Убит кровью, рожден смертью

Плейлист

Посвящается

Маленькому ангелу и его семье.

Вы пытались спасти свою жизнь и сохранить свободу, но у вас отобрали её самым безжалостным образом.

Мы все ещё надеемся, что вы вернетесь.

Сколько бы часов, дней, месяцев, лет не прошло – это чувство никуда не уходит, ведь надежда умирает последней.

Эта книга для вас.

Она о свободе, которая должна была быть у вас.

Но, к несчастью, небо забирает самых лучших.

Я люблю тебя, Тёмик. Твой смех навсегда останется в глубинах моего сердца.

Пролог

Heathens – twenty one pilots

А теперь они вырвались на свободу и готовы крушить

– На колени! – прогремел в тишине кабинета отцовский голос, вынуждая все мои внутренности сжаться от бурлящей ненависти.

Я ненавижу отца, ненавижу его приказной тон и голос. Ненавижу, что до ужаса похож на него, от цвета волос до татуировок. Ненавижу кандалы, в которые он меня заключил. Я никогда не буду свободен, пока это чудовище дышит.

Свобода это все, чего я желал на протяжении всей своей жизни. Она была тем, что я не надеялся ощутить до встречи с Ребеккой. Но уйдя, теперь ощущаю лишь пустоту внутри.

– Ты плохо расслышал мой приказ?

Сжимаю челюсти, преодолевая желание разорвать отца на куски, и подгибаю колени. Я падаю и склоняю голову только ради семьи. Только ради того, чтобы видеть улыбку мамы, слышать смех Эбби, и ради шанса любить Ребекку.

Отец довольно хмыкает, я сжимаю кулаки до побелевших костяшек, на которых всё ещё есть кровь. Кровь, которую я никогда не хотел проливать в этом мире.

Но кто спрашивал меня о моих желаниях? Никто. Я должен был бороться, убивать и выживать ради единственного, что имело смысл в этой жизни – семьи.

– Я сделал все так, как ты и сказал, – мой голос искажен притворным спокойствием.

Целых три года я не видел света, погружая себя в тьму, которую от меня требовал отец. Три года я убивал, радуя его своими успехами. Три года наблюдал, как потухает моя сестра без танцев. Три года я не видел её глаз, напоминающих бушующий океан.

И я на грани того, чтобы убить отца. Но ещё не время, напоминаю себе каждый раз. Скоро, совсем скоро я предприму попытку осуществить это.

– Он страдал недостаточно, – отвечает отец, подавая мне знак рукой, означающий, что я могу подняться с колен.

Ему нравится подчинять меня себе. Нравится давать свободу только для того, чтобы внезапно отобрать её и напомнить, что он мой хозяин.

– Я сломал каждую кость в его теле, и для тебя это недостаточно? – мой голос слишком груб, но я не успеваю вовремя остановить поток своих слов, что вызывает огонь в отцовских глазах.

Два его охранника бросают на меня предупреждающие взгляды. Если не заткнусь, он предпримет меры и навредит матери. Преодолевая отвращение к своей слабости и положению, стараясь говорить не сквозь сжатые зубы, произношу извинения:

– Прости, отец, – он довольно улыбается, наслаждаясь моими словами. – Впредь я буду следить за своим тоном.

Отец встает с кресла, направляясь в мою сторону. Его острые черты лица напоминают мне, что через пару лет я буду выглядеть аналогично. Грубая татуированная ладонь сжимает моё плечо, приближая холодные голубые глаза к моему лицу. На секунду отцовские глаза напоминают мне взгляд Ребекки, когда ею владел монстр.

Холодные, жестокие, пустые.

Но на задворках её голубых глаз всегда был свет и желание жизни. В отцовских глазах лишь холод, который никто не в силах растопить. Он наполнил себя жестокостью до краев, наслаждаясь каждым мгновением чужой боли. Играя людьми, словно марионетками. Отец построил свое королевство на манипуляциях и лжи, что, в конечном итоге, я собираюсь использовать против него.

Как говорила Ребекка:

«Каждый монстр имеет слабости, которые однажды сыграют против него».

Я собираюсь проверить эту теорию.

Вылезаю из мыслей, обращая все внимание на отца. Татуировка паука на его ладони обращена на меня, он делает это специально, чтобы я помнил о клятве, которую дал ему, спасая сестру.

– В следующий раз ты пришлешь мне видеоотчет, а не только труп, – с силой сжимая моё плечо, приказывает отец. – Уяснил, сынок?

«Сынок»

Это слово пропитано доминированием. Я никогда не был для него кем-то родным, кем-то, кем отец бы дорожил – только пешкой, которую он использует, пока она имеет свою ценность, а затем уничтожит, как ненужный хлам.

Меня хватает только на кивок головы, и отец, наконец, покидает кабинет, оставляя наедине с охранниками, которые с сожалением смотрят в мою сторону.

Но еще в их глазах есть надежда. Все ждут, когда жестокий правитель оставит престол и взойдет его сын, который не относится к подчиненным как к рабам, и так, словно они пыль под дорогостоящими ботинками.

Но их ждет разочарование. Я разрушу это место, сотру его историю и заполучу свою свободу.

– Тебе стоит быть осторожнее в своих словах, – голос Люка пробуждает ту сторону меня, которая только затихла после расправы над должником.

Закрываю глаза, наполняя свою грудь воздухом, сдерживая порыв внутри.

– Тебе стоит помнить кто меня воспитал, – открываю глаза и Люк вздрагивает, видя в них тьму.

Тьму, которую я не показываю близким, держа глубоко в себе. И она, черт возьми, будет оставаться там всегда, под моим контролем. Я никогда не буду для своей семьи тем, кого они будут бояться. Это мой самый худший кошмар.

Я отвожу взгляд, прекращая напрягать Люка. Этот парень всегда лез ко мне, пытаясь проникнуть под мой панцирь, но я никогда не забывал, что он человек моего отца.

Карл молчит, только изучающее смотря на меня.

Парням больше тридцати лет, но они продолжают трястись возле меня, и я не удивлен. Я не являюсь воплощением доброго человека, только не в Детройте. Это место вынуждает быть монстром.

Я разворачиваюсь в направлении двери, собираясь покинуть это место, которое пропитано холодом и сыростью.

– Ты ведь знаешь, что мы все надеемся на тебя, – не успеваю захлопнуть дверь, как их голоса звенят позади, напоминая скольких людей я вскоре предам ради себя. Ради нее.

– Ваши надежды напрасны, – с этими словами громко захлопываю дверь, слыша позади падение штукатурки.

Улица встречает меня тишиной и одиночеством. Это место – разруха, наполненная серыми красками и смертью, которую я приношу. Это не Чикаго, где я видел лучи яркого солнца, наслаждался океаном в глазах Ребекки. Мысль, что эта жизнь больше недостижима для меня, сжимает сердце в тиски.

Я должен добиться желаемого, ради семьи, ради Ребекки. Ради себя и ребенка, который заперт глубоко внутри.

Сажусь на мотоцикл, который стал для меня ненавистной частью дня, ведь Ребекка больше не сидит позади. Завожу двигатель, отталкивая отчаянную тоску, граничащую с безумием, и с громким рывком покидаю отцовскую империю.

Я мчусь на незаконной скорости по улицам Детройта, пытаясь отдаться адреналину и хоть на секунду ощутить свободу.

И я ощущаю, когда в голове всплывает первая поездка Ребекки на моем байке. Тогда она расправила свои руки, как крылья, доверяя мне свою жизнь. Рядом со мной она впервые ощутила себя свободной, даже не подозревая насколько я сам был скован в цепях. Но я всё равно пошел на риск, когда не должен был портить её жизнь. Я был эгоистом, ворвавшимся в её жизнь, сделав своей.

Поступил бы я сейчас иначе? Нет.

Это были лучшие годы моей жизни, и я не жалею. Время с ней дало мне цель, ради которой я продолжаю быть чудовищем, чтобы в конце этого безумия увидеть свет.

Я бы ни за что на свете не отказался бы от этого времени. От Ребекки.

Все в наших жизнях происходит в нужный час. Ребекка пришла в мою, чтобы дать свободу, которой никогда у меня не было. Пришла и показала, что любая борьба не напрасна, боль и жертвы не напрасны, если они ради цели, мечты и жизни. Этой женщине не нужно было делать ничего, чтобы завладеть моим сердцем. Мне хватило того, что я увидел себя в отражении голубых глаз. Увидел то, каким человеком могу быть. Не монстром, не пешкой отца, а просто человеком. Человеком, который до безумия влюблен в свою женщину, что готов подарить ей весь мир.

Дом из серого кирпича мелькает на горизонте, и моя свобода исчезает, вместе с мыслями о Ребекке, оставляя только грызущее чувство вины. Видеть Эбби – пытка, которая всегда напоминает о том, на что способен отец, если я ослушаюсь.

Глушу двигатель, размеренными шагами направляясь к дому, стараясь совладать с эмоциями и не показывать матери то, что делает со мной отец каждый, чертов, день.

Когда вхожу в дом, в нос ударяет яркий запах лаванды и свежей выпечки. Мама стоит у духовки, дергая край серого платья. Её взгляд устремлен в стену, но как только она слышит мои шаги, вымученная улыбка искажает её пересохшие и потрескавшиеся губы. От моего пристального взгляда не ускользает появление новых морщин. Она слишком молода, чтобы так выглядеть. Скрывая грусть, мама раскрывает объятия, направляясь в мою сторону.

– Привет, сынок, – мама сильнее прижимается ко мне в поисках утешения. – Почему так долго не заезжал в гости?

– Было много работы. Как у вас дела? – она отпускает меня, не встречаясь взглядом, несмотря на то, что я упорно стараюсь это сделать.

– Что у тебя в пакетах? – моё тело напрягается от плохого предчувствия. Мама проигнорировала мой вопрос.

– Еда, – коротко бросаю, подходя ближе. – Что случилось?

От резкости моего вопроса, тарелка для пирога, которую мама держала в руках, падает на пол, с треском разбиваясь о плитку. Не обращая внимания на беспорядок, будто у нее нет на это никаких физически сил, мама устало вздыхает и подходит к окну, смотря на открывающийся ей вид заброшенного сада, и только тогда, наконец, начинает говорить:

– Эбби совсем перестала со мной разговаривать, если и скажет пару слов в день, это будет величайшим достижением. У меня не выходит заставить её заниматься упражнениями назначенные врачом, она мало ест, все время спит или притворяется, что спит только для того, чтобы я её не трогала, – мама опускается на пол с всхлипом, который усиливает мое чувство вины.

Я подлетаю к ней, прижимая в сокрушительные объятия. Мама продолжает плакать, уткнувшись в моё плечо, я успокаивающе глажу её по спине, которая содрогается от каждого всхлипа.

– Мне так страшно. Я боюсь потерять её, если уже не потеряла. Моя бедная девочка, которая не заслужила всю оставшуюся жизнь страдать. Как он мог так поступить? Почему? Почему не я? Лучше бы это была я, а не она. Мне ненавистна мысль, что мой ребенок страдает, а я ничего не могу с этим сделать. Я ненавижу эту беспомощность, – её слова заставили кровоточить рану, которая глубоко скрыта от посторонних глаз.

Это моя вина, только я должен страдать за эти грехи. Я должен был быть на месте сестры. Никто кроме меня, я заслужил этого. Я буду гореть в аду за то, что не смог уберечь Эбби, когда дал обещание.

– Мы не потеряем её. Я не допущу этого. Она встанет на ноги и все будет как прежде. Вы больше не пострадаете, я не позволю отцу даже взглянуть в вашу сторону, – от уверенности в моем голосе, всхлипы мамы немного стихают.

И я не лгу. Я выполню каждое отцовское извращенное и жестокое поручение, если это будет означать, что он и на дюйм не приблизиться к маме и Эбби.

Мы остаемся в этом положении пока её всхлипы окончательно не прекращаются. Пока мама не выпускает всю боль и не засыпает на моих руках.

Я поднимаю её на руки, на пути к спальне выключая духовку, она не будет счастлива, если её труды будут сожжены. Открываю дверь в спальню и кладу хрупкое тело на просторную кровать. Мама слишком сильно похудела, я вижу выпирающие кости в открытых участках свободного платья. Этот вид буквально разрывает меня изнутри. Я всегда старался их уберечь, но видимо недостаточно. Не в силах больше смотреть на последствия своих провальных действий, которые навсегда останутся отпечатком на моей семье, целую мать в лоб, шёпотом говоря:

– Я исполню все свои обещания, только я буду гореть за все грехи. Вас они больше не коснуться.

На пути к спальне сестры, застываю у двери в нерешительности. Преодолевая вину, которая душит меня, с тяжелым чувством в груди открываю дверь в комнату, где все усеяно фиолетовыми оттенками. Цветом, который напоминает о старой Эбби.

Она спит или просто притворяется, повернувшись к стене. Тихими шагами вхожу в комнату, присаживаясь возле кровати на корточки. Долгие секунды смотрю на её неподвижную спину, набираясь смелости сказать то, что давно сидит внутри:

– Прости меня. Прости за то, что страдаешь из-за меня. Прости, что не сдержал обещание. Но клянусь, никто больше не сделает тебе больно, пока я дышу, даже после, я позабочусь об этом, – хриплым голосом произношу, прикасаясь к пряди её шелковистых волос, таких же темных, как и у меня. – Прекращай так поступать с матерью, она сильно переживает. Позволь ей помочь тебе, мы сможем пройти через это, я найду выход. Все скоро станет как прежде, только доверься мне.

Знаю, что Эбби услышала меня. Она не спит, неспокойное дыхание после моих слов её выдает. Целуя напоследок сестру в макушку, покидаю комнату, но когда закрываю дверь, слышу тихое:

– Я доверяю тебе.

Сжимаю глаза от нахлынувших ощущений и осознания своей ответственности.

Смогу ли я вновь не предать её доверие?

Глава 1

My Blood – Ellie Goulding

Моя кровь на камнях напоминает о том, что ты не со мной

Тишина и только ветер касаются моей души, убирая все на задний план. Мы словно парим с Адель в воздухе, проносясь вдоль деревьев по узкой дорожке ведущей к дому.

Я закрываю глаза, отдаваясь ощущению свободы. Мои руки отпускают поводья, вздымаясь вверх, ощущая ветер на пальцах.

Я свободна, свободна, свободна.

Но без части себя. Она третий год болит, тоскует, изнывает от желания.

Адель продолжает бежать и я открываю глаза, наблюдая за жизнью. Яркое солнце освещает наш путь, птицы поют вокруг, летая свободно высоко в небе.

Я снова беру в руки поводья, указывая Адель бежать быстрее. Бежать быстрее от этой тоски, которая сводит с ума. Быстрее от реальности, где я проживаю жизнь мечты, когда Райан страдает в одиночестве, и я никак не могу помочь любимому человеку. Я бегу от своей беспомощности.

Бегу до тех пор, пока не остается только один шум ветра, и пустоты внутри.

Адель замедляется, и когда я вижу очертания нашего большого дома, тоска сильнее бьет по мне, когда понимаю, что зайду и не увижу его лица. Не увижу, что мой мужчина готовит на нашей кухне. Не увижу его лесных глаз и не почувствую его тепла.

Но я должна продолжать ждать. Райан обещал вернуться, и он вернется, я чувствую это всей своей израненной душой, которая не жила до него.

Я завожу Адель в конюшню, протягивая яблоко в знак благодарности за поездку. Лошадь смотрит на меня долгим взглядом, пронизывая большими черными глазами мою душу, будто она чувствует мою боль. Будто она тоже тоскует.

– Я так сильно скучаю по нему, Адель, – шепчу, прислоняясь головой к лошади, стараясь сдержать слезы, накопившиеся в глазах.

Ведь она не должна видеть меня в таком состоянии.

Ещё пару секунд вдыхая запах сена, что исходит от Адель, я отталкиваюсь от лошади, вручая ещё одно яблоко, ласково гладя по холке.

Она толкается в мою ладонь холодным носом, словно пытаясь утешить, и это согревает моё сердце. Животные – это больше, чем человек когда-либо мог себе представить. Их сердца сильнее и добрее человеческих.

Последний раз ласкаю Адель, и наконец покидаю конюшню, бросая взгляд на свою лошадь прежде чем уйти. Райан подарил мне её четыре года назад, и после этого дня, ни один мой день не проходил без поездки верхом. Всё как я и мечтала в далеком детстве, когда представляла рядом вымышленную лошадь. Мы планировали завести ещё одного жеребца, но Райан ушел, и этот план так и остался не исполненным. А я не могу этого сделать без него. Не могу.

Быстрым шагом добираюсь до дома, желая заключить тепло в свои объятия. Но заходя, не слышу никакого громкого шума, как бывает обычно после её пробуждения. Внутри встречает только тишина. Аккуратно снимаю ботинки, направляясь в сторону гостиной.

Не в силах находится долго без нее, не утруждаю себя снятием грязной экипировки для езды на Адель и захожу в комнату, наблюдая за полюбившийся сердцу картине.

Мелани в обнимку с Эйми смотрит мультфильм. Её время на сегодня в телефоне перешло грань, но моя подруга слишком слаба по отношению к моей дочери.

Я делаю себя слышимой, и голова дочери поднимается вверх. Она смотрит на меня с дерзкой ухмылкой, слишком самоуверенной для её возраста. Два года, а она уже – сорвиголова.

– Мамочка! – во весь голос кричит, спрыгивая с дивана, бросаясь в мою сторону.

Открываю объятия, поднимая дочь на руки. Я всегда поймаю её, всегда буду рядом, и я сделаю все для её будущего.

Эйми строит мне свои ярко-зеленые глазки, которые сияют днем, мило улыбаясь. Это её способ задобрить меня, чтобы я не ругалась из-за долгого времени провождения с телефоном. Я не буду её ругать, а просто завтра уменьшу время дочери с телефон в два раза.

– Какой мультик смотрели? – спрашиваю, целуя Эйми в обе розовые щечки, показывая, что не собираюсь её ругать.

– Спирит, – отвечает Мелани, когда брови моей дочери сходятся вместе от попытки вспомнить название.

Услышав ответ моей подруги, Эйми радостно закивала, обвивая руками мою шею крепче.

Я усаживаюсь с ней на диван, упиваясь её внешностью. Она так быстро растет, и меня разрывает от осознания внутри, что Райан не видит этого. Не видит её прекрасных и редких глаз. Не видит, как Эйми приобретает его черты лица. Волосы нашей дочери идентичны цвету волос Райана. От меня ей достались только губы.

– Ты так сильно любишь этот мультик, что пересматриваешь его каждый день? – с улыбкой спрашиваю, запуская руку в её волосы, массируя кожу.

Эйми ярко улыбается, мурлыкая как маленький котенок из-за моих прикосновений.

– Да! – от её уверенного крика, мы с Мелани давимся смехом. – Я хочу, как и ты, мама, когда вырасту, ездить на лошадях.

Гордая улыбка появляется на моих губах, и я крепко обнимаю дочь, целуя в шею. Эйми громко смеется и дергается в моих объятиях.

Слышать её смех – самая счастливая часть дня. Этот звук убирает все на задний план: все проблемы, всю неуверенность в будущем с Райаном. Я сделаю все для того, чтобы слышать этот звук каждый день своей жизни. Моя дочь не заслуживает меньшего.

– Она капризничала, но мне удалось её отвлечь на мультфильм, – сидя рядом говорит Мелани, объясняя свои действия.

Я поворачиваюсь в её сторону, в шутливой манере сузив глаза. Мелани выросла за эти три года, её волосы стали длиннее, доходя по поясницы. Глаза приобрели слишком взрослый взгляд, утеряв всю наивность. И хмурая морщинка на лбу мне совсем не нравится. Этот год не был для нее легким, и я беспокоюсь, что подруга предпочла справляться одна.

– Она манипулировала тобой, Мелани, – слыша мои слова, Эйми сделала недовольный взгляд, всем видом отрицая эту истину.

Боюсь представить, что нас ждет в подростковом возрасте. Эта девчонка сведет каждого члена семьи с ума.

И нет, я не собираюсь думать, что в её будущем будет только мама.

Он вернется к нам, он должен, я не собираюсь сомневаться в Райане.

– Пусть будет так, ты ведь знаешь, какая я наивная по отношению к детям, – обреченно говорит подруга, закрывая лицо руками.

Мелани живет со мной четвертый месяц после расставания с Алексом и смерти бабушки Беатрис. Она закрылась в свой собственный пузырь от меня, скрывая мысли, которые гложут её, но я не могу насильно заставить девушку открыться. Мелани знает, что я всегда буду рядом, когда ей понадобиться моё плечо. Я вижу, как ломает её расставание с Алексом, но у меня нет никаких прав лезть в это дело. Они взрослые и сами разберутся.

Я только собираюсь расспросить свою дочь, чем они ещё занимались с Мелани пока меня не было.

Но звонок в дверь меняет мои планы.

Неужели парни вернулись раньше?

Это определенно не они. Парни никогда не звонят в дверной звонок.

Маленькая надежда и осторожность вспыхивает в груди.

– Запритесь с Эйми в моей спальне и достань пистолет, если я закричу, – наклоняясь, шепчу подруге на ухо.

Я закончила с прошлой жизнью, но я знаю, что Райан не занимается благотворительностью, и у него есть враги. Поэтому я всегда осторожна, если кто-нибудь сунется к моей дочери и попытается навредить, то увидит монстра, который всё ещё живет внутри меня. Я разорву их на части прежде, чем у них будет возможность сделать к Эйми шаг.

– Что происходит? – тихим голоском спрашивает моя дочь, смотря на меня расширенными глазами.

Она ребенок, но дочь чувствует все, что творится у меня внутри. Поэтому всякий раз, когда тоска пытается поглотить моё сознание, я глушу её, и стараюсь быть счастливой для нее.

Запечатлев на её лбу поцелуй, мягко и коварно улыбаюсь, чтобы развеять плохие мысли.

– Мы будем играть в прятки.

Дочь радостно верещит, когда Мелани послушно выполняет свои действия и, когда они оказываются в безопасном месте, я быстро двигаюсь к двери, хватая нож с барной стойки на кухне.

Теперь уже медленно крадусь к двери, чтобы мои шаги не были услышаны с той стороны, но я сразу же забываю о всякой осторожности, когда смотрю в глазок.

Все моё тело застывает в недоумении и счастье.

Что они здесь забыли?

Глава 2

AURA – Ogryzek

Холод, пустота, ярость.

Это все, что излучает мой взгляд на собрании. Я внимательно слушаю каждого главного члена организации, запоминая каждую деталь их разговора, каждую мельчайшую слабость, каждую возможность, которая позволит мне убить их.

Парни сидят по обе стороны от меня. Алекс излучает скуку, но я никогда ещё не видел его взгляд настолько пустым. Он никогда ещё добровольно не шел на жестокость, но вчера он вызвался мне помогать в исполнении нового поручения от отца. Алекс нанес больше повреждений, чем я, забирая на себя мою работу.

Тем временем Гарри ухмыляется, как идиот, слушая очередную историю о жестоком убийстве Марселя. Этот парень когда-нибудь доведет меня, и я лично займусь его воспитанием. Он так и не научился вести себя, как подобающе в обществе моего отца. И за это непокорство кому-либо, я безусловно горд за него, но каждая провокация друга приносит мне проблемы. Больше шрамов, больше убийств, больше указаний.

– Как обстоят дела в Чикаго? – голос моего отца обращается к парням.

От меня не ускользает сжатие их челюсти от приказного тона.

Я покинул Чикаго, но я сделал все для того, чтобы парни остались дома и наслаждались жизнью. Я сделал все, чтобы держать их на безопасном расстоянии от отца.

– Мы держим бизнес под контролем, все поставки наркотиков приносят прибыль согласно плану, – голос Алекса подобен стали, этот парень начинает меня беспокоить.

Он всегда был холоден, но не рядом со мной. Я был тем, кто спас его. Кто дал ему маленькое подобие семьи, но теперь Алекс закрылся и от меня.

– До меня дошла другая информация.

Я напрягаюсь всем телом, улавливая опасные нотки в голосе отца. Перед моими глазами появляется её испуганный образ, и ощущения страха, что он добрался до Ребекки, что отец мог навредит ей, как и Эбби.

Мой взгляд сталкивается с Гарри, и он теряет свою ухмылку. Он думает, о том же.

Все молчат, ожидая его ответа, и это вызывает у отца садистский огонек в глазах.

– Слишком мало крови вы проливаете, – незаметно выдыхаю с облегчением, не услышав её имени. – Разве Красные Вороны не должны нести кровь и соответствовать своему имени? Или мне стоит рассмотреть вашу кандидатуру на изгнание из организации?

Смех Гарри заполняет тишину после отцовских слов, бросаю на него резкий взгляд, намекая заткнуться. Он роет себе глубокую яму.

– Это было вашим решением вернуть Райана в Детройт, никто не сравниться с ним на ринге. Никто не принесет столько нужной вам крови. Никто, кроме вашего сына, – голос Гарри пронизан призрением и ненавистью, которую парень и не пытается скрыть.

Гарри ненавидит моего отца. Ненавидит то, что он сделал с Эбби. Но это обреченная на провал игра, ведь Гарри никогда не будет нужен Эбби.

– Отец, – мой голос груб, что заставляет все головы повернуться в мою сторону. – Кажется ты забываешь, что Чикаго моя территория, все клубы, которые я поднял с колен, мои, а не твои. И это мои люди, поэтому только мне решать, сколько крови они будут проливать. Красные Вороны мои, отец.

Он сощуривает глаза на мой ответ, недовольный тем, что я противостою ему. Но это моя территория, отец может управлять мной в Детройте. Но Чикаго – это та часть моей жизни, к которой я не позволю ему приблизиться.

Знаю, что у моих слов есть последствия. Но не дам отцу погрузить парней в бездну тьмы, которую ощущаю я, когда убиваю очередного человека по приказу.

Я, блядь, не позволю навредить моей семье, и плевать на цену.

– Ты стал мягким, младший Рассел, – насмешливый голос Марселя привлекает моё внимание. Я резко направляю голову в его сторону, не скрывая всю тьму и жестокость в глазах.

– Ты стал слишком смелым, после нашей последней встречи, Марсель.

В последнюю встречу, когда он позволил себе оскорбить мою сестру, я сломал ему пять ребер и его большой кривой нос. Я не убил Марселя только по одной причине – вмешательство отца.

– Это действительно так, – вмешивается в разговор второй помощник отца, Портер. Старый мудак с маленьким членом, который проявляется только тогда, когда отец рядом. Ведь он знает, что я ничего не смогу сделать в его присутствии.

– Люди перестали шептаться у нас за спиной, обсуждая кровавые убийства, которые вызывали гордость. А если они совсем перестанут нас бояться? Тогда мы потеряем власть над Детройтом.

Отец кивает, соглашаясь с Портером, когда я внутренне готов взорваться.

Дерьмо. Кусок дерьма, который может гордиться только чужими убийствами. Портер ничего не сделал для того, чтобы поднять отцовскую организацию с колен. Ничего. Если не считать того, что он лично проверял шлюх, прежде чем брать их на работу.

Такое себе достижение.

– Убийства приносят прибыль, власть? – мой голос похож на рычание зверя, готового накинуться на свою добычу в любую минуту. – Масштабы нашей торговли приносят прибыль и действительно власть. Никто не будет смотреть сколько крови у тебя на руках, когда ты по уши в финансовом дерьме, а мы можем позволить себе расшириться и на другие страны. Мои люди сделали все возможное для этого.

Парни бросают на меня молчаливые взгляды, где я читаю просьбы просто согласиться и дать им желаемое. Но я не могу остановить свою защиту, когда трогают семью. Они могут помыкать мной, но не семьей. Никогда ею.

– Ты злишься, а это знак того, что правда зацепила тебя, – бросается в ответ Портер. Всё его морщинистое лицо покраснело от злости.

Я собираюсь разорвать его в ответ, но Марсель бросает в следующую секунду бомбу, которая сносит мне крышу.

– Может пора признать, что этой причиной стала некая…, – он не успевает договорить свои слова, когда я срываюсь с места, опрокидывая его тело на пол, держа за шею одной рукой.

Моя защитная реакция произошла прежде, чем я успел подумать и понять чье имя Марсель собирался произнести.

Но никто, особенно он, не посмеет произнести её имени в присутствии моего отца. Я не позволю им добраться до Ребекки. Я сломаю каждую гребанную кость в их телах прежде, чем они сделают хоть шаг в этом направлении.

Ребекка всё ещё моя. Всё ещё моя единственная любовь. Мой приоритет. Моя для защиты. Моя, чтобы подарить ей весь мир.

Три года – она тайна, которую никто не знал. Я сделал все для этого, чтобы отец не догадался о ней, и не пробовал мной манипулировать. Не знаю каким образом Марсель пронюхал, но я узнаю это, а после, от него не останется ни единого живого места.

Он вздрагивает под моим натиском, и я ударяю его в лицо, не применяя всю свою силу, ломая его ужасный нос во второй раз. Подтверждая все свои вышесказанные слова. Подтверждая для отца, что я не мягок. Я заткну этого ублюдка насовсем.

Марсель пытается сопротивляться и дергаться, как рыба под моим натиском, но я держу слишком крепко, чтобы у него появился хотя бы один шанс высвободиться. Его не будет.

Я должен убить его, чтобы никто не узнал о Ребекке. Я не дам слухам о моей женщине дойти до отца.

– Отпусти его, – голос отца останавливает мои мотивы, приходится отпустить шею ублюдка, но я закончу с его жизнью. Я вернусь за ним.

Сохраняя пустую маску на лице, присаживаюсь на место, когда Марсель остается лежать на полу, задыхаясь и кашляя, скрывая уродливый нос рукой.

Отец смотрит на меня, пытаясь понять мои мотивы и вспыльчивость. Я перестал вздрагивать от его взглядов ещё в подростковом возрасте, но один такой заинтересованный взгляд, вызванный личностью Ребекки, бросает меня в дрожь.

Все в комнате молчат, смотря на нас с отцом. Наблюдая за молчаливой бурей.

– Собрание окончено, – после слов отца все встали со своих мест, но я остаюсь на месте, зная, что он не отпустит меня просто так.

Когда Марсель проходит рядом, всё ещё закрывая нос, ловлю его взгляд и он морщиться, быстро исчезая. Вот и вся его смелость. Я не позволю ему расслабиться, пока он дышит.

Парни проходят рядом, бросая на меня обеспокоенные взгляды, я киваю им в ответ, делая вид, что все в порядке.

Они всё равно не в силах что-то сделать, если отец решит наказать меня прямо сейчас.

Дверь захлопывается с громким звуком, оставляя нас с отцом наедине. Он встает со своего места, подбираясь ко мне и усаживаясь на край стола. Я поднимаю подбородок, смотря на него с ожиданием.

Ожидая новый приговор, новое указание, новое задание. Ожидая, как пес на поводке.

– Найди предателя, который ворует со склада наркотики. У ребят недостача, – молчу, зная, что это не все. Он никогда так просто не отпускает меня. – И ты докажешь мне, сын, силу своих Красных Воронов, или я убью этих парней на твоих глазах, уяснил?

Отец хватает мой подбородок, сжимая с силой, доказывая свой контроль.

Я киваю, не имея другого варианта.

Мы докажем. Мы покажем отцу, что значит столкнуться с Красными Воронами.

И Марсель узнает, что ему не стоило приближаться к тому, что принадлежит мне.

Глава 3

Prayer in C – Lilly Wood & The Prick

Ты не отправил мне ни единого письма

На пороге нашего дома с Райаном стоят два человека, которых я никак не ожидала увидеть.

Лиам и Мари.

Девушка смотрит на меня с холодом, и Лиам не скрывает своей напряженности.

Не обращая внимания на каменную позу друга, я бросаюсь на его шею, крепко обвивая руками.

Я так сильно скучала. Мы не виделись больше полугода. Полгода никто не учил меня, как я должна кормить свою дочь. Полгода никто не волновался за меня, когда я каталась на лошади. Даже подаренная мной собака не изменила Лиама, он всё ещё по-отцовски относиться ко мне.

– Я скучал, дикарка, – говорит друг, обнимая в ответ, и слезы скапливаются в уголках моих глаз.

Тоска, чувство, которое я возненавидела за эти три года, снова появилось в груди. Я всегда тосковала по прошлому, по дорогим мне людям. Но пару лет назад я надеялась, что эта череда закончилась.

Не закончилась, она вышла только на новый уровень.

– Почему ты не предупредил меня, – отстраняясь, ударяю его кулаком в грудь из-за чего Лиам начинает задыхаться. К счастью, мои удары не потеряли своей силы. – И какого черта ты приволок с собой эту ведьму?

Мари недовольно сощурила на меня свои черные, как тучи перед ливнем, глаза. Я называю её ведьмой с тех пор, как она забрала у меня Лиама в Нью-Йорк. Он уехал к ней на выполнение задания, которое держит от меня в секрете. Но удивило меня не это, а его готовность работать с Мари. Он ненавидел эту девушку, ненавидел её контроль и доминирование.

Так куда делась эта ненависть?

– Не забывай, с кем ты разговариваешь, Картер, – холодно произнесла Мари, заходя в дом, словно хозяйка.

– Не забывай, в чей дом ты сейчас вступила, ведьма.

Стоя ко мне спиной, девушка поднимает руку вверх, демонстрируя свой черный, длинный и острый ноготь на среднем пальце.

Я только собираюсь ответить тем же, но меня дергает за руку Лиам.

– Прости, что не предупредил, это было спонтанное решение, – говоря всё это, он не смотрел мне в глаза.

Лиам лжет, и мне это чертовски не нравится. Плохое предчувствие закрадывается под кожу, вызывая дрожь, напоминая о тех днях, когда я постоянно жила в страхе за близких людям, что им навредят, и я не успею спасти.

Теперь на моих плечах большая ответственность. Моя дочь. Маленькое создание, чью защиту я должна обеспечить и не подвести.

– Ты не ответил на главный вопрос, какого лешего, – указываю в сторону ведьмы, гневно смотря на Лиама. – Мари делает в моем доме?

Детский лепет не дает Лиаму ничего сказать в ответ, он отмахивается от меня и толкает в сторону, когда в поле зрения появляется моя дочь.

Абсолютно все друзья отодвигают меня на задний план, когда появляется этот маленький чертенок.

– Дядя Лиам, – кричит Эйми, спотыкаясь от бега, но всё равно направляясь в объятия парня.

Он улыбаясь присаживается на корточки и, раскрыв руки, ловит Эйми, подбрасывая её вверх. Дочь смеется и сияет, ей всегда нравилось внимание, особенно от противоположного пола.

Лиам кружит её в воздухе, вызывая громкие крики восторга, но мой взгляд цепляется не за эту картину. Я смотрю только на Мари, которая застыла на одном месте.

Её глаза пусты, но я вижу глубокую боль, которую девушка пытается скрыть за сжатыми губами. Зависть, которая проявляется в слегка красных щеках. Мари внимательно смотрит на Лиама и на мою дочь, будто окунаясь в другой мир.

Я не знаю, что в её голове, но взгляд девушки окунает меня в прошлое. Когда я смотрела на счастливых людей и хотела быть похожей на них. Когда желала того, чего у меня нет и не будет.

Не в силах больше стоять и смотреть на скрытую болью в её глазах, сокращаю расстояние между нами, собираясь отвлечь.

– Что ты сделала с моим напарником?

Голова девушки резко поворачивается в мою сторону. Её взгляд больше не затмевает скрытая боль, только замешательство.

– Что ты имеешь в виду?

Подхожу ближе, упираясь в её плечо, говоря:

– Как ты заставила Лиама работать с тобой?

Губы девушки сжимаются, будто ей неприятна данная тема.

– Ты забываешь одну важную деталь, теперь он мой. Лиам больше не твой напарник.

Видимо мой шок виден Мари, и она краснеет от ранее сказанных слов.

Эта девушка умеет краснеть?

Дайте мне пару минут, чтобы прийти в себя, либо я умру от приступа шока.

Мелани входит в коридор, радостно хлопнув в ладоши при виде Лиама. Её зеленые глаза расширились от удивления, а на губах застыла яркая улыбка, которой не было слишком давно. Они с Лиамом всегда была в хороших отношениях, настолько хороших, что иногда холодный и отстраненный Алекс проявлял ревность.

Подруга бросается к ним, крепко обнимая, и все они смеются, начиная радостно прыгать. Шуточно закатываю глаза, наблюдая за этой картиной.

– Теперь в доме ещё больше детей и больше ответственности, – с радостью произношу, не в силах оторвать от них взгляда.

Мари сделала шаг назад, смотря только на Мелани. Её руки опустились на тумбочку позади, сжимая дерево. Сжимая с такой силой, будто девушка представляет вместо дерева шею моей подруги.

Что происходит с этой ведьмой?

Я сощуриваю свой взгляд, собираясь спросить, но дочь отвлекает своей просьбой.

– Мамочка, иди к нам, время обнимашек! – она машет мне маленькой ручкой, призывая к себе, и я повинуюсь.

Как я могу отказать, когда счастье Эйми и её желания – самый главный приоритет для меня? Я хочу дать ей то, что дала мне моя мама. Любовь, которая не сравнится ни с чем. Волшебное чувство, которое заставляет каждый день мою грудь биться в беспорядочном ритме. Эйми всегда в моих мыслях, планах и целях на будущее.

Эйми и Райан.

Я забираю дочь у Лиама, крепко обнимая, зарываясь лицом в её волосы. Она пахнет вишней, её сладкий запах, как пища для меня. Я могу целый день находиться в объятиях дочери, не расцепляя рук, если это то, чего и она желает.

– Эйми, ты ела? – спрашивает Лиам, подходя к нам, щелкая мою дочь по кончику носа.

Она морщится, отмахиваясь от него, скрывая лицо за моим плечом.

Даже мою дочь слегка раздражает его чрезмерная забота.

– Я её мать, не ты, иди и сделай своего ребенка, а от моей дочери убери свои лапы, – в шутливой форме говорю, совсем не подумав, как мои слова могут сказаться на Лиаме.

Он всегда скрывает от меня свои травмы, мы не говорим о них, а если я и завожу разговор, то друг отшучивается. Из-за его собственного игнорирования, я и сама забываю, что травмы всё ещё есть, и я должна быть аккуратна в своих словах.

Но Лиам не смотрит на меня, его взгляд мимолетно и быстро цепляется за Мари, что приводит меня в ещё больший шок.

Непонимание и незнание ситуации начинает раздражать. Я не привыкла к тому, что между нами есть тайны.

Заметив мой пристальный взгляд, друг отворачивается от девушки, обращая все свое внимание на Мелани, тем самым игнорируя вопросы в моих глазах.

– Как жизнь Мелани и где твой устрашающий парень?

Плечи моей подруги поникают, и я хочу пнуть себя за то, что не рассказала Лиаму их ситуацию.

– Мы расстались, – голос девушки тверд, совсем не подходящий её солнечной натуре, из-за чего мой бывший напарник напрягается.

Я передаю дочь Мелани, несмотря на протесты малышки, чтобы не дать Лиаму ухудшить ситуацию. Эта тема болезненна для подруги, а её боль – это и моя боль, поэтому сейчас я спасаю её от дальнейшего обсуждения. Ведь непонимание и вопросы крутятся в голове Лиама, главное, чтобы он не произнес их вслух.

– Отведи Эйми в игровую, я купила ей новую игрушку, думаю ей будет интересно изучить её, – слыша это, моя дочь широко улыбается, а я внутренне благодарю обстоятельства. Вчера мне понравилось игрушечное пони в торговом центре, и я не могла не взять его для Эйми, зная её увлечения лошадьми.

– А я пока поговорю с ребятами.

Мелани с благодарностью смотрит на меня, когда забирает радостную Эйми и они вместе уходят в направлении игровой.

Несмотря на то, что эта девушка выросла и стала настоящей женщиной, я всё ещё чувствую эту материнскую потребность защитить её. Не думаю, что это когда-нибудь изменится.

– Так зачем вы здесь? – задаю терзающий меня вопрос, когда подруга и дочь исчезают с поля зрения.

Мари и Лиам переглядываются, девушка кивает, смотря на моего друга, и тот возвращает на меня взгляд, полный страха.

– Мы получили письмо.

Я спотыкаюсь на месте, когда воспоминания трехлетней давности всплывают в голове.

Преследователь, письма с признаниями, Джонатан и его смерть. Всё это кинолентой проносится в голове, заставляя сердце биться быстрее.

– Какое письмо?

Мой голос тихий, я боюсь услышать продолжение, моя интуиция слишком громко бьет в свои колокола, что-то определенно не так.

– Связанное с тобой и Джонатаном.

Колени подгибаются, когда Лиам протягивает мне письмо, идентичное оформлению писем, которые мне отправлял друг детства.

Я смотрю на Лиама, желая услышать, что это просто жестокая шутка, розыгрыш. Но его взгляд не сулит ничего хорошего, он сам не знает, что это все значит, а Лиам всегда знал все ответы. Кроме этого, кроме истории Джонатана.

Нет, это не может повториться.

Только не повторение истории, нет.

Но глядя на письмо, я понимаю, что история повторяется.

Глава 4

Just want u to feel something – Artemas

Я один, и уже поздно, это чувство одиночества

– Каков план? – спрашивает Гарри, закуривая сигарету.

Я оборачиваюсь в его сторону, смиряя непонимающим взглядом. Парни никогда не были воплощением невинности, но они никогда прежде не имели подобную тягу к жестокости.

Что, черт возьми, с ними происходит?

– Убить Марселя, – отвечаю на вопрос, забирая свою пачку сигарет у Гарри.

Этот засранец имеет сильную тягу к тому, что принадлежит мне, особенно к моей сестре.

– Как он узнал о ней? – задумчиво говорит в пустоту Алекс, не смотря в нашу сторону.

Я застываю на месте. Мы не упоминали Ребекку в разговорах после того, как я уехал и оставил её в Чикаго. Её имя не слетало с моих уст три года. Я вспоминал её только в своих мыслях. Сказать её имя в слух, или произнести что-то, касающееся личности Ребекки, для меня как красный флаг для быка.

Приходя в себя, пинаю Алекса по ноге, привлекая внимание.

– Держи свои мысли в голове, – он понимающе кивает мне, я вижу в его холодном взгляде извинения.

Не желая позволять тоске взять меня под контроль, возвращаюсь к важному – защита Ребекки.

– Отец поручил мне найти предателя, – замолкаю, не желая произносить остальную часть его поручение. Но поднимая взгляд на парней и видя нужду, чтобы я был честен с ними, продолжаю:

– И он хочет, чтобы Красные Вороны проявили себя.

Гарри ухмыляется, смотря на меня, сигарета свисает с его губ, когда он выпускает дым из носа. Алекс смотрит с отстраненной и холодной готовностью.

Я никогда не сомневался в парнях. Если потребуется, ради меня они проявят жестокость. Ради меня убьют и пойдут на любое поручение отца, как и я ради них.

Обращая внимание на Гарри, вижу, как замысел появляется в его глубоких черных глазах.

– Что ты придумал? – слыша мой вопрос, он улыбается, оглядывая проулок.

Алекс поднимает палец к губам, призывая нас замолчать. Он прав, не стоит обсуждать это на улице, где люди моего отца могут подслушать нас.

Делаю пару шагов назад, скрываясь в темноте, собираясь отправиться туда, где мы решим дальнейшую судьбу Марселя.

– Встретимся у Рыжего, – бросаю напоследок, покидая парней.

Я направляюсь к своей машине, затягиваясь сигаретой по пути. Никотин быстро дает в голову, и легкость посещает сознание на пару секунд, позволяя забыть обо всей ответственности на плечах.

Заводя двигатель машины, моя рука тянется к панели с музыкой, и я включаю «Her» от Чейз Атлантик. Это одна из любимых песен Ребекки. В последние дни, проведенные вместе, она танцевала под нее на кухне, когда я готовил завтрак.

Грудь сжимается от нахлынувших воспоминаний. Держаться от нее далеко становится все сложнее. Но я выдержу, я сделаю это ради нее, и плевать на собственную боль. Я не могу подвергнуть жизнь Ребекки опасности и позволить отцу иметь ещё один рычаг давления на меня.

Когда в поле зрения появляется здание, где проживает Рыжий, уменьшаю скорость, сворачивая в другую сторону.

Никто не должен видеть мою машину здесь, поэтому паркуюсь за деревьями на другой улице, осматривая территорию прежде, чем выйти.

Пусто.

Но машин парней всё ещё нет.

Не собираясь никого ждать, направляюсь к зданию. Набрасывая на себя капюшон толстовки, скрывая от уличных камер свое лицо.

Размеренными шагами достигаю подъезда, по пути скуривая ещё одну сигарету, изображая из себя обычного жителя, уставшего после сложного рабочего дня.

Мне всегда было интересно, какого это быть обычным гражданином, заниматься любимым делом, приходить домой, где тебя ждет семья и бытовые проблемы. Но я не знаю обычный жизни.

Я убийца на ринге, живая марионетка и сила отца.

Но так ли это?

Ухмыляюсь в голове своим планам, выбрасывая окурок на дорогу, наблюдая как искорки огня полетели в сторону. Моё сознание представляет, что это отец, когда наступаю на окурок, размазывая пепел по земле.

Набираю код от квартиры, и через пару секунд дверь открывается, пропуская внутрь.

Быстрым шагом поднимаюсь на второй этаж, где у открытой двери ожидает мой личный хакер. Единственный человек, который служит только мне.

Тайлер ухмыляется, зажимая между губ зубочистку. На его глазах очки с квадратной оправой, он опускает их ниже на нос, смотря на меня яркими зелеными глазами. Белая футболка помята, свидетельствуя о том, что парень давно занимается моим поручением.

Останавливаясь напротив, протягиваю руку для рукопожатия, он сжимает её в ответ без слов, и пропускает внутрь.

Проходя темный коридор, захожу в комнату, где в первый раз увидел видео, как моя сестра попала в аварию. Я заставил себя смотреть и чувствовать её боль. Заставил себя наблюдать за тем, где должен был быть я.

В комнате меня встречает три компьютера, расставленных на длинном столе. На каждом включены записи с камер наблюдения. Улыбка кривит мои губы, когда наблюдаю, с какой медлительностью Марсель трахает проститутку.

– Возбуждающая картина? – позади спрашивает Тайлер.

Я оборачиваюсь в его сторону, издавая фыркающий звук.

– Скорее утомляющая, – он улыбается моему ответу, присаживаясь на кресло перед компьютерами. – Долго это продолжается?

– Десять минут, могу предположить, судя по его лицу, осталось ещё три минуты от силы.

Звук открывающейся двери отвлек нас от монитора, только у парней есть ключи от квартиры, значит это они.

Гарри с улыбкой входит в кабинет Тайлера, раскрывая руки для объятий. Но парень игнорирует его, делая круги на кресле, что вызывает сощуренный взгляд у Гарри.

– Не рад меня видеть, Рыжий?

– Нет.

Алекс отталкивают недовольного Гарри со своего пути, пожимая руку Тайлеру.

– Приступим к делу? – предлагает мой самый уравновешенный друг, присаживаясь на маленький черный диван с большим количеством круглых синих подушек на нем.

За это я уважаю Алекса. Он всегда с серьезностью подходит к делу, не отвлекаясь на мелочи, либо же он побыстрее желает отвязаться от нас и погрязнуть в тишине одиночества.

Это не имеет значения. Этот парень уравновешивает нашу сумасшедшую компанию.

– Приступим, невежественные придурки, – страдающим тоном выпаливает Гарри, выдергивая зубочистку со рта Тайлера.

Тот не успевает ударить парня по руке, когда Гарри быстро скрывается за моей спиной, словно ребенок.

Взмахом руки заканчиваю детский сад, приказывая всем слушать и замолкнуть.

Ненавижу приказывать и помыкать парнями, но иногда Гарри удается довести меня до ручки, и начать проявлять «Босса», которым никогда не хотел быть.

Парни устремляют на меня свои взгляды, смотря с огнем уважения. Мои Красные Вороны, моя кровь и сила. Отец желает крови? Мы её прольем и покажем, что бывает с людьми, которые угрожают нашей семье. Угрожают моему безграничному океану любви.

– Отец приказал найти предателя, который ворует наркотики со склада. Пропало приличное количество качественного порошка, но…, – не успеваю закончить речь из-за того, что меня перебивает один клоун.

– Но мы не будем его искать, – ухмыляясь, продолжает мою речь Гарри.

– Верно, умник, – раздраженно произношу, оборачиваясь на парня, который всё ещё скрывается за моей спиной. – Для отца предателем должен стать Марсель.

Я обращаю внимание на монитор, видя, что Марсель теперь с особой грубостью заставляет девушку сосать его член. Он слишком грубо держит её шею, быстро дергая. Кусок дерьма, который давно пора убрать.

– Тайлер, мне нужно, чтобы ты подделал видео с камер наблюдения, – он кивает, зная всю задачу, которую мы обговорили ранее. – Гарри, устрой шоу с проститутками и волшебным появлением огромного количества того самого пропавшего порошка в кабинете Марселя.

Черные глаза Гарри загорелись, я вижу, как планы в его голове появляются с немыслимой скоростью. Хаос – это единственное, что позволяет ему уйти от реальности и насладиться моментом. Это его личный цирк, где парень управляет ролями людей и событиями. Гарри самый опасный из нас, его темнота скрывается за шутками, что делает его безопасным в лицах людей. Но они глубоко заблуждаются. Этот парень именно тот, кого стоит остерегаться, поэтому я всегда был против его нахождения рядом с моей сестрой.

– Чем займемся мы? – интересуется Алекс, ловя мой взгляд своими холодными глазами.

– Отвлечением моего отца от цирка Гарри.

Парень кивает, принимая мой ответ. Мы с Алексом единственные, кто способен выдержать долгое присутствие моего отца.

Механизм запущен, теперь Красные Вороны покажут на что способны.

Отец желает крови, мы дадим океан, если это послужит защите семьи.

Вот и пришло время пролить кровь за безопасность Ребекки. Пришло моё время стать на её защиту, как когда-то она стала на нашу, рискуя своей жизнью.

Я не позволю ни единой живой душе забрать у меня Ребекку. Ни одной.

Глава 5

Oscar Winning Tears – RAYE

А ты так убедительно звучал,

Весьма правдоподобно отыгрывал свою роль

Письмо.

Пальцы дрожат, держа конверт, который возвращает меня в воспоминания. Письма, которые постоянно оказывались рядом со мной, со слишком знакомым почерком, который никогда не узнавала. Тени, преследующие на каждом шагу, которые оказались версией лучшего друга, которого никогда не знала в действительности. Кровь на руках человека, которого считала семьей. Всё это пролетает в голове, засасывая в свою бездну, пока не чувствую прикосновение к руке.

Поднимая глаза, вижу жалостливый взгляд Лиама. Он сжимает мою руку, напоминая о нашем жесте, что означал: «Я рядом, чтобы не случилось. Я тут. Я есть, и всегда был»

Сердцебиение успокаивается под теплом его крепкой ладони, вдыхаю больше воздуха в легкие, стараясь наконец внимательно рассмотреть конверт.

Он идентичен оформлению тех, что отправлял мне Джонатан. Я вижу, что его уже вскрывали, что наверняка сделали Лиам и Мари.

– Тебе нужно это прочесть, – с видимым раздражением и спешкой в голосе, произносит Мари.

Я бросаю на девушку острый взгляд, и она отвечает тем же.

Мне всегда было интересно, что произойдет, если мы столкнемся в битве.

Может пора узнать?

Лиам закрывает от меня Мари, становясь напротив. Его крепкая вторая ладонь ложится на мою, и он смотрит в моё лицо, пытаясь понять, как мне помочь. Я вижу беспокойство в карих глазах, напоминающих мне любимый молочный шоколад. Если я откажусь это читать, Лиам будет единственным, кто поймет меня и не будет давить. Но тогда я убегу от прошлого, а Райан научил меня идти навстречу боли, и выходить победителем.

Уверенность появляется в каждой косточке моего тела, напоминая о мощи духа внутри, о силе, которая течет в моих жилах.

Я справлюсь. Всегда справлялась, и никогда не будет иначе.

Отводя взгляд от Лиама, который горит огнем беспокойства, разрываю конверт, доставая письмо.

В глаза сразу бросается почерк, который не принадлежит Джонатану, что вызывает облегчение в груди.

Я безусловно скучаю по нему. Мне никогда не хотелось терять его, а особенно так. Но Джонатан сам сделал свой выбор, и встретиться с ним при подобных обстоятельствах было бы сущим кошмаров, воплотившимся в реальность.

Но когда начинаю читать строки, гнев и негодование вспыхивает внутри. Каждая строчка, каждое слово, буква в этом письме вызывает желание крушить и разрушать все вокруг. Это не может быть повторением истории. Слова в письме погружают меня во тьму, которую успела позабыть и отпустить. Но она уверено и быстро возвращается во время прочтения письма: [11]

Множество бранных слов вертятся на моем языке, когда сжимаю в кулаке письмо, не понимая происходящего, как и смысла в его словах. Хруст костей моих пальцев и бумаги, заполняет молчаливое пространство.

С рычанием отбрасываю письмо в сторону, смятый клочок бумаги приземляется на пол с глухим стуком.

Кто этот бессмертный, который посмел мне угрожать? Просить плату?

Я никому и ничего, черт возьми, не должна.

Он должен был думать, прежде чем разбрасываться угрозами. Я та глупая девушка, которая сломала монстров. Я заставила их молить о пощаде. Они ревели, и мочили дорогие брюки у моих ног. Никто не станет исключением, если попробует навредить мне или моей семье. Я разрушу каждого, кто только попробует приблизиться. Я спалю их жарким пламенем своей силы, и станцую на их испепеленных останках. Это будет всем, что от них останется – лишь жалкий пепел.

– Куда пришло письмо? – я не узнаю свой голос, он напоминают мне ту сторону меня, которая давно не проявляла себя. Напоминает прошлое, которое успела отпустить, но видимо это была иллюзия, если оно снова постучало в мою дверь.

Лиам подходит к письму, поднимая и складывая в карман своих черных брюк. Он сохраняет молчание, бросая только взгляд на Мари.

– Он был прикреплен к шкафчику, который принадлежал тебе, когда ты служила организации, – говорит Мари, продолжая смотреть на Лиама.

Они общаются взглядами, не произнося то, что я должна услышать. Они что-то скрывают от меня. Я вижу это по сжатым кулакам Лиама, вижу в его взгляде, который долго задерживается на Мари. Лиам никогда не смотрит долго в глаза девушкам, если в этом нет скрытого смысла.

– Договаривай, Мари, – не выдерживая, взрываюсь и произношу эти слова достаточно грубым тоном.

Мне надоели тайны вокруг меня. Ложь унесла множество жизней, и я больше не допущу повторения. Я хочу знать всю правду.

Девушка отводит взгляд от Лиама, с решимостью смотря на меня. Мари не собирается говорить мне правду, но глубже вглядываясь в мои глаза и видя там нужду знать все как есть, её лицо меняется. Узнавание мелькает в черных глазах, она что-то вспоминает, и будто находится в другой реальности.

Я хлопаю в ладоши, выводя девушку с транса. Мне нужны ответы.

Мари встряхивает головой, смотря на меня наконец-то ясными глазами.

– Твой бывший шкафчик был измазан кровью, письмо было прикреплено к нему ножом.

– Это был не просто нож, – дополняет Лиам, и мой взгляд перемещается в его сторону. – Это бы нож, которым ты нанесла увечья Маркусу.

Какого черта?

Моё лицо приобретает хмурое выражение, я настолько сморщила лоб, пытаясь вспомнить, где в последний раз оставляла это орудие, что головная боль пронзила череп.

Я не помню, но возможно где-то в организации, когда разрывала контракт, либо на том же месте, когда сломила Маркуса.

Только больше вопросов появляется в голове, не имеющие ответов и никакого смысла.

Я отвожу взгляд от Лиама, присаживаясь на угол дивана, сжимая грубую и твердую поверхность. Боль появляется в моих ногтях, они определено будут сломаны, что не обрадует моего мастера по маникюру.

– Как он мог проникнуть в организацию ФБР и остаться незамеченным? – спрашиваю, метая взгляды между Лиамом и Мари, ожидая ответа, может есть хоть какая-то догадка.

– Никак, – говорит девушка фыркая. – Я уверена, он является членом организации. Обычному человеку не удалось бы избежать всех камер и убрать любую запись, которая бы могла раскрыть его личность. Нет даже отпечатков на шкафчике, либо на ноже, это чистая и профессиональная работа. Последний курс, который проходит каждый поступая в организацию. Даже Лиаму не удалось восстановить записи, поэтому я уверена в своей догадке.

Я смотрю удивлено на Лиама, не понимая происходящее. Он самый сильный хакер организации, и его мог переплюнуть только член совета. Но отбрасываю эту мысль, это невозможно, каждый главный член совета верен организации. Эти люди умрут за организацию, за своего маленького ребенка, которого они воспитывали и ставили на ноги годами. Им определенно не нужна была бы никакая плата от меня, они имеют денег в своем кармане наравне с президентом соединенных штатов.

– Как такое возможно?

– Появился предатель в организации, которого нам с Лиамом поручили найти, – отвечает на мой вопрос девушка, бросая взгляд в сторону напарника.

Она так часто на него смотрит, что даже я замечаю, как это начинает злить Лиама. Он ненавидит, когда лезут в его личные границы, ненавидит доминирование. Но в этом вся суть Мари.

От меня не ускользает, как Лиам злиться из-за того, что не может разгадать эту тайну. Он ненавидит скрытое всей душой, он живет и дышит разгадыванием всех самых сложных головоломок. Но эта… она поставила всех нас в тупик.

Я не знаю, как с этим разобраться. Я не хочу в это лезть. У меня маленькая дочь, я просто хочу дождаться Райана, и жить обычной жизнью. Я не хочу всего этого. Очередного преследователя. Писем.

Гиблое желание крушить все на своем пути, кипит в моей крови. В прошлом это приносило освобождение. В прошлом мне нравилось выпускать своих монстров наружу. Но это в прошлом, и больше всего я желаю, чтобы оно оставалось там и дальше.

«Ты действительно думала, что сможешь жить счастливо?»

Эта мысль была последней каплей, я срываюсь, хватая серую подушку с дивана и отбрасываю её в сторону со всей злостью в моем теле. Но это не помогает, мне нужно больше. Больше разрушений.

Больше. Больше. Больше.

Тихо выпустив весь воздух через сжатые зубы, берусь за волосы, сжимая и оттягивая. Со стороны наверняка это выглядит, будто я на грани сумасшествия. Но я просто пытаюсь контролировать вспыльчивые импульсы, присущие моему характеру.

Я не хочу быть прежней Ребеккой. Я выросла с этого состояния. Я мать, я личность, я больше не монстр в темноте.

Пытаюсь внедрить это в свой мозг, чтобы не позволить прошлому завладеть мной. Больше этого не произойдет. Но почему-то импульсов уничтожения становится только больше.

В голове всплывает образ его глаз. Образ осеннего леса, который своей теплотой успокаивал моих демонов. Он дарит мне тишину и спокойствие. Райан дает мне жизнь.

Окунувшись в осенний лес, я наконец почувствовала освобождение. Наконец, в сознание пришла тишина, и только теплота в области груди.

Окончательно успокоившись, открываю глаза, видя, что ребята смотрят на меня нервно. Будто не знают, чего ожидать от меня. Я и сама не знаю.

Мне нужно затолкать демонов глубоко в себя, не позволить им выйти на свободу. Моя дочь не должна видеть картины разрушенной комнаты и гнева матери. Я не буду ломать её маленькое хрупкое сознание. Я лучше разрежу собственную плоть, чем стану причиной боли дочери.

– Как мы будем действовать? – спрашиваю, успокоившись и приняв ситуацию.

Я не буду избегать ответственности. Это связано со мной, значит я должна разобраться с ещё одним тайным преследователем, и сделать все для защиты Эйми.

Никто больше не сломает меня и никого из членов моей семьи.

Мари открывает свои полные губы для ответа, и я уже чувствую, что он не понравится мне.

– Ждать рассвета.

Глава 6

BIRDS OF a FEATHER – Billie Eilish

Если тебя нет, то и я уйду

Потому что всё было ради тебя

– Мам, прекрати, ты пересолишь.

Слыша мой недовольный возглас, улыбка появляется на её губах и впервые за долгое время она не вымученная.

Отец дал мне пару часов отдыха перед встречей, поэтому я решил провести его дома и приготовить с матерью тыквенный суп, который с детства любит Эбби, но она отказалась принять участие в приготовление.

Я с усилием отталкиваю чувство вины, концентрируясь на готовке.

В чувстве вины нет никакого смысла, но независимо от этого осознания, оно всё равно постоянно всплывает на поверхность. Я не в силах искупить и загладить свою вину перед сестрой, но я в силах дать ей безопасное будущее.

Поэтому стараюсь зацикливаться только на этом. На будущем моей семьи, если я убью отца.

Мама закалывает свои короткие волнистые волосы на затылке, черпая на ложку суп, пробует на вкус, и довольное выражение её лица невольно возвращает меня в воспоминания с Ребеккой.

Перед глазами её улыбка, когда она ела в первый раз приготовленную мной пиццу для нее. Как она обнимала меня со спины, когда я готовил. Как она всегда стояла рядом, с усилием наблюдая за мной на кухне, пытаясь чем-то помочь, несмотря на то, что это бы только ухудшило ситуацию. Ребекка совсем не умела готовить.

Воспоминаний с этой женщиной сильный толчок и мотиватор для меня. С ней я был свободен, как никогда раньше, и я ни за что на свете не откажусь от этого, от Ребекки, из-за отца. Я добьюсь своей победы и уничтожу его.

«Я не упущу, не потеряю Ребекку, ни за что на свете в этом, гребенном, мире», – проговариваю пару раз в голове, внедряя уверенность в эти слова, пока голос матери не возвращает в реальность.

– Это восхитительно, сынок.

Улыбаюсь в ответ, выключая плиту. Супу нужно остыть прежде, чем мы приступим к еде.

– Накрой на стол, – говорю, целуя мать в лоб. – Я приведу Эбби.

При упоминании дочери, грустное выражение появляется на её лице, и я ухожу, не в силах смотреть. В такие моменты просыпается то, что вырастил внутри меня отец. Просыпается желание уничтожать, убивать. Когда-нибудь отец пожнет плоды своего же творения. Но я ни за что не покажу эту тьму в своих глазах при матери. Никогда не показывал, и не буду. Это только моя ответственность, я справлюсь, и не буду никого пугать своей испорченный сущностью.

Быстрыми шагами достигаю комнаты Эбби, открывая дверь, застаю сестру за просмотром сериала. Судя по внешности мужчин на экране, это турецкий сериал.

– Что смотришь? – она оборачивается на мой голос и от меня не ускользают её красные глаза.

Видя выражение моего лица, Эбби вытирает глаза, отмахиваясь от меня рукой.

– «Ветряный», – молчу, продолжая смотреть в её глаза и ждать. – Брось, Райан, я плакала из-за сцены в сериале, он умер, понимаешь?

На последнем слове её голос дрогнул, я сократил расстояние между нами, пытаясь сдержать смех. Моя слишком ранимая сестра зальет весь мир своими слезами. Она мягкая и чувствительная, но всё равно продолжает смотреть драмы, которые доводят её до истерики.

– Твой любимый суп готов, – с этими словами касаюсь её длинных, темным волос.

Эбби отводит от меня взгляд, включая сериал, который поставила на паузу, когда я вошел в комнату. Её голова отодвигается в сторону, подальше от моей руки, разрывая наш физический контакт.

– Я не голодна.

Сжимаю губы в тонкую линию, стараясь не обращать внимание на её капризы. Если сестра решила убить себя голодом, у нее ничего не выйдет с братом, который отлично готовит.

Нажимаю на паузу, прерывая просмотр сериала и подхватываю Эбби на руки. Сестра громко вскрикивает, ударяя сжатым кулачком по моей груди.

– Отпусти! – её звонкий крик вызывает у меня резкую головную боль.

Я не спал всю ночь, придумывая план действий, утверждая его с парнями. Но я не подаю ввиду, не показываю своего дискомфорта, продолжая нести упертую особу в сторону кухни.

– Ты не будешь голодать в моем присутствии, Эбби, – мои слова строги, но тон я сохраняю мягким, напоминая себе, насколько чувствительна сестра к крику. – Я не допущу этого.

Эбби сжимает губы, становясь моей женской копией и не удержавшись, щепаю её за нос, получая снова удар в грудь. Но с удивлением замечаю, что она перестала бороться, с облегчением выдыхая. Это происходит довольно редко, её танцевальная натура слишком упертая, желая побеждать в каждой битве.

Достигая кухни, резко торможу на пороге, видя тех, кого не должно было быть.

Что они забыли здесь?

Эбби напрягается в моих объятиях, смотря на Гарри и тот не отводит холодного взгляда. Он пристально смотрит в её глазах, не скрывая безразличия, что заставляет мои кулаки сжаться.

Я не знаю, что произошло между ними, но никому не позволено так смотреть в сторону моей сестры.

– Гарри, – предостерегающе говорю, вызывая у него чертову ухмылку. – Алекс.

Мой тон не скрывает вопроса, но парни игнорируют его.

Может мне стоит начать относиться к ним, как к поданным, чтобы добиться уважения?

– Мы знаем, как нас звать, Райан, – отвечает Гарри, больше не смотря в глаза моей сестры.

Ещё немного и этот парень доведет меня до того, что я сделаю с него отбивную.

Мама становиться между нами, ударяя мою спину полотенцем, и я напрягаюсь от нахлынувших воспоминаний, связанных с длинными шрамами покрывающими это место.

Успокойся, успокойся, успокойся

Если бы я был на ринге и противник коснулся бы моей спины в грубой манере, этого человека уже не было бы в живых.

Но это всего лишь моя мать, женщина, которую я должен оберегать и уважать. Я не отец – напоминаю себе, сдерживая внутри гнев.

Отгоняю всю тьму, которая поднимается, когда касаются этого места, продолжаю путь к столу, усаживая напряженную Эбби.

– Сынок, как ты встречаешь гостей? – недовольно спрашивает мама, обнимая каждого.

Это успокаивает мой гнев. Я не должен был так грубо реагировать. Мама скучает по людям и общению.

Отец не позволяет маме и Эбби покидать территорию дома после инцидента с побегом, за который мы заплатили слишком высокую цену. Он прячет их в тени, как самый величайший провал и позор.

– Почему вы здесь? – подхожу к Алексу, тихо спрашивая на ухо, чтобы не быть услышанным.

– Есть проблема, – отвечает парень, но не дает мне продолжения, незаметным кивком головы указывая на рядом сидящую Эбби.

Демонстративно достаю пачку сигарет, предлагая парням выйти на улицу. Мама недовольно сводит брови вместе, но сохраняет молчание. Алекс, понимая намек, следует за мной, но чертов клоун остается рядом с моей матерью, улыбаясь во все тридцать два зуба.

Закатив глаза, пытаясь игнорировать вызывающие поведение Гарри, направляюсь к выходу.

Свежий воздух ударяет меня в лицо, когда выхожу наружу, сегодня достаточно ветрено. Огромные черные тучи закрывают солнце, оставляя только серые оттенки.

Все в этом городе: серое, черное, блеклое и несчастное.

Вынимаю сигарету, кладя на губы, с растущим раздражением смотря на весь вид вокруг, тоскуя за уютом Чикаго.

Щелкая один раз зажигалкой, затягиваюсь, наконец получая расслабление в области спины. Алекс тем временем становится рядом, вынимая у меня из пачки сигарету.

– В чем проблема?

Алекс не смотрит на меня, его глаза устремлены в пустой переулок улицы.

– Твой отец желает присутствовать на торжестве.

Слыша его ответ, напряжение возвращается на место, и никакая затяжка не помогает это расслабить.

Это меняет все, усложняя задачу заманить Марселя в ловушку. Сделав это в присутствие отца, мы раскроем все карты, от его пристального и внимательного взгляда ничего не ускользнет.

– Он меня не оповестил, – сквозь сжаты зубы произношу, ненавидя тот факт, что я – ничто в глазах отца.

Алекс сжимает моё плечо, разворачивая к себе.

– Мы справимся, Райан, – твердо говорит друг, сжимая сильнее моё плечо. Алекс понимает меня без слов. – Я пытался доказать ему, что дела в Чикаго важнее клубной вечеринки, но он не стал меня слушать.

Презрительно усмехаюсь, выбрасывая окурок в сторону. Отец жалок и слаб. Он считает себя могущественным правителем бандитской империи, когда на самом деле является манипулятором, который боится своей же тени, окружая себя охраной.

– Мы обязаны справиться, у провала слишком высокая цена, – отвечаю, не собираясь подаваться панике и неуверенности.

У меня нет права на провал.

Зажигая ещё одну сигарету, затягиваясь, выдыхаю дым в лицо Алекса.

Я пытаюсь вызвать хоть долю эмоций в его холодном выражении лица, но все бесполезно. После расставания с Мелани, он вовсе перестал улыбаться и смеяться.

Алекс отталкивает меня, оставляя на лице пустое выражение и сжатые губы, возвращаясь в дом, но я остаюсь на месте.

Груз ответственности давит на мои плечи, пытаясь склонить и сделать так, чтобы я сдался.

Но я никогда не сделаю этого. Я не сделал этого, когда отец поручил убить мне первого человека, угрожая избить маму до полусмерти, если ослушаюсь. Я не сдался, когда в первый раз вышел на ринг и разорвал своего противника, чтобы произвести впечатление на людей отца. Я не сдался, когда добивался внимания Ребекки, и я не сдамся, добившись своего, чего бы этого не стоило.

Бросая последний раз взгляд в сторону улицы, замечаю странную и быстро мелькающую тень. Встряхиваю головой, присматриваясь, видя только пустоту.

Но ощущение чужого взгляда не исчезает.

Я не знаю кто этот хищник, либо человек, но лучше ему не ступать на мою территорию, либо уйдет он уже без глаз.

Отводя взгляд от темноты за туманом впереди, возвращаюсь на кухню, замечая, что все уже приступили к еде без меня.

Эбби ест, смотря только в свою тарелку, когда Гарри это единственный, кто успевает уплетать еду за обе щеки и разговаривать не замолкая. Алекс уставился на стену своим пустым взглядом.

– Прости, сынок, мы не дождались тебя, – мило улыбаясь произносит мама, замечая меня в комнате.

Я отвечаю на её улыбку, подходя ближе, кладя руки на её плечи.

– Уверен в этом нет твоей вины, – многозначительно смотрю на Гарри, который смотрит на меня с вызовом.

Без понятия, что происходит с ним в присутствии моей сестры, но он становится до ужаса невыносимым.

Присаживаюсь рядом с Эбби, игнорируя его провокации. Моя рука ложится на её плечо, и сестра поднимает голову, натянуто улыбаясь.

Нет, все же, я поведусь на провокации Гарри и вызову эту жалкую задницу на бой.

– Все хорошо? – тихо спрашиваю, чтобы слышала только сестра, она отвечает кивком головы, снова смотря в свою тарелку.

Ложь. Гребанная ложь.

Я бросаю яростный взгляд в сторону Гарри.

Парень развалился на стуле, смотря прямо на нас с ухмылкой, словно он знает какой дискомфорт доставляет Эбби, а он, несомненно, знает.

– Как дела у бабушки, Гарри? – спрашивает моя мама, всё ещё ярко улыбаясь, не чувствуя напряженную атмосферу.

Гарри меняет позу и роль, выглядя как самый обаятельный парень и лучший кандидат на руку её дочери.

– Все прекрасно, готовиться к моему приезду в Чикаго, – с искренней улыбкой говорит парень, и я чувствую приближающуюся зависть. – Готовит все к длинному дню на кухне, чтобы приготовить мне большую партию моих любимых пирожков.

В этот момент я вижу настоящего Гарри, не парня, который скрывает боль за другим обличием несерьезности. Эбби тоже смотрит на него, зачарованно наблюдая за улыбкой на его губах.

Я вздыхаю, эти двое меня убьют до того, как я пойму, что на самом теле происходит между ними.

– Я думала вы задержитесь чуть подольше, Райану совсем одиноко без вас.

Бросаю недоуменный взгляд на маму, и видя выражение моего лица, Эбби рядом выпускает тихий, писклявый смешок.

Застываю на месте, не веря в услышанное.

Эбби смеется, черт, это облегчает всю боль в груди. Я так давно не слышал её смеха, что успел отвыкнуть и забыть, как он звучит.

Это чудо замечает и Гарри, смотря на мою сестру неотрывно, я вижу боль и нужду в его глазах, которая непонятна для меня, ведь парень решил не делиться и не рассказать правду о том, что произошло между ними в день аварии.

Закрываю глаза, пытаясь выкинуть тот день с головы. Крики матери, слезы Гарри, больничная койка и безжизненные глаза Эбби.

Открываю их и вижу взгляды этих двоих друг на друга, которые не сулят ничего хорошего.

Твою мать, мне нужно держать их в разных вселенных, пока мой отец жив, либо мы добьемся чей-то скорейшей кончины.

– Тебе одиноко, Райан? – с издевкой в голосе спрашивает наконец оживший Алекс.

Я удивлен его ответом, чувствуя, как радость расцветает в груди. Я люблю эту его сторону.

– Невыносимо одиноко, – с явным сарказмом произношу, зарабатывая удар локтем от сестры.

Застываю на месте, совсем отвыкший от её игривого настроения. Мой пристальный взгляд осматривает черты лица Эбби на ложь и притворство, но я не вижу этого. Она искренняя, и на удивление счастливая.

Может мне стоит выбить у отца возможность выводить их в свет? Стены этого дома душат её. Эта темница, которую приходится называть домом. Маме и Эбби нужны люди вокруг, необходима жизнь.

Мелодия моего телефона молниеносно уничтожает все настроение за столом. Все вокруг знают, что, если играет эта мелодия – звонит отец.

Я достаю телефон из кармана джинс медленными движениями, не желая иметь с ним конфронтации.

Но какой у меня есть выбор?

У меня его нет.

Поднимаю трубку, слышу только пару командных слов:

– Через двадцать минут в моем кабинете.

Голос отца сразу же прерывается после этих слов. Никакого приветствия, ничего, только приказ.

Телефон хрустит в моих руках, и только услышав этот звук, замечаю, что сжал его до побелевших костяшек и защитное стекло дало трещину.

– Все в порядке, сынок?

Голос мамы вынуждает меня принять спокойную позу, я не хочу её пугать, никогда блядь.

– Да, но нам нужно ехать с парнями.

Услышав эти слова, мама грустнеет, отодвигая от себя тарелку, и улыбка блекнет на лице Эбби.

Я не знаю, как описать чувства, которые бурлят сейчас внутри при виде выражений их лиц, при виде их боли. Ненависть, вихрь ненависти, который сжигает все внутри. Желание уничтожить отца, убить и все остальное самое худшее, не стоит даже произносить вслух. Я не могу это контролировать, эти чувства бурлят и бурлят, умоляя дать им выход. Но я не могу. Пока не могу.

– Я обещаю завтра наведаться к вам, Нора, – мягко говорит Гарри, поднимаясь со своего места.

– Я тоже обещаю, – поддерживает следом Алекс, и благодарность вспыхивает в груди.

Сколько бы проблем мне не доставляла дружба с парнями, я бы всё равно выбрал путь с ними. Ведь, несмотря на всю тьму, окружавшую нас, вместе мы сильная скала, которая противостоит всем преградам. Вместе мы сила и кровь. Вместе мы достигнем свободы. Только так – вместе. И никак иначе. Никогда иначе.

Я целую сестру в щеку и тянусь через стол к матери, ощущая облегчение, когда замечаю, что ей стало лучше после слов парней.

– Берегите себя, мальчики, – просит мама, когда встаем со стола направляясь вместе к выходу.

Мы втроем подмигиваем ей, уверяя, что все будет хорошо.

У входа ловлю взгляд Эбби, который искрится виной, и я с непониманием поднимаю брови вверх, но сестра уже отводит в сторону от меня свое лицо, скрываясь за длинными волосами.

Но я не могу надолго на этом зациклиться, когда проблема в виде отца дышит в затылок.

Может мне и вовсе показалось?

– Готовы, Красные Вороны? – спрашивает Гарри, когда мы выходим на улицу.

Парень выбегает немного вперед, ухмыляясь поднимая руки вверх, словно к Всевышнему.

– Сегодня будет адская ночь, приготовьте попкорн, ангелочки, – в небо кричит парень, и я не сдерживаю смешка.

Ненормальный.

Алекс напрягается, услышав слово – ангел, и я притягиваю его к себе, пытаясь отвлечь.

– Иди сюда, Гарри, – приказываю я, и, к удивлению, парень слушается.

Я прижимаю нас троих лбами, удерживая за шеи, смотря каждому в глаза.

– Сегодня мы прольем кровь ради Ребекки. Сегодня мы обязаны не провалиться и следовать плану. Я отвлеку на себя отца, когда ты будешь действовать, Гарри, и, если что-то пойдет не так, я защищу вас, ясно? Ничего лишнего не делаем без моего известия, и это касается тебя, Гарри, – ударяю парня в грудь, и он только ухмыляется, никак не соглашаясь со мной. – Мне нужно, чтобы вы сказали слова: «Да, мы все поняли и будем осторожны, Райан.» Скажите эти чертовы слова!

Парни закатывают глаза, в ответ тоже хватая меня за шею, слегка встряхивая.

– Мы Красные Вороны, Райан. Мы верны тебе и будем всегда рядом. Не переживай, сегодня мы вместе разорвем его в клочья, и Ребекка будет в безопасности. Мы пойдем вместе с тобой в руки тьмы, можешь не сомневаться в этом, – серьезные слова Гарри без нот веселья пронзают моё сердце, я никогда не сомневался в парнях. Я верен каждому из них, как они мне.

– Мы с тобой, Райан, будь то Ад или Рай, – слова Алекса, произнесенные тихим шепотом, поражают меня. Он никогда не говорит подобных вещей, и я привык к его закрытости, никогда не требуя большего.

Тепло вспыхивает в груди, настолько сильное, что я понимаю это чувство.

Любовь.

Моя жизнь была жестока, аморальна, наполненная кровью. Но я не хочу видеть этой стороны. Я хочу бороться ради этой теплой стороны, которая рядом, несмотря на всю тьму и смерть.

– Я никогда не сомневался в Красных Воронах, я никогда не сомневался в вас, парни.

Мы крепко обнимемся, хлопая друг друга по плечам. Парни не трогают мою спину, зная, как грубые касания к этому месту влияют на меня.

– Начнем кровавую ночь, Вороны?

Парни в один голос соглашаются, и мы направляемся к месту, где сегодня будут править мои демоны.

Пришло время Красным Воронам проявить себя. Пришло время пролить кровь ради свободы.

Глава 7

Play with fire – Sam Tinnesz

Мое удовольствие – это их боль

Мы втроем входим в клуб, принадлежащий моему отцу, привлекая к себе все взгляды посетителей. Красные, зеленые, белые огни ослепляют, зажмуриваюсь на секунду, пытаясь привыкнуть к освещению.

Громкая музыка с колонок оглушает, биты бьют по ушным перепонкам, переполняя меня желанием найти диджея и заставить его поменять плейлист. Музыка, играющая сейчас, похожа на отчаянный вой, напоминающий дни, когда отец заставляет меня пытать людей в нашем подвале. Это вновь напоминает мне, что значит быть во власти другого человека и это пытка для моего самоконтроля, который и так висит на волоске.

Отец идет по середине, не скрывая удовлетворения от окружающей его обстановки, ухмылка искривляет его губы, а глаза сверкают садизмом, когда он смотрит на танцующих девушек на пилонах. Наши ребята во всю начали торжество, осматриваясь замечаю рассыпанные дорожки на столах и опрокинутые столы, которые свидетельствуют о том, что драки были в наше отсутствие.

Долго смотря на отца, я ощущаю словно смотрю в отражение себя через двадцать лет. Короткие темные волосы, крупное тело, покрытое татуировками. Единственное отличие в нас – это шрамы, покрывающие моё тело. Шрамы, которые отец нанес собственной рукой. Подобные наказания я начал получать, когда был ещё ребенком и не понимал, за что меня наказывают, чем я провинился.

Встряхиваю головой, отгоняя эти мысли, я больше не ребенок. Я отпустил то время и готов выдержать любое наказание отца, если это послужит цели защиты моей семьи.

Отец вызвал меня с дома, заставляя оставить одних мать и Эбби только для того, чтобы я пересчитал нашу прибыль с наркотиков, когда тем временем он трахал шлюху на соседнем столе.

Сжимаю кулаки, отводя от отца пристальный и смертельный взгляд, когда запах пота и воспоминаний ударяют в мою голову. Он со всей жесткостью насиловал девушку, принуждая меня быть рядом, зная, что это картина разрывает меня на части. Я хотел ей помочь, но я не мог, и отец знает, как это влияет на меня.

Он знает, как на меня действует моя беспомощность и покорность не по собственной воли. Знает, что это пробуждает внутри и пользуется этим знанием в своих интересах.

Оборачиваюсь на Алекса, пытаясь на пару секунд забыть о рядом идущем отце. Друг уже смотрит на меня, пустой взгляд его голубых глаз только ещё больше пробуждает моих демонов.

Я хочу в эту пустоту. Хочу захлебнуться в ней этой ночью, чтобы не чувствовать себя чудовищем, которого создал отец. Я хочу быть просто пустым. Просто быть обычным.

Но пора забыть о своих желаниях и сконцентрироваться на важном.

Сегодня будет адская ночь для Марселя. Я буду его личным палачом, прерывая жалкое и губительное существование. Это будет уроком для каждого человека моего отца. Уроком, который покажет, что переходить дорогу человеку, которого создал сам Дьявол не стоит. Ведь я сломаю их только одним касанием.

Черная, облегающая рубашка крепко обтягивает мою грудь, выделяя слишком сильно прерывистое дыхание. Я выпускаю весь воздух через нос, успокаивая себя. Моя рука поднимается вверх, растягивая ещё пару пуговиц, это привлекает взгляды официанток, вызывая у меня отвращение.

Третий год я храню верность одной женщине, которая безвозвратно завладела моим сердцем и существованием. Мысль о другой женщине в моей постели вызывает рвотный рефлекс, даже если я не буду получать сексуальной разрядки ещё пару лет и мой член умрет окончательно. Я не желаю никакую другую женщину кроме Ребекки.

Я желаю её мягкого и доверчивого взгляда, когда проникаю глубоко внутрь её тепла. Желаю её огня и демонов, которые всё ещё обитают на задворках голубых глаз. Я желаю каждую частью, которую моя женщина открыла для меня, даже если эта часть исполосована шрамами. Каждый аспект тела и характера Ребекки прекрасен для меня.

Но мой взгляд вновь цепляется за отца и все теплые мысли испаряются.

Вибрации, которые несет отец за собой веют жестокостью. Желание всадить пулю в его голову, когда вижу это яркое желание садизма в глазах отца и знание, что сегодня ночью кто-то будет испытывать боль по его вине, увеличивается до неконтролируемых размеров.

Но убив его сейчас, я убью и себя, а я обещал вернуться к Ребекке. Я обещал.

Мы проходим в середину зала, останавливаясь в самой гуще наших людей. Сегодня клуб закрыт от посторонних лиц. Каждый член банды лицемерно лебезит перед отцом, пожимая его руки и склоняя голову с улыбкой.

Когда тоже самое пытаются провернуть со мной пару человек, которые видимо не знаю кто я такой, но видя яростное выражение моего лица, отступают назад.

Отец бросает на меня недовольный взгляд, я игнорирую его, уходя в сторону бара, где меня ожидает Гарри.

Я не отец, и никогда не буду подобен ему. Я не буду принимать чужое лицемерие и заставлять людей силой кланяться мне. Мне это не нужно, чтобы чувствовать себя могущественным.

Как только подхожу, официант ставит предо мной стакан виски, и я опрокидываю его залпом. Алкоголь никогда не влиял на меня, но в такие моменты мне нужно сделать глоток, чтобы успокоиться и расслабиться.

– Все готово? – тихо спрашиваю Гарри, получая кивок головы от него.

Он облачен во все черное, джинсы с низкой посадкой и черная облегающая футболка. Волосы его сегодня уложены назад, в отличие от других дней, когда парень предпочитает ходить с беспорядком на голове.

Разворачиваюсь на стуле к толпе, пытаясь найти взглядом свою жертву и нахожу его сидящем возле пилона, где танцует полностью обнаженная девушка, не считая тонких красных стринг, если их можно назвать трусами. Марсель с трудом держится в сидящем положении, постоянно качаясь в разные стороны, но его рукам всё равно иногда удается достичь тела девушки, которая не имеет права отказать.

Гарри сделал свою работу, накачал этого идиота до обморока, осталось теперь незаметно пронести в его кабинет наркотики.

Мой взгляд находит Алекса, который стоит за моим отцом, держа в руках телефон. Я подмигиваю парню, давая знак, что он может нажать на кнопку и оповестить Тайлера.

Алекс подмигивает в ответ, нажимая кнопку на телефоне.

Я вижу, как отец, почувствовав вибрацию телефона в заднем кармане, не торопливо вынимает его, тогда толкаю Гарри в бок, призывая приступать. Сейчас самый идеальный момент.

Когда отец включает телефон и яркий свет экрана ослепляет его, я встаю с барного стула, начиная играть свою роль.

Губы отца сжимаются, когда он смотрит на экран, где есть кадры, как Марсель ворует наркотики. Тайлеру не было трудно сопоставить так, чтобы все выглядело будто Марсель ворует со склада. Ведь он часто сам приходит попробовать товар на вкус и купить партию, но об этом не знает ни одна живая душа. Видео – доказательство его непричастности исчезли навсегда, как и вскоре исчезнет и он сам.

Час назад я отдал приказ ребятам с камер наблюдения – осмотреть все последние дни на складе, высчитав заранее, когда именно они дойдут до самого нужного. Так они нашли видео с участием Марселя и отправили его отцу. Так и пришел его конец.

– Отец, если ты закончил на сегодня со мной, я могу идти? – покорным тоном интересуюсь, останавливаясь рядом, делая вид, что ничего не знаю.

Он сильнее сжимает телефон, поднимая на меня взгляд, отрицательно качая головой.

– Пройдем со мной в кабинет Марселя, – приказывает и не дожидаясь моего ответа, несется в ту сторону.

Иду следом, быстрым шагом преодолевая ступени, пытаясь сдержать торжествующую улыбку. Для полного счастья не хватает того, чтобы отец сейчас поскользнулся, упал и разбил себе голову на этой закрученный лестнице. Наш план было легче провернуть, чем я думал. Отец слишком самоуверен в себе, чтобы улучшить качества сотрудников, что существенно сыграло мне на руку. Ведь хакеры отца не заметили замену кадров.

Отец цепляется за ручку кабинета Марселя, но она оказывается запертой.

«Хорошая работа Гарри», – мысленно хвалю друга.

Мы намеренно воспользовались моментом, когда отец смотрел видео и был озабочен, чтобы Гарри незаметно проскользнул в кабинет. Никто не заметил его отсутствия, а наркотики чудесным и быстрым способом оказались там, где нам нужно. А если и даже видели, как он сюда поднимался, тот есть и кабинет для персонала, который парень под предлогом мог посетить.

Он делает шаг назад пропуская меня вперед, указывая, чтобы я выбил её и не напрягаясь одним боковым ударом правой стороны своего тела ломаю дверь. Она с громким стуком падает, поднимая клубок пыли. Отец отталкивает меня со своего пути, заходя внутрь. Я бросаю взгляд вниз, через лестницу, в сторону Марселя, видя его на том же месте. Его не волнует ничего вокруг кроме голой танцующей девушки.

Не успеваю зайти, как раздаются выстрелы, и все вокруг замирают, доставая оружия. Войдя в кабинет, вижу, что отец пару раз выстрел в личный сейф Марселя, сломав таким образом замок.

В руках он держит те самые пропавшие со склада наркотики, но на самом деле Тайлер заказал себе эту же пропавшую фирму и передал мне в нужном количестве.

– Приведи его сюда, живо! – яростно кричит отец, дрожа всем телом.

Он ненавидит, когда его предают, ущемляя гордость. Марсель был для него не просто очередным поданным, он был одним из людей, которые понимали его испорченный и жестокий разум.

Кивая, покидаю комнату, направляясь в сторону Марселя. Все члены банды провожают меня со страхом в глазах.

И я знаю, что их так ужаснуло.

Сейчас я не скрываю тьму, на которую способен. В моих глазах пылает адский огонь, выражение лица ясно дает знать всем присутствующим, что я собираюсь пролить кровь. Моё тело в каменном положении, руки сжимаются в кулаки, представляя, что это шея Марселя.

Когда быстро достигаю его, он тянется рукой к заднице девушки, и я выкручиваю эту самую руку, таща его за собой.

Марсель легок в весе, как мешок картошки.

Он не сопротивляется, только смотрит на меня затуманенными глазами, до его мозга ещё не дошло осознание собственного провала.

Отец уже вышел к людям, поднимая вверх наркотики. Все переглядываются и пазл складывается в их головах.

– Что происходит? – кричит Марсель, брыкаясь в моей хватке, начиная приходить в себя от наркотического дурмана.

Бросаю его перед отцом, заставляя встать на колени и от меня не ускользает, что отец получает от этого удовольствие.

Он наклоняется к нему, поднимая голову Марселя за подбородок, махая перед его лицом наркотиками. Глаза того наполняются непониманием, дурман наркотиков из-за страха начинает терять свою силу, мне следует поторопить события.

– Что это делало в твоем сейфе, Марсель?

Упомянутый озирается вокруг, пытаясь понять, что происходит, и я ударяю его по лицу, произнося:

– Отвечай, – Марсель вздрагивает от моего тона, бросая на нас умоляющие взгляды.

Его лицо искажается от боли, когда поднимает руку к покрасневшей и треснутой губе. Я даже ещё не предпринял всю свою силу, на которую способен, а подонок уже хнычет. Жалкое зрелище.

– Я не думал, что именно ты окажешься крысой в моей империи, я разочарован, – злобно, сквозь зубы произносит отец, бросая в Марселя наркотиками.

Он поднимает свои руки вверх в умоляющей манере, как глупо, это всё равно не спасет его от меня.

– Меня подставили! Я не крал, проверьте…, – перебиваю его лепет ударом ногой по спине, придавливая тем самым к полу.

– Не повышай тон, Марсель, ты не в том положении, – достаточно громко говорю, чтобы услышал отец, и это вызывает у него горделивый взгляд.

Я ненавижу этот взгляд. Все нормальные отцы гордились своими детьми, когда те приносили хорошие оценки домой. Мой же гордился – с какой жестокостью я ломал наших врагов.

– Сынок, призови Красных Воронов и покажите всем, чтобы происходит с предателями, – с ухмылкой говорит отец, присаживаясь на диван и призывая всех остальных последовать за ним.

В ответ только киваю, поднимая руку вверх, давая знак парням. Через пару секунд слышу их шаги рядом со мной. Всё это время Марсель содрогается под моей ногой и резкий запах мочи ударяет в нос. Твою мать, я ведь даже ещё не начал.

Чувствуя парней рядом, убираю ногу с Марселя и тот начинает отползать от меня, пытаясь найти спасение, но его нет. Ни для кого не будет спасения, если поставят под угрозу то, что моё для защиты.

Бросаюсь вперед, хватая его за волосы, которые словно были вымыты под струей лака. Марсель вскрикивает от боли, когда сильнее тяну его пряди, заставляя прогнуться назад и встать на колени.

Парни становятся по обе стороны от меня ожидая поручений. Я протягивая руку к Алексу, прося:

– Нож, – через пару секунд холодное лезвие соприкасается с моей кожей, вызывая приятные мурашки на коже.

– Нет! Нет! Я не виновен, не трогайте меня!

Его крики начинают раздражать, и видимо не меня одного, ведь в следующую секунду Гарри хватает его за затылок, ударяя головой об пол. Хруст костей заставляет всех присутствующих вздрогнуть, и ещё больше криков начинает издавать Марсель.

Гарри приседает на колени, наклоняясь к уху Марселя и тот с ужасом поворачивает голову в его сторону.

– Тебе не стоило переходить нам дорогу, – тихо говорит друг, но я слышу и улавливаю каждое слово, осматривая окружающих. Гарри не умеет держать язык за зубами. – Мы жестоко наказываем тех, кто пытается добраться до наших девушек, я думал, ты усвоил это ещё в тот раз, но видимо мне стоило убить тебя ещё тогда.

Я стараюсь сохранять самообладание и не выдать своего удивления от услышанных слов.

Что Гарри имеет ввиду, упоминая прошлый раз?

Марсель дергается и открывает рот, но кулак Гарри выбивает ему зуб. Кровь попадает на мою одежду и руки.

Смотрю на красный цвет, что попал на ладони, чувствуя, как пробуждается то, что я прячу от женщин в своей жизни. То, чем я боюсь их напугать.

Человек, который проливает кровь. Человек, который мучает и разрывает своих противников. Человек, который ничего не чувствует, кроме бушующей жажды жестокости.

Сжимаю кулаки, когда Марсель плюется кровью в мою сторону, пытаясь что-то сказать.

Я хватаю его за шею, заставляя повернуться в сторону толпы, и тогда он говорит слова, которые окончательно разрушают мой контроль.

– Она пострадает, как и твоя сестра, – едва произносит Марсель тихо и хрипло, не в силах сказать громче из-за боли. – Ты наивен, если думаешь, что сможешь спасти эту женщину. Шлюхи не стоят того, чтобы ради них отказываться от целой империи.

Я присаживаюсь перед ним на корточки, приближая наши лица, говоря так, чтобы не быть услышанным.

– Только мне решать, чего стоит моя женщина, а она стоит всего, Марсель.

Моя рука смыкается на его шее в удушающем захвате, я оборачиваюсь в сторону отца, взглядом спрашивая разрешения закончить с его жизнь, и он отвечает кивком.

Ему не важна жизнь Марселя. Отцу важно, чтобы я сейчас проявил себя перед толпой, и чтобы больше никто не осмелился перейти ему дорогу, зная, на что способен его безжалостный сын.

Подзываю рукой Алекса к себе, под булькающие звуки Марселя.

– Вытащи его язык.

Алекс сжимает его челюсть, вынимая силой изо рта язык. Глаза мужчины вылазят за орбиты, когда он понимает, что сейчас будет происходить.

Демонстративно поднимаю нож вверх, и девушки в клубе ахают от осознания.

Резким движением рассекаю его плоть, кровь попадает на меня, обрызгивая лицо. Алекс отпускает Марселя на пол, и тот падает с громким стуком, захлебываясь собственной кровью.

Вокруг тишина и только осознание, каким я могу быть человеком ради близких мне людей.

Никому не позволено говорить о моей женщине и подвергать её жизнь опасности. Каждого, кто посмеет сделать это, будет ожидать только смерть.

Каждого.

Глава 8

Clocks – Coldplay

Я против волн опять плыву,

На коленях жду рассвет

Мы кружимся в танце, и я так непостижимо счастлива, чувствуя запах морского бриза, слыша, как колыхаются волны. Солнце касается открытых участков моей кожи, согревая и лаская. Это место было нашим началом, и мы всегда возвращаемся на берег Мичигана, вспоминая прожитые счастливые моменты.

Райан крепко держит меня за талию, смотря в мои глаза с такой сильной любовью, что в моей душе пробуждается табун бабочек.

Крепче обхватываю его за шею, притягивая ближе, не желая расставаться. Я всегда хочу быть рядом только с ним, хочу построить с этим мужчиной семью. Желаю провести всю жизнь и состариться только рядом с Райаном.

Он заправляет прядь моих волос за ухо, нежно проводя по коже, и это касание настолько мягкое, словно призрачное.

– Я люблю тебя, – правда слетает с моих губ, когда он так бережно относиться ко мне. Только благодаря его отношению, я смогла вновь понять, что значит быть любимой.

Райан молчит, продолжая кружить меня в танце без музыки, нас сопровождает только звук воды и птиц, летающих возле берега.

Он никогда не молчал в ответ на мои признания, неуверенность закрадывается глубоко в моем сердце, когда смотрю в его глаза и они кажутся пустыми, печальными. Лес, потерявший всю свою золотистую листву.

– Почему ты молчишь? – мой вопрос искажен паникой.

Я не понимаю своих чувств сейчас, не понимаю резко появившуюся панику и плохое предчувствие.

Но мой мужчина продолжает держать губы сжатыми, а глаза пустыми. Он только смотрит в мои глаза, продолжая двигаться в такт призрачному танцу. Его касания становятся совсем легкими, нереальными, я не чувствую его тепла. Я совсем перестаю чувствовать Райана, даже его грудная клетка не вздымается.

– Райан, что с тобой? Все в порядке? – бью его в грудь сжатым кулаком, теряя самообладание и моя рука проходит сквозь тело, встречая только пустоту.

Нет, нет, нет.

Крепкие татуированные руки окончательно покидают моё тело, растворяясь в белом тумане. Все его тело, которое защищает меня по ночам от кошмаров, расплывается. Остается только лицо и наконец открывающиеся губы:

– Я иллюзия, тигренок, – голос Райана ударяет в самое сердце, я отвыкла от его звучания и тембра.

Я начала забывать его голос. Я начала отвыкать.

Что? Откуда эти мысли? Где я?

Множество голосов звучат в моем сознании, и я не могу понять какой принадлежит именно мне.

Я вижу только Райна, который расплывается на моих глазах. Райана, который оставляет меня.

– Не уходи! Нет! Не оставляй меня, не смей! – срываюсь на крик, пытаясь дотянуться до него, но меня поглощает белый туман.

«Я иллюзия»

Резко открываю глаза, уставившись в белый потолок. Моё сердце колотиться в груди, готовое выпрыгнуть в любую минуту. Изо всех сил пытаюсь вдохнуть воздуха в легкие, но не могу, тяжело. Смотря вниз, вижу голову дочери на моей груди, это только сильнее ударяет по мне.

Райан спал так после моей остановки сердца в больнице. Он спал и слушал сердцебиение моего сердца, чтобы быть уверенным в том, что я действительно жива и не оставила его.

Устало откидываюсь обратно на подушку, вытирая дрожащими руками пот с лица.

Моя дочь встряхивает головой, когда тревожу её сон своими движениями. Она пробуждается и поднимает на меня свои зеленые, сонные глазки, смотря с легким недовольством.

– Спать, мамочка, – от её приказного тона смеюсь, отпуская сон с участием Райана, который вызвал звенящую пустоту внутри.

Запускаю руку в её мягкие, и всё ещё короткие, волосы, немного устраивая беспорядок, Эйми ещё больше хмурится.

Игнорируя грозный взгляд дочери, поднимаю глаза на стену, где весят часы в виде полумесяца, видя, что время перевалило за десять часов утра.

Пора вставать.

– Нет, никакого сна, время чистить зубки и завтракать, – непреклонным тоном произношу, поднимаясь на кровати в сидящее положение.

Я обхватываю талию Эйми, поднимая и сажая к себе на колени. Она не сопротивляется, но недовольство никуда не ушло.

Желая больше света, чтобы прогнать гнетущие мысли и тоску, которая готова поглотить меня целиком, унося в иллюзию, где Райан рядом, начинаю покрывать лицо дочери мягкими поцелуями.

Целую её в лоб, макушку, румяные щечки, маленький носик, который, без сомнений, достался ей от меня. Когда достигаю шеи, резко начинаю дуть, зная, что это вызовет у нее смех.

Эйми подпрыгивает на моих коленях, заполняя комнату, и мою тоскующую душу озорным смехом.

– Мамочка, не надо! – с яркой улыбкой кричит дочь, крепко цепляясь за мои плечи.

Я так желаю, чтобы Эйми всегда помнила, что мои плечи готовы помочь ей в любой ситуации. Я хочу, чтобы, когда ей будет больно и невыносимо выдерживать трудности в одиночку, она приходила в мои объятия. И я сделаю все возможное, чтобы дочь осознавала эти вещи.

– Тогда вставай и беги чистить зубки, – продолжаю свои действия, пока Эйми не слазит с моих колен, прыгая на край кровати.

Она оборачивается в мою сторону, показывая язык. Я смеюсь, собираясь снова напасть, но дочь успевает спрыгнуть на пол и убежать в сторону ванной.

Преодолевая желание снова окунуться в сонливое царство и увидеть сны с участием Райана, заставляю себя встать с кровати и направиться в сторону ванной. По пути натягиваю на себя халат, который был аккуратно сложен на стуле. В прошлом вокруг меня царил беспорядок, я никогда не убиралась, мои вещи были разбросаны по всем углам дома. Но с появлением дочери привила себе хозяйственность, я не могу подавать ей плохой пример. Единственное, что осталось неизменным, это готовка, я всё ещё не умею готовить, и, если появлюсь на кухне, это будет чревато пожаром.

В ванной застаю дочь, которая уже чистит зубки. Я гордо улыбаясь, подхожу ближе, целую её в лобик. Для своего возраста Эйми достаточно самостоятельна, когда я пытаюсь ей помочь одеться, либо поесть, она капризничает, желая пробовать делать все самостоятельно. Поэтому отпустила этот быстрый рост. Пускай пробует, даже если дочь делает все неправильно, с очередной попытки у нее все выйдет, как нужно.

Заканчивая водные процедуры, беру Эйми на руки, желая чувствовать её тепло и запах. За ночь я успела соскучиться. Не знаю, что буду делать, когда она вырастет и уйдет от нас.

Мы одновременно с дочкой вдыхаем запах еды, и следуем на кухню под звук наших бурлящих животов.

На кухне нас встречает Мелани, которая расставляет на стол тарелки. Мари пьет кофе смотря в свой телефон, когда Лиам тем временем помогает моей подруге.

На время, проведенное с дочерью, мне удалось забыть обо всем кошмаре прошлого, которое разворошило письмо. Но видя ребят, все воспоминания всплывают на поверхность. Я не знаю, что мы будем делать дальше. Я не знаю, что нас ждет, и это морально убивает.

На время ребята останутся у нас дома. Это будет безопаснее всех остальных вариантов, я не хочу, чтобы ещё один ненормальный человек из моей жизни напал на мою семью, и я не была подготовлена для ответного удара. Сегодня мы должны заняться планом и начать раскрывать его загадки.

Как бы не желала отказаться от всего, сделать вид, что это меня больше не касается и жить дальше, я не могу. Игнорируя прошлое, оно будет появляться только чаще, мне нужно окончательно покончить с этой историей, чтобы моя семья была в безопасности.

– Доброе утро! – громко кричит Эйми, привлекая к себе внимание.

Все головы поднимаются в нашу сторону, приветствуя улыбками, все кроме Мари. Она не улыбается, только смотрит серьезным взглядом на эту картину, как на объект, который ей нужно изучить.

– Доброе утро, малышка.

Лиам отбрасывает все дела, направляясь в мою сторону и, несмотря на недовольство, которое отчетливо видно на моем лице, он забирает у меня дочь.

Эйми счастливо улыбается, обнимая крепко Лиама, кладя свою голову ему на плечо.

– Как спалось? – спрашивает у нее «наглый вор чужих дочерей», и все девушки в комнате завороженно смотрят на эту картину, особенно Мари.

Её черные глаза не отлипают от Лиама, и в моей крови появляется искушение её поддеть, поэтому направлюсь к девушке, присаживаясь рядом на барный стул.

Но меня отвлекает ответ дочери, который вызывает уйма недовольства в моей крови.

– Отвратительно, – с возмущенным вздохом произносит Эйми, отбрасывая свои волосы назад рукой. – Мама храпела!

Её маленький пальчик указывает в мою сторону, но как только сталкивается с моим строгим взглядом, опускается обратно вниз.

Лиам с Мелани заливаются смехом, бросая на меня взгляды.

– У меня есть одна вещь, которую мы наденем на лицо твоей матери, чтобы она больше не мешала тебя спать, – подмигивая, отвечает Лиам, и от меня не ускользает, как напряглась Мари.

Что, черт, возьми, имел в виду этот придурок?

Иисусе, надеюсь не то, что я думаю.

Но судя по взгляду Мари, это именно то, что я думаю.

– Не наденет, – грубо отвечает девушка рядом со мной, и её ответ расстраивает мою дочь.

Ударяю её в бок, достаточно сильно, чтобы хотя бы поморщиться, но эта девушка не издает ни звука.

– Если я храплю, милая, сегодня ты будешь спать в своей постели, – быстро произношу, пытаясь согнать эту грусть с лица Эйми.

Глаза моей дочери расширяются от осознания, в какое положение она попала.

– Я пошутила! – кричит Эйми, и я улыбаюсь её спешной попытке оправдать себя.

– Так ты солгала мне? – с притворной обидой в голосе спрашивает Лиам, что вызывает сожаление на лице дочери.

Она крепче обнимает Лиама, пряча свои глаза у него на шее. Парень начинает её щекотать, чтобы заставить посмотреть на него, и моя дочь заполняет комнату громкими криками.

– Это наказание за ложь, малышка, – строго произносит Лиам, продолжая щекотать её ребра.

У этого парня странная склонность всех щекотать. Сначала это была я, теперь он перешел на мою дочь.

Моя взгляд цепляется за Мари, и я вспоминаю о своем желании подколоть девушку.

– У тебя слюнки текут, – говорю, протягивая ей взятую со стола салфетку.

Девушка отталкивает мою руку, смотря с отвращением и злобой.

– Замолчи и убери салфетку от моего лица, – я ухмыляюсь, что злит Мари ещё больше. – Я сломаю твою руку, если ты не прекратишь.

– Что прекратить, Мари? – подначиваю девушку, вызывая ещё больше огня в черных, как омут, глазах.

Она хватает мою руку, сжимая запястье, но голос Мелани позади прерывает все действия девушки.

– Прекратите! – её злой шепот вызывает у меня улыбку до следующих слов. – На вас смотрит Эйми.

Ох, черт, я облажалась.

Мари убирает руку, расслабляя свое тело, возвращая обратно внимание в свой телефон. Я поднимаю взгляд на дочь, которая смотрит сощурено на Мари. Моя маленькая защитница.

Но я не должна была выводить Мари и показывать жестокость на глазах своей дочери. Я не хочу, чтобы она была свидетелем драк в нашем доме. Она и никогда не будет.

– Присаживайтесь за стол, – нежным тоном обращается Мелани к Эйми и Лиаму.

Мелани полностью взяла на себя обязанности на кухне, ей неудобно жить у меня и не платить аренду, которую я с нее не возьму. Это бессмысленно, я сама ни за что не плачу в этом доме, ведь он принадлежит моему мужчине, поэтому подруга переняла на себя полномочия кухарки, которые принадлежали Райану.

Пока мы препирались, девушка успела наложить в каждую тарелку блины и видя это блюдо, боль ударяет в грудь.

Почему сегодня все решило напоминать мне о нем?

За год беззаботных отношений, после моей расправы над монстрами, мы с Райаном научились чувствовать друг друга интуитивно, настолько мы связаны в эмоциональном плане, как бы странно это не звучало. Если мне плохо, его сердце всегда стучало ускоренно и потели ладошки. Если плохо Райану, я везде видела знаки и предметы, связанные с ним.

Но сейчас у меня нет никакой возможности связаться с ним и узнать, парни мне этого не позволят. И я не собираюсь рисковать безопасностью дочери, мне и так хватает внезапно появившегося преследователя.

– Тебе нравится? – интересуется Мелани у Эйми, отвлекая меня от моей головы.

Моя дочь сидит на коленях Лиама, позволяя её кормить, на что удивленно вздымаю брови вверх. Значит мне она не позволяет, а симпатичному парню, да?

С улыбкой встряхиваю головой, понимая, что у меня растет коварная дочь, которая будет ставить мужчин на колени.

Эйми только кивает на вопрос Мелани, продолжая есть и моргать на Лиама.

– А где Кексик, дядя Лиам? – спрашивает моя дочь, проглотив очередной блин.

Лиам улыбается, видимо вспоминая о своей собаке, которую я подарила ему в надежде, что он переключиться с меня на нее и перестанет воспитывать. Но я провалилась с этим заданием, когда родила дочь.

– Через два дня его должны привезти, – слыша ответ, дочь радостно хлопает в ладоши.

– Планируете задержаться надолго? – спрашивает Мелани, искренне радуясь этой идее.

Мы перестали собираться полными компаниями после ухода Райана и расставания нашей самой милой пары в компании.

Мелани всегда радовалась совместным сборам, она хотела большую семью, но все разрушилось вновь. Осталось только ждать, когда придет время и мы соберем всё это по кусочкам. Мы непременно вернем нашу большую и крепкую семью в строй, Райан обещал, а я обещала никогда не сдаваться.

– Надеюсь нет.

Голос Мари рядом вызывает у меня ухмылку, она не притронулась к еде, продолжая пить черный кофе.

– Прекрати, – огрызается на нее Лиам, забывая, что на его коленях сидит моя дочь.

Чувствуя накал энергии вокруг, принимаю решение закончить с завтраком и перейти к плану, либо мы устроим драку на этой кухне, разнося все вокруг.

– Спасибо, Мелани, – целую её в щеку и встаю, подавая знак ребятам.

Лиам указывает головой на мою дочь, которая уютно устроилась, и не встанет без веской причины.

– Милая, – мягко зову, и дочь поднимает на меня глаза. – Мелани нужна помощь всё это убрать, ты ведь ей поможешь пока мы с дядей Лиамом будем придумывать игру для тебя?

Мелани бросает на меня непонимающий взгляд, вчера я не успела ей ничего рассказать, будучи в сильно шокированном состоянии. Я отвечаю ей только одними губами, шепча слово «позже».

– Да, я помогу, – радостно отвечает дочь, спрыгивая с колен Лиама, подбегая к девушке. – Спасибо!

Гордая улыбка расплывается на моих губах, когда Эйми тянется к Мелани на руки, чтобы поблагодарить её поцелуем в щеку.

Но Мари не дает мне насладиться моментом, вставая и толкая в плечо, призывая идти.

Мы втроем удаляемся в гостиную, в напряженной тишине. Лиам первый прерывает молчание.

– Что значит на рассвете? – задумчиво произносит, пытаясь раскрыть загадку и найти решение.

Это его стиль. Стиль, в котором работает его умный мозг. Он не успокоится пока не найдет решение.

Я копаюсь в памяти, но ничего не приходит на ум. Я никак не связана с этим человеком, не считая того, что он работал с Джонатаном, чтобы понимать смысл его слов. Я не знаю этого человека.

– Ребекка должна знать, – уверено заявляет Мари, присаживаясь на диван с такой грацией, будто она является хозяйкой дома.

Я с раздражением размахиваю руками, бросая ножи взглядом в сторону девушки.

– Откуда мне знать? – гневно произношу, начинаю ходить взад-вперед по комнате. – Меня ничего не связывает с этим человеком, я не могу понять кто это.

– Вас связывает Джонатан.

От упоминания этого имени моё сердце ускоряется. За все прошедшие года мне удалось отпустить этого человека. Но его имя всё ещё приносит боль в области груди, не думаю, что это изменится. Джонатан оставил пустоту, которую не заполнит никто другой. Эта пустота просто есть, я живу с ней, я счастлива с ней. Я научилась жить с пустотой внутри меня. Ведь никто не сможет заменить людей, которые ушли от меня на другой свет, и я не буду пытаться их заменить. Они всегда рядом со мной, в этой пустоте.

Я закрываю глаза, откинув голову назад, пытаясь успокоиться и подумать.

«Встретимся на рассвете»

Не знаю сколько кругов я сделала по комнате, пока резкий толчок воспоминаний в голове почти снес меня с ног.

Боже, как я сразу не поняла.

Мой мозг не успокаивается, отправляя меня в воспоминания семилетней давности:

«История повторилась. Адриан снова сделал это.

Он ведь обещал прекратить, обещал бросить.

Я ударяю кулаком школьный шкафчик, рыча от разочарования. Как он мог унизить меня перед друзьями? Как он мог не услышать мою мольбу в голосе и вынюхать эту чертову дорожку в спортивном зале перед ребятами, демонстративно игнорируя меня?

Слезы стекают по моим щекам, падая на быстро вздымающуюся грудь. Я совсем одна в коридоре, поэтому мне не стоит переживать за свой образ. Никто не увидит моих слез, моей слабости.

Я продолжаю беззвучно плакать от обиды внутри. Я не знаю, куда деть себя от этих чувств. Адриан приносит только боль, я должна бросить его, но как? Как это сделать, когда моё сердце разрывается от любви и переживаний о нем? Если он умрет без меня?

Тяжелая рука приземляется на моё плечо, вздрагиваю от испуга, но как только чувствую знакомый запах, успокаиваюсь.

Джонатан.

Разворачиваюсь к нему, не скрывая слез, ведь он примет меня в любом состоянии. Его глаза злобно сверкают, видя моё состояние и понимая, кто является причиной.

Друг притягивает в свои объятия, и я утыкаюсь носом в его грудь, выпуская поток своей боли и разочарования.

Но звонок с урока заставляет нас отстраниться друг от друга. Джонатан вытирает рукой мои глаза от слез и туши, щелкая за кончик носа в конце.

– Встретимся на рассвете, звездочка.

Я улыбаюсь, понимая смысл его слов. После того, как Адриан перестал контролировать себя после наркотиков, я часто сбегала ночью от парня к Джонатану в домик, и всегда это было на рассвете, когда никто не мог мне помешать сделать этого. Когда Адриан ещё не использовал свою любовь, чтобы извиняться предо мной. Когда я отключаю чувства и не пытаюсь помочь любимому человеку спастись от зависимости.

В такие моменты оставался только рассвет, домик на дереве и Джонатан»

Мои ноги подкашиваются от нахлынувших воспоминаний, это было так давно, что я успела забыть. Я успела вычеркнуть этот период и больше не вспоминать, но видимо это было напрасно.

– Ты в порядке? – обеспокоено спрашивает Лиам, позволяя мне опереться на него.

– Я знаю, куда мы отправимся на рассвете.

Глава 9

Dernière Danse – Indila

Последний танец

О, моё сладкое страдание

Я стою перед домиком на дереве, высоко запрокинув голову, смотря на лестницу, по которой мы взбирались с Джонатаном. На лестницу, которая приводила нас в другую реальность. В реальность, которая была приятней настоящей.

Ничего не изменилось, ничего не обломалось и не сломалось. Домик остался неизменным, кроме нас. Я не сломалась и живу свою счастливую жизнь. Джонатан же получил желаемый конец.

Мари делает громки, раздражительные вздохи позади, и я слышу, как Лиам шепотом просит девушку прекратить. Но мне плевать, я не обращаю внимание на её раздражительность.

Не так легко вернуться в место, в котором каждый уголок пропитан человеком, который лгал тебе и уничтожил всю твою жизнь.

Не знаю, как это удается моему сердцу, но я всё ещё люблю Джонатана и тоскую по нему, несмотря на то, что ему действительно нужна была психологическая помощь с его одержимостью. Я перестала винить себя в его смерти, но я не отпустила и, наверное, никогда не смогу отпустить тоску за нашим совместным прошлым.

Лиам устраивается рядом, запрокинув голову к домику. Его пальцы коснулись моих и сжали.

– Это больно, – тихо признаюсь другу, не смотря в его глаза.

Он сильнее сжимает мои пальцы, будто пытается забрать всю мою боль на себя и чудным образом Лиаму это удается. Чем дольше он меня держит, чем легче мне становится.

– Я рядом, если ты не готова, мы не будем этого делать.

Закрываю глаза, отрицательно качая головой. Я выдерживала и худшее. Я выдержу, и сделаю это ради своей дочери. Ради её безопасности. Мне нужно поскорее закончить со всем, чтобы вернуться к Эйми домой, поэтому пора прекратить тянуть время. Сейчас за ней и Мелани следит парень с ФБР, который обучался под покровительством Мари, но это никак не успокаивает меня.

– Спасибо, Лиам, но я справлюсь, – сжимаю его ладонь в ответ перед тем, как отпустить и начать забираться в домик.

Медленно касаюсь лестничного переплета с упругой веревки и меня ударяет электричеством. Мысль, что это энергетика Джонатана, и он рядом, пронзает мою грудь, но я не обращаю внимание на боль, взбираясь вверх.

Джонатан любил меня. Это та история любви, когда ради меня бы пожертвовали всем миром. Но мне это не нужно. Мне не нужно, чтобы любовь ко мне сводила человека с ума.

Когда достигаю двери дома, толкаю рукой ручку, замечая, что та сломана. Значит кто-то был в домике после нашей последней встречи здесь, Джонатан бережно относился к этому дому и не позволил бы даже деревяшке отломиться.

Моя догадка подтверждается, когда вижу огромные следы грязи от ботинок на всей поверхности пола и на белом коврике, где всегда спал Джонатан.

Человек, побывавший в доме, оставил много следов, и, возможно, отпечатки рук, которые могу вывести на его след. Но это слишком легко, должна быть загвоздка.

– Аккуратней, ничего не касайтесь пока я не сниму отпечатки и его улики, – позади разносится твердый голос Мари, и я оборачиваюсь на девушку, замечая, что она открыла свой черный кожаный рюкзак с принадлежностями.

Замечаю в рюкзаке даже предметы для пыток, фыркая от этого зрелища. Она та девушка, которая в самую маленькую сумку будет способна засунуть дробовик. Мари всегда ходит с рюкзаком, в котором есть все необходимое для всех случаев жизни. Это единственная черта её характера, которой восхищаюсь и завидую. У меня нет подобной собранности.

– Слишком легко, – шепотом произносит Лиам, приседая и осматривая след от ботинка.

Он задумчиво хмурит брови, рассматривая каждый уголок следа, будто в этом и кроется вся загадка.

– Согласна, слишком легко, но я всё равно отправлю ребятам это на экспертизу, – отвечает парню Мари, складывая весь взятый материал в рюкзак.

Они одновременно поднимаются на ноги, сталкиваясь плечами. Мари застывает от контакта, но Лиам не обращает на это никакого внимания, продолжая сканировать глазами домик.

Иногда я действительно не понимаю его холодного отношения к Мари. Не понимаю того, что между ними происходит. Мари определенно не ровно дышит в сторону Лиама.

– Он сказал в письме, что «встретимся на рассвете», думаете он появится?

На мой вопрос они только синхронно отрицательно крутят в разные стороны головой, указывая на кровать.

Как я раньше не заметила?

Черный ноутбук слился с цветом черного пледа. Я собираюсь взять его в руки, но Мари перехватывает мою кисть.

– Стоит быть осторожнее, Картер, – с упреком произносит девушка, слегка сжимая моё запястье. – Это может быть взрывчатка.

Закатываю глаза от её поведения. Это не может быть взрывчаткой, хотел бы он меня убить, не тянул бы с этим делом. Ему нужна плата, а не моя смерть.

Лиам бросает маленький мячик в ноутбук и ничего не происходит.

Как я и думала.

– Бум, – громко говорю, изображая руками испуг. – Это фантом, настоящая Ребекка была убита взрывчаткой в ноутбуке.

Девушка сжимает губы, но от меня не ускользает намек на улыбку.

– Дура, – с отвращением отталкивает меня, подходя ближе к кровати.

Пока мы препирались, Лиам успел открыть ноутбук и выражение его лица не излучает ничего хорошего.

Становлюсь рядом, и друг двигается, освобождая рядом с ним место для меня и Мари.

Смотря на экран, вижу только запись, поставленную на паузу.

– Включай, – уверенно произношу, желая поскорее закончить и вернуться к дочери.

Мы затаиваем дыхание, когда запись воспроизводится и на экране появляется мужчина.

Я сжимаю кулаки, когда вижу незнакомца в черной маске, его волосы закрыты капюшоном, а глаза…

Они скрыты красными линзами, как я когда-то сделала на гонке, чтобы монстры меня не узнали.

Намек? Значит он знает о моей мести и знает детали. Догадка, что этот человек с организации становится слишком реальной.

– Ну, здравствуйте, – его голос искажен, словно говорит робот, а не человек.

Мысль, что я и ребята знакомы с человеком напротив, укореняется в моем мозгу. Он не просто так изменил свой голос с помощью программы, это для того, чтобы мы не узнали. Его руки тоже закрыты, скрывая пальцы и ногти, благодаря которым его можно было бы вычислить.

Эти мелкие детали мог учесть только профессионал. Только человек, который работал в организации.

– Я годами думал о том, чтобы собрать вас вместе. Вынашивал планы в моей голове и наконец это свершилось, – он замолкает, и мы озадачено смотрим на экран, пытаясь уловить хоть маленькую деталь, указывающую на личность. Движение тела, но он абсолютно не двигается. – Вы трое связаны, ваши истории настолько переплетены, что вы себе даже представить не можете в какой котел угодили.

Что, черт возьми, он несет?

– Но я не собираюсь раскрывать сейчас вам всех карт, всему свое время, – в конце он смеется, и звучит это ужасающе, словно мы в хорроре. – Единственное, что вы узнаете, это плату, которую нужно будет исполнить в течении трех дней, либо ожидайте последствий.

Человек на экране снова замолкает, погружая нас в минуту тишины. Будто мы чтим чью-то память. Но вскоре это будет его память, когда мы доберемся до него.

Молчание начинает раздражать Мари, девушка ударяет пяткой ноги об пол, создавая ещё больше раздражающий звук, чем тягостная тишина.

– Ну, говори, – тихо рычит Мари, смотря на экран и на удивление преследователь сразу же начинает говорить.

– Моя плата начнется с тебя, – его взгляд переключается в сторону, где сидит Мари, словно мы смотрим не запись, а общаемся по видео связи. Девушка напрягается рядом со мной, переставая стучать пяткой, все её внимание уделено экрану. – Ты должна отказаться и перестать расследовать дело по торговле детьми.

Незнакомец на экране хлопает в ладоши три раза, покачиваясь на стуле, словно он смеется, но нет никакого звука, только тишина и резко запись заканчивается, оставляя лишь черный экран.

Мы втроем уставились в экран, сохраняя молчание и только вопросы в наших головах создают шум вокруг.

Я ни черта не понимаю. Я абсолютно ничего не понимаю.

Какая торговля детьми? Как мы можем быть связанны?

«Как?!» – кричит голос в моей голове, сохраняя снаружи молчание.

Мари резко подрывается с кровати, и я поднимаю на девушку взгляд, видя агонию, настолько сильную, что её руки дрожат.

Я никогда не видела её в потрясенном состоянии, наша работа требовала холодности и сдержанности, но вид Мари кричит о том, что она готова взорваться.

Её руки поднимаются к голове, сжимая волосы и я не вольно замечаю, насколько этот жест похож на Лиама. Он всегда так делает, когда взволнован.

– Что всё это значит? – спрашиваю, наконец прерывая пропитанную безумием тишину.

Девушка поднимает на меня свои черные глаза, смотря с настолько сильной уязвимостью, что меня разрывает от желания заключить её в объятия. Предо мной сейчас не волчица организация: жестокая, хитрая и беспощадная. Напротив меня стоит сломленный ребенок, рану которого сейчас растеребили.

Внезапно пазл в моей голове складываются, и я отвожу взгляд в пол, чтобы не выдать свои мысли.

Мари всегда брала только задания, связанные с торговлей людьми и уже около шести лет она ведет одно дело, которое так и не завершилось. Это дело значит для нее столько же, как и для меня моя осуществленная месть. Как я могу потребовать отказаться от нее ради меня? Что за игру ведут против нас?

Девушка не дает ответ на мой вопрос, уходя к выходу и Лиам встает следом, быстро добираясь до нее, перекрывая путь.

– Не беги, – твердо просит парень, и я вижу, как сжимаются его кулаки.

– Мне нужно подумать, – сквозь сжатые зубы произносит Мари, отталкивая его со своего пути.

Девушка возвышается над парнем, превосходя ростом, будто она сейчас пытается доказать свое господство. Лиам кривит губами, пропуская Мари, и девушка в ту же секунду исчезает, словно ветер.

Мы остаемся одни, сталкиваясь взглядами. Оба напуганные, с огромной кучей вопросов и незнанием, что же будет дальше.

Я встаю с кровати, подходя в плотную к другу. Я ведь вижу, что Лиам знает больше меня, не желая рассказывать. Но ложь никогда не приводила ни к чему хорошему.

– Скажи мне правду, – требую, не отпуская его взгляда.

Лиам качает головой, отказываясь.

– Это не моя правда, я не имею права её тебе раскрывать.

Я делаю шаг назад, стараясь контролировать свои нервы. Он прав, я не могу требовать от него подобного.

– Что мы тогда будем делать дальше? Что будем решать? – мой голос пронизан паникой.

Самое ужасающее в этой ситуации – это неизвестность, в глубины которой нам троим придется прыгнуть, чтобы добраться до правды. Но не будет ли правда таким же образом жестока, как тогда три года назад?

Кто сломается на это раз? Кто снимет маску?

– Решать только Мари.

Глава 10

Apologize – OneRepublic

Стою как твой верный раб,

Свобода – в десяти шагах…

В отражении на меня смотрит убийца, палач. Человек без души и морали.

Это не я – это личность, которую создал отец, и я никогда не хотел примерять на себя эту роль.

Я хотел быть обычным.

Я смотрю на свое лицо, окрашенное кровью, и не чувствую ничего. Нет вины, раскаяния.

Абсолютно ничего.

И это вызывает только страх в моих жилах. Страх, что я дойду до точки невозврата и эта сторона будет открыта для моей семьи.

Рука, открывающая кран возвращает в реальность, и я замечаю позади себя Алекса. Его глаза не отличаются от моих. Холодность и пустота голубых глаз вызывает чувство вины. Я их привел в эту жизнь. Я думал, что смогу устроить их обычными рабочими, наивно доверяя отцу. Но он заставил парней превратиться в убийц, зная, что я буду чувствовать из-за этого. Отец сделал их такими из-за меня.

– Прекрати винить себя, – твердо говорит Алекс, кладя руку на моё плечо.

Он крепко сжимает, пытаясь достучаться до меня. Но я перевожу взгляд в отражение на наши глаза, видя правду.

Это моя вина.

Я причина того, что парни не свободны.

Алекс ставит свою руку под струю воды, смывая кровь. Я наблюдаю за этим процессом, не решаясь умыть свое лицо и очистить руки. Вода не способна смыть все мои грехи. Не способна стереть то, что я сделал, следуя приказу отца, и из-за страха, что моя семья будет убита по моей вине.

Внезапно вода попадает на лицо, Алекс хватает меня за шею, наклоняя ниже к крану, заставляя подчиниться ему. Я могу оттолкнуть друга, могу уйти и скрыть свою сломленную сторону. Сторону, которая хочет быть свободной.

Но остаюсь, позволяя Алексу умыть меня. Позволяя смыть за меня всю кровь и воспоминания. Я позволяю себе быть рядом с другом слабым, зная, что он не воспользуется моим состоянием. Я позволяю себе быть настоящим.

Закрываю глаза, пытаясь претвориться, что этого момента нет и отдаться темноте. Холодная вода ласкает кожу, руки Алекса твердые и грубые, когда касаются моего лица, умывая и смывая кровь. Когда он отпускает мою шею и выключает воду, открываю глаза, встречаясь с реальностью.

Отражение поменялось. Ушла часть тьмы, пропуская живой блеск. Теперь не вижу монстра, я вижу человека. Но это до тех пор, пока моя кожа вновь не окраситься в красный цвет чужой кровью.

– В следующий раз я заставлю тебя мыть мою задницу, – отталкивая меня от раковины, выпаливает Алекс, бросая в лицо полотенце.

Тихий смешок вырывается с груди, я ловлю полотенце, вытирая лицо, ухмыляясь другу, позабыв о мгновении тьмы.

Дверь открывается, и в проеме появляется голова Гарри, он всё ещё покрыт кровью и ухмылка не сошла с его лица. Я не знаю маска ли это, или он действительно наслаждался процессом.

– Кто сказал задница? – возбужденным голосом спрашивает, сверкая глазами.

Я выпускаю ещё один тихий смешок. Они придурки, но без них я бы погиб. Без них моя бы жизнь давно была бы оборвана. Парни дали мне свет, дали семью и опору. Дали цель и силы добиться свободы.

Алекс хватает Гарри за руку, притягивая к крану, начиная брызгать в лицо водой.

– Пора умыться, ребенок.

Гарри пытается его оттолкнуть, но хватка Алекса всегда была сильнее. Улыбаясь, присоединюсь к ним, помогая удерживать Гарри.

– Вы портите мой образ! – его крик заглушает вода, он продолжает дергаться, ударяю клоуна в бок, заставляя сильнее согнуться. – Придурки!

Это последнее, что парень успевает выкрикнуть прежде, чем вода начала заглушать все его бессмысленные крики.

Когда Алекс заканчивает и отпускает Гарри, тот с притворным гневом оборачивается в мою сторону. Резко его кулак устремляется в моё лицо, и я не успеваю увернуться. Друг попадает мне по губе, унося мою голову в сторону. Облизав губу, чувствую привкус крови и улыбаюсь. Наконец ему удалось словить меня.

Гарри хлопает в ладоши, гордо улыбаясь.

– Это тебе за все те разы, когда ты бил меня и не получал сдачи, мне осточертело быть благосклонным.

Мы с Алексом одновременно начинаем смеяться с его серьезного тона. Гарри никогда не признает свое поражение и не примет того факта, что он слабее нас в физическом плане.

Облизываю ещё раз губы, убирая кровь, наслаждаясь её вкусом. Терпкий и горький, напоминающий вкус Ребекка. Мой член мгновенно твердеет, и я сразу стараюсь выбросить греховные мысли из своей головы, если парни заметят стояк, выпирающий под тканью брюк, мне никогда не смыть этот провал.

– Если это утешает твое раздутое эго, то продолжай так думать, – в ответ Гарри только ухмыляется.

Может украсить его лицо синяками, чтобы он несколько дней стыдился и не мог никого подцепить на свой член?

Но голос Алекса развеивает все мысли о борьбе.

– Нам пора вернуться к твоему отцу, – тон его голоса изменился, наполняя всю атмосферу комнаты холодом.

Каждый из нас сжался от предстоящей встречи. Я не знаю догадался ли отец, успел ли ему рассказать Марсель, я не знаю, что меня ждет в кабинете. Я не хочу брать с собой парней, но это было его обязательное условие, и я не могу ослушаться.

– Ты прав, – отвечаю, открывая дверь, видя толпу возле уборной.

Наши люди вернулись к торжеству, не обращая внимание на кровь. Я смотрю на танцпол, замечая сжатых в себе девушек, у которых нет выбора и им приходиться терпеть самовольные касания мужчин, которые платят им зарплату. Я замечаю, как наши люди снюхивают дорожки, не заботясь о том, что в любой момент может случиться нападение врагов. Наши люди напиваются так, будто это смысл их жизни. Это все последствия правления моего отца.

Отсутствие дисциплины, самоконтроля и мозгов. Только греховные желания и слабости. Отец манипулирует людьми, когда это нужно, остальные детали его не интересуют, даже тот факт, что эти люди не выполняют свою работу. Главное, чтобы они выполняли его приказы, когда ему взбредет в голову.

Толпа на танцполе напрягается, когда прохожу мимо, направляясь к лестнице. Они смотрят на меня, как на монстра. Как на хищника, который в любую минут может наброситься на них и разорвать в клочья. Я сделаю это, если нужно будет для моей семьи. Но в других ситуациях эти взгляды вызывают только желание отмыться. Отмыться от личности, которая пустила в меня когти.

Мы с Ребеккой похожи.

С нас сделали монстров, не заботясь о наших желаниях. Нас заставили принять личности, которые разрушают изнутри. У нас не было право голоса, но у нас есть будущее. Будущее, которое я ей обещал.

Преодолевая лестницу и взгляды, шепот окружающих, мы с парнями добираемся до кабинета отца.

Поднимаю кулак к двери, стуча три раза, получая в ответ только тишину. Отец играет, заставляя меня нервничать и ждать. Гнусный манипулятор, но я знаю наизусть каждую его игру.

Наконец, через минуту раздается голос, который велит нам войти. Стиснув зубы и внутренне успокоив себя, открываю дверь, встречаясь взглядом с отцом.

Он сидит за креслом, его ноги крест на крест лежат на столе, и он пронзает меня холодным взглядом.

Ничего не выражая на своем лице, прохожу вперед, закрывая собой парней. Но они не понимают моего намека, становясь по обе стороны от меня вперед.

– Присаживайтесь, – велит отец, указывая подбородком на свободные стулья.

Я колеблюсь, но делаю так, как он указывает. Странные нотки в его голосе напрягают нутро. Внимательно смотрю на отца, но не замечаю никаких опасных эмоций на его лице.

– Мы сделали все, как вы велели, господин, – произносит с нотками сарказма Гарри, за что получает от меня пинок по голени.

Сейчас определенно не время для шуток.

– Сделал мой сын, вы всего-навсего пешки, – с ухмылкой пытается словесно ударить, переводя взгляд на меня. – Я ведь прав, сынок?

От последнего слова меня начинает тошнить. Я ему не сын. Кровь не делает нас родными. Он тот, кто уничтожил мою прошлую жизнь. Я буду тем, кто уничтожит его будущее.

Я должен согласится с его словами. Я должен причинить боль парням, ради их безопасности. Но все внутри меня противиться подобным словам. Парни не пешки, они моя семья.

– Нет, отец, – резко произношу, удивляя всех, мне хочется ударить себя по голове, но уже слишком поздно брать свои слова обратно. – Эти парни мои люди и только мне решать, кем они будут являться.

Брови отца вздымаются вверх, и он внимательно осматривает меня, пытаясь пробраться в мозг.

– Похвально, мне не будет стыдно отдать тебе свою империю, когда придет моё время, – я улавливаю насмешку в каждом его слове и звуке голоса.

Мне будет стыдно быть правителем кровавой империи, построенной на лжи и невинных смертях.

«И только от меня зависит, когда придет твое время, отец»

Я не произношу этих слов вслух, наслаждаясь представлением этой картины в голове. Мечтая поскорее воплотить её в жизнь.

– Это честь для меня, – склоняю голову вниз, скрывая свои глаза, отец не должен увидеть ложь в моих словах и намерения расправы.

Он выпускает смешок и все внутри меня сжимается. Я сжимаю кулаки, сдерживая зверя внутри.

Ещё не время. Не время, Райан.

– Не ожидал, что верный мне человек, окажется предателем, – задумчиво произносит отец, переводя тему.

Поднимаю на него глаза, пытаясь разглядеть все эмоции. Он пустой, нет никаких намеков на то, что отец догадывается об истинных причинах скорой кончины Марселя.

– Он был верен, но все замечали его проблемы с наркотиками, – спокойным тоном произносит Алекс. Он переключает на себя внимание моего отца, зная, что я на грани срыва. – Марсель был зависим, и это свело его с ума. В последние минуты своей жизни он признался, что не помнил в тот день, будучи под сильным воздействием наркотиков.

Рука отца вздымается к подбородку в задумчивой манере, он сжимает его, сканируя нас голубыми, жестокими глазами.

– Если он признался, почему вы не дали ему помилование? – он пытается поставить Алекса в тупик, вызвать чувство вины.

Я не позволю этому произойти.

– Зачем? – спрашиваю, переводя все внимание отца на себя. – Чтобы каждый наш человек стал думать, что может у нас воровать, отнекиваясь тем, что был под кайфом? Мы не должны проявлять милосердия, отец. Это непозволительная слабость.

На секунду мне кажется, что его глаза загорелись гордостью. Но этот блеск быстро исчезает.

– Вы сегодня удивляете меня с хорошей стороны, – признается отец, широко и многообещающе улыбаясь, что не сулит ничего хорошего.

Я знаю все его улыбки, а именно эта значит неприятности. Очередное задание, смерть и боль.

– Приятно слышать, господин, – продолжает провоцировать Гарри, не замечая в комнате температуру опасности.

В будущем мне придется вырвать и его язык, если этот клоун не научится вовремя замолкать.

– Вам будет приятнее услышать остальную часть моего решения, – многообещающе говорит отец.

Мы застываем на местах, ожидая продолжение. Значит он задумал очередное задание для нас троих. Я планировал отправить парней завтра в Чикаго, подальше от моего отца, но видимо жизнь решила разрушить все мои планы.

– Парни завтра возвращаются в Чикаго, – его улыбка становится шире, если это вообще возможно, отец и так показывает мне все свои зубы и один вставленный золотой.

– Они вернутся не одни.

Моё сердце ускоряется после этих слов.

Что это все значит? Неужели отец узнал? Это проверка?

Сталкиваюсь с ребятами взглядами, с их непониманием ситуации и легким страхом. Мы все боимся за её жизнь. Каждый из нас готов пойти на жертвы ради этой девушки, как когда-то она пошла ради нас. Ребекка всегда готова отдать свою жизнь ради нас, мы не исключение. Каждый член нашей маленькой семьи готов сражаться и погибнуть в процессе, если это откроет путь к свободе и к счастливому будущему.

– Кого ты собираешься отправить с ними? – задаю этот вопрос, стараясь выглядеть дураком, который не понял сути.

Отец пронзает меня взглядом, продолжая улыбаться.

– Тебя.

После этих слов моё сердце ускорилось до невероятных сердечный импульсов. Я слышу его биение, оно оглушает. Возможность быть рядом с ней настолько делает меня живым. Но нет ли в этом подвоха? Не пытается ли отец раскрыть меня?

Перспектива привезти в место, которое Ребекка считает домом – опасность, приводит меня в ужас. Я сделаю все, но откажусь от этой идеи. Я не смогу держаться от нее подальше, если окажусь настолько рядом. Я сойду от этого с ума.

– Почему вы приняли это решение? – мой голос не изменился, но я чувствую изменения внутри.

Я чувствую любовь, которая живет к этой женщине в каждом атоме моего существа. Эти атомы бьются, яростно крича и требуя её рядом. Внутри просыпается искорка надежды, что я могу увидеть её со стороны. Со стороны насладиться её существованием. Оказаться совсем рядом, прикоснуться, посмотреть в глаза океана, любить каждую часть её сильного тела и души.

Это убьет меня, когда вновь предстоит оставить Ребекку одну.

– В Чикаго давно не было кровавых боев, тебе нужно будет развлечь и показать достойное шоу для инвестора в наше дело, – успокаиваюсь, не слыша намека в его речи на девушку, которая правит моим миром. – Если победишь, он купит у нас самую крупную поставку наркотиков.

– Когда я должен уехать и вернуться?

Я не буду упираться, не могу.

Черт, я так слаб, когда дело касается этой девушки. Но мысль, что отец ничего не подозревает о ней, и я смогу увидеть Ребекку, дарит ту свободу, от которой я не в силах отказаться.

Даже если это будет один взгляд с далека.

– Через два дня уезжаете, – мы втроем киваем, соглашаясь. – В Чикаго я даю тебе пять дней, успей за это время устроить бой, подготовиться и вернуться.

Пять дней Рая. Пять дней дышать с ней одним воздухом. Пять дней возможности видеть мою любовь в живую.

– Хорошо, отец, я принесу тебе победу, – он улыбается, указывая рукой, что мы можем покинуть его кабинет.

Я, черт, возьми, еду в Чикаго. Я еду к Ребекке.

Я еду. Я увижу её вновь, спустя три бесконечных года ожиданий…

Глава 11

Castle in the Snow – The Avener feat. Kadebostany

Мой страх улыбается, а мой ужас поет

Девушка с любовью улыбается парню, когда прошу пару весь оставшийся процесс съемки смотреть друг на друга.

Взгляды громче и красноречивее слов. Взгляд раскрывает твои чувства, когда ты пытаешься их скрыть, либо же наоборот открывает любовь, которую ты не в силах произнести вслух. Взгляд может убить. Пронзить глубоко в сердце. Взгляд сильнее слов.

Эта истина, которую я давно усвоила.

Пару дней назад у меня заказали съемку на озере Мичиган, первым моим порывом было отказаться. Это место только бы ухудшило моё эмоциональное состояние. Но в подобные моменты напоминаю себе, что больше не являюсь Ребеккой, которая пряталась и отвлекалась от боли. Я иду навстречу боли, и выхожу победителем.

Сегодня годовщина отношений пары, счастливые пять лет, которые они пожелали запечатлеть на камеру. Фотографируя весь день проявление их любви, теплота заполнила мою грудь. Как я могла думать, что любовь убивает? Любовь, которая убила вас в отношениях не была любовью, она не имеет даже никакого права стоять рядом с этим словом. Но любовь, которая окрыляет, делает тебя счастливым, живым. Она не может убить, она может только возродить и дать жизнь.

Девушка показывает парню язык и от ответной улыбки молодого человека, моя грудь заныла, когда воспоминания того дня, когда Райан вернул меня к моей мечте стать фотографом, всплыли в памяти. Только благодаря Райану, и силе моего духа, я вернулась к профессии мечты. Я выучилась на режиссера, я подрабатываю фотографом, все, как я и мечтала в подростковом возрасте. Да, я всё ещё не имею возможности уделить время для режиссуры, ставя на первое место воспитание дочери. Но если не сейчас, значит позже вернусь, но, несомненно, я сделаю это. На данный момент моим единственным личным заработком являются редкие фотосессии. Уйдя, Райан конечно же позаботился о том, чтобы я не работала совсем, не заблокировав от меня свои счета. Но мне нужна была отдушина, память о нем, поэтому продолжаю фотографировать людей, когда у Мелани есть время посидеть с Эйми.

Делаю последние кадры, смотря на часы, видя, что отведенный час истек. Пара в последний раз целуется, теряясь в чувствах настолько страстно, что я притворно кашляю, намекая на свое присутствие.

– Съемка окончена, я отправлю вам готовый результат на почту, – громко говорю, когда пара достигает меня.

– Спасибо, – благодарит девушка, открывая свои объятия, и я отвечаю на них. – Никогда ещё процесс не был для нас так приятен и уютен, с нетерпением буду ожидать результат.

Слова девушки греют душу, вызывая покалывания в теле, которые всегда свидетельствовали для меня о том, что я нахожусь на правильном пути.

– Вы чудесны, уверяю, что результат вас не разочарует.

В ответ пара смущенно улыбается, прощаясь со мной.

Я долго смотрю им вслед, пока силуэты окончательно не исчезают.

Оставаясь одна, прижимаю камеру к груди, наслаждаясь её теплом. Мой палец обводит каждый изгиб, наслаждаясь ощущением внутри сердцевины. Ощущением гордости за себя. Ощущением своей мечты.

Встряхиваю головой, убирая камеру в рабочую сумку. Мне нужно ехать домой к дочери и Мелани. Подруга затаила на меня обиду, из-за всех навалившихся проблем, я не успела рассказать ей причину приезда ребят и моих тайных исчезновений. Я не могу больше держать это в себе и нервировать Мелани. Нам нужно поговорить.

Сажусь в машину, включая любимую группу на допустимую громкость динамиков, наслаждаясь альбом Чейз Атлантик «Nostalgia».

Ударяя по газам, несусь по трассе, полностью отдаваясь музыке.

Во время прослушивания музыки минуты всегда летят быстрее, я желаю успеть послушать ещё одну песню и окунуться в атмосферу, но вижу очертания дома, издавая грустный вздох. Время летит недопустимо быстро, иногда я даже не успеваю насладиться моментом, как он уже исчезает. Это только сильнее мотивирует меня замечать и наслаждаться каждым мгновением, даже коротким.

Выходя с машины, до меня доносится крик Эйми. Я навостряю уши, чтобы лучше услышать, что происходит и с облегчением выдыхаю, когда улавливаю счастливые возгласы.

Заходя в сад, меня встречает картина того, что моя дочь носится вокруг беседки, держа в руках краски, когда Лиам и Мелани пытаются заманить её в ловушку.

Мари не вернулась вчера. Я не предпринимала попыток её найти, Лиам сказал дать ей время подумать, но времени остается все меньше и меньше. У нас два дня, чтобы принять решение.

Приглядываясь внимательно к дочери, отвлекаюсь от мыслей о Мари, замечая, что все её белоснежное платье в пятнах от краски и все её руки разрисованы линиями.

Куда эти двое смотрели?

– Эйми, прекрати! – умоляет Мелани, раскрывая руки для моей дочери, но та с улыбкой качает головой.

– Твоя мама нас убьет, – ворчит Лиам, осматривая беспорядок.

Незаметно подхожу к ним, останавливаясь позади. Когда глаза Эйми замечают меня, поднимаю палец к губам и дочь все понимая, сохраняет молчание.

– Да, она, несомненно, собирается убить вас.

Мелани и Лиам дергаются, падая от испуга на свои задницы, шипя от болезненного приземления, что вызывает у моей дочери смех.

Но он не продолжается долго, когда она замечает мой строгий взгляд. Этот маленький чертенок определенно вёл себя не очень послушно рядом с ребятами. Эйми выбрасывает краски на траву, поднимая руки вверх, с молчаливой просьбой взять её на руки, и я поднимаю её, не заботясь о том, что теперь моя одежда тоже испорчена краской. Целую Эйми в грязную щеку, вдыхая детский сладкий запах.

– Что произошло пока меня не было? – спрашиваю у ребят, которые избегают зрительного контакта со мной.

Не выдерживая моего настойчивого взгляда, наконец сдаются.

– Мы с Мелани отвлеклись на новый выпуск «Jimmy Kimmel Live», – признается Лиам, забирая всю ответственность на себя.

Но я знаю, что именно Мелани фанат этого шоу, и не пропускает ни единого выпуска. Даже если все будет гореть вокруг, девушка останется у телевизора, пока не досмотрит выпуск.

– Ясно, – с улыбкой отвечаю, смеясь внутри с этой ситуации. – Мы пойдем искупаемся и уляжемся спать, а вы пока приберите беспорядок в саду.

Ребята кивают одновременно, с чего я начинаю смеяться. С появлением Эйми их стало легче напугать и держать в напряжении.

– Мамочка, я не хочу спать, – упирается Эйми, услышав мои слова, но я вижу, как она потирает рукой свои сонные глазки.

– Милая, ты у меня сильная девочка? – в ответ она утвердительно кивает. – А сильным девочкам всегда нужен отдых, чтобы оставаться таковыми, и я вижу, что ты устала. Поспишь пару часов, а после мы с тобой поиграем в принцесс, договорились?

Эйми крепче обвивает мою шею, даря настолько крепкие и доверительные объятия, что это вызывает слезы в глазах.

Мы добираемся до ванной комнаты, и я включаю кран, не снимая дочь с рук, желая продлить это чувство.

Когда вода достигает нужного уровня, отпускаю её на пол помогая снять платье и расплести косы. Сейчас она позволяет мне помочь ей, будучи уставшей.

Помогаю забраться в ванную, начиная мягкой мочалкой намыливать кожу.

– Мама, – верещит дочь, когда дохожу до её подмышек. – Щекотно!

Продолжаю свои действия специально, упиваясь её смехом. Эйми брызгает в моё лицо водой, и я смеюсь, когда поток застилает мои глаза. Я слабо брызгаю в ответ, вызывая ещё больше смеха и крика. Наши купания никогда не происходят спокойно, и я наслаждаюсь каждым мгновением шума.

Через пол час мы выходим с ванной, обе мокрые, но счастливые. Эйми уткнулась в моё плечо, закрыв глаза, ванна ещё больше утомила её, что значительно облегчило мне задачу со сном.

Укладываю в постель, закутав в одеяло, дочь морщит носик, но послушно зарывается в подушку, позволяя сну поглотить сознание.

Ещё пару минут прислушиваюсь к её дыханию перед тем, как уйти. Услышав, что дыхание стало ровным и спокойным, забираю радио няню, напоследок мягко целуя в лоб.

Голоса ребят слышны мне с гостиной, поэтому направляюсь в ту сторону, внутренне подготовив себя к нелегкому разговору.

Мелани и Лиам сидят на диване, с двумя тарелками фруктов. Замечая моё приближение, подруга откладывает тарелку подальше, пронзая меня нетерпеливым взглядом.

– Я ждала этого разговора два дня! – возмущается девушка, когда подхожу ближе. – Вы оба что-то скрываете и мне это не нравится.

Она указывает на меня и Лиама подбородком, сощурив ярко-зеленые глаза. Все-таки её спокойная сторона для меня фаворит, в заводном настроении Мелани невыносима.

– Меня снова преследуют, – со вздохом произношу, падая рядом с подругой на диван.

Мелани подскакивает, нервно поднимая руки вверх.

– Ребекка, сейчас не время для шуток.

Хотела бы я, чтобы это была всего лишь шутка.

– Это не шутка, Мелани, – уставшим тоном произносит Лиам, и я беру его за руку, сжимая пальцы.

Глаза девушки округляются от непонимания ситуации. Она падает обратно на диван, схватившись за копну кудрявых, золотистых волос.

– Объясните, – просит Мелани, бросая взгляды на нас.

Набираю воздух в легкие, начиная рассказ. Я рассказываю о письме и показываю его Мелани. Рассказываю, что нашли в домике и, что приказал сделать преследователь. Я рассказываю все, наконец освобождая себя от молчаливого груза.

Под конец моего рассказа глаза Мелани становятся все больше и больше, словно выбираясь за орбиты.

– Что теперь мы будем делать? – с ужасом спрашивает подруга, передавая это чувство мне.

Действительно, что мы будем делать?

Мне необходимо защитить свою дочь. Нашу дочь. Мне нужно обеспечить её защиту, если Мари откажется от условий сумасшедшего.

– Нужна охрана, я не хочу, чтобы он добрался до… моей дочери, – мой голос пропитан паникой, я хотела сказать нашей, так сильно, что это фактически причиняет боль. Но Райана здесь нет, пока нет…

Напоминаю мысленно себе, что паника убивает, и никогда не приводит к хорошему, поэтому с усилием заставляю себя успокоиться. Я должна быть спокойна и рассудительна ради дочери, семьи и себя.

– В этом нет необходимости.

Ответ Лиама поражает, отпускаю его руку, слегка толкая в плечо, ожидая объяснений. Он поворачивается в мою сторону пронзая уверенным взглядом.

– У тебя есть охрана на протяжении трех лет, она сильна и ей не нужна подмога, и думаю, что именно из-за этого преследователь решил приблизиться к тебе через нас с Мари.

Райан все время держал возле меня охрану? Как он это провернул? Как его отец позволил? Знает ли он об Эйми? Почему охрана допустима, а звонок, или смс мне нет?

В моей голове крутится тысяча вопросов, которые не имеют ответа, что вызывает только ноющую головную боль.

Тайны, снова. Мне лгут и скрывают вещи, которые я обязана знать.

Сколько можно?

Не выдержав, встаю с дивана, следуя в сторону выхода. Я не могу, мне нужен воздух, мне нужно пространство.

– Куда ты? – в один голос кричат ребята мне вдогонку.

– Мне нужно подумать, – кричу в ответ, продолжая свой путь.

Направляюсь в сторону конюшни, желая сбросить весь груз с плеч. Желая забыться на мгновение. Я старалась не злиться на Райана. Старалась относиться с пониманием. Но он так много от меня скрывает, что я в скором времени сойду с ума.

Мне нужно поговорить с парнями. Мне нужны ответы, и я их добьюсь. Я устала находиться в неведении три чертовых года. Устала. Райан нужен мне, на мгновение, на секунду, сколько бы он не дал мне времени, я приму.

Мой телефон громко звенит, оповещая о сообщение. Когда лезу рукой в карман джинс за телефон, мои пальцы начинают покалывать и сердце колит. Предчувствие? Интуиция? Быстрее достаю телефон, желая узнать, что меня ожидает.

Преследователь?

Но нет, это всего лишь Гарри, который оповестил меня о своем приезде с требованием встречи.

Гарри:

«Стерва, встретимся завтра по указанному ниже адресу. Требования: открытая одежда и сексуальное белье»

Улыбаюсь, останавливаясь в проходе конюшни, печатая ответ.

Мы с Гарри сблизились. Он был рядом со мной, когда я неделю провела в кровати после ухода Райана. Этот парень заставил меня подняться и жить дальше. Он вселил в меня веру в то, что Райан справится и у него все будет хорошо. Благодаря помощи Гарри я справилась со своей душевной болью в те дни и быстро взяла себя в руки.

Ребекка:

«Пытаешься соблазнить меня и заманить в сомнительный район?»

Меня действительно настораживает его сообщение, он всегда приезжал ко мне, желая увидеть Эйми. Его просьба слишком странная и навеивает настороженность.

Гарри:

«Ты раскрыла мой план. В следующий раз буду изобретательней.»

Я хмурюсь, смотря на экран телефона, зависая над клавиатурой. Он увиливает от темы. Что за день сегодня такой? Одни сплошные тайны.

Ребекка:

«Не увиливай, клоун. Что происходит? Зачем мне приезжать завтра на этот адрес?»

Нервно закусываю губу, ожидая его ответа. Черные точки то появляются, то исчезают, терзая моё состояние.

Гарри:

«Завтра все узнаешь, если приедешь. Поверь мне, ты не пожалеешь.»

Сдерживаю порыв разбить телефон, сжимая его в своей руке. Гарри шутит, чтобы отвлечь меня от главного.

Осознание ударяет в голову, практически снося с ног. На пару секунд мне кажется, что моё сердце перестало биться и я вовсе прекратила дышать, пытаясь все осмыслить, когда надежда загорается в груди.

Неужели?

Глава 12

Cold Water – Major Lazer feat. Justin Bieber & MØ

А если тебе кажется, что ты идешь ко дну, я сразу же прыгну к тебе,

В холодную, холодную воду, ради тебя.

И даже если жизнь разведёт нас далеко друг от друга

Я еду в Чикаго.

Эта мысль всё ещё не желает укладываться в голове. Я не готов верить в это и терять бдительность. Ничего не происходит беспричинно.

Я сижу в машине напротив своего дома вместе с парнями, сохраняя тягостное молчание. Каждый из нас думает обо всех причинах отца, есть ли в них ловушка, подвох.

Тишину заполняет только звук зажигалки, которой не могу перестать щелкать. Пламя огня сверкает, являясь единственным светом в салоне.

– Собираешься ли ты с ней встретиться? – спрашивает серьезным тоном Гарри, который не свойственный его клоунской личности.

Встретиться с Ребеккой? Нет.

Моё сердце разрывается от принятого решения, но я не могу. Если отец узнает о ней, и воспользуется моей слабостью, все пойдет ко дну. Я не могу рисковать жизнью Ребекки, мои желания этого не стоят.

– Нет.

Слыша мой ответ, парни громко вздыхают.

– Ты должен с ней встретиться, – грубо отвечает Гарри, командные нотки в его голосе вызывают бунт в моей крови.

Всю мою жизнь я лишен свободны, лишен выбора. Есть только подчинения, требования, контроль.

Не выдержав, ударяю кулаком по рулю, пытаясь отогнать убийственный желания и воспоминания.

– Я сказал – нет, Гарри. И это не обсуждается, – оборачиваюсь в его сторону назад, пронзая взглядом, чтобы друг понял.

Понял то, что я теряю контроль.

– Ты нужен ей Райан сейчас, как никогда раньше. Твой отец не узнал о телохранителях, которых ты подставил для нее. Не узнал о том, что дом ты оформил на Ребекку. Не узнал о счете, который ты регулярно пополняешь деньгами. Он не узнал бы и о вашей встрече, ему плевать, пока ты выполняешь его требования и приносишь деньги. Прекрати сомневаться в своих людях, мы сделали все для её защиты, и она не дрогнет. Мы будем продолжать защищать Ребекку ценной своей жизни.

Зажмуриваюсь, пытаясь оттолкнуть надежду. Нет, я не могу. Я подставил Эбби, когда был слишком уверен в себе. Только мысль, что Ребекку может ждать похожая участь, вызывает желание вырыть собственноручно себе могилу.

– Это не сработало с Эбби, я больше не собираюсь рисковать.

С этими словами покидаю машину, направляясь к дому, чтобы собрать сумку в Чикаго.

Я знаю, что только после этих слов до Гарри дойдет вся суть. Он знает какая цена у чрезмерной самоуверенности. Это стоило Эбби ног. Стоило танцев.

Свет горит во всем доме, значит мама всё ещё не спит. Открывая дверь в дом меня встречает громкий звук телевизора, который исходит из гостиной комнаты.

Преодолевая коридор, заставляю себя смотреть на фотографии на стенах. Смотреть на то, чего я лишил Эбби. Смотреть и заставлять надежду гаснуть.

В гостиной нахожу маму и Эбби, которые усеяны скомканными салфетками вокруг. Внутри все теплеет, когда вижу, что Эбби начала открываться маме. Она услышала меня. Малая часть груза покидает мои плечи, делая эту ношу легче.

Они смотрят в телевизор, вытирая красные и опухшие глаза, когда на экране показывают похоронную процессию. Настолько увлечены, что даже не замечают моего присутствия.

– Детройту стоит ожидать затопления?

Мама и Эбби синхронно дергаются, бросая в меня мокрые от слез салфетки. Выражениях их лиц убийственные, красные носы и глаза выдают то, что они за телевизором провели весь день.

– Стоит ожидать убийства! – громко восклицает сестра, ставя на паузу сериал.

Мама счастливо улыбается, видя её настроение. Жизнь постепенно возвращается к Эбби. Я чувствую сильнейшую гордость. Мою семью не сломать, мы сильнее всей жестокости мира. Мы сломаемся в процессе, но в конце выйдем чертовыми победителями.

Сокращаю расстояние между нами, целуя маму в щеку, зарабатывая ревностный взгляд со стороны Эбби. Я ухмыляюсь, притягивая руку и дергая её за волосы. Сестра ударяет меня несколько раз и громко смеется. Настолько искренне и ярко, что клянусь, моё сердце на секунду останавливается от переизбытка чувств.

Моя семья стоит риска. Стоит свободы. Стоит всей тьмы, которую прошел и принял в себе. Я дойду до конца ради них. Ради того, чтобы каждый день слышать смех Эбби, видеть счастливую улыбку мамы. Они заслуживают жизнь полную свободы, и я добьюсь этого ради них.

– Я уезжаю, – мои резкие слова рассеивают их счастье, сменяя выражение лиц на грустные.

Мама кладет свои руки мне на щеки, всматриваясь в глаза. Я прячу всю тьма настолько глубоко, чтобы это никак не запятнало их свет. Смягчаю взгляд, кладя свои руки поверх маминых. Она никогда не узнает настолько чудовищен её сын. Я никогда не стану причиной её страха.

– Куда? Зачем? – спрашивает, продолжая держать меня за лицо.

– В Чикаго, на пять дней, – с облегчение выдыхает, когда озвучиваю свои короткие сроки пребывания.

Разлука в два года, когда создавал бизнес по приказу отца в Чикаго, сильно ударили по маме. Они были одиноки, но у меня не было другого выбора, как оставить их. Я не мог тогда ослушаться отца.

– Бизнес? – интересуется Эбби, все её тело выдает напряженность.

– Бой. Я должен выиграть и вернуться обратно.

Мама отпускает моё лицо с поникшем видом. Она знает, что я делаю это по принуждению, и это тяготит её. Тяготит то, что она не может защитить своего ребенка. Но мама не знает всей правды. Она не знает, что её сын убийца и чудовище на ринге.

– Ты победишь, мой сильный мальчик, – её голос полон твердости и уверенности.

Я сильный только благодаря людям, которых люблю.

Эбби ловит мой взгляд открывая руки, приглашая в свои объятия. Я застываю, шокированный, и отвыкший от этой её стороны. Она не обнимала меня первая после аварии. От меня не ускользает дрожание губ мамы, когда она сдерживает слезы, видя с каким трудом Эбби дается это просьба. Недолго думая, сокращаю расстояние и сжимаю сестру в своих руках.

Она настолько хрупкая, что я боюсь её сломать своей силой. Эбби, как фарфоровый хрусталь. Но она не обращает внимание на мои сдержанные объятия, прижимаясь ещё ближе.

– Прости меня, Райан, – тихий шепот на ухо, удивляет меня.

За что сестра просит прощения?

Пытаюсь оторваться от объятий, чтобы заглянуть в её глаза и найти ответ на свой вопрос. Но Эбби не отпускает меня, пока не раздается голос мамы.

– Эбби, отпусти его, – со смехом в голосе произносит, кладя руки на мои плечи. – Моя очередь.

Сестра размыкает объятия, сразу же отводя взгляд, не желая давать мне ответы.

Мама повисла на моей шее, настолько крепко держась на ней, словно я её якорь. Словно я смысл её жизни и спасение.

Обнимаю маму в ответ, забывая о словах Эбби, наслаждаясь запахом лаванды и выпечки. Запах, который всегда напоминал о доме, о семье.

Сигнал сообщений на моей телефоне оповещает о том, что мне пора собирать сумку и уходить.

– Мне пора, мам, – мягко отпускаю, в последний раз вдыхая её запах.

Мама медленно отпускает меня, слегка толкая в плечи, чтобы я уходил, либо она снова накинется на меня с объятиями. Эбби всё ещё не смотрит на меня, уделяя все свое внимание белой стене.

– Я вернусь, не переживайте обо мне, – в ответ мама кивает, и я покидаю гостиную, направляясь в свою комнату, всё ещё озадаченный словами Эбби.

Что она имеет в виду, и как мне добиться ответов от нее?

Оказавшись в комнате, открываю шкаф, стараясь выбросить мысли о словах сестры, сбрасывая всю нужную одежду в черную сумку.

Когда с одеждой покончено, достаю маленькую коробку в дальнем углу полки.

Совместные фотографии с Ребеккой.

Когда мы стали жить вместе, она каждый день делала снимки. Как я готовлю завтрак. Как я занимаюсь в спортивном зале. Как я улыбаюсь. Как мы целуемся. Как мы обнимаемся. Каждую мелочь нашего дня. Всё это было запечатлено на камеру.

Выбираю одну фотографию, помещая в глубь сумки, желая, чтобы хоть какая-то часть Ребекки была рядом со мной.

С фотографии на меня смотрит счастливая Ребекка, перепачканная остатками сгоревшей еды. Это был первый и последний раз, когда она пыталась для меня приготовить завтрак.

Улыбаюсь воспоминаниям, закрывая фотографию одеждой, когда сердце начинает изнывать от желания и потребности.

Ожидая, когда пульс придет в норму, беру сумку и выхожу на улицу, к ожидающим меня парням.

– Почему так долго? – недовольно спрашивает Гарри, как только открываю дверь.

– Прощался с Эбби, – мой ответ заставляет его замолкнуть и напрячься.

Наслаждаясь тишиной в салоне, завожу двигатель направляясь в сторону аэропорта.

Через два часа моя нога вступит на территорию, которую считаю домой. Через два часа я буду дышать с Ребеккой одним воздухом. Через два часа я вновь стану свободным.

Как мне сдержаться от встречи с ней? Как не ворваться в её жизнь и не разрушить все? Как ещё месяца выдержать без моей женщины? Как?

Как блядь?

Я хочу зарычать от досады и желаний, которые вырываются на свободу. Они настолько громкие, что готов наплевать на все и сорваться к тигренку.

Перед глазами появляется перевернутая машина, искалеченные ноги Эбби и её мертвый взгляд, когда врач сказал, что она больше никогда не сможет танцевать.

Холодный пот овладевает всем моим телом, в глазах появляется черная дымка. Я резко бью по тормозам, останавливая машину. Визг шин пронзает череп, вызывая пульсирующую боль.

– Какого черта?! – кричит обычно сдержанный Алекс, хватая меня за плечи. – Райан, ты в порядке?

Я игнорирую его, оставаясь в своих мыслях и убеждаясь в своем решении.

Я сдержусь и не появляюсь в её жизни, пока мой отец жив.

Нет. Я не встречусь с Ребеккой в Чикаго.

Глава 13

idontwannabeyouanymore – Billie Eilish

Мы совершили все возможные ошибки,

Ведь только ты знаешь мои слабости

Весь день пролетел в нервном состоянии. Я пыталась отвлечься на дочь, но ничего не вышло. Я боюсь надеяться. Боюсь думать о том, что меня ждет от встречи с Гарри. Я боюсь придумать иллюзию, которая принесет лавину боли и тоски, которая с каждым днём лишь увеличивается.

Говорят, что со временем ты отпускаешь человека, когда он исчезает из твоей жизни и не появляется долгое время. Ты начинаешь его забывать и обращать внимание на других мужчин.

Но как мне забыть Райана?

Нет, я не хочу этого. Я отказываюсь от этой перспективы. Отказываюсь верить в то, что у нас не будет будущего.

Мы столько всего прошли вместе. Столько раз судьба пыталась нас разъединить. Эти испытания не могут быть даны просто так, поэтому они не смогут разлучить нас.

И как мне забыть, отказаться от Райана, когда он единственный, кто дал мне жизнь? Когда он единственный, кто верил в меня, когда я сама не верила в себя, и в свое светлое будущее? Он сделал все для того, чтобы я прожила лучшие годы, когда он уйдет. Он ушел, но, прежде чем уйти, этот мужчин исполнил каждую мою мечту.

Райан подтолкнул меня вернуться к забытому хобби, дал мне возможность получить образование мечты. Он черт, возьми, подарил мне лошадь. Он дал мне семью, будущее. Я могу признать тот факт, что была слаба без него. Райан помог мне, рядом с ним я обрела новую сторону себя. Да, я всё ещё сломлена, но я счастлива с ним.

Поэтому я не отпущу его. Я буду ждать, буду верить, и в конечном итоге мой мужчина вернется. Он победит свое прошлое, и даст нам самое лучшее настоящее. Мой мужчина сильный, и я отказываюсь от плохого сценария.

У нас будет будущее.

Черт, мне нужно перестать думать об этом. Моё сердце настолько громко стучит в груди, что это оглушает. Глубоко вдыхаю воздух, пропуская его в грудь, пытаясь угомонить паническую атаку. Мои пальцы дрожат, когда пытаюсь достать ключи от машины в сумке. Я хвастаюсь за них, но они падают обратно.

Мне определенно нельзя садиться в таком состоянии за руль.

– Картер, – подпрыгиваю на месте от голоса Мари за спиной.

Девушка кладет руку на моё плечо, разворачивая к себе, сканируя черными, чарующими глазами.

– Ты меня напугала, – хрипло произношу, сбрасывая её руку с плеча.

Взгляд Мари переходит на мои дрожащие руки, сводя брови вместе в напряженной манере.

– Ты в порядке? – интересуется, делая ко мне шаг навстречу.

Мои рот хочет извергнуть ложь, но я останавливаю себя. Я закончила с этим, я выросла с того состояния.

– Нет, – откровенно отвечаю, отпускаю свою сумку и попытки достать ключи.

Мари выхватывает сумку из мои рук, самостоятельно за секунду вынимая ключи, разблокировав машину. В королевской манере она подходит к водительской стороне, бросая на меня цепкий взгляд.

– Я отвезу тебя, – её командующий тон рассеивает мою панику, вызывая негодование.

Первое побуждение – вышвырнуть девушку из своей машины, но я глушу в себе бушующую личность. Я не в том состоянии, чтобы садиться за руль. Я должна думать о дочери и о том, что ей нужна здоровая и живая мать.

Вздыхая, следую к машине, присаживаясь на пассажирское место. Захлопнув дверцу, ввожу в GPS адрес и дрожь возвращается. У меня странное предчувствие, и я не пойму, сулит ли оно положительные события.

Перевожу взгляд на Мари, которая сосредоточена на дороге. Её длинные и густые волосы собраны в конный хвост. Подтянутое тело и длинные ноги обтягивает спортивная форма, кожа слегка блестит от пота.

– Зачем появилась у моего дома? – задаю вопрос, который появился в голове, когда я только услышала девушку позади себя.

Руки с красными стертыми костяшками сжимают руль. Она определенно долгое время выбивала с груши всю дурь.

– Я приняла решение, – голос Мари серьезен, я застываю на месте, не дышу, ожидая её решения.

Решения, от которого зависит весь ход игры, которую затеял преследователь.

Молчу, не осмеливаясь спрашивать и умолять отказаться. Я не имею на это права, это только выбор Мари.

– Я отказалась от дела. Я завершила свое расследование.

Скорость езды увеличивается, когда эти слова слетают с губ волчицы организации. Но девушка вовремя берет себя в руки, притворяясь, что ничего не произошло.

Благодарность застыла на моих губах. Я знаю Мари. Знаю, что ей это не нужно, она ненавидит подобные чувства. Но моё любопытство побеждает самоконтроль.

– Почему? – этот вопрос слетает с губ прежде, чем могу его остановить. Мне слишком сильно любопытно, чтобы оставить это в себе.

Загробная тишина окутывает пространство, слышно только прерывистое и тяжелое дыхание Мари. Она молчит, уставившись на дорогу и я думаю, что она не ответит, но когда в поле зрения появляется нужное здание, девушка дает мне ответ:

– Я вижу, как ты беспокоишься о своей дочери. Вижу, как ты стараешься дать ей безопасное будущее. Поэтому не могла поступить иначе, – её слова открывают для меня новую сторону Мари. Не холодную и хитрую волчицу организации, а женщину с материнским сердцем. – Я вернусь к расследованию, когда этот сукин сын попадет в мои сети, а теперь проваливай.

С благодарностью улыбаюсь девушке, не торопясь выходить с машины. Она так легко не избавиться от меня.

– Я думала чувства для тебя противны, – в ответ она только ухмыляется, разблокировав для меня дверь, намекая, чтобы свалила поскорее.

– Выходи, добреешься на такси, мне нужна машина.

На её тон мои брови вздымаются вверх и кулаки чешутся от желания зарядить в это прекрасное, холодное лицо. Но напоминаю себе, на какую жертву Мари пошла ради меня, ради моей семьи и дочери. Потому закатив глаза, выхожу с машины, показав ей средний палец напоследок, когда девушка срывается с места, не жалея резину колес моей машины.

Оборачиваюсь на громадное здание, вспоминая номер квартиры, который мне нужен. Зачем Гарри пригласил меня именно в это место? Я уверена, что это не его квартира. Это все для прикрытия? Может меня ожидает Райан?

Вопросы в моей голове вызывают только слезы. Я знаю, что обманываю себя. Знаю, что уйду в конце с истерикой, ведь Райан не ожидает меня в квартире. Возможно, это очередные новости, которые перевернут жизнь верх тормашками.

Мои ладошки потеют, когда вхожу в здание, выбирая путь по лестнице, чтобы успеть успокоиться.

Но мое сердце только увеличивает ритм.

Тук-тук-тук-тук-тук-тук.

Боже, оно сейчас выпрыгнет с груди, либо остановится от напряжения.

Наконец торможу перед нужной дверью, с номером «64», поднимая руку, звоню в звонок.

Через секунду дверь открывает Гарри, с широкой улыбкой на лице, резко притягивая меня в свои объятия и моё сердце падает.

Не Райан.

Я обнимаю его в ответ, стараясь держать влагу на месте в своих глазах. Знала ведь, что его здесь нет, но это не погасило мою надежду.

– Как дела? – спрашивает парень, отстраняясь.

Моргаю пару раз, приходя в чувство, давая в ответ ему широкую улыбку.

– Ничего нового, Эйми продолжает сводить меня с ума.

Глаза Гарри загораются при упоминании моей дочери, и в груди теплеет от осознания, что у моей дочери будет большая семья. Семья, которая всегда будет рядом. Семья, которая поддержит и спасет в любой ситуации. Семья, которая умрет и убьет за нее.

– Привет, Ребекка, – резко за спиной парня появляется Алекс, и я подпрыгиваю от радости.

Наконец-то они рядом со мной. Отталкиваю Гарри с пути, налетая на Алекса. Мы сблизились за последние три года. Это парень стал моим успокоением, когда хотелось крушить все вокруг. Он брал мои руки в свои, сжимал и просил прислушаться к нему. Его слова до сих пор в моей голове, когда истерика и разрушающие мысли всплывают на поверхность:

Прекрати убивать себя таким образом, Ребекка. Он хотел, чтобы ты жила. Райан сделал все для того, чтобы ты была счастливой и будет продолжать делать. Дай ему время и он вернется, ты должна быть сильной. Ради себя, ради него, ради вашего будущего.

– Я надеюсь вы больше не собираетесь уезжать и бросать меня? – с наигранным упреком спрашиваю, отпуская Алекса.

Парни улыбаются, указывая мне проходить в другую комнату.

– В ближайшем будущем не планируем, – в один голос отвечают, и я смеюсь с их синхронизации.

– Не повторяй за мной, холодный придурок, – возмущается Гарри, и я бросаю на него недовольный взгляд.

Мне не нравится это прозвище. Алекс не холодный, по крайней мере со своей семьей, остальные меня не волнуют.

– Прекрати вести себя как ребенок.

Закатываю глаза, эти двое не меняются. Но моё хорошее настроение длится не долго, я с подозрением замираю посреди комнаты, когда натыкаюсь на рыжеволосого парня, который с оценкой осматривает меня.

Парень хорош, его рыжие волосы в беспорядке, зеленые глаза сверкают от проникающих лучей солнца через окно, лицо усеяно веснушками.

Он поднимается с дивана, поправляя свою серую кожаную и объемную куртку, протягивая мне руку.

– Я Тайлер, – с мальчишеской ухмылкой представляется. – А ты тот самый тигренок?

Это как удар в грудь. Я делаю шаг назад, пытаясь отделаться от нахлынувших на меня воспоминаний. Рука вздымается вверх, сжимая в кулак кулон, подаренный Райаном.

Тигренок? Я отвыкла настолько от этого прозвища, что это слово с уст других людей выбивает меня из колеи.

Но откуда ему известно? Что это все значит?

– Осторожнее со словами Тайлер, ему это не понравится, – с раздражающей ухмылкой заявляет появившийся рядом с парнем Гарри.

Райану не понравится? Что, черт, его побери, происходит?

Мой бушующий взгляд говорит все, что нужно парням и ухмылка сползает с их лиц. Руки Алекса ложатся на мои плечи, сжимая в успокаивающей манере.

– Присядь, нужно поговорить, – его спокойный голос немного успокаивает ураган внутри меня, но недостаточно, мне нужна правда.

Поэтому не сопротивляюсь и присаживаюсь, ожидая рассказа, либо сойду с ума от неизвестности.

Я настолько напряжена, что мой слух улавливает каждый звук: сердцебиение, которое стучит об грудную клетку, вызывая боль; стук нервного кроссовка об пол, тяжелое и прерывистое дыхание.

Парни уселись напротив меня, с напряжением смотря в сторону комнаты, где находится входная дверь. Я усиливаю громкость стука об пол своим ботинком, привлекая все внимание к своей нервной и нуждающееся особе. Мой вспыльчивый нрав никуда не ушел, как и монстр внутри. Это всё ещё часть меня, которая в любой нужный момент может прорваться наружу.

Алекс первый переводит на меня взгляд, но он быстро направляется в сторону рыжего парня, сверкая виной.

– Тебе нужно вступить в фальшивые отношения, – наконец начинает говорить Алекс, что только вызывает ещё большее количество вопросов.

Мои брови сходятся вместе, и я бросаю злой взгляд в его сторону, возмущенная просьбой.

Прежде, чем успеваю поднять задницу с дивана и зарядить ему по лицу своими сжатыми до боли кулаками, Алекс поднимет руки вверх, призывая меня послушать его речь дальше.

– Это требуется для твоей безопасности, – я встаю со своего места, собираясь уйти к чертовой матери, пока мой мозг не взорвался. – И безопасности Эйми.

Моё тело приходит в боевую готовность, выровняв спину, присаживаюсь обратно, собираясь дослушать.

– Нам грозит опасность? – слыша мой вопрос, парни синхронно качают головой, выдав ложь своих действий. – Скажите мне правду.

Парни сохраняют молчание, не собираясь мне ничего выдавать. Наверняка правда касается Райана, и он запретил им делиться ею со мной.

Разочарованно качаю головой, намереваясь теперь уйти. Я устала от тайн, они окружают меня всю мою жизнь, не желая прекратить этот круговорот.

– Это просьба Райана, – голос Гарри останавливает меня в проеме комнаты. Я слышу в нем сожаление.

Но они изначально не посвящали меня в свою игру, поэтому я, не собираюсь принимать в ней участие.

Я долго старалась относиться ко всему с пониманием, но я не железный человек. Всё это опустошает, оставляет меня без чувств и сил для дочери. Если Райан хочет, чтобы я следовала его просьбе, он должен сказать мне правду. Ведь это касается не только моей жизни, но и жизни Эйми.

– Тогда передай Райану, что если он желает, чтобы я следовала его просьбам, он должен открыть мне вескую причину, и может быть тогда, я подумаю над предложением фальшивых отношений для нашей с Эйми безопасности.

С этими словами покидаю квартиру, не обращая внимание на голоса ребят, которые призывают меня вернуться и договорить.

Я больше не могу.

Слезы скапливаются в моих глазах, я выпускаю тихий всхлип в тишине коридора, кладя руку на сердце, которое не замедляет свой ритм.

Я так скучаю. Я так надеялась его увидеть, но получила только больше тайн и страха за жизнь Эйми.

Но больше меня расстроила не просьба ребят, а осознание, что Райан не встретит меня в этой квартире.

Было слишком много надежд, которые оставили лишь пустоту.

Мои глаза затуманивают слезы, спотыкаюсь об собственные ноги, шипя от боли. Мой кулак ударяет стенку, пытаясь выпустить вихрь чувств наружу. Но он остается внутри, продолжая кружить и кружить, выводя меня из себя.

Останавливаясь на месте, глубоко дышу, мне нужно успокоиться. Истерика ничему не поможет.

Игнорируя рвущуюся истерику, лезу рукой в сумочку, в поиске платка, чтобы привести себя в порядок. Эйми не должна видеть меня заплаканной, но мои планы прерывает резкий толчок в спину.

Меня за талию обхватывают руки, прижимая к большому телу и мой кулак рефлекторно летит в сторону лица будущего мертвеца.

Глава 14

Where's my love – SYML

Если ты истекаешь кровью, я буду истекать вместе с тобой

– Почему он приехал с нами? – спрашивает Гарри, указывая на рыжего парня пальцем.

Тайлер ухмыляется, поправляя свои непослушные огненные волосы.

Мои кулаки сжимаются от осознания, что он будет рядом с Ребеккой. Будет иметь возможность касаться её, вдыхать запах морского бриза, слышать её голос, когда мне придется стоять в стороне и справляться с желанием снова ворваться в жизнь тигрёнка.

– Мне поручили серьезное задание, – с подмигиванием отвечает парень, перекатывая между зубов зубочистку.

Гарри и Алекс смотрят на меня с ожиданием. Не отвечаю на их взгляды, глубоко вдыхая в свои легкие воздух, сквозь стиснутые зубы, говоря:

– Он будет фальшивым парнем Ребекки.

Слетевшие слова с губ вызывают ещё больше огня и сопротивления в крови, но это решение лучшее, что я мог предпринять в сложившийся ситуации. Охраны недостаточно для безопасности Ребекки, мне нужно, чтобы рядом с ней на постоянной основе был мой человек. Я должен быть уверен, что отец не приблизиться к ней. А если он это сделает, я совершу свой первый ход, сломав все его планы.

– Уверен? – спокойно спрашивает Алекс, бросая взгляд на мою каменную позу и сжатые кулаки.

– Да, мне нужно усилить её безопасность, – парни кивают в ответ, принимая моё решение.

Тайлеру можно доверять, он сильный соперник и умный мозг, который никогда меня не подводил.

– Это честь для меня, Босс, я тебя не подведу и буду лучшей парой для твоего тигрёнка, – в саркастической манере произносит Тайлер, пробуждая во мне то, что я предпочел не иметь.

Этот сукин сын однажды подслушал мой разговор с Ребеккой по телефону и с тех пор не перестает подкалывать меня придуманным прозвищем для нее.

– Ещё одно слово и ты будешь парой для червей в сырой земле.

Тайлер прыскает от смеха, падая на спинку стула.

Мы собрались в квартире для встречи с Ребеккой, которую я попросил назначить Гарри и мне пора уходить, чтобы не столкнуться с ней. Но только сейчас осознаю, что намеренно тяну время, не желая покидать и уходить в соседнюю квартиру. Понимание, что моя женщина будет совсем близко, разрушает весь мой крепкий контроль, но разум сильнее и он кричит мне о её безопасности.

Поднимаюсь с дивана, преодолевая отрицание в теле и напоследок бросаю серьезный взгляд на парней.

– Ваша задача убедить Ребекку принять план, – это будет сложно, но реально. Она не глупая и все поймет. – Скажите, что это моя просьба.

Возможно, это облегчит выбор, когда она будет знать, что это мои желания. Ребекка обещала быть рядом. Обещала давать мне свое понимание в самые тягостные периоды нашей совместной жизни, и я надеюсь, что она не будет долго сопротивляться. Но без скандала её скверной стороны не обойтись, она будет противиться и парням лучше быть готовыми. Ребекка в гневе может нанести серьезные увечья.

Мой пульс ускоряется, когда вспоминаю наши мелкие, бытовые ссоры. Когда Ребекка кидала в меня продукты и мягкие предметы, будучи слишком злой на меня, но всё равно старалась не нанести мне сильную боль.

– Это будет трудной задачей, ты знаешь её непреклонный характер, – говорит Гарри, качая головой в разные стороны.

Я знаю каждую сторону её характера. Любя каждый изъян, каждую не идеальность. Я люблю и уважаю каждую часть сложной личности Ребекки.

– Вам стоит быть осторожными, – с ухмылкой отвечаю, бросая последний предупреждающий взгляд на Тайлера, наконец направляясь к выходу.

Останавливаюсь посреди коридора, не решаясь зайти в квартиру напротив и переждать. Зажмуриваю глаза пытаясь согнать наваждение тоски и желание встретить Ребекку в коридоре. Забрать от всех и скрыть нас от мира.

Черт, как же сложно.

Встряхивая головой, улавливаю шаги на лестничной площадке. Пульс ускоряется вместе с шумом в ушах. Все атомы внутри меня пробуждаются, ощущая её по близости. Меня неведомой силой держит коридор, но я всё равно делаю шаг в квартиру, исчезай за дверью, прижимаясь к ней спиной, чтобы уловить её шаги. Это все, что я могу позволить себе.

Так будет правильнее. Выйдя ей навстречу, ты причинишь лишь боль. Ты сделаешь хуже. Подумай о ней.

Повторяю несколько раз в своей голове, пытаясь унять дрожь и желание.

До боли знакомый шаг звучит с другой стороны.

Прижимаясь ухом к двери, пытаюсь уловить больше. Это Ребекка, это её шаг. Тихий и уверенный. Я мог бы так весь день упиваться звуком её шагов, заполняя пустоту, которая звенит в груди после моего ухода.

В следующую секунду улавливаю звук, открывающийся двери. Улавливаю её тихий вздох, когда парни открывают дверь. Улавливаю, как моя женщина смеется. Но она не дает мне больше своего голоса, исчезая за дверью. Это все, что я получил сегодня и мне мало. Но я не могу думать о своих желаниях, никогда не смогу, пока грудь моего отца вздымается и сердце отбивает свой безжалостный ритм.

Прижимаю руку к сердцу, растирая эту область, скатываясь по двери вниз, приземлять с громким стуком.

Грудь болит, сжимается, сводя с ума. Я тру сильнее, пытаясь унять это чувство. Я давлю с силой, пытаясь привести себя в чувство. Но ничего. Боль не уходит. Она усиливается, стучит и требует от меня того, что я не могу сейчас иметь в своей жизни. Боль требует Ребекку. Только она может её унять.

Остаюсь в этом положении долгое мгновение, растирая область груди, что ни к чему не приводит. Я теряюсь в пространстве, продолжая прислушиваться к звукам коридора, чтобы услышать шаги Ребекки ещё раз. Почувствовать на короткое мгновение её присутствие рядом. Мой слух навострятся до боли в голове, когда продолжаю бессмысленные попытки уловить её голос с соседней квартиры. Но это невозможно, стены звукоизолированы.

Звук открывающееся двери прижимает моё лицо сильнее к двери, задерживаю дыхание, готовясь впитать в себя звук Ребекки и отпустить вновь на долгое время.

Она делает пару шагов, застывая, как я улавливаю, на месте. Я слышу её тяжелое дыхание, мой тигренок в гневе.

Если бы я сейчас вышел в коридор, чтобы Ребекка сделала? Убила бы меня за всю боль? Расцарапала лицо? Обняла бы? Поцеловала?

«Райан, прекрати, ты не выйдешь к ней. Ты не сделаешь этого»

Но я слышу её отчаянный всхлип, который рвет мою грудь на части. Прижимаюсь лбом к двери, слушая тихий звук плача моей женщины, пытаясь разделить эту боль. Моя вина, только моя. Я не должен был появляться в жизни Ребекки и подвергать этой боли. Я не стоил этого.

Её последний отчаянный и громкий всхлип, срывает мой контроль. В нем столько боли, столько отчаяния, столько тоски, что это вызывает панику. Вдруг Ребекка вновь думает о смерти?

Черт, черт, черт!

Я ударяю сдержанно кулаком по стене, открывая дверь. Я идиот, я чертов эгоист, но мысль, что она думает о смерти ломает меня на мелкие кусочки. Я не переживу этого.

Застываю на месте при виде её сгорбленной спины. Ребекка не должна так склоняться от боли, мир должен склоняться перед ней, но никогда она больше, я этого не допущу.

Она трясется, когда рыдания выходят наружу. Я забыл это её состояние, забыл, что Ребекка может быть ранимой. Уходя, надеялся, что она будет оставаться сильной, что моя сильная женщина не сломается. И я верил, что она не сделает этого, но Ребекка страдает и знание, что это моя вина убивает.

Мы сломлены жизнью, жестокостью, чувством вины, но мы оба всё ещё дышим ради будущего.

Моё мертвое сердце оживает, ударяясь об грудную клетку. Безжалостные удары сводят с ума, я задыхаюсь, но в тоже время ощущаю, как жизнь заполняет каждую часть моего существа. Вид её шелковистых волос, дурманит мой разум. Я впитываю каждую данную мне лицезрению часть. Впитываю, закапывая глубоко в памяти. Мои ноги дрожат, вынуждая меня сделать шаг вперед, когда вижу, как Ребекка достает платок с сумки. Я слышу её плачь, слышу её дыхание, твою мать, что я творю. Я должен вернуться в квартиру. Но насколько моя женщина сломлена, если даже не почувствовала моего присутствия? Она забыла меня?

Я срываюсь, не в силах смотреть на то, как Ребекка в одиночку убирает свои слезы. Не могу стоять в стороне, не могу. Ненавижу себя за это, но я черт, не могу. Это сумасшествие.

Руки тянуться вперед, быстрее, чем мой мозг успевает внедрить мне сопротивление. Пальцы касаются её талии, крепко сжимая и с резкостью прижимая к себе, выбивая весь воздух с наших легких. Шквал эмоций внутри. Наплыв чувств, напоминающий бомбу, которая взрывается в груди. Это фейерверк в моей голове, ощущение эйфории.

Она в моих руках. В моих. Это лучшее чувство в жизни, будто я держу счастье. Держу любовь, которая пропитала каждый угол пространства.

Ребекка застывает на мгновение, напрягаясь всем телом в моих руках, она узнала меня? Я ненавижу себя за этот момент слабости, но я бы ненавидел себя ещё больше, если бы не помог тигренку в это мгновение. Я обещал быть рядом, обещал ей жизнь. В нос ударяет запах морского бриза и момент словно застывает в замедленной съемке, будто я умираю. Перед глазами пролетают все наши свидания на озере Мичиган, её голубые глаза, которые сейчас не смотрят на меня, её смех, который звенит в моей голове. Я переношусь в прошлое, когда флешбэки нападают на мой разум.

Но блаженство и мгновение воспоминаний заканчиваются, когда Ребекка резко оборачивается и её кулак встречается с моим носом, наполняя коридор хрустом.

Ухмыляюсь, понимая, что она не утратила своих рефлексов, своей силы. Гордость наполняет грудь, Ребекка сильнее солдат моего отца, она может убить, если её жизни будет угрожать опасность. Я не должен забывать о том, что ей не так легко навредить.

Мою Ребекку стоит бояться.

Но как только наши взгляды сталкиваются, ухмылка сползает с моего лица, видя выражение её лица. Мир падает в пропасть. Ребекка смотрит на меня с ужасом, с неверием и с такой болью в глазах, что рука вздумается к груди, пытаясь справиться с жжением.

Её голубые глаза расширяются, рука накрывает рот. В глазах океана буря, шторм, который накрывает меня, намереваясь убить. Я знал, что наша встреча не пройдет с легкостью, но я не знал, что будет настолько больно. Не знал, что настолько сильно разбил её сердце.

Ребекка делает маленькие, неуверенные шаги в мою сторону, не отрывая своих глаз от моих, словно она ищет в них все ответы. Она всегда так делала, и всегда ей это не удавалось. Когда она была открытой книгой для меня, я оставался запечатанным сундуком с кучей тайн, которые могут убить нас и наше будущее.

Я остаюсь на месте, не в силах пошевелиться, когда Ребекка останавливается напротив меня, слишком близко, касаясь своей грудью моей. Я слышу её прерывистое дыхание, громкий гул сердца, который смешивается с моим. Ощущение будто наши сердца сейчас выпрыгнут с груди, на встречу друг другу.

Ребекка перестает прижимать руку ко рту, направляя её в сторону моей груди. Толкая один палец в мои мышцы, словно проверяя, настоящий ли я. Это движение заставляет меня напрячься. Как она может сомневаться, когда я стою перед ней? Когда коснулся её своими руками?

– Не сон, ты не растворяешься, – слабо шепчет, не переставая касаться моей плоти. Её палец ударяет в это место несколько раз подряд, голубые глаза отрываются от моих, смотря только на действия пальца, убеждаясь в действительности.

Что я сделал с ней?

– Тигренок, – с мольбой произношу её прозвище, пытаясь вернуть к реальности, а не к кошмару, в который она погрузилась.

Она поднимает на меня глаза, наполненные слезами, и мои собственные начинают жечь. Ребекка падает на колени, сотрясаясь от рыданий и я падаю следом, прижимая сломленное тело к себе.

Заряд энергии проходит через моей тело, когда ощущаю её в своих объятиях. Это неописуемые ощущения, это лучшая свобода, которой мне не хватало всю свою жизнь. Ребекка не обнимает меня в ответ, продолжая смотреть на пол и сотрясаться от громких рыданий. Мне нужно увести её с коридора пока нас не заметили.

Обвиваю её тело, поднимая на руки, начиная вести в сторону квартиры. Лицо Ребекки утыкается в область моей шеи, и я чувствую, как она вдыхает мой запах.

Когда дверь за спиной захлопывается, мы остаемся в том же положении в темном коридоре. Я даю ей выплакаться, в полном молчании, принимая каждый её всхлип, каждую эмоцию боли.

Мои глаза зажмуриваются, прогоняя жжение. Черт, как же это больно. Больно знать, что ей невыносимо, а я бессилен и не могу забрать все страдания на себя. Не могу облегчить эту череду мучений.

– Отпусти меня, – через время осипшим голосом просит Ребекка, вырываясь с моих рук.

Мне больно от холода в её голосе, но я не имею права ей перечить и удерживать. Я бросил её одну.

Опускаю Ребекку на пол, и она делает пару шагов подальше от меня, в глубь темноты комнаты. Её голова поворачивается в сторону, открывая мне профиль лица, в который я впиваюсь взглядом, запоминая каждую часть.

Она стала выглядеть взрослее.

Её рука тянется в сторону, которая скрыта от меня темнотой и в следующую секунду Ребекка стремительно оборачивается в мою сторону. Я не успеваю ничего понять, только услышать звук разбивающегося стекла.

– Ты оставил меня одну! – её болезненный крик разрывает мою грудь, оставляя только черную, пустую дыру.

Я никогда не оставлял Ребекку, я всегда был рядом и буду независимо от того, сколько километров нас будет разделать, сколько миров и жизней. Я всё равно продолжу быть рядом.

Мой взгляд падает на пол, замечая осколки разбитой вазы, которую она в меня кинула.

Не успеваю поднять взгляд, когда в меня уже летит следующий предмет.

– Ты лгал мне и умалчивал слишком много вещей! – после её крика в меня летит рамка с фотографией цветов, которая стояла на тумбочке.

Рамка попадает в моё плечо, не принося никакой боли, ранит только правда в её словах и осознание, что я недостоин.

– Я умирала каждый день от тоски и от осознания, что ты справляешься со своим отцом в одиночку!

Ребекка продолжает кричать и бросать в меня все, что попадает ей под руку и я принимаю каждый удар, не двигаясь. Ложка для обуви прилетает мне по лицу, я шиплю от боли, чувствуя вкус крови на губах.

Слыша этот звук с моих губ, она застывает, смотря на меня пронзительными голубыми глазами, которые наполнены сожалением.

Её руки опускаются по швам, Ребекка делает пару глубоких вдохов, бросая очередной предмет, предназначенный для меня на пол, полностью оборачиваясь в мою сторону.

Напрягаюсь в ожидании удара, когда она идет в мою сторону, стремительно и смотря только на кровь, стекающую по мою подбородку.

Рука Ребекки поднимается вверх к моей щеки, сейчас она ударит меня и скажет, что все кончено, но она нежно касается моей скулы, другой притягивая к себе ближе за шею.

Не отрываясь, Ребекка смотрит на увечье, которое нанесла.

– Прости, я не знаю, что нашло на меня, – с виной в голосе говорит, смотря на меня наконец с ясностью и без слез, что уменьшает мой дискомфорт в груди.

Кладу свою руку поверх её маленькой, женской, изящной ладони. Моя кожа пылает, ощущая её нежность, ощущая возможность прикасаться к тому, что люблю и желаю. Как я откажусь от Ребекки после? Но я должен. Мне нужно уйти. Я не должен был этого делать и приводить нас в этот момент.

Мой взгляд буквально пожирает её лицо. Ребекка выглядит женщиной. Женщиной, которая любит себя. Её волосы стали длиннее с нашей последней встречи, доходя до ягодиц. Она вернула свой естественный цвет волос, больше не крася их в цвет вороньего крыла. Голубые глаза стали только ярче, но пару морщинок вокруг глаз мне совсем не нравятся, будто она много плакала.

– Не извиняйся, я заслужил, – наконец выдавливаю из себя слова, продолжая упиваться её лицом. Наши глаза сталкиваются, огонь загорается в голубых, будто она чувствует то, что я собираюсь сказать. – Это только моя вина, я не должен был снова появляться в твоей жизни и все рушить. Я должен уйти, тигренок. Так будет лучше и безопаснее для тебя. Прислушайся к ребятам, прошу тебя и начини жить свою лучшую жизнь пока без меня.

Её ногти врезаются в мою кожу, сопротивляясь, она крепче цепляется, не отпуская.

– Заткнись, Райан, – со злостью говорит Ребекка, стреляя в меня огнем, который пылает в голубых глазах.

Этот чертов характер и темперамент. Тигренок не даст мне уйти, пока не получит ответы на все свои вопросы, пока не получит меня.

– Послушай меня, так будет правильнее…, – не успеваю договорить свои слова, когда её зубы цепляются в мои губы.

Ребекка целует меня с отчаянной злостью, смешанной болью нашей разлуки, и я срываюсь.

Срываюсь, теряя весь свой контроль. Я чертов идиот, если думал, что смогу держаться от Ребекки подальше, как только моя нога вступит на земли Чикаго. Срываюсь, выбирая свои желания. Срываюсь, выбирая себя. Срываюсь, пытаясь игнорировать существование другого мира. Сейчас есть только мы.

Только мы.

Запускаю свою руку в её густые волосы, меняя нас позициями. Теперь Ребекка прижата к стене, а я тот, кто руководит процессом. Наши губы сталкиваются в жестоком ритме, смешивая вкус солености слез и крови. Зубы клацают, ударяясь. Языки танцуют, в быстром ритме, касаясь друг друга. Это игра, в которой не будет победителей. Мы оба погибнем в этой любви, утонем настолько глубоко, что будет невозможно выбраться, и это единственное, что я желаю в этот момент.

Утонуть в Ребекке и не вернуться в реальность, где нас ждет опасность и кандалы моего отца.

Глава 15

Die with a Smile – Lady Gaga & Bruno Mars

Завтрашний день никому не гарантирован,

Так что я буду любить тебя каждую ночь так,

Как будто это последняя ночь,

Как будто это последняя ночь…

Я ощущаю этот вкус вновь.

Вкус крови.

Закусываю его губу ещё крепче, убеждаясь. Я чувствую его, черт возьми, он реальный. Это не сон.

Слезы снова скапливаются в глазах, трясусь всем телом в объятиях Райана, отпуская его губы. Все плывет перед глазами, я не вижу его, я не могу успокоиться.

Внутри меня одна буря. Чувствую только то, как быстро бьется моё сердце и зашкаливает пульс. Я не могу это остановить. Не могу поверить в реальность происходящего.

Не могу.

– Тигренок, – мольба, слетевшая с губ Райана, вызывает ещё больший поток слез, и я падаю.

Падаю в его крепкие руки, которые всегда ловили меня и спасали от гибели. Я падаю в тепло.

Падаю в жизнь.

Мы приземляемся на пол, и я сажусь на него сверху, крепко обвивая шею и верхнюю часть тела Райана. Я не отпущу его больше. Сжимаю сильнее в своих объятиях, внедряя в свой мозг, что все происходящее реально, что это не сон. Райан рядом, он мой, я держу его в своих руках.

– Скажи что-нибудь, – тихо умоляю, утыкаясь в его шею. – Прошу не молчи, мне нужен твой голос. Мне необходимо понять, что это не сон.

Райан запускает руку в мои волосы, оттягивая голову за затылок назад, и когда он касается этого места, каждый импульс в моем теле начинает работать, начинает гореть. Мы смотрим друг другу в глаза, упиваясь внешним видом. Райан выглядит хуже. Темные круги под глазами, никакого блеска в осеннем лесу, только померкший пейзаж, чернота. Его тело стало крепче и больше, будто он не вылазил из спорта зала все эти годы. Костяшки полностью сбиты, раны кровоточат. Провожу по ним пальцем, желая забрать эту боль на себя. Мне невыносимо видеть его в этом состоянии. Где мой счастливый Райан, который постоянно твердил мне о будущем и о том, что у нас все получится? Где он?

Что его отец сделал с ним?

– Я скучал, – шепчет мне в губы, не отводя глаз.

Моё тело застывает от искренности в его словах. От сокрушаемой тоски и боли, прозвучавшей в каждом звуке.

– Расскажи мне правду, Райан, – шепчу ответ в его губы, с мольбой в голосе. – Мне нужна правда, мне нужно знать все, я устала от неведения. Я устала не знать, что с тобой происходит. Я так устала.

Его губы мягко касаются моих, не целуя, только прижимаясь, будто он боится.

– Не могу, пока не могу, тигренок, – Райан пытается вырваться из моего захвата и встать, но крепче цепляюсь за его руки. Он не посмеет меня оттолкнуть.

Райан тяжело вздыхает, упираясь лбом в мои волосы, его тело дрожит, когда он позволяет себе обхватить мою талию руками. Я и не заметила, что он пытался не касаться меня всё это время, когда я держалась за него так, словно он моё единственное спасение.

– Не оставляй меня. Прошу не оставляй меня снова, – он застывает, перестает дышать, как только эти слова срываются с моих губ. Я знаю, что делаю ему больно. Знаю, что удерживаю, но не могу держать это внутри себя. Это убивает. С каждым днём только сильнее. – Каждый день без тебя мука. Каждый день я проживаю лучшую жизнь, которую ты дал мне. Но как она может быть счастливой, когда тебя нет рядом? Как я могу строить будущее без тебя? Как ты смеешь просить меня об этом? Мы договаривались делать все вместе, и я не соглашалась на другой исход событий. Ты знал обо мне все, когда я всё это время любила незнакомца. Кто ты Райан?

Он молчит, только вдыхая запах моих волос, не касаясь руками, полностью отпустив мою талию.

Нет, не оставляй меня, касайся, будь реальным.

Не удержавшись, бью кулаком в его грудь, пытаясь вызвать хоть какую-то реакцию. Хоть что-то вместо гнетущей тишины.

– Прости, я знаю, что недостоин тебя. Знаю, что не должен был появляться в твоей жизни. Знаю, что сделал больно. Я все знаю, Ребекка, поэтому мне нужно уйти. Я должен все закончить, и только тогда я вернусь, если ты будешь готова принять меня, – резко произносит Райан и отталкивая мои руки, он поднимает меня за талию, снимая с себя.

Смотрю на него широко открытыми глазами, не веря, что он посмел произнести подобное.

Он недостоин? Мой мужчина идиот?

Райан избегает моего взгляда, собираясь уйти в сторону двери. Нет, на этот раз он не сбежит от меня. Мы справимся вместе, мы будем бороться вдвоем.

Перекрываю ему путь, но Райан продолжает напирать, несмотря даже в мои глаза. Моя рука вздумается вверх, и я хватаю его лицо, заставляя остановиться.

Моя грудь быстро вздымается, я тяжело дышу, смотря на него горящими глазами, и Райан, наконец-то, смотрит на меня в ответ. Его тело напряжено, будто он решает: оттолкнуть меня силой, либо крепко обнять.

– Как ты посмел думать, что недостоин меня? Как ты смеешь? Ты лучшее, что случилось со мной, после моей моральной гибели, Райан. Ты дал мне жизнь, ты осуществил каждую мою мечту, ты дал мне самое ценное в этом мире, что я буду беречь до конца своих дней. Ты моя единственная любовь, и я никогда не отрекусь от тебя, слышишь? Я никогда бы тебя не бросила, насколько бы темным и опасным не было твое прошлое. Я рядом до последнего. Мы справимся, только не беги, расскажи мне всё, пожалуйста, – на последнем слове мой голос дрогнул, и Райан зажмурил глаза, закрывая от меня свои эмоции.

Нежно пальцами ласкаю его щеки, обращая внимание на себя, глаза осени распахиваются, смотря на меня с эмоциями, с любовью.

– Мы вместе, Райан. Абсолютно всегда. В тысячи километрах расстояния, в других мирах, во тьме, в ярком свете жизни, мы всегда вместе.

И это действительно так. Мы были вместе, когда монстры рушили мою жизнь. Когда я умирала несколько раз, но всё равно возвращалась к нему. Когда лгали друг другу. Когда он ушел, мы были рядом.

– Он не позволит, Ребекка, – мой мужчина отрицательно качает головой, не заканчивая свою речь.

Райан может не произносить слово «отец» вслух, я и так все пойму. Я знаю, что он держит его в кандалах, но это все, что мне известно. Большим Райан не поделился.

– Ты думаешь мне есть до него дело? Думаешь я боюсь твоего отца? – встряхивая его лицо, умоляя этим действием, чтобы он поговорил со мной.

Резко глаза Райана становятся жестокими, будто он находится в другом месте, слишком темном и болезненном.

– Ты хочешь услышать правду? – рычит Райан, обхватывая мою шею. Он напирает на меня, стремительно перемещая к стене, я сильно ударяюсь спиной, но он не обращает на это внимание, прижимаясь ко мне. Наконец контроль сорван. – Он мучил меня с самого детства. С десяти лет я умею убивать, умею драться, умею приносить боль. Я никогда не хотел этого делать, но кого интересовали мои желания? Когда я говорил «нет», отец избавил маму на моих глазах, он ломал ей кости, и заставлял меня смотреть. После, я стал подчиняться каждому его слову. Я тонул в лужах крови, терял себя и часть своей некогда доброй личности. Я стал тем, кого бояться, тигренок.

Мои глаза горят, душа разрывается на части за человека на против. За моего мужчину. Я хочу обнять того ребенка крепко-крепко. Хочу донести ему, что он достоин, что он не виноват в смертях, которые были совершенны от его руки. Он был ребенком, который защищал свою мать и сестру. Он не был виновным.

Райан переводит дыхание, убирая руку с моей шеи, смотря на нее с призрением, будто он не имеет права касаться меня.

– В свои двадцать три я поверил в себя, в свои силы, я думал, что смогу спасти семью, дать лучшую жизнь. И знаешь, к чему это привело? Эбби, моя младшая сестра, которую был обязан защищать ценной своей жизни больше никогда не сможет ходить, танцевать. Отец подстроил аварию, когда я отправил их в аэропорт в тайне. Я пытался их спасти, помочь сбежать, но сделал только хуже. Эбби пострадала по моей вине, мама сломлена по моей вине.

Громкий всхлип вырывается наружу, меня буквально разрывает. Я чувствую все, что творится у Райана внутри. Вижу его боль, разделяю эту вину.

Мой мужчина был настолько сломлен, когда помогал мне обретать жизнь, а я даже не знала об этом. Я не помогла ему.

– Не проси меня остаться, тигренок, не делай этого. Я не прощу себе, если отец доберется до тебя, понимаешь? – его руки стирают мои слезы, но они продолжают течь новыми, большими потоками. – Мысль, что он навредит тебе…, – не договаривает, сжимая свои губы, словно следующие слова – это нож, который разрезает его на части. – Она убивает меня. Мысль, что отец убьет тебя, или использует против меня – худшая пытка и кошмар, который я не допущу.

Не могу отпустить Райана, но и после услышанного не могу требовать от него того, что приносит страх. Я все понимаю. Понимаю его чувства, боль, вину. Я буду рядом с ним, приму любой его выбор, если это облегчит ношу.

Мои руки крепко обвивают его шею, тело сливается с родным теплом воедино. Райан колеблется, но все-таки в следующую секунду прижимает меня ещё крепче. Мы обнимемся за все потерянное время. Эти объятия, как жизнь. Как лекарство, которое исцеляет всю боль, пустоту, тоску в душе.

– Дай мне только одну ночь. Только одну, большего я не попрошу.

Райан сжимает меня, утыкаясь носом в мои волосы, сохраняя молчание. Он напряжен, и мне все ещё кажется, что он не дышит после сорвавшейся правды с его губ.

Я так сильно боюсь, что он откажется и уйдет, что моё тело пронзает легкая дрожь, которая не ускользает от моего мужчины. У меня нет никакого желания удерживать его, используя свое состояние, но тело мне не подается. Каждая частичка меня всё ещё не верит в реальность происходящего.

– Хорошо, только одна ночь, – резким ответом разрушает тишину, поражая меня.

Моя голова вздымается вверх с его груди, сталкиваясь с осенним лесом, который померк, но клянусь, сейчас я вижу маленький проблеск золотистого света.

Мы замираем в объятиях друг друга, не зная, как должны вести себя.

Как вести себя, когда вы не виделись три года? Когда оба изменились?

Эйми.

Дыхание сбивается, когда имя нашей дочери появляется в мыслях. Знает ли Райан? Я смотрю в его глаза и не вижу ничего. Он бы сказал сразу, он дал бы мне знак. Неужели парни скрыли? Что мне делать? Что сказать?

– Что с тобой? Ты дрожишь, – спрашивает Райан, касаясь моего лица. Увожу от него взгляд, не желая показывать свое смятение. – Я вижу все, тигренок. Вижу, как ты нервничаешь.

Возвращаю взгляд обратно, смирившись с тем фактом, что Райан всегда все замечает. Но я не могу прямо сейчас рассказать о дочери. Мне нужно хотя бы крупицы правды добиться, чтобы принять решение, и мне нужно поговорить с парнями.

– Я не знаю, как себя вести. Мы как два незнакомца. Я не знаю, что говорить, с чего начать. Не знаю, Райан, – тяжело вздыхаю, падая в его руки, прижимаясь всем телом.

Эти объятия… Его руки настолько теплые, что не хочу отстраняться. Ощущение комфорта, дома, словно я там, где должна была быть всегда. Так всегда ощущались его объятия, через года это только усилилось.

– Скажи мне, что сделать, тигренок и я сделаю все. Это ночь только для нас. Не будет никакого прошлого, тайн, опасности, моего отца. Только мы.

Райан заправляет прядь моих волос за ухо, поднимая мою голову с его груди за подбородок. Осенний лес сияет. Сияет, смотря на меня.

– Я хочу сыграть в игру, хочу узнать тебя получше, – мой мужчина напрягается, наверняка вспоминая ночь, когда мы впервые открылись друг другу. – Мы зададим друг другу по пять вопросов, касающихся изменений за эти три года, идет?

Его тело не расслабляется, даже когда я поднимаюсь на носочки и мягко целую его в губы. Это действие собирает влагу в моих глазах, я так отвыкла. Отвыкла от того, что могу поцеловать любимого человека, когда захочу. Могу обнять его в любой момент. Я отвыкла от любви, и получив её обратно не знаю, как откажусь вновь. Но я сделаю это ради Райана. Я отпущу, если это даст ему покой.

Он наконец расслабляется, отпуская моё тело. Его пальцы переплетаются с моими, вызывая трепет внизу живота. Моё сердце сжимается, я готова закричать на весь мир от счастья. Молча начинает вести меня в сторону другой комнаты, ничего не отвечая на моё предложение.

– Куда мы?

– В кровать, в первый раз это игра проходила именно там.

Смех вырывается с груди, громкий и звонкий, от тона которым это было сказано. Настолько соблазнительным и напоминающим о старом, беззаботном Райане.

Звук, слетевший с моих губ, заставляет его резко обернуться в мою сторону с внимательным видом. Райан словно упивается.

– Прошу, посмейся ещё раз, – мольба в его голосе ударяет по мне и осознание, что мы не виделись три года, убивает.

Я не понимаю, как прожила без него столь долгое время. Спасала только Эйми, часть его и меня. Но как жил он? Расскажет ли?

Видя поникшее выражение моего лица, мой мужчина резко притягивает меня к себе, начиная щекотать за ребра.

Смех вырывается громкими всплесками. Я не могу сдержаться, не могу отказать ему. Отпускаю все переживания, просто находясь в этом моменте счастья. Он щекочет мои ребра, а я смеюсь до боли в животе.

Райан смотрит на меня настолько ярко, что это вызывает сильную боль. Я вижу, как разрывает его изнутри этот звук. Я вижу, как он любит его, несмотря на боль.

Дверь распахивается за моей спиной, я и не заметила, как быстро мы переместились в другую спальню.

– Прекрати! – со смехом кричу, не в силах успокоиться. Я начинаю кашлять от напряжения и первый раз за всё это время с глаз текут слезы счастья. – Я сейчас умру от болей в животе, Райан!

Он игнорирует мои крики, бросая меня на кровать, заваливаясь сверху.

Дыхание покидает мои легкие, тело моментально воспламеняется от держащих меня рук. Если он коснется меня лишь пальцем, то даже этого маленького контакта с кожей будет достаточно, чтобы вызвать возбуждение. Три года меня никто не касался, никто не показывал мне любви, и моё нутро изголодалось.

Поднимаю голову, пытаясь дотянуться до его губ, но Райан перекатывается на другую сторону кровати, притягивая меня к своему боку.

– Начинай первая, – хрипло шепчет он, и я чувствую, как что-то достаточно твердое упирается в мои ягодицы, нервно сглатывая.

Нужно держать себя в руках, сейчас не время для плотских потребностей. Сейчас важнее другое: правда, его голос, его открытость, его крепкие руки, обнимающие меня, его присутствие в моей жизни.

Я теряюсь на долгие минуты, не зная, что первое спросить. Райан смирно ждет, утыкаясь носом в мои волосы, как тогда в первый раз, когда он крепко держал меня в своих объятиях, и я позволяла ему это без сопротивления. Будто мы вновь вернулись в то время, когда я была сломлена, а этот мужчина пытался крушить мои стены, сохраняя при этом свои.

– Как ты?

Вопрос с болью слетает с моих губ. Ведь каждое наше «как ты?» в тяжелые моменты значило: «я люблю тебя».

Райан крепче сжимает меня, продолжая молчать, но через пару минут его голос пронзает пространство.

– Не знаю, Ребекка, у меня есть цель, и я иду к ней. Но эта дорога слишком темная, кровавая и, порой, это невыносимо. Невыносимо до такой степени, что я перестаю чувствовать, – его голос полон темноты, боюсь представить через какие ужасы мой мужчина прошел по вине своего отца.

Райан говорил, что мы во многом схожи. Но нет, мы не похожи, его сердце всегда будет добрее. Я шла добровольно на жестокость, я хотела тьмы, хотела крови. Райан – нет. Он никогда не хотел убивать, калечить, мстить, проливать кровь. Он всегда хотел только света.

Крепко обвиваю и сжимаю его руки, лежащие на моих плечах и талии, пытаясь забрать хоть унцию боли, хоть что-то.

– Теперь моя очередь, – говорит Райан, целуя мою макушку и трепет от нежности пробуждается в каждой клеточке моего тела. – Как прошли последние учебные года в университете?

Улыбаюсь, когда окунаюсь в воспоминания. Да, мне было больно и тяжело продолжать учебу с ребенком на рукам, ещё и без Райана. Спасибо, ребятам, которые всегда были с Эйми, что помогло мне не сойти с ума. Но я жила, я была счастлива, зная, что этого хотел бы он для меня. Мой мужчина сделал многое, чтобы я оказалась в университете мечты, я не могла подвести его и ребенка внутри себя.

– На самом деле я была счастлива. Счастлива на лекциях, на практиках. Я чувствовала себя на своем месте, когда брала камеру в руки. Когда руководила процессом. Когда объясняла, как нужно отыгрывать актерам. Самой любимой частью было создание и обдумывание сюжета, – всю речь улыбка не сходила с лица, и я чувствовала, как мне в волосы улыбается Райан. Только благодаря этому мужчине я прожила одно из лучших времен своей жизни, и осуществила свою главную мечту. – Угадай на какой фильм мы снимали пародию на последних экзаменах?

Позади раздается хриплый смешок, мои собственные скулы болят от напряжения, доказывая, что этот момент настоящий. Я сжимаю кулак, проникая в кожу ногтями, чувствуя боль, значит не сон, не иллюзия.

– Дай мне подсказку, – горячее дыхание хриплого голоса раздается позади, кожа покрывается мурашками, и я дергаюсь от этого ощущения в его руках.

– Фильм, который ты ненавидишь, – как только эти слова слетают с моих губ, Райан начинает смеяться.

Настолько громко, искренне, что щемит в груди. Смеялся ли он эти три года? Улыбался ли?

– Не говори, что это Сумерки, – страдальческим тоном произносит, кладя одну руку мне под футболку. Его пальца обводят татуировку внизу живота, где шрам, напоминающий о прошлой жизни и напоминающий о том, что я обрела после череды боли.

– Это были Сумерки.

Он взрывается позади меня, его грудь вибрирует, и это лучший звук, который мне приходилось слышать. Не считая смех Эйми.

Черт, у меня с этим мужчиной есть общая дочь. Это всё ещё немыслимо. Я не знаю, как свалю ему это на голову.

– Расскажи мне два факта о своей матери и сестре, я совсем ничего о них не знаю, – задаю опасный вопрос, но это снимает напряжения с моего тела и убирает мысли о дочери. Сейчас не время думать об этом, сейчас время только для нас.

Наступает тишина и я уже начинаю думать, что Райан откажет, как делал это в прошлом, когда мы заводили тему о его семье, но через пару секунд за спиной раздается голос:

– Мама любит все, что связано с лавандой и выпечку. Эбби фанатка турецких сериалов и…, – прерывается, тяжело дыша. – И танцев.

Оборачиваюсь к нему, заставляя перевернуться на спину. Моя голова укладывается на его мускулистую грудь, руки крепко обвивают плечи и шею. Я поглощаю всю его боль насколько это возможно. Он не один. Я была рядом, и буду до последнего.

– Ты работаешь? – переводит тему, как делал это всегда, но я не злюсь. Я понимаю и принимаю его скрытность. Знаю, что на это есть причины и не могу его винить.

– Я фотографирую.

– Я горжусь тобой, тигренок, – целует меня в макушку, и я поднимаю голову на его груди, смотря в глаза осени.

Нежно улыбаюсь в ответ, открывая всю любовь в глазах. Райан видит все, и листва в его глазах вспыхивает ярким светом. Светом, который я всегда буду стараться сохранить.

– Как ты подставил ко мне охрану? – он застывает.

Я застала его врасплох.

Но Райан понял суть моего вопроса. Мне любопытно, как он это сделал в тайне от отца.

– Отец не единственный, кому я подчиняюсь.

Мои глаза сужаются, что Райан игнорирует. Мой вопрос не дал мне никакого ответа, только увеличил их в два раза.

– Твои кулинарные навыки стали лучше?

Мой мужчина умело избегает напряженных тем, за что получает от меня укус. Я кусаю его за сосок, вызывая злое шипение. Райан обхватывает мой затылок, заставляя отпустить.

– Я так понимаю это значило «нет»?

– Пройдем на кухню и узнаем?

Он смеется, отпуская мой затылок, не забывая при этом взъерошить волосы.

– Нет, мои навыки не стали лучше, в нашем доме кухней заведует Мелани.

Его взгляд темнеет, как только имя подруги прозвучало с моих уст. Это наверняка связано с Алексом, но я не придаю этому значения. Нас с Райаном не касаются их личные отношения.

– Как себя чувствует Адель?

При упоминании лошади мой пульс ускорился. Из-за напряженных дней я совсем не уделяла ей внимания. Чувствую себя ужасно, мне нужно завтра искупить свою вину, устроив ей скачки и плотный ужин.

– Адель тоскует, чувствуя все мои эмоции. Она была моей отдушиной, как только сомнения о нашем будущем съедали, то я приходила к ней, и мы отдавались ветру.

Райан вздыхает и этот вздох полон такой боли, что начинаю сожалеть о сказанных словах. Но мы договорились не скрывать чувства друг друга, мы договорились обнимать и не отпускать, когда боль будет слишком близко, угрожая поглотить в темноту жизни.

– С какой целью ты приехал в Чикаго?

Уверена, что это было сделано не ради меня. Райан не подверг бы меня опасности и не рискнул бы гневом отца по собственному выбору.

– Ребекка…, – начинает мой мужчина, но я прерываю его злым тоном.

– Ответь мне.

– Я приехал на бой, – в тон мне отвечает Райан.

Только сейчас осознала, что никогда не видела его бои в живую, только на видео. Райан никогда не приглашал меня, никогда не рассказывал об этой части жизни. Только то, что ему нравится бокс, но не нравится убивать.

Будет ли этот бой смертельным? Придется ли ему убить?

Не решаюсь спрашивать вслух, зная, что он не даст мне ответа.

– Касался ли твоего тела другой мужчина за эти года? – вопрос заставляет огонь внутри меня вспыхнуть.

Рука Райан властно очертило все моё тело, начиная с затылка, медленно двигаясь дальше. Касаясь кончиками пальцев лопаток, ведя дальше по основанию позвоночника, останавливаясь на округлостях ягодиц и резкий шлепок пронзает пространство.

Закусываю губу, сдерживая стон боли и удовольствия.

Но, черт, его руки не избавят меня от злости, которую вызвал вопрос.

Какой другой мужчина? Моё тело мертво для остальных. Я горю только для одного. Только для Райана. Я мокрая только для него. Я получаю удовольствие только от тела Райана. Я добиваюсь в одиночку разрядки, представляя моего мужчину. Только его.

– Тебе нравится, когда в тебя летят предметы?

Слыша злые нотки в моем голосе, он сжимает мою ягодицу, но не настолько сильно, чтобы я стонала от удовольствия.

– А ты Райан? Хранил ли ты мне верность?

Теперь его рука действительно сжимает меня, настолько сильно, что центр изнывает от нужды.

– Я не могу смотреть на других девушек, тигренок. Есть только ты, моя единственная любовь, моя свобода, мой приоритет, мое будущее. Поэтому да, я был чертовски верен одной сильной особе, и буду верен до последнего.

Слезы, вырывающиеся на свободу, смывают все возбуждение. Мы целый час лежим в обнимку, отвечая на вопросы друг друга, но часть моего сознания всё ещё не верит. Всё ещё не верит, что это не сон.

– Я тоже чертовски верна одному мужчине с глазами осеннего леса. Мужчине, который оживил моё мертвое сердце. Который исполнил мои мечты, дал мне жизнь, любовь. Только с ним я вижу будущее, только с ним хочу семью, только с ним хочу состариться. Только с тобой, Райан.

Сильнее плачу, видя, как глаза Райана наполняются влагой. Я чувствую, как внутри него борется сомнения. Он думает, что недостоин меня из-за своего темного прошлого. Но он достоин, независимо от того сколько крови на его руках, какую опасность несет его присутствие в моей жизни, сколько темноты за его тайнами. Он был и будет достоин меня. Ведь он единственный, кто увидел за моим монстром настоящую меня, увидел свет и лучшее будущее. Это вижу и я. У нас все получится, осталось только ещё немного побороться.

Мы обвиваем друг друга, полностью сплетаясь ногами и руками. Я думала, что выплакала все, но нет. Это тоска, боль от нашей разлуки всё ещё внутри и сейчас она выходит наружу, в объятиях Райана. Я разрываюсь от рыданий в его грудь, меня трясет, и мой мужчина сжимает сильнее. Влага пропитывает мои волосы. Влага, принадлежащая Райану.

Мы оплакиваем все потерянное время. Всю боль, которую нам пришлось прожить на расстоянии.

Сейчас мы оба сломлены. Но мы вместе.

Мы сломлены, но мы всё ещё храним океан силы внутри. Сломлены, но всё ещё непобедимы. Мы вылечим другу друга сейчас, а завтра вступим в битву за будущее.

Сломленные победители.

Глава 16

Chase atlantic – ohmami

Сбереги темное пламя, когда мои двери распахиваются

Темное пламя, когда мои двери распахиваются

Оставляю записку на краю тумбочки, около кровати, нависая над Ребеккой.

Когда мы увидимся вновь?

Это вопрос остается без ответа в моей голове. Сегодня бой, а завтра я должен быть в самолете, возвращаясь в Детройт.

Меня переполняет желание наклониться и поцеловать её, сжимаю кулаки, сдерживая порыв. Так я разбужу тигрёнка, а если она откроет свои глаза цвета океана, мне будет не так легко уйти.

Наклоняюсь ещё ниже, вдыхая её запах, и резко она переворачивается на спину, тихо сопя. Напрягаюсь в ожидании, когда глаза Ребекки резко распахнуться и застанут меня, но она продолжает спать.

Она плакала пол ночи в моих объятиях и это настолько разрывало меня на части, что океан собственных слез, который не думал, что смогу когда-либо выпустить, вырвался на свободу.

Около пяти утра Ребекка уснула, но я так и не сомкнул глаз, наслаждаясь ощущением её тела в своих объятиях. Я изучил каждое новое изменение в её теле. Волосы, которые стали ярче с естественным каштановым цветом. Маленькие морщинки на лбу, будто она много смеется, и я буду счастлив, если это действительно так. Губы, которые искусаны. На её шеи всё ещё висит кулон, подаренный мною четыре года назад. Но самое странное изменение – это татуировка с английской буквой «A» на левой руке, рядом с запястьем.

Что она значит?

Первые мысли – Эмили. Но на теле Ребекки уже есть татуировка, посвященная подруге, эта должно быть имеет совсем другое значение.

Часы на руках тикают, намекая на окончание нашего времени вместе.

Уходи, Райан

Мысленно напоминаю себе, заставляя двигаться. Моё тело движется словно в замедленной съемке. Перемещаюсь к двери спиной, не в силах оторвать от Ребекки последнего взгляда. Застываю за секунду до удара об дверь, запечатлев в памяти её образ.

Запоминаю, как морщится её маленький носик, когда она спит. Запоминаю, как она держит руки на моей половине, будто впитывая моё присутствие и тепло. Запоминаю, как красиво эта женщина выглядит в любом образе и положении.

Пересилив себя, открываю дверь в коридор квартиры, наконец уходя.

Мой телефон завибрировал, когда дверь захлопнулась с тихим звуком. Но я всё равно остаюсь на месте, держась одной рукой за ручку.

Звонок завершается, но сразу начинается следующий.

– Черт, – гневно шепчу в тишину коридора, снимая трубку и заставляя свои ноги двигаться.

– Ребекка с тобой? – спокойный голос Алекса звучит в трубку, но еще я слышу легкую панику, которую он старается скрыть.

– Была.

В трубке повисла гнетущая тишина. Я и сам не ожидал, что решусь на это действие.

– В следующий раз предупреждайте, мы ждали её всю ночь, – с упреком произносит, но цепляет не это, а звук на заднем плане.

Детский смех, принадлежащий девочке. Он настолько громкий и звонкий, что мой пульс учащается.

– Кто это на заднем плане?

Алекс отвечает не сразу, заставляя меня нервничать. Я не понимаю в чем дело, но мне это не нравится. Не нравится предчувствие внутри.

– Не знаю, я на улице, – не улавливаю лжи в его тоне, отпуская ситуацию, но это не унимает странные чувства внутри.

– К бою все готово? – перевожу тему, не слыша больше детский смех на заднем плане.

– Да, но тебе нужно потренироваться, соперник не из легкой массы.

Кровь забурлила в жилах от предстоящего боя. Я смогу выпустить все терзающие чувства на ринге, но это только на короткое мгновение, когда его кости и дыхание начнут ломаться под моим натиском, я вновь столкнусь с той стороной, которую не выбирал. Со смертью, которую не желаю приносить в этот мир.

– Я буду через двадцать минут, – с этими словами бросаю трубку, открывая дверь машины, которую скрыл на другой парковке, чтобы не быть замеченным Ребеккой.

Заводя двигатель, моя рука тянется к панели, включая песню Чейз Антлантик «OHMANI». Эта песня каждое утро звучала из динамика телефона Ребекки, когда она чистила зубы, при этом соблазнительно двигаясь телом, намеренно оставляя дверь открытой, чтобы я видел.

Ускоряюсь, когда образы этой женщины появляются в моей голове. Мне нужно убежать от этого, от нее. Убежать, пока не развернул машину обратно.

Музыка громко кричит с динамиков, усугубляя положение моих мыслей, но я не могу её выключить. Это единственная вещь, связанная с Ребеккой, которая была со мной все эти годы. Единственное, что давало ощущение того, что она рядом.

Моя машина врывается на территорию клуба, которая усеяна людьми. Очередь выстроена в длинную шеренгу, молодежь выпивает, не дожидаясь вечера. Но они ещё не знают, что весь их алкоголь найдет путь обратно, как только я размажу противника на матах.

Взглядом нахожу своего сегодняшнего соперника, который видимо по всему, только подъехал, как и я, его голова повернута в мою сторону, будто он имеет способность видеть сквозь тонированное стекло.

Это крупный парень, коротко стриженный, его руки забиты татуировками. Взглядом он прожигает мою машину, словно точно знает, что я нахожусь в ней.

Распахиваю дверцу машины, выбираясь и сталкиваясь с ним взглядом. Взгляд парня пуст, но я вижу, как сияет надежда и…спасение?

Какого черта он смотрит на меня так, словно я его спасение от этой жестокой жизни?

Предыдущие смотрели, как на монстра. Как на смерть, которая пришла по их душу. Все мои противники не боролись со мной по собственной воли, они пешки преступного мира, пытающиеся выплатить свои долги, чтобы спасти семью. Каждый из них надеялся победить меня, но никому этого так и не удалось сделать.

Разрываю зрительный контакт и направляюсь к черному входу, где меня встречает Гарри с широкой улыбкой.

– Шоу готово, Босс, – ухмыляюсь его попытке поднять мне настроение и отвлечь от мыслей, что мне вновь придется убить человека.

– Что ты придумал на этот раз?

Гарри прыгает на мою спину, когда останавливаюсь рядом, и мы продолжаем идти дальше в этом положении по коридору.

– Дымовое шоу, тебе понравится, – хмыкаю в ответ, не уверенный, что будет хоть что-то в этом вечере, что придется мне по вкусу. – Дым навеет мрачной атмосферы и скроет от тебя людей в зале, которых ты терпеть не можешь.

У меня нет ненависти к смотрящим шоу. Я ненавижу их взгляды, которые направлены на меня всегда с ужасом. Ненавижу, как их тела дрожат от страха, когда они смотрят на меня. Ненавижу их постоянный шепот:

«Он монстр»

«Мне страшно, вдруг он озвереет и начнет нападать на людей?»

«Он ужасен»

«Как можно быть настолько жестоким?»

«Он убийца»

– Райан, тормози, – хлопок по груди, вытаскивает меня из мыслей.

Гарри останавливает меня перед раздевалкой, пропуская вперед.

В комнате нас ожидает Алекс и Тайлер, второй закрепляет мне грушу.

– Как прошла ночь? – с загадочной улыбкой спрашивает Рыжий, сверкая на меня зелеными глазами.

Хватаю борцовские черные перчатки с лавочки, бросая вторую пару Тайлеру. Сегодня он будет моей грушей для битья.

Парень не успевает их словить и перчатки падают с громких звуком на пол. Алекс закатывает глаза, наблюдая всю эту картину, этот парень не любит импульсивные действия, предпочитая решать все разговором.

Но я жду этого поединка со вчерашнего дня.

– Груша мне не понадобиться, – мой противник улыбается, понимая мои намерения.

Мне нужно выбить из кого-то дурь, не убивая при этом человека. Тайлер всегда был лучшим вариантом. Гарри слишком нежен. Алекс холодный.

Тайлер – буйный огонь, который если распалить, будет способен снести с ног самых сильных бойцов.

– Переодеться не желаешь?

Опускаю взгляд на свой внешний вид. Мятая черная футболка и черные брюки, облегающие верх ног.

– Одежда не помешает мне надрать твою заносчивую задницу.

Тайлер улыбается и бросается на меня. Я парирую его удар, отбивая от себя кулак, летящий в моё лицо.

Целюсь в его бок, зная, что это самая уязвимая и болезненная часть для него. Моя рука промахивается на пару сантиметров, когда парень отпрыгивает в сторону.

– Хорошая реакция, Рыжий.

Парень улыбается, и я позволяю ему подобраться ближе, чтобы сбить эту уверенность с его лица.

– Я узнал, как пробраться в их логово и остаться незамеченным, – слова Тайлера удивляют, отвлекая от борьбы.

Парень пытается использовать удар джеб, и я отступаю назад, нахмурив брови.

Сукин сын, пытается отвлечь меня.

– Это слишком по-детски для тебя.

Быстро двигаюсь, удачно используя удар хук, Тайлер не успевает защититься, шипя от боли в боку.

– Я не играю, – через сомкнутые зубы говорит парень, его зеленые глаза загораются. – Я собирался рассказать тебе, но ты решил набить мою заносчивую задницу, меняя все планы.

Он пытается нанести мне апперкот, но мы находимся на дальней дистанции друг от друга, поэтому его попытка приводит только к провалу.

– Тогда рассказывай, – говорю, целясь в его челюсть, намеренно не попадая. Мне нужно четко слышать каждое его слово, отсутствие зубов усугубит эту ситуацию.

Резко и неожиданно для парня выполняю свинг с точным запахом, моя рука выпрямляться во время удара. Я попадаю ему по лицу благодаря правильно траектории, Тайлер запинается в ногах, но вовремя берет себя в руки, не падая на пол.

Мы тяжело дышим в паре метров друг от друга. Я не нападаю, ожидая продолжения его слов.

– Тебе нужно проникнуть к ним под другим именем, представляясь торговцем девушек. Только так он подпустит тебя к себе, и ты сможешь предложить ему сотрудничество.

Аарон и торговля девушками?

Тайлер пользуется моим задумчивым состоянием, попадая кулаком в челюсть. Я отпрыгиваю назад, удерживая голову и тело на месте, сплевывая кровь на пол.

Пора заканчивать с ним.

Начинаю нападать с длительной серией джебов на Тайлера, ему удается увернуться, но не от всех, из-за чего он морщится от боли, его лицо начинает приобретать красивый синий вид синяков. Резко разворачиваю туловище нанося удар кросс. Опускаю кулак активной руки вниз, нанося джолт в его челюсть и это действие сбивает Тайлера с ног.

Наваливаюсь на него сверху, не позволяя встать и продолжить бой.

– С каких пор Аарон интересуется торговлей девушками? – спрашиваю, удерживая парня за плечи на полу.

– Узнаешь у него сам, – яростным тоном отвечает, сталкивая меня с себя.

Тайлер ненавидит проигрывать, но ему давно пора понять, что не в каждой битве он может выйти победителем, и здраво оценивать свои способности.

Я отпускаю его, позволяя покинуть раздевалку.

Мне удалось распалить его огонь, но недостаточно для победы.

– Тебе стоит почаще надирать его зад, – похвально произносит позади Гарри, хлопая меня по плечу. Я и забыл, что парни всё это время находились в комнате.

– Ты переусердствовал.

Алекс появляется передо мной, протягивая бутылку холодной воды и я принимаю её, жадно поглощая.

Встаю с пола, желая покинуть раздевалку и не отвечать на их вопросы, связанные с Ребеккой.

– Ребекка согласилась с твоим планом, – внезапно произносит Алекс, и я резко разворачиваюсь к ним всем корпусом.

Знал, что она согласиться, но и не думал, что так быстро. Я уехал от нее около часа назад.

– Когда она вас оповестила?

– Когда ты затеял бой, – ухмыляясь отвечает Гарри и я чувствую, что его следующие слова мне не понравятся. – Что случилось с тем, что ты будешь держаться от нее подальше?

Сжимаю свои кулаки от усилий, чтобы не наброситься на друга.

Алекс становится перед ним, закрывая от моего гнева.

– Прекрати его провоцировать, – в приказном манере обращается, получая от Гарри средний палец.

Этот засранец.

Вздыхаю, убирая пот с лица рукой. Мои веки тяжелые от усталости, я не спал всю ночь и сейчас устроил спарринг. Алекс прав. Не нужно было переусердствовать.

– У тебя есть пару часов, чтобы поспать до боя, Райан.

Я не удивлен, что Алекс заметил моё состояние. Он всегда замечал каждую мелочь. Каким бы холодным и не интересующимся казался бы этот парень со стороны, это не так. Он видит все, просто не всегда у него есть желание об этом говорить.

Игнорируя вызывающий взгляд Гарри, покидаю комнату, направляясь в сторону ложи. Не знаю, чем на этот раз недоволен этот парень, раз он пытается меня вывести из себя, на это должна быть причина. Возможно Ребекка, возможно другое. Мне плевать.

До меня доносится радостный гул тех, чья очередь в зал подошла к концу.

Но через пару часов они будут кричать не от радости, а от ужаса.

Ведь облик чудовища выйдет на ринг, забирая ещё одну жертву на тот свет не по собственному выбору.

Глава 17

Power over Me – Dermot Kennedy

Я хочу узнать, кто ты на самом деле

Я смотрю в ожидании на борцовскую клетку, натягивая на голову капюшон, не желая быть замеченной.

Дрожь пробегает вдоль рук, когда продолжаю смотреть на пустую клетку, ожидая монстра, о котором мне донес шепот окружающих. Ожидая чудовища, который с особой жестокостью расправляется с противниками. Ожидая того, кто заставляет толпу вокруг дрожать от страха. Но не меня.

Я жду своего ранимого мужчину. Жду сломленного ребенка, которого воспитали убийцей. Жду мужчину, у которого нет выбора. Жду своего мужчину, готовая наконец увидеть другую сторону его жизни.

Припев песни «Power over me» внезапно с громкими басами начинает звучать с колонок, и толпа взрывается свистом.

Он здесь. Райан вышел на ринг.

Пульс ускоряется, когда смотрю, как он появляется. Райан окружен дымом, виден только его красный плащ с символикой ворона и черные борцовские перчатки.

Он идет в середину клетки медленными, размеренными шагами, опустив голову вниз, скрытую капюшоном плаща.

Но в следующую секунду моя душевная боль сменяется на гнев и…бушующую ревность.

Девушки в коротких красных платьях, подходят к моему Райану, и я сжимаю кулаки, чувствуя, как ярость бурлит на поверхности. Какого черта они прикасаются к моему мужчине?

Блондинка с огромной, твою мать грудью, которая в любой момент грозится выпрыгнуть с её декольте и уйти в разгульную жизнь, становится позади Райана, помогая ему снять плащ и открыть массивное тело для толпы.

Крик заполняет пространство, мой гнев увеличивается, когда слышу женские вопли. Они смотрят на моего мужчину. На мужчину, который принадлежит мне.

Это без сомнений была задумка Гарри. Голые женщины, без которых не проходит ни один праздник и день этого парня. Дым для пущего эффекта, желая поразить толпу. Это Гарри, его прикосновения видны в каждом уголку этой злополучной комнаты. Уверена, именно он создавал это шоу.

Дым закрывает ноги Райан, просачиваясь сквозь щели его рук и ног. Лицо пустое, глаза цвета осеннего леса потухшие и безжизненные. Моя ревность тухнет, когда осознание его состояния разрушает изнутри. Он смотрит сквозь толпы, словно робот, не имеющий человеческих функций. Словно он отключил все живое внутри себя.

Рев толпы затихает, когда появляется противник Райана. Телосложением ненамного меньше моего мужчины, коротко стриженный, с темными волосами и черными глазами, которые сканируют толпу и все помещение, будто он видит мир в последний раз. Наверняка так и есть.

Какого это выходить на ринг и знать, что ты умрешь?

Но мужчина не выглядит так, будто он боится. Наоборот, он выглядит умиротворено и спокойно. Отрываю взгляд от противника, возвращая к Райану. Дым постепенно стал рассеиваться, открывая сильное тело, каждый дюйм которого покрыт чернилами. На нем из одежды только одни черные боксеры, которые обтягивают его упругий зад, что привлекает внимание женского пола.

Присматриваясь, замечаю новую татуировку и, черт, моё сердце сейчас выпрыгнет с груди.

Это тигрица.

Тигрица на правом боку, перекрывающая его ребра и попадая на татуировку с изображение Богини Кали.

Завороженно рассматриваю, замечая каждую мелочь в татуировке. Тигрица стоит на дыбах, её пасть широко открыта, словно она борется, сражается с кем-то, в её глазах горят намерения победы. Она напоминает меня, когда я сражалась с монстрами.

Тот же взгляд. Та же поза. Те же намерения.

Тигрица на его ребрах – я. Это та сторона меня, которой не гордилась, но приняла в конечном итоге, и это произошло не без помощи моего мужчины.

Громкие авиации привлекли моё внимание, отрываю взгляд от Райана, осматривая всю клетку, всё ещё находясь в шокированном бреду после увиденного.

Судья дал знак для начала боя, покидая клетку с грохотом захлопнув железную калитку.

Чья идея была устраивать бои в клетках? Они выглядят как бешеные псы, которые должны разорвать друг друга на части. Но не как люди, не как обычные боксеры.

– Друзья, приветствую вас на смертельном бою! – голос Гарри в колонках заставил меня подпрыгнуть на месте от неожиданности. – Сегодня непобедимому Расселу младшему, бросил вызов боец по кличке Тень.

Гарри сдержал паузу, его голос звучал с сексуальной хрипотцой, влияя на весь женский пол в клубе. Девушки начинают верещать, когда его голос снова появляется из-за чего с трудом удается расслышать следующие слова:

– Красный Ворон против Тени, кто же победит?

Толпа начинает сканировать имя Райана, что вызывает у его противника грустную ухмылку.

Лицо моего мужчины ничего не излучает, он не прислушивается к скандирующим его имя голосам, только смотрит изучающим взглядом на мужчину с кличкой Тень. Глаза потухшего осеннего леса изучают каждый дюйм его тела, но самое долгое внимание он задерживает на черных глазах.

Противник отвечает на взгляд, не изучая тело Райана, не делая попыток найти уязвимые места. Он только смотрит в его глаза, с грустной ухмылкой.

Райан сделал взмах головой, поманив таким образом противника к себе и тот, не теряя времени набросился на него, сделав самый глупый удар, который я видела когда-либо в жизни. Складывается ощущение, что он делает всё это нарочно, желая поскорее закончить с боем, со своей жизнью. Возможно так и есть.

Какой смысл бороться, когда знаешь, что всё равно умрешь?

Но я бы попыталась. Я бы боролось до последнего, пока воздух всё ещё есть в моих легких, пока сердце стучит в груди.

Райан отскочил в сторону, быстрым движением ног, оказываясь позади противника, его нога поднялась в воздух ударяя коленом в бок Тени.

Я увидела, как мужчина подавился воздухом, увидела его боль, а это было действительно чертовски больно. Мурашки побежали от шлепка, который донесся до зрителей, но этот мужчина продолжает сохранять грустную ухмылку, принимая все без сопротивления.

Зрители заскулили, ожидая кровавого шоу, но получили только унылый суицид.

Глаза Райана загорелись, со стороны это может показаться бешенством, злостью, желанием уничтожать. Но только мне видно, что это злость направлена на его отца. На то, что он заставляет его делать. На то, что он не хочет убивать, но ему придется, либо убьют его семью.

Противник, услышав раздраженный гул толпы, улыбнулся, резко оборачиваясь в сторону Райана, пытаясь попасть кулаком ему в челюсть. Но мой мужчина быстро отскочил назад, и рука Тени ударила только воздух. Не теряя времени, Райан замахнулся снова ногой в его сторону, только теперь выше, попадая в его ухо.

Противник отлетел в сторону клетки, с громким хлопком ударяясь об железные прутья и толпа радостно захлопала в ладоши.

Глаза Тени потеряли фокус из-за удара по голове, он, шатаясь, принял исходное положение, бросаясь в сторону Райана.

Его кулак попал моему мужчине по губе, разбивая, хлынула кровь и Райан ухмыляясь внезапно схватил его за затылок, притягивая к себе.

Хруст костей заставил меня поморщиться, когда Райан поднял колено и со всей жестокостью своей силы сломал нос, и уверена, зубы мужчины.

Бойцов покрывала кровь, весь их голый торс был в крови и татуировки на телах только ещё больше придавали жестокости этой картине.

Тень закрыл глаза, размякая и падая в руки Райана, тот оттолкнул его на пол, наваливаясь всем телом. Его рука давит на шею мужчины, одно движение и он труп. Одно медленное движение, и этот человек будет умирать мучительные минуты. Одно резкое и быстрое движение, и тогда смерть наступит моментально.

И я знаю, что Райану придется выбрать первый вариант, чтобы удовлетворить толпу.

Удовлетворить своего отца.

Противник подал знак пальцами, прося моего мужчину наклонить ближе к нему голову, брови Райана сошлись вместе, но, к моему удивлению, он наклонился, подставляя свое ухо.

То, что сказал мужчина изменило выражение лица Райана, настолько изменило, что я схватилась за грудь, пытаясь унять эту боль за него. Пытаясь сдержать себя от порыва вмешаться. Глаза моего мужчины загорелись эмоциями, глубоким сожалением, сокрушительной виной, болью и нежеланием.

Он поднял свою голову, смотря в глаза Тени, и тот кивнул ему, давая свое согласие, и в следующие секунду прозвучал только один смертоносный хруст костей.

Райан убил его быстро, не давая толпе кровавого шоу. Он пошел против своего отца и всей системы его мира.

Внезапно на меня накатывает паника, когда мой мужчина поднимается с колен, смотря только на свои руки. На руки, которые сейчас забрали человеческую жизнь. Был ли хорошим этот мужчин? Заслужил ли он смерти? Эти вопросы крутятся в моей голове, я пытаюсь оправдать его смерть, оправдать Райана. Но в глубине души понимаю, что нужно бороться против этого. Дух внутри меня требует войны за свободу, за Райана, за жизнь, которую мы оба заслужили.

Я не слышу оглушительный толпы, которая недовольна. Я не чувствую, как меня толкают уходящие люди. Я остаюсь на месте, смотря только на клетку, на сломленного мужчину, и резко его голова устремляются в мою сторону, словно он почувствовал моё предчувствие.

Делаю пару шагов назад, собираясь скрыться. Райан прибьет меня, если узнает, что пробралась на бой и вмешалась в его опасную жизнь. Но не могла иначе поступить, когда получила письмо.

* * *

Пару часов назад:

Открываю глаза, как только слышу звук закрывающийся двери. Неконтролируемые слезы хлынули с глаз, смыкаю веки, содрогаясь всем телом. Знала ведь, что не просто будет его вновь отпускать, но не думала, что это будет настолько больно, словно меня изнутри бьют колоколом, заставляя слышать эту тоску, эту боль.

Райан думал, что я сплю. Но нет. Я слышала каждый его вздох, когда он приблизил свое лицо к моему и изучал. Слышала его сердце, которое разрывалось в такт моему. Слышала, как он не желал оставлять меня.

Пришлось приложить не малые усилия, чтобы держать свои глаза закрытыми, ведь открыв и коснувшись его, я бы не смогла отпустить, и это бы причинило ему нестерпимую боль. Я не могу так с ним поступить.

Рукой тянусь к письму, которое оставил на тумбочке, вчитываясь в каждую строку, которая вызывает только ещё больший поток слез: [22]

Я все помню, и буду помнить до конца. Сколько времени бы не потребовалось, я дождусь. Ведь больше никого, кроме этого мужчины, больше не существует для меня. Только Райан, и так будет до конца.

Разрываю письмо, уничтожая улики нашей встречи и слова, которые он открыл мне об отце. У меня были догадки о его мотивах, но теперь я уверена.

Райан собирается убить своего отца.

Вытираю слезы с глаз, заставляя себя встать с кровати, мне нужно к дочери. Я никогда не оставляла её на целые сутки на кого-то, не предупредив заранее.

Дотягиваюсь до своего телефона, разочарованно нажимая на экран и понимая, что мой телефон умер. Дома меня ожидает взбучка великой драмы, уверена они все ногти искусали от переживаний.

Черт, я осталась ещё и без машины.

Придется ехать на автобусе.

Не собираясь больше тянуть, поднимаюсь и направляюсь к двери, не обращая внимания на свой внешний вид, который уверена не выглядит женственно. Помятая одежда, которая пропахла потом, взъерошенные волосы и красные от слез глаза.

Открывая дверь, застываю пораженная на месте, увидев на коврике лист бумаги. Приглянувшись, понимаю, что это то, что я никогда бы больше не хотела получать в этой жизни.

Письмо.

Какого черта?

Это отправляет мне в те воспоминания, в которые не хотела бы возвращаться. Что ты натворил Джонатан, что даже после твоей гибели письма находят ко мне путь?

На тяжелых ногах выхожу с квартиры, хватая конверт, моя голова крутиться в разные стороны, пытаясь найти нового преследователя, почувствовать его присутствие, но ничего нет. Интуиция молчит.

Никого не почувствовав, разрываю конверт, желая узнать, что он хочет на этот раз: [33]

С горящим нутром, разрываю конверт с письмом, желая, чтобы на месте бумаги было его тело.

Чертов мертвец! Пускай только на шаг подойдет к моей дочери, и я выпущу дремлющего монстра на свободу, разрушив его мир.

«Успокойся, Ребекка. Успокойся. Сделай так, как он того требует. Изучи противника, вычисли слабые стороны и разрушь его изнутри.» – шепчет умная и рациональная часть моего мозга.

Делаю дыхательные упражнения, которые использую ещё с тех времен, когда бросила пить, пытаясь привести себя в чувство.

Немного успокоившись, выбегаю на улицу, с радостью замечая такси на парковочной площадке.

Быстрым шагом несусь к машине, не желая ехать на автобусе. Постучав пару раз по стеклу с водительской стороны, узнаю, что водитель свободен, с облегчением выдыхая, сажусь в машину.

После часа тихой поездки, мы наконец добираемся до нашего загородного дома. Поблагодарив водителя, выбегаю с машины, желая наконец уткнуться в тепло дочери и забыть обо всем на мгновение.

Заходя, застаю нервных Мелани и Лиама.

Эйми сидит на газоне, рисуя на холсте красками.

Услышав мои шаги, ребята сразу же подорвались с мест и ринулись ко мне.

– Ты где была?! – спрашивает взволнованный Лиам, подлетая ко мне. Сжимаю его плечо, игнорируя вопрос, направляюсь к дочери, которая бежит в мою сторону, быстро перебирая маленькими ножками.

– Мамочка! – поднимаю её на руки, крепко прижимая к себе.

Эйми обвивает меня всем телом, крепко хватаясь за шею. Отстраняюсь, целуя её лицо в каждый уголок, что вызывает у дочери смех.

– Как провела время без мамы? – она невинно улыбается, давая мне все нужные ответы.

– Скучно, мам, – дует маленькие пухлые губки, нагло обманывая. Значит смотрела мультики в телефоне, больше положенного. Но я так сильно чувствую вину за то, что оставила её на сутки одну, не собираясь даже отчитывать.

Присаживаюсь вместе с Эйми в беседке на деревянную лавочку, наконец обращая внимание на ребят.

Они усаживаются напротив, сверля меня бешеными от злости глазами.

Но злость пропадает, когда видят мои покрасневшие глаза.

– Ты плакала? Что случилось? – обеспокоено спрашивает Мелани, касаясь мой руки, слегка сжимая.

– Мамочка, ты плакала? – глаза дочери округляются от услышанных слов, она внимательно всматривается в моё лицо, полностью повернув на меня корпус.

Бросаю взгляд на ребят, прося быть более сдержанными рядом с Эйми.

– Нет, милая, – она с неверием смотрит на меня и вздыхая, собираюсь дать дочери полуправду. – Да, мама плакала из-за того, что вчера посмотрела грустный фильм.

– О чем фильм?

Закусываю губу, придумывая сюжет в голове.

– О двух возлюбленных, которые не виделись годами. Но вновь встретившись, были вынуждены расстаться ради безопасности друг друга. Эта трагичная история любви довела меня до слез, милая.

Глаза моей дочери наполняются слезами, и я крепче прижимая её к себе, пытаясь успокоить.

– Они не будут вместе? – хныкая, спрашивает моя девочка, и моё сердце разрывается. Ненавижу вид её слез.

– Конечно будут, ведь любовь сильнее всех преград.

Понимание загорается на лицах ребят. Мелани закрывает рот рукой, смотря на меня шокированными глазами. Тихо шепча:

– Поэтому Алекс был такой нервный.

От меня не ускользает трепет и яркость зеленых глаз при упоминании парня.

Лиам шикает на нее, приказывая молчать, его глаза впились в моё лицо в поисках всех ответов, и я открываюсь. Мы всегда читали друг друга подобным образом и с годами это ничуть не изменилось.

– Мы пойдем с Эйми навестим Адель, а после поговорим, хорошо?

Дочь радостно захлопала в ладоши, услышав имя лошади. Ребята кивнули в согласие, уходя в сторону дома, когда мы направились к конюшне.

Адель издала лошадиный рык, увидев меня и я улыбнулась, хватая по пути корзину с яблоками. Я задолжала ей сытный ужин.

Смотря с теплотой в её глаза, протягиваю фрукт, извиняясь за свое отсутствие, и лошадь поглощает его полностью за пару секунд. Её бездонные черные глаза внимательно смотрят в мои, словно она все чувствует и вовсе не злиться на меня, когда я протягиваю руку к её холке, Адель не отстраняется.

– Попробуй её покормить, – протягиваю дочери яблоко, которое она принимает с лучезарной улыбкой.

Эйми колеблется пару секунд, но преодолев страх, протягивает Адель руку, и та аккуратно забирает яблоко, начиная есть.

Моя дочь разразилась на всю конюшню счастливым смехом, хлопая в ладоши от переполняющей её радости.

Это самый любимый звук для меня. Звук, который на мгновение помогает мне забыть о том, что ожидает нас сегодняшним вечером.

Настоящее:

Наши взгляды сталкиваются, и я замираю на полпути. Райан ведь не мог меня узнать? Моё лицо скрыто, это невозможно. Разрываю зрительный контакт, убегая подальше от клетки.

Выход забит людьми, я не успею скрыться. Мои глаза осматривают периметр и замечаю темный коридор, который должен по идеи привести меня к черному выходу.

Стремительно вхожу в темноту, мои шаги быстрые, глаза, привыкшие к мраку, сканируют каждую дверь на наличие таблички «черный выход».

Через пару минут быстрого шага, наконец достигаю цели, хватаясь за ручку, радуясь пустой улице.

Мне не нужны свидетели и мешающие люди моему побегу.

Но дверь захлопывается у меня перед носом и тяжелое присутствие наваливается на спину. Каждая часть моего тела узнает его.

Узнает Райана.

– Ты действительно думала, что я не узнаю тебя, тигренок?

Глава 18

scream my name – thomas larosa

И, дорогая, ты так красива, когда кричишь мое имя

Наваливаюсь на него сверху, собираясь довести дело до конца пока моё сердце не проснулось, но его чертов грустный взгляд тормозит каждый мой удар. Это первый раз, когда я контролирую себя, когда иду против воли отца. Но принятие и желание смерти в глазах Тени не позволяет пробудить зверя внутри. Не позволяет разорвать его, как требует того отец.

– Прекрати, – практически рычу, придавливая рукой его шею, заставляя задыхаться. Заставляя появиться взгляду, которым меня одаривала каждая жертва.

Отвращение, страх, ненависть.

Он призывает пальцами наклонить голову к нему ближе, я торможу, вглядываясь в его лицо, пытаясь понять намерения. Если он думает, что таким образом ему удастся победить, он глубокого ошибается. Но не вижу хитрых намерений, вижу только благодарность.

Почему он благодарен мне? Благодарен своему убийце?

Когда любопытство становится слишком громким в моем сознании, наклоняю голову, подставляя к его губам свое ухо.

Тень хрипит, и я разжимаю пальцы на его шее, позволяя дышать.