Ложь

Глава 1

Третье правило выживания – даже если сомневаешься, всё равно бей первым.

Анклав. 2096 год.

Просыпаюсь по внутреннему будильнику всё в том же месте, что и вчера, и позавчера.

Каждый новый день для меня хуже пытки, хуже ожидания, потому что я не знаю, что будет завтра. И всё это из-за чертова Ашера.

О’Нил так и не приехал через несколько дней, как говорил Дэни. Мне неизвестно, по какой причине, но если верить слухам, то это из-за возвращения Ашера. У О’Нила ещё остались незаконченные дела, которые не могут подождать. Теперь мужчина может быть спокоен, когда в Анклаве вновь появился Ашер.

Не знаю радоваться ли тому, что О’Нил так и не появился здесь или наоборот…

Я живу в том же доме с Зариной и остальными и молюсь о том, чтобы тот, кого здесь зовут мистером Тернером, никогда не появился на нашем пороге до момента, пока мы с Тоби не уедем отсюда. Его слова о том, что я должна буду занять место Рэйны… заставляют плохо спать каждую ночь. Но пока за прошедшие две с половиной недели ничего не изменилось. Скажу больше, даже ликтора не видела с того дня в кабинете.

Может быть, он уже и забыл на фоне всех остальных проблем? Хочется в это верить.

Зейн так и продолжает заходить раз в три дня, не нарушая традицию, и каждый раз он спрашивает, на что я согласилась. Не могу сказать ему. Не могу признаться, что я согласилась стать… шлюхой (мне даже в мыслях сложно произнести это слово). Каждый раз я увожу разговор в другое русло, рассказываю ему о произошедшем за то время, что мы были в Грёзе. Умалчиваю о поцелуе с Ашером, про который постоянно спрашивает брат. Последнему я объяснила для какой цели это было сделано, чтобы утолить его любопытство.

Неделю назад я узнала от доктора Патрика, что у Тоби возникли осложнения с ногой, а именно с пластинами, благодаря которым его кости должны правильно срастись. Именно поэтому ему потребовалось ещё одно хирургическое вмешательство и ещё минимум три недели восстановления к изначальному сроку, то есть мы не сможем покинуть Анклав на протяжении еще почти двух месяцев.

Это место отказывается отпускать нас.

Когда я узнала, то была бледнее прежнего, понимая, что ничего хорошего дальше не будет. Брат тогда сразу уловил во мне изменения, но я попыталась улыбнуться, чтобы разрядить обстановку. Помимо этого, каждый раз, когда я смотрю на него, то вижу Лойс Рид. Она снится мне. Каждый раз, когда я вижу какой-то сон. Иногда, просто стоит в стороне и наблюдает, иногда, разговаривает, хотя я не желаю этого, но чаще всего она улыбается окровавленной улыбкой. Прошло две недели, а я так и не рассказала Тоби, что сделала. Также мы не обсуждали с ним то, что он узнал о её предательстве ещё раньше меня благодаря той записке. Впрочем, сейчас это уже и неважно. Наша мать мертва.

Поворачиваюсь набок и сворачиваюсь, обнимая сама себя за коленки и смотрю на стену перед собой.

Кафоликон почти на исходе. У меня осталось лишь две капсулы, одна для меня, другая для брата. И я не знаю, что делать. Просить у Зейна… язык не повернется вновь сделать это. Пойти к Ашеру и напомнить о нашем условном договоре? Лучше я накину себе петлю на шею, хоть она и так там уже находится. Вероятно, будь я одна, то меня не так сильно волновала бы дальнейшая судьба, но я не одна. У меня есть младший брат, о котором мама велела заботиться. Ненавижу её за это ещё больше… То, что она переложила ответственность на мои плечи, а сама тогда сбежала, а после и вовсе умерла. Вернее, я убила её.

Прикрываю глаза и качаю головой.

Можно ещё долго винить себя, можно пытаться найти кучу объяснений её поступку, можно и дальше ненавидеть её, но это никак не поможет тому, в какой дерьмовой ситуации мы оказались.

Я вновь должна заставить себя оторвать задницу с постели и попытаться найти решение. Найти лекарство.

Именно это и делаю, чтобы после заправить за собой постель и одеться, завязав волосы в высокий хвост.

Я ненавижу это место. Однако, оно всё же лучше, чем Грёза.

Спускаюсь вниз, где уже вижу Зарину, такую же раннюю пташку, как и я сама.

– Доброе утро, Эйви.

– Привет, – выдаю на автомате улыбку, и женщина протягивает мне чашку с чаем. – Спасибо.

– Ты не обращалась к врачу?

– Нет.

Она замолкает, как и я. Иногда по ночам я кричу, из-за чего бужу всех в этом доме. Это происходит, когда я вижу маму.

Несколько дней назад Зарина посоветовала обратиться к врачу, на что я сказала, что нужно подумать. Возможно, и правда стоит это сделать, потому что продолжаться так дальше не может. Я не только сама не высыпаюсь, но и другим мешаю.

– На сегодня есть какая-нибудь работа для меня? – спрашиваю у неё и делаю глоток чая, отказавшись сегодня от завтрака.

– Пока нет. Ты и так переделала всё, что можно, – она улыбается мне. – Поэтому отдыхай. Если хочешь, сходи к детям, они будут рады тебе.

Выдаю кивок, и Зарина уходит на работу, оставляя меня на кухне в одиночестве.

Я сижу так некоторое время, смотря в окно напротив и наблюдаю за спокойной обстановкой снаружи. Людей практически нет в этой части, как и было до этого, деревьев тоже нет, лишь небольшие кустарники с уже опавшей листвой. Ветер гуляет свободно, не встречая преград, поднимая мелкую пыль, которая оседает на редких кустах, придавая им сероватый оттенок.

Я слышу шаги за спиной, поэтому оглядываюсь и вижу, как спускается Рэйна.

Мы переглядываемся с девушкой, но не говорим друг другу ни слова. Она злится на меня, но я не пойму из-за чего именно. Хотя… предположение всё же есть. Винит меня в том, что ей не выделили отдельный дом, в отличие от Макс, которая съехала ещё до моего возвращения.

Рэйна наливает стакан воды и уходит обратно, когда я решаю выйти, чтобы немного пройтись.

На улице всё также холодно, поэтому до конца застегиваю кофту и иду вдоль домов. К детям зайду на обратном пути, так как они ещё спят.

Я не хожу в центр, чтобы случайно не наткнуться на Ашера или на ликторов из его окружения, которые могут напомнить ему о моем существование.

За последнее время я изучила эту часть Анклава лучше всего, кажется, до такой степени, что могу здесь сориентироваться с закрытыми глазами.

Отсюда можно пройти к воротам, которые располагаются ближе к центру, но встретить наименьшее количество людей, чем в том же центре.

Помимо склада с оружием, я также выяснила и значение других зданий, расположенных относительно поблизости. Например, по левую сторону находится помещение со многими запасами еды, но не думаю, что оно такое в Анклаве одно. По правую сторону – то, где ликторы получают свою форму, если со старой что-то случается. Заметила я это случайно, когда стала наблюдать, как туда заходят в одной одежде – потрепанной, а выходят в другой – новой.

Иду дальше до тех пор, пока не добираюсь до места тренировок ликторов. Вернее, одного из мест. Здесь я всегда останавливаюсь и смотрю на то, как юных мальчиков, ровесников моего брата, каждое утро заставляют бегать независимо от погодных условий.

Они пробегают ровно двадцать пять кругов на специально отведенной площадке, которая находится уже ближе к центру. Их тренируют такие же ликторы, только взрослые. В их число иногда входит и Дэни, которого я также стараюсь избегать. Пока парень ни разу не замечал меня, а возможно ему просто нет дела.

Когда один из ликторов падает, то никто не останавливается, чтобы помочь. Мальчик, едва старше Тоби, тяжело дышит и качает головой, когда ему громко что-то говорит взрослый ликтор. Он заставляет его подняться, что и делает мальчик. Я вижу усталость во многих глазах, но всем всё равно. Их тренируют, растят, заставляют организмы работать на максимум, чтобы создать лучших солдат. И это лишь малая часть их тренировок, потому что основная проходит в здании в центре, куда я не суюсь.

Иду дальше, потому что ничего нового тут более не увижу.

Я думаю о кафоликоне, о том, где у ликторов находится склад. То, что он тут есть, в этом более чем уверена. Но даже если бы я и узнала, то… не сунулась бы туда. Думаю, меня подстрелили бы еще раньше, чем я успела бы дойти до входа.

Чёрт. И каким мне ещё способом найти лекарство? Приходит только кража в голову.

В размышлениях не замечаю, как ухожу дальше, чем планировала.

Люди в Анклаве просыпаются также рано, как и в Архейнхоле.

Останавливаюсь, когда вижу ворота, через которые мы недавно возвращались с ликтором. Стоит об этом подумать и вижу, как они открываются, впуская лишь одну машину.

Окровавленной капот, куски плоти на стрелах возле колес и кровавое лобовое стекло свидетельствует о том, что кто-то вернулся из самой гущи событий. Ещё я замечаю странный дым, исходящий из-под капота, и то, как автомобиль начинает трясти, когда они заезжают внутрь. Им удается проехать совсем немного, когда машина глохнет, и я смотрю, как из неё выходят двое. А именно ликтор, имя которого мне неизвестно и Лизи.

Когда смотрю на девушку, то замираю, а всё внутри напрягается из-за того, что я замечаю улыбку на её лице. Она что-то говорит ликтору, который кивает и открывает капот. К ним подходят люди, вероятно, спрашивая, что случилось. Я же продолжаю смотреть.

Это впервые, когда вижу её с момента возвращения. Я полагала, что все негативные чувства во мне утихли, но поняла, что ошиблась, как только ещё раз увидела её.

Ненависть, словно ядовитый плющ, продолжила обвивать мое сердце, отравляя каждую мысль, каждое воспоминание о недавних событиях.

Эта её улыбка, лицемерная и фальшивая, кажется насмешкой над моей болью.

Жажда мести продолжает сжигать меня изнутри. Мечтаю о том, чтобы она почувствовала хотя бы малую часть той боли, что испытала тогда я.

Лизи будто чувствует мой взгляд и точно смотрит на меня. Сначала слегка щурится, а после выдает улыбку и кивает, когда я лишь бессильно сжимаю кулаки.

Разворачиваюсь и ухожу обратно. Как мне надоело чувствовать себя беспомощной и слабой, как надоело, что моя и жизнь брата зависит от кого-то другого. Но даже если я и попрошу кого-то (например, Зейна) обучить меня драться, то до Лизи мне ещё далеко. За две недели я не научусь тому, на что у неё ушло половину жизни. Поэтому единственное, что могу сейчас лишь продолжать копить в себе всю ненависть и боль.

Когда возвращаюсь, то останавливаюсь перед домом детей, чтобы выдохнуть и натянуть на себя привычное расслабленное выражение лица, сделать вид, что всё в порядке, хотя это не так.

Стучу и жду, пока Мики откроет мне.

Она здоровается со мной и пропускает внутрь, где в мою сторону бросаются дети и стискивают в стальных объятиях.

Сейчас улыбаюсь искренне, видя, что на диване сидит Тоби и вновь о чем-то спорит с Амандой, качает головой. Девочка закатывает глаза и активно жестикулирует рукой, когда брат наоборот хмурится.

Я прохожу вперед, когда меня отпускают.

– Эйви, наконец-то ты пришла! Твой брат просто невыносим! – говорит Аманда. – Он не поймет элементарных вещей.

– Всё я понимаю, – тут же отзывается Тоби.

Я не влезаю в их спор, лишь беру книгу, которую уже протягивает Джаред.

– Как думаешь, когда они уже поцелуются? – тихо задает мне вопрос Джаред, и я не сдерживаю собственный смех.

Аманда и Тоби всё равно слышат эту фразу, поэтому с широко раскрытыми глазами смотрят на него.

– ЧТО?! – Аманда тут же вскакивает на ноги. – Ты совсем дурной, Джаред!!! Я и… Тоби?! Серьезно?

Я правда пытаюсь сдержать улыбку, но удается с трудом, когда брат лишь открывает и закрывает рот, испытывая схожее возмущение с девочкой.

Аманда качает головой, скрещивая руки на груди, и принципиально отсаживается от моего брата, когда Джаред продолжает ухмыляться.

Брат недобро смотрит на мальчика, с которым успел сдружиться за то время, что находиться здесь.

– Мы с тобой потом наедине поговорим, Джаред.

– Ладно, – Джаред спокойно пожимает плечами, и все внимание переключается на меня.

Я начинаю читать, и пространство вокруг погружается в тишину. У нас сложилось негласное правило, что на чтении присутствуют все и никто между собой не спорит, оставляя все возражения на потом.

То, что брат поговорит с Джаредом – в этом не сомневаюсь. Но мы с мальчиком со стороны видим больше, чем Аманда и Тоби. Эти двое нравятся друг другу, хоть пока и не понимают.

Признаюсь, я рада, что пока их ничего не связывает. Не хочу, чтобы Тоби привязался, потому что когда мы уедем, то будет больнее.

Мне удается прочесть не так много, когда я слышу стук в дверь, который отвлекает. Мики ушла и не стала бы стучаться, поэтому, кто это может быть?

Я отложила книгу в сторону и направилась открывать дверь с дурным предчувствием. Последний раз, когда я открыла дверь в Анклаве, то за ней оказался Ашер. Теперь даже Зейн заходит без стука, просто ждет меня внизу.

Остановилась напротив и взглянула в глазок, чтобы увидеть по ту сторону Лизи.

– Что тебе нужно? – тут же спросила я, открывая дверь.

Девушка усмехнулась и попыталась заглянуть мне за спину, когда я сложила руки на груди.

Она ещё даже не переоделась. Часть одежды у неё в крови.

– Так вот значит, где ты обитаешь большую часть времени, – задумчиво произносит она и обходит меня, когда я стискиваю зубы и оборачиваюсь, смотря уже ей в след.

Лизи неспешно оглядывается и натыкается взглядом на детей, а я смотрю на окровавленную рукоятку ножа за её спиной.

– Уходи отсюда, Лизи, – говорю ей, не желая, чтобы она здесь находилась.

Дети глядят на неё во все глаза, замечая кровь и грязь. Все мы стараемся не показываться им в таком виде, чтобы не напоминать лишний раз о мире за пределами Анклава.

Я подхожу к ней и останавливаясь рядом, а Тоби единственный встает с дивана и прихрамывая движется в нашу сторону.

Взгляд девушки фокусируется на нем.

– Так, так, а ты значит, брат Эйвери.

– Откуда ты меня знаешь?

Тоби задает ей вопрос, когда я встаю прямо перед девушкой и сквозь зубы шиплю ей:

– Даже не смей с ним говорить.

Я не рассказывала брату о ней, просто не смогла бы, но Тоби точно слышал, что вместе со мной вернулся не только ликтор, но и девушка. Вероятно, он сложит два плюс два.

Лизи усмехается и выглядывает из-за меня, вновь обращаясь к Тоби.

– Слышала, ты повредил ногу. Поправляйся.

Она разворачивается и уходит, и я двигаюсь следом, выходя из дома, чувствуя взгляд Тобиаса.

– Что это было? – обращаюсь к ней, когда мы отходим на безопасное расстояние, где нас не смогут услышать.

– Что именно? Я всего лишь захотела увидеть детей не ликторов, – она пожала плечами, вновь улыбнувшись странной улыбкой, – ну и твоего брата тоже. Он больше похож на мать, чем ты.

Я кидаюсь в её сторону слишком резко, желая ударить так, чтобы она упала и больше никогда не встала.

– Не смей говорить о ней! – всё также шиплю я, чувствуя раздирающую внутри боль и тыча пальцем ей в грудь. – И не смей здесь появляться.

– Ты смешная, – она действительно смеется, но после перехватывает мой палец и выворачивает его, а я пытаюсь сдержать крик боли. – Но, Эйви, ты не можешь мне что-то запретить. Точно не здесь. Мне не нравится твой взгляд. Перестань так смотреть, и я больше не появлюсь здесь. Поняла меня?

Я не выдавила ни слова, лишь крепко зажмурилась, а Лизи отпустила и усмехнулась во второй раз.

– Сейчас я слишком устала и хочу помыться, поэтому поговорю с тобой об этом позже, если ничего не изменится. Хватит. Твоя мать мертва, её не вернуть. Живи уже дальше.

Она взмахивает рукой, будто ей надоедает данный разговор и уходит.

Я же потираю палец и чувствую, как слезы вот-вот скатятся по щекам, но не позволяю себе этого. Точно не сейчас.

Слышу шаги за собой и понимаю, что это идет брат, поступь которого теперь различу среди множества других.

Я несколько раз моргаю и стараюсь сделать вид, что всё нормально.

– Всё в порядке, сестра?

– Да.

– Кто это был? Та, кто вернулась с тобой и Ашером? – киваю, когда смотрю уже на него. – Что ей было нужно?

– Просто пришла поздороваться.

– Мне так не кажется. Она… странная.

Ты даже не представляешь насколько, Тоби.

Его взгляд прямой и задумчивый, будто пытается понять, что я скрываю от него.

– Давай вернемся в дом, – предлагаю я, и вскоре мы возвращаемся, садясь на диван, где продолжаю читать, хоть мыслями и далеко нахожусь отсюда.

Глава 2

Эту ночь практически не сплю. Стоит прикрыть глаза и это происходит снова.

Я вижу, как втыкаю нож в живот матери, как он слишком легко заходит в её тело.

Теперь это мой ночной кошмар.

Встаю с кровати и накидываю одежду, чтобы выйти и подышать свежим прохладным воздухом.

Не знаю, какая сейчас температура, но облачко пара вырывается изо рта и рассеивается в темноте.

Тишина вокруг обманчива. Она наполнена еле уловимым шорохом ветра в голых кустарниках.

Сначала иду вдоль домов, не понимая, куда именно движусь, стараясь просто отвлечься от собственных мыслей.

Людей практически нет, встречаю лишь пару дежурных, которые обходят территорию, но не обращают на меня никакого внимания. После возвращения, то большинство знают меня в лицо. До них дошли слухи, что я пыталась сделать с Ашером.

Холод пробирается под одежду. Ощущение, будто тысячи ледяных иголок впиваются в кожу. Позже чувствую, как каждый шаг отзывается ноющей болью в окоченевших пальцах.

Останавливаюсь лишь в тот момент, когда понимаю, что немного отклонилась от привычной траектории.

Мой взгляд фокусируется на здании, которое выглядит, как большой двухэтажный дом. Там горит свет, и я вижу силуэты людей. А ещё крики и даже стоны. По последнему понимаю, где именно оказалась.

Хоть я и стою в нескольких футах, но такое ощущение, будто нахожусь там внутри.

Мне неприятно это, однако, я по неизвестной причине всё ещё не ухожу. Мой взгляд блуждает от окна к окну, а внутри всё замирает, когда я вижу, как оттуда иногда появляются довольные ликторы.

Меня тошнит.

– В детстве не учили, что бродить ночью опасно? – раздается тихий голос сзади, и я вздрагиваю от неожиданности, разворачиваясь и смотря на Дэни.

Он стоит, куря сигарету, и смотрит на меня.

– Случайно зашла не туда, – тут же оправдываюсь и обхожу его, желая вернуться обратно.

Он ничего не говорит более, как и не пытается остановить, поэтому я быстро скрываюсь из вида, мысленно ругаясь на себя, что вообще сунулась сюда.

***

Утром иду стирать то немногое грязное белье, что успело накопиться с моей последней стирки два дня назад.

Я всё также делаю все обязанности по дому, не зная, чем себя занять. Кажется, без работы схожу понемногу с ума.

К обеду полностью освобождаюсь и ем, гипнотизируя взглядом тарелку.

Мой день проходит всё также, как и последние две недели.

Вечером встречаюсь с Зейном, и мы идем гулять по Анклаву, если это можно назвать прогулкой.

– Кошмары всё продолжаются? – спрашивает он.

– Да.

Я рассказала ему. Поделилась почти всеми событиями, произошедшими в Грёзе. Мне захотелось сделать это, излить душу хоть кому-то.

Он замолкает, о чем-то размышляя, и я кидаю в его сторону изучающий взгляд.

Новая форма означает лишь одно, что за прошедшие два дня парень выбирался за пределы Анклава.

– У меня есть идея, как помочь, но тебе придется переночевать в другом месте.

– Где?

– У меня.

Я приподнимаю брови в знак удивления и чувствую, как кровь приливает к щекам.

– Можно было бы остаться и в том доме, но боюсь, что другие девушки не оценят, если среди них будет ночевать ликтор, – тут же поясняет Зейн, и я смотрю на дорогу перед собой, надеясь, что он не заметил румянец на щеках, а если и заметил, то подумал, что это всё из-за холода.

– Я… думаю, что смогу, да. Что за способ такой?

– Когда один человек контролирует сон другого и успевает предотвратить начавшуюся панику. Сначала перед кошмаром твое тело может начать слегка подрагивать, – спокойно поясняет ликтор, – поэтому важно, чтобы кто-то был рядом. Этому учат многих ликторов с детства, а позже и самостоятельно справляться со своими кошмарами. Со временем они проходят.

Я выдаю кивок, будто понимаю, о чем речь.

– Ты был на задании? – спросила я спустя несколько минут.

– Да.

– И как…?

– Всё также. Одни пожиратели и лишь немного людей, – Зейн осматривается. Теперь он так делает всегда, видимо, предполагает, что кто-то может наблюдать.

С момента, как я вернулась, то заметила в нем изменения. Зейн стал более задумчивым и очень немногословным. Да, я и до этого его не очень хорошо знала, возможно, он просто такой на самом деле, но… что-то не так.

Я пытаюсь понять его. Узнать, что означает его взгляд, который иногда заставляет моё сердце стучать быстрее.

Не могу точно сказать, просто кажется, что Зейн многое не договаривает.

Но он так поступает не один. Я тоже.

Так как уже вечер, то мы возвращаемся к дому вместе, и он ждет меня внизу, пока я беру несколько вещей с собой, чтобы сменить сегодня место ночевки.

Смотрю прежде, чем спуститься с лестницы, на собственное отражение и думаю… не поступаю ли безрассудно? Ночевать в одной комнате с ликтором? На базе ликторов. Эллиот бы не понял такого, как и прошлая я.

Если я не решусь на это сегодня, то и не соглашусь позже, поэтому, пока не передумала, спустилась и сообщила, что готова.

Тоби не стала сообщать, что сегодня буду ночевать в другом месте, чтобы лишний раз не заставлять брата волноваться, лишь предупредила Зарину, попросив более никому ничего не говорить.

До места, где живет Зейн, мы дошли за пятнадцать минут, и оно находится ближе к центру.

Небольшой дом с одним единственным этажом, точно такой же, как и множество других здесь.

Отличие лишь в том, как сильно краска облупилась с бетонных стен.

Он открыл передо мной дверь и пропустил вперед.

Внутри оказалось весьма пусто. Лишь немногочисленная мебель и всё самое необходимое для жизни, включая посуду, рассчитанную на одного человека. Никаких фотографий или вырезок из старых книг на стенах, ни надписей, ни чего-то ещё. Здесь… одиноко.

Даже в Архейнхоле мы с Тоби и мамой пытались как-то обставить наше небольшое жилище, чтобы оно выглядело уютно. Чтобы туда хотелось возвращаться. А тут… словно если Зейн внезапно исчезнет, то его дом просто достанется кому-то другому.

Я останавливаюсь в коридоре и оглядываюсь, смотря на ликтора в форме, который наблюдает в ответ.

Между нами воцаряется тишина. Я чувствую, как мое сердце начинает биться чаще, словно пытаясь вырваться из груди. И эта тишина не неловкая, а скорее наполненная каким-то особым напряжением.

Нервно сглатываю и отвожу взгляд, задавая вопрос:

– Каждому ликтору выделяют отдельное жилье?

– Нет. За определенные заслуги.

– Какие, например? Убить тысячу пожирателей?

– Вроде того, – его губы складываются в тонкую линию улыбки.

Зейн обходит меня, после открывает дверь, за которой я замечаю спальню.

Когда смотрю на кровать, то в мыслях тут же возникает вопрос, а как я собираюсь и, самое главное, где спать?

Видимо, мой вопрос так и читается в глазах, потому что Зейн поясняет следом:

– Поспишь на кровати, а у меня есть запасной матрас. Постелю его рядом на полу.

– Хорошо.

– Я отлучусь ненадолго, можешь чувствовать себя, как дома, Эйви.

Выдаю очередной медленный кивок, когда ликтор бросает в мою сторону настороженный взгляд, а после уходит, оставляя в доме одну.

Я прохожусь по комнате неспешным шагом, провожу двумя пальцами по кровати, внешне осматриваю тумбу, стоящую рядом, но не открываю её. После выхожу отсюда и изучаю оставшийся дом, где находится ещё ванная с туалетом, а кухня и гостиная объединены.

Пока Зейна нет, то я переодеваюсь, сменяя уличную одежду. Свою аккуратно складываю стопкой на одиноко стоящий стул.

Сейчас мне всё больше кажется, что это глупо.

Чувствую себя странно.

Надо было захватить какую-нибудь книгу, чтобы отвлечься, потому что я даже нормально сидеть на его кровати не могу, будто Зейн меня загнал в ловушку.

Паника накрывает меня с головой, и я отхожу к стене, по которой сползаю, начав беспокойно оглядываться.

Серый, фиолетовый, черный, коричневый…

Я хватаюсь за грудь, не понимая, откуда взялась эта паника.

Мой метод перечисления цветов работает и позже я восстанавливаю дыхание. Кажется, это всё из-за новой обстановки. После Грёзы меня пугают замкнутые помещения и даже начинаются панические атаки, а так как комната слишком маленькая, то именно это и случилось. Ещё одна небольшая проблема в копилку остальных.

Полностью открываю дверь, которую перед этим закрыла, теперь уже жалея о своем решении.

Зейн возвращается довольно скоро, когда я сижу уже с краю кровати, надеясь, что он не заметит следы паники.

– Всё нормально?

– Да.

Кажется, его такой ответ не удовлетворяет, потому что парень проходит и останавливается в нескольких шагах от меня, чтобы присесть на корточки и посмотреть снизу-вверх.

– Я знаю и отчасти могу представить, что с тобой сейчас происходит, Эйвери, – тихо и спокойно начинает говорить он. – Это нормальная, защитная реакция организма с учетом того, в какой ещё ты обстановке находишься… Ты боишься ликторов, боишься Ашера и боишься за своего брата, поэтому это только усугубляет ситуацию. Поэтому пока меня вновь не отправят на очередное задание, то я буду стараться помочь тебе. – Зейн едва касается своей рукой в перчатке моей.

Я не спрашиваю, как он собирается это делать, просто поджимаю губы и смотрю на наши руки.

Его – значительно больше моей, и этот контраст пугает и завораживает одновременно. Я чувствую тепло, исходящее от его ладони, даже через кожу перчатки, тепло, которое, кажется, проникает в самую глубь меня.

Мы сидим в тишине несколько минут, и позже Зейн встает, чтобы скрыться на кухне.

Возвращается с чашкой чая, которую протягивает мне, за что я его благодарю и делаю глоток, чувствуя, как тело и разум понемногу расслабляются.

Я уже хочу спросить у него, будет ли он спать также в костюме ликтора, но вижу, как парень достает из шкафа обычные штаны и футболку и уходит, чтобы вернуться в таком одеянии.

Мой взгляд скользит по его новому и непривычному образу по тому, что он похож на обычного человека.

– Непривычно, да?

– Да, – отвечаю на его вопрос, – я думала, что ликторы даже спят в своих этих плащах.

Последние слова заставляют его улыбнуться, когда Зейн достает всё из того же шкафа свернутый запасной матрас, который разворачивает и кладет на пол.

– Возможно, кто-то так и делает, но я предпочитаю не забывать носить и обычную одежду.

– То есть кто-то правда может спать в плаще?

– Да.

– Но это же неудобно… наверное, – произношу, оставляя чашку с недопитым пока чаем на тумбе. – Я слышала, что ваша одежда сделана из какой-то специальной ткани, позволяющая не ощущать холод и сохранять тепло, а также не перегреваться в жару, но чтобы спать… Это новая информация.

– Да, форма ликторов выполнена из специального волокна, которая ощущается будто вторая кожа. Поэтому мы не замечаем разницы в температуре воздуха, находясь в любой точке мира.

– Жаль, что это волокно используется только в вашей одежде. Обычным людям тоже пригодилось бы нечто подобное.

– Мне известно, что некоторые люди снимают с трупов ликторов одежду и переделывают её для себя.

Я поморщилась, хоть и понимаю, что это весьма разумно. Также должно очень повезти, чтобы наткнуться на труп ликтора. За всё время, что я провела за пределами квадранта, то не встречала мертвого ликтора. Да, Зейн был на грани, но… мне бы не пришла мысль в голову снять с него одежду, в случае его смерти.

Зейн выключает свет и ложится на матрас, а я опускаю голову на подушку, понимая, как тут непривычно тихо. В комнате, где я жила до этого, то постоянно слышала чужое дыхание женщин, а тут… будто парень вовсе не дышит.

– Как думаешь, Ашер мог позабыть о моем существование? – задаю вопрос спустя время, но очень тихо на случай, если он уснул.

Сначала ответом мне служит тишина и даже кажется, что Зейн и правду уснул.

– Это вряд ли, Эйви.

Я поджимаю губы, когда он озвучивает то, что уже давно крутится в моих мыслях.

– На что ты согласилась тогда? – вот он и задает вновь этот вопрос.

– Я… не могу сказать.

– Я попытаюсь помочь, если буду знать, что это, Эйви, – его голос тихий и спокойный, но также твердый, вселяющий уверенность. – Ты не рассказываешь всего, что было в Грёзе, я понимаю это. Но я всё равно буду ждать, когда ты будешь готова, чтобы рассказать всё.

Мои губы дергаются в подобии улыбки, потому что мне приятны эти его слова. Они где-то теплом отражаются в груди.

– Если вернется О’Нил и мы расскажем ему, что Ашер что-то задумал, то… мужчина может сделать ему что-то?

– Как я и говорил ранее, то Ашер любимчик О’Нила, но… – Зейн замолкает на доли секунд. Слышу, как он переворачивается, – но если мы достанем доказательства того, что Ашер что-то замышляет, то его отстранят в лучшем случае.

– А в худшем?

– Убьют.

Я ничего не почувствовала, когда Зейн произнес последнее слово вслух.

Я ненавижу этого ликтора. И я бы соврала, если бы сказала, что не желаю ему смерти. Нет… Именно этого и желаю, но держу все эти чувства внутри себя.

– О’Нил прислушивается ко мне, хоть всегда и видел больший потенциал в Ашере, – вдруг произносит Зейн, – именно О’Нил с самого детства воспитывал меня, как только меня забрали к ликторам. В какой-то степени… он заменил мне отца.

– Я не знала, Зейн…

– Ашер, как я и говорил, является мне братом, как и другие. Все те, кого воспитал О’Нил, таких не так много… на данный момент осталось около десяти человек. В детстве все мальчики попадают к определенным наставникам, которые и занимаются их воспитанием, их дальнейшим обучением. Ашер попал к нам через пять лет после меня.

– Ты считаешь их семьей? – я тоже повернулась набок и посмотрела на парня сверху вниз.

– Отчасти.

Снова пространство вокруг погрузилось в тишину, и каждый из нас задумался о своем.

Несмотря на то, что Зейн практически вырос с Ашером, он всё равно может пойти против него. Мне неизвестно, что задумал ликтор, как и Зейну, но в скором времени попытаюсь это выяснить. Это единственный шанс тогда избавиться от него… Не знаю, правда ли О’Нил в таком случае убьет Ашера, но надеюсь, что он прислушается к Зейну. Если, конечно, О’Нил вернется до нашего с Тоби отбытия отсюда и до того, как Ашер вспомнит обо мне.

– Спокойной ночи, Зейн.

– Спокойной ночи, Эйви.

Я прикрыла глаза и не сразу, но уснула.

Снилось что-то смутное, ускользающее, как дым. Обрывки фраз, лица, которые я никак не могла вспомнить, откуда знаю. Но это всё до момента, как среди всех этих лиц я увидела одно знакомое – Лойс Рид.

Паника начала захлестывать меня, захотелось тут же проснуться, но организм отказался это делать.

Тело будто приклеилось к кровати, веки налились свинцом.

Вокруг начинали сгущаться тени. Сначала едва заметные, они крались по углам комнаты, где я оказалась, робко выглядывая из-за шкафа и комода. Потом стали смелее, плотнее, и вот уже почти осязаемые фигуры начали формироваться в полумраке, окружая меня и мою мать.

В момент, когда я готова была закричать, то меня выдернули из оков сна так резко, будто я всё это время находилась где-то под водой, не дыша. Наконец, сделала долгожданный вдох и стала отчаянно оглядываться по сторонам, пытаясь сориентироваться и чувствуя горячие руки, сжимающие мои плечи.

– … спокойно, – различила голос Зейна и в темноте отыскала его голубые глаза, – спокойно… сделай глубокий вдох и выдох… – сделала, как он и сказал, продолжая смотреть на парня, – да, вот так. Хорошо. – Зейн притянул меня к себе, обнимая, и от неожиданности остатки паники исчезли. Мы замерли в таком положении. – Что помогает тебе отвлечься?

Я даже не сразу поняла, что именно он спрашивает, больше фокусируясь на его руках, обхватывающих меня, и на плече, в которое утыкаюсь подбородком.

– Цвета… мысленно я перечисляю разные цвета, но в данном случае это не работает.

Тепло его тела действует странно, успокаивая.

Зейн более ничего не говорит и не пытается ничего более сделать. Мы просто замерли в таком положении на долгое время, как мне показалось.

Постепенно дыхание нормализовалось, но сердце отказалось возвращаться в привычный ритм. Только теперь по другой причине – из-за близости ликтора.

Я облизнула пересохшие губы и отстранилась первой, понимая, что хватит.

Парень заглянул в мои глаза, будто убеждаясь, что паника прекратилась.

– Сейчас приду.

Зейн встал с кровати и удалился, оставляя меня ненадолго одну. Сейчас глубокая ночь.

Вернулся он уже со стаканом воды, который протянул мне.

– Спасибо, – поблагодарила его и выпила больше половины, чувствуя прохладу воды.

Я отставила стакан в сторону и вновь легла на кровать, прикрывая глаза, когда Зейн вернулся на свое прежнее место.

Больше мне этой ночью ничего не снилось и впервые за три недели я относительно выспалась.

Глава 3

Так прошло три дня, вернее, ночи, которые я продолжила проводить у Зейна.

Сегодня уже наступила четвертая, но я остановилась возле его дома, не решаясь зайти туда.

Тоби так и не знает, где я ночую, поэтому ухожу поздно вечером, успев перед этим зайти к брату.

Дверь открывается прежде, чем я успеваю что-то сделать – постучать или развернуться и уйти.

– Эйви, почему не заходишь? – Зейн не выглядит удивленным, значит, уже знал, что я стою на пороге его дома.

– Так не может дальше продолжаться, Зейн… Я мешаю тебе. Вероятно, ты не можешь нормально выспаться из-за того, что каждый раз просыпаешься.

– Заходи.

Он пропустил вперед, поэтому я зашла, понимая, что лучше поговорить здесь, чем на улице.

– Я бы не предлагал тебе ночевать здесь, если бы ты мешала, Эйви. Кошмары скоро прекратятся, тем более, ты быстро засыпаешь после того, как успокаиваешься. Думаю, прогресс уже заметен.

Да, в этом плане Зейн прав. Я просыпаюсь лишь единожды, потому что он успевает разбудить до момента, как начинается настоящая паника, а после, как и упоминала ранее, быстро засыпаю и уже без кошмаров.

– Ты голодна? – он прошел на кухню, и я следом за ним.

– Не отказалась бы что-нибудь перекусить, – улыбнулась и скрестила пальцы рук в замок, присаживаясь на один из стульев, когда Зейн подошел к холодильнику.

Мне всё ещё неловко от того, что я нахожусь здесь. Он мил и добр со мной, и это постоянно напоминает о других людях.

Я думаю о Маршале, о Маркусе и о Зейне. Все эти незнакомые люди искренне пытались или, в случае Зейна, пытаются до сих пор помочь. Когда предавали родные, то довериться кому-то другому было сложно, но… в этом мире остались не только плохие люди. Каждый новый знакомый казался потенциальным предателем, каждый жест – тщательно спланированной ловушкой. Приходится заново учиться доверять, отбрасывая страх и сомнения.

Всё не так и плохо.

Зейн сделал несколько сэндвичей, положив на тарелку и пододвинул ближе ко мне.

– Спасибо.

Я откусила небольшой кусок, замечая, что он наблюдает, но почти сразу же тоже приступает к еде.

Мы едим в тишине до тех пор, пока еда на тарелках не заканчивается. После вдруг раздается его тихий голос:

– Я выяснил, кто был тем человеком, которого Ашер убил тогда в лесу.

– Что? – эта новость заставляет меня быстрее дожевать и посмотреть на него широко распахнутыми глазами. – И кто он?

– Эндрю Жан-Франц, – назвал его имя и фамилию Зейн. – Человек из правительства, ученый, если быть точным. Работал с Сицилией Дарс, – при упоминании женщины я сжала кулаки, а в груди закололо. – У Ашера в то время была встреча с ним, а другие ликторы, в числе которых и Дэни, были неподалеку на разных заданиях О’Нила. Мне удалось выяснить, что после того дня Жан-Франц пропал, вернее, подумали, что на его машину напали пожиратели, которые позже и убили его, так как следы на автомобиле свидетельствовали об этом, как и смерть охранников Жан-Франца.

Как только Зейн договорил, то я опустила взгляд на пустую тарелку, обдумывая его слова.

Ученый, работающий на женщину, которая выкупила нас на торгах у Князя. Её стремление заполучить Ашера, и то, как ликтор не удивился этому… Да, я помню его лицо. Он был зол на меня, но ничуть не удивился тому, где оказался, как и не был удивлен Сицилии.

Всё крутится вокруг неё и Ашера.

– Есть предположения, почему они убили того Жан-Франца?

– Пока нет, – задумчивым голосом произнес он, – но Ашеру что-то нужно было от Жан-Франца. Вопрос заключается в том, получил ли он это или нет… Ты рассказывала, что Сицилия говорила о Тернере, что гонялась за ним.

– Да, – подтвердила, кивнув.

– Они неоднократно пересекались до этого. Сицилия приезжала сюда, да и Тернер ездил туда, где она находилась.

– И ты думаешь…

– Вероятно, Сицилия знает, что это Ашер убил Жан-Франца.

Как только он озвучил эту мысль, то окружающее пространство погрузилось в тишину.

– Но почему она не убила его в таком случае? Зачем нужно было… устраивать целое представление?

– Кафоликон. Тернер мог ей его принести, и она это прекрасно понимала.

– Он тогда говорил, что один из составляющих кафоликона может в ближайшее десятилетие исчезнуть, поэтому Сицилия готовится, запасается.

– Вероятно так оно и есть, – всё с той же задумчивостью согласился Зейн.

Мне это не нравится. То, что группа ликторов действует в тайне от других. Пока мы находимся с Тоби в Анклаве, то, как бы это не звучало, лучше нам в это не лезть. Чем больше я узнаю, тем сильнее понимаю, что иногда знание может навредить. Именно по этой причине я больше ничего не сказала и не спросила у Зейна. Я хочу лишь спокойствие для себя и брата, хоть есть и интерес, что задумал Ашер. Но страх перед ним и тем, что он может сделать нам пересиливает то самое любопытство. Скоро мы должны покинуть это место, просто нужно дождаться… и никуда не лезть. И мне должно быть наплевать на то, что замышляет ликтор.

– Я пойду спать, – по итогу сказала парню, не решаясь дальше развивать этот разговор.

Ликтор кивнул, и я ушла в спальню, смотря теперь уже на кровать и понимая, что прогнала Зейна с его спального места. Некрасиво.

Как всегда, переоделась и легла на самый край, укутывая наполовину лицо.

Попыталась прогнать из головы все мысли касаемо ликторов, за исключением одного единственного.

Мне не нужны проблемы.

Мне нужно лишь, как можно скорее уехать из Анклава с Тоби. Сдержать обещание, которое я дала сама себе и маме. Ненавижу за это её, за то, что она возложила груз на мои плечи, будто я бы не позаботилась о брате без её тех слов.

Прикрыв глаза, почувствовала, как одна за другой слезинка скатываются по щекам, а нос начинает закладывать.

Я много думаю. О Архейнхоле, вспоминаю прошлое, которое сейчас кажется беззаботным, вспоминаю нашу жизнь там, думаю о Эллиоте… и о ублюдке Кларке, который, вероятно, ещё жив. Проклинаю тот день, когда мама познакомилась с ним. Если бы этого не было, то всё могло быть по-другому.

Я теряюсь в собственных мыслях и не замечаю, как погружаюсь в сон.

***

Зейн успевает разбудить до момента, как паника с ног до головы захлестывает меня во сне.

Открываю глаза, и первое, что вижу – его встревоженное лицо, освещенное тусклым светом ночника, который парень принес день назад. Вероятно, специально для меня.

Дыхание рваное, сердце колотится, словно птица в клетке. Я судорожно хватаю воздух, пытаясь унять дрожь, охватившую все тело.

В этот раз Зейн держит меня за руки, его ладонь обхватывает сразу две мои руки, даря тепло.

Я разрываю зрительный контакт, чтобы взглянуть на наши руки.

Так странно видеть его без перчаток и чувствовать тепло его тела. Всё ещё не могу привыкнуть.

Вновь наблюдаю за парнем, замечая, что он тоже смотрит на наши руки. Большой палец поглаживает кожу одного из моих пальцев, и, кажется, ликтор сам не отдает отчет этому действию.

Дыхание прерывается, но теперь уже не из-за паники, а чего-то другого, того, что пустило корни в сердце.

– Лучше?

– Лучше, – шепчу, повторяя это слово.

Зейн поправляет мою подушку, отпуская перед этим руки, и говорит, чтобы я ложилась обратно. Именно так и поступаю.

Однако, теперь уснуть уже не могу. Я прислушиваюсь к окружающей тишине и тому, что здесь не слышно то, что происходит за пределами дома. Хорошая шумоизоляция.

Лежу на спине и смотрю на потолок, пытаясь услышать хотя бы дыхание парня. Этого так и не происходит, и я думаю о том, уснул ли он или нет…

– Зейн? – задаю вопрос так тихо, чтобы в случае чего не разбудить его случайно.

– Да, – раздается практически сразу же и столь же тихо.

Я облизываю губы и решаюсь произнести то, о чем позже могу пожалеть:

– Ты можешь лечь рядом? Места на кровати и так много… Мне не по себе от того, что ты уже какую ночь спишь на полу.

Как только я договариваю, то в течение нескольких секунд ничего не происходит, отчего сердце сильнее стучит в груди. Дальше Зейн молча встает и обходит кровать, чтобы лечь с другой стороны. Ощущаю, как матрас под весом его тела прогибается.

Я всё также лежу на спине и не поворачиваюсь в его сторону. Не слышу, но чувствую его размеренное дыхание.

Мои губы совсем немного растягиваются в улыбке и теперь повторно прикрываю глаза.

Глава 4

Я должна рассказать брату, что нашей мамы больше нет в живых. Да, я знаю и понимаю это и, кажется, делаю только хуже, оттягивая этот момент.

Как только собираюсь с мыслями и силами, то сразу же иду к нему, но всё обрывается на моменте, как только вижу его. Так происходит уже в одиннадцатый раз. Мне будто отрывают язык или заклеивают рот в этот момент.

– Эйви, почему ты так смотришь? – Тоби уже замечает и распознает мой взгляд, когда мы сидим на веранде, которую успели пристроить за момент моего отсутствия.

Качаю головой и выдаю ему лживую улыбку.

– Как?

– Так, словно случилось нечто ужасное, – брат поджимает губы и едва хмурится. – Что-то ведь случилось, да?

– Нет, – ложь.

– Эйви, это точно?

– Да, – ещё одна ложь.

– Тогда тебя терзают ответы на вопросы, да?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, помнишь, мы с тобой договаривались поговорить о поступке мамы перед твоим отъездом, – я стараюсь не выдать напряжения, внезапно охватившего меня. – Наверняка, тебе интересно, почему я ничего не спрашивал насчет неё.

Тоби пожимает плечами, будто и сам не знает ответа на данный вопрос.

– Я видел, как ты смотрела на меня, – продолжает брат, – не знала, как сказать, хотела защитить. Я всё это понимаю, Эйви, но я уже не ребенок, – эти его слова заставляют меня улыбнуться, – не нужно меня вечно защищать.

– Тоби, тебе только недавно двенадцать исполнилось.

– И что с того? В наше время быстро взрослеют.

– Знаю. Но ты всегда останешься для меня младшим братом.

– Пусть и так, – он согласно кивнул, а затем посмотрел прямо в глаза, – но позволь и мне о тебе заботиться, Эйви. Защищать также, как это делаешь и ты. Я зол на нашу мать также сильно, как и ты. Ненавижу Кларка точно также. Поэтому я прекрасно тебя понимаю, сестра. Если мы их ещё когда-нибудь увидим, то… – Тоби замолкает, нервно сглатывая, – притворимся, что они для нас просто незнакомцы. Я никогда не прощу её за то, что она нас бросила тогда.

Я поджимаю губы, стараясь не разрыдаться, понимая, что брат действительно понимает меня. Он испытывает всё то, что чувствовала и я на протяжении этого времени.

Возненавидел бы он меня, узнай, что мне пришлось сделать? Или простил бы? Эти два вопроса резко всплывают в мыслях, но я отгоняю их прочь. Вместо этого просто обнимаю брата.

– Обещаю, больше никаких секретов, Эйви. А ты? Обещаешь?

Молча киваю, так как у меня язык не поворачивается произнести очередную ложь.

Почему я не говорю? Вероятно, по той причине, что боюсь.

– Люблю тебя, сестра.

– И я тебя, Тоби.

Обнимаю так сильно, что он пытается вырваться и говорит, что я ему всё ребра так переломаю.

Смеюсь, как и брат. На короткие мгновения даже отвлекаюсь, забывая, где и в какой ситуации мы находимся. Кажется, будто на секунды вернулись в квадрант к прежней жизни. Где я могла не беспокоиться о завтрашнем дне, где работала и откладывала кафоликон, как и мама с братом, где было относительно безопасно.

Стоило только вспомнить об этом, как улыбка быстро сошла с моих губ. Возвращаться к реальности больно.

– Уже поздно, Тоби.

– Провожать меня до двери необязательно, Эйви, – говорит он, поднимаясь и прихрамывая, идет к ней. – Смотри? Я уже и дошел.

– Отдыхай. Завтра зайду, – посылаю ему улыбку.

– Хорошо. Ты тоже отдыхай, сестра.

Он скрывается за дверью, а я ещё некоторое время сижу на веранде, наблюдая, как всё быстрее темнеет, и выдыхаю облачко пара.

Прежде, чем пойти к Зейну, то захожу обратно в дом к женщинам, видя, что Зарина и Рэйна уже внутри и о чем-то беседуют на кухне. Но при виде меня замолкают. Если Зарина выдает улыбку, то девушка кривится, словно съела лимон.

Они в курсе, что я уже несколько ночей подряд не ночую здесь, но ни одна из женщин не задает вопросы. Вернее, не задавала до сегодняшнего момента.

– Разве тебе не пора? – спрашивает Рэйна и скрещивает руки на груди. Это впервые, когда она заговорила с момента, как я вернулась.

– О чем ты?

– Ну, ты же спишь у ликтора, мисс святоша. Сама смотрела таким взглядом, когда узнала, чем я и Макс занимаемся, словно мы кусок вонючего дерьма, а сама-то… Чем лучше нас?

– Рэйна…

– Нет, Зарина. – Рэйна взвела руку, перебивая её. – Я и так терпела её тут по той причине, что она должна была скоро уехать, но… сколько уже прошло? Кажется, мисс святоша собирается не только остаться здесь, но и залезть в постель к одному из ликторов, если уже этого не сделала.

Я почувствовала, как злость охватывает меня из-за её слов, поэтому нахмурилась и заскрежетала зубами.

– Что? Молчишь – значит, я права.

– Ты ничего не знаешь, Рэйна.

– Да? Тогда опровергни мои слова. Скажи, что я не права, что ты не спишь с Зейном.

– Я не сплю с ним.

Возможно, логичнее было бы промолчать и просто уйти, но мне не нравится всё это.

– Ты и твой брат лишние здесь, Эйвери. И у Зейна не получится вечно защищать вас, в ближайшем будущем Ашер избавится и от тебя, и от твоего никчемного брата.

Я не заметила, как сама подлетела к ней и сжала кулаки так сильно, что ногти впились в кожу.

Рэйна приподняла одну из бровей и ухмыльнулась, когда я почти ударила её. Ещё бы чуть-чуть и это правда сделала бы.

– Не смей так говорить о брате. Ты можешь и дальше продолжать оскорблять меня, выплескивать свою злость, но Тоби не смей трогать.

– Иначе что?

Я не ответила ей. Ведь, правда… Что могу ей сделать? Ударить? Она живет здесь на законных основаниях, в отличие от меня.

Рэйна тоже понимает это.

– Хватит, – вмешивается Зарина, – иди к себе, Рэйна.

– Боже, и ты туда же, Зарина. Ты то её зачем защищаешь? Зейн просил?

– Прекращай, Рэйна.

Девушка уже открывает рот, чтобы что-то сказать, но не успевает, так как в этот момент в дверь стучат.

– Я открою, – произношу я, желая уйти отсюда, как можно быстрее и разворачиваюсь, чтобы вернуться обратно к двери.

Не смотрю в глазок, забываю об этом, поэтому просто открываю и тут же замираю.

Эффект дежавю бьет по нервам, когда я вижу Ашера.

Кривая улыбка искажает его шрам и лицо.

– Ты думала, что я забыл о тебе, мышка?

Не отвечаю ему, продолжая так и стоять, держась за дверь.

Ашер обходит меня и заходит внутрь.

Слышу его шаги за спиной и то, как он проходит дальше, на кухню. Именно тогда и отмираю, оставляя дверь открытой, иду за ним.

Он пришел. Я старалась подготовиться к этому моменту, но так и не смогла.

Мне хочется исчезнуть, испариться, а лучше, чтобы это случилось с ним.

Я судорожно сглотнула, пытаясь хоть как-то успокоить дрожь в коленях, когда проследила за тем, как он остановился посередине кухни, изучая обстановку и останавливаясь взглядом на Зарине и Рэйне.

Воздух на кухне с его приходом кажется сгустившимся, тяжелым, давящим на грудь.

– Ашер? – тут же обратилась к нему Рэйна и часто заморгала, будто он ей мерещится. – Ты пришел… за мной?

Мне показалось или в её голосе проскользнуло нечто похожее на надежду? После всего того, что этот человек сделал с ней, Рэйна ещё смеет надеяться, что он пришел за ней? Этого мне не понять.

Я гляжу прямо на девушку, видя, как она на него смотрит. Со страхом и обожанием, две противоречивые комбинации. В её глазах продолжает гореть огонь надежды. Это ужасно.

– За тобой? – Ашер усмехается, а я чувствую, как внутри тонкая нить напряжения вот-вот порвется. – Разве Эйвери не сказала тебе? Не сказала всем вам?

– Не сказала, что? – Рэйна переводит взгляд на меня, и Зарина с Ашером также смотрят.

– Впрочем, я так и думал. Эйвери займет твое место, Рэйна. Поэтому я пришел за ней.

– Что? Но…

Рэйна осекается, а после сжимает кулаки, как совсем недавно это делала я.

При Ашере она не решается сказать что-либо ещё, ведь не знает, какая будет его реакция. Страх перед ним заставляет её тщательно обдумывать свои слова.

Мне же хочется провалиться под землю, а лучше, чтобы это случилось с ликтором. Чтобы он попал туда, откуда и вышел. В Ад.

– Давай, поторапливайся, Эйвери, – обращается Ашер, – бери вещи, если какие нужны и идем. Хотелось бы успеть до того, как мистер доброе сердце станет искать тебя.

Я не двигаюсь даже после его приказа. Не могу заставить себя это сделать.

Ашера выводит из себя моё непослушание, вижу по дернувшемуся глазу, поэтому он говорит Зарине и Рэйне:

– Оставьте нас.

Не хочу оставаться с ним наедине, однако именно это и происходит, потому что Зарина и Рэйна тут же уходят.

– Я никуда не пойду с тобой, – произношу совсем слабо, будто моё горло сдавили.

Ашер усмехается и медленным шагом идет ко мне.

Страх и злость борются во мне, заглушая остатки здравого смысла.

– Что ты сказала? – почувствовала, как его взгляд, пристальный и изучающий, прожег меня насквозь.

– Ты слышал.

Когда ликтор остановился в шаге от меня, то я нерешительно подняла голову, встречаясь с его глазами.

– У нас был уговор. Ты забыла?

– Я не могу, – голос надломился. – Пожалуйста, всё, что угодно… только не это… Я не смогу.

Не думала, что вновь начну умолять его, но именно это и остается.

Ашер едва склонил голову набок, внимательно наблюдая за моими эмоциями.

– Сколько у тебя осталось кафоликона? – вкрадчивым голосом спросил он.

– Что?

Я даже не сразу уловила суть вопроса, не ожидая резкой смены темы.

– Сколько осталось кафоликона?

– Зачем тебе это знать?

– Отвечай, Эйвери.

– Одна капсула, – для брата, которую ему нужно принимать послезавтра.

– Одна капсула… – Ашер кивнул собственным мыслям. – То есть если ты не получишь кафоликон, например, не попросишь у Зейна, то в ближайшее время с вероятностью в девяносто процентов обратишься.

Зачем он всё это говорит? Я и так знаю.

– Удивительно, что ты ещё этого не сделала. Не попросила у него одолжить кафоликон, – я проследила за тем, как его шрам растягивается при определенных буквах. – Знаешь, почему я пришел именно сейчас? Сегодня? Потому что мне и так известно, что ты оставила одну последнюю капсулу для брата. Поэтому я почти твой последний шанс.

– Нет.

– Нет? – Ашер засмеялся, откинув голову, но после серьезно посмотрел на меня. – С момента, как мы вернулись, то за тобой постоянно следили. За тобой и твоим братом. Мне известен каждый ваш шаг, каждый твой вечерний поход к Зейну и ночевка с ним. Известно, что тебя мучают кошмары и что ты время от времени прогуливаешься по Анклаву, наблюдаешь и изучаешь. То, как ты стараешься не соваться в центр, боясь там встретить меня и напомнить о своем существовании, – я почувствовала, как сердце вновь начало грохотать в груди. – Мне известно абсолютно всё, и я специально оттягивал этот момент, чтобы ты совсем отчаялась и приползла, моля о помощи. Но, вероятно, ты скорее обратишься, бросив любимого брата на произвол судьбы.

– Нет.

– Нет? Тогда, что ты собиралась делать, мышка? Убегать? Воровать? – Ашер обходит меня и движется в сторону выхода. – Впрочем, уже неважно. Пошли. И ещё раз повторять не буду. Либо ты выйдешь отсюда со мной, либо я выйду один, но загляну в гости перед возвращением к Тобиасу.

Каждое сказанное им слово достигло цели и сломало что-то.

Тело отказалось подчиняться, хотя разумом я поняла, что иного выхода у меня нет. Всё, что я пыталась придумать до этого… ничего не поможет.

Ашер замер возле двери и обернулся с легким прищуром в глазах.

Я же поняла, что если сейчас переступлю порог этого дома и уйду с ним, то потеряю остатки себя.

Первый шаг дался с большим трудом, словно я вновь оказалась в болоте. Второй уже легче, а третий… даже не почувствовала, понимая, что нельзя вечно оттягивать неизбежное.

Прошла мимо него и вышла, видя его машину возле дома.

Я открыла дверцу и села вперед, ожидая, когда ликтор сядет за руль.

Даже в мыслях не засел вопрос, почему он приехал на машине. Сейчас на это плевать.

Я лишь подумала о том, что ждет дальше.

Возможно, стоит просто отключиться в этот момент… так должно быть легче. Но я не умею делать нечто подобное, не могу абстрагироваться.

Мы едем минут пять, когда останавливаемся возле знакомого здания, до которого я случайно дошла несколько дней назад.

Дом, где работает Рэйна и Макс.

Когда я вижу, как туда заходит один из ликторов, то замираю.

– Выходи, – велит Ашер.

Дальше действую на автомате, касаюсь ручки двери, чтобы открыть её, и выхожу.

Наверное, ликтор понимает, что дальше я сама себя не заставлю сделать и шагу, поэтому берет за кисть и ведет прямо внутрь этого дома.

Когда мы оказываемся внутри, то я слышу музыку. Она звучит в меру громкости, но повсюду.

Я вижу довольные лица ликторов, которые располагаются на множествах диванах здесь, а рядом с ними стоят столики, где в бокалы налиты какие-то напитки.

Это холл или что-то такое, потому что дальше пространство расширяется и теперь вижу все больше похожих диванов и столиков. А ещё шесты. Они расположены почти возле каждых столиков, и возле них танцуют полуголые девушки. Свет приглушенных ламп играет на блестящей коже танцовщиц, создавая ощущение не то сна, не то кошмара.

Запах алкоголя и чужих духов навязчиво въедается в нос.

Чувство тревоги продолжило нарастать по мере того, как мы стали продвигаться в центр. В животе неприятно засосало.

Пробираясь между столиками, стала ловить на себе оценивающие взгляды. Взгляды, полные похоти и усталости.

Меня замутило.

Мы вышли из холла, оказываясь в узком коридоре, после прошли по нему и стали подниматься по лестнице, чтобы по итогу оказаться на третьем этаже.

Я заметила что-то похожее на ресепшен и девушку, находящуюся за ним.

– Мистер Тернер!

– Клара, – кивнул ей ликтор, – это Эйвери. Новенькая.

– Да? Показать ей всё? – она выдала мне улыбку, будто всё нормально.

– Не нужно. Я сам.

Мы прошли мимо неё, вновь идя по коридору, но уже более широкому. По бокам видны двери… и слышны за некоторыми из них стоны.

Страх пронзил до кончиков пальцев.

Мы прошли до самого конца, чтобы оказаться в полукруглой комнате, где оказались лишь трое других ликторов. И не одной девушки.

Когда я встретилась с каждым из этих ликторов глазами, то поняла, что все они мне знакомы.

Да. Все они были тогда в лесу.

Дэни, а остальных двух не знаю.

Когда дверь за нами автоматически закрылась, то пространство погрузилось в полнейшую тишину.

Внутри образовался тугой узел, когда я поняла, что это конец.

Дэниэл выдохнул дым от сигареты и затушил её, бросив окурок в пепельницу. Сделал глоток чего-то темного из своего стакана, смотря на меня.

Ашер обошел меня и сел в одно из кресел, расстегивая две верхние пуговицы своей формы.

– Познакомьтесь, это Эйвери. Она теперь вместо Рэйны. – Ашер махнул в мою сторону и тоже налил себе в стакан какую-то жидкость. – Эйвери, с Дэни ты уже знакома. А это Ноа и Хант, – лицо Ноа мне знакомо, а Ханта в прошлый раз видела только с затылка. – Но все они тебе и так уже знакомы, да? Эйвери любит совать нос не в свои дела, поэтому вы, парни, уже пересекались с ней, хоть и не видели её тогда.

– О чем ты? – спрашивает Ноа.

– Эйвери со своим милым братом видела, как я беседовал тогда в лесу с нашим общим другом.

Стоит Ашеру это произнести, как взгляд Ноа вновь возвращается ко мне.

– Но Эйвери уже скоро покинет Анклав, поэтому нам не о чем волноваться, – продолжает Ашер, – перед этим она нас успеет развлечь.

Ашер встал, чтобы снять с себя плащ, оставшись только в форме. После вновь сел, откинувшись на спинку кресла.

– Раздевайся.

Приказ прозвучал более, чем отчетливо, но я не пошевелилась, чувствуя, как кровь застыла в жилах.

Мой взгляд оказался прикован к его лицу – холодному, безжалостному, словно высеченному из камня.

В горле пересохло, и я не смогла произнести ни слова. Страх парализовал меня, превратив в безвольную куклу. Я почувствовала, как по спине пробегают мурашки, а сердце бешено колотится в груди, готовое вырваться наружу.

Он ждет. Молча и неподвижно, словно хищник, выслеживающий свою жертву.

Не могу. Я не могу этого сделать.

Я не сдвинулась с места, никак не среагировала, лишь руки затряслись сильнее. И на эту дрожь обратили внимание все четыре ликтора. Люди, в которых, по всей видимости, не осталось ничего человеческого.

Эллиот ошибся. На первом месте должны быть ликторы. Они хуже пожирателей.

– Эйвери… – его голос раздался, будто сам дьявол заговорил со мной. Такой обманчиво спокойный и тихий.

– Нет, – это слово вырвалось из глубины души.

– Нет? – Ашер выгнул бровь. – По-моему, мы уже это обсуждали.

Я бросилась к двери, понимая, что это единственный мой шанс. Да. Глупо. Но когда ты думаешь о собственном спасении, то часто поступаешь глупо, ведь мыслишь только о том, как выжить. А я хочу жить. После того, что Ашер задумал… боюсь я не смогу жить.

Я дернула ручку двери, но она не поддалась, отказываясь открываться.

Попытки открыть не оставила, надеясь, что случиться какое-нибудь чудо.

Когда поняла, что это бесполезно, то прислонилась лбом к холодной металлической двери и почувствовала, как слеза одна за другой покатились по моему лицу.

Я обернулась, смотря на них, как затравленный зверь и увидела в их глазах лишь что-то напоминающее интерес.

– Чтобы ты делала дальше? – спросил Ашер. – Ну, сбежала бы. Думаешь, у нас не получилось бы отыскать и притащить обратно?

– Не похоже, что она хочет здесь находиться, – вдруг сказал Хант, который до этого молчал.

– Эйвери просто стесняется. Да?

Я взглянула на него так, чтобы он захлебнулся тем, что сейчас пьет.

Ашер усмехнулся, а Хант встал.

– У меня не так много времени, поэтому я не буду тратить его на подобные спектакли. Такие игры нравятся тебе, Ашер, но не мне, – ликтор вышел из-за стола и остановился рядом, смотря на меня сверху вниз.

Хант ничего не сказал, лишь молча вышел, когда я хотела кинуться вслед.

– Он всегда через чур серьезен, – Ашер закатил глаза. – Оставьте меня наедине с Эйвери, раз уж один из нас ушел. Так менее интересно.

– Смотри, не заиграйся, – кинул странную фразу, которая мне совсем не понравилась, Дэни, и они с Ноа тоже ушли.

И вот. Мы остались с ним наедине. И я не знаю, что хуже. Когда здесь было четыре ликтора или когда остался только один.

– Не думай, что Ханта растрогали твои слёзы, мышка. И не думай, что он решил спасти таким образом твое положение. Ему плевать, как и остальным.

Ашер достал из кармана капсулы лекарства и положил их на стол. Ровно пять штук.

– Смотри. Это то, что не дает тебе стать пожирателем, то, что сдерживает вирус в твоем организме. Ты борешься за это, как и другие.

Ашер взял одну из капсул и сломал её пополам, чтобы высыпать содержимое и смешать с пеплом от сигарет.

– Минус одна капсула за непослушание, – произнес он и взял вторую, чтобы сделать тоже самое. – Минус вторая за то, что из-за твоей нерешительности ушли другие ликторы.

– Что ты делаешь? – озвучиваю вопрос, понимая, что он уничтожает лекарство. То, что может кому-то подарить лишние дни жизни.

– Третья. – Ашер прокрутил её в своих пальцах и взглянул на меня. – Даю тебе шанс. Их осталось всего три, и зависит только от тебя, уйдешь ты сегодня с пустыми руками, но на своих условиях. Или… уйдешь с кафоликоном, которого осталось три капсулы, но на моих условиях. Каждое твое сопротивление, попытка – минус одна капсула.

Здесь нет ни единого предмета, который мог бы сгодиться за оружие. Но даже если бы оно и было, то не факт, что помогло.

Я смотрю в его прищуренные глаза, в которых вижу интерес. Он действительно любит играть, как выразился тот Хант.

Страх и сомнения борются во мне, я обдумываю слова ликтора, за которые мне хочется убить его.

Как же я ненавижу Ашера.

– Что выбираешь?

Молчу. Всё внутри противится этому человеку. Его словам.

Ашер сжимает капсулу с кафоликоном, и я слышу, как она лопается, а её содержимое оказывается на руке ликтора и в пепельнице, куда он стряхивает всё содержимое.

– Осталось две.

Я вздрагиваю, когда он берет четвертую капсулу и качаю головой, сжимая кулаки.

Думаю о брате. О том, что это даст нам немного времени. Совсем немного, но за которое мне удастся что-то придумать. Да… я обязана буду придумать.

Как только Ашер переводит взгляд на эту капсулу, то я быстро произношу:

– Стой.

Мы вновь смотрим друг другу в глаза.

– Хорошо, – выдаю согласие.

– Раздевайся.

Нервы бьют, когда я подношу дрожащие пальцы к своей одежде.

Медленно, словно во сне, касаюсь пуговицы на кофте. Пальцы дрожат сильнее, и мне требуется несколько долгих секунд, чтобы ее расстегнуть. Каждая пуговица дается с трудом, словно я совершаю смертный грех.

В комнате повисает зловещая тишина, нарушаемая лишь моим учащенным дыханием и стуком сердца.

Ликтор не шевелится. Его взгляд прожигает насквозь, словно лазер.

Хочу сделать это быстрее, чтобы скорее уйти отсюда, но не могу.

Тело отказывается подчиняться.

Когда последняя пуговица оказывается расстегнута, кофта соскальзывает с моих плеч, падая на пол бесформенной грудой ткани. Дальше я разуваюсь и снимаю с себя джинсы, оставаясь только в нижнем белье.

Дрожу уже всем телом, ощущая прохладу воздуха.

Он никак не меняется в лице.

– Дальше.

Я надеялась, что на этом всё закончится, вернее, успела на это понадеяться.

Коснувшись застежки на лифчике, то произношу сквозь зубы, вкладывая в эти слова всё то, что испытываю:

– Ненавижу. Я ненавижу тебя.

Сняла лифчик, чувствуя, как соски моментально затвердели из-за прохлады, а лицо залила краска.

Я соврала. Ненавижу не только его, но и себя. За то, что подчинилась, за то, что испытываю стыд перед этим человеком, что он заставляет меня испытывать всё это.

Оказавшись через минуту полностью нагой, тут же захотелось прикрыться руками, да хоть чем-то, но я лишь замерла, продолжая смотреть на него и желая, чтобы он сдох.

Время вокруг на эти мгновения словно замерло.

Это впервые, когда меня кто-то видит голой. За исключением того, что было в Грёзе.

Ашер неспешным взглядом изучает моё тело, продолжая сидеть на том же месте.

Я прикусываю щеку изнутри до момента, пока не ощущаю кровь, но даже тогда не останавливаюсь. Это отвлекает, хоть совсем и немного.

Жду хоть каких-то слов или действий с его стороны, но этого не происходит, что только сильнее нервирует меня.

Мысли мечутся одна к другой. Для чего ему это нужно? Чтобы показать свою власть? Чтобы унизить меня? Вероятно, окажись я в другой ситуации, то попыталась бы найти ответы на эти вопросы. Сейчас мне плевать, и я корю себя за подобные вопросы. Я не должна анализировать его и не должна стараться понять. Ашер Тернер просто больной, пора принять этот факт.

Внезапно он встает с кресла и делает несколько шагов вперед, останавливаясь в одном небольшом единственном от меня.

Сердце замирает, и я всё ещё не могу смотреть своему страху в глаза, поэтому прикрываю их, готовясь к худшему.

Но ничего не происходит.

Чувствую лишь его дыхание на своей коже – холодное.

– Открой глаза.

Очередной приказ, которому сейчас не смею противиться.

Ликтор стоит вплотную ко мне, но не касается. В его глазах больше нет холода. Там лишь… пустота. И это оказывается гораздо страшнее.

– Запомни это, – его голос звенит прямо в ушах. – Запомни всё то, что испытала сейчас. Весь стыд, унижение и всю ненависть.

– Для чего? – сдавленно произношу я.

Ашер не отвечает, когда я понимаю, что ещё чуть-чуть и больше не смогу. Я не могу всё это больше чувствовать.

Дверь сзади пытаются открыть, слышу, как дергается ручка, а затем звучит голос:

– Ашер, открывай!

Зейн.

Крупинка надежды поселяется в сердце, когда в глазах Тернера замечаю лишь нечто темное, проскользнувшее на короткие мгновения.

– Уверен, что хочешь зайти? – его голос возвращается в привычную легкую манеру, и ликтор отходит, чтобы вернуться обратно в кресло.

По ту сторону Зейн замирает на долгие секунды, а после вновь пытается открыть дверь.

– Клянусь… если ты что-то сделал… Открывай. Иначе я сам выломаю эту дверь!

– Впустим его, мышка? – задает мне вопрос Ашер и допивает содержимое стакана до дна. – Думаешь, ему понравиться увиденное?

– Пошел ты.

Я посылаю его во второй раз в жизни, но это пока единственная атака, на которую я способна.

Ашер ухмыляется, когда дверь и правда, судя по звуку, пытаются выломать.

– Одевайся.

Стоит ему это только произнести, как я за половину минуты полностью одеваюсь, а ликтор за это время вновь подходит ко мне.

– Теперь у тебя чуть больше времени, – он протягивает в раскрытой ладони две капсулы кафоликона.

Мне не верится, что он готов их отдать, поэтому смотрю сначала ему в глаза, затем на ладонь, после ещё раз в глаза. Забираю так, чтобы случайно не коснуться его, хоть он и в перчатках.

Именно в этот момент дверь сзади выламывают, и появляется Зейн.

Сжимаю кафоликон в кулаке и оборачиваюсь.

Парень замирает при виде меня и другого ликтора.

В его глазах бушует настоящее пламя, которое готово здесь всё сжечь. Он быстро оценивает обстановку и изучает моё лицо, а после подходит, останавливаясь рядом, когда Ашер склоняет голову набок.

– Что он сделал? – тут же спрашивает Зейн, беря меня за руку и заставляя взглянуть в его глаза. – Он успел что-то сделать?

Я качаю головой, когда слышу чужую усмешку.

– Добро пожаловать, Зейн. Ты давно не был здесь, – говорит Ашер, и я чувствую, как рука Зейна в перчатке сжимает мою, и парень едва прикрывает своим плечом меня, переводя взгляд на другого ликтора. – Увы, самое интересное ты пропустил.

– Что ты сделал? – вероятно, Зейн мне не поверил.

Я смотрю на Ашера, замечая, как тот кидает быстрый взгляд на меня.

– Вероятно, Эйвери не рассказала тебе всей правды. Да, мышка?

Это прозвище заставляет вздрогнуть меня, но пугает совсем другое. То, что Зейн узнает, на что я согласилась…

Вдруг понимаю, что мне страшно увидеть в глазах Зейна разочарование.

Я не хочу, чтобы он знал. Кажется, это понимает и Ашер, ухмылка которого только становится сильнее.

– Какой правды?

– Тебе известно, что у неё почти закончился кафоликон? – задает следом он вопрос вместо ответа.

Взгляд Зейна перемещается на меня.

– Эйви? Это правда? – молчу, прожигая в Ашере дыру. – Почему ты не сказала мне?

– Вероятно, по той причине, что она не хотела тебя напрягать. Ведь ты и так многое сделал. Я прав?

Не могу совладать с собственной ненавистью, которая бьет уже через край, поэтому отхожу на несколько шагов назад, чтобы не сорваться и не сделать то у чего будут последствия.

Мне хочется швырнуть ему в лицо те таблетки, которые он дал мне ранее.

– Эйвери заняла место Рэйны.

Я морщусь, когда Ашер говорит это вслух, а Зейн замирает, обдумывая его слова, будто не может понять их смысл.

– Что? – спустя долгие секунды спрашивает Зейн. – Ты заставил её, Ашер. Для чего? Тебе что ли так скучно живется?

Как только парень произносит всё это, то смотрю на него широко распахнутыми глазами, не веря, что он ничего не спрашивает и не смотрит… так, словно я сделала нечто ужасное. Что согласилась на это.

– У нас был уговор. Не более. Она занимает место Рэйны, а я позволяю ей и мальчишке здесь остаться до тех пор, пока последний не поправится. И вдобавок даю кафоликон.

– Я могу ей дать кафоликон и без твоих условий.

– Что же ты этого не сделал, мистер доброе сердце? – вопрос действует, как удар, потому что Зейн хмурится. – Тем более, она уже согласилась.

Зейн оглядывается, вновь смотря на меня, и сейчас я вижу лишь жалость по отношению ко мне и злость, но по отношению к ликтору.

Я теряюсь в следующих событиях, так как не ожидаю ничего подобного.

Зейн резко достает свой пистолет и практически сразу же направляет его на Ашера. Звучит выстрел, но другой ликтор реагирует почти также молниеносно, отводя руку с оружием в сторону, поэтому пуля входит в стену. Следом Зейн бьет его в горло, вернее, у него почти это получается. Ашер успевает блокировать его удар, после звучит ещё один выстрел, и я вижу каплю крови, которая падает на пол.

Я не двигаюсь, видя, как Ашер бьет Зейна с такой силы, что последний отлетает к стене.

Откуда-то летит нож, и Тернер успевает отклониться в последний момент, поэтому лезвие едва задевает его плечо, разрезая ткань плаща.

Теперь они оба не шевелятся.

Наступает оглушительная тишина, но длится она мгновения, потому что на шум сбегаются другие люди.

Вижу, как Зейн морщится, вставая и отряхиваясь, будто его только что не швырнули с такой силой, что даже осталась вмятина в стене.

Другие ликторы лишь также смотрят, но ничего не предпринимают.

Ашер прослеживает за тем, как Зейн идет в мою сторону и останавливается рядом. Он не выглядит удивленным или злым, скорее… радостным, что никак не укладывается в моей голове.

– Твой договор с Эйвери аннулирован.

– С чего бы это?

Зейн молча кивком головы указывает ему на руку, и я тоже смотрю. На две раны, одна от пули, которая едва задела его, а вторая от пореза ножа. Из обеих сочится кровь.

Ашер прикасается пальцами в перчатке до своей раны и смотрит на кровь, чтобы после улыбнуться.

Почему он улыбается?

– Боюсь, тут это правило не работает, Зейн.

– Не смей её больше сюда приводить, – Зейн не обращает внимание на его слова, а берет меня за руку и уводит отсюда.

Мы пробираемся сквозь толпу, которая смотрит на нас и на Ашера, взгляд которого чувствую затылком.

Мы спускаемся вниз, и никто не смеет остановить Зейна.

Когда оказываемся снаружи, то он так и не отпускает меня, а ведет к ближайшей машине. Её здесь не было, когда мы подъехали с ликтором.

Мне приходится чуть ли не бежать за Зейном, так быстро он идет.

Парень открывает передо мной пассажирскую дверь и заставляет сесть внутрь, что я и делаю, а сам садится на водительское сиденье.

Мы почти тут же срываемся с места.

Зейн пугает меня. Я смотрю на то, как его руки сильнее сжимают руль, как он стискивает челюсть и смотрит только на дорогу.

Знаю, что он зол. Зол на ситуацию, на меня, возможно, даже на себя самого.

Мне хочется заговорить, развеять напряжение, сказать хоть что-нибудь, но слова застревают в горле, превращаясь в сухой ком.

Сейчас он кажется мне незнакомцем. Чужим и опасным, от которого без понятия, чего ожидать и это пугает сильнее.

Мы едем в неизвестном направлении, и я даже не осмеливаюсь спросить, куда именно.

Могу лишь продолжать за ним наблюдать и бессильно сжимать собственные пальцы.

Останавливаемся через время на окраине Анклава, куда я не заходила, почти у самой стены, где нет никаких сооружений, только небольшое поле. По всей видимости, в более теплое время года здесь что-то выращивают.

Он заглушает машину и впервые с того момента, как мы покинули тот дом, смотрит на меня.

Я вижу ярость в его глазах, вижу, как он зол, поэтому могу лишь нервно сглотнуть.

– То, что он сказал – правда? Ты согласилась занять место Рэйны?

– У меня практически не осталось выбора, – ответ звучит, как оправдание. – Он бы убил Тоби, если бы я не согласилась. А так… обещал, что отпустит.

– Конечно, отпустит. Только перед этим решит поиграть и сломать тебя. Почему ты не сказала мне?

– Ты… ты и так сделал многое, Зейн.

– Видимо, недостаточно, если ты не доверяешь мне.

– Я…

Я замолчала, не зная, как ответить ему на это. Я доверяю. Да, возможно, как только мы оказались здесь с Тоби, то речи о доверии практически и не было, но Зейн уже несколько раз доказывал, что ему можно верить.

– Что Ашер с тобой сделал?

– Ниче…

– Не нужно только врать. Пожалуйста.

Просьба вырвалась из него так, словно ему больно. Словно моя ложь может причинить ему боль.

– Заставил раздеться. И всё. Больше ничего не было, – я сообщила ему это на выдохе и быстро, разрывая зрительный контакт, потому что мне стыдно.

Повисла гнетущая тишина.

Лишь позже шумно сглотнула, так и не решаясь взглянуть на него.

Что я увижу? Разочарование? Отвращение? Или презрение?

Кажется, что прошла целая вечность, когда я решилась всё-таки поднять взгляд.

Злость. И ничего кроме неё.

– Почему ты… злишься? – это действительно меня удивляет.

– Жаль, что у меня не получилось ранить его сильнее.

– Что тебе за это будет, Зейн? Ты пытался убить Ашера?

– Ничего. Отвечая на второй вопрос, то нет, потому что у меня бы не получилось.

Голос парня ровный и спокойный, будто его не волнуют дальнейшие последствия.

– То есть ты знал, что у тебя не получится, но всё равно попытался? Зачем?

– Из-за тебя.

Я удивилась, не зная, как среагировать на это и что вообще сказать.

Так странно.

Опять это чувство в груди. Тепло, которое разлилось и оплело сердце.

– Что Ашер может сделать тебе за это? – перефразировала свой ранее заданный вопрос, ведь не верю.

– Ничего страшного. За меня можешь не переживать, Эйви, – уголок губы Зейна приподнялся в подобие улыбки. – То, что я сделал… было чем-то вроде игры. Есть негласное правило, если ликтор ранит другого ликтора до первой крови, то проигравший должен уступить в любом вопросе что тот бы не затрагивал. И у меня получилось ранить его. Дважды. Поэтому сегодня можешь спать спокойно.

Да, Зейн постарался убедить меня, что все будет нормально, но верится в это с трудом. Не из-за того, что я не верю парню, а из-за того, что я успела немного узнать Ашера. И последний так просто это не оставит.

– Не думаю, что Ашер успокоится, – поделилась собственными переживаниями на его счет, – тебе нужно быть осторожным, Зейн.

– Не беспокойся, Эйви, – повторил он. – А теперь, когда мы всё выяснили, то поедем ко мне.

Возможно, его слова должны были смутить меня, но я лишь почувствовала спокойствие и то, что могу ненадолго расслабиться, притвориться, что всё нормально, хотя теперь буду точно знать, что Ашер не забыл. Он всё помнит.

Однако, сейчас я запретила этим мыслям крутиться в голове.

Зейн вновь завел автомобиль и тронулся с места.

– Пообещай, что больше не будешь пытаться решать свои проблемы одна.

– Обещаю. Пока мы с братом в Анклаве, то я буду тебе обо всем рассказывать, – в глазах Зейна на короткие мгновения что-то промелькнуло, но я не придала этому значения.

– Он дал тебе кафоликон?

– Да.

– Сколько?

– Две капсулы.

Ликтор медленно кивнул и весь оставшийся путь больше не говорил, как и я.

Ни о чем не думала, стараясь просто отвлечься от всего.

Глава 5

Сегодня была первая за долгое время ночь, когда Лойс Рид мне не снилась. Именно поэтому я выспалась и почувствовала себя бодрой, а не такой, словно на днях превращусь в пожирателя.

Возможно, благотворно повлияло то, что я так и продолжила ночевать у Зейна, о чем узнал Тоби вчера вечером, когда зашел в дом, где живут женщины, и не увидел собственную сестру.

Зейн отдал мне кафоликон. И когда я говорю, что отдал, то… это в буквальном смысле. Ликтор показал, где хранится его тайник в доме и сказал, что я могу брать столько, сколько потребуется для меня и брата.

Шок. Это было первое чувство, когда я услышала от него данную информацию.

Человек, с которым мы так мало знакомы, поделился, пожалуй, самым ценным, что сейчас есть в мире. Ведь стоимость кафоликона приравнивается к стоимости жизни. За него убивают, за него сражаются…

Пока я продолжаю лежать на кровати с закрытыми глазами, хоть уже и проснулась. Впервые за несколько лет позволяю себе поваляться и не думать о том, что будет завтра. Расслабляюсь, понимая, что могла бы привыкнуть к подобной жизни… Да, просыпаться по утрам, зная, что завтрашний день будет просто ещё одним днем, а не тем, к чему всё всегда сводится. К борьбе за выживание.

Зейн в последнее время спит рядом. Мы практически не касаемся друг друга во сне, иногда, когда дремлю, то стараюсь себя контролировать, чтобы случайно не закинуть на него руку или, того хуже, ногу. Не думаю, что ликтор такое оценит.

Парень встает рано, даже раньше, чем вставала я в Архейнхоле. Я – на час или, как сейчас, на два часа позже.

Открываю глаза, а мои губы сами по себе растягиваются в счастливую улыбку. Глубоко вдыхая и вдруг чувствую… посторонний запах.

Да, пахнет странно. Принюхиваюсь, переворачиваюсь набок и застываю, когда перед этим хотела уже подняться.

На соседней подушке, где спит Зейн, сейчас лежит одинокий цветок с тонким стеблем. Он красивого нежно-розового оттенка, и именно от него исходит такой странный, но приятный запах.

Я моргаю, кажется, что это лишь видение, которое никак не пропадает. Особенно, когда я касаюсь стебля пальцами и забираю, чтобы вдохнуть запах… чистоты и свежести. Да, для меня он именно так и пахнет.

Я медленно поворачиваю стебель, рассматривая его со всех сторон. Каждый изгиб, каждая прожилка – совершенство, созданное не человеческой рукой, а самой природой.

Смотрю на цветок и не понимаю, что он тут делает.

Зейн положил его на подушку? Конечно, он. Больше некому. Но для чего?

Аккуратно кладу цветок на место, чтобы дальше встать, одеться и застелить постель. Когда все это проделываю, то забираю цветок и ставлю его в стакан, в который предварительно наливаю прохладную воду.

– Так-то лучше, бормочу себе под нос.

Даже когда уже завтракаю, то так и продолжаю рассматривать цветок, гадая, для чего он принес его сюда. И я не видела в Анклаве мест, где росли бы цветы.

***

Днем снова провожу время с детьми, когда Аманда замечает изменения во мне.

– У тебя сегодня хорошее настроение.

– Что меня выдало?

– Улыбка, – девочка подмигивает, – но даже если бы её не было, то я бы всё равно поняла. Вы с братом очень похожи не только внешне, но и поведением.

– Что ты имеешь в виду?

– Не могу объяснить, – Аманда взмахнула рукой, – такое просто чувствуешь.

Мы подождали, пока спустится Тоби, который перевязывал себе ногу, меняя бинты. Ранее Патрик сказал, как и что ему делать нужно будет самостоятельно на постоянной основе. Первое время помогала я, но дальше брат и сам отлично начал справляться.

Сегодня, кроме нас, здесь больше никого нет, что необычно. Другие ушли куда-то с Мики, вроде там связано что-то с общим обследованием, которое проводится раз в полгода. Аманда уже его прошла немногим раньше, чем остальные, а мой брат… Тоби здесь временно, поэтому и нет смысла в этом обследовании.

– Я думал, что ты не зайдешь сегодня, – тут же сказал брат, когда увидел меня, сидящую рядом с Амандой.

– Почему?

– Ну, ты же так и ночуешь у Зейна, – он пожал плечами. – Я думал, что ты вообще к нему переедешь.

– Что? Нет, Тоби, конечно, нет.

– Ты ночуешь у Зейна? – тут же спросила Аманда.

– Да, он вроде её парень…

– Нет, Тоби. Зейн не мой парень, – я подавилась возмущением, когда услышала это от брата.

– Тогда почему ты у него ночуешь?

– Зейн – друг. Помнишь, в Архейнхоле я иногда ночевала у Эллиота? – дождалась кивка Тоби. – Эллиот был другом и Зейн тоже…

– Но ты не смотрела на Эллиота так, как смотришь на Зейна.

– Тоби.

– Нет, сестра, признай, что ты втюрилась в него!

– Я не…

– Втюрилась!

Брат ехидно улыбнулся, чем взбесил меня сильнее, поэтому я взяла самую ближайшую подушку с дивана и кинула в него.

– Я не втюрилась!

– Втюрилась! – Тоби взял другую подушку и тоже кинул в меня, но я уклонилась, поэтому она попала в Аманду, которая набрала в грудь воздуха. – Прости, Аманда…

Девочка не осталась в стороне и отомстила брату.

Мы подскочили с дивана и начали кидать друг в друга подушки. Тоби из-за раненой ноги стал менее подвижным, поэтому мы с Амандой почти завалили его этими подушками, начав смеяться.

– Так нечестно! Вы сговорились!

– Всё честно, – улыбнулась ему, протягивая руку, чтобы помочь встать.

Тоби взял меня за руку и грозно взглянул на Аманду.

– Не думал, что и ты туда же.

– Да ладно тебе, Тоби. Было весело, – Аманда села обратно на диван.

– Всё равно я останусь при своем мнении, что сестра втюрилась в Зейна, поэтому и ночует у него.

Я продолжила улыбаться и качать головой, думая о том, если бы он узнал, по какой причине я на самом деле ночую у ликтора, то не говорил бы так. Из-за того, что Зейн помогает бороться с кошмарами. Стоит только подумать об этом, как настроение тут же портится.

Весь следующий час мы играем в настольную игру, которую удалось найти в этом доме. Дальше ужинаем, и я ухожу, как раз в тот момент, когда возвращаются остальные. После захожу в соседний дом, чтобы взять сменную чистую одежду, которую надену перед сном и выдвигаюсь к Зейну.

Сегодня я иду туда позже обычного, когда на территории Анклава в некоторых местах уже зажглись редкие огни. Часто я прихожу ещё до прихода ликтора, но не сегодня. Зейн уже должен быть дома.

Пока иду, то думаю о словах Тоби и слушаю стук своего сердца. Да, меня волнует близость Зейна и это глупо отрицать, но я не знаю, как на такое реагировать… Подобное со мной впервые. Да, когда я целовалась с Эллиотом, то он меня тоже волновал, но это было несколько лет назад и сильно отличалось.

Хмурюсь из-за собственных мыслей, ведь только этого не хватало. Влюбиться в ликтора. Как глупо. Тем более, наши с ним пути скоро окончательно разойдутся.

Меня и брата ждет другой квадрант, другая работа, другая жизнь. А Зейн останется здесь, в Анклаве, в своей отутюженной форме, охраняя покой людей. Наши миры настолько разные, что даже мысль о возможности их пересечения кажется абсурдной. Всё, что случилось – лишь одна большая случайность. Тем более, я плохо его знаю… но иногда и этого достаточно.

Несмотря на всё это, сердце, глупое сердце, не слушает разумных доводов. Оно трепещет от его случайных прикосновений, надеется на невозможное.

Нужно собраться. Пора отбросить эти глупые мысли и сосредоточиться на будущем. Ведь совсем скоро я с Тоби навсегда покинем Анклав.

Когда подхожу к дому Зейна, замечаю, что внутри не горит свет. Странно. Неужели, ещё не вернулся?

Останавливаюсь возле двери и поворачиваю ручку, понимая, что открыто. Если бы Зейна не было, то было бы закрыто. Он, как и мы в Архейнхоле, всегда закрывает дверь на ключ.

Я ступаю максимально бесшумно, проходя внутрь и не решаясь пока включить свет. Внутри поселяется плохое предчувствие, когда я только слышу стук своего сердца.

В темноте из-за света луны, который проникает сквозь окна, различаю на полу что-то небольшое и темное, похожее на… каплю крови.

Выхожу из коридора с замиранием сердца и останавливаюсь в гостиной, осматривая обстановку и натыкаясь взглядом на темные тени.

Напряжение достигает своего пика, когда я насчитываю ровно три тени, которые также не двигаются.

Холодный пот пропитывает ворот моей кофты, и я ощущаю, как учащается дыхание. Чистая одежда в сумке выпадает из моей руки.

Вдруг одна из теней начала двигаться, и в помещении включился свет, который на доли секунд ослепил меня.

Я моргнула несколько раз, чтобы глаза привыкли к свету и наткнулась на ужасающую картину.

Первое, что привлекло моё внимание – кровь. Слишком много крови. Она на полу растекается лужицей, на ботинках человека, сидящего и привязанного к стулу.

Мой взгляд медленно поднимается от ботинок выше, к знакомой форме ликтора. Я смотрю на нож с окровавленной рукояткой, воткнутый в живот, и на то, как кровь продолжает медленно стекать по одежде ликтора.

Перед глазами пляшут красные пятна, сливающиеся с багровой лужей на полу.

Его голова опущена, и я не вижу, чтобы Зейн дышал.

Чувствую тяжесть в ногах, однако делаю шаг вперед, когда тут же слышу чужой голос:

– Ты припозднилась.

Вздрагиваю и перевожу взгляд на Ашера, сидящего рядом. Он закинул одну ногу на другую, а в руках держит какую-то книгу, которую откладывает в сторону.

Мой взгляд в панике начинает метаться по всей комнате и тогда я понимаю, что третья тень – это Дэниэл, который стоит у окна.