Школа. Позволь мне быть твоим другом

Глава 1.

«Пасмурно. Будет гроза», – подумала Люба и отвернулась от окна.

Из парт зачем-то составили большой стол-квадрат, видимо, чтобы ученики 11 «А», севшие по его внешним сторонам, смотрели друг другу прямо в лица. Никаких гнусных шёпотков за спиной и сомнительных подхихикиваний. Не скроешься. И поворачиваться назад не надо, чтобы вычислить обидчика.

Пространства за таким импровизированным «кругом короля Артура» для усевшихся тридцати старшаков было в притык. Ребята буквально тёрлись друг о друга.

Рядом с Поспеловой уселся Степанченко. Он неприятно прислонился к девушке плечом. Из-за нехватки места Любе пришлось разместиться полубоком, лишь бы физически не соприкасаться никоим образом с ненавистным одноклассником. Неудобно. Но дистанцию, даже символическую, выдерживать всё равно не получалось. Любое движение тела, его или её, – и на тебе омерзительный контакт.

Больше не нашёл себе места, где присоседиться, козлина…

Тимон к Любе не поворачивался. Он сидел к ней спиной, разговаривая вполголоса со Жваником и Сысоевым, но ей было достаточно факта самого соседства с Кабаном. Невыносимая тревога из-за настолько близкой угрозы её безопасности, отвращение и знакомый до оскомины страх раздирали грудную клетку.

Быстрей бы звонок, быстрей бы… Пусть это закончится…

Неизвестно, когда Тим на неё нападёт и начнёт издеваться. Ему ничего не стоит, в любой момент. Из-за идиотской посадки квадратом все махом уставятся на неё и начнут зубоскалить. Зачем училка вообще их класс так посадила? Ради чего? Дискуссия, сценки, сдача рефератов?

Чем мы вообще занимаемся? Какая была домашка? Я к уроку готова?

В кабинете изрядно потемнело, но педагог не торопилась включить свет. Поспелова никак не могла вспомнить имя учительницы. Ничего, кто-нибудь да обратится к ней по имени-отчеству. Если что, всегда можно извернуться и обойтись без прямого обращения.

Страшно и тревожно. Это привычное до зубной боли состояние, когда с минуты на минуту ждёшь насмешек, хамства, оскорблений, но при этом знаешь, насколько ты беззащитен при таком скоплении народа, несмотря на присутствие взрослых.

Я хочу, чтобы урок закончился…

– Херню мелешь, тупой осёл! – внезапно гавкнули откуда-то спереди.

Люба повернула голову на источник шума.

– Докажи! – Миша нахмурился.

– Докажу! – передразнила его Илютина. – Ты не гордость школы, а сволочь и зануда! Бродячая псина тебя умнее! Заткнись и не высовывайся!

Варвара в своём репертуаре…

Крюков потемнел, сгорбил плечи и приподнялся с места.

– Как же ты достала, кобыла… Давно пора тебя поставить на место. Выбить из тебя всю дурь.

Старшеклассник вышел из-за парты, спокойно подошёл к бранящейся Варьке, схватил её за короткие обесцвеченные волосы и с размаху ударил головой о столешницу. Илютина от неожиданности глухо охнула.

Люба задохнулась от ужаса.

Почему училка стоит столбом?!

– Давно пора тебя проучить, чтобы язык твой засох и больше не болтался!

Рыжий парнишка говорил громко, чётко и без права на помилование. Словно превратился из тихого рядового ученика в отшибленного маньяка.

Когда Крюков успел так озвереть?!

Тем временем примерный хорошист, не выпуская Варькиных волос из своей лапы, принялся её бить. Ногами и руками. По лицу и груди. В живот. С размаху. Зверски. Ломая девчонку об колено.

Любу перекосило от истерики. Она попыталась заорать, но не смогла. Не было воздуха в лёгких.

11 «А» молча смотрел. Никто не двигался со своих мест – будто всё происходящее нормально, словно так и надо. Педагог тоже не предпринимала никаких действий, не выражала осуждения, не стремилась прекратить избиение.

С лица Илютиной, из её разбитого рта текла на пол кровь вперемешку со слюнями и слезами. Она лишь глухо вскрикивала от ударов осатаневшего одноклассника – беспомощная и беззащитная.

Мне плохо! Мне страшно! Помогите, кто-нибудь! Он же её убьёт!.. Я не хочу здесь находиться! Я хочу жить! Пожалуйста! Я хочу жить!!!

Лишённая голоса, на волне животного панического ужаса, Поспелова вдруг смогла глубоко вдохнуть, приготовилась было закричать – и резко проснулась.

***

Сердце колотилось в груди как умалишённое. В горле саднило. В висках пульсировала кровь.

Опять приснились эти уроды… Второй раз за неделю. Ну за что… Спасибо тебе, подсознание, за «замечательный» ночной отдых и всплеск адреналина!

Люба, туго соображая в темноте, нащупала на простыне телефон. Айфон признал физиономию хозяйки. Полшестого утра. Будильник заорёт только через час.

Ну ёбушки-воробушки… И вот как мне теперь снова уснуть после такого хардкора?!

Женщина закряхтела, откинула одеяло. Кошка, чутко бдевшая у изголовья ночной сон своей кормилицы, встала на лапки, изогнулась мостиком, спрыгнула на пол, чтобы побыстрее занять очередь возле двери в туалет, где прятали её миску для влажного корма.

– Нет уж, дорогуша! Сидеть на троне предпочитаю без твоего присутствия! – Люба выпихнула животное ногой вон за дверь.

Аромат свежесваренного кофе её не вдохновил. Любе казалось, что кофемашина работает настолько громко, что будит соседей сверху и снизу. Она заглянула в комнату сына, где была встречена рычанием из-под одеяла.

Сонный Арсений приподнял голову.

– Мам?.. Пора вставать?..

– Нет, милый! Рано. Афродита, блин!.. На кого ты вечно рычишь, сторож хренов?!

Собака, выбравшись из-под одеяла, виновато завиляла хвостом. Арсений посмотрел на светящийся циферблат умной колонки и попросил Алису переставить будильник на полчаса.

– Спи, – Люба подошла к сыну и поцеловала его в лоб.

Ребёнок обхватил её шею руками и завалил в постель.

– Ай-ай, родной!.. Знаешь же, как я вечно боюсь задавить тебя своей тушей!

– Но ещё же не задавила! – поспорил сын и ещё крепче обнял мать. – Я очень-очень тебя люблю! Люблю-люблю!

– Если встанешь сейчас, подброшу до школы, – наобнимавшись, Люба поднялась, выпрямилась и поправила полы халата.

– А смысл?.. Мне там всё равно придётся час-другой куковать, пока не придут учителя. Лучше дома посижу.

– Как скажешь, – она ещё раз поцеловала сына в лоб и пошла собираться на работу.

***

За окном хлестал дождь. Краснодар радовал утренними пробками и недовольными фейсами прохожих. Люба на красном светофоре едва не встала на пешеходной разметке, за что получила фак от какой-то кислой тётки-пешехода.

– В жопу себе засунь, злобная дура!

Малышка последнюю неделю повадилась странно кряхтеть при переключении рычага. Надо заехать в автомастерскую, пока не пришлось передвигаться на своих двоих.

– А-а-а, Васильевна!.. Приветствую! – сально улыбнулся спешивший на работу пожилой физрук, увидев хмурую коллегу, вышедшую из универсала. – Громко твоя рухлядь визжит при парковке! Автомат же, да?.. Ремни, наверно, барахлят!

– А Вы откуда знаете?.. Сколько Вас помню, Александр Владимирович, единственная Ваша машина – это Ваши ноги!

– Ай, шутница-красавица! Тебе бы мужика завести, чтобы машинку чинил!

– Мне бы денег завести побольше, – ответила, хмыкнув, Люба, нажала на кнопку замка, бросила ключ в карман пальто. – А мужика Вы лучше себе оставьте!

– А мне он на кой сдался?!.. Я ведь и сам мужик!

– Ну и что?!.. В хозяйстве пригодится! Сейчас как никак свобода выбора! Не переживайте, люди поймут! Жена – тоже!

Физрук растерянно пожевал губы, но что ответить так и не нашёлся. Люба тем временем убежала далеко вперёд и уже поворачивала ко главному входу в школу.

***

– Ты бы его лучше не провоцировала, – прошептала коллега.

– Чего это, Ань?.. И при чём здесь провокации?.. Это не более чем ответ на его сальные пошлости. Задолбал этот Саня Владимирович хренов. Пусть его терпят те, кому нравится. – Люба незаметно кивнула в сторону пожилых педагогинь, громко сплетничавших в другом углу учительской.