Волны

ДЕВУШКА И СОБАКА

На полустанке

или в шумящем аэропорту,

или на белой пристани

в тумане вечернего полумрака —

где-то там меня ждут

девушка в свитере

и большая собака.

Я знаю о них,

хотя не видел их никогда.

Их нет даже в снах моих,

там только мосты и проливы.

Но я знаю —

я должен добраться туда,

где эти двое ждут меня терпеливо.

Это непросто,

ведь белый цемент снега занёс

все дороги,

и все дорожные знаки.

Но девушка стряхивает снежинки с волос,

и некоторые тают

на носу у собаки.

А от вселенского холода

лопаются рельсы и провода,

и нет ни карты, ни связи —

лишь то, что чутье подсказало.

И так страшно:

вдруг я доберусь туда —

а они уже ушли, не дождавшись, с вокзала…

Стирательная резинка времени

хочет оставить лишь снег.

Но я снова точу карандаш,

и опять выступают из мрака

мои далёкие, соскучившиеся по мне

девушка в свитере

и большая собака.

ПЕРЧАТКИ

весь этот день

мне встречаются женщины

в длинных тёплых перчатках

хотя сами они

одеты легко

словно у них уже лето

и всё позади —

экзамены

отчёты в экселе

ремонт

и муж с его грушами

и мама с её звонками

всё как будто растаяло

только руки остались

по локоть в зиме

ТОСКА

Королева изумрудов, малахитовая фея,

ты приходишь, словно кошка. Сбросив чёрные перчатки

и сиреневую шляпу, начинаешь, ворожея,

рисовать в моём окошке слякоть марта и загадки.

Туч свинцовых безответье тюлем сумерек завесишь,

набок голову наклонишь, и глазами цвета хаки

смотришь молча и спокойно. Ты меня немного бесишь.

Прелесть глупого вопроса – знаешь, где зимуют раки?

Знаешь, да? А что бывает день – и раки выползают

на гору по доброй воле, и свистят там до икоты,

до икоты и до хрипа? Ты качаешь головою.

Ты спокойна, словно море, и не веришь в анекдоты.

Ты затем и приходила: фиолетовою скукой

убедить меня в обратном, огромадить груз сомнений.

Я привык, что ты такая, и опять войдёшь без стука

ты – двоюродная осень всех хороших настроений.

ЗАЖИГАЛКА

Пустая платформа.

Брешь в расписании электричек.

Цок, цок, цок.

Стрелки остановившихся ног.

– У вас нет спичек?

– Нет. У меня зажигалка.

– Какая разница?

– В общем-то, да…

Щёлк.

Как икона: лицо, огонёк,

и сзади тёмная глыба неба.

– Спасибо.

– Не за что.

Цок, цок, цок.

Кошачий глаз сигареты,

вальсирующий прочь.

Знаете, какой самый белый танец?

Это

белая ночь.

УГОЛ

Мы должны обязательно повстречаться

на углу Лобачевского и Вернадского

у прудов неопределённой формы:

я пройдусь мимо рынка с горки,

помышляя о квадратуре круга,

ну а ты после фитнес-клуба

дашь себе небольшую фору,

в остальном оставаясь честной,

постоять у пруда странной формы

где Вернадский сходится с Лобачевским,

а твой фитнес – с моей квадратурой круга.

Непонятно только, как мы узнаем друг друга.

ВСТРЕЧА

Здравствуй, маленькая!

Как живёшь?

Я – нормальненько.

Я как дождь.

Заскучавший дождь…

Ну, а ты?

Так мила! Цветёшь,

как цветы.

Их ведь мало в краях,

где дожди.

Чао, маленькая.

Заходи!

ЭСКИМОСЫ

Знаешь ли ты, как прощаются эскимосы?

Словно бы скованные по рукам и ногам

грубой одеждой – и только лишь кончик носа

тянется голым куда-то, к другим берегам.

Знаешь, я уже чувствую этот холод,

он даже злее для тех, кто побыл у огня.

Вот и твоя кухлянка, колючий ворот.

Вот мои шкуры, мешающие обнять.

Может, когда-нибудь приплывём на экватор,

сбросим всё это и… мечтай, эскимос!

Полночь в Москве. Кончается эскалатор.

Где же он, твой любопытный холодный нос?

ЛУНА

в сторону окна

ты разворачиваешься во сне

юная луна

и плывёшь одна

так далека уже, спиной ко мне

светлая луна

лёгкая волна

твоё дыхание на простыне

спи, моя луна

СЛОВА

Мы не любовники и не друзья.

Это словами назвать нельзя.

В слове нет голоса, нет лица.

Слово в начале – признак конца.

Слово – отмазка, трусливый побег.

Слово – не то, чем живёт человек.

Прошлое, будущее – не сейчас.

Слово не нужно тому, что у нас.

Это не флирт, не роман и не брак.

Пусть помолчит счастливый дурак.

Голову тихо клади на плечо.

Не называй. Пусть оно ещё…

БУМАЖНИК

вот сегодня

первый раз пожалел

что не ношу бумажник

в нём бы держал

эту фотку

рядом с водительскими правами

и полицейские

только взглянув

сразу бы отпускали

и воры-карманники

возвращали бы деньги

с вежливыми извинениями

и ни одна блондинка

не доставала бы

своими скомканными желаниями

и главное

я всегда помнил бы

что делать мне самому

стоило бы лишь взглянуть

на твою фотку

в моём бумажнике

которого нет

СПАНИЭЛЬ

Когда у меня будут деньги,

я подарю тебе спаниеля

с ушами, как две стельки.

Когда у меня будут деньги

и время – хотя бы неделя,

мы вместе укатим в Никиту

или в другое место

очень простого быта

и тихого тили-теста.

Твой пёс повздорит с волнами,

он будет бояться трапа

и бегать смешно за нами…

Когда у меня будут деньги.

Но это ведь вряд ли, лапа.

ВЫВЕСКИ

Вывески в городе делятся на два типа:

либо назвать рок-группу, либо роман.

Значит, есть польза от холода и от гриппа —

словно бы в мозг просочился осенний туман

и потихоньку стирает высотки, проспекты…

Вот ты и вышел за рамку, шагнул не туда,

и под ногой зашуршало. И не человек ты

больше. Да ты и не был им никогда.

Видишь – фонарь обернулся веткой каштана,

рыжей собакой промчалась по парку листва.

Можно начать с рок-группы или с романа,

или вспорхнуть на дерево, как сова.

Или, чихнув, разлететься на капли простуды,

спрятаться в трещинах города до весны.

Ну же, решайся! Иначе какой ты будда,

если не можешь сам выбирать себе сны.

ЛУННЫЙ МАРШ

В ночь с лета на осень

время течёт вспять,

когда на Каменный остров

кошки идут гулять.

На Заячьем острове зайцы,

а на Крестовском кресты.

Скоро луна появится —

кем обернёшься ты?

Закрой за собой окошко

и застегни пальто:

на улице Лунных Кошек

творится чёрти что!

Не доверяй сфинксу,

что сторожит мост:

кажется, он спился

и потерял хвост.

Грифоны другое дело,

это те же коты.

Вот луна заблестела —

кем обернёшься ты?

На крышах цветёт морошка,

в Неве фонтаны китов.

На острове Лунных Кошек

будь ко всему готов!

КИНО

Мы сели в кино на чужие места,

и ты мне шептала: «Всё будет не так!

Нас точно прогонят, как глупых котят,

и пара другая займёт лучший ряд…»

А я говорил, что они не придут.

И мне в темноте подмигнул Ким Ки Дук,

тот парень, что лазил в чужие дома.

Ты скоро увидишь всё это сама —

здесь нет другой пары. Вокруг темнота.

И наше кино. И пустые места.

МОСТ

ночью с тобой на мосту

не перейдя черту

лишь коснулись лица

волосы на ветру

и пускай без конца

тянется этот миг

фоткой что не сотру

запахом что проник

сквозь временной барьер

сквозь пустоту и страх

сбоем хороших манер

кожей горящих щёк

детским блеском в глазах

пусть это длится ещё

ночью с тобой на мосту

пересекая черту

САМАЙН

залюбовавшись

последней бабочкой

забыла зонтик

легко на душе

теплится свечка

в пустой тыкве

между осенью твоей

и осенью моей

жёлтое такси

САМОЦВЕТ (ЭМИЛИ ДИКИНСОН)

Держа сокровище в ладони,

уснула с ним.

Как будто стал чудесный камень

навек моим.

Проснулась – веет тёплый ветер,

но камня нет.

Ты был лишь сном о прошлом лете,

мой самоцвет.

ДВОРНИК

Очередная осень.

Не поумнел за полвека.

Та же мечта «всё бросить»

снова приходит, как дворник,

будит в тебе человека,

что усыплён был игрою

и обнажает корни

честной своей метлою.

И человек видит:

всё, что он понастроил —

мусор, ракушки мидий,

новый пустырь для ветра

там, где стояла Троя.

Да и прочие оси —

просто хлам в стиле ретро.

Красные листья. Осень.

ЛИСТЬЯ (РОБЕРТ ФРОСТ)

Средь палых листьев я брёл, пока

от осени не устал.

Все формы и краски, что есть у листка,

весь день пинал и топтал.

От страха, наверное, столько сил

отдал зазря баловству.

И всё же мой башмак победил

ушедшего года листву.

Всё лето листья висят надо мной,

как будто высшая власть.

Но чтобы закончить свой путь земной,

им нужно ко мне упасть.

Всё лето я слышал их шёпот угроз

о смерти день ото дня.

А после они полетели вниз,

и в землю позвали меня.

Они искали во мне беглеца,

чтоб тоже дрожал, как листок.

Они моего касались лица,

как будто мне вышел срок.

Но нет причин, чтобы я вот так,

как листья, кончал свой век.

Колени выше! Иду топтать

грядущего года снег.

САЛФЕТКИ

в том уличном кафе

сквозняк швырнул мои салфетки

тебе под ноги

так небрежно

ты отряхнула туфли

а я

так и не вытер губы

так долго

будет пёс бездомный

бежать за тем

кто обернётся

первым

ДЕНЬ БЕЗ ТЕБЯ

День без тебя

нетрудно прожить.

Даже шутя

не писать, не звонить.

Можно два дня,

а можно и три.

Веришь в меня?

Я справляюсь, смотри!

Вот и неделя…

Искусство терять —

это как велик:

раз сел – не отнять.

Вспомнив, как дивно

решали вопрос

Эмили Дикинсон

и Роберт Фрост,

Сей-Сёнагон

и конечно Басё,

можно на год

погрузиться во всё,

что без тебя.

А потом повторить:

лес сентября,

в Рождество фонари,

небо апреля,

июльский прибой…

Кстати, зачем я

хотел быть с тобой?

ДОРОГА В НЕБО

Дорога в небо. Разведённый мост.

Всего лишь час назад любой вопрос

казался бы неимоверно прост,

утопленный в волнах её волос.

Но опоздал. И дымом папирос

вопросы к небу. Разведённый мост.

Она же пела: «Бросьте, не резон!

Вам нужен зонтик, а не горизонт!»

Но ты твердил, упрямый, словно слон,

как это важно – сосчитать ворон.

И вот твой горизонт – тот самый зонт,

где всё течёт через прорехи звёзд: