От хороших жен не уходят

Глава 1

– Валерия Викторовна, думаю, вы понимаете, что выхода у вас только два. Либо уволиться. – Сделав эффектную паузу, директор по науке разглядывал меня сквозь толстые очки, отлично зная, что в текущей ситуации я в лучшем случае могла рассчитывать на должность лаборанта в каком-нибудь богом забытом универе. – Либо ближайший год работать на голом окладе.

Покинула кабинет, ощущая пробирающую до костей дрожь. Меня аж потряхивало от гнева и растерянности, ведь даже в самом кошмарном сне я не могла вообразить, что годы учёбы и работы приведут меня к этой точке. Опустив почти на нижнюю ступень карьерной лестницы.

Стоило лишь представить, какое нищенское существование придётся влачить целый год, и меня охватила тоска уже иного рода. Зажмурилась от досады.

Не хотелось признаваться в этом даже себе, но импульсивные покупки – это единственный доступный мне способ снятия стресса. Должно быть, именно по этой причине счёт на моей кредитной карточке с оглушительной скоростью стремился к нулю. А иных поводов порадовать себя, помимо приобретения нового кардигана в сердечках или коротких юбок, на которые я подсела после измены мужа, у меня не имелось. Когда я прикладывала банковскую карту к терминалу, меня на мгновение охватывала эйфория, глушащая боль от предательства и разочарования.

Но теперь директор по науке лишил меня и этой отрады.

Хуже просто не придумаешь. Эти полгода паршивые ситуации преследовали меня с такой настойчивостью, что я невольно начала прислушиваться не к голосу разума, а к словам Маринки.

– Тебя точно сглазили, Лерчик, – твердила моя подруга ещё со студенческих времен, – ты меня, конечно, извини. Но не бывает так, чтобы плохо было одновременно по всем фронтам.

Она явно считала себя моим духовным гуру, пыталась затянуть меня в эзотерическую хрень, предлагая обратиться за помощью к одной из своих знакомых гадалок-хиромантов-астрологов. Потому что искренне верила, что если найти ошибку, которую я совершила в прошлой жизни, и исправить в этой, то всё само собой наладится.

А нагрешила я, похоже, знатно.

Ведомая этими дурными мыслями, я машинально приняла входящий от мамы, хотя прекрасно понимала: настроение будет испорчено окончательно и бесповоротно. Ответ ей – это почти акт суицида.

– От хороших жён не уходят, Лера, – раздался в трубке назидательный голос матери, вдалбливающий в мой мозг эти слова, пока я ступала по коридору, ища, в какой бы угол забиться.

Часы на телефоне показывали восемь вечера. Усталость и нервотрёпка накатывали и без новых претензий в мою сторону. Но безоговорочная убеждённость матери в собственных словах упала последней каплей в переполненный стакан моей выдержки.

В итоге нервная система отказывалась работать по наезженной колее. И я, которая всегда считала, что нельзя перед посторонними показывать слабости, начала ломаться. Кирпичик за кирпичиком падали мои защитные барьеры, грозя вот-вот превратиться в груду развалин. Оставалось рассчитывать только на вырытый перед оградой ров с акулами. И я очень надеялась, что никому не придёт в голову туда лезть. Потому что больше за себя не отвечала.

Слёзы скапливались где-то в районе грудной клетки. Словно капая пока внутри меня. Но с каждым словом мамы пузырь становился всё больше и тоньше. И грозил лопнуть в любую секунду.

– Значит, ты где-то недоглядела, недолюбила. Была недостаточно ласковой и нежной. Всё время же занята на своей работе. А мужчине уют нужен! Внимание, горячий ужин и чистый дом. Есть и моя вина в этом, конечно, не научила тебя, как стать хорошей хозяйкой. Ты же и в юности такой была. Приходила на всё готовенькое. Я ведь и отцу твоему первое, второе и компот. А ты с трудом за собой-то убиралась, разбрасывала вещи в комнате и не помогала мне по дому. Надо было быть с тобой построже …

Мама всё говорила и говорила. Из раза в раз одно и то же. На протяжении всего времени с того момента, как я выставила чемоданы мужа за порог.

– А Платоша ведь такой хороший у тебя, – уже не у меня! – заботливый. Всегда: моя Лерочка то, моя Лерочка это.

Маме было прекрасно известно, что я застала мужа со спущенными штанами, пока голова его помощницы качалась в такт влажным звукам, срывающимся с её губ. Одним словом, ситуация вовсе не казалась двусмысленной и точно не оставляла простора для фантазий. Поэтому, как бы мне ни хотелось обратного, но сил поверить в: «Это не то, что ты подумала, Лера! Я всё объясню!» – у меня не нашлось.

И где? Прямо на нашей работе! Как выяснилось практическим путём, его лаборант занималась вовсе не подготовкой аппаратуры для проведения испытаний. Впрочем, откуда мне знать, как эта девица и мой муж называют свои половые органы? В конце концов, похоже, он действительно был в боевой готовности.

Но Вере Васильевне все мои доводы казались недостаточно веским поводом, чтобы расставаться с таким мужчиной. «Можно и потерпеть. Думаешь, другим не изменяют? Не будь дурой, Лера. Кому ты нужна в тридцать два года? Всех хороших мужчин уже разобрали щенками», – в самый первый наш разговор заявила мама.

Думала, если убрать от уха трубку, то я перестану слышать новые нравоучения, но мама, будто отгадав мою затею, начала пилить меня громче.

Если бы мою веру в себя пошатнули только родительница и муж, я, возможно, смогла бы с этим смириться. Да, больно и унизительно. Но… Мои неудачи на личном фронте уродливым образом переплетались с провалами на работе. А это било по самооценке двойным ударом.

Вместо того чтобы меня поддержать, мама будто намеренно выбирала самые колючие, самые острые слова. Метая их мне в сердце, будто соревнуясь с Платоном, кто причинит мне больше боли. Она или её любимый зять.

Кстати, мне всегда казалось, что мама действительно проявляла к нему гораздо больше участия, чем ко мне. И даже материнскую любовь начала выказывать лишь после нашей свадьбы. Словно до него для неё я была неполноценной. Или недостаточно хорошей. Наличие же мужа у дочери подняло её собственные котировки в глазах родственников и подруг.

Впереди раздались голоса. Один из которых вызвал у меня острое удушье, и я совсем не удивилась бы, что всё это результат аллергии на одного конкретного индивида. Хорошо хоть не в виде отёка Квинке. Впрочем, ещё не вечер.

Нельзя, чтобы меня увидели в таком состоянии.

Тем более те мужчины, что шли навстречу.

Я замерла, ощущая, как жар поднимается к лицу. Эта часть здания была мне совсем не знакома. В конце концов, меня раньше не вызывали к директору, чтобы я успела ознакомиться с расположением кабинетов в этом крыле. Поэтому я принялась судорожно метаться, всерьёз раздумывая, не спрятаться ли мне за драценой.

Предательские слёзы уже застилали глаза, размазывая окружающий мир в сплошную кляксу. И я дёрнула первую попавшуюся ручку, нырнув, как оказалось, в уборную.

Выдохнула с облегчением. И проверив, что никого нет, заперлась в одной из кабинок, надеясь пережить собственную истерику в одиночестве. Не опозорившись перед коллегами.

Стоило любому из этих мужчин застать меня в подобном виде, насмешек и шуточек было бы не избежать до конца моего рабочего контракта. И тогда никакая броня безразличия, за которой я пряталась после публичного унижения, меня бы уже не спасла.

– Лера, я не понимаю, почему ты не отвечаешь? – истошно кричала в трубку мама. – Ты, как обычно, меня не слушаешь? А ведь именно поэтому Платоша…

Не выдержав, я сбросила звонок.

И тут же на телефоне появился новый абонент. Моя дорогая Маринка.

– Лерка, ты слышала? – начала она тараторить, когда я случайно сняла трубку, вместо того чтобы дать отбой. – Скоро состоится конференция в Питере. Несмотря ни на что, твоё участие никто не отменял, и ты должна показать: ситуация тебя не сломила. Не знаю как, но тебе нужно явиться в компании мужика. Ты же знаешь, твой козёл припрётся туда с этой девкой.

Буквально взвыла в ответ на её гениальное предложение. Чёрт. И чёртова эта конференция, которую я никак не могла пропустить!

– Неужели эти ироды тебя всё-таки довели, Лерусь? – жалостливо и одновременно зло спросила подруга.

– Где я найду мужика? – захлёбываясь слезами, задалась я вопросом, даже не уточняя, зачем мне это нужно.

Подруга, логическими цепочками, строящимися в её голове, до горечи напоминала мою маму. Потому что была на сто процентов уверена, что в одиночку я просто не смогу утереть всем нос. Будто для всего мира без второй половины я стала калекой. Неполноценной. И всё это в двадцать первом веке в Москве.

– Да ещё и за одну неделю.

Как там Платон говорил?

Его слова врезались в память, словно выбитые на граните. Не стереть.

«Лера, без меня ты никто. Пустое место. Неужели ты правда веришь, что получила бы этот контракт? Прекрати. Да, мы работали над технологией вдвоём. Но лишь благодаря моему имени её заметили. А Окс мне просто помогала. Не делай из мухи слона».

Просто помогала. Помогала держать член в вертикальном положении.

Встряхнула головой, прогоняя колючие воспоминания.

– Не знаю. Я, может, кого из своих ухажёров попрошу тебя сопроводить. Как тебе идея? – искренне, без задней мысли предложила Маринка.

– Унизительная! – взвыла я в трубку, всё сильнее размазывая тушь по щекам.

– Ну-ну, подруга. Прекрати реветь. Тебя же на работе заживо сожрут наши же коллеги.

Легко сказать. Но я не могла. Похоже, все слёзы, накопившиеся с универа, решили вылиться из меня разом именно в этой туалетной кабинке.

– Знаю, – судорожно выдохнула я, безуспешно стараясь взять себя в руки. – Надо идти.

– Кстати, котс, – остановила меня Маринка, обращаясь ко мне нашим привычным уменьшительно-ласкательным прозвищем, – помнишь, я попросила своего таролога разложить на тебя карты? Так вот, с её слов, ты должна встретить мужчину своей жизни буквально прямо сейчас. Она мне как показала эту карту – а там ну чисто принц на белом коне. Я всё пытаюсь припомнить, есть ли у кого-то из наших коллег «БМВ»?

– Я езжу на метро, – шмыгнула я совершенно заложенным носом, не позволяя втягивать себя в эзотерические фантазии подруги, – мне надо закругляться. Вдруг кто-то тоже решит порыдать в туалете.

– Ладно, – разочарованно выдохнула Маринка. – Завтра встретимся. Обдумаем план спасения твоей жопы.

От позора, вероятно, хотела добавить она.

На прощание я промычала в ответ нечто нечленораздельное, с трудом переплетая новости от гадалки с насущной потребностью не упасть лицом в очень грязную лужу.

Попыталась немного отдышаться, прислушиваясь к звукам. Казалось, мне дико повезло, и в эту уборную никто не наведался.

Оторвала листы туалетной бумаги, громко высморкалась. И дёрнула за ручку двери, чтобы тут же врезаться в широкую мужскую грудь, обтянутую знакомой белой рубашкой. Без единой складки. Идеально выглаженной. Даже если бы я весь вечер на это потратила, у меня бы никогда так не получилось.

Остолбенела. С трудом подняла полный ужаса взгляд.

Передо мной стоял Руслан Жаров.

Обладатель докторской степени, множества патентов в области фармакологии. Автор статей и исследований. Миллионер (вероятно), филантроп (возможно), плейбой (эту часть его жизни я знать не желала!). И мой самый страшный ночной кошмар. Зарубивший десяток моих идей на корню как недостойных внимания.

Он смотрел на меня с высоты своего роста, как всегда, заставляя ощущать себя рядом с ним мелкой и ничтожной.

Пускай мы и работали в одной отрасли, но, к моему великому сожалению, мои исследования даже близко не получали такого признания, как его.

Светило. Гений. И вечная зудящая зубная боль. Только раньше эту боль разделял Платон. А теперь я осталась с ней один на один.

– Я помогу тебе, – ровным тоном заявил он, рассматривая моё покрасневшее лицо и воспалённые от пролитых слёз глаза.

Могла лишь представить, насколько паршиво я выгляжу. Наверняка кожа покрылась красными пятнами, нос опух, а глаза отекли от шока, что из них может выливаться такое количество жидкости.

– Что?

Захлопала ресницами, пытаясь сообразить, в каком таком исследовании он решил меня выручить. Впрочем, никакой помощи от него я принимать не собиралась.

– С конференцией, – без намёков дал он понять, что слышал каждое слово из моего разговора с подругой. А возможно, и не только. Как давно он здесь? – Я составлю тебе пару.

– Чего? – тут же ощетинилась я.

Стыд залил удушливой волной. И я с трудом глотнула воздуха.

Пространство вокруг будто заполнил жуткий голос. Напоминающий тот, что обычно сообщает о пожаре во время учебной тревоги.

«Внимание! Это ловушка, Калинина! Тебя снова хотят подставить! Немедленно покинь туалет согласно плану эвакуации!»

Суетливо попыталась обойти его. Но Жаров со всем присущим ему, до жути раздражающим спокойствием преградил мне путь, сделав всего лишь один шаг в сторону.

– Я всё слышал. Я тебе нужен, Калинина.

Глава 2

– Ты с ума сошёл?! – уставилась я на него во все глаза.

То, что я обратилась к Руслану Анатольевичу так неформально, говорило о высшей степени моего шока. Или паники. Потому что я терпеть не могла фамильярность. Границы в общении с коллегами – это моя личная зона комфорта.

Слёзы высохли сами собой. Я же, по привычке, выработанной стычками с мистером «ваши идеи вторичны», «вы, Валерия Викторовна, можете лучше, но не хотите», «это неудовлетворительно, вы точно окончили университет? Надо направить в отдел кадров запрос, чтобы проверили ваш диплом на подлинность», заняла боевую позицию, готовясь защищаться всеми возможными способами.

Жаров по обыкновению пожал плечами. К моему неудовольствию, слишком широкими для специалиста его уровня. Будь природа справедлива, человек с его умом имел бы куда более тщедушное телосложение. Либо мозги, либо фигура. Два в одном просто невозможно! Но увы, не в его случае. Этот индивид выиграл генетическую лотерею, и, в отличие от меня, ему даже не нужно было носить очков.

– Я проходил чек-ап, и врачи заключили, что я совершенно здоров, – сообщает с каменным лицом.

– Рада, что у тебя есть справка, – злобно прорычала я, запоздало соображая, что и кому говорю. Похоже, слёзы вымыли из черепа все мозги. А эйфория, накрывшая меня после избавления от литра солёной жидкости, всё ещё не отпустила.

Я испуганно замерла, опасаясь, что Жаров метнётся докладывать о моём непозволительном поведении директору по науке. А чтобы задобрить ценного сотрудника, моё руководство вполне способно было предложить Жарову заслушать мои публичные извинения в присутствии всех работников предприятия.

Но в ответ на мою реплику он лишь послал мне очередной пристальный взгляд. Под которым красные пятна на моих щеках наверняка заалели ещё сильнее. Не удивилась бы, реши он, что я по собственной халатности подхватила оспу обезьян в одной из лабораторий, и через пятнадцать минут сюда прибудут люди в защитных костюмах, чтобы следующие две недели держать меня на карантине.

– А тебе вот не помешает помощь доктора. – Он склонил голову, рассматривая меня как лабораторную мышь, которая должна была уже сдохнуть, но всё ещё подаёт признаки жизни. – Я, конечно, получил степень в другой сфере. Но тоже пригодится. Тебе.

Последние слова он выделил, сменив тональность своего голоса. Делая его несколько ниже, чем обычно. Настолько ниже, что он почти прошёл вибрацией по моей коже.

Едва сдержалась, чтобы не помотать головой, отгоняя это наваждение. Боже, а ведь он, похоже, любит изображать доктора в ролевых играх! Вот зачем мне эта ценная информация, да ещё и полученная против воли?

Я вконец потерялась. Какие у него мотивы? Не хочет ли он подставить меня? Перебрала в памяти все свои косяки, которые могли бы задеть его сферу интересов. Но ничего путного не обнаружила. Значит, ему я ещё не успела перейти дорогу.

– Зачем вам это? – Возвращая формализм в наши сугубо рабочие отношения, я буквально впилась пытливым взглядом в его лицо. Отнюдь не лишённое грубой мужской привлекательности. Зато лишённое всяких человеческих эмоций.

– Это моё личное дело. Тебя не касаются мои мотивы. Так что? – равнодушно отрезал Жаров, ставя меня в тупик. Полностью игнорируя моё «вы».

Я тут же спичкой вспыхнула от злости и раздражения. Ну да, как же. Он мужик и всё решает даже в нашей несуществующей интрижке.

– Не касаются? – уточнила я, едва сдерживая пробирающую меня от зарождающегося гнева дрожь. – О нас же будут судачить все кому не лень. Как минимум вся компания! Это станет достоянием общественности, а в меня полетят новые обвинения, на этот раз в нарушении профессиональной этики. Не удивлюсь, если после такого меня вызовут на ковёр к директору. Снова.

И только сейчас я заметила, что взгляд Руслана направлен на мою переносицу. Словно на самом деле всё это время он смотрел не на меня, а сквозь меня. Неужели ему настолько неприятен мой вид?

– Я решу этот вопрос, Калинина. Что ещё? – тут же подбросил он в разгорающийся во мне огонь негодования сухие сучья.

Как это я так могла забыть, что с его-то мнением будут считаться. Всё же лучший работник. Незаменимый специалист. Ни дать ни взять. А я всего лишь неудачница года.

– Не сомневаюсь, что вы, Руслан Анатольевич, частенько решали подобные вопросики со своими пассиями. Спаситель нашёлся. Да я никогда в жизни не сделаю ничего, чтобы, не дай бог, оказаться у вас в должниках, – выпалила я на одном дыхании.

Со всей силы стиснула кулаки, опасаясь, что вот-вот пущу их в ход, не понимая, по какой причине этот человек вызывает во мне острое желание заняться членовредительством.

Руслан Анатольевич смотрел на меня так, будто все мои мысли, каждая до последней запятой, отражались на моём лице. Что чуточку остудило мой пыл. Я совсем забыла, что значит держать холодную мину. И, поддавшись слабости, сбросила обычно намертво прибитую к лицу привычную маску.

Самое паршивое, что, даже если бы я стояла перед ним голой, мне не было бы так стыдно за себя, как сейчас. Когда он против моей воли стал свидетелем моего срыва. Внутренности так неприятно сжимались, будто Жаров залез своими огромными лапами мне в брюшную полость, вытаскивая по очереди почки, печень и селезёнку, чтобы в конце концов вывернуть меня наизнанку.

Ореховые глаза Руслана стали чуточку темнее, чем обычно.

– Так в этом дело? – наконец дошло до него. – Можешь не переживать. Это будет взаимовыгодная сделка. Мне потребуется от тебя совсем небольшая ответная услуга.

Чем дольше я находилась в замкнутом пространстве уборной с Жаровым, тем сильнее сознавала, насколько здесь тесно. Потому что мой коллега буквально заполнял собой каждый сантиметр помещения. И хотя поначалу в помещении пахло хлоркой, теперь же я ощущала аромат чистой рубашки, мятной жвачки и древесный запах мужчины.

А ещё то, что на меня откровенно давят. Вынуждая поступить так, как того хочет Руслан Анатольевич.

Всмотрелась в его глаза. В них царили штиль и безмятежность. В отличие от меня, у него не имелось поводов для драм. В его карьере всё шло настолько гладко, что мне даже в голову не приходило, о какой «ответной услуге» может идти речь.

– Нет, – вновь отрезала я. – Это в любом случае дурацкая идея. Да и никто не поверит в нас с тобой. Это просто бред.

Потрясла головой, отгоняя мимолётное видение, как мы идём по коридору, взявшись за руки. Картинка вышла до того нелепой, что тут же развеялась, как сон поутру.

В ореховых глазах что-то мелькнуло. Не стой он так близко, возможно, я даже не заметила бы этой перемены. Но наши лица разделяло неприлично маленькое расстояние. Так, что я могла рассмотреть тёмный ободок, обрамляющий его ореховую радужку. Как у тигра.

– Это ещё почему? – спросил Жаров, чуть шагнув в мою сторону, ещё сильнее сокращая разделявшее нас расстояние. Если он сделает ещё одно движение, то просто наступит на меня.

Я закатила глаза.

– Да потому что мы не подходим друг другу. Это ведь любому дураку понятно, – растерянно всплеснула руками.

Тёмная бровь выгнулась. Как бы намекая, что не любому.

– Объясни. – Взгляд Руслана Анатольевича опустился ниже. К небольшому участку кожи на шее, не скрытой одеждой. И дальше. К груди, обтянутой рубашкой. Как ко вторичному половому признаку. Без слов давая понять, что он – мужчина, а я – женщина. – Мы вроде относимся к одному биологическому виду. Хотя на твой счёт у меня всё же имеются некоторые сомнения. Так в чём сложность?

Мне хотелось отойти от него. Дать себе возможность вздохнуть. И подумать, что он имел в виду про виды.

Но ход моих мыслей прервал еще один мужчина, что зашел в этот же туалет. Похоже, я всё-таки перепутала уборные. А Жаров в свободное время не занимался вуайеризмом. И теперь, скорее всего, подозревал в сексуальных отклонениях именно меня.

Коллега растерянно уставился на нас, явно заподозрив, что мы здесь обсуждаем нечто далекое от технологии адресной доставки терапевтических или диагностических агентов в опухоль для лечения или диагностики рака предстательной железы. Обшарил нас взглядом, словно выискивая доказательства того, что мы обжимались. Его лицо показалось мне смутно знакомым. Кажется, это был кто-то из команды Жарова.

Но, кроме моих покрасневших щёк, обоснований его теории не нашлось. Как я надеялась.

– Выйди, – коротко произнёс Руслан Анатольевич таким тоном, что я с трудом удержала себя на месте, едва не приняв приказ на свой счёт. И, пожалуй, предпочла бы, чтобы именно так и было.

Ожидала, что сейчас начнётся словесная перепалка. Но нет. Мужчина, криво улыбаясь, будто понял, что отвлёк нас от чего-то важного, и тут же ретировался.

Отсрочки не вышло.

Я всё ещё пребывала в таком взвинченном состоянии, что мой мозг убрал все фильтры, которые я обычно использовала в общении с коллегами, как в таблице эксель. И из моих уст полилась чистая, лишённая примесей и красок правда.

– Потому что никто из моих знакомых не поверит, что я способна обратить внимание на такого напыщенного… индивида, как вы, Руслан Анатольевич. И да, вы правы, скорее всего, мы относимся к разным видам. Потому что вы – «козёл обыкновенный», а я – homo sapiens. И я лучше отгрызу себе руку по локоть, чем появлюсь с вами в Питере.

Мои губы расплылись в ядовитой улыбке, а сердце испуганно билось, ошарашенное собственной дерзостью и не свойственной мне несдержанностью в выражениях, пока я вглядывалась в лицо коллеги, ожидая найти в нём злость. Но, к моему разочарованию, Жаров с холодной ухмылкой продолжил смотреть на меня, придавливая взглядом к полу, будто мои слова его всего лишь забавляли.

– А у тебя есть другие варианты?

Его вопрос тут же вернул меня с небес на землю, охладив пыл не хуже ушата ледяной воды.

Другой вариант – это явиться на конференцию без поддержки. Хотя, конечно, встреча сугубо деловая (ха-ха). Но многие из наших коллег по цеху приходили на фуршеты по случаю окончания официальной части мероприятия со своими вторыми половинками. Или чужими половинками, находя их прямо там.

Не явиться означало расписаться в собственной трусости, показать слабость характера. Все ведь были в курсе, к кому ушёл мой муж. В узких коридорах нашей компании слух о том, что мне изменили, разошёлся со скоростью света. Прошло полгода, а я до сих пор слышала жалостливый шёпот за спиной.

И ладно бы Платон не собирался в Питер. Но я видела список участников и модераторов. Он там будет. С ней.

Во рту пересохло. Я облизнула губы, пытаясь сообразить, куда перевести взгляд, потому что смотреть в глаза Жарову было невыносимо. Он словно заглядывал мне в душу.

Но я всё же подняла ресницы. Жаров хмуро меня изучал.

– Мне нужно подумать, – выпалила я, наконец сумев обойти его.

Но стоило мне дотронуться до дверной ручки, почти ощутив вкус свободы, как Руслан Анатольевич поймал мою руку, заставив недоумённо уставиться на его пальцы, сжимающие моё запястье.

– Даю тебе три дня, Калинина. После – предложение теряет силу.

Глава 3

Самое паршивое, что Жаров прав. Мне действительно требуется его помощь.

Но моя проблема слишком деликатная. Личная. И позволить Жарову нарушить все мои границы, а я уверена, что это обязательно произойдёт, значит подпустить его к себе ближе.

За согласием на эту сделку с дьяволом последует вручение билета на первый ряд киносеанса под названием «Блеск и нищета Калининой». А я даже мужу не хотела показывать это «кино».

А таких, как Жаров, я предпочитала держать на расстоянии вытянутой руки. Он способен погубить остатки моей карьеры не моргнув глазом.

Весь вечер перед работой ломала голову, что же на самом деле Жарову от меня нужно. Наверняка что-то по работе. И возможно, он попросит вернуть должок способом, который мне совершенно не понравится, а отказаться я уже не смогу.

Я и так стала слабым звеном в компании. От увольнения меня отделял всего один неверный шаг. Директор прямо сказал, что я под его зорким контролем. Ошибки недопустимы.

– А ты молодец, Калинина, – прозвучал рядом с моим столом знакомый медовый голос.

Оторвалась от подготовки отчёта, чтобы взглянуть на гостью, ощущая, как меня пронзает лёгкая тревога от её подозрительной похвалы. Коллега из соседнего отдела эффектным, словно множество раз отточенным перед зеркалом, движением примостила свою накачанную в тренажёрном зале круглую задницу на край стола.

Буквально до этой минуты я не сомневалась, что Ирина Миронова не в курсе моего существования. Она не обращала на меня внимания на рабочих встречах, словно я была пустым местом. И, вероятно, в её системе координат так оно и было.

По той простой причине, что мои навыки и умения не входят в сферу её интересов. А следовательно, я не могу быть для неё хоть чем-то полезна.

Другое дело – люди, способные протолкнуть её выше по карьерной лестнице. Вроде Жарова.

Но даже в период, когда я находилась на хорошем счету и занимала место чуть выше в пищевой цепи, всё же недотягивала до того, кто мог бы оказаться в поле её зрения. Поэтому сейчас, валяясь на социальном дне, удивилась, услышав её голос.

Вернув на переносицу очки, взглянула на девушку. Она, как, впрочем, и всегда, сегодня прекрасно выглядела. Узкая юбка-карандаш, шёлковая сорочка коньячного цвета. Шпильки с красной подошвой, своим цоканьем за версту предупреждающие о её скором появлении в кабинете. Её волосы были уложены в мягкие локоны. Приглядевшись, я заметила, как они блестят от такого количества лака, что из него можно сваять ещё одну Миронову.

– Ты про конференцию? – выдаю первый пришедший в голову разумный повод для похвалы, поправляя очки, сползшие на нос.

Губы девушки изгибаются в ленивой улыбке, когда она склоняется чуть ниже ко мне, словно планируя поделиться секретом. Между нами, девочками. Обдавая меня ароматом своих цветочных духов и жвачкой со вкусом бабл-гам.

– О нет, Лерочка, я про тебя и Жарова.

Чем ярче светится её улыбка с выбеленными зубами, тем сильнее растёт моё беспокойство. Жаль, весь мой пыл истрачен на Руслана Анатольевича.

– Я и Жаров? – переспрашиваю, ощущая, как рубашка начинает прилипать к спине и подмышкам. Потовые железы явно решили, что настал их момент для избавления от жидкости.

– Вижу, что слухи не врут.

Похоже, моё побледневшее лицо ответило за меня.

– Какие ещё слухи?

– Говорят, вас застали целующимися в туалете, – оглушает меня Миронова. – Нет, Лерочка, ну от кого-кого, а от тебя я такой продуманности не ожидала. Молодец. Далеко пойдёшь.

Щёки опаляет жар. Внутри меня всё протестует против подобных двусмысленных заявлений. Однако понять, на что она намекает, несложно.

– Не стоит верить сплетням. – Резко поднимаюсь с рабочего кресла, так, что оно откатывается в дальний угол кабинета. – Тем более таким.

Миронова продолжает с любопытством меня изучать, жуя жвачку с наглым видом.

– Тебе нечего стесняться, Лерусь. Наоборот, я хотела узнать, как тебе удалось пробить тернистый путь к его штанам. Я лично знаю пару юных лаборанток, льющих по нему слёзы. Кто бы мог подумать, что Жаров остановит выбор именно на тебе.

Отшатнулась, получив очередной оскорблимент. Уши так горели, что я опасалась, как бы они не воспламенились.

– И чем это я могла бы не приглянуться Жарову?

Миронова прошлась по мне оценивающим взглядом. Ставя в своём рейтинге соперниц мне низший балл.

– Ну, ты без пяти минут разведёнка, ещё и не первой свежести, – заявляет, будто я бракованный товар.

Смотрю на неё во все глаза.

Её острые шпильки вернули меня в школьное прошлое не хуже машины времени, чтобы я вновь ощутила себя объектом презрения первой красотки выпускного класса.

И, как и тогда, мне хотелось бросить Мироновой какую-нибудь колючую фразу, чтобы тут же поставить её на место. Но, скорее всего, удачная реплика посетит меня не раньше завтрашнего дня.

– Мы, вообще-то, ровесницы.

Я точно это знала, потому что видела её паспортные данные, когда занималась заполнением отчётов, которые на меня повесили, вместо того чтобы позволить продолжить исследовательскую деятельность.

– Правда? – она самодовольно ухмыляется, выглядя почти искренне удивлённой. Должно быть, пребывая в уверенности, что уколы красоты, которыми она не гнушается, способны вернуть её свежесть восемнадцатилетней девушки.

И до меня наконец доходит, что не так уж и плохо было находиться в тени мужа и быть обделённой её токсичным вниманием. Она напоминала Ядовитый Плющ в исполнении Умы Турман в «Бэтмене». Рыжая, тощая и злая.

Плавным движением Миронова стекла с моего стула, направившись к выходу из кабинета, но, взявшись за ручку двери, обернулась.

– На твоём месте я бы не расслаблялась. Жаров – слишком лакомый кусочек.

И я по глазам вижу, что лакомый он именно для неё.

На долю секунды мне захотелось вернуть её и признаться, что никакой интрижки нет. Тревога от осознания тех неприятностей, что может мне доставить Миронова, росла с каждой секундой.

В её глазах, синий чулок и первая красотка борются за самого популярного мальчика школы.

Мне захотелось вытошниться, как кошке, что наелась собственной шерсти, пока комок отрицательных эмоций под названием Руслан Жаров не покинет моё тело.

Но вместо этого я набрала внутренний номер своей подруги. Если про нас с Жаровым пошли сплетни, то она должна быть в курсе.

– Маринка, привет. Пообедаем сегодня?

Ответом на том конце мне служило лишь злое пыхтение. На всякий случай я даже проверила, верно ли набрала номер. Но ошибки не имелось.

– Марин?

– Вот, значит, как? Я тут распинаюсь. Пытаюсь тебе помочь выйти из этого положения, чтобы ты была на коне, а ты, оказывается, уже нашла себе воронова жеребца вместо тех пони, что я подыскивала, – подруга извергается шокировавшей меня тирадой. – Как ты могла от меня такое скрывать!

Последнюю фразу она буквально прокричала, отчего у меня завибрировали барабанные перепонки.

Я так и не решилась рассказать ей про предложение Жарова, надеясь, что ситуация с ним рассосётся сама собой. Точно зная, что она начнёт меня убеждать окунуться с головой в эту авантюру. А я не хотела, чтобы у чёрта на моём плече, подстрекавшего меня позвонить Руслану Анатольевичу, появился союзник.

Мне казалось, пока я храню втайне суть нашего с Жаровым диалога, его предложение не приобретёт живую соблазнительную форму. Потому что мне до боли хотелось утереть нос мужу.

Каждый раз, когда я прикрывала веки, на них, как отпечаток фотоплёнки, отображалось счастливое лицо моего мужа, обнимавшегося со своей любовницей. Она оказалась достаточно продуманной, чтобы выложить совместные фото на своей странице в известной социальной сети. С подписью: «Любимый… коллега. Подмигивающий смайлик».

Точно зная, что я увижу очередное подтверждение их связи. Вопреки всей лжи мужа.

Обида и разочарование жгли сильнее огня.

– На обеде поговорим. До встречи.

Объясняться по рабочему телефону, который, как я подозревала, прослушивался, не было никакого желания.

Но всё же реакция подруги говорила сама за себя. Слухи о нас с Жаровым распространялись по кабинетам, как споры бактерий, попавших в благоприятную среду.

Неожиданно ко мне пришло озарение. А не сам ли Жаров способствовал их развитию? Вдруг таким образом он решил подтолкнуть меня к желаемому ответу? Хитрый беспринципный… козлина!

Этот парень, что нас застал, ведь из его отдела. А значит, остановить грязные сплетни было вполне во власти Жарова.

Чем больше я об этом думала, тем сильнее распалялся мой гнев.

Вышла из кабинета, хлопнув дверью, и направилась в крыло компании, занятое Жаровым. И чем дольше шла, тем острее осознавала, что его отделу выделяют финансирования куда больше, чем нам. Данный факт оказался очередным болезненным открытием, разжигающим мою ярость.

Стоило войти в просторный кабинет, занятый рядом рабочих столов, как взгляды сотрудников обратились ко мне. Сначала безразличные, а по мере узнавания, кто стоит перед ними, – любопытные.

– Где Руслан Анатольевич? – с ходу интересуюсь, забыв про хорошие манеры и деловой этикет. Задним умом понимая, что меня запишут в стервы.

– У себя, – кивнул в сторону двери, самый молоденький из преданных ему миньонов, пока остальные хранили странное молчание.

Проследив за направлением его взгляда, обнаружила ещё одну дверь, на которой красовалось имя Жарова вместе с регалиями его научного статуса.

Сжав кулаки, без стука ворвалась внутрь Жарова. И зря.

Застыла на месте как вкопанная.

***

На меня уставились шесть пар глаз разной степени заинтересованности. Сглотнула, поздно сообразив, что помешала рабочему совещанию. И ведь подчинённые Жарова не подумали меня остановить, словно специально кидая меня в топку.

– Калинина, мы вроде вас не приглашали, – раздаётся весёлый голос директора по маркетингу, явно забавляющейся той неловкой ситуацией, в которую я угодила.

Открываю рот, пытаясь сообразить, как выкрутиться. Ощущая себя мухой, угодившей в вязкий мёд, рискуя лишиться лапки.

Взгляд в поисках спасения невольно метнулся к Жарову. Он изучал меня с бесстрастным видом хищника, в чей капкан я угодила.

– Моя ошибка. Калинину пригласил я. Должно быть, время перепутал. Ты не могла бы подождать меня?

Вспыхиваю, осознавая, что он обращается при всех ко мне так фамильярно. Но мне ничего не остаётся, кроме как стоять и смотреть на него растерянно и разъярённо одновременно. Этими простыми словами он практически подтвердил нашу тайную связь. Делая её вовсе не тайной.

Горячее внимание собравшихся жгло кожу. И я отлично знала, о чём они будут говорить за чашкой чая в перерыв. Отчего я ещё пуще разозлилась на Жарова.

Но ничего иного, как поверженно отступить, мне не остаётся.

– Извините, что прервала.

Покинула кабинет и тут же застонала от досады. Вот же пакость!

Подошло время обеда, но вместо голода ощущалась лишь тяжесть в животе. Устремилась в столовую, надеясь, что, если выговорюсь подруге, мне хотя бы немного полегчает.

Марина ждала меня у входа с горящими от любопытства глазами.

– Знаешь, Калинина, не думала, что ты можешь оказаться такой скрытной. А ведь мы знакомы с восемнадцати лет! – журит меня, беря под руку и подводя к стойкам со сложенными столовыми приборами и подносами. Собрала комплект и передала мне.

– Да ничего я не скрывала, – закатываю глаза, попутно выбирая, что смогу в себя засунуть при полном отсутствии аппетита. Тревожные мысли заряжали энергией не хуже калорий. И я продолжала оставаться на взводе, ощущая, как внутри меня всё вибрирует от переполнявших эмоций, которые не удалось вылить на объект досады.

– Да как же, вас с Жаровым не обсуждают разве что уборщицы. А мне, своей лучшей подруге, ты не сказала даже словечка о вашем романе! Даже не намекнула!

Мне оставалось лишь удивляться тому, с какой лёгкостью она поверила в сплетни.

– Да не на что было намекать, – удручённо шиплю, наклоняясь ближе к подруге, рассчитывая, что она по глазам поймёт, что я говорю правду, а коллеги, занявшие соседние столы, не узнают, что я грязная лгунья. Только вот не рассчитала, что, нависнув над тарелками с едой, край воротника хлопковой рубашки окажется в супе.

– Чёрт, – нервно принимаюсь исправлять оплошность салфеткой, пытаясь припомнить, есть ли в кабинете запасная рубашка.

– Как это нечего? Ты и Руслан Жаров. Это ведь самый лучший кандидат, чтобы утереть нос твоему муженьку. Он, хоть и редкая скотина, но красавчик. А кроме того, гений. Не то что Платон – отрицательная ветвь эволюции. Уверена, твой муж будет в ярости, когда до него дойдут новости. А я уверена, что кто-то из наших уже сливает ему информацию.

Сглотнула, соображая, что, скорее всего, так оно и есть.

Маринка выглядела настолько возбуждённой, что мне показалось, от новости про меня и Жарова она испытывает множественный оргазм. Прямо за этим столом. И мне даже не захотелось лишать её удовольствия своей жестокой правдой.

Невольно огляделась, ловя на себе любопытные взгляды коллег.

Хуже всего, что многие, если не большинство, могли бы решить, что я карьеристка, выбравшая самый лёгкий способ подняться наверх. От одной этой мысли меня перекорёжило.

Столько лет посвятить учёбе и работе, чтобы меня записали в постельные грелки для потехи более успешных коллег. Пожалуй, эта мысль больше всего не давала мне покоя. Раня до самого нутра.

– И что именно о нас рассказывают? – выдыхаю, елозя вилкой по остывшему пюре, надеясь, что по моему лицу нельзя прочитать истинные эмоции.

Подруга тоже подаётся вперёд, чтобы настроенные поблизости локаторы не уловили её слов.

– Говорят, Жаров от тебя без ума. Зажимал тебя в туалете, наплевав на все свои строгие правила, – сообщает подруга с такими горящими глазами, будто пересказывает сюжет бульварного романчика.

А я с каждым мгновением осознаю, как далеко разлетелась сплетня. И какими несуществующими подробностями она могла обрасти.

– Да это бред! – Сжимаю столовые приборы с такой горячностью, будто планируя вонзить их в тело Жарова, как в запечённую индейку, и выдаю на одном дыхании: – Между нами ничего не может быть. Каждый раз, когда к нему на стол попадали мои статьи или результаты исследований, он запарывал их, используя такие эпитеты, что я ощущала себя долбаной второклашкой, выполнившей домашнее задание с помарками. Да я никогда в жизни не стала бы встречаться с таким злобным, напыщенным и самовлюблённым типом, как Жаров!

Не сразу соображаю, почему Маринка смотрит на меня широко распахнутыми, испуганными глазами.

– Гм, – раздаётся сбоку от нас.

Я медленно, ощущая ужас ситуации, поднимаю взгляд, проходясь им по идеально выглаженной рубашке цвета морской волны.

Жаров стоял, убрав руки за спину. И явно слышал каждое слово.

Глава 4

Вот же засада.

– Ты хотела со мной поговорить, – напоминает он как ни в чём не бывало.

Впрочем, черты его лица так окаменели, что сомневаться в его хорошем слухе не приходилось.

– Да-да, я уже поела. А вы можете общаться, голубки, – предательница, которую я принимала за подругу, шустро подхватила свой поднос и умчалась в закат, пока я на неё смотрела, как на уплывающий из-под носа в открытом море спасательный круг.

Оставила меня один на один с большой проблемой. Ростом метр девяносто.

– Значит, я злобный, напыщенный и самовлюблённый тип, – заключает Жаров, устраиваясь на стуле напротив.

Несмотря на внушительные габариты, в его движениях считывается грация спортсмена, уверенного в каждом своём шаге. И это открытие заставляет мой мозг на мгновение зависнуть, как бывало с операционными системами предыдущих поколений.

Взгляд Жарова блуждает по моему лицу, затем спускается ниже, цепляясь за испачканный воротник. Удушливая волна смущения за собственную неуклюжесть ползёт по щекам. Рядом с Мистером Совершенство ощущение собственной неидеальности накрывает сильнее обычного.

И тут же ко мне приходит острое понимание, что все окружающие затаили дыхание. Головы присутствующих повёрнуты в нашу сторону, словно мы актёры кукольного шоу, а они зрители, забывшие оплатить билеты. От сковавшего меня напряжения и ощущения нелепости происходящего на лбу выступил пот.

– Слов своих я не заберу. Могу сказать даже больше. Из-за вас, – нервно цежу сквозь зубы, подчёркивая, что мы не переходили на «ты», – обо мне судачат в этом здании и, наверное, во всех производственных цехах и филиалах компании.

– Из-за меня? – ровным тоном переспрашивает, заламывая бровь. Будто даже не догадываясь, о чём речь.

– Похоже, это именно ваш подчинённый разболтал, что видел нас вдвоём в том туалете, – доношу до него очевидное.

– И ты считаешь это моей виной? – вновь переходит все границы, обращаясь ко мне почти фривольно.

Как же бесит, что он принимает меня за круглую дуру! Может, я не столь талантлива, как он, а мои научные статьи не так часто цитируют в зарубежных изданиях, но всё же мой уровень интеллекта выше среднего. А он… будто пытается обвести меня вокруг пальца, как ребёнка в песочнице.

– Конечно, – фыркаю, произнося очевидное. – Вы должны были остановить эти сплетни. О нас.

В ожидании ответа выразительно смотрю на него, надеясь, что он по взгляду поймёт всё, что я думаю о нашей так называемой связи.

Жаров безразлично пожимает плечами.

– Не вижу причин развеивать каждую сплетню о себе. Ты за этим приходила ко мне?

На лицо упала прядь волос, и я, испытывая поражение в споре с тем, кому наплевать на свою незыблемую репутацию, дую на неё, надеясь убрать с глаз. Разговаривать с ним всё равно что биться головой о бетонную стену – мои мозги пострадают, а стена останется целой.

– А зачем же ещё, – пытаюсь придать себе непринуждённый вид. Но, очевидно, выгляжу как запыхавшаяся белка.

Замечаю, что Жаров постукивает длинными пальцами по столу. Невольно отмечаю, что лунки красивой формы, а ногти коротко подстрижены. В голову приходят всякие пошлости, что именно он способен вытворять этими пальцами с женским телом.

И неожиданно дыхание перехватывает. Щёки загораются уже по другому поводу.

Но, главное, я не могу взять в толк, почему меня посетили подобные мысли. Уверена, всё дело в том, что у меня давно не было мужчины. Впрочем, вибратор зачастую справлялся со своей функцией куда лучше моего мужа. Но всё же я соскучилась по прикосновениям, даже простым, почти невинным объятиям. Эти мысли заставили меня судорожно вздохнуть.

Жаров смотрит так, будто понимает причину моего румянца, отчего мне хочется провалиться сквозь землю.

– Срок скоро истекает. Что ты решила?

Отвожу взгляд от его цепких глаз. И что у него за манера смотреть так неотрывно и прямо? Будто в этом помещении больше не на что уставиться.

К сожалению, в моей личной жизни за эти дни ровным счётом ничего не поменялось. Новых кандидатов на должность воздыхателя не нашлось. Впрочем, я его и не искала.

Но… Мне стало до жути любопытно, что скрывается за непроницаемым лицом Жарова и идеально сидящим костюмом. Человек он или рептилия? Способен ли на живые эмоции или им руководит программное обеспечение, разработанное для высокотехнологичных андроидов?

Кто ты, мистер Жаров?

– Я согласна, – мстительно улыбаюсь, собираясь залезть ему под кожу и разрушить все микросхемы, залить их водой, чтобы испортить проводимость контактов.

Наконец-то на лице Жарова появилась искренняя эмоция. Неподдельное изумление.

Но долго наслаждаться подобным зрелищем он не позволил. Быстро вернув прежнее каменное выражение на лицо.

– Отлично. В субботу мне нужно будет от тебя ответное одолжение. Будь готова, я заеду после обеда, – ставит меня перед фактом и, словно теряя интерес к диалогу, принимается подниматься.

Осознавая, что я даже не представляю, куда он меня заберёт, хватаюсь за его руку.

Все взгляды в столовой тут же устремляются к этому жесту. Включая Жарова. Он смотрит на мои пальцы как на нечто инородное. То, от чего следует побыстрее избавиться.

– Мне нужны подробности. Куда и к кому мы поедем?

Жаров переводит внимание с моей руки, всё ещё держащей его широкое запястье, обратно на лицо. Невольно отмечаю, что у него очень горячая кожа. Почти обжигающе. Подозреваю, в период, пока в квартире не включили отопление, о него можно здорово обогреться. Такая огромная печка. А я терпеть не могу мёрзнуть.

И опять мой мозг подкидывает предательскую картинку того, как я закидываю на него ногу во время сна. Боже, это явно недостаток витамина «Секс», если я думаю о подобным с Жаровым.

Встряхиваю головой, чтобы не думать об этом.

– Поедем знакомиться с моими родственниками.

От новости пальцы слабеют, и я непроизвольно отпускаю его руку. Жаров, по всей видимости, решил, что этой информации мне достаточно, и ушёл.

Встреча с родственниками. Наша сделка оказалась неравноценной! Ведь моя плата гораздо выше. Знай я, что моя задача заключена в общении с роднёй, отказалась бы. Потому что мне даже с роднёй мужа тяжко. Каждый праздник с ними оборачивался для меня жуткой пыткой и приёмом транквилизаторов, чтобы не поехать кукушечкой. Восхвалением заслуг Платона, растаптыванием моих.

В семье Жарова, очевидно, всё хуже в разы. Не удивлюсь, если в доме его родителей обнаружится иконостас с его светлым ликом. Примерно такой же, какой я видела у секретарши директора на заставке. Она откуда-то достала его фотографию с обнажённым торсом и считала разумным видеть его всякий раз, скрывая таблицу эксель.

Но уже слишком поздно давать заднюю.

Жаров заманил меня в ловушку.

***

Так бывает, что мой мозг не сразу обрабатывает должным образом полученную информацию. И если поначалу новость о знакомстве с роднёй Жарова пугала, то в данный момент я находилась в шаге от панической атаки.

Металась по кабинету, ощущая, как воздух в лёгких словно подожгли на открытом огне. Вся грудная клетка пылала. И каждый последующий вздох давался с большим трудом, чем предыдущий.

«Я откажусь. Я точно откажусь от этой сделки», – раз за разом бормотала себе под нос, нервно покусывая ноготь большого пальца.

Я уже намеревалась написать Руслану СМС-сообщение со своим отказом, потому что мысль об очередной стычке приводила в смятение. Однако запоздало поняла, что в мою телефонную книжку не вбит номер его сотового. К сожалению, это не проблема. Я тут же перешла в рабочий чат, обнаружив Жарова среди участников группы.

Нажала на аватарку под его профилем, раскрывая вид на формальное фото с какой-то конференции, сделанное профессиональным фотографом. Приблизила, без стеснения рассматривая физиономию Жарова, зная, что никто не застигнет меня на месте преступления.

Грустно вздохнула, признавая, что он всё же он очень хорош собой. Густые тёмные волосы, прямой нос, чувственные губы, от взгляда на которые неожиданно пересохло во рту.

Ему явно не составило бы труда привести на встречу с родственниками настоящую девушку. Она бы с искренней влюблённостью заглядывала ему в рот и обещала бабушке, что вскоре у той появятся внуки. Единственное, что я могла бы ей обещать, это разработать лекарство от мучавшей её подагры. По крайней мере попытаться это сделать.

Поэтому отчасти я догадываюсь насчет его мотивов. Потому что Руслан Анатольевич не похож на мужчину, которого может интересовать брак и сопутствующие ему обязательства.

Зачем сковывать себя узами, когда рыба в неограниченном количестве сама плывёт в сети?

Тут же в памяти всплывают слова Ирины, кинувшей мне в качестве угрозы напоминание о том, что он лакомый кусочек…

Очевидно, он из тех мужчин, что с охотой принимает дары от женщин, жаждущих его внимания и приметивших его как ценную добычу. Образованный, интеллигентный, привлекательный и неплохо зарабатывающий.

Одним словом, десять из десяти. И наверняка по этой же причине Жаров себе цены не сложит. Эта мысль заставила меня кисло скукситься и отнестись к нему с ещё большим предубеждением.

Такому персонажу вряд ли хочется давать страждущим женщинам любую надежду на серьёзные отношения. Поэтому я вовсе не удивлюсь, если на самом деле у него есть зазноба. Но он не повезёт её знакомиться с родней.

Поэтому он и сделал мне подобное предложение.

Всё по-честному. Ничего личного. Только бизнес.

Мой большой палец завис над виртуальной клавиатурой телефона. Я никак не могла решиться написать Жарову хотя бы слово. Пасуя, как последняя трусиха.

Нажала на кнопку блокировки. Экран померк.

Я поговорю с ним завтра.

Почему-то в голову пришла мысль, что ведение электронной переписки – это куда более личное действие, нежели словесная перепалка в режиме офлайн. Новый этап, к которому я не готова.

Дома меня ждала непривычная гнетущая тишина. Запах Платона не успел выветриться из моего жилища. Квартира словно пропиталась им, и, чтобы выветрить мужа из моей жизни, требовалось нечто большее, нежели свидетельство о разводе. Впрочем, пока у меня и его не имелось.

Не сумев совладать с любопытством, я вновь зашла на страничку к его любовнице. Она выложила очередное фото. Я вглядывалась в него, ощущая неладное.

И чтобы подтвердить свою догадку, сделав скриншот экрана, отправила изображение Марине.

«Ты видишь то же, что и я?» – спрашиваю у подруги.

«Эта сучка тебя копирует!» – подтверждает мои подозрения подруга.

С фотографии на меня смотрит бывшая блондинка, волосы которой теперь оказались выкрашенными в мой цвет. И уложенными в точности как у меня.

С той лишь разницей, что локоны мне достались в наследство вместе с бабушкиными генами и её скверным характером. А ей – от парикмахера и за деньги.

«Что дальше? Она захочет занять твоё место в лаборатории?» – пиликает очередное сообщение от подруги. И моё сердце тревожно замирает, потому что я не могла исключать подобного развития событий.

Любовница мужа была из тех вчерашних студенток, что сегодня нацелены на скорый успех.

Мне хотелось бы ответить, что ей не хватит мозгов. Но я всё же не была уверена, что всё в этой жизни даётся по справедливости. А учитывая моё сегодняшнее положение, я на своей шкуре убедилась, что мир устроен наоборот.

С этими тревожными мыслями я и уснула.

Утром в метро легче забеременеть, нежели втиснуться в вагон. Стоя на одной ноге, как цапля, я просматривала литературный портал в поиске романа для прочтения. Последнее время моё воображение будоражили сюжеты, в которых муж главной героини приходит к осознанию, какое золотце он потерял. Погрузившись в очередную историю, я добралась до работы уже уставшая от долгого пути.

Заглянув в рабочий чат, с ужасом обнаружила, что, если не потороплюсь, опоздаю на планерку, которую неожиданно решило провести руководство. Подавив разочарование оттого, что не успеваю выпить кофе в тишине своего кабинета, поспешила в конференц-зал.

Зал был едва ли не переполнен, и большинство коллег старалось держаться подальше от руководства. А я, планируя придерживаться аналогичной стратегии, попробовала занять местечко на задних рядах.

– Калинина, чего-то это ты ищешь место на галёрке? Иди, там для тебя уже заняли стул, – кивает директор по маркетингу на первые ряды, заставляя меня застыть в недоумении.

– Я никого не просила, – произношу растерянно, зная, что Маринка не принимает участия в совещании, иникто другой не додумается застолбить мне место.

– Да как же, – ухмыляется она, – разве не видишь, что место рядом с Жаровым свободно?

Я растерянно перевожу взгляд на первые ряды. И правда. Вокруг него словно зона отчуждения. Сесть рядом с ним по доброй воле согласятся только мутанты. По крайней мере, мне всегда так казалось.

– Иди-иди, Калинина, тут в любом случае всё занято. Сейчас придут мои сотрудники, – она ставит меня перед фактом.

Ощущая себя как девица, пришедшая на вечеринку, на которую её не пригласили, я всё же поплелась на первый ряд.

Жаров сидел, вольготно расставив ноги, как те мужчины в метро, которым кажется, что у них слишком большие яйца, чтобы держать коленки вместе. Взгляд невольно прошёлся по накачанным бёдрам, сейчас обтянутым брюками со стрелочками. Рукава рубашки были закатаны до локтей, словно он планировал заниматься тяжёлым физическим трудом, хотя все понимали, что ничего тяжелее пробирки эти сильные руки не обязаны были держать. Однако он получил свои мышцы и налитые вены, явно тягая железо в тренажёрном зале.

Жаров метнул удивлённый взгляд в мою сторону, словно подтверждая, что, вопреки мнению коллег, он не ждал меня. Руслан Анатольевич продолжал бесстрастно наблюдать, как я просачиваюсь в его сторону сквозь оживлённо беседующих коллег.

– Лариса Алексеевна сказала, что вы заняли для меня место, – присаживаясь, смущённо объясняю ему причину своего присутствия на соседнем с ним стуле.

– Она ошиблась, – ровным, ничего не значащим тоном заявляет Жаров, заставляя меня ощущать себя полной идиоткой.

Пылая от раздражения, я тут же поднимаюсь, намереваясь спрятаться куда подальше от его глаз. Но сухие, жёсткие пальцы неожиданно ловят моё запястье, принудительно возвращая обратно на стул. Смотрю на него, едва сдерживая себя от желания влепить ему пощёчину. При всех.

Глава 5

– Сиди здесь, Калинина. Ты мне не мешаешь.

Пока я, ошарашенная его бесцеремонностью, рассматривала коллегу, до моего слуха донёсся его баритон, словно принесённый ветром. Звучание голоса Жарова своими низкими частотами пустило сонм мурашек по моей коже. Будто по взмаху волшебной палочки, заставив встать все волоски на теле дыбом. Даже те, от которых я ежемесячно избавлялась! Жаров никак не мог не заметить моей реакции, потому что продолжал сжимать мою руку.

Перевела взгляд с его наглой физиономии на наши соединённые конечности, морально готовясь отгрызть руку по локоть, если Жаров и дальше будет держать меня в заложниках.

– К тому же мы ведь пара. – Сухие пальцы Жарова скользнули по моей руке, вызвав очередную неконтролируемую дрожь, и в следующее мгновение я безвольно наблюдала, как он переплетает наши пальцы. – Нас должны чаще видеть вместе, раз так сильно беспокоишься, что никто не поверит… в наши чувства.

Казалось, от его близости мой уровень интеллекта жахнул вниз на пару единиц. Мозг почти полностью отказался работать, устроив незапланированную акцию протеста. Зато телесные реакции вышли на первый план, пока я старалась разложить по полочкам накрывшие меня чувства.

То, насколько оказалось комфортно сидеть рядом с ним, ощущая его сильное плечо. Его колено касалось моей ноги, отчего мне сильнее хотелось сжать бёдра. И немного потереться ими, чтобы снять напряжение. Лишь усилием воли я заставила себя не ёрзать.

Язык прилип к нёбу, пока я силилась признаться ему в том, что наше соглашение должно быть немедленно расторгнуто. А затем голоса руководства заполнили белым шумом пространство конференц-зала. Но у меня так и не получилось сосредоточиться на чём-то, помимо тех мест, где наши тела соприкасались. Отчего сидела прямее обычного, будто в меня засунули кол. И едва дышала.

Жаров, словно не замечая, что творит, водил большим пальцем по чувствительной коже ладони. Простое, почти невинное прикосновение отозвалось тяжестью внизу живота, медленно, как тягучий мёд, стекающий вниз. Прямо в мои хлопковые трусики.

Реакция собственного тела почти оглушала. С каждой минутой я плавилась, как зажжённая свеча. И опасалась, что вскоре от меня ничего не останется, кроме застывшего под стулом воска.

Я не поняла, в какой момент планёрка закончилась, а коллеги принялись подниматься с мест.

Ошарашенная предательством тела, вырвала руку из захвата Жарова, ощущая, как сильно загорелись от злости и смущения щёки.

Под веками мелькали белые вспышки, словно меня настигла катаракта.

– Это была ошибка, Руслан Анатольевич, – не глядя ему в глаза, произношу дрожащим голосом, снимая сумку со спинки стула и вешая пиджак на изгиб руки, чтобы не помять, – предлагаю на этом закончить наше сотрудничество. До свидания.

Не дав ему отреагировать, я развернулась, намереваясь совершить трусливый побег.

– Лера, – казалось, услышала своё имя, брошенное мне вслед.

Но не была уверена, что это не игра моего воспалённого воображения.

Сердце колотилось, пока я пробиралась сквозь толпу, намереваясь как можно скорее оказаться в уединении за дверями кабинета.

Забежав по пути в уборную, включила холодную воду, смывая с кожи прикосновения Руслана… Анатольевича, глотая судорожные вздохи.

Из зеркала уборной на меня смотрела я. Только я с трудом узнала себя в девушке, чьи глаза лихорадочно, почти безумно блестели. Встряхнула головой, надеясь вернуть мозг на место. Но, похоже, действия Жарова в нём что-то повредили.

Никак не могла взять в толк, что сейчас со мной было. Почему я поддалась на манипуляции Жарова, как неопытная девчонка, до которой первый раз дотронулся парень? Огонь от охватившего меня стыда никак не желал утихать.

И я не понимала, на кого злюсь сильнее. На своего хитрого коллегу, решившего продемонстрировать окружающим наши «отношения», или на себя. За слабохарактерность. Но другая часть меня стыдила за то, что я позволила чужому мужчине себя касаться, продолжая оставаться замужней женщиной. Я ведь так и не сняла обручальное кольцо, словно до сих пор верила, что мой разрушенный брак ещё возможно восстановить. Пускай даже мой муж подлец и изменщик. Но строгое воспитание никак не желало разжать свои клешни от моего разума.

Приложила прохладные пальцы к вискам, ощущая пульсацию.

– Вот это да, Лерочка, – неожиданно за моей спиной оказалась Миронова, к встрече с которой я точно не была готова, – вы так мило смотритесь вместе с Русланом.

По её губам растеклась чарующая и одновременно ядовитая улыбка. Отчего я внутренне подобралась, готовясь к обороне. И только имя нашего общего коллеги она произнесла так, словно ириску обсасывала. Как нечто сладкое и очень вкусное.

Прикрыла глаза, пытаясь сообразить, с какой стати Ира принялась меня преследовать. И тут мой мозг неожиданно включился.

Ей нравится Жаров. Она положила на него глаз. Запала.

И меня посетила ещё одна догадка.

Может, Руслану это известно и с моей помощью он пытается избежать общения с ней? Или у них уже всё было, а я как отвлекающий манёвр? Последняя догадка заставила сцепить зубы от раздражения.

– Ты неровно дышишь к Жарову, – произношу, ловя её взгляд в зеркале, пока она обводит малиновой помадой пухлые губы. Её рука дрогнула, и ягодный цвет вышел далеко за контур. Мне захотелось выхватить из её рук стик помады и дорисовать на её красивом лицо маску клоуна.

Но, к её чести, Ирина быстро взяла себя в руки, стирая следы своей оплошности с лица ловким движением.

– Если бы он мне нравился, то Жаров был бы со мной, а не с тобой, – самоуверенно заявляет.

От её слов во мне поднимается что-то тёмное. Нехорошее. То, что я сама бы в себе возненавидела. Задетое изменой мужа эго. Раненая и кровоточащая самооценка брошенной и преданной женщины.

– Готова поспорить, что Руслану ты просто неинтересна, – протягиваю, не узнавая новые интонации в собственном голосе. Едкие и колючие.

В ответ на лице Мироновой вспыхивает злость и огонёк, который я тут же разгадываю. Она жаждет посоревноваться со мной. И выиграть.

– Поспорить? – уточняет она, словно не веря собственной удаче. – Давай поспорим, что Жаров променяет тебя на меня.

Её предложение как удар под дых. Точный и выбивающий дух.

Но самое гадкое, что я совсем не была уверена в собственной победе, играй мы на равных. Ведь знай она о нашем с Жаровым соглашении, то просто втоптала бы меня в грязь.

И всё же…

– По рукам, – хлопаю по её выставленной ладони.

И тут же покидаю уборную, боясь, что струшу и вернусь обратно, чтобы отказаться от пари.

Я направлялась в свой кабинет, кусая до крови губы. Осознавая, как поспешила с этим «расставанием» с Жаровым. Как просчиталась с Мироновой. Ощущая себя загнанной в ловушку мышкой.

Распахнув кабинет, споткнулась, обнаружив Руслана… Анатольевича сидящим на моём рабочем месте.

Глава 5.1

Но он даже не поднял глаз, продолжая изучать оставленное с вечера на рабочем столе научно-популярное зарубежное издание. На двадцатой странице под статьёй благоверного лоснилась его довольная и сытая физиономия. Самое смешное, на Платоне красовалась рубашка, выглаженная моими стараниями.

Я уже упоминала, что ненавидела все бытовые хлопоты? До сих пор не могу взять в толк, как так вышло, что на работе мы с Платоном одинаково выкладывались по полной, а дома только я?

И если не побрезговать и открыть журнал, то внутри можно ещё и статью прочитать, которая наверняка повысит рейтинг мужа по Хиршу 1на пару позиций вверх. Интересно, какой рейтинг у Жарова? Надо будет проверить. Может, его популярность в отечественных кругах даже не подтверждена зарубежным признанием.

Весь вчерашний вечер, раз за разом перечитывая до боли знакомые строки, я испытывала почти фантомную боль. Будто из меня вырезали часть, и вот я её нашла. Но её вживили в другого человека.

Со смешком прикусила губу, вообразив, как я выгляжу в глазах Жарова. Как идиотка, которой изменяли на глазах у всего коллектива, а она продолжает пускать слюни по бывшему.

Но не объяснять же ему, что мой интерес к статье вызван совершенно иными мотивами. Далёкими от созерцания слащавой физиономии Платона. Вся проблема заключалась в том, что статью написала я. Только вот вышла она не под моим именем.

Едва сдержалась, чтобы не забрать злосчастный журнал из рук Жарова и не выбросить в окно.

– Что ты забыл в моём кабинете? – интересуюсь, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. Нейтрально. Стираю из его модуляций те постыдные эмоции, что неожиданно накрыли меня в конференц-зале.

Жаров наконец поднял на меня свои ореховые глаза, как у довольного и сытого дикого кота после умерщвления случайной добычи. Некоторое время изучал меня, не спеша отвечать. На его лице явственно отражалось желание пробраться мне в череп и хорошенько там покопошиться.

Помимо журнала на рабочем столе были горой свалены папки по исследованиям, спонсируемым грантодателями. К этим трудам я, к сожалению, не имела никакого отношения, однако заполнение отчётности доверили именно мне. Как козе отпущения. И кажется, со вчерашнего дня гора успела вырасти на пару дел. Ещё немного, и я окажусь погребена заживо под чужими проектами, подготовку отчётов по которым повесили на мои плечи. Вполне вероятно, до их сдачи о моей кончине никто и не узнает. В мою каморку даже уборщицы редко заглядывали.

Я испытывала несвойственное мне смущение оттого, что занимаюсь бесполезным трудом вместо ведения научной деятельности.

– У вас в семье, видимо, принято нарушать договорённости, – наконец он положил журнал поверх папок, оглядываясь по захламлённому кабинету с таким видом, будто у него аллергия на пыль. И возможно, немножко на меня. – Но со мной этот трюк не пройдёт, Калинина. Мы пожали руки. Забыла?

Как жаль, что срывать нашу сделку теперь совсем не в моих интересах. И всё же я не могла сдержаться от акта протеста.

– Лапать меня на глазах у всего коллектива было необязательно, – процедила сквозь зубы, наблюдая, как Жаров поднимается с моего стула, вырастая, как гриб из сказки. Тут же заполняя собой всё пространство. – Ни о чём подобном мы не договаривались.

Сама удивилась, насколько ворчливо звучал мой голос. И поморщилась. Когда я успела превратиться в бабку?

– Лапать? – смакует слово, которое, должно быть, последний раз употреблял в пятнадцать лет, сидя на последних рядах кинозала с первой подружкой, – я всего лишь держал тебя за руку. Жест – невиннее не придумаешь.

Сглатываю, ощущая, как под его пристальным взглядом щёки вновь загораются румянцем. Не могу же я ему выложить рассказ про вихрь захвативших меня эмоций от нашей близости, природу которых я сама не могу разгадать. Но, главное, я совершенно не была к ним готова.

Единственно верным решением было держаться от Жарова подальше.

Да только я сама себе вырыла яму, хорохорясь перед Ирочкой.

Голову посетила мысль предложить Жарову заключить сделку именно с ней. Но почему-то эта идея показалась до ужаса отвратительной, и я её мгновенно отмела. Если кто и смеет мотать нервы Жарову, то лучше это буду я.

– Предположим, что я соглашусь продолжить наш уговор, – облизываю пересохшие губы, переводя взгляд от Жарова к окну, чтобы иметь возможность как-то сосредоточиться, – но при условии, что не будет больше никаких прикосновений.

Тишина, повисшая в кабинете, показалась звенящей.

Я всё же вернула глаза на место. Точнее, обратила их на Жарова.

Он смотрел на меня изогнув бровь.

– И как, позволь спросить, наши коллеги и твой муженёк поверят в нашу связь? – Жаров зачем-то понизил тональность голоса, приходясь им по моим нервам, как смычком по струнам скрипки.

Пожимаю плечами.

– А если им будет недостаточно доказательств этой… связи, нам придётся заняться публичным сексом? – слова слетели с губ раньше, чем я успела обдумать ответ.

Жаров присел на край моего стола, будто не собирался в ближайшее время покидать этот кабинет. И скрестил руки на груди с таким видом, будто принялся всерьёз обдумывать мой вопрос.

– Для начала сегодня мы вместе пообедаем. Необязательно сразу переходить к сексу, – с усмешкой заявил Руслан Анатольевич, отчего у меня из ушей едва не повалил дым.

Слово «секс» в его исполнении звучало совершенно не так невинно, как у меня.

В голову пришла уйма отговорок. В конце концов, обед – это время для друзей. И я привыкла делить трапезу с Маринкой. Её вид, в отличие от Жарова, точно не отбивал у меня аппетит.

– Вот ещё, я обедаю с подругой, и никто пока не заподозрил нас с ней в связи, – фыркаю, копируя его закрытую позу.

Жаров словно раздумывал, как лучше поступить. Выглядя серьёзным и сосредоточенным. Поймала себя на мысли, что мне хочется запустить пальцы в его густую шевелюру и узнать, мягкие ли у него волосы.

– Тогда поступим иначе. Завтра день рождения у Фомина. Насколько я знаю, тебя всегда приглашают, но ты игнорировала. Поверь, для твоей карьеры будет лучше не пропускать такие мероприятия.

– В этом году меня никто не приглашал, – призналась севшим голосом, ощущая себя феей-крёстной, которой забыли выслать приглашение.

– Ты будешь моей плюс один.

Глава 5.2

Жаров хитрым образом загнал меня в угол. Оплёл вокруг меня сети, как ловкий паук. И мне остались лишь бесполезные трепыхания.

Такое ощущение, будто он планирует использовать мою тушку в качестве щита от докучливых поклонниц. Что ж. Ловкий ход. Да только для меня праздник руководства будет отнюдь не сахарным. Но Жарову, очевидно, до этого нет никакого дела. Хотя ему прекрасно известна моя репутация и отношение коллег.

Злясь, кусаю губы, плюхаясь в своё недавно оккупированное кресло. В помещении всё ещё царит запах Жарова, словно он, как кот, потёрся об углы, расточая феромоны, чтобы я о нём не забывала.

– Маринка, у нас проблема, – мычу в трубку, нервно накручивая провод на указательный палец.

– О боже, какая? Ты проверила индекс Хирша у Жарова и у него он оказался огромным? – хихикает она в трубку, как девчонка в пубертате, обсуждающая мальчиковую поп-группу.

Я закатываю глаза, ловя себя на том, что идеи витают в воздухе. Потому что я действительно хочу проверить индекс Хирша Жарова. Но не тот, что она имеет в виду.

– Очень смешно, Марин, – отвечаю кислым тоном, – а тебе правда известен его индекс?

– О-о-о, говорят, он у него о-о-очень большой, – подруга продолжает меня подкалывать двусмысленностями. Но сам факт, что достоинство Жарова обсуждают коллеги, меня почему-то задевает. И против воли интригует.

– Я серьёзно, – бурчу, надеясь, что голос меня не подводит.

– Ну, если говорить про его цитируемость, то наше светило имеет индекс пятьдесят, – отвечает она по делу.

Я присвистываю. Индекс Платона стремился к тридцатке. По сравнению с Жаровым мы оба неудачники. Ведь у меня всего пятнадцать. Очевидно, по наивности, я слишком часто старалась помочь карьере мужа больше, чем своей.

Но в данный момент почему-то меня гораздо сильнее волнуют другие слухи о Жарове. И то, откуда они появились.

– А… – начинаю я и запинаюсь.

Признаться подруге, что я хочу погрязнуть в грязные сплетни с головой, почему-то стыдно. Не то чтобы я отвергала эту часть социальной интеграции. Но узнавать нечто подобное о Жарове – всё равно что признаться в собственном интересе к нему. А это совсем не так. Абсексолютно, как сказал бы мистер Биг2!

– А по поводу его нефритового жезла, – перебивает Марина, от волнения повышая голос до таких низких частот, что эхолокаторы могут её запеленговать, перепутав с дельфином, – то, говорят, он встречался с одной из наших коллег. Она и раструбила о том, что он хорош, как не крути. И лысый из «Бразерс» нервно курит в сторонке. Ты разве ещё не познакомилась с этим жеребцом поближе?

Щёки такие горячие, что на них можно жарить яичницу. Жмурюсь, но воображение под веками упрямо рисует Жарова, обнимающегося с Ирочкой. Должно быть, она и есть та особа, что пустила столь комплиментарные слухи о нём? Верить им я точно не собиралась. А проверять – тем более.

– Жаров попросил поехать с ним на день рождения Фомина, – игнорируя последний вопрос подруги, подхожу к сути своих тревог.

На том конце повисает молчание. Маринке отлично известно, почему я не хочу находиться среди коллег во внерабочее время. Смешки, подколы, издёвки – это тот обязательный минимум, что ждёт меня завтра.

– А разве он не знает? – аккуратно уточняет подруга, возвращая человеческую тональность голосу.

Пожимаю плечами, будто она способна узреть этот жест.

– У него есть уши и телефон, – отвечаю однозначно.

В голову приходит жуткая мысль. А что, если его помощь всего лишь издёвка и на самом деле Жаров хочет наказать и проучить?

Я, конечно, подставила компанию. Но не лично его. Ведь так? Только вдруг после того скандала, в котором я оказалась замешана, он лишился спонсорской поддержки и озлобился на меня? Вряд ли ему есть дело до того, что теперь в компании я практически крепостная крестьянка, работающая за еду.

Звучит бредово. Но так ли я хорошо его знаю, чтобы отрицать подобный сценарий?

Последние мысли я не произношу, они остаются на кончике языка, раздражая, как острая приправа.

– Странно, конечно. Интересно, что у него на уме, – вторит моим мыслям Маринка. – Но в любом случае ты должна быть на высоте. Уже знаешь, какой наряд выберешь?

– Нет. Я так долго здесь работаю, что все мои вечерние платья коллеги заценили на корпоративах.

Прикусываю губу, понимая, что придётся порыться в гардеробе и вытащить из него запылившийся наряд.

– У меня есть костюмчик, который я ни разу не надевала. У нас одинаковый размер, давай ты в нём пойдешь, – щедро предлагает подруга.

Я мычу что-то нечленораздельное в ответ.

– Прекрати мяться, Лерка. Выхода у тебя всё равно нет. После работы поедем ко мне на примерку, наряд возьмёшь с собой на работу и вечером будешь блистать.

Я знаю вкусы Маринки, поэтому есть вероятность, что блистать я буду в прямом смысле. И всё же чувство благодарности и признательности теплом растекается по грудной клетке.

Следующий рабочий день проходит в привычной рутине. Жаров не попадается мне на глаза, а Ирина не пытается зажать в туалете. Но тревога не отпускает. Кажется, это всё затишье перед бурей.

В шкафу на плечиках висит шоколадного цвета трикотажный костюмчик, пришедшийся мне впору и красиво сочетающийся с цветом волос. Джемпер, немного открывающий полоску живота, и обтягивающая юбка длины миди. Почти скромно, но выпады, которые я делаю дома, дали плоды. И моя задница весьма эффектно смотрелась в отражении зеркала.

С незнакомого номера приходит сообщение.

«Ты готова? Я зайду через пятнадцать минут».

Вариантов идентификации абонента не так уж и много. Очевидно, это Жаров. От эсэмэски пульс неожиданно подскакивает и становится жарко.

«Кто это?» – спрашиваю из вредности в ответ.

С чего он решил, что у меня в телефоне вбит его номер? Самонадеянный индюк!

Сообщение приходит мгновенно:

«Конь в пальто».

Хам! Но, когда в назначенное время он заходит, я обнаруживаю, что он действительно в пальто. К тому же, может, не зря Маринка называет его жеребцом. Похоже, он вовсе не против такой славы.

– Ты так и не ответила, готова ли, – врывается в кабинет, забывая приветствия, и замирает, натыкаясь на меня.

Игнорируя его присутствие, я как можно более неторопливо, без лишней суеты стараюсь сохранить документ, заканчивая работу. Хотя пульс шпарит по венам с оглушающей скоростью. И встаю, ощущая потребность вытереть вспотевшие ладошки об юбочку. Перед возвратом наряда нужно будет сдать его в химчистку.

Во рту пересыхает от волнения. Моё воображение рисует прожигающий взгляд, но, когда я поднимаю глаза на Жарова, он выглядит привычно спокойно и расслабленно. Выпускаю разочарованный вздох. Показалось.

– Готова, только пальто заберу, – тихо отвечаю, двигаясь в направлении шкафа.

Жаров подходит, чтобы помочь мне его надеть, и я ощущаю, как его пальцы касаются кожи на шее. Невольно вздрагиваю.

– Рад, что ты не струсила. Думал, сбежишь, как всегда.

Глава 6

А я бы и рада сбежать, да сама не понимаю, как так вышло, что добровольно иду на плаху.

Жаров широкими шагами рассекает коридоры здания, и я едва поспеваю за ним, ловя любопытные взгляды коллег.

– Я подгоню машину ко входу, подожди пару минут, – предлагает Жаров, когда мы приближаемся к выходу.

Его слова удивляют. С чего бы такая забота?

– Зачем? Я ведь и с тобой могу дойти.

– У тебя пальто тонкое. Замёрзнешь.

Мои брови взлетают едва ли не до линии роста волос. И я невольно задаюсь вопросом, со всеми ли он такой… джентльмен. Возможность проверить буквально в этот же момент настигает нас.

– Ой, Руслан Анатольевич, вы ведь тоже к Фомину собираетесь. Не подбросите? – раздаётся за спиной грудной голос Ирины, а следом за ним нас догоняет сладкий запах её фруктовых духов.

С интересом наблюдаю за лицом Жарова. Но, к моему огорчению, оно остаётся бесстрастным. Он лишь на мгновение обращает на меня взгляд, словно интересуясь, не возражаю ли я против такой компании. Но что я могу сказать? Не признаваться же, что я на дух не переношу коллегу.

– Конечно, Ирина… Сергеевна. Подождите меня здесь.

От меня не ускользает лёгкая заминка, дающая понять, что он привык обращаться к ней без лишних условностей. Закусываю губу.

Кивнув, Жаров выходит из здания, и я замечаю, как порыв ветра раздувает полы не застёгнутого пальто.

И ощущаю, как Ирина подходит, вставая со мной плечом к плечу, и тоже наблюдает за Русланом.

– Уверена, что не хочешь сразу сдаться, Калинина? – ёрничает, не отрывая взгляда от удаляющейся фигуры объекта нашего интереса. – Неужели не видишь, что он тебе не по зубам?