Книга пара

Предисловие

C чего бы начать?

"Однажды.........."

Нет. Слишком банально.

"Давным-давно………"

По-моему, как в сказке. Хотя и правда, всё то, что я хочу записать в моём дневнике похоже на сказку.

Я не хочу рассказывать о своей жизни, она запутанна и слишком сложна для восприятия другим человеком. Я лишь хочу рассказать о моих размышлениях на тему жизни в этом мире и о множестве вопросов, которые мучают человечество. Ну и о приключениях, которые перевернули не только всю мою жизнь, но и жизнь всего человечества на земле.

Так что, начнём сразу с вопросов. Кто я? Почему я не могу сделать то, что мне хочется? Почему у меня ощущения, что меня контролируют? Я пешка в большой игре? И ещё множество вопросов, которые мы задаём себе ежедневно, ежеминутно, ежесекундно.

Задайте себе простой вопрос. Всего один. «Хочу ли я получить на все эти вопросы ответ или хочу сам ответить на них?» Естественно вы ответите, что хочу получить ответы на эти вопросы. Это довольно предсказуемо, ведь человек настолько зомбирован удовольствиями, современными технологиями и контролем над сознанием, что ему лень отвечать на эти вопросы самому. То, что человек разучился думать, это факт. Голова больше забита, как и где добыть побольше маленьких шелестящих бумажек, а потом быстро их потратить. Ведь сколько бы ни было денег, их всегда мало. Потребности всегда растут быстрее, чем доходы. Ведь так? Согласитесь? (Конечно вы сейчас скажете, что нет, что это за дебил пишет, какого чёрта… А на самом деле то я прав?)

А ведь и впрямь, что это я забылся совсем про вопросы? Именно забылся, а не забыл, как делает большинство. Вспомните только великих поэтов, философов, гениев своего времени. Они не забывали про вопросы и отвечали по возможности на них по-своему, чтоб передать эти ответы человечеству. А воспринимает ли сейчас эти ответы человечество? Естественно, нет. Вспомните, когда вы последний раз читали классику или философию? Читали ли вообще? Когда вы слушали последний раз классическую музыку, а не попсу или клубятину? Что? Сложно ответить?

Впрочем, речь в моём дневнике пойдет не о демагогии, которую я на вас начал напускать, а об одной истории, которая со мной приключилась. Отдаю, так сказать, вам на суд: в чем был прав, в чем неправ, и как бы вы поступили на моём месте. Мне то уже ничего не изменить, всё уже произошло.

Глава 1. Давайте знакомиться.

Расширение сознания, я считаю, самая большая ценность в этом мире, понимание, откуда всё взялось, и во что всё может превратиться. По-философски это звучит, а точнее, по дурацки, но все-таки попахивает истинной.

Но дело не в этом, точнее, речь не об этом.

Ах, этот писк, именно писк. Столь пронзительный и постоянно преследовавший меня. Всё началось именно с него. Я даже представить себе не мог, что именно с него так всё закрутится. Что именно он откроет всю ширину и глубину этого мира.

Кстати, забыл представиться – Джон Киппер, очень вежливый молодой человек, не забывающий поприветствовать собеседника конечно.

О себе мне сказать особо нечего – простой, молодой весельчак, временно проживающий в ледяной стране под названием Россия, с обычным русским именем Джон и фамилией Киппер. Да-да, здесь у всех такие смешные имена, а ещё по улицам ходят медведи, которые играют на балалайках, и пьют водку, закусывая икрой. Привела меня в эту страну моя дипломная работа, в которой я писал о загадочных механических деталях, найденных здесь. Дату происхождения этих механизмов невозможно было определить, да и назначение тоже. Так, загадки и ребусы подобных находок и приклеили меня после колледжа к одному маленькому археологическому НИИ. И теперь я могу назвать себя местным: водка горло не обжигает, мороза я не боюсь, и зарплата у меня крошечная.

А если серьёзно, то жизнь до сего момента мне выдалась слишком простая. Жил в благополучной семье, с двумя старшими братьями, мамой, папой и дедулей (у которого всё время сносило крышу на тему опасности со стороны "страшного и вооружённого СССР"). Братья тоже конечно не подарок, но это как в любой семье – старшие издеваются над младшими до поры до времени. А мои братья это убеждение полностью оправдывали, даже с лихвой. Жили мы в пригороде американского городка под названием Лос-Анджелес. Стандартные улицы, одинаковые дома, в общем всё так, как показывают во всех американских фильмах. Папа был кормильцем семьи и работал архитектором в строительной фирме. В Америке, кстати, любят и ценят умных людей, и не забывают им выплачивать приятные гонорары. Мама у меня тоже работала, хотя это работой то назвать сложно, скорее хобби. Если бы у неё не было этого хобби, с нами, четырьмя мужиками, она давно бы сошла с ума. Её работа заключалась в формировании картотек и ухаживании за древними и не очень переплётами историй.

Она была библиотекарем. Мне нравилась её работа, даже, наверное, больше, чем ей самой. Я каждый день после школы проводил в её хранилище знаний. У меня даже был там свой "кабинет". Хотя когда мне было семь, это была моя тайная пещера драконов, в которой я собирал сокровища и спасал принцесс в качестве рыцаря Джона. Когда мне исполнилось двенадцать, это была моя лаборатория, где я создавал разные и непонятные машины для спасения человечества и варил алхимические эликсиры и любовные зелья, чтобы понравиться Эмми Норт. О, Эмми Норт, в моём классе она была самая обворожительная и привлекательная, в неё были влюблены все мальчишки из класса, включая и меня. Слышал, она сейчас живёт в Эленойсе, со своим мужем, который был в школе вышибалой и балбесом Стивом Шелином, в домике на колёсах и воспитывает четырех маленьких "Стивов". Мне говорили, что она после родов четырех детишек набрала около 50-70 килограмм. Да уж, как судьба всё меняет.

А когда мне исполнилось шестнадцать, эта комната превратилась в полноценный кабинет, где я изучал постулаты учёной братии для того, чтобы в колледже не оплошать, как мои братья и прослыть «ботаном». В жизни также всё меняется, как и в моей комнатке на 2-м этаже в городской библиотеке. Когда ты маленький, тебя окружает огромный сказочный мир. Стоит тебе повзрослеть, и мир уменьшится до размеров маленького кабинетика.

В общем, жизнь моя проходила в стенах святилища знаний, из которого мне не особо хотелось выбираться. Моими друзьями были Платон, Ницше, Король Артур, Лев-завоеватель, Шекспир и каждый фантазийный дракон.

Я часто вспоминаю то, как начинался мой каждый день перед школой. Я просыпался от какого-нибудь очередного прикола, подготовленным братьями. Мне вот интересно, не лень им было каждый раз просыпаться на час, а то и на два (всё зависело от масштабности прикола) раньше, чтобы приготовить очередную подставу для секундного смешка. Срабатывал их очередной будильник, а потом я шел или отмываться, или за пластырем, или менять одежду. Чтобы далеко не ходить, у меня всегда была подготовлена ежедневная мини-аптечка. После проведённой реанимации моего организма и морального состояния я, спускаясь по лестнице, получал два пинка по пятой точке. Первый от Натана, так как он всегда обгонял меня, второй от Майкла. Главное, что я уяснил, это то, что нельзя было возмущаться, иначе можно было получить от них еще по подзатыльнику.

Когда я приходил на кухню (а приходил я по непонятным причинам всегда последний), меня всегда уже ждал вкусный и сытный завтрак. Ах, как мне сейчас не хватает вкуснейших блинчиков с клубничным сиропом, которые готовила мама. За столом я видел всегда одну и ту же картину: мама готовит, папа читает газету. Братья хихикают над очередной моей побудкой и за завтраком планируют новую пакость. Дедуля по причине чрезмерной старости, досматривает свой ночной сон уже за столом.

После завтрака мы с братьями проходили ещё один семейный ритуал – получали пакеты с обедом от мамы, при этом выглядело это так, как будто мы получали последнее наставление и благословение перед решающим боем в преисподней со всем легионом неправоверных обезьян. И довершал всё это взгляд отца с ехидцей, типа «порвите их всех мои мальчики».

Так мы с гордо поднятыми головами отправлялись в школьный автобус, который забирал нас почти от самого дома. После того как я заходил в автобус, голова сразу опускалась, так как места для лузеров и ботаников были в конце автобуса, а чтобы пройти в конец автобуса мне нужно было получить пару пинков, пару подзатыльников и выслушать пару ругательств в мою сторону. Причём, если обзывали меня, то использовали словообороты касательно только моего имени, потому, что если кто-нибудь говорил что-то про мою фамилию или семью, на обидчика налетали мои братья с аргументами в виде тумаков. Так и отправлялась эта славная повозка как в песне The Road To Hell. Хотя именно туда она и направлялась, потому что конечный пункт маршрута этой таратайки был настоящий ад, называемый школой.

Славные были денёчки. Даже ностальгия какая-то.

Глава 2. Это злое утро. Эта холодная страна.

Чёрт побери, как же холодно. Пронзительный свист ветра в старые ободранные окна. Каждый раз когда я на них смотрел, меня бросало в дрожь. «Свисти, свисти» – думал я про себя, закутавшись в мягкое пуховое одеяло, которое я привёз из родного дома. На улице была поздняя ледяная осень, порывы ветра срывали последнюю листву с деревьев, моросящие дожди сменялись ледяным то ли снегом, то ли льдом, который как раз сейчас шёл на улице. А мне хорошо, я под одеялом. Мне так не хочется просыпаться, так не хочется отпускать ускользающие отрывки сна, туманно тающие в моей памяти. Стараясь зацепится за них, я всё сильней и сильней пытался укутаться, и не пустить холодный воздух, который намеревался прорвать оборону моей одеяльно-подушечной крепости.

Да уж, зачем меня понесло в эту холодную суровую страну, Россию. Все чаще приходила мне эта мысль в последнее время, особенно по утрам. Особенно ближе к зиме.

– Подъём, Америка!

Громко и чётко ворвался в незакрытую дверь крик, разрушив тишину и покой этого сонного царства. Это был Иван. Я уже четыре года каждое утро слышу эту фразу, и никак не могу привыкнуть к этому действу, когда Иван после утренней пробежки врывается в дверь и кричит «Подъём, Америка!». А потом, как и сейчас, добавляет:

– Америка спит, жирок не убежит.

Этим он видимо пытается закрепить русское убеждение в том, что в Америке все едят гамбургеры, ничего не делают и много спят. Отчего и набирают очень немаленький вес. Хотя моя внешность худого ботана целиком и полностью опровергала это убеждение. И становилась идеей фикс Ивана сделать из меня какого-то атлета. Он каждое утро заставлял меня делать зарядку и разнообразные физические упражнения, поддерживая их фразой «в здоровом теле здоровый дух». Старая советская фраза, которую повторяли каждое утро по радио. Мне дед ещё рассказывал, что весь советский союз занимался «физической зарядкой» под радио по утрам.

Кстати, о Иване. Забыл рассказать про моего соседа по комнате. Это спортивный, почти двухметровый молодой человек. Я, наверное, именно так всегда представлял себе русского молодого человека с классическим, что ли, именем Иван, если судить конечно по сказкам, которые рассказывал мне дед про страну советов. Хотя Ваня был скорее исключением, чем примером русского молодого человека. Он не пил, не курил, занимался спортом, был умён не по годам и хорошо воспитан. Работали мы вместе с ним в одной лаборатории, только над разными проектами. Вырос он в далёкой сибирской деревушке на семь домов. В этой деревне у жителей единственным доходом был промысел по зверю и рыбе. А у Ивана было ещё любимое занятие, чтение книг. Каждый день, как только у него заканчивались дела по хозяйству, и не нужно было идти на охоту, он погружался в книжный мир. В этом мы были очень похожи, и мировоззрение наше совпадало. Правда в отличии от меня, он был безумным болтуном, иной раз его было просто невозможно заткнуть, он болтал и по делу и нет, но, что странно, никогда не рассказывал о себе. Говорил без умолку о чём угодно, но только не о своей жизни.

– Давай вставай, и вперёд, делать упражнения, – сказал Иван, зайдя после душа в комнату.

– Не дождёшься, – ответил я и отвернулся лицом к окну.

– Хватит дрыхнуть, всю жизнь проспишь, – смеясь, сказал Ваня и вытащил у меня из под головы подушку. Бросил её на «кресло лётчика», где лежало моё барахло, и направился в сторону кухни.

– Я пойду, чего-нибудь пожрать соображу, а ты не забудь про упражнения.

После того, как он вырвал у меня из под головы подушку, и та резко упала на кровать, я почувствовал сильную ломящую боль в районе затылка. Тут мне вспомнился вчерашний вечер и сколько там было выпито. За четыре года пребывания в России я изучил традицию употребления алкоголя. А пить с учёным контингентом – страшное дело. В этой стране такое понятие, как зарплата, можно сказать, отсутствует. Скорее зарплата это выделение финансовой помощи для того, чтобы не умерли от голода и холода в течение месяца. Ведь денег, по сути, хватает только на еду и отложить на какую-нибудь дешевую одежду. Ну а когда дело доходит до отмечания какого-то события, то приходится выбирать: или еда, или алкоголь. Но я же про русских говорю, естественно выбор падает на стимулятор развертывания души. Да и ещё плюсом к этому – выбор подарка, который, обычно, в пользу чуть более дорогой бутылки того же стимулятора. Нет, я не говорю, что в России много пьют. В других странах пьют намного больше, но в России пьют, так сказать, «душевно». Для того, чтобы выпить, придумывают повод, создают обстановку и вспоминают традиции. У нас в общежитии, у учёных, есть одна из любимых традиций – напоить иностранца, а так как иностранец во всём блоке я один, меня стараются вытянуть на любую пьянку.

Откинув одеяло в сторону, я перевернулся и сел на кровати, окинув взглядом «кресло лётчика», на котором лежали мои вещи, небрежно брошенные на него после вчерашней гулянки. Из под штанов виднелся уголок красной бумажки, сфокусировав свой взгляд на которой, я почувствовал ураган в голове от притока адреналина.

Это был пригласительный на встречу с профессором Дэвидом Блекком. И на нём стояла сегодняшняя дата, место проведения «актовый зал нашего НИИ» и время 10:45.

Я панически бросил взгляд на часы, висящие у нас над входной дверью. Их привёз Ваня из деревни. Механические, раритетные, заводились они узорным красивым ключом. Ваня их очень любил и заботился о них – часто смазывал застаревшие механизмы и протирал пыль. Моё сердце начало биться в два раза быстрее, часы показывали 10:15.

С кровати, по ощущениям, я словно подлетел. Схватил штаны и свитер, пытаясь одновременно их надеть. В голове крутились мысли, корящие самого себя. Зачем я пошёл на эту гулянку, почему я не услышал будильник. Ведь день рожденья был у коллеги, имени которого я даже точно не помню, а сегодняшняя встреча оценивалась в пять лет моей жизни. Неужели нельзя было пропустить этот никчёмный праздник и закрыть вчера дверь перед носом человека, который пришёл меня пригласить. Я начал превращаться в местного?

– Почему ты не разбудил меня раньше?! – спросил я у выходящего с раскаленной сковородой из кухни Ивана. – Сегодня же встреча с профессором Блекком.

– А ты и не просил меня тебя будить. У меня бы это и не получилось. Ты даже будильник не услышал, который звонил полчаса. – с ехидством ответил Ваня.

– Ты есть будешь? – добавил он.

Схватив тубус с моей работой и сдёрнув куртку с вешалки, я проскользнул мимо Вани, который стоял в дверях, и вылетел за дверь, произнеся:

– В жйёпу всё!

Я выбежал из подъезда. Мысли в моей голове были как клубок ниток, в который поиграл маленький котёнок. А думал о том как не опоздать на самую важную встречу в моей жизни, о том как нелепо и смешно прозвучала фраза, которую я произнес, убегая, с моим-то акцентом. О том, как бы мне не поскользнутся, пока я бегу. Ночью видимо были небольшие заморозки и лужи превратились в тонкие зеркала, которые отражали в себе пасмурное небо.

Встреча, встреча, я должен успеть. Хорошо, что я заранее подготовил все материалы и упаковал их в тубус три дня назад. Я должен рассказать профессору о моих догадках и исследованиях.

С профессором Блекком я познакомился ещё в колледже. На последнем курсе он преподавал у меня механику, а точнее, историю механики. Его теория отличала и выделяла его среди других профессоров, занимающихся изучениями в этой сфере. Именно он заразил меня манией к изучению «древних инженеров». Именно из-за его теории я приехал в Россию и четыре года изучал местонахождения древних и непонятных машин, которые в большинстве своем находили именно в этой стране. Его лекции в колледже просто завораживали и не позволяли ни на секунду усомниться в его теории. На них присутствовали полные аудитории студентов, приходили даже те, кто никогда не интересовались наукой, а учились в колледже из-за того, что их засунули туда богатые родители. Приходили спортсмены, которые автоматом проходили все обучающие процессы за счёт своих спортивных заслуг. Но и они сидели на лекциях, слушая с открытыми ртами, стараясь законспектировать каждое слово профессора.

Его теория собирала в себе культуры разных стран, наций, поколений в одно целое. Все истории цивилизации тонкими нитями переплетались в одну. И он приводил бесспорные доказательства. Хотя оспорить его теорию пытались многие учёные советы. Оспорить и обвинить его еретиком, в научном понимании конечно. Но многие считали его в большей степени революционером, тем, кто не боится чужого мнения и говорит всему миру о своих догадках. Единственным способом заставить его замолчать у научных советов и коллегий были деньги. Гранты, финансирование, стипендии, лаборатории и доступ к ним давали именно они, решая, кто хороший, а кто плохой. Вот только это не имело воздействия на Дэвида, так как он сам мог стать спонсором кому угодно.

Когда ему исполнилось четырнадцать лет, его дедушка, известный археолог, оставил ему немыслимо огромное наследство. Кроме деда у Дэвида никого не было из родных, и он всё время мотался с дедом по раскопкам. Там-то он и получил первый артефакт из мира «древних инженеров». Дэвиду Блекку уже шестьдесят четыре года, он открыл множество музеев и институтов по всему миру и является спонсором многих экспедиций. С тех пор прошло пятьдесят лет, а другие учёные до сих пор не признают его. Хотя многое им было открыто и доказано.

«Пусть завидуют тому, что им никогда не открыть в своих пыльных кабинетах.»

Как любил повторять он.

Я бежал. После вчерашней гулянки и всего градуса, который до сих пор играет по моим мозгам как по тамтаму. Мой организм был настолько высушен, что при беге мне хотелось упасть в лужу и как в русской сказке начать лакать из неё воду. Правда, они заледенели.

Мне оставалось метров пятьсот до здания, где находился актовый зал. Посмотрел на часы, было сорок минут одиннадцатого, я успевал. Я начал замедлять бег, чтобы перевести дыхание, но тут повернул за угол здания, за которым находился парадный вход. На площади перед входом всё было заставлено машинами. Причём машины были поставлены так плотно, что складывалось впечатление одного большого металлического куба, через который мне предстояло как-то пробраться ко входу. Немыслимыми и смешными движениями я это сделал, но на пути меня встретил очередной квест. Пробраться через стадо бездушных карьеристов, а точнее прессы. Хотя, впрочем, это одно и тоже, они только и смотрят за тобой, пытаясь поймать эксклюзивный кадр или фразу.

Интересно, почему так много прессы собралось на обычную встречу профессора и учёных? Ведь в мире гламура и ложной демократии его никто особо не знает. А вот и ответ – пробираясь через толпу смишников, я услышал заготовки вопросов для профессора. Пресса знает его не как учёного, а как миллиардера, который тратит деньги на науку. И всем интересно, что забыл миллиардер в захудалом постсоветском НИИ.

Пробиваясь через стадо озверевших фотографов, я уткнулся во что-то большое и мягкое.

– Ваш пропуск. – произнесло оно.

– Мой. – ответил я и по автомату полез в карман за пропуском для прохода через КПП в лабораторию.

Я поднял голову и увидел нахмурившегося, правда, еле сдерживающего образ серьезного охранника, дядю Васю. Стоя на входе в чёрном костюме, он обретал пугающий вид. Хотя на самом деле он был весельчаком и добродушным человеком. Знали его все как Василия Викторовича или дядю Васю, он работал сторожем у нас в лаборатории. Хорошая и спокойная работа после выхода на пенсию с корабля, как говорил он.

– Не тот пропуск. – сказал он с усмешкой, сделав вид, как будто мы незнакомы.

И тут мне стало плохо, голова закружилась, подкосились ноги. То ли от недостатка кислорода после длительной пробежки, то ли от понимания того, что пропуск остался в лабораторном халате, висящем в лаборатории. Я знал о принципиальности Василия, и знал, что он не пустит меня без пропуска. Сотни отговорок из тех, которые я говорил ему, когда забывал пропуск дома, проскользнули у меня в голове и ни одна не срабатывала. Меня бросило в дрожь, стало холодно, пять лет насмарку!?

И тут, за плечом Василия, я увидел в тёмном углу тамбура доктора Шмелёва. Доктор, который помогал мне в моих изысканиях, всегда мог найти лазейку для получения доступа на какой-нибудь секретный объект. Николай Семёнович знал, что встреча с профессором для меня очень важна, и именно он рассказал мне про его приезд, и именно он четыре дня назад, дал мне пропуск для прохода на встречу, и именно его я забыл в лабораторном халате в лаборатории.

– Николай Семёнович! – выкрикнул я что есть мочи.

Это было так громко, что на секунду мне показалось, будто все вокруг замерли. Медленно повернув голову в мою сторону, Шмелёв с застывшей невозмутимостью на лице подошёл сзади к охраннику и ткнул его в спину пальцем.

– В чём дело, милейший?

– Пропуск, лаборатория, дом, халат.. – от волнения я потерял дар речи и не мог из набора слов составить простое предложение.

– У него нет пропуска. – сказал дядя Вася.

– Пропустите его, он со мной. – сказал Шмелёв. Ведь на этой встрече главным из организаторов был именно он и до того как я его позвал, он как знатный разведчик наблюдал за порядком из тени тамбура.

– Инструкция не позволяет. – сказал Василий тихим голосом.

– Инструкции даю я, а вы их выполняете. – с той же невозмутимостью сказал Шмелёв и нахмурил брови.

– Так точно. – сказал охранник и освободил для меня проход, закрывая собой давление толпы смишников.

Я прошёл, испытывая такое облегчение, что сложно передать. На плечо упала рука доктора Шмелёва:

– Проходи и садись поближе, ряд на 2-3, иначе ничего не услышишь. – сказал он.

Я кивнул головой и медленным шагом двинулся в сторону сцены, осматривая зал и людей, пришедших на встречу с профессором. Странно, что я здесь ни разу не был за четыре года, хотя, вспоминая рассказы Вани, много разных праздников и событий нашего НИИ отмечались здесь.

– Видимо заработался. – еле слышно прошептал я.

Зал, конечно, был очень старый, ну, в принципе, как и сам институт. Коллеги называли это «совком» или «по-совковски», сокращая от советского. Стены в зале были отделаны тонкими деревянными дощечками, которые отражали на себе глянец большого количества лака нанесённого на них. Пол был кафельный, с элементами подобия коврового покрытия. Освещение было тусклым и немного напрягало глаза. Добравшись до третьего ряда сидений, я попытался пробраться через людей, сидящих с краю. Вот ещё одна русская странность, все по какой-то причине предпочитали садиться на задние и боковые места, а впереди и в середине зала было свободно. Создавалось такое впечатление, что все знали о чём-то больше меня. О каком-то непредвиденном обстоятельстве, что рухнет потолок, произойдёт пожар, ну или на нас нападут зомби. И для того, чтобы быстро эвакуироваться, все садились с края или сзади, поближе к выходу. В общем я пробрался и присел на бледно-красное потрёпанное сидение. Архитекторы, которые разрабатывали это здание, потрудились на славу. В зале была просто шикарная акустика, было прекрасно слышно любые звуки, произносимые в пределах этого помещения.

Вдруг, неожиданно, через моё плечо протянулась рука со стопкой каких-то брошюр:

– Возьми себе и передай дальше. – произнёс немного хрипловатый прокуренный голос.

Это действо меня позабавило, только в России я мог увидеть подобное. В других странах поставили бы стол с раздачей или человека, который будет раздавать материалы. Но тут рабов том, что брошюра будет у каждого. Ведь когда ты передаешь что-то, ты производишь какое-то действие, и в плату своего действия ты обязательно возьмёшь что-то. «Гениально», подумал я и, взяв брошюру, передал стопку дальше.

Содержание брошюрки было совсем простеньким. Были написаны три темы обсуждения, о которых хочет рассказать и поговорить профессор:

«Появление загадочных находок на территории России».

«Механика и паровые машины».

«Причина быстрого скачка развития человечества».

А на задней стороне брошюрки были поля для заполнения:

«Имя, адрес, телефон и ваш вопрос или предложение».

На сцену вышел доктор Шмелёв. Самый старый, наверное, работник нашего НИИ, его знали все, даже стены нашего Исследовательского института с момента своей застройки. Подойдя к микрофону, он постучал по нему пальцем и произнёс тихим спокойным голосом:

– Прошу прошения, могу ли я обратиться к вам с просьбой соблюдать тишину.

После этой фразы зал как будто замер, вокруг меня воцарилась тишина.

– Профессор Блекк уже на подходе. – продолжил он. – И я хотел бы попросить вас соблюдать регламент нашей встречи. Сначала дадим профессору выступить, и только потом мы будем задавать вопросы. Переводчик будет работать параллельно с профессором и его можно будет услышать в наушниках, которые закреплены на подлокотниках ваших сидений. Ну и если вопросов нет, то встречайте, профессор Дэвид Блекк.

К микрофону неторопливым шагом вышел профессор. Именно таким я его и запомнил, и почти также он выглядел четыре года назад. Старенькие затёртые военные штаны с цепочкой на боку. Цепочка крепила к штанам часы его дедушки, которые он берёг больше жизни и с которыми никогда не расставался. Он частенько похлопывал по карману, проверяя их сохранность. На нём была надета помятая футболка с изображением группы deep purple. По нему и не скажешь, что он такое слушает, но он всем своим видом пытался показать свою брутальность и любовь к хорошей музыке. На носу у него висели очень заметные и необычные очки, в которых он видимо всегда работал. Очки были очень массивные и на вид как будто сделаны им самим. Круглая основа очков была вполне обычная, с круглыми диоптриями «как у Гарри Поттера». Но на каркас очков была припаяна система наборных линз, с дополнительными светофильтрами и миниатюрными увеличителями. Когда он поворачивал, отодвигая, одну линзу, то механизм на очках откидывал блок других. Судя по наборам линз, эти очки для него были и как бинокль и, когда надо, как микроскоп. Ещё он всегда ходил со странной тростью, которая была очень необычной. Сама длинная часть состояла из каких-то маленьких и больших трубочек, перевитых между собой, и немного напоминала мне фагот. В рукояти трость немного расширялась, и к ней как будто был прикреплён кусок железа с набранными странным образом пластинами медного цвета. На эти листы было закреплено как минимум три очень маленьких циферблата и небольшой круглый камень синего цвета. Создавалось впечатление, что этот камень, чем-то подсвечивался и немного подмигивал.

Одним словом, «загадочный старикашка».

Подойдя к микрофону, он неторопливо окинул взглядом весь зал и задал вопрос:

– Зачем вы здесь?

Зал замер, и чуда не произошло, руку никто не поднял, на его вопрос никто не ответил. Взгляд профессора погрустнел. Он сказал:

– Может, вы все стесняетесь? Если так, то я немного вас разговорю, и расскажу, почему я нахожусь здесь.

Профессор начал свой рассказ о том, как долго собирает разнообразные артефакты по всему миру, и о том, что основная их масса находится в России, а точнее в Сибири. Рассказывал сколько музеев он открыл для того, чтобы познакомить людей с его находками и идеей возникновения нашей цивилизации. Много интересного прозвучало из его уст. Говорил он очень много и слушали его все как заворожённые. Устав от сложности перевода, успели поменяться три переводчика, но рассказ профессора был настолько интересен, что никто этого не заметил. Вещая, профессор рыскал по залу взглядом, как будто пытался кого-то найти, кого-то ценного, кого-то важного для него. У меня в голове крутилось только одно. Мой вопрос. Я должен его задать. Я изучил все работы профессора и мне было не особо интересно его слушать, мне было нужно его мнение по моему вопросу.

Пока профессор вещал, я начал немного засыпать. Видимо, вчерашняя гулянка ещё играла злую шутку с моим организмом. Я постарался взбодрить себя и, расправив брошюрку, которую я час сидел и мял в руках, я достал ручку и для подстраховки решил написать суть моего вопроса профессору. Она заключалась в странной находке, которая не совсем вязалась с теорией профессора. Эта находка, найденная недалеко от деревни Окунёво, находящейся в глубине Сибирских лесов, не давала покоя мне уже как года два.

Это была небольшая странная машина с паровым двигателем, по принципу работы и механики похожая на все те, которые находили раньше, с одним лишь только отличием – у неё не было топки. Ведь топка в паровом двигателе – самое основное, сердце, так сказать. Именно из топки вырывается энергия для нагрева котла, а энергия из котла уже приводит в действие движущий механизм. Но в двигателе Окунёвской находки топки не было, а было маленькое пустое отверстие с подводкой на него трёх шлангов и двух медных пластин. Задачу этого отверстия я никак не мог понять. Именно в этом и заключался мой вопрос Дэвиду Блекку. Возможно, он сможет разрешить мой вопрос, который мешает мне нормально спать.

Когда профессор закончил свой рассказ, на сцену вышел Шмелёв, взявший на себя роль рефери в поединке профессора и зала.

– Есть вопросы по выше сказанному? – спросил он.

Из зала зазвучали аплодисменты и громкий гул разговоров между собой.

– Есть вопросы? – повторил Шмелёв.

Первым подняв руку и обратив на себя внимание профессора Блекка, я уже хотел было встать и задать свой вопрос… Раздался громкий стук двери, ведущей в зал, и к сцене устремилась неконтролируемая толпа прессы. Наблюдая эту картину, мне вспомнился фильм «Властелин колец» и момент, когда орки прорывают стену Хельмовой пади, одной сплошной рекой прорываясь во внутрь. Так и здесь, толпа оголтелых гоблинов с микрофонами на перевес в течение трёх часов штурмовали крепость по имени дядя Коля, но после зова доктора Шмелёва «есть вопросы?» ворота крепости не устояли под натиском. Смишники ворвались в зал, даже не представляя про что хотел поговорить профессор и какие вопросы услышать. Они начали заваливать его вопросами по своим стандартным схемам: зачем приехал, сколько детей и любовниц, как зовут пса и т.д. и т.п.

Пробиваться через толпу прессы, окружившую сцену с профессором, было бесполезным занятием. И, поняв, что все геройские подвиги, которые я совершил за утро для одного лишь вопроса профессору, ответ на который был мне очень важен, были совершены зазря, я сдался.

Во мне играло безумное количество разных эмоций: обида, отчаяние, злоба, ненависть к прессе. Встав с места и резким движением замотав шарф на шею, я быстрыми шагами пошёл на выход. Оказавшись на улице, я остановился, вспомнив, что забыл бросить брошюрку с написанным вопросом в специально приготовленный для этого ящик. Когда я возвращался, толпа прессы двигалась мне навстречу, она сопровождала профессора к выходу.

– Профессор Блекк, прочитайте мой вопрос, пожалуйста. Это для меня очень важно. (англ.)

Крикнул я в толпу, окружившую профессора, в надежде, что он меня услышит. И чудо произошло. Видимо услышав родной язык без русского акцента, профессор обратил на меня внимание и взял брошюрку с вопросом, которую я протягивал ему. И вдруг я отлетел назад от толчка какого то журналюги, который, видимо, искал ракурс поинтересней для фотографии. Отлетев назад, я ударился спиной во что-то мягкое. Меня подхватил и поставил на ноги дядя Коля.

– Осторожней, «против крейсера на погранце не попрёшь».

Я не совсем понял, что он хотел мне сказать, но поблагодарил и пошёл в общагу. На улице светило и немного припекало осеннее солнышко. Я шёл медленным шагом, у меня в голове просчитывалось много ситуаций, как может поступить с моей бумажкой профессор. И меня не покидала мысль, будет ли какой-нибудь ответ.

По дороге к общежитию находится небольшой магазинчик-кафе. В него все обычно бегают за сигаретами и алкоголем. Вспомнив, что я не поел утром, и ощутив бурчание в желудке, я решил заскочить в магазин. Мне очень нравились пирожки, которые там продавались. Время было пять часов, и в магазине, по сути, должна уже выстроиться пельменная очередь. В нашей общаге жило в основном мужское поголовье, которое не умеет особенно готовить, и основным блюдом дня были всегда пельмени. Я раньше даже представить не мог, что из пельменей можно приготовить такое количество кулинарных изысков. Но, на моё удивление, зайдя в магазин, я обнаружил, что там стояла мёртвая тишина. Подойдя к витрине с пирожками, я обрадовался, что есть мои любимые, с капустой и яйцом. У кассы меня встретила молодая продавщица. Она здесь работает недавно, и я сомневаюсь, что она долго здесь проработает. Ведь такая работа по-любому не мечта всей её жизни.

– Извините, а дайте, пожалуйста, три пирожка с капустой и две банки пива «пива». – попросил я.

– Ум.. Сегодня праздник!? – попыталась неуместно пошутить она.

Расплатившись, я молча распихал пиво и пирожки по карманам и двинулся на выход. У меня не было ни сил, не желания отшучиваться. Моё настроение колебалось с хорошего на плохое. Мне хотелось верить в то, что когда я приду домой и залезу в электронную почту, меня там будет ждать ответ от профессора. Но также не покидала мысль, о том, кто я такой перед Дэвидом и что он просто взял брошюрку из вежливости и потом выкинул её, не читая.

Пытаясь поймать последние тёплые лучи от ушедшего лета, я направился не домой, а пошёл на «трубы». Так называлось место недалеко от общежития, с шикарным видом на речку, которая протекала с южной стороны нашего наукограда. А почему «трубы»? Наверное потому, что там были проложены трубы теплотрассы. На этом месте летом очень часто собирались разнообразные застолья, и оно было излюблено жителями нашего общежития. Там стоял столик и лавочки, сколоченные из распиленных старых дверей, над ними нависало подобие крыши, еле держащееся на четырёх капитально вкопанных деревянных брёвнах, и рядом стоял мангал. Мангал был особенный, он был сварен из различных кусков автомобиля и поднять его было даже впятером невозможно. Но я не барбекю туда пошел готовить, а просто уединиться с самим собой и заодно перекусить. Придя туда, я глубоко вдохнул морозный воздух, выложил на стол пирожки и пиво и приступил к дегустации пирожков. Доев последний, я открыл одну банку пива и выпил её почти залпом, после чего по моему телу пробежала лёгкая, приятная дрожь. Небольшое охмеление начало создавать вокруг меня уют и позитивный взгляд на всё окружающее. Из головы ушли все дурные мысли, да и вообще все мысли ушли. Я сидел, немного съёжившись, смотрел на речку, слушал, как ветер дорывает последнюю листву с деревьев и наслаждался лучами солнца, пробивающимися через густое, серое, осеннее небо. Мне стало хорошо.

Глава 3. Загадочное предложение.

Лениво протянув руку за второй банкой пива, стоящей на столе, и открыв её, я начал задумываться о высоком, о духовном. Мне было всё равно, что вокруг меня происходит, сейчас я жил именно этой минутой, этим мгновением. Откуда-то издалека я услышал звук до ужаса знакомой мелодии.

Потихоньку приходя в себя, я понял, что это звонит телефон в моём кармане. Лениво достав его из кармана и с любопытством посмотрев на дисплей, я увидел незнакомый номер и два пропущенных с него же. «Вот это я отключился», – подумал я. Нажав на кнопку и сказав «Слушаю вас», я услышал очень знакомый голос. Это был доктор Шмелёв.

– Джон Киппер?

– Да, это я.

– Наконец-то я тебя нашёл. Куда ты пропал? Тебя все ищут. Где ты? Почему ты ушёл со встречи?

– А в чём, собственно, дело? Я ушёл, потому что не было возможности пробиться к профессору и задать ему свои вопросы.

– Он хочет видеть тебя. – резко перебил меня Шмелёв

– Кто хочет?

– Профессор Блекк. Он сказал, что хочет с тобой поговорить. Попросил найти тебя. Сказал, что прочитал то, что ты ему написал и хочет видеть тебя. Чёрт побери, что ты ему там написал? Чем ты его так заинтересовал? Из-за чего, по его словам, он готов спонсировать наше НИИ.

Такого приподнятого голоса у Шмелёва я ещё никогда не слышал, видимо, и правда что-то интересное увидел в моём вопросе профессор. Я ведь просто хотел узнать про странный механизм.

– Куда мне идти, где я могу с ним встретиться. – ответил я, стараясь сделать свой голос серьёзным и трезвым, хотя на самом деле мне хотелось кричать от радости в трубку.

– Иди к проходной в лабораторию, я буду тебя ждать там. Да, и захвати свои работы, ведь именно о них хотел поговорить профессор.

Повесив трубку, я быстро схватил тубус под руку, цапнул банку и сделал большой глоток из неё. Немного взбодрившись, я бросил недопитую банку как баскетболист NBA в мусорку, которая находилась от меня в метрах пяти, и, закинув шарф на плечо, побежал в лабораторию.

Пока я бежал, меня посещали разные мысли, о том, как быстро я успею добежать до здания, почему профессор захотел встретиться со мной и что я ему скажу. Мне казалось, что это сон, и меня не покидало ощущение, что я до сих пор сижу на трубах с банкой пива и дремлю под скрывающимися за горизонтом лучами солнца, но нет. Я бегу, бегу судьбе навстречу, меня с самого утра не прокидает мысль, что сегодня должно случиться что-то особенное. Не добежав метров ста до проходной, я остановился, мне нужно было перевести дыхание и привести мысли в порядок. Но не тут то было, ко мне на встречу шёл Шмелёв, задавая громко вопрос:

– Почему так долго?!

– Я торопился как мог. – ответил я через быстрое и сбитое дыхание. Знал бы он, сколько я за сегодня набегал. Доктор протянул мне маленькую бутылку с водой, которая именно сейчас была так кстати.

– Пойдём внутрь. Тебя все заждались.

– Все? – переспросил я.

– Да, все. Там весь учёный совет института. – серьёзно ответил доктор.

– Но зачем, что могло всех заинтересовать, что-то случилось? Может я что не так написал?

– Да успокойся ты. Профессор хочет выслушать твою теорию по проделанной тобой работе. Он уже час сидит на твоём рабочем месте и изучает твои чертежи.

Открыв двери в свой кабинет, я уткнулся в «галдящую толпу учёных». Там стояло шестнадцать человек, окруживших мой стол, за которым сидел профессор. Все наблюдали за жестами профессора, который перекладывал чертёж за чертежом.

– Он здесь, он пришёл. – громко сказал Шмелёв, войдя в кабинет следом за мной. Все обернулись и, расступившись, пропустили меня к столу.

– *Здравствуйте, профессор*. – вырвалось из меня как-то на автомате.

– *А я вас помню*. – ответил он.

За моей спиной, как знатный оперативник, Шмелёв выводил всех из кабинета, давая мне возможность спокойно поговорить с Дэвидом.

– *У вас был ко мне вопрос, как я понимаю*. – Улыбаясь, спросил профессор.

– *Да профессор. Меня интересует находка в Окунёво, вы наверное слышали про неё. Ох, о чём я говорю, конечно, слышали. Там меня заинтересовал странный двигатель или его подобие, с таким механизмом я никогда не сталкивался. Сама движущая часть, точнее механизм рассчитан на большие нагрузки и мощности, но как паровая мощность может их достигать. Ведь котёл не сможет выдать такое давление, да и топки там не было…*

– *Секунду, молодой человек, не всё сразу.* – осадил меня профессор.

– *Я смотрю у вас так и не пропал тот огонь в глазах и жажда знаний, которые мне запомнились ещё когда я читал лекции в колледже, а вы там были студентом. Я помню ваши тучи вопросов, которые вы мне задавали, и скажу вам честно, что некоторые меня просто заводили в тупик. Мне очень лестно, что вы взяли в качестве жизненного курса науку. А то, что вы взяли в качестве направления механику и её историю, наводит меня на мысль, что у вас впереди будет много интересных событий, которые поменяют всё ваше мировоззрение. Не хотели бы вы выпить по чашечке чая, а может чего и покрепче? * – спросил профессор.

–*Ах да, прошу прощения за мою неучтивость. Вам чай, кофе, из крепких напитков у меня есть немного вина и бренди* – предлагал я, двигаясь в угол моего кабинета, где стоял старенький советский шкаф. В нём я хранил электрочайник, чашки, кофе, чай и немного «сухомятной», как Иван любит говорить, еды. Может ему лучше предложить столовую, хотя нет, потравится ещё профессор. В столовой у нас питаются только люди со стальными желудками. Бренди, бренди… где же бренди?! У меня оставалось треть бутылки, которую мне прислал мой брат, мне на день рождения.

– *Профессор, я бы конечно предложил вам нашу столовую, но боюсь, меню там не разнообразней моего шкафчика*.

– * А может, есть тут по близости какой-нибудь бар? * – спросил профессор.

– *Боюсь, русские бары не для разговоров, в них люди отдыхают от разговоров. А кафе по близости не наблюдается.*

Это ведь студенческий городок, граничащий с маленьким городом. Открывать кафешки в нём очень неприбыльное дело. А вот баров в городке было три. Один из них занимала местная «гопота». Зайдя туда пропустить по стаканчику горячительного, можно было вылететь оттуда без денег, телефона и всего ценного, что было в карманах. Второй бар занимала городская «братва». Все сыновья чиновников и дочки бизнесменов предпочитали это заведение, там они соревновались, у кого пальцы шире расставляются и чья «чикса» круче формами трясёт. Ну а третий бар был студенческий. Его сложно было назвать баром, так, забегаловка. Разбавленное пиво, отвратительная еда из микроволновки, интерьер в стиле «постапокалипсис или пещера древнего человека». В общем сводить поужинать гостя в этом городке было некуда. Даже стыдно как-то стало.

У меня в голове возникла идея. Я вспомнил, что вчера на дне рождения ребята пользовались службой доставки пиццы и продуктов, недавно появившейся у нас в городке. Нужен номер телефона, который может быть в местной газете.

– *Может быть вас устроит пицца или другие продукты быстрого приготовления. * – предложил я, наливая в немного запылившийся ограненный стакан бренди и ставя его на стол профессору.

– *Вы не волнуйтесь и не стесняйтесь за отсутствие досуга. Я много времени провёл в России, и вполне привык к местному антуражу. Пицца вполне подойдёт и закажите, пожалуйста, водки и лимон. Будем проводить, так сказать, конференцию на рабочем месте. * – улыбнувшись отшутился профессор и схватив стакан, сделал большой глоток горячительного.

Услышав слово водка, меня немного передёрнуло, я вспомнил вчерашний вечер и похмельное утро сегодняшнего дня. Достав телефон из кармана, я извинился и вышел за дверь. Я вспомнил, что стопка местных газет лежит на подоконнике у моего кабинета. Она всегда там лежала, когда первый раз я входил в свой кабинет, то проходил мимо этой стопки газет, но кто приносил их туда, я не знал. Но сверху стопки всегда лежал свежий номер. Газета была стандартная для малых городов, на первой странице самая важная новость города или поздравление с каким-либо мероприятием, затем пара страниц ни о чём, на последних двух поздравления и объявления.

Найдя нужный номер, я заказал две пиццы, продуктов по мелочи, лимон и самой дорогой водки, что у них была. Мне не хотелось упасть в грязь лицом перед профессором, хоть заказ и стоял треть моей зарплаты. Мне сказали, что через двадцать минут заказ доставят, и я поспешил в кабинет к профессору.

Открыв дверь, я сразу услышал фразу копающегося в моих документах «старичка-бодрячка»:

– *Вы очень интересную работу провели молодой человек. За три года вы сделали столько, сколько любой другой бы и за пятнадцать лет не наработал. *

И только я хотел поблагодарить профессора за столь лестные слова в мой адрес, как услышал:

– * Нет, я вам не пытался польстить, я просто как учёный даю оценку вашей громадной работе. *

Он как будто читал мои мысли, и каждый раз как я хотел что-то спросить или ответить, он предугадывал мои мысли и действия. Что-то поменялось в профессоре с последнего раза, как я его видел пять лет назад, он как будто стал сильней, умней и даже моложе.

– *Ваша работа, как я вижу, в основном проведена над находками из деревни Окунёво. И я удивлён какими методами вы доставали некоторые из них? Они же засекречены из-за своего происхождения военными. И я не могу понять, почему я их не обнаружил, когда шесть лет назад приезжал в эту деревню. Они же находились на тех местах, где я проводил замеры. Я много наслышан об аномалиях, которые там творятся и был уверен, что там что-то есть. Но мои замеры ничего не показывали.*

Вдруг бубнение старика себе под нос прервал телефонный звонок. На другом конце провода раздался сонный голос Василия:

– Тут, молодой человек, к вам, говорят доставка на дом, мне его пропустить?

– Да, да. Конечно. – ответил я и повесил трубку.

– *Ресторан приехал*. – попытался я скаламбурить перед профессором, но тот был занят моими документами про Окунёво и, как мне показалось, даже не услышал, что я что-то сказал.

Пока профессор копался в моей работе, я успел получить доставку, разложить всё на столе, сполоснуть посуду и разогреть чайник.

– *Профессор, вы сильно голодны?* – попытался я его отвлечь от моей писанины.

– *Да-да, я уже иду.*

Встав из за стола профессор отложил писанину в сторону, молча подошёл к столу, взял бутылку водки и налил по полстакана.

– *За неожиданную и приятную встречу и дальнейшее сотрудничество* – произнёс тост профессор и быстро осушил стакан.

– *Изучая вашу работу, я решил организовать экспедицию в Окунёво* – кряхтя и закусывая, сказал профессор. Наливая второй стакан, профессор уверенным и серьёзным голосом заявил.

– Я хочу предложить вам партнерство в этом приключении, я уверен, мои финансы и ваши мысли и способности наградят нас успехом. – бодро сказал профессор, и схватив свою трость, топнул ей от радости по полу. Стекляшка, которая была закреплена в рукояти трости, немного заискрившись, сверкнула и привлекла моё внимание.

От его слов я медленно присел на стул, просто был ошарашен его чистым русским языком, на котором он произнес своё предложение, без малейшего намека на акцент. Я не знал что сказать. Я думал, что эта встреча закончится словами «молодец, ты много работал, но поработай ещё. Ты слишком зелёный. Ну или наука это не твоё.» Но такого исхода встречи я никак не ждал. А ведь он даже ничего не сказал, он просто с ходу выдал мой ответ на незаданный ему вопрос. У меня было полное смятение, и хоть по логике я должен был парировать его предложение кучей вопросов по совместной работе, но у меня в голове была полная пустота, которая начала заполняться после того как я молча сушил свой стакан. Я даже не заметил горечи водки и не закусил её. Мне почему-то вспомнились американские мультики, в которых когда происходит что-то хорошее, загорается свет и звучит мелодия «Aliluya».

Посмотрев на моё разомлевшее лицо, профессор, поднеся ко мне открытую коробку пиццы сказал:

– Вы бы перекусили молодой человек, мне нужен здоровый и сильный компаньон. А я смотрю вас сегодняшний денёк поизмотал.

А ведь он был прав, за один день я испытал столько эмоций и нагрузок от перемещения на беговой тяге от здания к зданию, что ноги мои совсем подкосились, когда я услышал такое предложение от профессора. Откуда он так хорошо разговаривает на русском языке…

Только я сформулировал что-то похожее на вопросы и хотел их задать, профессор снова опередил меня и сказал, что он устал от дороги, хотя выглядел очень бодро. И предложив выпить, произнеся на русском:

– Напасашок.

Выпив ещё по одной и закусив, я позвонил по внутренней связи в кабинет Шмелёву, я ведь совсем забыл спросить у него адрес гостиницы, где поселился профессор, и надеялся, что Шмелёв всё ещё нас ждёт. После серии длинных гудков на другом конце провода раздался сонный голос Шмелёва.

– Слушаю.

– Николай Семенович, профессор устал и хочет отдохнуть.

– Да, да. У нас всё готово. Машина ждёт в низу. – взбодрившись, ответил доктор.

Выключив свет в кабинете, мы спустились ко входу, где нас ждал искренне улыбающийся Шмелёв. Пока мы шли, Дэвид попросил меня привести завтра с собой двоих человек, которые мне будут помогать в работе и в которых я был уверен. Усадив в машину профессора и отправив его в гостиницу, на меня сразу с вопросами напал Шмелёв. Что делали? Как прошла встреча? Что рассказал профессор? Что я нового узнал?

Успокоив доктора, я рассказал ему всё по порядку, что ответов пока на свои вопросы не получил и о том, что предложил профессор. У меня в голове крутились мысли по поводу двух человек, которых я должен пригласить, и кроме Шмелёва и Ивана мне в голову никто не приходил. За все эти годы я можно сказать работал как затворник, и людьми, которым я мог бы довериться были именно эти люди. С Иваном я довольно долго жил в одной общажной квартире и знал о нём почти всё, а доктор Шмелёв был для меня наставником в моей работе все эти годы и в качестве благодарности за это, я просто обязан был ему это предложить.

– А над чем вы сейчас работаете, доктор? – ошарашил я его своим вопросом и перевёл в режим ожидания его попытки завалить меня вопросами по поводу встречи.

– В смысле? Тебе интересно, что за проект я веду? – перезагрузившись, спросил доктор.

– Мне интересно насколько важен ваш проект, который вы ведёте и не жалко ли вам его будет бросить? Потому что у меня для вас будет предложение, от которого вы не сможете отказаться.

Доктор остановился и посмотрел на меня недопонимающим взглядом, взглядом маленького ребёнка, который рассказал стишок у рождественской ёлки, пошел вовремя спать, а на утро под ёлкой не обнаружил своего подарка.

– В смысле бросить проект, зачем бросить? Что вы мне сможете предложить взамен моей двухлетней работы?

Не решившись интриговать Шмелёва, я предложил ему отправиться попутешествовать вместе со мной и профессором в экспедицию. И увидел в его глазах пустоту, в то время как улыбка на его лице всё шире и шире натягивалась. Наверное именно так я выглядел пару часов назад, когда профессор предложил мне партнёрство в экспедиции. И заранее прервав очередную волну вопросов от доктора, я сказал ему, что ничего о подробностях не знаю и утром мы встречаемся в профессором. Мне нужно было поспать или хотя бы прилечь, так как я был уверен, что заснуть мне вряд ли удастся.

И я был прав. Когда я пришел домой, Иван уже спал. Я не обращал внимания на время в течение всего дня и не обратил и в этот раз. Зайдя, я как можно громче начал шуметь вещами и включал везде свет. Но сон Ивана был непоколебим – «богатырский сон», как говорят в России. Будильник Ивана преподнёс мне сюрприз, он показывал почти три часа ночи. Я вспомнил одно научное заключение «человек без сна может прожить трое, четверо суток». Начав считать, сколько я смогу ещё продержаться, я параллельно с ехидным настроением души переводил будильник на звонок, который зазвонит сейчас!

Глава 4. Новый день! Добрый день!

Грохнув рукой по тумбочке и пошарив по её поверхности, цели в виде звенящего будильника Иван не обнаружил. Он, приоткрыв один глаз, пытался понять, почему я стою у его кровати и держу в руках его будильник.

– Что произошло? Что-то случилось?

– Случилось. – ответил я невозмутимым голосом и пошёл в общую комнату.

Я посчитал это жест забавным и старался себя хоть немного развеселить, чтобы прогнать сон ещё на сутки как минимум. Усевшись на любимое кресло и наблюдая выползающего из своей комнаты Ивана, я замер в ожидании его вопроса.

– Ну и что произошло? Тебе дали нобелевскую премию? У тебя объявился родственник в Арабских Эмиратах? В чем дело, что случилось в столь ранний или, я даже не знаю, поздний час? – сонно спрашивал Иван.

После его словесной прелюдии я рассказал про уже вчерашний день и про то, что со мной приключилось и про то, что в моих научных трудах есть огромный смысл. После длинного рассказа у Ивана совсем пропал сон, а меня наоборот начало как говорят «морить». Я сказал Ивану чтобы он был готов к 7 утра идти со мной в лабораторию. Я ему заявил, что беру его с собой в экспедицию, и после небольших разъяснений начал проваливаться в сон.

Меня разбудила громко хлопнувшая входная дверь и фраза:

– Подъём Америка!

Мне показалось, что всё, происходившее ранее, было сном, но то, что я проснулся в кресле одетый и немного помятый, опровергло это ощущение. После того как позавтракали, мы поспешили в наш научный центр на встречу с профессором. По дороге Иван задавал мне какие-то вопросы, на которые получал мои ответы «да» или «нет». За этим односторонним разговором я понемногу взбодрился, а мы незаметно добрались до НИИ. На порогах нас ждал Шмелёв, вокруг него было огромное облако дыма, в котором он нервно передвигался из стороны в сторону. «Табакоядный кофеглот», именно так бы я охарактеризовал его на тот момент.

– Ну где вы пропадаете? Почему не брали трубку? Профессор уже как час копается с нашими находками.

Заторможено пошарив по карманам, я не обнаружил в них моего телефона, скорее всего он выпал из кармана, когда я спал в кресле. У меня не было оправданий за опоздание, и не хотелось даже их придумывать. Я, просто поздоровавшись, прошёл через парадный вход нашего института, задав лишь один вопрос:

– Где он сейчас?

– В шестом архиве. – ответил доктор.

Когда я шёл по коридорам ускоренным шагом, у меня почему-то возникло состояние спокойствия и безмятежности. Я был уверен в чём-то важном, делая каждый шаг. Открыв двери архива, я увидел старичка, окружённого кучей архивных папок, накопившихся за последние лет пятьдесят.

– Извините за опоздание, профессор. – робко произнёс я.

– Какое опоздание, молодой человек? Мы же вчера не обговаривали время встречи. И смею заметить, что вы довольно даже рано прибыли. Вы не заставили меня ждать, я специально прибыл пораньше покопаться в заметках по раскопкам.

Опять. Каким-то образом он опередил своим ответом мой вопрос. Как он это делает?

– Я пригласил двоих человек, как вы просили профессор. Знакомьтесь. Иван, мой друг и сосед, младший научный сотрудник нашей лаборатории, ну и доктор Шмелёв, с которым вы уже знакомы.

– Хороший выбор, молодой человек, я надеюсь, мы все вместе отлично сработаемся. Всем конечно интересно, зачем я вас всех собрал и что хочу предложить? А предложить я вам хочу самое незабываемое приключение в вашей жизни. Я организовываю экспедицию в район деревни Окунёво, в закрытую зону, в которую вам не дают доступа. До сегодняшнего дня в эту зону вход был закрыт для всех гражданских учёных. Мне самому удавалось добывать только скудные части артефактов, которые умудрялись выносить алчные военные, охранявшие этот объект. Я просто мечтаю туда попасть и вам я предлагаю разделить осуществление моей мечты вместе со мной. По дороге туда я покажу вам всё, что я накопал за пятнадцать лет кропотливых попыток приблизиться к этой зоне. Сейчас я предлагаю взять с собой всё вам необходимое для работы и незамедлительно отправляться. Я осмелился собрать некоторые ваши записи, Джон, которые нам обязательно пригодятся. Итак, на сборы вам два часа и мы отправляемся. Место сборов – у главного здания вашего НИИ.

Никто даже не успел что-то сказать или спросить в ответ, все как именитые бегуны рванули со старта после выстрела стартового пистолета. Мы с Иваном побежали по своим рабочим местам собрать весь необходимый инструмент для раскопок. Ведь инструмент, если вы не знаете, у каждого археолога индивидуальный. У меня например есть три предмета, которые очень мне дороги и без них я свою работу представляю с грустью. Это набор мастерков, который мне подарили братья, когда я закончил колледж, и вручая его, они мне пожелали добыть побольше ценного, того, что поможет мне стать знаменитым. Ещё одним предметом это был альпинистский ледоруб, который, я помню, купил за двенадцать долларов перед самым первым рабочим днём. Я им пользовался как маленькой киркой, он был меньше и удобней громоздкой кирки и легко пристёгивался в сложенном состоянии на ремень. Я им так много работал, что на его рукоятке отпечатался рельеф моей руки и от этого он очень удобно помещался в моей ладони. Ну а третьим и самым ценным предметом был швейцарский нож, который мне подарил мне перед отправлением в Россию мой дед, а ему этот нож подарил его отец. Вручая его, дед сказал:

– Не расставайся с ним, и он тебе обязательно спасёт жизнь, – и улыбнувшись, добавил. – Тем более, что все русские носят с собой оружие.

Хорошо, что все мои инструменты были сложены в моём стареньком рюкзаке, который я не распаковывал уже как месяца два после последней поездки на раскопки. Поэтому мне оставалось только положить в него нож и ноутбук, и я готов к отправлению. Схватив всё, я побежал в кабинет к Ивану. Встав в дверях, я наблюдал картину маслом. Над столом клубилось облако пыли, в котором мелькал силуэт Ивана. По полу были разбросаны папки с номерованными проектами, в шкафах и тумбах, находившихся в комнате, были раскрыты все дверцы и открыты все ящики, а в центре кабинета стоял старенький, ещё советских времён чемодан, в который ежесекундно прилетала какая-то вещь Ивана. Ваня никогда не был в экспедициях и в основном работал с образцами грунта и пород, в редких случаях с артефактами. Поэтому от незнания предстоящей работы он пытался взять с собой всё. И это всё впихнуть в старенький чемодан. Умели же раньше делать вещи в СССР – когда Ваня сел на чемодан для утрамбовки, любой другой бы от натуги рассыпался по швам, но его чемодан застегнулся. Сверкнув обтертым и набитым боком чемодана, Ваня спросил:

– Ну как? Готов? Нам нужно быстрей домой. Побежали.

Мы побежали. Еле успевая за Иваном, я думал об экспедиции, о том, что ждёт нас в закрытой зоне, почему её охраняют военные, что я там увижу. Перед глазами проносились длинные коридоры нашего НИИ, потом парк, магазин с пирожками, и не чувствуя на плечах тяжести рюкзака, я не заметил, как мы оказались дома. Собрав все вещи, которые могут пригодиться, мы «сели на дорожку», как сказал Ваня. Странная традиция, ну да ладно. В России вообще много традиций и примет, и в основном все непонятные для иностранца. На совершенно простые действия у русских есть определённый обряд и точно прописанные действия, не выполнив которые в точности, можно ждать чего-то нового и загадочного. В общем, посидев, проверив, отключены ли все бытовые приборы, которых у нас в принципе и не было, мы отправились к административному зданию НИИ.

Прибыв к месту отправления, я был немного ошарашен. Перед входом стояли два огромных автобуса и тягач со странным контейнером. Они были одинакового тёмно-зелёного цвета и эмблемой шестеренки на бортах, с золотистым отливом. Автобусы были очень странными. Не считая, что они были просто огромными, они были полностью затонированными, кузов у них отличался от любого другого автобуса, весь угловатый и с разными цилиндрическими вставками. Тягач выглядел в том же стиле, что и автобусы, а контейнер казался по виду настолько надёжным, что взорви в 10 метрах бомбу, то даже царапины не останется. В общем, экспедиция ещё не началась, а масштаб предстоящей работы уже начинал чувствоваться.

Перед автобусом с улыбкой на лице нас уже встречал профессор. Шмелёв на заднем плане профессора нервно разговаривал по телефону.

– Вы как истинные джентльмены прибыли вовремя. – сказал профессор и попросил водителя занести наши сумки в автобус. – Перед тем как отправится на посадку, я хочу вам вручить то, что нужно всегда носить с собой.

И протянул нам очень компактные и на вид дорогие рюкзаки. Открыв свой, я увидел несколько чёрных коробочек, а на них сверху лежали документы. Доставать ничего я не стал, так как посчитал это невежливым, да и профессор видимо хотел провести традиционный обряд. Достав бутылку на вид дорогого шаманского, профессор предложил выпить «за начало интереснейшего приключения в жизни». «Ура!» – с восторгом вскрикнули полные надежды учёные.

Переглядываясь, я, доктор и Иван допивали кисло-сладкое игристое и ждали от профессора каких-то новых шагов дальнейшей организации посадки в транспорт. Мистер Блекк, разбив бокал из-под допитого шампанского, громко вскрикнул: «Вперёд!». Он быстрыми шагами отправился во второй автобус, нас же сопроводили в автобус, который стоял впереди. Поднимаясь в автобус следом за Шмелёвым и Иваном, я на секунду замер, чтобы окинуть взглядом масштаб нашей колонны, которая вот-вот отправится в путь. Да и замер, не только от этого вида, но и от впереди поднимающихся. Они почему-то останавливались – сначала один, следом второй, и когда я наконец поднялся в салон автобуса, понял почему.

Это был не салон автобуса, а настоящий дворец, только в миниатюре и на колёсах. Салон был как бы разделён на две части. Одна половина была со спальными местами, как купе в поезде – четыре спальных места: два сверху, два снизу. Но всё там было напичкано электроникой. Кровати с электромассажными матрасами, над каждой кроватью мониторы с сенсорным управлением, кондиционер, ионизатор воздуха и ещё много всякой всячины. А вот вторая часть автобуса была рабочей. Посередине полукругом были расположены сидения со столом в центре. Над столом был огромный экран, в стол встроены планшетные панели. Посередине автобуса было даже выделено место в виде кабинки душа и кабинки туалета. В общем, увидев это, я был не просто в восторге, а у меня просто замерло дыхание и я не знал, что сказать.

Присев на полукруглый диван, мы сидели, молча разглядывая всю красоту, которая нас окружала. Сопровождающий рассказал и показал, в каких ящиках находятся продукты, закуски, алкогольные и безалкогольные напитки, да и всё, что нам может понадобиться в пути. Ехать до первой остановки, по его словам, нам предстояло пять часов. Рассказав всё, он отправился в кабину водителя, она была полностью от нас закрыта и отделялась небольшой дверкой. Мы почувствовали лёгкое покачивание – автобус тронулся.

– Мужики, это сон. И пока этот сон не кончился, я предлагаю насладиться им.

С этими словами доктор Шмелёв провальсировал по салону в сторону бара. Иван следом подорвался в сторону мини-кухни проверить шкафчики и со словами «живём» достал три охлаждённые пиццы и засунул их в микроволновку. Да. Первое, что делают русские, это «накрывают поляну», будь то радостный или грустный повод.

Пока ребята занимались организацией застолья, я тем временем решил изучить содержимое моего рюкзака. «Всё, что необходимо», как выразился профессор, было запечатано в однотонные темно-серые коробки, сверху лежала непромокаемая папка с документами, которую я решил изучить в первую очередь. В ней были копии моего паспорта, две пластиковые карточки, одна – пропуск в зону «Д», а вторая – разрешение на допуск «7». Что могло бы значить эти маркеры «Д» и «7»? Также там лежала папка с документами, на которой было написано «открыть по приезду». Папка была небольшой и закрытой на нить с печатью. Она вызывала нестерпимый зуд в руках, переходящий в безумное желание её открыть. Но, терпение, только терпение. Нельзя подрывать доверие профессора.

Победив соблазн, я решил поковыряться в коробочках. В них были навороченные на вид военные электронные примочки. Увесистая рация, которой по виду можно кирпичи колоть и ей после этого ничего не будет. Планшетный компьютер, у которого корпус можно было бы использовать вместо бронепластины. Небольшой бинокль, посмотрев в который, я был удивлён его возможностями увеличения, мощный фонарик. Также мне очень понравилось электронное увеличительное стекло и очки с встроенными в них рентгено-проекциями. В планшете было установлено много разных мировых энциклопедий и словарей. В общем прокачали нас оборудованием по полной.

– К столу, Киппер! – довольно вскрикнул Иван.

– Кушать подано, садитесь пить, пожалуйста. Давай к столу, потом наиграешься. – добавил Шмелёв.

–Ну-с. Что предпочитаем из напитков? – довольно пафосно обратился к нам доктор, проведя рукой над напитками, выставленными на стол как у профессионального бармена.

Я выбрал «Узо» и взял бутылку. Насыпав в стакан льда и налив из бутылки, я поставил её рядом с собой. Я очень любил этот напиток и, распивая его и параллельно поглощая килограммовую пиццу, вспоминал почему. На российскую зарплату я конечно же не мог позволить себе таких напитков и пил я «Узо» последний раз перед приездом в Россию, когда отдыхал на острове Крит в Греции. Туда меня отправили родители после окончания моей учёбы. Там я провёл три недели незабываемой феерии греческого гостеприимства. И даже сейчас, когда в России совсем наступают холода, я вспоминаю про те дни и становится немного теплее что-ли. Да и после выпитого стакана «Узо» я как будто провалился в воспоминания.

После хорошего «перекуса» мы по одному перебрались в свои опочивальни. Я отправился на лежбище первый, прихватив последний кусок пиццы и рюкзак с моими вещами. На данный момент меня интересовали три вопроса. Первый и второй – это что за зона «Д» и допуск «7»? Ну а главный вопрос, что в этой папке? Покопавшись в интернете, единственное, что я смог найти про зону «Д», это название рок-группы, анимэ-мульт, и название военной зоны во Вьетнаме в 1960-1970 годах. Брр… Что-то меня начало уносить в царство Морфея. Видимо, пол бутылки «Узо» и полный желудок решили взять верх над разумом, требуя сна.

Разбудила меня резким грохотом 100-килограммовая тушка, свалившаяся со звуком «Ура». Это был наш спортсмен, который локомотивом пронёсся к окнам. Наконец-то наша запланированная остановка. Интересно, где мы?

Еле раскачавшись, я поднялся с моего уютного, тёплого гнёздышка. Открыв рюкзак, я достал из него рацию и повесил на пояс, рядом прицепив свой ледоруб. Не знаю, зачем, но почему-то посчитал, что это будет круто выглядеть. Ох…. Видимо не вышел еще хмель из моей головы, привставая, я это ощутил в полной мере. Кое-как я добрался до двери автобуса, и выползая из него, услышал бодрый голос профессора, который как укол адреналина, меня взбодрил.

– Как настроение, как вам условия?

– Всё хорошо, просто отлично. А где мы?

– Мы на маленьком озере, на берегу которого я решил устроить небольшую остановку для барбекю. А вы любите рыбную ловлю, Джон? – с хитрым прищуром глаз спросил профессор.

У меня в воспоминаниях промелькнула картинка того дня, когда я последний раз держал в руках лично пойманную рыбу. Это было так давно. Вспомнить бы, когда я последний раз выбирался со своим отцом на озеро за «большеротым окунем».

– Да, мне раньше нравилось ловить, правда я уже позабыл, как это делается. – робко ответил я.

– Ничего, ничего. Сейчас вспомните. – ошарашил меня своими словами профессор, похлопывая меня по плечу.

–В смысле? Как вспомню? Зачем? – ответил я, смотря на профессора с недопонимающей физиономией.

– Доктор Шмелёв, Иван. Как насчёт того, чтобы поймать рыбки? – с паузой обратился к моим спутникам профессор.

Иван сразу же подорвался в этом начинании, а вот доктор, застеснявшись, попытался отговориться от этой затеи. Он никогда не занимался рыбалкой, но вот когда дело касалось охоты, ему не было равных. В НИИ все, кто увлекался охотой, а их было по пальцам пересчитать, рассказывали, как Шмелёв умеет добывать зверя. И про то, как копеечную монету из винтовки с трехсот метров пробивает. Все как один, они утверждали, что он знатный охотник и следопыт, а вот на рыбалке его никто никогда не видел. Так что доктор отмахался от предложения профессора, рекомендовав свою помощь в приготовлении барбекю.

Пока шли дебаты по времяпровождению на озере, вокруг нас незаметно вырос настоящий лагерь с шатром, барбекю, лодкой и уже готовыми, заряженными удочками. Нам только и оставалось перебраться в лодку, взять спиннинги и отправиться в недалеко находящийся затон.

– А я и не знал, что вы, профессор, любите рыбалку. – заметил я.

– Это моё второе любимое занятие в жизни. Первое – конечно археология. Я помню, как раньше мы вместе с дедом любили ходить на речку.

И профессор начал свой рассказ про то, как он проводил время со своим дедушкой. За рассказом я и не заметил, как мы уже вернулись на берег, и как начало темнеть. Немного очнувшись от историй профессора, я выбрался из лодки первым, следом за мной выбрался профессор, а последним выпрыгнул Иван с полным куканом крупной, свежей рыбы. Оказалось, что я умудрился поймать больше остальных, сам не заметив этого. Да уж, профессор умеет увлекать разговором. На берег опускались сумерки, и нас встречали желтые, приятные огни, освещавшие наш лагерь.

–Ну где вас носит?

С этой фразой к нам шёл навстречу нашафэриный Шмелёв, показывая жестами, да и всем своим видом, что приглашает к столу.

Не останавливая рассказов профессора, мы перекочевали в шатёр, где был уже накрыт стол. Запахи и разнообразие блюд на столе просто вскружили голову от предвкушения праздника живота. Шмелёв лихо влился в тему нашей беседы и своим немного заплетающимся говором старался шутить и рассказывать разнообразные смешные истории. История за историей, то профессор, то доктор, бокал за бокалом. Я чувствовал себя в этот момент очень счастливым. Чувствовал себя на своём месте, как будто я снова сижу дома, за утренним столом, с моими родителями. Тоже спокойствие. Перебрав текилы, которую Иван видимо никогда не пробовал, он вдруг решил поиграть на своей гитаре и что-то спеть. Сколько времени мы были соседями, а я ни разу не слышал, как он играет и поёт, гитара всегда висела на стене над его кроватью без малейшей пылинки. А с какими усердием он волок её с собой, когда мы бежали к месту отправления. Видимо она значила для него многое. И тут Ваня заиграл, заиграл вполне хорошо, разными переборами, очень мелодично. А уж когда он взвыл, профессор с доктором приостановили свой разгорячённые исторические баталии и прислушались, а доктор даже начал немного подпевать, ну как подпевать – подвывать, прерываясь на глоток другой рома.

Наши посиделки перебрались из приятного вечера в глубокую ночь, я стал потихоньку проваливаться в сон. Привстав и немного покачиваясь, профессор скомандовал всем по машинам, спать. Немного раскачавшись, я поднялся, разбудив попутно Шмелёва, который решил отдохнуть от чрезмерной работы над бутылкой с ромом и уснул прямо в раскладном кресле за столом. Мы пошли в свою опочивальню, пожелав всем доброй ночи. Правда, из уст дока это звучало как-то вроде «сподо-ко-ночь». Иван порывался помогать в уборке со стола, но люди сопровождавшие нас, вежливо проводили его к двери автобуса. Еле добравшись до кровати и сбросив доктора на соседнюю, я просто упал на свою. Уснул я по ощущениям в падении на кровать, сквозь сон уже едва слышав шум от ползущего на верхнюю кровать Ивана.

Глава 5. Тихое озеро.

Утром меня разбудил яркий солнечный лучик, который побился сквозь зашторенные окна автобуса. Приоткрыв глаза, я ощущал себя отдохнувшим, выспавшимся и на удивление бодрым. В автобусе никого не было. Я отковырял нащупанную ногой под кроватью одежду, которую я от бессилия вчера снял и затолкал туда. Я открыл дверь автобуса и свежий, влажный, утренний воздух дал заряд бодрости на день вперед. Яркое солнце ослепило меня, и когда после яркой вспышки в глазах медленно пришло прозрение, передо мной предстала очень гармоничная картина. На озере у берега умиротворенно ловил рыбу профессор. Рядом с ним Николай Семёнович нервно ходил из стороны в сторону, рассказывая свои теории и доводы профессору -пытаясь максимально внести свой вклад в общее дело, но профессор, судя по виду, был отрешен от внешнего мира, он наслаждался моментом. Мимо меня как пуля пролетел Ваня, со словами:

–Подъем, Джон!

???

Что это, а где «вставай Америка», где утренние пословицы и поговорки? Вот что свежий воздух с людьми делает. И правда, я столько времени находился вместе с Иваном, а ни разу не видел его отдыхающим.

– И тебе доброе утро. – ответил я.

По лагерю ходили десять человек профессора. Как я мог понять по наблюдениям, четыре охранника – Сэм, Стив, Билл и Том. Одна из всей нашей команды девушка была личным помощником профессора. Еще три водителя и два лаборанта профессора. Про охранников было понятно с самого приезда профессора. Спортивно накаченные, средних лет мужики, по виду побывавшие в боевых условиях не раз. Спокойствие и невозмутимость на их лицах внушали уверенность в безопасности. Хотя мы ученые – археологи и инженеры, что с нас взять? Разве что дырки на штанах.

Про водителей тоже было все понятно, они двигали наш состав из трёх вагонов, так дружно, что это казалось одним паровозом, одним целым. Водители, которых звали Марк, Йохан и Феликс, работали очень слаженно и ни разу не дали на дороге вклиниться любому другому транспорту между ними. Они как раз сейчас занимались упаковкой нашего транспорта в дорогу. Им помогали лаборанты, Джимм и Чен. Они очень были похожи на младших научных сотрудников из Америки. Заинтересованность идеей науки, желание сделать великое открытие просматривались в их глазах вперемешку с регистрацией на комик коне.

Самым интересным персонажем из этой компании была Мия, помощница профессора. Она четко управляла всей командой профессора – по одному её слову, да что уж там, взгляду, вся команда действовала как один слаженный организм. Она знала всё, о чем спрашивал её Дэвид, контролировала всё телефонное и интернет-сообщение. На вид ей было лет 30, и судя по её работе и заинтересованность в ней, личной и какой-либо другой жизни, кроме работы, у неё не было.

Резким щелчком меня отвлекла от созерцания утренней картины кофеварка, которую перед пробежкой поставил Ваня. Налив ароматного и по вкусу недешёвого кофе, я пошел пожелать доброго утра профессору и доктору, перекладывая из руки в руку горяченную кружку бодрящего напитка. И подойдя к профессору, я пожелал доброго утра и немного понаглев, поинтересовался:

– С какой целью мы остановились на этом озере на ночевку?

Выйдя из медитативного состояния, профессор передал спиннинг Шмелёву, не домотав катушку до конца, развернул меня за плечо и повел в сторону вдоль берега озера.

– Мистер Киппер, вам нужно было отдохнуть перед приездом на место. Я видел ваш изможденный вид и знаю, что обессиленный партнер будет продуктивен не на сто процентов, а мы должны постараться на все двести. Тем более, когда я отправлялся в Россию, просматривая маршрут, наткнулся на это прекрасное тихое озеро, где мне захотелось остановиться для пикника.

Тут меня понесло на вопросы:

– Я ломаю голову, что же заинтересовало вас в моих исследованиях? Почему вы предложили партнерство, а не наняли меня просто на работу? И что нас ждет по прибытию на место?

– Я обязательно отвечу на все ваши вопросы, не сомневайтесь. Возможно даже вы сами себе на них ответите, просто нужно немного времени. Впереди нас ждет много исследовательской работы, а что мы увидим по прибытию на место, я пока даже сам не могу себе представить. Но то, что нас пускают на территорию аномалий, это большая удача. Я напряг все возможные и невозможные связи, чтобы попасть туда. И главное, у меня к вам просьба, постарайтесь разговаривать там на своём родном языке.

Взяв трость, этот загадочный старикашка, приподнял её чуть выше головы, и мгновенно его персонал начал сворачивать лагерь, собираясь в дорогу. Я всё равно не мог понять, что же он такое увидел в моих исследованиях. Я всего лишь изучал древнюю механику. И почему он не вводит нас в курс дела, что нас ждет по приезду?

Собрались мы очень быстро и двинулись в дорогу. Всю дорогу я ехал, почти не разговаривая с коллегами. Почти всё время я потратил на сборы информации по аномалиям рядом с деревней Окунёво. Какой ереси только не найдешь в интернете – призраки, инопланетяне, другие миры, гиперборея и ещё десяток версий. Но нет ни одного намека на то, что там есть военные, и что они охраняют. А может я всё себе напридумывал, может там стоит одно КПП и пара солдат со штык-ножом наперевес, вот и вся охрана.

Глава 6. Ваше удостоверение.

Мои надежды на слабую охрану из двух солдат с одним ножом развеялись, после того как меня разбудил громкий грохот и качание нашего автобуса. Прилипнув к окну, я увидел зеленый, обвешанный кучей ракет и пушек вертолет, который пролетел в метре от крыши нашего автобуса. Он полетел в том же направлении, куда двигалась наша колонна. Тут меня немного стало подташнивать от волнения, мысли, что все очень серьезно, меня просто штурмовали.

Ванька прилип к окну:

– Походу мы почти приехали, это военный К-52 над нами пролетел. Круто!

Я вспомнил, что нужно предупредить своих коллег по поводу просьбы профессора:

– Ребята, не знаю зачем, но профессор просил меня на объекте разговаривать на родном языке, так что если будете со мной при других разговаривать, я буду отвечать на английском.

Ваня и Шмелёв были очень удивлены такой просьбой, в принципе, как и я, но как говорят «кто платит, тот и заказывает музыку». Тьфу, Ванькиными поговорками заговорил.

За окном было очень темно, в это время года в России почему-то всегда очень темно. Темно и холодно. Впереди только свет фар и разноцветные огни вдалеке, которые приближались с каждой минутой. Волнительное чувство перехватило дыхание, и видимо не у меня одного – доктор с Ванькой уже как пол часа едут, уставившись на загадочные огни и не произнеся ни слова.

Остановка.

Мы стоим уже около часа, из автобуса выходить команды не было. Не выдержав, я пошёл спросить у водителя Феликса, что происходит, и что нам делать. Но, к сожалению, когда я открыл дверь, отделяющую нас от кабины водителя, никого не обнаружил.

–Ну что там? – спросил Шмелёв.

Я пожал плечами и молча сел за рабочий стол. Что же ещё оставалось. Только ждать. Через пять минут по окнам пробежали несколько световых пятен от фонарей и автобус медленно тронулся вперед. Через пять минут снова остановка. Тут я сразу подскочил к кабине водителя, чтобы успеть застать его на месте. Ворвавшись в кабину, я испуганным голосом спросил:

– Что случилось? Что происходит? Что нам делать?

Феликс ответил:

– Всё в порядке, ни о чем не волнуйтесь. Обычная проверка документов и транспорта. А вы расслабьтесь и занимайтесь своими делами, скоро всё закончится.

В эту минуту в наш автобус зашел военный со словами:

– Проверка документов.

И как самый опытный путешественник к военному подскочил Шмелёв с пачкой заготовленных документов и быстрым темпом начал показывать ему все его имеющееся, за годы накопленное добро. Он взахлеб рассказывал и показывал все свои археологические регалии и всевозможные допуски и разрешения. Выглядело это со стороны как родители сына показывают его девушке альбом с детскими фотографиями – и смешно, и немного стыдно. Военный, мельком просмотрев макулатуру Шмелева, отодвинул ее и запросил другие документы. В этот момент я вспомнил про две карточки из рюкзака и, достав, протянул ему. Глядя на меня, Ванька и Николай кинулись к своим рюкзакам в поисках своих удостоверений. Копаясь в своих рюкзаках, они были похожи на енотов, роющихся в мусорном баке. Соревнования по поиску удостоверения были закончены ничьей, они одновременно подскочили к военному, держа в руках свои пластиковые карточки. Изучив содержание наших документов, он сказал:

– С вашими документами все в порядке, прошу носить их все время при себе и изучить правила нахождения на объекте.

Вручив нам большую папку с документами, военный удалился. Шмелёв, схватив папку, сел за стол и начал с увлечением изучать правила. Это видимо старая Советская закалка, когда самая интересная и увлекательная литература – это военная документация и изучать её намного интереснее, чем талмуды скучных книжек. Пусть даже если это всего лишь простые правила.

Автобус снова начал движение. Через 15 минут снова остановка. Открылась дверь и в неё вошел профессор:

– Ну что, готовы к новым открытиям?

За ним следом вошла Мия и стала интересоваться, все ли у нас хорошо, как мы перенесли дорогу.

Шмелёв с Иваном кинулись с вопросами к профессору, а меня после нервного ожидания в дороге немного подташнивало, и я выбрался на свежий воздух.

На улице рассветало, темнота рассеивалась, и мне открывался лесной массив. Вокруг нас был сплошной лес. Свежая, накатанная мелким щебнем дорога со стояночными площадками, пять больших военных шатров со стоящей рядом строительной и военной техникой. В моей голове пока не укладывалось, куда идти, что искать и что делать. Ощущение сна не проходило в моём сознании, что эта неделя сумбурной жизни – всё плод моих фантазий. А на самом деле я веду скучную и однообразную жизнь, изо дня в день хожу на работу в лабораторию, прихожу домой, ложусь спать и все по новой. Уххх… Аж передёрнуло.

Меня подхватили под руки доктор и Иван со словами:

– Куда ты ушёл? У нас тут между прочим серьезные, масштабные планы. – сказал Шмелёв.

– Выстраиваем стратегию, так сказать. – добавил Иван.

И с этими словами они меня затолкали в автобус. За столом сидел профессор с серьезным выражением лица:

– Господа, мы прибыли, и прибыли мы на серьёзный военный объект. А это означает, что мы теперь невольно будем подчиняться требованиям и правилам, установленным здесь. Любое самоуправство и самонадеянность может поставить нашу экспедицию под угрозу, и другого шанса у таких ученых как мы может и не появиться.

С полной серьёзностью и внимательностью профессор объяснял нам про правила нахождения на объекте, затем он рассказал, что мы находимся в зоне «Д». В этом месте, недалеко от деревни, были обнаружены доисторические подземные пещеры, которыми изрыто больше пяти километров в радиусе вокруг нас. Странность в том, что эти пещеры как один большой динамик издают ультразвуковые вибрации и одновременно с этим излучают сильные электромагнитные волны. Сигналы слышны отсюда по всей планете. Находки, которые изучали в нашем отделении института последние годы, были найдены именно в этих пещерах. Над загадками этих пещер кропотливо трудятся ученые со всего мира. Всё строго контролируется военными и всё, что находится в пещерах, принадлежит Российской Федерации. Нам только дают возможность изучения. Профессор очень долго пытался пробиться через бюрократов, суды, министерства, взяточников, чиновников разных иерархий, чтоб попасть на этот объект. Одним из условий его посещения пещер было то, что он должен собрать свою команду ученых из России. Поэтому он последний год ездил и изучал работы по всей нашей стране, отобрав себе команду.

– Нам был выделен «сектор 7», единственное место, куда у нас есть доступ. В этом секторе было найдено больше всего находок, которые с трудом граничат в одной исторической плоскости с нашим миром.

– Что значит «граничат с нашим миром»? – задал вопрос Иван профессору.

На что тот молча взял графин с водой и, налив в стакан воды, достал из кармана маленькую коробочку, похожую на портсигар и вынул из него маленький кулончик в виде механического жука с маленьким оранжевым камнем. Ловко цапнув его пинцетом, профессор опустил его в стакан с водой. Вода спустя секунд пять закипела и кипение было настолько бурным, что он продержал кулон в воде секунд десять, а воды выкипело приблизительно на четверть. Положив жука на платок, лежащий на столе, профессор взял другой стакан, перевернул его и накрыл жука.

– Почему вода закипела? Что это был за фокус? – истерично задавал вопросы Ваня.

Мы все понимали, что соприкосновение кулона с водой высвободило огромное количество энергии, но как и чем вызвана эта реакция? Профессор улыбнулся, не произнеся ни слова, пальцем перевел наши недоуменные взгляды в сторону стакана. А там произошло поистине чудо, чудо как минимум на «премию левши». Под стеклом стакана начал ползать, расправлять крылья и шевелить усиками как настоящий живой жук тот кулон.

Мы любовались на ползающего под стеклом жука, как маленькие дети, которые впервые пришли в зоопарк. Профессор взял свой портсигар, открыл и приложил к краю стола. Уверенным движением он начал двигать стакан на себя до тех пор, пока стакан не оказался над раскрытым портсигаром. Нажав на маленькую кнопочку на портсигаре, на поверхности появился маленький неодимовый магнитик, к которому прилип жук. Захлопнув коробку, профессор произнес:

– Это не из нашего мира. Или исторической параллели. Это всего лишь маленькая находка в седьмом секторе. Поэтому я вас призываю. С полной серьёзностью отнестись к поставленной задаче. Представьте, на сколько уникальна эта экспедиция.

Я не выдержал и начал задавать профессору много вопросов. Начиная от «А-а-а, почему эта букашка зашевелилась», заканчивая «на какое секретное общество мы работаем или какая секретная служба нас курирует». После чего профессор предложил прогуляться до грузовика, который следовал в нашем кортеже. Схватив в руки что попалось под руки: я – телефон, Иван – блокнот с ручкой, а Шмелёв – пачку сигарет с зажигалкой, мы двинулись за профессором.

Когда мы вошли в грузовик, дальнейшему удивлению не было конца. Внутри была полноценная лаборатория с кучей современнейшего оборудования, множеством всяких приборов, которые я мог видеть только в научных журналах. В лаборатории суетились Джимм и Чен, проводя какой-то опыт над добытыми образцами. Там же была и Мия, она сводила какие-то таблицы на главном экране лаборатории.

– Работаем мы на человечество, а не на какие секретные организации. – сказал профессор.

Он начал рассказывать, что наука – это его вся жизнь. Что он всё всегда вкладывал в науку и изучение истории. Его благосостояние позволяет самому себя спонсировать, независимо от кого-либо. Рассказал о страхе вторжения извне. И о задачах изучить всё возможное от международного сообщества, которые он получил на своём докладе в большой 20-ке. После недолгой беседы с профессором и похватушек разнообразных навороченных приборов, мы воспользовались приглашением проследовать на завтрак. Выйдя из лаборатории, мы направились в шатер, который был поставлен, пока мы изучали лабораторию. В нем уже был накрыт стол, и пахло яичницей с беконом. Живот заурчал и непроизвольно начала накапливаться слюна. Вот они инстинкты, которые мы заперли в себе глубоко, обычная химия и физиология. Вкусный запах, отличный аппетит. Не успел я сесть за стол, как Шмелев уже закурил, налив себе в кофе коньяка, а Ваня уже накладывал вторую порцию омлета. Я же, пытаясь переварить всю информацию, которую получил за это утро, стал немного заторможенным в своих действиях. Но после первого глотка кофе и съеденной сосиски мысли немного пообмякли и я начал обращать внимание на происходящее вокруг. Над сидящем за столом профессором свисала Мия, она постоянно что-то ему говорила в пол голоса, а профессор, ковыряясь в тарелке и записывая что-то в свой блокнот, всё серьезнее и серьезнее принимал выражение лица.

Мия как будто проходила школу агентов специальных служб. Она говорила достаточно громко, чтобы её можно было услышать, но хотя я сидел рядом с профессором, ни слова разобрать не мог. Мне ещё дед рассказывал, что такому учили в ЦРУ и КГБ.

Вдруг эту застольную идиллию прервал громкий командный голос, ворвавшийся в шатер, а следом за собой привел его обладателя. Как мы впоследствии узнали, это был полковник Звонарев. Он курировал работу ученых, военных и военных ученых. Он всё курировал на этом объекте – без его ведома ни одной пробирки нельзя было помыть. Человек был помешан на отчетах и порядке.

– Здравствуйте. Давайте знакомится. Я – полковник Звонарев, несказанно рад свежей научной силе, прибывшей в мои владения. – сказал полковник, входя в шатер.

Беспардонно присев за стол напротив меня, рядом с профессором, он помахал рукой своему помощнику. В течении одной секунды на столе образовалось три бутылки коньяка. На второй секунде на столе появились шесть металлических стопок. Одним большим пальцем полковник сшиб пробку у бутылки, и в одно движение разлил горячительное по стопкам. Как у профессионального бармена, в стопках было налито одинаково, в один уровень.

– За знакомство! – произнес бодрым голосом полковник.

Отказываться пить с военным, да на базе, где он имеет полный контроль, было бы наравне с самоубийством. Выпив, он хитрым взглядом окинул всех сидящих за столом, проконтролировав опустошение посуды. Затем он заулыбался ещё шире и приступил к расспросам. Его допрос с пристрастием продолжался до опустошения третьей бутылки коньяка, после чего он рассказал:

– Мне дана команда помогать вам – по всем вашим вопросам, что у вас возникнут во время работы, обращайтесь лично ко мне.

Выдав профессору персональную рацию, полковник с той же бодростью, с какой и зашёл, удалился со словами:

– Разрешите откланяться. Ещё раз с прибытием. Я рад нашему сотрудничеству.

Выдержав пятиминутную паузу и допив уже остывший кофе, профессор скомандовал:

– У нас полчаса на сборы. Отправляемся на объект.

Глава 7. Зона «Д»

Когда мы пришли в автобус, Шмелев закурил, показав этим свое небольшое превосходство и опыт. Его вещи уже были подготовлены, и отсрочку в полчаса он мог спокойно сидеть, переваривая завтрак. Мы же с Иваном кинулись набивать рюкзаки самым необходимым. Собравшись, мы отправились к автобусу Дэвида, где уже стояли навьюченные Билл и Том. Рядом с ними стояла Мия, которая очень даже неплохо смотрелась в военной одежде. Она несла на себе маленький рюкзак, к которому был пристегнут тубус, ну или футляр, похожий на тубус.

– Я чувствую, что сегодняшний день нам откроет много загадок. – выходя из автобуса, бодрым голосом сказал профессор.

Он был одет как археолог, образ которого описывался во множестве старых голливудских фильмах и мультфильмах. Шляпа, по-моему вьетнамской армии, которая смешно на нём сидела. Высокие шнурованные ботинки почти до самого колена, штаны галифе, клетчатый короткий пиджак. Ну а его растрепанная борода, торчащая в разные стороны, и очки с набором линз придавали ему незабываемый антураж. Также он не забыл прихватить и свою странную трость. Зачем она ему, ведь он вполне хорошо ходит для своего возраста…

–За мной, господа! – бодро скомандовал профессор, спрыгнув с последней ступеньки автобусной лестницы.

Мы маршем устремились вслед за ним, хотя наш поход и не оказался слишком длинным. Профессор вёл нас в сторону одной из военных палаток, которая находилась немного поодаль от основного лагеря. Можно было бы подумать, что там мог быть склад ГСМ или взрывчатых веществ – то, что должно находится в стороне от лагеря в целях безопасности. Но не тут-то было. Зайдя в палатку, мы уткнулись внутри в железную стену с железной дверью. Дверь охраняли два солдата.

– Вот это конспирация! – не удержавшись, произнес Шмелёв.

В этом удивлении его молча поддержали все. Мы показали удостоверения и нам открыли дверь. Пройдя вперед, мы оказались в довольно большой комнате, метра три на три. Стены, пол и потолок были сделаны из металла, на одной из стен светили и мигали четыре разноцветные кнопки. Подойдя к кнопкам и нажав самую нижнюю из них, профессор улыбнулся и встал, как будто ожидая чего-то. Не заставив себя долго ждать, комната немного задрожала и начала двигаться – это оказался довольно габаритный лифт. Но, постойте, лифт посередине леса?! Звуки логики в моей голове играли рапсодию на гигантских барабанах.

Мы медленно двигались вниз минуты три, затем лифт остановился, и в нем открылась противоположная стена от двери, через которую мы зашли. Стена просто раздвинулась в стороны и перед нами открылась довольно большая подземная площадка. Она освещалась очень хорошо, поэтому можно было разглядеть всё до мелочей.

Площадка была разработана из довольно большой подземной пещеры. Размеры её составляли метров двадцать на двадцать пять, высота потолка – около пяти метров. Пещера была наполовину естественного происхождения, наполовину разработана техникой. Фонари были установлены повсюду, и было светло как днём. У стены напротив лифта находилась маленькая лаборатория. Под навесом стояли столы с разным оборудованием, за которым работало человек пятнадцать в белых костюмах, среди которых очень выделялся наш знакомый полковник, стоящий во всем чёрном. У меня ненавязчиво заиграла в голове музыка из фильма «Звездные воины». Их действия очень были похожи на то, что пятнадцать ученых под землей ляпают звезду смерти под контролем верховного командующего.

Рядом с походной лабораторией стояло много сколоченных ящиков, они немного перекрывали обзор загадочных действий учёных. Немного в стороне стояло несколько электрокаров небольшого размера. Весь пол был усеян разнообразными проводами, большими, маленькими, разноцветными. Они как змеи опутывали весь пол. Немного правее от навеса лаборатории находился вход в тоннель диаметром около двух с половиной метров. Тоннель был очень правильной круглой формы.

Заметив нас, полковник Звонарёв поспешил быстрыми шагами к нам.

– А я вас уже заждался.

Полковник проводил нас до электромобилей, рассказав как управлять ими, посадил нас на транспорт, сам сел на электро-мотоцикл и скомандовал: «За мной!».

Мы ехали по тоннелю около пятнадцати минут. Тоннель был подсвечен фонарями почти по всей его протяжённости, хотя местами попадались и темные участки. Также по дороге в тоннеле я насчитал шесть развилок. На них висели таблички с указателями разных букв. Мы ехали по указателю буквы «Д». В тоннеле нам попадались люди в костюмах химической защиты со странными приборами. Приборы были похожи на металлоискатели, но вместо магнитной катушки был стеклянный прозрачный плоский сосуд с какой-то жидкостью внутри, которая поднималась по шлангам наверх к рукоятке. На рукоятке находились какие-то циферблаты. На плоском сосуде был закреплён диск из блестящего металла. Что это за прибор, я не знал и даже не догадывался, для чего он нужен.

Мы остановились. Впереди была лишь только темнота. Фонари электрокаров светили в пустоту. Звонарев слез с мотоцикла и ушёл во мрак, через минуту загудел мотор, свет осветил пещеру. Большие светящиеся шары, в диаметре как минимум метра два, висели под самым потолком. Их света хватало, чтобы в пещере было светло как днём.

– В эту пещеру влезло бы все здание нашего института. – удивленно заявил Ваня.

Это была действительно очень большая пещера.

Продрав глаза после ослепления ярким светом, я вошел в пещеру. Груды разной формы валунов находились в основании пещеры, на них росла довольно странного вида и цвета какая-то примитивная растительность. Когда мы прошли немного дальше, к дальней стороне пещеры, перед нами открылся сногсшибательный вид. Там был маленький водоём, по берегам которого росли непонятной формы кусты синего, фиолетового и жёлтого цвета. Свесившись над озерцом, стояли похожие на берёзы деревья, только оранжевого цвета. Озерцо пополнялось наскальным водопадом, который с грохотом ронял огромную массу воды о поверхность водоёма. Меня сразу посетила мысль о том, куда уходит вода, так как видимых потоков не было видно.

Все участники нашей маленькой экспедиции замерли с обомлевшим видом. Я не мог поверить в увиденное.

– Это объект «Д», здесь ваша территория для изучения. Жду ежедневных отчетов. – сказал полковник, собираясь уезжать.

Провожая полковника и двигаясь к выходу из пещеры, я обратил внимания на странный гибрид в виде генератора. Это был наполовину современный генератор, а наполовину – древний паровой двигатель, который работал без дыма и огня. От него не было ни запаха, ни жара. Медный, начищенный до блеска котел видимо питался тем самым кристаллом. Из котла выходило две тонких трубочки на датчики температуры и давления, ещё в нет было маленькое решетчатое окошечко, которое светилось ярким синим цветом. Этот бак питал паром старенький, но отполированный двигатель с четырьмя динамично работающими поршнями. После двигателя трубка выходила на змеевикоподобный радиатор, а далее через систему замысловатых кранов уходила обратно в бак. Замкнутый контур, который выдавал приличное количество энергии.

– Надеюсь, вы найдёте дорогу обратно. – сказал полковник и удалился во тьму тоннеля, скобля покрышкой заднего колеса по каменистой поверхности тоннеля.

–Ну что ж. Предлагаю выставить лагерь на берегу водоёма. – бодренько сказал профессор, и поспешил к нему.

Изумленные, мы шли по пещере, пытаясь рассмотреть каждую мелочь, которая нас окружала. Пещера была просто удивительной. В ней было достаточно тепло, хоть мы и находились на приличной глубине. Грунт был красноватый, глинисто-каменистый и на нем местами пробивалась растительность разных кислотных цветов. В разных местах пещеры как деревья из земли торчали громадные ржавые шестерни и части какого-то механизма. Некоторые шестерни были расколоты, и я даже представить не могу, что могло сломать такой толстый металл. В рассыпчатом грунте ноги цепляли меленькие детали из металла и камня. Каменные детали были особенно интересны – они были идеально отшлифованы, с ровными гранями и мелкими нанесенными узорами. Взяв один такой, профессор застыл на месте, пытаясь рассмотреть его через свой набор линз.

– А что мы конкретно будем искать? – немного неуверенно, дрожащим голосом Ваня спросил профессора.

– Всё. Для изучения нам понадобиться всё. – ответил профессор, стремясь к столику, который уже был оперативно установлен Биллом, в то время как Том быстро распаковывал коробки с переносным оборудованием. После того как Билл и Том распаковали все, что они принесли, они налегке поспешили к одному электромобилю и уехали вглубь тоннеля.

Чтобы не терять время, я скинул с себя лишние вещи, увидел и взял металлоискатель в оборудовании профессора. Взяв лопату и вручив её Ване, я потащил его на самый освещенный участок пещеры. К нашему дуэту мгновенно присоединился Шмелёв, размахивая инвентарём. Огородив выбранный квадрат грунта у стены пещеры десять на десять метров, мы начали слоями по двадцать пять сантиметров снимать и просеивать грунт. У нас получилась очень слаженная команда – Ваня копал, я доставал и маркировал все наши находки. А Шмелев со своим набором разнообразных щёток и кисточек как робот-пылесос очищал все наши находки, подписывал бирки и аккуратно раскладывал на расстеленную рядом с квадратом ткань.

Жажда находок нас увлекла до такой степени, что мы даже не заметили как углубились почти на метр. Ткань была завалена множеством кусков железа и камней. Шестерни, медные трубки, винты, пластины, разной формы камни с рисунками. А остановило нас одно – резкий скрежет со свистом. Ваня ковырнул и подцепил лопатой интересный предмет. Достав его и очистив от грязи, мы поспешили к профессору. Это был квадратный зеленовато-синего цвета кристалл размером двадцать на двадцать сантиметров, заключенный в странный черный металл или камень.

Подойдя к организованному лагерю, мы сильно удивились. На месте, из которого мы ушли, стоял стол и рядом была навалена куча сумок и рюкзаков, а сейчас там стояли две небольшие палатки со столами и оборудованием внутри.

– Профессор, у нас добыча! – вскрикнул Шмелёв.

Отвлекшись от просмотра на рентгене одной из наших откопанных шестерней, профессор перекинул взгляд на камень в руках Ивана, раздвинул всё, что лежало на столе, и положил его в центр стола. Взяв большую лупу и перекинув на своих очках очередную линзу, принялся разглядывать кристалл. После двадцати минут изучения профессор предложил закончить на сегодня и отправиться наверх в лабораторию для дальнейшего изучения. Упаковав камень в черный пластиковый короб, мы отправились к выходу из пещеры. Я обратил внимание на часы – они показывали один час ночи. Мы так увлеклись раскопками, что не заметили, как пролетело время.

Прибыв на стоянку к нашим автобусам, профессор скомандовал отнести камень в лабораторию, а нам предложил пройти отужинать вместе с ним.

Ужин был уже на столах. Присев за стол, я накинулся на еду, как будто не ел целую неделю. Рядом со мной сидел Иван и, на моё удивление, он не поглощал как обычно всё, что можно съесть, а медленно ел булку, запивая горячим чаем, и внимательно слушал профессора. Только через минут пять, когда сытость начала отвоёвывать тело, ко мне пришло осознание, что профессор рассказывает про найденные сегодня артефакты.

Что артефакты, найденные в этой пещере, не принадлежат ни одной известной на земле цивилизации. Что всем нашим находкам за сегодня больше пяти тысяч лет, а микроклимат, который сложился в этой пещере, позволяет сохранять всё в исходном состоянии. И то, что мы сейчас добываем – бесценные исторические реликвии, по которым будем выстраивать историю происхождения этой цивилизации. То, что вопросов сейчас очень много, а ответов почти нет.

Глава 8. Мы копали, мы копали.

После долгих объяснений профессора и сытного ужина меня потянуло в сон. И допив чай, я отправился к автобусу. Было так темно, что фонари, освещавшие нашу стоянку, выглядели как светящиеся бусины, медленно поглощавшиеся кромешной тьмой. Когда я почти дошёл до автобуса, меня остановил писк – опять этот писк, который звучал в моей голове настолько сильно, что я даже не смог устоять на ногах. Я упал на колени.

Этот писк меня сопровождает всю мою жизнь. С самого детства врачи объясняли, что шум в ушах – это внутричерепное давление и выписывали мне таблетки от этой проблемы. Но проблема в том, что этот шум был не в ушах, а в голове и как компас указывал с какого направления он происходит. Но раньше он звучал очень тихо и я даже привык его почти не замечать. Но теперь писк был очень сильным и разносился вокруг меня. Я закрывал веки и у меня перед глазами появлялись непонятные картинки, как будто я нахожусь перед экраном в кинотеатре. От испуга я открывал глаза и картинки рассеивались, но боль в голове от писка заставляла меня снова закрывать глаза. Перед глазами у меня мелькали образы какого-то города, где много труб, какие-то непонятные летательные аппараты, кружившие над ним. Единственное, что я узнавал – это что-то похожее на дирижабли. Какие-то фантастические животные, которых я не мог себе даже вообразить. Тут я почувствовал, как упал на землю, ударившись лицом об утрамбованный грунт, звук пропал, в глазах потемнело.

Я очнулся в автобусе, на своей кровати. Напротив меня сидел Ваня с испуганными глазами. Я попытался подняться, но у меня заломил затылок так, как будто я после очередной общажной попойки, после которой нужно было вставать и бежать на работу.

– Что, пора на работу? Мы вчера хорошо с коллегами погудели. Почему мы не в общаге? – не удержавшись, пошутил я.

У Ивана я думал глаза выскочат из орбит от испуга за меня. Он не мог произнести ни слова и не знал, что делать с человеком, который потерял память. Когда я ему сказал, чтобы он расслабился и что я шучу, Ваня поменял цвет лица с синего на красный, не изменяя величину открытых глаз и чем-то напоминая хамелеона. После пяти минут ора в мой адрес, какой я «безответственный» и «несерьёзный», я успокоил Ваню и рассказал про свои видения и о том, что со мной произошло. Он впечатлился от всего сказанного, но посоветовал, что лучше никому пока об этом не рассказывать, испугавшись срыва экспедиции. Согласившись с мнением Вани, я поднялся, и мы направились в лабораторию, где находились Шмелёв и профессор. По дороге Ваня рассказал мне, что я был без сознания почти сутки, и за это время помощники профессора успели изучить наш найденный камень вдоль и поперёк.

Зайдя в фургон, я увидел профессора, задумчиво сидящего за столом, перед ним лежал камень, а за его спиной из стороны в сторону быстрыми шагами ходил Шмелёв.

– С вами все в порядке, молодой человек? – сдвинув очки на нос, посмотрел исподлобья профессор.

Увидев меня, Шмелёв подбежал и ощупал меня, как будто проверяя, все ли конечности у меня на месте. Я им объяснил, что всё со мной в порядке, и что это было простое переутомление.

Быстро переведя разговор на себя, Шмелёв в подробностях рассказал, что за камень мы нашли. То, что сам кристалл прочнее алмаза и испускает изнутри энергию, а обод, который его держит, создан из графита, который так уплотнен, что довести его до такого состояния не сможет ни одно оборудование на земле. На ободе нанесены странные символы, очень похожие на старославянскую глаголицу, и попытавшись перевести и прочесть которые, они получили какую-то тарабарщину. Мне на планшет скинули всю информацию по поводу этого камня, и я погрузился в поиск разгадки. Профессор предложил на следующий день продолжить раскопки.

На следующий день мы снова спустились в шахту, снова дорога по тоннелю и снова копаем. За два дня мы опустились еще на полтора метра, и под нами появилось твердое основание. Вычистив квадрат, мы переместились к противоположной стене и продолжили. Так прошла неделя, затем вторая. Мы нашли огромное множество разнообразных механизмов, деталей, странных креплений, удивительных стеклянных элементов. Почти на всех наших находках были нанесены символы, понять написание которых не было возможности.

Я очень любил в перерывах между работами поваляться у водоёма, попивая крепкий чай или кофе и разглядывая поразительные пещерные растения. Они были очень удивительно приспособлены к темноте и пещерному климату, хотя, за две недели я тоже приспособился к климату пещеры. Ведь мы, только успев позавтракать, с азартом спускались в пещеру, возвращаясь затемно на поздний ужин. Свет от больших шаров заменил мне осеннее солнце, пещерная влажность заменила дожди, а точнее влагу после дождей, да и растения со своим яркими окрасами были похожи на осеннюю листву.

Допив кофе и навалявшись у воды, я поднялся и, не посмотрев под ноги, случайно наступил на свой любимый ледоруб, который я снимал с пояса перед тем как прилечь. Он как лягушка, которую испугали шагами у кромки воды, отскочил в воду. Я не раздумывая прыгнул за ним. Странно, за две недели у нас никто не попробовал залезть в водоём – мы только брали пробы воды и всё. Ну, видимо судьба мне быть первым в этом начинании. Ледоруб с большой скоростью устремился на дно, я же, помогая руками и ногами, старался ничуть не уступать ему в скорости. Опустившись на дно, а это приблизительно метра три, я схватил инструмент и прицепил его на пояс. Я начал разглядывать дно водоёма. За время пребывания в пещере меня мучил вопрос, куда уходит вода, скатившаяся с водопада. Но видимых отверстий я не обнаружил, зато моё внимание привлекло само дно водоёма. Оно поднималось к центру в виде полусферы, и в середине глубина составляла всего около полуметра. Я решил забраться на сферу, чтобы можно было осмотреться. Забравшись наверх, я увидел скопившихся зевак в виде членов нашей экспедиции. Они стояли немного обомлевшими, а Шмелёв как папарацци бегал по берегу и зачем-то фотографировал меня. Я же, не понимая, что они видят, пытался объяснить, что здесь просто отмель. В воду прыгнули Иван, следом Мия – они поплыли ко мне и начали забираться на отмель. В этот момент, дно под ногами начало двигаться, и мы все вместе грохнулись в воду. Поплавав вокруг, мы поняли, что это не дно, а гигантский шар, который прекрасно скользит за счет воды в своём основании. Поиграв в «царя горы» на скользящем шаре, мы смеясь выбрались из воды. Когда мы вылезли на берег, доктор настойчиво начал показывать мне свои снимки. А на снимках была по-настоящему непонятная оптическая аномалия. На фотографии я парил над водой в полуметре от поверхности, хотя на самом деле я на полметра был погружен в воду.

На следующий день было принято решение взять акваланги и, спустившись на дно, изучить аномалию. Профессор был видимо подготовлен на любой случай в нашем путешествии, так как в его грузовичке оказалось всё, в том числе и оборудование для погружения под воду.

С погружениями с аквалангом я был знаком с детства. Мой папа каждое лето отправлял своих «победителей» в лагерь юных скаутов. Там нас знакомили со всякими способами выживания в разных условиях, гоняли каждое утро по подготовленной трассе препятствий, учили стрелять из лука, плавать на каноэ, ну и нырять с аквалангом. Складывалось ощущение, что из нас готовили будущих спецназовцев. Я не любил это время, ведь когда я с удовольствием посидел бы за прочтением очередной книжки, меня заставляли бежать, прыгать, плыть. Я также вспоминаю рассказы своих коллег на работе, которые после пары опустошенных стопок горячительного рассказывали, как проводили лето в пионерских лагерях. Утренние зарядки, занятия по интересам, сезонные праздники и подготовки к ним, дискотеки, песни у костра – каждый день что-то новое. Ну да ладно, хоть какой-то навык мне пригодился.

Акваланги надели я, Мия и доктор Шмелёв. Иван побоялся надевать на себя непонятно-трубчатую технику и предпочел работать на берегу. Я и доктор работали с глубинным насосом, пытаясь очистить дно и всё, что окружало шар. Мия занялась очисткой самого шара при помощи какого-то маленького аппарата, похожего на автомобильный пылесос. Всё, что насос поднимал и выбрасывал на берег, Ваня, активно махая руками, перебирал, присев на маленький раскладной стульчик, затем весь мусор и грязь складывал в тележку. Всё переработанное и лишний грунт Билл и Том на тележках вывозили на электрокарах к лифту и привозили пустые обратно.

Глава 9. Тайна подземной пещеры

Спустя два дня работы наш загадочный объект был очищен и готов к изучению. На дне особо ничего интересного мы не обнаружили, разве что кольцо из черного камня, которое опоясывало область вокруг шара. На кольце были нанесены те же самые буквы, что и везде. А вот шар. Шар был и правда очень загадочен своим происхождением. После очистки он оказался полностью прозрачным монолитным отполированным кристаллом, идеально круглой формы. Когда до шара дотрагивались, он сразу начинал вращаться. Да и сам по себе он вращался от падения воды в водопад. Я пытался сквозь шар разглядеть, что находиться под ним, но к сожалению его линзовидность не давала ни просветить, ни разглядеть что там – только чёрное пятно. Шмелёв и Мия выбрались из воды, а я решил доизрасходовать воздух и поискать какие-нибудь зацепки, которые помогут разгадать происхождение шара. К моему сожалению, на дне я ничего не обнаружил. Но когда я стал выбираться из воды, взглядом окинул шар. И в отражении шара я увидел отражение воды, а в нем отражалось чёрное кольцо, которое опоясывало шар. Символы на кольце отражались перевернутыми. Меня осенило: может вся эта неразбериха была из-за того, что правильные буквы мы читали не в правильном порядке. Выскочив из воды, снимая на ходу акваланг и гидрокостюм, я поспешил к столу в нашем импровизированном лагере, где лежал мой планшет. Открыв старославянскую глаголицу, и схватив первый попавшийся мне артефакт с нанесенным на него буквами, я попытался прочесть его задом наперед.