Духи степей. Книга 2. Костяной шар

Духи степей

Книга 2. Костяной шар

Пески там расстилаются на необозримое пространство; по прихоти ветра они то нагромождаются в одном месте, то вновь размётываются.

Путники не находят там никаких следов человека, и многие из них сбиваются с пути… Там нет нигде ни воды, ни растительности и часто дуют жгучие ветры.

Временами слышатся то пение и свист, то стоны, но если прислушаться к этим звукам, то сознание помутится и потеряешь способность передвигаться.

Эти миражи – наваждение демона.

Китайский автор VII века Сюаньцзан.

Часть первая. Сестра Бездны

Глава 1. Москва. Воскресенье. 08.10

Солнечные лучи пробивались сквозь плотно задёрнутые занавески, мягко рассеивая свет и касаясь лица мужчины. Саблин медленно открыл глаза и потёр лицо. Он почувствовал тепло рядом и, повернувшись, увидел женщину, мирно спящую рядом с ним. Её светлые длинные волосы рассыпались по подушке, а губы были слегка приоткрыты.

Саблин осторожно потянулся, чтобы не разбудить женщину, откинул одеяло и встал, направившись в душ. Женщина пошевелилась в кровати и перевернулась на спину. Проснувшись, она протянула руку и взяла с тумбочки телефон. Проверила время. Затем резко села на кровати, встала и начала собираться.

– Ты куда так торопишься? – спросил Саблин, заходя в комнату и вытирая голову полотенцем.

– У меня дежурство через час, – женщина надела платье, вертя головой в поисках сумки, – надо успеть заскочить домой, переодеться.

Найдя сумочку, она положила в неё мобильный.

– Созвонимся?

– Да, Жень, как обычно, – отозвался Саблин, услышав звук закрывающейся входной двери.

Надев футболку и спортивные штаны, он вышел на балкон.

Утро было тёплым, в меру жарким, с лёгкими дуновениями прохладного ветерка.

Майор полиции Саблин, глядя с восьмого этажа, закурил, наблюдая, как внизу на детской площадке ребятишки уже гоняли мяч. Выходные редко случались, ведь расследование преступлений не имело рабочих дней, процесс был непрерывным, и, пока дело не считалось закрытым, Саблин никогда не позволял себе расслабиться. И сегодняшний день не будет исключением.

Внизу громко хлопнула дверь подъезда, и по двору быстрым шагом пошла Женя. Она посмотрела вверх и помахала Саблину. Тот ответил тем же.

После расставания с Ханной Вильхельм, капитаном дрезденской полиции, с которой майор познакомился несколько лет назад, расследуя загадочное убийство коллекционера1, он неожиданно для себя начал общаться с молодой энергичной девушкой из управления по борьбе с экономическими преступлениями. Они познакомились на одном из совещаний в главном отделении полиции, когда зимой этого года вели совместное расследование. Капитан Евгения Болотова перевелась в Москву из Санкт-Петербурга, зарекомендовав себя наилучшим образом. Она была целеустремленной и амбициозной, в ней чувствовалась самостоятельность, самодостаточность и даже чрезмерная замкнутость в общении с коллегами, проявлявшаяся в желании всё делать самой, игнорируя команду. Такое, конечно, считалось не лучшим качеством, но, учитывая количество раскрытых дел, руководство закрывало глаза. Как получилось, что они с Женей начали встречаться, Саблин уже не помнил. Само собой произошло, однако, подобно отношениям с Ханной, майор держал дистанцию. Виделись они раз в неделю, а иногда и реже, и, если честно, следователь пока не хотел большего, а сама Женя ни разу за всё время не заводила разговор об их отношениях, поэтому, что на уме у девушки, майор не догадывался. Про её личную жизнь Саблин тоже ничего не знал. На работе они делали вид, будто просто коллеги, никак не выдавая свои странные, но тем не менее отношения. Хотя можно ли назвать вообще отношениями редкие ночи вместе? Они не ходили в рестораны или кино, не проводили выходные на природе. Всё общение сводилось к тому, что Женя приезжала к майору домой и оставалась до утра.

Саблин затушил сигарету и ушёл с балкона.

Пройдя в кухню, он включил кофеварку, и пока она булькала, готовя ароматный напиток, следователь начал думать над тем, что занимало все его мысли и время в последние дни: дело о краже девяти перстней2.

Всё началось несколько недель назад с убийства коллекционера антикварных книг Дорофеева, а затем в городе начали происходить серии ограблений, где украдены были только старинные кольца. Саблин помнил, как он и его команда работали почти круглосуточно, пытаясь найти любые зацепки, опрашивали свидетелей, изучали записи с камер видеонаблюдения и анализировали улики в надежде определить связь между ограблениями, понять мотив и вычислить преступника, но каждый новый день приносил только очередные вопросы.

Всё изменилось, когда появился писатель Филипп Смирнов. С ним Саблина связывала давняя дружба, но, кроме того, Смирнов не раз был втянут в расследования майора, занимаясь поисками древних артефактов, которые, по странному стечению обстоятельств, фигурировали в делах полиции. Так случилось и в этот раз. Последний, девятый перстень, разыскиваемый преступником, оказался реликвией, найденной матерью Филиппа, журналисткой, десять лет назад на Байкале, на мысе Рытый. Писатель ничего не знал о похищенных кольцах, но параллельно проводил своё собственное расследование в надежде выяснить причины, толкнувшие его мать отправиться на мыс, а также обстоятельства её смерти десять лет назад по возвращении в Москву.

Тугой клубок переплетённых событий прошлого и настоящего в итоге привёл обоих мужчин в Даурию, в Забайкальский край. Анализируя постфактум детали расследования, Саблин с трудом сейчас верил, что пережитое им и Смирновым – реальность, а не приключенческий роман! Девять загадочных колец, масоны, затерянный в степной глубинке посёлок, шаманы, мистические ритуалы, древние духи и опасный смертельный токсин – всё казалось теперь лишь прекрасным сюжетом для новой книги Филиппа.

Саблин усмехнулся.

М-да. В своей практике майор, конечно, сталкивался и не с такими дикими инцидентами, каждый раз не переставая удивляться изобретательности преступников, но этот случай, пожалуй, будет самым запоминающимся в его карьере.

В итоге дело о краже перстней Саблин раскрыл и вернул их владельцам. Убийца, он же загадочный похититель колец, был пойман, а точнее найден, но преступник скончался во время попытки получить девятое кольцо на мысе Рытый. Сорока, или Павел Осипов – так звали неуловимого вора, – теперь мёртв, все детали происшествия ясны, включая мотив: травмированный смертью старшего брата, он решился на шаманский ритуал с перстнями на Байкале, чтобы упокоить его дух. Сорока собирал, а точнее крал старинные кольца по всей Москве, используя токсин из красного мухомора, пытаясь нейтрализовать своих жертв.

Кофеварка пикнула, и Саблин налил кофе в чашку.

Однако, несмотря на то, что дело Сороки теперь в архиве, следователя беспокоила история, удивительным образом всплывшая в конце расследования.

Девятый перстень, за которым так отчаянно охотился Павел Осипов, был найден на мысе Рытый десять лет назад Борисом Осиповым и Софьей Журавлёвой – журналистами, отправившимися в Забайкальский край, а затем и на мыс, в поисках сенсационного сюжета для статьи. Но не родственная связь преступника и одного из журналистов тревожила следователя. Такое совпадение хоть и вызывает удивление, но не шокирует. Случается. Настораживало и волновало другое.

И Софья Журавлёва, и Борис Осипов погибли после возвращения с мыса Рытый, и, как установил Влад Шульц, патологоанатом и начальник криминалистической лаборатории, смерти обоих оказались насильственными.

Сильно напрягал ещё и тот факт, что Журавлёва, как выяснилось, – мать Филиппа Смирнова. А подобное уже для Саблина личное. Теперь он не мог оставить дело десятилетней давности, не выяснив правду об убийствах, ведь люди были убиты.

Размышляя о смерти журналистов, майор продолжал думать о проклятом перстне. Неужели гибель двоих людей могла быть с ним связана? На первый взгляд – нет. Ценность кольца имела значение лишь для Сороки, которому для ритуала требовались антикварные украшения. Но это дело сегодняшнее. А что же случилось десять лет назад? Борис Осипов был ещё жив в тот момент, и его младший брат вряд ли вообще знал о перстне. Тогда что?

Связь украшения с убийствами журналистов цепко впилась в мысли Саблина. Он чувствовал: надо продолжать думать в выбранном направлении.

Имелся ещё один странный аспект. Перед смертью Павел Осипов упомянул некого загадочного шамана Джигари. Именно он надоумил Сороку провести ритуал, собрав украшения и привезя их в Даурию. Не тут ли кроется ответ на все вопросы майора? Возможно ли, что Джигари ещё десять лет назад желал заполучить перстень, но не вышло, а познакомившись с Павлом, понял: это шанс вернуть кольцо? Да. Мысль интересная. Джигари просил собрать девять перстней для ритуала в надежде забрать одно из них себе.

Стоп. Не сходится.

Какие именно украшения требуются для ритуала, Джигари не озвучивал Павлу, тот сам их нашёл. Получается, шаман не мог знать, что Сорока привезёт на мыс перстень, найденный десять лет назад. Или знал? Не просто же так Джигари решил помочь брату погибшего журналиста? Шаман мог быть знаком с Борисом Осиповым и Софьей Журавлёвой в прошлом. Чёрт! Саблин вздохнул. Опять какая-то головоломка!

Но даже предположив, что Джигари хотел перстень с мыса Рытый, тогда кто убил журналистов в Москве?! Глупо предположить, будто шаман поехал в столицу и там совершил преступления. Перстень-то он почему-то не забрал. А ведь украшение лежало в вещах Осипова все эти годы.

О-о-ох! Саблин зашёл в комнату с кружкой горячего напитка, сел на диван, уставившись в стену.

Вероятно, он бы так и не суетился по поводу новых аспектов расследования, если бы не ещё одно обстоятельство.

Просматривая материалы о смерти Осипова и Журавлёвой, майор решил глянуть заодно дело отца Филиппа Смирнова – Константина Журавлёва, который добровольно ушёл из жизни после кончины жены. И тут следователя ждал сюрприз. Мало того, что, как оказалось, Журавлёв не совершал самоубийства, а тоже был убит, так на его теле майор ещё и обнаружил татуировку из двух букв: «АА». После такого Саблин не мог отпустить дальнейшее расследование. «АА» могло означать только одно – Орден Янтарной Бездны. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: во всех убийствах замешан давний противник майора – Мастер Бездны.

Глава 2. Москва. Воскресенье. 11.40

Альбина Романова, сидя в баре отеля, где снимала номер вторую неделю, ожидала заказанную пасту с лососем в сливочном соусе и бокал белого вина.

С тех пор, как она купила у знакомого хакера трекер – прибор, определяющий местоположение абонента по входящим звонкам, женщина с нетерпением ждала, когда на связь выйдет Мастер Бездны, глава и основатель тайного общества, занимающегося поиском древних артефактов по всему миру, именуемого Орденом Янтарной Бездны. Но, как назло, уже больше недели Мастер не звонил.

Первая и единственная попытка вычислить местонахождение главы Ордена провалилась. Альбина приехала по адресу, определённому трекером, но обнаружила там далеко не предмет своих поисков, а здание, где работал антикварный дом коллекционера Оболенцева, и, более того, увидела Филиппа Смирнова, выходившего из офиса антиквара. Она ощутила тогда замешательство, даже, можно сказать, удивление.

Первой мыслью было – Оболенцев и есть Мастер Бездны, раз именно его локацию выдал трекер, однако, поразмыслив, Романова решила: район, откуда шёл сигнал телефона Мастера, большой, и то, что там расположен офис Оболенцева, – совпадение. Тем более, на этом месте появился Смирнов. Поверить в связь писателя с Орденом невозможно. Будучи самой членом этой тайной организации, а именно – Седьмой Сестрой из Семи, Альбина знала, как писатель постоянно мешал Ордену в поисках ценных реликвий, и Мастер был этим недоволен. Идею с причастностью Филиппа к делам организации Романова отмела. Но версия с Оболенцевым требовала проверки. Выяснить, кто такой глава Ордена, сейчас являлось основной целью Альбины. Мастер Бездны попытался избавиться от Седьмой Сестры пару лет назад, и женщина это не забыла.

Существовала ещё зацепка, обещающая выйти на основателя организации, – две другие сестры Ордена. Третья – Алиса Кошкина, и Четвёртая – Зара Демирчян. Их удалось вычислить с помощью того же хакера, но пока Альбина не представляла, что делать с полученной информацией, ведь, скорее всего, они так же, как и Седьмая, не имели понятия о личности Мастера Бездны. Не знать настоящих имён и не видеть никогда друг друга – вот основное правило Ордена. Тем не менее Романова один раз съездила по адресу, где проживала Кошкина, но ничего интересного не заметила. Третья Сестра вела обычный образ жизни: ходила на работу в бюро переводов, в магазины, в кино, встречалась с друзьями – в общем, не делала ничего такого, выдающего её связь с Орденом. Видимо, у неё также пока не имелось заданий и Мастер с ней не связывался.

С Четвёртой Сестрой всё выглядело куда сложнее. Она жила в Армении, и следить за ней там – не вариант, но, скорее всего, с ней была похожая история – девушка выполняла задания организации, никогда не встречаясь с Мастером лично.

Значит, оставался Оболенцев. Коллекционер владел антикварным домом и продавал ценные реликвии через интернет. Собственно, он лучше всего подходил под образ основателя Ордена, занимающегося древними артефактами, и, кроме того, однажды Альбина даже выслеживала через его сайт старинную шумерскую золотую печать для Ордена. Появилась мысль: делал он это для отвода глаз, для конспирации. Что может быть лучшим прикрытием для тайной организации, как не антикварный дом? Кроме того, Оболенцев знаком со Смирновым. Подобное не говорило в пользу версии относительно участия писателя в делах Ордена, но, опять-таки, Мастер Бездны мог специально сблизиться с Филиппом, чтобы держать рядом такого ценного человека, ведь тот, как никто, умел разгадывать древние головоломки и отыскивать артефакты. Подобное было свойственно писателю, и, в отличие от членов Ордена, он делал это с большим энтузиазмом и желанием докопаться до тайн древности.

Доев обед, Седьмая спустилась в гараж отеля, завела мотор чёрного мотоцикла BMW и поехала в район Поварской улицы, где размещался офис Оболенцева. Стоило последить за коллекционером, вдруг что-то прояснится.

Улицы воскресного дня были почти пустыми. Горожане отдыхали. Романова быстро домчала до точки назначения и, припарковав мотоцикл под большим цветущим тополем напротив коллекционного дома, начала наблюдать.

Ожидая, она достала трекер и ввела номер Смирнова. Таким образом, зная телефон, тоже можно легко определить локацию абонента.

К её удивлению, трекер показал, что писатель поблизости, но не в офисе Оболенцева, а ближе к Садовому кольцу. Альбина обернулась в сторону указанной локации и поняла: Филипп находился в ресторане на Кудринской площади. Хм. Интересно.

Потеряв более получаса без результатов, Романова решила сменить диспозицию. Надо глянуть, с кем встречается Смирнов. Однако Седьмая не обманывала себя. Увидеть вновь писателя было невероятно приятно. Несмотря на то, что они не общались больше года, Альбина всё ещё испытывала нежные чувства к Филиппу. Каждая мысль о нём отзывалась в женщине тёплой грустью. Прошлое, понятное дело, не вернуть, да и никто уже не захочет начинать бессмысленные отношения с таким багажом, как у них, но… но крохотная искорка надежды всё ещё горела в Романовой: а вдруг всё изменится?

Оставив мотоцикл под липой и надев тёмную кепку, Альбина направилась к ресторану «Кофемания». На её счастье, заведение кишело людьми. Веранда была почти заполнена, внутри также виднелось мало свободных столиков. Стоял шум от громких разговоров и фоновой музыки.

Филиппа Седьмая заметила сразу. Он сидел спиной ко входу на веранду за столиком на двоих, но пока один. Быстро осмотревшись, Альбина нашла освободившиеся места рядом со Смирновым. Удача! Между столиками базировались большие кадки с растениями, отделяя пространства для удобства гостей. Места находились как раз за спиной писателя, скрытые разлапистым фикусом.

Романова быстро протиснулась и села. Обернувшись, увидела писателя, изучающего меню. Ему ни при каких обстоятельствах её не обнаружить. Во-первых, они сидели теперь спиной друг к другу, во-вторых, на ней кепка, ну и, в-третьих, прекрасный фикус загораживал обзор. Идеально!

Официант подошёл к Альбине, и она указала пальцем на кофе в меню, решив на всякий случай не произносить ни слова. Её укрытие хоть и было надежным, но всё-таки со Смирновым они сидели очень близко друг к другу. Ни к чему рисковать, писатель может услышать и узнать её голос.

Глава 3. Москва. Воскресенье. 13.00

Филипп сидел в шумном заведении на веранде ресторана, заполненной гостями. Было обеденное время, и народ прибывал. Невзирая на лёгкую атмосферу вокруг, мужчина чувствовал волнение перед встречей с профессором археологических наук Фатимой Айдаровной Идрисовой, но такое состояние ощущалось не из-за того, что он вновь встретится с эксцентричной женщиной, а из-за предмета их разговора. Смирнов собирался узнать об обстоятельствах знакомства Фатимы со своей матерью десять лет назад в Забайкальском крае и знает ли профессор о найденном там старинном перстне.

Хотя, в общем-то, само кольцо было уже не так уж важно, ведь писатель оставил его на мысе Рытый, когда несколько дней назад побывал там с майором Саблиным и шаманом Алдаром.

Вспоминая это путешествие, Филипп нахмурился и передёрнул плечами: жуткая история! Чего только с ними не случилось: и древние духи, обещающие смерть всем, кто ступит на мыс, и отравление токсином из красных мухоморов, и Сорока – убийца, пытавшийся украсть девять перстней для шаманского ритуала, потом непонятные развалины на мысе и, как вишенка на торте, колодец с тангутскими иероглифами и ключ, неизвестно что открывающий. Все эти события, начавшиеся пару недель назад с найденного на даче фото матери, Софьи Журавлёвой, и закрутившиеся в водоворот совпадений, фактов и происшествий, наконец начали выстраиваться в картину прошлого, ведущую к чему-то большему, нежели просто история о ненаписанной журналистами статье о следах монголов на территории России. Смирнов был уверен: всё – перстень, найденный матерью, кража колец братом Осипова и колодец на мысе Рытый, – все эти кусочки мозаики говорили об одном: он с каждым днём ближе к нахождению могилы легендарного полководца Чингисхана.

Фатима появилась без опоздания, ровно в час дня, одетая в длинное льняное серое платье-балахон, поверх которого ярким пятном висели бусы из крупных зелёных камней. На запястьях писатель заметил такие же браслеты, привлекающие внимание не только к самим украшениям, но и к татуировкам на руках. Седые длинные волосы женщины заплетены в косу, а на смуглом лице сверкала оправа очков.

Год назад, увлечённый поисками ответов о случившемся с двумя альпинистами, нашедшими остатки древнего судна на горе Арарат, Филипп познакомился с Фатимой. Вместе с майором Саблиным Смирнов тогда предположил, что в горах мог быть найден Ноев ковчег, и Фатима изложила библейскую историю Потопа, связанную со строительством Ковчега. В расследовании исчезновения альпинистов она, само собой, не помогла, но рассказанное ею дало понимание сути истории и почему тайна Ковчега до сих пор остается неразгаданной.3 И теперь, по дикому стечению обстоятельств, профессор археологии вновь участвовала в событиях, прояснить которые Филипп так отчаянно пытался. На одном из снимков десятилетней давности в Даурии, у краеведа Мирона, писатель заприметил её вместе со своей матерью. И это означало, что профессор, вероятно, могла знать, почему Софья Журавлёва отправилась в Забайкальский край.

Фатима улыбнулась, увидев писателя.

– Ну здравствуйте, Филипп!

– Добрый день! Ещё раз спасибо, что согласились встретиться. Вы в городе, наверное, по делам? – писатель, привставший поприветствовать Фатиму, опустился на стул.

– Можно и так сказать, – женщина села за столик. – Милое местечко, – она огляделась, – а курить здесь можно?

– Да. На веранде курят.

– Прекрасно, – профессор достала из сумочки пачку сигарет и закурила.

Официант тут же подбежал с меню. Смирнов и Фатима сделали заказ.

– Ну, так что вы хотели обсудить? – спросила женщина, облокачиваясь о спинку стула и закидывая ногу на ногу.

– Есть одна тема. И вы в неё, скажем так, невольно вовлечены.

– Да неужели? – хохотнула Фатима. – И какая же тема?

– Даурия, – писатель наблюдал за реакцией профессора. Она подняла брови, выпуская в воздух сигаретный дым, но особого эффекта слова Филиппа на неё не произвели.

– Где это?

Смирнов не ожидал такого вопроса, будучи уверенным: женщина сразу вспомнит, что была там.

– Забайкальский край.

– Забайкалье? Хм… Ах, да, точно! Да, да, да! Ох, господи! Как же давно это было! Чёрт! Лет восемь назад?

– Десять.

– Десять, да. Возможно. Но откуда вы знаете, что я туда ездила?

– В то же время в Даурии находилась моя мать. И вы с ней там общались.

– О! Интересно. Помнится мне, что я ездила туда с группой студентов. Кажется, это были первокурсники или второкурсники, и я показывала им основы археологических раскопок. Э-э-э… Да, именно так. А как зовут вашу маму?

– Софья Журавлёва.

– Журавлёва… Журавлёва, – повторила Фатима, – а-а-а, да! Вспомнила! Соня! Она вроде журналист, да?

– Да.

– И с ней ездил её коллега. Но его имени я, увы, не вспомню.

– Борис Осипов.

– Точно, – Фатима улыбалась, вспоминая какие-то событии того времени. – Давно это было. М-да. Давно. Так и что?

– Как я выяснил, мама тогда ездила в Даурию собирать материал для статьи о монголах.

– Слушайте! – вдруг произнесла Фатима, не дав писателю договорить. – Да, да, я, конечно, помню эту историю! Мы с вашей мамой очень сдружились. Прекрасная женщина! Она делилась со мной своими изысканиями. В Даурию приехала к какому-то краеведу, написавшему статью о монгольском следе на Байкале. Соня думала, там сокрыта могила Чингисхана.

– Она вам сама рассказала?

– Намекала, а я, знаете ли, очень хорошо понимаю намёки. Особенно если дело касается истории.

Филипп оживился.

– Я вот буквально только ночью прилетел из Даурии.

– Из Даурии?

– Да. И на Байкале я тоже был. На мысе Рытый, где предположительно находится захоронение.

– И что? Его там нет?

– Нет. Но мама нашла там древний перстень, видимо, ставший причиной её уверенности относительно могилы хана.

– Да, да. Она показывала мне перстень. Кольцо сейчас у вас?

– Нет. С этим перстнем я отправился на мыс, как уже говорил, и нашёл вот это, – Филипп достал ключ и положил на стол перед профессором.

– Бог ты мой! – Фатима придвинулась ближе к столу, опуская на кончик носа очки, взяв ключ и начиная рассматривать реликвию.

– На ключе надпись: «Через священный колодец в Чёрном городе лежит путь к нему».

– Правда? Хм…

– Не знаю, что это значит. Но подумал, вы же профессор археологии, Фатима, и расскажете мне, раз ездили в Даурию. Не в курсе местных легенд, связанных с монголами?

Профессор вздохнула, кладя ключ на стол.

– Вы, Филипп, как всегда, приходите с очень интересными запросами ко мне.

– Так вы что-то знаете?

– Конечно, мой дорогой. Однако знать – не значит дать вам ответы, которые вы ищете.

Глава 4. Москва. Воскресенье. 13.15

Альбина отпила кофе и поставила чашку на стол.

Со своего места ей было прекрасно слышно всё, о чём говорил Филипп со странной, но интересной женщиной-профессором по имени Фатима.

Услышанное заинтересовало Седьмую.

Монголы и гробница Чингисхана?! Боже ты мой! Значит, Смирнов опять занялся какими-то артефактами и загадками. Неудивительно! Писатель не может спокойно сидеть на месте, а в этот раз он побывал в Забайкальском крае. Хм. И новая история как-то связана с его матерью. Неожиданно.

Интересно, знает ли Мастер Бездны о возможности найти могилу великого монгольского хана? Такое бы его точно заинтересовало. Но звонков от Ордена в последнее время не было. Альбине «шеф» тоже не давал поручений. Но это ни о чём не говорит. Если Мастер в курсе, он мог задействовать других Сестёр.

Альбина глотнула ещё кофе, продолжая слушать.

Глава 5. Москва. Воскресенье. 13.20

Фатима вновь откинулась на спинку сиденья, поставив локти на плетёные ручки стула и крутя кольцо на пальце.

– Для начала скажите мне, зачем вы это пытаетесь выяснить? Любопытство? Или как-то связано с вашей матерью?

– И то, и другое, – честно ответил Филипп. – Я случайно узнал о её поездке в Даурию, и решил выяснить, что она искала. А когда выяснил и нашёл ключ, понял: надо продолжать. Должен же ключ что-то открывать.

– Прям сказка о золотом ключике, – пошутила профессор.

– Да уж. Почти.

– Ну, тогда скажу следующее. Соня не сразу мне доверилась, но я сама догадалась, что её статья и предмет исследований связаны с чем-то… хм… сенсационным, скажем так. Уж больно они с коллегой скрытничали, уехали на мыс Рытый, хотя все отговаривали их от этого путешествия. Ну якобы древние бурятские духи, шаманские запреты, какие-то холодящие кровь легенды – всё такое. Тем не менее они поехали, а по возвращении Соня показала кольцо.

– Мама показывала кольцо?

– Да, мы сдружились.

– Она говорила о нём подробнее?

– О нём – не много. Твоя мама была очень взволнована. Повторяла, что хочет скорее написать статью и поделиться с миром своими исследованиями… – Фатима замолчала. – Но, послушайте, не проще ли узнать всё от неё самой?

– Не проще… – с грустью сказал Филипп.

– Что такое? – профессор заметила тоску во взгляде писателя.

– Мама погибла почти сразу, вернувшись из Даурии. Автомобильная авария. Вы не знали?

Лицо Фатимы стало серьёзным.

– Нет, я не знала.

– Когда мы приехали в Бурятию, многие болтали о мысе Рытый, как о плохом месте. Все, кто там был, вскоре умирали. Древнее проклятье.

– Ну вы же в это не верите? – профессор вскинула брови.

– Я – нет, но… Борис Осипов тоже умер после Даурии.

– Бог ты мой, – Фатима покачала головой, – какое трагичное совпадение.

– Да уж. Но, получается, мама ничего вам не рассказывала о самой поездке на мыс и о кольце?

– Нет. Ничего. Через пару дней, после возвращения с мыса, она уехала в Москву. И больше я её не видела.

– А Мирона вы знали?

– Мирона? – переспросила женщина. – А, тот краевед. Очень бегло. Кажется, пересекались пару раз. Мы тогда были молоды ещё. Один раз Соня позвала меня на шашлыки. Как раз в дом того Мирона. Отлично провели вечер! – Фатима улыбнулась с ностальгией во взгляде. – Пили вино, болтали. Это случилось ещё до поездки твоей матери на мыс.

– А вы случайно не слышали такое имя – Джигари?

– Джигари? Нет. Никогда. Кто он?

– Вроде местный шаман. Ну да не важно.

Официант поставил на столик заказ и напитки, но Филипп совсем потерял аппетит. Есть не хотелось. Он судорожно думал, о чём ещё спросить профессора, ведь разгадка найденного ключа и странных строений на мысе может быть где-то в истории древнего мира, а Фатима была экспертом этой области.

– А что вы думаете про тот перстень? Вы же его видели. Мог он принадлежать монголам?

Женщина закивала, жуя салат.

– Вполне, – сказала она, проглотив пищу. – Если бы я нашла его в Даурии, я бы однозначно начала писать научную статью. Кольцо очень древнее, и стиль выполнения подходит под тринадцатый век, расцвет Монгольской империи.

– Вы видели надпись на перстне?

– Надпись? Нет. У меня не было времени его рассмотреть. И что там написано?

– Надпись оказалась на тангутском и гласила «Повелитель мира».

– Повелитель мира? – с интересом повторила Фатима. – На тангутском?

– Да.

– Всё интереснее, – Фатима отпила кофе из большой белой кружки. – М-да… Надпись «Повелитель мира» в контексте поиска связи с Чингисханом говорит о правильном пути, однако… тангуты… хм, – профессор вновь закурила, – вы же знаете, кто они такие?

– Да. Жители царства Западное Ся, которое завоевал Чингисхан.

– Верно. Но великий монгол не сразу смог их покорить. Они отчаянно сопротивлялись. И всё не так просто. Давайте начнём с самого начала, когда никто в целом мире ещё и не знал про тангутов.

Глава 6. Москва. Воскресенье. 13.25

Фатима сняла очки и убрала их в кожаный чехол.

– Вы же, наверное, знаете, что с конца первого тысячелетия до нашей эры Великий шёлковый путь являлся основной и, по сути, единственной трансконтинентальной магистралью?

– Да, конечно, – кивнул писатель, – по шёлковому пути из юго-восточной Азии в западную Европу на караванах перемещались товары.

– Верно. Но не только товары, но и информация, научные знания. Дорога была трудной, далёкой и долгой, могла занять несколько лет. Одним из самых сложных участков являлась пустыня Гоби, через которую пролегал шёлковый путь. Опасность заключалась не только в природных условиях, но и в кочевнических племенах, обитавших там, а в северной части пути это были тангуты. Народ откочевал в район Гоби откуда-то из северо-восточного Тибета примерно в седьмом веке.

– Да, точно! Тибет! Поэтому я сначала подумал, что надпись на кольце сделана тибетским шрифтом Ранджана.

– Отличные у вас знания, мой дорогой! – улыбнулась Фатима. – Всё правильно. Письменность похожа, но, скорее всего, иероглифы были тангутскими.

– Да, Мирон так и сказал.

– Ну так вот. Продолжим. Тангуты обосновались на севере от шёлкового пути. Вожди племени быстро поняли все выгоды того, что через их владения проходят караваны. Они перестали их грабить и быстро создали транспортную инфраструктуру. Их проводники и вооружённые отряды сопровождали купеческие караваны между оазисами, охраняя их от набегов конкурирующих племён. В тангутских поселениях путники могли отдохнуть после долгих пустынных переходов и набраться сил для дальнейшего пути. За эти удобства и сохранность своих товаров купцы охотно платили вождям племён. Караваны двигались через пустыню неиссякающим потоком, и вожди тангутов быстро разбогатели.

– Круто! Молодцы.

– Да. Однако китайские власти с неодобрением взирали на то, что какие-то кочевники взимают подорожные с их соплеменников. Император Поднебесной считал пустыню Гоби, как, впрочем, и всю остальную землю, своей собственностью и отказывался понимать, почему за проход через пески купцы должны платить кому-то, кроме него. Это непонимание привело к вооружённым стычкам между китайской армией и тангутами. В конце концов тангуты признали себя данниками китайской империи, но эта зависимость была чисто формальной.

– Ну, здесь есть логика, – усмехнулся Филипп, – в то время китайская армия считалась самой сильной.

– Тем временем благосостояние тангутов росло, их поселения превращались в настоящие города, тогда как в Китае постоянно вспыхивали восстания и гражданские войны. Посмотрев на творящееся в Китае, князь тангутов подумал, что огромное государство одряхлело и вряд ли протянет долго, и он решил основать собственную империю, тангутскую. Чтобы новое государство не казалось чересчур юным, его правитель взял название существовавшей когда-то в тех краях страны гуннов. Она называлось Ся, и свою империю тангут решил назвать Западное Ся, или Си Ся. В переводе с тангутского языка – «великое государство высокой белизны».

– Красиво.

– Очень. Империя росла стремительно и была богата. И так продолжалось почти двести лет. Пока в конце двенадцатого века среди кочевых монголов, живших в степях к северу от Западной Ся, не появился воин Темуджин.

– Чингисхан.

– Точно.

Филипп слушал Фатиму, начав есть. Блюдо остыло, но писатель даже этого не ощущал, полностью сосредоточившись на рассказе профессора.

– Впервые тангуты и монголы схлестнулись в тысяча двести пятом году, когда один из военачальников Чингисхана совершил внезапный набег на северный округ Западной Ся. Через два года в империю вторгся уже сам Чингисхан. Он решил одним ударом уничтожить противника и направил свои войска прямо к её столице. Впрочем, тангуты смогли дать достойный отпор, и весной монголы вернулись в свои степи. Но через год Чингисхан вновь напал на Западную Ся. Состоялись два больших сражения, и монголы осадили столицу тангутов. Император обратился за помощью к соседнему китайскому государству Цзинь, но те отказали. Припасов в столице имелось много, и город был готов к длительной осаде, но нетерпеливые монголы не любили ждать. Они согнали крестьян с окрестных земель и заставили их строить плотину на реке, проходившей через город. Полноводная из-за осенних дождей река быстро затопила столицу. Людям пришлось спасаться от воды на крышах домов. Ещё несколько дней, и город бы сдался. Однако наспех возведённая плотина не выдержала массы воды, прорвалась, и бурный поток хлынул прямо на монгольский лагерь. Захватчики в страхе бежали, Западная Ся была спасена. Тангуты заключили мир с монголами, а правитель Си Ся назван правой рукой хана и обещал помогать в сражениях. Какое-то время тангуты являлись вассалами Монгольской империи.

– Повезло.

– Можно и так сказать. Они сохранили себе жизнь, но на этом беды тангутов не закончились. Хотя Чингисхан и плюнул на них в тот момент и пошёл завоёвывать Среднюю Азию, Закавказье и Поволжье, через несколько лет он вернулся, решив стереть с лица земли непокорную империю. Его армия в тот момент была невероятно сильная, набравшись опыта в сражениях. В итоге тангуты потерпели поражение. Вся территория империи оказалась захвачена монголами. В тысяча двести двадцать седьмом году единственным очагом сопротивления осталась столица. Её осада затянулась почти на год. Чингисхан предъявил императору, уже оставшемуся без империи, ультиматум, дав месяц на размышления, а сам отправился отдыхать в прохладные отроги гор Люпаньшань. Под стены столицы тангутов он не вернулся. В августе того же года великий хан тяжело заболел и вскоре умер.

– Да, историю о его смерти я слышал. А что с тангутами?

– Скорее всего, столица Си Ся пала после смерти Чингисхана. Империя перестала существовать. Жалкие остатки тангутов почти полностью растворились среди китайцев и монголов.

– М-да, – Филипп вздохнул.

– Так зачем я всё это вам вещаю, мой дорогой? Затем, что совершенно не удивительно наличие надписей на вашем перстне, связанных с Чингисханом и сделанных на тангутском.

– Чингисхан был их императором.

– Да, продолжительное время.

– Понятно. А текст на ключе? Что он означает?

Фатима взяла ключ в руки.

– Как вы сказали? Через священный колодец в Чёрном городе лежит путь к нему?

– Ага. Вам о чём-то говорит эта надпись?

– Да. Но тут начинается другая история.

Глава 7. Москва. Воскресенье. 13.40

Официант убрал пустые тарелки, и Филипп заказал кофе. Веранда немного опустела. Гости начали расходиться по своим делам, и стало тише.

– Вы слышали о путешественнике Петре Козлове? – спросила Фатима.

– М-м-м… – мужчина задумался на секунду, – кажется, он был учеником Николая Пржевальского?

– Совершенно верно. Однако известен он не этим. В девятнадцатом веке французские учёные, посещавшие Китай, нашли несколько рукописей на неизвестном языке, не поддающихся расшифровке. Предположение, что это тангутский язык, оставалось неподтверждённым до начала двадцатого века. В тысяча девятьсот восьмом году русский путешественник и археолог Пётр Козлов исследовал пустыню Гоби. От проводников он услышал легенду о таящемся в песках мёртвом городе. Кочевники согласились отвести русских на развалины города, который они называли Хара-Хото.

– Кажется, я что-то о нём слышал, – нахмурился Смирнов. – Так назывался город, находившийся в Западной Ся?

– Да. Иначе он называется Хэйжунчэн, на тангутском, или «Чёрный город».

Официант поставил перед Филиппом кофе, но писатель даже не заметил. Колкие мурашки восторга пронеслись по его затылку.

– Чёрный город! Именно о нём упоминается в надписи на ключе! – с улыбкой произнёс он. – Через священный колодец в Чёрном городе лежит путь к нему! Значит, могила Чингисхана в Хара-Хото? Чёрт! Невероятно! Судя по всему, путь к ней лежит через колодец в этом городе, точно так же как было на мысе Рытый, где мы нашли ключ!

Фатима склонила голову набок, внимательно глядя на Смирнова.

– Не спешите с выводами, мой дорогой. Чингисхан скончался после того, как его войска заняли столицу Си Ся, ну или во время этого, точно не известно. Но куда отнесли тело великого монгола и где захоронили – большая загадка. Есть мнение, что могила находится в Монголии или в Китае. Также существуют версии о Забайкальском крае. Собственно, эту теорию вы проверили. Но не думайте, что вы первый, кто ломает голову над тайной захоронения. Огромное количество экспедиций искали место погребения, в том числе сами монголы, обладающие наиболее достоверными сведениями о тех событиях. Вот только, – Фатима развела руками, – найти пока не удалось. Хотя, конечно, в районы, где предположительно могли упокоить Чингисхана, монголы и китайцы до сих пор не пускают, но сами продолжают искать, и, если бы нашли, думаю, мы бы уже знали.

– Ну а Хара-Хото? Там проводили раскопки?

– Проводили. В том числе русские исследователи. Было найдено много утвари, манускриптов и текстов на тангутском. Это сильно продвинуло науку в изучении Западной Ся, но не более.

– У них просто не имелось подсказки, которая есть у меня! – Филипп довольно хмыкнул.

– Возможно. Но также вероятно, что ваш ключ ведёт не к могиле.

– К чему же тогда?

– Вам придется выяснить, – профессор рассмеялась. – Похоже, я ответила на ваши вопросы, и теперь у вас есть ориентир.

– Да, да, огромное вам спасибо! Но разве не очевидно наличие там могилы, и, похоже, её усердно хотели скрыть! Перстень, что открывал колодец, поместили на мысе Рытый, а ключ, спрятанный там же, на дне, ведёт в Хара-Хото – город, где рядом скончался хан! Я уже не говорю о головоломках на пути к ключу. Если там не захоронение великого полководца, то что? Какую тайну хотели так скрыть? Что важнее, чем последнее пристанище самого Чингисхана?

– Вы правильно мыслите, – закивала Фатима. – Но… поверьте, это может быть что угодно! В те времена не только тело усопшего хана представляло ценность.

– Что же ещё?

– Нечто более важное для потомков.

Писатель задумался, отпив кофе из чашки.

– Если вы всё-таки решите продолжать и захотите проверить вашу теорию, вам нужно хорошенько подготовиться.

– В смысле поездки в Хара-Хото?

– Да. Большинство исследователей сходятся во мнении, что описанный Марко Поло в своих заметках город Эзина и есть найденный Козловым Хара-Хото. Отыскать его неоднократно пытались разные путешественники, однако дело осложнялось отсутствием точных координат, а сам поиск затрудняли невероятно сложные климатические условия пустыни Гоби. Кроме того, у местного населения город овеян зловещей славой, и оно всячески препятствовало тому, чтобы кто-либо из иностранных путешественников отыскал это место. Рекомендую вам для начала изучить труды Козлова, а затем решать, как действовать дальше. На картах вы вряд ли найдёте точные координаты Хара-Хото. Заблудиться в пустыне – опасное дело. Ну и, само собой, вам понадобится человек, хорошо знающий тот регион и язык, не говоря о помощи местных, а с ними контактировать непросто.

– Я понял.

– Так что думайте.

– Обязательно. И спасибо вам огромное! Вы столько всего мне рассказали, даже не знаю, сколько времени мне бы потребовалось, чтобы найти информацию самому.

– Обращайтесь! Но информации гораздо больше, чем вы сейчас услышали, поэтому начинайте с трудов Козлова.

– Хорошо!

Фатима убрала в сумку сигареты и футляр для очков.

– С вашего позволения, я пойду. Дела ждут.

– Конечно, конечно, – Филипп привстал, – и ещё раз благодарю вас!

Профессор встала и направилась к выходу, оставив писателя размышлять над планом действий.

Глава 8. Москва. Воскресенье. 13.45

Альбина была поражена и заинтригована услышанным. Очередная невероятная история, в которую втянулся в писатель, и, без всяких сомнений, он продолжит поиски места, где, предположительно, находится захоронение Чингисхана.

Седьмая заметила, как Фатима прошла мимо неё.

Веранда пустела, и Романова, решив, что теперь её обнаружить будет проще, расплатилась и быстро покинула ресторан.

Наблюдать за писателем сейчас больше не имело смысла, а вот Фатима её заинтересовала. Кто она? И почему Смирнов обратился именно к ней? Похоже, женщина специалист в истории или археологии. Такие люди обычно интересуют Орден. Нет, конечно, Альбина понимала, что не все учёные в стране работают на Мастера Бездны, но раз она знает Филиппа, то недалеко и до Ордена.

Сидя на своем мотоцикле, Романова видела, как Фатима стояла недалеко от ресторана, а затем села в такси. Недолго думая, Седьмая поехала следом.

Прекрасно зная город, Альбина начала размышлять, куда может направляться женщина. Судя по улицам, поворотам и в целом по маршруту, похоже, такси не собиралось выезжать за пределы Садового кольца. Это насторожило Романову. Дорога была знакома, и чем дольше она следовала за машиной Фатимы, тем сильнее крепчала её уверенность в конечной точке передвижения, а вскоре сомнений не осталось.

Такси остановилось около «Арарат Парк Хаятт» – того же самого отеля, в котором сейчас проживала сама Альбина. Невероятно! Удивительное совпадение!

Фатима вышла из автомобиля и зашла в гостиницу.

Времени ставить мотоцикл в подземный гараж не было, и Романова, припарковав транспорт на улице, вбежала по ступенькам в отель.

Фатима стояла в конце холла, где находились лифты. Очевидно, женщина остановилась в гостинице, а не приехала на встречу.

Альбина спокойно подошла к лифту и встала рядом. Фатима, бегло на неё взглянув, улыбнулась. Они зашли в лифт.

– Вам какой? – спросила Седьмая.

– Третий, пожалуйста, – Фатима, не обращая особого вниманию на попутчицу, рассматривала что-то в телефоне.

Лифт остановился на нужном этаже.

Альбина вышла за женщиной следом. Её целью было узнать: в каком номере проживает Фатима, и вскоре та остановилась у двери с табличкой «202».

Седьмая прошла дальше по коридору и встала у одной из дверей, делая вид, что ищет ключ в рюкзаке. Фатима открыла дверь номера и зашла внутрь.

Седьмая двинулась дальше по коридору, вышла на лестницу и поднялась на два этажа выше в свой номер.

Теперь она знала, где живет Фатима. Осталось разработать план и узнать о женщине больше.

Глава 9. Москва. Воскресенье. 14.10

Филипп взял себе ещё кофе, продолжая сидеть на веранде ресторана и наблюдая, как по улице снуют прохожие. После разговора с Фатимой было желание срочно вернуться домой и начать искать материалы про экспедицию Петра Козлова, но внутренний мандраж и возбуждение от близости к пониманию загадки ключа, найденного на мысе Рытый, останавливали писателя, требуя немного успокоиться и замедлиться.

– Неужели это наш популярный писатель?! – неожиданно услышал он рядом.

Обернувшись, Филипп увидел Оболенцева, стоявшего рядом с его столиком. Коллекционер выглядел как обычно элегантно: светлый льняной костюм, бледно-серый галстук, белая рубашка.

– О, Яков Владимирович! – Смирнов встал, отвечая на рукопожатие.

– Обедаете?

– Да… встречался здесь с одной знакомой.

– Понятно. Не возражаете, если я к вам подсяду?

– Конечно, конечно.

Мужчины сели, и Оболенцев заказал чай с чабрецом.

– Как ваши дела? – Яков Владимирович удобно расположился на стуле с высокой спинкой. – Шёл сейчас из своего офиса и почему-то думал о вас. Разобрались с той историей с кольцами?

– Да… – Филипп вздохнул и усмехнулся, – разобрались – не то слово!

– Я всё собираюсь позвонить Алексею, но не нахожу свободную минуту. Как я понял, все пропавшие перстни нашлись, и их вернули владельцам. Мне сообщила об этом Раечка, жена покойного Дорофеева. И убийцу Валеры тоже нашли.

– Да, всё верно, – писатель на секунду задумался: можно ли раскрывать подробности расследования? Но Саблин же сам привлёк Оболенцева к делу, когда требовалось узнать больше о пропавших перстнях, и то был не единичный случай. Много раз следователь рассказывал, как консультировался с коллекционером относительно истории и происхождения артефактов, и именно поэтому сам Смирнов обратился к нему неделю назад, чтобы получить экспертное мнение о кольце Чингисхана.

– Один человек собирал старинные перстни и намеревался провести шаманский ритуал на Байкале.

– Он и есть убийца Валеры?

– Да. Мужчина был слегка не в себе. Ритуал предполагал якобы упокоить душу его покойного брата.

– М-да… Чего только не бывает, – коллекционеру принесли заказанный чай, и Яков Владимирович налил его в чашку, с наслаждением отпив. – Над чем работаете сейчас, Филипп? Новая книга в планах?

– Ой, пока нет, – хмыкнул писатель, – ищу сюжет.

– Насколько я понял, все ваши книги основаны на событиях, которые вы с Саблиным, так сказать, прошли вместе. Вот помню книгу «Тёмный лотос», там речь была про старинные алмазы. Алексей тогда часто ко мне приезжал, расспрашивал про их историю.

– Да, да, вы совершенно правы. Но я бы не утверждал, что сюжеты опираются на реальные события. Литература, во многом, это фантазии автора, его видение мира, – Филипп, конечно же, никогда не позиционировал свои книги как правдивые истории, понимая, что никто не поверит, да и фантастический жанр всегда считался более популярным, нежели документальный. Ну и, наконец, сами события и тем более артефакты, упоминающиеся в романах, вызвали бы больше вопросов, чем интереса у читателей и научного сообщества.

– Согласен. Однако упомянул я к тому, что ваше расследование с перстнями могло бы стать фундаментом для нового произведения, не думали?

Само собой, Смирнов об этом думал. Знай Оболенцев подробности путешествия Саблина и писателя в Даурию и на мыс Рытый, он бы не спрашивал. Но о написании новой книги Филипп пока не задумывался. История с монголами ещё не закончена, и на чём-то другом писатель сосредоточиться пока не мог.

– Есть ещё дела. Книга подождёт.

– А, ну ясно.

– Скажите, Яков Владимирович, а вы когда-нибудь слышали про Хара-Хото? Древний город в пустыне Гоби? – почему-то Филипп подумал, что Оболенцев может обладать информацией, которая послужит ему в поисках разгадки надписи на ключе.

– Ох… – коллекционер вновь глотнул чай и с интересом взглянул на писателя. – Очередное расследование вместе с Саблиным?

– Не совсем. Скорее, это пока исследование.

– Я, само собой, не историк, как вы, но достаточно образованный человек и могу сложить два и два. Вы интересовались старинным перстнем с азиатскими иероглифами, а когда я принес его Саблину, ну, в тот день, помните, вы тогда ещё попали в больницу? Так вот. Алексей упоминал монголов. Теперь вы спрашиваете про Хара-Хото, – Оболенцев улыбнулся. – Не самый известный памятник древней культуры, но я о нём знаю. Там жили племена, сражавшиеся с Монгольской империей во времена Чингисхана. Если я прав, а я прав, то тот ваш перстень связан с монголами, а раз вы интересуетесь Хара-Хото, то история с кольцами продолжается, верно?

Филипп не сдержал улыбки. Он почувствовал буквально восторг от того, что общается с человеком столь проницательным и сведущим в истории древнего мира. Теперь понятно, почему Саблин так ценил знакомство с Оболенцевым. Пять лет назад, когда писатель случайно встретился с Яковом Владимировичем на выставке шумерских артефактов, он совершенно не думал о продолжении общения. Оболенцев понравился тогда Филиппу, в нём чувствовалась порода, интеллект, образованность, и неудивительно, что Саблин увидел в коллекционере те же качества. Такие люди всегда привносят в жизнь новый опыт, интерес к наукам, желание обретать как можно больше знаний. Хотя Филипп и сам не был лишён качеств, привлёкших его в Оболенцеве, но находиться рядом со столь же увлечённым человеком оказалось невероятно комфортно.

– Вы правы, – кивнул Смирнов, – от вас ничего не скроешь, – он рассмеялся. – Тот перстень, что я вам показывал, был монгольским, и принадлежал, думаю, Чингисхану.

– Ну надо же! – Яков Владимирович поёрзал на стуле. – И какая у вас версия? Почему такая уникальная вещь скрывалась в Забайкальском крае? Думаете, это связано с Хара-Хото?

– Да. Мне удалось найти ещё одну вещь в Забайкалье. И на ней надпись, где упоминается Чёрный город.

– Чёрный город? И вы полагаете, речь про Хара-Хото?

– Уверен.

– И куда ведёт ваша теория?

Филипп вздохнул.

– Ну, есть лишь предположения, но мне кажется, что в Хара-Хото спрятана могила Чингисхана.

Лицо Оболенцева вытянулось от удивления, но мужчина быстро взял себя в руки.

– Могила Чингисхана? Вы шутите?!

– Нет. В Забайкальском крае, точнее, на мысе Рытый, где найден перстень, мы обнаружили ещё и ключ.

– Мы?

– Да. Мы с Саблиным.

– Значит, я всё-таки был прав! – Яков Владимирович довольно закивал. – Вы с Алексеем продолжаете расследование. А что за ключ?

– На нём тоже иероглифы, как и на кольце. Они тангутские. Это язык племени, жившего в Хара-Хото.

– Надпись пролила свет на какие-то… м-м-м… подробности или ориентиры относительно могилы?

– И да и нет. Ключ на мысе мы обнаружили в колодце. О нём же упоминается в надписи на ключе.

– О колодце?

– Да. Я думаю, именно в Хара-Хото есть ещё один колодец, через который ведёт путь к гробнице полководца.

– Поразительно! – с восхищением воскликнул Оболенцев. – Настоящая сенсация, мой дорогой! И вы с Алексеем планируете туда отправиться?

– Пока не знаю, но, думаю, я поеду один.

– Понятно… понятно. Ну что я могу вам сказать… – Яков Владимирович поправил очки в элегантной металлической оправе, – читал много всего относительно предполагаемого захоронения Чингисхана, но, как вам должно быть известно, местонахождение остаётся большой загадкой. Однозначных версий нет. Но вроде были публикации, что тело полководца спрятано, а всех, знавших тайну захоронения, убили.

– Логично. Тайна должна оставаться тайной.

– Верно. Вы решились на сложный шаг, Филипп. Отправиться на поиски такого «грааля» современной истории – это большая смелость, но в то же время, уж простите меня, безрассудство.

– Почему?

– Вы не первый, кто начнёт искать.

– Я в курсе, но…

– Подождите! Я вас не отговариваю! Наоборот! Просто хочу вас предостеречь от разочарований. Не ожидайте найти захоронения, отнеситесь к вашему предприятию, как к приключению, и не более. Знаете, за свою жизнь я встречал немало людей, сломленных неудачей. Если вы настроитесь на результат, состоящий только из обнаружения могилы Чингисхана, вы будете подавлены, потерпев неудачу. Мой вам совет – ищите, но не зацикливайтесь. Вы умный человек, имейте в виду, что жизнь – это не цель, а процесс. Просто насладитесь поездкой.

Глава 10. Москва. Понедельник. 06.30

Не было и семи утра, когда Саблин зашёл в отделение полиции и, пройдя по пустым ещё коридорам, вошёл в свой кабинет. Он сел за рабочий стол, включил компьютер и зашёл в архивную базу закрытых дел. Найдя материалы по Константину Журавлёву и его жене Софье, родителям Филиппа Смирнова, майор ещё раз внимательно изучил все отчеты. Новых мыслей не появилось. Заглянув в электронную почту, следователь обнаружил документы, присланные коллегами, их майор запросил вчера ближе к вечеру. Это были справки со всей имеющейся в ведомстве информацией о Журавлёвых, Мироне Дуброве и Фатиме Идрисовой. Последними двумя гражданами следователь заинтересовался, так как они знали мать Смирнова. Дубров, краевед из Даурии, где недавно побывали Саблин с Филиппом, гоняясь за Сорокой, являлся тем самым источником, благодаря которому Софья Журавлёва узнала о пребывании монголов на территории Забайкалья и планировала написать статью. Кроме того, как стало известно следователю, у Мирона и Софьи был роман в Даурии десять лет назад. Идрисова же попала на радары полиции случайно. На одном из снимков, показанных Дубровым, оказалась эта женщина, по всей вероятности, тоже знавшая Софью Журавлёву. Настораживал ещё факт того, что с Фатимой Идрисовой Саблин был лично знаком. Год назад, расследуя исчезновение альпинистов в горах Арарат, он и Смирнов общались с ней в Питерском университете, пытаясь получить информацию о Ноевом ковчеге.4

Саблин закурил, открывая первый файл.

Информации о матери писателя нашлось не много: Софья Ивановна Журавлёва (урождённая Смирнова), тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года рождения. Родилась в городе Москве. Окончила филологический факультет Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова. Работала в издательстве «Парус», г. Москва, затем в редакции газеты «Аргументы и факты», г. Москва. Отец – И. И. Смирнов, историк, скончался. Мать – А. Г. Смирнова, домохозяйка, скончалась. Брат – П. И. Смирнов, профессор истории, лингвист, член Академии наук, проживает в городе Москве. Муж – К. В. Журавлёв, программист, скончался. Сын – Ф. К. Смирнов, писатель, проживает в городе Москве. Дата смерти Журавлёвой – две тысячи четырнадцатый год, причина – ДТП.

Саблин стряхнул пепел с сигареты в пепельницу.

Данных о муже Софьи было не больше: Константин Васильевич Журавлёв, тысяча девятьсот пятьдесят девятого года рождения. Родился в городе Санкт-Петербурге. Переехал в город Москву в тысяча девятьсот семьдесят шестом году. Окончил инженерный факультет Московского высшего технического училища имени Н. Э. Баумана. Работал в научно-технической лаборатории «Прогресс», г. Москва, компании «Легион+», г. Москва, ИТ-компания «Ай-Ти-Лайн», г. Санкт-Петербург, филиал в г. Москве. Отец – неизвестен. Мать – Ю. Б. Журавлёва, врач, скончалась. Жена – С. И. Журавлёва, журналист, скончалась. Сын – Ф. К. Смирнов, писатель, проживает в городе Москве. Дата смерти Журавлёва – две тысячи четырнадцатый год, причина – суицид.

Саблин откинулся на спинку стула. Получается, Журавлёва родила Филиппа в девятнадцать лет, а муж на девять лет её старше. Софье было бы сейчас пятьдесят шесть лет, а Журавлёву шестьдесят пять. Рано ушли. Рано. Следователь вздохнул. А отец Филиппа, значит, айтишник. Хм. Неудивительно, что Орден Янтарной Бездны его завербовал. В нашем современном мире технологии имели не меньшее, а то и большее значение, нежели исследования и научная деятельность.

Майор перешёл к следующему файлу: Мирон Тимофеевич Дубров, тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года рождения. Родился в городе Москве. Учился на факультете археологии Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова, не завершил образование. Работал экскурсоводом в музее имени А. С. Пушкина. В тысяча девятьсот восемьдесят пятом году переехал в город Чита. Информации о родителях нет. Информации о супруге нет. Дочь – Я. М. Дуброва. Проживает в городе Чите.

Интересно. Саблин затушил сигарету. Получается, Софья Журавлёва и Дубров учились в МГУ в одно и то же время, но на разных факультетах. Возможно, были знакомы? Или нет. Данные о проживании в Чите, видимо, устарели, а вот наличие дочери следователя удивило. Краевед не упоминал о ней.

Последняя справка была о профессоре Фатиме Айдаровне Идрисовой. Родилась в городе Санкт-Петербурге в тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году. Окончила Институт истории по специализации археология Ленинградского государственного университета ордена Ленина и ордена Трудового Красного Знамени имени А. А. Жданова. Работает в том же учреждении заведующим кафедрой археологии. Профессор, доктор археологических наук. Отец – В. Ж. Идрисов, переводчик, скончался. Мать – И. К. Идрисова, преподаватель литературы, скончалась. Семьи нет. Проживает в городе Санкт-Петербурге.

Закрыв все файлы, Саблин задумался. Новой информации, важной для расследования смерти родителей Смирнова, он не почерпнул. Однако возникла идея отправиться на последнее место работы Константина Журавлёва и выяснить, чем тот занимался.

Следователь глянул на часы. Придётся подождать до девяти, а то и до десяти, прежде чем ехать. Он встал и вышел в коридор к автомату с кофе. Купил напиток, от которого у него постоянно была изжога, но столовая откроется только в восемь утра, поэтому вариантов нет. Вернулся в кабинет. Есть время уделить пару часов текущей деятельности. Пока майор отсутствовал в Даурии, накопилось много отчетов, требующих его внимания. Ну что ж, придётся ими заняться.

Глава 11. Москва. Понедельник. 08.10

Рано проснувшись и быстро позавтракав, Альбина спустилась в холл отеля и села в зоне отдыха на большой диван недалеко от выхода из гостиницы. План был прост: дождаться, когда Фатима уйдет, и обыскать номер. Придётся наблюдать.

Ждать пришлось около часа. За это время Романова ещё раз обдумала всё услышанное в разговоре Фатимы со Смирновым, но понимания, может ли быть со всей историей связан Орден Янтарной Бездны, не появилось.

Фатима спустилась в начале девятого, одетая в яркий зелёный сарафан и лёгкую сетчатую накидку золотистого цвета. Надев солнечные очки, женщина вышла на улицу.

Пора!

Альбина встала и направилась к лифтам. Поднявшись на третий этаж, остановилась у номера «202». Быстро сработав магнитным устройством, открывающим электронные замки в отелях, Седьмая оказалась внутри.

Номер был похож на её собственный, только выходил окнами на улицу Рождественка. Осмотрев комнату и шкафы, интересного или странного Альбина не обнаружила: личные вещи, зарядка для телефона, лекарства. Зайдя в ванную, она обнаружила туалетные принадлежности, косметику, духи. Ничего. Седьмая уже собиралась выйти и выключила свет в ванной, как вдруг услышала щелчок замка на входной двери. Альбина замерла. Кто-то зашёл в номер.

Романова быстро сделала шаг назад и прикрыла дверь ванной комнаты, оставив тонкую щель. Через неё увидела Фатиму, зашедшую в комнату.

Чёрт! Женщина почему-то вернулась! Проклятие!

Седьмая мгновенно начала анализировать ситуацию и выход из неё. Нельзя обнаружить своё присутствие.

Фатима бросила сумку на кровать и села рядом. Достала мобильный, надела наушники, и в этот момент телефон в её руке зазвонил.

– Добрый день, – сказала она, глядя в экран.

Альбина напрягла слух, наблюдая через почти закрытую дверь.

– Да, – говорила Фатима, – да.

Однако собеседника слышно не было по понятной причине – наушники.

– В том же месте, – кивала Фатима, – надо продолжать поиски.

На несколько секунд женщина замолчала, слушая.

– И какой у вас дальше план?

Вновь пауза.

– Ясно. Всего доброго.

Фатима сняла наушники и убрала их и телефон в сумку. Затем посмотрелась в зеркало рядом с кроватью, ушла в коридор, и Альбина услышала, как хлопнула дверь.

Седьмая, выждав пару минут, вышла из ванной, прикрепила микрофон к туалетному столику у кровати и быстро покинула номер.

То, что она услышала, давало почву для новых размышлений.

Глава 12. Москва. Понедельник. 09.25

Старший лейтенант Динара Максимова, перепроверив полученные данные ещё раз, встала с рабочего места и поспешила в сторону кабинета Саблина. Нужно было срочно доложить о результатах.

Перед своим отъездом в Даурию майор поручил ей задание, которое поначалу показалось глухим делом. Несколько недель назад, когда обнаружили тело Дорофеева, команда Саблина пришла к выводу, что на месте преступления, помимо Сороки, искавшего перстень покойного, находился ещё один преступник, укравший египетский папирус. Эта кража отошла на второй план, так как начали появляться новые случаи исчезновения колец, дело Сороки приняло опасный оборот. Но про папирус никто не забыл. Его нужно найти и выяснить: кто же прятался под столом в кабинете Дорофеева в момент его убийства?

Дина не представляла, с чего начать. Никаких улик, кроме земли с ботинок преступника, не было. О египетском артефакте, судя по всему, знали многие друзья Дорофеева, а искать среди них – словно пытаться найти иголку в стоге сена. Впрочем, существовали нормы и правила ведения расследования, и Дина решила в этом случае довериться системе и действовать «по методичке».

Первым делом она ещё раз поговорила с Яковом Владимировичем Оболенцевым. Он общался с Дорофеевым и был в курсе покупки папируса покойным.

Оболенцев при встрече с Максимовой вёл себя крайне вежливо и доброжелательно, но новых сведений не сообщил. Папирус обнаружили в одной из египетских пирамид в девятнадцатом веке французы. Потом артефакт путешествовал по миру, меняя владельцев. Дорофеев приобрёл его на аукционе за пару месяцев до смерти. Однако, как несколько раз повторил Оболенцев, реликвия не представляла большой ценности и интересна лишь с научной точки зрения для знатоков египтологии. Кому Дорофеев собирался продать артефакт, Яков Владимирович не представлял.

Следующим шагом старшего лейтенанта был опрос жильцов дома и соседей Дорофеева. Часто находятся свидетели, не подозревающие, что располагают важными данными о преступнике. Но и тут Максимову ждал провал. Никто в доме ничего не видел. Кражу совершили ночью, пока все спали, поэтому надеяться на успех можно было едва ли.

Последним шансом стали камеры наблюдения на улицах. Дина запросила все видео в радиусе дома Дорофеева и близлежащих улиц. Неизвестный мог пройти по одной из них, когда покидал место преступления. И здесь старшего лейтенанта ждала удача.

– Можно? – Дина заглянула в кабинет Саблина.

– Да, да, заходи, – махнул рукой майор. – Привет.

Максимова подошла к столу следователя и протянула распечатки с камер наблюдения.

Саблин встал из-за стола, беря снимки и вопросительно глядя на старшего лейтенанта.

– Ну и на что я смотрю?

– Это по поводу кражи египетского папируса из квартиры Дорофеева.

Майор нахмурился. Он уже совсем позабыл о том аспекте дела Сороки. Все его мысли сначала сосредоточились на перстнях, а теперь на убийстве родителей Смирнова.

– Помню. И? Есть подвижки? – не вглядываясь в распечатки с видео, спросил Саблин. Ему сейчас не хотелось отвлекаться от расследования убийств Журавлёвых, и он собрался выезжать на место работы отца Филиппа, пообщаться с его бывшими коллегами.

– Перед вами снимки с камер наблюдения у соседнего дома, где жил Дорофеев, – начала говорить Дина. – Я запросила все видео в радиусе километра. Подумала: преступник же должен был проходить по улицам или проезжала машина. Так вот. У соседнего дома камера зафиксировала фигуру в чёрном, которая двигалась на северо-восток.

Саблин вновь взглянул на снимок, где была заметна нечёткая фигура в головном уборе, возможно, кепке. Но лицо, естественно, не разглядеть.

– Нам это ничего не даст. Человека не опознать.

– Верно! Но дальше на его пути было одно здание. Там прекрасное современное оборудование. Думаю, преступник, хоть и безумно осторожничал, профессионал, но не знал, что проходит мимо банка. Там на служебном входе нет никаких вывесок.

Саблин отложил несколько снимков с нечёткой фигурой преступника, уставившись на следующие фото. На них он сначала увидел, как человек идёт, потом садится на чёрный мотоцикл, а затем отъезжает от банка. Фигура на распечатках однозначно была женская.

Следователь тяжело опустился в рабочее кресло.

Майору потребовалась секунда, чтобы понять: женщина в чёрном, управлявшая мотоциклом и похитившая перед этим древний египетский папирус, – это Альбина Романова, Седьмая Сестра из Семи Ордена Янтарной Бездны.

Глава 13. Москва. Понедельник. 09.30

Вернувшись в свой номер, Альбина прямиком прошла к мини-бару, открыла бутылку белого вина, налила бокал и залпом выпила.

Сев на диван, уставилась в окно, задёрнутое светлой шторой.

Разговор Фатимы, который она услышала в её номере, безусловно, был странным, и Седьмая сразу подумала о Мастере Бездны. Вдобавок подобные мысли возникли ещё и потому, что Альбина ждала чего-то подобного. Сама себя настроила.

С другой стороны, если услышать такой разговор от обычного человека где-то на улице, даже в голову не придёт подозревать его в связи с Орденом. Так что же она слышала на самом деле?

Допустим, речь шла о Филиппе, ведь именно с писателем Фатима до этого общалась. Но что за план и какие поиски требуется продолжить?

Ещё любопытней выглядела фраза Фатимы про «то же место». Возможно ли, что этим местом является как раз локация, определившаяся трекером в прошлый раз? Район Поварской улицы, там Романова заметила Смирнова, когда тот выходил из офиса Оболенцева. Ресторан «Кофемания», где писатель встречался с Фатимой, находится поблизости. Совпадение? Кто знает, может, Филипп и Оболенцев не раз встречались в этом заведении, оно рядом с коллекционным домом. Может… может… чёрт! Одни предположения! А может, и нет!

Также настораживающим показался факт внезапного возвращения Фатимы в номер. Подобное могло быть связано с тем, что Мастер Бездны, как правило, не предупреждает сильно заранее о своих звонках. У Альбины случались ситуации, когда сеанс связи с Орденом заставал её врасплох и приходилось срочно искать уединённое место для общения. Видимо, с Фатимой так и случилось? Женщина вышла по делам, но Мастер прислал СМС-сообщение, что будет сейчас звонить. Вот ей и пришлось вернуться. Иначе почему нельзя поговорить с собеседником на улице?

А ещё странно использовать наушники в помещении.

Да. Всё очень подозрительно! И всё больше выводов наводили Седьмую на мысль, что Мастер Бездны не кто иной, как Яков Владимирович Оболенцев. Однако, будучи мнительной и держа всегда все детали в голове, Седьмая не исключала и самый невероятный вариант: Мастер Бездны – женщина. А если так, то не Фатима ли это?

Глава 14. Москва. Понедельник. 09.35

– Товарищ майор? – Дина смотрела на Саблина. Казалось, тот даже слегка побледнел. Он держал в руках снимок с камер наблюдения банка, пытаясь осознать увиденное. Всё то время, что они с командой расследовали кражу перстней, у них под боком был след, ведущий к Ордену Янтарной Бездны. И они его упустили. С момента событий в квартире Дорофеева прошло больше двух недель. Найти Седьмую Сестру теперь невероятно сложно. Хоть камеры и запечатлели её на видео, женщина могла давно покинуть страну или находиться в другом городе.

– Товарищ майор, – вновь послышался голос старшего лейтенанта.

Саблин устремил взгляд на Максимову, понимая: она молодец, догадалась проверить камеры и выследила Романову. Но поздно, чёрт возьми, как же поздно! Или нет?

Если Журавлёв был членом Ордена, а его жена вместе с Борисом Осиповым нашла перстень, за которым охотился Сорока, то, вероятно, нахождение Романовой в квартире Дорофеева – не случайность? Да! Есть связь! Два члена Ордена замешаны в деле с кольцом в прошлом и сегодня. Но как? Как они с этим связаны? И действительно ли Романовой требовался папирус? А вдруг она тоже пришла за перстнем, но для отвода глаз забрала египетскую реликвию, увидев смерть Дорофеева?

– Что ещё удалось выяснить про женщину на мотоцикле? – спросил, наконец, Саблин.

– Вам тоже показалось – это женщина, майор? Да? – Максимова была рада своей догадке, подтвердившейся сейчас из уст начальника. – Вам не кажется, что она может быть той самой Романовой? Из Ордена? Та тоже управляла мотоциклом.

– Всё верно, Дин, верно. Да. Я тоже так решил.

Максимова не сдержала улыбки. Она выполнила задание, выяснив личность преступника, укравшего египетский папирус.

– Больше пока данных нет. Я сначала решила подтвердить свою версию у вас.

– Какие идеи? Где искать дальше?

– Не знаю. Но я работаю ещё, товарищ майор.

– Молодец! Продолжай в том же духе. И немедленно сообщай мне о результатах!

– Есть!

Максимова вышла из кабинета Саблина, воодушевлённая успехом, его теперь требовалось закрепить. Но как это сделать, Дина пока не придумала. Номер мотоцикла в темноте не виден. Оставался вариант запросить все видео с камер улиц Москвы, начиная с района Сретенского бульвара. Возможно, удастся отследить, куда направилась Романова, вот только такое исследование займёт не один день.

Глава 15. Москва. Понедельник. 10.15

Саблин ехал в филиал ИТ-компании «Ай-Ти-Лайн» на Беговую улицу. Настроение следователя было мрачным и задумчивым. С одной стороны, он понимал, что новые обстоятельства, выясненные Максимовой, – хорошее продвижение для дела, но факт появления Романовой – плохой знак. Опять пути следователя и Ордена Янтарной Бездны пересеклись в самый неожиданный момент, но самое неприятное то, что Саблин не знал, к чему это приведёт. Казалось, следователь должен радоваться, ведь у него появилась зацепка и шанс найти Седьмую Сестру – ту, за которой так отчаянно и пока безрезультатно он охотился вот уже несколько лет, однако ж майор чувствовал странную апатию. Может быть, перегорел? Выдохся? Или в свете того, что отец его друга также состоял в проклятом Ордене, это изменило его отношение к делу?

Саблин вздохнул. Филиппу он так пока и не сообщил о реальных причинах смерти родителей и участии его отца в тайном преступном сообществе. Как писатель отреагирует, узнав об этом? Но придётся сказать. Придётся. Такое нельзя скрывать.

Машина приехала по нужному адресу, и Саблин вышел на улицу. Погода была чудесная – настоящее лето! Следователь выкурил сигарету у входа в здание с вывеской «Ай-Ти-Лайн» и зашёл внутрь.

Его встретил охранник с суровым выражением лица, но, увидев удостоверение майора криминальной полиции, вызвал кого-то по телефону и начал улыбаться.

– Одну минуту, пожалуйста. Сейчас вас встретят.

Через пару минут к Саблину подошёл молодой мужчина в костюме.

– Добрый день, – живо произнёс он, – меня зовут Сергей Попов. Я руководитель службы безопасности филиала. Чем могу помочь? – он приветливо смотрел на майора сквозь очки в тёмной оправе.

– Добрый. Майор Саблин. Криминальная полиция. Меня интересует информация об одном вашем бывшем сотруднике. Но, думаю, здесь не самое подходящее место для общения.

– А-а-а…

– Официального запроса у меня нет, если вы собираетесь спросить об этом, – не дав сказать Сергею, произнёс следователь. – Но могу вернуться сюда с бригадой оперативников, которые заодно проверят деятельность вашего филиала, – Саблин повертел головой, оглядывая небольшой холл помещения.

– Нет, нет! Мы всегда готовы помочь следствию, – быстро заговорил Попов. – Пожалуйста, пойдёмте за мной, – он кивнул охраннику, давая понять, что всё нормально, и двинулся по длинному коридору, где в конце находилась широкая лестница на второй этаж. Саблин направился следом. Поднявшись, мужчины зашли в просторный светлый кабинет, там за рабочими столами сидели двое сотрудников.

– Ребята, – обратился к ним Попов, – пойдите покурите.

Два молодых парня, не произнеся ни слова, встали со своих мест и вышли. Попов прошёл к своему столу и сел в кресло.

– Прошу вас, садитесь, – начальник службы безопасности указал на стул рядом. – Так кто именно из наших сотрудников вас интересует?

– Скажите, а вы давно здесь работаете? – Саблин сел, закинув ногу на ногу.

– Давно, да. Лет пятнадцать.

– Прекрасно. Тогда вам должно быть знакомо имя – Константин Журавлёв?

– Журавлёв, – повторил Сергей, переводя взгляд с майора на монитор ноутбука на столе. Он пощёлкал компьютерной мышью, а затем его пальцы забегали по клавиатуре.

– Хм, – сказал, наконец, Попов, – действительно, был такой сотрудник. Но он десять лет у нас уже не работает.

– Это я знаю. Меня интересует, чем Журавлёв у вас занимался?

– Чем? Как и все. Мы предоставляем услуги в области информационных технологий разным фирмам.

– Вы компания-подрядчик?

– Верно. Клиенты нам заказывают разные проекты, и мы над ними работаем.

– А Журавлёв? Какой проект вёл? У вас сохранились данные?

– Секунду, – Попов вновь начал искать информацию в ноутбуке. – Его руководителем был Герман Андреевич. Он ещё работает у нас. Давайте я его приглашу, и он, возможно, ответит на ваши вопросы.

– Давайте, – согласился Саблин. – У вас тут можно курить?

– Конечно, – улыбнулся Попов, доставая из ящика стола пепельницу.

Следователь закурил.

– Герман Андреевич, приветствую! Можешь зайти? Да, сейчас. Спасибо, – Сергей положил телефонную трубку, и через несколько минут в кабинет зашёл немолодой полный мужчина.

– Добрый день, – сказал он.

– Садитесь, Герман Андреевич. К нам пришли из полиции. Интересуются Журавлёвым. У вас же был такой сотрудник?

Мужчина остановился в дверях, слегка испуганно глядя на Саблина.

Майор, сидя в расслабленной позе, ответил ему серьёзным внимательным взглядом.

– Проходите, – повторил Попов.

Герман Андреевич медленно подошёл к столу руководителя службы безопасности и сел на край стула напротив Саблина.

– Так вы помните Константина Журавлёва? – спросил следователь, затушив сигарету в пепельнице.

– Да. Помню. Но он же умер.

Лицо Германа Андреевича, гладко выбритое и щекастое, было напряжено. Мужчина смотрел то на Саблина, то на Попова, который кивал ему, давая понять: рассказывай всё, что знаешь.

– Верно. Каким Журавлёв был человеком?

– Нормальным, – пожал плечами Герман Андреевич.

– Что значит – нормальным?

– Мы хорошо общались. Он помогал ребятам, обучал новичков.

– А по характеру?

– Ну… немного вспыльчивый, не любил критику, но это многим свойственно.

– Что-то знаете о его семье?

– У него были жена и сын.

– Вы с ними встречались?

– Нет. Никогда. Но… кажется, жена умерла незадолго да того, как…

– До смерти Журавлёва, – закончил фразу Саблин.

– Да.

– Он делился с вами переживаниями?

– Нет. Костя взял отпуск после случившегося с его женой. А потом… потом уже не вышел на работу.

– Понятно. Расскажите, над какими проектами он работал?

– Ну… это было десять лет назад.

– Постарайтесь вспомнить.

– Кажется, Костя писал программный код для базы данных.

– Какой базы данных?

– Для университета. Они тогда обратились в головной офис, но у них не имелось свободных специалистов, и техническое задание передали нам.

– То есть клиент был из Санкт-Петербурга? – уточнил следователь, припоминая, что компания зарегистрирована в Питере. Он достал блокнот и начал записывать.

– Да. Головной офис находится там.

– Что за университет?

– Санкт-Петербургский государственный.

Саблин записал название вуза и задумался. Не в этом ли заведении работает сейчас Фатима Идрисова?

– Как долго длился проект Журавлёва?

– Около года. Там пришлось много возиться. В университете стояла старая система хранения информации. Нам пришлось полностью пересмотреть архитектуру и предложить более современный подход.

– База данных была для всего университета?

– Нет, нет. Что вы! – казалось, Герман Андреевич немного расслабился, когда речь зашла о работе и его профессиональной сфере деятельности. – Только несколько кафедр. У других, насколько я помню, были свои системы для внутреннего пользования. Единая база хранения информации у них хорошая, а вот локальные «датабазы» у всех стояли свои.

– Для каких кафедр вы делали проект?

– Кафедра истории и археологии.

Саблин нахмурился. Археология. Если он не ошибся с названием университета, то Фатима точно могла быть знакома с Журавлёвым.

– А есть фамилии? С кем контактировал Журавлёв в университете? Или как у вас происходит такого рода общение с клиентами?

– К нам обращается заказчик с бизнес-требованием. Мы обсуждаем детали, понимаем, сможем ли взяться за работу. В случае положительного решения заказчик пишет более подробное описание того, какую работу надо выполнить: текущее состояние системы, цель изменений, требования к доработкам, к функционалу, к интерфейсу, к…

– Я понял, понял. А что с заказчиком? Кто обычно с ним контактирует?

– Обычно мы общаемся с руководством на первом этапе, а потом нам выдают ответственного эксперта от заказчика, и дальше мы взаимодействуем уже с ним. С нашей стороны собирается команда из аналитика, архитектора, разработчиков и тестировщиков. Хотя всё зависит от проекта. Иногда в команде бывает больше специалистов.

– То есть Журавлёв был не один в проекте?

– Нет, конечно.

– У вас сохранились материалы проекта? Меня интересуют фамилии от заказчика.

– Я могу поискать. Думаю, найду.

– Отлично. Оставлю вам свои координаты. Как только найдёте, пришлите на почту.

– Хорошо, – закивал Герман Андреевич.

– И прошу вас, не затягивайте, – Саблин встал, – это важно для следствия.

– Мы сделаем всё возможное! – отозвался Попов.

– Спасибо. Можете не провожать. Я найду дорогу.

Майор вышел в коридор, спустился на первый этаж, где охранник буквально готов был кланяться следователю.

Сев в машину, Саблин закрыл глаза. Суматошное какое-то утро. Он посмотрел на часы. Через час ему надо быть в главном отделении на совещании у полковника Тимофеева. Похоже, придётся ввести его в курс дела. Майор ещё не докладывал Илье Ильичу об открывшихся обстоятельствах смерти родителей Смирнова, но уже знал, что Тимофеев будет недоволен.

Глава 16. Москва. Понедельник. 12.45

Филипп сидел в такси, стоявшем в пробке на Ломоносовском проспекте.

Весь вчерашний день после встречи с Фатимой и Оболенцевым он провёл дома, изучая до трёх утра статьи о путешественнике Петре Козлове.

Сказанное Яковом Владимировичем запало ему в душу и даже как-то действительно помогло взглянуть на ситуацию под другим углом. Маниакальное рвение, с которым писатель продумывал план действий, желая во что бы то ни стало разгадать тайну ключа, найденного на мысе Рытый, улеглось, и Филипп спокойно и вдумчиво уже читал о Хара-Хото, неспешно анализируя факты.

Информации в открытом доступе нашлось довольно много. В начале девятнадцатого века по пустыне Алашань к священному для многих народов Азии озеру Кукунор генерал Козлов, участник известных экспедиций Николая Пржевальского, повёл свой караван. Он знал о рукописях, найденных в восемнадцатом веке на берегу реки Иртыш, там, примерно в семидесяти километрах от неё, располагался буддийский монастырь с текстами на неизвестном языке, предположительно тангутском.

Козлов шёл в пустыню Гоби, где, по неподтверждённым источникам, находилось царство тангутов – Западное Ся – и, возможно, единственный уцелевший город – Хара-Хото. Преодолев сложный путь по пустыне Гоби, путешественник и его отряд наконец достигли древних развалин. Козлов был уверен, что это Хара-Хото, однако, отправив письмо в Россию, долго не получал подтверждения на раскопки и отправился дальше.

Ответное письмо о немедленном старте исследования руин тангутского царства настигло Козлова вблизи озера Кукунор в оазисе Гуйдэ. Козлов собирался вернуться в Хара-Хото, но погодные условия и вооружённые нападения местных племён позволили вернуться ему туда лишь спустя время, где были найдены бесценные книги, рукописи, почти три сотни живописных изображений на холсте, шёлке и бумаге, искусно вытканные гобелены, бронзовые и позолоченные статуэтки божеств с необыкновенно выразительными лицами, монеты, серебряные и золотые украшения, различная утварь… Сухой климат пустыни сохранил все эти уникальные для истории сокровища.

Находок получилось так много, что все их забрать с собой не получилось. Часть сокровищ Козлов спрятал, рассчитывая забрать в другой раз. Упаковав остальное в ящики, караван направился в Россию.

Снова попасть в Хара-Хото Пётр Козлов сумел только через двадцать лет, а прибыв на место, не обнаружил спрятанных им в прошлый раз вещей. Видимо, духи раздумали их отдавать. Но коллекция, вывезенная им в первую экспедицию, оказалась столь велика, что исследование её заняло много лет. Одних только книг и рукописей было почти две тысячи! Над изучением собрания годами трудились знатоки древней письменности, монголоведы, археологи и нумизматы. Находки Козлова позволили сделать много важных заключений, расшифровать загадочные тексты. И выяснилось, что в основе древнего монгольского предания о забытом всеми царстве Си Ся лежали вполне реальные факты истории Центральной Азии.

Филипп просмотрел все описания Козловым своего путешествия в Хара-Хото, обращая особое внимание на ориентиры местности, указанные генералом.

Нельзя теперь, казалось, согласиться с отсутствием данных о местонахождении древнего города, как утверждала Фатима. Они были. Однако задача усложнялась тем, что многие названия рек, гор и городов давались применительно к началу девятнадцатого века русскими исследователями в соответствующей транскрипции, тогда как спустя почти два века на современных картах таких ориентиров уже не имелось, а те, что остались, отличались в написании. Писатель даже открыл политическую карту Китая и Монголии, но ничего похожего на описание местности в заметках Козлова не увидел. Эх, придётся искать.

Не владея ни китайским, ни монгольским языком, а также не будучи специалистом в истории и культуре азиатских регионов, Смирнов, вспоминая слова Фатимы, задумался: что он будет делать, оказавшись в Китае, на территории которого, недалеко от границы с Монголией в пустыне Гоби, лежал город Хара-Хото?

Ехать туда одному было бы глупо. Следовательно, придётся искать эксперта, согласного на отчаянное путешествие с ним вместе.

Первой мыслью стало – обратиться к дяде. Профессор лингвистики, историк, Пётр Иванович Смирнов вращался в научных кругах, в том числе среди археологов, владеющих нужными знаниями о Китае и Монголии. Но обращаться к профессору сразу показалось Филиппу пустой тратой времени. Вернувшись из Даурии, писатель первым делом встретился с дядей рассказать об исследованиях матери – сестры Петра Ивановича, о её посещении мыса Рытый, о предположениях, что там находилась могила Чингисхана, и найденном там ключе с тангутскими иероглифами. Профессор отреагировал скептически и агрессивно, в отличие от того же Оболенцева, подвергнув все аргументы писателя сомнению и завалив научными опровержениями относительно захоронения великого монгола. Даже ключ, показанный Филиппом, не вызвал в Петре Ивановиче никакого интереса, поэтому ещё один разговор с ним мог лишь добавить напряжённости в их отношения.

Вторым вариантом была Майя Вербицкая. Она имела докторскую степень по античной археологии и преподавала в МГУ. Девушка – протеже профессора и часто поддерживала Петра Ивановича в спорах с Филиппом, но, если поговорить с ней наедине, возможно, её реакция на авантюру писателя будет иной. Ситуация лишь осложнялась тем, что у Смирнова и Майи имелась в прошлом своя непростая история. Они встречались много лет назад и расстались по инициативе писателя. Майя тяжело пережила разрыв, а когда всё, казалось, позади, Филипп решил возобновить общение. Естественно, женщина не дала второго шанса, и душевные муки начали уже теперь беспокоить Смирнова. Но и это было пару лет назад. Сейчас оба жили своей жизнью, не вспоминая и не надеясь вернуть прошлое. Однако каждый раз, общаясь с Вербицкой, Филипп ощущал грустное чувство по упущенному и ушедшему счастью.

Глава 17. Москва. Понедельник. 13.05

Такси остановилось на проспекте Ломоносова у здания, относящегося к Московскому государственному университету имени М. В. Ломоносова и называемого Шуваловским корпусом. Это был первый учебный корпус на новой территории МГУ многофункционального профиля. Здание смотрелось монументально и стояло фронтальной частью в сторону основного, старого корпуса университета. На ступеньках, ведущих ко входу, толпились студенты, и Филипп, пройдя мимо молодежи, зашёл внутрь. Неоднократно бывая здесь, когда они с Майей встречались, писатель быстро нашёл нужную аудиторию, где преподавала Вербицкая. Занятия ещё не закончились, и Смирнову пришлось подождать.

Как только раздался звонок и открылась дверь аудитории, из которой шумно потекла толпа учащихся, Филипп заглянул внутрь.

Майя находилась у стола на кафедре, собирая бумаги в портфель и перекидываясь короткими фразами со студентами. Выглядела она прекрасно: пышные тёмные волосы собраны в аккуратный пучок на затылке, обнажая изящную шею; строгий бежевый приталенный пиджак и платье-футляр в тот же тон удачно подчёркивали стройную фигуру женщины.

Вербицкая глянула на Смирнова в дверях аудитории. Улыбка скользнула по лицу Майи, и она жестом пригласила писателя зайти. Пропустив выходящих учеников, Филипп подошёл к кафедре.

– Привет, – сказал он, с наслаждением глядя на женщину. Каждый раз, видя её, он испытывал радость. Воспоминания о периоде, когда они с Майей встречались, сейчас хоть и были не самыми приятными из-за расставания, но всё же с теплотой отзывались в писателе.

– Привет. Не ожидала тебя увидеть, – Вербицкая поцеловала Смирнова в щёку.

– Решил заглянуть к тебе, по старой памяти.

– Ну да, – хмыкнула женщина, беря в руки портфель и направляясь к выходу из аудитории. Филипп пошёл рядом.

– Так что? – спросила Вербицкая, идя по коридору в сторону рабочего кабинета. – Ты случайно оказался поблизости, или…

– Или, да. Хотел обсудить одну вещь.

Майя остановилась и подошла к высокому окну, ставя портфель на подоконник.

– У меня есть минут двадцать.

– Мне хватит. Помнишь наш разговор в «Кофемании»?

– Про кольцо и монголов?

– Да. Я кое-что выяснил.

– Связанное с твоей мамой?

– И это тоже, – Филипп вздохнул и вкратце изложил историю, случившуюся с ним и Саблиным в Забайкалье и на мысе Рытый, а также о встрече с Фатимой. Майя внимательно слушала, периодически ахая, показывая своё удивление.

– Невероятная история, – сказала она, когда писатель замолчал. – Пётр Иванович в курсе?

– Да. Но он… не выразил восторга.

– Ясно. И что ты планируешь делать дальше? Поедешь искать Хара-Хото?

– Вот поэтому я к тебе и пришёл. Мне нужен человек, готовый поехать со мной.

– Какой именно человек?

– Востоковед… кто владеет китайским и говорит на разных диалектах. Думал, ты подскажешь.

– Но у меня другая специализация, Филя, – напомнила Майя.

– Знаю. Просто подумал, вдруг у тебя есть знакомые.

– Хм… – женщина вздохнула и задумалась. – Так, навскидку, никто не приходит в голову. А у Петра Ивановича ты спрашивал? У него точно кто-то есть.

– Нет, – нахмурился Филипп, – не хочу к нему обращаться. Повторюсь, он отреагировал не самым позитивным образом на мою историю про Забайкальский край.

– Ну да. М-м-м… Я подумаю, ладно? Но не обещаю.

– Спасибо.

Майя обняла писателя на прощание.

– Ты там… поосторожней, в поездке, ладно? Понимаю, что отговаривать тебя бесполезно, но тем не менее.

– Хорошо. Не волнуйся, – Филипп улыбнулся, провожая женщину взглядом, пока она удалялась по коридору.

– Ну надо же, какая встреча! – услышал писатель голос за спиной. Обернувшись, он, к своему удивлению, увидел Дятловского, своего издателя.

Серафим Маркович выглядел довольно и бодро, невзирая на одышку и пот, выступивший на лбу. У Смирнова мелькнула мысль, что Дятловский ещё больше поправился с их последней встречи пару недель назад в ресторане.

– О, здравствуйте! – Филипп пожал протянутую руку издателя. – Действительно, встреча удивительная. Вы какими судьбами в университете?

– Меня пригласили провести пару факультативных занятий по журналистике. Я же в прошлом работал в газете и писал неплохие статьи.

– Правда? Хм. Здорово.

– А ты что тут делаешь? Неужели вновь потянуло к знаниям?

– Нет, нет. Я навещал друга.

– Друга, ага! – улыбнулся Дятловский. – Я пока шёл по коридору, видел, как ты любезничал с Майей.

– Точно, – чуть смутился Смирнов.

– Ты… это… давай, не теряйся!

– В смысле?

– Ну я же вижу: у вас с ней не всё кончено. Так чего ждешь? – Серафим Маркович по-отечески похлопал писателя по плечу.

– Да ладно вам, – нахмурился Филипп. Разговор о личном, да ещё и со своим издателем, показался неуместным, несмотря на то, что писатель знал Дятловского очень много лет, а его дядя, профессор Смирнов, и того больше.

– Кстати, как твоя история с тем перстнем? – сменил тему Дятловский, почувствовав неловкий момент. – И с тем сюжетом про монголов, о котором собиралась писать твоя мама? Что-то удалось выяснить? – издатель выдохнул, успокаивая дыхание. Очевидно, Дятловский поднимался на этаж по лестнице и запыхался.

– Ах, да. История вышла… неоднозначная, – Филиппу не хотелось вдаваться вновь в подробности поездки в Забайкальский край, он только о ней и рассказывает в последнее время. Но ответить было надо. – Кольцо оказалось монгольским, ценная реликвия Средневековья. Сейчас продолжаю ещё изучать тему.

– Удивительно, конечно, как ты находишь такого рода всякие сюжеты. Нет, это прекрасно! Могу ожидать в скором времени новую книгу? – с надеждой спросил Серафим Маркович.

– Возможно.

– Кстати, – Дятловский кашлянул, – прости моё любопытство… хм, я невольно слышал ваш разговор с Майей, когда подошёл. Вы обсуждали какую-то поездку. Отправляешься в путешествие?

– А, да. В Китай, – кивнул Филипп.

– О! Прекрасная страна! И такая богатая культура.

– Ага.

– Ну что ж, правильно! Впечатлений там будет масса! Надо полагать, поездка вдохновит тебя.

– Надеюсь. Простите, Серафим Маркович, но мне пора бежать.

– Конечно, не задерживаю тебя. Передавай привет Петру!

– Обязательно!

– Да, и загляни ко мне в издательство на неделе. Нужно обсудить дополнительный тираж твоей последней книги, если ещё не уедешь.

– Хорошо!

Смирнов улыбнулся и попрощался с Дятловским. Филиппу сейчас хотелось как можно скорее найти попутчика для поездки и заняться получением визы в Поднебесную.

Глава 18. Москва. Понедельник. 13.30

Выйдя из университета, Смирнов остановился на ступеньках здания. Шанс, что Майя найдёт кого-то, кто согласится отправиться с писателем в пустыню Гоби, был невелик, но ехать надо. Филипп сильно загорелся идеей найти мёртвый город в песках и оставить свой план поездки уже не представлял возможным. Что бы ни открывал тангутский ключ, он это узнает!

Писатель достал телефон и набрал номер.

– Слушаю, – в трубке послышался мужской голос.

– Добрый день, Мирон. Смирнов беспокоит. Есть минутка?

– А-а-а, Филипп! Здравствуйте! Рад вас слышать! Конечно, говорите. Что-то случилось?

– Нет, нет. Просто хотел уточнить: вы в Москве?

– Да. Вот мотаюсь по поликлиникам. Прохожу обследования. Спина всё больше беспокоит. Знаете, возраст – это тяжёлое приключение, – раздался короткий смешок.

– Сочувствую. А мы могли бы встретиться?

– Да. Приёмы у врачей у меня по утрам, но сейчас я свободен до завтра.

– Где будет удобно?

– Хотите, приезжайте ко мне? Я живу на Ленинском проспекте.

– Отлично.

– Я скину вам адрес эсэмэской. Жду.

Филипп дождался сообщения от Мирона и вызвал такси.

От Ломоносовского проспекта до Ленинского Смирнов доехал быстро, минут за пятнадцать. Дом, где жил Мирон, был многоэтажным, сталинского типа, с большим двором, и выходил окнами на проспект.

Поднявшись на третий этаж, Филипп нажал в звонок нужной квартиры. Дверь открыл Мирон, доброжелательно улыбаясь и пропуская писателя внутрь.

– Как же я рад, что мы снова встретились, – сказал он.

– Взаимно.

– Проходите, давайте, проходите. Чай, кофе?

– Можно кофе.

– Тогда за мной, – краевед удалился по коридору.

Филипп осмотрелся. Квартира оказалась двухкомнатная, небольшая, но вполне уютная, по сравнению с домом мужчины в Даурии, где создавалось впечатление, что хозяин уже ничего не ждёт от жизни. Здесь всё выглядело опрятно и современно. Заглянув в гостиную, находившуюся сразу с левой стороны от входа, писатель заметил картины на стенах, мягкую светлую мебель, ковёр на полу и большие кадки с цветами у окна. Пройдя дальше по коридору, он остановился перед большим книжным шкафом. Собрания сочинений известных писателей пестрили яркими и разноцветными обложками, и среди них Филипп обнаружил книги по истории, археологии и религии. Дальше, с правой стороны, располагалась дверь в спальню, а в конце, где был раздельный санузел, ещё один узкий и короткий коридор, завершавшийся кухней.

Мирон открыл холодильник и поставил на стол тарелку с нарезанным сыром и колбасой.

– Подумал: вдруг вы проголодались, – прокомментировал он.

– Есть немного, – Филипп сел на стул у круглого деревянного стола без скатерти.

– Так о чём вы хотели поговорить? – наливая в кружки кофе, поинтересовался краевед.

– Да… хм… тут такое дело. В общем, помните, в Даурии мы обсуждали ключ, который я нашёл на мысе Рытый?

– Да, конечно. Вам удалось о нём что-нибудь выяснить? – Мирон поставил кружки с кофе на стол.

– И да и нет. Короче, похоже, этот ключ открывает что-то, находящееся в Хара-Хото.

– Хара-Хото?

– Да, город в…

– Я знаю… знаю, – закивал Мирон, – город царства Западное Ся, принадлежавшего тангутам.

– Верно. На ключе надпись на тангутском, и вы перевели её как «через священный колодец в Чёрном городе лежит путь к нему». Так вот, Хара-Хото когда-то называли «Чёрным городом». Кроме того, есть мнения, что могила Чингисхана может быть именно там.

Мирон, продолжая кивать, внимательно смотрел на Филиппа, однако было похоже, он думает о чём-то своем.

– Откуда вы узнали?

– У меня есть знакомая, археолог. Фатима. Вы должны её помнить. Та самая женщина с фото, вы его нам показывали.

– Ах, да, да. Помню.

– Мы встречались с ней, и она рассказала историю тангутов и Хара-Хото.

– Ясно, – Мирон глотнул кофе. – И вы собираетесь туда поехать?

– Да. И хотел предложить вам составить мне компанию, – с улыбкой произнес Смирнов.

Мирон, удивившись услышанному, поднял густые брови.

– Мне?

– Ну да. Вы же вроде упоминали, что знаете монгольский и китайский. Я, увы, не владею этими языками, а подобные знания необходимы в поездке.

– Хм… – Мирон хмыкнул, облокачиваясь о спинку стула. – Такое дальнее путешествие, а у меня спина… Ох…

– Подумайте. Вы же хотели помочь. Вот представился случай.

– Верно. Всё верно. Хм-м-м. Очень заманчиво. Не буду отрицать. Но куда именно ехать, Филипп, вы представляете? Хара-Хото затерян в пустыне. Нужны ориентиры, координаты…

– Я изучил материалы экспедиции Петра Козлова, который там был в девятнадцатом веке. Парочка ориентиров есть. К тому же, как я понял, местные кочевники знают дорогу к городу. Надо только найти к ним подход. А для этого нужен человек хотя бы с монгольским.

– Логично, – вновь закивал Мирон.

– Я не настаиваю. Просто решил: раз вы в теме, то будет интересно.

– В теме, м-да… В теме, – краевед начал постукивать пальцами по столу, обдумывая предложение писателя. – И когда вы собираетесь?

– Надо разузнать про визу. Пока не решил, куда лучше ехать – в Монголию или в Китай. Но в любом случае, думаю, не раньше, чем в конце недели.

– Ясно… Ясно. Могу я подумать? – Мирон погладил бороду, глядя на Филиппа. – Мне завтра утром к врачу. Ну, по поводу спины. Путешествие всё-таки не для пожилого организма, – он рассмеялся.

– Конечно. Я понимаю. Как только определитесь, звоните.

– Хорошо.

Глава 19. Москва. Понедельник. 13.40

Фатима зашла в гостиницу, чувствуя приятную усталость. Она давно отвыкла от долгих прогулок, проводя практически всё время за рабочим столом в своём кабинете в университете или на кафедре в аудитории, читая лекции. Но приехать в Москву и не сходить в любимый Пушкинский музей – такого Фатима себе не представляла. Гуляя по залам Древнего Египта и Ближнего Востока, профессор всегда ощущала прилив энергии, сил и вдохновения. Идрисова внимательно вглядывалась в каждый экспонат, будь то красочный барельеф из Шумера или египетский саркофаг. Бродя среди уникальных предметов, помнивших столь давние времена, что захватывало дух, Фатима ощущала себя частью истории – ещё до конца не познанной и удивительно прекрасной!

Утром профессор собиралась выйти из отеля пораньше и уделить больше времени галерее, но внезапный звонок заставил вернуться в номер, однако она всё же дошла потом до музея и провела там несколько часов, пока не поняла, что устала.

Миновав холл, женщина подошла к лифту и остановилась, ожидая кабину. Поднялась на свой этаж, вышла в коридор и направилась к номеру.

Внезапно заметила женщину. Она ходила по этажу, склонив голову, словно что-то ища, заглядывая под кресла, стоявшие в нишах коридора. Увидев Фатиму, женщина быстро к ней подбежала.

– Простите. Я вчера потеряла телефон на этом этаже. Вы не видели?

– Нет, – покачала головой профессор, доставая ключ-карту от своего номера.

– Проклятие! У меня сегодня важное собеседование, а без телефона я пропала! Чёрт! Как же я так умудрилась?!

– Спросите в администрации. Скорее всего, уборщицы нашли.

– Уже спрашивала. Не находили. Думаю, кто-то из жильцов на этаже забрал.

– Ну… тоже может быть.

– Послушайте, я дико извиняюсь, но вы не могли бы позвонить на мой номер? Вдруг телефон действительно у кого-то из гостей, я тогда, возможно, услышу звонок телефона из какого-то номера? – женщина смотрела встревоженно, словно она нервничает и волнуется.

– Конечно. Без проблем, – Фатима достала мобильный, – диктуйте номер.

Женщина назвала цифры.

Профессор начала звонить. Вызов шёл, но звука звонка нигде на этаже не слышно.

– Похоже, телефона здесь нет.

– Да, – женщина чертыхнулась, – ладно. Спасибо вам за помощь. Пойду ещё раз поговорю с администратором.

– Удачи вам.

Фатима зашла в свой номер, скинула туфли и села в кресло.

Какой прекрасный день! Так чудно она его провела! Завтра вечером у неё поезд обратно в Санкт-Петербург, а пока можно позволить себе отдохнуть и ничего не делать!

Глава 20. Москва. Понедельник. 14.30

Вернувшись в отделение после совещания в главном управлении, Саблин направился в столовую на обед. Утром он ничего не ел и чувствовал голод. Взяв солянку на первое и котлеты с рисом на второе, майор быстро заглотил трапезу. Рассиживаться было некогда.

Полученная информация в ИТ-компании навела следователя на новые мысли, но они требовали анализа и поиска фактов для подтверждения версии.

Как стало очевидно, отец Смирнова работал разработчиком на проектах в компании-подрядчике. И последний его проект был связан с университетом в Санкт-Петербурге, где, вероятно, работала Фатима Идрисова. Это нужно ещё проверить, так как название вуза из справки по профессору Саблин не запомнил, но уточнить – дело секундное. Если проект Журавлёва действительно связан с учебным заведением, то тут появлялась связь: Журавлёв и Идрисова были знакомы ещё за год до смерти Софьи и самого Журавлёва.

Следующая цепочка размышлений вела в Даурию. Фатима, знавшая разработчика по проекту в университете, едет в Забайкальский край и там встречается с его женой, которая находит уникальное кольцо на мысе Рытый. С этого момента начинается история, приведшая к смерти журналистов, Журавлёва, а потом к делу Сороки.

Дичайшее совпадение! Или грамотно продуманный план. Во второе Саблин верил больше.

Если бы не татуировка Журавлёва, свидетельствующая о его членстве в Ордене Янтарной Бездны, и участие Альбины Романовой в инциденте в квартире Дорофеева, знакомство Фатимы с семьей Журавлёвых не вызвало бы особых вопросов. Но следы Ордена в расследовании говорили Саблину: всё не так просто.

Кроме того, теперь майор взглянул под другим углом на общение Идрисовой со Смирновым. Да, следователь сам присутствовал год назад в Питерском университете, когда писатель встретил Фатиму. Тогда они с Филиппом искали библеиста, чтобы побольше узнать об истории Ноева ковчега и потопа.5 Их встреча с Идрисовой была вроде бы случайной, так как на самом деле искали они в университете некоего Тульского, однако… нашли Идрисову. Но случайность ли?

Саблин зашёл в кабинет и сразу подошёл к компьютеру. Нашёл справку о биографии Идрисовой и проверил название университета. В документах нашлось иное наименование, нежели упоминал Герман Андреевич. Следователь не отчаивался. В голову пришла мысль: Фатима заканчивала вуз в семидесятых годах, возможно, он менял название с тех пор. Посмотрев в интернете информацию о Санкт-Петербургском государственном университете, майор довольно щёлкнул пальцами. Так и есть. Это тот же самый университет. Бинго! Его версия подтверждена. Оставалось дождаться документации по проекту Журавлёва, чтобы понять, кто был заказчиком и с кем контактировал разработчик от университета.

Глава 21. Москва. Понедельник. 14.50

Оказавшись дома, Филипп начал поиски информации в интернете о правилах получения визы в Китай. Судя по ориентирам, которые он нашёл в материалах о Петре Козлове и сопоставил с современной картой мира, Хара-Хото находился на территории Китая, в регионе под названием Внутренняя Монголия в пустыне Гоби. До границы с Монголией от древнего города было примерно девяносто километров. Логично получать китайскую визу, так как даже если ехать через Монголию, куда не требовалась виза для россиян, приезжающих в страну на тридцать дней и менее, всё равно придётся пересекать границу с Китаем.

Пакет документов для посещения Китайской Народной Республики оказался стандартным, и, исходя из информации на сайте, визу можно получить за пять дней, а то и раньше. Оставалось дождаться ответа Мирона, прежде чем начать процедуру. Долго ждать не пришлось.

Краевед позвонил писателю, когда тот вышел в кафе по соседству с домом перекусить. Он радостно сообщил, что готов поехать, несмотря на результат посещения врача. О причинах такого скорого решения Мирон не сообщил, но Филипп и не спрашивал. Писатель был доволен и воодушевлён удачным раскладом и появлением в его предстоящем путешествии эксперта-востоковеда.

Быстро закончив трапезу, Смирнов вернулся домой и записался на ближайшую свободную дату для подачи документов на визу в Китай – сегодня на 18.00. Договорившись с Мироном о времени и месте встречи, он принялся за сбор документов, необходимых для подачи в визовый центр Китая, а уже через полчаса сидел в такси, направлявшемся на запад Москвы, где располагался центр.

Краевед приехал без опоздания, и мужчины сдали документы для получения китайской визы с пометкой «требуется экспресс-оформление». Миловидная девушка, принимавшая пакет документов, заверила, что ответ можно ожидать в течение пары дней, а то и раньше.

Довольный результатом, Филипп решил не откладывать и заехать в издательство обсудить с Дятловским, как тот и просил, дополнительный тираж последней книги, прекрасно продававшейся в магазинах и на онлайн-платформах.

В коридоре издательства писатель встретил Андрея Грецкого, корректора, с которым работал последние годы. Молодой мужчина, высокий, темноволосый и худощавый, заговорил Смирнова, рассказывая новости издательства и завалив вопросами про планы писателя на новую книгу. Поначалу Филипп отвечал неохотно относительно сюжета и идей в отношении будущей рукописи, ведь в данный момент, само собой, он ни над чем не работал. Однако, общаясь с Грецким, заражающим энергетикой и оптимизмом, внезапно писатель понял, что история с кольцом Чингисхана действительно, как сказал Оболенцев, могла бы стать неплохим сюжетом для книги. Конечно, аспекты, связанные с убийствами, Сорокой и своей матерью, возможно, стоит опустить, но канва вырисовывалась неплохая.

– Чингисхан? – удивился Андрей, когда Смирнов намекнул на основную сюжетную линию повествования предстоящего романа.

– Да. Мне кажется, это хорошая и интересная тема. А главное – очень обширная. Там много чего можно обыграть. Кроме того, для читателей она знакома и понятна. Всё-таки для России история Монгольской империи близка.

– Согласен, – задумчиво закивал Грецкий, – ну попробуй. Интересно, что ты придумаешь. Будет черновик в ближайшее время?

– Я ещё не начал писать. Есть только план в голове, и провёл кое-какие исследования. Даже вот собираюсь в Китай, побольше деталей впитать.

– В Китай? Ты же про монголов собираешься писать.

– Ну да, не совсем в Китай, – рассмеялся Филипп, – в пустыню Гоби.

– А-а-а… Ясно. Но, как всегда, присылай первые главы. С удовольствием почитаю.

– Ага.

– Сима уже одобрил сюжет? – спросил Андрей, кивая в сторону кабинета Серафима Марковича Дятловского, которого в издательстве все за глаза называли Симой.

– Ещё нет.

– Кстати! Мы с ребятами из издательства собираемся пойти в бар, выпить, поболтать. Место как раз рядом с твоим домом. Не хочешь присоединиться?

– Слушай, не знаю пока. А когда?

– Думаю, в среду.

– Я понял. Давай в среду тебе отпишусь.

– Лады! – Грецкий попрощался с Филиппом и пошёл в сторону просторного зала, где сидели сотрудники издательства, а Смирнов, постояв пару секунд, направился к кабинету Дятловского.

Глава 22. Москва. Понедельник. 19.45

Проектная документация информационно-технологической компании-подрядчика «Ай-Ти-Лайн» пришла на почту майора Саблина ближе к вечеру. Следователь удивился столь скорому ответу, но остался доволен.

Открыв файл с материалами, он долго изучал описание требований к базе данных от заказчиков, технологические схемы, архитектурные решения, планы работ и последующего тестирования, но наконец добрался до паспорта проекта, где были указаны фамилии сотрудников, участвующих в проекте.

Нисколько не удивившись, майор увидел фамилию Идрисовой как одного из ответственных от заказчика. Его версия подтвердилась! Фатима знала Журавлёва или, по крайней мере, пересекалась с ним во время работы над проектом, а значит, она может быть связана со всеми событиями в Забайкальском крае. В совпадения Саблин не верил, но чтобы понять, какую роль профессор играет во всей этой истории, требовалось с ней пообщаться.

Конечно, очень не хотелось ехать в Санкт-Петербург, где проживала Идрисова. По телефону обсуждать такие вещи и задавать вопросы будет неправильно, к тому же если появится хоть малейшее сомнение в словах Фатимы, задержать её проще при личной встрече. Звонить и предупреждать, что следователь собирается приехать для беседы, – не вариант. Женщина попытается скрыться. Выходит, остаётся элемент неожиданности: приехать, прийти в университет и начать задавать вопросы.

Саблин взял трубку, намереваясь позвонить в канцелярию и попросить заказать ему билет до Санкт-Петербурга на ближайшее время, когда в кабинет заглянула Максимова.

– Можно, товарищ майор?

– Да, да, заходи, – следователь положил трубку, не стал звонить. Не горит, закажет билет позже.

– Я по поводу Романовой.

– Так, и что? Есть новости?

– Да. Я запросила в дорожной полиции видео с камер, на которые попал чёрный мотоцикл Романовой похожей модели в интересующий нас день и временной отрезок. Ребята быстро его нашли и прислали данные. Короче, от Сретенского бульвара, где находится дом Дорофеева, мотоцикл двигался по Рождественскому бульвару, потом его засекли на Петровке, а далее на Неглинной улице.

– И? Куда она ехала?

– Неизвестно. На Неглинной мотоцикл пропал. На камерах его больше не удалось обнаружить.

– Значит, заехала там в какой-то двор или подземный гараж. Мотоцикл легко парковать. Что там на этой Неглинной есть?

– Там полно всего. Есть и дворы, и гостиницы.

– Проверили?

– Частично. Ребята сейчас на выезде, осматривают дворы и переулки. Там не везде камеры. Но я сама сейчас хочу туда поехать, всё осмотреть.

– Давай. Правильно. Однако прошло много времени. Даже если Романова парковалась где-то в том районе в ночь убийства Дорофеева, она могла уже давно уехать.

– Верно, да.

– Но ты всё равно молодец! Попробуй там погулять, зайди в магазины, отели, рестораны, покажи фото Романовой. Вдруг что-то всплывёт, – Саблин закурил.

– Сделаю.

Дина вышла из кабинета, оставив следователя в облаке сигаретного дыма.

Глава 23. Москва. Понедельник. 21.00

Читая сообщения от агентов, Мастер Бездны всё сильнее хмурился. Откинувшись в кресло, закрыл и потёр напряжённые, покрасневшие глаза, давая им отдохнуть.

В последний месяц он чувствовал постоянную усталость и стресс, размышляя над событиями, скручивающимися всё сильнее в тугой узел вокруг него, которые не давали ему расслабиться и заняться делами Ордена.

Мастер перестал отслеживать реликвии и информацию о них, стекающуюся из разных источников, не давал задания Сёстрам Бездны, так как не занимался поиском значимых артефактов. Все его мысли и действия были сконцентрированы лишь в одном направлении – контролировать ситуацию, связанную с историей десятилетней давности, неожиданным образом вновь всплывшую несколько недель назад.

Мастер давно перестал вспоминать тот период и уж точно не предполагал, что кто-то начнёт копаться и раскручивать дела давно минувших дней. Но нет. Судьба решила иначе. Словно бумеранг, брошенный много лет назад, прошлое неслось на Мастера Бездны, грозя разрушить всё, созданное годами, когда основатель Ордена жертвовал абсолютно всем для достижения целей.

Он не испытывал угрызения совести, сожаления или стыда за то, что сделал, нет. Тогда поступил правильно. Иного выхода не было. И сейчас надо лишь всё замять, а возможно, устранить источник проблемы, навсегда стерев следы содеянного.

Тем не менее на вопрос, как это сделать, Мастер Бездны пока не видел ответа. Со всех сторон к нему стекалась тревожная информация о людях, желающих вытащить правду на поверхность. Как же раздражает! Ну почему всем непременно надо искать истину? Почему нельзя оставить прошлое в прошлом? Ведь знание не изменит настоящее или будущее, так зачем? Любопытство? Скука? Желание хоть чем-то себя занять?

Мастер Бездны вздохнул. Что же делать?

Если бы история была связана только с инцидентом, участие в котором Орден хотел скрыть, Мастер давно разобрался бы. Простой способ – избавиться от источника неприятностей – всегда работал. Но тут всё гораздо сложнее: десять лет назад поиски одной очень важной реликвии не увенчались успехом, но теперь она вновь буквально плыла в руки. Упустить такое нельзя. Но как найти решение, обеспечивающее желаемое и не вредящее Ордену, как навсегда закрыть тему со столь неприятными воспоминаниями, не дающими Мастеру Бездны спокойно заниматься делами организации?

Филипп Смирнов, неугомонный писатель, вновь стоял на пути. Уже несколько лет этот молодой мужчина вмешивался в дела Ордена, словно назойливая муха, от которой отмахиваешься и думаешь, что избавился, а она снова появляется. Но, надо признать, с его помощью часть реликвий найдена, тут не поспоришь. Однако, Мастер Бездны не сомневался, и без его участия артефакты были бы получены. Тем не менее теперь именно Смирнов потянул за ниточки, вытаскивающие столь нежелательные для Ордена события прошлого.

А ещё эта проклятая ищейка Саблин начал вынюхивать. Чёрт!

От этих двоих давно надо бы избавиться. Но… нельзя. Смерть писателя повлечёт ещё большую активность следователя, а смерть майора поставит на уши всю полицию. Хотя полиция пыталась выйти на Орден. Даже сам Саблин безуспешно этим занимался.

Так как же поступить? Бездействовать однозначно неправильно. Всё должно быть под контролем, иначе самые незначительные происшествия могут обернуться катастрофой.

Мастер Бездны встал и подошёл к окну.

Решаться на действия он умел быстро. Тут проблемы не было. Сложность заключалась в выборе, когда на одной чаше весов находилась реликвия, а на другой безопасность. Но и выбирать основатель Ордена не любил, привык получать всё. Поэтому, продолжая размышлять, Мастер Бездны искал вариант, при котором обе составляющие окажутся в выгодной для Ордена позиции.

Глава 24. Москва. Вторник. 09.40

Дина сидела в машине, попивая кофе из стаканчика, купленный в кафе неподалеку на Неглинной улице. Всю ночь она провела в автомобиле, наблюдая за улицей, где камеры зафиксировали мотоцикл Романовой.

Вечером накануне Максимова прогулялась по улице несколько раз, присматриваясь к машинам, мотоциклам и людям. Неглинная была длинной, шумной, со множеством учреждений, ресторанов и магазинов, и охватить всю улицу представлялось сложной задачей, поэтому Дина взяла на себя начало, а в середине и конце улицы дежурили два человека, выделенные ей Саблиным в помощь. Конечно, майор прав: найти сейчас транспортное средство, которое свернуло на Неглинную почти месяц назад, – нереально. Романова могла оставить мотоцикл где угодно, а сама уйти пешком, да и вообще не факт, что она задержалась в районе и продолжала здесь находиться. Но других вариантов, как её найти, не было, и Дина зашла во все кафе, банки, гостиницы и рестораны в периметре своего наблюдения, спрашивая про Романову и показывая её фото. Однако поиски оказались безрезультатными.

Ночью Дина надеялась на ещё один шанс. Такой человек, типа Романовой, мог избегать появления днём и передвигался в вечернее время, а значит, нужно проверить и этот вариант. Прогуливаться по ночной Москве Максимова не хотела, чтобы не привлекать внимания, но постоянно держала связь с ребятами, также сидевшими в машинах в разных частях Неглинной. Но и ночью никого, похожего на Романову, не появилось.

Стоянки для автомашин на улице не было, но при показе удостоверения старшего лейтенанта криминальной полиции один из отелей выделил ей парковочное место в самом начале Неглинной. Наблюдая, как дорогие машины останавливались около гостиницы и гости заходили и выходили из отеля, Дина пыталась представить, кто эти люди и зачем посещают гостиницу. В основном среди посетителей мелькали семьи и мужчины в дорогих костюмах. Многие из них с чемоданами, что говорило о цели их приезда: туризм или бизнес. Также в отель заходили женщины в сопровождении кавалеров и компании. На первом этаже размещались магазины и рестораны, и, скорее всего, многие направлялись именно туда, а не в сам отель.

Поставив пустой стаканчик кофе в подставку для ёмкостей справа от руля, Максимова взяла в руки телефон, мельком поглядывая на прохожих. Дина просмотрела новости в интернете и полученные сообщения. Отложила мобильный, собираясь выйти из машины размяться, как вдруг её внимание привлекла женщина, вышедшая из гостиницы.

Это была однозначно не Романова, но что-то в образе дамы резко обратило на себя внимание Максимовой. Женщина выделялась из толпы прохожих: немолодая, одетая в ярко-зелёное длинное платье с рукавами в три четверти, из-под которых заметны множественные татуировки. Поверх платья с вырезом лодочкой сверкали крупные бусы из аметистов, а на запястьях виднелись тёмные браслеты. Пышные тёмные волосы заплетены в толстую косу, свисавшую почти до талии.

Незнакомка спустилась по лестнице на тротуар и остановилась, видимо, ожидая такси. Но не экстравагантный вид женщины зацепил Максимову. Лицо дамы казалось знакомым. Имея отличную память, Дина иногда могла забыть имя и фамилию, но, увидев кого-то хоть раз, никогда не забывала лица.

Нахмурившись, старший лейтенант судорожно пыталась припомнить, где видела эту яркую женщину. Перебирая в памяти все возможные варианты, неожиданно Максимова поняла.

Она схватила мобильный и, приблизив изображение на камере, сфотографировала даму в зелёном платье. Затем набрала номер.