Мамочка, в моем сердце дыра. Пронзительная книга о детской депрессии
© Щекотова А. В., 2025
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
Благодарности
Заканчивая работу над этой книгой, я говорю спасибо:
Моим подругам и друзьям. Именно они наполнили меня Верой в то, что у этой книги есть смысл родиться. Читали, пробовали душой, честно откликались, обсуждали, предлагали расширяющие ракурсы и грани.
Сыновьям. Вдохновляющим меня на рост, осознанность и зрелость – ежедневно, ежечасно.
Редактору, которая стала принимающей и вовлеченной «мамой» для моей свежеиспеченной писательской субличности. Как внимательный родитель, наблюдающий за первыми шагами малыша, она с любовью и удивлением открывала особенности стиля нового автора. «Ты словно сама из книжек Чуковского, Алена, откуда все это в тебе берется? Я даже слов таких не встречала, которые у тебя иногда вдруг впрыгивают в текст!» – говорила она. «Сама не знаю», – смущенно пожимала я плечами. Как же приятно ощущать на себе живой взгляд неравнодушного Другого. Благодаря ему я не бросила свой труд на полпути.
Самой Даме в Черном – за то, что она вынудила остановиться и увидеть себя. Заставила обнаружить и признать свою боль, душевные раны и царапины. Помогла стать живой и настоящей, сбросить приклеенную на полжизни фальшивую улыбку-маску «у меня все в порядке». Только пережив свою депрессию, я из тревожного и бездумно функционирующего родителя превратилась в присутствующего и вовлеченного – то есть того, кто по-настоящему может разделить и понять сильные чувства своего ребенка. А значит, и способен принимать его в разных ипостасях и состояниях: и в игривости, и в острой тоске, и в бушующей злости, и в тысяче других «и».
Я отнюдь не стала идеальным родителем (к счастью!). Но нам стало в разы приятнее и теплее вместе.
Спасибо!
Пролог
Я отважилась на эту книгу вопреки своим собственным родителям.
Они оба с большим сомнением и неодобрением длительное время относились к моим писательским пробам и попыткам, обесценивали их. По их мнению, писать мне явно не стоит, а вот рисовать – это прям мое. Меня ранило и останавливало их отношение. Иногда я бросала начатое, впадала в стыд либо, наученная семьей, сама уже мастерски обесценивала свой труд: да кому это нужно? И уж тем более – интересно?
Обесценивание папы и мамы разбило мое сердце пополам на два воюющих между собой лагеря.
Первый лагерь – тот, который верит моим родителям. Что профессия моя никому не нужна. Что детские травмы и депрессия – надуманный ленивыми девками фарс. В этом лагере тонны стыда и горечи.
Второй лагерь – тот, который верит Миру вокруг меня. Который говорит устами моих верных подруг, благодарных клиентов, сопереживающих читателей. В нем скромно обитает робкая Надежда. А также Вера в то, что впереди за поворотом обязательно таится светлая полоса. И еще, конечно же, Любовь. К сыновьям. К человеку в кресле напротив меня. И к вам, мои невозможные, упрямые и дорогие папа и мама.
Становясь родителями, мы иногда забываем, как много власти обретаем. Одно слово может уничтожить творческий порыв ребенка на долгие годы, иногда навсегда.
Другое слово может помочь отрастить крылья и взлететь к небесам.
И потому, когда у ребенка депрессия, когда он потерял веру в себя, в возможное счастливое будущее, рядом с ним совершенно точно живут один или два Волшебника – его родители. И от осознанности, честности и теплоты этих Волшебников зависит, продолжит ли ребенок погружаться еще глубже в вязкую дыру собственного ничтожества.
Либо с помощью родителей разгонит туман и задышит полной грудью свою исключительную жизнь.
Неделю назад во «ВКонтакте» мне прилетело сообщение от папы. Изумлению моему не было предела:
«Я прочитал твои посты про отпуск. Ты неплохо пишешь, пиши еще», – словно немного нехотя резюмировал он.
Дождалась-таки признания. Именно тогда, когда совсем перестала его ждать…
Если вы сейчас держите мою книгу в руках – значит, я все же ее дописала.
Два лагеря заключили мир и стали одним целым. Процесс созидания завершен.
Вступление
Я хочу поведать миру про детскую депрессию. На мой взгляд, о ней мало пишут, а меж тем 8 из 10 клиентов-детей, которые оказались у меня на консультации, имеют явные маркеры депрессии. Думаю, среди тех, кто по разным причинам не дошел до кабинета детского психолога, депрессивных ребят тоже более чем хватает.
Про депрессию у взрослых в последнее время мы слышим почти регулярно. Книги, посты, вебинары, описывающие природу и механизмы депрессии. Советы о том, как справиться с нею. Призывы обращаться за помощью. Такая популярность приносит свои плоды: отношение к страдающим депрессией становится намного терпимее, чем это было, например, столетие назад, когда людей с «черной меланхолией» осуждали и даже подвергали наказаниям. Да что там столетие! В советские времена считалось, что депрессия – это не болезнь, а просто-напросто лень. Мол, страдает человек от безделья. Постоял бы у станка, вся бы дурь из головы вылетела.
Да, общество становится терпимее. Но к страдающему взрослому человеку. А что обычно бывает, если на диван надолго лег ребенок?
Дружный вердикт родственников един, хоть и имеет разные оттенки:
– Совсем обленился!
– Неблагодарный.
– Мы для него все, что хочешь! Горбатимся не покладая рук, а он!
(Ну, или «она». Увы, исключений по половому признаку здесь нет.)
Близкие из точки бессилия, отчаяния и непонимания того, что происходит, продолжают тюкать потерявшего аппетит и впавшего в апатию ребенка обвинениями в лености и неблагодарности – и тем самым делают его состояние еще более невыносимым. Он и так страдает чувством безысходности, а тут сверху добавляется невротическая вина, стыд, одиночество…
Многие взрослые в ответ на словосочетание «детская депрессия» недоуменно округляют глаза: неужели и такое бывает? Дети тоже ею болеют?!
К сожалению, да. Именно поэтому я и пишу эту книгу.
Статистика в теме детской депрессии подтверждает не просто наличие, а масштаб проблемы:
США, 2018–2019 годы
Каждый пятый (!) подросток от 12 до 17 лет когда-либо испытывал большой депрессивный эпизод. 36,7% старшеклассников в 2019 году говорили, что за последний год чувствовали грусть или безнадежность постоянно, 18% всерьез подумывали о суициде[1].
США, 2021 год
В 2021 году уже 42% молодых людей чувствовали постоянную грусть и безнадежность и 22% всерьез подумывали о суициде[2].
Европа, 2022 год
13% детей и подростков до 19 лет имеют психические заболевания. В среднем 8% подростков от 15 до 19 лет страдают от тревоги и 4% – от депрессии. Для девочек риски выше, чем для мальчиков (9,6% против 5,5% для тревоги и 4,6% против 2,6% для депрессии)[3].
Суицид – вторая наиболее частая причина (после ДТП), по которой умирают подростки от 15 до 19 лет. 1 из 6 смертей подростков – это самоубийство.
В первую очередь она – для родителей детей, переживающих депрессию. Я знаю, как это трудно. Ведь я была по обе стороны:
• сначала – подростком, страдающим депрессией;
• потом – родителем ребенка, оказавшегося «в объятиях дементора».
Поэтому я прекрасно представляю те мощные и тяжелые чувства, которые выпадают на долю такого родителя: горечь, ярость, тревога, безысходность. И не только. На самом деле их трудно передать словами – даже самого богатого словарного запаса не хватит для того, чтобы упаковать в него этот взрывоопасный коктейль. Родители депрессивного ребенка – те, кому необходима помощь и поддержка.
Конечно, есть те, кто, почуяв неладное, обращается за помощью к детскому психологу. Но, увы, много и таких, которые не могут себе это позволить. По финансовым причинам. Или не видят смысла. Или не решаются быть уязвимыми. Они барахтаются в одиночку, пытаясь не только не утонуть, но еще и вытащить собственного ребенка.
А каково таким родителям держать ответ перед учителями, преподавателями и прочими представителями социальных структур? Как объяснить педагогу советской закалки, для которого любые проявления чувств ребенка – досадная и неуместная роскошь, что ваш подросток переживает депрессию? Вероятнее всего, в ответ на неуклюжие попытки защитить ребенка родители встретят недоуменное негодование: «Что, простите?.. Какая еще депрессия?.. Да он от рук отбился и расслабился, а вы ему в этом потакать собираетесь!»
Именно поэтому я пишу для родителей. Поверьте, вы не одни.
Ожидаемо, что второй пункт в списке тех, кого я вижу читателями этой книги, – сами дети и подростки. И сейчас я хочу обратиться к ним напрямую.
Многие из вас, юные читатели, так часто оказываются мудрее и прозорливее взрослых, что я просто диву даюсь! Нередко я наблюдаю ситуацию, когда подростки сами записываются ко мне на консультацию и демонстрируют удивительную осведомленность о причинах собственного состояния. Именно поэтому я пишу для вас всех и для тебя, держащего мою книгу, в частности. Надеюсь, этот текст окажется путеводной нитью, которая поможет тебе выбраться из лабиринта отчаяния и одиночества. Я хочу, чтобы ты почувствовал главное: просить помощи, когда плохо, – нормально. Внутренние изменения не делают тебя странным или неправильным. Они сигнализируют о том, что ты страдаешь и нуждаешься в поддержке.
И еще. Я понимаю тебя, я была там, где сейчас ты находишься. Тебе обязательно станет легче.
Конечно, я буду рада, если книга окажется полезной для моих коллег – профессиональных психологов и психотерапевтов. Я тщательно отбирала материал, стараясь рассмотреть проблему детской депрессии с разных сторон. В книге вы найдете и случаи из моей практики, и теоретические основы этого вопроса, и рекомендации, которые можно использовать в процессе работы. Надеюсь, мои исследования окажутся полезными для вас в сложной ситуации или помогут найти ответ на волнующий вопрос.
Кроме того – и, возможно, это покажется неожиданным, – моя книга может стать целительной и для взрослого, не имеющего детей, но выросшего в дисфункциональной семейной системе. Например, в семье, где один или оба родителя страдали алкоголизмом или любой другой зависимостью. Книга поможет осмыслить, допрожить, разложить по полочкам тот болезненный опыт, который выпал на долю такого читателя.
И напоследок хочу сделать небольшую ремарку. Я ни в коем разе не претендую на неоспоримость в данной теме и не считаю свое мнение истиной в последней инстанции. Несмотря на то что я провожу психологические консультации с детьми и подростками, страдающими от уныния и апатии, изучаю литературу по теме детской депрессии и исследую экспертные мнения на этот счет, в конечном итоге эта книга – всего лишь мое частное мнение, окрашенное личной историей и расширенное профессиональным опытом.
Хочу предупредить: так как эта книга по сути своей является антидепрессантом, то эффект от ее прочтения будет прямо противоположен депрессивным тенденциям. То бишь если при депрессии чувства подавляются, притупляются, то в процессе путешествия по страницам моей книги, вероятнее всего, с вами будет происходить обратное: из глубин подзабытого и местами похороненного опыта начнут подниматься сильные эмоции. (Особенно это может быть заметно, когда будете читать истории, эссе и зарисовки.) В зависимости от того, насколько эти чувства вам знакомы и принимаемы, вам будет приятно или не очень, легко или трудно. Но даже если встречаться со своей горечью, виной, злостью, бессилием или страхом для вас не очень привычная история – не пугайтесь этих процессов. Тот факт, что это все актуализировалось внутри, означает, что ваша психика начала проделывать важную работу. В случае если будет непонятно, как обходиться с этими переживаниями, самым разумным решением будет обратиться к психологу или психотерапевту, который поможет вам научиться перерабатывать свой психический материал.
Если вам захочется поделиться впечатлениями от данной книги с автором, своими собственными размышлениями о детской депрессии – напишите мне, мне важно знать, каково вам было читать мой труд, знакомиться с депрессией на страницах моей книги.
Лучше всего это сделать в социальной сети «ВКонтакте»: https://vk.com/galialena.
Или по электронной почте:
Желаю вам приятного, полезного и увлекательного прочтения. В добрый путь!
Глава 1. Личное
Я уже давно не хочу жить. Если бы самоубийство было не таким болезненным и страшным, я бы давно уже это сделала.
Жизнь мучительна и бессмысленна. Я не понимаю, зачем мне продолжать эту пытку?
Мне странно видеть радостных людей. Иногда я думаю: быть может, они все притворяются? А на самом деле им так же хреново, как и мне?
Я не чувствую жизни. Она проходит мимо меня, а я наблюдатель… Будто между мной и остальным (благополучным) миром невидимая, но очень толстая, железобетонная стена.
И я отчаялась в попытках найти в этой стене выход.
К другим.
Из своей тюрьмы.
Похоже, двери нет.
Отрывок из дневника Алены, 15 лет
Как вы уже поняли, с Дамой в Черном я знакома не понаслышке. В десятом классе (мне тогда было 15 лет) я совершила первую и последнюю реальную попытку суицида. Полагаю, что этот факт – результат многолетнего пребывания в состоянии подавленной депрессии. Сейчас, вспоминая себя ребенком, я думаю, что первый депрессивный эпизод случился у меня гораздо раньше подросткового возраста – вероятно, еще в детском саду (да, маленькие дети тоже подвержены этому испытанию).
Попрощаться с жизнью я решила, ни разу не попробовав поговорить о своем «Плохо Внутри» с кем-то из окружающих. Мысль о том, что можно попросить о помощи, даже не пришла мне в голову.
На это было три основные причины.
У меня было огромное, хотя и не вполне осознаваемое на тот момент чувство стыда за то, что мне почему-то невыносимо жить.
Я опасалась (и, полагаю, не без оснований, учитывая настроения, царившие в 90-х) услышать, что я просто «с жиру бешусь». Это было бы для меня еще чудовищнее смерти. Потому как подобная мысль (о том, что у меня прекрасная жизнь и я просто делаю из мухи слона) и так методично изгрызала меня изнутри каждую минуту.
Я не видела смысла в том, чтобы рассказывать о себе или раскрывать мир своих внутренних переживаний.
У меня не было позитивного опыта общения с кем-то на тему моих эмоций. Я никогда не делилась сложными чувствами, особенно агрессией. Я не умела выражать свой гнев. Мне даже в голову не приходила простая мысль о том, что злиться, оказывается, можно и что говорить об этом можно и даже нужно!
Злость и обида в моем окружении порицались: «хорошие девочки» ведь не сердятся, правда? Поэтому сложные эмоции долго копились внутри меня. Так незаметно я оказалась переполнена яростью с головы до пят, совершенно не осознавая этого факта. Мне было просто абстрактно плохо. Невыносимо. Настолько невыносимо, что в какой-то момент отказаться от жизни стало легче, чем разрешить себе выразить тяжелые чувства.
Меня переполняло и останавливало мощное чувство вины.
Дело в том, что у моей старшей сестры в то время была куча проблем, в том числе и со здоровьем. В какой-то момент она легла и несколько месяцев почти не вставала с постели. (Кстати, сейчас я убеждена, что она тоже встретилась с депрессией, вот только по-настоящему прожить ее так и не смогла.) Это был мрак для всей нашей семьи из четырех человек.
Я видела, как сильно родители переживают ее историю. Как я могла с учетом происходящего еще чем-то обременить их?! Они и так были растеряны, маялись и страдали. Мне ужасно хотелось быть для них беспроблемным ребенком – и потому я старалась не отравлять их жизнь своими трудностями еще больше.
Очень старалась.
Иногда мне и впрямь удавалось всех обмануть и создать иллюзию своего благополучия. Я много улыбалась, была активной и общительной, хорошо училась. Но в какой-то момент силы улыбаться закончились. Бессмысленность и невыносимость стали сильнее всего остального. Однако вина за то, что я «добавляю проблем», не позволила мне заговорить о происходящем внутри. Лишить себя жизни казалось более осуществимой и понятной задачей.
«Я живу словно в вате. Иногда мне кажется, что эта моя жизнь – дурной сон спящего сиамского кота. Сейчас его ущипнут, он проснется, и тогда моей жизни больше не будет. Она рассыплется, словно порванная нитка жемчуга. Я как будто не существую. Иногда я не чувствую своих рук и ног. Я – воздух».
Отрывок из моего дневника, 17 лет
Обратите внимание, что в этих словах можно увидеть один из признаков депрессии – дереализацию, чувство отчуждения от окружающей действительности.
Сейчас, основываясь на своем опыте и исследованиях, посвященных детским самоубийствам, я могу сказать, что подобные причины вызывали суицидальные мысли не только у меня, но и у большинства подростков, решивших лишить себя жизни.
«Этот день настал», – неожиданно даже для себя однажды подумала я и пошла искать способ завершить свою жизнь. Если бы в тот момент кто-то спросил меня: «Что ты прямо сейчас чувствуешь?» – я бы честно ответила:
– Ничего.
Внутри была стерильная пустота.
Закончить это все я задумала не в одночасье. Мне уже давно надоело влачить невзрачное бытие. Пора было прекращать эту бессмыслицу. Острая боль, обида или отчаяние тут были ни при чем… Наверное, ни при чем. Сейчас я знаю, что эти чувства, конечно же, жили внутри меня – просто в тотально замороженном виде. Но в тот день, когда я решила свести счеты с жизнью, не произошло ничего такого, что стало бы поводом. Просто, как мне показалось, пришло время.
И с петлей на шее я неуклюже прыгнула с табуретки.
Но что-то пошло не так: в последний момент я все-таки схватилась за веревку. Попытка повеситься неожиданно вернула чувствительность (хотя и ненадолго): мне вдруг стало жаль своего свежего пятнадцатилетнего тела. Уродовать его петлей я признала бессмысленной жестокостью. Возможно, свою роль сыграло и осознание необратимости этого действа, всколыхнув-таки остатки любви к жизни.
Так или иначе, но вариант смерти через повешение я отмела, однако желание расстаться с жизнью никуда не делось.
«Таблетки!» – этот вариант показался более простым и элегантным.
Внушительная горсть «колес» – лекарства сестры, выписанные психиатрами, – быстро оказалась внутри моего желудка. Я села на диван и стала ждать Конца.
Но тишину пустой квартиры вдруг разорвал звонок: пришла сестра. Умирать при ней в мои планы не входило – я думала, что правильнее будет избавить ее от этого зрелища.
– Тебе купить молока? – заботливо спросила я.
Сестра удивилась, однако кивнула. Я надела куртку для встречи с прохладой заполярного вечера и шагнула за порог…
…а через полминуты плавно стекла на гладкие перила в подъезде. Последнее, что я видела, – испуганное лицо сестры где-то высоко, на потолке с заскорузлой побелкой.
Когда я открыла глаза, в поле моего расфокусированного зрения оказались шесть размытых силуэтов. Не то чтобы я их посчитала. Скорее это было ощущение, которое почему-то ассоциировалось с числом шесть.
Я еще не очень понимала: это наш обычный мир или тот – загробный?
Силуэты говорили, и я решила послушать, о чем идет речь, чтобы разобраться с путаницей между мирами.
– Интересный случай. Подросток. Попытка самоубийства. Наглоталась таблеток. Откачали не сразу…
Обрывки фраз. Голос один, взрослый, уверенный. Остальные молча внимают.
Оказывается, ко мне привели интернов. Забавно, я отчаянно нуждалась во внимании в повседневной жизни. Мне удалось получить желаемое, но в совершенно неожиданном месте. От людей, о существовании которых не задумывалась, и при обстоятельствах, о которых не мечтала.
С этой мыслью я вновь провалилась в ватное небытие.
Второй раз я очнулась уже надолго.
Снова больничная койка. Вокруг меня сновали невообразимо странные люди в белых одеждах.
Старик с дикими глазами и всклокоченной бородой.
Тонкая девушка, которая испуганно жалась к стене.
На соседней койке кто-то спал. Из-под одеяла было видно только пепельно-серую макушку и привязанные к основанию кровати руки.
Так вот ты какая – психушка.
– Эй, красотка, пошли в тубз, покурим!
На меня пахнуло чужим дыханием сомнительной свежести. Я обернулась. Передо мной стояла маленькая неряшливая брюнетка. Она улыбалась, демонстрируя печальную нехватку пары передних резцов.
– Что, новенькая, ошалела с непривычки?
Это все было так дико, что хотелось спрятаться даже не под одеяло – под матрас, чтобы не долетали ни слова, ни звуки, ни запахи. Впрочем, вряд ли такое поведение понравилось бы санитарам. Немного подумав, я рассудила, что курить в «тубзе» менее страшно, чем лицезреть пугающую безнадегу палаты.
В туалете было чисто и, разумеется, никаких защелок.
Сигарет у меня не было. У меня вообще не было ничего, кроме старой полинялой сорочки и серого халата.
– Угостишь? – спросила я у брюнетки.
– Конечно. Для новой подруги ничего не жалко, – ответила та и вручила мне целую пачку «Беломора».
Внутри я содрогнулась. Но виду не подала: кажется, подарок мне сделали от души.
– А с чего это ты решила, что новенькая будет дружить именно с тобой? – вдруг раздался еще один женский голос.
Я вздрогнула и обернулась. В туалет протиснулось коротконогое белобрысое создание. Оно протянуло мне маленькую белую ручонку и выдало неожиданно крепкое рукопожатие: