Пленник любви во мраке веков. Часть 2

Глава 1

– Сестренка, вчера на церемонии соединения пар вы с Лис одновременно стали моими женщинами, и первая долгожданная мною ночь была твоей, так как ты выше по статусу. Ты же родная дочь первой женщины вождя нашего племени, а она – военная добыча, да к тому же изменившая вождю, и выгнанная им за это. Но она меня любит, поэтому я хочу вторую ночь подарить ей. Что-то подсказывает мне, что ты особо ревновать не будешь, так ведь? – Насмешливо прищурив льдисто-голубые глаза, сказал Гром Соле, когда они шли на традиционный церемониальный завтрак соединения пар к матери вождя.

– Конечно, не буду, Гром, – ответила та, – она тебя правда очень любит, зря ты над нею смеешься. Лис всем пожертвовала ради тебя – и своим положением первой женщины племени, и своим сыном, и даже жизнь ее была под угрозой за помощь тебе в ваших разногласиях с вождем. Брэд тогда очень сильно разозлился – я никогда его не видела в таком состоянии. Так что ночь с тобой она вполне заслужила, даже если б я ревновала.

– Но ты не ревнуешь, так что мне и волноваться не о чем, так ведь, – с прежней улыбкой спросил Гром, но при этом краем потухших глаз пытаясь поймать ее глубокий синий взгляд. Но она смотрела в землю, и, казалось, мысли ее были где-то далеко, – ну спасибо тебе за твою доброту. Но с чего ты взяла, что я смеюсь над ней? Я над такими вещами не склонен смеяться. Или, несмотря на все мои попытки, я остаюсь для тебя жестоким зверем?

Он становился, взял ее за плечи, повернул к себе и посмотрел прямо в глаза. Она увидела в них что-то нехорошее, прежнего Грома, каким он был до их ссоры накануне церемонии соединения. Потом они помирились, он открыл ей свои чувства и обещал исправиться. Она снова дала согласие стать его женщиной, но не сердце продиктовало ей эти слова – просто он не оставил ей выбора. И сейчас Гром был отчасти прав – она все же не до конца поверила в возможность его исправления – слишком глубоко страх пустил корни в ее душу, слишком непредсказуемым человеком был ее брат, а теперь еще и мужчина, которому она полностью принадлежала. Сола вспомнила совет Брэда – быть с ним поласковее, создавая тем преграду его агрессии.

– Гром, я же извинилась за те свои слова. И ты признал, что был неправ. Мы же все выяснили, – она провела рукой по его белоснежным длинным волосам, – а насчет ревности – зачем ты задаешь вопросы, на которые знаешь ответы, но не хочешь их слышать? Ты же не Лис, чтобы верить в сладкую ложь.

Губы Грома сжались, глаза превратились в кусочки льда.

– Прости, я, наверное, не то сказала, – с беспокойством глядя на него, поспешила она исправить произведенный эффект, – прошу, прости. Я не хотела лезть в ваши отношения с Лис, я их не понимаю. Давай говорить о нас с тобой – Гром, я чувствую, что ты пытаешься давить на меня, но я же не могу… так сразу… прошел всего день… дать тебе то, чего ты от меня ждешь. Это не от меня зависит, пойми.

– От меня? Что я должен совершить? Я мало сделал за один день? Недостаточно хотя бы для одного доброго словечка?

Сола опустила голову. Она не понимала, чего он от нее хочет, а спрашивать не стала, не желая продолжать выяснять отношения, в которых сама не ориентировалась. Гром оставил ее, повернулся и пошел к пещере, где расположилось племя. Она пошла за ним следом.

У Мики, матери вождя, уже сидел Брэд со своей новой женщиной Ним. Вождь сразу заметил хмурый и напряженный взгляд сына своей первой женщины Кэтри Грома и подавленное состояние ее дочери Солы. Он подумал, что в их первую ночь все-таки возникли проблемы, как он и предполагал. Но что он мог сделать? Она теперь была его женщиной, и даже если бы Гром стал ее избивать или убил, по обычаям их племени он не имел права вмешиваться. Женщина должна беспрекословно подчиняться своему мужчине и не надеяться ни на чью помощь в случае ослушания.

Лис не отводила ожидающего взгляда от входа в пещеру, и при виде Грома даже привстала с места. Но пойти навстречу не осмелилась, зная характер своего любимого и видя, что он не в настроении. Лишь когда он опустился на разложенную для их новой семьи шкуру, она потихоньку придвинулась и робко дотронулась до его ладони. Он накрыл ее руку своей, но больше никак не проявил внимания к своей второй женщине, продолжая смотреть вперед, о чем-то думая. Лис бросила полный ненависти взгляд на Солу. Та и хотела бы по-доброму относиться к бывшей женщине вождя, но уже не могла пересилить себя и неприязнь сквозила и в ее синих глазах.

Мика выставляла горшки, черепа животных и корзины с разными блюдами: салатом из листьев клевера и предварительно вымоченных листьев одуванчика, печеными сладковатыми корнями лопуха и тростника, вареными молодыми побегами рогоза, по вкусу напоминающими спаржу, и его испеченными на костре корневищами. Здесь были лепешки, приготовленные из муки, в которую растерли корни иван-чая, с добавлением кленового сиропа и яиц, и конечно, вареное, печеное и жареное мясо зубра, добытого накануне охотниками для церемонии. Запивать это предлагалось сладким напитком из жаренных и измельченных в порошок корней одуванчика, имеющим вкус современного кофе. Ей помогала старшая жена второго охотника племени – Мил. Сам Дрэк спал после ночного караула, поэтому не присутствовал на семейном празднике, хотя оба его брата – старший Брэд и младший Рок обзавелись вчера женщинами. Второй женщины Дрэка, Кис, тоже не было – она тяжело дохаживала беременность и осталась у своего очага на случай, если ее мужчине что-нибудь понадобится. Не пришел и младший брат предыдущего, недавно умершего, вождя Мунк со своими тремя женщинами, Эн, Кит и Мон – он, как всегда, был обижен на весь мир.

– Гром, иди, растолкай своего друга Рока, – проворчала Мика, – сколько можно спать! И Тармира заодно захватите.

– Он-то здесь с какого бока? – Пушистые светлые брови на выступающих, но не столь сильно, как у остальных людей его племени, надбровьях сошлись у переносицы, – нашла родню! Какой-то чужак будет сидеть за завтраком родственников вождя. Ни к чему это.

– Ты же сам согласился принять его в наше племя, Гром, – напомнила Сола, – и сказал, что вы можете даже подружиться.

Гром дал ей подзатыльник, рыжие волосы взметнулись и скрыли лицо.

– Рот закрой и не влазь в разговор, если не спрашивают, – холодно произнес он, – особенно, когда говорю я. Может быть, я что-то и сказал, только пользы мне это никакой не принесло. Зачем мне кого-то принимать и дружить, если толку от этого никакого, никто даже не замечает моих уступок? Так что нечего мне замечания делать. Ты поняла меня?

Сола молчала, упрямо смотря в пол. Грудь ее высоко вздымалась, щеки покраснели.

– Я задал вопрос и жду ответ, – уже с угрозой сказал Гром. Лис немного отодвинулась от него, сжавшись, но смотрела на происходящее со злорадством.

Сола продолжала молчать. Все делали вид, что ничего не происходит. Гром схватил ее за волосы, и стал бить ладонью по пылающим щекам.

– Я спросил: ты поняла меня? Отвечай: да или нет? Да или нет?

Но она не издавала ни звука и не делала попытки как-то защитить себя. Мика влезла меж ними, оттолкнула Грома со словами:

– Ну хватит, у нас праздник, устроил тут побоище, как всегда, – и дала ему пару оплеух. Затем повернулась к Соле, – а ты чего молчишь, как рыба? Язык проглотила? Трудно ответить? Ишь ты, гонора сколько! – и тоже отвесила ей тумаков.

Гром уселся на свое место. Сола сидела, ни на кого не глядя, сложив руки на коленях. И вдруг она негромко сказала:

– Хорошо же ты стараешься добиться моей любви. И обещания свои держишь. Прав был Тармир, врал ты в очередной раз, зря я ему не поверила.

У Грома потемнело в глазах, он вскочил, одной рукой поднял ее за шиворот с земли и уже занес кулак, но на него, вопреки требованиям обычаев, бросился Брэд. Он перехватил занесенную руку, вторую вывернул назад, заставив отпустить Солу, которая свалилась на землю. Заведя и вторую руку за спину, вождь охватил запястья Грома своими ладонями и телом вытолкал его из пещеры. Там, пройдя через площадку к спуску, он сказал хватающему ртом воздух Грому:

– Хватит! Прекрати сейчас же! Приди в себя! Гром, вспомни наш разговор. Ты думал о нем? Чего ты от нее хочешь? Она всего лишь девчонка, не умеет себя в руках держать. Но ты – ты должен контролировать себя! Будь сдержаннее. Таким способом у вас не сложатся отношения. Продумай свое поведение с ней. Она не такая, как Лис, к ней нужен другой подход. Ты слышишь меня? Ты понимаешь меня?

– Брэд… а если у меня не получится? Что, если она меня так и не полюбит?

– Конечно, не полюбит, если ты так себя будешь вести!

– А как мне себя вести? Позволить на шею мне сесть? Все ей разрешать? Не наказывать? Я был не прав сейчас?

– Ты был прав. Она была не права. Но она – не такая, как все. И ты – не такой, как все. Это потому, что ваша мать была не из нашего племени, поэтому и вы не похожи на нас. Может, поэтому ты ее и любишь? Вспомни, сколько раз я тебя прощал. Хотя ты был не прав. Я делал это ради твоей матери. Она очень любила тебя. Ты сел мне на шею? Не сказал бы. Скорее даже стал хоть иногда прислушиваться к моим словам. Наберись терпения. Не надо ее бить и унижать. Побольше говори с нею. Объясняй свою позицию. Рассказывай о своих чувствах. Я знаю, для тебя это тяжело. Но ты знал, на что шел. Она же тебе не навязывалась. Просто люби ее. Поменьше психуй. Продумай свое поведение. Она женщина, приспособится к тебе и полюбит, если ты снова воспользуешься своим умом, а не кулаками.

– Отпусти, – сказал Гром и Брэд выполнил его просьбу, – ты прав. Я снова сорвался. Все терпение сегодня с утра на этого урода израсходовал. Во всем навстречу ей пошел – не бил его, выслушав много приятных вещей о себе от него, постарался отнестись к нему по-человечески, разрешил им общаться. И ни одного доброго слова не услышал от нее – даже он сумел понять, но не она! Еще и позорить меня при всех стала, наглость свою показывая.

– Не все сразу, Гром. Дай ей время. Соле тоже тяжело. Пришлось себя ломать, свои мечты – ради тебя, ты вспоминай все же это. Сгоряча не надо ничего делать и накручивать себя не надо. Когда у тебя это начнется в следующий раз, остановись, отойди в сторону, остынь и трезво все обдумай. Поставь себя на ее место, постарайся понять, почему она это сказала или сделала. А потом возвращайся и решай, как тебе поступить. Я думаю, ты найдешь правильное решение. А силой никого не научишь. Если тебе кажется, что с Лис этот способ приносит эффект, то ты ошибаешься – она просто любит и хочет всеми силами и любыми способами подстроится под тебя, чтобы ты ее не разлюбил, – грустно улыбнулся Брэд.

– Хорошо, Брэд. Я постараюсь.

Тот похлопал его по плечу.

– Все будет хорошо. Иди, приведи остальных.

Вождь зашел в пещеру и сел рядом с Солой.

– Ты зачем его провоцируешь? Чего ты этим пытаешься добиться? Может, он обидел тебя ночью?

Сола покраснела, но сказала:

– Нет.

– Тогда почему ты себя так ведешь? Сола, ты была не права. Ты должна его слушаться. Разве ты не понимаешь, что делаешь хуже не только ему и себе, но и мне, Мике… Тармиру? Мы не хотим на это смотреть, понимаешь? Ты же провоцируешь не только Грома, но и меня, и Тармира. А если бы он здесь был? Женщина не должна сеять рознь. И то, что ты ведешь себя дерзко, не нравится никому. Он вправе был сейчас побить тебя. Спроси у Лис – она хоть раз отвечала мне так, как ты Грому? Скажу за нее – нет. За исключением того случая с побегом, конечно, и ты видела сама, к чему привело такое поведение. У Мики спроси – вела она себя так по отношению к Споту? Все женщины слушаются своих мужчин, и чем беспрекословнее, тем больше их уважают другие. Тебе должно быть стыдно за свое поведение. Ты сейчас унизила своего мужчину своим непослушанием, а, значит, и саму себя. Тем более, Гром старается, насколько может, и ему это стоит многих усилий. А ты ведешь себя как глупая, упрямая девчонка. Ты должна уступать ему, а не он тебе. Раз уж дала согласие – веди себя соответственно нашим обычаям.

– Хорошо, Брэд. Просто я не знаю, чего он от меня хочет. Задает какие-то непонятные вопросы, чуть что – сразу психует, а я не пойму, в чем дело. Говорит одно – делает другое! Что я должна сделать – не понимаю! Я уже боюсь слово лишнее сказать – потому что я не знаю, что он хочет услышать! Ведь я ему все честно сказала, он все знает, – чего он хочет?! За что мне все это! – Она расплакалась. Брэд обнял ее.

– Все будет хорошо. Я тебя понимаю, тебе тяжело. Я поговорил с ним. Ты, главное, не провоцируй его, не поднимай острые темы, старайся быть поласковее, пробуй понять его. Все наладится. Первое время всегда трудно.

Лис сидела рядом с ними со своим трехлетним сыном Мором на коленях и озлобленно смотрела на Солу. Мор отвлекал ее внимание вопросами:

– Мама, а почему ты больше не живешь с нами?

– Вождь так приказал, Мор, – рассеяно отвечала та, вслушиваясь в разговор Солы с Брэдом.

– А почему он так приказал? – Пытался решить для себя вопрос исчезновения мамы мальчик.

– Потому что я себя плохо вела, не слушалась его. И вот он меня наказал. Надо всегда слушаться вождя, Мор, – объяснила Лис.

– А ты попроси прощения, и он простит тебя. Он добрый и ты снова будешь жить с нами, – нашел выход малыш.

– Я не думаю, что он простит меня, сынок. Вождь принял решение и вряд ли будет его менять. Я сама виновата.

– А что ты сделала? Ты не могла себя плохо вести, ты же хорошая, – засомневался мальчик.

– Ты еще маленький, не поймешь, – ответила она, поймав взгляд Брэда, и отведя глаза, – когда подрастешь, я тебе все объясню.

Их разговор прервали остальные гости. Гром сел на свое место, рядом расположился Тармир со своей новой темноволосой и черноглазой женщиной Вик, которую ему приказал взять вождь. Младший брат вождя Рок, ровесник Грома и Тармира, со своей избранницей Кел занял место в соответствии своему положению среди охотников между Брэдом и Тармиром.

– Гром, – тихо произнесла Сола, – прости меня. Я была не права.

Он еще не остыл до конца, и у него на языке вертелось много острых слов. Но в последнее время ему очень часто говорили, что было бы неплохо сдерживать себя. Поэтому он, хотя и долго молчал, наконец, вымолвил:

– Хорошо. Я тоже снова погорячился.

– Ничего ты не погорячился, – возмутилась Лис, – ты все правильно сделал! Эта нахалка совсем обнаглела!

Гром пораженно взглянул на нее и влепил пощечину, следом еще одну.

– А тебя кто спрашивал? Сиди тихо, а то сейчас тоже получишь!

– Что значит «тоже»? – Спросил Тармир.

– Не бей мою маму! – вскричал Мор.

Волна ярости вновь захлестнула Грома. Лис быстренько сняла Мора со своих рук, подтолкнула к очагу вождя и сказала:

– Тише, Мор, быстро иди к Мике. Ты плохо себя ведешь, нельзя так!

Гром развернулся к Тармиру, но тут Брэд встал и произнес:

– Все, начинаем праздничный завтрак! Все в сборе. Я хочу всех вас поздравить и пожелать мужчинам удачной охоты, а женщинам – много детишек. Нашему племени нужны молодые охотники, которые придут нам на смену, и девочки в качестве их спутниц.

Никто не решился перебивать вождя, поэтому его внимательно выслушали, а после принялись за еду. Но церемониальный завтрак получился невеселый. У всех в голове крутились печальные мысли: Брэд вспоминал свою первую, единственную любимую женщину, которую он украл из племени чужих и слишком рано потерял при рождении Солы. Гром просто чувствовал себя плохо, как и всегда, когда ему приходилось открывать перед кем-то частичку своей души. Соле вся предстоящая жизнь виделась сплошной черной пеленой, из которой она не видела выхода. Лис думала, что дни, когда они жили вдвоем с Громом, закончились – теперь рядом будет постоянно маячить ненавистная наглая нахалка, которая всех измучила – и Грома, и ее. Один Рок был рад, что теперь стал настоящим охотником во всех смыслах – у него будет собственный очаг, куда он будет приносить свою долю добычи и кормить принадлежащую ему женщину и ее будущих детей.

Мика смотрела на них и у нее тревожно болело сердце. «Ох, не быть добру после такой церемонии соединения, больше похожей на прощание с умершими», – думала она.

Глава 2

Завтрак прошел практически в полном молчании. Какие бы темы не поднимали Мика и Мил, они угасали сами собой – новые девушки еще не освоились в чужом для себя племени и положении, а семья Грома была не в настроении. Року подумалось, что более интересно можно провести время со своей новой женщиной в их палатке, поэтому, наевшись, удалился с нею. Вскоре ушел и Тармир с Вик – он хотел побыть один, чтобы подумать обо всем и решить, как ему быть дальше.

Лис дотронулась кончиками тонких пальцев до руки хмурого Грома и спросила:

– Можно спросить?

– Спрашивай, – недовольно ответил он.

– Ты не хотел бы искупаться в речке? – Стеснительно спросила Лис.

– В речке? – Удивленно спросил Гром, – зачем?

– Ну… жарко… мы могли бы поплавать… вместе… прохладно… я бы хотела, – не смея поднять глаз и чувствуя, что привлекла всеобщее внимание, пролепетала она.

Голубые огоньки вспыхнули в глазах Грома.

– А ты не боишься идти со мной так далеко? Мало ли, что мне там в голову придет?

– Нет… чего мне бояться?

– Да я не знаю, некоторые просто боятся меня, ни с чего. Ты как, Сола? Составишь нам компанию? И вдвоем вам будет не так страшно, так ведь? – предложил он.

Лис затаила дыхание, ожидая ее ответа.

– Гром, я же уже купалась, помнишь? Перед завтраком. И Лис ведь не боится, так что в моей компании не нуждается.

– Ну тебя же не Лис приглашает, а я. Может, я нуждаюсь? Но именно ты в первую очередь и не нуждаешься в моей компании, так ведь? – С улыбкой произнес он.

– Гром… – помолчав, ответила Сола, – я думаю, Лис не хочет, чтобы я шла с вами. Я хочу пойти с тобой, только давайте сходим по очереди.

– Серьезно? И ты не побоишься пойти со мной одна? А вдруг я тебя укушу? Или съем? Ты такая вкусная у меня!

– Гром! Чего ты от меня хочешь?! Ты можешь сказать прямо? Что я должна сделать? Что ты хочешь услышать? Хочешь на речку – пошли, хоть с тобой, хоть с Лис! Хочешь укусить – кусай! – Вспылила Сола.

Гром поймал тяжелый взгляд вождя. Он отвел глаза.

– Да ничего я не хочу от тебя, чего ты психуешь сразу. Пошутить уже нельзя? Ей комплименты говоришь, а она бесится, – он взял ее ладошки, склонился над ними и нежно поцеловал каждую. Смотря снизу вверх ей в глаза горящим голубым пламенем взглядом, произнес, – любимая моя! Солочка! Солнышко мое рыженькое, я так тебя люблю, что жить без тебя не могу! Так достаточно прямо?

Он вскочил на ноги, схватил за руку оцепеневшую Лис и выбежал из пещеры, оставив всех в шоковом состоянии. Никто не ожидал от брутального Грома таких признаний, тем более, прилюдных.

– Мда…, – сказала Мика, – по-моему, его лечить уже надо. Как считаешь, Брэд?

– Также. Знать бы еще как, от этого-то не лечат, – вздохнул вождь, и обратился к Соле, – что скажешь?

Мил молчала, скромно опустив глаза в землю, а Сола сидела и смотрела в одну точку. В голове у нее был полный сумбур. Она тоже никак не ожидала, что он способен сказать такие слова при людях. Но ее это только напугало – он говорил ей, как тяжело ему даются такие признания, даже наедине.

– Скажу, что он уже говорил мне такое. Ночью, – она покраснела, и все поняли, что она имеет ввиду, – и следом же ударил, когда я спросила, что, если я не смогу его полюбить. Он ненормальный, вот что я скажу. И любовь его ненормальная.

Все переглянулись.

– А по мне, так вы оба ненормальные, и еще неизвестно, кто больше, – сказал вождь, – зачем было спрашивать об этом в вашу первую ночь человека, безумно в тебя влюбленного, открывшего тебе душу? Тем более, что наверняка ты не можешь знать, полюбишь или нет. Даже если нет – зачем в такой момент говорить об этом? Лучше уж промолчать. Ох, пойду я воздухом подышу, что-то мне нехорошо стало, – поморщился он, держась за левую сторону груди.

– Брэд, так давай я заварю тебе что-нибудь, – забеспокоилась Мика.

– Да уж завари, мне же уже не пятнадцать весен, – согласился вождь.

– Конечно, – прошептала Сола, – он такой бедненький, а я просто жестокий зверь. Почему-то никто не вспоминает, что он заставил меня стать его женщиной, хотя все это знал – я ему честно сказала, – она встала со своего места и пошла к палатке Тармира. Заглянув туда, она увидела девушку, сидящую в одиночестве.

– А… Вик, правильно? Не знаешь, где Тармир?

– Он ушел в лес, – как показалось Соле, с неприязнью ответила Вик.

– Хорошо, спасибо, Вик, – сказала немного удивленная Сола. Она еще раз взглянула на девушку и подумала: «Да нет, показалось. Просто у меня такое настроение, вот и кажется, что все против меня». И она вернулась в свою палатку.

Гром с Лис добежали до берега реки. Он увидел, что по щекам Лис катятся слезы и она обиженно отворачивает от него лицо.

– В чем дело? – Спросил он, – забыла, что я не разрешаю реветь без повода? Напомнить? А то сама позвала плавать вместе, а приходится на сопли твои смотреть.

– Ты сказал, что… лю… любишь ее, – заикаясь, выдавила Лис, – и жить не можешь, – она разрыдалась.

Он шлепнул ее по лицу.

– Цыц! Я что тебе говорил делать, когда захочется нюни распустить? Повтори эти слова!

– Что… ты меня любишь… мы вместе… а что ты говоришь или делаешь… это потому, что ты такой, какой есть… надо просто запомнить твои слова. Я вот и запомнила! – Говорила сквозь рыдания она.

– В этом случае как раз запоминать не нужно. Все, что я говорю Соле, тебе надо пропускать мимо ушей. Поняла? Я же тебе говорил, чтобы ты не доставала меня своей ревностью. А ты вот сейчас, вместо того, чтобы пытаться мне настроение поднять после всех этих скандалов, еще больше его портишь. Так не пойдет, Лис.

– А ты, правда, ее так любишь? – поднимая на него глаза, спросила Лис.

– Что-то ты сегодня позабыла все наши с тобой правила. Наш разговор про тупые вопросы помнишь? И почему ты вообразила, что я обязан отчитываться перед тобой за свои чувства? Ладно, если тебе нравится мучить себя понапрасну, скажу: я ее немножко люблю. Но я же и тебя люблю.

– Ей ты сказал, что сильно любишь, а не немножко, – продолжала выяснение Лис.

– Женщинам не говорят «немножко люблю тебя». Тебе что-то не нравится? Может что-то не устраивает?

– Нет, что ты, – испугалась его изменившегося тона Лис, – конечно, устраивает!

– Так мне можно немножко любить Солу, иногда говорить ей об этом, спать с ней, и чтобы она жила с нами? Ты разрешаешь?

– Гром, как я могу не разрешить что-то тебе? Ты – мой мужчина, тебе все решать, а мне надо слушаться тебя, – она с наивным удивлением смотрела на него мокрыми карими глазами.

– С этим трудно не согласится! Умничка. Сола намного тупее. Но тогда почему же я сейчас стою тут, выслушиваю твою истерику, оправдываюсь из-за слов, которые я посчитал нужным сказать моей старшей женщине? Это не похоже на послушание. Наверное, тебя стоит наказать за это, так ведь? В честь нашего праздника даже предоставлю тебе выбор наказания: или ты ночуешь три следующие ночи, включая эту, у Мики, или со мной, но во втором случае я сейчас тебя побью. Выбирай.

– Гром… ну прости меня… этого больше не повториться… обещаю! Прошу, прости! – взмолилась Лис.

– Конечно, я тебя прощу, девочка моя! Тебя можно понять. По крайней мере, я твои чувства прекрасно понимаю. Я знаю, ты меня очень любишь и бешено ревнуешь, хотя глядя на такую маленькую, худенькую и тихую Лисичку, трудно представить, что в ней кипят такие страсти! Меня это даже забавляет. Но наказать все равно надо, а то потом это станет проблемой для меня.

– Гром, давай – если еще раз это повторится, тогда меня накажешь, можно так? – С надеждой спросила Лис.

– Нет. Выбирай, мне надоело ждать.

– Побей меня, – быстро сказала она.

Он сильным ударом ладони по голове сбил Лис с ног и сам сел сверху. Ей это напомнило, как он избил ее в тот день, когда они впервые переспали и после этого Брэд отдал ее Грому, хотя по обычаям они оба заслужили смерть. Но тогда он бил и кулаками, и было ужасно больно. В этот раз он ограничился шлепками раскрытой ладони, хотя бил везде: по лицу, по губам, по голове, по груди. Иногда было так больно, что она вскрикивала, потому что заметила: если она молчит, он начинает бить сильнее. Вдруг Лис почувствовала, что он ногами раздвигает ей бедра. Продолжая хлестать ее одной рукой, пальцы второй он резко запихнул ей внутрь. Она громко застонала, стараясь как можно теснее прижаться к нему бедрами.

– Будешь еще портить мне настроение ревностью? Будешь? Да или нет? – Спросил он, продолжая резкие и сильные толчки, но уже не пальцами. Руками он сильно сжал ее грудь, кусая соски.

– Да! Да! Да! – Кричала она, не соображая, о чем ее спрашивают, а просто выражая свое желание, чтобы наказание продолжалось. Он стал еще сильнее кусать ее тело, иногда отпускал хлесткие пощечины, вместе с тем все грубее входя в нее, пока от боли, смешанной с ранее никогда еще не испытанным ею наслаждением, она, зарычав, в свою очередь, вцепилась ему зубами в шею. В тот же момент он почувствовал пульсацию охватывающей его плоти и тоже перестал сдерживаться.

Они лежали и никак не могли отдышаться.

– Ну Лисичка, ты даешь! Настоящая тигрица, а прикидываешься тихоней и рёвой! И я, слепой дурак, такую женщину так долго не замечал!

Сознание медленно возвращалось к Лис. Наконец она открыла глаза и увидела на шее Грома отчетливый след от своих зубов, который уже стал синеть. От ужаса глаза ее широко раскрылись и она залепетала:

– Гром, прости… ой!.. я не хотела, тебе больно?

Он расхохотался.

– Лисичка, ты – маленькая дурочка у меня. Ты хоть раз видела, чтобы мне было больно? Меня мужики здоровые били, а тут твои маленькие зубки! Ты на себя посмотри – ты же вся искусанная, в синяках, как будто бешеному зверю в лапы попалась! Как мне теперь тебя обратно вести? Ведь люди еще раз убедятся, что я псих. Да уж. Сола перепугается снова. И, как назло, я говорил, что укушу ее на речке, – рассмеялся Гром, – теперь она подумает, что я так и собирался сделать. Слушай, Лис, а как ты считаешь – у меня все в порядке с головой? Вот что я наделал с тобой, сам удивляюсь? И, главное, за что? – Улыбался он.

– Мне понравилось, Гром. Очень. Я еще хочу, – смущенно сказала она, – конечно, у тебя все в порядке. Это из-за нее все. Она тебя мучает, а ты не знаешь, куда деть свою боль.

Гром перестал улыбаться.

– Это заметно? Почему тогда она этого не понимает? – мрачно спросил он.

– Нет, нет, Гром, не заметно. Просто я очень-очень люблю тебя и чувствую. Чувствую, что каждый раз, когда ты с нею пообщаешься, тебе становится плохо, и ты не знаешь, как быть. Я поэтому и позвала тебя на речку, чтобы настроение поднять.

– Что ж, у тебя это получилось. А тебе не кажется странным способ, каким я поднимаю себе настроение?

– Не кажется. Ты же сам говорил, что ты – злой, поэтому, когда тебе больно, ты злишься. Вот, например, если ты мне делаешь больно, мне хочется заплакать и чтобы ты меня утешил и… занялся со мной любовью, потому что я тебя люблю. А когда Сола сделала мне очень больно – я ее побила и укусила, потому что я злилась.

– Побила? Укусила? – Глядя на Лис, как будто впервые ее увидел, спросил Гром, – за что?

– Она тебя обзывала сначала, потом сказала, что ты получаешь удовольствие, когда бьешь меня, что я для тебя игрушка, а потом… что ты не любишь меня, и все об этом знают, одна я верю в это, как дура, – Лис снова заплакала.

– Ну и сама она дура, Лисеночек мой! Она обо мне вообще ничего не знает. Я люблю тебя, – сказал Гром, прижимая ее к себе, – мне с тобою хорошо, а с ней – плохо, ты права. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной. Не верь никому.

– Я тоже хочу быть всегда рядом с тобой, Гром. Я люблю тебя! И хочу, – ее щеки стали покрываться легким румянцем.

Гром поцеловал ее соленые от слез губы. На этот раз он был очень нежен, и, хотя это продолжалось очень долго, после Гром чувствовал себя не уставшим, а отдохнувшим, и в первый раз за бесконечное число дней он ощутил покой в своей душе.

Глава 3

Вернувшись в палатку, Гром незаметно посмотрел в лицо Солы. Оно было печальным – подняв на них глаза, она снова опустила их, сидя в полутьме на своей шкуре, притянув колени к подбородку. Гром с досадой отвел взгляд, но обратился к ней веселым тоном:

– Скучаешь, сестренка? А я говорил, пойдем с нами! Нам было очень весело, так ведь, Лис?

– Мне понравилось, Гром, – ответила та.

– Я рада за вас, – грустно сказала Сола, – но даже если бы я пошла – была бы лишней и только испортила бы вам все.

– Ну чего ты ноешь, – спросил Гром, садясь рядом с нею, – мне нытья Лис вполне хватает, чтобы еще твое слушать. Разве тебя не порадовали мои слова? Ты же хотела их слышать, так ведь? Я старался, ты заметила?

– Я заметила, Гром, но давай не будем сейчас об этом.

– Почему?

Сола помолчала.

– Я думаю, Лис неприятно слушать наши разговоры на эту тему, – наконец сказала она.

– Ах, да, вспомнил: ты же добрая у нас и понимаешь ее чувства, а я жестокий зверь, мучаю вас обеих, так ведь? Что касается моих чувств, тебе, как и всегда, на них наплевать – что ж, мне не привыкать, – ответил Гром насмешливо, но брови сдвинулись на его переносице.

– Я тебе уже не раз говорила, – вдруг встряла в разговор Лис, – что мне твоя помощь и жалость не нужны. Гром будет говорить что хочет, мне все равно, что он говорит тебе. Так что не прячься постоянно за меня, я тебе помогать не буду, не рассчитывай на это.

Гром удивленно посмотрел на нее, а Сола вдруг вышла из депрессивного состояния, разом вспомнив все предыдущие оскорбления Лис, и резко сказала:

– А тебе кто слово давал? Я – старшая женщина Грома, и не тебе мне указывать. Привыкла быть первой женщиной племени? Так отвыкай, сама скатилась ниже некуда, все охотники видели тебя в кустах с раздвинутыми ногами! Теперь не ты будешь всем делать замечания, а тебе все!

У Грома в глазах запрыгали веселые искры.

– Да зачем мне быть первой женщиной! – Повысила голос и Лис, – мне это не нужно! Меня никто не спрашивал, когда сделали ею! И при этом я не вела себя, как ты, не корчила из себя жертву! И посмотрела бы я, с какой скоростью ты раздвинула ноги, если бы чужой захотел! Стоит только взглянуть, как ты к нему липнешь! Наверное, даже до кустов бы не добежала! Но, видно, он не особо и хочет.

– Думаешь, Гром тебя сильно хотел? Просто расплатился за свой побег. А потом из жалости подобрал, когда Брэд тебя вышвырнул. Ну, может, еще в качестве игрушки. Как можно быть настолько слепой дурой? – Сказала задетая за живое Сола.

– Говори, что хочешь, я такой дряни, как ты, все равно не поверю! – Вся дрожа, заявила Лис, – ты мне это уже говорила, и сама же потом призналась, что вякнула только потому, что ты – злобная завистливая стерва. Все, чего я хочу – быть женщиной Грома! Я люблю его! А ты, тварь, просто издеваешься над ним! Старшая женщина, называется! Гадюка!

– Ну люби, люби! Я же не против! Если нравятся постоянные побои, унижения, вранье – что тут скажешь? Дело вкуса. Дай-ка угадаю – ваше веселье на речке, которое тебе так понравилось, состояло из побоев и ложных признаний в любви? Так ведь?

Лис бросилась на нее. И Сола на этот раз не просто отталкивала ее от себя, а тоже попыталась дать сдачи. Они катались по полу палатки, вцепившись в волосы друг друга, визжа, царапаясь и кусаясь.

Гром от души смеялся, когда в палатку ворвался Тармир. Он подскочил к женщинам и попытался их разнять, но безуспешно.

– Чего ты ржешь, как лошадь! – Закричал он Грому, – помоги мне!

Гром, продолжая смеяться, помог ему разнять соперниц. Он оттащил Лис на ее лежанку, а Тармир усадил Солу на ее шкуру, присев рядом. Сола легла спиной ко всем и свернулась в клубочек. Лис злобно смотрела на нее.

– Ну, девчонки, повеселили, – сказал Гром, – еще бы посмотрел. Вот тебе и тихая с доброй!

Некоторое время все сидели в тишине. Затем Тармир попросил Грома:

– Гром, разреши мне поговорить с Солой на стоянке.

Гром долго молча смотрел на него со странным выражением, и затем сказал:

– Ладно. Иди на стоянку, она подойдет позже. Сначала я хочу с нею поговорить.

Тармир вышел, и Гром, подойдя к Соле, помог ей подняться. Они вышли и направились в лес. Там Гром усадил ее на траву и сам лег, положив ей голову на колени и смотря в небо. Сола сидела с потухшим взглядом и казалась совершенно сломленной.

– Почему ты со мной постоянно какая-то скованная, – заговорил, наконец, Гром, – ты, правда, меня боишься?

– Немного.

– Но почему, ведь я же объяснил причины своих поступков?

– Ты очень непредсказуемый, – помолчав, ответила Сола.

– Разве это плохо? Ты хотела бы, чтобы я был одним и тем же, изо дня в день? Это же скучно.

– Гром, я не знаю, каким бы я хотела, чтобы ты был, не задавай мне, пожалуйста, такие вопросы! Какой есть, таким и будь. Я просто не пойму, что мне надо делать, что отвечать, как себя вести. Ты задаешь мне странные вопросы, говоришь какие-то слова, а я не знаю, что мне делать!

– Я просто хочу, чтобы ты меня полюбила и дала какой-нибудь знак, что это возможно, – по-прежнему, не отрывая взгляда от неба, каким-то отстраненным голосом произнес Гром.

– Гром, прости за то, что я сейчас скажу. Можно сказать? Я ведь честно призналась тебе, что я люблю другого. Как я могу полюбить еще и тебя? Разве это возможно? – Она почувствовала, как все мышцы его напряглись, и поспешно сказала, – вот ты говоришь, что любишь меня. Можешь ли ты полюбить еще и Лис?

– Да, – тем же тоном ответил Гром, – мне хорошо с нею. Она принимает меня таким, какой я есть, всегда поддерживает, что бы мне ни пришло в голову, никогда не обижается ни на что. Она уже дорога мне. Я бы не хотел ее потерять. Думаю, если бы ее не было рядом последние дни, я сошел бы уже с ума.

Сола задумалась.

– Но это же не любовь, Гром. Ты все время говоришь: «мне, мне, мне». За счет ее чувств. Она поддерживает тебя во всем, жертвуя собой. Она постоянно чувствует боль, просто не выражает ее так, как ты – кулаками. А ты так не сможешь – принимать меня такой, какая я есть, поддерживать во всем, знать, что я люблю другого, но притворится, что не знаешь этого. И когда ты чувствуешь боль – ты бьешь. Вот потому я и боюсь. Ты сейчас насильно принуждаешь себя говорить мне о своей любви, но следом сразу срываешься, мучая и меня и себя. И Лис.

Гром встал с ее колен, отошел на несколько шагов и сел, положив голову на руки. Через некоторое время он безразлично спросил:

– Чужой предлагал тебе переспать с ним?

Солу почему-то захлестнул дикий страх. Она отчетливо ощутила, что сидит с ним одна в лесу и рядом никого.

– Нет, – ответила она осторожно.

– А говорил, что любит?

– Нет.

– А ты говорила ему?

Сола молчала.

– Ну! Да или нет?

– Гром… прошу, давай поговорим на другую тему. Зачем ты накручиваешь себя? Пожалуйста, давай вернемся на стоянку! – Дрожащим голосом ответила она.

– Да или нет?! – поднимая голову и вставая, громче продолжал он.

– Гром…

Он пошел к ней, она не выдержала, вскочила и попыталась бежать, но он сразу поймал ее за плечи и дал сильную пощечину. Она упала перед ним на колени, разрыдалась и произнесла:

– Гром, пожалуйста! Я очень боюсь, мне очень страшно, отпусти, пожалуйста! Я все сделаю, что ты только захочешь! Не бей меня!

Гром схватил ее за волосы и бросил на землю, а сам сел рядом, тяжело дыша и чувствуя, как сердце колотится в груди и кровь стучит в висках. Сола лежала на земле, продолжая рыдать, а потом поползла по направлению к выходу из леса. Гром схватил ее за ногу, притянул к себе, развернул на спину и навалился сверху. Долгое время он просто лежал на ней, уткнув голову ей в шею. Потом поднял голову и, смотря ей в лицо, спросил:

– Сола, зачем ты заставляешь меня бить тебя. Я же говорил, что в такие моменты не контролирую себя. А здесь еще никого нет, чтобы остановить меня. Неужели так трудно ответить на вопрос? Да или нет?

Сола со страхом смотрела ему в глаза, которые постепенно снова становились голубыми.

– Да.

– Что «да»? Я уже и вопрос-то забыл из-за твоего упрямства.

Сола молчала, теперь уже закипая, как всегда, когда он начинал насмехаться над ней.

– Ну?! Что же ты молчишь? Что «да»? Или снова начинаем учиться себя вести?

– Да, я говорила Тармиру, что люблю его! – закричала вдруг Сола, – теперь все понял?

Гром неожиданно для Солы расхохотался.

– Чего ты так орешь, хочешь, чтобы вся стоянка услышала?

Реакция Грома заставила Солу оцепенеть. Она продолжала с ужасом смотреть в его глаза, и его взгляд казался ей каким-то сумасшедшим.

– Уважаю смелых женщин. А вот упрямых – нет. Итак, ты сказала ему, что любишь его, а он на это просто промолчал?

– Да.

– И не предлагал переспать ни разу? Даже намеком? Каким-то движением?

– Не предлагал.

– И вы ни разу не целовались, так ведь?

– Эээ…ну… ты же видел тогда, – вывернулась Сола.

– Ну, это ты его поцеловала. Он тут ни при чем был, связанный лежал. Да уж. Слушай, я обещал, что забудем все прошлое, но вот именно за это тебя надо наказать, как ты считаешь? Вернешь мне обещание только на этот случай?

– Наказывай, если тебе легче станет.

– Не станет, в том-то все и дело, – вздохнул Гром, – а знаешь, ведь, похоже, Лис права, он не любит тебя.

– Может быть.

– Он просто благодарен тебе за то, что ты спасла ему жизнь, поэтому и остался тут защищать тебя, чтобы расплатиться с тобой, как ты сегодня выразилась. И он сам мне что-то в этом роде говорил. Что не уйдет, пока ты ему не скажешь.

Сола промолчала.

– Жестоко с твоей стороны держать его тут, ничего не давая взамен. Сам он хочет, конечно, вернуться к своим соплеменникам, к своим обычаям, к своей жизни. Может быть, у него и женщина там осталась, которую он любит и которая его ждет. А из-за тебя он не может уйти. Отпусти его, Солнышко мое, – он начал целовать ее в шею, – пусть он уйдет. Так всем будет лучше. И тебе – ты забудешь его, когда он перестанет мелькать перед глазами.

Слезы текли из глаз Солы, но она продолжала молчать. Гром посмотрел ей в лицо, вытер рукой ее слезы и встал.

– Пошли на стоянку. Он ждет, лучше всего будет сказать ему прямо сейчас. Бить я тебя не буду, так что его защита не нужна, – он протянул ей руку.

В этот момент что-то тяжелое ударило ему в спину. Он покачнулся, но устоял на ногах. Гром увидел на своем правом надплечье широкую, мощную кошачью лапу с впившимися в грудь когтями длиной в половину пальца взрослого мужчины. Мгновенно, со всей силы, он ударил кулаком правой руки в запустившую длинные клыки в левое надплечье морду леопарда, целя в нос. Рыкнув от острой боли, не ожидавшее этого животное на секунду оторвалось от Грома вместе с куском его плоти. Этого времени ему хватило обвить свою шею левой рукой, чтобы не допустить леопарда к жизненным артериям.

Сола завизжала.

– Беги отсюда, – заорал ей Гром, – быстро беги!

Но визг Солы перешел в дикий крик. Она отползала от места боя, не переставая кричать, с ужасом глядя, как хищник раздирает острыми клыками левую руку Грома, пытаясь добраться до шеи, а тот продолжает бить его по голове. Восемь когтей задних лап, как ножи, оставляли глубокие раны на спине, откуда ручейками стекала кровь.

Сола попыталась подняться на ноги, но почувствовала головокружение и потеряла сознание.

Гром ударил леопарда двумя пальцами в глаз, еще и еще раз. Тот снова заревел, но стал кусать еще яростнее. Вся левая рука представляла собой сплошное кровавое месиво. Гром хотел лишить противника второго глаза, но никак не мог дотянуться до него. Он стал бить кулаком по открытой пасти и носу, но это не приносило леопарду особого ущерба, кроме секундных перерывов в стремлении умертвить жертву. Тогда Гром схватил правой рукой нижнюю челюсть животного и с силой потянул вниз. Леопард стал вырываться всем телом, и они свалились на землю. При этом Гром упустил челюсть и нападавший продолжил свое дело. Гром схватил его за шкирку и попытался подмять леопарда под себя или хотя бы приблизить его второй глаз, но тот крепко охватывал его могучими лапами.

Вдруг хищник издал жуткий рев, следом еще один. Гром увидел склонившегося над ними Тармира, вонзающего нож в область сердца зверя. После четвертого удара леопард разжал хватку, задергался и погиб. Тармир встал и подошел к Соле, внимательно осмотрев ее всю. Он легонько похлопал ее по щекам, но она не приходила в себя.

– Откуда ты взялся? – глухо спросил Гром.

– Услышал ее крик. Подумал, опять ты кулаками машешь. Прибежал так быстро, как только смог. Извини, что не успел раньше. Ты как, идти можешь?

– Не знаю, – он попытался приподняться, но его качало из стороны в сторону.

– Ладно, лучше лежи, выглядишь ты ужасно. Серьезное что-то есть?

– Да вроде нет… рука сильно порвана… не знаю, удастся ли сохранить.

– Я возьму Солу и позову помощь, – предложил Тармир, – но тебе тут будет небезопасно сидеть – ты весь в крови.

– Уходите. Вам тоже здесь небезопасно.

Вдруг они заметили приближающихся Брэда и Дрэка. Завидев Грома и леопарда, Брэд ускорил шаги. Оценив быстрым взглядом обстановку, он скомандовал:

– Дрэк, сооруди носилки. Никто никуда не уходит, все сидят на месте.

– Надо Солу отнести отсюда, – сказал Гром, – сейчас на кровь все сбегутся.

– Никуда не надо ее нести. С того края тоже могут подбираться хищники, а мы безоружны. Копье есть только у Дрэка, поэтому все находятся рядом с ним.

Пока Брэд с Дрэком делали носилки из ветвей деревьев, Сола пришла в себя. Она посмотрела бессмысленным взглядом на сидящего рядом Тармира.

– Что происходит? – с трудом сказала она.

– Ты потеряла сознание, – пояснил он.

Еще несколько секунд она поводила глазами по верхушками деревьев, и вдруг закричала с ужасом:

– Леопард! Он убил Грома!

Она так резко вскочила, что снова упала бы, если бы Тарнир не ухватил ее со словами:

– Нет, он жив, не беспокойся! Сядь, тебе пока нельзя вставать.

– Отпусти меня, отпусти, я должна сама посмотреть, – кричала она, вырываясь.

– Тихо, тихо, хорошо, давай только я тебе помогу, – сказал он, и, поддерживая ее за талию, подвел к Грому.

– О!.. Ооо!.. – Она упала перед ним на колени и дотронулась до щеки, – Гром!.. Тебе больно?

– Да нет, – улыбнулся он, – но мне приятно, что ты переживаешь, что на жестокого зверя нашелся еще более жестокий зверь.

– Ну что ты теперь с этим жестоким зверем постоянно мне напоминаешь, Гром, – она закрыла ладонями лицо, не в силах смотреть на глубокие раны, и заплакала.

– Ну не ной, знаешь ведь, что я не люблю нытья. Посмотри вокруг – никто не ревет. Честно говоря, я думал, ты обрадуешься, если он меня загрызет. Все твои проблемы сразу бы решились.

– Что ты такое говоришь! – Перестав плакать, закричала Сола, – я согласилась стать твоей женщиной, чтобы ты не умер! А теперь ты мне такое говоришь!

Дрэк сплюнул. «Так вот оно как» – пробормотал он.

– Ладно, ладно, Солнышко мое, я очень рад, что я тебе хоть немного небезразличен. Огромное спасибо леопарду, благодаря которому я это узнал, оно того стоило. Вот теперь мне и, правда, не больно.

– Теперь? – спросил Тармир с улыбкой, – получается, раньше врал, как всегда?

– От тебя я вообще такого не ожидал. Почему ты не дал ему просто загрызть меня? Никто не видел. Сказал бы, что пришел, когда уже было поздно, – спросил его Гром.

– Потому что я, в отличие от некоторых, не жестокий зверь.

– Ты глупый зверь. Наверное, просто не пришло в пустую башку, как может все хорошо сложиться для тебя.

– Спасибо на добром слове. Всегда приятно услышать слова благодарности, особенно от такого хорошего человека, как ты.

– Спасибо, Тармир. Я в долгу перед тобой. Говори, чего ты хочешь, и я это сделаю. Только Солу не отдам все равно.

– Хорошо, я подумаю, – серьезно сказал Тармир.

Глава 4

Втроем положив Грома на носилки, Дрэк с Тармиром понесли его к стоянке. Брэд поддерживал спотыкающуюся Солу.

Грома уложили возле его палатки, и Брэд отправил Тармира за Микой. Сола сидела рядом, держа Грома за правую руку и гладя по испачканным в крови волосам. Дрэк пошел к себе. Вождь ободряюще сказал Грому:

– Ты молодец! Хорошо держишься. На руке очень серьезные раны.

– Что ж теперь, плакать что ли. Руку, надеюсь, Мика вылечит, главное – шея осталась почти цела.

– Не знаю… – с сомнением сказал Брэд, – раны очень серьезные, Гром. Думаю, тебе надо быть готовым к тому, что ее придется отрезать.

Гром закрыл глаза. Он ждал этих слов.

– Ну уж нет, – сказал он сквозь зубы, – какой из меня охотник будет с одной рукой?

– Ладно, не будем спешить с выводами, – сочувственно сказал вождь, – подождем, что скажет Мика.

Лис, услыхав голоса, вышла из палатки. Увидев Грома, она прижала руки к губам и закричала так невыносимо, что Брэд поднялся, охватил ее за плечи и зажал рот.

– Не ори, он жив, – сказал он.

– Со мной все в порядке, Лисичка, – попытался успокоить ее Гром, – не бойся, все будет хорошо. Иди сюда.

Вождь отпустил ее, она покачнулась, свалилась на землю и ползком поползла к Грому. Издавая какие-то нечеловеческие рыдающие звуки, она оглядывала израненное тело и протянула руки, пытаясь дотронуться до него. Но повсюду была кровь, и она боялась причинить боль своим прикосновением. Слезы потоками катились из ее глаз.

– Лис! – громко позвал ее Гром.

Она не отвечала, продолжая задыхаться от рыданий и бегать взглядом по его телу. Ее трясло.

– Лис, – еще громче произнес он, вытащил свою руку из руки Солы и подергал Лис за волосы, чтобы привлечь внимание. Но это не помогло, и тогда он влепил ей пощечину.

– Что произошло… Гром… кровь… везде кровь… что… что… кровь, – икала она.

Гром дал ей еще пощечину. Рыдания перешли в обычный плач и она спросила:

– Что случилось, Гром? Ты не умрешь? Не умрешь?

– Да не умру, хватит, Лис, приди в себя! Мало того, что на меня леопард напал, так теперь еще и твои вопли я должен выслушивать! Не можешь себя сдержать – иди в палатку!

– Нет, Гром, пожалуйста, разреши мне остаться возле тебя! Не прогоняй меня, прошу тебя, я хочу быть с рядом тобой! – взмолилась она.

– Тогда заткнись, прямо сейчас.

Лис собрала все свои силы и попыталась успокоиться. Некоторое время из нее еще вылетали какие-то невнятные звуки и всхлипы, но вскоре она замолчала, однако слезы продолжали течь, как бы сами по себе, независимо от самой Лис.

– Леопард? – Спросила она.

– Да, на меня напал леопард, я отбивался, он немного расцарапал меня, я немного расцарапал его, а потом прибежал Тармир и заколол его. Вот и все, не с чего тут реветь.

– Но ты весь в крови!

– Правильно, так и должно быть: когда повреждают кожу, начинает течь кровь. А царапина – это повреждение кожи. Кровь легко смывается водой. Еще вопросы есть?

– Но твоя рука! Она вся…

– Тсссс!!! – Перебил ее Гром, – от твоего нытья и истерики моей руке легче не станет. Лучше пойди, поставь воды на огонь, чтобы закипела, сейчас придет Мика, возможно, ей понадобиться.

Лис мигом подскочила и побежала выполнять его приказ. Подошли Мика с Тармиром.

– Ну что, догулялся, – проворчала она при виде Грома, хотя в ее глазах мелькнули искры ужаса и сочувствия, – все отношения не можете выяснить, прячетесь по кустам, шушукаетесь, бегаете туда-сюда, как дурачки… вместо того, чтобы жить спокойно… и вот тебе, пожалуйста… все тебе отдали… что только можно было… казалось бы, чего еще надо было дураку…

– Зато почти выяснили, – улыбнулся ей Гром, – еще чуть-чуть и все будет хорошо, так ведь, Солнышко?

– Конечно, Гром, – погладила его по голове Сола.

– Дурак – он и есть дурак. Ему руку, считай, откусили, а он все об одном. Хорошо ему будет, ишь ты… А вот руки не будет. Говорила тебе, Брэд, его лечить надо. Сесть можешь? – спросила Мика.

– Легко, – ответил Гром, и, опираясь на здоровую руку, с трудом привстал, – ты серьезно про руку?

– Нет, шуточки с тобой шучу, – буркнула Мика, осматривая глубокие порезы на спине, – как ты лежишь на ней? Сплошная рана. Еще и лохмотья кожи везде висят.

– Слушай, Мика, руку нужно сохранить, – попросил Гром.

– Ну если ты знаешь как, подскажи мне, старой дуре, ты же у нас самый умный, – огрызнулась мать вождя, – у тебя там не просто кожа вся оборвана, но и мышцы вырваны. Сам не видишь, что ли? Как я тебе их назад прилеплю? Через два дня при такой жаре загниет твоя рука, и все – нету нашего неустрашимого Грома!

Гром побледнел. Брэд нахмурился. Лис заплакала. Сола тоже прижала ладонь к губам.

Брэд сказал:

– Ничего, Гром, охотиться можно и с одной рукой. К счастью, правая у тебя осталась. Вождем, конечно, тебе в этом случае не быть, возглавлять охоту ты не сможешь, но свою долю добычи всегда будешь иметь. Да и ум твой очень пригодится племени.

– Мика, – помолчав, произнес Гром, – совсем ничего нельзя сделать? Может, все-таки попытаешься? Хоть что-нибудь? Если не получится, отрезать никогда не поздно.

– Гром, у тебя две мышцы просто оторваны, взгляни. Как их вправить, чтобы они срослись? Даже если зафиксировать кожаными полосками, каждый день надо будет делать перевязку. Они при этом будут снова выпадать, а чтобы они приросли, надо, чтобы они были неподвижны хотя бы один оборот луны.

– Знаете, – вдруг заговорил Тармир, – я, конечно, ничего в этом не понимаю, но в моем племени я видел однажды похожую рану. Только на ноге. Носорог рогом поддел, и мышца также висела. Наша целительница закрепила ее на своем месте тонкими веревочками. По краям. И она приросла. Правда, он потом немного хромал, но зато ногу сохранил.

Повисло удивленное молчание.

– Но как она это сделала? – Пришла в себя Мика, – я этого делать не умею, и даже не знаю, как и подступиться.

– Ты видел, как? – Спросил Гром.

– Да, мы тогда все ребятишки столпились вокруг, было интересно посмотреть, как ногу отпиливать будут. Но не пришлось.

– Покажешь, Тармир? – Попросила Сола, и щеки ее стали розоветь.

– Я расскажу, как. Думаю, у Мики это получится лучше меня. Надо поставить мышцу на место, проколоть с краю в ней дырочку, напротив проколоть такую же дырочку в сохранившейся мышце. Затем продеть в них веревочку и завязать. Сделать так нужно по всему краю мышцы, но не слишком много таких узелков, только чтоб мышца хорошо держалась. Потом все как обычно – хорошо замотать кожаными лентами. Мышца будет держаться и прирастать. Когда это произойдет, веревки нужно будет снять, – объяснил он.

– Ты серьезно? – недоверчиво спросил Гром, – и это реально поможет?

– Нашему охотнику помогло, – пожал плечами Тармир.

– А зачем ты это рассказал?

– Чтобы попробовать сохранить тебе руку, – недоуменно ответил тот.

– Но зачем это тебе? Я тебя много раз бил, несколько раз убить хотел. Да и сейчас хочу, просто не могу, обещал. Ты меня ненавидишь, тоже, наверное, хотел бы убить. И вдруг: то леопарда убил, то лечение руки предложил. Зачем это тебе? – Внимательно смотря в глаза Тармиру, спросил Гром.

– Не хочешь, не делай, – отвечая таким же прямым взглядом, ответил тот.

– Я просто хочу узнать, почему ты все это делаешь? Тебе просто нужно было молчать, и я остался бы без руки. Я не понимаю.

– Вы будете продолжать выяснять отношения, пока у тебя не только рука, но и остальные раны загноятся? – недовольно спросила Мика, – я тогда пойду к себе, позовете, когда закончите.

– Давайте начнем лечение, Гром, – попросила Сола, – поговорить можно и потом.

– Ты права. Я готов.

Поставили несколько сосудов для кипячения воды. Мика послала Солу за дурманом, который она приготовила, когда только узнала о происшествии. Заварили обеззараживающий отвар из смеси ромашки, тысячелистника и полыни. Все вымыли руки с мыльным корнем и прополоскали в отваре.

Гром выпил дурман. Сола и Лис стали мыть его раненную руку охлажденным отваром. Это было нелегко и страшно – на ней почти не осталось кожи, плечо было разорвано так, что видна была кость, мышцы висели лохмотьями. Гром должен был испытывать страшную боль, однако никак этого не показывал. Лис лила слезы и вся дрожала при мысли, что причиняет своему любимому такие страдания, хоть и во благо. Сола тоже постоянно заглядывала в лицо Грома и периодически спрашивала:

– Больно? Говори, если очень больно будет.

– Мне не больно, не переживайте, – отвечал тот, – ну что же вы такие сопливые у меня? Мне так и кажется, что ты сейчас спросишь, не обиделся ли я на леопарда.

Когда, наконец, всю руку несколько раз вымыли, приступили к операции. Тармиру все-таки пришлось сделать первый узелок самому, при помощи Солы, так как Мика не совсем поняла. Он объяснил, что нужен заостренный кусочек птичьей кости от ноги определенного размера. Его и самые тонкие веревочки прокипятили в отваре. Он сел рядом с рукой Грома, напротив него расположилась Сола. За спиной Грома сидела Лис, чтобы держать мышцу. Почти все племя к этому времени собралось вокруг – было интересно посмотреть на чудесную операцию. Но даже больше операции людей удивляло то, кто и кому ее делает.

Мышцу поставили на свое место, и Лис крепко прижала ее к руке. Тармир проделал отверстие в ней, не вытаскивая кость. Она была немного выпуклой, так что между ней и мышцей оставалась небольшая щель. Сола попыталась просунуть в нее веревочку. Это было нелегко: веревочка не хотела проходить сквозь плоть, мышца соскальзывала, рука Грома подергивалась.

– Не пролазит… Тармир, сделай дырочку побольше… не получается!

– Как я ее сделаю побольше? Сейчас, попробую повернуть по-другому… Вот так, давай еще раз.

– Как ее с обратной стороны подцепить? Не выходит! – отчаянно сказала Сола.

– Ничего, попытайся еще, не волнуйся, – ободряюще ответил Тармир.

– Я боюсь, что ему больно, боюсь лишнее движение сделать.

– Потерпит, ничего с ним не случится. Он же у нас герой, всех победил, так что это для него – пустяк, так ведь, Гром?

– Да, – сквозь зубы ответил тот. С висков его стекали струйки пота.

– Лис, держи мышцу, что она у тебя все время сползает! – раздраженным тоном сказала Сола.

– Потому что ты ее все время дергаешь! – возмущенно ответила та.

– Так тебя на то и посадили сюда, чтобы ты ее придерживала, когда я дергаю!

– Ты так это делаешь, как будто не операцию на живом человеке проводишь, а мясо на ужин режешь!

– Может быть ты сделаешь это лучше меня, а я буду держать?

– Может быть!

– Лис, почему ты так со мной разговариваешь? Я тебе сделала замечание, а ты огрызаешься!

– Девчонки, подеретесь потом, давайте поспешим, скоро стемнеет уже, – хриплым голосом прервал их Гром.

Они обе сразу замолчали, а Мика, которая внимательно наблюдала за их действиями, глядя на бледнеющее лицо Грома сказала:

– Может тебе ивовой коры заварить?

– Да.

– Тебе очень больно? – С тревогой спросила Сола.

– Нет, нет, совсем не больно, продолжайте, просто пить хочу.

Мика приказала Мил заварить ивовую кору и еще две порции дурмана.

– Давай я тебе помогу, – сказал Тармир Соле, – Лис, прижимай сейчас сильнее.

Придерживая и поворачивая кость, он стал пытаться достать веревочку с противоположной стороны мышцы. Наконец ему это удалось и Сола протянула ее дальше.

– Получилось! – Радостно воскликнула она, блестящими глазами глядя на Тармира, который улыбался ей.

Гром кашлянул.

– Так, давай теперь прокалывать ту, что на руке, – сказал Тармир.

Когда справились и с этим делом, он подтянул оба конца веревочки друг к другу, еще раз поправил мышцу и крепко завязал узелок. Концы веревочки он обрезал так, чтобы остались коротенькие хвостики.

– Вот так, – сказал он Мике и уступил ей свое место.

Следующие узелки они делали так: проколы в нужных местах делала Мика, Сола, которой иногда помогал Тармир, просовывала в отверстия веревочки, а Лис продолжала крепко придерживать мышцу. Вскоре Мил принесла отвар ивовой коры и напоила Грома. Когда приступили ко второй мышце, ему дали еще и дурмана. К тому времени, когда ее почти пришили, Гром уже не мог держать голову, тяжело дышал и постоянно просил пить. Его лицо теперь горело, начался сильный жар. Лис без конца плакала, Сола превратилась в комок нервов, Мил отправили готовить жаропонижающий отвар.

– Гром, не спи, потерпи, осталось немного, – говорила Мика.

– Я не сплю, – поднимал голову тот, и снова ронял ее.

Брэд сел рядом.

– Гром, посмотри на меня.

Тот снова поднял голову и посмотрел на вождя мутным взглядом.

– Пить.

Вождь подал ему чашу с водой.

– Гром, держись. Осталось недолго. Я буду говорить с тобой.

– Да.

– Расскажи, как ты отбивался от леопарда. Далеко не каждому удается остаться в живых после встречи с ним. Твой рассказ может пригодиться кому-нибудь в будущем.

– Он… он напал, как всегда… сзади. Я ударил в нос, – произнес еле слышно Гром и снова уронил голову.

– Отлично! Хороший ход, – одобрительно сказал вождь, – что дальше?

Гром не реагировал.

– Гром!

– Что, – снова постарался поднять голову он.

– Говори дальше, не засыпай, надо успеть обработать руку сегодня.

– Да… я знаю… дальше… что дальше?

– Леопард.

– А… закрыл шею рукой.

– Молодец, что потом было?

– Лапа… боль… боль… везде… Сола… беги… боль… рвет… меня клыками… где Сола… Сола где… Сола!!

– Я с тобой, Гром, – не выдержала Сола и погладила его по щеке, а Лис громко заплакала.

– Мика, – резко сказал Брэд.

– Все, Брэд, последний узел остался, – понимающе откликнулась его мать, – потом еще раз промоем руку и наложим повязку. Это можно сделать и лежа. Сейчас. Подержи его еще немного.

Брэд обнял Грома. В это время Мил принесла жаропонижающий отвар и помогла Грому выпить его.

– Все, – сообщила Мика, – можешь положить его на бок, Брэд.

Сола и Лис еще раз тщательно промыли руку обеззараживающим отваром. Затем обработали заживляющим отваром из подорожника и ромашки. Мика завернула ее в предварительно чисто вымытые и замоченные последнем отваре листья лопуха, а сверху замотала кожаными лентами из мягкой заячьей шкурки.

После этого уже спящего Грома уложили на живот. Его женщины смыли всю кровь отваром, уделяя особое внимание порезам. На спине пришлось также пришить узелками особо большие куски висящей кожи. Мика наложила на спину растертый в кашу промытый подорожник и замотала ее кожаными лентами. Точно также поступили со всеми остальными ранами, включая глубокие, почти сквозные травмы на правой руке от нижних клыков леопарда.

Лежащего на шкуре Грома охотники затащили в его палатку и расположили посередине. Мика сказала Соле, что запрещает ему выходить оттуда, вставать и даже двигаться. Лежать на животе, неподвижно, пока не прирастут мышцы. Кроме того, она заварила на ночь ивовой коры и сделала жаропонижающий отвар.

Сола вошла в палатку, без сил свалилась на свою лежанку и сразу заснула. Лис осталась сидеть возле Грома. Впереди у них была нелегкая ночь.

Глава 5

Гром не проспал и половины ночи. Он начал стонать и пытаться привстать. Лис приходилось постоянно укладывать его обратно, и, хотя он сильно ослаб, ей было нелегко справляться с ним. Стоны все усиливались. Наконец Лис решилась спросить:

– Гром. Гром! Тебе больно?

– Больно… больно…

Лис очень испугалась, так как невозможно было представить, что он говорит о себе такое. Она вскочила, развела маленький огонь, налила в чашку отвар ивовой коры и вернулась к Грому.

– Гром, можешь поднять голову?

В ответ он простонал:

– Сола…

– Я Лис, Гром, попробуй немного приподнять голову, я принесла тебе от лекарство от боли.

– Сола… Сола… – продолжал повторять он.

При свете огня Лис увидела, что глаза у него открыты, но было заметно, что он не видит и ничего не соображает. Она попробовала сама приподнять ему голову и положить ее себе на колени.

– Больно…

– Я знаю, Гром, выпей вот это, – и она поднесла чашу к его губам и чуть наклонила. Почувствовав жидкость, он начал пить, но положение было неудобное, и половина отвара разлилась на Лис. Она положила руку ему на лоб – он был очень горячим и сухим. Она опустила голову Грома на шкуру и пошла за жаропонижающим. На этот раз Лис просто подняла его голову, поддерживая за подбородок, и напоила. Прошло некоторое время, и он стал меньше стонать, но не прекращал звать Солу. В конце концов, Лис, беззвучно расплакавшись, подошла к лежанке ненавистной Солы.

– Вставай, – толкнула она ее, – Гром зовет.

Сола с трудом открыла глаза.

– Как он?

– Плохо.

– Плохо? – Испугалась Сола, – что с ним?

– На него леопард напал, – язвительно ответила Лис.

– Это я знаю, не пытайся умничать, – раздраженно сказала она, – своими глазами видела, как это происходило. Радуйся, что тебя там не было.

Она больше ничего не стала спрашивать, а прошла прямо к Грому. Опустившись рядом с ним, она погладила его по лицу и волосам и сказала:

– Я тут, Гром. Как ты себя чувствуешь?

– Сола… больно.

Реакция Солы была такая же, как и у Лис: она с ужасом посмотрела на него, повернулась и встретилась взглядом со своей соперницей. В этот момент чувства их были одинаковыми, и они обе поняли это.

– Как ты думаешь, он не умрет? – Дрожащим голосом вымученно спросила Лис.

Жалость к ней снова вернулась в сердце Солы, и она ответила:

– Лис, он очень сильный. Ты же видела, он до конца, пока был в сознании, ни разу не пожаловался. Хотя представь себе, насколько сильна была боль. Леопард ему полностью руку разорвал, а мы еще так долго ковырялись в открытых ранах. А он молчал. Сейчас у него просто бред, он не контролирует себя. Сильный жар, надо дать ему лекарство.

– Я уже дала. Давай дадим еще отвара ивовой коры, а то я половину расплескала.

Они напоили Грома, и Сола сказала:

– Ложись, ты устала, я посижу с ним.

Но Лис ей не ответила и продолжала сидеть рядом с Громом. Так и прошла ночь – на короткое время, после приема трав, ласк и утешений Солы он забывался, затем все начиналось снова. Они заметили, что Гром как-то чувствует ее присутствие – когда она находилась рядом, он переставал ее звать. Он ни разу не пришел в себя – как только действие трав прекращалось, сразу начинались стоны и бред. Тогда девушки поили его отварами трав, Сола гладила его, целовала, говорила с ним, пока он снова не впадал в забытье.

Перед рассветом он заснул. Лучи восходящего солнца просочились сквозь шкуры и осветили изможденные лица девушек. Они сидели по разные стороны от своего мужчины, и у них уже не было сил ни обмениваться мнениями, ни думать о том, что будет завтра. Под глазами Лис залегли темные круги, которые были особенно заметны на фоне белого, как мел, лица.

Когда краешек солнца показался над горизонтом, в палатку Грома вошла Мика. Окинув взглядом ее обитателей, она сразу все поняла, и спросила только одно:

– Он потел?

– Нет, – отчаянно ответила Сола, – Мика, он всю ночь бредил, жар еле сбивали, кожа сухая. Ему больно, постоянно больно.

– Хах, а чего ты ожидала – что ему будет приятно? – саркастически ответила она, – довела мальчишку до ручки гонором своим… что за девки пошли… тебя он узнает?

– Да, – заплакала Сола, – но в чем я виновата?

– Эээ… «в чем виновата», – продолжала гнуть свое Мика, – в том, что не тем местом думаешь, как и вот эта сучка, которая рядом с тобой сидит. Два сапога пара. Вообще, вы все тут друг друга стоите. Подобралась компания…

Сола обиженно отвернулась, а Лис спросила:

– Мика, Гром не умрет?

– Тьфу, ты вообще молчи, когда я рядом нахожусь, чтоб я тебя не замечала. Еще раз пикнешь – просто уйду. Сама будешь лечить, паршивка поблудная.

У Лис уже не было сил даже заплакать при этих словах. Она просто отползла в угол и умолкла.

– Так, Сола. Пусть спит, раз заснул. Когда проснется, придешь ко мне, я тебе дам еще отваров. Весь день пусть лежит без малейшего движения, никого сюда не пускать, никаких конфликтов не устраивать! Он должен лежать без нервотрепок, которые вы так любите, хорошо питаться, ты должна быть рядом. Он сейчас в очень опасном положении. Пришить-то мы все пришили, но неизвестно, как все пойдет дальше.

– Он не умрет?

– Откуда я знаю? – раздраженно ответила Мика, – говорю, положение опасное. Я делаю все, что от меня зависит. Поступайте также и время покажет.

Когда солнце было на половине пути к зениту, Гром проснулся. Лис и Сола сидели рядом с ним. Они сразу нагнулись, внимательно всматриваясь в его глаза.

– Соскучились, девочки мои? – Попытался пошутить Гром, но голос его был хриплым и еле слышным

– Как ты себя чувствуешь, Гром, – спросила Сола.

– Ты моё Солнышко рыженькое! Ты такая заботливая у меня. Отлично чувствую, – ответил он. Лис сидела с другой стороны и не говорила ни слова, видя, что он не обращает на нее никакого внимания.

Сола приложила руку к его лбу и сказала:

– Я сейчас схожу к Мике за отварами и быстро вернусь.

Когда она ушла, Лис пересела на ее место и нерешительно погладила его правое плечо.

– Лисичка, все будет хорошо, – попытался улыбнуться Гром.

– Да… я все время была тут, Гром… рядом с тобой.

– Я знаю. Помоги мне подняться, – сказал он, приподнимаясь с помощью правой руки.

– Нет, нет! – Вскричала Лис и рассказала ему о требованиях Мики.

– Хорошо, – сказал Гром, – и сколько мне так лежать?

– Не знаю… Гром, тебе сильно больно? Что я могу сделать для тебя?

– Мне совсем не больно, Лисенок, не переживай. Но ты можешь кое-что сделать – помоги избавиться от лишней жидкости во мне, раз уж мне нельзя выходить, – улыбнулся он.

Когда с этим делом было покончено, Лис сказала жалобным голосом:

– Гром, я люблю тебя. Прошу тебя, не оставляй меня. Я не смогу без тебя.

– Это ты намекаешь, что я могу сдохнуть, так ведь? Что, все реально плохо?

– Нет-нет, что ты! – Испугалась Лис, – просто ночь такая тяжелая была, нет-нет, я не то хотела сказать, я…

Тут зашли Мика и Сола.

– Ну что, бестолочь, очухался? Сейчас напоим тебя травками, накормим, и скоро будет наш Гром снова сильным, здоровым, создавать всем проблемы своим ужасным характером вместе со своею своенравной сестричкой и вашими друзьями – пропела Мика.

Гром даже улыбнулся.

– Мика, – все же спросил он, – я останусь жить?

– И он туда же! А то как же? Иначе ради чего мы вчера корячились полдня над тобой? Ну я – это понятно, такая уж моя доля, но посмотри на этих двух дурочек, они-то тоже как старались! А твой новый дружок – это же вообще уму непостижимо? Так что, милый мой, не бери-ка ты дурного в голову, а давай на деле покажи, какой ты у нас герой, чтобы наши усилия не пропали впустую. Борись, включай свое тупое упрямство – самое главное твое качество и скажи нам сам: «я буду жить»!

Гром рассмеялся.

– Мика, я тебя обожаю! Научи моих женщин вести себя так, как ты. А то они такие сопливые, что просто скучно, – попросил он.

– Эх, дружок, этому не учат. Да и нет желания связываться с вашей компанией. Сам подцепил их, хотя предлагали тебе, дураку, выбрать из трех хороших девушек, – снова стала ворчать она, – так нет, уперся в двух потаскушек.

Гром нахмурился.

– Не надо бровки сводить, на вот, выпей лекарства и ешь.

– Я не хочу есть, – мрачно сказал он.

– Не хочешь? Ну и не ешь. Крови потерял море, сил на выздоровление нет. Дааа, страшно представить, что будет с бедной Солой, если ты умрешь…

Глаза Грома дико сверкнули.

– Давай сюда жратву, – злобно сказал он, – и нечего тут улыбаться!

– Лопай-лопай! Ишь ты, волчонок, против шерстки его погладили, зубки показывает! Будет он учить меня, улыбаться мне или плакать, наглец малолетний… И чтоб лежал неподвижно!

– Ну и сколько мне так лежать?

– Сколько потребуется, столько и будешь лежать, если, конечно, хочешь и руку сохранить, и живой остаться.

– Я буду жить! Поняла?! – Вызывающе сказал Гром, – говори, что надо делать, я все буду выполнять!

– Ну наконец-то! – Усмехнулась Мика, – а то распустил нюни: жить – не жить, буду – не буду, хочу – не хочу… Сейчас охотники принесут для тебя печень – съешь ее сырую. Перевязку завтра сделаем. Я пошла, пусть тебя твои избранницы оглаживают, облизывают и приходят ко мне за лекарствами. И поменьше хнычьте тут все, делом лучше занимайтесь.

Так и прошел день – Гром с трудом заставлял себя есть, пересиливая тошноту, пить побольше воды. После обеда зашел Брэд, от которого Мика не скрыла, что состояние сына его женщины очень опасное, и что ручаться пока она ни за что не может. В это время жар снова стал усиливаться и вождь с беспокойством посмотрел в сухо блестящие глаза Грома.

– Ну как ты? – спросил он.

– Мика сказала, жить буду. А главное – я так сказал, – пытаясь говорить твердо, ответил Гром.

– Правильно, держись, давай! Ты нам всем нужен.

– Сомневаюсь, но спасибо.

– Твоя мать хотела бы, чтобы ты боролся насколько сможешь, Гром.

– Брэд, не беспокойся, Мика уже придумала способ, как заставить меня бороться за жизнь, – улыбнулся Гром, – надо признать – ее методы хитрее и действеннее. Я не умру, уж поверь мне.

– Какой способ?

– Спроси у нее.

– Ладно, я, пожалуй, и сам уже догадался, – тоже улыбнулся он, – я верю в тебя. Завтра зайду.

К вечеру Гром снова впал в беспамятство из-за сильного жара и следующие две ночи и два дня повторялось тоже самое. Соле приходилось засыпать только перед рассветом и урывками ночью, когда Гром недолго пребывал в забытье. Лис все это время не спала совсем, не отходя от него ни на шаг. К тому же она почти не ела, и вечером третьего дня просто потеряла сознание, поднявшись, чтобы принести очередную порцию лекарства Грому. Пришлось Мике готовить и ей поддерживающие отвары и провести жесткую беседу о том, что если она хочет помочь Грому, то нужно, прежде всего, быть здоровой самой.

Когда Мика ушла, Сола, которая испытывала теперь к Лис странную смесь жалости и уважения, сочувственно сказала ей:

– Мика права. Тебе надо беречь себя, Лис, хотя бы ради Грома. Там, в лесу, перед тем, как напал леопард, он признался мне, что любит тебя и ни в коем случае не хотел бы потерять, – приукрасила она его слова.

– Правда? – Лис широко открыла глаза, в которых заметалось отражение огня от костра, отчего они утратили поселившуюся в последнее время безжизненность, – тебе? Говорил?

– Конечно, а чему ты удивляешься? Ведь он и тебе это говорил, разве нет?

– Просто… просто он ни разу за все это время… не позвал меня… только тебя, – и слезы закапали из ее карих глаз.

– А зачем ему тебя звать, когда ты и так все время была рядом? – Логично затметила Сола.

– Ты думаешь, он меня любит? – Беззащитным тоном спросила Лис.

– Не думаю, а знаю. Говорю же, сам об этом сказал мне.

Повисло молчание.

– Сола… он… все так ужасно… этот непрекращающийся жар, постоянная боль… я… я не верю уже, что он… – заплетаясь в словах, вымолвила Лис.

– Перестань! – Перебила ее Сола, – он будет жить! Он же сам сказал!

– А Мика сказала, что нет, – зарыдала Лис.

– Мика так не говорила, ты просто сама себя накручиваешь. Она сказала, что положение тяжелое и неизвестно, что будет. Но ведь раны не загноились? Это самое главное. Ты просто сама устала и ослабела настолько, что тебе все кажется ужаснее, чем есть. Ложись спать, я посижу с ним. Обещаю, сразу разбужу тебя, как только он придет в себя.

– Хорошо, – всхлипывая, согласилась она, – только обязательно разбуди.

Прошла половина этой третьей ночи, и Гром сильно пропотел. Сола постоянно вытирала текущие струйки пота со всех открытых участков тела. От радости она даже разбудила Лис, которую и не думала будить при предыдущих пробуждениях Грома.

Лис прижала ладони к груди и сказала:

– Ведь это значит, что он не умрет, правда?

– Конечно! Не плачь, Лис, лучше ложись дальше спать. Да-да, не возражай – ты ему здоровая нужна, а не слабая и больная! Когда он проснется, я разбужу тебя сразу, а сейчас тебе обязательно надо выспаться после сегодняшнего.

Гром проспал остаток ночи относительно спокойно. Жар был умеренный, он не бредил больше. Утром Мика подтвердила надежды Солы и Лис. Теперь всех мучил другой вопрос: что будет с рукой?

Глава 6

Солнце уже десять раз поднималось и опускалось над стоянкой. Но в палатке Грома все текло по-прежнему – он неподвижно лежал, а его женщины не отходили от него ни на шаг. Гром ни разу не пожаловался на неудобство своего положения, но с каждым днем становился все раздражительнее, и вымещал это, как правило, на Лис. Она понимала причину его поведения, но он бывал жесток, и она, насколько хватало сил, старалась сдерживать слезы, чтобы не нервировать его еще больше. За это время Лис сильно похудела, карие глаза казались черными из-за залегших вокруг них теней. Она постоянно пыталась развлечь Грома какими-нибудь разговорами, и каждый раз это плохо заканчивалось для нее, но он на некоторое время приходил в хорошее настроение.

Соле тоже доставалось, но она предпочла, наоборот, больше отмалчиваться. Старалась быть ласковой, выполняла все его приказы, отвечала на все вопросы, но была уже на грани. Кроме того, она не виделась с Тармиром ни разу после операции, так как не хотела нервировать Грома. Сола, конечно, объяснила Тармиру, когда видела его мельком, идя за лекарством к Мике, почему они временно не могу видеться, но все равно переживала из-за этого, ощущая какую-то вину перед ним. Или это было связано со словами Грома, сказанными в лесу? «Жестоко держать его, не давая ничего взамен». Эта фраза вновь и вновь всплывала в голове Солы, а следом вызывала другую: «похоже, он не любит тебя». Она скучала по Тармиру, не имела возможности узнать про его настоящие чувства к ней, и все это дополняло поведение Грома и картины его издевательств над Лис.

К тому времени, как Мика пришла на очередную утреннюю перевязку, все были на пределе, вымотанные и непохожие на прежних себя. Мика знала об этом, и каждый день готовила им успокоительные отвары.

– Ну что, ребятки, – интригующим тоном сказала она, осматривая плечо, – у меня есть для вас хорошая новость, так что можете убирать со своих красивых личиков это унылое выражение, которое не знаю, как вам, а мне надоело.

– А что? – с надеждой спросила Сола.

– А то, что теперь я с уверенностью могу сказать, что все мы старались не зря: мышцы срастаются, и сегодня будем пировать! Мы сделали это – сохранили Грому и жизнь, и руку!

Сола бросилась к ней на шею, целуя в щеки.

– Мика, как я рада, спасибо тебе, спасибо! – говорила она.

Лис, задыхаясь, прижала руки к груди и не удержалась – слезы полились у нее из глаз.

– Мика, ты серьезно? – С потаенной надеждой спросил Гром, – рука будет цела? И мне можно вставать?

– Ишь, подпрыгнул сразу, – фыркнула она, разжимая объятия, – шустрый какой! Конечно, столько времени побоища не устраивал, наверное, кулаки так и чешутся… вишь девок своих как замучил – одни тени остались, а сам – как бугай здоровый лежишь. Ох, какой же ты вредный, Гром. Вставать ему…

– Ну Микочка, ну не тяни, ну скажи, что можно, я же был хорошим все время, – улыбнулся Гром.

– Хорошим? Мне-то этого не говори, я тебя с рождения знаю, воспитывала сама! Только не удалось вот почему-то. Все дети, как дети были, и Брэд, и Дрэк, и Рок… Хорошим… Да не был ты никогда хорошим, и не будешь никогда.

– Мика, – продолжал улыбаться Гром, – ну хочешь – я тебя поцелую?

– Еще чего?! Поцелует он меня, ишь ты! Вон, девок своих целуй! Их благодари – они тебя вытащили! Ну и Тармира поцелуй, – ехидно сказала она, – без него вообще бы сейчас уже без руки был.

– Если разрешишь мне подняться с этой долбанной шкуры и выйти – я кого угодно поцелую, – рассмеялся Гром, – даже Мунка!

– Ладно, можешь вставать, – возвращаясь к серьезному тону, сказала Мика, – но рукой не шевелить! Мышца ее не приросла, только схватилась! Любое сильное или резкое движение может ее снова повредить. Несколько раз в день медленно сжимай пальцы на больной руке, уже можно и нужно начинать ее разрабатывать. Выходи, гуляй по стоянке, но следи за рукой, чтобы оставалась неподвижна.

Гром закрыл глаза и глубоко вздохнул. Потом открыл их и сделал попытку встать, опираясь на здоровую руку. Это не очень-то получилось.

– Мышцы не работают, – сообщил он, – помогите.

Кое-как, втроем его посадили. Мика сделала перевязку, во время которой он пытался разрабатывать ноги. Потом Мика пошла сообщить радостную новость вождю, а обитатели палатки остались наедине.

Лис сразу бросилась Грому на шею, уткнулась ему в грудь и сквозь слезы бормотала:

– Гром, я так люблю тебя, так люблю… не могу даже сказать, как… я так боялась… спасибо, что ты остался со мной!

– А куда бы я делся? – Обнял ее здоровой рукой Гром, – я же тебе говорил, что все будет нормально.

– Гром… – она так крепко прижималась к нему, что причиняла боль, но не замечала этого, – Гром, я хочу быть с тобой… я не могу без тебя.

– Ох, Лисичка, какая же ты надоедливая! Сестренка, выйди, погуляй по стоянке, она не отлипнет сама, а я с одной рукой с нею не справлюсь, придется действовать по-другому.

Сола удивлялась, как Лис может продолжать любить его после всех издевательств, что ей пришлось вынести. Она обрадовалась возможности отдохнуть от всего этого и снова побыть свободной, поэтому с радостью выполнила приказ Грома.

А Гром тем временем сказал:

– Лис, я хочу лечь на спину, придержи руку.

– На спину? А тебе не будет больно?

– Лисичка, я устал от этого вопроса. Мне не бывает больно, запомни. Надеюсь даже, что мне будет приятно.

Он улегся.

– Развяжи мне штаны, бери его в руку и садись сверху, – приказал он.

Лис смотрела на него, пытаясь сообразить, чего он от нее хочет, и по мере понимания сквозь болезненную бледность ее щек стал проступать румянец, губы припухли, глаза заблестели. Она развязала шнурок, смущенно протянула руку и села верхом на Грома, глядя в его глаза, которые в желтых отблесках огня казались зелеными.

– Ну? Чего сидишь? Ты уже знаешь, как это делается, только теперь мы просто как бы поменяемся местами. Как прежде, я пока не смогу. А ты прилипла: «хочу, хочу». Я пошел навстречу. Теперь дело за тобой.

Лис несмело начала движения, но быстро вошла во вкус и стала громко стонать, иногда нагибаясь, чтобы поцеловать его и погладить лицо и волосы. Он придерживал ее здоровой рукой за талию и иногда руководил процессом:

– Медленнее… теперь быстрее… стой! Давай, продолжай.

Наконец она вскрикнула, несколько резко вздохнула ртом, а затем со всхлипами медленно выдохнула, упав на застонавшего Грома. Некоторое время они приходили в себя, потом он сказал:

– Все, слазь с меня, я на улицу пойду.

– Гром, мне так приятно было, так хорошо! А тебе понравилось? А будем еще сегодня? – слезая, торопливо спрашивала Лис.

– Ну почему ты такая липучая, Лис? Я полоборота луны пролежал здесь, а ты мне на белый свет выйти не даешь своими приставаниями. Отпусти меня, наконец, иначе я на помощь кого-нибудь позову, чтобы помогли отбиться от маленькой ненасытной Лис, – поднимаясь при ее помощи, пошутил он.

Она, видя, что он не злится, продолжала:

– Просто я очень соскучилась и боялась, что потеряю тебя, мне было страшно… и одиноко… мне хотелось быть с тобой… поцелуешь меня?

– Ну ладно, давай разочек, где там твой сладенький ротик. За то, что пришлось Лисенку вынести за это время от злого меня, – он поцеловал ее.

– Не говори так про себя, Гром, ты самый лучший, хороший, ласковый и добрый!

Гром рассмеялся и вышел на улицу.

Невдалеке он увидел Солу, разговаривающую с Тармиром. На лицо его сразу легла тень, от хорошего настроения ничего не осталось. Он шагнул к ним, но передумал и сел на землю, решив понаблюдать за выражениями их лиц.

– Гром вышел, – негромко предупредил Тармир.

Сола с беспокойством обернулась и попыталась решить, как ей быть.

– Он сам мне сказал выйти погулять. Да и с тобой ведь разрешил общаться, – сказала она, – так что думаю, ничего страшного не произойдет. Тем более, перед нападением леопарда он сам меня отправил к тебе на разговор. Но нам так и не удалось поговорить в тот раз.

– Да, я помню. Я тоже хотел тогда поговорить с тобой.

– О чем? – смотря ему в глаза, спросила она.

– Я видел, как тебе тяжело. Что, хоть та ночь прошла нормально, тебе все равно плохо с ним. И за завтраком, и потом в его палатке ты была такая… потерянная… нет, даже опустошенная. Я вспомнил, как в первый раз увидел тебя – ты была такая свежая, красивая, полная сил! Как ландыш, покрытый росинками. А он просто медленно убивает тебя – у тебя даже взгляд изменился.

Он помолчал.

– Я хотел предложить – давай убежим, Сола. Ты не сможешь жить с ним, зачем тебе это терпеть? Ради чего?

– Что ты, Тармир, мы уже говорили об этом! – Испугалась она, – он догонит нас и убьет тебя!

– Ну сейчас точно не догонит. Подходящий момент, Сола. Решайся. Ты сделала для него все что могла. Он не сможет сейчас преследовать нас, смотри – он еле ходит, еле на землю сел.

– Брэд пошлет охотников, но если даже не поймают – тогда он покончит с собой, – возразила она.

– Сола, перестань верить в это, не покончит он с собой. Он не допустит, чтобы ты досталась мне. Скорее уж он подождет выздоровления и пойдет искать нас, но найти будет очень трудно и, к тому же, мое племя большое, ему не справится с нами в одиночку. Бежим, Сола.

Она помолчала.

– Тармир, – промолвила она, рассматривая свои руки, – я хотела спросить тебя. Можно?

– Конечно можно, – удивился он.

– Как ты ко мне относишься? – напрямую спросила она, поднимая на него синие газа.

Тармир вздрогнул. Он растерянно посмотрел на нее, несколько раз попытался что-то ответить, но в результате опустил глаза, не сказав ничего.

На лице Солы отразилась сильная боль, голова ее поникла. Она изо всех сил пыталась сдержать слезы, но они полились сами собой. Посидев еще немного, не поднимая головы, она сказала, неловко вставая:

– Я не хочу, чтобы ты оставался тут ради меня. Возвращайся к своим, – и сама не узнала своего голоса.

Тармир тоже вскочил и схватил ее за руку.

– Подожди! Ты меня неправильно поняла. Я знаю, каких слов ты от меня ждала, и… и, наверное, именно так я и отношусь к тебе, но пока… я не готов об этом говорить. Дай мне время.

– Зачем, – вся в слезах, спросила Сола, – это или есть, или нет, по половинке же этого не бывает?

– Ты не права, Сола, дай мне объяснить, пожалуйста, не расстраивайся и не уходи так! Я просто не был готов к такому разговору, не принимай близко к сердцу мою реакцию, я все объясню! В другой раз, – сказал он, так как Гром вскочил одновременно с ним и уже подходил к ним.

– Нуу, – сказал он, – кто тут обижает мое Солнышко?

Тармир отпустил ее руку.

– Ваше общение стало слишком бурным. Мы так не договаривались. Чего ревешь? Я все-таки был прав?

– Наверное, – тихо произнесла Сола, все также смотря в землю.

– Ах, вот оно в чем дело… – протянул Тармир.

– Что значит, «наверное»? Любит он тебя или не любит? – Не обращая не него внимания, спросил Гром у Солы.

– Я не знаю. Он промолчал, – с трудом сказала Сола, привыкнув уже за время совместной жизни отвечать на все его вопросы, какими бы тяжелыми они не были.

– Сола, я объяснил свое молчание, поговорим в другой раз, – сказал Тармир.

– Зачем в другой раз? Тебя спросили, будь добр ответить! Иначе я сам заставлю отвечать, – резко произнес Гром.

– Чего ты тут раскомандовался? – Не менее грубо ответил тот, – я не одна из твоих женщин, и, между прочим, выше тебя по положению! Так что не лезь ко мне со своими допросами!

– На твое положение мне плевать, на тебя тоже, – зрачки Грома стали расширяться, – ты постоянно лезешь зачем-то к моей женщине, морочишь ей голову и доводишь до слез. Скажи прямо, если ты мужик – любишь ты ее или нет, пусть, наконец, услышит правильный ответ и перестанет строить себе иллюзии! А после этого говори, как я могу избавиться от долга перед тобой и пошел отсюда к бабам своего долбанного племени!

– Гром, не волнуйся, пожалуйста, вдруг что-то случиться с рукой! – взяла его за здоровое плечо Сола, стирая слезы – давай погуляем, поговорим об этом после, хорошо? Пожалуйста, прошу тебя, не надо сейчас! Пожалуйста, ну вспомни, сколько тебе пришлось вытерпеть, чтобы сохранить руку, сколько нам всем пришлось вынести! Ради меня, ради Лис! Она даже сознание теряла, три дня и две ночи не спала и ничего не ела!

Тяжелое дыхание Грома постепенно пришло в норму.

– Хорошо, – буркнул он, обнимая ее, – я просто не понимаю, почему, если любишь женщину, не сказать ей об этом. Я же вот говорю, что люблю мое рыженькое Солнышко. И зачем забивать ей голову пустыми мечтами, если не любишь. Честные люди так не делают – ни в первом, ни во втором случае.

– Хорошо, Гром, так мы пойдем гулять?

– Нет. Ты иди, погуляй, если хочешь, а мне надо поговорить вот с этим умником.

– Гром, мы же договорились, что…

– Сола! – прикрикнул он на нее, – ты попросила, я тебе уступил. А теперь не перегибай палку, не зли меня и сходи, погуляй. Речь у нас пойдет о другом.

– Тогда можно я останусь с вами? – Попросила она, но он так взглянул на нее, что она развернулась и быстро ушла к Брэду.

Соперники остались наедине, злобно глядя друг на друга.

Глава 7

– Почему ты это сделал, – спросил Гром.

Они стояли друг напротив друга – Тармир темнокожий, с черной косой до середины спины, Гром – альбинос с длинными, белыми, как снег на вершинах гор, волосами, бледной кожей и голубыми глазами. Гром был в полтора раза шире и мощнее в плечах, но стройный Тармир на полголовы выше соперника.

– Сделал что?

– Убил леопарда. Предложил лечение.

– Тебя что-то из этого не устроило?

– Я просто хочу понять. Ты меня ненавидишь. Зачем тебе помогать мне, так ведь? Или ты всерьез принял, что мы могли бы стать друзьями? – усмехнулся Гром.

– А с чего ты взял, что я тебя ненавижу? Ведь, по твоему мнению, я не люблю Солу, так какое мне дело должно быть до тебя? Что касается дружбы – я бы лучше с леопардом подружился.

– Надо же, какой ты таинственный – я думал, что ты меня ненавидишь, Сола думала, что ты ее любишь, а оказалось, мы оба ошиблись. Так, может, поделишься со мной своими настоящими чувствами к нам?

– А кто ты мне такой, чтобы я с тобой делился? Сам сказал – мы далеко не друзья.

Гром немного подумал.

– Ладно, на самом деле мне плевать на твои чувства к кому бы то ни было. Почему ты это сделал?

– А почему тебя это так беспокоит? – поинтересовался Тармир.

– Просто хочу понять, – пожал плечами Гром.

– Нет. Не просто. Дело в том, что как раз именно ты ненавидишь меня и осознание, что ты сохранил руку, а скорее всего, и жизнь – ты сам это знаешь – благодаря мне, настолько ужасно для тебя, что ты всеми силами пытаешься найти в моих действиях какой-то скрытый гадкий мотив. Я прав?

– Но ведь он есть, так ведь?

– Ну давай, выкладывай свои мысли, – с усмешкой промолвил Тармир.

– Откуда же мне знать? Я думал от тебя услышать. Может быть, хотел перед Солой покрасоваться, мол, какой я порядочный, а какой Гром гавнюк, по сравнению со мной.

– Во-первых, зачем мне красоваться перед Солой, если я ее не люблю? Ты сам себе противоречишь.

– А вот этого я не знаю, с какой целью ты строишь из себя героя перед моей женщиной, если не любишь – а на любовь-то не похоже! Чтобы свое самолюбие потешить, так ведь? Вот я такой пришел, чужой, непонятно откуда, и заставил в себя… – запнулся Гром, не в силах произнести этого слова, – самую красивую девушку из ваших племен. А вы все не смогли.

– Какой же ты мерзкий, – брезгливо поморщился Тармир, – какая у тебя гадость в голове – самому не противно? А во-вторых, красоваться перед Солой или доказывать ей свою порядочность и твою гавнистость мне не нужно – она и так видит, какой я, и какой ты – тебе не удается скрывать свою сущность.

Кулаки Грома сжались, и тут же левую руку прострелила сильная боль. Он моментально разжал ладони и нахмурился.

– Ну теперь и тебе придется доказывать ей что-то. Ты сегодня сильно поколебал свой образ героя в ее глазах, так ведь, – сказал он.

– Да, спасибо тебе за это большое.

– Не стоит. Я честно предупредил тебя, что не сдамся на одном согласии пользоваться ее телом, как ты тогда выразился. И буду использовать любые способы. Кроме твоего убийства.

– А что толку? Она не любит тебя и не полюбит, даже если ты очернишь меня в ее глазах.

– Не любит? Ты слепой, что ли? Не видел, как она отреагировала тогда, с леопардом? И после – она постоянно заботилась обо мне и… ну, в общем, много чего делала. Это не любовь?

– К брату, дурак ты такой, сколько можно тебе об этом говорить! Ты опять забыл, что ты ее старший братишка? Сравни ее поведение с поведением Лис! Как мужчину она тебя не любит, потому что любит меня, и ты об этом прекрасно знаешь!

Гром размахнулся и ударил его кулаком в лицо. Тармир упал.

Они помолчали. Тармир поднялся, вытирая кровь с рассеченной губы.

– Ну расскажи же о своих бескорыстных мотивах, трудно что ли? Пусть такому мерзавцу, как я станет еще хуже от осознания твоего величия и своего ничтожества, – предложил Гром.

– Я тебе уже сказал тогда же: по обычаю, охотники должны защищать друг друга. Меня так воспитали. Это единственный мотив. Я бы перестал уважать себя, если бы просто стоял и смотрел, как тебя загрызает леопард. Хочешь – верь, не хочешь – не верь.

– Хорошо. А как с лечением? В обычаях ничего об этом не говорится, ты мог просто молчать и смотреть, как мне отрезают руку. Я остался бы жив, ты не был бы ни в чем виноват и даже остался бы героем – сделал что мог, убил леопарда.

– Ты действительно хочешь знать причину? Она тебе не понравится.

– Говори, мне вообще все в тебе не нравится, так что одним больше, одним меньше…

– Стало жалко тебя… Знаешь, как такого сильного, самоуверенного хищника, который всех держал в страхе. И вдруг у него отняли одну лапу, и он в один момент стал беспомощным и жалким. Именно вот из-за этого контраста, если ты понимаешь, о чем я. Какое-то неприятное чувство возникло. Сейчас мы с тобой равны – я знаю, ты сильнее – но все же. У нас обоих две руки, две ноги. Но, если бы ты лишился руки, я бы не смог относиться к тебе, как к достойному противнику, я бы постоянно жалел тебя, как инвалида. И мне пришлось бы уступать тебе. Понимаешь?

Гром задумался.

– Ты знаешь – понимаю. Сам бы я так не сделал, мне ни к чему лишние сложности. Я бы дал леопарду загрызть тебя, а то и сам бы помог. А уж тем более с лечением руки. Зачем это все? Когда можно решить проблему легко и просто. Но ты не ищешь простых путей и не желаешь пользоваться преимуществами, которые, на твой взгляд, не честные. Тогда, помнишь, ты отказался наказывать меня, когда Брэд приказал тебе – это то же самое. И сам Брэд в чем-то похоже себя ведет. До сих пор не пойму – почему он отдал мне Лис, а уж тем более, Солу? Вы странные, но я вам благодарен. Что-то в вас, действительно, есть. Сказал бы, что это глупость – но нет, почему-то начинаешь по-другому смотреть на вас. Но во мне этого точно нет.

– Соглашусь с тобой. Ты умный и хитрый человек, даже честный по-своему, но… Вот ты сейчас признал, что благодарен нам. И я знаю, например, что ты благодарен Лис за ее любовь. Значит, способен по-человечески относится к людям, понимать их, даже к своим врагам. И все-таки что-то в тебе не так, как будто что-то мешает стать человеком, а не жестоким зверем, как заноза какая-то у тебя в голове.

– Ты же знаешь что это за заноза.

– Ни извини, тут я тебе помочь не могу.

– Я и не прошу твоей помощи. Сам знаешь – ты будешь последним, к кому я за нею обращусь. Так значит, – продолжил он после некоторого молчания, – ты говоришь, что все-таки ее любишь, так ведь? Или все же просто благодарен за свою жизнь?

– Я тебе ничего не говорил.

– Ну так скажи. Давай поговорим, как мужчины, раз мы теперь такие близкие друзья с тобой. Смотри, как мы мило болтаем, понимаем друг друга, делимся секретиками и все такое.

– Ты себя нормально чувствуешь, Гром? – Скептически просили Тармир, – мне кажется, ты еще не вполне здоров. Может, пойдешь, отдохнешь немного?

– Ты еще начни спрашивать, не болит ли у меня ручка и не обиделся ли я на тебя, – улыбнулся тот.

– Ты слишком злобный, чтобы обижаться, а рука у тебя болит. Мы не друзья, говорить нам не о чем, так что иди, отдыхай – вот и весь разговор, – отрезал Тармир.

– А чего ты боишься признаться в своей любви, если она есть?

– Да с чего я должен тебе признаваться в чем-то? И какое тебе дело до моей любви или нелюбви? – раздраженно сказал Тармир.

– Как это, какое? Речь идет о моей женщине! Если не любишь – уходи из племени, не надо ее защищать, я ее не буду бить! У тебя там есть мать, друзья, женщина, так ведь? Они тебя ждут, так проваливай отсюда и порадуй их! Чего ты тут сидишь, в чужом для себя племени, с чужими для тебя обычаями и дурачишь чужих женщин? – с сердцем сказал Гром.

– А если люблю? – спокойно поинтересовался Тармир.

Гром посмотрел на него тяжелым, угрожающим взглядом.

– Я тебе ее все равно не отдам. Так что сделай все то же самое, что я тебе сейчас предложил и найди у себя другую женщину. Сола все равно не будет твоей, так какой толк тебе сидеть здесь? Не понимаю.

– Ты многого не понимаешь.

– Так, может быть, ты объяснишь мне? Зачем ты здесь? Уходи, оставь нас в покое, так будет лучше для всех. По-хорошему прошу тебя. Я действительно благодарен тебе, поэтому давай решим миром эту проблему.

– Ну, если по хорошему, что ж, объясню. Я тебе ее все равно не отдам. Отпусти ее, оставь нас в покое, так будет лучше для всех. И я тоже по-хорошему прошу тебя.

Гром издал какой-то утробный звук, схватил Тармира за шею и стал душить его одной рукой. Тот тоже охватил шею соперника руками. Но там были просто каменные мышцы, и Тармир, начиная задыхаться, хрипло сказал:

– Отпусти, дурак психованный… иначе я буду отбиваться, несмотря на твою руку… хотя я ее задолбался пришивать… сейчас по ней буду бить, оторву на хрен все мышцы опять…

Но Гром продолжал свое, с дикой яростью глядя ему в глаза. Тогда Тармир ударил его – но не по руке, а по скуле. Тот, как всегда, никак не отреагировал на это.

Но к ним уже спешил Брэд, предупрежденный Солой. Он двумя руками оторвал руку Грома от Тармира и оттолкнул их друг от друга.

– Гром! Как тебе не стыдно! – спросил он задыхающегося от бешенства сына своей первой женщины, – Тармир, можно сказать, спас тебя, а ты, как только встал на ноги, бросился его душить! Сегодня соберем совет, где я собираюсь наградить Тармира, а ты снова пойдешь на последнее место за такую выходку!

– Нет, Брэд, не надо, – сквозь кашель прохрипел Тармир, – я сам его спровоцировал. Это было слишком, признаю.

– Зачем?

– Достал он меня. Прицепился, как репейник. Неважно. Нельзя было говорить таких слов буйнопомешанному дураку. Я виноват. Гром, прости. Не наказывай его, Брэд.

– Да пошел ты! – с ненавистью ответил Гром, отворачиваясь, чтобы идти к своей палатке, – плевал я на вас всех, наказывайте, как хотите!

– Ну сколько можно?! – сказал Брэд, – я-то думал, что теперь ваши отношения хоть немного изменятся, так нет! Послушай, Тармир, – продолжил он, когда Гром ушел, – я, конечно, этого не хочу, но тебе лучше покинуть наше племя. Иначе это никогда не закончится, вы всю жизнь будете мучить друг друга. Ты прекрасный человек, хороший охотник, принес немало пользы нашему племени – я был бы рад, если бы ты остался его членом. Ты мог бы со временем стать вторым охотником и давать советы вождю. Но так жить нельзя. Обращаюсь к тебе не как вождь, а как человек: или уйди, или оставь Солу в покое и начни спокойно жить со своей женщиной. Я знаю – ты человек твердых правил и вполне мог бы быть даже вождем. Так вот: если ты меня хоть немного уважаешь – обещай последовать одному из моих предложений. Иначе я вынужден буду принять меры, потому что так жить дальше невозможно и даже опасно, а я должен оберегать свое племя, несмотря на собственные желания.

– Какие меры? – Смотря ему в глаза, спросил Тармир.

– Я дам тебе оружие, еду и все остальное – и выгоню из племени, – прямо ответил Брэд.

Тамир опустил голову.

– Я могу подумать?

– Думай. До сегодняшнего совета. Но, с этого момента, и в случае, если ты решишь остаться, я запрещаю тебе общаться с Солой. Если запрет будет нарушен – я выгоню тебя сразу.

– Брэд, подожди! Разреши последний раз поговорить с нею, мне очень нужно!

– Нет. Решай.

Вождь развернулся и пошел к пещере.

Глава 8

Тармир растерянно смотрел ему вслед. Он решительно не знал, как ему теперь быть. «Что я вообще здесь делаю?» – спросил он себя, как будто только сейчас очнулся, – «Почему не иду домой? Ведь Гром прав. Что я могу теперь сделать для нее, когда она – его женщина? А тем более теперь, мне нельзя даже говорить с нею. Она не хочет уходить со мной. Да еще неизвестно, как мои отнесутся к тому, что я привел дикарку. Они-то не знают, что они – не такие уж дикари, а, в общем-то, неплохие люди, хоть и примитивные. Может, действительно, бросить все и забыть об этом?»

Но при мысли о том, что он уйдет, бросив Солу здесь, и никогда больше не увидит этот теплый, наивный и вместе с тем глубокий синий взгляд, не дотронется до пламенных мягких волос, не коснется ее губ, у него все разрывалось внутри. «Что со мной происходит? И почему это случилось именно со мной? Как мне быть? Да даже не во мне дело, ведь я обещал ей остаться. Обещал не бросать ее одну с Громом. Но захочет ли она сама, чтобы я оставался на таких условиях? Надо поговорить с нею. Но как? В лес идти невозможно. На стоянке опасно – Брэд может заметить. Позвать ее в свою палатку? Нет, Гром ни за что не позволит. А что, если поговорить в его палатке?» – озарила его дикая мысль.

Он решительно встал и направился к палатке Грома. Подойдя, он услышал оттуда стоны и присел недалеко, решив подождать.

Гром, вернувшись в свою палатку в самом мрачном настроении, сел на лежанку Лис и поманил ее рукой.

– Помоги лечь, – грубо сказал он, – и сама садись сверху.

Лис радостно кинулась к нему. Развязывая штаны, она стеснительно спросила:

– Можно я поцелую тебя… здесь? Мне хочется…

Брови Грома взметнулись вверх. Он улыбнулся.

– Ну, давай попробуем. Выдумщица моя!

Лис наклонилась над ним. Гром коротко вздохнул и положил руку на ее голову. Вскоре он сгреб ее волосы в кулак и потянул к себе.

– Ох, иди сюда скорее, Лисеночек мой маленький.

– Тебе не понравилось? – Тревожно спросила она, подняв на него глаза.

– Очень понравилось, боюсь не сдержаться.

– Если хочешь, не сдерживайся, – покраснела Лис.

– Нет, в другой раз. Сейчас я как обычно хочу.

Они впились в губы друг друга, Лис заняла свое положение.

Потом Гром расслаблено валялся, глядя в потолок, Лис лежала головой на его груди, прижавший к нему всем телом.

– Мне так хорошо, Гром… я и не знала раньше, что такое бывает в жизни.

– Мне тоже хорошо, сладенькая моя девочка.

– Я люблю тебя, – просительно сказала Лис.

Гром с улыбкой скосил на нее глаза.

– Я тоже тебя люблю, Лисичка, – обнял ее он, и абсолютно счастливая Лис уткнулась в его грудь.

Некоторое время они молча лежали.

Услышав тишину, Тармир громко позвал:

– Гром! Выйди, пожалуйста!

Гром вздрогнул. Все усилия Лис сразу пропали зря: умиротворенное настроение было смыто новой волной ярости. Он сел. Лис попробовала молча удержать его за руку, но он оттолкнул ее, с трудом поднялся и вышел.

– Какого хрена тебе надо? Исчезни, не попадайся мне на глаза, урод долбанный! – Сквозь зубы произнес он.

– Послушай, Гром, подожди. Мне очень нужна твоя помощь. Пожалуйста, помоги, будь другом!

Тот уставился на него во все глаза.

– Какая тебе помощь?! Какой друг?! – взревел он, – ты совсем охренел, идиотина?! Единственная помощь, которую я могу тебе оказать – придушу прямо сейчас на месте, чтобы не было больше на свете такой уродской твари, как ты! А потом пусть мне оторвут эту проклятую руку и перережут горло!

– Подожди, Гром, не горячись. Я ведь не ругаться пришел. Ты умный человек, мы вполне можем говорить спокойно. В конце концов, мы же должны как-то решить нашу проблему. Дело в том, что Брэд запретил мне общаться с Солой, навсегда, под угрозой изгнания из племени. Но мне очень нужно поговорить с нею в последний раз. Если мы будет говорить в твоей палатке, нас никто не увидит. Пожалуйста, разреши.

Гром обалдело смотрел на него.

– Что? – Не веря своим ушам, спросил он, – подожди, друг мой. Я что-то не пойму. Все это действительно происходит – сначала ты говоришь мне в лицо, что моя женщина меня не любит, а любит тебя, ты ее тоже любишь и во чтобы то ни стало постараешься отобрать у меня, а потом приходишь ко мне и просишь поговорить с нею в моей палатке вопреки приказу вождя, да чтобы я еще прикрывал тебя? Это действительно происходит, или я сплю, и мне снится тупейший кошмар?

– Гром, вождь предоставил мне выбор из двух вариантов: либо покинуть племя, либо остаться, но никогда не общаться с Солой и держаться от нее подальше. Я и сам понимаю и признаю, как и ты: ситуация наша сложная и что-то надо делать. Я хочу поговорить с Солой и спросить, чего хочет она – чтобы я остался на таких условиях или ушел. Я уйду, если она скажет.

– Мы оба знаем, что она скажет. Сола – женщина и будет цепляться за последнюю надежду, так что это будет лишняя болтовня, да и только. Ты сам знаешь, что тебе нужно выбрать, просто сил не хватает решиться. Если тебе нельзя подходить и общаться с нею – зачем ты ей тут нужен, так ведь? Мелькать постоянно перед глазами, причиняя лишние страдания? Лучше отрезать сразу. Она погрустит некоторое время и забудет тебя. Если ты мужчина, друг мой, ты должен это сделать.

Тармир помолчал.

– Ты прав. Но скажи, а ты бы смог уйти? Хватило бы сил?

– Нет. Не смог бы. И не ушел бы. Я бы боролся за нее до смерти, точнее – до ее, а потом моей смерти. Она моя. Я не уйду, не надейся. У тебя был прекрасный шанс избавиться от меня, причем она осталась бы жива, так ведь? И жили бы вы счастливо, изредка вспоминая бедного жестокого зверя, которому не повезло. Сола бы пару раз поплакала о своем старшем братишке, радуясь в душе, что так удачно избавилась от него. Но ты не воспользовался этим шансом, друг мой, потому что башка твоя забита всякой хренью и эта хрень для тебя важнее счастья любимой женщины.

Тармир тяжело смотрел на него и молчал.

– Ну как? – Поинтересовался Гром.

– Достаточно жестоко, молодец, – сухо ответил тот, – ты говорил, что чувствуешь себя в долгу за мою помощь тебе. Разреши поговорить с Солой и мы в расчете.

– Все-таки решил спихнуть на нее тяжелое решение, принять которое у самого силенок не хватает? А еще меня называл трусом.

– Так ты разрешишь? Или твои обещания, как всегда, были брехней тупой собаки?

– Ух! Как ты заговорил, друг мой! Неприятно все-таки, когда тебя пинают в твои чувства, как ты постоянно поступаешь со мной, так ведь?

Тармир молча смотрел на него.

– Хорошо, – с многообещающей улыбкой сказал Гром, – раз ты просишь у меня помощи, я не могу тебе отказать, добрый мой друг, раз ты такой нерешительный. К тому же ты прав – я дал слово и сдержу его.

– Ты разрешаешь поговорить с Солой? – Недоверчиво спросил Тармир.

– Конечно, – спокойно ответил Гром, – мы же с тобой друзья, ты сам попросил быть твоим другом. И я подумал: а почему бы и нет? А друзья должны помогать друг другу. Ты не можешь принять трудное решение, просишь тебе помочь, и я помогу. Заодно верну тебе долг – между друзьями не должно быть долгов, так ведь?

Тармир напряженно смотрел на своего соперника. Что-то его смущало. И вдруг он понял – глаза Грома были черными, как в моменты его приступов неудержимой ярости. Но сейчас он выглядел абсолютно спокойным.

– А где Сола, не знаешь? – спросил Тармир.

– Знаю, друг мой, – улыбаясь, ответил тот, – у нее есть укромный уголок, куда она с детства забивалась, если ее обижали. Не сомневаюсь, она и сейчас там, оплакивает твою жестокость. Не беспокойся, я сейчас ее приведу к тебе. Заходи в палатку.

Гром привел Солу и приказал Лис выйти. Сам сел возле порога.

– Гром, я хотел бы поговорить к Солой наедине, – попросил Тармир.

– Нет, дружочек, всему есть предел. Я вас вдвоем не оставлю. Или говори, что хотел, или выходи из палатки.

Тармир сжал губы, но спорить не стал.

– Сола, – начал он, – сегодня получилось очень нехорошо, прости меня. Но я, правда, был не готов. Я постараюсь тебе объяснить. Когда я тебя в первый раз увидел – мне показалось, что у меня в голове произошла яркая вспышка. У меня никогда раньше не было такого чувства. В моем племени осталась девушка, но… она не такая, как ты. Я не знаю, как это назвать, чтобы ты лучше поняла, но… ты теперь как будто все время во мне, при мысли, что тебя не будет рядом… мне становится очень плохо.

Гром закашлялся.

– Давай переходи к делу, я не могу слушать весь этот бред! – грубо сказал он.

– Почему я молчал – я не мог поверить, что это происходит со мной, – продолжил Тармир, – понимаешь – только не обижайся – люди моего племени считают вас дикарями. У вас ужасные обычаи, вы едите людей, соединяетесь с родственниками – ведь этого делать нельзя, у нас это запрещено. Я пытался разобраться в себе, разобраться в вас… запутался в сомнениях. Но все это в итоге не изменило отношения к тебе. Я понял, что среди вас хоть и есть дикари, но к тебе это не относится. Ты прекрасная девушка, скорее похожая на наших людей, чем на ваших. Я люблю тебя.

– Пошел вон! – заорал Гром, – какого хрена?

– Стой, Гром, я сейчас просто спрошу, как мы и договаривались, дай мне еще время!

Неожиданно Гром встал и ушел. Они переглянулись.

– Наверное, боится не сдержаться. Так вот, сейчас сложилась такая ситуация, – и Тармир рассказал Соле о требованиях вождя, – я поступлю так, как скажешь ты. Как будет лучше для тебя.

Во время разговора Сола сидела, опустив глаза на свои руки. После слов Тармира она задумалась. «Жестоко держать его здесь, не давая ничего взамен».

Тем временем Гром зашел в пещеру к Брэду и расположился у его костра. Тот хмуро посмотрел на него, а Мика спросила:

– Чего тебе надо?

– Зашел вот еще раз сказать спасибо за то, что руку мне сохранила, – с улыбкой ответил Гром.

– Ее тебе Тармир сохранил. Я тут ни при чем, – сердито сказала она, – а ты, даже не успев полностью оклематься, душить его этой рукой бросился, поганец.

– Не этой, – продолжал он, – это мы так… по-дружески, немного подразнили друг друга. Между друзьями такое бывает иногда. Но в целом между нами теперь полное понимание – у нас одни интересы, мы оба умные люди, любим поболтать. Да хоть вот вам пример – он попросил разрешения поговорить с Солой – я разрешил, почему нет? Я ей сразу сказал, что не буду делать из этого проблему.

– Как, он сейчас просил говорить? – сдвинул брови Брэд.

– Конечно, я зла не держу. Ну, ляпнул человек, бывает. Сидят, болтают в палатке, – невинно ответил Гром.

Брэд встал и двинулся к выходу. Гром пошел вслед за ним.

– Куда ты, Брэд?

Тот не ответил, направляясь к палатке Грома.

Тем временем Сола наконец решилась.

– Тармир… если ты сомневался, любишь ли ты меня, наверное, и сейчас сомневаешься. Даже если любишь – я не имею возможности ответить тебе, в том смысле, что ничего не могу дать. При таких условиях, зачем тебе жить тут среди дикарей. Наверное, тебе лучше уйти.

– Я не про себя, я спросил: как тебе будет лучше? Ты хочешь, чтобы я остался?

– Я не хочу, чтобы ты страдал, – тихо ответила она.

– А я не хочу, чтобы страдала ты. Я буду страдать в любом случае, потому что я хочу, чтобы ты была рядом.

– Я тоже, – еще тише сказала Сола, – но я хотя бы нахожусь среди своих. А ты – среди дикарей.

– Сола, – подумав, вымолвил Тармир, – я не могу оставить тебя здесь. Я не могу уйти без тебя. Если ты разрешишь, я останусь и буду ждать, когда ты согласишься уйти со мной.

Сола вскинула на него брызнувшие счастьем глаза, напомнив ему тот момент, когда он попросил Брэда принять его в племя. Она хотела броситься ему на шею, но он удержал ее.

– Не надо, а то вдруг увидит. Страшно представить, что тогда будет. Мне кажется, он совсем помешался после болезни. Так разрешаешь?

– Я хочу, чтобы ты остался, Тармир. Хотя и понимаю, насколько тебе тяжело в этой ситуации. Я буду надеяться, что…

В это время полог палатки откинулся и перед ними оказался вождь со стоящим позади Громом. Тармир вскочил.

– Уходи из племени, – твердо, но с печальной ноткой приказал Брэд, – сейчас же. Собирайся. Требуй все, что тебе нужно.

– Нет! – Вскрикнула Сола, тоже поднимаясь.

Тармир смотрел на довольно улыбающегося Грома.

– Какой же ты подлец, – сказал он, – так вот она какая, твоя благодарность?

– Ты о чем, друг мой? – Удивился Гром, – ты признался мне, что не можешь принять решение, хочешь спихнуть этот мучительный выбор на мою женщину и просил помочь тебе. Я помог – теперь у тебя нет выбора, и ты можешь со спокойной душой оставить нас всех в покое и перестать издеваться над Солой. В конце концов, защищать ее – моя обязанность, я не хочу больше смотреть, как ты причиняешь ей боль. Ну и в чем тут подлость?

– Почему ты принимаешь решения за нее? – Спросил Тармир.

– Потому что это моя женщина. Все решения в нашей семье принимаю я. И несу за нее ответственность.

– Так ты знал? – переводя взгляд с одного на другого, спросил у Грома Брэд.

– Я знал, какой решение будет правильным, – спокойно сказал тот, – и ты это знаешь. Более того – и он это знает. И Сола это знает, так ведь, Солнышко мое? Просто ни у кого из вас не хватает решимости. Тармир помог мне, не отрицаю, я в ответ помог ему. А заодно и всем остальным. Можете не благодарить.

Тармир отвернулся от него.

– Брэд, – обратился он, – можно с тобой поговорить?

– Да сколько можно говорить, – спросил Гром, – что это на тебя такая болтливость напала? То со мной ему надо поговорить, то с Солой, то с Брэдом. Следующий кто? Вождь принял решение – иди и выполняй приказ.

– Гром, пока что вождь я. И я могу сам за себя ответить. О чем разговор пойдет? – спросил Брэд у Тармира, – если о том, чтобы остаться – не стоит тратить время. Ты нарушил приказ. Да и Гром в целом прав. Мне действительно жаль. Но так всем будет лучше.

– Брэд, ты хотел наградить меня. Я прошу в качестве награды простить мне ослушание. Не мог я уйти или перестать общаться, не сказав Соле ни единого слова. Это было жестоко с твоей стороны и по отношению к ней, и по отношению ко мне. Что мы сделали, чтобы заслужить такое? Сола переступила через себя, пошла навстречу желанию Грома. Я тоже старался помогать всем, чем только мог. Пойми меня, пожалуйста. Ты же справедливый человек и способен понять другого. Это не значит, что я в будущем буду нарушать твои приказы. Я хочу остаться и буду выполнять твои требования. Если ты считаешь, что я заслужил такую награду, прошу – позволь мне остаться в племени. Больше я ни о чем не прошу. Если же считаешь, что не заслужил – что же, ты – вождь, и мне придется уйти. В конце концов, я делал все это не ради награды.

Глава 9

Все племя стояло перед вождем в нетерпеливом ожидании.

– Я собрал вас в связи с последними событиями. Их было много, они были сложными и могут иметь последствия. Сначала я хочу задать вопрос охотникам. У нас есть семья, в которой всегда происходят какие-то проблемы. Мне не надо говорить вам, о ком идет речь. Сегодня я сделал очередную попытку прекратить это, строго запретив Тармиру с того момента всякое общение с Солой и предоставив выбор: или покинуть наше племя, или остаться, живя со своей женщиной и не имея никаких отношений с семьей Грома. Но он тут же нарушил мой приказ, уединившись с Солой в палатке Грома. Гром его сдал, объясняя это тем, что всем будет лучше, если он уйдет. Я приказал Тармиру уходить, но он просит простить ему нарушение, ссылаясь на свою помощь племени. Итак, выскажитесь, как, по-вашему, будет правильно: выслать или оставить по его просьбе? Мунк.

Мунк злорадно посмотрел на Грома.

– Я считаю, – важно промолвил он, – чужого нужно простить и оставить в племени. От него больше пользы, чем от Грома. Честно сказать – от Грома вообще пользы нет, один вред. Вот кого бы надо выгнать – так это его. И проблемы были бы решены. Он же неадекватный. Жалко, что леопард его не загрыз.

– Ну хватит, Мунк! Я тебя понял. Грома, я думаю, не стоит спрашивать, так что слушаем Рока.

– Это почему меня не стоит спрашивать? – вклинился Гром, – я – самое заинтересованное лицо, а ты мне рот затыкаешь? Нет уж! Пусть люди услышат мои мотивы, а то у вас получается, что Гром – жестокий зверь, а мой друг Тармир – белый, пушистый зайчик.

Все засмеялись.

– Так вот. Он только с вами белый зайчик, а наедине со мной, когда никто не слышит, превращается в хитрого лиса и старается из всех сил спровоцировать меня, чтобы снова и снова показывать вам, какой Гром мерзавец, бьет слабого и даже своего спасителя. «Ну полный псих!» – думают все вокруг, так ведь? А я хотел бы знать, что бы сделали вы – я к охотникам обращаюсь – если бы он подошел к вам, и сказал в лицо, что ваша женщина вас не любит, любит его и он будет всеми силами стараться ее отбить и ни за что не уступит мне. Чтобы я оставил «их» в покое. Что я трус, хвастун, подлец, нытик, принудил ее стать моей женщиной шантажом, изнасиловал ее, не способную даже защищаться! – Гром задыхался от бешенства.

– Ты действительно все это говорил? – Хмуро обратился вождь к Тармиру.

– Да, – признался Тармир, – но ведь все это правда. Он это и сам прекрасно знает. Что же так бесится, слушая правду о себе?

– Я ее не насиловал! – заорал Гром.

– Хорошо, ты тогда объяснил мне это и я тебе поверил, – спокойно ответил Тармир, – но все остальное ведь, правда?

Гром кулаком сбил его с ног и стал изо всех сил пинать ногами, пока его осторожно не оттащили.

Сола все это время молча стояла, опустив голову, ни на кого не глядя. Тармир поднялся и стер кровь с губ.

– Вот мы очередной раз увидели, из-за чего возник этот вопрос, – сказал Брэд, – Тармир, а зачем ты говоришь Грому эту «правду»? Я запретил тебе вмешиваться в их отношения. Получается, ты регулярно нарушаешь мои приказы. Почему ты позволяешь себе обзывать его, обсуждать их личную жизнь? Рассуждать о чувствах его женщины? Зачем? Какое тебе до них дело?

Тармир молчал.

– Отвечай, я тебе приказываю. Я о таком твоем поведении не знал, и твой ответ повлияет на решение твоей просьбы.

– Брэд, я виноват. Я тогда еще признал это и извинился перед ним. И во многих других случаях я выражался слишком резко. Я обещаю, этого больше не повторится. Он на самом деле бил меня за дело, с его точки зрения. Я осознавал, что провоцирую его, мне хотелось причинить ему боль. И я знал, насколько она сильна для него. Прости меня, Гром.

– Нет, друг мой, – ответил тот, – такое не прощается. За такие слова убивают, а не просто бьют в наглую морду.

– Дело твое, но, во всяком случае, это больше не повториться. Обещаю.

– Так, – сказал вождь, – а что ты скажешь нам про свое намерение отобрать, во что бы то ни стало, Солу у Грома? Это тоже «правда»?

– Да… То есть, да, я говорил это.

– Шутил, наверное? – Спросил вождь, прищурив глаза.

– Не совсем… Это я тоже сказал сгоряча, чтобы задеть его.

– То есть на самом деле ты не собираешься этого делать, правильно я понимаю?

– Я понимаю, что это невозможно. Она его женщина, – пересилив себя, ответил Тармир.

– Молодец! А раз она его женщина, на что он имеет право?

– На все, – решив идти до конца, ответил он.

– И если он будет ее бить, обижать, унижать, насиловать, что будешь делать ты?

– Ничего.

– А если сделаешь, я выгоню тебя в тот же миг. Ты понял меня?

– Да.

– А теперь продолжим совет с учетом только что услышанного. Рок, тебе слово.

– Да я даже не знаю. Вообще, Тармир мне нравится – хороший парень, смелый и зла не держит ни на кого. А Гром мне друг. Жаль, что они не поладили. Может быть теперь, когда вождь запретил Тармиру все это, и поладят? Выгнать-то никогда не поздно? Мне кажется, надо дать ему шанс, если он, в самом деле, отстанет от их семьи. Он честный человек, я думаю, сдержит слово.

– Ну, спасибо тебе, Рок, – сказал Гром.

– Гром, но если все будет хорошо, – виновато сказал Рок, – почему бы ему не остаться?

– Дрэк, говори, – оборвал их диалог Брэд.

– Тут сложный вопрос, – задумчиво сказал второй охотник, – начать надо с того, что он нарушил приказ, и, как я понял, делал это неоднократно. За это нужно наказать. С другой стороны, он действительно полезен племени, тут Мунк прав. Он спас жизнь мне, тебе, Брэд, тому же Грому. Показал нам метод пришивания мышц – одно это чего стоит! Ведь на нас племя не закончится, вырастут дети, потом их дети. Мы может только предполагать, скольких людей спасет это лечение. А кто знает – может быть, у него есть и другие знания, которые при случае откроются, такие же полезные? Ты только подумай, вождь, насколько ценен для нас такой охотник. Так неужели мы будем выгонять его из-за разговора с капризной девчонкой или за то, что он что-то там сказал избалованному, эгоистичному безумцу? Ему еще и не то нужно сказать. Спровоцировали его, бедного. А кто его спровоцировал, когда он на мужчину своей матери с ножом накинулся? Да, Тармир нарушил приказ, надо его наказать, по обычаям. Но ты же уже наказал – запретил общаться с нею. Не такое уж большое преступление он совершил. Такое наказание, я считаю, будет для него достаточным. Если хочет остаться, пусть остается – вот мое мнение. И охотником больше. У нас их не хватает.

– Спасибо, Дрэк. Ты привел серьезные доводы. Мое решение такое: Тармир может оставаться с нами при условии выполнения всех поставленных условий. Я запрещаю ему общаться с Солой и вообще подходить к ней. Если кто-то увидит, что он нарушает этот приказ – он обязан немедленно сообщить мне. Я запрещаю ему вмешиваться в семью Грома и их отношения. За ослушание он вынужден будет покинуть племя.

Сола и Тармир украдкой переглянулись.

– Второй важный вопрос, – продолжил вождь, – это награждение Тармира за то, что он оказал существенную помощь Грому и открыл нашему племени новый метод лечения ран. Спасибо тебе, Тармир! В награду за свои заслуги ты займешь место третьего охотника после Дрэка.

По толпе пролетел гул удивленных и одобрительных возгласов. Даже Рок, место которого, по сути, занял Тармир, не был против.

Гром сразу повернулся и ушел прочь. За ним бегом побежала Лис. Сола подняла безнадежный взгляд на Тармира и встретилась с ним глазами, увидев в них такую печаль, что невольно двинулась к нему. Все с интересом смотрели на них, но она этого не осознавала. Когда Сола сделала второй шаг, Тармир сжал губы, отвернулся и направился к своей палатке. За ним, бросив на Солу враждебный взгляд, последовала Вик. Сола резко остановилась и смотрела им вслед. За этой сценой внимательно наблюдал Брэд.

Потянулись дни. Для кого-то они были наполнены летним теплом, удачной охотой и радостными событиями. Вторая женщина Дрэка разрешилась сыном, а Мил снова забеременела. У Мунка тоже было прибавление семейства – младшая женщина, Мон, принесла девочку, а вторая женщина была в тягости. Женщины Рока и Тармира были подругами, благодаря чему сблизились и они сами. Ходили друг к другу в гости, устраивали совместные обеды.

На важные советы со вторым охотником Брэд часто стал теперь звать Грома и Тармира. Он видел в них преемников себе и Дрэку и старался передать им опыт общения друг с другом ради общей цели, а также пытался найти в них точки соприкосновения. При этом они оба вели себя очень достойно – ни на одном совете не выдали своих истинных чувств друг к другу, и вождь уже почти поверил, что ситуация вошла в правильное русло.

Но он ошибался.

Со времени последнего совета Сола изменилась. Она ни в чем не прекословила Грому, выполняла абсолютно все его приказы, как бытовые, так и в постели. Он не требовал от нее такой раскованности, с какой вела себя в интимные минуты Лис, опасаясь травмировать ее. И тем не менее, она больше ни разу не проявила даже того интереса, который так обнадежил его в их первую ночь. Она делала все, что полагается: уступала ему, гладила и целовала, но он всем телом, каждой клеточкой чувствовал полнейшее равнодушие – или, другими словами, «согласие пользоваться ее телом». Его накрывала при этом бессильная ярость, он с каждым разом все больше чувствовал себя именно насильником и стал все реже ложиться на ее лежанку. Однако он ни разу не ударил ее за все это время. Он винил во всем Тармира, постоянно вспоминал его слова, хотя тот ни разу с момента совета даже не попытался приблизиться к ней.

Гром несколько раз заговаривал с Солой об их взаимоотношениях, пытаясь поймать хоть искру понимания. Она всегда отвечала ему – то, что он хотел услышать, но он понимал, что это ложь. Он заглядывал ей в глаза и не видел там ничего: ни любви – даже той, которую видел во время своей болезни – ни ненависти. Просто безжизненный взгляд. Он пытался быть нежным, говорил слова о любви, доводя Лис до истерик, а потом отрываясь на ней. Но все было без толку. Сола как будто исчезла из реальности, и Гром медленно сходил с ума.

Лис выбилась из сил, пытаясь поддерживать его. Хотя теперь она постоянно ходила в синяках, казалось, что она полюбила его еще больше. Старалась приготовить еду повкуснее, отвлечь его разговорами на разные темы. В постели искренне радовалась, когда он вытворял с нею все, что хотел, сама старалась придумать что-то новое и постоянно говорила ему, как ей хорошо с ним, что он – самый лучший, сильный и умный. Их отношения с Солой снова испортились, но теперь старшая женщина Грома не реагировала так эмоционально на нападения Лис. Она брезгливо морщилась, слушая глупые, как ей казалось, восхваления Грому и отмалчивалась. А Лис злорадно замечала – Гром все меньше времени проводил с Солой, а все больше с нею.

– Гром… – робко, но с затаенной радостью сказала Лис в присутствии Солы, – я беременна.

– Да? – Немного приподняв брови, спросил равнодушно он, – а зачем это?

– Ну как… – растерялась она, – чтобы родить тебе ребенка.

– Ааа… – протянул он те же тоном, – ну что ж, рожай.

– Ты не рад? – Слезы навернулись на глаза Лис.

– А чему я должен радоваться? Что ты из маленькой, стройной Лисички превратишься в толстого носорога, а потом тут появится вечно визжащее существо, с которым постоянно придется возиться?

Лис не выдержала и расплакалась. Гром со злобой дал ей подряд три пощечины.

– Не реви, дура! Сколько можно говорить! Неужели настолько тупая, что не можешь запомнить – я не переношу этого воя!

– Прости, Гром! – Стараясь успокоиться, жалобно сказала Лис, – я просто думала, что ты обрадуешься… Прости, что расстроила тебя… я же не знала… это же от не от меня зависит… я не специально!

Гро дал ей еще одну оплеуху.

– А я разве тебя в чем-то винил? Просто не пойму, с чего это ты начала требовать, чтобы я прыгал от счастья?

– Что ты, Гром… я ничего не требовала… просто думала… другие ведь радуются…

– Ах ты, сучка, ты меня опять вздумала с другими сравнивать? Забыла, что я тебе ноги пообещал вырвать за это? Кто это «другие»? – и он стал бить ее уже всерьез.

Сола взяла корзину и молча вышла.

Гром сразу бросил свернувшуюся в комочек Лис, поднялся, тяжело дыша, и нагнал Солу.

– Куда ты?

– Схожу, нарву трав на ужин, – не смотря на него, ответила она.

– Посмотри на меня.

Сола подняла потускневший взгляд.

– Ты злишься? – Внимательно смотря в ее синие глаза, спросил он.

– Нет.

– Из-за Лис, так ведь?

– Нет. Она твоя женщина, – равнодушно ответила она.

– Сола, – он помедлил, вновь подбирая слова, – я же вижу, что ты злишься. Скажи хотя бы, из-за чего?

– Гром, я вовсе не злюсь на тебя.

– Солнышко мое, ну скажи. Просто скажи. Я ничего не сделаю, просто хочу понять.

Он взял ее ладони в свои.

– Я не злюсь на тебя, Гром. Ты мой мужчина, и я не имею права злится на тебя.

В глазах Грома полыхнули огни ярости и он сильно сжал руки Солы в своих кулаках.

– Сола, в чем дело?! Что не так? Ты можешь мне это сказать?

– Гром, все хорошо. Я могу сказать только это. Я не знаю, почему ты думаешь, что что-то не так. Что я сделала, что ты так думаешь? – Безучастно промолвила Сола.

Губы Грома задрожали, он бросил руки Солы и ушел на свою стоянку. Лис по-прежнему лежала на полу, не издавая ни звука. Он лег на ее лежанку. Полежав некоторое время, он сказал:

– Ну, чего ты там скрючилась? Чем-то недовольна?

– Нет, что ты, Гром, – сразу отозвалась она, – просто не хотела тебе мешать.

– А кто тебе сказал, что ты мне мешаешь?

– Я не знаю… я просто подумала, что расстроила тебя, и что ты на меня злишься…

Грома передернуло. Он ненадолго закрыл глаза, глубоко вздохнул и произнес:

– А ты меньше думай. У тебя это не очень получается. Вставай, иди сюда.

Лис привстала и подползла к нему.

– Ты, правда, не злишься? – несмело спросила она.

– Да правда, правда. Что с вас, баб глупых, взять? – он подмял ее под себя, грубо лаская.

Она раздвинула ноги, запустив руки в его белоснежные волосы, глубоко вздохнула. Рука Грома требовательно проникла в Лис, ощутив влагу ее тела. Он дернул за веревку, поддерживающую его штаны, и начал жестко действовать, вырывая у Лис резкие вскрики наслаждения. Рыча, кусал ее губы, шею и грудь. Она застонала, прижимаясь к нему бедрами изо всех сил, но он на этом не успокоился, заставил ее стонать еще и еще.

Наконец он сам громко застонал и без сил растянулся на ее теле, уронив голову ей на шею. Задыхаясь, он прошептал ей на ухо:

– Милая моя. Лисеночек. Я люблю тебя.

Беззвучные слезы ручьями потекли по лицу Лис. Она гладила его по спине, по волосам и лицу, шепча в ответ:

– Гром, я тебя очень люблю. Очень люблю. Очень люблю. Я всегда буду любить тебя. Не прогоняй меня. Если хочешь – я избавлюсь от ребенка.

Гром поднял голову и ошарашено посмотрел на нее.

– Если тебе не нужен… – боязливо сказала Лис.

– Девочка моя! Прости меня, я сорвался. Глупостей не говори.

– Ты меня, правда, не разлюбишь?

– Конечно, нет, я просто ступил.

Лис опустила голову.

– Это из-за нее, – еле слышно сказала она.

Гром вздохнул, поднялся с Лис и сел. Она обняла его.

Племя уже перекочевало на свою третью, после пещеры, стоянку на своей территории. Чтобы иметь растительную пищу, они вынуждены были постоянно менять место проживания, так как быстро очищали окрестности в пределах досягаемости. Когда листья стали менять цвет с зеленого на желтый и красный, Сола спокойно сообщила Грому:

– Я беременна.

Глава 10

Гром перестал дышать и впился в нее взглядом.

– Ты уверена? – спросил он, взяв ее за руку.

– Да, – она опустила голову.

– Ты не рада?

– Не знаю.

– В смысле «не знаешь»? Ты не разбираешься в своих чувствах? – напрягся он.

– Тебе же не нужны дети, – ответила она, – так чему мне радоваться?

– С чего ты взяла? – Удивленно спросил Гром.

– Ты при мне говорил это Лис.

– Ох, – облегченно вздохнул Гром, и обнял ее, – нашла, что вспомнить. То Лис, а то ты. Со временем твой сын станет вождем после меня. Я очень рад, Солнышко мое! – И он нежно поцеловал ее и посмотрел ей в глаза. Ему показалось, что где-то глубоко в них застыло скрытое отчаяние.

– Так, – выпустив ее из объятий, отодвинулся он, – особой радости все равно не видно. Этот ребенок не мне не нужен, а тебе, так ведь?

– Почему ты так решил, Гром? Я рада.

– Сола, ты меня полным дураком считаешь? Что между нами происходит? Ты как неживая все время! Ты можешь не сказать, в чем дело?!

– Гром, я не понимаю, чего ты требуешь от меня? Что я не так делаю? Я стараюсь делать все так, как ты не приказываешь.

Гром отвернулся от нее и долго смотрел в сторону стоянки.

– Это из-за этого урода, так ведь? – негромко сказал он, не поворачивая головы, – но ведь его не выгнали. Вон он, сидит спокойно возле своего костра. Общаться вам не я запретил. Ударил я его за дело, он сам признал это перед всем племенем. Сейчас на советах Брэда я общаюсь с ним совершенно нормально. Так за что ты отыгрываешься на мне? В чем моя вина, что все так сложилось?

Сола молчала.

Солнышко мое, ну поговори со мной. Я уже ничего не требую от тебя, просто хочу понять – что у тебя на душе. Ты обиделась? Или ненавидишь меня? Боишься? Хочешь за что-то отомстить? Тебе плохо со мной? Я просто теряюсь в догадках, постоянно только об это и думаю. За что мне такая мучительная пытка? Я уже больше не могу.

На мгновение в лице Солы что-то дрогнуло.

– Гром, – сказала она тихо, – я не знаю, что тебе ответить, правда. И я не понимаю – почему ты задаешь не такие вопросы? Ведь ты же говоришь, что ты мне любишь.

– Почему «говоришь»? А ты сама этого не видишь? Не веришь? – Озадаченно спросил он.

Она помолчала.

– Верю. Поэтому и не понимаю, зачем ты задаешь мне эти вопросы.

– Не понял, а как связаны моя любовь и вопросы?

– Я не умею так говорить, как ты. Вот ты сейчас сказал, что несчастлив со мной, хотя я рядом, твоя женщина, стараюсь вести себя, как и все женщины, у которых есть мужчины. Слушаюсь тебя. Но ты несчастлив, правильно же я поняла?

– Да.

– Ну вот. Ты говоришь, что любишь меня. Я у тебя есть. И все равно ты несчастлив. Может, даже больше, чем тогда, когда меня у тебя не было. А как ты считаешь, я счастлива? Задумывался об этом?

При последних ее словах Гром вздрогнул, как будто ему дали пощечину. Его губы сжались, взгляд стал болезненно-мрачным. Зрачок стал расширяться. Но Сола смотрела на него равнодушно.

– Понял. Значит, все-таки я был прав. И так будет всегда, так ведь? Он всю жизнь будет мелькать у тебя перед глазами, ты бессильно будешь пускать на него слюни и никогда не дашь мне ни единого шанса, даже если я буду на коленях перед тобой ползать или свихнусь со временем. Просто из принципа – что из-за меня ты не можешь быть с ним, так ведь? Теперь все понял, спасибо, что объяснила.

Она молчала. У него дрожали губы и руки. Он резко встал и пошел к своему очагу. Подхватил копье и направился в сторону леса. Лис испуганно спрашивала у него, куда он и что с ним, но он не замечал ее. Она побежала за ним и вцепилась в его руку, умоляя никуда не ходить. Гром стряхнул и сильно оттолкнул ее, так, что она чуть не упала. Она осталась смотреть ему вслед, пока он не скрылся, а потом побежала к сидящей на прежнем месте Соле. Ни слова не говоря, она влепила ей пощечину.

– Что ты опять ему наговорила, сука?! Сколько ты будешь издеваться над ним, гиена вонючая?! – закричала она.

– Пошла вон, защитница нашлась. Нашла, кого защищать. Без тебя справится, – спокойно ответила Сола, поднимаясь.

Лис побежала к вождю.

Она напугала всех своим видом.

– Брэд, можно сказать?

– Говори.

– Эта падла опять что-то сказала Грому. Он взял корье и ушел в лес. Он вообще не в себе был! Пошли охотников за ним, прошу тебя! Ведь уже темнеет! – истерично сообщила Лис.

– Это что за слова! – Возмутилась Мика, – ты как называешь старшую женщину своей семьи! Что за наглость?!

– Тихо, тихо, успокойся, – сказал вождь Лис, – не волнуйся, тебе нельзя в твоем положении. Я-то уже думал, что вы все успокоились, наконец. Что они там опять не поделили?

– Я не знаю. Пожалуйста, пошли охотников и накажи ее!

– В первую очередь тебя надо наказать, нахалка! – Высказала свое мнение Мика.

– Лис, успокойся. Он не маленький мальчик, не заблудится. Позови Солу, выясним, все ли так серьезно.

– Очень серьезно, поверь, Брэд! Я же его знаю! Прошу тебя!

– Лис, иди. Я сам решу, что делать, – настойчиво сказал вождь.

Лис передала Соле приказ Брэда, но та неожиданно сказала:

– Зачем? Я не пойду.

– Ты с ума сошла? – Уставилась на нее Лис.

Та не ответила, и Лис бегом побежала сообщить о ее словах вождю. Тот нахмурился и послал Лис передать Дреку, чтобы он привел ее.

Дрек подошел к Соле и без лишних слов схватил ее за волосы, намотал их на кулак, поднял ее и потащил к вождю. Она шла молча. Тармир вскочил и пошел за ними, но опомнился и остановился, глядя вслед. Дрэк бросил ее к ногам вождя.

– Что это за выходки? – грозно спросил тот.

Сола продолжала сидеть на земле между возвышающимися над нею фигурами Брэда и Дрэка и молчала. Невдалеке стояла Лис.

– Что произошло у вас с Громом? – Задал вопрос Брэд.

Сола не отвечала. Брэд и Дрэк удивленно переглянулись, и вождь кивнул. Дрэк наклонился и дал Соле пощечину.

– Говори. Что случилось? – Продолжил Брэд, но с тем же результатом. Дрэк снова ударил ее.

– Подожди, Дрэк, – сказал Брэд, присев перед нею, – ты можешь объяснить свое поведение?

Она подняла на него глаза.

– А сам не догадываешься? – прошептала она, – ты отдал меня Грому, запретил Тармиру общаться со мной. Я не хочу больше жить. Поэтому мне плевать на ваши обычаи, можете убить меня. Я не буду с тобой ни о чем говорить.

Брэд устало поднялся.

– Иди, – сказал он ей.

– Ты пошлешь охотников, Брэд? – Спросила Лис.

– Дрэк, возьми охотников, пройдитесь по лесу. Как мне все это надоело!

– Брэд, да никуда он не денется! Вернется, когда есть захочет и по бабам своим соскучится.

– Сходите. Возьми Мунка и Рока. Долго не ходите, скоро стемнеет. Нельзя оставлять племя без защиты.

Гром вернулся на второй день, отсутствуя две ночи, и сразу прошел мимо своего очага к вождю.

– Гром! Ты с ума сошел? – Спросил Брэд, – ты вообще ни о ком, кроме себя не думаешь? Ты представляешь себе, что мы тут только не представляли себе? Как посмел уйти без разрешения? Ты обещал во всем слушаться меня, если тебе отдадут эту наглую девку!

Гром вышел из апатии и удивлено посмотрел на него.

– Наглую девку? А что она сделала?

– Не подчинилась моему приказу подойти ко мне и отказалась отвечать на вопросы. Дрэку пришлось за волосы ее тащить и пощечин надавать…

– Что?! – Взревел Гром, – какого хрена?! Да я ему сейчас голову оторву!

Он повернулся и побежал к очагу Дрэка, но Брэд догнал его, схватил за плечо и с силой развернул к себе лицом.

– А ну стой! – рявкнул он, – он сделал это по моему приказу! Что там у вас произошло, отвечай ты! Вы уже все надоели, чтоб вы все провалились сквозь землю. Отвечай, или я выгоню всю вашу семейку, раз вы не можете жить в племени и подчиняться его обычаям!

– Что тебе надо?! На что я должен отвечать?!

– Из-за чего тебя понесло в лес на два дня?! Что там у вас опять произошло?!

– А произошло то, что она меня не любит и этого никогда не случится, пока этот урод бродит перед ее глазами благодаря тебе!

– А тебе какая разница, любит она тебя или не любит? – Заорал Брэд, – она твоя! Права была Мика – тебя все отдали, а ты постоянно ищешь причины для недовольства! Она тебя слушает? Выполняет твои приказы? Чего тебе ее надо?

– Мне этого мало, – вдруг обычным тоном пояснил Гром, – я тебе говорил, чего хочу от нее.

– Ну, мало ли кто чего хочет, – тоже спокойнее ответил Брэд, – я тоже много чего хочу. Хочешь расскажу? Я любил твою мать. Но я потерял ее, и меня никто не спросил, хочу ли я этого. Потом я четыре года жил без женщины – даже смотреть ни на кого не хотелось. Наконец взял себе жену. Но эту историю ты сам знаешь – меня опять-таки не спросили, когда с грязью смешали самые близкие люди. Но что самое смешное – Ним постоянно начала поглядывать в твою сторону. Вот, думаю – тебе ее сразу отдать, или все-таки дождаться от нее ребенка? Но я не плачу.

– Не нужна мне твоя Ним, оставь себе, – буркнул Гром.

– Гром, надо радоваться тому, что имеешь.

– Я не могу так. Не могу так жить, зная, что она никогда не будет моей полностью.

– Что ты как девчонка сопливая! Сола – и то лучше тебя держится! У нее-то вообще ничего нет из того что она «хочет», и в придачу есть ты, который ей жить спокойно не дает. Она сказала мне, что не хочет жить.

– Я тоже не хочу, – сказал Гром, – послушай, Брэд, можно я поживу некоторое время у тебя?

– Это еще зачем? – Удивился тот.

– Не могу я ее видеть. Мне надо подумать.

– Не выдумывай, Гром, веди себя, как мужчина. А как же Лис? Она очень расстроится, а это опасно в ее положении.

– Ничего с нею не произойдет. Не разрешишь у тебя остаться – я к Року пойду.

– Да оставайся, мне то что… Но ты неправильно себя ведешь.

Он провел у вождя два дня. За это время Лис приходила к нему, не осмеливаясь приближаться слишком близко. Гром отмахнулся от нее и она в слезах ушла к своему очагу.

Так ничего и не придумав, Гром вернулся к себе. Он совершенно прекратил всякое общение с Солой, все приказы отдавал Лис и жил только с ней. Лис была счастлива, как никогда. Она поправилась, на щеках постоянно играл румянец, карие глаза весело блестели, на губах цвела улыбка. Несмотря на то, что половину срока она уже отходила, живота почти не было видно. Гром сделал ей гребешок наподобие солиного и она расчесала свои великолепные пепельные волосы, превратившись из миловидной девушки в настоящую красавицу. Даже Брэд удивлялся, насколько похорошела его бывшая женщина.

В отличие от нее, Сола с каждым днем выглядела все хуже. С начала беременности по утрам у нее была рвота, а с течением срока появилась и в обед. Она худела на глазах, стала очень бледна. Рыжие ее волосы уже не переливались глянцевым оттенком красных листьев под светом осеннего солнца, а стали тусклыми и повисли грязными прядями, так как сил у нее уже не хватало часто ходить на речку и мыть их в холодной воде. К тому они стали сильно выпадать. Она редко выходила от своего костра, потому что все время мерзла. Глаза ее ввалились, и уже непонятно стало, какого они цвета. Но на нее никто не обращал внимания и не разговаривал с нею, включая Грома.

Однажды, когда выпал первый снег и племя готовилась к последней кочевке в этом сезоне – к пещере, чтобы укрыться там на зиму – к очагу Грома подошла Вик.

– Гром, можно сказать? – Спросила она его.

– Чего тебе – крайне удивился тот.

– Ты не мог бы зайти к нам в палатку? Тармир просит тебя об этом, – робко сказала она, бросив неприязненный взгляд на Солу, безучастно сидевшую у костра, ни на кого не глядя.

– Чего ему надо? – грубо спросил Гром.

– Я не знаю, – опустила взгляд в землю Вик, – только могу догадываться.

– Да на что мне твои догадки, – ответил он, вставая, – я лучше от него самого послушаю.

– Гром, – еле слышно прошелестела Лис, – может, не надо?

– Тебя кто спрашивает? Заткнись и сиди тихо! Или мне надо у тебя разрешение спросить? – Сдвинул брови Гром.

– Нет, нет, что ты, Гром! Просто я немного переживаю.

Гром, не посмотрев на нее, направился в палатку Тармира.

– Чего тебе надо, – мрачно спросил он.

– Гром, ты прости, что я снова вмешиваюсь не в свое дело, – начал тот, – и даже нарушаю приказ вождя. Но я не могу молчать. Что происходит с Солой? Почему она так изменилась?

– Она беременна.

– Да, я так и подумал. Но так не должно быть – посмотри на остальных беременных в нашем племени. У Солы что-то идет не так.

– Ну, так переносит – такое бывает, так ведь?

– Гром, это ненормально. Попроси Мику посмотреть ее, я прошу тебя. Что она сама говорит – как она себя чувствует?

– Не знаю. Я с нею не общаюсь, – хмуро ответил Гром.

Тармир помолчал, пытаясь осмыслить его слова.

– Почему?

– Потому что мое общение ей на хрен не нужно, как и я сам.

– Послушай, Гром, прошу тебя, покажи ее Мике. Вспомни, она же – твоя женщина, ты обещал ее защищать и заботиться о ней! Ведь она может умереть!

Гром вскинул на него глаза:

– Чего? Что ты мелешь? С чего ей умирать? Это всего лишь беременность, а она ведет себя так, чтобы мне было плохо! Чтобы просто поиздеваться надо мной! Я ей не запрещал общаться с тобой! А она вымещает теперь это на мне!

– Гром, послушай меня, пожалуйста, покажи ее Мике. У нее что-то пошло не так, если вовремя не помочь, она может умереть! И тогда уже не будет никакой разницы, с кем она хочет общаться, с кем нет, кого любит, кого нет! Ее не будет! Прошу тебя, это ведь так нетрудно – просто позови Мику! Гром, если ты любишь ее – позови Мику! – в голосе Тармира была такая паника, что Гром внезапно очнулся.

– Ты… ты серьезно считаешь, что ей грозит опасность? – неуверенно спросил он.

– Да, Гром, да! И очень серьезная! Мне запрещено влезать в ваши отношения, но я пошел на это. Как думаешь – просто для того, чтобы лишний раз поболтать с тобой?!

Гром вскочил и побежал к Мике.

Глава 11

– Ну рассказывай, – сказала Мика, присаживаясь рядом с Солой, – чего ты сидишь, киснешь? Как себя чувствуешь?

– Нормально, – безучастно ответила та.

– Ты мне тут дурочку не включай! – Прикрикнула на нее Мика, – я пока не слепая! Я не поболтать сюда пришла. Что у тебя?

– Была рвота… но она прошла…уже.

– Прошла? А как часто была?

– Постоянно.

– Хм, – нахмурилась Мика, – что еще?

– Спина болит все время… снизу… и живот иногда…так резко начинает… и кровь.

– Хм, – повторила Мика еще более мрачно.

Гром с беспокойством слушал их.

– Мика, все нормально? – Спросил он.

– Ты совсем идиот или притворяешься? Как все это может быть нормальным? Если только ты хочешь избавиться от нее – ну тогда все идет нормально, скоро избавишься. Почему раньше не позвал меня?

Гром побледнел и вскочил на ноги.

– Нет! Этого не может быть! Я ничего в этом не понимаю, я не знал, что что-то не так! Мика, ну скажи, что все будет хорошо? Пожалуйста, скажи!

– Бестолочь глупая! Не знал он! Да тут знать ничего не надо, достаточно посмотреть на нее! Кожа и кости остались! Изверг! Вот скажу Брэду, он тебя отчехвостит! Любовь у него, видите ли! Да от такой любви бежать надо как можно дальше! Угробили девку два дурака!

Ноги Грома перестали держать его, и он плюхнулся обратно на землю. Перед глазами поплыла какая-то пелена, все расплывалось. Его начало трясти.

– Ооой, тьфу ты, – презрительно сказала Мика, и обратилась к Лис, которая бросилась к Грому и прижалась к его спине, – займись своим любовником, завари ему пустырника с корнями валерианы. Сходи, у меня возьми, Мил или Ним покажут. Мне некогда сейчас возиться с нервными типами.

Та бросилась за травами.

– Ничего, упрямица моя, – ободряюще сказала Мика, погладив Солу по голове, – не бойся, будем тебя лечить, просто так не отпустим, а то тут полстоянки с ума сойдут.

– Я и не боюсь, – она подняла на нее глаза, – я этого хочу. Мика, не делай мне ничего. Я специально не шла к тебе.

– Чегооо? – отшатнулась та, – ты чего мелешь, дура? Как только не стыдно рот открывать для таких слов! Ах ты, поганка такая!

– Я не хочу больше жить, – тихо сказала она.

– Цыц! Не хочет она! Ты еще не начинала даже жить! Хватит строить из себя страдалицу! Чего тебе не хватает? Все есть. Не повезло в этот раз с ребенком, ничего страшного, будут другие детки. Ты мне это брось, я тебя не вытащу, если ты сама бороться не будешь!

Сола не стала с нею спорить.

– Сола, к сожалению, твой ребеночек умер. Его нужно обязательно вытащить из тебя. Обычно это происходит само собой, но у тебя почему-то затянулось. Я сейчас пойду, заварю травы, будешь их пить. И выкини дурное из головы, – она приложила руку к ее лбу, – небольшой жар, пока не будем сбивать.

Она ушла, а Гром подполз к Соле, с ужасом глядя ей в лицо.

– Солнышко мое, пожалуйста, постарайся, – отчаянно произнес он, – я скотина, мне нет оправдания! Я даже прощения не прошу у тебя, я его не заслуживаю. Но не покидай меня, я же умру без тебя!

– Гром, перестань. Ты не виноват в этом, – устало сказала она.

– Ну Солочка, девочка моя рыженькая! – Он схватил ее за руки, – совсем холодные! Ты замерзла?

Он затянул ее к себе на колени, укутал в одеяло и прижал к себе, уткнувшись в нее лицом.

Лис принесла ему успокоительное и протянула ему.

– Да отстань ты от меня, – отмахнулся он.

– Ну пожалуйста, выпей, Гром, – взмолилась она, – тебе станет лучше.

– Ты совсем идиотка? Мне станет лучше от чашки воды, когда Сола умирает? А я ничего не могу сделать!

– Это не вода, а успокоительные травы. Прошу тебя, выпей! И Сола просит, правда? – с надеждой взглянула она на нее.

– Да, – ответила та.

Гром проглотил отвар. К ним подошел Брэд. Присев перед ними, он взял Солу за руку и оглядел сверху донизу, после чего перевел полный бешенства взгляд на Грома.

– Гром, положи Солу на лежанку, – приказал он.

Тот аккуратно уложил ее на бок и тщательно укрыл со всех сторон. Брэд взял его за плечо и потянул на несколько шагов в сторону.

– Негодяй! – Сквозь зубы вымолвил он, и сильно ударил в челюсть. Гром упал.

Лис взвизгнула и закрыла лицо руками.

– Любви, говоришь, хотел добиться? – и снова сбил поднявшегося Грома, но не стал на этот раз ждать, когда тот встанет с земли, а стал бить его ногами. Гром молчал и не пытался даже прикрыться. Лис быстро подползла к Соле и что-то шепнула ей на ухо.

– Брэд, – слабо сказала Сола, приподнимаясь на локте, – Брэд! Пожалуйста, прошу тебя, не надо. Он тут ни при чем. Я сама не пошла к Мике и ему ничего не говорила. Прошу тебя, Брэд, не надо, я не хочу.

Тот оставил Грома и сел рядом с нею.

– Ну что с тобой происходит, девочка? –Ласково сказал он, – что не так? Может быть, Гром тебя обижает?

– Да не обижает он ее! – возмущенно заступилась Лис.

– Заткнись! – в два голоса сказали ей Брэд и Гром.

– Не обижает, – ответила Сола.

– Хочешь, я выгоню их пока отсюда, а ты мне наедине расскажешь, что он тут с тобой делает? – Гладя ее по волосам, предложил вождь.

– Да ни к чему, Брэд, он со мной ничего не делает, правда. И не обижает. Наоборот, хорошо относится ко мне. Правда.

– Тогда почему ты довела себя до такого состояния? – Мягко спросил он, – расскажи мне все.

– Не могу, – сказала она, – оставьте меня в покое все, пожалуйста. Я не хочу ни с кем разговаривать.

Подошла Мика и Брэд бессильно посмотрел ей в глаза.

– На вот, пей, – протянула она чашку Соле, – заварила тысячелистник с ромашкой. Посмотрим, как подействует.

Сола выпила. Гром встал и сел рядом с ней с другой стороны от Брэда, обняв ее одной рукой.

– Чего ты прилип к ней? – спросил его вождь, – раньше надо было внимание уделить! Дай человеку спокойно полежать!

Глаза Грома угрожающе потемнели.

– Чего ты лезешь ко мне? Если кулаки от ревности чешутся, так давай, бей! Ты же у нас вождь! Тебе все можно!

– Что? От какой еще ревности? Ты дочь моей Кэтри до полусмерти замучил, все мало тебе было и ты так не мог! А Кэтри, между прочим, жизнь свою отдала, чтобы Сола жила! Я тебе ее уступил, а ты…

– Я замучил? Я ее пальцем не касался, слова не сказал, после того, как она мне призналась, что ей это не нужно все! А вот ты сейчас сидишь и притворяешься дураком, мол, не знаешь, почему это все с ней происходит. Лишь бы с себя на меня всю вину свою свалить!

– Что ты несешь, Гром? Какая вина? Ты сам-то понимаешь, что говоришь, или все – окончательно помешался? – Удивленно спросил Брэд.

– Да, да, давай, продолжай дальше! Я знаю про себя, что виноват, не отрицаю этого, сделаю что угодно, чтобы она жила! А тебе духу не хватает признаться, что это ты убил дочь своей любимой Кэтри!

– Хватит! – рявкнула на них Мика, – а ну, замолчали оба! Пошли вон отсюда, не даете девочке ни отдохнуть, ни полежать без нервотрепок. Валите оба, выясняйте отношения где-нибудь подальше отсюда!

Они поднялись, глядя друг на друга, Брэд – растерянно, Гром – злобно.

– Кэтри, Кэтри… – ворчала Мика, – как я устала от этой Кэтри… Хорошая женщина была, а принесла столько горя. И вот ее уж давно нет, а все продолжается… никогда, наверное, не кончится… Ты попробуй поспать, Сола. Дурман сейчас тебе нельзя, и все же поспать надо.

– Хорошо, Мика.

Брэд с Громом отошли в сторону.

– Ну, говори, чего там хотел, – сказал вождь.

– Да ни хрена я не хотел говорить тебе, сам привязался. Да, я виноват, я серьезно не замечал изменений. Старался просто не смотреть в ее сторону. Думал, что она себя так ведет, чтобы мне больно сделать. Но все равно я чувствую себя скотиной. Я должен был заметить и все, без всяких оправданий. Тармир ведь заметил! А я, дурак, нет! – вымученно сказал он.

Брэд сочувственно посмотрел на него.

– Ладно, прости. Я был не прав. Я сам ведь тоже ничего не замечал. Так в чем моя вина, помимо этого, может, скажешь?

– Нет. Думай сам.

– Я же смогу исправить все, если буду знать.

– Может, Мика сможет ей помочь и без этого, – с колебанием сказал Гром.

– Ах, вот оно что! – Догадался Брэд, и задумался, – ну хорошо, ты как? Согласен, чтобы я снял запрет? Не будет больше идиотских драк?

– Брэд… я отвечу через пару дней. Я, честно говоря, не могу сейчас ничего решать. Вообще не соображаю ничего.

– Давай так: я передаю решение этого вопроса тебе. Если ты увидишь, что без этого не обойтись, просто идешь к нему и говоришь, что я снял запрет. Но, Гром, прошу тебя – не допусти, чтобы она умерла!

– Брэд, ты серьезно? Серьезно думаешь, что я хочу ее смерти? Да если она умрет, я пойду за нею в тот же миг!

– Тихо, тихо, не горячись! Ей это уже не поможет. Думай лучше о том, как сохранить ей жизнь. Если для этого нужен Тармир – ты знаешь, что делать.

– В смысле? Я ее все равно ему не отдам! Простое общение – на это я могу согласиться. Но не больше.

– Я сказал: передаю решение в твои руки. Ты меня понял?

– Вполне.

– Ну вот и все.

Брэд ушел на свою стоянку, а Гром вернулся к своим женщинам.

– Ну как она, – спросил он у Лис.

– Спит вроде, – равнодушно ответила та, – Мика сказала ей, что надо поспать.

– Лис, а ты не видела, что ей плохо? Ведь ты взрослая, уже рожавшая женщина. Помогала Мике в свое время. Почему не предупредила меня?

– Потому что я хотела, чтобы она сдохла, – спокойно пояснила Лис.

Одуревший от всего этого Гром смотрел на нее, не веря своим ушам, даже позабыв ударить ее.

– Прости меня, Гром, – опомнилась Лис, – но сколько она издевалась над тобой! Ты последнее время сам не свой… я… просто… нам без нее так хорошо было вместе… если бы ее не было… прости меня…

– Ты идиотка долбанная, – выдохнув, произнес Гром, – если она умрет, я уйду за ней, так и знай!

– Нет, Гром, пожалуйста! Ты же говорил, что любишь меня! Мы будем вместе, как раньше!

– Все, пошла вон! – Он оттолкнул ее, и она упала на землю и разрыдалась. Он повернулся спиной к ним обеим сел, уронив голову на руки, скрещенные на коленях.

Лис подползла к нему сзади и робко положила руки на его надплечья. Он никак не отреагировал, и это приободрило Лис. Она стала гладить его шею и плечи и целовать покрытую шрамами спину. От спины она постепенно передвигалась по плечам, затем по груди, сползала все ниже и ниже, стараясь быть незаметной, пока не опустилась в самый низ. Худенькие пальчики развязали шнурок на штанах, набухшие губки охватили Грома в самой интимной части его тела. Он вздохнул и опустил руку на ее голову, гладя ее по волосам.

Лис, постанывая, продолжала свое дело, одной рукою помогая себе, а второй поглаживая грудь и бедра Грома.

Гром ласкал волосы Лис. И вот он сжал их в кулак и одновременно сделал несколько движений бедрами. Лис плотно сжала руку и губы, продолжая движение. Она почувствовала пульсацию и проглотила. Какое-то время она продолжала поглаживать Грома в том месте и целовать его. Потому обвилась вокруг него руками и поползла наверх. Когда она достигла его шеи, он свалился на пол, потянув за собой ее.

– Гром… ты не злишься на меня… – смущенно спросила Лис.

– Злюсь.

– Прости меня… я люблю тебя… что мне сделать, чтобы ты не злился?

– Да я вот подумал: может быть, лучше будет, если я подарю тебя кому-нибудь? Раз ты не можешь ужиться с Солой?

Лис, продолжая лежать на нем, привстала на руках и испуганно заглянула ему в глаза.

– Гром… Гром… ты… ты же не сделаешь так, правда? Ты… ты же говорил, что тебе хорошо со мной… почему… нет…

– Говорил, но что поделаешь? Если ты доходишь уже до того, что молча смотришь, как она умирает, то держать тебя здесь дальше просто опасно. Приказы мои ты не выполняешь, постоянно доводишь меня своей ревностью. Я уж притерпелся, хотя и бесит. Но это уж слишком. К кому бы ты сама хотела? Брэд тебя вряд ли возьмет, Дрэк тоже, остаются Тармир, Рок и Мунк. Так как?

К концу его речи Лис была в полубезсознательном состоянии. Она дрожала, открывала рот, но ничего не могла сказать. Слезы катились по ее лицу.

– Так к кому, Лис? Давай Тармиру. Это мой близкий друг, и знаешь? Что-то думается мне, у него нет ничего с его женщиной. А ты – очень сладенькая в этом отношении, так, может, научишь его? Ему понравиться и он отвалит, наконец, от Солы?

Он сел и спихнул Лис на землю.

– Я вопрос тебе задал, чего молчишь? – С внезапной злобой произнес он.

Она села, прижала к себе коленки и охватила их руками, с ужасом смотря на него. Он ударил ее.

– Выбирай, я сказал!

– Гром… ты правда? Отдашь меня? – дрожащим голосом пролепетала Лис.

– А ты правда молча ждала, когда моя Сола умрет, сука ты такая? – И он еще раз стукнул Лис.

Лис обхватила его за ноги и, рыдая, уткнулась лицом в ступни.

– Гром, ну прости-прости-прости! Я больше ни слова… я всегда буду ее слушаться! Хочешь, я буду сидеть с нею, пока она не поправится? Я все буду делать! Я больше никогда! Прости… иначе лучше убей, я ни с кем не буду, кроме тебя… я утоплюсь тогда.

Гром наклонился и поднял ее за плечи.

– Ответ правильный. Прощаю последний раз. Еще раз повторится нечто подобное – выкину, поняла?

– Да! Гром, – повисла она на его шее, – я тебя люблю!

Тут к подошла Ним, и, бросая на Грома взгляды из-под ресниц сказала томным голосом:

– Тебя вождь зовет, Гром.

Лис так и подскочила на месте, уставившись на нее, Гром нахмурился.

Гром отпустил Лис и пошел к Брэду. Ним старалась не отставать и задавала вопросы о здоровье Солы. Тот односложно отвечал ей.

Когда он подошел, у очага вождя сидели Дрэк и Тармир. Он сел рядом.

Глава 12

– Мы собирались завтра выходить, – начал Брэд, – но Сола заболела. Мика, она сможет идти?

– Нет, конечно, она не дойдет. И тяжелое ей нести нельзя. И все же в ее состоянии лучше бы было оказаться в пещере.

Тармир переводил тревожный взгляд с одного лица на другое, пытаясь понять, насколько серьезна проблема, но ничего не спрашивал.

– Я понесу ее, – сказал Гром.

– Ты не сможешь нести ее на такое расстояние, Гром, и ты это знаешь, – усомнился вождь.

– Смогу, – упрямо ответил тот.

– Не спорь. Разве что будешь с кем-то меняться время от времени, вот только с кем? Никто не захочет, если, конечно, напрямую не приказать, – сказал он, взглянув на Тармира.

– Никто ее нести не будет! Я сам донесу, – гнул свое Гром.

– Тармир, твои предложения, – спросил Брэд.

– У меня нет предложений. Грому решать, – ответил он.

Вождь посмотрел на Грома, но тот сидел молча, уперто смотря в землю.

Брэд сжал губы, но тут Дрэк сказал:

– А почему ее нельзя на носилках нести? Что там с нею такое? Если на руках можно, то почему просто не сделать носилки. Что тут происходит? Я не понимаю, ради чего мы собрались, что вы опять мутите.

– Для носилок тоже нужны двое, – пояснил Брэд.

– Я попрошу Рока, он не откажет, – проговорил Гром, ни на кого не смотря.

Тармир сидел с непроницаемым лицом. Брэд вздохнул.

– Ясно. Если человек упрямый, как баран, то тут ничего не поделаешь. Только как бы потом истерики закатывать и плакать не пришлось. Идите.

Дрэк сердито пошел к своей стоянке, бормоча что-то себе под нос и кусая ус. Гром продолжал сидеть, Тармир тоже. Наконец Гром раздраженно спросил его:

– Чего ты сидишь тут, вождь же отпустил тебя?

– Тебя жду, хотел вместе выйти, – ответил он дружелюбно.

– Зачем? Мне не до тебя сейчас.

– Просто у меня появилась идея, насчет охоты, хотел поделиться с тобой, как ты на нее посмотришь.

– Поделись сразу с Брэдом, он у нас вождь, я пятый охотник племени. Кому нужно мое мнение? – враждебно ответил Гром.

– Тем не менее, ты присутствуешь на высших советах, поэтому я хочу убедиться, что ты поддержишь мою идею. Если нет – то и вождю нет смысла ее предлагать, – пояснил Тармир.

– Друг мой, ты не мог бы оставить меня в покое хотя бы сегодня? – Вежливо попросил Гром, – мне сейчас не до охотничьих идей.

– Но почему? – Сделал удивленное лицо Тармир, – я думал, что охота для настоящего охотника – всегда представляет первостепенный интерес?

– Значит, я не настоящий охотник, потому что для меня первостепенный интерес представляет, и всегда представляла, моя женщина, моя Сола, помнишь ее? Ты должен был заметить, друг мой, – язвительно ответил ему Гром.

– Конечно, я заметил, Гром. Я понял, что разговор сейчас на совете шел о том, что, к сожалению, она заболела, но неужели настолько сильно, что ты даже не можешь думать об охоте? – только тут Гром понял, чего на самом деле от него хочет Тармир.

– Мика сказала, что серьезно, – уже обычным тоном сказал он, и поднял на него взгляд, в котором было отчаяние, – она сказала, что Сола может умереть.

Кожа Тармира приняла серый оттенок. Они молча смотрели друг другу в глаза. Потом он сказал:

– Не переживай, такое часто бывает у женщин. Раз Мика взялась ее лечить, думаю, все будет хорошо.

– Нет, друг мой. Не в ее состоянии. У нее совсем нет сил… да и желания жить, – сказал он негромко, отвернувшись в сторону.

– Поговори с нею, – предложил Тармир и обернулся посмотреть реакцию вождя на то, что так активно вмешивается в отношения Грома и Солы, но тот делал вид, что не обращает внимания, – у беременных часто меняется настроение. Может быть, она переживает, что потеряла ребенка и ей кажется, что все плохо. Объясни ей, что ты не сердишься, что у нее еще будут дети, что любишь ее по-прежнему.

– Ребенок этот был ей не нужен от слова совсем, как и моя любовь. И жить она не из-за потери ребенка не хочет, и не из-за того, что у нее меняется настроение, а из-за тебя, друг мой! – начав говорить спокойно, вдруг заорал Гром, – чего вы все ходите вокруг да около?! Я знаю это, не надо передо мною мести хвостами своими!

– Подожди, Гром, давай поговорим спокойно. Мы же не отношения выясняем, мы это уже сделали на том совете, а решаем, как помочь Соле. Скажи мне, что я должен сделать, чтобы она поправилась?

– Я не знаю, – снова уперся тот.

– Ты говоришь, – сделал еще одну попытку Тармир, – что она не хочет жить из-за меня. Из-за чего конкретно?

– Ты издеваешься надо мной? Хочешь, чтобы я вслух сказал это тебе? – с угрозой посмотрел он.

– И не думал издеваться. Почему ты всегда ищешь в моем поведении какие-то скрытые подлые мотивы? Я хочу только помочь, и пытаюсь понять, как я могу это сделать.

– Потому что в твоем поведении они всегда есть и не надо лицемерить и притворяться белым зайчиком. Вспомнил свою исповедь на совете?

– Я помню ее, и помню также свое обещание, что такого не повторится. По-моему, пока я ничего не нарушил. Именно поэтому я ничего не знаю, что с нею происходит сейчас. Я всего лишь пытаюсь понять, из-за чего именно умирает Сола. Что я могу сделать – вот что я хочу понять. С твоего разрешения. Сколько мне раз это повторить, чтобы до тебя дошло? Я буду повторять, сколько нужно будет.

Гром потер себе ладонями лицо, поднял голову на небо и сказал:

– Пошли, проведаешь ее – вот что ты можешь сделать, – решился он.

– Этого я не могу, Гром, – напряженно ответил он, – вождь запретил мне общаться с нею.

– Он передал мне право решать этот вопрос.

Тармир обернулся к Брэду и тот кивнул.

– Вот это разговор мужчин! – Сказал он одобрительно, – а не разборки двух мальчишек, которые дерутся из-за игрушки. Вы последнее время оба молодцы – держитесь спокойно и уважительно по отношению друг к другу, хотя особой любви и не испытываете. Но в будущем вы оба, возможно, займете важные места в племени и вам надо каким-то образом решить свои проблемы и научиться ладить и доверять друг другу.

– Прекрасная речь, вождь! – С усмешкой сказал Гром, – может, ты и способ знаешь?

– Ты же умный? И Тармир ничуть не глупее. Вот и ищите вдвоем способ. Если будете держаться в границах человеческих отношений, обязательно найдете.

Гром с Тармиром подошли к очагу, где лежала Сола. Перед ней, как и обещала, сидела Лис, время от времени заботливо поправляя одеяло.

– Она не просыпалась? – спросил Гром.

– Нет. Мне кажется, она не спит, Гром. Она без сознания. Надо звать Мику, – испуганно переводила она взгляд с одного на другого, пытаясь понять, зачем Гром привел своего «друга». А вдруг все-таки решил отдать ее?

– Иди за Микой, – распорядился он, а сам сел возле своей старшей женщины. Тармир устроился рядом и ужаснулся, увидев ее вблизи.

– Ты, правда, не замечал, что с нею твориться? – недоверчиво спросил он у Грома.

– Не замечал, – резко повернулся он к нему, – ну давай, скажи мне еще и ты, какой я мерзавец!

– Не буду я ничего тебе говорить, Гром. Я знаю, что если бы это зависело от тебя, ты бы такого не допустил. Значит, что-то помешало тебе, о чем я не знаю.

Гром расслабился и даже почувствовал некоторую благодарность к единственному человеку, который его не осудил. Ему захотелось поделиться хоть с кем-то своими переживаниями.

– У нас был разговор. Перед тем, как я ушел на два дня, помнишь? Где-то два оборота луны назад. Она сказала мне, что беременна. Я очень обрадовался, но заметил, что она вовсе не рада. Она и до этого была все время, как неживая, а тут вообще, как будто мир рухнул. Я уже несколько раз до этого пытался поговорить, в чем причина такого равнодушного отношения ко мне? В чем я виноват? Она все молчала, а тут вдруг заговорила. Ну и я все понял: никогда она меня не полюбит, пока ты будешь здесь, а может быть, и вообще никогда. Ты был прав. К тому времени я уже спать с нею не мог: реально стало казаться, что я ее насилую, хотя она все делала, как полагается, просто… будто ей приходится это делать, ну как суп в очередной раз варит. Я так не смог. Я не знаю вообще, что делать. После этого ее признания, что ей со мною плохо, что она несчастна, я оставил ее совсем. Не говорил, не трогал, ничего не поручал. Я старался не смотреть на нее даже, чтобы лишний раз… ну, ты понял. Отпустить я ее не могу. Но и жить я с нею не могу, если она вот так себя ведет, демонстративно показывая, как она несчастна. Я не знаю что делать, Тармир, я даже не знаю, за каким хреном я тебе – тебе все это рассказываю.

Тармир положил ему руку на плечо.

– Ты рассказываешь мне потому, что я тебя понимаю. Да, конечно, я тоже ревную, да не меньше тебя. И люблю ее тоже, просто мы разные с тобой и любовь наша разная. Давайте, когда она поправится, поговорим все втроем. Я прекрасно понимаю, что ты ее не отдашь. А вот я бы отдал, если бы это нужно было для ее счастья. Мне главное – чтобы ей было хорошо. Я готов быть рядом, если она этого хочет и при этом оставаться только другом, как этого требуешь ты. Другими словами, я не буду пытаться отобрать ее у тебя, просто общаться, как раньше, до церемонии, а ты не будешь запрещать это. И если все так и будет, я думаю, ей будет легче жить. Тебя она по своему любит и, если не откровенная агрессия и запреты, чем лучше будет твое отношение, тем ее чувство по отношению к тебе будет усиливаться. Когда к человеку чувствуешь благодарность за все, что он для тебя сделал, начинаешь его любить какой-то особенной любовью, согласен? Вот у вас так, наверное, с Лис вышло. Я не буду ее трогать в том смысле, который ты запретил. Просто дружить, как с нею, так и тобой. Обстановка станет нормальной и она будет счастлива. А когда женщина счастлива, она стремится сделать и других счастливыми.

По мере ответа Тармира, Гром все удивленнее вглядывался ему в лицо.

– Ты серьезно? Думаешь, все это возможно? – Недоверчиво спросил он.

– Если мы с тобой постараемся, думаю, все получится.

– А тебе-то это на что? Ведь она все равно будет моей, так ведь? Спать будет со мной, еду готовить мне?

– А я буду к вам в гости приходить на обед, – улыбнулся Тармир.

– А в постель ты к нам в гости приходить не будешь? – Тоже с улыбкой ответил ему Гром, но в этой улыбке было что-то неприятное.

– Сказал же – нет. Мы ведь хотим проблему решить или поругаться в очередной раз? Если у тебя есть лучший вариант – предлагай. Но уйду я отсюда, только если она скажет, сразу предупреждаю.

– Ладно. Давай попробуем. Хотя сначала надо, чтобы она выжила.

– Что, реально все плохо?

– Да. Я в этом не разбираюсь, но Мика сказала – ребенок умер, но не выходит, как должен бы. Если не выйдет – то все. Я так понял. И она теряет кровь – тут даже я понимаю. Кстати – у вас как такое лечили? Может, вспомнишь что-нибудь?

– Нет, – покачал головой Тармир, – об этом совсем ничего не знаю. При мужчинах наши женщины такие темы не обсуждают. А я даже не мужчина, у меня и женщины-то своей никогда не было.

– До сих пор? – Улыбнулся Гром, – не послушался все-таки моего совета?

– Гром, давай не будем об этом, – поморщился Тармир, – речь сейчас не о моей женщине.

– Нет уж, давай поговорим и о ней. Мы же друзья, и вот я тебе самые личные моменты рассказываю. А ты, значит, не хочешь делиться со мной. Так о каком доверии может идти речь?

– Хорошо. Что ты хотел бы узнать? Сплю ли я с нею? – Нет. Почему? – Мне такие отношения не нужны.

– А что тебе мешает? Вроде девчонке ты нравишься. Насиловать ее не придется. Да и она симпатичная. Тебе не нравится?

– Дело не в ней. Во-первых, я не хочу, чтобы об этом узнала Сола. Ей это было бы неприятно. Во-вторых, я не хочу подавать надежду Вик. Я ее не люблю и счел своим долгом дать ей понять, что между нами не может быть ничего. Я ее ни в чем не ограничиваю, если ей нужен будет мужчина – пусть выбирает любого.

Гром удивленно смотрел на него.

– Даже если он будет ниже тебя по положению?

– Конечно. Ее право выбирать себе мужчину. А выше меня по положению только Дрэк и Брэд, им по-моему, это не нужно.

– Ну а если она будет спать, к примеру, с твоим другом Роком? Или со мной? Что ты на это скажешь? – продолжал допытываться Гром.

– Ничего. Можешь прямо сейчас идти в мою палатку и предложить ей себя. Ты же у нас красавчик, может, осчастливишь девушку, – улыбнулся Тармир.

– Странный ты, – начал Гром, но тут подошли Мика и Лис, и все девушки мира вылетели у него из головы.

Мика осмотрела Солу, взяла ее запястье, подняла веки и сказала:

– Плохо.

Гром и Тармир переглянулись.

– Плохо?! Что значит плохо, Мика?! – взвыл Гром и вскочил на ноги. Следом встал Тармир и попытался удержать его, – сделай что-нибудь, дай ей какой-нибудь гребаной травы, я не знаю, вытащи как-нибудь этого долбанного дохлого ребенка из нее! Сделай хоть что-то! Ты всю жизнь занималась этим, а именно сейчас ничего не можешь сделать? Какой тогда от тебя толк!

– Заткнись, ты, бестолковое существо! Не тебе, поганому волчонку, судить, нужна я или не нужна. Если бы ты не вцепился в несчастную девчонку, как коршун, с нею все нормально бы было! Здоровая девка была! – парировала Мика.

– Подождите, Гром, Мика, не стоит ругаться, – постарался успокоить их Тармир, держа Грома за плечо, – что именно плохо, Мика? Как можно помочь?

– Помочь… – продолжала бубнить Мика, – вы уже помогли… дураки малолетние…отвар не действует… слишком мало сил… не может она сама выкинуть… даже температура не повышается… она не борется, хоть какие травы ей пихай.

У Грома вырвался рыдающий звук, он вывернулся из рук Тармира и упал на колени рядом с бессознательной Солой. Сгреб ее себе на колени, упал сверху и по-настоящему зарыдал.

Все с ужасом переглянулись. Первой пришла в себя Мика.

– Быстро беги к Брэду! Быстро! Скажи, чтобы взял Дрэка, – Толкнула она Лис, и та не заставила себя долго просить.

Потом опомнился Тармир. Он сел рядом и попытался оторвать Грома от Солы.

– Гром, успокойся, она же жива! Еще ничего не известно! Не будем опускать руки, давайте зальем ей еще этой травы, давайте будем насильно кормить! Мы с тобой будем рядом с ней, Гром, и мы должны быть сильными. Вставай, давай лучше что-нибудь сделаем. Оплакивать ее будем, когда она покинет нас, а пока она здесь – шанс есть! Давай вместе попытаемся ее вытащить, – стараясь быть как можно убедительнее, говорил он.

Гром, не отрывая лица от Солы, глухо произнес:

– Думаешь, надежда есть?

– Я уверен, что есть, правда, Мика? – Он перевел взгляд на Мику и незаметно постучал себе по голове, – Мика много знает, с разным сталкивалась. Просто хотела тебя напугать хорошенько, чтобы ты не был таким наглым. Так ведь, Мика?

– Да, провалиться бы вам всем в болото – так оно и было. Вылечу я твою сестрицу, не реви, – с досадой ответила она.

Подбежали Брэд, Дрэк и Лис. Вождь с беспокойством смотрел на мокрые красные глаза Грома.

– Что тут происходит?

Мика прошептала ему на ухо:

– Сола может умереть в любой момент. Держите Грома, в случае чего. И одного не оставляйте этого психа.

– Ничего, – ответил вождю Тармир, продолжая обнимать Грома, – просто пытаемся вместе придумать, как помочь Соле. Мика, можно заварить отвар покрепче?

–Можно-то оно можно, – сказала она, – вот только, боюсь, он убьет ее. Она крови много потеряла, кроме того, не ела нормально из-за рвоты. Ее бы подкормить, да времени нет. И сама не хочет даже попробовать бороться.

Гром снова зарыдал. Лис бросилась к нему и тоже обняла. Брэд просто растерялся и не знал, что сказать. Дрэк стоял в стороне.

Тогда Тармир скомандовал:

– Мика, иди, заваривай отвар. Настолько крепкий, насколько возможно. Ты говоришь, что она может умереть из-за него. Но если мы не попробуем дать его, она умрет точно, я правильно понял? Мы должны рискнуть. Гром, пожалуйста, разреши мне поговорить с Солой. Я хочу попробовать ее разбудить, чтобы можно было говорить с нею.

Он втиснулся между ними и взял Солу за руку.

– Сола, ты слышишь меня? Сола! Я рядом. Я всегда буду рядом, если ты захочешь. Сола, ты слышишь меня? Я люблю тебя. Пожалуйста, вернись к нам! Сола! Отзовись! – он стал целовать ее руку, – Сола, вернись! Я люблю тебя! Не бросай меня!

Гром схватил ее за вторую руку.

– Солнышко мое рыженькое, вернись, не уходи! Я люблю тебя, обещаю, сделаю все, как ты хочешь!

Сола лежала без движения, и лицо ее оставалось белым, как мел.

Глава 13

Она шла, спотыкаясь, по сожженному лесным пожаром лесу. Все вокруг было абсолютно мертво. Ни звуков, ни запахов, ни цветов – кроме черного. Даже небо было черным, несмотря на то, что был день. В небе зловеще выделялся черный круг – солнце, поливая черным светом окрестности. Под ногами чавкала черная грязь. Горелые ветви оставляли на ее руках черные следы пепла.

Она не имела понятия, куда и зачем идет, знала только, что это продолжается долго – всю ее жизнь. Она безумно устала, ноги сводило судорогами, спина горела огнем от боли, резкие спазмы сжимали живот. Тогда она останавливалась, прижимала к нему руки и пережидала приступ боли. И шла дальше по черной безжизненной пустыне – не зная, куда и зачем.

Ей хотелось одного – упасть в эту липкую черную грязь и больше никогда не вставать. Но что-то ей мешало. Она знала, что выхода из этого ужасного мира нет, что не стоит вот так идти сквозь смерть, боль, усталость и безнадежность. Но мысль о том, что она упадет и навсегда останется в этом черном лесу, вся заляпанная в противной грязи, вызывала в ней такое отчаяние и страх, что они заставляли ее вопреки логике двигаться вперед и вперед. В никуда. Из ниоткуда. Ни зачем.

Вдруг в кустах мелькнуло яркое пятно, которое нарушило все устройство этого мира. «Леопард!» – всплыло откуда-то из глубин памяти слово, и она ощутила ужас. Он не вписывался в этот мир, был лишним, нарушал его правила. Его не должно быть здесь. Он находится там… где-то… куда ей нет дороги. Куда она никогда больше не попадет. Она все же упала на землю и поползла вперед. Нет, только не лежать в этой грязи. Сколько хватит сил… Сколько хватит сил…

Она продолжала ползти, когда увидела застрявшую в грязи соломинку. Она была ЖЕЛТОЙ. Не веря своим глазам, она подняла голову и увидела далеко-далеко вдали зеленое пятнышко. В ее душе сквозь пелену безысходности забил маленький родничок надежды. Она поползла в сторону пятнышка, собирая все силы, стараясь не обращать внимания на рвущую тело боль. Ей казалось, что она ползет с большой скоростью, на самом деле она едва передвигалась.

Но вот, наконец, она приблизилась настолько, что различила сохранившуюся от огня зеленую опушку. Она подползла еще ближе и вдруг осознала, что кто-то зовет ее тихим, но отчетливым голосом:

– Сола, ты слышишь меня? Сола! Я рядом.

Она хотела ответить, но голос не повиновался ей. Она почувствовала прилив сил и попыталась встать. Не сразу, но ей это удалось. Она сделала пару нетвердых шагов и вдруг увидела Тармира – он шел по зеленой опушке с букетом цветов руках. От него исходил свет – но не черный, как от здешнего солнца, а белый, который она когда-то, в далекой-предалекой жизни видала.

Она побежала навстречу и упала в его объятия, даже не думая о том, какая она грязная и растрепанная.

– Я всегда буду рядом, если ты захочешь, – сказал он, крепко прижимая к себе, – Сола, ты слышишь меня? Я люблю тебя! Пожалуйста, вернись к нам! Сола! Отзовись!

Она подняла лицо и посмотрела в его глаза сияющим взглядом. В стороне она заметила Грома, который печально смотрел на нее. Тармир снова произнес с отчаянием:

– Сола, вернись! Я люблю тебя. Не бросай меня! – и поцеловал ее в губы.

От нахлынувшего счастья она закрыла глаза.

Сола открыла глаза.

Над ней склонились Гром и Тармир.

– Она очнулась! – закричали они вместе, и заключили друг друга в объятия.

–Что происходит, – спросила Сола слабым голосом.

–Ты заболела, – пояснил Тармир, – сейчас Мика заваривает тебе отвар. Тебе нужно будет выпить его.

– Я шла по какому-то черному лесу. Там даже солнце было черным. Потом появился леопард. А потом я услышала, как ты зовешь меня и поползла на твой голос, – поделилась впечатлениями она,– я думала, никогда не выберусь оттуда. Там была смерть. И не было никого.

Тармир и Гром переглянулись.

– Теперь ты здесь, мы снова с тобой. Все будет хорошо. Ты поправишься, и мы все будем вместе, правда, Гром?

– Да. Солнышко мое! Постарайся, ну пожалуйста.

Сола смотрела на них и пыталась понять, что происходит. Она увидела покрасневшие глаза Грома и вспомнила его печальный взгляд в своем сне. Она протянула руку и погладила его по щеке:

– Не расстраивайся, Гром. Все будет хорошо.

Он схватил ее руку и стал целовать.

Мика принесла крепкий отвар зверобоя, тысячелистника и ромашки. Вместе они помогли Соле выпить первую порцию его. Чуть позже Мика немного покормила ее. Оставалось только ждать. Гром и Тармир сидели по обе стороны, Лис рядом с Громом. К вечеру спазмы в животе усилились, и при каждом из них толчком вытекала кровь. Безрезультатно. Сола стонала, на ее лбу выступали капельки пота. Лис постоянно вытирала ей лицо. Она изо всех сил сжимала руку Тармира, вторую руку держал Гром, которого всего трясло при виде этих бесполезных мучений. К вечеру Мика рискнула дать ей вторую порцию отвара. Спазмы стали еще сильнее, она садилась, снова падала, извивалась. Подстилку под нею постоянно меняла Лис, так как кровь текла теперь почти не прекращая. Она также время от времени делала ей массаж ног – судороги причиняли не меньшие страдания.

– Я больше не могу, – прошептала Сола, – когда это закончиться? Долго еще будет?

И это было последней каплей. Тармир уже долго чувствовал, что нервы Грома на пределе, и сейчас Солина фраза вытолкнула его за этот предел.

Он вскочил, метнулся к Мике, схватил ее за воротник ее накидки, затряс со всей своей силы, так, что голова ее болталась, и заорал:

–Да помоги хоть чем-то, старая ворона! Что ты с нею делаешь?! Как можно так издеваться над человеком?! Ты меня извергом называла?! Да ты сама тварь конченная, как можно так пытать моя девочку? Делай что-нибудь, или я убью тебя своими руками, сука ты никчемная!

– Ты что такое буровишь, мерзавец! – Заревел Брэд, пытаясь оттащить его от Мики, – она тебя, дурака, вырастила, воспитала, а ты ей такое говоришь! А ну убери свои поганые руки, а то загашу на хрен!

– А ты вообще убирайся отсюда, какого хрена ты тут жопу свою просиживаешь, кто тебя звал?! Загасит он меня! Я тебя сейчас сам загашу, чтобы не совал свой нос в чужие дела, старый пень! – С этими словами Гром, продолжая одной рукой держать Мику, ударил вождя в челюсть. Тот тоже пару раз ответил ему тем же, а потом стал бить под ребра. Гром выпустил Мику, которая, задыхаясь и держась за сердце, свалилась на землю.

Тармир сказал Лис:

– Скорее зови Дрэка!

Гром и Брэд схватились не на шутку, и на этот раз впервые Гром не уступал вождю. Дикая ярость и отчаяние придавали ему сил, и Брэду пришлось бы реально плохо, если бы не подоспел Дрэк. Вдвоем они кое-как справились с бушующим Громом, прижали к земле и стали решать, что с ним делать.

– Связать его надо до утра, – внес предложение Дрэк, – а утром устроить суд, в конце концов. Так больше продолжаться не может. Из-за чего снова драка?

– Он напал на Мику, и изругал ее с головы до ног, за то, что она не может спасти Солу, – объяснил Брэд.

– Опять эта Сола, – проворчал второй охотник.

– Ну, Сола тут ни при чем, – возразил Брэд.

– Отпустите меня, уроды долбанные, – продолжал вырываться и орать Гром, – я должен быть рядом с нею! Пустите, а то всю стоянку перебью!

– Ты не умеешь себя вести рядом с нею, – холодно сказал Брэд, – даже Лис, женщина, вела себя сдержаннее, когда тебя ранил леопард. По крайней мере, не кидалась на людей и не поливала их грязью.

– Пошел ты, козел рогатый, быстро отпусти меня! – Братья с трудом удерживали его.

– Нет, брат, не знаю как ты, а я его сейчас заткну! – разозлился Дрэк, – что он несет?

– Подождите, – вдруг вмешался Тармир, который продолжал сидеть возле Солы, сжимая ее руку, – давайте поговорим. Мы же люди, а не дикие звери, чтобы решать такие ситуации драками или ругательствами. Гром, давай разберемся: может быть все не так плохо? И узнаем, что можно сделать? А, Мика? Ведь если трава действует – это же хорошо? Она помогает? Просто надо еще чуть-чуть потерпеть? Сола, – обратился он к ней, поглаживая по голове, – сможешь еще немножко? Мы с Громом будем рядом.

– Да, конечно, Тармир, – еле слышно произнесла она, – просто мне так больно… сил уже нет… только не уходи… мне страшно… я умираю?

– Нет, что ты?! Наоборот, все идет хорошо, надо только потерпеть, – твердо сказал он, – Гром, тебе нужно быть здесь, рядом с Солой. Ты же ее мужчина, должен обеспечить ей спокойную обстановку, чтобы она могла сосредоточиться на себе. Иди к нам, пожалуйста.

– Я бы хотел сделать это, друг мой, но обрати внимание: меня держат два добанных тупых мужика и не пускают к моей женщине, наплевав на обычаи, – ответил ему Гром, перестав орать.

– А как же тебя не держать, когда ты, псих ненормальный, ни с того, ни с сего на мою мать набросился как бешенный волк? – Спросил Брэд.

– Я… – хотел ответить Гром, но Тармир перебил его.

– Вождь, прости его, пожалуйста! Просто он очень переживает, ну невозможно смотреть на такие мучения! Он погорячился и попросит прощения, правда, Гром? И мы все вместе будем помогать Соле, чем сможем. Мы же все хотим, чтобы она осталась жива, так ведь, Гром? Ты же понимаешь, что этого хотят все – и Мика, и Брэд, и ты, и я? Ты сорвался, но это простительно, я тебя понимаю. Мне тоже хочется кого-нибудь убить, лишь бы Сола осталась жива. Попроси прощения у Мики, которая делает все, что может, и у Брэда, который любит вас обоих и хочет, чтобы все у вас было хорошо.

– Хорошо, – выдохнув, сказал Гром, – Брэд, прости, я просто скотина. Я..я… ну хрен с тобой, я просто боюсь! Отпусти меня, я хочу быть с нею. Отпусти, я ничего не буду делать, просто сидеть рядом. Если она умрет, я убью себя, и у тебя больше не будет проблем, но дай мне быть рядом с нею сейчас.

Брэд молча разжал руки. Дрэк презрительно сделал тоже самое. Гром снова сел рядом и взял Солу за руку.

– Ну как ты, Солнышко мое?

– Больно… мне больно, Гром… я не умру?

Он хотел обнять ее, но снова начался спазм и она завыла.

– Гром, держись, – попросил Тармир, взглянув на него, и обратился к Мике, – Мика, а ивовую кору нельзя ей дать? Чтобы хоть не так больно было?

– Нет,– мрачно ответила она, – кора делает кровь более жидкой, а она и так много потеряла. И дурман нельзя. Все, что можно, мы сделали, но… боюсь… не справится она. Если в ближайшее время ребенок не выйдет, она умрет от потери крови.

Гром свалился при этих словах рядом с Солой, повернулся на бок, прижался к ней, целовал ее руку и говорил:

– Солочка, любовь моя! Девочка моя! Рыженькая! Прости меня! Прости, пожалуйста! Я убил тебя! Я не хотел, я хотел, чтобы все было хорошо, я старался, как мог! Но я тебя не оставлю, не бойся! Я пойду вслед за тобой, ты не будешь одна!

Неизвестно, слышала ли его Сола: она постоянно стонала, смотрела, не отрываясь, куда-то ввысь, тяжело и редко дышала. Тармир заметил, что ногти на руке, которую он держал, приобрели голубоватый оттенок.

Глава 14

Тармир обвел всех глазами. Мика сидела на камне, сгорбившись, и печально смотрела на Солу. Брэд, казалось, постарел за то время, которое провел у очага Грома. Дрэк с суровым видом сидел рядом. Гром продолжал прижиматься к Соле, гладить ее по голове и иногда произносить прозвища, которые дал ей.

Тармир решительно встал.

– Послушайте! Мы что – так и будем сидеть и ждать ее смерти? – Решительно сказал он.

– У тебя есть предложения? – Буркнула Мика.

– Да, есть! – Ответил он, – если она сама слишком слаба, чтобы вытолкнуть ребенка, давайте поможем ей мы.

– Как? – Уставилась на него Мика.

– Во-первых, давайте усадим ее – ведь легче идти вниз, а не вдоль. Во-вторых, надо посильнее надавить сверху вниз на ее живот в том месте, где находится ребенок. Может, удастся заставить его выйти наружу. Хоть попробуем, но просто так сидеть и смотреть, как она умирает, я не могу.

– Хм… – задумалась Мика, – давить на живот – это опасно. Можно там что-нибудь повредить.

– Да какая разница?! – вдруг заорал Тармир, – какая разница?! Она сейчас умрет, у нее уже ногти синеют. Давайте хоть попробуем сделать так, будет хоть какой-то шанс! Почему вы все сдались, почему не хотите думать?!

От удивления все сразу очнулись. Тармир никогда так ни с кем не разговаривал. Даже Гром вышел из бездны отчаяния и приподнялся на локте.

– Ну что ж… – засуетилась Мика, – если вождь и этот… разрешат, я попробую. Ты прав. Действительно может получиться. Лис, иди к Ним и заварите очень крепкий отвар крапивы. Если все пройдет хорошо, надо будет остановить кровь как можно скорее. Брэд, ты разрешаешь?

– Если ничего больше не остается – Тармир прав, надо рискнуть. Ты что скажешь, Гром?

– Но, может быть, она сама еще справится? Если этот способ опасен – как бы хуже не сделать – нерешительно сказал тот.

– Гром, посмотри на ее ногти – сказал Тармир, – она умирает. Давайте попробуем.

– Хорошо.

Гром с Тармиром подняли Солу и посадили ее на корточки, закинув ее руки себе на плечи и поддерживая с двух сторон. Она обвисла на их плечах, свесив голову.

– Брэд, разведи костер поярче, чтобы было лучше видно – приказала прежним командным голосом Мика, – и уберите ей куда-нибудь волосы, чтобы они не свисали у меня под носом.

Тармир снял со своей косы ремешок и завязал висящие сосульками волосы Солы в пучок. Мика положила руку на живот Солы в области матки и, дождавшись очередного спазма надавила сверху вниз. На седьмой раз на подстилку шлепнулся небольшой кусочек плоти. Взглянув на него, Мика сразу завернула концы подстилки и убрала ее в сторону, а Лис приказала принести новую кожу, на которую уложили Солу, предварительно напоив крапивой. Она сразу заснула.

– Теперь отходите оба от нее. Ей нужно выспаться, а вы будете только мешать. Но одну оставлять ее нельзя, так что пусть Лис сидит с нею всю ночь, если что – будит своего чокнутого мужика и идет за мной.

– Нет, – резко произнес Гром, – Лис с нею сидеть не будет!

– Гром, я обещаю, – залепетала Лис, – я буду…

– Я сказал: нет! Все, что тебе нужно будет сделать – просто никого не звать в случае чего, а потом сказать, что умерла во сне. Я сам буду сидеть с нею.

– Послушай, Гром, – заговорил Тармир, – тебе бы тоже неплохо было поспать. Ты сильно перенервничал. Разреши мне остаться с Солой, а я тебя разбужу, если она проснется или еще чего.

Гром остолбенел.

– Ты в своем уме? – спросил он, – или тоже сильно перенервничал? Ты серьезно думаешь, что я оставлю тебя наедине с нею, а сам лягу спать?

– Да нет, это ты перенервничал, раз думаешь, что я что-то могу с нею сделать в ее состоянии! Как ты себе это представляешь, даже если не вспоминать о том, что я тебе слово дал? Я знаю, ты меня не особо любишь, но не думал, что настолько презираешь! Хотя я, по-моему, ни разу не давал тебе к этому повода и старался вести себя честно.

Гром долго смотрел на него.

– Да, ты прав – я, наверное, и, правда, перенервничал. Но все же… Ладно, ты, может и не тронешь, но… а если она сама… ну… сама? – в его голосе снова послышались злобные нотки.

– Да что сама, Гром, ты… у меня слов нет! – Тоже начал злиться Тармир.

– Хватит! – прикрикнула на них Мика, – я запрещаю вам обоим трогать ее в этом смысле в течение оборота луны. Тронете – все может начаться снова. У вас есть другие девки – вот с ними и развлекайтесь! Ясно вам? Особенно тебе? – Она неприязненно посмотрела на Грома.

– Я понял, Мика, конечно. Ты… знаешь, что… прости меня. Я вел себя, как скотина… наговорил глупостей всяких… на самом деле, я так не думаю, и в мыслях нет. Ты – самая лучшая, да ты сама знаешь, как я к тебе отношусь.

– Ничего я не знаю, и знать не хочу! – Ворчливо отрезала она, – единственное, что я знаю, что ты – наглый, эгоистичный дурак, которому глубоко наплевать на всех. Где там в тебе Брэд ум нашел – даже не представляю себе, а так же не представляю, как у самого Брэда ума хватает, чтоб хоть малейшую мысль допустить назначить тебя вождем. Надеюсь, не доживу до этого времени. Сейчас уже тошно смотреть на твои выходки, а уж что тогда будет! Так кто из вас сидеть будет, решите вы, наконец? Я Мил позову, пожалуй, а это эти разборки до утра продляться, а закончатся дракой, как и всегда!

– Нет, – сказал Гром, – пусть он сидит, хрен с ним. Он точно не заснет и почувствует, если что не так. Но смотри, сразу буди меня, что бы не случилось! Иначе…

– Не надо мне угрожать, Гром. Мы, по-моему, обо все договорились.

– Хорошо, друг мой. Но еще одно – с Лис ее наедине не оставляй.

Мика с Брэдом ушли к себе, Дрэк тоже вернулся на свою стоянку. Гром лег спать. Лис обняла его и нерешительно погладила по волосам. Он снял ее руки, сказав: «Не сейчас», но тоже обнял и постарался заснуть. Тармир сел рядом с Солой и стал слушать ее дыхание.

Прошло некоторое время. Луна не спеша двигалась по небу. Тармир периодически покидывал дрова в небольшой костер. Тени от него метались по лицу Солы, подчеркивая ямы под глазами и ввалившиеся щеки. Он снова вспомнил тот день, когда впервые увидел ее. Какая она была красивая! Эти волосы, этот синий взгляд! А когда она провела рукой по его косичкам, с наивным удивлением смотря в его лицо? Тармир вздохнул. Он знал, что дети появляются у женщин тогда, когда они начинают спать с мужчинами. И что нельзя этого делать с близкими родственниками, иначе духи накажут их. Это был ребенок не только Солы, как считают здесь, но и Грома – и он заметил, с какой поспешностью Мика завернула края подстилки. Дело было не в Громе, не в нем, Тармире, и не в запрете Брэда. Сола бы все равно потеряла его, может быть не так тяжело, но Мика явно не хотела, чтобы другие увидели то, что родилось у Солы. У себя в племени он слышал страшные рассказы, что может произойти, если нарушить этот закон. Но кто ему здесь поверит? Поэтому, даже если Сола останется жить, ей постоянно будет угрожать опасность. Но зимой они точно не смогут убежать отсюда, даже если она согласиться. А до весны еще очень далеко…

– Ну как она? – вдруг спросил Гром.

– Дышит, – снова вздохнув, ответил Тармир, – ты чего не спишь?

– Не могу заснуть. Все время в голове разные мысли крутятся, – с досадой признался Гром.

– Постарайся. Тебе обязательно надо поспать.

– А если она умрет, что ты будешь делать? – помолчав, спросил Гром.

– Уйду отсюда.

– И ты сможешь жить без нее?

– Да. Она хочет, чтобы я жил. И вообще, в нашем племени считается, что кто убивает сам себя – тот трус и слабак. Что бы не случилось, ты должен найти в себе силы жить дальше.

– Просто ты не любишь ее, так как я и придумываешь себе оправдания. Покончить с собой – это не трусость, тут тоже смелость нужна, – усомнился в объяснении Тармира Гром.

– Я не буду с тобой спорить. Люблю, как умею, – печально произнес он.

– Не знаю… Я не представляю, как можно жить, зная, что ее нет, – продолжал делиться своими чувствами Гром, – зачем? Ради чего? Ну вот, к примеру, если бы погасло солнце – как можно жить дальше в полной темноте? Охотиться? Не видеть лесов и степей? Не видеть женщин? Зачем дальше жить?

– Если бы ты жил в нашем племени, ты мог бы стать сказочником, – грустно улыбнулся Тармир, – я и не знал, что ты такой романтик. Жить можно и в темноте, если приспособиться.

– Каким еще сказочником? – сбился со своих размышлений Гром.

– Ну, они знают старые сказки и придумывают новые. Это такие интересные истории, которые можно рассказывать, когда нечего делать и скучно. Например, зимой.

– Охотничьи, что ли?

– Не обязательно. Эти истории могут быть вообще неправдой, выдумкой. Например, про отношения людей, про то, как ходили в лес, и случилось что-то страшное или смешное, как общались с духами. Или Хозяином леса – что угодно, главное, чтобы было интересно, – пояснил Тармир.

– Что такое духи, хозяин леса? – нахмурился Гром.

– У всего есть свой дух, – продолжал объяснять Тармир, – у каждого человека, зверя, дерева, даже камня. Обычно духи защищают, но, если ты делаешь что-то не по правилам, они могут и наказать.

– И у меня есть дух? – недоверчиво спросил Гром.

– Да, конечно, у всего есть свой дух. Ты можешь говорить с ним, спрашивать у него совета, просить помощи. И, если ты ведешь себя правильно, и твоя просьба не нарушит законов мира, он поможет тебя или даст какой-то знак.

– Ты снова издеваешься надо мной? Хочешь, чтобы я поверил в эту хренотень?

– Нет, просто ты спросил, я тебе ответил. Наше племя знает обо всем этом, ваше – нет. Но духи есть.

– Ну и где мой дух? Как мне с ним поговорить? Ни разу не замечал его, – саркастически спросил тот.

– Я не знаю этого. У нас шаман знакомит каждого с его духом с детства, и учит с ним общаться. Могу только рассказать, что он говорил мне. Но сам дух не появится вот так, сам по себе. Его нужно вызвать и познакомить вас.

Гром даже рассмеялся.

– А животных кто знакомит с их духом? Деревья? Камни?

– Животные не знают, что у них есть духи и общаться не могут. Духи сами защищают их. А мы, люди, можем еще и разговаривать с ними, – не обижаясь на веселье Грома, объяснил Тармир.

Гром прервал смех и серьезно спросил:

– У вас тоже есть вождь?

– Нет, у нас есть Главный Охотник. Он возглавляет охоту, как ты понял. Но, кроме него у нас есть Шаман, который общается с духами и должен разрешить выход на охоту. Еще у нас есть Главная Женщина – она руководит всеми женскими делами. И Главная Целительница. Они вчетвером представляют собой совет по наиболее главным вопросам.

– Чего? Женщины в совете? – не поверил Гром.

– У нас женщины – не собственность мужчины. Они так же являются членами племени и могут делать, что хотят в пределах законов, могут сами выбирать мужчин, могут отказывать им. Любому, даже Главному Охотнику.

– Так вот почему ты такой странный! – понял Гром, – там у вас все странные!

– Так у нас принято. Тебе кажутся странными наши законы, а мне – ваши обычаи. Твоя мать жила по нашим законам, и ей они не казались странными.

– А почему ты мне раньше ничего не рассказывал о своем племени? – помолчав, спросил Гром.

– Да ты знаешь, – улыбнулся Тармир, – как-то повода подходящего не находилось. Все как-то не до того было.

Гром тоже улыбнулся.

– Знаешь что, друг мой, – промолвил он, – а ты мне нравишься. Вот серьезно. В конце концов – ты не виноват, что с Солой так получилось. Да и это она первая полезла, я помню. А кто бы устоял перед такой девушкой?

– Спасибо, не ожидал от тебя таких слов! – Уважительно ответил Тармир, – буду честен: не могу сказать о тебе того же, слишком уж ты вспыльчив и, правда, очень эгоистичен. Но что-то хорошее есть в тебе. Зачем-то ты это прячешь, но в целом, я тебя понимаю. И уж тем более, не ненавижу, как ты предполагал, и не злюсь из-за Солы. В конце концов – ты тоже не виноват, что так попал, да еще при своем характере. И, знаешь… хочу тебе сказать, только не расстраивайся снова. Если она все-таки покинет нас, не стоит накладывать на себя руки. Никакой смелости тут нет. С твоей стороны это будет предательство по отношению к ней. Она стала твоей женщиной, потому что любит тебя, не хочет твоей смерти. Помнишь, как она испугалась тогда, с леопардом? Ей даже, когда она была сегодня без сознания, этот леопард приснился, в ее мире смерти – так его нападение на тебя напугало ее. А если ты умрешь, получится, что она отдала тебе себя, чтобы ты жил, потом отдала не только себя, но и свою жизнь за тебя, и все напрасно. Выходит, ты не исполнишь ее последнего желания, а это очень плохо. Тем более, у тебя есть Лис и ее ребенок, который скоро родится. Нетрудно представить, что с нею произойдет, если ты ее так бросишь. А ты обещал заботиться и защищать ее. Ты предашь их обеих, если покончишь с собой. А это вовсе не смелость. Это трусость и, опять же, эгоизм. Подумай над этим.

Гром лежал и осмысливал слова Тармира.

– Слушай, а у вас там у всех так языки подвешены? – лениво спросил он, скрывая впечатление, которое на него произвели слова соперника.

– Наверное, да. Я не считаю, что у меня прямо так уж хорошо язык подвешен. Просто говорю, что думаю, и ты не можешь со мной не согласиться, потому что понимаешь – все это правда. Сола не хочет твоей смерти, она была бы в отчаянии, если бы с тобой это произошло. Про Лис и говорить нечего.

– Слушай, друг мой, – сказал Тармир, – если все-таки это произойдет со мной, я попросил бы тебя забрать себе Лис. Кому она здесь нужна, особенно после ее выходки по отношению к вождю.

– Это не ее выходка, а твоя, во-первых. А во-вторых – конечно, возьму, если она не будет против. Очень милая девушка, она мне нравится. Тебе повезло с нею.

– Да…

– И все-таки, надеюсь, что ты поведешь себя, как мужчина, и не бросишь ее так жестоко.

– А знаешь что? Я бы хотел посмотреть на твой народ. Мне понравилось, что ты рассказал о нем. К тому же ты прав – ведь это племя нашей с Солой матери. Духи там какие-то… Сказки… Вряд ли я смогу понять и привыкнуть к вашим законам, но хотелось бы посмотреть на вашу жизнь. Как думаешь – это возможно?

Тармир задумался.

– Я уже говорил, что мои соплеменники считают вас дикарями. Но если бы я объяснил им все, думаю, они бы приняли вас. Но у нас размахивать кулаками точно нельзя – сразу тебе говорю. Так же, как и обзывать других членов племени. А уж бить женщин – этого вообще не потерпят. Так что решай сам, сможешь ли ты жить среди нас.

– Хорошо. Она выживет, Тармир?

– Думаю, да, Гром. Она слаба, но спит спокойно, дышит ровно. И мы с тобой оба рядом. Мы же не будем больше расстраивать ее своими дурацкими ссорами?

– Я буду стараться. И Сола была права, и ты – никто из нас не виноват, что так вышло. Надо как-то жить дальше. Я не хочу ее потерять, если бы ты знал, как не хочу! И, если ты будешь держать свое слово не трогать ее – я готов, хоть живи с нами. И почему-то я тебе верю.

– И не зря. Я просто хочу, чтобы Сола была счастлива. И здорова. И, знаешь, я больше не хочу причинять тебе боль.

– А ты знаешь какую-нибудь сказку? – вдруг спросил Гром.

– Знаю.

– Расскажи.

– Уже поздно, Гром. Тебе все-таки надо поспать. Для тебя сегодняшний день был очень трудным. А завтра, возможно, тоже будет трудный день. Я еще успею рассказать вам сказки – и вам с Солой и Лис, и Вик приведу, чтобы она не обижалась, сидя там одна.

– Хорошо, – согласился Гром, и на этот раз быстро заснул.

Тармир продолжал поддерживать огонь и грустно смотреть на ровно, но едва уловимо дышавшую девушку.

Глава 15

Ночь прошла спокойно. На рассвете пришла Мика, разбудила Солу и снова напоила ее отваром крапивы. Когда она ушла, Сола и Тармир остались вместе под лучами восходящего солнца.

– Тармир… – едва слышно промолвила она, – я так скучала. Мне жить без тебя не хотелось. Я…

Тармир прижал палец к ее губам и чуть заметно покачал головой. С губ его рука перешла на щеку, провела по ней ладонью, скользнула на шею, затем на ключицы. По коже Солы побежали мурашки, ее грудь стала вздыматься.

– Ты должна стараться, Сола, – нейтральным тоном сказал он, – мы сделали все, что смогли, и дальше будем рядом с тобой – Гром и я. Он очень переживает за тебя.

– А ты? – спросила она, желая услышать от него, а не от Грома, ободряющие слова.

– И я. Ты сомневаешься?

– Ты не говоришь о своих чувствах. Мы так долго не виделись. А ты держишься так, как будто тебе все равно.

– Сола, твой мужчина разрешил мне общаться с тобой. Он даже оставил меня с тобой на ночь, чтобы я следил за твоим сном и здоровьем. Гром сделал это, потому что любит тебя и доверяет мне. Я не хотел бы потерять его доверие – понимаешь? – Многозначительно смотря ей в глаза, сказал Тармир, – он разрешил общение, и уже это одно для меня очень дорогой подарок. Понимаешь? Я не хочу потерять возможность общения с тобой. Поэтому я буду действовать по правилам, установленным Громом. И ты тоже должна, если тебе наше общение дорого. Гром очень сильно уступил, и сделал это, как ты сама понимаешь, не ради меня. Он очень любит тебя, попробуй посмотреть на него с этой точки зрения. Он хочет сделать так, чтобы ты была счастлива.

– Я тебя не очень понимаю, Тармир… ты хочешь, чтобы я… с ним… его… – ее голос задрожал.

– Тихо. Не нервничай. Поговорим все вместе, когда ты немного поправишься. Сейчас пойми только одно: я не хочу потерять тебя навсегда. Поэтому буду жить по правилам Грома. И советую тебе делать тоже самое. Он – твой мужчина. И мой друг, – спокойно объяснил Тармир.

– Но ты будешь рядом?

– Я же сказал – да. Мы все будем друзьями: твоя семья, Рок и Кел, Вик.

– Тебе она нравится? – Изменившимся голосом спросила Сола.

– Она неплохая девушка.

– А внешность?

– Симпатичная.

Тусклый взгляд Солы вдруг сверкнул. Тармир заметил это и сдержал улыбку.

– А что тебе в ней больше всего нравится? – Продолжала она допрос, и в ее голосе послышался искренний интерес.

– Вик очень вкусно готовит. Старается. И всегда что-нибудь особенное добавит к обеду: ягоды, орехи, лепешек сладких напечет. Вообще, много блюд интересных знает. Я таких никогда не пробовал.

– Вот как? Надо же, какая хорошая девушка! – язвительно похвалила Вик Сола, – ну а еще что она умеет?

– Да она все, в общем, умеет, – с простодушным выражением ответил Тармир, – главное даже не в этом. Она учится быстро. Недавно показал ей, как делают одежду в нашем племени – она сразу разобралась, ты, наверное, пока не заметила, не до того было, а сейчас еще темно. Как солнце взойдет, посмотришь – я в этой одежде сейчас. Очень красиво.

– Ничего себе, как тебе повезло! – Уже с некоторой злостью спросила Сола, – еще какие-нибудь таланты у нее есть? У нашей Лис вот есть, очень Грому нравится. Орет она при этом на всю стоянку, но ему, кажется, и это нравится, если ни разу рот ей, бесстыднице, не закрыл.

– Кажется, я понимаю, о чем ты… – задумчиво промолвил Тармир.

– Ну и? Как впечатления?

– Ты имеешь ввиду, от криков Лис? Да, я тоже слышал пару раз. Ну, какие впечатления – я нормально к этому отношусь. Почему бесстыдница? Если люди получают удовольствие, то на здоровье. Я рад за них, что им обоим это нравится, – искренне сказал он.

– Да при чем тут Лис? – разозлилась уже по настоящему Сола, – у нас разговор о Вик!

Тармир не сдержался и рассмеялся так, что пришлось зажать себе рот рукой. Глаза Солы метали молнии, но он никак не мог успокоиться.

– Я что-то смешное сказала?

– Да, – ответил он, вытирая слезы с глаз, – почему ты не спросишь прямо, а ходишь вокруг да около? До этого ты всегда в лицо задавала мне все вопросы.

– У нас не принято вмешиваться в чужую семью, – уже смущенно сказала Сола, опомнившись, – прости меня, не знаю, что на меня нашло.

Тармир тоже перестал смеяться.

– Ах, да. Все время забываю. Я не знаю об этом ее таланте, Сола. У меня не было с нею ничего, ни разу.

– Правда? – Недоверчиво спросила Сола, – но почему?

– Я не люблю ее, – серьезно ответил он, – а без любви это не то. Не то, чего я хочу.

– Ну хватит, – поворачиваясь в их сторону, сказал Гром, – надоело слушать этот бред. Ты опять заходишь слишком далеко, друг мой. Солнышко мое, не верь ему. У него ни разу не было женщины, он говорит о том, чего не знает. И тем самым опять морочит тебе голову. Нехорошо, Тармир, ты вроде обещал.

– Прости, Гром. Где-то ты прав, но, заметь, я говорил только о себе.

– И о себе ты не можешь говорить, пока не попробуешь. Вот иди к своей Вик, сделай с ней это, наконец, а потом приди и скажи Соле уже честно: мне не понравилось. Если тебе не понравится, конечно. А тебе понравится. Слабо? А то болтать-то я тоже умею. Не делаю этого, потому что хочу быть честным со своими женщинами: мне нравится делать это с Лис, Сола права, и если бы ты только знал, как она старается, ты бы засунул свой язык подальше. И ты бы тоже, Солнышко мое рыженькое, потому что ты не делаешь в этом направлении абсолютно ничего, а еще точнее, делаешь все, чтобы у меня в следующий раз и желания не возникало лечь с тобой. А оно у меня все равно возникает, да еще какое! Было бы другое отношение с твоей стороны, я ни о чем бы и не мечтал больше. Но ты ясно дала мне понять – ты меня не хочешь, и я оставил тебя в покое, не потому что не хочу или не нравится, а просто так обещал. А ты еще и обижаешься, что мне с Лис хорошо, хотя я рад этому – ревнуешь, значит, – улыбнулся Гром.

– Ты с самого начала подслушивал? – Спросил Тармир.

– Ага. Я проснулся от голоса Солы. Вначале ты хорошо держался. Но потом повелся, распушил свой хвост. Понимаю и прощу, если сейчас скажешь то, что должен сказать, – небрежно ответил Гром, но в глубине его глаз мелькали очень знакомые Тармиру искры.

– Хорошо. Сола, Гром прав. Я действительно не должен был так говорить. У меня никогда не было женщины. Я не знаю, что мужчины чувствуют при этом, могу только вообразить. И у меня с Вик совершенно другая ситуация, не такая, как у Грома с Лис. Возможно, на его месте я сделал бы то же самое. Возможно, мне бы понравилось это так же, как Грому.

Сола молча слушала, опустив глаза.

– Возможно-невозможно, – насмешливо сказал Гром, – хорошо сказано, но не все. Скажи моему Солнышку, что ты мне ответил, когда я попросил тебя кое о чем в том случае, если я решу умереть вместе с нею?

Тармир молчал.

– Ну, – угрожающе поторопил его Гром, – язык отвалился, романтик?

– Гром, зачем ты это спрашиваешь? – Тихо спросил Тармир, – Соле нельзя сейчас волноваться, ну зачем, мы же вчера обо всем договорились?

– Да, вчера договорились, а уже сегодня ты играешь не по правилам. Опять получается, что ты – такой хороший белый зайчик, который хранит верность любимой, а я хреновый, потому что мне нравится спать с Лис. Я ведь тоже могу спросить тебя: друг мой, зачем ты это все говоришь моей женщине, размахивая перед нею своим белым хвостом, а меня забрасывая грязью? Соле нельзя сейчас волноваться. Зачем ты напоминаешь ей, какой мерзавец ее мужчина, которому, по твоим же словам, она обязана подчиняться во всем, и какой романтичный тип ее любимый? – На этот раз они оба увидели чернеющий взгляд Грома и почувствовали напряженность его голоса.

– Спокойно, Гром. Я скажу. Несмотря на все мои уговоры, ты вчера все же, судя по всему, принял решение покончить с собой, если Сола нас покинет. Ты спросил меня, что я буду делать в этом случае. Я ответил, что буду продолжать жить и вернусь к своим. Тогда ты попросил меня взять себе Лис, и я обещал сделать это, сказав, что Лис мне нравится. Все? Я прощен?

– Слышала, Солнышко?

– Да, – она так и лежала, опустив глаза. Краски, проявившиеся было во время шуточного разговора с Тармиром, снова покинули ее лицо.

Гром оттолкнул Тармира.

– Прощен. Отойди. Как ты чувствуешь себя, девочка моя? – Гром погладил ее по голове и лицу, – я не собирался тебя расстроить. Просто не хочу, чтобы он врал тебе. Решай сама, кто тебя любит. Я люблю тебя больше жизни. Хочешь общаться с ним – общайся. Но думай над его словами. Слова – это одно, а действия – другое. А на Лис не обращай внимание. Если тебе неприятно – я не буду спать с ней. Но сама понимаешь, что мне нужно будет в этом случае.

– Хорошо, Гром. Я все понимаю.

Гром стиснул губы.

– Ты опять начинаешь?

– Что? – Удивленно спросил она.

– Вот это свое мнимое, бездушное послушание! Мне ты нужна, а не твои правильные ответы! Не надо мне говорить то, что я хочу услышать! Скажи то, что на самом деле чувствуешь! – шепотом заорал он.

Лис проснулась и привстала на лежанке. Тармир схватил Грома за плечи и попытался оттащить от Солы. Тот оттолкнул его, но Тармир снова вскочил и вцепился в Грома.

– Гром, пожалуйста, успокойся! Ради Солы! Все будет хорошо, дай нам всем время!

– Скажи это ей! Я не могу больше терпеть это отношение! Это полное равнодушие! Скажи ей! Лучше уж ненависть! Пусть скажет в лицо! Я не могу больше!

Лис бросилась к ним, обняла Грома и заплакала. Тармир шепнул ей:

– Лис, приведи сюда Мику и Вик. Быстрее! – Лис помчалась выполнять его приказание.

– Хорошо, Гром, ты разрешаешь мне поговорить с Солой в присутствии Мики и Вик? Я хочу ей рассказать о нашем с тобой плане, она же не знает. Помнишь, как мы с тобой решили: никакой агрессии с твоей стороны. Ты пугаешь ее. Я объясню Соле ее ошибки – а они есть, ты в своем праве так реагировать. Я поговорю с нею, ты разрешаешь?

Гром стал дышать спокойнее.

–Здесь будут Мика и Вик?

– Да.

– Хорошо, разрешаю.

Женщины вошли в палатку, Тармир снова шепнул Лис:

– Веди его ко мне. Знаешь, что делать.

Лис кивнула, дотронулась до плеча Грома. Тот встал и ушел вслед за нею, не оглядываясь ни на кого. Мика и Вик вопросительно смотрели на Тармира.

– Садитесь. Я буду говорить с Солой по просьбе Грома. Вам просто нужно присутствовать, и, если я хоть в чем-то нарушу обычаи племени – сделайте мне замечание и расскажите Грому. По отдельности.

Глава 16

– Сола, – сказал Тармир, взяв ее за руку, и сразу же с улыбкой обратился к женщинам, – об этом прошу вас не говорить. Просто мне так легче. Я итак вынужден говорить об интимных вещах в чужом присутствии. Так что пойдите мне навстречу в этой мелочи, хорошо?

– Сола, мы должны во всем слушаться Грома. У нас нет другого выхода. Если ему не понравится наше поведение, он просто пойдет на то, чтобы уничтожить нас всех троих. Но, если мы будем следовать его правилам, мы сможем жить спокойно и счастливо все вместе. В этом он уступил. Вспомни, изначально он не хотел даже слушать о том, чтобы мне жизнь оставить. А сейчас другом называет. Я понимаю, что он лживый друг, но он не хочет потерять тебя и поэтому готов терпеть моё присутствие рядом с тобой. Конечно, я не смогу притронуться к тебе, но я буду всегда рядом. Ты всегда сможешь обратиться ко мне, поговорить, погулять, посмеяться, поделиться со мной чем-то. Тоже самое и я с тобой. Ты хотела бы этого?

– На самом деле, я хотела бы совершенно другого, Тармир, – грустно сказала Сола.

– Я понимаю, но на данный момент у нас есть только два варианта – или потерять друг друга, или жить, как я только что описал. К тому же, со временем все может измениться.

– Тогда я выбираю общение.

– Вот и отлично, но теперь мы подходим к самому неприятному. Как я уже сказал, мы должны подчиняться правилам Грома. Как ты сегодня могла заметить, я выполнял все, что он от меня требовал…

– И про Лис правда? – Перебила его Сола.

Тармир внезапно замолчал.

– Что правда? – Переспросил он.

– Тебе она нравится? Я же заметила, – со скрытой злобой проговорила Сола, – ты еще тогда, когда Брэд побил ее, а тебя только что отпустил – ты уже тогда постоянно спрашивал про нее. А теперь еще и обещал взять ее себе в случае моей и Грома смерти. Значит, нравится. И значит, по твоим словам, на месте Грома ты бы поступил также?

Вик тоже напряглась. Тармир опустил глаза.

– Да, мне она нравится, – наконец согласился он, – и ты права, началось это как раз в тот день. Мне стало жалко ее. Мне и сейчас ее жалко. Из-за ее любви. Мне вот также и Грома жалко. Они любят, а их нет. Они страдают. И если бы она осталась одна, я бы, конечно, взял ее. Если бы она захотела. Но она вряд ли бы захотела, я знаю.

– Взял бы? – Спросила Сола, – а что значит взял? И в постель бы взял?

Тармир снова замолчал.

– Тармир, почему ты все время молчишь? Ответь мне, для меня это важно, – попросила Сола.

Он вздохнул.

– Если тебя бы не было, Сола, взял бы. Она мне действительно нравится. Я никогда не буду тебе лгать. Но если бы ты у меня была, не стал бы я спать с нею. Я люблю только тебя. Ее я не люблю. Это просто симпатия. И сочувствие.

Вик вскочила с места.

– Вот как! Ты всех подряд любишь, все тебе нравятся, кроме меня – твоей женщины! Почему-то я у тебя не вызываю ни сочувствия, ни симпатии, ни любви, хотя я стараюсь изо всех сил! Зачем тогда взял меня? Что во мне не так? Чем они лучше меня? Я что – уродина, не готовлю тебе еду, не шью одежду, не слушаюсь? Еще и издеваешься, заставив присутствовать при твоем разговоре с этой тварью, которую все ненавидят! И рассказываешь при мне о второй твари, которую все презирают за измену вождю!

Она выбежала из палатки и побежала к себе, забыв обо всем. Мика сказала:

– Договаривай быстрее, и я пошла. Вы мне все до того надоели, что я вас видеть уже не могу.

Тармир внезапно прижал руку Солы к губам, уже не спрашивая никого об этом, и сказал:

– Сола! Неужели ты мне не веришь? Почему ты задаешь мне такие вопросы? То про Вик, то про Лис? Не веришь, что я люблю тебя? Я раньше не замечал, что ты такая ревнивая! Почти как твой братец!

– Конечно, верю, Тармир! – Она протянула ему вторую руку, которую он тоже схватил и поцеловал, – просто я боюсь, что пока я буду с Громом, ты меня устанешь ждать и просто найдешь другую, а меня забудешь.

Он наклонился и сжал ее в объятиях.

– Мне даже обидно, что ты так говоришь! Какая же ты дурочка! Я остался тут только ради тебя, все, что я тут сделал – я делал ради тебя. Запомни раз и навсегда – я люблю только тебя, никакие Лис и Вик мне не нужны. Теперь хочу одного – удержаться рядом с тобой, после того, как несколько оборотов луны мы жили порознь, не имея возможности общаться.

Вдруг Сола поцеловала Тармира. И он ответил. Мика хмуро сказала:

– Хватит. Договаривай, Тармир. Ты хороший парень, но всему есть предел.

Тармир оторвался от губ Солы, глубоко вздохнул и произнес:

– Мика права, Сола. Не делай так, пожалуйста, я дал слово Грому. А сейчас нарушил его. Я не хочу нарушать свое слова, даже ради тебя. Иначе ты же первая потом не будешь верить мне. Прошу тебя, пожалуйста, давай будем только друзьями. Пока. Тем более, Вик убежала и в любой момент может войти Гром. Отпусти мою руку, пожалуйста. Если он увидит что-нибудь – это будет конец.

– Прости, Тармир. Просто я думала, что умру и больше тебя не увижу. Прости.

– Давай я доскажу, что хотел и снова соберемся все вместе. Так вот. Я выполняю все условия Грома, даже если мне это неприятно. Но от тебя потребуется больше. Ты должна его любить. Ты его любишь, я знаю. Как брата. В конце концов, просто пожалей его, как человек. Не виноват же он, что до такой степени любит тебя. В обычной жизни просто старайся при каждом случае показывать ему эту свою любовь, но при этом помни, что он ждет от тебя другой любви, так что лучше бы было и преувеличить. Запомни главное – неважно, буду ли я находиться рядом. Я не буду ревновать. Я буду знать, что ты делаешь это ради нас. И мне будет даже приятно, что ты идешь на такое ради того, чтобы я был рядом. Поняла? Показывай ему свою любовь при любом удобном случае, Сола.

Она отвернула голову, глаза ее наполнились слезами.

– Сола! Так надо. Ты не будешь его обманывать, ведь ты любишь своего брата?

– Я… я не знаю уже, Тармир! По-моему, я уже и как брата его не люблю. Он мне всю душу вымотал! Постоянно притворяться? Я не смогу притворяться, Тармир!

Тармир опустил глаза.

– Что ж, – сказал он, помедлив, – тогда вы с ним умрете, а я уйду в свое племя с Лис и ее ребенком.

Сола аж подскочила с пылающими глазами.

– Вот оно как?! Вот она, твоя любовь?!

– А что я могу еще сделать, если ты сама не хочешь за нее бороться?! – так же, как ранее Гром, шепотом закричал Тармир, схватив ее за плечи, – я со своей стороны все делаю, унижаюсь перед ним, чуть ему ноги не целую – ему, который спит с тобой. А мне не разрешает даже до руки твоей дотронуться! Ты же не хочешь даже чуть постараться! Я просто прямо сейчас уйду, поняла? Один, а вы все оставайтесь здесь, делайте, что хотите! Я не могу на себе тащить все проблемы вашего – не моего – вашего племени! Я не хочу больше смотреть, как ты умираешь, как больно Грому и Лис, не говоря уже о самом себе!

– Хорошо, хорошо, Тармир, – испугалась Сола, – я все буду делать так, как ты скажешь.

– Точно?

– Да-да!

– Ну так вот. Это еще не все. Самое главное – ты будешь спать с ним – и ты будешь хотеть его. Будешь иногда делать первый шаг. Будешь получать удовольствие с ним. И так, чтобы он это чувствовал. Искренне. И не будешь представлять никого на его мете – он сразу это ощутит. Нет, ты будешь любить – любить, Сола – именно его. Вот как хочешь – спроси его, что ему нравится, скажи, что ты хотела бы делать то, что ему нравится и ты сама должна получать от этого удовольствие. Это самое главное. Иначе у него постоянно будет крыша ехать. И мы с ним не справимся никто, Сола. Только ты. Постарайся. Мы должны продержаться. Я обещаю тебе, мы будем вместе. Ты веришь мне?

– Да, – сказала Сола и разрыдалась.

– Ты сделаешь так, как я сказал?

– Я буду стараться.

Тармир поднял ее с лежанки и прижал к себе.

– Потерпи немного, маленькая моя. Я что-нибудь придумаю, обещаю тебе.

– Я все сделаю, что ты мне прикажешь, Тармир. Я тебе верю. Я хочу быть с тобой, раз ты говоришь, что так надо, я все это буду делать.

– Я люблю тебя, помни. Я ничего тебе не приказываю, я прошу тебя. Ты это будешь делать ради нас. А сейчас я схожу за Громом, Мика – не уходи пока, пусть он увидит, что ты была тут. Слезы только сотри, – улыбнулся он.

– Чтоб вас всех поразметало, – вытирая глаза, ответила Мика, – иди уже, и чтобы вы все провалились.

– Спасибо, Мика,– сказал Тармир, – ты настоящий друг. Я мало видел таких хороших людей, как ты.

Он распахнул полог своей палатки и увидел Грома, лежащего на его шкуре. Но под Громом была не Лис – ее вообще не было в палатке – а Вик, которой явно нравилось происходящее с нею. Гром обернулся на шелест полога и увидел Тармира.

– О, закончили, друг мой? – спросил он, – а я еще нет, позволишь?

Тармир захлопнул полог и присел неподалеку. Вскоре оттуда вышел и Гром.

– Не обманул, первый раз у нее, – поделился впечатлениями Гром, – прибежала, расстроенная, плачет, говорит – ты клялся в любви Соле и Лис. Лис? – подивился я. Ну ни хрена себе! Везде успевает друг мой.. Ну я решил тоже быть хорошим, таким, как ты – белым и пушистым – и постарался утешить девушку. Ты не против, надеюсь? Правда нестыковочка – я ниже тебя по положению, тебе, наверное, несколько неприятно?

– Гром, перестань кривляться, – ответил ему Тармир, – если хотел мне напакостить, зря старался. Я тебе говорил – если ты хочешь, и она хочет – пожалуйста. Я буду только рад за вас. Только что-то мне подсказывает, что ни ты, ни она этого не хотели, и решили просто сделать мне назло. Так что зря старался.

– Ну почему, мне понравилось. И вообще, очень удобно – ты ее кормить будешь, а я спать с нею.

– Ну раз понравилось, тогда пожалуйста. Только боюсь, это не понравится Соле и Лис. Но это уже твои проблемы. Итак, Соле я все объяснил, я имею ввиду то, что мы с тобой решили. Я думаю, она все поняла.

– Как разговор прошел? Без обнимашек-целовашек? – Вдруг напрямую спросил Гром.

– Без, – буквально на секунду задержавшись, соврал Тармир, глядя ему в глаза.

– Ага, значит, без, – медленно сказал Гром, – а вот Вик говорит, ты с самого начала ее за руку взял и велел им не говорить об этом мне. А что же дальше было? Сам скажешь или мне Мику расспросить?

– Сам скажу, – твердо ответил он, – ничего не было. Я дал тебе слово. Я поговорил с Солой по твоему желанию. Приказал ей помнить о том, что ты ее мужчина, а я – просто друг.

– Ты молодец, друг мой. Только вот почему ты приказываешь моей женщине? – так же медленно произнес Гром.

– Слушай, Гром, друг мой, – нагло сказал Тармир, – хочешь, я сейчас же уйду отсюда? Насовсем? Оставлю тебе всех женщин, включая Вик? И приказывай им всем сам. Хочешь?

– Ты не уйдешь, друг мой, – усмехнулся Гром, – не сможешь ты уйти, бросив бедную Солу на растерзание злобному Грому.

– Проверим, друг мой? – сжав губы и вставая, решительно сказал Тармир.

Они злобно смотрели друг на друга. В конце концов Гром рассмеялся.

– Ладно, друг мой, – сказал он и хлопнул его по плечу, – на этот раз твоя взяла. Не будем ругаться. Мы же друзья. Хрен тебя знает, может, и правда, свалишь. Оставайся, разрешаю. Посмотрим, как дальше дела пойдут. Может, еще в твое племя в гости сходим.

– Что ж, спасибо тебе, друг мой, – так же нагло ответил Тармир, – ты очень добр.

Глава 17

Прошел оборот луны после произошедшего у Солы выкидыша. Племя давно уже обосновалось на зимовку в своей пещере. Вход в нее был закрыт шкурами, а чтобы они не хлопали на ветру, по обеим сторонам были уложены груды камней примерно до середины бедра высотой. Между ними был оставлен лишь узкий проход. Сверху располагалась щель для выхода дыма. Днем шкуры немного приоткрывались для освещения пещеры, ночью и в ненастные дни плотно закрывались и лица людей освещались только светом костра.

Очаги охотников располагались в пещере по статусу. Самые лучшие места были в середине – туда достигал и свет, и сохранялось тепло. Здесь располагались напротив друг друга стоянки вождя и второго охотника. Следующими по удобству считались площадки у входа – там было холоднее всего днем, но зато светло – не так много уходило дров на освещение. Что же касается холода – можно надеть на себя лишний слой одежды. Тут жили Тармир и Рок. И самыми худшими местами были дальние – там практически всегда было темно и главам семьи приходилось то и дело ходить за дровами, чтобы иметь возможность поддерживать хоть небольшой огонь. Здесь расположились последние охотники племени – Гром и Мунк.

В центре пещеры был оставлен широкий проход, чтобы людям не приходилось перелезать через чужие очаги. К тому же тут же проводились собрания племени и совещания охотников.

Гром, Сола и Лис практически весь день проводили у Тармира, а к себе уходили лишь на ночь. С виду все шло так, как они и планировали – они все вместе общались, готовили еду, обедали. Гром с Тармиром даже вместе ходили за дровами. Сола поправилась, Лис благополучно носила ребенка.

Но на самом деле напряженность их отношений достигла предела.

Сола действительно старалась изо всех сил показывать свою любовь Грому: улыбалась ему, называла его ласковыми прозвищами, приносила разные вкусняшки, часто садилась рядом с ним и обнимала его по собственной инициативе, а если он целовал или сам обнимал ее – с готовностью ему отвечала.

Было только одно НО – она не лгала, когда говорила Тармиру, что не сможет притворяться. Поэтому, хоть она и выполняла все, что он от нее потребовал, но во всем этом чувствовалась такая фальшь, что самого Тармира корежило от нее, не говоря уж про Грома. Но последний почему-то молчал, как будто дал себе зарок считать лживые проявления Солиной любви искренними. И все понимали, что ничем хорошим это не кончится.

Гром, со своей стороны, понял, что переоценил свои возможности, когда разрешил общение Солы с Тармиром, но назад пути не видел. Он с каждым днем ревновал все больше и вымещал это по чуть-чуть на всех, но в основном – на самом Тармире. Он постоянно хамил ему, провоцировал и откровенно издевался, унижая перед женщинами. Кроме того, он буквально не отлипал от Вик у всех на виду, и Тармир, наконец, понял, для чего он это делает. Все охотники стали относиться к нему с заметным презрением. В их глазах Тармир проявлял непростительную слабость, позволяя своей женщине так бесстыдно себя вести с низшим охотником, к тому же показывая этим дурной пример остальным женщинам. Это было нарушение обычаев, но маленький нюанс был в том, что обычаи не говорили, как следует поступить с мужчиной если он закрывает глаза на такое поведение своей женщины. Предполагалось, что ни один охотник так не поступит, и накажет обоих. И ни одна женщина, даже имея разрешение на такие действия, не будет делать это так открыто, как делала Вик.

Лис плакала все чаще, так как Гром практически перестал обращать на нее внимания. Играть с нею в свои жестокие игры было нельзя, учитывая ее беременность, а секса ему хватало с Вик. Поэтому Лис все чаще находила утешение в разговорах с Тармиром, который старался ее поддержать, что бесило Солу и Вик.

Тармир старался держаться ровно, несмотря ни на что. Но и в его душе начала копиться злость, чего он сам не замечал.

В очередной морозный, солнечный день семьи Грома и Тармира сидели у его очага. Они только что пообедали, и теперь Лис, как самая младшая по положению, убирала со стола. Сола шила Грому зимнюю куртку по способу, показанную ей Тармиром: вырезала из меховой шкуры прямоугольники по размеру Грома, проделывала в их краях дырочки, а потом, протягивая в них веревочки, сшивала их, оставляя место для рукава. Ей очень понравился такой метод, тем более вещи получались очень красивыми. Можно было экспериментировать с формой, мехом, или вот, как ей недавно пришло в голову – пришить поверх лоскут кожи – получится карман, куда можно что-нибудь положить. Сола наклоняла голову то в одну, то в другую сторону, пытаясь представить себе, как это лучше сделать, как вдруг услышала, что ее зовет Гром. Она отложила шитье, и, надев на лицо милую, как ей казалось, улыбку, направилась к нему. Он тоже улыбнулся, взяв ее за руку и сажая к себе на колени. Сола погладила его по волосам и провела рукой по лицу. Он внимательно посмотрел ей в глаза и поцеловал ее долгим поцелуем.

– Ты любишь меня, Солнышко мое? – спросил он, оторвавшись от ее губ.

– Конечно, любимый, – ответила она и уткнула лицо ему в грудь.

Тармир и Гром, как по команде, опустили глаза. Затем Гром крепко прижал к себе Солу и сказал:

– Как я рад, что ты у меня есть, девочка моя. Ты не представляешь, как я скучал, когда ты вредничала и не хотела признать, что любишь меня! Хорошо, что все стало на свои места, так ведь?

– Да, я тоже рада, Гром! – поднимая лицо и смотря ему прямо в глаза, ответила Сола, – я была просто дурой раньше. Прости меня за мою глупость.

– Ну что ты! Но почему у тебя слезы на глазах, рыженькая?

– От радости, что я, наконец, принадлежу тебе, милый мой, – ответила она нежно, снова проведя рукой по его лицу.

Зрачки Грома стали расширяться. Он взял ее лицо двумя руками и поцеловал в кончик носа.

– Я хотел спросить тебя: скоро моя одежда будет готова? Я тоже хочу стать таким красавчиком, как мой друг Тармир. Посмотри на него: ну реально, симпатяга в этих шмотках, так ведь?

– Не знаю, для меня есть только один красавчик – мой Гром, – заявила Сола, ласково погладив его по груди и по плечу, – а Тармира пусть Вик рассматривает и решает, красавчик он или нет.

Гром и Тармир переглянулись. При этом у Тармира почему-то был какой-то виноватый вид, а у Грома – какой-то не слишком добрый.

– Дааа… – протянул Гром, – только вот толку от его красоты мало. Я бы даже сказал – никакого. Свою женщину не может удовлетворить, так ведь? Казалось бы: красивая девушка, и девственница была – поклянусь перед кем угодно! Что еще парню надо? А мне Вик рассказывала, что она однажды сама к нему в постель залезла – голая – а он продолжал лежать, как трухлявое бревно, и пальцем ее не тронул, даже когда она сама стала его гладить. Да и ты, помнишь, говорила, что он ни разу не предложил тебе заняться с ним любовью, хоть и пускал на тебя слюни, так ведь? А я понял почему, сейчас объясню. Дело тут не в вас, девчонки. Просто у него проблемы там, ну, мужские. Не работает то, что должно работать, – он весело рассмеялся, – вот и все, хотеть-то он хочет, но физически не может и боится осрамиться. Я прекрасно понимаю своего друга, почему он вам об этом не говорит. Признаться в таком мужчине стыдно, поэтому приходится прикрывать это болтовней всякой про любовь. Но я считаю – вы должны знать, так ведь? А то у вас могут комплексы начаться. Так что не обижайтесь на него, на обделенных природой людей нельзя обижаться. Тут пожалеть человека надо. Ничего страшного, мы из-за этого не перестанем с ним дружить. А что касается этого самого, то вот Вик я уже помогаю, и ты, Солнышко мое лучезарное, как выздоровеешь, можешь на меня рассчитывать. Уж я тебя не подведу, так что не расстраивайся.

Все молчали. Тармир смотрел в пол. Оправдываться он не мог – когда собеседник начинает это делать, только подтверждает тем самым правоту оппонента. Перевести разговор на другую тему – получится, что убегает от разговора. Попытаться объяснить настоящие причины – Гром весьма умно отрезал ему все пути.

Вдруг Вик засмеялась.

– А ведь ты прав, Гром! Я тогда, ну про тот случай, о котором ты сейчас рассказал, хотела погладить его там, и только протянула руку, как он сразу так схватил ее, что чуть не сломал! Теперь я поняла почему! – и они с Громом захохотали уже вместе.

Гром ссадил Солу с колен, поцеловал ее в лоб, схватил за руку Вик и они побежали, смеясь и демонстративно целуясь по дороге у всех на виду, в дальний очаг Грома. Все это слышали у очага Бреда – соседнего с очагом Тармира, потому что Гром и Вик не старались говорить тихо. А Рок уже давно не приходил к Тармиру из-за таких сцен.

Сола сидела, как оглушенная, а Лис подползла к Тармиру и погладила его по плечу.

– Не обижайся на Грома, Тармир, пожалуйста! Он так не думает, просто злится, а все из-за…

– Спасибо, Лис, – перебил ее он, подняв голову, улыбнувшись и проведя пальцами по ее щеке, – я на него не обижаюсь. Он просто неудачно пошутил, на что тут обижаться? Все в порядке. Не переживай, тебе нельзя волноваться. Ты должна думать о своей крошке.

– Но почему ты не выгонишь Вик? – Возмущенно спросила Лис, – как ты только терпишь эту шлюху, а главное – зачем?

– Ну куда я ее выгоню, Лис? Да и за что ее выгонять? Я с нею действительно не жил, как мужчина, поэтому сам разрешил ей выбрать себе замену. Она и выбрала. Было бы несправедливо самому не давать ей того, что нужно каждому из нас, и другим не разрешать. Как ты думаешь?

– А оскорблять себя ты ей тоже разрешил? – Вступила в разговор Сола, на глазах у которой стояли слезы, – да за такие слова ее надо просто взять за патлы и в снег подальше выкинуть!

– Да, а если будет обратно ползти змея эта – ногами выпихивать – поддержала Солу Лис со сверкающими глазами.

Тармир засмеялся.

– Девчонки, это вы за меня хотите ей отомстить, или Грома ревнуете к ней, – подразнил он их, пытаясь перевести разговор в шутку и прогнать неприятное впечатление от произошедшего.

Лис покраснела, а Сола сказала серьезно:

– Тармир, не уходи от ответа. Прошу тебя, накажи ее, чтобы она себе такого больше не позволяла! Что это такое! А если бы охотники услышали? Пожалуйста, ради меня, накажи.

Тармир посерьезнел.

– Сола, она, конечно, некрасиво поступила, но ведь ты понимаешь, почему? Ее пожалеть надо, а не наказывать.

– Тармир, если ты можешь терпеть такое ее поведение, то я не могу! Мне неприятно, невыносимо видеть, как она тебя унижает – мало того, что с Громом, так теперь еще и напрямую оскорбляет, насмехаясь над тобой. Она сейчас явно, перед всеми, проявила открытое неуважение к своему мужчине и унизила его. По нашим обычаям она должна быть наказана. Тебя скоро уважать совсем не будут. Тебя уже не уважают из-за этой, правильно ее Лис назвала, шлюхи.

– Она и есть шлюха! – снова подключилась Лис, – и Сола правильно говорит: ее надо наказать. Видит же эта гадюка, что у мужчины уже есть две женщины, и все равно лезет в нему в штаны!

– Ну, положим, полезла не она… – нехотя ответил Тармир, – что вы предлагаете? Побить ее? Вы знаете, я женщину никогда пальцем не трону.

– Ну тогда выгони ее, пусть проситься к какому-нибудь другому охотнику, – предложила Сола.

– Ты же знаешь, теперь ее ни один охотник не возьмет, она просто умрет от голода. Такое наказание за пару лишних слов – это слишком.

– Я не знаю, как ее наказать, Тармир, – разозлилась Сола, – но если ты ее не накажешь, я прекращаю весь этот фарс. Ничего хорошего все равно не выходит, а делается все хуже и хуже. Я не намерена смотреть, как над тобой издеваются и унижают эти двое. Представь себя на моем месте: если бы меня вот так прилюдно постоянно унижали, а ты был бы вынужден просто сидеть и смотреть на это, чтобы не выйти из навязанной роли! Как бы ты себя чувствовал? Меня сейчас чуть не вырвало!

– Хорошо-хорошо, не злись. Я ее накажу. Только подумаю, как, ладно? – Улыбнулся Тармир.

Сола тоже благодарно улыбнулась ему, и у Лис радостно засветились глаза.

Глава 18

Вскоре вернулись Гром и Вик. Они имели очень довольный вид.

– Понравилось, Викусик? – спросил Гром.

– Еще бы, Громусик! Как это может не понравиться! – Кокетливо ответила она.

– Ну вот, значит можно получать удовольствие безо всякой любви? А то тут некоторые лапшу на уши моему ясному Солнышку вешали, якобы с тобой не спит, потому что не любит.

– Да а что ему оставалось говорить, бедняжке, – хихикнула Вик, – если у него…

– Вик, почему ты так говоришь о своем мужчине? В нашем племени это не принято. Ты унижаешь его, а тем самым унижаешь себя, – не выдержала Сола, стараясь говорить спокойно.

– Тебе какое дело до меня и моего мужчины? Не лезь в наши отношения, это тоже не принято в нашем племени! Кто ты такая, чтобы меня поучать? – Сразу взбесилась Вик, – рот свой закрой! Умная нашлась! Лис вон поучай, если не знаешь, куда злобу и ревность свою девать!

– Вообще-то я – дочь первой женщины вождя! Вот кто я такая. А вот кто ты такая – сразу и не скажешь, если употреблять приличные слова! – вспылила Сола.

– Сейчас ты – жалкая женщина всего лишь пятого охотника племени, совершенно никчемная! От тебя никакой пользы, ты даже ребенка не смогла родить! А я – женщина третьего охотника, слышишь? Третьего! Тебе до меня, как до звезд, поэтому не смей меня поучать! – забыв себя от ревности и бешенства, закричала на всю пещеру Вик.

Гром и Тармир переглянулись, сдерживая смех. У всех очагов зашевелились, посмотрев в сторону криков. Брэд сидел мрачный, как грозовая туча. Дрек что-то пробурчал и выплюнул ус. Мунк сказал своим женщинам: «Похоже, они там все стали психопатами. Может, это заразно? Смотрите, я вам запрещаю общаться с их потаскушными сучками!»

– Я хотя бы женщина этого «всего лишь пятого охотника племени», – вдруг успокоившись, с достоинством сказала Сола, – а ты его грязная шлюха. И ты не женщина третьего охотника – сама призналась, что он тебя не пустил к себе, просто из милости кормит. И знаешь, что я тебе скажу: на самом деле ты и «всего лишь пятому охотнику», который, кстати, в будущем будет вождем, не нужна. Он всего лишь воспользовался тобой, чтобы опозорить тебя перед всем племенем и твоим позором и грязью вымазать третьего охотника. А ты, дурочка, радуешься, непонятно чему. Но стоит мне попросить пятого охотника, моего мужчину и брата, бросить тебя, и с этого момента и до конца жизни ты будешь сидеть одна, потому что ни в одном очаге тебя больше не примут. На самом деле ты заслужила большего – чтобы тебя вообще выгнали из племени. Ко всеобщему сожалению, третий охотник так не сделает, потому что он – самый добрый и хороший человек в мире. А ты, бессовестная, пользуешься этим и оскорбляешь его в лицо на виду у всех, зная, что он не сможет ответить тебе тем же.

Все на минуту замолчали, потом Лис вскочила и порывисто бросилась Соле на шею, поцеловав ее три раза в щеки.

– Ты попросишь его? – спросила она ее.

– Пошла вон отсюда, – вдруг завизжала, что есть мочи, Вик, – вон пошла! Чтобы больше ноги твоей в моем очаге не было! Уходи, убирайся, тварь такая, иди, сиди в своей темноте, чтобы твою противную рыжую рожу никто не видел!

Сола встала, но Тармир удержал ее за руку.

– Все, хватит, погорячились все, покричали, пар выпустили и хорошо. Давайте прекратим скандал и займемся чем-нибудь полезным. Вик, испечешь мне сегодня те лепешки, которые я люблю, хорошо? – Дружелюбно попросил он.

– Какие там лепешки, пусть она проваливает отсюда, мерзкая тупая стерва! Ее все в племени ненавидят! Я с нею больше никогда за одним очагом не сяду, позориться! Пошла вон, гиена вонючая! Я приказываю тебе! Я к вождю пойду! Чтобы этой сволочи больше тут не было! Тармир, сейчас же выгони ее! Или она, или я!

Тармир с Громом снова переглянулись.

– Ну тогда придется уйти тебе, Вик, – мягко сказал Тармир.

У Вик сделался такой вид, как будто ее облили горшком холодной воды.

– Мне? – Растерянно спросила она, – почему мне? Как так? Я же твоя женщина. Это мой очаг. Мы с тобой прошли церемонию соединения пар…

– Да, и я стал твоим мужчиной, которого ты должна уважать и слушаться. И теперь я прошу тебя покинуть мой очаг, – пояснил Тармир.

– Но… почему? Из-за чего? – Взгляд Вик потерянно метался по лицам.

Гром и Лис засмеялись.

– Да она просто дура тупая, – сквозь смех проговорила Лис.

– Сказать? – спросил Тармир Вик.

– Да…

– С чего бы начать, – шутливо сказал он, – ладно, если серьезно – ты наговорила слишком много некрасивых и обидных слов Соле. А Сола – мой друг. Если ты не знала – она спасла мне жизнь ценой тяжелых для себя жертв. Поэтому мне не нравятся люди, которые ее обижают. А если мне не нравится человек, то нам трудно будет ужиться вместе. Поэтому прости, но ты должна будешь уйти – тем более, сама сказала, что не будешь сидеть за одним очагом с Солой. А возле моего очага всегда будет для нее место, насколько это будет зависеть от меня. Оставь нас, пожалуйста, Вик.

Все пораженно смотрели на него, так как никто не ожидал такого от Тармира.

– Но… Куда же я пойду? – На испуганных глазах Вик появились слезы.

– Не знаю, Вик. Могу попросить моего друга Грома взять к себе, но там тебе опять-таки придется находиться рядом с Солой.

Гром прищурился и со скрытой улыбкой взглянул на Тармира. Тот едва заметно подмигнул ему.

– Прости, друг мой, мы, конечно с тобой друзья каких поискать еще, – ответил Гром, – но как бы мне не хотелось выполнить твою просьбу, в этом случае я не смогу этого сделать. Ведь я – всего лишь пятый охотник племени, моей доли добычи не хватит, чтобы прокормить трех женщин. А я не хочу, чтобы три прекрасных девушки голодали. Да и с какой стати именно я ее должен брать? Не вижу причины. У меня своих две женщины, которых я очень люблю. Вон, у вождя всего одна – может, он возьмет?

– Хорошая идея! Ты как, Вик? Мне попросить Брэда? Будешь женщиной самого вождя, не каких-то там охотников. Только в этом случае тебе, конечно, нужно хранить ему верность и порвать с Громом, не знаю, насколько для тебя важны эти отношения.

– Подождите-подождите! – Поспешил сказать Гром, – вот об этом я, признаться, забыл. Не стоит спешить. Давайте подумаем еще. Так, Дрек точно не возьмет, Рок – хотя у него всего одна женщина – тоже. Он даже к нам перестал ходить, осуждает, значит, так ведь? Вот! Я придумал: а давайте попросим Мунка? Тогда всем будет хорошо, все будет по обычаям. Правда, тебе придется поголодать, Вик. Ну, да мы подкармливать будем, – ободряюще закончил он.

– Ну да, в принципе, я даже готов из своей доли выделять. Так что и ты можешь ее взять, Гром! – Озарило Тармира.

– Нет-нет, друг мой, я беру себе только тех женщин, которых люблю всем сердцем. Я не такой, как ты – хватать первых попавшихся неизвестно зачем. И всех тех, кто под меня залез, брать себе в женщины я тоже не готов.

– Ну что ж… остается Мунк. Что скажешь, Вик? – обратился к ней Тармир.

Вик все это время с болью на лице переводила отчаянный взгляд с Тармира на Грома, каждый раз вздрагивая всем телом, как от удара хлыстом, когда начинал говорить следующий. Сола и Лис злорадно наблюдали за ней и наслаждались.

– Вик! – тихонько позвал Тармир

– А? Что? – дернулась она в очередной раз.

– К кому мне сходить: к вождю или Мунку? Я не могу, конечно, обещать, что они возьмут тебя, но прежде всего, хочу убедиться, к кому бы ты сама хотела, – сочувственно сказал Тармир.

Вик сфокусировала взгляд на нем и долго смотрела в его глаза. После чего резко развернулась и убежала в дальнюю часть пещеры – туда, где хранились продукты.

Все, кроме Тармира, расхохотались. Гром хлопнул его по плечу и сказал:

– Друг мой, я тебя обожаю! Как красиво ты надавал этой мелкой сучонке! Рад был тебе помочь! Она прямо-таки напрашивалась все это время. Я поражался твоей выдержке, уж было, сам хотел наподдать ей как следует за такое поведение! Особенно сегодня, после ее высказываний насчет ваших постельных дел. Аж кулаки чесались! У меня никогда не было такого друга, как ты. С которым можно быть настолько на одной волне. Я, чтоб тебя твои духи забрали, уже понимаю мою бедную маленькую сестренку. Был бы я бабой – сам бы в тебя влюбился! Жаль, что на нашем с тобой пути встало небольшое препятствие.

Тармир, грустно улыбнулся и сказал:

– Готов повторить от своего имени каждое слово.

– Но ведь мы найдем решение, друг мой? Ты же умный. Ну придумай, наконец, что-нибудь! Невозможно же так жить! Пообещай мне, что найдем.

– Найдем. Если ты этого захочешь, Гром.

– Да я-то хочу. Только не знаю, как.

– Время покажет, – сказал Тармир и обратился к Соле, – довольна?

Сола опустила глаза.

– Видишь, не такой уж я добрый и хороший, каким ты меня считала, – холодно продолжил он, – возможно, ты еще многого обо мне не знаешь.

Все снова уставились на него.

– Ты все правильно сделал, Тармир, – заверила его Лис, – она сама виновата. И Гром прав – надо было ее еще и побить. Жалко, он этого не сделал.

Тармир криво улыбнулся.

– А тебе не кажется, Лис, – мягко спросил он, – что тут скорее надо было бы побить Грома?

– Его-то за что?! – возмущенно воскликнула Лис, – за что, что эта распутница прибежала тогда в палатку, вся в соплях, и повисла у него на шее?

– Кстати, Лисичка права, – заявил Гром, – я просто должен это сделать. Раньше не мог – это была не моя женщина, и наказывать ее было не мое дело. Теперь она ничья, а преподать урок надо. Вот я этим сейчас и займусь. Вытащу за волосы в проход, пусть все видят, что опозорившая моего друга женщина наказана.

Он поднялся, а следом за ним быстро вскочил Тармир.

– Не надо, Гром. Оставь ее в покое, пожалуйста.

– Не могу, друг мой. Она должна поплатиться за свое поведение. Ты ее выгнал, при свидетелях, так что не имеешь теперь никакого права запрещать кому бы то ни было делать с ней все, что угодно. У нее нет статуса. А я считаю, что ее надо наказать и сделаю это.

– Не сделаешь и никуда не пойдешь. Я, как старший по статусу, приказываю тебе не лезть в это дело, – Тармир подошел вплотную к Грому и твердым взглядом посмотрел в его почерневшие глаза.

Напряженное молчание длилось долго.

– Ты мне приказываешь? – тихо сказал, наконец, Гром. – Ты. Мне. Приказываешь? А если я не подчинюсь твоему приказу?

– Тогда я накажу тебя, – пообещал Тармир.

Сола вскочила, подбежала к ним, упала на колени перед Громом и охватила его за ноги, сказав:

– Гром! Милый мой! Пожалуйста, не надо ее наказывать! Я прошу тебя! Она уже наказана!

Оба мужчины одновременно наклонились и, каждый со своей стороны, подняли ее. При этом Гром толкнул ее в сторону Тармира, которому пришлось подхватить ее в объятья и отступить на пару шагов, а сам вышел из очага и пошагал по проходу в сторону подсобки.

Тармир вырвался из Солиных рук, и ринулся за ним. Обогнав Грома, он ударил его в челюсть. Тот сразу сбил его с ног, упал сверху и стал дубасить кулаками. Однако Тармир не стал отбиваться, а лишь закрыл голову руками.

Сола и Лис в один голос завизжали и разревелись.

Гром заорал:

– Защищайся, урод долбанный, я тебя сейчас убивать буду! Защищайся, мерзавец! Защищайся! Защищайся! Сейчас же защищайся, оглох что ли! Почему ты не придумаешь что-нибудь?! Я убью тебя! Ты что, не видишь, что я всех убью! Защищайся! Ты что, не видишь, что твой план не работает! Я убью всех! Ты этого ждешь?

Брэд вышел в проход и приказал:

– Прекратить!

Ко всеобщему удивлению, Гром сразу скатился со своего соперника, свалился рядом с ним на спину, закрыл лицо руками и завыл.

Тармир сел и попытался отодрать его ладони от лица.

– Перестань, Гром, успокойся, перестань! Все нормально, все будет хорошо! Я все понимаю, прости меня. Мы обязательно что-нибудь придумаем! Успокойся! – Он продолжал тянуть его за руки.

Гром позволил ему отцепить их, и они внезапно крепко обнялись.

– Что я наделал! – Вымученно провыл Гром, – я снова свое слово нарушил!

– Ничего страшного, Гром, я ведь первый ударил тебя, это все видели. Ты просто защищался. Успокойся. Все будет хорошо. Просто у нас у всех сдали нервы. Ты прав, план не работает, но мы придумаем другой.

Все вокруг недоуменно смотрели на них и не понимали, что происходит, и как такое вообще может быть в свете последних событий.

– Что происходит? – Выразил всеобщую мысль вождь.

– Все нормально, Брэд, – сказал Тармир, – мы просто немного все повздорили.

– Нет, Тармир, не немного, – сурово возразил Брэд, – ваше вызывающее поведение уже всем надоело. А теперь снова драка. Я предупреждал тебя, что будет, если опять устроите драку? Придется тебе покинуть племя.

Тармир опустил глаза.

– Тогда я ухожу с ним, – заявил вдруг Гром, – и забираю своих женщин.

Все племя остолбенело смотрело на них, и даже вождь растерялся.

– Почему? – совсем перестав разбираться в обстановке, спросил он.

– Потому что он – мой лучший друг.

Тармир посмотрел на него и протянул ему руку. Гром, не раздумывая, пожал ее.

– Тааак, – промолвил вождь, – хорошо, пусть остается. Но разобрать ваше дружеское поведение на суде нужно. Собираемся.

Глава 19

– Итак, – сказал вождь перед собравшимся племенем, – у нас снова произошла драка. Начал ее, как все видели, третий охотник. Объясни нам причину, Тармир.

Тот немного помолчал, думая, как бы выпутаться из этой ситуации с наименьшими потерями.

– А еще он меня выгнал, вождь! – вдруг раздался голос Вик, – ни с того, ни с сего, всего лишь за то, что я его любимую Солу обозвала. А мне надоело ежедневное присутствие этих побирушек у нашего очага. На церемонии он обещал заботиться и защищать меня. А сам защищает какую-то стерву, из-за которой все эти проблемы и происходят.

У Солы вспыхнуло лицо, у Тармира потемнело в глазах, а Гром просто нашел ее глазами, быстро шагнул к ней и влепил пощечину, так, что она вылетела в середину круга.

– Кто тебе позволил говорить, женщина? – жестко спросил вождь, – ты как себя ведешь в нашем племени?

– Разреши ей влупить, вождь? – попросил Гром.

– Заткнись и встань на место! – повысил на него голос Брэд, – и до тебя сейчас очередь дойдет! Тармир, это правда, что ты выгнал свою женщину из-за скандала с Солой?

– Нет, – с отсутствующим взглядом ответил он, – я выгнал эту женщину за ее открытую связь с низшим по положению охотником, а ему самому дал за это по морде.

– Неправда! – закричала Вик, – он сам разрешил мне выбирать любого мужчину! Потому что сам не спал со мной, а все из-за того, что…

Она не успела договорить, как из первого ряда вылетела Сола и набросилась на нее, вцепившись ногтями в лицо, сбив с ног и став бить головой о землю, крича:

– Заткнись! Заткнись! Заткнись!

Гром и Тармир бросились к ним. Тармир оторвал извивающуюся Солу, а Гром стал хлестать Вик по щекам, раздельно говоря:

– Вякнешь еще хоть слово без спроса, я тебя своими руками придушу, сучонка паскудная! Я тебе не Тармир! Я тебя научу себя вести, гавнючка такая! Заткни свой поганый рот или пожалеешь, что на свет родилась! Или думаешь, что если ноги передо мной раздвинула, то теперь тебе все можно? Ошиблась – наоборот! Теперь мне все можно с тобой делать! Ты поняла меня?

Вик визжала.

Люди племени оживленно переговаривались, но никто не вмешивался в расправу, даже Брэд. Лис ликовала. И только когда Гром пустил в ход кулаки, то и дело спрашивая:

– Поняла? Поняла, я спрашиваю? – к нему подскочил Тармир, пытаясь оттащить его от девушки. Тот на секунду оторвался от нее, с силой оттолкнул его в сторону, и продолжил избивать свою жертву.

– Говори, сука! Поняла или нет? Да или нет! Говори, а то убью!

Тармир снова подбежал к ним, захватил Грома за шею правым плечом со спины и стал душить, пытаясь оттащить. Тем временем Вик в ужасе кричала:

– Да! Да! Я все поняла! Не убивай меня!

Гром всем своим весом качнулся в сторону Тармира и они повалились назад. Прежде, чем он предпринял очередную попытку освободиться, Тармир охватил его еще и бедрами. Но Гром, сделав рывок, повернулся набок, а затем, опираясь на руки, встал вместе с Тармиром на спине. Закинув обе руки назад, он охватил своими широкими ладонями шею противника и стал сдавливать, одновременно отгибая ее назад.

Сола закричала. Тармир отпустил шею и поясницу Грома, а тот тоже убрал руки и повернулся к нему лицом.

– Это ты, друг мой? – с деланным удивлением спросил он, – а я думаю – кто там такой храбрый напал сзади?

– Хватит молотить девчонку своими тяжелыми кулаками, Гром, – сжимая губы, чтобы не показать улыбку, которая все равно отражалась в глазах, – она уже все поняла.

– Так ли? Проверим! Что ты поняла, расскажи нам, – в приказном тоне обратился он к Вик.

Та, с заплывшими глазами, вытирая кровь, текущую из носа и разбитых губ, проскулила:

– Если я буду говорить без спроса, ты меня убьешь.

– Нет. Не так. Если я без разрешения раскрою свой поганый рот, ты меня придушишь, как помойную крысу. Повторяй при всех!

– Гром, уймись, – сказал Тармир, но тот отмахнулся от него.

Вик еле слышно, запинаясь, повторила.

– Громче!

Вик повторила фразу громко, с истерическими нотками в голосе. Гром снова шагнул к ней. Тармир дернулся было за ним, но тот остановил его жестом. Присев перед Вик, Гром схватил ее за волосы и сказал:

– И еще. Услышу хоть одно оскорбление в адрес Солы – убью. Не забывай, кто она, а кто ты. В ее присутствии ты должна молчать, пока она тебя не спросит о чем-нибудь. Все поняла?

– Да, – сломленным голосом прошептала Вик.

– Ну и умничка ты у меня! – одобрительно сказал Гром, – я знал, что ты неплохая девочка, просто воспитания не хватает. А вот тебе и подарочек за послушание, я человек не злой и всегда готов простить признавшего свою вину человека, – и он грубо поцеловал ее в разбитые губы, крепко держа за волосы. Она вскрикнула и попыталась вырваться, но он лишь сильнее впивался в ее рот, пока Вик не прекратила сопротивление, а только стонала. Он отпустил ее и дружелюбно улыбнулся, погладив по голове.

– Вы закончили? – Холодно спросил Брэд.

– Да, мы готовы к суду, – весело подтвердил Гром, вытирая окровавленный рот.

– Пусть эта женщина остается там, где лежит, – сказал вождь, – Тармир тоже остается, а Гром выйдет.

Все повиновались.

– Стало быть, ты выгнал эту женщину за связь с низшим охотником, Тармир?

– Да.

– Но мы все сейчас видели, как Сола напала на Вик, когда та попыталась пожаловаться на тебя. Как ты считаешь, что бы это значило?

– Я, конечно, не могу быть уверен в мотивах Солы, – ответил Тармир, – и этот вопрос надо задать ей, но мое мнение – она просто питает негативные чувства к ней, потому что ревнует своего мужчину, Грома. Весь этот скандал начался из-за того, что Вик вызывающе открыто вела себя с Громом и причинила этим боль любящим его женщинам, которые попросили меня, как своего друга, наказать ее. Их можно понять. Пока это касалось только меня, я терпел поведение Вик, но, видя, что оно причиняет боль едва выздоровевшей Соле и беременной Лис, я решил, это их требования справедливы и объявил Вик, что больше не хочу ее видеть в качестве своей женщины.

Одобрительный шепот пробежал по толпе. Брэд, который слышал все, как оно было на самом деле, покивал головой.

– Хорошо, мы тебя услышали. На самом деле, ты должен был еще раньше предпринять меры. Ну что ж, мы уже привыкли к твоим странным взглядам. Вовремя опомнился – уже молодец. Теперь относительно Вик. Наш уважаемый третий охотник, на счету которого много заслуг перед племенем, выгнал свою женщину за наглую связь с низшим охотником. Таким образом, она наказана за нарушение наших обычаев, а что касается нарушившего их охотника, то решим, как наказать его после того, как определимся, что дальше делать с Вик. Кто-нибудь готов взять ее себе? В этом случае высказываемся в обратном порядке, то есть, начиная с первых лиц, чтобы дать возможность самым уважаемым охотникам племени оставить после себя как можно больше потомства. Итак, я не возьму ее. Дрек?

– Нет, конечно, – с отвращением буркнул второй охотник, кусая ус.

– Нет, – кратко ответил Рок.

– Нет, – заявил Гром. Под тяжелым взглядом вождя он повторил, – нет и нет!

– Не нужны мне грязные подстилки чокнутого психа, – гордо произнес Мунк, помня свою обиду, которую ему нанесли Гром и Лис, когда он попытался переспать с нею, пользуясь своим положением. Как всегда, не особо задумываясь о последствиях, он попытался как можно больнее задеть своих обидчиков, – у меня свои женщины есть, порядочные. А эти – две из-под чужого, и одна из-под вождя, подобранные психопатом – мне без надобности такие.

Едва он договорил последние слова, как покатился по земле, сбитый телом Грома. Прежде, чем кто-то сумел опомниться, он, прижав Мунка к земле, с такой силой стал бить его по лицу, что все услышали хруст сломанных костей.

– Тревога! – заорал вождь.

Все охотники мгновенно бросились к месту драки, но с трудом вместе отодрали Грома от его еле живой жертвы. Брэд и Дрек едва удерживали его, а Рока послали за веревками. Связав Грома по рукам и ногам, они позвали Мику осмотреть Мунка.

– Едва ли он будет жив, – осмотрев брата своего мужчины, с ужасом посмотрела она на вождя, – у него переломаны практически все кости черепа. Нос, обе скулы, челюсть слева. Трещина в голове.

Дрек сплюнул. Брэд закусил обе губы. Рок повесил голову. Тармир переводил взгляд с одного охотника на другого.

– Говорил тебе, – сказал Дрек, – убей маньяка! Сейчас Мунк был бы жив. Но ты как ослеп: он постоянно пытался кого-нибудь убить, постоянно в драки лез, сам орал, что будет убивать! Видно же было, что он давно с ума сошел! Все его поведение, каждый поступок об этом кричали! А ты… Но теперь, Брэд, теперь тебе придется это сделать. Иначе будут новые жертвы. Это бешеный волк, и ждать от него, что он исправится – это все равно, что ждать того, что бизон сам придет к тебе, снимет шкуру и уляжется на костер. Он убил охотника. Наказание одно.

Глава 20

– Послушайте! – Сказал Тармир, – неужели вы приговорите к смерти Грома? Мунк сам виноват. Какие духи его дернули так сказать? Брэд, Гром обязан был защитить своих женщин! Я на его месте поступил бы точно так же! Просто не рассчитал силы. Он перенервничал за последнее время. Это несчастный случай!

– Никакой это не несчастный случай, Тармир, – снова взял слово Дрек, – он только что на тебя набросился, как ненормальный, при этом орал такую чушь, что это трудно назвать связной речью адекватного человека. Это тоже несчастный случай? На месте Мунка мог оказаться ты. Больше скажу – ты будешь следующим. Я вообще не понимаю – как ты не боишься крутиться там возле этой девчонки? Ты вроде умный парень, а ведешь себя, как дурак.

Все молчали.

– Мика, – поменял тактику Тармир, – ты же можешь спасти Мунку жизнь. Ну попытайся! Что нужно? Давайте все вместе помогать! Я обещаю: и Сола, и Лис и я сам будем делать все, чтобы его спасти! Мы сможем, Мика?

– Я не знаю, Тармир. Вряд ли. Травмы слишком тяжелы.

– В таком случае – Мунк сам виноват. Он сам его спровоцировал. Гром поступил по обычаям племени, защищая своих женщин. Это был несчастный случай. Его следует оправдать. К тому же, у него беременная женщина.

– У Мунка тоже беременная женщина, – возразил Дрек, – и трое детей. Маньяка это не остановило, когда он убил его из-за пары, возможно, излишне резких, но, в целом, справедливых слов.

– Мунка уже не вернешь, но мы не должны оставлять без охотника еще двух женщин. Мунка это не спасет.

– Слушай, Тармир, – положил ему руку на плечо Дрек, – ты хороший парень, я знаю, но я не понимаю, зачем он тебе нужен. Еще когда ты его от леопарда отбил, это да, я бы точно так же сделал. Но отмазывать от убийства – дело другое. Зачем ты это пытаешься сделать? Если Гром будет убит, ты сможешь взять себе Солу. Сейчас вы с нею оба в смертельной опасности, а если его справедливо накажут – вы будете вместе, и вам ничто не будет угрожать. Я тебя не понимаю.

– Гром будет убит? – Вдруг повторила за Дреком его слова Лис, как будто до нее только сейчас дошло последствие поступка ее мужчины, – убит? Неееееееет! – вдруг нечеловеческим голосом закричала она и бросилась к Грому, закрыв его своим телом, – не убивайте! Я не дам! Лучше меня убейте!

– Заткнись! – заорал Гром, пытаясь оттолкнуть ее от себя, – забыла, что я тебе говорил?! А ну, отошла в сторону и прекратила истерику! Иначе так тебе надаю, что твой выродок из тебя вылетит! Уберите ее от меня!

Женщины ахнули при его словах, мужчины еще больше нахмурились. А Лис, сама оторвавшись от Грома, на коленях поползла к вождю и уткнулась лицом в его ноги.

– Брэд, прошу тебя, не приказывай его убивать! Прошу, пожалуйста! Он ни в чем не виноват! Это я виновата, накажи меня! Я тебе изменила, потому что я подлая дрянь, а ты – самый добрый человек на свете, разрешил мне остаться живой! Поэтому Мунк меня так назвал, а Грому ничего не оставалось делать! Пожалуйста, не убивай его! Если кто-то и виноват – это я, только одна я! Убейте меня, прошу тебя, Брэд, ты самый добрый, прикажи убить меня! Я перед всеми виновата: перед тобой, перед Громом, перед Мунком, пожалуйста, меня, только не его!

– Да заткните ее, наконец, кто-нибудь! – снова не выдержал Гром.

Тармир подошел, опустился рядом с Лис и обнял ее.

– Лис, успокойся. Никто пока его не убивает, Мунк еще жив. Мы все будем просить вождя смягчить Грому наказание, потому что все понимают – Гром не хотел этого сделать, это вышло случайно, – понизив голос, он прошептал ей на ухо, – я обещаю тебе, Гром не умрет. Ты мне веришь?

Она подняла на него обезумевшие глаза и с надеждой сказала:

– Да.

– Ну вот и хорошо, вставай, успокойся, пожалуйста, тебе нельзя так волноваться, что ты, – он помог ей встать и обнял, гладя по голове, – успокойся, все будет хорошо.

– Смотрите, люди добрые, – засмеялся вдруг Гром, – я еще жив, а мой друг уже руки свои коварные тянет к моим женщинам!

– Вот, вот смотри, брат! – Сказал Дрек, – человека убил и все ему нипочем, ржет, как лошадь. Ему самому смерть грозит, а он снова только о своих бабах думает, как помешанный на одной мысли. Есть единственный человек, который его защищает, а сейчас развяжи маньяка – так он сразу на него же и набросится из-за того, что тот его женщину попытался утешить!

– Дааа, утешать чужих женщин приятно, признаю, – нагло ответил ему Гром, – помню, как прибежала ко мне Викусик, плачет, жалуется на моего друга. Уж я ее так утешил, будьте спокойны, с тех пор не отлипала от меня!

Лис боязливо попыталась оттолкнуть от себя Тармира и он отпустил ее, сказав:

– Гром, я бы на твоем месте спокойнее себя вел и меньше говорил.

– А я бы на твоем месте, друг мой, поменьше бы советов мне давал. Как-нибудь без тебя разберусь.

– Ты уже разобрался.

– Если оправдаешь его, брат, – вступил в обсуждение Дрек, – я уйду. Уйду к нашему брату. Я больше не намерен терпеть выходки твоего отморозка и вообще – мне не нравится твой подход к управлению племенем. Сын твоей женщины убил охотника из-за справедливых слов. А ты подтолкнул его к этому постоянным прощением его проступков. Выбирай – или он, или я. Рок, если у него есть хоть капля ума, тоже уйдет со мной. Ему здесь держаться не за что. А вы оставайтесь тут в своей безумной шайке без всяких обычаем и вообще здравого смысла.

Все это время Брэд молчал. Когда все голоса стихли, он спросил у Рока:

– Твое мнение?

– Гром сделал это в состоянии аффекта. Это несчастный случай, – виновато посмотрел на Дрэка его младший брат.

– Брэд… – угрожающе сказал Дрэк, – или я, или он. Я не хочу больше смотреть на убийства.

– А если Грома убьют – я уйду, – вдруг заявил Тармир.

Дрэк удивленно посмотрел на него.

– Да зачем тебе нужна его жизнь, парень? Ты в своем уме? Без него всем будет только лучше.

– Не всем, – терпеливо объяснил Тармир, – вождю не будет лучше, Мике не будет лучше, его женщинам не будет лучше, мне не будет лучше.

– Одной из его женщин и тебе точно будет лучше, вторую отправить следом за ним. Она давно заслужила. И мучиться без него заодно не будет. И ртом меньше.

– Ах ты, урод вонючий, – заорал Гром, – затки свою поганую пасть! Скотина! Своих баб раздавай и поубивай, козел драный! На место вождя метишь?

– Гром, подожди, – остановил его Тармир, – Дрэк, я не верю, что ты сказал это обдуманно. Это была, надеюсь, попытка пошутить?

– Нет, я вполне серьезно. Учись смотреть с точки зрения руководителя, Тармир. Нас останется всего четыре охотника. Солу ты заберешь, женщин Мунка должны будете взять Брэд, ты и Рок, то есть те охотники, у которых по одной женщине. Лис Брэд не заберет, я тоже, а остальные просто не прокормят третью женщину. Она заслужила смерть, так что есть и повод, и необходимость. Это только кажется жестоким решением, на самом деле – оно милосердное, даже с точки зрения ее привязанности к Грому. И только в этом случае все будут нормально питаться. Кроме того, Вик тоже лучше всего убить сразу теперь. Никто ее не будет кормить теперь, самим не хватать будет.

– Ты убьешь беременную женщину, Дрэк? – недоверчиво спросил Тармир.

– Конечно, это мой долг, как второго охотника племени, – невозмутимо ответил тот.

В глазах Тармира сверкнули очень недобрые искры, он сжал губы, но он больше не стал задавать никакие вопросы.

– Итак, мое решение, – произнес вождь, когда обсуждение закончилось, внимательно наблюдая за всеми и выслушивая их, – мы откладываем наказание Грома до тех пор, пока не станет понятно его тяжесть. Относительно драки Тармира с Громом: Тармир не будет наказан, так как мотив его поступка был правильным. Гром будет наказан в тот день, когда я определю его основное наказание. Так как никто не захотел взять эту недостойную женщину, она лишается статуса и будет жить милостыней тех, кто захочет ее оказать. Любой может делать с нею, что хочет. Она может по своему желанию покинуть племя. Наказание Солы за драку на совете я поручаю ее мужчине. Грома развязать. Совет окончен.

Тармир подошел к Грому и присел на корточки, развязывая веревки. Тот, раздраженно потирая руки, бросал тяжелые взгляды на второго охотника.

– Не смотри так на Дрэка, – незаметно шепнул ему Тармир, – никак не реагируй. Ничего не предпринимай. Сделаешь только хуже. У меня есть план. Гром, постарайся, держи себя в руках, будь спокоен, хотя бы ради Солы и Лис. Ты же не хочешь им такой участи, как описал Дрэк?

– А чего это ты так за меня переживаешь, друг мой? Ведь Дрэк-то прав. Моя смерть тебе на руку, так ведь?

– Я думал, мы друзья, – ответил Тармир, – ты же тоже сказал, что уйдешь со мной, если меня выгонят из племени.

Гром расхохотался.

– Да я так сказал, потому что понимаю – Сола загнется без тебя, друг мой. Я же увидел этому подтверждение. Ты сам согласился жить с нами, чтобы она была счастлива. А когда тебя не было рядом – она чуть не умерла. Ну а я тебе зачем? Меня не будет – она только обрадуется, так ведь?

– Не знаю. Лично я реально не хочу твоей смерти, а еще меньше – смерти Лис. Я пообещал ей, что ты останешься жив и сдержу свое слово. Твое отношение ко мне оставляю на твоей совести, но твою смерть я не собираюсь брать на свою.

Гром внимательно посмотрел ему в глаза.

– Ты серьезно, друг мой?

– Более чем, друг мой, – сдержанно ответил Тармир.