Начертательная магия. Дилогия

Глава 1

Бесконечное раздражающее жужжание вгрызалось в мозг. Я спрятала голову под подушку, но телефон настойчиво продолжал жужжать, давая понять, что звонящий не желает сдаваться. Нащупала телефон на столе рядом с кроватью. Вибрация пощекотала ладонь. Не открывая глаз и не выползая из-под подушки, сняла трубку.

– Да, – хриплым сонным голосом ответила.

– Санька, – раздался веселый голос Никиты, – ты спишь, что ли? Хватит спать! Принимай поздравления.

– Кит, ты озверел, что ли? – простонала я в трубку. – Почему так рано-то?

– Во сколько родилась, во столько и поздравляю, – хмыкнул друг и ударился в пожелания.

Я приоткрыла глаз и взглянула на время. Маленькие цифры в углу экрана над фотографией этого брюнетистого чуда говорили, что действительно, половина девятого утра. Двадцать девятое июня. Мой день рождения. Никита продолжал без умолку желать мне мешок денег, успехов в учебе, хорошего мужика и исполняющихся желаний.

– Ты меня, вообще, слушаешь? Или спишь там уже? – возмутился друг.

– Слушаю, слушаю. Спасибо! Если бы еще не в такую рань, я бы тебя еще сильнее любила. Какой черт меня дернул за язык сказать тебе время моего рождения?

– Не ворчи, тебе не идет. Зато я всегда первый, – усмехнулся он. Уже который год он звонил именно в это время, чтобы поздравить меня с днем рождения. – Какие планы?

– Не зна-а-аю, – широко зевнула, – я вчера сессию закрыла. Третий курс позади. С одногруппницами это дело отметили. Я тут выспаться пытаюсь.

– Не выспаться, а проспаться. Ладно, спи, так уж и быть. Ты лучшая, Шурик, еще раз с днем рождения.

Даже не успела возмутиться, сказать, что не выпила ни капли, как раздались короткие гудки.

– Вот как всегда, – вздохнула я и, не глядя, положила телефон на стол.

Укуталась в одеяло, повернулась на бок и решила спать дальше. Впереди ждали двухмесячные каникулы, лето, беззаботная пора и веселье. А день рождения? Что-нибудь придумаю к вечеру.

– Выспаться все-таки не удастся, – раздался незнакомый мужской голос.

Распахнула глаза и первые секунды лежала, не шевелясь. Даже не дышала.

– Давай-давай, просыпайся, как там тебя? Александра Данина, урожденная Алесандрия Данияс. С добрым утром и днем рождения, – хмыкнул обладатель голоса.

Вынырнула из-под подушки и заглянула через плечо, сердце отправилось вскачь. Не снится. На стуле возле компьютерного стола сидел парень. Высокий блондин с карими глазами, с огромным шрамом, пересекающим щеку. В белой футболке, обтягивающей натренированный торс, и в голубых потертых джинсах. Он вертел в руках какую-то бумажку. Изо рта у него торчала зубочистка, а его взгляд был направлен на меня.

– Ты кто? – мы, конечно, вчера отмечали окончание сессии, но ведь я была трезвой, да и мама с папой четвертовали бы меня, если бы я притащила домой незнакомого парня. – Ты как здесь оказался? – села на постели, подтянув одеяло выше. Чего ожидать от незнакомца, не знала. Даже страшно не было, шок поглотил разум.

– Доминик Артинас, студент третьего курса академии ОНМ, – его голос был чистым, но низким.

– А здесь как оказался? – нахмурилась я.

– За тобой отправили, – пожал он плечами, откинувшись на спинку кресла, – разузнать, как дела обстоят. И привести в академию.

– Зачем? Кто тебя впустил?

– Чтобы знать, насколько ты готова к поступлению. Сам вошел. У вас тут защита только от злонамеренных. И от нечисти.

– Ты что несешь? – встряхнула я головой. – Какое поступление? Как сам вошел? Какая нечисть и злонамеренные? Я, конечно, фэнтези люблю, но с ума-то сходить, как ты, не собираюсь. Давай-ка, чеши отсюда, а то я полицию вызову, – схватила телефон и уже набрала 112.

– Читай, – кинул парень мне тот самый лист, который держал в руках.

– Я почитаю, а ты уходи давай. Я уже звоню.

Парень хмыкнул, поднялся и вышел из комнаты. Я поднялась следом. Проследила, как этот Доминик выходит из квартиры, и закрыла дверь на все замки. И как только вошел? Не по балкону же влез на третий этаж. Странный. И имя у него странное. Иностранец какой-то, видимо, хоть и говорил без акцента. Прошлась по всем комнатам и закрыла балконные двери. Мало ли. Вернулась в свою комнату и рухнула на кровать. Рядом лежал тот самый лист, который рекомендовал почитать парень. Вот же странный. Как-то заперся в квартиру, хорошо хоть ушел спокойно. В сердце закрался запоздалый страх. Я встряхнула головой. Он ушел, бояться нечего. Из любопытства решила заглянуть в листок. Чем дальше читала, тем выше ползли мои брови.

Уважаемая Александра Данина (урожденная Алесандрия Данияс)!

Спешим сообщить вам, что вы зачислены в Академию Общей и Начертательной Магии.

В ближайшее время после получения письма вы обязаны собрать все необходимые вещи и отправиться с нашим помощником в академию для подготовки и распределения.

Вашим родителям будет направлено письмо о вашем зачислении.

Секретарь Ливариас Н.

Дальше стояла подпись, дата и печать. Повертела бумагу, чтобы рассмотреть со всех сторон. Ничего. Больше ничего не было написано. Потерла черную печать. Она даже не размазалась.

– Бред какой-то, – выдохнула я, закинула письмо на стол и завалилась на постель, прикрыв глаза.

– Позвони родителям, – снова раздался голос Доминика.

Подскочила, как ошпаренная, и уставилась на парня, который снова стоял в моей комнате.

– К-как? – метнула взгляд на выход. Я была уверена, что закрыла дверь на замок, но из моей комнаты входной двери не было видно. – Как ты вошел?

– Слушай, Александра, что бы я ни говорил, ты не поверишь. Позвони кому-нибудь из родителей, они должны быть в курсе.

Схватила телефон, не отрывая взгляда от настырного гостя. Открыла камеру и сфотографировала его, разослав отцу и матери на электронную почту.

– Ты чего? – удивился парень.

– А того, если со мной что-то сделаешь, у них есть твое фото, – фыркнула и набрала номер папы. Несколько длинных гудков и долгожданный ответ.

– Привет, малышка, ты рано проснулась, – весело отозвался папа.

– Привет, погоди с поздравлениями. Пап, у меня в комнате сидит парень, который взялся ниоткуда, он припер какую-то бумажку. Там какой-то бред про зачисление в волшебную академию. Сказал позвонить тебе.

На том конце стояла тишина. Пауза затягивалась.

– Пап? – позвала, испугавшись, что связь прервалась. – Пап, ты меня слышишь?

– Слышу, – напряженно ответил он. Тревога в душе нарастала.

– Я не сошла с ума, я тебе даже фотку скинула на электронку, что за ерунда, пап?

– Сиди дома, скоро буду. Дай трубку этому парню.

Послушно передала трубку. Сердце сильно билось в груди от волнения и непонимания. Доминик покивал, послушал, сказал: «Ждем», – и передал мне трубку.

– Ничего не бойся, малышка, я выезжаю. Этот парень не причинит тебе вреда. Веришь?

– С трудом.

– Все хорошо, не волнуйся, – и отключился. В его голосе звучало еще больше тревоги, отчего не волноваться не получалось.

Я сверлила взглядом невыгоняемого парня. Кто бы объяснил, что за ерунда творится.

Папа примчался через час. Я слышала, как щелкают замки. Папа остановился на пороге моей комнаты. Он выглядел взъерошенным и взвинченным.

Мы пили чай с Домиником. В молчании. Вопросов было много, но я не знала, с чего начать. Я уже успела одеться и умыться, но все так же настороженно косилась на парня. Интересно, где он умудрился получить такой огромный шрам?! Он не уродовал парня, а добавлял какую-то изюминку. И почему папа сказал, что парень безопасен? Они знакомы?

Папа оглядел Доминика с ног до головы. Расслабил галстук и взъерошил русые волосы.

– Где письмо? – отдышавшись, спросил он.

Я протянула помятую бумагу, текст на которой уже заучила наизусть. Папа пробежался глазами по написанному. Выдохнул, сел на мою кровать и прикрыл глаза. Он молчал. Только тиканье часов, висящих на стене, нарушало тишину.

– Пап? – позвала его.

– Я надеялся, что этого не случится, – поморщился он и взглянул на Доминика. – Сколько у нас времени?

– Пара часов, – ответил парень, взглянув на свои наручные часы. – В полдень мы должны зарегистрировать ее в академии.

– Понятно, – кивнул отец, – значит так, Александра, слушай меня внимательно. Это не розыгрыш. Мы с мамой не местные. Вообще. Мы из мира, который называется Теллурис. Это параллельный мир. Еще до твоего появления мы переселились на Землю и остались здесь жить. У Ариши нет магического дара, поэтому я надеялся, что и тебе он не передастся. Но ты пошла в меня. Хотя раньше в академию зачисляли с восемнадцати лет. Я думал, что, раз уж на твое восемнадцатилетие ничего не случилось, то и переживать не о чем. Но ошибся.

– Уже больше десяти лет в академию поступают только с двадцати одного года, – подал голос Доминик.

– Вот в чем дело, – кивнул папа, – я не интересовался. Дальше. Саша, тебе нужно собрать все необходимые вещи и ваши женские штучки. На время обучения ты не сможешь покидать пределы Теллуриса. Я буду навещать тебя на каникулах и по мере возможности. Сейчас, – он поднялся и вышел из комнаты.

– Вы прикалываетесь, да? – посмотрела я на Доминика. – Папа знает, как я люблю фэнтези, а особенно академки, но это уже чересчур.

– Это не шутки, малышка, – вернулся отец, – вот, держи, – он протянул мне металлическую пластину с выгравированной подписью. Отец пальцем вывел на ней какой-то узор, и на поверхности загорелись цифры. Шестизначное число. – Это деньги Теллуриса. Ключ я тебе покажу чуть позже. Наедине. Сумма там приличная, тебе хватит на все время обучения. Я заведу себе новую, буду периодически пополнять твою, если будет нужно. Насчет учебы.

– Пап, да какая учеба? Я уже учусь в институте. Никуда переводиться не собираюсь, – воскликнула я, забрав странную карту для денег и разглядывая гладкую поверхность.

– Это уже не нам решать, – вздохнул отец, – если ты получила это письмо, значит, выбора у тебя нет. Придется учиться. Уверен, этот молодой человек получил задание доставить тебя любым способом. К тому же твой дар может проявиться в любой момент и навредить без должного контроля. Тебя всему обучат. Поступишь на какой-нибудь факультет. Выучишься, вернешься, если захочешь. Я бываю там часто по работе. Да, Саша, – ответил он на мой невысказанный вопрос, – мои командировки проходят не в других городах, а в другом мире. Так многие переселенцы живут. Я поставляю современную технику в тот мир. Не всю, некоторую. Это неважно сейчас. Поселишься в общежитии. Если не понравится, снимешь себе комнату в какой-нибудь гостинице. И, главное, Саша, не влезь ни в какие неприятности. Просто учись. Учиться там сложно, но интересно. Два месяца адаптации? – повернулся он к Доминику, парень кивнул. – Хорошо. Собирай, дочка, вещи, как пройдешь распределение, напиши мне. Молодой человек…

– Доминик, – представился гость.

– Доминик покажет и расскажет тебе, как это делается, это входит в программу адаптации, насколько я знаю. Я тебе кое-что отдам. По прибытию посмотришь. С мамой поговорю сам. А сейчас собирай вещи.

– Пап, ты не шутишь? – вновь переспросила я, хотя уже понимала по его настроению, что папа серьезен.

– Нет, а я пока поговорю с Домиником. Идем, парень, не будем мешать, – отец поманил его за собой, и они оставили меня наедине со странными новостями и огромным шкафом с одеждой, которую мне предстояло взять с собой.

Глава 2

Папа ползал по полу, вычерчивая какие-то символы. Он не позволил Доминику начертить портал, как и всегда, взял все в свои руки. Сдвинул в гостиной коврик, достал из кармана черный мелок в металлическом футляре и принялся за вырисовывание. Я никогда даже не видела, что у папы есть такие странные штучки, как черный мел. Папа начертил идеальный круг двумя движениями, вызвав у меня приступ зависти. Никогда бы не смогла без циркуля нарисовать такую идеальную окружность. Двумя стрелками разделил окружность на четыре равные части. В центре нарисовал еще один круг, поменьше. По внешнему краю вывел какие-то странные знаки. Подобные знаки спустя четверть часа заполнили практически весь рисунок, который напоминал странную сатанистскую пентаграмму. Лишь круг в центре оказался пуст. В процессе папа уточнял какие-то детали у Доминика, которыми парень без проблем делился.

– Нарисовал? – спросила я, когда папа обвел оценивающим взглядом свое творение.

– Не нарисовал, Саша, а начертил, – улыбнулся папа, – запомни это раз и навсегда. Магические круги не рисуют. Цветочки, листочки, да. А такие круги чертят. «Нарисовал» – это оскорбление любого мага, который окончил факультет начертательной магии. И мы, чертежники, очень не любим, когда нас сравнивают с художниками.

Доминик важно кивнул, соглашаясь с отцом. А я мотала на ус, потому что мне предстояло жить среди магов. С ума сойти. В голове не укладывалось, что это реальность.

– А что за знаки? – продолжала допытываться, глядя на замысловатые символы.

– Древний язык Теллуриса. Ты еще познакомишься с ним на занятиях. Сам теллурийский претерпел немало изменений, но вся магия основана на древнем.

– Подождите, – протянула я, – там что, совсем другой язык? Не русский?

– Нет, конечно, – хмыкнул Доминик.

– Но ты же говоришь на русском и без акцента. И письмо было на русском.

– Это магия, – как маленькой пояснил он, – все дело в порталах. При переносе порталом получаешь способность говорить и понимать язык места доставки. Вот с чтением проблемы. А для писем, насколько я знаю, есть заготовки на всех языках. В них вписывают только имена.

– А как я там учиться буду? Я же ни одного учебника не смогу прочесть, – возмутилась я.

– У тебя будет два месяца на изучение алфавита и правил произношения. Сможешь произнести слово, сможешь его понять, – спокойно откликнулся новый знакомый.

– Не переживай, малышка, все у тебя получится, – улыбнулся папа.

Он поднялся с колен. Отряхнул черную пыль и бережно уложил мелок обратно в футляр. Подошел к шкафу, сдвинул рядом висящую картину. За ней оказался сейф. День сюрпризов, не иначе. Набрал комбинацию цифр, вывел графический ключ, и с тихим щелчком дверца приоткрылась. Папа достал небольшую шкатулку и тонкий нож с рукоятью из красного дерева. Само лезвие скрывалось в ножнах из черной кожи.

– Держи, – протянул мне шкатулку из красного дерева, на крышке которой была вырезана пентаграмма. Эта пентаграмма была совсем не похожа на ту, что красовалась на полу. – Ключ тот же. Откроешь, как заселишься. Это тоже тебе, – протянул нож. – Облегченный стилет. Я покупал его специально для тебя. На всякий случай. Все остальное купишь на месте. Не потеряй карту.

Я прижала к груди подарки и кивнула. Сердце отбивало дробь в ожидании чего-то нового. Надо же, никогда не думала, что стану попаданкой, как герои множества книг, прочитанных мной. Папа вновь подошел к своему чертежу, достал из-за пазухи нож размером больше моего и полоснул по руке, заставив меня раскрыть рот от удивления. Сжал раненую руку в кулак и окропил чертеж кровью. Шептал какие-то слова, но я не понимала, а круг наливался светом. Фантастика!

– Все, Саша, вам пора, – грустно улыбнулся отец, – тебя ждет очень увлекательная учеба. Из твоего института документы я заберу. Вряд ли ты туда когда-нибудь вернешься. Ох, чуть не забыл, ждите, – он вышел из гостиной и вернулся через минуту. – Вот, – протянул маленькую бархатную продолговатую коробочку, – с днем рождения, дочка. Не думал, что все выйдет вот так. Прости, что ничего не рассказал раньше.

– Спасибо, пап, – прильнула к широкой груди отца и обняла одной рукой. – Я буду скучать по вам.

– Мы тоже, – поцеловал меня в макушку и выпустил из объятий, подтолкнув к Доминику. – Берите вещи и вперед.

Доминик, как истинный джентльмен, подхватил огромный чемодан и спортивную сумку, доверху набитую вещами, у меня же в руках оказалась шкатулка, нож и небольшой рюкзак с косметикой, средствами гигиены и всякой дорогой сердцу мелочью.

– Позвони Киту, – попросила отца, – придумай что-нибудь, а то он будет переживать.

Папа кивнул. А я расстроилась оттого, что надолго расстаюсь с родителями и лучшим другом. Кит только в прошлом году вернулся из-за границы. Он учился, а я с нетерпением ждала его возвращения. Он давно уже стал мне практически братом. И я не представляла, как проведу пять лет без связи с ним.

Я вложила руку в протянутую ладонь Доминика и одновременно с ним шагнула в светящийся круг. Дыхание мгновенно перехватило. Казалось, что в ледяную воду окунулась. Неприятные ощущения прокатились по всему телу, будто сотни мелких иголок впиваются в тело. Но через пару секунд все прекратилось, а мы уже стояли в центре светлого зала с высоким сводчатым потолком. Я выдохнула, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. Меня тошнило.

– Дыши глубоко и медленно, – скомандовал Доминик, подхватывая меня под руку, – в первый раз всем плохо. И добро пожаловать на Теллурис.

Пока я пыталась прийти в себя, к нам подошел мужчина в темном костюме с папкой в руках. Усмехнулся, глядя на меня, и обратился к Доминику.

– Фамилия, имя, курс? – низким голосом сказал он.

– Доминик Артинас, 3 курс, факультет начертательной магии. Александра Данина, урожденная Алесандрия Данияс, из переселенцев, прибыла для поступления в академию, – отрапортовал Доминик.

Мужчина пролистал бумаги в своей папке, важно покивал, что-то черканул и вернулся за небольшой дубовый стол, заваленный бумагами. Меня, наконец, отпустило. Только небольшая дрожь в теле напоминала о неприятных ощущениях от переноса. Огляделась. Большой зал с абсолютно гладким полом серого мышиного цвета. Белые стены с навесными цветочными горшками, в которых цвела буйным цветом зелень. Большие окна, сквозь которые в зал проникал солнечный свет, широкие деревянные подоконники, выкрашенные в белый. Огромная люстра под самым потолком, которая наверняка давала слишком мало света для такого помещения. Стол, стул, лампа настольная, вот и все, что было в огромном зале. Незнакомый мужчина уже уткнулся в свои бумаги и больше не обращал на нас внимания. Я повернулась к Доминику.

– Идти можешь? – сразу спросил он. Кивнула. – Значит, пошли сдаваться.

Парень подхватил сумку, чемодан и пошел вперед, насвистывая незамысловатую мелодию. Выдохнула и догнала его.

– Куда идем, кому сдаваться? – спросила, как только вышли из зала.

– Комиссии. Они с тобой поговорят, пройдешь пару испытаний, запишут на какой-нибудь факультет, и пойдем заселять тебя в общежитие.

– Вот так сразу распределение?

– Да, но ближе к осени снова встретишься с комиссией. Возможно, за время адаптации к миру что-нибудь поменяется. Сейчас это просто формальность, чтобы заселить тебя в одно из общежитий и передать координаты для связи родителям.

– А какие испытания?

– У всех по-разному, – пожал он плечами, – я чертил универсальный круг защиты, когда поступал на начерталку, травники демонстрируют умения общаться с растениями, стихийники – с какой-нибудь стихией, в общем, тебе там все объяснят. Не переживай, ничего страшного в этом нет.

– Стихийники – это те, что водой, огнем и воздухом управлять могут?

– Ими любой управлять может при желании. Это те, кто выбрал именно это направление. Мы все наделены магией, но каждый сам выбирает, на что сделать упор. Кому что ближе. Чтобы воспользоваться определенной стихией, нужно знать ее знак, заклинание и методы воздействия. Еще и руну желательно иметь, да и вообще, там нюансов много.

– А еще какие факультеты есть? Ну, кроме травников, стихийников и начерталки?

– Управление животными, артефакторы, боевики, ясновидцы и некроманты.

– Ого, какое разнообразие! А ты почему пошел именно на начерталку?

– Самая востребованная профессия, – ухмыльнулся он, – и самая высокооплачиваемая. Чертежников мало, поэтому их после академии берут везде. К тому же набор знаний дают такой, какого ни на одном факультете нет. У нас самое интересное и сложное обучение. На этот факультет пробуется больше половины поступающих, а удается поступить всего двадцати-тридцати желающим. Выпускаются так вообще не больше полутора десятков с нашего факультета.

– Вот это отсеивание, – присвистнула я. – Преподы зверствуют, или на самом деле так сложно учиться?

– Сложно, – кивнул он, – преподаватели у нас отличные. Большинство. А сам процесс обучения жесткий. Но оно того стоит.

– И в чем суть этой вашей начертательной магии? Пентаграммы рису… – я замолчала под гневным взглядом Доминика, – чертите! Я хотела сказать, чертите, – виновато улыбнулась.

– Если захочешь попасть на наш факультет, придется забыть это слово. Потому что Лантас не возьмет тебя даже при потрясающих показателях, если услышит про рисование.

– Кто такой Лантас?

– Наш куратор. Он, как и другие кураторы, член приемной комиссии. Жесткий, но справедливый мужик.

– Понятно, так что насчет начерталки?

– А здесь все просто, учиться на начерталке шесть лет, в отличие от остальных факультетов, где срок обучения пять лет, но за эти годы получаешь знания, которые получают некроманты, боевики и стихийники вместе взятые. И еще много полезных знаний, которыми не владеют другие. Все факультеты изучают отдельные универсальные пентаграммы первого разряда, но это мелочь. Остальное знаем только мы. Например, порталы – это то, что изучают только чертежники. Научишься чертить портальные круги, получишь абсолютный доступ к путешествиям по двум мирам. В любое время, в любую точку.

– Вот это круто, – уважительно покачала головой, – не, так, как папа, я чертить не умею. С циркулем – запросто. И по черчению в школе у меня всегда была пятерка.

– Тебя никто сразу и не заставит чертить от руки. Для этого опыт нужен. Большой опыт. Мы только на третьем курсе перестали пользоваться циркулями, за исключением некоторых практических занятий. Перешли на нити. Говорят, к пятому курсу многие уже могут чертить без вспомогательных инструментов.

– Ну, значит, тогда попробую. Уж слишком заманчиво звучит «путешествия в любую точку мира, в любой момент».

– Попробуй, но прежде чем ты получишь эту возможность путешествовать, придется пройти столько испытаний, – парень поморщился и потер щеку со шрамом.

А мы, тем временем, подошли к кабинету. Светлая дверь с черной металлической табличкой, на которой выгравированы незнакомые символы. Видимо, тот самый теллурийский язык, читать на котором мне предстояло научиться.

– А что, уже пришли? – голос внезапно охрип. Ладони вспотели и похолодели. Желудок в узел скрутило от нахлынувшего волнения.

– Не волнуйся, это не страшно, – Доминик попытался меня подбодрить, но вышло плохо. Трижды стукнул в дверь и открыл ее, пропуская меня вперед. Ощущения были, как перед экзаменом по математическому анализу в институте. – Здравствуйте, – громко сказал Доминик и подтолкнул замершую на пороге меня.

В небольшом кабинете стоял длинный узкий стол, за которым, попивая чай, сидели преподаватели. Они все повернулись к нам и молчаливо ожидали продолжения. Мой взгляд метался от одного человека к другому. Четверо мужчин и столько же женщин. Брюнет с длинным узким лицом и пронзительными светло-голубыми глазами, здоровенный амбал с мягкой улыбкой, которая совершенно не вязалась с его габаритами, седовласый пожилой мужчина в маленьких очках, с любопытством разглядывающий нас, и хмурый русый мужчина, которому, казалось, вообще нет до нас никакого дела. Немолодые приятные женщины продолжали пить чай, рассматривая меня. Худенькая красноволосая женщина, возле которой на столе стояла прозрачная чаша с водой, горшок с землей и одинокая горящая свеча. Блондинка с расфокусированным взглядом, перед которой лежала колода карт и какие-то деревяшки с вырезанными символами; две русых женщины, одна полная, круглолицая, другая среднего телосложения, которая любовно гладила зеленые листики горшочного цветка.

– Доминик Артинас, третий курс факультета начертательной магии, привел Александру Данину, урожденную Данияс для распределения. Она из переселенцев.

– Хорошо, Доминик, – кивнул брюнет, – можешь подождать за дверью. Проходите, девушка, присаживайтесь, – махнул на единственный свободный стул.

Я огляделась. Доминик уже вышел, закрыв дверь, а я осталась наедине с незнакомыми людьми, не зная, как себя вести. Взглянула на темную доску в разводах от мела и все-таки прошла к стулу, прижимая к груди шкатулку. Сбросила с плеча рюкзак и села, глядя на преподавателей.

– Девочка растеряна, – заметила очевидное пухлая женщина, – успокойся, милая, мы тут, чтобы помочь тебе.

– Ага, – выдохнула, – в смысле, здравствуйте. Я немного не в курсе, как тут вообще, в смысле, вообще не в курсе. И очень волнуюсь. Не знаю, что меня ждет, а это страшно волнительно, – дурная черта. Когда волнуюсь, слишком много болтаю, поэтому осознав, что меня понесло, захлопнула рот и виновато улыбнулась.

– Не волнуйтесь, – вступила в разговор блондинка, – расскажите о себе. Когда родились, чем увлекаетесь, к каким стихиям тяготеете, может быть, вещие сны видите? – впервые за все время ее взгляд прояснился, и она взглянула на меня. – Хотя нет, снов не видите, к ясновидению отношения не имеете, ваша дата рождения?

– 29 июня, 1996 год.

– Стихия – вода, животных любите, к растениям равнодушны, некромантия не для вас, слишком вы жизнелюбивы, – блондинка смотрела мне прямо в глаза, – в остальном, думаю, можете неплохо проявить себя.

– Спасибо, Ниравита, – улыбнулся амбал, – ты, как всегда, значительно упростила задачу для нас и для девушки. А теперь все же давайте послушаем саму поступающую. Есть какие-нибудь предпочтения?

– Не знаю, я всего пару часов назад узнала о вашей академии, а уж о факультетах вообще ничего не знаю. Вот Доминик немного рассказал и расписал прелести факультета начертательной магии.

– Хотите попробовать поступить на этот факультет? – сложил руки на столе брюнет. Судя по всему, он и был тем самым Лантасом.

– Почему бы и нет? – пожала плечами. – В школе у меня были неплохие результаты по черчению.

– Что ж, чертите, – мужчина положил передо мной лист с кругом, который разделяли две линии на четыре равных части, и в каждом секторе по замысловатому символу, – мел у доски, циркуль найдете там же. Постарайтесь сохранить пропорции и в точности повторить символы.

Кивнула. Поставила шкатулку на стул, с которого поднялась, и пошла к доске. Нашла циркуль с мелом и принялась за работу. Чертить огромным циркулем на доске оказалось гораздо сложнее, чем обычным. Но меня не подгоняли, поэтому решила не торопиться. Аккуратно вывела окружность, сделала это медленно, но зато ровно. Отложила циркуль и снова взглянула на чертеж.

– А линии без линейки, что ли, чертить? – обернулась к Лантасу.

– Конечно, – кивнул он, – чтобы поступить на мой факультет, нужно иметь хорошую память, отличный глазомер, и, главное, твердую руку.

Перевела взгляд на окружность. Как говорила наша учительница по черчению: «Если хочешь, чтобы получилась ровная линия, черти ее одним быстрым и четким движением». Двумя взмахами начертила линии. Не идеально, но неплохо. Убрала влажной тряпкой хвостики, выходящие за окружность, и принялась за символы. Нужно было вывести все завитушки и петельки точно так, как на представленном варианте, еще и с пропорциями угадать. Примерилась к рисунку, взглянула на доску. Мой круг примерно вдвое больше того, что на рисунке. Решила пойти простым путем, пальцами отмеряла ширину и длину, увеличивала вдвое и штрихами намечала на доске. Когда с размерами покончила, отошла от доски. Ох, мне уже казалось, что все получилось криво и косо. Плюнула и решила нарисовать уже эти символы. А там будь что будет, не поступлю на начерталку, так на водную стихию пойду. Еще около получаса заняло вырисовывание символов. Кожу на руках уже стянуло от мела.

– Все, на-ачертила, – чуть не сказала, что нарисовала.

– Неплохо, – кивнул Лантас, – могло бы быть и лучше, если бы ваши символы были более четкими, что же, если вы не желаете попробовать поступить на другие факультеты, то можете смело отправляться на заселение в общежитие чертежников. Через два месяца вам предстоит снова пройти собеседование. Рекомендую потренироваться в черчении магических кругов.

– Ой, нет, больше я никуда пробоваться не хочу, – выдохнула и, наконец, расслабилась. С меня хватило и этого испытания, которое затянулось больше, чем на полчаса. Тем более, если с черчением хоть как-то знакома, хоть и косвенно, то остальные факультеты для меня были вообще незнакомы, и что с ними делать, я не знала.

– В таком случае вы свободны, держите, – протянул мне испещренный незнакомой письменностью лист и одобрительно улыбнулся. Я схватила лист, свои вещи и рванула к выходу. Меня ждало заселение, адаптация и интересное обучение на самом престижном факультете. То ли побеспокоиться о своем душевном здоровье, то ли радоваться, не знала, но мысль о том, что я стала студенткой магической академии, заставляла улыбаться.

Доминик сидел на подоконнике, глядя в окно, когда я выскочила из кабинета и плотно закрыла дверь. Фух, и почему каждый раз так страшно сидеть напротив преподавателей?!

– Как все прошло? – парень поднялся и подхватил мои пожитки.

– Нормально, к вам на факультет зачислили.

– О, здорово, значит, в нашей семье пополнение, – улыбнулся Доминик. – Идем, тебе у нас понравится.

– Почему в семье?

– Потому что нас немного, мы все дружим и стараемся помогать друг другу. И своих никогда не бросаем. Ты поймешь это, когда начнется учеба.

– В смысле? – что-то не понравилось мне в словах парня.

– Во всех смыслах, не переживай, – подтолкнул меня, заставляя идти вперед, – пойдем, покажу тебе, где придется жить. Наше общежитие самое маленькое, но и самое уютное.

Он повел меня вниз по лестнице, а я думала о том, как мне повезло с сопровождающим. Хороший парень, приятный и симпатичный. Даже ни разу не заикнулся о том, что ему приходится таскать мои пожитки по всей академии.

– Кстати, Доминик, а почему именно тебя отправили за мной?

– Практика, она у всех чертежников третьего курса такая. В моей группе после экзаменов осталось девятнадцать человек из тридцати пяти зачисленных на первом курсе. На третьем курсе упор делают на портальных кругах. Они тоже разные, все зависит от направления, дальности и выполняемых функций. Порталы на Землю – это третий уровень сложности. Вот нас, чертежников, и засылают за переселенцами. Своеобразный экзамен. Если построишь портал неправильно, выбросит в неизвестном месте. А потом, как хочешь, так и выбирайся. Вас, переселенцев, поступающих в академию, в этом году оказалось двадцать два человека, некоторым из нас пришлось брать двоих подопечных.

– И что, никакой страховки? А если такой непутевый чертежник с подопечным не туда перенесется?

– Не может такого быть, – улыбнулся он, – все те, кто мог бы ошибиться, уже переведены на другие факультеты. Поверь, Александра, нас обучают так, что мы не ошибаемся. А если ошибаемся, то получаем слишком жесткие уроки.

– Твой шрам – это тоже результат ошибки? – знаю, что бестактно, но не смогла сдержаться. – Извини, это не мое дело, – тут же повинилась.

– Это не секрет. Да, результат ошибки. В первом полугодии третьего курса были на практике. Ловушки на нечисть строили. Я ошибся, за что и поплатился. Хорошо, хоть глаз остался на месте.

– У вас такая опасная практика? – вытаращила на него глаза, уже жалея, что купилась на заманчивое описание факультета.

– Не практика, а практические занятия. Не бойся, такое, – он провел ладонью по шраму, – случается крайне редко.

– Но ведь случается! И что, у вас тут никаких лекарей, целителей нет, чтобы убрать этот шрам?

– Есть, но и они не всесильны. Мне досталась ядовитая тварь. Бескуд. От человека отличают длинные руки, яйцевидная голова и ядовитые когти. Кровью питается. Мне, как понимаешь, повезло, отделался шрамом.

– И ты говорил, что многие мечтают поступить на этот факультет самоубийц?!

– Да, плюсов гораздо больше, чем минусов. И повторяю, такое случается редко.

– Нафига я к вам поступила?

– Трусишь? – лукаво улыбнулся он. – Не бойся, еще никто не умирал. Насколько я знаю.

Фыркнула и замолчала. Чего это я переживаю, у меня еще будет возможность сменить факультет. Нечего раньше времени волноваться.

Мы спустились в холл и направлялись к выходу. На стуле у дверей сидел мужчина в такой же одежде, как и тот, что встретил нас при появлении в академии. Доминик поздоровался, приложил к металлической пластине какую-то карточку, раздался тихий перезвон, и стеклянная дверь отворилась, выпуская нас на улицу.

Никаких фонтанов, волшебных существ и еще чего-то необычного, чего я ожидала, начитавшись фэнтези. Красная тротуарная плитка устилала весь внутренний дворик академии. Множество деревянных лавок с коваными ножками и спинками, между которыми ютились высокие деревья, отбрасывая уютную тень. Обернулась. То здание, из которого мы вышли, оказалось огромным, шестиэтажным и вполне современным. Если бы не знала, как попала в этот мир, то и не заподозрила, что он магический. Все вокруг выглядело очень современно и не казалось чуждым. Я же ожидала увидеть какой-нибудь старинный замок с башнями, шпилями и развевающимися флагами. Необычной была эмблема академии: большая пятиконечная звезда, заключенная в круг. В центре располагались четыре больших символа, а между лучами – рассыпь мелких. Вся эта композиция подсвечивалась ярким красным светом. Казалось, что этот свет исходит от самой звезды.

– Наша эмблема, она на всех корпусах академии есть. Служит одновременно эмблемой и защитой.

– А что написано?

– В центре – АОиНМ по первым буквам названия, а между лучами – сила, вера, знания, умения и терпение. Все то, что дают нам преподаватели. Идем, еще успеешь все рассмотреть. Надо заселить тебя и сбросить вещи.

– Ой, прости, тебе тяжело, а я тут рот раскрыла и по сторонам смотрю.

Заселили меня тоже быстро. Доминик забрал ту самую бумажку, что отдал Лантас, и передал коменданту. Пожилая женщина окинула меня взглядом, записала что-то в журнале и выдала ключи.

Мы поднялись на второй этаж. Длинный светлый коридор с каменным полом и множеством дверей с двух сторон. Ничего необычного, кроме стен, на которых было множество разных символов, и дверей, каждая из которых была украшена пентаграммой. Но присмотревшись, я поняла, что и пентаграммы все разные.

– А зачем пентаграммы на дверях? – задала вопрос, когда мы остановились возле одной из них.

– Пентаграммами называются только те, которые с пятиконечными звездами. А вообще, это магические круги. А причины разные, кто-то просто тренируется, кто-то пытается таким образом защитить комнату, а кто-то перед экзаменами так удачу приманивает.

– И как, помогает?

– Если сделать все правильно, то вполне. Открывай уже, твоя комната.

Вставила ключ в скважину и дважды провернула. Ожидала увидеть обшарпанные стены, грязь и старую мебель. Чего еще ожидать от общежития? Это в книгах попаданки попадали в «царские» палаты, а не общагу, а здесь и академия обычная на вид, значит, и общежитие не должно сильно отличаться от тех, в каких живут студенты Земли. Но на этот раз я оказалась приятно удивлена. Красный половичек на светлом лакированном полу, две кровати с высокими матрасами у стен, два двухдверных шкафа. Одна тумба, два стола, и даже небольшой холодильник притаился в углу. Темно-красные плотные шторы, небольшая люстра под потолком. Вот и все убранство комнаты. Но мебель казалась новой, а обстановка – аккуратной и даже уютной. Комната была довольно просторной, поэтому, когда заселится соседка, ютиться не придется.

– Миленько, – вынесла вердикт, оценив свое новое жилище.

– Жить можно, мы редко проводим свободное время в комнатах. В основном всем факультетом собираемся в общем зале. У нас здесь действительно семья. Девчонки иногда готовят, накрывают стол, а парни потом моют посуду. Праздники тоже отмечаем вместе. И организовываем их. У нас здесь весело, тебе понравится. Пойдем, покажу тебе все, а потом рванем в торговый центр, надо купить тебе все для учебы, чтобы потом уже спокойно начать процесс адаптации, – он сбросил мои вещи в угол у кровати и отправился к выходу.

Душ оказался на этаже, мужской и женский. По четыре кабинки в каждом. Это удручало. Я любила поваляться в ванне, но здесь это оказалось невозможным. А вот общий зал на третьем этаже порадовал. Огромная комната с диванчиками и столами в черно-красных цветах. Здесь, по словам Доминика, и проходила основная жизнь факультета. По пути мы встретили девушку, которая шла с субтильным пареньком, нагруженным сумками.

– Привет, Дом, – вздохнула она, – смотрю, у нас пополнение, – улыбнулась и протянула мне руку, – Ната, добро пожаловать на лучший факультет.

– Саша, – пожала протянутую руку, – спасибо.

Ната предложила сходить за покупками всем вместе. Как оказалось, паренек тоже из переселенцев и нуждался в сопровождающем. Мы обошли все общежитие, а вскоре отправились в город. Я жаждала новых ощущений, надеялась, что уж город обязательно поразит магическими штучками. И он поразил.

Глава 3

Город утопал в зелени. Бурная извилистая река, разделяющая город на две половины, была закована в гранит. Как ни странно, казалось, что архитектор повторил каждый поворот ее русла, ничего не меняя в том, что создала природа. Легкий свежий ветерок приятно холодил кожу. Мы с Аданом, которого и привела Ната с Земли, с открытым ртом осматривали город. Здесь многовековые деревья соседствовали с современными торговыми центрами, множество клумб – с лавочками, а по дорогам не спеша проезжали машины. Наши, земные, современные машины. Мы переглянулись с Аданом и задали вполне логичный вопрос.

– Откуда?

– Их доставляют с Земли, – хмыкнул Доминик, – потом переделывают, чтобы работали на магии, и продают. Стоят они огромных денег, поэтому их не так много у нас.

Точно, вот, что меня смутило. Никаких выхлопных газов. Не было серого дыма, который оставлял бы после себя шлейф неприятного запаха. Дышать здесь было легко и приятно, но вскоре начала болеть голова от такого чистого воздуха.

Академия стояла в центре города. Здесь кипела жизнь. Яркие вывески поражали воображение. Одна из них напугала до смерти. Когда мы проходили мимо, она вспыхнула, осыпая нас золотистыми искрами. Мой испуганный визг и хохот Доминика с Натой разнесся по всей улице, заставив обернуться прохожих.

– Саша, это просто вывеска для привлечения внимания. Здесь все для огневиков продается, – пояснила Ната, когда перестала смеяться.

Теперь я с опаской проходила мимо каждой вывески. На некоторых из них сидели крохотные девчушки из воды, которые звонко смеялись и запускали в воздух маленькие водяные шары. Вокруг других летали разноцветные огоньки, словно светлячки, которые выстраивались в причудливые узоры. Вскоре показалось высокое стеклянное здание, на котором вспыхивали разные надписи. Они осыпались то искрами, то градом капель, которые не достигали земли, то световым представлением, то вовсе оборачивались животными, которые, словно живые, бегали по стенам.

Мимо проходили мужчины и женщины. Видимо, очень многое на Теллурис пришло с Земли. Не только техника и машины, но и мода, однако ей тоже пришлось претерпеть изменения. Никаких коротких юбок, шорт и маек. Зато встречались девушки, затянутые в корсеты, мужчины в камзолах, а некоторые были одеты и вовсе в мантии разных цветов. И вот одна из девушек в такой мантии шла навстречу нам, а рядом с ней на поводке трусил тигр. Большой, полосатый, настоящий тигр. Люди проходили мимо, совершенно не обращая на эту пару внимания. Они даже не сторонились опасного хищника.

– Дом, а это нормально, гулять с тигром по улице? – прошептала я, когда девушка прошла мимо.

– Саша, я же говорил тебе про факультет управления животными. Многие его выпускники заводят себе вот таких питомцев. Они полностью их контролируют. Мы привыкли, в нашем зверинце кого только нет.

Хотела впечатлений, получила. Я в детстве мечтала о пантере, чтобы у меня жила эта огромная черная кошка и защищала от всех обидчиков. Это были наивные детские мечты, а для кого-то они оказались обыденностью.

Мы шли вверх по улице. Воздух становился заметно прохладнее, несмотря на палящее солнце, но на все мои вопросы, почему так происходит, Доминик и Ната отвечали загадочными улыбками. Вскоре мне пришлось позабыть о головной боли. Издалека доносился шум. Дома становились все ниже, а зелени между ними – все больше. Шум становился громче с каждым метром, а вскоре и вовсе поглотил все городские звуки. Мы завернули за угол, и я не смогла сдвинуться с места. В центре города с огромной высоты вниз устремлялась вода. Это был водопад. Огромный водопад, чьи воды разбивались о гладь озера, осыпая все вокруг мелкими брызгами. В воздухе переливалась радуга. Через озеро, которое бурлило и пенилось от бесконечного потока воды, был переброшен каменный мост, по которому прогуливались пары. Вокруг стояло множество беседок, которые укрывались от летящей мороси за зелеными стенами из вьюнка.

– Вот это круть! – протянула я, глядя на водопад.

– Городская достопримечательность. Водопад свиданий, – пояснила Ната.

– Почему именно свиданий? – заинтересовалась я.

– Потому что это излюбленное место пар. Очень многие назначают встречу именно здесь, – принялась за объяснения девушка. – Вечерами здесь особенно красиво. Небольшие фонари мягко освещают поляну. Сюда слетаются светлячки и кружат над беседками. Пение птиц пробивается сквозь шум падающей воды. Здесь очень здорово. Все вокруг создает романтическую атмосферу. Ты красотка, Саш, уверена, не останешься без приглашения в это место.

– Спасибо, – улыбнулась я ей, но говорить о том, что со свиданиями у меня все очень плохо, не стала. Зачем? Ну, сбегают от меня парни после пары свиданий, ничего не поделаешь. Дружить у меня с ними получается лучше, чем романы крутить. Да и стеснялась всегда. Глупости говорю, оттого что волнуюсь. Эх, сложно у меня все с парнями. Один Кит меня всегда понимал и помогал. Он, в общем-то, когда-то стал той спасительной соломинкой, которая помогла не погрязнуть в многочисленных комплексах.

– Слушайте, а не боитесь, что наводнение случится или берега размоет? Он же в самом центре города, – нахмурился Адан.

– Этим занимаются стихийники. Они постоянно контролируют погоду и уровень воды. Мы живем в гармонии с природой, здесь всегда был этот водопад, он здесь и останется, – пояснил Доминик.

Красота была неописуемая, а стремление сохранить природу восхищало. В нашем мире пытаются это делать, но без особого энтузиазма. Только говорят и сокрушаются постоянно.

Мы еще некоторое время погуляли по городу, а потом завернули в магазин, на дверях которого белым светом светилась пентаграмма. Поздоровались с мужчиной, который сидел за прилавком, и принялись рассматривать товар. Доминик тем временем перечислял то, что нам нужно, уточнив, что все это требуется в двух экземплярах.

На стеклянных прилавках лежали ножи разных размеров, футляры, мелки, какие-то нити, цепочки с подвесками в виде магических кругов, браслеты с символами, кисти, краски, иглы, стопками на полках лежала ткань, какие-то брошюры, тетради, ручки, фломастеры и карандаши, и много разных вещиц, от обилия которых разбегались глаза. Хотелось купить нож вот с той рукоятью, которую украшала россыпь синих камней, и подвеску, в центре которой переливался красный камень, и футляр, и держатель для мела. И еще чего-нибудь, потому что все было очень красивое и блестящее. Но здравый смысл подсказывал, что не нужно покупать то, предназначение чего не знаешь. А уж о пользе тем более. Поэтому пришлось подобрать слюни, отдернуть загребущие руки от прилавка и только пожирать все глазами, мысленно обливаясь слезами. Это плакала моя жадность.

Через треть часа мы вышли из лавки. Доминик и Адан несли бумажные пакеты, которые доверху были наполнены покупками.

– Ребят, я проголодалась, – живот уже скрутило от голода. День перевалил за полдень, а я только чай пила.

– Я тоже, – откликнулся Доминик, – пойдемте в кафе зайдем, перекусим.

Голодными оказались все, поэтому без пререканий и уговоров отправились подкрепиться. Кафе оказалось миленьким, в светлых тонах коричневого цвета. Между столиков суетились молодые официантки в темных жилетках, такого же цвета брюках и белых рубашках. Пища оказалась вполне земной, но все блюда немного сластили, а еще оказались неимоверно острыми. Мы с Аданом рассказали о том, как встретились с сопровождающими. Мне, как оказалось, повезло больше, потому что Ната появилась в комнате парня на рассвете и жутко напугала. Наш смех разносился по всему кафе, когда Адан в красках описывал свои ощущения и мысли. Парень оказался из Испании. Его мать пару десятков лет назад переселилась с Теллуриса на Землю и уже там вышла замуж за простого испанского мужчину.

Уже ближе к вечеру мы вернулись в общежитие. Уставшие, но с хорошим настроением поднимались по лестнице. Я завернула на свой этаж и чуть не столкнулась с незнакомым высоким парнем. Подняла голову и встретилась с взглядом черных, как сама тьма, глаз. Сердце упало в пятки. Руки задрожали. Я думала, что судьба уже никогда не сведет меня с этим парнем. Опустила взгляд. Перед глазами возникло его юное смеющееся лицо. Его звонкий смех, который разносился по всему двору. И он смеялся надо мной.

– Привет, Лекс, забрал своих? – протянул руку Доминик.

А я не знала, что делать, чтобы скорее сбежать от этого Лекса. Он, похоже, не узнал меня. «Еще бы, я уже давно не маленькая кудрявая девчонка», – мысленно горько усмехнулась. Радовалась, что осталась неузнанной и судорожно соображала, что делать.

– Забрал. Двое парней, один стихийник, другой на боевке. А тебе, смотрю, повезло. Такая красотка, еще и на наш факультет попала. Привет, Натка, твой тоже к нам?

– Эм-м, ребят, я устала и хочу к себе, – промямлила я, выхватила пакет из рук Доминика и рванула в комнату. – Спасибо за все, было весело, – бросила через плечо, желая скорее скрыться с глаз Лекса. Алексей Ларин – кошмар моего детства. Кошмар, от которого я избавилась. Так мне казалось, но, видимо, я ошибалась.

Закрыла дверь и прикрыла глаза. Вот и причина, по которой, скорее всего, мне придется перевестись с факультета. А так все хорошо начиналось.

На кровати лежала шкатулка, которую отец передал мне перед отправкой. Решила посмотреть, что же в ней хранится, чтобы отвлечься и успокоиться.

Бросила пакет в угол к сваленным вещам и присела на кровать. Матрас слегка прогнулся. Взяла в руки резную шкатулку и провела пальцем по деревянному узору. Красивая. В такой драгоценности хранить, старинные кольца или диадему какую-нибудь. Что же, посмотрим, что припрятал в ней отец. Аккуратно вывела символ, который загорался тусклым белым светом вслед за моим пальцем. Он напоминал букву «у» с завитушками, которая соединялась со знаком интеграла. Убрала палец, и сразу раздался громкий щелчок. Крышка откинулась, являя содержимое шкатулки. Потрепанные тетради, которые явно открывались пару сотен раз минимум, держатели для мела, кажется, один из них даже из золота, черная металлическая пентаграмма с завитушками между лучами звезды, аккуратно сложенный белый платок с ярко-алым магическим кругом в центре. Два здоровенных перстня с огромными квадратными камнями, судя по всему, топаз и янтарь.

Я аккуратно доставала каждую мелочь и рассматривала. Для чего отец отдал мне все это?! Проводила пальцами по гладкой поверхности холодных камней, рассматривала кольца и даже примеряла их. Конечно же, они оказались велики. Наверняка папины. Приглядевшись, заметила сбоку возле оправы камня выгравированный узор, который очень напоминал тот, что являлся ключом, но с более сложными деталями в виде петелек и завитушек. Что бы это значило? Отложила кольца на кровать и продолжила копаться в шкатулке. Мешочек из черного бархата, из которого высыпались костяные руны. Белые прямоугольники с закругленными углами, на которых были высечены символы. Сгребла их и снова ссыпала в мешочек. На самом дне лежали два белых листа, сложенные вдвое. Они последними оказались в моих руках. Папа позаботился и об объяснениях. Крупным красивым подчерком было написано письмо, которое адресовалось мне.

Прости, малышка, что все случилось так внезапно.

Уверен, ты уже немного свыклась с мыслью о том, что магия существует, и многое из того, что ты когда-то читала в книгах, оказалось реальным. Наверное, с моей стороны было эгоистично держать тебя в неведении, но Ариша боялась, что даже если ты не получишь магического дара, то захочешь побывать на Теллурисе, а потом и вовсе останешься там. Мы молчали, но это не уберегло нас от расставания с тобой. Еще раз, прости, что не рассказали тебе об этом раньше. Наверное, в глубине души я хотел рассказать тебе правду, но почему-то этого не сделал. Подсовывал тебе разные фэнтезийные истории, чтобы хотя бы так ты имела представление о том, что тебя может ожидать в другом мире. Тебе нравилось, а я словно снимал с себя часть ответственности за молчание.

Тебе, моя малышка, предстоит обучение в АОиНМ. Дело это принудительное, оттого и бесплатное. Выбора не оставляют никому. Ты у нас умница, поэтому я не сомневаюсь, что ты сможешь все. В том числе и простить нас за молчание. Ты наверняка уже прошла распределение и зачислена на один из факультетов. Каким бы он ни был, мы будем гордиться тобой. Только очень прошу, пусть это будет не некромантия и не управление животными. Мама не переживет, если в твоем доме будет зверинец или бесконечное количество зомби и трупов. Шучу, конечно, мы примем любой твой выбор. Кто бы что ни говорил, не меняй решения на втором собеседовании. Как показывает практика, очень часто первое решение – самое правильное.

Все то, что ты найдешь в шкатулке, принадлежит тебе. Руны и оберег (та самая подвеска) активируются кровью. Если ты поступишь на факультет начертательной или боевой магии, или на прорицание, тебя научат этому искусству. До тех пор не пытайся использовать эти вещи. Если поступишь на начерталку, то мои записи могут пригодиться, а возможно и помочь в обучении. Все тетради твои, ты сможешь их прочитать после адаптации. Два перстня, малышка, тоже твои. Капля твоей крови, попавшая на камни, активирует магию, вложенную в них. Они примут твой размер и никогда не потеряются. Это родовые перстни, и они по праву принадлежат тебе.

О причинах, которые заставили нас с мамой переселиться на Землю, я расскажу тебе при встрече. Но я никогда не жалел о своем решении.

Мы тебя очень любим, Санечка, с совершеннолетием!

P. s. если ты поступишь на факультет начертательной магии и сможешь его окончить, я буду бесконечно счастлив, но будь готова ко всему. Зависть порой заставляет людей делать гнусные поступки.

Я пару раз перечитала письмо. Стало немного понятнее. То, что лежало в шкатулке, папа купил специально для моего обучения. И, судя по всему, отец хорошо потратился. И письмо это было написано три года назад, когда папа ожидал, что меня зачислят в академию. Наверное, они выдохнули, когда в тот день ничего не случилось, но это все-таки произошло. А вот с тем, почему родители ушли из такого прекрасного мира, ничего не прояснилось. Только вопросов возникло больше, придется потерпеть до встречи. А еще эта приписка в конце письма. Папа недвусмысленно дал понять, что отдает свое предпочтение именно этому факультету, да и чертил он отлично, значит, сам окончил, но причем здесь зависть? Неужели между факультетами сложные отношения? Надо спросить у Доминика. Я сложила все обратно в шкатулку и принялась за вещи.

Когда расправилась с вещами, солнце уже спряталось за горизонтом, и город накрыли сумерки. Одежды оказалось много. Даже шубу прихватила, а вот про теплую обувь забыла, придется покупать. Села на кровать. Осталось только застелить постель. Белье аккуратной стопкой лежало на стуле у стола, но мои мысли заняла встреча с Лешей. Как давно я видела его, но одна встреча всколыхнула все неприятные воспоминания, которые я старалась забыть. Наверное, только сейчас поняла, что все мои проблемы с парнями оттуда, из детства. Только Кит знал о моих проблемах, и он был для меня одним из самых близких людей. Его помощь оказалась очень своевременной и нужной мне.

Мы познакомились с ним, когда я была двенадцатилетней забитой девчонкой с багажом комплексов и двадцатью килограммами лишнего веса. К тому моменту я уже заработала себе гастрит, постоянно изнуряя организм диетами. После того, как попала в больницу с приступом, папа за руку отвел меня в тренажерный зал, где и занимался Никита, который показался мне тогда взрослым дяденькой. Ему было восемнадцать. И именно он стал моим тренером и моим защитником. Он не жалел меня, как маленького ребенка, а без конца повторял: «Ты можешь, Шурик! Шевели колготками, у тебя все получится!» А после того, как заметил, что я вздрагиваю от любого крика в мой адрес, вытряс всю правду. С тех пор и завязалась наша дружба. Он опекал меня и заставлял поверить в себя, а еще познакомил со своей младшей сестрой Алинкой, с которой мы тоже сдружились. Но рассказать все я могла только Никите, а он всегда напоследок говорил: «Ты лучшая, Шурик, и помни об этом». И я запомнила, спустя четыре года он уже учился заграницей, но продолжал слать письма с неизменной припиской, а я, наконец, научилась держать голову прямо. Да и Леша к тому моменту уже три года как переехал.

Я улыбнулась и взглянула на фотографию, которую прихватила с собой. Мне двенадцать, раскрасневшееся от долгой тренировки лицо, выбившиеся из хвоста мелкие кудри, круглый живот и недовольное лицо. И рядом стоял Кит, улыбающийся, с огнем в глазах, он трепал меня по белой макушке. Папа каждые полгода делал подобные снимки, чтобы наглядно показывать мне изменения. Этот был первым. Он служил напоминанием о том, что не стоит опускать руки ни при каких обстоятельствах. Но сейчас, без Никиты, я была готова сбежать от трудностей. Как мне не хватало вечно неунывающего друга! Он бы обязательно нашел самые правильные и необходимые слова.

Решила написать ему письмо. Все случилось так внезапно, что я не имела возможности даже попрощаться с ним. Обидно.

Села за стол, вытянула из стопки лист, но меня отвлек стук в дверь.

– Пойдем, познакомишься с моей группой и еще одним переселенцем, с которым будешь учиться, – на пороге стоял Доминик.

– Не, Дом, извини, я устала, – судорожно придумывала причину, по которой могла бы отказаться от встречи с Лешей.

– Не ной, чертежники не устают, – весело заметил он, – идем, Натка с Маликой уже все приготовили и нас ждут.

Я всей душой не желала новой встречи с Лешей, но понимала, что это неизбежно. Мы живем в одном общежитии, возможно, учиться будем на одном факультете, да и вообще, раз уж так случилось, то придется пережить. Как сказал бы Кит: «Нечего от проблем прятаться в кусты. Тебя обидели? Дай сдачи. Боишься? Так все боятся, это нормально», – словно наяву услышала его голос и поняла, что вечно бегать от своего страха невозможно. Эти слова, которые так часто повторял Кит, придали уверенности. Я кивнула Доминику и попросила подождать. Быстро переоделась в спортивные серые штаны, белые кроссовки и черную футболку с коротким рукавом. Волосы собрала в высокий хвост. Могла бы еще потянуть время до выхода, но Доминик меня ждал, поэтому пришлось унять колотящееся сердце и выйти в коридор.

В общей комнате собралось около тридцати человек: парни, девушки – все такие разные, незнакомые. Несколько столов сдвинули буквой «п», пододвинули к ним диванчики и кресла. На одном из таких диванчиков и сидела Ната. Она помахала нам рукой, подзывая к себе. Рядом с ней сидел уже знакомый Адан и еще один парень, который с опаской оглядывался по сторонам. Видимо, тот самый переселенец, который тоже попал на этот факультет. Столы были уставлены кружками всех цветов и размеров, какими-то пирожными, вазочками с конфетами и печеньями. А еще стояли пузатые кувшины, в которых наверняка не компот налит.

– А вот и наша последняя, – громко объявила Ната.

Абсолютно все взглянули на меня, заставляя опустить голову. Вот всеобщего внимания я не хотела. Невольно из-под опущенных ресниц искала взглядом того, кого боялась. Он сидел на подлокотнике одного из кресел, закинув ногу на колено. И, как все, смотрел на меня.

– Ну, чего застыли, давайте уже рассаживаться.

Вскоре все заняли места у стола. Я оказалась на диванчике между Натой и Аданом. Доминик сел напротив, рядом с ним устроился какой-то высокий парень и еще один переселенец. Ничего особенного. Простые посиделки молодежи. Нас расспрашивали о жизни, о Земле, о том, какие впечатления от Академии и города. Второй переселенец оказался из Беларуси. Я старалась отмалчиваться. Парни неплохо влились в разговор и с удовольствием отвечали на вопросы, поэтому меня не трогали. Я тихонько потягивала легкое вино и слушала других, но долго молчать не удалось, и обратился ко мне именно Лекс.

– Александра, – руки мгновенно вспотели. Неужели все-таки узнал? – ты же из России? – кивнула, настороженно глядя на парня. – А из какого города? Я тоже когда-то в России жил. И Даймон, – мотнул головой в сторону парня, который сидел по соседству.

Присмотрелась. Нет, этот парень не был мне знаком. Я понимала, что если скажу правду, Леша заинтересуется и потребует подробностей, а там и вспомнит обязательно маленькую толстую девочку из детства. Надо бы признаться и закончить на этом, но язык не повернулся сказать правду.

– Из Воронежа, – выпалила я и покосилась на Доминика. Блондин нахмурился. Я молила всех Богов, чтобы он не стал выяснять причины моей лжи сейчас. И Дом промолчал, но сверлил меня недобрым взглядом.

– О, а я из Волгограда, а Даймон из Новосибирска. Я, кстати, лет в пятнадцать мечтал в Воронеже учиться в институте ФСИНа*.

– Угу, – кивнула и уткнулась в кружку, давая понять, что продолжать разговор не хочу.

Какие уж там, в Воронеже, институты, откуда мне знать. Знала, что один из одноклассников в какой-то военный институт туда уехал учиться. А если начнутся расспросы, то вообще пропаду.

Лекс понял, что я не настроена на разговор, взглянул на Нату, она пожала плечами. Снова внимательно посмотрел на меня. Я делала вид, что не замечаю этого взгляда. Остаток вечера протекал в очень теплой и дружественной обстановке, только Доминик явно был недоволен моим обманом и периодически бросал в мою сторону злые взгляды. Мне было стыдно, но ничего поделать с собой не могла.

– Ты в порядке? – на ухо прошептала Ната.

– Нормально, – кивнула ей и изобразила подобие улыбки.

– Ты какая-то странная, днем была другой. Молчишь все время. Ничего не спрашиваешь, вы с Домиником, что ли, поругались? Он весь вечер на тебя косится.

– Все нормально, Ната, спасибо за беспокойство. А с Домиником я разберусь. Устала просто, – как можно беззаботнее откликнулась я.

– Вот в чем дело, ну так, если устала, никто ведь не держит, можешь отдыхать идти, тем более половина уже разбрелась по комнатам.

– Да, я лучше пойду, – начала подниматься из-за стола.

– Я провожу, – Доминик поднялся вместе со мной.

Придется придумывать оправдания своему вранью. Как противно начинать новую жизнь и новые знакомства с обмана, тем более, Доминик показался мне очень хорошим парнем. И перед ним было особенно стыдно.

Я понуро поплелась к выходу. Вслед раздавались пожелания спокойной ночи от всего факультета. Волшебное место. И доброе. Я такого дружного и открытого коллектива еще никогда не встречала.

Шли молча. Даже удивилась, думала, что Дом начнет задавать вопросы сразу, как только покинем общую комнату. Передумал, что ли? Но я ошиблась. Открыла ключом дверь и уже собралась попрощаться и поблагодарить за вечер, но не успела.

– Заходи, разговор есть, – безразличным холодным тоном произнес он, придержав дверь.

Вошла, села на постель и посмотрела на Доминика. Он вошел следом, закрыл дверь и развернулся, сложив руки на груди.

– Что это было? – после недолгого молчания спросил он.

– Я соврала, – смотрела прямо в его глаза, – мне стыдно, но так получилось.

– У нас так не делается, Саша, на факультете не остаются те, кто не уважает своих соседей и не ценит доброго отношения, – отчитывал он меня, как маленькую. – То, что ты соврала, для меня очевидно, меня интересуют причины.

– Это не важно, – горько улыбнулась, – у вас здесь здорово, но я, наверное, переведусь.

– Почему?

– Да какая разница, Дом? У вас такие, как я, не остаются, вот я и не останусь. Никому от этого хуже не будет.

– Что произошло, Саша? Мне казалось, все было в порядке до встречи с Лексом. Знаешь, я не дурак. Ты сбежала тогда, на лестнице, потом отмалчивалась, когда все собрались, и косилась на него, а в конце концов наврала, что ты не из того же города, что и он. Вы знакомы? – кивнула и опустила взгляд. Вот уж чего не хотела, так это рассказывать все малознакомому человеку. – Ты его почему-то боишься, это очевидно, думаю, и он это заметил. Но он тебя не узнал. Что между вами произошло?

– Я не хочу об этом говорить, – поморщилась.

– Хорошо, – безразлично пожал он плечами, – я спрошу у Лекса. Думаю, он поделится. У нас тут, если ты не заметила, доверительная обстановка.

– Стой, – соскочила с кровати, – не говори ему ничего, пожалуйста.

– Либо ты мне расскажешь все, и я попытаюсь помочь, либо он, но от меня хорошего отношения больше ждать не придется.

– Я сама, – набрала полную грудь воздуха, – садись, – махнула на соседнюю кровать.

Долго смотрела на парня. Признаваться в своей слабости, снова окунаться в воспоминания, это так тяжело. Но я смогла это пережить, смогла сохранить себя и не возненавидеть весь мир. Только страх перед Лексом все-таки не сумела перебороть. Смешно, мне двадцать один год, а я боюсь мальчишку двенадцати лет. Мальчишку из прошлого. Отвернулась к окну и решила рассказать всю правду. Рано или поздно она все равно станет известна.

*ФСИН – федеральная служба исполнения наказаний

Глава 4

– Мне было девять, когда в наш дом заселилась семья Лекса. Я была маленького роста, круглая, толстая, неуклюжая, к тому же кудрявая, как баран. Вон, – кивнула в сторону фотографии, – можешь оценить масштаб трагедии. Это фото сделано спустя тройку лет, но мало что тогда изменилось.

Доминик подошел к столу и взял фотографию. Он долго смотрел на изображение, а потом повернулся.

– Это ты? – его брови взлетели вверх. Кивнула. – Да уж, понимаю, почему он тебя не узнал. Ты совсем не похожа на себя.

– Многолетняя работа, – хмыкнула, – вот таким ребенком я была. К тому же наивная, не знающая человеческой жестокости. Особенно детской жестокости. В младших классах, конечно, подшучивали, но не постоянно. А потом появился Лекс, который очень быстро влился в одну из компаний сверстников. Он жил в соседнем подъезде. Естественно, мы часто встречались на улице, да и познакомились быстро. Мне он казался жутко взрослым и красивым. Особенно глаза и улыбка. В общем, влюбилась я в смуглого мальчишку из соседнего подъезда. Классика, – горько улыбнулась, – около года всюду таскалась за ним, но о своих чувствах не говорила. Стеснялась. И лучше бы вообще ничего не говорила. Они постоянно пытались отвязаться от меня. Я ведь на три года младше, им со мной не интересно, само собой, но тогда мне море было по колено. Я хотела быть рядом с объектом своего обожания. И вот, спустя почти год, решилась признаться. И призналась. Попросила отойти от друзей и сказала, что люблю его. Он сначала удивился, его губы дрогнули и разъехались в улыбке. А потом запрокинул голову и рассмеялся. Громко, звонко. И этот звон я помню до сих пор, как и его слова.

«Ты мне-то это для чего сказала? – отсмеявшись, спросил он. – Ты же малолетка. К тому же толстая, фу, и кудри эти несуразные. Сашка, похожа на барашка, – и снова залился смехом. – Любит она меня».

Я тогда сбежала. Дома плакала. Маме сказала, что ударилась. Обидно было, конечно, но я бы, наверное, пережила. Первая любовь, всякое бывает, забылось бы и все. Но на этом ничего не закончилось. Его друзья, естественно, слышали слова Лекса и подхватили дразнилку, а еще и издевались над тем, что я в Лекса влюбилась. Потом и в школе это подхватили. Меня не били, но шутки с каждым днем становились все жестче, слова все резче. У одноклассников даже своеобразное соревнование было, кто придумает шутку пообиднее. Лекс тоже смеялся. А меня унижали, тыкали в меня пальцем. Жирная, свинья, тупая – это самое безобидное из того, что я слышала. Учителя закрывали глаза, им лишние проблемы были не нужны, тем более я не жаловалась, только все ниже опускала голову и все яростнее хотела похудеть. Лекс пару раз подходил ко мне, когда был один. Долго смотрел, хмурился, а потом начинал смеяться, как в первый раз. Я ненавидела себя. Ненавидела свои волосы, которые закручивались в пружину, ненавидела свои ноги, которые казались мне огромными, свой живот, щеки, которые наплывали на глаза. Казалась себе уродиной. Даже в школу не хотела ходить. Лет в одиннадцать решила похудеть. Я год мучила себя всякими диетами. Врала родителям, что кушаю, а сама голодала. Не похудела, только проблем с желудком огребла. Попала в больницу. Пришлось признаться родителям, что все из-за лишнего веса. Ох, как ругался папа. Я думала, он меня прибьет. А потом, после больницы, меня сводили к эндокринологу, который назначил курс лечения из-за каких-то там нарушений, а папа отвел меня в тренажерный зал. Из-за проблем с желудком меня посадили на диету. Но теперь уже на ту, что врач прописал, а еще и Кит плотно взялся за мое физическое развитие. Смешки прекратились только спустя пять лет после признания. Я похудела, выпросила у родителей утюжок для выпрямления волос, да и Кит что-то там сделал, что Лекс и компания больше ко мне не подходили. А потом Лекс и вовсе уехал. Нет, меня не стали любить в школе, но хотя бы издевательства на почве внешности прекратились. Но с тех пор я боюсь говорить о своих чувствах. Боюсь, что меня снова обсмеют. Боюсь вновь оказаться козлом отпущения и тем, в кого не грех плюнуть. Боюсь, что Лекс, узнав правду, вновь рассмеется. Благодаря Никите научилась отстаивать себя, если надо, и по морде дать смогу, но Лекс… Я на него смотрю, а вижу того мальчишку, и у меня все внутри сжимается. Мне кажется, что все начнется сначала. Я понимаю, что мы уже взрослые, и это глупости, но ничего не могу поделать с собой. Те пять лет были для меня адом. Это был один сплошной кошмар, из которого я с трудом выбралась. И возвращаться туда не хочу. Никогда.

– А родители почему не вмешались? – казалось, что Доминик пребывает в шоке или вовсе не верит моим словам.

– А я им ничего не рассказывала. Стыдно было за себя, – пожала плечами.

– За что стыдно?

– За то, что вот такая уродилась: толстая кудрявая мямля, которая не может за себя постоять. Да и пришлось бы снова признаваться, что влюблена в Лекса, а этого я точно не хотела бы говорить. Папа бы пошел разбираться с родителями Лекса, рассказал бы и им о моих чувствах. В общем, не говорила я им ничего. Делала вид, что все хорошо в школе.

– Да уж, вот так история. Может, тебе стоит просто поговорить с Лексом? Я три года его знаю. Он уже не тот подросток. Уверен, смеяться он не будет, а ты сможешь спокойно жить на факультете.

– Не, – замотала головой и лбом уткнулась в колени, – я не хочу, не могу. Он все вспомнит. А если и другим расскажет?! Не хочу.

– Саша, ну хочешь, я с ним поговорю? Все расскажу, уверен, ему и самому стыдно за свое поведение. Но он ведь был ребенком. Нужно просто простить и отпустить эту ситуацию.

– Не надо, не говори ему ничего. Я давно его простила. Я на него не злюсь. Возможно, если бы не те издевательства, никогда бы не взялась за себя. Была бы такой же плюшкой.

– А по-моему, ты была милашкой, – улыбнулся Дом, – и кудри у тебя забавные были. Успокойся, Саш, все это было в прошлом. Ты изменилась, Лекс изменился. Все изменилось. Ты в зеркало на себя посмотри, ты же красотка, глаз не отвести. И Лекс это, кстати, тоже заметил. Просто поговори с ним, тебе легче станет. Тем более мы тут все под одной крышей, и нам держаться надо друг за друга.

– О чем это ты? – встрепенулась и нахмурилась, глядя на Доминика. – Выкладывай. Я тебе всю правду рассказала, надеюсь, и ты будешь честен. Что не так с факультетом? Что за оговорки постоянные? Папа мне тоже в письме про какие-то гнусные поступки писал, чтобы я была внимательнее, если поступлю на этот факультет!

– Видишь ли, – он поморщился, – чертежников не очень любят в академии, – уклончиво ответил.

– Подробности, Дом, что это значит и почему вас не любят?

– Вообще, обычно мы об этом говорим в самом конце адаптации чертежников. Чтобы вы имели полное представление о факультете, о тех, с кем предстоит учиться, и уже, зная все это, принимали решение, хотите ли остаться. Я расскажу тебе все, как есть, но ты должна пообещать, что другим двоим переселенцам не станешь об этом говорить пока. Тебе может показаться это несправедливым по отношению к ним, но если они узнают все сейчас, то возможно примут неправильное решение, о котором потом пожалеют.

– Ближе к делу, Доминик.

– Нас не любят. Очень многие. Особенно те, кто был исключен с начерталки и переведен на другой факультет. Я тебе уже говорил, что поступить на наш факультет очень сложно. Многие хотят, но не у всех получается. Многие мечтают об этом. И когда пролетают, естественно, очень злятся. А на ком срывать злость? На тех, кто оказался успешнее.

– Да чего сложного-то? Мне показалось, что не так уж это и сложно.

– Ты из переселенцев. Тебя спрашивали, знала ли ты о нашем мире?

– Не помню, по-моему, нет, хотя фиг его знает, я так волновалась, чего-то там говорила, может, и спрашивали.

– Наверняка спрашивали, – кивнул Доминик, – всех спрашивают. Видишь ли, тебе дали один из самых простых вариантов для чертежа, потому что ты пришла без подготовки. Местным дают другие чертежи, более сложные, с большим набором элементов. И это справедливо. Большинство из поступающих на начерталку готовятся, тренируются, и если уж не смогли за годы тренировок достичь определенного уровня, то и за шесть лет вряд ли смогут внезапно раскрыть в себе способности к начерталке. Те, кто не проходят испытания, считают, что мы все оказались здесь по договоренности или подкупили преподавателей, в общем, вариантов много. Это первая и главная группа студентов, с которыми у нас противостояние. Вторая группа, которая примыкает к первой – это отчисленные. Отчисленные с факультета начерталки студенты переводятся на второй курс любого другого факультета.

– А если с пятого курса отчислят, тоже на второй?

– Да, тоже на второй. Слишком разные программы обучения. Только первый курс практически у всех одинаковый. И в отчислении обвиняют снова нас. И здесь все проще. Откровенно говоря, остаться на факультете без помощи и поддержки старшекурсников практически невозможно. Особенно на старте обучения. У нас безмолвное правило, те, кто окончил третий курс и прошел практику с переселенцами, берут под свою опеку первокурсников. Помогают освоиться, следят за тем, чтобы другие факультеты не лезли, и само собой, помогают в учебе. Поверь, вопросов у тебя в первый год будет столько, что без помощи не обойдешься. Но мы все тут простые люди. Сама понимаешь, с кем-то удается найти общий язык и сдружиться, а с кем-то нет. Каждый год минимум человек пять находится таких, с кем не хочется иметь дело. По разным причинам, и помощи такие люди получают гораздо меньше, чем другие. И как итог, их отчисляют. И виноваты, само собой, оказываемся мы. Легче ведь искать причины в ком-то, а не в себе. Вот и получается, что это мы такие нехорошие, не дали учиться талантливому студенту. Хотя мы никому не мешаем. В общем-то, та же история и с теми, кому мы помогали, как могли, но они все равно не справились с нагрузкой. Виноваты все равно мы, потому что мало помогали. Но ведь мы никому не обязаны, а делаем это добровольно, потому что хотим помочь. Вот и выходит, что те, кто успешно обучаются, получают порцию негатива от тех, у кого это не вышло.

– И в чем этот негатив проявляется? Взрослые же люди, неужели скатываются в дразнилки?

– Нет, нас не дразнят, в основном. С подачи кого-то из землян стали называть не чертежниками, а чертилами.

– Детский сад, ясельная группа, – фыркнула я.

– Это ерунда, а вот стычки происходят регулярно, особенно из-за девчонок. Парни пристают, очень навязчиво, не принимая отказа. А еще подставы устраивают. Без применения магии. В общем, у нас тут полноценное противостояние.

– А преподы?

– А что они? Если поймают за этим занятием, накажут.

– Что-то мне с каждой минутой все меньше хочется оставаться на вашем факультете, снова окунуться в ту атмосферу ненависти не хочу.

– Это будет твое решение. У тебя есть два месяца, чтобы понять, сможешь ты учиться или нет. Но прошу тебя, не говори пока ничего другим переселенцам. Мы сами им все объясним, позже.

– Хорошо, но ты должен пообещать, что Лекс ничего не узнает о нашем разговоре.

– Обещаю, – кивнул он и поднялся, – отдыхай, Саша, завтра начнем изучать алфавит, да и вообще, готовиться к жизни в нашем мире. Я рад, что ты открылась мне и все объяснила. Обещаю, что не позволю никому тебя обидеть, – он легко улыбнулся и отправился к выходу. – Кстати, а Кит – это твой брат?

– Нет, друг.

– Тот, что на фото?

– Ага, а что?

– Ничего, любопытствую, тебе повезло, что он оказался рядом и помог тебе.

– Это точно, – улыбнулась, глядя на фото друга.

Доминик пожелал мне доброй ночи и вышел, оставив одну. Мне предстояло принять сложное решение. И пока все обстоятельства сложились против моего обучения на этом факультете. Слишком свежа была рана, которая казалась давно зажившей. Два месяца. Два месяца, чтобы понять, как сложится моя дальнейшая жизнь.

Несколько минут я смотрела в пустоту, а потом решила написать отцу. Нужно рассказать о новостях и попросить совета по поводу факультета. Стоит ли овчинка выделки, настолько ли хорош факультет, как его описывают учащиеся, и насколько слова о всеобщей нелюбви к чертежникам правдивы. Уж папа обманывать не станет. Села за стол, взяла лист, ручку и начала строчить. Хотелось рассказать обо всем, кроме Лекса. Это была только моя проблема. В конце письма спрашивала, что папа сказал Киту, хотела написать письмо еще и другу, но нужно было не разойтись в версиях моего исчезновения с отцом.

Когда письмо было написано, а за окном царствовала темная летняя ночь, решила сходить в душ.

Поход оказался целым приключением. Мне, выросшей в тепличных домашних условиях, где ванная комната была соседней, все было вновинку. Я собрала все необходимое в пакет и потопала осваиваться в общем душе. В коридорах было тихо, но издалека раздавались голоса сокурсников, которые все еще не спали.

Душ. Мелкая голубая плитка навевала воспоминания о больнице. Белые кабинки с дверьми на щеколде только усиливали ощущения. Напротив них – ряд умывальников с небольшими зеркалами, все сверкало чистотой, никаких намеков на плесень или налет. Помимо прочего здесь стоял высокий стеллаж с пустыми маленькими полками – справедливо рассудив, я решила, что он для одежды, полотенец и прочих вещей, которые необходимы в душе – зеркало у выхода и лампа под потолком, которая ярко освещала все пространство. Заглянула в кабинку. Небольшая полка на уровне груди, две кнопки с незнакомыми символами и сам душ, закрепленный над головой на стене. Ничего особенного, кроме кнопок.

Я разделась, перебросила через дверцу полотенце, собрала все бутыльки и закрылась в кабинке. Водрузила средства гигиены на полку и уставилась на кнопки. Догадаться не сложно – они играли роль вентилей, но какая из них включала горячую воду, а какая – холодную, непонятно. Вжалась в угол и ткнула на одну из них. Холодные брызги, отлетающие от пола, заставили кожу покрыться мурашками. Нажала на вторую кнопку. Вода потеплела, но напор оказался таким слабеньким, что мылась бы я под ним до утра. Выругавшись сквозь зубы, снова ткнула на кнопку холодной воды. А потом на горячую. И так несколько раз. Замерзла – кошмар. Уже потом, греясь под упругими струями воды, поняла, что нужно было нажимать обе кнопки одновременно. Закончив с вечерним умыванием, задалась другим вопросом. А как, собственно, отключить эту самую воду? Покрутила головой. Ничего. Попробовала понажимать кнопки. Ничего. Поток стал сильнее, а после не реагировал на мои действия.

– Приехали, – отплевываясь от воды, прошипела я.

А вода все хлестала. Я начала прощупывать стены. Кнопка выключения обнаружилась между двумя другими. Выглядела она, как остальные плитки, только оказалась металлической и немного выпуклой. С облегчением выдохнула, обтерлась полотенцем, завернулась в него и выскользнула из кабинки. Ноги чуть не разъехались в разные стороны, как только я ступила мокрой тапкой на плитку. Кое-как поймала равновесие. Кто бы слышал, как я ругалась.

– Ежиков в штаны тому, кто придумал класть плитку в душевых, – шипела я, мелкими шажками добираясь до стеллажа, где оставила вещи.

Но это оказалось не последним испытанием на сегодня. Натянуть штаны и футболку на влажное тело – очень нелегкое занятие. Пока оделась, вспотела. Можно было снова идти в душ. Видимо, просто не мой день. Наконец одевшись, завернула волосы в сухое полотенце и пошла к выходу. Спать. Завтра все будет хорошо – убеждала себя.

Уже у своей комнаты встретилась с одной из девушек с факультета. Она мило улыбнулась, пожелала мне доброй ночи и скрылась за одной из дверей. Хорошие здесь ребята собрались, даже странно, что на них выливается столько негатива. Хотя… Я в девять лет тоже никому ничего плохого не сделала. Интересно, Лекс, когда попал на этот факультет, хоть раз вспомнил ту кудрявую девчонку, которая стала козлом отпущения с его легкой руки? Наверное, нет. Но, возможно, именно то, что фактически в двадцать один год он оказался на моем месте, вполне могло изменить парня. А может, я просто искала ему оправдание, чтобы остаться на факультете. Пыталась сама себя убедить, что стоит остаться и посмотреть своему страху в глаза. Эти мысли роились, словно пчелы, не давая сомкнуть глаз. Но долгий день, наполненный такими разными событиями и эмоциями, все-таки сморил меня, и я отправилась в страну снов.

Проснулась оттого, что кто-то выносил мне дверь. Грохот стоял такой, что казалось, еще секунда, и дверь слетит с петель. Она просто ходуном ходила. Я села на кровати и пыталась понять, что происходит, и где нахожусь. Подтянула одеяло выше и громко крикнула.

– Эй, хорош ломиться, как к себе домой!

– Слушай, Данияс, – прозвучал из-за двери голос Доминика, – это ж как спать надо, чтобы не слышать такого грохота! Я тебя через двадцать минут жду в общей комнате.

– Как-как, крепко, – пробурчала я, – через тридцать, Дом, обещаю, что буду на пути в общую комнату, – потянулась и откинула одеяло. Труба зовет, пора начинать учиться.

Что такое не везет, и как с этим бороться, только позавчера закончила учиться и предвкушала удовольствие от двух месяцев отдыха. Наивная.

Глава 5

Уже около трети часа я выводила местные буквы в своей тетради, а рядом писала соответствующую русскую. Новый язык – это, конечно, очень интересно, но не тогда, когда можешь свободно на нем говорить и понимать, а вот с чтением такая проблема. Рядом сидели двое других переселенцев, которые тоже выводили символы. Петельки, завиточки, точечки над буквами, возле букв и под буквами. Столько нюансов, ужас. Но я радовалась тому, что хотя бы не нужно всюду ходить со словариком, чтобы хоть как-то разговаривать. Поэтому, закусив губу, училась. Букв оказалось двадцать пять, а недостающие звуки образовывались сочетанием букв. Доминик, Ната и Лина, которая привела третьего переселенца на начерталку, следили за нами и поправляли, когда буквы получались неправильно.

– Каждая точка должна быть на своем месте, иначе это уже другая буква, – наставлял Доминик.

Когда все буквы и их сочетания были записаны, нас заставили несколько раз продублировать весь алфавит, «для лучшего запоминания», как сказала Ната. Я не возмущалась и не торопилась, насколько поняла, все в этом мире завязано на деталях, а с ними нужно быть осторожнее.

Парни, которые, в отличие от меня, поторопились, еще дважды переписывали весь алфавит, пока я спокойно пила чай с Натой. Рассказала ей о своем походе в душ, чем вызвала взрыв смеха. Смеялись все, даже те, что были заняты алфавитом.

– Извини, Саш, я забыл тебе сказать о кнопках, – улыбнулся Дом.

Ната рассказала, что я зря мучилась с одеждой, парни давно привыкли, что по общежитию вечерами ходят толпы девчонок в халатах. У меня тоже был, но шелковый и короткий, пришлось просить Доминика сходить на рынок снова.

– Зачем? За вещами? – замотал он головой. – Не, это не ко мне, с Наткой иди. Она тебе все покажет, расскажет. Но сначала в библиотеку, да и вообще академию надо показать. Переписали? – обратился к парням, проверил написанное, наконец, остался доволен и повел нас на знакомство с академией. Правда, сначала попросил принести ту бумагу, которую подписал Лантас при поступлении.

Мы пересекли залитый солнцем пустой дворик, Доминик открыл дверь, прислонив пропуск к пластине, и впустил нас в учебный корпус академии. Охранник тут же оказался возле нас. Доминик отдал ему подписанные Лантасом бумаги, и только после того, как ознакомился с ними, мужчина пропустил нас дальше.

– Вам пропуски выдадут сразу после заключительного распределения, – пояснил Доминик, – а пока придется везде носить с собой эти бумажки. Идем.

Нас провели сквозь академию и вывели с другой стороны. Доминик уверенным шагом повел к зеленой декоративной стене, в которой скрывалась неприметная дверца. Сначала показали огромный заповедник, отгороженный высокой металлической сеткой. В этом заповеднике проходили практические занятия у управленцев животными и травников. Здесь были настоящие джунгли, над которыми разносилось многоголосое пение птиц. Красота. Зимой, по словам Наты, многих животных переводили в ангары, крыши которых виднелись вдали. По соседству с заповедником расположилась огромная арена под открытым небом. Многочисленные ступени и лавки, убегающие вверх, создавали глубокую чашу, дном которой оказалась круглая площадка, усыпанная песком. Мне почему-то эта арена напомнила кадры из фильмов про гладиаторов.

– Здесь проходят все занятия по физической подготовке, а еще игры, испытания, соревнования, – рассказывал Дом. – В первую же неделю почувствуете всю прелесть обучения у Шамиса.

– Это кто? – спросил Адан.

– Преподаватель физкультуры. У него для каждого факультета своя методика обучения и подготовки к суровой реальности. Нам он постоянно говорит: «Хороший чертежник, это живой чертежник, а живой чертежник либо хорошо чертит, либо быстро бегает. Чертить я вас учить не буду».

Меня не напугало, я с двенадцати лет на беговой дорожке столько пробежала, что всякая физическая подготовка меня вообще не волновала. Ерунда какая.

Дальше нас привели снова в учебный корпус, где показали аудитории, в которых будут проходить все практические занятия. Огромные помещения с темными квадратами разных размеров на полу, все стены заняты досками, и больше ничего. Ни одного стула или стола. Доминик сказал, что все практические занятия мы будем чертить, много и постоянно. С самого первого занятия. Чего-то подобного я и ожидала, но отсутствие столов все-таки удивило. Мне казалось, что чертить мы будем в тетрадях или на листах, но не на полу.

Показали библиотеку, где выдавали всю необходимую литературу. Но, к моему удивлению, никаких читальных залов в академии не существовало. Литературу выдавали только по спискам, утвержденным преподавателями, и любая дополнительная литература также выдавалась только с письменного разрешения с указанием полного перечня.

– А почему так? – спросила я.

– Потому что раньше слишком многие страдали из-за того, что лезли не в свой раздел. Чертежники – в боевку. Ранили себя, серьезно ранили, потому что неправильно пользовались заклинаниями, а уж те, кто лез без подготовки в начерталку, вообще огребали приключений на всю жизнь вперед. То перенесут себя в неизвестном направлении, то духа вызовут, да так, что потом сами не знают, что делать. В общем, историй много по академии гуляет, а руководством академии было решено во избежание проблем выдавать учебники только под роспись. Кстати, если дашь кому-нибудь свой учебник, то накажут. Сильно накажут.

– Как у вас тут все строго, – покачала я головой. – Слушай, Дом, вот вы говорили, что при переводе с одного факультета на другой переводят на второй курс. А что, из академии не отчисляют совсем?

– Отчисляют, почему не отчисляют, – пожал он плечами, – либо в тюрьму, либо в военную академию на двенадцать лет обучения.

– Как на двенадцать? Это что еще за академия?

– Военная. Многие, чтобы получить офицерский чин, после академии идут туда, только сразу на десятый курс. И спустя три года выпускаются, как военные с дипломом одного из факультетов. Считай, элита общества. А те, кто не смог учиться в академии или по-крупному нарушил правила, принудительно переводятся в военную академию.

– У вас тут не церемонятся, – что-то все это обучение уже не выглядело столь привлекательно, как раньше, когда про волшебные академии я только читала. Вот только выбора у меня не оказалось.

Оказалось, что существовал еще и целительский факультет, но находился он в соседнем городе, и поступали туда только те, кто обучался в специальной школе при факультете.

Нам показали столовую, которая сейчас пустовала, еще один зал для физической подготовки, только уже под крышей. А потом Доминик великодушно отпустил нас с Натой за покупками в город, и я впервые на себе ощутила то, о чем рассказал Доминик, – неприязнь студентов с другого факультета.

Небо затянула серая пелена. Легкий ветерок подгонял нас в спину и приносил с собой такую необходимую прохладу. Духота стояла невыносимая, особенно здесь, в центре города, где, словно в огромном муравейнике, сновал народ. Мы с Наткой шагали прямиком к самому большому зданию – местному торговому центру.

– Главное, чтобы под дождь не попали, – запрокинув голову к небу, сказала Ната, – иначе промокнем до нитки. Дожди у нас, если начинаются, то с грозами, молниями и на несколько дней.

– Ну, судя по погоде, именно гроза сегодня и будет. Душно же, кошмар. Я вот дождь не люблю, серо, мокро, к тому же в такую погоду я похожа на пуделя. А вот грозу люблю. И молнии. Красиво. Мне нравится, как светящиеся трещины разрывают небо. И гром люблю. Вот, когда природа показывает, кто же все-таки главный на земле. И запах. Запах озона, свежести после грозы, мокрого асфальта, умытой травы и листьев. Наверное, больше грозы я люблю только огромные хлопья снега зимой в безветренную погоду. Когда оранжевый свет фонарей отражается в сером темном небе, и крупные хлопья медленно, покачиваясь в воздухе, опускаются на землю ровным покрывалом. Укутывают деревья, скрывают все следы. Этот снег словно очищает мир.

– У-у, девушка, да вы романтик, – хихикнула Ната.

– Наверное, – пожала плечами, – ты лучше скажи мне, какую одежду у вас в академии носить можно.

– Никаких четких правил нет, – Ната открыла дверь в торговый центр, пропуская меня внутрь.

Здесь было еще хуже, чем на улице. Воздух тяжелый, спертый, множество разных запахов, которые смешались, и лишь иногда откуда-то порыв сквозняка приносил свежий уличный воздух. Я оглядывалась, пока Ната рассказывала о дресс-коде академии.

– Если останешься на начерталке, то либо юбка до колена, но такая, чтобы не мешала чертить, а еще лучше – брюки с узкими штанинами. На верх – все что угодно, только с рукавами не ниже локтя. Рубашки, футболки, жилетки, майки – что захочешь, то и надевай, но с учетом того, что это все-таки академия, а не кафе или молодежный центр веселья. Короче, пойдем, сейчас что-нибудь тебе подберем.

Подсвеченные витрины, на которых то и дело загорались надписи, завлекающие рекламы, какие-то неведомые зверюшки, показалось, даже фея мимо пролетела. Такая маленькая, с трепещущими переливающимися крыльями, как у стрекозы. Но Ната сказала, что это магия. Все вокруг было пропитано ей. Я с любопытством вертела головой, даже не замечая людей, которых тут было много. Стены, с которых обрушивались водопады, впитываясь в пол, магические круги с бьющимися внутри привидениями, животные, которые бросались на стекло, разбиваясь тысячами светлячков, и много разных, приводящих в восторг фокусов. Но мы направлялись к девушке, которая крутилась у зеркала, и с каждым поворотом ее наряд менялся.

– Крутой фокус, – похвалила ловкую девушку. Ната рассмеялась, а девушка даже головы не повернула. – Это что, тоже ненастоящее? – уже поняла свою оплошность и подошла к зеркалу. Коснулась девушки, но моя рука прошла сквозь тело красотки, а она продолжала кружиться, меняя наряды.

– Пойдем, – Ната потянула меня за руку, – за вами, переселенцами, так интересно наблюдать, когда вы только привыкаете к нашему миру.

– Посмотрела бы я на вас в нашем мире.

– Ой, нет, – с лица сокурсницы улыбка слетела в один миг. – У нас на третьем курсе целый блок о вашем мире идет. И на экскурсию в самые большие города водят. Жуть, как вы там живете. Дышать невозможно, вокруг люди-люди-люди, тысячи людей, и все толкаются, куда-то бегут, машины не ездят, а проносятся мимо, или наоборот стоят и гудят, будто что-то изменится от этого звука, и люди в них хмурые, недовольные, какие-то замученные. И всего так много, что в глазах рябит. И города каменные, стеклянные, серые, и только крохотные островки зелени в редких сквериках. Нет, я бы не смогла жить в вашем мире.

– А меня не спрашивали, – пожала плечами, – просто забрали из моего мира.

– Тебе не нравится у нас?

– Нравится, очень нравится, но все как-то слишком быстро произошло. Надо просто привыкнуть.

– Привыкнешь. С Домиником, я смотрю, все наладилось, а то он вчера очень уж зол был, а после того, как тебя проводил, сразу ушел. Все у вас нормально? – зарывшись в вешалки с одеждой, спросила Ната.

– Все нормально, спасибо за беспокойство.

– Ну, если что, обращайся, помогу, чем смогу.

Спустя полтора часа мы с Натой вышли из магазина, нагруженные бумажными пакетами, но безумно счастливые. Рубашки, юбки, платья, штаны, чего только мы не купили. Настроение было отличное, впрочем, как и всегда после масштабного шопинга. Особенно когда вещи оказались такими приятными к телу и удобными. Даже сапожки себе купила на осень. И халат. Длинный, мягкий, плюшевый халат мятного цвета.

Народа вокруг стало почему-то больше.

– Блин, не успели до дождя, – простонала Ната.

– Ну, давай зонтики купим?

– Все равно промокнем, – поморщилась она. – Ладно, идем, там зонты продаются, – махнула головой в сторону одного из бутиков.

Я развернулась и столкнулась с каким-то парнем.

– Извините, – улыбнулась я. Высокий шатен улыбнулся и кивнул, перевел взгляд на Натку. Что-то изменилось в нем моментально. Показалось, что его серые глаза даже потемнели. Вновь посмотрел на меня.

– Что, Ладияс, новенькая чертила в ваших рядах, да? – ухмыльнулся, оглядев таким взглядом, что стало мерзко. – А ничего, хорошенькая, твоя? Очередная, которую пропихнули на факультет. Кто тебя объездил, девочка, может, и мне чего перепадет? – спросил меня.

– О, Тир, – расплылась в улыбке Ната, – а ты все не можешь пережить своего провала? Никак не можешь смириться с тем, что криворук? Или твой яд – это оттого, что Малика тебя отшила со всеми твоими сальными шуточками? Наверное, все-таки второе.

– Ой, заткнись, ты на факультете держишься только из-за того, что тебя парни опекают. Что ты им даешь взамен, поделись, а, чем расплачиваешься за помощь? – многозначительно осмотрел ее, я уже отошла от этого неприятного незнакомца к Натке и молча слушала их перебранку.

– Слушай, ты постоянно на что-то намекаешь, вот и про Сашку сразу решил, что ее кто-то объездил. У меня, знаешь ли, мысли всякие лезут, что-то ты так часто об этом говоришь, что мне кажется, что это тебя при поступлении на начерталку кто-то объездил, а тебе или мало было, или обидно, что объездили. Ты там сам со своими проблемами разбирайся, и да, поздравляю с поступлением на боевку. М-м-м, второй курс, второй раз, – хмыкнула она, схватила меня за руку и потащила к выходу.

– Дешевки, – прилетело нам в спину.

– Недоумок косорукий, – выплюнула Ната, вылетев из здания под моросящий дождь.

Глава 6

Люди спешили укрыться от мелких капель, а мы с Натой шли вперед, не обращая внимания на погоду.

– Что это было? – спросила я, когда мы отошли от торгового центра. – Вернее, кто это был?

– Ай, не обращай внимания, – отмахнулась девушка.

– Ната, Доминик мне уже рассказал о том, что вас не любят в академии, и объяснил почему. Этот, – мотнула головой назад, – тоже из академии, судя по тому, что я услышала, его отчислили в этом году, но что за намеки на интим?

– Почему Доминик тебе все рассказал? – она остановилась посреди улицы, людям пришлось обходить нас, но никто даже не толкался и не возмущался, только с недоумением глядели на нас, которых совершенно не волновал моросящий дождь.

– Ну, скажем так, ему пришлось. Я умею слушать, мне хватило пары намеков и оговорок, чтобы понять, что не все так хорошо на факультете, как расписывал Доминик.

– Только не говори пока…

– Я в курсе, – остановила ее, – сами потом остальным расскажете. Ну, так что за намеки?

– Ой, этот недоумок – наш однокурсник. Вылетел в этом году. Наконец-то. А намеки его, знаешь, я подозреваю, что у него какие-то проблемы, – хмыкнула она, – он пока учился с нами, так с ним общаться невозможно было. Что не разговор, то обязательно скатывается в тему секса, в очень похабной форме. И шутки у него всегда были слишком сальные. Мерзкий тип. К Малике приставал, однажды до слез довел, за что по морде от Лекса схлопотал. На боевку ушел, а намеки, да пусть говорит, что хочет, какая разница? Уж мы-то знаем правду.

– Не знаю, смогу ли я учиться в такой атмосфере, – поморщилась я. Дождь уже не моросил, а весело барабанил по асфальту. Подхватила Нату под руку и поволокла в сторону академии. Не хватало промокнуть и простыть.

– Не переживай, не все такие идиоты. Много студентов, которые не верят во все эти россказни и вполне нормально с нами общаются. В основном проблемы со стихийниками и боевиками. И то, после совместной практики четвертого курса боевки и пятого курса чертежников очень многие боевики меняют свое мнение, а многие становятся друзьями.

– А что там за практика? – я стерла с лица воду, которая застилала глаза и попадала в рот. Ливень уже разошелся на полную. Футболка прилипла к телу, штаны потяжелели. Я была мокрая до нитки. И Ната тоже. Мы уже практически бежали, прижимая к телу пакеты с покупками, черт бы их побрал. Лучше бы сидели в академии, буковки рисовали.

– Полгода практики в полевых условиях. Парами. Один боевик, один чертежник. Жить захочешь – найдешь общий язык. А там и до понимания с симпатией недалеко.

Отвечать уже не было желания. Небо затянули темные, практически черные тучи. Казалось, что вечер настал внезапно. Где-то вдалеке послышались первые раскаты грома, мы припустили еще быстрее. Добежали до академии, когда над нами сверкнула первая молния, разрезая темные тучи. А следом громыхнуло так, что Ната подпрыгнула на месте, взвизгнула и рванула в общежитие. Я вошла следом, смеясь и пытаясь отдышаться. Вода ручьем стекала с нас на пол, образовывая мелкие лужи на каменном полу.

– Ох, девки, – всплеснула руками комендант, увидев нас. Я взглянула на Натку. Волосы висели сосульками, косметика потекла, под глазами огромные черные круги, от которых по щекам расходились темные разводы. Бумажный пакет в руках промок, и казалось, прямо сейчас расползется на лохмотья. Одежду только выжимать. – Вы не в себе, что ли? Кто ж в такую погоду из дому выходит, а ну быстро по комнатам сушиться.

– Шикарно выглядишь, – не удержалась я.

– Ты тоже, – хмыкнула Ната, мокрой рукой стерла воду с верхней губы и оглядела себя. Нервно хмыкнула и похлюпала вверх по лестнице. Я хлюпала следом. Вода весело булькала в обуви.

– Ничего не говори, – сразу сказала Ната, встретив Адана на лестнице, – передай Доминику, пожалуйста, что мы вернулись, но в ближайший час будем приводить себя в порядок. Никакой учебы до вечера не будет.

– Вам это, может, чаю? – уже уходя, спросил Адан.

– Спасибо, мы потом сами заварим, – откликнулась Ната, завернув на наш этаж.

* * *

Через час мы сидели в гостиной, попивая чай. Тепло, хорошо, шелест дождя доносился из приоткрытого окна. Запах земли, травы и чая с какими-то специями, что еще нужно для счастья? Мне – ничего. До тех пор, пока я не вспомнила о письме, которое хотела отправить родителям.

– Дом, – протянула я, – а ты обещал показать, как тут письма отправлять на Землю. Мне надо. Очень.

– Вот прямо сейчас? – сморщился он. – Это в другое здание идти, а там дождь.

– Зонтики же есть, Ната говорила. Ну Дом, пожалуйста, я потом забуду за всеми событиями, а мне очень-очень надо, – сложила руки в умолительном жесте и состроила невинную просительную мордашку.

Уж не знаю, или мордашка получилась убедительной, или Доминик слишком добр, что не смог отказать, но через полчаса мы под двумя зонтами шли в главное здание. Я прижимала к себе лист, боясь намочить, а Доминик сопел, но ничего не говорил. На первом этаже учебного корпуса, в самом дальнем углу, какой только могли придумать, была небольшая комнатка, примерно два на два метра, не больше, и два ящика: один огромный, прям сундук, а другой – не больше привычного почтового ящика для писем. Один простой, гладкий, серого цвета, а второй необычный. На передней стенке несколько кругов с символами. Доминик подошел к этому ящику и начал вписывать мелом в пустые промежутки какие-то символы в один круг за другим.

– Все, кидай письмо, – скомандовал он, – обратные координаты у твоего отца есть. Их в письме пишут всегда, которое родителям отсылают.

– Нет, сначала объясни, как это работает.

– Вот, – махнул он рукой в сторону сундука, – две книги, одна с координатами нашего мира, другая – твоего. Находишь нужные, вводишь их на этом круге, капаешь каплю крови, кроху магии, и все. Работает, как портал, только энергии затрачивается меньше. Письмо в ту же секунду попадает в твою квартиру.

– Это же сколько тут символов должно быть, чтобы на каждую квартиру координаты? – взглянула на круги. Их оказалось семь, вписанных один в другой. И все усыпано в мелких символах.

– Семь кругов, Земля, Теллурис, координаты страны, города, улицы, дома, квартиры. Все. В тех книгах все есть. Это только кажется, что очень сложно. Смотри, первый круг – Теллурис, видишь, пусто, потому что отправка на Землю, – ткнул в небольшой единственный значок второго круга, который был выгравирован заранее. Дальше просто вписываешь нужное из книги и все. Это несложно. У вас, в России, в каждом городе улицы называются одинаково, только координаты города меняй. В общем, чтобы научиться им пользоваться самостоятельно, нужно как минимум уметь читать на теллурийском. Ты пока не можешь. Кидай письмо, я активирую.

Бросила сложенный лист в прорезь ящика. Доминик проколол палец откуда-то взявшейся иглой, сцедил каплю крови, прошептал какие-то слова, и ящик вспыхнул, заставив меня шарахнуться назад.

– Все, ушло твое письмо. Завтра сходишь к секретарю, узнаешь, не приходило ли чего тебе. Если твоему отцу не отправили еще координаты комнаты после распределения.

Я была восхищена работой почты Теллуриса, не то что у нас в России, отправил письмо и жди полжизни ответа. А тут сегодня отправил, завтра ответ получил. Круто.

* * *

Мы только вышли из учебного корпуса, когда сзади нас кто-то окликнул. Я развернулась. Лекс и какой-то парень. Доминик покосился на меня, а я смотрела в сторону, делая вид, что мне безумно интересно дерево, по листьям которого били крупные капли.

– Доминик, Саша, – крикнул Лекс, – стойте, ждите нас, мы без зонтов, – они бегом рванули к нам.

Я надеялась, что рядом со мной встанет второй парень, зонтика всего два, так что придется ютиться, но мои надежды рушились прямо на глазах. Лекс направлялся ко мне. Ему оставалась пара шагов до меня, когда Доминик притянул меня к себе, забрал из моих рук зонт и всучил подоспевшим парням. Тихой мышкой я пристроилась под боком у Доминика. Даже не знала, как отблагодарить его, понимала, что к себе он меня забрал из-за Лекса. Чуть повела головой и улыбнулась. Он понял мою молчаливую благодарность, подмигнул и взглянул на парней.

– Еще одни любители гулять под дождем, – фыркнул Дом. – Будто во всем общежитии зонты закончились.

– Да не думали, что так лить будет, – пожал плечами русоволосый парень, – мы же рано утром ушли, тогда сухо было.

– Да идите уже, зонт у вас есть, – Доминик подтолкнул меня в спину и зашагал к общежитию.

– Смотри-ка, – раздался сзади хитрый голос Лекса, – Сашу к себе под зонт забрал. А я так надеялся. Так бежал к ней. Это ж романтика, мы вдвоем под зонтиком, запах свежести, дождь.

– Ага, – хмыкнул Доминик, – а еще сыро, лужи вокруг, грязь и холод. Романтика.

– Но Сашу ты к себе все-таки забрал, – хмыкнул русоволосый парень.

– У вас там свои подопечные, вот с ними под зонтиками и гуляйте, романтикой наслаждайтесь. А если моя простынет, мне и попадет, я за нее ответственность несу в эти два месяца.

– Мои подопечные обе, как на подбор, по два метра, что в длину, что в ширину, к тому же каждая из них – он. А я девушек люблю, – парни догнали нас и пристроились рядом. Как бы Доминик не старался, а мне все равно пришлось идти рядом с Лексом. – А у тебя такая хорошенькая, повезло. Только какая-то тихая она, молчит постоянно.

– Потому что скромная, а всякие настырные поклонники ее смущают, дай девчонке освоиться. А еще лучше не приставай вообще, – Дом обнял меня за плечи и прижал к себе. Я не сопротивлялась. Все, что делал он, было выгодно и мне, пусть уж лучше Лекс думает, что между нами с Домом что-то есть, зато приставать не будет. А я, возможно, со временем привыкну к тому, что он живет рядом и мне придется с ним пересекаться.

– Ну, это мы еще посмотрим, – Лекс открыл дверь, пропуская меня вперед, – осваивайся, Саш, нам три года жить рядом, времени навалом. Кстати, милые кудряшки, – подмигнул, отдал зонтик Доминику и ушел.

Я стояла и смотрела в пустоту. Кудряшки. Чертов дождь и чертовы кудряшки. Провела в сантиметре от головы ладонью. С утра пришлось собрать все волосы в тугой пучок. Утюжок здесь не работал. Электричество если и существовало, то как-то иначе. Ни одной розетки не нашлось во всем общежитии. И вот сейчас от высокой влажности некоторые волоски, как пружинки, закрутились и создали ареол вокруг головы. И услышать о них от Лекса было странно. Даже лак для волос не решил проблему. Наверное, где-то глубоко в душе я ожидала всего, чего угодно, но не комплимента. Настолько крепко в памяти сидели другие слова о моих кудряшках, что, наверное, я ожидала чего-то обидного. Хотя, если верить Доминику, этот Лекс уже совсем другой.

Перед глазами проносились лица смеющихся одноклассников, которые не чурались дернуть и за волосы. Кудри. Моя вечная проблема, если с лишним весом удалось разобраться, то волосы постоянно скручивались в тугую спираль. Сашка-одуван, Сашка похожа на барашка, мочалка – многие считали, что это было смешно, а я серьезно подумывала побриться и носить парик. Одноклассники, кстати, и эту тему активно обсуждали. Прикидывали, насколько мои волосы схожи с шерстью овцы. И можно ли меня побрить на носки кому-нибудь. Тогда мне стало страшно за свои волосы. Мало ли, могли ведь и побрить ради смеха. Локон волос отрезали. Ради забавы. А я могла только плакать, потому что боялась ответить. Их много, а я была совсем одна.

– Эй, – потрепал меня за руку Доминик, – ты чего?

– Задумалась, спасибо, кстати.

– Не за что, пока привыкаешь, постараюсь ограничить твое общение с Лексом, я не всесилен, сама понимаешь, но все-таки. А потом, глядишь, и поговорите с ним, решите все свои проблемы. Ты, главное, так не сжимайся рядом с ним, а то вопросы возникнут очень быстро. Слишком уж ты на него странно реагируешь.

– Ничего не могу поделать, – развела руками, – но я буду стараться. Честно. Мне и самой не нравится то, что происходит. Все-таки мне уже не десять лет.

– Вот и правильно, сейчас иди, алфавит поучи, а вечером приходи в общую, будем привыкать к факультету и Лексу.

* * *

Алфавитом позаниматься удалось недолго. Вскоре пришла Ната, которая утащила меня в кухню общежития. Здесь были еще пять девчонок помимо нас двоих, которые все вместе, сообща, готовили что-то очень вкусное. Запахи витали очень аппетитные, рот наполнился слюной. Оказалось, что я жутко голодна. Мне показали всю кухонную утварь, рассказали, как она работает, и приобщили к делу. Девчонки готовили ужин.

– А продукты вы откуда берете?

– Покупаем, – объяснила Ната, которая, как и я, шинковала овощи, – либо каждый сам, либо, когда ожидается какой-то праздник, собираем деньги и отправляем парней за покупками.

– А в столовой что?

– Там так готовят, что только от безвыходности есть можно. Мы поэтому иногда сами и готовим, чтобы организм не забывал, что такое нормальная пища.

– Понятно, – протянула я, – вечная проблема общепита.

Работа шла весело. Девчонки много рассказывали и о факультете, и о парнях, и вообще, о жизни на Теллурисе, никто не ругался, не мешал друг другу, каждый делал свою часть работы, и было в этом что-то потрясающее. Наверное, то, чего мне не хватало все эти годы – теплой простой дружественной обстановки. Я дружила с девчонками из группы земного института, но это было по-другому. А здесь была такая сплоченность, такое понимание. Девчонки понимали друг друга с полувзгляда, и я была счастлива, что оказалась среди них.

Вечернее собрание факультета ничем не отличалось от вчерашнего. Только на этот раз без алкоголя, с чаем, пирожками, мясным гуляшом и овощным гарниром. Рядом со мной сел Доминик, открыто улыбнулся и протянул бумажный пакет.

– Это тебе.

Приняла пакет, поблагодарила и заглянула внутрь. Это был подарок. Банальный, но нужный и приятный. Доминик не уставал меня поражать своей внимательностью и заботой.

– Спасибо, – я глупо улыбалась, вытаскивая из пакета кружку и две тарелки. Белые с синим рисунком, напоминающим технику гжель. Очень красивые и необходимые. Мне и в голову не пришло взять с собой набор посуды, а вчера, как и сегодня, ею меня обеспечила Ната. Здесь, в общежитии, каждый имел собственную кружку и тарелку.

– Уже? – спросила Ната, глядя на Доминика. – Ты не подумай, я очень одобряю, но не думала, что так быстро.

– Это мое решение, – Дом пожал плечами и принялся за пирожки, любовно слепленные одной из нас.

– О чем вы? – нахмурилась и огляделась. На меня смотрели многие. И все были удивлены.

– У нас есть своеобразный ритуал принятия на факультет, – принялась за объяснения Ната, пока Доминик невозмутимо ужинал. – Мы же говорили, что факультет – это семья. А в семье у каждого должна быть своя кружка и тарелка. И стало традицией, что третьекурсники дарят своим подопечным эту посуду в знак принятия на факультет. Это выказывание одобрения перед сокурсниками. Тот, кто тебя опекает, прилюдно заявляет, что уверен в тебе, как в соратнике. Насколько я знаю, впервые этот момент наступает через два дня после поступления. Но сомневаться в разумности Доминика я не буду, слишком хорошо его знаю. Вот только любопытно, чем ты заслужила такое расположение? – хитро улыбалась Ната.

Я знала ответ на этот вопрос. Доминик просто решил поддержать меня. Выразил таким образом то, что говорил вчера. Он будет помогать мне и не даст в обиду. И это было так трогательно, что сердце защемило от волны благодарности к этому парню. Но объяснять всем причину такого скорого решения Доминика не собиралась. Главное, что я знала ее. Доминик, словно услышал мои мысли, повернулся, подмигнул и улыбнулся.

– Спасибо, – тихо, искренне поблагодарила его. Поддержка – именно то, что было мне сейчас необходимо.

– Да чего тут думать, – хмыкнул Лекс, но выглядел серьезным, – Доминик после ранения сильно изменился, он же первое время даже не улыбался. А тут второй день с его лица не сходит улыбка. И все из-за Саши.

– Какой ты внимательный, – все так же улыбаясь, ответил Доминик. – Молодец, возьми с полки пирожок. Или твоя внимательность оттого, что ты мне завидуешь?

– Завидую, конечно, – Лекс не остался в долгу, – конкуренцию тебе составить хочу, вот и наблюдаю. А может, я и не один такой. Но буду первым. Сашка, пошли на свидание к водопаду?

– Нет, – слишком резко ответила и опустила голову. Лекс был настолько ошарашен, что молча ожидал продолжения. Пришлось судорожно искать причину отказа. – Мне, э-э, учиться надо, хм, дождь к тому же, а я не люблю. Не до свиданий мне.

– Не сегодня же, – улыбнулся Лекс, – а вообще, как время будет, так сразу и пойдем, – теперь он уже не спрашивал, а говорил о своем решении. Ничего не приходило в голову, чтобы отказать и не выглядеть странно.

– Не до свиданий ей, сказала же, – видимо, Ната поняла, что я не хочу идти на свидание, и пришла на помощь. – К тому же я обещала показать Саше все лучшие магазины. Так что в свободное время она занята мной. Если ты, конечно, не хочешь с нами по магазинам погулять! Будешь пакеты носить, нам же легче.

– Вот уж нет, спасибо, я подожду, – открестился Лекс, – вот же, только в академию попала, а уже нарасхват, – покачал он головой.

Я промолчала. Разговор, наконец, сменил свое русло, и все отвлеклись от обсуждений моей скромной персоны, которая почему-то стала привлекать слишком много внимания.

– Ничего не расскажешь? – прошептала Ната на ухо.

– Нет, – мотнула головой. Хватит и того, что пришлось поделиться своей проблемой с Домиником. Но сейчас я совершенно не жалела о том, что открылась ему.

– Ладно, – просто согласилась девушка, – будет желание, обращайся.

– Спасибо, я запомню.

* * *

Время летело стремительно. Каждое утро начиналось с обучения чтению. Выучить буквы оказалось не так просто. Слишком много тонкостей: палочки, черточки, точечки и петельки – их оказалось очень много, и стоило спутать одну точечку, как получалась каша. Некоторые буквы были слишком похожи, но я была старательной ученицей. В школьные годы мне ничего не оставалось, как только учиться. Друзей практически не было, поэтому все свободное время посвящала книгам и урокам. Натренированная годами усидчивость и терпеливость играли на руку. Уже к середине июля я научилась читать. С ошибками, медленно, но дело пошло. Буквы складывались в слова, которые до произношения вслух оставались неведомой тарабарщиной, а стоило хотя бы шепотом произнести сочетание звуков, как их значение сразу становилось понятным. Странная магия. Но Доминик сказал, что это нормально. Обещал, что я привыкну. Вечерами Доминик заставлял меня чертить. Наверное, за два месяца я начертила тысячу окружностей разных размеров. Мы могли говорить о чем угодно, но я была обязана во время разговора чертить круги.

– Это для тренировки, – с видом знатока говорил он. Я безропотно подчинялась, если решусь остаться на начерталке, то все пойдет на пользу.

Мы сдружились с Натой и Маликой, и с двумя переселенцами. Наверное, оттого, что проводили много времени вместе. Ребята-третьекурсники по очереди занимались с нами. Им было удобнее, а нам все равно. После уроков чтения нам рассказывали об академии, о мире и о городе. Ната лукавила, когда говорила Лексу о походе по магазинам, но, видимо, эта идея пришлась ей по вкусу, поэтому мы часто с ней и Маликой уходили в город. Девчонки показывали разные уголки, достопримечательности, магазины и кафе. Мне нравилась та атмосфера, которая витала на этом факультете. И мне нравилось чувствовать себя частью этого поистине волшебного места. Только частые встречи с Лексом заставляли каждый раз возвращаться к мысли о переводе. Он был приветлив, улыбчив и даже мил, но я не могла скрыть, насколько тяжело для меня его общество. Ната и Малика хмурились, но не задавали вопросов. А вот Лекс к концу второго месяца застал меня врасплох.

Вечером я возвращалась из душа, завернувшись в мягкий халат. В последнее время все мои мысли крутились вокруг предстоящего обучения. Все казалось сказкой, будто сон, который закончится, как только распахну глаза, но это было реальностью. И до начала обучения оставались две недели. Я представляла море приключений и опасностей, когда кто-то аккуратно ухватил меня за локоть. Обернулась. Лекс.

– Надо поговорить, – спокойно сказал он, глядя в глаза. Неужели узнал?! Втянула голову в плечи. Оставаться с ним один на один еще не приходилось. – Вот опять, – он поджал губы, – что с тобой? Что не так? Почему ты так странно себя ведешь?

Я хлопала глазами и думала, как бы сбежать. Понимала, что виновата сама, нужно научиться делать вид, что все в порядке, но как тяжело, проходя мимо него, не бросить опасливый взгляд.

– Сашка, – воскликнула Ната, которая вышла из комнаты и увидела нас, – а я к тебе как раз. Поговорить надо, срочно.

– Ната, давай чуть позже, – Лекс не отводил от меня взгляда.

– Лекс, мне очень надо. Срочно. Пожалуйста, – втиснулась девушка между нами, убрала чужую руку от моего локтя и втащила в свою комнату. – Спасибо, буду должна, – закрывая дверь перед носом Лекса, сказала она. Обернулась ко мне, и улыбка сползла с ее лица. Ната была обеспокоена. – Что происходит, Саша? Я никогда не настаивала на правде, но это уже перебор, – потянула меня к зеркалу, – смотри, – кивнула на зеркало, – это ненормально.

Я была бледна. Серые глаза широко распахнуты, губы сжаты в тонкую полоску, а взгляд был словно замороженный. Впервые за много лет увидела себя в таком состоянии. Со времен школьных издевательств я не видела такого отражения в зеркале. Взглянула на Нату.

– Что он тебе сделал? Он угрожает тебе чем-то?

Помотала головой.

– Сядь, Ната, я тебе все расскажу, но ты должна пообещать, что не скажешь никому.

Долго уговаривать ее не пришлось. Я рассказала всю правду, которая ввела девушку в ступор. Мне показалось, что в ее глазах заблестели слезы.

– Кошмар, – прошептала она. Голос дрожал.

– Вот так, – горько улыбнулась. – Мне казалось, что за эти два месяца я немного привыкла к нему, но оказаться с ним наедине была не готова.

– Саша, он другой. У меня стойкое ощущение, что ты вообще о другом человеке говоришь. Ох, я, конечно, понимала, что не все в порядке, но такого не ожидала.

Вот так в мою историю была посвящена Ната. Девушка пообещала помогать мне, пока я набираюсь смелости поговорить с Лексом. Она-то и уговорила меня остаться на факультете. Сказала, что, возможно, именно это решение поможет мне навсегда избавиться от прошлых страхов и комплексов. К тому же целый факультет, который принял меня в семью, дал возможность почувствовать себя частью коллектива, был тем, о чем я мечтала, когда была изгоем. Решение было принято, оставалось озвучить его на распределении и окунуться в изучение нового искусства. И, конечно, я надеялась, что смогу побороть свой страх и решить все вопросы прошлого.

Глава 7

Первый осенний день радовал ясным небом и по-летнему теплым солнцем. Настроение было прекрасным. Три дня назад меня вызвали на повторное распределение, снова дали чертеж, только уже с большим количеством символов. Видимо, всех переселенцев во время адаптации немного натаскивали в черчении. Успешно справившись с чертежом, подписала договор, который смогла прочитать и понять, и стала студенткой первого курса факультета начертательной магии. Доминик и Натка, казалось, были рады больше, чем я.

– Я почему-то думал, что ты все-таки откажешься в самый последний момент, – Доминик обнял меня за плечи, когда я вышла из кабинета.

Улыбнулась, ругая себя за трусость, ведь я на самом деле хотела перевестись, когда уже успешно прошла испытание. Но подавила трусливый порыв, наверное, из-за стыда перед друзьями. Мне было бы неловко, ведь они столько трудов вложили в меня, да и опекают всячески. И факультет хороший, и ребята замечательные, и мне все нравится, а Лекс… С ним что-нибудь придумаем. Он, отчаявшись поговорить со мной наедине, уже имел разговор с Домиником. Пытался выведать, почему я шарахаюсь от него, и почему они с Натой не позволяют ему приблизиться ко мне. Уж не знаю, что ответил Доминик, но утром в день испытаний Лекс подарил мне букет фиолетовых мимоз. Красивый, с умопомрачительным легким запахом сладости, букет был настолько хорош, а сам поступок Лекса неожидан, что я автоматически приняла цветы и не знала, что делать.

– Удачи на распределении, – улыбнулся Лекс, – а это тебе для поднятия боевого духа и хорошего настроения.

И, больше ничего не сказав, ушел. Я только успела сказать свое тихое шокированное «спасибо». Доминик клялся, что ничего не рассказал Лексу, а поведение его объяснил, как возможную смену тактики по завоеванию моего внимания. Не верить Дому причин не было. Да и Лекс перестал преследовать, лишь улыбался при встрече, здоровался и желал хорошего дня. Наверное, благодаря такой резкой перемене я перестала сжиматься при его появлении. И даже научилась говорить ему «привет», но продолжала опускать голову и взгляд при встрече.

– Как настрой на учебу? – спросил Доминик, когда мы шли на стадион. В первый день осени там традиционно устраивались показательные выступления теми, кто уходил на практику.

– Боевой. Готова к труду и обороне. И даже эти ваши неадекваты с других факультетов, которым наличие начерталки жить спокойно не дает, не пугают.

– Очень странно слышать это от тебя, но я рада, – сказала Ната.

– А я сегодня ночь не спала, много думала, – пожала плечами, – поняла, что не боюсь всех этих начерталконенавистников. Язык сломать можно! Я научилась стоять за себя. Вернее, меня научили. Просто появление Лекса вышибло землю из-под ног. А я ведь только недавно поднялась с колен. Наверное, он мое проклятие, потому что ему я ответить не смогу. Наверное, никогда. Боюсь.

– Не проклятие, а испытание, – заключила Ната, – и тебе его нужно всего лишь пройти.

– Может быть.

Ната была права. Мне пора перестать воспринимать Лекса, как кару. Нужно перебороть себя, перебороть свой страх, пройти это испытание и больше никогда не возвращаться к прошлому.

Я так глубоко ушла в свои мысли, что чуть не влепилась в спину впереди идущего парня. Доминик придержал. Возле входа на стадион образовалась небольшая толпа. Протиснулись, расселись на трибуне и стали ждать. От нетерпения хотелось соскочить со своего места.

– Вот вы говорили, что к чертежникам плохо относятся, но ничего. Вон, вся академия почти собралась, а еще ни одного плохого слова, – сказал Адан.

Им обо всех неприятностях рассказали за несколько дней до распределения, но оба парня решили остаться на факультете.

– Еще бы, – хмыкнул кто-то с ряда выше, – преподавателей вокруг слишком много, а эти только втихую могут, чтобы никто не видел, наказания получать никто не хочет.

Наконец прозвучал громкий свист, и гомон над трибунами стих. На небольшой подиум в центре стадиона вышел мужчина в темном костюме. Рассмотреть какие-то детали не удалось. Мы сидели на седьмом ряду снизу, но расстояние было все равно слишком большое. Доминик уверял, что так будет лучше.

Чистый голос ректора разнесся над стадионом. Не знаю, что он для этого сделал, микрофона в его руках не видела, но каждый звук громким эхом прокатывался по трибунам. Приветственная речь была обыкновенной. Нам всем пожелали удачи, терпения и усилий. Ничего необычного, поэтому я просто ждала, когда начнется представление. И оно не заставило себя ждать. Ректор спустился с подиума, дав отмашку выступающим. Я замерла, ожидая чего-то необычного, впечатляющего и волшебного. Казалось, даже не дышала. Тишина вокруг стояла оглушительная.

Музыка громыхнула так резко, что многие, в том числе и я, взвизгнули и подпрыгнули на месте. На подиуме вспыхнул яркий белый свет, а потом все закрутилось. В центре подиума появились парни, одетые в темные костюмы, а потом по всему стадиону стали появляться люди. Из воздуха. Просто вспышка света, и на пустом месте появляется группа, а из их рук льется магия. Первым над стадионом расцвел огненный цветок. Он был таким огромным, что я чувствовала его жар. Покачиваясь под музыку, цветок распустился, и из его центра хлынула вода. Искры взметнулись к самому небу. Слаженный восхищенный вздох разнесся по всему стадиону. Воды скрыли под куполом группу магов, которая и контролировала стихию. Разбиваясь о землю, вода собиралась в тонкие ручьи, выводя красивые рисунки на земле. Тонкими змеями эти ручьи убегали к другим магам, в руках которых исчезали. А за спинами этих «собирателей» зарождались настоящие торнадо. Они настолько захватили мое внимание, что я даже не поняла, в какой момент исчезла вся вода. На поле уже танцевали воздушные вихри. Необычные. Подчиняясь силе магов, они собирали по полю цветной порошок, превращаясь в феерию красок, кружащихся в воздухе. Но ветер властвовал недолго. На земле стремительно разрастался лес. Деревья в одно мгновение превращались из крохотных ростков в многовековые исполины. Земля покрылась ковром из травы и цветов. Воздух наполнился одурманивающими запахами. Казалось, я попала в нетронутый лес среди лета. Но постепенно вся эта красота стала уменьшаться, а вскоре и вовсе исчезла, оставляя на поле огромное количество животных, которые раньше скрывались за густой растительностью. Рядом с каждым животным стоял человек. То, что делали они, наверняка вызвало бы приступ черной зависти у любого земного дрессировщика. Маги ничего не говорили. Это было похоже на смесь танца и сурдоперевода, которому подчинялись животные. Каждое движение резкое, четкое, синхронное. И у людей, и у животных. Взмах руками, животные подпрыгивают, и… все исчезают. А через секунду на поле появляется множество магов. Начинается настоящий бой. Люди выстраиваются парами. Один посылает заклинания, а другой что-то чертит за его спиной прямо на земле. Один круг, второй, третий. Я наблюдаю за самой ближней парой. Чертежник разрезает руку, исчезает в портале, и возвращается через секунду с другим магом, толкает в другой круг, окропляет кровью, и парень оказывается заложником магического чертежа. Вокруг него вспыхивает полупрозрачная стена. Но пока чертежник занимался заложником, его напарника выкрал другой чертежник. Теперь на поле изменился расклад. Каждый чертежник стоял у магического круга с заложником. Но их это не волновало. Все чертежники уже занимались третьим кругом, еще не использованным. Мой взгляд метался от одного чертежника к другому. В кругах, словно за непробиваемой стеной, бушевали стихии. Чертежники, широко расставив ноги, неподвижно стояли у кругов. И когда столбы со стихиями уже упирались в самое небо, одним движением ноги нарушили целостность кругов. Стихии хлынули в центр, где смешались и впитались в землю. Настала тишина. Оглушающая. Чертежники исчезли вместе с заложниками. Ух, это было захватывающе.

То тут, то там на трибунах слышались крики. Еще не отойдя от пережитых эмоций и от восхищения, я думала, что это слишком эмоциональные девчонки.

– Только не ори, – сказал Доминик, а я очнулась от увиденного.

Повернула голову и заорала. Если бы не толпа народа, то рванула бы куда-нибудь подальше. Между рядов шли скелеты и полуразложившиеся трупы. Один из таких был уже близко. Гниющая плоть, серо-синяя кожа и смрад, который только сейчас донесся до меня. Это было отвратительно.

– Некроманты, как всегда, – прогнусавила Ната. – Все на стадионе демонстрируют умения, а этим в люди надо обязательно пустить своих. Фу, ну и вонь. Саша, ты сейчас на меня сядешь. Прекрати, они тебе ничего не сделают. Просто надо потерпеть, мимо пройдут и все дела.

Терпеть пришлось долго. Шли они медленно. А может, мне так казалось из-за испытываемого отвращения. Периодически они кланялись, делали книксены и даже пританцовывали, словно марионетки. Хотя, почему как, если они ими и являлись.

Но вскоре они, наконец, ушли. Все выдохнули. И вдохнули. Свежий воздух, наконец-то. Это было финальное выступление. Даже несмотря на отвращение к трупам, нельзя было не восхититься умениями некромантов. Трупы уходили слаженно, строем, помахав зрителям костями и руками на прощание.

Да, в академии готовили высококлассных магов. Я убедилась в этом воочию.

Когда представление все-таки завершилось, поплелась в компании Доминика на вводное занятие. С некоторыми своими однокурсниками уже познакомилась, а некоторые только вчера поступили. Потоки первокурсников стекались к учебному корпусу. Остальные студенты наслаждались последним выходным.

– Скажи всем, чтобы после занятия сразу шли в общежитие. Надо пару вопросов решить, – напоследок попросил Доминик и подтолкнул к распахнутой двери аудитории.

Я кивнула и вошла. Адан помахал рукой, показывая, что занял место и для меня. Полупустая аудитория амфитеатром с большими окнами, столами и лавками, которые стояли полукругом, с преподавательским столом и большой черной доской на стене. Как и в земных учебных заведениях, здесь студенты разбились на группы по знакомству. Я сидела с переселенцами, остальные либо по одному, либо с давно знакомыми ребятами. Тихие редкие голоса проносились по аудитории. Наверняка все волновались, как и я. Когда до начала занятия оставалась минутка, решила сделать объявление, о котором просил Доминик. Поднялась из-за стола и похлопала в ладони, чтобы привлечь внимание.

– Значит так, – оглядела замолчавших студентов, – меня просили передать, что после занятия будет собрание факультета. В общежитии. Поэтому, если не хотите пропустить ничего важного, советую сразу после занятия идти в общую комнату.

– И что там будет? – спросила темноволосая девушка.

– Не знаю, – развела руками, – меня попросили передать, я передала.

– А если я не хочу и у меня другие планы? – лениво поинтересовался высокий парень, закинув руки за голову.

– Не хочешь, не иди, – хмыкнула я, – только помни, что все, что ты пропустил, ты не узнаешь. И это будут только твои проблемы. А на факультете тебе еще учиться и жить.

– Хорошо сказано, – раздался громкий голос. Я обернулась. У стола стоял Лантас и с ухмылкой смотрел на меня. – Данияс, если не ошибаюсь? – кивнула. – Отлично. Со студентами четвертого курса, насколько я знаю, вы сдружились, в академии за время адаптации освоились, и то, как вы относитесь к факультету в целом, мне нравится. Будете старшей вашего курса.

– Эм-м, а что это значит? – все-таки спросила, хотя и представляла суть статуса.

– Это значит, что с сегодняшнего дня Вы ответственная за ваш курс, помощница главы факультета, и все вопросы между преподавателями и студентами решаются также через вас. Ничего сложного. В процессе обучения поймете, а сейчас присаживайтесь. Время.

Инициатива наказуема. Я обреченно посмотрела на Адана, он развел руками. Вот уж ответственности за целый курс незнакомых людей мне только не хватало. Придется пытать Доминика и Нату, чтобы рассказали об обязанностях, а может, и о привилегиях.

– Итак, – куратор сложил руки на груди, облокотился о стол и обвел аудиторию взглядом, – рад приветствовать студентов на факультете начертательной магии. Меня зовут Лантас Сантияс, и я декан и куратор факультета. Тех из вас, кто будет старателен и внимателен, ожидают четыре года непрерывного обучения, однодневная практика по портальной магии по окончании третьего курса, полугодовая практика в паре со студентами-боевиками в начале пятого курса, затем еще полгода обучения и год дипломной практики на шестом. По окончании вы получите диплом, отличную профессию, минимальную конкуренцию и огромную очередь из жаждущих принять вас на работу. Как показывает практика, дипломы нашего факультета получают чуть больше половины из тех, кто поступает. Поэтому настоятельно советую в течение этого года хорошо подумать над правильностью сделанного выбора. Переведетесь после первого курса, ничего не потеряете, иначе, думаю, всем известно, что отчисление с одного факультета означает перевод на второй курс другого. Это понятно? – снова обвел взглядом аудиторию. Все молчали. – Хорошо. Первый год в академии представляет собой изучение общих дисциплин. Но профильные дисциплины все же изучаются дольше, больше и глубже. В первом полугодии будем изучать теорию начертательной магии, виды магических кругов и уровни их силы, руны, особенности магии стихий, виды нечисти и нежити, магию крови, и то, без чего все дисциплины бесполезны – язык Теллуриса. Изначальный. Плюс к этому дважды в неделю будут занятия по физической подготовке. По окончании первого полугодия пройдет небольшой контроль знаний по всем предметам, в конце первого курса – экзамены. Система оценивания трехбалльная – хорошо, удовлетворительно, отлично. Да? – отреагировал он на поднятую руку Адана.

– А оценка неудовлетворительно?

– Таких оценок нет. Неудовлетворительно – означает пересдачу работы или отчисление. Далее, форма одежды. Мне плевать, в чем вы будете ходить, но ваши рукава, волосы, штанины и обувь должны быть такими, чтобы не мешали при черчении. И еще, насчет обуви, многие из преподавателей, в том числе и я, практикуют внеплановые внезапные практические занятия. Поэтому ваша обувь должна быть удобной, если не хотите пострадать из-за своего легкомысленного отношения к одежде. В библиотеке вы получите всю необходимую литературу для обучения. Также вам выдадут устав академии. За его нарушение будут следовать наказания. От мытья полов до тюремного заключения, в зависимости от тяжести. Не советую испытывать терпение преподавателей. Причиной отсутствия вас на занятиях может быть либо болезнь, либо смерть, остальное никого не интересует. Вся ваша жизнь на ближайшие шесть лет – это академия. Список необходимого инвентаря вы получили при поступлении. Вот здесь, – он похлопал по высокой стопке конвертов, лежащих на столе, – ваши листы оценивания, расписание и пропуски. С завтрашнего дня вы не сможете попасть в академию без последних. Через месяц вас научат привязывать вещи кровью, а пока будьте аккуратнее, не потеряйте. Все остальное вы узнаете в процессе обучения, если вопросов нет, то Данияс раздаст вам конверты и доведет до библиотеки. Данияс, ваша карта старшей курса, – вынул из нагрудного кармана пластину, вывел на ней какие-то символы и положил на стол. – Завтра мы снова с вами встретимся, но уже на занятии. Есть вопросы? Нет? Значит, на сегодня вы свободны.

Кивнул мне и вышел из аудитории. Я поднялась из-за стола и прошлепала к столу. Процесс раздачи пропусков и документов прошел быстро. Заодно и познакомились все.

– Ну, вроде, все, – выдохнула я, когда на столе остался только мой конверт и карта старшей группы. – Так, давайте сначала сходим до общежития, а потом в библиотеку.

– А почему не наоборот? – поинтересовался Сориан, тот самый парень, у которого планы на время собрания факультета.

– Потому что просили прийти сразу после вводного занятия. Думаю, долго нас ждать никто не будет. А в библиотеку сейчас все первокурсники академии ломанутся после вводных занятий. Знаем, проходили.

– Откуда знаешь? – допытывался парень.

– Оттуда. Опыт обучения в таких заведениях есть. Все, хватит болтать. Все уже заселились? – молчаливые кивки дали понять, что все. – Хорошо, значит, идем сразу в общую комнату.

Я чувствовала себя воспитательницей в детском саду. Ребята только парами не выстроились, а в остальном было очень похоже. Я шла впереди, а сзади вереницей за мной следовали одногруппники.

В общей комнате было не протолкнуться. Кто-то сидел, кто-то стоял, но народу оказалась тьма. Пыталась увидеть кого-нибудь с третьего курса, но тщетно. Мой курс столпился за моей спиной.

– Саша, – окликнула меня Ната и замахала рукой. Протискиваясь сквозь толпу, я добралась до нее.

– Даже не думала, что на факультете столько народу, – удивилась я.

– Это ерунда, завтра пятый и шестой курс уйдут на практику, останутся только первые четыре, – ответила Ната, – мы только вас и ждали, молодцы, что сразу пришли.

Она сбросила туфли, встала на диван и громко захлопала в ладони, пока не наступила тишина и все не смотрели на нее.

– Все, наши первачи здесь, так что, Тхимар, можешь начинать.

Она села и похлопала по подлокотнику, предлагая сесть мне. Народ тоже стал рассаживаться. Очень многие устроились на полу, девчонок всех усадили на диваны и кресла. Это заставило улыбнуться. Надо же, попала на островок джентльменов. В центре комнаты остался стоять русоволосый парень. Он облокотился о стол и, улыбаясь, обвел всех взглядом.

– С началом нового учебного года! – его тихий спокойный голос разнесся по всей комнате. Никаких шепотков, ничего. Все слушали этого парня. – Для новичков поясняю, я глава факультета, зовут меня Тхимар Асилас, пятикурсник. В этом году с нашего факультета были отчислены двадцать четыре человека. Самые большие потери у первого курса, – он посмотрел на мою группу, – десять первокурсников перевели на другой факультет. Поэтому рекомендую все свободное время посвятить учебе, если не хотите вылететь с факультета. У нас крепкий дружный коллектив с давно сложившимися правилами и порядком. Никто не будет подстраиваться под вас, если вам что-то не нравится, – теперь уже стало понятно, что говорит он именно для нас, первокурсников. – То, как вы вольетесь в коллектив, зависит только от вас. Вы можете стать частью нашей большой семьи, если захотите, а можете жить сами по себе, мы мешать не будем. Некоторые из вас знают, что студенты нашего факультета нередко подвергаются нападкам со стороны других факультетов. Вы можете обратиться к любому из нас за помощью. Особенно это касается девушек. Надеюсь, что наш факультет станет для вас вторым домом. Итак, завтра пятый и шестой курсы отправляются на практику. Мой курс вернется во втором полугодии, шестой курс вернется только к вручению дипломов. Нам нужно выбрать старшего факультета. Думаю, как и всегда, этим человеком станет кто-нибудь с четвертого курса. Какие варианты?

– Доминик, – тут же отозвалась Ната. – По-моему, отличный вариант.

– Нет, – из другого конца комнаты послышался голос Дома. Я вытянула шею, чтобы найти его среди остальных. Он, также как и я, сидел на подлокотнике кресла и хмуро смотрел на Нату. – Я старший четвертого курса, пусть кто-нибудь другой будет главой факультета, а я буду в помощниках. Да хоть Натка, в ней столько энергии, что на всех хватит, – он расплылся в наглой улыбке. Я посмотрела на Нату, она была очень удивлена. Видимо, такой подставы не ожидала.

– Я согласен, – пожал плечами Тхимар, – если никто не возражает, то пусть будет так. Есть еще кандидатуры? – воцарилась тишина. – Вот и замечательно, поздравляю, Натка. Будешь главной, – он подмигнул ей, – тем более все тебе знакомо, парни помогать будут. А через полгода я вернусь.

– Вернешься, – вздохнула Ната, – куда же ты от меня денешься. Только они же мне покоя не дадут. Будут давить и делать то, что им нужно. Как я с ними справляться буду?

– А ты не одна будешь в нашей компании, – все так же улыбался Доминик, – тебе Сашка поможет.

– Сашка? – повернулась она ко мне. – Тебя старшей назначили?

– Ага, и я уже подозреваю, что это было тоже с подачи одного очень деятельного молодого человека, – прищурилась, глядя на Доминика. Он подмигнул и отвернулся к Тхимару.

Собрание вскоре закончилось, все разбрелись по своим делам, а я с одногруппниками сходила в библиотеку, получила нужные учебники и отправилась в свою комнату, где меня ждали два сюрприза: письмо от Кита и соседка. Если первый сюрприз обрадовал, то второй заставил напрячься. Соседка была в моей группе, но чего мне от нее ожидать, я не знала. Надеялась, что подружимся, но сразу поняла, что это будет сложно.

Глава 8

– О, Данияс, с тобой, что ли, жить придется?! – хмыкнула рыжая девушка и отвернулась, разбирая вещи. Ее одежда, казалось, была повсюду.

– Со мной, и я надеюсь, что ты здесь наведешь порядок, – улыбнулась и присела на свою кровать, разглядывая соседку и вспоминая ее имя. Актарина Лусияс. Высокая, болезненно худая и бледная девушка, чье лицо было усыпано мелкими оранжевыми пятнышками. Она была бы некрасива, если бы не огромные зеленые глаза, настолько они были прекрасны, что притягивали взгляд и заставляли забыть обо всех недостатках.

– Что? – нахмурилась она. Я не могла отвести взгляд от ее глаз.

– Ничего, – пожала плечами, – глаза у тебя необыкновенные.

– Ага, еще и волосы рыжие, и лицо в веснушках, – язвительно заметила она, – нечего на меня так пялиться, я не на выставке.

– Извини, – я оказалась не готова к такой реакции. Но мало ли, чем она вызвана, уж мне-то хорошо известно, как тяжела может быть жизнь человека, который не такой, как все.

– Значит так, я не люблю, когда трогают мои вещи, – она сложила руки под грудью и осмотрела комнату, которая была завалена одеждой: на полу, на столе, спасибо, что хотя бы не на моем, на кроватях, у шкафа. Просто кошмар. – Так что сразу предупреждаю, не смей их трогать, вообще. То, что я живу с тобой, даже хорошо, буду первая узнавать все новости, к тому же ты со старшими курсами уже знакома, меня познакомишь, – чем больше она говорила, тем больше я удивлялась. Сбросила балетки и забралась на кровать с ногами, слушая соседку. – Утрами я встаю плохо, так что ты меня буди, если что, кстати, расскажи, что тут и как, а то я ничего толком не знаю, в академию никого не пускают, кроме студентов. А я только вчера поступила, сегодня, вот, вещи перевезла.

– Окей, насчет вещей я поняла, – склонила голову к плечу и, улыбаясь, продолжила, – трогать их не буду, если они не будут мне мешать, – многозначительно взглянула на одежду, лежащую на моей кровати, подняла одну из рубашек и покачала перед собой. Актарина выхватила вещь и возмутилась.

– Я же просила. Я брезгливая, не люблю, когда к моим вещам прикасаются чужие люди. Особенно к одежде. Сейчас все разберу и уберу с твоей кровати.

– Ты знаешь, Актарина, мне все равно, вещи твои мне не нужны. Но если они будут лежать на моей кровати или на полу, то на первый раз я скину их к тебе на кровать, но если это станет нормой для нашей комнаты, то я буду их выбрасывать в окно, договорились?

– Как это? – округлила она глаза.

– Молча, – пожала плечами, – жить в бардаке я не хочу, так что давай будем уважать друг друга. Я не трогаю твои вещи, ты – мои, в комнате соблюдается порядок, и никто никому не мешает. Понятно? – девушка нехотя кивнула. Видимо, бардак был для нее привычен, а вот расставаться с любимыми вещами не хотелось. – Идем дальше, новости, да, я буду узнавать и передавать всем, тут не поспоришь, а вот насчет знакомств, представить ребятам с четвертого курса я тебя могу, дальше уже все зависит от тебя, а насчет побудки… Знаешь, тот факт, что меня назначили старостой, еще не значит, что я буду подтирать всем сопли и плясать вокруг вас. Мы все тут взрослые люди и уже должны понимать, чего хотим и для чего поступили именно на этот факультет. Если ты не захочешь вставать на занятия, то уговаривать тебя не буду. Это твое дело, захочешь учиться – встанешь, а нет – значит, лучше прямо завтра переведись на другой факультет.

– Тебе сложно, что ли? – скривилась Актарина.

– Сложно что? Побыть для тебя нянькой? Ты вроде большая девочка. Будильник вот, – кивнула на стол, – купила специально, звенеть он будет одинаково для нас обеих, а уж реагировать на него или нет – дело твое.

– Я думала, тут все друг другу помогают, – протянула она.

– Допустим, помогают, но не всем. А главное, никто никому ничем не обязан.

– Ой, да и без тебя справлюсь, – фыркнула она, сгребла все вещи с моей постели и перекинула в огромную кучу на своей.

Интересное начало совместного проживания. И с чего девушка взяла, что может сесть мне на шею и ехать? Вроде я никому ничего не обещала, а тут сразу требования, с теми познакомь, тут все расскажи, а потом еще и на учебу заставь ходить. Детский сад. Не думала, что в академии столкнусь с подобным. Вздохнула и взяла в руки письмо, которое лежало на моем столе. Видимо, Актарина его туда положила, прошлые письма от папы неизменно лежали на полу.

Он ответил на мое первое письмо спустя пару дней. Писал, что мама очень переживает и волнуется, но заверил, что все в порядке. Они гордились мной и желали успеха в обучении на начерталке. Никите сказали, что я уехала на отдых в Европу. Будто это был подарок от родителей, а после осталась там на обучение. А сегодня папа прислал два письма, в одном из них поздравлял с началом учебного года, а другое было от Кита. В конце папиного письма была приписка о том, что Киту для достоверности сказали писать на мою электронную почту. Папа клялся, что не читает его письма, а только распечатывает и отправляет мне. Я улыбалась, читая его оправдания. Мои письма папе или маме все же придется читать, чтобы перепечатывать и писать Киту от моего лица. Было неудобно, но не критично, придется умалчивать некоторые детали, а остальное – ерунда. Пусть будет хоть такая связь с другом.

Я очень волновалась, открывая его письмо. Поверил ли Кит в тот бред, который сочинил папа, или же будет задавать вопросы? Мне очень не хватало друга, хотя Доминик был очень на него похож. Такой же спокойный и отзывчивый. Я даже не представляла, что должно произойти, чтобы он вышел из себя. Развернула бумагу, и улыбка сползла с моего лица. Письмо оказалось обычным сообщением из пары-тройки предложений. Хотя это же обычное сообщение, на которое Кит наверняка ожидает вскоре получить ответ. Эх, век информационных технологий испортил всю романтику переписки.

Шурик, привет)) Как тебя занесло в Европу, как тебя родители одну отпустили? И почему ты мне не позвонила? Я ничего не понимаю, жду ответа со всеми подробностями.

И все. Ни слова больше. Такое короткое письмо, но столько вопросов, на которые мне придется придумать ответы. Но, видимо, не сегодня. В дверь постучали.

– Так, девочки, – на пороге стояла Ната, – у нас намечаются традиционные проводы на практику. Пойдемте, нужна помощь.

– Что нужно делать? – спросила я, отложив письмо.

– Мне некогда, мне вещи разобрать надо, – отвернувшись, ответила Актарина. – Позже приду.

– Это дело добровольное, – сказала Ната, – пойдем, Саш, закуску нарезать, столы накрыть, как всегда, в общем.

Ната взяла меня под руку и потащила на кухню.

– Как соседка? – спросила она.

– Не очень, – честно ответила, – поживем, увидим, может, что-нибудь изменится.

– Как правило, первое впечатление – самое правильное, – важно заметила Ната, – мне твоя соседка не понравилась. Есть в ней что-то отталкивающее, какое-то пренебрежение от нее исходит. К тому же я не люблю неаккуратных людей, а с ее появлением в вашей комнате воцарился хаос. И это только первый день.

– Не знаю, я пока присматриваюсь. Внешность у нее необычная, сама видела, вполне возможно, что все странности оттого, что у нее могли быть такие же проблемы в детстве, как и у меня. Но ты права, бардак она устроила знатный, да и диалог у нас состоялся интересный. Пообещала ей, что если она не будет убирать свои вещи, то выкину их в окно.

– Серьезно? – хохотнула Ната. – Только не обижайся, но мне казалось, что ты вообще не способна дать отпор кому-нибудь.

– Тебе казалось, – улыбнулась ей, – до недавнего времени я вообще думала, что мне уже ничего не страшно, но Лекс действует на меня, как удав на кролика.

– Это пройдет, я тебя в обиду не дам, Доминик тоже будет помогать и ограждать, а ты со временем и сама убедишься, что Лекс уже не тот глупый мальчишка. Слушай, а ты что, правда выкинешь ее вещи в окно? Уверена, такой бардак у вас не в последний раз.

– Ну, – протянула я, – в окно, конечно, не выкину, а вот в коридор, если понадобится, то запросто.

– Ты жестокая, Сашка, – ухмыляясь, ответила Ната.

– Нет, просто на мне ездили пять лет, кто хотел и как хотел, а я терпела, теперь такого не позволю.

– И правильно, главное, ничего не бойся.

Мы вошли на кухню, где кипела работа. Я присоединилась к многочисленным девчонкам, помогая делать мини-бутерброды, нарезки и другие мелкие закуски.

– Ну что, староста, как тебе группа? – спросила Малика.

Не знаю, возможно, я была предвзята, но мне казалось, что наши отношения с этой девушкой в один момент резко изменились, и на дружбу не осталось даже намека. Я не понимала причин такого изменения, но пришлось принять это, как случившийся факт. Уж слишком часто ловила на себе ее оценивающие взгляды, а порой и вовсе замечала, как она морщится при взгляде на меня. Да и в ее голосе нередко проскальзывали язвительные, саркастические нотки. Вот и сейчас мне снова показалось, что слова были сказаны с какой-то злобой. Да и Натка покосилась на Малику.

– Да, Саша, как первое впечатление? Кто-нибудь отличился? – присоединилась к вопросу девушка, стоящая рядом с Натой. – Меня Ария зовут, шестой курс, мне про тебя Натка рассказала, – она мило улыбнулась, отчего на ее щеках появились прелестные ямочки.

– Рано еще делать выводы, – пожала плечами и улыбнулась в ответ, – группа как группа. Есть один парень, с которым, возможно, возникнут проблемы, и вот соседка пока непонятная, а с остальными и пообщаться не удалось толком, кроме землян, естественно. А откуда такой интерес?

– Как это откуда? – удивилась Ария. – Ты же староста, от тебя во многом зависит, останется тот или иной студент на факультете или нет.

– В смысле? – пришла моя очередь округлять глаза.

– Не пугайся, Саша, – вступила в разговор Ната, – просто твое мнение будут спрашивать при составлении списков на отчисление. Да-да, не удивляйся, вам с группой уже на первом курсе придется пережить многое. А ты, считай, в центре событий, все будешь видеть изнутри, поэтому тебя будут спрашивать о студентах: кто на что способен, насколько старателен, какие отношения с факультетом. Да и мы тут будем наблюдать за твоим курсом, а если возникнут сомнения по поводу одного из студентов, то обратимся к тебе. Стоит ли связываться с тем или иным студентом.

– Девочки, – я отложила нож и осмотрела всех присутствующих, – но ведь мое мнение может быть предвзятым. Я же могу поругаться с кем-нибудь, а потом наговорить про него гадостей, и все, его отчислят из-за меня?

– Нет, Саш, конечно, такой важный вопрос не решают на основе одного мнения. Тебе вопросы о студентах будут часто задавать, опираясь на твое мнение, будут присматриваться к студентам. К тому же при составлении списков на отчисление собирают всех старших и главу факультета. Беседуют, советуются и все.

– Это сложно, ведь потом после отчисления виноватой себя чувствовать буду, – скривилась я.

– Наш человек, – хмыкнула Ария, – смотрите-ка, она ведь даже не стала говорить о том, что не сможет взять на себя такую ответственность. Только за чувство вины переживает. Я, Саша, шестой год, как старшая группы, и с уверенностью тебе скажу, это неприятное чувство только в первый год возникает, а потом уже спокойней к этому относиться будешь. А главное, к концу второго курса уже никаких сомнений возникать не будет, придет четкое понимание, кто из курса способен продолжить обучение, а кто нет.

– Ох, не знаю, справлюсь ли, – перевела взгляд и остановила его на трех девушках с моего курса. Они, судя по выражению лица, тоже не знали о роли старших в отчислении студентов. Я развела руками, как бы оправдываясь, за что немедленно получила нагоняй от Наты.

– Не смей, – шлепнула она меня по руке, – длительность их обучения на факультете зависит только от них самих, – она говорила четко и громко, а смотрела при этом на моих однокурсниц. Остальные только кивали, подтверждая слова главы факультета.

– Ладно, девочки, – заметила Ария, – хватит о грустном, у нас знатная гулянка намечается. Признаться, так не хочу уходить, – ее голос стал тише, и в нем звучала неприкрытая грусть, – я так скучать буду и по факультету, и по вам. Я ведь больше сюда не вернусь.

– Ну, ты будто в другой мир уходишь жить, видеться-то нам никто не запрещает, – улыбнулась Натка, но улыбка вышла печальной, видимо, ей тоже не хотелось расставаться с друзьями. А я в очередной раз позавидовала таким отношениям и тихо мечтала, что через пять-шесть лет у меня будет так же много друзей, которыми я буду дорожить.

Долго грустить было некогда, поэтому вскоре задушевные разговоры прекратились, и работа закипела. Вечер обещал быть шумным и веселым. Я даже позабыла, что Лекс тоже будет на проводах, но вспомнила об этом в одно мгновение, когда несла два огромных блюда с бутербродами в общую комнату и встретилась с ним.

Аккуратно вышагивала, балансируя двумя блюдами, на которых возвышались горы бутербродов. Еще никогда не приходилось быть настолько сосредоточенной. Казалось, каждый шаг был выверен. Понимала, что одно неаккуратное, резкое движение повлечет за собой обрушение и лишение факультета части закуски.

– Саша, – наверное, я бы подпрыгнула от испуга, но ответственность за еду оказалась сильнее. Сначала остановилась, а потом вновь сделала несколько шагов.

– Саша, – вновь окликнул меня Лекс. Я делала вид, что не слышу его, и продолжала упорно двигаться вперед.

Парень догнал меня и заставил остановиться.

– Давай помогу, – не дождавшись ответа, забрал одно блюдо. Второе я уже всучила ему сама. Вызвался помогать, пусть помогает. Идти с ним в комнату не хотела, лучше вернусь к девчонкам. Он спокойно подхватил второе блюдо и бодро пошагал от меня. Координация у него была гораздо лучше моей.

– Аккуратно! – крикнула в спину, когда увидела, как пошатнулось блюдо. Один из бутербродов скатился с вершины к подножию горы.

– Прогресс на лицо, – он повернулся ко мне, – еще одно слово в копилку наших бесед, глядишь, к концу года будем предложениями общаться, – он широко улыбнулся, развернулся и понес блюда в общую комнату.

Я стояла и улыбалась. Было смешно оттого, что страх за любовно сделанные бутерброды, над которыми мы корпели всем факультетом полтора часа, оказался сильнее страха перед Лексом. Впервые подумала о том, что не так уж и сильно я боюсь этого парня, который насвистывал, уходя от меня. Может быть, мне было удобно думать, что я его боюсь, ограничивая общение с ним. Может, мне стыдно признаться ему, что я – это я. А может, на самом деле до сих пор я боялась этого мальчишку, но поведение Лекса постепенно притупляло этот страх. Не исходило от него того пренебрежения и брезгливости, которые чувствовались раньше. Наверное, именно это и помогало мне чувствовать себя увереннее, хотя подсознание шептало, что это оттого, что я уже не толстая кудрявая девочка, над которой весело издеваться. Хотя насчет кудрявой можно поспорить. Без утюжка приходилось волосы собирать в тугой пучок на макушке, но мелкие волоски все равно окружали голову ореолом крохотных светлых кудряшек. Провела по волосам и поморщилась.

– Сашка, – окликнули меня девчонки. Встряхнула головой и отправилась на кухню.

Когда солнце клонилось к горизонту, а на улице постепенно загорались фонари, мы, наконец, закончили с подготовкой. Парни сдвинули все столы и диваны к стенам, освободив центр большой комнаты. Места оказалось достаточно, чтобы не чувствовать себя селедкой в банке. «Никаких праздничных нарядов», – предупредила Ната. Но предупреждала она нас на кухне, поэтому лишь мы, те трое, что помогали девчонкам, не выбивались из общего числа студентов. Остальные шесть девушек из моей группы вырядились в парадно-выходные наряды и выглядели нелепо. И, судя по затравленным взглядам, чувствовали себя также. Мне было жаль их, но Ната улыбалась, впрочем, как и остальные студенты-старшекурсники.

– Надо было предупредить, – повинилась я, отпивая вино из кружки.

– Не надо было, – хмыкнул Доминик, обняв нас с Натой за плечи, – в этом вся суть. В первый же день все факультетские видят, кто отказался помогать нам. Среди твоих парней такие тоже есть, – мотнул он головой в сторону двух небольших групп парней, которые нарядились в рубашки.

– Ну, ведь могут же быть и причины отказа, – встала я на защиту своих одногруппников, понимая, что половина из них отлынивала от помощи, судя по их внешнему виду.

– Могут, – кивнул Дом, – и с некоторыми именно так и произошло наверняка. Только для всех нас теперь понятно, к кому стоит лучше присмотреться. Треть из тех, кто сегодня отказался, вылетит с факультета к концу года.

– Такое ощущение, что вы тут не начерталкой, а статистикой занимаетесь.

– Факультету чуть больше семидесяти лет, и говорят, опыт прошлых лет еще никого не обманывал, – заявила Ната. – К тому же не очень хочется помогать тем, от кого в случае необходимости не получишь взаимности.

Я не спорила, им лучше знать, как тут все устроено. К тому же для моих одногруппников будет уроком, если они хотят быть на одной волне с факультетом, то и нечего воротить нос от работы. Тем более времени помочь факультету они не нашли, зато навели марафет и пришли на сам праздник. Вот и Актарина с недовольным выражением лица шла ко мне. Она красовалась в длинном насыщенно-синем платье, тонкие губы были поджаты, глаза сверкали, даже веснушки казались ярче. Я понимала, что сейчас опять будут упреки. Доминик похлопал меня по плечу и нахмурил брови. Помотала головой и вновь взглянула на соседку.

– Не могла, что ли, предупредить? – тихо прошипела она и покосилась на Доминика. Перевела взгляд на его руку, которая лежала на моем плече, и вновь взглянула на меня. – Я же, как дура, вырядилась. Нам сказали, что будет праздник.

– И? Я здесь при чем? Смотри на меня, на девчонок, на парней, которые тут суетились, чтобы все это подготовить, кто-нибудь из них при параде? Нет? Странно, правда, – похлопала глазками и улыбнулась. Кит всегда говорил, что когда я так делала, то была похожа на настоящую дурочку. Оставалось только губки надуть. Слишком у меня внешность под стереотип про блондинок подходящая была.

– Ты могла бы предупредить меня, как соседку, – фыркнула она.

– Эм, соседка, – хмыкнула Ната, – а ты чем-то лучше других твоих сокурсников? Почему для тебя должны были сделать исключение?

– Актарина, – важно кивнула девушка, – разве я сказала про исключение? Всего лишь сетую, что попала в глупое положение. А Данияс могла бы как староста предупредить свою группу о деталях. Ты ведь староста?! – она вновь вперила в меня укоризненный взгляд.

– Слушай, Лусияс, я тебе ничем не обязана. Надо было со всеми идти помогать, и никаких проблем не возникло бы. Сама отказалась. Платье, кстати, классное.

– Ты даже не пытаешься оправдаться, – оглядела меня оценивающим взглядом. – Будто специально нас в такое положение поставила.

– Эй, Лусияс, тебе не кажется, что ты многого хочешь? – спросила Ната. – За тобой бегать никто не станет. И так, на всякий случай, Саша не знала о таких подробностях. Она тут, если ты не заметила, тоже на первом курсе, а о форме одежды узнала от меня, как и другие девушки. Парням сказал Тхимар. А вам… разве кто-то говорил, что на праздник нужно обязательно платье надевать? Вас пригласили, причину ты знала, я ее озвучила, когда звала на кухню. Так что в том, что вы выглядите нелепо, только ваша вина. Могла бы и сама додуматься, что никаких изысков. Саша-то в комнату не возвращалась, чтобы нарядиться.

Актарина молча буравила взглядом Нату. Сказать было нечего, а высказывать свое недовольство новоиспеченной главе факультета она, видимо, не хотела. Перевела взгляд на Доминика и натянуто улыбнулась.

– Да, ты права, наверное, я зря возмущаюсь, – кивнула она, не отрывая взгляда от парня. – Извини, Саша. Не представишь меня своему, – она вновь взглянула на руку Доминика, – другу?

Вот же, молодец девка, не теряется. Наглость – второе счастье, говорят.

– Доминик, – спокойно представился он. – Старший четвертого курса. Друг Саши.

– Актарина, – расплылась она в улыбке, но с трудом ее удержала, когда Дом ответил.

– Я слышал. Однокурсница Саши и ее весьма заносчивая соседка. Вряд ли мы подружимся. Можешь не терять времени. Парней на факультете достаточно, попытай счастье с кем-нибудь другим.

Актарина покрылась красными пятнами, развернулась и скрылась из нашего вида. Я повернулась к Доминику.

– Зачем ты так резко? – укоризненно произнесла я.

– Терпеть не могу таких. Фыркала тут, а потом растеклась передо мной, даже извинения у тебя попросила, только смотрела при этом на меня. Она покровителя искать будет. Я таких уже видел, – скривился Доминик.

Я была удивлена и поведению друга, и его словам. Взглянула на Нату. Она еле заметно качнула головой. Видимо, что-то было уже у Доминика неприятное в прошлом с подобной девушкой. Решила не спрашивать. Захочет, сам расскажет, но сейчас явно не лучшее время для таких разговоров.

Я пригубила вино из кружки и облокотилась на плечо Доминика. Что-то устала за день, а ведь учеба еще не началась. Видимо, ежедневные занятия летом давали о себе знать. Зевнула, прикрываясь кружкой, и обвела комнату взглядом. Мой курс в основном держался особняком. Но те, кто участвовал в организации, чувствовали себя комфортно и общались с ребятами. Да и некоторые из тех, что отказались помогать, нашли общий язык со старшими курсами.

Тхимар привлек к себе внимание громкими хлопками. Гул разговоров стих, и глава факультета взял слово.

– Ну что, народ, – улыбнулся он, – речей я не готовил, да и незачем это, поэтому скажу, как есть. Мы тут собрались не просто так, а по двум поводам: принятие новичков на факультет и уход старшекурсников на практику. Новенькие – это всегда хорошо. Сначала хочу обратиться к вам, – он обвел взглядом комнату, задерживаясь на моих однокурсниках. – У вас есть прекрасная возможность обзавестись настоящими друзьями, получить массу положительных впечатлений и, конечно же, то, ради чего вы сюда пришли – востребованную профессию. Путь вас ожидает долгий и, не буду скрывать, очень сложный. Я советую вам не отказываться от помощи и не отказывать, когда этой помощи просят у вас. Так сложилось, что факультет нередко подвергается нападкам со стороны других факультетов. Мы здесь дорожим друг другом и стараемся быть вместе. Я надеюсь, что наша большая и дружная семья станет таковой и для вас. А наше общежитие станет для вас вторым домом, куда вы будете возвращаться с удовольствием. За вас, первокурсники, – он улыбнулся и поднял кружку.

Его слова встретили громким свистом и аплодисментами. Доминик чуть крепче прижал меня к своему боку и опрокинул в себя содержимое стакана.

– А после сессии вас ждет посвящение и настоящее принятие на факультет, – шепотом сообщил он и хитро улыбнулся.

– О чем ты? – насторожилась.

– Сгорай от любопытства, – все так же весело отозвался блондин, – но я ничего не скажу.

– Так нечестно!

– Доминик, вот зачем? – спросила Ната. – Нельзя так с девушками поступать. Саша, он ничего не скажет, потому что не знает еще, как оно будет проходить, мы еще не придумали, но за болтливость как глава факультета разрешаю дать ему подзатыльник.

– Молчи, глава, учишь тут приличных девушек неприличным вещам, – шикнул на нее Доминик, – и вообще, ты еще не глава, твоя глава снова речь толкать собирается.

И сразу за словами Доминика послышались новые хлопки и новая речь Тхимара.

– Ну а теперь о грустном. С завтрашнего дня пятые и шестые курсы уходят на практику. Мой курс – пятый, вернется после сессии и снова будет с вами. А шестой фактически сегодня прощается с нами. Ребята больше не вернутся в академию. Они уже и вещи перевезли, останется лишь защитить и получить диплом, но это летом, а сегодня мы все с ними прощаемся. Первокурсники с вами практически незнакомы, а вот для всех остальных вы стали семьей. Многие из вас были наставниками для нынешнего третьего курса, многие стали неотъемлемой частью нашей жизни, а многие и вовсе нашли тут свою любовь.

Я обвела комнату взглядом. Действительно, было много, без сомнения, влюбленных пар.

– Я буду говорить от лица всего факультета. Очень рад тому, что познакомился со всеми вами. Надеюсь, что мы не потеряемся в жизни и всегда будем рядом. Желаем вам успехов на практике, надеемся, что она пройдет у вас интересно и без проблем. Мы будем скучать по вам.

На этот раз аплодисментов не было. Все обнимались, похлопывали друг друга по плечам и говорили пожелания и напутствия. Я осталась одна, пока Доминик и Натка ушли к друзьям, которые покидали академию. Ко мне подошел Сориан, мой однокурсник, который днем пререкался насчет собрания факультета. Парень был одет в обычную одежду, значит, принимал участие в организации. Он ухватил небольшой кусочек яблока и закинул его в рот. Прожевал и заговорил.

– Ну, Алесандрия, рассказывай, чего и как тут. Я так понял, что тут одно за другое цепляется, и сегодняшняя демонстрация неспроста.

– Какая демонстрация?

– С этими, которые от работы отказались. Их ведь почему-то не предупредили о нарядах. Ты со старшими всегда, значит, знаешь, что к чему.

– Она со старшими, потому что приглянулась одному из них. Или двум, – рядом появилась Малика. – Сейчас интерес подогревается соперничеством, а потом… если пустышка, то будет без присмотра старших.

– Ты по себе, что ли, судишь? – очень мне не понравились слова этой девушки. Видимо, немного алкоголя и отсутствие Доминика с Натой развязали девушке язык. – Или Натка тоже по мне тащится, оттого и дружит? – взглянула на девушку, которая стала мне если не подругой пока, то хорошей приятельницей точно. Натка прижималась к Тхимару. Видимо, их связывал не только факультет, но и теплые чувства.

– Я здесь не первый год, деточка, – язвительно заметила она, – больше твоего видела и знаю. Еще вспомнишь мои слова, не обольщайся. Между Лексом и Домиником с первого курса соперничество, хоть они и дружат, а уступать друг другу очень не любят, – она одарила меня ухмылкой и ушла.

– О, у вас тут весело, – хмыкнул Сориан. – Что за девица?

– Малика, четвертый курс. И весело тут у нас. Ты тоже на этом факультете.

– Не зацикливайся на этой девчонке, – серьезно сказал он, – ты ей не нравишься, видимо, есть какие-то личные причины, а еще ты мне не нравишься, но это первое впечатление, – подмигнул он. – Вот, решил пообщаться, чтобы понять, что ты из себя представляешь. Выглядишь, как привилегированная кукла, еще и язвительная, с на все готовым ответом, а на деле? – он одарил меня оценивающим взглядом и вновь принялся жевать какой-то фрукт.

– А ты, я смотрю, не церемонишься. Выражения-то особо не выбираешь.

– Нет, а зачем? – он пожал плечами. – Если захочешь обидеться – обидишься, как бы я ни пытался сгладить вопрос. А ходить вокруг я не люблю. Что думаю, то и говорю.

– Ну, скажем, хамства и оскорблений я в свой адрес терпеть точно не буду. Так что ты аккуратнее на поворотах. И с преподами тоже.

– Понял, так что, расскажешь о себе?

Остаток вечера мы проговорили с Сорианом. Он оказался вполне нормальным парнем, а порой излишняя резкость и прямота – это привычный для него стиль общения. Доминик и Натка присоединялись к нам, а потом вновь уходили к своим знакомым. Играла ненавязчивая музыка, народ общался, смеялся и выпивал. Благо, Лекс не подходил, хотя я и ловила на себе его взгляды пару раз. Говорила с Сорианом, а все мои мысли были обращены к словам Малики. Не знала, чего добивалась девушка, но зерно сомнений попало на благодатную почву. Вдруг стало казаться, что Доминик действительно носится со мной из-за Лекса, чтобы насолить парню, а не оттого, что хочет мне помочь. В общем-то, мне не жалко, хочет насолить Лексу, пусть так, но за себя немного обидно. Хотя с другой стороны, он ведь мне ничем не обязан, помогает и на том спасибо, да и не похоже его доброе отношение ко мне на фарс. А уж у Натки вовсе нет корыстных причин помогать мне. Наверное.

Доминик заметил на себе мой взгляд и улыбнулся. Как и всегда, тепло и открыто. Лишь шрам на щеке немного искривлял улыбку, делая ее особенной. Решила, что я глупая, раз повелась на слова отчего-то злой на меня девушки. У нас складывались доверительные отношения с Домиником, и стоило просто задать ему вопрос, чтобы получить ответ.

В комнату вернулась поздней ночью. Актарина уже спала, поэтому тихо раздевшись, я тоже упала на кровать. На следующий день должны были начаться занятия, а еще нужно Киту ответ написать, с Домиником поговорить. Широко зевнула и провалилась в темноту.

Глава 9

Я подпирала щеку, сидя в аудитории. За соседними столами сидели такие же сонные однокурсники. Вчерашние проводы старшекурсников длились до поздней ночи, поэтому сегодня весь факультет начертательной магии пытался сдерживать зевки и не уснуть на занятиях.

Актарина со вчерашнего дня не обмолвилась ни словом, благо хоть вещи прибрала. А вот поднялась она с трудом. На звон будильника не отреагировала, пришлось толкнуть ее и сказать, что пора вставать. Мне было несложно, даже несмотря на конфликт между нами, а уж пойдет она на занятия или нет, меня не волновало. Соседка все-таки пришла.

Ровно в девять утра в аудиторию вошел Лантас.

– Доброе утро, – ухмыльнулся преподаватель, оглядывая нашу сонную компанию. – Данияс, кто отсутствует?

– Все на месте, – я хоть и не знала, что должна следить за этим, но из любопытства пересчитала количество пришедших на занятие. Не зря.

– Отлично. Тогда начнем. Я буду на протяжении всего курса обучения вести профильные предметы. В этом году это теоретические основы начертательной магии и универсальные магические круги. Встречаться мы будем практически ежедневно. Сегодня мы начинаем с теоретических основ. Советую записывать все определения и наиболее важные аспекты. Магия – это неотъемлемая часть нашей жизни, пожалуй, сейчас сложно найти отрасль, которая работает без магии. На самом деле, разделение магии на боевую, начертательную, стихийную и многие другие виды весьма условно. Есть энергия, которой могут управлять одаренные люди. И в зависимости от того, на что направлено воздействие этой энергии, и делится вся магия. Итак, что же представляет собой начертательная магия. Начертательная магия – это вид магии, при котором маг воздействует на заранее подготовленный символ с целью активации чертежа. В данном виде магии одинаково важно уметь правильно управлять потоками энергии, рассчитывать нужный уровень воздействия и точно воспроизводить нужный чертеж. Один маленький огрех может привести к непредсказуемым последствиям. Чертежи, или магические круги, делятся на узконаправленные и универсальные. Универсальные изучают все факультеты, узконаправленные в полном объеме – только чертежники. Другие факультеты частично изучают и профильные магические круги. В зависимости от уровня, или как говорят, от силы воздействия, заклинания и чертежи делятся на первый, второй и третий уровни. Первый уровень – это универсальные чертежи с минимальным количеством символов и с минимальными затратами энергии. Они не совсем не требуют крови, за исключением чертежей призывов, для активации которых необходимо небольшое количество крови.

– Небольшое количество – это сколько? – спросил Сориан.

– Одна-три капли. Если возникают вопросы, поднимаете руку и называете имя, по крайней мере, пока я не запомню вас всех.

– Сориан Зарилас, – представился однокурсник и получил кивок в ответ.

– Второй уровень, соответственно, профильные чертежи, часть из которых требует платы кровью для активации, но опять же немного от одной до пяти капель. И последний, третий уровень, – наивысшая сложность. Сами понимаете, что для активации таких чертежей необходимо огромное количество энергии и требуется большое количество крови, в случае портальных чертежей в другой мир речь идет о сотни миллилитров. По направленности и функциям, которые они выполняют, различают защитные чертежи, портальные чертежи, ловушки, приманки, призывные чертежи, стихийные. Каждый из них в свою очередь делится на несколько подвидов, о которых вы узнаете позднее. Функции, которые они выполняют, думаю, ясны из названий. Да?

– С защитными, портальными, ловушками и стихийными все понятно. Часть из них мы видели в представлении вчера, а вот с приманками и призывными не совсем, – подала голос девушка, – можно поподробнее, как это работает и для чего нужно. Кассандра Ловтис.

– Приманки в основном используются в борьбе с нечистью и отлове тех или иных животных. Чертится магический круг, активируется и приманивает то, на что направил его воздействие маг. Призывные направлены на призыв душ из мира мертвых. Некромантская специализация, но нередко и чертежники сталкиваются с этим. В основном в старинных домах, когда хозяева не знают, что конкретно их беспокоит, нечисть или не упокоенный дух. Некоторые выделяют еще чертежи с использованием крови и бескровные. Я склонен данную классификацию не учитывать, так как уровни воздействия включают данное разделение в себя.

Используется начертательная магия практически во всех отраслях. Чертежники к концу обучения чаще всего определяются с предпочтениями. Кто-то занимается только защитными чертежами, кто-то порталами, кто-то ловушками. Это выбор каждого, но к концу обучения вы обязаны досконально знать каждый раздел начертательной магии. Каждый магический круг, – он достал из-за пазухи черный чехол, вынул из него мел в металлическом держателе и повернулся к доске, продолжая рассказывать и чертить одновременно, – это совокупность рун, разделов, направлений и энергии, которую формирует чертежник, – он легкими движениями начертил три окружности, одна в другой. Затем – две стрелки по диагонали, и постепенно заполнил круги символами. Закончив, повернулся к нам. Не восхититься точностью чертежа и быстротой его выполнения было невозможно. – У круга есть начало, направление, внешний круг, внутренние, сектора и руны соответственно, – каждая деталь была показана на чертеже. – Универсальная приманка «Ловартинос артисал», второе слово – это принадлежность к универсальным чертежам. Руны вы будете изучать на отдельном предмете. Первое, и самое главное, что вы должны запомнить и делать при начертании – это обозначать начало чертежа. Отправную точку. Иначе, не имея опыта, вы заблудитесь в секторах и рунах.

Тишина в аудитории стояла оглушительная, никто из студентов не смел произнести ни звука, который не относился бы к предмету. Мы все ловили каждое слово преподавателя. Мне было интересно, я какой-то детский восторг испытывала от обучения, потому что понимала, что это магия. Настоящая магия, которой я смогу обучиться. Время пролетело незаметно, когда Лантас объявил об окончании занятия.

– Данияс, задержитесь, – попросил он меня.

Остальные ребята быстро собрали тетради и покинули аудиторию. Я осталась сидеть на своем месте, тем более заняла стол в первом ряду амфитеатра.

– Алесандрия, у меня к вам разговор, который совершенно не относится к процессу обучения, – было заметно, что Лантас немного волновался и нервничал.

Я напряглась, ожидая продолжения. Что за разговоры в начале учебного года, да еще и не об обучении? Не вовремя вспомнилась встреча с парнем в торговом центре. Этот парень намекал на постельно-горизонтальные отношения на факультете. Якобы это очень частая практика. Стало неприятно и некомфортно. Я взглянула на прямую спину преподавателя. Он смотрел в окно и ждал, когда дверь в аудиторию закрылась, повернулся и взглянул на меня. Улыбнулся и прошел к столу, вставая напротив.

– Данияс, – протянул он и мгновенно изменился. Стал серьезным, улыбка исчезла с лица. Он пугал меня. Что происходило с этим мужчиной, было мне непонятно. – Алесандрия, как зовут вашего отца?

– Владимир, – нахмурилась я.

– Ладимар, – хмыкнул он, – Ладимар Данияс.

– Простите, но я вас не понимаю.

– Вашего отца зовут Ладимар, – глубоко вздохнул он, прикрыл глаза и улыбнулся.

– Может быть, я не знала о том, что родители с этого мира, он для меня всегда был Владимиром Даниным. Только я не понимаю, какое это имеет значение?

– Для вас – никакого, – кивнул он, – а для меня… – он замолчал на несколько секунд и продолжил, отвернувшись к окну. – Ваш отец был моим другом. Близким другом. Мы учились вместе.

Я осмотрела преподавателя. Да, он был примерно того же возраста, что и папа. Если бы я пораскинула мозгами, то могла бы догадаться, что два чертежника одного возраста должны быть знакомы. А Лантас продолжал.

– Это была настоящая крепкая дружба, какая часто завязывается на факультете, – он улыбался, рассказывая это, – а потом я не поддержал его решение. Это было уже после академии. Уговаривал изменить это решение, отказаться от него, но он был непреклонен. В общем, мы повздорили, он ушел на Землю, а спустя несколько месяцев, когда я понял, каким недоумком был и как был неправ, уже не смог его найти. Никто не знал, куда он переселился, а в архивах такую информацию просто так не давали.

– Я ничего об этом не знаю, – развела руками.

– Я понимаю, попросил вас остаться не для этого. Понимаете, Алесандрия, я не поддержал вашего отца в самый сложный период его жизни, виноват перед ним и не знаю, захочет ли он говорить со мной. Признаться, когда я увидел вашу фамилию в списках переселенцев, несказанно обрадовался, надеялся, что вы именно та Данияс. Я прошу вас передать отцу, что я прошу у него прощения и очень хочу с ним встретиться, чтобы поговорить. Если он, конечно, захочет.

– Я передам, без проблем, а что за решение, если не секрет?

– Я отговаривал его от свадьбы с вашей матерью, – скривился Лантас, – мне самому неприятно вспоминать эту глупость. Был против нее. А он остался верен себе и своим чувствам, несмотря ни на что, и сейчас это вызывает восхищение. Ладимар всегда был твердолобым и упрямым.

Спрашивать, почему он был против моей мамы, не стала. Решила, что все подробности лучше узнаю от родителей.

– Ладно, я передам, как раз сегодня планировала отправить им письмо, – кивнула.

– Спасибо, Алесандрия. И передайте отцу, что он может не беспокоиться за вас, я присмотрю и всегда рад помочь, если возникнут проблемы.

– Спасибо, – снова кивнула, собрала вещи и вышла из аудитории. Надо же, как тесны два мира.

Следующее занятие было по рунам. Оказалось сложно избавиться от навязчивых мыслей о разговоре, уж слишком много вопросов накопилось у меня к отцу. Но каждый раз, когда в письме я просила дать ответ, отец отделывался словами о том, что расскажет все при встрече, а когда наступит эта встреча, неизвестно. Слишком много работы у него, а теперь еще и учеба у меня. Наконец, с трудом удалось сосредоточиться на занятии. Руны вела миниатюрная рыжая женщина по имени София Гардияс.

– Добрый день, студенты, – приветственно улыбнулась она, – кто у нас староста?

– Алесандрия Данияс, – подняла руку и представилась.

– Замечательно. Отсутствующие есть?

– Нет.

Женщина кивнула и начала занятие.

– В этом полугодии мы будем изучать руны как самостоятельный магический атрибут. При поступлении вам должны были выдать список необходимых для обучения предметов, среди которых числились и руны. Начиная с сегодняшнего дня, они должны быть при вас на каждом занятии, как и другие необходимые вещи, которые были указаны в расписании напротив моего предмета. Если среди вас есть те, кто не позаботился о наличии этих предметов, то вы можете отдыхать. За пределами аудитории.

Никто не сдвинулся с места. Преподаватель продолжила.

– Руны – одна из самых важных дисциплин нашей академии. Каждый факультет проходит ознакомительный курс по рунам. Боевики и чертежники получают весь объем знаний по владению рунами. Высыпите содержимое мешочка перед собой.

У большинства студентов руны были одинаковыми, в моем наборе, который покупался под присмотром Доминика, тоже имелись такие – маленькие квадратные из светлого дерева с темным выжженным рисунком. Но на занятие я взяла те, что подарил отец, белые костяные с выточенным рисунком. Или, правильнее сказать, с выточенной руной. Наверное, потому что я сидела в первом ряду амфитеатра, Гардияс заинтересовалась моими рунами. Подошла к столу, склонилась, но руками не касалась.

– Активированы? – спросила она.

– Нет.

– Прекрасные руны. Не учебные, отличный выбор, – она подхватила один из костяных прямоугольников и повертела перед глазами. – Они прослужат вам долгую службу. Поблагодарите того, кто выбирал их для вас. Хорошо, – вернула руну и отошла к доске. – Основных рун двадцать четыре. Каждая руна имеет свое значение и направление воздействия. Например, руна любви, – начертила на доске круг, а внутри него две линии, пересекающие друг друга. Буква «Х» в кругу. – Ее воздействие не означает, что вы мгновенно влюбитесь в первого увиденного, нет. Она лишь поможет вам выбрать то направление вашей жизни, при котором вы обязательно встретите свою любовь, и приближает эту встречу, насколько возможно. Так работают все руны. Они не меняют вашей жизни мгновенно, а только лишь помогают, наталкивают вас на принятие нужного решения в спорных вопросах. Но это частный случай, о воздействиях каждой руны мы поговорим отдельно, расскажу вам, как правильно использовать руну, чтобы добиться наилучшего результата. А сегодня мы поговорим об общих правилах использования. Активация рун происходит через кровь. На следующем занятии каждый из вас активирует свои руны. Кровь – это часть энергии, часть вас, которую вы вкладываете в руны, чтобы эта энергия накапливалась и в нужный момент вернулась в многократном размере. В вашем наборе должна быть собственная игла или нож, которыми вы делаете небольшой прокол. На каждую руну требуется капля крови, которую вы самостоятельно должны втереть в руну и оставить в таком состоянии на сутки. Спустя сутки над рунами читается заклинание. Читать вы его будете каждый под моим присмотром, потому что очень часто студенты пытаются самостоятельно произвести активацию, тем самым вредят себе. Это первое, чего вы не должны делать. Не нужно ставить опыты на том, о чем не имеете понятия. Второе, что категорически запрещено – это трогать чужие активированные руны. С момента, как вы прикоснулись к чужой активированной руне обнаженной кожей, вы навлекли на себя воздействие руны. Запомните раз и навсегда, никогда не трогайте чужие руны. Особенно те, что случайно нашли на улице или еще где-то. Также стоит запомнить, что каждая руна имеет два воздействия: прямое и обратное. Если вы активировали руну жизни, – она начертила на доске еще один круг, но уже с другим рисунком – вертикальная линия, которая оканчивалась тройным разветвлением, – то она может не только дарить жизненные силы, но, – новый рисунок, с той же руной, но перевернутой вверх ногами, – и отнимать их. Каждая перевернутая руна дает обратный эффект, если вы прикоснулись к ней. Надеюсь, вы запомните это и не совершите нелепых ошибок, которые приведут к пагубным последствиям. Также с помощью рун можно узнать примерное будущее или получить подсказку. Но об этом, опять же, позже. А сейчас открываем тетради, записываем классификацию рун и значение каждой из них. Эту информацию к следующему занятию вы должны выучить так, чтобы помнить всю жизнь и никогда не ошибиться. Следующее занятие начнется с проверки ваших знаний. Записывайте!

Глава 10

Первый учебный день пролетел быстро. Было безумно интересно. Все эти руны, магические круги, ритуалы казались мне чем-то невероятным, чем-то таким, что всегда находилось за закрытой дверью, а теперь постепенно эту дверь открывали, позволяя заглянуть в мир магии, ощутить себя частью этого мира, прикоснуться к нему. А позже и вовсе окунуться в него с головой. Даже огромное количество знаний, которые нужно было усвоить, пласт теории, который необходимо выучить, не пугали. Возможно, для тех, кто жил на Теллурисе, все эти магические штучки были, как для меня экономика, а у меня от мысли, что стану магом, захватывало дух.

Настроение было замечательным, но его поспешили испортить. За всеми впечатлениями я забыла о том, что не все рады факультету начертательной магии. Парень, которого мы встретили с Натой в торговом центре, напомнил об этом.

Впервые я пришла в столовую, чтобы пообедать после пар. За моей спиной шла вся моя группа. Чувствовала себя уткой, за которой гуськом всюду следовали ее утята. Доминик рассказал, как все устроено в столовой, а мне предстояло передать эти знания своим ребятам. Первая двинулась к столам раздачи, где рядком стояли женщины, которые и контролировали процесс кормления студентов. На полках стеллажа рядом со столами была посуда, вооружившись которой, мы двинулись к очереди. Не успела я сделать и пары шагов, как передо мной появился этот парень. Вспомнив прошлую встречу, поняла, что ничего хорошего ожидать не стоит. Напряглась. Адан, который уже занял очередь, сразу понял, что компания этого парня мне неприятна, и двинулся ко мне.

– Чертила, – расплылся в улыбке парень, чье имя я не могла вспомнить, – нашла себе покровителя? – девушка, стоявшая рядом с ним, хохотнула.

– Отвали, парень, разговор с тобой мне неприятен, – попыталась обойти его, но тщетно. Схватил за руку и остановил.

– Какие первачи наглые, не горячись, детка, – и с этими словами он передал стакан с жидкостью своей подруге, которая выплеснула содержимое мне на грудь. Адан, подскочивший в этот же момент, схватил парня за грудки.

– Как по-женски, – сморщилась я, оттянув мокрую ткань. Обращалась не к девушке, а именно к парню, потому что очевидно – это он зачинщик спектакля.

К нам подошла Дария, моя одногруппница, отодвинула Адана и выплеснула отчисленному с начерталки парню в лицо рубиновую жидкость из своего стакана.

– Рука дрогнула, – совершенно серьезно сказала она и, развернувшись, собралась уходить. Краем глаза я заметила, как в нашу сторону продвигаются незнакомые парни и девушки. Тот, что стоял мокрый, как и я, хотел ухватить Дарию, но получил удар по лицу от Адана, а потом началось какое-то сумасшествие.

Меня оттеснили в сторону. Натка, взявшаяся ниоткуда, схватила за руку и потянула на выход. А следом за ней появились и другие четверокурсники. Парни рванули в толпу, уж не знаю, то ли разнимать тех, кто дрался, то ли участвовать, а я пыталась поднять свою челюсть с пола. Как-то все нелепо и странно. Это же академия, а не арена для кулачных боев, но судя по тому, как слаженно девушки покидали столовую, такие концерты здесь не редкость.

– Пошли, твоих девчонок уведут наши, не переживай. Это нормально. Уже традиция, – хмыкнула Ната.

– Ты так спокойно говоришь, – прикрыла грудь сумкой и обняла ее двумя руками, – они же дерутся.

– Преподы уже идут, – кивнула она в сторону лестницы, по которой спешили преподаватели разных факультетов, в том числе и наш Лантас. Он замедлил ход, оглядев мою мокрую одежду, нахмурился и припустил в сторону столовой, догоняя коллег. – Сейчас все успокоятся. Так каждый год. Кто-то один с другого факультета цепляет первокурсников, а потом начинается это.

– Дебилизм, – фыркнула я и вышла на улицу.

Кожа покрылась мурашками. Все-таки уже не так жарко, чтобы разгуливать в мокрой одежде. Впереди шли девчонки с начерталки, которые под руку уводили моих однокурсниц. Надо поблагодарить Дарию за то, что вступилась.

– Это точно. Мы обычно стараемся пораньше в столовую приходить, а тут нас задержал Лантас. Пришли, а там ты с Тиром стоишь рядом. Вся мокрая, но то, как твоя ему в лицо выплеснула морс, было смешно. Главное, не бойся, Саш, наши парни за девчонок горой стоят. А Тир… он всегда был мерзким и трусливым. К парням заедаться не стал бы, а к девчонке запросто. Уж сколько он получал от наших парней, а все равно мимо наших девчонок пройти не может. Это все из-за Малики. Она его отшила. При всех, грубо.

– Парней боится, но все равно заедается к девчонкам, зная, что получит от парней? Как-то странно.

– Не знаю, – пожала она плечами, – может, надеется, что парни не узнают. Да и девчонок проще запугать, чем парней. Сейчас получит от наших и будет месяц-другой ходить тихий и спокойный. А потом снова начнет. Не может он жить без разборок. Удовольствие получает, что ли, от этого.

– Кстати, насчет Малики. Не знаешь, отчего она на меня взъелась? Ходит, зыркает на меня, как на врага народа. А ведь в первый день, когда я только появилась, такого не было. Она нормально со мной общалась. Да и к другим девочкам с моего курса нормально относится, а ко мне с подколками и подковырками постоянно. Чего ей надо?

– Саш, давай ты переоденешься, помоешься, а потом мы с тобой сходим куда-нибудь, пообедаем и поговорим. Пар у тебя больше нет?

– Нет, договорились. Я быстро.

Через полчаса выбежала из комнаты уже посвежевшая. Торопилась. Кушать хотелось очень сильно, да и узнать причину поведения Малики и поговорить о «традиционных» стычках между факультетами в начале года. Выбежала в общую комнату, где договорились встретиться с Натой, чтобы не ждать под дверью, и замерла, оглядывая собравшихся парней, вокруг которых суетились девчонки. Мелкие ссадины, царапины, заплывшие глаза – все это украшало лица парней. Руки задрожали. Стало мучительно стыдно, ведь если бы не мой курс, поддавшийся на провокацию, ничего бы не случилось. Натка суетилась возле Адана и Доминика. У переселенца была разбита губа, из которой сочилась кровь, и на скуле наливался синяк, а у Доминика оцарапана щека и разбит нос. Он сидел, запрокинув голову и удерживая какую-то тряпку под носом, чтобы не замараться. Я выдохнула, взяла себя в руки и рванула обратно в комнату. Перед самым переносом в этот мир кинула в сумку некоторые препараты из нашего мира. Точно помнила, что среди них была зеленка, вата и перекись водорода. Хотя бы помогу обработать раны и остановить кровь. Вернулась в комнату, где девчонки латали парней. Доминик уже сидел ровно, но все еще прикрывал нос тряпкой. Натка чем-то мазала поврежденную скулу Адана. Молча я прошла к Доминику, села рядом, открыла перекись и смочила ею ватку. Взглянула на Дома, который с любопытством наблюдал за мной.

– Нос сломали? – спросила, протирая царапину на щеке. Перекись начала пениться.

– Ты отравить меня решила? – нахмурился он.

– Нет, это земное средство, рану очистит от всякой заразы. Так что с носом?

– Не, не сломали, случайно напоролся на чей-то локоть, вот кровь и хлынула, – прогнусавил он.

– Понятно, – кивнула я, скрутила вату в жгут и смочила перекисью, – вставляй в нос, – протянула ему. – Давай-давай.

Как только он убрал тряпку, небольшая струйка крови устремилась к губам. Доминик сделал то, что я просила. Одобрительно кивнула.

– Я слышу, как оно шипит, – удивленно произнес он, чем вызвал мою улыбку.

– Вот, теперь тот убирай, а этот сухой вставляй. Придется посидеть так пока, – отдала новый скрученный ватный тампон. – Кровь должна остановиться, если это просто капилляры.

– Ну, по крайней мере, так удобнее, чем с этим, – свернул окровавленную тряпку, – пойду умоюсь, – оторвал от мотка вату и ушел.

Я оглянулась вокруг. Девчонки уже заканчивали. Не многие парни могли похвастаться ранами, видимо, от шока мне показалось, что их больше. Натка бухнулась рядом.

– Молодец, быстро включилась, – похвалила она, – вроде все. Теперь можно и покушать сходить. Пойдем. Это оставь здесь, девчонки в аптечку общую уберут.

– Если каждый день будет в академии таким, то я вздернусь, – честно предупредила главу факультета.

– Нет, что ты, сейчас наказание огребут все и будут ходить, как шелковые, только пакостить втихую продолжат, а таких массовых драк больше не будет. Наверное.

– М-да.

Через четверть часа мы с Натой сидели в ближайшем маленьком кафе. Уплетали овощное рагу, мясо, запивали каким-то вкуснейшим соком, но не говорили. Слишком голодны оказались. Наконец, покончив с основными блюдами, перешли к десерту. Вот тогда я и начала задавать вопросы. Начать решила все-таки с сегодняшней стычки.

– Нат, а как так получается, что такие массовые драки в учебном заведении случаются регулярно, но ничего не предпринимают?

– А что они могут сделать? – пожала она плечами, ложкой ковыряясь в креме своего пирожного. – Они наказывают всех участников.

– Ну, отчислили бы разок без права на восстановление того, кто это все заварил, другие бы уже были осторожнее.

– Вот ты сегодня была в столовой, в самом центре, можно сказать, кто был зачинщиком?

– Этот, Тир, – недоуменно ответила я.

– Да? – скривилась она. – Кто первым ударил?

– Адан. Но его спровоцировали. Если бы он не ударил, то Дарию бы ударил этот урод.

– Но по факту ведь не ударил. Все сложно, Саш. В таких массовых разборках не разберешь, кто прав, кто виноват, кто начал, кто закончил. Каждый будет выгораживать своих. Концов не найти, так кого наказывать? Только всех. Отчислить сразу такое количество студентов? Ну, допустим, сегодня в драке участвовало пятнадцать чертежников и столько же студентов с других разных факультетов. Примерно. Остальные факультеты переживут потерю в два-три человека. А чертежники, которых и так по пальцам пересчитать? А ведь участвовали те, кто подходит уже к финишу обучения. Преподаватели прекрасно знают, кто получит диплом, а кто сойдет с дистанции до этого момента. И что, имея и так слишком мало специалистов этого направления, отчислить пятнадцать потенциальных профессионалов? Они не пойдут на это. Оттого приходится изощряться. Тем более в таких драках не применяют магию, значит, формально соблюдают закон. К стражам с жалобами на повреждения никто не идет, наказать по закону не могут. Кого-то отправят мыть коридоры, кого-то – чистить зверинцы, а кого-то – на общественно-полезные работы в город. Это кажется, что не такое уж и строгое наказание. Но поверь, пару недель тратить два-три часа на такую работу в ущерб сну или учебе – это сильный удар по успеваемости, а значит, риск быть отчисленным.

– Но наши все равно ввязались в драку, зная, что так будет!

– А у них выбора не было. К Тиру уже шли на помощь. Что, думаешь, было бы лучше оставить Адана и пару твоих ребят этой толпе?

– Нет. Их бы прибили. А вы не пробовали просто не обращать внимания на провокации? Вообще. Рано или поздно им надоест, и они успокоятся.

– Не успокоятся. Лет семь назад был случай, когда чертежники попытались игнорировать все пакости и подколки. В итоге троих первокурсников похитили и избили. Вот тогда зачинщиков отправили в тюрьму. Они не успокаиваются, а только наглеют и злятся еще больше.

– Какой-то бред! Так же нельзя. А если в драке кого-нибудь убьют случайно?

– Не убьют. Все знают, что за это будет, поэтому обходятся парочкой синяков и разбитых носов. Я в первый раз тоже так же переживала, а на следующий год уже сидела в гостиной с заживляющими мазями наперевес. Все нормально, Саш, все живы и относительно здоровы.

– Для меня это дикость. В нашем универе отчислили бы сразу, без вопросов.

– Сколько было студентов на твоем курсе?

– Сто пятьдесят на потоке.

– На начерталке со всех шести курсов столько не наберется, понимаешь, к чему я клоню?

– Понимаю, – выдохнула я. Их слишком мало. И каждый маг ценен. – Ладно, я все поняла. А с Маликой что? Чего ей не хватает, что она ко мне цепляется?

– О, это очень интересная история, – хмыкнула Ната, зажмурилась от удовольствия, облизав ложку с кремом и, наконец, прояснила ситуацию. – Погоди, ты говорила, что она гадости какие-то тебе говорила, о чем?

– О том, что Доминик с Лексом за мной носятся только из-за чувства соперничества, – сморщила нос, – на Лекса мне плевать, а вот думать так о Доме не хочется. Все же мне приятнее считать, что он хороший парень, который просто решил мне помочь, а не насолить Лексу.

– Ничего нового, – хмыкнула Ната, – о Доминике даже думать не смей плохо, мы с ним давно дружим. Он классный парень и помогает тебе, потому что так хочет. В общем, на первом курсе, когда только поступили, Доминик и Малике помогал. В учебе, заступался, присматривал за ней. Она, наверное, сразу ему понравилась, я как-то не спрашивала его о таких вещах. Все, как и всегда, на факультете. Лекс тогда с какой-то девочкой был в отношениях, но она не училась в академии. На втором курсе Дом и Малика решили перевести отношения из дружеских в более близкие. И все у них было хорошо, а Лекс просто подначивал Доминика, шутил, что Малика обязательно будет его. Все, конечно, понимали, что это очередной повод для подколок у парней. С первого курса у них негласное соревнование между собой: кто успешнее в учебе, у кого лучше физическая подготовка и так, во всякой ерунде. Но всегда были дружны. Такое здоровое соперничество с язвительными репликами в адрес друг друга, которые заставляли парней стремиться стать еще лучше. Мы порой ставки делали, когда у них начиналось обострение. Короче, парни, они, наверное, и у вас такие. Вечно выясняют, кто круче. Да только в один момент что-то пошло не так. В начале третьего курса у нас была практика, – ее взгляд стал рассеянным, показалось, будто она даже побледнела немного, – не буду рассказывать подробностей, но на той практике Доминик чуть не погиб. Перепугались мы не на шутку тогда. Его отправили в госпиталь, день он не приходил в себя, целители обезвреживали действие яда. Благо, он остался жив, только вот шрам на лице уже не убрать. То, что сейчас у него на лице – это ерунда, а тогда, когда его только выпустили из госпиталя, на него без содрогания взглянуть было невозможно. Это было жутко. Малика, увидев его, сбежала, а потом попросила меня передать Доминику, что не сможет больше с ним быть. Для Доминика это стало еще одним ударом. Он бы замкнулся в себе, если бы не мы с Лексом и Тхимаром. Лекс, к слову, к этому моменту уже был свободен от отношений. И каково же было наше удивление, когда Малика недвусмысленно намекнула Лексу, что хотела бы попробовать построить отношения с ним. Я думала, что убью ее. Я бы еще могла как-то оправдать ее разрыв отношений с Домиником, но это оказалось за гранью. Она дала понять, что не хочет оставаться одна, что ей удобно, когда рядом сильный и умный парень, который защитит и поможет. Видимо, о чувствах и речи не шло. Не знаю. Но Лекс тогда понял, что момент не тот для того, чтобы свою шутку воплощать в жизнь, и, покрутив пальцем у виска, отправил Малику в далекий путь. Для нее это стало такой неожиданностью, что с тех пор их отношения с Лексом не складываются. Она все еще злится на него за отказ, а потом начала злиться и на Доминика, когда его рана зажила, а последствия оказались не такими уж и плачевными. У нее хватило наглости попроситься обратно. В смысле, попросила прощения и предложила начать все заново. Естественно, Доминик отказал. Это было как раз перед тем, как нам отправиться на Землю за вами. А вернулся он уже с тобой, и с того момента два парня, которые отвернулись от нее, вьются возле тебя. Естественно, ее это раздражает. Так что советую не принимать слова Малики близко к сердцу, что бы она ни говорила.

– У вас не факультет, а Санта-Барбара какая-то, – выдохнула я.

– Что?

– Капец, говорю. Столько подводных камней, все со всеми дружат, соперничают, встречаются, расходятся.

– Ой, а ты? Смотри-ка, как хорошо вписалась в эту картину со своей историей с Лексом.

– И не поспоришь.

– Как ты? – мгновенно стала серьезной девушка, в очередной раз задав этот вопрос. – Я смотрю, Лекс перестал навязываться.

– Перестал, – вздохнула и опустила взгляд на пустую тарелку. – Теперь он дарит мне цветы и предлагает помощь при любом удобном случае. Ну, как предлагает, просто помогает, не спрашивая.

– Каков хитрец, – хохотнула Ната, – решил идти в обход, раз в лоб не получилось. Ты-то как? Привыкла?

– Нет, – мотнула головой, – не совсем. Мне все еще некомфортно. Но с того момента, как он перестал навязываться, стало легче. Только я все еще вздрагиваю, когда слышу его голос за спиной. Ничего не могу поделать.

– Привыкнешь.

Глава 11

Еще долго после разговора я думала о поступке Малики. Наверное, если бы она просто ушла от Доминика, я бы смогла найти ей оправдание. Кто бы что ни говорил, а это ее право и выбор. Но то, что она начала сразу подыскивать ему замену, а потом и вовсе, когда поняла, что проблем у Доминика нет, решила вернуться к нему, ее не красило. От одной мысли хотелось кривиться. Надо же, как мерзко все вышло. Вспомнила слова Лекса о том, что после ранения Доминик перестал даже улыбаться. Еще бы. Я бы, наверное, в депрессию скатилась. Главное, что сейчас все хорошо и Доминик в порядке. А Малика… теперь, когда я узнала причины ее странного ко мне отношения, смогу дать отпор. Да и стойкая неприязнь к девушке родилась мгновенно. Обидно было за Доминика. Хотелось дать затрещину Малике и закричать: «Думай, что и когда делаешь!»

Долго сидеть в кафе времени не было. Вернулись в общежитие. Я ушла к себе, нужно было написать письма отцу и Киту и начать учить руны. Если уж все ребята в голос утверждали, что учиться непросто, то лучше не откладывать дела в долгий ящик.

Быстро набросала письмо для Кита, в котором рассказывала неправдоподобную историю о внезапной поездке, а потом и вовсе о возникшем желании учиться за границей. Рассказывала о том, как все хорошо, о том, как устроилась в общежитии, и как не повезло с соседкой. Даже врать не пришлось. Папе написала о разговоре с Лантасом. Не забыла написать, что уж очень сильно желаю поговорить обо всем, слишком много вопросов имела к ним с мамой. И снова благодарила за подарки. После урока рун поняла, что все подаренное было выбрано отцом с особым вниманием и трепетом.

Отложила письма и взяла учебник по рунам. Дверь распахнулась, и вошла Актарина. Я подняла на нее взгляд и снова уткнулась в учебник. Но девушке, видимо, необходимо было с кем-то поделиться эмоциями. Почему этим человеком стала я?

– Ненормальный факультет, – фыркнула она и уселась на свою кровать. Я сделала вид, что не услышала ее. – Отвратное место. Дикари какие-то учатся, – продолжала изливать свое негодование. – Конечно, чертежников никто не любит, если они сразу с кулаками на людей бросаются. Подумаешь, плеснули на тебя чаем, не умерла же, – язвительно заявила она, видимо, пытаясь хоть так привлечь меня к разговору. Удалось. Я со стуком захлопнула учебник и взглянула на нее, сдерживая желание запустить этим учебником в противную соседку.

– Знаешь, Актарина, ты меня заколебала, в печенке уже сидишь. Если тебя что-то не устраивает, собирай вещи, и переводись. Я тебе даже платочком вслед помашу. Уходи с факультета. Тебе здесь делать нечего. Чего ты среди дикарей живешь и учишься?! Вон, выход там, иди в закат. Ты меня раздражаешь, и я с удовольствием с тобой попрощаюсь, и как с соседкой, и как с однокурсницей. Все, два дня тебя знаю, а меня уже тошнит. Пожалуй, я завтра после пары Лантаса передам ему твое нежелание оставаться на факультете, думаю, он будет не против твоего перевода. Я даже праздник для всего факультета закачу за свой счет по случаю твоего ухода.

– Ты ненормальная, – огромными глазами смотрела на меня Актарина.

– Да, как и весь факультет. Одна ты у нас тут нормальная затесалась.

– Ой, мне плевать, что ты говоришь, я хочу стать чертежником, мне твои друзья не сдались. Я буду учиться, а не дружбу заводить.

– Надеюсь, что учиться ты будешь все-таки на другом факультете, – подхватила письма и вышла из комнаты.

За что мне такое наказание в виде соседки? Лантасу, конечно, пока ничего говорить не собиралась, все равно рано или поздно спросит.

Пошла в общую комнату, чтобы попросить у кого-нибудь помощи в отправке письма. Я знала, что не откажут. Встала на пороге, набрала полную грудь воздуха и громко озвучила свою просьбу.

– Я помогу, – поднялся из кресла Лекс, которого я не видела.

Вот уж чего не ожидала. Беспомощно оглядывалась по сторонам, надеясь, что сейчас, как и всегда, волшебным образом появится Доминик и спасет меня от Лекса. Но чуда не произошло. Лекс улыбался во все зубы, а я не знала, как теперь отказаться от помощи.

– Спа-асибо, – хотела добавить «не надо», но эти слова застряли в горле.

– Па-ажалуйста, – передразнил он меня и подмигнул, – идем.

И в этот момент я поняла, что не взяла лист, на который Доминик записал мне координаты моего дома. Значит, Лексу придется говорить свой адрес, и мой обман раскроется. Замерла, глядя в спину парня. Словно почувствовав мой взгляд, он остановился и обернулся.

– Письмо-то надо отправлять?

– Д-да, только я координаты не взяла, подожди, – развернулась и рванула в свою комнату.

Надеялась, что за это время появится Дом или Натка, иначе придется все-таки идти с Лексом. А как с ним общаться, я не знала. Чувствовала себя глупо, хотелось биться головой о стену. Залетела в комнату. Актарина сидела на своей кровати и, как только я вошла, хотела что-то сказать.

– Не сейчас, – оборвала ее, – иначе я за себя не ручаюсь, – прорычала, судорожно обыскивая стол. По закону подлости лист с координатами лежал в самом низу стопки с тетрадями. – Вот, – облегченно выдохнула и поплелась к Лексу.

Ничего не изменилось в общей комнате. Лекс со скучающим видом ждал у окна. Увидел, что я вернулась, и махнул рукой, чтобы шла за ним.

Двор пересекали в молчании. Я плелась позади, пересиливая желание тихонько сбежать. С трудом боролась с трусливым порывом и продолжала идти, ожидая, когда же парень заговорит, а в том, что он попробует завязать разговор, я была уверена. Это случилось, когда мы уже вошли в комнату отправки писем.

– Давай координаты, – протянул руку, когда я скинула бумаги в ящик и отошла. – Говорят, ты была в центре скандала сегодня в столовой, – издалека начал он, вычерчивая нужные символы.

– Угу, – видимо, Лекс не участвовал в драке.

– Я все пропустил. В столовую пришел уже после преподов. Расскажешь, что там случилось, или продолжишь делать вид, что теряешь дар речи при виде меня?

– Меня облил Тир, заступилась одногруппница, он хотел ее ударить, получил по лицу от Адана, дальше я не знаю, – постаралась сделать вид, что не заметила шпильки в свой адрес.

– Как информативно, – хмыкнул он и активировал пентаграмму. Когда свет от магии затух, повернулся ко мне и нахмурился. – Не расскажешь, почему я в твоей компании чувствую себя вселенским злом?

– Я не знаю, почему ты так себя чувствуешь. Спасибо за помощь, – буркнула и развернулась к выходу. К объяснениям не была готова.

– Я, наконец, застал тебя одну и хочу поговорить, – мягко ухватил он меня за локоть, отчего я сжалась и втянула голову в плечи. – Да чтоб тебя, – выругался Лекс и отпустил руку, – я не знаю, чем тебе насолил, но твоя реакция очень настораживает. Иди, Саша, не буду пугать тебя, – и столько растерянности и разочарования в его голосе прозвучало, что я даже помедлила на секунду. Пожалела его. Но поняла, что не смогу сказать правды.

– Спасибо, – тихо поблагодарила за понимание и на ватных ногах пошла в общежитие.

Обернулась, когда заворачивала за угол. Лекс стоял на том же месте, широко расставив ноги и сложив руки на груди. Он смотрел вслед, но позволил уйти одной. Наверное, Ната права, это уже совсем не тот Алексей, которого знала я.

В общежитии сразу ушла к себе в комнату. Актарина молчала, только недовольно скривившееся лицо говорило о том, что девушка чем-то не удовлетворена. Мне было плевать. Не нравится что-то, пусть идет на все четыре стороны. Взяла учебник и до самого ужина не выходила из комнаты. На ужин решила не идти в столовую, а сходила на факультетскую кухню. Там встретила других девчонок, перекусила бутербродом и спросила, какую сумму за продукты должен сдать мой курс. Мне посоветовали обратиться к Нате. Ее не оказалось в комнате, поэтому этот вопрос отложила до следующего дня.

Утро началось со звонка будильника. Я поднялась и посмотрела на соседку. Казалось, ее вообще нисколько не беспокоил раздражающий звук. Отключила будильник и несколько секунд смотрела на спящую Актарину. Подленькое желание не будить противную девушку заползало в душу, но я стойко отмела его. Совесть бы потом меня загрызла.

– Вставай, давай, – толкнула ее, накинула халат и поплелась в душ.

День обещал быть солнечным. Я кое-как привела в порядок прическу – непослушные кудряшки никак не желали собираться в пучок. То тут, то там, словно антеннки устремлялись ввысь. Впервые в этом мире возникло желание побриться налысо. Все же мне удалось совладать с волосами, но из-за долгой борьбы пришлось пропустить завтрак. Я одна из последних влетела в аудиторию, наскоро пересчитала присутствующих. Все на месте. А следом за мной в аудиторию вошел молодой мужчина. Совсем молодой. Наверное, чуть старше нас.

– Доброе утро, – с напускной небрежностью произнес он и обвел аудиторию взглядом. – Староста?

– Я, – уже знакомая процедура.

Меня спросили об отсутствующих, но еще и одарили оценивающим взглядом, который был совсем несвойственным для преподавателя. По крайней мере, в моем понимании образа преподавателя. Позже таким же взглядам удостоились и другие девушки. Будто этот мужчина приценивался, присматривал себе подходящую партию. Но для чего? Решила, что буду с ним максимально осторожной, уж очень высоко был задран его нос. За своими мыслями я даже пропустила его имя, а он уже расхаживал по аудитории с видом ученого и рассказывал материал, который мне был необходим.

– Моя дисциплина – магия крови, – громко говорил он, – кровь – это носитель энергии. Жизненной, магической. Кровь – это носитель памяти о предках. Это самый ценный источник энергии. И самый опасный в использовании. Именно правильное использование этого источника и будет приоритетной задачей для меня в обучении вас. К концу первого курса вы научитесь проводить ритуалы на крови. Итак, кровь, виды ее использования и меры предосторожности.

– Кругом одна кровь, – прошептал Адан, – вообще, странно, как они тут с такими затратами крови до шестого курса доживают.

Я не смогла сдержать улыбки. Преподаватель остановился и обвел аудиторию взглядом. Мы с Аданом уткнулись в тетради.

В конце занятия нам объявили, что уже на следующей неделе нас ожидает практическое занятие, на котором мы обучимся ритуалу привязки вещей. Я была рада. Кольца, подаренные отцом, не давали покоя, чувствовала, что с ними все не так просто.

Занятия закончились после полудня. Я была такая голодная, что казалось, готова съесть слона. Последнее занятие было у Лантаса. Он попросил остаться троих парней из группы, в том числе Адана и Сориана. Я нахмурилась, глядя на землянина.

– Драка, – одними губами сказал он и пожал плечами.

Значит, сейчас нагоняй будут получать от куратора. Ожидаемо. Встала у окна возле аудитории. Желудок уже скручивало от голода, но я решила дождаться парней и узнать, что им светит за вчерашнюю драку. Во-первых, я староста, во-вторых, это началось из-за меня. Вернее, с моим участием.

Подмывало подслушать разговор, но я держалась. В аудитории было тихо, по крайней мере, криков слышно не было. Вскоре дверь распахнулась, и на пороге появился Лантас.

– Данияс? У вас ко мне вопросы?

– Нет, я ребят жду.

Он кивнул на прощание и размашистым шагом ушел. Парни выходили со скорбными лицами. Видимо, хорошо их пропесочил Лантас.

– Ну, рассказывайте, – строго потребовала я, оглядывая троицу.

– Чего там рассказывать, – махнул рукой Адан, – весь двор академии наш, – скривился он.

– В смысле? – не поняла я.

– Весь месяц будем убирать внутренний двор академии, в том числе и у общежитий, – пояснил Сориан. – По мне, так могло быть и хуже. Наверняка кому-нибудь достанутся зверинцы для уборки, так что мы легко отделались.

– Я помогу, – хоть перспектива заниматься уборкой территории не доставляла удовольствия, но поступить иначе не могла. Все же Адан заступался за меня, да и вообще, бросить своих совесть не позволяла.

– Да ладно, сами справимся, – отмахнулся Сориан, – но за предложение спасибо.

– Не отказывайся. Скоро листопад начнется, помощь лишней не будет. Все, теперь в столовую. Есть хочу! – я подхватила Адана под руку и потянула за собой. Мы с ним два месяца жили бок о бок и успели здорово сдружиться.

В столовой стояла гробовая тишина. Только стук приборов о тарелки разрушал гнетущую тишь. Некоторые парни светили знатными фонарями под глазами. Участники драки. Видимо, уже все получили свои наказания и теперь старались не привлекать к себе внимания. Даже девушки молчали, видимо, поддавшись общей атмосфере. Я наткнулась глазами на Тира – парню досталось больше других. Все лицо было в ссадинах и гематомах. Красавец, а когда синяки цвести начнут, вообще будет жуткое зрелище. Но мне не было его жаль. Сам виноват.

Пообедали вчетвером. За соседними столами сидели другие чертежники. Не знаю уж, было так устроено или это последствия драки, но даже в столовой все кучковались по факультетам. Вокруг нашего стола сидели одни чертежники. Я вновь метнула взгляд на Тира. Он исподлобья за кем-то наблюдал. Проследила за его взглядом. Парень смотрел на Дарию, и мне очень это не понравилось. Однокурсница даже не подозревала, что стала объектом интереса ненормального парня, а исходя из того, что я о нем уже узнала, то ничего хорошего ждать не приходилось. Нужно было предупредить Дарию о возможных неприятностях.

– Похоже, этот придурок не успокоится, – Адан тоже заметил нездоровый интерес Тира к девушке. – Не переживай, Саша, я буду за ней присматривать.

– Спасибо.

Глава 12

Позже я узнала, что и участников драки со старших курсов тоже наказали. Если первокурсникам досталась уборка территорий, то старшим – уборка коридоров учебного корпуса. А если учесть, что, по словам Натки, скоро начнется сезон дождей, то работы у них будет достаточно. Но и им все же повезло.

Со следующего дня ребята приступили к отработке наказания. Помощников вроде меня, которые периодически участвовали в уборке, оказалось достаточно. Девчонки не хотели оставаться в стороне и помогали парням с мытьем подоконников и окон. С уличной уборки нас выгоняли. Я чуть было не поругалась с Аданом, когда он уже в грубой форме попросил меня убраться и больше не появляться. Сначала разозлилась, а потом поняла, что он не со зла это сказал, а просто не хотел, чтобы я мерзла на ветру или под дождем. Так что я с другими девчонками иногда выделяла по часу и шла помогать парням в учебный корпус. А парни других факультетов получили более жесткое наказание. Видимо, преподаватели все-таки учитывали, что чертежники являлись объектом для нападок. Кто-то чистил зверинцы, кто-то готовил ангары для зимовки зверей, а кого-то отправили в город. Работать. Мне удалось даже встретить одного такого «счастливчика», который вечером в выходной день сметал опавшие листья на одной из центральных улиц. Вид его очень ясно говорил об отношении к такой работе. Выражение вселенской скорби не сходило с лица парня.

Первая неделя пролетела в одно мгновение. На практических занятиях мы еще не приступали к использованию магии, нам только рассказывали об атрибутах, которые были необходимы для изучения и исполнения магических чертежей и ритуалов. Зато на уроке по физической подготовке у нас была практика. Море практики без шанса на выживание.

– Доброе утро, студенты, – поздоровался с нами подтянутый мужчина средних лет. – Меня зовут Самир Шамис, – он, как и все, спросил меня о наличии студентов и приступил к занятию, которое проходило на том самом стадионе, где в первый день были показательные выступления. – Ну что ж, студенты начертательной магии, какой главный навык вы должны в себе развить на моих занятиях?

Над нашей шеренгой повисла тишина. Я уже догадывалась, что скажет этот преподаватель. Покосилась на Адана. Он улыбнулся, видимо, подумал о той же фразе, что и я.

– Эх вы, двоечники. Главное ваше умение – это быстрый бег на длинные расстояния. Хороший чертежник – это живой чертежник, а живой чертежник либо хорошо чертит, либо быстро бегает. Чертить я вас, как понимаете, учить не буду. А вот правильно бегать вам придется. Много и постоянно. Можете не волноваться, другим навыкам я вас тоже обучу, а теперь нале-во, руки в локтях согнули и дышим. Правильно. На два шага – вдох, на четыре выдох. Круг по стадиону, бегом.

И ровным строем первый курс факультета начертательной побежал по окружности стадиона. Все мы понимали, что это только разминка, а впереди еще два часа занятия с преподавателем. А вот после разминки и были забеги на 50 метров, 100, 200 и километр для девочек и два для мальчиков. На время. Шамис хотел проверить, насколько хорошо мы подготовлены физически. На скорость я не бегала давно, а вот занятия в тренажерном зале на беговой дорожке приучили пробегать очень большие расстояния, поэтому я была одна из немногих, кто не валился с ног после последнего испытания.

– В общем, как и всегда, – вынес вердикт физрук в конце занятия, – похвалить могу только семерых из вас, – он перечислил фамилии, в числе которых оказалась и я, что было приятно, – остальным придется привыкать. Расстояние постепенно будет увеличиваться, а за неуспеваемость по моему предмету отправитесь на другой факультет. Любой, кроме боевки. Советую тем, кто не попал в озвученный мною список, по вечерам заниматься бегом. Иначе у вас есть шанс пострадать на практических занятиях по магии. Спросите у своих соратников по факультету, сколько раз их спасал бег. А на сегодня все свободны.

После пары у Шамиса было окно для того, чтобы мы успели принять душ, переодеться и вовремя прийти на занятия. Снова лекции, которые все еще казались мне очень интересными.

А вот на второй неделе начинались полноценные практические занятия. А еще Доминик шепнул, что на третьей неделе нас выведут на практику за пределы академии. Мне было и радостно, и жутко. Почему-то я была уверена, что ничего доброго от такого занятия ожидать не придется, но подробностей Доминик не знал, поэтому приходилось ждать.

Первое практическое занятие было у Лантаса. Нас привели в одну из аудиторий с темными плитами на полу, без парт и лавок. Каждый встал у выбранной для себя плиты.

– Здравствуйте, – вошел Лантас и широко улыбнулся, – ну что, все выучили универсальный защитный магический круг первого уровня? В понедельник я дал вам подробное описание данного круга со всеми нюансами и пояснениями. Сегодня вы покажите, как усвоили материал. Тетради убираем, достаем мел и берем вот в том углу, – махнул рукой на узкий длинный шкаф у стены, – циркули для чертежей. Поторопитесь, пожалуйста. Времени у вас на все – до конца пары. Диаметр внешнего круга один метр. И не советую заглядывать в чужой круг, перенесете все ошибки соседа на свой чертеж. Можете начинать.

В аудитории заскрипел мел. Возможности подсмотреть практически не было, да и не зачем. Если верить Доминику, на следующую практику нас заберут из академии, уж очень сомневаюсь, что разрешат взять учебники и конспекты.

Взяла циркуль и начертила окружность. Внутри еще одну, поменьше. Пропорции пришлось соблюдать на глаз. Лантас ходил по аудитории от одного студента к другому, задавал вопросы по теории магического круга защиты. Сначала я пыталась прислушиваться, но потом поняла, что не потомок Юлия Цезаря и делать два дела сразу не могу, по крайней мере, эти. Сосредоточилась на чертеже. Пометила внешний круг небольшой стрелкой – так обозначила начало чертежа. Прикрыла глаза, вспоминая правильный порядок символов от отправной точки. Четыре знака энергии: солнце, мир, жизнь и чистая энергия на равном расстоянии друг от друга в промежутке между двумя окружностями. По внутренней стенке меньшей окружности писалось заклинание на древнетеллурийском. Я судорожно пыталась вспомнить это заклинание. Пять слов. Но последнее никак не хотело напоминать о себе. А ведь я учила. И в понедельник сразу после пар, и сегодня перед практикой, но, видимо, от волнения забылось.

– Данияс, – вырвал меня из тяжких дум голос Лантаса, – а расскажите мне, Алесандрия, о свойствах защитного круга первого уровня и основное его отличие от этих же кругов других сложностей.

– Так, – выдохнула я, вспоминая теорию, – защитный круг – магический щит, который действует, как щит для человека, находящегося внутри, – поднялась с колен и отряхнулась. – Свойства универсального круга: белая пелена на границе круга, что уменьшает видимость и является минусом данного чертежа, короткое время действия – до одного часа, после требует подпитки.

– Такое время действия во всех случаях?

– Нет, только если защищаться приходится от бестелесных сущностей, в случае с животными, человеком или направленным магическим заклинанием время действия щита снижается в зависимости от массы тела и уровня заклинания.

– Отлично, дальше.

– Крови не требует. Это все о свойствах. Круги защиты более высокого уровня отличаются от этого тем, что стена защитная более прозрачная, а время действия без подпитки увеличивается.

– Хорошо, работайте.

Я выдохнула и опустилась на колени. С теорией справилась, теперь нужно вспомнить заклинание. Наверное, именно волнение перед ответом помогло вспомнить последнее слово «лантиме», которое дословно переводилось, как ограда. Теперь нужно было записать его вокруг так, чтобы и надпись была распределена по всей окружности. Ох уж эти пропорции и завитушки. В центре пентаграммы был ромб с четырьмя линиями внутри – знак щита.

Сделав все, я поняла, что знаки энергии получились неодинаковыми по размеру. Пришлось стирать и чертить заново. Хорошо, начало пометила, иначе бы пришлось разбирать свою писанину внутри круга, чтобы найти начало.

Справилась я под конец занятия. Лантас проверил каждый чертеж, и вопросов не оказалось только к Сориану. Парень оказался лучшим. Лантас похвалил его и отпустил.

– Что ж, с остальными не все так прекрасно. У вас будут дополнительные задания.

Четверо из одногруппников получили по одному реферату. Я и еще десять студентов – по два к следующему занятию. В моем случае: солнце как символ энергии и происхождение и употребление слова «пампир» в начертательной магии, с примерами. Это были мои ошибки в чертеже. Остальные же получили по три темы рефератов.

Да уж, когда ребята говорили, что учиться будет непросто, то я и не догадывалась, что настолько. Если и по другим предметам за малейшую помарку придется писать кучу рефератов, то я поселюсь в комнате в обнимку с учебниками, выходить буду только покушать и на пары. Но все стойко приняли дополнительное задание.

* * *

Утро четверга встретило общежитие чертежников сюрпризом.

Я проснулась, потянулась, подавила в себе желание вышвырнуть в окно будильник, который издавал мерзкие звуки и вызывал желание убивать. Еще в полусонном состоянии, как обычно, пихнула в бок «любимую» соседку и отправилась умываться. Отворила дверь, сделала шаг за порог и наступила на какой-то камушек. Убрала стопу в сторону и наклонилась, чтобы поднять и выбросить. Все же на факультете всегда было чисто. И когда мои пальцы уже почти сомкнулись на мусоре, попавшем под тапочек, сон как рукой сняло. Глаза, наверное, увеличились вдвое. Я отдернула руку и посмотрела по сторонам. Из соседних комнат выходили такие же сонные зомби. Кто-то спокойно отправлялся дальше, а вот кому-то, как и мне, под ноги что-то попало. Одна из моих однокурсниц и один старшекурсник наклонились вниз. Старшекурсник сразу все понял, а вот девушка с моего курса, так же как и я, потянулась к помехе.

– Стой, – одновременно с парнем закричала я. Девушка вздрогнула и отшатнулась.

– Тьфу, чуть до смерти не напугали, – фыркнула она.

– Надо смотреть, к чему руки тянешь, – недобро проворчал парень.

– Вот не могу не согласиться, – поддержала я, – руны это. И очень интересно, кто их сюда положил.

Я снова склонилась к своей. У нашей комнаты лежала руна «ванжи» – длинная вертикальная линия, верхняя часть которой была одной из сторон треугольника, вершина его смотрела вправо. Руна радости. Только у нашей двери она была перевернута, дотронувшись до нее, я навлекла бы на себя много печалей. Сегодня как раз должна быть практика по рунам, на которой нас ждет проверочная работа по всем рунам.

– О, – чуть было не запнулась об меня Актарина, которая все-таки поднялась с постели. – Ты чего?

– Ничего, сюрприз у нас тут знатный под дверями. Кто бы мог его устроить?! – подняла взгляд и посмотрела на старшекурсника, который тоже рассматривал руны. Уже и другие студенты заметили маленькие деревяшки, которые оказались у каждой двери.

– Сашка, – ко мне бежала Натка, – не трогала? – запыхавшись, спросила она. Подруга была растрепанной и сонной. Я помотала головой в ответ. – Значит так, – отдышавшись, громко объявила она, – те, кто коснулись рун, в общую комнату, вместе с тем, чего дотронулись. Остальные, аккуратно идем по своим делам. Дик, – обратилась она как раз к тому парню, который остановил Айю, – бегом за веником, я прослежу, чтобы никто из только что проснувшихся больше не коснулся этой дряни.

– Объяснишь, что происходит? – спросила я, когда Актарина ушла в душ.

– Похоже, ночью у нас были гости, – скривилась она, – р-рудры поганые!

– Кто?

– Друзья наши с других факультетов, подождали, пока шум утихнет, и наведались в общежитие.

– Как?

– А вот это пока непонятно. Подозреваю, что воздушники поработали. Но не факт. В комнаты пробраться они не могут, на них защита от злонамеренных стоит, а вот в общежитие любой студент попадет. Защиту на комнаты ставили сами студенты факультета. Ладно, Саш, иди, умывайся, а мы пока тут приберем. Вечером внеочередной сбор, своих предупреди.

– Поняла.

Настроение было отвратным. Одна только мысль, что я могла по глупости или из-за сонного состояния дотронуться до заряженной руны, приводила в ужас. Понятия не имела, как работают руны на практике, но серьезность предупреждения преподавателя на первом занятии говорила, что опасность была настоящей. И надо же, как подло, вот так, исподтишка подложить свинью факультету. Да, большинство не пострадали, но ведь есть и те, кто все-таки взял в руки эту гадость. Я передернула плечами и отправилась в душ. Придется перед занятием спрашивать, кто из моих забыл о мерах предосторожности.

* * *

В аудитории все сидели хмурые и напряженные. Ждали лектора по нечисти и нежити. Я облокотилась о преподавательский стол и осмотрела аудиторию. Все на месте.

– Кто пострадал? – пояснять свой вопрос не было необходимости, все и без того понимали, о чем речь.

Два человека. Парень и девушка. Лишь двое, но я была почему-то зла на них. Хотелось прочитать длинную лекцию на тему глупости и беспамятства, чувствовала за них ответственность, но выдохнула сквозь зубы и промолчала. Они сейчас и сами понимали, как глубоко вляпались.

– Что за руны? – обреченно задала следующий вопрос.

– Богатство, – скривился парень.

– Любовь, – всхлипнула девушка и уткнулась в ладони.

– Перевернутые, – озвучила я очевидное. – Ладно, не реви, что-нибудь придумаем. В конце концов, проконсультируемся с преподавателем, обвешаем вас нормальными рунами любви и богатства. Может, тогда уравновесим эффект и ничего не случится. Я со старшекурсниками поговорю. Но, блин, говорила же Гардияс никогда не трогать чужие руны.

– Да я со сна и не понял, – пожал плечами хмурый парень.

– Ладно, не корите себя за это, я чуть было тоже не схватила и тоже сонная была. Что-нибудь придумаем. Главное, что руна жизни никому не попалась, а остальное переживем.

Девушка громко шмыгнула носом, всхлипнула и затихла.

Лекция по нежити прошла, как и другие, в конспектировании информации, а следующей парой была практика по рунам. Гардияс отдала мне стопку бумаги, исписанной вопросами, и попросила раздать каждому по листу. Это и была обещанная проверочная работа. Мне достались вопросы по классификации рун, описание руны «эваз» – преданности, и перечислить руны, которые относились к Стихии воды. Из-за утреннего происшествия голова была ясная, наверное, после такого мерзкого подарка под дверью я навсегда запомнила каждую руну.

После окончания занятия нам пообещали, что привязку на крови и активацию совершим на следующем занятии, потому что этот блок знаний кровавых ритуалов мы еще не прошли на магии крови. Только завтра ожидалось практическое занятие. Ребята, пострадавшие от незваных гостей, не стали обращаться к Гардияс за помощью. Наверное, я даже их понимала. Они боялись, ведь сами виноваты в своей ошибке, никто не станет разбираться в подробностях, а их могут наказать. Хотя… у страха глаза велики. Уговаривать их я не стала, сначала поговорим со старшими, а потом будем решать, что делать.

Объявила после последней лекции о том, что на факультете внеочередное собрание, поэтому придется нам отложить обед до лучших времен. Счастливы были не все, а потом, как оказалось, и явились не все. Я не досчиталась троих человек со своей группы. Видимо, решили, что раз уж их беда миновала, то и делать им на собрании нечего. Что же, их право. А я себе в тетрадочку записала фамилии этих ребят. На всякий случай.

Глава 13

Только после того, как переключила внимание со своей группы на остальных присутствующих, заметила, что на одном из кресел сидит наш куратор Лантас, а рядом с ним – хмурая Гардияс. Я перевела взгляд на своих пострадавших. Они тоже заметили неожиданных гостей в общежитии, опустили взгляды и попытались затеряться в толпе. Спустя четверть часа к преподавателям подошла Ната. Она что-то сказала, и Лантас поднялся со своего места.

– Что ж, видимо, все, кто должен был, явились, – недобрый голос куратора не предвещал ничего хорошего. – Думаю, все понимают, по какой причине мы с госпожой Гардияс сегодня оказались здесь вместо того, чтобы наслаждаться заслуженным обедом.

Тишина повисла гробовая. Казалось, я слышала, как сильно бьется сердце у ребят, которые стояли рядом. Или это мое отбивало такую дробь?

– Где наши счастливчики? Прошу, – куратор приглашающе махнул рукой, предлагая выйти к нему.

Первые несколько секунд никто не двигался с места. Я взглянула на своих ребят, которые пострадали. Они молча смотрели друг на друга, видимо, не решаясь выйти первыми. Первыми они и не стали.

Сначала вышел парень, за ним девушка, а потом еще одна девушка. И только потом одновременно сделали шаг в центр мои однокурсники.

– Прекрасно, – от ледяного голоса Лантаса хотелось забиться в угол. Вот и те, кому и без того досталось от неведомых «доброжелателей», не поднимали головы. – Думаю, госпожа Гардияс мечтает поговорить с вами.

– О, вы не представляете, насколько, – голос преподавательницы по рунам дрожал.

И когда она поднялась со своего места, я поняла, что дрожь эта от ярости. Милая женщина, которая с огромным воодушевлением посвящала нас в тонкости рунного мастерства, сейчас была похожа на фурию. Ее взгляд метал молнии, а руки то и дело сжимались в кулаки.

– Вы, – прошипела она, глядя на тех троих, что первыми вышли в центр, – я вообще не понимаю, почему все еще на факультете, если не смогли запомнить элементарного правила. Я целый год вам твердила, что нельзя брать чужие руны. Целый год, но вы не смогли запомнить и этого. Год повторяла, чтобы вы запомнили. И что я вижу? Вы не смогли запомнить даже этого?! Ладно, эти двое, – махнула рукой в сторону первокурсников, – они две недели здесь учатся, хотя, видимо, родители им не объясняли, что брать чужие вещи чревато последствиями. Но вы! Особенно ты, Дивилиас, ты на третьем курсе и до сих пор не усвоил простого правила? А может, тебе стоит начать все заново? Если бы я решала вашу дальнейшую судьбу, то я всех бы вас отправила на переучивание, раз вы оказались настолько беспечны и безответственны.