Благословите нас на жизнь

Нищета в наследство

Наташа проснулась от настойчивого стука в дверь. «Нужно починить звонок, там хоть пение птиц звучит», – сонно подумала она. Опустив ноги с кровати, она наступила на что-то липкое. «Чёрт, опять наблевали, или не наблевали…» – обтерла пятку об сухое место на полу и двинулась к выходу.

– Наташка, открывай! – прозвенел голос соседки за дверью.

– Иду я! – пробурчала девушка, берясь за ручку и открывая замок.

За порогом стояла тётя Неля, тучная пожилая женщина, жившая напротив. Её полные руки, упёртые в бока, резко вскинулись вверх и закрыли нос ладонями.

– Чем ты вообще тут дышишь?! В общественном туалете воздух свежее! Быстро иди, убирай подъезд за своим зоопарком!

– А я при чём? Мои кошки домофоном не пользуются! Пусть ваша Лиля убирает за своими кобелями, весь подъезд пометили!

– Ах, так?! Ну, жди СЭС! Они-то быстро разберутся, кто тут гадит! Лилины сикоку получше тебя воспитаны, засранка! Да и стоят как вся твоя убогая однушка!

Наташа сжала губы и медленно закрыла дверь, провожая взглядом сердито вытянутую спину соседки.

– Сикоку-сикоку… Видела я ваших воспитанных сикоку! Придумают же название для собаки. Фу! – протопала она в кухню, обходя миски, игрушки, разорванные в клочья котятами шлепанцы. Отцепила двоих малышей от штанин пижамы, согнала старика Базю со стола, где он любил поспать, и уставилась на двух беременных Ласку и Марго, сидевших на подоконнике. Открыла окно, в миллионный раз порадовавшись первому этажу. Иначе гулять питомцам было бы проблематично. Кошки степенно пропустили влетевшего чёрной лохматой кляксой Демона и отправились в заросли сирени под окном.

– К нам приедет СЭС! – озвучила новость Наташа. – Так что за уборку! Правильно мама говорила – от богачей добра не жди!

***

Сотрудники санэпидемстанции явились через три с половиной часа. Наташа успела помыть и проветрить квартиру, заплести тёмные волосы в косу, чтобы не сильно было заметно, что голова не мыта; натянула потёртый джинсовый комбинезон поверх выцветшей голубой футболки и с удовлетворением осмотрела себя в зеркале. Ну и что, что одежда старая, главное – чистая. Мама всегда говорила, что не по одежке нужно судить человека…

Проветривание не очень помогло: кошачьи дела просочились под потрескавшийся старый линолеум. Поэтому двое сотрудников СЭС в белых халатах и медицинских масках демонстративно обмахивались листами бумаги, вероятно, взятыми для протокола. Представились. Антонина Витальевна, лет сорока, начала задавать вопросы и заполнять протокол ответами, посмотрела паспорт, документы на квартиру. Её коллега Алексей Евгеньевич, молодой человек немногим старше двадцати (наверное, только после института), внимательно осматривал жилище, прижимая контейнер с пробирками к груди.

У входа на тумбочке стояла коробка для выхода с котятами на рынок. С внешней стороны коробки были закреплены табличка с надписью «Отдам в добрые руки милое пушистое счастье» и пластиковая банка с надписью «Помощь на содержание питомцев», на дне которой блестела золотым ободком старая десятирублёвая монета.

Молодой человек поправил очки на переносице, снял их, протёр платком, надел и снова посмотрел на коробку. Хмыкнул и перевёл взгляд на хозяйку квартиры. На вид девушке не больше двадцати. Маленькая, стройная… нет, тощая; живые карие глаза, нервно покусанные аккуратной формы губы. Странная, – подумал Алексей и неспешно прошёл в кухню, затем осмотрел комнату и санузел. Мебель старая и изрядно изношенная, кровать и громоздкий диван укутаны клетчатыми пледами, похоже, горе-хозяйка постаралась скрыть следы кошачьих когтей. На мойке в кухне и на раковине в ванной привлекли внимание прямоугольные кусочки хозяйственного мыла, видимо, отпиленные от большого куска.

– И как вы, Наталья Александровна, к тридцати годам докатились до такой жизни? Пьёте? – вопрошала Антонина Витальевна.

– Ну-у-у, пиво изредка, – потупилась девушка, косясь на пустую бутылку из-под «Невского» на окне за занавеской. Затем вскинулась и гордо подняла подбородок: – А при чём тут это? Я никому жить не мешаю!

– Это мы сейчас и выясним! Алёша, возьмите смывы с кошачьих мисок, лотка и пола в прихожей, – и снова обратилась к Наташе: – Судя по запаху, ваше жилище может быть источником опасных инфекций.

Девушка покраснела то ли от смущения, то ли от гнева и с вызовом расправила плечи:

– Судя по запаху, здесь просто старый, прогнивший пол. А мои кошки здоровы! У них есть прививки, могу показать!

– Ну-ну, посмотрим, кто тут здоров…

В это время Алексей Евгеньевич, по всей видимости, наспех выполнив распоряжение старшей коллеги, подал голос:

– Антонина Витальевна, я всё сделал. Мне бы на вебинар успеть…

– Да, Алёшенька! – засуетилась женщина. – Нам ни к чему задерживаться в этом клоповнике. Сделаем анализы и передадим в полицию. Пусть привлекают эту кошатницу к ответственности за создание угрозы окружающим!

– Эй! А подъезд!? Вы в подъезде взяли ваши смывы? – возмутилась Наташа.

– Надо будет – возьмём! – лицо грозной женщины начало багроветь неровными пятнами. – Подпишите акты во всех местах, где галочки.

– Ничего я не буду подписывать! Я вас не звала!

Услышав это, молодой человек выдохнул словно с облегчением и расслабил плечи.

***

Наташа тихо плакала, опустив лицо в подрагивающие ладони. Незваные гости оставили после себя чувство унижения и опустошённости. Демон сидел рядом, тыкался лобастой головой ей в локоть – то ли успокаивая, то ли напрашиваясь на ласку. Послышался звук открываемого замка входной двери, и через пару секунд негодующий мамин голос заставил девушку вжаться в кресло.

– Наталья! Что ты тут вытворяешь?! Почему мне звонят соседи и жалуются на тебя?! Я как знала, что бабка твоя зря квартиру тебе отписала – устроила тут помойку! Ну и вонь!

Пожилая сухонькая женщина с коротко стрижеными седыми волосами в скромном сером платье, шурша пакетами, прошла к столу и грохнула на него свою ношу.

– Мама, уйди, пожалуйста, – взмолилась девушка. – Без тебя тошно.

– Вот как заговорила? Пока я плачу твою коммуналку, буду приходить, когда захочу. Поняла? Тащи ведро и тряпки. Сколько можно учить тебя убираться? Сколько можно меня позорить?!

– Мама, ты же знаешь, что у меня аллергия на всю твою химию…

– Да на работу у тебя аллергия! Вся в отца!

И тут в Наташе что-то больно натянулось и с резью порвалось. Она вскочила, схватила пакеты со стола и, рванув к двери, выбросила их на площадку. Повернувшись к матери, сквозь зубы зашипела:

– Да просто не надо было заставлять меня в семь лет помогать тебе мыть толчки в твоей столовке! Не нужно было выбирать алкоголика мне в отцы! Может, он и запил из-за тебя! Убирайся! Положи ключ и убирайся! И не смей больше мне ни за что платить!

Женщина замерла с широко раскрытыми глазами, её губы затряслись, затем сложились в брезгливую дугу.

– Дрянь неблагодарная! Можешь считать, что у тебя больше нет матери! – бросила ключ в лицо дочери и вышла. В дверях столкнулась с незнакомым молодым человеком, в котором Наташа узнала парня из СЭС.

– Прошу прощения, – проговорил тот, – дверь была открыта.

– А-а, пихаря себе завела? Теперь и мать не нужна? – зло выплюнула женщина.

– Мама, как ты можешь?! – только и успела сказать в спину оскорбленной родительнице…

***

Алексей смущённо потоптался и всё же обратился к хозяйке:

– Извините меня. Я не вовремя.

– В моей жизни всё так, – не вовремя и не так, как кому-то надо.

– Я хотел извиниться, – продолжал парень, – и, может быть, помочь…

– Извиниться? – опешила Наташа. – Но за что?

– За наш визит. Это было противозаконно. И очень хорошо, что вы ничего не подписали. В протоколах было написано, что вы сами нас вызвали. Мы не имеем права проверять чужую собственность без письменного заявления владельца.

Наташа округлила глаза, затем грустно улыбнулась.

– Тётя Неля заплатила вам?

– Нет, не думаю, – засмущался Алексей. – Ваша соседка дружит с кем-то из нашей администрации. Я не вдавался в подробности. Да и лаборанту вряд ли бы стали что-то объяснять.

Молодой человек взял на руки рыжего котёнка, который успел взобраться по брюкам до колена, и вновь обратился к девушке:

– Я случайно услышал ваш разговор с мамой. У вас на всю бытовую химию аллергия?

– Да, – с горечью выдохнула Наташа, – даже на шампунь и любое туалетное мыло теперь.

– Возможно, это психосоматика. Мы изучали подобное на курсе психологии в институте. Любая аллергия – это неадекватная работа иммунной системы. Иммунитет – это защита организма. На уровне психики аллергия разными реакциями отражает внутреннее чувство беззащитности.

– Возможно… Не знаю. Мама бы сказала, что это не для моего ума. И я правда ничего не поняла из ваших слов.

– Ты просто расстроена, – спокойно заверил парень и спохватился. – Ничего, что я на «ты»? Я Алексей. Можно просто Лёша.

– Приятно познакомиться, Лёша.

– Я тут видел парк неподалёку. Может, прогуляемся?

***

Непринуждённость в поведении Лёши помогла девушке расслабиться и сбросить напряжение этого дурацкого дня. И уже через несколько минут с начала прогулки она легко отвечала на его вопросы о себе и с неожиданным искренним интересом слушала истории о нём.

– Моя мама любит, когда я выдумываю что-то новое и необычное. Это с детства. Я придумывал новые слова, новые названия для улиц, новые блюда из того, что она уже приготовила… Однажды я попросил её запечь гущу из борща в пироге. Было весело, и получилось вкусно. Она записывала всё, что замечала за мной. А потом я и сам начал сохранять все свои выдумки. А два года назад, во время практики в институте, я разработал спрей-санитайзер без запаха. Он гипоаллергенный, защищает от широкого спектра бактерий и вирусов, и им можно даже сбрызнуть медицинские маски, если нет возможности вовремя сменить. Наш декан помог мне с испытаниями и с оформлением патента. Мой спрей закупают для инфекционных отделений несколько областных больниц в разных регионах. После пандемии это востребованный продукт. Теперь меня можно считать обеспеченным человеком. А в СЭС я ради диссертации устроился, лаборатория нужна.

– Ты очень интересный человек! И жизнь у тебя интересная. Повезло тебе с мамой, – пролепетала Наташа.

– Да, мне очень повезло. А хочешь, придумаем, чем обработать твои полы, чтобы запах ушёл?

– Но я не умею ничего такого!

– А тут и уметь нечего! – настаивал Алексей. – Будешь просто предлагать всё подряд, я подхвачу, и что-нибудь получится. Например, намазать пол майонезом…

Молодые люди уходили всё дальше вглубь парка, шурша листвой и опавшими сухими веточками. И всё чаще и чаще серебристо звенел девичий смех.

Я нормальный

На мониторе сменился эпизод и Кирилл замедлил движение руки под краем длинной футболки. Разрядка близко. Выключил звук и вновь уставился на экран. Роскошная обнаженная девушка распласталась на белых простынях с широко разведенными ногами, красные волосы разметались по подушкам как пламенный цветок. Лицо крупным планом. Пушистые длинные ресницы с трепетом прикрывают глаза, розовый язык облизнул пухлые алые губы. Снова общий план. Она тянет руки к своему мускулистому партнеру. Его мощный орган упирается ей между ног и замирает…

– Ну… Давай же… Сделай это со мной…– шепчет Кирилл одними губами, – Да!!! ДА!!! А-а-а… – и мир разлетелся на миллиарды осколков…

Использованные салфетки отправились в нижний ящик стола к огрызкам, фантикам и пустым банкам от пепси. Дыхание постепенно успокоилось, сердце перестало пытаться пробить грудную клетку. И Кирилл вновь посмотрел на экран.

– Нет… – вскочил, заходил по комнате, отбросил кресло и оно с грохотом перевернулось у кровати. – Нет, сука! НЕТ! – кулак впечатался в стену над монитором. – Я опять представил себя на ЕЁ месте. – бормотал парень, – Я не гей. Я же почти три года этого не делал. Бл@-ааааадь! – завыл он в голос. Год работы с психологом, три года уверенности, что он в порядке, и все коту под хвост?

– Нет. Нужно успокоиться. Как там говорила психолог? Могут быть срывы. Выпадение в женское… Со многими бывает. Нужно понять причину. Нужно успокоиться. Успокоиться. Дышать. Дышать. Дышать.

Защелкала замком и затем хлопнула входная дверь. Пришли родители. Отец, шурша пакетами прошел на кухню.

– Кирюша, помоги папе разобрать сумки, мне нужно еще… – мамин голос замер и она сама застыла в дверях комнаты. Кирилл сидел на полу, баюкая ушибленную руку. На костяшках проступила кровь. Кресло так и валялось перевернутым у кровати.– Ты… Ты что, опять доигрался до психов?

Заглянул отец. Бегло оценил обстановку. Сжал зубы, задвигал желваками. А мама быстро затараторила:

– Коля не надо, не трожь его! Я сама разберусь.

– Доразбиралась уже! – рявкнул отец, – вон тунеядца и игромана  воспитала. Радуйся! – и вышел, хлопнув дверью. И так всегда, подумал при этом Кирилл, гаркнет что-нибудь и на свой диван, а мама, как всегда, вооруженная моралями и нотациями, трендит  часами, вызывая только  злость и тошноту.

– Ма, я у деда хочу пожить до универа. Сегодня уеду.

– Деду нервы портить? Да он тебя погонит в первый же день! Хватит выдумывать. Ты все хвосты сдал? Или ждёшь пока отчислят?

– Мне две контрольных осталось и теория по физре. Оттуда отправлю. – настаивал Кирилл. Встал, взял со стола ноутбук, достал из шкафа рюкзак.

– Отец не повезет тебя. Его сейчас лучше не трогать. – мама преградила выход из комнаты, – Ты никуда не поедешь. Пока не сдашь хвосты, пока не начнешь себя вести по человечески, никуда не поедешь! И пока живешь за наш с отцом счет, будешь делать то, что тебе говорят! Всего два года осталось доучиться, а ответственности как не было, так и нет!

Кирилл успел закинуть в рюкзак пару футболок, шорты, плавки и легкие штаны. Хорошо, что жара, много одежды не нужно. Тем более в деревне. Подошел к двери, аккуратно взял мать за плечи и отодвинул ее в сторону, освобождая выход.

– Я на автобусе доеду. Деньги есть, крестная на днюху подкинула. – проговорил сдавленно. Приходилось держаться изо всех сил, чтобы не заорать на нее, не послать куда подальше. А маму нельзя обидеть, она всегда как лучше хочет, на ней одной всё и держится… Только вот почему так?

***

– Кирка! Приехал, шалопай? Мать звонила, сказала гнать тебя. – дед хрипло и скрипуче рассмеялся .

– Привет, дедушка! – Кирилл широко улыбнулся и обнял старика, мимолетно удивившись его крепости. – Я помогать буду. Хочу у тебя пожить до конца лета. Можно?

– Так я ж не батька твой, чтоб мамку твою слушаться?! Проходь. Кролей покормлю, та ужинать будем. А завтра поглядим, какой из тебя помощник вырос.

После простого ужина из жареной на сале картошки с огурцами прямиком с грядки Кирилл отправился в бабушкину комнату. В ней все осталось таким же, как и при ее жизни. Старенькая деревянная кровать, покрытая цветастым покрывалом, над ней шерстяной ковер с лебедями и кувшинками, рядом маленький столик украшенный вязаной салфеткой, а в углу под потолком несколько икон, накрытых рушником. Парень присел на край кровати и уставился на иконы. Я порочный, может проклят, может Бог накажет меня…, думал он. Может в церковь сходить? Потряс головой, словно сбрасывая наваждение, быстро разделся и забрался в постель, зарывшись с головой под одеяло и начал размышлять обо всем, что сегодня произошло. Дед весь вечер больше молчал, сопел, жевал причмокивая вставными челюстями, изредка бросал на внука изучающие взгляды.

– Дед, а у вас с бабулей кто был главный? Ты? – внезапно спросил парень.

– Ясно ж дело, я! – хмыкнул дед.

– А бабушка не обижалась?

– Шо, и тебе батька вдолбил, што я его мамку в могилу свел?

– Да нет, – растерялся Кирилл.

– Не обижалась она. Потому как все одно для нее все делалось. Болезная она была с малочку, сколько смогла, столько и пожила. – Дед вытер рот рукавом, хлебнул морса из кружки, гулко поставил ее на стол и поднялся. – Хорош лясы точить. Пораньше ложись спать. Подниму в пять, до жары управимся. На бане крышу править нужно, вот и поможешь.

Заснул Кирилл далеко не сразу. Долго ворочался. Под одеялом стало жарко, укрылся покрывалом. Думал, вспоминал все, что проходили с психологом. Жалел, что избавился от записей, боялся, что родители найдут и поймут над каким таким кризисом ведется работа. Нельзя допустить перевеса в женское. Хорошо, что у деда мужских дел хоть отбавляй. А игры в танки-стрелялки, похоже не только не помогают, а наоборот, после каждой потери жизни вызывают тупое принятие того, что меня поимели. Так размышлял парень, уже засыпая. Ах да, и нейрографика сейчас должна помочь. Завтра нужно купить маркеры, карандаши…

***

Солнце золотило верхушки деревьев и уже добралось до верхней части крыши. Дед заканчивал приколачивать конек на кровле бани, а его седина сияла как у сказочного существа. Кирилл стоял на верхушке лестницы, придерживая ящик с инструментами. Засмотрелся на деда, и когда в соседнем дворе внезапно раздался радостный собачий лай, покачнулся и только чудом не свалился вниз. Из соседского дома вышла рыжеволосая девушка с миской в руках. Вокруг нее прыгала и звонко лаяла небольшая лохматая собачонка, тоже рыжая. Забавно, подумал Кирилл и непроизвольно улыбнулся. А девушка оглянулась на стук дедового молотка и посмотрела вверх.

– Доброе утро, Ефим Семеныч! – воскликнула с улыбкой, – с вами и будильника не надо!

– И тебе доброго утра, Варюша! – старик расплылся в улыбке и засиял еще сильнее.

Девушка перевела взгляд на парня и округлила глаза.

– О! Кирилл, привет! Тебя не узнать! Когда приехал?

Кирилл округлил глаза в ответ и дед ответил за него:

– Вчера на ночь глядя явился. От родителей убёг, шалопай.

Кирилл не сводил с соседки глаз. И наконец-то понял кто она. Внучка бабы Зины. Только вот от маленькой, пухлой, конопатой булочки остались только рыжие непослушные волосы, да и ростом не намного выше стала. Под легким голубым платьицем угадывалась стройная фигурка с приятными округлостями в нужных местах. Сколько лет она не приезжала? Лет пять?

– Ааа, понятно, – протянула Варя, – а меня мои сами отправили на сельхозработы к бабуле. – Хорошо, что ты приехал, хоть будет с кем на речку ходить купаться. Там тарзанку на берегу починить нужно, попрыгать бы с нее как в детстве. Что скажешь?

– Посмотреть нужно, – смущенно потупился Кирилл. Не было у него уверенности, что он сам сможет что-то починить. – Только не сегодня. Я деду обещал травы кролям нарвать.

– Так там и нарвешь. – вставил свое слово дед, – у криницы клеверу наросло, – поляна целая, а за бузиной крапива, кроли ее любят.

– Кролей и попасти можно! – воскликнула девушка. А Кирилл выпучил глаза.

– Они же не стадные! Кто их потом по всей деревне ловить будет? – опешил парень. А дед с девчонкой лукаво перемигнулись.

***

Поисковый запрос «тарзанка своими руками» выдал множество подробных описаний и Кирилл с облегчением выдохнул, поняв что справится. Но теперь, когда специальные кроличьи клетки с решетчатым дном благополучно расставлены по клеверу и крапиве, когда дед с деловым видом укатил на своей старенькой Ниве, парень заволновался. Ведь Варя будет смотреть. А вдруг ей не понравятся его худые не накачанные руки? Да и в вязании узлов он не ловкач… Но отступать некуда. Девушка в это время осматривала «пастбище», проверяла замки на клетках и украдкой посматривала на Кирилла.

Трель смартфона вырвала парня из состояния надвигающейся паники. Мама. Только ее сейчас и не хватало.

– Кирюша, сынок, как ты там?

– Все хорошо, мам. Как у вас?

– Мы с папой приедем сегодня. Ты совсем без вещей уехал. Дожди обещают. Я все привезу. – торопливо выдала мама. – Может что-то вкусненькое хочешь из кондитерки?

– Мама, не надо! У меня все есть. Если что, у деда возьму что-нибудь.

– Я у тебя не спрашиваю, надо или нет. Тебе вообще ничего не надо! Сколько можно мне нервы мотать?

Мама все еще что-то говорила, кричала, но Кирилл не слушал. Он чувствовал приближение приступа астмы. В груди защекотало. Он знал, что будет дальше, сначала кашель, потом спазмы в бронхах, дыхание станет свистящим… Нет. Только не на ее глазах! Варя не должна увидеть его таким. Ингалятор остался в рюкзаке. Нужно остановить это! Отключился от маминой истерики, выключил телефон, но продолжил держать его возле уха, делая вид, что разговор продолжается. Отвернулся. Задержал дыхание, истово молясь чтобы отсутствие дыхания блокировало приступ. Жжение в груди становилось нестерпимым, начало темнеть в глазах. Коротко рвано выдохнул. Дышать становилось легче, горячее жжение в груди сменилось на теплую щекотку. Главное теперь не закашлять и не вдыхать глубоко… Получилось.

– Что-то случилось? – окликнула его девушка.

– Все нормально. – нарочито бодро ответил Кирилл. – Мама как всегда душит своей заботой. Твоя наверное тоже лучше тебя знает, что тебе носить, что есть, кем быть..?

– Да вроде нет, – улыбнулась она в ответ, – мама может что-то советовать, но потом всегда добавляет, что мне решать и выбор за мной.

– Повезло! А я уже жду не дождусь, когда закончу универ. Устроюсь на работу и сразу съеду от родителей.

– А я не стала ждать. Перевелась на заочное и оформила самозанятость. Берусь за все подряд. Выгуливаю собачек, отвожу и забираю детей из детского сада и из школы, иногда с подружкой на уборку квартир и домов выезжаем. С ней же квартиру снимаем, вдвоем дешевле платить. И на учебу и на развлечения хватает времени и денег. – И такое у Вари при этом было вдохновенное и счастливое выражение лица, что парень невольно залюбовался.

***

Предзакатное небо распушилось порозовевшими облаками. На примятой траве, почти у самой воды лежали двое. Держа по травинке в зубах, с руками закинутыми за голову, они играли в игру «найди животное в небе». Купальник на девушке уже высох и Кириллу стало легче сдерживать давление в паху. Он то и дело поглядывал на Варю и счастливо улыбался. Прошла неделя после приезда родителей. За это время он принял несколько важных решений. Устроился в местную школу системным администратором. Хоть и лето, но работа для него нашлась: программное обеспечение ОГЭ, настройка нового оборудования… Решил перевестись на заочное и остаться жить у деда. Мама возмущалась и кричала, что он обесценил все их старания. Отец сначала угрюмо молчал, а потом наорал на неё, чтоб оставила сына в покое. Это было неожиданно, но помогло. Мама расплакалась, а потом засобиралась домой. И теперь, лёжа в траве рядом с Варей, Кирилл чувствовал себя очень счастливым и свободным. Я не гей, – думал он и широко улыбался, – я нормальный.

Маршрут на новое кладбище

Ваня Резина, Серёга Брат, Наташа Цветы