Белый танец

Размер шрифта: 13

ISBN 978-5-0065-8350-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ОС

Всё сон! – мне говорил учитель, —
себя осознавать учись во сне,
и станешь своей кармы повелитель,
и сочинитель снов,
и режиссёр миров вдвойне…

Смотри, – он говорил мне дальше, —
во снах умел когда-то ты летать.
Всё сон… а это, мальчик, значит,
что только сон и надо осознать.

Сему учиться как? – я вопрошал сансея.
Всё просто! – отвечал он мне, —
Когда ложишься спать, то думай, не робея,
что пробудишься скоро ты во сне…

Науку ту я внял как будто,
пришел к постели и разделся до нага.
Лежал, твердил: проснусь… пробудду…
часами так твердил… но не черта!

Измотанный пошел под утро я к сансею,
глаза на выкати, кровавые, и сна нет ни в глазу…
Скажи, учитель, вроде как я не робею,
но с мантрами никак я не засну…

Взгляни, – сказал сансей и ухмыльнулся, —
песочные мои часы на столике стоят.
Смекаешь? Нет? Уже ведь целую минуту
песочные часы СТОЯТ!

И я проснулся тут же видя,
как те песочные часы… летят
И я проснулся тут же видя,
как те песочные часы… плывут.
Ушел разгневавшись я от сансея,
решив, что он лишь старый плут,
уверенный, тот старый плут

Оглянись

…оглянись вокруг как будто

ты впервые видишь всё,

знай же, в эту вот секунду

видишь ты Его.

Руда

«Да нету золота здесь ни черта!» —
в отчаянье крикнул мой товарищ.
Упала наземь зазвенев кирка,
и замерцал фонарик.
И мне вдруг страшно стало так.
Вдруг психанёт и ринется назад?
К чертям пошлёт затею всю
сыскать золотоносную руду…

Похерит тридцать лет труда!
Над нами сотни километров грунта…
Мы шли в земле отвесно вот сюда
и тридцать лет мы ожидали чуда.
Забыли, выглядит как солнца свет,
как небо свой меняет цвет.
Огонь лампадки, и огни в глазах —
вот всё, что светиться впотьмах.

«Дружок, мой милый, дорогой, —
я говорю дрожа от страха, —
отыщем золото с тобой.
Не время воротать обратно.
Возьми-ка в руки ты себя…» —
«Тупа уже моя кирка, —
он отвечает безучастно, —
друган, пропало наше счастье».

Сказал тогда «Ну, хорошо…
Ты жди меня здесь, двину я же дальше.
Тебе я скоро крикну, что нашёл
ту жилу золотую нашу…»
Заплакал я, но стиснул зубы и рубить
руду я принялся за нас двоих.
Со злостью шёл без перекуров,
и через год в руде сверкнуло…

Я закричал «Ура! Нашел!
Иди ко мне, товарищ мой любимый!»
Но… тишина…
и вдруг сорвался с потолка закол…
и штольня стала мне могилой…
И зарыдал я от обиды жгучей,
а кто-то рядышком обнял рукой могучей,
а кто-то рядышком на ухо мне сказал:
«Я ж рядышком с тобой шагал…»

Князь Тьмы

Ха-ха-ха
Хой!
погнали

…вот сидит он – Князь Тьмы,
недовольный жизнью вечной,
а вокруг одни козлы…
то есть, извиняюсь, черти.
Вот задумал написать
про Сатану балладу…
только вертятся слова:
на кой это надо?

Хрен с хвостом. Редис с рогами.
Чудо-юдо без штанов.
Смех на палке. В сердце камень.
Падший ангел. Суп готов…

…жил да был на пятом небе
ангел с писанной красой.
Все другие аж хмелели,
когда шёл совсем нагой…

Был красавец, просто диво!
Не дружил лишь с головой…
Скажем грубо, был дебилом,
но любимым всей толпой…

И его любил сам Старец
пуще всех, и одарял
пуще всех своим вниманьем,
возносил Он как царя.

Хрен с хвостом. Редис с рогами.
Чудо-юдо без штанов.
Смех на палке. В сердце камень.
Падший ангел. Суп готов…

…но однажды Старец тихо
ненароком так сказал:
Я люблю вас всех едино,
каждый вы Моё дитя!

Услыхал тот божий дурень,
отвернулся, произнёс:
Неужели Он всех дурит?
Иль глаголет Он всерьёз?

Я ж на свете всех милее,
всех любимей для Него?..

Хрен с хвостом. Редис с рогами.
Чудо-юдо без штанов.
Смех на палке. В сердце камень.
Падший ангел. Суп готов…

…Ох, Старик, сейчас ты Зверя
пробудил во мне огнём!

Он не пал… спустился с неба,
понурив главу свою,
тихо-тихо и одеждой
скрыл от всех свою красу.

Не сказал он Старцу, молча
ото всех в печаль ушёл,
что любил он Старца очень,
а взамен его никто…

Хрен с хвостом. Редис с рогами.
Чудо-юдо без штанов.
Смех на палке. В сердце камень.
Падший ангел. Суп готов…

…А Старик не знал об этом.
Где же милое дитя?
Не видать его с приветом?
И кто этот Сатана?…

Хрен с хвостом. Редис с рогами.
Чудо-юдо без штанов.
Смех на палке. В сердце камень.
Падший ангел. Суп готов…

Случайный человек

Жёлтые девочки с красными взорами,
Жадно живущие мелкими вздорами,
В мир приходящие, чтобы позорами
Полнился мир этот, словно заборами.

(Человек с опущенным воротом, вышел из ворот. С выворотом волоком саквояж он прёт. Наизнанку ливером саквояжную душу, смятую, с пятнами свежими по дну. С воротом опущенным, сам как будто бы выглядит опущено, бичевато, сгорблено, как и все бомжи. Но этот человек не бомж. С приподнятым воротом, полчаса назад, в саквояже с ворохом полным – аж трещат кожаные крепкие у сумы бока…)

Жёлтые шапочки, красные трусики,
Бритые ноженьки, курево в сумочке.
Грустно смеются умные дурочки,
Настеньки, Олечки, Ирочки, Шурочки.

(Пальцы-скрепки цепкие, мертвый хват – рука ручку чемоданчика сжала, приросла. А из-под подкладочки каплями струя. Струйка незаметная, еле кап-кап-кап. Жутко неприметная, по земле кап-кап… он вошел в подворотню, чем-то очень встревоженный. Озирался, медленно ждал, пока пройдут (опасаясь) встречных всех, знал как будто ждут, что он вдруг раскроется, что узнают все – что в поклаже кроется в мусорном мешке.)

Жёлтые простыни с красными пятнами,
Грязными душами сильно помятые.
Ночью поруганы святыми матами.
Брошено, скомкано тело с заплатами.

(Он уже сюда три ходки сделал, эта была четвертая. А теперь скорее бы, он спешит домой. Дома дверь лишь на крючке и… как бы кто чужой… В ванной белой комнате будет до утра «белизной» и «комметом», чтобы ни пятна, ни следа, ни пятнышка не осталось вдруг, драить, как для ядрышка ствол у пушки трут. Тщательно, придирчиво, как вояк муштра, старательно, усидчиво, как каяк гребца.)

Жёлтые листики, красные листики
Зреют помадами, тушью. И кисточки
Ветками тянутся к девичьей мистике.

Продолжить чтение