От Руумах

Вместо пролога.

Так не хочу больше тратить

Ни слов, ни мыслей своих.

Они для меня будут значить,

Но чужды они для других.

За боль бесполезных стараний

Наград и монет не дают,

Вопросы-ответы на тропах исканий

Порой отпадают и снова встают.

Искать ли отраду в Божественной Воле,

Считать ли кармический след,

Кто пахарь уже на возделанном поле?

Согреет ли камень накинутый плед?

Зачем с превеликой заботой,

По нивам златым ходит плуг?

Клеймом или едкой остротой

Зачем помечать всё вокруг.

Под промыслом Божьим все Души едины,

Над всеми разлит его свет,

А можем ли быть столь усердно терпимы?

Зависит от нас или нет?

За пылью веков смысл теряют легенды

Им мудрость, ушедшую вряд ли вернуть.

За то, вот готовы торговые брэнды,

В алмазы украсят нам новую суть.

В ученьях слащавых, нет истинных зёрен

Науки любить, ненавидеть, прощать

И даже найдя малый истинный корень,

Готов будь опять это всё потерять.

Пути, направления, тропинки, дороги,

Которыми Бог повелел нам идти,

Различны и схожи когда наши ноги,

Когда наши мысли на верном пути.

Нас много, когда мы в идее едины

Иль ты одинок, когда всё невпопад.

Становятся многие в Вере гонимы,

Где мысль одиночки, рождает уклад.

А знал ли пророк, что воскреснет и чудо

Пронзит времена на века?

Кто сделал бы то, что сделал Иуда,

Взяв, грех не по силам и дал нам Христа.

В чём тайна Вечери великой сокрыта,

Что думал Пилат и чего он не знал,

Как стала идея пророка забыта,

Где меч, что он нёс и что завещал.

Какая же сила рванула завесу

И было ли явлено это в миру́?

Великую тайну, великую мессу

Пророк нам оставил, как нашу судьбу.

Всё изменяется в мире подлунном,

Но в принципе, нового нет ничего,

Как и в рояле, большом, многострунном

Семь нот раскрывают Душу его.

Всё уже было и всё ещё будет,

Нещадно короткая встреча с Землёй,

О сколько их было, тех Душ и тех судеб,

Что след здесь оставили свой.

Ушла Атлантида, в руинах Помпеи,

От Трои остался лишь звук.

Ушли фараоны, ушли Птолемеи¹,

А нам, сохранилась Венера² без рук.

И ей не бывать бы в холодной Руси,

Ей слово Таврида совсем незнакомо.

Едва ли не хитростью, с папской руки

Забрал её Пётр из под Римского крова.

Слово Климента, великая власть…

На мощи Ревельской Бригитты,

Пред Православьем не стыдясь,

Сменял для собственной элиты.

Обилие статуй изящно прелестных

От каменной девы не видит утрат

И вот изваяние в край неизвестный,

Отправилось Питер Святой покорять.

Вряд ли возможно найти содержанье

В искусных изгибах мраморных форм.

Похвален талант и благое старанье

Во славу царей, их законов и норм.

И много чего на холстах или в камне

Доносит до нас свою прежнюю суть.

Готов ли убрать с глаз тяжёлые ставни,

И мыслью свободной на это взглянуть.

Что счастье для тех, кто просили Юпитер³

Избавить их племя от слёз…

В чём пищу для Духа искал прародитель,

Молясь и стеная на мёртвый утёс.

Вопросы-ответы, пути и дороги,

Из ниточек тонких и мощных цепей,

Те сети для нас, что создали боги,

Чтоб мы становились мудрей.

И их, проходя, разрывая на части,

Прекрасное, доброе, сея в пути,

Жизнь Духа и разума, всё в этой власти,

Лишь так можно вечное счастье найти.

Желанье хотеть и возможность иметь,

Мечтать и любить в горизонтах планеты

Позволят не только над жизнью взлететь,

Но и открыть для себя все секреты…

Здесь всё, как нарочно, из камня и пуха,

Здесь лёд разжигает огонь.

Здесь мало для глаз и мало для слуха,

Здесь нервы звенят, только тронь.

Над чистой лазурью спокойного моря

Искрится закат, и плывут облака.

Мгновенье… Ветры с молнией спорят

И грохот свинцовые рвёт небеса.

Эмоции, чувства во власти желаний,

Хочу, не хочу и тому не бывать!

Выходит желанье источник страданий,

А нам остаётся смириться и ждать.

Так что же смиренье, не таль безнадёга,

Что видим вокруг каждый раз.

Танцуем от печки, потом от порога,

Всё было, как раньше, так и сейчас.

Затёртые книжки, избитые фразы,

Совет профессуры иль прочих кого

Скорее всего, дадут метастазы,

А нам, уж простите и так нелегко.

Лишь силой одной мир нельзя обустроить.

Творец создал мир из добра и любви,

Энергия эта, так многого стоит,

Куда уже проще, люби и живи.

Не нам ли пророк говорил из завета:

“Вам заповедь новую я отдаю,

Любите друг друга. Просто так, без ответа,

Любите творенье, за всё отплачу”.

Много истин простых, истин сложных,

Для счастья, однако, нужны не всегда.

Будет нам по любви, любви Божьей.

Здесь зерно… На сейчас, на века.

Но снова и Ма́кошь, и Доля с Недолей⁴

Причудливо дивный сплетают узор.

Казалось, нет сил и волей-неволей

Обиды слеза застилает нам взор.

Всё как-то не так, поперёк и негоже,

Коль ветер, так встреч, а идти то метель,

Что сердцу милей, то всего и дороже,

Уж если любить, то нельзя без потерь.

В желаньях своих мы покоя не ищем,

Потешим гордыню и взгляд усластив,

Кладём медячок, как обряд, профи нищим,

Щепотью, меж делом себя осенив.

Да что там покой, когда мысли в суетах,

Навязчивый бес семерых приведёт.

Что делать? Слова, что в советах

Не то чтобы мы и сам чёрт не поймёт.

Ветхая мысль сердце вряд ли обрадует,

Вечная память стала так коротка.

Одной ли молитвой спасётся, кто падает?

Здесь горстью монет не творятся дела.

Однако, на чудо способно лишь слово,

Искать, находить и снова терять.

Слово с любовью, срывает оковы,

Нужно, всего-то, уметь применять.

Пусть сокрыт тайный смысл до поры,

Искра малой звезды, из такого далёко,

Вера, опыт, познанья твои,

Путь дают от рожденья до срока…

Так велели бога, так велела природа,

Поднимайся, борись и плати по долгам.

Было так. Было так год от года,

Вечно люди брели к живым родникам.

Покрытые тайной, преданья седые,

Тревожат сердца и снова влекут,

Откроет ли время секреты земные,

Что люди сейчас чародейством зовут.

Способен ли разум принять заблужденье,

Которое силой стараются дать?

Идея, борьба и как след, пораженье,

Тому, кто истины хочет не знать.

Толковые книги, как старцы немые,

Пытаются жестами что-то сказать,

На смену ушедшим, приходят другие,

Слова, смысл которых возможно менять.

Снова камень встаёт на распутье,

Что налево нельзя и направо никак,

Может прямо? Быть может там лучше?

Как решил, тому быть. Только так!

И не ново тебе, когда трудно вперёд,

Гложет мысль: – “Обойди, оглянись”.

Стисни зубы, пусть нервы в клубок,

Только выбранной цели держись.

Время здесь, то ли есть, то ли нет.

Что года в мирозданье? То, малая йота.

Явью стала та цель и понятен ответ,

Цель есть средство для нового взлёта.

Так и дальше. В движении вечном

Мудрых слов, как всегда, не хватает.

В мире этом изменчивом и скоротечном,

Всё случается, всё в нём бывает.

Цель во зло или благо, как узнать наперёд,

Нас к чему приведёт благородный порыв,

Что там дальше: отрада, огонь или лёд?

Поразмысли спокойно, себя расспросив.

Вот сбылась и мечта. И казалось отныне,

Можно жить, не тужить, сыто брюхо чесать,

А по факту опять оказался в пустыне,

Надо снова вставать и учиться летать.

Оставить комфорт, совсем нелегко,

Снова мучить себя, не сдаваться,

Только новая цель ещё так далеко,

Что не хочется даже и браться.

Кто идет, даже медленно, тот есть в пути.

Всяк, идущий осилит просторы.

Что-то может терять, что-то может найти,

Снимет с глаз золотые затворы.

И однажды, действительно мир отзовётся,

Мир другой, недоступный для всех.

Искрами радуги, светом зальётся,

Маня в эйфории, сулящей успех.

Во власти стихии, пусть даже приятной,

Нельзя поддаваться течениям грёз,

Всему есть конец, всё уйдёт и обратно

Никак не вернуть зря потраченных слёз.

Всё очень непросто и тут же наивно,

Мы думаем, знаем, в чём нам нужда.

Возможно, для Бога это противно,

А проще, возможно, это судьба.

Нам память ошибки дорог не прощает

И Лета⁵ не хочет навечно их взять.

Случается так, что она воскрешает

Порою нам то, что не надо б и знать.

Давно ли читали нам детские сказки,

Казалось бы нет, как будто вчера.

Могучие звери, шаманские пляски

С наивностью детства ушли навсегда.

Так хочется верить во что-то большое,

Огромное, что не пройдёт никогда,

В волшебные замки и Лукоморье,

Единое, общее, целое Я!

Пока мне неведомы тайны Вселенной,

Но на Земле, в сакральных словах,

Открыта Любовь и вся мощь исцеленья.

Я думаю так…. Так сказал Руума́х.

Сказ.

– I -

Расскажу теперь я сказ.

Сказ из жизни, без прикрас.

Если вдруг привру немного,

Не для сути то, для слога.

Тонкость будет в нём такая;

Я географию сменяю,

Названье места изменю,

Но остальное сохраню.

На хронику не претендую,

Картинку ясную рисую.

Под куполом моих событий,

Найдётся несколько открытий,

Что скрыты тайною окрестной,

Считаю, будет интересно.

Сказов этих счесть, не счесть,

Всё как было, всё как есть.

Так народная молва

Сохранила, сберегла,

То, чего не может быть

Если логику включить.

Слог немножко поменяю,

Скажем, так я отдыхаю.

Если станет слог меняться,

В строке заметно удлиняться

Иль через чур коротким будет,

Так пусть меня никто не судит.

Я в нём не только рассуждаю,

Ещё и буквицей играю.

Мне это можно, я не Пушкин

И буквы для меня игрушки,

А мысль, которую даю,

В игрушках этих и творю.

Да вот думаю про то,

Не записать ли мне его.

Какой ни есть, а всё же труд,

Пусть внуки дедушку прочтут.

Вдруг мысли умные проснутся,

Когда сим чтением займутся.

Так моё повествованье,

Пойдёт в процессе написанья

И познакомлю заодно,

С тем, кто ведает про всё

И не боится рассуждать

В своём стремлении понять

Про суть вещей и скрытых истин.

Он любопытен, бескорыстен,

Порой смешон, порою строг,

Но в целом он диктует слог

В простых, знакомых нам словах…

Он Дух исканий, Руумах.

Кто ищет, тот его узнает

И слово верно прочитает,

А незнаком, так не беда,

Он есть у всех, причём всегда!

Нет, не хронику скупую

В строка́х коротких я рисую.

Опишу событий ряд,

Чтобы дать вам новый взгляд

На модель вещей простых,

Не хороших, не плохих,

Тех, что в жизни рядом с нами

Вертятся порой годами,

С чем свыкаемся, как можем,

Доколе мысль к ним не приложим.

О тайном чуть порассуждаю,

А где-то, просто помечтаю.

Философская рассказка,

Хочешь быль, а хочешь сказка,

Может быть, когда прочтёшь,

Что-то в этом и поймёшь.

Чему верить, чему нет,

Сам найди себе ответ….

За ране извинить прошу,

На всех никак не угожу,

Но вот ключи от вечных тайн

Для всех доступны. Забирай.

У Вечности секретов нет,

Подумай и прими ответ

Без ссылок на чужое мненье

В борьбе мятежной иль в смиренье,

Ища опору лишь в себе,

Да в знанье о родной земле.

Со мною спорить не стесняйтесь,

И в мысли смело утверждайтесь,

Поскольку цель не мозг сломать,

А фразу нужную создать.

Ей завести и озадачить…

Так что ж друзья, вперёд! Удачи!

Мой Руумах всегда со мной,

Вас приглашает за собой

По строчкам лёгкого стиха

Пройтись в раздумье не спеша.

В героях нет сокрытой тайны,

Все совпадения случайны,

Хотя и списаны они

С моих знакомых и родни.

Философам и мудрецам,

В века для всех поклон воздам!

Кто ж за копейкой слово прячет,

Ну что ж друзья и вам удачи,

Вот только слов не очень много,

Чтоб мысль построить не убого

И потому звучат слова

Всё те же, так же, как всегда

И власть на них нельзя купить,

Чтоб доступ к истине закрыть.

В слове мудром благость, сласть,

Что ж, начнём благословясь.

– II -

Лет с тех пор прошло немало,

Время с мерой протекало.

За зимой, весна и лето,

В общем вот как было это.

Рядом здесь, неподалечку,

С пол версты, чуть-чуть за речку,

Где посёлок у леска,

Проживали два дедка.

Средь селян ничем невидны,

Дружелюбны, безобидны.

Что повыше, тот Семён,

Был он складен и умён.

Жизнь он жил, как Бог велел,

Мёрз в работе, ел – потел.

Дружбу нужную водил,

Да начальников возил,

А пока, где шефа ждал,

Книжки умные читал.

Так сложилось посему,

Есть вопросы – все к нему.

Он не важничал, не лгал

И чем мог, тем помогал.

В доме с ним жена жила,

Дай Бог памяти она…

С долею латинской крови,

Из полона и неволи

Наполеоновских солдат

Род ведёт. Вот, как-то так.

Не сразу вспомню, не беда,

На то, причина есть своя.

Чуток попозже расскажу,

По подробней поясню.

Ольга! Ольга имечко носила,

Вся такая, как картина,

Даже будучи в годах -

При накрашенных губах,

На высоком каблуке,

Белый жемчуг на руке.

“Что ж не быть ей всех смелей,

Зам министра сродник ей.

Это вам не абы – кабы”, –

Покосясь, шептались бабы.

Да, действительно, в родне

Дядька был у ней в Москве,

Но я знаю, что в столовой,

Он простой, обычный повар.

С ЦК и рядом не стоял,

На Кулишках проживал.

Только бабы лучше знают,

Как дела в Бюро решают

И назначили в Кремле,

Зам министра по еде.

И что Олька, мол скрывает,

Что и так давно все знают…

Уж дядьки нет который год,

А назначение живёт.

Дети съехали давно,

Кто-то в город, кто в село.

Внуки часто приезжали,

Новостями их снабжали.

Всё как надо, как обычно

И достойно и прилично.

Дед Андрей росточком ниже

И умом чуть-чуть поближе,

Строгий, честный и заботник

Был ответственный работник,

При совхозных должностях

И в конторе, и в полях.

Он одной рукой умело

Управлялся с любым делом.

Да, Андрей был без руки: -

“Это он ещё с войны,

С финской”,– скрипнет кто-то слева.

“Там рука его сгорела”.

Так бывало вечерком,

Сядут старики рядком,

По-соседски поболтать,

Да про жизнь повспоминать.

Если нет средь них Андрея,

Будь уверен, что скорее

Речь зайдёт и про него,

А в основном житьё – бытьё.

–Ну ты старый сочинил,

Не́што память всю пропил,-

Возражает кто-то справа,

Чешет нос и шепеляво

Продолжает вспоминать,

Чтобы мысль не потерять.

–Он у Днепра́, под Рогачёвым,

Там же был, где и Грачёвы.

Немец там с венгерцем шёл,

Там снаряд его нашёл.

Чай на финку нас не звали,

Никого не призывали.

–Эко ж ты на вывод скор: -

Третий вступит в разговор,

–у Юльки Тёминой мужик,

Кстати, помер али жив?

Баньку ой, как обожал,

Что-то ён совсем пропал.

Так ён то “Зиму”⁶, всю там был,

В Ленинградском ён служил.

Жили, вроде в Сортава́ла,

Юлька так сама сказала.

А Андрей оставил руку,

Там, где брал Велику Луку!

–Чай в сорок первом мы не брали,

Мы по фронту отступали,

Той же осенью, смотри,

Он вернулся без руки.

Колхозом в зиму уж рулил,

Что ты стрешный, всё забыл.

А поди им порули,

Дети, бабы, старики.

В поле дикая трава,

Не растёт там ни фига.

Где должна бы быть капуста,

Что-то оказалось пусто.

Пришлый агроном учил,

Он его и посадил.

Ладно миром обошлось

Да заступников нашлось,

А то бы в дальние края

И на долгие года…

Говорили, что ещё,

Есть две раны у него.

–Ой! Да что вы говорите,

Вы меня не убедите, -

Хриплый голос отзовётся,

Мыслью новой разовьётся.

–Он на сборочном взорвался,

Без руки он там остался.

Ещё пол задницы слетело,

Да легко ребро задело.

Задницу, вишь, починили,

А про руку то, забыли

Иль врачи решили так,

Что без неё, мол, тут никак.

Без руки-то проживёт,

А вот без задницы помрёт.

Митька правильно сказал,

В осень, уж домой попал.

Вот ужо придёт он сам,

Ты спроси, расскажет вам,

А хошь и срам тебе покажет,

Это уж, как карта ляжет.

Закурили, помолчали,

О погибших вспоминали,

Тех, кто всё ж пришёл домой,

Искалеченный войной.

Много их в то время было,

Только боль в сердцах остыла,

Жизнь своё вернуть хотела,

Боль на время ослабела…

От Семёна жил он рядом,

Дом имел с резным окладом.

Добродушная толстушка,

Хохотушка, веселушка

Бабка Лена с ним жила,

Стало быть, его жена.

На земле всегда трудилась,

В палисаднике возилась.

В своё время, уж давно,

Сколько лет с тех пор прошло,

Между делом, к срокам дней,

Трёх дала ему детей.

А ещё прекрасно шила,

Просто чудеса творила

С тканью всякой и иглой,

Была даже не портной,

А как нынче бы сказали,

Те, кто Лену уважали,

При деревне, при селе,

Была местным кутюрье.

Так же бабы слух пускали,

Что случайно, мол узнали,

Знает Ленка наперёд,

Что нас в жизни дальше ждёт.

Погадать к ней приходили,

За родных молить просили,

С лёгкой, мол, твоей руки,

Ты уж Ленка, подсоби.

Ну, а чаще поболтать,

Языками почесать.

Ну да ладно, вспомню что,

Расскажу я вам ещё.

Здесь изюминка не в том,

Кто с кем жил и что потом.

Стих про их младые годы,

Да про чудеса природы.

Фон исторических времён,

Загадкой вечной наделён.

Простых историй откровенья,

Сужденье, образы, сравненья

И о таинственных делах

Поведает мой сказ в стихах.

–III -

Ну так вот, в начале века,

В мир пришли два человека.

Там, где Волга, мать-река

Нежно точит берега,

Где в неё впадает речка,

Близ знакомого местечка,

За лугами склон горы,

Были сельские дворы.

Деревенька, так себе,

По России их везде

Можно вдоль дорог встречать,

Не пытаясь различать.

В годы царства Николая⁷,

Встретила земля родная

Двух румяных пацанов,

Своих новеньких жильцов.

В день на праздник их крестили,

Нарекли, благословили,

Отпустили в мир земной

Христианскою стезёй,

На свободу и простор

Под родительский надзор.

Так вот Сенька и Андрей

Стали жить среди людей,

Познавать добро и зло,

То, что было и прошло,

Чем наполнена земля

И зачем она нужна.

Время шло, росли ребята,

От рассвета до заката

Дружбу верную водили

День-деньской вдвоём ходили,

Железки, тряпки собирали,

Всё татарину сдавали.

Тот в оплату леденец,

Свистульку, парочку монет.

Где копейка, а где две,

Грели сердце ребятне.

В те года считалось, дело,

Мусор собирать умело.

Конкурентов гнали прочь,

Если есть, что уволочь.

Окунька с реки таскали,

Гриб с малиной собирали

По оврагам вдоль леска

Из берёзок и дубка,

Да с крыльца ворон считали,

Что над ними пролетали.

Смотрели зорко в облака,

Не видать ли там дождя,

С чем возможно их сравнить,

Коль фантазию включить.

–Это, словно рыба кит,

А вон то, что пёс сидит.

–А смотри-ка полевее,

Это ты стоишь в ливрее⁸,

А картуз⁹, как снега ком,

Будто сдуло ветерком.

На погоду не ворчали,

Коль под ливень попадали,

Смех, забавы, озорство,

Воля, лето, волшебство.

Раз Андрей в лесу пропал,

Вмиг Семён его сыскал,

Словно знал где бедолага,

Угодил на дно оврага.

Как-то с крыши тот скатился,

Тут Семён так изловчился,

Ухватившись в самый край

Не пустил Андрейку в Рай.

Вместе бились от собак

И от местных забияк.

Сом в Андрейку раз вцепился,

Вот ведь случай приключился.

О сомах таких никто,

Не слыхал уж здесь давно.

Снова Сенька был с ним рядом,

Осыпал сома он градом,

Малых детских кулаков,

Только что там – сом здоров.

Смертным боем бились с рыбой,

С этой скользкой, мерзкой глыбой.

За плавник, схватив зубами,

Хвост обняв, двумя руками

Изо всех ребячьих сил,

Ближе к берегу тащил.

Забурлила в круг река,

Водяная кутерьма

Завертелась, закружилась,

Лютой битвой обратилась.

Вот ладно мелкая вода

У берега того была.

Ребятам это помогало,

Захлебнуться не давало.

А рыба-сом, вот тоже дура,

Она же сом, а не акула,

Зубов, как таковых в ней нет,

А всё туда же, мол обед

Резвится тут на мелководье.

Усы, раскинув, как поводья

Всосалась в ногу и тащила,

Но что-то видно упустила.

Мозгов-то в рыбе, знать немного,

А ближе к берегу, полого.

Обед отчаянно дерётся

За просто так, ей не даётся.

Пора одуматься, пустить,

Достойно в камыши уплыть.

Но держит, держит злая сила,

Всю воду вкруг себя взмутила.

Один орёт, другой рычит,

Вода, как в котелке кипит.

А делать, что? Когда сома,

Никто не ждал теперь сюда.

Враг не остудит свою спесь,

Ведь он приплыл сюда поесть

И что обед вдруг стал дилемма,

Так это не его проблема.

Упрямый сом всем телом вьётся,

Добычу держит, не сдаётся.

Андрюшка драл его ногтями

Дёргал ус, лупил руками.

Как господь ребят сподобил,

Только сом их не угробил.

Так, минуты через две,

Оказались на земле.

Сом слегка остепенился,

От Андрюшки отцепился.

Тут бы им враз отскочить,

Ну так нет, давай тащить

Рыбку дальше от воды

За длиннющие усы.

Всё! Победа! Отдышались,

А затем расхохотались: -

Лица в кровь, колени, локти,

Кулаки и даже ногти,

А на пузе у ребра

След от рыбьего хвоста.

Ногу сом Андрейке всё же

Повредил совсем негоже.

Что ж, победа вам не чудо,

В рыбке будет боле пуда¹⁰

И с Семёна в ней длины,

Так ведь сладили ж, смогли.

Сом уже не трепыхался,

Так, чуть-чуть лишь извивался.

Пока мылись на реке,

Сом уснул в густой траве.

Кровь, почти совсем отмыли,

Подорожник прилепили,

Подождали, чуть, немного,

Впереди ещё дорога…

Взяли рыбу за усы,

Потащили, как смогли

И за жабры, и за хвост,

В деревеньку через мост.

Андрейке ногу залечили,

Лупонь дали и простили,

Да велели наперёд

Не гулять, где сом живёт.

Побежал Андрей опять

По деревне псов гонять.

Семёна порка миновала,

Мать, лишь в лоб поцеловала,

Окрестила: -” Боже мой,

Слава Богу, что живой”.

По соседям бегал Сёмка,

На уху их звал он громко.

Про отцов я мало знаю,

Потому и пропускаю.

Один при унтере служил

И в доме очень редко был,

Другой артельный счетовод,

А может и наоборот.

Слышал то, что с мировой

Не пришли они домой.

А до тех суровых дней,

Жили Сёмка и Андрей

Без особенных забот,

Ровно тем, что Бог даёт

И с родительской руки,

Брали то, чего могли,

Не пытаясь размышлять,

Где и что случилось взять.

Что есть Солнце и Луна,

Что есть жизнь, зачем нужна?

Как досталась им полушка¹¹,

Почему вкусна горбушка,

Отчего зима бывает

И зачем отец всё знает.

Жизнь, не то чтобы легка,

Нет. По возрасту проста.

Мысль нужды ещё не знает,

Время вовсе не считает,

На потребу лёгкий труд,

Так ребята и живут.

Зачем нам говорить лукаво,

Не труд, для них скорей забава,

Где без надрыва и обид

Принять умеют важный вид.

Лето ясное, луга,

Речка, зелень, берега,

А в небесной синеве

Или ночью в тишине,

Океан мечты бескрайний

И пролёт звезды случайный,

Восторг наивный вызывают,

Их в мир фантазий приглашают.

–Во сне я видел не такие,

Там звёзды ярче и другие.

Там будто зелень в облаках,

А небо тёмное в цветах,

Что с краю радуги лежат

И две планиды сторожат

Всё это небо по бокам…

Поверишь Сенька, страшно там.

Оно хоть вроде и красиво,

Но ровно, как и не правдиво.

Так жутко, холодно до дрожи,

Ужели где-то быть так может?

–Во сне? Да запросто Андрей,

Но эти сны всего верней,

Ты, как-то сам себе создал,

Придумал, на воображал.

Чудное небо в сне твоём,

То мир в котором мы живём,

А холод, -это просто страх,

Проснулся, сон разбился в прах.

А мне зачем-то чайки снятся,

На сундуке у нас гнездятся.

Чайчата жёлтые в пуху,

Бывает будят по утру́.

“Да ну”, -тихонько вторит эхо,

Ещё чуть-чуть, дойдёт до смеха.

По-детски проще объяснить,

Всё то, чего не может быть.

–А видишь вон, звезда летит,

А сверху бес на ней сидит,

Хвостом метёт, а рылом правит,

Андрюшку без волос оставит!

–Ты сам дурак, он у тебя,

Повыдирает волоса́!

– IV -

Шли деньки, степенно, ровно,

Вот вам пост, а вот скоро́мно.

Были нивы солнцем крыты,

А потом людьми забыты

Широченные поля.

Чем засеять? Нет зерна.

Был и голод, ветры, стужи,

Во дворах то грязь, то лужи,

Слёзы вдовых матерей,

Злость на мир и на людей.

Была радость, счастье было,

Солнце снова всем светило.

Есть здоровье, хлеб, работа,

Каждый день своя забота.

Всё менялось год от года,

Власть сменилась для народа.

Может и сменилась где-то,

Парни не вдавались в это.

Всё нормально в жизни шло,

Солнце село и взошло.

Молодым не интересно,

Кто займёт какое место.

Вот опять война стряслась,

Меркнут зори, снова грязь.

Год прошёл, второй идёт,

Время будто вмёрзло в лёд.

Вот и третий год проходит,

С языков война не сходит,

Слухи разные судачат,

Что мол, белые прискачут,

Пушки где-то там слышны,

Что солдаты мол нужны.

Так! – решили вмиг ребята,

Кто куда, а мы в солдаты.

И однажды поутру

Убежали на войну.

На Гражданскую не взяли

И с комиссии прогнали

Их по молодости лет.

Дали им другой совет: -

“На рабфак, мол вы идите,

Там работайте. Учите,

Вы науку мирно жить,

Вам ещё детей растить.”

Да и в общем, та война

В скором времени прошла.

Отучились, честь по чести,

Возвратились оба вместе.

Дом стоит и мать живая,

Речка, лес, земля родная.

Тот же ветер листья рвёт,

Травы на покосах гнёт.

Вот и пес, скача и лая,

Пыль у будки поднимая,

Хочет с цепи оторваться

Поскорее к ним прижаться.

Он с собачею душой,

Весь открытый, весь простой,

Не умеет удержаться,

Надо срочно облизаться,

Надо с ними в лес умчаться,

Поиграться, потаскаться,

Страшных ёжиков ловить

И на речку их носить.

– V -

Время шло, река бежала,

Лето, осень поменяла.

Ночи звёздные тихи,

Вышли парни в женихи.

Стали к девушкам ходить,

Штучки разные дарить.

Так Семён влюбился в Ольгу,

Только в имени том толку,

Было ровно на пятак,

Сенька звал её не так.

Он её Бельчонком звал,

Так сосед мне рассказал.

И Андрей так звал девчонку.

“Что, пойдешь опять к Бельчонку?”

И ведь это не с прикрас,

А с её чернявых глаз.

Взгляд не прямо, а чуть вкось,

Пробивает аж насквозь.

А по правде вам сказать,

Раз уж начал вспоминать,

Брат её так окрестил,

Когда водиться с ней ходил.

Выражение лица, удивлённое всегда.

Может только в рост мала.

В остальном, стройна, красива,

На язык не говорлива.

Много умных слов имеет,

Ля франсе зело владеет.

В деревеньке, те кто знал,

Бельчонком, Ольгу называл.

Ольгой только мать звала,

Да и та лишь изредка.

Повзрослела, стала Бель,

Как тогда, так и досель,

Без обиды отзывалась,

С прозвищем легко свыкалась.

У Андрея ж, как всегда,

Что ни встреча, то беда.

Ну никак не уберечься.

Угораздило увлечься,

Стройной девушкой в седле,

Во соседнем, во селе.

Что в седле том царь-девица

И хитрющая лисица,

Никак Андрюшка не узнал,

Властный взор заколдовал.

Началось тут слева, справа: -

“Зинка дрянь, она отрава

Для тебя и для людей,

Она любит лишь коней.

Ты ж не конь, ты парень видный

Вон, жених вполне солидный.

Что? Так сложно на селе

Выбрать девку по себе”.

Чуть не в драку, на рога

Лез Андрей за те слова.

Зина впрямь была прекрасна,

Но сверх меры очень властна,

Дерзких слов не занимать,

Да ещё умела лгать.

Слёзки пустит на заказ,

Следом жди, идёт приказ.

Как Андрей её терпел?

Как на крыльях к ней летел.

Почитай, так до весны

Не узнал Андрей любви.

Так и Сенька не однажды

Говорил, что знал здесь каждый: -

“Не окрутишь эту львицу,

Как степную кобылицу

Без аркана не поймать,

Ты-то, что ей сможешь дать?

Не удержишь при седле,

Не оставишь при себе.

Друг, опомнись, эй Андрюшка,

Зинка эта, не игрушка,

Ей тебя не полюбить,

Не с тобой ей в жизни быть”.

Больно было им обоим: -

“В жизни мы чего – то стоим.

Не любовь, игра всё это,

Друг, послушайся совета,

Отпусти, отрежь, оставь,

Мысли все внутри поправь”.

Бог услышал и в село…

В марте было, но тепло,

Приезжает агитатор

Или может быть новатор,

С голосом скрипучим, с дрожью,

Поработать с молодёжью.

В клубе лекции читал,

Девок тискал, водку жрал,

Сыпал умными словами

И с горящими глазами

Звал в Сибирь и на Урал,

Всем чего-то обещал.

Вот и всё. Конец любви,

Нету Зинки день, два, три.

–Что случилось, мой дружок?

–Вот зараза! – укатила на Восток,

С кем-то там, чего-то строить.

Ты прости, не буду спорить,

Бог ей в помощь, отпустил.

Он, казалось бы, простил.

Говорят, что время лечит…

Так оно же и калечит.

–VI -

Осторожным стал Андрей

После девицы своей.

Много думал, мало спал,

Жил, работал, хлеб жевал.

Снег растаял, вот ручьи,

В небе вьются журавли.

Май прошёл и вот уж лето,

В зелень всё вокруг одето.

Боль на нет должна б сойти,

Должным образом пройти.

Парни с девками гуляют,

Рвут гармонь, поют, играют,

А Андрюшка всё один,

Сам слуга, сам господин.

Боль Андрея не пускала.

Камнем на Душе лежала.

Зинка в сердце и в мозгу,

Мне б забыть, так не могу.

Лик точёный, губы – розы,

Гибкий стан и те берёзы,

Где коней она водила…

Да, коней она любила.

И скакала, и ласкала,

Гривы гребнем им чесала,

Обнимала, прижимала,

В чёрный нос их целовала,

Сахаром к себе манила,

Хлеб давала и хвалила…

Разговор держал Андрей,

Лишь о ней и про коней.

“Надо мыслями отвлечься,

Да пойти чуть-чуть развлечься.

Может Сёмку повстречаю,

Ну а нет, так погуляю.

Верно, в клубе он с Бельчонком,

Там знакомые девчонки,

Там друзья, там веселей”,

Так решил себе Андрей.

Вечер тих и небо чисто,

Чуть стемнело, еле слышно,

Под бугром журчит вода,

Не колышется трава.

Пёс у будки растянулся,

На него не оглянулся

Когда мимо проходил,

Одним глазом проводил.

Шёл Андрей, вдыхая вечер,

Шёл судьбе своей навстречу.

Знал бы он насколько близко

Подошёл он к зоне риска.

Не его вина… Природа,

Так сочла всё в род из рода.

До поры сокрыла случай,

Поразила и помучив,

Отошла опять в сторонку,

Закрутив над ним воронку

Сил неведомых и странных,

И как ясный день реальных.

Немногим позже стало ясно,

Что провидение напрасно

Никак свой случай не устроит

И просто так не беспокоит.

Когда он принял всё, то понял

Насколько этот мир огромен.

Не есть конец, что видит глаз,

Есть силы там, где он без нас.

Живём мы каплей в океане,

Живём в заботах и в тумане

Фальшивых чувств, не нужных слов,

Где жалко нам своих оков.

Андрей вдруг понял, он везучий,

Что Зина – это только случай.

Зачем вошла, зачем исчезла?

Так было нужно, так полезно.

Влетела в жизнь и закружила,

Всё, что смогла, разворошила,

Мир взорвала, покой украла

И в одночасье, вдруг пропала.

А в чём полезность и нужда,

Андрей не понимал тогда,

Да и к тому ж его мышленье

Не склонно строить рассужденье.

Лишь только миссию исполнив,

Ушла, его совсем не вспомнив.

Но это позже, а сейчас,

Продолжим дальше этот сказ.

Вернёмся в вечер, где Андрей,

Идёт то тише, то быстрей,

Шаги по тропке отмеряет,

О чём-то там своём мечтает.

Заборы слева, взгорок справа,

Кусты, две ивы и канава,

Телега без колёс стоит,

Такой обычный сельский вид.

Вдруг грохот, треск и лай собак,

Чего Андрей не ждал никак.

Тяжёлый топот, лязг цепи,

В мгновенье сжались кулаки.

Взлетели доски от забора

И тут его открылся взору,

Огромный, разъярённый бык…

Сбежал хозяйский племенник.

На шее глухо цепь звенела,

Из под копыт земля взлетела,

Взбрыкнул, крутнулся, резко встал.

Мелькнула мысль: – “Ну всё, пропал”.

Друг против друга, в трёх шагах,

Быку не скажешь на словах: -

“Какого чёрта! Будь здоров!”.

Что толку бить между рогов.

Такую тушу не унять,

За цепь его не удержать.

Играют мышцы, глаз, как кровь.

Андрей стоит, не дернет бровь.

“Замнёт и глазом не моргнёт,

Не приведи Господь, убьёт,

Кого в деревне, коль столкнётся,

Бедою встреча обернётся”.

Со звоном лопнувшей струны,

Все мысли смолкли и ушли…

Две скалы, глаза в глаза,

Взгляд Андрея, взгляд быка.

Из подлобья красный глаз,

Головой к земле склонясь,

Бык копытом мерно бьёт,

Словно он чего-то ждёт.

Пыль ноздрями раздувает,

Будто страху нагоняет.

Мощь огромная в боках,

Цепь запуталась в рогах.

Может пять секунд иль десять,

Чувства на весах не взвесить,

Пусть легки, пусть тяжелы,

Только и они ушли.

Дрожь по телу пробежала

И Андрея вдруг не стало…

Здесь, с быком стоял другой…

Он не добрый и не злой.

Он пустой, ни слов, ни мыслей,

Чувства в тишине зависли,

Словно весь он из потока,

Сил, неведомых до срока.

В свете голубых разрядов,

Белых молний и каскадов,

Рассыпающихся искр

Крылья вдруг взметнулись ввысь.

Нет, не крылья, – это пламя,

Белизной огня сияя,

Объяло голову быка

Петлёй горящей свысока́.

Жжёт, взрывается, сверкает,

Рвёт на части, истребляет…

Для глаз чужих того невидно

И обывателю обидно,

И непонятно до поры,

Какие силы здесь сошли,

Не знать ему, как он в ладонь

Собрал весь радужный огонь.

Возможно в призрачном астрале

За этим строго наблюдали,

Те, кто послал такую страсть

И действом наслаждались всласть.

Лишь раз хлестнула вспышка вечер,

Да холодом обдал вдруг ветер,

Позволив, парню созерцать,

Не в силах, что-то поменять.

Медленно он поднял руку,

Будто, разгоняя скуку

Сделал пасс, затем другой,

Ждёт чего-то… но постой.

Бык мотнулся, застонал,

На колени вдруг припал,

Рёв разрезал тишину,

Сжал ладонь… бык на боку.

Наземь грохнулся всей тушей,

Словно был боксёрской грушей,

Оторвавшейся с цепи.

Смолкло всё. Лишь звон в тиши

Высокой нотой расплывался…

Андрей стоял, а бык остался,

Посреди тропы лежать,

Не пытаясь снова встать.

Руку опустил, стоит… Как камень,

А внутри бушует пламень.

Струи жёсткого огня

Рвут и жгут всё не щадя.

Взгляд замёрзший, как стекло,

Вроде всё уже прошло,

Но другой не отпускает,

Держит, правит, продолжает.

Шаг был сделан, пусть случайно,

Только вот открылась тайна,

Смысл которой, не постичь,

С этим нужно просто жить.

Медленно к быку подходит,

Взгляд стеклянный не отводит.

Постоял…. Присел у глаз,

В них взглянул последний раз,

Взял за рог, слегка тряхнул…

Замер бык, навек заснул.

Жизнь ушла… Бока опали,

Мышцы мягкими вдруг стали,

Глаз закрылся навсегда,

Был здесь бык и нет быка.

Встал Андрей и вмиг очнулся,

Будто в омут окунулся.

Сразу память Бог вернул,

Старый лист перевернул.

Помнил всё, от А до Я,

Про другого, про себя.

Развернулся, быстро прочь,

Уходил он в вечер, в ночь.

Лай собак уже стихал,

А Андрей шагал, шагал.

Боль в Душе, на сердце мука: -

“Это, что была за штука,

Что за чёрт меня крутил?

Это ж я быка убил”.

Чувство, новых мыслей рой

Унесли его покой.

Шёл… и ноги привели

Прямо к берегу реки.

Тут Андрей остановился,

Сел под куст и тихо злился.

Что ж такое с ним случилось?

Как же это получилось?

Долго ль, нет он так сидел,

В раздумьях, на реку смотрел.

Всё, что думал, чем терзался,

Только б вечер в том признался.

Всё, что унесла вода

Не узнать нам никогда.

Но, однако, мне известно,

Что Андрею интересно

Было всё это понять.

Стал себя он проверять.

Сбросил мысль, оставил чувства,

Это, в общем то – искусство,

Взглядом речку оценил,

Но огня не ощутил.

Не было внутри огня,

Всё же ноткою звеня,

Дрожь по телу пробежала,

Взгляд застыл… пора настала.

Он легко повёл рукою,

Раз, другой и что такое…

На поверхности воды

Появились вдруг круги.

Мелкой рябью покрываясь

И друг с дружкою играясь,

В сумрак ночи молодой,

Волны дивною дугой,

В сопровождении струны,

Торопились в камыши.

Опустил, ладони свёл,

Нет кругов на гребнях волн.

Снова он повёл рукою,

Но теперь уж полосою.

Рябь по речке побежала,

Свёл ладони, всё пропало.

А потом примял траву,

Там, на левом берегу.

Уронил две ветки с ивы,

Заодно и с дикой сливы,

Немного листьев поснимал,

Тряс кусты, запоминал.

Странно, где ж тогда та сила,

Что быка так завалила?

Где огонь, где вспышки света?

Да чёрт возьми! Да что же это?!

Всё, на что его хватило,

Без сомненья очень злило.

Лишь пару веточек сломать,

Даже камня не поднять.

Не понять, зачем всё надо?

Что? Проклятье есть награда?

Сегодня есть, а завтра нет,

Кто поможет дать ответ?

Сила плавно отступала,

Вот затихла и пропала.

Как Андрей наш не стремился,

Даже куст не шевелился.

Пробовал и так и эдак,

Так и плюнул напоследок,

Больше пробовать не стал,

Встал и к дому зашагал.

Но пошёл другой дорогой,

Как не думай, всё ж с тревогой

Он, то место миновал.

Никого не повстречал,

Однако слышно, как вдали

О чём- то спорят мужики.

Чья телега по прочней,

А коняга по сильней.

Всех-то слов не разобрать,

Но не сложно суть понять.

Что тут делать? Как тут быть?

Надо тушу вывозить.

Так и кончился тот вечер,

Где Андрей наш был отмечен,

Силой страшной, не понятной,

Может вовсе безвозвратной.

Только раз могла случиться

Явь, как сон, как небылица.

Андрей про фокусы природы,

Рассказал спустя уж годы.

Вот что касаемо быка?

Бабка Нюра разнесла

По деревне весть такую: -

“Чёрт спустился, так толкую.

В вечер молния блистала,

Где тропа у ив лежала.

Бык ревел, что мочи́ есть,

Значит, черт хотел уне́сть.

Бык тяжёл иль силы нет,

А может страшен этот свет.

Только чёрт там надорвался,

Белой молнией взорвался!

Взрыв тот и убил, то верно,

Электричеством наверно!

Чёрт же, пылью обратился,

У дере́в там, растворился!”

Бабы охали, крестились,

Но ничуть не удивились: -

“Каждый чёрт такое сможет,

В Ад упрёт, изжарит, сгложет.

Что ему бычка сожрать,

Ещё кому что ль рассказать” ….

Печалился один хозяин,

Жаль племенного, жил как барин.

Любил бычка, над ним старался,

Зачем дурак, с цепи сорвался.

–VII -

А способность не ушла,

Так с Андреем и жила.

Стал он силу понимать,

Научился управлять,

Стал чуть дольше ей владеть,

Заставлял струну звенеть.

Только вот его смешила,

А порой и очень злила

Слабость, силы этой самой,

Будто немощь старой дамы.

Понял также, видно зря

Ждал Андрей внутри огня.

Лишь смертельная опасность

Не даёт огню погаснуть,

А от листьев и травы

Нет агрессии, не жди.

Гасит силу и вода,

Пусть не сразу, чуть спустя.

Да и что от силы проку,

Только лишнюю мороку

В жизнь она ему вносила.

Ну и что это за сила:

“С вишни воробьёв гонять,

Иль газетку приподнять.

Можно фокус сочинить,

Чтоб девчонок удивить.

Пусть забавно, пусть смешно,

Но ведь это, братцы, всё!”

Чтобы сделать смог Андрей,

С этой силушкой своей?

Здесь хочу ещё добавить,

Случай вам один представить.

“Нужен мне эксперимент!”

Так решил в один момент: -

“Чтоб огонь внутри принять,

Опасность надо мне создать!

Или тоже путь заказан?”

Только знал он, где привязан

У конюшни пёс на цепь.

“Что ж без дела мне сидеть?”

И вот так, средь бела дня,

Он пошёл искать огня.

Яха – пес большой, огромный,

По- собачьи, даже скромный.

Службу знал и верно нёс,

В общем был нормальный пёс.

С виду он свиреп и страшен,

Серо- рыжей мастью крашен.

Что-то жутко стало вдруг,

Посмотрел Андрей вокруг,

Вроде нет здесь никого,

Люди где-то далеко.

Вот со звуком комара,

В голове звучит струна,

Взгляд холодный, мыслей нет,

Ждёт в себе огонь и свет.

Пёс, неладное почуяв,

Встал, особо не рискуя,

Под раздачу здесь попасть,

Зарычал, разинул пасть,

С лаем бросился вперёд…

Всё пошло наоборот!

Миг, секунда, схватка, бой,

Что-то сделалось с рукой,

Разодрал штаны и ногу,

Тут Андрей рванулся к стогу

И заметил на бегу…

Цепь висела на крюку.

Как Андрей на стог попал,

Он про то нам не сказал.

Ях внизу ботинок рвал,

Бегал, лаял и рычал.

Вскоре конюх появился

И немало удивился,

Он картине вот такой.

За ошейник взял рукой,

Быстро пса угомонил,

На цепочку посадил.

А Андрюшку, как смогли,

Тут же к фельдшеру свезли.

Был таков ему урок,

Впредь, на очень долгий срок.

Чтобы жить, беды не знать,

Не нужно Бога искушать.

Здесь, я вам слегка замечу,

На вопрос вперёд отвечу.

Пусть безбожье насаждали,

Только люди всё же знали,

Это всё не навсегда

И без Бога жить нельзя.

В мире всякое бывает,

Пока Андрей соображает,

Как на свете с этим жить,

Его не станем торопить.

Было солнце, было лето,

Много песен было спето.

Под ночным и звёздным небом,

Пахло травами и хлебом.

Нивы гнулись, колосились,

Под покос уже просились.

Речка плёсом берег гладит,

Ветер облака лохматит.

Гонит, гонит их на юг,

Возвращает всё на круг.

Здесь листок перевернём,

Мы к Семёну перейдём.

– VIII -

Там, как прежде, ровно, гладко,

Без проблем, но для порядка

Нужно вспомнить и о нём.

Так сказ дальше поведём.

Дней сменилась череда,

Вслед за вторником среда,

А потом придёт суббота,

Снова им гулять охота.

Есть Андрей и есть Бельчонок,

С первым дружен он с пелёнок,

С подругой чувства испытал,

Своей невестою назвал.

Дом, работа и завод,

Семёна взяли в оборот.

Там заботы, там гараж,

Там с ребятами кураж.

Никого не обделял,

Всё он к сроку успевал.

Мать, слышь, в няньки подалась,

Да с мужичком тем и сошлась.

Вдовый труженик с мальцом,

Стал ей новым муженьком.

Так что в осень он один,

В доме жил, как господин.

Мать, конечно не бросала,

Дом частенько прибирала,

Печь топила и ворчала,

Да по-женски поучала: -

“Девке Душу не трепли,

Ты Бельчонка береги.

Вот пройдёт год – полтора,

Будет справная жена.

А коль в службе жребий будет,

Так никто и не осудит,

Что жена, мол здесь одна,

Пригляжу за всем сама.

Там, даст Бог, и дом поправишь,

В общем все дела управишь.

Тяжело на первый взгляд,

Да легко, когда на лад.

Завода Сеня, ты держись,

Бог знает, как в деревне жизнь

При этой власти потечёт,

А завод и есть завод.

Артель сегодня хороша,

Так ведь она не навсегда.

Как не крути. Что с огорода?

Да, он конечно, нам подмога,

Наде́л есть, силы слава Богу,

А вот завод, возможно и дорогу,

Даст в люди выбиться тебе.

Работный люд всегда в нужде.

Где б ни был он, чего б не делал,

Уж так видать Господь намерял.

Ты, Сеня, трись с начальством рядом,

Глядишь и с большеньким окладом

На должность новую поставят,

Авто солидненькую справят.

Начнёшь начальничков возить,

В с ними Сенька, можно жить.

Ещё сдаётся вот мне что,

Скажу, что думала давно.

Невестка, коли так случится,

Хоть может на земле трудиться,

Надолго Сень, её не хватит,

Всю бабью силу тут потратит.

Не знаю, как, но видно знает,

Про то себе соображает.

И девка зело не глупа,

Ей подучиться б и тогда

Серьёзней дело бы нашла,

Чем, просто быть рабочей силой,

Земля и не таких валила.

Её б, в контору, на завод,

К интеллигентам пусть идёт.

Иль пусть язык чужой не мучит,

А в городе его подучит,

Тогда бы в школе ребятне,

Культуру их него франсе

Смогла б чудесно объяснять

И умно там преподавать.

Да к Маринке, слышь зайди,

В кадрах там, порасспроси,

Мол, квартиранта можешь взять,

Чай дадут рублей шесть – пять.

Я к Егорычу зайду и ему ещё скажу,

Коль кто будет, приглашу.

Там есть каша, принесу?”

Это мать уже к коту.

Кот поднялся, потянулся,

От дремоты чуть очнулся,

Мякнул, кверху хвост задрал,

Чинно к миске пошагал.

Говорила, словно знала,

Что всё будет, как сказала.

Две недельки не прошли,

Квартиранты в дом вошли.

“Муж с женой”,– сказала мать,-

“Им годков по тридцать пять,

Стало быть, здесь будут жить,

Инженерами служить,

В заводской конторе, вроде,

При кирпичном, при заводе.

Егорыч справил всё быстрей,

Записал аж семь рублей”.

Жильцы Семёна не смутили,

Нисколько в целом не стеснили,

Как-то плавно в жизнь влились

И друг с другом прижились.

Он с Бельчонком вечерком

Шёл на чай к ним, со слоном

На красивой жёлтой пачке,

Где индиец в черной шапке,

Сам же сыпал карамель,

Не жалея свой кошель.

Квартирантка между дела,

Под гитару песни пела.

Песни дивные, чудные,

Языки, слышь, все чужие,

Голос звонкий, словно медь,

Можно просто очуметь.

Однажды, как-то он спросил: -

“Тебя, что ль кто-то научил,

Столь дивно песни исполнять

И голосом вот так дрожать?

Как много языков ты знаешь

И их звучаньем поражаешь.”

“Ах нет дружок, чудная память,

Мелодию и голос ставит,

А граммофон был мой учитель,

Наставник и руководитель

В искусстве звуками владеть,

Их понимать и точно петь.

Пластинки заменили книги,

Фантазия плела интриги

И составляла содержанье,

Чтоб обострить своё вниманье

На незнакомых языках,

На сложных звуках и словах.

Струной способность оживлять,

Что слуху удалось поймать.

С трудом срасталось это всё

И результат вам на лицо.

Природой, видишь ли Семён,

Не всяк на свете одарён,

А мне, считай, что повезло,

Да только надо ль это всё.

Для сцены это, слишком мало,

А в кабаке петь не пристало,

Вот и пою в кругу друзей,

Чтоб стало чуточку теплей”.

“А знаешь ли про что поёшь,

Быть может смысл там не хорош?”

“Пусть не дословно, знаю всё же.

С себя и спрашиваю строже

Я и за смысл, за содержанье,

К чему иначе всё старанье¹².

В той, что только прозвучала,

Синьора в шляпу насовала

Для кабальеро своего

Семь роз и кое что ещё.

А тот сказал, что кабальеро

В сомбреро том, быть не приспело

И лошадь съела те цветы,

Так и поссорились они.

Ну а потом, в конце концов,

Он в целом платье из цветов

С ней помирился, тра, ля, ля,

О них вам и пропела я.

Другая, как один поляк,

Сумел разжиться пивом так,

Что стал едва ль не королём

С огромным толстым животом.

Но серенады иль романс,

Меня чаруют, вводят в транс.

Им предпочтенье отдаю.

Могу на нашем. Я спою”.

Под многозвучный перебор,

Рванула песня на простор,

С цыганской дрожью, естеством,

Любовью, честью, холодком…

– IX -

Вот октябрь уж на исходе,

Посерело всё в природе.

Морось портит день немножко,

Сытый кот глядит в окошко.

То ли смотрит, то ли спит,

В общем скучноватый вид.

Жильцы, на пару дней снялись,

И в город, в гости подались.

Затих, уснул их старый дом,

Вдвоём остался он с котом.

И провидению однако,

Тоже было скучновато.

Решило видно, поиграть,

Тоску ночную скоротать.

Не большой, сгустившись тучей,

Выдало Семёну случай.

К ночи этого же дня,

Мотором громко тарахтя,

А́МО¹³ к дому подкатил,

Разик рыкнул и застыл.

Весь он грязный и сырой,

Синий, с красной полосой.

Двое в форме, с кобура́ми,

Глухо хлопнули дверями,

Быстрым шагом в дом идут,

Видит Бог, беду несут.

Вот калитка, двор с крыльцом,

Громко бухают кольцом.

Семён открыл, а что же делать,

В этом деле даже мелочь,

Может очень навредить.

Будь что будет, надо жить.

Мелькнула мысль, что за жильцами.

Возможно мутными делами

Они крутили рядом с ним,

А он поверил, стал своим.

Да нет же! Нет! Не может быть,

Он так сумел их полюбить.

–Грачёв С. Н.? – мысль отпустила,

А новая волной накрыла.

Так это, братец, за тобой,

Попробуй, поборись с судьбой.

–Да, – вяло протянул Семён,

Взглянул на кобуру́, шевро́н.

С серпами пуговки блестят,

Кокарда, бляха,– Что, не рад?

–Проехать с нами вам придётся,

Во всём начальник разберётся.

Вот ордер,– ткнул листок под нос,

–Привесть вас нужно на допрос,-

Листочком важно помахал,

Но прочитать его не дал.

–Накинь зипун, прохладно но́не,

Поедешь сзади, на фургоне.

–Своим черкну я пару слов?

–Ну слышь, давай без дураков!

Оделся быстро, вышел, встал.

Быстрей давай? Я всё сказал.

Второй добавил ему в лад,

Из- под фуражки, бросив взгляд,

–Чуть что мы руки заломаем,

В фургончик силой затолкаем.

Оделся, вышел за калитку,

Послушно влез он в их кибитку.

АМО́шка рыкнул, что есть сил

И тихо в город покатил.

–Ну и как же нужно мыслить,

Дум мне всех не перечислить.

Что? Зачем? Поди узнай,

Ход событий угадай.

В голове, что лес дремучий,

Мысли ходят тёмной тучей,

Только мыслям всем назло,

На Душе не тяжело.

Ни тревоги нет, ни страха,

Там не ждёт топор и плаха.

Зачем заранее беситься,

Жди немножко, прояснится.

Здесь бы мне не сплоховать

Да что лишнее сказать.

Что ж, прикинусь дурачком,

А там посмотрим, что потом.

Проникает в щели холод,

–Не в уезд везут, а в город.

Да в общем, разница какая,-

Рассуждал Семён вздыхая.

–В ночь отпустят, на Тверскую,

Там у тётки заночую,

Ну а нет, тогда в кутузке,

Верно доски там не у́зки.

До утра ночь скоротаю…

Да всё равно я всё узнаю.

Просто так не заберут,

И в тюрьму не повезут.

Верно с час АМО́ катился,

Наконец остановился.

Прибыл к месту, так сказать,

Будем дальше продолжать.

Ворота, пост и коридор,

Налево дверь, на ней запор.

Направо двери, окон нет

И вот заводят в кабинет.

Сукном зелёным стол накрыт,

Знать тут начальник их сидит.

Худой, невзрачный и без формы,

Быть может, то в пределах нормы,

Не яркий сверху льётся свет,

Два стула, вешалка, портрет.

Есть телефон, графин, стакан,

У стенки крошечный диван.

–Грачёв С.Н. Как приказали: -

Слова доклада прозвучали.

Худой начальник скомкал лист,

Не глядя быстро бросил вниз.

Встал, сдвинул брови на очки,

– А вы кого мне привезли?

–Да как же? Вот Грачёв Семён,

В бумаге так записан он.

–Я что ещё там написал?

Ты что, повестку не читал?

Бумагу взял, читает сам,

Улыбка бродит по усам.

–Ну и где ж его нашли?

–Так мы с Осинок привезли.

Я б сказал не ближний свет,

Почти, что час в один конец.

Спросили бабку по пути,

Вот так вот дом- то и нашли.

–Так рванули б в Арзамас,

Я здесь справлюсь и без вас.

Там Грачёвы тоже есть

И Семёнов там не счесть.

Здесь написано, Кузьминки!

Чёрт же вас понёс в Осинки.

Год рожденья здесь какой?

Ты читай, читай, не стой.

–Вво… вос…ем…десят…

–Что? Ему под пятьдесят?

Семён наш, продолжал стоять.

Теперь он начал понимать,

Видать, ошиблись мужички,

Совсем другого привезли.

Выходит, судя по всему,

Не нужен здесь он никому.

Один промолвил, виновато:

–Да, вышло, как-то плоховато,

Сейчас всё быстренько поправим,

Другого, Сеньку к вам доставим.

–Давайте утром, вниз идите

И там меня покуда ждите,

А завтра, что б “Гусар” был тут,

Не то мне голову свернут.

Он нервно покрутил рукой,

Над лысоватой головой.

–Ты так бы сразу и сказал,

“Гусар” мол нужен. Сплоховал.

А то Грачёв, Грачёв Семён

И был бы здесь давно уж он.

–Да всё уже, давай, идите,

А вы пройдите, посидите.

Рукой он указал на стул

И в спину тихо подтолкнул.

–Так значит Вы, Грачёв Семён,

С Осинок, значит привезён.

Вот видишь, братец, как бывает,

Спешим, а время пропадает.

Достал он маленький листок

Черкнул в нём что-то между строк.

Потом спросил о пустяках,

Про жизнь, работу, о делах.

Глаза, за старыми очками,

Кого-то впрямь напоминали.

В мозгу крутил, в очки смотрел,

Но вспомнить, так и не сумел.

–Вот пропуск, на. Не потеряй,

Там у ворот, на пост отдай.

Коль в ночь вернуться не сумеешь,

То на Средно́й, как раз успеешь.

Ночлежка, прямо в рынке есть,

Там, кстати, можно и поесть.

Монет, чай с рублик-то найдешь,

Чай не дитя, не пропадёшь.

–Да ладно, я уж разберусь,

До дома как-то доберусь.

–Ну всё. Ступай Семён Грачёв,

Семье привет и будь здоров!

Хотя погодь минутку, стой,

Сказал, ты парень холостой.

А коль жениться будешь вдруг,

Жене вещички класть в сундук?

Об этом думай наперёд,

А хошь, сторгую вам комод?

Повисла пауза, ждут оба,

–Простой комод, для гардероба.

–Какой комод, который мебель?

–Ну да. Клеймо стоит от Рэ́бель.

Резьба есть с розой по углам,

Ещё совсем, совсем не хлам.

Семён задумался, прикинул,

Встал, стул легонько отодвинул.

Себе же, выдал мысль такую: -

“Коль не обманет, так сторгую,

Бельчонку верно в радость будет,

С меня, так точно не убудет.

В хозяйстве может всё сгодиться,

Вот только, как бы изловчиться

У тётки денежек занять,

Чтоб лишний круг не нарезать”.

–Не спорю, нужная вещица,

Конечно, может пригодиться.

Чуть по подробней расскажите,

А лучше, просто покажите.

Да хорошо б узнать сперва,

Какая вещи той цена?

Чай, у меня здесь денег нет,

Где ж ночью я найду монет.

Но расстараться я сумею

И утром деньги, заимею…

–Слышь, ты не бойся, я не вру,

Считай, за даром отдаю.

Украшен по краям цветами,

Он стал показывать руками

Какой комод был высоты,

Какой полезной глубины,

Какие ящички, замки

Да где царапинки видны.

Какие ножки там и ручки

И по бокам резные штучки.

–Всего за сорок пять рублей,

Ты думай, парень посмелей.

Дешевле, лучше не найдёшь,

К обеду завтра подойдёшь,

Увидишь сам всю красоту,

Я и с подвозом подсоблю.

Семён смотрел ему в глаза: -

“Да в целом это, не беда,

Ссужу деньжат, увижу сам,

Наме́дни¹⁴ сразу всё отдам”,-

Так он подумал про себя

И вслух продолжил не спеша.

–Мне как-то здесь не по себе,

Не зная брать кота в мешке.

Согласен, завтра подойду к обеду,

Вы ж мне авто или телегу,

Да адрес где-то запишите,

На том решим, но вы уж ждите.

Начальник адрес написал,

Семёну в руки лист отдал.

–Всё понял, завтра, к часу дня,

Чтобы, как штык был у меня.

– X -

Промозгло, мерзко всё в ночи,

Всё та же морось, хоть кричи,

Нет ни прохожих, ни собак,

Тем боле, праздничных гуляк.

Уныло светят фонари,

Размыто тени в свет легли.

Порывом, ветер сквозанул,

Трамвай, железом громыхнул.

Лишь, в лужах лучики играют,

Тоску, хоть как-то разгоняют.

Погодка, в общем – никуда,

Вот мостовая, грязь, вода,

А до Тверской ещё идти,

Сквозь темень улиц и дворы.

Так он упрямо шёл вперёд,

Куда в ночь память приведёт.

И дождь еще, то вдруг припустит,

То так же быстро и отпустит.

Зло ветер лез под воротник,

Но к непогоде он привык.

Там, в канцелярии небесной

О нас, наверняка известно.

Кому-то в дождь дорогу мерить,

Кому-то, тихо ждать и верить.

В том нет беды, когда есть силы,

Когда туманы глаз не скрыли

И мысль свежа, как зимний вечер,

И знаешь кем ты будешь встречен.

Так думал он, минуя лужи

И про комод, который нужен,

И про Бельчонка, и про мать,

Про тетку, что ей рассказать,

Про ночь, про деньги, про угро,

Про путь, телегу и авто.

И грязь здесь, вроде пожирней,

И с каждым шагом всё темней.

Вдруг взгляд за что-то зацепился,

Он сбавил шаг, остановился.

Фонарь, шагах аж в двадцати,

Не видно в общем-то ни зги.

Пробил глазами темноту,

Всмотрелся в павшую листву.

Забыл дышать, стоит, глядит,

Как будто, вроде цепь лежит.

Ногой кленовый лист поддел,

От удивленья чуть не сел…

В листве, едва хватая свет,

Лежит пузатенький бреге́т.

Как дивно случай свёл мосты,

Он тут же в руку взял часы.

Взглянул на улицу пустую,

Никто не ищет вещь такую.

Что мыслями себя терзать,

О том, кто мог их потерять.

Я их нашёл, мне и владеть,

Теперь я буду в них смотреть.

Достал платок, протёр насу́хо,

Да только вот не слышит ухо

Ни тик, ни так, неслышен ход,

Видать, закончился завод.

Есть ключик, тут же, на цепи,

Не лучше ль к свету подойти.

В не ярком свете фонаря,

Открыл бреге́тик не спеша.

Стояли стрелки на восьми,

Не здесь, ты сзади посмотри.

Открыл другую крышку, вот,

Здесь запускается завод.

Вставил ключ, крутнул три раза,

Бреге́т затикал, вот зараза,

Неужто долго здесь лежал,

Никто бедняжку не поднял.

Здесь не пропащий дикий лес,

Каких же в мире нет чудес.

Видать по верху златом крыт

И на цепочке ключ висит.

Латинских буквиц череда,

Каких-то странных два значка,

Чуть ниже, цифрой писан год,

–Да вам тридцатый уж идёт.

Опять послушал, жив старик,

С ним чётким ходом говорит.

–Эк я сподобиться сумел,

Во тьме бреге́тик разглядел.

Полезно ночка началась,

Скажу вам прямо, удалась.

В карман часы он положил

И дальше к тётке поспешил.

Ускорим чуть событий ряд,

Тех, что нам мало говорят.

Хронометраж писать не станем,

Но всё ж поверхностно заглянем,

Для связи текста, так сказать,

О них бы тоже нужно знать.

Добрался к тётке на Тверскую,

Через дворы и тьму ночную.

Хозяйка в дом его впустила,

Под лампой чем-то стол накрыла.

Скорей удивлена, чем рада…

Мужик у ней, из Петрограда,

Как раз в ту ночь он и дежурил,

В Палатах Думских караулил.

Баранки, крепкий чай, варенье,

Вот дал же тётке Бог терпенье

Семёновы рассказки слушать

И чай с сухариками кушать.

Сушил пальто и обувь мыл,

Но про угро́ не говорил,

Не говорил и про часы,

Не к месту речь о них вести.

Всё как-то в общем, дом, работа,

Да завтра вот ещё суббота,

Комод, де вроде сторговал,

А денежек с собой не взял.

И складно так всё сочинил,

Что сам себя он удивил.

Дождь за ночь, всё ж угомонился

И день чуть-чуть развеселился.

Наутро, когда муж пришёл,

Про то и с ним он речь повёл.

Короче, занял пять червонцев,

Помог ещё чинить оконце,

Потом ссыпали уголь вниз,

Зачем-то правили карниз.

Зеленой выпили немножко,

Расселись вместе у окошка.

Вели беседы про житьё,

Но каждый думал про своё.

Для матери, отрезок ткани

Свернула тётка на диване.

В газетки плотно закрутила

И свёрток сей ему вручила.

–Здесь вот, подарок для сестры,

Не замарай его смотри.

За всё он их благодарил,

Потом ещё раз повторил,

Что всё вернёт он до среды,

Ты уж будь дома, подожди.

Собрался, вышел из ворот

И побежал смотреть комод.

Адрес быстро он нашёл,

Точно к часу подошёл.

– XI -

Обычный двор, три дома вкруг,

У стенки сломанный сундук,

Мальчишки возятся в грязи,

Девчонки дуют пузыри,

Солидно завершая вид,

Телега с лошадью стоит.

Извозчик правит ей узду: -

“Ишь, на резиновом ходу.

С железом нашим не сравни,

Небось подшипник есть в оси”,-

Семён подумал про себя,

Телегу мимо проходя.

Вошёл в подъезд, квартира шесть,

Вот кнопка для звоночка есть,

Но дверь открылась вдруг сама,

В проем воткнулась голова.

–Ну наконец, тебя я ждал!

–А я ничуть не опоздал.

–Смелей же братец, проходи,

Иди туда, комод смотри.

Он поздоровался, прошёл,

Глазами комнату обвёл.

Действительно, стоит комод

И всё, что знал он наперёд,

Всё точно так, как тот сказал,

Про лак лишь он не вспоминал.

Да, вещь реально, как прилична

И в доме встанет на отлично,

А розы по бокам, не розы,

Скорее веточки мимозы.

Резьба изящна и тонка,

Работа, просто красота.

Глаз веселит и сердце греет

Тому, кто мебелью владеет.

–Могу я ящички смотреть?

Хотелось мне уразуметь,

Как держат их сии замочки?

–Секунду, тряпки там от дочки,

Да и жена хлам насовала,

Ей, видишь ли там места мало.

Стал по порядку открывать

И тряпки на диван швырять.

Семён немного застеснялся,

Глазами по стенам метался.

Тот делал всё легко и быстро,

Через минуту стало чисто.

–Ну вот, смотри и пробуй сам,

Считай за даром вещь отдам.

Ты знаешь, мне-то всё равно,

Есть комод иль нет его.

Жена достанет, психану,

Всё к чёрту в щепки разнесу.

Ишь, как богато стали жить,

Что вещи некуда сложить.

По мне, штаны вон есть и ладно,

А форму взять, вообще нарядно.

Висит за койкой в уголочке,

А им всё юбки да сорочки…

С бабьём одни лишь заморочки.

Да ты не слушай, начинай,

Бери вот ключ, да запирай.

Он не спеша стал проверять,

Ключом вертеть и запирать.

Потом проделал всё назад,

Резьбу погладил, вроде в лад.

–Ну что, беру, но для порядка,

Хотел бы я поторговаться.

Что скинешь мне, тебя спрошу?

Рублей я сорок предложу.

–Ты братец, денег не жалей,

Что ты возьмёшь с пяти рублей.

Очки подвинул он на нос,

Как будто проводил допрос.

–Мне торговаться время нет,

Сейчас закончится обед

И “переступники” не спят,

Нагадить нам всё норовят.

Давай сторгуем, как сказал,

А мог бы больше, я бы ждал.

Ты видишь сам, как сказка мебель,

Да кстати, там клеймо от Рэбель,-

Он пальцем указал на стенку,

Нагнулся, почесал коленку.

–Я вон и лошадь вам сподобил,

Да и рогожку приспособил.

Отдашь Серёжке полтора,

До дома довезёт тебя.

Заботы в этом нет твоей,

Давай за сорок пять рублей.

Хотя погодь, я всё же сдам,

Два стула я тебе отдам,

Чтоб ты с торговлею смирился,

Домой счастливым воротился.

–Согласен, ладно, покажи,

Сюда, коль можно принеси.

–Да вот они, за дверью тут,

Тебя-то братец, знать и ждут.

Семён взглянул за створку двери.

–Как басурмане в них сидели?

Худой спросил сам у себя,-

–Такая вещь не для меня.

Эти два коротких стула,

Родом, прямо из Стамбула.

Чёрт-те как ко мне попали,

Да здесь, за дверью и пропали.

Ножки низко, спинок нет,

Просто мягкий табурет,

Недоросток, так сказать,

В опт отдам. Так будешь брать?

Ткань, конечно хороша,

Смотри, на ножках вон резьба.

Забирай, я в цену дам,

Залпом всё тебе продам.

Семён задумался, притих.

Не видел стульев он таких.

Для табуреток, хороши,

А вот для стульев коротки.

Ни семь, ни восемь, но красиво.

Он повертел в руках лениво,

Потрогал тут, потрогал там,

–Ну что ж, ударим по рукам.

–-Так вот и ладно, быть тому,

Я вмиг Серёжку позову.

Поможет всё тебе сложить

И вниз, в телегу оттащить.

Семён стал деньги доставать,

–Мне надо здесь пятёрку сдать,

Да лучше б было по рублю,

Я с них извозчику плачу.

Начальник сдачу отсчитал,

Червонцы со стола забрал,

Пошёл к окну, позвал подмогу

И стал их провожать в дорогу.

Довольно быстро погрузили,

Рогожкой груз вокруг покрыли,

Лошадка тронулась рысцой,

Семён наш, покатил домой.

По небу тучки побежали,

На землю Солнце не пускали,

День снова в серость облачился,

Ещё б чуть-чуть и прослезился

Опять он каплями дождя,

Не ново то, для октября.

Однако дождь, как ни старался,

До ночи так и не собрался.

За разговором, путь короче,

О том, о сём, да между прочим,

Когда в поля лошадка вышла,

А их далё́ко было слышно,

Орали песню про цыплёнка,

Да про лихого поварёнка.

Серёжка, лет так двадцати,

Сумел в доверие войти.

Рубаха парень, но простой,

Живёт в бараке, на Сенной,

Развозит уголь и дрова,

Да кучи всякого добра.

Потом стояли у реки,

Давали транспорту воды,

Овса отведать предлагали,

Меж тем и сами отдыхали.

Когда уж всё заволокло,

Телега въехала в село.

– XII -

Бельчонок, мать и два соседа,

Андрей, Витюшка непоседа,

Гадали, думали, что? Как?

В ночь “воронок” вам, не пустяк.

Соседи ночью рассказали,

Что мол, Семёна-то забрали.

Андрей, чуть свет за ним метнулся,

А уж к обеду глядь, вернулся.

“В участке был, ошибка вышла,

Домой отправился парнишка.

Возможно на ночь, где остался,

А поутру не вдруг собрался,

Дела какие вдруг нашёл,

Вот потому и не пришёл”.

Колёса плавно в грязь ныряют,

Глядит Семён, его встречают.

–Да всё в порядке у меня,

Кричит ещё из далека.

–Ой что, да как, да где ты был?

И где же чёрт тебя носил?

Мы все мозги себе сломали,

Мы ж толком ничего не знали.

Все разом что-то говорили

И объяснить его просили,

Мол, всё ли ладно у него

Да не скрывает ли чего?

Как смог, Семён им рассказал,

Рогожку быстро развязал,

Подарок матери вручил

И коротко ей пояснил,

Про этот свёрток из газет,

Тебе от тётки вот, привет.

С Сергеем тут же расплатился,

Затем к Андрею обратился,

–Андрей, давай, берись за край,

А ты мать, двери отворяй!

Сейчас внесём мы мебель эту,

Поставим в доме ближе к свету.

Витюшка, ящик вон, хватай,

Смотри, углы не задевай.

Серёге рюмку с огурцом,

Назад пусть едет молодцом.

Но тот махнул рукой: – “Не нужно,

Я на работе, это служба.

Лошадкой в городе рулить,

Вам это не пешком ходить”.

Бельчонок в руки стул схватила.

Её так сильно удивила

Вещица дивная, чудная,

Что интереса не скрывая,

Спросила тут же, покосясь,

–Сень, это что такое, ась?

–Известно мне, что те два стула

Сюда приплыли из Стамбула.

Как в них сидели басурмане,

Мне, как-то вот не рассказали.

Один сосед лишь наблюдал,

Чихая, в нос табак совал.

Старик, под девяносто лет,

Коль не вчера, то вот в обед.

Другой командовал клюкой,

Как затащить комод домой.

–Ты аль не видишь, влево взять,

Чтоб шибко лак весь не содрать.

Андрюшка, ты бери правее,

Да не толкай, тащи нежнее.

Витюшка, ящик здесь оставь,

Неси другой, да тут поставь.

А ты, со стульями, постой,

Потом затащишь их домой.

Вишь меблю мужики несут,

А те всех больше надо тут.

–Дядь Мить, отстань махать клюкой,

Погодь немножко, там постой…

Вот вроде всё. Комод втащили

И у окошка разместили.

Бельчонок стул в руках вертела,

На пол поставила, присела,

Согнула ноги под себя,

Чем не турецкая княжна.

Игриво двигает плечом,

Ладошкой под своим лицом

И взгляд таинственно сияет,

К себе вниманье привлекает.

Семён взглянул в её глаза,

Столь удивлённые всегда.

–Скажи Бельчонок, ведь не зря,

Купил я мебель для тебя?

–Ой, что ты Сеня, я так рада,

Не мебель, ты моя отрада.

А вещь полезная, приму,

Сюда я вещи положу.

Пусть этот нижний, для тебя,

Рубашки будешь класть сюда.

–Знай, скоро буду звать женой!

–А ты на век сей, будешь мой.

Затем не спешно стол накрыли,

Чем Бог послал всех покормили.

Семён, что было рассказал,

Бреге́т им желтый показал.

Здесь, за столом, секретов нет,

По чести он держал ответ.

Ночь беспокойная прошла,

С собой волненья унесла.

Какой урок он получил?

Не знаю, случай подшутил

Над ним сырой и тёмной ночью.

Я здесь поставлю многоточье….

Им свадьбы скорой не случилось,

Как мать сказала, так и сбы́лось.

Что ж дальше? Спросите меня,

Решилась, как его судьба?

Решаться было б там чему,

На службу жребий пал ему.

И на Андрея жребий пал,

Он тоже в армию попал.

Как только дождь сменился снегом,

Их путь, мне дальше стал неведом.

Скажу пока вам, что они,

Всю службу до конца прошли.

Общались письмами, по почте

И понимали в междустрочье,

То, что сказать Душой хотели.

Часы тянулись, дни летели.

Семён нёс службу в Забайкалье,

Андрей поближе, на Урале.

Семён начальников возил,

Андрюшка шахту сторожил.

Один границу прикрывал,

Сурков монгольских не пускал.

Другой, в тулупе замерзает,

Да зайцев по лесу гоняет.

Вот это, собственно и всё,

Про службу их и про житьё

Нам больше знать не интересно,

Однако, вот что мне известно.

Два эпизода здесь отмечу.

Зачем? Да просто так, замечу.

Первый нам необходим,

Второй не очень, но за ним,

Заметно, как наш интерес

Способен продвигать прогресс.

– XIII -

Картина первая… Елена.

Андрей вдруг вырвался из плена

Своих сомнений, страхов, мук.

Казалось, разорвался круг,

В котором жил любви не зная,

Сам от себя мечту скрывая.

Боялся взглядов, встреч, измен,

Каких-то новых перемен,

А то, что первая любовь

Любила пить из сердца кровь,

Его так крепко зацепило,

Что до сих пор не отпустило.

Но вот случилось. Голос свыше

Звучал то громче, то по тише,

–Андрей! Она тебя нашла,

Знакомься, вот твоя жена.

Елене, быть всю жизнь с тобой,

С ней будешь строить Рай земной,

И знай, она есть ты, а ты – она,

Потом поймёшь мои слова.

Так, словно ангел говорил: -

“Я столько лет её хранил.

Пускай, что здесь лежат снега,

Они Андрей не навсегда.

Поверь, миры есть и по краше,

Они с родни природе вашей.

Поверь скорей, я так старался,

Чтоб ты одной лишь ей достался.

Я и тебя привёл сюда.

Поверь мне. Это, не игра.

Лишь часть меня тебя коснулась,

Ты помнишь, как она проснулась.

Когда я силу забираю,

Тем самым я тебя спасаю.

В моей природе – это данность,

А не какая- ни будь странность.

На миг короткий показал

И сразу, всю почти забрал.

Да, я с быком не уследил,

Какой-то бес опередил.

Встал сам я впереди тебя,

Всё сделал тихо, не спеша.

Себя ты в этом не кори,

А так же не ищи вины

В том, где причины вне тебя

Явились в образе быка…

Инерция, в тебе осталась,

Со всеми так, кого касалась

Святого провиденья нить.

Прости, но с ней придётся жить.

Запомни имя, Лена, Лена…

Тебя узнает непременно,

Прими, не отвергай её,

Тогда всё будет хорошо.

Когда б готов был к этой встрече,

То был бы мной давно замечен,

Но что-то не идёт на лад,

Не я, Андрей в том виноват.

Запомни, Лена…. Лена ждёт

И скоро вновь тебя найдёт.

Вот ей поверь, не привыкать

С Душой твоею пребывать.

Забудешь, не поймёшь слова…

Елена… Вот твоя жена.

Ох если б знал, в какие тучи,

Я скручивал несчастный случай,

Как разгребал я за тобою

И вёл тихонько за собою.

Как много стоило трудов,

Собрать вас здесь, среди снегов.

Не просто так, вы суть одно,

Пред Богом связано звено.

Ты видишь девушку, встречай!”.

–Андрей, Андрей, давай вставай,-

Дневальный тряс плечо Андрея,

–Андрюх, давай вставай скорее.

Иди дежурного меняй,

Да просыпайся ты, вставай.

Андрей очнулся ото сна,

Казарма, ночь и тишина.

Дневальный рядом тихо злится,

Ему б скорей освободиться

Да в койку рухнуть и заснуть,

Или хотя- бы отдохнуть.

–Да всё уже, встаю, встаю,

Журнал подай, я захвачу.

Он окончательно проснулся,

От мыслей странных отряхнулся,

Шинель накинул, взял журнал,

На выход быстро зашагал.

Засели чьи-то в мозг слова,

“Елена, – вот твоя жена.”

Всё остальное, как в тумане,

Лежит укрытое снегами.

Мороз не сильный, снег хрустит,

В снегу тропинка в лес бежит,

А в небе звёзд без меры, много,

–И где ж искать тебя, зазноба?

Да это ж сон. Ты что, всерьёз?

Нельзя поддаться власти грёз.

Пусть сон реально, будто вещий,

Так ведь и он тебе клевещет.

Забудь про сон и отпусти,

Так мозг играет, уж прости.

Не будет чуда в этот раз,

Хотя, как знать, придёт тот час,

Увижу сам всё и пойму,

Возможно и судьбу приму.

Во сне лица я не узнал,

Но голос чётко всё сказал,

Ну точно, словно на Яву,

Иль рассказать про то кому?

Всё! Хватит здесь мозги ломать,

Посты мне надо проверять.

– XIV -

Летели дни, затем недели,

Вот март к концу, уже капели

Под солнцем Душу веселят,

Вороны с галками летят.

Грачи, у кухни важно ждут,

Видать, не плохо кормят тут.

В лесу лисица роет снег

И хитро путает свой след.

Возможно и медведь там бродит,

Ест всё подряд, чего находит.

Пришла пора в небесном своде,

Жизнь просыпается в природе,

Так плавно входит в новый круг,

Творить себя и мир вокруг.

За службой, сон Андрей забыл,

Ходил в наряд, мат. Часть учил.

Служил обычно, даже нудно,

Когда привык, совсем не трудно.

Куда трудней без цели жить,

Без цельно думать, есть и пить.

Однажды, ясным днём весенним,

Подходит вдруг к нему военный,

С улыбкой хитрой на губах

И озорным огнём в глазах.

Вполне серьёзный сделал вид,

Не громко, важно говорит.

–Да ты Андрюшка, видно плут,

На КПП тебя там ждут.

Ты ж говорил не вышел срок,

Похоже, что и ты ходок.

Стоит там у ворот девица,

Лицо, что чистая водица,

Встречай иди, поторопись,

Смотри Андрей, не промахнись.

–Ты мутишь мне сейчас боец,

Врать прекрати здесь наконец.

Ты был чудным, чудным и будешь,

Доколе по себе всех судишь.

–А я серьёзно, ты сходи,

Всё сам увидишь, посмотри.

Вернешься, скажешь, что и как.

А губки у неё, как мак.

–Что ж, так и быть, сейчас схожу,

Наврал, – приду, бока намну.

Невольно вспомнились слова: -

“Елена, – вот твоя жена”.

–Я что, телок какой-нибудь,

Забудь тот сон Андрей, забудь.

Но мысль сидела в голове.

Прошёл он быстро КПП,

Дежурный, что-то шутит вслед,

А он махнул рукой в ответ.

Чего на свете не бывает,

Кто как любовь свою встречает.

Как много в книгах разных слов,

Нам объясняют про любовь,

Но свыше быть предупреждённым,

Быть, всё равно, что обречённым.

Так, словно волю потерять,

Не надо выбирать, решать,

Искать не надо и терзаться,

За женщину свою сражаться.

Не даром говорят в народе,-

“Жену найти,– туза в колоде,

Не глядя вынуть наугад,

Пусть на него грехи летят.

И как не думай, без борьбы,

Не может быть большой любви”.

–Иль снова я чего не знаю,

Сует себе сам нагоняю.

Ни бес, ни ангел не решает,

За тех, кто сам любовь стяжает.

Женщину, судьбу, коня,

Мужчина выбирает для себя.

Как угадать какого теста

Тебе предложена невеста?

Поддаться разума игре,

Невесть кого принять в судьбе.

Дурнушка глупая с изъяном

Иль светлый разум с дивным станом.

Чудна характером, прелестна?

Так и она не бессловесна…

Такое чувство, что сокрыто,

В том больше, чем во сне забыто.

Да что ж ты чёрт так привязался,

Как будто с привязи сорвался.

Быть может дело или весть

У девы этой ко мне есть…

Дальше было только Кто?!

Кто мне подстроил это всё?

И даже нет, скорей устроил,

Кто в жизнь вмешаться соизволил?

Спокойный, добродушный взгляд,

От солнца искорки блестят

В огромных, голубых глазах,

Знак удивленья на бровях.

Несмело приоткрытый рот,

Так, словно с фото речь ведёт.

Румянец нежный на щеках,

Играет ветер в волосах.

Лица, красивым не назвать,

Но так мила, не описать.

Как будто нежность с добротой,

Вдруг разлились вокруг волной.

И снег, и воздух засияли,

Слова пока что не звучали.

Зачем слова, когда глазами

Сказали то, о чём мечтали.

Река судьбы втекает в русло,

Неторопливо и искусно,

Смывает прежние границы

И закрывает те страницы,

Что жизнь успела написать,

Извольте дальше продолжать.

Андрей напрягся: – “Кто же так

Сумел разбить душевный мрак”.

Такое чувство вдруг пришло,

Они знакомы, так давно.

Нет, не с лица и не с одежды,

Они знакомы были прежде.

Родное, близкое внутри,

Рвалось, кричало: – “Посмотри”!

Но нет, мозгами не понять,

Здесь надо сердцем вспоминать.

Там теплота, любовь, забота,

Там радость, силы для полёта.

По жизни, рядом вместе с ней,

Идти намного веселей.

К тому же музыкой звучало

Загадки тайное начало

И призрак ледяного цвета

Возник на миг в сиянье света.

Как наваждение из сна,

Нечётких мыслей пелена

Вдруг пролетела в голове

След не оставив о себе.

Событий, ряд довольно странный,

Необъяснимый и туманный,

В его сознании кружился,

Однако, быстро растворился.

Минуты две вот так стояли,

Друг друга молча вспоминали.

Мешала пропасть из времён.

Что думать? Небыль, сказка, сон?

–А может я с ума схожу,

В потёмках разума брожу?

Что было следом, не понятно,

Но чисто и до слёз приятно.

Так где ж начало, где конец?

Шальная встреча двух сердец?

По жизни этой знают люди,

Вот так, встречаются супруги,

Когда их годы разлучают.

Они без слов всё понимают,

Возможно, только лишь слеза,

Их чувства выдаст иногда.

– XV -

Красноармеец, часовой,

Любопытный был такой.

Картину взглядом оценил,

Ушки быстро навострил,

Ближе подошёл на шаг,

Что такого, мол пустяк.

Только, как он ни старался,

Так ни с чем он и остался.

Даже с десяти шагов,

Не расслышал парень слов.

–Ну и ладно, не обидно,

Мне за то, отлично видно.

Будет в роте, что сказать,

Про Андрюшку поболтать.

Нет, не стоит, а то сам,

Схлопочу я по мордам.

Скуки ради, посмотрю,

Всё равно я тут стою.

Девушка подходит ближе.

–Отвернись ты, чёрт бесстыжий, -

Себя ругает часовой.

–А было б так вот здесь с тобой.

Вплотную подошла и встала,

Так, словно раньше его знала

И эта встреча здесь, сейчас,

Была уже не в первый раз.

–Но в роте точно знали все,

Андрей совсем не на коне.

Он с ними здесь по боле года,

Он избегает самохода.

За это время, что служил,

Лишь пару раз в посёлке был.

Конечно, был он там по службе,

Туда, сюда, коль это нужно.

И в увольнении там был,

Но чтоб с девицей… Всё один.

Шинельку гладит, поправляет,

Глаза расставил, наблюдает.

Андрей навстречу сделал шаг.

–Ну всё, попал, вот шах и мат.

Вновь провиденье побеждает,

Того, кто случай ожидает.

Ловушка, вилка, ход, гамбит,

Король упал, король лежит.

Понять не смог, не рассудил,

Чего там ангел накрутил.

Иль может бесы вертят случай…

В мозгу моём, что лес дремучий.

Ни слов, ни логики, язык,

Назло всему ко рту прилип.

–Так не бывает, это сон, -

Сквозь зубы тихо молвил он.

Девица, что сказать не знает,

Смотреть, как прежде продолжает.

Легонько трогает плечо,

Ложатся пальцы на лицо.

Так нежно водит по щекам,

По носу, лбу, по волосам.

Андрей сиял, плыл в небесах.

Тонул, тонул в её глазах.

Касанья эти, так знакомы,

Легки, нежны и невесомы.

Он это помнил, помнил это,

Но вот откуда… Без ответа.

–Так не бывает, мы знакомы?

Я чувствую в себе симптомы,

Как будто я схожу с ума,

Скажи хоть, что-то про себя.

Чуть улыбнувшись, отошла

И тихо так, произнесла,

–Теперь ты стал совсем другой,

Красивый, сильный, молодой.

Тебе, наверно, странно слышать,

Но это годы в нас так дышат,

Быть может, даже и века,

С тобой нас привели сюда.

Когда ни будь мы всё узнаем,

Все точки мы над “И” расставим.

Всё правда, только, как сказать,

Про то, чего нам вспоминать,

Ещё придётся очень долго.

Пока поверь, что нам без толка

Себя за слабость проклинать,

Об этом сможем лишь гадать.

Поверь, что чувства не фальшивы,

Они реальны и правдивы.

Всё в нас проверено давно,

Печатью свыше скреплено.

Я понимаю, это сложно,

Но ты же знаешь, всё возможно.

Судьба и здесь нам помогла,

Вот видишь, я ж тебя нашла.

–Ты так престранно говоришь,

Так, словно знаешь и таишь

Слова, которых смысл не знаю,

Однако, чувством понимаю,

Что знаю я тебя давно

И потому мне так легко,

Но память, память-то молчит,

Как камень, что на дне лежит.

Лежит, молчит себе на дне,

А сердце тянется к тебе.

Всего-то пять минут назад,

Я не был так безумно рад.

Сейчас поверь, кричать охота,

Пробились крылья для полёта,

Внутри там, что-то взорвалось,

Зарёю яркой занялось.

Лицо никак мне не знакомо,

А руки помню, ровно дома,

Любовь, покой и доброта

Накрыли с головой меня…

Постой, но дом совсем не мой,

Не знаю, точно дом другой.

Что между нами, расскажи?

Я ж вижу, знаешь, не молчи.

Какой другой? Зачем теперь?

–Да как скажу, ты просто верь.

Мы только, только повстречались,

Я не хочу, чтоб мы расстались.

Знай, нас судьба сведёт опять,

Зачем же время нам терять.

Сейчас оно не для потерь,

Сам на себе потом проверь.

Мне тоже очень интересно,

Что обо мне тебе известно.

Не просто так сюда пришла,

Рука Господня привела.

Едва ль не насильно тащила,

Я про себя саму забыла.

Вопрос не в том, чтобы узнать,

А в том, чтоб всё суметь принять.

Принять всю бесконечность эту,

Земному свойственную свету.

Прости меня, пока не знаю,

Но сердцем тоже понимаю,

Что в этом скрыт какой-то смысл.

Да ты расслабься, улыбнись.

Наверно зря тебе сказала,

Каким ты был, тогда, сначала.

–Но ты сказала лишь “другим”,

Сначала где? Другим каким?

–Давай пройдём туда не много,

К тем соснам, где идёт дорога.

Надеюсь время есть пока,

Нам походить туда-сюда.

–Так да, конечно, время есть,

Вот жаль, что некуда присесть.

Ты хочешь знать, что знаю я?

Ответь мне просто, не тая.

Не ты ль, та самая девица,

Что мне изволила явиться

Под чьё-то слово там, во сне,

Скрывая образ в пелене?

В тумане, как-то помаячил,

Но слово твёрдое назначил

И слово это, как пароль

Играет ключевую роль…

Не знаю кто! Не знаю, как!

Но я то, точно не дурак.

–Не стану от тебя таиться,

Сама не знаю, что творится.

На сто процентов знаю я…

Перед тобой твоя жена.

Вот видишь, прямо говорю.

–А как зовут мою жену?

И знаешь ли, как звать меня?

Не делай тайны из себя.

Я слышал странное во сне,

Там речь была и о тебе.

Вот хочешь, верь, а хочешь нет,

Такой вот был во сне ответ.

Притом не ждал и не просил,

Сон сам случайно накатил.

Ещё я точно слышал имя,

Лица не видел, всё незримо.

Выходит в сон поверил я,

Давай знакомиться, жена!

– Да я же имя твоё знала,

Иначе, как бы рассказала

Там, на посту, кого позвать,

Андрей, Андреем тебя звать.

Ты Федоров Андрей Евсеич,

А постовой Сергей Сергеич.

Она задорно рассмеялась,

–Он сам сказал, я не старалась.

Тем боле есть к тебе письмо,

Из Нижнего сюда пришло.

Конверт достала из кармана,

Ему вручила и сказала,

–Я на почте здесь, в отделе,

Нахожусь пока при деле.

Газетки, письма сортирую,

Корреспонденцию какую,

Потом Тимошке всё отдам,

Он разнесёт по адресам.

Но это вот, взяла сама,

И лично в руки отдала.

А проще, нужен был мне повод,

Тебя увидеть. Чем не довод!

Однако всё не так пошло,

Само собой произошло.

Андрей узнал знакомый почерк.

Вот завитушки между строчек,

Вот “Ф” витая, будто гриб,

И “С” растянуто лежит.

А вот один инициал,

Никак бы имя не назвал.

– От матери, – промолвил он.

–Но снова я был удивлён.

Здесь только “А” и это всё,

Ты как узнала про письмо?

– Вот то, вопрос. Ещё зимой,

Хоть адрес в общем-то простой,

А вот имён и отчеств нет,

Случайно я нашла ответ.

Вот парадокс, и ведь во сне,

Конверт я видела с “А. Е.”

Ребята с части забегали,

Мне телеграммы диктовали.

Потом вручили мне письмо,

До кучи бросьте, мол его.

Что мол, хозяин опоздал,

Не вовремя в наряд попал,

Андрей-то в целом парень Во!

Так вы отправите письмо?

И тут я адрес прочитала,

Опять смотрю… Инициалы,

Они всё те же, А. И Е.

Как и на первом том письме.

–Конечно, – говорю, – я ж почта,

Доставлено всё будет точно.

Вы мне на бланке, здесь черкните,

А имя полностью впишите.

–Так просто… Было дело,

От старшины тогда влетело.

Когда ты имя назовёшь?

Иль снова в сторону уйдёшь.

–Меня с рожденья Леной звали,

С тех пор ни что не поменяли,

Всё так же кликают, зовут,

Еленой где-то, Ленкой тут.

–Да, так я и во сне услышал,

Но сон забылся и весь вышел.

Сейчас опять, всё слово в слово,

Не может быть со мной такого.

К одной я тайне прикоснулся,

Едва, едва потом очнулся,

Другую тайну строишь ты,

Ещё, что знаешь? Расскажи.

–Увы Андрей, тебя нашла,

Твоя любимая жена.

Не в этом мире, где-то там,

Где, что-то я должна богам,

Где жили мы среди снегов,

Я не сумела снять оков,

Но, что и как? Не знаю я…

Одно скажу Андрей, судьба,

Иль, что-то в этом роде,

Чего не видит глаз в природе,

Не станет зря мне помогать,

Упрямо двигать, направлять.

Сначала тоже думала, что я

Тихонечко сошла с ума.

И сны мне были, пусть и редко,

Однако чётко, ясно, метко.

Тебя я вспомнила другого,

Потом увидела такого,

Какой со мной сейчас и здесь,

Притом была ещё и весть.

Так, словно женщина учила,

Я помню то, что говорила,

Как мне найти тебя, дождаться,

Своей судьбой, с твоей связаться.

А не поймёшь, прогонишь прочь,

Никто не сможет мне помочь,

Не только мне, и ты Андрей,

Со мной останешься целей.

Дошло не сразу, но дошло,

Была, была там жизнь давно.

Частицы нашего сознанья,

Вернут нам все воспоминанья,

Когда не знаю, но вернут,

От нас, лишь требуется труд

Любить творца, как естество,

Любить друг друга. Это всё.

Быть может путано сказала,

Но жизнь для смерти есть начало,

А смерть для жизни, не конец,

Вот так построил мир творец.

Я вновь и снова для тебя,

А ты, Андрюшка, для меня.

Скажи, а мне-то думать, что?

Там был ещё вагон всего.

Немного позже расскажу,

Пока тактично промолчу.

Ты знаешь, стала разгребать

И вскоре, веришь замечать,

Пришлось немыслимые вещи,

Короче, я попала в клещи.

Во сне идёт предупрежденье,

А наяву идёт творенье

Всего того, что выдал сон,

Каким бы странным не был он.

Мысль возникает в голове,

Что мы пришли сюда из вне.

Так значит здесь совсем другое,

Здесь что-то в жизнь, не роковое.

–Считаешь случай сводит нас?

–Скорей судьба, не в первый раз

Нас снова вместе собирает,

Но для чего пока скрывает.

Вот ты скажи мне, – “Тыгерле”,

Хоть, что-то говорит тебе?

Андрей подумал, звук чудной,

Он не отсюда, он чужой,

Однако радостно в Душе.

–Что это? Имя? Тыгерле.

–Во снах, не часто, иногда,

Так женщина звала меня.

Ты это понял или вспомнил?

–Не знаю, просто звук заполнил

Собой все мысли у меня,

Но кто иль что, не знаю я.

–Да ладно, ты не напрягайся,

Ты лишь пойми, ты постарайся

И для меня не так всё просто.

Не надо больше нам погоста,

Мы это там уже прошли,

Друг друга на земле нашли.

Всё будет снова, я смогу,

Я счастья тихого хочу

И дом хранить, детей растить,

А главное, тебя любить.

Нам смыслов ведать не дано,

Однако время всё равно

Нам тайну эту приоткроет,

А случай память нам омоет

От пелены небытия,

Даруя образ и слова.

Пусть нового тебя не знаю,

Но там, в себе воспринимаю

Тебя такого, как ты есть

И это правда, а не лесть.

Во сне ли слышала, вдвоём,

До перестройки доживём.

Хоть смысла слова я не знаю,

Да только верно понимаю,

Что будет это, ой не скоро.

Жизнь, проживём мы без раздора.

На этот раз всё будет мило,

Вот так вот я себе решила,

А там, как “меченный” придёт,

То нас Господь и приберёт.

–Опять ты странно говоришь,

Как будто ты в годах летишь.

Так, словно знаешь наперёд,

Что с нами там произойдёт.

–Со стороны звучит, как бред,

Но вот пройдёт немного лет,

Не стану ни гадать, ни ждать,

Ты сам сумеешь понимать.

Те сны совсем не предсказанье.

Как озаренье, осознанье,

Того, что путь не очень труден,

Поверь Андрей, вот так и будет.

Давай на этом пока всё,

За нас там решено давно, -

Наверх кивнула головой

И рассмеялась, – “Боже ж мой,

Да даже если ты не веришь,

Никак ты чувства не проверишь.

Уйдёшь. Дурная, скажешь я,

Что чушь придумала сама,

А сны с виденьями лишь блажь,

Мечты девичьи да кураж.

Душе твоей милей потери,

Тогда закрой за мной все двери,

Увидишь сам, как жизнь взбрыкнёт,

С тобой нас лбами вновь столкнёт.

Однако время ждать не будет,

Мир снова сводит тех, кто любит.

Таков увы, закон земной,

Мы лишь меняем облик свой.

–А ты откуда это знаешь,

Иль на ходу мне сочиняешь?

Пусть речь мне, Лена, не понятна,

Но на Душе поверь, приятно

От слов, что ты мне говоришь,

Что здесь, со мной сейчас стоишь.

Внутри какое-то смятенье,

Там радость, но вот озаренье

Не просветляет мою память.

–Андрей, оставь ты этот камень,

Пусть так на дне он и лежит.

Для памяти какой-то щит

В мозгах твоих был сотворён,

Сейчас не время, но и он

С движеньем мысли растворится…

Она умолкла. Вдруг ресницы,

Так часто, часто задрожали,

У глаз слезинки засверкали.

–Эй Лена, Лена, Что такое?

Всё хорошо, теперь нас двое.

За плечи нежно её взял

И ласково к себе прижал.

Елена тут же отстранилась.

–Скажи, быть может я не мила,

Совсем не по сердцу тебе

И ты подыгрываешь мне?

Я что, уродлива, болтлива,

Худа иль просто не красива?

–А ну отставить эти вздоры,

Зачем такие разговоры!

Ты очень, очень даже мила,

Как девушка вполне красива.

Фигура, внешность и лицо,

С тобой приятно и легко.

Нельзя прожить лишь с красотой,

У нас есть общее с тобой,

Вот там, внутри или в сердцах,

Чего не рассказать в словах.

Зачем мудрить нам языками,

Живут не с красотой,– с мозгами.

С тем, что волнует в жилах кровь,

Что вызывает в нас любовь,

Ещё сближает и волнует.

Мозг, как-то так мне жизнь рисует!

Однако нужно возвращаться,

Скажи мне, Лена, а встречаться,

Как скоро сможем мы с тобой?

А хочешь, я приду домой?

–Я на тебя, как ком свалилась

И чувствую, что я разбилась.

Не слышал правды ты о нас,

Я дурой выгляжу сейчас.

–Ну что ты, что ты успокойся,

На мирный лад уже настройся.

–Знай, за себя я буду драться,

Не дам тебе со мной расстаться.

Я знаю точно, как всё будет

И пусть потом нас Бог рассудит,

Что правда было, а что ложь,

Сейчас, ты прав, не разберёшь.

Поверь Андрей моим словам,

Другой тебя я не отдам.

Зубами рьяно грызться буду,

Но я любовь свою добуду.

–Ой, Лен, остынь, остановись,

В глаза смотри и улыбнись.

Не надо заводиться зря,

Посмотрим, кто есть чья судьба.

Никто не гонит, время есть,

Не стоит на рожон нам лезть.

Похоже ночь в Душе прошла,

Скажу и я, – люблю тебя.

Сейчас не знаем, что сказать,

Друг друга лучше б нам узнать.

Никак не надо торопиться,

Не завтра нам с тобой жениться.

Считай служить, почти что год,

Посмотрим, что произойдёт.

А ты мне мила, мила очень,

Не нужно ничего пророчить,

Пусть жизнь идёт по естеству,

Мне б разобраться, что к чему.

Ты, Лена, больше не волнуйся,

Слезами тоже не балуйся.

Я не люблю девичьих слёз,

Запомни это, я всерьёз.

–Андрей, да ладно, отлегло,

Вдруг накатило и прошло.

–Так что, расскажешь где живёшь?

–Ой, вряд ли сразу ты найдёшь.

В посёлке, прямо за горой,

Но нет дороги там прямой.

Я у скалы, спускаюсь вниз,

Там тропка, вот её держись…

–Да знаю я тот путь прекрасно,

Но вот ходить-то там опасно.

Что если волк или медведь,

Как умудришься уцелеть?

–Так завизжу, заверещу,

Вопрос в мгновение решу.

Я без ружья смогу отбиться,

Орать, не алгебре учиться.

Андрей, не надо, подожди,

Сюда, на почту приходи.

Найдём мы время повстречаться,

А может быть и прогуляться

Мы сможем вечером с тобой.

Я не всегда хожу домой.

Бывает у подруг ночую,

Вот так живу, вот так кочую,

То там, то здесь, то здесь, то там,

Покоя нет моим ногам.

А что же дома? Далеко?

Да нет, но дома тяжело.

Четыре нас у стариков,

Я третья, жизнь, за будь здоров.

Малая младше-то на год,

А уж парней невпроворот.

Когда ни будь, вас познакомлю

И волю свыше я исполню.

Ты просто сам не приходи,

Тебя сожрут того гляди.

–Выходит, сёстры твои, – волки?

–Да нет же, языки иголки.

Они на части разорвут,

Так, что потом не соберут.

Скажи, ты будешь приходить?

Нам есть о чём поговорить.

–О чём ты говоришь, конечно,

Известно, время скоротечно.

Услышал, что сказала ты,

Готов я наводить мосты…

– XVI -

Перевернём страничку снова,

У нас, для случая такого

Ещё не много слов найдётся,

Кто понял, тот в том разберётся.

Летели дни своей чредой,

Мир изменился той весной.

Не сильно им мешала служба,

Как водится, сначала дружба,

Тих разговор их под луной,

От глаз сбегали в лес глухой,

А следом, поцелуи, ласки

И робость рук, и жизнь, как в сказке.

Любовь и нежность в их словах,

Рождались будто в небесах.

Хотелось новый мир обнять,

Всю благодать его принять.

Кричать от радости, смеяться

И бесконечно целоваться,

Друг друга нежностью закрыв,

Такой вот был сердец порыв.

Прошёл апрель, за ним и май

И среди скал бывает Рай.

Два мира радостно сливались,

В начале лета расписались,

Перед людьми, оформив брак,

А ангел знал о том и так.

Об этом в письмах сообщил,

Да не судить его просил.

Что в небесах нам суждено,

То на земле разрешено.

Начальство, не забыв поздравить,

Грозилось отпуск предоставить,

Чтоб отвести жену домой,

На волжский берег, в край родной.

Не долгими случились сборы,

Скорей, всё больше разговоры

Про мать, сестёр, да про отца,

Вот им-то не было конца.

Пять женщин сразу говорят,

Два мужика сидят, молчат.

Вещей-то всех лишь чемодан,

А остальное, – балаган,

Пустые споры, беготня

И запоздалая слеза,

Вдруг разом накрывает всех,

А следом снова шутки, смех.

Там столько шума, суеты,

Во двор сбежали мужики.

Андрей с Елениным отцом,

Решили, там их подождём.

За ними следом белый кот,

На травку рядом сел и ждёт.

Беседу вёл со стариком,

Он обо всём и ни о чём.

Ну вот и Лена на пороге

Уже готовая к дороге.

Вот чемодан, с едою узел,

В дороге он им очень нужен.

–Прощайте сёстры, тятя с мамой.

Люблю вас всех! До смерти самой

Вас никогда я не забуду,

Поклон всему честному люду.

Пусть зла не держат на меня,

Быть может, свидимся когда.

И ты прощай, родной порог,

Прощай Урал. Храни вас Бог.

Лошадка вон, запряжена,

Теперь я, мужнина жена….

Вот как узнать, что в жизни будет,

Кто, с кем и сколько в ней пробудет?

Чудна ли встреча, не привычна,

А кто-то скажет, мол обычна.

Да мало ль что, там люди скажут,

Бывает жизнь не так куражит.

На том, о них писать оставлю,

Возможно, что, потом добавлю,

Коль будет сказу в том нужда….

А вот картина номер два.

– XVII -

Не картина то, картинка,

В глазу, как малая соринка,

Всё время беспокоит глаз.

Она дополнит этот сказ.

Так вот, вернёмся чуть назад,

Туда, где служит наш солдат.

Сентябрь сгорел и шёл к концу,

Сметали листья на плацу,

Шумели сосны, сыпал дождь,

Так осень, что с неё возьмёшь.

Средь прочих, кто тогда служил,

Ещё Алёшка Мальвин был.

Обычный с виду он солдат,

Невзрачный, коренной пермяк.

Носил он прозвище, Мальвина,

Как кукла, та, что с Буратино.

Ой нет! Пиноккио там был!

Толстой попозже сочинил

Нам сказку: “Ключик золотой”.

Не суть, известен кто такой.

Знал фокусы и много очень,

Видать, так мозг его заточен,

Творить простые чудеса

И развлекать вокруг себя

Всех, кто проявит интерес,

Чтоб разгадать секрет чудес.

Андрей был сам тому свидетель,

Ни разу не был тот замечен

В промашке своих ловких рук,

Вёл безупречно каждый трюк.

В ладони пуговка сверкает,

Через мгновенье пропадает.

Монетка по столу ползёт,

Из уха спички достаёт.

Накроет кружку полотенцем,

С размаху бац её поленцем,

А нет там кружки, не видать,

Куда пропала, не узнать.

Ладонь помажет угольком,

Да говорит ещё притом,

Мол, вот вам на ладони след,

Встряхнёт рукой, а следа нет.

Чудно, забавно, интересно,

Да и ему немножко лестно,

За просто так друзей дурить,

Умел Мальвина удивить.

Андрей частенько наблюдал,

Но хитростей его не знал.

Искусству фокуса дивился

И вот однажды отличился.

Способность, данную из вне,

Хранил он глубоко в себе,

Как тайну, как великий клад

И от себя и от солдат,

Притом, с другой вот стороны,

Считал болячкою Души,

Проклятьем случая шального,

Чему, не вдруг найдёшь и слово.

Однако зависть, всё ж сильней,-

“Мальвина может, я не смей.

Я лишь разок, единый раз,

Преподнесу ребятам класс.

Здесь не девчонок удивлять,

Рискну им фокус показать”.

И вот, осенним вечерком,

Мальвина вновь собрал кружком,

Тех, кому нравилось смотреть,

Иль так, с друзьями посидеть.

Андрей присутствовал там тоже.

Уверен был, что точно сможет

Явить на свет для них загадку….

Теперь подробно, по порядку.

Мальвина взял с разноса ложку,

Согнул её, как кочерёжку,

Накрыл платочком, сделал вид,

Что чудо он сейчас творит.

Рукой таинственно водил,

Смахнул платок и удивил!

Была дюралька, стала сталь,

Прямая ложка! Ну ты глянь!

Аплодисменты вмиг сорвал,

Сложил платок, в карман убрал.

–Достойны действия твои,

Особой нашей похвалы.

Смотри, как ложку подменяет,

Глаз ничего не замечает,-

Андрей с восторгом говорит,

Внутри струна уже звучит.

Спокойно, нежно, высоко,

Звенит и здесь и далеко.

–Однако есть, что предложить,

Сумей-ка фокус повторить,

Который я вам покажу.

Возможно, я вас удивлю.

На шаг, на два вы отойдите,

За мной внимательно смотрите.

Берёт он с койки полотенце,

Тряхнул, ударил о коленки,

Сложил два раза по длине,

Вот край вперёд, вот край к себе.

Один конец в руке зажал,

Другой, товарищу отдал.

–Держи, Михась, но только крепко,

Не гнись, как ивовая ветка

Когда тянуть сильнее стану,

Всё будет честно, без обману.

Учись, Мальвина, высший класс

Вот этот фокус, лишь для вас.

Отлично. Держишь? Так замри,

На бис не будет, здесь смотри.

Руками, просьба не касаться,

Прошу смотреть и удивляться.

Ткань натянул, рукой погладил,

Затем сильней, ну вот и сладил.

–Сейчас я руку отпущу,

А ты замри, я так хочу.

Он пальцы плавно разжимает

И руку дальше убирает.

Михась, как доску, держит ткань,

Ничуть не гнётся, что за дрянь.

–Но так нельзя, так не бывает,-

Мальвина с губ слова снимает.

Секунда, десять, двадцать, тридцать,

Не может быть, должно свалиться.

Но нет, не падает, висит,

Едва заметно край дрожит.

Мальвина явно озадачен,

Теперь он тоже одурачен

За просто так, за, будь здоров,

Он не находит нужных слов.

И ладно б фокус был дешёвый,

Но этот, неизвестный, новый.

Вот руки снова он подводит,

Над полотенцем плавно сводит

И полотенце, как должно,

Свисает до полу само.

–Михась, спасибо, не устал?

Ребят, а я аплодисментов ждал,

Неужто вас не удивил,

Оваций, что? Не заслужил?

И тут солдатики очнулись,

Между собой переглянулись.

–Да, Это сильно, молодец,

Выходит, тоже ты шельмец.

А ну качать его ребята,

Ну удивил ты брат, солдата.

Все разом бросились к нему,

Под крик вознёсся к потолку,

Раз десять падал и взлетал,

Пока на койку не попал.

–Андрюха, сможешь так ещё,

Ну повтори для нас его.

–Да нет же, братцы, извините,

Вы дурака меня, простите.

Мне не до фокуса сейчас,

Давайте лучше в другой раз.

Сказал же вам, на бис не будет,

Уж больно фокус этот труден.

Мальвина, он вам не откажет,

Другие фокусы покажет.

Я лишь один его и знаю.

Вас удивил? Так понимаю?

Не стали больше приставать,

Андрея, просьбой донимать.

Спокойно с миром разошлись,

Делами службы занялись.

Так что же, чудо удалось,

Беды особой, не стряслось,

Прошло, как будто бы всё ровно,

Вполне прилично, даже скромно,

Хотя почти уж пару лет,

Он силу не пускал на свет,

Способность так и не ушла,

По-прежнему, внутри жила.

Струна степенно затихает

И тут Андрей вдруг замечает,

Мальвина смотрит на него.

С улыбкой, тихо и хитро

Ему про фокус намекает,

Притом загадочно мигает,

Мол, мудрость фокуса понятна,

Что интересно и занятно,

Но надо снова повторить,

Я смог бы кое – что сменить.

Андрей заметил хитрость сразу,

–Да мало ль, что не видно глазу.

Ты сам секрет его открой,

Что нужно сделай и построй.

Я показал открыто, честно,

Нет подставных, не важно место.

Любую ткань ты можешь взять,

Быть может схему показать?

Ты намекаешь, понял суть,

Тогда твори, не обессудь.

Хотя бы сделай так, как я,

Признаю мастером тебя.

–Андрей, я понял, это вызов,

Пусть не любитель я сюрпризов,

Мне нужно время, я смогу,

Возможно лучше сотворю.

Мне нравятся такие вещи,

Да провалиться мне на месте,

Ты знай, тебе я точно докажу,

Когда создам, то покажу.

На том в тот вечер и расстались,

Две ложки на столе остались.

Забыл совсем о них Мальвина,

А дальше служба и рутина

Вновь захлестнули их волной,

Дни потекли своей чредой.

То дождь, то солнце, снова ясно,

В природе всё всегда прекрасно.

Она не знает грусти, скуки,

Её всегда ласкают руки,

Божественной великой силы.

В ней создавали и хранили

Мир бесконечной красоты,

Чтоб зёрна разума цвели,

Менялись, развивались, жили,

Страдали и ещё любили

В великом Космосе Творца….

И возвращались свет неся.

Мы философию оставим,

Немного взгляд вперёд направим.

Мальвина потерял покой,

Всю ночь – ночную, день-деньской

В мозгах своих крутил, мудрил,

Строенье фокуса лепил.

Писал загадочные строчки,

Чертил, считал и рвал листочки.

Искал он рейки, что-то гнул,

Хитро ремень к ним пристегнул.

Приладил к локтю он пруток,

Какой найти в посёлке смог.

Учился брюхом не дышать,

Стал руки вновь тренировать.

Послушно пальцы пробегали,

Где прятали, где отвлекали.

Казалось рядом, вот оно,

Однако, что-то всё не то.

И как Мальвина не старался,

Так просто фокус не давался.

К Андрею сколько подходил,

Да повторить, хоть раз молил,

На что Андрей не соглашался,

С чем подходил, с тем и остался.

Дошло уж дело до того,

Продать секрет просил его.

Не тут-то было, не прошло,

Опять Мальвину понесло

Искать ответ, мозги ломать,

Считать, чертить и проверять.

Себя замучил до предела,

Но мысль не шла иль не хотела.

Казалось ключ за стенкой, рядом,

Да не пробить её снарядом….

Никак за стенку не пробраться,

Того гляди готов сорваться,

Забросить фокус и забыть,

И жить, как жил. Пора остыть!

Вот и зима, снег на плацу,

Стоит Мальвина на посту.

Ночь лунная, почти светло,

Решенье вдруг пришло само.

Алёшку словно озарило,

–Так вот, как надо! Вот, как было!

Едва дождался парень смену,

Стал разрабатывать он тему,

Что ночью смысл ему открыла,

Как сделать чисто и красиво.

Опять чертил и гнул, и клеил,

Потом ещё семь раз проверил.

–Так, чёрт возьми! И только так!

А всё ж я мастер, не простак.

Прошло почти что две недели,

Стоял мороз, мели метели.

В дежурке на посту светло,

Спокойно, тихо и тепло.

В буржуйке угольки трещат,

Две лампы по углам горят.

Андрей в окошко увидал,

Мальвина нёс ему журнал.

В наряде, Лёшка старшим был,

Сейчас, посты он обходил.

–Так, что сегодня здесь у нас? -

Спросил он, хитро щуря глаз.

–Нет происшествий, не случилось,

Как там погодка, разозлилась?

Метёт, морозит всё сильней? -

Примерно так, сказал Андрей.

–Слышь, я секрет-то разгадал,

Сильнее номер я создал.

А хочешь, здесь и предъявлю,

Пусть тесно тут, но я смогу?

Скажи, а нужен ли свидетель,

Чтоб не пускать наш спор на ветер?

–Свидетель буду тому сам,

Я ж верю собственным глазам,-

А сам подумал,– “С него станет,

Сейчас, в упор меня обманет”.

–А нет ли здесь, простой тряпицы?

–А вот, возьми-ка с половицы,

Немножко влажная, возможно.

–То, не беда, то мне не сложно.

Тряпицу поднял, чуть тряхнул,

Сложил два раза, натянул,

Край на столе уже лежит,

Андрей в упор на всё глядит.

Он ничего не понимает,

Меж тем, Мальвина продолжает.

Край, тёплым чайником прижал,

Водил рукою, что-то ждал,

Вдруг руку резко отпустил,

–Ну что? Я фокус подтвердил?

Лежит тряпица и не гнётся,

Конец свободный, не трясётся,

Прижата чайником слегка,

Тверда, как тонкая доска.

–Так что, Андрюха. Гоп! Аля!

Признайся, сделал я тебя!

Смотри-ка дальше, молодец,

То лишь средина, не конец,

Сейчас внимательно смотри.

Снимает валенок с ноги,

На край свободный, быстро ставит,

Рукой колдует, словно правит,

То, что и так не разглядеть,

Пусть даже и в упор смотреть.

Андрей не просто удивлён,

Он, скажем прямо, восхищён,

Тем, что Мальвина показал.

Он напрочь физику сметал….

Пусть эпизод не театральный,

Для закулисья, он нормальный.

Тряпица с полу, как доска,

Копчёный чайник, красота,

Картины завершая вид,

Огромный валенок стоит.

–Ну как, Андрюха, каково?

Мой номер лучше твоего?

С тряпицы валенок снимает,

Подставил ногу, надевает,

Ударил пальцем по столу

И тряпка снова на полу.

–Так что скажу я, Алексей,

Открыл секрет, так и владей.

Признаюсь честно, победил,

Меня вполне ты убедил.

И вот сейчас, как обещал,

Я мастером тебя признал!

Откуда брал Андрей слова,

В мозгах сплошная чепуха.

Он тайно силу применил,

Мальвина мыслью всё сменил,

Без силы, взятой ни откуда

Явил на свет простое чудо.

Таким и был исход их спора,

А продолженье разговора,

Оставим им, оно для них,

Нам хватит мыслей и своих.

Пора нам дальше лист листать,

Без спеха строчки продолжать.

– XVIII -

В алмазах звёзд ночное небо.

Сиять! Их жизненное кредо,

Творить волшебное мерцанье,

Взрываться, уходить в скитанье,

В глубинах космоса теряться

И там, в забвенье оставаться.

Нет во Вселенной звёзд извечных,

Как не сияй и мы конечны.

Пришли, сверкнули и остыли,

Нас, в скором времени забыли.

Насколько реже мир встречает,

Ту и̂скру, что не угасает.

Ушёл давно тот человек,

Но память сохраняет свет.

Бывает, так хранит веками.

Казалось мрачными тенями,

Давным-давно тот свет закрыт,

Однако ж нет, опять блестит.

Но это там, вдали времён,

Там, где когда-то он рождён,

Мощь разрослась, явила мысль,

С глубин Души рванула ввысь,

Сверхновой ярко заблистала,

Там замерла, идеей стала

В картинах, догмах и камнях,

В легендах, песнях и стихах.

Ничто здесь, под Луной не вечно,

К тому же время бессердечно,

Не ждёт, не просит, не прощает

Того, кто жить не успевает

И вод своих обычный ход

Назад никак не повернёт.

Для молодых – далёкий путь,

А старикам, пора заснуть.

Уснуть, уйти и обратиться,

И в свете вечном раствориться.

Лампады, слабый огонёк,

Закроет память на замок.

Вдвойне обидно, одиноко,

Уходят люди и без срока,

Но кто и как нам пишет срок,

Мы сами, Бог или пророк?

Болезни, катастрофы, войны,

Они ль внимания достойны

Иль может случай роковой,

Сведёт направленно с бедой?

Не ведом замысел нам Божий

И потому всяк осторожен,

Кому предписан путь земной….

Вперёд судьбы, иль за судьбой?

Решает каждый для себя,

Где Божья воля, где судьба,

Где рок, до времени безвестный,

А где хранитель наш небесный.

Скорей всего совсем не так,

В другом, идеи той костяк.

В такой политике религий,

Свет личности совсем не виден.

Есть выбор, право, сила, воля

Творить добро на Божьем поле.

Сквозь призму рока, то не видно,

А жить в безмыслии, обидно.

Выходит, что судьба есть плен,

Иль силы нет для перемен?

Признаем честно, просто лень,

Решать проблемы каждый день,

В ответе быть перед собой,

Ещё и думать головой,

Не приведи Господь, придётся,

Быть может, так всё обойдётся….

Не обойдётся, не пройдёт!

Природа Духа всё возьмёт,

Что Бог для жизни ей сподобил,

Вот так её он приспособил.

Пойди ж смудри такую фразу,

Цель не материя, а разум!

И тот, всего-то лишь ступень,

В непостижимую нам тень.

Сумей-ка донести до всех.

Кому-то боль, кому-то смех,

Кто не услышит, кто пройдёт,

Кто пальцем у виска крутнёт.

Другой, помудрствует в словах,

В здоровье счастье и в деньгах,

Что нет де Бога, нет судьбы,

У каждого свои мозги.

Так и рулите, флаг вам в руки,

Вся философия от скуки.

Займись-ка делом иль напейся,

На дар удачи, не надейся.

И редко кто-то тихо скажет: -

“Не я, Господь стоит на страже,

Идей своих в предвечном свете,

Мы для него всего лишь дети.

Мы вправе изменять пути,

Не так как я хочу, но ты” ….

Похоже Руумах включился,

Вновь в философию зарылся.

Ничто нам толком не ответил,

Отвлёк, а я и не заметил.

Мой Дух исканий, он таков,

Он знает много ярких слов.

Его мне надобно унять,

Чтоб нить рассказки не терять.

Сейчас пусть тихо повитает,

Пусть тоже слушает, внимает,

Да пусть вернёт во времена,

Там, где двадцатые года

К концу, устало счёт подводят,

Пружинку новую заводят.

Назад, где мы остановились,

Чтоб мысли дальше закрутились.

– XIX –

Хотелось вспомнить и Семёна,

Да вот беда, нет в том резона.

Настолько в нём всё ровно, гладко,

Что видно мне лишь для порядка,

Хоть, что-то нужно рассказать,

Притом не выдумать, а знать.

А что я знаю? Вот вопрос,

Там ветер пылью всё занёс.

Покрыл снегами, скрыл в ночи,

А я вот, вспоминай, пиши.

А может тот, кто нас хранит,

Меня здесь, как ни будь простит?

Мы знаем, он призвался, был,

Больших начальников возил,

Завёл себе он там знакомых,

Служил и сытым и здоровым.

Так год, и два, всё, вышел срок,

Шинель, будёновка, мешок.

А может он секреткой скрыл,

Про то, как, где и с кем служил.

Меж дел бывал и на границе,

Так это всё. Конец страницы.

–Как служба, Сень? Сложна аль нет?

– Нормально, – вот и весь ответ.

Вот в этом слове весь Семён

С тех пор, как был на свет рождён.

Видать с ним ангел крепко дружит,

Оберегает, любит, служит,

Дорожку стелет и смеётся: -

“Не дай Бог Сенечка споткнётся”.

Чтоб путь земной не тратить зря,

Андрюшку дал ему в друзья.

Тот живчик озорной, потешный,

“Пострел! Ах чёрт ты стрешный,

Вон, Сенька чистый, погляди,

А ты, что свин, опять в грязи”,

–ругалась мать на сына глядя,

– “И это всё за Бога ради!”

И вот ещё, что интересно,

А это точно мне известно,

Где б ни стыл, чего б ни съел,

Никто не знал, чтоб он болел.

Вообще никак и никогда

Его болячка не брала.

То ли мать так отмолила,

То ль болезнь его забыла,

Но лекарств Семён не знал,

Видно Бог так наказал.

Среди парней, а так случалось

И им с Андрюшкой доставалось.

Хоть и рьяно оба бьются,

Андрею раны достаются,

А Семён, то вскользь, то мимо,

Вот такая вот картина.

Редкий раз бланш получает,

Смеётся он и весь сияет: -

“Время биться, будем биться,

Хочешь мир, давай мириться.

Лучший бой, Андрюха тот,

Который вовсе не идёт”.

Слова те помнил от отца: -

“Не смей реветь Семён! Слеза,

Есть слабость Духа твоего,

Ты принимай наш мир легко,

Так, словно в гости заглянул,

И руки дружбы протянул

Навстречу дорогим друзьям,

Кому, не важно, хоть врагам!

Cлезу мужчина допускает,

Когда Душа его рыдает”.

С такой моралью он и жил,

Не то чтоб, как-то всех любил,

Нет, просто он не помнил зла,

При случае прощал всегда,

Обидам воли не давал

И камня мести не держал.

Усвоил истину простую,

–Коль я живу и существую,

То значит миру нужен я,

А в нём есть все: враги, друзья,

Родные, близкие, чужие,

Цари, убогие, святые.

Выходит так, что и они,

Для мира этого нужны…

Чуть отвлекусь, вдруг осенило,

Мне скерцо¹⁵ предложила лира.

В нём, кое что для размышлений

О сути древних сочинений,

И о стремлении ума

Подмять творенье под себя.

Тому вперёд, уж пятый год

По ходу действия идёт,

А может третий… Не беда,

Тогда ещё весна была.

Да про Семёна заодно,

Ещё узнаем кое-что…

Остались книги от отца,

Где он достал их и когда,

Семён конечно же не знал,

Смотрел картинки, не читал.

Средь них, потрёпанного вида:

Есть геометрия Эвклида,

Гомер, что в общем-то знакомо,

Спиноза Бенедикт, два тома,

Азы физических наук,

Лука, Матфей и Дантов круг.

Последний грызен был мышами,

Текст с пожелтевшими листами

Латинской буквицей печатан

И в самый дальний угол спрятан.

До смысла книг добрался позже,

Когда готовы стали дрожжи,

Чтоб, эту массу всю поднять,

Тогда и начал их читать.

Читал, учил, запоминал,

В тетрадку, что-то сам писал,

Не то, чтоб прямо всё серьёзно,

Насколько было то возможно

Умом своим воспринимать.

Зачем? Да просто, чтобы знать.

На “Круге Дантовом” споткнулся,

С задачкой новой он столкнулся.

Картинки очень интересны,

Они таинственно прелестны,

Но вместе с тем страшны, ужасны,

А всё старания напрасны

Понять по ним хоть, что ни будь,

Какая ж тайна, в чём здесь суть?

Латинских слов Семён не знал,