Курс – мыс Таган Рог!
Лирика. Баллады. Сонеты.
Азовское море, Миус – лиман
Амур
Августин
Ах, деньги, мелочь, рублики
Абсидентный синдром страны
А годы летят будто голуби
AI love Yu! Боря крикнул
А.С.Пушкин
Апокалипсис
Битва под Гератом
Балка смерти Таганрог
Баня
Бродяга сынок
Борщ от Солохи
Бессонная ночь
Белый пароход Дэнс
Буран с метелицей дерутся
Бабочка из лета
Бередишь ты душу осень озорная
Битва слонов
Бабье лето
Баллада временам Застоя
Буду петь и качать эту ночь
Барин
Вдалеке от Ростова Великого
В болях рождается нежность
Вор медвежатник
В рюмочной о древнем мире
Весенний этюд
Всё завьюжило, запорошило
В осенних днях утрачено веселье
Ветер свистнул лихо
Восход
Всего лишь роль
Вернусь в Новый год
Вера и исповедание
Город Энск
Где ты мой жеребёнок?
Грешница
Горнякам посвящается
Гоп-стоп за любовь
Дом Чехова в Таганрорге
Дом Шаронова
Донской пейзаж
Деревенька моя ты Россейская
Донская окрошка
Для тебя я всегда хулиган
Дожди по городу опять идут дожди
Девушка огонь
Девственность
Девушка у зеркала
Два катрена
Еду поездом в Нижний Новгород
Ёлка в детском садике
Журавли
Жизнь это море
Жара
Жизнь фаворита галоп
Зачем нам сплин
Завещание старого моряка
Заповедь старого винодела
Закрой глаза сынок
Запоздалая награда для героя
Завари чайханщик чая
Звёзды Ван Гога
Закружило Бабье лето
Засентябрило всё кругом
Звезда моя в созвездии Телец
Звезда желания
И летит над Доном эхо
Иду по утреннему снегу
Иппадром
Игил
И Бог сказал Нет
Корпоративная вечеринка
Козанова
Компьютерная любовь в инете
Ковёр из печали
Каменная лестница
Курортный роман
Казантип
Красивый мальчик
Колыбельная
Кинжал
Кукушка
Кантри для ковбоя
Конокрад
К нам приехал гость столичный
Как царь Пу в народ ходил
Люди полубоги
Лихие 90е
Лишь в поэзии можно сказать так
Люди без лиц
Лесной орех Лещина
Мой сосед любвиобильный
Мартовский кот
Мы на санкции плевали
Монумент Богу Дионису
Мы играли с внуками в солдатиков
Мишель Нострадамус
Маяковский в городе
Медленный фокстрот для Марты
Материнское напутствие
Мне Февраль как отец
Маринист Айвазовский
Мчится конь по весенней степи
Мчится тройка
Мы на санкции плевали
Масленница
Не печаль меня кручина
Непорочная любовь на Греческой
Ностальгия
Не ходите на Б в хуторок
Ночь в раю
Нахал и роза
Не ругай меня мама
Нежные штрихи на сердце
Непослушный котик
Наша школа в деревеньке
Ностальгия казака
Нирвана
Не печаль меня кручина
Новый мир
Новогодняя песенка
Новогодний тост
Новогодняя луна в подарок
Над жизнью пагубно глумится
Ода первому цветку
Осенние цветы
Ода мужику
Ода 101 километру
Одинокая
Октябрята великой державы
Ожидание судного дня
Песня о Сочи
Прощальный сплин для осени
По просторам гуляет разбойник
Поэту от акушера
Поэту напутствие
Пушкину
Поймёте ли поэта
Поэты не умирают
Поэт через 40 лет
Пьяная луна
Провожал казак девицу
Полюбите тракториста
Подарил бы мне цацки
По дорожке водевилей
Первая любовь 70х
Пластун
По Россее ползут слухи
Пушкинская Набережная
Песня над Тихим Доном
Пейзаж Таганрогский залив
По над Доном над рекой
Пинк Флойд Стена
Прачка
Покидаю родное жилище
Печальная палата
Пенсионная реформа
Петушинный саботаж
Патриот России
Пока я жив
Путь души во вселенной
Почему мироточат иконы
Пасхальный Благовест
Родился ты милый человек
Резиновая Зина
Разоблачение по телефону
Рисуют мальчики войну
Русь
Реальный клубняк
Рождество
Радоница
Сонеты – Мы с тобой.
Стрекоза Регги
Сердце вольного скакуна
Старый табунщик
Судьба цирковой лошадки
Слово поэта
Сибирь лихая – приват. Сказ
Свты
Снеги падают
Спм спокойно капитан
Солнечный зайчик
Сладких снов тебе девочка
Сказание о Тамерлане
Старушка из Сибирского Гулага
Спецоперация
Стиляги
Собачий век – баллада о собаке
Старый фотоальбом
Тайная любовь пугливой кошки
Тихий вечер над Таганрогским заливом
Тишина породила святое
Тришкин кофтан
Таёжная легенда Мамочка волчица
Трепетное ожидание Нового года
Угнать Пегаса
Февральзабавный лилипут
Флирт с Бабой Ягой
Хиджаб от Кутюр
Хвалебное признание
Экспресс до станции Любовь
Эх малиновый рассвет Дембелёк идёт
Эх налил бы кто водочки
Я слушал, как плачет дудук
Я о внучке мечтал
Я с Северным сияние сравню любовь
Я вас целую забывая обо всём
Ясновидица
Я жил по нормам Госта
Я вернусь в Новый год
Я о прошлой жизни затоскую
Поэма: Курс – мыс Таган Рог
1
Приглашение в экс.
Я с вами вновь, мой друг читатель,
Коль не забыли, то со мной,
Путеводитель – созидатель,
Берем и в путь, идём с тобой.
В старинный городок у моря,
Где шелестит морской прибой,
Где тайны с истиною споря,
Переплетаются порой.
Ключи имея к старым дверцам,
Я открываю, тайный вход,
Скрипят заржавлены петельцы
И взгляд уходит в горизонт:
2
Побережье
Врата открыты. Побережье,
Буруны сходят чередой
И на берег ложатся нежно,
Шлифуя гальку под ногой.
И воды тёплого Азова,
Приносят радость и покой,
В приливах, к мысу Таган Рога,
Кувшин прибьет, волны прибой.
Кусок доски, с арабской бязью,
Куруш – османский, золотой,
Все спрятано, за тайной связью,
Былины скрыты, под водой.
А мы пройдём, в старинный город,
Где улиц даль, что веерок,
Сбегают, в крепостной задворок,
В "Форпост" на юге – Таган Рог*.
Сей град, купеческий, старинный,
В сраженьях живший много лет,
Петром Великим был стихийно,
Назначен, от османских бед.
Таган – подставка для кострища,
А Рог, на тюркском, значит – Мыс,
Маяк сигнальный в том огнище,
Для барж торговых, был сюрприз.
Таганрог* – первый военный форпост на юге России, основанный Петром I в 1698г.
3
Тайны подземного мыса
Крамольный путь под Таганрогом,
Ведущий с берега, наверх,
Был основательным истоком,
Имел невиданный успех.
В тех подземельях, лабиринтах,
Хранилась рыба в ледниках
И казематы для бандитов,
Внушали людям, жуткий страх.
И в прошлом, сам писатель Чехов,
Имел огромный интерес,
В своих заманчивых легендах,
Писал о тайне здешних мест:
С мукой повозки проходили,
Под мыс высокий, в глубину
И растворяясь, расходились,
Теряясь в сумрачно дыму.
Легенда образно гуляла
И слухом полнится молва,
Что контрабанду в номиналах,
Вальяно*, спрячет навсегда.
И контрабанда процветает,
Вальяно сказочно богат,
Из пароходов выгружают,
В поместье маклера летят.
Закрыт проход и запечатан,
На подземелье ставим крест,
То тут, то там провал закатан,
Садятся своды тайных мест.
Наш путь неспешный, вдоль залива,
Хрустят ракушки под ступнёй
И чайки вторят говорливо:
"Ступайте к Лестнице крутой"
Грек Марк Вальяно * – Богатейший в Таганроге коммерсант, член правления многих компаний. Контрабандист и маклер, ставший миллионером в короткое время.
4
Богудония
Вальяжно, томно вдоль залива,
В просторах розовых небес,
Парят две чайки говорливо,
Пейзаж чудесен, здешних мест.
Рукой шершавой, взяв за весла,
Бадару по ветру ведёт,
Костер, что филин, смотрит грозно,
Глазами яркими моргнет.
А ветер дул, такой колючий,
Дорога вновь зовёт на Мыс,
"Низовка" ветер, очень злющий,
Сгоняет воды в Танаис.
А воздух терпкий, пахнет мёдом,
Донской насыщенной водой,
Ковыльно – чебрецовым сгоном,
Казачьей брагой удалой!
Бывало, здесь кидали сети,
Шамайка, линь, кефаль, рыбец.
Суровы будет, эти вести,
И грозным будет, молодец:
Что паутина переулки,
Меж хижин, все переплелись,
Уходят к морю закоулки,
К бадарам, стругам, подались.
Проулки в скалах, завитушки,
Виляют, меж античных скал,
Ступени – гладкие макушки,
Что лёд, скользящий их овал.
Перила – жёсткие верёвки,
Севрюжный, веет запашок.
Стоял корабль, в дальней бровки
И сброшен был там, якорек.
И здесь, на этом самом месте,
Стена, что крепость исполин,
Соорудил себе поместье,
Мсье, французский господин.
Рыбацкий промысел затеял,
Команду дерзкую сплотил,
Поручик – Богудон, отмерил,
Ледник подземный, сотворил.
Сплотилась дружная команда,
Ребятки взялись за весело
И всё пошло у них, как надо,
Что в доброй сказке, зацвело!
Историй много в этих камнях,
К тому же, выпито полно.
Бочонки с ромом, бились в скалах,
Буруны, поднимали дно.
Район рыбацких – анархистов,
Где Богудон* – авторитет,
А берег, в чешуе, лучистый,
Сияньем манит, пришлых с мест.
Пошла отменная путина,
По всем каналам, смут пошёл,
Завод рыбацкий! Не кручина,
Рыбец, в Москву и на престол!
Дельцов тянуло, к криминалу,
Сорвать, мечтая жирный куш,
Но, Богудонцам не пристало,
На место ставили, маруш.
Сюда полиция не лезет,
Себе дороже – Жим, жим, жим.
Бывало, что кого подстрелят:
"Не будь баклан, таким лихим!"
Растет рыбацкие семейство,
А Богом данная земля,
Районом станет, благоденства,
ЭЭЭЭх – Богудония моя!
Богудон* Александр Иванович – французский эмигрант, отставной поручик. Его именем назван один из районов города (Богудония). Совместно с богатыми в городе рыбопромышленниками Мартовицким и Рочеговым открыл в этом районе рыбо перерабатывающий завод.
5
Лестница – Депальдо*
(Каменная лестница)
И вновь сарматская эпоха,
Сто с лишним метров в горизонт,
Сто сорок две ступени строго,
Античный, лестничный проход.
Статуи прежде красовались,
По обе стороны, всегда,
В площадках отдыха, смеялись,
Детишки, дух переведя.
Красивых статуй скажем: «Нету»
В граните, лик свой обрели,
Не сохраненные сюжеты,
В античный мир, вовек ушли.
Хвала и честь купцу Депальдо!
Всё сотворил, о чём мечтал,
«Всехсвятский храм» стоит, реально,
Дом престарелых, воссоздал.
Пройдя ступени с остановкой
Присев на лавочках в тиши,
Мы поступью довольно кроткой,
Поднялись до её вершин.
Архитектурный символ града,
Остался с нами навсегда.
И древней Греции, Эллада,
В былинах сходит иногда.
Спускались люди, в лучах света:
Цари, солдаты, господа,
Купцы, писатели, поэты,
По плитам вечности всегда.
Чайковский, Пушкин и сам Чехов.
Сходили на берег порой,
И вдохновившись, от сюжетов,
Глядели в мир, но уже свой…
Идёт народ считать ступени,
На "Солнечный" спускаясь пляж,
Но, от сердечного волнения,
В душе у каждого, кураж.
Садилось солнце, диск вполнеба,
Огромный, красный горизонт
И море замерло от света,
И отражало небосвод.
И мысли все во мне вскипели,
Представил я, что Пушкин шёл,
По тем Депальдовским ступеням,
И Лукоморье, здесь обрёл!
Герасим Фёдорович Депальдо* – Таганрогский купец, мировой судья, меценат. Родился на греческом острове Кефалония в знатной итальянской семье
6
Солнечные часы.
На верхней смотровой площадке,
Где на ладони весь залив,
Часы стоят от Отто Франка*,
Неся загадочный мотив.
Который час, могли проверить,
Взойдя по лестнице крутой,
Гномон от солнца тень отметит,
На циферблате час любой.
Часы идут по нашей жизни,
По солнцу век скользит вокруг,
Но, замечаем мы отныне,
Как мир меняется, мой друг.
Но, время бережно коснулось,
Сарматской тумбы, под плитой,
Набеги, войны, отвернулись
И обошли их стороной.
Реликвия, жива осталась,
Свиданья, пламенных сердец,
Как прежде, там же назначались
И уходили под венец!
И вновь Эллада древних греков,
Коснулась солнечных часов,
Времён Гомера и ацтеков,
Великой жизни, мудрецов!
Барон Отто Франк* – Градоначальнике города. Солнечные часы в Таганроге были установлены в 1833 году
7
Дом Чайковских
Но сделав шаг, другой, к заливу,
Предстал чудесный особняк,
С большой мансардой, мезонином,
С зубчатой башней, что маяк.
В нём, стиль готической эпохи
И итальянский колорит,
Нам остаются только вздохи,
Здесь жил, Чайковский Ипполит.
И Чехов как-то пишет брату:
« О, если был бы я богат,
то непременно взял обратно,
тот расчудесный особняк»
И в вечер ясный, над заливом,
Романсы с нежным ветерком,
Переплетались говорливо,
В закат летели, огоньком.
И Пётр Ильич не раз бывавший,
В гостях, о доме говорил:
«Да, дом у братца, очень славный
И вид чудесный на залив!»
Здесь музы с лирою общалась,
В закатах облачных клубясь.
И тихим вальсом возвращалась,
К фортепиано, не стучась.
Дом собирал всех меценатов,
Под музыкальный разговор,
Решалось всё, в плоть, до талантов,
Их обучения и школ.
Судьба и жизнь, всё в резонансе,
Качнуло дом и вот, финал.
И Калиновский в преферансе,
Купцу Сардино* проиграл.
Купец Сарандино* – В 1871г в счет карточного долга, забирает здание у подполковника Донского Войска, казака Д.Г. Калиновского
8
Домик Чеховых
Мы вдаль идём, чтоб удивляться,
Жизнь наша, словно монпансье:
Те леденцы, в лучах лосниться,
А эти, в нежной синеве.
А те зелёные, в цвет поля,
Вот этот красный, поцелуй,
Его окрасят, только зори,
В подлунном свете, нежных струй.
Не зря бытуют параллели,
Где герцогиня Монпансье,*
А рядом, леденцы-пострелы,
В жестяной банке, как и все.
Сравнил великое, с убогим,
Как этот домик, в тишине,
Где был рожден веленьем Божиим,
Антоша Чехов – "Чехонте*
Да, здесь родился, вырос гений!
Которого признает мир!
И каждый знает, без сомнений,
Для Таганрожцев, он кумир!
Снимали флигелек у моря,
Фасад белеет во дворе,
Окрас зелёной крыши, колер,
Сияет в утренней заре.
Но тайну, приоткрыв на месте,
Поведаю всё же о том,
О родовом гнезде, поместье,
Что на "Конторской" был их дом!
Но, Боже мой, кому-то гладко,
По жизни всё идёт, с небес,
Другие бьются, что стерлядка
И жизнь проходит, без чудес.
Долги огромные оставил,
И лавку бросил, новый дом,
Отец в Москву семью отправил,
Антон один, остался в нём.
И гнёт судьба, одних ломает,
Других, что сталь, лишь закалит,
Всё переиначить, заставляет,
Антон – прозаик и пиит!
Не в каждой жизни искушенья
И испытания невзгод,
Антон нашёл своё прозрение,
Рассказ "Огни" идет в народ.
До мелочей сюжет знакомый,
Степной колючий ветерок,
Что гладит вдоль залива волны
И Таганрогский, говорок.
А колорит, какой подобран,
Присущ и местный интеллект,
Фамилии купцам знакомы,
Барыжно-мелочный сюжет.
Моральный принцип выраженья,
С годами станет золотым!
И Антон Чехов без сомнения,
Для мира станет, всем – Любим!
Чехонте* – Антоша Чехонте – прозвища, данное учителем таганрогской гимназии.
Герцогиня Монпансье* – Французская принцесса королевских кровей, дочь Гарсона Орлеанского
9
Особняк хлеботорговца Шаронова
Старинный городок на юге,
Одноэтажный Таганрог,
Модерн сквозит, во всей округе,
Предстал пред нами, двойничок.
Стиль небывалый, неорусский*
И классицизму не в упрек,
Чистейшей наш, северо-русский,
Шароновский* – особнячок!
Лик Ярославского вокзала,
В работах, Шехтель* отразил
И передал, как и пристало,
Невообразимый дерзкий стиль.
И вновь, изюминка модерна,
И синтез творчества удел,
Архитектурного шедевра,
Хлеботорговец, преуспел.
Как неожиданно. У шпиля,
В шатровой башне, восьмиклин,
Кокошник северного стиля,
Над крышей, словно властелин.
И в стиле Рериха мозаика,
"Ладьи плывущие в поход"
Сюжеты сказочного замка,
Вас приглашают в Таганрог!
В работе Врубеля – лик львицы,
Вход на воротах стережёт,
И "Бой морской" во фресках длится,
Что Васнецов преподнесёт.
Дочурке, милому созданию,
При въезде в Старый Таганрог,
Отец Шаронов, как приданье,
Подарит тот особнячок.
Неорусский стиль* – направление в русской архитектуре, в стиле модерн.
Фёдор Осипович Шехтель* – русский архитектор, мастер русского модерна.
Иван Иванович Шаронов,* – богатый таганрогский купец и помещик.
10
Дворец императора Александра 1-го
"Заезжий гость? Прошу бокальчик,
Вы в наш прекрасный Таганрог»?
Прошу проходьте, на диванчик,
Винца, или горячий Грог?"
Примерно так, купцов пленили,
Своей душевной теплотой,
Таганский, говорочек с ними,
Что сердцу, ласковый припой.
Ветра шептали и манили,
Гостей заморских и царей,
С любовью, с кораблей сходили,
Зюйд – теплый ветер, для друзей!
Во время дальних путешествий,
Вояж, по Родине, родной,
Заехал сударь, не заезжий,
Сам Самодержец, дорогой!
Летит хвала за Александра,
Что «Царь – царей» в Европе стал!
Победа – лучшая награда!
Наполеон великий пал.
Три дня гуляли в Таганроге,
Веленье Господа – судьба!
Спешат купцы, по той дороге,
Подарки знатные, сполна!
Весь центр сиял, масла горели,
В цветных стаканчиках огни
И все, под всплеск веселья пели,
И были счастливы в те дни.
И высказав благоволение,
Душою к городу, проник
И по приказу, повеленью,
Семейный дом купил. денщик.
Не царской роскоши палаты,
Что в Стольном граде, в суете,
Обычный особняк, пенаты,
В провинциальном городке.
Дом каменный, одноэтажный,
С большим подвальным этажом,
Что для прислуги очень важный,
Для вин и пряностей при нем.
Часть дома для императрицы
И знатных фрейлин, что при ней,
Все титулованы девицы,
К том же, царских все кровей.
Приемный зал, опочивальни,
С походной церковью притом,
Просторный кабинет, у спальни,
Где всё решалось, за столом.
При доме сад, обширный дворик ,
Беседка, сладкий виноград,
Диванчик мягкий, дивный столик,
Садовник Грей в придворный штат.
И в тихих вечерах цветенья,
Душистых роз, прогулка в сад,
В огни каштановых свечений,
Пред сном грядущим, променад.
Императрица выходила,
В кругу прислуги и гостей,
В "Аптечный сад" всех уводила,
Плод Самодержца, чертежей!
Листочки трепетных сердечек,
Дарил могучий великан
И обнимал Гинкго* при встрече,
Как будто, прежде был роман.
А там, в дали, стоят на рейде,
В тягучих, монотонных днях,
Галеры, Галеоны в свете,
Пурпурных зорь, на якорях.
Огромен вклад и постоянство,
Что ковш воды, в палящий зной,
Несёт владыка, во дворянство,
Преображая город свой.
Растут дома, дворцы в убранствах,
Меняя жизненный устой
И крепнут люди, их хозяйства,
И Таганрог, совсем другой.
Сменилось всё у Лукоморья,
В скрижали вписана строка
И точку ставим аллегории,
В архивах дни, и на века!
Грог* – классический алкогольный напиток, приготовленный из рома, сахара и воды, нагретый до температуры кипения.
Гинкго* билоба – Дерево из Китая, не только очень древний, но и очень живучий вид. Некоторым ныне растущим экземплярам более 4000 лет.
11
Дворец Алфераки
Встает заря в лучах востока,
Протяжно, в небесах глубин
Звучит азан*, зовом Пророка,
В долинах, и в горах вершин.
Сиянье дня, сойдут в потоки,
В объятья солнечных лучей.
И колокольный звон далёкий,
Доносит вести прошлых дней.
Эллады зодчества, античность,
Увидеть в роскоши дворец,
Не уступающий столичным
Палатам царским, леденец!
Дворцовый лик, его убранство,
Что в сказке можно лишь сказать,
Где Алефереос* – сын спартанца,
Секунд-майор* сумел создать!
"За доблесть!" от императрицы
Рукою щедрой, награждён,
Приказ всем грекам, от царицы:
"Вход к Таган Рогу, разрешен!"
И среди первых эмигрантов,
Явился к мысу в городок,
Сам Алефереос, внук атлантов
Кровей спартанских мужичок.
Чета богата, знатна родом,
Род Алфераки, преуспел,
Главенство взял над Таганрогом!
И для строительства надел.
Все греки, знать, мастеровые,
Попы, чиновников семья,
Все итальянцы деловые,
Друзья купцы, вся их родня.
Прижились в славном городище,
Дома видны их, из даля,
Особняки их, краше, выше,
Словно грибы, после дождя.
И пышный стиль, необарокко,
Коринфских четырех колон,
Фамильный герб сияет строго,
Изящества, вдоль всех окон.
Воздвигнут особняк отменный,
Двухъярусный огромный зал,
Для встреч, исконно сокровенных,
Где роскошь, торжества и бал.
Здесь потолки, чуть ниже неба,
"Воздушный зал", объем окон
И кружится, над нами эхо,
И звук летит, со всех сторон.
Статуй и антиков предметов,
Картин великих мастеров,
Не счесть их в залах, кабинетах
И стиль в убранстве – рококо.
Дворец, культурной жизни града,
Богемы муз, послы, цари,
Для встреч вельмож, любого ранга,
Накрыты яствами столы.
Пройдя по мраморным ступеням,
Взглянув на дуги, в небосвод,
Сойдутся образы в мгновенье
И жизнь, во фресках оживет.
Чета Людовиков, десница:
В нарядах пышных, в париках,
Убранства, роскошь, стать девицы,
На карнавальных вечерах.
Дворец – алмаз, чистейшей пробы!
Эллада, греческих былин,
Стоит, что агнец, для народа,
И Ахиллес в нём господин.
Нельзя пройти мимо сюжетов,
Лепнин, статуй и вдоль ворот,
Где даже в оттиске багетов,
Сама история живет.
И наш любимый Антон Чехов,
Дворец в рассказах описал,
Где "Моя жизнь" он без огрехов,
В "Ионыч", "Маска" рассказал.
Азан* – длинная, сигнальная медная труба, перевод с (араб) «оповещение»
Дмитрий Ильич Алфераки. Алефереос* – в Греции, род был известен со времён античности.
Секунд-майор* – Офицерский чин, русской армии в 18 веке /сейчас капитан/.
12
Маленький Ла Скала. Театр Чехова.
Взглянув за ширму, в закулисье,
Нам остаётся, лишь мечтать,
Не зная тайны этой жизни:
"Театр – жизнь! " Легко сказать.
***
Неспешный, тихий и уютный,
В обилье розовых цветов,
Который век стоит культурно,
Купель великих мастеров!
С годами, всё идёт в забвение,
Но, тот истории листок,
Мы приоткроем на мгновенье,
Всего лишь на короткий срок:
В пристройке, старого амбара,
Что Караяни* удружил,
Актер играет, роль гусара,
Коль сцена есть, театр жив!
И двадцать лет несменной группе,
Принёс артистам торжество,
Трагикомические судьбы,
Своё имели волшебство.
Повестка дня, для обсуждений:
"Театр есть, а сцены нет"
В столицу вновь летит прошенье,
И в слове: «Нет» закрыт сюжет.
Помочь в строительстве, отказы,
Непонимание вельмож:
"К чему пиар, кому показы?
На, что же будет, он похож?"
Года летят, горох об стену,
Стучи, хоть бей в колокола,
Не хочет царь закрыть дилемму,
Безрезультатные дела.
И власти местные, показом,
Закрыли денежный вопрос,
Кто сколько мог, собрали налом
И каждый житель, лепту внес.
Собрав заказ, из ценных грузов,
Для созиданий, приглашён,
Наш архитектор русский Трусов
И итальянец Лондерон.
В зеркальном образе, явленья,
Что волшебство, к нам снизошёл
"Ла Скала" в точном отраженье,
Отделка, роскошь и декор.
Купец Мавро* вершил убранство,
Отделка значимый пассаж,
Вся атрибутика богатства,
За свои средства, весь коллаж.
И итальянская культура,
И роскошь – неоклассицизм,
Внедрилось всё в архитектуре:
"Театр есть. Вперёд артист! "
И город весь, и его люди,
Что лихорадкой, поражён,
Россини, опера "Цирюльник"
Чайковский, Глинка, приглашён.
Какой пассаж и всюду музы,
В галерках, в сцене и в фойе,
И даже Энрико Карузо,
Витает тенор, вдалеке.
И подведу чертою красной,
Тот день, открытия дворца,
Труды все были, не напрасны,
И в продолжения венца.
Билетов нет, зал до отказа,
"Ла Скала" сказочный, у нас!
И итальянцы для показа,
Пропели гимн, не свой, а наш!
И это было озарением,
И чудесам на свете жить!
"Боже, царя храни" – явление.
Тех слов признания, не забыть.
А следом, попурри – Лучия,
И блеск, Мария де Роган,
На бис, Белатти и Зангери,
Аншлаг, что буря, ураган.
И в этом "Маленьком Ла Скала"
В провинциальном городке,
Где итальянец Лондерано,
В проекте с Трусовым вполне.
Решат проблему возрождения,
В решительно короткий срок,
За восемь месяцев. Творение!
Но разве, кто поверить мог.
И мелодрамы, водевили,
Трагикомедии кружат,
И в тех спектаклях, в изобилье,
Себя увидеть, каждый рад.
"Фурор, новинка, представленье,
В театре – "Горе от ума"
Летит пострел на удивленье,
В руке газетками кружа.
Купцы в раздумье уходили,
Глядя на сцену, как в себя.
На суд, Петровского* водили,
Его закончена, стезя.
Года летят, Антоша Чехов,
В театр был весьма влюблён,
И гимназистам, не в утеху,
Строжайше, вход был, запрёщён.
Но передам, души волненье,
Имея столь приличный рост,
Антоша Чехов без сомненья,
В театр все же, будет вхож.
Одев сюртук большой, скорее,
Надвинув шляпу до бровей,
И усики, приклеив клеем,
Проходит, словно лицедей.
И жизнь его – сплошной театр,
Харизма, стиль его письма,
Прикроют ловко компроматы,
Сатирой, что всегда, жива.
Года летят, взлетает "Чайка"
Аншлаг, немыслимый успех!
"Вишневый сад, Медведь, Каштанка"
На обсуждении у всех.
И эти ценные страницы,
Что предоставил на финал.
Мелькают в мыслях, как зарницы,
Идут в разрез, бьют наповал:
– А был бы драматург наш – Гений?
Живя в далеком городке,
Где нет театра и без сцены,
Где жизнь скромна и налегке -
Но Боги есть! Как провиденье,
Судьба дающему – даёт!
"Театр Чехова" решеньем,
Выходит в мир и на народ!
И тайну все же приоткрою,
Тем, кто со мной шёл, не спеша,
В фойе есть куклы, тех историй,
Артистов, в них живёт душа!
А выше, зеркало большое,
Имеет силу волшебства,
Взглянув, лицо в нём молодое,
Театра дух, здесь жив, всегда!
А стул под номером двенадцать,
Как прежде там же и стоит
И загадав желанье вкратце,
Оно всегда благоволит.
Сидеть любил, скажу в признанье,
Антоша Чехов завсегда,
Так загадай мой друг желание,
Вперед в театр, господа!
Иван Караяни* – купец 3-й гильдии занимался торговлей красным товаром.
В. Петровский* – дворянин и режиссёр первого театра в Таганроге,
первый, кто поставил спектакль по «Горе от ума» за что и был уволен.
Мавро* – купец, член дирекции театра на свои средства произвёл отделку внутреннего убранства, на манер итальянского
оперного театра « Ла Скала»
Лирика
Азовское море, Миус – лиман
Амур
Августин
Ах, деньги, мелочь, рублики
Абсидентный синдром страны
А годы летят будто голуби
AI love Yu! Боря крикнул
А.С.Пушкин
Апокалипсис
Битва под Гератом
Балка смерти Таганрог
Баня
Бродяга сынок
Борщ от Солохи
Бессонная ночь
Белый пароход Дэнс
Буран с метелицей дерутся
Бабочка из лета
Бередишь ты душу осень озорная
Битва слонов
Бабье лето
Баллада временам Застоя
Буду петь и качать эту ночь
Барин
Вдалеке от Ростова Великого
В болях рождается нежность
Вор медвежатник
В рюмочной о древнем мире
Весенний этюд
Всё завьюжило, запорошило
В осенних днях утрачено веселье
Ветер свистнул лихо
Восход
Всего лишь роль
Вернусь в Новый год
Вера и исповедание
Город Энск
Где ты мой жеребёнок?
Грешница
Горнякам посвящается
Гоп-стоп за любовь
Дом Чехова в Таганрорге
Дом Шаронова
Донской пейзаж
Деревенька моя ты Россейская
Донская окрошка
Для тебя я всегда хулиган
Дожди по городу опять идут дожди
Девушка огонь
Девственность
Девушка у зеркала
Два катрена
Еду поездом в Нижний Новгород
Ёлка в детском садике
Журавли
Жизнь это море
Жара
Жизнь фаворита галоп
Зачем нам сплин
Завещание старого моряка
Заповедь старого винодела
Закрой глаза сынок
Запоздалая награда для героя
Завари чайханщик чая
Звёзды Ван Гога
Закружило Бабье лето
Засентябрило всё кругом
Звезда моя в созвездии Телец
Звезда желания
И летит над Доном эхо
Иду по утреннему снегу
Иппадром
Игил
И Бог сказал Нет
Корпоративная вечеринка
Козанова
Компьютерная любовь в инете
Ковёр из печали
Каменная лестница
Курортный роман
Казантип
Красивый мальчик
Колыбельная
Кинжал
Кукушка
Кантри для ковбоя
Конокрад
К нам приехал гость столичный
Как царь Пу в народ ходил
Люди полубоги
Лихие 90е
Лишь в поэзии можно сказать так
Люди без лиц
Лесной орех Лещина
Мой сосед любвиобильный
Мартовский кот
Мы на санкции плевали
Монумент Богу Дионису
Мы играли с внуками в солдатиков
Мишель Нострадамус
Маяковский в городе
Медленный фокстрот для Марты
Материнское напутствие
Мне Февраль как отец
Маринист Айвазовский
Мчится конь по весенней степи
Мчится тройка
Мы на санкции плевали
Масленница
Не печаль меня кручина
Непорочная любовь на Греческой
Ностальгия
Не ходите на Б в хуторок
Ночь в раю
Нахал и роза
Не ругай меня мама
Нежные штрихи на сердце
Непослушный котик
Наша школа в деревеньке
Ностальгия казака
Нирвана
Не печаль меня кручина
Новый мир
Новогодняя песенка
Новогодний тост
Новогодняя луна в подарок
Над жизнью пагубно глумится
Ода первому цветку
Осенние цветы
Ода мужику
Ода 101 километру
Одинокая
Октябрята великой державы
Ожидание судного дня
Песня о Сочи
Прощальный сплин для осени
По просторам гуляет разбойник
Поэту от акушера
Поэту напутствие
Пушкину
Поймёте ли поэта
Поэты не умирают
Поэт через 40 лет
Пьяная луна
Провожал казак девицу
Полюбите тракториста
Подарил бы мне цацки
По дорожке водевилей
Первая любовь 70х
Пластун
По Россее ползут слухи
Пушкинская Набережная
Песня над Тихим Доном
Пейзаж Таганрогский залив
По над Доном над рекой
Пинк Флойд Стена
Прачка
Покидаю родное жилище
Печальная палата
Пенсионная реформа
Петушинный саботаж
Патриот России
Пока я жив
Путь души во вселенной
Почему мироточат иконы
Пасхальный Благовест
Родился ты милый человек
Резиновая Зина
Разоблачение по телефону
Рисуют мальчики войну
Русь
Реальный клубняк
Рождество
Радоница
Стрекоза Регги
Сердце вольного скакуна
Старый табунщик
Судьба цирковой лошадки
Слово поэта
Сибирь лихая – приват. Сказ
Свты
Снеги падают
Спм спокойно капитан
Солнечный зайчик
Сладких снов тебе девочка
Сказание о Тамерлане
Старушка из Сибирского Гулага
Спецоперация
Стиляги
Собачий век – баллада о собаке
Старый фотоальбом
Тайная любовь пугливой кошки
Тихий вечер над Таганрогским заливом
Тишина породила святое
Тришкин кофтан
Таёжная легенда Мамочка волчица
Трепетное ожидание Нового года
Угнать Пегаса
Февральзабавный лилипут
Флирт с Бабой Ягой
Хиджаб от Кутюр
Хвалебное признание
Экспресс до станции Любовь
Эх малиновый рассвет Дембелёк идёт
Эх налил бы кто водочки
Я слушал, как плачет дудук
Я о внучке мечтал
Я с Северным сияние сравню любовь
Я вас целую забывая обо всём
Ясновидица
Я жил по нормам Госта
Я вернусь в Новый год
Я о прошлой жизни затоскую
•••
Азовское море – Миусский лиман
Утро сказочно красиво,
Необъятна ширь лимана,
Небо цвета апельсина,
Берег прячется в туманах.
Серебристы росы в травах,
Их апрельское цветенье,
Словно в сказочных забавах,
Я нашёл уединенье.
Тишина, вокруг ни звука,
Лишь камыш качнулся тихо
И сазан проплыл по кругу,
Нерестится время вышло.
Замер мир в одно мгновенье,
Слышу сердца стук ритмичный,
Это нежное забвенье,
Строчкой скрашу поэтичной.
Амур
Настал тот час. Вечерней мглой,
Окутав нежное пространство,
Заправив лук, любви – стрелой,
Амур взлетает без коварства.
И в облаках дорожкой лунной,
летит в заветные места.
Тихонько, у реки бесшумной,
Вспорхнёт на веточку куста.
И в проблесках лесной вуали,
Под звуки шелеста листвы,
В туманах нежных, в синей дали,
Вдруг проплывёте рядом вы.
И лук натянут, час пробит,
Сюжет уже не станет сказкой,
В той тетиве, любовь звенит,
– Лети стрела, объята лаской!
И вновь стихает, звонкий день,
И вечер тихий, как отрада,
На небеса спускает тень,
Летит Амур, дарить награду.
Августин
О, старый друг мой, Августин,
Признаюсь рад, чудесной встрече,
В тиши алей, бредёшь один,
В саду любимом, в тихий вечер.
Видать пора пришла, мой друг,
В лучах усталого заката,
Сойтись и повстречаться вдруг,
В зарницах, нежного раската.
Прекрасен ты, тебе к лицу
Перо и шляпа в украшение,
В плаще широком на ветру,
Зори сияет отражение.
Зелёный сад, где мы стоим,
Обилие плодов налитых.
Венец, подарок молодым.
Из нежных трав, в цветах увитых.
Душой и сердцем наслаждаюсь,
Гармонией твоей души,
К лесным озёрам удаляюсь,
В забвенье, кладовой тиши:
Здесь зверь отъевшийся, лоснится
И стаи уток в хоровод,
К лесным озёрам, насладиться,
Летят гурьбой, в водоворот.
Горн затрубит, рожок взыграет,
Охота – Царская грядёт!
И зорька ранняя встречает,
Олень, вдоль озера бредёт.
Сезон – обилия начался,
Страда воспела песнь жнецам,
И гордо Август наслаждался,
Златым посевам и трудам.
Абстинентный синдром страны
(похмельный синдром)
Наблюдаю, за жизнью бульварною,
Вечереет, в огнях гастроном.
Зазывает рекламой шикарною,
Пузырёк "Горбачёв" Но, притом.
Рядом "Ельцин", бутылочка "Путинка"
Все правители смотрят гуртом,
Где же логика? Где же изюминка?
Это ж шАбаш, а проще дурдом.
И в обниму, с подружкой – шалавою,
Зубом пробку сорвал и с горла,
И запел про Байкал, разудалую,
Не кола у тебя, не двора.
Поканали, тихонько по рыхлому,
Заметает ваш след озорник,
Засвистел ветрюган, не по хилому,
В суть рекламы, конечно, он вник.
Зашуршал городок снегопадами,
Скоро грянет Крещенский мороз,
А весной как подснежник, но в саване,
Вас найдут и снесут на погост.
Перестройка, страна перестроена,
Буржуа, а напротив, босяк,
Тут трущобы, там виллы настроены,
Пьянь, разруха бредёт, не пустяк.
Ах, деньги, рублики
Ах, деньги, мелочь, рублики,
Откуда взялись вы?
И вот, гляжу на бублики,
На дырочки судьбы.
И мысли как сплетения
Гирляндами летят,
И в голове кружение,
А в сердце, кавардак:
"Дай миленький, на хлебушек
И на помаду дай,
Да не забудь про девушек
Доченькам подай.
Они у нас на выданье
Красавицы мои"
Скопить бы им на приданье,
Любимые, свои.
Ах, деньги, мелочь, рублики,
Откуда взялись вы?
Опять гляжу на бублики,
Как баловень судьбы:
"Ты к юбилею нашему,
Подарок не забудь
И на машину, старшему,
Деньжонок раздобудь"
"Но что – же братцы делать мне,
Ведь пахарь я, не вор,
Не в «Думской» плуг мой целине,
Душе нашёл простор.
Простой мужик я, от земли,
Простецкий, как страна,
С которой тянут из дали,
Богатства в закрома"
Ах, деньги, мелочь, рублики,
Откуда взялись вы?
Гляжу в пустые бублики,
На дырочки судьбы.
А годы, будто голуби
Голубем сизым на Родину,
Я в думах летел и мечтал,
В запах пьянимой смородины,
Тебя и себя вспоминал:
Были красивы и молоды,
Дарили букеты цветов,
Все наши тропинки исхожены
И в парках, и между дворов.
Встречались, сдружились, влюбились,
На годы, да нет – на всю жизнь!
И птахи над нами кружились,
И ворон врывался в ту синь.
Мы жили с тобой, как все люди,
Работа, наш кров и семья.
Не кто уже нас не осудит,
Не детки, не наши друзья.
И вот мы с тобою, мы вместе,
Как лебеди, парой живём,
Ты станешь сегодня невестой!
А я, вновь твоим женихом.
AI love Yu! Боря крикнул с балкон
Вышел Боря с утра, возбуждённый,
Солнце светит какой же тут сон,
Он, не голый, чуть-чуть обнажённый,
Лишь халатик махровый на нём.
Потянулся в рассвет, он счастливый!
Охмурил, всё ж соседку свою.
Называла: – Мой котик блудливый-
и всю ночку шептала: – Люблю!-
Эта ночка прошла как в тумане
Тел сплетение, упавший халат,
и всё дальше желание манит,
Превращаясь в любовный азарт.
Нет, не зря вышел Боря в халате,
Потянулся в чудесный рассвет,
Наблюдала соседка, в азарте
И поймала его комплимент.
Выходите весной на балконы,
Улыбайтесь в чудесный рассвет!
Золотит солнце вешние кроны
И за вас не забудет, о нет!
Потому, как весенние штучки,
Из вселенной летят к нам в сердца
И пронзая, доводят до ручки,
AI love Yu! и летишь в некуда…
А. С. Пушкину
Ты воспевал в стихах великих муз,
И награждён венцом поэзии, талантом,
В горах Парнаса нёс незримый груз,
Который даже, непосилен и Атлантам.
В твоих стихах, великолепный дар
Строфа чудесная плывёт неотделимо,
А лирика, бушующий пожар,
Подобного, не возродят необъяснимо.
А если о любви слагаешь стих,
Сплетая с нежностью венком бесперерывным,
То в сердце остаётся нежный штрих,
Прекрасных чувств, с душой неразделимым.
А если загрустишь, узнают все,
Что нега в грусти трепетной бывает,
Слезою протекает по строфе,
Сусальным золотом, с годами просияет.
Апокалипсис
Зачем взираете вы очи,
В ту бездну дальнюю небес
И в горизонты мрачной ночи,
Вершитель с нами, он воскрес.
Нам разум высший не доступен,
Его не в силах мы понять,
За злато он не будет куплен,
И нам его не разгадать.
Но гром сошёл раскатным треском,
И вскрылся огненный родник,
Весь горизонт зажёгся блеском,
Сквозь тучи показался – Лик.
Тот день настал и суд вершится,
На землях, вновь Армагеддон,
Геенной – огненной упиться
И мир поставить на поклон.
И вновь сошёл с небес посланник,
И день настал тот роковой,
Не в радугах спускался странник,
Сходил из тучи грозовой.
И эхом, небеса звучали,
И содрогались города,
Тайфуны, слово повторяли,
Вскипает на море, вода:
"Я вижу взоры,
нечестивых,
Притворство, в покаяния,
И Януса глаза,
блудливых,
Под маской сострадания.
Вы все песок, степей пустынных,
Над миром надсмехаетесь,
Погрязшие
в грехах, постыдных,
Богами прикрываетесь.
Живёте вы, чтобы глумиться,
Во власть, торопитесь залезть,
И жадность, стала вам царица,
Затмила волю, разум, честь»
И загорелось в небе пламя,
И факелы сошли с небес,
То роковое было знамя
И вышел Бог, и выполз бес.
Кипит казан, гееннам праздник,
Пылает, огненный вулкан,
Лишь грешных
, выберет посланник,
Для вечных мук, огромен чан.
Сошли моря и земли вскрылись,
Всю нечисть
, бездна, унесла,
Но ангелы с людьми укрылись
Молитва чудо вознесла!
И в небеса, поднялся странник,
И суд решился, роковой,
В ночи явился мне посланник,
Нарушил сон мой и покой.
Битва под Гератом
Война, Афган, там гибнут дети
И старики и матеря,
Летят Фантомы, в чёрном небе
Горит и небо и земля.
Стране мальчишки присягали,
Отчизне, Родине служить,
В чужой войне вы доказали,
Как надо дружбой дорожить.
И разрывались пулемёты,
И жар, от плавленых песков,
Пылают танки, самолёты,
Судьба копала, в вечность ров.
И вновь как штамп Афганистана,
Груз – 200, к матери пошёл.
И росчерк от штыка душмана,
Из гор Герата снизошёл.
Служить призвала нас Отчизна
И вот как сон – Афганистан,
Талибы, плен, дорога – тризна
И орден с водкою в стакан.
Идут ко мне друзья ночами,
Которых больше с нами нет,
Те, что убиты, палачами
Их под Шиндадом* прерван след.
Мне постоянно это снится:
Пески барханы, караван,
Дущманов бороды, их лица,
Пустынный зной – Афганистан.
Балка смерти. Таганрог
В "Балке – смерти" эпоха застыла,
С сорок первого замерло всё,
Так скажи мне казак: – Как всё было?
Ведь история, это моё.
И сказал старичок – "Петрушанин",
И в глазах засияла слеза:
"В сорок третьем уже я был ранен,
А печаль, мне несли письмена.
Тех несчастных везли в эшелонах,
На окраину, под Таганрог,
Содрогалась земля от их стонов
И трещал по ночам пулемёт".
Сотни плит, по кровавой аллеи
,
Всё омыто слезами дождей,
Коммунисты, а рядом евреи,
Цифры все с чередою нолей.
***
Страшных дней той войны не забыть
И тех дыр в небесах, что рвал холод,
Кровь с земли и дождями не смыть,
Пепелища, руины и голод.
Нас мечтали войной запугать,
Зубы скаля свинцовым оскалом,
Схоронить и в крови ликовать,
Всю Россию обрушить завалом.
Мы с тобой по ступеням сойдём,
В тишину, или проще в забвенье
И на мраморных плитах прочтём:
Украинцы, цыгане, евреи.
Море спит в тишине благодать,
В тишину окунулись берёзы,
В "Балке смерти" героям лежать,
Здесь печаль и ушедшие вёсны.
Бродяга сынок
Сыграй же мне ива на веточках – струнах
Песню, что пела когда-то нам мать,
Сыночек явился, в сияние под лунном.
Выходит к колодцу воды набирать.
Узнаешь родной ли ты нашу обитель?
Узнаешь ли отчий родительский дом?
С чужбины вернулся судьбы искуситель,
А было шутил, за накрытым столом.
Но, не зажжётся сегодня лучина,
Мать не напоить парным молоком.
Лишь головой покачает осина,
И кудри шальные погладит листом.
Сыграй же мне ива, на струнах души.
Борщ от Солохи
Забывшись мирно, в светлых снах, я еду в Петербург,
Колёса стук об рельсы бряк, на север, не на юг.
Плацкарт забит, вагон пыхтит, духман стоит кругом,
Один консервы требушит, другой вкушает ром.
Уют слетел за горизонт, сломали дивный сон,
Лежу на полке, как аскет с серьёзнейшим лицом.
Но, вдруг, "Диканьки" персонаж, что Гоголь преподнёс,
Я лицезрел, как сериал – "Солоха" вот курьез!
Смешные рожки на платке, торчащие на верх.
Меня смутили налегке и вызывали смех.
Но, перекусы под сто грамм, в дороге единят
И тему общую найдя, в союз объединят.
И тема вкусная зашла, о кухонных изысках,
Громко дамы говорили, чтобы было слышно:
"Кушала я ваши щи, жалкая похлебка,
Хоть там хрен пополощи, не поймаешь ложкой.
Борщ украинский сварить, кацапня не может.
Щи пустые называют: " Борщик для вельможи"
-Ты рецепт мне подскажи, помнить буду вечно,
Назову – Салохин борщ! Приглашу на встречу-
На листочек записала все ингредиенты,
Но секрет один здесь есть, в этом вот моменте.
Это сало! Жирный шмат, надо так отпиз.. ить,
И наваристый бульончик будет сытно выглядеть.
Лет немало я прожил, тот секрет не ведую,
Что горячие хохлы, сало бьют так смело.
И добравшись к Петербургу, в гости до желанной,
Исчезаю в её кухне, и творю создание.
Сало так друзья отп… ил, чуть не стало плохо мне,
Преподнес к столу любимой: борщ назвал – " Солоховый".
А что было на потом, от борща хохляцкого,
Все калории ключом и любовь горячая!
Бессонная ночь
Сегодня я не спал
И месяц осторожно,
По крыше дома тихо проходил.
О жизни я мечтал
И на душе тревожно,
Я снова в смысл жизни уходил.
О верности любви,
О слове и о чести,
И о предательстве, былых друзей.
О боли до крови,
О соли в сладкой лести
И о кроплённых жизнью "козырей "
Нас жизнь вращает так
И ставит в верх ногами,
Стучат сердца порою на разрыв,
Но расторгая мрак,
Глазами и руками,
Мы к свету лезем, многое забыв.
Уже я не усну,
Заря горит, желанно
И следом день, чудесный настаёт.
И всё – же я рискну,
Рассвету крикну, рьяно:
"Любовь над миром счастье создаёт!
Бани
Банный дух витает всюду
Запах кваса и бахчи,
Гомон слышен отовсюду
Угли красные в печи.
Баньку жарче истопить,
Душу, тело полечить,
Царствуй же пьянящий дух!
Верный лекарь, от недуг.
Радость, счастье обретаем,
Лечим души, телеса,
Пара лёгкого желаем,
В банях видим чудеса:
Так в деревне, русской бане,
Пару напустив с кваском,
Девы мылись по утряне
Из парилки босиком,
С визгом в шуме расписные
Девы скачут молодые,
Прыгают они нагие
Будто козы удалые,
Лихо прыгают в сугробы
Миленькие душечки,
Им лекарство от хворобы,
Белый снег – игрушечки.
Тут присел и я за стогом,
В пышности влюблённый,
Мигом сделался сугробом
Счастьем окрылённый.
Я за стогом нахожусь,
Впал в грехи, не отмолюсь,
Под раздачу не попал,
Чудный вижу сериал:
Радости полны девицы,
Визг и снег летит кругом,
Резвые бегут сестрицы
До предбанничка бегом.
И воспел берёзы веник
Песенкой по чашечкам,
Друг интима не бездельник,
Прилипает к ляшечкам.
Жар идёт и благодать,
Банный дух не всем понять,
Милым, красным девицам,
Банных дел умелицам.
В камень воду подливают,
Веничком по телу трут,
Нежно гладят, разминают
И себя любимых мнут.
Пар чудесный, исцеленье,
Жар духмяный благодать,
А какое наслажденье,
В баньке можно лишь понять.
Как прекрасен банный дух,
Лёгок с квасом будто пух,
Девы растирают стать,
Я лежу, не дать не взять.
Нет, не зря там очутился,
Мёрз в снегу и наблюдал,
Мучился, с зимою слился,
Выдержку я соблюдал.
Да куда великим Этти*
И куда там Рубенсу*,
Никогда не отразите
Русской бани вкусицу.
P.S. Соль и сахар вы узрели,
Соль мой грех, а сахар вкус,
Благодатный день воспели,
В баньках виден, только плюс.
Этти*, Рубенс* – великие художники в области обнажённой натуры.
Белый пароход – Dance
По дорожке лунной, по волне плывёт
Расчудесный лайнер – белый пароход,
Палуба в сияниях, и в огнях горит
Вечер танца в море, музыка манит,
В этих мириадах, в огоньках свечей,
Мы с тобою крошка, ярче всех огней,
Южный вечер неба, мы порвали в хлам,
От задора в танце, небо пополам.
И танцует в море, белый пароход,
И танцуют звёзды, месяц, небосвод.
В сердце льётся песня, и моя любовь,
От тебя любимая, закипает кровь.
Дэнс, дэнс в ночи, это мы, ты и я,
Пусть, скажут все: – Эта ночь, для тебя.
По дорожке лунной в зори уплывём,
В ритмике забоя, терны все пройдём,
К северным сияньям, к хрусталям снегов
Южной ночью в танце, радужных ветров.
Звёздный – плащ одену, в огненном луче,
Айсберги растопим в танце – кураже,
Радугам чудесным, искромётный дэнс,
Расколышем море, степом в мир чудес.
Дэнс, дэнс дэнс дэнс, мы в ночи, ты и я,
Пусть, скажут все: – Это всё, для тебя.
От задора в танце, прячется луна,
Не смущайся крошка – Это не для сна,
Наш забойный танец в небесах летит
Над ночной долиной, режет лучь зенит.
Так скажи любимая, девочка моя:
-Как мы зажигали, звёздные края?-
И трещал экватор, и аншлаг небес,
Трепещали звёзды, это был наш дэнс.
Дэнс, дэнс в ночи, это мы, ты и я,
Пусть скажут все: – Эта ночь, для тебя.-
Буран с метелицей дерутся
В небесный домик заявилась Декабрина,
В лесу поодаль видно нянечка жила,
Пока по комнаткам глядела на картины,
Запалка в спаленке детей произошла.
Буран с метелицей подушками дерутся
Пушистый снег кружит, ложится на дома,
Расхулиганились и видно не уймутся,
Ну что поделаешь, опять пришла зима.
Летели весело хрустальные снежинки,
Подушки прыгали, что в пляске удалой,
При зорьке утренней, что бисера искринки,
В небесной дали пролетали надо мной.
А приземлившись, подхватила их позёмка
И завязала в раскудрявый длинный хвост,
И разыгралася в обличии котёнка.
Помчалась к полю через реку, через мост.
Бабочка из лета
В окно раскрытое, в воскресной тишине,
Под звуки плеера влетела ты ко мне.
И закружила надо мною осторожно,
Сама с собою танцевала, разве ж можно?
Видать чудесная мелодия пленила,
Ты танцевала надо мной, неудержимо,
Свои ты крылья величаво расправляла
И в пируэтах надо мною замирала.
Принцессой осени влетела с Бабьем летом,
Неся на крыльях радость Божьего рассвета,
Всего на миг явилось нежное создание
И лето южное, с его очарованием!
Я вспомнил бабочку и вновь включаю плеер,
Вальс исполняет за окном, Маэстро – ветер.
Бередишь ты душу осень озорная
Бередишь ты душу, осень озорная,
Дерзко улыбаешься, глядя мне в лицо:
Что же хочешь милая, девица шальная,
Может угостишь меня, пьяненьким винцом?
Свечи в горизонте зорька зажигает,
Небо пламенеет, в зареве огня.
На лесной опушке ветер раздевает,
Клёны и акации голые стоят.
И со мной ты хочешь, поиграть в рулетку.
Кто же выйдет первым, в осень, в неглиже.
Ты, конечно сдашься, милая кокетка,
Пригласишь на облако, в пьяном кураже.
Свечи погасили, звезды не сияют.
Зорька приубавила, фитилём костёр.
Облака пушистые, тайну эту знают
И туманы белые, спрячут за шатёр.
Битва небесных слонов
Вдоль небесной саванны виденья,
Очень разные часто бывают,
Словно образы, или явленье,
В вышине облаков проплывают:
Разгулялись слоны по саванне,
Спозаранку и в розовом цвете,
Утопают в небесной нирване
И гуляют в за облачном лете.
А на встречу бредут с преисподней,
Гулким шагом слоны – великаны,
Бивни их, что сияния молний,
Разрезают небесные манны.
И мешается розовость, в сером,
Взбудоражив небесные кручи,
Бивни – молнии золота с белым,
Озаряют свинцовые тучи.
В этой битве слоны не разделят,
Нежность райскую, милой саванны
И идут великаны и делят,
Благодать не земную, на раны.
Бабье лето словно рыжая плутовка
Вот и снова пришло Бабье лето!
Свет оранжевый в небе блестит,
Там плутовка в листве до рассвета,
По небесным полям мельтешит.
То бежит, то игриво, крадётся,
Вдоль, дерев проскользнула в кусты,
Спозаранку, ластится и вьётся,
Вышла осень в обличии лисы.
По пригорку игриво бежала,
Ветерок за собой подняла
И упали с небес покрывала,
Те, что осень для нас берегла.
Бахрома золотая с тесьмою
И листочки из радуг огней,
Это к Бабьему лету, не скрою
Украшенья лесов и полей.
Но исчезла лисица, за горы
Ветер свежий в долины сошёл,
Всколыхнулись небесные шторы,
Вместо тёплышка, дождик пришёл.
Эх, рыжуха – пушистая нежность,
Обманула плутовка меня,
Где – же Бабьего лета волшебность?
Где неделька, июньского дня?
Баллада временам Застоя
Эпохи шли и мы в них жили,
Детьми Советских городов
И вроде жили, не тужили,
Шагая по стопам отцов.
В бараках старых – "благородье",
А многие в своих домах
И как торосы в половодье,
Дралась шпана, на кулаках.
Идёт сплочённая ватага,
И "бесики" в глазах горят
И вездесущий бедолага,
Опять кричит своих ребят.
От шаровар одни лохмотья,
Не залатать, не застирать.
Рубахи драные, и в клочья,
Маманькам нашим не узнать.
Разбиты губы, брань – царица,
Витает вдоль лихих бойцов,
Грохочет шумно колесница,
Сплочая в бойне удальцов.
Года летели, мы взрослели,
Многое уже простили
И за одним столом сидели,
Девочек своих любили.
И шумно детство пролетело,
Звенели нам колокола
И повзрослев, шагаем смело
Походкой статною, отца.
Но, разошлись дорожки – стёжки
И мы отправились в забой,
И мчался уголь по дорожке,
По тракту, над глухой тайгой.
Но многие в тех шахтах чёрных,
В неведенье земли ушли,
А сколько жизней погребённых?
Отца нам, то же не нашли.
Те шахты, разом, все закрыли,
Как будто старенький журнал,
Копры спилили, растащили.
«Чермет» – наваристый металл.
Скажи: "Какое воспитание,
Детям создаст, вдова и мать?
Где куча деток, на прощанье,
Их накормить, да обстирать"
Но, дружною семейка слыла,
Матушке росла подмога,
Маманька часто говорила:
"Деточки – моя надёга!"
И мы росли тогда, крепчали,
Нервы, дух свой закаляли,
Не хныкали и не ворчали,
Твёрдо на земле стояли.
И словно в шутку называли,
Лопаты те, «подборочкой»
Смеясь, копали и кидали,
Давали планы, с горочкой!
Но, многие, на дно спустились,
В "Рояль" и "Вермута" – вино,
Кое кому, добычи снились,
Всё запестрило, как в кино.
К нам "Девяностые" ворвались,
В крови окрасились снега
И реки бурные сорвались,
Меняя в руслах, берега.
Они всё разворачивали
Застой, страну и власти
И в жилах кровь сворачивали,
Неведеньем, и в страсти.
Кого нашли зарезанными,
Ну а кого, забитыми,
Кого в грязи впрессованными,
Подковами пробитыми.
Я "Девяностых" слышу стоны
И слёзы вижу у отцов,
Моленья у Святой иконы,
Кресты из вековых дубов.
И часто мимо проезжая,
В глубины прошлого смотрю
И помня всё, и многих зная,
Скорбя, о жизни говорю:
«Пройдут года и эта замять,
Буран, метели, холода,
В весну уйдут, но наша память,
О Вас хранима, на всегда!»
Эпохи шли и мы в них жили,
Детьми Советских городов
И реки бурные сходили,
Меняя русла, берегов.
Взглянув из туч, из поднебесных,
Реки той, вовсе не узнать,
А в берегах её чудесных,
Я вижу лишь, Россию – Мать!
Буду петь и качать эту ночь
Вновь мы строим в реальности мост,
Мост хрустальный, в небесную даль,
Ночью томной взойдём на погост
В тишину мы войдём и в печаль.
Мы не плачем сыночка, нет,
С мамой ищем тебе в небесах,
Стикс река это всё – же не бред,
Мы опять на крутых берегах.
Молчаливый паромщик взглянул,
Не пускает Харон на паром,
Сбросил трап и глаза отвернул:
"Отвезу" нам сказал, "Но потом"
Не хотим, слёзы сами текут,
Где же сможем тебя отыскать?
Отзовись же сыночек, мы тут,
Тебя ищет отец твой и мать.
Как дитя, я качать буду ночь,
Для тебя буду петь в тишине
И мой взор улетит знаю прочь,
И найдёт тёплый луч, в вышине.
Барин
Уставший сегодня с работы идёшь,
Бутылочку «белой» попутно берёшь,
Нам душу рабочую можно понять,
Устал ты сегодня, пора отдыхать:
– Здравствуй соседка, как ваши детки? -
Нежно вопросик задашь ты соседке,
Ты с виду так светел, сама доброта,
Красавец – любезный, но маска не та.
Заходишь домой, кулачищем об стол:
– Кто в доме хозяин, ваш барин пришёл -
Ведь дом твоя крепость, а в доме, престол:
– Да разве не видно, ваш барин вошёл –
– Я папа на улицу, сын твой сказал,
Сгущаются бури и виден финал.
Так каждый день, ураганы и громы:
– Соседушка здравствуй!– Дома, погромы.
И вновь ты идёшь, и опять подшофе,
Повсюду затишье, тревога в душе.
Вот и записка, написано смело:
– Прощай мой дружочек, нам надоело,
Заботься о жизни и нас не ищи,
За наши страдания, с нас не взыщи.-
Дни пролетели, никто не вернулся,
Думал, пугает? И ты встрепенулся.
С горя в запой и сплошные гулянья,
Квартиру в промот, разочарованья.
Ты у костра, но костёр и не греет,
Горести ком, стоит в горле, трахее.
Близко и локти, но их не укусишь,
Жизнь как пластинку, назад не прокрутишь.
И ты у кострища, стопка с селёдкой,
Душа – пепелище, залита водкой…
Знаем подобных историй мы много,
Всюду слуга ты, но "Барин" ты дома.
Вдалеке от Ростова Великого
Вдалеке от Ростова Великого,
Хуторок есть, с названием "Быково"
Здесь живут хуторяне обычные,
Проще всех, словно наша страна.
Все они, работяги – колхозные,
Трактористы, доярки, не грозные,
Простота, для них слово привычные,
Да и Родина, только одна!
Они любят всё наше – Российское!
Не французское и не Бразильское,
Борщ наваристый, сало домашнее,
Ну, а в праздник – весёлый, сто грамм.
В пол четвёртого – жизнь просыпается
И на фермы во тьме добираются,
Чтобы милых "помацать" коровушек,
Молочка для страны надоить.
Так и жизнь их проходит убогая,
Ночью ждёт, коровёнка – комолая,
А в рассвете, споёт им соловушек,
Разве можно, всё это забыть?
Они ходят в солярий, на полюшко,
Загорают с литовкою в долюшке,
Сенокосы их ждут – земляничные,
Расчудесные наши поля!
На таких вот, Россия и держится,
Хоть смеются над ними, потешатся.
Деревенские люди, станичные,
Распростецкая – Ваша душа!
Вор медвежатник
В серой одежонке, ты бредёшь один,
Вечер окаянный, не какой надежды,
Город зэка встретил, вспышками витрин,
Радость отступила и тоска как прежде.
И пьянит свобода, но на сердце мрак,
Всюду зубоскалят, яркие рекламы,
Город тебя встретил, или кавардак,
Жизнь вся поменялась, что Шекспира драмы.
И идёшь, не зная, кто – же тебе рад?
Мрачный одиночка, словно в поле ветер,
Ты один как перст, но думками богат,
Всё здесь по иному, это брат не север.
И куда ж дорожка, заведёт тебя?
Всё здесь по иному, новый мир так тесен,
Эх, судьба – кручинушка, милая – стезя,
Выпьем хоть с устатку, в серенаде песен.
И кафешка "Счастье" подмигнула мне,
Протянуло ручку, вольному бродяги,
Может подфартит, как в том чудесном сне?
Думки набежали, пьяненькие неги.
Вот моя отмычка, вот швейцарский сейф,
Тихо открываю, дверку изобилий
И огромный рядом, набиваю кейс,
И "Макдональдс" плакал, от своих бессилий.
В простенькой одёжке, я бреду один,
Вечер луналикий, как и прежде светит,
Город меня встретил, вспышками витрин,
Я его встречаю, разве ж кто поверит!
В рюмочной, о древнем мире
Скажи браток, ведь были прежде времена,
Толпой на мамонта в саванне, вот так да!
За общий стол, с душком, на вертеле его
И жили дружно брат, а проще, Ого – го!
И жонки общие, и детки – босота,
Кто от кого, да в прочем, это ерунда.
Сбежал бы я туда, признаться хоть сейчас,
Но ведь любимая настигнет, не отдаст.
Любую кроманьонку* веришь, изобьёт?
Под дых, по печени, да и ногой в живот.
Такое карате ей знаешь, преподаст
И мне достанется, как помню, в прошлый раз.
Она сказала мне: – Ты будешь только мой,
А я на век, твоей единственной женой.-
Но я грешил, молодок нежных, обожал,
Факт на лицо, я лыс, ты понял мой финал.
В те времена бы, лет так тысяч пять назад
И племя барышень, вот был бы я богат.
Пошли, поймали мамонта и на шампур,
Наелись досыта и ай лав ю – гламур!
Вот так мы в рюмочной, мечтаем в забытье,
Там нет налогов, в общем и проблем в еде,
И жонки той, моей, что тычет по бокам,
Когда я изредка гляжу, по сторонам.
Давай брат по сто грамм, ведь были времена,
Толпой на мамонта, вот это было… Да!
Кроманьонец* – представитель древнейших людей (неоантроп, или человек разумный)
В болях рождается нежность
В болях рождается нежность,
В криках, пьянимой свободы,
Вот она, жизнь и безбрежность,
Зеркал – небеса, и своды:
Нежность лежит у порога,
Свёрточек, в той в электричке.
Но мамочки просят Бога,
Счастья детю по привычке.
Вдаль убегая ночную,
По лунной бежишь тропинке,
В слезах, ищешь жизнь иную
И глянца, что на картинке.
И улетая, в безбрежность,
В иллюзию мира зданий,
Кто – то найдёт вашу нежность
И разум введёт в сознанье.
Помни же деточка, помни,
Жизнь, перемелет и горе,
Истину только запомни:
"Колос созреет лишь в поле.
В поле, объятом ветрами,
Ветрами, любви и ласки
И в поцелуях с дождями,
В твоих поцелуях – сказки".
Божья награда, ребёнок,
Всевышнего воля – Роды!
Под сердцем твоим с пелёнок,
С тобой будет жить, все годы.
Весенний этюд
Рождены этюды в вешних грёзах
И в палитре красок, виден яркий след,
К нам дожди идут в далёких грозах,
И весна раскинула, зелёный плед.
.
И Апрель спешит уже на встречу,
Чуб кудрявый и панама набекрень,
Как – же удальца я не замечу,
Он напором раздвигает, ночь и день.
И денёк заметно удлинился,
И чудесная гармоника поёт,
Месяц Март, с ветрами удалился
И земная благодать, опять идёт.
Всё в этюдах: реки, перекаты,
Красок ярких мне, не жалко для весны,
Ведь милей холмы, а не пенаты,
Нашей матушки, красавицы земли.
Всё завьюжило, запорошило
Опускается небо синее,
Южной ночью, в сказочный сон,
Город маленький, белым инеем,
Снегопадом замкнут, кольцом.
Всё завьюжило, запорошило,
И на город вдруг, рухнул снег,
От нежданчика, вдруг всё ожило,
Головняк, суета и бег.
А народ бредёт, ножки ломятся,
Гололёд и бардак кругом,
Но ледочек тот, сам не крошится,
Русский мат, летит надо льдом.
В осенних днях утрачено веселье
В осенних днях утрачено веселье
И не отвергну, лето мне милей,
Где свежестью цветущихся полей,
Я любовался, в трепетном волненье.
Палитра осени чудесна и щедра,
И золота сусального в избытке,
Но нету нежности, не будет торжества,
Чудесных тёплых дней и радуг баловства,
Сегодня всё не то, и всё в убытке.
Уже не будет в радугах дождей
И соловьиной не услышу трели,
Под шелест листьев замолкают Лели
И в одиночестве поёт ручейСегодня всё не то, всё как с похмелья,
Дрожат листочки тихо на ветру,
Сверкнули краски осени в пруду
И при закатах меркнут ожерелья,
В дождливых днях, утрачено веселье.
Ветер свистнул лихо
Ветер свистнул лихо,
В горизонт ночной,
Август сходит тихо,
На берег крутой.
Зябь прошла по морю,
Что глубокий вздох,
По его раздолью,
Зазвенел горох.
И буруны встали,
В стройные ряды,
В горизонтной дали,
Вздыбились гряды.
Август в сапожищах,
По волнам бредёт,
Задрав голенище,
С ливнями поёт.
Тучи все собрались,
В хороводный ряд,
Волны разгулялись,
Молнии трещат.
Громы ржут, что кони,
Степь небес звенит,
В пляске, что в погоне,
Дождь летит в зенит.
Восход
Зацеловано ясное небо,
Перламутровой – алостью губ
Что кусочек пшеничного хлеба,
Был окрашен помадой вокруг,
Блики нежностью, тучки окрасит,
Зацелует небесную даль.
И губною печатью украсит,
Алых красок рассвету не жаль.
Всего лишь роль, одна лишь роль
Какое счастье, господа мне дали роль,
Уже на сцене завтра стану я король,
Вот доиграю в бильярде "карамболь",
Удар в раскате очень важен, брат позволь.
Казна и скипетр в руках, сценарий есть
И не забуду я друзья за вашу честь,
Украшу золотом все залы, кабинет,
Ждёт праздник пышный, коронация, концерт.
Проходят сутки, за неделями года,
Мы на Канары, виллы строить господа!
Всё дальше, дальше, от России, от земли,
На острова, куда лишь ходят корабли.
А что в России говорит сейчас народ?
Опять осечка и король опять не тот,
Так значит, манны вам подайте из небес,
Не разглядели вы меня, выходит "бес"?
Но где – же ангелов набраться вам тогда,
Чтоб чист был на руку, вам строил города,
Побыл король, всего то годик или на два,
А в перспективе роль богатого шута.
Так смейтесь граждане, я роль для вас играл,
Рулил не раз страной, всходил на пьедестал,
А что казна пуста, так это карамболь,
Всё по сценарию, уж ты дружок позволь.
Вернусь в Новый год
Бураны и вьюги
позёмкой летят по асфальту,
Листья из осени
ветер уже не несёт,
Всё надоело,
с подругой уеду на Мальту,
Стужа и ветер
для нас заунывно поёт.
Вот и шоссе,
замелькали развилки, дороги
И на последок
берёзка махнула рукой,
Аэропорт,
я в объятьях твоих на пороге
И в добрый путь!
Я конечно присяду с тобой.
Но я вернусь,
мы вернёмся с любимой конечно,
Там хорошо
но Россия моя мне милей,
Чуть окунусь
в тёплый мир нежных грёз я беспечно,
Пусть Новый год
будет всё – же для нас подобрей.
Не эмигрант
я же просто Российский гуляка,
Сыпется снег
и позёмка тоской по душе,
Что ж самолёт,
уноси большекрылый бродяга,
Из холодов,
унеси в вираже в кураже.
Вера и исповедание
Пришёл в мечеть и помолился,
Просил Пророка я,
Перед Владыкой преклонился,
Услышит Он меня.
С любовью, с чистою душою
Ты обратись к Нему,
И Он придет, и я не скрою,
Подскажет наяву.
Бывал и в Храмах – златоглавых
И церкви посещал,
Молитвы слушал православных
Себе пообещал:
– В каком я городе не буду
Пойду к святым местам,
Наедине я с Ним пребуду,
Пусть Он поможет нам.-
С монахом, Старого – Хурула,
Тот, что в степи стоит,
Входили к Будде, в сутрах гула
Я знал, что Он глядит.
О смысле, в жизни говорили,
Был Он благосклонен,
Монахи тихо подтвердили,
Мною был доволен.
Как много вер – исповеданий,
На матушке – Земле
Но Бог един, Он для признаний
И правит на Земле.
Ты в храме с Богом пообщайся
И легче станет вам,
Мы все грешны, Ему признайся,
И Он поможет нам.
Не забывай мой друг об этом,
К Нему ты приходи,
Он всюду есть, объятый светом,
И Он тебя простит.
Ветреная Муза
О, Муза, вновь ты ветреной была
И обнажила душу мне и грудь,
Под пенье лиры ты ко мне пришла
Лишь для того, чтоб я не смог уснуть.
Ты тихо на колени сядешь мне,
Любовницей любимой, не женой,
Под звёздами в ночи и при луне,
Любви мы отдадимся не земной.
И слившись в пламя, в миллион огней,
Под стоны звёзд, опять мы уплывём,
В цветения каштановых аллей,
Или к вершинам, райских гор уйдём.
И с трепетом ты скажешь мне: «Прощай»
Когда под утро в зорях уплывёшь,
О, ветреная Муза, не скучай,
Я знаю, что в ночи опять прейдешь.