Артемия. Оборотень

Пролог

Мужчина улыбался, с поистине отеческой нежностью глядя на искусно вырезанную из камня женщину. Её глаза лучились теплотой, а в чаше ладоней пригрелась живая пташка.

– Хорошая получилась статуя.

– Вы правы, – жрица, в традиционном зелёном платье с рунической вышивкой по подолу встала рядом с мужчиной.

– Реона, признайтесь, где вы нашли такого умельца? – мужчина наклонил голову набок, заглядывая в лицо собеседницы. – От неё прямо веет весной, хотя на дворе от апреля одно тишь название.

Реона рассмеялась и покачала головой.

– Я вам скажу, а вы его в столицу сманите?

Мужчина с лукавой улыбкой величественно пожал плечами и снова посмотрел на статую.

– Она ведь живая, – в его голосе слышалось благоговение, а глаза светились радостью.

– Даже не уговаривайте, – Реона снова покачала головой. – Имя благодетеля тайна даже для меня.

– Вот как. Жаль, – мужчина вздохнул, но без особой тоски и сожаления.

Старшая жрица неопределённо повела плечами, и с любовью посмотрела на статую своей богини.

– Вас проводить в гостиницу? Или, может, подождёте в моём домике? Мне пора идти, – Реона искоса взглянула на своего гостя. – Сами понимаете…

– Нет… Нет, – мужчина покачал головой и поправил завязки тёмного плаща. – Я бы хотел ещё немного побыть здесь… Рядом с Арион. Если ты не против. Через пару часов я должен отправляться обратно.

– Что ж, – медленно произнесла Реона, задумчиво глядя на статую, словно решаясь.

Но каменный двойник Богини остался по-прежнему безмятежен, и лишь птица в её руках недовольно завозилась, устраиваясь поудобнее. Жрица коротко рассмеялась и покачала головой.

– Конечно, останьтесь. Вам – можно, я думаю, – женщина слабо улыбнулась и набросила на свои плечи плащ – двойник того, что укрывал спину гостя. – Доброго пути, Эл.

– Спасибо, Ри, – с тихой грустью улыбнулся мужчина и снова повернулся к Богине.

Дверь открылась лишь на пару ударов сердца, впустив в помещение звуки дождя, и негромко закрылась. Воцарилась уютная тишина. От божественной фигуры шло почти летнее тепло, а янтарь в глазах словно светился, озаряя единственную залу солнечным теплом.

Тишина, покой и поистине домашний уют. Место, где тебя всегда ждут и где тебе всегда рады. Маленький уголок солнечного леса, где всегда лето…

Лишь мужчина казался здесь лишним, чужеродным пятном грязи среди зелёного великолепия, пропитанного жизнью. И в глазах гостя не было ни следа былой любви и нежности, лишь холодный расчёт. И все его лицо стало жестче.

Он пришёл сюда не любоваться статуей прекрасной светлой Богини.

Решительно закатав рукава, он взмахнул руками, словно дирижёр, и тишину нарушили слова. Негромкие, но хлёсткие и колючие. В помещении потянуло ветром, огонь зачарованных свечей всколыхнул магический сквозняк, а пташка в каменных ладонях недовольно завозилась.

Но мужчина не обращал ни на что внимания, полностью отдавшись колдовству. Слова набирали силу, дробясь эхом и рассыпаясь по зале, стремясь захватить её всю без остатка и оставить свой грязный след на каждом кусочке зелёного тепла.

Последнее слово совпало с раскатом грома снаружи, и птица, недовольно чвиркнув, взлетела из своего ложа. Мужчина замер, высоко воздев руки и глубоко дыша, пытаясь прийти в себя после ворожбы.

Открывал глаза он неторопливо и удивлённо вскинул брови – не изменилось практически ничего.

Задумчиво хмыкнув, мужчина перевёл холодный взгляд на статую и торжествующая улыбка разрезала его лицо.

– Интересный эффект, но… Так даже лучше, не правда ли, Арион?

Янтарь блеснул недовольством, но мужчина лишь рассмеялся – свет золотистого камня однозначно стал бледнее, а значит заклинание сработало.

– Ах, как жаль… Что ты не в силах ответить, – мужчина с показным сожалением покачал. – Как жаль… Что тебя больше никто не услышит.

Медленно, по всем правилам этикета, поклонившись, Эл покинул храм.

И лишь маленькая, взъерошенная пташка могла видеть, как лоб каменной статуи прорезает упрямая складка.

***

Торжество, приём, охота – всё осталось позади.

Разъехались гости. По комнатам разошлись королевские дети. Даже Астерия не возмутилась, когда король отдал однозначный приказ – отвести её в «её» покои.

Лерион знал, что это временно, и что уже завтра любимая младшенькая примчится и будет возмущаться…

Стук в дверь – раздался созвучно мыслям, и не дожидаясь разрешения, в кабинет вошла – ворвалась, точнее сказать, – Астерия. Кипя праведным гневом и даже не пытаясь больше сделать вид, что всё нормально.

– Отец! Я хочу вернуться в свою комнату.

– Ты и вернулась в свою комнату.

Терпения оставалось на донышке, но Астер меньше прочих заслуживала стать громоотводом для королевского раздражения.

– Это не моя комната! – девочка остановилась перед столом, гневно сверля отца взглядом и поджав губы.

– Теперь – твоя, – улыбка отца получилась неестественно радостной.

– Я хочу обратно! Почему я должна ютиться в этой убогой…

– Хватит, – он выдохнул сквозь зубы.

Астерия замолчала, обиженно поджав губы ещё сильнее.

Помассировав виски, Лерион посмотрел на дочь новым взглядом. Придирчивым, оценивающим взглядом, с удивлением отмечая, что она пришла не просить, не уговаривать – требовать. И поза её повторяла позу его старшей сестры. Слишком сильно. Ему пришлось зажмуриться, чтобы избавиться от увиденных в лице дочери черт Шоны.

– Отец, я…

– Разве ты не хотела вернуться в замок?

– Хотела, – недовольно признала девочка. – Но…

– Разве не ты мечтала чаще бывать на балах? – он не позволил ей закончить фразу.

– Мечтала, но, отец!..

– Тогда – радуйся, – взгляд короля был далёким от нежности. – Замок, приёмы, уроки… Всё это теперь только для тебя.

– Чт…

– Потому что Мии больше нет. И принцесса – наследница, – осталась только одна. Только ты. И никого больше. Наслаждайся!

Он широко махнул рукой, но пожалуй лишь самые близкие смогли бы увидеть в этом размашистом жесте отчаяние, а в улыбке – злость на самого себя.

– Я не так хотела, – Астер насупилась.

– Ты так и не поняла? – Лерион позволил себе обессиленно опустится на кресло и грустно усмехнулся. – Теперь ты действительно единственная выжившая близняшка. И теперь этот выбор сделала за нас Судьба.

Астерия упрямо мотнула головой, явно собираясь сказать что-то ещё, но замерла. Её глаза медленно распахнулись, когда осознание таки настигло.

– А теперь – иди.

– Но!.. – она поперхнулась возмущённой речью, наткнувшись на тяжёлый взгляд отца. – Да, отец!

Скрипнув зубами, девочка порывисто исполнила поклон и вышла из кабинета, кажется, так до конца и не поняв, что имел ввиду король.

Лерион с сожалением покачал головой. Сложно было требовать от дочери «понять». Он и сам не мог до конца поверить.

Он уронил голову на руки и закрыл глаза. Медленно выдохнул сквозь зубы, вложив в этот выдох всю боль, что терзала голову и сердце, разрывая на части.

Потому что, что бы он не сказал дочери… Виновным в случившемся был только он. И это осознание останется с ним до конца дней.

– Прости меня, Мия… Да защитит Арион твою душу.

Глава 1. Неудачная охота

Охота должна была стать неудачной.

Я так и не научилась делать это правильно. Выслеживать, прятаться… Нападать. Не моё – совершенно. Даже спустя две недели жизни в волчьей стае, спустя десяток уроков от Быстрой – и персональных, и вместе с щенками. У них получалось лучше.

А у меня не получалось. Совсем. Ни разу. Ни капелюшечки вообще! Это злило старших волков. Пожалуй, лишь выработанная на приёмах во дворце привычка пропускать чужие сплетни мимо ушей и спасало. Отчасти. Вот только во дворце я была принцесса, пусть и тряпичная. Там у меня был статус, какие-то возможности…

Здесь же – лес, на многие километры вокруг. Где ближайшие людские земли, или земли тех же оборотней-Двуликих, – мне неведомо. И как зверь, я откровенно слаба. Лишь немногим сильнее тех самых щенят, которым едва ли пару месяцев исполнилось.

И, что гораздо хуже, я просто не могла. Не могла пересилить себя и… Напасть всерьёз. Отнять жизнь! Может это ханжески, лицемерно… Двулично? Ведь я ела мясо тех самых кроликов наравне с остальными членами стаи. Волчья часть меня даже не протестовала против того, что мясо оставалось сырым! Но сама я могла лишь беспомощно качать головой в ответ на очередной полный надежды вопрос Быстрой: «Охота. Удача?».

Она – не сдавалась. А я не могла. Не могла пересилить себя. И не могла сказать ей, что не смогу. Порой мне казалось, что она переживает за меня, за мой успех, больше чем за успех собственных щенков. Это льстило. Это пугало.

Помедлив, я поднялась и отряхнулась. Хоть здесь снега не было уже, но всё равно ещё слишком прохладно, и даже тёплый мех не всегда спасал.

Повела носом, принюхиваясь. Где-то поблизости должны быть остальные члены стаи… По волчьим меркам поблизости. Ветер охотно подсказал что ближе всех ко мне один из щенков Быстрой. Самый старший из троицы, и самый смелый – единственный из всех, кто пытался играть со мной.

Но он был один и это странно – они всё же слишком мелкие ещё для самостоятельного передвижения в одиночку. Возможно, конечно, что я просто не могу уловить присутствия остальных, всё же мои навыки далеки от идеальных. А кусты с мелкой листвой не позволяют просто увидеть его.

Вздохнув, медленно побрела в сторону волчонка, внимательно осматриваясь по сторонам. И безопасности ради, и продолжая охоту. Ведь если пытаться, рано и поздно у меня получиться… Должно получится! А если я смогу просто поймать того же кролика, это уже будет успех.

На влажной земле, практически у самых корней деревьев, то тут то там виднелись заячьи следы. В паре мест – отпечатки птичьих лап. Пару раз даже белок заметила, но они для меня слишком быстрые чтобы хотя бы рассмотреть их в подробностях, что уж говорить о ловле. Да и бессмысленно, я знаю, просто… Я ведь не собираюсь убивать, только поймать, проверить свои навыки… Хотя кого я обманываю? Рассмотреть – верх мечтаний.

Выйдя на тропинку, замедлилась – мне послышался волчий лай. Всё же я ещё недостаточно хорошо понимала этот их звериный язык, и поэтому его настрой – агрессивный, насмешливый, провоцирующий, – я считала не сразу.

Насторожившись, я ускорилась. Потому что, очевидно, взрослых рядом с щенком нет, а волчьи голоса мне совершенно точно не знакомы.

Не полянка, а так, проплешина со свалившимся деревом, ещё не успевшим окончательно завять. И трое волков: знакомый мне щенок Быстрой, и два незнакомых волка-подростка. Правда, то что они подростки чувствовалось скорее по их поведению, по тому как они скалили зубы и насмешливо перелаивались. По размеру же они были полноценными волками, немногим меньше Шрама, но однозначно больше той же Быстрой. И больше меня, разумеется!

Я не слышала, что именно они говорили. Не успела разобрать, потому что слишком торопилась, а с моим приходом они замолчали. Но не испуганно, скорее изучающе, с любопытством.

Щенок смотрел на них снизу вверх, без страха, но с опаской. И я, практически не задумываясь, встала перед ним, вопросительно глядя на волков перед собой

– Волчок.

Снисходительная насмешка в голосе, веселье во взглядах. Они предвкушали развлечение и, очевидно, не боялись меня совершенно. Разительное отличие от стаи Шрама. Те опасались меня, как не-зверя, как пусть маленького, но оборотня. А эти… Слишком глупы? Слишком умны? Или сами не так просты?

Я нахмурилась, переводя взгляд с одного волка на другого и, видимо, веселя их этим ещё больше. Но понять, двуликие это или обычные звери, я не могла. Слишком мало я видела и тех, и других. Я вообще оборотней в зверином облике видела лишь один раз – на той самой охоте почти пять лет назад, да и то издалека.

– Кто вы?

– Смешной волчок.

Веселья заметно прибавилось. Если б они были людьми, я бы сказала, что они предвкушающе ухмыльнулись – настолько красноречивыми были их оскалы и взгляды. Но вместе с тем мне стало легче. Теперь я могла быть уверена, что это обычные звери, а не оборотни. Двуликим я бы не смогла противопоставить ничего… Ну разве что облить презрением и пристыдить, если б находилась в человеческом обличии. Однако, сомневаюсь что это имело бы хоть какой-то эффект.

А вот волкам… Им мне тоже противопоставить было нечего. Но, если верить волкам из стаи Быстрой, я должна быть сильнее обычных зверей.

Впрочем, я надеялась, что драки не будет. Не идиоты же они, нападать на двух щенков чужой стаи?

– Вы. Наша территория. Зайти!

Оскал был слишком весёлым, если так можно сказать про волков. Щенок, жмущийся к моему боку, зарычал в ответ. Негромко и обиженно.

– Лгать!

Я подтолкнула его в сторону поваленного дерева, не отводя настороженного взгляда от противников. Их позы неуловимо поменялись. Не было той расслабленности. Они ещё не готовились нападать, но… Уже были настроены на это.

– Волчок. Проверь? Волчок.

Недовольное ворчание вырвалось против воли. Я – не волчок. И даже то, что я меньше, слабее… Это не даёт им никакого права так себя вести. Но это же волки. Закон силы, и никак иначе. Не удивлюсь, если в своей стаи они самые слабые, а мы лишь повод почувствовать себя сильнее. Хотя, кажется, я вновь приписываю им то, что характерно людям.

Я тоже оскалилась, когда один из зверей попытался зайти с боку. И зарычала громче.

– Наша территория. Уходить! Вы.

Бежать нельзя, но я и уходить не собиралась. Не потому, что это бессмысленно по сути, и опасно по факту. И даже не потому, что во мне вдруг заиграла гордость оборотня – не-зверем я себя по-прежнему не ощущала, хоть и жила уже вторую неделю в шкуре животного и по их правилам. Это была скорее злость. Злость на саму себя, и на то, что в первый миг я всё-таки испугалась.

– Ты лгать. Территория общая, – я прищурилась.

На самом деле, я была не так уж уверена в своих словах. Даже близко не представляю, насколько большими могут быть территории одной стаи, и насколько близко они селятся рядом с другими. На уроках в замке мне этого не рассказывали – не самая нужная информация для принцесс. А «моя» стая подобное обсуждать не стремилась. Для них наверняка это всё было на уровне очевидного.

– Наглый волчок.

Звери оскалились и напружинились.

Я зарычала. Громче, чем до этого. Злее. Предупреждала, хотя и не чувствовала в себе реальной возможности дать отпор.

– Прекратить!

Голос Шрама вибрировал от злости. А сам вожак буквально ворвался на поляну, и сходу оскалился на хулиганов, заставляя их отступить на пару шагов назад.

– Территория наша. Вы – прочь. Щенки. Сказать Гром. Сказать Белый. Наказать.

С ним они спорить не стали. Лишь хвостами повиляли, совершенно по собачьи, и попятились прочь, бросив на нас лишь ещё по одному недовольному взгляду.

Мы продолжали стоять как стояли, пока они окончательно не скрылись из вида. Лишь после этого Шрам встряхнулся, выдыхая, а щенок, что прятался всё это время за моей ногой, радостно бросился к нему. Был обнюхан, облизан и отруган.

– Уходить один. Нельзя!

Что ответил волчонок, я не услышала – его виноватый писк был слишком тихим.

На меня накатило облегчение. Всё же не готова я к дракам и противостояниям, независимо от того, насколько кровавыми они окажутся. И те тренировки, на уютной площадке возле дворца, с вежливыми друзьями Тери и по чётко установленным правилам не идут ни в какое сравнение с тем, что я испытала здесь и сейчас. Страх накатил запоздало – сейчас я понимала, что ничего бы я не смогла сделать кроме как скалиться, да глазами сверкать. И вся моя бравада не стоила совершенно ничего.

Я шумно вздохнула и вздрогнула, услышав недовольное ворчание Шрама. Он смотрел на меня укоризненно, если подобное вообще применимо к волчьей морде. Но тем не менее, эмоция на его морде читалась отчетливее, чем эмоции на лице Его Величества Лериона.

Подчиняясь молчаливому приказу, подошла ближе, готовая выслушать шквал рубленных обвинений. Но Шрам промолчал, лишь мордой дёрнул, будто кивая.

– Идти. Не отставать. Оба!

Волчонок тявкнул, я согласно кивнула.

Путь был не очень длинным, что моментально объясняло, почему щенок оказался там один. Так же как и встревоженная Быстрая, метавшаяся по полянке. Даже язык знать не требовалось, чтобы понять, что малыш просто сбежал, вообразив себя смелым волком… Или повторяя за кем-то?

Мне стало не по себе. Ведь в ту сторону, откуда мы только что пришли, уходила только я.

Но Шрам даже сейчас не стал ничего говорить на эту тему – просто ушёл. Видимо, дальше на охоту.

А я, пользуясь возможностью – тем что от меня не требовали добычи и вообще не обращали особого внимания, – присоединилась к волчицам, что следили за своими щенками. У них ещё не было полноценных имён, но «мой» щенок вовсю хвастался своим друзьям, да и всем окружающим, о том как смело прогнал двух чужаков с нашей территории.

Если бы волчицы могли – они бы улыбались.

Ближе к вечеру меня отпустило. Шрам не спешил раскрывать всем мою вину, да и в целом у вожака нашлись иные дела. Остальным волкам до меня и раньше не было особо дела – для большинства я по-прежнему оставалась бесполезной нахлебницей. И толку, что двуликая.

Щенков устраивало на меня охотиться, а волчицам наблюдать за этим со стороны.

А мне просто нравилось играть с волчатами… Чувство было странным, но однозначно приятным. Не помню, когда я в последний раз так же беззаботно с кем-то играла. Разве что с Астер, в далёком детстве?.. Не уверена.

Когда Шрам вечером вышел в центр нашей временной стоянки, сердце предательски ёкнуло. Да и нашкодивший щенок виновато прижал уши, предчувствуя надвигающуюся бурю.

Впрочем, короткого взгляда по сторонам, на подобравшихся, внимательных волков, хватило чтобы понять, что напряжение почувствовали все.

– Сказать. Важно.

Даже птицы как будто замолчали, обратившись в слух. Я задержала дыхание, чувствуя, что сейчас решится моя судьба и боясь пропустить эти слова.

– На нашу территорию зашли чужаки. Мой старший сын, – волчонку достался строгий взгляд, от которого тот прижал уши ещё сильнее. – Наткнулся на них. Его бы хорошо потрепали. Мия его спасла. Я признаю её семья. Теперь она наш щенок. Слово!

Я закашлялась, осознав, что не дышала всё это время. И все взгляды обратились на меня. Внимательные, изучающие, недоверчивые… Но враждебных и равнодушных стало меньше.

Вторым осознанием было, что речь волков стала мне понятнее. Уже не рвано-рубленные фразы по слову, а почти настоящая речь.

И лишь третьим… Семья. Он назвал меня семьёй. Не обвинил! А признал заслуги… Которых не было, но… Семья!

– Мия хороший волк, – Быстрая одобрительно кивнула мне.

А я вильнула хвостом, не зная, как ещё выразить свою радость и признательность.

Пусть звериная, пусть волчья… Но у меня наконец есть настоящая семья.

Глава 2. Часть семьи

– Ваше Высочество, вам помочь совершить омовение?

– Не стоит, Малика. Иди. Я справлюсь сама.

Улыбка получилась высокомерной, но служанка покорно поклонилась и покинула покои, осторожно прикрыв дверь. Успела уже выяснить, что за последний месяц у госпожи ужасно испортился характер.

Астерия стянула с волос ленту и шумно выдохнула, останавливаясь у окна.

Долгое время девочка считала, что вернуться в замок для неё самое желанное на свете. Что избавившись от золочёной клетки, она сможет жить в своё удовольствие. Гулять где захочет, когда захочет. Меньше скучных учебников. Меньше занудных преподавателей. И никаких больше корпений над дурацкими сорняками, по недоразумению называемыми лекарственными, лишь бы подольше побыть вне постылых стен.

Реальность оказалась суровее.

Уроков стало больше вдвое, а всевозможных правил и ограничений свалилось уйма. Подъем самым ранним утром, каждый день в одно и тоже время, независимо ни от погоды за окном, ни от времени года, ни от дня недели. Завтрак – в конкретное время, да к тому же в одиночестве… Так же как и в башне!

На попытку возмутиться подобным пренебрежением, личная служанка взглянула с удивлением и испугом. «Но ведь так было всегда».

Эта фраза стала первой подобной, но не единственной, и далеко не последней. Она звучала практически… Всегда?

Пойти гулять когда захотелось? «Вы так никогда не делали». Опоздать на урок? «Что на вас нашло. Ваше Высочество?» Отказаться от надоевшей на завтрак каши? «Ваше Высочество, вы не заболели?»

Почти месяц понадобился Астерии, чтобы окончательно понять простой факт – это не над ней так издевались. И что Мия, живя во дворце, была ограничена в десятки раз сильнее, чем сестра. И ни о каких развлечениях и речи не было… За весь месяц жизни в «своей» шкуре, Астер не увидела, не услышала ничего, чему стоило бы завидовать.

А ведь раньше – завидовала. Лютой, ослепляющей завистью. Представляла, как Мия кружится на балах, меняет платья чаще трёх раз в день, капризничает в ответ буквально на каждое предложение… Ведь так это рассказывала тётя Шонель. Она ведь не могла врать!

Но глаза… Глаза говорили иное. И капризы, обилие платьев, разгильдяйство – сопровождало Лонесию. Она даже придворные поклоны делала небрежно, словно не считала своим долгом снисходить до чего-то подобного. Словно ставила себя выше всех прочих!

Это вызывало недоумение. Это запутывало. И ужасно злило.

Что такого натворила Артемия, что теперь к принцессе и наследнице такое отношение?! Даже отец теперь уделял меньше внимания, а тётю девочка не видела с собственного дня рождения.

Астер стукнула кулаком по подоконнику и выпрямилась, полная решимости пойти к отцу и задать наконец волнующий вопрос. «Что такого натворила Мия, за что страдать должна я?!». Чем вызвано это наказание?! А ничем иным объяснить подобное отношение к «принцессе Астерии» она не могла.

Про желание освежиться после занятий, она даже не вспомнила. Так же как и про намерение сменить платье. На фоне возмущения, кипящей внутри несправедливости, сейчас недавние планы показались совершенно не важными.

Дверь открылась раньше, чем Астерия успела до неё дойти. В комнату с поклоном вошла служанка.

– В-ваше Высочество, – её голос едва заметно дрогнул.

Раздражение пришлось усмирить. Мия отличалась большей терпимостью к слугам, и несмотря на несогласие с подобным, Астер всё же старалась не переходить особую грань. Ей не хотелось, чтобы за глаза её сравнивали с Лонесией. Поэтому недовольство, высокомерие она проявляла весьма умеренно, предпочитая выплёскивать излишки пара на тренировочной площадке, в кои-то веки радуясь её наличию.

– Да, Малика.

– Его Высочество Терион…

Служанке даже не требовалось продолжать – Астерия и так поняла всё, что та хотела сказать. И удержать лицо стоило больших усилий.

Терион хорошо ладил с Астерией раньше. Только никто ведь не знал, что «Астерия раньше» это Мия. И как бы не хотелось Астер высказать своё «фи» и сестре, и брату, прямо сейчас она не могла этого позволить. Слишком резкая перемена в характере будет выглядеть странно… Но это Астер бы пережила. А вот расстраивать отца – не хотелось.

А перемена в характере непременно расстроит отца. Но это можно было бы пережить. Объяснить. При необходимости, может, даже извиниться. Отец бы понял. Однако возникшее напряжение в ее отношениях с братом, расстроит отца гораздо вернее. И объяснить его… Будет сложно. Если вообще получится.

Эти мысли пронеслись в голове молниеносно, и девочка натянула вежливую улыбку – самую дружелюбную из тех, на которые была сейчас способна.

Следуя за служанкой, Астер пыталась настроить себя на то, что придётся броситься на шею к брату… Нет, просто обнять… Но даже от этой мысли её передёргивало – от неприязни.

На удивление, служанка привела не на крыльцо и даже не в малую голубую гостиную, самую удобную из всех прочих, а к дверям столовой. Астерия поморщилась, досадуя, что так и не успела сменить платье. Но радость – от того, что не надо будет изображать незамутнённое счастье встречи и бросаться в объятия, – перевесила.

Отец, тётя Шонель, Лона были на своих местах, и лишь Терион стоял около своего стула – видимо он пришёл незадолго до Астер.

– Доброго дня, – принцесса изобразила положенный поклон и даже смогла изобразить доброжелательную улыбку. – С возвращением, дорогой брат. Я рада, что вы вернулись домой.

Астерия надеялась, что выглядит достаточно искренне, и постаралась проигнорировать насмешливое фырканье от сестры. В конце концов, это ведь Лона, чего ещё от неё можно ждать?!

– Ты не слишком-то спешила, – не удержалась от подколки Лонесия.

– Как можно быть такой невнимательной, Лона? Астер даже переодеться не успела – так торопилась, – Терион подмигул Астерии.

Девочка неопределённо фыркнула и сделала вид, что её очень сильно интересует кусок ароматного стейка. То, что Терион вступился за неё перед сестрой, было приятно. Но обида по-прежнему никуда не делась. Если б никого рядом не было, Астерия бы непременно высказала брату, что такими дешёвыми методами её расположение не завоевать. Но при отце приходилось держать эту мысль при себе, и сильнее налегать на еду, чтобы соблазна озвучить истинные эмоции не было.

То, что Терион сидел рядом – на соседнем стуле, – было очень кстати. Так Астерия могла больше не участвовать в разговоре, делая вид, что её и так всё устраивает.

Хотя и отец, и брат делали в своём диалоге паузы, предполагающие каких-то реплик от Астерии. Иногда что-то говорила Лона – невпопад, – иногда спрашивала тётя Шонель, больше интересуясь какими-то сугубо деловыми деталями. И лишь Астер молчала.

Даже тогда, когда разговор очевидно требовал именно её слов, всё равно молчала. Улыбалась натянуто, согласно кивала, не пытаясь даже вдуматься, и снова утыкалась в тарелку.

– Терион, не налегай на десерт, твоя мать тоже ждёт тебя. И, наверняка, она будет не прочь выпить с тобой чашечку чая за неспешной беседой.

Слова отца заставили Астер поднять голову. Она удивлённо вскинула брови, заметив стул, который очевидно и предназначался леди Гортензии, но сейчас пустовал.

– А почему она просто не пообедала вместе с нами?

– Это…

– Потому что она не часть нашей семьи, – пренебрежительно отозвалась Лонесия.

Астерия подняла брови выше, глядя на сестру с искренним изумлением. Эти слова звучали нелепо, особенно из её уст, что казались несмешной шуткой. Отец лишь поморщился, но промолчал, а леди Шонель всем своим видом выражала согласие со словами племянницы.

С леди Гортензией Астер была практически незнакома. И причин защищать её, вставать на её сторону не было никаких. Но девочку выводило из себя это выражение лица Лоны, полное превосходства, словно она считает себя выше не только Астер, но и самой леди Гортензии – которая раньше была королевой.

– Но ты же здесь сидишь, – насмешливо фыркнула Астер.

Лона вытаращилась на сестру, словно у той неожиданно выросли рога. Отец – закашлялся, подавившись от неожиданности. Тётя Шонель судорожно выдохнула сквозь зубы. И лишь брат неопределённо кхекнул, явно растерявшись от подобного заявления.

– Астерия, это грубо! Извинись!

Тётя не уговаривала, она требовала. И смотрела зло, поджав губы так, что они побелели.

Опешив в первый миг, Астер хлопнула ресницами. Но, поймав очередной, полный превосходства взгляд Лоны, лишь упрямо поджала губы и фыркнула громче.

– И не подумаю, леди Шонель!

В её тоне, в её взгляде звучал вызов. Она не собиралась подчиняться. И даже не пыталась скрыть того, что её задело, что тётя защищает сестру, а не её.

– Дочь, ты не права, – Лерион попытался говорить мягко.

Но было заметно, что и в его взгляде на Астер тоже мелькает досада.

И девочка не выдержала. Резко отодвинув свою тарелку с салатом, опустошённую едва ли наполовину, принцесса порывисто поднялась на ноги, едва не опрокинув при этом стул. Рвано поклонилась и глазами сверкнула уязвлённо.

– Ах, простите-извините, Ваше Величество. Я совершенно забыла, что в вашей семье оскорблять кого-то нельзя только мне.

– Астерия!

– Астер!

Отец звучал чуть виновато, тётя более зло. И лишь Лонесия, не скрываясь, злорадствовала, наслаждаясь представлением. Ей разве что таблички не хватало, чтоб прям буквами написано было, как ей нравится подобное заступничество.

Быстрым шагом, не желая слушать и, уж тем более, оправдываться и извиняться – этого она не собиралась делать вообще, – Астерия покинула столовую. Двери хлопнули позади, но девочку это не волновало.

Она шла быстрым шагом, лишь на чистом упрямстве «я принцесса!» удерживаясь от того, чтобы перейти на бег. Глаза застлали злые слёзы. Не от жалости к себе, не от обиды, скорее от несправедливости. И внутри всё кипело от этого дикого коктейля. И когда на локоть легла чужая рука, придерживая, Астерия попыталась её сбросить, и резко развернулась, готовая высказать всё, что только думает, независимо от того, отец её догнал, тётя ли, или кто-то иной, вроде магистра.

В шаге стоял Терион, успокаивающе подняв пустые ладони перед собой. Словно коня успокаивал, а не в принцессе подошёл.

– Чего тебе? – зло буркнула Астер, не в силах быстро перестроиться. – Тоже пришёл требовать, чтобы я извинилась?

– Это бы конечно не помешало… – Терион вздохнул. – Но…

– Из-за неё твои родители расстались, а ты всё равно её защищаешь?! Даже ты защищаешь её!

Астер раздражённо мотнула головой. Разумом понимая, что брат прав, но сердце кричало от обиды. Даже Лону он любит больше, чем её!

– Я тебя защищаю, дурёха.

– Как ты с наследницей разговариваешь?!

Злость вновь перевесила обиду и любые намёки на чувство вины.

– Так а я и не с наследницей разговариваю, а с сестрой, – Терион даже бровью не повёл.

– С сестрой ты разговаривал, когда здесь была Артемия, – Астер вздёрнула подбородок выше.

– А ты не сестра мне, что ли? – принца слова девочки скорее развеселили.

Астерия сжала губы в тонкую полоску и не ответила.

Не хотела она признаваться – даже самой себе, – что хочет стать ближе с братом. Что хочет так же, как Мия. Чтоб и любили, и ценили, и оберегали… Но чтоб её саму, а не принцессу, наследницу и прочее.

– Если хочешь быть братом – мешать не буду, – сжав зубы, произнесла и отвернулась к окну. – Но любви – не жди. Бросаться на шею, называть братиком – не буду. Не заслужил.

– Х-ха, – Терион со смешком покачал головой, и улыбнулся мягко, с сочувствием. – Это не так работает, сестричка. Нельзя сказать «любите меня», и сразу же получить всё на блюдечке, да с каёмочкой. А если ты так и продолжишь за обиду свою детскую и надуманную цепляться, то и не будет у тебя ничего. Так и будешь ходить, как Лонесия. Только она облизывается на то, что ты принцесса-наследница и законная дочь, а ты сейчас завидуешь тому, что её тётка защитила. Глупая. Я помочь готов, но обихаживать тебя, как коня не собираюсь. Не хочешь стать настоящей роднёй – заставлять, уговаривать не буду. Выбор – только за тобой. Давай, Астер. Сделай его как принцесса. Как наследница сделай, – в его голосе проскользнула ирония. – А не строй из себя маленькую девочку, которую опять посадили в башню. Стены у этой башни – воздух, и выйти из этой клетки проще лёгкого.

Терион изысканно поклонился – глубже, чем отцу даже, – и ушёл, оставляя сестру обдумывать всю его долгую и эмоциональную речь.

Астер громко фыркнула ему в спину. Поджала губы сильнее, когда он даже не обернулся. Вытерла глаза, горящие то ли от непролитых слёз, то ли от стыда, и выпрямив спину, медленнее пошла в свою комнату.

Слова Териона она обязательно обдумает… Но позже. А сейчас она собиралась закрыться в комнате и никого не видеть. И не слушать больше ничьих нотаций.

Маленькая она, значит. В башню сама лезет…

Ну и ладно. Ну и пусть!

Это её «выбор», как сказал Тери.

***

После того, как волки приняли меня… Нет. После того, как Шрам принял меня – остальные просто были вынуждены смириться с решением вождя, – жизнь стала заметно проще.

Я больше не воспринимала стаю как что-то враждебное, опасное. Они не стали моей семьёй, но… Наверно можно сравнить с жизнью во дворце. В первые лет пять, насколько я их могу помнить, отношение ко мне было примерно такое же. Поддержка, помощь при необходимости, но никаких требований.

Мне больше не надо было доказывать своё право находится здесь. Теперь это было моё законное место…

И, если сравнивать всё с тем же дворцом, то здесь мне было уютнее.

Щенки, наверно, приняли меня быстрее всех. В рот не заглядывали, не та натура всё же, но слушали с интересом. Порой, играя с ними, я даже забывала, что на самом деле я человек. Как будто моё место изначально было здесь, а не среди двуногих.

Даже мою неспособность охотится поняли и приняли!

– Мия. Готова?

Я вопросительно взглянула на Быструю, с удивлением отмечая в её голосе намёк на предвкушение и нервозность.

– Совет волков. Сегодня.

– Что это?

– Все стаи. Большой сбор. Деление территорий, составление пар, обмен новостями…

– А зачем там я? – искренне не понимаю.

– Волчат представят Волчице-матери.

Прозвучало гордо. Заметно было, что для Быстрой это важно, и очень волнительно.

Но я лишь покачала головой – ни про какую Волчицу-мать я раньше не слышала. Ни от людей, ни от волков… Впрочем, с ними я не особо и общалась, больше с волчатами. А с парой волчиц – наши разговоры крутились, опять же, вокруг щенков или каких-то исключительно бытовых мелочей.

– Волчица- мать – как Шрам?

Быстрая весело рассмеялась – именно на это больше всего был похож её лай, – и взглянула на меня с материнским почти умилением.

– Волчица-мать дала жизнь всем волкам и лесам. Её милостью леса полны зверьём, а наши охоты всегда успешны.

Я потрясла головой, потому что в ней совершенно не укладывалось то, что говорит Быстрая. Рассказанное слишком напоминала о богах, но… Ни разу, нигде я не встречала упоминаний, что подобное возможно – боги-звери. Впрочем… Вполне возможно, что это как-то связано с Арион? Она ведь покровительствует всему живому. Может, у неё есть какие-нибудь полубожественные звери… Бывают же полубожественные люди, может и у зверей бывает что-то подобное? И пусть я не видела такого ни в легендах, ни в сказках, ни тем более в учебниках… Всё же стоит признать, что и читала я далеко не всё.

– Волчат представят Волчице-Матери, а её Сын даст им достойные имена!

Быстрая объясняла это, как нечто очевидное. И для простоты, я решила считать, что Волчица-мать это богиня по меркам волков. Тогда её Сын, видимо, как наши жрецы. Раз он даёт имена всем волчатам, он наверняка очень авторитетен среди всех волков. Но уточнить это я не успела.

– Мия, Быстрая. Пора!

Нас позвал Шрам лично. Быстрая подтолкнула меня в сторону стайки щенков. Оба проявили своеобразную, но однозначно заботу.

Казалось бы мелочь, обыденность, но неожиданно согрела, в очередной раз заставляя почувствовать, что волки мне ближе чем все двуногие.

Интересно, а мне тоже дадут новое имя? И если да, смогу ли я стать полноценной волчицей? Без необходимости возвращаться в тот мир.

Глава 3. Волчье озеро

Нельзя сказать, что дорога была сложной. Всё же, когда ты волк и бежишь среди других таких же волков – проще. Тем более что дождей давно не было и грязь подсохла. Да и бежали мы не по оврагам или чащобам напролом, а старались передвигаться животными тропами.

Я не ощущала особой усталости. И бежали мы не так уж быстро. Да и тропы, хоть и отличались от ровных дорог во дворце, но всё равно были достаточно комфортными. Кажется, я просто успела привыкнуть к своему волчьему телу за этот месяц. В конце концов, волки не собаки, и перемещаются по своим территориям достаточно много и часто.

Нет, конечно у меня был ещё один вариант – в который я не верила совершенно, – что всё дело в той самой мифической выносливости оборотней. Но я её в себе по-прежнему не ощущала.

День уже клонился к закату, а мы всё бежали. И я даже затруднялась сказать, сколько чужих территорий мы пересекли – парочку волчьих и, кажется, одну медвежью…

Один раз нам посчастливилось даже столкнуться с другой стаей, которая бодро трусила в ту же сторону, что и мы. Поздоровались мирно, но продолжили бег каждый отдельно. Даже разошлись чуть подальше, чтоб не столкнуться снова и не провоцировать лишний раз конфликт.

А потом лес просто закончился.

Совершенно неожиданно для меня. По ощущениям, ещё пару метров назад впереди была сплошная стена из деревьев и кустов, но вот один шаг, и мы уже вне леса.

Это нельзя было назвать поляной. Да и лугом вряд ли – слишком большой. Со всех сторон это поле обступали деревья.

А впереди – озеро.

Оно казалось по-настоящему огромным. Не меньше, чем замковый двор! А может, даже больше.

Вода серебрилась в свете луны, и когда мы подошли к берегу, она оказалась абсолютно чистой. Было совершенно невозможно понять, какой глубины озеро. Казалось, по дну можно пройти до островка в центре, замочив лапы не сильнее, чем от мелкой лужи. И в то же время, было полное ощущение, что там воды будет больше, чем по голову мне в человеческом виде.

По берегу, полукругом, сидели волки. Очень, очень много волков. Взрослых, молодых, старых… Щенки тоже были. Было полное ощущение, что здесь собрались все волчьи стаи со всех ближайших земель. И не только ближайших, пожалуй.

Пока я вертела головой, пытаясь рассмотреть всех вокруг, наша стая заняла своё место на берегу.

– Смотри.

Быстрая толкнула меня носом, показывая вперёд, на ту самую беседку, плавающую посреди озера, и которую до этого я неведомым образом игнорировала.

Присмотревшись, я поражённо выдохнула.

То, что беседка в самом деле располагалась на маленьком островке – ерунда. То, что тропинки к нему не наблюдалось так же, как и лодок или хотя бы плота – мелочь. Так же как и то, что при внимательном рассмотрении оказалось, что беседкой притворяются лишь четыре древесных ствола. Важно, что под кроной этих деревьев была статуя искусно вырезанная из светлого дерева.

Волчица. Большая и, даже с моего места было видно, что вырезанная с любовью. С травяным орнаментом по древесной шерсти. С цветами… С бабочкой, сидевшей между ушей. И с янтарными глазами, едва заметно светившимися в полуночном мраке – наверняка вблизи они горят ярче.

И, что гораздо важнее, она излучала силу Арион. Настолько сильную, что чувствовалась даже на расстоянии.

Это было настолько невероятно… И настолько очевидно!

Нет у Арион прислужников. Но есть она сама, покровительствующая всему живому. Богиня, которую больше всего на свете и больше всех прочих почитают именно оборотни.

Мне даже стыдно стало от того, что я не допустила столь простую мысль сама.

Я огляделась по сторонам внимательнее, но по-прежнему не заметила никакой тропки или чего-нибудь ещё, что позволило бы мне подойти туда… Если бы позволило.

Второй – третий, по большому счёту, – раз я осматривалась с опаской. Взгляды волков так же были обращены к статуе… Нет, к небольшому мысу, чуть правее того места, где сидели мы.

Как начатая и оборванная кем-то тропинка, кусок земли длиной в пару шагов тянулся к середине озера. К его сердцу? И этот мыс, если можно его так называть, сейчас был пуст. И волков там не было. Точнее, там была небольшая просека – звери стояли по сторонам от несуществующей тропинки от леса до этого самого выступа, который подобно стрелке компаса указывал на беседку с Богиней.

Волки не выказывали нетерпения. Не собачились, несмотря на то, что здесь очевидно собрались разные стаи – по соседству с нами сидели те самые подростки-задиры, и были абсолютно равнодушны к нам.

Все ждали.

Спросить «чего» я не могла. Точнее не успела – меня опередил тот самый щенок Быстрой, который смелее и старше прочих. Кто-то из старших, старейших волков стаи, негромко пояснил, что мы ждём Сына Волчицы-Матери.

Взгляд против воли устремился на беседку, пытаясь усмотреть там… Человека? Оборотня? Волка?.. Хоть кого-то, кроме статуи и деревьев с кустами.

– Смотри. Сын Волчицы-Матери.

И вновь, направление подсказала Быстрая.

Но, даже если бы она этого не сделала… Не заметить Его было трудно.

Это совершенно точно был волк. Но с белоснежной шерстью! И больше чем все виденные мною до этого – он казался большим даже издалека. Сравнимый с лошадью или даже медведем, он возвышался над всеми волками на голову.

Если раньше мне казалось что отец или Шрам подавляют своей властностью, то теперь было полное ощущение, что это не просто жрец – а сам бог во плоти спустился к простым смертным.

Я потрясла головой, пытаясь избавиться от наваждения. И не заметила, что все вокруг склоняют головы, признавая… Власть? Силу?

Я – не успела. Единственная из взрослых – почти взрослых, – осталась стоять и смотреть. Привлекла внимание.

Его глаза светились янтарём так же, как глаза статуи. И лишь показалось, что в них есть багряный отсвет. Не опасный, но пугающий. И дающий абсолютную уверенность – он в самом деле жрец Арион.

Голову я опустила. Даже ниже, чем остальные.

Не думаю, что волк, каким бы взрослым и сильным, и умным он был, сможет осознать всю тонкость моего отношения. Но проявить уважение, показать его таким способом и своей богине, и её жрецу, это единственное, что было мне сейчас доступно. И совершенно не важно, если даже сам волк его не заметит – я была уверена, что Арион сможет увидеть и поймёт правильно.

Почувствует всю степень моего благоговения и веры.

Белоснежный волк встал на том самом выступающем клочке суши, и повернулся к сородичам. Словно собирался произнести речь. И, честно, мне было до жути любопытно, что же он сможет рассказать и как это будет.

Но слов не было. Задрав голову к небу, он просто завыл. И его вой подхватили все вокруг. Даже щенки рядом со мной старательно тянулись вверх, пытаясь повторить за взрослыми.

Оглушающе громко и мощно.

Словно мы не огромном лугу под открытым небом, а в маленькой комнатушке столичного храма. И этот вой пробирал до мурашек, проникая, казалось, в самую суть. Гораздо сильнее, чем от того жреца, что проводил свадебную церемонию. И гораздо душевнее.

Этот вой должны были услышать даже в Нерении, несмотря на то, что до неё отсюда многие сотни километров.

Вой прекратился как по команде. Просто в какой-то момент я почувствовала, что «хватит» и перестала. Но, удивительно, что и прочие волки замолчали одновременно со мной.

Без каких-то переходов, без каких-либо слов или команд от волка-жреца, к нему подошли двое волков из дальней правой стаи, в сопровождении пяти щенков.

Никакой давки. Никаких волнений. Никакого недовольства. Все – абсолютно все! – взрослые волки просто сидели и ждали. И, кажется, с искренним интересом слушали, какие имена даёт белоснежный.

Я имён не слышала. Слишком тихо… Или, может, просто непонятен язык.

Мы сидели далеко от правого края, поэтому ждать нам пришлось долго. Несмотря на это, не было скуки. Не было мыслей «когда уже это закончится». Было чувство, что я нахожусь… Если не дома, то где-то рядом. Там где очень уютно и безопасно.

Словно в трансе или полусне.

– Идём.

Команда от Шрама вернула в реальность, и я с опаской огляделась по сторонам.

Прочие стаи по-прежнему занимали свои места. Даже те, чьи щенки уже обрели имена.

И я не сомневалась, что сейчас всё их внимание сосредоточится на мне – на волке-почти-подростке, который вместе с малышнёй идёт к жрецу за именем.

И, хотя я не единожды бывала в похожих ситуации, всё равно волнительно. Пусть даже звери выглядели гораздо безобиднее придворных на балах.

Смотрелись мы наверняка странно. Шрам, старая волчица, щенки… И я. Но по ощущениям не изменилось ничего. Совершенно. Внимания стало лишь чуть больше, но… В нём не было удивления. И недовольства не было. Разве что капелька любопытства. Лишь немногим больше, чем к остальным щенкам.

– Сколько ты прятал щенка? Или чем кормил его. Такой большой.

Голос у волчьего жреца был низкий, вибрирующий. Словно он постоянно рычал. При этом взгляд был спокойным и слишком умным для волка. Да и речь была ближе к человеческой, чем к звериной. Мне показалось, что он намеренно сдерживает себя и говорит проще, чем привык, чтобы его поняли.

Шрам встал рядом со мной и опустил голову, пряча взгляд и признавая чужое главенство.

– Найдёныш. Признай её. Моим щенком. Часть моей стаи.

– Признать?

Жрец взглянул на меня внимательнее, и тут же оскалился. Его рык беззвучно прокатился по поляне, вызывая дрожь в лапах.

– Не-зверь. Двуликую. Твоим щенком?!

– Она доказала. Волчья душа!

Со стороны разговор казался очень странным. Шрам так и не поднял головы, продолжая смотреть в землю, чтобы не провоцировать лишнюю агрессию.

– Лёгкая, а ты что скажешь?

– Она достойна, Снежный – волчица степенно кивнула.

Я не успела среагировать. Не успела отвести взгляд до того, как Снежный посмотрел на меня. А после опускать его было неправильным. Потому что сдаваться ему я не хотела.

И глядя в глаза, я понимала, что он и не пытается меня победить. Он смотрел совершенно по-человечески. Но при этом, по ощущениям, совершенно точно был стопроцентным зверем и ни разу не оборотнем. Это сбивало с толку.

– Хорошо, Шрам, – пауза. – Я тебя услышал. Теперь услышь ты, – Снежный перевёл взгляд. – Ваши щенки последними получат имя. А в шерсть этой не-зверя вы вплетёте цветы.

– Мы?

– Ваша стая, – милостиво пояснил жрец. – Лёгкая знает, о чём я, – старая волчица согласно склонила голову. – Успеете – ритуал состоится. Тогда станет частью твоей стаи. Не успеете – значит Волчица-Мать против.

– Благодарю, Снежный.

И вновь никакого недовольства и никаких споров.

Назад мы вернулись всё с тем же видом что всё идёт как надо, хотя щенки недоумённо поскуливали, но держались и вопросов не задавали. Да и общий градус интереса явно подрос. А Шрам казался довольным – насколько это можно было определить по его равнодушной морде.

Чужой интерес тоже быстро угас. Было ощущение, что всем прочим стаям нет никакого дела до того, почему вдруг церемония сменила свой ход. По-моему, совершенно никто посторонний не заинтересовался ни тем, почему так быстро, ни тем, что именно случилось. Перемена порядка была воспринята как само собой разумеющееся.

А, впрочем, может для них всё так и было? Все ведь видели, что с ними шла я… Мало ли, подумали, что Снежный взял паузу, чтобы обдумать что-то…

Хотя это казалось несколько самонадеянным – всерьёз полагать, будто остальные звери считают меня настолько значимой фигурой, чтобы менять ради меня ход традиционного имянаречения.

С другой стороны, думать о том, что животные просто не слишком умны и дальновидны… Ну это ещё более самонадеянно. И глупо! В конце концов, тот же Снежный… Нет, он жрец, это может оказывать своё влияние… Тогда, например, тот же Шрам, или Быстрая, или их щенки, которых язык не повернётся называть глупыми или недалёкими.

Да, возможно, они мыслят иначе, но уж точно не являются дураками. И, несмотря на некоторое косноязычие, они точно умеют и в логику, и в теории. Сказать – не могут, но вот домыслить очень даже способны.

– Снежный сказал. Добро. Нужны цветы. Вплести в шерсть. Должны успеть. Время – до конца.

Никто даже вопроса не задал – Шрам рассказал всё сам.

Коротко раздал команды: рядом со мной и щенками осталась лишь малая часть стаи. Наиболее старые волки, уважаемые члены стаи, и самые медлительные по совместительству, остались на месте. Присматривать, и демонстрировать спокойствие: «Всё идёт как надо».

Потому что тот факт, что две трети стаи бодро умчались в лес, привлёк гораздо больше внимания, чем можно было предположить. И гораздо больше, чем все предыдущие нарушения традиционного хода ритуала… Хотя, может, так показалось лишь мне – головы волков по-прежнему были устремлены лишь на Снежного.

Нам же не осталось ничего, кроме как ждать.

А ещё, мне упорно казалось, или имена Снежный стал давать медленнее. Как будто давал шанс Шраму выполнить свой наказ. Или же мне просто хотелось в это верить. Потому что вопреки всем доводам разума, я нервничала и время тянулось, словно густой мёд.

Возвращению же волков, я обрадовалась вполне искренне. Тем более, что меня интересовал процесс.

Синие в свете луны ромашки, венчики клевера, и веточки цветущей земляники. Всё это на длинных, тонких ножках, и почти без листьев. Цветов было много. Слишком много для одной маленькой меня – сложенные кучкой высотой в половину моего нынешнего роста. И я не представляла, как они вообще смогли их принести сюда в таком количестве. Не говоря уже о том, как долго всё это придётся вплетать в мою шерсть!

Но волки об этом не задумывались. Коротко распределив роли, да ещё и так ловко, что я даже не успела сориентироваться, о чём речь, они взялись за дело.

В ход шли когти и зубы. И моя шерсть украшалась не просто цветами, но настоящим узором. В нём однозначно было изящество, присутствовал какой-то мотив. Незнакомый, но тем не менее… В порядке, в расположении однозначно был заложен какой-то особый смысл!

Заворожённая процессом, я не сразу поняла, что каждый вплетённый цветок сопровождается словами…

Словом.

Одним единственным.

«Мия».

Как эхо.

Волчицы. Волки. Старые, и молодые. Даже щенки. Все, абсолютно все члены стаи приложили свои лапы к процессу украшения меня. Даже те из стариков, кто до сих пор относился ко мне с подозрением!

– Шрам!

Куча цветов почти опустела, когда прозвучало имя нашего вожака.

Не успели?

– Продолжайте.

Он даже не дрогнул. Коротко построил щенков и в компании Лёгкой направился к Снежному. Как будто так и надо.

Впрочем, возможно, так и должно быть? Потому что остальных это не смутило, и цветы продолжили вплетаться в мою шерсть в том же ритме. Иногда даже вторыми, третьими уровнями, сохраняя опоясывающий меня на манер упряжи узор.

Наверно, всё дело в том, что я пыталась мерить действия волков людскими мерками. Слишком привыкла к ним, сроднилась за этот месяц… Слишком по-человечески воспринимала. Но вряд ли звери мучаются от сомнений.

Задумавшись, я прослушала, какие имена получили «наши» щенки.

Зато вой, поставивший точку в ритуале, не услышать было невозможно. Его подхватили даже те, кто стоял рядом со мной. Лишь Быстрая замешкалась, вплетая цветок.

Успели? Значит, я получу возможность стать частью стаи… Наконец обрету собственный дом?!

Но после синхронного воя волки начали расходиться. Лишь наша стая осталась на месте. Ожидая вожака. И, возможно, вердикта Снежного. Хотя, по ощущениям, его ожидала только я одна.

Шрам, щенки и Лёгкая шли неторопливо. Снежный – вальяжно.

Я постепенно успокаивалась, заряжаясь уверенностью всех вокруг.

И поражаясь тому, насколько белый волк большой вблизи. Мне показалось, что он даже больше, чем тот медведь!

– Вы не успели. Ритуала не будет.

Шрам нахмурился. Быстрая, словно забывшись, недовольно рыкнула. Да и в целом атмосфера стала тяжелее. Видимо, волкам было тяжело оспорить волю своего жреца… Тем более здесь – на его земле, где всё было насквозь пропитано его силой.

Я пару раз моргнула, не сразу осознав сказанное. Медленно опустила глаза, заметив его взгляд, и недоуменно уставилась на то место, где ещё недавно лежала куча цветов.

В неверном свете луны блестели лишь опавшие листочки и лепесточки… И валялось единственное соцветие клевера, оказавшееся непригодным. Подвядшее, полупридавленное, с оборванным стеблем.

Вплести его… Даже человеческими пальцами было бы трудно. Но это совершенно неважно. Потому что подобный цветок вплетать попросту нельзя. Неправильно! Пусть даже я не знаю тонкостей ритуала, но абсолютно уверена, что настолько плохие цветы там неуместны.

– Только из-за одного цветка?

Я подняла голову, но помня о волчьей натуре, посмотрела чуть ниже янтарных с красным глаз.

– Да.

Равнодушие в голосе было совершенно человеческим. А вот эта уверенность в своей правоте – точь-в-точь как у отца!

Быстрая шагнула ко мне, собираясь, видимо, исправить оплошность и воткнуть его мне в шерсть.

Но я оказалась быстрее.

Схватила цветок первая. Пастью, за неимением прочего. В спешке немного промахнулась – на зубах захрустела земля, оттеняя горький привкус клевера и травы. Но я упрямо жевала, гордо вскинув морду, и глядя прямо на Снежного. Не в глаза, на нос – я не собиралась оспаривать его власть, но хотела чтобы он понял, что я готова отстаивать своё право.

– Теперь для ритуала помех нет?

Жрец прищурился, глядя на меня по-новому.

– Снежный? – настороженно позвала Лёгкая.

– Теперь – нет… Идёмте. Будет вам ритуал.

Глава 4. Правильные слова

Я ожидала, что за Снежным пойдём только я, Шрам… Ещё, возможно, Быстрая. Но пошла вся стая.

Неспешным, совершенно нехарактерным для зверей, вальяжным шагом. По берегу к тому небольшому мысу и оттуда прямиком к беседке со статуей Богини.

Дорожки, в полноценном смысле, не было. Скорее что-то вроде насыпной тропы из песка – вблизи было заметно, что она лишь чуть шире чем сам Снежный. И вода здесь доставала до колен только щенкам.

Я нервничала от предстоящего ритуала. Не потому, что я ожидала какой-то подлости от волков. Ибо, пусть Снежный был чересчур человечным по сравнению с остальными, в то, что он передумает в последний момент, я не верила. Но я переживала, что сама богиня может не одобрить моё желание стать частью волчьей стаи.

Успокоение пришло, когда мы оказались на островке.

Необычное ощущение, что я дома… Что я в безопасности. Весь остров окутывала аура уюта – аура Арион. «Моей» Богини.

Вблизи статуя оказалась меньше, чем я думала – всего в полтора роста Снежного! Так и тянуло подойти, провести рукой по резной шерсти – на вид она казалась мягкой, как настоящая.

Звери робели, а я оглядывалась с любопытством. Островок был не очень большой – места как раз хватило всей стае, и немного свободного осталось только позади деревянной волчицы. И всё равно, хотелось остаться рассмотреть всё получше. Но сначала дело, а потом… Надеюсь, все волки стаи поймут моё желание поклониться богине как следует.

– Как тебя зовут, дитя?

Снежный обратился непосредственно ко мне.

– Мия… – я запнулась и, выдохнув, повторила громче. – Артемия.

Уверена, что уж этот волк сможет произнести его целиком. Впрочем, может и остальные смогут, но раньше я об этом не задумывалась. И если уж честно, меня полностью устраивало быть просто Мией. Но ритуалы обычно требуют большей точности.

Волки никак не отреагировали. Оглянувшись, я успела заметить, как Быстрая сама с благоговением рассматривает статую, и мысленно улыбнулась.

– Ты, – Снежный требовательно посмотрел на меня. – Встань здесь.

Мордой он указал на пятачок рядом с собой. И перестал обращать внимания, не посмотрев даже выполняю ли я его приказ. Впрочем, он ведь знает что я не-зверь… Логично, что я не буду сопротивляться… Наверно.

Волкам команды он отдавал коротким лаем.

Статуя Волчицы-матери. В точно такой же позе, возле её ног – Снежный. Прямо перед ним я. А сзади, в три ряда, полукругом, все остальные члены стаи.

Снежный задрал голову и завыл. Снова.

Его вой разнёсся над озером, раздробился на эхо и растаял в вышине. Но тишины не было. Громче стали сверчки, совы.

А Снежный заговорил, хотя слова я скорее чувствовала, чем слышала.

Из-за статуи Арион… но по ощущениям, прямо из статуи, потянулись разноцветные нити магии. Я не должна была их видеть, но не сомневалась, что это именно магия. Полупрозрачные, они протянулись от Волчицы-Матери ко всем волкам на поляне, не обойдя стороной Снежного, но не коснувшись меня.

Новый вой Снежного подхватила стая. Но теперь в нём звучали отголоски слов.

«Признаю дочерью. Хороший волк. Сестра-по-крови. Достойный зверь»…

Их было много – словно выло не три десятка волков, а по меньшей мере сотня. И разобрать всё, что они говорили, было нереально. Последним прозвучал голос Снежного. «О, Великая Волчица-Мать, услышь своих детей и отзовись на их просьбу. Признай Артемию частью стаи Шрама».

Вновь миг тишины – вой буквально оборвался.

Прозрачные нити натянулись, наливаясь зеленью. Из-за статуи вспохнули светлячки и неспешно устремились ко мне. Их было по количеству волков… Каждое насекомое опустилось на вплетённые цветы и растаяло, соединяя меня призрачной нитью с одним из зверей.

Последней была светящаяся крупная бабочка – никогда не видела таких, и вообще не знала, что такие бывают. Но она тянула нить от Снежного, и летела тяжелее всех. Опустилась мне на нос и, распахнув крылья, осыпалась сверкающей пылью.

По земле прошла дрожь, отозвавшаяся в теле словно рык огромного зверя.

Не сразу я поняла, что звук исходит от статуи. Но длился он меньше удара сердца. И я первой склонила голову, отдавая дань почтения своей богине. Я не сомневалась, что ритуал прошёл успешно.

Стая повторила за мной. И отмерла, заговорил Снежный.

– Теперь она часть вашей стаи.

Формальность, но она успокоила окончательно.

Теперь у меня есть дом. И теперь есть место, куда я могу прийти, и пообщаться со своей богиней. В любой момент… Ведь теперь я настоящий волк!

– Я могу подойти ближе?

– Нам пора идти, – заявил Шрам, оглядываясь на небо.

Я тоже оглянулась. Но не увидела ничего, кроме светлой полоски приближающегося рассвета.

– Почему?

– Перемирие – полнолуние. День – старый порядок.

Объяснила Быстрая, оказавшаяся ближе всех.

Несмотря на её косноязычие, я поняла: к полудню волки вновь должны вернуться на свои территории. Сомневаюсь, что волки опустятся до грызни… Хотя, кто знает, ведь они иногда бьются за расширение своих владений и, возможно, такие дни для этого особенно удачны.

– Можешь подойти.

Снежный сверкнул на Шрама глазами, и тот не посмел оспорить волю жреца. Хотя по его морде было видно, что он не в восторге от его инициативы. А я порадовалась и поразилась тому, насколько велик авторитет жреца. Возможно, когда-нибудь позже, я смогу занять его место? Стать дочерью Волчицы-Матери звучало заманчиво.

Стараясь не обращать внимание на недовольство Шрама, подошла к статуе. С наслаждением вдохнула аромат свежей травы с нотами свежей земляники. И с удивлением отметила маленький куст свежих ягод. Спелых ягод!

Он рос прямо под левой лапы богини и, пожалуй, если бы не это, я бы ни за что не рискнула наклониться к нему и попробовать ягоду на вкус.

Сладкую, с самой толикой кислинки, и упругую – на пике зрелости. Слишком идеальную… И ровно такую, как я любила.

Я повела плечами, чувствуя дискомфорт, и растерянно оглянулась на Снежного.

Говорить не пришлось. Заметив мою растерянность, он подошёл ближе и уставился на куст с яркими даже в предрассветном сумраке ягодами. И нахмурился – на волчьей морде это выглядело донельзя странно, и слишком человечно.

– Сколько ты уже волк?

– Месяц.

– А когда ты в последний раз оборачивалась человеком? – он смотрел на меня пристально, с подозрением.

– За весь месяц – ни разу, – с гордостью ответила Быстрая.

Словно это была её заслуга.

Снежный напрягся, а из его горла вырвалось рычание, от которого насторожились все остальные члены стаи, до этого мирно ожидавшие возле тропинки.

– Отвечай.

– Ни разу.

– Превращайся. Сейчас же.

– Я не умею, – я непонимающе посмотрела на волка.

Новый короткий рык прозвучал как ругательство.

– Кто тебя вообще учил?

– Никто, – я пожала плечами.

Быстрая видимо почувствовала эмоции Снежного и, проигнорировав предостерегающий взгляд Шрама, подошла ко мне. Не закрыла собой, но встала максимально близко, всем своим видом показывая готовность защищать меня.

Снежный оскалился, но теперь в стороне не смог остаться Шрам. Хотя я чувствовала, что опасности от жреца нет – он зол, но не враг. Однако волки, очевидно, не разделяли моего мнения.

Да и остальные члены стаи заволновались. Не все были готовы броситься грудью на мою защиту, но они однозначно напряглись, готовясь… К схватке?

Я покачала головой, умоляюще глядя на Снежного. Просить Быструю и прочих было бессмысленно, но ведь жрец умнее? Он же должен понимать их… Понимать даже лучше, чем я.

Он шумно выдохнул, спрятав зубы. Но спокойствие на поляну не вернулось. Скорее наоборот – атмосфера стала лишь тяжелее.

«О, Арион…»

Я не знала, о чём попросить Богиню. Как сформулировать просьбу, чтобы она поняла… Тем более, что я и сама весьма смутно понимала, что происходит. И почему Снежного в такой раздрай привело знание, что я весь месяц прожила в волчьей шкуре.

Заканчивать не пришлось. Мне на нос опустилась бабочка. Откуда-то из-за моей спины – а по ощущениям, прямо с неё. Лишь немногим больше недавних светлячков, но более яркая и совершенно не светящаяся.

Сын Волчицы-Матери замолчал, сверля эту самую бабочку взглядом.

– Шрам, вы можете идти.

– Снежный.

– Она часть вашей стаи – это бесспорно, – белый волк шумно вздохнул. – И она – не-зверь. Ей надо к двуликим. Иначе она станет как Тамина.

По интонации я догадалась, что это имя. А по реакции волков – кажется, они встревожились, – что с именем связано что-то не очень приятное. Да и взгляды, устремившиеся на меня, полные сочувствия, лишь подтвердили догадку. Не знала, что волки вообще способны на подобное чувство.

Быстрая ободрительно толкнула меня в бок. Щенки повторили за ней. Остальные ограничились словами.

«Береги себя. Опасайся медведей. Не вступай в битвы с волками. Ты часть нашей стаи».

Чувствовалось, что в нашу следующую встречу они не верят совершенно.

– Да хранит тебя Волчица-Мать! – Быстрая уходила последней.

Я проводила их печальным взглядом и повернулась к Снежному, который успел успокоиться, и теперь смотрел на меня совершенно нечитаемым взглядом.

– Нам надо покинуть остров?

– Хотела смотреть статую – смотри. Время – есть.

Снежный показательно улёгся на траву, всем видом показывая готовность ждать.

Это настолько не вязалось с его реакцией буквально десяток минут назад, что я совершенно глупо уставилась на него, пытаясь понять, всерьёз он или издевается.

– А как же спешка? – уточнила, не скрывая подозрительности.

– Я не соперничаю за территории, – как маленькой, пояснил волк.

Заодно подтвердил мою догадку. Я оглянулась на лес, но моих уже не было видно.

– Почему я должна идти к двуликим?

– Поздно спрашиваешь. Уже осмотрелась? Тогда идём.

Вопреки собственным словам, Снежный даже морды от земли не поднял. Лишь глаз приоткрыл и тут же закрыл.

Я посмотрела на него с недоумением.

Снежный выглядел как большой, взрослый волк. Солидный волк. Сын Волчицы-Матери – это не щенок подросток. И, судя по поведению прочих волков, Снежный занимает свою должность, если это можно так назвать, не первый год.

Но всё же, мне он своим поведением напоминал Териона… Того Тери, каким он был четыре год назад, до отъезда в Академию.

Это сбивало с толку.

Рассуждать над странностями поведения волка можно было бесконечно долго, но, в самом деле, вопросы можно будет задать и в дороге… Или на привале. Не знаю уж как далеко меня потащит Снежный, но вряд ли это будет бег на износ до тех пор пока я не упаду без сил.

А вот второго шанса вернуться к статуе у меня может и не быть. Чутьё – или эгоизм, – подсказывало мне, что двуликим её показывать нельзя. Искать же потом волка, который согласится меня привести… Что-то кажется мне, что это будет испытание похлеще чем семь лет жизни в чужой шкуре.

Я обошла островок по кругу, рассматривая цветы и выискивая бабочек. Но их не было. Даже той, что села мне на нос – я совершенно не помнила момент, когда она исчезла и куда, но нигде на острове её не было.

И вернулась к статуе.

Сейчас, когда начало рассветать, было заметны мелкие выщербинки на лапах и туловище. И янтарные глаза светились едва-едва. И ощущения от нахождения на островке изменились. Уют всё ещё чувствовался, но скорее как от комнаты, куда давным-давно не заходил. Я ощущала такое в спальне Симоны…

От этого стало грустно. Я помотала мордой, отгоняя неприятные воспоминания – сейчас не их время, – и вернулась к Снежному.

– Теперь ты объяснишь, почему мне срочно понадобилось к двуликим?

– Ты землянику съела?

– Ответь.

– Съешь, – ворчливо повторил Снежный, выпрямляясь. – Пропадёт – жалко будет. И дорога всё равно долгая.

Смерив его подозрительным взглядом, я вздохнула. Пришлось напомнить себе, что этот волк – по-прежнему простой зверь. И сколь бы человечными мне не казались его глаза, реакции и речь, он оставался волком. Пусть даже огромным.

Задумчиво проследив, как я съела эти две несчастных ягодки, Снежный поднялся окончательно. Отряхнул свою белую и чистую, словно не на земле лежал, шерсть, и взглядом намекнул, что я должна покинуть островок первой.

«Да продлятся дни твои бесконечно, Арион», – я глубоко поклонилась статуе, игнорируя волка, и лишь после этого ступила на дорожку.

Путь на сушу оказался явно короче, чем дорога к острову. Хотя, возможно, мне так показалось из-за того, что сейчас можно было идти быстрее.

А, когда я обернулась к Снежному, выяснилось, что дорожки больше нет. Дно было чистым, без малейшего намёка на тропу, и сейчас – в лучах рассвета, – было заметно, что глубина там внушительная. Оглянувшись на Снежного, я осторожно коснулась лапой воды и моментально отскочила – вода была ледяная!

– Идём. Не отставай, иначе заблудишься.

В голосе жреца слышалось недовольство, но взгляд выдавал скуку. Неприятная обязанность, которой не избежать. По-моему, даже имена волчатам он давал с большим энтузиазмом.

Фыркнув, я поспешила следом.

– Ты не ответил. Почему мне срочно нужно к двуликим?

– Ты тоже двуликая.

– Только последний месяц. До того я была человеком.

Снежный смерил меня скептическим взглядом, и ускорил шаг, вынуждая меня перейти на трусцу – на его один шаг приходилось штук пять моих, и я просто не успевала.

– А всё-таки. Кто такой Тамина? Почему из-за него я должна срочно уйти? – я сделала ещё одну попытку получить ответ.

– Не он, а она, – ворчливо отозвался волк.

Оглянувшись на меня, он шумно выдохнул и замедлился, а через десяток метров и вовсе остановился.

– Тамина – моя мать. Когда-то она была двуликой. Но потом провела слишком много времени в волчьей шкуре. И стала волком навсегда. Безвозвратно.

***

Астерия поджала губы, зло глядя на собственное отражение.

Утро вновь началось чересчур рано – она так и не смогла к этому привыкнуть. И ей казалось, что никогда и не сможет.

А учитывая, что вчерашний день был далёк от развлечений или хотя бы просто приятного времяпрепровождения, проснулась Астер в совершенно отвратном расположении духа. Ей хотелось закрыть дверь и весь день проваляться в постели. Проигнорировать и уроки, и семейный обед – видеть хоть кого-то, особенно родственников, абсолютно не хотелось.

И на стук в дверь принцесса реагировать тоже не стала. Слуги догадаются, что их не ждут, а семья… Хотелось верить, что тоже догадаются.

Стук повторился настойчивее, и Астерия скривилась. Но упорно продолжила молчать. И сверлить взглядом дверь.

Ещё через минуту в комнату зашла леди Шонель с осуждающим взглядом, устремившимся на племянницу.

– Утро, Астер. Ты ничего не хочешь мне сказать?

– Вы вошли без стука.

Девочка не попыталась изобразить даже вежливость. Она была недовольна и не собиралась это скрывать.

– Это не то, что я желаю услышать, – Шона поджала губы.

Астерия громко фыркнула и отвернулась. Она догадывалась, что тётя хочет услышать её оправдания. Но принцесса не считала себя виновной хоть в чем-либо. Просыпаться в плохом настроении не преступление, тем более что тётю она к себе вообще-то и не приглашала.

Пантомима грозила затянуться.

Девочка упрямо смотрела лишь на собственное отражение и совершенно механически расчёсывала волосы. Шонель – молчала, но её взгляд был почти осязаем.

– Эх, Астер… А я так надеялась, что хотя бы тебя этот недостаток взросления обойдёт стороной, – тётя тяжко вздохнула и удручённо покачала головой.

Астерия поджала губы, но даже не повернулась. Она – ни в чём не виновата. И злость, не прошедшая окончательно после вчерашнего, лишь подкрепляла уверенность в собственной правоте.

Шонель, так и не дождавшись реакции, подошла ближе и опустила руки на плечи племянницы. Улыбнулась ей через зеркало грустно и понимающе, и ободрительно погладила.

– Астер, дорогая, я понимаю, твоё тело меняется, но это не повод срываться на родных.

Сжать губы сильнее было невозможно, но Астерия всё равно попыталась.

– Знаешь, все мы прошли через этот…

– Хватит!

Раздражённо дёрнув плечами, Астерия скинула чужие руки, и, повернувшись к тёте лицом, недовольно скрестила руки перед грудью.

– Я хорошо учусь. Не надо мне разжёвывать очевидное! И – моя злость вызвана не этим!

– Я всё понимаю, милая, – Шонель согласно прикрыла глаза и опустилась на софу напротив племянницы.

От злости Астер скрипнула зубами. Взгляд тёти был таким понимающе-сожалеющим, что лишь выводил из себя ещё сильнее.

– Это всё, что ты хотела сказать? – чересчур ровным от сдерживаемых эмоций голосом, спросила принцесса.

– Нет. Астер, я хочу поговорить про вчерашнеее…

Скрипнуло дерево расчёски, когда пальцы девочки сжали её сильнее, а взгляд сменился на прищур. И руки от переполняющих, бьющих через край эмоций, начали заметно подрагивать.

– Астер…

Шонель замолчала, подняв голову и недоумённо разглядывая напряжённую девочку. Это не то, чего ожидала женщина. Не то к чему она привыкла.

– Послушай меня. Вчера ты поступила некрасиво…

– Некрасиво?!

На эмоциях, Астерия вскочила со своего пуфика и в раздражении откинула мешающуюся расчёску в сторону.

– Я?! Некрасиво, неправильно, не по этикету… Надоело!

Эмоции выплеснулись наружу громким криком. Астерия не могла сдерживать больше свою злость. Она не хотела её сдерживать.

Весь месяц она подчинялась этим дурацким правилам. Плясала под дудку. Слушалась. Делала всё, что требовали… Притворялась идеальной принцессой, лысый оборотень вас всех задери!

И копила. Копила эти эмоции. Это раздражение. Злость на эту вопиющую несправедливость.

Она ждала понимания. Но отец последний месяц был слишком холоден. Брат – слишком чужой. А тётя… Родная, любимая тётя, в которой Астер всегда видела и искала поддержку, сейчас пришла чтобы отчитать её! Отчитать за то, что она подобающим образом ответила Лонесии! Притом, очевидно, отчитать так, словно Астер совершила настоящее преступление. Словно она не принцесса, а так, бродяжка приблудная!

И сейчас все эти эмоции хлынули наружу единым бессвязным потоком.

Астерия не плакала. Она кричала. Обвиняла. Жаловалась.

Почему отец игнорирует. Почему учителя стали строже. Почему нельзя гулять. Почему нельзя изменить распорядок дня. Почему… Почему?.. Почему?!

Но все её вопросы, все её претензии остались без ответа.

Тётя отвела взгляд, терпеливо выслушивая всё, что говорила Астер.

Не опровергая. Не пытаясь ответить. Не делая совершенно ничего.

Девочка выдохлась и почти упала обратно на свой пуф, чувствуя себя совершенно опустошённой и растерянной.

– Выговорилась?

В голосе тёти не было сочувствия. Даже жалости не было.

В груди Астер вяло шевельнулась обида, но сил совершенно не осталось даже на возмущение. Девочка лишь вяло кивнула, не глядя на тётю и пытаясь отыскать расчёску – ужасно хотелось чем-нибудь занять руки.

– Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, – Шона улыбнулась, смягчая предыдущие слова. – Но я пришла действительно поговорить о вчерашнем.

Астерия подняла неприязненный взгляд.

– Я понимаю, твои чувства, – ещё мягче. – И… Сейчас я понимаю, что ты не знала. Не хотела обидеть Лону. Но… Лона – бастард.

Девочка досадливо дёрнула головой.

– Да. Бастард. Признанный твоим отцом, но… – Шона на миг поджала губы, прежде чем продолжить. – Для многих она всего лишь второй сорт. Почти вся знать считает её ниже себя, несмотря на то, что Лона – принцесса по крови.

В голосе женщины затаённая нежность мешалась с грустью пополам.

Астерия поморщилась – жалостливая история её не впечатлила.

– Поэтому твои вчерашние слова были так бестактны. Ведь вы семья. Вы должны быть вместе. Одна сила. Поддержка и опора! – глаза тёти светились воодушевлением.

– А она то в курсе?

Астер смотрела исподлобья, и Шонель сбилась с мысли, посмотрев на племянницу непонимающе.

– Мне ты говоришь, что мы семья. Что важно друг друга поддерживать… Но что-то я ни разу не слышала, чтобы подобное ты говорила Лоне, когда она намеренно задевает меня, Тери или Корнелию.

На самом деле, Астерии было совершенно всё равно, задевает ли Лонесия старших брата и сестру – они просто к слову пришлись. Но сейчас упомянуть их казалось хорошей идеей.

– Милая, пойми, она – бастард. Если относиться к ней строже, то все вокруг начнут твердить, что это лишь из-за того, что она бастард.

– Ты только что сказала, что её считают вторым сортом, – прищурившись, напомнила Астер.

– Но это не отменяет того факта, что и за неё найдётся, кому вступиться, – улыбка Шонель стала грустной и немного натянутой. – Подумай об этом, милая. Пожалей сестру… Будь умнее, чем она. В конце концов, ты следующая королева, а она… Она так и останется всего лишь королевским бастардом.

Эти слова она сопроводила печальным вздохом – гораздо более искренним. И поднялась с софы. Хотела погладить племянницу по плечу, но та отшатнулась.

Шона, на сдержавшись, недовольно поджала губы, но спохватившись, вновь понимающе улыбнулась.

– Подумай, милая. Я верю, ты сможешь принять правильное решение.

Астерия снова промолчала. Проводила тётю пристальным взглядом и шумно выдохнула, когда та закрыла за собой дверь, оставляя девочку в одиночестве.

Вспышка эмоций вчера. Эта речь на грани истерики – сейчас.

Слова тёти. Такие правильные. Но оставившие после себя неприятное послевкусие.

А ведь день только начался.

Прикрыв глаза, Астерия несколько раз шумно вздохнула. Но даже это не помогло.

Громко и зло фыркнув, девочка позвонила в колокольчик, вызывая служанку.

И, едва Малика появилась на пороге, бескомпромиссно заявила, что ей нехорошо, и ни на уроки, ни на семейный обед она не пойдёт. И вообще, она не желает никого видеть!

Астер просто чувствовала, что ей жизненно необходима эта передышка.

И абсолютно всё равно, как воспримут этот поступок окружающие.

Глава 5. Не волчонок

Почти двое суток в пути.

Бег, еда, отдых, снова бег, снова еда, снова отдых, и опять бег… Не оставляло ощущение, что если бы не обуза в виде меня, сам Снежный весь этот путь преодолел меньше чем за полдня. Даже с перерывами.

Хотя и плюсы от такого выматывающего режима однозначно были. И то, что двигались мы быстро – быстрее, чем обычно бегала стая Шрама. И то, что у меня не оставалось времени всерьёз задуматься о рассказе Снежного.

Я не боялась того, что могу остаться в звериной шкуре насовсем. Но искренне желала понять, почему это настолько ужасно. И как вообще случилось подобное… Однако, эти вопросы вполне могли подождать до момента, когда мы дойдём… Куда мы там идём. Когда Снежный «исполнит свой долг». Почему-то его стремление вернуть меня в двуногую форму попросту не получалось трактовать иначе.

– Перерыв?

– Нет. Мы на месте. Смотри.

Он кивнул вперёд, туда, где возвышались кусты почти в его рост. И выглядели они очень колюче, хотя цветы на них были симпатичные – небольшие, в оттенках сиреневого и со смутно знакомым запахом.

Я с сомнением огляделась по сторонам, но ничего похожего на проход не заметила.

Волк шумно вздохнул, укоризненно покачал головой и лапой раздвинул ветви, помогая мне наконец увидеть… Город?

Мы находились не очень близко – до городской стены оставалось примерно десять минут неторопливым шагом в человеческом обличии. Хотя, конечно же, называть этот заборчик стеной было чересчур пафосно. Да и в целом, это вряд ли можно было назвать единым забором. Ближайшие дома вообще напоминали дома деревенские – не выше двух этажей, каждый со своим участком на котором непременно располагалось какое-нибудь дерево, а иногда даже парочка. При внимательном рассмотрении стало понятно, что заборы тоже раздельные.

Снежный замер, прислушиваясь или ища что-то, понятное только ему, и, кивнув сам себе, подтолкнул меня в сторону города.

Протискиваться пришлось прямо сквозь кусты, потому что иного пути поблизости не наблюдалось, а взгляд моего проводника был не очень то дружелюбным. После меня то же самое проделал волк, хотя ему явно было проще. Ему те ветки-колючки, как муравей против орла. Он их даже не заметил.

Он бодро потрусил вдоль леса, проигнорировав широкую и удобную дорогу в стороне – до неё было ещё дальше чем до городской «стены», да и огибала город она с другой стороны. Впрочем, понять Снежного было не сложно. В конце концов на дороге было слишком много оборотней. И незамеченными мы бы точно не остались…

Не знаю, почему мне казалось важным остаться незамеченной, но сейчас это однозначно было правильным.

Меньше чем через полчаса мы дошли до другой дороги, поменьше. Если на той дороге спокойно могло разъехаться пара карет или телег, то здесь, пожалуй, можно было ходить только пешком. Однако и узкой тропинкой её назвать было нельзя. Думаю, оборотень в форме медведя здесь спокойно пройдёт, не испытав дискомфорта. Правда судила я по Снежному, по его размерам.

Здесь было темнее, потому что деревьев больше, и заборы повыше как будто. И лес здесь был ближе. И, к слову, эта дорога-тропинка в лес и убегала. Непонятно только, почему Снежный не вывел нас к ней сразу.

Через какое-то время тропинка разветвилась, и Снежный уверенно свернул налево, к домикам попроще. Почти сразу дорога расширилась и переросла в настоящую площадь, с деревом посередине.

Но меня привлекло не дерево – меня привлекло здание сразу за ним. Настоящий храм Арион! Хотя он отличался от того, где проводилась свадьба Корнелии, но тем не менее сомнений не было. По каменной поверхности вились растительные узоры, местами подкрашенные мхом. И явно не от разгильдяйства, а намеренно для красоты.

Пока я любовалась этой красотой, Снежный решительно толкнул дверь храма и вошёл внутрь. Пришлось поспешить за ним.

В храме царил полумрак, но даже волчьим глазам понадобилось пару секунд, чтобы привыкнуть.

Мы пришли вовремя… Или наоборот, очень невовремя.

Чужой разговор оборвался и на нас уставилось три пары глаз. Взрослая женщина, в платье мшистого цвета смотрела с недоумением. Девушка постарше, с длинными рыжими волосами взглянула с нескрываемым недовольствам. А та, что помладше – тоже рыжая, но у неё волосы были заметно короче, – смотрела со смесью испуга и удивления.

Впрочем, могу её понять. Думаю, я в начале на Снежного смотрела точно так же.

Волк громко рыкнул и головой указал на меня.

– Вы не вовремя, – проворчала жрица.

Снежный нахмурился и вновь коротко рыкнул.

Я не сразу поняла, что он действительно просто рычит, вместо того чтобы сказать по-человечески. И уставилась на него с удивлением. А вот женщина, недовольно цокнув языком, вздохнула и потёрла переносицу.

– И никак это твоё важное подождать не может? У нас важный урок.

Снежный в ответ безмолвно показал зубы. Без угрозы. Но жрица вновь вздохнула и, поморщившись, отмахнулась.

– Иди уже. Во дворе подождите.

Мой взгляд зацепился за резьбу на стенах и я хотела задержаться, чтобы рассмотреть поближе, но получила предостерегающий взгляд Снежного, и недовольный от жрицы.

Выйдя из храма, Снежный повёл меня дальше по тропинке. Недалеко, впрочем. Нашей целью оказался ближайший к храму двор. Ничуть не смущаясь, волк толкнул деревянную дверь, чуть выше моего роста, и выразительно пригласил пройти первой.

Из сада пахнуло цветами, и я невольно отпрянула, не успев сделать и шага за порог.

– Вперёд-вперёд, волчонок.

Снежный меня подпихнул лапой, вынуждая пройти вперёд.

Цветов здесь было не так много, как мне показалось в начале. А ещё, при ближайшем рассмотрении, оказалось, что цветы большей частью лечебные. И сам сад был больше, чем можно было предположить. А на фоне высокой яблони, чья тень почти полностью накрывала полянку перед домом, сам двухэтажный домишко казался совершенно крошечным.

Снежный, не обращая внимания на растения, и на разглядывающую их меня, прошёл к домику и с видом короля уселся на траву возле скамейки.

– Иди сюда.

– А почему в храме молчал?

– Подрастёшь – узнаешь, – добродушно фыркнул волк.

Такое чувство, что он повеселел. А впрочем, наверняка дело в том, что его задача почти выполнена. По его мнению.

– Вот ты вроде волк, а говоришь в точности как старый дед.

– Волчонок, по меркам волков я и есть старый дед.

Я уставилась на него с подозрением – в его интонации отчётливо слышалась ирония. Нет, однозначно, надо больше узнать про оборотней… И про волков! Любопытно же, насколько редки вот такие экземпляры. И до жути интересно, что сыграло свою роль – то, что его матерью была потерявшая человечью ипостась оборотница, или же то, что он жрец Арион.

Калитка негромко скрипнула буквально через пару минут.

– Ну здравствуй, Снежный.

– Здравствуй, Реона.

Волк склонил голову в подобии поклона.

А я с интересом рассматривала женщину. Всё же, в храме было темновато, да и рыжие сестрички отвлекли на себя моё внимание. Я даже не помню, как выглядела статуя богине!

У жрицы были тёмные волосы, собранные в строгий пучок. Платье цвета травы – и по-моему даже летнее. И достаточно молодое, но серьёзное лицо, по которому я затруднялось определить возраст. Она могла быть ровесницей Симы или старше Шонель – у той тоже морщин особо не было видно.

– …Месяц?!

Кажется, увлёкшись разглядыванием, я совершенно прослушала весь рассказ Снежного. Волк конечно вряд ли упражнялся в красноречии, но всё равно как-то чересчур быстро.

– Девочка, иди сюда… Она ведь понимает человечью речь? – обеспокоенно уточнила Реона.

– Понимаю, – я недовольно буркнула, подходя ближе.

Женщина шумно выдохнула, повела плечами, словно извиняясь, и присела рядом со мной, прямо на траву.

– Мне надо обследовать тебя магией. Это может быть немного щекотно.

Я пожала плечами и с любопытством склонила голову. Снежный, наблюдавший за нами с прежним спокойствием, негромко фыркнул, но его я проигнорировала. Дать какой-то совет он мне не мог, а если б считал, что это может быть опасно… Впрочем, они ведь оба последователи Арион – о какой опасности вообще может идти речь?!

Действия Реоны были мне не особо понятны – саму магию я не видела. А вот ощущения больше напоминали грубые поглаживания, чем щекотку. Но эту мысль я оставила при себе. Тем более, что женщина ко мне даже рук не протянула – сложила их лодочкой на уровне груди и что-то беззвучно шептала.

– Ну вот и умница, – закончив, женщина потрепала меня между ушей.

Я недовольно засопела, а Снежный громко фыркнул.

– Ты ведь помнишь, что она всё ещё оборотень, а не неразумный волчок?

– Извини, – она обезоруживающе улыбнулась мне. – Привычка. Первый раз Снежный привёл ко мне оборотня.

– А волков уже приводил? – я заинтересованно скосила взгляд на волка.

Тот сделал вид, что он статуя, и Реона усмехнулась.

– Бывало пару раз, – она пожала плечами.

Я кивнула. Судя по их переглядкам, это что-то крайне личное… Хотя по отношению к волкам это до сих пор звучит странно.

– Никаких помех нет. Ты спокойно можешь оборачиваться.

Снежный издал странный звук, больше всего напоминающий смех.

– Я не умею, – спокойно призналась я.

Выдержала неверящий взгляд и лишь заинтересованно приподняла уши, услышав от жрицы незнакомое раньше ругательство. А волк, неожиданно для меня, посмотрел на неё укоризненно. И что удивительнее всего, заставил смутиться.

– Как ты тогда превратилась в первый раз?

– Я испугалась медведя.

Реона шумно выдохнула и потёрла переносицу.

– Снежный, ты ведь знаешь… Ай, что с тобой разговаривать.

Она оборвала сама себя, рукой махнула в сторону волка и крепко задумалась. Снежный же не впечатлился. Вообще. Разве что позу немного сменил, став серьёзнее.

Молчание длилось пару минут.

– Хорошо, – она вздохнула. – Я помогу, но… Учти, это будет больно.

Не сдержавшись, я поморщилась.

– Можно подумать, у меня такой большой выбор вариантов.

– Ты могла бы обратиться к родственнику. Он смог бы провести ритуал менее болезненно.

Жрица лишь пожала плечами и, поднявшись, ушла в дом. До моего слуха донёсся звон металла и негромкое бормотание. Но прислушиваться я не старалась. Не важно, ругает она сейчас меня, Снежного, предстоящий ритуал или просто напевает песню – ничего ведь не изменится.

– Он опасный?

– Ритуал? – волк по-отечески ухмыльнулся, отчего меня передёрнуло. – Не опаснее принятия в стаю… Мия, – он строго посмотрел на меня.

Я от удивления даже взглянула ему в глаза – это первый раз, когда он обратился ко мне по имени просто так. Ошибку я осознала сразу же, но Снежный оставался спокоен как те самые снега. Ни злости, ни досады в глазах, лишь красные отсветы, которые сейчас казались особенно яркими… И которые пропали почти полностью, когда из дома донеслось новое ругательство жрицы.

– Двуликим нет места в волчьих стаях. Никогда.

– Я не смогу вернуться?

Я спросила растерянно.

Нет, разумеется, я и сама собиралась попросить у Реоны помощи о том, чтобы остаться здесь… Но слова Снежного звучали так, будто он категорически против моего присутствия среди волков. И тогда было совершенно непонятно, почему он вообще тогда проводил тот ритуал – очевидно же, что о моей двуликости он понял с первого же взгляда!

– У тебя нет причин возвращаться.

Я открыла рот, собираясь напомнить про всё тот же ритуал… И закрыла.

Кажется, я поняла наконец, что именно он пытался мне объяснить.

Не то, что мне нет места в волчьей стае. Даже не то, что он лично против меня… Он пытался донести, что про признание меня частью волчьей общины стоит хранить в секрете.

Не понимаю правда, с чего бы мне вдруг должно захотеться рассказывать об этом. Но, с другой стороны, Снежный ведь по-прежнему всего лишь волк. Большой, умный, почти по-человечески разумный, но всего лишь зверь. К тому же откуда ему знать о том, какие у меня были отношения с людьми. Может, он считает меня кем-то вроде наивного домашнего щенка, который радостно будет вилять хвостом каждому, кто проявит немного внимания?