Выходи за меня

Глава 1

Соленая капля скатилась по горячей щеке и звонко булькнула в хрустальный бокал. Тишина заполняла каждый уголок квартиры, отбивалась от голых стен и впитывалась тяжелым грузом в ее тело. Молодая женщина сидела на полу с бутылкой вина и полупустым бокалом, который по неведомой причине остался в квартире после того, как несколькими часами раньше её бывший муж обнес эту самую квартиру.

Она таращилась на алкоголь, и очередная слезинка без ее согласия снова растворилась в великолепном полусладком. После выпитого вина внутри разливалось временное приятное тепло, захотелось уютно свернуться калачиком на кровати, укрыться пушистым пледом и уснуть. Только беда в том, что кровать и многое другое, что было в доставшейся ей по наследству, дедушкиной однокомнатной квартире, испарилось вместе с бывшим супругом-крохобором. Она поднялась и медленно направилась в прихожую. Сумка, брошенная на пол у дверей, так и валялась одинокой бесформенной кучкой. Женщина вяло выудила мобильный и набрала 102.

– Драсте, – заплетающимся языком промямлила в трубку. – Меня обокрали, пришлите кого-нибудь…

– Уважаемая, – недовольно пробурчал мужской голос, – сколько Вы сегодня выпили?

– Слыш…те, Вы, там! – возмутилась Глафира, подавив очередной ик. – Мне просто очень нужна помощь. Мне даже спать негде.

– Вы на улице? – более участливо поинтересовались с той стороны.

– Нет, – она шмыгнула носом, глубоко вдохнула и, протараторив свой адрес, добавила: – Меня ограбил муж. Бывший муж. Пока я была на работе, он вывез все из моей квартиры.

– Вы сейчас в безопасности?

– Да… Наверное.

– Тогда ждите.

– Жду, – Глаша поморщилась и ткнула в экран пальчиком, прервав звонок.

Выпитый алкоголь наконец добрался до головы и в ней постепенно нарастала болевая пульсация. А ведь она знала, что так будет. Сначала уютное разливающееся тепло по всему телу, которое почему-то в первую очередь скапливалось в ногах, делая их ватными, и только потом градусы поднимались выше, пока не добирались в голову. Туман, заполнявший разум, не был прекрасен, никакой легкости после выпитого Глаша не чувствовала, а вот стук по вискам, постепенно переходящий в барабанную дробь, а после и вовсе превращающийся в отбойные молотки, сопровождал ее постоянно, стоило ей выпить хотя бы чуть-чуть. Казалось бы, зная об этом, она должна была воздержаться, ограничившись просто созерцанием необычной формы бутылки, подаренной мужем её пациентки несколько лет назад. Но обстоятельства нынче были не те. Вместо того, чтобы радоваться и порхать бабочкой, а именно эта картинка была в воображении Глаши с самого утра, она чувствовала себя, скорее, как сказочная старуха у разбитого корыта.

Вернувшись сегодня домой, Глафира Ростиславовна не могла поверить своим глазам. Удивление. Злость. Отчаяние. Она торопливо пробежала по квадратным метрам своего жилища и покорно приняла случившееся. Было ощущение, что из нее выкачали всю энергию и вместо подъема, который сопровождал её последние несколько часов, она резко почувствовала себя совершенно опустошенной. Поэтому, обнаружив в кухонном шкафу бутылку вина, женщина решила заполнить себя хотя бы им. А там уж будь что будет.

Время шло, а к ней на помощь никто не торопился. Переместившись снова на кухню, она забралась на широкий подоконник и стала рассматривать город с высоты десятого этажа. Зимой темнело быстро. Вскоре, распростертый перед ней, бетонный лес загорелся словно новогодняя елка. Видимо, предстоящий новый год Глаша впервые за долгие годы будет встречать одна. Без мужа, без родителей и без елки. Муж, слава всем богам, отрезанный ломоть, елка ей не нужна в гордом одиночестве, а вот родители еще несколько дней назад уехали на отдых и тревожить их совсем не хотелось. Пусть нежатся все праздники у теплого моречка под высокими пальмами. Позвонить им, значит испортить долгожданный отпуск. Папа тут же сорвется спасать свою дочь, мама начнет жалеть и причитать, а Глаше хотелось все случившееся пережить самостоятельно. В конце концов, пять лет назад она сама выбрала в спутники жизни того, кто все эти пять лет благополучно ей и испортил. Женщина покосилась на оставшуюся бутылку вина на полу, но тут же отмела мысль о продолжении банкета. Голова только-только стала проясняться и наполнять ее алкоголем повторно желания не было. Кофе бы сейчас…

Телефон призывно заурчал и следом в пустой кухне разлилась «Лунная соната» Бетховена.

– Привет! – чрезмерно бодренько прощебетала Глаша. – Как Мальдивы?

– На месте, куда ж им деться-то? – подруга Глафиры мелодично растягивала звуки, вальсируя каждым словом. – Ты мне лучше скажи, как прошло?

– Что прошло?

– Глашенька, ты меня пугаешь, – та засопела в трубку. – Вас что, не развели? А ведь я знала это! Говорила же, мне надо было остаться! Ну полетела бы позже…

– Стоп! – Глаша привычно остановила причитания лучшей подруги. – Нас развели, все в порядке.

– А что тогда не так? – Полина снова засопела, и Глафира кожей почувствовала, что та начинает сильно нервничать. За многие годы дружбы они, словно близнецы, считывали эмоции друг друга на расстоянии. – Гла-а-аш?

Вот это Полинино «Гла-а-аш» выбило женщину напрочь из только-только стабилизировавшегося состояния.

– Он вынес все-о-о-о-о! – Глаша всхлипнула. – Полечка, он приехал в квартиру и вынес все: мебель, вещи, посуду. У меня голые стены-ы-ы-ы!

– Как все? – растерянно пропела Поля в трубку. – Подожди-подожди! Вообще все?

– Нет, – резко успокоившись, сказала Глафира. – В гардеробной все мои вещи остались. А еще пара хрустальных бокалов, ну, наших, свадебных, – она обернулась, – кухонные шкафы на месте, их просто так не вытащить, как, собственно, и холодильник, вмонтированный в кухонный ряд, а еще телевизор на стене в комнате и чайник…

– Который ты из Тайланда привезла?

– Мг, – она задумалась. – Нет, ну есть еще и другие вещи. Ноут, например, постельное, подушки, кресло мое… А вот стиралки нет…

– Понятно, – снова нараспев произнесла Полина. – Глаш, он оставил тебе все, что ты покупала сама. А мебель и технику вы приобретали вместе.

– Да ладно, – женщина спрыгнула с подоконника и направилась в единственную комнату.

Гардеробная с ее стороны не тронута: вся одежда и обувь там, где ей и положено быть. Глаша подошла к ящику с бельем и дернула за резную ручку.

– Точно! – рявкнула в трубку от переизбытка эмоций новоиспеченная разведенка. – Представляешь, лифчик, который он мне дарил и который, естественно, оказался мне велик, он тоже забрал.

– И правильно забрал, зачем он тебе? – размеренно продолжила подруга. – А вообще, жестокая ты, Глафира Ростиславовна. Ты вспомни, сколько раз он намекал, уговаривал, а ты так и не согласилась откорректировать фигуру под желаемые мужем параметры. Он даже к действиям перешел, мол, посмотри, Глашенька, какое шикарное бюстье может украшать твое тело. Только вот у тебя третий размер, а туда положено пятый вложить, до которого тебе расти и расти.

– Нечего делать! Если его не устраивали мои параметры, надо было себе мозг увеличить!

– Да уж, – Полина вздохнула. – Вот, видимо, именно с этого и начался ваш разрыв.

– О, не-е-ет! Он начался в тот момент, когда мы зарегистрировали брак и поставили штамп в паспорте.

– Зачем ты так? Ведь хорошее тоже было.

– Было, – Глаша кивнула, будто подруга могла ее видеть и пошла осматривать совмещенный санузел. – Но прошло. Еще до свадьбы.

И тут её застопорило. Глафира разглядывала небольшое светлое помещение и снова не могла поверить глазам:

– Поль, он и унитаз унес, – произнесла она, не веря тому, что видит, ведь при первом осмотре квартиры Глаша не обратила на это внимания.

– В каком смысле унес?

– Да в прямом. Забрал свой черный трон и поставил обычный белый, – она истерично хохотнула. – Да еще, судя по всему, не новый. Видимо, к сегодняшнему дню он готовился заранее.

– Глаш, хочешь, я приеду? – осторожно предложила Полина.

– Нет, моя милая. Ты лучше беги к своему Борису Петровичу, небось заждался уже, – более спокойно произнесла Глаша. – И подумай над своим поведением, ты мне обещала.

– Мг, – едва слышно согласилась знаменитая виолончелистка. – А что ты решила с Игорем?

– Да ничего, – она покачала головой, вспоминая бывшего мужа и чертов унитаз, который он с некой нездоровой радостью несколько лет назад приволок домой. – Пусть валит на все четыре стороны, лишь бы больше не появлялся в моей жизни.

– Может, заявление на него написать?

– Черт! – женщину прошибло холодком. – Поленька, все, пока, мне пора бежать.

Глаша тут же сбросила звонок, но набрать 102 не успела. В дверь позвонили. Полностью протрезвев, она отдавала себе отчет, что с вызовом милиции погорячилась, но было уже поздно. Пригладив наспех копну непокорных рыжих кудряшек, распахнула дверь и замерла.

– Здравствуйте, – пробасил великан в форме. – Вызывали?..

– Нет, – беспардонно перебила гостя Глафира и тут же потупилась. – Простите, я передумала.

Ответное молчание заставило снова поднять глаза на широкоплечего парня в форме и от пронзительного взгляда его зеленых глаз мурашки вихрем понеслись по её рыжей макушке, сбегая до пяток и будоража весь организм мелким покалыванием. О, в эти глаза много лет назад были влюблены все девчонки старших классов и Глаша была не исключением. Но в отличии от остальных девочек, которые из кожи вон лезли, чтобы ему понравится, юная Глафира очень старалась делать вид, что ее интересует только учеба. В конце концов, девушка прекрасно понимала, что на такую, как она, вряд ли кто-нибудь вообще посмотрит, поэтому всегда держалась в стороне и в общие вздохи и ахи по парням старалась не встревать. Однако дома, в своей комнате, отличница Глафира погружалась с головой в мечты о самом красивом мальчике класса. И вот теперь, через столько лет, эта девичья полу-сбывшаяся мечта стояла у нее на пороге и не сводила с нее своих магических глаз.

В момент пубертата Глашенька была, так скажем, совсем не похожа на теперешнюю себя, поэтому сейчас совершенно не удивилась, что оказалась неузнанной, хотя, чего уж таить, немного расстроилась. А вот он… Он остался все тем же Тимофеем Зацепиным, который влюблял в себя с первого взгляда. И не то, чтобы он был красавцем. В школе Тим был обычным парнем с обычной внешностью: длинный нос, пухлые улыбчивые губы, черные, как смоль, волосы, худющий и при этом очень высокий. Еще тогда, в одиннадцатом классе он достиг 185 см, но, видимо, расти перестал уже после их последней встречи. Сейчас над женщиной возвышались не менее двух метров крепкого телосложения… сильного тело…сложения. Глафира сглотнула и, задрав голову, вернула свой блуждающий взгляд к изумрудным глазам, от чего бешеный табун мурашек вновь понесся галопом от макушки, наэлектризовал каждый волосок и по конечностям спустился до кончиков пальцев… Да, именно эти завораживающие глаза делали его невероятно привлекательным, притягательным, обворожительным и таким красивым…

– Передумали? – пробасил он, наблюдая, как она подвергала его зрительному анализу.

– Простите, – Глаша прикрыла веки от накатившей вдруг усталости и выдохнула. – Я оплачу ложный вызов.

– Я войду? – произнесла мечта, не обращая на её слова никакого внимания.

– Пожалуйста, – отступив назад, она смирилась с тем, что в ближайшие минут десять придется нервничать и краснеть. Как только она назовет свое имя, он точно её вспомнит. И не важно, что картинка перед ним будет другой. Женщина была уверена, что Глафира в жизни Зацепина была только одна. Хотя, конечно, можно понадеяться, что у него отшибло память, только вот принимая во внимание их прошлое, об этом даже думать было глупо.

А вообще, да, обидно, что Тим её не узнал. Копошась в своих противоречивых чувствах, Глаша еще раз бросила на него взгляд. Ну не может же быть, что он просто её игнорирует? Или может? Ведь она тоже не кинулась к нему на шею, хотя узнала сразу.

– Подожди меня внизу, – буркнул он кому-то на лестничной площадке и вошел, закрыв за собой дверь.

Она шлепала на кухню и спиной чувствовала прожигающий взгляд. Вляпалась так вляпалась. В одно мгновение Глафира Ростиславовна, тридцати пяти лет от роду, из заведующей отделения акушерства и гинекологии снова превратилась в четырнадцатилетнюю Глафиру Тучину, девочку пышных форм, а проще говоря, толстушку, которая стеснялась не только лишних кэгэ, но, и брекетов, веснушек, и даже копну рыжих волос до пояса, постоянно заплетенных в косички. Глаша была из тех одноклассников, с которыми дружили только тогда, когда очень нужно было списать домашку или контрольную. Во всех остальных случаях она была просто…

– Тучка, – тихо позвал Тим и она подскочила.

– Узнал, – констатировала Глаша, остановившись посреди кухни.

– А могло быть иначе? – Тим ощупывал ее взглядом. – Даже не представляю, что должно было случиться, чтобы я тебя забыл, – он шумно втянул воздух.

Тимофей пристально рассматривал знакомую и в тоже время незнакомую девушку и с каждой секундой его взгляд теплел, а сердце понемногу выравнивало свой ритм. Когда она открыла дверь, его прошибло холодным потом, а после бросило в жар. Он не мог поверить, что перед ним была именно она. Другая, но, несомненно, она. Зацепин верил, что они когда-нибудь снова встретятся, однако представлял эту встречу немного иначе. И уж никак не думал, что Глаша захочет остаться неузнанной. А именно такие нотки он уловил в ее словах. Глубоко вздохнув, он продолжил:

– Странно было бы не узнать твои огненные кудряшки и веснушки, – он шагнул ближе, – твои глаза. Хотя, конечно, ты очень изменилась, – мужчина протянул руку и коснулся локона на плече. – Но волосы такие же длинные, только уже не в косичках.

Сердце Глафиры готово было выпрыгнуть наружу. Волна трепета окатила все ее тело, ладошки покрылись испариной, она неотрывно смотрела ему в глаза, утопая в изумрудном океане.

– Тебе идет, – Тимофей разжал длинные пальцы и прядь пружинкой подсочила вдоль тонкой руки.

– Спасибо, – стараясь подавить эмоции, она решила переключиться на причину его появления у нее на пороге. – Тим, ты прости, что я вас вызвала.

– Сколько мы не виделись? – он склонил голову на бок и едва улыбнулся уголками губ.

– Ммм, – Глаша быстро сделала подсчет пролетевшему времени. – Девятнадцать лет?

– Девятнадцать лет, – задумчиво повторил бывший одноклассник и вдруг огляделся. – Так, значит, ты в разводе.

– А откуда ты… – начала она. – Точно, мой необдуманный звонок, и теперь ты у меня в гостях, и в курсе моей личной жизни.

– Можно, пройдусь? – он вздернул бровь.

– Пожалуйста.

– Уверена, что это муж?

– Бывший, – с нажимом повторила девушка. – С сегодняшнего дня.

– Вон оно что, – Тимофей сверкнул белозубой улыбкой. – За развод мстит, значит. Это же твоя инициатива была?

– Моя, – Глаша кивнула и посмотрела на выточенный профиль мужчины. – Не знаю за что он там мстил, но жалею, что, освободившись от супружеских оков, сразу домой не поехала. При мне бы он сюда не сунулся.

Тим зашагал в комнату, и Глафира, испытывая одновременно и неловкость, и детский восторг от встречи, посеменила следом, словно провинившаяся школьница.

В спальне, еще недавно уютной, было почти так же пусто, как и на кухне. На полу валялась Глафирины подушки, в углу уютное подвесное кресло, а рядом с ним высокий торшер с ярким абажуром, старый, дедушкин, который не вписывался в интерьер, но Глаша все еще не готова была с ним расстаться.

– Интересно, а почему это оставил? – Тимофей обвел взглядом немногочисленный скарб. – В машину не влезло?

– Потому что это все мое, – она словила недоуменный взгляд Зацепина. – Мой супруг, то есть мой бывший супруг, оставил в квартире только то, что принадлежит лично мне и то, что я купила сама.

– Какое благородство, – хмыкнул Тим.

– На раздел имущества я не подавала, но и предположить не могла, что он вывезет всю мебель. Хорошо, кухня частично уцелела.

– Так если мебель куплена в браке, то она общая, – мужчина стоял у балкона и рассматривал комнату.

– Знаю, но сейчас мне уже все равно.

– Хорошо, хоть квартира твоя. Могла бы вернуться, а личные вещи в мусорных пакетах у дверей снаружи.

– Это точно, – она кивнула.

– Вот-вот, – задумчиво произнес Зацепин.

– А ты женат? – внезапно вырвавшийся вопрос стал неожиданностью для нее самой. Она прикрыла рот ладошкой и уставилась на собеседника.

– Мне некогда заниматься личной жизнью, – он лукаво улыбнулся и подмигнул. – К тому же, я давно определил для себя, что не смогу свести воедино и работу, и семью.

– Подожди-подожди, – Глаша удивленно посмотрела в его потрясающие глаза, – Твой папа следователь. По-моему, это прекрасный пример того, что можно совмещать…

– Был, – перебил Тимофей. – Был следователем.

– Прости? – она растерялась и в который раз готова была прикусить себе язык.

– Он ушел на пенсию, у него все отлично, но мой отец как раз-таки является ярким примером, что семья и работа не совместимы, – Зацепин поджал пухлые губы. – Родители давно в разводе. И, должен сказать, когда они разошлись, вздохнул с облегчением даже я.

Тимофей подошел к гардеробной нише, а Глаша невольно задумалась о себе. Хорошо, что у них с Игорем не было детей. Сначала ее муж говорил, что надо пожить для себя, потом частенько повторял «а как же твоя карьера и мой бизнес». И Глаша не сопротивлялась этому. Она считала, что он прав. Только в последний год её все чаще и чаще посещали мысли о ребенке. Но как же хорошо, что не сложилось. Иначе все было бы куда сложнее. А так это всего лишь развод, после которого у нее осталась карьера и квартира, а у него бизнес и мебель. Женщина глубоко вздохнула, осмотрела свои пустующие квадратные метры и вдруг почувствовала, что счастлива. А ведь действительно, все куда лучше, чем могло бы быть. Всего несколько часов назад она думала о каком-то там совместно нажитом барахле. Даже всплакнула. А что ей мешает поехать и сейчас же купить новую кровать?

– Тим, так что там на счет штрафа за ложный вызов? – вдруг выдала она. – Оформляй. Паспорт нужен?

– Это ты так торопишься меня выпроводить? – он вопросительно поднял одну бровь и улыбнулся.

– Нет, что ты. Просто, сам видишь, мне даже спать не на чем, а время уже позднее. Еще чуток и все магазины закроются. Мне много чего придется приобретать, но кровать желательно сегодня.

– Так поехали.

– Куда? – Глаша удивленно уставилась на собеседника.

– В магазин, – просто сказал он. – Или ты уже передумала приобретать спальное место?

– Нет. А как же штраф.

– Я не понял, ты кровать хочешь?

– Хочу, – она кивнула и почувствовала себя китайским болванчиком.

– Ну так собирайся, я подвезу.

Тимофей вышел на кухню, параллельно вглядываясь в экран телефона, а Глаша метнулась в гардеробную и стала лихорадочно надевать свитер поверх футболки. В коридоре открылась входная дверь, послышался мужской голос и следом тихий щелчок, оповестивший, что обладатель незнакомого густого баритона ушел.

– Ты готова? – поторопил одноклассник. – Если будешь долго собираться, сможешь купить только надувной матрас или раскладушку.

– Знаешь, уж если на то пошло, то и раскладушка сойдет, – девушка просеменила мимо великана, сунула ноги в ботинки на высоком каблуке и поправила модные брючки.

– Ну ничего себе! – он осмотрел ее с ног до головы. – Подумать только, обувь делает с человеком чудеса: ты стала чуть выше моего локтя.

– Да ладно, – она подошла ближе, – моя макушка тебе почти до плеча, посмотри!

Мужчина нежно коснулся непокорных волос на этой самой макушке и застыл. Глафира притихла, словно подобранный на улице котенок. От прикосновения теплой ладони стало так уютно, что захотелось прильнуть ближе, вдыхая завораживающий аромат мужского парфюма. Она осторожно подняла голову, а Тим переместил ладонь на затылок и наклонился ближе. Очень близко. Глаша чувствовала его дыхание на своих губах и млела от этого ласкового почтикасания.

– По-моему, тебе не стоит надевать высокие каблуки, – он улыбнулся, едва не коснувшись ее губ.

– Это еще почему? – растерялась Глафира.

– Ты становишься слишком… – Тим внезапно отступил на шаг.

– Слишком? – шепотом повторила девушка, чувствуя, как пьянеет от одного его взгляда.

– Досягаемой, – выдохнул Зацепин и от его улыбки не осталось и следа.

Глафира не шевелилась, стоя рядом с ним, она боялась и одновременно желала того, что может быть скрыто за его дурманящим взглядом. Пульс давно превышал лимит положенных скачков в минуту, мысли в её голове наскакивали одна на другую и Глаша уже не помнила, куда собиралась и на кой черт вообще оделась.

– Тучка, – с хрипотцой произнес бывший одноклассник.

– Не называй меня так, – детское прозвище отрезвило и в голове мгновенно прояснилось. – Я сейчас совсем не тучка. Я почти в два раза меньше, чем была в выпускном классе, и в полтора, чем при последней нашей встрече.

Насупившись, Глаша натянула пальто, быстро замотала шарф и подхватила с пола сумочку:

– Пошли, если ты не передумал меня подвезти.

Лифт медленно спускался на первый этаж, а девушку буквально раздирала злость. Она злилась на себя, на свою глупую влюбленность, на Зацепина, который, черт его бери, выглядел так, что его хотелось оставить у себя в плену и не выпускать до скончания дней. А ведь она только сегодня освободилась от брачных оков. Бывшего мужа еще и след не простыл, а Глафира уже засматривается на другого мужчину. Да еще и на кого?! На Тимофея Зацепина, который, еще раз черт его бери, до сих пор видел в ней прежнюю многотонную тучку четырнадцати лет отроду.

– Глаш, – он схватил ее за руку.

– Я сегодня точно останусь без кровати, – высвободив свою ладонь из длинных пальцев, она шагнула из лифта и направилась к выходу.

– Ну, Глаш, – просяще позвал Тимофей. – Ты что, обиделась?

– Нет!

– А позволь спросить?

– Ну? – она резко остановилась и развернулась.

– На что обиделась-то? – он так заразительно улыбался, что ей тут же захотелось врезать по его счастливой физиономии, если дотянулась бы, конечно.

– Не называй меня «тучка», – отчеканила девушка и свела брови на переносице.

– Я не могу, – все так же улыбался Зацепин. – Потому что ты похожа именно на тучку.

– Издеваешься? – она еще больше помрачнела и двинулась к выходу.

– Сколько тебя помню, ты всегда хмурилась, вот как сейчас прям, – он размеренно шагал следом. – Но изначально, Глафира Тучина, позволь напомнить, что ты стала тучкой из-за своей фамилии.

Она застыла у двери и обернулась.

– В классе пятом, – Тимофей сощурил глаза, – ты обозвала Ленку Прохорову Прошкой, а она в ответ крикнула…

– Тучина – Тучка, – опередила Глафира.

– Интересно, а если бы твоя фамилия была, например, Смехова, ну или Весёлова, ты была бы более улыбчивой?

Глаша недоуменно смотрела на Тимофея и первый раз не знала, что ответить. А ведь она действительно все школьные годы расценивала свое прозвище как обзывательство, указывающее на её многогабаритность, но уж никак не на угрюмость или фамилию.

«Тучка» в голове девочки-подростка представлялась в виде чего-то безразмерного и бесформенного, огромного и до жути неприятного. Ее комплекс рос каждый раз, когда к ней обращались одноклассники и каждый раз она обещала себе, что когда вырастет, то обязательно изменится, чего бы ей это ни стоило. И она выполнила данное обещание, и даже забыла о прозвище, которое неприятным осадком осело где-то глубоко внутри. А Зацепин в одно мгновение распотрошил ее внутренний мир и вынудил вспомнить даже то, о чем вспоминать и вовсе не хотелось.

– Пошли, – он снова схватил её за ладошку и потянул на улицу. – А я все думаю, при чем тут твой вес? Я никогда не обращал внимания на твой вес, тебе ли не знать. Да и сам, если помнишь, тоже не был таким, как сейчас.

– Мг, – кивнула она, пытаясь приноровиться к его размашистому шагу.

– Был высоким и тощим, как шпала. Мама все переживала, что очень быстро расту, все таскала меня по врачам, анализы заставляла сдавать. Ел, как слон, а вес при этом не набирал. Все думала, что у меня глисты, стыдно кому сказать!

– Мг.

– Но после школы, года через полтора, все изменилось. И ты могла бы это знать, конечно, если бы… – Зацепин умолк. Слова, которые хотелось высказать, застряли в горле неприятным комом, и он вздохнул.

Глафира знала все, о чем промолчал мужчина и была благодарна ему в этот момент за тактичность. Она была смущена и, выскажи он все как есть, не смогла бы найти подходящих ответа, а оправдываться не было смысла. Они оба знали, что во всем виновата только Глаша.

– В общем, расти перестал, – продолжил после паузы бывший одноклассник, – в качалку начал ходить, пересмотрел свое питание.

– Мг, – едва успевая за ним промычала Тучина.

– Глаш, – он вдруг становился. – С тобой все в порядке?

– Да, – она подняла на него взгляд. – Просто ты так быстро идешь…

Тимофей выразительно посмотрел на сапожки и снова вернулся к веснушчатому лицу:

– Да уж, – он сдерживал улыбку. – Каблуки высокие, но почему-то шаг шире у тебя от этого не стал. Может, тогда лучше кроссовки? В них хоть за мной бегать удобнее будет.

– Зацепин! – девушка свела брови и топнула ногой.

– А что сразу Зацепин? – теперь он улыбался во все тридцать два. – Да ты не просто Тучка. Ты очень маленькая хмурая Тучка.

В следующее мгновение он отступил назад и, достав из кармана куртки ключи, произнес:

– Прошу, – Тим галантно открыл пассажирскую дверцу черного авто.

Девушка без промедления, юркнула на сиденье и глянула на свои ступни. Зацепин определенно прав, в магазин надо было обувать что-то более практичное и удобное.

Уже через двадцать минут бывшие одноклассники расхаживали по торговому центру в поисках подходящего спального места. Всё, на что бы ни падал взор Глафиры, очень напоминало ей стыренное Игорем супружеское ложе. До приезда в магазин, она была уверена, что приобретет нечто похожее на предыдущую кровать. Однако сейчас, глядя на огромные бандуры, ей вовсе расхотелось тащить одну из них в свою небольшую квартирку. В мозгу даже возникла дикая мысль о том, что пора расширять жилплощадь. Ведь у нее снова будет только спальня и кухня. Но эта мысль была отвергнута так же быстро, как и ее появление. Для чего расширение? У нее-то теперь и мужа нет, а разведенке достаточно и одной комнаты. В гости она никого никогда не звала, потому что некогда приемы устраивать. А если и выдавался тихий денек, то она предпочитала просто отоспаться. Это Игорь любил таскать своих дружков и закатывать недовечеринки. Трое мужиков сидели на кухне до глубокой ночи и, якобы, обсуждали свои стратегические шаги по расширению их горе-бизнеса. Глаша в такие дни появлялась дома редко. А в последнее время вообще частенько оставалась на сутки, а иногда и ночевала в своем кабинете на небольшом диванчике, только чтобы не сталкиваться с мужем и его свитой подчехленных пивком бизнесмЭнов.

Остановившись у очередной двуспальной кровати, она поморщилась и обернулась:

– Как тебе?

– Большая, – загадочно произнес Тимофей, который до этого момента молча шагал за девушкой, ничегошеньки не комментируя, не советуя и вообще не влезая в её мысли своим присутствием.

– И все?

– А что еще? – он удивленно поднял брови. – Хочешь узнать мое мнение?

В ответ Глаша лишь сузила глаза и вперилась в него.

– Да ладно, а то ты не знаешь? – он лукаво подмигнул, и девушка поспешно отвернулась, чтоб её румянец остался незамеченным. Было такое ощущение, что, зная ее особенность краснеть по поводу и без, Тим нарочно над ней подтрунивал. – Хорошо, – вдруг его голос зазвучал так, словно он пытался что-то объяснить нерадивому ребенку, – ты в разводе и, если у тебя прямо сейчас нет человека, с которым ты готова прыгнуть в эту самую постель, я бы рекомендовал тебе присмотреться к более выгодному варианту для твоей однушки.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну вот, смотри, – Зацепин ткнул пальцем в плюшевую синюю тахту. – Сложишь и сэкономишь пространство – это раз. Немного дешевле – это два. Функции спального места выполняет превосходно – это три. Внутри ниша для белья – четыре. И пять, в случае чего, на ней очень даже легко поместиться вдвоем, поверь мне.

– Не подходит, – она помотала головой, рассматривая предложенный вариант. – Цвет не тот.

– Цвет, значит, – Тим несколько минут внимательно рассматривал торговый зал, а потом сорвался с места, – пошли!

Схватив девушку за руку, он стал петлять среди рядов мебели. Следуя за ним, как на привязи, Глафира безумно радовалась, что вокруг достаточно объемных препятствий и мужчина не имеет возможности двигаться со своей привычной скоростью. Тем не менее, после резкой остановки, она едва не налетела на его спину.

– Ну, а как тебе такой вариант? – Зацепин повернулся, придержав ее за талию. – И бросай ты это дело с высокими шпильками, расшибешься.

На мгновение у Глаши появилось дикое желание пнуть его этой самой шпилькой по голени. Да так, чтоб у него искры и глаз посыпались, и чтоб он своими двухметровыми ногами скорость не превышал, как минимум, ближайший месяц. Она подняла глаза, переполненная возмущением, но, словив вопросительный взгляд волшебных глаз, решила, что месть отложит на потом, и-таки повернулась к объекту его предложения. Перед ней стояла почти такая же тахта, как и предыдущая, однако выглядела в сотни раз шикарнее: с более высокой спинкой и большими подлокотниками, а ткань словно угольно-черное кружево на поверхности более плотной кроваво-красной материи. Крутившийся рядом консультант описывал все достоинства данного великолепия странной парочке напротив. Одним движением он потянул за скрытую петельку, и тахта разъехалась. Глаша затаила дыхание. Не обращая внимания на потенциальных покупателей, она уже прикидывала, как эту громадину внести в ее крохотную однушку. Больше всего ее радовал цвет, который идеально подходил к яркому дедушкиному торшеру.

– Нет, слишком вульгарно! – брезгливо сморщила носик девица и обратилась к седовласому толстячку. – Сёмочка, я хочу кровать! Большую! С балдахином!

Сёмочка, видимо, намотав по городу ни один десяток километров между магазинами и столько же по самим магазинам, был совершенно не рад тому, что его длинноногой Барби снова ничего не приглянулось. Он достал платочек, протер лоб и вяло согласился на балдахин.

– Мы тоже идем дальше? – прошептал Тим у самого уха.

– Не угадал, – Глаша лучезарно улыбнулась и осторожно коснулась локтя консультанта. – Молодой человек, я готова забрать эту модель прямо сейчас.

– Ой, девочки! Как думаете, кому в этом году Зацепин подарок подарит? – Лиля мечтательно закатила глаза и улыбнулась.

– Да ладно, тебе, Лилька! Все знают, что он тебя домой провожал, – Танька ухмыльнулась и торопливо стала завязывать шнурки на кедах.

– Вот-вот, – Оля завидуще кинула взгляд на одноклассницу и тоже стала переодеваться на физкультуру. – Лучше расскажи, целовались хоть?

– Целовались, – Лиля очень старалась выглядеть смущенной, но выходило у нее так-себе. – И вчера, и позавчера.

– Так он тебя только первый раз позавчера и проводил, – удивилась Танька. – Врешь ты все!

– Не вру! – в мгновение разозлилась красотка класса. – У Маринки из параллели спросите. Он до этого с ней встречался. Зацепин всегда девчонок лапает на первом свидании.

– Глаш, – въедливая Танька решила докопаться до истины. – Ты же с Маринкой в одном подъезде живешь, и ваши мамки дружат. Расскажи, что знаешь.

– Ничего не знаю, – Глаша отвернулась и, сопя, стала завязывать шнурки. – И знать не хочу.

– Да ладно тебе. Всем же известно, что Маринка даже на день рождения к тебе приходит.

– Они всей семьей приходят, как и мы к ним. Но это не значит, что мы с Мариной подруги.

– Ну да, – хмыкнула одноклассница, – с Тучкой попробуй подружись. Вон какая недовольная все время.

– Да просто наша Тучка сама влюблена по уши в Тима, – вклинилась Катерина.

– Дура, ты, Катька, – Глафира подвязала косу лентой и, краснея, вышла из раздевалки.

– Девочки, ну что пристали-то? – голос Светки приглушенно просачивался в коридор. – По-моему, в него все влюблены. Тоже мне новость.

– Вот бы с ним погулять, – мечтательно произнесла Катька. – И все же интересно, как мальчишки нынче распределились с подарками. Нас-то в этом году на одну больше.

– Кто-то без подарка останется, – отозвалась Лена. – Лучше бы Тучина. Ей каждый год никто из парней не хочет дарить. Всегда отказываются.

– Посмотрите-ка, Прошка до сих пор не может простить Глаше свое прозвище, – вклинилась Танька Вилковская.

– Заткнись, Вилка! – тут же вспылила Прохорова.

– Девчонки, Палыч идет, – Глаша вошла в раздевалку и в ней тут же воцарилась гробовая тишина.

– Спасибо, – беззвучно сказала Оля, сообразив, что Тучина схитрила.

– Вы бы переодевались быстрее, через минуту звонок. Если Палыч влетит на ваш шум, то мы сегодня весь урок бегать будем, – выдала Глафира на одном дыхании.

– Вот тут ты права, – проворчала Таня. – Чуть что, сразу бегать. Вечно ему все не так.

– Кто бы говорил, – съязвила Лена и уставилась на обидчицу.

– Девочки, ну хватит уже. Неужели обязательно надо ругаться? – Глаша покачала головой. Она, как и остальные девчонки, прекрасно понимала, чем в очередной раз закончится перепалка Вилковской и Прохоровой. Они опять окажутся в кабинете директора. Сначала вместе, потом с родителями. Потом родители Лены будут обвинять родителей Тани в невоспитанности их дочери. На протяжении многих лет этот сценарий не менялся. Хотя бы раз в год эти фурии драли друг другу волосы и портили одежду. Но очень удивляло то, что, будучи в одиннадцатом классе, они готовы были сцепиться снова.

Из раздевалки все выплыли дружным гуртом и направились в спортзал. Сегодня Палыч в счет предстоящего праздника предложил поиграть в волейбол и весь класс поддержал его громким улюлюканьем и хлопками.

Не смотря на свой маленький рост и довольно округлые формы, Глаша с удовольствием прыгала у сетки и с точностью профессионала подавал мяч. Это единственное, что она умела на уроке физкультуры, и что захватывало её не только физически, но и морально. Девушка концентрировалась на игре, отключалась от всех проблем, безумно радуясь внутреннему состоянию. Однако, сегодня соперничество Вилки и Прошки совершенно не давало сосредоточиться на игре. Оказаться с ними в одной команде уже было сущим наказанием, так как обе одноклассницы до ужаса боялись мяча. И пусть бы себе стояли тихонечко, как обычно, так нет же, девчонки постоянно язвили, толкали друг друга и всем своим видом показывали, что начатая в раздевалке ссора обязательно продолжится.

На замечания физрука они практически не реагировали, словесная перепалка становилась все громче и, судя по высоким нотам, которые выдавала Прохорова, вот-вот должна была перерасти в боевые действия. Отбив в очередной раз подачу, Глаша лишь краем глаза заметила, что Палыч сорвался с места, но обернуться не успела. Мощным толчком в спину ее развернуло на сто восемьдесят градусов, и она рухнула. Глафира слышала громкий визг девочек, ругань физрука, который, уже не сдерживаясь, выплескивал свои эмоции витиеватыми выражениями, слышала, как кричали парни, видимо, пытаясь отодрать Вилковскую от Прохоровой, но продолжала лежать, не открывая глаз.

– Тучка, – от обеспокоенного хриплого голоса где-то за ней кожу замурашло, все чувства включились разом и Глаша распахнула веки.

– Глафира, ты как? – внезапно материализовавшийся рядом Евгений Павлович нахмурился, и она улыбнулась. – Вот и хорошо. Зацепин, а ты молодец, – сказал учитель куда-то дальше, – подними Тучину и проводи до раздевалки.

Физрук скрылся с поля зрения, продолжая ругаться, как не подобает учителю, а девушка попыталась посмотреть в ту сторону, где находился красавчик класса. Каково же было её удивление, когда она поняла, что частично лежит на своем спасителе. Тим медленно подталкивал одноклассницу под спину пока она не села. Потом резво подскочил и, схватив за обе ладошки, потянул на себя.

– Ты в порядке? – он продолжал держать ее за руки.

– Уместнее было бы спросить, в порядке ли ты! – зло произнесла Лиля. – Она тебя могла раздавить!

– Лиля! – Тимофей с укором посмотрел на хрупкую брюнетку и снова перевел взгляд на Глашу. – Прости…

– Ничего, – девушка потупилась и попыталась вырвать свои руки, но он не отпустил.

– Даже не думай, я проведу.

– Незачем, со мной все хорошо.

– С тобой – да, но если Палыч узнает, что я не довел тебя до места назначения, будет плохо со мной. – Тим улыбнулся и девичье сердечко затрепыхалось нервной птичкой.

– Ладно, – она неловко взяла его под руку, и парочка направилась из спортзала.

– Ты прости Лилю, она сказала, не подумав.

–Твоя девушка права…

– Девушка? – Зацепин даже на мгновение остановился. – Ничего себе, а я и не знал, что у меня есть девушка.

– Зато все девочки класса знают. Скажи ещё, что ты ее не провожал до дома.

– Провожал, конечно. Дважды. Мы рядом живем. Обычно я ухожу раньше, но на этой неделе приходится задерживаться из-за подготовки к олимпиаде, вот Лиля и попросила поднести сумку, все равно же в одну сторону идём, – он покачал головой. – Вот и будь после этого вежливым. Но ты все равно не обижайся на нее. Судя по всему, она никогда не думает прежде, чем сказать…

– Тим, – Глаша задрала голову и посмотрела на одноклассника. – Все в порядке. Честно.

Они стояли у дверей раздевалки в полушаге друг от друга. Тимофей открыто рассматривал веснушчатое лицо, а она тонула в его глазах, не чувствуя при этом никакой неловкости. И это было очень странно, потому что Глаша краснела даже от мыслей о Зацепине.

Звонок прервал теплый зрительный контакт, и, словно очнувшись, она потупилась:

– Ладно, я переодеваться.

Юркнув за дверь, Глафира Тучина стала лихорадочно стягивать с себя спортивную форму, вынашивая план побега домой. Физкультура была последней на сегодня, а с торжественно-поздравительного урока можно и отпроситься. Девушка знала, что Мария Петровна отпустит её без лишних вопросов. И это было, как нельзя кстати.

Но идеального побега не получилось, на выходе из раздевалки она столкнулась с Лилей. Красотка проводила ее презрительным взглядом и сморщила курносый носик, показывая высшую степень своего недовольства.

– Глаш, ты в порядке? – Света легко коснулась её локтя.

– В прядке, – Тучка кивнула и торопливо побежала на третий этаж в учительскую.

Классная отпустила ее сразу. Во-первых, Мария Петровна была соседкой по подъезду и хорошо знала семью Тучиных, а во-вторых, она, видимо, жалела девушку, зная заранее, что её снова никто не захочет поздравлять.

Получив вольную, Глаша неслась из школы, на ходу натягивая свое зимнее пальто, и все не могла понять от чего бежит. От слов Лили, что она чуть не сломала якобы ее парня своим весом, от предстоящей неловкости, потому что подарок, как всегда, вручит Мария Петровна, или все же она неслась стремглав от зеленых чарующих глаз, которые смотрели с таким теплом, от чего до сих пор ощущалось покалывание в каждой клеточке тела. Чувство это было незнакомым, но невероятно приятным и в то же время встревожило девушку не на шутку.

– Тучка!

Она обернулась. Возле неё, словно из-под земли, вырос Зацепин. Он успел переодеться в школьную форму, но на улицу выскочил без куртки.

– Ты заболеешь, – девушка поежилась и от растерянности сообщила: – Меня отпустили.

– Я знаю, – он улыбнулся. – Поэтому… вот.

Тимофей протянул небольшую коробочку и искренне, по-настоящему, улыбнулся.

– Спасибо, – Глаша улыбнулась в ответ. – Мария Петровна могла и в понедельник отдать.

– Мария Петровна здесь ни при чем, это от меня, – он потер замерзшие руки. – С наступающим праздником, Тучка.

В следующее мгновение Тимофей наклонился и коснулся холодными губами её щеки.

– Спасибо, – Глаша растерянно посмотрела в огромные глаза.

– Может, вернешься? Мы решили в этом году без подарков, сладостей принесли, будем чай пить.

– Нет-нет. Мне домой нужно, – не моргнув глазом, соврала она. – Ты иди, Тим, а то и вправду заболеешь. Холодно очень.

– Ладно. До понедельника, Тучка, – почему-то прошептал он.

– До понедельника, – прошептала девушка в ответ и медленно поплелась домой.

***

– Слушаю, – строго произнесла в трубку Глафира Ростиславовна, лежа на своей новой тахте.

Часы показывали уже десять вечера, а на дисплее незнакомый номер. Обычно такие звонки не предвещали ничего хорошего, но тем не менее, Глаша всегда их принимала. За долгие годы работы она поняла, что никому и никогда не сможет отказать, уж такая у нее была натура. Порой, это доставляло массу неприятностей. Вернее, чаще всего неприятность была одна и та же. Когда среди ночи она вскакивала с кровати и бежала одеваться, ее сборы сопровождались нудными нотациями бывшего мужа о ее «дерьмовой работе, которая не дает спокойно выспаться». Однако то, что эта работа приносила доход приличнее, чем бизнес Игоря, почему-то во внимание никогда не принималось.

Однажды из-за такого вот позднего звонка пришлось убежать со дня рождения мамы, что тоже было встречено родственниками в штыки, даже папой, который всегда был дочери поддержкой и примером для выбора профессии. Однако, родители на то и родители. Со временем они поняли, что их дочь неисправимый романтик и спаситель по жизни, и, если вновь будет выбор между семейным праздником и работой, она выберет второй вариант.

– Глаш, прости, что пришлось уехать. Экстренная ситуация, не мог проигнорировать, – виновато произнес Тим.

От его голоса тело расслабилось, тревога отступила, и женщина уютнее завернулась в одеяло.

– Я все понимаю. Сама такая же.

– Такая же? – услышала озадаченное в трубке.

– Я тоже частенько сбегаю, где бы ни находилась в момент звонка с работы.

– Так что ты выбрала, Тучка? Если срываешься на работу, как и я, то уж точно не стоматологию.

– Не стоматологию, – она улыбнулась в трубку. – Я акушер-гинеколог.

– Черт, – досадно произнес Зацепин.

– Не поняла? Ты расстроен?

– Не то слово. Я-то надеялся, что хоть когда-нибудь волею судьбы попаду к тебе на прием.

– Да, тут уж действительно не судьба, – Глаша хохотнула. – Хотя, знаешь, если приведешь ко мне на роды свою супругу…

– Забудь, – бесцеремонно прервал ее Тимофей. – Если я и женюсь, то только на тебе.

– Тим… – растерянно начала Глаша.

– В том и дело. Ты не хочешь, – он вздохнул. – А раз ты не хочешь, то буду всю жизнь холостяком.

Глафира слышала, что он говорил совершенно серьезно и не нашлась что ответить. Зацепин умудрялся навести кавардак в ее мыслях за считанные секунды, так было всегда. Только сейчас, через столько лет, ситуация была куда сложнее и как реагировать на то, что творилось внутри, она пока не понимала.

– Тим, – Глаша почти шепотом нарушила молчание. – По-моему, не стоит грешить на судьбу. Ты попал сегодня прямо ко мне домой, а это куда лучше, чем быть моим пациентом.

– Не могу не согласиться, – так же тихо, с хрипотцой в голосе, ответил собеседник и, словно поразмыслив над чем-то, добавил более бодро: – Ты знаешь, а я был уверен, что ты добьешься того, чего хочешь.

– Ну, судя по всему, и ты стал тем, кем мечтал, – произнесла Глафира.

– Не совсем, – он на пару секунд замолчал. – Могу сказать, что тем, кем я стал, мне нравится больше, чем тем, кем хотел стать.

– Зацепин, что-то ты загадками говоришь. По-моему, тебе пора отдохнуть.

– Я бы с удовольствием, только пока не могу, – он шумно втянул воздух. – Тахту доставили?

– Попробовали бы они не доставить после того, как ты им дал четкие указания, – женщина покачала головой, вспомнив его приказной тон. – Привезли, со скоростью света заволокли в квартиру и собрали за считанные минуты. Спасибо, Тимофей Алексеич. Благодаря тебе я сегодня буду спать как нормальный человек.

– Могу ли я по такому поводу напроситься к тебе на кофе?

– Сейчас? – Глаша обалдело уставилась на часы и лихорадочно прикинула, сколько ей понадобиться времени, чтобы облачиться во что-нибудь приличное. Не встречать же его в коротенькой пижамке. Или встречать? Она даже попыталась представить себе, как он отреагирует на её вид.

– Глаш, я не могу сейчас, – произнес он виновато, выводя Глашу из грёз.

– Мг, – рассеянно кивнула Глафира, будто Тим мог её видеть. Картинка, которая начала складываться у нее в уме, заставила подскочить пульс и Глаша смутилась от собственных мыслей. Глубоко вдохнув, она ответила как можно спокойнее, – Ну тогда давай в другое время и не просто на кофе. Приходи как-нибудь, я тебя накормлю. Только, пожалуйста, набери предварительно. Я могу оказаться на работе.

– Обязательно позвоню, – в трубке снова послышался посторонний шум, Тим с кем-то строго говорил, прикрыв динамик рукой, а после его голос опять стал громким: – Ладно, Тучка, мне пора бежать.

По-моему, этот парень определенно не любит прощаться. В магазине после слов «пора бежать», он просто развернулся и ушел, а сейчас без лишних слов отключился. Глафира раскинулась звездой и прикрыла веки. Как же хорошо… как удобно… как же свободно, черт побери!!! Готовясь уснуть, она принялась перебирать часы сегодняшнего вечера, но не тут-то было. Телефон завибрировал у самой подушки и, не разлепляя век, она приняла звонок, ожидая услышать, что он что-то забыл сказать, или все же освободился и намерен приехать, а, может, все-таки захотел пожелать спокойной ночи?

– Я готов вернуть всю мебель, если ты добровольно выплатишь мне половину стоимости квартиры, – хамоватый тон Игоря грубо вернул Глашу с розовых облаков на бренную землю.

– Ты обалдел? Или, может, головой ударился и не помнишь, что квартира моя?

– Посмотрим, что ты скажешь, когда я подам в суд.

– Игорек, ты же имеешь свой бизнес, – вкрадчиво произнесла женщина. – Как ты там говорил? Напоминаю дословно: я могу купить себе жилплощадь хоть завтра. Вот и купи! Ф

– Ты что, глухая?! Ты вообще меня слышишь?

– Значит, я права, дело в деньгах, – подытожила Глафира и медленно добавила: – Раз ты хочешь продать мне мою же мебель, тебе нужны деньги. Что-то случилось?

– Понимаешь, я… – начал бывший муж.

– Стоп! – вдруг рявкнула она, не дав договорить. – Я передумала! Ничего не говори. Мне не интересно, что у тебя случилось. И я больше не хочу тебе ничем помогать. И тянуть все твои финансовые кризисы тоже не хочу и не буду. Наконец-то!!! – ликующе завопила Глаша на всю квартиру, что у самой в ушах зазвенело. – Теперь все, что принадлежит мне – только мое, включая зарплату, сбережения и квартиру, а также имущество, которое ты не смог из нее вынести.

– Глафира!..

– Забудь! – прервала Глаша его на полуслове.

– Тогда я подаю в суд! Ты меня знаешь!

– А ТЫ, дрогой, знаешь, что тебе ничего не светит, только потратишь деньги, которых и так, по всей видимости, у тебя нет.

– Черт бы тебя побрал! Я давно прогорел!

– Да без разницы, – мгновение помедлив, произнесла она в трубку. – Выкручивайся, как хочешь. Мы совершенно чужие люди вот уже, – Глаша присмотрелась к циферблату на стене, – двенадцать часов и я тебе ничего не должна.

– Дура, на чем спать будешь!? Хоть кровать у меня купи.

– О-о-о, – как можно спокойно протянула счастливейшая из женщин, потому что именно так она себя и чувствовала, – да у тебя реально проблемы. С головой! Отвали, Игорек. И о моем комфорте не беспокойся. У меня все отлично.

Она отключилась и с раздражением запустила трубку в стену. Аппарат не выдержал переменчивого настроения хозяйки и тут же фрагментировался после встречи с твердой поверхностью, оставив небольшую дырку в бежевых обоях.

– Козел! – прошептала она со злостью и вскочила, чтобы собрать части дорогущего пазла. – Ненавижу! Теперь еще и телефон покупать.

Глава 2

– Глафира Ростиславовна, главный просил зайти сразу, как только появитесь.

– Хорошо, – Глаша кивнула Марине и поспешила в кабинет. – Сейчас только переоденусь.

– Глаш, – Марина подошла ближе. – Что у тебя с телефоном, все утро не могу дозвониться.

– Ай, – женщина отмахнулась. – Уронила вчера, нужно новый сегодня купить. А что, что-то срочное?

– Нет, все в порядке, – медсестра наклонилась еще ближе. – Ты, говорят, теперь свободна.

От неожиданности Глаша остановилась, так и не дойдя до кабинета несколько метров. О том, что она разводится, не знал никто, а о дате сего события тем более. Глаша даже родителям ничего не сказала. В курсе была только Поля. А теперь выясняется, что не только…

– У меня там знакомая работает, – все так же шепотом произнесла Марина, словно прочитав мысли начальницы.

– А-а-а, – Глаша вздохнула. Если знает Марина, значит, знает все отделение, а, может, даже и вся больница. – Ну раз знакомая работает, тогда чего спрашиваешь?

– Хотела услышать из первых уст, – девушка вошла следом в кабинет, широко улыбаясь. – Мы это празднуем или грустим по этому поводу?

– Принимаем эту информацию спокойно, Мариночка, – Глаша вернула более сдержанную улыбку. – А потом сразу забываем и идем работать.

– Скучная ты, Глафира Ростиславовна. Я же поддержать хочу.

– Спасибо, но я в порядке.

– Да ладно тебе, вы же столько лет вместе были, а ты говоришь «спокойно» и «забыли».

– Марин, я к главному, – проигнорировать слишком въедливую поддержку медсестры было самым верным решением. Копаться в чьей-то личной жизни Глаша считала неприемлемым, а посвящать в свою кого-либо и подавно. – Ты не знаешь, что ему надо?

– Не-а, – та помотала головой и сверкнула идеально ровными зубками.

– Ладно. К обходу готова?

– Как всегда, – она оживленно кивнула.

– Вот и прекрасно. Вернусь, и сразу за работу.

Глаша выскочила за дверь, как ошпаренная. Это ж надо было Марине попасть именно к ней? Хотя, чего попасть-то, отец знаком с её дедом, а тот уж очень просил внучку в отделение к Глаше устроить. И если б не Наташка, которая сбежала в декрет полгода назад, не видать бы Марине этого места.

Болтливая девчонка, двадцати трех лет от роду, казалось, вообще не умела держать язык за зубами и собирала сплетни, как губка. И все бы ничего, но потом она эти самые сплетни разносила по всем окрестностям и весям. Очень хотелось вышвырнуть ее, ну или переместить куда, да вот за язык-то длинный это делать, вроде как, неправильно, а в операционной, как на зло, никаких претензий к ней не было. Марина понимала все по взгляду, не делала ошибок и никогда за эти шесть месяцев не подвела.

– Войдите, – послышался мужской бас.

– Здравствуйте, Роман Олегович, – Глафира прошмыгнула в кабинет и осталась стоять у двери, в надежде, что вызов «на ковер» будет недолгим.

– Глаш, ну мы же договорились, наедине можно и нужно на «ты», – он широко улыбнулся и встал из-за стола. – Присядь.

– Ром, что-то случилось? – женщина нехотя подошла к стулу и приземлилась на самый краешек, все еще теша надежду сбежать отсюда через несколько минут.

Рома был очень красивым мужчиной 42 лет. Статный, уверенный, с проседью на висках, он всегда производил сильное впечатление как на мужчин, так и на женщин. Мужики видели в нем соперника, завидовали, ровнялись, а вот женщины готовы были на все, только бы он подпустил их поближе, и к своему телу, и к своему сердцу, ну а про кошелек история умалчивает, но доступ к нему, вероятно, был бы приятным дополнением к вышеперечисленному.

К огромному удивлению всей бабьей части больничного коллектива, этот мужчина уже много лет был свободен. Но при этом, с легкостью позволял себе вольности в своем кабинете, где сейчас находилась Глафира. Может быть именно поэтому каждый вызов «к главному» для нее был не очень приятен. Сплетни она терпеть не могла, и, если слышала шушуканье медперсонала, пресекала на корню, но того, что доходило до ее маленьких ушек, было достаточно, чтобы появилось стойкое нежелание находится в рабочих апартаментах босса.

Каждая незамужняя сотрудница, которая появлялась в поле его зрения, непременно попадала к нему в лапы и посещала начальника регулярно, пока не получала отставку. Со временем среди обиженно-брошенных барышень зародилось мнение, что Роман Олегович был влюблен, однако зазноба, видимо, его близко к себе не подпускала, вот он и страдал, используя молодых неокольцованных медсестер, которые расплачивались своими разбитыми сердцами за его вынужденное одиночество. Данная теория была странной, но отнюдь не казалась неправдоподобной, так как Роман Олегович по-прежнему оставался холостяком.

Сидя сейчас перед ним как провинившаяся школьница, Глаша чувствовала себя не в своей тарелке. Молчание затягивалось. Он продолжал буравить её своими синими глазами, от чего хотелось сбежать, не дожидаясь объяснения причины вызова. Стараясь не показывать своего смятения, она опустила глаза и через секунду услышала прерывистый вздох, а после он произнес:

– Глаш, выходи за меня.

– Прости? – глаза заведующей отделения акушерства и гинекологии чуть не выпали из орбит.

– Не надо отвечать сейчас, – он присел передо ней на корточки и взял холодные руки в свои. – Не торопись. Продумай. Я понимаю, что ты только вчера получила свободу, что тебе нужно осознать свое новое положение. Но я хочу, чтобы ты знала: я не отступлю. Я и так слишком долго ждал.

Мгновение и ее ладони вновь оказались на свободе, а Роман выпрямился и отступил за свой огромный стол, чему она была несказанно рада. Только это все равно не помогло адекватно и серьезно отнестись к сказанному. В голове его предложение никак не укладывалась, а мозг, казалось, и вовсе отказывался принимать эту ситуацию за правду.

– Значит, ты позвал меня, чтобы?..

– Сделать тебе предложение, – он смотрел с неподдельной нежностью.

– Ладно, – Глаша встала и направилась к двери. – Я пошла?

Рома кивнул, не сводя влюбленных глаз. На ватных ногах она выплыла из злополучного кабинета и свернула в свое отделение. Ну что ж, теперь все встало на свои места. Предположение брошенных Ромой девочек подтверждалось. Только зазнобу свою он не мог достать не потому, что она его не подпускала. Все было куда проще: Глаша была замужем. А он с замужними никогда не был замечен. Но, черт побери, если бы её развод остался тайной, то ничего этого бы сейчас не произошло. Всё, о чем Глаша сейчас могла думать – это вернуться и незамедлительно оторвать этой языкастой голову. И ничего, что её папа будет метать молнии. Она ему скажет, что Марина это заслужила и что больше Глаша с ней работать не будет! Глафира буквально бежала по коридору, пока память, как заезженная пластинка, выдавала то влюбленные глаза главврача, то постоянно довольное лицо её медсестры.

– Марина Витальевна, – едва сдерживая гнев, вкрадчиво начала Глафира Ростиславовна, когда девушка появилась в поле зрения.

– О, Вы вернулись! – она, как всегда, лучезарно улыбалась. – Идем быстрее, там какая-то комиссия приехала, а вдруг к нам придут.

– Не придут, – тут же пресекла Глаша дальнейшее разглагольствование не по делу. – Меня бы предупредили.

– Ясно, – она все так же улыбалась. – А почему тебя Рома вызывал?

– Рома? – Глаша даже забыла, что собиралась на нее спустить всех собак. Ничего себе! Этот «Рома», между прочим, в два раза ее старше, да еще и является боссом ее босса.