Третьим будешь. Разговоры в Конюшне

© Рост Ю. М., 2023

© Оформление. ООО «Бослен», 2023

РАЗГОВОРЫ В КОНЮШНЕ – звучит странновато. Неужто и правда в конюшне? Ну, правда, правда. Так мои друзья называют мастерскую, занявшую маленькую пристройку во дворе на Покровке, которая в девятнадцатом веке была конюшней в городской усадьбе известного коллекционера, мецената и чаезаводчика Дмитрия Петровича Боткина. С годами и эпохами домик пришел в полное запустение. Однажды великий кинорежиссер Данелия, мой друг и сосед, гуляя с эрдельтерьером Булькой по двору дома, в котором когда-то жил, забрел в полуразрушенное помещение посмотреть, где собака справляет свои дела. Внутри были горы мусора и местами видно небо над головой. Несмотря на то что бывшие стойла облюбовал не только Булька, Георгий Николаевич зашел ко мне и сказал: «Ищешь мастерскую? Приведи в порядок и работай».

Понадобилось написать книгу, заработать денег, познакомиться с прорабом Володей Шкломиным и его бригадой – чудесными, но небыстрыми строителями, чья работа была умеренно затруднена всероссийской борьбой со спиртными напитками. Однако их обаяние и доброжелательность превратили стройку в симпатичную жизнь. Архитектор Александр Великанов начертал простую, дешевую и удобную мечту, с крохотной фотолабораторией и четырехметровым столом, сработанным, как и лавки, из остатков «половой» доски плотником Сашей. Пространство стало заполняться моими замечательными друзьями, живыми и изображенными на фотографиях, оставшихся после огромной выставки в Центральном доме художника на Крымском валу благодаря великому музейному директору Василию Алексеевичу Пушкареву. В черных паспарту, с напечатанными на них шелкографией текстами (как сказал Андрей Битов, «белой прозой»), они живут на стенах и сегодня.

История Конюшни, как зовут мастерскую все ее посетители, заслуживает подробностей, на которые у нас нет времени и места. Может, потом. Но об Андреиче скажу, что с его появлением в Конюшню вселилась Душа. Иван Андреевич Духин был сказочно доброй достопримечательностью Чистых прудов. Кровельщик, реставратор, энциклопедический знаток Москвы, крупнейший специалист колокольного дела в России, автор книг, всем помощник и невероятной скромности человек.

На стене в нашем дворе висит табличка «Духин сад», заказанная по московскому образцу ныне нобелевским лауреатом, главным редактором «Новой газеты» Дмитрием Муратовым. Табличка и хрустальный ангел над ней – в память о Ване, с которым мы долбили и убирали старый асфальт, копали «котлован», заполняли его плодородной землей, куда посадили при помощи двух ботанических Ирин – Бондориной и Окуневой – японские яблони, цветущие в мае розовыми и белыми облаками, трехметровые подсолнухи из семечек, привезенных Мариной Неёловой из Голландии, и совершенно дикий в своей активности виноград, из которого благодаря нашей хитрой конструкции на крыше сделалась совершенная стена, удивительная для Москвы. На коньке Андреич смастерил флюгер в виде коня, тем закрепив имя Конюшни.

Рядом с Конюшней мы произвели из неподъемного технологического куба с какой-то химией памятник «Черному квадрату» Малевича, на открытии которого при лютом морозе выступали Юрский, Гафт, Голованов, Данелия, Сарабьянов, Владимир Орлов, Великанов. Монумент этот скоро развалился, и вместо него возник новый – единственный в мире трехмерный памятник знаменитой двухмерной картине, висящий в воздухе, – «Черный кубометр».

А внутри Конюшни были работа, праздники и общение с друзьями, которые надышали в скромное, оклеенное беленой мешковиной пространство свое дружелюбие, свой талант, свои серьезные мысли, остроумие, нежный интерес друг к другу. И доверие. Совершенное доверие.

Нет-нет! Не претендуем, хотя пушкинский дух в Конюшне чтим. Да и сам гений присутствует замечательным, давно родным бронзовым бюстом работы Лазаря Гадаева.

Но все же, все же! Зачем мы все бываем здесь?!

За касанием, за честным общением с другими равными. И с самими собой.

Перечисление (не полное, поверьте) прихожан (ну, стесняетесь этого слова, ладно – Круга Конюшни) доставляет мне радость. Здесь Юра Норштейн рисовал на стенах Ёжика и Волчка, Белла Ахмадулина писала стихи, а потом с Мариной Неёловой танцевала рок-н-ролл. Пели (а чаще как раз не пели) Ким, Камбурова, Розенбаум, Никитин, Макаревич, Шевчук и моя внучка Ника. Читал свои рассказы Миша Жванецкий (чаще, впрочем, говорил и слушал тосты). Здесь Михаил Горбачёв долго беседовал с кровельщиком Иваном Духиным и на реплику Дмитрия Муратова о том, что они напоминают иллюстрацию к стихотворению Твардовского «Ленин и печник», строго сказал: «Я разговариваю с Иваном Андреевичем час и не знаю, кто из нас Ленин, а кто печник!»

Здесь бывали (а не были) выдающиеся врачи (по любви бывали, а не по долгу) Ладо Алекси-Месхишвили, Александр Коновалов, Сергей Никитин, Дмитрий Пушкарь, Виктор Тополянский, Давид Иоселиани, Алексей Свет, Елена Васильева (или это я так часто бывал у нее, что прописал Елену Юрьевну в Конюшню?)… Режиссеры кино и театра (выдающиеся, конечно, дальше прилагательное опускаю, потому что все такие) Отар Иоселиани, Георгий Данелия, Пётр Тодоровский, Марлен Хуциев, Римас Туминас, Вадим Абдрашитов, Роберт Стуруа, Адольф Шапиро, Сергей Женовач, Виктор Рыжаков, Андрей Хржановский… Актеры Сергей Юрский, Александр Ширвиндт, Марина Неёлова, Чулпан Хаматова, Игорь Золотовицкий, Ольга Барнет, Лена Санаева, Гоги Харабадзе… Писатели Андрей Битов, Юз Алешковский, Владимир Орлов, Юлий Крелин, Ярослав Голованов, Михаил Мишин, Игорь Иртеньев… Священники отец Алексей Уминский и отец Георгий Митрофанов… Джазмены Владимир Тарасов, Владимир Чекасин… Правозащитники Сергей Ковалёв, Арсений Рогинский, Елена Боннэр… Путешественник Сергей Вертелов. Сценографы и художники Давид Боровский, Сергей Бархин, Эдуард Кочергин, Мишико Чавчавадзе, Борис Мессерер, Наталья Нестерова, Илья Кабаков, Татьяна Назаренко, Борис Жутовский, Сергей Алимов, Пётр Саруханов… Резо Габриадзе и Тонино Гуэрра, которых можно назвать и сценаристами, и художниками, и поэтами, тоже бывали… И, конечно, Аня Дмитриева (самый давний друг), а так – спортивный комментатор, и другие, давние и новые, – Митя Чуковский, Марина Каменева, Витя Такнов, Андрей Казьмин, Лёня Меламед, Вадик Свистунов (адвокат, как раз может пригодиться), дворник Гриша Хачатурян, Костя Грамотнев, журналисты – братья и сестры, женщины, мужчины, дети, народ… А также кошка Дуся – «наш товарищ», по определению Отара Иоселиани, который с ней, бывало, и выпивал. Бронзовый памятник Дусе работы Георгия Франгуляна украшает старинную потолочную балку Конюшни. И кенар Шурик, который нам пел про теплую, ясную погоду. Были, бывали, и есть.

P. S. Я представил друзей Конюшни (не всех!) по именам, многие из которых вам знакомы. Если хотите подробностей – сходите в интернет. А лучше перелистните эти страницы и поучаствуйте в беседах, которые, по счастью, сохранились в распечатках двадцатипятилетней давности, когда я, бывало, фиксировал на видеопленку (с согласия участников, разумеется) некоторые наши разговоры в Конюшне.

Теперь получается так: я – один, собеседник – два, и ты читатель! Третьим будешь.

ТРЕТЬИМ БУДЕШЬ – здесь нет вопроса. Это приглашение.

Время нынче сложное для общения – на искренность особенно рассчитывать не приходится. Она – эта самая искренность – всегда была неходким товаром, а иной раз стоила долгих лет, проведенных вдали от внимательных собеседников.

Мы доверяем тебе общение и рады расширению нашей компании до «троих». Тем более что ты вмешаться в разговор уже не можешь.

Не то чтоб мы тебя сторонились (зачем тогда приглашаем?), а просто встречался автор с героями этой книги более четверти века назад.

Ну, где ты тогда был?..

И вернулись мы к любимым мной персонажам, поскольку разговоры с ними интересны и сегодня.

Поверьте, я зову вас в компанию пристойных людей, которые не разочаруют.

Сейчас трудно сыскать добрых собеседников.

А тут – пожалуйста, под одной обложкой.

Портрет основоположника. Гия Данелия

Гия Данелия