Хет-трик

© Хоуп А., текст, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

С благодарностью моей семье, Маше С., Селине Аллен, Мари Милас и Тане Свон за то, что верили в меня тогда, когда я сама уже не верила, а также Алекс Хилл за то, что направляла меня, пока я следовала за мечтой.

Посвящается каждому, кто однажды потерял веру в себя и хотел отказаться от мечты.

Глава 1

Официально: я стану новым игроком футбольного клуба «Ротенбург».

Неофициально: а можно мне просто сдохнуть по дороге в Баварию?

Откидываюсь на подголовник и устало выдыхаю.

С минуты на минуту в квартире моего лучшего друга и товарища по команде Остина и его девушки Оливии начнутся мои проводы в ад. И я едва сдерживаюсь, чтобы не вжать в пол педаль газа и не убраться отсюда на своем новеньком «Бентли», который, к слову, явно не оценят по достоинству немногочисленные жители деревушки, где мне придется прожить чуть больше чем пару месяцев.

За грядущее пребывание в чистилище стоит поблагодарить папочку, ведь именно он стоит за трансфером в ад.

Отдать в аренду «Ротенбургу» лучшего нападающего «Манчестерских дьяволов» в качестве наказания?

О, конечно, почему бы и нет.

Других же способов проучить алкоголика-сына нет.

И любителя доггинга, чуть не забыл, простите.

В свою защиту скажу, что тем вечером я был пьян. Чертовски пьян.

Но (не под запись) мне понравилось. Было очень даже весело. Гораздо веселее, чем провести в аренде псевдофутбольного клуба половину сезона.

Я должен был уехать еще два месяца назад, но в очередной раз получил травму во время матча, и мое восстановление заняло больше времени, чем предполагал мой отец. Но теперь я готов приступить к тренировочному процессу. А вот к переезду в Германию я определенно не готов. И к тому, что теперь мне придется стать монахом, – тоже.

Честно, не понимаю, как мой разгульный образ жизни мешает «Манчестерским дьяволам»?

Все те девушки, с которыми я переспал за вторую половину прошлого сезона, никак не повлияли на количество забитых мною голов. А их, между прочим, одиннадцать! Не девушек. Голов. Девушек было гораздо больше, но я все еще не наблюдаю связи между футболом и сексом. А вот мой отец, очевидно, наблюдает. Поэтому он решил лишить меня и того и другого.

Просто класс. Я чертов счастливчик! (Нет!)

От мыслей отвлекает вибрация айфона в кармане.

Остин: Спорим, ты уже минут с двадцать сидишь и думаешь о том, как бы свалить?

Хмыкаю и печатаю ответ.

Джейк: Ты слишком хорошо меня знаешь…

Остин: Я просто наблюдателен. Ведь ты сидишь так перед моим окном, придурок.

С губ срывается смешок, и я вскидываю голову.

Прямо за резным забором передо мной в панорамном окне второго этажа вижу улыбающегося Остина, который стоит, скрестив на груди руки. Еще через секунду рядом с ним появляется Оливия. Ее рыжие волосы отливают золотом в свете солнца, неожиданно осчастливившего угрюмый Манчестер в середине сентября. Ливка лучезарно улыбается и машет мне рукой. И я все-таки набираюсь смелости и выхожу из автомобиля.

Не подумайте, я рад, что в моей жизни есть Оливия и Остин, но всякий раз, когда я оказываюсь в их квартире, в груди саднит, а в памяти проскальзывают воспоминания об Элизабет. И о ее измене.

Мы провели вместе больше пяти лет. Она была моей первой любовью. И я планировал быть с ней целую жизнь. Но… Элизабет решила иначе.

Это долгая история. Просто знайте, что у меня все еще болит всякий раз, когда вижу ее. А вижу я ее слишком часто, ведь она девушка придурка, что играет со мной в одной команде. И снова и снова видеть, как он ее целует, равносильно тому, как облить себя бензином и поджечь.

Любой здравомыслящий человек наверняка сказал бы, что я сам виноват в том, что все еще одинок. Не пытайся я заливать горе алкоголем и забываться с помощью случайных связей, возможно, я бы уже встретил свою любовь. Вот только невозможно встретить кого-то, если ты все еще не можешь отпустить прошлое.

А как его отпустить, если каждый раз, когда я смотрю в изумрудные глаза Элизабет, сердце щемит в груди?

Остин и Оливия не виноваты в том, что нашли друг друга. Но я подсознательно словно виню их за это. Как бы глупо это ни звучало, я завидую. Пытаюсь понять, почему они проносят свою любовь сквозь года, а мы с Элизабет – нет. Думаю о том, что было бы сейчас с нами, если бы я тогда не застал ее в постели с другим. Воображение рисует яркие картинки счастливого будущего, которые тут же меркнут, ведь прошло уже столько времени. Но я все еще люблю ее. И это какое-то нездоровое чувство, которое раз за разом выбивает у меня из-под ног почву.

– Хорошо, что мы живем на втором этаже, – доносится голос Остина, когда я оказываюсь на лестничном пролете.

– Почему? – хмурюсь, подняв на него глаза.

– Жили бы выше – успели бы состариться и умереть, пока ты дошел. У тебя память как у рыбки Дори? Приходилось на каждой ступеньке останавливаться, чтобы вспоминать, как пользоваться ногами?

– Ха. Ха, – гримасничаю я и добираюсь до их квартиры.

Остин стоит, убрав руки в карманы, и пытается испепелить меня взглядом.

– Что? – выдыхаю я.

– Всего несколько месяцев, Джейк.

– Тебе осталось жить? Не знал, что ты умираешь, бро. Это так неожиданно.

Друг устало закатывает глаза.

– А Ливка знает? – продолжаю идиотничать я.

– Знает что? – в дверях с широкой улыбкой появляется Оливия.

– Что Остину с тобой очень повезло, – от сердца произношу то, что вертится в голове. Улыбка Оливии становится еще шире. Она притягивает меня в свои объятия. – Привет.

– Привет. – Лив отстраняется, и следом за ней мы проходим в квартиру. – Я приготовила твой любимый рататуй. О, и еще отец привез тебе из Мичигана их местный овсяный стаут.

Присвистываю.

– Но я отдам тебе его только после твоего возвращения из Ротенбурга, – тут же вздыхает Оливия. – Ведь ты в завязке.

Открываю от удивления рот.

– Это всего лишь пиво! – негодую я.

– У тебя проблемы с алкоголем, бро, – отчитывает меня Остин.

И это бесит. Хотя он прав. И это тоже бесит.

– У меня нет проблем с алкоголем, бро. Это обычное недопонимание между нами. Во всех отношениях бывают размолвки. Я могу взять бутылочку с собой на прием к психологу, – фыркаю я, устраиваясь на стуле за обеденным столом.

Оливия прикусывает губу, сдерживая смех, пока Остин вскидывает бровь, пристально глядя на меня.

– Ты нужен мне на поле, Джейк. Тебе прекрасно известно, что твою аренду запросто могут продлить и до конца сезона, если ты нарушишь условия.

– Да, капитан.

– Джейк. – Остин наклоняет голову.

– Так точно, капитан.

Друг в ужасе смотрит на меня:

– Если ты вдруг собираешься начать петь, то дай мне фору в несколько секунд, чтобы я надел звуконепроницаемый скафандр и превратился в Сэнди.

– О, милый, ты скорее Сквидвард, – целует его в щеку Оливия, вызывая у меня усмешку.

– Ну спасибо, Мышонок, – недовольно фыркает Остин.

Лив ставит на стол рататуй, и я в очередной раз ловлю себя на мысли, какая она замечательная и как же Остину с ней повезло. Всякий раз, когда эти двое приглашают меня на ужин, Оливия готовит что-то из овощей, прекрасно зная, что я вегетарианец. Не то чтобы я навязывал кому-то свое мнение или настаивал на том, что на столе не должно быть мяса. Нет, ничего такого. И тем не менее она никогда не забывает о том, что я его не ем.

– Лив, ты волшебница.

– Ты говоришь так каждый раз, когда приходишь на ужин, – смущается она и возвращается к кухонному островку.

– Потому что это правда! – кричу ей вслед.

– Еще секунда, и я решу, что ты подкатываешь к моей невесте. – Остин пронзает меня гневным взглядом.

– Я делаю это вот уже больше двух лет, но она все равно выходит за тебя, бро.

– Я серьезно, – выдыхает Остин. – Думаешь, я не вижу, как ты смотришь на нее? Не замечаю, что ты не хочешь приходить к нам? Что ты каждый раз избегаешь Оливию?

Опешив, открываю рот.

– Ты думаешь… – свожу брови к переносице. – Что я влюблен в нее?

– Ты мне скажи.

Делаю глубокий вдох.

– Я влюблен в то, что есть у вас. Хочу так же, черт возьми, Ос. Я не могу больше видеть Элизабет. Не могу. Она приходит на каждый гребаный матч. Сидит в ЕГО футболке. Хотя должна сидеть в моей, – вываливаю на него все от отчаяния. – Я хотел жениться на ней. Кольцо, что я собирался подарить ей, все еще лежит в верхнем ящике моей тумбочки. По соседству с презервативами, – грустно усмехаюсь. – Я все жду, что она вернется, понимаешь?

Остин удивленно смотрит на меня, нахмурив брови. В его взгляде недоумение.

– Почему ты ни разу не говорил об этом? – тихо спрашивает он.

Провожу рукой по волосам и шумно выдыхаю.

– Потому что, по сути, не так важно, по какой причине я пью и сплю со всеми подряд. Главное, перестать это делать. И я понимаю, что ты не веришь в то, что я справлюсь. Никто не верит. И я, черт возьми, даже не уверен, что вообще хочу справляться. Я просто хочу уехать подальше от Элизабет. Пару месяцев без нее, пусть даже в какой-то деревне на другом конце света, – прекрасно. Даже если я останусь там навсегда, это куда лучше, чем чувствовать, как твое сердце умирает, стоит увидеть, как она улыбается.

Наступает молчание. С кухни доносится приглушенная музыка, пока Лив нарезает салат. Отвожу взгляд в сторону и смотрю в окно. Листья дуба, растущего прямо перед ним, трепещут на сильном ветру, пока по хмурому небу стремительно проносятся тучи, скрывающие свет. С губ срывается шумный выдох, и тело пронзает чувство облегчения. Я наконец-то произнес вслух то, что давно терзало меня.

– Почему ты просто не захотел перейти в другой клуб? – тихо спрашивает Остин. – Ты один из лучших нападающих АПЛ[1]. Ты мог переехать куда угодно.

– Потому что я не могу не видеть ее. У меня зависимость, Ос, – перевожу взгляд обратно на него. – Только не от алкоголя. У меня зависимость от Элизабет. И если клубы анонимных алкоголиков или наркоманов существуют, то клуб, где бы собирались в кружок все те, кто все еще любит Элизабет, нет. А даже если бы было что-то подобное, я бы в него не вступил. Мне не нужна монетка трезвости. Мне просто нужна чертова машина времени, которая вернет мне то, что у нас было. И я бы не смог добровольно уехать от нее. Просто не смог бы.

– Так ты… спровоцировал отца?

Ухмыляюсь, хотя мне сейчас совсем не весело. Я смеюсь скорее от тупости и собственного отчаяния.

– Он еще долго терпел все мои выходки. Не думал, что у него такая выдержка.

– Ну прям святой отец, – цокает Остин, и я фыркаю, а затем мы оба разражаемся хохотом.

– Что я пропустила? – У стола с тарелкой в руках появляется Оливия.

– Я собирался предложить Джейку стать моим шафером на нашей свадьбе. Но ждал, когда ты вернешься.

Лив садится на колени к Остину и коротко целует его в нос. И на этот раз я даже не завидую. Я просто принимаю факт того, что у меня никогда не будет подобного, пока я болен.

И для того, чтобы порвать с одержимостью Элизабет и излечиться, я должен немного потерпеть этот чертовски неудачный трансфер.

Аминь!

Глава 2

«Фридрих опустился перед девушкой на колени и начал покрывать нежную бархатистую кожу ее бедра легкими скользящими поцелуями. Когда он добрался до заветного места, спрятанного под полупрозрачной тканью трусиков, с губ Франчески сорвался стон, прозвучавший так дико и утробно. Этот звук распалил Фридриха, сделал его тверже. Мягким прикосновением пальцев он сдвинул кружево и в эту самую секунду впился губами в набухший бугорок…»

Бугорок?

Господи.

Закрываю книгу и со стоном откидываюсь на подголовник. Это уже четвертая книга за неделю, на которой я не могу продвинуться дальше первой же постельной сцены.

Естества, величественные фаллосы, дрожащие чресла, влажные киски, холмики удовольствия, нефритовые стержни, автоматические поршни, шелковые складочки…

Боже, спаси и сохрани.

Морщусь от воспоминаний и откладываю «Алхимию желания» на журнальный стол.

Нет, конечно, я понимаю, что о коллегах, как о покойниках, можно говорить либо хорошо, либо никак, но… Почему книги этого автора настолько популярны?

Ладно, предположим, что это просто я такая неженка, моралистка или монашка. И дело именно во мне, а вовсе не во всех этих своеобразных словечках. А еще, возможно, дело в моем затянувшемся творческом кризисе.

После того как я с позором уволилась из издательской группы «Хэвидж», мое вдохновение помахало мне ручкой и улетело куда-то далеко, может, даже на Фиджи. И, честно признаться, будь я на его месте, я бы тоже не захотела возвращаться оттуда в серый и унылый Ротенбург-об-дер-Таубер.

На календаре середина сентября, и город напоминает одно большое сизое пятно. От вида серого неба за окном хочется плакать. Хотя мне в целом сейчас хочется плакать. И не только по этой причине.

Ау, вдохновение, можешь не возвращаться, просто скажи, где и мне взять денег на Фиджи?

С губ срывается очередной стон отчаяния.

Сегодня суббота, и я собираюсь немного порыдать от жалости к самой себе, сидя дома вместо того, чтобы отправиться на работу и в рамках программы по литературе рассказать старшеклассникам школы Всех Святых о том, что «Ромео и Джульетта» вовсе не история прекрасной трагичной любви, а Ромео – самый настоящий токсик.

Хотя книга о психологических проблемах подростков кажется гораздо лучше той стопочки популярных романов, что я заказала на «Амазоне». Предполагаю, что во мне где-то глубоко прячется внутренний Ромео, ведь я, очевидно, тоже тот еще токсик.

На столике начинает вибрировать телефон, и я устало тянусь к нему, чтобы посмотреть, от кого пришло сообщение.

Мари: Ну как там твои фаллосы? Чресла задрожали?

Прыскаю со смеху от сообщения подруги в нашем общем чате под названием «Рехаб». Рядом с именем моей старшей сестры Урсулы появляются точки, говорящие о том, что она набирает текст, и уже через пару секунд всплывает сообщение и от нее.

Урсула: Сегодня влажная киска не хлюпала?

Закрываю рот ладонью, чтобы не начать хохотать в голос, ведь в соседней комнате спит моя шестимесячная племянница Анна, а затем печатаю ответ.

Амелия: Нет, девочки, сегодня был бугорок.

Мари: И все?

Урсула: Что, обошлось даже без роботизированного поршня?

Снова хихикаю в руку.

Амелия: Возможно, Фридрих обнажил его после. Я закрыла книгу на слове «бугорок».

Мари: Выходит, у тебя фобия бугорков?

На этот раз я закатываю глаза.

Урсула: Вот тебе, кстати, идея для следующей книги.

Амелия: Про боязнь бугорков?

Урсула: Ну ты же писатель. Придумай что-нибудь эдакое.

Мари: Точно! Это может быть разновидностью трипофобии.

Мой громкий смех нарушает поразительную тишину в доме. Тут же снова подношу ладонь ко рту, но поздно. Громкий плач Анны доносится из соседней комнаты.

Я прикрываю веки, а когда спустя пару минут распахиваю их, передо мной возникает недовольное лицо моей младшей сестры Хезер, держащей на руках орущего младенца.

– Мили, – начинает Хезер, и по ее тону мне становится известно, что она скажет дальше. – От тебя шума больше, чем от Анны!

Спорно.

– Прости, – шепчу я, посылая сигналы в рай, чтобы ангелы вновь усыпили младенца, но, видимо, в нашем захолустье проблемы со связью, и мои сигналы не доходят до места назначения, раз Анна все еще орет.

– Генри и так не в восторге от того, что ты живешь с нами вот уже четыре месяца! Я все понимаю, тебя уволили…

Я уволилась сама. Но напоминать об этом в сотый раз не собираюсь. Я определенно не из тех, кто любит играть с огнем.

– Хезер, я обязательно съеду, как только накоплю нужную сумму для залога на квартиру.

– И когда же ты накопишь на него? С твоей-то работой в школе! – Она делает глубокий вдох и проводит рукой по взъерошенным светлым волосам, убирая выбившиеся пряди за ухо. – Я вообще не понимаю тебя, Мили. В школьные годы ты при любом случае цитировала строки романов о любви. Затем уехала в Мюнхен, едва тебе исполнилось восемнадцать. Получила филологическое образование и устроилась на работу стажером в одно из самых престижных издательств Германии. И тут вдруг из-за каких-то глупых недомолвок с руководством ты просто берешь и все это бросаешь, а затем решаешь повиснуть у нас на шее? – Я никак не реагирую, тогда Хезер закрывает глаза и выдыхает. – Прости, Мили. Прости. Я просто очень устала. Конечно же, ты можешь оставаться здесь столько, сколько тебе потребуется. Забудь все, что я наговорила.

Ну, сложно забыть то, что выслушиваешь каждую неделю вот уже четыре месяца.

Я поднимаюсь с кресла, чтобы притянуть ее к себе для обнимашек, которые сейчас так ей нужны. Впрочем, мне они нужны не меньше.

– Я понимаю, что от меня много шума и проблем…

– Нет, прости. Прости. Прости. – Голос сестры доносится приглушенно из-за того, что она уткнулась лицом мне в ключицу. – Мне просто нужно поспать. Когда станет легче?

– Лет через восемнадцать, когда Анна съедет, – срывается с губ, и Хезер вдруг начинает шмыгать носом.

– Восемнадцать?! – едва ли не плачет она. Ох уж этот мой длинный язык. – Какой кошмар. Почему все эти книги по материнству не говорят о том, что будет настолько тяжело? Я так устала, Мили…

Мне хочется ее успокоить, вот только поплакать вместе с ней мне все-таки хочется больше. Склоняю голову, прижимаясь виском к мягким волосам сестры, и делаю глубокий вдох.

Когда-нибудь я снова поверю в себя и перестану думать, что я неудачница.

Но это когда-нибудь.

А пока… Пока я разваливаюсь, как «Мерседес» моего отца примерно того же года выпуска, что и я.

Итак. Наверное, настало время представиться.

Меня зовут Амелия Хайд, и я неудачница.

И это не просто моя история о том, как четыре месяца назад моя жизнь круто изменилась.

Это моя… «Вендетта».

Глава 3

«Вендетта».

Единственное слово, которое я смогла написать в файле своей новой рукописи с того самого момента, как покинула Мюнхен.

Да уж. Мститель из меня так себе, раз я даже не знаю, какой у меня план.

Оставаться в домике Хезер и Генри вблизи знаменитой башни св. Марка, ходить на работу в школу Всех Святых и рассказывать школьникам о романтизации абьюза, читать порнороманы и пытаться написать свой?

Звучит не очень мстительно и больше смахивает на план по становлению отчаянной домохозяйкой в одноименном сериале.

Откидываюсь на спинку кресла и стараюсь не издать ни звука, чтобы не разбудить едва уснувшую в соседней спальне Анну.

Суматошный день казался бесконечным, и я в очередной раз за эти четыре месяца убедилась, что материнство младшей сестры для меня – лучший контрацептив.

Хотя будто мне есть от кого заводить детей. Для того чтобы они появились, нужно как минимум заниматься сексом. А последние два года я вижу члены только в книгах. И то если повезет. Чаще мне все же являются фаллосы и жезлы.

Жезлы. Точно.

Тянусь к роману, который так и не дочитала сегодня. Тому самому, где бугорки. Тяну за предусмотрительно приклеенный стикер и открываю книгу на странице, где вот-вот случится соитие Франчески и Фридриха.

Когда я вижу слово «бугорок», мое лицо на долю секунды сводит судорогой, но я все же заставляю себя прочесть дальше:

«Волна мощного желания нахлынула на Франческу. Каждое движение языка Фридриха сводило с ума. А стоило ему проскользнуть пальцем меж ее припухших складочек, ее сознание тут же улетело в бездну. Она стонала, теряя контроль, пока Фридрих вновь и вновь кружил вокруг горошинки желания…»

Горошинки желания…

Горошинки. Мать вашу. Желания…

Я зажмуриваюсь от очередной порции ужаса и, поджав губы, мотаю головой.

Ладно, автор бестселлеров по версии «Нью-Йорк Таймс», удиви меня еще больше.

Распахиваю веки и делаю глубокий вдох, предвкушая дальнейшую боль для своих глаз.

«Наконец Франческа издала гортанный стон и открыла взору Фридриха свою беспомощность. Она окончательно капитулировала, отдавая всю себя.

– О, Фридрих, Фридрих! – кричала она вновь и вновь, пока ее голос не сорвался.

Фридрих поднялся с колен и провел тыльной стороной ладони по губам, стирая соки ее пульсирующей киски.

– Хорошая девочка, – простонал он, обнажая свой налившийся стержень.

Выпрямившись, Фридрих поднес его к блестящим от сока лепесткам и погрузился внутрь, начав таранить ее лоно, словно отбойный молоток…»

Резко захлопываю книгу, когда мой внутренний токсичный Ромео показывается на горизонте.

Ладно. Наверное, это все же со мной что-то не так. Триста двадцать четыре тысячи положительных оценок на «Гудридс» ведь не могут врать, правда? Или, наверное, просто я монашка. Именно поэтому никто не таранит мое лоно после расставания с Адамом. Да и он его не особо прям таранил, если уж на то пошло.

Лоно…

Боже. Где достать нейтрализатор памяти, как у «Людей в черном», чтобы я никогда-никогда-никогда больше не выдавала этих словечек в реальной жизни?

Зачем я тогда читаю все эти порнокнижки, спросите вы.

Что ж, ответ прост: постельные сцены в романах помогают развить фантазию.

Например, мужчины возбуждаются от просмотра порно. Но вот девушки… Девушкам не так интересно просто смотреть на секс. Куда более возбуждающе представлять все это в своем воображении.

Он сверху или снизу?

Сверху. Проводит подушечками пальцев по голени, поднимаясь все выше.

Хотя нет, лучше он снизу. Крепко сжимает большими ладонями твою грудь, подмахивая при этом бедрами и наращивая темп с каждым толчком.

Говорит ли он пошлости? Или тихо постанывает? А может, именно в тот момент, когда его глаза темнеют от желания, происходит долгожданная кульминация?

Вот для чего нужны эти порнороманы – для того, чтобы погрузиться в мир фантазий. Позволить себе придумать идеального мужчину. Идеальный член. И идеальный секс.

Любой роман – это выдуманный автором мир, который становится для каждой читательницы реальным, а книжные мужчины превращаются в эталоны мужественности. Они гораздо лучше тех самых принцев, что должны прискакать на белом коне, разбудить поцелуем Спящую красавицу или спасти от заклятья Малефисенты.

И, учитывая мою подорванную самооценку из-за разрыва с Адамом и эмоциональное состояние после прощания с мечтой о становлении автором бестселлеров, мне чертовски сильно необходим горячий книжный мужик. Который не будет держать свой жезл, а после потирать горошинку желания.

Черт с ним, с вдохновением, я просто хочу отвлечься.

От проблем, от одиночества, от самобичевания.

Конечно, мысль, что когда-нибудь я снова смогу писать, греет мое сердце, но горячий книжный мужик согреет меня куда сильнее.

Устало выдыхаю в очередной раз за кажущийся бесконечным день и тянусь к телефону, чтобы поплакаться девочкам в «Рехабе».

Открываю чат и вижу десяток сообщений.

Мари: Интересно, а трипофобы боятся ребристых презервативов?

Урсула: Что за бред? Там же волдырики-пузырики, а не дырки. А трипофобы боятся дырок.

Мари: Меня пугает, что ты так хорошо осведомлена в трипофобии.

Урсула: Меня пугает, что ты не знаешь, как выглядят ребристые презервативы.

С губ срывается смешок, и я поджимаю их, чтобы не расхохотаться в голос. Больше мне нотаций от младшей сестры не надо.

Мари: Учитывая мое годовое воздержание, я уже не знаю, как выглядят и члены.

Урсула: гифка танцующего члена

Урсула: Не благодари.

Мари: Я и не собиралась.

Урсула: Неблагодарная. Это все из-за неудовлетворенности.

Мари: Спасибо, кэп, но меня полностью удовлетворяет Джонни.

Урсула: Что еще за Джонни?

Мари: Кролик.

Урсула?

Урсула: Не знала, что ты питаешь ТАКОЙ ВИД слабости к животным…

Мари: Джонни – вибратор-кролик.

Мари: Урсула, иногда твоя смышленость меня поражает!

Урсула: Рада, что хотя бы иногда.

Мари: А куда подевалась Мили?

Урсула: Наверное, проверяет, страдает ли она трипофобией, читая про дырочки.

Мари: гифка ржущего Леонардо Ди Каприо

Урсула: гифка надевающего очки Эдварда Калена

Мари: МИЛИ! АУ!

Урсула: Не мешай человеку исследовать свое сознание.

Боже, как же хорошо, что у нас есть этот чат. Прыскаю со смеху и печатаю сообщение.

Амелия: Это был отбойный молоток.

Урсула: Надеюсь, не в прямом смысле. А то инородные предметы во время прелюдий стали слишком популярны в любовных романах.

Мари: фото шоколадного батончика

Урсула: гифка отвращения от Дина Винчестера

Мари: Он зарычал, когда кончил?

Амелия: Он все еще не кончил.

Урсула: гифка с поигрывающими бровями

Урсула: А Фридрих-то хорош.

Смеюсь.

Мари: Мы этого пока не знаем. Ведь, я так понимаю, Франческа тоже все еще не кончила.

Амелия: Она кончила. Фридрих носит почетное звание заклинателя горошинок желания.

Урсула: Сожги эту книгу.

Мари: Как удалить тебя из нашего чата за подобные слова?

Амелия: Книги – это святое.

Урсула: Ты только что назвала книги о членах святыми?

Мари: Они не о членах.

Урсула: О членах.

Амелия: Ну, они правда не о членах, Урсула. По большей части они об отбойных молотках…

Девочки кидают мне пару смеющихся гифок в ответ, и еще около получаса мы обсуждаем будущее Фридриха и Франчески. Еще минут через двадцать мои веки начинают слипаться. Попрощавшись, я выхожу из чата и падаю лицом в подушку в надежде, что завтра мое вдохновение все же соизволит вернуться с Фиджи.

Глава 4

Прошло уже больше недели, а вдохновение все еще попивает пина-коладу где-то на песчаном пляже. Не то что я.

Грех жаловаться, немецкий «Гиннесс» гораздо приятнее этого приторного тропического коктейля, но все же я не на Фиджи, а в маленьком пабе у центрального рынка Ротенбурга.

Сегодня пятница, и мы, как обычно, собрались здесь вместе с местной футбольной командой «Ротенбург» после их матча. Отмечать, правда, нечего – очередное поражение. Но собраться всем городом в баре в качестве поддержки клуба – что-то вроде традиции, которую не позволит нарушить даже грустный счет на табло.

Паб переполнен людьми, что не может не радовать. Пару месяцев назад Генри, муж моей младшей сестры Хезер, собирался продавать это место, если дела не пойдут в гору. Но поданная Даниэлем идея со скидкой в день матчей для фанатов «Ротенбурга» сработала.

Наш городок совсем не большой, но каждый второй его житель одержим футболом. Хотя, думаю, я немного лукавлю, и на самом деле им одержим весь город. А потому после игр в пабе не протолкнуться, чему Генри очень рад. Ему даже удалось нанять себе сменщика, позволив тем самым себе чаще появляться дома.

– Мили, ты будешь доедать бретцель? – интересуется мой младший брат Даниэль, сидящий напротив.

– Нет, забирай, – отодвигаю корзинку от себя, не отрывая взгляда от повтора игры на большом экране.

– Как же он крут! – восхищается Даниэль. – Ты хотела бы от него детей?

Беру сырный шарик и бросаю прямо в него.

– Очень по-взрослому, Мили.

Показываю язык:

– Я старше тебя на три года.

– Думаю, родители тебе лгут. Судя по твоему поведению, тебе не больше пятнадцати.

– Что? – морщусь. – Нет, мне определенно не пятнадцать. В пятнадцать я и подумать не могла, что буду писать порно!

Как назло, в тот момент, когда я произношу слово «порно», комментатор, как и публика, замолкает, и моя реплика громко звучит в абсолютной тишине вокруг.

Прячу лицо рукой, пока Даниэль смеется.

– Ты проработала младшим редактором в отделе эротики издательства «Хэвидж» несколько лет, но все еще краснеешь. Почему, Милс?

– А ты уже на третьем курсе колледжа, но все еще девственник. Почему, Даниэль?

Брат прыскает:

– Я храню себя для той единственной.

– Или это все же из-за твоей одержимости микросхемами, – тут же фыркает подошедший к нам Генри.

– Меня буллит собственная семейка, – вздыхает Даниэль и отпивает «Гиннесс». – Вот, кстати, Мили, раз порно не пишется, то, может, напишешь семейную драму?

Снова кидаю в него сырным шариком, и на этот раз Даниэль ловит его ртом.

– Ага. Про инцест. А ниже можно будет написать: основано на реальных событиях. – Я снова показываю ему язык и тут же зажмуриваюсь, понимая, что это вновь прозвучало в идеальной тишине.

И когда я смогу привыкнуть к тому, что не стоит стесняться того жанра, в котором пишу? Тем более в Германии, ведь Германия – родина порно. Именно здесь оно было впервые легализовано. Забавно то, что многие женщины считают порно чем-то постыдным, вот только легализовали его благодаря Беате Узе. И – о надо же! – она женщина.

Так что мне бы взять с нее пример и стать более… раскрепощенной.

Хотя сделать это довольно сложно. Особенно если учесть тот факт, что весь мой сексуальный опыт строится лишь на сценах любовных романов, а в жизни же… В жизни я зажатая, неуверенная в себе двадцатичетырехлетняя девушка маленького роста, которая не отличается идеальными 90–60–90, у которой нет ни мужа, ни детей, ни даже престижной работы и которая вечно слышит, что она ничтожество в сравнении с двумя сестрами и братом. Как полюбить себя, если никто вокруг не любит?

Не то чтобы я прям очень из-за этого переживала, но порой хочется хотя бы разок испытать то же, что испытывают героини тех самых книг о любви. Ну, или хотя бы порнокниг, ладно. Это кажется куда более реальным, нежели какая-то выдуманная любовь.

Где-то ведь и в самом деле существуют парни с гигантскими членами, которые могут в постели вытворять всякое эдакое? Ведь если бы идеальных книжных мужиков не существовало в реальном мире, современные любовные романы отправились бы в фантастику. Логично?

Но нет. Они всё еще не там.

Значит, среди миллиардов людей есть хотя бы один тот самый мужчина, сошедший с книжных страниц. Тот самый прототип. Идеал. Мечта.

Вот только где его искать?

– Твою мать! – раздается рядом со мной мужской голос, и я с ужасом понимаю, что по моей груди что-то льется.

Опускаю взгляд и морщусь от вида жидкости на белой футболке. Судя по запаху, это пиво. Пытаюсь понять, что произошло, и вскидываю голову.

– Извини, – выдыхает мужчина, его язык заплетается, и я понимаю, что он пьян. – Немного свернул не туда со своей траектории. Теперь тебе придется избавиться от своей футболки. Предлагаю уединиться где-нибудь в подсобке. Я тоже разденусь в качестве поддержки. А потом можем поддержать друг друга парочкой оргазмов.

Блондинчик улыбается, а затем неожиданно стягивает с себя футболку, демонстрируя идеальные шесть кубиков и прокачанные V-образные мышцы живота.

– Теперь ты, красотка, – с ухмылкой показывает на меня жестом.

Приоткрываю рот от наглости этого парня.

– Приятель, поосторожнее, – тут же подрывается с места Даниэль.

– Хочешь быть третьим? – скалится парень.

– Это моя сестра, придурок.

Что я там говорила про инцест? Хотя троп «сводные» очень даже популярен в современных любовных романах.

– Это будет наш грязный секрет, – ухмыляется придурок, и у меня едва не выпадают глазные яблоки.

Шум вокруг стихает, и взгляды толпы обращаются на нас.

– Так, ладно, хватит, – появляется парень рядом с блондинчиком и обнимает его за плечи, удерживая на месте, а затем быстро наклоняется, чтобы поднять с пола футболку, и тут же бросает ее в лицо друга. – Я прошу прощения за это. – Он обводит взглядом мою мокрую футболку с Рапунцель, а затем кричит бармену: – Джозеф, запиши все, что закажет эта девушка, на мой счет. И мне действительно жаль. – Парень устремляет глаза на меня, и наши взгляды встречаются. – Я оплачу химчистку или куплю новую футболку… в детском магазине.

Не могу удержаться и закатываю глаза. Хоть он и прав.

А что плохого в том, чтобы одеваться в детских магазинах? Когда твой рост сто пятьдесят два сантиметра, это очень даже удобно.

– А ваш друг не хочет извиниться? Ведь это именно он облил меня пивом. Значит, он и должен мне новую футболку, а не вы.

– Джейк Эванс?! – вдруг раздается удивленный крик рядом с нами. – Не верю своим глазам. Это вы?!

Парень, великодушно оплативший мои сегодняшние напитки, делает глубокий вдох, слегка опустив голову, а затем все же отвечает:

– Да, это я.

На его губах расцветает улыбка, а на щеках тут же проявляются ямочки.

– Джейк Эванс?! Нападающий «Манчестерских дьяволов»? – с недоверием в голосе кричит Даниэль. – Здесь, в Ротенбурге?!

Джейк облизывает губы, и с них срывается вздох.

– Вообще-то, с этого дня я нападающий «Ротенбурга».

Вокруг эхом проносятся удивленные охи-вздохи.

Понятия не имею, что за «Манчестерские дьяволы». И кто такой Джейк Эванс – тоже. Не подумайте, мне нравится футбол, и я с самого детства хожу на все матчи нашей команды, но меня совершенно не интересует, что происходит за пределами футбольного поля.

Пока все гадают, что он здесь делает, меня больше интересует, откуда этот парень так хорошо знает немецкий, если он из Манчестера. Узнай Даниэль о моих мыслях, он бы назвал меня занудой, что в целом недалеко от правды.

Внимательно обвожу взглядом парня скорее из любопытства, нежели из интереса.

Футболисты не привлекают меня совсем. А вот британцы вроде Тео Джеймса – очень даже. Хоть передо мной и не он, должна признать, что этот британец очень даже хорош собой. Высокий, широкоплечий и смазливый. Типичный футболист, наверняка отлично разбирающийся в гелях для волос.

Внутренний душный Ромео снова с нами. Скучали?

– Так где ты купила эту футболку?

Реплика красавчика заставляет меня оторваться от собственных мыслей и вскинуть голову. Люди вокруг уже вернулись к своим делам, а Даниэль болтает с тем самым блондинчиком, который облил меня пивом, и я понимаю, что прослушала весь разговор.

Класс.

– Это моей кузины, – срывается с губ, прежде чем я успеваю подумать.

Черт.

– Между прочим, это ее самая любимая футболка. Такую очень сложно достать. Редкая. Очень редкая. Эксклюзивная модель.

– Ладно, – улыбается Джейк. – Тогда я оплачу химчистку для твоей кузины. Снимай футболку.

Хмурюсь.

– Ну не сию же секунду, – фыркает он, вынуждая меня уже не в первый раз закатить глаза. – Видела бы ты себя.

– Кажется, я пропустила тот момент, когда мы перешли на «ты».

– Ага, ты была занята изучением моего лица. Пялилась на меня все это время. Даже не моргнула ни разу.

– Я… – облизываю губы. – Просто заметила сходство между тобой и Остином Пауэрсом.

Джейк поджимает губы, пытаясь не рассмеяться.

– Ну да. Мы с ним оба секретные шпионы, – шепчет он, и я взглядом выражаю свой скептицизм. – Просто скажи мне, куда тебе привезти футболку. Я достану такую же.

– Не нужно. Говорю же, это ручная работа.

– Я настаиваю.

– Все правда в порядке. И я не понимаю, почему ты все еще здесь.

– Потому что твой парень заваливает вопросами моего тренера по физической подготовке. – Он кивает в сторону Даниэля.

Хочется сказать, что это не мой парень, а всего лишь мой брат. Но зачем ему об этом знать?

– Ты серьезно напиваешься с тренером? – вместо этого интересуюсь я.

– Я – нет. Он, – кивает на блондинчика, – да-а-а-а, – протягивает Джейк, и я смеюсь. – Вы, немцы, очень своеобразно подходите к тренировочному процессу.

– Это правда. Кстати, откуда ты так хорошо знаешь немецкий?

– В детстве я часто приезжал сюда на турниры и всегда гостил в немецких семьях. Поэтому успел выучить язык.

– Ого, – произношу я, не зная, что еще сказать. Я достаточно давно не общалась с незнакомыми людьми. Тем более с мужчинами.

Мы оба молчим некоторое время, пока синие глаза Джейка с интересом изучают меня.

– Думаю, пора уводить отсюда тренера, – первым нарушает молчание Джейк. – Я еще раз очень извиняюсь за футболку. Не думаю, что он сделал это специально, и все же вышло неприятно. Тем более если учесть, что это эксклюзивная модель.

Киваю.

– Все в порядке. Правда.

Конечно, все в порядке. Ведь я солгала. Я купила эту футболку в самом дешевом детском магазине за пять евро. И кузине она оказалась мала, а потому я оставила ее себе.

Я могла бы рассказать ему об этом, но не думаю, что хочу еще раз пересекаться с Джейком Эвансом.

У меня слишком бурная фантазия, а я определенно понимаю, что совершенно не в его вкусе. Да и он, как и любой футболист, наверняка пользуется у женщин большим спросом. Здесь сейчас не так много представителей прекрасного пола, но взгляд каждой направлен на него. И в этих взглядах я отлично наблюдаю похоть и интерес, ведь Джейк Эванс сексуален, что греха таить.

И так как мне здесь ничего не светит, лучше держаться от него подальше.

Джейк облизывает губы и убирает руки в карманы. Он делает шаг назад, все еще не сводя с меня взгляда:

– Был рад познакомиться…

– Амелия, – представляюсь, понимая, что он ждет этого.

Уголки его губ приподнимаются.

– Амелия.

И он разворачивается, направляясь к моему брату, что-то увлеченно обсуждающему с тренером «Ротенбурга». А мой взгляд падает на накачанную задницу Джейка, и я тут же широко распахиваю глаза от мелькнувших в голове пошлых мыслей.

М-да уж, Амелия Хайд, ты возбудилась от простого разговора с мужчиной. Уму непостижимо.

Мне срочно нужен один из моих порнороманчиков.

И вибратор…

Глава 5

На часах девять утра, и мне хочется сдохнуть. Хотя я вчера даже не пил.

Кто бы мог подумать, что мой новый тренер будет недоволен тем, что я алкоголик в завязке. И кто бы мог подумать, что после литров пяти пива этот самый тренер в девять утра решит бегать с нами по полю…

Вероятно, любой житель Баварии мог бы подумать, но точно не я.

Кажется, отец надо мной издевается. Он, очевидно, желает мне умереть пьяным в какой-нибудь бочке с хелем. Умереть трезвым в Ротенбурге, как я успел понять, в принципе невозможно, судя по моим наблюдениям за те немногочисленные дни, что я провел здесь. Складывается впечатление, что немцы пьют пиво вместо кофе по утрам. Так что, господа и дамы, мой отец определенно совсем в меня не верит. А точнее, в мою трезвость. Да что уж там, в свою трезвость при таких условиях не верю даже я сам. Запретный плод сладок, как известно. Буквально. Учитывая то, как и в самом деле сладок на вкус темный лагер.

Но я держусь.

Уже три дня. Семьдесят два часа. Четыре тысячи триста двадцать минут. Двести пятьдесят девять тысяч двести секунд. Без алкоголя. И без секса.

Хотелось бы еще сказать, что и без Элизабет. Но…

Если не пить и не снимать девиц оказалось не так уж и сложно, то вот тут нарисовались проблемы под названием «гребаные-соцсети-чтоб-вас».

Как перестать обновлять новостную ленту и пересматривать наши с Элизабет фотографии?

Я так жалок.

Блевать от самого себя хочется.

Но если раньше я мог залить алкоголем отвращение к самому себе, то сейчас я могу выпустить пар лишь на поле, по которому ношусь вот уже сорок минут.

На улице промозгло, прям как в Манчестере. Небо заволокло темными тучами, и с него летит моросящий противный дождь, пока я делаю ускорения от боковой до боковой, а затем обратно – скрестным шагом. Ветер хлещет по лицу, но кого это волнует, когда речь идет о футболе.

Футбол – единственная постоянная вещь в моей жизни. Сегодня я могу любить миниатюрную Ариану Гранде, а завтра вдруг решу, что мне все же по душе модель вроде Кендалл Дженнер. Утром мне захочется провести отпуск в Монако, а уже в обед я вдруг надумаю, что хочу покорять Эверест. Но я никогда не перестану хотеть играть в футбол.

Даже если я лишусь ног, рук, половины тела, я буду играть в футбол. Понятия не имею как, но буду.

Единственная причина, по которой, возможно, я все же завяжу с футболом, – моя смерть. Но и то спорно. Вполне вероятно, к тому времени будет что-то вроде симуляции жизни после смерти. Ну, или до каких технологий еще дойдут в будущем. И что дальше? Правильно, в симуляции будем только я, мяч и ворота.

Штормовое предупреждение? Плевать, я буду нестись с мячом по ветру.

Наводнение? К черту, задержу дыхание, но продолжу чеканить мяч над уровнем воды.

Землетрясение или пожар? В первую очередь я схвачу свои счастливые бутсы.

Кто-то назовет меня психопатом, кто-то – больным придурком, и я даже не буду пытаться доказывать обратное. Для меня футбол – не просто игра. Футбол – то, чем насыщаются мои легкие, стоит мне сделать вдох.

И за то, что из-за Элизабет я оказался здесь, в самой второсортной команде Бундеслиги. Я себя ненавижу.

Хотя что значит – из-за Элизабет? Я могу сколько угодно винить ее, но правда в том, что я не так уж и глуп и прекрасно осознаю, что она не заставляла меня совершать те поступки, из-за которых я, собственно, здесь и оказался.

А вообще, формально я здесь из-за отца. Он, конечно, классный, но за что-то меня недолюбливает. Возможно, за то, что я переспал с его последней секретаршей. В его офисе. На его столе. На глазах у его подчиненных…

Скорее всего, именно это стало последней каплей.

Стыдно ли мне?

Да. Это была ужасная провокация с моей стороны. Я хотел вывести его из себя, словно был подростком, а не взрослым мужчиной. И я даже не подумал о том, каково будет этой девушке. И что она лишится работы. Я не принуждал ее, никогда бы не сделал подобного. Она сама опустилась передо мной на колени, а дальше… Черт, я был так пьян, что не помню и половины того, что происходило. А если быть предельно честным, то не помню девяносто девять процентов.

Мне от самого себя тошно.

И вот эти тупые оправдания, что все это из-за Элизабет, должны прекратиться.

В детстве я всегда мечтал стать футболистом, сейчас я мечтаю стать хорошим человеком. И если для этого необходимо пожить какое-то время в этой дыре… То я готов. Готов на все. Лишь бы избавиться от гребаной одержимости бывшей.

Отбрасываю в сторону мысли, стоит нам закончить с бегом и растяжкой. Делимся на квадраты: четыре – два. Сначала я в четверке. В два касания передаем друг другу мяч, пока двое других игроков пытаются его перехватить. Затем во время паузы мы меняемся, и я оказываюсь в числе двоих. Это гораздо интереснее. Еще некоторое время спустя упражнение заканчивается, и вратарь занимает свою позицию, чтобы каждый игрок несколько раз ударил по воротам.

Когда тренировка подходит к концу, я выжат как лимон. В раздевалке звучит громкая музыка, которая слышна даже под сильным напором душа. Холодная вода хлещет мне в лицо, пока по телу разливается приятное ощущение усталости. Обматываю полотенце вокруг бедер и возвращаюсь к команде, чтобы переодеться.

Вчера я успел познакомиться с мужиками, пока мы были в баре, но сейчас мне не хочется поддерживать беседу, тем более что они обсуждают предстоящую игру с командой, которая держится на третьем месте турнирной таблицы. Очевидно, здесь нам ничего не светит. Что тут скажешь?

Молча одеваюсь и сажусь на скамейку, чтобы завязать шнурки, как вдруг звонит мой телефон.

– Привет, – удивленно произношу, приняв вызов отца.

Прощаюсь с мужиками, хватаю сумку и покидаю раздевалку, потому что здесь очень шумно.

– Как Ротенбург?

– Я трезв.

– Я спрашивал не об этом.

– Но интересует тебя именно это.

На другом конце линии слышится тяжелый вздох.

– Я должен был это сделать, Джейк.

– И, спешу заметить, я даже не пытался оспорить твое решение. Ты ведь владелец «Манчестерских дьяволов».

– Сейчас я твой отец.

Хмыкаю.

– Джейк.

– Что?

– Ты зол, я понимаю.

– Нет, пап, ты не понимаешь. Речь ведь о моей карьере.

– Да. Ты бы хотел, чтобы тебя выгнали с позором после доггинга на стадионе, прости господи?

Делаю глубокий вдох и выдыхаю облако на прохладном воздухе, едва выхожу из здания.

– Ну, меня, по сути, и выгнали.

– Нет. Я замял все. К журналистам это не просочилось. Парочка их бесполезных статеек без единых доказательств. И на этом все. Джейк, я знаю, как для тебя важен футбол. И я хочу, чтобы ты перестал тратить время на подобные выходки. Потому что я тебя не узнаю.

Я и сам себя не узнаю.

– Так как первая тренировка? – так и не дождавшись моего комментария, продолжает отец.

– Думал, будет хуже. Тренер нормальный мужик. Команда средний возраст тридцать плюс, ну… сам понимаешь.

– Половина сезона. Всего четыре месяца, даже меньше уже.

Молчу.

– Джейк. Это для твоего же блага.

– Ты представляешь, как на моей статистике отразится пребывание здесь?

– Лучше так, чем если бы тебя выгнали.

– За что? За секс?

– Черт возьми, да! Ты нарушил все пункты контракта. Его бы просто разорвали.

Устало прикрываю веки и устраиваюсь на переднем сиденье своего нового «Мерседеса».

– Это единственное, что я мог сделать.

– Ты правильно поступил, пап. Я просто… – зарываюсь рукой в волосах. – Это все непривычно. Другой уровень. Никаких перспектив.

– Зато никаких соблазнов.

Фыркаю.

– Пап, тут вместо кофе на завтрак «Гиннесс».

– Шутишь?

– Не-а. – С губ срывается смешок.

– То есть я отправил сына-алкоголика прямиком в Чистилище.

– Читаешь мои мысли.

– Ты справишься, – выдыхает он.

– Это вопрос или утверждение?

– Утверждение, Джейк.

Тяжело сглатываю.

– И еще кое-что, – вдруг добавляет папа.

– Удиви меня.

– Ты должен будешь тренировать школьников в рамках своего наказания.

– Что, прости? – теряю дар речи.

– Раз в неделю. У тебя завтра в двенадцать встреча с тренером футбольной команды школы Всех Святых. Он тебе обо всем расскажет.

Ну просто великолепно.

– Всегда знал, что ты меня не любишь, пап.

– Правда? А мне казалось, я тщательно это от тебя скрывал.

– Тебе только казалось.

Отец фыркает:

– Звони, если что-то будет нужно, ладно?

– Ладно.

– Я тобой горжусь, Джейк.

– Не подмазывайся. Я рассекретил тебя.

Из трубки вновь доносится фырканье.

– Рад, что ты не злишься.

Устало выдыхаю:

– Рад, что не злишься ты. Учитывая, что я занимался сексом на твоем столе.

– Ну, не ты один. С той секретаршей я тоже успел позажигать.

Морщусь:

– Фу, папа.

– Но я хотя бы делал это не на глазах у всех сотрудников стадиона.

– Мой косяк. Но давай поскорее закончим этот разговор, потому что мне теперь плохо от той информации, которую я только что узнал.

– Будто ты не догадывался, что я занимаюсь сексом.

– Пока, пап. – Я отключаюсь, скорчив гримасу похлеще Джима Керри в «Эйс-Вентуре».

Кошмар.

Глава 6

Я и дети.

Дети и я.

Причем я еще и за главного.

Это вообще как? Типа несу за них ответственность?

Уму непостижимо.

Я ожидал чего угодно: принудительного посещения психолога, ежедневной сдачи анализов на содержание алкоголя, воскресных служб или вступления в клуб анонимных сексоголиков. Но… тренировать детей в школе?

Сижу в машине уже минут сорок и пытаюсь переварить в голове эту информацию. Не то чтобы я не любил детей… Я просто никогда с ними не взаимодействовал.

Да, конечно, пару раз я подписывал футболки младшим футболистам клуба, что выходили с нами на матчи УЕФА, но я бы не назвал это прям каким-то взаимодействием. Другое дело – нести за парней ответственность и пытаться их чему-то научить. Вот как раз таки это кажется мне еще более нереальным, чем, например, избавиться от одержимости Элизабет.

Боже, я могу не думать о ней хотя бы минуту своей жизни?

В очередной раз глубоко выдыхаю и открываю дверцу «Мерседеса». На улице льет как из ведра. Быстро обхожу машину, чтобы взять из багажника сумку с формой, и перепрыгиваю через большую лужу, поверхность которой покрыта огромными пузырями. К моменту, когда я добираюсь до стадиона, мою одежду можно выжимать.

Оказавшись в длинном коридоре, по обеим сторонам которого расположены стеллажи с кубками, грамотами и фотографиями, снова шумно выдыхаю, предвкушая самое страшное, что только могло со мной произойти в Ротенбурге.

Ну какой из меня тренер? Я за самим собой не могу уследить.

Кошмар. Просто кошмар.

Чувствую, как потеют ладони, пока неспешно следую к тренерской, где меня, по словам отца, должны ожидать.

Дохожу до нужной мне двери и делаю глубокий вдох, прежде чем постучать по ней. Услышав громкое «Войдите», вновь шумно выдыхаю и нажимаю на ручку. Когда дверь открывается, я вижу перед собой Джозефа, бармена из бара, в котором мы вчера зависали. Вскидываю от удивления брови. Детский тренер-бармен? Германия не перестает меня удивлять. Что дальше? Драгдилер-кардиолог? Монахиня-стриптизерша?

– Джозеф? – пытаюсь спрятать удивление в голосе.

– О, Джейки, – подрывается со стула он. – Рад вновь тебя видеть.

Мы пожимаем друг другу руки, и я, все еще шокированный, устраиваюсь на стуле рядом.

– Что ж, честно признать, я был удивлен, когда мне сообщили, что ты придешь.

– Не поверишь, я был удивлен не меньше.

– Великий Джейк Эванс в нашем захолустье, – произносит Джозеф, и звучит это так, словно он злорадствует. – Все еще в голове не укладывается.

– Полностью разделяю твои мысли.

С губ тренера срывается смешок.

– Ты легенда.

– Скромничать не буду: я хорош, – с улыбкой пожимаю плечами.

– Видел твою игру против «Ливерпульских львов» в конце прошлого сезона. Просто что-то невероятное.

– Спасибо, – произношу сквозь зубы, немного выбитый из колеи после упоминания прошлого сезона. – Так введешь меня в курс дела?

– В курс дела? – сводит брови к переносице Джозеф.

– Дети. Я ведь должен буду их тренировать.

– Точно. Дети. – Он опускает взгляд на наручные часы. – Они с минуты на минуту должны выйти из раздевалки. Переодевайся пока. И пойдем знакомиться. По дороге расскажу, как у нас все устроено.

Киваю и поднимаюсь со стула, чтобы наконец снять мокрые шмотки, после чего переодеваюсь в спортивный костюм, беру из рук Джозефа свисток, манишки для игровой части тренировочного процесса, мячи и следом за ним покидаю тренерскую.

Полчаса спустя я уже стою на кромке поля. Дождь поутих, и больше нет нужды воображать себя Акваменом и пересекать огромные лужи.

Парни заканчивают упражнения с мячом в парах, отрабатывая прием и передачи, пока я стою, все еще пытаясь унять сумасшедшее сердцебиение.

Когда Джозеф представил меня команде, я вдруг понял, что понятия не имею, что я здесь делаю. Я не командный игрок. Сейчас, возможно, это прозвучало эгоистично, но зато честно. И я понятия не имею, как строится игровой процесс в команде.

Моя позиция – нападающий. Я быстрый, ловкий и юркий, но тупой. У меня напрочь отключается мышление, когда я на поле. Я не умею предугадывать следующий шаг противника и не думаю о том, какие у меня есть варианты для лучшей тактики. Я просто вижу мяч, беру и бегу. И на этом все.

И чему я могу научить этих четырнадцатилетних парней – огромная тайна, разгадать которую сможет только Шерлок, а я, очевидно, не он.

Погруженный в свои мысли, не замечаю, как Джозеф дает свисток команде, чтобы приступить к квадратам, а затем пытаюсь сконцентрироваться на последующих ударах по воротам.

Ладно, хоть в чем-то я разбираюсь и запросто смогу показать, как с закрытыми глазами закрутить в девяточку.

Несмотря на то что меня не интересует игровая тактика, я много времени провожу за изучением ударов и их отработкой. Это не всегда помогает во время матчей, ведь я уверен, что игровой процесс практически не подчиняется распланированной схеме действий, учитывая то, что букмекеры гребут баснословные суммы на неверных прогнозах аналитиков и ведомых на них любителей ставок. И тем не менее я верю в то, что отработка ударов отлично повышает статистику забиваемых мною голов.

Следующие пятнадцать минут я лишь наблюдаю за тем, как парни поочередно пробивают по воротам. Многие из них даже не попадают в створ в принципе. И это меня пугает.

Не то чтобы я зазвездился или набивал себе цену, но и принижать свои собственные достижения я не собираюсь, ведь я очень хорош и по праву ношу звание лучшего бомбардира лиги. Это не врожденный талант и не деньги моего отца, это долгий и упорный труд. И в свои четырнадцать я уже мог забить с закрытыми глазами, чего не скажешь об этих мальцах.

Пока я с ужасом наблюдаю за происходящим и нахожусь в состоянии транса, упражнение подходит к концу. Вокруг раздаются аплодисменты – парни благодарят друг друга за тренировку, и я с облегчением выдыхаю, что этот дурдом подошел к концу.

– Патрик! – кричит Джозеф парню, что ни разу не попал по воротам. – Задержись, пожалуйста.

Ну восхитительно.

– Джейк, познакомься, это Патрик. Капитан наших «Акул».

«Рад знакомству, надеюсь, когда-нибудь ты поймешь, что наносить удар нужно в створ ворот, а не просто в воздух», – практически срывается с моих губ.

Я ужасен, очевидно, но его удары… куда ужаснее. Худшее, что когда-либо видели мои глаза.

Хотя нет. Худшим, что когда-либо видели мои глаза, была моя обнаженная девушка в постели с другим. Да, пожалуй, то, что этот малец не в курсе основ футбола, меньшая из моих проблем.

– Привет, Патрик, – выдыхаю я. – Нужно будет поработать над ударами. Постараюсь помочь, чем смогу.

– А ты теперь будешь играть за «Ротенбург»? – спрашивает Патрик.

– Так точно.

– Тогда тебе самому не помешала бы помощь.

– Почему? – хмурюсь.

– Просто так из «Манчестерских дьяволов» в такую дыру бы не отправили. Значит, у тебя явные проблемы.

С головой.

И с зависимостью. Даже не одной.

Но вот с ударами у меня полный порядок, парень.

– Может быть, я просто фанат благотворительности? – обороняюсь я.

Патрик фыркает:

– Или неудачник.

Ауч.

– А еще я теперь твой тренер, если ты забыл.

– У меня нет проблем с памятью.

– Зато есть с ударами, – бубню себе под нос.

– Я просто встал не с той ноги.

– Ну конечно. Плохому танцору всегда что-то мешает.

– Я не танцор. – Патрик сводит брови к переносице.

– Это такое выражение. Забудь. В общем, парень, для того чтобы носить капитанскую повязку, мало уметь просто смотреть на мяч. Нужно научиться хотя бы бить по нему.

Патрик закатывает глаза, а я усмехаюсь. Мой взгляд вдруг падает на знакомую девушку, проходящую мимо сетки стадиона. Пытаюсь вспомнить, где мог ее видеть…

Точно. Девушка из бара в футболке с Рапунцель. Кажется… Амелия?

Пользуясь случаем, позволяю себе рассмотреть ее, пока она меня не видит и закрывает зонт. На ней бежевый тренч и туфли на высоком каблуке. Ее светлые волосы распущены и развеваются на ветру, пока она стремительно пересекает парковку. Замечаю у нее в ушах наушники, а на губах – алую помаду.

Интересно, что она здесь делает?

– Знаешь, кто это? – интересуюсь у капитана.

Патрик прослеживает за моим взглядом и хмыкает:

– Все знают, кто это.

– И почему же все знают?

– Потому что она классная. Очень добрая и забавная. А еще красивая.

– Так, Ромео, и откуда же такие познания?

– Она преподает у меня литературу.

– И это делает ее классной?

– Да. Ты только взгляни на нее, – цокает Патрик.

На самом деле не вижу в Амелии ничего необычного. Маленький рост, кругленькие бедра, бледная кожа. Я бы назвал ее скорее невзрачной и похожей на подростка, нежели красивой.

– Со мной учится ее кузина, – продолжает малец. – И пару раз мы собирались у них на барбекю. Но тебе здесь ничего не светит. Обидишь ее, и ты труп.

Вскидываю от удивления бровь и коротко смеюсь. Не то чтобы я был заинтересован, но все же.

– Кажется, у тебя все-таки есть определенные проблемы с памятью. Ведь я все еще твой тренер, Патрик. Следи за языком.

– Тренировка уже закончилась. Так что сейчас ты просто Джейк-тронешь-Амелию-и-ты-труп. Без яиц.

Пытаюсь сдержаться, но все же начинаю хохотать от его угроз.

– Я слежу за тобой. – Пальцами он делает жест «глаза в глаза» и проходит мимо меня на выход со стадиона, пока я, издав очередной смешок, возвращаю внимание к Амелии и провожаю ее взглядом до тех пор, пока она не скрывается за дверьми школы.

Глава 7

Выходные пролетели слишком быстро. Я едва успела моргнуть. За окном, как всегда, уныло. И на лице у меня наверняка написано, как радостно мне идти на работу под мерзким дождем. Но что поделать. Бо́льшая часть центра Ротенбурга является пешеходной зоной, а чтобы добраться до школы Всех Святых на автобусе, придется сделать огромный круг по всему городу. И это того не стоит, ведь идти мне минут двадцать неспешным шагом. А, учитывая мерзопакостную погодку, шаг у меня очень даже спешный.

Когда я прохожу через арку старых ворот башни с часами на Пленляйн и сворачиваю за угол, меня тут же обливает водой из лужи с ног до головы несущийся мимо автомобиль.

Коротко о том, что я не лгала, когда говорила, что я неудачница.

С минуту стою, наблюдая за тем, как по моему кремовому тренчу распределяется влага, а затем зажмуриваюсь и закрываю зонт. Ведь смысла в нем больше нет.

Несколько минут спустя я захожу в здание школы, промокнув насквозь. Хорошо, что в моем шкафчике есть запасная одежда, как раз на такой случай. Переодеваюсь в сухое платье и надеваю лодочки на небольшом каблуке, а затем, стуча зубами, направляюсь к себе в кабинет.

Уроки по понедельникам в нашей школе начинаются в три часа дня, но я всегда прихожу заранее, чтобы успеть подготовить материал. Сейчас на часах еще даже нет половины второго, а значит, у меня есть время, чтобы спокойно налить себе чай и пробежаться по вопросам, которые собираюсь задать своим ученикам по итогам первой учебной недели.

На последнем уроке я задавала им прочитать роман Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея», и мне не терпится узнать, какие впечатления у них остались от его прочтения. А пока я завариваю себе зеленый чай с жасмином в свою любимую кружку с тыквой и удобно устраиваюсь на кушетке у окна.

Накинув на плечи плед, который всегда лежит на одной из полочек стеллажа, я достаю из сумочки «Алхимию желания». Остальные преподаватели явно не придут раньше чем через час, поэтому я с чистой совестью решаю позволить Фридриху наконец кончить. Тяну за цветной стикер, и взгляд в очередной раз падает на строчку с отбойным молотком. Сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза, и продолжаю чтение:

«– О, Фридрих, какой ты большой. Жеребец! – вскрикнула Франческа, ощутив себя наполненной. Ее ресницы трепетали от переполняющего тело удовольствия, киска горела на контрасте с сосками, что вновь и вновь терлись о холодный мрамор столешницы.

– Какая ты тугая, – прошипел от удовольствия Фридрих, чувствуя, что его яйца превращаются в сталь.

Звук шлепка прозвучал в тишине ночи. За ним последовал крик удовольствия, сорвавшийся с губ Франчески. Фридрих ударил ее еще раз, ощущая, как возбуждение от вида покрасневшей кожи ягодицы волной накрывает его, пока он снова и снова растягивает хлюпающую дырочку».

– Хлюпающую дырочку? – вдруг раздается чей-то шепот прямо над моим ухом, и я, взвизгнув, подпрыгиваю на месте от испуга, отчего книга падает на пол.

Подрываюсь с дивана, намереваясь поднять ее, а затем наконец позволяю себе вскинуть голову, чтобы встретиться лицом к лицу с незнакомцем, неожиданно появившимся рядом.

– Как… – свожу брови к переносице, увидев перед собой Джейка, с которым позавчера столкнулась в баре. – Что ты здесь делаешь?

– Просто проходил мимо и увидел тебя.

Вскидываю брови, крепче прижимая к себе книгу.

– «Алхимия желания», – читает он название на ней, и я тут же разворачиваю книгу обложкой к себе. – Странный выбор для преподавателя литературы.

– Нет ничего странного. Это же любовный роман, а не путеводитель по БДСМ.

Но это не точно. Я только на второй главе. Вполне возможно, что дальше там может быть и БДСМ.

– Подожди, – наконец доходит до меня, – разве я упоминала, что работаю в школе Всех Святых?

Джейк мотает головой.

– Тогда… как… ты…

– Девушки часто теряют при виде меня дар речи, – хмыкает он. – Не переживай. Я дам тебе время привыкнуть к моему шарму. Скажи, когда решишь, что вновь способна нормально строить предложения.

– Очень смешно, – саркастически произношу я.

– Ничего смешного, Принцесса.

Я хмурюсь.

– Принцесса?

– Во время нашей первой встречи на тебе была футболка с принцессой.

– Это была Рапунцель.

– А Рапунцель – это не принцесса?

– Боже, Джейк.

– Так «Боже» или «Джейк»? А то получается своего рода тавтология.

С усмешкой гляжу на него, пока Джейк тоже самодовольно усмехается.

– Как ты здесь оказался?

– Судьба, – пожимает плечами он.

– Я серьезно.

– И я сама серьезность, Принцесса.

– Перестань меня так называть.

– И что плохого в том, чтобы быть принцессой?

– В том, что их главная цель – встретить принца? – Я вскидываю бровь.

– Это вопрос?

– Нет, – недовольно бросаю я. – Это утверждение.

– И что не так с принцами?

– Их не существует в реальном мире.

– Принц Гарри для тебя шутка какая-то?

Устало закатываю глаза.

– Ладно. А что насчет любви? – продолжает допрос он. – В нее ты веришь?

– Верю. Но в любовь с первого взгляда, как во всех сказках, – нет. И не верю в то, что поцелуй какого-то там принца, которого принцесса видела лишь пару раз, и есть поцелуй истинной любви.

– Так ты феминистка?

– При чем здесь это? Я лишь сказала, что любовь – это не про цветочки и бабочки, а про работу над отношениями. Невозможно полюбить человека, ничего о нем толком не узнав. Это не любовь, а либо просто симпатия, либо сексуальное влечение.

– А Фридрих многое узнал, прежде чем растянуть дырочку Франсуа? – фыркает Джейк.

Стискиваю зубы, пока щеки заливает краской.

– Она Франческа, – выдыхаю я, смущенно отводя взгляд. – Это порно. Оно не имеет ничего общего с реальным миром и любовью.

– То есть в реальном мире дырочки не хлюпают? – насмехается надо мной кретин.

Сильнее прижимаю к себе книгу. И пусть именно этот любовный роман мне совершенно не нравится, хейтить его я все равно не позволю как минимум из уважения к писательскому труду коллеги.

– Хлюпают. Как раз таки в порно, – чувствую, как становлюсь багровой.

– Но ведь история Франчески и Фридриха – это любовный роман?

– Скорее – эротический. Здесь просто не пишут про бабочек. Здесь пишут про…

– Отбойные молотки, – прыскает со смеху Джейк.

– Хочешь поговорить об отбойных молотках?

– Очень. А Франческа уже назвала его в постели Тором?

Громкий смех Джейка эхом проносится по комнате, и я едва сдерживаюсь, чтобы не треснуть ему по лбу книгой, но берегу обложку. Это же покет. С ним нужно поосторожнее.

– Я все еще не понимаю, что ты здесь делаешь, – устало выдыхаю я, желая поскорее избавиться от его присутствия, пока совсем не сгорела со стыда.

– Ну, в данный момент я обсуждаю порно.

– А ты не можешь обсуждать порно в другом месте?

– Уже хочешь переместиться в другое место? – Он поигрывает бровями.

Я открываю от шока рот, ощущая, как вот-вот у меня из ушей пойдет пар от негодования.

Джейк смеется:

– Успокойся. Я просто тренировал на стадионе «Акул» и увидел тебя.

– Тренировал «Акул»? – свожу брови к переносице. – А как же Джозеф?

– Мы будем тренировать их вместе. Я буду в основном заниматься их физподготовкой. Ближайшие три месяца. Кстати, ты знала, что Джозеф работает в баре?

– А что тебя так удивляет?

– Ну не знаю. Футбольный тренер, который по ночам разливает текилу и слизывает соль с грудей официанток.

Пытаюсь сдержаться, но глаза закатываются против моей воли.

– Хотя чему я удивляюсь, если преподаватель литературы читает перед занятием порно, – добавляет Джейк.

Боже, я знаю, что сегодня не воскресенье и сейчас не время для молитв, но молю тебя, отправь этого парня туда, откуда он явился на свет божий. Не в прямом смысле, господи. Я имела в виду в Манчестер, а не…

Господи боже! Порно плохо на меня влияет!

Пронзаю Джейка гневным взглядом.

– Между прочим, в том, чтобы читать порно, нет ничего постыдного. Вот что должны читать вместо лекций по половому воспитанию. Если бы многие парни хотя бы попытались узнать, что девушкам действительно нравится, а не были в постели эгоистами, то нам бы не приходилось симулировать оргазм.

– То есть ты считаешь, что Фридриха больше волнует удовольствие Франчески, нежели свое собственное?

– Так и есть. Он все еще не кончил.

– А она?

– Дважды.

Джейк присвистывает.

– Что ж, если мы с тобой когда-нибудь окажемся в постели, можешь называть меня Фридрихом.

Мои глаза вновь закатываются. Еще немного, и это начнет причинять дискомфорт.

– Ладно, прости. На самом деле, я просто решил подойти и еще раз извиниться за то, что случилось на днях в баре с твоей футболкой.

– Эксклюзивной футболкой.

– Конечно. – Он улыбается. – Так ты не передумала по поводу химчистки?

– Нет. Все в порядке.

– Ладно. Я тогда пойду. – Он делает шаг назад. Его сапфировые глаза не отпускают мои. – Не буду отвлекать тебя от… молотов и кисок.

Снова краснею, вцепившись в обложку:

– Пока, Джейк.

– Пока, Принцесса. – Уголок его губ ползет вверх, и Джейк выходит за дверь.

Какой позор.

Глава 8

– Для того, чтобы избавиться от искушения, нужно просто поддаться ему.

– Но это абсурд. Грешить… ради чего?

– Ради того, чтобы запретный плод больше не был сладким. Пока он запретен, он сладок, но стоит его надкусить, искушения более не будет.

Ох уж эти литературные дебаты между моими учениками. Самое любимое в преподавании.

– Но ведь это означает согрешить. Грубо говоря, нарушить закон. Предать собственные принципы.

– Да, но этот роман учит нас тому, что это единственный способ избавления от искушения.

– Этот роман – полная чушь.

– Чушь – это все то, что произносишь ты.

Если это не остановить, то начнется еще одна мировая война. Так что я решаю прервать возбудившиеся страстные умы и их схватку, пока они не набросились друг на друга.

А эти двое могут.

Патрик и моя кузина Хелена любят занять противоположные стороны в любом вопросе. Я называю их «Хардин и Тесса из «После» в реальном мире». Что ж, не желаю своей кузине подобного абьюза, да простят меня фанаты этой парочки.

– Рада, что Оскару Уайльду удалось вывести вас на такие эмоции, но наш урок подошел к концу. Приберегите силы для дебатов по следующему роману. Увидимся через неделю, – улыбаюсь я и отхожу от своего стола, положив на его край книгу.

– Фрау Хайд, а как вы сами считаете, проявление эгоизма Дориана Грея – это его слабость или же сила?

– Хелена, тебе ведь уже сказали, что вопрос закрыт. Просто прими факт того, что твое мнение ошибочно.

– Обсудим при следующей встрече, – смеюсь я, обходя ее вопрос стороной.

Хелена показывает Патрику язык. Попрощавшись со мной на ходу, они выходят за дверь, продолжая ругаться даже за пределами класса.

Я улыбаюсь тому, как легко можно завести с пол-оборота подростков, но не только этому. Еще мне нравится, что современное поколение проявляет интерес к классическим романам. Каждый житель планеты знает, что самая читающая нация – англичане. Они действительно читают книги постоянно, бережно храня каждую в своей домашней библиотеке. Германия же никогда не славилась читающим населением, но так уж вышло, что моя бабушка работала в библиотеке и часто брала меня с собой на работу. С самого детства я привыкла обитать среди книг и просто не могла не влюбиться. Естественно, будучи ребенком, я хотела пойти по стопам бабули и стать библиотекарем, но спустя годы все же выяснила, что у любви к книгам может быть множество других применений, и остановила свой выбор на издательском деле.

И все было легко и просто. У меня не возникало и мысли о том, что путь к мечте может стать тернистым, если учитывать мое безудержное желание, но, как оказалось, у судьбы на этот счет были совсем другие планы.

Но не будем о грустном. Я еще обязательно докажу «Хэвиджу» и всем вокруг, что они ошибались на мой счет. Я обязательно верну себе свое доброе имя. И вдохновение. Оно уж слишком долго тусуется на Фиджи.

– Привет, – раздается знакомый голос в дверях.

Резко поворачиваюсь и вижу перед собой Джейка.

– Мы здоровались три часа назад. Что ты здесь делаешь?

– Не терпелось узнать, сколько раз еще кончила Франческа, прежде чем кончил Фридрих, – усмехается Джейк, и я молниеносно подлетаю к нему с широко распахнутыми глазами, чтобы прикрыть ему рот ладонью.

Пронзаю его взглядом, словно пытаюсь высосать из него душу, а затем тянусь к двери позади него, чтобы закрыть ее.

– Мы в школе, Джейк. Здесь дети! – шиплю я, пока кретин улыбается.

– Я сказал это тихо.

– У подростков хороший слух.

– Может, уже уберешь ладонь от моего рта?

– Я уберу, если ты пообещаешь, что перестанешь пошлить.

– Слово скаута.

– Ты наверняка не был скаутом, – вздыхаю я, но все же убираю руку ото рта.

– Твоя правда, – ухмыляется он, а затем наклоняется ко мне и шепчет на ухо: – Для человека, который читает про БДСМ, ты слишком часто краснеешь.

– «Алхимия желания» не про БДСМ! – пищу. – И хватит постоянно тыкать меня тем, что я читаю порно. Если тебе нужен еще один инфоповод, то знай, что я еще и пытаюсь его писать.

– Если вдруг захочешь еще и снять порно, то я вызываюсь добровольцем.

Устало прикрываю веки:

– В твоих мечтах.

– Ты и представить себе не можешь, сколько девушек обо мне мечтают.

– Но у них нет шансов, ведь ты любишь лишь самого себя.

Джейк улыбается, а затем облизывает губы.

– Это неправда. Это лишь образ. Девочкам нравятся плохие парни.

– С чего ты взял?

– Я был хорошим, но это плохо кончилось. Во всяком случае, для меня.

– И ты решил перестать быть хорошим парнем?

– Да. Отношения – это игра. И если играешь не по правилам, то становишься лакомым кусочком.

– Спасибо за сеанс психоанализа.

– Всегда пожалуйста.

– Так что ты от меня хотел? – Я скрещиваю руки на груди.

Джейк чуть наклоняет голову вбок, и его губы растягиваются в широкой улыбке, когда он протягивает мне пакет.

– Я ехал домой после тренировки и решил остановиться у супермаркета в центре, чтобы закупиться продуктами, как вдруг увидел кое-что невероятно редкое и эксклюзивное на витрине одного из магазинчиков по соседству. Не поверил своему счастью и на радостях скупил все, что было. Подумал, ты будешь рада.

Тяжело сглатываю и беру из его рук крафтовый пакет. Прежде чем заглянуть туда и сгореть со стыда, делаю глубокий вдох и прикрываю веки.

Конечно же, внутри я нахожу несколько десятков футболок с Рапунцель, как была на мне тем вечером. Чем я только думала, когда говорила ему, что это ручная работа.

– Это подделка, – пожимаю плечами и возвращаю ему пакет.

Хохот Джейка эхом проносится по пустынному кабинету. Он вскидывает руки ладонями вверх и делает шаг назад, упираясь спиной в дверь.

– Очередная ложь, Принцесса?

Отвожу взгляд, чувствуя, как щеки заливает румянец.

– Про кузину ведь тоже была ложь? Или нет?

– Про кузину – нет. Я и в самом деле купила эту футболку для нее, но она оказалась ей мала, поэтому я оставила ее себе. – Я шумно выдыхаю. – Просто не люблю быть обязанной людям. Ничего страшного в том, что твой тренер разлил на меня пиво, не было. Коричневое пятно на половину футболки сделало ее и в самом деле эксклюзивной.

Джейк наклоняет голову, уголки его губ дергаются в подобии улыбки.

– Возьми их.

– И что я буду с ними делать?

– Понятия не имею. Меняй их каждый день, как трусики-недельку.

– Трусики-недельку? – переспрашиваю.

– Ну, с надписями «понедельник», «вторник» и далее.

– То есть я, по-твоему, ношу такое белье?

– А какое еще можно купить в детском магазине?

– Я покупаю белье во взрослом магазине.

– Там есть твои размеры?

– У меня все в порядке с размерами.

– Правда? Не заметил.

Ну что за идиот.

– Даже не предложишь продемонстрировать мне, чтобы доказать тем самым, что это не очередная ложь? – Джейк прикусывает губу.

– Неужели все эти подкаты работают? – недоумеваю я.

– Не знаю. Обычно так далеко я не захожу, и девушка прыгает ко мне в постель уже после «привет».

Начинаю громко смеяться.

– Что смешного? Будто твой Фридман ведет себя иначе.

Сначала не понимаю, о ком идет речь, а потом снова начинаю хохотать.

– Он Фридрих!

– Не важно. До оргазмов он хотя бы на свидание девушку сводил?

– Это порно, какие свидания? – сквозь смех интересуюсь я.

– Тогда почему ты удивляешься, что девушкам нравятся мои подкаты? Давай смотреть правде в глаза: я сексуальный.

– Ты каждое утро репетируешь перед зеркалом то, как произносишь это?

Он улыбается:

– Ладно, я понимаю, почему ты отказываешься признавать очевидное. У тебя ведь есть парень. Не такой сексуальный, как я, конечно.

– Рада, что ты знаток мужской сексуальности.

С губ Джейка вновь срывается смешок:

– Просто признай, что я горячий.

– Если бы ты был холодный, то ты бы лежал на кладбище, Джейк. Но я ценю твои попытки. И, кстати, у меня нет парня. В баре я была с младшим братом. Так что можем мы, пожалуйста, больше не обсуждать его сексуальность? Это мерзко.

Джейк вновь смеется:

– А что ты там говорила про то, что пытаешься писать порно?

Мысленно даю себе подзатыльник за длинный язык.

– Это не важно. Мне уже пора, – отворачиваюсь от Джейка и вдруг осознаю, что все это время практически не дышала, ощущая странное возбуждение рядом с ним.

Он и в самом деле дико сексуальный. Его ухмылка заводит. А пошлые шуточки заставляют дрожь проноситься по телу. Это невероятно глупо, но мое тело определенно испытывает к нему влечение.

Срочно нужно найти возможность уединиться с вибратором. Что почти невозможно, если учитывать наличие в доме двух взрослых людей и младенца.

Беру со стола папку и книгу, а затем складываю их в пакет с футболками. Джейк облокачивается на угол стола рядом со мной и пронзает меня своими синими глазами.

– Что? – выдыхаю.

– Давай я тебя подвезу? На улице дождь.

– Мы в Баварии, здесь часто идет дождь, Джейк.

– Ты можешь просто принять помощь, а не играть в недотрогу?

– Я не играю в недотрогу, – наклоняю голову, пристально глядя на него и пытаясь понять, зачем он здесь.

– Но почему ты отказываешься от того, чтобы я тебя подвез? У тебя здоровенный пакет с футболками, который тебе придется тащить, обходя многочисленные лужи.

– Если ты так подкатываешь ко мне, то я сразу предупреждаю тебя, что ничего не будет, – срывается с моих губ глупость, ведь вряд ли я интересую его как девушка. Я далеко не красавица. В свои двадцать четыре я выгляжу не старше девятиклассниц. И мне определенно никогда не стать обольстительницей и не украсть сердце такого красавчика, как Джейк Эванс.

– Я не подкатываю к тебе.

– Тогда зачем все это?

Джейк на мгновение хмурится, будто обдумывает, объяснять мне или нет, а затем все же говорит:

– Я в городе всего неделю и никого здесь не знаю. А ты забавная и не вешаешься мне на шею, в отличие от большинства девушек в этом городе. Мне с тобой комфортно. Вот и все.

Пытаюсь понять, являются ли эти слова очередной попыткой залезть ко мне в трусы или нет, но затем все же осознаю, что все его подкаты лишь шутка. Ведь я определенно не похожа на тех девушек, которые бы привлекли Джейка Эванса.

– И чтобы успокоить тебя, признаюсь, что держу целибат.

– Целибат? – переспрашиваю недоверчиво.

Он кивает.

– Но почему? – На моем лице наверняка написано недоумение.

– Расскажу по дороге. Если ты, конечно, согласишься, чтобы я тебя подвез.

– Шантаж, – ухмыляюсь я.

– Ну, если тебе интересно узнать, почему такой красавчик вынужден отказываться от развлечений вроде секса, то это твой единственный выход узнать. Предложение истекает через три… два…

– Ладно, – сдаюсь.

Джейк ухмыляется, берет из моих рук пакет и ведет меня к своему «Мерседесу».

Глава 9

От Амелии потрясающе пахнет. Сладкой малиной. Или это клубника? Что-то вкусное. И те пять минут, что она сидит в моей машине, я гадаю, вдыхая аромат и пытаясь не закрывать от наслаждения глаз и, не дай боже, не издать стон.

– Ты странно себя ведешь, – вдруг произносит она.

– Почему?

– Смотрел «Сумерки»?

– Вопрос с подвохом?

– Нет, просто ты выглядишь таким же психованным, как Эдвард, когда вентилятор развевал волосы Беллы на биологии.

Фыркаю:

– Прости. Ты вкусно пахнешь.

– Ягодами?

Киваю.

– Что это?

– Шампунь. Это ежевика.

Мой взгляд тут же падает на ее пухлые губы. И я едва сдерживаюсь, чтобы не наклониться и не облизать их.

Напомните мне больше никогда не обсуждать с Амелией порно. Когда ты собираешься держать целибат, обсуждение подобных тем словно красная тряпка для быка. И вот теперь у меня вдруг эрекция на ежевику!

Меня возбуждает ежевика.

Приехали.

– Куда приехали?

Черт, я сказал это вслух?

– Почти приехали, – исправляюсь я, мысленно проклиная себя за тупость.

– Почти приехали, а ты все еще не рассказал мне то, ради чего, собственно, и заманил в свою машину.

– Нечего рассказывать, на самом деле, – пожимаю плечами. – Просто мне лучше не заниматься сексом.

– И в чем причина?

– Расскажу в другой раз. Ведь мы уже приехали.

Амелия закатывает глаза:

– Ты лжец.

– Ага. Беру пример с тебя.

Она улыбается:

– Спасибо, что подвез. И за то, что теперь весь вечер буду сгорать от любопытства.

– Невозможно не сгорать, думая обо мне, – подмигиваю ей, и она одаривает меня скептическим взглядом, вызывая у меня усмешку. – И рад, что ты проведешь всю ночь с мыслями обо мне.

– Не льсти себе. Я проведу ночь с мыслями о Фридрихе.

– Ты так и не ответила мне.

Амелия в недоумении смотрит на меня.

– Я ведь спросил тебя еще в школе: кончила ли Франческа еще раз, – поясняю.

– Нет, не кончила. – Она смущенно отводит взгляд, и я вновь ухмыляюсь:

– Что ж, тогда тебе лучше провести эту ночь не с Фридрихом. Ведь будь Франческа со мной, она бы кончила еще раз.

Теперь Амелия хохочет.

– Почему ты смеешься?

– Потому что ты очень смешной, – сквозь смех отвечает она. – Никогда не встречала мастеров пикапа в реальной жизни.

– Я не мастер пикапа! – возмущаюсь.

– Но ты определенно пытаешься им стать. Ты забавный.

– Сексуальный. Ты оговорилась.

– Я пойду. Еще раз спасибо. – Снова рассмеявшись, Амелия открывает дверь моей машины и выходит на улицу, и я тут же открываю пассажирское окно, чтобы с ней попрощаться, как она вдруг опирается локтями на него и произносит: – И, кстати, будет смешно, если ты окажешься девственником.

Открываю от удивления рот.

– Я не девственник! – воплю ей вслед, когда она выходит из моей машины. – Хотя постой… А что, девушек заводят девственники? Если хочешь, я могу сделать вид, что ты у меня первая.

Амелия отводит взгляд и заливисто смеется.

– Пока, Джейк.

Смотрю ей вслед с улыбкой и кричу:

– Пока, Принцесса.

Закрываю окно «Мерседеса» и откидываюсь на подголовник. С губ срывается шумный вдох, и улыбка тотчас же сходит с лица.

За последние три года я так привык вести себя как придурок, что сложно уже даже самому поверить в то, что я не озабоченный.

Я слишком долго был хорошим, верным и преданным. Я делал для Элизабет все: устраивал свидания, был внимательным в любых мелочах, проводил с ней много времени, дарил подарки и, черт возьми, качественные оргазмы. Так почему тогда она мне изменила?

Этот вопрос мучает меня уже слишком долго, ведь говорят, что в измене виноваты оба. Значит, я сделал что-то не так. Вот только что именно, я гадаю уже целых три года.

Я так жалок.

Просто вот если подумать: допустим, она вернется, и что дальше? Я смогу забыть о ее измене? О том, как она прямо на глазах стонала с другим?

Черт, я видел и слышал все. Каждое ее движение на нем. Каждый ее стон.

Так почему я все еще не могу разлюбить? Почему не могу ее ненавидеть?

И, самое главное, почему я поставил собственные чувства к ней выше своей карьеры?

Футбол никогда меня не предаст. Он не осудит, не сделает больно и не унизит тебя. Поле – мой дом, мяч – лучший друг. И я не могу поверить в то, что я так легко готов был отказаться от всего этого из-за девушки, которая никогда меня не любила.

Зажмуриваюсь на мгновение, а затем все же беру себя в руки и, вжавшись пальцами в руль, плавно стартую с места. Мимо проносятся колоритные фахверковые домики Ротенбурга с треугольными крышами, балкончики которых украшены цветами разных оттенков.

Я направляюсь за пределы города, в дом, что арендовал себе вдали от шумного туристического центра. Ветви многочисленных деревьев, растущих по обеим сторонам от проселочной дороги, на которой я оказываюсь уже спустя пару минут, качаются на сильном ветру. Доезжаю до нужного мне съезда и вскоре торможу возле небольшого деревянного дома, спрятавшегося в тени высоких елей. На улице уже стемнело, и сейчас на синем небе виднеется золотистый контур луны. Выхожу из машины и выдыхаю облачко пара, не сводя взгляда с мигающего огонька пролетающего вдали самолета.

Здесь так тихо.

Идеально.

Каждый мой шаг по направлению к дому оглушает.

Поднявшись по ступенькам и открыв деревянную дверь, я оказываюсь в маленьком коридоре. Не тороплюсь снимать утепленную жилетку, ведь я все еще не разобрался с котлом, а потому здесь сейчас самый настоящий дубак.

На самом деле, я привык к комфортабельным коттеджам и люксовым пентхаусам, но… В центре слишком много соблазнов, от которых мне необходимо держаться подальше, если я не хочу убить свою карьеру. Поэтому будет лучше, если я поживу вдали от баров, выпивки и девушек. И эта дыра – идеальное место для одиночества. Мое личное место пыток за то, что я предал футбол, который был со мной столько лет.

Закинув в камин несколько поленьев, я следую на кухню, где решаю приготовить салат из запеченных овощей. Под шум тлеющих бревен нарезаю цукини и баклажаны и выкладываю их на противень, после чего чищу картофель, шинкую его дольками и отправляю к уже порезанным овощам. Сбрызгиваю их оливковым маслом и ставлю в духовку. Затем мелко рублю чеснок, грецкие орехи и кинзу, чтобы сделать заправку. Когда я заканчиваю с соусом, то откладываю его в сторону и решаю прилечь в ожидании приготовления овощей.

Языки пламени камина освещают маленькую гостиную искрящимся сиянием. Я удобно устраиваюсь на диване возле него и устремляю взгляд на звездное небо за треугольным панорамным окном перед собой.

Так красиво. И удивительно. Никогда не видел столько звезд.

Только сейчас осознаю, что в принципе не замечал многих вещей, находясь словно в бреду. Я настолько хотел забыться, что перестал смотреть по сторонам, больше не замечал простых мелочей вокруг.

В кармане спортивных штанов вибрирует телефон, отвлекая меня от мыслей, и я тянусь за ним. Вижу имя Остина и отвечаю на видеозвонок.

– Что на тебе надето? – вместо приветствия интересуюсь я.

Остин смотрит на меня как на придурка, а затем устало выдыхает:

– Напомни мне, почему мы вообще дружим?

– Потому что ты прилип ко мне и никак не можешь отвязаться. Названиваешь мне по десять раз на дню.

– Я звоню лишь во второй раз за сегодня.

– Лишь, – фыркаю. – Как игра? Надеюсь, вы размазали «Амфибий»?

– А ты что, не смотрел? – Остин вскидывает бровь.

– Нет, у меня была тренировка у детей.

– Детей? Бро, у тебя нет детей. Это шизофрения на фоне твоего воздержания?

– Ха-ха. – Я смотрю на него как на идиота.

Друг коротко смеется:

– Так что за дети?

– В качестве исправительных работ отец приказал мне тренировать местную футбольную команду.

– Повтори, что ты сейчас сказал, пожалуйста. А то мне послышалось, что ты будешь тренировать футбольную команду. Но это невозможно, если учитывать, что ты и сам не шибко осведомлен, как играть в футбол.

Едва сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза:

– Спасибо, что веришь в меня, Ос.

– Ну, Джейки, ты же не Господь, чтобы в тебя верить.

Нет, больше не могу сдерживаться.

Закатываю глаза, пока Остин прыскает со смеху.

– Так как игра? – спрашиваю я.

– Нормально.

– Очень многословно.

– Да а что говорить? Ну, мы выиграли. Ты же знаешь, их статистика ударов оставляет желать лучшего. Ушлепок Андерсон даже несколько раз пытался сделать так, чтобы я на нем сфолил. Лишь бы заработать штрафной. Кретин.

– Ты показал ему, кто здесь папочка?

Остин наклоняет голову и устало выдыхает:

– Тебе я такого рода вопросы по сегодняшней тренировке задавать не буду. А то еще посадят за растление малолетних, учитывая, что ты теперь детский тренер.

Коротко смеюсь:

– Да уж. Слишком много изменений за последние несколько дней.

– И как ты?

– Пока держусь. Не пил. Не занимался сексом. И даже не дрочил.

– Спасибо за самую полезную информацию в моей жизни. Не знаю, как я жил без нее раньше.

Посмеиваюсь:

– Я в норме, Ос. Постараюсь вынести пользу из пребывания в этой дыре.

– Ну, если что, знай…

– Что ты всегда рядом и можешь меня выслушать. И бла-бла-бла.

– Вообще-то я хотел сказать, что ты всегда можешь бросить футбол и переехать на Бали.

Снова начинаю смеяться:

– Лучший совет, что ты когда-либо давал мне.

– Обращайся. Когда у тебя первая игра за «Ротенбург»?

– Через два дня. Уже чувствую витающий повсюду аромат позора.

– Да ладно, а вдруг ты обеспечишь местной команде звездный сезон?

– Ага. И Майкл Джексон жив.

Теперь очередь Остина закатывать глаза.

– Как подготовка к свадьбе?

– Мы виделись пару дней назад, за это время ничего не изменилось.

– Надеюсь, у Оливии будет сексуальная подружка невесты. И я с удовольствием покончу со своим воздержанием.

– Подружкой невесты будет Кейти. И если ты попытаешься трахнуть ее даже просто взглядом, я тебя убью.

Что ж, зато теперь я хотя бы знаю, как легально умереть. Нужно всего лишь посмотреть на сестру Остина.

– Я догадывался, что ты предложил мне быть твоим шафером, желая отомстить за что-то. Если я уйду в монастырь, знай, в этом виноват лишь ты и твоя сестра.

– И ничего, что подружку невесты выбирала Оливия? – прыскает Остин.

– Оливия меня любит. Тебе бы хоть иногда брать с нее пример.

– Оливия считает тебя самым сносным из моих друзей. Но это лишь потому, что она тебя плохо знает.

– Столько комплиментов за один вечер. Да ты в ударе, Ос, – фыркаю я.

– Нужно держать тебя в тонусе, а то умрешь еще от жалости к самому себе.

– Если выбирать между тем, чтобы умереть от жалости к самому себе или из-за того, что я пересплю с подружкой невесты, то угадай, какой способ я выберу…

– Ха-ха. Обхохочешься, бро.

Я смеюсь:

– Ладно, пойду ужинать. На связи.

– Утром позвоню.

– Ты теперь каждое утро собираешься мне звонить?

– Да, – пожимает плечами Остин. – И только попробуй не взять трубку. Приеду и надеру тебе зад.

– Между нами почти полторы тысячи километров. Так что я не боюсь твоих угроз.

– Иногда мне хочется изобрести телепорт только для того, чтобы иметь возможность придушить тебя собственными руками в любой удобный мне момент.

– Потратить уйму времени на то, чтобы изобрести телепорт, лишь ради того, чтобы один раз меня придушить? Ну, Ос, умом ты явно не блещешь. Куда проще просто сесть на самолет. Его придумали задолго до тебя.

Громко цокаю в трубку.

– Все, я отключаюсь, – улыбаюсь я. – До завтра.

– Пока, кретин.

Сбрасываю звонок и гляжу в потолок, широко улыбаясь. Мы с Остином дружим целую вечность. Буквально. И хоть мне нравится над ним издеваться, если бы не он, я бы свихнулся после измены Элизабет.

Черт, снова в голове она.

И не только в голове.

На дисплее телефона вылетает уведомление о новой публикации в аккаунте Элизабет. Нажимаю на него и тут же зажмуриваюсь от отвращения. Даже не знаю, что мне кажется более омерзительным: то, что моя бывшая выходит замуж за мудака, с которым мне когда-то изменила, или то, что я похоронил свою футбольную карьеру из-за глупой надежды, что когда-нибудь она вернется ко мне.

Хотя кого я обманываю – конечно, я знаю, что именно омерзительно. Я омерзителен.

Подрываюсь с дивана и принимаюсь ходить из стороны в сторону, словно это как-то поможет мне наконец прийти в себя и перестать надеяться на что-то.

Она выходит за этого кретина замуж. Об этом гласит запись в ее посте и кольцо с огромным бриллиантом.

Ну, хоть что-то у ее жениха-мудака большое. Думаю, этот бриллиант даже больше его яйца. Обоих яиц, если уж на то пошло.

Вот только, очевидно, это совсем не важно, раз Элизабет выбрала его и его крохотный член. А я все эти годы выбирал ее. Вместо того чтобы выбрать то, что люблю сильнее жизни.

К черту. Больше никакой Элизабет в моей жизни.

Я должен собраться. Собраться и пойти напиться. Напоследок.

Глава 10

Семейный ужин.

В нашей семье это синоним к словам «вакханалия», «дурдом», «побоище», «боль» и «ад».

Нет, я очень люблю каждого из присутствующих здесь, но иногда мне хочется, чтобы какой-нибудь маньяк утащил меня в свое логово. Это единственный способ свалить отсюда безвозвратно. И я не шучу.

Это как день сурка, параллельные линии судьбы в эзотерике или судьба в целом, ведь однажды я уже попыталась уехать в Мюнхен, но… как видите, я снова здесь, и теперь мое скандальное возвращение домой – главная тема для обсуждений за каждым семейным сборищем. Будто бы и так не было очевидно раньше, что я по жизни неудачница.

– Мили, как идут поиски собственного жилья? О, и передай пирог.

– Пожалуйста… – Хочется добавить «скотина», но я держусь и, стиснув зубы, тянусь к тарелке с яблочным пирогом. Протягиваю блюдо Полу через весь стол и продолжаю: – Сейчас весь центр забит туристами. Найти что-то, что мне по карману, почти невозможно.

– Ну, мы живем в самом туристическом городе Баварии, Амелия, здесь всегда все забито туристами. И что, ты теперь будешь вечность жить с младшей сестрой?

Ну, кретин же.

Пол – бывший муж моей сестры Урсулы. И настоящий придурок.

Как же так вышло, что мы с ним сейчас сидим за одним столом, если он бывший? Да просто он еще и старший брат Генри, мужа другой моей сестры, Хезер. Такими темпами не удивлюсь, если мы и до инцеста дойдем.

– Пол, оставь Амелию, – встает на мою защиту Генри. – Ей всегда рады в нашем доме.

– Генри, тебе не надоело заниматься благотворительностью? – фыркает Пол. – Сначала женился на этой…

– На этой? – вспыхивает Хезер. – Пол, а не нужно ли тебе напомнить, что ты сидишь у Генри на шее?

– Ты тоже, – указывает пальцем на нее Пол.

– Я его жена!

– А я его брат!

– Тише вы, – всплескивает руками папа. – Мы собрались поужинать, а не решили посмотреть выступление клоунов.

– Клоунов? Кто сказал «клоунов»? – В дверях появляется мой брат Даниэль. – Если вдруг про главного забыли, то вот он я!

Коротко смеюсь, но тут же опускаю глаза в пол под суровым взглядом отца.

– Даниэль, мы же просили тебя не опаздывать, – отчитывает его мама.

– Я задержался всего на три минуты.

– Представь себе, если бы ты задержался на три минуты на свой рейс. И что, самолет бы стал тебя дожидаться? – продолжает мама.

– Ну, если бы я был пилотом, то да, – прыскает со смеху Даниэль, и с моих губ срывается очередной смешок.

Да уж. Иногда я и вправду веду себя как подросток, а не его старшая сестра.

– А тебе бы все смеяться, Амелия, – прожигает меня взглядом отец, и я устало выдыхаю.

Даниэль садится рядом со мной за стол и смачно целует меня в щеку, а затем шепчет:

– Не обращай на них внимания, ладно?

Едва заметно киваю.

– Так, значит, Генри, ты решил не закрывать бар? – интересуется отец.

– Да, дела пошли в гору.

– Это мы уже слышали однажды, в итоге нам пришлось продать пикап, – ворчит мама.

– Этому пикапу было лет пятнадцать, – бурчит Даниэль, за что его тут же пронзают недовольным взглядом родители.

– И тем не менее мы остались без него, – отрезая кусок колбаски, выдает папа.

Он с такой злостью водит ножом по тарелке, что кажется, если вместе с колбаской он разрежет фарфор, то даже не заметит, пока будет жевать.

– Папа, – выдыхает Хезер.

– Я все верну, как только мы встанем на ноги, – заверяет Генри.

– Как только, – фыркает папа. – Какая конкретика!

– Папа, – снова начинает Хезер. – У Генри все идет в гору. Он же сказал. Даниэль предложил невероятную идею для привлечения людей в бар, и у нас уже неплохая выручка.

– Даниэль должен заниматься делом, чтобы продолжить дело моей строительной фирмы, а не генерировать какие-то бестолковые идеи, – рычит папа.

– Я знаю, что такое многозадачность, папа, – усмехается Даниэль.

– Да, твоя старшая сестра так же говорила, а потом ее выперли из самого престижного издательства, – бросает мама, и взгляды всех за столом тут же опускаются в пол.

Ну, началось. Мой звездный час.

– Меня не выгоняли, – в тысячный раз повторяю. – Я ушла сама.

– Ну конечно, твоя репутация стоит того, чтобы сидеть на шее у младшей сестры и ее мужа, – пристально глядя мне в глаза, произносит мама.

– Да, моя репутация стоит всего, – сквозь зубы шиплю. – Я не собиралась оставаться там, где меня смешали с грязью.

– Все потому, что ты всегда бросаешь все на половине пути.

Открываю от удивления рот:

– Не ты ли, папа, только что говорил Генри все бросить?

– Он неудачник!

– Не смей так говорить о моем муже! – вскакивает с места Хезер.

Обожаю семейные посиделки. (Нет.)

– Он не может содержать свою семью! – продолжает папа.

– Пап, а давайте перестанем ругаться хотя бы сегодня, – протягивает белый флаг Даниэль. – Мы собрались почтить память бабули Эстеллы. Ей явно не понравилось бы то, что мы тут устроили.

– Бабуля Эстелла мертва. Зачем нам учитывать то, что ей нравится, а что нет? – негодует отец.

– Следи за языком, Майкл, – гневно смотрит на него мама. – Это все же моя мать.

– И что, после ее смерти я вдруг должен зауважать эту несносную женщину?

– Папа, – толкает его локтем Хезер.

Кажется, я знаю, что именно буду говорить в воскресенье в католической церкви, когда пойду исповедоваться. Попрошу прощения у Господа за то, что периодически хочу убить свою семью. Самым жестоким образом.

Пока разборки продолжаются, я ковыряюсь вилкой в тушеной капусте. У меня совершенно пропал аппетит.

Быть ребенком в многодетной семье не так-то просто. Когда я жила с родителями, у меня была мечта поскорее вырасти и стать кем-то значимым, а не просто человеком, который сидит со своим братом и сестрой. Я ставила перед собой цели и мечтала достичь чего-то стоящего, любила книги и больше всего на свете хотела связать с ними свою жизнь, а еще встретить прекрасного принца и навсегда сбежать из этого дома.

Мне было очень страшно, ведь по жизни я неудачница.

Напороться на ржавый гвоздь и ехать делать прививку от столбняка? Это я.

Решить покормить бездомную собаку, которая вместе с колбаской захотела съесть и меня, а потом не вылезать из кабинета врача, который снова и снова делал мне уколы от бешенства? Тоже про меня.

Перепутать соль с сахаром во время приготовления пирога на юбилей отца? Угадайте, о ком это.

И я даже не буду рассказывать вам о своей личной жизни, ведь тогда я просто умру от жалости к самой себе.

Я бы никогда не уехала из дома, если бы не моя старшая сестра Урсула. Она сбежала из дома первой, едва ей стукнуло девятнадцать. Урсула любила искусство и уехала в Мюнхен, где сразу же устроилась работать стажером в одну из художественных галерей. Там она познакомилась с Полом, который занимался строительством одного из павильонов. Как говорила Урсула, между ними вспыхнула страсть с первого взгляда.

Но огонек очень быстро погас, а было уже поздно, ведь Урсула увидела положительный тест на беременность. Им с Полом пришлось пожениться, они стали растить вместе малышку Сьюзан и постепенно пытаться не убить друг друга, ведь ни о какой любви между ними не шло и речи. Их брак не просуществовал и трех лет, и как только Урсула застала Пола в постели с Барбарой (ну прям настоящая «Санта-Барбара», простите за каламбур), сразу же подала на развод. Тогда же и я уехала из дома к ней под предлогом того, что ей потребуется помощь с ребенком. Предлог так себе, но зато я смогла выбраться из этого ада, где все вечно недовольны каждым твоим шагом.

Но в итоге… В итоге отец был прав. Я ни на что не гожусь.

– Мили! – вдруг раздается рядом со мной визг моей кузины Хелены.

Слишком много имен, привыкайте. У нас большая семья.

– Привет, милая, – улыбаюсь я и вскакиваю со стула, чтобы притянуть ее в объятия. – Как твои дела?

– Представляешь, я хотела купить футболку с Рапунцель для дочери Урсулы, ну, как ту, что ты дарила мне, а их все раскупили!

– Не может быть! – театрально восклицаю я, пытаясь не выдать себя. Ведь мне прекрасно известно, что очень даже может. – Как же так?

Хелена надувает губы:

– Не судьба!

– Подумаешь, какая-то футболка, – брюзжит папа.

– Я что-нибудь придумаю, ладно?

– Обещаешь?

– Обещаю, – клянусь я, а затем вдруг вспоминаю, что вчера оставила пакет в машине Джейка. Тут же впадаю в панику, ведь понимаю, что там и папка с моими записями для открытого урока в пятницу. Делаю глубокий вдох, чтобы не сойти с ума, и все же беру себя в руки. – Садись на мое место. Мне пора.

– Что случилось? – хмурится Даниэль.

– Ты на машине?

– Да. – Он подрывается с места. – Ты меня пугаешь, Мили.

– Что там происходит? – грозно интересуется папа. – Амелия, сядь.

– Мне срочно нужно уехать. Оставила кое-что важное в школе.

– Кто бы сомневался. Растяпа. – Отец мотает головой, и я стискиваю зубы. – Никакого уважения к бабуле Эстелле!

Смех все же вырывается изо рта, и взгляды всех присутствующих опять устремляются на меня.

– И что же смешного сказал отец, Амелия? – вскидывает бровь мама.

Еще немного, и свою исповедь я начну со слов «Господи, прости, ибо я согрешила».

– Ничего. Всем хорошего вечера! – Я натянуто улыбаюсь и вылетаю из гостиной, пока вслед доносятся недовольства родителей.

Даниэль несется за мной:

– Сестренка, ты лучшая.

В недоумении на него смотрю.

– Свалить с семейного ужина под предлогом того, что что-то забыла… – поясняет он и присвистывает: – Непризнанный гений.

Скептически смотрю на него:

– К сожалению, я не настолько гениальна. Я просто забыла у Джейка пакет в машине. Но проблема в том, что уже поздний вечер, а я понятия не имею, где его искать.

– У какого Джейка? – хмурится Даниэль.

– Эванса.

– А что ты делала в машине у Джейка Эванса? – почти кричит на всю улицу братец.

– Тише ты, – шиплю я. – Он просто подвозил меня до дома.

– Когда?

– Вчера.

Воцаряется тишина, что слышно даже, как шумит лампа накаливания в уличном фонаре возле потрепанного «Мерседеса» брата. Я останавливаюсь у пассажирской двери и резко поворачиваюсь к Даниэлю.

– Мне страшно, когда ты молчишь.

– Мне страшно, что ты забываешь вещи в машинах малознакомых парней. Особенно – в машине Джейка Эванса.

– И что не так с Джейком Эвансом?

– Насколько мне известно, он тот еще… – Даниэль облизывает губы. – Даже не знаю, как выразиться.

– Как есть. – Я выжидающе смотрю на него.

– Он ведет довольно… эм… разгульный образ жизни.

– Я не собираюсь продолжать с ним общение. Мы просто встретились в школе, был сильный дождь, и он предложил меня подвезти.

– В школе? – хмурится братец.

– В школе, – повторяю я как попугай. – Джейк теперь тренирует «Акул».

– Я что, в какой-то параллельной реальности? – хмурится Даниэль, вызывая у меня усмешку. – Просто будь с ним аккуратнее. Не хочу снова набивать кому-то морду.

– Никто не просил тебя избивать Адама.

При упоминании моего бывшего Даниэль стискивает зубы, а затем шумно выдыхает и открывает передо мной дверь машины.

– Я тебя услышала, Дани. Не волнуйся. У меня сейчас совершенно нет времени на парней. И даже если бы оно вдруг было, вряд ли я бы заинтересовала Джейка Эванса. Мы с ним разного поля ягоды.

– Не принижай себя, Мили. Ты красива.

– Не настолько.

Даниэль наклоняет голову вбок и смотрит на меня своими янтарными глазами.

– Я видел, как он смотрел на тебя в баре.

– Ты придумываешь то, чего нет. И я же сказала, он просто меня подвез.

– Ладно.

– Ладно, – повторяю его реплику я и сажусь на сиденье.

Брат обходит машину и занимает водительское место.

– Куда едем?

– Понятия не имею.

Брови Даниэля так высоко взлетают, словно вот-вот улетят в космос.

– Что? – смеюсь я. – Я не знаю, где искать Джейка Эванса.

– Секунду. – Брат тянется к телефону.

– Что ты делаешь?

– Хочу найти в интернете выпуск про экстрасенсорные навыки, чтобы понять, как их пробудить.

Мой громкий смех проносится по салону автомобиля.

– Мы можем заехать в бар. Джозеф наверняка знает, где его искать, – предлагаю я, перестав смеяться.

– Видишь, работает, – подмигивает мне Даниэль, и я снова начинаю хохотать.

Глава 11

Какого черта у меня дома поет Майли Сайрус?

А еще кто-то стучит мне по голове. Громко. Звонко. Приходится зажмуриться.

Распахиваю глаза и жду, пока нормализуется зрение. Мушки перед глазами исчезают, и я снова прикрываю веки, ослепленный ярким светом потолочной лампы.

Нахожу в себе силы сесть и тру переносицу, пытаясь понять, что происходит, как вдруг меня обливают ледяной водой.

– Какого хрена? – воплю я, подрываясь с дивана и тут же морщась от пульсирующих висков.

– У меня к тебе такой же вопрос, Джейк. Мать твою, ты продержался без алкоголя меньше недели.

Широко распахиваю веки, тут же позабыв о головной боли, и пялюсь на человека перед собой словно на призрака.

– Сколько я выпил? У меня глюки?

Остин стискивает зубы и с шумным вздохом устраивается на кресле напротив меня.

– Что ты здесь делаешь? – недоумеваю я. – И почему из колонки звучит песня Майли Сайрус?

– Чтобы ты не попросил меня спеть ее. Снова. Придурок.

Я фыркаю, вспоминая, как три года назад попросил его спеть одну из ее песен после расставания с Элизабет.

Ну а что? Я не хотел страдать в одиночестве.

Точно. Элизабет. Вот из-за чего все это.

– Ты серьезно здесь? Или я настолько пьян?

Друг недовольно стонет:

– Я серьезно здесь. Ты хоть что-нибудь помнишь о вчерашней ночи?

– О вчерашней ночи? А какой сегодня день?

Остин упирается локтями в колени и подносит сложенные в замок руки к губам.

– Где твой телефон?

Провожу руками по карманам в поисках айфона, но не нахожу. Оборачиваюсь и замечаю его на полу у дивана, а затем наклоняюсь, чтобы поднять, и тут же морщусь от напоминающей о себе боли в висках.

– Вот, – протягиваю Остину.

– Открой свой профиль.

Хмурюсь, но послушно открываю и вижу несколько новых историй.

Твою же мать.

Палец дрожит, пока я тянусь им к кружочку, чтобы воспроизвести. Когда первое видео начинает воспроизводиться, я делаю глубокий вдох, ведь на нем я пьяный. В клубе. С обнаженной девушкой. И я слизываю с ее груди соль, после того как вливаю в себя текилу. Прям из горла.

Кстати, зачетная грудь.

Блокирую телефон и поворачиваюсь к Остину, не желая листать следующие видео.

– Элизабет, – выдыхаю я, упав на диван и потянув от негодования волосы на голове.

– Нет, не Элизабет, Джейк. Она здесь ни при чем, черт тебя дери! – Друг подрывается с кресла и принимается ходить туда-сюда. – Это ты вчера напился. Снова. И она тебя об этом не просила! Она просто выходит за другого. Неужели ты готов пожертвовать карьерой ради нее?

Точно. Она выходит за другого. Пост, где огромный бриллиант на ее безымянном пальце. Вот из-за чего я сорвался.

– Не кричи, – молю я.

– Я не могу не кричать. Просто не могу. Если ты хочешь загубить свою карьеру или упиться до смерти, то я тебя поздравляю, ты вот-вот добьешься этого.

– Представь, что ты потеряешь Оливию.

– Представь, что завтра меня съест акула.

– Поддержка уровень тысяча.

– Я приехал наорать на тебя, а не поддержать. Она живет дальше, а ты – нет. – Остин шумно выдыхает. – Хочешь до конца дней застрять в заднице турнирной таблицы Бундеслиги?

– Я не могу перестать о ней думать, – тихо произношу.

– Ладно. Сейчас она постучит в эту дверь. Дверь, к слову, дерьмо, я открыл ее ногой. Что это за халупа? – кривится он, осматривая дом. – Вернемся к этому разговору позже. Так вот. Сейчас она придет сюда. Ты ее простишь? Сможешь любить так же, как раньше? Не будешь раз за разом прокручивать в голове ее измену?

– Да. – Я откидываюсь назад и прикрываю веки. – Что ты хочешь от меня услышать? Все твои слова звучат разумно. Вот только мой разум отключился, потому что я ее люблю. Мне плевать, что она была с другим.

Да я королева драмы сегодня.

– Твою мать, Джейк, – выдыхает Остин, усевшись рядом.

Мы оба молчим. Любые слова излишни.

– Ты и в самом деле прилетел ко мне из Манчестера?

– Нет, я открыл портал и прошел сквозь него, как в «Сайлент-Хилле». Не оборачивайся, за твоей спиной уродливые медсестры. Еще немного, и из-за угла появится чувак с пирамидой на голове, – ерничает Остин, заставляя меня рассмеяться.

– Спасибо, – хрипло говорю я и поворачиваюсь к нему.

Он шумно выдыхает и устремляет на меня взгляд. В нем читается волнение.

– Как только я узнал о том, что придурок собирается сделать ей предложение, сразу же прыгнул в самолет.

– А как же тренировка?

– Я успеваю. У меня обратный рейс через четыре часа, но мне еще примерно два добираться до аэропорта.

Вскидываю брови:

– А когда ты прилетел?

– Около трех часов назад.

– Ты серьезно? – Я широко распахиваю глаза. – Ос…

– Все в порядке. Даже не начинай. Просто… бро, все, что у тебя есть сейчас, – это футбол. Но еще одна подобная выходка, и ты лишишься карьеры. Ты понимаешь это?

Киваю и отвожу взгляд, разглядывая свои носки с пиццей пепперони.

– Я алкоголик, Остин.

– Ты придурок, Джейк.

Хмыкаю:

– Я думал, мне будет легче забыть о ней, если она будет далеко.

– Ты не пробовал удалиться из всех соцсетей? – вдруг интересуется Остин, вызывая у меня недоумение.

– И что? Думаешь, если я удалю аккаунты, то не смогу найти ее в «Гугле»? Или ты предлагаешь мне вообще избавиться от телефона?

– А почему бы и нет? Судя по твоей лачуге, ты решил отказаться от любых благ цивилизации.

– Ха-ха.

– Нет, ну серьезно. Что это за дом? Ты пропил все деньги? У тебя там девятизначные числа в контракте. Не пугай меня, бро.

Фыркаю:

– Я просто надеялся спрятаться здесь от соблазнов.

Остин качает головой:

– Это халупа в лесу, а не сумочка Гермионы, придурок.

От его слов начинаю хохотать.

– Что за сравнения?

– А что за халупа?

Снова смеюсь:

– Просто этот дом идеально мне подходит.

– Ага. Дом алкоголика.

– Здесь… уютно.

Остин смотрит на меня как на придурка и даже не переводит взгляд на пространство вокруг нас. И очень даже зря. Из окон открывается невероятный вид на звездное небо. Снова.

– Ладно, пугать ты меня меньше не стал, но мне пора выдвигаться в аэропорт. Даже не представляю, как буду вызывать сюда такси, прости господи, – выдыхает друг. – И, кстати, я облил тебя с головы до ног водой, и ты все еще мокрый. Тебе нормально вообще?

– Столько комплиментов за один вечер, – фыркаю я. – Ты бьешь все рекорды.

– У меня было целых два часа в самолете и еще столько же в такси из аэропорта в эту дыру. Я записывал все ругательства в блокнотик. Подарю его тебе вместо монетки трезвости, когда ты перестанешь пить.

– Щедрый подарок.

– Ага.

– Как думаешь, отец будет в ярости?

– О, уверен, он уже в ярости. Ты застрянешь здесь не только на половину сезона, а навсегда. Что ты там говорил про то, что эта халупа тебе подходит? Вот привыкай, что скоро вы с ней станете единым целым. Сменишь «Мерседес» на пикап. А дорогие кеды – на резиновые сапоги.

– Перспективы топ.

– Но других у тебя не предвидится. Если ты собираешься и дальше продолжать так себя вести.

– И что ты предлагаешь?

– Ну, для начала перестань заходить в соцсети Элизабет. Я серьезно, Джейк. Ты как сталкер.

– Это… тяжело.

– Значит, отвлекись. Не знаю… найди девушку.

– Это будет некрасиво по отношению к ней, учитывая, что я люблю Элизабет.

– Значит, найди фальшивую девушку. Для создания видимости примерного парня. Для отца.

– И как ты себе это представляешь, Ос? Где я ее возьму?

Вдруг за окном дома появляется рассеянный свет фар автомобиля, медленно подъезжающего к площадке. Я хмурюсь, пытаясь понять, что за чертовщина, а затем поворачиваюсь к Остину:

– Твое такси?

– Нет, – хмурится он. – Я еще не успел вызвать.

Прохожу мимо него к двери и широко распахиваю ее, пытаясь разглядеть хоть что-то из-за яркого света.

– Привет, – доносится до меня знакомый голос, когда из автомобиля появляется Амелия. – Прости, что я без предупреждения. У меня нет твоего номера. Я и так еле-еле смогла тебя отыскать.

– Принцесса? – удивляюсь я. – Что ты здесь делаешь?

– Я… – Она нервно облизывает губы. – Забыла в твоей машине пакет. А там очень важные записи для моего открытого урока.

Несколько секунд я молчу, а затем меня вдруг озаряет мысль.

Глава 12

Открытый урок закончился минут как двадцать назад, а я все еще витаю где-то в облаках из-за предложения Джейка Эванса стать его девушкой. Пусть и только фальшивой, но тем не менее ведь девушкой.

Девушкой Джейка Эванса.

Девушкой. Прям девушкой.

Господи, почему я вообще раздумываю над этим наиглупейшим предложением?

Нет, формально я не раздумываю. Два дня назад я сразу же сказала ему, что он слишком пьян и несет какой-то бред, а затем мы с Даниэлем повезли Остина Стоуна, капитана «Манчестерских дьяволов» и, как оказалось, лучшего друга Джейка, в аэропорт, и Джейк, естественно, отправился с нами. Мне кажется, он был пьян. Во всяком случае, разило от него нехило. Всю поездку я провела с его тяжеленной головой на своем плече на заднем сиденье, наслаждаясь (якобы) его храпом прямо у меня под ухом. Поэтому я не думаю, что он помнит об этом разговоре в принципе.

С чего вдруг Джейку Эвансу может понадобиться фальшивая девушка?

По словам моего брата, проблем с противоположным полом у Джейка определенно нет.

Так что это было?

Ладно, он просто был очень пьян. Вот и все объяснение. Наверняка сегодня он даже не вспомнит об этом.

– Принцесса, – вдруг раздается громкий шепот прямо над моим ухом.

От неожиданности я подпрыгиваю на стуле, который тут же с грохотом падает на пол. Джейк успевает схватить меня за локоть, не дав мне упасть, а затем, когда я нахожу способность держать равновесие, он поднимает упавший стул и возвращает его к столу.

– Что. Это. За. Фетиш? – членораздельно пыхчу я, возомнив себя драконом.

– Фетиш? – вскидывает бровь Джейк.

– Подкрадываться ко мне незаметно.

– А я подумал, что тебе кто-то рассказал, что в постели я люблю тянуть девушку за волосы.

Мои глаза закатываются, хоть я и старалась сдержаться. Честное слово старалась.

– Джейк, – выдыхаю я.

– Прости, – смеется он. – За то, что напугал, а не за то, что поделился с тобой сокровенным.

Он подмигивает, а я едва сдерживаюсь, чтобы вновь не дать глазам закатиться.

– В ближайшее время единственное, что ты можешь любить в постели, – это спать, учитывая твой целибат, – насмехаюсь я, складывая руки на груди.

– Рад, что мой целибат не дает тебе покоя.

– Мне не даешь покоя ты.

– Правда? Я могу не давать тебе покоя целую ночь.

И я снова устало выдыхаю. Все эти похабные шуточки мне порядком надоели.

Помните, я говорила про идеальных книжных мужчин? Так вот, Джейк Эванс никогда бы не смог стать таким. Полный антоним слову «идеал». Типичный альфа-самец, жизнь которого крутится лишь вокруг собственного эго.

Обычно романы с такими главными героями я не дочитываю до конца. Ведь все заканчивается одинаково: спустя пятьсот страниц, на протяжении которых наш извращенец думает лишь о сексе с главной героиней, он вдруг осознаёт, что это не похоть, а любовь, а она та самая. Естественно.

Но ведь любовь вовсе не в этом. Она не в желании оказаться в одной постели. Любовь – она в желании разделить эту постель. Не на одну ночь, а на всю жизнь.

– Ты подумала над моим предложением? – вопрос Джейка выводит меня из состояния недовольства.

– Предложением? – делаю вид, что не понимаю, о чем он.

– Стать моей девушкой.

– Ты не в моем вкусе.

Ложь.

Он улыбается:

– Именно поэтому.

– И что это значит?

– Мне нужна фальшивая девушка, которая бы ни за что на свете не захотела стать моей настоящей девушкой. Мне не нужны проблемы.

Хмурюсь.

– И ты тоже не в моем вкусе, – добавляет он.

– Смысл в том, чтобы уговорить меня стать твоей девушкой, а не вывести меня из себя.

– Но я не хочу начинать отношений со лжи. Ты не в моем вкусе. И я не пытаюсь тебя так обидеть. Лишь констатирую факт. И ты, спешу заметить, первой сказала мне то же самое.

– Ладно. И зачем тебе вообще фальшивая девушка?

Джейк опирается спиной на стену позади и тоже скрещивает руки на груди. С его губ срывается шумный вздох. Он пристально смотрит на меня своими глазами цвета темного сапфира и отвечает:

– Накануне того вечера, когда ты оказалась у меня на крыльце, я узнал, что моя бывшая выходит замуж, и напился в хлам. Не помню, переспал ли я с кем-то в клубе. И даже не помню, как добрался домой. Все это я транслировал в соцсетях, и мой отец, по совместительству владелец «Манчестерских дьяволов», был вне себя от гнева. От моего поведения зависит мое будущее в клубе. В случае, если не возьму себя в руки, я рискую остаться в Ротенбурге не до следующего трансферного окна, а навсегда.

Его честность меня удивляет.

– Так… и как тебе помогут фальшивые отношения?

– Я должен создать видимость того, что я изменился.

– Зачем создавать видимость, если можно просто взять и измениться?

Джейк поджимает губы и опускает взгляд.

– У меня есть… зависимость.

– Ты алкоголик?

Он мотает головой.

– Наркотики? Секс?

– Бывшая.

– Бывшая?

– Бывшая.

Ничего не понимаю.

– То есть ты хочешь насолить бывшей?

Джейк шумно выдыхает:

– Нет.

Начинаю терять терпение:

– Послушай, Джейк. Если ты собираешься играть со мной в непонятную угадайку, то не стоит, я просто сразу скажу тебе «нет». Мне не нужны никакие фальшивые отношения. Тем более с тобой.

– А что со мной не так?

– Ты озабоченный.

– Защитная реакция.

– И от чего же ты обороняешься? От воздержания?

Джейк улыбается моему сарказму, и я продолжаю:

– Джейк, мы с тобой совершенно разные. И мне сейчас определенно не до каких-то игр. Ты можешь попробовать объяснить мне, зачем тебе все это, но обещать, что соглашусь, я не буду.

Он молчит, не сводя с меня взгляда.

– То, что я скажу… должно остаться между нами.

– Это и так понятно, капитан очевидность, – фыркаю я, замечая, как уголки губ Джейка дергаются в подобии улыбки.

– Ладно, – вздыхает он. – Мы с Элизабет познакомились, когда нам обоим было по шесть лет. Она ходила в ту же школу, что и я, и я считал ее самой красивой девчонкой на планете. Когда нам исполнилось по шестнадцать, я наконец-то нашел в себе силы признаться ей в этом и в своих чувствах. Так начались наши отношения, которые продлились пять лет. Лучшие пять лет моей жизни. – Джейк замолкает и откидывается головой назад к стене. – На последнем курсе университета я собирался сделать ей предложение, но боялся, что она ответит отказом, ведь мы были еще так юны. Несколько месяцев я носил кольцо в кармане, пытаясь подобрать нужный момент, пока однажды не застал ее в нашей постели со своим сокомандником.

Джейк замолкает, а я стою, раскрыв рот от шока. Удивляет то, что даже такому парню, как Джейк Эванс, кто-то мог изменить. А еще удивляет то, что он разоткровенничался со мной.

– Прости, что вывалил все на тебя, но ты просила быть честным. И еще ты должна знать, что, хоть прошло уже три года, я все еще ее люблю. Я однолюб, это очевидно.

– Мне… жаль, – пытаюсь подобрать слова, но говорить трудно. – Но я по-прежнему не понимаю, зачем тебе фальшивые отношения со мной.

– Она выходит за того самого сокомандника замуж.

Мои губы раскрываются в беззвучном «о».

– И я подавлен. Мне сложно контролировать себя, когда дело касается Элизабет. Я пью и занимаюсь беспорядочным сексом. А это не просто ломает меня, это ломает мою карьеру. – Джейк отводит взгляд и запускает руку в свои взъерошенные волосы. – Мой отец с вероятностью девяносто девять процентов продлит мое пребывание здесь после того, что я устроил на днях. И мне нужно сделать все для того, чтобы этот прогноз теории вероятности был ошибочным. Моей карьере придет конец, если я останусь в этом захолустье. Без обид.

– Никаких обид. Наш Ротенбург и рядом не стоял с Манчестером. Так, под «все» ты подразумеваешь просто фальшивые отношения? – свожу брови к переносице, все еще не понимая, что к чему.

– Да. Я не могу лишиться карьеры. Нет ничего важнее футбола. Но я не могу справиться с чувствами и эмоциями. А если у меня будут отношения, то это поможет мне измениться. Стать более ответственным. Я понимаю, какое мнение у тебя сложилось обо мне. Но я не такой придурок, каким ты меня считаешь. Если все вокруг будут думать, что ты моя девушка, я ни за что на свете не соберусь заняться сексом с другой. Это выставит в плохом свете не столько меня, сколько тебя, ведь все начнут жалеть бедную Амелию, раз ей изменили, или же говорить, что ты глупая, раз терпишь мои походы налево. А жалость, как и осуждение, – худшее, что существует в этом мире. Да и измены… – Он выдыхает. – После измены Элизабет я понял, что никогда не причиню кому-либо такую боль. Так что, каким бы озабоченным кретином ты меня ни считала, я могу нести ответственность за свои обещания перед другими людьми. Мне просто нужен стимул.

Звучит даже разумно. Хоть и верится с трудом.

– Ладно. Допустим. Но раз ты так хочешь забыть Элизабет…

– Я хочу играть в футбол. И чтобы этому ничего не препятствовало. Но я не могу найти настоящую девушку из-за своих чувств к бывшей. Это будет некрасиво – встречаться по-настоящему и быть в постели с одной, думая при этом о другой. Нас же с тобой ничего не будет связывать, кроме фальши. Мне не нужно будет тебя обманывать. И из уважения к тебе я смогу побороть свое желание забыться с помощью алкоголя и секса.

– Ну… твой мотив мне ясен. Но это эгоистично, тебе так не кажется?

– Почему?

– Ну, ты собрался держать целибат и бросить пить, чтобы вернуться в Манчестер, а я должна буду играть роль твоей девушки и отказываться от общения с другими парнями просто так? Зачем мне это делать, Джейк?

Не то чтобы я собиралась общаться с другими парнями. Но ему об этом знать определенно не стоит. Я не собираюсь позволять ему вить из себя веревки.

– Я могу тебе заплатить.

– Прекрасно, – фыркаю. – Теперь ты хочешь меня купить? Я не проститутка, Джейк.

– Я не…

– Не могу поверить. Ты действительно предложил мне деньги за отношения?

– Черт, да. Не за секс же!

– Ты просишь, чтобы я три месяца играла твою девушку, Джейк. Уж лучше бы ты предложил мне деньги за секс. Секс – это просто секс, а отношения – штука гораздо посерьезнее какого-то секса.

– С тобой сложно, – издает стон он.

– Рада, что ты это понял. Всего хорошего, Джейк.

Наши взгляды встречаются, и удивительно, как под моим, гневным, Джейк еще не превратился в пепел.

– Мне больше некого попросить.

– Купи себе эскортницу.

– Ладно, прости за то, что предложил тебе деньги. Я не хотел тебя обидеть.

– Но обидел.

– Я извинился.

Мы оба молчим, глядя друг на друга. В моей голове крутится калейдоскоп мыслей, и в его тоже явно вертятся шестеренки. Он думает о том, как бы меня уговорить, а я лишь пытаюсь понять, как отказать ему так, чтобы он отвалил.

– Джейк… – начинаю я свой отказ.

– Просто подумай. Я не хочу выглядеть жалким, но у меня нет других идей. – С его губ срывается вздох. – Возможно, тебе нужна какая-то моя помощь. Я согласен на все, Амелия.

Черт бы тебя побрал, Эванс!

– Я подумаю, – шепчу я, желая прибить себя за это.

Его улыбка становится еще шире.

– Просто подумаю, Джейк. Не надумывай большего раньше времени.

– Спасибо, Принцесса, – шепчет он и оставляет на моем лбу легкий поцелуй, после чего делает шаг назад и ставит на край моего стола маленький крафтовый пакет. – Это тебе.

– Что это? Трусики-неделька? – подтруниваю я.

Джейк усмехается:

– Там мой номер телефона.

– Твой номер телефона… в пакете?

Он прикусывает губу, сдерживая улыбку, и кивает.

– Только открой, когда я выйду за дверь, ладно? – просит он.

Я хмурюсь:

– И почему?

– Ну… есть вероятность, что ты запульнешь содержимым мне в лицо.

Прожигаю его недовольным взглядом, пока Джейк делает несколько шагов назад спиной к двери.

– Джейк…

– Открой, когда я уйду. Пожалуйста.

– Ладно, – сдаюсь я.

На его губах появляется улыбка.

– Только не звони мне по ночам и не дыши в трубку.

– Ну вот, я еще не стала твоей девушкой, а ты уже пытаешься доминировать.