Измена. Маятник прошлого
Первая глава
«Движение – жизнь», – говорили древние, и были сто раз правы. Изменения – свидетельства движения. И только тот, кто не работает над собой, обречён на деградацию.
Какое всё-таки в Москве ужасное лето! Солнце за день так разогревает город, что дышать совершенно нечем. А асфальт местами становится мягким и пластичным. Течёт и начинает вонять. Немыслимо!
Не представляю, как люди жили раньше без кондиционеров!
Оставила машину на стоянке и покрылась липким потом через десяток шагов. Тем более, что я волокла увесистые пакеты из магазина в каждой руке.
Мужа перевели в Москву два с половиной года назад, так что я еще не привыкла к местному климату и очень скучала по холодам и ветрам Западной Сибири.
У нас прекрасный дом, замечательное место и чудный двор, но стоянка для машин в противоположном углу от подъезда. И это неудобно. Особенно летом.
Волосы выбились из причёски и щекотали моё потное лицо. Между лопаток чесалось, и больше всего на свете я мечтала убраться уже из-под палящего раскалённого шара над головой хоть куда-нибудь! И это в шесть часов вечера!
Я топала, торопясь скорее в квартиру под кондиционер, и не смотрела по сторонам.
А зря!
– Ярослава Васильевна, постойте! Нам давно нужно поговорить откровенно, – вдруг раздался рядом со мной нежный голосок.
Подняла взгляд и увидела перед собой ангельское создание. Свежее, как апрельский ветерок. Будто взбесившееся солнце её не тревожит вовсе, и ей совсем нежарко. Очень ухоженная беременная молодая девушка преградила мне дорогу и откровенно разглядывала меня в упор. Её выверенно-точёная правая бровь чуть поднялась, и фея улыбнулась жемчужными зубками.
Мы с мужем живём в этом доме больше двух лет. Я, конечно, всех соседей не знаю, но так или иначе видела многих. Такой нежной феи не припомню. Поэтому, досадуя на препятствие, чуть обошла красавицу и зашагала дальше.
Мало ли как нынче выглядят мошенники? У нас теперь не отличить миллионера от попрошайки…
– Да не бегите вы! От судьбы не убежишь! – смеясь, проговорила мне вслед фейка и, догнав меня, зашагала рядом.
– Что вам нужно? И кто вы такая? – не выдержала и спросила, сдувая противные волосы с лица.
Только сумасшедших мне сейчас не хватает для полного ощущения счастья!
– Неужели не признали? Я ведь присылала вам наши с Деном фотографии. По–моему, я там вышла вполне узнаваемой. Не правда ли? – пропело тем временем это воздушное создание, на ходу заглядывая мне в лицо.
Вот за что мне это? Аргаться, скандалить сейчас будет. Не даст пройти спокойно, спинным мозгом чувствую! Вот же невезуха! Скорее бы Денис подошёл с работы.
Я вздохнула и, поставив свои пакеты на скамейку у подъезда, развернулась к девице. Ещё раз рассматривая, теперь уже внимательно.
Хороша! Волосы, губы, лёгкий хлопок платья. Макияж в меру, и ноготочки как лепестки нежного цветочка. Прозрачные и аккуратные, будто только из салона. Очень ухоженная девочка.
За десять лет моего брака много было разного. Но единственное, в чем я была уверена на все сто процентов – это слово моего мужа. Если Денис сказал, то так и будет. И ещё Громов старается не врать. Он может недоговаривать или умалчивать, но откровенного вранья между нами нет.
Жалость шевельнулось в душе к девочке напротив, но быстро пропала, смытая сорвавшейся каплей пота с моего виска. Фея вон свежа как роза, и жара ей нипочём!
– Так вы та сумасшедшая, которая забрасывает нашу семью всякой макулатурой и домогается по телефону! Какая прелесть, что вы решили развеять свою анонимность! Может быть, вы мне и паспортные данные покажете? – пропела, доставая платок из сумки и, наконец-то, вытирая лицо.
– Ярослава Васильевна, какая вы смешная и милая в жизни! Понимаю Дэна, отчего он так дорожит вашей связью. Я не враг вам, поверьте. Давайте поговорим спокойно. Присаживайтесь. Разговор не быстрый, – засмеялась девушка и вспорхнула изящно, несмотря на живот, усаживаясь на скамейку.
Она взмахнула точеной ручкой и произнесла, всё так же улыбаясь:
– Ой, перестаньте уже смотреть на меня букой! Ну, да! Я любовница вашего мужа. Анастасия Мелецкая. Двадцать два года, москвичка, без жилищных проблем.
– Что…
Совсем больная, надо же! А такая красивая и живая девочка.
– Я беременна от вашего мужа, и через четыре месяца у меня родится сын, которого Денис намеревается у меня отобрать и отдать вам, – продолжала щебетать фея, неотрывно глядя мне в лицо. – Неужели не знали? Во Дэн даёт!
Вторая глава
Смотрела на хорошенькую девочку рядом с собой и чувствовала себя героиней анекдота. Участницей идиотского розыгрыша.
Что за очередную чушь она несёт? Сериалов пересмотрела?
Только бы не кинулась или в истерику не впала. Кто их, психов, разберёт, как они реагируют, если с ними не соглашаться?
Но моя собеседница была предельно серьёзна сейчас. Смотрела пытливо мне в глаза, ожидая ответа.
Ох.
Около трёх месяцев назад нам с Денисом стали периодически поступать то сообщения в мессенджере, то странные звонки, то письма дурацкие оказывались в почтовом ящике, то записки под дверью… Нас атаковала одна ненормальная с идиотскими фантазиями. Открыла настоящую охоту. Преследование.
Первый раз, когда муж при мне получил на телефон странное сообщение в мессенджере, он напрягся. Как сейчас помню: сидит на кухне напротив меня и смотрит в телефон минут пять, не шевелясь. Потом, хлопнув ресницами, протягивает свой аппарат молча, и я читаю: «Любимый, у нас будет сын! Я беременна!»
А Денис, поджав губы, комментирует:
– Дурацкие шутки какой-то сумасшедшей.
И в его глазах абсолютное непонимание ситуации. Растерянность. И боль на самом дне. Или я перекладываю на него свои чувства?
Пока я смотрела, на экране моргнуло и проявилось ещё одно сообщение. Фотография с монитора УЗИ с неразборчивым изображением. При должном воображении можно было различить голову ребёнка, но это если постараться.
Я показала фото Денису. А он залез в профиль девицы. На аватарке анимешная картинка и подпись «Амели». Ни о чём не говорящая. И всё. Кто такая и что хочет? Почему Денис?
Мы так бы и забыли об этом инциденте, но через некоторое время на телефон мужа вновь пришло сообщение. На этот раз фотография чуть выпуклого животика барышни через зеркало на шкафу. Трёхстворчатого, времён развитого социализма, с тяжеленными цельнодеревянными панелями. А на заднем плане виднелась растерзанная кровать и часть стены. Точно такие обои, как на этой стене, были в доме моей бабушки. Может быть, это от вида обоев так кольнуло мое сердечко? Под фотографией подпись: «Правда, мы очаровательны?»
Так и повелось. Что не неделя, то обязательно какое-нибудь дурацкое послание от Амели. Вскоре мы были с Денисом в курсе, что ест, как спит и о чём думает эта сумасшедшая. То фоточки котиков, то слезливая история о том, как она скучает, то описание её эротических снов…
На снах я сломалась, и мы с мужем внесли эту Амели в чёрный список. Попытались.
Но не тут-то было.
Под именем АмеЛи она воскресла вновь. С другого номера сим-карты. Но уже с другим, агрессивным настроем.
Она требовала и угрожала. И несла вовсе несусветную чушь о том, что Денис обязан заботится о ней и о её ребёнке.
– Ярослава Васильевна, что же ты молчишь? Так ничего мне и не скажешь? – тем временем, устав ждать от меня ответа, проговорила девица рядом со мной.
Я вздохнула и пожала плечами.
– Давай просто посидим. Я устала, упласталась сегодня на работе. Сил нет. А вы работаете? – постаралась переключить сумасшедшую на нейтральную тему.
Мы живём на Ленинском проспекте в шаговой доступности от работы Дениса. Собственно, мы и брали эту квартиру поэтому, несмотря на более высокую стоимость из-за локации, и, соответственно, большим платежам по ипотеке.
Но абсолютный комфорт и совсем иное качество жизни, когда добираешься на работу за десять-пятнадцать минут пешком, да ещё и в столице, стоит каждой копейки этих трат.
Денис должен вот-вот подойти. У него работа заканчивается ровно в шесть.
И я сейчас тянула время и ждала мужа. Вместе нам будет проще разобраться с навязчивой девицей. Вернее, я надеялась, что Денис сам с ней всё решит и донесёт мои дурацкие пакеты до квартиры.
– Ты мне не веришь! – восхитилась фея и ручками изящно взмахнула.
– Дэн сумел тебе так промыть мозги, что ты мне просто не веришь и не воспринимаешь мои слова всерьёз! – повторила она и, хихикнув, продолжила, – ты извини, что я с тобой на «ты». Но согласись, в нашей ситуации глупо выкать друг другу. Мы же с тобой практически родственницы!
Фея серебристо засмеялась, запрокинув голову к обжигающему солнцу. Юная. Свежая. Беззаботная.
Блаженная.
У меня блузка окончательно прилипла к потной спине, а на поясе джинс, кажется, скопилось целое озеро. Хоть бы какой ветерок подул, что ли! Сидеть было противно. Да и вся эта ситуация меня дико раздражала.
Посмотрела с тоской на дверь подъезда. Сбежать, что ли?
Ага! И терпеть дальше бредни рехнувшейся дурочки?
Ну, уж нет! Не в этот раз.
Тем более, недели две назад, после блокировки очередного аккаунта навязчивой Амели, как-то, возвращаясь домой, Денис достал из почтового ящика увесистый пакет. Рыжий такой, самодельный, из так называемой крафтовой бумаги. И, мне показалось, пахнувший при открытии духами.
В пакете обнаружилась пачка фотографий.
Денис вначале открыл свой старый аккаунт в контакте и показал несколько своих смутно мне знакомых фотографий. А потом достал шедевры из пакета.
На глянцевой фотобумаге были распечатаны кадры, на которых в разных позах предавались разврату двое, разорив уже знакомую мне кровать на фоне древних обоев. Фото всё с одного ракурса. Так, если бы кто-то статично установил смартфон в одном месте.
Мужчина со спины и в профиль очень напоминал моего мужа. И если бы муж не показал мне перед тем свои фотографии, откуда, скорее всего и вырезали Дениса, то я бы, наверное, напряглась. На единственном фото, где видно лицо мужчины, его трудно признать из-за гримасы и плохого качества картинки.
На одной из картинок голая девица открыто смотрит в объектив, оседлав своего партнёра спиной к его лицу.
Я её не сильно разглядывала. Зачем?
– Не очень качественный фотошоп, – проговорил Денис и скрипнул зубами, продолжая, – здесь ещё флешка есть. Будешь смотреть?
– Нет, конечно! Зачем мне это? – открестилась я от его предложения и отодвинула от себя фотографии.
– Я найду эту дрянь и выдерну ей ноги, – прошипел муж.
А я обняла его и, поцеловав, попросила:
– Выкинь мерзость в мусор, пожалуйста, и не трать на неё своё время!
Сейчас я сидела на скамейке в пустынном дворе нашего дома один на один с непредсказуемой сумасшедшей девицей, и мне было не то что страшно, но напрягало такое соседство.
– Ярослава… А как тебя Дэн зовёт? Как сокращает твоё имя? А впрочем, это неважно. Тебе идёт быть Ярославной, – заговорила, отсмеявшись, Амели.
Она поменялась в лице, почти моментально растеряв всю свою привлекательность и, став похожа на крысу, зашипела мне в лицо:
– Ты запомни и передай своему хитросделанному мужу, что я за своего ребёнка горло перегрызу. Но не позволю отдать его никому! Слышишь! Ты не прикоснешься к моему малышу!
– Не смей угрожать моей жене! – громом раздался рядом любимый голос, и я выдохнула.
Денис пришёл!
Третья глава
– О! Вот и наш герой пожаловал! – засмеялась девица и, подскочив и подавшись к Денису всем телом, провела ладонью по его плечу, ластясь к нему. На моих глазах.
Затем спустилась в своей ласке по руке и, чуть задевая коготками, проехалась по ладони. Моим жестом. При этом неотрывно глядя мне в глаза.
Денис повёл себя странно. Дёрнул рукой, как он делает, когда недоволен, качнувшись, отступил на шаг. Будто его не интересовала вешающаяся на него девушка. Словно беременные каждый день ласкают его плечи.
Он просто мельком глянул на девицу и вернулся взглядом к моему лицу. Словно в этот момент для него важнее моя реакция, а не происходящее безобразие. Он ощупывал меня глазами почти физически. Будто пытался что-то прочесть, понять.
– Что здесь происходит? – прохрипел Денис сиплым голосом, не отводя глаз и стараясь выглядеть спокойным. Только маленькая жилка нервно дёргалась на его виске.
– Познакомься, это та самая девушка, Амели, которая преследует тебя в последнее время, – ответила на его вопрос, сжимая руки.
Денис дёрнулся и, потемнев глазами, повернулся к ещё улыбающейся девице. Он был зол. Я бы сказала – разъярён. Губы плотно сжаты, и желваки чётко обозначили скулы.
Он обозлился до того, как я представила ему Амели.
Резко повернув к ней голову, мой муж прошипел сквозь зубы:
– Вот как?
Честно сказать, если бы на меня была направлена такая агрессия в его голосе, такая ярость в его теле, то я бы постаралась смягчить ситуацию. А девица, наоборот, кажется, получала удовольствие от злости моего мужа. От его эмоций.
Она оскалилась и пропела сладким голосом:
– Да ты талант, милый! Только театр твой сгорел и прахом пошел весь! Ну и полюбуюсь я сейчас, как ты, Дэн, будешь разыгрывать перед своей женой сцену нашего первого знакомства! Типа никогда не прикасался ко мне, а ребёнка мне ветром надуло?
И вновь звонко рассмеялась, предупредив перед этим:
– Только нашу милую Ярославу не расстраивай!
Я думала, он её ударит сейчас. Столько страсти в его движении, столько напора. Пыла. Я и не помнила уже, чтобы мой Денис мог так себя ярко проявлять.
Он буквально кинулся к ней и, резко схватил-таки за горло, чуть приподнимая и привлекая к себе, зашипел что-то неразборчиво девице в лицо.
Отработанным жестом. Отработанным много раз движением.
Девица подалась ему навстречу всем своим телом. Прижалась сильнее. Вставая на цыпочки, не отводила взгляда от его взбешённых глаз.
Так, естественно всё это у них получилось, так просто, будто не впервые.
Чтобы мой Денис распускал руки с незнакомками?
– Яр, ну, очнись ты уже! Посмотри, он ведь выбрал меня по твоему типажу! Мы же с тобой похожи словно сестры, как ты не видишь этого? Значит, и мой ребёнок будет похож на тебя! – не отводя глаз от моего мужа, звонко проговорила Анастасия Мелецкая.
Денис ругнулся грязно, разжал свою ладонь и практически отпрыгнул в сторону от девушки. Сунул руки в карманы, будто пряча их, чтобы контролировать свои движения и порывы.
А я подняла взгляд и, внимательно глядя в глаза, спросила у мужа:
– Это правда?
Зачем спрашивать? Движения тел с непреклонной очевидностью выдают их. Всё предельно ясно.
– Нет, конечно! – ответил муж и посмотрел в сторону.
Он отвёл от меня взгляд! А левой рукой тронул кончик своего носа и ухо. Открестился от всего, даже не спросив, о чём это я! Не поинтересовался, какую правду я ищу! Сразу кинулся в отрицание.
– Слав, что ты развела здесь? К чему эти публичные выяснения? Тебе нужно внимание соседей? Что ты начинаешь? Идём домой и не зли меня! Я устал на работе и не намерен участвовать в вашем цирке! – Денис шагнул ко мне и хотел взять за руку, но я сделала шаг назад.
– Не смей прикасаться ко мне! – протолкнула шипяще сквозь сжатое спазмом горло.
– Дэн, ты забыл у меня три дня назад, – в этот момент звонким голосом произнесла, усмехаясь, девица и ловко достала галстук из сумочки, что болталась на длинном ремешке, переброшенная через плечо.
Я знаю этот галстук!
Галстук мелькнул перед Денисом, и муж дёрнулся, непроизвольно пытаясь схватить рукой шёлковую тряпочку, но Анастасия ловко заставила мужнину удавку вильнуть змеиным движением прямо мне в руки.
– Узнаешь?
– Немедленно прекратите балаган! – зарычал Денис и шагнул ко мне ближе.
Я сделала ещё один шаг назад.
Не выдержу, если он тронет меня. Сорвусь в истерику и крик. Не хочу больше его рук на себе! Никогда!
Свинцовой тяжестью раскалённое солнце, казалось, потоком обрушилось на меня с небес. Ни вдохнуть, ни выдохнуть нет ни сил, ни возможности. Мир сошёл с ума, утягивая меня за собой водоворотом странной обжигающей мути, наваливаясь на меня всей своею тяжестью.
– Ярослава! Хватит творить дичь! Ещё побегай от меня, как малолетка! Пойдём домой! – зарычал муж и схватил меня за предплечье.
Больно. Оставляя синяки, потащил меня в подъезд, без вариантов проталкивая к лифтам.
– Пусти! – зашипела на него, забилась отчаянно, пытаясь вырваться.
Но куда там! Денис перехватил меня поудобнее и, прижав к себе, шагнул в лифт, нажимая кнопку нашего этажа.
– Подвинься! Я захватила пакеты нашей славной женушки! – весёлый голос сверлом вкручиваясь мне в висок, раздался совсем рядом.
Любовница моего мужа шагнула к нам в лифт прямо перед закрытием дверей, обдавая меня тошнотворным запахом своих духов.
Четвертая глава
Лифт дёрнулся и потащил нас вверх.
Мы живём в сталинском доме, и пассажирские лифты здесь тесные. В замкнутом пространстве, в крошечной коробке поднимались вверх, и мне казалось, что с каждым метром воздуха вокруг становится всё меньше. Стены неумолимо сжимаются, и опускается потолок. Бетонной плитой он вот-вот придавит меня. Расплющит, словно лягушку. Голова кружилась до тошноты.
Это от ситуации, или от соседства?
Хотелось вырываться, орать, материться и разнести всё и всех в пух и прах! Устроить полноценную истерику. Расплакаться?
Я закусила губу изнутри так сильно, что почувствовала вкус крови, и это меня немного отрезвило.
Смысл биться за свою свободу в закрытом движущемся лифте?
Подняла взгляд и увидела в зеркале, как Денис смотрит на свою Амели-Анастасию.
Столько страсти и экспрессии! Испепелил бы, если бы мог! Вновь эта едва сдерживаемая ярость, которой наслаждается Настенька. Любовница моего мужа.
Такое странное слово… Любовница. Запретное, сладкое, острое. Не то что постылая жена. Жужжащее, сварливое. В нём совсем другие чувства, и это вовсе не любовь. Жену можно унизить вот так, мимоходом. Она же всё стерпит…
Гнев зрел во мне чёрным варевом, сырой нефтью пробулькивая на дне души.
Лифт дёрнулся ещё раз и распахнул двери, сообщая нам о прибытии. Настенька выпорхнула первой, хозяйственно волоча мои пакеты. Денис попытался сдвинуть меня с места, и шагнуть за ней. Но я, поведя плечами, холодно проговорила:
– Отпусти.
– Никогда, – ответил муж моментально.
Я подняла на него свой взгляд и заметила, как дрогнули, изменились зрачки в его глазах. Мелькнул в них страх? Или только привиделось в холодном сером флюоресцентном свете и это упрямая, знаменитая Громовская решимость? Упёртость…
– Меня сейчас стошнит прямо на твой костюм! Отпусти и не прикасайся ко мне! – тихо и безэмоционально сказала и вновь чуть дёрнула плечом.
– Слав, нужно поговорить. Всё совсем не так, как ты себе сейчас надумала, давай пройдём в квартиру, – начал уговаривать меня будто душевнобольную мой муж мягким, вкрадчивым голосом.
Словно забалтывал дикое животное.
Но руку отпустил.
Мазутом, вонючей и горькой злостью плеснуло мне по нервам. Желчью, обжигая, наполнился рот.
– Я не собираюсь никуда убегать. Я выслушаю вас обоих. Чтобы не сомневаться потом, когда буду вспоминать свой выбор! Так что не трожь меня! И не подходи даже, – холодно проговорила, и, видно, что-то такое услышал в моём голосе муж, что отступил от меня, отодвигаясь.
Денис шагнул из лифта и загремел ключами около нашей двери. А я вышла следом за ним и тут же попала под внимательный и изучающий взгляд Анастасии.
Она стояла, опираясь плечом о стену и, подмигнув мне, первой прошла в нашу квартиру, когда муж распахнул входную дверь.
Лёгкая и изящная, с гордостью и достоинством неся свой беременный живот, она, не снимая обуви, двинулась вдоль по коридору на кухню.
Я замялась, пережидая в себе острое желание вцепиться шалаве в патлы. Зажмурилась на секунду, ясно представив себе эту картину, и с выдохом прошла следом, мимо придерживающего дверь мужа. Также не разуваясь.
Мне в кроссовках надёжнее. Не так беззащитна…
Я не стала вслед за Настенькой идти на кухню. Боялась, что не сдержусь, да и не хотела прогибаться под её сценарий. Прошла в зал и села в кресло, что стояло спинкой к окну. Вот не нравилось мне такое положение мебели, а гляди-ка, пригодилось. В кассу пришлось.
Получилось, что свет падает как раз на лица голубков, высвечивая их малейшие эмоции. В отличие от выражения моего лица, я могу видеть их с хирургической точностью.
Денис, пропуская вперёд свою любовницу, усадил её в кресло, а сам пристроился на диване, вальяжно забросив ногу на ногу. И только нервное движение пальцев, выбивающих барабанную дробь на колене, выдавало его напряжение.
Настенька уверенно себя чувствовала. Или не впервые у нас, или она по жизни такой человек. Сложно сказать.
– Итак, – я перехватила инициативу разговора и спросила, – когда между вами возникла связь?
– Год назад, – быстро ответила Настенька и улыбнулась, очаровательно сверкнув зубками.
Денис дёрнулся и зашипел матерно.
– Год? Как же вы познакомились? – я тоже улыбнулась, глядя на Дениса.
А его отчего-то перекосило от этого.
– Дэн взял меня на работу! – прочирикала быстро девица и зачастила. – Мало кто откажется от предложения личного помощника начальника отдела известной нефтегазовой компании. Конечно же, я бегом побежала. Только оказалось, что никуда он меня не оформлял, и по документам я нигде не работала. Дура!
– Заткнись! – зашипел на неё Денис и, сбросив личину расслабленности, подался вперёд, – ты можешь, наконец-то заткнуться?! Идиотка!
Но Настеньку этим было не смутить, она повернулась к Денису и, чуть наклонившись навстречу, издевательским тоном пропела:
– Я запросила данные, когда хотела оформить декрет! Прикинь, как удивилась! Я подам на тебя в суд за мошенничество!
Её волосы немного растрепались, но всё равно выглядела Настенька невероятно мило и очаровательно. Огромные невинные глаза и нежный рот с припухлыми губами. Картинка!
– Подавай, повесели судей. Заплати пошлину, – усмехнулся Денис и, повернувшись ко мне, произнёс, – видишь, как влияет беременность на мозг! Совсем уносит крышу в сторону.
Я сейчас завизжу! Заору от боли и ярости! А им все пререкания и хиханьки. Всё нипочём.
Смотрела только на мужа, подмечая, запоминая детали. Чтобы не было никаких разночтений после. Чтобы я не забыла его предательства, не замылила сама себе бытом и временем.
– Миловаться после будешь со своей зазнобой. Объясни мне, чтобы я поняла. Зачем? За что ты со мной так? – я сжала кулаки до болезненных лунок от ногтей на ладонях.
– Не ты ли мне весь год капаешь на мозги с приёмным ребёнком? Разве это не выход? Подумай, прежде чем совершать непоправимое! – криво усмехнулся Денис.
– Непоправимое ты совершил, когда залез на неё!
– Так ты же не способна родить! Ты ведь бесплодна!
Пятая глава
Кровь отхлынула у меня от моментально похолодевших рук и ног. Вся она, похоже, собралась в груди под сердцем. И жжётся там так больно. Так остро ранит.
Никогда ещё Денис не упрекал меня бесплодием.
– Я тоже хочу детей! Это природа, Слав! Инстинкт. Любой здоровый и нормальный мужик хочет оставить после себя потомство. Прикоснуться так к бессмертию и вечности. Прожить жизнь не зря и оставить после себя продолжение! Почему ты решила лишить меня этого права? – говорил тем временем муж, распаляясь с каждой фразой.
Он сидел теперь, подобравшись, так, будто вот-вот сорвётся с места, и не сводил с меня своих глаз.
– Я же не слепой. Я вижу, как ты засматриваешься на беременных, как ты провожаешь глазами младенцев в колясках, как блестят твои глаза от слёз при взгляде на малышей! А я? Ты думаешь, я не хочу детей? Ты обо мне думала? – рычал уже под конец своей речи Денис.
– Но так нельзя! – вскрикнула, прижимая руки к груди.
Больно! Будто кровавый ком обжёг мне сердце и теперь ворочается, жаля свежую рану ледяными иглами.
– А как можно? Чужого ребёнка из детдома взять можно, а свою кровиночку нельзя? Почему я не имею права быть отцом? Почему я из-за… – Денис осёкся и не стал продолжать.
Он хотел упрекнуть меня?
Муж выдохнул и уже спокойным голосом сказал:
– Я хочу воспитывать родного сына. Вместе с тобой, Слав. Я люблю тебя.
Сухие редкие хлопки раздались внезапно, прорезая повисшую тишину между нами.
– Это так мило и трогательно! Такая страсть! А эмоции! Они просто разлиты в воздухе, – аплодируя, произнесла Настенька, продолжая совсем другим тоном, – а как же я?
Лицо у мужа закаменело, и он повернул голову к девице.
– А ты… – прорычал, не сдерживая ярости Денис и, посмотрев на меня, спросил, взмахнув рукой в сторону Анастасии:
– Знаешь, как мы познакомились с ней? Помнишь Тимура Тагиева? Это он мне показал ее на конференции в Казани. Смотри, говорит, какая куколка. Чем-то на твою жену похожа. Я и зацепился. Выманил дуру на деньги и на свою должность. И на свой… Свою морду.
– Я не шлюха! – взвизгнула Настенька, теряя флер очарования и, как крыса, щеря зубки. Её нос заострился, и пальцы, вцепившиеся в подол платья, стали похожи на лапки.
– А кто? Я навёл справки и знаю о тебе всё, – зло ухмыльнулся Денис. – Я не позволю эскортнице заниматься воспитанием моего сына по-любому! Тебе не место рядом с ним. Не хотела по-хорошему решить вопрос, как я тебе предложил? Мечтала срубить кусок пожирнее, чем своя отдельная от родителей и сестёр однокомнатная квартира, так пеняй на себя! Не получишь ничего. Я всё равно не дам тебе и прикоснуться к мальчику! Как думаешь, кому суд в результате поручит опеку и проживание ребёнка? Мне или безработной девке с приводами в полицию и обвешанную административными штрафами?
Денис, подавшись вперёд, практически нависал над Настенькой, и страх отразился в глазах сидящей в кресле девицы. Она непроизвольно вжалась поглубже, пытаясь увеличить расстояние между ними.
– Женись на ней, и дело с концом. Я же вижу, чувства между вами аж искрят. – хрипло выдавила я из себя, нарушив повисшее молчание.
Муж откинулся на спинку дивана и с силой сжал переносицу двумя пальцами. Выдохнул и, повернувшись ко мне всем телом, сказал:
– Слава! Ты моя жена, и другой не будет! Я не разбрасываюсь словами!
Помолчал и, ухмыльнувшись, продолжил:
– А искрят моя ненависть и презрение.
– Я заметила, каким твёрдым бывает твоё презрение! – звонко почти крикнула Анастасия.
Муж медленно повернул к ней голову и, прищурившись, посмотрел снизу вверх. И ухмыльнулся. Очень цинично и по-мужски, разбивая мне сердце.
Настенька не выдержала и продолжила со слезой в голосе:
– То есть, чтобы сделать ребёнка, я хороша, а жениться…
Но Денис перебил её:
– Ты здорова. Молода. Фертильна. Без патологий. У твоей мамы четверо детей. У маминой сестры – трое. Ты под моим контролем бросила курить. Никакого алкоголя в течение всего времени знакомства. Никаких таблеток. У тебя железобетонная психика. Вроде никого в родне с отклонениями нет, не считая приобретенного алкоголизма отца. Почему нет? Ты мне физически подходишь для рождения ребёнка.
Помолчал, криво и презрительно дёрнул губой, продолжая:
– Но ты безнравственная и беспринципная тварь. Расчеловеченная. Ты не умеешь любить. И не умеешь быть благодарной. Тебе сколько ни дай, всё мало. Тебя близко нельзя подпускать к детям. К моим.
Настенька ощерилась, все больше становясь похожей на крысу, и зашипела:
– Мы договорились! Ты обещал мне квартиру и защиту! Я не отдам тебе сына!
А Денис только захохотал на это:
– И как ты сдержала свои обещания?
А перестав смеяться, буквально выплюнул презрительно:
– Помнишь, я в самом начале говорил тебе, что женат, а ты ответила, что это не проблема для тебя? Ещё тогда я поймал тебя на крючок. Ты надеялась выскочить замуж, и тебе было плевать и на меня, и на мою жену тем более. Ты же больше достойна сладкой жизни, верно? Поэтому и решилась, наконец-то, на ребёнка!
– Это чудовищно. – пробормотала я тихо, обнимая себя руками.
Мерзкое, нечистоплотное, склизкое чувство душило меня. Железистый вкус крови во рту смешался с желчью, и горечью сковал мне язык.
– Слава, это нормально. Поверь мне, если отцом ребенка был бы не я, а её дружок-наркоман, то наша красотка, не задумываясь, отказалась бы от сына в роддоме. Ни секунды не сомневаюсь. Это рядом со мной она решила сыграть по-крупному и торгануть собой уже ва-банк. – услышал меня и моментально ответил Денис, даже не понимая что я имела в виду совсем иное.
– Ты спал с ней! Ты год мне врёшь, Денис! Врёшь! И спишь с другой! Изменяешь, Денис! – проговорила, с трудом выталкивая слова.
– Разве это измены, когда я и в сердце, и в мозгу держу только тебя, Слав? – тихо проговорил Денис, склонив голову.
Затем встряхнулся и спросил:
– А как иначе делать детей, Слав? Как мне её было загнать на ЭКО, если у неё сейчас уже на счету есть аборт? Она рожать-то захотела только потому, что я отреагировал на ребёнка, показал ей свою готовность и слабость.
– Я мать твоего сына! Ты чудовище, монстр! – взвизгнула Настенька, пробормотав что-то нечленораздельное, но Денис осадил её:
– А ну, цыц! Ты думала, что я пушистый зайчик? Поднимайся, идиотка!
Мякнуло сообщение и муж, вставая, повернулся ко мне, уговаривая:
– Я посажу её в такси, а ты дождись меня, пожалуйста. Прошу. Ты ведь у меня умница. Вот успокойся и подумай, что можно предпринять и как будем выползать из ситуации. Только не делай резких движений, Слав!
.
Шестая глава
Хлопнула входная дверь, отсекая от меня мяукающий голосочек, липкой патокой вязнущий в ушах. Денис почти выволок Анастасию из нашей квартиры, несмотря на её возмущение и желание продолжать разговор.
Мой муж ушёл со своей любовницей из моего дома, чтобы посадить её, беременную, на такси.
Ну бред же! Сумасшедший дом. Страшный сон.
Невозможная реальность моей жизни.
В груди ныло ожогом. Невозможно. Ни вздохнуть нормально, ни выдохнуть. В голове набатом стучала кровь.
Оглянулась вокруг, будто впервые замечая комнату.
То есть, когда мы выбирали в прошлом году вместе с Денисом вот этот диван, дурачась и смеясь в магазине, пробуя мебель на удобство своими попами, когда целовались после… В то же время Денис старательно делал ребёнка девочке Настеньке?
Бред.
Я помню его поездку в Казань. Буквально одним днём. Денис любит спать дома и по возможности всегда возвращается из командировок пораньше. А я жду его. Это традиция.
Жду, и мы встречаемся так, будто не виделись несколько лет. Страстно и нежно. Всегда вместе.
И в этот момент он составил свой гениальный план?
Я не понимаю.
Всё моё существо, моя суть, моё сердце сейчас в смятении и растерянности. Больше всего на свете мне мечтается в эту минуту закрыть глаза и проснуться.
Ведь такого просто не может быть!
Он хочет, чтобы я придумала, как нам жить дальше?
Ха!
Для этого требуется для начала хотя бы осознать, где мы очутились, и как мы сюда попали!
Закрыла глаза и, зажмурившись, из последних сил сжала пальцами своё лицо.
Как заставить себя дышать? Как жить-то теперь?
Попыталась подняться, но тело не слушалось меня. Руки не то, что дрожали, они ходили ходуном.
Нужно как-то собраться. Собраться, чтобы жить дальше!
Подтянула к себе колени и, сжавшись в комок, зацепила зубами каким-то неведомым образом оказавшийся в моих руках платок.
Я опять одна! Как тогда…
Мне вспомнилось, как я очнулась в больнице. А усталая женщина в не совсем чистой медицинской форме, глядя на меня осуждающим глазами, сказала с упрёком:
– Не сохранила ты ребёночка, глупая!
До сих пор в моей голове звучит её надтреснутый голос. Он мучит меня в кошмарах много лет. Я вижу во сне перед собой те глаза. Как мне простить себя за это?
Если бы я тогда была осторожнее, была умнее…
Вот и догнала меня моя старая боль. Догнала и не отпускает. Тянет. Рвёт на части.
Вот и дождалась я упрёков мужа, что не смогла сохранить, сберечь, не смогла родить нашу деточку…
– Ярослава! – раздался встревоженный голос над головой, и я вздрогнула, возвращаясь в реальность.
Открыла глаза, радуясь, что стих противный тихий вой в ушах, вытерла платком лицо и подняла взгляд на мужа.
Денис сидел передо мной на коленях и с ужасом смотрел на платок в моих руках. С кровавым пятном от прокушенной щеки. И я быстрее спрятала тряпку в кулаке.
– Слав, прости меня! – муж попытался меня обнять, но я замотала отрицательно головой и прохрипела:
– Отойди! Не прикасайся ко мне!
Он застыл на половине движения и со вздохом встал с пола. Растёр лицо ладонями. Затем, зацепив моё кресло за подлокотники, подвинул его к дивану и устроился напротив меня так, что я оказалась в клетке его рук.
Он не прикасался ко мне. Но и не выпускал от себя. Смотрел на меня пристально, считывая эмоции.
– Что ты наделал, Денис! Кем ты стал? – я невольно всхлипнула сухим горлом и сжала губы.
Какой смысл выяснять сейчас, что он наделал и как он это мог? Как мог, так и смог!
– Слав, ты плачешь ночами. А иногда и воешь. Не так, как сейчас, но тоже страшно. Ты знаешь об этом? – тихо спросил меня Денис и посмотрел мне в глаза.
Это я выла сейчас? Опустила взгляд на свои скрюченный руки и сжала сильнее губы.
Невыносимо больно!
Я сойду с ума от этого!
– Ты перестала смеяться, Слав! Ходишь иногда словно робот по квартире часами без цели. Похудела. Тебе наплевать, как ты выглядишь, – вновь заговорил Денис, сжимая сильнее ладонями кресло, – ты изводишь себя. А я ничего не могу с этим поделать!
– Посмотри на меня, Слав! – продолжил муж, – что мне делать, чтобы вернуть тебя, как вытащить из депрессии? К врачу ты категорически не хочешь, разговаривать со мной о своей боли не желаешь.
Он помолчал, переводя дыхание.
Было слышно сквозь шум работающего кондиционера, как чуть скрипнул под рукой у Дениса несчастный подлокотник.
– С тех пор, как Машка забрала от нас своего сына, ты постепенно становишься похожа на тень, моя Славочка, девочка моя. Ты ведь оживаешь, только когда начинаешь говорить со мной об усыновлении.
– Я стала страшной и худой? Неухоженной? Поэтому ты нашёл себе более молодую и весёлую. Она всё время смеётся. С ней весело и легко! Она свежа и прекрасна. – просипела, сама понимая, что говорю не то.
Какая разница кем я стала? Это не я залезла в чужую койку! Не я впустила в нашу семью третьего и не я втихаря бегала заниматься развратом. Это был его выбор! Его решение!
– Не пори чушь, Слав! Она мерзкая и склизкая прилипала, жалкий и страшный человек, – фыркнул Денис и, подавшись вперёд, произнёс очень близко от меня, задевая моё лицо своим дыханием, – я люблю тебя! Я просил Машку вернуть в Россию Алексашку хоть на полгода. Думал, ты встряхнёшься, и тебе полегчает.
– Какой ты чурбан, Громов! Разве можно срывать ребёнка из школы, из только-только формирующейся среды ради своих хотелок? Он же не котёнок! – тут же отреагировала я, возмущаясь.
– Про котёнка я тоже думал… – отодвинулся муж, откинулся на спинку дивана и растрепал одной рукой свои волосы.
Я проследила, как укладываются обратно его упругие и упрямые пряди, и произнесла:
– И завёл себе Настеньку… Милого домашнего питомца… В кедиках и в платьице. Мерзкая, но в койке с закрытыми глазами не разберёшь. Да и моральные качества в этом деле неважны!
– Не ревнуй, Слав! Она того не стоит, поверь, – усмехнулся муж.
Он помолчал и продолжил, чуть прищурившись:
– А ты тоже живёшь тайной от меня жизнью. И ни слова мне о ней не рассказываешь. Будто я враг тебе, а не муж…
Седьмая глава
– Нашел, в чём меня упрекнуть? Молодец. – прошипела я в лицо мужа, подбираясь.
Притихшая злость, прибитая немного болью воспоминаний, вспыхнула вновь, смывая своею яростью всю мою скованность и апатию.
Глаза Дениса блеснули, и он, ухмыльнувшись, с упрёком заговорил:
– Ты ездишь по детским домам. Одна, Слав! Ты интересуешься усыновлением, встречаешься с людьми, консультируешься у специалистов, и всё это одна!
Под конец речи его голос окреп и звучал уверенно обвинительно.
Я сжала зубы и посчитала про себя до десяти и обратно. Мы не на базаре и не в лесу. Я не собираюсь устраивать разборки с криками.
– Мне хватило одного посещения. Это очень сложно. Нет, они живут вполне нормально. Одеты, сыты. Но я не смогла даже поговорить с заведующей, – спокойно заговорила со всей возможной искренностью, вспоминая глаза директрисы и продолжая, – там вся система, начиная с анкет… Мне очень сложно в это вникать морально. До дрожи и ледяных ног. Поэтому и не привлекала тебя. Пожалела. Прежде мне само́й нужно было свыкнуться с мыслью об усыновлении. С ужасной системой выбора. Нужно было преодолеть свою боль.
Я промолчала и продолжила со спокойной яростью:
– А мне нечего скрывать, в общем-то. Не ожидала от тебя упрёков. И тем более, в ситуации, когда ещё не выветрился запах твоей любовницы из комнаты.
Денис подался ко мне, вновь цепляясь одной рукой за ручку кресла, а я откинулась назад. Манипулятор доморощенный!
Хотя стоит признать, его слова меня сильно взбодрили, и злость придала сил. Муж определённо добился от меня нужной ему реакции и вывел на разговор. Вытащил из скорлупы отчаяния. Одиночества.
– Я не упрекаю, Слав. Я пытаюсь тебе объяснить, что я, как мужчина, просто решил нашу проблему, – проникновенно проговорил Денис, не отводя от меня взгляда.
– Залез под подол к молоденькой дурочке, похожей на жену, – закатила глаза и фыркнула ему в ответ.
Денис скривился:
– Когда она забеременела, наконец-то, я больше не прикасался к ней. Клянусь!
Ой, вот только подробностей их интимной жизни мне не хватало!
– А галстук три дня назад? – автоматически вылетело у меня.
– Слав. Я снимаю ей квартиру. Обеспечиваю доставку еды. Я оплачивал все счета. Но я не даю ей денег на руки. У нас был договор. Она рожает, и мы расстаёмся, довольные друг другом. Ей квартира, мне ребёнок. Мы договорились, и она затихла. А потом додумалась писать мне всякую хрень в телефон, – монотонно начал рассказывать Денис.
А когда я попыталась выгрузиться из кресла, чтобы прервать эти невыносимые подробности измены, муж вновь положил обе руки на несчастные подлокотники и, сжимая кулаки, продолжил, чуть повышая голос:
– Я урезал содержание. Перестал оплачивать покупки. Но её понесло. Показалось мало и захотела большего. Стала агрессивной. После демарша с фотографиями я приехал и объяснил дурочке, что ещё одна выходка, и квартиры ей не видать как своих локтей.
Тем более, что рисковать здоровьем ребёнка я не намерен и, значит, за ней нужен присмотр и уход. Пригрозил, что поселю её с нянькой.
А три дня назад она позвонила и закатила мне истерику. Я прилетел в квартиру… Ну, и там погорячился немного. Выбешивает, гадина! И галстук мешал мне. Даже не помню, как сорвал его к чертям!
Я смотрела, как бьётся жилка не его шее и, как напряглись вены на висках, потемнели глаза, и моя ярость нефтяным озером растекалась по моей памяти, пачкая воспоминания ядовитой грязью.
Если для него так легко было лечь в койку с левой девкой, где гарантия, что муж не делал так раньше? Ведь наши отношения держались прежде всего на доверии друг к другу!
– Вчера договорился положить её в клинику. На сохранение беременности, – тем временем рассказывал дальше Денис, – Но не успел. Эта дрянь решила выйти на тебя, рассчитывая вбить клин между нами.
– И вот эту свою тайную жизнь ты сравниваешь с моими робкими попытками присмотреться к детским домам? Да ты… – перебила я его, с выдохом отталкиваясь ногами от дивана и продолжая, – у меня просто нет слов.
Кресло от моего удара дёрнулось и стало заваливаться назад, на спинку, втягивая меня за собой.
Денис удержал мебель за подлокотники и аккуратно отодвинул от себя, давая мне возможность встать, и при этом спросил в сердцах:
– Да что не так-то? Если бы не случайность, ты бы и не узнала об этой девке!
Я вскочила и неловко заковыляла в сторону. От долгого сидения ноги свело, и теперь противно кололи иголками и болели мышцы.
– Как? Ты бы скрывал от меня, что это твой сын? Как Машка, твоя сестра, беспардонно и не спрашивая, просто подкинул бы мне на руки младенца? Не интересуясь ни моим мнением, ни желанием? – зашипела невольно, переступив с одной ноги на другую, и продолжила зло. – Но мне теперь далеко не восемнадцать! Такой номер не пройдёт без объяснений.
Я как-то особо неудачно наступила, и ногу аж прострелило.
– Всё, Громов. – вскрикнула, отмахиваясь от протянутой руки помощи, – уйди! Дай мне пережить сегодняшний день.
– Я в лепёшку готов разбиться ради тебя, а ты нос воротишь! Недостаточно для тебя? Мало? – повысил на меня голос муж.
Я аж про боль в ногах забыла и, развернувшись к нему, сказала, глядя в глаза:
– Слишком много! Не ори, страдалец. На шалаву свою кричи. Привык с ней распускаться и не следить за собой, тешить свои низменные порывы?
– Слав, ну, пойми!
– Что ты ради меня страдал и почти девять месяцев имел любовницу? Думая обо мне, спал с ней? Страдая, обеспечивал? Измучился весь, бедный, от моральных терзаний! Стёрся до основания! Сам себя послушай! – меня несло, и теперь уже я нависла над ним и шипела, не сдерживая чувств, – а самое мерзкое, что при этом ты не прекращал жить со мной во всех смыслах! Ты хоть представляешь, как я теперь себя чувствую? О депрессии моей ты задумался? Доктор, блин. Кардинально решил излечить – обухом по голове! Видеть тебя не могу! Тошнит! – Выкрикнула последнее слово, практически взвизгнув, и, резко развернувшись, поспешила в ванную. Мне нужно всё с себя смыть! Немедленно!
Восьмая глава
Горячие струи упруго падали мне на плечи, а я всё стояла с закрытыми глазами, стараясь пережить, перетерпеть острый, жгучий приступ ярости и боли.
Боли от откровенного и циничного предательства. Предательства человека, который врос в меня за десять лет брака. Впаялся в моё тело, в привычки, в образ мыслей. Был как часть меня.
И вдруг оказалось, что это только я жила в семье и его интересами. Интересы же Дениса далеко не всегда означают, как выяснилось, и мои чаяния.
Мне нужно время, чтобы прийти в себя и спокойно обдумать, как мне, именно мне быть дальше. А что будет с моей семьёй уже вторично.
Потому что муж мне врёт. Вернее, так… Умело смешивая правду и откровенный вымысел, он осознанно вводит меня в заблуждение. И понимать это оказалось больно.
Я очень рано вышла замуж. Буквально со школьной скамьи.
Мы познакомились с Денисом в день моего выпускного.
В тот год лето задержалось, и в конце мая было ещё около нуля. Не жарко, но зато и мошка с гнусом ещё не ожила.
Я в первом своём «взрослом» платье казалась сама себе невероятной красоткой. И когда в кафе, где мы праздновали, ко мне подошёл высокий красавец, я совершенно не удивилась, что именно меня он решил пригласить на танец. А кого же ещё? И то, что провожать до дома он вызвался, я тоже совершенно не удивилась. В тот вечер я чувствовала себя не то, что принцессой, нет! Я – королева! И внимание ко мне такого красавца, как Денис, естественно.
К тому же парень оказался отличным собеседником. Он умел слушать и умел быть внимательным. Денис прекрасно рассказывал и замечательно шутил.
Мне льстило его внимание.
Как же давно это было!
В нашем городе один, но крупный университет. Значимый на всю Западную Сибирь. И неизбежно я поступила именно в него, и с сентября мы с Денисом не только встречались по выходным, но и в университете тоже находили друг друга. Практически каждый день он провожал меня домой. Ничего удивительного, что в ноябре, в его начале, мы поженились.
Уже лежал давно устойчивый снег, и я в белом пышном платье и белой шубке чувствовала себя Снегурочкой. А Денис для меня тот день сделал настоящей сказкой. Которая согревает меня даже сейчас.
Я любила его, кажется, всю мою жизнь.
Я могу по звуку его шагов понять и настроение, и физическое состояние мужа. Чувствую, когда ему плохо на расстоянии. Когда он болеет, то и мне тоже бывает нехорошо. Я по запаху могу определить его из миллиона других людей.
Не представляю, как я буду жить без него!
А сейчас, под горячими струями, я ледяным сердцем понимала, что Денис мне врёт. И делает это далеко не в первый раз.
Теперь после моего прозрения, возврата к прошлой жизни не будет. Это так же невозможно, как провернуть обратно фарш.
– Слав, ты не утонула там? – обеспокоенным голосом заволновался муж и постучал ко мне.
Я выключила воду, выскребла себя из душевой кабины и хрипло ответила:
– Всё хорошо.
– Откроешь? – Денис явно волновался.
Соорудила на голове чалму, закуталась в банный махровый халат и распахнула дверь.
Муж стоял напротив, прислонившись спиной к стене, и смотрел на меня исподлобья.
– Слав, – послышалось, только я появилась в проёме двери.
– Не нужно ничего больше говорить. Пожалуйста. Достаточно на сегодня, – перебила я его, продолжая, – и, будь добр, постели себе в зале. Мне нужно побыть одной.
Денис хотел шагнуть ко мне, уже оттолкнулся от стены, но я, сама не ожидая от себя такой прыти, резво шарахнулась в сторону, теряя свою чалму.
– Не нужно прикасаться ко мне! Я еле отмылась от вас, не трогай меня! – взвизгнула и закрыла себе рот руками.
Муж притормозил, а затем, наклонив вперёд голову, решительно двинулся ко мне, преодолевая расстояние между нами за один шаг. Я попыталась отступить, но он схватил меня за плечи. Не вырваться. Не дёрнуться. Осторожно потянув на себя, Денис прошептал мне в мокрые волосы:
– Ты моя жена, Ярослава, и спать ты будешь со мной, и в моей кровати, и больше нигде! Не выдумывай. Мы ни разу с тобой не ночевали порознь. Вот нечего и начинать!
Меня затрясло.
И в этот момент зазвонил его телефон.
Лицо Дениса дрогнуло, он скривился и, не отпуская одной руки с моего плеча, достал телефонный аппарат.
Я резко присела, уходя от захвата, дёрнула из пальцев мужа свой халат и шагнула в сторону. Успев заметить, на экране его телефона, высвечивается надпись «А. Мелецкая».
И верно, что скрываться-то!
– Слушаю, – раздражённо рявкнул муж в трубки и преградил мне дорогу.
Я запахнула плотнее халат, наклонилась и подняла полотенце, пока муж выслушивал по телефону нервное щебетание любовницы.
– Ничего не предпринимай, я сейчас приеду! – прервал он её и, опустив руку с трубой, посмотрел на меня. Виновато и с недоверием.
– Слава. Настя жалуется на самочувствие и просит приехать. Она боится за ребёнка. Это хороший момент, чтобы упрятать её в клинику, – начал объясняться он, но я прервала:
– Безусловно, здоровье ребёнка сейчас важнее всего. И ты должен обеспечить покой и безопасность его матери. Не объясняйся. Не нужно. И не надейся, я не убегу в ночь, волосы назад.
Денис нахмурился, предполагая продолжение моей тирады. И я не стала его разочаровывать:
– Но ты больше не коснёшься меня и пальцем. И спать будешь на диване, как миленький. Вот эти эскапады с хватанием за горло оставь Настеньке. Со мной не стоит так обращаться. Я себя не на помойке нашла, и за меня, несомненно, ещё есть кому сказать своё веское слово.
Пока я говорила, держа рукой расходящийся на груди ворот халата, Денис не сводил потемневшего взгляда с моего оголившегося предплечья. И его лицо при этом выражало несвойственное ранее изумление и раскаяние. Настолько ярко, что я опустила взгляд посмотреть, что же такое он увидел.
На моей тонкой руке явственно проступали после душа отпечатки его ладони, оставленные, когда Денис тащил меня силой в лифт.
Девятая глава
– Слав, прости. Я не хотел. – пробормотал Денис, всё ещё не отводя взгляда.
Я хмыкнула и, убирая руку так, чтобы спустившийся рукав закрыл синяки, сказала:
– Не хотел, но оно само. Насралося.
– Ярослава! Вот уж не ожидал от тебя!
Вот только ради этого выражения на его лице стоило это произнести. И понаблюдать праведное возмущение. Какая прелесть! Задница есть, а названия нет! Только делать мерзости можно…
– Поезжай к матери своего ребёнка, милый, и её воспитывай. А у меня своя голова на плечах имеется! – оскалилась я в улыбке и шагнула вперёд, – дай пройти!
– Мы не закончили разговор, Слава! – Денис упрямо опустил голову, намереваясь, вероятно, продолжать.
Но потом, глянув на экран телефона в пришедшее сообщение, сдулся и пропустил меня в комнату.
– А по мне, так всё между нами предельно ясно, – сказала, проходя мимо. Подошла к окну и развернулась, наблюдая за сборами мужа. Наблюдая.
– Ты слишком усложняешь. Смотри проще! Нам нужен был ребёнок, и вот, пожалуйста! – бросив привычно пиджак на кровать, уверенно и немного иронично проговорил Денис.
Он проворно расстёгивал сорочку, начиная с манжет. Ловко и выверенно двигал сильными длинными пальцами так, что, глядя на них, меня кинуло в жар.
– Цель практически достигнута, Слав! Осталось только дождаться рождения! А ты нос воротишь! – фыркнул муж, и, скинув рубашку, потянулся к пряжке ремня.
– Не всякие средства хороши в достижении цели, Денис, – ответила ему, не отводя взгляда от поджавшихся мышц на рельефном торсе.
Денис усмехнулся и резко выдернул ремень из шлёвок брюк. Со щелчком, рисуясь передо мной. Потом быстрым движением снял их и развернулся ко мне спиной. Наклонился, приседая и выбирая джинсы. Длинные мышцы вдоль позвоночника напряглись и образовали ложбину на пояснице.
Муж заговорил чуть сдавленным голосом:
– Это смотря какая цель, малыш! Великая оправдывает любые средства! В белых перчаточках жизнь не проживёшь. Где-нибудь да придется изгваздаться. Никуда не денешься.
И выдернул из стопки, естественно, нижние штаны. Роняя на пол остальные.
Резко распрямился, играя мышцами спины, буквально впрыгнул в джинсы, рисуясь сильным телом. После развернулся ко мне, застёгиваясь.
– Слав! Это ты пока младенца не видишь. От этого и мысли лишние в голове. Сама подумай, разве это не исполнение твоей мечты? – проговорил на выдохе, распрямляя плечи.
Красивый, конечно, мужик! Заматерел с годами. Вошёл в возраст. В силу.
– Сдаётся мне, что это, скорее, исполнение твоей мечты, Денис. Одна жена для официоза и для статуса, патриархальная дурочка с принципами. А другая для развлечения – лёгкая и весёлая девочка, которая позволяет тебе всё. И даже немножко больше. Понимаю. Ещё и наследник бонусом идёт, – не выдержала я.
Смотрела, как моментально потемнели глаза мужа, сжались кулаки и выдвинулась вперёд челюсть, и понимала, что задела-таки за живое.
Вот он метнулся к шкафу и дёрнул с плечиков выглаженную футболку. Вот резким движением натянул её на тренированное тело и сделал длинный шаг ко мне. Оказался рядом, нависая.
– Зря ты ревнуешь, Ярослава. Я выбрал жить с тобой. Давно и навсегда, – проговорил, втягивая носом воздух у моего виска.
– Звучит угрожающе. Откуда ты понабрался таких манер, Денис? Что это за выпады? Не хватает адреналина в жизни? Думаю, Настеньке не раз доставалось от тебя. Ты ведь вымещал на ней неудовольствие мной.
– Дура ты, Славка. Моя любимая дурочка ревнивая! – рассмеялся мне в лицо муж.
Он двинулся было чмокнуть меня, но я отступила в сторону, отрицательно взмахнув головой.
Никаких контактов больше!
Достаточно.
Денис хмыкнул и вышел в коридор обуваться. Я дождалась, пока он уйдёт и закрыла за ним дверь. Закрыла и села на пуф в коридоре.
Вот и всё.
Теперь мне нужно решить, смогу ли я жить с Денисом на одной территории? Что для меня лучше, комфортнее? Уйти самой или выгнать мужа? Что повлечёт для меня меньше моральных затрат?
Сил подняться не было.
За эти несколько часов моя жизнь перевернулась не один раз. Всё смешалось во мне. И от устойчивого здания, от моей выстроенной и крепкой семьи не осталось ничего. Обломки. Набор цветных картинок в фотоальбоме, которые так согревали меня раньше, когда я ловила в улыбке Дениса со старого фото отражение своей любви.
Теперь мазутом, нефтью, желчью недоверия разъедались мои воспоминания, подвергая всю нашу жизнь сомнениям. А была ли вообще у меня семья? Но не время сейчас! Нужно собраться и решить главный вопрос.
Я, помогая себе руками и опираясь о стену, встала на ноги. Постояла немного и заковыляла на кухню.
Там, посередине моего обеденного стола Настенька водрузила пакеты с продуктами из магазина, которые она так уверенно принесла в нашу квартиру. Я увидела их, и такая меня взяла злость, такая ярость, что, недолго думая, схватила и попёрла несчастные пакеты к мусоропроводу!
На фиг!
В гробу я видела такую жизнь!
Растрёпанная, злая, в банном халате, яростно топала к своей двери. С каждой ступенью понимая, что нет, не смогу я жить здесь больше!
Она наверняка бывала раньше в квартире.
Машенька, блин. У медведей.
Посидела на кроватке, за столом на стульчике. И всё мне поломала.
А когда, пыхтя и шипя, я вернулась в квартиру, то услышала, как громко и заливисто надрывается мой телефон!
Десятая глава
Метнулась на звук и не сразу сообразила, что это из ванной трезвонит. Вначале залетела по инерции на кухню. Встала растерянно посередине и только после очередной трели сообразила: я так отчаянно обдирала с себя всю одежду, когда торопилась скорее смыть сегодняшний день, что зашвырнула в корзину с грязным бельем и телефон, не сообразив вытащить аппарат из кармана.
На экране смартфона светилась, сияя улыбкой, моя подруга.
– Милуетесь с Дениской? Я уже третий раз набираю, а тебя всё нет. Мы же договаривались на сегодня созвониться! – пыхтела в трубку Лена.
Леночка. Моя, пожалуй, единственная подруга, что осталась со мной из школьных времён.
С тех пор как мы с Денисом уехали в Москву, наше с ней общение перешло в виртуальный формат. Не скажу, что осталось прежним, но теплоты и участия меньше не стало, это точно.
Человеку, который придумал ватсап – респект и моя личная благодарность. Увидеть, пусть и через экран смартфона родные глаза, услышать слова поддержки – большое дело!
– Что случилось, Слав? На тебе лица нет! – всполошились Лена, стоило мне включить камеру.
– Лен, я не знаю, как мне быть. Вернее, я знаю, что следует сделать, но у меня… Мне нужно время всё переварить в себе, – жамкнула кнопку чайника и села за стол.
Грузно, словно старуха.
– Да что произошло? А ну, расскажи-ка! – потребовала подруга.
– Сегодня я познакомилась с беременной любовницей мужа, – выдохнула, выплюнула из себя эти слова и поняла, что в горле стало горько от желчи.
Лена сделала большие глазищи и зачастила:
– Не может быть, Слав! Он же в тебе души не чает. Только что пылинки не пересчитывает, не верь ей, Слав!
Не верь… Если бы.
– Денис был рядом. Он орал на меня при ней, он унизил меня, он упрекнул меня в бесплодии. И сейчас он уехал к ней. Потому что ей стало плохо, – я горько усмехнулась, запахивая халат.
– Не может быть! Только не Денис! Ты убиваешь мою веру в мужчин, – застонала подруга и упала там у себя навзничь спиною в кровать.
Как же мне захотелось туда, рядом, в город своего детства. Представила, как рухнула бы под бочок, в тепло понимания, и можно было бы обнять, уткнуться в плечо. Просто поплакать… Я вздохнула и проговорила:
– Я знаю, что не смогу с ним находиться на одной территории. Что нужно уходить. Но в ночь? Сейчас? У меня просто нет моральных сил. Да и физических тоже.
– Может быть, это… Я не знаю, что сказать. Ошибка и не то, что мы думаем? Но более однозначную ситуацию ещё поискать нужно, – расстроенно проговорила Лена.
– Самый смак знаешь в чём? Он уверяет, что не просто спал и содержал уже год чужую девку, нет! Он мою мечту исполнял! Ребёночка делал! – горько усмехнувшись, рассказала я и, закрыв лицо руками, простонала:
– Я с ума сойду!
– Ну-ка покажи руку! Это что? Это Денис? – Лена резко села в кровати и остро смотрела на мои синяки через экран.
– Вот… Говнюк! – высказалась она.
Встала и заметалась по своей квартирке:
– К лысому все разговоры, Слав! Беги от него! Если он настолько забылся, что насажал тебе синяков, то… Он сейчас дома? Нет? Вот собирайся и уезжай! Не в колхозе живёте! Гостиницы в Москве ещё есть, наверное!
– Я обещала, что не сбегу, – я растерянно хлопнула глазами.
На что Лена, взмахнув руками, эмоционально выдохнула:
– А он обещал хранить верность и беречь тебя! И что? Ты слишком избаловала Дениса. Он привык, что дома разумная и предсказуемая жена. И совсем охамел там, в столице!
Подруга ещё раз пробежалась туда-сюда по своей квартирке. В экране смартфона мелькнуло светлое окно знакомой до боли белой ночи родного города.
– Давай, вставай! Потом поговорим! Шевели копытами на хер с пляжа! – митинговали между тем подруга.
После остановилась и строго проговорила:
– Ярослава! Если Денис настолько потерял берега, то зачем ты рискуешь? Прошу, уходи из квартиры! Собери на пару недель вещей и выметайся! – проникновенным голосом попросила меня подруга, продолжая, – я перезвоню через полчаса! И чтобы ты уже сидела в машине! Найду тебе пока гостиницу!
И положила трубку.
Бояться Дениса? Пожала плечами, поднялась и вдруг вспомнила, как он играл, собираясь, передо мной мышцами, как подался ко мне в явном желании прижать к себе. Как Настеньку?
Тошнота поднялась так быстро, что я еле успела влететь в туалет.
А после, умывшись холодной водой, решила: я послушаюсь Ленку. От греха подальше!
Собрать сумку не заняло много времени, как и одеться. Что там собирать? Пару джинсов, десяток футболок и худик? Выгребла все свои документы, все украшения и захватила с собой все свои гаджеты.
Постояла посреди квартиры минуты три в задумчивости. Провела пальцем по ободу спинки кровати. Интересно, а он приводил Настеньку сюда, в семейную постель?
Ой, всё! Меня опять тошнит!
Я вздрогнула, очнувшись, и, подхватив нелёгкую сумку, подцепила на плечо с собой ноут, да и вылетела вон! Получилось, что хлопнула дверью с большой силой. Так, что гул пошёл по всему подъезду!
Да и фиг с ним!
Выскочив на улицу, я вновь словно окунулась в парилку! Невозможная погода! Понеслась к машине быстрее, включая её на бегу и надеясь, что хоть немного климат-контроль успеет остудить железную мою коробчонку.
Одиннадцатая глава
– Ну, что? Сидишь на кухне у окошка и охреневаешь? Перевариваешь хамство Дениски? – Лена позвонила, как и обещала, через полчаса.
– Нет. Не угадала! Продираюсь по пробкам Ленинского проспекта! – усмехнулась я криво и в очередной раз проползла вперёд на несколько метров вслед за монстром корейского автопрома.
– А-а-а-а! Ййеп! Круто! Молодец! – обрадовалась подруга, и я невольно рассмеялась вместе с ней.
– Куда едешь-то? – спросила она чуть позднее.
– Пока не знаю. Просто еду вперёд и всё! И мне – хорошо. Злая, хмельная радость распирает меня. Я, пожалуй, впервые в жизни чувствую себя свободной. От всего! – беззаботно и резко ответила, и засмеялась нервно, отмечая про себя некую истеричность в поведении.
– Где ночевать будешь, свободная? Смотри, по ходу твоего движения есть гостиница. Большая, ещё советских времён. И ещё одна прямо на стыке Ленинского и Вернадского. Может, туда? – задумчиво спрашивала меня подруга, явно просматривая возможные варианты.
Я посмотрела на здание из стекла и бетона постройки времён московской олимпиады и, содрогнувшись, проговорила:
– Нет! Я поеду дальше. Хочу небольшой дом отдыха, или турбазу. Чтобы мало людей и лес вокруг до небес. Я завтра позвоню на работу, договорюсь на отпуск. Без содержания возьму, в конце концов. У нас период отчётов позади. Август – самое время для отдыха!
Постепенно картина моего ближайшего будущего вырисовывалась в сознании. И она мне нравилась!
– Шикарно придумала! Смотри, в районе Звенигорода есть несколько домов отдыха. Ничего себе там сосны какие! – восхитились Ленка.
– Мне нужно, чтобы был бассейн и спортивный зал. – попросила, перестраиваясь в другой ряд следом за широкой кормой корейца.
Ленка молчала некоторое время, а потом с энтузиазмом заявила:
– Недалеко от Звенигорода в бывшей усадьбе есть дом отдыха.
– Одноместный номер дней на десять посмотри, есть?
– Бронируем?
– Да!
Пока переговаривались с подругой, выбирали дом отдыха и просто болтали, я протолкалась на более-менее оперативный простор. Не сказать, что свободная трасса, но мы двигались вперёд. И это уже легче. Не так занимает внимание, как дёрганье в пробке.
Попрощалась с Леной, пообещав клятвенно перезвонить из номера. И постепенно
невольно провалилась в воспоминания.
Мои родители в тот же момент, как я поступила в институт, разошлись. Скоропалительно. Будто их вместе держала лишь моя школа. Мама уехала вначале в Санкт-Петербург, а затем и вовсе в Финляндию, а после в Швецию. Она с тех пор ни разу не возвращалась в Россию, и мы с ней всё реже и реже созваниваемся по Ватсап.
А папа… Папа остался. И женился практически следом за мной на своей бессменной секретарше Зое Илларионовне. Неплохой женщине, красивой и стильной. Младше отца на пятнадцать лет.
Папа оформил мне однокомнатную, но очень удобную квартиру как подарок на поступление со словами, что это всё, что он мне должен. Я тогда была вся в Денисе, в своей большой любви и толком на жизнь родителей не отвлекалась, считая, что они сами в состоянии разобраться между собой.
Единственно перед самой свадьбой отец вызвал меня к себе и сказал, что ему не нравится мой будущий муж, и он не в восторге от того, что я так тороплюсь. А я вспылила, что это не его дело и пусть занимается своей жизнью и не мешает моему счастью.
И убежала в свою квартиру.
В этой квартире мы и провели с Денисом наш самый первый и самый счастливый месяц.
А дальше…
Папа моего мужа был известным человеком в нашем городе. Не последним. Очень принципиальным и резким. Громким.
Когда его старшая дочь Мария родила сына без брака, то, конечно же, отец не молчал. И не знаю уже, то ли от постоянных придирок отца, или ещё по какой причине, но в один из дней Мария просто уехала из дома. Не оставив ни адреса, ни телефона.
Зато оставила четырёхмесячного ребёнка.
Её отец в тот же день попал в больницу с обширным инфарктом. Как мы ни старались, что ни предпринимали, но вытащить его не смогли. И через две недели Дмитрий Алексеевич, громадный и здоровый как медведь мужчина в расцвете сил, умер в возрасте пятидесяти пяти лет.
Мама Дениса, весёлая и хозяйственная женщина, пухленькая, но очень обаятельная, домашняя и мягкая, страшно растерялась. Она совершенно не понимала, что делать и куда кидаться. Только плакала и причитала всё время. И буквально с кладбища, после похорон, мы отвезли её в ту же самую больницу с инсультом.
А через месяц, изрядно потратившись, мы привезли Алевтину Игоревну домой. И ей требовалась очень серьёзная и длительная реабилитации.
Так я осталась с младенцем на руках в чужой квартире, без денег и с необходимостью поднимать на ноги маму мужа.
Деньги где-то были. На счетах Дмитрия Алексеевича, в их квартире, в акциях, в недвижимости. Но где я, а где счёта? И конкретно сейчас, чтобы заплатить сиделке или найти врача-реабилитолога, или купить подгузники у нас с Денисом не было ни рубля.
Муж пытался продать что-то из дома. Вначале вроде успешно. Но это тоже нужно уметь делать. Нужно время этим заниматься.
И я пошла к своему отцу на поклон.
Записалась на приём. Отсидела очередь. Вошла в приёмную к истекающей патокой злющей Зое Илларионовне. Она ничего мне не сказала. Но когда я входила в кабинет к отцу, между лопаток у меня ощутимо горело.
Я не просила ни денег, ни помощи. Я просила работу для мужа.
Так Денис устроился в известную контору за полгода до получения диплома.
Жизнь постепенно стала налаживаться. У свекрови намечался осторожный прогресс. Рука уже сгибалась, и нога начала слушаться. Речь потихоньку восстанавливается.
Сашенька тоже привык ко мне. И я к нему. Больше не впадала в панику от его слёз. Меня не пугали ни колики, ни зубы.
Они учились говорить вместе. Бабушка и внук. И вместе учились ходить.
И как-то при разборе вещей в их квартире я нашла Машкину записку: «Не ищите и простите меня. Я уехала в Москву».
Между книг в шкафу, на довольно видном месте это бумажка выглядывала краешком. Просто никто внимательно не смотрел туда…
Я так глубоко ушла в свои воспоминания, что, когда зазвонил мой телефон, я дёрнулась от неожиданности и чуть сильнее, чем нужно, нажала на педаль газа.
Двенадцатая глава
Машина прыгнула вперёд, и каким-то чудом я не задела бампер немца, что шёл передо мной. Но из-за того, что при этом я автоматически притормозила, позади меня вначале резко загудел клаксон, а после послышался и характерный хруст.
И мой истошный визг.
Всё вместе, вся моя жизнь, сегодняшний ужасный день, предательство мужа, беременная молодая хамка, моё бегство, моя адская боль в груди, разрушенная семья, всё выплёскивалось с этим визгом в мир, отрезая меня от реальности.
Будто во мне порвалась нить, связывающая меня, канат, которым я была привязана к обыденности.
Как бумажный кораблик всю мою жизнь я плыла по течению. Вот… приплыла!
Съехала на обочину и остановилась.
Постаралась взять себя в руки и перестать трястись.
Так.
«Первое, что нужно сделать – это успокоиться. Все живы. Ничего действительно страшного не случилось!» – сказала я сама себе вслух и, выключив зажигание, положила ладони на руль. Усиленно задышала по системе, что давным-давно показывал мне знакомый доктор. Считая.
Руки ощутимо тряслись, а кровь так сильно стучала в висках, что иных звуков я просто не слышала вокруг себя. Только видела в зеркалах, как припарковался рядом автомобиль, что ехал позади меня, и из него не торопясь вышел мужчина. Он достал сигарету, прикурил и стал осматривать повреждения.
Это моя первая авария в Москве. Дома я пару раз тоже попадала в мелкие ДТП. Но дома не страшно. Там за моей спиной был муж. И папа на крайний случай.
Выдохнула в последний раз и вышла из машины.
Тёплый летний воздух обнял меня, окружил со всех сторон. Но совсем не так, как в городе. Приятно и нежно. Хотя, возможно, это оттого, что уже наступают вечерние сумерки. Пахло лесом и смолой несмотря на то, что я стояла на трассе.
В реальности повреждения оказались не такими ужасными, как я нарисовала в своём воображении. Возможно, мне даже замены бампера не потребуется. Вроде бы давно уже есть технология, по которой можно такие трещины заклеить.
– Что же вы так неаккуратно, девушка? – усмехаясь, спросил водитель машины, которой я повредила нос.
Спросил вполне доброжелательно. И я выдохнула. Никто на меня кричать не собирается и разборок в стиле девяностых проводить не намерен.
Мы быстро оформили через госуслуги все нужные протоколы. Причём мой пострадавший, глядя, как я не могу попасть трясущейся рукой в телефон, попросил не торопиться. Отложил в сторону мой аппарат, очень мило напоил меня чаем из термоса и отвлёк от происшествия болтовнёй. Не торопил, не орал и не злился.
Золотой мужик!
В общем, приехала я на базу отдыха с опозданием, и заселялась в номер с приключениями.
Всё это: бегство из дома, дорога в никуда, решение отдохнуть в неизвестном месте, авария, заселение настолько утомили меня, что я вечером и не вспомнила о том, как отключила телефон после оформления европротокола. Упала в кровать и почти моментально уснула. Вырубилась.
Зато проснулась с восходом.
Открыла глаза, не очень ещё понимая, где я нахожусь, и зависла. Прямо перед моими глазами, за окном, в нежно-голубом небе висели золотисто-розовые облака. Нереальные. Будто из мультфильма. Сказочные.
Протопала на балкон и задохнулась от открывшейся картины.
У нас на севере не бывает такого неба! Во всяком случае, я ни разу не видела дома многоярусных, тяжёлых, будто груженых, низких белоснежно-ватных облаков. Как с детских рисунков гуашью. Они медленно и важно проплывали мимо, гонимые ветром и подкрашенные с одного бока молодым солнышком.
Птицы щебетали словно оглашенные, и пахло сногсшибательно! Смола, земля, близкая вода.
В это утро мир, будто сговорившись, решил показать мне действительно важное. Сокровенное. Поддержать меня.
Я стояла, заворожённая, запрокинув лицо к солнцу, и дышала воздухом свободы.
Именно здесь и сейчас на этом балконе я окончательно приняла решение.
Я не вернусь!
Развод!
Пошёл ты, Дениска, вместе со своей Настенькой! И ребёнок твой меня абсолютно не касается! Я не хочу тебя любить! Ты недостоин моей любви!
Стоило включить телефон, как вначале посыпались сообщения с ватсапа и телеги, а после зазвучал вызов. От мужа.
– Привет, – отозвалась я спокойным голосом, принимая звонок.
– Слава! – выдохнул Денис.
Помолчал немного и, вобрав воздуха в грудь, зашипел, переходя на крик:
– Где тебя носило всю ночь? Где ты сейчас? Ты хоть понимаешь, что я пережил? Ты обещала меня дождаться, а сама? Я звонил в морги! В больницы! Я не спал всю ночь! А мне на работу сейчас собираться! Немедленно, слышишь, сейчас же давай домой! Что на тебя вообще нашло?
Я молчала. Давала возможность ему высказаться. Не собираюсь лаяться и скандалить. Смысл?
Взывать к совести? К кому? К человеку, что свободно и беззастенчиво привёл в дом любовницу, тыча мне в лицо её беременностью?
Там, где совесть была, полынь-трава выросла.
Совесть для него нерациональна, а значит атавизм. Можно пренебречь.
– Ярослава! Что ты молчишь? Ты меня слышишь? – выдохся в упрёках и крике муж.
– Слышу. – спокойно ответила.
Удивительно, но меня на самом деле перестало волновать его состояние. Как отрезало вчера.
– Ты где? – с трудом сдерживаясь, выплюнул Денис.
– Это неважно, Денис. Мне нужно время, чтобы принять решение. Не беспокой меня. И не закатывай истерики.
Тринадцатая глава
– Слав, ответь мне! Где! Ты! Находишься! – прорычал мне на это Денис и продолжил низким вибрирующим голосом, – ты же понимаешь, что если я захочу, то мне не составит труда узнать?
О, вот и властный властелин проснулся! Впрочем, он и не засыпал никогда. Села на кровать и зажмурилась. Такое утро портит своим звонком!
– А зачем тебе? Для чего ты так хочешь знать? – пробормотала нехотя и со вздохом легла на спину.
Если с ним не поговорить сейчас, то припрётся же. А смотреть на него… Разговаривать с ним вживую намного больнее. Лучше уж так…
–Ты моя жена! – предсказуемо завёлся Денис.
– Ты мой муж. И что? Это разве помешало тебе залезть на чужую девку и девять месяцев с упоением делать ей ребёнка? Втайне от меня, – проговорила это вслух и поняла, что плачу.
Слёзы, щекоча, пробирались дорожками по вискам и заливали уши. Я перевернулась набок, подтягивая к себе коленки, сворачиваясь калачиком. Стало холодно. И горько.
– Это другое! Я мужчина и должен был решить нашу проблему! – самодовольно, как мне показалось, заявил Денис.
И меня аж подкинуло! Я соскочила с кровати и заметалась по номеру. Мужчина он! Решатель!
– Денис, меня тошнит от твоего скотства. Я видеть тебя больше не могу, – зашипела, заводясь с каждым словом, каждой буквой клеймя, обвиняя мужа, – Ты понимаешь, как унизил меня? Как растоптал всё, что было между нами хорошего, изгваздал, замазал жиром, копотью и мазутом своего предательства!
Помолчала, пытаясь обуздать собственную ярость, и продолжила, чеканя каждое слово:
– Постарайся не беспокоить меня некоторое время! Уймись! Нарешал уже! Идиот!
У нас в семье, вообще-то, не принято орать друг на друга. Я в принципе не понимаю и не принимаю такой стиль общения. И сейчас, наверное, второй раз в жизни я орала на мужа. Впервые я оскорбляла его.
Мы молчали некоторое время. Я пыталась взять себя в руки, а Денис, похоже, впечатлился моей истерикой.
– Ярослава. – наконец-то спокойно проговорил он, – Хорошо. Я принимаю твоё желание побыть одной и принять правильное решение. Хорошо. Но давай ты вернёшься в квартиру. Давай я уйду из дома и дам тебе возможность побыть одной.
Он реально не понимает?
– Нет. Я никогда не смогу лечь больше в кровать, которой пользовалась твоя Настенька, – прошипела, сдерживаясь.
– Не было никогда в кровати! – тут же вскрикнул Денис, но я перебила его, горько хмыкнув:
– Было, но не в кровати!
Где взять силы, чтобы вытерпеть это всё? Как пережить?
– Громов, ты ужасен, – прошептала, уже не очень понимая, то ли в трубку, то ли сама по себе.
– Слав, да пойми же ты наконец! Мы с тобой расставались и ночевали порознь за десять лет раз пять не больше! Мы неразлучны! – мягким голосом уговаривал меня Денис и этим делал только хуже.
Не в силах оставаться в закрытом помещении, не желая и дальше метаться по номеру, будто дикое животное в клетке, я открыла дверь на балкон и шагнула в залитое солнцем утро.
– Я волнуюсь о тебе! Приезжай домой, Славка! А я обязуюсь дать тебе время на принятие. – продолжал уговаривать меня муж.
– Мне и здесь неплохо. Нет, – резко выплюнула я в трубку и оглянулась на раздавшийся неподалёку тихий мужской смех и негромкий разговор.
Двое мужчин, по возрасту больше похоже на то, что это отец и взрослый сын, разговаривали на веранде соседнего номера. Она располагалась как продолжение моего балкона. Только шире и больше.
Один из мужчин, тот, что постарше, заметив меня, поздоровался чуть громче и отсалютовал бокалом с ярко-оранжевым напитком. Судя по всему, апельсиновым соком.
Я сообразила, что это, вероятно, соседи. И, нервно улыбнувшись, нырнула обратно в номер.
– Что за мужики там вокруг тебя, Слава?! – рычала тем временем трубка голосом возмущённого Дениса.
– А что? Только тебе можно мне изменять? Возможно, с другим мужчиной у меня получится забеременеть? Ты же не откажешься воспитывать моего сына? – ухмыльнувшись, предположила, фыркая.
Денис замолчал. Я уже собиралась прощаться, как он заговорил наигранно весёлым тоном:
– Шутки у тебя… Я ревную, милая!
– А ты не ревнуй! Не стоит оно того! – ответила я его же словами и закончила разговор.
Потому что меня опять кольнуло. Памятью. Столько лет прошло, а боль не проходит. Горит огнём в душе. Только от одной мысли о потере ребёнка. О моей вине… Если бы я могла забеременеть…
Первую сессию я успела сдать. С горем пополам, потому как Машка уехала на Крещение, и я последние экзамены сдавала на автопилоте. Практически без подготовки. Какая подготовка, когда Санечка орёт, а денег с продажи столового серебра хватило только на врача, который приходил каждый день заниматься с лежачей свекровью?
А ведь её нужно обмыть, покормить и подготовить к приходу этого врача!
Конечно же, про посещение занятий во втором семестре не могло быть и речи. Вот я и перевелась вначале на вечерний, а затем и вовсе на заочный факультет. Ведь Денису нужно было писать диплом.
Он мне помогал с мамой и с ребёнком. Ничего не могу сказать. Вечерами, после работы и учёбы муж полностью разгружал меня на два-три часа. И ночами он вставал по возможности. Но всё равно основная нагрузка была на мне.
То, что у меня нет месячных, я просто не заметила.
Нет и хорошо, одной проблемой меньше. Не знаю, как я могла быть такой беспечной? Ведь я даже не предполагала возможной беременности. Думала, что просто немного поправилась.
В тот вечер всё шло наперекосяк. Саша был крупным мальчиком. С пузиком. И ему ползать было неудобно. Ручки и ножки ещё коротенькие в девять месяцев, а пузико мешает ползти нормально. Иногда получалось у него это движение, словно срисовано с древнего пресс-папье. Поэтому, наверное, он рано пошёл. Ещё неустойчиво, но с каждым днём всё увереннее. Стоит только отвернуться и уже не поймать!
Да и Алевтина Игоревна стала вставать на ноги. Тоже не вполне устойчиво.
Я не уследила. Отвлеклась. Моя вина! И Санька подобрался к свекрови как раз в тот момент, когда она переставляла железные ходунки вперёд.
У неё подогнулась нога, и Алевтина Игоревна стала заваливаться прямо на внука.
Я только и успела, что подхватить её тяжёлое тело и дёрнуть на себя, уводя из-под удара Сашеньку.
А затем острая резкая боль в животе.
Пока я с трудом выползла из-под стонущей и плачущей свекрови, которая не могла ещё от волнения ничего внятно сказать, пока подняла в манеж хныкающего ребёнка, у меня по ногам хлынула кровь.
И я, схватив телефон, позвонила в скорую и Денису.