Философский фреш. 50 идей, которые освежат твоё сознание

© Ануров Д.А., 2020

© Ануров Д.А., оформление, 2020

© Медков С.Б., издатель, 2020

Там, где наука останавливается, философия продолжает спрашивать.

Мартин Хайдеггер

От автора

У каждого из нас только одна жизнь. Можно прожить её и не съездить на Северный полюс, не поучаствовать в охоте на львов в Африке, не слетать на Луну. Ничего страшного в этом нет.

По-настоящему страшно другое: прожить всю жизнь с одним и тем же набором интеллектуальных схем, с одним и тем же взглядом на то, как устроен мир. А на любую оригинальную, свежую, интересную мысль отвечать: «Нет-нет-нет, я не хочу это слышать! Пусть в моей голове всё остаётся, как есть!»

По сути, это некая внутренняя тюрьма, которую человек выстраивает себе и томится в ней до самой смерти.

Но если вы взяли в руки эту книгу, значит вам надоело пережёвывать одни и те же банальности, повторять одни и те же одобренные обществом теории, ездить по одним и тем же рельсам мышления.

Я призываю вас впустить в своё сознание живые, глубокие, оригинальные и странные философские идеи, которые помогут вам открыть нечто абсолютно новое не только в окружающем мире, но и, что самое главное, внутри себя.

Фалес

Поговори со мной, вода

Первым философом в истории человечества принято считать древнего грека Фалеса Милетского (640/624 – 548/545 до н. э.). Его родители, знатные, богатые люди, дали любимому сыну хорошее образование – такое, которое и не снилось сегодняшним выпускникам Кембриджа и Оксфорда.

Впрочем, любознательный Фалес не удовлетворился теорией и решил постигать мудрость на практике, для чего отправился путешествовать. Да-да, в то время люди путешествовали не для того, чтобы сделать сотню-другую селфи на фоне памятников архитектуры и отведать богатых холестерином вкусняшек в лучших заграничных тавернах, а для того, чтобы стать мудрее.

Особенно часто Фалес бывал в Египте и даже безвылазно прожил там несколько лет – у тамошних мудрецов было чему поучиться.

На примере пустынной египетской цивилизации особенно ясно видно значение воды: там, где Нил течёт, – всё хорошо, где нет – срочно пишите завещание и укладывайтесь в саркофаг. Вполне вероятно, именно это побудило Фалеса выдвинуть смелую гипотезу о том, что мир родился из воды.

Для того времени это была революционная мысль, так как до Фалеса никто не мог додуматься, что всё разнообразие сущего могло явиться из какой-то одной субстанции. Все были убеждены, что вода – она и есть вода, камень – он и есть камень, золото – оно и есть золото, в общем, друг в друга вещества превращаться не могут. А Фалес, по сути, предсказал современные взгляды на происхождение Вселенной, суть которых в том, что всё её разнообразие родилось из единого «квантового супа». Фалес не знал, что такое кванты, поэтому сделал ставку на Н₂О.

– Вода – первооснова всего, – убеждал он своих соотечественников. – Раньше всё состояло из воды, но по мере высыхания вода стала превращаться в другие вещества, и в итоге сегодня мы наблюдаем чудесное разнообразие природы. Я вам больше скажу: даже небесные тела до сих пор питаются испарениями воды. Если бы не земные реки и моря, то Луна, Солнце и звёзды высохли бы и упали нам на головы, как огромные увядшие маслины.

Теория красивая и необычная, что и говорить. Насчёт высыхания Луны и Солнца Фалес вообще так напугал современников, что те частенько стали поглядывать вверх – не скукожились ли небесные тела? Не рухнут ли они вот-вот на Грецию? Некоторые даже предлагали залезать на горы и плескать в небо водой из амфор, смачивая таким образом Солнце и Луну.

Идеи Фалеса так поразили других древнегреческих мудрецов, что они немедленно стали их развивать и совершенствовать.

Например, Анаксимен – тоже весьма авторитетный древнегреческий мыслитель – сказал:

– Фалес, конечно, голова. Но, с другой стороны, смотрите, что получается: если бы вода была основой мира, то люди были бы похожи на уток или, по крайней мере, у них были бы жабры – а ничего подобного мы не наблюдаем. Люди дышат не водой, а воздухом, и вообще, воздух заполняет всё окружающее пространство, проникает даже в самые труднодоступные места через самые маленькие дырочки. Он всемогущий и вездесущий! Поэтому, скорее всего, мир родился из воздуха путём его сгущения.

Но только все стали привыкать к этой симпатичной версии, как на арену вышел ещё один титан древнегреческой мысли – Гераклит. Он сообразил, что схема рождения всего из какой-то одной субстанции весьма перспективная и надо застолбить ещё какую-нибудь стихию, пока их все не расхватали. Огонь – отличный вариант; Гераклит его и выбрал.

– Вода и воздух – это версии для детей; первоосновой всего может быть только огонь, потому что именно огонь – самая активная стихия, – примерно с таким программным заявлением выступил Гераклит перед греческим народом и убедил почти всех.

Оппонировал ему лишь Ксенофан, философ и поэт, но он подоспел уже к шапочному разбору, и ему из четырёх основных стихий осталась только земля. Но земля, скажем прямо, – стихия довольно унылая, поэтому ксенофановские пассажи на тему «От Афин до самой Трои всё, ребята, земляное» – не нашли никакого заметного отклика в сердцах жителей Эллады.

Древнегреческому жрецу, философу и государственному деятелю Эмпедоклу тоже страсть как хотелось придумать свою теорию о происхождении всего сущего, но к тому времени, когда он получил доступ к микрофону, стихии уже закончились. Тогда он сделал ход конём – сказал, что мир родился из всех четырёх стихий одновременно! Причём, по убеждению Эмпедокла, сами по себе стихии пассивны, и динамику им придают дополнительные два элемента – пятый и шестой.

Тут самое время вспомнить фильм Люка Бессона «Пятый элемент». Помните, там к четырём основным элементам, о которых мы только что говорили (воде, воздуху, огню и земле), прибавился пятый, дополнительный, – любовь?

Так вот, по Эмпедоклу, был и шестой элемент – ненависть. Эмпедокл считал, что любовь притягивает друг к другу первые четыре элемента, а ненависть – отталкивает. И благодаря этому, как сказал классик:

Как видите, начали мы с Фалеса Милетского, а закончили разговором о современном кино. На этом примере можно ясно увидеть, что странные философские идеи живут вечно. В 600 году до нашей эры Фалес высказал мысль «Всё рождено из воды», его современники эту мысль развили, и вот спустя две с половиной тысячи лет мы видим её отзвуки в космическом боевике про похождения рыжеволосой инопланетянки Лилу в исполнении Милы Йовович.

И будьте уверены, это далеко не конец. Идея о первоэлементах, которой дал старт Фалес, проживёт ещё тысячи лет, как и многие из других идей, о которых пойдёт речь в этой книге.

Пифагор

Бобы и квадраты

Все мы со школьных лет знаем стишок, выражающий насмешливое отношение многих наших сограждан к удивительной науке – геометрии – и к Пифагору лично:

Пифагор (586/569 до н. э. – 495/490 до н. э.) представляется нам чудаковатым философом и математиком, который бегал в своих квадратных штанах по Афинам и развлекал народ разнообразными креативными рассуждениями. Эдакий безобидный странненький учёный типа Жака Паганеля из романа «Дети капитана Гранта».

Как бы не так!

На самом деле Пифагор был мрачным сектантом, серым кардиналом, яростным самозванцем, вломившимся во внутреннюю политику Древней Греции с чёрного хода и создавшим там изрядную панику. О нет, он не был Жаком Паганелем, скорее – кардиналом Мазарини.

В молодости Пифагор отправился в Египет, где сумел раскрутить местных жрецов на ещё большие откровения, чем Фалес Милетский. Жрецы рассказали ему всё, что знали, да ещё и подняли старые архивы. Неизвестно, чем Пифагор им так понравился; возможно, чего-то наобещал, как Остап Бендер – мол, вы мне вываливайте всю вашу вековую мудрость, а я вам построю на берегу Нила сияющие Нью-Афины.

Как бы то ни было, набравшись знаний, Пифагор вернулся в Грецию, где стал бомбардировать ими неокрепшие греческие умы. Вокруг него быстро образовалась настоящая тоталитарная секта. Сегодня её немедленно запретили бы, а сам Пифагор лет на пять отправился бы валить лес на Магадан. Но в то время законы были более либеральными. Секта Пифагора росла как на дрожжах, греческие мужчины считали его мудрейшим из живущих, а женщины умоляли: «Возьми меня замуж, Пифагор; ты же знаешь правило: каждый мужчина должен построить дом с колоннами, вырастить сына-гражданина и посадить оливу; как минимум сына я тебе обеспечу».

Воспользовавшись своей невероятной популярностью, Пифагор стал всеми правдами и неправдами влиять на греческую политику, а в некоторых областях страны – пусть и не самых крупных – фактически захватил власть.

Согласитесь, философ у власти – явление уникальное. Какие же взгляды насаждали Пифагор и его единомышленники там, где добрались до рычагов управления?

Прежде всего, пифагорейцы пропагандировали изучение математики, так как считали, что в основе мироустройства лежат числа. Другой базовой составляющей их учения было переселение душ. Соответственно, если ты более-менее разбираешься в числах, то переродишься в симпатичную лошадку или благородного оленя. Ну а если два и три не можешь сложить – быть тебе свиньёй или, извините, крысой.

Народ воспринимал всё это настороженно, так как математику учить нормальному человеку, как известно, даже в наше время лень, а уж тогда – тем более. Но ещё больше озадачивали простых людей пифагорейские требования, касающиеся диеты и правил поведения. Они и вправду были донельзя странными. Вот лишь некоторые из них:

1. Ни в коем случае не ешь бобы.

2. Не поднимай то, что упало.

3. Обувай сначала правую ногу, а мой сначала левую.

4. Когда встаёшь с постели, разгладь её.

5. Не откусывай от целой булки.

6. Не оставляй след горшка на золе.

7. Не смотрись в зеркало около огня.

Естественно, это были не просто милые необязательные советы; в конце каждого пункта подразумевалось суровое «если ослушаешься, тебя постигнут ужасные беды и несчастья (и, само собой, не забывай о перерождении в свинью!)».

Представьте, что мэр какого-нибудь российского города завтра выступит с набором подобных правил. Мол, дорогие горожане, слушайте инструкции, как кусать булку, обуваться и обращаться с горшками.

Конечно, люди это одобрят (а куда мы денемся, мы всё всегда одобряем), но про себя подумают: «Что-то здесь не так. Не нравится нам этот выдумщик». Вот и древние греки долго думали, хмурились и терпели, а потом взяли и отправили Пифагора вместе с его сектой и штанами куда подальше.

Пифагор конечно сильно расстроился, но сделал выводы и больше в политику не лез. А то мало ли. Времена были суровые, и тому, кто с первого раза не понял, в следующий раз могли объяснить по-другому.

Остаток своих дней Пифагор провёл в спокойствии и уединении, много думал, чертил на песке геометрические фигуры и любовался закатом. В итоге прожил до 80 лет, что для того времени немало. Возможно, свою роль сыграло и то, что он по-прежнему не ел бобы и обувался в правильной последовательности.

Кстати, Эмпедокл, которого мы недавно упоминали в связи с «Шестым элементом», был пифагорейцем и, соответственно, разделял взгляды Пифагора на диету.

Оцените душераздирающий драматизм его стихотворения на эту тему:

Не Гомер конечно, но за душу берёт.

Остаётся только удивляться тому, как сочетались в сознании Пифагора и его учеников гениальные математические прозрения и всё это булочно-бобовое безумие. Хотя, возможно, в этих ограничениях и был свой смысл, и вы, дорогой читатель, его найдёте, если в свободное время решите заняться этим вопросом.

Гераклит

Вечное движение

Гераклит (ок. 544 до н. э. – ок. 483 до н. э.) – весьма одиозная фигура. У него не было ни учителей, ни учеников. С родственниками он тоже предпочёл не иметь никаких дел – отказался от богатого наследства и ушёл жить в горы, чтобы там в одиночестве и тишине думать над основополагающими вопросами бытия. Центральной темой его размышлений стала изменчивость окружающего мира.

Как известно, в процессе познания человек стремится разделить вещи и события на противоположные. Это тепло, а это холод, это день, а это ночь, это жизнь, а это смерть – такое чёткое деление даёт уверенность в том, что мир прост и понятен, и разложить его по полочкам так же несложно, как отделить груши от яблок. Но Гераклит полагал, что эта уверенность – ложная:

– Мир, на первый взгляд, действительно полон противоположностей. Но величайшая мудрость состоит в осознании того, что эти противоположности постоянно перетекают друг в друга. Холод сменяется теплом, день сменяется ночью, жизнь – смертью, и наоборот. Первая же секунда дня – это начало движения к ночи, первая же секунда уборки урожая – это начало ожидания новых всходов. Мир устроен как маятник, который постоянно движется от одной противоположности к другой, поэтому эти противоположности, по сути, есть одно.

Соответственно, попытки описать мир так, как будто он статичен и неизменен, Гераклит называл глупыми и бессмысленными.

– Даже в одну реку нельзя войти дважды, потому что вода постоянно течёт и обновляется, – говорил он. – А вы воображаете, что можете раз и навсегда описать не только реку, но и всю природу, и человека, и общество. Это, честное слово, смешно и наивно.

Можно было бы, конечно, с ним поспорить, но желающих заниматься этим не было, по одной простой причине: Гераклит славился на всю Грецию как принципиальный, яростный и демонстративный мизантроп, который совершенно не церемонился с собеседниками.

Вообще, у греческих философов тех лет было принято относиться к оппонентам уважительно, а себя позиционировать скромно. На все похвальбы полагалось отвечать: «Мой ум слаб и несовершенен, я не претендую на абсолютную истину, поэтому с удовольствием выслушаю вашу точку зрения». Если на афинских улочках встречались два философа, то они немедленно начинали друг друга превозносить, соревнуясь в вежливости и хорошем воспитании.

Но не таков был Гераклит. На вопросы типа: «Что вы можете сказать о ваших известных соотечественниках?» он отвечал:

– Гомера надо было высечь розгами и изгнать. Ксенофана его «философия» так и не научила уму-разуму. А Пифагор придумал себе «мудрость»: бестолковое многознание и обман.

И так далее в том же духе. Всем сестрам по серьгам.

При этом на ответные претензии типа «Тогда докажи, что именно ты самый умный и твои рассуждения правильны», он невозмутимо отвечал:

– Доказывает тебе пусть твоя жена, что она тебе рога не наставила; это твой уровень дискуссии. А гениальные доказательства моих теорий твой мышиный мозг всё равно не поймёт.

Из-за дикой мизантропии и нежелания чётко и ясно обосновывать свои измышления Гераклиту дали прозвище Тёмный.

Впрочем, иногда, в тёплые солнечные дни, когда над Афинами не было ни одной тучки, злобный и нелюдимый Гераклит начинал улыбаться, а бывало, что и шутил; и даже раздавал детям мёд, а нищим – пшеничные лепёшки…

В такие моменты все понимали, что, возможно, он действительно прав: нет в мире ничего стабильного и постоянного, и противоположности сменяют друг друга, потому что они составляют единство – такое же, как единство мрака и света в сердце самого Гераклита…

Парменид

Ничего не происходит

В одно время с Гераклитом жил его соотечественник философ Парменид (ок. 540 до н. э. – ок. 470 до н. э.), который исповедовал совершенно иные взгляды.

Если, по мнению Гераклита, всё вокруг только и делает, что двигается, рождается, схлопывается, рушится, собирается обратно, крутится и вертится, то по убеждению Парменида, наоборот, – всё абсолютно статично и неизменно. Пришёл он к этому через тезис, который поражает, с одной стороны, своей издевательской простотой, а с другой – невероятной глубиной.

Тезис такой: «Бытие есть, небытия нет».

Согласитесь, звучит довольно тупо. Примерно так же, как «Чёрное – значительно чернее белого», «Верх – это вам, блин, не низ!» или «Волк – хищник, а заяц – ни разу». Но не всё так просто.

Сам Парменид обосновывал своё заявление так:

– Некоторые мои сограждане пытаются мыслить о небытии. Но мыслить можно только о чём-то. Иначе парадокс получается. Тот, кто мыслит о небытии, как бы говорит: «Есть то, чего нет, и я о нём размышляю и даже делаю какие-то выводы». Согласитесь, это чистой воды шизофрения. Поэтому давайте не будем заниматься ерундой и признаем простую вещь: небытия нет, поэтому оно и называется небытием!

Из этого Парменид выводил далеко идущие и очень интересные следствия.

Например, относительно времени. Нам кажется, что прошлого нет – оно кануло в небытие, и будущего нет – оно ещё не родилось из небытия.

Но если небытия нет, значит, прошлому и будущему быть просто негде. Они, может быть, и рады бы спрятаться в небытии, но это невозможно, так как небытия не существует!

Соответственно, то, что мы называем «прошлым» и «будущим» – просто иллюзия нашего восприятия.

То же и с пространством. Нам кажется, что оно наполнено разнообразными объектами, явлениями и событиями, которые имеют начало и конец, рождаются и исчезают, но на самом деле им неоткуда рождаться и некуда исчезать, потому что небытия – нет! Соответственно, неоднородность и изменчивость окружающего нас мира – это тоже иллюзия восприятия.

Отсюда Парменид делал вывод: бытие безначально (ибо оно не могло возникнуть из несуществующего небытия) и вечно (ибо оно не может в несуществующем небытии исчезнуть), статично и неизменно (ибо изменения возможны только при условии наличия небытия). Ничего никогда не происходит. Вся динамика окружающего нас мира – как временная, так и пространственная – это просто иллюзия.

Больше впечатляет даже не сама эта теория (которую и сегодня не так легко опровергнуть), а ответ Парменида на неизбежный вопрос, который современники задавали ему множество раз:

– Вот ты, мил человек, говоришь, что нет времени и нет пространства, и нет никакого движения и никаких изменений. Но мы же видим, слышим, ощущаем, что всё вокруг рождается и умирает, летает и бегает, цветёт и жужжит, строится и ломается, булькает и скрипит, греет и морозит. Как с этим быть?

Парменид отвечал на это:

– Мои недалёкие сограждане! Вы должны раз и навсегда осознать главное: постичь истину может только разум. Чувства не имеют к истинному положению дел вообще никакого отношения, так как они предельно субъективны. Поэтому то, что вы видите, слышите и ощущаете – вообще ничего не значит. Понимаете? Вообще. Ничего. Чувства не могут являться основанием для истинного знания. Я вам посредством строгих логических рассуждений доказал, что бытие статично, вечно и неизменно, то есть никто не рождается и не умирает, не летает и не бегает, не цветёт, не жужжит и тем более не булькает – значит, так оно и есть. Даже если вам (и, кстати, мне тоже) чувства говорят обратное.

В принципе, эта схема диалога успешно воспроизводится до сих пор, в дискуссиях между сторонниками чувств и сторонниками разума.

Например, кто-то говорит:

– Я чувствую, что люблю, поэтому любовь существует.

– Неважно, что вы чувствуете. С научной точки зрения, то есть с точки зрения разума, любви нет. Есть просто комбинация инстинктов и гормонов.

– Но любовь не сводится к инстинктам и гормонам, я же чувствую это.

– Наука руководствуется разумом, и, если с точки зрения науки любви не существует, значит, так оно и есть. А вам просто кажется.

Вообще, если кто-то уверен, что любовь людям просто кажется, то надо идти до конца и в соответствии с заветами Парменида признать, что нам кажется вообще всё, что происходит в окружающем нас мире…

Но, ребята, честное слово, это же так печально и тоскливо – когда ничего не происходит; когда никто не жужжит, не булькает, не летает и… не любит.

Эмпедокл

Эволюция до Дарвина

Многие считают, что до теории эволюции первым додумался Дарвин. Это не так.

Автором идеи естественного отбора был древнегреческий философ Эмпедокл (ок. 490 до н. э. – ок. 430 до н. э.). Мы его упоминали в главе о Фалесе Милетском, помните? Именно Эмпедокл додумался до того, что, помимо воды, земли, огня и воздуха, существуют пятый и шестой элементы – любовь и ненависть.

И вот он же выдвинул идею о том, что существующие на Земле животные – это результат сложных эволюционных процессов. Правда, описывал эти процессы Эмпедокл несколько иначе, чем Дарвин.

По его мнению, в древнейшую эпоху существования нашей планеты на ней в случайном порядке возникали всевозможные части тел, обладающие самыми разными характеристиками: например, огромные уши, волосатые лапы, ноги с копытами, хоботы и хоботки, крылья – чешуйчатые и с перьями, хвосты – мохнатые-большие и голые-маленькие и так далее.

Эти странные одинокие сущности бродили, скакали и ползали по горам, полям и лесам, и соединялись в организмы совершенно случайным образом, беспорядочно и бессмысленно. Понятно, что некоторые сочетания получались удачными, а некоторые – нет. Например, туловище плюс четыре лапы и голова – это удачное сочетание, а ухо с тридцатью крыльями – прямо скажем, не очень.