Я услышал это где-то

Меня убили и сожгли

Мой брат старше меня на 12 лет. Мне было 6, а ему, соответственно, – 18, и он проводил почти каждый вечер со своими сверстниками, шатаясь по району. По рассказам с тех времен, а это было начало двухтысячных, я помню, что в их компании были и парни, и девушки. Но почти никого я не видел вживую. Вспоминается только несколько имен: какая-то Светка с соседней улицы Волгоградской и Виталик Коняхин или, может быть, Конюхин – с другого квартала. В общем, фамилия его была как-то связана с лошадьми. Но одного человека я все же знал лично.

Он жил на нашей улице – через пару домов и звали его Леха, как, к слову, и моего брата. И если брат был жилистый, как гончая собака, то тот, другой Леха был полным. Отчего по простоте душевной был окрещен Лехой Толстым. Кто именно придумал это прозвище я уже не помню, да и не важно это.

Леха Толстый часто ходил мимо нашего дома. Сначала один, а потом и с девушкой. Звали ее Верой и она была полной противоположностью Лехи. По крайней мере внешне: он смуглый и крупный, а она – белокожая и очень худенькая.

Через какое-то время они сыграли свадьбу и стали жить в маленьком доме на соседней улице. Вскоре у Лехи и Веры появился сын – Серега. Он был похож на маму.

Компания, с которой гулял мой брат, постепенно испарилась. Да и сам он стал семьянином. Правда ненадолго. А Вера с Лехой все также жили на соседней улице, но видел я их все реже. Возможно, потому, что из-за учебы и работы дома появлялся только вечером.

В 23 года я съехал от родителей, но когда приезжал в гости, всегда, сидя на кухне, расспрашивал маму о наших соседях. В очередной раз речь зашла про Леху Толстого.

– Ой, там история такая, – говорит мама отхлебнув чай и резко переведя взгляд на окно – она всегда так делает, когда речь заходит о чем-то неприятном.

– Умер чтоли?

– Тьфу на тебя. Не умер. Уехал на заработки в Москву и пропал без вести.

Сама формулировка «пропал без вести» еще с детства нагоняла на меня ужас. Наверное, благодаря «Криминальной России». В этой передаче почти всех без вести пропавших находили убитыми. Поэтому судьба Лехи Толстого выглядела в моих глазах печальной.

Спустя месяц новостей о Лехе Толстом по-прежнему не было – я периодически интересовался у мамы.

Весной, когда с пропажи Лехи прошло уже больше двух месяцев, мама не дожидаясь моего вопроса, сама начала рассказывать.

– Тетя Люба – это мама Лехи – к бабке ходила. Она сказала, что живой он, но найти его не получится.

– Как это так?

– Ну в рабстве, наверное, на кирпичном заводе. Знаешь, сколько таких случаев?

– Да уж, – вздыхаю – но хотя бы жив.

Мама молчит какое-то время, задумчиво глядя в окно, и я понимаю, что у истории есть продолжение.

– Тетя Люба сон видела. Снится ей Леха и говорит: «Мама, не ищи меня больше. Меня убили и сожгли».

Вот дела. Меня даже немного передернуло от услышанного. Убили все таки.

Я пытался рассуждать рационально: работящий семьянин уже несколько месяцев не выходит на связь. Полиция его найти не может, а значит, скорее всего, его нет в живых. Тут мои рассуждения из рациональной плоскости перетекли в мистическую – да и сон тете Любе приснился явно недобрый. Сердце матери все чувствует – так любит повторять моя мама.

В общем так я Леху и похоронил в своих мыслях. Не сказать, что я был близко знаком с ним. Просто здоровался по-соседски с человеком, которого знал с раннего детства. Печально, когда смерть, а тем более криминальная, забирает молодых. А еще ведь и тела нет – не похоронить по-человечески.

Признаться, мысль об убийстве Лехи меня не отпускала несколько недель. Не то, чтобы я постоянно об этом думал, но мир уже не казался таким добрым. Я понимал, что есть в нем и жесткость. А в случае с Лехой явно неоправданная – он был добрым и неконфликтным.

В голове я прокручивал варианты случившегося. Представил, как Леху сначала оглушают металлической трубой, затем вывозят в лес, обливают бензином и сжигают вместе с покрышками. Чем он заслужил такой конец?

Ужас был в том, что, вероятно, все было именно так, как я представлял в своем воображении.

В очередной раз я в гостях у родителей.

Уже стало совсем тепло и мама в огороде занималась цветами.

– Слушай, про Леху-то новости появились. Живой он, оказывается. В Ставрополе нашли, в больнице.

– Правда? Это здорово! А что с ним произошло то?

– По голове арматурой дали, сумку украли, а в ней и деньги, и документы. Он без сознания лежал, а когда очнулся, память потерял. Но сейчас она уже возвращается. Леха сейчас на реабилитации, тетя Люба к нему поехала.

Вот такая история.

Как Леха Толстый оказался в Ставрополе, хотя ограбили его в Москве я уже не помню. Но меня поразил сон матери, который оказался неправдивым. Скорее всего, это были ее переживания и отсутствие веры, в то, что сын жив. К счастью, а, в некоторых случаях – к сожалению, реальность от веры не зависит.

Леху Толстого я так и не видел больше. Мама говорит, что он появлялся на нашей улице какое-то время, но я никогда с ним не пересекался. Вскоре они с Верой развелись, а тетя Люба уехала в другой город к своему новому возлюбленному. А ей ведь уже за 70.

Пляж

– Прохладный сегодня денек, – говорю я, а сам истекаю потом.

– Да, весьма, – отвечает мой друг Максим.

Мы уже почти час идем под палящим июльским солнцем. Время около полудня. До дома еще 4 квартала, и мы решили проверить одну теорию: если убедить мозг, что тебе холодно, то перестанет быть адски жарко. Теория оказалось полной ерундой.

Путь держим с городского пляжа. Там мы работаем уже месяц и будем еще полтора, до конца каникул. Когда нас спрашивают, чем мы там занимаемся, мы отвечаем, что мы спасатели – так звучит благородно. Это, конечно, неправда, на самом деле мы убираем мусор.

На пляже нужно быть в 7:00 и сразу же приступить к опрокидыванию тяжелых железных бочек, которые выполняют роль мусорных баков. Всего их около 20.

Помимо меня и Максима в команде еще Андрей, Кирилл, Леха и Никита. Андрей и Кирилл обычные дворовые пацаны, я бы даже сказал гоповатые. При этом у Андрея мелирование волосы и это идет вразрез с его образом. Никита выглядит младше всех нас, а Леха неформал и, по его собственным словам, – сатанист. В общем, компания у нас разношерстная, но на удивление дружная.

Еще на пляжном причале есть суточная охрана из двух человек и директор – Олег Иваныч. Между собой мы называем его Олень Иваныч, но чаще сокращаем до простого «Олень». Он нередко заставлял нас работать в выходные, поэтому прозвище заслуживал полностью.

Ах, да, забыл рассказать про Максима. В 14 лет он выглядит как «Мистер Олимпия», при этом в спортзал никогда не ходил. Генетика. Вообще он парень невозмутимый. Вот, например, недавно, когда мы шли на пляж из-за куста на него бросилась змея, а он просто убрал ногу и пошел дальше как ни в чем не бывало.

Ладно, звучит это эпичнее, чем было на самом деле: змея была небольшая и не ядовитая, но все равно, я бы на его месте уже умер от страха.

Работа на пляже нам нравилась, хоть и платили за нее немного. Иногда даже приходилось идти домой пешком, чтобы оказаться в плюсе, а это километров 5. Насмотрелись мы за это время на всякое. Например, каждый вторник ранним утром компания женщин за 70 купается топлес. Видимо, традиция такая. Но был случай, который затмил воспоминания о голых бабушках.

В тот день после уборки мусора Олень сказал нам принять товар для пляжного ларька. Такое иногда случалось. Для этого нужно было на большом катере, который возит пассажиров раз в полчаса на пляж и обратно, сплавать на другой берег, до набережной, загрузить товар – в основном это пиво, газировка и мороженое, а затем все затащить в пляжный ларек. Работа эта никому не нравилась, потому что от нее болела спина и оплачивалась она всего лишь в виде небольшой надбавки. В общем, не стоила приложенных усилий.

Вместе с нами к набережной отправились два охранника, на сегодня их смена закончилась.

– Пацаны, отсыпьте мелочь по-братски. На проезд не хватает, – сказал лысый охранник в черных очках.

– Позарез надо, – подтвердил просьбу второй – рыжий и рябой.

Андрей и Кирилл наскребли какие-то монеты. Я ответил, что у меня нет. Но, честное говоря, даже если бы было, я бы им ни копейки не дал.

На набережной мы битый час грузили всевозможные коробки и знатно вымотались. Все это время охранники оживленно болтали с какой-то своей знакомой. Ну прям языками сцепились. Мне показалась, что это сестра лысого, что-то было у них общее. На обратном пути пассажиров было особенно много. Мы ехали вместе с коробками в багажном отделении, потому что мест наверху не было.

Под пристальным взглядом Оленя мы таскали гребанные коробки до ларька еще примерно минут 40. Солнце выжигало все, до чего добирались его убийственные лучи. Несмотря на то, что мы находились у реки, не было даже намека на хотя бы легкий ветерок.

Никита, бледный как полотно, тащил последнюю коробку с пивом мимо Оленя, как вдруг бросил её и подбежал к перилам причала, где его стошнило прямо в воду. Тепловой удар или что-то вроде того. Медиков на пляже не было, поэтому ему ничего не оставалось как лежать в теньке под навесом и дожидаться родителей.

Мы по очереди махали футболками, создавая хоть какой-то обдув. Примерно через час, когда Никите стало заметно лучше, за ним приехала бабушка. Олень отвел ее в сторону и они недолго о чем-то беседовали. Никита сказал нам, что возьмет 4 дня выходных, чтобы прийти в себя, а затем мы попрощались. По пути на катер Олень дружелюбно потрепал нашего захворавшего товарища по курчавой голове. Это было на него совсем не похоже. Вот так с потерями мы завершили битву с товаром.

Идти домой после такой работенки было бы самоубийством и мы решили немного отдохнуть, а затем искупаться.

Была у нас такая забава – разбежаться и прыгать в воду каким-нибудь нелепым образом. Леха залетел как черт пойми что: ноги в одну сторону, руки в другую, длинные волосы – в третью. Выглядело это очень смешно. Дальше была моя очередь, и я решил, что прыгну в воду, как рестлер. Ну знаете, так, локтем вниз. Я планировал хорошенько разбежаться и перед этим посмотрел назад, чтобы убедиться, что препятствий на моем пути нет. Препятствий не было, но я застыл как вкопанный. В нескольких метрах от нас лысый охранник совокуплялся с «сестрой», а рыжий сидел рядом и очень дотошно наблюдал за процессом. Рядом в песке одиноко стояла двухлитровая бутылка пива.

– Пацаны, смотрите чё там… – произнес я, показывая пальцем в сторону троицы.

Мне всегда говорили, что показывать пальцем неприлично, но в этот момент я как-то об этом не подумал.

– Они же вроде домой уехали, – искренне негодовал Максим.

Удивительно, что никто из отдыхающих не сделал им замечания. Даже Олень не подошел. Хотя, чего я удивляюсь, мы сами решили поскорей забыть увиденное и продолжили прыгать в воду. Я изредка поглядывал в сторону охранников и в какой-то момент заметил, что лысый с рыжим поменялись. Похоже, они все привыкли делать посменно.

Когда жара немного спала, мы пошли домой, обсуждая по пути сегодняшние события.

Через день лысый и рыжий снова заступили на смену. Мы пришли на причал чуть раньше обычного и застали их нервную беседу.

– Главное не молчать, главное не молчать. Вот говорят, что молчание – золото, но не в этом случае – рассуждал вслух лысый.

Рыжий, скрестив руки на груди, угрюмо сидел на пластиковом стуле и отстраненно соглашался с напарником. Было понятно, что в голове он прокручивает свою будущую оправдательную речь перед начальством.

Вскоре на пляж пожаловал Олень.

– Ну что, порно-группа, как настроение?

Ответа не последовало.

– Вы че, охренели совсем?! Вам сперма в голову ударила?! На глазах у половины города такое устроили!

Олень не на шутку разошелся, аж покраснел от ора.

– Ну ладно ты – Олень махнул рукой в сторону лысого – с тобой все понятно. Но ты-то женатый, у тебя двое детей! – обращался он уже к рыжему – ты куда полез?!

Лысый и рыжий покорно молчали, опустив головы.

– Вы ее видели вообще? На ней ведь живого живого места нет. Как на такое можно было подписаться? – Олень устал орать и, кажется, уже действительно хотел понять, чем руководствовались охранники. Но их мотивы так и остались неизвестными.

– Пишите заявление по собственному – Олень достал из кожаного портфеля два листа и одну ручку.

Сначала заявление написал лысый, а затем и рыжий.

Когда охранники шли на катер, чтобы покинуть пляж, Олень как-то по-отцовски, негромко, обратился к рыжему.

– Ты сходи проверься.

– Олег Иваныч, да мы предохранялись – почти с гордостью ответил рыжий уже из катера.

Да, не зря говорят, молчание – золото.

Через секунду завелся старый дизельный движок, окатив причал густым черным дымом, и катер медленно тронулся в сторону набережной, унося с собой две печальные фигуры.

Помню, что этот день был пасмурный и людей на пляже было немного. С мусорном мы справились очень быстро, а потом нас заставили помогать сварщикам таскать трубы. На пляже планировалась какая-то дискотека и нужно было возвести сцену.

– Вот, и вам плюс, – сказал вместо благодарности главный сварщик, когда мы закончили.

– А в чем нам плюс то? – рискнул поинтересоваться я после достаточно долгой паузы.

Тут уже паузу взял мой собеседник.

– А а хрен его знает, – искренне ответил он и пошел к своим коллегам, попутно выкрикивая им указания.