Он – рядом

Криста

Это был 2021 год, когда в нашем маленьком городке Либби, штат Монтана, начались исчезновения молодых девушек, которых в последствии находили мертвыми в устьях рек, лесах и озерах. Либби, на сколько я его помню, всегда славился неописуемой красотой природы и дружелюбными жителями. Городок это был маленький (население едва достигало 3000 человек), но несмотря на это, был развитым. Лесная промышленность здесь была основной. Каждый третий житель работал на лесной фабрике, и получал довольно хорошие деньги. Относительно недавно город стал приманкой для туристов, которые были в восторге от местной плотины Либби, которую мы – местные, называем озером. На весь город был один паб, больница, муниципальная и частная школа, кофейня и церковь, куда ходило большинство нашего населения.

Я же, не была в их числе. Я не верила в Бога, потому что Бог не хотел верить в меня, тогда, когда я так нуждалась в нём, тогда, когда, кроме веры в него, у меня не оставалась ничего, он не отозвался.

Я была сиротой. Не с рождения, а когда мне было три года, родители погибли в автокатастрофе. Я их не помню, как и не помнила раньше своих двух родных старших братьев – Ронана и Дамиана. Ронан был старшим, сейчас ему было уже двадцать пять лет, а на момент гибели родителей всего десять, он тоже плохо помнит тот день и старается не вспоминать его. Дамиан придерживался того же мнения, что и старший брат. Дамиан был младше его на четыре года, но во всем и всегда потакал брату. Начиная с того момента, как мы попали в интернат. Я смутно помню, те восемь лет, проведенные в этой тюрьме для детей. Помню лишь, что нам почему-то приписали четвертого ребенка, у которого родители так же погибли. Мне тогда было уже восемь лет, когда наша кураторша принесла в спальню братьев младенца и буквально швырнула его на постель Ронана с отвращением.

– Четвертый вам, – злобно буркнула женщина, – пусть растет с вами.

– Что? Вы с ума сошли?! Он же младенец! – закричал Дамиан, переглядываясь со мной и Ронаном, который растерянно таращился на извивающийся в истерике маленький комок. Кураторша ушла, а мы втроем нависли над мелким и наблюдали за его криками. Я тогда впервые видела, как Ронан убаюкивал его, а затем и ближайшие два года, пока малец наконец-то не перестал верещать при любой удобной возможности.

Флавио – так мы назвали нашего сводного брата, рос умным и отзывчивым мальчиком. Он никогда не обижал девочек, как в интернате, так и по сей день. Ему было всего три с половиной, когда Ронану стукнуло восемнадцать и он смог покинуть интернат. Помню, как мы стояли возле дверей приюта и плакали, наблюдая, как наш старший брат уезжает в свою новую свободную жизнь. Тогда Дамиан возненавидел его всем сердцем и считал его предателем, а я старалась радоваться за брата и продолжала заботиться о Флавио, который очень быстро рос. Перед тем, как уехать из приюта, Ронан обещал нам вернуться за нами и я верила ему, верила, как никому другому. Но шли месяца, Ронан так и не появился…

Флавио исполнилось тогда четыре, а мне двенадцать. Это был самый ужасный год в приюте. Был канун Рождества, когда некая семья, попыталась усыновить Дамиана, которому исполнилось пятнадцать лет. Семья была приличной на первый взгляд и мой брат даже неплохо поладил с ними, но как бы там ни было, он не хотел уезжать без меня и Флавио. Дамиан был самым капризным и не сдержанным из всех нас, и часто мог нагрубить мне и даже накричать на мелкого, но он любил нас, так сильно, что был готов ждать своего совершеннолетия в приюте вместе с нами, но не мог бросить нас. К великому несчастью, у нас была худшая из всех кураторш, которой было плевать, что мы были детьми из одной семьи. Она отдала Дамиана семье Монеску. В то Рождество не было радости и веселья, как я помню, я проплакала всю ночь и ещё неделю сверху. Моё девичье сердце было разбито. Я ужасно тосковала по братьям. Помню, как молила Бога вернуть мне их, или хотя бы чтобы нас с Флавио забрали те же итальянцы, что и Дамиана, но Бог отвернулся от меня, от моего разбитого детского сердца и тогда я поняла, что никто мне не поможет, кроме времени. Я попыталась смириться с тем, что мы с Флавио остались одни в этом сиротском доме, где помимо нас, были сотни таких же разбитых детских душ.

Так прошел целый год. Мне было тринадцать, Флавио пять и за этот год Ронан часто посещал нас, кормя казалось бы пустыми обещаниями. Брат клялся мне забрать нас, до моего совершеннолетия, он рассказывал, что много работает, чтобы купить нам дом, чтобы комиссия позволила ему оформить опеку над нами и Дамианом. Дамиан тоже приезжал со своей новой семьей, которые были достаточно обеспеченными, судя по тому, как он был теперь одет и какие подарки привозил нам с мелким. Он, в отличие от Ронана ничего мне не обещал, просто наслаждался моментами с нами. С ним всегда приезжала блондинка, примерно моего возраста, которая ждала его у ворот. Италия Монеску – его новая сводная сестра. Она долго не решалась познакомиться с нами, да и я была настроена враждебно, до тех пор, пока не узнала её. Как оказалось, она была очень доброй и веселой девушкой, которая сразу прониклась к нам с Флавио. Ита – так она просила её называть, стала нам хорошей подругой. Я перестала волноваться за Дамиана, когда поняла, что люди, вырастившие Италию Монеску, не смогли бы причинить вред моему брату.

И вот, в канун грядущего Рождества, произошло долгожданное чудо. Сесилия Крауч – ныне вам известная, как куратор, появилась на пороге нашей с малым спальни и грозно сведя брови выдала:

– Криста и Флавио Бовуар! Собирайте своё барахло, вечером за вами приедет ваш брат.

Флавио, который уже хорошо говорил, для своих лет, подскочил и от радости начал кружить по комнате, собирая в свой тканевый мешочек все свои игрушки, которые Дамиан и Ита привозили ему. Я дрожащими руками собирала все, что считала нужным. В ушах всё ещё звенели слова кураторши. Признаюсь, я не верила, что этот день настал, не верила, что нас наконец-то заберут отсюда. Два года, прожитых здесь без Ронана, дались мне значительно тяжело. Мальчишки задиры знатно потрепали мне нервы, как и кураторша. Единственным, кто был добр ко мне и всегда поддерживал, был доктор Джек Данте. Ему тогда было тридцать три года. В приюте он работал около пяти лет. Этот человек хорошо относился ко всем нам. Я помню, как он защищал меня от грубиянов парней, которые почувствовали волю, после ухода Ронана и Дамиана. Помню, как нянчил Флавио, когда тот капризничал или болел и не давал мне нормально спать. Джек Данте был единственным человеком из интерната, кому я правда была благодарна. Правда мы не виделись с тех самых пор, как Ронан забрал нас. Говорят он уволился и уехал из Либби. Очень жаль, я бы очень хотела увидеть его снова и поблагодарить за всё.

Пять лет назад, Ронан исполнил мечту и купил небольшой домик на окраине Либби, с видом на небольшую овцеферму. Мой брат сдержал данное им слово. Он забрал нас с Флавио с приюта. С Дамианом было сложнее. Семья Монеску не сразу согласились отдать его под опеку Ронана. Но Ронни всегда стоит на своём, он имел полное право обратиться в суд и вероятно бы выиграл дело, но Дамиан сам сумел убедить приёмную семью, что с нами ему будет лучше и что мы – его единственная семья. Ита сперва очень расстроилась, но позже стала постоянно зависать у нас дома и со временем, стала моей близкой подругой, и названной сестрой. Сказать, что мы наконец были счастливы – ничего не сказать. Ронан взял дом, где каждому из нас полагалась собственная комната на втором этаже. В комнатах было спальное место, шкаф для вещей, и небольшие телевизоры. На первом этаже была просторная гостиная, кухня и ванная комната. Для нас это была неимоверная радость. Я была безумно благодарна брату, за то, что он спас нас, за то, что не бросил. С тех пор мы живем в этом доме, вот уже целых пять лет.

Теперь мы уже почти все взрослые, и жить нам отчасти стало проще, но иногда мы так же голодаем, потому что Дамиан ступил на неправильный путь. Наркотики, стали смыслом его жизни. И все свои деньги он стал тратить только на них. Поэтому с недавнего времени, я стала подрабатывать в местном пабе, вместе с Италией, которая несмотря на своих богатых родителей, решила сама себя обеспечивать. Ронан редко бывает дома, в основном он работает на лесной фабрике, или на судне, переправляет лес. Он обеспечивает нас с Флавио по сей день, но я знаю как ему тяжело. Младший брат имеет хорошие успехи в школе и баскетболе, которым он занимается почти каждый день. Все его тренировки оплачивает Ронни, и с недавнего времени мне стало стыдно, что мой старший брат тянет нас на себе. Мне уже восемнадцать и я в состоянии работать, чтоб ему было проще. Хотя бы оставшиеся пол года, а потом я планирую поступить в местный колледж, но уверена, что работа этому не помешает.

Дамиан, хоть и выбрал неправильный жизненный путь, он всё ещё оставался нашим братом и мы его так же любили. По крайней мере, я верила в лучшее, а вот в Бога, я по прежнему не верю…

Убийца

То был обычный прохладный вечер марта, что собственно говоря, свойственно для Либби. Здесь всегда прохладно, за исключением июля, когда можно умереть от летнего зноя.

Я выпивал в нашем местном пабе, заказав себе виски и сырную нарезку, я расслаблялся, после тяжелой смены, мне весьма не хотелось идти домой, где меня ждали жена и двое дочерей, которые снова начнут клянчить с меня деньги, называя меня любимым папочкой и дорогим мужем. Как же я ненавижу эти прозвища. Они ассоциируются у меня с максимальным лицемерием. Терпеть не могу это качество в людях. Я тяжело вздохнул, осознав, что снова думаю о раздражающей меня семье и подозвал парня-разносчика с подносом.

– Мне бы стейк, из свежей баранины, – потерев щетину, я кивнул на пепельницу, косо стоявшую на столе, – и пару сигар, пожалуйста.

Паренек дружелюбно улыбнулся и черканул пару слов на листочке.

– Ожидайте, сэр.

Я молча откинулся на спинку кресла, покручивая рукой стакан, наполненный виски. Вокруг было много людей, которые громко кричали, чокаясь пивными стаканами и говоря тосты, в которых смысла было меньше, чем в пустой бутылке от вина. Они, как и я, прожигали свою жизнь в баре, заглушая какие-либо эмоции. Начиная с босса – самодура, заканчивая несносной женой, которая выносит тебе мозг день за днём. Я прикрыл глаза, ощутив сильный прилив усталости, когда раздался звонкий, невероятно красивый, и в тоже время бьющий по моим нервам девичий смех. Я распахнул свои глаза, шаря ими из стороны в сторону, я искал источник столь противоречивого звука. И вот, мой взгляд замер. В моих глазах поплыло отражение. Девушка, с черными, прямыми волосами, чуть ниже плеч, стояла за барной стойкой и прикрыв рот ладонью, смеялась с тремя девицами рядом. Клетчатая рубашка, которая была частью барменской формы, была слегка расстегнута в горла, обнажая участок молочной кожи. Я сглотнул, словно озабоченный подросток, мечтающий засадить свой член в первую попавшуюся вагину. Я замер, словно хищник, наблюдая за ней, и то, как она наполняла стаканы виски, а её вероятно подружка – пивом. Ещё две девушки, чьи стаканы они наполнили, сидели на барных стульях, раскачивая своими обнаженными ножками, то и дело поправляя задирающиеся платья на бедрах. Я не мог оторвать взгляд от всех них, каждая была прекрасна по своему. Мой взгляд стал тяжелее, наполняясь диким желанием, которому не было объяснения. Я пялился, словно больной на голову, который впервые видел мир. Их смех вдруг стал громче и я сам того не осознавая, дернулся от обжегшего меня чувства в паху. Паренек официант, что-то лепетал, поднимая с пола кусок нежной баранины, которая полагалась мне, но я не слышал его слов. Всё заглушил этот надменный, заливной смех девушек, которые на этот раз смеялись надо мной. Повернув голову, я заметил четыре пары глаз, следившие за тем, как я вытирал сок от невинной овечки, принесенной мне на блюдечке. Кровь закипала внутри меня, пряча мою безобидную внешность за пеленой едва контролируемой злобы. Девушки… Всегда ведут себя так, словно им все и всегда обязаны. Они думают, если у них есть влагалище, это значит, что они правят миром. Сука, как мне хотелось сейчас показать им, что они ничегошеньки не стоят. Дешевые шлюшки, которые отдаются молодым паренькам, после работы, на обочине в его тачке. Я злился, но каким-бы не был мой гнев, разум кричал – стой! остановись! уходи! просто, уходи отсюда! Так я и поступил, молча вложив купюру в счет, я махом осушил стакан виски и покинул паб, на выходе сталкиваясь с парой глаз, цвета планеты Земля. Девушка-бармен поджала губы – что означало жест сожаления и опустила взгляд, продолжая лить виски по стаканам. Она меня пожалела? Какого?! Я ускорил шаг, дабы не вернуться и не прибить её на месте. Насмешки – одно дело, но жалость…

Я, блять, терпеть не могу, когда меня жалеют!

В эту ночь я безумно хотел расправиться со своей женой или старшей дочерью, которая в край обнаглела, требуя у меня деньги, но вопреки своему желанию, я боролся с ним, стараясь уснуть.

Но я не мог…

Перед глазами всё ещё маячило выражение лица той барменши. Её алые губы, её молочно-белая кожа, черные, словно перья ворона волосы и проницательный взгляд, таящий в себе тяжелую судьбу. Уж это я мог сразу понять. Глаза – никогда не лгут. И её глаза были печальными…

Прямо, как у меня…

Криста

Я возвращалась домой поздно ночью со смены вместе с Итой и моими двумя близкими подругами – Мией Риксон и Линнеей Мори. Мия была дочерью моего шефа – Грея Риксона. С ней я познакомилась задолго до работы в пабе. Она и Лин были моими одноклассницами. Мия была девушкой скромной, но умной. Она часто получала комплименты от гостей, в баре своего отца, но один взгляд Грея в их сторону, и все они разбегались в разные стороны, словно кучка тараканов. Её каштановые волосы, отливающие рыжим, сводили с ума всех парней и даже девушек. Благодаря ей, я устроилась работать в паб и получала хорошие деньги, по меркам Либби.

Линнея Мори, вторая девушка, была непростой. Светло-русые, белесые волосы, всегда были собраны в хвост или тугой пучок. Лисий взгляд голубых глаз мог свести с ума любого мужчину, только вот ей не нужен был любой. Лин с пятнадцати лет вздыхала по моему старшему брату – Ронану. Абсурдно, знаю, ей тогда было пятнадцать, а ему двадцать два. Но молодое девчачье сердце Линнеи Мори, решило для себя, что Ронан Бовуар – тот самый. Мой брат разумеется не был глупым и хоть она напрямую и не говорила ему о своей симпатии, он чувствовал это, но виду не подавал. Ему, казалось, было совсем не до любви. Вечерами, за ужином, когда мы вчетвером собирались за семейным столом, иногда к нам присоединялась Италия, которая была нашей названной сестрой, мы часто обсуждали разные мелочи. Такие, как любовь, отношения, работа, учеба. Ронан всегда четко выражался только по позициям работы и отношений. Работа – была на втором месте, после семьи, а отношения – на последнем, ничегошеньки незначимом месте. Я видела его всего раз с девушкой, когда мы жили в приюте, он встречался с одной особой, по имени – Кайли. Он пробыл с ней несколько лет, а потом её забрали в приемную семью. Помню, как он был разбит долгое время. Быть может поэтому он до сих пор был один. Когда Линнея приходила к нам в гости, он словно не замечал её. Вспомнить даже прошлый День Благодарения. Мы имеем традицию собираться в праздники, ужинать, пить вино и смотреть кино, и тот день был не исключением. Мы сидели у нас в гостиной и смотрели «Заклятие», бурно обсуждая сюжет. Флавио, как обычно кричал, эмоционально высказывая своё мнение, в то время, как младшая сестра Мии – Гестия, залипала на него, иногда посмеиваясь. Мы с девочками расположились на диване. Я сидела с краю, затем сидела Лин, Гестия, Ита и Мия. Все мы прикрывали лицо подушками на страшных моментах, словно маленькие девочки. Ну, вообще-то Гестия и была маленькой, ей было всего тринадцать, но она не уступала Флавио в развитии. Ронан сидел на полу, возле моих ног, при каждом нашем крике, качая головой. Возле ног Мии, так же, на полу, расположился друг Дамиана – Клайв. Молодой паренек, его ровесник, который был на удивление противником наркотиков. Как они продолжали дружить, уму не постижимо. Его рыжеватые волосы всегда были взъерошены, а веснушки, украшали алебастровую кожу лица, подчеркивая красоту его изумрудных глаз. Клайв Нордфилд был самым настоящим Амуром, пускающим стрелы, в сердца девушек. Он был веселым парнем с бешеной харизмой. Помню, когда Дамиан впервые его представил нам, я по нему сохла около года, но никому не решалась сказать, кроме моего сверх умного младшего братца, который словно читал мои эмоции и постоянно доканывал меня, говоря, что я влюбилась в друга Дамиана. Я не отнекивалась, потому что он мне действительно был симпатичен, но не так, чтобы сильно, но достаточно, чтобы хотеть его.

Так вот, в тот день, мы сидели огромной компанией. Лин, сидевшая рядом со мной, положила голову мне на плечо и тихо прошептала: