Сказания о нартах. Эпос народов Северного Кавказа в пересказе Игоря Малышева

Тейри-хан

Что было изначальным? Вода? Земля? Воздух ли, огонь, а может, душа? Свет ли, тьма? Малое или большое, жар или стужа, лёгкое или тяжёлое, странное или обычное, низкое или возвышенное? Было ли «сначала» и было ли «потом»? Было ли время с веками и годами? Был ли день и была ли ночь? Была ли луна, небо, звёзды?

Если говорить о начале всего, то ничего из перечисленного не существовало, а был лишь океан, бескрайний, безмолвный, неподвижный. Не холодный, но и не горячий. Не густой и не жидкий, не твёрдый и не мягкий. Никто, взглянув на него, не смог бы сказать, какого он цвета: чёрного или белого, синего или зелёного, красного или жёлтого. Ни одна волна не тревожила его поверхности, и весь он был охвачен великим безмолвием. Не являлся он ни влагой и ни огнём, ни воздухом и ни камнем. Не был ни текущим, ни остановившимся, не имел ни начала, ни конца.

Но кто же был в самом начале? Был ли знающий и видящий?

Был и видящий, был и знающий. Обладатель Жизни стоял на берегу бескрайнего океана. Он единственный видел океан и единственный знал, что перед ним. Он был тем, кто создал всё сущее, кто явил нам видимый мир. В нём были и мудрость, и мощь, и чистота. Он держал в руках небо и землю, повелевал судьбами живых и мёртвых, больших и малых.

Поскольку имя его сокрыто и свято, то именуют его Тейри-Ханом. Он тот, кому мы поклоняемся и о ком думаем затаив дыхание. Он произнёс своё имя над бескрайним бездонным океаном и тем принёс своё слово в жертву. И было то проявлением великой милости, и явил Тейри-Хан мир из небытия. Грянуло семизвучное слово, как тысячи тысяч молний, и Вселенная начала ткаться и возникать из пустоты.

Семизвучное имя проявилось в семи началах. Первым был сотворён неощутимый и незримый для человека эфир. Вторым стало тепло. Третьим явился свет, озаривший всё вокруг. Четвёртым – огонь. Пятым – воздух. Шестой была явлена вода. Седьмой – земля.

Имя Тейри-Хана тронуло каждое из начал и дало им великую мощь. В самой середине, между сущим и ничто, расположил Он наш мир, где тот и находится до сей поры. Оглядел Он сотворённое и увидел, что оно прекрасно.

Ещё создал Тейри-Хан семицветную саблю[1], и, на что бы ни была она направлена, всё распадалось на части. Сотворив саблю, полил Он её водой и принялся точить о синий камень неба. Посыпались искры, засверкали молнии. Так на землю с небес пролился первый дождь, а на небе проявилась семицветная радуга.

Всезнающий и всемогущий Тейри-Хан создал землю семислойной, а потом и небо разделил на семь слоёв. Явились звёзды, запылали созвездия, зажглись солнце и луна. После этого сотворил Тейри-Хан семь видов живых существ и расселил их по семи слоям Вселенной. Смешал он эфир, тепло и свет, и возникли духи-салымчи, призванные верой и правдой служить Ему. Из огня родились жеки – духи подземные, сильные, искусные кузнецы и знатоки магии. Сгустившись, возникли из воздуха птицы. Проросли из земли деревья и растения, а в воде образовались рыбы и водяные звери. Из земных недр вышли ящеры-драконы, косматые и безобразные эмегены. Страшна и разрушительна была их сила, терзали, душили и рвали они каждого, встреченного на пути.

Состав человека

Сотворив мир, Тейри оглядел его и решил, что миру нужны существа, которые будут властвовать над ним. Но поскольку сам Он не смог определить, кто достоин быть наделённым властью, то решил спросить огонь, воду, воздух и землю.

– Скажи мне, каков твой нрав? – обратился Он к огню.

– Нрав мой своеволен, никто и никогда не укажет мне что делать! – ответил огонь.

Тот же ответ получил Тейри-Хан от воды и воздуха. И лишь земля сказала:

– Нрав мой покорен Тебе. И бытие моё будет таким, каким захочешь Ты.

Лишь её ответ понравился Тейри-Хану, и потому взял Он в ладонь горсть земли и сотворил из неё тело человека. Затем склонился над сделанным из земного праха существом и вдохнул в него дух. С тех пор человек состоит из трёх начал – дух, душа и тело.

Поднялся одушевлённый человек на ноги и отныне ходит прямо.

Семицветным мечом разрубил Тейри-Хан человека пополам и сотворил двух близнецов огромного роста. В каждом из них было по четыреста сорок созданных из земли костей и хрящей и по четыреста сорок также сотворённых из земли жил. Чтобы поддерживать жизнь и переваривать пищу, солёная вода наполнила их желудки. Воздух стал их дыханием. Красная кровь, дающая жар и согревающая тело, была создана из огня. Там же, в крови, заключаются человеческие души, дающие сознание и чувства.

Оболочка же людских душ, дарованных им Тейри-Ханом, была создана из эфира.

Далее Он ограничил время людской жизни, назначив каждому свой срок.

Сотворив людские тела, Тейри дал им семь чувств, и с тех пор человек чувствует холод и тепло, отличает острое от тупого, знает крепкое и мягкое, понимает, что жидко, а что твёрдо. Сотворив хребет, Тейри дал людям чувства тяжести и лёгкости. Чтобы плохая или ядовитая пища не повредила человеку, язык и рот его наделены чувствительностью к вкусу. Уши человека слышат шум и слова, нос различает запахи. Благодаря тому, что свет льётся в глаза человеческие, люди знают, как выглядят предметы, и видят облик мира.

Семью истинными силами-же́лезами одарил Тейри-Хан тело человека. Кут расположен меж бёдер, в промежности. Под пупком располагается центр силы, который зовётся кёль. Под грудиной – другой центр силы, имя которому тин. В груди возле сердца – железа жан, а из той ямки, что лежит у основания шеи, исходит сила чистой железы ах. Есть у человека невидимый глаз, располагается он во лбу и называется железой ал. В голове, внутри мозга, лежит крохотная, как зерно, железа бус, и посредством неё люди познают мир.

Дух человека – сюльдер – не подвержен порче, и как выглядит он, не знает никто. Можно сказать, что он меньше песчинки, а можно сказать, что больше всей Вселенной. Правдой будет и то и другое. Это и есть частица дыхания Тейри-Хана, которая присутствует в каждом.

Тело человеческое создано из семи составов: костей, плоти, плева, кожи, сухожилий, волос и хрящей. Внешне же в облике человека можно выделить семь частей: голова, руки, грудь, шея, срам, живот, ноги.

Семь чистых жидкостей наполняют людские тела: кровь, лимфа, слёзы, горькая желчь, желудочный сок, слюна, чистое семя.

Семь органов сотворены одинарными: мочевой пузырь, желудок, кишечник, желчный пузырь, селезёнка, печень, сердце. Семь органов созданы парными: глаза, уши, почки, яички, лёгкие, ноздри носа и половинки мозга.

Звались же сотворённые Тейри-Ханом близнецы мужчиной и женщиной. Разум их, души и помыслы были тогда чисты и верны.

Семь даров Тейри

Первых людей на земле звали Адам и Хауа. Жили они в райском саду и видом своим более походили на ангелов, нежели на людей. Дивное сияние исходило от их прекрасных лиц. Тела были чисты и прозрачны, как стекло, и свет проницал их насквозь.

Один из ангелов-салымчи пришёл к ним и стал показывать райский сад:

– Всё здесь для вас и всё здесь ваше. Ешьте, пейте, гуляйте, где захочется. Но только не заходите в пшеничное поле и не прикасайтесь к зёрнам.

Так жили беспечально и бестревожно Адам и Хауа в райском саду, но однажды забрели к пшеничному полю. Увидели золотые колосья, и захотелось им узнать: каковы на вкус пшеничные зёрна? Набрали они по полной горсти, стали есть, и тут внезапно снова явился ангел.

– Зачем вы пришли сюда и что делаете здесь? – спросил он людей.

Те испугались, принялись прятать зёрна в промежности и под мышками. Плоть их от этого нечистого дела тотчас же помутнела, а в промежности и под мышками стали расти чёрные волосы. После этого прозрачная плоть первых людей наполнилась нечистыми жидкостями[2].

Устыдились люди, не зная, что ответить ангелу.

– Мы случайно забрели сюда, – ответила Хауа. – Но мы хорошо помним, что пшеницу трогать нельзя.

Тогда салымчи приказал им подойти поближе, но едва сделали они шаг, как спрятанная пшеница высыпалась на землю.

– Хвост лжи короток, – сказал ангел. – Тейри-Хан повелел изгнать вас из райского сада. И вот Его слова, которые Он велел передать вам на прощание: «Отправляйтесь на землю, там будете влачить свои дни в трудах и заботах. Детям вашим придётся ещё тяжелее, и лишь вера в то, что есть я и есть путь, указанный мной, может спасти их. Не всем он окажется по силам, многие соблазнятся прелестями бренного мира, отвернутся, и мозги их закипят, как котёл над огнём. Но чтобы не сбились они с дороги, дам я им семь даров. Первый – разум, ибо для не имеющего разума всё сомнительно и всё неверно. Не имеющий его не отличит правду от лжи и легко собьётся с пути, увлечённый ненужным, вредным и сиюминутным. Имя второго дара – святая вера. Тот, кто не верит в меня, пусть не надеется ни на что хорошее. А вот молящегося мне я всегда увижу и никогда о нём не позабуду. Удержу его душу над пропастью, не дам сгубить её. И когда умрёт он и придёт ко мне, то перечислит все дела свои, все праведные и неправедные поступки. И благо тому, кто удержался на верном пути. Третий мой дар – мужество. Без него не довести до конца ни одного дела. А если что-то и будет получаться, то ненадолго. Будто строящийся на зыбучем песке дом, развалится то дело, и исчезнут без остатка следы его. Дар четвёртый – талант: умение что-то делать или ладно говорить, умение использовать для пользы дела и прямое, и кривое. Пятый дар – мера. Человек, делающий что-либо без меры, рано или поздно всегда раскается в своих поступках. Дар шестой – совесть. Для человека, знающего ей цену, лучше бывает умереть, нежели потерять её. Человек без совести ниже скота, он живой мертвец и позор этого мира. Седьмой дар – мечта. Человек, не имеющий цели, не знает, зачем живёт на свете, жизнь его подобна блужданиям в тумане. Ни один из даров не выше и не ниже остальных, и все они вместе делают человека человеком. Трудным будет ваше житьё на земле, от испытания к испытанию пойдёте вы».

Так велел передать Адаму и Хауа Тейри-Хан через своего ангела-салымчи.

Долго помнил Адам, что заповедовал ему Тейри, но время шло, и вскоре большая часть святых слов оказалась забыта. С тех пор люди стали слабы и нетверды.

Откровение Адама

Вдревние времена колесо мира крутилось только вперёд, а вершина двуглавого Эльбруса была единым острым камнем. Воздух был так тёпл, как именно и нужно для жизни человека. Не случалось ни жары, ни стужи ни в степи и ни в горах. Земля изливала соки густо, щедро, неиссякаемо. Всё живое проводило дни без забот и горестей. Никто и никогда не смог бы остаться голодным. Голая земля через год зарастала травой, через два – подлеском, через три – лесом. Всюду лежали горы спелых и вкусных плодов. Ни одна душа не знала в те времена ни боли, ни болезней.

Адам и Хауа обошли землю и выбрали для жизни красивую зелёную долину, богатую светом, плодами и самыми дивными ароматами. Там построили они большой просторный шалаш, и стал он первым жилищем на земле. Семь раз за семь лет зачинала Хауа, праматерь людей земли. Каждый раз рожала по мальчику или девочке и разрешалась от бремени легко, как мы выпускаем из рук ношу. Дети её росли в долине, напоённые светом и ароматами, и были подобны ясному солнцу и луне. Достигнув положенного возраста, стали дети создавать семьи, строить большие светлые дома. Однажды Адам собрал вокруг себя детей и дал им откровение:

– Живите здесь, в этих прекрасных долинах, и помните, что Тейри-Хан, отец всего сущего, помнит о вас и знает прошлое и будущее каждого. Власть над семью живыми существами дал Он вам. Это четверо чистых животных: конь, овца, корова, коза, – а также три птицы, мясо которых разрешено вам вкушать: курица, утка и гусь. Для домашнего скота человек пребудет божеством, и станут они слушаться и повиноваться ему. Чтобы охранять стада от хищников, Тейри-Хан создал собаку, для защиты зерна и других продуктов от крыс и мышей – кошку. Возделывая землю, человек взрастит пшеницу, ячмень и просо. Кроме того, дозволил Тейри-Хан человеку охотиться на диких животных, а из шкур их шить красивые и тёплые одежды. Для труда и защиты дома с оружием в руках создал Тейри семь металлов: золото, серебро, медь, железо, свинец, олово и цинк. Вы, семеро детей моих, дадите начало великим народам, и расселятся они по всей земле. Смешиваясь с существами иного рода, создавая с ними семьи и рожая детей, станете вы погружаться во мрак преступления, распутства и беззакония. Всякие люди будут среди ваших потомков, в иные времена будет больше добрых, в иные – злых. Но пусть вечно пребудет в них любовь, покой и правда. Пусть не иссякнут в них вера в Тейри-Хана и мужество, чтобы следовать Его путями.

На этом Адам окончил обращённые к потомкам речи и после жил с Хауа вместе ещё много веков. Умерли Адам и Хауа в один день. Произошедшие из земного праха, снова вернулись они во прах.

Духи

Этот мир явила воля Тейри-Хана, и всё здесь создано для счастья человека. Тейри окружил наш мир высокими горами, словно стеной. Внутри начертал квадрат с четырьмя углами и пустил по нему широкую реку Ара-Суу. Горы, что окружают мир, называются Каб, и на них опирается небо, накрывающее наш мир, будто крыша дом. В центре мира, как очажный камень, стоит великая гора Минги-Тау.

Вокруг гор Каб лежит вечно волнующийся бескрайний океан. За горами живут чудовища: эмегены и драконы, а также озлобленные на весь мир бесы-жеки, вредящие людям и насылающие на них болезни и хвори.

Посреди неба открыл Тейри Небесную Дверь, а в центре неё зажёг звезду Темир-Казак. Округла и вечно закрыта Небесная Дверь, а украшают её, пылая ночами, двенадцать созвездий. Только верный раб Тейри может открыть её своей молитвой, и, о чём бы ни попросил он Тейри-Хана, всё ему будет дано.

Над нашим миром лежат семь небес, и это мир верхний. В недрах земли располагается подземный мир. У подножия гор есть тайная расщелина, ведущая прямо туда.

Велики и обширны и верхний, и нижний миры. И чтобы не распространялось там развращение, решил Тейри-Хан назначить тех, кто будет следить за порядком. В тот же миг явились перед Ним духи, и стал Тейри определять, кто из них какую часть мира станет блюсти.

– Зваться вы будете тейри – боги и бийче – богини, – сказал Он им. – Слушайте мои повеления и помогайте людям!

Отныне могучий Чоппа-тейри стал ездить по небу, освещать его зарницами и метать молнии, будто огненные стрелы. Множество иных имён дали ему люди, одни зовут его Папай, другие – Шибля, воины же прозывают Элия. Чтобы поклониться ему и воззвать в молитве, люди поднимаются ближе к небу, на горы и холмы.

Повелителем солнца стал всадник на белом коне – прекрасный Кайнар. На плечах он носит золотую шубу, а руки его полны щедрот и милостей. Землепашцы зовут его Золотым Хардаром, но некоторые называют ещё Голлу или Тотуром. Жилище Кайнара находится в безграничных далях, а сам он столь горяч, что находится в вечном кипении, и вид его колеблется от испускаемого жара. Чтобы не раскалиться и не сжечь землю и весь мир, каждый вечер опускается солнце в море и тем унимает своё вечное кипение. Летом Кайнар в полной мере дарует земле тепло, а зимой часть его отдаёт Миру Сирот. Страшен он, когда впадает в гнев. Тогда иссушает он целые моря и землю превращает в камень. Однажды в древние времена, когда ещё не был сотворён человек, бог ветра окутал землю густым, как овечья шерсть, туманом, и солнечные лучи не могли пробиться сквозь него. Разгневалось солнце, раздался страшный гром, и светило изрыгнуло из себя поток раскалённых камней. Пробили камни слой тумана, упали на землю и стали золотом, медью, оловом и другими металлами. Испражнения Кайнара стали железом, а слёзы бога застыли и обратились серебром.

Чтобы ночная тьма не поглотила землю, плывёт по ночам в небесах луна, а управляет ею богиня Сатанай.

Отцом огня стал тейри Татай, а супруга его, богиня Тепена, стала огню матерью.

Эрирей стал богом ветра, а его жена Химикки правит бурями и ураганами. Живут они в огромной пещере. Есть у них четверо сыновей, один другого неистовее и своевольнее. Первый, по прозванию Горий, обладает великой мощью, и, когда дует он, тают даже вековые ледники. Второго сына зовут Гылан, и сила его такова, что в гневе он сжигает обширные покрытые степями и лесами равнины. Младший их брат носит имя Эуюль и лишь тихо реет над горами. Косматый, будто лесной вепрь, Боран не знает меры в силе и всё, что встречает, вырывает с корнем, ломает и переворачивает. Есть у них сестра Сучимез, и никто не видел под солнцем и луной существа более прекрасного.

Мать по одному выпускает сыновей из пещеры и, когда те возвращаются, немедля запирает их снова. Но иногда, стоит матери недоглядеть, все четверо сбегают из пещеры, и горе той земле, которая оказывается на их пути: всё ломают они, крушат и увечат. Когда же мать собирает их, то снова запирает в пещере за железными дверьми.

Отцом морей и рек стал Суулемен, а матерью вод и его супругой – Дамметтир. Если кто из людей тонет, родственники и друзья молят Дамметтир отдать тело, взывая: «О Анекей!» И если упорны люди в своих просьбах, отдаёт мать всех вод тело погибшего. Может она посылать дожди, может останавливать их, а краса её такова, что человеку невозможно на неё наглядеться. Если наскучивает ей сидеть в воде, выходит она на сушу, и тогда с длинных волос её проливается на окрестности тёплый дождь. Когда же впадает бийче в гнев, глаза её мечут синие молнии, ветвистые, как куст терновника, и внушает она великий страх всякому, увидевшему её. Красива Дамметтир, и небывалой красой сияют дети её – жители вод, зовущиеся балкызами и сууэрдинами.

В сердце земли живут Даулет, отец земли, и его жена Дауче, огромная, будто эмегенша. Есть у них единственный сын – Сауман. Тем землепашцам, кто приходится ему по нраву, дарует он богатые урожаи.

Каждому из духов хозяева земли, воды и неба дали поручения.

Дикие животные стали подчиняться Апсаты, который умел ко всякому делу подойти с такой мудростью, что Тейри-Хан неизменно оставался им доволен.

Птицы подчиняются его супруге Амме-Чокке, и, стоит ей появиться где-либо, отовсюду слетаются пернатые существа и рассаживаются вокруг неё на ветвях деревьев. Носит она зелёное платье, и ещё называют её Агач Катын.

Родили они шесть сыновей и шесть дочерей, что летают по воздуху, а спускаясь на землю, не оставляют следов даже на самом тонком снегу. Старших сыновей зовут Атыл, Гамалбай, Тугулбай и Дыгылмай, а младших – Аток и Ындырбай. Дочери же их прозываются Байдымат и Жансюер, Мёлехан и Гошала, Гамалар и Жумарук.

Старшим над конями стал тейри Сыйкун, а над крупным рогатым скотом – Сыйыргын.

Божеством овец назначен Аймуш с бараньей головой, а козьи стада защищает Маккуруш.

Строителям-каменщикам покровительствует Тохун, Зоммахай же – друг плясунов и певцов. Богини Умай и Байрым присматривают за детьми, одаряют их здоровьем и помогают во всём. Чомпарас-бийче, вещая мать снов, каждому ткёт сновидения согласно его судьбе. Обо всех зарытых кладах известно тейри Кыдену, он следит, чтоб никто не покусился на сокровища древности.

Всего же верховных божеств ровно двенадцать. Но у каждой речки, каждого места есть свой дух-хозяин и покровитель.

Аламан

Сотворив людей, Тейри сообщил им своё тайное священное имя и отдал во владение землю, завещав ходить путями добра и правды. Число людей множилось, расселялись они по всем уголкам земли, но оставались верны заветам Владыки Мира.

Огромны, стройны и красивы были те люди, сила Тейри питала их. Вырастали они выше самых высоких деревьев, праздники их были шумны и полны радости. Не имели они нужды в труде, соки земли, что щедро источались отовсюду, были им питьём и пищей. Никто не ценил ни золота, ни серебра, поскольку не видели в них проку. Колосья пшеницы, ячменя, проса, тучные и тяжёлые, сами собой вырастали из земли. Почва всегда сохраняла влагу, и ветви деревьев гнулись под тяжестью плодов. Не случалось ни засух, ни морозов, воздух был тёпел, и никто не страдал ни от жары, ни от холода.

Никто и никогда не болел в те времена, так как не водилось среди людей греха. Никто никого не обижал ни словом, ни делом, ни помыслом.

Встречались в глухих местах и за границами гор злобные жеки, отвратительные эмегены, лесные люди и драконы, но жили они скрытно и людей сторонились.

Всюду царил мир и покой, и продолжалось это до тех пор, пока на землю не пришёл изгоем Аламан. Изначально он стоял главою над жеками – подземными духами и был верным слугой Тейри-Хана. Однако со временем обуяла его гордыня, день ото дня становился он всё злее и высокомернее. Не хотел он более поклоняться Тейри-Хану, возомнил себя равным Ему, отдалился от правды и встал на путь зла и обмана. И как менялись его цели и устремления, так же менялся его облик. Почернело сердце и прежде светлое тело, загорелись, будто угли, глаза, а слова стали смертельнее змеиного яда. Телом он теперь более походил на рысь, а имя получил Аламан. Покинув путь правды, стал он страшен в бешенстве и многих жеков увлёк за собой.

Жеки знали пути земные и небесные, и ни огонь, ни вода не могли причинить им вреда. Были они сильнее и умнее людей, ведали тайное и явное, понимали язык ворон, а кроме того, могли менять по собственному усмотрению облик и умели в одно мгновение переноситься в любое место на небе и земле.

И стали жеки, увлекаемые Аламаном, выходить из повиновения Тейри-Хану. Возненавидели они творения Тейри, принялись вредить людям. Хотел Аламан вслед за жеками обольстить и людей, сманить их на ложный путь, но люди не поддались. Впав от этого в бешенство, совершил он первое убийство в светлом мире, созданном Тейри-Ханом.

Долго думал Аламан, как искусить людей, и придумал. Однажды в уединённом месте подстерёг он некую женщину и изнасиловал её. Потом дал повеление жекам принимать облик юношей, чтобы соблазнять и насиловать женщин. Дети, рождённые от соития людей с жеками, в свой черёд соблазняли новых юношей и девушек. Так смешалась в мире кровь людей и жеков, и после этого добро и правда стали уходить из людских душ.

Дети, рождённые от двух разных кровей, жили среди людей. Были они умны, сообразительны, наделены смелостью, легко осваивали любое дело, не уступали остальным ни в росте, ни в красоте. Лишь одним отличались – зло было им ближе добра. Люди со смешанной кровью, в свою очередь, тоже вступали в брак, рождали детей, и по прошествии семи поколений весь род человеческий стал иным.

По всей земле, среди всех народов распространилось нечистое семя полулюдей-полужеков, а с ним вместе пришли к людям ложь, ревность, равнодушие и распутство. Отворачивая людей от истинного пути и направляя к погибели, жеки обучили людей многим умениям и искусствам. Мир, насыщаемый нечистыми людскими помыслами, стал меняться. Солнце уже не так грело землю. Однажды целый день дул ледяной ветер, и множество плодоносящих деревьев умерло от его дыхания. Стали слабеть земные соки и уже не могли напитать людской род. Люди рождались всё более мелкими, и вместе с ними мельчали звери, птицы и рыбы. Скрывая солнце, небо всё чаще затягивали облака, зёрна пшеницы, овса и проса сделались от этого крохотными. Растения уже не могли насытить голод человека, люди стали резать животных, проливать кровь, сдирать шкуры и есть мясо. Замерзая от холода, шили они из шкур зверей одежду и обувь и так спасались.

Перестали поминать люди имя Тейри-Хана и вместо него поклонились Аламану. А он, радуясь, возвышал самых худших из них и делал кого царём, кого князем, а кого ханом. Возвышенные Аламаном ещё более распространяли неправедные помыслы и грязные обычаи.

Нашлись и такие племена, которые стали есть людскую плоть и так вышли за пределы всякой человечности. Они убивали побеждённых врагов и разделывали их, будто скот, затем варили, коптили и жарили человеческое мясо.

Идя тропами неправды, дети жеков придумали соху, после чего охолостили быков и запрягли в неё. Зубья сохи раздирали плоть земли, человеческий пот тёк в свежие борозды. Стеная и плача от боли, раненая земля воззвала к Тейри-Хану:

– Повелитель Вселенной, Тейри-Хан, сотворивший всё видимое и невидимое, разве не видишь Ты, как люди раздирают острыми зубьями мою кожу? Не видишь, какие раны наносят они мне, какое страдание причиняют? Запрети им творить зло, спаси меня от мучений!

– Нет ничего в мире, что могло бы укрыться от меня, – отвечал земле Тейри-Хан. – Вижу я и дела людей, и твои страдания. Но знай, что закон этого мира – уход и возвращение. Ещё много веков будешь ты страдать. Много веков станут терзать люди твоё беззащитное тело. Много веков будут они есть плоды, что произросли из твоей плоти. Но вышедшее из тебя к тебе же и вернётся. Прожив назначенный срок, человек умрёт, и тело его погрузится в тебя, а душа вознесётся ко мне.

А люди тем временем продолжали идти путём лжи: делили землю, повсюду ставили заборы и прокладывали границы. Не желая справедливо делить пастбища и охотничьи угодья, дрались и убивали друг друга. Всюду пустили корни ложь и колдовство. Юноши и девушки, не стесняясь, предавались распутству и тонули в нём. Жадность пожирала прежде чистые сердца людей, зависть проникла в мозг и отравляла кровь.

Люди научились рыть каналы и проводить воду в засушливые места. Из земли добыли они медь, а соединив её с оловом, получили чёрную бронзу. Стали ковать оружие и доспехи для войн и вражды. Мечи отныне точили так, что даже камень не мог устоять под их напором. Будто хищные стаи, бросаясь друг на друга, развязали люди множество войн и истребляли друг друга без всякой жалости. Вражда кипела днём и ночью, будто масло на раскалённой сковороде.

Видя, как волны смертоубийств прокатываются через все уголки земли, ликовал Аламан.

– Скоро глупые люди уничтожат друг друга, и мы станем властителями этого мира! – говорил он своим слугам.

Однако то, что отвернулись они от Тейри-Хана, ослабило не только людей, но и жеков, ведомых Аламаном.

Суд Цепи

Много бед творилось в те времена. Ради золота и серебра не щадили люди друг друга. Несправедливость и насилие правили миром. И тогда Тейри, видя, в какое бедственное положение пришёл человеческий род, дал им золотую цепь. Один конец её держался за звезду Темир-Казак, а другой касался земли.

– Эта цепь поможет вам вершить суд и выявлять правых и виноватых. Если дотронется до неё невиновный, вернётся домой живой и невредимый. А людей зла – грабителей, воров и клятвопреступников – заставит она корчиться и признаваться в совершённых злодеяниях.

Действо это получило священное имя «Суд Цепи». Цепь безошибочно определяла, кто виновен, а кто нет. Виновных, на усмотрение суда старейшин, избивали палками, казнили или изгоняли. Радовались люди: наконец-то настал порядок и правда торжествует!

Но однажды произошёл случай, который всё переменил.

Жил в далёком селении бедный человек. Жил впроголодь, так что часто не имел даже замеса муки на один хлеб. И вот нанялся он в батраки к богачу, стал пасти скот, обрабатывать поля, носить дрова из леса. Работал долго, не ленился, а когда пришла пора расплачиваться, хозяин посмеялся над ним и, не заплатив ни гроша, прогнал со двора. Разобиделся бедный человек и глухой ночью, когда спали даже сторожевые собаки, проник в дом богача, взломал сундучок, где хранились деньги, и взял оттуда горсть монет. Всё так же бесшумно, через окно, не потревожив собак, покинул он дом скупого хозяина.

Шёл бедняк обратно к себе домой и молился всемогущему Тейри-Хану:

– Великий Тейри, я не вор, не грабитель. Но дети мои голодны, и в доме нет ни крошки хлеба. Сердце моё разрывается от жалости, потому и решился я воровством взять заработанные деньги.

Пришёл бедняк к жилищу мясника, несмотря на глухую ночь, разбудил его и купил пуд лучшей баранины. Задумался мясник, откуда у бедняка взялось золото? И заподозрил, что нечестным путём попало оно к нему.

Пришёл бедняк домой, накормил детей, уложил их спать, и тут начали тревожить его сомнения. «Мясник, верно, догадался, что неправедным путём достались мне деньги. Что я буду делать, если завтра поведут меня на Суд Цепи? Что скажу, когда скорчусь, едва дотронувшись до золотых её звеньев?»

Наутро взял он свой старый посох-мужуру с железным наконечником и выдолбил у него середину. Потом высыпал туда оставшееся золото и заткнул затычкой.

Мясник, едва проснувшись, отправился к скупому богачу, на которого трудился бедняк.

– Оборотись, посмотри, не произошло ли кражи в твоём доме? – сказал мясник.

Кинулся скупец к сундучку, увидел сломанные петли и недостачу горсти монет. Отправились мясник и богач к бедняку и привели его на Суд Цепи.

– Сейчас в знак своей невиновности я возьмусь за цепь и обмотаю её вокруг запястья, – сказал бедняк хозяину и собравшимся вокруг людям. – Я поклянусь, что у меня нет твоего золота, и после этого меня не скорчит от мук и не испепелит огнём. Так докажу я, что обвинения против меня ложны. А пока подержи-ка мою старую мужуру.

Отдал бедняк посох, взялся за цепь и взмолился к всемогущему Тейри: «Творец неба и земли, явивший меня из небытия, указавший путь правды! Да, я украл это золото, но сейчас оно снова в руках хозяина, и потому не дай мне скорчиться, будто прутку в костре, не дай сгореть, как пушинке в пожарище, отпусти с миром».

Бедняк не скорчился, не сгорел, остался цел и невредим. Но золотая цепь после этого дрогнула и стала, звеня, подниматься обратно в небо, подобно тому, как однажды явилась оттуда.

Недобрые люди, затаившиеся до поры от страха перед Судом Цепи, воспряли духом и снова принялись творить нечистые дела. Так род людской окончательно отпал от Тейри-Хана и погрузился во зло.

Пророчество о потопе

– Слушайте меня, аланы. Держите открытыми уши и не пропустите ни звука из того, что будет вам сказано. Немного осталось мне, и до срока покидаю я землю. Чёрная тревога кутает мою голову, будто войлок, слышу я шаги смерти в тишине. Знаю я: то рыжий безверный идёт убивать меня, и дни свои окончу я в бескрайней и безлюдной степи.

Настанет день, земля скроется под водами, придёт великий потоп, принесёт людям неисчислимые бедствия. Всё провалится под землю – скот, дома, колесницы. Всё исчезнет под пронзительные крики караульных.

Черепахи в костяных панцирях, и те не спасутся. Ядовитые змеи прольют светлые слёзы и издохнут, поглощённые землёй. Даже великие горы, царапающие стекло небес, скроются в чреве земли. Повернут вспять реки, от величайших до последнего ручья шириной с соломинку. Крепчайшие камни будут плавиться, будто масло под полуденным солнцем. Прольются жестокие ливни, падут холодные ветра, чья поступь – лёд. Множество поколений будут пересказывать друг другу истории тех бедствий и дивиться, как предки смогли пережить их.

Но однажды русла рек снова наполнятся водами, а дождевые черви возобновят своё движение под землёй. В положенное время начнут вставать солнце и луна, и зимы с вёснами снова обретут верный ход.

Холода не вечны, разольётся тепло, прорастёт трава, и встанет подлесок на голых камнях.

Великий Тейри зачерпнёт обновлённой земли и создаст из неё нового человека. Подарит ему новую речь, заново научит жизни и даст процветание. Многие обмануты, но не утратили ума. Много помешанных, много убийц и воров, но есть и сохранившие себя на путях правды. Им-то и пошлёт помощника Тейри-Хан.

У помощника будут чистые помыслы и верный разум, и прославится он перед людьми. Никто не сможет помешать посланцу Тейри-Хана, никто не исказит мысль величайшего. А если кто и захочет, то отпадёт от воли Тейри, ослабнет и расточится пылью. Тейри – тот, кто явил этот мир, Он превращает неявное в сущее, неживое делает живым, бесплодное – плодоносящим.

Все полюбят новую землю, улягутся раздоры и распри, исчезнут ложь и разврат. Сотворятся новые птицы и усядутся на новые скалы. Тейри укажет зверям новые пространства обитания, а растениям – новые места для произрастания.

Два посланника придут к людям от Тейри-Хана: один установит среди людей любовь, другой даст справедливость.

Так получат люди сначала добро, а потом достоинство. Новые люди создадут новые семьи и после этого станут искать родню и друзей. Искать будут упорно, но не скоро найдут. Станут искать защитников, но не напишут им посланий.

Будет новое веселье, новые игры и шутки. Прокажённый будет удалён, и рыжего безверного прогонят в далёкое поле.

Люди станут жить, веря друг другу, всё добытое будут делить поровну, по справедливости. Станут красавицы петь и радоваться, а юноши возведут новые жилища. Любовь и почитание отцов воцарятся на всей земле[3].

Пророк Нух

Много зла и несправедливости творилось на земле. Мучилась, будто больная лихорадкой, земля, вздрагивала, тряслась, стонала, и от этого происходили повсюду оползни и землетрясения. Так прошло девяносто два года, и, когда последние искры правды стали угасать, самые разумные из человеческого рода отправились по селениям. Там собирали они людей и, видя впереди большие бедствия, увещевали снова обратиться к правде:

– Забудьте зло, прекратите кровопролитие. Молите Всевышнего, чтобы научил вас видеть истину и простил ваши мерзкие нравы и бесстыжие привычки!

Однако люди не только не слушали их, но, как свойственно грешникам, осмеивали, а иногда даже и побивали праведников камнями.

Одним из праведников был человек по имени Нух. Был он разумнее и чище остальных и потому однажды услышал голос Тейри-Хана:

– Не трать слов на тех, кто не в силах услышать тебя. У того, кто закрыл сердце, и уши закрыты для правды. Тебе одному открою будущее: случится скоро потоп, и уничтожит он скверну человеческую. Ты же отдай, что имеешь, и построй корабль, большой, как селение. Обними его бронзовыми обручами, стяни железными скобами. Пусть будет он готов вместить праведников, а также животных и птиц, ведь нет на них вины в людских грехах.

Пришёл Нух в село и рассказал о явленном откровении.

– Да будет построен корабль, – решили старейшины. – Пусть каждый житель, и молодой и старый, примет участие в строительстве. А пригодится судно или нет, знает лишь будущее.

Усердно трудясь целый год, построили люди корабль, обшитый бронзой, скреплённый железом, украшенный деревом. Длиной он был в сто шагов, а шириной – в шестьдесят. Имело то судно семь ярусов со множеством комнат, переходов и чуланов с окнами и без окон. Совсем готовое стояло оно на поляне за селением и могло в любой час пуститься в плавание. Но время шло, а потоп всё не приходил. Глядя на пустой корабль, односельчане смеялись над Нухом.

– Где же обещанное тобой светопреставление? – издевались они. – Ты, видно, напился пьян и принял голос вина за откровение Тейри-Хана!

Уверившись, что потопа и воздаяния за зло не будет, всё глубже погружались люди в разврат, всё более пропитывались грехом. Собираясь на площади, злословили о пророке, марали грязными словами его имя.

И вот однажды, совершив вечернюю молитву, услышал пророк громкий шум и, обернувшись, увидел, что к дому его направляется большая толпа.

– Нух, целый год мы трудились, строя корабль, но не получили за труды и гнутого медяка. Теперь же мы просим тебя оплатить наши старания. Продай дом, отдай нам заработанное, а сам отправляйся жить на корабль. Там вместе со своим семейством ожидай светопреставления.

– Я отдам всё, чем владею, – ответил пророк. – Прошу только оставить мне по паре от каждого вида скота. Остальных моих животных можете забрать.

Люди ушли, забрав многочисленный скот пророка, а Нух вместе с женой и сыновьями поставили стан возле корабля.

И в ту же ночь разверзлись небеса и ливень, бурный, как водопад, обрушился на землю. Так начался дождь потопа. Не прекратился он и на второй день. Всё семейство – и дети, и внуки, и правнуки Нуха – вместе со скотом взошло на корабль. Но не успели они закрыть двери, как снаружи раздался стук. То стучали соседи Нуха.

– Возьми и нас на корабль! – стали просить они, стоя по пояс в воде и рыдая. – Ещё немного, и захлебнёмся мы в водах потопа.

Забыв о том, как виноваты перед ним соседи, Нух впустил их на судно, и в тот же миг огромная волна подхватила корабль и понесла его по бушующим водам. Ливень ещё усилился, вся земля накренилась, словно блюдо. Потоки смыли оставшихся людей, жилища, загоны вместе со скотом, сады и плодородные пастбища. Началась битва скал и вод. Они сталкивались, разбивались друг о друга, всё вокруг гремело и грохотало, словно тысячи барабанов. Молнии ослепляли всё живое. Дождевые потоки взбудоражили моря, течения подняли из глубин невиданных рыб и странных зверей.

Воды тысячеглавым драконом прошлись по земле, поглотив неисчислимое множество людей. В одно сплошное море превратилась земля, не было ни клочка суши, ни гор, ни островов.

Целый месяц плавал корабль Нуха по безбрежным водам. Каждый день опускал пророк якорь, но ни разу не достал он до дна. Потом плыли они по волнам ещё два месяца и наконец увидели вдалеке горную вершину. То была Минги-Тау[4]. Быстро несло корабль Нуха течение, ударилось судно о гору и со страшным треском развалилось на две части. С тех пор гора Минги-Тау стала двуглавой.

Вскоре вода стала отступать, открывать пастбища, долины, человеческие жилища. Спасшиеся вернулись к местам своего прежнего обитания, заново отстроили дома и принялись возделывать землю. Мало было людей. Трудна стала их жизнь, ибо, пользуясь безлюдьем, расплодились повсюду эмегены и драконы. В ущельях и глухих лесах расселились существа, некогда бывшие обычными людьми, а затем одичавшие и пристрастившиеся есть человечину. Повсюду жили рыси, львы и прочие хищники, так что никто не отваживался путешествовать из селения в селение, опасаясь быть разорванным и съеденным.

Однажды ночью раздался страшный гул, от которого заложило у людей уши, и те, кто стоял, рухнули на землю. Глаза людей оборотились к Минги-Тау. Вершина её внезапно озарилась, склоны дрогнули, гора разверзлась, и столб пламени вырвался в небо. Полетели во все стороны раскалённые камни, и, куда они попадали, там всё вспыхивало огнём. Мир наполнился громом и грохотом. Ледники начали таять, потоки воды, смешанной с грязью и камнями, устремились вниз, сметая всё на своём пути.

Но прошло время, гора перестала изрыгать огонь, грохот утих, и тишина пала на уставшую землю. На рассвете люди оглянулись друг на друга и увидели, что осталось их совсем-совсем мало.

Болезнь Нуха

Мало кто сумел пережить потоп. Но чёрные жеки, наделённые способностью летать, все остались невредимыми и размножились чрезвычайно. Как и прежде, властвовал над ними схожий обликом с рысью Аламан, и вредили они роду человеческому хуже, чем до светопреставления. Видя, как мало осталось людей и какие страдания они претерпевают, сильно обрадовался Аламан, но, обнаружив среди выживших Нуха, очень разъярился. Колдовством наслал он на пророка самую мучительную из хворей. В плоти его завелись черви, и день и ночь грызли они тело Нуха. Лицо пророка, прежде излучавшее свет, осунулось, кости черепа проступили на нём. Руки, спина, шея, всё тело Нуха стало гнить, и ужасное зловоние распространялось от него. Родичи пророка искали снадобье, способное исцелить Нуха, и не находили.

– Не хочу я обременять вас своей хворью, не хочу, чтобы страдали вы от зловония, – сказал пророк. – Знаю, не найдёте вы здесь лекарства от моей болезни, а потому отнесите меня к истоку Кубани-реки. Отыщите прохладную пещеру и оставьте там меня одного.

Родичи выполнили просьбу Нуха, отнесли его в прохладную пещеру у истока Кубани. Рядом с пророком оставили они кувшин молока.

Прохлада пещеры подействовала так, что черви стали покидать тело старца. Один превратился в бабочку шелкопряда и улетел. Второй оборотился пчелой и скрылся. Третий, выпав, попал в кувшин с молоком и заквасил его. Выпив то молоко, пророк излечился от хвори. Заквашенное молоко мы теперь знаем под названием гыпы.

Излечившись от болезни, пророк вышел из пещеры и вернулся домой. Отдохнув, обратился он к трём своим сыновьям:

– Когда я сидел в пещере, явил мне Всевышний своё откровение. Сыновья, собирайтесь в путь и идите в три стороны. Когда доберётесь до мест, где живут люди, учите их правде Тейри-Хана, становитесь их правителями и ведите путями веры. Потомки двух из вас так и останутся жить в далёких местах, а внуки одного возвратятся обратно на берега Кубани.

Старший сын пророка, Сим, направил стопы в опалённый солнцем, занесённый песками Шам, средний, Кам, отправился на восход солнца, в Аджам. А младший, Дебет, пошёл на запад. Долго брёл он, пока однажды не добрался до берегов Долай-Суу. Там сын Нуха встретил племя, которое называло себя нартами. Рассказывая им о правде Тейри-Хана, сумел Дебет объединить этот народ, а после стал его правителем и отцом нартов.

Эмегены

Издревле жили на земле эмегены – существа, похожие на людей, но огромные, волосатые и наделённые большой силой. Когда земля была ещё тепла, вышли они из неё и с тех пор больше всего любили лето и зной.

Один род эмегенов был с телами, имевшими по пять змеиных хвостов, кожа от пояса была гладкой, будто у змей, и безволосой. Глаза, зубы и языки у них тоже были змеиными. Головы же при этом они имели ослиные, а ели всё, что попадалось, без разбора.

Другой род эмегенов был ещё более отвратительным. То были существа размером с холм, с лягушачьими ртами, глазами и челюстями. Звуки их речи также более всего напоминали жабье кваканье. Кожа висела клочьями, будто изодранная псами, потрескавшаяся и чёрная, как земля в засуху. Волосы росли красными, длинными и свисали, будто козлиная шерсть. О приближении эмегенов легко можно было узнать по зловонию. От невыносимой их вони у взрослых мужчин кружилась голова, а женщины и дети падали без памяти. Жили они в болотах, сырых тёмных ущельях и глубоких пещерах. Всегда эти чудовища были голодны и ели всё подряд: корни, плоды деревьев, слизней, птиц, зверей, раков, рыб. Если же случалось им наесться, падали они от сытости и засыпали мёртвым сном на целые недели, а проснувшись, гонимые голодом, опять отправлялись на поиски пищи.

Встречались эмегены с когтями, как у барсука, с руками о восемнадцати пальцах, каждый о восемнадцати суставах. Ноги их были толстыми, как стволы деревьев, пятки плоскими, будто медвежьи, лица узколобыми и безносыми, уши большими, словно луговые лопухи. Единственный глаз на переносице горел, как звезда Чолпан. Днём глаза их покрывала слизь, и были они красны, как угли в огне. На голове и груди росли волосы, красные, будто ржавчина.

Рты их распахивались широко, как ворота, и оттуда торчали клыки, наподобие кабаньих. Ими они разгрызали твёрдые кости, чтобы добраться до костного мозга. Холода они не любили и оттого с наступлением зимы, подобно медведям, прятались в тесные зловонные берлоги и спали там до весны. Проснувшись, ослабевшие от голода, начинали бродить в поисках зелёной травы, ели её, будто скот, а набравшись сил, начинали охотиться.

Характера эти эмегены были вздорного, оттого часто ссорились и дрались. Затеяв драку, лупили друг друга камнями, деревьями, швырялись всем, что попадалось под руку, вопили громогласно, будто олени. Ума у них особого не было, оттого говорили они медленно и с трудом, а ремёслами почти не владели. Хоть и любили они больше всех яств человечину, но держали козьи стада, которые жили вместе с ними в пещерах.

Единственным лекарством, которым лечились они от всех болезней, были человечья кровь и части человеческого тела. Если заболевало у эмегена сердце, искал он человека, чтобы выпотрошить его грудь; если болела голова, ел человеческий мозг; если печень, то – печень. Гадкий этот род заселил всю землю, ел камни и деревья[5] и назывался харра.

Происхождение нартского народа

Свысоких небес смотрел Тейри-Хан на землю.

– Семь небес сотворил я из своего дыхания, – сказал Он. – Неисчислимые горсти сияющих звёзд рассыпал по небосводу. Сотворил океан, вечно дышащий и вечно подвижный. Указал я стремительным рекам путь через земли, начертал их русла. Саму землю создал я из кусочка собственной кожи, а скалы сделал из кости. Травы и деревья – это мои волосы. Прекрасен мир, сотворённый из моей плоти и крови, населяют его самые разные звери и птицы. Солнце и Луна шествуют по небу, зима и лето сменяют друг друга. Однако без моего ведома сотворились из желчи моей эмегены. Расплодились они и заселили земли, истребляя красоту и верное устройство. Но не бывать тому, чтобы мерзкие их стада погубили труд мой.

И вот, для того чтобы уничтожить эмегенов, ради спасения красоты мира, сотворил Тейри-Хан из кусочка своего сердца Золотого Дебета. Вложил в его душу все нужные знания, научил кузнечному делу, одарил знанием наречия воронов. И поклонились мастеру Дебету звёзды на небе, земля и камни.

На берегу Долай-реки расселил Тейри могучее племя и нарёк его нартами. Чистой была их кровь, красивы лица, справедливы обычаи. Не случалось меж ними брани и ссор, царили всеобщее уважение и приветливость. В теле нартов не было печени, ибо не существовало в ней нужды[6]. На них не нападал мор и прочие хвори, от которых безлюдели целые селения в иных краях.

Дебет стал отцом и главой этого племени. Он поведал им правду Тейри-Хана и направил на путь истины.

– Человек подобен яйцу, – говорил Дебет нартам. – Желток – дух его, белок – душа, а хрупкая скорлупа – тело. Истину человек увидит, если будет слушать дух свой. Если же забудете о своей природе, посмотрите на небо. Ваш дух – Солнце, горящее в небе, а тело – Земля. Душа же ваша подобна Луне, что ходит меж Землёй и Солнцем. Словно Луна, в иные дни душа становится полной и сияет. В дни другие тает она, и впадаете вы в уныние. Непостоянна душа человеческая. Сегодня поведёт вас в одну сторону, завтра – в другую. Если будете метаться за влечениями души, потратите впустую драгоценное время жизни вашей, и никто не вернёт вам потерянного. Бывает, увлекаясь чем-то и не обретая желаемого, загорается и пылает душа и сжигает тело в этом огне. Так не позволяйте же душе увлечь вас пустой и сиюминутной страстью, слушайте дух свой, только он укажет верный путь и убережёт от обмана. Только он покажет пустоту и суетность мимолётных метаний и придаст полноту жизни. Для великого дела отправил меня сюда Тейри-Хан. Должен я сделать вас народом сильным и счастливым. Ведомы мне все тайны мира, знаю я прошлое и грядущее, известны мне все ваши радости и горести. Время – сила и душа мира, так же как вода – чистая кровь земли. Время меняет видимое и невидимое местами, открывает и прячет любую вещь. Я открою вам судьбу нартов, чтобы уже сегодня начать исполнение своего долга. Милость Тейри-Хана не оставит вас, если будете верными рабами Его воли. Мир, данный вам, не всегда будет широким и прекрасным. Придут страдания, начнётся череда испытаний и трудностей. Скоро начнутся кровопролитные войны, и люди, подобно диким зверям, станут рвать друг друга на части. Многие дома превратятся в руины, многие селения разлетятся пеплом. И произойдёт это из-за трёх вещей, которыми прельстит людей Аламан. Первая роковая вещь – богатство. Действует оно, как сладкое вино на человека, кружит голову, заставляет забывать обо всём на свете. Многие соблазнятся этим коварным даром, многие сердца оборотятся из-за него в серый камень. Золото и серебро поражают человека так же верно, как стрела или кинжал, но власть их невидима, и оттого опаснее они и стрелы, и кинжала. Вторая роковая вещь – власть. Велик соблазн стать выше других людей, и на любые преступления может пойти человек ради власти. Кто почувствовал её жало, никогда не станет прежним. Третья же роковая вещь – жажда славы. Попавший в её сети будет жить, не зная вкуса жизни и сладости плодов своего труда. Соблазнившиеся этими тремя дарами Аламана погубят себя и навлекут великий гнев Тейри-Хана. Они разрушат порядки, переврут законы и принесут великие бедствия себе и своим народам. Они станут распространять ложь – мать всех грехов, грех станет убивать души людей, а люди станут убивать друг друга. Тейри-Хан желает, чтобы вы, нарты, стали Его войском и с оружием в руках вели войну со всеми, кто вредит роду людскому: бесами, драконами, эмегенами и людоедами. Кто услышал меня, пусть знает, что услышал довольно. Помните мои слова, повторяйте их и берегите себя от греха.

Запомнили нарты слова Дебета, и сердца их наполнились светом и отвагой.

Ночи ассуат

Вте древние времена ночи были тёмными, и немногие звёзды, что светили на небе, не могли рассеять мрак. В этом мраке нарты бились с эмегенами и лесными людьми, чьи глаза любили тьму. Много крови нартов пролилось тогда, многих сожрали эмегены, драконы, волки и львы. Не было ночи, в которую не случилось бы несчастья. И прозвали люди эти времена – «ночи ассуат».

Золотой Дебет был человеком глубочайшей мудрости и, чтобы помочь нартам, отправился в Кармурские горы.

Стал он ходить там и пробовать руками разные камни. Попросил он Кайнара, бога солнца, сделать их податливыми, как тесто, и внял бог его просьбе. Сжал Дебет один блестящий камень и увидел, как начали падать с него тяжёлые железные капли. Понял Дебет, перед ним железо – испражнения Кайнара, взял несколько камней и пришёл с ними к нартам. Выкопали нарты яму, а Дебет стал сдавливать камни. Железные капли, собираясь в яме, вскоре наполнили её. Тогда Дебет принялся разминать получившееся железо и сотворил молот и наковальню. Увидев, как боролись неподалёку в пыли две змеи, сделал он большие железные клещи. После этого отправил Дебет молодых нартов на охоту, и те вскоре вернулись со шкурами зубров. Из шкур сшил он кузнечные мехи и, раздувая их, показал нартам, что железные самородки можно плавить в огне, будто лёд. Очистив железо, принялся он ковать его и сделал тяжёлый меч, острые наконечники для стрел и могучий боевой топор. Затем отправились нарты к холодным источникам и закалили оружие в их водах.

Когда работал Дебет в кузнице, множество искр взлетало в небо из-под его молота. Оседая на небесах, обернулись они звёздами. После этого ночи ассуат стали светлее, и нарты смогли лучше видеть во тьме своих врагов. Получив железные мечи, топоры и стрелы с острыми наконечниками, стали побеждать нарты эмегенов-харра и во многих местах истребили их полностью.

Рождение Ахсара и Ахсартага

Долгую жизнь прожил нарт Уархаг, но не нажил детей. А под старость родились вдруг у него сыновья-близнецы. Обрадовались Уархаг и его жена Сайнагон. И, чтобы жизнь детей была счастливой, устроили широкий пир, на который пригласили родичей и друзей из дальних и ближних селений. Кормили же на том пиру, как и полагается у нартов, дичью, убитой на охоте.

Много гостей собралось на пир. Был здесь и небесный кузнец Курдалагон, и повелитель морских глубин Донбеттыр, и тесть Уархага Сайнаг-алдар, а также почтенные нарты во главе с Борой и Алыбегом. Понравились Курдалагону сыновья, и дал он им имена. Старшего назвал Ахсаром, что значит «отважный», а младшего Ахсартагом – «отважнейшим».

Из небесной стали фатыг сковал Курдалагон в своей кузнице чудесную свирель и подарил её Уархагу в честь наречения новорождённых. Положили нарты свирель на стол, и сама по себе запела она звонким голосом:

Долго пировали гости, семь дней и семь ночей. Но даже самым затяжным пирам однажды приходит конец. И вот Донбеттыр превратился в перламутровую рыбу и скрылся в морской пучине, Курдалагон вскочил на огненный край бури и исчез в небесных высях, а Сайнаг-алдар возвратился в горы, в свою неприступную крепость.

Мальчишки Ахсар и Ахсартаг стали расти быстро, будто тесто на дрожжах. Что ни день, то вершок прибавляют, что ни ночь, то пядь. А уж какими удальцами сделались! Смастерили себе луки, и с тех пор ни птица не могла мимо них пролететь, ни заяц пробежать – тут же без промаха били их братья. И вскоре пошла по всей земле нартов слава об Ахсаре и Ахсартаге, отважном и отважнейшем.

Меч Ахсара

Вошли в силу молодые витязи, настало им время отправиться в поход. Долго ли, коротко ли шли, добрались до перекрёстка трёх дорог. Задумались, как быть? Порешили так: «Пойдём по крайним дорогам, а перекрёсток будет местом нашей встречи. Положим под придорожный камень по стреле, а когда один брат вернётся сюда, то заглянет под камень и поймёт, что происходит с другим».

Отправились они каждый по своей дороге. Минул год, вернулся Ахсартаг на перекрёсток. Посмотрел под камень и видит: стрела брата покрылась тёмной плесенью. Понял он: попал Ахсартаг в беду – и отправился по его дороге. Долго шёл, а когда заночевал в Чёрном ущелье, приснился ему сон, что брат его попал в плен.

Проснулся он и снова отправился в путь. Шёл целый день, встал на ночлег в Белом ущелье. И опять приснился ему тревожный сон о пленённом брате. Вскочил Ахсартаг на ноги и продолжил путь. Шёл до самого позднего вечера, пока не добрался до Красного ущелья. Сильно проголодался он, решил поохотиться. Обошёл всё ущелье, дичи не нашёл, но наткнулся на шатёр, стоящий на берегу озера. Смотрит, мерцает в шатре странный свет.

Подошёл Ахсартаг ближе, видит – железная дверь перед ним, и дверь эта то откроется, то закроется. И когда она открывается, виден свет внутри шатра. Любопытно стало Ахсартагу, и, когда дверь снова открылась, пустил он внутрь стрелу. Раздался страшный крик, от которого стали крошиться камни, закипело озеро, а звери, устроившиеся на ночлег, кинулись бежать, не разбирая дороги.

На рассвете вышла из шатра старуха. Один глаз у неё был слеп, а из второго торчала стрела. Стонет старуха от боли и несёт в руках полотенце Ахсара.

Подошёл к ней Ахсартаг, спросил:

– Кто ты и откуда у тебя полотенце моего брата?

– Раз ты брат Ахсара, значит, и меня можешь звать сестрой. Я ведь тоже из рода нартов. Ахсар был здесь недавно. Отправлялся он к быценагам и оставил мне своё полотенце. «Смотри на него, сестра, – сказал он. – Если выступит на ткани кровь, знай, я в беде. Если же ткань чиста, за меня можно не опасаться». Недавно глянула я на полотенце, вижу, каплет с него кровь. Значит, плохи дела Ахсара, попал он в плен к быценагам. Будь я зрячей, могла бы помочь брату, но от слепой меня мало толку.

– Скажи, есть ли лекарство, чтобы ты снова могла видеть? – спросил Ахсартаг ослеплённую старуху.

– Есть одно средство. Надо собрать капли утренней росы, смешать их с молоком оленухи и капнуть в мою рану. Тогда я снова прозрею.

Будто ветер помчался Ахсартаг, нашёл в лесу оленуху, подоил её. Смешал молоко с утренней росой и уронил несколько капель в рану, оставленную стрелой. В то же мгновение затянулась рана, и старуха снова смогла видеть.

– Расскажи, как Ахсар попал в плен к быценагам? – спросил старуху нарт.

– Однажды, когда быценаги охотились, с неба упал кусок небесной руды и попал в голову одному из них. Быценаги живут под водой, они отнесли этот кусок к себе домой, на дно моря. Отважный Ахсар решил отнять ту руду у быценагов, но одолели его враги, связали, и теперь он у них в плену. Хотела я отправиться вызволять его, но злополучная стрела помешала мне.

– Ты говоришь, что принадлежишь к роду нартов. А кому из них ты приходишься роднёй? – спросил Ахсартаг.

– Я сестра нарта Уархага, но уже много лет живу здесь со своим мужем.

– Ответь ещё на один вопрос: что за мерцающий свет видел я в твоём шатре?

– Муж мой был другом солнца, и однажды оно даровало ему бусину белого камня, которая теперь освещает мне путь в темноте. Тот свет, что ты видел, излучала эта бусина.

– Где же теперь твой муж?

Старуха указала на дверь в шатре:

– Эта дверь ведёт в глубокую пещеру. Один раз в неделю, вечером в субботу, она открывается. Оттуда выходят быценаги и похищают человека, живущего на поверхности земли. А если не найдут никого, один из их племени умрёт. Вот так однажды они и похитили моего мужа.

Дождался Ахсартаг субботнего вечера, дверь открылась. Схватил он дверь своими сильными руками и сорвал с железных петель. Начали они со старухой спускаться в пещеру. Идут и видят: лежит человек, растянутый верёвками за руки и за ноги. А из бороды и усов его сплетена длинная волосяная лестница, идущая вверх до самой поверхности земли.

Обрадовалась старуха.

– Это муж мой, хозяин моей жизни! – сказала она.

Вытащил Ахсартаг меч, обрезал верёвки, что связывали мужчину, обрил ему усы и бороду. Пошли они дальше уже втроём. Вскоре увидели они Ахсара, который был распят на каменной стене. Рядом с ним стояли быценаги, стреляли в него из луков, рубили мечами. Вихрем налетел на них Ахсартаг и принялся убивать безо всякой пощады. Кинулись те врассыпную, но догоняли их старуха и её муж и истребляли, словно злых псов.

Освободил Ахсартаг брата. Старухе и мужу приказал возвращаться домой, а сам вместе с братом отправился на поиски небесного железа. Вскоре отыскали они руду и отнесли её Курдалагону, в небесную кузню. Бог-кузнец сковал Ахсару меч, да такой, что может рубить даже самые крепкие камни, будто воск, и при этом не затупится ни на волос.

Но едва вернулись Ахсар и Ахсартаг обратно на землю, как набросился на них Карамаг – предводитель быценагов. Стали биться с ним братья. Карамаг был сильным воином, сумел он изловчиться и ударить мечом Ахсартага, так что тот упал замертво. Но тут повелитель морских глубин Донбеттыр, незримо присутствовавший рядом, сказал на ухо Ахсару, чтобы смазал он свой клинок волшебной мазью, и тогда удесятерится его мощь. Сделал воин, как велел ему Донбеттыр, и одним ударом разбил меч своего врага на сотню частей. Принялся Ахсар разить мечом быценагов и вскоре перебил их всех до единого.

А Донбеттыр тем временем отнёс бездыханного Ахсартага к молочному озеру, омыл тело в его волнах, и ожил витязь.

Широко разнеслась молва о мече Ахсара по земле нартов. И с тех пор, как собиралась где рать против рати, шёл Ахсар впереди со своим мечом. Клинок его так и прозвали – ахсаргард, что значит «меч Ахсара».

Через много лет, когда Ахсар состарился и умер, ахсаргард получил в наследство его старший сын. Так и повелось в нартском народе, что старший сын наследует меч нарта, а коня – младший сын.

Яблоко нартов

Был у нартов сад, и росла там яблоня невиданной красы. Каждый день распускалось на ней множество цветов, лазурных, будто небо, а к вечеру вызревало одно необыкновенное яблоко. Словно сделанное из чистого золота, сияло оно. А кроме того, обладало яблоко великой исцеляющей силой и могло лечить все болезни и все раны. От одной лишь смерти спасти не могло.

И вот случилось так, что стали пропадать яблоки. Ещё вечером висит оно на ветке, сияет, излучает свет, а к утру ветка уж пуста, и нечем нартам лечить болезни и врачевать раны.

Решили нарты по очереди сторожить драгоценную яблоню. Выпал черёд идти мужчинам из семьи Уархага. Позвал Уархаг Ахсара и Ахсартага и говорит:

– Отправляйтесь, сыновья мои. Стерегите на совесть, потому что, если не убережёте яблоко, горе падёт на наши плечи. Придут сюда три человека от трёх нартских родов и отрубят одному из вас голову, а другому – руку, а потом насадят их на колья забора, что ограждает сад, и буду я, безутешный отец, смотреть на них день и ночь.

– Не бойся, – заверили его сыновья. – Не видать вору золотого яблока, а мы сохраним и головы, и руки.

Высок забор вокруг сада, ни одна птица не могла перелететь его, а сделан он был из крепких оленьих рогов.

Вот пришли братья, расположились под чудесным деревом.

– Давай порешим так, – сказал младший Ахсартаг старшему Ахсару. – Будем стеречь плод по очереди. Я буду стеречь до полуночи, а ты с полуночи и до утра.

Уснул Ахсар. А Ахсартаг не смыкает глаз, всё глядит на золотое яблоко и держит в руках лук со стрелою на тетиве.

Внезапно осветился сад, прилетела голубка. Села на ветку, сорвала яблоко. Уже хотела взлететь, как пустил в неё Ахсартаг острую стрелу и отстрелил птице половину крыла. Закричала голубка, уронила яблоко и полетела прочь. Низко летела, припадала то на одну, то на другую сторону, роняла в густую траву кровавые капли.

Разбудил Ахсартаг брата.

– Видишь кровавый след на траве? – сказал Ахсартаг. – Прилетала сюда голубка, хотела унести яблоко, но отстрелил я ей половину крыла, и улетела она ни с чем. Пойду я по этим каплям и найду её. А не найду, так пусть лучше погибну.

– Не могу я отпустить тебя одного, – сказал Ахсар. – Пойду с тобой.

Завернул Ахсартаг половинку крыла в шёлковый платок, спрятал на груди, и отправились братья по следам крови на траве.

Привёл их след к берегу моря.

– Если голубка скрылась на дне морском, то и мне туда дорога, – сказал Ахсартаг. – А ты, брат, оставайся здесь и смотри на пену, что выносят волны на берег. Жди меня ровно год. Если пена будет белой, значит, жив я. А если кровавой станет, значит, нет меня больше среди живых и следует тебе возвращаться домой.

Красавица Дзерасса

Спустился Ахсартаг на дно моря и увидел дом. Стены его были из перламутра, пол – из хрусталя, а с потолка светила утренняя звезда. Отворил дверь Ахсартаг, вошёл. Видит – сидят семь братьев-витязей и две красавицы сестры.

Пригласили его братья в дом, усадили меж собой. Трое – те, что были старше нарта, – сели по одну сторону, четверо помладше – по другую.

Раздался тут стон из соседней комнаты, от которого захолодела душа Ахсартага.

– Кто так стонет, что сердце моё покрывается льдом, будто земля в день зимнего солнцестояния? – спросил он.

– То наша сестра Дзерасса, – отвечают дети Донбеттыра. – С недавних пор полюбила она обращаться в голубку и летать в сад нартов. Вызревало там каждую ночь по золотому яблоку, и наша сестра похищала его. «Сестра, не летай в нартовский сад, – упрашивали мы Дзерассу. – Юноши нартов – грозные воины. Руки их тверды, а стрелы бьют без промаха. Остерегись». Но не слушала нас сестрица, каждую ночь летала за волшебным плодом и вот теперь лежит раненая на кровати и стонет. Нам же остаётся только призывать беды на головы Ахсара и Ахсартага. Это они недавно стерегли сад и отстрелили нашей голубке половину крыла.

– Есть ли средство, которое поможет вашей сестре? – спросил Ахсартаг, тронутый жалобными стонами девушки.

– Есть, – сказали братья. – Нужно приложить отстреленную половинку крылышка к ране и дать отведать Дзерассе волшебного яблока из сада нартов. И тогда снова станет она здоровой. Но если не сделать этого, погибнет наша красавица сестра.

– Какую же награду получит тот, кто сможет её вылечить?

– Тот, кто вылечит Дзерассу, станет её мужем, – пообещали дети Донбеттыра.

Решил Ахсартаг открыться подводным жителям.

– Знайте, я сын нарта Уархага. Имя моё Ахсартаг. Это я ранил вашу сестру, но я же сумею и вылечить её. Есть у меня половинка крылышка голубки и есть волшебное яблоко. Приведите ко мне вашу сестру.

– Тяжко страдает сестра, не сможет выйти. Просим тебя, войди в её покои и помоги ей.

Сделал Ахсартаг, как было велено. Вошёл в комнату Дзерассы и остановился, поражённый. На постели лежала красавица из красавиц. Золотые волосы её стекали на пол тяжёлыми волнами, солнце играло на её лице, а на груди блестели полные луны. Посмотрела она на вошедшего юношу, и тот едва не воспламенился от счастья. Достал половинку крыла, приложил к раненой руке девушки. Вынул яблоко, дал отведать страдалице. В тот же миг исцелилась она и стала ещё всемеро прекраснее, чем была.

Обрадовались братья и сёстры Дзерассы, затеяли шумную свадьбу. Семь дней и ночей веселились обитатели подводного мира. Словно солнце и луна, сияли Дзерасса и Ахсартаг.

Счастливо жили молодожёны в царстве Донбеттыра. Но время шло, и загрустил Ахсартаг о своём брате. Да и обычаи не одобряют, если муж остаётся жить в доме жены[7].

– Дзерасса, – обратился Ахсартаг к супруге, – собирайся в путь. Должен я найти своего брата и вместе с ним вернуться домой.

Обрадовалась Дзерасса:

– Если есть у тебя свой дом, то давай немедленно отправимся туда.

Носила тогда Дзерасса под сердцем ребёнка и хотела, чтобы родился он в доме мужа, среди его родичей.

Выдернула дочь Донбеттыра из косы золотой волос, обвила им себя и мужа. Оборотились они в блещущих перламутровой чешуёй рыб и поплыли к берегу.

В ожидании брата построил Ахсар себе на морском берегу шатёр из звериных шкур и часто глядел на бескрайние водные просторы, ожидая вестей от Ахсартага. И вот видит – выносят волны пену, белую, как снега на горных вершинах. Обрадовался нарт.

– Видно, скоро вернётся брат мой. Надо подготовиться к его возвращению.

И пошёл на охоту, чтобы приготовить угощение для Ахсартага.

Сильно горевал старый Уархаг, оставшись на старости лет без наследников. Горе согнуло его спину, силы покинули могучие руки.

А юноши нартов только радовались, что покинули их селение Ахсар и Ахсартаг, неизменно побеждавшие на всех праздниках и во всех состязаниях. Стали они глумиться над сединами Уархага и отправили его пасти скот. Осердился старик. Привёл он скот нартов к обрыву, сбросил вниз и с тех пор больше не показывался в селении. Жил в лесу, питался плодами и кореньями и всё горевал о пропавших сыновьях.

Вышли из морских волн Ахсартаг и Дзерасса, видят шатёр из шкур. Зашли внутрь, там никого – Ахсар ушёл на охоту. Понравился прекрасной Дзерассе шатёр, огляделась она, присела на расстеленные шкуры.

– Ты оставайся здесь, – сказал ей Ахсартаг, – а я пойду искать брата. Не мог он уйти, не дождавшись меня.

Отправился он на поиски. А тем временем брат его Ахсар вернулся к шатру.

Смерть Ахсара и Ахсартага

Вошёл Ахсар внутрь, увидел красавицу Дзерассу. Сразу догадался он, что перед ним жена его брата, но не сказал ни слова.

Дзерасса же подумала, что перед ней её муж. Ахсар и Ахсартаг были так похожи, что и родная мать с трудом могла отличить их друг от друга – оба широкоплечие, высокие, белокурые.

– Расскажи, где ты был? – спросила Дзерасса. – Что видел?

Ничего не ответил ей Ахсар.

– Что с тобой? Почему не хочешь ты отвечать мне? – удивилась красавица. – Поговори со мной, ведь уже год, как мы муж и жена.

Удостоверился Ахсар, что верна была его догадка – перед ним жена Ахсартага.

Дзерасса, продолжая принимать шурина за своего мужа, стала льнуть к нему, чтобы приласкал он её. Ахсар же отворачивался и продолжал хранить молчание. Удивило и расстроило красавицу такое поведение.

Вскоре стемнело. Ахсар с Дзерассой принялись устраиваться на ночлег. Улеглись они на бурку Ахсара, укрылись буркой Ахсартага. А чтобы не случилось у Ахсара близости с женой брата, положил он между собой и Дзерассой острый меч.

Обиделась красавица, опечалилась. Встала и села в стороне.

Вошёл Ахсартаг. На одном плече лежала у него туша убитого оленя, а на другом – дерево, что вырвал он с корнями.

Увидел Ахсартаг грустную Дзерассу и спящего брата, и закралось сомнение в его душу, что мог Ахсар совершить насилие над его женой. Услышал Ахсар шум, проснулся. Принялся расспрашивать брата, которого не видел целый год. Но тот отвечал неохотно, а лицо его было сердито. Понял тут Ахсар, в чём подозревает его брат, обида охватила его сердце. Пустил он вверх острую стрелу и в отчаянии воскликнул:

– Пусть падёт с неба эта стрела и вонзится в то место, которым коснулся я жены брата! И пусть же эта рана станет для меня смертельной.

Высоко взвилась стрела, а когда упала вниз, ранила мизинец Ахсара, и нарт тут же упал бездыханным. Рассказала Дзерасса, что произошло меж ней и братом мужа. Горе и отчаяние охватили Ахсартага. Выхватил он меч, вонзил себе в грудь по самую рукоять. Разрезала острая сталь сердце нарта надвое. Завыла Дзерасса, запричитала, стала царапать себе лицо и рвать волосы. Но не помочь её горю. Оба брата лежат у её ног, залитые кровью, и причина этого только она сама. Затихли в лесах дикие звери, слыша её крики, морские волны остановили ход.

Льются ручьём горькие слёзы Дзерассы, текут по телам братьев. С вечера до полуночи плакала девушка над телом Ахсара, а после полуночи и до восхода оплакивала Ахсартага.

Захотела она похоронить братьев, не может выкопать могилу.

– Что делать мне? – спросила она небеса. – Как спасти тела, чтобы вороньё не выклевало братьям огненные очи, лисы не обглодали их стройные колена, а шакалы не изгрызли румяные щёки?

Проезжал по небу Уастырджи – могучий дух. Вёз его трёхногий конь, а рядом бежала борзая собака. Услышал он рыдающую девушку, остановился, сошёл на землю.

– Что за несчастье случилось с тобой, красавица? – спросил дух. – Почему ручьями льются твои слёзы?

– Горе мне! – воскликнула Дзерасса. – Вот лежат два брата, что погибли из-за меня. Как похоронить мне их? Как уберечь тела, чтобы не растащили их дикие звери по урочищам и ущельям?

– Я готов вырыть им могилы. Но за это ты должна стать мне женой.

– Что ж, отчего бы мне снова не выйти замуж после того, как мёртвые будут достойно похоронены? – ответила вдова.

Не стал рыть могилы могучий Уастырджи, ударил рукоятью плети по земле, и умершие погрузились в неё, как в воду. И тут же над телами появилось сложенное из камней, скреплённых известью, надгробие. Обняла Дзерасса на прощание каменный холм, окропила его слезами.

– Теперь, когда я выполнил обещание, – сказал ей Уастырджи, – выполни и ты своё. Садись на коня позади меня, и отправимся в путь.

– Подожди, – попросила Дзерасса. – Видишь, кровь запеклась на моих щеках. Как могу я в таком виде отправиться с тобой? Только опозорю тебя. Позволь пойти мне на берег моря и умыть лицо.

Разрешил Уастырджи Дзерассе отправиться к морю. Но едва вышла она на берег и волны тронули кончики её пальцев, кинулась она в воду и отправилась в отчий край, к Донбеттыру.

Ждёт Уастырджи красавицу. Мечты и желания распаляют его, не терпится ему усадить рядом с собой дочь морского владыки. Но только не видать нигде девушки. Обманула она его. Разозлился могучий дух, пообещал припомнить ей обман.

– Погоди же! – пригрозил он. – В этом мире не смогу я наказать тебя, но гнев мой настигнет тебя, когда явишься в Страну мёртвых.

Ударил Уастырджи своего трёхногого коня по крутым бокам, кликнул собаку и, чтобы развеять мрачные мысли, отправился на охоту.

Рождение Урызмага и Хамыца

Когда рассказала Дзерасса матери, что носит под сердцем дитя, та ответила ей:

– Дочь моя, отправляйся в страну нартов. Нельзя тебе рожать здесь. Не признают нарты детей, рождённых в чужих землях.

Опечалилась Дзерасса, но отправилась в путь. Боялась она, что неласково встретят её нарты, не знала, где сможет преклонить голову и под чьей крышей станет жить.

Пришла она в нартское селение, идёт мимо нихаса, где собираются старейшины. Как и пристало невестке, прошла мимо стариков с низко опущенной головой, не поворачиваясь спиной. Удивились седобородые старики:

– Что за почтительная женщина! Как уважительно прошла мимо нас, как благонравно склонила голову! Но кто она? Кто её родичи?

Нет у них ответа ни на один из вопросов. Попросили тогда старшие нарты младших:

– Идите да расспросите наших невесток, может, знают они, кто эта женщина?

Отправились младшие нарты, стали расспрашивать женщин.

– Невестки наши, почтительно молчащие при старших, благонравно склоняющие головы, обратитесь к этой женщине, расспросите, кто она и кто её родичи?

Подошла к Дзерассе всеми уважаемая старуха.

– Расскажи мне, солнце моё, кто ты и кем доводишься нартам?

– Мужем моим был Ахсартаг, – ответила вдова, – и сейчас я ношу под сердцем его дитя. А теперь, прошу, отведите меня в башню моего мужа. Но только не наверх, а на самые нижние ярусы, где зимует скот.

Жгли Дзерассу стыд и чувство вины из-за гибели Ахсара и Ахсартага, но не посмела она рассказать о том нартам.

Отправились обратно нартские женщины, рассказали об услышанном старейшинам.

Обрадовались почтенные нарты:

– Пусть не вернулись ни Ахсар, ни Ахсартаг, но отведите эту женщину в башню старого Уархага. Да только не на нижние ярусы, как она просила, а с почётом проводите на самый верх.

Пришла Дзерасса к башне, но на вершину подниматься отказалась.

– Не заслуживаю я того. Останусь на нижнем ярусе, в тёмном хлеву.

И как ни упрашивали её, не изменила она своего решения. Осталась жить в хлеву и вскоре разрешилась двумя мальчиками-близнецами, которых назвали Урызмаг и Хамыц.

Как Урызмаг и Хамыц нашли деда своего Уархага

Быстро росли близнецы. Скоро смогли натягивать луки, и с тех пор не стало покоя в селении от их стрел. День и ночь стреляли озорники.

Шла как-то по воду единственная дочь почтенной Кулбадаг-ус, и пустил Хамыц в неё стрелу. Проделала стрела дыру в платье девочки, а кроме того, расколола кувшин. Заплакала девочка, побежала домой, пожаловалась матери:

– Озорник Хамыц выстрелил в меня, разбил кувшин и платье моё в тряпку превратил.

– Какая же ты после этого дочь мне? – возмутилась Кулбадаг-ус. – Видно, не впрок пошло тебе моё молоко, раз не унаследовала и крохи моего острословия! Иди-ка принеси воды да сумей достойно ответить проказливому сорванцу.

Вышла девочка из дома, а Хамыц уже тут как тут и выстрелил в неё снова.

– Хорош смельчак! – крикнула насмешливо ему девочка. – Любая птичка в поле сильнее меня. Был бы ты и впрямь удальцом, не стрелял бы по слабосильным, а отправился проведать своего деда Уархага, который превратился в сухую жердь, ухаживая за скотом нартов.

Кинулись мальчики домой. С грохотом распахнули дверь и сказали матери:

– Узнали мы, что жив один из наших дедов. Оказывается, живёт он один-одинёшенек, пасёт скот и пребывает в глубокой печали. А посему пойдём мы сейчас на нихас и узнаем, где искать его.

Вот пришли братья к старейшинам.

– Да будет счастье на вашем нихасе! – поприветствовали они почтенных старцев.

– И вам желаем не знать чёрных дней! – ответили те.

– Прослышали мы, что жив Уархаг, отец нашего отца. Знаем, что живёт он в большой бедности, пасёт стада. Скажите нам, где искать его?

Указали почтенные нарты на мальчика-провожатого:

– Он отведёт вас.

Идут братья, вздрагивает земля под их крепкими ногами, крошатся камни. Услышал старый Уархаг богатырскую поступь.

«Что за наваждение? – думает. – Давно нет в живых ни Ахсара, ни Ахсартага, но чудится мне, что слышу я их шаги».

Пришли к нему юноши.

– Кто вы? – спросил Уархаг.

– Мы дети Ахсартага.

– Так подойдите поближе. Только ощупав ваши кости, смогу я признать вас внуками.

Приблизились к нему юноши. Возложил старик на их плечи грубые ладони, тронул запястья, коснулся груди, и слёзы потекли из его глаз.

– Не прервался наш род! Пусть погибли Ахсар и Ахсартаг, но есть у них достойные потомки!

Рассказали юноши Уархагу о судьбе его детей и красавицы Дзерассы.

Отвёл старик внуков к своей башне, а башня пребывает в запустении. Комнаты завалены мусором, птицы натаскали веток, сухие листья повсюду.

Взял один брат метлу, а другой – лопату, и очистили они ярус за ярусом всю башню Уархага. Последним привели в порядок хадзар – священное место, где пылает очаг. Загорелся огонь, и увидели все, что башня стала всемеро лучше прежнего.

Усадили внуки старика во дворе, побрили ему голову, заросшую длинными спутанными волосами, сбрили взлохмаченную бороду.

– Да он ещё совсем молод, наш дед! – воскликнули изумлённые внуки. – Сможет ещё и нашу мать прокормить!

Отправились дети за Дзерассой. Привели её в старую башню, усадили напротив Уархага, и взял Уархаг красавицу Дзерассу себе в жены[8].

Урызмаг и Шатана

Поженились Уархаг и Дзерасса, но прошёл всего год, и умер Уархаг. Вскоре скончалась и Дзерасса. Умирая, наказывала она сыновьям:

– Дети мои, когда умру я и положите вы меня в склеп на холодный камень, прошу, первые три ночи охраняйте моё тело. Есть за мной долг, и даже в Стране мёртвых попытаются взыскать его с меня.

Умерла Дзерасса, отнесли её тело в склеп.

На первую ночь отправился Урызмаг охранять покойную. Взял оружие, нацепил доспехи и простоял до самого утра, пока не пропели петухи. И вторую ночь провёл он у тела своей матери, а на третий вечер Хамыц сказал ему:

– Оба мы с тобой сыновья Дзерассы. Позволь мне в эту ночь охранять покойную.

Не хотел Урызмаг оставлять на младшего брата столь важное дело. Уж больно легкомыслен был Хамыц, слишком любил пляски да гулянья.

– Будь я в тебе уверен, поручил бы тебе, как младшему, все три ночи охранять нашу матушку. Только есть у меня сомнения, что исполнишь ты задание как следует. Но, если просишь, не могу запретить тебе отдать сыновий долг.

Обиделся Хамыц на слова старшего брата, однако взял лук со стрелами, обрядился в броню и отправился сторожить склеп.

Вот стоит он, смотрит вокруг, прислушивается. А со стороны селения доносятся звуки весёлой свадьбы. Играют музыканты, поются застольные песни, слышен звонкий девичий смех. Досада сжимает сердце Хамыца.

«Что проку слушаться покойников? – думает он. – Дело живых – жить и веселиться. Какие беды могут случиться с мёртвым телом моей матери?»

Оставил он лук, снял доспехи и, забыв о сыновьем долге, побежал на свадьбу.

Но едва отошёл Хамыц от склепа и пропал из глаз, как осветился склеп изнутри. К мёртвому телу приблизился Уастырджи. Ударил он Дзерассу волшебной войлочной плетью, и ожила она. Да не просто ожила, а стала всемеро лучше, чем была при жизни. Обошёлся Уастырджи с Дзерассой как муж с женой, а уходя, снова ударил её плетью, и опять легла она бездыханной на холодный камень.

Через год проходил мимо склепа Сырдон. Слышит, о чудо, плачет в склепе младенец. Пришёл Сырдон на нихас, обратился к почтенным нартам:

– Счастья вашему нихасу, счастья вам и вашим потомкам!

– Да будет добро долей твоей, Сырдон!

– Старейшины, дивные дела происходят на кладбище. Проходил я неподалёку и услышал, как плачет в склепе младенец.

Самое почётное место на нихасе занимал Урызмаг. Сразу понял он, что случилось. «Не уберёг, видно, ветроголовый Хамыц в ту злополучную ночь нашу матушку», – подумал он и отправился на кладбище. Вошёл в склеп, видит: лежит на груди мёртвой Дзерассы новорождённая девочка. Взял он младенца, отнёс в свой дом и нарёк Шата́ной.

Быстро росла девочка. В месяц выглядела годовалой, в год – как трёхлетняя. Мудра была, словно умнейшие из старейшин, а от красоты её светлела ночь, расцветали цветы и звонче пели птицы.

Пришло время, и взял Урызмаг себе жену – красавицу Эльду из уважаемого рода Алагата.

Шатана же к тому часу превратилась в девушку, равной которой не видели доселе среди нартов: глаза сияют, будто звёзды, стройная, шагает легко, так что и травинка под ней не шелохнётся. А какая хозяйка! Испечёт хлеб, от одной крошки весь день будешь сыт и весел, будто от алутона – хмельного напитка.

Всего несколько раз сменилась зима летом, а уж настало время Шатане выходить замуж. Задумалась девушка, оглядела землю и небо, но даже среди земных и небесных духов не увидела никого мудрее и отважнее Урызмага. И поклялась она стать женой Урызмага или вовсе никогда не выйти замуж. Долго робела Шатана, не в силах признаться в своих чувствах, но однажды набралась дерзости и спросила:

– Урызмаг, отдаёт ли рачительный хозяин своё добро на сторону?

– Нет, – ответил нарт, – не поступает так хороший хозяин.

– Вот и я думаю, зачем отдавать меня в чужой род? Хочу я, чтобы ты стал моим мужем. А иначе совсем не пойду замуж.

Застыдился Урызмаг, краской залились его щёки.

– Даже думать о том не смей! – сказал он. – Как потом смогу я смотреть в глаза нартам?

Замолчала Шатана, однако мыслей своих не оставила.

И вот однажды собрался Урызмаг в дальний поход. Целый год предстояло ему пробыть в чужих краях. Перед отъездом стал давать он наставления своей жене Эльде:

– Приеду домой через год, станем мы с друзьями и родичами праздновать моё возвращение. Наготовь к тому времени вдоволь еды и питья. Да смотри не опозорь меня перед нартами.

Пришла пора Урызмагу возвращаться. Стала Эльда готовиться к встрече. Сварила ронг, влила в него закваску, но не бродит ронг! Что только ни делала она, не может приготовить ронг, достойный её храбреца мужа. И не догадывалась девушка, что это Шатана колдовством-ведовством не даёт забродить хмельному напитку.

Знала Эльда о мудрости Шатаны, отправилась к ней просить помощи.

– Шатана, все знают о твоём уме. Помоги мне. Не бродит мой ронг. Разгневается Урызмаг, если не смогу приготовить для его встречи достойного угощения.

– А мне что за дело, если ты такая неумёха? – ответила Шатана.

Мечется Эльда над пустым ронгом, стонет-причитает. Снова бежит к мужниной сестре.

– Помоги! Тоньше волоса душа моя от страха! Смерть мне, если опозорю мужа перед нартами.

Видит Шатана, пришла Эльда в такое отчаяние, что на всё согласится, не раздумывая.

– Эльда, дорогая родственница, – говорит Шатана, – хочу я сыграть шутку над Урызмагом. Одолжи мне на одну ночь своё свадебное одеяние и платок, которым укрываешь голову. А я уж, так и быть, сумею сделать так, чтобы забродил твой ронг.

Потеряла Эльда голову от радости, согласилась на просьбу Шатаны. Приготовила рукодельная Шатана новую закваску, и забродил ронг, стал хмельным и душистым.

Вернулся Урызмаг, закатили нарты весёлый пир. Пили-ели, нахваливали ронг и вечером разошлись по домам. Лёг на постель Урызмаг, и тут в комнату вошла Шатана, надевшая на себя одежды Эльды. Не узнал её нарт в темноте, принял за свою жену.

– Жена моя из рода Алагата, ты стала ещё лучше, чем была до моего отъезда.

– Таковы все женщины нашего рода, – ответила хитроумная Шатана.

Время шло к рассвету, но Шатана колдовством-ведовством заставила сиять на потолке луну и звёзды.

– Разве не пора нам вставать? – спросил Урызмаг.

– О чём ты? – сказала Шатана. – Видишь, сияют луна и ночные звёзды.

И снова принялись они вкушать радости супружеской жизни.

А бедная Эльда тем временам металась по дому и никак не могла попасть в спальню к мужу. Стучалась, билась, словно птичка в окно, но закрытой оставалась дверь. От горя и обиды разорвалось её нежное сердце, и умерла она под дверьми, за которыми укрылись Урызмаг и Шатана.

Почуяла Шатана, что умерла невестка, стёрла с потолка видения ночных светил, разбудила Урызмага.

– Вставай! Давно поднялось солнце, и настал день.

Удивился Урызмаг, увидев рядом с собой в постели Шатану.

– Неужто ты пробыла со мной всю ночь?

– Всю, от того часа, как взошла вечерняя звезда, и до самой последней звезды утренней.

Отворил Урызмаг дверь спальни, увидел на пороге мёртвую Эльду. Опечалился он, но что оставалось ему делать? Похоронил жену с почестями и стал думать, как быть ему дальше.

– Позор навлекла ты на мою голову, – сказал он Шатане. – Что скажем мы людям? С каким лицом будем смотреть им в глаза?

– Невелик позор, – ответила ему та. – Позлословят нарты два дня, да и успокоятся. Ты сделай-ка вот что. Сядь задом наперёд на старого осла и прокатись на нём три раза мимо нихаса. А потом расскажешь мне, что скажут люди.

Поступил Урызмаг, как научила его Шатана.

Проехался в первый раз мимо нихаса, громко смеялись нарты, с ног валились от хохота, вытирали рукавами слёзы. Проехался второй раз. Только глупые да смешливые смеялись, остальные же больше горевали: «Был Урызмаг мудрейшим среди нартов, а теперь, видать, совсем повредился в уме».

Прокатился он третий раз. Никто даже не улыбнулся, а самые прозорливые задумались:

«Неспроста Урызмаг ездит на старом осле, сев задом наперёд. Верно, есть в этом какой-то смысл и некая хитрость».

Рассказал Урызмаг Шатане о словах нартов.

– Видишь, вот так же и с нашим делом обойдётся, – ответила ему разумная Шатана. – День посмеются люди, день позлословят, да и успокоятся.

Кому досталась чёрная лисица

Пошли как-то на охоту нарты Урызмаг, Хамыц и Сослан. А ещё взяли они с собой юного племянника Ацу, чья мать была из их рода. Урызмаг, Хамыц и Сослан охотились, а Аца выгонял на них зверей. Долго охотились нарты, много зверья набили. И вот ближе к вечеру выгнал Аца из чащобы лисицу с мехом чёрным, как летняя ночь. Выпустили удальцы стрелы, и чернобурка упала мёртвой.

Стали охотники спорить, кто из них убил её. Каждый приписывает себе эту честь, и ни один не хочет уступать.

Порешили они для начала посмотреть, какая стрела поразила зверька.

– Моя стрела отлита так, как велели нам делать это наши предки, – сказал Сослан, пока они шли к добыче.

– Я своими руками сделал стрелу и узнаю её из тысячи других, – произнёс Урызмаг.

– А моя стрела сделана из обрезков железа, которое резал небожитель Сафа. Она отличается от любой другой стрелы, – ответил Хамыц.

Взошли нарты на гору, нашли лисицу. Видят, стрела Урызмага застряла в шее, наконечник Хамыца прошёл меж рёбер, а стрела Сослана перебила позвоночник. Каждая из ран стала смертельной. Стали нарты спорить, кто имеет больше прав получить добычу.

– Каждый нарт знает моё имя, – сказал Хамыц. – Сделаю себе воротник на шубу из этой лисицы.

– Я самый молодой, – сказал Сослан. – Лисица должна достаться мне. Сделаю я шапку для сына из этого меха.

– Я самый старший из вас, – подал голос Урызмаг. – Шкурка по праву моя. Сделаю из неё отвороты на шубу.

Всё громче голоса нартов, всё злее их крики. Испугался Аца, думает: «Как бы не поссорились всерьёз братья моей матери. Так и до беды недалеко». И хоть не по возрасту ему было обращаться к старшим, набрался он смелости и сказал: