ИЛЛЮЗИЯ-ЛЮБОВЬ
РОДИОН РЕССЕТ
ИЛЛЮЗИЯ – ЛЮБОВЬ
2024 г.
Пролог
Были времена, когда я, как и многие мои знакомые, пригонял автомобили из-за рубежа нашей великой Родины, перепродавая их потом на автомобильном рынке в Москве. Это увлекательное занятие приносило мне неплохой доход, требовало частых разъездов, но вместе с этим предоставляло мне уйму свободного времени. Все окружающие тогда называли нас просто гонщиками.
Тогда мне часто вспоминался мой старый товарищ Серёга, с которым мы до этого провернули немало хитрых дел и комбинаций по бизнесу, очень часто спорили и ссорились, вместе, как говорится, пуд соли съели, и потом с которым наши пути-дорожки всё же разошлись.
– Любовь – это иллюзия! Это биология, Колюха! – часто говаривал он мне, – и к ней нужно относиться проще… Она со временем проходит!
– Примерно, как ты относишься? – недоверчиво спрашивал я его.
– Да! Как я! Ну, или… как Владимир Маяковский, допустим…
– Владимир Маяковский – великий пролетарский поэт! Нам с тобой до него, как до Китая пёхом! … И возлюбленных у него было, знаешь? Не одна, и не две… Чего только сожительство с Лилей Брик стоило…
– А ты не спеши! Помнишь его стихотворение «О Любви»?
К старости смотришь:
Женщина мажется!
Мужчина на кухне –
Гантелями машется!
Но поздно!
Морщинами множится
Кожица!
Любовь поцветёт,
Отцветёт – и скукожится!
– Ну, во-первых, не «к старости смотришь», а «под старость спохватятся», во-вторых, не «на кухне гантелями», а «по Мюллеру мельницей» машется, и не «поцветёт, отцветёт – и скукожится», а «поцветёт, поцветёт – и скукожится» … Цитируй точнее, – заметил я.
– Не важно! Колюха! Главное – суть… Ничто не вечно! И любовь эта твоя – тоже! Надо жить сегодня! Любить, любить, любить этих баб без разбора! Они для этого и созданы … – всё не унимался он.
– Да уж! Циник ты! И стихотворение Маяковского такое же мне прочитал! Но довольно! Не убедил… – запротестовал я.
– Эх! Глупый ты… Ещё попомнишь мои слова, Колюха! Но будет поздно…
И хоть я яростно спорил с Серёгой и был с ним в корне не согласен,
но попомнить мне его слова всё-таки пришлось…
Любовь – морковь!
Серёгу я знал к этому времени уже несколько лет. Мы с ним вместе провернули немало разных дел, занимались очень многими видами бизнеса, и мне было чему у него поучиться. Он был лет на пять старше меня, немного выше ростом, плотного телосложения, голубоглазый блондин, но стригся всегда очень коротко, всегда носил затемнённые очки с толстыми линзами. Бородавка на мелком и вечно небритом подбородке явно свидетельствовала о его взбалмошном и шкодном характере. Скорпион по гороскопу, он был безумно любвеобилен! Серёга часто волочился за разными симпатичными девушками и был отъявленный ловелас…
Однажды мы с Серёгой развозили товар на его «форде». Рано утром, выехав из Брянска, минуя Почеп, Унечу, Новые Ивайтенки, а потом и Клинцы, примерно через два с половиной часа, проехав сто восемьдесят километров, мы проскочили населённый пункт «Мамай», повернули направо и сходу въехали в город Новозыбков.
Справившись со всеми своими делами до обеда, мы заехали перекусить в кафе «Встреча», находящееся на площади Чапаева, на перекрёстке Кубановской и Первомайской улиц.
В этот обеденный час клиентов там почти не было. Серёга заказал две солянки, два карбонада с картофелем и томатный сок. Пока мы ожидали заказ, он обратил внимание на двух молодых девушек, сидевших за соседним столиком у окна. Они о чём-то тихо разговаривали и пили кофе.
Одна из них была коротко стриженой стройной блондинкой в бледно-голубом джинсовом костюме. Очень худощавая фигура, длинноватый и задранный кверху веснушчатый нос, голубые глаза с хлопающими ресницами делали её похожей на взрослого ребёнка. Она о чём-то оживлённо рассказывала своей подруге.
Другая, брюнетка довольно округлых форм, с ослепительно белой кожей и большими тёмными глазами, была одета в светлое и лёгкое летнее платье с глубоким декольте. Её полные, резко очерченные тёмной помадой губы всё время застывали в лёгкой ухмылке. Мелкими глотками кофе она запивала мороженое.
– Милые дамы, позвольте же полюбопытствовать: а какой из спиртных напитков вы предпочитаете в это время суток? – наглея, как обычно, с улыбкой спросил Серёга.
– В это время суток мы не предпочитаем спиртного! Особенно с незнакомыми мужчинами! – ответила блондинка, обернувшись к нему.
– Ой! Извинтите нас за наглость! Но мы ведь с вами сейчас имеем
шикарный шанс познакомиться! Меня зовут Сергей! А этого молодого человека, – указал он на меня пальцем, – зовут Евлампий!
Вдруг возникла неловкая пауза. Девушки явно находились в диком замешательстве… Они, выпучив глаза, насмешливо уставились в нашу сторону, с интересом разглядывая нас!
– Как это? Что это за бред? Правда Евлампий? – обескуражено переспросила блондинка, и обе девушки начали громко и безудержно хохотать, – что он, святой отец, что ли?
– Да! Он – отец! И он – святой! – дико хохоча вместе с этими девушками, продолжил Серёга. – Колюха! Скажи! Ты же отец! Колюх, у
тебя ведь есть дети? – спросил он.
– Может, где-то и есть… – подыгрывая Серёге и смущаясь, ответил я.
– А почему ты назвал его – «Колюха»? – засмеялись девушки, неожиданно перейдя на «ты».
– Потому что он назван в честь святого Николая! Как вы уже поняли, он, конечно, не Евлампий, а святой Николай! – продолжал нести чушь Серёга.
– Ах, Николай! – догадалась брюнетка, – так бы сразу и сказали!
– Ну, если бы я сразу сказал, что его зовут Николай, то вам было бы не интересно! – продолжил Серёга. – А теперь – святой Николай! То есть Санта Клаус! Дед Мороз, одним словом!
– Дед Мороз? – и девушки опять зашлись в диком хохоте, – но ведь сейчас не Новый год! На улице лето! …
– Вот именно! – подхватил Серёга, – поэтому я и предлагаю познакомиться и принять прохладительные напитки!
– Меня зовут Надя! – всё ещё смеясь, охотно представилась блондинка.
– А я – Марина! – улыбнулась брюнетка, – и если вы хотите нас угостить, закажите нам молочный коктейль!
– Очень приятно, дамы! – театрально изрёк Серёга, – но ведь я вас всё же спросил: «какой из спиртных прохладительных напитков вы предпочитаете в это время суток?»
– Хорошо! Тогда нам по бокалу холодненького белорусского пива «Крыница», пожалуй, – улыбаясь, сказала Марина.
– В таком случае прошу к нашему шалашу! – пригласил девушек Серёга за наш столик.
Нам принесли заказ и холодное пиво. Мы сидели, смеялись, ели, пили пиво и болтали на разные отвлеченные темы. Девушки сидели напротив нас за столиком и допытывались: кто мы? где мы? и что мы делаем в их маленьком прекрасном городе, где все друга знают? Серёга плёл девушкам всякие небылицы, смешил их, а я же, как всегда,
поддакивал и подыгрывал ему, как только мог.
– Девчонки! А скажите, можно ли у вас здесь где-нибудь культурно отдохнуть! Например, за городом? На озере? Или на берегу реки? Короче, где-нибудь на природе? – задал девушкам провокационный вопрос Серёга.
– Ой! Да, у нас здесь в Новозыбкове везде полно всяких разных красивых мест! – ответила Надя.
– И вы сможете нам показать эти ваши самые красивые и очень
диковинные места? – вкрадчиво спросил Серёга.
– Ну, как таким замечательным ребятам, как вы, можно не показать! – улыбнулась Марина.
– Тогда мы скромно предлагаем вам где-нибудь в продуктовом магазинчике немного затариться всем необходимым и культурненько провести остаток дня! – предложил Серёга.
– Да, тут недалеко, за углом, есть магазин «Варница», на Первомайской улице, – переглянулись девушки между собой, – только нам надо на пять минут отойти, посовещаться!
– Вопросов нет! Девчонки! Пять минут, так пять минут, – развёл руками Серёга, – а мы пока разочтёмся за обед…
– Да-да! – закивал я, соглашаясь с ним.
– Как думаешь, соскочат, а? Колюх! – спросил он, когда девушки удалились в туалет.
– Не знаю, – выдохнул я, – мне кажется, не соскочат!
Через несколько минут девушки подошли к нашему столику:
– Посовещались! Мы согласны провести с вами остаток дня! – почти торжественно, но при этом сильно смущаясь, объявила Надя.
– Ребят! А давайте мы поедем в Старые Бобовичи! – вдруг предложила Марина, – там река Ипуть, очень красивая, там дом жилой, мне от моей бабушки достался! Поехали, а?
Теперь уже мы многозначительно переглянулись с Серёгой. Радуясь, что девушки всё же согласились на наше предложение, и обильно затарившись в «Варнице» продуктами и спиртным, мы с Первомайской улицы сразу свернули направо, затем по улице Волна Революции выехали прочь из города в сторону деревни Старые Бобовичи.
На реке Ипуть мы купались, загорали… Серёга усадил Надю за руль своего «форда» и стал учить её водить машину! Мы с Мариной в это самое время сладко целовались, лёжа на песчаном пляже…
Солнце уже закатилось, на берегу реки стало прохладно и сыро, низко поползли белые полосы тумана. Смеркалось.
Вдруг Марина в своём легком платье задрожала всем телом и сказала:
– Ну, где они там катаются? Я уже замёрзла вся!
На поляну, к берегу Ипути, выкатился Серёгин «форд».
– Эй! Смотрите! Я еду! – закричала в открытое окно Надя.
– Хватит ехать! Давайте поедем домой! Собирайтесь! Холодно уже! – Марина весело крикнула им в ответ.
– Какой… домой? А бабушкина избушка на курьих ножках, которая, мы помним, по наследству тут кому-то досталась? – хитро прикололся Серёга, – пока не посетим – не уедем!
– Я хоть в избушку на курьих ножках, лишь бы в тепло! – закричала Марина.
– И я в избушку хочу! – смеясь, заголосила Надя.
Девчонки были уже изрядно навеселе.
В Старых Бобовичах, состоящих всего из трёх-четырёх улиц, было уже темно. Большинство ветхих деревянных домов было заброшено. То здесь, то там в окнах мерцал тусклый свет. На главной улице деревни горело всего три фонаря. Средний из них как раз освещал фронтальную стену старого, с тремя небольшими окнами, деревянного дома бабушки, оставившей в наследство Марине эту хибару.
– Поставь свою машину здесь, под фонарём! Никто её тут не тронет! – тихо сказала Марина Серёге, – а мы пока пойдём в дом.
– Идите, идите! Я догоню и пакеты с едой принесу! Только свет организуйте там, Колюха! – ответил он.
Пройдя сквозь скрипучую калитку, мы с Мариной и Надей взошли на подгнившее деревянное крыльцо. Пошарив под козырьком над входной дверью, Марина достала ключ. Когда мы вошли в тёмное помещение, в нос ударило прелым, сырым воздухом. Я посветил своей зажигалкой и нащупал выключатель на стене.
После щелчка свет не загорелся…
– Тут надо будет пробки ввернуть, – плотно прижавшись ко мне, испуганно прошептала Марина. – Вон он, электросчётчик, на стене! Видишь? – рукой указала она.
Мы зажгли свет в доме и вошли в большую гостиную. Возле двух окон, выходящих на улицу, стоял большой диван. У противоположной стены были: кухонный буфет, газовая плита, шкаф и холодильник. Напротив входной двери была другая дверь в ещё одну комнату, видимо, спальню с одним окном. Рядом с ней находилась большая мазаная русская печь. А посередине комнаты стоял деревянный обеденный стол.
– О! Вот это красота! – одобрительно сказал Серёга, входя в гостиную. – Колюха, можешь растопить печь? А девчонки пока на стол накроют!
– Нет вопросов, – с энтузиазмом ответил я и осторожно вышел в
пристройку, где уже имелось немного сухих, по-хозяйски наколотых, берёзовых дров.
Через полчаса в комнате стало уютно, сухо и тепло – печь, потрескивая, с удовольствием делала своё старое привычное дело. На широком обеденном столе уже аппетитно благоухал всякими ароматами наспех собранный ужин, на сковородке брызгала во все стороны раскалённым топлёным салом яичница, крепкое спиртное охлаждалось в холодильнике…
За ужином мы беззаботно болтали, рассказывали всякие смешные истории и анекдоты, хохотали от души, казалось, что с этими весёлыми и милыми девчонками мы были знакомы уже целую вечность.
– Ну, а теперь – всем баиньки! – громко скомандовал Серёга, не
дожидаясь того момента, пока все повалятся с ног от усталости.
– Чур, мы с Серёженькой ночуем в спаленке! – Надя подняла руку вверх, словно школьница за партой.
– Ах, ты моя умничка! – Серёга подхватил её на руки, – пошли-ка со мной, пошли!
И он унёс её в соседнюю, очень маленьких размеров, комнатку с железной панцирной кроватью, устланной какими-то перинами.
– А мы с тобой здесь? … – нерешительно и тихо спросила Марина, пристально посмотрев мне в глаза…
Мы вдруг встретились с ней тревожными взглядами!
– Ну, а где ж ещё? – с напускной безысходностью произнес я, встал со стула, разложил диван и щёлкнул выключателем. На нас обрушилась темнота… Сквозь окна прямо на диван падал яркий свет уличного фонаря.
Я разлёгся на нём и протянул ей руку:
– Иди ко мне… – прошептал я Марине.
Она молча достала из шкафа постель: простынь, одеяло, пару подушек, а затем опустилась рядом со мной на диван.
Мы лежали с ней рядом, залитые ярким лунным светом, проникающим с улицы через окно, страстно целовались и долго наслаждались друг другом! Марина ласкала и гладила меня, я же целовал её белое, очень роскошное и упругое тело… Она сочилась, тяжело дыша, ещё и ещё, тихо постанывая! Я то и дело припадал губами к её сокровенным интимным местам, от чего её кожа постоянно покрывалась крупными мурашками… Время от времени и по моему телу тоже пробегал завораживающий озноб! Начав совсем незаметно, я всё настойчивей атаковал её сладостный запрет, а она издавала жалобные стоны, из её глаз струились тихие и радостные слёзы…
Мы с ней совсем не обращали никакого внимания на то звучащие,
то затихающие громкие возгласы Нади, доносившиеся из соседней комнаты. Нам вполне хватало здесь своего тихого наслаждения, такого яркого и странного…
Стихотворные строки неизвестного автора, заученные когда-то наизусть, кружились в моей голове и не давали мне уснуть:
Всего лишь день, как мы с тобой знакомы,
Часы летели, как счастливый миг!
Объятия… и сладкая истома!..
Но я тебя судьбой своей постиг!
Простые будни сделались счастливей!
И в мыслях о тебе бегут часы!
Я понимаю, мир такой красивый,
Лишь потому, что в нём есть только ты!
Наступит ночь, а мне совсем не спится!
Смотрю на звёзды, что блестят во тьме,
И понимаю: мне не расплатиться,
Что небо в дар тебя послало мне!
И эта нить меж нами всё сильнее,
Которая связала нас с тобой!
Ты с этим сном становишься нужнее!
Ты, милая, мне послана судьбой!
Лишь под утро мы забылись: я – лёжа на спине, а Марина, укрывшись краешком лёгкого одеяла и плотно прижавшись ко мне, уснула у меня на плече.
– Колюха, Колюха! … – я услышал сквозь сон шепот Серёги и открыл глаза.
Комната сплошь была залита розовым от восходящего солнца светом…
– Колюха… давай поменяемся!
Сидя на корточках перед нашим диваном и ехидно улыбаясь, будил меня он.
– Что? – спросонок не понял я.
– Давай махнёмся дамами, слышишь? – почти мне на ухо зашептал Серёга.
– Да пошёл ты… извращенец чёртов! – возмутился я, – давай вали
к своей Надюхе… Любовь – морковь и всё такое… Это там…
Но не успел я договорить, как вдруг Марина подняла голову, зло посмотрела Серёге в глаза и отвесила ему такую звучную оплеуху справа, что он не удержал равновесия и уселся голой задницей на холодный пол…
Я дико захохотал, Марина поддержала меня своим смехом. Серёга резво вскочил и, сверкая ягодицами, скрылся в спаленке. Оттуда послышались недоумённые возгласы Нади и затихли…
К обеду, вернувшись в город Новозыбков, у кафе «Встреча» мы попрощались с девчонками. Оказалось, что они живут по соседству.
Мы с Серёгой честно пообещали им в скором времени снова появиться в их городе и продолжить приятное общение, но тогда мы ещё не знали, что нашим обещаниям и сладостным мечтам не суждено было сбыться! …
До вечера мы были заняты делами, а затем, затарившись продуктами и спиртным, снова стали определяться на ночлег. Переночевали мы у Серёгиного двоюродного брата Славика, жившего в ту пору на улице Набережной, на берегу озера Зыбкое, а наутро выехали в Брянск.
Дул сильный боковой ветер. Серёга всё гнал свой «форд» со скоростью сто сорок километров в час! Из-за напора воздуха от встречных фур машину откидывало на обочину… Я выражал ему своё недовольство и требовал ехать медленнее! Но он не хотел меня даже
слушать, всё давил и давил ногой на акселератор!
По весне у Серёгиного «форда» вдруг потекла помпа. Поменять её ни желания, ни лишних денег не было. Он постоянно открывал и закрывал капот, подливал в расширительный бачок простую воду. Сначала по одной, а потом по две пластиковые бутылки. И так несколько раз в день… Капот его автомобиля стал плохо закрываться, и он постоянно лез с гаечным ключом регулировать его посадочные места. На мои гневные замечания поменять, наконец, помпу, Серёга лишь отмахивался…
Поэтому, сидя теперь рядом с ним на пассажирском сиденье, я молил Бога, чтобы напором воздуха капот не сорвало с петель, и он не открылся бы на полном ходу! Но Бог, если он даже и есть, меня не услышал… Капот «форда» от потока воздуха очередной проезжающей встречной фуры всё-таки открылся!
Раздался страшный удар разрушительной силы! Лобовое стекло вдруг растрескалось и сразу обвисло, парусом надувшись внутрь салона! Мелкая стеклянная пыль моментально забила лёгкие, бронхи, и дышать стало нечем! Из-за задранного вверх капота ничего не было видно!
Серёга резко ударил по тормозам… Я увидел в боковое окно, что наша машина, продолжая лететь вперёд, смещается на середину дороги. Это означало, что вполне возможно было столкновение со следующей встречной фурой!
– На меня! Крути руль на меня! – в ужасе заорал я, упираясь ногами в пол, и выпуская из себя остатки воздуха, – давай! На меня, ещё крути … ещё!
Серёга, чуть поворачивая руль в мою сторону, тормозил… Машина всё же сбрасывала скорость, но казалось, что слишком долго! Наконец, разбитый «форд» медленно сполз на правую обочину дороги и остановился…
Громко откашливаясь и матерясь, мы оба резво выскочили из машины, ожидая, когда же пройдёт первая волна шока…
Я посмотрел на Серёгу: его губы, руки и колени ходили ходуном! Моё состояние было ничуть не лучше! «Форд» неуклюже стоял с изогнутым наоборот и неимоверно задранным вверх капотом, словно огромный бегемот с разинутой пастью… От удара лобовое стекло едва не высыпалось, крыша автомобиля была слегка вогнута внутрь потому, что по ней сверху ударило передним краем открывшегося капота…
Придя в себя, мы достали хлипкий ящик с инструментами, отвинтили крепёжные болты. Затем сняли капот, выгнули его обратно в нужную сторону, попрыгав на нём, и установили его на место. Капот, конечно же, не закрывался. Серёга кое-как привязал его к бамперу огрызком найденной где-то в багажнике верёвки. Создавалось полное ощущение, что по морде машины потоптался огромный конь…
Мы поехали дальше. Серёга высматривал путь сквозь маленький
и сравнительно целый осколок лобового стекла. Машину вдруг стало сильно «колбасить». Больше семидесяти километров в час ехать уже было просто невозможно!
– Что такое? – он остановил свой «форд», и мы, ругаясь, снова вышли из машины.
На передних колёсах зияли два стёртых контактных пятна.
– Что это? Откуда? – недоумевал Серёга.
– Ты что, совсем придурок? Как нажал на тормоза до упора, так больше ни разу их и не отпускал? Ты же угробил резину! – ругнулся я.
Хоть машина была и не моя, но я костерил Серёгу, на чём свет стоит, потому что терпеть не мог этого безалаберного его отношения к своему автомобилю.
– А теперь посчитай, Серый, сколько бед с машиной ты поимел из-за своего разгильдяйства, – начал загибать пальцы я, когда мы вновь тронулись в путь-дорогу, – у тебя навернулась помпа, из-за помпы навернулся капот, из-за капота навернулось лобовое стекло, из-за него же ты помял крышу машины, из-за него же ты по своей дури спалил резину, хорошо ещё, если только два колеса, а то может оказаться, что и все четыре…
– Да отвали ты! И так тошно! Ты ещё мне тут нудишь… считака хренов! – недовольно вскричал он.
На искалеченной машине мы добрались домой за полночь.
Позже, в Брянске, на кольце у Самолёта из-за вовремя не поменянных задних тормозных колодок у Серёгиного «форда» суппортом перепилило тормозной диск и сломало его! Пришлось тут же глушить тормозные трубки заднего правого колеса, чтобы автомобиль имел хоть какую-то возможность тормозить. Серёгина машина стала аварийно опасной и непригодной для совместной работы и безопасной езды на дальние расстояния. Эксплуатировать её было категорически нельзя!
«Скупой платит дважды» – издревле гласит общеизвестное выражение, ставшее народной мудростью.
Серёге же за своё разгильдяйство, а, скорее всего, за глупость и жадность, пришлось заплатить не только дважды, но и трижды, и даже четырежды!
Однако, как показала дальнейшая жизнь, нужных выводов он так и не сделал, а жизненным урокам так и не внял… Не потому ли наши сложные пути-дороги с другом Серёгой в последствии разошлись окончательно? Может быть! Но мне кажется, что это произошло совсем по другим причинам…
Жизненный опыт
Через неделю мы с моим закадычным другом Михой оказались в городе Орле по делам. Нужно было собрать деньги за проданный товар. Накануне он по этому поводу очень долго созванивался с хитрым директором одной орловской базы «Сортсемовощ», неким Литовкиным, престарелым и худощавым мужчиной с лукавым выражением лица, которому мы тогда и сдавали наш товар на реализацию.
Миха был слегка худощав, роста гораздо выше среднего, темноволосый и голубоглазый. Худые, длинные и жилистые руки его заканчивались широкими ладонями, которые он изредка складывал в огромные кулаки. Симпатичное лицо с широкими скулами, небольшим носом и густыми черными бровями, наверное, часто нравилось девушкам. Мой друг Серёга за глаза называл его Калган. И как я узнал
позже, фамилия Михи была – Калганов.
Вольготно развалившись на переднем пассажирском сиденье моего «мерина», именно на нём мы с ним отправились в поездку, Миха
мечтательно строил планы:
– Сегодня за день соберём денежки, вечерком посидим в какой-нибудь тихой кафешке. А завтра будем возвращаться через Болхов! Там тоже надо будет забрать копейки, – дымя в полуоткрытое окно, размышлял он, – есть у меня в Орле подружка по имени Галя…
Миха смачно клацнул языком:
– В прошлый раз познакомился, когда один на «лохматке» ездил!
Обещала романтическое свидание! Замужняя, правда…
– И не в лом тебе с замужними дамами якшаться? Ты ведь женатый человек, Миха! Зачем тебе их мужей рогатыми делать?
– Да, брось ты, Коля! Что за предрассудки? Меня же тут самого в первом браке рогатым сделали! Так что я теперь? В долгу, что ли, останусь? – возмутился он, – а с Людой, одноклассницей моей, мы по залёту в браке оказались… Без любви, так сказать. Теперь я даже и сам не знаю, надолго ли? А замужние… Они завсегда голодные! И, к тому же, они венерически чистые! – противно захохотал он.
Магнитофон в машине голосил бравую, блатную песню группы «Лесоповал» Которую исполнял Сергей Коржуков:
А у меня, у Вовочки,
Три татуировочки!
Волочёт меня за них
МУР, как на верёвочке…
– Ты же не блатной, Коля! Что ты всё время этот пошлый шансон слушаешь?
– Просто… нравится, – бросил я в ответ. – «Лесоповал» – это группа Михаила Танича, а он, между прочим, не только блатные песни пишет! …
Мы помолчали.
– И вообще, кончай дымить в моей машине! Замахал ты уже! – неожиданно для себя сорвался я на Миху после недолгой паузы.
– Ладно-ладно, – примирительно улыбнулся он, – придётся мне, Коля, заняться твоим музыкальным воспитанием! Крис Де Бург, «Лэд Зепелин», «Форинер», например. Вот что ты у меня будешь слушать!
– Да, пошёл ты… – шутливо огрызнулся я.
Орловская жара утомила нас за день. Ближе к восьми часам вечера мы по Московской улице перевалили через Красный мост, свернули направо и припарковались у дома номер шестьдесят два на Дубровинской набережной реки Оки. Здесь жила новая знакомая Михи.
Он вошёл в подъезд, но через некоторое время вернулся.
–
Никого нет дома, – уныло объявил он.
– Что будем делать? – спросил я.
– Какие твои ценные предложения, Коля? – вопросом на вопрос парировал Миха.
– Рванём домой! Сто двадцать вёрст до Брянска – это полтора часа ходу!
– Не-ет уж, Коля! Отдыхать, так отдыхать! … Зря я, что ли сегодня
весь день затачивал на Галю? Давай-ка лучше пока зарулим куда-нибудь в кафе, – предложил он, – тут через дорогу есть Бистро.
– А ты откуда знаешь? – поинтересовался я.
– Ну, как ты думаешь, где я в прошлый раз познакомился с моей Галей? – признался Миха.
– О-о! Галя уже твоя? – поиздевался я над ним.
– А то? … – усмехнулся он.
– Деньги с собой возьмём? – озаботился я.
– А ты что предлагаешь? – снова спросил меня Миха с явной долей беспокойства.
– Советую оставить их в машине. Сумма большая! Мало ли что…
– А если твоего «мерина» вскроют и деньги свистнут? – с тревогой в голосе выпалил он.
– А если тебе в кафе башку проломят и бабки отберут? И будет ещё хорошо, если, вообще, не грохнут! – яростно начал я спорить с Михой, – ты знаешь, с такой суммой денег я бы здесь вовсе не задерживался!
– Да, сумма немалая… – задумался он, – но и уехать мы ведь тоже не можем! Во-первых, завтра нам срочно надо быть в Болхове! Во-вторых, Галя…
– Во-первых, Галя! – злобно перебил я Миху, – прячем деньги в машине! У меня здесь тайник имеется! – голосом, не терпящим возражений, заявил я.
– Хорошо, – сдался он, – пошли!
– Только я пить не буду, за рулём всё-таки. Да и ты, Миха, на спиртное не слишком-то налегай! А то твою новую подружку Галю гладить некому будет! – продолжил командовать я, отстегнул кобуру, в которой носил свой газовый «MAUSER», и положил его в ящик для перчаток. – И ты свою пукалку тоже оставь!
– А вот уж хрен! – вспылил Миха и, вынув деньги из подсумка, который вечно таскал у себя на поясе, сунул туда свой травмат – четырехзарядную «Осу».
Мы спрятали все свои деньги в тайник, расположенный между поликом и днищем моего «мерина», и вышли со двора. Потом перешли на другую сторону дороги через Московскую улицу и вошли в Бистро «Теремок».
Кафе располагалось по адресу: площадь Мира, дом один.
Сразу после Красного моста, слева от него, был живописный сквер, спускающийся прямо к набережной реки Оки. Справа, вдоль Московской улицы, пролегал небольшой сквер Танкистов, где на постаменте красовался танк Т-34.
В затхлом Бистро мы заняли столик у окна, которое представляло
собой огромную витрину почти до самого пола. Мы сели друг напротив друга, и Миха почувствовал себя тут если не падишахом, то арабским шейхом, как минимум. Он заказывал настолько изысканные блюда, насколько позволяла кухня этого захудалого заведения, требовал различные напитки. Всем своим видом Миха напоминал мне Кису Воробьянинова из романа Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев»! Из спиртного он заказал графин водки для себя, а мне – бокал красного вина.
Вечер был в полном разгаре, играла музыка, посетители бились в танцах, когда среди них вдруг появились две приятной наружности девушки. Они скромно теснились у стойки, так как свободных столиков в кафе уже не было. Местные красавицы явно рассчитывали на интимный «съём», и это, наверняка, было их основным занятием.
К нам живо подошёл молоденький и тщедушный официант. Он поинтересовался: будем ли мы заказывать что-нибудь ещё? Получив отрицательный ответ, он снова обратился к Михе:
– Эти две молодые девушки, – взглядом он указал на вновь прибывших дам, – очень просят занять два пустующих места за вашим столиком, а то мест у нас в кафе больше нет! … Вы не будете против?
– Нет, мы не против! – обрадовавшись такому случаю, заявил Миха, – и по этому поводу бутылочку шампанского для этих милых дам, дружище! – крикнул он официанту вдогонку.
За большим витринным окном Бистро уже смеркалось. Если раньше было хорошо видно всё, происходящее на улице, то теперь, наоборот, с улицы было видно всё, что происходит внутри.
«Сидим тут, как два тополя на Плющихе», – переживая какие-то нехорошие предчувствия, подумал я. Моё беспокойство усилилось, когда я заметил, что на другой стороне улицы, под деревьями, напротив Бистро, остановился большой чёрный джип, но из машины долго никто не выходил.
Симпатичные девушки сели рядом с нами и поздоровались. Мы тоже стали знакомиться с ними. Одна из них, стройная, высокая, тряся чёрными, как смоль, длинными волосами, одетая в открытое черное вечернее платье, представилась Лолой. Она опустилась на стул, рядом с моим другом Михой. Другая, миниатюрная блондинка в светлом летнем брючном костюме, назвалась Людмилой и села рядом со мной. Я в шутку представился ей Русланом…
Изрядно подвыпивший Миха дико заржал.
– Как в сказке Пушкина! Руслан и Людмила! А я, в таком случае, буду Александр Цекало! Саша и Лола! – намекнул он на известный в ту пору кабаре-дуэт «Академия». Однако девушками эта его глупая шутка
явно понята не была.
Официант принёс шампанское. Миха принялся разливать вино по бокалам, открыв бутылку «по-гусарски» – так, чтобы пробка в потолок!
– Э-эй! И мне шампанского плесни, корешок! – заявил какой-то неизвестно откуда взявшийся тип.
Он без спросу сел за наш столик на свободный стул, спиной к витринному стеклу, взял пустой бокал и призывно протянул его в сторону Михи.
На его руке красовалась зековская наколка, изображавшая горы, восход яркого солнца и надпись: «СЕВЕР». Короткая причёска, хамоватая кривая ухмылка и чёрные прокуренные зубы – всё говорило об одном: тип явно недавно освободился из мест лишения свободы и умышленно нарывается на скандал.
Очень неловкая, щемящая сердце пауза нависла над нашим столиком! Проститутки, сидевшие с нами, испуганно переглянулись и уставились на Миху.
«Началось», – обреченно подумал я, прикидывая, как же он отреагирует на эту дерзость?
Происходящее далее тут же вселило в меня необыкновенное чувство гордости за своего друга! Не обращая особого внимания на охамевшего отморозка, Миха с бокалом шампанского в руке поднялся с места и произнёс тост!
– За Пэ Зэ Дэ! – выкрикнул он и, перехватив недоумённые взгляды гостей заведения, расшифровал:
– За присутствующих здесь дам!
Миха осушил бокал под дикий хохот и продолжительные аплодисменты присутствующих! Но вдруг в Бистро стало тихо… Вся публика обернулась к нашему столику и с нетерпением ждала дальнейшего развития сюжета!
Зек перестал скалиться. Его худое и небритое лицо исказилось в негодующей гримасе! Он счёл за оскорбление молчаливый отказ Михи и медленно начал приподниматься с места, опуская пустой бокал…
– Жаль, закусить больше нечем! – снова выкрикнул Миха.
И вдруг он, закончив свой короткий тост, картинно откусил от своего тонкостенного фужера кусок стекла и смачно сплюнул его в лицо уголовника! Острый осколок больно впился уркагану прямо в глаз, а Михе хоть бы что – ни одного пореза!
Зек взревел и выпрямился во весь свой невысокий рост! Тем временем Миха поставил надкушенный фужер на стол. Потом он с правой мощно заехал зеку прямо в подбородок! Уголовник с грохотом перелетел через спинку стула, сгрёб его за собой и рухнул на пол возле витринного окна…
– Ах, ты, с-с-сука! – зашипел он.
Проститутки взвизгнули, тут же вскочили на ноги и, опрокидывая свои стулья, кинулись прочь от нашего столика! А Миха, на кураже, схватил уже пустую бутылку из-под шампанского за длинное горлышко, словно противотанковую гранату, и запустил её, как заправский воин, в голову уголовника! Однако хмель дал о себе знать! Тут его нетрезвая рука предательски дрогнула. Бутылка, ударившись о край стола, гулко отскочила от него и угодила ровно в середину огромного витринного стекла… Оно мгновенно лопнуло и рассыпалось на мелкие кусочки!
Послышался очень оглушающий и сухой, как выстрел пистолета, резкий звук разбитого витринного окна, и звон осколков, сыплющихся на валяющегося под этим окном зека! Падающими брызгами секло его голову, шею, руки…
– С-с-у-у-ка-а! – изнывая от боли, неистово заорал уркаган.
– Уходим! Уходим, Миха! – я попытался было обхватить и увести его прочь.
Но Миха вынул из нагрудного кармана своей гавайской рубахи несколько крупных денежных купюр и бросил их на стол:
– Танцуют все!
– Давай, быстрей! – потащил я его к выходу.
Когда мы, наконец, вывалились, на улицу, то сразу увидели, что путь нам преграждает какой-то худющий хмырь, вертя в правой руке зековский нож-бабочку:
– Куда, фраера? А ну, стопэ! – по фене крикнул он.
За его спиной я увидел, как из большого черного джипа начали выпрыгивать бравые ребята с короткими стрижками и бейсбольными битами наперевес!
Медлить уже было нельзя! Я в высоком прыжке правой ногой угодил плюгавому хмырю прямо в грудь! Как он отлетел, пятясь назад, приземляясь на пятую точку, и как взмыл высоко вверх, сверкая лезвием в свете фонарей, выброшенный им тонкий зековский нож-бабочка, я уже не увидел…
Повернув направо, мы с пьяным Михой со всех ног бросились в летний скверик. Быстро спустившись к набережной Дубровинского, мы
побежали налево, под мост, и, добежав до шестьдесят второго дома, поднялись от набережной Оки прямо во двор, где стоял мой «мерин».
– Быстро садись! – запыхавшись от долгого бега, крикнул я Михе, отпирая дверь автомобиля ключом.
– Миша! Михаил! – услышал я тревожный и пронзительный женский голос.
К машине подбежала темноволосая симпатичная девушка с очень убедительными телесными формами. Она была одета в нежного цвета
розовую футболку и светлые летние джинсы.
– Галя? В машину! – скомандовал ей Миха.
Он резко впихнул даму в салон, а сам плюхнулся рядом с ней на
заднее сиденье.
– Гони, Коля! – выкрикнул он.
Я неторопливо вывел «мерина» со двора на Московскую улицу… Направо было нельзя – там до сих пор стоял огромный чёрный джип! Я резко рванул через двойную сплошную линию налево и помчался по направлению к автовокзалу! В зеркало заднего вида я заметил, что джип тоже быстро разворачивается через сплошную линию разметки, направляясь за нами в погоню!
– Откуда ты взялась? – спросил Миха у девушки, – я звонил вечером в дверь твоей квартиры, но ты не открыла мне!
– Я видела в окно, как ты вышел из этой машины, но не могла тебе открыть! – ответила она, – мой муж был ещё дома, принимал душ перед рейсом! Потом он уехал… а я спустилась во двор и сидела на лавочке, тебя ждала! Я знала, что ты скоро придёшь! Что случилось? От кого вы бежите?
– От кого? – переспросил Миха, тяжело дыша, – да, так… зашли в кафе и нарвались на неприятности… Знакомься, Галя! Это мой товарищ, его зовут Коля!
– Очень приятно… – растеряно сказала Галя.
– Взаимно! – тихо ответил я.
– Так вы в «Теремке» зависали? А я, дура, не допёрла…
– И правильно сделала, – перебил её Миха.
– За нами хвост! – известил я его, – так просто не отстанут!
Я свернул левее, на Комсомольскую улицу. Мы подъезжали к орловскому автовокзалу. Я чуть сбросил скорость, издалека завидя стоящих на привокзальной площади гайцов.
Чёрный джип тем временем через сплошную обгонял «шестёрку», которую я обогнал раньше. Видимо, ушлые гаишники заметили это, пропустили нашего «мерина», а джип тормознули.
Преодолевая нервный мандраж, я спросил:
– Что теперь?
– Какие будут предложения? – снова переспросил Миха.
– Я предлагаю воспользоваться той форой, которую любезно предоставили нам менты… Нужно долететь сейчас до улицы Спивака, потом свернуть направо, до Карачевского шоссе, и по нему налево – домой, на Брянск!
– Ответ неверный! – с видом знатока возразил Миха, – эти уроды наверняка срисовали наш номер с тридцать вторым регионом! Как только они откупятся от этих ментов, сразу кинутся в Брянск, за нами в
погоню! …
Я изумился его довольно рассудительным и здравым речам. Видимо, в этой рисковой ситуации Миха начал быстро трезветь!
– Ну, не болтаться же нам до утра по Орлу! В чужом городе вычислить нас ночью – пара пустяков… Я думаю, что у них не одна машина! – попытался поспорить с ним я.
Тем временем мы проехали улицу Спивака. Джипа сзади до сих пор не было видно.
– А поехали прямо, по этой Комсомольской улице! – встряла в наш разговор Галя. – Дальше начнётся Кромское шоссе, потом Знаменка! Там у меня тётка живёт! У неё и заночуем! Никому из этих бандосов и в голову не придёт искать вас за городом!
– О! Учись, Коля! Бабу не проведёшь! Она сердцем видит!
Миха попытался процитировать Горбатого из фильма «Место встречи изменить нельзя», и, видимо, уже начинал резвиться, радуясь толковому, на его взгляд, предложению Гали.
– А твоя тётка нас на ночлег пустит? – весело спросил он.
– Она мне как вторая мать, как сестра, как лучшая подруга! Ясен пень, что пустит! – утвердительно ответила Галя.
– А мужу она тебя не сдаст? – поинтересовался Миха.
– Ну, что ты? Нет, конечно! – обиженно сказала Галя.
В Знаменке, загородном поселке близ Орла, мы повернули на Школьную улицу, а затем – направо, на улицу Гагарина.
– Это здесь! – сказала Галя, и я медленно въехал во двор пятиэтажки под номером пять. Она быстро выскочила из автомобиля и отправилась договариваться с тёткой о ночлеге.
Рядом с домом в ночной темноте ярко светился огромный продуктовый магазин. Шёл второй час ночи. После суетного жаркого дня и мощного нервного стресса мне ужасно хотелось спать. Миха молчал и курил в открытую дверь. Было тихо. Где-то неподалёку мелодично скрипел сверчок…
– Всё в прядке, ребята! – очень довольная собой, Галя подошла к машине, – тётку отправила спать к соседке. Она тоже одна живёт. Хата до утра в нашем распоряжении!
– А что-нибудь пожрать и выпить у неё есть? – тревожно спросил её Миха.
– Найдётся! Я в прошлый раз у неё в холодильнике бутылку водки оставляла!
– А вдруг она её выпила? – хохотнул он.
– Да, иди ты… – улыбнулась шутке Михи Галя и под руку потащила его к подъезду, – идём с нами, Коля!
Вынув деньги из тайника, я спрятал их за пазуху, ну а свой газовый
«MAUSER» засунул в карман брюк, запер машину и устало поплёлся вслед за ними.
В тесной типовой двухкомнатной квартирке пахло немытой посудой и дешевыми духами. Галя, хлопоча, на скорую руку пожарила яичницу, выставила на стол запотевшую бутылку брянской водки «Радикс», соленья, заставила Миху открыть банку рыбных консервов.
Пока я принимал холодный душ, а горячей воды почему-то не было, ужин уже стоял на столе.
– Ну, что? За победу! За нашу победу! – гордо поднял рюмку вверх Миха.
– А за счастливое стечение обстоятельств? – кокетничая, заявила Галя, – то есть за меня?
– А за тебя следующий тост будет! – и Миха махом осушил свой стопарь.
Когда мы немного выпили и закусили, я спросил у него:
– Что думаешь, Миха, о наших посиделках в «Теремке»?
– Ой! А что там с вами случилось, ребят? – с расспросами пристала Галя.
– Давай-ка, девонька, стели постельку, – нежно похлопал её по попе Миха, – нам поговорить надо.
– У-у! – с деланной обидой произнесла она и ушла стелить постель.
– Я тоже думаю, Коля, что чудес не бывает! Кто-то нас сдал этим козлам! Может официантишко этот чахлый?
– На него думаешь? – поинтересовался я.
– Приедем в Брянск – узнаю через Вартана, – ответил Миха.
– А что тут узнавать-то? Этот хлыщ Литовкин твой сдал нас блатарям! Денег ему, скорей всего, жалко стало…
– А-а! Так вот оно что… Ну, всё равно нам к Вартану ехать придётся! Пусть решает! Нам ещё здесь работать и работать! Что мы ему деньги просто так за «крышу» платим? Ну, если это Литовкин…
– Ребята! Всё готово! Коля спит в зале на диване, а мы с тобой, Мишик, в тёткиной комнате! – вошла на кухню Галя.
– Ой, родная, не называй меня так больше! Ладно?
– Что? Не нравится? … Ладно! Не буду! – смеясь, сказала она и присела к нему на колени, – а на завтра какие планы?
– Завтра отдыхаем! – ответил Миха.
– А поехали на природу, а? На озеро! Здесь есть шикарное озеро! Завтра рабочий день! Народу там не будет! Я позвоню своей подруге Светке, она составит Коле пару, а нам с тобой – компанию!
– Нет, Галя! Мы не сможем за ней поехать! Нам нельзя соваться в город! – отрезал Миха.
Девушка на минутку смутилась, а потом задумалась.
– Она может утром и сама приехать к нам в Знаменку… на автобусе… чтоб вам за ней в город не мотаться! Дорогу она знает! Шашлычок пожарим! То, сё! А? – взмолилась она.
Миха чуть задумался, потом вопросительно взглянул на меня и снова слегка шлёпнул её по заднице.
– Галя! Я снова сражен наповал! Вторая умная мысль за ночь! Порази меня в третий раз! Галя! Порази! – пошутил Миха.
– Нет! Пообещай, что завтра едем на озеро!
– Обещаю! Порази меня! Галя! Порази! …
В соседней комнате ещё долго скрипела тёткина кровать… Миха терпел поражение за поражением, снова и снова, так как до самого утра из их уютного логова, сквозь плотно закрытую дверь, явно слышались сладострастные Галины стоны…
Но к моему счастью, я об этом уже не узнал, потому что, едва добравшись до свеже пахнущей подушки, уронил на неё голову и провалился в здоровый, глубокий сон…
Наутро я вдруг проснулся от очень яркого солнечного света, заливавшего всю совершенно незнакомую мне комнату. Я тут же вспомнил, где нахожусь, и всё то, что произошло с нами вчера! …
В широком мягком кресле напротив моего дивана сидела совершенно голая Галя…
– Ну, что, красавчик, проснулся? – тихо спросила она.
– А где Миха? – не отвечая на её вопрос, поинтересовался я.
– Ещё дрыхнет, – ответила Галя, – может, мы с тобой пока пообщаемся? – загадочно спросила она, встала и повернулась вокруг себя, демонстрируя свои шикарные телесные формы.
– На гормональном уровне? – спросил я.
– Ес-с-тес-с-твенно! – очень пошлая и необыкновенно напускная вульгарщина так и пёрла из неё.
– Не хочу! – я отрицательно покачал головой.
– Что значит: «не хочу»? А? Красавчик! Я тебе не нравлюсь, что ли? – с вызовом спросила она.
– Нравишься. Но я не хочу… терять друга, – спокойно ответил я.
– Терять друга… надо же? Всё понятно… – улыбнулась она, взяла со спинки кресла бархатный халат тётки и накинула его на себя.
– Ладно, пойду к соседке, позвоню Светке! Она нормальная баба, только тоже замужем, как и я!
– Так как же тогда муж? – растерянно спросил я.
– А что муж? Объелся груш! – с наглой и кривой усмешкой ответила она, – муж днями и ночами на работе. Она учится в институте на бухгалтера, детей нет…
– Понятно, – уныло ответил я.
Галя открыла дверь в спальню и позвала:
– Миша! Вставай! Я пошла к соседке, позвонить Светке!
Она вышла на лестничную площадку. В комнату бодро вошёл заспанный, но уже, к моему удивлению, одетый Миха.
– Не понял? Ты что, не спал? Это ты подослал её ко мне, гад! – недовольно набросился я на него.
– Ладно-ладно! Не кипятись! – виновато улыбнулся он.
– Надо было мне всё-тики трахнуть её здесь! – я со злостью вскочил с дивана и отправился принимать душ.
На автобусной остановке стояла высокая и очень стройная белокурая девушка с большими голубыми глазами, и в точно таком же по цвету голубом летнем платье. Её белые волосы были забраны сзади в большой вьющийся хвост.
– О! Вон Светка стоит, – воскликнула Галя.
Когда «мерин» подкатил к девушке и остановился, она открыла переднюю пассажирскую дверь и плавно опустилась рядом со мной на сиденье.
– Здравствуйте! – стесняясь, поздоровалась она, – меня зовут Светлана.
– Меня – Николай! – ответил я.
– Михаил! – громко представился Миха.
– Ну, что? Погнали?
Весь день мы провели на озере, купались, загорали, жарили и ели шашлык из купленного в продуктовом магазине свиного мяса. Миха с девушками здорово расслаблялся красным креплёным винцом. Мне же пришлось довольствоваться минеральной водой.
Уже под вечер, ближе к пяти часам, Миха с Галей пошли окунуться напоследок, а мы со Светой, лёжа рядом, продолжали загорать на песчаном белом берегу.
– А вы… когда уезжаете? – тихо спросила она.
– Сегодня вечером, – ответил я.
– Жалко! Вы такие клёвые ребята… – она перевернулась на живот, обняла мою шею рукой и поцеловала. Я ощутил вкус терпкого вина, её пухлых и тёплых губ, почувствовал упругость груди под капроном её купальника.
– Приедешь ещё? – спросила она после недолгого поцелуя.
– Конечно! – тихо ответил я.
– Приезжай быстрей! Я так хочу пообщаться с тобой поближе…
«На гормональном уровне» … – чуть не вырвалось у меня, но я смолчал.
Мне тоже было очень жаль, но, как показали дальнейшие события,
со Светой мы так больше ни разу и не встретились.
То я приезжал, когда её не было в городе, то встретиться нам мешал её злосчастный муж. И я отступился от неё. Хоть мне очень понравилась Света, но мне почему-то не хотелось делать теперь несчастной эту совсем незнакомую мне девушку. Охваченный грустью, я прочёл ей стихи, вычитанные где-то в интернете:
Мне всё равно, что скажут о тебе…
Мне всё равно, что думают другие…
Мне просто важно быть в твоей судьбе!
Всё остальное – домыслы лихие!
Счастливые и загорелые, радостные и отдохнувшие, мы уезжали с берегов красивейшего пустынного озера! Километров пять нас болтало и трясло по грунтовой дороге до тех пор, пока мы не выехали на асфальтированную трассу.
– Сто-о-п! – бешено заорал Миха.
Я резко остановился… Все в ужасе посмотрели на него.
Миха сидел позади меня, тревожно смотрел перед собой и тяжело дышал. Потом он открыл окно, высунул левую руку, пошарил по крыше «мерина», достал оттуда свои электронные часы, которые забыл там, одеваясь на пляже, и с невозмутимым видом водрузил их себе на левую руку.
– Поехали! – с деланным спокойствием скомандовал он.
Девушки с облегчением грохнули от смеха и захлопали в ладоши, настолько им понравился трюк, проделанный Михой.
Я тоже хохотал вместе со всеми, насмехаясь над его дурацкой привычкой без нужды складывать всё на крышу автомобиля и забывать там эти вещи.
Вспомнилось, как однажды Миха совсем забыл на крыше своей «лохматки» бумажник и поехал по городу. Едущие по улице рядом с ним водители вовсю сигналили ему, указывали на его дурацкий ляп, но Миха, ничего не понимая, нервно отмахивался от них и ехал дальше! Дело закончилось тем, что его бумажник всё-таки медленно сполз на багажник «лохматки», а потом упал на асфальт… Один из водителей подобрал его, догнал Миху и стал показывать ему в окно его многострадальный бумажник. Только тогда, осознав свой промах, Миха остановился. Водитель вернул ему кожаное портмоне. Это и был Жора Жаров…
Девушек мы мигом довезли до одного из микрорайонов города Орла под непонятным названием «Ботаника», где они пересели на общественный транспорт. Прощание с ними было недолгим. Свернув налево, на улицу Спивака, а потом ещё раз налево, на Карачевское шоссе, мы направились домой, в Брянск, стараясь миновать центр города.
– Ну, его к чёрту, этот Орёл! – убеждал я Миху, – в конце концов в Болхов мы можем попасть и через Хотынец! Зачем нам сейчас рисковать, переться через весь город по Наугорке, если вопрос ещё не решен, и нас наверняка ещё до сих пор ищут?
Миха, соглашаясь, кивал головой и всё курил себе сигарету за сигаретой, пуская дым в полуоткрытое окно.
«Мерин» быстро нёсся по трассе Орёл – Брянск! Перед деревней Бунино я снова прикрикнул на Миху, требуя, чтобы он выбросил сигарету и закрыл окно:
– Весь салон мне прокуришь! – опять сорвался я на него.
Миха подчинился моему требованию – закрыл… И в этот момент какая-то очень большая птица спикировала над дорогой и с жутким треском ударилась сбоку, с его стороны, о внешнюю плоскость окна! Стекло сдержало удар необычайной силы и не разбилось!
– Коля! Ты это видел, а? Если бы ты так не заорал на меня, и я бы не закрыл своё окно, эта птица влетела бы сюда, в салон, и угодила бы прямо мне в висок! – ошеломленно воскликнул Миха.
– Возможно-возможно… – в раздумьях ответил я.
– Коля! Мне бы был кирдык! Ты же колдун! Ты – экстрасенс! Ты –
Вольф Мессинг!
– Да иди ты! … Нострадамус – ещё скажи! – ответил я.
– Да! Ты заранее знал! Ты предвидел! И предотвратил! Нет! Ты – Прометей, Коля! Ты – «знающий наперёд»! Ты же спас меня! Коля! – не унимался он, – понимаешь? Ты спас мне жизнь!
– Да, что ты? Брось, Миха! Просто в большинстве сложных ситуаций очень часто помогает простой жизненный опыт! – попытался успокоить я его.
Если бы я тогда знал, сколько раз ещё в будущем мне придётся спасать Миху, жертвуя своим временем, деньгами, а порой и собственной жизнью? Может быть, тогда я и не согласился бы на бизнес, который связал меня с ним на эти долгие годы…
Две девчонки
В середине августа позвонил старинный Серёгин приятель, возглавлявший городской отдел по делам молодёжи – Андрей Заваркин, и пригласил его на весёлое выездное мероприятие – туристический слёт, проходившее близ небольшой деревни Синезёрки,
на берегу реки Ревны.
Это было живописное место, расположенное в пойме реки, которую окружал хвойный лес. Тут были оборудованы – танцпол, футбольное поле, спортплощадка, походная кухня, дизельная станция, костровище. На крутом берегу реки были установлены туристические палатки…
– Чуваки! Сколько можно батрачить? Пора бы уже и отдохнуть! Отзвонился кореш, приглашает на пикник! Бабы будут, жратва тоже! Спиртное мы с собой привезём! А? – агитировал Серёга за советскую власть, не один раз уже побывавший на разных весёлых подобных мероприятиях.
– А что? – подхватил Серёгино предложение Миха, – товар уже нами изготовлен и по точкам развезён! Даже на будущий год запасы сделаны. Остаётся ездить да денежки собирать… Ну, а это ведь не каждый день. Можно маненько времени и на отдых выкроить!
– Я – пас! – ответил отказом Жора, – меня жена не отпустит, да и староват я уже для таких развлечений.
– А ты скажи, что в Москву или в Смоленск с ночевьём срочно съездить надо! – не унимался Серёга.
– Нет! Обманывать её я не буду! А то в следующий раз она меня на рыбалку не отпустит, – стоял на своём Жора.
– А ты как, Коля? Едешь? – вопросительно посмотрел на меня встревоженный Миха.
– Ты, Колюха, просто обязан поехать! Мой «Скорп» не на ходу! Не на Михиной же «лохматке» нам ехать! Не солидно это! Кто нас с Михой на этот турслёт повезёт? – Серёга стоял рядом, похлопывая меня по плечу.
– Ладно-ладно, едем! – я снисходительно улыбнулся.
В Синезёрки мы рванули уже ближе к вечеру. «Мерин» медленно крался по лесной дороге, и, наконец, выехал на огромную поляну, переходящую в пологий берег реки Ревны.
Солнце уже зашло за вершины высоких деревьев, в центре поймы пылал высокий костёр, на танцполе же гремела музыка, кругом гудела,
танцевала и вовсю веселилась пьяная туристская молодёжь…
Нас встретил Андрей Заваркин:
– Привет, ребята! Как добрались? Располагайтесь! – он указал место парковки для машины, проводил к палатке, где мы с Серёгой и Михой должны были ночевать.
К Сереге тут же подбежала его возлюбленная – Геля. Она была тут со своей подругой Светой, белокурой и длинноволосой девушкой, которая уже давно работала секретарём у Заваркина.
– О! Боже, мой! Какие мужчины к нам сюда совершенно случайно
прибыли? – восторженно воскликнула Света.
Она была изрядно пьяна, сильно пахла спиртным, её белое лицо имело заметный бледно-зеленоватый оттенок. Не так давно её, видимо, сильно стошнило. Света схватила под руку Миху и, напевая избитую строчку из «Битлов» – «Ес ту дэй…», поволокла его на танцпол!
Серёга со своей пассией Гелей, жарко лобызаясь, скрылись в палатке, предназначенной для нас…
Я, в растерянности, вернулся к своему «мерину», сел за руль, не закрывая дверь, и закурил сигарету, в жутком недоумении озираясь по сторонам…
«Вот так Геля!», – размышлял я про себя.
Она работала инструктором в отделе по делам молодёжи у Заваркина, была замужем, имела шестилетнюю дочь. Но вот беда! Превратности Судьбы – Геля вдруг влюбилась в Серёгу, до безумия! Однако, из-за большой разницы в возрасте, ласково называла его «Петрович».
А он к тому времени уже перестал жить со своей женой Любой, оставил двоих детей – Надюшу и Андрюшу, двенадцати и семи годов от роду, проживал на Площади Партизан у своей любовницы Алёны, рослой и пышной кареглазой брюнетки, которая от любви с Серёгой тоже родила сына – Витю.
Геля бросила своего мужа Игоря – сына очень состоятельных родителей, имевшего престижную работу, отдельную квартиру и дорогой автомобиль, и ушла со своей дочкой жить к маме в обветшалую однушку на «Кремнии», есть такой район в Брянске. И всё это ради него одного – Серёги!
– Колян, привет! Чего ты тут расселся? – ко мне откуда-то сзади
подкрался Зелёный. Это был водитель Заваркина по фамилии Зеленский. Звали его тоже – Сергей.
– Пойдём к нам! Заваркин спрашивает: «Бухло привезли?».
– Да! Привезли-привезли, – выходя из машины и пожимая ему в приветствии руку, ответил я.
– Давай пока две, – Зелёный душно выдохнул на меня сплошным перегаром, – больше не надо! Остальное потом…
Когда мы подошли к компании ребят, сидевших вокруг костра на брёвнах, Зелёный усадил меня между двух девушек.
– Падай сюда, Колёк! – деловито скомандовал он, и под громкие довольные возгласы присутствующих: «О-О-О-О!!!», выставил две бутылки спиртного на общий стол.
Я приземлился на указанное Зелёным место и обалдел! … Две абсолютно одинаковые девушки в чёрных спортивных костюмах смотрели на меня с двух сторон. Весёлые и красивые лица их, обрамлённые короткими стрижками белых волос, очень приветливо улыбались мне.
– Я – Даша!
– А я – Маша!
– Здрас-с-те! – смутился я, – Николай меня зовут!
– А мы тебя знаем! У Андрея Олеговича Заваркина в отделе тебя много раз видели! – сказала Маша.
– Наливай себе штрафную! Не стесняйся! И нам налей тоже по маленькой! – улыбнулась Даша.
Мы выпили по одной, потом по второй, потом по третьей…
После этого милые сёстры-двойняшки подхватили меня под руки и потащили на танцпол!
Мы танцевали, смеялись, сходили с ума до полуночи!
– Ты не обнаглел, Коля? – танцуя со Светой рядом с нами, полюбопытствовал Миха, – не слишком много тебе одному будет? Сразу с двумя девушками…
– А тут мало нормальных парней! – вместо меня ответила Даша.
– Да, нам не хватило! – смеясь, вторила ей Маша.
Потом тесной компанией мы сидели у костерка, рядом с нашими палатками. Я играл на гитаре и негромко пел песню:
Две девчонки-и-и
Повстречались мне однажды!
И надежда-а-а
На любовь вселилась в каждой!
Полюбил двоих я,
Да не в шутку, видно,
Только не предусмотрел:
Если я с одною
Навсегда останусь –
Мне другую не забыть!
Как же бы-ы-ть?!
Ребята с девчонками потихоньку разбредались по кустам… Серёга с Гелей тоже пару раз выползли из своего укрытия выпить, немного закусить, потравить анекдоты и потанцевать. Затем они опять скрылись в нашей палатке.
Миха со Светой, которую я про себя прозвал «Естудэйка», незаметно ото всех также тихо удалились в Светино с пристанище.
Наконец, все стихло. Возле костерков у палаток виднелись редкие
фигурки ещё не уснувших ребят. Изредка слышались очень тихие и красивые песни.
Рядом со мной остались сидеть только Даша и Маша.
– Ну, что? Спать пора… – я отложил гитару в сторону.
– Да. Мы пойдём, – тихо сказала Маша.
– А ты где будешь спать? – спросила Даша.
– Я – в машине, – с улыбкой спокойно ответил я, – а где ваша палатка?
– Вот она, третья с краю, – показала пальцем Маша.
– А тебе что, спать негде? – удивилась Даша.
– Негде! Всё уже занято! Миха у Светки-Естудэйки, Петрович – вместе с Гелей, – пожаловался я, – так что иду спать в машину…
Я поднялся с места вслед за девушками, чмокнул каждую из них в щёчку и ласково помахал им ручкой. Через мгновение их фигурки исчезли за пологом плотной тёмно-зелёной ткани палатки. Я закурил сигарету, постоял ещё немного и побрёл к своему «мерину».
Была тёплая тихая летняя ночь…
Машина стояла в отдалении под раскидистой берёзой. Я открыл задние двери, сдвинул передние сиденья вперёд до упора, достал из багажника два синтипоновых спальных мешка, свёрнутых в рулоны, и уложил их на полик позади спинок сидений. Вкупе с диваном заднего сиденья получилось почти ровное удобное мягкое ложе.
Я разулся, стянул с себя джинсы и тенниску, закинул всё это в багажник и захлопнул его. Затем я ловко нырнул на заднее сиденье своего «мерина», закрыл и заблокировал центральным замком все двери авто. Вытянувшись во весь рост и закрыв глаза, я только сейчас вполне ощутил, как приятно от весело проведённого вечера и выпитого спиртного кружится голова…
Тихий и глухой стук в боковое окно автомобиля вернул меня к действительности, нахлынувшая пелена упоительного сна слетела в одно мгновение! Я открыл глаза и вдруг неожиданно увидел сквозь запотевшее стекло белое расплывчатое пятно прелестного личика с
короткой белокурой стрижкой…
– Даша? – изумился я.
– Впусти меня…
Я распахнул дверь, и девушка быстро юркнула ко мне на заднее сиденье… Сбросив свой черный спортивный костюм, она оказалась совершенно голой, её белое тело поразило меня своими идеальными формами! Ну, как же можно было скрывать под спортивной одеждой такую удивительную красоту? Горячим поцелуям и сладострастным лобызаниям, которыми осыпала меня Даша, казалось, не было конца… Её влажные и пахнущие вином и шоколадом губы сводили меня с ума, доводя до исступления! В ответ я принялся целовать её упругие соски, опускаясь в своих поцелуях всё ниже и ниже…
Мысль о том, что я вот-вот проникну в её нежное лоно, всё настойчивее будоражила моё угнетённое алкоголем сознание! Осторожно, пальчиком правой руки, я стал готовить свою атаку, лаская её малые губки…
– Стоп! – Даша перехватила мою руку, – я же ещё девочка…
– Да, что ты? – удивился я, – судя по твоим ласкам, я бы этого не сказал, – с недоверием прошипел я, продолжая гладить её плечи и грудь, а про себя с сожалением подумал: «Да! Вот это облом!»
Даша закрыла мне рот своей ладошкой, предотвращая мои дальнейшие поцелуи и загадочно улыбаясь.
– Подожди! Ну, подожди же… – она замолчала, смутившись, но потом выпалила почти шепотом, – у нас к тебе просьба! …
– У нас – это у кого?
– У нас с Машкой!
– Какая? – недоумевая, поинтересовался я.
– Я хочу сегодня стать женщиной … Понимаешь? С тобой! Даша
смутилась и уткнулась мне в грудь своим личиком.
Я обалдел, нервно скорчив недоумённую гримасу! Хорошо, что в темноте она не заметила этого… Вдруг она резко подняла голову и озорно посмотрела мне в глаза снизу-вверх:
– И Машка тоже! … – выпалила она.
Я уже не скрывал своего недоумения, глаза мои полезли на лоб, а из гортани вдруг спонтанно вырвался какой-то протяжный и глухой возглас…
– Ты поможешь нам? – жалобно спросила Даша.
Я ошарашено молчал…
– Ну, пожалуйста! Нам с Машкой сегодня очень нужен такой опытный парень, как ты!
– Да… хорошо! Если вам так хочется… вернее, если вам так нужно, то я помогу… – растерянно промямлил я, а сам уже взлетел на седьмое
небо от такого неожиданного поворота событий!
Мы были втроём в моей машине…
Две совершенно одинаковые обнажённые девушки сразу были со мной по очереди несколько раз! Они постепенно всё продолжали и продолжали благодарить меня за долгожданное счастье стать этой блаженной ночью уже не девушками, но женщинами! Я искренне испытывал их нежность, удивлялся их доверчивости и наивности, пил их молодость, как живительный нектар и постоянно путал их в темноте, однако, всякий раз улавливая ту их необъяснимую разницу … Я деликатно добился того, чего они от меня так ждали, о чём просили, и тонул в их же солёных слезах благодарности! … Да, этой ночью с ними я был на краю блаженства, граничащего с безумием…
Над танцполом всё ещё звучала музыка, хотя уже никто не танцевал. Одинокий музыкант выводил своим звонким голосом задушевную мелодию, не давая уснуть большинству влюблённых и любящих молодых туристов:
Две девчонки-и-и
Повстречались мне однажды! …
Край неба на востоке вдруг начал катастрофически быстро светлеть, и вскоре над кронами деревьев выплеснулось солнце, такое яркое! Странно было, но этот замечательный и роскошный рассвет никто не встречал… У ребят просто не оставалось сил! …
Даша и Маша, обнявшись, сладко дремали. Я же очень осторожно выскользнул из машины и совсем нагишом стал бродить по ледяной от росы зелёной и мягкой траве. С лёгкого похмелья немного кружилась голова, вены пульсировали в моём воспалённом мозгу. Я всё никак не мог поверить, что провёл вместе с Дашей и Машей такую удивительную и странную ночь…
Назойливо и пискляво надоедали комары, кусая меня за спину и плечи. Густой туман стал застилать всю эту огромную поляну… И вдруг я повалился в свежую и холодную росу от резкого толчка сзади! Заливистый смех Даши и Маши неожиданно раздался надо мной! Я перевернулся на спину, и они бросились на меня сверху, согревая своими ещё тёплыми обнаженными телами… Я блаженно улыбался им и их милой шалости. Но всего лишь через несколько этих весёлых мгновений, извалявшись в зелёной и мокрой от холодной росы траве, они остыли и озябли…
– Ну, всё, всё, хватит! Хватит! – жадно обнимая меня и Машу, воскликнула Даша.
– Я тоже уже совсем замёрзла! Побежали к нам в палатку, греться!
Быстрее! – закричала Маша.
Они вскочили на ноги и, опять подхватив меня под руки, снова повлекли за собой в свою палатку, весело смеясь.
И там всё опять повторилось… Сначала!
Когда к полудню, обернувшись полотенцем, я выпорхнул из палатки Даши и Маши, то вдруг совсем не обнаружил своего «мерседеса», опрометчиво оставленного мной под берёзой!
Я сильно разволновался, несмотря на увещевания Зелёного:
– Что ты боишься, Колян? Серый с Михой поехали за пивом в деревню на твоём «мерине»!
– Ура! – истошно и дико орала уже порядочно окосевшая Светка-
Естудэйка, высунувшись по пояс из окна машины с бутылкой пива в руке, когда через пару часов мой «мерседес» выехал на поляну с лесной дороги.
Поддатый Миха самодовольно сидел за рулём! Серёга с Гелей развалились на заднем сиденье и, крепко обнявшись, издевательски улыбались мне…
Ох, и получили же они дроздюлей от меня за то, что взяли машину без спроса, раскатывали на ней пьяными и обрекли меня тем самым на двухчасовые мытарства по пляжу без трусов, обёрнутого в чужое полотенце! В наказание за это они уехали в город с туристического слёта со своими любимыми подругами на автобусе, заботливо арендованном Заваркиным для перевозки туристов!
Даша и Маша вернулись в город со мной на моей машине…
И смех, и грех!
Соловей изо всех сил заливался в листве соседних зарослей …
Я хлопнул себя ладошкой по лбу, пытаясь отделаться от писка надоедливых комаров. Открыв глаза, я зажмурился от яркого света. Солнце уже стояло достаточно высоко. Я отлично выспался этой ночью на разложенном мягком пассажирском сиденье, вытянувшись во весь рост и включив на всю катушку электроподогрев, чтобы не замёрзнуть.
Потом я быстро посмотрел на часы. Скоро откроется Ошмянская таможня. Нужно срочно успеть пораньше отметить свои таможенные документы и реализовать депозит для растаможки автомобиля, который я гнал из Литвы в Россию на продажу.
Вот уже два года прошло с тех самых пор, как я продал свой «мерседес», и занимался этим автомобильным бизнесом после ссоры с Михой и Серёгой, пригонял машины из-за границы, растаможивал их и продавал на Люберецком автомобильном рынке в городе Москве. Под растаможку подходили автомобили возрастом от трёх до пяти лет. Оплачивать надо было около двух с половиной евро с одного кубического сантиметра объёма двигателя. Это приносило мне несоизмеримо больший доход, чем розлив и продажа инсектицидов!
Выйдя из автомобиля на свежий воздух, я быстро достал из багажника пластиковую бутылку с холодной водой и умылся. Затем, воспользовавшись отсутствием очередей, я сделал все свои дела на таможенном переходе и отправился домой. Сегодня мне предстояло проделать путь длинной почти в тысячу километров, и я рассчитывал пройти его за день!
Мой совсем новый тёмно-синий «Фольксваген Пассат» на свежих
транзитных номерах красного цвета, резво отъехавший от Ошмянской таможни, километров через восемь-десять достиг трассы Вильнюс – Минск. Повернув направо, я стрелой помчался на восток.
До Минска мне оставалось порядка ста пятидесяти километров, как вдруг на ближайшем посту ГАИ я увидел двух сотрудников, один из которых махнул мне жезлом.
Пришлось притормозить и остановиться на обочине.
– Добрый день, куда вы путь держите? – поздоровавшись, спросил гаишник.
– Домой в Россию. В Брянск! – уточнил я, удивившись тому, что он не просит предъявить документы на автомобиль.
– Вы меня извините, не подбросите ли батюшку до Минска, вы ведь мимо едете? – как-то умоляюще попросил он и указал своим жезлом куда-то в сторону своего двухэтажного поста.
Я посмотрел туда, куда он показал. В тени строения скромно стоял внушительных размеров тучный поп в чёрной рясе, отсвечивая огромным крестом из какого-то белого металла.
– Ну, хорошо, – неуверенно сказал я, – но только до МКАДа, потом я в сторону ухожу…
– Меня устроит, сын мой, – отозвался поп и вышел из тени.
Он держал в руках фиолетовую скуфью, а длинные тёмные волосы волнами опускались на его мощные плечи.
Моя машина сорвалась с места. Поп сидел рядом и говорил на самые разные темы.
Он, похваляясь, не без удовольствия поделился со мной своим тайным секретом о том, что едет на очень ответственное и срочное совещание с президентом своей страны – Лукашенко Александром Григорьевичем, даже показал мне своё поповское удостоверение в красной обложке, напоминающее милицейскую корочку, чему я был нимало удивлён! Он всё больше распалялся, краснел, обливался потом, и я приоткрыл окно с его стороны, за что он признательно меня поблагодарил.
– А вы православный, батюшка? – вопросительно посмотрел я в его сторону.
– А то как же? Конечно, конечно, сын мой!
Тем временем машина вылетела на гладкую двухпутную дорогу, начавшуюся перед Минском. Тут было аж по две полосы движения в каждом направлении.
И вдруг мне пришлось быстро сбросить скорость! Между путями на газоне стояла гаишная машина с работающими мигалками на крыше, передом к нам!
Постовой, сидевший в ней, увидел мой «Пассат» и высунул в своё
боковое окно предмет, похожий на радар. Потом он тронулся с места и по газону, разделяющему полосы движения, поехал нам навстречу!
– Смотрите, смотрите, святой отец! Видите, вон ту машину с мигалками?
– Да, вижу!
– Она же не стоит на месте, а едет! Верно?
– Да, сын мой, – согласился поп.
– Обратите внимание, что у меня спидометр сейчас показывает девяносто километров в час! А она сейчас едет нам навстречу со скоростью где-то пятьдесят километров в час! Поэтому радар в руке гаишника наверняка сейчас показывает скорость около ста сорока километров в час!
– Да, наверное, – он одобрительно кивнул.
– Так вот! Сейчас этот гаишник меня остановит и начнёт вымогать деньги за превышение скорости!
– Да, ну? – недоверчиво сказал поп.
Я не спеша приближался к патрульной машине, сбрасывая скорость, и, наконец, уже еле-еле катился по крайней правой полосе, когда постовой, остановившись, не торопясь, вышел из машины, медленно пересёк проезжую часть и махнул мне жезлом, отдавая команду остановиться. В левой руке он держал радар! …
– Разве я что-нибудь нарушил? – спросил я, выходя из своего автомобиля, который остановил метрах в двадцати от постового.
– А что вы ещё можете нарушить на трассе кроме скоростного режима? – вопросом на вопрос ответил мне наглый гаишник.
Тем временем, прихватив из бардачка документы на свой автомобиль, я медленно приближался к нему.
– Любопытно! Какие же показания зафиксировал этот ваш замечательный радар? – ехидно поинтересовался я.
– Сто сорок километров в час! – гордо выпалил постовой.
– Вот видите, батюшка, что я вам говорил? – как бы игнорируя его присутствие и слегка обернувшись к подходившему к нам священнику, наигранно и весело воскликнул я, – у меня на спидометре было девяносто! Батюшка – свидетель! А вы ехали навстречу со скоростью где-то пятьдесят километров в час и на ходу фиксировали мою скорость! Вот вам и сто сорок на радаре!
– Да что вы такое говорите? Этот радар так скорости не складывает! – заревел постовой.
– Зато вы складываете… денежки себе в карман, обирая несчастных водил! – вплотную приблизившись к нему, заорал я.
– Ах, ты охальник эдакий! – громогласно произнёс поп, заглушая и меня, и этого постового, – я направляюсь к президенту Лукашенко на
совещание! Предъявляй свои документы и номер бляхи!
Гаишник опешил и отступил назад на несколько шагов, отдаляясь от наступавшего на него попа:
– Вы не правы, не правы, не правы вы… уезжайте отсюда, быстро уезжайте!
Постовой почти бегом добрался до своей машины, вскочил в неё и уехал…
Поп негодующе посмотрел ему вслед:
– Ох, охальники эдакие! – он гневно сжал кулаки, обливаясь обильным потом, и нервно краснел…
Мне было смешно!
– Да не волнуйтесь вы так, батюшка! Спасибо, конечно, что вы спасли меня!
– Ох, охальники… – не унимался он.
Вскоре я подъехал к кольцевой автодороге Минска. Мы с батюшкой тепло распрощались, и он сошёл на автобусной остановке, а я повернул направо и выехал на объездную дорогу.
Мой взгляд невзначай упал немного ниже панели управления автомобилем на консоль, где располагались колёсики включения подогрева сидений. Я с ужасом выпучил глаза! Над колёсиком подогрева пассажирского сиденья, где только что сидел поп, горел зелёный индикатор… Подогрев его сиденья был включен на всю катушку! Видимо, он оставался в этом включенном положении ещё с ночи, когда я на этом сиденьи спал и забыл его выключить! …
Дикий хохот вырвался из моей груди! Теперь я понял, почему поп краснел, пыхтел и обливался потом всю дорогу – сиденье было почти раскалено, когда я потрогал его ладонью правой руки! Требуха моего священника, должно быть, кипела внутри него! Я заливался громким смехом, и в то же время мне было жутко стыдно перед батюшкой, я корил себя за такую невольную оплошность! Вот уж действительно – и смех, и грех!
С тех пор, как я начал развивать этот новый для меня вид бизнеса,
то есть перегон автомобилей, мне частенько приходилось сталкиваться с неловкими ситуациями, возникающими на каждом шагу при активнейшем участии работников дорожных служб разных стран. Этот случай тоже не стал исключением.
Девушка – кассир
Между соседними Литвой и Беларусью, на погранпереходе Мядининкай – Каменный Лог, мне неожиданно в голову пришла шальная мысль: нужно срочно заехать в Минск по дороге домой и постараться выкупить своё водительское удостоверение. Нужно взять квитанцию в ГАИ на оплату штрафа, потом оплатить её и забрать своё водительское удостоверение.
Я всё время объезжал столицу Белоруссии Минск по МКАДу. И в ту злополучную ночь, только соскочив с этой объездной дороги в районе населённого пункта «Привольный», я случайно напоролся на милицейский кордон!
Был конец ноября, наползала тёмная ночь, мелкий снег сразу таял, падая на асфальт. Очень плотный туман не давал свету фар выхватывать из мрака этой ночи ни дорожных знаков, ни разметки.
Машинку, которую я гнал тогда под заказ своему другу Эрику, а это был маленький серебристый «Опель Корса», трясло и колбасило на скорости более восьмидесяти километров в час. Очевидно, легкосплавные колёсные диски были деформированы, а резина не отбалансирована, поэтому я ехал меньше семидесяти.
И когда я увидел на обочине, прямо перед собой, вдруг вспыхнувшие красно-синие огни милицейской сирены, то возмущению моему не было предела!
Толстый, коротко стриженый гаишник, остановивший меня за превышение скорости в населённом пункте, даже слушать не стал моих оправданий, тупо отобрал у меня права и взамен выписал мне временное разрешение на бумажном бланке.
– Здесь… – это вам не там! – злобно буркнул он.
Что он имел ввиду, я так и не понял! Было грустно оставаться без прав, но зато потом я так нагло оторвался на этих временных разрешениях! Я гонял по Белоруссии, как хотел! Меня останавливали гайцы, прав у меня не было, я получал вместо старого временного – новое, и так раза три или четыре в течение полугода!
Новые права в России я, конечно, получил сразу же, пользуясь полным отсутствием официально-деловой переписки между нашими странами. Изъятое водительское удостоверение я тут же обозначил утерянным, и его тут же объявили в розыск, а дома мне выдали новое,
но белорусским гаишникам я его, естественно, не показывал!
Теперь, быстро подъезжая к Минску на роскошном по тем временам джипе «Ниссан Патфайндер», чёрного цвета, я решил заехать в город, найти там учреждение под названием ГАИ, оплатить причитающийся мне денежный штраф и забрать своё удостоверение, рассчитывая, что в будущем оно мне может ещё здорово пригодиться.
Я остановился в придорожном кафе на обед. Гонщики – ребята, гонявшие в ту пору машины из-за рубежа, между собой называли его «Собаки», потому что на крыльце заведения были установлены два огромных глиняных пса.
Подойдя к стойке, я заказал мясо на кости, рагу из овощей, зелень и томатный сок. Пока готовили еду, я поинтересовался у хозяина этой вшивой забегаловки, где находится Державная Авто Инспекция. Он охотно достал цветной буклет, вырванный из какого-то журнала, и дружески протянул мне. На нём красовалась подробная карта Минска:
– Вот по этому шоссе, которое переходит в улицу Притыцкого, ты и заезжай в город, прямо в наше ДАИ и упрёшься, мимо него не проскочишь!
– Можно взять это с собой? – робко спросил я, боясь отказа.
– Бери, конечно! – воскликнул он и отдал мне буклет.
Плотно подкрепившись, я продолжил путь. Никаких навигаторов тогда ещё не было. Но я достаточно легко нашёл нужное мне здание, в котором было полно народу. Близилось время обеда, и я поспешил. Поднявшись на второй этаж, я узнал у дежурного, что комиссия по административной практике находится в двадцать первом кабинете.
– Сегодня четверг, и у них там неприёмный день! – добавил постовой.
– Мне очень нужно! Я из России, бываю в Минске только по четвергам, права отобрали, пропусти, а? – заныл я.
– Не положено! – настаивал он на своём, однако, видя моё неподдельное замешательство, быстро обмяк.
– Ну, ладно уж, белорусы уважают россиян! Вот телефон на стене,
звони, может, они тебя и примут, – сжалился он.
– Спасибо, родной! – я с трудом, сквозь толпу, подобрался к желанному телефону, висевшему на стене, и живо позвонил по номеру, указанному в длинном перечне. Трубку сняли. Сердитый женский голос сказал мне, что сегодня нет приёма. Я взмолился, надеясь разжалобить женщину на том конце провода так же, как мне удалось разжалобить постового.
– Ну, хорошо, передайте трубку дежурному и проходите!
Я вошёл в двадцать первый кабинет. Женщина в возрасте и в капитанских погонах, не отрываясь от своих бумаг, сказала:
– Дима, разберись!
Молодой офицер в чине лейтенанта сидел за столом у окна.
– Подойдите сюда, что у вас? – вежливо спросил он.
Белобрысый, с большими серыми глазами, он поднялся со своего насиженного места:
– Итак… Ваша фамилия!
Я назвал. Он, не спеша, подошёл к окну. На подоконнике стоял длинный фанерный ящик, и лейтенант стал рыться в нём.
– Вам крупно повезло! Вот ваш документ и квитанция на оплату штрафа… Но… вам не повезло!
– Почему? – не понял я.
– Потому что отделение «Беларусьбанка», которое находится на первом этаже нашего здания, с сегодняшнего дня закрылось на ремонт… Поэтому вам придётся проехать в другое отделение, за четыре квартала отсюда, в город, и там заплатить свой штраф сто пятьдесят тысяч белорусских рублей!
Лейтенант объяснил мне, как туда добраться.
– А сколько это в российских рублях, или в долларах США?
– Не знаю, не знаю! – хмыкнул он.
Я подъехал к тому отделению банка, про которое мне рассказали в ДАИ, остановил свою машину у крыльца и взбежал по нему в довольно светлое и просторное помещение. Было около двенадцати часов пополудни. Мне необходимо было поменять доллары США на белорусские рубли, а потом оплатить штраф. Но касса обмена валюты была, к сожалению, закрыта на обед. Через час она открывалась, но зато закрывались все остальные кассы, где я мог бы заплатить штраф белорусскими рублями!
Я вышел на улицу, закурил сигарету и от досады смачно выругался, понимая, что с таким распорядком рабочего дня этого отделения банка я потеряю здесь не меньше двух часов… «Так и до самого вечера не уеду», – в отчаянии подумал я.
Где-то ближе к часу дня я занял очередь в кассу обмена валюты и оказался третьим. Очень симпатичная девушка-кассир, блондинка с большими голубыми глазами и пышной фигуркой, уже собиралась было меня обслужить, но, узнав по моим возгласам, что я не успею заплатить штраф в закрывающихся на обед рублёвых кассах, сказала:
– Молодой человек! Вы же можете у меня и поменять свои доллары, и оплатить штраф! Что вы так волнуетесь?
– О! Ура! А что для этого нужно? – радостно спросил я.
– Деньги, и квитанцию об оплате штрафа, – улыбнулась она, видя эту мою бесхитростную детскую радость.
Я подмигнул милой девушке и сунул в окошко квитанцию:
– Сто пятьдесят тысяч белорусских рублей! Сколько это будет в долларах?
– Семьдесят долларов США, – улыбаясь, ответила она.
– Ого! Ну, у вас и штрафы в Беларуси! – вырвалось у меня.
– А вы что, не белорус? – спросила она.
– Нет. Россиянин!
Я улыбнулся и бросил в лоток свою сотню долларов. Девушка, поменяла мне её на белорусские рубли, а потом быстро пробила квитанции об оплате моего штрафа. Я живо забрал остаток денег, квитанции, и, послав девушке воздушный поцелуй, выбежал через огромный зал обслуживания на улицу к своему джипу!
В двадцать первом кабинете ДАИ лейтенант забрал у меня квитанцию об оплате штрафа и отдал мне моё водительское удостоверение. Я вышел на улицу, сел в автомобиль и, запустив мощный двигатель, стал выбираться из Минска по направлению к Гомелю, радостно рассуждая, что эти запасные права, которые я выкупил только что, я буду теперь предъявлять исключительно в Литве и Беларуси, а в России – свои новые права!
Симпатичная девушка – кассир всю дорогу стояла у меня перед глазами…
Долг платежом красен
Роскошная Мазда представительского класса «Xsedos-9», седан зелёного цвета с шикарным желтым кожаным салоном и объёмом двигателя два с половиной литра, которую я по случаю отхватил на вильнюсском авторынке по очень выгодной цене, подкатывала к Минску со скоростью сто шестьдесят километров в час… Наслаждаясь быстрой ездой, я и не заметил сразу гаишный кордон, а когда заметил – было уже поздно!
Очень весёлый автоинспектор, ехидно предъявляя мне показания
моей скорости на радаре, радостно заявил:
– Вы сегодня самый быстрый!
– Да что вы говорите? – решил я активно поддержать его весёлый настрой, – и что вы хотите этим сказать?
Я продолжал спокойно сидеть на водительском месте своего автомобиля, а весёлый гаишник, подойдя поближе к моей машине и слегка облокотившись о крышу, заглядывал с огромным интересом в оконный проём опущенного мной бокового стекла.
– Ваши документы! – представившись, снова улыбнулся он.
– Вот! Пожалуйста, – я быстро достал из портмоне пластиковую карточку своего водительского удостоверения, которую не так давно выкупил в Минском ДАИ, и зажал её между двумя пальцами левой руки…
– Но, может, вас устроит и это? – я, на кураже, вынул своё новое российское удостоверение и поместил его туда же…
– А, может быть, это? – я воткнул между пальцев своё третье удостоверение, срок действия которого уже давно истёк, однако я по-прежнему возил его с собой на всякий случай!
Карточки веером раскинулись в моей руке, словно игральные карты, а инспектор, вытаращив свои глаза и не переставая улыбаться,
удивленно произнёс:
– Ух, ты! Это вы? … И тут вы? … И это вы? …
– Да, я! Можете взять себе любое… У меня ещё есть, – играя равнодушие, ответил я. – А, может быть, вас заинтересуют вот эти красивые документы на автомобиль?
Я вынул все купюры белорусских денег, оставшихся у меня ещё со времён оплаты штрафа, и тоже развернул их веером, но уже в правой руке.
Инспектор растерянно и с интересом начал рассматривать мои права в левой руке и купюры в правой.
– Выбирайте, инспектор, не стесняйтесь, – подбодрил я его, усмехаясь.
– Пожалуй, я возьму вот эту бумажку, если вы не против!
Он очень осторожно вытащил из моих рук купюру в пятьдесят тысяч белорусских рублей:
– Счастливого пути!
Инспектор подмигнул мне, улыбнулся и зашагал к своей гаишной машине. Я остолбенел…
Очень слабо соображая что-либо в номинале белорусских денег, я всё же сразу понял, что это купюра довольно высокого достоинства, и в переводе на доллары тянула на двадцать-двадцать пять баксов!
«Но откуда же она у меня могла взяться? После оплаты штрафа?
Такая большая сумма? Тем более, что этот штраф я оплачивал почти месяц назад! Ведь всё это долгое время я ездил в Литву за машинами, на обратном пути на сдачу я обычно обедал в этих «Собаках», а белорусские деньги всё не заканчивались!» – подумал про себя я.
В недоумении озираясь по сторонам и продолжая стоять на обочине, я попытался разрешить этот вопрос…
И вдруг меня пронзила ужасающая догадка: «Это же девушка-кассир! Она ведь разменяла мне тогда доллары, она же и пробила мне квитанцию об уплате штрафа, но деньги-то за этот штраф взять с меня забыла! А я второпях тогда быстро сгрёб свою квитанцию, сдачу не пересчитал и тупо сбежал! … Вот почему у меня так долго всё никак не
заканчивались эти белорусские деньги!»
– У вас всё нормально? – инспектор снова подошёл к моей машине, и уже не с улыбкой, а с какой-то тревогой заглядывая ко мне в салон.
– Да-да! Всё нормально! – я улыбнулся, убрал документы, включил указатель поворота и медленно выехал на дорогу.
До города оставалось километра три, а там – поворот на МКАД! Но я твёрдо решил поехать прямо! …
«Интересно: как там девушка-кассир?»
Подъехав к дому с очень яркой вывеской «Беларусьбанк», я вошёл в операционный зал и направился к окошку обмена валюты. Там сидела молодая и худенькая брюнетка. Я поинтересовался, работает ли сегодня симпатичная девушка-кассир?
– Это кто? Наташка, что ли? – пренебрежительно усмехнувшись, переспросила она, – ещё работает! Сегодня, наверное, последний день, скорее всего!
Львиная доля злорадства прозвучала в её неприятно звенящем голосе.
– А почему последний? – с беспокойством спросил я.
– Увольняют её сегодня!
– За что?
– Как за что? За растрату!
– И много она растратила?
– Ну, много – не много, а семьдесят долларов из кассы тю-тю! А вам-то что? Кто вы такой? – спохватилась злорадная брюнетка, поняв, что проболталась незнакомцу.
– Она мне нужна, срочно! Где она?
– В кабинете у начальницы отделения сидит, прямо по коридору, последняя дверь направо! У вас ко мне всё? – перенеся на меня своё недовольство, спросила она.
– Нет, не всё! Разменяйте мне, пожалуйста, это на более мелкие купюры, – я положил в лоток сто долларов и задвинул его внутрь.
Получив сдачу, я резко выдавил из себя «спасибо», потом быстро отсчитал семьдесят долларов США пятидесяти и двадцатидолларовой купюрами, и быстрым шагом, сбиваясь на бег, отправился искать кабинет начальницы отделения «Беларусьбанка».
– Я не ожидала от тебя, Наташа! Уж от кого, от кого, но от тебя! Какой стыд! Вера Павловна за тебя просила … а ты? – на повышенных
тонах голосила начальница.
– Ну, я честно не брала, Зинаида Петровна! Я просто передала, слушайте… Парень такой, в тёмных очках, россиянин… Всё улыбался, всё торопился куда-то, штраф ГАИ оплачивал…
– А ты и рада стараться, хвост распустила! Да чушь всё это, не верю я тебе больше… Я с Верой Павловной, с тёткой твоей… мы с ней с детства вместе… а ты? Так подвела её… и меня!
Было отчётливо слышно сквозь приоткрытую дверь, как горестно всхлипывает Наташа.
– Мы с Верой как-нибудь выкрутимся, свои в крайнем случае довнесём! А ты – подавай заявление! …
– Можно? – я постучал и протиснулся в дверной проём.
– Что вам надо? Молодой человек! Видите, я занята? Решаю тут
важный вопрос, покиньте кабинет! – возмутилась Зинаида Петровна.
– А я как раз по этому вопросу и есть! – пытаясь перевести скандал в шутку, ответил я.
– Так вот же он! … – растеряно произнесла Наташа и сделала несколько шагов ко мне, вытаращив свои и без того огромные, мокрые от слёз голубые глаза.
Она указывала на меня рукой, полные губы её мелко дрожали, волосы разметались, лицо было бледно…
– Да, это я! А вот семьдесят долларов недостачи, которые я второпях унёс тогда с собой! Возвращаю! – и я положил купюры на письменный стол.
Наташа перестала плакать и обессилено опустилась на стоящий рядом стул, ожидая реакции начальницы.
Зинаида Петровна, раскрыв рот, переводила взгляд то на купюры, то на меня, то на Наташу, утирающую слёзы своим носовым платком.
– У меня всего одна просьба: не наказывайте Наташу! Она не виновата! Во всём виноват только я! Хорошо?
– Хорошо… – и Зинаида Петровна растерянно опустилась в своё вращающееся кресло.
Она взяла со стола лист бумаги – второпях написанное Наташей заявление на увольнение, разорвала его на две части и положила всё
это рядом с моими купюрами.
– Извините меня, Наташа! Я думаю, что вопрос уже исчерпан! Зинаида Петровна! Спасибо! До свидания!
Я вышел из кабинета и пошёл по коридору к выходу.
Выйдя из операционного зала, я остановился на крыльце. Вполне довольный этим своим поступком, я тут же решил перекурить и немного обдумать всё произошедшее. Чиркнув стильной зажигалкой и выпустив плотную струю дыма, я сбежал по ступенькам к своей машине.
– Подождите! – услышал я вдруг голос Наташи позади себя и оглянулся.
– У вас не найдётся немного времени? Не уезжайте! Подождите меня, я скоро…
И она скрылась за стеклянной дверью отделения.
Докурив сигарету, я потушил окурок и бросил его под машину, не найдя урны и скрывая следы своего бескультурного поведения.
Наташа вернулась минут через десять:
– Вы извините! Меня зовут Наташа! А вас?
– Николай меня зовут, – выдохнул я.
– Николай! Я хочу вас отблагодарить! Вы спасли меня… Не знаю, что бы со мной было, если бы не вы…
– Если бы не я, то у вас бы тут не было этих неприятностей из-за
меня, – улыбнулся я, стараясь перевести всё это в шутку, – не стоит благодарности!
– Да что вы? Николай! Не каждый на вашем месте вернулся бы… И так честно, так благородно поступил! – она смутилась.
– Ну, достаточно! Вы слишком хорошо обо мне думаете…
– А знаете, я тут живу недалеко! Одна! Вернее, вдвоём с дочкой, но она сейчас в детском саду… Я борщом вас угощу, настоящим, белорусским! Вы, наверное, проголодались, издалека едете… Или может быть в кафе посидим? Тут рядышком есть… Не отказывайтесь! Сделайте ещё одно маленькое доброе дело… ведь я ради этого отгул на сегодня у Зинаиды Петровны взяла, пусть теперь моя напарница поработает! – пролепетала Наташа.
– Эта злобная брюнетка в вашем окошке? – догадался я.
– Ну, да! – кивнула она.
– Понятно… Ладно! Уговорили! Только не хочу вас разорять на деньги за обед в кафе, уж лучше борщ! – улыбнулся я.
Наташа обрадовалась моему согласию, искренне изобразив хлопанье в ладоши.
– Садитесь, показывайте путь-дорогу! – распахнул я перед ней дверцу машины, усаживая Наташу на пассажирское сиденье.
Десятки пар любопытных глаз служащих «Беларусьбанка» очень
удивлённо пялились на нас двоих сквозь огромные проёмы стеклянных витрин банковского отделения…
Через пару кварталов мы заехали в тихий, опрятный и тенистый дворик пятиэтажки. Я припарковал «мазду», и мы поднялись на третий этаж в квартиру, где жила Наташа.
Две типовые комнаты и маленькая кухня с холодильником «Минск», санузел совместный – всё, как всегда! Но какой-то тёплый уют и нежный запах царили здесь, они вселяли в меня некое волнительное удовольствие…
Добродушно общаясь, мы договорились перейти на «ты». Она отправила меня в ванную мыть руки, а сама принялась хлопотать на кухне. После обеда в «Собаках» я вовсе не испытывал чувства голода, но, пытаясь не обидеть хозяйку, сделал вид, что очень сильно хочу есть.
Мы сытно пообедали, весело болтая на разные темы. Наташа рассказала мне о том, что произошло после моего отъезда при оплате этого злополучного штрафа. Про то, как она обнаружила недостачу лишь через неделю после случившегося, как сначала не поняла: куда делись эти деньги? Потом она вдруг вспомнила про меня и про мою торопливую оплату… Сначала она подумала, что я аферист, и намеренно кинул её на деньги, а затем она проклинала меня и желала, чтоб я подавился этими деньгами! Но чем ближе подходил срок месячной финансовой отчётности, тем всё более фантастические решения проблемы начали приходить ей в голову… И вот однажды её даже посетила мысль о том, что я приеду к ней и верну деньги! Она радовалась этой мысли… и одновременно огорчалась, потому что мечта была слишком хороша для того, чтобы сбыться… И вдруг! …
– Ты представляешь? Она сбылась! Я до сих пор никак не могу поверить своему счастью! – воскликнула Наташа.
Она снова горько плакала и снова смеялась от радости! Наташа взглянула на часы, висевшие на стене:
– Ой, извини! Мне же мою Викулю из садика забирать пора! – спохватилась она.
Три часа пролетели незаметно, как один миг! Наташе нужно было идти в детский сад за ребёнком, а мне пора было ехать домой…
– Так не хочется отпускать тебя, – тихо сказала она, – останься у меня до завтра! Или эта мечта тоже слишком хороша для того, чтобы сбыться?
Наташа опустила глаза и положила свою тёплую, ласковую и белую руку мне на грудь.
– А забрать ребёнка из детского сада? – тихо спросил я.
– А ты останешься? Я всё устрою… Вера Павловна заберёт!
Перед её просьбой я просто не смог устоять! Да и надо же было как-то заглаживать свою вину перед ней… Ведь долг платежом красен!
За окошком снегири веют куст рябиновый,
Наливные ягоды спеют на снегу,
Я сегодня ночевал с женщиной любимою,
Без которой дальше жить просто не могу…
Песня Трофима, очень популярного в ту пору певца, всю ночь вертелась в моём воспалённом сознании…
Мы с Наташей наслаждались друг другом, то затихая, то сызнова
взрываясь с буйной силой! Я целовал её упругие пышные груди, плечи, руки, опускаясь всё ниже и ниже… Она прижималась ко мне, сладко постанывая, то открывая, то опять закрывая свои большие глаза. Мы кружились, будто в облаках, сминая постель, меняя позы нашей любви, такой неожиданной, страстной, желанной! Я в тот момент был уверен, что именно она так вскружила мне голову, а не бутылка терпкого красного вина, выпитая нами за ужином…
Теперь Наташа тихо спала. Она полулежала на мне, положив свою голову мне на грудь. Наши ноги туго сплелись! … Наши руки тоже
скрестились в жарких объятиях! …
За окном забрезжил рассвет, лучи восходящего солнца тихо проникали внутрь уютной Наташиной квартиры. Я дико хотел спать после бурной ночи, но сердце моё билось так часто, так сильно, что я никак не мог уснуть. Хотелось курить, но я не смел пошевелиться, не разбудив Наташу. Храня её сон, я отказался от этой хамской идеи и закрыл глаза.
Снова и снова я перебирал в памяти историю жизни этой молодой и красивой женщины, которую она поведала мне, словно изливая всё, что было на душе…
Родители её умерли рано, она даже не помнила их. Всё, что осталось ей в наследство – эта маленькая двушка. Воспитала её тётка по линии матери, Вера Павловна. Наташа была замужем и родила Викулю в браке. Муж Сергей, выходец из Волынской области, этнический украинец, пять лет назад уехал в Канаду к своим родственникам обустраиваться на новом месте. Он вскоре обещал забрать туда и её с дочкой, да так и пропал там, ни слуху, ни духу! Больше в этой жизни Наташе надеяться было не на кого. Вот поэтому увольнение с работы из-за меня явилось бы настоящей трагедией для неё… и её маленькой дочурки.
– Вставай, вставай! Штанишки надевай! – Наташа, тихо смеясь, стаскивала с меня лёгкое одеяло.
Было уже двенадцать часов пополудни. Но просыпаться по доброй воле я не хотел.
– А сколько времени? Что это за город? Что за страна? Планета какая? – дурачился я.
– Уже завтрак готов! – весело вскричала она, – между прочим, кто-то собирался отчаливать в восемь часов утра!
– А-а! Так ты меня уже гонишь! А между прочим, кто-то вчера просил меня остаться! – попытался отшутиться я.
Оказавшись в ванной, я привёл себя в порядок и из-под тишка сунул в карман розового халатика Наташи, висевшего на вешалке, пару стодолларовых купюр. Сделал я это сознательно, понимая, что обижу её, если предложу деньги в открытую. Когда она их обнаружит, я буду уже далеко, а у неё будет повод снова вспомнить обо мне! …
За завтраком мы снова долго болтали, потом очень тепло «прощались», перемещаясь с дивана в зале на кровать в спальне.
Я опять утопал в её ласках и пышных белых волосах! Наташа стонала от страсти и от пробуждающейся любви – тихо плакала… Я теперь тоже желал её, как никакую другую женщину, жалел, стирая горячими губами с её красивого лица солёные слёзы! Она отдавалась мне вся, до капли, до клеточки своего существа, а я брал её то спереди, то сзади, то сверху, то снизу, бесконечно вращая нашу любовную карусель ещё и ещё, всё же чувствуя внутри неё особое и удивительное, мягкое и сладкое блаженство…
В итоге выбраться из столицы Беларуси мне удалось только к концу дня, и я никак не мог успокоить своих разыгравшихся чувств! Мне до слёз не хотелось уезжать от этой милой, понравившейся мне женщины, которую я, кажется, полюбил…
В течение всего следующего года я ещё несколько раз побывал в гостях у Наташи … Она встречала меня с великой радостью, а провожала со слезами, как в последний раз!
Но как-то летом, когда я заехал к ней, её вдруг не оказалось, ни дома, ни на работе! Я опять набрался смелости, приехал в банк и заглянул в кабинет Зинаиды Петровны:
– Здравствуйте! Вы меня не помните? – спросил я.
– Как же? Помню-помню! Наташу, опять ищите?
– Ну, да…
– Так уехала она!
– Далеко?
– Далеко, молодой человек… Эх, зря я ей тогда отгул дала! Задурили вы ей голову, ой задурили…
– Да в чём дело? Зинаида Петровна, вы толком объясните!
– Муж за ней приехал … в Канаду увёз! Ясно? Неделю её уговаривал! А она ни в какую уезжать с ним не хотела, всё тебя ждала… Надеялась! … а ты? … не судьба видать…
Я вовсе не удивился её неожиданному обращению на «ты», настолько был потрясён услышанным, повернулся и пошёл прочь, даже позабыв попрощаться с начальницей отделения банка… К горлу подступил ком, хотелось выть, осознавая, что навсегда потерял драгоценного для себя человека!..
«Да! Не судьба! Что за чёрт? Кто дал этой судьбе право так издеваться надо мной?» – огорчённо думал я, виня в произошедшем только себя.
Я шёл через просторный и светлый операционный зал, который
теперь казался мне абсолютно пустым, мрачным и унылым, но вдруг почувствовал злорадный и насмешливый взгляд злобной брюнетки… и от этого мне стало ещё больней и тоскливей!
Где ты теперь, Солнце моё? Милая Наташа! Девушка-кассир! Ты навсегда осталась в моей душе, в памяти и в сердце…
Пташки
В Смоленске на шумном железнодорожном вокзале, прямо на его платформе, стояла незатейливая забегаловка с интригующим названием – «Башня Веселуха».
Потолкавшись у билетных касс и взяв билет в купейный вагон до Вильнюса, я поспешил туда поужинать.
В автобусе, где я шесть часов ехал из Брянска в Смоленск, вместе со мной было ещё несколько брянских перегонщиков подержанных машин. Всей гурьбой перевалив с автовокзала через пешеходный мост, мы оказались на железнодорожном вокзале, вступив в борьбу за билетами, а потом – в «Веселуху»!
В «Башне» я повстречал Гарика Святкина, одного из брянских гонщиков. В автобусе его не было, видимо, вскладчину он добирался до Смоленска на такси. Понедельник был одним из тех дней, когда брянская орава гонщиков отправлялась в Литву на закуп машин…
– Привет, – пожал я руку Гарику, подсев к нему за столик.
– Вы что, вечерней лошадью сюда? – поинтересовался он.
– Ну, да! – я поднял рюмку и чокнулся с ним спиртным, затем накинулся на не очень вкусную общепитовскую закусь.
Гарик Святкин был чуть выше среднего роста чернявым парнем,
выделяясь худощавым симпатичным лицом и большими широкими ладонями. Кличка «Каприз» прикипела к нему намертво. Он был очень самодовольный чувак, не пропускал ни одной юбки, после рюмки, не умолкая, молол языком. Многие за глаза, с усмешкой называли его «Алик». К алкоголизму он, конечно же, никакого отношения не имел, но безумно любил пиво, и пил его в неимоверных количествах.
Как-то на автомобильном рынке в подмосковных Люберцах ко мне подошёл двухметрового роста брянский гонщик Семён, по кличке Прапорщик, отставник МВД, с довольно грубыми чертами лица и рыжими короткими волосами. Он поведал мне одну историю про Гарика, который тоже, как и я, был родом с Алтая, и сбежал из Барнаула вместе с семьёй от каких-то там блатных на Брянщину, родину своей жены. Мне тогда пришла в голову одна шальная мысль – подшутить над Гариком.
На следующий день, вовсе не случайно встретив Каприза тут же,
на рынке, я неожиданно спросил его:
– Слышь, Гарик! А ты случайно через Антона Петрова на Сулиму не ездил?
Гарик хоть и был изрядно пьян, однако, сделал вид, что он не понял меня, не расслышал моих слов, и со всех ног бросился от меня наутёк!
Всё дело заключалось в том, что названная мной улица Антона Петрова однозначно находится в Барнауле, а Сулима – один из самых криминальных районов этого города! Понять сказанную мною фразу мог только житель Барнаула, и Гарик, без сомнения, её понял! Понял он даже то, что сказать эту фразу мог тоже только барнаулец!
– Коля, блин! Как же ты меня тогда напугал! – громко восклицал Гарик под дикий и пьяный гогот Прапорщика, когда после торгов на авторынке мы вместе ехали домой в микроавтобусе, – я-то уж всерьёз подумал, что тебя за мной послали, пока Семён мне не раскололся!
Прапорщик вскоре внезапно умер от рака лёгких…
Теперь же, за ужином в «Веселухе», мне почему-то снова вспомнилась эта история…
– Не засиживайся, Колян, скоро поезд! – Гарик поднялся со своего места и подхватил походную сумку, – какой вагон у тебя?
– Пятнадцатый! Нумерация вагонов с головы состава!
– О! И у меня тоже… Не отставай! Я на перрон! – кинул он, выходя из кафе.
Скорый фирменный поезд «Янтарь» Москва – Вильнюс прибывал на станцию Смоленск около двенадцати часов ночи.
Я подошёл к Гарику, и мы вместе стали дожидаться, пока пятнадцатый вагон остановится у платформы.
Проводница открыла тяжёлую дверь и подняла откидную доску, освобождая проход на ступеньки. По ним в тот же миг спорхнули на перрон две девицы налегке, без багажа, куртки нараспашку… Они бросились к зданию вокзала, где у дверей их встретил толстый пучеглазый мужчина низкого роста, коротко стриженый. Личность его показалась мне очень даже знакомой…
– Да! Упорхнули пташки! А жаль! – сладострастно глядя им вслед, прогундосил Каприз.
– Ваши билетики! – проводница нетерпеливо ждала, пока мы сядем в вагон. – Так… Третье купе ваше, верхние полки!
Мы с Олегом прошли по узкому вагонному коридору. Он с силой дёрнул дверную ручку купе и отшатнулся… Там было темно! На полу беспорядочно валялись вещи, на нижних полках купе в причудливых позах лежали двое молодых людей, сильно пахло спиртным, на столике была раскидана какая-то закуска, стояли бутылки и стаканы с водкой…
– Охренеть! – Каприз выдохнул и обратился к проводнице.
– Эй! Дорогуша! Нельзя ли навести здесь порядок?
– А что я вам тут сделаю? Пассажиры здесь такие… И чего я вам тут уберу? А они потом всякие разные претензии предъявлять мне будут, – недовольно возмутилась она.
– Они тут живые хоть? – озабоченно спросил Гарик.
– Да! Храпят, как паровозы! Алкаши! Пьянь несусветная, – она, недовольно ругаясь, удалилась в своё купе.
– Да-а! Давай по пиву, и в люлю, – предложил Каприз, протягивая мне жестяную банку «Невского» светлого.
– Что, прям здесь, в коридоре пить будем? – спросил я.
– А ты что предлагаешь-то? – он закинул сумку на свою верхнюю полку и открыл свою банку звонким щелчком.
Я тоже на соседнюю полку небрежно закинул свою сумку, и вскрыл протянутую Капризом банку с пивом.
– Вы надолго тут? – из купе снова выглянула проводница.
– Нет, хозяюшка, быстро! Утром рано вставать…
– То-то и оно, – она с грохотом снова задвинула свою дверь.
– А проводницу? … – хитро посмотрел я на Гарика.
– Да, ну её! Не в моём вкусе! … – скривился он.
Я, вслед за ним, завалился спать на свою верхнюю полку купе.
Звонкий стук в дверь вдруг заставил меня открыть глаза!
– Подъём! – дико голосила проводница, – Паспортный контроль! Таможня! Приготовьте все свои документы для проверки! Просьба заполнить декларации…
– Ё-моё! Башка трещит! – послышалось снизу.
– Блин! У меня все деньги пропали, двадцать пять штук баксов…
– А мои где?
– Где, а? Где? А жучки где, которые с нами ехали?
– Бардак какой… Всё перерыто…
Каприз свесил голову с полки:
– Привет! Ну! Что, чуваки? Обнесли вас? А это не ваши пташки выпорхнули в Смоленске, когда мы вчера вечером в поезд садились?
Чуваки стонали, держась за голову и растерянно глядя по сторонам:
– Вызовите транспортную милицию!
– Клофелин! – произнёс Каприз, тревожно глядя на меня.
– Скорее всего, – согласился я, пожав плечами.
– Надеюсь, справки на деньги у тебя есть? Сейчас сюда полицаи вместе с таможенниками нагрянут!
– Справки-то есть… Сейчас все мозги высушат! Вот влипли! Надо же, а? – уныло протянул я.
По прибытии в Вильнюс нас с Гариком полдня продержали в участке, замордовали вопросами, допросами, так что мы и вовсе опоздали на авторынок…
Теперь нам нужно было придумывать разные варианты по закупке автомобилей, но их было немного.
– Фигня, Колян! Сильно не переживай! Давай мы поедем вместе в Шяуляй, там у меня Томас – знакомый литовец живёт, «Хундай Санта Фе» для меня приготовил… Ждёт!
– Хорошо же тебе! А я что там делать буду? Кто там мне что приготовил? Кто меня там ждёт? – недовольно пробурчал я.
– У него там ещё «Тойота Солара» купе на продажу имеется. Красного цвета, там кожаный салон! Ты чувак фартовый! Хоть машина и эксклюзив, но ты её завернёшь! Ты можешь, у тебя же талант всякие разные эксклюзивы продавать! – весело убеждал меня неунывающий Каприз.
Не в силах возражать ему, я всё же согласился с Гариком на поездку в Шяуляй.
По возвращению из Литвы мы пожали друг другу руки и разъехались по домам. А на следующий день в ночь я отправился в Москву на авторынок выставлять «Солару» на продажу.
Гостиница «Подмосковные Вечера» в городе Люберцы, рядом с огромным зданием «Почты России» на Октябрьском проспекте, заполнялась людом по пятницам до отказа. Гонщики из Калининграда, Смоленска, Брянска, Орла и многих других городов селились тут в выходные пачками. В эти торговые дни в ней царил полнейший бедлам, повальное пьянство и увеселительные мероприятия с женщинами очень свободного поведения…
– Чуваки! – в наш номер вдруг, где я уже было поселился со своим приятелем Мишелем, ввалился Каприз в изрядно приличном подпитии.
– А вы почему ящик не смотрите?
– А что там интересного смотреть-то? – Мишель с набитым ртом продолжал трапезу.
Мы затеяли её под вечер, пренебрегая местным рестораном.
– Врубай быстрей, там сейчас криминальные новости по ТВЦ показывают! – пьяно настаивал Гарик.
Он схватил пульт от телевизора и стал беспорядочно нажимать на все кнопки подряд.
На экране вдруг появилось изображение двух каких-то девиц. Когда камера отъехала от их тревожных лиц, оказалось, что они сидят за решёткой в зале суда! …
– Узнаёшь? – Каприз тут же весело взглянул на меня с каким-то необъяснимым азартом, – узнаёшь, Колян?
– Не совсем узнаю… Кого я должен здесь узнать? – недоумевая спросил я.
– Это же те две пташки, что выпорхнули прошлый раз из поезда на вокзале в Смоленске! Клофелинщицы! Это же они двух неуклюжих калининградских лохов тогда обобрали, а мы с тобой потом ещё полдня в кутузке парились по подозрению в … – он затих, внимательно наблюдая происходящее на экране телевизора.
Голос инертного диктора монотонно преподносил информацию об
уголовном преступлении двух милашек, когда на мониторе появилась мордатая личность пучеглазого мужика, который в тот день встречал их у здания вокзала… Он тоже сидел за решёткой на скамье, но в другой, соседней клетке!
Полузабытая картина встречи пташек вновь встала у меня перед глазами…
– Да, точно! Я знаю этого мужика! – воскликнул я.
– Я тоже его знаю! Это же местный таксист, – неожиданно вставил свою реплику очумевший Мишель, – он калининградцев на Белорусский вокзал возит. Мы с ним тоже как-то раз ездили, когда прямо из Москвы в Литву уезжали!
– С кем ездили? – спросил я.
– С тобой ездили! – воскликнул Мишель, – забыл, что ли?
– Точно! А я думаю, что это за знакомая пучеглазая рожа?
– А вы где их видели? – растерянно спросил Мишель?
– Где-где? В Караганде! Давай! Наливай, а то уйду!
Гарик схватил со стола гранёный стакан, на треть заполненный спиртным, а потом, ловко опрокинув его в себя, жарко принялся рассказывать Мишелю историю, произошедшую с нами тогда, на вокзале в Смоленске, про клофелинщиц, про пучеглазого и двух Калининградских гонщиков…
– Выходит, их поймали? – удивлённо выдавил из себя Мишель, дослушав рассказ Каприза до конца.
– Поймали, конечно! А ты, Мишель – Лопух! Га-га-га! – Каприз дико заржал и, шутя, шлёпнул его по затылку:
Если красавица
На хрен бросается –
Будь осторожен!
Триппер возможен…
Каприз пропел известный опереточный мотив и, чавкая солёным огурцом, вышел из нашего номера…
– Вот это да! Ну, вы даёте! А что это ты мне про этот интересный
случай ни разу не рассказывал? – с какой-то очень непонятной мне претензией спросил Мишель.
– Да, как-то всё подходящего повода не было, – растерянно замялся я, – и, к тому же, я ведь не знал окончания этой истории…
Побег
– А помнишь, Коллега, как мы когда-то с тобой ещё в те, «чернобыльские» времена, ночью на Гомель из Минска пёрли? Как ты закимарил за рулём и прямо перед автобусом на встречку выскочил? Честно тебе скажу, что я тогда ещё подумал: «Ну, всё! Трандец тебе, Коля!»
Мой товарищ – Георгий Жингарёв, задумчиво жевал кусок свинины в придорожном кафе.
– Да помню я, Жорик, всё помню! – ответил я, задумавшись, листая в памяти фрагменты той истории.
Мы сидели с ним за ужином, пройдя таможенный контроль на пограничном переходе в Каменном Логу в Белоруссии.
Георгий был бравым парнем высокого роста с удлинённой причёской и пухлыми губами. Несмотря на то, что он когда-то успешно окончил Харьковское военное лётное училище, всё же имел какой-то женоподобный вид. Я его звал просто – Жорик. Но знакомые гонщики прозвали его Грекой за то, что это было его самое любимое насмешливо-ругательное слово. Жорик называл так всех поголовно.
Меня же он звал – «Коллега», то ли по тому, что мы вместе занимались с ним одним и тем же делом, то ли использовал своеобразную производную форму от моего имени – Коля.
Вот и теперь Жорик вспомнил ту историю, когда мы вместе гоняли машины и растаможивали их по льготной чернобыльской растаможке.
На своей «Тойоте Карине» я тогда, действительно, чуть не заехал ночью под туристический автобус на встречной полосе, на единый миг заснув за рулём. Когда я открыл глаза, то увидел, как водитель автобуса отчаянно моргает мне фарами, услышал бешеный сигнал его огромной махины, и в самый последний момент успел выскочить обратно на свою полосу движения! Жорик тогда предложил лечь и поспать, а я после пережитого стресса всё равно не смог сомкнуть глаз до самого утра.
В придорожное кафе, где мы сидели с Жориком, вбежал Мишель и заказал двойную порцию кофе. Он подсел за наш столик:
– Мужики, привет! Что гоните на этот раз?
– Две серебристые «Ауди-6»! Обе мои машины. Жорик нынче за водителя, – ответил я Мишелю.
– Ясно. А у меня авто – «Ауди-4»! Тоже серебро цвет. Слушайте, мужики! Я вас ждать не буду… Мне утром в Брянске надо быть срочно!
Хорошо? – как бы извиняясь, произнёс Мишель.
– Давай-давай, гони! – снисходительно кивнул я ему.
– А вы через Гомель, или через Могилёв рванёте?
– Ну, это как хозяин скажет, – ответил Грека, просто кивнув в мою сторону.
– Через Могилёв, – уточнил я.
– И я тоже, – Мишель попрощался с нами и вышел из кафе.
Через некоторое время мы тоже, сполна рассчитавшись за ужин, двинулись в путь-дорогу.
Жорик не любил быстрой езды. Он никогда не ездил больше ста километров в час. А в тёмное время суток, тем более, его, вообще, было невозможно заставить ехать быстрее восьмидесяти.
Мы с ним, не спеша, обогнули Минск и выехали на трассу М-4, на Березино. Смеркалось. Я держал скорость около ста километров в час и ехал первым. Жорик тащился позади… Приходилось его всё время тянуть за собой.
В сумерках, когда по центральной улице мы проскочили районный центр Березино, километров на пять тянувшийся вдоль трассы, я догнал авто, похожее то ли на «девятку», то ли на древний сорок первый «Москвич». Решив обогнать его, я выехал на полосу встречного движения, и, поравнявшись с ним, включил дальний свет. Только теперь я заметил, что это патрульная машина! По всему её боку пролегала красная полоса с надписью: «ДАИ». К тому же, прерывистая разделительная полоса внезапно переросла в сплошную линию, и я оказался на встречке! Вместо того, чтобы притормозить и вернуться на свою полосу, я поддал газу и обогнал ненавистный автомобиль! Однако тут же на его крыше замигали красно-синие огни… Я продолжал двигаться со скоростью где-то около сотни километров в час! Патрульный автомобиль хоть и не догонял меня, но в то же время маячил своей мигалкой, как бы принуждая меня остановиться…
«Да-а! В этой ситуации осторожный и законопослушный Жорик даже и не подумает обгонять гайцов», – подумал я.
После Березинского района вскоре должен был начаться Белиничский район. У меня внезапно созрел гениальный план: «Мне нужно просто пересечь границу между ними! Не попрутся же эти Березинские менты в соседний район на ночь глядя! Так же? Развернутся и поедут себе домой! Куда они денутся? Тут-то мы и воссоединимся с Грекой и поедем дальше!»
Так я рассуждал, всё больше отрываясь от мигающей милицейской машины, пока она совсем не исчезла из виду.
Миновав границу двух районов, я съехал направо с трассы к магазину, на площадке перед которым стояло несколько машин. Посёлок здесь был очень небольшой. Дома располагались вдоль дороги. Во многих из них уже не горел свет. Затесавшись между машинами, я заглушил мотор и выключил свет фар своего авто. Теперь оставалось только ждать.
Мобильные телефоны у нас с Жориком на территории Беларуси
не работали. Мы просто отключили их, чтобы не нарываться на дико дорогой роуминг. Связаться же с Грекой для того, чтобы посвятить его в подробности своего плана, у меня на тот момент просто не было никакой возможности.
Я вытянулся на переднем сиденье, откинулся на спинку кресла и хотел уже было вздремнуть, но сон никак не шёл. Вспомнилось вдруг, как однажды летом я ехал по районному центру Березино в дневное время на купленной в Литве «Ауди-6» ярко-синего цвета.
Вдруг на обочине я увидел трёх смуглых и узкоглазых парней, резво бегущих вдоль дороги.
– Спортсмены, блин! – горько усмехнулся я, глядя на них сквозь боковое пассажирское окно.
Метров через двести я увидел ещё и двух девчонок, тоже бегущих вдоль дороги… Они почему-то испуганно оглядывались, словно парни преследовали их! Я приопустил стекло и с улыбкой громко крикнул:
– От кого бежите, девочки?
– Ой, дяденька, подвезите нас, пожалуйста! Быстрей! А то они к нам пристают! – заголосила младшая из них.
Я живо тормознул и призывно махнул им рукой. Девушки быстро запрыгнули в машину. Та, которая была постарше, села рядом со мной.
Вторая, лет четырнадцати, в изнеможении упала на заднее сиденье.
Я стартонул, глядя в зеркало заднего вида. Хулиганы от досады кричали, свистели и пытались попасть по автомобилю брошенными в след камнями, но я лишь усмехнулся их жалким попыткам остановить меня.
– Ну, куда вас везти? – спросил я.
– Если только можно, довезите нас до Белыничей, – смущённо попросила меня моя соседка.
– Довезу, конечно! Как вас звать-величать! – улыбнулся я.
Девчонки назвались:
– Я – Диана! – сказала старшая, светловолосая и голубоглазая красавица.
– Олеся, – тихо представилась младшая девочка-подросток с длинными тёмными волосами. Она всё ещё довольно тяжело дышала
после утомительной пробежки.
– А вас как зовут? – поинтересовалась Диана.
– Меня зовут Николай, – коротко ответил я. – Так от кого вы бежите, девчонки?
– Да эти… приставали, хотели нас изнасиловать, наверно! …
– Да? Почему это вы так решили? Может, они с вами просто познакомиться хотели?
– Ага! Вы рожи их видели? Это же «гастеры»! – испуганно воскликнула девушка-подросток.
– Гастарбайтеры, что ли? Ясно… а что вы вообще тут делали? – уже серьёзно поинтересовался я.
– Да это мы в гости к сестре Томке приезжали, двоюродной! А так-то мы в Белыничах живём, – пояснила Диана.
– Понятно.
– А у вас сигареты есть? – спросила младшая, Олеся.
– Такая маленькая, а уже куришь? – вопросом ответил я.
– Так ведь нервы успокоить надо, – поддержала её Диана.
– Нет. Закончились, – сожалея, ответил я.
– Тогда остановите возле этого магазина, я куплю вам сигарет в благодарность за то, что вы нас спасли!
Я усмехнулся и свернул направо с трассы.
Это и был тот магазин, возле которого я теперь стоял!
– Ух, ты, чёрт! – выругался я, и пелена воспоминаний мигом слетела с моих глаз. Я увидел, как патрульная гаишная машина с мигалками, упорно преодолев границу между двумя районами, не останавливаясь, продолжала движение в сторону Белыничей, собрав за собой целую нескончаемую вереницу машин, не решающихся обогнать гайцов.
Первой моей мыслью было дождаться, пока вся эта колонна проедет мимо меня. Затем пристроиться в хвост этой веренице и, как ни в чём не бывало, продолжить движение. Однако, какое-то инстинктивное чувство заставило меня отказаться от этой шальной идеи. Я опять выехал впереди колонны и вновь устремился по направлению к Белыничам, быстро оставляя милицейскую машину с мигалками далеко позади…
Я усиленно пытался найти выход из трудного положения, но нахлынувшие воспоминания не давали мне этого сделать…
Перед Белыничами зиял огромных размеров живописный овраг. Сначала был затяжной спуск, а затем пологий подъём заканчивался въездом в районный центр. Метров за сто до него с левой стороны имелся широкий съезд на большую АЗС, которая находилась метрах в пятидесяти от дороги.
– Давайте заедем на эту заправку, – предложил я своим милым девчонкам, – а то у меня бензин заканчивается!
– Давайте! – радостно ответила Диана, – там как раз выезд с заправки в посёлок есть, рядом Олеся живёт, мы её около дома и высадим.
Я бодро вышел из машины и начал заправлять свою «ауди» девяносто пятым бензином, отметив про себя, что топливо здесь не из
дешёвых.
Расплатившись в кассе картой, я закрыл лючок бензобака, недоумевая, почему же АЗС находится в поле, так далеко от трассы?
Этот же нелепый вопрос я задал и моим спутницам, садясь в машину.
– Это для того, чтобы жителям Белыничей удобнее было на неё заезжать прямо из посёлка, – пояснила мне Диана.
– А! Понятно, – постучав себя ладонью по лбу, согласился я.
Мы заехали в посёлок с территории заправки, не выезжая на шоссе. Действительно, было недалеко и удобно! Проехав всего один квартал по асфальтированной улице, мы высадили Олесю возле её дома. Она попрощалась с нами и вышла из машины.
– Ну, а тебя куда, красавица? – обернувшись к белокурой Диане спросил я.
– Отвези меня, пожалуйста, домой на окраину Белыничей… тут недалеко, – тихо попросила она.
Неожиданно перейдя на «ты», она положила свою тёплую руку сверху, на мою, уже лежащую на рычаге переключения передач.
Я поднял на неё свои глаза, и наши взгляды встретились… Я вёз
Диану домой. Ещё через квартал мы выехали на площадь. Справа стояла огромная церковь. Если бы мы за ней снова свернули направо, то вскоре опять выехали бы на трассу Минск – Могилёв. Но мы свернули налево, туда, где жила Диана.
Она была замужем, но собиралась развестись. Детей у них с мужем не было, так как он часто приходил домой выпивши, мог неделями пропадать чёрт знает где. Последние три месяца он, вообще, не жил дома, а у своей матери в соседней деревне. Одним словом, совместная жизнь не удалась…
Всё это рассказала мне Диана, пока мы ехали к ней домой.
– Стой! – неожиданно вдруг вскрикнула она.
– Что случилось? – я притормозил и остановил машину.
– Муж, кажется, дома! – тревожно и тихо прошептала она, – в доме свет горит!
На улице уже достаточно стемнело, но на горизонте всё ещё ярко брезжил багровый закат.
– Дома? Ну, и что? – спросил я.
– Ничего. Не хочу его видеть, особенно сейчас!
Автомобиль стоял на обочине, возле дома Дианы. Я не глушил двигатель.
– Давай уедем отсюда, а то он увидит! – тихо сказала она.
Я проехал чуть дальше и выехал из посёлка.
Через пять километров я свернул с дороги направо в лес, затем
по грунтовой дороге через двести метров выехал на небольшую поляну. Выйдя из машины, я подошёл к багажнику автомобиля, достал из своей походной сумки пакет с дорожным скарбом. Литровая бутылка лимонада, нарезной батон, палка полукапчёной колбасы и два плавленых сырка составляли его содержимое.
За этим скромным ужином я продолжил мучить Диану вопросами
о том, что же она теперь собирается делать и почему не хочет больше
возвращаться домой?
– Я не хочу его видеть… не хочу! – резко ответила она.
– Успокойся, поешь немного, утро вечера мудренее…
– А ты? Тебе, наверное, домой надо ехать?
– Надо. Но, куда я поеду, на ночь глядя? – улыбнулся я.
– Останься со мной… Хотя бы до утра… Не уезжай, а?
– Но на улице будет холодно… на дворе конец августа!
– Ничего страшного! Я думаю, что ты меня согреешь, – очень нерешительно и робко прошептала Диана, смущённо посмотрев на меня в упор.
– Хорошо, – согласился я, – давай переберёмся на заднее сиденье, я двигатель глушить не буду, так будет теплее…
Мы целовались с Дианой, страстно стягивая и срывая друг с друга одежды, ласкали друг друга, желали друг друга, наслаждались друг другом всю ночь, почти до самого утра… Временами она тихо плакала, а пару раз даже рыдала, обливаясь слезами, но потом успокаиваясь, улыбалась мне! Я же целовал её губы, гладил нежное белое тело, ласкал промежность и входил в неё вновь и вновь, держа в своих ладонях её затылок, целуя её лицо, а потом шею, и брал её сзади… Она легко поддавалась мне, словно просила ласки ещё и ещё, и всё никак не могла насытиться! А я всё продолжал и продолжал этот безумный танец, возбуждался снова и снова, удивляясь упоительной её тесноте, в которую попадал раз за разом…
Вокруг стояло оглушительное безмолвие… Всё было тихо вокруг. В моей буйной голове то и дело беспорядочно метались обрывки стихотворения Фёдора Тютчева Silentium! что в переводе на русский означает – «Безмолвие!»:
.
Молчи, скрывайся и таи
И чувства, и мечты свои!
Безмолвно, как звездой в ночи,
Любуйся ими – и молчи!
Поймёт ли он, чем ты живёшь?
Мысль, изречённая, есть ложь –
Взрывая, возмутишь ключи,
Питайся ими и молчи!
Лишь жить в себе самой умей!
Есть целый мир в душе твоей!
Дневные принимай лучи!
Внимай их пенью – и молчи!
Солнце высоко поднялось над лесом, поляна залилась ярким светом…
Мы с Дианой лежали, обнявшись, на заднем сиденье машины, укрывшись моей тяжёлой кожаной курткой. Пальцы моих рук тонули в её светлых распущенных волосах. Руки Дианы обнимали мою шею и плечи.
– Тебе пора! Отвези меня к Олеське, – тихо попросила она.
– А может всё-таки домой?
– Ты издеваешься? – возмутилась Диана.
– Ладно, ладно, ладно, – быстренько сдался я.
– Ты ещё приедешь ко мне? – обеспокоенно спросила она.
– Ну, конечно, заеду, – успокоил я Диану и поцеловал её.
Когда я отъезжал от дома Олеси, Диана стояла на обочине и вслед махала мне рукой. Я вовсе потерял её из виду, когда повернул направо, миновал церковь на площади и выехал налево, на трассу, ведущую в Могилёв.
С Дианой мы больше так никогда и не встретились…
– Но что это? Чёрт! – дико воскликнул я.
Пелена воспоминаний вдруг улетучилась моментально! Я не заметил, как в ночной темноте уже медленно спускался по пологому спуску огромного оврага перед Белыничами! Слева от дороги, метрах в пятидесяти от меня, сверкала огнями уже знакомая мне огромная АЗС, а напротив неё, прямо поперёк трассы, преграждая путь, стояла многотонная фура! Гаишники перекрыли ею дорогу, поэтому и не было никаких встречных машин! На небольшой площадке возле съезда на АЗС уже стоял милицейский кордон, состоящий из двух или трёх патрульных автомобилей с бесшумно работающими красно-синими мигалками. Рядом с ними, по левой стороне, находился какой-то легковой автомобиль серебристого цвета, и толпилось человек шесть-семь гаишников.
Я мысленно ругал себя за то, что так бездумно размечтался в своих радужных воспоминаниях о Диане, что не воспользовался идеей пристроиться в хвост колонне, в которой сейчас ехал Грека, что не
предусмотрел этой опасной ловушки, которую устроили мне менты, как
поршнем насоса прокачивая всё пространство между районным центром Березино и Белыничами!
Постовой неумолимо выставил передо мной свой полосатый жезл, потом указал на площадку, куда я должен был съехать, позади полицейского кордона, рядом с серебристым автомобилем.
К моему удивлению, это оказалась «Ауди-4» Мишеля. Он сам тоже был на этой площадке и беспокойно ходил вокруг своей машины, нетерпеливо пиная её колёса.
Я уныло съехал на маленькую площадку и припарковался рядом. Толстомордый гаишник, нагло и вальяжно подошедший ко мне, злобно потребовал у меня предъявить моё водительское удостоверение, да и к тому же документы на автомобиль.
Предполагая самое худшее развитие этих событий, я протянул инспектору файл с документами на машину: ПТС, таможенную декларацию, депозит на две тысячи пятьсот евро для растаможки своего автомобиля и страховку. Водительское же удостоверение я ему вручил то, которое совсем недавно выкупил в Минске не без помощи девушки-кассира Наташи. На всякий случай! В России оно значилось утерянным… Своё действующее удостоверение я ему не показал, а, наоборот, припрятал!
Инспектор буркнул мне: «Ожидайте!», и удалился.
Я вышел из машины и подошёл к Мишелю.
– Ну, снова здравствуй, пень ушастый! Что ты тут опять застрял, Мишель? – усмехнулся я.
– Чего ты веселишься? Видишь, ловят кого-то! – занервничал он, не поддержав моей шутки.
– Я даже знаю кого…
– И кого же?
– Меня! – я приложил указательный палец к губам, убеждая его говорить тише.
– За что? – еле слышно пробубнил он.
– Да… обогнал гаишную машину в Березино, – выдохнул я.
– И это считается нарушением ПДД? – удивился Мишель.
– Да! В Беларуси считается…
– Вон едут! – Мишель указал пальцем на спускающуюся по откосу автоколонну из десятка автомобилей, во главе которой шла полицейская машина с мигалками.
– Ну, всё! Убирай фуру! Фуру убирай! Отбой воздушной тревоги!
Толстомордый гаишник орал это водителю грузовика, давая команду на разблокировку трассы взмахами полосатого жезла.
Фура, звонко свистнув тормозами, взревела своим мощным
дизельным двигателем и стронулась с места, освобождая проезд. Гнавшаяся за мной патрульная машина из Березино, тоже съехала на обочину, развернувшись ровно на сто восемьдесят градусов.
Толстомордый гаишник, резво делая жезлом вращательные движения, давал понять остальным водителям скопившейся колонны автомобилей проезжать быстрее. Первым проехал Грека на моей второй серебристой «Ауди-6», вцепившись в баранку. Он явно старался не смотреть по сторонам. Нас он даже не заметил…
– Ну, всё! Попались голубчики! Обе ваши машины серебристого цвета, обе они на красных литовских транзитных номерах! Ну, признавайтесь, кто из вас нарушитель, а кто нет! – проговорил Толстомордый гаишник в запале, медленно приближаясь к нам.
Остальные столпились у автомобиля гайцов из Березино, им передали наши документы.
– Хорош беспредельничать! – вдруг разъярённо заорал Мишель
гаишникам, – за что вы меня задержали? Отдайте мне мои документы!
– Ах! Вот кто у нас тут самый смелый! – Толстомордый схватил Мишеля за грудки, но тот резкими ударами обеих рук изнутри освободился от захвата.
– Что? – Толстомордый отступил от Мишеля, схватил себя за края светоотражающего жилета и с силой рванул его на себе! Жилет затрещал по швам и разорвался:
– О! Все видели? Будьте свидетелями! Он напал на меня, сотрудника при исполнении! Да мы тебя за это в обезьянник! …
– Тихо! Тихо… – я успокаивающе вытянул руки перед собой, – мы так не договаривались!
– А мы с вами вообще никак не договаривались! – заорал он.
– Во-первых, ваши коллеги при исполнении, и свидетелями по закону являться не могут!
– А ты кто? Адвокат? Всё равно имеем право в обезьянник! До выяснения! – раскрасневшись, орал Толстомордый.
– Во-вторых, обогнал ваших коллег и нарушил ПДД – я! Он ни в чём не виноват! Вы зря задержали этого человека, верните ему документы и отпустите, – потребовал я, одновременно осознавая, что если бы я пристроился в хвост колонны и сейчас проскочил бы вместе с Грекой мимо кордона, то крайним бы здесь остался Мишель!
– А-а! Адвокат, и виноват! – позлорадствовал Толстомордый.
– Попрошу потише! – подойдя ближе, скомандовал старший по чину инспектор из Березина. Он наблюдал со стороны всю эту безобразную сцену, которую нагло устроил здесь Толстомордый. Обратившись к Мишелю, он протянул ему его документы.
– Вы свободны, извините! А вас я попрошу пройти к нашей красной
патрульной машине, – спокойно сказал он мне.
Я повиновался, до сих пор не понимая того, как мне теперь выпутаться из этой истории.
– Мы сейчас составим два протокола о нарушении ПДД, задержим ваше водительское удостоверение… – на ходу пояснил мне инспектор.
– Каких два нарушения? – возмущённо поинтересовался я.
– За обгон – раз, скрылись с места нарушения – два!
– Да зачем вам протоколы писать? Ночью! Глаза портить! Батька же нам новый указ подписал! Можете везти его к себе в Березино и сажать в обезьянник до утра! До выяснения! – опять вмешался в разговор Толстомордый.
– Вам лишь бы в обезьянник! Что за бред? Это у вас идея фикс, что ли? – заметил я.
– О! И то верно, – оживился инспектор из Березина, – следуйте за мной!
– Коль, подождать тебя? – участливо спросил Мишель.
Я знал, что он спешит, и утром должен быть уже в Брянске.
Мельком взглянув на часы, я тут же отметил про себя, что было
уже пятнадцать минут третьего ночи.
– Нет! Не надо, не жди меня, Мишель! Чем ты мне тут уже теперь
поможешь? Езжай домой, давай! – крикнул я ему в ответ и прощально взмахнул рукой.
– Пожалуй, и мы уже поедем! Дело сделано! Мы вам больше не нужны? – спросил Толстомордый инспектора из Березина.
Тот отрицательно покачал головой.
– Погнали, мужики! – скомандовал Толстомордый.
Гаишники засуетились, расселись по машинам и уехали куда-то в центр Белыничей. Уехал вскоре и Мишель. На площадке осталась только моя машина, да автомобиль Березинских ментов на обочине. Можно было бы удрать от них теперь, на пустынном шоссе, но куда уедешь без документов на машину?
В голове у меня начал зарождаться дерзкий план побега…
– Простите, господа! – учтиво обратился я к гаишникам, которые направились к своей машине, приказав мне следовать за ними до Березино, – у вас же есть моё водительское удостоверение, зачем вам ещё и документы на машину? Там у меня не только ПТС, там у меня ещё и депозит на две с половиной тысячи евро, если пропадёт или потеряется, вы что ли мне эти деньги возмещать будете?
Гаишники тупо остановились. Видимо, мои убедительные слова всерьёз подействовали на них.
– Отдай ему, – приказал старший по званию.
– Но не положено! – возразил второй.
– Отдай! – громко повторил старший.
Я подошёл к ним и довольно резко выхватил целлофановый файл с документами у младшего по званию гаишника из рук. Моё пресловутое водительское удостоверение тут же забрал у него старший и сунул его себе в нагрудный карман кителя. Они сели в свою «девятку», а я зашагал к своей машине.
Я выехал с площадки на трассу и пристроился в хвост их патрульному автомобилю. Когда «девятка» тронулась, я резко ударил по тормозам и часто замигал фарами. Гайцы тоже остановились. Сидевший за рулём старший по званию гаишник высунул в окно свою коротко стриженую голову.
– Ну, что ещё? – выкрикнул он.
Я открыл дверцу авто и наполовину высунулся из машины.
– Разрешите заехать на АЗС! Дозаправиться нужно! Я пока от вас убегал, весь бензин пожёг, боюсь, до Березино вашего не хватит! А коробка – автомат! Буксировать нельзя! – растерянно заорал я.
– Ладно, валяй! Но смотри мне, без фокусов! – разрешил старший, снова сочтя мои аргументы убедительными.
– Ну, вот и всё! Можно рвать когти! Права – у меня, документы на
машину – у меня, другой выезд с заправки через Белыничи – есть! Что ещё надо для удачного побега? А эти старые права я опять выкуплю когда-нибудь снова, в следующий раз! – рассуждал я вслух.
Я опять съехал с трассы на АЗС, наблюдая в зеркало заднего вида, как гаишники перегораживают мне выезд на шоссе своим автомобилем.
– Они либо забыли про этот выезд с заправки в город, либо, вообще, не знают о нём! Они же не местные! Ой, спасибо тебе, девочка моя, ой, спасибо! – продолжал я вслух разговаривать сам с собой, вспоминая покатушки по Белыничам с Дианой. Ведь я именно благодаря ей теперь очень даже неплохо ориентировался в этом городке.
Вставив заправочный пистолет в горловину бензобака, затем подойдя к окошку кассы, я сделал вид, что расплачиваюсь за топливо.
На самом же деле, повернувшись к гайцам спиной, я спросил у
кассирши: «По чём девяносто пятый бензин?». Услышав ответ полной белокурой дамы, я сокрушительно покачал головой и заявил, что таким дорогим бензином заправляться не буду. Отойдя от кассы к машине, я ещё некоторое время постоял возле неё, делая вид, что бензин долго льётся в бак автомобиля. Затем я, осторожно оглядываясь, убедился, что выезд с АЗС в посёлок свободен…
Бак был полон, во всяком случае, бензина, который я залил ещё
перед Минском, мне с лихвой хватило бы до границы в Смоленской
области, в районе города Рославля.
Усыпив таким образом бдительность гайцов, я сел за руль, не спеша запустил мотор, и, постояв некоторое время, тронулся с места… И вдруг, не сворачивая на трассу, я резко нажал на акселератор! Влетев в город через другой выезд с заправки, я проскочил три квартала, возле церкви на площади резко повернул направо, ещё через два квартала – налево, и вот я на Могилёвской трассе со всей дури жму на газ, выпучив глаза, лечу домой! Сердце моё бешено колотится в груди, как дикая птица в тесной клетке! Думаю, что Березинские менты даже глазом моргнуть не успели, так резко и быстро я испарился из Белыничей…
Сломя голову, я нёсся по трассе в сторону Могилёва! На спидометре стрелка всё время болталась в районе ста семидесяти километров в час! Про себя я рассуждал о том, как мне миновать этот город, по объездной дроге, или напрямик?
– На объездной меня точно перехватят менты! Выход один – через город, тихонько, затерявшись среди машин… Хотя, как там затеряешься в четыре часа утра? На улицах города явно не будет никого, – рассуждал я вслух и чуть не пропустил пологий съезд с трассы.
Я резко крутанул руль вправо, но не рассчитал – скорость была слишком высока, и к ней я уже привык. Мой автомобиль чуть было не опрокинулся, встав на два колеса левой стороны автомобиля! Я чуть
выровнял машину и сбавил скорость…
Как можно спокойнее я проехал через центр города, опасаясь, не
ждут ли меня гаишники на выезде? Но всё обошлось хорошо, и я полетел дальше…
– Видимо, ещё не успели перекрыть город и устроить мне план-перехват! Но что им стоит теперь застопорить меня на границе? – взволнованно говорил себе я.
На всех парусах проскочив деревню Звенчатку, я подлетел к переходу на границе Беларуси, притормозил и неожиданно увидел, что рядом с таможенником на посту стоит гаишный инспектор, размахивая полосатым жезлом.
– По мою душу, или просто совпадение? – размышлял я. – Как бы то ни было, а рисковать мне нельзя!
Я неумолимо и быстро приближался к белому вагончику таможни, стоявшему посередине широкой дороги, и разделявшему собой въезд и выезд на территорию таможенного поста. Если на моей стороне выезда находились таможенник и гаишник, готовый остановить меня взмахом своего жезла, то ведь на встречке со стороны въезда не было ни души!
– Ура! Вот оно – единственное нестандартное решение! – я резко увеличил скорость, рванув влево руля, и пролетел таможенный пост по встречке!
Удаляясь от него, я вдруг услышал вой сирены, а в зеркало заднего вида заметил мерцание красно-синих проблесковых маячков!
– Ждали! – злорадно заорал я, – ждали суки!
Я во всю прыть летел к российской стороне границы, уверенный, что белорусские гайцы меня уже не догонят!
И верно, они безнадёжно отстали…
– Кончится это сегодня когда-нибудь или нет? – негодовал я, вспоминая, как за мной всю эту ночь гонялись Березинские менты.
Подъехав, наконец, к российскому таможенному посту в деревне Понятовка, я остановился и пошёл в вагончик, оформлять документы.
– Здесь две серебристые «аудюхи» проскакивали? – спросил я у таможенника, листавшего мои бумаги.
– Да. «Ауди-4» минут тридцать назад проскочила, – ответил он, – друзья твои?
– Друзья-друзья…
Послышался вой сирены! Это подъехали белорусские гайцы! В помещение вошёл охранник поста:
– Там белорусы его требуют! – указал он пальцем на меня, обращаясь к таможеннику, оформляющему мои документы.
– Поздно пить «Боржоми»! Надо было на своей территории ловить и задерживать! Так что пусть рулят отсюда… Утро скоро! А им всё не спится! – громко и нервно вскричал таможенник, деловито исполняя обязанности начальника таможенного поста.
Охранник вышел и показал белорусам свои скрещённые руки, означающие отказ. Те пожали плечами, сели в машину и уехали.
– А вам, Николай Владимирович, желаю счастливого пути! В Брянск едете? – с интересом спросил он.
– Так точно! – выдохнул я.
– Передавайте привет моей малой родине!
– Хорошо, Денис Алексеевич, – ответил я, глядя на его бейджик, сложил оформленные документы в файлик и вышел на крыльцо.
Я закурил сигарету, потоптался возле урны и бросил в неё окурок после нескольких затяжек. Теперь уже мне спешить было некуда. В пять часов утра мне вовсе не хотелось спать. Адреналин, взыгравший за ночь у меня в крови, здорово бодрил…
Добравшись до Рославля, я повернул по дорожному кольцу направо и направился домой, в Брянск.
Через полтора часа ходу я уже подъезжал к бывшему гаишному посту, в котором теперь размещался шиномонтаж для грузовых машин. Перед ним я увидел две серебристые «ауди». Они мигали включёнными аварийными огнями. Я, подъехав ближе, узнал в людях, стоящих возле машин, Мишеля и Греку. Друзья о чём-то оживлённо беседовали.
– С добрым утром, шаромыжники! – я весело вышел из машины и подошёл к ребятам.
– Коллега! Ты, что ли? Мишаня про тебя мне тут такие ужасы рассказывал, а ты жив-здоров?
– А ты как здесь, Коля? Тебя же вроде повязали! – недоумевая, промямлил Мишель.
– Да сбежал я от них, сбежал! – устало отреагировал я.
– А документы? Они же забрали у тебя документы…
– Мне удалось обвести их вокруг пальца, ясно? – рассмеялся я и вкратце рассказал, как мне удалось отделаться от гайцов.
Мы ещё немного постояли, обсуждая случившееся.
– А теперь, парни, давайте по домам! Пора спать! Утро вечера мудренее…
– Да уж, Коллега! … Ну, ты и дал… – изумлённо покачивая головой,
заявил Грека.
– А что тут удивляться-то? Коля – известный хитрец! Вот мне бы так, – с завистью воскликнул Мишель.
– Даже не пробуй, Миха, – усмехнулся Грека, – даже не начинай!
Мы расстались, разъехавшись по домам. Было уже семь часов утра…
Пропавший без вести
Я вернулся домой и ближе к вечеру срочно позвонил Греке, явно рассчитывая на его дальнейшую помощь, отогнать мою серебристую «Ауди-6» на таможню в Орёл.
– Прости, Коллега! Завтра не смогу твою машину на таможню в Орёл отогнать. Ангина! Температура поднялась… Возьми кого-нибудь на подмену, а с меня полтинник грина вычти! Хорошо? – очень жалобно взмолился он, – ключ от машины и квитанцию за парковку завтра утром у моей жены заберёшь!
– Ну, ладно, раз такое дело…
Я с сожалением сбросил вызов и стал обзванивать весь кагал своих брянских гонщиков, упрашивая их перегнать машину в Орёл. После нескольких неудачных попыток у меня зазвонил телефон.
– Здорово, Николай! Это Димон! Узнал? – голос в трубке радостно
звенел, – я слышал, ты ищешь до Орла гонщика!
– Верно! Ищу, а что?
– А я ищу, с кем в Орёл доехать! У меня там машина на складе временного хранения стоит! Надо срочно забрать! Сделаем приятное друг другу? – добродушно спросил Димон.
– Сделаем! Завтра в семь утра я заеду за тобой, заберём машину у Греки, и вперёд! Спасибо! – камень спал у меня с души.
Димон в своё время был гаишником. Меня даже удивляло то обстоятельство, что такой добродушный и честный малый, как он, мог существовать в этой профессии. То ли бог, то ли дьявол особым образом восстановил это несоответствие. Димон попал в жуткую автокатастрофу! На автомагистрали «Украина» ночью какой-то пьяный дебил с выключенными фарами на автомобиле «Фольксваген Пассат» универсал выехал на полосу встречного движения и лоб-в-лоб столкнулся с машиной, за рулём которой сидел Димон. Автомобили не подлежали восстановлению. Димон выжил. Но черепная коробка в районе левого глаза осталась деформирована. Димона комиссовали. Молодой парень внезапно стал пенсионером МВД. Однако, он не сдался, а занялся автобизнесом, развёлся с женой, решившей, что он навсегда останется инвалидом, и сбежавшей от него. А теперь он строил свои отношения с молодой скромной девушкой по имени Лиза.
Мы выехали из города в районе семи тридцати утра. До Орла, на въезде которого находилась орловская акцизная таможня, было сто двадцать километров. Надо было успеть до девяти, к её открытию. Димон понимал это и мчался на всех парах! А я еле поспевал за ним, возмущаясь его лихостью…
– Ну, зачем так гнать без особой нужды? – вслух орал я.
Быстро миновав Карачев и Нарышкино, мы лихо въехали на таможенный склад временного хранения без десяти минут девять, который работал с восьми часов утра.
Ровно в девять утра я уже оформлял документы на первую машину и был первым в очереди к окошку на их подачу.
Димон отдал мне ключи и документы на вторую машину ещё на складе, быстро забрал свою красненькую «Хонду Цивик» и укатил домой.
Окошко вдруг распахнулось, и нежный, приятный женский голос в пустынном помещении прозвучал особенно звонко:
– Прошу вас, товарищ Николай!
– Здрасссьте! – я радостно улыбнулся приветливой девушке в нарядной таможенной форме и подал документы в окно.
Аглая – так её все звали… Блондинка с голубыми глазами, опрятной стрижкой, красивая, высокая, статная, довольно крупного телосложения, в туфлях на высоком каблуке, она могла быть даже чуть выше меня ростом! Широкие скулы делали нестандартным её
симпатичное лицо, но не портили его…
Известный ловелас Каприз хвастался по пьяни, что после работы как-то подвозил Аглаю домой, ну и, разумеется, поимел её с разных сторон «в особо извращённой форме». Мужики вокруг ржали, как кони, и одобрительно хлопали Гарика по плечу. Ни у кого из них не было ни тени сомнений в его способностях. Он распускал эти сплетни про Аглаю регулярно, так что гонщики уже начинали смотреть на неё с некоторым вожделенным интересом, зачастую усмехаясь. Но мне было как-то неудобно и даже обидно, что такая женщина, как Аглая, поддалась чарам этого баламута.
– Товарищ Николай! Я же скоро вспыхну синим пламенем под вашим внимательным взглядом! – Аглая внезапно вывела меня из какого-то необъяснимого оцепенения.
– Ой, извините, – смутился я.
– Вы так на меня смотрите! Заметили что-то неладное?
– Да нет! Что вы, что вы? Ваш внешний вид в этой форме, вообще, безупречен! – пролепетал я.
В просторное помещение стали друг за другом входить гонщики, рассаживаться по местам и заполнять документы. Большая комната сразу наполнилась шумом и гамом.
Протягивая мне опись принятых документов, Аглая довольно сухо произнесла:
– Распишитесь…
– У меня ещё на одну машину документы есть! – торопливо заметил я.
– Сначала оформите их на складе, товарищ Николай! – ответила
она и с придыханием тихо добавила, – и не смотрите на меня так больше… Посмотрите лучше на объявление над окошком. Ничего не знаете по этому поводу?
Я поднял глаза и увидел лист формата 4-А, на котором была распечатана фотография из загранпаспорта моего приятеля Димы Хворостова, гонщика из Брянска. Броский заголовок на листе гласил: «ВНИМАНИЕ! РОЗЫСК!» Под фото имелся короткий текст, смысл которого сводился к тому, что Дима недавно поехал за машиной в Литву и пропал.
– Откуда это у вас? – удивился я.
– Жена его привезла вчера, – ответила Аглая.
– Чушь какая-то! В какую Литву? За какой машиной? Я его на прошлой неделе видел, он жив-здоров!
– Эй! Колян! Хватит уже трепаться, дай документы подать! – толпа
гонщиков оттеснила меня от окошка.
Я подошёл к огромному окну и слегка присел на его подоконник, достал мобильник и набрал номер Димы!
– Телефон абонента выключен, или находится вне зоны действия сети! – равнодушно ответил женский голос.
Я перенабрал ещё несколько раз! Всё тщетно!
Потрясённый этим очень неприятным известием, я отрешённо поплёлся на склад временного хранения оформлять таможенные документы на второй автомобиль.
Весь день эта история с Димой не шла у меня из головы! Я вдруг вспомнил, как несколько раз мы возвращались с ним из Литвы. Особенно он любил возвращаться домой через Латвию: Утена – Даугавпилс – Резекне – Пустошка – Себеж – Смоленск – Брянск. Это был его любимый маршрут. И мне не верилось, что с Димой случилась беда. Верилось в лучшее. Может он просто загулял со своими знакомыми лабусами, к которым всё время ездил за автомобилями в Шяуляй?