Нежные сердца

Глава 1

Раны были глубокими – такими, которые никогда не проявляются на теле, но причиняют боль гораздо сильнее, чем любое физическое повреждение. Она была искалечена изнутри, раздавлена горем, что нависло над ней после трагедии. Люди говорят, что время лечит все раны, даже самые глубокие, оставленные потерей. Она не верила в это. Такие раны никогда не исчезают; они просто покрываются шрамами, смягчающими боль. Так наш разум пытается защитить своё здравомыслие.

В последнее время улыбаться стало почти невыносимо. Попробуйте поднять уголки губ после сильной пощёчины, а потом заставляйте себя делать это снова и снова, каждый день, без передышки. Это кажется невозможным, куда сложнее, чем просто спрятаться от жизни, укрывшись под тяжестью болезненных воспоминаний.

Эва никогда бы не стала отрицать, что в тот день она перестала жить – день, когда судьба забрала у неё единственного человека, который был ей дорог, её ангела-хранителя. Это был человек, который поддерживал её в самые тяжёлые моменты. Люди часто говорят, что жизнь несправедлива, жалуясь на мелочи: на проигрыш в игре или отсутствие бассейна во дворе. Эва жалела этих наивных душ, которые никогда не сталкивались с настоящей жестокостью жизни.

Да, жизнь несправедлива. Но только те, кто прошёл через горечь утрат и череду неудач, по-настоящему понимают, что это значит. Невинные души страдают, их мечты разлетаются на куски, разбиваясь о суровую реальность. Жизнь – это больше, чем вечеринки и беззаботное веселье. Её смысл в том, чтобы дорожить каждым мгновением счастья и любви, потому что никогда не знаешь, какое из них окажется последним.

Эва никогда не осознавала, как ей повезло с бабушкой Терезой. Она принимала её заботу как должное, и эта ошибка будет терзать её до конца дней. Невозможно представить, как сильно можно скучать по человеку, которого любишь, пока жизнь не заберёт его. Бабушка была единственным смыслом её существования, единственным источником настоящей любви. Но теперь её больше нет, и Эва осталась одна в глубокой тёмной яме, заполненной бессмысленной болью.

Её поглотили волны страданий, раз за разом лишая сил, и казалось, что дышать в этом бескрайнем океане боли стало невозможно. Она знала, что уже никогда не станет той живой и радостной девушкой, какой была прежде. Глубокие шрамы на её душе тянули её вниз, заставляя скорбеть и пытаться собрать осколки жизни, в которой она больше не видела смысла. Если бы она могла, она предпочла бы уйти вместе с бабушкой, чтобы наконец обрести покой и снова быть рядом с семьёй.

Жить с бабушкой, осознавая, что она никогда не увидит своих биологических родителей, было тяжело. Но это чувство ничто по сравнению с пустотой, которая захлестнула её сейчас. Тогда она не понимала, что потеряла, но теперь знала это слишком хорошо. Она могла сколько угодно убеждать себя, что всё ещё как прежде, но реальность оставалась неизменной: её бабушки больше не было, и она никогда не вернётся.

Ситуацию ухудшало то, что по закону Эва была признана слишком юной, чтобы жить самостоятельно. Судьи сомневались в её способности справляться с жизненными трудностями после всего, что ей пришлось пережить за свои семнадцать лет. Без родных, которые могли бы взять на себя опеку, её отправили к единственному человеку, который остался – крестной матери Габриэле.

Эва видела эту женщину лишь однажды, так давно, что не могла вспомнить ни её лица, ни голоса. Её мама, Мариса, выбрала Габриэлу в качестве крестной ещё до трагического случая, когда родителей Эвы не стало. Ей тогда было всего пять недель. После той трагедии Габриэла исчезла из её жизни, и девушка больше ничего о ней не слышала.

Теперь она узнала, что Габриэла жила со своей семьёй в Калифорнии, на другом конце страны. Это значило не только прощание с бабушкиным домом, но и переезд через всю страну из родной Флориды в совершенно незнакомую Калифорнию. Дорога казалась бесконечной, и каждый километр только усиливал ощущение потери.

Ей это совершенно не нравилось. Она вполне могла справиться сама, без опекуна, который бы о ней заботился. Наследства, оставленного родителями и бабушкой, хватило бы ей как минимум на ближайшие пять лет. За это время она могла бы найти приличную работу, которая позволила бы оплачивать счета, пока она пыталась получить образование онлайн.

Эва давно утратила волю к чему-то большему, чем просто выживание, но была слишком упрямой, чтобы полностью сдаться. Что бы ни случилось, сколько бы боли и страданий ей ни пришлось вынести, она не собиралась быть той несчастной девочкой, которая сломалась. Она не позволит никому насладиться её провалом, особенно своей так называемой крестной. Если было что-то, чему её научила бабушка, так это оставаться сильной и продолжать бороться, даже когда всё против тебя.

Чтобы доказать свою силу и порадовать бабушку, она не собиралась отказываться от жизни. Однако это вовсе не означало, что она планировала искать своё «долго и счастливо». Семнадцать лет она прожила прекрасную жизнь, полную как взлётов, так и падений. Но пустота и неприятное чувство в груди говорили ей, что эта глава её жизни завершилась, а новая, куда более мрачная, уже началась.

– Эва Саммерс? Ваш опекун прибыл, – раздался монотонный голос из-за стойки.

Она сидела в холле приюта, где провела последние десять дней в ожидании, пока Габриэла заберёт её. Женщина узнала о случившемся только тогда, когда суд уведомил её, что Эве требуется опекун. По какой-то причине Габриэла сразу согласилась, хотя ей понадобилось несколько дней, чтобы уладить все дела и приехать во Флориду.

Честно говоря, Эва не понимала, почему Габриэла решила взять её под опеку. Они не виделись много лет. Габриэла была для неё таким же чужим человеком, как любой приёмный родитель. Эва предпочла бы остаться в приюте до своего восемнадцатилетия, когда, наконец, смогла бы жить самостоятельно.

Она ясно для себя решила: согласится жить у Габриэлы и её мужа всего год. А потом вернётся домой – в дом, где она выросла.

– Доброе утро, Эва! Посмотри на себя, как ты выросла! – воскликнула черноволосая женщина, появляясь перед ней, глаза её широко раскрылись от удивления.

Но заметив пустой взгляд и холодное выражение лица Эвы, её настрой тут же изменился. В глазах появились печаль, тревога и… жалость. Именно это последнее особенно не понравилось девушке. Она больше всего на свете ненавидела, когда её жалели. Боль, отразившаяся на лице Габриэлы, лишь разожгла ярость Эвы ещё сильнее.

Она не хотела уходить с этим чужим человеком.

Чёрт побери, почему мир так ненавидит её?

Сначала он забрал у неё самого дорогого человека. А теперь собирался отнять единственное место, которое она когда-либо называла домом. Эта женщина даже не представляла, на что подписалась. Наверняка она наивно верила, что сможет спасти заблудшую душу Эвы. Жаль, но для этого было слишком поздно.

Когда Габриэла поняла, что Эва не собирается отвечать на её дружеское приветствие, она едва заметно вздохнула и сунула руки в карманы своего кремового пальто. Эва ощущала на себе её внимательный, почти изучающий взгляд. Казалось, он был прикован только к ней, пока женщина лихорадочно искала способ разговорить её.

Эве хотелось сказать, чтобы та не утруждала себя попытками заглянуть в её душу и разгадать сложные загадки, которые даже сама Эва уже не понимала. Но она промолчала. Это лишь дало бы женщине ложную надежду на то, что из тени, в которой она пряталась, ещё можно вытащить ту самую радостную девочку, которой она была когда-то.

– Ты, наверное, меня не помнишь, – осторожно начала женщина, её голос звучал мягко, будто она боялась говорить слишком громко и спугнуть свою новую приёмную дочь.

Эва скривилась, едва сдерживая презрительную гримасу при мысли о том, чтобы быть чьей-то дочерью, кроме своих биологических родителей. Одна эта мысль заставила крошечные волоски на её руках встать дыбом.

– Я знаю, что это непростая ситуация для тебя, Эва, – продолжила женщина, её тон был спокойным, ободряющим. – Я здесь, чтобы помочь, а не усложнять всё ещё больше. Я любила Марису как сестру. Единственная причина, по которой я не взяла тебя сразу после её смерти, – это то, что твоя бабушка была ещё жива. Я не хотела забирать тебя у неё.

Она осторожно опустилась на колени перед Эвой, пытаясь поймать её взгляд.

– Забавный у тебя способ показывать это, – пробормотала Эва себе под нос.

Как эта женщина могла утверждать, что заботилась о ней, если не видела её уже семнадцать лет? Разве она должна поверить, что Габриэла вдруг захотела полюбить её, как родную дочь, в тот самый день, когда умерла Мариса? Скорее всего, она просто возблагодарила Господа за то, что бабушка Тереза была ещё жива.

– Ты, наверное, не помнишь меня, но я бывала в этом городе гораздо чаще, чем ты думаешь, – мягко сказала Габриэла. – Я навещала твою бабушку дважды в год, но всегда старалась, чтобы ты меня не видела. Тереза боялась, что это вызовет у тебя болезненные воспоминания. Ты была таким жизнерадостным ребёнком, и она не хотела, чтобы ты вновь переживала потерю родителей.

Она осторожно положила руку на колено Эвы.

Эва резко отпрянула, словно её обожгло, и прижалась к спинке кресла, стараясь оказаться как можно дальше от Габриэлы. Женщина тут же извинилась и отступила на шаг, давая ей пространство.

Эва не пыталась быть грубой с единственным человеком, который проявил к ней заботу, но ей просто хотелось, чтобы её оставили в покое. Ей нужно было время, чтобы пережить утрату и осознать одиночество, заполнившее её сердце. Тереза была единственным человеком, на кого она могла положиться все эти годы. Она была её опорой, её кумиром.

Эва осторожно подняла взгляд, обдумывая слова Габриэлы. Она не знала, что эта женщина навещала её бабушку, но почему-то верила ей. В Габриэле было что-то искреннее и прямолинейное, что вызывало доверие. Да, она была чужой, но не стала бы заходить так далеко, если бы её намерения не были настоящими.

– Когда мне исполнится восемнадцать, я буду жить одна, – твёрдо заявила Эва.

Она понимала, что звучит неблагодарно, но Габриэла должна была знать, как она относится ко всей этой ситуации. Эва никогда не просила об этом.

– Ты не знаешь, что ждёт тебя впереди, Эви – Бу, – с грустной улыбкой сказала Габриэла, назвав её детским прозвищем.

Эва вздрогнула.

Откуда она могла знать это прозвище?

– Фрэнк и я будем рады принять тебя в нашу семью. Ты можешь остаться с нами так долго, как захочешь.

– В этом нет необходимости, но всё равно спасибо, – отрезала Эва, впервые за утро проявив хоть какие-то манеры.

Она была зла. Вежливость казалась ей пустой формальностью, даже если перед ней стоял человек с добрыми намерениями.

– Я подпишу бумаги, и через несколько часов мы сможем уехать. Ты уже собрала вещи или хочешь, чтобы я помогла? – мягко спросила Габриэла, всё ещё надеясь встретиться с ней взглядом.

Эва лишь упрямо покачала головой.

– Не стоит, я была готова с самого утра, – ответила она, откидывая голову назад и опираясь на кремовую стену. Затем медленно подняла руки, потянулась, разминая напряжённые плечи.

– Хорошо, тогда я скоро вернусь, – сказала Габриэла, чувствуя себя неловко.

Эва не удосужилась ответить и осталась неподвижной в кресле. Женщина тяжело вздохнула, развернулась и направилась к стойке администратора.

Эва наблюдала за ней издалека, внимательно разглядывая свою приёмную мать. Большинство людей, вероятно, увидели бы в ней добросердечного и красивого человека. У Габриэлы были густые, прямые чёрные волосы, спадающие на плечи, и самые чистые голубые глаза, какие Эва когда-либо видела. На ней была тёмно-синяя юбка и серая блузка, под которыми виднелись нейлоновые чулки.

Одежда выглядела дорогой. Эва невольно задумалась, кем работала эта женщина и её муж.

Спустя пятнадцать минут Габриэла вернулась, держа в руках стопку документов.

– Если ты можешь взять свои чемоданы, такси ждёт на стоянке, – пояснила она, кивнув в сторону машины за окном.

Эва безразлично кивнула и встала. Она взяла свой розовый чемодан на колёсиках и покатила его к выходу.

– Это всё? – удивлённо спросила Габриэла, её глаза расширились, когда она увидела, что у Эвы лишь один маленький чемодан.

– Ага, – коротко ответила та, не сбавляя шага, спускаясь по ступенькам к такси.

Когда её отправили в приют, она взяла с собой только самое необходимое: несколько вещей, средства гигиены, пару личных предметов. Всё остальное осталось дома, в её комнате, терпеливо дожидаясь дня, когда она, наконец, сможет вернуться.

– Ну что ж, поехали, – пробормотала Габриэла себе под нос, садясь в машину.

Эва раздражённо вздохнула, передала чемодан водителю и молча забралась в салон следом. Она не могла дождаться, когда этот год, наконец, закончится.

– Мой муж Фрэнк приедет за нами в аэропорт. Он только что закончил работу, – пояснила Габриэла, когда Эва сошла с самолёта и направилась к зоне выдачи багажа.

Эве было абсолютно наплевать на поток ненужной информации, которую женщина выливала на неё. Габриэла не замолкала весь полёт, словно собиралась рассказать ей всю свою биографию за один присест. Это начинало раздражать. Если её цель была в том, чтобы оттолкнуть Эву, у неё это прекрасно получалось.

– Фрэнк – врач, работает педиатром в Мемориальной больнице, – добавила черноволосая женщина, её лицо на мгновение смягчилось, будто она вспомнила что-то приятное. – Я всегда надеялась, что мой старший сын пойдёт по его стопам, но Лукас слишком упрям. Его больше интересует, как пустить свою жизнь под откос, – с горечью добавила она.

Габриэла без устали рассказывала о своих сыновьях. Но это был первый раз, когда Эва услышала в её голосе не восторг и любовь, а явное раздражение. Видимо, этот Лукас действительно успел отличиться, раз так злил свою мать. Габриэла не выглядела человеком, который пилит по мелочам, так что, вероятно, причина была серьёзной.

Ранее она уже объясняла, что у них с мужем двое сыновей, и оба до сих пор жили с ними. Старшему, Лукасу, было двадцать лет, он учился в местном колледже на бухгалтера. Младший, Нэйтан, был всего на несколько месяцев старше Эвы, заканчивал школу и, скорее всего, оказался бы с ней в одном классе.

Если честно, Эве было абсолютно всё равно, чем они занимаются. Единственное, чего она хотела – чтобы её не трогали. Даже если им придётся жить под одной крышей, это ещё не значит, что они обязаны общаться.

Эва вообще не испытывала особого доверия к парням. Особенно после того, как её бывший бросил её только потому, что она отказалась с ним переспать.

Придурок.

– К счастью, Нэйтан, похоже, интересуется медициной. Он подал документы в несколько колледжей, надеюсь, его куда-нибудь примут, – продолжала Габриэла, даже не замечая, что её приёмной дочери было наплевать на её «братьев».

Эва не понимала, почему для этой женщины и её мужа было так важно, чтобы их сыновья стали врачами. Разве не логично позволить каждому самому решать, кем быть? Какая разница, если это не их выбор?

– Ты уже определилась, что хочешь изучать в следующем году? Может, стать юристом, как твой отец? Он был замечательным человеком, – спросила Габриэла, внимательно взглянув на неё.

Эва лишь покачала головой, намеренно игнорируя упоминание об отце. Ей не хотелось идти по стопам родителей.

До смерти бабушки у неё были планы на колледж. Она ещё не решила, какую профессию выбрать, но точно не хотела остаться без образования. Однако после того, как Терезы не стало, вместе с ней исчезла и жажда жизни. Все её намерения рухнули. В итоге вместо поступления в колледж она решила найти работу.

– Ты не очень разговорчивая, да? – без тени улыбки усмехнулась Габриэла, когда между ними повисло неловкое молчание.

Удивительно, что только сейчас женщина осознала, насколько жутко молчалива была Эва. Может, наконец поймёт, что она просто не хочет с ней разговаривать?

– Я ценю твои усилия, Габриэла, но я не хочу быть чьей-то обузой. Просто живи своей жизнью и игнорируй моё существование. Я постараюсь появляться как можно реже, пока нахожусь здесь, – отрезала Эва, ускоряя шаг и стараясь не обращать внимания на раздражающий стук каблуков Габриэлы по полу.

Этот звук действовал Эве на нервы. Почему женщины всегда чувствуют необходимость носить эти ужасно неудобные туфли?

– Эви – Бу, ты для меня не обуза. Я рада принять тебя в свой дом. Фрэнк и я всегда хотели иметь дочь, – возмущённо заявила Габриэла.

Эве хотелось закричать, что с того дня, как умерли её родители, она перестала быть чьей-либо дочерью. Но она сдержалась. Она и так уже сказала Габриэле больше, чем следовало. Возможно, та даже начала жалеть, что взяла её к себе.

Оставшуюся часть пути они прошли в молчании.

Прежде чем Эва успела осознать, что происходит, они уже стояли у выхода из аэропорта, и к ним приближался мужчина средних лет.

– Дорогая, – с тёплой улыбкой сказал он, обнимая Габриэлу и целуя её в губы.

Эва невольно приоткрыла рот от неожиданности, но быстро его закрыла, пока не начала пускать слюни.

Вау!

Они всё ещё выглядели безумно влюблёнными.

– Ты, должно быть, Эва. Приятно познакомиться, дорогая, – с дружелюбной улыбкой произнёс мужчина, протягивая ей руку.

Эва осторожно вложила свою ладонь в его и пожала её, удивлённая столь тёплым приёмом. Мужчина улыбнулся и мягко растрепал её волосы, как сделал бы отец с дочерью, прежде чем подмигнуть жене.

– Как прошёл полёт? – спросил он, обращаясь к ним обоим.

Эва промолчала, позволив Габриэле рассказать мужу о поездке. Женщина не упомянула ни слова о её грубом поведении.

Дорога к месту, которое должно было стать её новым домом на ближайший год, заняла около получаса.

Эва сидела молча, глядя в окно, наблюдая за проносящимися пейзажами. День выдался тёплым, типичным для солнечной Калифорнии. Где-то в разговоре Габриэла упомянула, что когда они приедут, Эве стоит переодеться в шорты.

Девушка едва заметно поморщилась при слове «дом». Это был не её дом. Просто место, где ей предстояло переждать, пока она не сможет жить самостоятельно.

Когда машина свернула на дорожку к их дому, Эва невольно задержала дыхание.

Это был не просто дом. Это был особняк.

В центре подъездной дорожки возвышался величественный фонтан, а само здание окружал сад, который казался бесконечным.

Эва всё ещё осматривалась, когда машина остановилась и припарковалась рядом с чёрным, блестящим, словно оникс, Ламборгини.

– Это машина Лукаса. Лучше держись от неё подальше. Он не любит, когда кто-то трогает его вещи. Настоящий сноб, если честно, – предостерёг Фрэнк, бросив шутливый взгляд, пока Эва выходила из машины.

Она молча кивнула и, затаив дыхание, оглядела особняк. Он был настолько огромным, что в нём могли бы разместиться не десять, а целых двадцать семей.

– Гарольд, наш дворецкий, отнесёт твой чемодан в комнату, – пояснил Фрэнк, открывая багажник.

У них был дворецкий?!

Эва едва осознавала, что ей теперь предстоит жить в таком роскошном доме, а тут ещё и прислуга…

Чёрт возьми.

– Лукас, Нэйтан, мы дома! – позвала Габриэла, как только они вошли внутрь.

Эва услышала недовольное бурчание, прежде чем на лестнице появился парень с каштановыми волосами. На вид ему было не больше шестнадцати, и она предположила, что это Нэйтан, младший сын.

Он был симпатичным… если судить именно как о мальчике. Эве было трудно поверить, что он её ровесник и учится с ней в одном классе.

– Где Лукас? – спросил Фрэнк, его голос стал заметно менее приветливым.

Напряжение в воздухе стало почти осязаемым, и Эва ощутила, как оно только усилилось, когда Нэйтан небрежно пожал плечами.

– Понятия не имею. Он укатил на своём Харлее часа два назад, и с тех пор я его не видел. Кажется, он говорил что-то о том, что собирался навестить ту рыжую, с которой познакомился в клубе прошлой ночью, – спокойно ответил Нэйтан, глядя отцу прямо в глаза.

Фрэнк тихо выругался, явно с трудом сдерживая раздражение.

– Интересно, когда этот парень наконец образумится, – пробормотал он, выговаривая слова с заметным усилием.

Габриэла мягко коснулась его руки, провела пальцами по коже, словно пытаясь успокоить.

– Не злись так из-за нашего неугомонного сына. Однажды он получит отпор и поймёт, что выбрал не тот путь, – мягко сказала она, прижимаясь к мужу.

– Этот мальчишка должен знать своё место! Я попросил его об одной-единственной вещи, о крошечной услуге, и даже с этим он не справился. Всё, что от него требовалось, – быть дома к нашему приезду, – воскликнул Фрэнк, разочарованно качая головой.

Эва наблюдала за этой сценой, чувствуя себя лишней.

Даже в такой, казалось бы, идеальной семье не обходилось без проблем. Габриэла и Фрэнк выглядели любящими родителями, но, как и у всех, у них были свои трудности.

Вот почему Эва никогда не верила в сказочные финалы. Их просто не существовало.

– Прости за этот спектакль, не обращай на них внимания, – внезапно раздался голос рядом.

Эва подняла взгляд – перед ней стоял Нэйтан.

– Привет, меня зовут Нэйтан, – добавил он, протягивая руку.

Вблизи он выглядел даже лучше – загорелая кожа, чистый зелёный цвет глаз, точь-в-точь как у отца. Его можно было бы назвать красивым… если бы Эва вообще искала парня. Но её привлекали совсем другие – высокие, мужественные, с хриплым голосом и сильными руками, а не симпатичные мальчики.

– Эва, – монотонно ответила она.

Она не собиралась заводить друзей в Калифорнии. Возможно, её старые приятели отвернулись от неё после переезда, но это вовсе не значило, что теперь она готова искать новых.

– Должно быть, тебе тяжело, – задумчиво произнёс парень, и в его взгляде мелькнула жалость.

Эву передёрнуло. Она быстро отвела глаза, не желая ловить на себе этот взгляд. Она не была сломленной. И уж точно не хотела, чтобы её такой считали.

– Я покажу тебе твою комнату, – вмешалась Габриэла, и впервые Эва была ей за это благодарна.

Последнее, чего ей хотелось, – это выслушивать сочувственные речи Нэйтана. Почему люди так упрямо не понимают, что их пустые извинения не вернут Терезу?

Она даже не могла вспомнить, сколько раз слышала эти слова: «Прими мои соболезнования.»

– Твоя комната на верхнем этаже, вторая дверь справа, напротив комнаты Лукаса, – продолжила Габриэла, ведя её вверх по лестнице. – Не волнуйся, он тебя не потревожит. Он любит одиночество, не особо общителен, так что не обращай внимания, если будет груб. Боюсь, я не могу сказать, что он будет к тебе приветлив.

Чудесно. Теперь у неё будет сосед, который либо её проигнорирует, либо возненавидит.

– Что-то с этим мальчиком пошло не так, и я больше не могу до него достучаться, – вздохнула Габриэла. – Раньше он был таким любящим сыном. Знаю, когда ты с ним познакомишься, тебе будет трудно поверить, что когда-то он не был таким засранцем… Прости мой французский, – она печально улыбнулась, открывая дверь.

– Добро пожаловать в твой новый дом. Надеюсь, тебе понравится твоя комната, – сказала она, широко распахнув дверь и мягко подтолкнув Эву внутрь.

Глаза девушки расширились от удивления, когда она осмотрелась, снова поражённая размахом этого дома.

Комната была выкрашена в приглушённый лавандовый оттенок, с аккуратно подобранными декоративными элементами. В центре возвышалась большая белая кровать с роскошным изголовьем, а у дальней стены стоял комод.

– Первая дверь слева ведёт в гардеробную, вторая – в ванную. Фрэнк и я решили немного побаловать тебя и наполнили шкаф обувью и одеждой. Но если тебе что-то не понравится, ты не обязана это носить, – добавила Габриэла, гордо улыбаясь.

Эва взглянула на женщину так, будто у той внезапно выросла вторая голова, а затем быстро направилась к шкафу.

Её глаза расширились ещё больше, когда она поняла, что «немного одежды», о которой говорила Габриэла, на самом деле означало целую гору новых вещей. Перед ней аккуратно стояли тридцать пар обуви – от балеток до туфель на высоких каблуках. На полках лежали две стопки рубашек и блузок, рядом висело десять пар джинсов, юбки, платья и даже нижнее бельё.

Она не могла поверить в то, что видит.

Чёрт, эти люди явно не знали меры.

– О, – только и выдохнула она, оглядывая комнату.

Но тут же развернулась, услышав, как Габриэла вошла в комнату и встретилась с ней взглядом.

– Это слишком. Я не могу принять всё это, – сказала Эва, покачав головой.

– Можешь и примешь, – твёрдо ответила женщина.

– Жить с семьёй Лэнгтон означает быть её частью. И, думаю, тебе не помешает небольшой приветственный подарок. Невежливо отказываться от подарков, Эви-Бу, – добавила она с улыбкой, дружески похлопав её по спине.

Эва стиснула зубы, стараясь оставаться неподвижной, как статуя. Она не хотела снова казаться грубой, но ей не нравилось, когда к ней прикасались чужие люди.

Каковы бы ни были их намерения, эти люди постояннопереходили её границы.

Этот год будет долгим.

Глава 2

Эва сидела неподвижно на своей новой широкой кровати, бездумно уставившись в одну точку, пока пыталась осмыслить события последних двадцати четырёх часов. Этот день выдался для неё по-настоящему изматывающим. Она всё ещё не ощущала себя комфортно в этом новом доме, но понимала, что теперь вынуждена оставаться здесь до конца учебного года – хотела она того или нет.

Семья Лэнгтон казалась доброжелательной, и Эва оценила тёплый приём, который ей оказали, но не могла сказать, что он принёс ей радость. Было бы гораздо проще ненавидеть своих новых соседей, если бы они оказались холодными и равнодушными. Но нет. Вместо этого ей предстояло жить в огромном особняке, получать дорогие подарки, а её опекуны проявляли к ней заботу и участие. Всё это усложняло задачу – почти невозможно было не испытывать к ним хотя бы минимальной симпатии.

Но она пообещала себе не привязываться. Оставаться отстранённой. Так будет проще уйти, когда придёт время.

Громкий стук в дверь вырвал её из мыслей. Эва вздрогнула, затем быстро поднялась и направилась к двери. Когда она открыла её, на пороге стоял Нэйтан, с улыбкой протягивающий поднос, от которого исходил аппетитный аромат свежеприготовленной еды.

– Мама подумала, что после долгой дороги тебе захочется немного отдохнуть, поэтому попросила меня принести тебе ужин, – сказал Нэйтан, ставя поднос на тумбочку. – Конечно, ты всегда можешь присоединиться к нам в столовой, если захочешь.

Только сейчас Эва заметила, что, когда он улыбается, на его щеках появляются очаровательные ямочки. Раньше она этого не замечала.

Когда он поймал её взгляд, она густо покраснела и быстро взяла поднос, стараясь, чтобы их пальцы не соприкоснулись.

– Спасибо. Еда выглядит замечательно, – сдержанно ответила она.

Её дурное настроение тут же улетучилось, пока Нэйтан продолжал улыбаться ей.

– Наша кухарка Грейс, как всегда, постаралась. Она настоящая волшебница на кухне. Мама даже яйцо сварить не может, – признался он с лукавой ухмылкой.

– Приятного аппетита, Эва. Если вдруг захочешь компании – просто постучи. Моя комната в конце коридора, – добавил он, указывая в нужную сторону.

Эва вежливо поблагодарила его и ответила лёгкой улыбкой, прежде чем закрыть дверь. Нэйтан показался ей хорошим парнем. Было очевидно, что он воспитанный и обходительный. Она бы многое отдала, чтобы встретить такого, когда ещё жила во Флориде. Но почему-то её всегда тянуло к совсем другим – к тем, кто приносил только проблемы.

Эва поставила поднос на прикроватную тумбочку и тяжело вздохнула, ковыряя еду вилкой. Честно говоря, она совсем не была голодна. Один только вид еды вызывал у неё неприятные ощущения в животе.

Её аппетит пропал в тот самый день, когда ей позвонили и сообщили, что бабушка умерла. С тех пор он так и не вернулся полностью.

Ранее в аэропорту Эва съела всего один батончик мюсли – единственное, что удалось проглотить за весь день. Теперь, глядя на своё отражение в зеркале, она заметила, что немного похудела. Одежда сидела свободнее, даже любимый лифчик стал великоват. Впрочем, Эва всегда была худощавой, и небольшая потеря веса её особо не волновала.

С неохотой она намотала на вилку приличное количество пасты. Желудок протестовал, но она заставила себя продолжать есть, пока не осилила половину порции. Это было достижением, и Эва мысленно похвалила себя за усилие, прежде чем отложить поднос в сторону. На сегодня хватит. Она была сыта.

Приняв быстрый душ, почистив зубы и переодевшись в пижаму, она подошла к книжной полке, наугад выбрала книгу и устроилась с ней в постели. Прошло немало времени с тех пор, как она в последний раз брала в руки роман. Когда-то она зачитывалась любовными историями, но забросила их, как только очередной парень разбил ей сердце.

Личная жизнь Эвы напоминала череду катастроф. Почему-то она всегда выбирала тех, кто в итоге причинял ей боль. Даже сейчас она помнила своего первого парня. Ей было четырнадцать, когда она встретила Дрейка, и с первого взгляда влюбилась в его дерзкий стиль. Он подарил ей первый поцелуй, и тогда ей казалось, что они непременно поженятся. Она была такой же наивной, как пятилетний ребёнок. Но всего через два месяца после их первого поцелуя она узнала, что он встречается с другими девушками за её спиной. Не раздумывая, Эва его бросила.

Через полгода после расставания с Дрейком Эва познакомилась с Джейкобом. Он был его полной противоположностью – воспитанный, перспективный футболист с идеальным будущим. Они встречались почти год, пока он не бросил её, узнав, что она не собирается с ним спать. Тогда Эва осознала, что он её не заслуживал, но это не сделало боль утраты менее ощутимой.

Можно было смело сказать, что у неё был катастрофический вкус в мужчинах. Она всегда выбирала не тех. Дрейк и Джейкоб были всего лишь двумя именами в длинном списке её сердечных разочарований.

Листая книгу, Эва машинально перебирала тонкую серебряную цепочку на шее, её пальцы нащупали крошечный ключик, спрятанный в ложбинке груди. Это была последняя память о бабушке. За день до своей смерти Тереза вручила ей ожерелье и, словно в загадке, сказала, что однажды она сама поймёт, что оно открывает. Эва не раз пыталась выпытать ответ, но бабушка лишь загадочно улыбалась. Ей казалось, что в этих словах был скрытый смысл, нечто важное, но что именно – она так и не разгадала. Насколько ей было известно, в её жизни не существовало ничего запертого.

Внезапный шум заставил её вздрогнуть. Эва резко села в кровати, напряжённо прислушиваясь. Снаружи раздался низкий рык мотора, и, подойдя к окну, она раздвинула шторы. По подъездной дорожке медленно въезжал старый Харлей Дэвидсон.

Парень, сидевший за рулём, заглушил двигатель и снял шлем, взъерошив тёмные волосы. Высокий, мускулистый, он выглядел так, будто только что вернулся с какой-то дерзкой авантюры. За его спиной, цепляясь за него, сидела рыжеволосая девушка. Её короткая юбка открывала длинные загорелые ноги, а вызывающий наряд делал её образ, мягко говоря, вульгарным.

Парень дьявольски ухмыльнулся, обнял её за талию и, не колеблясь, притянул к себе, впиваясь в её губы требовательным, жадным поцелуем.

Эва поспешно задвинула шторы и села обратно на кровать, чувствуя, как щёки вспыхнули жаром. Лучше бы она просто проигнорировала этот звук, вместо того чтобы поддаться любопытству и заглянуть в окно. Лёжа в темноте, она поняла, что, скорее всего, только что стала свидетелем проделок Лукаса. Кажется, он действительно был тем самым парнем с чёрными, как оникс, волосами.

Эва не считала себя ханжой, но наблюдать за тем, как кто-то так откровенно развлекается, заставило её почувствовать себя вуайеристкой. Она попыталась отогнать мысли, выключила прикроватную лампу и натянула одеяло почти до самого носа. Но стоило ей закрыть глаза, как до слуха донёсся звук шагов по лестнице, а следом – стон.

Чёрт, только не это!

Она резко открыла глаза, сердце сжалось от неприятного предчувствия. Следующая реплика расставила всё по местам.

– Да, детка, вот так! – пронзительный женский голос эхом разнёсся по коридору.

Эва сжала зубы. Нет, она точно не собиралась лежать и слушать, как кто-то занимается сексом за стеной.

С неё хватит.

Решительно сбросив одеяло, она вскочила с кровати, накинула халат и рванула к двери. Едва распахнув её, она застыла.

Прямо перед ней, в тусклом свете ночника, черноволосый парень прижимал рыжую девушку к деревянной двери. Его руки сжимали её грудь, а язык жадно скользил в её рот.

Эва поморщилась. Ей стало по-настоящему противно. Она громко откашлялась, надеясь привлечь их внимание.

Но парочка даже не заметила её – они были слишком увлечены процессом. Рыжая закинула голову, потянулась к волосам Лукаса, обвила его талию ногами, а её стоны становились всё громче с каждой секундой.

Боже, серьёзно?!

– Простите, но некоторые из нас пытаются спать! – Эва глубоко вздохнула, стараясь сохранять спокойствие, хотя хотелось заорать.

Лукас резко повернул голову и, чертыхнувшись, отпустил девушку. В его взгляде читалось крайнее раздражение. Эва встретилась с его глазами – пронизывающе-голубыми, чарующими, теми самыми, что, по всей видимости, он унаследовал от матери. Её уверенность дала небольшую трещину. Сердце на мгновение замерло.

Чёрт, он был красив.

Этот тип напоминал рок-звезду в кожаной куртке. Тёмные волосы, немного взлохмаченные, лёгкая щетина и татуировки, покрывающие руки – всё в нём излучало опасное обаяние.

– Какого чёрта тебе надо, малышка? – буркнул он, с каждой секундой злясь всё больше.

Рыжая попыталась заглянуть ему за плечо, встав на цыпочки, явно заинтересовавшись источником шума.

– Кто это? Я и не знала, что у тебя есть сестра, – протянула она, звуча так, будто ей было безразлично.

Теперь, разглядывая её вблизи, Эва заметила толстый слой макияжа и серебряное кольцо в носу. Девушка выглядела как типичная фанатка вечеринок, и, похоже, мозг у неё работал с той же скоростью, что и её стонущие реплики минуту назад.

– У меня нет сестры, – лениво протянул Лукас. – Это просто очередная благотворительность моей матери, которая поживёт у нас пару месяцев.

Он даже не потрудился скрыть своё презрение.

Какой же он мудак!

– А она не может к нам присоединиться? – вдруг взвизгнула рыжая, её глаза азартно вспыхнули. – Я всегда мечтала о тройничке!

Эва застыла, почувствовав, как по спине пробежали мурашки от отвращения.

– Не знаю, – лениво протянул Лукас, лениво скользнув взглядом по её фигуре. – Тебе стоит спросить её самой.

Его глаза на мгновение задержались на её груди, и Эва почувствовала, как кровь прилила к щекам. Температура тела начала подниматься не от смущения, а от злости.

– Хотя… она не выглядит особо авантюрной. Скорее паинька, – добавил он с насмешкой.

– Это можно исправить, – рыжая игриво приподняла брови, скользнув по Эве оценивающим взглядом. – Грудь у неё симпатичная. Хоть и маловата, но, уверена, довольно чувствительная.

ЧТО?!

– Эй, алло?! – возмущённо воскликнула Эва, её глаза чуть не вылезли из орбит. – Я вообще-то прямо здесь!

– Знаю. Вижу, – рыжая тупо улыбнулась.

Прекрасно. Шлюха без мозга. Именно с таким типом людей мне не хватало знакомства.

– Вы двое могли бы потише? – устало бросила Эва, осознавая, насколько бессмысленно тратить на них свою энергию. Она раздражённо ткнула пальцем в часы, которые показывали два часа ночи. – Некоторые люди, знаешь ли, хотят хоть немного поспать.

Она даже не заметила, как засиделась с книгой. Похоже, сюжет оказался чересчур затягивающим.

– Что случилось, принцесса? – усмехнулся Лукас, склонив голову набок. – Боишься, что мы потревожим твой «красивый» сон?

В его голосе сквозило ехидство, но настоящий удар он нанёс следующим.

– Лучше бы ты осталась во Флориде. Там тебе и место.

Эва резко вскинула подбородок.

Он смотрел прямо на неё, и в этих глазах не было ни капли сожаления. Только ледяное презрение.

Какой же он всё-таки мудак!

Эва широко распахнула глаза, почувствовав, как в них подступают слёзы. Она сделала глубокий вдох, заставляя себя не поддаваться слабости. Вместо того чтобы отступить в свою комнату, спрятаться, как испуганное животное, она шагнула вперёд – прямо к нему.

– Как ты смеешь говорить мне такое?! Ты даже не знаешь меня! – её голос задрожал от ярости, но не ослаб.

Щёки вспыхнули, а в глазах полыхал гнев. В порыве эмоций она подняла руку и с силой отвесила Лукасу пощёчину. Хлопок разнёсся по комнате, заглушая даже собственное дыхание. Он качнулся назад, не ожидая удара.

На несколько секунд повисла тишина. Лукас медленно приложил ладонь к щеке, а выражение его лица мгновенно изменилось – насмешка исчезла, уступая место чему-то более мрачному.

– Никогда больше не делай этого, малышка, – произнёс он тихо, но в его голосе прозвучало чёткое предупреждение.

Эва замерла, не отводя взгляда, но внутри у неё всё сжалось. Лукас больше не смотрел на неё – он развернулся и, схватив свою рыжеволосую спутницу за талию, потянул её в комнату. Дверь закрылась с глухим щелчком.

Утро встретило её тяжестью в висках и мутным сознанием. Головная боль пульсировала от недостатка сна. Эва медленно села на кровати, устало потёрла лицо. Её веки горели от усталости, а тело казалось ватным.

Лукас и его подружка не давали ей уснуть почти до рассвета. Глухие удары изголовья о стену, громкие стоны и крики… Это было нечто, что невозможно было проигнорировать, как бы сильно она ни пыталась.

Чувствуя себя измождённой, она поднялась с кровати и направилась в ванную. В отражении зеркала на неё смотрела девушка с растрёпанными волосами, покрасневшими глазами и усталым лицом.

Эва вздохнула и включила душ. Горячие струи воды стекали по коже, смывая остатки ночного раздражения, постепенно расслабляя напряжённые мышцы. Она прикрыла глаза, позволив себе несколько секунд покоя, и прижалась лбом к холодной плитке. Но стоило ей немного расслабиться, как перед мысленным взором вспыхнул образ пронзительных голубых глаз.

Чёрт возьми.

Ей хотелось стереть его из памяти, забыть, выбросить, но стоило закрыть глаза – и он снова появлялся.

Эва стиснула зубы. Она уже ненавидела этого Лукаса.

Как, чёрт возьми, он вообще смеет говорить с ней так, словно она грязь у него под ногами?

Они даже не были знакомы, но он вёл себя так, будто она его заклятый враг. Каждое его слово, каждый взгляд – словно нож по сердцу. Очевидно, что её появление в этом доме жутко его раздражало. Что ж, он мог бы пожаловаться своей матери, а не относиться к ней, как к отбросу.

Габриэла предупреждала её о своём старшем сыне, но ничто не могло подготовить Эву к тому, насколько он оказался мерзавцем. В жизни она не встречала человека, который раздражал бы её сильнее.

Обычно она держалась холодно и отстранённо с незнакомцами, но этот парень пробуждал в ней настоящую стерву. Она выдохнула и заставила себя забыть о нём хотя бы на время.

Прервав размышления, Эва вышла из душа. Холодный воздух тут же обволок её, заставив кожу покрыться мурашками. Она поёжилась, медленно накинула полотенце на плечи и лениво стянула волосы в небрежный пучок.

Направляясь в гардеробную, она машинально пробежалась взглядом по комнате, задержавшись на зеркалах и роскошных полках с одеждой. До сих пор не верилось, что всё это принадлежит ей. Никогда в жизни она не могла представить, что у неё будет столько одежды на выбор.

Её бабушка не была бедной, но и до уровня этой семьи ей было далеко. У Эвы всегда была хорошая комната с отдельной ванной, и она ценила это. Многие её друзья во Флориде даже не имели такой роскоши – им приходилось делить ванную с родителями или братьями и сёстрами.

Эва критически осмотрела себя в зеркале. Классическое сочетание чёрного и белого – элегантный и беспроигрышный вариант. Белая укороченная рубашка с короткими рукавами подчёркивала талию, а чёрные пуговицы добавляли строгости. Чёрные шорты с завышенной талией и мягкими складками делали образ стильным и лёгким. Дополняли его массивные лакированные лоферы на грубой подошве – дерзкие, но удобные.

Закончив с одеждой, она отправилась на кухню, где застала Нэйтана за столом. Его тёмные волосы были всё ещё влажными после утреннего душа.

– Доброе утро, Эва, – улыбнулся он, снова демонстрируя ямочки на щеках.

– Привет, – ответила она и заняла место рядом с Габриэлой.

Лукаса нигде не было видно, но никто за столом не выглядел удивлённым, так что, вероятно, его отсутствие на завтраке было в порядке вещей.

– Как ты спала? Кровать удобная? Если нет, мы можем подобрать другую, – с теплотой спросила Габриэла.

Эва моргнула, поражённая таким вниманием. За свои семнадцать лет она никогда не спала на более удобной кровати.

– Мам, дай ей хотя бы проснуться, прежде чем закидывать своей заботой, – вставил Нэйтан, закатывая глаза.

Эва благодарно ему улыбнулась.

– Всё отлично, нет необходимости менять, – заверила она.

Ей следовало быть осторожной, чтобы не привязаться к этой семье. Они были слишком добры, почти идеальны. Все, кроме одного человека, от одной мысли о котором её передёргивало.

– Твой брат уже ушёл? – спросил Фрэнк, приподняв бровь.

– Откуда мне знать? Он даже не разговаривает со мной, – равнодушно пожал плечами Нэйтан, но в его голосе сквозила горечь.

Эва задумалась, не произошло ли между братьями что-то серьёзное.

– Не понимаю, – нахмурилась Габриэла. – Вы же всегда были неразлучны.

– Это было давно, мам. Люди меняются, – коротко ответил он, зачерпнув ложку овсянки.

– Что ты хочешь на завтрак, дорогая? Может, попросить Грейс приготовить блины? – снова обратилась к ней Габриэла.

Эва только сейчас осознала, что так и не взяла еду. Аппетита у неё не было, но она не хотела вызывать лишних вопросов.

– Мне хватит яблока, – тихо сказала она, опустив глаза и закрутив прядь волос на палец.

Эва понимала, что накануне вела себя слишком резко, поэтому сегодня решила быть дружелюбнее. Её просто застала врасплох доброта Габриэлы – та продолжала заботиться о ней, несмотря на все попытки держаться на расстоянии.

– Это неразумно, Эва. Завтрак – самый важный приём пищи, – заметил Фрэнк, выглядывая из-за газеты.

– Не обращай внимания. Это просто говорит в нём врач, – хмыкнул Нэйтан. – Если не голодна, не стоит себя заставлять. Потом может стать хуже.

Габриэла улыбнулась сыну и кивнула Эве:

– Всё в порядке, Эви-Бу. Просто убедись, что перекусишь на первом перерыве. Грейс уже собрала тебе ланч, там есть мюсли-батончики. Если захочешь что-то особенное, просто скажи ей.

– Думаю, всё подойдёт, – ровным тоном ответила Эва.

Ей было всё равно, что там приготовили. Она не из тех, кто привередничает с едой. Скорее всего, просто возьмёт что-нибудь в кафетерии.

Доев яблоко, она сложила ланч в сумку и направилась к выходу.

– Я подброшу тебя до школы, – объявил Нэйтан, неожиданно появившись рядом.

– Не стоит. Я могу дойти пешком, – пожала она плечами.

Первый день в новой школе хотелось начать самостоятельно.

– Мне несложно, – улыбнулся он и игриво толкнул её локтем.

Эва попыталась улыбнуться в ответ, но внутри всё сжалось. Она терпеть не могла, когда её трогали без разрешения, даже по-дружески.

Войдя в гараж, она замерла, ошеломлённо оглядываясь. В дальнем углу стоял Ламборгини Лукаса, рядом с машиной Фрэнка. На месте его Харлея теперь красовался красный Кавасаки, припаркованный рядом с чёрным Мерседесом.

– У нас в семье обожают тратить деньги на машины, – с усмешкой прокомментировал Нэйтан, следя за её реакцией. – Кавасаки мой, но сегодня возьмём Мерседес мамы. Мой Ламборгини в ремонте – Лукасу показалось хорошей идеей пару раз пнуть его, когда он вернулся домой пьяным.

Он сказал это так буднично, будто речь шла о погоде.

– Сумасшедшие, – пробормотала Эва.

Она молча кивнула, села в Мерседес и положила сумку на колени. Машина мягко тронулась с места, а она откинулась на спинку сиденья, глубоко вздохнув. Быть новой в школе – никогда не к добру. Чаще всего такие, как она, становились лёгкой мишенью для хулиганов.

– Не переживай, всё будет нормально, – уверил её Нэйтан, будто прочитав её мысли.

Выражение ужаса на её лице, вероятно, выдало её с головой.

– Я тебя защищу, – подмигнул он, демонстрируя ямочки, от которых она уже чувствовала зависимость.

Через несколько минут они подъехали к школе. Парковка была забита смеющимися подростками, но стоило Мерседесу появиться, как толпа тут же расступилась, освобождая дорогу.

– Ты довольно популярен, да? – пробормотала Эва, наблюдая, как группа девушек в откровенных нарядах облепила машину.

Похоже, в каждой школе есть свои королевы драмы.

Как только они вышли, на Нэйтана тут же бросилась блондинка, обхватив его руками.

– Доброе утро и тебе, Келси, – засмеялся он, обнимая её в ответ.

Эва едва удержалась, чтобы не закатить глаза.

– Кто она? – спросила девушка, наконец отпуская его и поворачиваясь к Эве.

– Она живёт с нами. Я же рассказывал тебе о ней вчера по Скайпу, помнишь? – сказал Нэйтан, бросив на Эву тёплый взгляд.

– Точно! – Келси энергично закивала.

Отлично. Ещё одна пустышка без мозгов, – подумала Эва.

– Эва, это Келси, моя хорошая подруга, – представил их Нэйтан.

Но несмотря на его слова, было ясно, что они далеко не просто друзья. Они не переставали прикасаться друг к другу с того момента, как он вышел из машины. Манера общения говорила сама за себя: они определённо не раз переспали.

Эву это нисколько не удивило. Нэйтан был симпатичным парнем, окружённым красивыми девушками. И он явно знал, как этим пользоваться.

– Я пойду за расписанием, – сказала Эва, перекинув сумку через плечо.

– Я пойду с тобой, – предложил Нэйтан.

Она быстро покачала головой.

– Не нужно. Я не заблужусь. Честное слово.

Эва попыталась улыбнуться, но развернулась и поспешила к офису. Она смотрела в пол, избегая чужих взглядов. Ей не нравилось, как люди бесстыдно пожирали её глазами.

Громкий свист заставил её вздрогнуть, но она не остановилась.

– Чёрт, Нэйт, у тебя горячая штучка. Следи за её задом. Я бы точно кое-что с ней провернул, – ухмыльнулся какой-то парень.

Эва почувствовала, как его взгляд прожигает кожу. Она ускорила шаг. Парни могли быть такими свиньями. Её передёргивало от того, что они воспринимали её как объект для развлечений.

Когда она вошла в здание школы, заметила, как несколько девушек перешёптываются, бросая на неё оценивающие взгляды. Им, похоже, было наплевать на приличия. Судя по их одежде, это были чирлидерши. Они оголяли достаточно кожи, чтобы выглядеть вульгарно. Девушки больше не знали, что такое достоинство.

Эва внезапно почувствовала одиночество и тоску. Впервые с момента переезда в Калифорнию ей захотелось домой. Как бы ни обращались с ней её так называемые друзья, это всё равно было лучше, чем быть новой девчонкой, оказавшейся в центре всеобщего внимания.

Парни делали ставки, кто первым затащит её в постель. Девушки придумывали розыгрыши, чтобы выставить её дурой – просто из зависти.

Эва мечтала держаться подальше от всей этой драмы. Лучше быть никем, чем объектом чужого обсуждения.

Пройдя по коридору новой школы, она поняла: эта неделя будет длинной.

Эва с облегчением сбросила сумку у входа, едва переступив порог своего нового дома. День оказался таким же ужасным, как она и ожидала. За несколько часов в новой школе ей пришлось выслушать больше насмешек и столкнуться с большим количеством презрительных взглядов, чем за последние три года в старшей школе. Особенно отличились чирлидерши – их оценивающие, полные скрытой злобы взгляды не слишком тешили её самолюбие.

Она мечтала о горячей ванне, уютной пижаме и мягкой постели, где могла бы забыться хотя бы на несколько часов. Однако усталость и раздражение резко сменились тревогой, когда она поняла, что Нэйтан не ждал её на парковке после уроков.

Утром пешая прогулка казалась ей неплохой идеей, но после изматывающего дня перспектива брести домой в одиночестве внушала только отчаяние. Во время последнего урока ей пришло сообщение от Нэйтана – хотя она даже не знала, что у него есть её номер. В паре сухих фраз он сообщил, что задерживается на футбольной тренировке и не сможет её подвезти.

Поскольку за первый день в новой школе она так и не завела друзей, выбора у неё не было – пришлось идти пешком. К счастью, утром она внимательно смотрела в окно, когда они ехали в школу, и смогла запомнить дорогу.

– Чего такая мрачная, принцесса? Плохой день? – раздался за спиной низкий, лениво-насмешливый голос.

Эва вздрогнула, резко остановилась и подняла взгляд. Перед ней, как ни в чём не бывало, стоял Лукас Лэнгтон – всё такой же чертовски самоуверенный, с растрёпанными волосами и фирменной ухмылкой.

Он выглядел так, словно только что сошёл с экрана фильма о плохих парнях: чёрные обтягивающие джинсы, чёрная рубашка, кожаная куртка. Под тонкой тканью угадывались рельефные мышцы, и Эва на мгновение задержала на нём взгляд.

Почему, чёрт возьми, у плохих парней всегда такая внешность? Карма – та ещё сука.

– Отвали, придурок, – бросила она безразлично и двинулась дальше.

Лукас на секунду замер, но его ухмылка лишь стала шире. Одним быстрым движением он схватил её за запястье, не давая уйти.

– От. Пусти. Меня, – отчеканила Эва, её голос звучал жёстко, а в глазах вспыхнуло возмущение.

– Не заводись так, принцесса, – усмехнулся он, отпуская её руку и лениво отступая назад. – Я знаю, что чертовски хорош собой, но не обязательно так смущаться.

Её пальцы сжались в кулак, и Эва едва сдержала желание врезать ему. Но знала, что именно этого он и добивается – чтобы она сорвалась, дала ему повод продолжить эту дурацкую игру.

– Я отошла не потому, что застеснялась, мистер самовлюблённый нахал, а потому, что испытываю к тебе чистое отвращение, – отчеканила она холодно.

Не дожидаясь ответа, она развернулась и взлетела по лестнице, захлопнув дверь спальни с таким грохотом, что дом, казалось, содрогнулся.

Давно никто так не бесил её. Но, судя по довольному выражению Лукаса, он только начал развлекаться.

Глава 3

Ровно в семь вечера Габриэла крикнула, что ужин подан. Эва вздохнула, снимая наушники. Она слушала музыку на своём айподе, пока заканчивала домашнюю работу по физике. Мысли путались, цифры скакали перед глазами, и чем дольше она пыталась разобраться в теме, тем сильнее ощущала, что ей нужен репетитор.

В её прежней школе учебная программа по физике и химии слегка отставала, и теперь разрыв в знаниях становился особенно заметным. Сегодня на уроке химии Эва чувствовала себя полной идиоткой. Они работали с продвинутым учебником, рассчитанным на тех, кто уже давно освоил базу. Знания, которых у неё не было.

Она закрыла тетрадь, бросила карандаш и пошла вниз.

– Как в школе, дорогая? – спросила Габриэла, когда Эва присоединилась к ней за столом. Лукаса и Нэйтана не было, и это почему-то казалось облегчением.

– Нормально, наверное, – коротко ответила Эва, не желая вдаваться в подробности.

День был не из лучших. К тому же ей не хотелось тревожить Габриэлу. Если быть честной, она даже испытала облегчение от того, что никто не пытался с ней подружиться. Она не хотела казаться стервой, игнорируя людей, но было слишком рано, чтобы радоваться жизни после смерти бабушки. Ей нужно было время, чтобы пережить утрату.

Они ели в тишине. Эва ковыряла еду, напоминая себе, что ей нужно набрать пару килограммов. Её вес сильно упал за последние месяцы, но аппетит всё ещё оставлял желать лучшего.

Когда она была на середине тарелки, входная дверь неожиданно распахнулась, и в дом вошёл Нэйтан с тяжёлой спортивной сумкой через плечо.

– Добрый вечер, – бросил он, небрежно ставя сумку у стены и усаживаясь за стол. Волосы у него были ещё мокрые – очевидно, он недавно принял душ после тренировки.

– Нэйтан, ты что, забыл про полотенце? – спросил Фрэнк, качая головой. На его лице мелькнула усмешка.

– Он весь в тебя в его возрасте, – подшутила Габриэла, глупо улыбаясь мужу. – Хорошо хоть, не бегает голышом по дому.

Фрэнк подмигнул ей и быстро чмокнул в губы.

– Мам, пап, да хватит уже! – простонал Нэйтан, прикрывая лицо ладонями. – Я вообще-то ем! Вы мне аппетит портите.

Эва с трудом сдержала смех, наблюдая за этой троицей. Они были такой тёплой, дружной семьёй. И ей нужно было держать себя в руках, чтобы не привязываться слишком сильно.

Когда они доели, по лестнице вниз неожиданно скатился Лукас, держа в одной руке пачку сигарет, а в другой – ключи от своего Харлея. Эва едва сдержала гримасу, заметив сигареты. Она терпеть не могла запах табака – он вызывал у неё головную боль и тошноту.

– И куда это ты собрался? – раздражённо спросил Фрэнк, скрестив руки на груди.

Лукас усмехнулся, застёгивая кожаную куртку и натягивая тяжёлые ботинки.

– Не твоё, чёрт возьми, дело. Я взрослый. Я тебе не подчиняюсь.

Фрэнк прищурился, его пальцы сжались в кулак.

– Пока ты живёшь под моей крышей и тратишь мои деньги на учёбу и развлечения, ты будешь меня слушать, молодой человек.

Лицо его налилось багровым. Обычно Фрэнк умел держать себя в руках, но Лукас умудрялся выбесить его до предела.

Лукас ухмыльнулся, сунул сигареты в карман куртки и лениво бросил:

– Я собираюсь покурить, съездить в бар, напиться в хлам и увезти оттуда какую-нибудь шлюху, чтобы всю ночь её трахать. – Он наклонил голову, глядя Фрэнку прямо в глаза. – Теперь доволен, старик?

Он развернулся и вышел, с силой захлопнув за собой дверь.

Фрэнк тяжело выдохнул, сжав переносицу, и покачал головой.

– Господи… – пробормотал он, устало опускаясь на стул.

В комнате повисла напряжённая тишина.

– Прости, что тебе пришлось это видеть, Эва. С моим сыном не так-то просто, – вздохнул Фрэнк, собирая тарелки и ставя их в посудомоечную машину.

Габриэла, убирая со стола, положила руку на его ладонь, мягко сжав её, словно пытаясь снять напряжение.

Эва с широко раскрытыми глазами смотрела на дверь. Как такое возможно? Они с Нэйтаном выросли в одном доме, у них были любящие родители, но они были абсолютными противоположностями. Один – джентльмен, другой – законченный мудак. Это было чертовски странно.

Она отогнала мысли, когда почувствовала, что Нэйтан замедлил шаг рядом с ней на лестнице.

– Тебе нужна помощь с химией? – спросил он, бросив на неё мимолётный взгляд.

Эва моргнула, не сразу сообразив, о чём он.

– Ты заметил?

– Это трудно было не заметить, – усмехнулся он. – Ты постоянно корчила гримасы и вертела карандаш в руках.

Эва смутилась. Она не думала, что кто-то так внимательно наблюдал за ней.

– Я отличник, – добавил он, пожав плечами. – Обычно заканчиваю задания быстрее всех и успеваю осмотреться в классе.

Если это был его завуалированный способ сказать, что он украдкой пялился на неё, то жаль, что у него не хватило смелости сказать об этом прямо.

– Впечатляет. Ты не выглядишь как ботан, – сказала Эва, медленно оглядывая его с ног до головы, будто пытаясь понять, как ему удаётся получать одни пятёрки.

На самом деле она просто разглядывала его. Жаль, но он всё ещё выглядел слишком по-мальчишески. Милый, но не её тип. Между ними не было той искры, от которой внутри вспыхивало бы что-то настоящее.

– Ты серьёзно, Эви – Бу? – Нэйтан вскинул брови, наигранно возмущаясь. – Я что, по-твоему, похож на тупицу, который играет в футбол и умеет только соблазнять чирлидерш? Стереотипчик, однако.

Он шутливо толкнул её в плечо.

Ургх. Опять эти прикосновения.

Эва сжала губы. Она ненавидела, когда люди трогали её без разрешения.

– Я чувствую себя несмышлёнышем, когда ты называешь меня Эви – Бу, – буркнула она. – Только твоей маме я позволяю так меня звать, потому что она выглядит чертовски счастливой, когда произносит это прозвище.

– Да ладно тебе, Эва. Ну пожалуйста? – Нэйтан сделал щенячьи глаза, и она даже не подозревала, что он умеет таксмотреть.

Чёрт.

Если это не заставило её сердце сжаться, то она уже не знала, что могло бы. Она закатила глаза, с досадой вздохнула и, наконец, сдалась:

– Можешь звать меня Эви – Бу. Но только если рядом никого нет. Договорились?

Она никогда не любила прозвища. В детском саду её называли Мини, и она ненавидела это имя. Будучи самой маленькой среди сверстников, она чувствовала себя слабой и уязвимой, особенно когда другие дети дразнили её, пользуясь своим ростом.

– Договорились, – Нэйтан пожал её руку с лёгкой улыбкой. – Зови меня Нэйт. Полное имя используют только мои родители. – Он подмигнул, будто только что открыл ей доступ к какому-то закрытому клубу.

– Хорошо, Нэйт, – отозвалась она, ухмыляясь, прежде чем остановилась перед своей дверью.

– Так, может, всё-таки помочь тебе с учёбой? – спросил он, наклоняясь чуть ближе.

Внезапно она почувствовала, как перехватило дыхание. В глазах Нэйтана читалась надежда, от которой становилось не по себе. Он шагнул вперёд, почти незаметно, но этого было достаточно.

Как же она не замечала этого раньше?

«Потому что ты была слишком занята, разглядывая его старшего брата», – ехидно подметил голос у неё в голове. Ага, конечно.

– Нет, я попробую разобраться сама. Позову тебя, если не смогу, – поспешно ответила она, тут же пожалев о своих словах, почувствовав себя полной идиоткой.

Она прекрасно знала, что не осилит домашку одна. Она даже не продвинулась дальше первого упражнения.

– Ладно, – Нэйт улыбнулся, но в этой улыбке было что-то натянутое, словно он скрывал разочарование.

Она осталась стоять в коридоре и дождалась, пока он не исчез за дверью своей комнаты. Лишь тогда шагнула в свою и прислонилась к деревянной панели, закрыв глаза. Ей стоило принять его помощь. Не отмахиваться так трусливо.

Просто потому, что он увлёкся ею, это ещё не означало, что между ними обязательно что-то должно случиться. А может, она и вовсе неправильно поняла его намерения? Вполне возможно, он действительно хотел лишь дружбы. В конце концов, вокруг него и без неё хватало девушек, готовых на всё ради его внимания.

Внезапный шум выдернул Эву из сна. Она резко открыла глаза, приложив ладонь к бешено колотившемуся сердцу, и попыталась выровнять дыхание. Приподнявшись на локтях, она оглядела комнату, всё ещё немного ошеломлённая. Несколько секунд ушло на то, чтобы вспомнить, что она больше не во Флориде. Теперь её дом – особняк семьи Лэнгтон.

Глухой стук, смешанный с приглушённым стоном, раздался снова. Эва раздражённо закатила глаза.

Конечно. Кто ещё это мог быть?

Разозлившись до предела, она сбросила ноги с кровати и направилась к комнате Лукаса, решительно стуча в дверь. Когда никто не ответил, она постучала снова, сильнее. Она собиралась убить этого надоедливого ублюдка.

Дверь внезапно распахнулась.

– Да? – громко спросил Лукас.

Эва застыла. Воздух застрял в её лёгких, когда перед ней предстал Лукас – абсолютно голый, с самодовольной улыбкой и… гордо поднятой эрекцией.

Её сознание отключилось. Эва в панике зажмурилась и закрыла лицо обеими руками, остро ощущая непреодолимое желание немедленно выколоть себе глаза.

– Не мог бы ты, пожалуйста, надеть хоть что-нибудь? – попросила Эва, готовая даже умолять, если понадобится.

Она совершенно не хотела повторения увиденного. Не то чтобы Лукас выглядел плохо – вовсе нет. Проблема была как раз в том, что он выглядел чертовски хорошо. Высокий, загорелый, с подтянутым прессом и…

Чёрт! Стоп! Что, ради всего святого, она вообще думала?!

– Что случилось, принцесса? Ты у нас, оказывается, скромница? – Лукас усмехнулся, явно развлекаясь. В его голосе скользило самодовольство, и она почти видела его ухмылку, даже не открывая глаз.

– Я не скромница! – возмущённо выпалила она, упрямо топнув ногой, но пальцы с глаз не убрала.

– Тогда чего ты так боишься наготы? – протянул он, лениво поигрывая словами. – Это всего лишь тело. Я-то уж точно не стесняюсь, можешь не сомневаться, – он ухмыльнулся и легко коснулся её руки, словно собираясь убрать её пальцы.

Эва резко открыла глаза, упрямо встретившись с его взглядом, и заставила себя не опускать их ниже. Лукас выглядел так, будто отлично знал, какие мысли роятся в её голове, и ему это дико нравилось. Этот дерзкий прищур, самодовольная ухмылка…

Как же ей хотелось стереть её с его лица!

– Ты хочешь к нам присоединиться, принцесса? – Лукас лениво приподнял бровь и кивнул в сторону кровати.

Эва резко перевела взгляд и тут же пожалела об этом. Совершенно голая блондинка, растянувшаяся на его простынях, улыбалась ей с ленивой насмешкой.

Боже, это было так неловко!

И с каждой секундой становилось только хуже.

– Нет! – вскрикнула она, потрясённая его предложением до глубины души.

Эва могла и не быть наивной скромницей, но оставалась невинной. И сейчас её вовсе не смущала нагота Лукаса – куда больше тревожило то, что она ощущала при его приближении.

– Не будь такой застенчивой, принцесса, – его голос прозвучал низко, бархатисто, словно шелк, скользящий по её коже.

Он коснулся её щеки, и она тут же дёрнулась. Не от отвращения, нет. Наоборот – по телу пробежали тысячи крошечных искр, словно электрические разряды, оживляя каждую нервную клетку. Ощущение было слишком сильным. Слишком неправильным. И слишком приятным.

– Не трогай меня, – процедила она сквозь зубы, отступая назад.

Но Лукас, будучи бесстыдным ублюдком, не обратил внимания на её протест. Он сделал шаг вперёд, сокращая расстояние между ними до едва ощутимого. Их дыхание смешалось, а затем она почувствовала его – твёрдого, горячего, прижимающегося к её животу.

Эва тяжело сглотнула.

Его ладони обхватили её лицо, большие пальцы пробежались по скулам, заставляя её взглянуть прямо в его глаза. Она могла бы отстраниться. Могла бы закричать. Но вместо этого осталась на месте, парализованная не страхом – чем-то куда более опасным.

Желанием.

– На твоём месте, принцесса, я бы поскорее унесла свою горячую маленькую задницу обратно в комнату и перестала меня отвлекать, пока я не решил устроить тройничок, – его голос прозвучал низко, обжигающе близко, словно шелест греха.

Он прикусил её мочку, играючи, но достаточно, чтобы у неё по позвоночнику пробежала дрожь.

Эва не сказала ни слова. Не могла. В груди бушевал ураган из злости, смущения и чего-то более тёмного, чего-то, от чего у неё пересохло в горле.

Лукас, довольный эффектом, который произвёл, медленно отступил, позволяя ей ощутить пустоту там, где только что было его тепло. Самодовольная ухмылка играла на его губах.

– Спокойной ночи, принцесса, – он подмигнул, прежде чем мягко коснуться её щеки губами.

Она замерла. А он тем временем убрал прядь её волос за ухо – жест до неприличия интимный – и, даже не обернувшись, скрылся за дверью своей комнаты.

Эва моргнула, всё ещё ощущая привкус его дыхания на коже.

Что, чёрт возьми, только что произошло?

Было почти половина шестого утра, когда Эва проснулась во второй раз за ночь. В этот раз дом окутала зловещая тишина, и она задумалась, почему вообще проснулась так рано. Осторожно, чтобы не издать ни звука, она надела тапочки. Будить кого-то не входило в её планы, хотя эта мысль была довольно глупой, учитывая размеры дома и тот факт, что единственный человек, который мог её услышать, – это Лукас.

Честно говоря, она так и не поняла, о чём думала Габриэла, когда поселила её в комнате прямо напротив Лукаса. Возможно, он и не делал этого нарочно, но, чёрт возьми, определённо мешал ей спать. Что вообще могло заставить парня приводить в спальню новую девушку каждую ночь? И как его родители могли спокойно смотреть на это? Эва не понимала Лукаса. И, вероятно, никогда не поймёт. Он был для неё загадкой – раздражающей, непостижимой, но, к её досаде, завораживающей.

Когда она вышла на балкон, прохладный ночной воздух тут же коснулся её кожи, пробежавшись мурашками по рукам. Она прищурилась, уловив краем глаза какое-то движение во дворе. Сердце замерло на мгновение, и, шагнув назад, она чуть не споткнулась о цветочный горшок. Глухо выругавшись, Эва зажала рот ладонью, надеясь, что её неуклюжесть осталась незамеченной.

Медленно переведя взгляд вниз, она заметила Лукаса. Он сидел у бассейна, опустив ноги в воду, и бездумно смотрел перед собой. В пальцах тлела сигарета, её тонкий дым неспешно растворялся в ночном воздухе.

Эва нахмурилась. Какого чёрта он делает здесь в такую рань? Разве ему не нужно спать?

Она наблюдала, как он откинулся назад, опираясь на локти, и поднял взгляд к небу. Звёзды горели ровным, холодным светом на фоне глубокого, почти чёрного небосвода. Ещё несколько часов – и первые лучи солнца начнут разгонять эту тёмную пелену.

Лукас выглядел иначе, чем днём. В его позе не было ни напряжения, ни привычной отстранённости. Лицо, обычно скрытое за равнодушной маской, сейчас казалось мягче, спокойнее. Эва вдруг поймала себя на мысли, что раньше никогда не видела его таким.

Она задержала дыхание, не решаясь пошевелиться, будто боялась спугнуть этот редкий момент тишины.

Эве пришлось признать: он выглядел чертовски привлекательно. В этот момент перед ней был не тот грубый, дерзкий парень, которого знали все, а кто-то другой – более спокойный, почти уязвимый. Если бы не татуировки, он мог бы сойти за обычного парня его возраста.

На нём были серые спортивные штаны, закатанные до колен, и тёмно-синяя футболка, слегка помятая, будто он только что стянул её с кресла. Волосы, как всегда, взъерошенные, но почему-то именно это казалось до нелепости притягательным.

Эва почувствовала себя настоящей сталкершей, наблюдая за ним из тени. Он даже не подозревал о её присутствии. Она пробежалась взглядом по пустому двору. Блондинка, с которой он был вчера, исчезла. Как и все остальные. Эва задумалась: он всегда так просто избавляется от своих «побед»? За всё время она ни разу не видела его девушек по утрам. Будто они растворялись в ночи сразу после него.

Тяжело вздохнув, Эва отвернулась и тихо вернулась в свою комнату.

Почему он так её притягивал? Это было нелепо. Глупо. Она прекрасно знала, каким он был. Плохим парнем. Тем типом, от которого она должна держаться подальше. Она уже обжигалась на таких – и хорошо знала, чем это заканчивалось.

Но почему тогда сердце так предательски сжималось, когда она смотрела на него?

И именно в этот момент её желудок решил напомнить о себе громким урчанием.

Эва застыла, широко распахнув глаза, а затем стремительно прижала ладонь к животу, словно могла заглушить этот предательский звук.

Чёрт.

Она быстро закрыла балконную дверь, затаив дыхание, и бросила осторожный взгляд через занавески. Лукас по-прежнему сидел у бассейна, расслабленный, явно не замечая её присутствия.

С облегчением выдохнув, она накинула халат и босиком направилась вниз, стараясь ступать как можно тише, чтобы не разбудить остальных.

На кухне было темно и тихо, только слабый свет уличных фонарей пробивался через окно, отбрасывая на пол длинные тени. Эва открыла холодильник, вытащила пакет молока и налила себе стакан. В шкафу нашлись тосты – не слишком изысканный ужин, но сейчас ей было всё равно. Главное, чтобы хоть что-то оказалось в желудке.

Она села на кухонный остров, поднеся стакан к губам, и задумалась. Хорошо, что аппетит наконец вернулся. Может, теперь ей удастся немного набрать вес, вернуть силы… и, возможно, её тело снова начнёт нормально функционировать.

Скользнув взглядом по кухне, Эва вдруг вспомнила, как часто просыпалась по ночам и находила здесь бабушку. Тереза всегда сидела за столом с книгой в руках, её очки сползали на кончик носа, а рядом остывал чай.

Бабушка обожала романы. Иногда она не могла уснуть и отправлялась сюда, чтобы почитать новинку, которую недавно купила. Эва подшучивала над ней, называя её книжным наркоманом. Но Тереза только улыбалась в ответ и продолжала перелистывать страницы. Их книжный шкаф всегда был забит до отказа.

Эве вдруг стало тоскливо. Как же ей не хватало этих ночных разговоров, запаха бабушкиного чая с мятой и уюта, который она создавала одним только своим присутствием.

Одна-единственная слеза скатилась по щеке Эвы. Её пальцы невольно сжали тонкую цепочку, покоящуюся в ложбинке между грудей, словно в этом жесте таилась попытка удержать ускользающее тепло воспоминаний. Сколько счастливых моментов она пережила с бабушкой – мгновения, которые никто и никогда не сможет у неё отнять.

Тереза навсегда останется её кумиром.

Эва быстро стерла слезу рукавом халата, спрыгнула со столешницы и поставила пустой стакан из-под молока в посудомоечную машину. В глазах снова защипало, но она не позволила себе расплакаться. Сделав глубокий вдох, она направилась в свою комнату.

Но едва выйдя в коридор, она внезапно наткнулась на что-то твёрдое. Она испустила пронзительный визг, отчаянно пытаясь сохранить равновесие, но безуспешно. Она уже была готова ощутить неприятный удар о пол, но этого не произошло. Две крепкие руки подхватили её в последний момент, удерживая буквально в нескольких сантиметрах от падения.

Ошеломлённая, Эва резко подняла глаза – и утонула в бездонной синеве глаз Лукаса. Её сердце пропустило удар. Щёки запылали, когда осознание нахлынуло с пугающей ясностью: тот твёрдый объект, в который она врезалась, оказался его рельефной грудью.

– Прости… – выдохнула она дрожащим голосом, пытаясь восстановить дыхание. Сердце бешено колотилось, отдаваясь эхом в груди, пока она судорожно пыталась вернуть контроль над своим телом.

Лукас выглядел озадаченным, застигнутым врасплох. В его глазах на мгновение мелькнуло искреннее удивление, прежде чем он быстро взял себя в руки и привычно ухмыльнулся.

– Я, конечно, чертовски хорош, но падать к моим ногам было необязательно, – протянул он, поднимая её на ноги с лёгкостью, будто она ничего не весила.

Она тут же отвернулась, отряхивая с пижамных брюк невидимую пыль, но внезапно ощутила лёгкое прикосновение – Лукас поднял её подбородок кончиком пальца, вынуждая посмотреть ему в глаза.

– Ты плакала, – негромко заметил он, нахмурившись.

Не дожидаясь ответа, он осторожно стёр последние следы слёз с её лица. Его палец медленно скользнул по её коже, оставляя после себя странное, пугающее осознание.

Эва замерла.

В его взгляде было что-то новое. Впервые с момента их знакомства холодная самоуверенность растворилась, уступая место чему-то неожиданно мягкому, почти тёплому. Он смотрел на неё не с привычной наглостью, а с чем-то похожим на заботу.

Эва застыла, потрясённая до глубины души. Она позволяла Лукасу касаться её лица, не в силах отстраниться, не понимая, что, чёрт возьми, происходит. Но вдруг её осенило – ей нравилась его близость.

На краткий миг ей показалось, что она видит в нём другого человека. Не того самоуверенного, холодного ублюдка, каким он казался, а парня, которым он, возможно, был когда-то – прежде чем превратился в разрушительную силу, что пряталась за его масками.

Что с ним случилось? Какой удар или предательство сделали его таким?

Казалось, Лукас Лэнгтон был сплетён из множества слоёв, один поверх другого, и Эва не могла понять, какой из них настоящий. Она знала его всего 48 часов, но уже увидела в нём больше граней, чем в любом другом человеке за всю свою жизнь. Он носил так много масок, что, возможно, сам уже не знал, какая из них подлинная.

И вдруг, словно молния, пронёсшаяся в ночи, Лукас резко отстранился.

На мгновение в его глазах мелькнуло нечто похожее на растерянность – едва уловимое, но настоящее. Но уже через секунду он вновь нацепил на себя привычную непроницаемую маску.

– Спокойной ночи, принцесса. Помечтай обо мне, – бросил он, подмигнув с фирменной ухмылкой, прежде чем развернуться и, не оглядываясь, взбежать вверх по лестнице.

Эва осталась стоять, потеряв дар речи, словно прикованная к полу. В груди гулко билось сердце, а в голове звучал один-единственный вопрос: что за чёрт сейчас только что произошло?

На следующий день в школе у Эвы дела шли примерно так же, как и в первый. Парни пытались привлечь её внимание, а большинство девушек, казалось, предпочитали держаться подальше.

Сейчас она сидела в конце класса, рассеянно наблюдая за учителем, монотонно излагающим материал у доски. Перед ней лежал только что возвращённый тест по химии, и она почти не сомневалась – провалила его с треском.

В классе царило ленивое оцепенение. Большинство учеников дремали, уткнувшись в ладони, а те, кто бодрствовал, развлекали себя как могли: кто-то бессмысленно рисовал на полях учебника, кто-то крадучись переписывался в телефоне под партой.

Мистер Харрисон был до ужаса скучным преподавателем. Очевидно, он появлялся здесь исключительно ради зарплаты, а не из любви к профессии. Казалось, даже он сам засыпал под звук собственного голоса.

– Псс, Эва?

Она вздрогнула, услышав приглушённый шёпот за спиной. Осторожно обернувшись, увидела Нэйтана, который широко ей улыбался и, подмигнув, ловко перекинул через парту сложенный вчетверо клочок бумаги. Эва перехватила записку на лету, быстро оглянулась, убедившись, что мистер Харрисон не заметил манёвра, и незаметно развернула бумажку, чувствуя лёгкое любопытство.

Преподаватель всё ещё стоял у доски, лениво указывая мелом на решение задачи, которую они разбирали. Его голос звучал монотонно, убаюкивающе, словно радиошум на фоне.

Эва осторожно развернула записку, вчитываясь в размашистые, едва разборчивые буквы Нэйтана. Чёрт, этому парню точно стоило заняться каллиграфией.

«Родителей сегодня нет дома. Можешь позвать друзей. У нас будет вечеринка у бассейна.»

Она скептически поджала губы, затем сложила записку обратно и кивнула Нэйтану, давая понять, что получила сообщение.

Если быть честной, идти на вечеринку ей совершенно не хотелось. Она уже представляла, как всё закончится: напившиеся до беспамятства подростки, чья-то тошнота в кустах, громкая музыка, разлетающиеся по дому пустые бутылки. А наутро ей придётся разгребать весь этот хаос, следя, чтобы к приезду Габриэлы и Фрэнка дом снова выглядел прилично.

Ещё и дверь в свою комнату, скорее всего, придётся запереть, чтобы какая-нибудь парочка не решила предаться страсти прямо на её кровати. И кого она вообще могла пригласить? За два дня в этой школе у неё не появилось ни одной подруги.

Звонок вырвал её из размышлений, возвестив о начале обеденного перерыва. Эва быстро убрала блокнот в сумку и направилась в столовую.

Здесь уже было людно: толпы подростков стекались к прилавкам и своим привычным компаниям. Она то и дело сталкивалась с кем-то, протискиваясь к раздаче, пока наконец не достигла витрины с едой.

– Я бы не брала это на твоём месте. Обычно оно на вкус как помои, – раздался рядом низкий голос.

Эва наклонилась, чтобы взять баночку пудинга, но замерла, услышав чей-то голос. Обернувшись, она увидела рыжеволосую девушку, которая смущённо переминалась с ноги на ногу.

– Кстати, меня зовут Люси, – добавила та чуть застенчиво, машинально накручивая на палец длинную прядь волос.

Эва вежливо улыбнулась и убрала руку от пудинга.

– Эва, – представилась она, кивнув.

Возможно, пришло время завести первую настоящую подругу в Калифорнии. Люси выглядела мило, хоть и напоминала ботанку – не из тех девочек, с которыми Эва привыкла общаться, но в этом было что-то даже интересное. В её глазах не было ни высокомерия, ни поддельной любезности – только искренняя доброжелательность и лёгкая неуверенность.

Эва последовала за ней к ближайшему свободному столику. Никто не сел рядом с Люси, и она поймала себя на мысли, что, возможно, у той не так много друзей.

– Хочешь прийти сегодня вечером на вечеринку у меня дома? – спросила она, небрежно откусывая яблоко.

Люси удивлённо моргнула, но тут же покачала головой:

– Не хочу показаться грубой, но, пожалуй, откажусь. Я не особо люблю вечеринки.

– Да ничего страшного. Я тоже не фанат, но мои соседи по дому буквально заставляют меня. Не могу же я всю ночь прятаться в комнате, – Эва закатила глаза, выражая своё отношение к предстоящему вечеру.

Люси чуть улыбнулась, но всё же выглядела задумчивой.

– Можно задать тебе вопрос? – нерешительно спросила она, поковыряв вилкой в своей еде.

– Конечно, – ответила Эва, стараясь скрыть улыбку.

Было очевидно, что Люси не слишком привыкла к общению – она даже нервничала, задавая обычный вопрос. Казалось, будто её сейчас разорвёт от любопытства.

– Как так получилось, что ты живёшь с братьями Лэнгтон? Насколько мне известно, по слухам, у Лукаса и Нэйтана нет сестры, – поинтересовалась она, приподняв бровь.

Эва ожидала этого вопроса.

– Габриэла – моя крёстная, – ответила она ровным голосом. – Я живу с ними, пока мне не исполнится восемнадцать, а потом, когда официально стану взрослой, смогу вернуться во Флориду.

Её тон был спокойным, даже бесстрастным, но внутри что-то сжалось. Мысли о доме неизменно приносили с собой глухую тоску. Она до сих пор не знала, как будет жить без бабушки.

Семья Лэнгтон приняла её с теплом, окружила заботой, но это не избавило её от чувства одиночества. Она старалась выглядеть собранной, но вчерашние слёзы были тому доказательством – справляться оказалось сложнее, чем она надеялась. Единственный человек, которому она могла доверить свои самые тёмные тайны, исчез, оставив за собой пустоту.

– Ты из Флориды? – радостно подалась вперёд Люси, её глаза загорелись. – Ты часто бывала в Диснейуорлде?

Настроение девушки резко сменилось – волнение куда-то улетучилось, уступив место детскому восторгу.

– Я просто обожаю Уолта Диснея! – продолжала она, не давая Эве и слова вставить. – Была в Диснейленде, но в Диснейуорлде – никогда. Мне кажется, он куда круче! Я огромный фанат их фильмов, серьёзно! Думаю, я пересмотрела каждый минимум дважды, а некоторые – так вообще по пять раз!

Люси тараторила с таким энтузиазмом, что Эва изо всех сил старалась уследить за ходом её мыслей. Но в какой-то момент просто потерялась в потоке слов.

Она подавила тяжёлый вздох: год обещал быть долгим.

Глава 4

После школы Эва сразу отправилась в свою комнату, отчаянно нуждаясь в прохладном душе. День выдался невыносимо жарким – солнце, казалось, буквально впивалось в её кожу, оставляя раскалённые следы.

Вечеринка у бассейна должна была начаться через несколько часов, и ей предстояло решить, что надеть. Ещё утром она решила, что стоит приложить чуть больше усилий к своему внешнему виду. Слишком давно она перестала заботиться о себе, слишком долго пряталась за привычной небрежностью.

Сегодня ей хотелось хотя бы на одну ночь забыть обо всём. Почувствовать себя лёгкой, свободной… красивой.

Зайдя в гардеробную, она снова поразилась её размерам. Просторная, идеально организованная – Габриэла действительно постаралась, заполнив её новой одеждой. К концу года она, вероятно, так и не успеет надеть даже половину этих вещей.

Эва выбрала пять разных бикини – да, целых пять – и аккуратно разложила их на кровати. Все они казались ей чересчур откровенными. Хотя, возможно, это говорила её внутренняя скромница.

Боже, теперь она уже сама называла себя занудой. Прямо как Лукас.

Когда она перебирала наряды, её дверь вдруг резко распахнулась, и на пороге появился запыхавшийся Лукас. Его тёмные волосы были влажными от пота, а майка прилипла к груди, подчеркивая рельеф мышц. Вместо своих привычных узких джинсов он был в свободных спортивных штанах, и Эва сразу поняла – он только что вернулся с пробежки.

– Какого чёрта ты здесь делаешь?! – воскликнула она, быстро делая шаг вперёд, чтобы заслонить собой кровать.

Лукас ухмыльнулся дьявольской ухмылкой, лениво скользнул взглядом по комнате и приблизился, заглядывая ей через плечо.

– Выглядит горячо, принцесса, – подмигнул он, прежде чем схватить с кровати маленький чёрный верх от бикини. Ониксовая ткань казалась крошечной в его больших ладонях.

– Определённо выбираю вот этот, – заявил он, облизывая губы и с явным одобрением разглядывая вещицу.

– Отдай обратно, извращенец! – вспыхнула Эва, делая шаг вперёд, чтобы вырвать у него бикини.

Лукас поднял руку выше, дразня её, а другой небрежно засунул в карман.

– Забери, если сможешь, – усмехнулся он, нарочно размахивая лифчиком в воздухе.

Эва, стиснув зубы, подпрыгнула, ухватившись руками за его плечи. Их тела столкнулись, и, потеряв равновесие, Лукас рухнул на кровать. Эва оказалась сверху, её волосы упали на его лицо, а ладони рефлекторно вжались в его грудь.

Она замерла. В комнате вдруг стало слишком тихо, слишком жарко. Грудь девушки тяжело поднималась и опускалась, будто меха кузнечных горнов, а её сердце гулко стучало где-то в горле.

Её глаза резко расширились, когда она попыталась соскользнуть с его тела, но не успела – сильная рука Лукаса обвилась вокруг её талии, удерживая её на месте.

– Отпусти меня, – прошипела она сквозь стиснутые зубы.

Лукас, словно настоящий засранец, лишь многозначительно повёл бровями, а вместо ответа ещё крепче сжал её талию.

– Знаешь, мне, если честно, так вполне удобно, – ухмыльнулся он, чуть приподняв бёдра, чтобы дать ей почувствовать свою реакцию.

– Фу! – взвизгнула Эва, дёрнувшись в сторону, но это только сделало ситуацию ещё хуже. Она начала извиваться, пытаясь вырваться, но Лукас был сильнее.

Глубокий, раскатистый смешок сорвался с его губ, и от этого звука у неё мурашки побежали по коже.

– Ты ведь понимаешь, что своими попытками только усугубляешь ситуацию? – лениво протянул он, демонстративно обнажая свои идеально белые зубы.

Эва тут же застыла, будто её окатили ледяной водой. Она закрыла глаза, чувствуя, как щёки вспыхнули от смущения. Сердце бешено колотилось в груди, дыхание сбилось. Всё её тело ощущало его – его силу, его жар, его насмешливую властность.

Она медленно открыла глаза, осторожно взглянув на Лукаса.

– Отпусти меня, – повторила она, на этот раз серьёзно, но голос её предательски дрогнул.

Лукас склонил голову набок, разглядывая её с ленивым, но откровенным интересом. Его взгляд потемнел, словно предвещая нечто опасное, а на губах заиграла кривая ухмылка.

Она не могла не очароваться этим зрелищем. Как бы её ни раздражал Лукас, каким бы нахальным и самодовольным он ни был – её тело предавало её. Оно отзывалось на его близость.

Эва едва слышно сглотнула, но её дрожь выдала её. И судя по тому, как в глазах Лукаса вспыхнул торжествующий огонёк, он это заметил.

Вероятно, именно это она ненавидела в нём больше всего. Ненавидела, как её тело и эмоции подчинялись ему, независимо от её воли. Он не прилагал никаких усилий, но каждый его взгляд, каждый жест заставляли её вспыхивать без причины. Эва никогда не реагировала так на другого человека в своей жизни. Она пыталась сохранять спокойствие рядом с ним, пыталась подавлять этот хаос внутри себя. Но, как бы ни старалась, в итоге всегда терпела поражение.

– Умоляй меня, – протянул Лукас с коварной улыбкой, его голос был низким, почти ленивым, но в глазах вспыхнула искра игры.

Прежде чем она успела сообразить, он большим пальцем медленно провёл по её нижней губе. От неожиданности Эва резко вдохнула, сердце заколотилось в бешеном ритме. Она встретилась с его пронзительным голубым взглядом и почувствовала, как пересохло в горле.

– Я скорее умру, – выплюнула она, одаривая его самым смертоносным взглядом.

Лукас усмехнулся и покачал головой, словно предвкушая очередную порцию её вспыльчивости.

Он медленно наклонился ближе, и его тёплое дыхание коснулось её губ.

– Ты меня искушаешь, принцесса, – хрипло предупредил он, прежде чем зарыться носом в изгиб её шеи.

Эва вскрикнула, пытаясь ударить его коленом, но он, как обычно, предвидел это и с лёгкостью избежал. В ответ он лишь тихо рассмеялся, будто этот маленький бунт её ещё больше забавлял.

В отчаянии она попробовала оттолкнуть его, но его тело оставалось непоколебимым, будто высеченным из камня.

Эва глубоко вздохнула, её пальцы дрожали от бессилия. В конце концов, она обмякла, перестав сопротивляться. Не потому что хотела сдаться – просто у неё не оставалось ни сил, ни смысла продолжать бороться. Он был просто слишком силён. Если Лукас решит её отпустить – то только по собственной воле.

– Уже сдаёшься? – с ноткой удивления в голосе спросил Лукас, приподняв голову и заглянув ей в глаза.

Эва закатила глаза и беззвучно прошептала:

– Иди к чёрту.

Она закрыла глаза в отчаянии, но чувствовала, как он всё ещё рядом, слишком близко. Глухой рык вырвался из его груди, когда он лениво запустил пальцы в её тёмные волосы, скручивая одну из прядей между пальцев.

– Мечтай, – самодовольно протянул он, прежде чем нагло накрыть её плотно сжатые губы своим поцелуем.

Это было быстро, дерзко и чертовски нагло. Его тёплые губы требовательно скользнули по её, прежде чем он отстранился и, опираясь на руки, встал.

Эва снова застыла. На секунду её мозг отказался верить в происходящее. А затем… её накрыла волна злости. Она резко стёрла поцелуй тыльной стороной ладони, но ощущение его губ всё ещё жгло кожу.

Лукас лишь фыркнул, покачал головой и лениво направился к себе.

– Не забудь надеть тот роскошный бикини для меня, – бросил он через плечо, прежде чем с грохотом захлопнуть дверь.

Эва стиснула зубы.

Чёрт возьми. Да ни за что на свете она не наденет эту откровенную тряпку, которую он выбрал. Как будто его привычка таскать в постель бесконечный поток девушек была недостаточной проблемой… Теперь он решил развлекаться за её счёт? Если Лукас думал, что она будет покорно выполнять его прихоти, то он чертовски ошибался.

С Эвой Саммерс нельзя играть без последствий.

Спустя два часа Эва наконец вышла из своей комнаты. Музыка уже раскатывалась по дому мощными басами, заставляя пол вибрировать в такт ритму. Она выбрала красный слитный купальник с головокружительным V-образным вырезом, уходившим почти до пупка. Тонкая ткань едва скрывала её грудь, но вместо вульгарности образ дразнил, обещал и соблазнял, оставляя воображению ровно столько, сколько было нужно.

В обычный день Эва и не подумала бы надеть нечто подобное. Но сегодня был особенный случай. Она была готова сыграть свою игру – довести Лукасса до безумия, разжечь в нём жгучее желание, а затем, перед всеми, отвергнуть его так же легко, как он привык делать с другими. Посмотрим, каково это – попробовать на вкус собственное оружие. Это был отличный план. Если только она сумеет его осуществить.

Вместо привычного пучка её тёмные локоны мягко спускались на плечи идеальными волнами. Немного макияжа – выразительный взгляд, соблазнительный блеск на губах. Чёрное летнее платье небрежно скользило по телу, скрывая то, что предназначалось лишь для нужного момента. Завершали образ «чёртовы» высокие каблуки, которые делали её походку чуть более плавной, уверенной, роковой.

Эва спустилась вниз, слившись с толпой. В воздухе витал аромат алкоголя, хлорки из бассейна и разгорячённых тел. Большинство гостей собрались у воды, но внутри оставались те, кто предпочитал шоты и компанию поинтереснее.

– Чёрт, детка… – присвистнул один из парней, оценивающе проведя взглядом по её фигуре.

Эва изо всех сил старалась не поддаться желанию прикрыться, вместо этого одарив парня – или, по крайней мере, надеясь, что выглядело это именно так – ленивым, соблазнительным взглядом. Судя по тому, как его улыбка стала шире, уловка сработала. Он шагнул ближе, явно намереваясь продолжить знакомство.

Она не дала ему шанса. Легко изогнув губы в озорной улыбке, подмигнула и, не сказав ни слова, скользнула прочь, оставляя его в недоумении. Позади раздался сдавленный смешок, затем негромкое ругательство, сопровождаемое насмешливыми хохотками его друзей.

Эва шагнула на крыльцо, вдыхая тёплый воздух ночи.

– Вау, Эва, ты выглядишь… шикарно, – раздался голос Нэйтана.

Он стоял в дверном проёме, широко улыбаясь, но его взгляд говорил больше, чем слова. Глаза жадно пробежались по её фигуре, задержавшись чуть дольше на декольте, прежде чем он осознал это, поспешно отвёл взгляд и покраснел сразу на десять оттенков красного.

– Спасибо, Нэйт, – она чуть склонила голову, самодовольно улыбаясь, наблюдая, как он изо всех сил старается сосредоточиться на её лице и не дать взгляду вновь соскользнуть ниже.

Ей казалось, что в любую минуту можно было пуститься в победный танец. Впервые в жизни она намеренно искала внимания – и получала его. Обычно она предпочитала оставаться в тени, но сегодня… Сегодня был вечер исключений.

Обычно Эва предпочитала оставаться в тени – застенчивая, тихая, всегда на заднем плане. Но, как она уже сказала себе, сегодня было исключение.

Неделю назад она бы и не поверила, если бы кто-то сказал, что ей понравится быть в центре внимания на вечеринке. Тем более – флиртовать с опасным плохишом.

Сегодня она позволяла себе забыть о реальности. Позволяла себе на одну ночь вновь стать беззаботной девчонкой, а не той мрачной Эвой, что скорбит по покойной бабушке.

С лёгкой улыбкой она взяла шот текилы у уличного бара и опрокинула его залпом. Жидкая смелость ей явно не помешает, если она собирается довести свой план до конца.

– Эй, полегче, – раздался рядом голос Нэйтана. Он поймал её за запястье, когда она потянулась за следующим шотом.

Эва закатила глаза, покачала головой и, проигнорировав его заботу, быстро проглотила ещё один. Горьковатый алкоголь приятно обжёг горло, а в голове стало чуть легче, мысли – чуть более размытыми.

Она всегда была слабачкой, когда дело касалось выпивки.

– Я в порядке, – резко бросила Эва, отмахиваясь от явной заботы Нэйтана.

Она нарочно была груба и тут же пожалела об этом, увидев, как его лицо помрачнело. Точно так же она вела себя с его матерью в тот первый день. Он был хорошим парнем, не заслуживал её стервозности. Её злость должна была быть направлена на того, кто действительно её заслуживал.

– Прости. Это было чертовски грубо, – выдохнула она, протягивая руку и сжимая его ладонь.

– Всё нормально. Я понимаю, тебе нужно выпустить пар. В последнее время тебе пришлось через многое пройти. Это не может быть легко, – грустно улыбнулся он, его глаза выражали искреннее сочувствие.

Эва с трудом удержалась, чтобы не закатить глаза. Он только что испортил вполне хороший момент. Она терпеть не могла, когда её жалели, когда смотрели на неё с таким тёплым пониманием, словно она была сломанной. Именно поэтому она предпочитала держаться от всех подальше.

Она натянуто улыбнулась Нэйтану сквозь стиснутые зубы, а затем развернулась на каблуках и ушла, оставив его стоять у бара в одиночестве. Пробираясь сквозь толпу, она то и дело сталкивалась с людьми, игнорируя запах потных тел и приторный аромат дешёвого алкоголя. Ей нужна была передышка.

Забравшись в тёмный угол сада, откуда можно было наблюдать за вечеринкой, Эва выдохнула и прислонилась к холодной кирпичной стене. Её злость начала утихать, оставляя после себя лишь усталость.

Когда она снова взглянула туда, где оставила Нэйтана, то заметила, что его уже окружили чирлидерши, а во главе стояла Келси. Она отчаянно старалась привлечь его внимание – прижимала грудь к его плечу, дергала за руку, заливисто смеялась над каждой его фразой. Но Нэйтан выглядел рассеянным. Его взгляд всё ещё был прикован к тому месту, где всего несколько минут назад стояла Эва.

Внезапно Эва заметила группу байкеров, выходящих через заднюю дверь. Все в кожаных куртках – похоже, они явно не уловили концепцию вечеринки у бассейна. Её дыхание перехватило, когда она увидела последнего в этой группе.

Лукас.

Он выглядел так, будто только что сошёл со страницы рекламной кампании бренда, пропитанного бунтарством и грехом. Обтягивающие кожаные штаны, чёрная рубашка, расстёгнутая на пару верхних пуговиц, и сигарета, небрежно зажатая в губах. Он выглядел чертовски привлекательно, но Эва прекрасно знала, что такие, как он, – запретная зона.

Это был первый раз, когда она видела кого-то из его… друзей, если эту толпу хищников на мотоциклах вообще можно было так назвать. Лукас, как обычно, выглядел мрачно, но это было его привычное выражение – словно весь мир ему наскучил. Их взгляды встретились в толпе, и на его лице мелькнула лениво-хищная усмешка.

Медленно, без малейшего стеснения, он оглядел её с ног до головы, задержавшись на изгибах, прежде чем отвёл взгляд и потянул к себе рыжеволосую девушку. Эва сразу узнала её – та самая, которую она видела в первый день своего пребывания в особняке Лэнгтонов. Он обхватил девушку за талию, наклонился и, не отрывая взгляда от Эвы, прижался губами к её ключице, чуть прикусывая кожу.

Она закатила глаза. Типичный Лукас.

Не удостоив его больше ни секунды своего внимания, она презрительно показала ему средний палец и развернулась, направляясь к бассейну. Уже на ходу она стянула через голову платье, позволяя ему соскользнуть по телу, оставляя её в одном купальнике.

Она нарочито покачивала бёдрами, двигаясь с грацией хищницы, чётко зная, какую реакцию хочет вызвать. Всё ради одной цели – заставить Лукаса мучиться от жара и желания. И похоже, её план сработал.

Лукас чуть ли не выпучил глаза, когда она стянула платье, оставшись в обтягивающем красном купальнике, подчёркивающем каждую линию её тела. Ещё мгновение – и она подмигнула ему с дразнящей ухмылкой, прежде чем изящно нырнуть в воду.

Да, её тщательно уложенные волосы теперь наверняка превратились в хаос, но выражение Лукаса того стоило. Он был не просто ошарашен – его буквально снесло. Приоткрытый рот, растерянная ухмылка, внезапно померкший высокомерный взгляд.

Вот это было приятно.

Лёгкий свист привлёк её внимание. Эва развернулась в воде и встретилась с группой футболистов, которые с нескрываемым интересом разглядывали её, а заодно весело подначивали Нэйтана, отпуская в его адрес грязные шуточки.

Внутри у неё всё сжалось.

Когда она придумывала этот спектакль, ей как-то не пришло в голову, что зрителей окажется больше, чем нужно.

Упс.

Один из них сделал шаг вперёд, за ним сразу же последовали ещё четверо. Сердце Эвы забилось быстрее, когда она оказалась окружённой.

– Крошка, я бы с удовольствием прокатился на таком теле, – хмыкнул один из них, его взгляд неотрывно прикован к её груди.

Эва внутренне сжалась, впервые за весь вечер почувствовав себя уязвимой.

Что, чёрт возьми, она себе думала, когда решила устроить это маленькое шоу? Ах да… Она не думала.

– Отвали, – раздался низкий, опасный голос.

Лукас.

Он появился из ниоткуда, застыв рядом с самым наглым из футболистов, и его взгляд сулил неприятности.

Она не упустила момент, пока все были отвлечены, и, воспользовавшись этим, быстро выбралась из бассейна. Накинув полотенце на плечи, Эва с облегчением выдохнула – наконец, её тело было прикрыто.

– Что такое, Лэнгтон? Не хочешь делиться своей игрушкой? – насмешливо бросил один из парней, его взгляд прилип к Эве. – Я должен был догадаться, что ты хорошо о ней заботишься, пока она живёт у тебя.

Он подмигнул ей и, скользнув по её телу оценивающим взглядом, демонстративно провёл языком по губам.

Эва похолодела. Её план рушился с такой скоростью, что она даже не успела его остановить. Почему она не послушала внутренний голос? Почему решила отомстить Лукасу за его утренний трюк?

Она хотела только одного – исчезнуть.

– Держись от неё подальше, – голос Лукаса прозвучал резко, низко, с нотками угрозы.

Он встал перед ней, словно барьер между ней и остальными.

– Спокойно, мужик, я просто шучу, – футболист пожал плечами, но ухмылка осталась. – Видимо, она хороша в постели, раз ты так её защищаешь.

Напряжение вспыхнуло в воздухе, натянув его до предела.

Эва заметила, как напрягся Лукас – по его скуле дёрнулся мускул, а пальцы сжались в кулаки. Она не думала, просто сделала шаг ближе и легко положила ладонь ему на плечо. Почувствовала, как его напряжённые мышцы под пальцами чуть дрогнули. Впервые за эту неделю она была благодарна его присутствию. И его реакции.

Глаза Лукаса метнулись к её руке, затем снова поднялись к её лицу. Эва подарила ему лёгкую улыбку, заверяя, что с ней всё в порядке. Он задержал на ней взгляд ещё на пару секунд, прежде чем снова сосредоточился на парне.

– Не смей, блядь, говорить о ней в таком тоне, – прошипел он, его голос стал низким, опасным. Глаза вспыхнули яростью, кулаки сжались так, что костяшки побелели.

Футболист выглядел ошеломлённым и поспешно поднял руки в примирительном жесте.

– Прости, – пробормотал футболист, неуверенно глядя на Лукаса.

– Всё в порядке. Просто убирайся отсюда, – резко выпалила Эва, опережая Лукаса.

Группа парней выглядела шокированной. Их взгляды метались от неё к Лукасу, словно они не ожидали такого поворота. Но никто не стал перечить – один за другим они поспешно развернулись и растворились в толпе, опустив глаза в пол.

Эва выдохнула, не осознавая, что всё это время задерживала дыхание. Она перевела взгляд на Лукаса.

– Спасибо, – тихо сказала она, сжимая его плечо.

Он не ответил сразу. Его глаза полыхали гневом, ноздри едва заметно раздувались.

– Да ты вообще понимаешь, что творишь? Выходишь сюда в ЭТОМ?! – вдруг вспылил он, зло указывая на её купальник.

Резко отстранившись, будто её прикосновение обожгло, он посмотрел на неё так, словно она совершила что-то недопустимое.

– Ты практически умоляешь этих парней наброситься на тебя! – его голос был низким, яростным, в нём звучало обвинение.

Эва отшатнулась.

– Прошу прощения?! – её глаза расширились от возмущения.

Несколько часов назад он сам подначивал её надеть это бикини. И теперь он осуждает её за то, что она показала слишком много тела? Вокруг уже собралась небольшая толпа. Люди ловили каждое слово, предвкушая зрелище.

Эва резко развернулась к ним, испепеляя взглядом.

– Чего уставились?! Живите своей жизнью!

Зеваки тут же отвели глаза, пытаясь сделать вид, что вовсе не интересуются происходящим.

Но Лукас даже не дрогнул.

– Кто, чёрт возьми, ты такой, чтобы мне указывать? Мой отец? – бросила она, ткнув его пальцем в грудь.

Он стиснул зубы, а его челюсть резко дёрнулась.

– Как ты смеешь обвинять меня в распутстве, когда твои подружки бегают по дому голыми?! – продолжила она, глубоко вдохнув, чтобы сдержать гнев.

Схватив Лукаса за ворот рубашки, она резко дёрнула его к себе и практически выплюнула слова ему в лицо.

– Ты вообще на себя смотрела? Ты ничем не лучше их, – прорычал Лукас, его взгляд пронзал её насквозь. Его пальцы крепко сомкнулись на её подбородке, вынуждая смотреть прямо в его глаза – холодные, цепкие, полные презрения.

Она резко отпрянула, словно обжёгшись, а затем с силой ударила его по лицу.

– Ублюдок! Я ничем на них не похожа! – выкрикнула она, а внутри всё клокотало. Сердце грохотало в ушах, кровь бешено пульсировала в висках.

Она не побежит прочь. Не опустит голову. Не покажет слабость.Слёзы жгли глаза, но она не позволила им пролиться. – Я ненавижу тебя, – её голос прозвучал тихо, но в этой тишине было больше боли, чем в крике.

Лукас лишь усмехнулся, потирая покрасневшую щёку.

– Похоже, хоть в чём-то мы наконец сошлись.

Он развернулся и ушёл, растворяясь в толпе, а она осталась стоять, цепенея от холода, который растекался внутри. Каждый его шаг отдалялся – и с каждым шагом что-то внутри неё умирало.

Её сердце сжалось, внутри разлилась пугающая пустота. Если раньше она чувствовала себя одинокой, то теперь одиночество стало абсолютным, не оставляя даже надежды.

Она глубоко вдохнула, заставляя себя идти вперёд. Держала голову высоко, словно ничего не случилось. Но с каждым шагом её решимость таяла, как снег под первым весенним солнцем.

Добравшись до своей комнаты, она захлопнула дверь, и в тот же миг всё, что сдерживала, прорвалось наружу. Слёзы хлынули потоком, размывая зрение, превращая боль в острие, которое пронзало сердце. Она упала на кровать, зарылась лицом в подушку и закричала – так, словно её душу разрывало на части.

Эва уютно устроилась в мягких атласных простынях, которые ночью ласково окутали её тело, словно невидимый кокон. Сквозь полусон она почувствовала лёгкое, едва ощутимое прикосновение к щеке. Сон или реальность? Мысли путались, расплываясь в тёплой дремоте.

Она издала тихий, сонный звук, пытаясь вырваться из тумана сна. Веки были тяжёлыми, но постепенно ей удалось их приоткрыть. Она зевнула, медленно осматриваясь, пытаясь разглядеть в темноте знакомые очертания комнаты. И тут дыхание сбилось. По комнате скользнула тень.

Эва похолодела, едва сдержав крик. Резким движением она села в постели – и тут же ощутила, как чей-то взгляд приковал её к месту. Нежеланный ночной гость заметил, что она проснулась.

– Тсс, это всего лишь я, – раздался его голос, спокойный, почти убаюкивающий, пока он осторожно сделал шаг ближе.

Эва мгновенно натянула простыню выше, поползла назад, пока спиной не упёрлась в изголовье кровати.

– Не подходи ко мне, ты… грязная свинья! – прошипела она, стараясь говорить тише, чтобы не разбудить остальных.

На долю секунды на лице Лукаса мелькнула боль, но тут же исчезла, сменившись ледяной маской безразличия. Он покачал головой, закатил глаза – словно борясь с собой, – и тяжело опустился на край кровати.

Глубоко вздохнув, он провёл рукой по подбородку, покрытому свежей щетиной.

– Мне не стоило говорить того, что я сказал раньше, – глухо выдавил он, выглядя растерянным.

Он уставился в ковёр у своих ног, избегая её взгляда.

– Это у тебя такая манера извиняться? Потому что это самое жалкое и бессмысленное извинение, которое я слышала в жизни, – Эва скрестила руки, глядя на него с нескрываемым скептицизмом.

Лукас резко вздохнул, гнев вспыхнул у него в груди. Он вскочил.

– Чёрт возьми, я хотя бы пытаюсь, ясно?! – прошипел он, и его глаза потемнели на несколько оттенков.

Эва прищурилась.

– Подожди… Только не говори мне, что это первый раз, когда ты вообще извиняешься, – её голос дрогнул от недоверия.

Он ничего не ответил.

Она фыркнула, а затем расхохоталась – коротко, холодно, без капли веселья.

– Ужасно у тебя это выходит, – бросила она, лениво хлопнув его по руке.

Лукас поморщился.

– Я знаю, – простонал он, закатывая глаза.

Эва ухмыльнулась, в её взгляде блеснуло лукавство.

– И чего ты лыбишься, как идиотка? – буркнул он, раздражённо заметив перемену в её лице.

– Просто чувствую себя особенной, – поддразнила она, прижав руку к груди, будто тронутая до глубины души.

Она ещё не забыла его обидные слова. Но после этого? Как она могла злиться?

Её сердце сжалось от тёплого, противоречивого чувства – он ведь действительно набрался смелости, чтобы прийти в её комнату и извиниться. Пусть и чертовски паршиво.

– Ты и правда особенная, принцесса, – усмехнулся Лукас, и его фирменная ухмылка медленно расплылась по лицу.

Глаза лениво скользнули по ней, но в этот раз в них не было насмешки – лишь едва уловимый жар.

– Настолько особенная, что я хочу сорвать с тебя это кружевное бельё и насладиться твоим вкусом, – его голос опустился до хриплого, тягучего бархата, пока пальцы скользнули по изящному кружеву её трусиков.

Эва вздрогнула, но тут же резко отдёрнула его руку, испустив злобное, предостерегающее рычание.

– Ты охренел?! – её пальцы сжали простыню, тут же натянув её выше, прикрывая себя.

Щёки вспыхнули предательским румянцем. Только теперь она осознала, что перед ним – полуобнажённая. Она и забыла, что из-за жары решила не надевать пижаму этой ночью.

Она прожигала его яростным взглядом, но Лукас лишь расхохотался – низко, раскатисто, так, что его грудь вибрировала от смеха.

– Извращенец, – прошипела она, понимая, что не придумала ничего лучше.

– Я просто честный, принцесса, – ухмыльнулся он, лениво заправляя выбившуюся прядь её тёмных волос за ухо.

Его пальцы задержались на мгновение, тёплые, чуть шероховатые. Эва замерла. Но Лукас уже поднялся на ноги.

– Спокойной ночи, принцесса, – бросил он с той самой самоуверенной ухмылкой, которая могла свести с ума, прежде чем развернулся и направился в свою комнату.

Эва бессильно уронила голову на подушку, проводя ладонями по горящим щекам. Она ненавидела его. И в то же время… Чёрт, кажется, они сделали шаг вперёд. Пусть крохотный, пусть странный, но шаг.

Да, его слова задели её до глубины души, но он всё же извинился. И, чего уж там, не стоит забывать, что именно он спас её от пьяного футболиста.

Этот день был чертовски насыщенным. И, пожалуй, невероятно поучительным. Эва поняла, что, даже увидев десять разных сторон Лукаса, на самом деле она не знает и половины.

Он был парнем с ранами на душе – разрушительным, вспыльчивым, со скверным характером. И была большая вероятность, что она никогда не узнает, кто такой настоящий Лукас Лэнгтон.

Но, чёрт возьми, она точно собиралась выяснить. Даже если для этого ей придётся разбирать его по кусочкам.

Глава 5

Комната выглядела так, будто по ней пронесся торнадо – и не один. Мусор покрывал каждый уголок кухни, создавая хаотичный ландшафт из пустых стаканов, разбитых бутылок и грязных тарелок. И, о боже, использованные презервативы. Эву передёрнуло. Она даже не рискнула заглянуть во двор – предчувствие подсказывало, что там всё в десять раз хуже.

– Хьюстон, у нас проблемы! – громко объявила она, качая головой. Желудок скрутило от отвращения.

В комнату ввалился Нэйтан – сонный, помятый, с бледным лицом и глазами, красными, как у вампира после запоя. Он зевнул, потёр виски и только через пару секунд осознал масштабы бедствия.

– Чёрт! – выдавил он, морщась.

Эва с трудом сдержала усмешку. По сравнению с ним она чувствовала себя королевой.

Ну, почти.

– Ты выглядишь так себе, – протянула она, поднимая с пола несколько пустых стаканов. Остальное – особенно то, что абсолютно точно не её проблема – она намеренно оставила для мужчин.

Фу. Фу. Фу.

– Да и чувствую себя не лучше, – Нэйтан натянуто улыбнулся, массируя висок.

– Где твой ленивый братец? – поинтересовалась Эва, уже наполняя первый мешок мусором.

У неё появилось нехорошее предчувствие: если Лукас ещё спит, значит, уборка целиком ляжет на их плечи. А это катастрофа.

Габриэла и Фрэнк должны были прибыть к полудню. Они уехали к матери Фрэнка, оставив детей дома с наивной надеждой, что те не воспользуются внезапной свободой.

Ошибочка вышла.

– Где Лукас? – спросила Эва, кидая в мешок очередной стакан.

– В колледже, – отозвался Нэйтан, закатив глаза. – Он ушёл рано утром.

Эва замерла с пустой бутылкой в руке, вскинула брови.

– Подожди… Он достаточно крут, чтобы курить сигареты и разъезжать на «Харлее», но при этом не пропускает занятия? Этот парень – настоящая загадка.

Нэйтан усмехнулся, но в его голосе послышалась едва уловимая напряжённость.

– Он делает вид, что ему плевать на всё, но за спиной родителей ходит на лекции и старается поддерживать успеваемость.

Эва прикусила губу. Она даже представить не могла Лукаса таким. Особенно после того, как Габриэла не раз жаловалась,что он «выбрасывает свою жизнь на помойку».

– Почему тогда родители так злятся? – осторожно спросила она.

Нэйтан тяжело вздохнул.

– Они хотели, чтобы он стал врачом. А он выбрал бухгалтерию. В их глазах он – неудачник, пока не займётся медициной.

Он помолчал, стиснул зубы.

– Из-за его выбора было много ссор. Но Лукас просто любит цифры больше, чем копаться в людях.

Эва промолчала, задумчиво водя пальцем по краю стакана. Вот уж чего она не ожидала, так это услышать, что у Лукаса есть амбиции. Они продолжили уборку в тишине, но её мысли были далеко. Теперь она смотрела на него совсем иначе.

Мысли Эвы были заняты Лукасом. Ей вдруг стало его жаль. Какими бы хорошими ни были Габриэла и Фрэнк, они не имели права заставлять сына идти по пути, который ему не подходил. Лукас не был неудачником. Просто он не хотел шагать в тени своего отца.

Эва бросила взгляд на Нэйтана, колеблясь, но всё же решилась спросить:

– Могу я узнать, почему вы с ним такие разные? Это странно… Вы ведь братья, выросли вместе.

Она не знала, болезненная ли это тема, но не хотела заставлять его чувствовать себя некомфортно.

Нэйтан остановился, посмотрел на неё серьёзно.

– Если хочешь что-то узнать, никогда не бойся спрашивать, – сказал он, отложив очередной мусорный пакет.

Эва кивнула.

– Так вот, – продолжил он, возвращаясь к уборке. – Мы когда-то были близки. Честно говоря, я сам не понимаю, как мы отдалились.

Он помолчал, словно собираясь с мыслями.

– Сейчас в это сложно поверить, но когда-то Лукас был хорошим парнем. Отличным братом. А потом… что-то случилось.

Нэйтан сжал губы.

– Он изменился. Начал курить, принимать наркотики, водиться с сомнительной компанией. Всё в таком духе. Постепенно превратился в бесчувственного ублюдка.

В голосе звучала смесь разочарования и скрытой боли.

Эва потянулась к шкафчику, достала тряпку.

– Где-то глубоко внутри он всё ещё может быть тем братом, которого ты помнишь, – тихо заметила она.

Нэйтан презрительно фыркнул.

– Не думаю. Лукас – законченный бессердечный ублюдок. Иначе он бы не вёл себя так, как ведёт, – мрачно заявил Нэйтан, бросая мусор в мешок с резким, почти злым движением.

Эва была другого мнения. Парень, который заметил её слёзы и разбудил посреди ночи, чтобы хоть как-то извиниться, не мог быть полностью бездушным.

Он просто был потерянным. Непонятым.

Может, Лукас никогда не вернётся к тому, кем был когда-то, но характер человека не меняется до основания. Если в нём когда-то была доброта – значит, она всё ещё где-то там, глубоко внутри.

– Ты можешь ошибаться, – тихо сказала она, ощущая, что должна его защитить.

Как же всё стало плохо, если даже его собственный брат больше в него не верит?

Нэйтан горько усмехнулся и покачал головой.

– Не думаю, Эва. То, что ты видишь в людях хорошее, даже когда они не заслуживают этого, – достойно уважения. Но Лукас – это уже потерянный случай. Не трать на него силы. Он не хочет, чтобы его спасали.

Он замолчал на мгновение, затем устало добавил:

– Поверь мне, я пытался. И потерпел неудачу.

В его голосе было что-то болезненно окончательное.

Эва сжала тряпку в руках.

– Почему ты так уверен, что его нельзя спасти? По-моему, он просто потерял веру в себя, – возразила она, но даже сама не была уверена, спорит она с Нэйтаном или с собой.

Часть её понимала его. Лукас действительно причинил боль многим, даже тем, кто пытался ему помочь. Но в глубине души…Она всё равно верила, что он хороший человек. Может, он мучил её, злился, закрывался от всех. Но в нём было нечто большее, чем просто вспышки гнева и разрушения.

Её этому научила бабушка. Делить мир на «плохих» и «хороших» – слишком просто. В каждом человеке живут обе стороны. Все совершают ошибки. Даже самые лучшие могут сбиться с пути. Но если кто-то готов за них бороться, даже заблудшие души можно вернуть к свету.

А люди, которые видят мир только в чёрно-белых красках, либо узколобы, либо просто устали верить в лучшее. Но прежде чем она успела сказать что-то вслух, Нэйтан вдруг резко выдохнул и взорвался:

– Потому что он переспал с моей девушкой.В моей комнате. Зная, как чертовски сильно я её любил!

Он с яростью пнул ближайший стул, и тот с грохотом рухнул на пол. Эва вздёрнула брови, её глаза расширились от неожиданности.

– Ох…

Нэйтан провёл рукой по лицу, как будто пытаясь стереть воспоминание.

– Я пытался достучаться до него.Пытался заставить его поговорить, делал всё, что мог. Даже запирал его в комнате без сигарет и алкоголя, надеясь, что он протрезвеет и поймёт, каким идиотом он стал.

Эва напряглась, слушая его голос – глухой, полон горечи.

– Но знаешь, что он сделал? Выбрался через окно и исчез на три дня.

Он хрипло усмехнулся, но в этом не было ни капли веселья.

– А когда наконец вернулся… я нашёл его в постели с моей девушкой.

Он сжал кулаки.

– Они были полностью голые. Он даже не выглядел виноватым.

Грудь Эвы сжалась от этого признания.

– А когда вышел из комнаты, знаешь, что он сказал?

Нэйтан посмотрел прямо на неё, и его глаза были полны горечи и боли.

– «Это бывает с теми, кто суёт нос не в своё дело».

Эва с трудом сглотнула.

– Нэйт… мне так жаль, – прошептала она, мягко касаясь его руки.

Его челюсть была напряжена – воспоминания о прошлом всё ещё причиняли ему боль.

– Не надо извиняться, Эви – Бу. Ты ничего не сделала.

Он вздохнул и посмотрел в сторону, словно не хотел, чтобы она видела его эмоции.

– Просто… пообещай мне, что не позволишь Лукасу разрушить тебя.

Он горько усмехнулся.

– У него есть дурная привычка тащить людей за собой на тёмную сторону.

Эва не отвела взгляд.

– Этого не случится.

Она взяла его руку и прижала к своей груди, чувствуя собственное быстрое сердцебиение.

– Обещаю.

Нэйтан кивнул, но ничего больше не сказал. Они продолжили уборку в тяжёлой, но наполненной пониманием тишине.

– Эва? Дорогая, почему ты не в школе? – обеспокоенно спросила Габриэла, увидев, как её новая родственница сидит в гостиной, уткнувшись в экран телевизора.

Они с Нэйтаном провели в уборке почти пять часов, вычистив дом до блеска. Когда наконец закончили, учебный день был уже наполовину позади, и они решили, что раз уж так вышло, то проще пропустить его целиком и просто передохнуть. Нэйтан, к тому же, всё ещё мучился от похмелья.Эва вздрогнула от неожиданности, мысленно выругавшись. Она совсем забыла, что сегодня должна была быть на занятиях. – Я… я плохо себя чувствовала с утра, – выдала Эва первое, что пришло в голову, глубже зарываясь в диван.

Она никогда не была хорошей лгуньей, но надеялась, что это прозвучит убедительно.

– Ох, дорогая! – всполошилась Габриэла, её материнские инстинкты мгновенно взяли верх.

Она присела рядом, заботливо приложив ладонь ко лбу Эвы, проверяя температуру.

– Как ты себя сейчас чувствуешь? Может, попросить Грейс приготовить тебе куриный суп?

Эва едва удержалась, чтобы не поморщиться.

– Всё в порядке, – поспешно заверила она, слегка отстраняясь от её прикосновения. – Думаю, это просто стресс и усталость.

Главное – не выдать себя. Она ценила заботу Габриэлы, но не хотела, чтобы та слишком переживала.

– Тебе нужно было сказать мне, что тебе нехорошо, – укоризненно заметила женщина, её лицо омрачилось от беспокойства.

Эва почувствовала укол вины, но ничего не сказала.

– Я заварю тебе имбирный чай. Просто поднимись наверх и отдохни немного, – мягко предложила она.

– Хорошо, – кивнула Эва и тут же поспешила вверх по лестнице в свою комнату.

Чёрт. Всё было на грани.

Если бы Габриэла узнала о вечеринке у бассейна, которую они устроили в отсутствие взрослых, Нэйтан бы её убил. Лукас предусмотрел всё: позаботился, чтобы вся прислуга ушла ровно в шесть вечера накануне и не приступала к работе до полудня следующего дня – включая дорогую Грейс. Всё было спланировано идеально, никто не должен был ничего узнать.

С облегчением вздохнув, Эва плюхнулась на кровать, уставившись в потолок. Вчера она облажалась по-крупному. Ей не стоило пытаться вывести Лукаса из себя. Её план с треском провалился, разлетевшись на куски. Всё пошло совсем не так, как она рассчитывала. Глупая, дурацкая идея с самого начала.

Бабушка бы её убила, увидев тот наряд, который она надела. Слишком вульгарный. Совсем не её стиль. Что вообще заставило её вести себя так безрассудно? Единственное утешение – Нэйтан не видел её глупый спектакль. Но, чёрт возьми, он наверняка услышит об этом в школе.

Мягкий стук в дверь заставил её вздрогнуть. Она мгновенно спряталась под одеяло.

– Входите, – пробормотала она, стараясь звучать уставшей.

Дверь тихонько приоткрылась, и в комнату вошла Габриэла, неся на подносе чашку с горячим чаем и тарелку с печеньем.

– Я подумала, что немного сладкого тебе не повредит, – сказала она с тёплой улыбкой.

Эва сглотнула, пытаясь избавиться от кома в горле. Она не заслуживала такой заботы.

– Мне нужно узнать, какое у тебя любимое блюдо. Грейс хочет приготовить тебе что-то вкусное на ужин, – сказала Габриэла, ставя поднос на прикроватный столик.

– Честно говоря, мне всё равно. Я не привередлива, – ответила Эва, наливая себе чашку чая.

Аппетит вроде вернулся, но мысль о роскошном ужине сейчас казалась ей излишней. Габриэла кивнула и улыбнулась, но вскоре её лицо приобрело задумчивое выражение.

– Знаешь, я всегда мечтала о дочери, – внезапно призналась она.

Эва подняла на неё взгляд, удивлённая таким откровением.

– Мы с Фрэнком пытались завести ещё одного ребёнка после рождения Нэйтана, но… – женщина на мгновение замолчала, словно собираясь с силами. – Природа решила иначе.

Она сделала глубокий вдох, словно пытаясь удержать внутри боль воспоминаний.

– У меня случился выкидыш, и после этого я так и не нашла в себе смелости попробовать снова, – продолжила она, её голос дрогнул. – Боль и чувство вины за потерянного ребёнка были слишком тяжёлыми.

Эва заметила, как по её глазам, затуманенным невидимой тяжестью, скатилась одинокая слезинка.

– Мне так жаль, – тихо сказала она, поражённая откровенностью Габриэлы.

Сильная, уверенная в себе женщина вдруг показалась ей хрупкой и сломленной. В её глазах таилась боль, глубокая, с годами ставшая частью неё, словно шрам, который никогда не заживёт до конца.

Снаружи семья Лэнгтонов казалась идеальной. Безупречные улыбки, прекрасный дом, успешные дети – они были похожи на картинку из журнала.

Но теперь Эва ясно видела: это всего лишь тщательно разыгранная сцена. Как и у любой другой семьи, у них были свои раны и свои несчастья, спрятанные за идеально накрытым столом и учтивыми манерами.

Она вновь осознала, насколько сложно будет оставаться равнодушной. Как бы она ни пыталась держать дистанцию, она неизбежно привязывалась к ним. Связь ещё была хрупкой, почти невидимой, но Эва уже не могла игнорировать того, что начала испытывать симпатию к Габриэле и Фрэнку.

Она не соглашалась с их методами, ненавидела, как они давили на обоих сыновей, заставляя их стать врачами, загоняя в рамки чужих ожиданий. Но при всём этом она понимала: они просто хотели, как лучше. Но не осознавали, что именно их высокие стандарты оттолкнули Лукаса.

– Всё в порядке. Это было давно, – Габриэла мягко улыбнулась, но её глаза выдали что-то большее. – Иногда мне всё ещё становится грустно, когда я думаю о нём… или о ней. Но сделанного не вернуть. Я знаю, что не единственная женщина, прошедшая через это. Нас тысячи. Потеря ребёнка – самая страшная боль, которую мне довелось пережить. Но я должна считать себя счастливой. У меня всё ещё есть двое прекрасных сыновей. Не у всех есть такая удача, – она слабо улыбнулась сквозь слёзы.

Эва давно хотела спросить, но не решалась. Сейчас момент казался подходящим.

– Простите, если мой вопрос покажется грубым, но… почему для вас так важно, чтобы ваши сыновья стали врачами? Каждая профессия имеет свою ценность. Разве не главное, чтобы они были счастливы?

Габриэла устало вздохнула.

– Я это понимаю. Я никогда не считала Лукаса неудачником из-за того, что он выбрал другой путь. Я просто хотела для своих детей самого лучшего. Разве это преступление? – в её голосе прозвучала боль. – Фрэнк всегда обожал свою работу. Мне казалось, что и мои сыновья пойдут по его стопам. Но теперь я вижу: Лукас никогда не был предназначен для этого. И разочарована я не потому, что он отказался от медицины… Я разочарована тем, что он тратит свою жизнь впустую. Пьёт, меняет девушек, прожигает время.

Эва внимательно посмотрела на неё.

– А ты говорила ему это? Говорила, что на самом деле чувствуешь?

Габриэла подняла взгляд. Эва вдруг осознала: раньше она считала эту женщину надменной, высокомерной снобкой. Но теперь видела перед собой не снобизм, а гиперопеку и страх. Она всего лишь хотела направить своих детей по правильному пути, чтобы обеспечить им благополучное будущее.

– Думаю, нет. Лукас начал отдаляться от меня в тот день, когда ему исполнилось семнадцать. Я не знаю, что именно тогда случилось, но словно в один миг всё вышло из-под контроля. Его оценки стремительно ухудшились, он начал курить, выпивать, совершать одни лишь ошибки. Я пыталась вернуть его на правильный путь, становясь всё строже, принимая решения за него, ограничивая его выбор. Но чем сильнее я сжимала поводья, тем дальше он уходил. Вместо того чтобы вернуть сына, которого я знала, я потеряла его окончательно. Теперь передо мной стоял не тот мальчик, которого я растила, а холодный, напряжённый молодой человек с пустым взглядом.

Эва кивнула, но промолчала.

Как так получилось, что она видела проблески прежнего Лукаса, в то время как его собственная семья была слепа к тому, что скрывалось внутри? Они замечали только нового, безрассудного Лукаса, но не пытались заглянуть глубже. Лишь повторяли, что он «испорчен», «потерян», «безнадёжен». Но разве действительно не осталось в нём ничего светлого? Разве они не видели, как он страдает?

Эва не была психологом, но всё это походило на отчаянный крик о помощи. Она не знала, что именно сломало Лукаса. Не знала, какие демоны грызли его изнутри. Но была уверена в одном – никто не рушит себя просто так, без причины. И пока они не поймут, что привело его к краю, никто не сможет спасти Лукаса.

Когда Эва вышла из своей комнаты, её взгляд невольно упал на дверь в спальню Лукаса – она была слегка приоткрыта. Это было странно. Обычно он либо запирался, либо был вне дома. Любопытство взяло верх, и она осторожно толкнула дверь.

Лукас лежал на кровати без рубашки, его тело расслабленно утопало в смятых простынях. Тёплый свет лампы скользил по его подтянутому торсу, оттеняя рельеф мышц. Эва почувствовала, как у неё пересохло в горле. Она быстро отвела взгляд, но жаркое покалывание на щеках выдало её смущение.

– Ты правда остаёшься дома сегодня? – поинтересовалась она с лёгкой насмешкой, скрестив руки на груди. – Не собираешься на очередную охоту за девушками, чтобы удовлетворить свои… ежедневные потребности?

Она приподняла бровь, ожидая ответа. Это было в его стиле – исчезать по вечерам, оставляя за собой аромат чужих духов и намёки на бессонную ночь. Но сегодня… Он был здесь.

Глаза Лукаса моментально метнулись в её сторону, и на его лице мелькнуло лёгкое удивление, прежде чем смениться фирменной самодовольной ухмылкой.

– Мне это показалось, или я уловил нотки ревности? – протянул он лениво, чуть приподнимаясь на локтях.

Эва фыркнула и закатила глаза.

– Конечно, Лукас, ты – центр моей вселенной, – усмехнулась она, входя в его комнату и закрывая за собой дверь.

Если честно, она сама не понимала, что заставило её прийти и заговорить с ним. Может, всему виной были разговоры о Лукасе, которые она слышала в течение дня от семьи Лэнгтон? Или что-то другое – неуловимое, тревожное, будто внутренняя струна, вибрирующая на его частоте. Её словно тянуло к нему, и чем больше она пыталась сопротивляться, тем сильнее ощущала это притяжение. И сначала ей казалось, что это хорошая идея.

– Почему ты остаёшься дома? – повторила она свой вопрос, пристально глядя на него.

Эва жила здесь меньше недели, но уже знала наверняка: Лукасу не свойственно проводить ночи в одиночестве.

Он тяжело вздохнул и откинулся на спину, заложив руки за голову.

– Мне просто не захотелось снова искать случайную девушку и заниматься с ней сексом всю ночь, – лениво произнёс он, глядя в потолок. – Время от времени это надоедает.

Эва приподняла бровь, явно не веря его словам.

– Правда? – усмехнулась она и, не задумываясь, села рядом, откинувшись спиной к стене.

Лукас бросил на неё вопросительный взгляд, но ничего не сказал. Они просто сидели рядом, позволяя тишине заполнить пространство между ними. Было странно, насколько естественно ей казалось его присутствие – будто так и должно быть.

– Ты всерьёз хочешь, чтобы я поверила, что тебе может наскучить секс? – спросила она, даже не пытаясь скрыть скепсис.

Он усмехнулся, чуть повернув голову в её сторону.

– Не секс, принцесса. Никогда не секс, – с лукавой улыбкой протянул он. – Просто весь этот бесконечный процесс охоты. Иногда мне хочется просто поговорить с кем-нибудь.

В его голосе прозвучало что-то неожиданно искреннее. Эва нахмурилась.

– Разве секс – это не близость?

Лукас коротко хмыкнул.

– Чаще всего – нет. Просто механика, автопилот. Без смысла.

Глаза Эвы расширились, а челюсть Лукаса напряглась после такого признания. Она осознала, что никогда раньше не слышала, чтобы он так долго говорил, не будучи при этом резким или грубым.

Она молчала, обдумывая его слова. Возможно, это был первый раз, когда он говорил с ней без маски самодовольства и флирта. И, возможно, впервые она увидела в нём не просто красавчика, привыкшего получать всё, что захочет, а человека, которому тоже бывает одиноко.

– Ты чувствуешь себя одиноким, – тихо сказала она, осторожно кладя руку на его напряжённое предплечье.

Лукас глубоко вдохнул, опустил взгляд на её ладонь, но не убрал руку. Это было неожиданно. Эва почувствовала, как в ней зарождается странное облегчение – он не отстранился. Она никогда не могла до конца понять его, всегда оставалась начеку, пытаясь предугадать его следующий шаг.

– Наверное, – ровным голосом ответил он, делая вид, что всё в порядке.

Но глаза выдавали его. Они были широко распахнуты, взгляд застывшим, расфокусированным, словно он сам пытался осмыслить собственные слова. В этот момент Лукас выглядел потеряннее, чем когда-либо.

Эва знала, каких усилий стоило ему это признание. Её сердце подсказывало ей обнять его, но тело застыло, отказываясь подчиняться.

– Думаю, я никогда тебя не пойму, – пробормотала она себе под нос, не рассчитывая, что он услышит.

Но, поймав лёгкую усмешку, поняла, что услышал.

– Никогда бы не подумал, что всего лишь душевный разговор способен затащить тебя в мою постель, – лениво протянул Лукас, уголки его губ дрогнули в знакомой хищной ухмылке.

Холод вернулся в его взгляд, и он медленно провёл глазами по линии её груди.

Она переоделась в домашнюю одежду ещё вечером и теперь была в мягком бежевом комплекте – свободных шортах и укороченной толстовке с молнией, уютной и чуть небрежной, словно созданной для ленивых вечеров. Однако весь её образ разрушал один элемент – чёрное кружевное бра, кокетливо выглядывающее из-под расстёгнутой толстовки. Контраст между удобной, расслабленной тканью и соблазнительными кружевами был слишком явным, чтобы его можно было не заметить.

– Извращенец! – вспыхнула Эва, хлопнув Лукаса по руке, прежде чем прикрыть грудь обеими ладонями. – Я бы никогда добровольно не разделила с тобой постель!

Её голос был полон яда, но Лукас лишь усмехнулся.

Она резко развернулась, намереваясь уйти в свою комнату, но не успела сделать и шага, как он оказался рядом, перегородил ей путь и прижал к стене.

Эва резко вдохнула, когда он прижал её руки по бокам, удерживая в капкане собственного тела. Их лица оказались всего в нескольких сантиметрах друг от друга.

– Мы оба знаем, что ты лжёшь, принцесса, – его голос прозвучал низко, опасно близко к её уху.

Тёплое дыхание обожгло чувствительную кожу на её шее. Лукас чуть склонил голову, и его губы скользнули по её горлу. Лёгкий укус, прикосновение зубов – слишком нежное, чтобы быть угрозой, слишком чувственное, чтобы её тело не отреагировало.

– Тебе не нужно отрицать, что я тебе нравлюсь. Твой секрет в безопасности, – он улыбнулся у её кожи, словно дразня её этой мыслью.

– Мечтай дальше! – попыталась фыркнуть она, но голос выдал её – слишком слабый, слишком дрожащий, больше похожий на шёпот.

Её разум кричал, что нужно сопротивляться, оттолкнуть его, закричать, но тело предательски не слушалось. Дыхание сбилось, когда он снова осыпал её кожу лёгкими укусами.

Глухой стон вырвался из её плотно сжатых губ.

– Отпусти меня, – прошипела она, но едва ли прозвучала убедительно.

Её ладони уперлись в его грудь – рельефную, горячую под тонкой тканью. Она собиралась оттолкнуть его… но вместо этого пальцы замерли, впитывая его тепло.

Жар накрыл её с головой, словно внутри разлилась огненная лава. Мир поплыл перед глазами.

– Скажи мне, что ты не хочешь меня, – велел Лукас соблазнительно, освободив одну её руку и обвив талию, притягивая ближе.

Она издала сдавленный всхлип, испугавшись собственных чувств, которые бушевали внутри неё, но не смогла остановить его. Разум пытался сопротивляться, осмыслить происходящее, но тело уже не подчинялось.

Смесь агонии и удовольствия пронзила её, когда его губы начали спускаться ниже, оставляя горячие следы на коже. Её дыхание сбилось, а сердце гулко ударилось о рёбра. Прежде чем он достиг выреза её топа, инстинкт взял верх – Эва схватила его за волосы и с жадностью прижалась к его губам.

Когда их рты столкнулись впервые, мир вокруг исчез. Она застонала, впуская его язык, и растворилась в этом поцелуе – пьянящем, требовательном, слишком правильном, чтобы быть ошибкой.

Лукас тихо застонал ей в губы, его правая рука запуталась в её тёмных локонах, а левая притянула её ближе, впечатывая в себя.

Эва вздрогнула, когда ощутила, как его напряжённое тело прижалось к её животу. Она тихо вскрикнула от неожиданности, но не отстранилась, не отвернулась – лишь крепче сжала пальцы в его волосах, словно пытаясь удержаться на грани разумного.

Бип. Бип. Бип. Бип.

Внезапный звонок телефона разорвал воздух, словно выстрел. Они одновременно отпрянули, будто их ударило током.

Эва ударилась головой о стену и зашипела от боли, быстро потерев ушибленное место. Лукас выругался и вскочил с кровати, его грудь резко вздымалась от сбитого дыхания.

Мгновение – и реальность обрушилась на них с удушающей ясностью.

Эва опустила взгляд, изо всех сил избегая его глаз, а по щекам разлился лихорадочный румянец.

Боже мой. Боже мой.

Эти слова крутились у неё в голове, как заевшая пластинка.

– Привет, детка, – почти промурлыкал Лукас, поднося телефон к уху.

Эва резко подняла голову. Её нутро сжалось, когда она услышала этот соблазнительный, бархатистый голос – тот самый, который только что был адресован ей. И когда его фирменная самодовольная ухмылка расползлась по губам, внутри неё что-то оборвалось.

– Конечно, я скучал по тебе, – продолжил он, звуча так самоуверенно, что у Эвы внутри всё сжалось. Её желудок сжался от отвращения.

Пока он говорил с какой-то пустышкой на другом конце провода, его взгляд скользнул по ней – довольный, самодовольный. Её тут же замутило, словно вот-вот вывернет.

Раненая, она резко вскочила с кровати, чертыхаясь, когда ноги едва не подкосились. Проходя мимо Лукаса, почувствовала внезапный хлопок – он шлёпнул её по ягодице.

Она вздрогнула, а затем метнула в него предупреждающий взгляд, полный ярости. Но внутри было только отвращение. К себе. Эва буквально задыхалась от унижения – меньше чем через минуту после их жаркого поцелуя Лукас уже флиртовал с другой.

– Увидимся через пару минут, – бросил он напоследок, заканчивая звонок.

К тому моменту, когда он убрал телефон, её уже не было в комнате. Эва вылетела за дверь, стиснув губы, чтобы не дать слезам скатиться по щекам. Она не собиралась давать ему удовлетворение видеть её боль.

Резко захлопнув дверь за собой, она прислонилась к ней спиной, судорожно втягивая воздух.

Что, чёрт возьми, заставило её быть такой глупой?

Ей не следовало его целовать.

Серьёзно, чего она ожидала?

Лукас был известен своими похождениями. Она уже не раз это видела за то короткое время, что жила в доме семьи Лэнгтонов. Разумеется, он не упустил бы шанс на случайную интрижку, даже если всего секунду назад они целовались.

Нэйтан предупреждал её: не подпускай Лукаса слишком близко. Позволишь ему занять место в своём сердце – получишь лишь боль и унижение.

Эва покачала головой, разочарованная – и в себе, и в нём. Она не собиралась позволять Лукасу испортить ей вечер. Забравшись под одеяло, она взяла книгу с прикроватного столика и открыла на нужной странице. Однако едва её взгляд пробежался по первым строчкам, тишину нарушил низкий рёв двигателя мотоцикла.

Любопытство взяло верх. Она отложила книгу и подошла к окну, приоткрыв шторы. Как и следовало ожидать, Лукас уже сидел на своём Харлее, готовясь уехать. Теперь он был в кожаных штанах и чёрной рубашке цвета оникса – его стандартном наряде для ночных охот. Её сердце болезненно сжалось. Сжав руки в кулаки, Эва прошептала:

– Ублюдок.

Она отступила от окна, глубоко вздохнула и вновь забралась в постель. Но сон не шёл. Мысли путались, раздражение кипело внутри, и, закрывая глаза, она лишь сильнее ощущала пустоту. Часы тянулись мучительно медленно. Спустя несколько часов после того, как Лукас уехал, она всё ещё лежала на спине, тупо уставившись в потолок.

На прикроватных часах было уже три с чем-то. Она подумала о том, чтобы спуститься вниз и включить телевизор, но отбросила эту идею – ей нужен был отдых, каким бы неуловимым он ни казался. Завтра будет новый день.

Совершенно новый день.

Эва отчаянно хотела стереть этот.

Пошёл ты, Лукас!

Эта мысль стала последней, прежде чем её сознание наконец уступило ночи, затягивая в сон без сновидений.

Глава 6

Эва рассеянно рисовала каракули на полях учебника, водя карандашом по странице без особой цели. Шёл всего второй урок, но усталость уже накатывала на неё, заставляя с трудом удерживать внимание на словах учителя. Впереди у доски мистер Джеймс с энтузиазмом рассказывал о разнице между теориями Адама Смита и Карла Маркса, однако его слова едва достигали её сознания.

Она перестала слушать лекцию почти сразу, как только прозвучало первое предложение преподавателя. Её мысли были слишком заняты вчерашними событиями, не давая сосредоточиться ни на чём другом. Сколько бы Эва ни старалась выбросить это из головы, она всё ещё ощущала прикосновение губ Лукаса, вспоминая, как по телу пробежала волна горячего удовольствия, заставившая её сердце сбиться с привычного ритма.

Прошлой ночью Лукас не вернулся домой. Его мотоцикл исчез из гаража, а сам он словно растворился в воздухе, не оставив после себя никаких следов. Странно, но Нэйтана, казалось, нисколько не волновало исчезновение брата. По его словам, это было уже не в первый раз, когда Лукас исчезал на несколько дней, не удосужившись ничего объяснить. Несмотря на попытки убедить себя, что всё в порядке, Эва не могла избавиться от тревожного чувства, поселившегося глубоко в груди.

Разумеется, Лукас не заслуживал её беспокойства, но она ничего не могла с собой поделать. Если бы не тот поцелуй, который произошёл между ними, возможно, он вернулся бы домой прошлой ночью, как обычно. Отчасти она чувствовала себя виноватой. Но несмотря на это, глубоко внутри неё преобладало облегчение оттого, что ей не пришлось сталкиваться с ним так скоро после случившегося.

– Ты зависла, – прошептала Люси, слегка толкнув её локтем в бок.

Эва вздрогнула и невольно взвизгнула от неожиданности. В классе тут же воцарилась тишина, и все взгляды устремились на неё. Щёки мгновенно запылали от смущения, и девушка поспешно прикрыла рот рукой. Люси выразительно закатила глаза, словно говоря: «Соберись!», и снова сосредоточилась на учебнике перед собой.

Эва постаралась сохранить невозмутимое выражение, сделав вид, что ничего не произошло. Она продолжила выводить круги карандашом на полях страницы, ожидая, когда её лицо перестанет гореть от неловкости.

– За что это было? – шепнула она, склонившись к Люси и убедившись, что больше никто её не слышит.

Ученики уже потеряли к ней интерес и вернулись к своим занятиям.

– Ты зависла, – повторила Люси с хитрой улыбкой. – Я пыталась привлечь твоё внимание уже минут пять, а ты всё уставилась в учебник, словно это самая захватывающая вещь в мире. Я даже начала переживать, что ты окончательно потеряла связь с реальностью.

Эва слегка усмехнулась, глядя на новую подругу. Люси оказалась удивительно классной девчонкой. За короткое время знакомства Эва поняла, что она действительно ей нравится. Люси была прямолинейной и честной, но в то же время чуткой. Она тщательно подбирала слова и принципиально избегала общения с популярной тусовкой.

– Да ну тебя, – фыркнула Эва, качнув головой.

Глаза Люси внезапно расширились, но смотрела она не на подругу, а куда-то за её плечо.

– Мисс Саммерс, возможно, вы хотите поделиться с нами чем-то интересным? – раздался строгий голос мистера Джеймса прямо у её парты.

Эва резко обернулась, встретившись взглядом с пожилым учителем. Её глаза расширились от ужаса, а щёки снова вспыхнули от неловкости. Она даже не заметила, как мистер Джеймс подошёл к её столу, пристально наблюдая за разговором двух подруг.

Она быстро покачала головой, пробормотав едва слышное извинение, и стала напряжённо ждать, надеясь, что учитель удовлетворится этим ответом и продолжит урок. Весь класс внимательно смотрел на неё, а некоторые девчонки даже начали тихо хихикать, усиливая её мучительное смущение.

– В таком случае, мисс Саммерс, советую вам держать рот на замке. Я не потерплю, чтобы мои ученики перебивали урок, – холодно заявил учитель, смерив её строгим взглядом. – Это ваше первое и последнее предупреждение. В следующий раз отправитесь на отработку после занятий.

Сказав это, мистер Джеймс развернулся и неторопливо вернулся к доске, оставив после себя тяжёлую тишину, которая повисла в классе.

Эва выдохнула, даже не осознавая, что всё это время задерживала дыхание. Плечи её слегка поникли под весом сказанного учителем. Она не была паинькой, но и наказания прежде никогда не получала. Просто обычная старшеклассница – не отличница, но и не двоечница, которая редко доставляла кому-либо неприятности. Конечно, она посещала школьные вечеринки, могла позволить себе выпить и даже однажды пробовала курить, правда, первая затяжка закончилась тем, что она едва не выплюнула лёгкие, мучительно закашлявшись. Весьма неловкий и унизительный опыт, о котором она предпочитала не вспоминать.

– Чёрт. Прости меня, Эва, – прошептала Люси, виновато глядя на неё. – Я правда не хотела, чтобы у тебя были проблемы.

Было ясно, что она тоже опасалась получить выговор от мистера Джеймса.

– Забей, – спокойно ответила Эва, стараясь приободрить подругу. – Ты не виновата, что он такой мерзкий придурок, которому нравится унижать учеников.

Она постаралась улыбнуться, показывая Люси, что не держит на неё обиды. В конце концов, бедняжка не могла ничего поделать с тем, что мистер Джеймс был из тех учителей, кто любил демонстрировать свою власть, заставляя учеников чувствовать себя неуютно и беспомощно.

После ещё тридцати бесконечных минут лекции, наконец, прозвенел звонок, ознаменовавший долгожданное спасение от скучнейшего разговора об «Исследовании о природе и причинах богатства народов». Эва, в принципе, не питала ненависти к экономике, но истории о теориях Адама Смита и других основателей политэкономии абсолютно не могли удержать её интерес.

– Я едва не уснула прямо на парте, – возмущённо проговорила Люси, выходя вместе с Эвой из класса и направляясь к шкафчикам. – Этот человек понятия не имеет, как удерживать внимание своих учеников.

– Знаю. Он даже хуже мистера Харрисона, – согласилась Эва, вспомнив про учителя химии.

Именно сегодня утром ей вернули тест, на котором красовалась её первая в жизни двойка. Провал был ожидаем, но оттого не менее неприятен. Оценка ещё больше ухудшила её общий балл, и теперь Эве срочно нужно было исправлять ситуацию, если она хотела успешно закончить учебный год.

– Кстати о мистере Харрисоне… – оживлённо начала Люси, встряхивая рыжими волосами. – Ты бы не хотела объединиться со мной для следующего задания по химии? Нам можно выбирать напарников, и мне было бы очень приятно работать именно с тобой.

Эва улыбнулась и кивнула. Возможно, это был отличный шанс наконец подтянуть оценки и хоть немного разобраться в химии.

– Отлично! – радостно воскликнула Люси, но тут же смущённо прикрыла рот рукой, заметив, что на них начали коситься проходящие мимо ученики.

– Может, зайдёшь ко мне завтра вечером? – добавила она уже гораздо тише, наклонившись ближе к Эве.

– А что, если я спрошу у Габриэлы, можно ли тебе прийти ко мне? Тогда мы могли бы поплавать в бассейне после того, как закончим с уроками. На улице ужасно жарко, и я скоро просто иссохну, если не окунусь в воду, – предложила Эва.

На самом деле ей просто не хотелось покидать особняк. Пойти в гости к Люси означало познакомиться с её родителями и почувствовать себя ещё больше привязанной к Калифорнии, чего она всеми силами избегала.

Как бы комфортно ей ни было в новом доме, её решение оставалось неизменным. В конце учебного года она планировала вернуться домой, устроиться на работу и поселиться в доме бабушки. Так она сможет сама о себе заботиться, ежедневно навещать могилу Терезы и больше никогда не зависеть от чужой помощи.

– Ты имеешь в виду особняк Лэнгтонов? – переспросила Люси, голос которой дрожал от волнения, а глаза удивлённо расширились. Её лицо озарила широкая улыбка, и она выглядела совершенно ошеломлённой.

– Да, особняк Лэнгтонов, – подтвердила Эва, бросив на подругу удивлённый взгляд.

Она никак не могла понять, почему Люси реагирует с таким восторгом. В конце концов, это был просто дом, разве что в десять раз больше обычного.

– О боже, – прошептала рыжеволосая девушка, едва сдерживая эмоции. – Я всегда мечтала побывать в этом поместье, но меня никогда не звали на их вечеринки. Ну, кроме того раза, когда ты пригласила меня. Обычно туда попадают только популярные ребята, которых приглашает Нэйтан, – добавила она, мечтательно улыбаясь.

– Ты же не серьёзно, – простонала Эва, театрально изобразив позыв к рвоте. – Ты что, запала на Нэйтана? – спросила она, пристально глядя на подругу.

Щёки Люси мгновенно вспыхнули алым, и она тут же принялась отчаянно качать головой, пытаясь отрицать очевидное.

– Даже не пытайся, мисс. Этот влюблённый взгляд от меня не спрячешь, – перебила её Эва, хитро улыбнувшись, прежде чем подруга успела возразить. Люси смущённо потупила взгляд, став ещё краснее, а её ресницы мелко задрожали.

– Только никому не рассказывай! – вдруг взмолилась Люси, бросив на неё умоляющий взгляд.

Эва рассмеялась и покачала головой, заметив, как искренне встревожилась подруга.

– Не волнуйся. Я не сплетница. Твой секрет в надёжных руках, – заверила она, приложив ладонь к сердцу.

Как бы забавна ей ни была мысль о том, что её новая подруга влюбилась в её соседа по дому, Эва никогда бы не предала доверия Люси. О ней можно было сказать многое, но плохой подругой она не была точно.

– Только вот Нэйтан не испытывает ко мне ответных чувств, – печально вздохнула Люси. – Он постоянно тусуется с этой шлюшкой Келси. Говорят, они встречаются после каждой футбольной тренировки.

Эва удивлённо подняла брови, услышав это. Очередной кусочек головоломки о братьях Лэнгтон. Иногда ей казалось, что она совершенно их не знает. Каждый раз, когда ей начинало казаться, что она наконец-то разобралась в них, всплывали новые детали, заставлявшие её снова усомниться в собственных выводах.

На самом деле всё было гораздо проще. Эва жила с братьями всего неделю и почти ничего о них не знала. Конечно, она уже успела узнать некоторые интересные детали, но правда всегда оставалась скрытой под слоем недосказанностей и слухов. Ей лишь казалось, что она их разгадала, но время покажет, насколько правы её догадки.

– Ты не можешь знать это наверняка, – мягко возразила Эва.

К этому моменту они наконец дошли до её шкафчика в конце коридора. Как и следовало ожидать, новенькой досталось самое неудобное место – далеко от классов и практически недоступное из-за постоянной толпы. Эва это нисколько не удивило, хотя и не добавило ей хорошего настроения.

– Ты серьёзно, Эви – Бу? Он даже не знает моего имени! Для Нэйтана я просто пустое место. Он замечает только красивых девушек, которые не стесняются оголяться, – с горечью произнесла Люси, явно расстроенная собственной неуверенностью.

Эва усилием воли заставила себя не поморщиться от того, как непринуждённо Люси использовала её прозвище. Позже ей нужно будет осторожно напомнить подруге, что даже Нэйтан называл её Эви- Бу только наедине, когда их никто не слышал.

– Значит, тебе пора взять инициативу в свои руки. Заставь его заметить тебя и понять, что он упускает, – предложила Эва, многозначительно двигая бровями.

– О, конечно! Ведь это так просто, – фыркнула Люси, закатив глаза.

Эва улыбнулась, глубоко вздохнула и игриво ущипнула подругу за руку. Люси тут же вскрикнула и прикрыла место щипка ладонью, потирая нежную кожу.

– Ты что, совсем с ума сошла? За что это было? – возмутилась она, забыв, что нужно говорить тише.

К счастью для маленькой мисс застенчивости, в коридоре уже почти никого не осталось – большинство учеников разошлись по классам на следующий урок.

– За то, что ты такая безнадёжная пессимистка, – ответила Эва, пожав плечами. – Конечно, это будет нелегко. Пот, слёзы, упорство – именно так достигаются цели в жизни. Нужно работать и выходить за пределы своих возможностей, если хочешь добиться чего-то стоящего, – добавила она, слегка поддразнивая подругу, но в её словах был скрытый смысл.

Бабушка Тереза всегда учила её, что упорный труд рано или поздно приносит свои плоды.

– Ну так скажи мне, гуру жизненных советов, как же мне привлечь внимание Нэйтана? – язвительно спросила Люси, приподняв бровь и натянуто улыбнувшись.

Чёрт.

Эва даже не подозревала, насколько упрямой может быть эта милашка. Под всей этой пушистой, скромной оболочкой скрывалась настоящая тигрица.

– Всё просто, – сказала Эва, хитро улыбаясь. – Завтра ты наденешь самое откровенное бикини, какое у тебя есть, и устроишь в бассейне шоу, которое он точно никогда не забудет.

В теории план был безупречным. Даже несмотря на то, что её собственная попытка произвести впечатление на Лукаса с треском провалилась – в основном потому, что на той вечеринке было полно пьяных подростков, и всё обернулось одним большим фиаско.

– Ты сумасшедшая! – воскликнула Люси, резко замотав головой. – Да ни за что на свете я не буду выглядеть как шлюха перед Нэйтаном Лэнгтоном. Лучше съем грязь! – возмущённо добавила она, скрестив руки на груди.

– Кто вообще говорил, что ты должна выглядеть как шлюха? – фыркнула Эва, закатывая глаза. – Нужно просто выбрать хорошее бикини. Такое, которое покажет ровно столько кожи, чтобы Нэйтан захотел тебя, но не настолько много, чтобы насытить его голод, – добавила она, самодовольно улыбнувшись.

Ни один горячий парень не смог бы устоять перед красивой девушкой в удачно подобранном бикини – в этом Эва была уверена.

– Я не знаю, Эва… – пробормотала Люси, явно нервничая. – А что, если я ему просто не нравлюсь? У меня же не такое тело, как у Келси… Она выглядит как модель, – прошептала она, наконец выпуская наружу свои настоящие страхи.

Но ей действительно не стоило беспокоиться. Честно говоря, у Люси не было никаких оснований сомневаться в себе.

У неё была фигура, о которой другие могли только мечтать: длинные подтянутые ноги, мягкие изгибы в нужных местах. Каштановые волнистые локоны красиво обрамляли лицо, подчёркивая зелень её глаз, а светлая кожа казалась бархатистой на ощупь. В Люси была какая-то притягательная, загадочная красота, которую она сама, к сожалению, совершенно не замечала. Если бы она лишь чуть больше поверила в себя, то легко могла бы затмить любую популярную девчонку.

– Дорогая, ты вообще себя видела? – сказала Эва, игриво ударив Люси по руке. – Келси тебе и в подмётки не годится. Парень должен быть слепым, чтобы не заметить, какая ты красавица.

Она наклонилась ближе, понизив голос:

– Честно, Люси, ты чертовски красивая. Просто посмотри на то, как парни смотрят на тебя. Как их взгляд задерживается на тебе чуть дольше, чем нужно. Разве ты этого не замечала?

И это была чистая правда. Эва уже не раз замечала, как некоторые парни украдкой посматривали на Люси. Просто им не хватало смелости подойти и заговорить с ней. Когда Люси сосредотачивалась на том, чтобы игнорировать окружающих, в её облике появлялось что-то недоступное, даже слегка пугающее. К тому же, она была немного неловкой в общении: предпочитала прятаться от внимания и всегда опускала взгляд, проходя через людные помещения.

– Да-да, конечно, – нервно засмеялась Люси, торопливо заправляя выбившуюся прядь волос за ухо и направляясь в сторону следующего класса.

Эва лишь покачала головой с лёгкой улыбкой и поспешила за ней. Однажды кто-то действительно сможет убедить Люси в её красоте и заставит её увидеть себя такой, какой видели её окружающие. Но это будет точно не сегодня.

***

Когда Эва вернулась домой после школы, первым, что бросилось ей в глаза, были несколько мотоциклов, припаркованных на подъездной дорожке. Среди них она сразу узнала «Харлей» Лукаса.

С подозрением приподняв бровь, Эва отперла входную дверь, вошла в дом и привычным движением бросила ключи на тумбу. Она расстегнула куртку, повесила её на крючок и уже собиралась подняться к себе, когда в нос ей ударил странный запах.

Резкий, тяжёлый и явно незнакомый. Он моментально обострил её чувства, заставляя тело напрячься. Эва нахмурилась и принюхалась, чувствуя, как в груди поднимается непонятное беспокойство.

Ведомая инстинктом, она направилась по коридору на источник запаха. Когда она наконец вошла в гостиную и осознала, что происходит, её глаза едва не вылезли из орбит.

– О боже… – прошептала она, ошеломлённо застыла на пороге.

На диване вольготно развалились четверо парней, выглядя абсолютно беспечными. В центре этой весёлой компании, разумеется, сидел Лукас – с тем самым ленивым выражением на лице, которое Эву уже начинало раздражать до дрожи.

По всему кофейному столику стояли бутылки бурбона, а рядом лежала странная субстанция – что-то, что она раньше видела только в фильмах. Сомнений не было: это была марихуана.

– Какого чёрта?! – взорвалась Эва, внезапно охваченная волной ярости. – Ты куришь травку прямо посреди дома, где вас может увидеть кто угодно?!

Её голос звенел от гнева и тревоги.

Как он мог?

Габриэла и Фрэнк могли вернуться домой в любую минуту. Она даже не хотела думать, какова будет их реакция. Ещё одно разочарование. Ещё одна трещина в хрупком фасаде доверия.

Лукас, казалось, совершенно не заботился о последствиях. Он не делал ровным счётом ничего, чтобы его родители продолжали видеть в нём хоть что-то хорошее.

– Смотрите-ка, – усмехнулся Лукас, указывая на неё пальцем. – Мисс правильная девочка решила присоединиться к нашей вечеринке. Как щедро с твоей стороны, – протянул он с насмешливой ухмылкой, подмигнув перед тем, как сделать ещё один глоток бурбона.

Эва почувствовала, как внутри неё вспыхнула ярость. Пламя будто бы побежало по венам, заполняя каждую клетку тела. Самодовольный, ленивый взгляд Лукаса только подлил масла в огонь.

И в следующий момент гнев взял верх. Не раздумывая, она резко шагнула вперёд, выхватила бутылку бурбона из его рук и с силой выплеснула содержимое ему на голову.

Чёрт. Это было чертовски приятно.

Правда, это чувство длилось всего секунду. Лукас вскочил на ноги с такой скоростью, что Эва едва успела отшатнуться назад. Его лицо исказила злоба, глаза потемнели до почти чёрного цвета, а зрачки расширились. Он был вне себя от ярости.

– Какого хрена ты творишь?! – взревел он, дёргая за мокрую рубашку, с которой капал бурбон.

– Чёрт, Лукас, – засмеялся один из парней, лениво оглядывая Эву с головы до ног, не скрывая одобрения. – Да у тебя тут горячая штучка бегает. Почему ты молчал, что нашёл такую дикарку? Ты же поделишься, да? – усмехнулся парень, лениво сползая с дивана и приближаясь к ней. – Я обожаю диких кошечек.

Его слова заставили кровь Эвы закипеть ещё сильнее, но она осталась на месте, гордо подняв подбородок. Она не собиралась позволить им запугать её – ни Лукасу, ни этим его дружкам.

– Она наша новая соседка, – равнодушно бросил Лукас, даже не глядя на неё. – Если хочешь – можешь взять её. Мне плевать. Я терпеть не могу высокомерных сучек, которые мнят себя лучше всех.

Его слова ударили сильнее, чем любая пощёчина. Он смотрел на неё так, словно она была ничтожной грязью у него под ногами. Но вместо того чтобы почувствовать в горле привычный комок обиды, Эва ощутила, как внутри неё поднимается новая, свирепая волна ярости.

– Ты, ублюдок! – закричала она, шагнув вперёд и ткнув пальцем ему в грудь. – Как ты смеешь говорить обо мне так?! Что я тебе сделала?!

Гнев бурлил в её крови, подталкивая к тому, чтобы наконец дать отпор человеку, который раз за разом швырял её, словно тряпичную куклу. Холод и жар. В один миг он жаждал её, в следующий – швырял прочь, словно ненужную игрушку. Но теперь она больше не собиралась позволять ему дёргать за ниточки. Она не будет его марионеткой. Либо он возьмёт себя в руки и начнёт относиться к ней с уважением, либо пусть проваливает к чёрту.

Лукас усмехнулся, но в его взгляде пульсировала опасность. Он медленно поднял руку и грубо подтолкнул её подбородок вверх, заставляя встретиться с ним взглядом.

– Понизь тон, дорогуша, – процедил он сквозь зубы. – Или пожалеешь, что вообще открыла свой грязный рот.

Но Эва не отшатнулась. Не отвела взгляда, даже когда почувствовала, как воздух вокруг него стал угрожающе тяжёлым.

– И что ты сделаешь? Ударишь меня? Возьмёшь силой? Будешь угрожать моей семье? – саркастично бросила она, вызывающе приподняв бровь. – Ой, подожди, у меня же нет семьи!

На мгновение повисла ледяная тишина. Казалось, пар из ушей Лукаса вот-вот вырвется наружу от переполнявшей его ярости.

– Ты играешь с огнём, Эва, – произнёс Лукас неожиданно спокойно, его голос стал угрожающим и холодным, словно предвестник бури.

Он сделал шаг ближе, его тень легла на неё, поглотив последние отблески света.

– А знаешь, что случается с теми, кто играет с огнём? – продолжил он, и прежде чем она успела ответить или даже пошевелиться, его пальцы сомкнулись вокруг её горла.

Всё произошло так стремительно, что Эва едва успела осознать происходящее. Она застыла, ошеломлённая, чувствуя, как его ладонь сжимает её кожу, как из её лёгких стремительно уходит воздух. Боль прорезала горло, но, вопреки инстинкту, она не боролась. Даже не подняла рук, чтобы попытаться оттолкнуть его.

Она просто стояла и смотрела ему прямо в глаза.

Её взгляд был твёрдым, холодным, полным такой безмолвной решимости, что даже Лукас на долю секунды замер, будто наткнулся на нечто, к чему не был готов. Она не боялась. Ни его, ни того, что он мог с ней сделать.

Головокружение постепенно затуманивало её сознание, делая мир вокруг размытым, приглушённым. Но даже когда тело начинало сдавать, Эва не отвела взгляда. Она встретила бы смерть так же, как встречала жизнь последние несколько лет – с открытыми глазами и молчаливым упрямством.

Потому что Лукас не понимал главного: Эва не боялась умереть.

Для неё смерть означала воссоединение с теми, кого она любила. Она никогда бы не отняла у себя жизнь – не из принципа, а из чувства долга перед бабушкой, перед памятью о тех, кого потеряла. Но если кто-то другой решил бы оборвать её путь – она бы приняла это без страха. Может быть, даже с облегчением.

Может быть, именно сейчас пришёл этот момент. Может быть, наконец закончится это бесконечное одиночество, которое разъедало её изнутри.

Потому что сколько бы новых друзей у неё ни появлялось, сколько бы она ни улыбалась и ни смеялась, в глубине души Эва всегда оставалась одна. И ничто не могло заполнить эту зияющую пустоту.

– Эй, чувак, отпусти её! Это уже не смешно, – раздался чей-то обеспокоенный голос где-то на фоне, словно сквозь толщу воды.

Эва с трудом уловила его, звук казался отдалённым и глухим. Её зрение мутнело, превращая всё вокруг в расплывчатые пятна. Однако, кажется, именно этот голос вырвал Лукаса из его яростного транса.

Его пальцы ослабли, и в следующий миг он отпустил её горло. Эва пошатнулась, воздух рванул в лёгкие, но ноги больше не слушались. Она почувствовала, как пол будто потянулся к ней навстречу.

Однако упасть ей было не суждено.

Лукас успел подхватить её прежде, чем она рухнула. Он удержал её в своих руках, прижимая к себе, его лицо было искажено тревогой и страхом. Глаза, ещё мгновение назад полные ярости, теперь смотрели на неё с отчаянной заботой.

– Чёрт, – выругался он, похлопывая Эву по щеке, пытаясь удержать её в сознании. – Принесите воды! – резко приказал он кому-то из друзей, не отводя встревоженного взгляда от девушки.

– Эва, слышишь меня? Ты не должна терять сознание. Слышишь? – произнёс он резко, почти приказывая, но в его голосе сквозила паника.

Она слабо кивнула, хрипло пробормотав:

– Сонно…

Её голос был тихим, едва различимым, словно исходил не от неё, а откуда-то издалека. Похоже, ей суждено было пожить на этом свете ещё какое-то время. По крайней мере, она смогла удержаться – не позволила Лукасу увидеть в её глазах страх. И пусть, возможно, это было лишь её собственное заблуждение, мысль о том, что она не сломалась, согревала её изнутри.

– Нет! – рявкнул Лукас, встряхнув её за плечи. – Чёрт возьми, ты не закроешь глаза!

Ему наконец принесли стакан воды, который он тут же схватил. Осторожно, но настойчиво он поднёс его к её губам.

– Пей! – скомандовал он, заставляя её сделать несколько маленьких глотков.

Вода была холодной и резкой, оживляя её притуплённые чувства. Эва судорожно вдохнула, моргнула несколько раз, и мир вокруг начал постепенно проясняться. Пелена перед глазами постепенно рассеялась, и осознание ударило в неё с болезненной ясностью – Лукас был близок к тому, чтобы действительно причинить ей вред. Эта мысль, холодная и острая, пронзила её насквозь.

Гнев вспыхнул в теле, словно внутри неё что-то оборвалось. Резким, почти инстинктивным движением она вырвалась из его рук, оттолкнувшись от него, как от чего-то чуждого и опасного.

– Ты больной ублюдок! – выкрикнула она, сжимая пальцы вокруг своей воспалённой шеи. Резкая боль полоснула кожу, но Эва не обратила на неё внимания.

На лице Лукаса промелькнуло нечто похожее на шок. Его глаза расширились, настроение мгновенно изменилось: вместо гнева его охватило что-то другое – тяжёлое, удушающее чувство вины и растерянности. Он выглядел так, словно сам не понимал, как допустил это.

Но Эву больше не заботило его раскаяние. Она ясно видела в нём страх и сожаление, но у неё не осталось ни желания, ни сил облегчать его муки. Сколько бы она ни старалась быть сильной, даже у неё был предел. Сегодня Лукас перешёл черту, разрушив ту зыбкую связь, которая могла бы возникнуть между ними.

И теперь – ей было всё равно. Пусть горит в аду.

– Я ненавижу тебя, – прошептала она, вкладывая в каждое слово столько яда, что сама бы содрогнулась, будь их роли обратными. – Ты самый отвратительный человек из всех, кого я когда-либо встречала.

Лукас не произнёс ни слова. Он просто стоял, опустив руки, позволяя ей уйти.

Эва, с трудом сдерживая слёзы, протиснулась мимо его так называемых друзей, которые молчали, не осмеливаясь вмешиваться. Она почти бегом поднялась по лестнице, захлопнув за собой дверь с такой силой, что стены старого дома задрожали.

***

Спустя несколько часов Эва лежала поверх одеяла, не двигаясь, уставившись в потолок пустым, невидящим взглядом. Пальцы рассеянно перебирали тонкую цепочку на шее, на которой висел кулон в форме маленького серебряного ключа – подарок, оставшийся от бабушки Терезы.

Горло всё ещё саднило. В зеркало она заметила отпечатки пальцев, уродующие её кожу. Словно метки чужой жестокости, навсегда запечатлевшиеся на ней.

Она решила носить шарф, чтобы скрыть следы. И приняла для себя твёрдое решение: никто не узнает о том, что произошло сегодня в гостиной. Ни Габриэла, ни Фрэнк, ни кто-либо ещё. Это была её война. И она собиралась справиться с ней сама.

Эва знала, что у Лукаса есть проблемы. Она слышала о его сложностях, замечала мрачные тени в его глазах, но даже не подозревала, насколько всё серьёзно.

Мысль о том, что он может поднять на неё руку, никогда даже не приходила ей в голову. В прошлом, даже во время самых ожесточённых споров, рядом с ним она всегда чувствовала себя в безопасности. Каким бы злым или вспыльчивым он ни казался, она верила – Лукас никогда не сделает ей больно. Теперь же эта вера рухнула.

Она видела испуг в его глазах в ту секунду, когда он осознал, что натворил. Видела, как крушится его самодовольная маска под тяжестью вины. Но всё это ничего не меняло. Факт оставался фактом: если Лукас был достаточно зол, он терял контроль. И однажды всё могло закончиться для неё гораздо хуже, чем синяками на шее.

Лукас был опасен.

Эва слышала слухи – шёпот в коридорах школы, рассказы о его жестокости и вспышках гнева. Раньше она считала, что люди преувеличивают. Она хотела верить в лучшее, цеплялась за иллюзию. Но теперь она испытала его темную сторону на собственной шкуре.

Тихий стук в дверь заставил её вздрогнуть. Она резко поднялась с кровати, сердце забилось быстрее. Несколько секунд она просто стояла, вслушиваясь в тишину, а затем осторожно подошла к двери и приоткрыла её. Коридор был пуст. Эва уже собиралась захлопнуть дверь, списав это на воображение, когда заметила что-то на полу – маленький сложенный листок бумаги.

Сев на край кровати, она развернула листок дрожащими пальцами, не зная, чего ожидать.Она опустилась, подняла записку и, плотно закрыв дверь, вернулась в комнату. Эва устало закатила глаза. Аккуратные, выведенные чьей-то уверенной рукой слова глядели на неё с равнодушной простотой: Мне жаль. Ни подписи, ни объяснений. Впрочем, это было и не нужно. Она безошибочно знала, кто оставил это послание.