Научи меня дышать
Посвящение
Каждой потерянной душе
От автора
«Научи меня дышать» – довольно сложная история про неидеальных героев, которые порой совершают непростительные ошибки. Они причиняют боль себе и друг другу. Но они также любят всем сердцем и готовы пожертвовать своим счастьем ради близких. Им предстоит научиться любить, доверять и принимать себя.
Я так долго писала эту книгу, хотела добиться «идеальности», но в конечном итоге поняла, что Мира и Богдан такие, какие есть. Настоящие.
Поэтому не спешите судить их за ошибки. Дайте шанс, и, возможно, ребята станут частью вашего сердца.
Плейлист 1
1. Muse – «The Dark Side»
2. Kings Of Leon – «Sex on Fire»
3. The Subways – «Rock & Roll Queen»
4. Taylor Swift – «Shake It Off»
5. Nickelback – «What Are You Waiting For?»
6. Olafus Arnalds & Arnor Dan – «So Far»
7. Circa Waves & PVRS – «Fire That Burns»
8. Nilu – «Are You With Me»
9. You Me At Six – «Room To Breathe»
10. Ruelle – «Bad Dream»
11. NF & Britt Nicole – «Can You Hold Me»
12. Evanescence – «Bring Me To Life»
13. Daughtry – «It's Not Over»
14. Yonaka – «Creature»
15. SIA – «Breathe Me»
16. Paramore – «The Only Exception»
17. Lifehouse – «Runaways»
18. Blue October & Steve Schiltz – «This is What I Live For»
19. Kodaline – «All I Want»
20. The Irrepressibles – «In This Shirt»
21. Birdy – «Wings»
22. M83 – «Wait»
Плейлист 2
1. «Звери» – «Дожди-пистолеты»
2. Loc-Dog и Елка – «До солнца»
3. «ТОКИО» – «Если да»
4. Максим Фадеев – «Breach The Line»
5. Гречка – «Люби меня, люби»
6. Анет Сай – «Дыши»
7. Рита Дакота – «Армагеддон»
8. Рита Дакота – «Стаи китов»
9. «ТОКИО» – «Кто я без тебя»
10. JONY – «Комета»
11. Артем Пивоваров – «Собирай меня»
12. IOWA – «Одно и то же»
13. Рита Дакота – «Подальше от города»
14. Антон Беляев – «Лететь»
Пролог
– Ты уверена, что все собрала? – спрашивает Макс и бросает на меня полный надежды взгляд.
Слова едва не срываются с губ, но я проглатываю их, потому что если признаюсь, то дам слабину. А я должна стать сильной.
Поняв, что не получит ответа, он ставит последнюю сумку в багажник, захлопывает его и возвращается в дом.
Жар, исходящий от машины, должен согревать, но я чувствую лишь озноб, который обволакивает все тело и пробирается в сердце.
Сейчас Макс вынесет мою гитару, и мы уедем прочь. Прочь от этой жизни, кошмаров и прошлого.
Я перевожу взгляд на дом через дорогу, который когда-то был для меня родным. В нем я могла найти уют и любовь, услышать слова поддержки и получить теплые объятия. Когда-то в нем я чувствовала себя счастливой, и мое сердце не замирало от страха.
Проходящие мимо люди бросают на меня косые взгляды и недовольно поджимают губы. Мне хочется огрызнуться, проявить себя настоящую, но слова застревают комом в горле. Говорить мне еще предстоит научиться – как и многому другому.
Закрываю глаза, делаю вдох, но ничего не чувствую, в груди все та же пустота.
– Все. Можем ехать, – объявляет Макс.
Он захлопывает дверь машины и подходит ко мне. Обнимает за плечи и ободряюще сжимает. Его дыхание касается моего виска, и я вздрагиваю.
Тише. Это всего лишь Макс.
И все равно не получается унять бешено колотящееся сердце. Леденящая душу паника опять поднимается из глубины и берет тело под контроль, сковывая его. Каждый шрам будто вновь начинает кровоточить, и я сжимаю ладонь в кулак с такой силой, что ногти с дикой болью впиваются в кожу. Цепляюсь за это ощущение и напоминаю себе, что нахожусь здесь и сейчас. Все в прошлом.
Нервно сглатываю и поднимаю голову, чтобы заглянуть другу в глаза.
– Ты же понимаешь, что не обязан этого делать? – спрашиваю я.
Слова выходят с хрипом, обдирают горло, но по виду Макса я понимаю, что он рад и этим странным звукам.
Он поглаживает меня по плечу и улыбается – той самой улыбкой, которая напоминает мне, что в этом мире еще есть что-то светлое.
– А ты понимаешь, что я не отпущу тебя одну? К тому же тебя должен хоть кто-то развлекать. Со скуки помрешь на своих занятиях. – Он драматично закатывает глаза, хотя я знаю, что за этим напускным весельем скрывается страх, ни на грамм не уступающий моему.
Макс всегда рядом.
– Тогда поехали, – бормочу я и отстраняюсь от него.
Мы садимся в машину и пристегиваемся.
Пока Макс настраивает радио и зеркало заднего вида, я еще раз смотрю на свой дом. Я заберу только хорошие воспоминания. Заберу то, что когда-то принадлежало мне, а боль похороню глубоко внутри. Пусть она будет якорем, держащим меня на плаву.
Машина трогается, и солнечные лучи падают на толстовку, рукава которой я натягиваю до кончиков пальцев.
За нами остается след из пыли и воспоминаний. Чем дальше мы отъезжаем от дома, тем крепче становится надежда на новую жизнь. Две тысячи километров просто обязаны помочь мне научиться жить заново.
Помочь научиться дышать.
Глава 1
– Нет! – вскрикиваю я и резко сажусь в кровати.
Прижимаю ладонь к груди в глупой попытке успокоить сбившееся дыхание. Легкие будто сжались и не пропускают кислород, а тело пробирает мелкая дрожь. Взгляд лихорадочно мечется по обнаженным предплечьям в поисках свежих отметин из сна, но их нет. Проклятые отголоски кошмара.
Нервно сглотнув, провожу ледяными ладонями по мокрому от пота лбу и убираю волосы. Зажмурившись, обхватываю голову руками.
Я дома. Это всего лишь кошмар. Один из тысячи.
Когда-нибудь это закончится. Просто надо приложить больше усилий. Больше контроля над собственной жизнью – и все наладится.
Откидываю плед в сторону и свешиваю ноги с кровати. Ступни обволакивает прохладный воздух, змейкой тянущийся через открытую дверь балкона. Нужно прийти в себя и отвлечься. Сегодня один из тех дней, когда я не могу позволить всему развалиться на части из-за неудачной ночи.
Встаю и раздвигаю шторы. Прислоняюсь лбом к балконной двери и закрываю глаза. Делаю очередной глубокий вдох, пропуская влажный воздух в легкие.
Чувствуешь?
Ничего. Все так же.
Открываю глаза и всматриваюсь в небо, затянутое свинцовыми тучами, предвещающими долгожданный дождь. В этом году лето выдалось на редкость жарким, и я уже истосковалась по осенним ливням и прохладе.
Тихо пробираюсь в ванную, чтобы не разбудить Макса и его очередную подружку. Надеюсь, он не слышал мой крик. Включаю холодную воду и плескаю в лицо.
Я не помню, когда последний раз нормально спала. Даже находящийся рядом Макс и его объятия не успокаивают. Они лишь ненадолго дают чувство безопасности, чтобы привести в норму бешеное сердцебиение, а потом все возвращается на круги своя.
Качнув головой, направляюсь обратно к себе. Когда прохожу мимо комнаты друга, слышу глупое девичье хихиканье. Боже, когда-нибудь он найдет девушку, которая, помимо плотских утех, будет способна и на нечто большее.
Быстро переодеваюсь в спортивную форму и, уже выходя из квартиры, слышу оглушительный грохот. Если Макс убился, то его смерть будет только на его руках, ну, или других частях тела.
Стоит оказаться на улице, как кожа покрывается мурашками от легкого порыва ветра. Подключаю наушники и выбегаю на тротуар.
В попытке нормализовать свою жизнь я перепробовала много способов. Один из них – бег. Казалось бы, ты просто бежишь: шаг левой ногой, шаг правой. Но вот ты ускоряешься, мышцы разогреваются, дыхание сбивается, ты концентрируешься на своем теле, темпе, привычном маршруте, и постепенно все мысли и кошмары выходят из головы. Остается только конечная цель.
Временами спасает йога. Пусть сейчас я крайне редко могу вырваться в студию, но базовые упражнения и работа над дыханием все же делают свое дело, и порой я и правда успокаиваюсь.
Самый тяжелый вариант – психотерапевт.
Перед ним надо открыться, рассказать все свои мысли и страхи, а я далеко не тот человек, который способен вывернуть душу наизнанку. Я ложилась на кожаную темно-коричневую кушетку и, постукивая по ней пальцами, проигрывала в голове очередную песню для выступления. Представляла, как беру сначала один аккорд, потом другой, придумывала, каким переходом его лучше сыграть. Психотерапевт же что-то все время писал в своем блокноте, чем жутко меня раздражал. Я считала, что он шарлатан, который выкачивает деньги из Макса, и неоднократно пыталась бросить терапию, но друг каждый раз запихивал меня обратно в кабинет и оставался караулить под дверью, чтобы я не сбежала.
Как оказалось, узкопрофильный специалист, которого Макс тщательно искал, тоже был не так прост и терпеливо ждал, когда я перебешусь и привыкну к нему, сама начну понемногу рассказывать. Хитрый старый засранец.
Бег, йога и сеансы психотерапии помогают держать мою непростую жизнь в относительном порядке. Главное правило: если придерживаться ежедневной рутины и избегать сюрпризов от шутницы-судьбы, то можно вполне сносно существовать.
Оглянувшись по сторонам и убедившись, что машин нет, перебегаю дорогу на красный сигнал светофора и спускаюсь по ступенькам. Миную железнодорожный мост, галерею с небольшими магазинчиками, из которых даже через закрытые жалюзи доносится терпкий аромат специй, чая и парфюма.
Выбегаю на набережную и слегка сбавляю темп. В сгущающихся над морем черных тучах вспыхивает молния. Может, до вечера ждать не придется и дождь пойдет очень скоро. Я люблю ливень, когда стихия, которую я с таким нетерпением жду на протяжении долгих месяцев, берет верх и смывает всю грязь и ужас, творящиеся на улицах. Люблю, когда капли барабанят по телу, а ноги утопают в прохладной воде. Кто-то, а точнее Макс, назовет меня сумасшедшей, но с дождем приходит облегчение. Ощущение чего-то нового. После него все становится чистым. Появляется крохотный шанс на то, что вся грязь смоется, а после можно будет вдохнуть свободной грудью и попытаться начать все заново. Без ошибок.
Ладно, согласна, я сумасшедшая.
В руке начинает вибрировать телефон, и на экране высвечивается фотография со счастливым лицом Полины.
– Мира, привет! – раздается ее радостный голос, даже почти визг. Как всегда, полна позитива и бодрости.
– Если я включу видео, то наверняка увижу твою улыбку. На минуточку, сейчас только шесть утра. Как можно улыбаться в такую рань? – бормочу я.
– Не могу же я быть похожа на тебя. Помнишь? Мы как инь и ян. К тому же веселье и чувство юмора тебе в принципе несвойственны.
Миллион первый подкол с ее стороны.
– Блещешь остроумием уже с утра. Боюсь представить, что будет вечером.
– Я сделаю твою жизнь счастливее? – с энтузиазмом выдает она.
– Скорее более невыносимой.
Останавливаюсь около бетонного ограждения и перевожу дыхание.
– И если мы заговорили насчет вечеринки, то я, скорее всего…
– Только не говори, что ты не придешь!
– Мне не с кем оставить Аню, – говорит она, запинаясь.
Я недовольно фыркаю. Возможно, будь мы знакомы всего несколько месяцев, я бы, как наивная дурочка, поверила, но я знаю Полину уже семь лет. И также прекрасно знаю, что, когда она не хочет куда-либо идти, всегда прикрывается ребенком. А когда она лжет – обязательно начинает заикаться и путаться в словах, прямо как сейчас.
– Дай угадаю, а еще ты устала и появилась внеплановая клиентка? – Мне надоел этот круговорот лжи.
– Я действительно устала. Эта неделя выдалась слишком напряженной, – голос подруги пропитан тоской, но она тут же меняет тему: – Лучше расскажи, как твое свидание?
С губ слетает тихий смешок. Хороший ход.
– Приходи сегодня вечером на вечеринку, и, возможно, я расскажу. Но этот парень был не так уж плох. – Я стараюсь придать голосу искренности.
– Ты врешь. Я тебе столько раз устраивала свидания, и ответ был один: «меня это не интересует». А тут вдруг: «не так уж и плох», – усмехается Полина.
Что я могу поделать, если меня действительно не интересуют отношения?
– Значит, приходи убедиться, что я не вру.
– Если ты меня обманываешь, то сходишь с ним еще на одно свидание.
По-моему, блеф раскрыт и оборачивается против меня, но почему бы не рискнуть, если это означает, что я наконец-то смогу узнать правду?
– Договорились. Вечером встретимся в клубе.
– Сама напросилась.
Я скидываю вызов.
А ведь и правда сама напросилась.
Нужно придумать что-нибудь убедительное для Полины. По крайней мере, постараться. Когда дело касается свиданий, она всегда видит меня насквозь. Иногда мне кажется, у нее срабатывает какой-то внутренний радар. Но мне проще потратить полчаса на так называемое свидание, чем потом неделю выслушивать нравоучения, что мне пора в монастырь. Как же… С моими вспышками гнева и постоянной руганью меня выставят оттуда через три секунды.
Наверное, Вселенная в какой-то момент решила, что такой человек, как Полина, просто необходим в моей жизни. Именно поэтому она налетела на меня с горой учебников в узком коридоре университета в первые полчаса моего пребывания там. Я звучно выругалась и сказала, чтобы она носила очки, раз не видит, куда идет. Она же в ответ посоветовала мне хорошее успокоительное и назвала адрес, по которому я могу за ним сходить. В тот момент Поля посмотрела на меня с вызовом в больших ярко-голубых глазах, а потом рассмеялась, схватила за руку и сказала, что мы точно подружимся. Уже через десять минут я была посвящена в подробности ее личной жизни и пришла к выводу, что она сумасшедшая, хотя и сейчас иногда придерживаюсь этого мнения.
Со временем Полина стала одним из самых близких для меня людей. Она не обращает внимания на мои перепады настроения, крики и ругательства. Она просто идет напролом и находится рядом со мной как в тяжелые, так и в светлые моменты жизни.
Именно поэтому она до сих пор не прекращает попыток с кем-нибудь меня познакомить.
Я даже не знаю, зачем соглашаюсь на эти свидания. Попробовать пожить нормальной жизнью? Звучит крайне странно.
Иногда, когда я сижу на очередном таком свидании, в голове возникает мысль отбросить один кирпичик из своей защитной стены и рискнуть. К тому же внутренний радар Полины на парней, с которыми она меня сводит, работает с каждым разом все лучше. Она будто заранее их прощупывает на наличие изъянов, составляет подробную анкету и напротив каждого кандидата ставит баллы. Тот, кто набирает больше, отправляется со мной на свидание. Хотя не могу сказать, что для них это какой-то невероятный вечер с приятной беседой или увлекательной прогулкой.
Но каждое свидание заканчивается одинаково: я возвращаюсь в реальную жизнь, в которой нет места отношениям и чувствам. Что уж говорить, у меня толком нет времени просто жить. Я сутками нахожусь на работе, а небольшие перерывы посвящаю репетициям. Да и, если быть честной, я не та девушка, которая может подарить тепло. Я просто пуста.
И все же я продолжаю играть в эту лотерею в надежде, что когда-нибудь смогу жить нормальной жизнью.
Нужно отдать должное оптимизму Полины. Она не опускает руки и не перестает утверждать, что когда я встречу того самого человека, то уберу свои иголки. Мне больше не захочется работать целыми сутками, брать дополнительные смены, лишь бы и на секунду не оставаться наедине со своими мыслями. Смешно. Меня не перестает поражать ее настойчивость.
Я подхожу к кофейне, в которой обычно по утрам беру кофе для себя и Макса.
– Мира, привет, – говорит Антон, бариста.
– Привет. – Я вытаскиваю из ушей наушники и убираю их в чехол.
– Как обычно?
– Да.
Бариста включает кофемашину, и помещение наполняет насыщенный аромат молотых зерен. Я сажусь за столик у окна с видом на море.
Мне нравится атмосфера этого заведения. На стенах в хаотичном порядке развешаны различные снимки, а через большое панорамное окно открывается прекрасный вид на море. Можно наблюдать каждую его ипостась.
Я так и не отказалась от мечты открыть небольшое уютное кафе на набережной, где можно будет насладиться вкусными десертами и выпить чашечку мягкого и ароматного кофе. В хорошую погоду рядом с кафе стояли бы столики, чтобы по вечерам посетители могли любоваться огненным закатом, а во время дождя все бы укрывались внутри и пережидали ненастье за теплым глинтвейном.
Но пока мечта остается мечтой. Для ее исполнения нужны перемены, а это – один из главных моих страхов.
Зачем нужны перемены, если можно вполне счастливо жить в установленном годами ритме? По крайней мере, по моим меркам счастливо.
– Мира, держи. – Ко мне подходит Антон и протягивает два стаканчика кофе в картонной подставке.
– Спасибо.
– Кто сегодня? – спрашивает он с интересом. Все знакомые знают о привычке Макса менять девушек как перчатки.
Я пожимаю плечами:
– Без понятия, но одно могу сказать точно: она очень громкая. – Смеюсь и отпиваю кофе.
Расплатившись, я выхожу из кофейни и попадаю под небольшую морось, срывающуюся с неба.
Глава 2
До дома я добираюсь изрядно промокшей. В наушниках звучит голос Мэттью Беллами и его мольба о помощи с темной стороны души. Песня Muse «The Dark Side» как нельзя лучше передает мое нынешнее состояние. Слишком много лет я борюсь со своей темной стороной, но помощи не прошу. Во всяком случае, внешне, хотя истерзанная душа так и кричит. Как символично – даже через песню она молит о передышке.
В квартире на удивление тихо. Надеюсь, Максу хватило полутора часов, чтобы выпроводить свою гостью, и мне не придется принимать участие в надоевших сценах.
Практически каждый раз происходит одно и то же: Макс спит или прикидывается спящим, чтобы избежать мучительных утренних прощаний, а его девушки решают, что неплохо бы выпить кофе или принять душ, и натыкаются на меня. И тут два исхода: либо они начинают вопить и звать Макса, хотя я еще и слова не успеваю сказать, либо застывают в ступоре с диким ужасом в глазах.
В тех редких случаях, когда мне удается объяснить, что мы с Максом просто друзья, его очередная пассия смотрит на меня как на умалишенную. Нас постоянно преследует глупый стереотип, что между парнем и девушкой не может быть дружбы, вот только Макс гораздо больше, чем друг, он – моя семья. Он стал ею практически сразу. Еще в девять лет, когда мы только познакомились.
Этот день я отчетливо помню. Я сидела на лавочке и играла на гитаре, а Макс как ненормальный летел на велосипеде и врезался в дерево. Никогда не видела, чтобы из ноги так сильно хлестала кровь. Мы бросили его велик и мою гитару и кое-как дошли до его дома. По пути выяснилось, что Макс с родителями только переехал в наш город, поэтому я была одной из немногих, с кем он успел познакомиться. Родители обработали ему ногу и настояли, чтобы он остался дома. Мама принесла Максу разные вкусности, а отец подбадривал шуточками, что со шрамом на ноге он сможет придумать эпичную историю и кадрить девчонок. И, заметив, как родители заботились о Максе, я ощутила себя некомфортно. Странное чувство зависти сжало горло. Я не понимала, как родители могут так заботиться о своем ребенке. Почувствовав себя лишней, я решила уйти, но Макс остановил меня и попросил остаться. Так я и осталась в его жизни, а он – в моей.
Теперь мы живем вместе, поддерживая друг друга на плаву, когда это необходимо.
Я ставлю стаканчик кофе для Макса на кухонный стол и оборачиваюсь на тихий дверной скрип. Брюнетка с короткими, слегка растрепанными волосами отчаянно пытается привести прическу в порядок, на пальце другой руки висят туфли. Она ставит обувь на пол, поднимает голову и, увидев меня, замирает.
Три. Два. Один.
– Спокойно, – негромко произношу я, будто укрощая дикое животное. – Опережу твои извинения: я не его девушка.
Она так громко выдыхает, что у меня вырывается смешок.
– Максим не упоминал, что с кем-то живет, – говорит она и неуверенно делает пару шагов мне навстречу. – Я Настя.
Еще бы Макс об этом сказал.
– Мира. Я подруга этого засранца. – Я взглядом указываю на комнату позади нее, откуда вываливается сам виновник происшествия.
Светло-русые волосы взъерошены, на щеке виднеется след от подушки, а на бедрах висят домашние штаны. Макс босиком шлепает по полу, подходит к девушке и приобнимает ее за талию.
– Я смотрю, вы уже познакомились. – Он почесывает затылок свободной рукой.
– Ага, – подтверждаю я.
Макс смотрит на меня взглядом, мол, скажи что-нибудь, чтобы она ушла, но вместо этого, мило улыбнувшись, я удаляюсь на кухню. Допиваю свой кофе и кидаю стаканчик в мусорное ведро.
– Позвонишь вечером? – с надеждой спрашивает Настя у Макса.
Конечно, позвонит, и не раз. У него целый список таких, как ты.
– Обещаю, – заверяет он.
Не могу удержаться и тихо смеюсь. Легкий хлопок двери – и через пару секунд довольный Макс садится на стул. Я подхожу и протягиваю ему стаканчик с эспрессо.
– Знаешь, у одной из них когда-нибудь случится сердечный приступ, и ты будешь в этом виноват, – замечаю я и опираюсь спиной о кухонный шкафчик.
– Зато так проще, с утра они не задерживаются и сразу уходят. – Макс делает глоток кофе.
– Так вот, оказывается, какая главная причина, почему мы живем вместе? Ты меня используешь как прикрытие.
Макс громко смеется и, дернув рукой, проливает на себя кофе. Я протягиваю ему полотенце.
– Не только. Ты по утрам приносишь мне потрясающий кофе. – Он указывает взглядом на стаканчик в руке.
Засранец. Что я еще могу на это сказать? Закатываю глаза и ухожу в комнату. Сегодня у Макса день рождения. Двадцать пять лет. Так много времени прошло с того дня, когда мы первый раз увиделись, но он ни капли не изменился.
Достаю из шкафа подарок и возвращаюсь на кухню. Макс в ожидании ерзает на стуле. Как только я протягиваю коробку, он сразу же принимается ее нетерпеливо распаковывать.
– Ты специально, да? – недовольно бормочет Макс, отрывая очередной слой бумаги.
Я смеюсь.
Облокачиваюсь на столешницу и наблюдаю, как кусочки оберточной бумаги летят в разные стороны. Когда последний слой упаковки падает на пол, Макс быстро открывает коробку, вытаскивает бумажный наполнитель, а затем резко поднимает голову, устремляя на меня изумленный взгляд. На мгновение он замирает и несколько раз удивленно моргает. А через секунду ставит коробку на стол, подскакивает и сжимает меня в удушающих объятиях. Я смеюсь и целую его в щеку.
– С днем рождения тебя. – С этими словами я крепко обнимаю Макса в ответ.
– Мира, ты с ума сошла?! Это же коллекционный мяч! – Он отпускает меня.
– Достаточно сказать «спасибо».
Макс целует меня в лоб и еще раз крепко обнимает.
– Спасибо, люблю тебя. – Он отстраняется, и на его губах играет такая счастливая улыбка, что я сама невольно улыбаюсь.
– А я тебя. – Я протягиваю руку и взъерошиваю его волосы.
Часы, проведенные в поисках именно этого футбольного мяча, и трудности с доставкой стоили этой реакции.
Макс почесывает затылок, а затем его брови сходятся на переносице.
– Черт, теперь мне придется хорошенько потрудиться над твоим днем рождения, – говорит он задумчиво.
– Я уже в предвкушении…
Он достает из коробки мяч и направляется в свою комнату.
– Я серьезно, в этом году ты не отвертишься! – кричит он оттуда.
– Это ты так думаешь.
– Тебе исполнится двадцать пять, и я хочу повеселиться.
– Именно поэтому я устраиваю тебе вечеринку, чтобы потом ты от меня отстал.
Взяв в комнате вещи, захожу в ванную. Нужно принять душ и отправляться в клуб. В этом году практически вся организация праздника на мне. За столько лет нашей дружбы я выучила все предпочтения и желания Макса – девять лет проживания под одной крышей особенно в этом помогли.
Включаю прохладную воду и встаю под душ. Выдавив немного кокосового геля на мочалку, провожу ею по телу, уделяя особое внимание татуировкам. Поднимаюсь по правой руке, минуя большой браслет из пионов на предплечье. Один. Провожу по плечу со стаей колибри, сидящих на веточках. Два. Веду вниз по левой руке, доходя до запястья, на котором набит браслет с парой нитей. Три. Самая тяжелая область. Касаюсь феникса на ребрах. Тело пронзает боль. Она скорее фантомная, чем физическая. Четыре. Спускаюсь к бедру и веткам пиона, покрывающим его.
Пять.
Пять тату, скрывающих мою тайну. Замечательный способ замаскировать то, что не хочешь показывать. Тяжелее всех дался феникс. Мне стоило немалых усилий и множества часов у психотерапевта, чтобы раздеться перед тату-мастером и набить именно феникса. Ведь после смерти он возрождается.
Возродилась и я. Хотя иногда в этом сомневаюсь.
Чересчур много воспоминаний и размышлений для одного приема душа. Выключаю воду и, переодевшись, направляюсь обратно в комнату.
Макс сидит на диване, разговаривая по телефону.
– Я скоро буду, – сообщает он кому-то.
Захожу к себе, снимаю полотенце с головы и наношу на волосы масло, чтобы кудри легче расчесывались. Лет до шестнадцати меня все дразнили из-за прически: волосы были короткими и тусклыми, и я не давала им никакого шанса отрасти. Теперь же они доходят почти до поясницы. Я полюбила их. С ними я еще больше похожа на папу. От этого воспоминания в груди все сжимается.
Он в лучшем мире.
Я рада, что папа не видит человека, в которого я превратилась. А точнее – голую оболочку. Как и любой родитель, он желал для меня лучшей жизни.
Откинув голову назад, делаю глубокий вдох и устремляю взгляд в потолок. Это все из-за недосыпа. Я не должна об этом вспоминать. Захлопнув дверь в прошлое, направляюсь на кухню.
Я успеваю съесть всего пару ложек йогурта, когда появляется Макс и смотрит на меня каким-то загадочным взглядом.
– Ты долго собираешься смотреть, как я ем, или наконец начнешь говорить?
Он несколько раз кивает, проводит рукой по шее и неуверенно поджимает губы.
– Тут такое дело… – произносит он, замявшись.
Я кладу ложку в миску и с трудом проглатываю еду. Если Макс говорит эту фразу, значит, он с кем-то переспал. В прошлый раз это была официантка из клуба. Я не против, пусть спит с кем захочет, тут я ему не указ, но персонал – совершенно другое дело. И после нашего разговора я надеялась, он это уяснил.
– Ты опять переспал с кем-то из клуба? Хотя бы на работе ты можешь держать свою чертову ширинку закрытой?! – упрекаю я.
Макс удивленно распахивает глаза:
– Что? С чего ты взяла, что я переспал с кем-то из клуба?
– А разве нет?
Он усмехается. Я же не вижу ничего смешного.
– Поверь, после того раза я и на метр к ним не приближаюсь. Тут дело в другом. – Макс снова потирает шею.
Значит, все еще хуже.
– В общем, у нас некоторое время поживет один мой друг, – слова так быстро вылетают из его рта, будто он решил сорвать пластырь с раны.
Я на мгновение застываю и шокированно смотрю на Макса.
– И как долго ты забывал мне это сказать?
– Ну, несколько дней… – тянет он и вяло пожимает плечами. – Может, неделю или две.
Последняя фраза разжигает мой гнев в тысячу раз сильнее.
– Серьезно?!
– Я правда забыл. Замотался в клубе, – начинает оправдываться Макс.
Конечно, замотался цеплять очередное отвлечение от проблем.
– Что за друг? – Я даже не пытаюсь скрыть раздражения и потираю пальцами виски.
Он откашливается и произносит одно-единственное слово:
– Богдан.
Знаете, есть люди, которые, несмотря на несносный характер, все же вызывают какие-то положительные эмоции и с ними можно найти компромисс, а есть те, кто уничтожает этот шанс одним своим существованием. Так вот, Богдан из второй категории. Это имя словно приговор для меня. Я терпеть не могу этого парня. В голове проносится тысяча издевок, которые он сказал мне в то проклятое лето. Мне хотелось спокойствия, и я пыталась собрать себя воедино. Но нет же. Объявился Богдан и все испортил. А теперь мой друг-склеротик заявляет, что этот говнюк будет жить со мной в одной квартире.
Только через мой труп. Или его.
– Ты совсем из ума выжил? – Мой голос становится таким высоким, что я его не узнаю.
Макс начинает смеяться. Я выкидываю йогурт в мусорку. Аппетит пропал в ту же секунду, как он произнес это чертово имя. Богдан. Из всех своих друзей Макс разрешает жить у нас именно ему.
– Мира, это было десять лет назад. – Макс не пытается скрыть веселье в голосе, но мне совершенно не смешно. – Успокойся. – Он подходит ко мне и кладет руку на плечо.
– Какая разница, сколько лет назад это было? Я не собираюсь успокаиваться! – фыркая, я скидываю с себя его руку.
– Не злись. Богдан прилетает из Нью-Йорка на пару месяцев, у него в квартире ремонт. Вы виделись давно. Он с тех пор изменился.
– Стал еще большей самовлюбленной задницей?
Макс издает смешок. Представляете размер нашей планеты? Так вот, эго этого заносчивого парня не сравнится даже со всей Солнечной системой.
– И сколько он у нас будет жить? – интересуюсь я.
Макс неопределенно пожимает плечами. Меня такой ответ совершенно не устраивает. Ремонт может длиться вечность, а я и пяти минут не вынесу с этим человеком в одной квартире.
– Макс, ты не поверишь, но существуют гостиницы, – выпаливаю я, но его это только забавляет.
– Я не могу позволить лучшему другу ночевать в гостинице.
– Я тоже твой лучший друг!
– Ты моя семья, а это разные вещи, – отвечает он с нежностью в голосе.
– Попытка меня задобрить не засчитана.
Подхожу к холодильнику, достаю воду и делаю большой глоток.
– Ты не представляешь, как мне иногда хочется тебя убить, – ворчу я, а Макс продолжает смеяться.
– Но ты все равно меня любишь. – Он широко улыбается, растягиваясь на стуле.
– Уже меньше.
Хорошо, что квартира большая и Богдан не будет постоянно маячить в гостиной. Надо сразу обозначить границы. Если нам суждено жить под одной крышей, то это произойдет только на моих условиях.
– Он приедет со своей подружкой?
Опять Макс пожимает плечами. Как можно впускать в дом человека и не узнать такие подробности? Одна эгоистичная задница? Хорошо, как-нибудь переживем. Две? Уже перебор.
– Они расстались или что-то вроде этого.
– Значит, уровень разврата в нашей квартире достигнет максимального уровня. Может, он все-таки поживет в гостинице? Ну, знаешь, чтобы в один прекрасный день ты не обнаружил его труп у нас в гостиной. Все-таки я купила очень красивый ковер.
Макс громко хохочет и встает со стула.
– Хотел бы я на это посмотреть. К твоему сведению, я уже давно никого не приводил домой.
– И это очень странно, – замечаю я.
– Ты сама говорила, что мне пора остепениться. – Его плечи опускаются, а взгляд устремляется в пол.
– И ты решил это сделать с нашей утренней гостьей? – ухмыляюсь я.
Макс ничего не отвечает, и я замечаю, как его настроение меняется.
– Ты же знаешь, что можешь мне все рассказать?
– Нечего рассказывать. – Он отворачивается и подходит к окну.
Его спина так напряжена, что каждая мышца превращается в камень. Становлюсь рядом и замечаю взгляд, полный раскаяния. Мне так хочется расспросить и помочь. Но я знаю Макса – он только закроется, как делает это весь последний месяц. Он действительно перестал каждую ночь приводить новых девушек, но пристрастился к алкоголю, поэтому мне часто приходится притаскивать его бессознательное тело домой. Макс постоянно о чем-то думает. Он будто здесь, но в то же время где-то далеко. Иногда мне так хочется залезть в его мысли и прочитать каждую. Убедиться, что с ним все хорошо.
Прислоняюсь к плечу друга лбом, обхватываю его руку своей и слегка пихаю в бок локтем. Дождь все сильнее барабанит в окно, и этот звук заполняет неуютную тишину между нами. Уголки губ Макса немного подрагивают, и он наконец отвечает мне легким толчком в бок.
– Пообещай, что не выставишь его сегодня.
Я фыркаю:
– Ты требуешь от меня невозможного.
– Мира…
– Мне пора. – Я отстраняюсь от него и направляюсь к себе в комнату.
Складываю в сумку вещи для выступления, туда же забрасываю косметичку, переодеваюсь в джинсы и клетчатую рубашку и выхожу.
– Я ушла. Как будешь подъезжать к клубу, набери, – кричу я. – И захвати буклеты с гостиницами.
Если этот парень сделает хоть один неверный шаг, я тут же его выставлю.
Уверена, он не продержится и пары минут.
Глава 3
Тихий стон слетает с губ девушки, когда я крепко сжимаю ее бедра и толкаюсь в нее последний раз. Позвоночник приятно покалывает, каждая мышца горит, а по телу проходит легкая дрожь от последних отголосков оргазма.
– Это было потрясающе. – Кристина игриво прикусывает мою нижнюю губу и дарит очередной поцелуй.
Будь мы сейчас в номере отеля, я бы с радостью пошел на второй раунд, чтобы она еще громче выкрикивала мое имя, но громкий стук в дверь возвращает в неприятную реальность: мы в туалете аэропорта, а за его пределами ждет недовольная толпа, готовая разорвать нас на кусочки.
– Полностью с тобой согласен, – довольно ухмыляюсь я.
Отстраняюсь и провожу по ее щеке тыльной стороной ладони. Кристина спрыгивает с края раковины и торопливо опускает подол бежевого платья. Я же выкидываю презерватив в мусорку, застегиваю джинсы и несколько верхних пуговиц на рубашке. Поправляю волосы, которые Кристина в порыве страсти растрепала. Она приводит в порядок свою прическу перед зеркалом, заправляет несколько рыжих прядей за ухо и, закусив губу, бросает на меня недвусмысленный взгляд, который так и кричит: «Трахни меня еще раз».
Ничего не имею против, милая, но мы еще в самолете обсудили условия нашей сделки.
Почти весь полет мы обсуждали работу. Еще Кристина рассказывала про отпуск, который провела в Европе. Я же в основном отмалчивался, но иногда выдавал рандомные и ничего не значащие факты из своей жизни.
А когда самолет приземлился, мы сразу оказались в туалете аэропорта.
Это было увлекательно, но недостаточно для того, чтобы встретиться во второй раз.
– Помню, мы договорились с самого начала, но, если тебе будет скучно, я не против повторить. – Она подмигивает и добавляет: – Без обязательств. – А затем протягивает мне свою визитку с номером телефона.
– Все возможно, – отвечаю я, кладя визитку в задний карман джинсов, хотя прекрасно знаю, что, как только мы разойдемся, сразу ее выкину.
Взяв вещи и приоткрыв дверь, пропускаю Кристину вперед. Как только мы оказываемся за пределами временного убежища, в нашу сторону летят ругательства и презрительные взгляды. Но мне абсолютно плевать. Я провел в самолете почти четырнадцать часов, так что разрядка с помощью секса как нельзя кстати. Один парень недвусмысленно поглядывает в нашу сторону и, облизнув губу, рассматривает аппетитную попку девушки, которую я только что трахнул. Но, заметив мой взгляд, сразу отворачивается и приобнимает свою спутницу.
Мы выходим из аэропорта, и в лицо ударяет сильный порыв прохладного ветра вперемешку с каплями дождя. Несмотря на то что в конце августа в городе обычно стоит невыносимая жара, сегодня разыгралась настоящая буря. С каждой минутой этот день становится все кошмарнее. Сначала я чуть не опоздал на свой рейс из-за нескончаемых пробок в Нью-Йорке, затем очередным приятным сюрпризом стало соседство с маленьким ребенком, который кричал, бил мое кресло и дергал за волосы весь полет. А теперь вот дождь льет как из ведра, и неизвестно, сколько мне придется ждать, пока приедет Макс.
Кристина запахивает свою кожаную куртку. Я останавливаюсь и держу ее чемодан, пока она уверенным жестом подзывает такси. Когда машина останавливается рядом с нами, Кристина поворачивается, встает на носочки и оставляет на моей щеке легкий поцелуй.
– Было приятно познакомиться, Богдан. – Она улыбается и, не дожидаясь ответа, садится в машину.
Я остаюсь один, к чему мне, собственно, не привыкать. Были бы все мои случайные знакомства такими же легкими.
Вытаскиваю из кармана телефон и смотрю на время. Я звонил Максу полтора часа назад, но его все еще нет. В этой жизни нет таких вещей, которые заставили бы моего лучшего друга хотя бы раз приехать вовремя.
Однако лучше я подожду Макса, чем буду тащиться в такси добрых пару часов до его дома и слушать нелепые истории из жизни водителя. Мне хватает этого в Нью-Йорке. Казалось бы, Нью-Йорк – город, в котором всем наплевать друг на друга, но таксисты почему-то считают необходимым поделиться чем-то личным. Не заметил, чтобы у меня на лбу красовалась надпись «Оказываю психологическую поддержку и прочую хрень».
Каждый второй приезжает в Нью-Йорк в надежде осуществить американскую мечту: купить дом в хорошем районе, обзавестись семьей, работой и собакой, а в шестьдесят укатить в путешествие по стране в трейлере. Они грезят о красивых домах, вечерах, проведенных в ресторанах. Вот только кто-то довольно быстро уезжает, разбившись о тяжелую реальность, а кто-то продолжает идти к своей цели.
Нью-Йорк как мясорубка: если ты дашь слабину, он прокрутит тебя и выплюнет к остальной массе, которая едва держится на плаву.
Я предпочитаю бороться за свое. Стоит только один раз опустить руки – и ты проиграешь, а жизнь не любит слабаков. Я это понял, как только оказался в совершенно чужой стране, вдали от семьи. Дал слабину – и драгоценный папочка вышвырнул меня из дома, чтобы избавиться от проблем. Но я не против. Я закалился, стал сильнее и теперь никогда не оглянусь на прошлое.
Хотя в какой-то момент я понял, что где-то свернул не в ту сторону.
Вздрогнув в очередной раз от порыва ветра, сильнее запахиваю кожаную куртку. Чертов Макс и его привычка опаздывать…
– Заждался? – кричит знакомый голос.
Не успеваю обернуться, как со спины налетает Макс и запрыгивает на меня, словно нам снова по восемь лет.
Помяни черта…
– Сменил парфюм на женский? – Друг хохочет и слезает с моей спины.
С его волос падают дождевые капли, а серая футболка вся в мокрых разводах.
– Надо было чем-то заняться, пока ждал тебя. – Я бросаю сумку на асфальт и протягиваю Максу руку.
– Даже не сомневался в этом. – Он отвечает на рукопожатие и притягивает меня в крепкие объятия.
Оказавшись рядом с другом детства, я чувствую давно забытое ощущение. Тепло.
Мы знаем друг друга с пеленок. Пока наши родители строили совместный бизнес, мы с Максом и Викой, моей сестрой, были неразлучной троицей. Разбитая посуда, украденные домашние пирожки, первые шрамы и детские шалости, доводящие родителей до седых волос, – это все про нас. Мы вместе пошли в сад, а затем в школу. Я ударил Макса в семь лет, когда он сказал, что в будущем женится на Вике, а он не разговаривал со мной несколько недель, когда я обыграл его в приставку. Наше общение не прекратилось, даже когда он уехал в другой город, а я сменил континент.
И Макс единственный, кто знает, через какое дерьмо мне пришлось пройти.
Отстраняюсь и толкаю друга в плечо:
– Еще немного – и я бы улетел обратно.
– Не смеши. Мы оба знаем, что Вика достанет тебя и на другом конце света, если ты так поступишь.
Наш громкий смех заглушает раскат грома, эхом доносящийся сквозь горы.
– Пошли, в машине все расскажешь. – Макс кивает куда-то в сторону.
– Не мог припарковаться поближе? – Я прикрываю шею воротником куртки.
– Сдрейфил? – в его голосе звучит вызов.
– Разве такое возможно? – Оттолкнув друга, сжимаю в пальцах ручки сумки и выбегаю под дождь.
Ледяные капли бьют в лицо, а в ботинках тут же начинает хлюпать вода. Но в эту секунду жизнь уже не кажется такой ужасной, как десять минут назад.
– Как всегда, жульничаешь. – Макс отключает сигнализацию.
Мы забираемся в машину, и я взъерошиваю волосы, стряхивая с них воду.
– Просто у тебя с реакцией плохо, как и всегда, – отшучиваюсь я.
В нос ударяет мятный аромат, заполняющий салон автомобиля, а в глаза бросается идеальная чистота: на приборной панели не видно и пылинки. Ни капли не удивлюсь, если он опоздал из-за чистки салона. Когда я приезжал в последний раз, Макс водил старенький «Фольксваген» и даже не думал его продавать.
– Неужели ты поменял машину? – Я обвожу взглядом салон новенького черного «БМВ».
– Пришлось, старушка уже была на последнем издыхании. – Он заводит автомобиль и выезжает с парковки. – Но она навсегда останется в моем сердце.
Макс театрально прикладывает руку к груди. Я смеюсь. Он нажимает на педаль газа, машина набирает скорость, и рев мотора заполняет салон. Стоит нам выехать на главную трассу, ведущую в город, как стрелка спидометра доходит до ста двадцати километров в час.
– Если повезет, успеем проскочить пробку и не опоздаем в клуб.
Он обгоняет одну машину за другой, параллельно переключая музыку, и лишь изредка притормаживает на поворотах.
– Как обычно, устраиваешь шикарную вечеринку? Выпивка, музыка, а напоследок десерт? – Я поигрываю бровями.
Пусть я не смог присутствовать ни на одной из них, но, судя по публикациям в социальных сетях, Макс каждый раз устраивает фееричное шоу: бар ломится от выпивки и, конечно же, обилия девушек.
Назовите меня засранцем, но первое, на что я обращаю внимание, – прекрасный пол. Разве может вечеринка считаться шикарной, если на ней не будет сексапильных цыпочек, желающих завершить вечер парочкой оргазмов?
– Ты вроде как уже поел сладкого? – Макс хохочет.
– У меня никогда не было проблем с сахаром. – Я небрежно пожимаю плечами.
Макс закатывает глаза и переключает скорость работы дворников.
– Кстати, в этом году всем занимается Мира.
Нет, этот день все же будет отстойным.
Я рассчитывал отдохнуть, размяться после полета и хорошо провести время с другом, но никак не сидеть и слушать очередное нытье его подружки.
Обреченно вздохнув, откидываюсь на спинку сиденья и закрываю глаза.
Возможно ли такое, что он хоть на день забудет про эту чокнутую девчонку?
– Да ладно тебе. Мира знает, как устраивать вечеринки, – с энтузиазмом заявляет Макс. – Не забыл? Она руководит моим клубом уже три года.
– Это еще не значит, что она не загубит все сегодня.
– Мне не терпится увидеть твое лицо, когда ты переступишь порог клуба. – По голосу слышу, что он улыбается.
– А мне не терпится увидеть твое, когда я уйду через полчаса после начала. – И это я еще оптимистичен.
– Ставлю сто баксов, что, как только они заиграют, ты не захочешь уходить, – в голосе Макса звучит вызов.
Открыв глаза, поворачиваюсь и бросаю на него скептический взгляд.
– Ставлю двести, что я уйду буквально через пять минут.
– Прощайся с деньгами. – Он поигрывает бровями.
Я, конечно, понимал, что раз какое-то время живу у Макса, то поневоле придется сталкиваться с Мирой, но все-таки рассчитывал оттянуть этот момент.
Если вам кто-то говорит о скуке, просто представьте тихоню, забившуюся в самый дальний угол комнаты с гитарой в руках. Такие девушки обычно зациклены на книгах, носят мешковатые вещи, и, если им сказать «привет», они становятся краснее самого спелого помидора.
Сколько себя помню, Макс только и говорит о «своей Мире». Какое-то время я даже думал, что друг не на шутку влюбился. Хотя во что именно, я не особо понимал: короткие, завязанные в тугой хвост волосы, отрешенный взгляд и худоба до такой степени, что даже через одежду видны все кости. Поэтому я старался пропускать мимо ушей все, что Макс говорил о ней. Клянусь, каждый наш разговор сводился к «святой Мире».
Поерзав, отодвигаю сиденье назад, чтобы немного вытянуть затекшие ноги.
– Ну что, твоя подружка сдалась или у вас до сих пор эти ваши сестринско-братские отношения? – спрашиваю я, изображая пальцами кавычки.
Не могу удержаться и не задать этот вопрос.
Макс фыркает:
– Слушай, я устал повторять. Мира мне как сестра, и я никогда не пересплю с ней. – Он искоса смотрит на меня из-под нахмуренных бровей.
– Может, она тебя просто отшила, а ты боишься признаться? – подначиваю я.
– Мира права, ты идиот, – говорит он недовольно, но на лице мелькает легкая улыбка.
Я смеюсь.
– Ладно-ладно, не бесись, я просто спросил. – Поднимаю руки в свою защиту. – Значит, я могу познакомиться с ней поближе.
Мне нравится нервировать друга, подтрунивая над ней. Макс на секунду переводит взгляд на меня. Я уже готовлюсь к лекции под названием «Держи от нее руки подальше», как он начинает громко смеяться.
– Ты – и познакомиться с Мирой поближе? Не смеши меня. – Он хлопает ладонью по колену в припадке веселья. – Единственное, что тебя ждет, – это захлопнутая перед носом дверь. И молись, чтобы она ничего тебе не прищемила.
– Ты в этом так уверен? Неужели она сможет мне отказать?
Самодовольства мне не занимать.
– Я знаю Миру как свои пять пальцев. Ты к ней и на сантиметр не сможешь приблизиться, – усмехается Макс. – И, кстати, я только сегодня сказал ей про то, что ты останешься у нас, так что, будь добр, не беси ее пару дней, – просит он, немного успокоившись.
– Ничего не могу обещать. – Я пожимаю плечами.
– Она сегодня утром уже наорала на меня. Если не хочешь, чтобы она нас обоих выставила с вещами, – не зли ее.
Значит, кое-что точно осталось неизменным: она до сих пор истерит, и Макс безоговорочно отдал ей свои яйца. Но друг прав: он знает Миру как свои пять пальцев, и, если говорит, что она может выставить нас за дверь, пожалуй, стоит прислушаться. Слоняться по городу в поисках гостиницы мне не очень хочется. Тем более сомневаюсь, что в этом дрянном городе найдется что-то приличное.
– Я разговаривал с твоими работниками вчера. Они сказали, что закончат в ближайшее время, – прерывает мои размышления Макс.
– Это хорошо, тебе не придется вечно сидеть на чемоданах, – усмехаюсь я.
Надо отдать Максу должное: он выручил меня с ремонтом квартиры. Лучше было изначально обратиться к нему, а не слушать сестру. Впрочем, мне всегда тяжело ей отказать. Вика безостановочно тараторила, что пора сделать из моего склепа что-то светлое, так что проще было согласиться, чем каждый день выслушивать ее безумные планы. К тому же она очень убедительно, каждые пять секунд, упоминала о своем дипломе архитектора и о том, что таким тонким вкусом, как у нее, обладает только один процент населения нашей планеты, поэтому мне надо ценить данную возможность.
Не могу сказать, что остался доволен.
– Два взрослых человека, виделись последний раз десять лет назад, но тем не менее продолжаете друг друга ненавидеть. – Макс качает головой.
Вот как. Значит, Мира меня ненавидит. Это уже интересно.
– В свою защиту могу сказать, что я не ненавижу ее.
– Не могу того же сказать о Мире. Ты оставил о себе самое лучшее впечатление, когда скинул ее в бассейн.
– Надо же было хоть как-то заставить ее замолчать. – Кажется, ее визг до сих пор стоит у меня в ушах.
– Ну да, и бассейн стал лучшим вариантом.
Мы смеемся. Она тогда так возмущалась непонятно по какому поводу, что я действительно посчитал это лучшим вариантом. По-моему, эта девчонка только и делает, что разговаривает на уровне ультразвука.
Диджей по радио говорит, что в ближайшие пару часов нас ждет солнце, в то время как за окном льет дождь. Интересно, он вообще высовывал нос на улицу?
Стоит нам въехать в город, как Макс сбавляет скорость и сворачивает на знакомую улицу. Возможно, во мне должна взыграть ностальгия и из недр памяти всплыть детские воспоминания, но я лишь скучающим взглядом обвожу серые пятиэтажки и неприметные магазины. Маленькие скверы и частные одноэтажные домики. Все сливается в одно неприметное пятно. Я вычеркнул это место из своей жизни десять лет назад.
Мы подъезжаем к дому, Макс паркуется около подъезда. Беру сумку с заднего сиденья и, выйдя из машины, попадаю под мелкую морось.
– Держи, это твой комплект. – Макс протягивает мне ключи.
Он закрывает машину, мы заходим в подъезд и поднимаемся на третий этаж. Отперев дверь, друг кладет ключи на тумбочку в коридоре.
С порога заметно, как квартира изменилась. Я был здесь последний раз примерно лет в восемь. И если тогда квартира, как и у всех, не отличалась оригинальностью в ремонте: обои со странными принтами и старая мебель, пропитанная отголосками прошлого, – то сейчас она наполнена светом. Стены гостиной выкрашены в белый цвет, посреди комнаты стоит большой диван с подушками, напротив него висит телевизор, вокруг которого в хаотичном порядке расположены фотографии. Ярко-зеленым пятном выделяется скопление цветов на деревянной подставке и подоконнике.
– Это твоя комната. – Макс кивает в сторону двери в противоположной от нас стороне. – Здесь моя, а вон там Миры.
– И где твоя соседка? – спрашиваю я, оглядываясь.
– Она уже в клубе, у них репетиция. Готовь деньги. – Он толкает меня в плечо.
– Убери довольную ухмылку с лица, я же сказал, твоя подружка не сможет меня удивить.
– Надо было ставить больше.
– До вечера у тебя есть время поднять ставку. – Я разворачиваюсь и иду в свое временное пристанище.
– Я просто боюсь сдирать с тебя деньги за такой легкий спор, – кричит он мне вслед.
Оказавшись в комнате, бросаю сумку около узкого деревянного шкафа. Изголовьем к окну стоит односпальная кровать, заправленная бежевым пледом, а напротив нее на стене висит телевизор. Как сказала бы моя сестра – «очень аскетично».
Достаю из сумки одежду и фотоаппарат. Я не был уверен, что продержусь здесь хотя бы пару недель, поэтому ограничился минимальным набором.
Взяв чистое полотенце, лежащее в шкафу, сразу направляюсь в душ, чтобы смыть с себя всю грязь после полета. В ванной мне в нос ударяет легкий аромат кокоса. Я осматриваюсь, но не обнаруживаю никаких признаков обитания в этом доме женщины, за исключением нескольких тюбиков.
Обычно там, где появляется слабый пол, творится хаос из баночек с кремами, косметики и бог знает чего еще. Они будто метят территорию таким образом. Но в этой ванной разбросаны только вещи Макса.
Теплый душ помогает затекшим мышцам расслабиться. Разминаю шею и подставляю ее под струи воды: четырнадцать часов полета с пересадкой даже из самого выносливого тела могут сделать дерево. Как бы странно это ни прозвучало, но я бы сейчас завалился в кровать, чтобы отоспаться, однако надо следовать совету Вики – вытащить голову из задницы и стать человеком, который любит эту жизнь. Не могу сказать, что не делаю этого, возможно, просто не в том формате, который предпочитает моя сестра.
Переодевшись, возвращаюсь в гостиную и изучаю стену с фотографиями. Практически на всех снимках Макс в обнимку с симпатичной блондинкой и кудрявой девушкой. Лица второй не видно, однако не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что это Мира. На некоторых фото Макс с ребенком лет четырех или пяти.
От этих снимков веет теплом и уютом, чем-то родным, и это так странно, потому что мы с Максом практически никогда не обсуждали его жизнь. Он говорил о клубе, девушках и, конечно, «святой Мире». Но, глядя на фотографии, я понимаю, что упустил значимую часть его жизни.
Друг подходит ко мне с озадаченным видом, почесывая затылок.
– Кто снимал? – спрашиваю я, кивая на фотографии.
– Большинство – Мира, остальное – я и Полина.
– А Полина симпатичная. – Я постукиваю пальцем по снимку, на котором они вместе запечатлены и у Макса на лице сияет наиглупейшая улыбка. – Она тоже сегодня вечером будет в клубе?
Макс сразу же поворачивается ко мне. Его лицо меняется за доли секунды, из-за чего мне приходится сдержаться, чтобы не рассмеяться.
– Даже не думай. Полина неприкосновенна. – Он пристально смотрит на меня. – Она в моем списке девушек, на которых ты не можешь посягать.
– В списке? – уточняю я.
Бога ради, неужели он и правда думает, что я смогу посмотреть на девушку, которая ему нравится? Как там, в мужском кодексе, говорится? Девушки и сестры под запретом? Кажется, мы прошли это в детстве.
– И кто еще в этом списке? Это я так, к сведению, а то вместо Миры меня за дверь выставишь ты.
– Только Полина. И, кстати, об этом Мире знать не нужно. Она меня убьет.
– Она хоть за что-то не орет на тебя? – Усмехнувшись, отхожу от стены и складываю руки на груди.
– Бывает и такое. Ладно, поехали, такси уже ждет внизу.
Когда мы оказываемся в клубе, то сразу попадаем в круговорот людей, обнимающих Макса. Я еще никогда не был в его заведении. В прошлый мой приезд голову слишком занимали сестра и семейные проблемы. А вот Вика тут зависала частенько и все уши мне прожужжала про этот клуб. И теперь я понимаю почему.
Заведение действительно шикарное. Под потолком огромное количество белых и серебристых шаров. Помещение наполнено гулом голосов и ритмичной фоновой музыкой. Официантки ходят в платьях чуть ниже бедра и на каблуках, на лицах минимум макияжа, волосы собраны в высокие хвосты. За стойкой бармены показывают шоу, создавая из ряда стопок, наполненных алкоголем, огненную дорожку. Находящиеся рядом гости поочередно берут свою порцию, залпом выпивают, а затем с грохотом ставят стопку на место.
У кирпичной стены располагается небольшая сцена, на которой стоят музыканты и настраивают инструменты. За барабанной установкой висит огромная надпись: «С днем рождения!»
– Я скоро вернусь, подожди меня в баре, – кричит мне на ухо Макс, кивает в указанную сторону, а затем скрывается среди танцующей толпы.
Глава 4
– Ты все проверил по списку, который я дала? – спрашиваю я бармена.
– Да, все в порядке. – Он протирает стакан и ставит его на поднос рядом с другими.
Бросаю взгляд на полупустой зал и мысленно делаю пометку, что нужно проконтролировать доставку алкоголя: в день рождения Макса бар опустеет в два раза.
На сцене уже установлен диджейский пульт, а также стоят инструменты ребят из группы. Два бармена за стойкой проверяют посуду и расставляют в удобном для себя порядке. Официантки бегают по помещению, сдвигая столы ближе к стенам, чтобы создать больше места для танцев. Сегодня все должно пройти идеально.
Клуб стал мне вторым домом. Я провожу здесь двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Мы открыли его почти три с половиной года назад. Ну как мы… Макс. Он озвучил эту гениальную идею в разгар летней сессии, и я, конечно, поддержала. Как будто могло быть иначе. Мы обратились к родителям за помощью: предоставили бизнес-план, все эскизы, сказали, что сами будем работать, а как раскрутимся, отдадим все занятые деньги. Они одобрили нашу идею с одним условием: мы с Максом должны владеть клубом вместе. Поэтому я согласилась на роль управляющей.
Первое время было тяжело. Приходилось совмещать институт и клуб. Мы сутками торчали здесь. Красили стены, потом перекрашивали в другой цвет, потому что нам не понравилось. С сотрудниками тоже не все было гладко, и только спустя год мы пришли к нашему постоянному составу. К стабильности. Все как я люблю.
Входная дверь открывается, и по ступенькам спускаются ребята из группы. Дима, наш ударник, идет впереди и крутит палочки в руках.
– Привет. Как дела? – Я захлопываю ежедневник и отодвигаю его в сторону.
Дима опускается на стул рядом.
– Лучше не бывает. Ты зря с нами не поехала. Было громко, весело и взрывоопасно.
Я вопросительно изгибаю бровь.
– В конце вечеринки запустили фейерверк, – поясняет Дима, стуча барабанными палочками по коленке.
Вчера ребята отправились на вечеринку на горный курорт. Море туристов, громкое выступление популярной рок-группы, бесплатное проживание в элитной гостинице и безлимитный пропуск в бар – что может быть заманчивее для парней двадцати пяти лет?
– К тому же наш девственник наконец-то познакомился с девушкой, – громко оповещает Дима, обнимая подошедшего Никиту.
– Захлопнись. – Никита отмахивается от него и садится рядом со мной.
В отличие от друга, Никита выглядит немного помятым, и от него пахнет перегаром.
– Ты в состоянии играть? – интересуюсь я.
– Конечно. – Он рукой подзывает бармена.
Тот открывает холодильник и подает бутылку минералки. Никита прислоняется лбом к холодному стеклу.
– Я ненавижу тебя, честное слово, – хрипит он Диме. – Ты сделал убийственную смесь и выдал это за легкий алкогольный коктейль. Если я сегодня умру и выступление провалится, я задушу тебя.
Дима хохочет во весь голос.
– Чисто теоретически ты уже будешь мертв и ничего не сможешь мне сделать.
– Если выступление провалится, то я лично исполню последнюю волю умирающего. Ну, или могу позвонить твоей девушке и пригласить ее на наше выступление, где она увидит, насколько тебя любят поклонницы. – Я беззаботно пожимаю плечами.
Смех нашего ударника сменяется хмурым взглядом. Никита же, наоборот, расцветает.
– Ты просто убийца всего позитивного, – ворчит Дима.
– Всегда к вашим услугам. – Я встаю со стула. – Приводи себя в порядок, а мы пока отыграем пару песен. – Вытаскиваю из заднего кармана джинсов ключи от кабинета и протягиваю Никите. – Можешь немного отдохнуть наверху.
Он с благодарностью принимает их и, прикладывая холодную бутылку к голове, плетется к ступенькам, ведущим на второй этаж.
Я всегда отказываюсь от мужского внимания, и тем не менее большую часть жизни меня окружают мужчины. Макс, ребята из группы – это узкий круг, который я к себе подпустила, следуя совету своего психотерапевта: «Мира, человеку необходимо контактировать с другими людьми, несмотря на то что порой именно мы, люди, причиняем друг другу боль. Зачастую именно она подталкивает нас к чему-то новому и выводит из кокона». На мой взгляд, это очень спорное заявление. Зачем сближаться с тем, кто может причинить боль? И я уж точно против чего-то нового.
Но старый шарлатан, как обычно, оказался прав. Я познакомилась с парнями на втором курсе. Они о чем-то яростно спорили между собой перед зданием университета, а потом Никита будто взбесился, достал из чехла гитару и сыграл свою партию так, что у меня челюсть отвисла. Помню, как поспешила пройти мимо, дабы не спросить, как этот проигрыш звучал раньше, но забыла, что со мной был Макс, который вечно сует нос в мою жизнь. Слово за слово, все завертелось, и я оказалась участницей небольшой группы. Первое время было очень тяжело, так как я предпочитала оставаться в стороне и не участвовать в каких-либо мероприятиях, но потом поняла, что если и дальше позволю брать страху над собой верх, то вернусь в изначальную точку.
А я этого совершенно не хотела.
– Ты стала матерью Терезой? С каких пор? – Дима стучит палочкой по мембране барабана.
– С тех самых, когда поняла, что связалась с кучкой подростков в мужском обличье. – Я подключаю гитару и провожу по струнам медиатором.
Стоит прозвучать первым аккордам песни, как я будто погружаюсь в другой мир. Тот, где могу откинуть страхи, снять броню и хоть на мгновение стать слабой и позволить себе спокойно вдохнуть. С помощью гитары я выпускаю на волю все свои тревоги и кошмары. Так я словно кричу, что им меня не достать. После приступа или когда у меня плохое настроение, что, к слову, бывает довольно часто, меня спасает именно музыка. Только держа в руках гитару, я расслабляюсь и наслаждаюсь моментом, когда музыка проникает в каждую клеточку тела и сознания. Это еще одна часть моей жизни, которую я держу под контролем.
Спустя час к нам возвращается Никита. Он уже не выглядит таким бледным, словно вот-вот упадет замертво, и мы прогоняем выступление еще раз.
Клуб преображается, и кажется, будто здесь пройдет тот самый мальчишник в Вегасе, не хватает только стриптизерш и игровых автоматов. Но на такое я не пойду даже ради Макса.
В кабинете я переодеваюсь и наношу макияж. С каждым штрихом становлюсь непохожа на себя: в отражении на меня смотрит уверенная, дерзкая и сильная девушка, которой все по плечу. Нет блеклой тени, опасающейся каждого шороха.
Отмахнувшись от этих мыслей, я возвращаюсь в зал, уже заполненный людьми и музыкой. Успеваю поздороваться с друзьями Макса, но самого его не вижу. Боже, этот парень опоздает даже на собственные похороны, которые случатся очень скоро, потому что я его придушу.
– Привет, – раздается шепот у меня над ухом.
Я подпрыгиваю и, обернувшись, встречаю теплую улыбку Полины. Она заключает меня в крепкие объятия.
– Ты доведешь меня до сердечного приступа! – возмущаюсь я, отрываясь от нее. – Хорошо выглядишь.
Золотистое платье на тоненьких лямочках, туфли на высоком каблуке. Обычно светлые прямые волосы уложены легкими волнами. Темный макияж подчеркивает яркие голубые глаза. Полина всегда выглядит эффектно, но сегодня в ней есть что-то особенное.
– Ты тоже. – Она лучезарно улыбается и оглядывается по сторонам: – Где именинник?
– Обещал набрать, как будет подходить. Кстати о нем. Ты не представляешь, что он сделал!
Я должна хоть с кем-нибудь поделиться этой «замечательной» новостью. Тем более не исключено, что если Богдан остался таким же придурком и мы будем все время орать друг на друга, то я лучше перееду к Полине.
– Переспал с кем-то? – спрашивает она как-то натянуто.
– И это тоже. Он, черт возьми, пригласил своего ненормального друга пожить у нас. И уже сегодня притащит его сюда, – жалуюсь я, но Полина остается безучастна.
Ее взгляд становится грустным, она закусывает губу и отворачивается от меня. Беру ее ладонь в свою и нежно сжимаю пальцы.
– Поля, что происходит? – Я подхожу ближе и заглядываю подруге в глаза.
Она качает головой, и уголки ее губ слегка приподнимаются, но улыбка получается такой вымученной, что у меня сжимается сердце.
– Ничего. Я же сказала, что просто устала. – Она небрежно пожимает плечами. – Сегодня было слишком много клиентов, к тому же Аня капризничает.
– Я с трудом могу поверить, что этот ангел может капризничать.
– Ты всегда на ее стороне, – со смешком отвечает подруга. – Она, кстати, очень ждет, когда у тебя выдастся выходной.
Точно. Делаю новую мысленную пометку, что я обещала этому прелестному ребенку прогулку в парке. Но это не отвлечет меня от того, о чем мы только что говорили.
– Если у тебя кто-то появился и этот засранец посмел тебя обидеть, ты только скажи, и последнее, что он увидит в этой жизни, – свою никчемную задницу, – это мое единственное предположение, с чем связано поведение Поли, и я смело говорю о нем.
Глаза подруги широко распахиваются, а рука в моей слегка напрягается. Значит, я попала в точку.
С тех пор как муж Полины ушел в неизвестном направлении, прошло три года. Три года Полина работает как сумасшедшая. Выходит на смены в выходные или приглашает клиентов на дом, когда не с кем оставить Аню. И три года она избегает каких-либо отношений, кроме легкого флирта.
– Не говори ерунды, никого у меня нет. Я постоянно на работе, у меня маленький ребенок. Когда мне успеть с кем-нибудь познакомиться? – отмахивается она.
– Тогда скажи, почему ты перестала приходить в клуб? Ты меня избегаешь.
– Мира, правда, все в порядке. – Она улыбается и, высвободив руку, заправляет свою светлую прядь за ухо. – Не беспокойся.
Чуть позже я обязательно дожму ее.
– Пошли за бар, – предлагаю я и, не дожидаясь ответа, тяну подругу к стойке.
Полина садится на стул, а я захожу за бар. Людей становится все больше, а Макса до сих пор нет. Я точно его придушу.
– Что ты будешь?
– Я не особо хочу пить, налей мне просто сока.
Она снова осматривается по сторонам, словно кого-то ищет. Двигаю к ней стакан.
– Если ты сама мне не расскажешь, я буду тебя пытать. – Я облокачиваюсь на столешницу и слегка улыбаюсь. – Надеюсь, это не один из полоумных друзей Макса?
В ее глазах идет молчаливая борьба, а затем, издав страдальческий стон, она закрывает лицо руками и обреченно выдыхает.
– Я совершила просто огромнейшую ошибку. Это должен был быть просто секс. – Раздвинув пальцы, она смотрит на меня, словно из убежища. – А точнее, этого вообще не должно было произойти!
На мгновение я теряю дар речи. В голове появляется миллион вопросов, но больше всего меня волнует, почему Полина считает произошедшее ошибкой. Если она впустила кого-то к себе в постель, то это точно был не просто секс.
– Я его знаю?
Она молчаливо качает головой.
– Вино, Мира. – Полина отодвигает от себя стакан с соком.
Я выполняю ее просьбу, она выпивает все до капли и вскакивает со стула.
– Если ему позволено веселиться, то почему я должна себе отказывать? Присмотри за моей сумочкой. – Она резко кидает мне клатч, и я едва успеваю его поймать.
Подняв руки вверх, подруга, покачивая бедрами, направляется в самый центр толпы и принимается танцевать. Клянусь, эта ситуация становится только запутаннее.
Я остаюсь за баром и присматриваю не только за сумочкой подруги, но и за ней самой. К ней то и дело подходят парни, но Поля, словно в трансе, продолжает танцевать, совершенно не обращая на них внимания.
– Надо же, не знал, что у Макса работают такие горячие барменши, – слышу я мужской голос.
Поворачиваю голову и натыкаюсь на пристальный взгляд черных глаз. На губах парня красуется наглая ухмылка. Руки сложены в замок на барной стойке, а мускулистые плечи обтягивает черная футболка, открывающая вид на татуировки. Темные волосы уложены в легком беспорядке, словно с ними уже кто-то играл. Взгляд изучающе бегает по моему телу, и у меня складывается ощущение, что в его мыслях я уже обнажена.
Еще один похотливый знакомый Макса. Мне не привыкать, когда меня клеят, поэтому пропускаю мимо ушей его замечание.
– И как же тебя зовут? – Он растягивает слова с каким-то странным акцентом.
– Не думаю, что могу поделиться данной информацией. Что ты будешь?
Складываю руки на груди, чтобы хоть как-то прикрыться от этого липкого взгляда.
Парень ухмыляется.
– Пиво.
Я быстро достаю бутылку и ставлю перед ним. Незнакомец делает несколько глотков и, облизнув губу, в очередной раз проходит по мне взглядом. Я инстинктивно закатываю глаза.
– Так как тебя зовут? – Он придвигается ближе и повышает голос.
Дима начинает отбивать ритм песни, давая понять, что мне пора подняться на сцену.
– Дай угадаю: потом ты попросишь мой номер и пообещаешь незабываемую ночь? – иронично замечаю я, прикусив губу.
– Возможно. – Он подзывает меня пальцем, и я едва сдерживаюсь, чтобы не вызвать охрану и не выставить его на улицу. Наверняка он привык, что после этого жеста девушки тут же прыгают к нему в постель. И все же, решив подыграть, подхожу ближе. – Но в моем случае я никогда не бросаю слов на ветер.
Какой стандартный подход! Парень кажется мне смутно знакомым, но если так подумать, то все друзья Макса как на подбор: дерзкие, туповатые, не видят ничего дальше собственного носа.
– Знаешь, я тоже предпочитаю держать слово. – Я наклоняюсь, и между нашими лицами остается всего десяток сантиметров. Парень облизывает губу, и я бросаю на него вызывающий взгляд. Мой голос понижается до шепота: – Так вот, если хочешь еще хоть раз зайти сюда, держи свои руки и глаза подальше от меня. – А затем киваю на пиво: – За счет заведения.
Глава 5
Мира.
Повторяю про себя в сотый раз, как полный кретин, разинув рот.
Бестия, обслужившая меня за барной стойкой и зажигающая сейчас на сцене, – «святая Мира».
Хватаю со стола стакан с виски и делаю жадный глоток, не сводя взгляда с девушки. Обнаженную кожу рук покрывают татуировки, тянущиеся замысловатыми узорами от запястий до плеч. Темно-карие глаза горят диким пламенем всякий раз, когда она проводит медиатором по струнам. Вместо вороньего гнезда на голове – длинные кудрявые волосы до поясницы. Вместо худобы и торчащих костей – упругое подтянутое тело. Отблески прожекторов мелькают по ее силуэту, делая еще более нереалистичной. Я понимаю, что прошло время и Мира изменилась, и все же…
– Ты можешь наконец-то закрыть рот. – Макс хохочет.
Голова идет кругом. Я чувствую себя полным идиотом. Уже полчаса пялюсь на сцену и не могу отвести взгляда от этой девчонки. Хотя это можно списать на временное помутнение рассудка из-за перелета.
Мира улыбается солисту, и тот отвечает тем же. Ее пальцы скользят по грифу гитары, беря очередной аккорд.
– Это ее парень? – Я киваю в сторону солиста.
Трудно не заметить влюбленный взгляд и глупую улыбку, появляющуюся на его лице, стоит только Мире подойти ближе. Удивительно, как он еще не захлебнулся слюной.
– Не смеши, – отмахивается Макс. – Мира и Никита никогда не будут вместе. Он, конечно, пытается и надеется на что-то большее, но я неоднократно советовал отступить.
– Почему?
– Ну, начнем с того, что Мира не сторонница отношений.
– Дружба с привилегиями – это уже нечто большее.
– Еще раз заговоришь о моей сестре в таком контексте, и я сделаю так, что ни одна девушка не посмотрит на тебя сегодня.
Я закатываю глаза. Даже не знаю, что больше смешит в этой ситуации.
– Ей пятнадцать, и она должна спросить разрешения у старшего брата, можно ли ей с кем-то переспать? – Не могу скрыть сарказма.
Нам по двадцать пять лет, мы вольны сами распоряжаться своей судьбой. Макс же ведет себя так, будто контроль над жизнью его сестры-подружки – единственное, что его заботит. Я, конечно, тоже порой не в восторге от выбора сестры и не забываю ей об этом прямо говорить, но, учитывая ее прошлый опыт, мои опасения вполне обоснованны.
Интересно, что Макс сделает, когда узнает, что я уже пытался подкатить к Мире?
Хотя, будем честны, несмотря на ее внешность, стервозный характер напрочь отбивает какое-либо желание перейти к совместному проживанию с особым комплектом услуг.
– Просто напоминаю, что ты – мой друг, но если она взбесится, ты вылетишь из квартиры через пять секунд. – Макс делает глоток виски и с угрюмым видом наблюдает, как к Полине подходит очередной парень в глупой попытке познакомиться.
– Напомни, почему мы с тобой дружим?
– Я единственный, кто может вытерпеть твой дерьмовый характер. – Он протягивает стакан в мою сторону, и я чокаюсь о него своим.
– Скорее потому, что только я могу сказать тебе правду. Так вот: вытащи свою голову из задницы и перестань сверлить Полину взглядом. Если ты так и собираешься сидеть на месте и смотреть, как тот тип ее обхаживает, – твое право. – Я поднимаю руки, изображая его сдающимся.
Макс резко поворачивает голову в сторону танцпола, и его глаза широко распахиваются. Полина двигается в ритм песни, а парень рядом с ней не теряет времени даром, на его лице играет самоуверенная улыбка в стиле «этой ночью ты будешь моей». Уж я-то знаю, о чем говорю.
– Она…
– Ага. Она отлично проводит время.
Не то что я. Справедливости ради стоит заметить, что выступление на сцене и правда получилось отличным, но я пришел сюда не для того, чтобы сидеть весь вечер в кресле и смотреть, как последние крупицы мужества покидают моего лучшего друга. Ради такого я мог бы остаться в Нью-Йорке и провести вечер в любом клубе в компании Отиса, моего приятеля. Он бы весь вечер разговаривал по телефону с женой, а я бы забылся в объятиях очередной незнакомки.
Идеальный план на каждый вечер.
Сейчас же я чувствую себя участником второсортного ситкома, в котором главному герою не везет в личной жизни, и только его друг, по совместительству ваш покорный слуга, может спасти ситуацию.
Когда к нам подходит какая-то блондинка и поздравляет Макса, оставляя на его щеке поцелуй, я вовсе не могу скрыть своего веселья.
– С ней ты тоже спал? – спрашиваю я, стоит нам остаться наедине.
– Заткнись, – отмахивается он.
Отличный план: позвать на вечеринку всех, кого успел затащить в постель.
Звучит последний аккорд, и выступление заканчивается. Раздается оглушительный шквал аплодисментов. Мира снимает гитару, ставит ее на стойку и спускается со сцены. Остальные участники группы убирают инструменты и помогают диджею пододвинуть пульт.
– Мира!
Макс крепко сжимает в объятиях девушку, прожигающую меня ненавидящим взглядом. Интересно, она помнит меня или же мне повезет и барабанные перепонки окружающих смогут прожить еще целых десять секунд?
– Ты ведь помнишь Богдана? – нерешительно произносит Макс.
Помнит. Она меня точно помнит, судя по адскому пламени в глазах.
– Мы уже познакомились. Твой друг пытался меня склеить, – фыркает она.
Макс поворачивается ко мне, сверля взглядом.
– Не начинай! Я не знал, что это она.
– Теперь твой запал пропал? – ядовито усмехается эта колючка.
Да, она все так же остра на язык.
– А ты так этого хочешь? – Я склоняю голову набок и с интересом смотрю на девушку.
Она закатывает глаза. Так и до нервного тика недалеко.
– Да я смотрю, вы на верном пути к взаимному обмену любезностями. – Из-за плеча Миры выходит блондинка с ослепительной улыбкой и протягивает мне руку: – Привет, я Полина.
– Богдан. – Я аккуратно сжимаю ее ладонь.
– Я бы советовала не разбирать сумку.
– Возможно, тебе стоит прислушаться к совету здравомыслящего человека, – говорит Мира, садясь напротив меня. – К тому же в этом городе полно девушек, с которыми Макс не успел переспать. Так что не трать тестостерон понапрасну.
– Уже прогоняешь?
– Скорее предупреждаю. – Она одаривает меня милой улыбкой, но ее глаза говорят совершенно другое. – Не нарушай мое личное пространство и оставь свои пошлые шуточки при себе.
– Я еще даже ничего не сказал.
– Твоего взгляда вполне хватает.
Мира отворачивается и поправляет волосы, пытаясь собрать их в пучок.
– Вау, да вы запали друг на друга, – вдруг выдает Полина. – Этот вечер определенно становится лучше.
– Что?! Ты сколько вообще выпила? – Мира смотрит на полупустой бокал в руках Полины.
– Ты не сводишь с нее глаз. – Полина указывает на меня. – А ты дергаешься, что, кстати, очень хорошо. Ведь ты продула пари, и теперь у меня есть кандидат.
Щеки Миры вспыхивают.
– Ты точно тронулась.
– Я просто констатирую факт. – Полина пожимает плечами.
– Я тоже констатирую факт. Сегодня ты едешь домой на такси, – бормочет вредина себе под нос.
Да, я определенно нахожусь в ситкоме. Покажите мне камеру, куда надо помахать рукой. Мира – ходячий комок нервов. Даже на обычные шутки она ворчит и бросает убийственные взгляды. Господи, в ней и правда ничего не изменилось. Не удивлюсь, если вдобавок она покажет все те непристойные жесты, которые демонстрировала в камеру, когда я отпускал шуточки во время разговоров с Максом по видеосвязи.
– Так когда я могу получить свои деньги? – обращается ко мне Макс.
– Деньги? – переспрашивает Мира, отвлекаясь от беседы с Полиной.
Макс кивает с довольной улыбкой.
– Богдан поспорил, что не просидит и пяти минут, потому что ты устроишь скучную вечеринку.
Мира поворачивается ко мне. Во взгляде пляшут искорки гнева, которые погасли буквально минуту назад.
– Значит, я скучная?
– Скорее занудная. – Дернув плечом, я посылаю легкомысленную улыбку. – Кажется, за последние десять лет ничего не изменилось.
– Уверен, что хочешь у нас остановиться? Я знаю одну неплохую гостиницу. – Она, прищурившись, смотрит на меня.
– Конечно. Думаю, мы весело проведем время. – Салютую ей бокалом. – На завтрак я предпочитаю свежий кофе и горячую выпечку. И желательно завтрак в постель.
– Тебе кто-нибудь говорил, что ты жутко раздражаешь?
– Ежедневно слышу это.
Могу поклясться, что я видел, как она пыталась сдержать улыбку, потому что уголки ее губ дрогнули на пару секунд.
– Итак, я намерена пойти танцевать и закончить этот вечер на положительной ноте. И ты идешь со мной. Мы договаривались. – Полина хватает Миру за руку и тянет на себя.
– Разве? – Колючка оглядывается по сторонам. – По-моему, меня ждут в баре.
– Даже не думай. Я собираюсь раскрасить твою скучную и серую жизнь.
Мира обреченно стонет, но следует за подругой. Диджей ставит один из популярных миксов, и зал сотрясают мощные биты. Девушки проходят в самый центр разгоряченной толпы. Полина поднимает руку и прокручивает Миру, а затем они начинают танцевать, совершенно не обращая внимания на окружающих. Несмотря на то что три минуты назад Мира огрызалась, теперь она весело улыбается. Нет, она определенно сумасшедшая.
Девушки танцуют, и мой взгляд безотрывно следит за этой ненормальной. Мира снова отдается музыке. Она словно сама музыка. Чувствует каждую ноту, плавно двигает бедрами, ее волосы волнами перекатываются по спине и повторяют каждое движение тела.
– Даже не думай, – врывается в мои мысли Макс.
Я отвлекаюсь и поворачиваюсь к другу:
– Ты о чем?
Он указывает на девушек пальцем, а затем на меня:
– Я о Мире. Я прекрасно знаю этот взгляд.
– На нее весь клуб смотрит, и что дальше?
В конце концов, я не самоубийца, чтобы переходить к активным действиям. Несмотря на привлекательную внешность, Мира из того типа девушек, которые обычно доставляют неприятности. Им нужны обязательства и гарантии. Я же хочу провести здесь спокойно несколько недель и вернуться обратно в Нью-Йорк, к своей прежней жизни.
– Все в клубе прекрасно знают, кто она, и поэтому остаются в стороне. А ты уже думаешь, как затащить ее в постель.
И это правда. Буквально каждый мужчина обращает на нее внимание, но ни один не приближается. Вокруг нее будто есть невидимая граница, которую никто не смеет нарушить.
При других обстоятельствах для меня это прозвучало бы как вызов, но, учитывая ситуацию…
Мои губы расплываются в ленивой улыбке:
– Тут ты, мой друг, ошибаешься. Я ценитель прекрасного и сейчас как раз собираюсь провести время с пользой.
Встаю с кресла и направляюсь в сторону одинокой блондинки, сидящей за баром.
Глава 6
Ставлю очередной заказ на барную стойку и окидываю зал быстрым взглядом. Шумная музыка, сотрясающая стены клуба, час назад сменилась спокойной танцевальной, народа стало меньше, но желающих забрать бесплатный коктейль, к сожалению, не убавилось. Я думала, что нам хватит трех барменов, но когда один из них случайно подпалил руку, мне пришлось занять его место.
Перед глазами мелькают безликие лица, которые я никогда не запоминаю, но мне нужен только один человек. Макс. Чертов виновник торжества, который пропал несколько часов назад и не отвечает на телефонные звонки. Мне бы хотелось списать тревогу на привычку ждать от жизни только плохого, но если речь заходит о моем легкомысленном друге, я всегда становлюсь нервозной.
Он слишком подозрительно себя ведет.
Вместо Макса я замечаю высокомерного идиота.
Богдан все так же сидит за нашим столиком, только его одиночество уже скрашивает блондинка в настолько коротком платье, что было бы преступлением вообще называть его платьем. Футболка? Топик? Да, больше подходит.
По мне прокатывается волна отвращения, стоит увидеть, как девушка пытается съесть Богдана, судя по тому, как она пожирает его лицо. Он же, довольно улыбаясь, скользит рукой вверх по ее ноге к краю платья. Я, конечно, предполагала, что он сразу же обратит на кого-нибудь внимание, но все-таки надеялась, что смогу избежать подобных сцен.
Весь вечер он отпускал в мою сторону двусмысленные шуточки и сальные взгляды, а я изо всех сил сдерживалась, чтобы не выставить его. И пусть после этого Макс не говорит, что я не старалась.
Завтра же установлю личные границы и первым делом предупрежу, чтобы его интимная жизнь не выходила за пределы комнаты.
Отдав несколько заказов, я решаю отправиться домой, так как сил практически не осталось.
– Я домой, – предупреждаю бармена. – Закроете сами.
Проходя по залу, на всякий случай еще раз оглядываюсь и, оставшись ни с чем, поднимаюсь в кабинет. Если он сейчас дома и коротает ночь в компании очередной незнакомки, я даже слова наутро не скажу. Что-то мне подсказывает, что разгадка лежит на поверхности и она совсем мне не понравится.
Стоит открыть дверь и переступить порог, как я вижу картину, вызывающую у меня жуткое дежавю. Макс сидит на диване и отрешенно смотрит на бутылку с виски. Проведя большим пальцем по горлышку, он подносит бутылку к губам и делает глоток.
Мое сердце сжимается в ту же секунду, когда он откидывает голову на спинку дивана и тяжело вздыхает. Все хуже, чем я думала.
Устраиваюсь рядом, но он не обращает на меня внимания. Толкаю его плечом. Макс немного наклоняется в сторону, но молчит. Слегка щиплю его за руку, и он бормочет под нос ругательства.
– Мира, у меня нет настроения, – ворчит он.
– Поехали домой.
– Нет. Я еще недостаточно пьян.
Он делает еще один глоток.
– А мне кажется, достаточно.
Протягиваю руку, чтобы забрать бутылку. Макс отодвигается от меня, но я все равно забираю ее и ставлю на стол.
– Пожалуйста, поехали, – мягко прошу.
– Не хочу. Какой в этом толк?
– Ну, например, не спать в холодном кабинете одному. Завтра ты пожалеешь о своем решении. – Я пытаюсь улыбнуться, но на душе кошки скребут.
Макс всегда улыбается и шутит. Он тот, кто в трудную минуту оказывается рядом со мной, даже если при этом я делаю все, чтобы оттолкнуть. Но у Макса, как и у всех, бывают тяжелые моменты. И именно в таких ситуациях я понимаю, насколько ему трудно сохранять оптимизм, несмотря на сюрпризы, которые каждый день подкидывает жизнь.
– Я уже жалею о своем решении. – Он закрывает лицо ладонями. – Я понимаю, что не ангел, лажаю каждый божий день, но неужели нельзя просто выслушать меня?
– Может, все из-за того, что ты сделал Полине больно? – вырывается у меня.
Макс поворачивает голову в мою сторону, и я вижу, что в его глазах отражаются сожаление и вина.
– Я, конечно, профан в любви, но вы двое не особо умеете скрывать свои чувства. – Друг закрывает глаза и трет переносицу.
Да, сама я избегаю отношений, но сегодня трудно было не заметить поведение друзей. Стоило незнакомому парню подойти к Поле, как Макс слетел с катушек. Его ревность не увидел бы только слепой. А вот с математикой у меня никогда не было проблем, поэтому, проанализировав все, что произошло за последнее время, я поняла одно: Макс – тот самый засранец, которому я обещала сладкую жизнь.
– Почему ты переспал с другой? – спрашиваю я немного раздраженно.
Он виновато опускает взгляд:
– Я разозлился. – Так себе оправдание. – Я полный идиот.
Как там, в романтических фильмах, бывает? Любовь с первого взгляда? Именно это и произошло с Максом. Мы с Полей познакомились в первый день учебы. Как сейчас помню бледное из-за токсикоза лицо Полины и сияющую физиономию Макса, когда он увидел ее. Но только в фильмах все складывается легко и просто, в реальности же Полина была беременна и в скором времени собиралась выйти замуж за самую большую ошибку в своей жизни, а Макс каждый день боролся с моими демонами. Поэтому они стали друзьями. Хотя для Макса это было тяжело, но он делал все, чтобы поддерживать Полю. Оба понимали, что между ними ничего не может быть. Однако если о чувствах друга я знала, то с Полиной мы никогда это не обсуждали.
Последние несколько лет Макс все меньше упоминал об этом, да и я старалась не затрагивать больную тему, чтобы не делать хуже. Теперь же все встало с ног на голову.
Смотрю на Макса, а он изучает потолок, откинув голову на спинку дивана.
– Ладно, поехали домой, Ромео, – подбадриваю я. – Завтра со всем разберемся.
– Ты мне поможешь? – В его голосе столько надежды, что я невольно улыбаюсь.
Куда же я денусь.
– Возможно. Только сначала ты проспишься.
– Ты думаешь, Поля даст мне шанс?
– Все будет зависеть от тебя. – Я подталкиваю его плечом. – Поехали.
Кладу его руку себе на шею и пытаюсь подняться вместе с ним. Макс ни капли мне не помогает. Кое-как мы выходим из кабинета и преодолеваем одну ступеньку, но он тут же подворачивает ногу, а мне удается в последнюю минуту не дать ему упасть.
– Макс, помоги мне! – я перекрикиваю музыку.
Он не отвечает, только еле шевелит ногами. Его тело все больше расслабляется, и несколько несчастных метров до выхода из клуба кажутся мне вечностью. Когда мы подходим к ступенькам, Макс в очередной раз подворачивает ногу и едва не падает, но его кто-то ловит. Обернувшись, я вижу Богдана. Он хмурым взглядом смотрит на друга, затем наклоняется, обхватывает его и перекидывает руку Макса через плечо.
– Куда его нести? – спрашивает он, и я киваю в сторону выхода.
Оказавшись на улице, мы попадаем под небольшую морось. Я нажимаю на кнопку сигнализации, и мой беленький «Фольксваген Туарег» мигает фарами. Открыв заднюю дверь, помогаю Богдану уложить друга на сиденье.
– Спасибо, что помог. Макс дал тебе ключи от дома?
– Я еду с тобой, – уверенно заявляет Богдан и открывает дверь с пассажирской стороны.
Я удивленно изгибаю бровь.
– Зачем?
– Ты же не потащишь его одна на третий этаж?
Знал бы он, откуда я вытаскивала Макса и в каком тот бывал состоянии…
– Я могу и сама справиться.
– Не начинай занудничать, я еду с тобой. – Он садится внутрь и захлопывает перед моим носом дверь.
Запрокинув голову, делаю глубокий вдох. Мне просто надо пережить этот вечер.
Быстро обхожу машину, сажусь за руль и неспешно отъезжаю от клуба.
– Давно водишь? – спрашивает Богдан.
– Ты из тех самоуверенных самцов, которые утверждают, что женщинам не место за рулем? – Не могу скрыть сарказма.
Он усмехается и проводит ладонью по волосам, взъерошивая их.
– Просто интересуюсь. Вдруг ты такой же резкий водитель, как Макс. Еще хуже, если ты училась у него.
– Поверь, я вожу гораздо лучше.
За исключением тех моментов, когда мне нужно проветрить голову.
Но я бы точно не стала сейчас рисковать, учитывая, что только вчера забрала машину из химчистки, а Макс близок к тому, чтобы загадить салон.
Включаю музыку и убавляю громкость.
– Почему ты не остался в клубе? – бросаю на Богдана быстрый взгляд. – Ты посмотри, она даже не съела твое лицо.
Богдан самодовольно улыбается, немного склонив голову:
– Ревнуешь?
У меня вырывается смешок:
– В этом разве есть смысл? Все равно наутро ты выставишь ее за дверь, даже не спросив имени, или подхватишь одно из ЗППП.
Он смотрит на меня, широко раскрыв глаза, а затем салон автомобиля заполняет раскатистый смех.
– ЗППП? Ты серьезно? Не беспокойся, с этим у меня полный порядок.
– Уж точно не меня это должно волновать.
Он ухмыляется, но ничего не отвечает.
Некоторое время мы едем молча. Раньше я бы сказала, что меня это вполне устраивает, ведь обычно из уст Богдана в мою сторону вырываются только оскорбления, а я за сегодня слишком устала, чтобы вступать в перепалку, но сейчас мне становится некомфортно от его близости. Машина, дом, клуб – куда еще он проберется?
– Ты придумываешь какой-то злодейский план? – вдруг спрашивает Богдан.
– В каком смысле?
– Весь вечер ты только и делала, что мысленно отправляла меня к дьяволу, а сейчас почему-то притихла. Ответ напрашивается сам собой.
– Просто я не люблю сюрпризы. А твое появление в моей жизни уже дважды не приносило никакого удовольствия.
– Возможно, на третий раз повезет. – Он поигрывает бровями и проводит языком по губе, из-за чего к горлу подступает тошнота.
Вот почему в подростковом возрасте я его терпеть не могла.
– Расслабься, Колючка. Ты симпатичная, но я не смертник.
Моя рука резко дергается. Клянусь, я готова его придушить. Я привыкла чувствовать контроль над собственной жизнью и каждой эмоцией. Мне казалось, я настолько усовершенствовала это умение, что ничто и никогда не сможет вывести меня из себя. Но парень, которого я видела последний раз порядка десяти лет назад, действует мне на нервы одним своим существованием.
Сделав глубокий вдох, притормаживаю перед светофором – хотя он уже не работает, – чтобы взглянуть на Богдана.
– Прости? Это что еще значит?
Он обводит меня взглядом:
– Ты из тех, кто любит обязательства и не получает никакого кайфа от жизни. Я же предпочитаю веселиться на полную катушку и избегать каких-либо правил. Мы слишком разные и при случайной встрече наверняка прошли бы мимо друг друга.
Это еще мягко сказано.
– О да, я же не из твоего фан-клуба. Так что, пожалуй, приму данное высказывание за комплимент.
Мы подъезжаем к дому. Я паркуюсь около подъезда и обхожу машину. Богдан уже открыл дверь Максу, и тот медленно вываливается из салона. Он отказывается от нашей помощи, поэтому подъем до квартиры занимает довольно много времени. Оказавшись в своей комнате, Макс, не раздеваясь, падает на кровать и так тихо дышит, что я на всякий случай поворачиваю его голову набок, а затем снимаю с него кроссовки.
Прямо как в старые добрые времена: он напивается, а я его раздеваю.
Завтра Макс будет проклинать весь мир за свои глупые ошибки. На всякий случай устанавливаю окно в режим проветривания, чтобы он не задохнулся в алкогольных парах.
Поворачиваюсь к выходу и натыкаюсь на внимательный взгляд Богдана. Он стоит в дверном проеме и изучающе смотрит на меня, будто выискивает какую-то деталь.
– Что? – спрашиваю я.
Он пожимает плечами:
– Никогда не понимал вашей дружбы. – В этот раз в его голосе нет подколов или упреков.
Мы выходим из комнаты и перебираемся на кухню.
– Ты и не должен ее понимать. Макс – моя семья.
Открываю холодильник и достаю бутылку холодной воды. Несколько раз проворачиваю крышку, но ничего не выходит. Богдан забирает бутылку и, ловко открыв, протягивает мне.
– Что такого странного в дружбе между парнем и девушкой?
– Хотя бы то, что один из них хочет большего.
– Не хочу тебя огорчать, но между Максом и мной никогда не было подобных желаний.
– Я так понимаю, на сцене ты тоже была со своим другом? В вашей платонической дружбе явно есть подпункт по умолчанию, где он планирует тебя раздеть.
Я вспыхиваю. Уж точно не с Богданом я бы хотела об этом разговаривать.
– Не надо равнять всех под себя.
Он вновь нагло ухмыляется:
– Я просто здраво смотрю на вещи. И поверь, если ты делаешь вид, что ничего не замечаешь, то только даешь этому парню шанс. Кто-то всегда хочет большего.
И этот кто-то – он.
– Если ты тащишь в постель все, что двигается, это еще не значит, что все такие.
– А с чего ты взяла, что я такой? Кажется, мы не на том этапе общения, чтобы ты хоть что-то знала обо мне.
– Разве нет? Ты точно не номер телефона искал во рту у той девушки сегодня. – Меня так заводит эта тема, что я тут же выпаливаю: – Не удивлюсь, если ты расстался с Таней именно из-за этого.
Лицо Богдана меняется в ту же секунду, как слова слетают с моих губ. Ужасная черта моего характера – в гневе я говорю все, что вертится на языке, и даже больше. Но, черт возьми, кто он такой, чтобы лезть в мою жизнь?
Его губы сжимаются в тонкую полоску, а глаза, весь вечер искрившиеся весельем, становятся такими темными, что я невольно съеживаюсь от тяжести взгляда. Богдан как-то невесело ухмыляется и, качнув головой, направляется в мою сторону. Я пячусь, но через пару шагов врезаюсь в кухонную столешницу. Пальцы впиваются в холодную поверхность в попытке найти опору. Подойдя вплотную, Богдан захватывает меня в плен своих рук, упирая их по бокам. Он немного наклоняется, сокращая расстояние между нами и обдавая горячим дыханием мои щеки.
– Ты привыкла судить о людях, абсолютно их не зная. Раскрой глаза, Мира. – Его губы искажаются в кривой ухмылке, а затем он резко отстраняется и направляется в сторону своей комнаты, бросив напоследок: – Ты меня совершенно не знаешь.
Он захлопывает дверь и оставляет меня с дико колотящимся сердцем в пустой кухне.
Глава 7
– Неужели ты мне перезвонила? – запыхавшись, произносит Полина. Слышу, как она шумно втягивает носом воздух, а затем так же выдыхает.
– Произошло что-то, выходящее за рамки нормальности? – Я смотрю на наручные часы, показывающие половину девятого утра. – Ты и зал в такую рань? В последний раз ты сказала, что заниматься пробежкой раньше десяти равносильно пришествию дьявола на землю.
– Как избирательна твоя память. – Ее голос подскакивает. – А еще я говорила, что в зале полно красавчиков, с которыми я могла бы тебя познакомить.
– Уверена, их интерес ко мне повысится, когда они увидят девушку, достигшую пика своей привлекательности, в мокрой спортивной форме. – Зевнув, переворачиваюсь на другой бок и включаю громкую связь. – Как добралась вчера?
– За пять минут поездки со мной не произошло ничего увлекательного. Думаю, твой вечер прошел куда более насыщенно.
– Ты даже не представляешь насколько.
Этой ночью я спала всего пару часов, так как постоянно заглядывала в комнату Макса, чтобы проверить его состояние. Не знаю, сколько он успел влить в себя алкоголя, но подозреваю, что граница допустимого уже давно размыта. Поэтому сегодня я планирую утопиться в кофе и не отключиться где-нибудь в промежутке между работой и домом.
Между нами воцаряется короткое молчание. Наверняка Полина догадывается, что я обо всем знаю, но будет упорно избегать этой темы. Я же хочу, чтобы подруга наконец доверилась мне, ведь вчера я видела, с какой болью она говорила о произошедшем и как избегала Макса.
– Какие планы на день?
Ну, что я говорила?
– Мне надо съездить в клуб и проверить все, а потом можем встретиться и выпить кофе.
– У нас намечается свидание? Будешь на мне практиковаться, как не убегать от парней через полчаса?
Она серьезно думает, что я куплюсь на это?
– Скорее хочу узнать, с каких пор фраза «совершила ошибку» означает «я переспала с лучшим другом».
Полина со свистом втягивает воздух. Она наверняка покрылась красными пятнами от волнения, а глаза забегали из стороны в сторону.
Возможно, я сейчас жестока, но если Полина и дальше продолжит молчать, ее боль станет сильнее. А я этого совсем не хочу. Она заслуживает счастья, даже если оно заключается в Максе.
– Он рассказал? – с горечью шепчет она.
– Поля, я просто хочу тебе помочь. Давай встретимся и поговорим?
– Я не знаю…
– В клубе через час, договорились?
– Нет. Только не там. Я не хочу его видеть. – Ее голос надламывается.
Я ее понимаю, но в то же время эти слова ощущаются словно нож в сердце.
– Хорошо, тогда в нашей кофейне?
– Буду там тебя ждать.
Она сбрасывает вызов быстрее, чем я успеваю еще хоть что-то сказать. Убираю телефон и перекатываюсь на подушку. Комнату заполняют мирный стук дождевых капель по окну и отдаленные раскаты грома. Не будь Макс сейчас безбожно пьян, я бы три шкуры с него спустила только за то, как теперь звучит голос Полины. Он не имел права так поступать, если не уверен, что сможет измениться. Чем он вообще думал? А самое главное – как сделать так, чтобы все не развалилось?
Откидываю плед и встаю с кровати. По телу прокатывается волна усталости, и приходится бороться с собой, чтобы не лечь обратно в постель. Клуб сегодня откроется только к обеду, репетиции нет, и, кажется, весь оставшийся день у меня свободен.
Привожу себя в порядок и устраиваюсь на кухонном подоконнике с кружкой кофе и планшетом. Пролистываю страничку клуба в социальных сетях и изучаю кучу отметок со вчерашней вечеринки. Поразительно – кто-то умудрился залезть на барную стойку и устроить танцы, далеко выходящие за рамки дозволенного в нашем заведении.
– Милая пижамка. – От внезапно раздавшегося мужского голоса я подскакиваю и едва не падаю с подоконника, отчего кружка опрокидывается и заливает теплым кофе не только мои ноги, но и планшет.
– Дерьмо! – Я вскакиваю на ноги и хватаю со стола полотенце в жалкой попытке спасти свой новенький гаджет, но, похоже, это бесполезно: он весь залит кофе.
Мне даже плевать на пижаму и то, что я толком не получила свою порцию кофеина.
Подняв голову, устремляю свирепый взгляд на источник всех бед. Возможно, я утрирую, но меньше чем за сутки Богдан делает все, чтобы вывести меня из эмоционального равновесия.
И, судя по всему, его это нисколько не волнует. Привалившись плечом к дверному проему, он делает глоток воды из бутылки и смотрит на меня веселым взглядом. Его темные волосы влажные от дождевых капель, как и серая футболка, обтягивающая крепкую грудь. Под мокрой тканью отчетливо видны сильные мышцы, перекатывающиеся от каждого движения. Поднимаю взгляд и натыкаюсь на наглую ухмылку. Его будто забавляет происходящее.
– Я смотрю, ты уже с утра в прекрасном настроении, – усмехнувшись, Богдан качает головой.
– Ты очень наблюдателен.
– Нравится то, что видишь? – Он игриво подмигивает.
– Прости?
Он серьезно подумал, что я рассматриваю его из каких-либо пошлых побуждений? А мне-то на мгновение показалось, что в нем есть капля здравого смысла.
– Ах, ты об этом. – Мило улыбнувшись, хлопаю ресницами, как его вчерашняя пассия. – Конечно, я в таком восторге, что едва стою на ногах.
Наверняка он привык, что девушки прыгают в его постель, стоит ему только выйти на улицу. Что ж, мистера «от-меня-слетают-трусики» ждет разочарование. Максимум, чего он от меня дождется, – билет на самолет в один конец.
Кажется, нам придется тесновато в одной квартире, учитывая масштабы его эго.
– А ты мне нравишься, Колючка. Нам будет весело. – Оттолкнувшись от стены, он подходит к холодильнику и собственнически его открывает.
– Боюсь, у нас с тобой немного разное понятие данного выражения.
– Что на завтрак? – Он не обращает внимания на мой выпад.
– То, что ты сам себе приготовишь.
– Ты в курсе, что очень гостеприимная? – Склонив голову, он постукивает пальцами по дверце холодильника.
– Конечно. Только на днях получила награду «Лучшая домохозяйка года».
Когда прохожу мимо него, в спину прилетает громкий и раскатистый смех.
Быстро вымывшись и просушив волосы, кидаю испорченную пижаму в стиральную машинку. Надо прикупить что-то более закрытое, чтобы не получать каждый раз подобные комментарии.
Переодевшись, возвращаюсь на кухню. Макс уже сидит за столом, прижимая ко лбу прохладный стакан с водой.
– Мне так плохо, – стонет он, пытаясь поднять голову, но безрезультатно.
– Как насчет того, чтобы в следующий раз остановиться на паре бокалов, а не выпивать всю барную карту? – Включаю кофеварку и ставлю кружку на стол.
Макс хватается за голову и сыплет проклятиями в мою сторону. Да, возможно, я сделала это слишком громко, но давайте начистоту: этот засранец заслуживает гораздо большего наказания, нежели головная боль.
– Ой, прости, тебе все еще плохо? – Я отодвигаю стул, и ножки мерзко скрипят по плитке.
– Я тебя ненавижу, – хрипит Макс.
– И тебе доброе утро. – Улыбнувшись, наливаю себе новую порцию кофе и устраиваюсь на прежнем месте.
Только сейчас до меня долетает приятный запах выпечки и яичницы. Дернув головой, смотрю на Богдана, который раскладывает по тарелкам булочки, источающие такой сладкий аромат, что рот моментально наполняется слюной. Сколько я пробыла в ванной, что он успел все это приготовить, и откуда, черт возьми, он взял выпечку?
Заметив мой взгляд, он опять нагло ухмыляется, а я, состроив ему недовольную рожицу, достаю из шкафа термокружку и переливаю в нее остатки кофе.
– Завтрак готов, – объявляет Богдан и ставит перед Максом большую тарелку с яичницей, беконом и свежими булочками.
Друг оживляется и, потирая руки, хватает вилку.
– Ты же никогда не ешь по утрам, – замечаю я.
Он мотает головой и запихивает в рот еду.
– Ты просто не ела стряпню Богдана. – Причмокивая, Макс облизывает нижнюю губу.
– Поверь, от твоего вида у меня пропал аппетит. – Закручиваю крышку термокружки и направляюсь к выходу из кухни. Надо побыстрее убраться из дома, пока Богдан опять не выдал что-нибудь едкое.
– Боишься, отравлю? – прилетает в спину очередной насмешливый вызов. – Я, между прочим, оббегал весь злосчастный городок в поисках свежей выпечки.
Богдан ставит еще две тарелки, даже не уточнив, буду ли я завтракать. Самоуверенно.
– Может, облегчить твои страдания и заказать билет в обратную сторону? – оборачиваюсь и с фальшивой заботой улыбаюсь.
Уголки губ Богдана приподнимаются:
– Мило с твоей стороны, но, пожалуй, обойдусь. – Он кивает на тарелку, предполагаю, что для меня: – Завтрак готов.
– Макс справится за двоих, а мне пора. – И в эту же секунду мой желудок предательски урчит.
Богдан изгибает бровь, и в его взгляде пляшут искорки веселья.
– Бога ради, Мира, либо садись, либо иди. Я еще не до конца протрезвел, чтобы слушать ваши пререкания, – бормочет Макс с набитым ртом и забирает из моей порции ломтик бекона.
– Вообще-то я иду к Полине, так что советовала бы быть со мной более любезным. – Подмигнув, я наконец-то ухожу к себе, напоследок услышав, что я невыносимая.
Правда, непонятно, кто именно это сказал.
Переодеваюсь в джинсы и обычную хлопковую футболку и проверяю сообщения. Полина написала, что будет ждать меня через час на нашем месте.
– Я могу пойти с тобой? – Макс бесцеремонно открывает дверь и загораживает мне проход.
– Ты считаешь, что после вчерашнего Поля готова к встрече с тобой? Макс, ты переспал с другой! – Я отвешиваю другу подзатыльник, и он морщится. – Если бы ты не был моим другом, я бы придушила тебя собственными руками!
– Отчасти ты это уже сделала. – Макс потирает ушибленное место. – Я облажался. Так разозлился на нее в тот день… – Он взъерошивает волосы и поднимает на меня виноватый взгляд.
– И лучшим решением стал случайный секс?
– Нет, я…
– Помню, разозлился, – саркастично замечаю я.
– Просто передай, что я хочу с ней поговорить. – Он с мольбой смотрит на меня.
Я ничего не отвечаю. Пока Поля не скажет, что готова встретиться с ним, я и пальцем не пошевелю. Уже в коридоре, когда беру с полочки ключи от машины, краем глаза замечаю Богдана, с интересом наблюдающего за мной.
– Дай угадаю, ты хочешь поинтересоваться номером гостиницы?
– Не-а.
– Самодовольный засранец, – выдаю я, сжимая в руках ключи от машины, и обхожу его.
– Колючка, – со смешком отвечает он.
Захлопываю дверь, пока с его губ не сорвалась очередная глупость.
Глава 8
– Мне срочно надо выйти из этой квартиры. – Макс садится обратно за стол и сжимает в руках кружку с кофе.
– Ты настолько уверен в себе?
Я, конечно, не против проветриться, но надо мыслить здраво: Макс пил большую часть вечеринки и не смог дойти до собственной кровати; если он рухнет посреди улицы от обезвоживания, его подружка обвинит во всем меня. А я на сегодня уже исчерпал лимит презрительных взглядов в стиле «дыхнешь в мою сторону, и ты труп».
– Что мне еще делать? Для работы в клубе я не настолько трезв. – Он делает большой глоток кофе. – А пойти за Мирой – не лучшее решение. После вчерашнего Полина меня ненавидит.
Здравствуй, очередная драма.
Отламываю кусок бекона и указываю им на друга.
– Просто для ясности: с чего ты решил, что переспать с подругой, а потом изменить ей будет отличной идеей?
Он со стуком опускает голову на стол, жалобно застонав.
– И ты туда же. Чисто технически я не изменял. Мы не вместе, – уныло бормочет Макс.
Хохотнув, я с наслаждением откусываю бекон.
– Это ты так думаешь. Если ты побывал в постели женщины, для нее вы уже в отношениях. Бери пример с меня: всегда проясняй ситуацию, перед тем как твой дружок получит удовольствие.
Макс бросает на меня убийственный взгляд.
– Сказал тот, кто перетрахал половину Манхэттена, – с ядовитой усмешкой отвечает он.
– Приму это за комплимент.
– Ты мне не помогаешь, Шерлок. Что мне делать?
– Например, сделай шаг назад. – Пожав плечами, отодвигаю от себя тарелку с остывшей едой. В этом доме просто невозможно насладиться завтраком. – Сделай вид, что принимаешь ее условия. Пусть думает, что ты опять в своем любимом статусе френдзоны. – Я не могу не подколоть его. – А сам в это время возвращай ее доверие, а не жуй сопли.
Именно из-за таких проблем я не хочу начинать отношения. Вечные недомолвки, обиды. Зачем все портить, если можно проводить время вместе, не залезая в жизнь партнера? Я могу пригласить на свидание в ресторан, сходить на выставку или просто поддержать беседу, у нас будет крышесносный секс, и все останутся довольны, но я никогда не нарушаю правило одного свидания. Хотя пару раз были исключения, когда девушка действительно понимала, что я не могу предложить ничего больше. Я всегда честен в своих намерениях. Пусть сестра порой и называет меня мерзавцем, но я предпочитаю открыто говорить о своих желаниях.
Надо было давно прислушаться к себе, и, возможно, тогда в моей жизни случилось бы намного меньше дерьма.
– Я хочу проверить квартиру, – выкидываю в мусорное ведро остатки еды, и взгляд цепляется за металлическую термокружку.
Колючка так спешила уйти из дома, что забыла кофе. Не удивлюсь, если в мой адрес уже летят все комплименты мира.
Не спорю, я бываю полным придурком, но никак не ожидал такой реакции на безобидную шутку. Однако, если исключить резкие выпады Миры, мы вполне сносно провели это утро.
И все же я предпочту съехать, чтобы наше взаимодействие и впредь ограничивалось парой ничего не значащих фраз.
– Я быстро заскочу в душ, и можем ехать. Только на машине, – предупреждает Макс. – Твои права еще действуют?
– Это будет самая незабываемая поездка в твоей жизни.
Я придушу Вику собственными руками.
Под фразой «немного обновить» предполагалась покраска стен и смена мебели. Я не рассчитывал увидеть разгромленную квартиру, больше напоминающую поле боя. Хожу из комнаты в комнату, цепляясь за последние капли самообладания. Не тронута только спальня. Кухня, как и соседняя комната, – сплошное месиво из бетона и разбитой плитки, а большинство стен украшают насквозь проделанные дыры.
И на это она потратила месяц? За что, черт возьми, отец платит ей деньги, если Вика не может выполнить элементарные вещи? Надеюсь, сестра сейчас до чертиков икает, где бы она ни была.
Сжимаю переносицу и прислоняюсь плечом к шершавой стене:
– Если мне не изменяет память, ты говорил, что рабочие закончат в ближайшее время. Ты действительно в это веришь? – Бросаю полный злости взгляд на Макса.
– Это мы еще устранили некоторые последствия ее безумной идеи. По плану Вика хотела снести стену. – Он указывает на перегородку, соединяющую кухню и гостиную.
– Я ее убью. – Обвожу взглядом комнату и откашливаюсь, когда столб пыли, вызванный падением пластмассовой трубы в груду мусора, бьет в нос.
– Ну, не все так плохо. – Друг пожимает плечами и подбадривающе пихает меня в бок. – Тебе есть где жить.
Смеряю его полным скептицизма взглядом и направляюсь к входной двери. Рабочие заверили, что закончат ремонт в ближайшие три недели.
Если потребуется заплатить им вдвое больше, я сделаю это. Лишь бы закончили.
Я привык жить один. Вика глупо полагает, что мой эгоизм и дрянное отношение к жизни – ее слова, не мои – можно исправить с помощью семейных посиделок, распития чая и разговоров по душам. Загвоздка в том, что мне это не нужно. Меня устраивает другая жизнь: пустующая студия в приличном районе Нью-Йорка, доставка еды и холодная постель. Нет никаких привязанностей или чего-то, что напоминало бы о таком понятии, как «семья».
– Расслабься, ребята надежные, – заверяет Макс, когда мы садимся в машину и выезжаем со двора. – Мы нанимали их для реконструкции клуба. Дороговато, но они знают свое дело.
– Ты серьезно считаешь, что меня сейчас интересуют деньги?
Неосознанно жму на педаль газа сильнее и едва не проскакиваю на красный. Макс шипит что-то нечленораздельное и хватается за дверную ручку.
– Слушай, ласточке всего год, и я бы не хотел, чтобы мои останки отдирали от нее.
– Даже не знаю, что больше меня пугает. Ты переживаешь за машину или за свою жизнь? Если второе, можешь расслабиться, считай, ты уже труп. Колючка спустит на тебя всех собак, когда вернется домой. Женская солидарность, слышал о таком?
Загорается зеленый, и я с ревом трогаюсь с места.
– Придурок, – беззлобно ворчит Макс. Он расслабляется, когда я сбрасываю скорость, и разжимает побелевшие пальцы. – Если честно, я понимаю Вику. Ты не был дома много лет. Сам понимаешь, что квартира – меньшее, что она готова разнести, лишь бы ты задержался.
– Завязывай играть в мозгоправа. Я не приезжал, потому что у меня полно работы и нет времени на детский сад, в который вы тут играете.
Он усмехается и смотрит на меня таким взглядом, будто все знает. Сомневаюсь. Макс – мой лучший друг, но я не позволил ему быть рядом, когда моя жизнь разрушилась, и я отказался принимать правду. Я отмахнулся ото всех. В том числе и от него.
– Это называется «семья», друг мой. Ты бы об этом знал, если бы почаще впускал людей в свою жизнь.
В этом и заключается прелесть моего выбора. Если в моей жизни нет людей, значит, нет шансов, что мне снова придется пройти через дерьмо.
Когда мы оказываемся в клубе, Макс уходит в кабинет, а я устраиваюсь за барной стойкой и пролистываю рабочую почту. Отис, мой друг по колледжу и коллега, прислал письмо с подробностями предстоящей выставки, которую он с меценатами, желающими заработать комбо из обеленной репутации и огромных денег, решил провести в конце года.
Я занимаюсь не только модельным бизнесом, но и часто снимаю случайных прохожих. Не так давно у меня появилась серия фотографий, которую мы с другом разместили в его газете и посвятили бездомным. Отис, будучи потомком владельцев одного из крупных изданий и акулой среди газетчиков, решил улучить момент и раскрутить несколько десятков фотографий до размеров полномасштабной выставки. Я никогда не верил в его альтруистические побуждения, потому что еще в колледже Отис во всем искал выгоду. Так и сейчас. Выставка привлечет внимание не только к беднякам, таким образом он хочет доказать своему отцу, что готов занять пост главного редактора, а старика отправить на покой.
Отправляю согласие и запрашиваю подробности. Это будет отличный повод, чтобы уехать отсюда побыстрее, и Вика ничего не сможет с этим поделать. Пора привыкнуть к мысли, что я тут лишний.
Телефон на барной стойке вновь вибрирует, и на экране высвечивается сообщение. Мои пальцы сильнее сжимают кружку, и я стискиваю челюсти. Всего три слова, но они напоминают о слишком многом. О чем я поклялся больше не вспоминать и твердо держал это обещание последние полтора года. Она не имеет права мне писать. Мы все решили и положили прошлому конец. Это было наше общее решение.
Видимо, я упустил какой-то подпункт нашего соглашения.
«Нам надо поговорить»
Глава 9
– Можем молчать сколько захочешь, но на нас уже косо поглядывает бариста. – Я смотрю на Полю с улыбкой.
Мы уже двадцать минут рассматриваем свои кружки, а Полина так и не проронила ни слова.
Тяжело вздохнув, она делает глоток холодного кофе и морщится.
– Помнишь, примерно месяц назад я заболела и попросила тебя посидеть с Аней? – она говорит так тихо, будто признается в чем-то постыдном.
Я киваю.
– Сил не было даже выйти в аптеку, поэтому я попросила Макса о помощи. – На ее губах появляется грустная улыбка. – Конечно, он сразу приехал и привез все лекарства. Наверное, мой вид говорил о многом, потому что Максим заявил, что никуда не уедет, пока мне не станет легче. Не поверишь, он даже приготовил бульон. – Она смеется, шмыгнув носом.
В чем Макс определенно силен – сделать так, что ты забудешь обо всех проблемах на свете, когда он рядом.
– Он остался на ужин, а потом мы начали разговаривать. Знаешь, впервые между нами появилось такое притяжение, что я не могла оторвать от него взгляда. Возможно, во мне говорили антибиотики. Мы и раньше часто проводили время вместе, а в тот вечер… Он рассказывал о том, каким видит клуб через пару лет, как боится облажаться и подвести родителей. Показывал себя настоящего. Я даже не помню, как мы поцеловались, но одно я знаю точно – никто и никогда так меня не целовал.
Поля закрывает глаза и делает глубокий вдох, будто одно это воспоминание одновременно причиняет ей боль и удовлетворение.
– Тогда почему ты его выгнала с утра?
Полина ковыряет кончиком ногтя салфетку и уныло пожимает плечами:
– Не знаю, наверное, испугалась.
– Чего? – Я хмурюсь.
Подруга поднимает голову и смотрит так, будто я не понимаю очевидных вещей.
– Мира, у меня шестилетний ребенок, съемная квартира и муж, который может объявиться в любой момент. Я даже на развод не подаю, так как не хочу, чтобы он вновь стал частью моей жизни.
– Ну, по-моему, то, что у тебя до сих пор есть штамп в паспорте, как раз говорит о том, что он все еще часть твоей жизни.
– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. – Она плотно сжимает губы.
Костю, мужа Полины, к сожалению, нельзя назвать семьянином года. Он относился к Полине ужасно: постоянно ревновал, пил, изменял, а потом поднял на нее руку. Подруга долго не признавалась в этом и рассказала, только когда отпираться было уже бесполезно. И все равно она не ушла от него. Так продолжалось несколько лет, а потом настало затишье. Не знаю, что послужило катализатором, из-за чего Костя окончательно слетел с катушек и набросился на Полю, но в один из дней она позвонила мне вся в слезах и попросила о помощи. Я бы могла сказать, что не верю, будто мужчина способен сотворить подобное, но, к сожалению, как никто, знаю – сильный всегда нападает на слабого. Все закончилось тем, что Макс выставил Костю из дома, а богатенькие родители помогли своему отпрыску сбежать и сделать так, что теперь его имя – лишь призрак в жизни Поли.
И все-таки я не совсем понимаю, чего испугалась подруга.
– Ты думаешь, Макс вас бросит?
Полина молчит, нервно стуча ногой по полу.
– Ты же не серьезно? – Я не хочу упрекать подругу, но никогда бы не подумала, что она такого мнения о Максе.
– Мира, ты сама понимаешь, что жить такой жизнью очень тяжело. А Максим… он привык к другому.
– Полина, он любит тебя. – Я протягиваю руку и сжимаю ее холодные пальцы. – Не я должна говорить тебе об этом, но ты прекрасно знаешь, что это так. Будь ты ему безразлична, он бы не был рядом с тобой на протяжении стольких лет.
– Он переспал с другой. Только не говори, что он сделал это из-за злости на меня. Не оправдывай его.
– Я и не собиралась этого делать.
Слишком тяжело сохранять этот хрупкий баланс и не занимать чью-либо сторону.
– Поговори с ним, – мягко прошу я. – Я не предлагаю тебе сразу прощать его, но дай ему шанс высказаться.
В глазах подруги скапливаются слезы, и одна все же скатывается по щеке. Я встаю и присаживаюсь рядом с ней. Полина крепко обнимает меня, и ее тело начинает сотрясать дрожь. Она тихо всхлипывает, уткнувшись лицом мне в плечо. Во мне скапливается столько противоречивых эмоций, что грудь сдавливает и становится трудно дышать. Хочется поехать домой и наорать на Макса, но в то же время хочется помочь Полине, при этом не говоря, что отчасти она сама оттолкнула его.
Провожу ладонью по ее спине, и Поля отстраняется. Беру салфетку и аккуратно убираю подтекшую тушь и следы слез. На щеках и шее подруги проступили красные пятна, грудь тяжело вздымается от судорожных вздохов.
– Я пока что не готова к тому, чтобы вновь встретиться с ним. Это слишком больно. – Она шмыгает носом.
– Понимаю, но прошу, не замыкайся в себе и не отталкивай меня. Помнишь, что я сказала много лет назад? Я буду рядом, что бы ни случилось.
Полина кивает и вновь меня обнимает.
Дома я оказываюсь, когда уже темнеет. Мы с Полиной еще некоторое время посидели в кофейне, не затрагивая больную для нее тему, а потом, чтобы поднять настроение, отправились на шопинг. Могу сказать, что для Поли это лучшая терапия: если я обошлась парой джинсов и новыми ботинками для выступления, то Полина покупала все, на что падал глаз. Но разве это имеет значение, если под конец вечера на ее губах была улыбка?
Ставлю пакеты около двери в свою комнату и направляюсь на кухню. Мы плотно пообедали в торговом центре, но сейчас уже восемь вечера, поэтому мой живот громко урчит. В холодильнике шаром покати. В свете последних событий я совсем забыла о продуктах. Беру последний йогурт и сажусь на подоконник.
В квартире стоит тишина, и я искренне надеюсь, что Богдан сейчас в каком-нибудь клубе позволяет очередной девице подробно изучить строение его рта. А Макс недавно написал, что останется до закрытия на работе и проверит документы по последней поставке. Очень надеюсь, что он возьмется за ум и больше не будет творить глупости.
Раздается стук входной двери, и в кухонном проеме я замечаю Богдана. На улице относительно светло, и лучи закатного солнца пробиваются сквозь тучи, озаряя кухню ярко-розовыми бликами, но Богдан все равно включает свет и вздрагивает, заметив меня.
– Надо же, а я думал, что не увижу тебя ближайшие несколько месяцев. – Его голос звучит сухо.
Он открывает холодильник и берет бутылку воды. Майка Богдана мокрая от пота, а спортивные штаны едва держатся на бедрах. Он снимает с шеи наушники, опускает их на стол и рядом с ними кладет полотенце. Я замечаю, что его черные волосы также влажные и слегка взъерошенные.
– Если ты забыл, я тут живу. – Я выкидываю пустую баночку из-под йогурта в мусорное ведро.
Богдан за несколько жадных глотков опустошает бутылку.
– Послушай, ни ты, ни я не в восторге от перспективы проводить время вместе, и поверь, если бы моя квартира была готова, я бы и на секунду тут не задержался. Но давай хотя бы сделаем вид, что ты взрослый человек и способна не устраивать истерику каждый раз, когда видишь меня. – Его голос звучит резко и так холодно, будто я успела тысячу раз перейти ему дорогу и сделать жизнь невыносимой. Он потирает лоб и бросает на меня нахмуренный взгляд.
Я не ослышалась? Ему хватает наглости заявлять, что я – ребенок, в то время как сам он ведет себя словно озабоченный подросток? Сжав пальцами край столешницы, я вскидываю голову и мило улыбаюсь.
– Ты прав, я не в восторге, что в моем доме будет жить совершенно незнакомый мужчина. И у меня на это есть причины. Так что давай расставим личные границы: ты не будешь лезть ко мне с разговорами и сделаешь вид, что меня не существует. Ты – друг Макса, и это единственное, что меня удерживает, чтобы не выставить тебя за дверь. Надеюсь, я понятно выразилась.
Когда я прохожу мимо, Богдан хватает меня за руку и награждает свирепым взглядом. Пульс начинает зашкаливать. Я нервно сглатываю. Глубокий вдох, затем выдох. Медленно сжимаю и разжимаю ладонь. Такое ощущение, что стены комнаты сужаются, забирая с собой весь кислород, а вместе с ним и чувство безопасности.
Видимо, заметив, что я застыла, словно камень, Богдан ослабляет хватку, и его рука опускается на мое запястье.
– Это один из пунктов, которые ты не можешь нарушать: не смей ко мне прикасаться. – Мой голос дрожит, как натянутая струна, еще немного – и он сорвется.
Скидываю руку Богдана и направляюсь к себе, надеясь, что его квартиру отремонтируют в ближайшее время.
Глава 10
Воздух в легких заканчивается, и я останавливаюсь, жадно делая вдох. Нагнувшись, упираюсь ладонями в колени и жду, когда боль в боку отступит. Обнаженная кожа живота покрывается мурашками. Отдышавшись, медленно иду вдоль набережной.
Пробежка вновь помогла прийти в себя после тяжелой ночи и справиться с мыслями. Кошмаров не было, но я долго ворочалась в кровати, пытаясь уснуть. Стоило только прикрыть глаза, как в голове начинали мелькать картинки прошлого. Почему-то воспоминания забирают меня в плен всякий раз, когда я остаюсь наедине с собой, а мне бы этого хотелось меньше всего.
Последние дни и так выдались довольно напряженными: нас подвела группа, которая должна была выступать, и пришлось просить Никиту, чтобы он отыграл сольный концерт, так как остальные ребята были заняты. А из-за его чувств, свалившихся на меня как снег на голову, я порой не знаю, как с ним разговаривать, и боюсь, что он воспринимает все иначе, чем есть на самом деле.
К тому же напряжение между Максом и Полиной вот-вот достигнет своего пика. Прошло уже несколько дней после нашего разговора, но Поля продолжает избегать Макса, а я продолжаю балансировать между ними и могу сказать, что это очень тяжело. Несмотря на то что у каждого из нас работа и много проблем, раньше мы все равно находили время, чтобы поужинать и побыть вместе. Теперь все сводится к затяжному молчанию и телефонным звонкам.
Но есть один огромный плюс – я не вижу Богдана. Я даже передать не могу, как рада этому. Когда я ухожу на работу, он еще спит, а когда возвращаюсь – его нет. Правда, пару раз я замечала его на спортивной площадке, где обычно занимаюсь. Всегда веселое лицо было хмурым, и Богдан выполнял упражнения с такой злостью, будто боролся с собственными демонами, рвущимися наружу. На мгновение мне захотелось подойти к нему и спросить, все ли у него в порядке. В конце концов, даже у моей стервозности есть границы. Но я понимала, что в такие моменты никого не хочется видеть, поэтому быстро уходила. А уже вечером видела, как он танцевал с какой-то блондинкой.
Порой у меня складывается впечатление, что существует два Богдана. Один самоуверенный и наглый, с полным отсутствием принципов. Но есть другой, о котором никто не подозревает.
Дохожу до кофейни и, зайдя внутрь, замираю на входе. Это шутка такая?!
Богдан сидит за стойкой, попивает кофе и смеется вместе с бариста. По его внешнему виду я понимаю, что он тоже бегал, как и в предыдущие дни: растрепанные волосы, на лице едва заметный румянец, прикрытый легкой щетиной, промокшая футболка. Возможно, он услышал звон колокольчика, а может, просто почувствовал мой прожигающий взгляд на своем затылке, так или иначе, он поворачивается, и на его губах играет наглая и надменная ухмылка. Темные глаза изучают мое тело, и, когда они задерживаются на обнаженном животе, мне тут же хочется застегнуть ветровку. Больше не буду бегать в спортивном топе.
– Какая приятная встреча, – говорит он, растягивая слова.
Повернувшись в мою сторону, он опирается локтем на край столешницы.
– Тоже зашла выпить кофе? – Он рукой показывает на свободный стул рядом с собой. – Устраивайся поудобнее.
Я бросаю на него хмурый взгляд.
– Сколько любезности. Приятно провел вечер и теперь в состоянии здраво мыслить?
Богдан громко смеется. Игнорируя его, я встаю рядом со свободным стулом.
– Мне как обычно и один круассан.
Бариста кивает, и я замечаю, как на его губах играет странная улыбка. Перевожу взгляд на Богдана. Готова поклясться, он что-то ему растрепал.
– Вы знакомы? – спрашивает Богдан с убийственным спокойствием.
– Мира уже много лет ходит к нам за кофе, – отвечает за меня Антон.
Теперь мне придется поменять кофейню.
– Вот как? Тогда теперь ты понимаешь, про кого я рассказывал.
– Видимо, у тебя нехватка общения, раз не можешь держать язык за зубами, – раздраженно бросаю я.
– Поверь, на это еще никто не жаловался.
Я закатываю глаза и стучу пальцами по деревянной столешнице, ожидая заказ. Стаканчик медленно наполняется кофе, и я склоняюсь к тому, что сегодня Макс может обойтись без привычной дозы кофеина.
– У тебя биполярное расстройство или другое психическое заболевание? Ты сначала грубишь, а потом вдруг общаешься как ни в чем не бывало.
Ладно, молчание – тоже не мой конек.
Богдан пожимает плечами и допивает свой кофе.
– Тебе виднее. Это ты кидаешься на людей, стоит сказать что-то не то. Да и с чувством юмора у тебя тоже так себе.
У Антона вырывается смешок, и я делаю глубокий вдох.
– Откуда ты узнал об этом месте? – спрашиваю я, сверля Богдана взглядом.
Не то чтобы кофейня на набережной – большой секрет, однако она расположена не в самом заметном месте, и тому, кто впервые в городе, не так уж легко ее найти.
Богдан пожимает плечами:
– Я говорил, в этом городе выбор заведений не особо велик. Но, в отличие от тебя, здесь еще есть люди, способные любезно подсказать, где можно выпить кофе и не отравиться. К тому же выпечка тут тоже отличная.
Мой взгляд опускается на пустую тарелку с остатками крошек возле Богдана.
Надеюсь, у него не войдет в привычку ходить сюда каждый день.
– Ты всегда заказываешь одно и то же? – Он кивает на меню.
– Как тебя это касается?
Богдан пропускает мимо ушей мою колкость:
– А как же эксперименты?
Этот человек явно не понимает намеков.
– Не привыкла вносить в свою жизнь какие-либо изменения. Как видишь, иногда они заканчиваются непрошеными гостями.
Передо мной появляется долгожданный стаканчик с кофе. Тянусь к крышке и сама его закрываю. Пусть и мелочь, но сэкономленная пара секунд станет для меня спасением.
– И как же ты тогда поймешь, что не упускаешь что-то важное, если изо дня в день идешь проверенным путем?
– Не думаю, что чашка кофе способна повлиять на мою жизнь.
– Как знать.
Прищурившись, я пристально смотрю на Богдана:
– С тобой все в порядке? Это, конечно, не мое дело, но, может, сказывается смена континента?
– Я тронут до глубины души твоей заботой, – он прикладывает руки к груди, – но, думаю, все дело в отличном завтраке, в котором мне отказали в первые сутки моего пребывания на родине.
Возможно, будь это другой человек, я бы испытала муки совести, но в данный момент я ничего подобного не чувствую.
Второй напиток уже готов, и я кручу в руках еще одну крышку. Бариста достает картонную подставку для стаканчиков и ставит кофе туда, а затем кладет в бумажный пакет круассан.
– Что ж, приятного завтрака. Надеюсь, увидимся уже перед твоим отъездом. Спасибо. – Я расплачиваюсь и отхожу от барной стойки.
Чем раньше уйду отсюда, тем выше вероятность, что я доберусь до дома в одиночестве. Кто знает, что на уме у этого парня: вчера мы делали вид, что не знакомы друг с другом, а сегодня ему хочется пообщаться.
– Мира, – окликает меня Богдан.
Я оборачиваюсь.
– Ты всегда в таком прекрасном настроении? – Он изображает пальцами кавычки и награждает меня наглой ухмылкой.
Мило улыбнувшись – по крайней мере, насколько это возможно, – достаю свой кофе из подставки.
– Нет. Стоит только увидеть тебя, как оно падает на несколько пунктов.
Выхожу из кофейни и прежде, чем дверь закрывается, слышу его искренний и громкий смех.
Ничего не могу с собой поделать, и на моих губах тоже появляется улыбка.
Может, Богдан и не самый приятный человек на свете, но надо признать, что с чувством юмора у него все отлично.
– Что скажешь? – Никита убирает гитару в сторону и выжидающе смотрит, не сводя с меня взгляда.
– Это было отлично, – отвечаю я. Заметив, как он слегка хмурится, сразу добавляю: – Нет, правда, это было здорово. Почему ты раньше отказывался показывать свои песни публике? Макс столько раз предлагал устроить тебе сольное выступление.
Он рассеянно чешет затылок:
– Не знаю, мы же группа.
– Согласна. Но сомневаюсь, что парни будут против, чтобы ты выступал и сольно. Все мы знаем, что если бы не ты, то и группы как таковой бы не было.
Никита смущается, его щеки покрывает легкий румянец. Пусть потом ребята вновь начнут повторять, что я даю ему какой-то воображаемый шанс, но я не могу сидеть с каменным лицом, когда человек только что сыграл настолько чувственные песни, что даже меня пробрало до мурашек.
– Можем начать с одного раза в неделю, – предлагаю я. – Если ты, конечно, хочешь.
На его лице появляется довольная улыбка.
– Да, спасибо. – Он качает головой и касается указательным пальцем струны.
Я открываю блокнот и делаю пометку, чтобы разобраться с выступлениями в этом месяце и заранее спланировать все на следующий.
– Как у тебя дела? – интересуется Никита.
– Учитывая, что в клубе все спокойно, можно сказать, что все отлично. – Мой взгляд задерживается на еще одной заметке в блокноте, и я невольно поджимаю губы.
«Плановый осмотр у врача через месяц».
Я неоднократно проходила через это. Поход к врачу стал неотъемлемой частью моей рутины, как и психотерапевт. Это своего рода план последних семи лет моей жизни, который помогает держаться на плаву. Однако каждый раз я нервничаю так, словно это впервые.
То, что должно помочь жить дальше, тянет назад, заставляя вспоминать, почему мне приходится проходить через эти испытания.
– Мира? – голос Никиты врывается в мысли.
Захлопываю блокнот и нервным движением убираю прядь волос за ухо.
– Да? Ты что-то говорил? – Я поднимаю рассеянный взгляд на друга.
– Эм… да. Я спрашивал, не хочешь ли ты сходить куда-нибудь на выходных? Слышал, у нас открылся хороший японский ресторанчик. – Он постукивает пальцами по коленке.
Я открываю рот, чтобы что-то ответить, но тут же закрываю, не найдя правильных слов. Заметив мое замешательство, Никита мгновенно поясняет:
– Это не свидание. Просто дружеский ужин. Мне надоело тусоваться с парнями. У всех есть девушки, и не особо приятно смотреть на то, как они разбиваются по парочкам каждый раз, когда мы собираемся. Чувствую себя пятым колесом.
Я судорожно ищу в голове ответ. Я занята? В выходные много работы? Заболела? Все это кажется нелепым. Отказать совершенно незнакомому парню для меня не составит труда, но отказать Никите – другое дело. Он – мой друг. И если гипотетически он что-то ко мне испытывает, я могу дать ему ложную надежду.
– Давай чуть позже это обсудим. Я сейчас разрываюсь между клубом и домом.
Отговорка звучит так себе, и Никита все прекрасно понимает. Я просто откладываю неизбежный разговор и, затянув с ним, наверное, делаю только хуже.
– Ладно, тогда я пойду. Увидимся на репетиции через пару дней. – Никита начинает складывать гитару в чехол.
Я чувствую себя последним ничтожеством, потому что так поступаю с другом. Ведь дело не в нем, а во мне.
– Спасибо, что выслушала. – Он улыбается, встает и направляется к выходу.
Откинув голову на спинку кресла, испускаю тяжелый вздох.
Я пытаюсь, честно пытаюсь наладить свою жизнь, но есть некоторые аспекты, которые я не готова изменить.
– Это было самое нелепое приглашение на свидание, которое я только видел, – раздается нахальный голос рядом со мной.
Я резко распахиваю глаза и вижу Богдана, расположившегося в кресле напротив. Он заканчивает что-то печатать в телефоне, убирает его в карман черных джинсов и посылает мне дьявольскую улыбку.
После той утренней встречи в кофейне мы больше не виделись. Я быстро перекусила, поговорила с Максом и, приняв душ, отправилась на закупки. И я уж точно не думала, что этот наглец заявится в клуб.
– Ты что здесь делаешь? – Оглядываюсь по сторонам в поисках Макса.
– Не видел на входе надписи «Закрыто на спецобслуживание».
Я закатываю глаза, чем вызываю у Богдана очередной смешок.
– Макс сказал, что заедет чуть позже. Решил попытать счастья с Полиной. Так почему ты отказала бедолаге? И только не говори, что он твой друг. – Богдан складывает руки в замок на животе и с интересом наблюдает за мной.
– Во-первых, я никому не отказывала. Во-вторых, Никита и правда мой друг. И, в-третьих, кажется, мы уже прояснили, что моя жизнь никоим образом тебя не касается.
Меня начинает порядком раздражать его любопытство и язвительные комментарии в мою сторону.
– Мы живем под одной крышей. Согласись, гораздо проще сосуществовать, когда ты не мечешь гром и молнии. К тому же я хочу зарыть топор войны, окей? – Он поднимает руки, словно защищаясь. – Мы можем прийти к компромиссу.
– Именно это мы и делали последние несколько дней: ты игнорировал меня, а я тебя.
Он склоняет голову набок и изгибает бровь.
И что это должно значить?
– Я понимаю, у тебя не самые приятные впечатления обо мне. Но мы оба взрослые люди. Хотя, честно признаться, когда я нахожусь рядом с тобой, складывается впечатление, что мне снова пятнадцать.
– Тогда ты был еще более заносчивым, – фыркаю я.
– С тобой очень тяжело разговаривать. – Он трет переносицу.
К нам подходит официантка и ставит передо мной кофе, который я ранее заказывала. Я машинально прошу повторить заказ для Богдана.
И вот на его губах снова появляется эта улыбка.
– Я принимаю твое предложение о перемирии, – выдает он.
– Не бери на свой счет, – отмахиваюсь я.
Но надо признать: если нам не суждено делать вид, что мы не знаем друг друга, можно хотя бы нормально общаться. В любом случае нам больше не пятнадцать и с тех пор много воды утекло. Похоже, у меня тоже биполярное расстройство, как и у моего временного соседа.
– Почему ты не скажешь ему твердое «нет»? Ты же понимаешь, что делаешь только хуже?
– Сказал эксперт в любовной сфере.
– Нет. Я за правду. Ненавижу ложь. Если ты не испытываешь к нему таких же чувств, лучше скажи как есть, а не води за нос.
– И тогда я потеряю друга!
– Это произойдет в обоих случаях. Но если ты будешь честна, вероятность того, что ваше общение наладится спустя пару месяцев, гораздо больше. Слышала поговорку: «Лучше горькая правда, чем сладкая ложь»?
Он меня за идиотку держит?
– Так вот: разбей ему сердце, и потом он скажет тебе спасибо, – заключает Богдан с умным видом.
– В тебе умер философ, – саркастично замечаю я.
Он отвешивает мне шутливый поклон.
– Можешь не благодарить. Кстати, заметь, мы можем замечательно проводить время вместе. Я даже дал тебе дружеский совет.
Вновь подходит официантка, ставит перед Богданом кружку с кофе и посылает ему легкую, но в то же время лукавую улыбку. Он, естественно, отвечает тем же. Видимо, опомнившись, что она на работе, девушка тут же принимает серьезный вид и уходит.
– Тогда я тоже дам тебе дружеский совет: не смей приводить в квартиру наших сотрудниц. Я не собираюсь выслушивать нытье о разбитом сердце и несбывшихся мечтах.
Мне вполне хватило одного инцидента с Максом.
– А это как раз то, о чем я говорил. Не может быть надежды, если я изначально ее не даю. Мой максимум – вместе проведенная ночь. – Он берет кружку с кофе и делает глоток, а затем прищуривается. – Ты сейчас смотришь на меня так же, как моя сестра. Взгляд со смесью презрения и отвращения.
Я смеюсь:
– Думаю, мы бы с ней поладили.
– Определенно. Она тоже не испытывает ко мне теплых чувств. Но это не мешает ей лезть в мою жизнь и пытаться сделать так, как ей хочется. Например, устроить проклятый ремонт и разнести мою квартиру вдребезги, – недовольно бормочет он.
Несмотря на то что Богдан открыто говорит о вражде с сестрой, я слышу в его голосе теплоту, а на его губах играет едва заметная улыбка.
– Какая у вас разница? – спрашиваю я.
– Двадцать минут.
Я давлюсь кофе.
– Вы близнецы? – Мой голос подскакивает.
– Именно. И поверь: жить под одной крышей на протяжении пятнадцати лет с девушкой, которая не признает никакого личного пространства, крайне тяжело, – ухмыляется он. – Вика словно заноза в заднице.
Удивлена ли я? Еще как! Я не интересовалась личной жизнью Богдана, а когда Макс что-то пытался рассказать, резко обрывала эти разговоры. Возможно, именно поэтому и восприняла в штыки его приезд. Богдан, конечно, все еще заносчивый, и эго размером с Нью-Йорк идет впереди него, но трудно не заметить, что он изменился.
– А где сейчас твоя сестра?
– По последним данным, она опустошила свою банковскую карточку в одном из бутиков Милана, – отвечает он будничным тоном.
А вот тут мы бы с ней точно не сошлись.
– Но скоро она вернется и сделает так, что я пожалею о своем возвращении домой.
От меня не ускользает, что он уже несколько раз говорит о своем приезде как-то натянуто, но в то же время в его голосе слышится тоска.
– И, несмотря на то что она заноза в заднице, ты в ней души не чаешь.
Взгляд Богдана становится серьезным. Он ставит кружку на стол и задумчиво осматривает зал. Я поддаюсь странному инстинкту и повторяю за ним, совершенно не понимая, зачем он это делает. Богдан наклоняется ко мне, а затем шепчет:
– Только никому не говори. Порой я хочу ее придушить, но все же старшинство двадцати минут берет верх, поэтому я сделаю все, что потребует ее эксцентричная натура. – Он вновь улыбается и подмигивает мне.
Пару секунд я сижу словно оглушенная, а потом из груди вырывается громкий смех. Я не могу себя контролировать и смеюсь так, что сводит живот и начинают болеть скулы. На глазах проступают слезы, я не успеваю их смахнуть, и они катятся по щекам. Я смеюсь так, как не делала уже долгое время. Непроизвольно и от всей души. Я ведь привыкла все контролировать. Даже эмоции.
– Вау, надо же, я заставил ее смеяться! Вы это слышали? – Богдан повышает голос и оборачивается к сотрудникам.
Бармен пытается скрыть улыбку и слегка кивает. Богдан поворачивается ко мне и проводит большим пальцем по нижней губе, вытирая остатки кофейной пены.
– Я научил тебя смеяться, – самодовольно заявляет он. – Не отрицай, с моим появлением твой день стал гораздо лучше.
Признаю, его самоуверенность меня нервирует, но в то же время такие люди, как Богдан, делают так, что незаметно для себя ты начинаешь к ним прислушиваться.
Но это не значит, что я признаюсь в этом.
Я наклоняюсь вперед и шепчу:
– Слышишь? – Я прикладываю ладонь к уху. – Это твое эго размером в несколько штатов грозит сломаться под тяжестью собственного веса.
Богдан ни на мгновение не сводит с меня взгляда темных глаз, а затем с его губ слетает громкий смех, который я слышала сегодня утром. Только если в тот раз я ушла, то сейчас вижу перед собой парня, который на миг показывает себя настоящего. Не пытается флиртовать со мной или казаться намного круче, чем есть. Всего лишь улыбка и пара секунд смеха, но этого вполне хватает.
– Не отрицай, я научила тебя смеяться. – Скрываю улыбку за кружкой кофе.
Глава 11
Я выхожу из автосалона и облегченно выдыхаю, следуя за менеджером. Наверное, сейчас я похож на подростка, которому подарили первую машину, и он предвкушает, как сядет в нее, нажмет педаль газа и станет капельку взрослее и независимее. Отчасти это так. Сейчас я сяду на арендованный байк, зажму рукоятку и понесусь по городу с запредельной скоростью.
Мне надоело зависеть от Макса и передвигаться либо на машине, либо пешком. Я с детства предпочитал мотоциклы. Если бы это сейчас услышал отец, он наверняка бы ухмыльнулся. Ведь езда на байках – это то, что нас всегда объединяло. Именно он первый раз посадил меня на свой старый мотоцикл и прокатил по ближайшим улицам. Он брал меня с собой в гараж и рассказывал про каждую деталь. Правда, потом отец предпочел статус, а я остался верен себе. И я скучаю по своему байку, оставшемуся в Нью-Йорке.
Я люблю кататься по ночному городу, объезжать пробки, сливаться вместе с мотоциклом в одно целое на поворотах. Мне нравится чувствовать порывы ветра и то, как байк рассекает их.
Менеджер останавливается у черного матового байка с серыми вставками и протягивает мне ключи.
– Хороший выбор. – На его губах играет улыбка.
Провожу рукой по приборной панели и уже предвкушаю момент, когда сяду на него.
Трехцилиндровый двигатель, сто пятьдесят лошадиных сил и двести килограммов металла. Что может быть лучше?
Снимаю шлем с руля и надеваю. Вставляю ключ в замок зажигания, поворачиваю его, и по телу пробегает приятная дрожь от рева двигателя. Кожу покалывает от вспыхнувших ощущений, по венам течет адреналин, заставляя сердце биться чаще.
Менеджер отходит от меня на несколько шагов, я прячу документы во внутренний карман куртки и, кивнув на прощание, срываюсь с места.
Несусь по утренней трассе, еще не заполненной машинами, крепче обхватываю пальцами руль и прижимаюсь всем телом к байку, плавно входя в поворот. Вот оно – то, чего мне так не хватало на протяжении этих дней.
Я вхожу в один поворот за другим, наслаждаясь ощущением легкости. Сестра с мамой в один голос называют это безумием. Вика наотрез отказалась даже приближаться к двухколесному монстру, а мама каждый раз ругала отца за то, что он привил мне любовь к байкам.
Приближаюсь к городу и сбавляю скорость, объезжаю несколько машин и замечаю одну знакомую. Лавируя между автомобилями и игнорируя недовольные взгляды водителей, подъезжаю к белому кроссоверу, стучу в окошко и приподнимаю визор. Мира подпрыгивает на месте, и ее глаза распахиваются, когда она замечает меня.
– Ты как… – Она не договаривает, потому что замечает байк, и ее брови взлетают в удивлении. – Когда я думаю, что ты не можешь быть бо́льшим психом, ты доказываешь обратное.
Она стучит пальцами по рулю и бросает взгляд на байк.
– Ты просто не сидела рядом со мной.
– Поверь, это ничего не изменит.
– Могу прокатить и доказать, насколько ты ошибаешься.
Мира скептически фыркает:
– Первое: я никогда не сяду на эту штуку.
– Эта штука может тебя удивить. – Она в миллионный раз закатывает глаза на мою шутку.
Клянусь, как только я появляюсь в поле ее зрения, она тут же закатывает глаза. Боюсь, такими темпами действительно дойдет до нервного тика.
– Ладно, первое: ты ведешь себя как ребенок. А второе: я никогда не сяду на эту штуку.
Загорается зеленый свет, нам начинают сигналить недовольные водители. Мира трогается, и я следую за ней. Она притормаживает на светофоре, пропуская машину, я же специально обгоняю ее и еду настолько медленно, что даже Макс в пьяном состоянии смог бы нас обогнать.
Мы доезжаем до набережной, Мира паркуется на свободном месте. Я останавливаюсь рядом и слезаю с байка.
– Ты меня преследуешь? – Она захлопывает дверь машины и складывает руки на груди, смеряя меня недовольным взглядом.
– Спрячь иголки, Колючка. – Ставлю байк на сигнализацию и подхожу к Мире. – У нас перемирие, помнишь? А друзья могут выпить вместе кофе.
– С каких пор мы с тобой друзья? – Она строит мне рожицу.
– С этих самых. Не вредничай.
Беру ее за руку и притягиваю к себе. Чувствую, как под пальцами напрягается каждая мышца в ее теле. Серьезно? Ей настолько неприятно мое присутствие?
Мы доходим до кофейни под бормотание Миры о несоблюдении личных границ. Я заказываю нам два кофе.
– Почему байк? – спрашивает она, присаживаясь на барный стул.
– Нет нужды стоять в пробке и есть возможность приятно поболтать.
– С тобой невозможно нормально разговаривать, – раздраженно бросает она и, подперев рукой подбородок, отворачивается.
– Ладно. Отец с малых лет брал меня с собой в мастерскую, когда у него выдавалось свободное время. Мы часами просиживали там. Я возился с выхлопными трубами и гайками, приходил весь в масле и сразу мчался к сестре, чтобы обнять ее.
Редкое счастливое воспоминание из детства тоской отдается в груди. Я отчетливо помню металлический запах, смешанный с сыростью, в старом гараже отца. Будь моя воля, я бы целыми днями был рядом с ним, перебирал детали. Хотя в восемь лет не особо что понимаешь, но я с нетерпением ждал каждого выходного отца, чтобы побыть с ним.
Сейчас же мы и пяти минут не можем провести рядом, чтобы не вылить друг на друга ушат оскорблений, приправленных обидами.
Мира смеется. Бариста ставит перед нами стаканчики с кофе, и приятный терпкий аромат заполняет ноздри.
– Наверняка она была рада.
– Очень. – Я вспоминаю, как Вика верещала на всю квартиру и обещала отомстить. – Если захочешь, я всегда в твоем распоряжении. Только представь: твои руки на моей груди.
– Скорее моя ладонь на твоей щеке. – Звучит как обещание.
Я усмехаюсь и хватаю свой стаканчик. Мы выходим на улицу и попадаем под лучи испепеляющего солнца. Если мне не изменяет память, прохлада в этом городе наступает ближе к ноябрю, а до этого ты чувствуешь себя как на сковороде у дьявола. Нацепив солнцезащитные очки, бросаю быстрый взгляд на Миру.
Кудрявые волосы собраны по бокам и ниспадают по плечам, майка на тоненьких бретельках и свободные джинсы, свисающие на бедрах, заманчиво подчеркивают фигуру. Да, я больше не отрицаю, что она чертовски привлекательна, но только в рамках временного увлечения. Кто в здравом уме захочет связываться с бомбой замедленного действия?
– Сегодня выходной?
– Не совсем. Просто захотелось немного развеяться. – Она пожимает плечами. – К тому же в клубе Макс, а мне бы хотелось хоть немного отдохнуть от этой драмы.
– Мы же оба знаем, что они будут вместе.
– Я бы не была в этом настолько уверена. Предательство не так легко простить.
– Тем не менее я ставлю на то, что Макс добьется своего и Полина его простит. Они говорят на одном языке.
– Это что еще значит? – Мира вскидывает голову и хмурится.
– Моя сестра считает, что в этом мире у каждого человека есть предназначенный судьбой партнер и они говорят на одном языке. – Я замечаю, как ее губы растягиваются в насмешливой улыбке. – Заметь, это не мои мысли.
– Ага. Ну и чем заканчивается эта теория?
– Люди как пазлы. Мы присматриваемся друг к другу, можем выбрать неправильную деталь, но в конце концов находим нужную часть и остаемся с ней навсегда.
– И твой пазл…
– Где-то среди восьми миллиардов человек.
Хотя я очень сомневаюсь в этом. Больше чем уверен, что моя деталь бракованная и способна только на краткосрочные отношения длиной в двадцать четыре часа.
– Звучит очень обнадеживающе. Но было бы лучше, если бы мы встречали своего человека сразу.
– Без проб и ошибок?
– Ну, как человек, не заинтересованный в отношениях, я не могу утверждать, но зачем ошибаться, если можно подождать того самого?
– А как же удовольствие от жизни? К тому же, совершая ошибки, мы получаем своего рода урок.
– Слишком рано для таких рассуждений. – Мира выкидывает стаканчик в урну и поправляет волосы. – И, как показывает практика, даже найдя свою часть пазла, можно обжечься.
Уж мне ли об этом не знать.
Мы подходим к бетонному ограждению, и Мира забирается на него. Упершись руками в парапет, она оглядывается. Набережная до отказа забита людьми, из динамиков отовсюду доносится реклама морских развлечений, а местные зазывалы так и манят отведать что-нибудь экзотическое. И под «экзотическим» я подразумеваю далеко не фрукт из заморских стран.
Мой взгляд задерживается на Мире. На том, как она одновременно скованна и расслаблена. Не знаю, как это описать, но эта девушка очень противоречива. Вчера мы шутили в клубе, а вернувшись домой, она так хлопнула дверью, что задрожали стены. Даже сейчас, когда мы просто разговариваем, она держит дистанцию.
Уже не первый раз я склоняюсь к мысли, что на ее пути встретился кто-то вроде меня, неспособный подарить нечто большее, чем простое развлечение, и это оставило свой след. Мира кажется очень колкой и строптивой, хотя нет, так оно и есть, но в то же время она предана всей душой. Она из того типа девушек, которые предпочитают честность, один раз и навсегда. И если она однажды обожглась, то не сразу теперь кого-то к себе подпустит.
Не то чтобы меня это интересовало.
Я становлюсь рядом и опираюсь локтями о парапет.
– Моя очередь спрашивать. Почему гитара?
– Для этого должен быть какой-то повод? – Мира переводит на меня взгляд.
– Нет, но у меня сложилось впечатление, что ты ничего не делаешь просто так.
Она отворачивается к морю и прищуривается, когда на лицо падают солнечные лучи. Ее взгляд становится задумчивым и даже грустным.
– Меня научил играть отец. Каждый день он приходил с работы, садился в гостиной, брал гитару и показывал аккорды. День за днем мы изучали разные переходы, и я до жути бесилась, когда у меня что-то не получалось. Он постоянно повторял, что только благодаря ошибкам у меня может что-то получиться. – Голос Миры дрожит на последних словах, и она быстро моргает.
И все же я успеваю заметить застывшие в глазах слезы.
– Что с ним случилось? – тихо спрашиваю я.
– Авария. Его сбил пьяный водитель. – Она горько усмехается. – Как видишь, даже следуя правилам, есть вариант все потерять.
Сам не осознавая, что делаю, я обхватываю ее ладонь и сжимаю пальцы. И это кажется таким странным – рука Миры в моей. Ее кожа такая холодная, несмотря на жару.
– Мне жаль.
– Это не важно. – Она спрыгивает с парапета и выдергивает руку. – А теперь извини, но мне надо вернуться к работе.
Мира резко разворачивается и уходит в противоположную сторону.
– То есть у него теперь есть байк? – запыхавшись, спрашивает Полина.
– Ага. И могу поклясться, что у девушек напрочь отключается мозг, когда они видят парня в кожаной куртке верхом на байке.
Подруга хихикает и тут же кашляет. Я останавливаюсь и протягиваю ей бутылку воды. Она машет головой и, согнувшись пополам, жадно втягивает воздух.
Видимо, вчера я тоже попала под его обаяние, хотя чисто теоретически подобное невозможно, учитывая тот факт, что он раздражает меня каждые пять секунд. Но почему-то я выдала ему правду об отце. Кто вообще тянул меня за язык?
Просто рассказ Богдана о семье напомнил мне о том, что я так давно потеряла. Семью, надежду и большую часть себя.
– Напомни, почему я согласилась с тобой бегать? – Полина сдувает с лица волосы.
– Чтобы поддерживать форму?
– Я готова отказаться от сладкого.
– Да брось, мы пробежали только половину маршрута.
Полина вскидывает голову и смотрит на меня полным ужаса взглядом.
– Повтори? – хрипя, спрашивает она.
– Слабачка, – усмехаюсь я.
Мы медленно идем по набережной и сворачиваем в парк. Слышится только утреннее пение птиц и отдаленный шум волн. Дыхание Полины выравнивается, но она то и дело прикладывает руку к груди, всем видом показывая, что это была ее первая и последняя пробежка.
– Он красавчик, – вдруг говорит Полина.
– Кто?
– Богдан. По-моему, мы говорили о нем до того, как ты заставила меня почувствовать всю тяжесть утренних подъемов.
Клянусь, я уже жалею, что рассказала подруге про Богдана и наш недавний разговор. Порой я забываю, насколько Полина все романтизирует. Если она видит двух совершенно незнакомых людей в супермаркете, которые выбирают бутылку вина на вечер, она в красках рассказывает о том, что их ждет по возвращении домой, и любой писатель может позавидовать ее фантазии.
– Господи, Полина, спустись на землю.
– Я всего лишь говорю очевидные вещи. Богдан хорош собой, мил в общении и, кстати, спокойно реагирует на шутки, не выпуская свои иголки. – Она бросает на меня насмешливый взгляд. – И я уверена, что пара ваших официанток уже потеряли от него голову.
– Тогда их ждет разбитое сердце и униженное самолюбие. Его язык побывал во рту у какой-то девицы на дне рождения Макса.
Видимо, он с особой тщательностью подходит к поиску недостающей детали и готов проверить все восемь миллиардов человек.
– Потому что он горяч. Если бы ты не была к нему так предвзята, то давно заметила бы, что Богдан не такой, каким ты его выставляешь с первого дня.
– Поля, он улыбнулся тебе несколько раз, а ты его уже идеализируешь, – раздраженно ворчу я.
– Вот видишь, ты даже на правду остро реагируешь. – Она пожимает плечами.
Не спорю, что Богдан не такой, каким я его себе представляла, но это не значит, что я думаю о нем в таком же ключе, как и моя сумасшедшая подруга.
У нас тут прям какой-то фан-клуб.
– Если бы мое сердце только что не пропустили через мясорубку, я бы обязательно в него влюбилась.
– Именно твое «обязательно» меня и пугает.
Я ускоряю шаг, но Полина обгоняет меня и, развернувшись, идет спиной вперед.
– Ладно, опустим момент, что много лет назад Богдан имел неосторожность разозлить тебя.
Я останавливаюсь и впиваюсь в подругу хмурым взглядом.
– Он кинул меня в бассейн!
Ее глаза округляются, и она в драматичном жесте прикладывает руки к груди.
– Как он только посмел?! – возмущенным голосом произносит она, а затем ухмыляется. – Наверняка ты дала ему повод. С тобой не бывает иначе.
– Ты вообще на чьей стороне?
– Логики? – Полина прикладывает к подбородку пальцы. – Богдан – тот тип парней, от которых девушки за секунду теряют голову. Возможно, не будь ты так упряма, давно приняла бы тот факт, что рядом с ним твое колючее сердце бьется чаще.
Она разворачивается и медленно бежит в сторону выхода из парка, а я, застыв столбом, смотрю ей вслед.
Глава 12
– Макс, ты сейчас шутишь? – Мира меряет гостиную шагами. – Именно на моей машине? – Раздраженно вскинув руку, она подходит к окну и захлопывает его. – Ты привезешь ее до закрытия!
Она сбрасывает вызов и сжимает пальцами переносицу.
– Раздражение – это твое привычное состояние?
Прохожу мимо нее на кухню.
– Поверить не могу, что ты с нами живешь, – бубнит она, избегая моего взгляда.
– Кажется, мы уже прояснили этот вопрос. Что случилось?
– Всего лишь то, что твой друг забрал ключи от моей машины, а там все мои вещи.
Мира снимает с запястья резинку и завязывает волосы в высокий хвост. Посмотрев на наручные часы, она закрывает глаза, и я могу с уверенностью сказать, что она мысленно считает до десяти. А затем уносится к себе в комнату, будто фурия, бормоча под нос ругательства.
– И тебе доброе утро! – кричу я в закрытую дверь.
Наверняка она послала в мою сторону парочку проклятий, хотя мне казалось, что мы вышли на новый уровень общения – безопасный. Мира не пронзает меня убийственным взглядом уже несколько дней и даже здоровается, когда Ее Величество Хмурость просыпается в нормальном настроении.
Возвращаюсь к себе, беру вещи и направляюсь в ванную, чтобы смыть все прелести утренней пробежки. В последние дни я настолько выматываю себя бегом и занятиями на спортплощадке, что мышцы превращаются в камень. Зато мысли остаются под контролем и не дают злости вырваться наружу.
Простояв под горячими струями так долго, что становится тяжело дышать, оборачиваю полотенце вокруг бедер и возвращаюсь в комнату. Сегодня я обещал Отису разобраться со снимками и выйти на связь с куратором выставки. Самым правильным решением было бы вернуться в Нью-Йорк и обговорить все проблемы лично. Не люблю все бросать на самотек, тем более если это связано с фотографией. Но до приезда сестры осталось чуть меньше двух недель, так что у меня будет возможность закрыть все возникшие пробелы.
В дверь раздается робкий стук.
– Войдите.
Ручка поворачивается, и на пороге моей комнаты появляется Мира. Она что-то быстро печатает в телефоне, не отрывая взгляда от экрана.
– Не мог бы ты сказать Максу, когда он вернется, чтобы он заехал в клуб? У нас возникли проблемы с группой, а я не могу до него дозвониться. – Она закусывает губу, не сводя сосредоточенного взгляда с гаджета.
– Что мне за это будет? – Я приваливаюсь плечом к стене.
– Ты просто сделаешь одолжение. Как все нормальные люди. – Мира поднимает голову, и ее рот приоткрывается в ту же секунду, стоит ей посмотреть на меня. – Какого черта ты сказал, что я могу войти, хотя сам стоишь голый?! – Ее взгляд полыхает гневом, а щеки заливает яркий румянец.
Клянусь, я чувствую, как она сначала продумывает план моего убийства в мельчайших деталях, а затем разделывает труп тупым столовым ножом.
– Во-первых, я одет, – демонстративно опускаю руки на полотенце и покачиваю бедрами, – а во-вторых, не вижу проблемы.
– Обычно, когда люди приглашают кого-то к себе, предполагается, что на них есть минимум одежды.
– Не всегда, и ты бы знала об этом, если бы в твоей жизни присутствовала хоть капелька удовольствия.
Мира кипит от гнева, а я наслаждаюсь ситуацией.
Наши стычки с каждым днем становятся все более эмоциональными, и я замечаю, как Мира меняется. Раньше я думал, что она чопорная и скучная, сейчас же, наблюдая, как румянец медленно покрывает ее лицо и она отводит взгляд, мне открывается еще одна ее сторона.
Оказывается, вечно недовольную Колючку можно смутить.
– Напыщенный самовлюбленный засранец, – выдает Мира, гордо подняв голову.
– Да я смотрю, ты уже по уши в меня влюблена. – Я посылаю ей наглую ухмылку.
Ответом мне служит вскинутая рука, демонстрирующая средний палец, и громкий хлопок двери.
Второй раз за это утро меня награждают смертельным взглядом. Интересно, что опаснее: укус кобры или выброс ненависти Миры?
Она отворачивается, заметив меня, и нервно постукивает ногой по асфальту. Ее волосы теперь собраны в низкий хвост, лямка свободного джинсового комбинезона свисает с одного плеча, отчего ее тело кажется еще более миниатюрным. Почему-то Мира одевается исключительно в мешковатую одежду в жизни, а вот на сцену выходит в облегающей. Что за двойные стандарты?
– Меня дожидаешься? – Кручу на пальце брелок от байка.
Она фыркает и с напускным разочарованием произносит:
– Как ты догадался? Все думаю, когда же ты озаришь мой день своим присутствием.
– Тогда спешу тебя обрадовать – я весь в твоем распоряжении. – Перекидываю ногу через байк.
Мира смотрит на экран телефона, и ее раздражение достигает нового уровня.
– Ненавижу лето, – негодует она.
– Подвезти?
Ее бровь скептически изгибается, а взгляд медленно ползет по мотоциклу.
– Как мы уже выяснили, я не сторонница экстремальной езды.
– Мне все равно нужно по делам. – Снимаю с руля шлем и кручу шлевку пальцами.
– Очень за тебя рада. – Мира вытягивает голову и выглядывает за угол дома.
Чем плох маленький курортный город в летний сезон? Вам как минимум полчаса придется ждать такси. А судя по нервозности моей соседки и тому, что Макс забрал ее машину, именно такси она и высматривает.
– Ты опаздываешь. Машина может задержаться еще минут на двадцать. Сама прекрасно это понимаешь.
Не то чтобы меня волнует, опоздает Мира или нет, да и в целом ее существование, но мне нечем заняться. А учитывая, что карты так совпали и единственная девушка на планете, не восприимчивая к моему обаянию, одновременно является моей временной соседкой, почему бы не скрасить время подтруниванием над ней?
– Я с тобой не поеду.
– Да брось, что может случиться? – Я не скрываю своего веселья.
– Например, мы врежемся в столб, и потом все будут говорить, что я специально тебя покалечила.
– Поверь, Колючка, этого не произойдет ни при каких условиях. Ты мне доверяешь?
– По-моему, ответ очевиден.
– Мира, садись. Хоть раз рискни и сделай что-нибудь, выходящее за рамки твоих ежедневных планов.
Мира упрямо стоит напротив меня и пристальным взглядом осматривает байк.
– Мне не за что будет держаться.
– Для этого есть я.
Она тяжело вздыхает, и, клянусь, я точно знаю, что она мысленно проклинает тот день, когда я приехал.
– Мира, ты не сгоришь адским пламенем, если дотронешься до меня.
Она смотрит испепеляющим взглядом, заставляя рассмеяться. В который раз ловлю себя на мысли, что рядом с ней я постоянно смеюсь.
– Садись давай. – Хватаю ее за руку и притягиваю к себе.
Бормоча ругательства, Мира перекидывает ногу через байк и устраивается позади меня.
– Надень. – Протягиваю ей шлем.
– А ты? – неуверенно произносит она.
– Если мы врежемся в столб, как ты предположила, то я предпочитаю, чтобы ты осталась цела и невредима, иначе Макс мне голову оторвет.
Обернувшись, замечаю тревожный взгляд и забираю из ее рук шлем. Мягко заправляю волнистую прядь волос за ухо и надеваю его на Миру. Перед тем как прикрыть визор, всматриваюсь в ее карие глаза и вижу, что она все еще мне не доверяет.
– Просто будь со мной, хорошо? – шепчу я.
Она робко кивает. Поворачиваюсь к рулю и завожу двигатель. От его рева Мира вздрагивает. Обхватываю ее ладонь и прикладываю к своей груди, немного опасаясь, что она почувствует, как сильно колотится мое сердце.
Мы медленно отъезжаем от дома, и Мира сильнее прижимается к моей спине. Всю дорогу с моих губ не сходит дурацкая улыбка, из-за которой наверняка сестра отпустила бы пару шуточек. На каждом повороте Мира становится со мной одним целым и даже на светофорах не убирает руки с моей груди. Я лавирую между машинами и каждый раз, когда ее пальцы сжимаются на моей футболке, снижаю скорость.
Когда мы подъезжаем к клубу, Мира заметно расслабляется. Стоит мне заглушить двигатель, как она слезает и снимает шлем. Ее щеки раскраснелись, а в глазах много невысказанных эмоций. Осмелюсь предположить, что первые из них далеко не самые приятные.
– Это было необычно, – замявшись, признается она.
– Необычно приятно или ты теперь будешь обходить байк стороной?
– Я еще не определилась.
– А ты подумай о том, что испытала в первую секунду, и это будет самым верным выбором.
Мира задумчиво смотрит на меня, а затем делает шаг назад:
– Что ж, не буду тебя отвлекать. Спасибо, что подвез.
– А ты и не отвлекаешь. Я приехал к месту назначения.
Слезаю с байка и ставлю его на подножку.
– В каком смысле? – Она переводит взгляд с меня на клуб.
– Я приехал выпить кофе. – Когда Мира открывает рот, чтобы что-то сказать, я сразу перебиваю: – Потом скажешь, что я снова перехожу установленные границы, а сейчас сделай мне кофе, или я больше никогда не разрешу прикоснуться к моему байку.
Не оглядываясь на нее, открываю дверь в клуб и слышу позади тихие шаги.
Кажется, я начинаю нарушать собственные правила.
Глава 13
– А потом мы зашли в магазин с красками, и я потратила там большую часть своих сбережений. Богдан, ты бы видел эти холсты, кисточки, палитру. Будь моя воля, я бы скупила все! А еще там был безумно сексуальный консультант. Только то, как он говорил на итальянском, заставило меня задуматься о переезде в другую страну, – щебечет Вика из телефона.