Темнейший. Том II

© Даниил Авдеев, 2025

ISBN 978-5-0065-8876-9 (т. 2)

ISBN 978-5-0065-8873-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

71.БЛИЗОСТЬ

Дружина Смерти брела по лесам на север, обратно к имению Миробоичей. Камил гнал мёртвое войско вперёд, опасаясь совершать остановки. Победа оглушительна. Безупречна. Идеальна. Нельзя было позволить сиюминутному послаблению всё испортить и обратить к праху. И сама природа была на их стороне. С неба сыпал снег. Никто не выследит их войско…

– Нужно отдохнуть, – говорил Вальдемар, который видел, насколько устал и поник его господин.

– Нельзя. Нужно перетерпеть…

Камил не спал толком вот уже почти месяц, а снадобья, придающие силу, хлебать столь продолжительный срок очень вредно: в трактате перечислялись весьма неприятные побочные эффекты. Поэтому его окутал туман. Порою, глаза смыкались и он едва не сваливался с коня, вовремя хватаясь за его шею. Вальду было куда легче – он-то не спал всего несколько дней, не отказывая себе в отдыхе настолько же сильно.

Нельзя останавливаться, пока Дружина не перешла границу.

На второй день пути они услыхали вдалеке цокот копыт и голоса. Угрожающие звуки пробивались через стену леса. А до этого, ещё рано утром, Вальд увидел поднимающиеся столбы дыма от лагерных костров. По дороге в Раскрисницу брёл достаточно крупный отряд в три сотни мечей. Баронские войска из приграничного с Горной Далью городка. Шли на помощь Нарникелю.

Войско Камила затаилось в чащобе. Никто их не заметил.

На мгновение даже подумалось устроить на этот отряд засаду – воители шли достаточно расхлябано, к тому же их на целую сотню меньше. Почему бы не пополнить свою Дружину новыми мертвецами? Но Камил удержался. Жадность зачастую губит людей. Важно уметь вовремя останавливаться – об этом исторические хроники рассказывали особенно часто.

Если атаковать, то святоши узнают об их направлении. А если кто-то ускользнёт…

Когда они проходили рядом с беззащитным приграничным городком, то Камил снова поймал себя на воинственной мысли. Взять город стремительным штурмом, перебив маленький гарнизон и всех жителей. Отметил особенную кровожадность своих мыслей. Их холодность. Размышлялось как-то легко. Будто речь шла о походе на рынок за новыми вещами. Недостаток сна? Или проявления особенной степени безразличия к человеческим жизням? Войска перебить ещё куда ни шло. Однако мирные жители ни в чём не виновны…

И даже когда они перевалили за границу, обогнув заставу по широкой дуге, то не остановились, не совершили привал. Снега усиливались с каждым днём. Только когда поднималась сильная пурга, они все были вынуждены совершать остановки, чтобы не сбиться с пути.

Камил опасался не за себя с Вальдом – они же могли просто укутаться в жаркие медвежьи мешки, укрывшись от морозов. Камил опасался за раздобытых лошадей. Зима набиралась сил, постепенно свирепела. И он отказался совершать остановки, тревожась застрять потом в глубоких снегах. Сделался раздражителен. Недоволен. Всё накатывающая простуда лечилась горячими снадобьями. Тело ослабевало. Ехали молча, не растрачивая на пустую болтовню свои силы.

Путь домой запомнился крайне смутно.

Вот вдалеке показались знакомые поля. Из-за снежного шквала выплыли мрачные стены родового имения. Стражников убрали с ворот и с внутреннего двора. И тогда Дружина Смерти, вдвое увеличившаяся, прошла в ворота, быстро скрывшись в подземельях.

Никто не видел финального марша. Один лишь Ларс вышел поглядеть и присвистнул от удивления. Сколько мертвецов, сколько драгоценностей, а лошадей сколько…

Впереди ещё много работы… Камил озаботился только переносом ценностей в сокровищницу при помощи Железяк. Оттащил раздобытую руду и уголь к кузницам. Зевающие ремесленники выходили из своих хибар, встревоженные топотом. Но Дружина к тому времени уже скрылась.

– С возвращением, – сказал Ларс. – Я вижу, военный поход окончился успехом? Я прав?

– Абсолютно прав, Ларс. Справедливость восторжествовала… А теперь я хочу спать. Я без сна в уютной постели вот уже месяц. Столько продлился поход. Не тревожьте меня даже если сюда прибудет сам князь Искро. Пошлите его к чертям собачьим, скажите, что Камил спит… И, Ларс, будь добр. Позаботься о раздобытых лошадях в подземельях. Отыщи людей, которым можно доверять. Пусть они заботятся о лошадках. Пусть не дают им помереть от голода раньше времени. Но не показывай им Дружину. И пусть они не рассказывают об огромной коннице, иначе я им голову с плеч…

– Но почему бы не отвести их в конюшни? Там уютней…

– Нельзя. Молва пойдёт. И без того разжились добром – распихивать некуда… А лошадей пусть никто не знает. Народ потом спрашивать будет, куда деваются кони. В подземельях пускай ждут своего часа, пока не наберётся крови из темниц… Мёртвая конница куда ценней живой. Хорошо, Ларс? Тебе можно доверить это дело? Всё удержишь в тайне? Со всем справишься?

– Уж постараюсь. Отдыхай, Камил. Больно уж у тебя лицо посеревшее. Потом расскажешь, как же ты их всех…

Камил одичал в лесах и в этих чёртовых тоннелях. Ему постоянно снилось, как он беспокоится, чтоб подземные ходы не обрушились. Порою снились и кошмары. Будто Нарникель заметил подкоп. Будто атаковал их в самый неподходящий момент, всех перебив. В такие моменты Камил просыпался. И радовался, как же гладко всё провернул, вновь погружаясь в царствие сновидений.

Два дня проспал. И когда чудесно выспался, то уселся на кровати, необычайно голодный. Созвал служанок, велел устроить роскошный пир для приближённых. С целым морем вина.

Было зимнее солнечное утро, необычайно кристальное. Камил набрался сил и теперь был готов к работе.

В коридорах дворца он повстречал знакомую фигуру. Не сразу осознал, кто же это. Широченные плечи в волчьей шкуре делались ещё более широкими. В могучих и длинных руках мужчина держал маленький свёрточек с ребёнком.

– Дылда? – ахнул Камил, обрадовавшись. Мужчина поднял глаза. Многострадальные. Тускло улыбнулся. От Грега несло вином, как от пьяницы.

Грег поприветствовал Камила. Познакомил тут же со своей малюткой-дочкой – Агнией. Действительно глаза у неё были, как у Инги.

Грег с дочерью прибыл в поместье Миробоичей несколько дней назад. Ларс их встретил радостно, позаботился о том, чтобы Грег с Агнией чувствовали себя, как дома: поселил их в уютную опочивальню, выдал самую симпатичную няньку-помощницу, да показал, как всё в замке устроено.

Грег стеснялся, благодарил за всё. Поклонился Камилу, но тот его сразу же остановил.

– Мы с тобой друзья, Грег! Какого чёрта, брось! Мы на равных. И теперь мы снова вместе! Ух и натворим же мы дел! Как в Башнях Знания!

Грег привёз с собой и свой любимый громадный топор. Похвалился, как уже проверил его в битвах с варягами. Взгрустнул от воспоминаний. Тяжко было Грегу после потери Инги, после потери звания Хильдиньяра.

– Не волнуйся, Грег, – заверил Камил. – Здесь у тебя начнётся новая жизнь! К чёрту это звание жалкого десятника. Здесь я назначу тебя командиром целой дружины! И Хильдиньяры… это всего лишь название. В наших местах ты сыщешь воинскую славу гораздо быстрей, чем в Долине Ветра. Этим летом у нас было очень много стычек. Ты зазря не приехал к нам раньше!

– И я очень жалею о своём выборе… – вздохнул Грег. – Ведь ты бы точно спас Ингу своими снадобьями…

И все слова Грега зачастую сводились к воспоминаниям и сожалениям.

Камил лишь думал, что понимает его. Он ведь и сам недавно лишился Милады. Однако сознавал различие. Грег потерял любящую и заботливую женщину, добрую и человечную. Навсегда. А Камил потерял корыстную шлюху – она даже не сдохла, а сбежала с первым встречным. Разница колоссальная.

Да и после успешного похода Камил чувствовал некоторое облегчение. Мысли о Миладе всё реже посещали его голову, хоть рана и не затянулась окончательно.

А случился бы этот поход, не вспыли он от перенапряжения? Вряд ли. Милада ушла и это даже к лучшему.

Грегу он сказал, что нужно лишь переждать. Заняться делами. Не повезло только, что Грег приехал зимой, когда серьёзной работы нет практически никакой. Как бы не сгнил Дылда, запертый в поместье наедине с самим собой. Как бы не спился… Камил подумал, что надо бы за ним внимательно присматривать.

Ещё и Жанна со своими аристократическими замашками. Едва Камил пригласил Грега к столу – начала возмущаться по поводу простолюдинов. Несколько дней назад она не позволила Ларсу посадить Грега за стол. Дылда не возражал, он был слишком стеснителен, да и в чужом доме не напрашиваются, поэтому обедал вместе с дружинниками…

– Грег мой лучший друг и он будет сидеть с нами, – сказал Камил, усмирив Жанну своим взглядом. – И чтобы я не слышал подобных разговоров! Чёртова аристократка!

Баронесса опустила глаза и больше рта своего не открывала, во всём немедленно согласившись.

С Вальдемаром Грег тоже не нашёл общего языка. Ему вообще было непонятно, как же Нойманн и Миробоич настолько хорошо сдружились после всего, что между ними случилось. Ещё меньше он понимал внезапную пламенную любовь Лизы к Камилу. И безразличие Вальдемара по этому поводу – ведь и он когда-то целовал Лизу. Но об этом Дылда не выражался – всё было понятно по одному его взгляду. Только с Вальдом они обменялись парочкой колкостей.

Камил назначил Грега в командиры. Представил его перед дружиной, как сильного воителя, к тому же – Хильдиньяра, а значит одного из лучших бойцов Долины Ветра. Дружинники приняли Грега, однако не оценили жеста. В командиры назначить чужака, тогда как и среди них имелись достойные кандидаты…

– Со временем привыкнут и вы подружитесь, – сказал Камил, хлопнув Грега по плечу. – Меня они так вовсе хотели убить первое время. Самое главное, не проявляй слабости. Они как собаки. Загрызут сразу же. А вот если зашугать их палкой… Но лучше всего сходить с ними в бой плечом к плечу!

Лучше всего Грег сдружился с Мямлей. Два гиганта были очень похожи по своей манере сражаться. Хоть Мямля владел молотом – ещё более тяжёлым оружием, чем у Дылды – он научил того новым приёмчикам, да рассказал, как лучше всего размахивать такой тяжестью, при этом не выдыхаясь. Гигант хоть и растолстел на старости лет, но его удары всё ещё были способны сотрясать землю. Мямля не забывал упражняться с молотом, хоть и жрал теперь за десятерых…

Камил озадачивал Грега так, чтобы тот без дела не сидел и минуты. Муштра солдат, бесконечные тренировки, контроль ремонта стен. А иногда даже помощь кузнецам, благо, Грег преуспел в этом деле у своего отца в Ветрограде.

На смену старым тревогам пришли тревоги новые. Как бы церковники не отыскали мелочь, которая бы вывела их на Миробоичей. В напряжённый день зажжённых костров и озёр крови Камила терзала сильная усталость от недостатка отдыха. Он запросто мог упустить что-то, хоть и до штурма крепости у него имелось полмесяца на тщательное обдумывание каждого шага… А мелочь способна ополчить против него половину всего белого света. Не хотелось с этим торопиться. Нужно наращивать силы постепенно. Нужно осваивать тёмное ремесло.

Жанна подгадала момент и подошла к Камилу, когда тот остался один. Спрашивала, куда же это он пропал на целый месяц. Камил отвечал, что никуда не уезжал. Что просто лишь засиделся в своих хоромах безвылазно.

Любопытная баронесса же ответила, что её «девочки» не отыскали его в поместье, как бы усердно не искали.

– Ты говоришь неправду? – спросила она.

– Зачем мне врать?

– Я места себе не находила… Без тебя я чувствовала себя беззащитной. Впредь будь добр рассказывать мне, если соберёшься в очередную свою тайную поездку! – насупилась она, но потом смягчилась, одумавшись. – Хорошо, Камил? Я же беспокоюсь…

– Тогда выпей настойку валерианы! – буркнул Камил, обрубив дурацкий разговор.

Чтобы не терзаться тревогами о разоблачении, он ушёл в подземелья, прихватив Вальдемара, Асупа и раба-разбойника, чьего имени так и не узнал, но отныне обращался к нему просто – Раб.

Разжигались печи. В подземельях теплело. Тела оттаивали. Камил вгонял кинжал в животы мертвецов, рассекал бледную кожу. Выскребал кишки из вздувшихся от трупных газов брюшин при помощи железных инструментов для потрошения. Кишки трещали, вздутые от скопившегося старого дерьма недельной давности. Иногда лопались, источая невыносимое скверновоние. Камил бросал все ненужные внутренние органы в специальное корыто. Затем брался за иглу с нитками. Сшивал опустошённые животы. И даже носом не морщил.

А рабы помогали ему. Заносили всё новых мертвецов поближе к печам, чтоб оттаивали. Выпотрошенных волокли в коптильни. Без Рыжего было тяжелей, зря всё-таки Камил его прирезал. Хороший был прихвостень, толковый. А притягивать к таким делам Лизу не хотелось. Изнеженная девица будет блевать от такой работы дальше, чем глядят глаза. А мужики к занятиям некромантией привыкли…

В перерывах Камил давал своим рабам колбочки со «слезами радости» и тогда работа двигалась быстрей, веселей. Рабы отпускали шуточки. Смеялись, когда кишки смешно шлёпались в смердящую тёплую от гнили выгребную яму подземелья. Туда сбрасывали все ненужные части тел, обязательно задвигая массивную каменную плиту, чтобы свирепая вонь не разносилась по всему замку.

Однако трупных запахов не удалось избежать. Копчение продвигалось полным ходом в масштабах, ещё невиданных доселе. Дрова улетали в печки – рабы трудились без отдыха. А Жанна вновь лишилась аппетита, сетуя на странную вонь. Хорошо ещё, что зима на дворе. И запахи разносились не столь далеко, как летом, а, видно, замерзали.

Нарникеля нарядили в тяжеленные латы сразу, как только он подкоптился. Его Камил отныне всегда держал рядом, вместе с первым Железякой. Это был, пожалуй, лучший боец в его мёртвой дружине, лучший фехтовальщик. Сложно вообразить того, кто смог бы его одолеть. Разве что Кентавр… Кузнецы получили кучу угля и теперь работали над очередными латами. С каждым разом у них выходило всё лучше и качественней.

Грег написал на родину письмо, в котором призывал знакомых подмастерьев приезжать в родовое имение Миробоичей, где их бы обеспечили работой и хорошей оплатой труда и условиями, каких они ни за что не увидят в Ветрограде. Камил намеревался построить на вырученные деньги ещё два водяных колеса, расширив производство доспехов. К тому же он задумал развивать ремесло на своих землях – это поспособствует улучшению торговли и постепенному разрастанию деревни за стенами имения в небольшой городок, по типу Раскрисницы. Ветроград тоже не сразу строился.

Он подслушал много разговоров Нарникеля, пока мертвецы копали тоннели под его замком, поэтому идей, куда же с толком потратить золото имелось множество…

Вскоре по Горной Дали расползлись вести из Раскрисницы. И до имения Миробоичей добрели купцы, поведавшие местным обо всех тревожных слухах.

Горожане Раскрисницы гадали, что же происходило за стенами. Кто напал? Зачем? И как же нападавшие смогли разбить непобедимых Менестрелей? Командиры дружины Родогора рассуждали, что это было невозможно – захватить такую крепость столь стремительно и незаметно, да ещё и с Менестрелями в гарнизоне.

В Раскрисницу за несколько дней стянулись все окрестные бароны. Однако брать крепость штурмом не решались – дождались, когда прибудет князь Родогор с войском. И только потом к стенам бросили воителей со штурмовыми лестницами в руках.

Никто не верил в успех первого штурма, однако и стены казались пустыми, а костры давно погасли. Шума от крепости Нарникеля не доносилось никакого вот уже почти неделю. В подзорные трубы виднелись пустые бойницы.

Но на всякий случай ремесленные артели мастерили осадные башни и таран. Все были убеждены, что сбежать из крепости так незаметно было невозможно, учитывая засыпанный тайный проход. Все были убеждены, что гарнизон вторженцев притаился, ожидая атаки. К прибытию Родогора ремесленники безвозмездно приготовили две башни – все хотели спасти своего господина, так усердно заботившегося об артелях.

Но башни не пригодились.

Штурмовые отряды подошли к стенам беспрепятственно. Бойцы воткнули лестницы в стылую землю и приставили к зубцам. Полезли наверх, боясь тишины даже больше, чем если бы по ним открыли стрельбу из всех бойниц сразу… К верху же они добрались без сопротивления. Перелезли на стену, где бойцов ждало ужасающее зрелище. К этому они все определённо были не готовы.

Кровавое озеро посреди крепости уже успело замёрзнуть. Трупы, порубленные в труху неким могучим противником, вмёрзли в эти лужи. Ступени донжона пропитаны кровью, тонкие ручейки замёрзли, превратившись в сосульки. И на стенах – кровавые надписи на латыни.

Из живых никого. Тишина.

Эти первопроходцы, увидевшие всё своими глазами – самые смелые бойцы, добровольцы, вызвавшиеся на штурм. Но когда один из них, знавший латынь по Библии, прочитал надписи – половина добровольцев бросилась бежать. Обратно к штурмовым лестницам. Их обуял священный ужас. Перед спустившимися с небес ангелами, наверняка и принесшими чудовищную божью кару… Бежали. Толкаясь и крича. Умоляя Господа простить их всех.

В крепости остались только самые отважные. Шагая по замёрзшим кровавым лужам, они быстро преодолели внутренний двор. Открыли врата. И тогда княжеский авангард зашёл в крепость во всеоружии…

Вторженцы испарились бесследно. А вторженцы ли это были? Сам князь Родогор явился на осмотр павшей крепости. Поблизости он удерживал местных священников, рассуждая, что они его непременно спасут, если из донжона полезут демоны.

С распятиями в руках они проходились по двору, содрогаясь от страха. Они окропляли всё вокруг святой водой. Читали молитвы.

Бойцы постепенно пообвыклись. Начали пересчёт жертв и выяснили, что большая часть гарнизона попросту исчезла. Тела Нарникеля они не обнаружили – только порубленную на куски семью, вперемешку с трупами его лучших бойцов.

Рубили секирами. Да с такой силой, что ломались щиты, а людей разрубало на части…

Религиозники пустили слух о наказанье божьем. Будто Господь наслал на жестоких наёмников небесных карателей: ангельское войско спустилось на землю, не в силах боле терпеть злодеяния, и всех перебило, забрав с собой всех самых отпетых убийц, совершивших много грехов. Этот слух отлично подтверждали оставленные дети и женщины.

Этого же слуха придерживалась большая часть купцов. Всем хотелось верить, что грабителей наказал справедливый Господь. Слишком приятная мысль…

Другие же купцы, менее суеверные, списывали всё на восстание приближённых. Половина перебита, половина куда-то делась… Не удивительно, если восставшие убрались через потайной ход, который они же и обрушили! Это уже было куда логичнее, однако не объясняло, почему же ушёл сам Нарникель; и почему одержавшие победу не остались в этой крепости править? Будто в зимних лесах живётся лучше.

Третьи купцы и вовсе рассказывали небылицы о нашествии вампиров. Эти стремительные тени вполне могли обрушить свою мощь на крепость. Однако в чём же заключался тогда их интерес?

Святой Престол направил к месту высокопоставленных легатов. Но пока они добрались до Раскрисницы – в крепости уже успели прибраться и навести порядок. Легатам оставалось только выслушивать многочисленных свидетелей и верить им на слово.

Это всё, что удалось выспросить у купцов. Толков ходило много, самых глупых и дурацких. Тревожные вести разнеслись по Атлантиде, ведь всем было интересно, что же произошло в Раскриснице на самом деле.

В Лунном Герцогстве началась вспышка религиозного рвения. Преступников казнили. Крестьяне вытаскивали «ведьм» из домов. Вспыхнули высокие костры. И всё лишь бы не гневить Господа…

Кажется, пронесло. Ни слова о Миробоичах Камил так и не услыхал. Думал ли сам Родогор о причастности ослабевшего Камила? Вряд ли. Письма с унизительными извинениями тоже играли свою роль. А любой купец, которого могли допросить, и даже шпион, поведал бы, что на стенах Миробоичей после событий предыдущего лета осталась лишь жалкая горстка солдат, которых едва хватит даже на оборону, не говоря уж о походе.

Бароны «союза» в переписках радовались, что их молитвы были услышаны самим Богом.

Только Лют Савохич догадался, что это был Камил. Не зря же парень куда-то бесследно исчез, не отвечая на письма, а когда появился, то следом за ним в Горную Даль пришли и слухи.

«Это был ты?», написал Савохич, формулируя письмо неопределённо, однако, вполне понятно для Камила.

Миробоич ответил утвердительно. Пусть Савохич знает об его грозной силе.

Мертвецы были выпотрошены. Осталось ждать, когда коптильни справятся. Одним из тёмных зимних вечеров Камил собирался отходить ко сну. Поместье окутала чернота. Служанки затушили свечи в коридорах. Сделалось тихо и спокойно. Однако в дверь постучались. Кто бы это мог быть? Лиза чего-то хочет?

Камил открыл дверь и увидел сияющее личико Жанны. Баронесса облачилась в лёгкое кружевное платье. А волосы её были собраны в воистину королевскую причёску. Будто собралась на бал. Или собралась встречать самых важных гостей – так она не рядилась даже на свадьбу Велены Дубек…

Слегка пьяная. Для смелости.

– Ты великолепен, – она тут же шагнула в дверь, не давая Камилу времени отреагировать. – Знал бы ты, насколько ты великолепен!

Жанна схватила за воротник. Притянула к себе. Её кожа приятно пахла. Жанна привела себя в полный порядок.

– Что ты делаешь… – опешил Камил.

– Я влюбилась в тебя, – незаметным движением заперла дверь. Толкнула его к кровати. – Кажется, по уши!

– Жанна…

– Давно. Ещё когда ты четвертовал Иштвана, – в глазах её мелькнуло что-то хищное и томное. Бледное личико налилось румянцем. – Как ты выловил разбойников. Как ты казнил всех наших врагов… я влюбилась в тебя! В твоё жестокое лицо. В твои крепкие руки. В твой властный голос…

– Что ты делаешь? – Камил попытался остановить её, но Жанна всё равно ухватилась.

– Эти шлюхи недостойны тебя. Понимаешь? Эти простолюдинки. Тётушке Анне нужно было женить нас с тобой, Камил! Она дура! А я теперь вдова, как жаль… Но когда я поняла, что это ты расправился с Нарникелем!… – Жанна крепко сжала ладошку. Деваться теперь было некуда совсем. – Тебе никуда от меня не уйти… Убери руки!. Я не хочу больше терпеть в своей одинокой опочивальне…

– Что…

Они даже не добрались до кровати. Жанна опустилась на колени. А у Камила через пару мгновений закружилась голова – настолько стало хорошо.

Даже Милада так делать не умела.

Ноги подкашивались, а голова невольно запрокидывалась назад. Противоречивые чувства распирали его. Ведь тоо, что они делают – абсолютно неправильно!

– Зачем… – спросил Камил, но вдруг почувствовал, что уже не хочет отступать. Слишком ему нравилось. К чёрту. Он схватил её за волосы. Такие мягкие и светлые… Никуда не денется.

Жанна не сводила с него глаз. Помогала обеими ручками. И слюна обильно растягивалась тонкими паутинками от губок, когда она совершала короткие передышки.

Внезапно попросила пнуть её в живот. Потребовала. Да посильней. После удара она окончательно распалилась.

Её свободная ладошка скрылась под платьицем.

– Ложись на кровать, – сказал Камил.

– Нельзя, – ответила Жанна. – Это уже измена. И если у нас получится ребёнок… Нельзя…

Тогда Камил схватил её за волосы ещё крепче. Насадил. Никаких передышек.

И вскоре оголившиеся ножки Жанны свелись в судороге. Им одновременно сделалось потрясающе легко и воздушно. Только тогда Камил отпустил волосы.

Королевская причёска оказалась безнадёжно испорчена. Самым неприличным образом.

Жанна облизалась. Ничего не упустила. И приступила снова, отбившись от попытки Камила её оттолкнуть…

После всего она призналась, что впервые расслабилась настолько сильно. Что никогда она не получала удовольствие от подобных дел. Что впервые у неё появилось такое чувство, будто из неё изгнали толпу демонов… И сам Камил испытал нечто похожее.

Потрёпанная и мокрая, она отправилась в свои покои, отказавшись возлечь вместе.

– Я не люблю объятия, – сказала Жанна. – Терпеть не могу. Да и нельзя, чтобы нас видели вместе. Эту встречу оставим в тайне… Никому не рассказывай. Иначе я проткну тебя ножом, клянусь!

– Ага…

Камил был слишком ошарашен произошедшим и ничего не сумел возразить. Едва баронесса вышла за дверь, он свалился в кровать без сил. И уснул необычайно глубоким сном. Всё-таки с баронессой это приобретает особенный оттенок. После такого особенно хорошо чувствуется власть…

72.РУКОТВОРНЫЕ

Что сталось бы с Камилом, будь он трусливым? Если б спасовал перед Заланом, вытерпев оскорбления. Если б попятился перед дружинниками, пришедшими к нему мстить за своего десятника… Если бы Камил оказался доверчивым, как брат, и позволил бы Иштвану разорить поместье окончательно? Если бы не забирал со смердов причитающееся, на манер отца-Некраса, веря в их благодарность? Камила бы тогда уж точно повесили. Ещё год назад, при первой неуплате Долга.

Всё сложилось бы иначе.

А если бы он отступил от разбойничьей проблемы? И если бы не перебил Менестрелей? К каким бы это привело трудностям? Земли Миробоичей оказались бы рано или поздно повторно разорены. Многочисленные бандитские шайки работали бы на князя Искро, а наёмники, под видом лихих людей, совершали бы по его территориям безнаказанные рейды.

Каждый раз Камил спрашивал себя: не слишком ли жестоко он поступает, не слишком ли далеко забрёл в трясину бесконечной злобы и мести? И каждый раз осознавал, что зло было необходимо. Что его зло было злом меньшим.

Добро в этом мире принимали за слабость. Только отъявленная жестокость способна установить справедливость. Только грубая сила позволяет выжить…

На следующее утро странные события предыдущего вечера Камилу показались лишь сладким сном. Приятным и стыдным одновременно. Жанна всегда казалась ему странной. Всё-таки, ей пришлось пережить много кошмаров, даже больше, чем Камилу. И это не осталось без следа – Жанна полюбила жестокость. Она презирала послушных. Наказывала своих служанок. Но в то же время непокорных ей она ненавидела ещё больше. Камил продемонстрировал свою непокорность слишком уж брутально – порубив её дружинников-любимчиков на куски в короткой схватке. И при этом не стал расправляться и с ней, а напротив – приблизил её к себе. Защитил. Взял под опеку беззащитную девочку, какой Жанна всегда и являлась.

Возможно, ласка и забота на фоне кровавых луж в том коридоре возымели совершенно неожиданный эффект. Показательные казни всех врагов Миробоичей на площади внушили ей и ужас и восторг одновременно. Визжащих разбойников, бандитов, насильников разрывали на части пришпоренные кони.

А теперь и войско Менестрелей оказалось перебито вместе со своим предводителем, о чём по миру разлетелись необычайно страшенные слухи. И Жанна догадалась, что это дело рук Камила. Видать, увязала известия с его отсутствием…

Всего этого хватило, чтобы что-то перевернуть внутри Жанны.

Свежи в памяти слова, когда Жанна назвала его единственным родственником и братом. И это после того, как он лишился всей своей семьи за несколько лет. Слова эти запали в душу. Семья – это ведь единственный уютный очаг посреди океана жестокости и отчаяния. Камил понимал это лучше всех, спустя годы одиночества.

Жанна – мать наследника Миробоичей; вдова, лишённая догматичными церковниками права выходить замуж, обречённая на одиночество. На забытье в пьянстве. Камил поженился бы на ней, однако и сам был скован – женитьбой на беспринципной тупице Лизе. Ему тоже некуда деваться. Справедливы ли дурацкие древние обычаи?

Камилу необычайно льстила внезапная близость. С небольшим осадком, ведь увести женщину брата – это самый подлый поступок. Хоть Есений и мёртв. Хоть и загробной жизни в привычном понимании не существовало. Есений ничего не увидит с небес. Нет никаких небес. Только кошмарная бездна. Однако обычный люд непременно начнёт шептаться за их спинами. И не объяснять же всем подряд, что умершим сознаниям, страдающим и распадающимся в глубинах Изнанке, абсолютно безразличны человеческие измены.

Да и измены ли это? Можно рассуждать по-разному. Камил хотел повторить ещё. И поговорить с Жанной наедине.

В гриднице на завтраке она вела себя совершенно холодно. Будто ничего и не происходило. Однако она не хваталась за голову от привычного похмелья – была свежа и спокойна. Ухмылку Камила она проигнорировала. Зато у служанок получилось тихое утро без очередных унижений.

Камил встретил Жанну около её опочивальни и поинтересовался, каким же образом она догадалась про Нарникеля. Откуда у неё это опасное знание.

– Я лишь зашла в сокровищницу, – ответила Жанна, не осмеливаясь взглянуть в глаза. И тут Камил едва не поперхнулся от смеха. Он настолько был занят мертвецами все эти дни, а по возвращению оказался настолько сонлив, что не придумал ничего лучше, чем отнести все богатства в сокровищницу, вместо того, чтобы упрятать всё в тайнике.

Как же удивилась Жанна, когда отворила дубовую дверь.

– Купцы рассказывают, что «ангелы» забрали с собой не только грешников, – говорила она. – Но и все ценности. У меня всё в голове сложилось. И твоё исчезновение… Только я не люблю, когда мне лгут. Ты ведь сказал мне, что заперся в своих покоях!…

– Тебе не обязательно было знать об этом, – ответил Камил. – Никому ни слова. Это большая тайна.

– Я думала, что у нас не должно быть секретов, – Жанна всё так же не поднимала глаз. – Я думала, что мы доверяем друг другу…

Она попыталась проскользнуть мимо, явно оскорблённая. Камил не стал её останавливать и переубеждать. Он никому не доверял свои секреты. Особенно женщинам.

Жанна скрылась в своей опочивальне, на что Камил лишь пожал плечами, да отправился по своим делам, коих было немерено. Имелся, конечно, соблазн всё ей рассказать. Стать действительно ближе. К чертям.

И баронесса не оценила сий жест. Оскорбилась ещё сильней. На ужине не проронила и слова, даже не удостоила взглядом. Камил махнул рукой и занялся своими делами.

В кропотливой работе он всё чаще приглядывался к своему старому кинжалу. С этим оружием он прошёл через множество передряг. Этот кинжал отнял очень много жизней, принёс смерть и своему предыдущему хозяину – наёмнику из отряда Эрна. Когда тот напал на Камила в подворотнях Ветрограда. А паникующий мальчишка изловчился. Дотянулся до кинжала первый. Ох сколько же ударов он тогда нанёс от страха!

А наёмник потом сделался первым Железякой. Сейчас же его труп валяется где-то в подземельях, разбитый булавой Кентавра.

Хорошие были времена.

Кинжал сбалансированный, практичный, из качественной стали. Он значил многое для Миробоича, ведь символизировал его борьбу. Поэтому Камил поручил главному кузнецу выгравировать на нём символы, теоретически позволившие бы убивать даже нематериальных тварей. Примерно такой же кинжал они с Ишуасом когда-то подарили старику Готаму в знак уважения, чем привели сновидца в восторг.

Эксперименты с Изнанкой могли привести к непредвиденным последствиям, поэтому была необходима защита от нематериального… хоть Камил и не знал, как же могли выглядеть истинные демоны, но всегда опасался их появления.

Кузнец выполнил работу, даже не задумавшись о магических свойствах символов. А Камил начал думать, как бы проверить, работает ли кинжал. Самым верным способом было бы убить невидимых чёрных паразитов, прицепившихся к Жанне и бесконечно изводящих её душевной хворью. Однако вскоре Камил выяснил, что паразиты сидят слишком глубоко. И если нанести удар в области, где они засели, то Жанна, скорее всего, пострадает и сама, умрёт от сильнейшего кровотечения из сердечной артерии. А выманить паразитов никак нельзя. Камил не знал, как это сделать.

Зато он проверил кинжал на мертвеце. Оживший труп лишь шелохнулся, пробитый насквозь. На символы ему было наплевать. Подобное оружие могло воздействовать только на астральных паразитов, но не на мертвецов. Неуязвимость мертвецов перед этим символом – очень добрая весть. Эта неуязвимость означает, что Святой Престол не сможет с лёгкостью убивать мертвецов, всего лишь снабдив своих рыцарей мечами с символами.

Однако могли существовать иные символы, которые способны уничтожать «поднятых». И эта мысль не давала Камилу никакого покоя. Он так и не нашёл в хрониках приёмы, которыми владели рыцари Святого Престола в борьбе с некромантами, вампирами и прочей нечистью Изнанки.

На прогулке по зимнему саду Камил повстречал Грега, закончившего очередную тренировку дружины. Постепенно он осваивался. Бойцы воспринимали его всё серьёзней, особенно когда познакомились с его силищей.

Друзья обсудили исчезновение Ишуаса. Странные вещи происходили в Башнях Знания. Однако более никаких деталей Грег припомнить не смог. Всё, что ему удалось узнать он сообщил в письме.

Что за Собакоголовый? Он убил Ишуаса? На месте нашли следы крови, однако, тела не обнаружили. Ишуас провёл некий древний ритуал? Об этом свидетельствовало и странное свечение в его окне. Псоглавец скрылся в темноте, бросив пергаменты, исчерченные символами.

– Он говорил, что сначала появилась математика, – вспоминал Грег свои старые разговоры с другом. – А уж затем – её открыли люди. Что эта наука существует вне нашего разума! Вздор.

– Возможно в этом есть доля правды, – задумался Камил. Хоть он и не был силён в математике, однако видел, что любой ритуал Изнанки упирается в эту науку. И что сами пространства Изнанки – фрактальны, самоподобны до бесконечности – в этом и заключался их ужас, кошмар. А учение о фракталах ещё молодо. Этот раздел математики открыт недавно, по крайней мере, со слов монахов в Башнях Знания. И кто знает истинного первооткрывателя этих структур? Фракталами занимаются только самые седые монахи, приближённые ректора Аппия. Поспособствовал ли этому открытию чей-то контакт с Изнанкой?

– В чём же тут доля правды? – спросил Грег.

– В древности за океаном существовал культ, адепты которого поклонялись числам, – вспомнил Камил о вычитанном в хрониках. – Они считали, что всё в природе подчиняется числам. Музыка. Цвета. Размеры. И даже то, что мы ходим по земле, а не порхаем в воздухе… Они видели в цифрах – божественное.

– Ишуас говорил то же самое, – хмыкнул Грег. – Не зря вы с ним были неразлучны. А по мне так всё это сильно притянуто. Числа – всего лишь числа. Они ничего не значат.

– Кто знает, – пожал плечами Камил. – Создатель этого культа был великим математиком и мудрейшим эллинским философом. Это он изобрёл теорему треугольников и таблицу умножения.

А ещё он общался с магами и знал о переселении душ после смерти, подумал Камил, но в слух говорить об этом уже не стал.

– Никогда не любил таблицу Пифагора, – сказал Дылда и на том их разговоры о высоком закончились, сведясь к беседам о войнах и подготовке к ним. Всё-таки не зря его прозвали «Дылдой».

Так вот что, наверное, чувствовал Ишуас, когда общался с Камилом!

Грега вовсе интересовал только двуручный топор, воинская слава и маленькая дочка Агния. Камил посвятит Грега в свои занятия Изнанкой позже. Тот не был готов к подобным материям…

Жанна снова постучалась в дверь опочивальни одним из вечеров. Возмущалась, что Камил ведёт себя неподобающим для мужчины образом. Тот пропустил её нытьё мимо ушей и, осознав какую же игру хочет вести девица, грубо приказал ей встать на колени. А когда та потеряла дар речи от подобной наглости и возмутилась ещё сильнее – схватил её за длинные светлые волосы, затащил в опочивальню и захлопнул дверь.

В конце таких вечерних встреч Жанна становилась особенно довольной, покладистой. За этим она и приходила. За этим и устраивала провокации. Камил ласково гладил её по голове, а она каждый раз уходила в свою опочивальню, не желая даже подходить к кровати, будто на ней были расставлены волчьи капканы.

Винный погреб в ту зиму стоял практически нетронутый…

Камил вернулся к сшиванию Химер. Днём он пропадал в родовой библиотеке, озадачивая своих рабов выискивать древние книги, в которых могло бы содержаться знание Изнанки. Сам он читал научные трактаты, которые считал полезными и необходимыми. Особенное внимание он уделял военному искусству и медицине, но не обделял и монетные науки, вникая в глубину причин столь различного развития и благосостояния частей света.

Однако больше всего пользы приносили исторические хроники – если читать их вдумчиво.

Особенно впечатляли похождения заокеанского романийского полководца Юлия Кайсаря, предпринимавшего порою такие гениальные и неочевидные решения, что войско его не несло потерь, а заклятые враги вдруг становились союзниками, вставая под его знамёна. Огромное государство, которое они построили, в конечном итоге пустило свои корни в Атлантиде. И когда за океаном оно потерпело крах под вторжениями варваров, то на этих землях потомки романийцев продолжили свои бесконечные завоевания, превратив небольшие прибрежные полисы в крупнейшие города – Дельту и Кратен. Завоевания эти и положили начало Империи. И если бы сейчас по ту сторону имелись такие же полководцы, как Юлий Кайсарь, то дни врагов Империи оказались бы сочтены… Благо, имперцы вот уже несколько лет, как застряли в войне с ханствами далеко на западе. Приятно видеть, как стародавние враги Царства взаимоуничтожают друг друга.

Был поздний вечер. Камил ожидал очередного визита Жанны, но к нему прибежали отчего-то особенно радостные рабы.

«Трактат о рукотворных чудовищах». Отыскали на стеллажах. На корешке книги Камил прочёл имя. «Ведагор Миробоич». Мурашки пронзили всё тело.

Камил швырнул Асупу сразу три колбочки, а сам отправился к столу в библиотеке. Всё на нём тщательно прибрал. Протёр пыль. Подготовился, как бы выражая уважение к своему древнему предку. И лишь затем раскрыл ветхую книгу…

Самые разнообразные виды чудовищ. Каждое из которых выполняло на поле боя свою особенную задачу. Здесь говорилось о сражениях с вампирами. И о том, как биться с численно превосходящими армиями.

В примеры приводились сражения из личного опыта Ведагора. Из каждого своего сражения предок делал выводы, а затем либо менял тактику, либо же улучшал свою мёртвую дружину.

На страницах тускнели чертежи сложнейших тварей. Некоторые из них безвозвратно истлели за столетия. Некоторые чертежи истёрлись лишь наполовину. Где-то вовсе были вырваны целые страницы, видимо, бесчисленными предшественниками…

Сокровище. Бесценное. Позабытое.

Ремесло создания рукотворных чудовищ было крайне непростым. Требовало уйму времени, трупов. Годы практики.

И всё же, раздобыв этот трактат, Камил узнал о важных тонкостях, которые заметно ускорили его работу над Химерой. До этих тонкостей он бы сам ни за что не додумался.

Камил взялся воплощать в жизнь все наставления своего древнего предка.

Единственное – он допустил ошибку, высушив все имеющиеся части тел. От этого они сильно потеряли в весе. Ведагор Миробоич же советовал не высушивать материал для Химер, а пропитывать части тел особыми смолами, останавливающими гниение. И пусть этот метод был дорогостоящ, зато кратно увеличивал силу натиска чудовищ в момент атаки.

Камил создавал совсем небольших «химер» – из мелких животных, вроде собак, кошек и крыс, чтобы не тратить слишком много времени на практику. Чтобы не тратить много крови пленных попусту.

Первые «химеры» не могли использовать свою мускулатуру в полной мере. Они ковыляли, спотыкались, падали… А ритуал поднятия Химер немного отличался от ритуала поднятия обычных мертвецов символами.

Выяснилось, что исправить уже поднятую Химеру, вшив в неё новую «деталь» – невозможно. «Деталь» работать не будет. А если поднять уже поднятую Химеру заново, надеясь только активировать новую конечность, то конечность эта работать будет отдельно от всего остального тела. Нужно было «уложить» чудовище. И выплеснуть многие литры крови заново…

В этом была главная сложность – сшить такую Химеру, чтобы она сразу же работала, как задумывалось творцом, используя мускульную силу и гибкость своих суставов должным образом.

Первые маленькие «химеры» никуда совсем не годились. И даже когда получилась добротная тварь – всё равно она оказалась слишком мелкой, чтобы сойти за нечто грозное на поле битвы.

Однако поднаторев в сотворении небольших чудовищ, Камил взялся за гигантскую недоделку старшего брата.

И настала ночь, когда на полу подземелья особенно ярко полыхнули химерические символы.

На свои уродливые конечности поднялось оно, размахивая угрожающими костяными лезвиями и наростами.

Необычайно сильное рукотворное чудовище, способное противостоять сотне воителей…

73.УЧЕНИК

Гнилое чудовище освещалось тусклыми факелами со стен подземелья. Оно замерло посреди коридора, похожее на огромное насекомое, затаившееся для атаки. Насекомое, сшитое из человеческих тел. Многочисленные острые конечности клацали по мощёному полу. Чудовище едва помещалось в коридоре. Когда оно вставало на дыбы, то достигало четырёх метров в высоту. И сила удара чудовища была колоссальной, за счёт особенным образом срощенных мускулов и сухожилий, с изменённым креплением к костям, создающим выгодные рычаги.

Чучела из мешков с песком, используемые в качестве мишеней, оказались легко сметены. Вот бы теперь проверить Химеру в реальном сражении… Проскользнула мысль поставить против неё хотя бы одного обычного мертвеца. Но Камил слишком дорожил каждым бойцом Дружины Смерти. Не хотелось переводить их попусту на праздные пустяки. Химера сильна – это видно и без того. Обычным оружием такую тварюгу придётся рубить очень долго и усердно. За это время она унесёт за собою многих. Оставшимся в живых придётся проявлять чудеса смелости и дисциплины, чтобы не поддаться панике. Главной силой чудовища была не только сила, но и ужас, какой она способна вселять. Даже Менестрели паниковали, когда не могли нанести смертельных ран обычным-то мертвецам. А тут целая Химера, гора оживших трупов…

Костяные лезвия Камилу не понравились. Таким латные доспехи не пробьёшь. Поэтому усилил их, вбив внутрь костей спицы, а затем аккуратно облив атакующие поверхности расплавленным металлом, заточив лезвия после остывания. Они с Вальдом и Асупом поразмыслили, какие части тел наиболее уязвимы для атак и дополнительно усилили их доспехами, благо тех теперь имелось в избытке после ограбления Раскрисницы.

Конечно, с Кентавром этой Химере не сравниться. Тот гораздо мощнее и сшит из богатырей. Да и работа более опытных предков…

– Нас теперь никто не победит, – сказал Вальдемар. – Ещё несколько таких же тварей… и можно будет захватывать мир.

– Сомневаюсь, – не торопился с выводами Камил. – Святой Престол может выкинуть много сюрпризов. О том неоднократно напоминает история… Да и нужна смола, нужны новые трупы, свежие, не высушенные. Нужно очень много времени. А зима уже на исходе, скоро начнётся весна, лето. Мы будем очень заняты делами куда поважней, чем сшивание чудовищ…

Коридор оказался залит кровью. На поднятие этого чудовища ушло огромное количество крови пленников. Интересно, как бы эту Химеру оживлял Есений, не имея такого же числа заключённых в темницу?

Никак. В некромантии миролюбивым трусам делать нечего.

Задачей не из лёгких оказался и расчёт объёма крови, требуемого на поднятие четырёхметровой твари.

Камил забрался к чудовищу на спину, будто на коня. Зачем нужны лошади, если есть огромная Химера, которая не только отвезёт в дальние земли, но и сразит всех врагов на твоём пути?… И всё же идея использовать её для скачек оказалась не такой уж хорошей, как показалось в теории. Тварь неслась не столь быстро, как даже живая лошадь, хоть и шустрее людей. Она передвигалась рваными движениями, словно некий механизм. Тяжело удерживаться верхом на постоянно раскачивающейся Химере. Это отнимало непозволительно много сил.

Следовало как-то поменять траектории движения суставов, сделав ход плавней.

Использовать Химеру было непрактично не только для дальних поездок. Бесполезно даже пересаживаться на неё перед самой битвой. Всадник помешает Химере размахивать своими костяными наростами, а Химера помешает всаднику размахивать оружием. Далеко не достать. Да Химера и сама прибьёт любого самоубийцу, приблизившегося на столь короткое расстояние, под самые её растопыренные ноги, дальше которых не дотягивалась никакая сабля. У Химеры атакующие конечности были длинней любой сабли и даже цвайхендера. Только от длинного кавалерийского копья имелся бы хоть какой-то толк, но это уже как встроить плевательную трубочку в огромную катапульту.

Химера – это отдельный воин, предназначенный для проламывания любого построения, для атак на самые опасные участки. А вовсе не лошадь-переросток…

Однако для того, чтобы впечатлить врагов взобраться чудовищу на спину – идея прекрасная. Химера выглядит грозней любого рыцарского дестриэ.

За всеми приготовлениями Камил едва ли не пропустил немаловажное событие. Велена Дубек родила Вальдемару фон Нойманну сына, наследника. Как быстро летит время, вот же только что была свадьба…

Она даже не померла во время родов. Жаль.

Велена выглядела счастливой. Сбылась её стародавняя мечта. Вальдемар нарёк «своего» сына Ладвигом.

Ладвиг фон Нойманн. Вроде бы недурно. Будто лязгают фамильные доспехи истребителей нечисти. У них у всех такие имена. Как звон молотов. Или как лай дохлых псин.

А когда же ребёнка увидел Камил, то ахнул от удивления. Насколько же Ладвиг был похож на него. Как бы кто не заподозрил неладное. Мальчишка имел все черты Миробоичей. А когда он вырастет с чёрными волосами и тогда начнутся вопросы, как же это у светлых Нойманнов родился такой черныш. Хотя иногда такое случается, как писалось в книгах – природа порою непредсказуема… или жёны.

Камил глядел на младенца и видел в нём своего сына. Узнает Ладвиг когда ни будь всю правду? Вряд ли. Слишком сложное объяснение получится. В такое слишком трудно поверить.

Настоящий праздник. Когда Велена помрёт от старости, то её баронство перейдёт Вальдемару. По факту, под власть Миробоичей. Хотя и сейчас баронство Дубек уже управляется Камилом, с молчаливого позволения влюблённой в Вальдемара баронессы.

– Всё-таки это твой, – пришёл к такому же выводу Вальдемар, когда они вновь оказались наедине.

– Мой, – согласился Камил. – Но это не имеет особого значения… Ладвиг носит имя Нойманнов.

– Неужели наш род на этом прервётся… – Вальдемар был опечален. Хоть изначально осознавал, на что идёт.

– У вас есть ещё Карл, – возразил Камил. – И другая родня. Есть ещё продолжатели. Ваш род не настолько мал, как мой.

– Но ты талантливо исправляешь положение, – съязвил Вальд.

– Нужно же навёрстывать упущенное.

– Городок Велены почти отстроили. Поместье восстановлено. Велена желает возвращаться, пока не наступила долгая весенняя распутица. У неё много дел в землях…

– Так помоги ей с ними разобраться, – сказал Камил. Вальдемар хмыкнул.

– А мне хотелось бы остаться здесь. Продолжить работу над твоей армией мёртвых. Это гораздо интереснее…

– Поезжай с Веленой. Деньги Нойманнов пригодятся для восстановления её городка. А ты возьмёшь всё под свой контроль. Ты же не дурак и со всем справишься, верно?

– А как же летние планы? Я не хочу их пропустить…

– Вот именно поэтому поезжай сейчас. Когда настанет время, я приглашу тебя обратно. А пока прояви заботу о Велене и Ладвиге. Отдохнёшь от меня, проветришься – не то смердишь трупами, Нойманн. Колбочки со «слезами» я выдам тебе сразу на несколько месяцев. Только не переборщи… Ты же умеешь себя контролировать?

Вальдемар кивнул.

– С тобой я отправлю десять верных дружинников. Они будут твоими личными телохранителями. На всякий случай. Ты слишком ценен. Я бы отправил ещё больше, но Хартвиг обещался выслать отряд для охраны Велены. Я думаю тебе следует согласиться на предложение отца. Главное не приведи их к моему поместью. Мне от рыцарей хочется чихать и кашлять…

– Серьёзно?

– Это шутка такая, болван! Куда девалось твоё было чувство юмора…

Они уехали, едва Велена оправилась после родов. Снега под конец зимы выпало очень мало, по накатанной дороге их кортеж умчался на юг без особенных препятствий.

Вальдемара действительно не хватало, но хорошо, что они завершили самую тяжёлую работу до его отбытия. Теперь оставалось не торопясь сшивать сухих «химер», упражняясь в мастерстве их создания, да уделять внимание чтению древних трудов.

Жанна продолжала делать вид, будто ничего между ними не происходило. Она даже не хотела близких разговоров, каждый раз убегая прочь. Никакой ласки, никаких объятий, никакого душевного тепла, какое он получал когда-то от Милады. Только череда унижений Жанны, связываний, жестоких порок.

Это здорово высвобождало всю ярость. Но после всего возникало ощущение внутренней пустоты, которую раньше заполняла хотя бы злоба. Вскоре Камил утерял былой интерес к Жанне, больше удовольствия находя в компании Лизы. Та за зиму немного располнела, пришлось её ограничивать в еде, иначе вскоре раскабанеет и сделается похожей на уродливую свинью. Спорить она не стала, «слёзы радости» Лиза любила больше, чем жратву.

Радовалась, когда Камил приходил к ней и Ведагору в гости.

Малыш уже подрос и умел ходить, бегать. И Лиза всё причёсывала его на отцовский манер. Ведагор постоянно строил странные стены из деревянных кубиков. Строил их и затем разрушал. Строил и разрушал.

Лиза, заметив, что мальчишка занимается хоть каким-то делом, кроме того, что постоянно пристально на всех глядит, позаботилась о том, чтобы столяры изготовили больше этих самых кубиков. И тогда Ведагор принялся за масштабное строительство. Всю комнату он обустроил этой страной стеной. И не успела Лиза позвать Камила, чтобы тот поглядел на то, какой же его сынок молодец – Ведагор всё разрушил без остатка, без сожалений.

Хрупкие игрушки он разламывал. Проверял, из чего же они состоят.

Кошек он тоже как-то попытался «разобрать». Силёнок только не хватило. Получил когтями в ответ, да отпустил. На всё это Камил глядел с настороженностью. Сказал Лизе и нянькам приглядывать за ним, когда он играется с животными и, в случае чего, не давать ему навредить им. Если у мальчишки нет эмоций, нет жалости, то хотя бы на уровне мыслей ему следовало привить правила поведения. А иначе, опасался Камил, вырастет настоящее исчадье ада.

Однако Ведагор всё понимал, не капризничал и не упрямствовал. Всё-таки для того, чтобы вытворять жестокости – эмоции тоже необходимы…

Куда больше проблем доставил семилетний Орманд.

Орманда давно привлекали мрачные подземелья. Возраст у него было такой, что хотелось забраться в ещё неизведанные места, выяснить их загадку. Это у них с Камилом общее.

Орманд проследил за ним. А потом принялся упрашивать, чтобы тот взял его с собой. Камил же опасался, что мальчишка начнёт болтать лишнего, поэтому в просьбе отказал.

– Я возьму тебя, только если ты будешь хорошо учиться. Когда подрастёшь.

Остановило бы только это Орманда… В один из вечеров мальчик пробрался в подземелье. Он едва не был остановлен псинами на входе. Живыми и привязанными к цепям. Камил вышел на шумиху.

– Чего ты тут позабыл? Уже вечер. Пора спать.

– Нет! Возьми меня с собой!

– Ты пока ещё маленький, чтобы ходить в подземелья.

– Я тут барон! – возмутился Орманд. – Возьми меня с собой! Это мои подземелья! А не твои!

Камил удивился подобной наглости, рассердился.

– Ты здесь не барон, сопляк, – щёлкнул он мальчишку по носу пальцем, но достаточно больно. – Ты ещё слишком мал и глуп. Проваливай отсюда. И больше никогда не груби мне.

Орманд тут же расплакался, раскраснелся.

– Чего разнылся, как девка? – Камила покоробил детский плач. – Какой ты барон, если плачешь от небольшого щелчка по носу? Как же тогда ты собрался управлять другими людьми? А? Возьми себя в руки!

– Я всё расскажу маме!

– Рассказывай, – сказал Камил. – Но тогда я тебе никогда не покажу подземелья. Понял? Потому что ты ябеда. А мне нужен надёжный друг. Которому можно доверять. И который не ябедничает.

– Нет! – ещё сильней расплакался Орманд. Какого же нытика всё-таки вырастили няньки. – Нет! Я не ябеда!

– Всё, беги к своей мамочке.

– Не хочу! – ответил Орманд. – Не буду! Я не расскажу! Покажи подземелья!

– Ты плачешь. Я не беру в подземелья тех, кто плачет. Потому что туда могут заходить только настоящие воители. А не размазни и ябеды.

Орманд перестал ныть, практически мгновенно.

– Чего это ты не плачешь?

– Не хочу. Веди меня в подземелья. Я не плачу! – и шмыгнул носом, почти спокойно.

– А почему тогда ревел секунду назад?

– По кочану и по капусте!

– Хочешь, чтобы я снова тебя щёлкнул по носу?

– Не хочу.

– Ты как разговариваешь с дядей?

– Прости, дядя Камил… Я больше не буду.

– Иди отсюда. Псы покусают.

– А я их побью! Меня Ларс научил! Топором! И я всё равно пройду в подземелья!

Камил задумался. Мальчишку теперь не остановить. Впрочем, почему бы и не показать ему подземелья? Он же Миробоич. Самый старший из детей. Главный наследник. Он должен в конечном итоге постичь тёмное ремесло. Да и Камил мог умереть в любой день, слишком много у него врагов, желающих смерти. И тогда Миробоичи будут обречены. Но если дать Орманду хотя бы намёк, если заинтересовать его, как когда-то Камила заинтересовал Есений…

– Тогда пообещай мне, что ты никому не расскажешь о том, что там увидишь. Никому. Это будет нашей тайной. Большой тайной двух настоящих воителей.

– Обещаю! – обрадовался Орманд.

– Ступай следом за мной. И ничего не бойся. Они не кусаются.

– Я ничего не боюсь! – сказал Орманд и что-то достал из кармана. – У меня есть нож. Я буду драться!

И принялся им размахивать, фехтуя с воображаемыми врагами. Кухонный. Украл у служанок. Молодец.

– Нож поможет только против живых, – сказал Камил. – А в подземелье – мёртвые.

– Мёртвые? – удивился мальчик.

– Мёртвецы и монстры. Но они наши. Они нас защищают.

Эти слова сильно облегчили дело. Нельзя сильно пугать мальчишку. Иначе заместо любопытства привьётся ненужный страх.

Поэтому Орманд отреагировал достаточно спокойно. Он ведь ещё не был заражён религиозными суевериями…

Камил привёл его к коптильням, где тесными рядами стояли все имеющиеся мертвецы. Иссохшиеся лица он освещал факелом. А Орманд глядел скорее с интересом, чем со страхом.

– И что? Они все умерли?

– Да, – сказал Камил. – Но я их «поднял». И теперь эти мертвецы служат мне. Они сильнее обычных людей. Их очень сложно победить.

И приказал нескольким мертвецам зашевелиться. Орманд тут же спрятался за Камила.

– Они шевелятся!

– Ещё бы. Это живые мертвецы. Магия.

– А моего папу ты можешь так же? Чтобы он жил…

– Нет, – ответил Камил. – Они не живут. Они без души. Куклы.

Большее впечатление произвела на мальчишку Химера. Её он испугался, когда та выползла из мрака. Закричал. Но убегать далеко не стал – у него не было своего факела. Камил всё объяснил мальчику. Как работают Химеры, за счёт чего двигаются мертвецы. И что его папа-Есений делал эту Химеру сам, только не успел её завершить. И что всё это – очень важно.

– Но если все узнают, что в этом подземелье живут мертвецы, – добавил Камил в конце экскурсии по коридорам. – То всех нас убьют. Меня, твою маму. И даже тебя. Сожгут на костре. Потому что волшебство запрещено. Понимаешь? Это большая тайна. Никому не рассказывай. Даже маме.

– Я никому не расскажу!

– Взамен я научу тебя всему, что знаю. Ты сможешь воскрешать мёртвых солдат сам. Вместе со мной. У нас будет большая армия непобедимых мертвецов. Вместе наша семья захватит мир.

Орманд оказался сильно впечатлён.

– Но для этого тебе нужно очень много учиться. И слушаться меня во всём. Понял меня?..

– Да!

– А теперь беги спать, щегол! Завтра встретимся. Сейчас уже ночь.

– Ну, дядя, покажи ещё мертвяков!

– Завтра я научу тебя, как делать мертвяков. И сделаем тебе собственную мёртвую крысу, которой ты будешь управлять, как тебе только вздумается. Но если будешь спорить со мной…

Орманд сразу же засиял. И спорить не стал. Убежал в спальни, где его уже заискались няньки.

А Камил начал сомневаться, не рано ли посвятил Орманда в свои дела?

Впрочем, его тоже посвятили рано – и ничего. Мир не рухнул. Пока ещё.

На следующий день Камил выполнил своё обещание. Он взял с собой Орманда даже в темницы. Мальчику пора привыкать в крови. Показал, как шприцом вытягивать кровь, куда вонзить иглу. Орманд самостоятельно откачал достаточно крови для крысы, которая попалась ночью в один из капканов.

У малыша долго не получалось правильно вывести символы – ещё слишком мал для подобных точностей. Но Камил заставлял его старательно выводить все линии и элементы. Почти весь день ушёл на это дело, прежде чем хнычущий Орманд сумел нарисовать символ. Никаких послаблений. Орманд должен всему научиться сам. Пусть привыкает к сложностям, не то няньки совсем изнежили! Запомнит зато этот символ в малейших деталях…

И когда у него получилось, то вскоре эти символы засияли под ручьями крови. И мёртвая крыса ожила.

Остаток вечера пришлось потратить обучение Орманда приказам, создавая правильное намерение. И тогда мальчик остался очень доволен новой игрушкой. Долго не хотел идти спать, забавляясь с командами. Пусть играется, заслужил. Весь день они потратили на это…

Камил же занялся сшиванием своей второй Химеры, наблюдая краем глаза, какие испытания племянник придумывает для крысы, да размышляя, что своего первого мертвеца он сам поднял в тринадцать лет… Орманд же в этом плане существенно опережал его. И если он будет усердно изучать тёмное ремесло, то неизбежно станет хорошим некромантом.

С другой стороны, каждый шаг Камилу давался с неописуемым трудом. Орманд же прошёл путь, занявший у Камила несколько лет – всего за один день. Есть ли цена такому опыту? Может быть. Но древние философы говорили, что недалеко идёт тот, кому судьба улыбается слишком часто.

Многому семилетнего паренька и не научить. Большинство вещей он попросту не понимал. Только простым символам, простым ритуалам… Остаётся только ждать, пока он подрастёт. Ждать и надеяться, что в будущем Камил заполучит надёжного союзника, достойного вести мёртвые армии Миробоичей в бой.

74.ПИКИНЁРЫ

Под конец зимы с охотничьего промысла вернулся Хельг Крюкович. Вновь косматый, бородатый и грязный. Взгляд его выражал особенное спокойствие. К нему навстречу тут же вышли Ларс и Камил. Соболиных шкурок на этот раз Хельг притащил ещё больше, чем в предыдущем году. Признался, что ещё никогда не возвращался с такой большой добычей.

– На охоте многое зависит от собаки, – сказал он, показывая на мешок. – И мой новый пёс оказался очень хорош. Я бы и больше раздобыл, да леса опустеют.

– Кругом одни некроманты… – сетовал Ларс. – Может, мне тоже следует обзавестись собственными мертвецами?

– Вы потише, – Камил оглядывался по сторонам. Неподалёку сновали батраки, трудившиеся над возведением новых кузниц. – На всех вас мертвецов не напасёшься…

– Я бы вернулся с промысла и пораньше, да ведь не только на соболей охоту вёл, – Ворон взглянул на Камила. – Потребуется помощь, чтобы притащить всё из лесов. В одиночку я не справлюсь, даже с таким псом в упряжке.

– Что там такое? – поинтересовался Ларс.

– Два медведя и небольшая волчья стая, – ответил Хельг.

– Шкуры? – спросил Ларс.

– Тела.

– Но зачем… – спросил Ларс, однако вдруг всё понял.

– Я отправлю своих людей, – сказал Камил. – Только покажи всё на карте…

Асуп и раб-разбойник немедленно отправились в заснеженные леса. И в течение нескольких дней приволокли всю добычу в крепость. Хищных зверей не стали сушить в коптильнях или в корытах с солью. В этот раз Камил опробовал бальзамирование, чтобы звери не потеряли в весе, утратив натиск.

Разъезжие люди Камила отыскали нужные смолы и бальзамы только в Королевстве. Оттуда они привезли небольшим караваном несколько бочек. Дорогое удовольствие… но денег в сокровищнице имелось навалом. Главное, чтобы ни у кого не возникло вопросов, куда же понадобилось столько смол и бальзамов. Людям было приказано работать в тайне, не разглашая, откуда они пришли и кто их послал.

Впрочем, некромантия настолько старательно была стёрта из исторических хроник монахами, что даже в Святом Престоле, кажется, разуверились в их существовании. Иначе как объяснить полное отсутствие любой информации о способах борьбы с нежитью? Монахи удерживают эти способы в строжайшем секрете?

И кто знает, способен ли нынешний Святой Престол сражаться с нечистью так же успешно, как в давние времена? После того, как Миробоичам запретили тёмное ремесло – больше некроманты нигде в Атлантиде не появлялись, а поколений монахов сменилось уже достаточно, чтобы совсем позабыть и о мерах противодействия. Хотелось бы на это надеяться.

Эта неизвестность всё же пугала. Война со Святым Престолом неизбежна. А выяснить способы борьбы с нежитью не удавалось. Когда дело дойдёт до рокового столкновения – окажется уже слишком поздно… Камил, будь он главой Престола, держал бы способы борьбы с нежитью в строжайшей тайне. Иначе некроманты, как истинные знатоки Изнанки, легко бы нашли противодействие этим способам. И Герго Миробоич не потерпел бы тяжелейшее поражение.

Хельг порадовался, что леса совсем обезлюдели после бегства разбойничьих шаек из Горной Дали. Отныне никто не тревожил его кулемки. Только «призраки войны» порою шатались по лесам в поисках жертв, но и те остались лишь на болотах, где когда-то мумифицировались естественным образом. Прочие давно сгнили, ещё в первые годы после Войны…

Ворон рассказывал, как приходилось бороться с этими тварями. Как он заманивал их в ловушки – в рукопашном поединке у него не было бы ни единого шанса на победу.

Леса сделались гораздо безопаснее, чем лет десять назад. Только развелось волков. Хельг увидел необычайно крупные следы. И даже совершал попытку выследить волчьего великана, размером с быка. Но без успеха. Гигант-одиночка скрылся за пределами охотничьих угодий, оставив после себя множество лосиных костей.

Камил ахнул – вот бы в его мумии такого волчонка!

Медведи тоже не были редкостью в лесах. Одного из раздобытых этой зимой Ворон сразил защищая своё охотничье логово. Голодный и свирепый шатун пришёл по снегу на аромат жареного мяса, но заприметив охотника, решил, сожрать и его. Мёртвая псина, юркая и быстрая, кружилась вокруг медведя, отвлекая всё внимание на себя, пока Хельг выпускал стрелу за стрелой из своего тугого лука. Израненный шатун, встретив отчаянный отпор, пустился в бегство. Пёс бежал за ним, постепенно изматывая, не давая отдыху. Медведь постепенно истёк кровью и ослаб. Охотник настиг его следующим утром по следам крови. Обычный пёс, скорее всего, не справился бы с такой задачей. Медведь – зверь быстрый, несмотря на кажущуюся неповоротливость. Понадобилась бы целая свора опытных псов, которые бы травили медведя, постоянно сменяясь. Но мёртвая собака была неуловима. Благодаря своей лёгкости она не проваливалась под наст, тогда как медведь увязал в сугробах…

– Как бы тебе отплатить? – спросил Камил у охотника, разглядывая раздобытых зверей. – Называй цену. И не стесняйся в этот раз.

Но Хельг вновь оказался скромен. Попросил лишь новые инструменты, да ночлега и ужина. Вновь сбрил бороду. Он был приглашён на ужин самой Жанной, едва та прознала о его возвращении. Для неё Хельг являлся одним из немногих аристократов, останавливающимся в имении Миробоичей – ей надоели ничтожные простолюдины. Хотелось общества аристократов.

Какой уж из Ворона аристократ…

Показалось, что Жанна кокетничает с Хельгом. Уж не имеет ли такое поведение баронессы цель привлечь внимание Камила? Кокетство Жанны неприятно кольнуло, однако он не подал вида. Женщины вызывали в Камиле всё больше отвращения и недоверия. Только доброта умершей Инги не давала ему полностью в них разочароваться.

Орманд гонялся по коридорам со своей мёртвой крысой, уже выпотрошенной и высушенной, несмотря на все предупреждения Камила о том, чтобы тот не игрался у всех на виду. Маленький ублюдок дерзил в ответ, напоминая о своём баронском титуле. Пришлось его хорошенько высечь для воспитания – визг и плач стоял неимоверный. Камил пожалел, что поделился своими секретами с избалованным и заносчивым мальчишкой. Но пути назад уже не существовало.

Он отобрал у парня крысу и сказал, что играться с ней тот сможет отныне только в подземельях, где нет лишних глаз. Слава Изнанке, никто не увидел его тёмных игрищ…

Орманд притих. Он не разговаривал с ним несколько дней. До тех пор, пока Камил не выяснил, что малютка пытался проникнуть в темницы. Туда его не пропустили дружинники, повинуясь приказу регента, который внушал всё же больший страх, чем заносчивый малец.

Орманд побежал жаловаться матушке о том, что воители не слушаются его. За это он оказался бит уже Жанной. Старательно высечен.

Орманд, однако, не прокололся, зачем же ему нужно было попасть в темницу. Ни перед дружинниками, ни перед мамашкой.

Камил, когда выяснил, что Орманд перед походом в темницы выкрал его шприц, едва не оторвал мальцу ухо – на следующий день оно набухло и налилось кровью.

Не следовало сообщать Орманду о своих делах. Чем же Камил руководствовался? Теперь он всерьёз помышлял о том, чтобы подстроить смерть племянника. Что же вырастет из такого мальца? Самодур, который изгонит Камила из собственного имения, едва получит в руки реальную власть? И это при том, если они все доживут, а не сгорят на кострах из-за нечаянно брошенного слова! Из-за мальчишеской хвальбы перед своими друзьями или служанками.

Да и «друзья»… сыновья ремесленников, с которыми Орманд общался в тайне от своей мамашки, недолюбливающей простолюдинов. Он разговаривал со всеми ними надменно, с чувством превосходства, зачастую унижая сверстников, которые не могли ему ничего сделать. Был случай, когда сын кузнеца разбил Орманду лицо за очередные дерзости. Тогда Камилу пришлось вступаться за сына драгоценного кузнеца, защищая его от разъярённой Жанны, да разъяснять своему племяннику, что за своим языком нужно следить даже если ты самый главный.

Подрастал настоящий кошмар. Идиот.

Камил вспоминал себя. С гордостью. Но так сложились обстоятельства. Они закалили его. Воспитали в нём воина. Кто же воспитывал всё это время Орманда? Бабы. Причём не самые хорошие. Племяннику передалась истеричность Жанны. Оставалось надеяться, что ещё не поздно, что ещё не всё потеряно – об этом заверял Ларс.

– Ты себя считаешь едва ли не святым отцом, – усмехнулся он, выслушав своего воспитанника. – Но в своём глазу бревна не замечаешь. Ты тоже не подарок. С тобой очень сложно.

Слова эти оказались для Камила полной неожиданностью.

– Все мы любим обелять самих себя в своих же глазах, – Ларс продолжал. – И глядеть на подрастающее поколение с презрением. Это старая особенность…

– И что же во мне такого плохого? – завёлся Камил.

– Ты очень вспыльчив, – начал перечислять Ларс. – Ты очень жесток. Ты не считаешься ни с чьим мнением, кроме моего. И то не всегда… Ты идёшь по человеческим головам без зазрений совести. Потому что в своей голове ты всегда найдёшь оправдание своим бесчеловечным поступкам. А если вдруг не находишь, то начинаешь винить обстоятельства, винить жестокость со стороны других людей и несправедливость всего мира…

Ларс оказался слишком меток. Он обезоружил его сразу, Камил даже не успел выразить свои очередные оправдания. Он не нашёлся, чего бы возразить в ответ, чтобы при этом не вызвать приступ смеха. Это особенно разозлило. Задело внутри что-то священное. Однако злоба эта лишь подтверждала слова Ларса.

– Ты впустил слишком много жестокости в своё сердце, Камил, – сказал Ларс. – Я очень боялся этого, когда воспитывал тебя… И Ворон… Хельг. Он узнал о том, что случилось в Раскриснице. Он догадался сразу, как до него донеслись слухи. Ведь он видел твою мёртвую дружину и понимал, на что она способна. Весть о маленьких детях, порубленных на куски в одной куче с матерью и защитниками выбила его из колеи. Он замкнулся в себе. Он не жалел Менестрелей, потому что видел своими глазами их зверства… Но он почувствовал свою вину за смерть детей. Ведь он помогал тебе обзавестись мертвецами. Поэтому он собирается уходить со дня на день. Не хочет иметь с тобой больше никаких дел.

– Вот чёрт. Почему же он не поговорил со мной?

– А что толку? Будто от этого что-то поменяется. Хельг пожалел, что помогал тебе с мёртвой дружиной и с добычей зверей.

– Я бы всё ему объяснил, если бы он пришёл!

– Только не навязывайся к нему. Он не из разговорчивых. Хельг не верит словам, он всегда смотрит на поступки.

– Я хотел спасти детей!

– Но ведь это ты отдал приказ их всех зарубить.

– Нам приходится творить жестокие поступки. Это жизнь!

– Дети Нарникеля – и чёрт с ними, – Ларс вдруг одарил Камила железным взглядом. – Не делай ничего с Ормандом. Не смей навредить малышу. Я дал клятву защищать детей Миробоичей.

Камил удивился прозорливости Ларса. Весь этот разговор затронул старательно припрятанную на задворках души гниль.

Но признать поражение было не в характере Камила. Он рыкнул, развернулся и удалился в сторону подземелий. Ярость нужно было куда-то выпустить. В тот вечер Камил много дрался с мертвецами на тренировочных деревянных мечах.

И как ни крути – Ларс бесконечно прав. Злоба и жестокость – главный порок Камила. Он ведь действительно подумывал о том, чтобы прикончить Орманда. Подстроить его смерть…

На следующий день, окончательно успокоившись, Камил явился к опочивальне Хельга Крюковича, чтобы признать свои ошибки и раскаяться. Но Ворон покинул крепость ранним утром, едва рассветало, как сообщили стражники.

В голове самой первой возникла мысль, будто Хельг направился к Святому Престолу, рассказывать рыцарям всю правду о Миробоиче и его подземельях. За этой мыслью последовало желание пуститься следом со своей мёртвой конницей и прикончить охотника, пока тот не осуществил свою предательскую задумку.

Однако Камил вовремя осознал, что всего лишь в очередной раз попался в ловушку собственной жестокости и подозрительности.

Хельг ушёл не в Святой Престол. Он вернулся в леса, в свои охотничьи угодья – об этом как-то поведали другие охотники, так же свозившие раздобытые меха в имение Миробоичей. Поговаривали, что Ворон совсем одичал…

За зиму увеличилась не только мёртвая дружина, но и живая.

Ларс активно набирал рекрутов в окрестных деревнях, созывал на службу и горожан из Перевала. Громкие победы в приграничных стычках с разбойничьим войском приманивали жаждущих славы, а жуткие слухи о кровопролитности битв отпугивали трусливых.

Пережившие мясорубку дружинники передавали свой опыт новичкам, натаскивали их в бесконечных тренировках.

Дылда Грег орудовал топором, практически позабыв о вине. Днём он обучал бойцов, а вечером возился с Агнией. Ходил слушок, что красивая нянька, которую приставил Камил для ухода за дочкой Дылды, задерживалась с ним в опочивальне неприлично долго, иногда до самого утра…

Чтобы не позволить Грегу погрузиться в уныние вновь, Камил нагружал его работой.

До весенних распутиц в поместье успели прибыть кузнецы и подмастерья из Ветрограда. Кýзницы ещё не были достроены до конца – оставалось закончить только строительство водяных молотов. Поэтому некоторое время подмастерья ковали металл по старинке, вручную. На долю новичков выпали заказы по изготовлению металлических деталей на многочисленные телеги. В создании повозок задействовались и плотники. Нужно было обеспечить всю дружину повозками с большим запасом – всё это пригодится для дальних походов.

Только мертвецы могут обойтись без еды. А живой дружине на десятерых придётся одна телега обоза. И это если не считать фуража для конницы…

Сколько же мороки с живыми! Поэтому Камил регулярно поднимал всё новых мёртвых лошадей из числа упрятанных подземельях – конюхи озадачивались, куда же пропадает так много запасённого на зиму сена.

Рекрутов набрали, вернувшись к старым-добрым трём сотням. Большее число солдат уже вызвало бы вопросы у княжеских шпионов, которые определённо имелись в поместье. Откуда взялись деньги у Миробоичей? И если уж Хельг, Жанна и Савохич догадались о его причастности к разгрому Менестрелей, то где гарантия, что об этом же не додумались люди князя? Или вовсе легаты Святого Престола – впрочем, Карл и Мейнард заверят всех, что у Камила слишком мало солдат имелось к началу осени…

Не только одними новобранцами обошёлся Камил. Чтобы поднять общий профессионализм и боеспособность живого войска, Камил заключил договор с небольшим отрядом наёмников из Королевства под командованием старого седовласого воителя.

– Зачем тебе пикинёры в лесах с разбойниками, парень? – спросил командир наёмников во время их первого разговора, прищурившись уцелевшим глазом.

– Разбойники в моих лесах закончились прошлым летом, – сказал Камил. – А у других моих недругов сильная конница.

– Что за недруги такие?

– Все, на кого я покажу пальцем.

– Хм… Я наслышан о Миробоичах и князе Искро, – Угрюмый Зак – именно так прозвали командира за его тяжёлый характер – поправил кожаную повязку на выбитом глазу. Широкая седая борода прибавляла года, но стариком он не казался – слишком широки и могучи были его плечи. – Моей сотни надолго не хватит для противостояния тяжёлой гвардии Хмудгарда.

– Когда же это конница была проблемой для плотных рядов пикинёров, выставивших перед собой пики? Да ещё в каком-нибудь узком, но стратегически важном проходе? – спросил Камил, перечитавший к тому времени уйму военных трактатов.

– Никогда, – хмыкнул Зак. – Всадники не будут для нас проблемой. Если использовать местность с умом.

Воители-пикинёры. То, что нужно для противостояния и рыцарям Святого Престола в том числе. Для них они могут оказаться головной болью, пусть отряд Зака и насчитывал всего сотню.

Камил хотел нанять ещё и отряд стрелков для прикрытия пикинёров. Но все толковые арбалетчики и лучники оказались задействованы в войне, разразившейся между Южным Герцогством и Офирией. Да и меньше будет шумихи по поводу внезапно разбогатевших Миробоичей, увеличивающих свои силы. Как же Искро запаникует!

Камил всё списывал на увеличение доходов с пошлин от торговли, которой больше никто не мешал. А раздобытого у Менестрелей золота ему бы хватило на годовое содержание двух тысяч наёмников… Но он видел куда больше перспектив в становлении мёртвой дружины, а для этого нужно проявить больше терпения…

Хоть Угрюмый Зак имел всего сотню в своём отряде, но зато их отряд славился тем, что стоял до самого конца. Пока им, разумеется, платили деньги. Люди Зака ещё ни разу не были уличены в переходе к противнику за большую плату или в шантаже своего нанимателя. Камил предпочёл переплатить, но за твердолобых и дисциплинированных, чем сэкономить, но на слабых духом.

За своё выдающееся упрямство Угрюмый Зак и лишился глаза. Кроме того, командир был гоним Святым Престолом за жестокости, которые его отряд учинил однажды, вторгнувшись в один из городков Престола – в стародавней войне между Престолом и Южным Герцогством. Меньше шансов, что он примкнёт в приступе христианской суеверности к святошам в будущих войнах, которых, увы, Камилу не избежать, если он продолжит идти по своему тёмному пути.

Если верить слухам, командира наёмников горячо любил Господь. И это несмотря на предание анафеме. В какие бы Угрюмый Зак передряги не ввязывался, из всех них он выходил живым. На этот счёт Камил неоднократно слышал смешки от пикинёров. На каждой битве они делали ставки, как же Зак спасётся на этот раз: стрела едва коснётся волос на макушке или же лошадь вражеского всадника споткнётся на ровном месте? Соратники называли эту особенность божьим даром, а враги уверяли, что командир попросту продал душу дьяволу в обмен на удачу. Камил же считал, что причина кроется в огромном опыте и осторожности старого воителя.

После прибытия пикинёров в замок численность войск Миробоичей, учитывая мертвецов, достигала восьмисот пятидесяти… боевых единиц. Грозная сила, превосходящая теперь даже гвардию князя, однако, сильно проигрывающая ей по числу всадников.

Да и у Искро всё ещё имелось четырёхкратное превосходство по общей численности. К этому можно было смело прибавлять войско Цветана Дальнича. И войска, которые князь наверняка наймёт в Королевстве с началом серьёзного противостояния… Но Камил чувствовал себя в куда большей безопасности, чем раньше.

К тому же он начал вынашивать планы по обустройству рва вокруг крепости. Следовало нанять батраков для строительства крепостных ухищрений, вроде захаба у ворот и дополнительных башен. Да ничтожное село Житников следовало укрепить более серьёзной деревянной стеной…

Камил стягивал к своему поместью рабочий люд, давал нищим и голодным смердам деньги за работу. Деревня за крепостными стенами разрасталась, застучали топоры над новыми срубами. Ожил сельский рынок, чего Камил не видывал никогда за всю свою жизнь – только лишь слышал, какие роскошные там устраивались ярмарки до Войны, ещё во время существования Царства.

Снега таяли, а солнце палило всё жарче. С замковых крыш побежали ручьи. Началась весенняя распутица на дорогах. Тогда Камилу прилетело тревожное письмо из городка Велены. К баронессе и её сынку подослали убийц…

75.ПРОГНИВШИЙ ДВОР

Это оказалось полнейшей неожиданностью.

Ещё недостроенный дворец Велены Дубек погрузился в ночной мрак. Воители, присланные из Святого Престола Хартвигом фон Нойманном, стерегли покои старой баронихи. Сотня, закованная в тяжёлую броню. Никакие разбойники, даже вторгнись они в баронство, как предыдущим летом, не преодолеют столь могучую защиту. Сотней руководил командир Мейнард, вернувшийся после сопровождения Карла до родных земель. Младший Нойманн теперь сидел на новых территориях в Заречье, набираясь управленческого опыта. А Мейнарду, как самому надёжному рыцарю, поручили охрану Велены и её сынка-Ладвига.

Хартвиг фон Нойманн обещался приехать в гости этим летом. Но дела обрушивались на него одно за другим. В конце концов, он возглавлял святое воинство и был особенно близок к церковным иерархам. Поэтому глава семейства зазывал Вальдемара, Велену и Ладвига в Кратен. Ему не терпелось повидаться с внуком, как и остальным всем родственникам. А Камил подумал, что не хотелось бы отпускать Вальдемара далеко, однако он понимал, что лучше бы отправить Ладвига сейчас, чем когда у того лицо обретёт ещё больше черт, характерных для Миробоичей…

Стража у Велены была одной из лучших в Горной Дали. Даже у князя Искро не имелось таких же воителей. Хартвиг отправил для охраны своего драгоценнейшего наследничка самых лучших в Святом Престоле. Никто бы не смог пробиться через такую охраны при помощи грубой силы.

Поэтому пробивались силой мягкой.

Угроза пришла откуда её не ждали. От крестьянки-кормилицы, которая вскармливала Ладвига, ибо у самой баронихи молоко пропало.

Добродушную светловолосую крестьянку никто не досматривал. Она прослыла редкостной тупицей – пухлая, как бочка и разговорчивая, как сорока. Поэтому никто её и не думал подозревать в чём-то хищном и заговорщическом.

Она пришла с ножом, припрятанным под платьем. Благородные рыцари, приставленные к покоям, учтиво поприветствовали девицу. Пропустили в дверь, не заприметив небольшой перемены в поведении обычно весёлой женщины. Крестьянка явно нервничала. Её руки подрагивали. В глазах затаился страх.

Она прошла в дверь и сразу направилась к колыбели.

Только Вальд, дремавший в кресле, почуял неладное. Имеется у него всё-таки нюх на опасность.

Может свою роль сыграло приветствие крестьянки испуганным голосом. Или же Вальд обратил внимание на кормилицу, ненадолго застывшую перед кроваткой в нерешительности.

И когда женщина потянулась за ножом под платье – Вальд уверился в намерениях женщины окончательно.

Вскочил с кресла.

Лезвие ножа сверкнуло в огоньках свечей. Крестьянка ахнула, увидев краем глаза несущегося к ней Нойманна.

Но Вальд был слишком далеко от кроватки. Ему не успеть.

Лезвие ножа обрушилось вниз, скрывшись за бортиком. Послышался глухой стук. Малыш разразился в пронзительном плаче. Велена, лежащая в постели, проснулась, распахнула уставшие глаза.

Вальд сбил крестьянку с ног. Повалил её на пол, осыпая ударами кулаков. Лишь потом выхватил из ножен меч, ожидая вторжения новых врагов. Ведь не могли убийцы действовать в одиночку… Но в покои ворвались только рыцари-стражники.

Крестьянка ревела, пуская сопли кровавыми пузырями. И всё причитала: «Не я! Не я! Меня заставили…». Жалкая тварь. Даже Ладвиг ревел не настолько пронзительно.

Испуганная Велена подошла к его кроватке. А нож торчал из перины в опасной близости от горла малыша. Крестьянке не хватило духу. В самый последний миг она отклонила лезвие в сторону. Слишком привязалась к ребёнку за время кормёжки.

– Никого не выпускать из городка! – крикнул Нойманн, вспоминая покушение на Камила. – Всех беглецов ловите! Они нужны живыми!

И стражники тотчас метнулись сообщать своим соратникам приказ Вальдемара.

Вся рыцарская сотня пришла в боевую готовность. Воители вскоре преградили всевозможные пути к бегству из дворца.

– Кто тебя заставил? – Вальдемар приставил нож к горлу крестьянки. – Отвечай, дрянь!

– У него мои дети… – рыдала крестьянка. – Он их теперь убьёт… потому что я не справилась…

Рыцари обступили палату казначея баронессы. Хмурый и морщинистый. Казначей и не думал убежать заранее. Он рассчитывал, что кормилицу убьют на месте безо всяких допросов, а его причастность останется в тайне. Он насторожился, когда святое воинство заметалось по коридорам. А когда узнал, что крестьянка не смогла убить малыша – заперся в своей спальне с кинжалом в руках.

Рыцари выбили дверь. Детишек у казначея не оказалось. Их он отдал лихим людям за городом, чтобы те прикончили детей, если что-то вдруг пойдёт не так – на случай, если кормилица побежит жаловаться и надеяться на помощь баронихи. И не прогадал. Дурёха оказалась особенно тупой. Свою работу лихие люди выполнили – трупы нашли на следующий день посреди дороги. Кормилица погасла после этого известия, совершенно ошарашенная. Её выгнали из города обратно в деревню. А казначея упрятали в темницу, где принялись допрашивать, на кого же тот работал.

Ясно на кого.

На этом моменте события в письме заканчивались. Камил отправил ответ, что приедет вскоре сам. Собрался в дорогу с небольшой живой дружиной – не мёртвых же вести под носы рыцарей Престола… С собой взял лучших бойцов. Снарядил их в красивейшие ламелляры, чтобы впечатлить иноземцев. Да отправился в путь.

Конечно же это всё князь Искро. Кому ещё выгодно убийство наследника Велены? Кто хотел прибрать баронство к своим рукам, для этого поставив во власти неприглядную старуху?

Сколько Камил не размышлял – всё сводилось к князю. Можно было грешить и на Хартвига, недовольного подобным браком. Но крайне сомнительно, чтобы тот послал убийц к собственному внуку. Да и новое баронство в роду, к тому же в Горной Дали было ему выгодно.

Герцог Родогор Крюкович? А ему это к чему? Даже если бы он подозревал Дубек в разгроме Менестрелей, что тоже сомнительно…

Выжившие разбойники мстят? Как же они тогда купили самого казначея?

Нет. Это всё могло значить только одно.

Камил с дружиной прибыл через несколько дней пути, поздним вечером. Святое Воинство не пропускало его в городок, пока навстречу не вышел хмурый Вальдемар. Тогда тот приказал считать прибывших дружинников за друзей. Провёл Миробоича к покоям.

– Раскололся под пытками?

– Удавился, – покачал головой Вальд. – Кандалами и цепью.

– Почему за ним не следили? – возмутился Камил. – Он был очень важен! Под пытками он бы многое рассказал!

– Он очень крепкий. И ничего не рассказывал.

– Не бывает крепких преступников! Есть не очень старательные палачи! – плескал руками Камил.

– Виноват, милорд…

– Охрана стала бдительней? Теперь никого не подпускает к Велене и малышу?

– Рыцари сами приносят еду и всё необходимое. Отыскали другую кормилицу. За ней следят… А всю еду и питьё сначала пробует придворный дегустатор.

– В предстоящей беседе не должно быть никого лишнего, – сказал Камил. – Пусть останутся только Велена, Вальд и Мейнард. Остальных выгони.

– Хорошо…

Они вошли в зал совета, где и условились провести встречу за столом. Нойманну пришлось выгнать всех остальных придворных.

– Откуда у вас этот казначей? – спросил Камил первым делом. – Где вы с ним познакомились впервые?

– В Перевале, при дворе… – ответил Велена.

– Тогда всё понятно.

– Никто не ожидал, – ахнула барониха. – Он был так дружелюбен ко мне, так ответственен…

– Дружелюбие ничего не значит, – сказал Камил. – А дегустатора где взяли? Уж не в Серебряном Перевале тоже?

– Нет-нет, он из местных крестьян…

– Следите за всеми. Он не остановится на одной попытке.

– Кто?

– Князь Искро, – сказал Камил. И объяснил всё, что думал по этому поводу, припомнив Иштвана, служившего при его дворе, растрачивавшего казну на глупости и нанимавшего разбойников для разграбления подвластных деревень.

– Но у нас нет прямых доказательств, – сказал Мейнард.

– Их и не будет. Даже если бы вы сломали казначея – тот выдал бы кого-то из тайных приближённых князя, а не его самого. Никто не подчинён ему напрямую. Да и если был бы подчинён… мало ли чего сказал какой-то умалишённый. Мы знали, кто виновен во вторжении Менестрелей, но это нам никак не помогло навести справедливость.

Мейнард неприлично выругался от бессилия, но согласился.

– Держите стражу наготове, – сказал Камил. А потом позвал за собой только лишь Нойманна. Они отошли по коридорам в одну из башен, подальше от комнат. Дворец отстроили заново. Ещё сильно пахло смолой от новых брёвен. Некоторые постройки заменили на каменные – строители из Престола настаивали, они не признавали древесину. Было бы золота больше…

– Ты никого не подозреваешь? – спросил Камил.

– Можно подозревать всех. Тут не поймёшь так сходу… они все не подозрительные.

– Тогда будь рядом со мной. Ты ещё пригодишься. Будем работать вместе. Я останусь здесь, похоже, ещё надолго.

– Что ты будешь делать?

– Искать наших врагов.

Сначала он выяснил имена всех придворных. Выяснил, какими делами занимался каждый. Выяснил, кто и где именно жил.

Камил нарочно не спал сутки. Поэтому едва он заполучил в своё распоряжение уютную кровать – ему не составило труда погрузиться в нужное состояние. И выйти из тела.

Куда не пролетала птица – туда проползала крыса. Мёртвый зверёк прогрызал себе путь в стенах, в полу между досками. Пробегал под ногами. Затаивался под кроватями. И шорох этот по ночам заставлял придворных ставить ловушки…

Камил наблюдал за всеми, кто имел какой-либо вес в городке Велены Дубек. И постепенно он погружался в местные интриги, сплетни. Выяснял, кто кого недолюбливает, кто с кем общается – и записывал, выстраивая общую паутину взаимодействий.

Бесполезное занятие, как могло подуматься. Ему не удастся оказаться сразу в двадцати разных местах. Да и шпионы не говорят в открытую о своих деяниях – они делают это изредка. А если они работают в одиночестве, то и вовсе никогда, только в мыслях…

После первой же ночи мёртвые соколы, которых оставил Камил кружить в звёздном небе, поймали двух голубей. Добрые люди не станут отправлять в столь поздние часы весточки…

Птицы летели на север. В сторону Перевала. Мёртвые соколы нагнали их в лесах за городком. На утро Камил размотал письма, привязанные к голубям.

«Камил Миробоич явился в городок со своими дружинниками. Выясняем причины и цели. Не похоже на визит для выражения соболезнований. Ведёт себя настороженно, приглядывается ко всем. Беседу с Веленой вёл отдельно от её свиты. Видать, подозревает что-то. А иноземцы ужесточили охранение, к баронихе и сынку не подступиться никак…»

«Почти все яйца в одной корзине, мой Господин. Что прикажете делать?»

Камил показал эти письма Вальдемару. В городке точно живут лазутчики князя.

– Один лишь мой визит уже вызвал у них множество подозрений… – сказал Камил.

– Жаль подписей со своими именами они не оставили.

– Да, было бы славно, будь они настолько глупы.

Птицы были посланы не из городской голубятни – её смотрителя Камил допросил с особым пристрастием, едва не подвергнув пыткам. Старик никого не видел, на ночь голубятня заперта. Ему можно было доверять, кажется. К голубятне Камил велел через Вальда приставить двух стражников, которые бы запоминали всех входящих. Это могло бы вызвать лишние вопросы у шпионов князя. И хорошо.

Соколы продолжали кружить в небе, закрывая путь любому голубю, перехватывая письма.

А Камил продолжал следить за придворными. Крыса пробежалась по всем комнатам. Он быстро выявил тех, у кого имелись клетки с голубями для тайных писем. За этими людьми следили теперь особенно пристально.

Первые дни и ночи наблюдений не принесли особенных плодов. Камил только узнал, что Велену и Вальдемара всячески осуждают за свадьбу, за их разницу в возрасте. Обсуждают за спинами. Узнал, что все люди в поместье как-то особенно уважают князя Искро. И что они не рады иноземцам…

Игра на нервах шпионов показала свои результаты. Не зря Камил ненавязчиво дал знать, что предпринимаются меры по выявлению шпионов. При свете дня пытался сбежать дипломат вместе с придворной врачихой. Они заверяли, что хотели всего лишь осмотреть окрестности, но при этом дрожали, как листья на осеннем дереве.

Их повязали незаметно. Камилу сперва нужно было удостовериться, что они и вправду причастны. Дипломат сломался очень легко. Он поведал о многом… Пришлось тут же повязать смотрителя темницы, ибо он уже направился к выходу, чтобы поведать остальным предателям о случившемся.

И чем больше Камил их пытал, чем больше наблюдал за остальными и подслушивал, тем больше ужасался. В раздобытые сведения не верилось.

Весь городок баронессы кишел княжескими людьми! Словно труп – опарышами. Городок прогнил насквозь.

Опасней всего было предательство командира городской стражи. Он писал отчёты князю и всё сетовал на святое воинство, которое мешало им прирезать ребёночка, барониху и Вальдемара.

Об окружении Велены князь позаботился с самого начала, как только поставил её у власти. Он усеял всё своими людьми.

А теперь, после свадьбы с Нойманном, после разграбления городка – стало поздно. И Хартвиг правильно поступил, прислав стражу. Без этого Велену, Вальда и Ладвига прирезали бы сразу по прибытию в городок.

– Что же тогда князь подумал, когда его ублюдки увидели Рыжего со мной в команде прошлой весной? – ахнул Вальдемар.

– Искро понял, что мы уже всё знаем. Давно… – вздохнул Камил, предвкушая грядущий мятеж в городе – командир стражи уже целый месяц готовил всё необходимое; предатели распространяли среди горожан слухи о жестоких иноземцах, которых нужно выдворить, будто те вскоре захватят их земли и всех поработят. – Князь понимает, насколько опасно пускать Нойманнов к себе в государство. Поэтому не скупится на ответные меры… Нам ничего не остаётся, кроме как задушить всех гнид прежде, чем они занесут свой кулак для удара. Предупреди Мейнарда. Пора.

С наступлением ночи железные воители Святого Престола и закалённые в боях дружинники Камила рассредоточились по дворцу и городку. Каждый отряд расположился на своих местах наготове. По звону колокола бойцы приступили к действию.

Затрещали двери, выламываемые из петель. Не только в дворцовых комнатах поднялись крики, но и посреди города. Дубинами охаживали бояр, купцов, состоятельных горожан… и даже местного священника – тот почему-то не был рад гостям из Святого Престола, решил примкнуть к мятежу, проповедуя прихожанам необходимость противостояния захватчикам.

Где-то завязалась схватка. Загремели мечи и щиты. Явное сопротивление оказывали только приближённые командира городской стражи, но и те не успели толком облачиться в доспехи, лишь схватились за оружие. Остальные же горожане и стражники сложили оружие, едва им преградили дорогу.

Камил, Мейнард и Вальдемар носились верхом на лошадях по городку, управляя бойцами и ожидая ожесточённого сопротивления или какой-нибудь укрывшейся от взора подлянки…

Но превентивный удар прошёл вполне успешно. Мятежники и шпионы оказались не готовы к такому ходу.

По улицам вереницей растянулись связанные предатели.

И все они, как один, делали вид, будто не понимают, в чём дело.

– Вы обвиняетесь в подстрекательстве к мятежу! – объявил Вальдемар фон Нойманн во всеуслышание. Невиновные свободные горожане ахнули. И теперь перешёптывались между собой.

– Чужак! – выкрикнул в ответ командир стражи с окровавленной от побоев рожей. – Народ! Долой чужаков! Берите топоры и вилы в руки! Или всех вас ждёт та же участь, что и нас!…

– Заткнись! – дружинник с размаху ударил бывшего командира в живот и тот сразу замолчал. – Не за этим мы защищали ваши земли, чтоб такие как ты мятежи устраивали! Ты! Предатель!

– Какой молодец, – тихо усмехнулся Камил. – Сделаю его десятником, как вернёмся в имение, – и добавил, но уже громче. – Уведите их всех в темницу! И следите за всеми, чтоб не удавились прежде времени, как удавился казначей баронихи – виновник в покушении на малыша-наследника!

Зеваки, выглядывающие с опаской из окон вновь ахнули. Понеслась молва.

– Так много предателей… – сказал Вальд, оглядывая четыре десятка мятежников. – Всяческих управленцев… И почти нет нищих оборванцев…

– Поэтому я сам и управляюсь один, – ответил Камил. – Пусть времени становится мало. Зато предателям негде развернуться.

– Велена слишком ленива и стара, – сказал Вальд. – Она все свои дела спихнула на свиту…

– Мы о ней позаботимся. Я найму ей в помощь знакомых из Башен Знания. Дылда Грег поддерживает общение с некоторыми из ребят…

В темнице стало очень тесно и душно. Первые же допросы, проведённые Камилом лично в старой доброй кровожадной манере, подтвердили все предположения окончательно. Никто, кроме командира стражи, не работал на князя напрямую – лишь через посредников. Однако все ниточки тянулись в Серебряный Перевал.

А командир стражи очень ценен. Князь завербовал его сам, обещая сытую жизнь и земли.

Велена места себе не находила. Особенно когда убедилась в причастности князя Искро.

– Да как же это так… да как так… – не могла поверить баронесса. Хватала воздух ртом. Противостоять могущественному князю? Он хочет убить её и ребёнка?! Действительно очень страшно.

Пришлось дать ей успокаивающих трав.

– Всё будет хорошо, – говорил Камил. – Мы справимся, если будем действовать сообща.

– Другие бароны, – сказала баронесса. – Они в «союзе»… они должны знать…

– А вот здесь нужно быть очень осторожным. Нельзя обвинять князя напрямую. Он такого не потерпит, обвинит нас в клевете. А тогда точно начнётся война. К ней никто из нас сейчас не готов.

– Но что же тогда делать?! Искро пошлёт новых убийц, новых шпионов…

– Тех, кто в нашем «тайном союзе» – я оповещу немедленно. А прочих же… им нет доверия. Скажем, что был мятеж. Без деталей. Князь уже знает, что мы его разоблачили. Поэтому он тоже увеличит свой напор. Это уж точно… Я уже отправил своих людей, чтобы они распространяли слухи по всем городкам. Отсыпал щедро монет. Чтобы они рассказывали всё в кабаках и на рынках. Когда пойдёт народная молва – все узнают правду. Без нашего видимого участия… И бароны настроятся на нужный лад без наших опасных обвинений… Бароны будут взволнованы слухами о князе-тиране, способном на подлые интриги. И тогда в случае более решительных действий со стороны Искро по Горной Дали разожжётся восстание… Я надеюсь. Ведь если позволить князю разобраться с нами – где гарантия, что опосля он не разберётся и с оставшимися баронами?

Похоже, война с жадным князем неизбежна. Необходимо было к ней усиленно готовиться. Наращивать дружины, возводить новые укрепления, запасаться припасами для выдерживания длительных осад… И искать союзников.

Если Искро пойдёт на них войной, то Камил будет вынужден засветить мёртвые дружины. И тогда Святой Престол прибежит в Горную Даль – побеждать богомерзких чудовищ.

Камил потратит своих мертвецов на князя. И тогда ничего не останется для отражения угрозы извне. Войну на два фронта он точно не потянет.

Что же говорили военные трактаты? О чём вещали исторические хроники? Нужна хитрость.

Князь Искро совершил покушение на одного из Нойманнов. Князь Искро пытался незаконным путём свергнуть наследника. Пытался устроить мятеж, в ходе которого неизбежно погибли бы и сын-Вальдемар и внук-Ладвиг, и всё святое воинство в придачу.

И доказательств причастности Искро имелось предостаточно.

«…Ваше Благовестие, я заверяю вас – Искро не остановится. Он продолжит свои попытки. И добьётся своего, если не предпринять ответных действий. А поймёт он только серьёзное военное вмешательство. Дипломатические методы в его отношении не возымеют успехов, а лишь наоборот усугубят наше и без того проигрышное положение – князь начнёт подготовку. Нам нужно защитить законные интересы рода Нойманнов. В случае войны к нам присоединятся некоторые бароны из нашего „тайного союза“, уставшие от княжеского произвола… но совокупных сил „союза“ не хватит на успешное противостояние. Хартвиг фон Нойманн, мы обращаемся к вам. Вальдемар фон Нойманн, Камил Миробоич и Велена Дубек. Мы призываем весь Святой Престол в войну против князя Горной Дали…»

А древние военные трактаты в один голос трубили, что единственный и самый верный способ уцелеть зажатому промеж двух врагов – это стравить этих самых врагов между собой.

76.СКОТОМОГИЛЬНИК

В городке Велены Дубек сделалось относительно спокойно. Камил ещё некоторое время держал в небе мёртвых соколов, а по дворцу и городу бродил в теле крысы – у той слух гораздо лучше, чем если считывать колебания в астральном теле. Камил приглядывался к горожанам. Что они говорили о массовом и внезапном аресте, наведшем много шороху?

Люди были напуганы. Однако слухи о кровожадном покушении на малыша, похоже, перевесили недовольство иноземцами. Особенно перевесили после того, как нескольким горластым болтунам отсыпали монет, чтобы те очернили и обесчеловечили мятежников, затевая в кабаках жаркие перепалки.

И вскоре народ потребовал казней. В этом отказывать не было никакого резона. Камил с удовольствием отобрал несколько самых бесполезных предателей, раскаявшихся в службе на жадного государя. Толпа побила их камнями, выпуская свой гнев. Затем бедняг привязали к лошадям и четвертовали на городской площади, разорвали на части с характерным пеньем рвущихся сухожилий…

– Князь Искро – сукин сын! – послышалось из толпы. – Это он виноват, что городок разграбили дважды! А теперь мятежников шлёт! На плаху князя!

Не многие в толпе отважились на одобрительные возгласы. Ещё свежа была память о жестокости князя, особенно в отношении языкастых – около его дворца целый лес из виселиц.

Семена ненависти к государю были успешно посеяны. А слухи постепенно расходились по окрестностям с купцами и нанятыми болтунами, вызывая у баронов опасения за собственные жизни, да подогревая всеобщее негодование.

Лихих людей, расправившихся с детишками кормилицы, отыскали в окрестных лесах уже через два дня после ареста мятежников. Их местоположение выдал под пытками командир городской стражи. Конные дружинники настигли всех преступников и порубили на части, никого не взяв в плен – возиться с трупами перед рыцарями Святого Престола не хотелось.

– Всё-таки разбойников из лесов никогда до конца не вытравить, – сказал Вальдемар после короткой стычки, очищая меч от крови. – Даже страх не на всех подействовал. Всё равно идут на дорогу, в поисках наживы…

– Так будет до тех пор, пока мы не победим нищету в княжестве. Может наши баронства уже пришли в чувство, но баронство Велены подверглось разграблению совсем недавно… Деньги Нойманнов помогут нам.

Камил отправил письмо Люту Савохичу, чтобы и тот озаботился устранением шпионов в своём дворце. Ведь наверняка князь поставил своих людей присматривать за новоиспечённым бароном. Но тот неявно намекнул, что Плесень уже склонила всех шпионов князя на их сторону. И в Серебряном Перевале теперь даже близко не представляли, что творилось в Камне на самом деле. Неплохие методы у Савохича, вот бы найти способ провернуть похожее…

А сколько же предателей скопилось в родном поместье? А в поместье Житников? Следовало возвращаться домой. Вальдемара, жаль, придётся оставить в Веленой. После подобных покушений оставлять ребёнка без защиты отца нельзя. Такого жеста не оценит ни Мейнард, ни Хартвиг, ни шарахающаяся теперь от любой тени баронесса Дубек. Придётся этим летом обойтись без Вальдемара.

Хороший помощник для поднятия мертвецов. Придётся таскать за собой Асупа и раба-разбойника…

Камил дожидался ответа Хартвига Нойманна. В идеале было необходимо привлечь весь Святой Престол для борьбы с князем Искро. Но Хартвиг счёл причину для войны недостаточно весомой… Он ответил, что скрытное и неявное покушение на малыша, подготовка шпионов к не свершившемуся мятежу – всё это ничего не значит. К тому же церковные иерархи не хотели войны с Горной Далью. Ведь воевать придётся тогда и с Лесной Далью, с братом Искро – Цветаном Дальничем. Война получится чрезвычайно кровопролитной. К тому же подготовка к походу займёт несколько месяцев, а зимой воевать против Горной Дали сродни самоубийству, а значит ждать придётся до следующей весны. Снабжение войск тоже будет затруднено из-за настороженного отношения Лунного Герцогства, через чьи территории Святому Престолу пришлось бы идти на север, унизительно выпрашивая право на проход войск в обмен на какие-нибудь политические уступки…

Множество трудностей и вызванные ими сомнения церковных иерархов сделали стравливание Престола и Горной Дали невозможным.

Хартвиг однако выразил обеспокоенность. Пообещал, что придёт на помощь в случае обострения конфликта, если Искро решится вдруг на открытое противостояние. Глава Нойманнов был способен привести в Горную Даль две тысячи своих солдат, отдельно от Святого Престола, под предлогом о защите рода Нойманнов. И тогда уже князь окажется напуган, как размышлял Хартвиг, и не решится на мясорубку – начнёт искать пути к мирным соглашениям.

Хартвиг потребовал держать его в курсе событий, а так же попросил всех их быть осторожней и бдительней. Замечательно. Быть осторожней. Прекрасно.

– Как трусливо, – фыркнул Камил. – Это точно написал Нойманн? Кажется, измельчали потомки древних истребителей нежити.

– Он ведь обещался привести свою личную армию, – сказал Вальд в защиту отца. – Это иерархи трусливо держатся в сторонке, им эта война ни к чему. А всего с двумя тысячами воителей вторжение бессмысленно.

– С двумя тысячами великолепных рыцарей ты хотел сказать? Да что им противопоставят князья?

– Увы, но святая армия не состоит из рыцарей полностью. А лишь, примерно, на пятую часть. Иначе бы на всех не хватило железа. То, что прислали в городок – это отборная элита. В Святом Престоле не все такие…

– Я всё больше разочаровываюсь в твоей хвалёной родине, – сказал Камил. – Шумихи о воинской удали – как дерьма в свинарнике. Но в очередной раз убеждаюсь, что они все далеко не те легендарные истребители нечисти. А всего лишь фанатики, сжигающие невиновных, которых приняли за ведьм, колдунов или домовят… «Элита», говоришь? А что они смогут противопоставить моей армии нежити? Я не заметил, чтобы кто-то из них обладал особой силой, о которой ты рассказывал.

– Я не знаю, – сказал Вальд. – Я не был на родине больше половины своей жизни. Я больше принадлежу Царству, чем далёкому Престолу, который смутно помню… Может в Кратене и есть те самые силачи. Кто знает.

– Как же они тогда победили армию Герго Миробоича… Этот вопрос не даёт мне покоя. Не нахожу себе места. А вот если бы Хартвиг привёл сюда войска Престола, я бы поглядел на них в действии!… Не повезло.

– Это вполне закономерно, – развёл руками Вальд. – Переться на суровый север ради защиты разграбленного баронства, в котором кроме вшей нет ничего? Неужели ты рассчитывал на что-то другое?

– Я думал, что доблестный Хартвиг предпримет более серьёзные меры. Если бы моего сына подвергли опасности – я бы тут же явился с войском!

– Церковные иерархи рассудительны и осторожны. А мой отец придёт на помощь, если что-то начнётся по серьёзному. В этом не сомневайся.

– Если что-то начнётся – он будет сюда переться месяц. В лучшем случае. Если вовремя соберут котомки и напялят свои дырявые вёдра на головы… За это время князь Искро уже успеет дел наворотить… Мы не дадимся малой кровью, нет. Но уж точно придётся использовать мёртвых. А тогда прибывший Хартвиг со своими олухами нам скорее помешает…

– Тоже верно…

Ну и к чертям их всех, подумал Камил. Обидно, конечно, что гениальный план по стравливанию двух врагов провалился.

Год на подготовку к походу потребуется святошам, как сообщил Хартвиг? Получается, у Камила будет достаточно времени на расширение мёртвой армии, если он провернёт всё, как нужно…

Да и не всё так безнадёжно. Особенно если создать как можно больше причин для Святого Престола вмешаться. Только вот как и придумать…

Камил собрался возвращаться с дружиной к вотчине. Велена отблагодарила его за спасение, за выявленных мятежников. У Мейнарда, конечно, имелись вопросы, как же Камил с Нойманном до всего этого докопались. Не всё в их рассказе состыковывалось… но Вальд ему наплёл чего-то достаточно убедительного. Вальд научился очень хорошо врать.

– Когда встретимся в следующий раз? – спросил Вальд, что-то явно предвкушая нехорошее.

– Ещё успеется. Следи за своим наследничком. Да поглядывай по сторонам. Не подкупил ли князь кого ещё…

Весенние дороги уже высохли. Солнце палило во всю. А деревья постепенно наливались зеленью. Крестьяне вспахивали землю в полях. Вечерами жгли высокие костры, дым от которых утыкался в небесную лазурь. И путь доставлял Камилу истинное удовольствие. Это ведь не спешка за Сбором. Не погони за разбойничьими шайками. И не шествие с Мёртвой Дружиной через бурелом по сугробам в метель… Он смог наконец расслабиться. Редко такое бывает в дальних поездках. Растворился в красоте и спокойствии природы, болтая с дружинниками о битвах и женщинах.

Но долгого спокойствия не получилось. В одной из деревень старейшина выбежал ко своему барону навстречу, вместе с несколькими перепуганными мужиками, почему-то схватившимися за рогатины. Дружинники преградили дорогу, не дали подойти вооружённым близко. А старейшина начал рассказ.

– Из болота вышел… – с содроганием в голосе говорил он. – Словно змий окаянный! Демон! Пришёл в деревню ночью, двери выбивал молотом! Все люди попрятались, да к вам птицу отправили с прошением, а тут вы сами пришли. Ой, помогите хозяин-барин, спасу нет! Пожрать всех не успеет – мы сами разбежимся… а вон там, за лесом, за окраиной. Темнота промеж лиственниц и пихт. Вот в ней он и живёт…

Насторожилась дружина. Переглянулись воители. Хотел бы Камил добраться до крепости и вывести мёртвую дружину, да нельзя бросать жителей на несколько дней – уж ничего не останется по возвращению. Решили проверить, что же там такое выползло из болотищ.

Двери в ближайших к лесу избах сломаны. На брёвнах следы от ударов, будто бы молотом. Большим молотом. Такие сильные, что в некоторых местах брёвна выпрыгнули. Матёрые удары… и внутри тёмных домов всё залито кровью. Ничего от погибших не осталось, кроме крови. «Змий окаянный» всех сожрал. А насытившись вернулся в лес. И все боялись, как бы не к следующей ночи он проголодался.

Верхом въехали в лес, осторожно. Напали на след. Чтобы заметить его – не нужно было проявлять чудес внимательности. «Змий» продавил в земле кривую очень заметную борозду и примял траву.

А уже темнело. Нужно было управиться, пока светит солнце.

Послали вперёд самого глазастого и быстрого бойца. И вскоре он вернулся с криками ужаса.

– Чудище!! – вопил он сквозь дремучую чащобу, да пришпоривая коня. – Чудище!! Берегитесь, братцы!

А позади него трещали и заваливались деревья. Лес пронзал свирепый рёв, ни на что не похожий. Тут уж не по себе сделалось даже Камилу.

Дружинник выскочил к ним и тут же потянул всех за собой, лишь бы подальше от несущегося следом чудища.

– Бежим!! Мы его на одолеем!

Кроваво-гнойная мешанина из разлагающихся на ходу тел быков, коров, свиней и овец… Оно передвигалось, сокрушая гигантской стеной из костей деревья перед собой. Рёв раздавался из гигантской безумной бараньей башки, глаза в которой уже давно вытекли. Такие удары никто не выдержит.

Нечто ползло на многих конечностях, волоча по земле скользкое от гнили брюхо.

Такую тварюгу колотить только большим войском – насадив на длинные пики, удерживая на расстоянии минимум тремя десятками самых сильных пикинёров… и то непонятно, насколько она живучая – помимо болотных трупов животных в теле чудища виднелись свежие человеческие тела. Кажется, оно прилепляло к себе новых мертвецов и становилось больше после каждой съеденной жертвы…

– Отступаем! – повернул коня Камил. Дружина быстро покинула лес. Чудовище и не думало отступать. А бежать к деревне – обрекать её на верную погибель.

Тогда Камил присмотрел подходящее место посреди поля – без травы, одна земля. Спрыгнул с коня. Дружинники замедлились, не отлучаясь от своего господина даже в настолько кошмарную минуту.

– Бегите к деревне!

– Но как же вы…

– Живо в деревню!

– Что вы задумали? Не нужно рисковать собой…

– Я знаю лучше тебя, что следует делать! А теперь марш в деревню, подальше отсюда! Пока я добрый!

Дружинники бросились исполнять странный приказ своего господина. А Камил принялся чертить на земле символ. Особенно громадный символ. Таких он ещё не рисовал.

Чем больше знаки, тем больше погрешности. А времени на точность оставалось очень мало. Чудовище вырвалось из леса. Оно неслось прямо на Камила.

Если он ошибётся, то второй такой знак нарисовать уже не успеет – деревне конец. Но если…

Камил запрыгнул на коня, едва закончил. Он схватил в руки лук. И выпускал в чудовище стрелу за стрелой. Но для гнилой твари это было что и укусы комара. А затем оно и вовсе закрылось костяным наростом, словно щитом. Сделалось совершенно неуязвимым.

Гигантская баранья пасть щёлкнула окровавленными зубами. На Камила глядели морды зверей, лица людей, сотканных в единый ужас, в одну большую и не кончающуюся агонию. Порывы ветра принесли за собой чудовищный смрад…

Какое прекрасное создание. Идеальное оружие. Вот и что можно было бы такому противопоставить? Мечи? Пики? Даже насчёт пик Камил теперь сомневался. Только ноги. Бежать.

Или хитрить.

Чудовище вбежало в символ. И полыхнуло. Самовозгорелось. Сразу. Полностью. Десятки пастей раззинулись в крике. А пламя вздымалось над тварью так высоко, что ни один крестьянский костёр на празднике не мог сравниться…

Осенило. Методы Святого Престола. Вот как «святоши» могли биться с войсками некромантов. Такому очень сложно что-то противопоставить…

– Как вы это… господин… – удивлялись дружинники.

– Так в древности боролись с нежитью. Не всегда её можно одолеть обычным оружием… Никому ни слова.

Крестьяне повыбегали из домов на стоны догорающей твари. И всё диву давались, как же это так хозяин-барин расправился с таким огромным чудищем, как же подпалил его, словно жалкую полешку.

Выяснилось, что крестьяне на протяжении десятилетий, а то и сотен лет – никто уже не помнил – сбрасывали останки животных в болотище за деревней. И со временем там скопилось такое страшное количество гнили, что, как рассказывали, берег в том месте сделался тёплый. Как человеческая кожа. И не замерзал даже зимой. А скота гибло в последние годы немерено – болезни косили не только людей. Видать, некий ритуал Изнанки свершился непроизвольно – после очередного мёртвого животного. Как сказали – в последний раз туда относили захворавшего чем-то странным барана…

Старейшина тут же притащил подарков – недорогих, но всё лучшее, что есть.

– Оставьте себе, – сказал Камил. – Но больше никогда не сбрасывайте останки животных в одно и то же место. Все трупы предавайте огню. И тогда не будет в ваших лесах нечисти. Всё поняли? И никому ни слова о чудовище! Не хватало нам ещё Святого Престола… они здесь всех повесят за ведьмовство! – но это Камил уже явно приукрашивал. Чтобы крестьяне боялись лютых церковников и раскрывали свой рот поменьше.

Как же хорошо, что он владеет Изнанкой… Про этих чудищ рассказывали старые дружинники, упоминая огромные сложности при столкновениях с ними? Об этих ли чудовищах слагались былины?

77.ШПИОН

Когда чудовище догорело, Камил внимательно его осмотрел. Некоторые места зарисовал, как образец крепления сухожилий. И больно ему понравилась идея громадного костяного щита. Конечно, стальной лучше, но зато как страшно и угрожающе! Чудовище, однако, скорее дитя случайности, чем некой разумной силы. Многое в твари было нелогично и практически бесполезно – Химеры же не терпят подобного неуважения к своему созданию… Крепления мышц у чудовища были сплошные, как у настоящего животного, только собранного впопыхах. Ни единого шва. Каким-то образом куча трупов умудрилась так хорошо срастись. Уж нет ли способа провернуть такое же, только направленно, под контролем? Тогда можно было бы создать особенно страшенную Химеру, прочность которой не зависела бы от надёжности швов. Каким бы хорошим шов ни был – он ведь никогда не заменит настоящую плоть.

Камил на следующее утро добрался до болотища, набитого трупами животных. Туда вела небольшая тропа, затянутая громадными паутинами во всю дорогу. Липкие нити растягивались, трещали. А пауки шлёпались на плечи или куда-то за затылок, сверкая корявыми белёсыми животами…

Воздух на болотище был отвратительный и болезненный. Комары с этого болота прилетали особенно большие и уродливые.

Какие же смерды тупицы всё-таки…

От маленьких куриных трупиков до крупных бычьих рёбер. Красная гниль усеивала берег. И болото стало красным, вязким, как кровь и гной, выжатые из тысяч ран. И в этой жиже обитало чудовище – в неё тянулся след, в ней скрывался. Сопровождавших Камила дружинников вывернуло. Да, неприятное зрелище.

Камил не представлял, как бы всё это сжечь. Поэтому просто махнул рукой: может ещё вернётся сюда для экспериментов с Изнанкой. А пока крестьянам ничего не угрожало. Вроде бы.

Камил велел старейшине поджечь болото, закидать его связками сухих дров. Только так, чтобы пожар не перекинулся на ближайшие окрестности. А затем покинул деревню, отправившись к поместью. Оставалось уже не так далеко. Неудобная тянулась дорога от городка Велены. Путь неблизкий.

Остаток пути Камил размышлял, что в лесах его полно дикостей. Это если не считать древней твари, летающей с ручной баллистой! Хельг рассказал про гигантского волка. А на границе с баронством Савохича и вовсе стоит Плесенник, из которого Лют и его культ черпает силу. Всё это Камилу хотелось немедля истребить, хоть и был он некромантом, а не святошей из Престола… всю эту мерзость.

В поместье однако не обошлось без новостей. И там Камил не нашёл себе покоя.

Ларс тут же сообщил о выкрутасах Орманда. И что теперь мелкий урод поставил в известность половину дворца о своих некромантских способностях, подняв очередную крысу самостоятельно. Служанки визжали, подпрыгивая до потолка, когда малец пугал их своей дохлой тварью. На шумиху пришла Жанна, она упрекнула своего сына в занятиях чёрной магией, на что тот ей ответил: в подземелье, маменька, таких мертвецов сотни, они подчиняются дяде Камилу и сражаются куда лучше живых – чего только стоит «Монстр»… и вообще ему дядя Камил разрешил!

Жанна удивилась. Но правильно сообразила, чем ответить. Она схватила Орманда за ухо и утащила куда-то в коридоры. Что она с ним сделала – никто не видел. Но обратно мальчик вернулся тихим и неуверенным. Явно чем-то испуганным. Жанна успешно провела с ним беседу, какую всё никак не мог провести Камил, не способный подобрать нужных слов. Ей же удалось в красках описать ребёнку, что станется с ним, с его мамой, с его дядей, и той сисястой служанкой, перед которой Орманд постоянно выделывается, если сюда прибудут инквизиторы. Всё это сопроводилось немереным количеством подзатыльников, истерическими припадками и типичными для женщин в подобных ситуациях манипуляциями. Маленький Орманд не выдержал нахлынувшего на него чувства вины. Он осознал свою ошибку. Явно. До него достучались.

Камил тоже провёл небольшой разговор с Ормандом. Спросил, откуда тот взял кровь для ритуала.

– Взял у Ерёмы кузнецова-сына… взамен на игрушку…

Орманд ограничился только служанками, которые за ним присматривали. Больше во дворе никто не знал. Камил предупредил служанок, чтобы те молчали. Чтобы никому не рассказывали. Предупредил, что у него есть способ узнать о распространении слухов.

– Все подозревают, милорд, – сообщила Дарья-кухарка, с которой Камил однажды бежал из разорённого поместья. – Что вы занимаетесь тёмными делами. Что в подземельях что-то скрывается. Ведь не зря туда поставили свирепых псов на входе… Многие верят в слухи о чудовищах, выбравшихся во время бунта Эрна. И к «Железякам» никто так и не привык, слишком они странные. Особо внимательные заметили, что кузнец занят только одним – он делает странные доспехи… А ещё от вас постоянно пахнет трупами. Все подозревают в чём-то тёмном, милорд. Просто никто не говорит об этом перед вами.

– Трещите поменьше – и никто подозревать не будет, – буркнул Камил. – И помните. Если в бой пойдут мертвецы, то ваши мужья и сыновья из дружины будут меньше гибнуть в грядущих войнах и стычках.

После той беседы Камил ушёл в опочивальню, приставив к себе в охрану всех шестерых имеющихся Железяк. И не успел выйти из тела, как в дверь постучали. Жанна. Хотела разговоров.

– Это правда? Насчёт подземелий? А я догадывалась. Мои девочки давно что-то заподозрили. Но всё не могли пробраться в подземелья. И не нужно было. В подземельях их тут же убили бы мертвецы?

Камил кивал головой, терпеливо отвечал на вопросы баронессы.

– И эти Железяки – на самом деле мертвецы? И у тебя в подземелье очень много таких же мертвецов? Тогда это хорошо. Это очень хорошо. Мы же в безопасности? Вся эта сильная армия мёртвых – это лучшая защита. Лучше не придумать. Мёртвые не предают. Сколько их там?… Сколько-сколько? О Боже! Откуда ты достал так много людей?… О Боже… Я так тебя люблю, Камил!

Жанна раскраснелась от восхищения. Заперла дверь на замок. Подошла ближе, ухватилась…

– Чему ты учишь Орманда? – спросила Жанна, когда они закончили «буянить чреслами», как она выражалась. – Не навредит ли мой сынок сам себе? Тёмная магия, демоны…

– Он должен уметь всё то же, что умею я. Он Миробоич. А все Миробоичи раньше были некромантами, пока не утратили своё ремесло. Только с этими знаниями наш род может выжить в этом несправедливом мире…

– Я так рада, что ты занимаешься его воспитанием. Не то вырос балбес уже…

Теперь нужно было следить за собственным двором. Устроить слежку за всеми. Ведь если шпионы прознают о мёртвой армии, то это быстро превратится в катастрофу. Нужно поймать всех шпионов, которым удалось что-то вдруг разузнать.

Начал Камил с со всех, кто жил во дворце. Со служанок, работяг, приближённых дружинников. И постепенно расширял круг за пределы дворца, узнавал, о чём беседуют ремесленники и их жёны. Проникал в постоялый двор и подслушивал разговоры проезжих купцов.

Камил подслушивал даже разговоры Ларса и Мямли. Никому нельзя было доверять. Князь Искро мог завербовать всех. Но командиры по большей части вспоминали старые добрые времена. Для Мямли походы в войске Святомира были самым главным достижением всей жизни, самым наибольшим проявлением его талантов. И с тех пор ему оставалось только пить по вечерам, вспоминая былое. Мямля даже как-то обмолвился, что был рад восстанию Эрна, особенно рад зарубе с варяжским войском; что командир Орманд нашёл себе достойную смерть в той битве, а Мямля был оставлен богами всё жиреть и жиреть в этом поместье до самой глубокой старости.

Ларс только и разговаривал о том, какую бы проезжую красавицу затащить к себе в постель, да советовал сделать то же самое Мямле, мол, жизнь сразу заиграет красками.

– ЖЕНА-А! – разводил Мямля ручищами в ответ.

Ларс часто расхаживал по замку и следил за порядком. Так подшучивал над зевающими дружинниками, что те готовы были сквозь землю провалиться. Некоторым делал серьёзные выговоры. Но в целом в гарнизоне был порядок. Особенно Ларс сдружился с командиром прибывших пикинёров – с Заком. Хотя казалось, что Зак крайне нелюдим и угрюм. Командир наёмников больше ни с кем в замке особо не разговаривал. Только с Ларсом. Да занимался муштрой, чтоб солдаты не сидели.

Дылда Грег поглядывал на пикинёров с некоторыми подозрениями. Он не любил наёмников. Был наслышан, какие они зверства учиняют в городах, которые берут боем. Пикинёры попытались его как-то задрать, но получили серьёзный отпор – затем вмешался и Зак. Командиры решили вопрос на месте, без особых ссор и перерастания в дуэль. Между наёмниками и дружинниками особой дружбы не получалось, но и конфликты пресекались на корню.

Грег уже давно не прикасался к вину. Всё у него, казалось, наладилось – служанка-нянька сильно ему полюбилась, а он полюбился ей. Служба ему нравилась. В поместье Миробоичей он чувствовал себя гораздо важнее, чем в Ветрограде, где был всего лишь десятником.

Служанки много трещали между собой обсуждая подземелья и армию мертвецов. Но никому не рассказывали. Дарья особенно наседала на своих подопечных, убеждая, что следует молчать, иначе и их сожгут на кострах заодно с Миробоичем, если слух распространится. Нянькам она говорила следить за Ормандом внимательно, чтобы тот не натворил бед, выдав и себя и своего дядю.

И приговаривала, что лучше на полях сражений будут биться мертвецы, чем их сыновья… припоминала, что прошлым летом многие сделались вдовами, а всё потому, что Камил лежал раненный и не мог повести своих мертвецов. Поэтому в бой пошли живые, но когда Миробоич выздоровел, то Менестрели вдруг оказались уничтожены – аккурат во время, когда Камил отлучился из дворца на целый месяц…

Оставалось надеяться, что шпионы князя куда менее догадливы.

Малыш Орманд бегал по коридорам. Всё ждал, когда же дядя Камил «выспится». Ему не терпелось играться с мёртвыми крысами. А ещё он хотел оживить собаку, но всё не знал, где бы раздобыть труп.

Дружинники целыми днями стерегли стены, башни, сменялись, травили байки, шутили. Обсуждали, что времена неспокойные и как бы обошлось без войны подольше – в прошлом году большинство солдат подохло в жесточайших боях и выжившие теперь стращали новобранцев.

Ремесленники занимались своими делами и ни о чем, кроме работы, почти не разговаривали. Три кузницы трудились вовсю – заказов им определили огромное количество, барон щедро платил. Уже вращались водяные колёса, поднимая молоты. Ковались доспехи для всё новых Железяк…

Подозрительные разговорчики Камил заметил в постоялом дворе. Среди купцов.

Торговцы поглядывали в окна. Считали солдат. Записывали в свои пергаменты. Рисовали карты стен. Когда местные жители подходили к ним за товаром, то купцы расспрашивали их о всяком. Как живётся. Чего заметили за своим лордом. Не готовится ли тот снова к войне с какими ни будь разбойниками?

Камил приказал рабочим отделить постоялый двор от внутреннего двора крепости забором. За высокий забор теперь всем проезжим гостям заходить запрещалось. Приказал заколотить и некоторые окна в постоялом дворе, чтобы нельзя было увидеть чего-то важного.

С купцами Камил ничего делать не стал, даже несмотря на то, что они точно служили князю напрямую. Пусть себе идут. От них нет большой угрозы.

Получалось, что в поместье было относительно спокойно. Кроме проезжих купцов – все были преданны Миробоичам. Это даже странно. Впрочем, князю внедрять сюда шпионов было некогда. А Иштвана, на которого были все его надежды, Камил уже разорвал – череп предателя до сих пор красовался на стене, насаженный на пику.

Камил отправился в гости к Никлоту. В поместье Житников. Прихватив с собой всё ту же дружину из лучших.

Перед тем, как приступить к делам внешним, следовало обезопасить собственные тылы.

Камил прибыл и расположился с удобствами, предварительно выслушав Никлота: как идут дела, какие есть проблемы и откуда он видит опасность.

Купцы Зорины. Всегда отличались своей жадностью до власти. К тому же они совсем недавно убегали в Серебряный Перевал, испуганные вестями о приближающемся войске разбойников. Зорин, глава семейства, попытался подмять под себя имение, едва услышал о гибели Радима Златича, попытался просунуться на управленчество, навязать себя. Ведь где казна – там и много воровства.

И купца очень злило, что Камил поставил Никлота, «неотёсанного дружинника». Он ему сильно мешал.

Камил начал свою слежку с Зориных. И не прогадал. Купец и все его приближённые служили князю. Искро наобещал хороших земель, но не баронский титул. Наобещал, что если Зорины поддержат его, в нужный момент взявшись за оружие, то щедро их наградит. А Зорины и рады.

Часть дружинников из числа местных, которые считали Зорина «своим», а Миробоичей – чужаками, была в сговоре с купцом, пусть и неявном. Они и могли поддержать купца.

В целом, местный люд не сильно то и чествовал Никлота. Слишком тот был дотошный и справедливый. Слишком многого требовал.

Напрямую казнить предателей было нельзя. Это могло сильно расстроить местных. Поэтому Камил, в образе птицы, нападал посреди ночи на предателей, кого-то раня когтями, а кому-то отравляя питьё в кувшинах. Быстро все передохли. И пусть подозрения упадут на Камила, приехавшего в поместье ровно в тот момент, когда там стали дохнуть все Зорины подряд – это так же будет и послание князю. О том, что Камил всё знает. Что у князя больше нет тайных сил на землях Миробоичей и их союзников.

– Держи ухо востро, – он предупредил Никлота. – Князь будет отправлять сюда шпионов. Обычно это купцы. Но с подозрением относись к любому новому человеку, особенно если тот так и хочет тебе помочь, если покажется дружелюбным. Все хорошие шпионы крайне дружелюбны. Это дураки вроде Зориных не удосужились проявить даже капельку лицемерия… Но на них одних князь не остановится. Местные задумают мятеж, если князь найдёт достаточно денег, чтобы их купить. Будь готов.

– Хорошо, милорд. У меня всё готово к отражению мятежа. Я в этом плане параноик. И у Зориных ничего бы не получилось, даже возьмись они за оружие.

– И как бы ты собрался отражать мятеж?

И Никлот показал, как его люди превратили коридоры поместья в подобие захаба – коридора, войдя в который уже обратно не выбраться. Решётки падали по концам, отрезая пути к бегству. А из стен вытаскивались подпиленные заранее брусья, образовывая бойницы, из которых по незваным гостям открывалась бы совершенно безнаказанная стрельба… И деться некуда из такого захаба.

– Действительно – параноик, – усмехнулся Камил. – За это я тебя и назначил в управленцы. Подход у тебя всегда основательный.

– Рад стараться, милорд.

Никлот справится. Это уж точно.

По возвращению в замок Камила сразу встретил Ларс, почти у самых ворот. С письмом от Вальдемара.

– Князь снова лезет не в свои дела, – сказал Ларс, уже прочитавший письмо. – Покрывает своих ублюдков.

Искро отправил в городок к Велене гонца с приказом освободить «мятежников» и отправить их в Серебряный Перевал. Он обвинил баронессу в незаконных действиях. В незаконном аресте людей, не имеющем под собой оснований и доказательств. Так же он требовал выплатить всем пострадавшим приличное количество золота, в качестве извинений. А если баронесса не выполнит его приказ, то Искро угрожал прибытием гвардии Хмудгарда. Ибо не позволит он творить на своих землях беззаконие… А Вальдемар теперь спрашивал у Камила совета, как поступать.

78.ИНТРИГИ

Вальдемар спрашивал у Камила совета, как же поступить. Конечно же следовало отпустить пленников. Выплатить им денежные компенсации и позаботиться о том, чтобы они добрались до Серебряного Перевала в целости и сохранности… именно так подумал Камил сначала. Ведь они все не готовы к войне с князем. Бароны слабы и не факт, что выступят на стороне Велены и Миробоичей. Только на Савохича надежда и, может быть, на Данилу Горнича, если тот не струсит, когда дойдёт до дела. Конечно, Камил может устроить на гвардию Хмудгарда лесную засаду, натравив орду мертвецов. Скорее всего, он перебьёт всё его войско. Но нам этом ведь ничего не закончится. Даже наоборот – тогда всё только начнётся…

И предсказать ход войны после разгрома гвардии невозможно. Слишком много имелось переменных. А было бы мёртвое войско хотя бы в три раза больше – у Камила оказалось бы куда больше уверенности. В противном случае начнётся долгая и кровопролитная возня с переменным успехом, в которой не будет явных победителей – до тех пор, пока Святой Престол не явится в Горную Даль, чтобы одолеть некроманта.

И вот тогда Камилу точно конец.

Искро не бросал своих шпионов. Он понимал, что Велена и Нойманн догадались о том, что эти мятежники работают на него. Играть в тенях и дальше князь, видимо, отказывался. Он предпочёл наглеть. Предпочёл показать беззащитность баронов перед ним. «Вы вернёте мне моих шпионов, позорно выплатите им золото в качестве раскаяния и даже вякнуть ничего не сможете – я вас уничтожу!» – именно так звучал на самом деле посыл. Князь лишился всех своих шпионов и теперь опасался потерять влияние на юге Горной Дали. Поэтому он решил таким образом прощупать почву, да заодно поставить обнаглевших баронов на место.

И очень хотелось послать князя к чертям.

Но нужно было время. На постройку достаточно большой армии мёртвых. Нужно было перетерпеть унижения от князя. Это заодно накалило бы обстановку, а там уже и другие бароны, видящие беспредел воочию, присоединятся к гражданской войне с большей охотой…

Но, рассудив чуть дальше своих опасений потерпеть поражение, Камил пришёл к выводу, что пленных нужно срочно казнить. Он написал Вальдемару ответ.

«Отрубите пленным головы, аккуратно уложите их в повозку. И отправьте в Серебряный Перевал. Заплатите хорошо извозчику, чтобы он вывалил эти головы под самые ворота княжеского дворца. Пусть полюбуется народ на княжеских шпионов. А мы посмотрим, на что способен князь на самом деле. Пойдёт ли он против Нойманнов – это большой вопрос. А если и пойдёт – нам именно это и нужно. Провокация должна быть вопиющей. У князя не должно остаться выбора».

Шанс стравить Святой Престол с князем Искро предоставился сам собой. А Камил всё голову ломал, какую бы провокацию выдумать… Это можно было даже считать за везение. Хоть и всё равно положение дел скверное. И они чертовски рискуют, поступая таким образом.

Похоже, войны не миновать. Камил отправил письмо Вальдемару и начал готовиться.

Первым делом следовало раздобыть достаточно припасов для длительной осады. Этим занялись дружинники – они, на изготовленных недавно повозках, ушли на плодородные юга имперского Междуречья длинным караваном. Закупить как можно больше зерна… лишь бы успели.

Камил поговорил с Заком. И тот порекомендовал ему отряд арбалетчиков из Королевства. К тому же Зак отправил письма в места, где имел связи, с призывом присоединяться – его наёмничий отряд вскоре существенно увеличится, пополнившись наёмниками самых разных мастей из самых разных частей света.

Работяги принялись строить новые казармы, иначе наёмникам будет негде жить, а так же начали работы по углублению рва вокруг крепости. Кузницам пришлось ковать лопаты – о чем сетовал Ларс, как-то сказавший, что Камил переводит железо попусту. Лучше бы выковал мечи…

– Лопата – это самое серьёзное оружие, – не согласился Камил. – При помощи лопат я взял неприступный замок Нарникеля. А железо куда лучше дерева… Быстрее закончат.

Ларс в ответ хмыкнул. И был вынужден согласиться.

Потайной ход Камил замаскировал снаружи ещё лучше, затруднив к нему подходы. Кроме того загородил проход каменой стеной. Гвардейцы пробьются сюда не сразу, а Камил был уверен, что ему не придётся отступать.

К тому же через потайной ход князь мог подослать убийц – конечно, те бы не вернулись из подземелий живыми, но всё же… Потайной ход был самым слабым местом крепости – о нём знал Хмудгард, уже однажды воспользовавшийся коридорами во время подавления восстания Эрна.

И касательно Эрна… Камил больше всего боялся, что его постигнет та же судьба. Оказаться взятым в княжеский плен. Быть запертым в темницах Перевала, где тебя подвергнут кошмарным пыткам, растягивающимся на долгие годы. Боялся сойти с ума от издевательств. Боялся превратиться в безвольный кусок мяса, желающий только одного – смерти, но всё никак не умирающий под присмотром талантливых палачей… Князь ненавидит Миробоичей, пожалуй, больше, чем Эрна. Поэтому в случае поражения Камилу придётся очень несладко.

Камил привлекал всё больше рабочих из окрестных деревень. И крестьяне охотно шли на работы. Камил укреплял стены и даже принялся возводить свой собственный захаб – по примеру Никлота. Однако его захаб отличался тем, что начинался сразу после ворот – второго по уязвимости места замка. Даже если вторженцы сломают ворота и прорвутся, то им предстоит пройти ещё через коридор с бойницами. Там они будут обстреляны не только с боков, но и облиты кипящим маслом сверху. В конце коридора же их повстречают вторые ворота… через которые пробиться будет ещё сложней, чем через первые.

Захаб занял приличную территорию в и без того тесном внутреннем дворе. Но он окажется для гостей неприятной неожиданностью – это если те не разведают крепость перед штурмом. Купцов теперь Камил не пускал за стены, велев смердам обустроить терема и избы в окрестностях, где постепенно создавался новый постоялый двор…

Впрочем, даже если Хмудгард узнает о захабе, то будет вынужден лезть на стены. А это чревато огромными потерями – даже горстка воителей могла противостоять большому войску Эрна. Камил ещё помнил, как восставшие валились с лестниц в одну огромную кучу трупов в основании стены. Как визжали от ран и как в итоге отступили, не решаясь лезть в самоубийственные атаки.

А теперь на этих стенах в десять раз больше воителей. И скоро ещё прибудут новые. И это если не считать мертвецов…

Хмудгард сможет взять крепость только измором. А там уже и Святой Престол подтянет свои войска, если всё пойдёт гладко.

Камил озадачил подготовлениями и Никлота. Если сомневаться в стойкости крепости Миробоичей не приходилось, то жалкий забор Житников вряд ли вызовет у княжеского войска особенные затруднения. Никлот начал строительство земляного вала, так же привлекая крестьян из окрестных деревень – на золото, выделенное Камилом. В идеале было построить хотя бы пару башен, на которых могли бы засесть недосягаемые лучники, но столько работ они вряд ли успеют провернуть до конца лета.

Две недели потребуется телеге с головами шпионов, чтобы достигнуть Серебряного Перевала. Ещё несколько дней или недель князю потребуется на сбор войск. Не так уж много у них осталось времени…

Камил писал письма всем баронам, оповещая их об истинном положении дел. Что князь держит всюду своих шпионов-мятежников. Что он разорял земли баронов от лица разбойников. Что он организовал покушение на Ладвига Нойманна. Камил приводил множество доказательств этому.

Следовало поднимать шумиху. Чтобы бароны испугались. И объединились, когда Хмудгард пойдёт на юг со своим войском. Даже Мнату Перепутичу Камил отправил письмо – чтобы молодой барон осознавал всю жестокость Искро и хотя бы остался в стороне, не примкнув к своему родственнику-князю.

Камила поддержал Лют Савохич. Он держал свою чудовищную дружину наготове, понимая, однако, всю тонкость ситуации с Нойманнами. Они условились, что чудовищ не будут вводить в дело до самого последнего момента – пока Хмудгард и войска Престола не раскрошат друг друга в достаточной степени. И только когда обе стороны будут сильно взаимоослаблены – неважно кто именно одержит победу – тогда они поставят на шахматную доску Горной Дали своих «ферзей». И заберут победу.

К борьбе против князя охотно присоединился Данила Горнич. Он сообщил, что начнёт приготовления и явится по зову, всё призывая сначала объединить войска южных баронов, а затем дать отпор Хмудагрду в решительном сражении. Набралось бы только у них войск для такой роскоши, как решительное сражение…

Сосед-Дубович выразил обеспокоенность, но ничего не обещал в случае начала войны. Противостоять самому князю, очевидно, боялся.

Но особенно польстил ответ Сверада Светломорича – самого старого из баронов Горной Дали, с которым Камилу ещё не довелось познакомиться лично. Он написал, что всегда уважал Миробоичей и что Камил очень похож поступками на своего дедушку Святомира, с которым Сверад, может, и не дружил, но которым очень восхищался. Посетовал на то, что не явился на свадьбу баронессы Дубек по приглашению, и теперь очень хотел бы с Камилом познакомиться – после всех этих громких побед над разбойниками под руководством Менестрелей. Сверад сказал, что Искро уже давно бросил всю Горную Даль на съедение любому врагу, не желая вмешиваться в подавление бунтов или отражать вторжения… зато всегда рад стравить своего цепного пса Хмудгарда на первого вставшего поперёк барона. Сверад акцентировал, что присоединился к князю в самом конце войны Распада, когда войска Святомира были разбиты – иного выбора у него не было. Даже его Прибрежный Замок не выстоял бы длительной осады. Да и наследник царя был убит… Сверад никогда не поддерживал князя, он его презирал. Но теперь, в свете последних событий, Сверад встанет на сторону Миробоичей. С оговоркой. Если у тех будет достаточно сил, если они соберут на своей стороне достаточно союзников. И если их поступки и требования к князю будут политически адекватны.

А Камил уже велел отправить телегу с головами под дверь князя Искро…

Впрочем, Вальдемар вскоре ответил, что Мейнард и Велена не позволили ему сделать то, что приказал Камил. Они ему не дали отправить телегу с головами в Перевал. Обошлись всего лишь казнью пленных. Чтобы те точно никому не достались, если вдруг Хмудгард припрётся со своей гвардией.

А головы под двери князя – это прямое объявление войны. Это оскорбление. Сомнительно, что Хартвиг одобрит подобный поступок.

«Пусть князь сам сделает первый шаг» – предлагал Мейнард в своём письме. – «В нашей безнадёжной ситуации огрызаться нельзя. Если уж и выбирать противостояние князю, то нужно делать это как можно мягче. Хотя бы не выполняя его незаконных указаний. И при этом необходимо постоянно ссылаться на несправедливость его требований. В таком свете мы предстанем не обезумевшими восставшими против княжеской власти, отпиливающими головы всем подряд. Мы предстанем беззащитными жертвами. А к жертвам всегда больше сочувствия. Нам будет легче заручиться поддержкой других лордов».

И Мейнард был бесконечно прав. Только вот он не знал, что Камил хочет стравить Престол и князя любой ценой. Если бы разъярённый князь припёрся со своим войском и напал на городок Велены, подвергнув Вальдемара и Латвига опасности – Хартвиг наверняка примчался бы в Даль со своим войском.

Однако, так даже лучше. Без подбрасывания голов. Князь отреагирует. Но уже не так яростно. Он, конечно, разозлится. Но не настолько сильно, чтобы тут же сорваться с места большим войском, да в компании с самых жестоких палачей.

Пока весть о казнях шпионов докатится до Перевала… Пока князь рассудит, как быть… Искро уж точно не ожидал подобного ответа, скорее всего, он был уверен, что Велена Дубек пойдёт на попятную. В конце концов, он до сих пор считал её скорее своим союзником, чем врагом – он ей дал власть и Велена, до того как связалась с Нойманном, действительно была высокого мнения о государе.

А тем временем среди баронов началась обеспокоенность. Садко Поморич, чьи земли были на границе с Долиной Ветра, тоже не остался в стороне, присоединившись к переписке баронов, в которой все они делились своими соображениями по поводу вездесущих шпионов. Понятно было одно – князь стремится к централизации своей власти. Он пытается добиться полного подчинения баронств, ослабления вассалов при помощи больших налогов, при помощи вездесущих разбойников, затруднявших торговлю, а так же совершенно не отвечая на разорительные вторжения и восстания, предоставляя бунтовщикам и вторженцам разрушать и без того скудные земли… Вот какой у него был план. Он хотел уподобиться правителям Империи, чья власть была практически безграничной.

Но какой выход? Выход в принятии новых законов и в объединении баронов между собой для противостояния не только внешним угрозам, но и жестокому князю. Всё это обсуждалось в письмах.

И апогеем летнего противостояния оказалось вмешательство Мната Перепутича, самого главного союзника князя в Горной Дали. Молодой барон поддержал Велену Дубек, осудив князя за несправедливость. Он отправил в Серебряный Перевал письмо.

Князь, должно быть, узнал о казни его шпионов. Он наверняка понял, что это – акт неповиновения, который нельзя оставлять безнаказанным. Но сам он оказался зажат в тиски неодобрения своих вассалов.

И долгие недели не было никакого ответа. Князь молчал. И неясно было, какое решение он предпринял.

Камил на всякий случай отправил в Серебряный Перевал своих людей. Бойцы, под видом купцов, арендовали комнатушку и теперь следили за всеми передвижениями гвардии и за слухами в столице, отправляя в поместье голубей с письмами.

Горожане чуяли, что напряжение растёт. Но князь никаких заявлений не совершал.

Глашатаи первое время ходили по городу и в своих объявлениях упоминали, что на юге бароны совершенно одичали. Рассказывали, как по ночам эти бароны отдают своим псам-солдатам приказы убивать ни в чём не повинных людей. Что южные бароны совсем отбились от рук и отказались жить по человеческим законам. Что отринули и законы Божьи.

Те из горожан, что выкрикивали в ответ, будто эти «невинные» – на самом деле шпионы князя, чего они услышали от проезжих купцов – были тут же схвачены стражей. Правдолюбам отрезали языки. За клевету. Разумеется, после таких жестоких мер слухи о шпионах практически перестали распространяться. И постепенно среди горожан окрепла уверенность в том, что на юге живут дикари, которых хорошо бы приструнить – желательно при помощи казней.

А в середине лета в поместье явились княжеские гонцы. На поджарых стремительных конях. Разодетые в разноцветные кафтаны с позолотой, с драгоценными пуговицами, с резными саблями. Все бородатые, солидные и горластые. Подъехали к вратам. И принялись звать Камила Миробоича.

И когда тот вышел к ним в сопровождении дружинников, гонец в зелёном кафтане со свитком в руках вышел вперёд и заявил:

– От князя Искро, государя Горной Дали, передаю обвинение. В клевете! Совершённой вами и распространяемой средь всех баронов! В подстрекательстве против законной власти! Миробоич – подлый лжец, к тому же и безродный! Не имея прав на баронский титул, он, тем не менее, серьёзно вмешивается в дела политические. Он виновен в казнях невинных людей в городке Велены Дубек – баронихи, сошедшей с ума на старости лет. И необходимо применять силу. Любой государь тут же казнил бы подобного наглеца! Но князь Искро проявляет своё великое милосердие и доброту. И вместо того, чтобы арестовать вас, Камил Миробоич, вместо того, чтобы казнить на площади перед дворцом – князь облагает отныне род Миробоичей новым Долгом. От этой осени и на протяжении десяти лет от лета нынешнего – ваш род обязан уплачивать Долг в утроенном размере! Или голова с плеч! Баронство Дубек тоже облагается, поверх обычных налогов, Долгом, но это уже к Камилу не относится, это уже так, между слов… – гонец передал Камилу свиток с княжеской печатью. Затем кашлянул в кулак, будто он тут не при чём и сменил оглашающий тон на обычный. – Люди добрые, нам бы пожрать чего. Да с дороги мы уставши… В опочивальню дворца, аль в постоялый двор?..

– Спроси у смердов за стенами моего замка, – Камил отвернулся, не желая пропускать врагов за ворота. – Говорят, недавно они построили уютный свинарник. Там княжеским собакам самое место.

79.МИКУЛА СЕЛЯНОВИЧ

Княжеские гонцы скрипели зубами. Их, благородных особ, отправили к вонючим крестьянам. Да ещё и назвали собаками. Но дерзить в ответ явно не осмелились, пусть и очень хотелось. Гонцы были наслышаны о Камиле Миробоиче, о его жестокости. А оказаться первыми жертвами, с которых и начнётся новая война не хотелось. Мир знал множество историй, как неугодных гонцов, принесших недобрые вести, хватали, подвешивали вверх ногами, пока из глаз не пойдёт кровь; ломали кости на дыбе; или прибивали шапки к голове гвоздями, да отправляли обратно. А Миробоич, если верить слухам, превращал в ад жизни всех, кто попадал в его темницы. Он жестокий тиран, наверное, способный сравниться с самим князем…

Гонцы не пошли на новый постоялый двор, который отстроили крестьяне. Они уехали на юг, по дороге, ведущей в сторону городка Велены. Видно, и её обрадовать новостями о Долге.

Пусть себе едут. Мейнард придёт в ярость от несправедливости, начнёт давить на Хартвига. И отец Нойманнов будет ошарашен несправедливостью и наглостью князя. Интересно даже, куда заведёт князя этот поступок…

Камил направил свою злость в созидательное русло.

Он взялся за создание небольшой Химеры. По образу той, что летала среди глухих лесов с баллистой в руках. Только поменьше.

Летающий лучник.

Эту Химеру можно было бы использовать для совершения точечных убийств. Задумка почти идеальная.

За основу он взял мертвеца-разбойника, который стрелял из лука лучше всех. И попытался приделать ему крылья. Что оказалось задачей непростой.

Камил разглядывал птиц, изучал строение их крыльев. И размышлял над таинством полётов. Достаточно быстро он сшил обрубки трупов в форме крыльев. Заместо перьев он использовал парусину, натянутую промеж костей.

Первые крылья, видно, оказались слишком малы для того, чтобы взмыть в воздух.

Вторые крылья Камил сделал сильно больше. Но те оказались недостаточно сильными, чтобы создать необходимый замах.

Третьи крылья Камил снабдил большим числом мускулов. Но что-то пошло не так. Лучник всё равно не мог взлететь. И, кажется, причины скрывались в неудачной точке крепления самих крыльев относительно центра тяжести Химеры…

Камил совершил ещё несколько попыток. Много вечеров ушло на Лучника. И всё без толку.

Но когда крылья, захлопав с колоссальной силой, вдруг подняли Лучника невысоко в воздух, когда тот даже умудрился пролететь недалеко по коридору – Камил даже обрадовался. Но ненадолго. Крылья развалились от больших нагрузок через несколько мгновений полёта. Швы и сухожилия не выдержали, порвались. Последовательно отделились от точек креплений и тварь рухнула на каменный пол. Это привело Камила в ярость.

Даже если поднять это существо в воздух – оно развалится. Далеко оно не пролетит. А ведь надёжность для убийцы-лучника – самое главное. Если он рухнет с неба прежде, чем доберётся до своей цели, то проблем не оберёшься.

Слишком серьёзная нагрузка на швы… А как её смягчить, как нивелировать? Не ясно. Наверняка дело в иррациональных углах и рычагах. Но как создать такие углы, чтобы свести нагрузки к самому минимуму? Это дело сложнейших расчётов. А Камил к тому времени уже позабыл механику, которой их мельком обучали в Башнях Знания. Да и движения крыльев были такие сложные, что обычной механики явно было недостаточно. Следовало привлечь серьёзных учёных, которые бы ломали свои головы над задачей. Но это прямая дорога на костёр. Какой бы любопытной задача не оказалась, учёные, особенно из Башен, отличались особым религиозным рвением. А других учёных Камил не признавал…

Некоторое время он размышлял о применении Архимедова винта, только для передвижения по воздуху. Но так и не придумал, как бы приделать его к Химере. Поэтому попытки создать летучего убийцу оставил. Только время терять…

В самом конце этих безрезультатных занятий к нему прибежал взволнованный Асуп. Разбойник утаскивал очередные обрубки тел, пришедшие в негодность, к подземному могильнику. И что-то в нём увидал.

– Нечисть шумит! – сказал он, зазывая Камила за собой.

Они подошли к глубокому колодцу-яме, вырытому в скальных породах подземелья. Прислушались. За массивной каменной плитой, которую надвигали сверху каждый раз, чтобы вонь из ямы не разносилась по всему замку, раздавались всхлюпывающие звуки. Будто кто-то плавал в гнилой жиже.

– Ты сбрасывал туда живых? – спросил Камил.

– Нет, милорд! Все они были давно мертвы!

Странное дело.

Камил позвал за собой Железяк и Химеру. На всякий случай. И приказал немного отодвинуть плиту. Всплески затихли. Из образовавшейся дыры хлынул мерзенный запах десятков гниющих трупов, от которого закружилась голова. Даже Камила, привыкшего к подобной гадости, едва не вывернуло. Не зря он поручал Асупу сбрасывать бракованные обрубки. Чтобы самому не нюхать… И когда Асуп попытался сбросить вниз негодные «крылья», то услышал из темноты ямы угрожающие звуки.

Дна не разглядеть. Слишком глубоко.

Камил бросил вниз свой факел. И тот полетел, освещая неровные стенки ямы кругом оранжевого света. Факел шлёпнулся в гниль и сразу потух. Но в отсветах Камил успел различить карабкающееся к ним наверх нечто…

– Господи! – Асуп пришёл в ужас. – Что это такое, милорд?! Оно сейчас выберется наружу!

А Камил судорожно размышлял. Пытаясь придумать, что бы предпринять, что бы противопоставить чудовищу. Слишком оно показалось ему страшенным в то краткое мгновение, когда факел пролетал мимо…

Теперь было слышно только, как оно скребётся по стене. Ничего не видно. Чернота скрывала невообразимый ужас.

Оно всё приближалось и приближалось.

Железяки расположились вокруг дыры. И когда гнилое многоликое чудовище показалось совсем близко, когда высунуло свои длинные узловатые конечности наружу – Химера задвинула плиту, зажав тварь. Оно теперь не могло провалиться вниз. Но и выбраться тоже не могло. Барахталось и ревело.

Железяки принялись размахивать своими секирами, разделывая верещащее на всё подземелье чудовище на кусочки.

И под конец Химера ухватила эту тварь, да вытянула оставшийся обрубок наружу. Асуп вовремя прибежал с крепкой верёвкой, толщиной своей едва не сходившей за корабельный канат. Железяки крепко обмотали чудовище. И уволокли в коптильни, где подвесили к потолку. А Камил изучал тварь, осматривал. Даже попытался вселиться в неё, выйдя из тела, но безуспешно.

Если сбрасывать множество тел в одну кучу – иногда получается подобное. Похоже, это правило. Не из-за этого ли одни народы завели традицию хоронить мертвецов в отдельных могилах, а другие вовсе – сжигать дотла?

Через день экспериментов и размышлений Камил всё таки добил тварь. Толку от неё никакого, даже если отвезти в Перевал к дворцу князя – чудовище порубили на куски и серьёзного сопротивления оно не окажет.

Камил больше не сбрасывал негодные обрубки и тела в одну кучу. Их предавали огню в коптильнях…

Тем временем в поместье и его окрестностях продолжались строительные работы неведанных масштабов. И шпионы-купцы, проходившие через эти земли, наверняка заподозрили неладное и обо всём доложили князю. Крестьяне не раз рассказывали, как их расспрашивали любопытные торгаши.

Среди пришедших на работу крестьян Камил подметил особого силача. Огромный в плечах, с руками толще, чем у некоторых были ноги. Он отрывал от земли, казалось бы, неподъёмные тяжести.

И там, где требовалось четыре работяги, Микула Селянович – так звали силача – справлялся один.

– Горб не вылезет? – поинтересовался у силача Камил.

– А что поделать, барин. На земле богат не будешь…

– Не желаешь в дружину мою? Дури в тебе много. Почему не пошёл на службу?

– Хозяйство, да семья…

– Перевози их ко мне в замок. Такому силачу и его семье не грех жильё дать. Бедствовать не будете, только ратному делу должен будешь обучиться, да с врагами биться. Силы в тебе немерено, вижу. Слышал, что с одного удара убиваешь задир…

Микула хмыкнул, задумался. Да согласился. И скоро перевёз свою жену и детей из деревеньки в комнаты старого постоялого двора, где Камил устроил их с уютом, пообещав, что если будет делать успехи, то поселит потом их в самом дворце – в роскошных опочивальнях.

Богатырь, не иначе. Сила не человеческая. Сколько Камил не искал трактатов – не находил объяснения такой мощи и одарённости у некоторых людей. Уж не Изнанка здесь замешана? Но похоже было, что нет. Он не увидел в Микуле Селяновиче астральных симбионтов, какие имелись у всех великих и легендарных воинов Святого Престола. Стало быть, богатыри сами по себе сильны. Они рождались с огромной силой. Нельзя такому силачу пропадать на пшеничных полях…

Из городка Велены пришла весточка о прибывших с плохими новостями гонцах. Мейнард очень разозлился. Вальдемар насел на своего отца и Хартвиг отправил князю письмо. Не с объявлением войны. А с предложением о переговорах…

Письмо с предложением сесть за стол. И решить все конфликты с выгодой для обеих сторон.

Сопливая нюня! Разве это Нойманн?! Если князь договорится с ними, но при этом Миробоичи останутся в дерьме – ситуация окажется хуже не придумать. В таком случае Камил просчитался, приказав казнить шпионов. Нужно было отправлять их в Перевал, платить золотом. Это повредило бы гордости, но зато позволило бы выиграть много драгоценного времени…

Одной из ночей Камил выдвинулся из поместья с мёртвой дружиной. Считая его и Асупа, за стены вышло девяносто четыре конника. И все – на мёртвых лошадях. Все отлично вооружены и снаряжены. А в авангарде неслись шестеро Железяк…

Страшная сила, которую не терпелось проверить в бою. Очень много мёртвых лошадей Камил поднял за этот год, считая от момента взятия и разграбления крепости в Раскриснице. Число пленных позволяло поднимать по три лошади в неделю. И это за вычетом его бесконечных экспериментов над Химерами, для которых тоже была необходима кровь – иначе поднял бы ещё больше.

Он снова вёл свою Дружину Смерти на юг. По дороге к Раскриснице. Но целью его было не очередное разграбление крепости, хотя и об этом он задумывался. Камил шёл к Срединному Тракту. Чтобы грабить торговые караваны, убивая и обращая в мертвецов хорошо вооружённые эскорты.

На мёртвых лошадях он преодолел путь не за неделю, как зимой, со спешенными мертвецами. А всего за пару дней. Невероятная скорость и выносливость мёртвой армии. Мёртвую кавалерию никто не догонит, даже если пустится в преследование. Она не требует фуража, не требует водопоя и отдыха. И всадники неприхотливы. Они не ведают страха и пойдут в любую атаку без малейшего колебания…

Крепость была взята под контроль герцогом Родогором. Он поставил в управленцы своего верного слугу. Гарнизон крепости не отличался особенной численностью – место считалось проклятым и люди боялись малейшего шороха по ночам. Камил услышал много историй о призраках наёмников, иногда расхаживающих по городу – что определённо было полнейшей выдумкой.

Народ жил в страхе. Люди боялись, что такое снова повторится, но уже с ними. Ведь ещё оставались в живых пятьдесят Менестрелей… Наёмники продолжили свою охрану Раскрисницы, но присягнув государю. Теперь они с особым рвением замаливали свои грехи в местной церквушке. Лишь бы небесные каратели не спустились на землю снова.

Камил миновал городок. Он забрался подальше от баронских гарнизонов. Направился в сторону Небесной Горы – столицы Лунного Герцогства. Чем ближе к городу, тем больше караванов. Больше выбора. Они остановились посередине между баронскими городками, выбрали лесистый холм неподалёку от дороги. Асуп много рассказал о тонкостях засад, поэтому место подобрали самое удобное. Стали ждать.

Ночью движения по Тракту практически не было. Караваны останавливались неподалёку от дороги, разбивали лагерь.

Выбор пал на крупный караван, перевозивший железную руду и уголь. Судя по сопровождавшим караван кондотьерам в традиционных зелёных плащах – это были торговцы из Королевства. Железо стоило больших денег. Но ещё больших денег стоил уголь для его переплавки…

– Господин, чаще бы вы брали меня на такие дела! – сказал Асуп. – Я в засадах большой мастер. Это лучшее, что я умею!

– Заткни свою пасть, – сказал Камил. Он до сих пор презирал ублюдка, однажды вырезавшего под корень его окраинную деревню. И всё никак не мог ему простить этого. Но Асуп был действительно полезен…

Они дождались, когда караван остановится лагерем. Тщательно разведали местность на многие вёрсты – упаси Господь случайно напороться на приближающуюся дружину! И убедившись, что никто не пройдёт мимо них до самого утра – ринулись в атаку.

Караванщики не ожидали нападения. Не было в Лунном Герцогстве разбойников, способных напасть на целую сотню.

Королевские кондотьеры схватились за пики и вскинули арбалеты, едва услышали грохот копыт – а услышали они его слишком поздно. Асуп незаметно провёл Дружину со стороны скал.

И даже тогда никто всерьёз не подумал, что несущиеся вдоль Тракта конники представляют для них угрозу. Кондотьеры считали, что это несётся гвардия герцога – не может же у местных разбойников иметься конница. Это не степь…

Поэтому когда Дружина Смерти вдруг пробилась через повозки выставленные в круг и начала рубить всех встречных направо и налево – кондотьеры оказались совершенно не готовы. Началась паника, крики. Попытки организовать сопротивление заканчивались неудачей… А когда солдаты узнали в напавших всадниках мертвецов – паника достигла своего апогея. Но убежать никто не смог. Даже счастливчики, добравшиеся до лошадей. Никакая живая лошадь не сравнится с мёртвой в скорости. А конные стычки ни разу не закончились в пользу кондотьеров – сколько бы они не прокалывали преследующих мертвецов копьями, сколько бы не рубили мечами. Мертвецы настигали беглецов в кромешной темноте. Разрубали спины, сбрасывали с лошадей, тащили обратно к лагерю, где Камил и Асуп уже развешивали убитых на деревьях, выпуская свежую кровь в вёдра и корыта…

Это было не сражение. Избиение беззащитных. Конная Дружина Смерти показала свою невиданную мощь.

Оставалось только поднять новых мертвецов до рассвета…

После той ночи Дружина пополнилась ещё доброй сотней солдат, да тремя десятками лошадей.

Загрузили всю руду и весь уголь на мертвецов. Хорошо разжились…

– Если чаще грабить, то вы сказочно разбогатеете, милорд! – восхищался Асуп, которому явно понравился процесс.

– Если чаще грабить, то по нашу душу придёт Святой Престол.

– Но мы же всё тщательно подчистили за собой, милорд! Никто не догадается.

– Если делать это слишком часто – бароны предпримут меры. И будут патрулировать дороги. И однажды мы попадёмся… Да и наши коптильни не справятся с кучами трупов. Дело взращивания мёртвой армии не такое уж и быстрое, даже если у нас всё будет получаться. К осени мы наберём лишь несколько сотен… Речи не идёт о тысячах. Увы…

– Но мы постараемся!

Камил вздохнул. Кажется, он постепенно прощает всех своих врагов, стоит только заняться с ними общим делом. А попади князь Искро под влияние «слёз радости» – Камил тоже бы стал относиться к нему мягче через пару лет совместных поднятий трупов? Воображение нарисовало, как он заставил князя таскать дрова в коптильню, да приносить отрубленные конечности под очередную Химеру… Сложно представить шутку смешнее этой.

Обратный путь занял чуть больше времени. Новые мертвецы постепенно разлагались, привлекая целые тучи мух. И когда эти тучи обрушились на замок, после того, как мертвецов провели под покровом ночи в коптильни – среди людей снова начали ходить тревожные слухи.

Летом водить новых мертвецов на дальние расстояния опасно. А грабить караваны внутри своих баронств Камил не хотел.

Несколько дней потребовалось для высушивания новых мертвецов. Середина августа подступила незаметно. Так быстро. Вот же только что было начало лета… Времени совсем не оставалось. И всё это при большом успехе подготовительных мероприятий – лучше дела идти попросту не могут…

И пока Камил был занят делами – к замку явился конный воин и встал перед воротами. Наряженный в особо дорогие ламелляры, которым мог бы позавидовать сам Хмудгард. Воин был обвешан оружием с ног до головы. На щите его красовался княжеский герб. Воин прикрепил к коню два добротных меча: полуторный и двуручный. Рядом с ними висел огромный топор. На поясе, под рукой, воитель держал прекрасно сбалансированный топорик. А из-за спины виднелась алебарда.

Когда воин снял свой шлем, то все увидели, насколько его лицо было испещрено шрамами. Безухий. С кривым носом от удара булавы. С перекошенным ртом и кривой страшной улыбкой – когда-то лекарю, видать, не удалось ровно заштопать серьёзную рану. Следом за ним приехали ещё двое – сыны боярские из гвардии…

– Камил Миробоич! – выкрикнул он грозным голосом. – Я вызываю тебя на дуэль, безродное ты отребье! Выходи, если не струсил! Или тебя ждёт большой позор!

80.БАСЫН КРИВОНОСЫЙ

Матёрый воитель под гербами князя приехал к воротам замка, чтобы бросить Камилу вызов на дуэль. Хорошая задумка у князя. Биться с этим воителем – означало почти наверняка умереть от искусных отточенных годами ударов. Вряд ли Искро отправил новичка, лишь щедро тому заплатив. Судя по шрамам и поведению прибывшего бойца – он очень опытный дуэлянт.

– Ты кто такой, пёс, чтобы бросать мне вызов? – спросил Камил со стены. – Ты знаешь, что кодекс не позволяет биться неравным по рангу? И я гораздо выше тебя.

– Ложь! Мы равны по рангу, выродок! – засмеялся воин, вытянув из-за пазухи государеву грамоту. – Я – Басын по прозвищу Кривоносый. Под моей рукой – четыре сотни воинов. Из княжеской дружины. К тому же я – намедни назначенный управленец княжеского городка. Не веришь – вот грамота с печатью Искро! Спустись и посмотри! Я пришёл сюда, чтобы бросить тебе вызов, трусливый молокосос!

– Каков же предмет спора? – спросил Камил. – Для чего дуэль? Я не помню, чтобы между нами возникали конфликты. Я вообще тебя не помню!

– Предметом моего негодования послужили слухи, которые ты распространяешь, очерняя князя! Нашего светлейшего и великолепнейшего князя Искро! Ты должен поплатиться за свою грязную клевету! Я отрежу тебе язык!

– Надо же, насколько твоя любовь к князю пламенна… так ты просто его цепной пёс? Или личный любовник-мужеложец?

– Я порву тебя на части за твои грязные речи! – крикнул в ответ Басын. – Выходи! И я прикончу тебя, молокосос! Выбирай оружие!! Будем сражаться в честном поединке! Если, конечно, у тебя кишка не тонка спуститься со стен и сказать всё это мне в лицо!

Камил осознал всю подлость хода, совершённого князем. Он назначил этого ублюдка на те же должности и звания, которые могли сравниться со всем, что имеет Камил. Пусть даже назначил временно, лишь на неделю-две, пока этот цепной пёс пребывает в пути, никак не касаясь сокровищниц назначенного ему городка. А всё ради одного – убить неугодного барона. И алебарда за спиной… Купцы-шпионы наверняка узнали у жителей поместья о давнишних дуэлях, узнали, каким оружием Миробоич владеет лучше всего. И тогда князь подобрал подходящего дуэлянта.

– Хитро… – оценил Ларс, стоявший рядом. – Очень хитро.

– Басын Кривоносый, – вспомнил Дылда Грег. – Он бывал у нас в Ветрограде проездом. Выдающийся дуэлянт. Он побеждал даже наших Хильдиньяров… наёмник без чести. Довольно знаменитый ублюдок. У него не было поражений. А всех противников своих он разделывал на куски, пользуясь правом победителя. Он – безумец. И знаток своего дела.

– Вот как…

– Жизнь дороже, Камил, – сказал Грег. – Это провокация. Они хотят тебя убить.

– Это я уже понял, – рыкнул Камил. – У меня есть возможность отказаться от дуэли не заслужив бесчестье? Есть ли какой-нибудь хитрый способ?

– Я не вижу такой возможности… – признался Ларс. – Всё по Кодексу. Тем более всё это при людях. Сыны боярские засвидетельствуют позор и разнесут молву… Только скажи нам – мы выйдем за стену всей дружиной и прикончим их. Они не уйдут от нас ни за что. Мы можем даже взять их в плен и потом торговаться с князем – у нас же его управленец…

– Плевал Искро на подобного управленца. Если поступим так, то уж точно начнётся война.

– Думается мне, она уже началась.

– Я выбираю двуручные топоры! – крикнул Камил после некоторых размышлений.

– Камил… – сжался Ларс.

– Двуручный топор? – удивился Грег полушёпотом. – Но ты же им почти не умеешь владеть!

– Не хочу долго мучиться, – отшутился Камил.

– Так и быть! – крикнул в ответ Басын. – В свидетелях будет один из моих компаньонов. Он справедливый судья. И не допустит нарушений. Я жду тебя! Выходи прямо сейчас!

– Сначала схожу за своим оружием! – сказал Камил и отправился вниз по ступенькам. За ним увязался Грег. Ларс же сказал, что пока присмотрит за троицей со стены – не выкинут ли те чего-нибудь. Да и вдруг княжеская гвардия стоит где-то наготове за холом, хотя шпионы в Перевале и сообщили бы о любых передвижениях войск заранее.

Камил добрался до своей опочивальни, всё отговариваемый Грегом от дуэли.

– Ты сошёл с ума! Владеть двуручным топором – это не так просто! К тому же дуэлянт это делает лучше тебя. Гораздо лучше тебя! Он только и делает, что упражняется владению оружием. Может, он владеет им даже лучше меня, хоть по его рукам этого и не скажешь… Он упражняется годами, а что делаешь ты, Камил? Читаешь книжки целыми днями, безвылазно в своей библиотеке?

– Постой за дверью, Грег, – он не обращал внимания на слова своего друга.

И Грег остался ждать с той стороны, ощущая собственное бессилие. Он мало что мог предпринять. Мало чем помочь старому и драгоценнейшему другу, с которым они прошли через Башни Знания, который теперь подарил ему новую жизнь в своём поместье. Камил уже не в первой совершает подобный отчаянный поступок на его памяти.

И в прошлый раз всё едва не закончилось смертью. Но тогда в противниках был молодой и аристократичный Вальдемар. А не отпетый головорез.

– Если тебя убьют – я брошу ответный вызов, – сказал Грег, когда Камил вышел с лихо закинутым за плечо топорищем.

– И дуэлянт предпочтёт биться на мечах, – фыркнул Камил. – На которых ты сражаться не умеешь… Помнишь свою дуэль с Маркусом? Вот-вот. Не смей бросать вызов. Ты будешь нужен дружине Миробоичей. Впереди война. Позаботься и присмотри за малышом Ормандом.

– Всё это – бессмыслица… – сказал Грег. – Люди умирают. И умирают несправедливо. Я не хочу больше лишаться близких мне людей. Хоть такое не пристало говорить воину. Но я больше не хочу терять друзей.

– Не потеряешь, – ответил как-то особенно самоуверенный Камил. – Не сегодня. Расслабься и получай удовольствие от зрелищ.

И эта железная уверенность в голосе заставила Грега приглядеться к своему другу: тот сошёл с ума или вправду настолько уверен в своей победе? Всё одно и то же… Ему ни за что не победить.

– Открывай ворота! – крикнул Камил. И Ларс посмотрел на него из-за бойницы в захабе. Ухмыльнулся. Передал дальше команду открывать ворота немедленно и те заскрипели на цепях, наматываемых на дубовый барабан.

– А ты куда? – спросил Камил увязавшегося за ним Грега.

– Я с тобой. Я тебя не оставлю – их там трое. Они могут и просто напасть. Как потом докажешь, что это были не разбойники? Искро отмажется…

На стене поднялся шум. Голоса. Свист. И возгласы поддержки. Жители прослышали о предстоящей дуэли и теперь ломанулись на стены, поглядеть, чем же всё закончится. Все они шумно обсуждали предстоящий поединок. И молва народная сходилась на том, что дуэлянт выглядит куда более устрашающим и сильным, нежели ещё молодой Камил – пусть тот и одолел Залана в поединке на алебардах играючи…

– Ну что, лживый выродок, – Басын спустился с коня и вышел навстречу, удерживая свой гигантский топор наготове. Громадный. Это хорошо. – Готов подохнуть от моих ударов?

– Ты меня не пощадишь, если одержишь победу? – Камил изобразил ужас.

– Пощадить? Молокосос, за кого ты меня принимаешь? Я буду убивать тебя так, что ты свихнёшься! – рассмеялся дуэлянт, размахивая топорищем. – Я не буду тебя щадить! А что? Перепугался? Молокосос! Ты же ещё щенок! Молодой щенок!

Сыны боярские тоже спрыгнули с лошадей. И один из них – Свидетель – свёл дуэлянтов ближе для приветствия. Второй остался чуть поодаль, приглядывая за Дылдой Грегом.

– Хотите что-либо сказать друг другу? – спросил Свидетель. Камил отрицательно мотнул головой.

– Я буду рубить тебя на части очень медленно, – ухмыльнулся дуэлянт, подняв топорище перед собой. – Перед твоими дружинниками. Ты опозоришься перед смертью!.. Это всё, что я хотел сказать. Давай уже!

– Чтож, – сказал Свидетель. – Тогда начнём… Бой!!

Дуэлянт принял боевую стойку. Очень уверенную. Начал размахивать топорищем. Вдруг он дёрнулся. Пугая Камила, да смеясь с того, как тот, страшась, отшатнулся назад.

– Страшно, молокосос? Я хочу, чтобы ты обоссался от ужаса!

Басын шёл навстречу, а Камил отступал назад, полностью сосредоточенный на всех движениях дуэлянта. Давай. Нападай. Замахнись. Или, может, самому атаковать первым? Дуэлянт уверен, что он трясётся по-настоящему, а значит немного, да потерял бдительность. И это обещание медленной казни перед всеми зеваками… вряд ли он выложится на полную силу с самого начала, если почувствует особенную уверенность. Будет играться с ним. А это значит, что действовать нужно быстро. Пока Кривоносый ничего не осознал…

Камил замахнулся топором, но не на полной скорости. А с той самой обычной, человеческой.

Дуэлянт, однако, не совершил контратаки. Он играючи увернулся от столь ничтожного замаха, всё насмехаясь. Даже станцевал что-то. Со стен донёся свист. И слова малыша Орманда «дядя Камил, прибейте его!».

– Ты даже не умеешь правильно держать топор! – воскликнул Кривоносый. – Ха-ха! Ты даже не умеешь драться им!

А Камил всё замахивался, замахивался, выжидая, когда же Басын совершит ответный удар.

Вдруг Басын сделал резкий выпад. Лезвие его топорища сверкнуло в лучах солнца. Дуэлянт рассчитывал, что Камил заблокирует удар. И в это время он собьёт молокососа с ног подсечкой – потому что он слишком уверенно шагнул вперёд, изготовившись для приёма.

Но что-то пошло не так.

Камил ушёл в сторону слишком быстро. Слишком. Топорище на замахе продолжило движение по инерции. Остановить тяжеленное лезвие, чтобы не провалиться, оказалось не такой уж и простой задачей. Дуэлянт на ходу попытался изменить траекторию движения топора в сторону, куда сместился Миробоич, чтобы хотя бы как-то задеть его…

Слишком быстро. Опытный дуэлянт заметил последовавшую атаку. Но она оказалась столь стремительна, что отразить её уже не успел. А отпрыгнуть уже не осталось времени.

Топор Миробоича с треском вломился сбоку, пробив наплечники и кольчугу насквозь. Рука дуэлянта отделилась от тела под его вопли. Басын заорал, отшатнулся, удивлённый. Хлынула кровь фонтаном. Дуэлянт попытался замахнуться оставшейся рукой. Но был тут же сбит на землю резким ударом ноги в грудь.

Кривоносый шлёпнулся на спину и выронил топор.

– Выродок! – верещал он. – Лживый выродок!

Свидетель, было, ринулся навстречу, но дорогу ему преградил Грег.

– Куда это ты? – спросил он. – Камил Миробоич ещё не сказал, что пощадил его! А пока – он волен делать с ним, что угодно, согласно Кодексу!

Сын боярский скрипнул зубами. Но отступил.

– Никакой пощады не будет, – рассмеялся Камил. В глазах его полыхала жажда мести. – Я буду рубить его на кусочки! Грег! Ты же взял тряпки? Которые предназначались для меня?

– Да.

– Я буду отрубать ему конечности. А ты – сразу перетягивай их! Чтобы урод не подох от кровопотери слишком рано!

– Как скажешь, милорд, – поморщился Грег, но верёвки достал, не спуская при этом глаз с гвардейцев.

– Ублюдок! – прокричал Басын, с ужасом наблюдая, как Миробоич подходит к нему поближе и заводит топор для удара. – Не-е-ет!!!

Топорище рухнуло. Камил отсёк дуэлянту руку по локоть. Сразу всю рубить не стал, да и закрылся ею воитель… дуэлянт должен страдать так же, как страдали все его жертвы.

– Ублюдок! – всё не унимался Басын. Грег, было, дёрнулся со своими тряпками, но Камил велел ему подождать. И следующим замахом отрубил правую стопу. Затем от ноги отделилась левая.

Дуэлянт брыкался, кричал. Пытался увернуться от окровавленного топорища. А со стен свистели и радостно улюлюкали – их «почти барон» победил страшенного и задиристого воителя, явно поднаторевшего во многих поединках. И победил, как щенка. Было слышно, как кто-то блевал от увиденного. Женщины ахали и спускались вниз, не выдерживая зрелищ. Дружинники хохотали, радостные.

А Камил тем временем отсёк бедняги ноги по колени. И оставшуюся руку – до самой подмышки. Отложил топор в сторону. Вместе с Грегом они теперь перетягивали кровоточащие культи.

Сыны боярские, было, снова шагнули к ним…

– Назад! – крикнул Камил. – Я ещё не закончил! Стойте там, ублюдки! Или я вас зарублю к чертям собачьим, так же, как зарубил этого пса!

И гвардейцы замерли, с ужасом в глазах. Они явно не ожидали такого исхода и были к нему не готовы.

Дуэлянт стонал. Он сильно ослабел от резкой потери крови. Под ним растеклась лужа, кровь впитывалась в землю и засыхала на траве под лучами солнца. Он дрожал от страха. Подёргивался в судорогах от невыносимой боли.

– О! Это что такое? – рассмеялся Камил, глядя на измученного посеревшего Басына. – Ты обмочился? Обмочился! Как трусливая сучка! А кто же мне обещал пытки? Где твои издевательства? Ты хотел порубить меня, но оказался порублен сам? Тоскливое зрелище… Мне тебя даже жаль. Кажется теперь ты калека! Никому не нужный! Никуда не годный калека! Ты теперь не сможешь промышлять своим главным делом всей жизни – дуэлями!

После этих слов Басын зажмурился, пытаясь ещё и не разрыдаться вдобавок к своему позору. А Камил, закончив перетягивать раны, ухватил жалкий обрубок дуэлянта за волосы. Поднял его одной рукой перед собой. Показал ещё живой, дрожащий обрубок зрителям на стенах. Басын тихо заверещал, волосы его затрещали.

– И так будет с каждым княжеским ублюдком, что сунется сюда, чтобы убить меня! Так будет с каждым, кто попытается уничтожить великий род Миробоичей! – крикнул он.

И брезгливо отшвырнул обрубок куда-то назад. Тело шлёпнулось на землю, с плаксивым стоном.

– Я проявляю милосердие! – бросил Камил гвардейцам, направившись обратно к воротам, закинув топор на плечо. – Можете забирать его! И обязательно покажите его князю. Пусть любуется!

Гвардейцы тут же ринулись к бедняге. Но что они могли поделать с его ранами?

– Как ты его победил? – спрашивал удивленный Грег, весь перемазанный в крови. – В смысле… Я в замешательстве. Ты и двуручный топор-то держать не умеешь правильно. И удары твои… смешны… Но они были настолько быстры. Настолько сильны… Я крайне удивлён. Я такого ещё не видывал. Откуда такая сила? Ты очень много тренировался?

– Я очень много читал книг, – ухмыльнулся Камил в ответ. Ворота открылись, пропуская их обратно в замок. Грег о чем-то задумался. Ларс похлопал в ладоши, когда увидел своего ученика.

– Молодец! – сказал он. Уж Ларс-то понял сразу задумку Камила.

– Так не интересно, но ты всё равно молодец, – добавил Меньшак.

Выбор упал на самый тяжёлый вид оружия неспроста. В чём Камил мог получить преимущество? В силе и скорости. Басын, каким бы он опытным бойцом не являлся – всё равно не оказался настолько же силён и быстр.

Камил открыл тогда в опочивальне сундучок с колбочками. И после того, как выпил несколько склянок с разным содержимым – почувствовал, как тело становится легче, как зрение делается чётче, как внутри расползается спокойствие, как появляется неведанная смелость – даже задиристость. Он старался пить эту дрянь только в самых крайних случаях – и сейчас был как раз такой.

Отвары на основе Изнанки не настолько улучшали реакцию, чтобы оказаться способным использовать полученное преимущество в силе и выносливости в стремительном бою, к примеру, на мечах или маленьких топориках. Фехтовальные таланты, особенно выдающиеся, свели бы на ноль преимущества в силе и быстроте. Зато тяжёлое и неудобное оружие, вроде двуручных топоров, создавало ощутимый разрыв в скорости.

А Камилу ещё и удалось изобразить страх. Убедить воителя в своей собственной слабости и трусости. Да и дуэлянт изначально не ожидал достойного сопротивления – он хотел поразвлечься, хотел превратить Камила в тот жалкий обрубок, в который превратился по итогу дуэли сам. Все эти факторы сложились между собой. И дуэль получилась скоротечной.

Не так уж и много сил прибавляют отвары. Но при грамотном применении…

Когда отвары начали утихать – Камила охватил страх. До самой дрожи. Он так сильно рисковал, чёрт возьми! Он же мог умереть самым страшным образом!

Затем одолела слабость. Пришла медлительность. Камил рухнул в свою постель и спал два дня. Изнанка не наделяет силой. Она снимает ограничения с нервов и мускулов, позволяя залезть в долг…

Потом он проснулся. И нужно было что-то делать.

Камил уже давно поручил ткачам сшить плащи и сюрко Святого Престола, с крестами и гербами. У него имелись доспехи южан, ещё снятые с убитых рыцарей в прошлогоднем вторжении Менестрелей, да раздобытые в крепости Нарникеля. В них он облачил Асупа, облачился и сам. С собой он взял с десяток мертвецов, тоже разодетых, как рыцари Престола, с «вёдрами» на головах, скрывавших гнилые лица. Больше за собой не взять – не хватало плащей. Да и не нужно. Если всё пойдёт по их задумке…

Через несколько дней усиленных подготовок они отправились в поход.

Мёртвый отряд устремился в ночи на север, по дороге через монастырь Приозёрный. Давно Камил не ходил по этой дороге… С тех самых пор, как они с командиром Ормандом, братом-Есением, Мямлей, Ларсом, Жанной и служанкой Дарьей бежали от бунта Эрна, пытаясь выжить на морозе.

Это был ближайший путь от поместья Миробоичей к Серебряному Перевалу.

Слишком далеко зашло противостояние.

Нужно убить князя.

81.НАД ДВОРЦОМ

Белые стены преграждали самый близкий путь от поместья к Перевалу. Уж не затем построили монастырь на этой дороге, чтоб не позволять некромантам-Миробоичам быстро добираться к важному городу?

Почти десять лет назад они брели по этой дороге, спасаясь от морозов. И в монастыре им помогли с припасами, пусть и не безвозмездно – Есению пришлось отдать часть своих именных доспехов взамен на вонючие шубы и скудный провиант. Тогда Камил ничего не понимал, зато сейчас осознал, что монахи решили ободрать оборванцев – вместо того, чтобы помочь нуждающимся. Никто из них не захотел сотворить доброго дела, как учили священные писания, зачитываемые монахами до дыр без видимой пользы. Без толку читать писания, если в сердце нет добра изначально. Хорошо ещё, что пустили на ночлег, а не погнали прочь…

И аскетизм монахов не означал их нищеты. Богатств имелось у монастыря предостаточно. И от нескольких подаренных шкур, да двух мешков сушёной рыбы они бы явно не разорились.

Монастырские земли, подаренные церкви одним из Царей, приносили добра не меньше, чем земли любого из баронств. Окрестные озёра богаты рыбой – редким товаром на юге Горной Дали, а смерды исправно отдавали свои пожитки во время Сбора. Да и от государевых налогов церковь освобождена. Поэтому все монахи были отлично вооружены. За стенами сидела крепкая монашеская дружина, возглавляемая всё тем же монастырским воеводой Брониславом. И дружина немалая. Попытаться пройти мимо большим войском, значило попасть под стрелы и понести серьёзные потери.

Но это если войско живое и с обозами. Повозкам никак не обойти монастырь по озёрным тропам. Обычной армии необходимы безопасные тылы для доставки провианта. Мертвецы же без проблем двинулись в обход. Мёртвые лошади не вязли в грязи настолько сильно, как живые – с лёгкостью выбирались из неглубокой трясины на тропах.

А Камил поглядывал на монастырь и размышлял, уж нет ли там «особенных монахов», какие бывали в Святом Престоле? Или Царству были неизвестны секреты прикрепления к душе астральных симбионтов? Похоже на то. Камил отыскал лишь упоминание самой идеи. Но способы держались Святым Престолом в строжайшей тайне.

Неделя пути пешком. Камил помнил тот путь, будто всё случилось вчера. С того самого похода началась его нынешняя жизнь.

Именно тогда он и сдружился с Ларсом, напросился на обучение бою. Помнилось, как они стреляли для еды ворон, кишащих червями, как жарили их в углях, как затем жрали их вприкуску с горькими кореньями. И как валились с ног от усталости и холода… Они шагали неделю.

А на мёртвых лошадях к Серебряному Перевалу пронеслись даже меньше, чем за двое суток.

Высокие стены, вдвое большие, чем в крепости Камила, защищали крупный город, расположившийся в седле горного перевала – единственного прохода через Хребты на тысячу вёрст. Стены не окружали город со всех сторон. В этом не было необходимости. По двум противоположным краям город защищали скалы Хребта, в которые Восточная и Западная Стены упирались.

Камил насчитал пятнадцать башен только на Западной Стене, со стороны которой они и подошли к городу. Противоположная Восточная Стена, если верить раздобытой карте, чуть больше. И пройти на ту сторону света, за Хребты, можно было лишь заплатив пошлину.

Прямо через город тянулся широкий Тракт, набитый торговыми караванами со всех частей света. Какая шикарная уязвимость, подумал Камил…

Мёртвую дружину они упрятали в ближайшем лесу, а сами переоделись в неприметные лохмотья. Переодетые мертвецы – это если всё пойдёт к чёрту. В город их вести ни к чему, они тогда окажутся под пристальным наблюдением стражников.

Измазались грязью, особенно Камил, чтобы меньше всего сходить за аристократа. В последние дни он не брился, отпустил хлипкую щетину, усы и бородку, чтобы гвардейцы, упаси Изнанка, не приметили в нём Миробоича. Вскоре Асуп и Камил прошли через стражу на южных воротах под видом деревенщин, идущих на ярмарку.

Тракт, однако, серьёзно охранялся. На воротах располагалось особенно много стражи, готовой в любую секунду отцепить клети и поднять ворота. Вдоль Тракта стояли сторожевые терема с узкими бойницами и сидящими в них караульными стрелками.

И тот, кто решил бы воспользоваться маскировкой под караваны для нападения на город, столкнулся бы с другими трудностями, помимо преодоления внешних стен. Внутри самого Серебряного Перевала имелось ещё три опасных оборонительных сооружения. Перевальский монастырь в самом центре города с монашеской дружиной внутри. Княжеский дворец, располагавшийся в дальней части города. И Серебряная Крепость, примыкающая к дворцу, но имеющая более серьёзные стены. Внутри крепости располагался военный городок с казармами, где жили многочисленные княжеские дружинники. Дворец же стерегли гвардейцы.

Крепость окажется самой главной занозой, но и монастырь будет взять не так уж легко. Да и основные стены тоже нужно каким-то образом преодолеть. Штурм Перевала – задача чрезвычайно сложная даже для мёртвых войск… Поэтому объявлять войну князю было глупо. Нужно действовать иначе.

– Охрана серьёзная, – сказал Камил своему слуге. – Это не ублюдских мятежников травить… Как бы подобраться…

Ближе всего к дворцу князя находился «центральный квартал», расположившийся между стенами монастыря и площадью виселиц. Квартал не богаче купеческо-боярского, роскоши которого они удивились на самом входе в город, но дома были отстроены так же из камня. Гораздо лучше дряхлых хибар на «отшибе» за домами ремесленников, где дерьма на обочинах валялось больше, чем булыжников…

В центре Камил и арендовал комнатушку – в доме богатой и старой вдовы, которой дом и состояние достались от мужа, погибшего ещё на войне с Империей в звании тысячника. Женщина поморщилась при виде грязных гостей и поначалу хотела отправить их за городской ручей, где оборванцам самое место. Но после нескольких слов Камила, какие мог знать только приличный человек, а не смерд или нищий вор, вдова поверила, что они купцы, отправившиеся в дальнее путешествие на поиск заморских диковинок. Согласилась их пропустить, пусть и с условием, что они хорошо отмоются, прежде чем лечь в чистые постели. Золото потребовала вперёд. И всё не спускала глаз с гостей.

Они отмылись прохладной водой из ручья, стекающего в Перевал с высоких гор. Хозяйка успокоилась, когда увидела чистых гостей. Сказала, что Камил выглядит, как боярский сын и повадки у него соответственные.

Они расположились в комнате, заперев дверь и приоткрыв окно для мёртвых птиц. Камил разложил на столике мешочки с изнаночными ядами. Принялся отсыпать и вымерять дозировки. Прогадать нельзя. Князь должен сдохнуть наверняка.

– Нужно убить князя, – размышлял Камил шёпотом, чтобы любопытная вдова ничего не услышала. – Нужно убить и Хмудгарда. Воевода не менее опасен… Нужно убить Милана – он нам ни к чему, только имеет лишние претензии на моё поместье. А в живых оставлю только наследника. Как там его зовут? Всё не могу никак запомнить….

– Вираг. Его тоже надо убить! – сказал Асуп. – На всякий случай…

– Зачем его убивать, тупая ты башка? – спросил Камил. – Чтобы в Горной Дали началась война за наследство? Цветан Дальнич придёт сюда. Он имеет право… Наследник должен жить. И пока ему всего тринадцать лет – пусть правит под гнётом жадных бояр. Тогда и влияние Перепутичей увеличится. Ведь Вираг – сын Светланы Перепутич. Все родственнички тут же начнут стремиться ближе. Мы в этом даже поможем Мнату, из него выйдет отличный союзник, через которого мы сможем давить на Вирага… Пока в Дали будет мир – мы отстроим большое мёртвое войско. И когда двор окончательно прогниёт – ударим. И захватим власть…

– Мало князь наследничков сделал для своих-то лет, – заметил Асуп. – Ты вот, Камил, уже хорошо постарался. Мал, да удал!

Камил мгновенно вспылил.

– Затки свою вонючую пасть! – он ударил разбойника по лицу. Асуп шлёпнулся на пол, трусливо отползая в угол, словно таракан. Оттуда он взглянул на своего хозяина провинившимися затравленными глазами, ожидая избиения.

Но Камил продолжал отсыпать яды в клювы птиц, будто ничего и не случилось. На слова своего прихвостня он ответил.

– Вираг не первый сын князя. Ещё был один. Антал. Если бы он не подох – был бы почти ровесником Есения. Но он подох от чахотки. Поэтому князю пришлось делать нового наследничка… Да, он ленив в этом плане. Он не любит княгиню Светлану. Он любил мою тётушку Анну. Но даже с той за много лет у него получился лишь один сынок… Злобный ублюдок своей яростью и предательствами, видно, заслужил неплодородие. Господь, если он существует, распорядился, чтобы от подобных тиранов не появлялось много детей – таких же тиранов. Нельзя таким плодиться. Он них все беды в этом мире…

Асуп не стал спорить. И даже что-либо говорить. Внимательно слушал. Но по взгляду…

– Думаешь, я тоже тиран? – словно прочитал его мысли Камил. – Я-то? Ты ещё тиранов не видел… Я вынужден творить зло. Вынужден расправляться со всеми своими врагами. Если не я, то они… Вот ты, Асуп. Вырезал целую деревню. Твои люди насиловали крестьянок, разрывали им щёлки, а потом душили, когда те были уже не в состоянии пошевелиться после ночи издевательств. Твои люди выкалывали глаза мужчинам, резали глотки детям и старикам. Я всё это помню. Я ничего не забываю. Ты, Асуп, легко отделался, заслужив «слёзы радости», да службу в моих помощниках. Считай, приближённый слуга, второй, после Вальдемара. А ведь я мог бы отрезать тебе язык. Мог бы отпилить тебе яйца. Намотать тебя на дыбу. Или разбить об колесо? Верно? Однако ты жив. Мой враг… А видишь ли ты врагов князя? Погляди в окно! Вон где они все, бородатая обезьяна! Болтаются на ветру! – Камил показал на площадь, усеянную виселицами. – Вот где враги князя! Он никого не щадит… И мне надо бы у него поучиться. Ибо замечаю, что слишком часто проявляю милосердие к тем, кто его не заслуживает… А ты как считаешь, Асуп? Заслуживаешь ли ты моего милосердия?

Бывший главарь банды разбойников метнулся к нему, упал лицом в пол и принялся целовать башмаки…

– Господин! Лучший на свете Господин! Пощади, я раскаиваюсь в своих проступках, но только пощади! Только не в темницу к моим сошедшим с ума соратникам… – взмолился тот, серьёзно испугавшись, что Камил его сурово накажет.

– Пшёл вон! – отопнул его от себя Камил. Он швырнул колбочку вдогонку. – Успокойся «слезами», размазня. Просто веди себя прилично и знай своё место, следи за языком и не думай, что я тебя простил и считаю за равного… И стереги комнату, пока я буду спать. Никого сюда не пускай. А если кто станет напрашиваться – разбуди меня. Понял?

– Благодарю, Господин! Я всё понял… – Асуп схватил колбочку и неуверенно выпил содержимое.

А Камил улёгся в постель. В эту ночь он не смыкал глаз. Поэтому с лёгкостью погрузился в предсонную негу. Размытые образы мелькали перед закрытыми глазами. Городской шум переливался в чьи-то слова, сказанные когда-то давно. Уловив момент, Камил выкатился из тела. Вселился в одну из птиц с ядом в клюве. И выпорхнул в окно.

Солнце клонилось к закату, роняя золотистые лучи на Перевал. И каким бы богатым город не являлся, сколько бы драгоценностей со всего света в него не стекалось – он всё равно оставался серым, даже в летнюю пору. Каменистая горная почва не позволяла растениям наливаться яркими красками, а из-за суровой зимы в столь высоких горах не все деревья приживались. Было трудно жить здесь и людям – у каждого дома во дворе вздымались высоченные поленницы.

И в сравнении даже с Ветроградом город казался совершенно безрадостным. Положение не спасали ни выбеленные монастырские стены; ни роскошный Собор, построенный на месте древнего языческого капища во времена, когда местные правители решили отказаться от старых богов; не прибавляла радости и высоченная городская колокольня, воткнутая напротив площади висельников и княжеского дворца. И театр, актёры которого трудились над тем, чтобы развеселить публику, не справлялся со своей работой – виселицы стояли на самом видном и важном месте города. Оттуда ветер приносил трупные запахи от недавно повешенных, напоминая людям о конечности их жизней.

Камил разглядел с высоты труп царского наследника. Узнал его по золотистым доспехам. Его останки, уже давно оторвавшиеся от петли и рухнувшие к основанию столба, по прежнему лежали на площади, как и десять лет назад, когда Миробоичи пришли просить о помощи князя.

Камил быстро пролетел над невысокой стеной дворца. Он выискивал взглядом своих жертв. Воевода, должно быть, в крепости, князь – в тронном зале, а вот место жительства Милана оставалась загадкой. Его Камил ещё не видел, поэтому и отыскать сходу вряд ли сможет. Но сын тётушки и не являлся первостепенной целью. Времени у Камила в избытке – он может выслеживать своих жертв неделями. Главное успеть к моменту сбора Долга. И остаться незамеченным.

К каким событиям приведёт смерть князя? Очевидно, в княжестве начнётся небольшое кипение. Но могущественных претендентов на трон в Перевале князь Искро либо устранил, либо ослабил – в этом он большой молодец. Подготовил Горную Даль к своей смерти. Государство, скорее всего, не окунётся в кровавые распри. Однако нельзя было знать наверняка. Во дворце князя или в боярских кварталах могла сложиться сила, о существовании которой ни Камил, ни князь ещё не были в курсе. Ведь и о «тайном союзе» знают немногие. А недовольных правлением Дальничей предостаточно.

Вот он! Даже не в тронном зале.

Плешивый князь бродил по саду в компании двух гвардейцев. На самой границе досягаемости астрального тела. Половина версты от арендованной комантушки… Дотянется. Но ещё чуть дальше… и придётся выжидать.

Искро уставился на несущийся через сад горный ручей, несущийся через весь дворец и лишь затем уходящий под стенами в город.

Искро о чём-то размышлял. Его редкие волосы под серебряной короной серьёзно затронула седина. Лицо покрылось злобными морщинами – Искро слишком часто хмурился и злился. И вряд ли в его голове витали добрые помыслы. Даже в настолько умиротворяющем саду он скрипел зубами. Князю скоро помирать своей смертью, но, как знает мир, ублюдки живут необычайно долго и переживают всех самых светлейших людей. Ждать нельзя.

Вот он. Момент. Одним рывком вниз решатся все проблемы Миробоичей. Главное разогнаться, как следует. Нанести заточенным клювом достаточно глубокую рану.

Камил вспорхнул повыше… последовал сильный толчок.

Что-то совершенно неожиданное.

Хищная птица вцепилась в спину мёртвого голубя. Её приближения Камил не заметил. Его атаковали сверху, пока он глядел вниз на князя и готовился к рывку… Громадные когти вонзились глубоко в бесчувственную плоть. И даже мёртвая птица ничего не смогла противопоставить крупному хищнику, как бы яростно не трепыхалась.

Орёл взметнулся чуть выше, унося добычу в сторону стены.

Случайная охота дикого зверя, прилетевшего с гор?

Или нет?

Камил чувствовал что-то неладное. Это был не просто орёл.

В последний раз он ощущал подобное, когда сновидец Готам перед своей казнью явился к ним с Ишуасом во сне. Это чувство… будто рядом с тобой тонко и едва уловимо вибрирует чьё-то астральное тело.

– Любопытно! – послышался не физический голос – звучащий на недоступном обычному уху плане. – Ты тоже умеешь так делать? Ты – человек?

Камил тут же вырвался из тела голубя. И птица обмякла.

– Куда же ты…

Мёртвый орёл? Камил ужаснулся. У Искро есть придворный некромант?!

Но орёл оказался живым, насколько можно было верить глазам. Что ещё странней, чем если бы он оказался мёртвым! А вот тот, кто в орла вселился… обладал неким выдающимся сновидческим даром, о котором сам многого не знал. Ибо ничего не слышал о сновидцах и никогда их не видел, если уж так удивился встрече с Камилом.

Из орла вышло светлое мерцающее облачко. Человеческое астральное тело. Очнувшийся орёл сразу выронил мёртвую птицу – та шлёпнулась в ледяной ручей.

– Кто ты такой? – спросил удивлённый Камил, осознавая всю глупость вопроса. Но ему сильно хотелось узнать, кто же такой служит князю. Тот может оказаться слишком опасным противником.

– Я – Вольга Святославич, верный друг князя Искро, – раздался насмешливый ответ. – А тебя мы сейчас отловим, подлый убийца без чести! Тебе никуда от нас не деться! Я видел, из какого окна ты сюда прилетел, пока парил в небесах в орлином обличье. От моего взора ничто не сокроется…

Камила вышвырнуло обратно в тело. Совершенно непроизвольно – от страха. Он вскочил с кровати, поймав на себе взгляд испуганного Асупа.

Нужно срочно убираться из города…

82.ПО ПЯТАМ

– Что случилось? – спросил Асуп, заприметивший в господине особую встревоженность. Подобного ужаса в глазах своего хозяина он ещё ни разу не видел. В какие бы они передряги не попадали – никогда ещё в лице Камила не отражался подобный страх.

– Собираем вещи и уходим, – Камил принялся закидывать в мешочек мёртвых птиц и изнаночные яды. Асуп мгновенно повиновался, облачившись в лохмотья. Быстро приготовился к бегству.

– Князь мёртв? Тогда я бы остался на месте, чтобы не привлекать к себе внимания городской стражи… – сказал Асуп.

– Князь жив, – ответил Камил. – Я никого не смог убить. У него есть свой сновидец. Вселившийся в хищную птицу. В большого орла. Он поймал меня. А теперь он знает, где мы сидим. И он уже наверняка бросил сюда всю стражу…

Тут уже Асуп ахнул. Сновидец у князя? Неожиданно. Да, следовало уносить ноги.

Они вышли из комнатушки и направились к выходу. Вдова повстречала их внизу. Спросила, куда же гости выдвинулись в столь поздний час.

– На город посмотреть, – ответил Камил, стараясь сохранять спокойствие в голосе. – Скоро вернёмся.

– Возвращайтесь до заката! – нахмурилась вдова. – Как зайдёт солнце – я никого не запущу, потому что буду спать! У старухи крепкий сон! Я вас ни за что не услышу.

– Договорились. Мы вернёмся до заката…

Они вышли из дома быстрым шагом. Спастись можно только в одном случае – если они выберутся за ворота до того, как весть о покушении на князя донесётся до стражников. Но бежать к воротам – значит привлекать к себе лишнее внимание. Однако, если идти обычным шагом – они попросту не успеют выбраться. Ворота закроют.

По Тракту бежать – верная гибель. Сторожевые терема практически всюду, а под одеждой у Камила нет даже кольчуги.

Он задрал голову. И увидел в небе над головой орла. Вольга Святославич кружил в небе прямо над ними. А значит стража знает, куда они бегут…

Может, бежать на восток? За Хребты? Ворота на ту сторону почти вдвое ближе. Авось успеют… Но что их ждало за теми воротами Камил не знал. Скорее всего, узкий горный проход продолжался коридором на многие вёрсты. Им там будет негде скрыться и запутать след. Придётся бежать без лошадей, тем более мёртвых. И придётся совершать огромный переход через Лесную Даль к Срединному Тракту, крюк длительностью в несколько недель. Их будут преследовать многочисленные отряды, от которых не получится так легко оторваться. И сиюминутная выгода обернётся ворохом проблем.

Нет. Нужно возвращаться обратным путём. Нужно добраться до мёртвых лошадей. В них спасение.

А орёл всё кружит прямо над ними, не отстаёт. Подаёт свой клич.

Вдалеке послышался грохот копыт по мостику через ручей у самых ворот дворца князя. Гвардия бросилась за ними. За орлом.

– Чёрт бы вас всех побрал! – не выдержал Камил от всё нарастающей паники. Они сорвались на бег. Побежали по дорожке через центральные кварталы, в сторону западных ворот. И прохожие оглядывались на оборванцев в лохмотьях, подозревая в них очередных воров, которых ждёт виселица.

Они обходили частые патрули стражников по соседним улочкам. Им удавалось относительно легко избегать столкновений. Пусть и стражники ещё не знают, в чём дело…

Нарвался. Так глупо нарвался! Но кто же знал, что у князя под рукой имеется сновидец, причём очень странный!

Они отбегали от дворца всё дальше и дальше. Но орёл кружил над ними, выдавая их местоположение мчащимся по следу гвардейцам. Вольга не отставал. Где же у этого урода предел досягаемости? Он летает дальше целой версты? И тут Камил вспомнил слова старца Готама. Предела этого может не иметься вовсе – если навыки концентрации развиты особенно сильно…

А это значит, что орёл может лететь за ними вплоть до самого поместья. Кто его знает, какие у Вольги способности? И известие о том, что Вольга может захватывать тела живых существ оптимизма не прибавляло совершенно… Это говорило уж точно о невообразимой пробиваемости сновидца. Вселиться в животное невозможно. По крайней мере, Камил о таких способах не слышал.

Они оказались в полном дерьме.

Когда охотник вдруг осознаёт себя в роли добычи, то мгновенно теряется и впадет в панику. Камил считал себя охотником, имеющим неоспоримое превосходство над княжеским войском, благодаря своим умениям, но теперь…

– Господин, следуйте за мной! – сказал Асуп. – И делайте, как делаю я, если хотите убежать и скрыться!

Камил, было, рыкнул, но рассудил, что лучше всего довериться разбойнику, просидевшему в лесах многие годы непойманным. Они юркнули за угол…

– Асуп, на нас смотрит сверху та птица! – показал Камил на орла. – В ней сновидец глядит за нами, куда бы мы не пошли! И стража будет знать, где мы!

Асуп задрал голову.

Он просидел в лесах многие годы потому, что туда всё это время никто не врывался с мёртвыми собаками. А теперь в небе парил орёл. Как оторваться от преследования и скрыться – Асуп был мастер. Но когда дело касалось сверхъестественного…

– Зря не взяли луки… – сказал Асуп.

– Он слишком высоко летит!

– Сюда, господин…

Асуп затащил его в узкий переулок, крытый сверху арками. Из этого переулка было два выхода – таких же крытых и тенистых. Они ушли из поля зрения орла. Но далеко так всё равно не уйти – придётся выходить на открытые улочки города. А у орлов зрение лучше, чем у людей, во много-много раз – это Камил осознал в телах мёртвых ястребов, разглядывая с высоты мелких насекомых, будто те были на расстоянии вытянутой руки. Камил ещё ни разу не был в теле орла, но предполагал, что зрение у того ничуть не хуже… Не зря же Вольга увидел Камила сразу, как тот вылетел из окна.

– Сюда, – снова повернул Асуп. Но дальше тянулась уже открытая улочка. Виднелись идущие впереди конные стражники – троица ещё не знала о покушении на князя. Поэтому солдаты были спокойны и расслаблены.

Зазвенела высокая городская колокольня. Набат. Плохой знак. Стражники закроют ворота сию минуту, а к выходу не преодолена и половина пути…

Звон колокола эхом разносился по седловине перевала, многократно отражаясь от окрестных скал. Если бы Камил побежал к восточным вратам, то они успели бы прорваться к самому этому звону…

– Нам не уйти, – сказал Камил. – Нам нужно скрыться. И ждать. Слиться с народом.

– Он уже видел наши лица? Этот орёл?

– Наверняка.

– Нужно как-то обмануть орла.

– И как же?

– Я не знаю.

– Тогда чего разинул пасть?!

А грохот копыт уже устремился по Тракту. И скоро гвардейцы свернут в квартал, скоро они доберутся сюда…

– К чёрту! Нам никуда не деться, – сказал Камил и вытащил склянки с отварами. – Пей! Вот эти пей! Они придадут сил, чтобы удрать и отбиться. Всяко лучше, чем без них. Может, это нас и выручит…

Они замотали шарфами лица, надели капюшоны. Хотя бы гвардейцы их не опознают.

Конный патруль стражи, услышав набат, насторожился. Стражники переглянулись, да принялись обсуждать, что же такое могло произойти в обычно спокойном городе. В самый последний момент они заметили бегущих мимо оборванцев.

– Стой на месте! – гаркнул самый старший, даже не удосужившись вынуть саблю – настолько он был уверен, что «воришки» бегают просто так, встревоженные набатом.

Камил же схватил стражника и резким рывком стянул с коня, бросил на землю. И всадил в горло кинжал. Асуп налетел на второго стражника в прыжке, сшиб того с лошади, одновременно ухватившись за его оружие в ножнах. Стражник же крепко держался за поводья. Поэтому лошадь под ними взбесилась. Началась неразбериха…

Третий стражник со свистом вынул саблю, но Камил отразил его замах встречным ударом. Оружие вылетело из рук солдата, а через мгновение Камил рассёк того практически пополам – не хватило мощи, затрещали локти. Сабля застряла в рёбрах хрипящего стражника. Кишки вывалились прямо в седло – будет скользко ездить на таком… Камил дёрнул на себя и всадник слетел с лошади. Но саблю вынуть никак не получалось. Поэтому Камил забрал выбитую.

Асуп к этому времени кое-как управился со своим врагом. В грязной потасовке была серьёзно ранена лошадь…

– Нечего выделываться с прыжками! – сказал ему Камил. – Отвары прибавляют смелости, но иногда чрез меры. Не теряй осторожности! Бери коня, только смахни с седла потроха всадника! А я возьму чистого…

Они вскочили на лошадей, с щитами и саблями в руках.

– Скорее к вратам, пока их не закрыли!! – сказал Камил и они бросились по улочке вперёд, в сторону ворот.

Уже лучше. У них есть лошади. Теперь их будет не так уж и легко взять. Они выберутся на ту сторону гораздо быстрее. Пешком бы точно не успели… Однако им придётся рано или поздно вырываться на Тракт. Где они попадут под обстрел из сторожевых теремов. А затем и под ливень стрел со стен в момент, когда они будут пробиваться через ворота…

Это безумный план. Даже если они доберутся до закрытия ворот – ранений избежать вряд ли удастся.

– Нужно оторваться от орла и стражи позади! – сказал Камил.

И едва он обронил эти слова – на дорогу впереди выскочили всадники. Гвардейцы. Поворачивать некуда…

Камил отчаянно закричал, размахивая саблей. Гвардейцы, безусые сыны боярские, опешили. Они явно не ожидали столь наглого наскока, они думали, что преступники от них убегают…

Зазвенели сабли, высеклись искры. Отлетела голова, одновременно Камил ранил лошадь второго гвардейца, и, на резком вираже в сторону, рассёк третьему гвардейцу спину. Он пробился через живую преграду, оставив после себя брызги крови и крики боли. Асуп же увяз среди лошадей отряда гвардейцев… Камил ругнулся, приостановив своего коня. Но разбойник остановился по своей воле, всё у него было под контролем. Гвардейцы не могли развернуться, чтобы поразить его, запутались между собой же. Асуп, пользуясь их замешательством, атаковал приглянувшегося воителя, отрубив руку по локоть, отнял у того лук с колчаном, набитым стрелами. И лишь потом ринулся дальше, обстреливая несущихся следом за ним уцелевших гвардейцев. Его выстрелы оказались поразительно метки – и все угождали в шеи, лица или, если доспехи покрывали воителя слишком плотно, в лошадиные морды. И всадники падали, сворачивая себе головы.

Камил вспомнил, что Асуп – степной воин с богатым боевым прошлым. Что его отряд маневренной степной конницы воевал наёмниками за царя Альгерда, причем с особенным успехом – степняки-лучники были наилучшим выбором против тяжёлых катафрактариев Империи. И стрельбу верхом Асуп не позабыл даже за многие годы на севере…

Он держался в седле одними ногами и переворачивался на ходу для более удобной стрельбы с такой ловкостью, будто родился на коне. Гвардейцы закрылись щитами и не решились на преследование. Какие трусы! А что им делать? Они даже не сумели стрелять в ответ – для этого нужно было убрать щит, а это значило почти наверняка получить стрелу ещё до того, как достанешь лук…

– Так держать, Асуп, бородатая ты обезьяна! – хохотнул Камил. – Если мы выберемся, я подарю тебе целую дюжину «слёз» и ты сойдёшь с ума от счастья!

– Только будьте осторожны сами, господин!

Они вырвались из центра к кварталу ювелиров, что был напротив боярских домов. До ворот оставалось совсем немного. Набат звенел, никак не унимаясь.

Когда они пересекали широкую межквартальную улицу, то услышали со стороны Тракта, располагавшегося чертовски близко, грохот копыт. Отряд из примерно трёх десятков гвардейцев нёсся параллельно им в сторону ворот. И оторваться от него вряд ли выйдет.

Во главе отряда нёсся очень странный воитель. Огромный, широченный, в одном лишь кафтане. Он окинул беглецов хмурым взглядом.

Главная странность заключалась в его оружии. За те мгновения, пока Камил пересекал улицу, ему показалось, что воитель попросту вырвал из земли дерево…

– Что за чёрт возьми?! – воскликнул Камил. – Ты видел? Кто это такой?

– Не знаю, господин! Какой-то богатур…

Прекрасно. Даже если вырвутся за стены – придётся уходить от них. А кони у гвардейцев резвые. Они быстрей, чем отобранные у дружинников.

Предстоит столкнуться с гвардейцами – от этого было особенно беспокойно. Хоть отвары и глушили чувство страха, но Камил понимал, что дело гиблое. Вот-вот их поймают…

И что тогда? Виселица?

Камил отмахнулся от этих мыслей. Он приказал мертвецам подойти поближе к стенам. Помощь сейчас очень понадобится. Но неизвестно, услышат ли они приказ с такого расстояния.

На следующем перекрёстке дорогу им едва не преградили вдруг устремившиеся наперерез гвардейцы во главе с «богатуром».

Силач размахивал своей гигантской палицей с острыми сучками на конце на манер булавы. И ноги у коня под ним подгибались от размахов…

Асуп ушёл от удара и живо запустил в воителя стрелой. Попал всего лишь в руку. Не расстроился. Сразу выпустил вторую. Третью. Четвёртую.

– Сухман! Поберегись, без брони-то! – крикнули ему соратники.

Каким бы суровым этот воитель не оказался – ему пришлось замедлиться и отступить, кряхтя и ругаясь от полученных ран. Но остальная толпа неслась за ними, прикрывшись щитами. Они всё приближались, уменьшая разрыв с каждой секундой. Даже сноровки Асупа не хватало, чтобы поразить всех лошадей под всадниками.

Впереди то и дело возникали пешие стражники. Они пытались остановить беглецов, но Камил огибал дружинников, отмахиваясь саблей. Квартал ювелиров они миновали очень быстро – перед ними возвышалась Западная Стена.

Но не успели выскочить на Тракт. В этом им повезло. Терема были наготове. И за поворотом их уже поджидала вторая половина гвардейского отряда. А вдалеке, судя по грохоту, неслись ещё подкрепления…

– Ворота закрыли! – крикнул Асуп, увидев их в просветы между домами. Железную клетку опустили. И ползла по воротной арке предзакатная тень от всё поднимающегося моста через ров. – Куда теперь нам, господин!? На этих лошадях?! Враги повсюду!!!

И Камил не знал, что ответить. Куда бежать. Они оказались заперты в этой проклятой столице…

83.ПО ПЯТАМ

Ворота заперты. Через железную клеть им не пробиться. Из города не выбраться. А позади неслись гвардейцы, вопя, присвистывая, да размахивая топорами.

– Назад! – крикнул Камил. Они остановились, совершенно растерявшись. Нестись дальше – самоубийство. В опасной близости просвистели стрелы от застрельщиков из теремов. Стрелки на стенах тоже оживились.

Асуп и Камил развернули лошадей, прикрываясь щитами и чувствуя, как в древесину толчками вонзаются острейшие наконечники. Едва развернувшись, они столкнулись с мчащимися следом за ними гвардейцами. Справиться со всеми ними было невозможно. «Вот она – погибель», пронеслось в голове.

Щит затрещал от мощных ударов, получаемых на полном скаку. Лезвия топоров пробивали дерево насквозь, постепенно превращая щит в требуху. Камил закрывался от ударов, пробивался вперёд, подальше от застрельщиков. Он пытался не пропустить ни одного удара, прикрываясь щитом – и обострившаяся реакция ему в этом сильно помогала; он отмахивался саблей практически наугад, лишь бы отпугнуть гвардейцев своими атаками – смелость не давала сдаться от безнадёжности; и одновременно он вилял между гвардейскими лошадьми, чтобы не оказаться зажатым в ловушку.

Их не хотели убить. Их хотели взять в плен. Иначе пришлось бы куда тяжелее.

Попасть в княжеский плен – хуже всего. Страшнее участи не придумать. Уж лучше бы гвардейцы бились в полную силу.

Всех Миробоичей отправят на казнь. Камила признают тайно практикующим Изнанку и никто из баронов не поддержит оставшихся в поместье Ларса и Жанну – и без того вдоволь настрадавшихся за всю свою нелёгкую жизнь. И снова поместье будет разграблено, а жители растерзаны.

Камила и Асупа ожидают страшные пытки, каких не видел даже Эрн…

Удар. Замах. Атака. Камил прорубал себе дорогу, рассекая щиты гвардейцев, вместе с их руками. Он вспарывал животы, пронзал грудные клетки и рассекал спины. Лишь бы не попасться. Лишь бы не угодить в руки к ним! Пусть они разозлятся, пусть начнут сражаться всерьёз!

Нужно встретить свою смерть в бою. Это не страшно.

И Камил прорубил себе дорогу под вопли разъярённых гвардейцев.

Асуп справился даже быстрее него. Теперь он оказался чуть впереди – степняк ловко управлялся с конём.

И всё же лошади у них хуже. Далеко на них не уйти.

Беглецы ринулись в обратную сторону, будто это могло их спасти, будто в центре города находился выход за стены.

В противоположном конце улицы виднелись силуэты. Приближающаяся плотными рядами пешая стража не даст им пробежать мимо.

Камил оглянулся. И увидел, что гвардейцев стало ещё больше. Они всё стягивались к ним, как осы в потревоженном улье. И если раньше можно было с риском, но прорваться через десяток-другой, то теперь если их окружат – прорваться не получится даже Люту Савохичу с его всесокрушающим мечом…

Как жаль, что с ними нет Кентавра и Трубадура.

Через ворота теперь не удрать. Нужно придумать что-то новое.

Горы вдалеке… Высокие и непреодолимые.

Сбежать из столицы можно было, разве что, взбираясь по скалам, используя свою силу от отваров, пока она не иссякла… Но предприятие это весьма рисковое. С другой стороны, бежать к воротам и стенам – ещё большая бессмыслица. Их застрелят прежде, чем они перепрыгнут на ту сторону. А затаиться в городе им не позволит Вольга Святославич, не отступающий от них ни на секунду…

– Нужно убить людей и украсть у них одежду! – сказал Асуп. – И тогда мы обманем орла!

Неплохая мысль. Вот только…

– Сначала нам нужно скрыться! – сказал Камил.

– Нужно найти крытые арки!

– Я не думаю, что это поможет! Гвардейцы у нас на хвосте и нам нельзя останавливаться… почему ты не придумал это раньше?!

– Уж как получилось! – огрызнулся Асуп, которого вся эта обстановка накаляла ничуть не меньше.

Они снова вылетели на широкую улицу между центром и ювелирным кварталом. Впереди – отряд пешей стражи с копьями. Слева – Тракт с монастырской стеной, с которой поливать стрелами будут ничуть не меньше, чем из теремов. Позади – неслись гвардейцы. А вот дорога справа выглядела пустой и безопасной.

– Туда! – повернул лошадь Камил. Они устремились к мосту через ручей, деливший Серебряный Перевал на две неравные половины. На мостом начинались неприглядные ремесленные кварталы. И чем ближе к скалам – тем неприглядней становились дома. Всё хуже и хуже. Пока дорога не приводила в нищий «отшиб». Стража, похоже, изредка совалась в те небезопасные места. А значит вряд ли их там встретят.

Только мост сторожили четыре стражника – по два с каждой стороны. Дружинники попытались остановить их, выставив вперёд копья. Но были сражены стрелами. Разбойник на полном ходу, не сбавляя скорости, лишь свесившись на боку коня, вырвал у завалившегося дружинника новый колчан. Первый колчан оказался почти израсходован.

Гвардейцы неслись позади, прикрываясь щитами. Асуп не давал им подойти ближе. В первую очередь он разил тех, кто и сам хватался за стрелы. Поэтому гвардейцы решили не рисковать. Всё равно беглецы никуда не денутся.

– Сдавайтесь! – кричал уже знакомый Камилу сотник, которого он видел на сборе Долга. – И мы не будем вас терзать! Сдавайтесь на милость князя!

Захотелось замедлиться, чтобы схлестнуться с этим сотником, чтобы разрубить ему башку пополам вдоль носа. Но Камил переборол это желание, определённо вызванное боевым отваром.

Гвардейцы не стремились приблизиться к ним, держались чуть подальше.

– Им всё равно некуда бежать! – кричал сотник своим бойцам. – Они сами загоняют себя в угол! Мы зажмём их, как кабанов на охоте! Им некуда будет деваться!

– Сюда! – Камил повернул направо по улице, должно быть, разделявшей квартал гончаров с «отшибом» – насколько Камил помнил карту Перевала. Дорогая грязная. В канавах гнили помои и дерьмо. По обочинам бродили осунувшиеся попрошайки. В канавах у вонючих кабаков лежали пьяницы с блевотиной, застывшей в бородах. Распутные женщины, старые и обрюзгшие, предлагали своё тело прохожим за еду. И вся эта шушера разбежалась по закуткам, едва увидала гвардейцев…

Теперь они снова мчались к Западной Стене. Но уже по грязным кварталам.

– Окружайте их по той дороге!! – кричал сотник. – Мы загоняем их в угол! Сейчас мы их поймаем, братцы!

В небе всё так же кружил Вольга Святославич в обличии орла. Набат в этой части города слышался слабо.

– Сюда! – снова повернул Камил, выбирая наиболее подходящий путь через трущобы, среди разваливающихся хибар.

Они вновь вернулись в ремесленный квартал. Но теперь мчались по очень узким переулкам. Гвардейцы вязли здесь всей своей громадной толпой.

– Нагоняйте их! Нагоняйте! Вперёд! – вдруг поменял свою тактику сотник. Но было уже слишком поздно.

Через несколько поворотов беглецы и вовсе скрылись из виду.

– Давай к той хижине! – предложил Асуп, увидев достаточно большую и протяжённую постройку, внутри которой можно было бы как следует поиграть в прятки.

– Нет! – ответил Камил. – Мы должны выбраться за стену! Сейчас же!

– Но как ты хочешь это сделать?! Они нас окружают!

– Слава Изнанке, что они – гвардейцы, а не рыбы!

Через несколько поворотов они оказались у ручья. Камил рассказал Асупу о своей задумке.

– Скорее! Пока гарнизоны на стенах не спохватились! И пока гвардейцы запутались в переулках!

Они соскочили с лошадей. Разбежались. И прыгнули в воду.

Словно тысячи кинжалов вонзились в тело! Дыхание схватило. Вода была ледяная – с горных ледников…

Ручей делался в этой части города медленным и глубоким. А ещё он уходил под стену, наполняя ров за ней…

Стражники на башне у ручья их не заметили. Поэтому они плыли и плыли вперёд…

Сначала Камил перестал чувствовать пальцы. Практически сразу. Затем притупились ощущения от рук и ног. Конечности онемели. И если бы не отвары, то он определённо пошёл бы ко дну.

В какие долги он на этот раз залез перед своим телом?

Камил и Асуп набрали побольше воздуха и нырнули под каменными сводами. Вода проходила под стенами на достаточной глубине. Стена оказалась довольно толстой. И они плыли в этой темноте. Плыли, молясь про себя о том, чтобы под водой не оказалось клетки.

Пальцы нащупали прутья. Клетка была. На секунду их охватило отчаяние. Но Асуп потащил Камила за собой. Он отыскал место, где прутья оказались кем-то срезаны. Наверняка контрабандисты позаботились о том, чтобы переправлять особые вещи через Перевал – без уплаты пошлин или излишнего внимания местной власти…

Выплыли они уже с другой стороны стен. Камил чувствовал, как трещат кости от холода. Тело стягивало судорогами. Но даже в прохладной предзакатной тени от стен им сделалось чуть ли не горячо.

У ворот столпились караваны, не успевшие пройти в ворота. Недовольные торговцы возмущались, что их не пропустили в город, возмущались, что их дело понесёт убытки, потому как везли фрукты, всё больше портящиеся с каждым часом…

Беглецы вылезли из рва. Вскарабкались по отвесному берегу, содрогаясь от переохлаждения. И только тогда их заметили стражники наверху. Заметили на далёких воротах, а не на ближайшей башне.

– Э-эй! Они там! Они за стено-ой!! – послышалось издалека.

Асуп и Камил побежали через поле к лесу. То ли отвары прибавляли скорости, то ли спасение было совсем рядом – они бежали так быстро, как ещё никогда не бегали… Вслед за ними несколько стрел глухо вонзились в землю. Стреляли со стороны ворот. Всё сильно мимо. Им не попасть с такого расстояния…

А когда спохватились и стражники на ближайшей башне – беглецы оказались слишком далеко и от неё. Стрелы пролетали мимо.

Ещё позже загремели лебёдки на воротах. Стражникам требовалось разрешение открыть их во время набата. Мост медленно опускался через ров. Но гвардия всё равно была слишком далеко – она запуталась в трущобах ремесленных кварталов. И теперь, видимо, не могла собраться воедино… Хоть орёл всё так же кружил над головами беглецов, но гвардия сильно медлила и, похоже, всё никак не могла осознать пути бегства. Сотник не мог додуматься, что они нырнули в ручей? Не верил, что Вольга улетел за стену потому, что и беглецы уже там? Во всяком случае Камил не увидел, чтобы кто-то из преследователей вырвался за ворота сразу после их падения на противоположный берег рва. Железная клетка поднялась на верх, но никто из стражников не выскочил верхом на лошадях.

Это хорошо.

Из леса вырвался мёртвый отряд, переодетый в плащи Святого Престола. Их должны видеть все, кто стоит на стенах.

– Куда пойдём? – спросил Асуп, взбираясь на своего мёртвого коня. – В небе орёл.

– Н-не кричи ты так, – зубы у Камила стучали. Его трясло. Если бы он не пил отваров, то упал замертво от колоссального перенапряжения внутренних сил. – У орлов слух тоже неплохой. Держись за мной…

«Рыцари Святого Престола» пронеслись чуть вдоль стен. Чтобы их разглядели получше. И затем повернули к лесу, скрывшись за деревьями…

Асуп засмеялся. Расхохотался. Он не верил своим глазам.

– Спасибо, господин! За то, что спасли мне жизнь! Я был уверен, что мы подохнем!

– И ты молодец! Без твоих метких выстрелов нас бы нагнали…

– Без ваших отваров я бы не разил преследователей настолько метко!

– Получается, что из нас вышла хорошая команда, – Камил был рад удачному бегству. Асуп продолжил смеяться. Он был счастлив и безо всяких колбочек… Теперь они верхом на мёртвых лошадях. И никто их не догонит. Только если у князя нет своих мёртвых лошадей, в чём Камил сильно сомневался даже несмотря на наличие сновидца во дворце…

Если бы человек с могуществом Искро дорвался до некромантии – он бы уже давно покорил мир. Но что увидел Камил – так это разлагающиеся войска, никуда не годные молодые гвардейцы, которых набрали не по заслугам, а по кумовству. И богатыри – единственное, что Камилу показалось действительно полезным. И всё же, имея выгодное местоположение и столь большие денежные потоки, князь мог бы иметь войско куда большее. Но, по некой причине, войско не увеличивал, хотя внешние враги были сильны и многочисленны.

Вспомнился князь Ветрограда – Мал Леон. В его дружине, как давно подметил Ларс, тоже творились странные вещи. Мечи и доспехи из некачественной стали, плохая тетива на арбалетах и луках…

Каковы были истинные условия перемирия между князьями и Империей?

Но всё это сейчас неважно.

Над ними кружил Вольга Святославич в образе орла. И всё никак не отставал. Неужели он способен летать настолько далеко?

Камил избрал нелёгкий путь, через самую чащобу, через бурелом. Мёртвые лошади обладали большей прытью. Они не выдохнутся после скачек с препятствиями. А живые поломаются. И всадники обломают себе позвонки.

Асуп попытался подстрелить орла. Но хищник держался настолько высоко, что стрелы до него не долетали. Да и тетива вымокла. Он всё пытался её высушить, намотав на теплеющее тело.

И пока Вольга кружит в небе – им нельзя идти к поместью. Поэтому Камил вёл свой мёртвый отряд в самую глушь, в сторону Ветрограда.

Нужно забраться далеко. Очень далеко.

Мёртвый отряд нёсся галопом. Следовало оторваться посильнее, ведь скоро нагрянет ужасный упадок сил. Из-за которого они вряд ли удержатся в седле. А больше отваров Камил не взял. Он не предполагал, что с убийством князя возникнут сложности. Особенно подобные, когда стража мгновенно узнаёт, где именно находятся убийцы…

Солнце закатилось за горизонт. На лес напала непроглядная густая чернота. Оставался отвар, который Камил хлебал в последний раз в тоннелях под Раскрисницей. Отвар, помогающий лучше видеть в темноте. При свете звёзд он помогал сильнее, чем в кромешной темноте подземелий.

С наступлением тьмы Камилу показалось, что Вольга путается. Сновидец кружил теперь не над их головами. Он то и дело уходил вбок. Резко менял своё направление…

Затем орёл пошёл на понижение. Потому что плохо видел в темноте.

Тут сновидцу бы филин пригодился, а не орёл…

Сновидец существенно сбавил высоту. Он думал, что беглецы его тоже не видят, особенно человеческими глазами.

– Выжидай, пока не будешь уверен, Асуп, – сказал Камил вполголоса. И разбойник выжидал.

Они всё сильнее петляли, всё чаще меняли направление. От этого Вольга путался ещё сильнее. И летел больше на шум копыт и хруст веток, почти не используя зрение.

А когда они замерли посреди чащобы, в очередной раз запутав его и теперь не издавая ни звука – орёл спустился ещё ниже.

Закружил над лесом, вслушиваясь и вглядываясь.

И тогда стрела со свистом улетела ввысь. Пронзила хищную птицу насквозь. Орёл полетел комом к лесу. И рухнул в заросли.

– Уходим! – Камил пустился вскачь.

– Он может вселиться в другую птицу? – спросил Асуп, не отставая от господина.

– На таком-то расстоянии? Я бы не смог. Его должно резко выбросить обратно, особенно от боли раненной птицы. Но кто знает? Поэтому нам нужно уходить. Пока он пребывает в поисках совы…

Мёртвый отряд бросился дальше. И посреди ночи Камил почуял, как отвары заканчивают своё действие. На место большой силы приходила парализующая слабость. Такая сильная… И страх. Ужас. Всё, что приглушили зелья, теперь возвращалось обратно.

Они оторвались далеко. Но недостаточно для того, чтобы люди князя не смогли их настигнуть.

84.ПО ПЯТАМ

Стремительно наплывала слабость. На этот раз она обещалась переплюнуть любое недомогание, какое Камил только мог припомнить. Они не удержатся в сёдлах. Рухнут на землю, если не подготовятся заранее… Руки тяжелели. Пальцы едва сжимали поводья. Недолго им осталось ездить верхом.

– Нужно найти место, где мы бы разбили неприметный лагерь… – простонал Камил. Страх тоже возвращался. Вся смелость, какую они заняли у своего духа, теперь обращалась в неиспытанный во время бегства ужас. Тело бросило все свои силы, высвободило неприкосновенные запасы…

Эта усталость ещё не пришла полностью, но уже была сильнее той, что Камил испытал после дуэли с Басыном Кривоносым. Да и какие силы Камил тратил во время поединка? Взмахнул пару раз топором. Сейчас же они прошли через серьёзное побоище. И больше всего сил отнял ледяной ручей.

– Давай вернёмся чуть назад, – предложил Асуп. В его голосе тоже слышалась усталость. – Там была подходящая низина… поросшая кустарником… и деревья там густые…

Они повернули обратно. И добрались до низины, когда совсем ослабели…

– Почему бы мертвецам не тащить нас на руках? – спросил Асуп.

– Некому будет смотреть за маршрутом, – ответил Камил. – Они либо выбредут в болото, где мы все и утонем… либо наткнутся на городок. Или деревню. Там точно запомнят людей в рыцарских плащах, а мы не должны отныне отсвечивать… нигде… Лучше отдохнём.

– Дружинники могут сюда прийти с собаками, – добавил Асуп.

– Мы не будем долго спать, – сказал Камил. – Мы отправимся сразу, едва наберёмся сил. Следующим утром. Или в полдень, на крайний случай.

Но как же он обманывался на этот счёт…

Мертвецы нарвали травы, уложили в большие кучки для своих хозяев. Расположились под кронами. Вольга не увидит их, особенно когда придётся прочёсывать бескрайний лес. Но собаки и следопыты действительно могли оказаться большой проблемой.

Свои последние силы Камил потратил на расстановку мертвецов и раздачу приказов. Отдельных телохранителей он приставил к себе и Асупу, чтобы те разбудили хозяев, если поднятый голубь клюнет мертвецов в головы, заметив приближающихся людей. Голубь этот сидел на дереве, в густых листьях, и наблюдал за окрестностями, постоянно поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. Другие мертвецы остались верхом на лошадях, затаились в тенях деревьев и ждали, когда непрошенные гости сунутся слишком близко.

Камил уснул сразу, едва улёгся в мягкое и уютное сено, пусть и полное муравьёв и жуков. Но сон его был тревожный и полный ужасов.

Перед глазами разлетались головы бесчисленных гвардейцев, всё подступающих отовсюду. Они вновь бежали, но всё никак не могли скрыться. И ручей упирался в цельную клетку под стеной – им пришлось выбираться обратно, к уже поджидающим их на мощёном берегу гвардейцами. Их схватили и поволокли. В сторону крепости, показывая любопытным горожанам. Пленники терпели унижения и насмешки. Горожане призывали повесить ублюдков.

Но привели их не на виселицы. А в сырую темницу, пропахшую страданиями и мучениями сотен пленников, окропивших всё в ней своей кровью и дерьмом.

И палач-уродец, тщедушный, больной, косой – пялился на них жадным взглядом, теребя свой крохотный член в сладком предвосхищении издевательств над новыми жертвами. Ибо старые оказались уже замучены и сломлены, они висели, подвешенные на цепях к потолку, за рёбра, за сломленный позвоночник, за ключицы и даже за гениталии.

Камилу удалось разглядеть среди мерцающих теней от факелов похудевшего до неузнаваемости старика, больше похожего на высушенного мертвеца, чем на живого человека. Но в старике ещё теплилась жизнь, старательно поддерживаемая палачом на грани смерти. И Эрн промычал что-то несвязное – своим беззубым ртом, в котором не доставало языка – язык оставили ровно настолько, чтобы пленник мог принимать пищу. Эрн промычал. И попытался взглянуть на Камила пустотой своих давно выколотых глаз, превратившихся в чёрные бездны, наполненные отчаянием.

У старого наёмника не осталось ни рук, ни ног…

– Хя-хя! То же самое я сделаю с тобой! Хя-хя! – мерзко облизнулся писклявый палач и приказал гвардейцам привязать ещё сильных пленников к окровавленному дубовому столу…

Камил пытался вырваться из ужасных сновидений. Он кричал. Но не мог проснуться. Он попал в темницы князя. Попал во снах. И теперь не мог оттуда вырваться. Ему не хватало сил, чтобы взять сновидение под контроль даже при помощи способов, о которых говорил Готам.

И даже дыхание давалось Камилу с трудом. А палач терзал его на части, вырезал из него куски плоти, постепенно создавая беззащитного и ослабевшего калеку. Но давал и отдохнуть, чтобы Камил не потерял сознание. Чтобы он никогда не вырвался из этого кошмара.

Неизвестно, сколько времени они провели в тех темницах. Но Камил едва не лишился рассудка от бесконечного ужаса и злобы. Он превратился в ничтожный кусок мяса, полный ярости, страха и жажды мести. Но он никак не мог ответить своему врагу. Это ввергало в особенное отчаяние… Но воля Камила не была сломлена. Ярость и воля к жизни его были настолько огромны, что перекрывали собою страх…

Мертвец трепал Камила за плечо. Холодно, несмотря на солнечный свет, пытающийся пробиться через густую листву на кронах. Чувствовалась простуда. Нос забило соплями, а горло ныло и пульсировало. В низину по ночам стекался весь холод с окрестностей, а костёр разводить было некому. Да и после ледяного ручья…

Сильный голод.

Тело зудело от укусов насекомых.

Сколько времени они здесь пролежали?

Мертвец трепал за плечо. И на голове его сидел высушенный голубь. Клевал шлем с несильным звоном.

Они идут. Они рядом.

Приставленный к Асупу «телохранитель» не мог разбудить его, всё пребывающего в кошмарах. По щекам степняка катились слёзы. А в какие ужасы попал он?

Камил попытался встать. Упёрся руками в сено – трава уже успела пожухнуть – приподнялся. Лишь слегка. Рухнул обратно, запыхавшись. Слабость и сонливость не отступали. Хотелось снова закрыть глаза – слишком велик был соблазн. Но Камил вспомнил, что его ждало во снах… И что эти сны могут вскоре оказаться реальностью, если валяться дальше.

Мертвец поднял Камила на руки. Потащил на пологий склон низины. Сначала нужно проверить, кто же там идёт. Может, крестьяне или охотники?

Он не сразу разглядел силуэты вдали – густой кустарник закрывал виды.

По лесу ехали всадники – слишком ряженые и пёстрые даже для гвардейцев. Вокруг них носились поджарые псины с длинными носами. И этот отряд, в три десятка, вёл за собой мужик в серых и выцветших одеяниях, больше похожий на охотника, чем на воителя. Следопыт. Он вёл отряд по следам.

Сразу за ним ехал огромный воитель в тяжёлых доспехах, на тяжёлом коне, с лихо закинутой на плечо палицей невероятных размеров – будто вырванное дерево. Лицо воителя закрывала бармица, придавая ему особо демонический вид. Быстро оклемался богатырь после ран, нанесённых ему Асупом! Шевелится, словно и не был пронзён стрелами… Хочет отыграться, хочет убить иноземцев. Один вид его внушал ужас.

Гвардейцы почти добрались до их ночлежки… Совсем недалеко. И если считать, что дружинники плелись сюда с такой же скоростью – им потребовалось не меньше двух дней, чтобы преодолеть буреломы и густые заросли. Почему Камил даже не разомкнул глаз за всё это время? И почему до сих пор ощущает себя так отвратительно?

Слишком большой долг он взял у своего тела. И гвардейцы снова настигли их…

Что делать?

Камил вгляделся в небо. Не увидел в нём орла. Хоть Вольга мог вселиться в других пташек. Или даже в одну из тех собак.

Бойцов не так уж и много. Скорее всего, мертвецы одолеют их, пусть и понесут большие потери. Богатырь принесёт больше всего проблем, но Камил считал, что его можно убить в первую очередь, из засады и тогда он не успеет внести свой вклад… Потери в мёртвом отряде будут с лихвой покрыты новыми мертвецами. Особенно Камил хотел видеть в своих рядах мёртвого громилу. Когда-то Ведагор Миробоич использовал мёртвых богатырей для создания Кентавра – сильнейшей из созданных Химер.

Но тогда притаившийся неподалёку Вольга увидит их и увяжется следом. Даже если они одержат победу в этом лесном побоище – успехом это будет не назвать.

Вольга полетит скрытно среди деревьев, никак себя не выдавая. Пока они не вернутся в поместье. И тогда сновидец отправится обратно в Перевал, поведает князю правду о Миробоичах. И никакого смысла во всех попытках стравить князя и святош… Князь не только не пойдёт войной на Святой Престол – он притянет рыцарей на свою сторону в войне с некромантом. Быть может, он даже не потеряет ни одного своего бойца – за него всё сделают святоши.

Но если пуститься наутёк?..

Вольга тоже их заметит. Но не обязательно – они быстро унесутся прочь, а сновидец может кружить совсем в другой стороне.

Скорее всего он отправился вперёд, по направлению следов, чтобы разведывать местность и чтобы дружина не угодила в засаду. Камил поступил бы именно так. Поэтому убегать лучше всего вбок…

Мертвецы перевязали Асупу лицо шарфом. Подхватили, закинули на руки одного из всадников. Камила тоже перевязали и помогли залезть на коня. Сам он держаться в седле не смог. Его крепко удерживал мертвец.

Предстоят опасные скачки. Как бы не вылетел никто на землю, поломавшись насмерть…

Мёртвый отряд аккуратно вышел из низины, стараясь не издавать шума. Гвардейцы брели ещё далеко от их стоянки. Поэтому ничего не услышали. Но брели они недостаточно далеко для того, чтобы треск ветвей не услыхали и псины…

Собаки залаяли, оповещая своих хозяев о скрывающихся в чащобе недругах. А гвардейцы засуетились, выхватили сабли и топоры.

Уж лучше бы Камил напал из засады и перебил весь отряд… Но теперь слишком поздно. Он приказал мертвецам нестись во всю прыть. И тогда треск ветвей и грохот копыт различили даже люди. Гвардейцы немедля пустились следом.

Вольга Святославич их точно увидит. Точно возьмёт след. Если он, конечно, рядом.

В небе никого не было, сколько бы Камил не задирал голову.

От тряски Асуп очнулся, с ужасом разглядывая проносящиеся мимо деревья. Он совсем ничего не понимал и стонал от испуга.

– Они добрались до нас, – коротко ответил Камил. И разбойник не стал задавать лишних вопросов. У него не нашлось для этого сил.

Мертвецов не догнать. Гвардейцы старались изо всех сил, расшибаясь о встречные ветви, но кони их вскоре выдохлись, захрипели. Мёртвые же ничуть не сбавили темпа. Вот гвардейцы, наверное, удивились!

Оказывается, было почти самое утро. Камил бегло сориентировался по солнцу и взял направление в сторону Ветрограда, но уже не был уверен, что определил путь правильно. Они заблудились глубоко в лесах в самом сердце Горной Дали…

Скачки утомляли. Камил слегка сбавил темп, чтобы сэкономить силы – преследователи остались далеко позади, но они продолжат идти по их следам, пока не изведут своих коней – продолжат и потом, пока не сотрут ноги.

И голод. Они давно ничего не ели. Если не жрать, то ослабнут ещё сильнее. Они совершали остановки, чтобы перевести дух и ужинали сухарями с сушёным мясом. Мешков с припасами должно было хватить ещё на неделю, кроме того они могли настрелять дичи – Асуп меткий стрелок, оставалось только дождаться, пока он поправится.

После еды Камила снова заклонило в сон. Но они продолжили движение. Ночью они не смогут идти, отвара для острого зрения не осталось, а если будут отдыхать днём, то гвардейцы настигнут их снова.

Камил всё не мог заметить Вольгу Святославича в образе какой-либо птицы. Хотя как их различить? Лес был полон разнообразных птиц и животных.

В пути, когда они наконец отделались от опасности, впервые за несколько дней начал размышлять не только о бегстве. Он вдруг раскаялся и схватился за голову, из-за того, что в спешке и панике не додумался прикончить вдову.

Ведь старуха наверняка точно опишет их внешность.

Если Вольга, во время бегства из Перевала, кружил высоко в небе и мог разглядеть детали их лиц лишь мельком в самом начале, пока они не додумались обернуться шарфами – то вдова пристально наблюдала за ними достаточно долго, чтобы во всех подробностях запомнить лица.

Вот только хватит ли у кого мозгов связать некоего «черноволосого паренька» с Камилом? А никаких особо примечательных черт он не имел, разве что «черт Миробоичей» – но кто бы мог их опознать из людей, ни разу не видавших Миробоичей, далёких баронов с глухих югов?

И если эта мысль ещё хоть как-то могла успокоить Камила, то другие опасения стали волновать его ещё больше предыдущих. А начались они с, казалось бы облегчения – «хорошо, что Вольга ещё ни разу не приезжал на сбор Долга!». Этому тут же нашлось весомое возражение: «а кто знает, приезжал ли, нет ли – учитывая его способы!?».

Если сновидец кружил в небе над поместьем и видел лицо Камила, а потом ещё и узнал его в Перевале, то Миробоичам скоро наступит конец. Оставалась надежда на плохую память или на отпущенную хлипкую бородку, которая немного меняла лицо…

За весь день пути они не повстречали ни одной самой захудалой деревеньки. Слишком глубоко они в лесу. В той самой глуши, где нет ни городков, ни деревень. Ни даже лесных дорог. Слишком неприветливое место. Людям здесь жить было незачем. В этих непроходимых и гиблых местах даже охотничьих избушек не имелось…

На десятки вёрст не было никого, но Камил не боялся заблудиться. Он неплохо разбирался в астрономии. Посреди ночи он взглянул на звёздное небо. Всё это время они мчали не на запад, а больше на юг. Но теперь поменяют направление.

Асуп и Камил, помимо слабости, вызванной отварами, простудились. Их мучал то жар, то холод. Камил собирал по пути целебные травы. А на стоянках мертвецы помогали ему разжигать костры и готовить отвары. Мертвецы стреляли в диких животных и иногда им удавалось попасть в куропатку или тетерева. И тогда по ночам они готовили живительный бульон, который постепенно возвращал силы…

С каждым днём пути Камил чувствовал, как набирается сил. Вскоре он сам взялся за поводья, вернувшись на своего мёртвого коня.

Они неслись, запутывая следы. Асуп вёл их вдоль ручьёв, кружил, как заяц перед волком. Он был знаток отрывов от погонь – не раз его банде приходилось удирать от рейдов Орманда и даже Есения.

Они брели огромным крюком, через самую границу с Долиной Ветра, чтобы следы успели простыть.

А потом на них обрушились августовские проливные дожди, чему они оказались рады. Следы размывало. И ни один охотник их теперь не отыщет.

Укрывшись в наспех собранных шалашиках под густыми ветвями елей, они постепенно выздоравливали, рассказывая друг другу старые истории из жизни. И как бы Камил не пытался отделаться от Асупа, как бы не пытался его презирать – больше не мог. Они вместе прошли через ад. Они спасли друг друга. Они вместе едва ли не подохли. При ближайшем рассмотрении Камил увидел в Асупе потерявшегося в бесконечных войнах человека, который больше ничего, кроме войны, делать не умел. Трагическая судьба разлучила его с родным домом и обрекла затем на нескончаемые несчастья. После войн его отряд попал в немилость всех властителей. Для Империи он был подлым наёмником, убившим многих солдат, для князей – предателем, служившим Альгерду до самой его последней битвы на Зелёных Холмах, а в родных степях его ждать было некому…

– Хорошо же мы им ввалили! – смеялся главарь разбойников, вспоминая побег из Перевала, хоть тогда, на улицах столицы, им было далеко не до смеха…

Древние стены замка Миробоичей показались на горизонте на самом исходе августа. Они не убили князя. Но чудом уцелели – ценой величайшего напряжения своих сил. Скорее всего, им удалось избежать и преследования сновидцем. А было ли вообще это преследование? Или дружинники полагались лишь на псов и следопыта?

Вольга мог и не дотянуться к дальним лесам. И мертвецы никого не замечали на своих ночных караулах. Отряд их нёсся стремительно, запутывая следы через самый густой лес. А потом и обрушившиеся дожди…

Поход занял слишком много времени и не принёс видимого успеха. Однако следовало ещё узнать, чем же закончились переговоры князя Искро и Хартвига Нойманна.

Особенно после того, как «рыцари Престола» показались под стенами Серебряного Перевала, спасая и унося за собой несостоявшихся убийц государя…

85.НАЧАЛО БУРИ

Первым делом Камил упрятал мертвецов в подземелье. Он поручил Асупу и Рабу переодеть их – «рыцари» им пока ни к чему. Затем он, как следует, отмылся от грязи. Велел работягам стопить жаркую баню, чтобы отогреться, как следует. С трудом отыскал Ларса, при помощи сплетниц. Старый волк отдыхал не у себя, а в комнатушке симпатичной служанки, которая едва успела прикрыться, когда Камил распахнул дверь.

– Где твои манеры? – спросил Ларс.

– Уже полдень.

– В полдень твои манеры испаряются на солнце?

– В полдень нужно уже работать.

– От работы кони дохнут, милорд.

– Ты получал письма от Вальдемара по поводу Хартвига Нойманна.

– Было дело.

– Нам нужно обсудить их содержание. Наедине.

Ларс вздохнул. Поцеловал девицу, залившуюся, словно помидор, в лоб, попрощался. Затем откинул одеяло, показывая, чем богат. Начал подбирать одежду с пола, разбросанную тут и там…

– Извольте, милорд, – Ларс настроился на особо язвительный тон. – Не обязательно стоять тут и смотреть, как я размахиваю членом, подбирая вещи. От этого я быстрей не соберусь на, несомненно, важный разговор. Но уверяю, если вы подождёте за дверью – я не брошусь тотчас на эту прекрасную даму в… в уже который раз. Возраст уже не тот.

Девица покраснела ещё сильней, с головой спрятавшись под тяжёлым одеялом.

– Как скажешь, – вдруг смутился Камил и вышел в коридор, прикрыв дверцу. И чего застыл там, как дурак? Совсем оглупел в этом проклятом лесу… Но разговор предстоял действительно важный. Судьбоносный. Поэтому Камил сгорал в нетерпении – ему хотелось узнать, о чём же письма.

Ларс вскоре вышел за дверь. Окинул Камила оценивающим взглядом.

– Не получилось? – спросил он, намекая на убийство князя.

– Не получилось.

– Рассказывай, что же там произошло, – попросил Ларс и они отправились по коридору к его комнате, где хранились письма, присланные Вальдемаром накануне. – Шумиха на всю Горную Даль… Вести разнеслись самые разные, а простой люд никогда не узнает правды.

Камил начал свой долгий рассказ. Они уже вошли в опочивальню, а он добрался только до середины. Потянулся к письмам, прервав историю.

– Нет-нет! – возмутился Ларс. – Ты сначала расскажи всё, как было! Сновидец у князя? Чёрт возьми. Но вполне предсказуемо – правители обычно знают больше, чем народ. Это касается не только грамоты… Рассказывай всё, а письма мы ещё прочитать успеем. Заинтересовал, а теперь тянется к бумажкам!…

Камил продолжил рассказ, всё удивляя своего наставника. Тот покачивал головой. Не во всё верил. Уж больно лихо, как ему показалось, пробивались через ряды гвардейцев. Ларс сказал, что им баснословно повезло вырваться из города и уйти через леса, запутав следы. Но насчёт убийства вдовы не согласился. Она, мол, всё равно много не расскажет. А убивать мирных людей лишь потому, что сам просчитался – отвратительно. Напомнил, что Камил ожесточается, уже воспринимая убийства людей не серьёзней нарезки капусты для ужина.

– Да и никто слова не проронил о Миробоичах, – добавил он. – Все о Святом Престоле судачат, который пришёл на наши земли и тянет свои когти к государевой глотке. Если б Вольга увидал тебя и узнал, то разговоры были бы совсем другие. У наших стен уже стояла бы гвардия Хмудгарда…

– Может и так. Но он может знать обо мне. Просто князю тоже в какой-то мере выгодно обвинить Престол. Его руки были связаны мнениями вассалов. Сейчас же у него есть отличный повод избавиться от иноземцев, отняв у Велены баронство.

– Вместо того, чтобы натравить Престол на тебя? И потом обвинить, что ты настроил князя против Престола?

– Ну да, тут ты прав… Похоже, они действительно ничего не знают о моей некромантии… Зато у князя теперь развязаны руки.

– И ты думаешь, что это хорошо? – спросил Ларс.

– Это хорошо, потому что тогда начнётся война с Престолом, в ходе которой мы либо свергнем князя, либо получим привилегии, избавившись от Долга и получив ещё чего-нибудь взамен. По-моему, это хорошо. Для нас.

– Все вассалы будут биться против иноземцев.

– Это смотря как поставить вопрос. Князь Искро всем осточертел.

– Князь Искро всем осточертел и вообще – он ублюдок, – согласился Ларс. – Но он «свой» ублюдок. А что за рыцари придут топтать наши земли – никто толком не знает. Они для всех здесь чужаки. Даже для меня. Пригласив на свою землю чрезмерно сильного «союзника» мы рискуем сами потерять власть. Да и в письме всё… достаточно плачевно.

– Что там?! Давай уже перейдём к нему, мне надоело ждать!

Ларс передал письма. И коротко рассказал, о чём же там написано – потому что написано там было немало.

После едва не свершившегося покушения и после увиденных под самыми стенами Перевала рыцарями Престола, князь Искро всё же написал Хартвигу ответ по поводу «переговоров».

Но в отправленном письме приличными были лишь предлоги.

Хартвиг в ответе на это полное гнева письмо яро отрицал какое бы то ни было вмешательство Престола в дела княжества. Он даже устроил взбучку лордам Престола, вызнавая у них, кто бы мог это сделать. Но так и не нашёл виновных. Это ведь было никому не нужно – Святой Престол с Горной Далью даже не граничит. Только у Нойманнов там имелись земельные интересы.

Князь обвинил Нойманнов в покушении, что для него было вполне логичным после недавних неповиновений и казни его шпионов, о которых князь в письме, конечно же, не сообщал.

А Хартвиг обвинил князя в провокациях, в его желании развязать войну после «дешёвого театрального выступления, организованного им же». И намекнул, что не останется в стороне, если князь перейдёт к воплощению своих угроз.

Об отмене Долга для городка Велены уже не шло и речи, в письмах обсуждалась только возможность серьёзного противостояния между князем и Нойманнами… Причём на языке далёком от дипломатического.

А угрозы князя заключались в том, что он – в приступе своего великодушия, не иначе – даёт немного времени Велене и Вальдемару, чтобы те добровольно покинули Горную Даль вместе со всеми своими иноземными прихвостнями. И тогда они избегут кровопролития. Он писал на языке, не свойственном аристократу, что баронство Велены захвачено иноземцами. Напомнил, что свадьба баронессы свершилась без его ведома и благословления, посетовал на своё бездействие, но сказал, что после покушения на его жизнь, организованного Престолом, он больше не будет бездействовать. Что непременно вернёт баронство под свою власть.

– Будет война, – сделал вывод Камил. – И это прекрасно…

– Война не может быть прекрасной.

– Но пока всё идёт не по самому наихудшему для нас пути. Князь Искро расшибёт свою башку об Святой Престол – или хотя бы об одного Хартвига, который придёт на помощь своему сынишке.

– Будет тяжело.

– Нам всегда тяжело. Особенно с новым Долгом. Выхода у нас нет. Только противостояние… Что-то изменилось в поместье за период моего отсутствия?

К началу сентября в замок со всего мира стянулось немалое наёмничье войско, которое теперь возглавлял Угрюмый Зак. Прибыла сотня арбалетчиков. А Заку удалось собрать из старых знакомых ещё сотню воителей: конных и пеших, примерно в равном соотношении. Недурно, однако Камил рассчитывал на большее. Под руководством знаменитого Зака люди хотели сражаться, им обещали хорошее жалованье, но на стороне слабых биться мало кто решался.

Однако стены замка существенно окрепнут, особенно после прибытия арбалетчиков.

Камил старался изолировать наёмников от жителей поместья и дружинников, чтобы избежать излишних конфликтов, но Зак внимательно следил за дисциплиной. А Камил поглядывал, как бы наёмники не учудили чего – их в замке было больше, чем дружинников. А чужакам он не особо доверял – мёртвая дружина стояла всегда у самого входа в подземелья, наготове; Железяки бродили поблизости.

– Намечается буря? – спросил Зак после очередного осмотра отряда.

– Похоже на то, – ответил Камил.

– Князь имеет большое войско. Эта крепость хороша, да и повозки, отправленные вами на юга, привезли недавно уйму припасов. Но у нас есть хоть один козырь? Кроме моего отряда и этой крепости?

– Есть, – заверил его Камил. – И такие, что кровь в жилах застынет. Но пока я не расскажу о них, по известным соображениям. Всё должно идти по плану. Мы одержим победу, если война случится.

Зак коротко кивнул. Он слышал примерно те же слова от каждого из своих нанимателей, терпевших поражение.

Продовольствия хватит на полгода осады, при должной экономии – если она начнётся зимой, то гвардия воеводы встретится со свирепыми холодами и ветрами посреди полей у замка. А снегопады затруднят снабжение его войска, хотя и не критически… Хуже будет, если война начнётся следующей весной, когда запасы будут истощены за зиму.

Работяги завершили строительство захаба, закончили работу над углублением рва. Дно усеяли острыми кольями. Так просто к стенам теперь не подойти.

Жанна, едва увидев, что Камил вернулся – тут же подоспела с расспросами, куда он девался и что задумал. Он всё ей рассказал без утайки – с ней теперь можно было играть открыто, она всё равно знала о его мертвецах, принимала тёмные знания Камила с уважением и отлично понимала все риски с этим связанные. Трепаться об этом она ни с кем не станет.

Жанна даже взвизгнула, когда услышала о том, что Камил пытался убить князя Искро. И побледнела, когда услышала подробности передряги, в которую они угодили. Камил слишком поздно спохватился, что впечатлительным женщинам такого лучше не рассказывать, но от Жанны было не отделаться.

Разумеется, история её впечатлила. Как обычно. Жанна любит жестокости, пусть и изображает, будто они её пугают. Особенно она любила восхищаться Камилом.

– Я больше не хочу никуда тебя отпускать, – сказала она в конце беседы, нервно подёргивая свои светлые волосы, да изображая печаль на личике. – Мне кажется, что скоро тебя убьют… Такое предчувствие, Камил! Что ты однажды не вернёшься… Ну почему ты постоянно попадаешь в передряги? Я места себе не нахожу!…

– Кому-то придётся рисковать ради выживания Миробоичей, – ответил Камил. – Тяжёлые времена приближаются. Мы все ещё умоемся кровью. Князь не хочет от нас отставать.

– Это ужасно! Я не хочу, чтобы кошмары войны снова пришли в наш дом… не хочу, чтобы война вновь забрала дорогих мне людей. Я никого не смогу полюбить так же, как люблю тебя…

Камила смущали такие разговоры. Тем более он не находил что ответить Жанне. Она слишком холодная. И её любовь никак не ощущалась, никак не выражалась – кроме странных тайных утех перед сном, кроме постоянных беспокойств Жанны о нём.

Но в этот раз она зашла дальше. Сказала, что теперь боится спать в одиночестве – после того случая с наёмными убийцами, подосланными к Велене. Она предположила, что сон вернётся к ней, если рядом будет лежать Камил.

– Можешь переночевать у меня, – сказал он, разведя руками и подозревая, что постель с Жанной в ней окажется ещё холоднее, чем без неё.

Жанна действительно была странной. Камил чувствовал себя неуютно. Она не лезла обниматься, как обычно поступают женщины, а лежала поодаль. Но после того, как они затушили свечи… Произошло то, чего Жанна долгое время боялась.

В этом она оказалась большой неумехой – в отличии от умений, проявляемых стоя на коленях. Жанна лежала почти неподвижно, лишь хватаясь руками, да царапая спину. Очень тесно, в сравнении с Миладой и Лизой…

Жанна обхватила ножками крепко. Вцепилась, не отпуская…

В конце даже обошлось без тревожных разговоров. Жанна никуда не убежала. Куда-то подевался её страх перед осуждениями и грязными сплетнями. Она легла рядом, довольная и молчаливая. Повернулась на бок и глядела на Камила восхищёнными глазами. Она, кажется, надеялась успеть понести прежде, чем он погибнет в очередном побоище, в чём она была уверена…

Мёртвые соколы день и ночь стерегли небо, летая высоко-высоко и нападая на всех птиц, приближавшихся к поместью. Вольге не разлетаться над их головами. Но он может проникнуть в имение и в образе мелкого грызуна. Камил надеялся, что способности Святославича не распространялись на жуков, как и у обычных сновидцев. Всё-таки насекомые – это совершенно иные создания, непригодные для человеческого восприятия. Убить бы этого сновидца, только вот задачка это непростая…

На Сбор Камил отправился, прихватив с собою Дылду Грега. И перед отправкой в поход он рассказал ему всю правду о мертвецах в подземелье, об их предназначении и о том, что ещё с Башен Знания владеет Изнанкой. Грег командир, а в любой момент могла начаться война. В любой момент могли понадобиться мертвецы. И пусть в нём не возникнет растерянности в самый критический момент, когда придётся задействовать Дружину Смерти.

Грег не верил ему до тех пор, пока Камил не снял с Железяки шлем… А потом Грег хватался за голову, услышав о взятии Раскрисницы и о мести Нарникелю. Он, как человек военный, по достоинству оценил задумку. И когда Камил рассказал, что темноты в его делах нет, что мертвецы – пустая оболочка, а не слуги дьявола, как утверждают церковники – Грег, вроде бы, успокоился.

– Но с Маркусом ты поступил бесчестно… – сказал Грег. – Хоть я и не осуждаю тебя в полной мере – Маркус заслужил. После убийства Имнара. Я помню до сих пор, как он зарубил его топором…

– Скоро начнётся война. И у князя тоже есть знающие люди, называемые сновидцами. Именно из-за такого нас с Асупом едва не убили… Вольга Святославич. Быть может, ты слышал о таком?

И Грег слышал. Но ничего не знал о его способности вселяться в животных. Слыхал лишь, что Вольга помогал князю на охоте, выгоняя зверей на застрельщиков, словно волк. И что Святославич побеждал на всех турнирах в Перевале – у врагов внезапно ломались топоры, лопались луки… Мыши перед турниром, подумал Камил – слегка перегрызть тетиву самому меткому, подточить топор самому сильному… Но о военных подвигах Вольги он не слышал. Знал лишь, что тот хорошо дружит с князем и имеет в своём отряде двадцать девять «молодых удальцов».

– А нет ли в этом отряде богатырей? – спросил Камил.

– Есть. О Вольге я услышал лишь потому, что много слухов ходит о Сухмане Дихмантьевиче. О сильнейшем воителе, сражающим врагов огромной палицей. А его ты тоже видел?

– Как-как его зовут? – переспросил Камил.

– Сухман Дихмантьевич.

– Он преследовал нас. Асуп всадил в него, кажется, четыре стрелы. А через пару дней богатырь уже нёсся по дремучим лесам в тяжёлых доспехах за нами следом. В составе тех самых «удальцов»… А я и думаю, чего они так пёстро вырядились. Будто не на битву, а на танцы…

– Я бы многое заплатил, чтобы его увидеть, – признался Грег. – Жаль, что Сухман не на нашей стороне.

– У нас есть Микула. Кстати, как его успехи?

– Неплохо, – ответил Грег. – Он станет отличным воином. Вот бы только начал готовиться с малых лет – среди наших ему не было бы равных.

– Даже ты? – спросил Камил и Грег заскромничал, улыбнулся.

– Я не так уж и силён.

– Я знаю только двух людей, с такими же мощными ударами. Тебя и… – Камил споткнулся о слова. – А второй – сомневаюсь, что человек.

– Кто же?

– Лют Савохич. Соседний барон. Такой же тайный владыка нечисти, только его нечисть – действительно опасна. Он часть Плесени… не спрашивай, там очень долгая история, как мы с ним познакомились. Но вы с ним в чём-то схожи.

– Боюсь спрашивать, кто он такой. Но мы, вроде бы, никуда не торопимся, поэтому для долгих историй – самое время…

Сбор прошёл успешно. Сентябрь выдался тёплый. Камил наслаждался неторопливыми разъездами по баронствам, глядел на постепенно желтеющие листья, срываемые порывами ветра.

– Ты же не будешь платить новый Долг? – спросил Грег, когда они сидели у костра ночью, глядя в догорающее пламя. Дружинники уже разбрелись по своим палаткам – они храпели и иногда попёрдывали от гороховой каши, которую какой-то идиот, отвечавший за припасы, набрал в поход несколькими мешками.

– Нет, – коротко ответил Камил.

– Тогда быть войне, значит… – глаза Грега зажглись в предвкушении сражений. Он ждал войну. Чтобы сыскать себе славу. Камилу никогда его не понять – этого солдафона.

Они вернулись в поместье с большой добычей. Жаль, что она не достанется князю…

Но, вопреки надеждам Камила на войну между князем и Престолом – началось затишье. Затишье опасное и подозрительное. В воздухе над Горной Далью ощущалось напряжение.

Как узнал Вальдемар, приславший по этому поводу письмо, Хартвиг не станет вмешиваться до тех самых пор, пока Искро не решится на действия, пока не воплотит свои угрозы в реальность. Никто в Престоле инициативу о походе в Горную Дальне не поддержал. Кроме самого Хартвига. Да и он всерьёз предложил Вальду убираться из Горной Дали, оставив поместье князю. Хартвиг примет и его и Велену в Кратене с большой радостью. Там их будет ждать сытая и спокойная жизнь. Они бы в Престоле пользовались наилучшим положением, как вассалы, чем в неприветливой и чуждой Горной Дали.

Святой Престол не горел желанием воевать из-за чахлого разорённого поместья. Этого не хотел делать и сам Хартвиг.

Но тогда первый удар нанесёт князь. И они все умоются кровью, прежде чем получат помощь.

Вальдемару пришлось выдумывать причину, по которой он останется в Горной Дали и по которой отцу следовало бы поскорей примчать к ним на выручку, припугнув князя. Едва ли не обвинил своего отца в трусости напрямую – но между строк читалось разочарование. Это должно было повлиять на рыцаря-воеводу, ведь честь для него превыше всего.

А шпионы в столице тем временем докладывали, что гвардия ведёт себя тихо. Что князь не начал никаких подготовок. Что всё в городе так же спокойно, как и раньше – до набата.

Неужели слова Хартвига подействовали на князя? Неужели Искро так легко проглотит даже покушение? И, тем не менее, обстановка продолжала оставаться спокойной.

Камил поразмыслил над тем, что бы он мог улучшить в своём мёртвом войске, если уж численность ему не нарастить, а отучаться из замка накануне выплаты Долга в поисках караванов, оставшись в лесах без вестей, было бы глупо. Утеря драгоценного времени обернётся большими проблемами. И вряд ли получится компенсировать это время сотней-другой мертвецов.

Камил пришивал мертвецам-лучникам дополнительные мышцы на плечи. От этого они смогут использовать особо тугие луки, которые уже изготавливали ремесленники – знаток дела посмеялся над Камилом, будто такими луками никто не сможет пользоваться, кроме, разве что, косорукого Микулы.

Всех мёртвых стрелков ремесленники обеспечить не успеют, но первые результаты пришлись Камилу по душе – стрелы летели с такой силой, что были способны пробивать щиты и разить бойцов за ними…

В свободное время Камил возился с Ормандом и Ведагором. Уделял внимание и Лизе, особенно недовольной после того, как Жанна переехала к Камилу в опочивальню – о чём по дворцу уже разлетелись слухи.

Жизнь тянулась неспешно. Слишком было тихо той осенью…

Камил только и делал, что поднимал новых мёртвых лошадей, из числа живых и упрятанных в подземельях, да укреплял стрелкам плечи.

В середине осени Никлот прислал письмо.

И совсем ничто ведь не предвещало беды. Но Камил оказался ошеломлён вестью, которую ему сообщил верный управленец. Ведь она противоречила сведениям шпионов из Серебряного Перевала, заявлявшим, что над Горной Далью царит мирная тишина, что княжеское войско сторожит стены города, по большей части бездельничая и не совершая никаких видимых приготовлений к грядущему походу…

Хмудгард провёл мимо поместья Житников большую княжескую дружину. В полторы тысячи воителей. К обычной конной гвардии, числом в семь сотен, злобный воевода присоединил пеших дружинников и лучников. Все они направлялись на юг. К городку Велены.

86.МАНЁВРЫ

Вот и началась война, к которой Камил готовился почти всю свою жизнь. Она началась внезапно. Он ждал её долгие годы, но всё равно серьёзно взволновался, когда увидел её. Не где-то там, вдалеке. А под самым носом. Но Миробоичей в войну эту не затащили. Пока что. Хмудгард провёл княжеское войско у поместья Житников, никак ему не навредив. Это значит, что князь преследует только одну цель – выдворить иноземных рыцаре и отнять у Велены Дубек баронство. И, судя по его гневным письмам, гвардия шла не на переговоры, а на жестокую резню.

Но правдиво ли само письмо? Или всех дружинников Никлота тоже быстро перебили? Хмудгард напал, быстро смёл дружину. Затем отправил письмо от лица управленца, будто на самом деле прошёл мимо. Тогда бы Камил отправил ответное письмо с призывом собирать войска к походу, что послужит доказательством вступления в войну Миробоичей, известных своей дружбой с Нойманнами, а, значит, наделит воеводу вполне законным правом атаковать его. Никто даже не будет возмущаться – никакой вероломности и незаконности. Миробоичи сами прыгнули под княжеские топоры.

И ничего не подозревающий Камил прибудет со своей дружиной к поместью Житников, покинув стены своего неприступного замка, чтобы собрать войска. И тогда Хмудгард нанесёт удар из засады, легко всех перебив, а затем и без больших потерь захватив крепость, оставшуюся без защитников…

Эта мысль показалась Камилу очень вероятной. Даже гениальной. Он бы сам до такого никогда не додумался, но к подобной мысли его склонили ложные сведения из Перевала, которые шпионы регулярно присылали вот уже полтора месяца. А живы ли эти шпионы? Или их поймал князь при помощи Вольги Святославича, что отлавливал всех почтовых птиц над Перевалом? И как же раньше Камил не задумался о такой возможности… Ведь так умеет делать не он один!

Если шпионов схватили, то все ниточки приведут в поместье Миробоичей. Князь выяснит – или уже выяснил – что Камил насторожен и зачем-то следит за состоянием его войск. Бóльших выводов ему не сделать. Шпионы ничего не знают. Ни про тайные союзы, ни про недавние покушения. Поэтому князь и не нашёл повода для войны, вероятно подвергнув шпионов самым жестоким пыткам… Если бы нашёл – первый удар пришёлся бы по замку Миробоичей, пока те расслаблены и не готовы к обороне. Это бы возымело ошеломляющий эффект, чего говорить – Камил оказался ошарашен даже известием о княжеском войске в паре дней пути. А если бы они так же внезапно подошли к воротам?

Но всё это если письмо от Никлота – правда. Что и следовало немедленно проверить, прежде чем предпринимать решительные действия. Он отправил предупреждение только Вальдемару, чтобы тот готовился в любом случае…

Камил назначил Ларса главным. И приказал никого не пускать в замок. Даже если сам князь прибудет и скажет открыть ворота с предложением взять у них всех в рот.

– Мне будет очень сложно отказаться, – сказал Ларс. – Всё-таки не получится мне тихо состарится, да? Раз в десять лет Миробоичи попадают в передряги. У вас такая традиция?

– Сейчас начнётся такая война, что мы не увидим мирной жизни ещё долгие годы, – решил обнадёжить его Камил. – Наверное, зря я не отпустил тебя в Ветроград… Ты заслужил счастье.