Первопроходец

Чертов узкий проход! В нем почти невозможно двигаться. Только яростно двигая плечами и извиваясь, как червь. Угораздило же меня согласиться на эту халтурку! «Иди, говорят, ползи, ты ж лазаешь лучше всех! Да и нравится тебе, когда вокруг тьма-тьмущая, а места так мало, что не продохнуть!» Ага-ага, как же! Я прямо фанат замкнутых пространств!

Я хорошенько выдохнул и толкнулся плечами, чтобы продвинуться вперед еще на пару сантиметров. Плотная масса вокруг заволновалась и сжалась плотнее. Проклятье! Я почувствовал себя так, будто пытаюсь родиться на свет! Неужели это тоже было так же сложно?!

Замер на несколько тягучих мгновений, выжидая, когда колыхание уймется. Я в этом проклятущем месте уже не первый час торчу и приловчился к некоторым его особенностям.

Сначала-то мне что сказали? Коллега мой, который вызвался побыть оператором связи этот дурацкий – Макс, да научный руководитель – Тамара Борисовна. «Ничего страшного, говорят, не будет. Ты лезь себе и лезь, да ставь маяки. Ни на что не обращай внимания». Ну, конечно! Ничего не будет! Я бы даже заржал сейчас… если бы не боялся, что меня раздавит эта живая туннельная дрянь.

Поначалу-то я и следовал их советам. Макса этого дебильного и Борисовны. Они-то сидят в своих уютных кабинетах, да по мониторам отслеживают мое передвижение. Им не надо никуда ползти и не надо контролировать каждый вдох, потому что переход, он живой, черт побери!

Сжимающие стены вокруг меня успокоились и чуть ослабли. Недостаточно, чтобы вдохнуть полной грудью, но достаточно, чтобы совершить новый червячий движок вперед. Я подсобрал плечи, двинул ими вперед и подтянул задницу следом за ними. Отлично! Отвоевал еще три сантиметра. Если так пойдет и дальше, до следующего маяка я доберусь часа через три… которых у меня в запасе нет.

Проклятая работенка! Я вообще-то программист в «Заслоне». Привык работать за компьютером, клацать по клавишам и таращиться в монитор. За каким чертом кто-то решил, что я гожусь на роль первопроходца? Если бы знал, что так все обернется, никому не говорил, что по выходным люблю лазать в пещерах.

Пещеры – это камень. А еще тьма, влага, тишина и какое-то невероятное спокойствие, которое окутывает все тело и погружает в подобие медитации.

Но переход… Или, как его называл Макс – Мост – никакого спокойствия не дарил. Скорее, отнимал. И все же я продолжал ползти дальше, крепко сжимая в руке второй маяк. Просто у меня не было выбора. С того момента, как я сунулся сюда, я лишился возможности вернуться назад. И все из-за чего? Из-за проклятого любопытства!

Меня «развели», как ребенка. Пообещали невероятное приключение, сказали, что я буду первым, кто его испытает на себе. Ну, кто на такое не согласится? Тем более, я знаю весь механизм работы этого Моста. В теории, конечно.

По сути его создал продвинутый ИИ лаборатории «Заслон». Сначала Борисовна предложила нам поработать над этой идеей в порядке бреда, потом Макс проработал вероятную версию, которую можно было отстроить в реальности. Он убил на это сотни часов. Мы перебирали разные варианты материалов, из которых можно создать туннель… Думали, как стабилизировать частицы, чтобы они не распадались… Подключили ИИ, чтобы оживить этот бестолковый «шланг», тянущийся в никуда… Столько времени угрохали!

И вот!.. Просто не верится! Я ползу по нему, внутри этой живой материи, и скоро попаду в будущее! Невероятно! Всего за пару часов я из 2025 года перемещусь в 2075-ый! Установлю маяк и тогда все желающие смогут попасть туда за считанные секунды!

На этой радостной мысли я почувствовал, что застрял. Попытался выбраться, начал нервничать и представлять, что останусь тут навсегда. На самом пике моего отчаянья со мной связался Макс. Я передал ему, что установил первый маяк. Он обрадовался такому успеху и напомнил:

– Теперь главное установить второй не позднее, чем через пять часов, чтобы образовалась цепочка. Иначе он отключится без парного взаимодействия.

– Да помню-помню я… – я изрядной долей раздражения откликнулся я.

– Ты же не хочешь погубить весь проект! – надавил на меня Макс.

Но я не допустил новых манипуляций. Не надо давить на человека, который ползет во временном туннеле и на него давит сам туннель, ограниченное время и страх состариться за пару часов. Я выкрикнул в ответ:

– Лучше бы наняли кого-то постройнее!

– Ты самый стройный из нас, а запускать на исследование посторонних мы не можем.

– Надо было за месяц отожраться хорошенько… – проворчал я. – Не догадался я, тупень!

И вот я здесь, в туннеле, хотя меня предупреждали его избегать. Но, нет, я сунулся сюда и застрял! Теперь могу только двигаться по миллиметрам, ругаться, да вспоминать о том, с чего все началось.

***

Вообще все началось с тригруиновых частиц. Их обнаружили, когда испытывали ИИ в ограниченном пространстве БОЗО-шара. Оказалось, что взаимодействие ИИ с БОЗО-частицами производит тригруиновые частицы, делая их ощутимыми. Материальными. Это был прорыв! Никто не мог поверить в то, что виртуальный ИИ способен сделать хоть что-то физическое. Но БОЗО-ШАР каким-то образом выхватил виртуальное и перенес его в материальный мир.

Надо сказать, что сам БОЗО-шар – это тоже прорывное изобретение. Правда, его собрали ради эксперимента, когда искали материал для создания непробиваемой защиты. Только это не так важно… Главное то, что, когда БОЗО-частицы, благодаря воздействию ИИ стали материальными, мы обнаружили, что они влияют на пространство. Не просто искажают его, как делали БОЗО-частицы, но меняют их положение во времени.

Это открытие мы совершили случайно, когда на одну такую частицу попала крошка от бутерброда Макса. Да-да! Все мы знаем, что жрать на рабочем месте, особенно рядом с микроскопами, запрещено. Но как тут не жрать, если мы жили рядом с этими погаными микроскопами? Сами чуть не превратились в них! Забыли о доме и семьях, только и делали, что пялились в увеличительные линзы.

Зато упавшая крошка открыла нам глаза на истинную природу тригруиновых частиц. Крошки в один миг истлели, не успел я крикнуть Максу: «Ты чего тут своими булками трясешь?!» Сначала я решил, что тригруиновые частицы уничтожили крошку и таким образом мы изобрели оружие, испепеляющей все на своем пути.

Эксперимент быстро показал ошибочность моей теории. Мы поняли, что тригруиновые частицы не уничтожили крошку, а ускорили ее старение. Мы продолжили эксперименты и после долгих испытаний наконец доперли, что перенесли крошку в будущее, где она и разложилась под естественным – для нее – воздействием времени.

Итак, мы выявили, что тригруиновые частицы переносят любые предметы на какое-то время вперёд и теперь хотели понять, можно ли перенести во времени что-нибудь и при этом сохранить его исходное состояние, т.е. не подвергнув разрушениям.

Эта часть эксперимента оказалась самой сложной и затяжной. Борисовна злилась на нас, начальство требовало результатов. А где их было взять? Результаты – это не булка хлеба, в магазине не купишь. Они либо есть, либо их нету. В нашем случае их не было, хоть тресни!

Мы перепробовали все, что пришло в голову. … Стыдно признать, но даже жгли и поливали кислотой разные предметы перед отправкой в будущее, хотя это изначально были провальные идеи.

После десятков бессонных ночей и бесполезных испытаний, мы засомневались, что сможем сделать шаг вперёд. У нас были неведомые частицы, которые переносили нечто материальное в будущее, но не могли контролировать ни состояние переносимого, ни расстояние во времени для переноса.

– Пора признать, что это предел, – с сожалением сказал я. – Тригруиновые частицы перемещают в будущее мелкие частицы, но они не способны сохранить их в исходном состоянии.

– Ты чего?! – возмутился Макс. Надо сказать, он с самого начала фанател от нашего прорыва. – Уверен, мы ещё не всё попробовали. Наверняка выход есть!

Я же относился к проекту более флегматично, ничего особого не ожидая. Наверное, поэтому именно я и оказался в проклятущем туннеле: Борисовна очень уж симпатизировала одержимости Макса. Ей нужен был такой исследователь, готовый годами жить на работе, лишь бы добиться результата.

– Иногда выхода нет. Некоторые открытия приводят к тупику и это нормально. Смирись, пока не зациклился на результате. Результата не будет.

Мы тогда крупно повздорили. Макс обиделся на меня за то, что я не верил в наше дело, не горел им. А мне уже просто хотелось домой и забыть о дурацких тригруиновых частицах. Честно говоря, я думал о том, что лучше бы мы их не открывали.

Чтобы развеяться, я пошел прогуляться по длинным коридорам лаборатории. Ночью здесь было необыкновенно тихо и прохладно, как в некоем каменном лесу. Я неспешно ходил, прислушиваясь к эху своих шагов и невольно думал о работе, и тех бесчисленных разочарованиях, которые мы с Максом постигли за последние недели бесплодных испытаний.

Когда проходил мимо туалетов, я услышал грохот, как будто в одной из кабинок кто-то уронил ведро. Я зашёл внутрь и огляделся. Никого. Собирался уходить и заметил, что дверца одной кабинки тихонько шатается. Подумал, вдруг ещё кто-то, кроме нас, задержался в лаборатории, да ему поплохело в сортире.

Постучал в кабинку, предупредил, что сейчас зайду. Не услышал отклика, толкнул дверь и сходу обалдел. Передо мной стоял я сам, только какой-то другой. Более серьезный, сосредоточенный, более нахмуренный и суровый, с обросшей бородой и всклоченными волосами, как будто месяца два, а то и больше, вообще не прикасался к своей шевелюре.