Помолвка

И жили, долго и счастливо …

Глава 1.

Сколько человек может упиваться счастьем? Наверное, столько, сколько выдержит его, неискушенное счастьем сердце. Надо отметить, что это чувство не зависит от длительности такого свободного парения в мире сбывающихся грез, ибо каждое мгновение счастья для человека более желанно, чем любые сокровища мира.

Вера с судьбой не спорила, она упивалась своим счастьем и, как все счастливые люди часов не наблюдала, забыв, что реальность рано или поздно даст о себе знать.

Видимо, за свой век она так настрадалась, что даже Бога на небесах разжалобила, ведь, именно по божьему хотению и его велению, она, пусть условно, пусть как будто бы, но вышла замужем за очень хорошего, умного и доброго гражданина Бельгии, поэтому Вера не противилась своему счастью.

После того вечера с ужином на двоих, когда Вера дала согласие стать женой Ронни, она вернулась в Гент с сияющими улыбкой, которая внешне никак не проявлялась. При прощании с Ронни, она пообещала приезжать к нему в гости каждый выходной день.

Вернувшись домой, уже неизмученная работой матерью – одиночкой, а засватанной женщиной, ничего не изменило в её жизни.

Уборка чужих квартир не мешала женщине чувствовать наступление радужных перемен в ее жизни, тем более, что Ронни звонил два, а то и три раза, в день.

Конечно, Вера понимала, что её вдохновенные планы на будущее на воде вилами были писаны, Ронни сам проживал в однокомнатной курортной квартире, куда не впихнешь все ее семейство; но к чему счастливому человеку глядеть под ноги, когда перспектива так прекрасна!

По вечерам, после работы, Вера возвращалась в свою городскую квартиру, где в заботах о семьи ее рассудок самовольно блокировал любую мысль о каких-либо переменах в судьбе, и самым счастливым моментом становился тот поздний час, когда её оставляли в покое, и она в зале, на матрасе, лежащем на полу за подержанной ширмой, предавалась мечтательному забытью, которое быстро переходило в крепкий сон

Дети находили забавным любовное похождение мамы с бельгийским пенсионером, жившим у моря, и мамины поездки по выходным дням никак не отражались на жизни их семьи, мама была и оставалась кормилицей, заботливой домоправительницей, и она не имела права оставлять своих детей и внучку на произвол судьбы.

Быстро пролетели трудовые недели, и каждый раз Вера, как на крыльях, летела к морю, где ее ждали любимый муж, блаженство и покой.

По воскресным утром ее будил шум морского прибоя и смешная песенка мужа, которая звучала, как приглашение на завтрак.

– Кофе, кофе, вкусное кофе, я приготовил для любимой жены!

Чашечка утреннего кофе аппетитно дымилась на столе, и Вера, блаженно потягиваясь, вылезала из-под пушистого одеяла и уселась за стол, чтобы осторожно пробовать вкус своего кофейного счастья. С каждым глотком сладкого напитка волна желаний, быть любимой и любить, накрывала женщину с головой.

К завтраку предполагался свежеиспеченный батон, за которым предстояло еще сходит в булочную.

Неожиданно, через открытое окно балкона послышался колокольный звон, и с его звоном Вере нестерпимо захотелось предстать перед Богом в новом для нее качестве, женой рыцаря из её сказки, бывшего десантника, а в настоящем спасателя, у которого не только доброе сердце, но и ум, позволяющий ему иметь собственное мнение, а, вот, насчет яхты и одноместного планера она так и не поняла, владеет он еще ими или владел, по фотографиям трудно это определить.

Колокольный звон разливался по всей округе и сливался с шумом прибоя.

– Ронни, давай пойдем в церковь, – предложила Вера мужу, вопросительно глядя в синеву его глаз.

– Пойти в церковь? Так я уже тридцать лет не хожу в церковь, даже порог ее не переступаю … из принципа. … Подожди, ты у меня что, католичка?

– Нет, я православная, но сейчас я просто хочу пойти в церковь, как христианка. Мама мне сказала, что славить Бога можно везде, где прославляется Иисус Христос. Я так давно не было в церкви. Мне так хочется, чтобы Бог увидел нас вместе, тебя и меня, и порадовался бы за нас. … Это правда, Он и сейчас видим нас.

Эти слова непонятным образом для самого Ронни убедили его, что пришла пора менять свои отношения с Богом, и самозваные молодожены засобирались, чтобы успеть на воскресное служение. Звон колокола уже стихал, когда они вошли под церковные своды капеллы, стоящей в центре прибрежного курортного города, у трамвайных путей, и сели на задние скамейки.

Под готическими сводами царили прохлада. Людей в церкви было немного, разобрать то, что говорил и пел седовласый пастор было практически невозможно, так как его голос сопровождало многократное эхо, но это, никоем образом, не влияло на светлую радость, переполнявшую сердце Веры. Рядом с ней сидел на церковной скамейке мужчина, называвший ее женой, и они оба были счастливы одним счастьем.

После службы пастор стоял у выхода и на прощание благословлял каждого прихожанина дружеским рукопожатием. Вера и Ронни были последними в этой очереди для этого прощального ритуала. Желая получше познакомиться с ним, пастор пригласил их вернуться для разговора в церковную залу, его заинтересовала короткая история их любви. Если Вера скромно отмалчивалась, то Ронни словоохотливо поведал духовному лицу о том, как он 31 год пожил с нелюбимой женщиной, сравнивая свои страдания с божьей каре, потом, как трудно ему было оставить с ней младшую дочь, к той поре ещё несовершеннолетнею, и чудесной встречей с Верой. С божьей помощью он отыскал ее среди множества женщин, желающих с ним разделить старость, и, чтобы не потерять, он взял Веру в жены перед Богом. В заключении такого трогательного жизнеописания, он попросил у священника благословения, и пастор возложил на головы Ронни и Веры руки и благословил их союз молитвой. Домой они вернулись окрыленными, ведь их супружество приобретало законность. Полнота чувств переполняла обоих, им показалось, что теперь весь мир существовал только для того, чтобы они как можно больше узнавали друг о друге. Ронни часто переходил на свой грубый диалект фламандского, понятный только в Антверпене, а Вера при разговоре постоянно заикалась, суматошно подыскивала нужные слова в своем словарном лексиконе, и от напряжения забывала строить предложения в том определенном порядке, без которого понять ее нидерландскую речь было практически невозможно, но каждый из них двоих понимал то, что ему нужно было понять.

Как жаль, что выходные были задуманы не резиновыми, чтобы при случаи их можно было растянуть, хотя бы на часок.

И, тут ничего не поделаешь, что хорошо, то коротко. Вечером в воскресенье Ронни посадил в поезд, и Вера благополучно вернулась в свою привычную стихию, где ничего не менялось и меняться не собиралось, только каждодневные звонки в обеденный перерыв напоминали о существовании Ронни, как принца из сказки.

С утра до вечера она бежала на электричку, на станции Ревели она вскакивала на велосипед и мчалась по адресам своих бельгийских клиентов, которые нуждались в её помощи по уборке своего жилья, а вечера она посвящала детям, зятю и внучке Эмили. Хорошо, что и в буднях бывают праздники, на которые ходит одно удовольствие.