Элизабет. Тень света. Книга первая

Пролог.

Этот мир… он – осколок зеркала, отражающий не тусклую реальность, а искривленную гримасу правды. Не та благостная ложь, которой ты упиваешься, словно сладким ядом. За выцветшим полотном будней клубится хаос невообразимого, порой леденящий кровь до мурашек. Что, если за каждым поворотом тени скрываются вампиры, чья жажда – бездонный колодец отчаяния? Примешь ли ты этот дар, как запретный плод, или отшатнешься, как от лика Медузы Горгоны? В любом случае, у тебя есть выбор – роскошь, подобная миражу в пустыне, недоступная мне. Меня никто не спрашивал, жажду ли я познать мир, где в каждом шорохе таится сверхъестественное, мир, чья мощь – словно ураган, готовый смести все на своем пути. И уж тем более никто не поинтересовался, хочу ли я превратиться в одну из этих теней, стать частью ночного кошмара. С семнадцати лет моя жизнь – это поле битвы, где каждое утро – это новая атака, а каждый вечер – поражение. Это отчаянная попытка удержать ускользающую надежду, словно песок сквозь пальцы. Но к двадцати двум годам я осознала тщетность борьбы, поняла, что "жизнь – это то, что с тобой происходит, пока ты строишь планы о будущем". Зачем мне вырывать каждый глоток воздуха, когда всегда найдется тот, кто с дьявольским хохотом захлопнет дверь в кислород, превратив жизнь в агонию?

Семь лет назад.

Пробуждение в то утро словно предвещало бурю. Каждая клеточка моего тела ощущала тяжесть грядущего дня. Знай я тогда, что эта дата станет роковым рубежом, беспощадно повернувшим мою жизнь на триста шестьдесят градусов, я бы отчаянно боролась, чтобы предотвратить надвигающуюся катастрофу…

Поначалу все было ладно, и даже привычно. Чтобы успеть все дела и не опоздать в школу, я решила пожертвовать завтраком и занялась собой. И вот, уже кузнечиком скача по комнате, отчаянно пыталась обуздать колготки. Наконец, смирив непокорную ткань, перешла к следующему этапу: надела юбку, предусмотрительно оставленную на стуле, и аккуратно разгладила слегка помятую рубашку.

Часы показывали шесть утра. До уроков оставалось целых два часа. Почти что, целая пропасть времени. Завтракать не хотелось, и я присела за свой скромный письменный столик, открыв тетрадь с черновиками своих стихов.

Редкие солнечные лучи робко просачивались сквозь окно, но в целом день обещал быть серым. Все-таки середина сентября.

Пролистав несколько страниц, я остановилась на незаконченном стихотворении, начатом пару дней назад.

"Его глаза – отражение старинных звезд,

Блестящие, как лунный свет над озером.

Своей улыбкой – он лицо моё сожжёт,

И мое сердце, снова станет брошенным.

И в каждом взгляде, в каждой сладкой речи,

В намёках, словно ангельский узор,

Я видела лицо его – такое нежное,

И помню голос страстный, до сих пор".

Уже несколько лет я занимаюсь писательством и стихами. Это – моя страсть, мой способ выразить свои эмоции и мысли. Весь этот период я писала стихи, но никто, даже я сама, не представляла, кому они были посвящены. Это оставалось загадкой, которую я временами пыталась разгадать. Все что я помню, лишь то, что однажды, все изменилось. Неожиданно, я начала видеть в своих снах образ незнакомого темноволосого мужчины. Никогда не разговаривая со мной, он просто молча смотрел. А после некоторого времени, исчезал, будто бы его и вовсе не существовало. С тех пор, такие сны не переставали посещать меня.

И вот, после одной из таких ночей, что-то во мне поменялось. Когда я проснулась, стихотворение словно уже сформировалось в моей голове и буквально сбросилось на бумагу. Оно было наполнено эмоциями, описывало мои чувства и переживания так точно, словно кто-то направлял мою руку. Завороженная этим явлением, я поняла, что этот незнакомец во сне – вдохновляет меня на создание. Он стал источником моего творчества.

С тех пор, я исписала уже третью тетрадь. Каждый раз, когда я видела его во сне, новые стихи были созданы под утро.

Он был музой, безмолвным и загадочным, но, несомненно, ярко влияющим на мое творчество. Хотя я никогда не узнаю, кто на самом деле этот человек и почему он появляется только во снах, я благодарна ему за то, что он помогает мне выразить саму себя через стихи. Этот таинственный образ темноволосого мужчины – мое личное вдохновение.

– Шестнадцать лет, а в голове будто кавардак из детских сказок, – пробормотала я, задумчиво крутя карандаш между пальцами. Мысли роились, никак не желая складываться в стройный ряд. Внезапно тишину комнаты прорезала короткая вибрация телефона, лежащего на столе. Экран вспыхнул, высвечивая знакомое имя: Ренат. Сообщение было кратким:

– "Иду к твоему дому, собирайся".

Ренат был моим одноклассником, и вместе мы учились с самого первого класса. У него удивительный склад ума, и несмотря на юный возраст, он уже вовсю занимается программированием с большим энтузиазмом. В мире компьютеров он чувствует себя как рыба в воде, словно он и сам был одним сплошным, ходячим компьютером. Его знания в этой области просто поражают. Правда, у этого гения была одна ма-а-аленькая слабость – иногда в нем просыпается трусишка-зайчишка. Он, именно тот самый человек, который часто боится выходить из своей зоны комфорта но, однако, это не делает его плохим другом.

У Рената есть старший брат, Дмитрий, которому сейчас двадцать один год. И хотя я встречалась с ним всего несколько раз, когда он подвозил нас с Ренатом со школы, я не могла не заметить его привлекательность и харизму. Он очень красивый молодой человек, высокий, темноволосый, и с яркими зелёными глазами, которые привлекают все внимание окружающих. Вопреки тому, что я не проводила с ним много времени, даже за эти короткие встречи я постоянно была под его особым очарованием…

Написав Ренату короткий ответ, я закинула тетрадь со стихами в школьную сумку, и спешно накинув на себя куртку, покрутилась перед зеркалом.

– Просто жутко, до экзаменов еще полгода, а я уже выгляжу так, словно ночами грызу гранит науки, не смыкая глаз, – печально вздохнула я. И словно этого мало, мама запрещает краситься, а темные круги под глазами и россыпь прыщей на лице, кажется, только и ждут этой свободы. Полный беспросвет.

Снова вздохнув, я еще раз бросила взгляд на свое отражение и, погасив свет в прихожей, вышла из квартиры, утопая в надвигающихся сумерках будней.

Волнуясь и ожидая Рената возле подъезда, я провела там десять долгих минут. Спешно достала мобильный, потому что мои пальцы начинали мёрзнуть от неожиданных порывов ветра. Однако на мое разочарование, экран моего телефона показывал полное отсутствие как связи, так и интернета. Я попыталась исправить ситуацию, спустилась по ступенькам для лучшего приема, но это не увенчалось успехом, и я возмутившись, злобно спрятала свой телефон обратно, в карман куртки. Нахмурив брови и ощущая легкое давление от сумки на моем плече, я решительно повернула за угол дома и направилась по привычной дороге в сторону школы.

Эта дорога, словно старый друг, вела через знакомый город Снежногорск, где проживало всего восемнадцать тысяч жителей, включая меня. Город был моим родным местом, которое я знала наизусть, пусть и такой небольшой, но я всегда восхищалась его пейзажами и уникальной архитектурой. Мне часто думалось, что я еще совсем не готова расстаться с ним и оставлять за спиной мои воспоминания.

Ветер начал усиливаться, поднимаясь с каждой секундой. Чувствовалось, что он проникает сквозь каждую щель, пронизывая мою кожу. Подняв голову, я слегка прищурилась от небольшого сияющего солнца, которое по-прежнему выглядывало сквозь облака, но уже не так сильно, как раньше. Взглянув вперед, я увидела, как начали появляться крупные белые хлопья снега, которые плавно кружились в воздухе и, наконец, падали на асфальт, покрывая улицы белым ковром. Я остановилась, прислушиваясь к новым звукам окружающей меня тишины, и только сейчас заметила, что на улице, кроме меня, никого нет. Обычно в это время здесь всегда ходит как минимум несколько человек, но сейчас она казалась пустынной и заброшенной.

Внезапно, откуда-то издалека, донесся женский крик, полный отчаяния, пронзивший тишину, словно осколок стекла. Сердце бешено заколотилось, а вокруг меня, словно повинуясь невидимой команде, начал клубиться густой, зловещий туман, заставив замереть в нерешительности. Никогда прежде я не видела ничего подобного – эта внезапная смена погоды и зловещие звуки, казалось, источали мистическую ауру, сковывая сознание ледяным ужасом.

Заметив впереди неясный силуэт, я вздрогнула всем телом, словно от безжизненного прикосновения, и инстинктивно попятилась, не отрывая взгляда от фигуры, чьи движения казались пугающе неестественными. Она, словно призрак, скользила прямо ко мне, и я, кинув последний, полный ужаса взгляд, развернулась и бросилась бежать обратно, в сторону своего дома. Мое сердце бешено колотилось в груди, отбивая панический ритм.

Еще мгновение назад дороги были укрыты пушистым ковром свежего снега, но теперь под ногами хлюпала предательская жижа. Туман сгустился, словно живое существо, окутывая все вокруг своим зловещим, непроницаемым покрывалом. Обернувшись в панике, я споткнулась о собственный шнурок и рухнула на колени, чувствуя, как холод пронизывает меня до костей.

– Нет, нет… – мой голос, сорвавшийся в панический шепот, казался чужим, пока я, словно выброшенная на берег рыба, беспомощно барахталась на скользком асфальте. Медленно, с трудом поднимая взгляд, я ощутила укол страха, пронзившего мой позвоночник, будто бы кто-то проткнул его насквозь, тонкой, металлической спицей. Передо мной, в нескольких шагах, застыла призрачная фигура. Сердце, казалось, замерло в предчувствии неминуемого, когда я осознала, что это девушка. Но ее облик был настолько нереальным, настолько далек от всего, что я знала, что мои глаза отказывались верить увиденному.

Кровь багряной маской частично скрывала ее лицо, словно она только что вырвалась из объятий смертельной схватки. Мой взгляд застыл в оцепенении, когда я увидела ее глаза – пустые, словно отполированное стекло, отражающее лишь холодный свет. Казалось, душа покинула тело, оставив лишь безжизненную оболочку. Белая пелена застила все пространство, поглотив зрачки, словно их никогда и не было.

Ее поза была неестественной, сломанной. Голова слегка наклонена, будто она пыталась прочесть мои мысли, проникнуть в самую суть. Взгляд цепкий, всепоглощающий, не дающий отвести глаз. Все в ней – от кончиков пальцев до застывшего выражения лица – кричало о неправильности, о жуткой, противоестественной аномалии.

Паника в моем сердце достигла апогея, а девушка тем временем уже приоткрыла рот, готовясь извергнуть не то странный, не то ужасающий вой. Я содрогнулась от мысли, как звук ее голоса, подобно ядовитой змее, проникнет в самые сокровенные уголки души, оставив там неизгладимый, кровоточащий след. Мне отчаянно хотелось закричать, но голосовые связки будто сковал лед, и я, немая от ужаса, застыла на месте, наблюдая за дьявольским представлением.

Последнее, что врезалось в память, это то, что девушка, вновь запевшая своим необычным, протяжным и мучительно звонким голосом, приближалась все ближе, словно хищник к добыче. Ее голос, волнующий до дрожи, пленил меня с первой ноты, окутывая гипнотическим мороком. Он, как манящий магнит, против моей воли притягивал все ближе к пропасти. Но вместе с тем стало твориться нечто необъяснимое и пугающее. В глазах ее заплясал странный, недобрый огонь. Свет этот казался чуждым, словно разжигал дремлющую внутри демоническую сущность. С каждой нотой, сорвавшейся с губ, зубы в приоткрытом рту предательски удлинялись, превращаясь в зловещие орудия нечеловеческой силы, искривляясь, словно клыки хищника, готового разорвать добычу.

В какой-то момент я совершила непроизвольное движение и коснулась кончиками пальцев чего-то горячего, влажного. Кровь. Недоуменно, словно чужим, взглядом я опустила глаза на свои руки. Да, это кровь, ее алые капли, словно роса, покрывали мочки моих ушей. Понимание обрушилось внезапно: это эхо безжалостной звуковой атаки, обрушившейся на мои барабанные перепонки. Нежданный шквал звука, словно удар хлыстом, пронзил насквозь, и нежные мембраны не выдержали чудовищного давления. Страх сковал тело ледяной хваткой, но острая боль и предательская слабость, пронзившая меня, заставили отступить, отпрянуть в слепой панике. Ужас, холодными пальцами, намертво вцепившийся в мою шею, заставил содрогнуться всем телом. Девушка стояла настолько близко, что не успев осознать случившееся, я ощутила, как оглушительная волна ее звука вновь опалила мое ухо. Секунда застыла на острие ножа, а затем мой мир рухнул в бездонную пропасть тьмы. Я скользила в зыбком мареве полузабытья. Во мне билось отчаянное желание выжить, вернуть ускользающее время, но я чувствовала, как силы покидают меня, и в одиночку мне не справиться. Одно мгновение – и все вокруг замерло в немом оцепенении.

Глаза жгло нестерпимой болью, будто я смотрела в осколок кривого зеркала. Голова кружилась, даже когда я лежала, и от этого меня мутило. С трудом разомкнув веки, я обнаружила себя в мрачной темноте узкого подвального помещения. Руки нащупали холодную, шершавую поверхность хлипкой кровати, ставшей моим ложем.

Рядом, на тумбочке, теплилась тусклая лампа, рождая лишь призрачную полоску света, но и этого было достаточно, чтобы рассеять густой мрак и дать мне возможность хоть немного осмотреться. В комнате помимо раскладушки и тумбы, недалеко от меня стоял стеллаж с коробками и ветхими книгами, на полу также валялось уйма каких-то старых шмоток и коробок. Пыль буквально колом стояла в воздухе, отчего я закашлялась, словно проглотив это самое пыльное облако.

Внезапно мой взгляд упал на тумбочку, где помимо лампы, кто-то заботливо оставил небольшой стакан воды. Схватив его, я почувствовала жажду, словно долгие часы не пила ни капли. Я жадно выпила воду залпом, а затем возвращая стакан на место, ударилась о тумбу. Выскользнув из рук, стакан упал на бетонный подвальный пол и с треском раскололся на несколько частей. В этот момент за массивной, железной дверью послышалась чья-то возня и приоткрыв ее, в комнату заглянула до боли знакомая мне голова.

– Ренат! – взвизгнула я, и сердце, ликуя, рванулось навстречу. Но он, словно тень, застыл в дверном проеме, преградив мне путь предостерегающим жестом.

– Погоди, Лиз, – в руках его возник поднос, источающий дразнящий аромат. Чувственный запах мгновенно пробудил голод, и мой живот отозвался тихим, виноватым урчанием. Ренат, словно ступая по минному полю, медленно поставил поднос на самый краешек тумбочки и тут же отпрянул назад, к холодной стали двери. Его взгляд, полный раскаяния и печали, скользил по полу, зарождая в моей душе тревогу. Волна воспоминаний обрушилась внезапно, и я в ужасе распахнула глаза, словно очнувшись от глубокого сна. Бессмысленно уставившись на свои руки, я маниакально рассматривала каждую линию, каждый изгиб. Затем взгляд мой встретился с настороженным взглядом парня, который, казалось, тоже искал ответы в моей растерянности.

– Лиз, прошу, не нервничай, – произнес он, по обыкновению взметнув руки в примиряющем жесте, будто готовясь отразить невидимый удар. Его чрезмерная эмоциональность всегда была его визитной карточкой, но сейчас эта жестикуляция казалась почти безумной.

– Что… происходит? – прошептала я, и собственный голос показался чужим, далеким эхом.

Ренат отважился на нелепый променад по комнате, скрестив руки за спиной, будто вынашивал план, как преподнести мне горькую пилюлю. Его широкий шаг в тесных стенах казался почти комичным, но сейчас мне было не до смеха. Я терпеливо ждала, пока парень наберется духу, чтобы заговорить.

– В городе вирус, – наконец произнес он, и взгляд его, словно прикованный, снова нашел меня. – Я пробрался в святая святых местных сайтов научного центра и их лабораторий, – он многозначительно замолчал, словно рисовал в воздухе невидимую паузу, и тут же вихрем вылетел из комнаты. Через мгновение он вернулся, захватив свой ноутбук, и опустился на пол у моей кровати, устраивая аппарат на коленях.

– Представляешь, даже сайт института вирусологии пал под моим натиском, но там творится нечто странное. Они будто в панике заметали следы, удалив все свои данные примерно за час до того, как вирус вырвался на улицы города, – он повернул ко мне экран. Я смотрела на мелькающие строки кода, но разбиралась в них не больше, чем слепой в живописи. К тому же немилосердный свет резал глаза, заставляя меня тереть виски в тщетной попытке сосредоточиться.

– На сайте лаборатории при научном центре – та же удручающая картина, однако, у них имеется хоть какая-то информация о побочных эффектах вируса, – парень поправил очки, барабаня пальцами по мышке. – Вирус нацелен преимущественно на икс-хромосомы, то есть бьет прицельно по женскому полу, – он осекся и, прихватив ноутбук, снова метнулся к двери.

– Я заражена? – мой голос дрогнул и разбился, словно тонкий хрусталь. Как это вообще возможно…

Я не чувствовала ничего странного, если не считать ноющей боли в глазах и озноба, пробиравшего до самого сердца.

– Вероятность высока, но! – парень взмахнул рукой, словно отгоняя беду. – Судя по полученным данным, вирус воздействует на тебя иначе, чем на остальных. Мы с Димой прочесывали город, и увидели не одну сотню девушек, плывущих по улицам в странном оцепенении. Парализованные ужасом, словно зомби, они сбивались в стайки и издавали нестройное, жутковатое пение. Но ты, Лиз… ты ведешь себя иначе.

Он рассуждал спокойно, с какой-то чужой, пугающей рассудительностью, совершенно не свойственной его обычному поведению. Пугливый мальчик, которого я знала, исчез, словно мираж, а на его месте вырос кто-то другой, изменившийся буквально на глазах.

– Ты сказал, действует только на женский пол, а что с мужчинами?

– Он их убивает, – эхом отозвался леденящий душу ответ, заставивший меня вздрогнуть. Голос принадлежал девушке, возникшей словно из ниоткуда в дверном проеме. В ее облике сквозила усталость прожитых лет, хотя возраст выдавали лишь едва заметные морщинки в уголках глаз. Ей было явно за тридцать, а, возможно, и больше. Волосы, цвета осеннего каштана, непокорными волнами выбивались из высокого хвоста. Строгий костюм, напоминающий одежду учительницы, лишь подчеркивал ее собранность. Она одарила меня приветливой, но немного грустной улыбкой.

– Марина.

– Да, в научном центре была указана такая же информация: любой мужчина, имевший контакт с вирусом или его носителем, обречен на заражение в течение часа. У женщин же, из-за отсутствия определенной хромосомы, вирус не размножается в крови, а словно тень, проскальзывает прямиком в мозг, повергая его в подобное галлюционное состояние. Кстати, Марина, вы ведь доктор? – спросил он, поворачиваясь к девушке с надеждой в глазах.

– Я ветеринар, – улыбнулась она в ответ, – но последние годы посвятила изучению и человеческой медицины. Только, до звания доктора мне еще ой как далеко.

Пока я переваривала поступающую в меня потоком информацию, в комнату заглянул ещё один незнакомый человек. Светловолосый, накачанный парень, в майке которая обтягивала все его мышцы, также приветливо улыбнулся и подмигнул, заметив мой взгляд на себе.

– Это Макс, мы подобрали его вместе с Мариной на дороге, – не обращая на них внимания, Ренат снова уткнулся в ноутбук, поправив очки на переносице. Кивком я поздоровались с Максом.

– Так почему со мной происходит все иначе, чем у остальных? – задав вопрос, я тут же подумала что из присутствующих вряд-ли кто-то даст мне конкретный ответ. Марина подошла ко мне ближе, в ее руках был пустой шприц и пара пробирок. Без лишних разговоров, закатив рукава, я позволила ей взять свою кровь, а она тем временем начала говорить.

– Вирус поражает не всех, полагаю, подобно обычному ОРВИ: есть зараженные, а есть носители. Тебе несказанно повезло, оставшись носителем, ты сохранишь сознание и человеческий облик. И я считаю, твое присутствие здесь безопасно для нас процентов на восемьдесят, как минимум.

Закончив забор крови, она распределила ее по двум пробиркам и приложила к месту укола спиртовую салфетку. Рана не спешила заживать, напоминая, что я не какая-нибудь сверхъестественная героиня из любимых сериалов, просмотром которых я увлекалась после школы.

– Девчонки подхватывают заразу от укусов и царапин, как эстафетную палочку безумия передают, – Ренат иногда вклинивался в беседу, но я краем глаза уловила, как его перекосило от вида моей крови. "Бедняга, видок у меня, наверное, как у ходячего кошмара," – подумала я.

– Он не развивается, Лиза, – доктор, склонившись над своим чудо-чемоданчиком, походила на помесь безумного ученого. Внутри него, словно портал в нано-мир, мерцали микроскопы и какая-то замысловатая компьютерная система.

Ренат возмущенно закашлялся, словно пытаясь откашлять собственное удивление.

– Это в каком смысле я не развиваюсь? Да я за последний месяц столько книг проглотил, что вам и не снилось! Нельзя так огульно о моей эволюции судить! – обиженно поправив очки, он стал похож на сердитого профессора. Марина с Максом прыснули со смеху.

– Эх ты, интеллектуал, я про вирус говорю, – Марина оторвалась от своих пробирок, и в ее взгляде мелькнуло что-то вроде снисходительной симпатии к парню.

Я улыбнулась. Здесь, в тесном кругу, несмотря на гнетущую атмосферу, царящую за стенами подвала, ощущалось какое-то странное, обманчивое спокойствие, почти уют. Тогда я даже не подозревала, что эти трое, чьи лица сейчас казались такими простыми и открытыми, станут для меня не просто людьми, а настоящими, верными друзьями.

Глава 1.

Сколько раз за последние несколько лет моя душа обращалась в пепел, чтобы, подобно фениксу, взмыть ввысь из обугленных останков? Много… Это слово – эхо в пучине отчаяния, достаточное, чтобы не захламлять и без того израненное сознание тщетными подсчетами. Каждое возрождение – новая рана на сердце, новая трещина в зеркале моей души. И я стою, уцелевшая, но навеки отмеченная пламенем. Будучи гибридом, в чьих венах бурлит кровь вампира, мары и еще невесть каких созданий тьмы, я познала смерть так близко, что она стала почти родной. Проклятое наследие, выжженное на моей душе. И все же, сколько бы я ни видела, ни чувствовала ее ледяное дыхание, она остается непостижимой тайной, зияющей бездной, пугающей своей вечной, безмолвной тишиной. Я наблюдаю за миром лежащим на грани, стены реальности и фантазии становятся все тоньше, и я балансирую на грани двух миров. Борясь с внутренними чудовищами, я оказываюсь в эпицентре смерти и хаоса, где души сражаются за свое место в этом непростом мире. Постигнув аномалии, плоть моя подчинилась лунному ритму, преображаясь и обретая звериную мощь и стремительность. Кровь моя, словно алхимический эликсир, научилась сплетать энергию, направляя ее потоки как внутри меня, так и вне. Это даровало невиданное могущество, но и наложило печать тайны на саму мою сущность.

– Да тут сам чёрт ногу сломит в этой кромешной тьме! – проворчала я, пробираясь к едва различимому впереди силуэту двухэтажного дома, до которого оставалось не больше двадцати шагов.

Ночь обрушилась на город, словно тяжелое, непроницаемое одеяло. Многоэтажки, словно безликие гиганты, высились передо мной, а их окна, как темные глазницы, взирали на пустоту. Мои друзья были где-то там, за этими серыми стенами, в одном из этих молчаливых исполинов. Я огляделась, но темнота, густая и вязкая, как смола, сжимала пространство, оставляя искаженные пятна света. Фонари, стоящие на значительном расстоянии друг от друга, изредка выхватывали из тьмы куски ужасающей реальности, заброшенного сектора города. Их бледный свет, пробиваясь сквозь туманную пелену ночной мглы, рисовал удручающую картину: разбитые стекла, словно пустые глазницы в каменных лицах домов, сверкающие осколки стекла на земле, рассыпанные, как обломки чьих-то разбитых надежд. Здания стояли молчаливо, и их бетонные скелеты казались истощенными, опустошенными. Они напоминали призраков былой жизни, свидетелей какой-то неизведанной катастрофы, оставившей после себя лишь руины и тишину. Это было место, застывшее во времени, законсервированный очаг печали и упадка. Даже воздух здесь казался тяжелее, пропитанным запахом пыли, влаги и несбывшихся надежд. Ветер, проникающий сквозь бесчисленные трещины, гудел призрачным хором, создавая жуткий вой, который втягивал меня в его мертвенные объятия. Этот звук заставлял сердце биться быстрее, а душу – сжиматься от предчувствия чего-то неизбежного.

Внезапный подземный удар, словно исполинский молот, заставил землю содрогнуться, а следом за ним вспыхнул ослепительный свет, будто расколовший мрак пополам. Я пошатнулась, едва удержавшись на ногах, и, зажмурившись от нестерпимого сияния, попыталась разглядеть, что происходит впереди. Здание к которому я держала путь, теперь полыхало ярким пламенем, и словно выплевывая из себя оконные стекла, они с треском сыпались мне под ноги. Мое внимание тут же привлек громкий гул главных ворот, которые под воздействием пламени, начали скрипеть и деформироваться. Они сопротивлялись, пытаясь сохранить свою целостность, но напрасно – огонь был неуклонен в своем разрушительном порыве. Вскоре величественные ворота не выдержали и с грохотом рухнули на землю, преградив мне путь внутрь. На секунду я замерла на месте, обдумывая ситуацию, но тут же решительно шагнула вперёд, как в этот же момент, чья-то тяжёлая рука опустилась на моё плечо, и с силой задержала на месте, развернув в другую сторону. Вопреки кромешной тьме, сковавшей нас в объятиях ночи, я всё же смогла разглядеть во мраке наглую физиономию субъекта, наконец-то соизволившего убрать свои лапы с моей персоны. Черноволосый тип, окинувший меня взглядом, полным такого неприкрытого презрения, будто я была последним тараканом на его кухне, ещё и ухмылялся. Эта дерзкая гримаса на его лице просто вопила о том, как его забавляет моё праведное негодование. Да он явно решил, что я тут для развлечения, как бесплатный цирк с конями! Отступив на пару шагов назад, мои глаза поймали его взгляд, но он опередив меня, заговорил первым.

– Жить надоело, что ли, совсем? – промурлыкал он, склонив голову набок, словно оценивая мой товарный вид. – Куколка, глазки разуй! Твой кукольный домик превратился в барбекю! – с этими словами он прикоснулся к моим плечам, разворачивая меня лицом к пылающему аду. – Любуйся!

– Руки убрал! – взвизгнула я, вцепляясь в его запястья. Холод от этого типа пробирал до костей. – Там мои друзья, ясно?! Я должна их спасти, и плевать мне на твои идиотские выходки!

Я рванулась вперед, но этот кадр снова меня перехватил, теперь уже за локоть, и потащил в другую сторону.

– Ты совсем рехнулся, придурок?! – заорала я, надеясь, что этот вопль услышат хотя бы марсиане. Попытки вырваться напоминали борьбу с бетонной стеной. Ну что за день, а? Сначала пожар, теперь этот маньяк-спасатель!

В мыслях тут же возник образ моего бывшего, Димы, потому что я старалась держаться как можно дальше от таких людей, но по злому року судьбы, именно такие словно магнитом притягивались в мою жизнь.

Мы все сталкиваемся с людьми, которые оставляют глубокий след в нашей жизни. Иногда это след светлый, полный радости и любви. Но порой, память о прошлом окрашена в мрачные тона, напоминая о боли, страхе и разочаровании. В моей жизни таким следом стал Дима. Его образ возник в моей памяти не случайно…

Наше знакомство случилось семь лет назад, когда мне было всего шестнадцать. Тогда это казалось настоящей любовью, историей из романтического романа. Мы вместе преодолевали трудности, держались друг за друга, словно два маленьких кораблика в бушующем море. Это ощущение единства, взаимной поддержки, казалось, даст нам силы противостоять всему миру. Но, как часто случается, идиллия оказалась лишь призрачной иллюзией. Со временем, в Диме проснулся зверь, и он превратился в настоящее чудовище. Алкоголь и прочие пороки словно черной пеленой затянули его душу, затмив собой все то светлое, что я когда-то в нем видела. И вместе с этим пришли и другие тени – насилие. Сначала небольшие вспышки гнева, которые я пыталась оправдать, списать на стресс, на сложности жизни. Но эти вспышки становились всё чаще, всё сильнее, превращаясь в настоящий кошмар. Быть рядом с ним становилось все опаснее. Чувство постоянного страха, ожидания следующего взрыва, сравнимо с нахождением рядом с диким зверем, готовящимся к атаке. Я чувствовала себя пойманной в ловушку, запертой в клетке, ключ от которой был только у него. Мой внутренний голос кричал о необходимости бежать, но страх и некая ложная надежда на перемены парализовали меня. Теперь, вспоминая всё это, я понимаю, насколько это было опасно. И сейчас я совсем не желаю возвращаться к этим мрачным воспоминаниям, они причиняют мне одну лишь боль.

– Друзья? – фыркнул парень с усмешкой, кривящей губы. – Друзья, говоришь? Да это же пыль, мираж! Ты, как дура, в пекло за них полезешь, а они? Думаешь, у них хватит духу повторить твой подвиг, случись подобное с тобой?

Он остановился и разжал хватку, освобождая мою уже пульсирующую от его силы, руку. Его взгляд сверкнул в темноте и снова остановился в районе моего лица. Я замерла на месте, пытаясь разобрать выражение его глаз. Они светились напряжением и жаждой победы, словно они вели собственную битву. В то же время они содержали некую тайну, загадку, которую я была не в состоянии разгадать. Мне захотелось задержаться на мгновение и разглядеть его лицо, чтобы понять, что именно происходило в его мыслях.

– Конечно, я не сомневаюсь в них! – возмутившись, я все же продолжила стоять на месте, потирая локоть, на котором до сих пор чувствовались отпечатки его пальцев.

– Наивная… – с каким-то разочарованием произнёс незнакомец и кивком указал в сторону выхода из сектора. – Уходить надо, вода собирается выйти из берегов.

В этот же миг, словно по команде, я услышала шумный всплеск волн позади себя, а обернувшись, моему взору предстала картина которая, была поистине впечатляющей и в то же время – ужасной, пробирающей до дрожи в теле очередной аномалией. Озеро Вашингтон, которое с необычайно быстрой скоростью, разливалось, выходя за пределы доступного, приобретало чёрный как смоль цвет, поднимаясь выше своего уровня, заглатывая своими уже вязкими, словно сахарный сироп волнами – двухэтажные здания стоящие в округе. Вышина воды страшным образом продолжала расти. Настолько быстро, что я не успевала осознать, что происходит. Волны становились все более могучими и разрушительными, их черный цвет вызывал страх и трепет. Водяной поток, похожий на чудовище, поглощал все на своем пути, словно глотая не только дома, но и всю их историю, все мечты и надежды, которые в них когда-либо жили. Незнакомец, отбросив окурок с вызывающей небрежностью, будто тот был последней каплей терпения, подхватил меня на руки, словно пушинку, и со скоростью, которой позавидовал бы сам Дракула будь он реальным, рванул к выходу. Его ледяные руки, казалось, прожгли меня насквозь, будто он только что вернулся из морга, решив согреться за мой счёт.

Мгновение спустя, меня бросило в дрожь от температурного кульбита: ощущения были сравнимы с тем, будто я только что искупалась в проруби, а потом нырнула в жерло вулкана. Пытаясь вернуть себе дар речи и не потерять сознание от перегрузки, я жадно глотала воздух, пытаясь хоть что-то разглядеть. Единственное, что я смогла понять, это то, что мы очутились в дремучем лесу, рядом с его машиной. Территория военного сектора осталась позади, но обернувшись, я видела озеро которое словно обезумевший монстр, билось своими чёрными, вязкими волнами в невидимую стену. Страх снова подкатил к горлу.

– Почему оно не пробирается в лес? – отдышавшись, я продолжала наблюдать за происходящим.

– Здесь не аномальная зона, – парень достав сигареты из кармана, закурил вновь. – Садись в машину, мы уезжаем, – его фраза заставила меня возмущённо обернуться.

прим. Аномалии – неизбежные спутники тех, кто наделен сверхъестественной силой. Подобно причудливым сновидениям, они вторгаются в реальность, искажая пространство и время, вызывая в обычной жизни немыслимые катаклизмы и странные природные явления. Но, словно буря, утихающая с рассветом, каждая аномалия исчерпывает себя, оставляя мир на пороге возвращения к привычному состоянию.

Лишь существа, наделенные даром памяти, – вампиры, оборотни, ведьмы и им подобные – хранят воспоминания об этих странных событиях. Для простых смертных, лишенных сверхъестественного восприятия, аномалии словно никогда и не существовали. Завеса забвения опускается на их разум, стирая любые следы пережитого, лишая их даже понимания о самой возможности существования подобных явлений.

Сдержав рвущееся наружу негодование, я уже приготовилась обрушить на парня поток упреков, намереваясь объяснить, насколько неуместны и неприемлемы его слова и действия. Но едва открыла рот, как взгляд мой утонул в глубине его глаз. Светлые, почти неземные в окружающей тьме, они были полны какой-то непостижимой задумчивости. Я запнулась на полуслове, потеряв дар речи. Стало очевидно: он, как и мы, – не человек. Иначе как объяснить, что его нисколько не удивила моя безрассудная готовность броситься в самое пекло ради друзей? Да и вампирская скорость… Казалось, он и не думал скрывать свою истинную сущность. А мои друзья, должно быть, в который уж раз переродились, и сейчас, где-то далеко, залечивают фантомную боль недавней гибели. Так было всегда, и сейчас эта мысль – единственное, что не дает душе окончательно зачахнуть.

– Садись.

Я витала где-то в эмпиреях, пока меня не вернул на грешную землю звук клаксона. Незнакомец уже восседал за рулем серебристого "Вольво", выбивая нервную дробь по рулю – будто собирался сыграть сонату в стиле "бешеный дятел". В ответ я лишь грациозно отступила от его машины, словно от прокаженной.

– Может, ты сначала поведаешь мне душещипательную историю о том, кто ты, собственно, такой, и почему я должна изображать из себя послушную марионетку? – выпалила я, набрав в легкие побольше свежего осеннего воздуха, дабы придать голосу хоть толику храбрости. Его ответ не заставил себя ждать.

– Винсент жаждет беседы с тобой. Так, может, осчастливишь его своим присутствием на пассажирском сиденье?

Упоминание имени моего парня резануло слух, словно осколок стекла, и я бросила настороженный взгляд на темный силуэт машины, пытаясь разглядеть хоть что-то в этой ночной мгле. Лица незнакомца не было видно, лишь голос, чужой и гулкий, эхом метался из приоткрытого автомобильного окна, между мрачными стволами деревьев, окружавших нас плотным кольцом. Секунду помедлив, я села на заднее сиденье, устремив взгляд в непроглядную темноту впереди, словно надеясь выхватить из нее ускользающее лицо этого вампира.

В салоне удивительным образом смешался аромат его табака, крови и корицы. Словно пару минут назад, прямо здесь он приготовил яблочную шарлотку. Стало неожиданно тепло и уютно.

– Где Винсент? – выпалила я, не в силах сдержать растущее нетерпение.

– Куда держим курс? – тянул незнакомец, явно наслаждаясь тем, как умело водит меня за нос. Кажется, этот тип обожает играть в кошки-мышки? В салоне снова воцарилась гнетущая тишина. Я просто остолбенела от его манеры вести беседу. Но тут он повернулся ко мне, и взгляд его светлых, пронзительных глаз, словно два лазерных луча, опять устремился в район моего лица.

– Думан, – буркнул он, представляясь так коротко, словно оторвал это имя от сердца. Уголки его губ при этом изогнулись в дерзкой ухмылке, от которой по коже побежали мурашки. Знакомиться? Да вы шутите… Меня уже во всю колотило от страха, а мысль о Винсенте заставляла сердце бешено стучать в ребра. Кажется, я начинаю сильно волноваться. Очень сильно.

Наконец, смотря прямо на Думана, я прониклась чувством решимости. Независимо от того, какие карты он держит весьма уверенно, я должна защитить своего парня и узнать правду. Все, что я требовала от себя это не дать ему ничего, ни слова, ни выражения лица, что могло бы указывать на мои подозрения и страх, поэтому собравшись с мыслями, я все таки протянула ему руку.

– Лиза.

Вы спросите, как русская душа заплутала за тридевять земель, вплетая свою историю в заграничный пейзаж? Позвольте мне приоткрыть завесу этой тайны…

Семь лет назад мой безмятежный мир рассыпался в прах, когда меня вырвали из него цепкие руки могущественного клана вампиров. Они – незримые хозяева Вашингтона, плетущие свои сети в каждой тени, в каждом потаенном уголке этого города. Но, над всеми ними возвышался Лефиан, владыка клана, чья власть и мудрость копились на протяжении восьми столетий. Поговаривали, что человеческое в нем давно угасло, а имя его, словно древний шепот, тонет в тумане веков, став легендой, окутанной мраком тайны для мира людей. Однако покров тайны пал, когда Лефиан, словно ночной призрак, вырвал меня из объятий смертности и подарил вечность в обличии вампира. Он нарек меня именем, шепчущим эхом прежнего – Элизабет, и теперь оберегает, словно бесценное сокровище. "Ты – мое дитя, наследница бессмертия и тьмы", – прозвучали его слова, и я, признаться, не противилась судьбе оказаться под его крылом, в лоне могущественного клана. До встречи с ним моя жизнь была лишь изнурительной борьбой с аномалиями и людьми, чьи сердца были чернее ночи, а руки обагрены болью.

Однако, самой зловещей загадкой в лабиринте моего существования оставался Винсент. Мой Винсент…

Не смотря на сплетенные крепчайшей нитью чувства, он бережно хранил от меня некий секрет – тень, мрачную и необъяснимую. С первого трепетного взгляда я пыталась разгадать его, но парень, словно неприступная крепость, оставался неразговорчивым и непроницаемым. Эта тайна, словно ядовитый цветок, одновременно мучила, пугала и манила. И я, одержимая любопытством, день за днем преследовала лишь призрак ее разгадки.

С тех пор моя жизнь пляшет под дудку безумия, пританцовывая на краю необъяснимых аномалий. Плачевные преступления? Да их тут пруд пруди. Загадочные пропажи? Да у нас тут целые аттракционы исчезновений… А могущественные силы? О, они просочились в реальность, как соус на любимую пиццу, пропитав каждую её складочку. Вампиры? О, да, эти кровососы, словно рок-звезды ночи, щеголяют своей непредсказуемой мощью в мире, который человеческому мозгу и не снился. Именно в этот адский цирк они меня и затащили. Но, чёрт возьми, об этом я ещё расскажу позже.

Полгода назад.

По незыблемым законам клана "Малари", я должна была представить свою избранную душу перед семьей, чтобы он смог обрести место в нашем роду. И этот роковой вечер настал, словно предначертанный трагической судьбой. По зову главы, мы явились на торжественный ужин, не ведая, что он станет началом конца, первым аккордом нашей личной трагедии.

В центре огромного зала, окутанного атмосферой мистического готического стиля, горели десятки свечей, каскадами распылявших свет вокруг нас. Мы сидели за массивным дубовым столом, окруженные всевозможными представителями вампирского клана – ведь это именно они были истинными хозяевами этого тайного и загадочного сборища.

Перед гостями расстилался обильный обеденный стол, где сверкали разнообразные блюда, воздававшие дань их роскоши и изысканности. Бархатные скатерти и серебряные сервировочные принадлежности добавляли величественности этому безупречному карнавалу вкусов и ароматов. Однако, присутствующие здесь, не спешили приступить к трапезе, предпочитая наслаждаться глазами – таким образом, рассматривая главного героя вечера – Винсента. Окружившие нас вампиры обладали властью и силой, преображенные ночной тьмой, которая была их верным союзником. Сердце мое начало колотиться сильнее, а страх заполнил каждую клеточку моего тела.

В один миг Лефиан подозвал Винсента к себе, и глаза его вспыхнули ненавистью, опалив его жаром невысказанной злобы.

– Ничтожный варвар! – прогремел он, разорвав тишину криком, полным презрения, и моя тревога взметнулась ввысь, словно раненая птица.

Я не могла допустить, чтобы эта ярость вышла из-под контроля. Краем глаза я заметила, как Летия, верная помощница главы, напряглась, готовая броситься на Винсента, и с мольбой во взгляде я обратилась к Лефиану, надеясь пробудить в нем хоть каплю милосердия, остановить безумие, пока оно не стало необратимым.

Винсент поднялся из-за стола, оставив меня тонуть в тихой тревоге, и двинулся навстречу вампиру.

– Я не варвар, а гладиатор, – ровно произнес он. Дима сидящий неподалеку от нас, издал тихий смешок, но тут же замолк, словно устыдившись, под испепеляющим взглядом главы клана.

Да, Дима… Он причинил мне столько боли, что шрамы до сих пор кровоточат в душе. Но я не могла позволить ему сгореть в пламени наркотиков и алкоголя. Именно поэтому я привела его сюда, в клан. Лефиан долго не мог простить ему ту животную жестокость, с которой он ко мне относился. Но ради меня, только ради меня, он согласился принять его как дополнительные сильные руки и острый ум. Именно Дима познакомил меня с Винсентом, в которого, как мне казалось тогда, я влюбилась навсегда, без остатка. А Дима… теперь мы были просто друзья, связанные тяжелыми цепями прошлого. И я до сих пор мучаюсь вопросом – насколько же правильно все это? Правильно ли то, что я пытаюсь искупить его вину, заглушая собственные страдания? Правильно ли то, что я тащу его за собой, словно утопающего, когда сама едва держусь на плаву? Этот вопрос, словно ядовитый шип, частенько терзает мое сердце.

Винсент тяжело вздохнул, и голос его дрогнул, словно осенний лист на ветру.

– Ровно два тысячелетия назад, я был совсем юным, обычным послушником в доме Иоанна Бастарда, на юге Италии. Но один роковой день, один миг, словно трещина в мироздании, перевернул все. По сей день, мое сердце разрывается от воспоминаний о том, как война, словно чудовищный зверь, обрушилась на наши земли, поглотив в своей ненасытной утробе не только друзей, но и ту, что была светом моей жизни, мою возлюбленную. Я сам стоял на краю пропасти, чувствуя, как жизнь покидает меня с каждым ударом сердца. Однако, в тот злополучный день, словно призрак из ниоткуда, возник таинственный юноша…

Винсент замолчал. Его взгляд буравил меня, словно от пытался отыскать ответы в самой глубине моей души, прежде чем продолжить свой рассказ.

– Тогда, в тот миг, когда этот человек, представившийся Хранителем преисподней, заговорил со мной, во мне разгорелся целый пожар противоречивых чувств. Холодный страх, как ледяная змея, скользнул по сердцу, но тут же его пронзил слабый луч надежды, робкий, но такой желанный. Он предложил мне сделку, от которой моя кровь стыла в жилах: отдать свою душу в обмен на вечную жизнь, на власть над временем и смертью. Разум, измученный отчаянием, заставил меня согласиться. Он сотворил для меня мир-иллюзию, где мои друзья, мои братья по оружию, жили, смеялись, сражались, и я жил в нем много веков подряд. Я могу пересекать границы миров, появляться здесь, среди вас… Но поверь мне, Лефиан, я никогда не причиню вреда ни Элизе, ни кому-либо из вас. Клянусь памятью тех, кто мне дорог!

Лефиан хранил молчание. Его взгляд, словно острый клинок, пронзал глаза Винсента. Едва заметным жестом повелев Летии отступить, он сложил руки в безмолвной молитве и медленно прошелся по залу. Его голос, бархатный и завораживающий, словно темное вино, опьянял и пугал одновременно. – Я вижу тебя насквозь, Винсент, – эти слова, пропитанные глубоким пониманием и печалью, эхом прокатились по пространству. В этот вечер, мой страх и напряжение сплелись в единый клубок, сдавливая сердце невидимыми тисками.

Я ощутила холодное дуновение воздуха, когда вампир обернулся на Винса, своим проницательным взглядом. В глазах у того отсвечивал ослепительный ум, а его выражение лица было одновременно загадочным и безжалостным. В этом моменте я почувствовала, что вампир точно знает все его тайны, все его скрытые желания и самое глубокое стремление, которое он пытался скрыть от окружающих и меня в том числе.

Лефиан, не проявляя никаких эмоций, медленно поднял руку и указал на массивную дверь, в конце комнаты. Этот жест предлагал Винсенту пойти с ним и обсудить все произошедшее наедине. Не произнося больше ни слова, оба мужчины покинули наш ужин.

Глава 2.

Думан, словно ночной хищник, притаившийся в полумраке автомобильного салона, вперил в меня свой испепеляющий взгляд. Казалось, он сканировал каждый миллиметр моего лица, пытаясь расшифровать секретный код, начертанный невидимыми чернилами. И, черт возьми, в этих серых глазах, словно в бездонных колодцах, плескалось что-то такое, что начисто стирало из памяти все на свете. Будто кто-то выдернул вилку из розетки моего сознания, оставив лишь его непроницаемый, но до чертиков притягательный взгляд.

Он первым нарушил тишину, повернувшись обратно, в сторону руля.

– Боюсь, ты поймёшь это не сразу, но постарайся сосредоточиться на моих словах, – его властный голос отвлек меня от мыслей, а он между тем продолжал. – Винсент не тот за кого себя выдаёт.

Мгновение и Думан вдавил педали газа, повернув руль в обратную сторону от места где мы находились. Машина поехала вдоль леса.

– Где он? – я в который раз, сгорая от нетерпения, повторила свой вопрос. Парень лишь усмехнулся.

– Тут, в салоне, – он выдержал небольшую паузу, бросив на меня искоса игривый взгляд через зеркало заднего вида. – Если точнее, то в моей голове. Я жнец, и твой Винсент тоже.

Он произнес это с таким будничным спокойствием, будто подобное откровение – обыденность, а затем вновь отвернулся, сосредоточившись на дороге, но периодически поглядывая на меня, выжидая реакции. – Ты не знаешь, кто такие жнецы? – в его голосе прозвучало подобие смешка. – Жнецы – это те, кто добровольно служат хранителю преисподней, в обмен на вечную жизнь.

Он смаковал каждое слово, словно наслаждаясь своей сущностью. Секунды между фразами тянулись мучительно долго.

– Хранитель, в свою очередь, питается душами людей, убитых жнецами. Процесс сбора душ происходит сразу после смерти жертвы и позволяет ему поддерживать свое бессмертие, – он с нескрываемым интересом наблюдал за мной через зеркало, продолжая вести машину. Я же сидела, словно окаменев, хлопая ресницами, отчаянно пытаясь переварить обрушившийся на меня поток информации. На мгновение мне показалось, что все, что говорит этот вампир, – какой-то абсурдный, вышедший из-под контроля розыгрыш. Хотя, казалось бы, я видела многое…

– Помимо прочего, у жнецов есть одна особенность: если мы убиваем или находим в предсмертном состоянии существо со сверхспособностями, способное к регенерации, будь то вампир или другой жнец, мы можем поймать его душу и временно "заковать" в своей голове, – Думан снова закурил. – Можем общаться с этим существом, или позволить общаться с ним другим, через пространство, до тех пор, пока не захотим выпустить обратно в тело, – он вновь повернулся ко мне, выпуская прямо в лицо густое облако табачного дыма. – В твоем случае, кукла, я не собираюсь его выпускать. По крайней мере, не сейчас.

В который раз в салоне повисло молчание, окутывая меня своей тяжестью. Я сидела, замерев в мыслях, все ещё переваривая страшную правду о человеке, с которым провела в отношениях чуть больше года.

Мысли складывались воедино со скоростью света, и мои глаза в очередной раз наполнились слезами, а к горлу подкатил ком, будто бы я тонула, захлебываясь в воде. Осознание того, что весь период нашей любви, он держал меня в постоянной лжи, окончательно убило во мне всю стойкость, которую я сохраняла весь этот гребаный вечер. Отвернувшись к окну, и наблюдая за деревьями которые спешно проносились мимо нас, я все ещё пыталась сдержать водопады в своих глазах.

Стоит ли верить его словам, и какой вывод я могу сделать из того, что рассказал мне незнакомец? Хотя, я и без того знала, что Винс был мастером манипуляции, и как оказалось – обманывая меня безостановочно, заставлял верить в его искренность. Все это время я считала его простым странником, путешествующим между различными мирами. Я полагала, что внутри него было лишь горе от потери близких друзей и сильная боль, мучившая его сердце. Но теперь я узнаю, что он убийца? Служитель самого дьявола? От этого осознания, сердце предательски защемило.

– Лиза..? – голос Винсента донесся до меня, где-то из недр автомобильного салона, я вздрогнула от неожиданности, но поняла, что Думан позволил ему поговорить со мной. Но говорить не хотелось.

Я по прежнему уставилась в окно, и поежилась то ли от осенней прохлады, то ли от голоса своего возлюбленного.

Всего несколько секунд ускользнувшего покоя, и водоворот мыслей безжалостно вернул меня в стены салона, где разгорался конфликт. Слова, словно осколки льда, пронзили тишину.

– Какого черта ты выкладываешь ей то, что я сам хотел рассказать?! – в голосе Винсента клокотала ярость, та самая, которую я видела так редко, словно она была заперта глубоко внутри. Это было странное, мучительное ощущение – слышать его гнев, чувствовать его отголоски, но не ощущать его присутствия рядом, не видеть его лица, искаженного болью.

Думан, напротив, излучал какое-то зловещее спокойствие, даже довольство, словно выдав мне опасную информацию о Винсенте, он одержал победу. Он с презрением выбросил недокуренную сигарету в ночную бездну за окном, словно выбрасывал остатки доверия к своей персоне.

Наконец, машина вырвалась из объятий леса, и взору открылся утренний Сиэтл. Мрачная, дремучая чаща с колоннадой вековых стволов осталась позади, уступив место ослепительному урбанистическому пейзажу. Город, просыпаясь, дышал жизнью: высотные здания пронзали небеса, а улицы уже пульсировали потоками автомобилей, застывших в утренних пробках. Первые лучи солнца, словно жидкое золото, переливались на крышах и асфальте. Аномальная зона осталась далеко позади, и я, наконец, смогла выдохнуть, ощутив, как тяжесть покидает плечи. Осталось лишь связаться с друзьями.

Голос Думана, пронзивший тишину, заставил меня вздрогнуть и обратить на него свой взгляд.

– У тебя было столько времени, чтобы открыть ей правду, – слова черноволосого парня, словно ледяные иглы, кололи слух. Он бросил в мою сторону мимолетный взгляд, полный какой-то странной жалости, будто я была не человеком, а лишь тенью, не заслуживающей правды. – А ты просто обманывал ее, словно она – пустое место, – его голос, обращенный к Винсенту, был полон не упрека, а какой-то горькой, насмешливой иронии, от которой по коже пробежали мурашки. Я вновь отвернулась к окну, чувствуя, как внутри все сжимается от невыносимой боли. Вмешиваться в этот болезненный разговор не было ни сил, ни желания.

– Не твое дело, ублюдок, когда и что мне говорить! – рык Винсента, полный ярости и отчаяния, прозвучал в пространстве как удар хлыста. Я почувствовала, как в нем клокочет гнев, готовый вырваться наружу. Я знала, будь он сейчас рядом с Думаном, он бы растерзал его на куски, не раздумывая.

На выдохе я все же решилась прервать этот бессмысленный фарс.

– Винсент, пять минут назад незнакомец с усмешкой выложил все карты на стол. Ты же, целый год, крался вокруг да около, не раскрывая и толики правды. Каковы причины твоего молчания? – стараясь придать голосу стальную твердость, я отчаянно боролась со слезами, готовыми хлынуть потоком.

– У всего есть свои причины, Лиззи, – его голос на мгновение смолк, словно испугавшись собственного эха, а затем вновь обрушился раскатами грома, заполнив собой все пространство салона.

– Из-за того, что я живу не в свою эпоху, за мной могут прийти Хранители времени, слышал о таких? – он обратился к Думану.

– Слышал, и? – казалось, что эти Хранители совершенно его не беспокоили.

– Хранители времени – это опасная организация, которую лучше избегать, особенно если ты находишься не в своей эпохе. Я уверен, найди бы они меня, нанесли бы большой вред, вплоть до самого ожесточённого наказания.

– Ты настолько мне не доверял? Думал, что я сдам им тебя? – я перебила его, и мое настроение и без того паршивое, кажется уходило в минус. Послышался вздох Винсента.

– Таким образом, я защищал не только себя, потому что понимал – встреча с Хранителями, может оказаться фатальной не только для моей, но и твоей безопасности. Я был напуган возможными последствиями и знал, что должен оставаться в тени и прятаться от них, чтобы избежать наказания, которое мне грозит, и сохранить свою жизнь и целостность для тебя Лиза, при этом защитив и тебя саму.

Не смотря на агрессию в сторону Думана, Винсент по привычке говорил со мной галлантно и сдержанно. Он словно до сих пор, жил не в нашем мире, а там, на юге Италии, много веков назад.

Его тон из агрессивного, перешёл в уставший, и я замолчала, переваривая сложившуюся ситуацию. Думан, с его фирменной улыбкой, которая за столь короткое время успела мне опротиветь, уже приготовился начать очередные придирки, но я оборвала его на полуслове. Горечь и непонимание терзали мне сердце всю дорогу, и только сейчас я заметила знакомые очертания пейзажа.

– Куда мы едем? – мой голос дрогнул, выдавая всю ту боль, что сейчас клокотала внутри.

– Фремонт, пятое авеню, по второму шоссе, дом, – сероглазый бросил на меня мимолетный взгляд.

– Третий… погоди, откуда ты знаешь мой адрес?

– Винсент сказал, – сухо отрезал парень.

Я не стала спорить.

Остаток пути прошел в тягостной тишине. Думан снова заточил Винсента в темницу своего разума, лишив меня возможности услышать его голос. И, честно говоря, сейчас мне совершенно не хотелось ворошить эту ложь, тем более в присутствии чужого человека. Но, несмотря ни на что, во мне царило какое-то странное спокойствие, словно я была уверена, что Думан выпустит Винса, что не станет насильно удерживать его душу в плену своих мыслей.

Втайне, не удержавшись, я украдкой взглянула на парня, сидевшего напротив. Его волосы, цвета воронова крыла, казались сотканными из самой ночи. Легкие волны непокорно падали на лоб, но он, казалось, не замечал их, погруженный в свой мир. Четкие, точеные скулы придавали его лицу аристократическую сдержанность. Но больше всего притягивали глаза – пепельно-серые, пронзительные, словно осколки зимнего неба. В их глубине таилась необъяснимая тоска, отзывавшаяся щемящей болью в моей душе. Он смотрел сквозь меня, видел что-то, недоступное остальным. И в этот миг я утонула в этих глазах, ощутив странное, завораживающее родство. Цвет его глаз – тот же цвет, что и в моих. На миг безумная мысль пронзила сознание: неужели это судьба?

Усмешка кривила мои губы – горькая, ироничная. Сама мысль о возможном сближении с таким человеком казалась чудовищным шагом в бездну, где меня ждет лишь отчаяние. Тем более, как бы меня не сжигала злость на Винсента, я не могла отрицать то, что он был единственным в своем роде.

Внешность его – совершенство, сотканное из силы и нежности. Карие глаза, излучающие доброту, мгновенно снимали напряжение, и окутывали теплом и спокойствием. Длинные, каштановые кудри, ниспадающие до лопаток, он часто собирал в небрежный хвост, открывая сильную шею. Его тело – рельефное, мускулистое, манило властью и мощью. Он действительно был гладиатором, готовым сокрушить любые препятствия, и выстоять в любой битве. Но главным было его отношение ко мне. За целый год, что мы провели вдвоем, он ни разу не повысил на меня голос, ни разу не поднял руку. Обращался со мной с трепетной нежностью, словно я – хрупкий цветок из чистейшего хрусталя, и единственная драгоценность в его жизни. Сейчас, прокручивая в голове события вечера, я начинаю понимать: та тайна, которую он так долго скрывал, возможно, не стоит того, чтобы разрушить все, что между нами было…

– Почти приехали, – голос Думана, словно хлыст, вырвал меня из плена воспоминаний, и я, залившись краской, поспешно отвернулась к окну. "Вот черт! Неужели он заметил, как я пялилась на его затылок, словно зачарованная?"

Внезапно, парень расхохотался, и смех его был подобен раскатам грома.

– Ты не перестаешь меня удивлять, куколка! С виду вроде бы интеллектом не обделена, а мыслишь, как пятилетний карапуз, у которого отобрали леденец.

Мои щеки заполыхали так, словно я только что выиграла конкурс поедания острого перца.

– Ты что, залез ко мне в голову?! – выпалила я, чувствуя, как внутри все клокочет от возмущения и неловкости.

– Грешно быть вампиром и не использовать свои способности в личных, так сказать, корыстных целях, разве нет? – подмигнул он, и в глазах его плясали озорные искорки. Думан заглушил мотор у моего дома, и прежде чем я успела моргнуть, он уже галантно распахивал передо мной дверцу. Его рука, предложенная в жесте помощи, казалась насмешкой, а взгляд, прищуренный и хищный, прожигал меня насквозь. Я закатила глаза, в душе протестуя против этого спектакля, но все же вложила свою ладонь в его. Вместо ожидаемой поддержки, он дернул меня на себя с неожиданной силой. Его пальцы впились в мою талию, лишая меня воздуха и воли. Внутри все похолодело от внезапного осознания ловушки, в которую я так неосмотрительно попала.

В его объятиях, словно в коконе, мое сердце затрепетало испуганной птицей, рвущейся на свободу. От Думана, как и от кожаного салона машины, исходил терпкий дуэт табака и корицы, обволакивающий, пьянящий, затуманивающий рассудок. Он все еще держал меня, а потом склонил голову, и его взгляд, пронзительный, изучающий, и горящий – встретился с моим. В уголках его губ заиграла дерзкая, завораживающая усмешка. Казалось, будто в воздухе, пропитанном его запахом, под напряжением наших взглядов, плелась тонкая нить волшебства, обещающая нечто неизбежное.

Я и правда потеряла голову, а опомнившись, шарахнулась от него, будто бы ненароком, прикоснулась к оголенному проводу.

– Ты… Ты что творишь?! – мой голос предательски сорвался, превратившись в жалкий писк, а во рту пересохло так, будто я неделю ползла по Сахаре.

Думан, утробно расхохотался в ответ, и бросив на мой дом многозначительный взгляд, направился прямиком к дому. Да чтоб его! Мое терпение лопнуло, как перезревший арбуз. Мало того, что он позволял себе подобные выходки, так еще и умудрялся игнорировать мои справедливые возмущения. Бесстыдник.

Дом, ставший моим, был небольшим, одноэтажным, словно жемчужина, выпавшая из ожерелья ночи. Его фасад, выбеленный до молочной белизны, дышал изысканной простотой. Этот дом – был даром от Лефиана, как знак принятия в клан, когда тьма обратила меня в вампира. Каждый раз, переступая порог, я ощущала, как меня окутывает волна спокойствия, словно шепот древних стен. Внутри царили тепло и безопасность, неприступные для внешнего мира.

– Дом ужасен, если честно. Как ты вообще здесь живёшь?

Погрузившись в пучину собственных мыслей, я не заметила, как впечаталась носом в его внушительную спину. Он застыл посреди тротуара, увлеченно разглядывая фасад здания. Думан медленно обернулся, испепеляя меня взглядом сверху вниз. Он был как минимум на голову выше меня, словно эдакий ходячий небоскрёб. От новой волны стыда я готова была провалиться сквозь землю, зарыться в асфальт, как страус, решивший, что саванна – это городские джунгли. Вот только в саванне страусов хотя бы не осуждают за неуклюжесть…

– Э… эм… – слова рассыпались пеплом во рту, стоило мне снова утонуть в омуте его взгляда. Уголки губ Думана, дернулись в хищной полуулыбке.

– Нравлюсь?

Его наглый вопрос врезался в меня, как молния в дуб. Сердце принялось отбивать чечётку, а глаза, кажется, чуть не выскочили из орбит. Я заморгала, как сова на ярком солнце, отчаянно ища, за что бы зацепиться взглядом, лишь бы не смотреть на это самодовольное лицо. Боже, да он еще и наслаждается моим смущением… Вот же демон в человеческом обличье!

– Выпусти Винсента, или хотя бы дай нам поговорить, – потребовала я, с внезапной остротой осознав, что мой молодой человек все еще томится в голове Думана, будучи невольным свидетелем всего происходящего. Холодная волна беспокойства окатила меня.

– Думаешь, я отпущу его просто так? – усмехнулся парень, искоса взглянув на меня. – Идем, я расскажу тебе, чего хочу. – Он легонько коснулся моего подбородка кончиками пальцев, словно пробуя на прочность, и развернулся, направляясь к крыльцу дома. В этом мимолетном прикосновении чувствовалась угроза, и я, отчаянно вздохнув, словно повинуясь невидимой силе, последовала за ним.

Глава 3.

Ничто не сравнится с ощущением комфорта и расслабления, которое приносит теплый душ после насыщенной событиями бурной ночи. И не подумайте, что бурная в моем случае – это отголоски страстных возлияний, романтического свидания или, о боже, насыщенного танго до утра. Нет, моя ночь была полна адреналина, паранормальных выкрутасов и знакомства с одним не самым обходительным темноволосым нахалом. Да уж, аномалии так и липнут, словно мухи на мед, а хамоватые красавчики, видимо, идут в комплекте с апокалипсисом.

Я вышла из душевой, шагнув на прохладный кафель пола, и наскоро обмотала свои влажные волосы чистым полотенцем. Искривив губы в надежде, что парню надоело ждать, и он покинул мой дом, я направилась в гостиную. Но вместо того, чтобы обнаружить, что Думан, наконец ушел, я была "приятно" удивлена видом его фигуры, продолжающей занимать место на моем диване. Он восседал там, как падишах на троне, небрежно перелистывая страницы моей злополучной первой тетради со стихами, словно дегустировал выдержанное вино, наслаждаясь каждой кривой строчкой, каждой юношеской мукой, запечатленной на бумаге. Боже милостивый, и где он только откопал ее?!

Волна цунами чувств накрыла меня с головой: от оглушительного стыда, заставляющего кровь приливать к щекам, до первобытной ярости, грозившей испепелить все на своем пути. Думан поднял свой надменный взгляд от моего литературного позора, и наши глаза встретились. На его губах расцвела самодовольная ухмылка, от которой у меня зачесались кулаки.

– Знаешь, а в твоих стихах есть что-то… – протянул он. – Ты могла бы стать новой звездой если бы старалась чуть больше. Такому таланту пропадать нельзя.

Я почувствовала, как внутри меня поднимается вулкан гнева. Он, наглец, не просто заявил о себе – он возомнил себя критиком моей души! Мое терпение, и без того трещавшее по швам, теперь истерично забилось в конвульсиях. Но, вместо того, чтобы устроить фееричный взрыв, достойный голливудского блокбастера, я решила сыграть в его же игру, обернувшись в маску самой утонченной вежливости. Посмотрим, что будет, когда он захлебнется в патоке моего "любезного" сарказма.

– Думан, я ценю твою заинтересованность в моем творчестве, но моя тетрадь – это мое личное пространство, – я отрезала, пытаясь сохранить некую долю спокойствия в голосе. – Я попрошу, чтобы ты больше не листал ее без моего разрешения.

Его улыбка расцвела во всю ширь, словно у Чеширского кота, объевшегося смешинками.

– Ты вечно ходишь с каменным лицом? Неужели стоит надувать губки из-за крохотной, совершенно безобидной щепотки критики в твой адрес?

Наконец, вместо того чтобы продолжать спорить, я решила поступить иначе, и просто подошла ближе к дивану. Мягко, но уверенно я выхватила тетрадь из его рук.

– Будь добр, верни. Мои стихи – это святое, и делиться ими с тобой я не собираюсь.

– А чем бы ты хотела поделиться? – внезапно, словно оковы, его руки стиснули мои запястья. Полотенце соскользнуло с моих влажных волос, и волна испуга захлестнула меня, когда его движения стали стремительными, но какими-то обманчиво-плавными. Как хищник, одним рывком он повалил меня на податливый диван, нависая сверху. Я попыталась оттолкнуть его, но он, казалось, был соткан из стали и гранита, и лишь сильнее вдавил меня в мягкую обивку одной рукой. В его глазах заметно отразилось новое, живое выражение, которое вызвало у меня ещё большую тревогу. Они искрились любопытством, каким-то животным интересом ко мне, и в голове тут же пронеслись страшные мысли о том, что этот незнакомец может сделать со мной прямо сейчас. Но секунду спустя, он отпустил меня, давая фору, чтобы вскочить с дивана и занять устойчивое место возле двери. Думан расхохотался, и смех его прозвучал резко, словно удар хлыста.

– Кукла, ты бы себя видела! Неужели до сих пор не привыкла защищаться? Думаешь, что живёшь в мире розовых пони и радужных единорогов?

В его голосе проскользнула циничная нотка, как кубик льда в летнем чае, и прищуренные глаза снова впились в меня. Я же, словно парализованная, стояла, уставившись в пыльный пол, и не находила в себе ни единого слова, чтобы парировать его язвительные замечания. Что тут скажешь, когда тебя вот так, как бабочку булавкой, пришпиливают к реальности?

Парень, которого я недавно встретила, сейчас – лишь подтвердил горькую истину: я не научилась защищаться. Ирония судьбы – сверхъестественное существо, сломленное мужской жестокостью. Насилие стало уродливой обыденностью моей жизни. Все началось с Димы, чья рука надо мной взлетала слишком легко, чьи требования повиновения звучали как приговор. Он привык к доминированию, к контролю, достигаемому ударом. Затем были другие, обычные вампиры, превосходившие меня и в физической мощи, и в силе духа.

Я потеряла счет моментам, когда становилась жертвой их садистских игр. Каждый второй мужчина видел во мне лишь объект для боли, для извращенного наслаждения, для удовлетворения грязных потребностей. И после каждого раза, что-то внутри меня надламывалось. Моя психика, подобно хрупкому стеклу, покрывалась трещинами. В итоге я превратилась в тень себя прежней – слабую, ломкую, мертвую внутри, лишь оболочку, имитирующую жизнь.

Один лишь Винсент был другим, тем кто стал оберегать меня словно личный ангел хранитель, и уже год, находясь с ним в отношениях, я жила в уюте и спокойствии. До сегодняшнего дня.

Сердце болезненно сжалось, словно в тиски, и я с ужасом осознала: Винс все еще здесь, в этой комнате, свидетель всего, что Думан со мной творит. Невыносимая боль пронзила меня от мысли о том, что он чувствовал, беспомощно наблюдая за этой сценой, лишенный возможности меня защитить.

Неожиданно, предательские слезы покатились по щекам, обжигая кожу. Я отвернулась от Думана, торопливо стирая их и отчаянно пытаясь вернуть себе самообладание.

– Тебе необходимо научиться защищать себя от любой мерзости, даже если она исходит от самых опасных парней во вселенной. Жизненно необходимо научиться давать отпор и говорить "нет".

За моей спиной вновь раздался голос черноволосого. Как будто он чай пьет, а не душу мою на атомы разбирает! Ни одна мышца на его лице не дрогнула от вида моей истерики.

– Да ты просто мастер мотивационных речей! Говорить с такой легкостью, будто я супергерой, а не уставший котенок, которого семь лет пинали все, кому не лень!

– Ну, а кто виноват? Сама же полезла в эту кашу, наверное проще было отдаться каждому встречному, чем показать зубки, да?

Думан слегка повысил голос, а в следующее мгновение уже стоял вплотную, грубо разворачивая меня к себе.

– Успокойся, я терпеть не могу женские слезы. Он прижал меня ближе. Его рука скользнула по волосам, а затем невесомо коснулась щеки, стирая влажные дорожки. Словно от ожога, я отшатнулась от него.

– Верни Винсента и проваливай, ты ничего обо мне не знаешь, – мой голос сорвался с приглушенного шепота в звериный рык. Думан лишь закатил глаза, картинно развернувшись к дивану, словно не слышал моей ярости.

– Сначала ты выполнишь мое условие, и только после этого он будет свободен, идет?

– Что тебе нужно? – устало выдохнула я. Обойдя мужчину стороной, я опустилась на краешек дивана у окна. Мимолетная легкость, которую я было почувствовала после душа, вновь растворилась в густой мгле.

– Артефакт, а если быть точнее – книга, которая находится в одной из крупнейших библиотек Портленда, – парень плюхнулся на диван позади меня.

– Хорошо, я выполню твое условие, но зачем тебе понадобилась именно я? Неужели во всем этом мире не нашлось другой подходящей марионетки для твоих игр?

– Потому что я так захотел, куколка. Запомни, я всегда получаю то, что мне приглянулось, это как закон вселенной, понимаешь? – он окинул меня взглядом, словно рентгеном, и в его глазах мелькнула хищная серебристая искра. – И на данный момент, мой интерес разделился надвое: во-первых, артефакт, разумеется, а во-вторых – ты.

Я нахмурилась, чувствуя, как закипает кровь.

– То есть, по-твоему, я просто вещь? Безделушка, которую можно взять и использовать?

Мерзавец! Как он смеет так разговаривать, да еще и в моем собственном доме?

Парень не ответил, кивнув на телефон, что лежал на столике возле дивана. Через пару секунд раздался звонок.

Переглянувшись с темноволосым вампиром, я потянулась за мобильным, и посмотрев на экран, увидела что звонит Винсент. Сразу же нажав на зелёный значок, я услышала на другом конце провода – такой родной, но одновременно далёкий голос своего парня.

– Лиза? – голос был обеспокоенным.

– Я покурить, – Думан поднявшись, подмигнул и скрылся в другой комнате, через секунду хлопнув входной дверью.

– Он выпустил меня, чертов ублюдок! – рычал Винсент, и мне казалось, что еще мгновение, и мой телефон задымится от его клокочущей ярости. – Лиззи, умоляю, не вздумай никуда с ним ехать. Он опасен. Он до мозга костей, хладнокровный Жнец. Ты даже не представляешь, какие бездны таятся в его душе…

– А я и представить не могла, Винсент, на что способен ты. Зачем эта завеса лжи, эта многомесячная игра в доверие, обрывки правды, которые ты бросал мне, словно объедки с барского стола? И любил ли ты вообще?

– Лиза, прошу, давай оставим выяснение отношений до личной встречи. Сейчас главное – твоя безопасность. Я заклинаю тебя, оставайся дома, не делай глупостей, не уезжай никуда.

– Винс, я дала ему слово. Ты же знаешь, как это для меня важно. И потом, он не отступится, пока я не выполню его условие…

Наш спор разгорался не менее трех минут, пока в дверях вновь не возник Думан. Словно хищник, одним стремительным движением устроившись рядом, он вырвал телефон из моей руки.

– Абонентская линия, больше недоступна для твоего сердца, – прошипел он в трубку, с издевкой отменяя вызов. Телефон, словно шайба, скользнул по столу, удаляясь от меня все дальше. – Он прав, кукла. Я опасен, но я вернул его бесполезную душонку обратно в бренное тело, и теперь ты у меня в долгу.

Он снова повернул свой взгляд ко мне, и я задержалась, на его огромных серых глазах, которые словно оживали перед моими. Только один его взгляд, каким-то образом, смог неожиданно заставить мое сердце вздрогнуть, и застыть на мгновение. Думан смотрел на меня серьезно, но в тоже время я могла уловить игривость, которая подражала дерзкой улыбке, скользящей по его губам.

Я не могла отвернуться от его взгляда, он был таким пронзительно глубоким и интригующим одновременно, и я застыв в моменте, ощущала, что тону.

Его черные волосы, были словно только что взметнувшейся бурей, а в сочетании с серыми глазами и улыбкой, создавали впечатление настоящего бунтаря, плохого мальчика, который играет свои правила.

Внутри меня бушевал ураган эмоций, от адреналинового шторма до нервного трепета. Собрав волю в кулак, я оторвала взгляд от этой ходячей катастрофы и процедила сквозь зубы:

– Как только мы вернем этот "невероятно" важный для тебя артефакт, ты испаришься из моей жизни, как утренний туман?

В моем голосе сквозило такое презрение, что им можно было резать сталь.

– Не могу обещать. А вдруг ты без меня уже не сможешь? – он изобразил такую умилительную гримасу, словно рассчитывал на мою немедленную капитуляцию.

– Не дождешься. Больше всего на свете я ненавижу таких, как ты. Высокомерных, наглых, самоуверенных…

– От ненависти до… – начал этот нахал, но мой испепеляющий взгляд заставил его осечься. Он расхохотался, словно я только что рассказала вслух анекдот.

– Я хотел сказать, от ненависти до убийства один шаг, – промурлыкал он, поднимаясь. – Поехали, у меня нет вечности, чтобы кататься с тобой по окрестностям.

Офигеть просто! То есть он отнимает у меня драгоценные дни жизни, а потом еще и издевается?

Вот же психопат…

Мы вышли из дома в тишине, где каждый увяз в лабиринте собственных мыслей, и направились к его машине, стоявшей неподалеку. В последний раз я обернулась, чтобы бросить взгляд на мой дом – крепость, где мне всегда было уютнее, чем где-либо. Легкая улыбка тронула мои губы, когда я села в машину Думана. В моей улыбке были скрыты смешанные эмоции – нежность, тоска и некоторая вера в то, что и за пределами дома, все будет в порядке.

Думан странно косился на меня, пока я устраивалась на переднем сиденье его машины. Не дав мне даже до конца затворить дверь, он вдавил педаль газа, и машина, взревев, сорвалась с места. Проигнорировав его нетерпение, я все-таки захлопнула дверь и потянулась к ремню безопасности, мельком заметив ухмылку на его губах – мол, "и так бессмертная, чего трусишь?" Но, успешно пропустив мимо себя и эту эмоцию, я уже по привычке уставилась в окно. Парень покрутил тумблер на панели авто, и в салоне раздались звуки местной радиостанции.

– "Куплет

В серых глазах девушки видно молчание немое,

Их светлый отблеск словно призывает,

А слезы по щекам спускаются, как дождевые капли,

Она ищет ответы в мире – загадок и заблудших душ.

– Припев

Серые глаза, глубины страсти непонятной,

В них тоска таится, души – касаясь нежно.

Грусть взгляда скрыта, как морская глубина,

И эта девушка одна, душа ее – насквозь печальна…"

Лёгкая мелодия, сотканная из намёков и недосказанности, завладела моим вниманием. В ней звучало нечто личное, словно послание, адресованное единственному слушателю. Я заслушалась, невольно отбивая ритм на коленях.

– Понравилось? – голос парня прозвучал неожиданно, нарушив тишину, воцарившуюся после того, как отзвучали последние аккорды. Ей на смену пришел грубый, непонятный мне рок.

– Прикольно, – бросила я, не отрывая взгляда от окна, всем своим видом демонстрируя нежелание продолжать разговор. Но мой посыл остался без ответа.

– Мой трек, точнее – один из. Я вокалист, пишу и исполняю музыку.

Его заявление застало врасплох, словно пощечина, и я невольно обернулась. Думан продолжал буравить взглядом дорогу, сосредоточенный и непроницаемый, он снова чиркнул зажигалкой.

– В перерывах между убийствами? – процедила я, стараясь, чтобы в голосе сквозила насмешка, почти такая же ядовитая, как и у него.

Думан расхохотался, и этот смех, резкий и чуждый, царапнул по нервам.

– Одно другому не мешает. У тебя ведь тоже хобби имеется – неплохие стихи пишешь. Может, вместе что-нибудь запишем?

– Не пою, – отрезала я, отворачиваясь к окну, словно бегство могло спасти от его цепкого взгляда. Вглядываясь в мелькающие указатели, безуспешно пытаясь определить нужный адрес, но с каждой минутой становится очевиднее – мы удаляемся от города, устремляясь в неизвестность.

– Куда мы едем? – вопрос срывается с моих губ, выдавая нарастающее беспокойство.

– К Маркусу, – небрежно бросает Думан, словно это имя должно было мне о чем-то говорить.

– Кто это?

– Хранитель преисподней, тот самый, на которого мы с твоим ненаглядным Винсентом работаем, – он бросает на меня оценивающий взгляд, пытаясь прочесть испуг. Но я, собрав всю волю в кулак, стараюсь не выдать ни единой эмоции.

Ирония судьбы, я всегда наивно полагала, что моя жизнь уже познакомила меня со всем пантеоном сверхъестественного – от кровожадных вампиров и свирепых вервольфов до призрачных фантомов и чарующих сирен. Как же я ошибалась… Оказывается, мир магии и тьмы гораздо глубже и причудливее, чем я могла себе представить.

– Хранители, это магические существа, обладающие огромной властью над миром сверхъестественных сущностей. Обычно, они придерживаются нейтральной позиции и следят за соблюдением баланса сил в сверхъестественном мире, – словно заметив мое беспокойство, Думан принялся рассказывать больше о Маркусе и по видимому остальных хранителях, о которых я и знать ничего не знала. – Они очень редко вступают во взаимодействие с людьми, предпочитая оставаться на заднем плане и контактируя с ними только через своих Жнецов, путем поглощения душ.

На мгновение, я буквально ощутила себя маленькой и беззащитной, и вжалась в сидение, борясь со страхом скорой встречи с одним из них.

– Хранители имеют способность манипулировать судьбами сверхъестественных существ и влиять на их действия, – парень продолжил говорить, закурив очередную, возможно сотую за этот день сигарету. – Они контролируют проявление магических сил, управляют опасными битвами, и даже влияют на распространение сверхъестественных видов по миру. Их сила и власть невероятно велики но, – он сделал небольшую паузу, резко повернув руль, отчего машину знатно перекосило и я чуть было не перекатилась на темноволосого, судорожно цепляясь за свое сидение. – Жнецы тоже сильнее обычных вампиров, а гибрид как я, который является обеими сущностями, просто фактически неуязвим.

Ухмылка, словно ядовитый плющ, снова оплела его лицо.

– Зачем ты везешь меня к нему? – осознание, как удар молнии, пронзило мозг. Встреча с этим опасным типом в мои планы совершенно не входила.

– Ты балласт, живой якорь, который просто тащится за мной, – процедил он, словно выплюнул. – К Маркусу еду я.

Его наглый упрек эхом прокатился по салону, заставив меня нахмуриться так, что брови едва не встретились на переносице. Я развернулась к нему, вновь готовая к словесной баталии.

– Балласт?! Да ты меня чуть ли не в мешке выкрал, а теперь еще и недоволен?! И теперь, благодаря тебе, я должна играть в гляделки со злом во плоти?

– Успокойся, принцесса, – Думан повернул голову, одарив меня белоснежной улыбкой, в которой предательски сверкнули едва заметные клыки. – Не будешь выделываться, он тебя и пальцем не тронет. Да и потом, убивать таких, как ты, не в его стиле. Он эстет, а не мясник.

– Можно вопрос? – решив, что риск невелик, я отчаянно захотела сменить тему, которая грызла меня изнутри.

– Я не девственник, прости, ты опоздала! – взревел он, хохоча так, словно ему щекотали пятки ангелы. Мои глаза, и без того не маленькие, чуть не выскочили из орбит.

– Я бы никогда не позарилась на таких наглых и невменяемых, – фыркнула я, стараясь придать голосу уверенности, хотя внутри все дрожало, как желе. – Просто интересно: вы жнецы, всех подряд отправляете к праотцам? У вас там что, конвейер смерти?

Парень, явно заинтригованный, приглушил музыку и уставился на дорогу, словно пытаясь прочесть там ответы на мои вопросы.

– Нет, мы не маньяки с косой, успокойся. В нашем меню только отъявленные негодяи: коррумпированные бизнесмены, гнусные изменники… Маркус сам выбирает, чью душу отправить в адский котел, а нам скидывает координаты жертвы. Знаешь, это что-то вроде "Срочно доставить! Оплата по факту".

Я задумалась. Жестоко? Да. Но, с другой стороны, получается, что эти Жнецы – этакие санитары мира, чистильщики авгиевых конюшен человечества? В моих мыслях пронеслось, что Винсент на самом деле все ещё оставался для меня хорошим человеком, не смотря на свою "должность".

Снова отвлекаюсь в сторону окна, вижу как мы заворачиваем за угол и Думан резко останавливает машину. Сердце учащенно забилось, словно пыталось разорвать грудную клетку пополам.

Выбравшись из машины, парень уже нетерпеливо открыл дверь с моей стороны и протягивал руку, для того, чтобы помочь выйти. В очередной раз доверившись ублюдку, я поняла: хватит, приехали. Это был последний раз, когда я позволила ему одурачить себя. Его пальцы, словно ледышки, коснулись моей ладони, обвили ее, и нагло ухмыльнувшись, он дернул меня на себя так, что я кубарем полетела прямо в его объятия.

– Ну, солнышко, не на людях же, – промурлыкал он, и его дьявольски привлекательная улыбка опасно приблизилась к моему лицу. Казалось, еще чуть-чуть, и я утону в омуте его глаз.

Вспыхнув, как новогодняя елка, я влепила ему звонкую оплеуху и оттолкнула от себя. Мимо проплыла дама с коляской, окинув нас взглядом, полным нескрываемого любопытства. Видимо, решила, что мы тут репетируем сцену из нового блокбастера. Что ж, почти угадала. Казалось, эта ситуация лишь забавляла его, но в следующее мгновение он возник рядом, словно тень, и, склонившись к моему уху, прошептал с холодной угрозой:

– Не советую тебе демонстрировать свою силу в моем присутствии. До подобных привилегий тебе еще расти и расти.

– Да какого черта ты тогда обращаешься со мной, как с мешком картошки?! – взревела я, сверля Думана гневным взглядом из-под нахмуренных бровей.

– Потому что ты и есть мешок картошки. Идем, – он указал вперёд, показывая в сторону стоящей неподалеку девятиэтажки.

В ответ у меня уже вертелась колкость, достойная пера самой королевы язвительности, но тут меня, словно обухом по голове, оглушил вид этого дома.

– Подожди, ты всерьез хочешь сказать, что сам Хранитель Преисподней, собственной персоной, обитает в панельной девятиэтажке, затерявшись среди простых смертных?

Мой мозг отчаянно барахлил, отказываясь обрабатывать эту дикую информацию.

– Именно, зажат между апартаментами безумной кошатницы, запах из которой способен свалить с ног самого Цербера, и местным сутенером, чей гардероб, кажется, был конфискован у цыганского барона. Спросишь что-нибудь ещё, или мой твой запрос абсурда на сегодня исчерпан?

Я не знала, говорил ли он правду, или вновь играл со мной, словно с марионеткой. Застыв на полпути, я отчаянно замотала головой, пытаясь вырваться из его невидимых пут.

– Как хочешь, но я и с места не сдвинусь. Буду ждать здесь.

Не медля ни секунды, стремительно сократил расстояние между нами и, грубо схватив за локоть, потащил за собой. Мои жалкие попытки вырваться разбивались о его стальную хватку, словно волны о скалы.

– Отпусти…! – прокричала я, нанося слабый удар в его спину свободной рукой, и тут же пожалела об этом, вспомнив его недавнюю угрозу. Думан медленно обернулся, испепеляя меня взглядом исподлобья, его брови сердито сдвинулись к переносице.

– Что я тебе говорил? – прорычал он, сжимая мой локоть до боли. Липкая волна страха, подобно цунами, захлестнула меня с головой. Страх вновь оказаться в его власти парализовал меня. Я молчала, неотрывно глядя в серый асфальт под ногами. Горькая обида подступила к горлу, заставляя сглатывать слезы, и я попыталась выдавить из себя хоть слово.

– Я не игрушка… отпусти меня.

– Ты идешь со мной, и это не обсуждается, – отрезал он, будто мои слова были пустым звуком, и продолжил волочить меня в сторону подъезда, не обращая внимания на мои мольбы. Очутившись в холле, он выпустил меня, и я, словно ужаленная, отпрянула, стремясь увеличить дистанцию между нами.

– Какой этаж? – процедила я, недовольно потирая ноющий локоть и направляясь к лестнице, уходящей ввысь.

– Последний, – ответил Думан, внезапно оказавшись передо мной. Не дав мне и шагу ступить, он развернул меня и подтолкнул к лифту. Мои глаза расширились от ужаса.

– Нет! – мой отчаянный вопль эхом разорвал тишину пустого холла. – Я пойду пешком, лифты – моя персональная пытка.

– Мне плевать, – проигнорировав мою мольбу, он бесцеремонно затолкнул меня в кабину и тут же нажал кнопку последнего этажа.

Резко рванувшись вперед, я отчаянно попыталась вырваться из стальной ловушки, но Думан, словно предвидел мой маневр, перехватил мою руку и, с неумолимой силой, прижал меня к задней стенке лифта. С жутким скрежетом двери сомкнулись, отрезая мне путь к спасению.

Вздрагивая, я ощутила, как руки, словно чужие, бессильно повисли вдоль тела. В глазах мгновенно защипало от подступивших слез. Темноволосый раздраженно цокнул, словно пробуя меня на прочность.

– Ты вампир или кто? – его взгляд вновь скользнул по моему лицу, но сейчас мне было до этого мало дела. Неважно, вампир я или всего лишь смертная, мои страхи никуда не ушли вместе с перевоплощением. Может, когда-нибудь, через столетия, я перестану чего-либо опасаться, но сейчас, всего пару лет спустя после моего обращения, в душе я все еще оставалась человеком.

Почувствовав мой страх, вампир медленно опустил руку, и, не глядя, инстинктивно переплел свои холодные пальцы с моими, словно заключая в оковы, в то же время другая его рука продолжала прижимать меня к стене лифта.

– Мне не хватает… воздуха, – прошептала я, отчаянно пытаясь удержать ускользающее самообладание, но тьма уже кралась к глазам, а веки наливались свинцом от подступающих слез. Безумный танец мигающей лампочки над дверями лифта отсчитывал мучительно долгие секунды, возвещая о приближении к пятому этажу.