Стужа

Пролог

Хаотически отражённый лунный свет создавал иллюзию убегающей вдаль дорожки, усыпанной драгоценными камнями. Крепкий мороз выстудил ночной воздух до образования дымки и гало[1] вокруг ночного светила напоминало алмазную пыль. Сочетание чёрного непроглядного мрака с мириадами ярких белых вспышек, сопровождали волну холода, покатившуюся по и без того выстуженному пространству бескрайней якутской тайги.

Снежинки под быстрыми невесомыми шагами издавали не тот привычный во время ходьбы скрип, тягучий и протяжный, а скорее краткий звонкий хруст – лёгкие быстрые касания не позволяли кристалликам льда разрушиться, порождая звук лишь их взаимным трением.

Быстрее, ещё быстрее! Цепочка следов прямиком вела к человеческому жилью, балку,[2] расположенному вблизи ручья, промерзшего до самого дна. Быстрее, – нужно скорее домчаться до этой чистой теплоты, добраться до энергии жизни.

***

Скоро, совсем скоро снежные шапки на окрестных соснах сдует порывами ветра, несущего тёплый весенний воздух, опадут сугробы, и талая вода заполнит русло ручья. А после того, как истончится, лопнет, и отрываясь от дна, всплывёт наверх лёд, начнётся настоящий паводок. Весна —время обновления, тайга на некоторое время становится абсолютно непролазной, скрывая от посторонних взглядов таинство преображения. Те же, кто не поленился и заранее подготовился должным образом, могут рассчитывать на место в зрительном зале и богатые дары.

Сибирская природа щедра, грамотно сделанная и размещённая в правильном месте ловушка может обеспечить дерзкому и умелому человеку год безбедной жизни.

В балке дожидались своего часа сразу три крепко сбитые деревянные колоды с уложенным внутрь трафаретом для отбора из массы камней, протаскиваемых по дну ручья, крупиц драгоценного металла. Колоды останутся на стремнине на целый год, а установивший их человек с окончанием паводка, ещё по высокой воде, спустится на лодке вниз по течению, проверит те ловушки, что сделаны в прошлом сезоне и уйдёт, чтобы через год вернутся опять, но уже с другого места, с нового ручья, осваивая всё новые и новые старательские участки.

[1] Ореол вокруг луны, в данном случае образуемый кристаллами льда, взвешенными в атмосфере близко к поверхности.

[2] Балок – на Севере временное жилище, установленное на полозья.

Глава 1. Лукашин

Буря мчится. Снег летит.

Ветер воет и свистит.

Буря страшная ревёт,

Буря крышу с дома рвёт.

Д.Хармс

Ветра, верный признак приближающейся весны, подули в этом году необычно рано – в конце марта. Лукашин рассчитывал ещё на две недели домашнего уюта, особенно ценимого на контрасте холодного мокрого снега с его слякотью на улицах города и тёплым жениным боком под одеялом. Но сервис прогноза погоды неумолимо заявлял об оттепели, случившейся за шесть тысяч километров от его нынешнего места пребывания, которое он с недавних пор считал своим домом. И будет лучше если Лукашин приедет чуть раньше необходимого срока, нежели опоздает к началу сезона, пусть даже на один день.

В утренние часы, когда жена только-только уходила на работу, унося с собой упирающегося сына, наступали мгновения невероятного счастья. Зачинающийся день сулит нечто новое. Запах кофе и парок над чашкой обещают: «Это новое обязательно будет приятным». Наблюдая за идущей через двор к воротам детского сада женой с малышом, обхватившем шею матери и глядящим вверх на их окна, Лукашин говорил себе: «Жизнь удалась!» После сёрфинга на просторах всемирной паутины, поиска новостей на тематических сайтах, обсуждения с коллегами приближающегося сезона он, соскучившись и не дожидаясь вечера, пойдёт «после сна» забирать сына. Вдохнёт запах своего детства, столь ненавистный в те далёкие годы, что даже потом, в зрелом возрасте, от листов варёной капусты в щах или голубцах, вида отварной свеклы у Лукашина приключались рвотные спазмы.