Убежище

Глава первая

Когда девяностодвухлетний Лиам Салливан умер во сне в своей постели рядом с шестидесятипятилетней женой, мир скорбел.

Умерла икона.

Он появился на свет в крохотном коттедже среди зеленых холмов и полей неподалеку от деревни Глэндри в графстве Клэр, седьмой и самый младший из сыновей Шеймаса и Айлиш Салливан. Он знал, что такое голод, и на всю жизнь запомнил вкус маминого хлебного пудинга и тумаков, которые она отвешивала, когда он того заслуживал. Дядя и старший брат пали на полях Первой мировой, а сестра, немного не дожив до восемнадцати, умерла, рожая второго ребенка.

Еще в раннем детстве Салливан познал тяжкий труд пахаря, шагая за плугом, который тянула кобыла по кличке Мун. Он научился стричь овец и забивать ягнят, доить корову и выстраивать каменную стену. И до конца своих дней помнил, как по вечерам они всей семьей собирались у камина, воздух наполнялся запахом горящего торфа, мать затягивала песню своим ангельски-чистым голосом, а отец улыбался и подыгрывал ей на скрипке.

А еще танцы.

Мальчишкой он иногда пел в местном пабе, а фермеры пили пиво и обсуждали урожай и политику. Его тенор трогал душу до слез, а ловкие ноги, пустившись в пляс, могли поднять настроение кому угодно. Но он мечтал о большем, он не хотел всю жизнь пахать поля, доить коров и уж точно не хотел собирать гроши в скромном пабе в Глэндри.

Незадолго до своего шестнадцатого дня рождения он оставил дом с несколькими фунтами в кармане. Вместе с другими искателями счастья он пересек Атлантику в тесном трюме корабля. Когда в шторм судно бросало по волнам из стороны в сторону, а воздух наполнялся запахом рвоты и страха, он благодарил Бога за крепкий желудок.

Как и положено, он регулярно писал письма родным, мечтая о том, как отправит их, когда сойдет на сушу, а в свободное время веселил попутчиков песнями и танцами.

Лиам вовсю флиртовал и страстно целовался с белокурой девушкой из Корка по имени Мэри, которая держала путь в Бруклин, чтобы устроиться горничной в богатый дом. С Мэри он стоял на пронизывающем, но в кои-то веки свежем ветру, когда на горизонте возникла статная женщина с факелом в высоко поднятой руке. В тот момент Лиам решил, что жизнь его наконец-то началась. Сколько цвета, шума и суеты, какая толпа на такой небольшой клок пространства. Нет, думал он, не океан разделяет эту страну и мою родную ферму, но целый мир.

И теперь это был его мир.

Дядя по матери, Майкл Донахью, взял его помощником мясника к себе в лавку, что располагалась в Митпэкинг-дистрикт. Его радушно приняли, обняли и поселили в комнату с двумя двоюродными братьями. Не прошло и месяца, как он возненавидел звуки и запахи мясницкой лавки, но работу не бросил.

И продолжил мечтать о большем.

Это большее он впервые увидел, когда на заработанные с таким трудом деньги купил билеты в кино для себя и белокурой Мэри. На экране царила самая настоящая магия, ни на что не похожие миры, миры, в которых существовало все, что только может пожелать человек. Из них не доносилось скрежета костяных пил или ударов тесаков. Когда экранный мир поглотил Лиама, он позабыл даже о красавице Мэри.

Прекрасные женщины, отважные мужчины, трагедия, радость. Очнувшись, он увидел вокруг себя восторженные лица зрителей, слезы, улыбки, аплодисменты. Это еда для пустого желудка, подумал он, одеяло, которое спасает от холода, свет для измученных душ.

И года не прошло с того момента, как он, стоя на палубе, впервые увидел Нью-Йорк? – а Лиам уже отправился на запад. Он пробирался через страну, не уставая удивляться ее просторам, ландшафту и природным богатствам. Он спал под открытым небом в полях, в амбарах и придорожных забегаловках, куда его пускали переночевать за пару песен.

Как-то раз после небольшого недоразумения в местечке под названием Уичито он целую ночь провел за решеткой. Лиам научился ездить зайцем на поездах, убегать от полицейских, и, как он позже будет годами пересказывать в бесчисленных интервью, это было незабываемое приключение.

И когда спустя почти два года странствий он увидел огромную белую надпись «Hollywoodland», поклялся, что добьется славы и успеха.

Ум, голос и крепкая спина обеспечили ему пропитание. Смекалка помогла ему устроиться помощником декоратора на киностудию, а за работой он не переставал петь. Разыгрывал сцены, которые наблюдал, отрабатывал акценты, которые ему довелось услышать во время путешествия на Запад.

Эпоха немого кино ушла в прошлое, поэтому нужно было думать о звуковом оформлении сцены. Актеры, которые восхищали его своим молчанием на экране, в жизни говорили писклявыми или громоподобными голосами, а потому их звезды сгорали и падали.

Удача улыбнулась Лиаму, когда режиссер услышал, как он поет за работой ту самую песню, которую некогда немой киногерой должен был петь своей экранной возлюбленной в одной из музыкальных сцен. Лиам знал, что тот актер совершенно не умеет петь и продюсеры подумывают заменить его голос на озвучке. Лиам решил, что это шанс: он оказался в нужном месте в нужное время.

И пусть его лицо не появилось на экране, но голос заворожил зрителей. И открыл перед ним двери.

Дублер, прохожий в кадре, первая небольшая роль со словами. Строительные блоки, ступеньки, фундамент, заложенный честным трудом, талант и неутомимая энергия Салливанов – и вот у деревенского парня из Клэр уже появился агент, контракт, а карьера его началась в золотой век Голливуда, продлилась десятилетия и охватила несколько поколений.

С бойкой и популярной Розмари Райн он познакомился на съемках мюзикла – первого из пяти их совместных фильмов. Студия подогревала интерес к их роману, снабжая газетные колонки сплетен подробностями, но весь этот ажиотаж был лишним. Они поженились меньше чем через год после того, как впервые увидели друг друга. Медовый месяц они провели в Ирландии: навещали его семью и ее родных в графстве Мейо.

Они построили роскошный особняк в Беверли-Хиллз, родили сына, а следом дочь.

Участок в Биг-Сур они купили, потому что влюбились в него с первого взгляда, как некогда влюбились друг в друга. Особняк у моря назвали «Покой Салливана». Он стал их убежищем, а годы спустя – домом.

Их сын на деле доказал, что талант в семье Салливан – Райн передается по наследству. Из актера-ребенка он вырос в исполнителя главных ролей. А дочь Морин выбрала Нью-Йорк и Бродвей.

Супруга Хью погибла в авиакатастрофе, возвращаясь со съемок в Монтане, а незадолго до этого подарила Лиаму и Розмари их первого внука.

Придет время, и этот мальчик зажжет на экранах еще одну звезду Салливанов.

Эйдан, внук Лиама и Розмари, был уверен, что, по традиции Салливанов, любовью всей его жизни окажется сияющая блондинка. Их с Шарлоттой Дюпон свадьба была блестящей во всех отношениях (фотографии напечатали в журнале «Пипл»). В подарок невесте он купил особняк в Холмби-Хиллз. А у Лиама вскоре появилась праправнучка.

Четвертое поколение Салливанов нарекли Кейтлин. Кейтлин Райн Салливан завоевала любовь публики, когда ей еще не было и двух лет: она сыграла озорную девчушку, благодаря которой главные герои фильма «А папа пойдет с нами?» и поженились.

Критики почти единогласно признали, что маленькая Кейт переиграла исполнителей главных ролей (в том числе и свою мать) и этим наделала немало шума в определенных кругах. Эта роль так и осталась бы для нее последним глотком детской славы, если бы в возрасте шести лет прапрадед не позвал ее на роль свободной духом Мэри Кейт в «Мечту Донована». На съемках в Ирландии она провела полтора месяца, сыграв в одной картине с отцом, дедушкой, прапрадедушкой и прабабушкой. Все реплики в кадре она произносила с прекрасным акцентом западных графств.

Фильм, ставший для Лиама Салливана последним, снискал невероятный успех у зрителей и критиков. В одном из редких интервью незадолго до смерти он, сидя под сливовым деревом в цвету, под шум вечных вод океана сказал, что, подобно Доновану, увидел, как осуществилась его мечта. Он снял прекрасный фильм вместе с женщиной, которую любил шестьдесят лет, Хью, Эйданом и светом его жизни – Кейт.

Фильмы всегда были для него приключениями, а этот, сказал он, был подходящей пробкой к бутылке с волшебным джином его жизни.

Прохладным и солнечным февральским днем, через три недели после его кончины, вдова, семья и множество друзей собрались на ежегодный прием в Биг-Сур (Розмари настояла), чтобы воздать должное чудесно прожитой жизни.

Официальные похороны и поминки со звездами в качестве гостей и торжественными речами прошли в Лос-Анджелесе, а этот ужин должен был напомнить всем, сколько радости Лиам принес в этот мир.

Здесь были и речи, и забавные истории из прошлого, и слезы. Но была и музыка, и смех, и детские игры. Еда, вино и виски.

Волосы у Розмари, которая, по правде говоря, немного устала за день, теперь были белыми как снег, что лежит на вершине хребта Санта-Лючия. Она сидела в кресле у камина, выложенного камнем, в комнате, которую они называли общей. Оттуда ей было видно, как играют дети: малыши вовсю резвились на зимнем ветру. А за ними раскинулось море.

Когда Хью присел рядом, она взяла сына за руку.

– Если я скажу тебе, что все еще чувствую, будто он рядом, ты решишь, что я спятила?

В ее речи, как и в речи ныне покойного мужа, все еще звучал отголосок дома.

– Ни в коем случае, ведь я тоже его чувствую.

Она повернулась к сыну: волосы у нее были коротко стриженные для удобства и красоты, а в зеленых глазах светилась жизнь.

– Твоя сестра решила бы, что мы сумасшедшие. Как меня угораздило родить на свет такую практичную дочь, как Морин?

Она взяла предложенную ей чашку чая и вопросительно подняла брови:

– Чай с виски?

– Я же тебя знаю.

– Знаешь, да не все, мальчик мой.

Розмари сделала глоток и вздохнула, затем посмотрела на сына. Так похож на отца, думала она. Чертовски красивый ирландец. У ее мальчика, ее малыша волосы уже серебрились сединой, но глаза по-прежнему сияли синевой.

– Я знаю, как ты горевал, когда потерял Ливи. Так жутко и внезапно. Кейтлин очень на нее похожа, и не только внешне. Она такая же светлая, радостная и отважная. Я снова говорю как безумная?

– Нет. Я с тобой согласен. Стоит услышать, как она смеется, и я сразу слышу смех Ливи. Она мое сокровище.

– И наше с отцом. Хью, я очень рада, что после стольких лет одиночества ты нашел Лили и наконец-то обрел счастье. Она хорошая мать и стала любящей бабушкой для нашей Кейт.

– Это правда.

– Зная об этом, зная, что Морин счастлива, что у ее детей и внуков тоже все хорошо, я приняла решение.

– Какое?

– Я выбрала, где проведу остаток жизни. Я люблю этот дом, – прошептала она. – Эту землю. Я знаю, как она выглядит в любое время дня, время года и при любой погоде. Мы ведь не продали дом в Лос-Анджелесе из сентиментальности, ну и из-за удобства, на тот случай, если кто-нибудь будет сниматься неподалеку.

– Думаешь, пришло время его продать?

– Нет. Он хранит дорогие сердцу воспоминания. Ты же помнишь, что у нас есть жилье в Нью-Йорке, там сейчас живет Морин. Скажи, тебе бы хотелось жить здесь или в доме в Лос-Анджелесе? Дело в том, что я уезжаю в Ирландию.

– В гости?

– Навсегда. Не надо, – сказала она прежде, чем он успел возразить. – Пусть я и переехала в Бостон еще ребенком, но там моя семья, мои корни. И семья твоего отца.

Он накрыл ее руку своей и кивком головы указал на окно, за которым резвились дети и прохаживались взрослые.

– Твоя семья здесь.

– Это так. Здесь, в Нью-Йорке, Бостоне, Клэр, Мейо и даже в Лондоне. Как же нас разбросало по миру.

– Твоя правда.

– Надеюсь, все они смогут приехать и повидать меня. Но сейчас мне хочется быть именно в Ирландии. Среди зелени и тишины.

Она улыбнулась, и в глазах у нее сверкнул огонек:

– Вдова, которая печет ржаной хлеб и вяжет платки.

– Ты же не умеешь ни печь, ни вязать.

– Ха! – воскликнула она и шлепнула его по руке. – Я научусь, и преклонный возраст мне не помеха. Да, у тебя есть собственный дом, но пришло время мне вернуться. Одному Богу известно, как нам с Лиамом удалось заработать столько денег, занимаясь тем, что мы любили.

– Талант, – сказал Хью и постучал пальцем по тыльной стороне ее ладони. – И ум.

– Ну, у нас было и то и другое. Я хочу раздать то, что мы построили. Себе оставлю только тот прелестных коттедж, который мы купили в Мейо. Ну так что, Хью? Беверли-Хиллз или Биг-Сур?

– Второе. Здесь.

Она улыбнулась, а он покачал головой и добавил:

– У тебя уже был ответ, еще до того, как спросила.

– Я же тебя знаю даже лучше, чем ты знаешь меня. Решено. Дом твой. И я верю, что ты будешь заботиться о нем.

– Обязательно, вот только…

– Нет-нет. Я приняла решение. Хочу только, чтобы на время приезда в гости у меня был свой угол. А я приеду. Здесь мы с твоим папой прожили одни из лучших лет совместной жизни. Я хочу, чтобы и нашим детям это место принесло счастье.

Розмари погладила его по руке.

– Хью, смотри, – сказала она и засмеялась, увидев, как Кейт сделала кувырок. – Это будущее, и я счастлива, что внесла в него свой вклад.

Пока Кейт кувыркалась, развлекая двоюродных братьев, ее родители спорили в гостевой комнате.

Шарлотта по такому торжественному случаю уложила волосы в низкий пучок и нетерпеливо вышагивала по деревянному полу, каблуки лабутенов издавали звук, похожий на нетерпеливые щелчки пальцами. Когда-то ее необузданная энергия завораживала Эйдана. Теперь же ему было попросту скучно.

– Эйдан, я хочу уехать, ради всего святого.

– Уедем завтра днем, как и планировали.

Она повернулась к нему, губы надуты, глаза блестят от слез обиды. Мягкий зимний свет струился сквозь широкие стеклянные двери у нее за спиной, создавая ореол вокруг нее.

– С меня довольно, как же ты не понимаешь? Неужели не видишь, что я держусь из последних сил? Чего ради нам сдался этот дурацкий семейный завтрак? Вчера уже поужинали, сегодня этот бесконечный банкет, и я уже молчу о похоронах. Сколько еще историй о великом Лиаме Салливане я должна выслушать?

Было время, когда он думал, что жена понимает, как крепко он связан со своей семьей, потом надеялся, что придет день – и она поймет. Теперь оба осознали, что все это время она просто терпела.

Ждала подходящего момента.

Смертельно утомленный, Эйдан сел, позволив себе вытянуть длинные ноги. Он начал отращивать бороду для следующей роли. Волоски кололись и раздражали. Борода ему осточертела, и к жене он чувствовал то же самое.

Еще совсем недавно их брак пережил непростые времена, и вот они уже наткнулись на новый ухаб.

– Шарлотта, это важно для моей бабушки, отца, меня и всей семьи.

– Твоя семья проглотила меня целиком, Эйдан.

Она резко развернулась, раскинув руки. Сколько нервотрепки, подумал Эйдан, из-за каких-то нескольких часов.

– Всего одна ночь, на ужин остаются единицы. Завтра в это же время мы уже будем дома. У нас гости, Шарлотта. Мы сейчас должны быть с ними.

– Так пусть твоя бабуля их развлекает. Или отец. Ты. Почему я просто не могу сесть на самолет и улететь домой?

– Потому что это самолет моего отца, на котором ты, Кейтлин и я вместе с ним и Лили полетим завтра домой. А до тех пор мы выступаем единым фронтом.

– Если бы у нас был свой самолет, мне бы не пришлось ждать.

Он чувствовал, как над глазами растет головная боль.

– Нам обязательно нужно ссориться? Сейчас?

Она пожала плечами:

– Ну, по мне скучать не будут.

Он улыбнулся и решил попробовать иной подход. По опыту Эйдан знал, что пряник действует на жену лучше, чем кнут.

– Я буду.

И, вздохнув, она улыбнулась ему в ответ.

Он подумал, что ее улыбка способна заставить мужское сердце остановиться.

– Я ужасная вредина.

– Да, но ты моя вредина.

Она рассмеялась, быстро подошла и села к нему на колени.

– Прости, милый. Ну почти прости. Немного прости. Ты знаешь, мне здесь никогда не нравилось. Здесь так уединенно, у меня того и гляди начнется клаустрофобия. Знаю-знаю, болтаю всякую ерунду.

Эйдан знал, что ни в коем случае нельзя гладить ее по блестящим светлым волосам после того, как она их уложила, поэтому ограничился легким поцелуем в висок.

– Понимаю, но завтра мы уже будем дома. Мне нужно, чтобы ты продержалась еще один вечер, ради дедушки, папы. И ради меня.

Фыркнув, она ткнула его пальцем в плечо и по привычке надула губы. Полные алые губы, грустные голубые глаза и неестественно длинные ресницы.

– Я бы на твоем месте предложила что-то взамен. Что-то посерьезнее.

– Как насчет выходных в Кобо?

Она радостно ахнула и обхватила его лицо руками:

– Ты серьезно?

– До начала съемок еще пара недель. – Эйдан потер себе затылок. – Только представь, мы проведем несколько дней на пляже. Кейт будет в восторге.

– Но у нее же школа, Эйдан.

– Наймем репетитора.

– А как тебе такой план… – Шарлотта в траурном черном платье обняла мужа и прижалась к нему. – Кейт проведет время с Хью и Лили, она будет в восторге. А мы с тобой вдвоем отдохнем на Кобо. – Она поцеловала его. – Только ты и я. Милый, мне нравится бывать с тобой наедине. Тебе не кажется, что это пошло бы нам на пользу?

Это имело смысл: брак нужно не только спасать, но и укреплять. И несмотря на то что ему не хотелось оставлять Кейт, в словах жены была доля правды.

– Могу устроить.

– Ура! Я напишу Гранту, узнаю, можно ли назначить дополнительные тренировки на этой неделе. Хочу подготовить тело к бикини.

– Ты уже к нему готова.

– Ты просто прелесть. Но посмотрим, что скажет мой строгий фитнес-тренер. Ой, – подпрыгнула она, – мне же нужно столько всего купить.

– Сейчас нам нужно спуститься к гостям.

На краткий миг ее лицо омрачилось досадой.

– Хорошо. Ты прав. Дай мне пару минут, чтобы поправить макияж.

– Он как всегда прекрасен.

– Милый муж.

И, указав на него, она направилась к своему ночному столику, но остановилась:

– Спасибо, Эйдан. Последние несколько недель, похороны и поминки дались нам всем нелегко. Поездка, пускай и короткая, пойдет нам на пользу. Я скоро спущусь.

Пока родители выясняли отношения, Кейт уговорила остальных сыграть в прятки, а после идти в дом. Семья обожала эту игру, и у нее были свои правила, ограничения и возможность заработать дополнительные очки. В тот раз, согласно правилам, прятаться можно было только на улице, потому что некоторые взрослые строго-настрого запретили бегать по дому. Ведущий получал очки за каждого найденного игрока, причем первый из них в следующем раунде сам становился ведущим. Если ведущему меньше шести, то он или она мог выбрать себе напарника. Если участника игры не удалось найти три игры подряд, то он или она получал десять очков. Кейт весь день продумывала эту игру и точно знала, как всех обыграть.

Она сорвалась с места, как только одиннадцатилетний Бойд – первый вода – начал обратный отсчет. Бойд жил в Нью-Йорке, как его бабушка, и приезжал в Биг-Сур от силы два-три раза в год. В отличие от Кейт, он почти не знал здешнюю территорию.

К тому же она уже придумала, где спрячется.

Кейт закатила глаза, увидев, как пятилетняя Эйва заползает под белую скатерть на столе. Бойд найдет ее в два счета. Она уже была готова отступиться от своего плана, чтобы помочь Эйве найти место получше, но в прятках каждый сам за себя!

Гости разъезжались, но уйма взрослых еще прогуливались по верандам, у столов с напитками или сидели вокруг уличных каминов. Кейт вспомнила, почему они здесь, и почувствовала боль.

Она любила прапрадедушку. У него всегда были припасены для нее интересные истории и лимонные леденцы. Она рыдала без остановки, когда папа сказал ей, что дедуля отправился на небеса. Папа и сам не мог сдержать слез, даже когда сказал, что дедуля прожил долгую и счастливую жизнь, что он много значил для многих людей и что его никогда не забудут.

Кейт вспомнила свою реплику из их совместного фильма, из той сцены, где они сидят рядом на каменной стене и смотрят на землю вокруг.

– Милая, наши поступки, хорошие и плохие, – это вехи на жизненном пути. А те, кого мы оставляем позади, судят о нас по этим вехам и все помнят.

Она вспомнила лимонные леденцы и объятия, когда неслась к гаражу и обегала его с боку. С веранды, террас и из обнесенного стеной сада доносились голоса. Куда она бежит? К высокому дереву. Если залезть на третью ветку, то можно надежно спрятаться за широким стволом, в зеленых листьях в трех метрах над землей.

Никто ее не найдет!

Ее волосы, черные, как у большинства потомков кельтов, развевались на бегу. Няня Нина заколола их по бокам невидимками с бабочками, чтобы не лезли в глаза. Решительные голубые глаза светились радостью, пока она убегала все дальше от огромного особняка, за дом для гостей, от которого тянулись ступени к небольшому пляжу и бассейну, из которого открывался вид на море.

Всю первую половину дня из уважения к собравшимся она проходила в платье, но потом Нина переодела ее в повседневную одежду. Кейт старалась не запачкать свитер, но знала, что никто не будет ругать ее за пятна на джинсах.

– Я выиграю, – прошептала она, потянулась к ветке калифорнийского лавра и поставила ножку в фиолетовых (с недавних пор это был ее любимый цвет) кроссовках в небольшое дупло.

За спиной у нее раздался какой-то звук, и хотя Кейт понимала, что Бойд не мог так быстро ее найти, душа все равно ушла в пятки.

Обернувшись, она увидела позади себя мужчину в униформе официанта со светлой бородой и волосами, забранными в хвост. На нем были солнцезащитные очки, в которых отражалось солнце.

Она улыбнулась, приложила пальчик к губам и сказала:

– Мы играем в прятки.

Мужчина тоже улыбнулся.

– Хочешь, подсажу?

И, не дождавшись ответа, шагнул к ней, чтобы, как показалось Кейт, помочь.

Она почувствовала, как в шею с левой стороны вонзилась игла, и принялась шлепать по ней так, как будто это было какое-то насекомое.

Внезапно ее глаза закатились и она потеряла сознание.

За считаные секунды мужчина засунул ей в рот кляп и затянул веревки на руках и ногах. Простая предосторожность: с такой дозой она пробудет в отключке как минимум пару часов.

Кейт почти ничего не весила, и даже будь она намного старше, он бы без труда пронес ее несколько метров до стоявшей неподалеку сервировочной тележки. Он спрятал ее на одном из подносов тележки и покатил к фургону доставки еды. По специальному пандусу завез тележку в грузовой отсек и захлопнул за собой дверь.

Не прошло и двух минут, как автомобиль промчался по длинной дороге и свернул к краю частного полуострова. На пункте охраны мужчина ввел код рукой в перчатке. Ворота открылись, автомобиль тронулся с места, скрылся за поворотом и помчался по шоссе номер 1.

Он не поддался соблазну и не снял парик и накладную бороду.

Еще рано, он может потерпеть. Ехать недалеко, и вор надеялся, что соплячка на десять миллионов долларов окажется под замком в элитном коттедже, хозяева которого преспокойно отдыхают на Мауи, раньше, чем кто-либо спохватится о девчонке.

Свернув с шоссе, он, насвистывая мелодию, поехал вверх по крутому склону к тому месту, где посреди деревьев, камней и колючих кустов какой-то толстосум решил отгрохать райский уголок.

Все прошло как по маслу.

На балконе второго этажа он увидел своего напарника, который ходил взад-вперед, и закатил глаза. Ну что за идиот?!

Они же обо всем договорились, ради всего святого. Девчонке будут колоть снотворное, но на всякий случай заходить к ней будут в масках. Через пару дней, а может и раньше, они разбогатеют, соплячка вернется к этим чертовым Салливанам, а он, под новым именем, с новым паспортом, будет уже на полпути в Мозамбик, где сможет со знанием дела понежиться на солнышке.

Он остановил фургон за коттеджем. Дом не видно с дороги, и уж тем более никто не заметит припаркованный за деревьями фургон.

Он еще не вышел из машины, а его напарник уже бежал навстречу.

– Она у тебя?

– Еще бы. Что тут сложного-то?

– Тебя точно никто не видел? Тебя точно…

– Блин, Денби, остынь.

– Никаких имен, – прошипел Денби и, оглядываясь по сторонам, поспешно надел солнечные очки, как будто опасался, что из леса за ними кто-нибудь наблюдает. – Нельзя допустить, чтобы она узнала, как нас зовут.

– Да она в отключке. Давай отнесем ее наверх и запрем в комнате, тогда я наконец смогу снять с лица эту гадость. Умираю как хочу пива.

– Сперва наденем маски. Ты же не врач. Как мы можем быть уверены на все сто, что она до сих пор в отключке?

– Ладно-ладно. Доставай свою. Я обойдусь этим, – сказал он и погладил бороду.

Когда Денби скрылся в доме, его напарник открыл двери грузового отсека и запрыгнул внутрь, чтобы отпереть дверцы тележки. Вылезай, подумал он, вылезай. Он вытащил Кейт на пол автомобиля, протащил ее до дверей (девочка даже не пискнула) и спрыгнул на землю.

Оглянувшись, он увидел Денби в маске и парике Танцующего клоуна Пеннивайза и захохотал как ненормальный.

– Если девчонка проснется раньше, чем мы затащим ее наверх, то наверняка потеряет сознание от страха.

– Но мы же хотим ее напугать, чтобы она сотрудничала. Маленькая избалованная соплячка.

– Должно сработать. Ты, конечно, не Тим Кэрри, но это должно сработать.

Он перебросил Кейт через плечо.

– Наверху все готово?

– Да. Окна заперты. Из них открывается шикарный вид на горы, – добавил Денби, проследовав за напарником мимо простоватого деревенского плюща, который разросся у входа, в просторную гостиницу. – Но сомневаюсь, что она сможет им полюбоваться: она же все время будет спать или что-то вроде того.

Денби аж подпрыгнул, когда на мобильнике, закрепленном на поясе у его напарника, заиграла народная мексиканская мелодия.

– Грант, да чтоб тебя!

Грант Спаркс только рассмеялся в ответ.

– Ты назвал меня по имени, тупица.

Он затащил Кейт на второй этаж, площадка которого делила с гостиной общий высокий потолок.

– Это сообщение от моей девушки. Расслабься.

Он отнес Кейт в соединенную с ванной комнатой спальню, окна которой выходили на задний двор, и небрежно опустил на кровать с балдахином, которую Денби уже заправил простынями – дешевыми простынями, которые они купили, а позже заберут с собой.

Отдельная ванная была нужна им для того, чтобы не таскать девчонку по дому и избежать беспорядка, который ни один из них не хотел убирать. Если она намочит простыни, они их постирают. А когда все закончится, они аккуратно заправят кровать родными одеялами и вытащат гвозди, которыми забили окна.

Он огляделся и с удовольствием отметил, что Денби вынес из комнаты все, чем ребенок мог бы разбить окно. Она, конечно, не в том состоянии, но зачем рисковать?

Уезжая, они оставят дом точно таким же, каким он и был. И ничто не будет указывать на то, что они вообще там были.

– Ты выкрутил лампочки?

– Все до одной.

– Хорошо. Пусть посидит в темноте. Разрежь веревки и вытащи кляп. Если ей понадобится в туалет, не хочу, чтобы она намочила кровать. Пускай колотит в дверь, орет во все горло. Никто не услышит.

– Сколько она еще пробудет без сознания?

– Пару часов. Когда проснется, мы принесем ей особого супа, после которого она проспит всю ночь.

– А когда ты позвонишь?

– Когда стемнеет. Они же еще даже не начали ее искать. Девчонка играла в прятки, как и было обещано, и сама прибежала туда, где я ее и сцапал.

Он похлопал Денби по плечу.

– Все шито-крыто. Заканчивай и не забудь запереть дверь. А я пойду сниму эту гадость с лица.

Он стянул парик, затем сеточку, обнажив копну выгоревших, стильно подстриженных темно-русых волос.

– Возьму себе пива.

Глава вторая

Когда гости разъехались и остались только члены семьи, Шарлотта исполнила свой долг: посидела с Розмари, поболтала с Лили, с Хью. Она сказала себе, что обещанная награда стоит затраченных усилий.

А для этого и правда требовались усилия. Лили воображает себя большой актрисой, потому что заработала несколько номинаций на Оскар (но ведь не саму статуэтку!), однако, как бы хорошо она ни играла, Шарлотта знает, что Лили ее недолюбливает. Она чувствовала это всякий раз, когда оказывалась рядом со старой ведьмой с нелепым акцентом южной леди.

Но Шарлотта и сама играет хорошо, и играла, заставляя себя улыбаться каждый раз, когда Лили заходилась вызывающим смехом. Смехом, который, по мнению Шарлотты, был искусственным, как и знаменитый рыжий цвет волос Лили Мороу.

Шарлотта сделала глоток «Космополитен», который Хью приготовил для нее у бара, расположенного в дальнем углу общей комнаты. По крайней мере в напитках Салливаны знают толк. Она пила и притворялась, что ей до ужаса интересно, когда кто-то заводил очередную историю из жизни святого Лиама.

И ждала.

Когда солнце устремилось к океану и пылающий шар начал тонуть в синеве, дети вернулись в дом. Перепачканные, шумные и жутко голодные.

Прежде чем садиться за стол и готовиться ко сну, нужно было умыться, вымыть руки, а кому-то и переодеться. Дети постарше решали, какой фильм смотреть в домашнем кинотеатре, пока взрослые будут ужинать, а младшие уже лежать в кроватках.

На кухне няни вовсю хлопотали над едой, учитывая особенности питания своих подопечных: аллергия на арахис, непереносимость лактозы или веганская диета. Нина, раскладывавшая по тарелкам свежие фрукты, оглянулась по сторонам, чтобы всех пересчитать. Улыбнувшись Бойду, который взял несколько запеченных чипсов, она спросила:

– А Кейтлин не проголодалась?

– Не знаю, – ответил он, пожав плечами. – Она проиграла. Даже если Кейт думает, что выиграла, это не так.

Няня Бойда (как будто ему еще нужна была няня) занималась его младшей сестрой, и мальчику удалось тайком от нее съесть печенье, хоть до ужина они были под запретом.

– Она не вышла, когда мы объявили, что игра окончена, так что теперь сама виновата.

– Она не вернулась вместе со всеми?

Бойд был умным мальчиком и постарался съесть печенье как можно быстрее, пока няня его не застукала.

– Мы не смогли ее найти. Кейт думает, что выиграла, но это против правил. Может, она заранее прокралась в дом, а это уже жульничество. Кейт по-любому проиграла.

– Кейтлин не стала бы жульничать.

С этими словами Нина вытерла руки и отправилась на поиски девочки. Она заглянула в комнату Кейт на случай, если девочке понадобилось переодеться или воспользоваться туалетом, бегло осмотрела второй этаж – некоторые двери оказались заперты.

Няня звала девочку – в ее голосе звучало скорее нетерпение, нежели раздражение, – пока переходила через мост с периллами, ведущий к той части дома, где располагался бассейн, и прежде, чем спуститься вниз, обошла все еще раз.

Кейт обожала огороженный сад, поэтому Нина направилась туда и, выкрикивая ее имя, бродила среди деревьев.

Солнце опустилось ниже, тени вытянулись. Холодало. Сердце у няни забилось сильнее.

Городская девушка Нина Торез родилась и выросла в Лос-Анджелесе, а потому ощущала то, что сама считала здоровым недоверием к сельской местности. И пока она отчаянно звала Кейт, в ее воображении возникали ядовитые змеи, пумы, койоты и даже медведи. Глупо, сказала она себе, все это просто глупо. С Кейти все в порядке, она просто… уснула где-то в огромном доме. Или…

Няня побежала к гостевому дому, ворвалась внутрь и принялась звать свою подопечную. Коттедж выходил к морю огромным окном во всю стену. Она смотрела на море и думала о том, как волны могли поглотить маленькую девочку. Вспомнив о том, что Кейт любит маленький пляж, Нина выбежала на улицу, бегом спустилась по лестнице и все звала, звала, пока развалившиеся на камнях морские львы сонно наблюдали за ней.

Тогда она помчалась наверх, чтобы проверить дом у бассейна и сарай в саду. Ворвалась в дом и проверила помещения на первом этаже: кинотеатр, семейную комнату, репетиционную и даже кладовки.

Выбежала из двери на другом конце дома и заглянула в гараж:

– Кейтлин Райн Салливан! Выходи немедленно! Ты меня пугаешь! – И вдруг заметила на земле у старого дерева заколку-бабочку, которой утром заколола волосы Кейт.

«Это ничего не доказывает, – сжав заколку в руке, подумала Нина. – Кейт ходила колесом, бегала, кружилась и танцевала джигу. Заколка могла просто упасть». Она прокручивала в голове эту мысль снова и снова, пока бежала к дому. Слезы застилали Нине глаза, когда она распахнула огромную входную дверь и чуть не влетела в Хью.

– Нина, что стряслось?

– Я не… Я не… Мистер Хью, я не могу найти Кейтлин. Нигде не могу найти. Но нашла это.

Она протянула ему заколку и разрыдалась.

– Возьми себя в руки, успокойся. Она просто где-то задремала. Мы найдем ее.

– Она играла в прятки.

Когда Хью завел ее в большую гостиную, где к тому моменту собралась вся семья, Нина задрожала.

– Я… я зашла в дом, чтобы помочь Марии с малышкой Сирси и карапузом. Она играла с другими детьми, а я зашла внутрь.

Шарлотта, листавшая уже второй выпуск «Космополитен», подняла взгляд на Хью и Нину.

– Нина, ради бога, что происходит?

– Я везде посмотрела. Не могу ее найти. Не могу найти Кейти.

– Скорее всего, она у себя.

– Нет, мэм, нет. Я уже проверила. Везде. Я звала ее, но все без толку. Она хорошая девочка и не стала бы от меня прятаться, если по голосу слышно, что я напугана.

Эйдан поднялся.

– Когда ты видела ее в последний раз?

– Дети начали играть в прятки. Прошел час… уже чуть больше. Она была с остальными, поэтому я зашла, чтобы помочь с малышами. Мистер Эйдан…

Она протянула ему заколку.

– Это все, что я нашла, под высоким деревом у гаража. Она была на ней. Я заколола ею волосы Кейт сегодня утром.

– Мы найдем ее. Шарлотта, посмотри наверху еще раз. Второй и третий этажи.

– Я помогу, – сказала Лили и встала.

Ее дочь последовала примеру матери.

– Мы начнем с первого этажа. – Сестра Хью похлопала Шарлотту по плечу. – Уверена, с ней все в порядке.

– Вы должны были присматривать за ней!

Шарлотта вскочила на ноги.

– Мисс Шарлотта…

– Шарлотта. – Эйдан взял жену за руку. – Зачем Нине ходить за Кейт по пятам, пока она играет с другими детьми?

– Тогда где она? – спросила Шарлотта и выбежала из комнаты, выкрикивая имя дочери.

– Нина, посиди со мной, – протянув девушке руку, сказала Розмари. – Мужчины осмотрят участок, каждый сантиметр. А остальные гости проверят в доме.

Розмари попыталась улыбнуться, чтобы успокоить Нину, но глаза ее наполнились тревогой.

– А когда мы найдем ее, нас ждет серьезный разговор.

Больше часа они осматривали дом, проверяли участок и все постройки. Лили собрала детей и спросила, когда они в последний раз видели Кейт. Все указали на прятки, поиграть в которые им предложила сама Кейт.

Лили с растрепавшимися огненно-рыжими волосами взяла Хью за руку:

– Думаю, нам стоит позвонить в полицию.

– Полицию! – воскликнула Шарлотта. – Моя девочка! Что-то случилось с моей девочкой. Она уволена. Эта бестолковая женщина уволена. Эйдан, боже, Эйдан.

Когда Шарлотта уже была близка к тому, чтобы упасть в обморок в объятия мужа, зазвонил телефон.

Сделав глубокий вдох, Хью подошел к аппарату и поднял трубку.

– Дом Салливанов.

– Если хочешь снова увидеть девчонку, придется выложить десять миллионов немечеными купюрами. Заплатишь – и она вернется домой целая и невредимая. Позвонишь в полицию – и она умрет. Позвонишь в ФБР – она умрет. Позвонишь хоть кому-нибудь – она умрет. Не занимай эту линию. Я позвоню с дальнейшими инструкциями.

– Стойте, дайте…

Но в ответ послышались гудки.

Он положил трубку и с ужасом взглянул на сына:

– Кто-то забрал Кейт.

– Ох, слава богу! Где она? – спросила Шарлотта. – Эйдан, поедем за ней прямо сейчас.

– Папа совсем не это имел в виду. – У Эйдана внутри все оборвалось, и он крепче прижал к себе Шарлотту. – Так ведь, пап?

– Они хотят десять миллионов.

– О чем вы говорите? – Шарлотта попыталась вырваться из объятий Эйдана. – Десять миллионов за… Вы, она, мою малышку похитили?

– Нужно звонить в полицию, – повторила Лили.

– Да, но дело в том, что… Он сказал, что если мы позвоним, то ей причинят вред.

– Вред? Она же маленькая девочка. Моя маленькая девочка.

Рыдая, Шарлотта уткнулась лицом Эйдану в плечо.

– Боже, боже, как такое могло случиться? Нина! Эта сучка с ними заодно. Я убью ее.

Она оттолкнулась от Эйдана и повернулась к Лили:

– Никто не будет звонить в полицию. Я не позволю им обидеть мою девочку. Моего ребенка! Мы найдем деньги. – Она схватила Эйдана за рубашку. – Деньги – ничто. Эйдан, это же наша малышка. Скажи им, что мы заплатим, заплатим сколько угодно. Только пусть вернут нам нашу девочку.

– Успокойся, успокойся, Шарлотта. Мы ее вернем, с ней все будет в порядке.

– Шарлотта, дело не в деньгах, – с ужасом проговорил Хью и потер лицо руками. – Что, если мы заплатим, а они все равно… обидят ее? Нам нужна помощь.

– Что, если? Что, если?

Шарлотта повернулась к нему, тщательно уложенный шиньон рассыпался у нее по плечам.

– Разве вы только что не сказали, что, если мы не заплатим, они обидят ее, что, позвони мы в полицию, они обидят ее? Я не буду рисковать дочерью. Нет.

– Они могут отследить звонок, – вмешался Эйдан. – Они могут узнать обстоятельства ее похищения.

– Могут? Могут?

Голос у нее повысился и напоминал скрежет гвоздей о классную доску.

– Неужели она тебе совсем не дорога?

– Она для меня дороже жизни. – Ноги у Эйдана дрожали, и ему пришлось сесть. – Нужно подумать. Нужно сделать так, как будет лучше для Кейти.

– Мы заплатим, сколько он скажет, и сделаем все, что он скажет. Эйдан, господи, Эйдан, мы достанем деньги. Это же наша малышка.

– Я дам денег. – Хью смотрел на заплаканное лицо Шарлотты и испуганное лицо сына. – Ее похитили из дома моего отца, который мама вверила мне. Я дам денег.

Всхлипнув, Шарлотта бросилась обнимать его:

– Я никогда не забуду… С ней все будет хорошо. Зачем ему что-то с ней делать, если мы заплатим? Я хочу вернуть свою малышку. Я просто хочу вернуть свою малышку.

Лили подошла к Хью, на котором повисла Шарлотта.

– Ну хватит, хватит, давай-ка поднимемся наверх. Миранда, – обратилась она к младшей дочери, – займи чем-нибудь детей, отведи их в кинотеатр, поставь какой-нибудь фильм и попроси кого-нибудь приготовить Шарлотте чай. Все будет хорошо, – приговаривала она, выводя Шарлотту из комнаты.

– Я хочу, чтобы ее вернули.

– Ну конечно.

– Приготовьте кофе, – сказала Розмари.

Она сидела бледная, сцепив руки, но с абсолютно прямой спиной.

– Нужно хорошенько подумать.

– Я сделаю несколько звонков и распоряжусь по поводу денег. Нет, – сказал Хью, когда Эйдан направился к двери. – Оставь ее с Лили. Сейчас лучше оставить ее с Лили. Нужно обдумать не только то, где достать деньги и как, ради всего святого, они выкрали Кейт из дома. Они любители, и это пугает меня больше всего.

– Почему ты так думаешь? – спросил Эйдан.

– Десять миллионов, Эйдан, наличными. Я могу попробовать найти эти деньги и найду, но что с ними делать дальше? Как они собираются перевозить такую огромную сумму денег? Практическая сторона дела. Это необдуманно, сынок, необдуманно. Потребовать перевести деньги, заранее открыть счет – вот это значит все продумать. А это не тот случай.

Все присутствующие начали говорить одновременно и очень быстро перешли на крик, полный гнева и возбуждения. Тогда Розмари поднялась и громко сказала:

– Довольно!

И, подчинившись ее власти, все затихли.

– Хоть один из вас видел десять миллионов долларов наличными? Хью прав. А еще он прав в том, что нам нужно позвонить в полицию. Но, – и она подняла вверх указательный палец в знак того, что еще не договорила, – решить должны Эйдан и Шарлотта. Мы все любим Кейтлин, но она их дочь. Мы с Хью достанем деньги. Эту часть мы берем на себя, – обратилась она к Хью. – Хоть скоро дом и будет твоим, но он еще принадлежит мне. Поэтому мы сейчас пойдем в кабинет твоего отца и сделаем то, что должны, не мешкая.

Заварите Шарлотте чай, – продолжила Розмари. – И я уверена, что у кого-нибудь из вас найдется снотворное. Учитывая ее душевную организацию, было бы хорошо, если бы кто-нибудь уговорил ее принять снотворное и поспать.

– Я заварю чай, – кивнул Эйдан. – У Шарлотты есть таблетки. Я прослежу, чтобы она их приняла. Но сперва я снова попытаюсь уговорить ее вызвать полицию. Потому что я согласен с тобой. Но если что-то случится…

– Будем решать проблемы по мере их поступления. – Она подошла к Эйдану и взяла его за руки. – Мы с твоим отцом найдем нужную сумму. И все мы сделаем так, как решите вы с Шарлоттой.

– Бабушка. – Он прижался щекой к ее руке. – Мой мир. Кейт – смысл моей жизни.

– Я знаю. Нужно держаться, ради нее. Хью, давай соберем деньги для этих негодяев.

Кейт медленно пришла в себя. Голова у нее просто раскалывалась: она зажмурилась и свернулась калачиком, желая оттолкнуть боль. В горле пересохло, а живот бурлил так, будто ее вот-вот вырвет.

Но она этого не хотела, совсем не хотела.

Она хотела к Нине, к папе или к маме. Чтобы кто-нибудь прекратил все это.

В кромешной темноте Кейт открыла глаза. Что-то было не так. Ей было очень плохо, но она никак не могла вспомнить, когда успела заболеть.

Кровать была какой-то странной: жесткой, с грубыми простынями. У нее было много кроватей в самых разных комнатах. Одна дома, одна у бабушки с дедушкой, у прабабушки и прадедушки, у…

Нет, она вспомнила, прадедушка умер. И они собрались, чтобы почтить его память. Игры, она играла с другими детьми. Пятнашки, разные трюки, прятки. И…

Тот человек, который возник у тайного укрытия. Она что, упала?

Она резко села в кровати, и комната закружилась. Кейт позвала Нину. Нина всегда была рядом. Постепенно глаза привыкали к темноте. Незнакомая комната. Кейт выбралась из кровати. В тусклом свете пригоршни звезд и месяца она разглядела дверь и бросилась к ней.

Но она оказалась заперта, и Кейт заплакала, принялась стучать и звать Нину.

– Нина! Я не могу выбраться отсюда. Мне плохо. Нина. Папочка, пожалуйста. Мама, выпусти меня, выпусти.

Решив, что ее крики еще могут пригодиться, мужчины записали их на диктофон.

Внезапно распахнувшаяся дверь сбила Кейт с ног. В комнату из коридора ворвался свет и выхватил из темноты лицо жуткого клоуна с острыми клыками.

И когда Кейт закричала, клоун рассмеялся.

– Глупая, тебя никто не услышит, так что закрой рот, а то я оторву тебе руку и съем ее.

– Тихо, Пеннивайз.

И в комнату вошел оборотень. Он прошел мимо Кейт, которая в ужасе отползла назад на локтях, и поставил на кровать поднос.

– Здесь суп и молоко. Ешь, пей, иначе я волью их тебе в глотку, пока мой приятель будет тебя держать.

– Я хочу к папе!

– Ой, – издевательски засмеялся тот, которого звали Пеннивайз. – Она хочет к папочке. Как жаль, что я уже порубил его на куски и скормил свиньям.

– Захлопнись, – перебил его оборотень и повернулся к ребенку. – Слушай внимательно, мразь. Ты ешь то, что мы даем тебе и когда даем. Туалет там. Если будешь хорошо себя вести и не устроишь беспорядок, то скоро поедешь к папе. А если будешь вести себя плохо, то мы сделаем тебе очень-очень больно.

Страх и ярость проснулись в ее душе одновременно.

– Ты не настоящий оборотень. Это маска.

– Думаешь, что ты самая умная?

– Да!

– А что на это скажешь? – Пеннивайз подошел к оборотню и вытащил из-за пояса пистолет. – Эта штука настоящая, а? Как думаешь, стерва? Хочешь проверить?

Оборотень рыкнул на клоуна:

– Угомонись уже. А ты…

Он зарычал на Кейт:

– Маленькая зазнайка. Ешь суп, до конца. И пей молоко. Иначе, когда я приду в следующий раз, начну ломать тебе пальцы, один за другим. Делай что тебе говорят – и тогда через несколько дней снова будешь жить жизнью принцессы.

Наклонившись, Пеннивайз схватил ее за волосы одной рукой, резко дернул голову назад и приставил к горлу пистолет.

– Отойди от нее, гребаный клоун.

Оборотень схватил Пеннивайза за плечо, но тот оттолкнул его.

– Ей нужно преподать урок. Хочешь узнать, что случается, когда маленькие богатенькие стервы огрызаются? Скажи: нет, сэр. Говори!

– Нет, сэр.

– Ешь свой гребаный ужин.

Он вылетел из комнаты, а Кейт так и осталась сидеть на полу, не в силах унять дрожь и слезы.

– Просто съешь суп, – тихо сказал оборотень. – И сиди тихо.

Он вышел и закрыл за собой дверь.

Пол оказался холодным, поэтому Кейт забралась обратно на кровать. Одеяла у нее не было, и она никак не могла унять дрожь. Может, она и была голодна, но есть суп ей совсем не хотелось.

Но еще ей совсем не хотелось, чтобы человек в маске клоуна сломал ей пальцы или застрелил ее. Она хотела, чтобы пришла Нина и спела ей, или папа рассказал сказку, или мама показала ей красивые платья, которые она только что купила.

Они ищут ее. Все без исключения. И когда ее найдут, люди в масках навсегда окажутся за решеткой.

Эта мысль ее немного успокоила, и она зачерпнула ложкой суп. Запах у него был противный, а вкус какой-то странный. Странный.

Есть его она не могла. Почему им вообще так важно, чтобы она его съела?

Нахмурившись, она еще раз понюхала суп и молоко.

Они могли подсыпать в них яд. Кейт задрожала и принялась тереть себе руки, чтобы согреться и успокоиться. Смысла травить ее не было. Но вкус у еды был подозрительный. Кейт часто смотрела кино. Злодеи иногда подмешивают что-то в еду. Ее, конечно, похитили, но она была умной девочкой. И многое знала. А они ее даже не связали, просто заперли.

Она хотела было броситься к окну и тут же сказала себе: потише, потише. Слезла с кровати и подошла на цыпочках. За окном были деревья, ночная мгла и тени холмов. Ни домов, ни фонарей.

Сердце у нее бешено колотилось, и, то и дело оглядываясь, она попыталась открыть окно, но нащупала гвозди. Паника подступила очень близко, но Кейт закрыла глаза и стала глубоко дышать. Мама любила заниматься йогой и время от времени разрешала присоединиться. Нужно глубоко дышать.

Они думали, что она глупая. Просто глупая девочка, но они ошиблись. Не будет она есть суп и пить молоко, в которые они что-то подмешали. Возможно, наркотики. Вместо этого Кейт взяла тарелку и стакан и аккуратно направилась в ванную. Сперва она вылила все в туалет, а потом пописала, потому что ей очень хотелось.

И только тогда смыла воду.

Когда они снова придут, она притворится, что спит. Крепко-крепко. Она знала, как заставить их поверить. Она ведь актриса. И вовсе не глупая, иначе бы не догадалась засунуть ложку под подушку.

Кейт совершенно потерялась во времени и даже не могла предположить, сколько провела без сознания. Все из-за того, что один из них что-то вколол ей. Но она подождет, пока они заберут поднос. И будет молиться, чтобы никто не заметил пропажу ложки.

Она запретила себе плакать. Это было нелегко, но нужно обдумать следующие шаги. Плакать и думать одновременно невозможно, поэтому плакать она не будет.

Прошла вечность, прошло так много времени, что она едва не уснула по-настоящему. Как вдруг Кейт услышала щелчок замка и дверь открылась.

Дыши медленно, размеренно. Не зажмуривай глаза, не дергайся, если он дотронется до тебя.

Ей уже приходилось притворяться спящей и даже удалось обвести Нину вокруг пальца, когда хотелось тайком вылезти из кровати и почитать.

Внезапно заиграла музыка, и Кейт чуть не подпрыгнула. Человек в маске волка (она узнала этот голос – его обладатель «помог» ей залезть на дерево) выругался. Но ответил совсем иначе:

– Привет, малышка. Ты звонишь с телефона этой идиотки няни, да? Ха, если полиция решит его проверить, то она попадет под подозрение? Хорошо, хорошо. Что говоришь? А, да, с ней все в порядке. Я смотрю на нее прямо сейчас. Спит как младенец.

Он больно ткнул Кейт в бок, пока слушал ответ собеседницы, но девочка не шевельнулась.

– Молодец. Так держать. Не подведи меня. Я позвоню им примерно через полчаса. Ну ты же знаешь, что да, малышка. Еще пару дней, и мы будем свободны. Не могу дождаться.

Она уловила какой-то шорох, но не дернулась, а потом услышала, как он идет к двери.

– Идиоты, – с усмешкой тихо сказал он. – Люди просто чертовы идиоты. Особенно женщины.

Дверь захлопнулась, замок щелкнул.

Она лежала неподвижно. Ждала. Ждала и считала про себя до ста, потом еще раз и только после этого осмелилась немного приоткрыть глаза. Похитителя не видно и не слышно, но Кейт продолжала дышать так, будто спала.

Она осторожно села и достала из-под подушки ложку. Тихо-тихо подкралась к окну. Как-то раз они с дедушкой строили скворечник, поэтому она знала, что такое гвозди и как их забивают. И вытаскивают.

Кейт орудовала ложкой, но руки у нее вспотели. Она чуть не выронила ее и готова была снова расплакаться. Но она вытерла о джинсы руки, ложку и продолжила начатое. Сперва гвоздь не поддавался. Потом Кейт показалось, что ей удалось его подцепить, и она начала работать быстрее.

Ей почти удалось вынуть гвоздь, как вдруг с улицы послышались голоса. В испуге она спрыгнула на пол и первое время никак не могла отдышаться.

Кто-то завел машину. Колеса зашуршали по гравию. Хлопнула дверь. Дверь дома. Один остался, а второй куда-то уехал. Она украдкой посмотрела в окно и проводила взглядом свет фар.

Может, стоило подождать, пока оба преступника будут дома, но ей было очень страшно, и, стиснув зубы, она снова принялась за гвоздь.

Он выскочил и со стуком, который ей показался сродни взрыву бомбы, упал на пол. Кейт бросилась на кровать и постаралась заставить себя лежать неподвижно и глубоко дышать, но ее всю трясло.

Никто не пришел, и по щекам покатились слезы облегчения.

Ладошки снова вспотели, но она принялась вытаскивать из оконной рамы второй гвоздь. Покончив с ним, она положила его в карман и обтерла потные измученные пальцы. Ей удалось повернуть ручку. Окно приоткрылось с громким звуком. Но никто не пришел, и даже когда она открыла его сильнее и смогла высунуть на улицу голову, ощутить холодный ночной воздух, никто не пришел.

Высоко, слишком высоко, чтобы прыгать.

Кейт прислушалась, она прислушивалась к звукам океана, машин, людей, но до нее долетали только порывы ветра, крики койотов и сов.

Деревьев поблизости не росло, не было ни выступов, ни решеток, по которым можно было бы спуститься. А спуститься было необходимо, и потом бежать. Она должна была выбраться и позвать на помощь.

Единственный вариант – простыни. Сперва Кейт хотела порвать их, но они оказались крепкими. Тогда она решила связать их как можно крепче, а потом пустить в ход наволочки.

В комнате был только один предмет, к которому их можно было привязать, – столбик кровати. Совсем как Рапунцель, подумала Кейт, только вместо волос простыни. Она спасется из этой башни.

Девочка так разволновалась, что снова захотела в туалет, но сдержалась и, стиснув зубы, начала привязывать простыни к кровати. Тут она услышала звук подъезжающей машины, и внутри у нее скрутился такой узел, какой она бы никогда не смогла завязать на простынях. Если похитители решат проведать ее сейчас – все пропало.

Нужно выждать.

Делать нечего, только сесть на пол и представлять, как открывается дверь. Маски. Пистолет. Переломанные пальцы.

Кейт уткнулась лицом в колени и крепко зажмурилась. С улицы через открытое окно снова раздались голоса. Интересно, если они посмотрят наверх, заметят открытое окно?

Один из них, Волк, сказал:

– Придурок, ты думаешь, что сейчас самое время накуриться?

Клоун захохотал.

– Ну еще бы. Они уже собирают выкуп?

– Все идет как по нотам, особенно теперь, когда они прослушали запись, – ответил Волк, и голоса удалились. Дверь захлопнулась.

Больше не пытаясь сохранить тишину, Кейт протянула импровизированную веревку через всю комнату, выбросила ее за окно и сразу поняла, что веревка не достает до земли, но вспомнила о полотенцах, которые лежат в ванной. Однако времени не оставалось – похитители в любой момент могли вернуться. Кейт вылезла в окно и ухватилась за простыни. Руки начали беспомощно скользить по веревке, и она едва не вскрикнула.

Едва не сорвалась, но смогла обхватить их крепче.

Из окна на первом этаже лился свет. Если похитители сейчас выглянут в окно, то увидят сначала простыни, потом ее саму – и вот тогда все пропало. Возможно, они ее застрелят. Но умирать ей совсем не хотелось.

«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста».

Кейт инстинктивно обхватила ногами простыни и медленно спустилась чуть ниже. Теперь она смогла заглянуть в дом: большая кухня – нержавеющая сталь, столешницы под темно-коричневый камень, зеленые стены, не салатовые, но близко к этому.

Она зажмурилась, разжала руки и полетела вниз.

Было больно. Пришлось стиснуть зубы, чтобы не закричать от удара о землю. Кейт подвернула лодыжку, сильно стукнулась локтем, но сразу встала и побежала к деревьям, всем сердцем веря в то, что, успей она добежать до леса, похитители ее не поймают.

Поравнявшись с деревьями, она не остановилась.

Эйдан проскользнул в их с Шарлоттой комнату. Измотанный и подавленный, он подошел к окну. Его Кейти где-то там, испуганная и одинокая. Господь всемогущий, пожалуйста, не позволь им ее обидеть.

– Я не сплю, – пробормотала Шарлотта и села. – Я выпила только половину таблетки, чтобы успокоиться. Прости меня, Эйдан. Истерики ничем нам не помогут. И малышку они не спасут. Но мне так страшно.

Он подошел к ней, сел на край кровати и взял жену за руку:

– Он снова позвонил.

Шарлотта глубоко вдохнула и сжала его руку:

– Кейтлин.

Он не стал рассказывать ей, что потребовал дать трубку Кейтлин, чтобы удостовериться, что с ней все в порядке. Он не стал рассказывать ей, что слушал, как их дочь кричала, плакала и звала папу.

– У них нет причин ее обижать, как раз напротив, множество причин не делать этого. – И про себя добавил: «Десять миллионов причин».

– Что они сказали? Они ее отпустят? Мы собираем деньги?

– Он хочет получить выкуп к завтрашней полуночи. Пока не сказал, где произойдет обмен. Он позвонит опять. Папа и Нан всем занимаются. Он сказал, что, когда получит деньги, скажет нам, где Кейт.

– Эйдан, мы вернем ее. – И с этими словами Шарлотта обняла его и принялась слегка раскачиваться. – И больше никогда не отпустим. Когда она будет в безопасности, дома с нами, мы уедем и никогда сюда больше не вернемся.

– Шарлотта…

– Нет! Мы не переступим порог дома, где все это случилось. Я хочу уволить Нину. Хочу, чтобы она ушла. – Шарлотта отстранилась, ее глаза были заполнены слезами и гневом. – Я лежу здесь разбитая, мне страшно, я представляю, как мою малышку держат где-то взаперти, она зовет меня. Нина? В лучшем случае она недоглядела, а в худшем? Она может быть соучастницей, Эйдан.

– Шарлотта, Нина любит Кейт. Послушай меня, послушай. Нам кажется, что это мог быть кто-то из кейтеринговой кампании или обслуживающего персонала или же кто-то, кто прикинулся одним из них. Им понадобился автомобиль, грузовик или фургон, чтобы увезти ее отсюда. Они все спланировали заранее.

Из холодно-голубых глаз Шарлотты по щекам покатились слезы.

– Это мог быть кто-то из родственников или друзей. Она могла пойти с тем, кого знает.

– Не могу в это поверить.

– Мне все равно. – Шарлотта отмахнулась от этой мысли. – Я просто хочу ее вернуть. Все остальное не имеет значения.

– Важно понять, кто это был и как он это сделал. Если бы мы связались с полицией…

– Нет. Нет. Нет! Неужели деньги для тебя дороже Кейтлин, нашей девочки?

Он сказал себе, что прощает ее за эти слова. Она казалась выжатой, выглядела болезненно, и он мгновенно простил ее.

– Уж тебе ли не знать. Не важно, как тебе плохо, но не смей говорить мне такое.

– Тогда прекрати говорить мне о полиции, если один звонок может ее убить! Я хочу, чтобы моя девочка вернулась домой, хочу, чтобы она вернулась целой и невредимой. Здесь она в опасности. С Ниной она в опасности.

Он понял, что истерика не за горами, но не мог винить жену.

– Хорошо, Шарлотта. Обсудим это позже.

– Ты прав. Я знаю, что ты прав, но мне так страшно, Эйдан. Я снова накручиваю себя, потому что мне невыносимо думать о том, что наша девочка сейчас совсем одна и жутко напугана. – Она положила голову ему на плечо. – Где же наша малышка?

Глава третья

Кейт бежала, пока были силы, пока не села на землю и не затряслась. Кое-где деревья не пропускали лунный свет, и в кромешной темноте она несколько раз упала – порвала джинсы и слегка поцарапала руки. Болело колено, лодыжка, локоть, но нужно было бежать дальше.

Огни дома растворились в ночи, и это плюс. Если они ее не увидят, то и не поймают.

А минусы? Она и понятия не имеет, где находится. Вокруг темно, а она замерзла.

Время от времени Кейт слышала койотов и других ночных созданий. Она старалась не думать о медведях и пумах. Дедушка рассказывал, что они обитают высоко в горах и избегают людей, – но она не знает, куда именно ее привезли.

Прежде ей не приходилось бывать в лесу ночью одной.

В одном она была уверена – нужно продолжать двигаться в том же направлении. Подальше от похитителей. Но даже здесь ее одолевали сомнения: а удалось ли ей? Поначалу было так страшно, что она не обращала внимания, куда именно бежит.

Кейт сменила бег на шаг. Так дыхание не заглушало ей остальные звуки. И она услышит, если кто-нибудь, или что-нибудь, пустится за ней вдогонку.

Она устала, ужасно устала, все, чего ей хотелось, – свернуться калачиком и уснуть. Но ее может съесть какое-нибудь дикое животное. Или хуже, намного хуже – она может проснуться в той же самой комнате.

И там они переломают ей пальцы, а потом застрелят.

Живот болел от голода, в горле пересохло от жажды. Она стучала зубами и не могла понять, от холода или от страха.

Может, получится немного вздремнуть. Можно залезть на дерево и уснуть на ветке. Как же сложно о чем-то думать, когда она так устала и замерзла.

Кейт прислонилась к дереву, прижавшись щекой к коре. Если она залезет на дерево и немного поспит, то утром, когда взойдет солнце, она поймет, где находится. Она знает, что солнце встает на востоке, океан расположен на западе. Вот если бы ей удалось разглядеть океан, она бы поняла…

Что? Она бы все равно не поняла, где находится, потому что не знает, куда ее привезли.

А когда рассветет, они без труда ее найдут.

И она поплелась дальше, опустив от усталости голову и волоча ноги по земле, будто была не в силах их поднять.

Она шла в полудреме. И, различив звук, едва заметно улыбнулась. Тут Кейт заставила себя проснуться и прислушалась.

Это океан? Может быть, подумала она… Океан и что-то еще.

Она потерла слипавшиеся глаза и вгляделась в даль. Свет. Где-то там горит свет. Она зашагала вперед, не сводя с него глаз.

Кейт решила, что движется к океану – его шорох становился все громче. А если она оступится и полетит вниз с обрыва? Но свет, свет тоже приближался.

Деревья расступились, и перед девочкой в лунном свете раскинулось поле. Широкое, поросшее травой, которую мерно жевали коровы. Свет, горевший далеко от кромки леса, на другом краю поля, лился из окон дома.

Она чуть не напоролась на колючую проволоку, которая удерживала коров в загоне.

Кейт слегка поцарапалась и порвала свитер, когда пролезала через ограждение. Во время съемок в Ирландии она узнала, что вблизи коровы намного больше, чем вдали или на картинках.

Кейт наступила в коровью лепешку и со всем отвращением, на которое способна десятилетняя девочка, сказала:

– Бе-е-е.

Почистив кроссовку о траву, она решила впредь смотреть под ноги.

Теперь она смогла получше рассмотреть дом с видом на океан, настилами и светом в окнах на первом этаже. Амбары и корм для коров – да это же ранчо.

Она пробралась через колючую проволоку – успешнее, чем в прошлый раз, и увидела грузовик, машину, ощутила запах навоза и скота. Вновь споткнулась, а после со всех ног рванула к дому. Ей помогут, ее отвезут домой. Но внезапно она остановилась.

А что, если там тоже живут плохие люди? Откуда ей знать? Может, они даже дружат с теми, кто запер ее в той комнате. Нельзя терять осмотрительности.

Уже поздно, они наверняка спят. Нужно попасть внутрь, найти телефон и позвонить девять-один-один. А потом спрятаться, пока не приедет полиция.

Кейт прокралась к дому и поднялась по широкому парадному крыльцу. Она была уверена, что дверь будет заперта, а потому, когда ручка повернулась, у нее от облегчения чуть не подкосились ноги.

Она пробралась в дом.

Лампа в окне горела слабо, но горела. Кейт разглядела широкую комнату, мебель, большой камин и лестницу на второй этаж. Но телефона не было, поэтому девочка прошла на кухню, где в красных горшочках на подоконнике росла какая-то зелень, стоял стол с вазой фруктов и четырьмя стульями.

Кейт взяла и откусила блестящее зеленое яблоко. Она ощутила его вкус, почувствовала, как яблоко хрустит между зубами, и ей показалось, что она никогда не ела ничего вкуснее. Рядом с тостером на стойке она заметила телефонную трубку.

И тут Кейт услышала чьи-то шаги.

На кухне негде было прятаться, поэтому она рванула в столовую, которая к ней примыкала. Сжимая яблоко, с которого по руке стекали капли сока, она забилась в темный угол за громоздким буфетом.

На кухне зажегся свет, и она сжалась сильнее.

Она мельком увидела мальчика, когда тот прошел к холодильнику. Он был чуть постарше и выше, чем Кейт. Копна темно-русых волос взлохмачена, из одежды только трусы. Не будь она так напугана, вид почти голого мальчишки, который не являлся ее двоюродным братом, шокировал и заинтересовал бы ее.

Мальчик достал из холодильника жареную ножку, откусил кусок и потянулся за кувшином (не магазинным пакетом) молока, и Кейт заметила, что он очень худой. Мальчик отпил молоко прямо из кувшина и поставил его обратно на полку. Он то ли напевал что-то под нос, то ли просто что-то бубнил, пока снимал салфетку с чего-то очень похожего на пирог.

И в тот самый момент, продолжая напевать, он открыл ящик. И увидел ее.

– Ого!

От удивления он подался назад, так что у нее появилось время, чтобы убежать. Но не успела она подняться на ноги, как мальчик слегка склонил голову набок и сказал:

– Привет! Ты потерялась?

Мальчик подошел к ней поближе, и она съежилась.

Казалось, пройдут тысячи лет – и она будет вспоминать, что он сказал, как он это сказал и как выглядел.

Он улыбнулся и сказал так, будто они встретились в парке или кафе-мороженом:

– Все в порядке. Ты в безопасности. Тебя никто не обидит. Есть хочешь? Бабуля приготовила шикарную жареную курицу. У нас еще осталось. – И словно в доказательство своих слов, он помахал ножкой, которую все еще сжимал в руке. – Я Диллон. Диллон Купер. Это наше ранчо. Здесь живу я, мама и бабушка.

Он осторожно подошел к Кейт и сел на корточки. Она смогла разглядеть, что его глаза зеленого цвета, но светлее, чем у дедушки.

– У тебя кровь. Где ты поранилась?

Ее вновь затрясло, но не от страха. Может, она тряслась как раз потому, что не боялась его.

– Я упала, а еще рядом с коровами было что-то колючее.

– Мы тебе поможем. Пойдем на кухню. Там есть аптечка. Как тебя зовут? Меня – Диллон, помнишь?

– Кейтлин. Кейт.

– Кейт, пойдем на кухню и обработаем царапины. Нужно позвать маму. Она классная, – быстро добавил он. – Нет, правда.

– Мне нужно позвонить девять-один-один. Мне нужен телефон, чтобы позвонить девять-один-один, поэтому я и зашла в дом. Дверь была не заперта.

– Хорошо, только сначала нужно позвать маму. Она разозлится, если ее разбудит полиция. И ужасно испугается.

Губы у Кейт задрожали.

– А можно еще папе позвонить?

– Да, конечно. Но давай ты сначала присядешь? Доешь яблоко, а я позову маму.

– Там были злые люди, – прошептала она, и его глаза распахнулись от удивления.

– Вот черт! Ой, не говори маме, что я сказал «черт».

Диллон протянул ей руку, и она взяла ее.

– А где они сейчас?

– Не знаю.

– Эй, не надо плакать. Все будет хорошо. Присядь, дай мне позвать маму. Только не сбегай, хорошо? Мы тебе поможем, я обещаю.

Она поверила ему и закивала.

Больше всего на свете Диллон хотел, чтобы рядом была мама, поэтому он помчался по запасной лестнице на второй этаж. Пойти ночью к холодильнику и по дороге наткнуться на девочку – это круто, или было бы круто, если бы ее не украшали синяки и порезы. И выглядела она такой испуганной, словно вот-вот намочит себе штаны.

Потом все снова стало круто, потому что она просила вызвать копов и рассказала ему про плохих парней. Вот только она-то всего лишь ребенок и кто-то очень плохо с ней обошелся.

Он ворвался в спальню к матери без стука и принялся трясти ее за плечо.

– Мам, мам, просыпайся.

– Боже, Диллон, что стряслось?

Она перевернулась на другой бок, но он не сдавался.

– Вставай. На первом этаже сидит ребенок, девочка, и она ранена. Сказала, что хочет позвонить в полицию и рассказать о плохих людях.

Джулия Купер приоткрыла один сонный глаз.

– Диллон, тебе это приснилось.

– А вот и нет. Клянусь богом. Мне нужно вернуться на кухню, потому что она испугана и может убежать. Ты должна спуститься. У нее идет кровь.

Окончательно проснувшись, Джулия резко села и смахнула с лица длинные светлые волосы.

– Кровь?

– Давай быстрее, ладно? Блин, нужно надеть штаны.

Он побежал к себе в комнату, схватил там джинсы и толстовку, которые валялись на полу, хотя ему не разрешали разбрасывать вещи, и на бегу, подпрыгивая, просунул сначала одну ногу в штанину, а потом другую. Босые ноги шлепали по деревянному полу, пока он натягивал толстовку.

Девочка так и сидела на стуле, и при виде ее он облегченно выдохнул.

– Мама сейчас спустится. Я достану аптечку из кладовой. А мама знает, что делать. Если хочешь, можешь доесть куриную ножку. – Он указал на ту, что лежала на столе. – Я только разок откусил.

Но Кейт лишь втянула голову в плечи, когда услышала, что кто-то спускается по лестнице.

– Это мама.

– Диллон Джеймс Купер, клянусь, если ты… – Увидев девочку, она остановилась, и от сонного раздражения не осталось и следа. Как и сын, Джулия знала, как разговаривать с теми, кому больно и страшно. – Милая, меня зовут Джулия. Я мама Диллона. Мне нужно тебя осмотреть. Диллон, принеси аптечку.

– Несу, – тихо сказал он и достал коробку с полки кладовой.

– А теперь – чистое полотенце и тазик с теплой водой. Разожги на кухне камин.

Пока она не видела, Диллон закатил глаза, но сделал как она сказала.

– Как тебя зовут, милая?

– Кейтлин.

– Кейтлин, очень красивое имя. Сначала я промою царапину у тебя на руке. Скорее всего, зашивать не понадобится.

Глаза у нее были светло-карие, но слегка отливали зеленым, как и у мальчика. Как у Диллона, вспомнила Кейт.

– Пока я обрабатываю царапину, расскажи мне, что стряслось. Диллон, прежде чем убрать молоко в холодильник, налей и Кейт стаканчик.

– Я не хочу молока. Они пытались заставить меня выпить молоко, но оно было отравлено. Не хочу молока.

– Ладно. А что, если…

Но она замолчала, потому что Кейт вздрогнула. А по лестнице спустилась Мэгги Хадсон. Взглянув на Кейт, она покачала головой.

– А я-то думала, из-за чего такой шум. Судя по всему, у нас гости.

Волосы у нее были еще светлее, чем у Диллона и его мамы. В копну до плеч затесались синие пряди.

На ней была футболка с изображением кудрявой женщины с надписью «ДЖЕННИС» и пижамные штаны в цветочек.

– Это моя мама, – сказала Джулия, обрабатывая порез на руке у Кейт. – Диллон, накинь Кейт на плечи плед. Она замерзла.

– Давайте разожжем камин.

– Бабуль, я этим занимаюсь, – обиженно сказал мальчик, но она только погладила его по голове и подошла к столу. – Я Мэгги Хадсон, но ты можешь звать меня бабуля. Кажется, тебе не повредит чашечка горячего шоколада. Я знаю секретный рецепт.

Она потянулась к шкафчику, достала оттуда упаковку «Swiss Miss» и подмигнула Кейт.

– Мам, это Кейтлин. Она как раз хотела рассказать нам, что стряслось. Расскажешь, Кейтлин?

– Мы играли в прятки после поминок прадедушки, я побежала к дереву, которое растет рядом с гаражом, чтобы залезть и спрятаться на нем, а там был человек: он чем-то меня уколол, и я проснулась уже не дома.

Слова лились потоком, пока Мэгги ставила чашку в микроволновку, пока Джулия наносила лекарство на ранку, пока Диллон с выпученными глазами стоял на коленях и пытался разжечь камин.

– У них были маски злого клоуна и оборотня, они сказали, что переломают мне пальцы, если я не буду делать то, что они говорят. У клоуна был пистолет, и он сказал, что застрелит меня. Но я не стала есть суп и пить молоко, потому что у них был странный вкус. Они подмешивают наркотики в еду, чтобы усыпить жертв, так делают плохие парни, поэтому я вылила все в унитаз и притворилась, что сплю.

– Вот черт!

Джулия посмотрела на Диллона, чтобы он замолчал.

– Они резко открыли дверь и сбили меня с ног, а злой клоун очень больно потянул меня за волосы. А потом они решили, что я сплю, и один из них – волк – зашел и начал разговаривать по телефону. Мне удалось его обдурить. Я припрятала ложку, которую принесли вместе с супом, и с ее помощью вытащила гвозди из оконной рамы. Я слышала их разговор на улице, а потом один уехал, и тогда у меня получилось открыть окно, но прыгать было высоко.

Микроволновка отключилась, но Кейтлин все еще смотрела Джулии в глаза. От них веяло безопасностью. И добротой.

– Я связала простыни. Порвать их не получилось, но получилось связать, а потом один из них подошел к двери, и я очень испугалась, что он зайдет в комнату, увидит, что я сделала, и сломает мне пальцы.

– Здесь тебя никто не обидит, малышка.

Мэгги поставила на стол чашку с горячим шоколадом.

– Пришлось спускаться по веревке, но руки у меня все время соскальзывали, а еще на первом этаже горел свет, и простыни не достали до земли, поэтому пришлось прыгать. Я немного ушибла лодыжку, но все равно бежала. Там были деревья, много деревьев, и я бежала и бежала, а потом упала, ударилась коленкой, но все равно бежала. Я не знала, где нахожусь.

Она расплакалась, и Джулия аккуратно вытерла ей слезы.

– И тут я услышала океан, сперва вдалеке, а потом ближе. И свет. Вы оставили свет включенным, и я пошла на свет, увидела коров, и дом, и свет. Но я испугалась, что вы тоже окажетесь плохими людьми, поэтому и спряталась. Хотела позвонить девять-один-один. Я стянула яблоко, потому что есть очень хотелось, а потом спустился Диллон и нашел меня.

– Ничего себе история, – сказала Мэгги и приобняла Диллона за плечи. – Никогда не встречала таких отважных девочек, как ты.

– Если эти люди найдут меня здесь, то застрелят и меня, и всех остальных.

– Они сюда не сунутся. – Джулия убрала волосы с лица Кейт. – Ты знаешь адрес дома, где вы играли в прятки?

– Это дом моего прадедушки. Его называют «Покой Салливана».

– Милая моя. – Мэгги села. – Так ты правнучка Лиама Салливана?

– Да, мэм. Он умер, и мы устроили ему поминки. Вы были с ним знакомы?

– Нет, но я восхищалась им, его работами и жизнью.

– Пей горячий шоколад, Кейтлин, – с улыбкой сказала Джулия, убирая с лица Кейт растрепанные волосы. – Я позвоню за тебя в полицию.

– А можете еще позвонить папе? Можете сказать, где меня найти?

– Конечно. Ты знаешь номер телефона? Если нет, то я могу…

– Знаю. – И Кейт отчеканила номер.

– Молодец! Мам, думаю, Кейтлин не помешает что-нибудь перекусить.

– Согласна! Дил, посиди с Кейтлин, пока я буду делать омлет. Нет ничего лучше полуночного омлета.

Он послушался. Он бы и так составил ей компанию, просто потому, что она была гостьей и так положено. Но он сделал это еще и потому, что считал ее очень крутой.

– Ты связала простыни в веревку и выбралась из окна.

– Пришлось.

– Не каждый бы смог. Это круто. Ну, в смысле, они тебя похитили, а ты их перехитрила.

– Они думали, что я глупая. И не скрывали этого.

Раз уж Кейт не проявила интереса к куриной ножке, Диллон решил ее доесть.

– А ты совсем не глупая. А как выглядел тот дом?

– Кажется, меня держали в дальней комнате, оттуда мне были видны только деревья и холмы. Свет не включали. Спускаясь, я заглянула в окно на кухне. Она была не такая приятная, как ваша, но все равно ничего. Вот только… я не знаю, где стоит тот дом, мне пришлось плутать между деревьями, поэтому я не смогу показать, где это. И я не знаю, сколько проспала после этого укола.

В ее голосе все еще слышался страх, но теперь к нему добавилась усталость. Диллон принялся размахивать куриной ножкой, чтоб не дать ей задремать.

– Уверен, что полиция найдет и дом, и этих злодеев. Мы дружим с шерифом, и он очень умный. Может, похитители даже не знают, что ты сбежала.

– Может быть. По телефону он сказал кому-то… – Она нахмурилась, пытаясь вспомнить.

Тут Джулия вернулась в комнату с телефоном в руке.

– Кейтлин, кое-кто хочет с тобой поговорить.

– Это папа? – Кейт выхватила телефон. – Папа! – Слезы вновь градом покатились у нее по щекам, а Джулия принялась гладить ее по голове. – Со мной все в порядке. Мне удалось сбежать от них. Я бежала и теперь нахожусь у Джулии, бабули и Диллона. Ты приедешь? Ты знаешь, где я?

Джулия наклонилась, поцеловала Кейт в макушку и сказала:

– Я сейчас подробно объясню ему, как ехать.

– Бабуля делает омлет. Так есть хочется. Я тоже люблю тебя, папа.

Она отдала телефон Джулии и утерла слезы.

– Он плакал. Я никогда раньше не слышала, чтобы он плакал.

– Это слезы радости. – Бабуля поставила перед Кейт тарелку с омлетом и тостами. – Потому что его малышка в безопасности.

Девочка проглотила омлет, пока бабуля готовила остальное.

Она съела яйца, тосты и только принялась за пирог, который поставила перед ней Джулия, как раздался стук в дверь.

– Похитители…

– Не стали бы стучать, – успокоила ее Джулия. – Не волнуйся.

Но когда Джулия направилась к двери, у Кейт в груди все сжалось, как будто кто-то специально на нее надавил. Диллон взял ее за руку, и она крепко стиснула его ладонь. Когда же Джулия открыла дверь, Кейт задержала дыхание, хотя знала, что от этого боль в груди только усилится.

Но все отлегло, когда она услышала голос отца.

– Папа!

Она спрыгнула со стула, пробежала через кухню, бежала к нему так, как бежала к деревьям за тем домом. Он поймал ее, закрутил в объятиях и крепко-крепко обнял. Она чувствовала, как он дрожит, чувствовала щекой его колючие усы. Чувствовала, как его слезы смешались с ее слезами.

Кто-то еще заключил ее в объятия – такие теплые и родные.

Дедушка.

– Кейт. Кейти. Девочка моя.

Эйдан отстранился, посмотрел на нее, и слезы еще сильнее покатились из его глаз.

– Он тебя ударил.

– Я упала, потому что было темно. Я сбежала.

– Ты в безопасности. В безопасности.

Пока Эйдан кружил ребенка в объятиях, Хью подошел к Джулии и протянул ей руку.

– Даже не знаю, как вас отблагодарить, – он посмотрел на Мэгги и Диллона, стоявших позади нее, – как всех вас отблагодарить.

– Вам и не нужно нас благодарить. У вас очень смелая и сообразительная девочка.

– Меня нашел Диллон, его мама промыла мне порезы, а бабуля пожарила яичницу.

– Миссис Купер, – произнес Эйдан и запнулся, не в силах подобрать нужные слова.

– Джулия. Я варю кофе. Шериф уже едет. Я решила, что лучше позвонить ему, хотя понимаю, что вам не терпится забрать Кейтлин домой и уже там со всем разобраться.

– Я с радостью выпью кофе. Вот только позвоню жене и скажу, что малышка у нас.

Хью погладил Кейт по головке.

– Если вы не против, то думаю, что нам лучше поговорить с шерифом здесь и сейчас.

– На кухне есть телефон, – вмешалась Мэгги. – Сеть здесь не ловит. Мэгги Хадсон, – добавила она и протянула руку.

Хью не обратил внимания на протянутую руку и обнял Мэгги.

– Ну и денек, а ведь солнце еще даже не встало. Мы познакомились с самой смелой девочкой в Калифорнии, а меня обнял сам Хью Салливан. Ну ладно вам, Хью.

– Мама Кейт согласилась принять снотворное задолго до того, как вы позвонили, – объяснил Эйдан. – Кейт, она будет на седьмом небе от счастья, когда откроет глаза, а ты будешь рядом. Мы так перепугались, так беспокоились.

Он поднес ее забинтованную ручку к губам и поцеловал ее.

– Почему бы вам с Кейт не присесть и не отдохнуть немного. Я схожу помочь с кофе. Кейт, а как насчет того, чтобы выпить еще чашечку горячего шоколада?

Прижавшись к отцу, она кивнула:

– Да, пожалуйста.

Но стоило ей сказать это, как за окном сверкнули проблесковые маячки полицейской машины.

– Это, наверное, шериф. Он добрый, – добавила она, обращаясь к Кейт.

– Джулия.

Рэд Бакман напоминал скорее серфера, нежели полицейского. Пускай он уже разменял четвертый десяток, но, когда время позволяло, он хватал доску и рассекал волны. Короткая, выгоревшая на солнце косичка завалилась за воротник куртки. На загорелом и морщинистом лице – результат долгих часов, проведенных на пляже и в воде, – частенько появлялось выражение обманчивого безразличия.

Джулия знала, что он умен, проницателен и предан своему делу. А еще она знала, что у него с ее матерью ни к чему не обязывающий секс по дружбе.

– Вы еще не знакомы с заместителем шерифа Уилсон. Микаэла, это Джулия Купер.

– Мэм.

Рядом с Рэдом стояла юная темнокожая красотка с блестящей кожей, которой просто до невозможности шла униформа. «Интересно, ей уже можно пить? – подумала Джулия. – В этих начищенных до блеска ботинках она точь-в-точь солдат».

– Кейтлин с отцом в гостиной. Ее дедушка тоже здесь.

– Погоди-ка. Ты уверена, что девочка не сбежала из дома?

– Об этом не может быть и речи, Рэд. Ты все поймешь, когда расспросишь ее. Сейчас она успокоилась, но ребенок был напуган, и кто-то очень для этого постарался.

– Ладно, тогда приступим.

Он вошел в комнату, заместитель последовала следом на расстоянии в полшага.

Сидя на коленях у Эйдана, Кейт окинула его пристальным взглядом.

– А вы правда шериф?

– Правда, – ответил он и вынул из кармана полицейский жетон. – Тут прямо так и написано. Рэд Бакман. – Он повернулся к Эйдану: – Вы отец Кейтлин?

– Да, Эйдан Салливан.

– Не возражаете, если я с ней побеседую?

– Вовсе нет. Кейт, ты же поговоришь с шерифом Бакманом?

– Я не успела позвонить в девять-один-один – Диллон нашел меня. Поэтому позвонила Джулия.

– И это правильно. Присядь, Мик, – обратился он к своей подчиненной, которая не оценила фамильярности начальника, но села. – Почему бы тебе не рассказать мне все, что произошло?

– Прадедушка умер, поэтому в поместье приехало много людей.

– Это я знаю. Соболезную смерти твоего прадедушки. Ты знала приехавших к вам людей?

– Почти всех. Потом люди начали вставать, рассказывать истории о нем и все такое, я переоделась, и мы с другими детьми пошли играть на улицу. Потом мы решили поиграть в прятки. Бойду выпало быть ведущим, а я заранее решила, где буду прятаться.

Тут она на секунду нахмурилась и продолжила рассказывать все, что стряслось.

Рэд не перебивал, только встал на мгновение, когда Мэгги вошла в комнату в компании Хью Салливана. Он отпил кофе и кивнул Кейт:

– Продолжай, милая.

Он заметил, как помрачнел Эйдан, когда она заговорила об угрозах: переломанных пальцах, пистолетах, как он изо всех сил сдерживал слезы.

Микаэла внимательно наблюдала за ними и подробно все записывала.

– И я увидела свет. Но сперва услышала шум прибоя, – поправила себя Кейт и продолжила.

– Тебе, наверное, было страшно.

– Меня все время трясло. Пришлось заставить себя успокоиться, чтобы притвориться спящей.

– А откуда ты знаешь, что простыни можно связать в веревку?

– В кино видела. Не думала, что будет так тяжело: у меня не получилось порвать их, поэтому пришлось нелегко.

– Ты не видела лиц похитителей?

– Я видела одного из них под деревом. Но совсем недолго: у него была борода и светлые волосы.

– А ты сможешь узнать его, если увидишь?

– Не знаю. – Она прижалась к отцу. – А мне придется?

– Непременно. А имена? Они называли друг друга по именам?

– Не помню. А, нет, по телефону, когда я притворилась, что сплю, он позвонил кому-то и называл ее «малышка». Но это же не имя.

– Ты можешь сказать, сколько времени прошло между тем, как ты вылезла из окна и как вышла к ранчо?

Она покачала головой.

– Вечность. Было темно, холодно, и у меня все болело. Я боялась, что они меня поймают или что медведь меня поймает и съест. – Она положила голову на Эйдана. – Мне просто хотелось домой.

– Уверен, так оно и было. А теперь я бы хотел немного поговорить с твоими папой и дедушкой. Может, Дил покажет тебе свою комнату.

– Я хочу послушать. Это же произошло со мной. Я хочу послушать.

– Она права, – сказал Хью, и Кейт переползла к нему с коленей Эйдана. – Это произошло с ней.

– Хорошо. Нам понадобится список всех, кто был в доме. Гостей, прислуги, работников.

– Вы получите список.

– Когда он будет у нас, мы проверим, когда и как люди покинули поместье. А прямо сейчас скажите: когда вы заметили, что Кейт куда-то пропала?

– Это все Нина, наша няня.

– Полное имя?

– Нина Торез. Она с нами уже шесть лет – скоро будет семь, – поправил он себя. – Когда Кейти не вернулась домой вместе с другими детьми, Нина пошла ее искать. А не найдя, позвала нас. Тогда все пустились на поиски. Кажется, Нина зашла к нам в комнату около семи вечера, она была напугана.

– Около семи, – подытожил Хью. – Мы поделились на группы: искали в доме, в других строениях, на участке. Нина обнаружила заколку Кейт около гаража.

– Я потеряла заколки…

– Мы купим тебе новые, – пообещал Хью.

– Мы уже собирались звонить в полицию, как вдруг раздался телефонный звонок.

– По какому именно телефону звонили?

– По домашнему.

– Когда?

– В районе восьми… Да, около того. Голос был мужской. Он сказал, что Кейт у них и если мы позвоним в полицию, ФБР или скажем об этом кому-нибудь, то он… он сделает ей больно. Он сказал, что ее возвращение в целости и сохранности будет стоить нам десять миллионов наличными и что он еще позвонит и скажет, что делать.

Некоторые из нас все равно хотели вызвать полицию. – Хью по-прежнему гладил Кейт по голове, а потом повернул ее личико к своему. – Мы так испугались за тебя. Но к тому моменту моя невестка едва не впала в истерику и была категорически против. Мы решили подождать – самое сложное, что мне когда-либо приходилось делать. Собирать деньги и ждать. – Он поцеловал Кейт в макушку. – И молиться.

– Второй звонок раздался где-то в половине одиннадцатого. Он сказал, что времени у нас до полуночи следующего дня – то есть уже сегодняшнего. Он свяжется с нами еще раз и скажет, куда привезти деньги, а потом расскажет, где находится Кейт.

– Мы с Эйданом решили потребовать у них дать трубку Кейт, чтобы удостовериться…

– Она плакала. Звала меня. – Эйдан уронил голову на ладони.

– Кейт, ты сказала, что один из них ненадолго отлучался.

– Да. Они вышли на улицу. Я слышала их через окно и видела свет фар.

– Можешь сказать, как долго его не было?

– Нет, но я успела вынуть гвозди из рамы и уже начала связывать простыни. Но он вернулся раньше, чем я вылезла из окна.

– И как только он вернулся, ты выбралась из дома?

– Я побоялась, что они придут меня проверить и увидят, что я открыла окно и связала простыни, поэтому пришлось спускаться.

– Твоей сообразительности можно только позавидовать. Диллон, а в какое время ты спустился и столкнулся с Кейт?

– Точно не знаю. Я проснулся от голода и вспомнил о жареной курице.

– Диллон разбудил меня незадолго до часа ночи.

– Ясно, – сказал шериф и встал.

У него в голове сложилась последовательность событий.

– Отвезите девочку домой. Нам нужно поговорить с няней и всеми, кто еще в особняке. Я бы хотел начать утром.

– В любое время.

– Скажем, около восьми. Я дам вам время успокоиться и немного поспать.

Он взглянул на Кейт. Глаза у него были карие, и ради нее их осветила улыбка.

– Я бы хотел побеседовать с тобой еще разок. Ты не против?

– Нет. А вы их поймаете?

– Такой у нас план. А пока подумай и, если вспомнишь что-нибудь, пусть даже самую крохотную деталь, дай мне знать. – Он достал из кармана визитку. – Это мое имя, рабочий и домашний телефон. Еще здесь есть адрес моей электронной почты. Держи.

Похлопав ее по коленке, Рэд вышел из-за стола.

– Мы будем к восьми. Нам потребуется осмотреть территорию, особенно то место, где схватили Кейт. И еще нам нужно будет допросить всех и каждого. Подготовьте мне список гостей, работников и так далее.

– Обязательно. – Хью посадил Кейт на колени к отцу, поднялся и пожал руку Рэду.

Следом он подошел к Диллону и сделал то же самое.

– Спасибо тебе за то, что сделал все правильно.

– Не за что.

– Нет, есть за что. Спасибо всем вам. Я бы хотел заглянуть к вам через пару дней.

– В любое время, – кивнула Джулия.

– Полиция проводит вас до дома. – Рэд подмигнул Кейт. – Без сирены, но с огнями, пойдет?

Она улыбнулась:

– Окей.

Выйдя из дома, Рэд сел за руль и подождал Микаэлу. Включил проблесковые маячки.

Он поехал за дорогим седаном.

– Это дело рук кого-то из них, Мик.

– Микаэла, – тихо поправила она и выдохнула: – Да, сэр, это уж точно.

Глава четвертая

Свернувшись в объятиях отца, Кейт уснула прежде, чем они выехали с ранчо.

– Она измотана, – прошептал Эйдан. – Хочу, чтобы ее осмотрел доктор, но…

– Пусть сначала поспит. Я вызову Бена. Ради нас он приедет.

– Я так испугался… Ей всего лишь десять, но я боялся, что он… они… могут…

Хью сжал его руку.

– Я тоже. Но этого не произошло, они ее не тронули. Она в безопасности.

– Она была так близко. Всего в нескольких километрах. Боже, папа. Какая же она смелая, чертовски умная и смелая. Она сама вызволила себя из беды, сама! Моя маленькая бесстрашная девочка вызволила себя из беды. А я теперь боюсь отвести от нее взгляд.

Хью снизил скорость, когда они подъехали к воротам, охранявшим проезд на полуостров, и подождал, пока они откроются.

– У них была возможность попасть внутрь и уйти незамеченными. Без кода доступа или чьей-то помощи это невозможно. Сегодня здесь были только свои.

Вдоль извилистой дороги, что убегала от моря к многоуровневому дому на холме, зажглись фонари.

Дом, подумал Хью, родители построили его как убежище для себя и семьи. И вот сегодня, в тот самый день, когда они поминали отца, кто-то проник в святилище, осквернил его и украл его внучку.

Теперь это святилище принадлежит ему, и он сделает все от него зависящее, чтобы такое святотатство впредь не повторилось.

– Я помогу тебе с дверью, – сказал Хью, подъезжая к дому, но вся семья уже выбежала из дома их встречать. Пока жена, сестра и зять ринулись к машине, Хью подошел к портику главного входа, у которого стояла его мама.

Она выглядела хрупкой и уставшей.

Он обхватил ее лицо руками и большими пальцами утер слезы.

– Она в порядке, ма. Спит.

– Где…

– Я расскажу обо всем внутри. Давай зайдем в дом, пусть Эйдан отнесет ее наверх и уложит в кровать. Нашей малышке пришлось несладко, но теперь она в безопасности, мам, с ней все в порядке. Пара синяков, царапин, и только-то.

– У меня колени дрожат. Так всегда бывает, когда самое страшное осталось позади. Придержи-ка меня за руку.

Он помог матери вернуться в дом и усадил ее в любимое кресло у камина, из которого через широкое окно открывался вид на океан.

Когда Эйдан занес Кейт в дом, ее голова покоилась у него на плече, а тело обмякло, словно она была тряпичной куклой. Розмари прижала палец к губам.

– Пойду уложу ее, – тихо сказал Эйдан. – И останусь с ней на случай, если она проснется. Не хочу, чтобы она проснулась в одиночестве.

– Я принесу чай и что-нибудь поесть, – сказала Морин. – И проведаю Шарлотту. Если она не спит, приведу ее к вам.

– Эйдан, я тебе помогу – расправлю кровать и проверю, как там Шарлотта. Мо, а ты принеси Эйдану поесть, – сказала Лили и побежала вверх по лестнице вперед Эйдана.

– Мы подождем, пока Лили и Морин вернутся, – объявила Розмари. – А потом, прежде чем пойдем спать, послушаем, что расскажет Хью.

– Та еще история. Но я хочу сказать, что полиция уже взялась за дело и через несколько часов они будут здесь, чтобы поговорить со всеми нами. Поэтому нам стоит немного поспать.

Пока Эйдан снимал с Кейт кроссовки, Рэд и Микаэла поднимались по крутому склону холма в другой части полуострова.

– Пойми, если она вышла из леса и увидела поле, забор и коров, то, скорее всего, она пришла к Куперам с юга.

– Она могла ходить кругами, обойти ранчо или вообще спуститься с холмов.

– Возможно, – согласился Рэд. – Но в этом районе? Здесь же только элитный двухэтажный коттедж. К югу на полтора километра ничего нет, а ранчо Куперов в пяти километрах на север. Стоит проверить.

– А вы знаете людей, которые там живут?

– Когда работаешь в таком месте, полезно знать, кто есть кто. И мне как раз известно, что хозяева сейчас отдыхают на Гавайях.

Микаэла заерзала и пристально вгляделась в извивающуюся дорогу.

– Так, значит, там сейчас никто не живет. Это может быть кому-то на руку.

– Вот и я так подумал. Наружное освещение отключено, и оттуда доносится какой-то гул. Они бы включили сигнализацию перед отъездом.

Он сбавил скорость, когда в свете фар проступило очертание коттеджа.

– Кажется, с другой стороны дома горит свет. Под навесом стоит фургон. Это их машина?

– Одна из. У них есть внедорожник. Наверное, на нем они уехали в аэропорт. Мик, держи пистолет наготове.

Они вышли из машины, и она расстегнула кобуру.

– Давай-ка сперва немного осмотримся. Малышка сказала, что они держали ее в комнате, из которой было видно холмы.

– И она видела фары машины, на которой он уехал. Учитывая расположение коттеджа, этот поворот ведет к шоссе номер один? Да, она могла видеть фары.

– Если это то самое место, то они наверняка давно уехали, только…

Рэд запнулся, увидев веревку из белых простыней, свисавшую из окна на втором этаже.

– Да, это то самое место. Чтоб меня, Мик, только взгляни, что сделал этот ребенок.

Покачав головой, он приблизился к черному ходу.

– Не заперто. Давай разберемся, что к чему.

Держа пистолеты наготове, они зашли внутрь, целясь в разных направлениях.

Она заметила открытую пачку чипсов «Доритос» со вкусом «кул ранч», картонную коробку с пустыми бутылками из-под пива. Проходя через прачечную и уборную, своего рода комнату для всевозможных хобби, она почувствовала запах травки, а в гостиной встретилась с Рэдом.

Они поднялись на второй этаж, проверили оборудованную огромной гардеробной хозяйскую спальню, окна которой выходили на переднюю часть дома. Гостевую с отдельной ванной. Вторую гостевую комнату и ту, что осталась напоследок.

– Самая маленькая комната, – заключил Рэд, – и окна смотрят на задний двор. А они не полные идиоты.

– Их давно и след простыл.

Микаэла проверила окна.

– Они уехали, как только поняли, что она сбежала. Одно из окон так и осталось заколоченным. – Она указала на пол. – А второе ей удалось открыть. Ложка вся в царапинах. Она хорошо потрудилась.

Рэд спрятал пистолет в кобуру и выглянул в окно.

– Будь эта девчонка постарше, я бы купил ей пива. Да что там, целый бочонок. Вот это смелость, Мик. Давай воздадим ей должное и поймаем этих засранцев.

– Я в деле.

Солнце прокралось в окно, пока Эйдан дремал в кресле. Кейт захныкала и принялась ворочаться.

Он вздрогнул и проснулся, продираясь сквозь завесу слабости, что накрыла его тело и разум. Он быстро поднялся, сел на край кровати, взял Кейт за руку и погладил по голове.

– Все хорошо, милая, все хорошо. Папа рядом.

Она широко открыла глаза и первые секунды будто ничего не видела. С тихим всхлипом она бросилась к нему в объятия.

– Это был кошмар. Мне приснился страшный сон.

– Я рядом.

Она прижалась к нему, свернувшись калачиком, и время от времени тихо всхлипывала. И вдруг замерла, вспомнив все.

– Это был не сон. Злые…

– Ты в безопасности. Здесь, со мной.

– Я сбежала.

Кейт сделала глубокий вдох и вновь расслабилась.

– Вы с дедушкой приехали за мной.

– Да.

Он слегка откинул ее голову назад и поцеловал в нос. Ему было больно видеть синяки у нее на лице, тени под глазами.

– Я всегда приеду за своей умницей.

Она прижалась щекой к его плечу и нахмурилась.

– Я порвала свитер. И запачкала.

– Не важно.

Он принялся гладить Кейт по спине, чтобы успокоить и ее, и себя.

– Я не хотел тебя будить, но раз уж ты проснулась, то хочешь, я помогу тебе принять ванну и принесу чистую одежду?

– Папа! – в ужасе воскликнула она, оттолкнув его. – Я не могу принимать при тебе ванну! Я же девочка, а ты – нет. И вообще, мне душ больше нравится.

Это совершенно нормально, подумал он и почувствовал комок в горле. Совершенно нормально.

– Как я мог забыть? А знаешь, я схожу проверить, проснулась ли мама. Она так испугалась и издергалась, что я еле уговорил ее принять снотворное. Она будет счастлива тебя увидеть.

– Да вы только посмотрите на них!

В дверном проеме сверкнул кашемировый халат поверх расшитой пижамы – Лили. Она вошла и обняла Кейт.

– Проснулись, милые?

– И мы теперь слишком большие, чтобы принимать ванну и мою помощь.

Лили изогнула брови в знак удивления.

– Разумеется. Я как раз пришла ненадолго сменить тебя, Эйдан. Позволь нам с Кейт со всем разобраться.

– Я испортила свитер, бабушка Лили.

Свитер все еще был на Кейт, и Лили провела пальцем по краю разрыва.

– Я называю это знак почета. Пойдем помоем тебя, милая.

И вновь она подняла брови и в слегка преувеличенной манере южной леди сказала:

– Вы не оставите нас, сэр?

– Ну раз меня так просят удалиться…

Он широко улыбнулся Кейт, но, стоило ему выйти из комнаты, улыбка исчезла. Неужели его малышка теперь будет просыпаться от кошмаров и дрожать, схватившись за его рукав?

Неужели эти ублюдки украли у его малышки детство? И насколько глубоки те раны, что они ей нанесли?

Он зашел к себе в спальню, Шарлотта все еще спала. Он заранее задернул шторы, чтобы свет восходящего солнца не потревожил ее, и почувствовал облегчение, когда она согласилась принять таблетку.

Когда она проснется, Кейт уже помоется и переоденется. Кейт уже дома. Им стоит это отпраздновать, осмыслить, прежде чем решить, что делать дальше. Обратиться к частному детективу, если полиция не сумеет быстро найти похитителей? Найти психолога для Кейт? Нет, для них для всех, мысленно поправил он себя, шагнув в ванную комнату, чтобы самому принять душ.

Пересмотр домашней системы безопасности, в школе у Кейт, во время путешествий. Ему было паршиво из-за того, что придется уволить Нину. Он ни секунды не верил в то, что она поступила безответственно и заслуживала наказания. Но Шарлотта не успокоилась бы, пока Нина была с ними.

Стоя под душем, позволив пульсирующей горячей воде смыть с него усталость, он задумался о новом проекте, на участие в котором успел согласиться.

Съемки в Луизиане всего через две недели.

Стоит ли отказаться? Или забрать Кейт из школы, нанять репетитора и всем вместе приехать на съемки?

А может, просто отменить все, остаться дома до тех пор, пока не появится уверенность, что с Кейт все в порядке?

Эйдан подумал, что, оказавшись в неизведанной местности, нужно двигаться постепенно.

Прежде чем вернуться в спальню, он натянул на себя джинсы и свитер. Никаких романтических вечеров в Кабо. Не сейчас. Никаких краткосрочных поездок без дочери.

Шарлотта согласится с этим.

Он не стал ее будить и вышел, тихо притворив за собой дверь.

Ему стало чуть легче, когда он услышал смех Кейт и ответный хохот Лили, доносящиеся из-за двери комнаты дочери. Боже, спасибо тебе за Лили, подумал он и спустился вниз.

Спасибо тебе, Господи, за семью.

Однако он удивился, увидев на террасе отца, любующегося холмами с чашкой кофе в руках. Эйдан тоже налил себе чашечку и вышел к отцу.

Ветер, проносившийся над кустами, секвойями, соснами, приносил аромат холмов и моря. Верхушки гор укрывал снег, а по земле стелился утренний туман.

– Холодновато, пап.

– Мне нужно было подышать свежим воздухом. Порой я забываю, как красивы горы. Как там Кейт?

– С ней Лили. Она проснулась от страха, но… поборола его.

– Ты сам-то поспал?

– Немного. А ты?

– Немного.

– Пап, я хочу сказать спасибо за то, что ты хотел сделать. Это не просто деньги, это…

– Ты же знаешь, как я отношусь к таким разговорам.

– Они тебя раздражают. Да.

На этот раз улыбнуться было проще.

– Но я все равно должен был это сделать. И сказать, что люблю тебя, папа.

– А вот такие разговоры мне по душе. – Хью похлопал Эйдана по плечу. – Ради семьи я готов на все. Уверен, ты тоже.

– Я пытаюсь понять, как будет лучше для семьи. Через две недели я должен быть в Новом Орлеане на съемках «Тихой смерти». Даже если я возьму с собой Кейт и Шарлотту, в следующем месяце Шарлотте придется вернуться в Лос-Анджелес, чтобы начать работать над «Треском», а съемки занимают много времени… Я думаю отказаться.

– Эйдан, не нравится мне, что ты отказываешься от такой роли. Это же настоящий подарок судьбы. Я знаю, почему ты хочешь это сделать, но все равно не одобряю. Все это. Ты же знаешь, что мы с Лили присмотрим за Кейт, пока ты будешь на съемках.

– Не уверен, что смогу поехать без нее. Только не сейчас.

Нет, он уверен, что не поедет без нее. Он решил это и за себя, и за дочь.

– Шарлотта так старалась заполучить роль в «Треске», – продолжил он. – Я не могу попросить ее отказаться от съемок и поехать со мной в Новый Орлеан.

Хью обратил взор к вершинам гор, к облакам, которые словно укрыли и сгладили их.

– Ты прав, на твоем месте я бы сделал то же самое.

– Я подумываю о том, чтобы взять перерыв на полгода, может, на год. Можно будет взять Кейт в Ирландию, помочь бабушке обустроиться. Они обе будут в восторге.

Хью кивнул, хоть ему и было грустно. Мать, сын, любимая внучка – теперь их будет разделять океан.

– Так будет лучше.

– Если полиция не найдет этих гаденышей в ближайшее время, я найму частного детектива. Предложу ему хорошее вознаграждение.

Хью повернулся к сыну. Он не побрился, но щетина на подбородке и щеках была не черной, а седой.

– Я тоже думал об этом.

– Хорошо. Значит, я на правильном пути. И я хочу найти хорошего семейного психолога. Какой бы сильной Кейт ни была, ей стоит с кем-нибудь поговорить. Всем нам стоит.

Эйдан взглянул на часы.

– Скоро приедет полиция, это наш следующий шаг. Нужно разбудить Шарлотту.

Обернувшись, он увидел, как Кейт сидела за стойкой, скрестив ноги, и смотрела, как Нина просеивает муку в чашку.

– Посмотри на это, – сказал он отцу.

– Сердце сжимается, но в хорошем смысле, – ответил Хью.

Хью подошел к двери, открыл ее и шагнул внутрь вместе с Эйданом.

– Моя умничка.

Он поцеловал Кейт в затылок и с благодарностью посмотрел на Лили, которая прислонилась к холодильнику с чашкой кофе в руках.

Бабушка забрала чистые и блестящие волосы внучки в высокий конский хвост, помогла ей выбрать джинсы с цветочками на карманах и светло-голубой свитер. Если бы не синяк на виске и не темные круги под глазами, она бы выглядела как обычная симпатичная десятилетняя девочка.

– Нина печет блинчики.

– Правда?

– Кейтлин попросила, так что я… – Нина бросила на Эйдана умоляющий взгляд, глаза у нее были опухшими от слез.

– Я всеми руками и ногами за блинчики.

Он не отправится прямиком к Шарлотте и постоит с ними немного.

Как вдруг он увидел, что Лили хочет ему что-то сказать, и вышел из кухни вслед за ней. Они прошли в комнату, которая до недавнего времени была кабинетом его деда.

Оскар и другие награды Лиама Салливана блестели; стены украшали кадры из фильмов, закулисные фотографии с коллегами-актерами, режиссерами и звездами Голливуда. Широкая стеклянная дверь вела в сад, который он так любил.

– Эйдан, ты знаешь, что я люблю Кейт сильнее, чем торт «Красный бархат».

Он послушно улыбнулся.

– Да. И я знаю, как сильно ты любишь торт «Красный бархат».

– Нина, – начала она в своей привычной манере с места в карьер. – Она перебралась в комнату рядом с кухней, потому что поняла, что Шарлотта не хочет ее видеть. Но она услышала нас, когда мы спустились на первый этаж. Ей просто хотелось увидеться с Кейт. А Кейт была так рада и сразу же попросила ее испечь блинчики. Эйдан, эта девушка не повела себя безответственно, она…

– Я знаю.

Лили перевела дыхание. В зеленых глазах на молочно-белом лице промелькнули облегчение и разочарование.

– Но ты по-прежнему хочешь ее уволить.

– Я попытаюсь еще раз поговорить с Шарлоттой, но сомневаюсь, что она передумает. И если начистоту, Лили, я не знаю, будет ли Нине комфортно остаться с нами.

– С Шарлоттой.

Южный акцент только добавил колкости ее словам.

Он обожал маму и знал, что Лили и Шарлотта не питают друг к другу нежных чувств.

– Хорошо. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы она нашла себе хорошую работу, и выплачу ей отличное выходное пособие.

– Я использую свое положение, чтобы найти ей хорошее место. Люди прислушиваются ко мне.

– Потому что ты не даешь им выбора.

Она ткнула его пальцем в грудь.

– А зачем мне это?

И поцеловала его в щеку.

– С Кейт все будет в порядке. Дай ей время, дай ей любви, и все будет замечательно.

– Очень надеюсь. Хочешь блинчиков?

– Милый, в моем-то возрасте, да с такой работой, меня и близко к блинчикам подпускать нельзя. – Она похлопала себя по попе. – Но сегодня я сделаю исключение.

Пока она ела, Эйдан не спускал глаз с часов, но заметил, что Нина тихонько выскользнула из кухни.

– Пойду разбужу маму, милая, – сказал он дочери. – Буду Санта-Клаусом, а ты – лучшим в мире подарком.

Кейт слегка улыбнулась и ткнула вилкой блинчик у себя на тарелке.

– Бабушка тоже еще спит?

– Наверное, но я проверю. Тетя Морин и дядя Гарри тоже еще здесь. А еще Миранда, Джек и пара ребят.

– Мы сегодня поедем домой?

– Посмотрим. Помнишь шерифа Бакмана? Он приедет поговорить со всеми.

Кейт отложила вилку и, сцепив руки под столом, уставилась на тарелку.

– Он их поймал?

– Не знаю, Кейти, но ты в безопасности.

– Ты быстро вернешься? Поднимешься наверх и сразу же вернешься?

– Сразу же. Лили и дедушка останутся с тобой.

– А Нина?

– Нина сейчас немного занята, – сказала Лили. – Хочешь, мы соберем один из твоих любимых пазлов, из-за которых я начинаю говорить плохие слова?

Это заставило девочку улыбнуться.

– А можно мы соберем его в гостиной, чтобы видеть море и разжечь камин?

– Отличная идея, – одобрил Хью и поднялся. – Но пазл выбираю я.

– Только не очень легкий! – Кейт спустилась с табурета и побежала за ним.

Но вдруг остановилась и с мольбой посмотрела на отца.

– Возвращайся поскорее.

– Обязательно, – пообещал Эйдан.

– Время и любовь, Эйдан, – напомнила Лили Эйдану, смотревшему вслед убегающей дочери.

Он кивнул и направился на второй этаж. В спальне он отдернул шторы, позволив свету заполнить комнату, и сел на кровать рядом со спящей Шарлоттой. Волосы жены под солнцем казались золотыми нитями. Эйдан нежно убрал прядь у нее с лица и поцеловал ее.

Шарлотта не пошевелилась – даже без снотворного она всегда крепко спала, поэтому он взял ее за руку, поцеловал пальцы и позвал по имени.

– Шарлотта, пора просыпаться.

На этот раз она зашевелилась и попыталась перевернуться на другой бок, но Эйдан не дал ей этого сделать.

– Шарлотта, просыпайся.

– Дай поспать еще…

Ее глаза распахнулись и сразу же наполнились слезами.

– Кейтлин! – Рыдая, она бросилась в объятия Эйдана. – Господи, господи, как я могла уснуть, когда малышка пропала? Как я могла…

– Шарлотта, тихо, тихо. Кейтлин дома. Она в безопасности. Сидит на первом этаже.

– Зачем ты мне врешь? Зачем измываешься надо мной?

– Прекрати! – Он оторвал ее от себя и слегка потряс, чтобы предотвратить приступ истерии. – Она внизу, Шарлотта. Ей удалось сбежать. Она в безопасности.

Ее взгляд стал пустым.

– О чем ты?

– О нашей дочери, Шарлотта! – Эйдан почувствовал, как к горлу вновь подступил ком. – Наша храбрая маленькая дочь вылезла из окна. Она сбежала и обратилась за помощью. Ночью мы с папой переговорили с полицией и привезли Кейт домой. Она спала, когда мы вернулись, а ты приняла… Так что…

– Она… Она вылезла из окна? О господи! А они… Полиция, ты вызвал полицию?

– Нет, это сделала семья, которая ей помогла. Шериф Бакман с помощницей будут здесь минут через десять, так что…

– Они приедут сюда? Они поймали похитителей? Они поймали людей, увозивших Кейтлин?

– Я не знаю. Они были в масках. Кейт не знала, где находится. Слава богу, она вышла к тому дому и семья, которая там живет, позаботилась о ней, пока мы не приехали. Шарлотта, она внизу. Вставай.

– Господи, господи, меня еще шатает из-за снотворного. Не могу сосредоточиться.

Она откинула одеяло, вскочила на ноги и чуть было не выбежала из комнаты в одной ночнушке, но Эйдан ее остановил.

– Милая, хоть халат накинь. Полиция сейчас приедет.

– Какое мне дело до…

Он взял халат, лежавший в ногах кровати, и помог ей его надеть.

– Меня трясет, меня трясет. Это все какой-то кошмарный сон. Кейтлин.

Она в рыданиях выбежала из комнаты и спустилась на первый этаж. Увидев Кейтлин, которая сидела на полу и собирала пазл, она взвыла.

Шарлотта бросилась к Кейт, упала на колени и крепко обняла дочь.

– Кейтлин. Кейт. Моя Кейти. Малышка моя! Не могу поверить, что ты…

Она не договорила и принялась покрывать лицо Кейт поцелуями.

– Дай мне посмотреть на тебя. Дай взглянуть. Милая, они сделали тебе больно?

– Они заперли меня в комнате, но я сбежала.

– Как такое могло случиться? – Она вновь прижала к себе Кейт. – Только подумаю, что могло произойти… Эта Нина! Пусть ее арестуют!

– Шарлотта.

Пока Хью пытался что-то сказать, Кейт высвободилась из объятий матери.

– Нина ни в чем не виновата! Не обижай Нину!

– Она должна была присматривать за тобой, заботиться о тебе. Я ей доверяла. Я никогда ее не прощу. Судя по всему, она тоже соучастница. Моя малышка!

– Нина не виновата. – Кейт вновь оттолкнула протянутые руки Шарлотты. – Это же ты сказала мне, где лучше спрятаться. Ты посоветовала сыграть в прятки и спрятаться на дереве, где никто меня не найдет и я выиграю!

– Не говори ерунды.

Прежде чем Эйдан успел что-то сказать, Хью поднял вверх руку.

– Когда мама сказала тебе, где лучше спрятаться, Кейти?

– Хватит приставать к ней! Неужели она мало страдала? Эйдан, пора забрать нашу малышку из этого дома. Пора ехать домой.

– Так когда, Кейтлин? – повторил свой вопрос Хью.

– Утром перед поминками. – Голос слегка дрожал, но Кейт не сводила взгляда с Шарлотты.

Она смотрела на мать не так, как смотрят на знакомых, а так, словно обнаружила что-то доселе неизвестное.

– Она предложила прогуляться, когда Нина будет еще спать. Рано-рано. И сказала, что знает лучшее место, где можно спрятаться, а показав мне его, попросила никому об этом не рассказывать. Это был наш секрет, как и то, что последней игрой будут прятки.

– Это нелепица. Она не знает, что говорит. Пойдем со мной, Кейтлин, сейчас же. Нам нужно собираться.

– «Похитителей», – сказал бледный как смерть Эйдан, встав между женой и дочерью. – Когда я сказал тебе, что Кейт дома, в безопасности, первой реакцией… был шок, а не облегчение. Теперь я понял. И ты сказала «людей». Поймала ли полиция «людей», которые похитили Кейт.

– Ради всего святого, Эйдан, разве это важно? Я приходила в себя после снотворного. И…

Кейт содрогнулась от холода, которым исполнился голос отца. Лили отвела ее в сторонку.

– Когда ты приняла таблетку, мы знали только об одном похитителе. Один человек. Но их было двое. Двое. Откуда ты об этом узнала, Шарлотта?

– Я не знала!

Полы халата закружились, когда она обернулась и прижала руки к сердцу.

– Как я могла! Это же просто фигура речи, а я была спросонья, да к тому же расстроена. Прекрати. Я хочу домой.

У Кейт скрутило живот, но она все равно шагнула вперед.

– Я забыла рассказать об этом полиции, но сейчас вспомнила.

Лили взяла Кейт за руку:

– Что ты вспомнила?

– Когда я притворилась, что сплю, он говорил с кем-то по телефону. Он спросил: ты звонишь по няниному телефону? И что если кто-нибудь решит проверить, то во всем обвинят няню.

– Кейтлин не знает, о чем говорит, одному богу известно, что они с ней…

– Нет, я знаю. – Слезы катились по щекам, но глаза горели. – Я помню. Ты сказала мне, где прятаться. Ты сказала, чтобы я приберегла эту игру напоследок. А он спросил, звонишь ли ты по телефону няни. Потому что это была ты. Я знала. Глубоко в душе я знала, поэтому я не хотела видеть маму. Я хотела только к папе.

– Прекрати немедленно.

Шарлотта попыталась схватить Кейт за руку, но путь ей преградила Лили.

– Не смей трогать ребенка.

– Прочь с дороги, линялая сука. – Шарлотта яростно толкнула Лили, но та не сдвинулась с места. – Убери свою толстую задницу с дороги, а то…

Глаза у Лили сверкнули, и она вплотную подошла к Шарлотте.

– А то что? Застрелишь меня, ты, жалкое подобие матери? Да ты не способна выйти из комнаты с одной дверью, даже если она настежь открыта, и ты не выпутаешься из того, что натворила, низкопробная третьесортная актриска. Тронешь меня хоть пальцем – и очнешься на полу, а из носа, за который заплатил Эйдан, будет хлестать кровь.

– Хватит! – Эйдан протиснулся между ними с поднятыми руками, а Хью отвел Кейт в сторонку. – Прекратите. Шарлотта, Лили, сядьте.

Тряхнув волосами, Шарлотта ткнула пальцем в сторону Лили:

– Я не останусь с ней в одном доме. Пойду оденусь. Эйдан, мы уезжаем.

Она хотела выбежать из комнаты, но Эйдан схватил ее за локоть.

– Я сказал, сядь.

– Не смей со мной так разговаривать. Что с тобой? – Зарыдав, она бросилась к нему. – Я не могу здесь оставаться. Эйдан, Эйдан, эта женщина меня ненавидит и всегда ненавидела. Ты слышал? Ты слышал, что она сказала? Почему ты позволяешь ей меня так оскорблять?

– Я могу и не так тебя оскорбить, – выпалила Лили. – Я годами копила материал.

Эйдан умоляюще посмотрел на Лили, и она подняла руку в знак мира.

– Сядь, Шарлотта, – повторил Эйдан.

– Я не сяду в одном доме и тем более в одной комнате с этой женщиной.

– Дело не в Лили. Дело в Кейтлин. Дело в том, что ты замешана в этой истории.

– Как ты можешь в это верить. Я же ее мать! Наша малышка расстроена и сбита с толку.

Шарлотта резко обернулась, выдержав на себе пристальный взгляд Кейт.

– Кейти, мы поможем тебе. Ты пережила настоящее испытание.

– Ты сказала мне, где можно спрятаться. Ты сказала: давай прогуляемся, пока все будут спать, и я покажу тебе секретное место.

– Нет! Ты все перепутала. Наверное, это была Нина…

– Она гуляла с тобой. – Голос Розмари, стоявшей в дверном проходе, дрогнул. – Я видела вас. Вчера утром я видела тебя с Кейт, когда вышла на улицу подышать морским воздухом.

– Ты бредишь. Вы все сговорились против меня! Вы…

– Замолчи. Замолчи и сядь на место.

Эйдан, которому все происходящее уже порядком надоело, насильно усадил Шарлотту в кресло.

– Бабушка, что ты видела?

– Я увидела, как они вместе гуляли, и подумала, как мило, что они решили пройтись так рано – солнце только поднималось над холмами и вода начинала серебриться. Я хотела было их окликнуть, но решила этого не делать, чтобы они побыли вдвоем.

– Что ты наделала?

– Ничего! Это в твоем стиле. – Она плюнула в Эйдана. – В твоем стиле – встать на сторону тех, кто против меня.

– Нет, – тихо ответил он. – Это неправда.

Он посмотрел в окно, услышав сигнал ворот.

– Должно быть, шериф приехал.

– Я открою ворота, – сказала Лили и пошла к пульту управления.

– Только попробуй встать, и я усажу тебя обратно, – угрожающе сказал Эйдан Шарлотте, которая начала подниматься.

– Тронешь меня хоть пальцем…

Она разрыдалась и съежилась, когда Эйдан приблизился к ней на шаг.

– Ты обезумел.

Закрыв лицо руками, она прибегла к испробованной тактике обороны. Слезам.

Глава пятая

– Садись, Кейти. Ма, посиди с ней.

– Ты же веришь мне, дедушка?

– Верю. – Он обнял ее и слегка хлопнул по попе, подтолкнув к дивану. – Мне жаль это говорить, но я тебе верю.

Он подошел к матери, обнял ее и отвел к Кейт.

– Лили, попроси Нину спуститься, и пусть захватит телефон.

– Не смейте приводить сюда эту лгунью.

– Замолчи. Лей крокодильи слезы сколько пожелаешь, только замолчи, – сказал Эйдан.

Стоило ему заговорить, как по лестнице сбежала его сестра.

– Что происходит? Мы услышали крики.

– Судя по всему, Шарлотта причастна к похищению Кейт.

– Ты… Что?

Эйдан потер лицо.

– Сделай одолжение: попроси кого-нибудь сделать кофе. Может, полиция захочет. А потом вместе с Гарри приходите послушать. Пусть Миранда и Джек останутся с детьми наверху или отведут их в кинозал. У нас тут намечается шоу века, и им его видеть не стоит.

– Хью, почему ты решил, что она… Хорошо, – заключила она, увидев, как он качает головой. – Я все сделаю.

Когда Хью распахнул дверь, Рэд и Микаэла как раз вышли из машины.

– Доброе утро, мистер Салливан. Как Кейтлин?

– Хью, – сказал он. – Прошу вас, зовите меня просто Хью. У нас тут… кое-что произошло. Кейт вспомнила важные подробности. Детали.

– Это может помочь, – сказал Рэд, но, заметив напряжение и ярость в глазах у Хью, он спросил: – Хотите сказать, что эти детали могут нанести ей больше вреда, чем мы думали?

– Нет-нет, ничего такого. Просто… – Он разжал кулаки. – Вам лучше самим послушать. Прошу, заходите.

Под высоким потолком, на фоне панорамного вида на небо и море, перед Рэдом предстала занимательная сцена.

В объятиях бабушки сидела девочка с заплаканным лицом и яростью во взгляде. Сбоку от девочки на ручке дивана сидела фигуристая рыжеволосая женщина, которую он видел в фильмах.

Совсем как стражник на посту.

Ослепительно красивая блондинка в белом шелковом халате рыдала, а ее муж (он узнал блондинку и понял, кто есть кто) стоял позади кресла, в котором она сидела. Еще один страж.

– Моя мать Розмари, – начал Хью. – Моя жена Лили. И сестра Морин.

– Кофе сейчас принесут. Гарри одевается.

Взглянув на Хью, она все поняла и села на диван рядом с матерью.

«Единый фронт, – подумал Рэд. – А вот блондинку в него не приняли».

– Это шериф Бакман и заместитель Уилсон. А это Нина, няня Кейтлин.

– Уберите ее отсюда!

Нина робко попятилась.

– Мисс Лили сказала, чтобы я спустилась и принесла телефон.

– Ты уволена! Понимаешь, что значит это слово?

Миниатюрная девушка, которой едва исполнилось двадцать пять, она всегда беспрекословно подчинялась Шарлотте, боялась ее. Но на этот раз Нина расправила плечи.

– Это значит, что мне больше не нужно слушать вас и выполнять приказы.

Рэда поразило, как быстро слезы Шарлотты превратились в гнев и она попыталась встать. Но Эйдан схватил ее за плечи и усадил обратно в кресло.

– Не трогай меня. Шериф, вы должны мне помочь.

И Рэд отметил, что слезы вернулись как по щелчку пальцев.

– Прошу вас, они измываются надо мной. Физически, вербально, эмоционально. Пожалуйста.

Прекрасное лицо с сияющими глазами обратилось к Рэду. Руки тянулись к нему в мольбе.

– Мы здесь, чтобы помочь, – бросил он в ответ. – Почему бы нам всем не присесть?

Женщина ввезла поднос. Он почувствовал запах кофе.

– Спасибо, Сьюзан, – сказала Морин и вскочила на ноги. – Дальше я сама. Сьюзан помогает маме по хозяйству. Сьюзан, можешь идти. Это мой муж. Гарри, это шериф Бакман и заместитель шерифа Уилсон. Присядь, – прошептала она мужу.

Но перед этим Гарри подошел к Кейт и, будучи почти метр девяносто ростом, наклонился и чмокнул ее в щечку.

– Ты уже спала, когда я видел тебя вчера.

Он уселся в кресло и вытянул свои длинные ноги.

Места было предостаточно, и Рэд выбрал кресло, откуда ему было хорошо видно девочку и блондинку, мать и дочь, потому что между ними что-то происходило.

– Как ты, Кейтлин?

– Мне больше не страшно. И я вспомнила, что это она показала, где мне нужно прятаться. – И показала пальцем на мать.

– Она не понимает, что говорит. Должно быть, эти чудовища что-то ей подмешали и это повлияло на память. Она сама не знает, что несет.

– Но я знаю, – сказала Кейт, смотря в глаза матери.

Шарлотта первая отвела взгляд.

– Вчера рано утром она разбудила меня и сказала, что это сюрприз. Она вообще не встает рано, а тут уже была одета, а в руках держала мою куртку и ботинки.

– Неправда!

– Нет, правда!

– Шарлотта, – вмешалась Розмари. – Я видела вас. Я видела, как они гуляли, едва рассвело.

Рэд поднял руку, не позволив Шарлотте снова вмешаться.

– Я бы хотел послушать Кейти.

– Я не позволю вам допрашивать мою дочь.

– Не думаю, что это можно расценить как допрос. – Рэд бросил на Шарлотту беглый взгляд, прежде чем сосредоточиться на том, что скажет Кейт. – Я хочу послушать ее историю. Кейт, расскажи мне, что ты вспомнила.

– Она сказала, что мы немного прогуляемся. Я так обрадовалась, потому что она сказала, что это будет нашим секретом.

Голос звучал бойко, но кулачком она утирала слезы с глаз.

– Она сказала, что знает отличное место, где можно спрятаться, и что напоследок мы должны сыграть в прятки и я должна спрятаться именно там – на дереве рядом с гаражом. Там меня никто не найдет, и я выиграю.

– Йога, – тихо сказал Эйдан. – Боже, как можно было быть таким глупым, таким слепым? Когда я проснулся, ты зашла в спальню. На тебе были штаны для йоги и майка, ты сказала, что отнесла коврик к бассейну, чтобы немного позаниматься.

– Что я и сделала, или теперь это считается преступлением?

– Черные штаны для йоги, – сказала Розмари, прикрыв глаза. – Черно-белая майка в цветочек.

– Да, – кивнул Эйдан.

– Розмари просто видела, как я возвращаюсь со стороны бассейна, она запуталась.

– Да тут, кажется, много кто запутался, – с легкой улыбкой сказал Рэд. – А Кейти уверена в том, что говорит.

– Она в шоке и по-прежнему может находиться под влиянием того, что ей дали эти монстры.

– Эти монстры отвезли ее в домик Венфилдов, до которого отсюда по прямой километров пять. – Шериф не сводил глаз с Шарлотты. – Может, по-вашему, они тоже запутались?

Он заметил, как она побледнела и впилась ногтями в ручки кресла. Он понял, что она лжет, еще прежде, чем она открыла рот.

– Они преступники, лжецы. И работают с бессердечной стервой. – Она указала на Нину. – Настроила против меня ребенка, и все ради денег.

– Да я скорее отрежу себе руку, но никому не позволю и сама не сделаю Кейтлин больно. Я готова пройти тестирование на детекторе лжи, – сказала няня Рэду. – Сделаю все как вы скажете.

– Похититель говорил по телефону с женщиной, но это была не Нина, – сказала Кейт. – Он спросил, звонит ли она по телефону няни, а потом добавил: «Хорошо». Он назвал ее «малышка». А на телефоне, когда он зазвонил, заиграл «Мексиканский танец со шляпами». Я знаю, потому что мы учили его на занятиях по танцам.

Нина вскрикнула, но попыталась закрыть рот руками.

– Она, она виновна.

– Я ничего не сделала.

Нина достала телефон, ввела пароль и передала его Рэду. Затем, чуть наклонившись к нему, тихо сказала:

– Мне есть что сказать, но я не хочу говорить в присутствии Кейтлин.

Он кивнул и с улыбкой обратился к Лили:

– Мэм, хотел сказать, что мне очень нравятся фильмы с вашим участием, но сейчас, раз уж мы все пьем такой вкусный кофе, не могли бы вы увести Кейт и угостить ее чем-нибудь?

– Вы хотите скрыть от меня что-то. Я уже проходила через это. Я должна это услышать. – Когда Кейт сводила брови, между ними появлялась упрямая морщинка. Да, с этим ребенком придется считаться.

– Может, и так, милая, но мне нужно, чтобы ты дала мне пару минут. Я был бы тебе очень благодарен.

– Пойдем, я налью тебе кока-колы.

– Я не разрешаю поить ребенка газировкой с сахаром!

– Какая ты молодец. – Взглянув на Шарлотту, Лили взяла Кейтлин за руку. – Угадай, кто тут сегодня за главного?

Рэд выждал немного, а потом кивнул Нине:

– Что вы хотели рассказать?

– Я не хочу. И я была бы рада молчать, мистер Эйдан, мне так жаль, но мисс Дюпон… – Краска стыда залила ей лицо. – Она занималась сексом с мистером Спарксом.

– Ложь! – Вихрем белого шелка Шарлотта вскочила на ноги и отвесила пощечину Эйдану, когда тот попытался ее удержать.

Она набросилась на Нину. Шарлотта оцарапала Нине щеку, прежде чем Микаэла успела ее скрутить.

И даже после этого не перестала отбиваться.

– Мы сейчас наденем на вас наручники, – предупредил ее Рэд тем же тоном, каким мог бы подметить, что за окном идет дождь. – Насилие, сопротивление сотруднику полиции. Так что присядьте, пока мы не решили остудить ваш пыл тюремной камерой.

– Мои юристы от тебя камня на камне не оставят, тебя больше никто не наймет! – крикнула Шарлотта Нине.

Медленно и спокойно Рэд поднялся на ноги.

– Сядьте. Или я предъявлю вам обвинение здесь и сейчас, вы меня поняли? Нина, вам нужна медицинская помощь?

– Все в порядке. Я говорю правду.

– Почему вы считаете, что у мисс Дюпон и мистера Спаркса роман?

– Я не считаю, я знаю, потому что как-то раз застала их. Простите меня, мистер Эйдан. Она сказала, что уволит меня и я ни за что не найду другую работу, если скажу хоть слово.

– Эйдан, неужели ты ей веришь?

Теперь Шарлотта тянулась к его рукам, выражение ее было исполнено любовью и сожалением.

– Неужели ты веришь, что я была тебе неверна?

Он оттолкнул ее руки.

– Неужели ты веришь, что меня теперь хоть сколько-нибудь заботит тот факт, что ты спала со своим тренером? Неужели думаешь, что меня заботит твоя судьба?

– Эйдан!

– Кончай реветь, Шарлотта! Стоп. Снято!

– Нина, почему вы решили рассказать о мисс Дюпон и мистере Спарксе именно сейчас?

– Рингтон. Я слышала рингтон на его телефоне. Тот самый, о котором говорила Кейт. «Танец со шляпами».

– Как будто Грант единственный, у кого…

– Замолчи! – оборвал ее Эйдан.

– Он назвал ее «малышка», – продолжила Нина. – Он называл ее так при мне. Я привезла Кейт в гости к бабушке и дедушке, и она очень хотела показать им сказку, которую сочинила для школы. Они живут недалеко, поэтому я решила быстро съездить домой. Она так гордилась той сказкой. Я думала, что мисс Дюпон и мистер Спаркс в тренажерном зале на первом этаже, поэтому сразу побежала на второй этаж. Двери хозяйской спальни были распахнуты. Сперва я их услышала. Услышала, а потом увидела. Они были в постели.

Она выдохнула.

– Видимо, я дала знать о своем присутствии – так меня это удивило. Услышав меня, она встала и направилась прямиком ко мне. Обнаженная. Сказала, что если я кому-то разболтаю, то мне конец, а она расскажет полиции, что я пыталась украсть у нее драгоценности. Я не могла потерять работу, не могла оставить Кейтлин. Не хотела в тюрьму. И ничего не сказала.

– Ни слова, – отрезал Эйдан, когда Шарлотта тихонько начала возражать. – Ни единого слова. Нина, это все?

– Простите, мистер Эйдан. Простите. После того случая она больше не скрывалась, по крайней мере – от меня. А он называл ее «малышка». Вроде: «Малышка, она будет молчать. Вернись в постель». Или когда она просила меня принести им в зал бутылку вина, он тоже называл ее так. Он всегда ее так называл.

– Нина, позвольте спросить. Вы всегда носите с собой телефон?

Сцепив ладони, Нина закивала:

– Да, сэр. Почти всегда. Кроме случаев, когда мне нужно его зарядить, но я стараюсь ставить его на зарядку по ночам.

– А вчера, когда вы поняли, что Кейтлин исчезла?

– Он был у меня, пока я ее искала. А потом, когда мисс Дюпон обвинила меня в ее исчезновении, мисс Лили и мисс Розмари сказали, что я должна переночевать на первом этаже, в каморке рядом с кухней, чтобы лишний раз не расстраивать мисс Дюпон. Я так и сделала, а пока мы все ждали звонка от похитителя, телефон заряжался в каморке.

– Мисс Дюпон ждала вместе с остальными?

– Нет, сэр, она была наверху. Прилегла. Я решила, что она приняла снотворное и уже спала, когда он позвонил.

– Спасибо, Нина. Мэм, – обратился он к Розмари, – в помещение рядом с кухней можно попасть со второго этажа, минуя комнату, где вы ждали звонка?

– Есть несколько способов.

– Нина, мы заберем телефон. С вашего разрешения, мы восстановим звонки при помощи компьютера.

Он уловил искорку, вспыхнувшую во взгляде Микаэлы в ответ на этот блеф, но Рэд твердо верил: блефовать или же просто врать нужно уверенно.

– Для начала, если звонок, о котором говорит Кейт, был сделан, когда вы находились здесь вместе с остальными, то мы вычислим, что звонили не вы. Если же они не называли друг друга по именам, то мы прогоним запись через систему распознавания голоса. Поскольку речь идет о похищении, то мы подключим к этому ФБР. Современная техника творит чудеса.

Мастерски подыгрывая, Микаэла то и дело кивала:

– Сличить голоса не составит труда, раз уж у нас уже есть подозреваемые.

– Вот именно. Мик, поднимись с мисс Дюпон наверх, пусть она оденется.

– Вы не заберете меня в тюрьму. Я жертва. Я жертва. Вы не представляете, через что мне пришлось пройти.

– Мне кажется, суть я уловил, но если вы хотите сделать заявление, то воля ваша. Я буду записывать. Но сперва я зачитаю ваши права. – Он вынул из кармана диктофон, включил его и поставил на стол. – Так и поступим.

Расчет, вот что Рэд прочитал во взгляде Шарлотты.

– Вы меня понимаете, мисс Дюпон?

– Да, разумеется. Я умоляю вас о помощи. Я совершила чудовищную ошибку, но меня шантажировали.

– Неужели?

– У меня и правда была интрижка с Грантом. Еще одна чудовищная ошибка. Эйдан, я была слаба, одинока и глупа. Прошу тебя, прости меня.

Лицо, взгляд и голос не выразили никаких эмоций. Даже отвращения.

– Мне все равно, – ответил он.

– Вы хотите сказать, что Грант Спаркс шантажировал вас романом?

– Это все папарацци. Он сфотографировал нас. Это было ужасно, просто…

Опустив голову, она прикрыла рот рукой.

– Он требовал миллионы, грозил напечатать фотографии. Я же хотела защитить свой брак, семью и малышку. Всех нас. Я не представляла, как достать деньги.

– И вы решили, что инсценировать похищение – хорошая идея? – спросил Рэд.

– Это была идея Гранта. Если бы нам удалось… Я потеряла голову. Не могла нормально думать. Стресс. Я знала, что Грант ни за что не причинит ей вреда. Мы бы заплатили, и она бы вернулась домой. Это было безумие, теперь я это понимаю. Я была безумна. В отчаянии.

Эйдан отошел от нее. Ему пришлось.

– Как звали шантажиста?

– Он сказал, что его зовут Денби. Фрэнк Денби. Грант встретился с ним. Я не смогла. Не могла этого вынести. Прошу, поверьте мне, после того как Кейтлин… Я была в ужасе. Я начала думать обо всем, что может пойти не по плану, и…

– Ты знала, куда они ее отвезли?

– Разумеется! Она же моя дочь. Я знала, где она, но…

– И, забеспокоившись о том, что что-то может пойти не так, ты не решилась все отменить?

– Я не могла! – В жесте мольбы она одной рукой схватила себя за горло, а другой потянулась к Рэду. – Я не знала, что делать! Я позвонила, потому что мне было важно узнать, что с Кейтлин все в порядке.

– Они накачали ее наркотиками.

Шарлотта взглянула на Эйдана.

– Немного успокоительного, чтобы она не боялась. Она бы просто спала, пока ее не…

– Ее запугали, у нее на лице синяки, ей угрожали пистолетом.

– Они не должны были этого делать…

– Ты устроила все это из-за денег, из-за секса. Она вылезла из окна второго этажа, бродила по темноте, по холоду бог знает сколько. Ты использовала собственного ребенка, рисковала собственным ребенком ради какой-то интрижки.

– Она должна была спать! Сама виновата, что не выпила молоко!

– Откуда вам известно, что снотворное было в молоке? – спросила Микаэла, не прекращая записывать каждое слово. – Это вы сказали им подмешать его в молоко?

– Я… Я не знаю! Вы меня запутали. Ей не причинили вреда. Она должна была спать. Когда мы собрали бы деньги, они бы сказали мне, где их оставить.

– Это было частью плана? Деньги должна была отнести ты?

– Да, а они бы отвезли Кейтлин к выезду с полуострова и оставили ее там.

– А ты бы так и изображала убитую горем мать. – Хью встал с кресла. – Если бы решение принимал я, ты бы никогда впредь не увидела ребенка. Как не увидишь ни цента из денег Салливанов. И не переступишь порог этого дома.

– Но решение принимаете не вы! – обрушилась на него Шарлотта. – Вы не заберете у меня дочь.

– Это решит суд. Шарлотта Дюпон, вы арестованы по обвинению в угрозе жизни и здоровью ребенка, соучастии в похищении несовершеннолетнего лица, соучастии в причинении вреда ребенку и соучастии в вымогательстве.

– Вы слышите меня? Я жертва, меня шантажировали.

– Ну, в этом я сомневаюсь. Мы еще поговорим. А сейчас помощник шерифа Уилсон сопроводит вас наверх, если, конечно, вы не хотите поехать в участок в таком виде.

– Я хочу позвонить своему адвокату.

– Ты имеешь в виду моего адвоката, – напомнил Эйдан. – Тебе придется найти себе другого.

– Найду. – Вся злость прорвалась наружу. – И не я одна знаю, как разговаривать с прессой. Я всех вас похороню.

– Сейчас вы пройдете со мной.

Она отпрянула, когда Микаэла взяла ее за локоть.

– Не прикасайтесь ко мне.

– Продолжите в том же духе, и к обвинениям добавится сопротивление при аресте. Список и так впечатляет.

Шарлотта поднялась и откинула волосы за спину.

– К черту вас всех, чертовы Салливаны.

Розмари прикрыла глаза, когда Микаэла проводила Шарлотту на второй этаж.

– Жалкая реплика на уход жалкого человека. Эйдан, мне очень-очень жаль.

– Нет, это мне жаль. Я любил ее. Я закрывал глаза на многое, потому что любил ее. Ведь она подарила мне Кейт. Ее родная дочь, она поступила так со своей родной дочерью. Мне нужно на воздух. Я просто хочу выйти, можно?

Рэд кивнул:

– Конечно.

– Что теперь будет? – спросил Хью, когда Эйдан вышел из комнаты.

– Мы будем искать Гранта Спаркса и Фрэнка Денби.

– Вы же сказали, что они у вас… – Хью кивнул и улыбнулся. – Вы солгали. Браво.

– Потребуется время, чтобы со всем разобраться. Возможно, нам всем, включая Кейт, придется еще раз побеседовать. Но с уверенностью могу сказать, что мисс Дюпон еще не скоро выйдет под залог. Думаю, если она наймет хорошего адвоката, то он сможет добиться сделки со следствием. Вероятно, этим для нее все и закончится.

– Я должна была сказать мистеру Хью о мистере Спарксе.

– Не вини себя, ты ни в чем не виновата. – Морин подошла к Нине и обняла девушку. – Пойдем, я обработаю царапины. Бешеные кошки ужасно любят царапаться.

– А мне позволят остаться с Кейти? – спросила Нина, прежде чем Морин увела ее из комнаты.

– Я знаю своего племянника. Ты обеспечена работой до пенсии.

Довольно скоро Микаэла привела назад Шарлотту, лицо у нее было каменным.

– Шериф, добавьте еще попытку подкупа полицейского при исполнении. Она предложила мне десять тысяч, чтобы я ее отпустила.

– Это ложь!

– Я знала, что она так скажет. Поэтому включила диктофон на телефоне. Она плохо понимает слово «нет», поэтому я надела на нее наручники.

– Веди ее в машину. Я буду на связи. – Шериф повернулся к присутствующим. – Если у кого-нибудь возникнут вопросы, вы знаете, как меня найти.

Когда дверь за ними закрылась, Хью похлопал мать по плечу.

– Я схожу за Лили и Кейт.

– Да, сходи. Эйдану сейчас нужна Кейт, а Кейт нужен Эйдан. А мы нужны им обоим.

Он наклонился и поцеловал ее в макушку.

– Салливаны держатся вместе. Гарри, это и к тебе относится.

– Она никогда не была одной из нас.

Робкий человек, он тихо встал с кресла и сел рядом с тещей. Она похлопала его по руке.

– Тебе она никогда не нравилась, правда, Гарри?

– Мне она никогда не нравилась, но Эйдан любил ее. Родственников не выбирают. Мне просто повезло. Ну-ну.

Он обнял ее, и Розмари, уткнувшись лицом ему в плечо, наконец-то дала волю слезам.

Самые тяжелые и горькие минуты гнева Эйдан выплеснул в ходьбе. Ради Кейт, повторял он про себя, шагая перед домом, вдыхая прохладный морской воздух, ради нее он должен успокоиться, обрести уверенность.

Но глубоко внутри у него бурлил гнев, дикий зверь, который жаждал крови. И его пугало, что он будет таиться там до самого конца.

Но еще глубже, под лапами у рычащего зверя, лежали обломки его сердца.

Он любил Шарлотту.

Как он мог ничего не видеть? Как за прекрасным фасадом он мог не заметить хваткую, лицемерную, беспринципную женщину? Но даже когда на фасаде появлялись трещины, сквозь которые проступало ее истинное лицо, он игнорировал правду, и теперь ему с горечью пришлось это признать.

Он любил ее, доверял ей. У них есть общий ребенок, и она подставила его под удар, использовала и предала.

Он никогда ее за это не простит. Никогда не простит себя.

Но, вернувшись в дом, он укутался в спокойствие и уверенность. Укутался так тщательно, чтобы правда не вырвалась наружу, даже когда он увидел Кейт в объятиях дедушки.

Они с Хью переглянулись.

– Нам с Кейт нужно поговорить.

– Конечно. – Хью легонько отстранил Кейт и улыбнулся. – Все будет хорошо. Это может занять некоторое время, но у нас получится.

Он сжал ее в объятиях и удалился.

– Как насчет того, чтобы поговорить в библиотеке? Только ты и я?

Эйдан протянул дочери руку, и она взяла ее с таким безоговорочным доверием, что сердце у него раскололось еще сильнее. Он хотел побыть с ней наедине и повел ее через бывшую столовую, мимо зимнего сада, музыкальной комнаты и так привел в библиотеку.

Окна смотрели на холмы, рощи и сады. Под бледным зимним солнцем они выглядели куда спокойнее моря. Стены поддерживали кессонный потолок цвета кофе с молоком, а по периметру расположились полки с книгами и рукописями. Пол из орехового дерева блестел под изысканным обюссоновским ковром бледно-зеленого и розового цвета. Эйдан знал, что бабушка порой сидит в старинной библиотеке, привезенной из Дублина, и от руки пишет письма.

Он закрыл двойные двери и подвел Кейт к большому кожаному дивану. Прежде чем сесть подле нее, разжег камин.

Затем он устроился рядом и обхватил ее лицо руками.

– Прости меня…

– Папа…

– Я должен был сказать это прежде, чем выслушаю тебя. Прости, Кейти, моя маленькая Кейти. Я не смог тебя уберечь, не смог защитить. Ты все для меня, и я обещаю, что никогда больше тебя не подведу.

– Ты и не подвел. Это она…

– Нет, подвел. И это больше не повторится. На свете нет ничего и никого важнее, чем ты. Нет и не будет. – Он поцеловал ее в лоб и почувствовал, что слова, предназначавшиеся ей, слегка его успокоили.

– Я поняла, что это она, уже сидя в той комнате. Это она показала мне, где нужно спрятаться. Она отвела меня туда и показала, и я все поняла. Но глубоко в душе, ведь…

– Она твоя мама.

– Почему она меня не любит?

– Не знаю. Но я люблю, Кейт.

– А она… Она будет жить с нами?

– Нет. Ни в коем случае.

Его поразило то облегчение, с которым прерывисто выдохнула Кейт.

– А мы будем жить там же, где и раньше? Я не хочу туда возвращаться и жить там, где жила она. Не хочу…

– Тогда не будем. Думаю, первое время мы можем пожить у дедушки и Лили. Пока не подыщем нам подходящее место.

Надежда осветила ее лицо.

– Правда?

Он через силу улыбнулся.

– Салливаны держатся вместе, помнишь?

Кейт не улыбнулась в ответ, и голос у нее слегка задрожал.

– А мне обязательно с ней встречаться? Обязательно разговаривать? Обязательно…

– Нет.

Про себя он взмолился, чтобы это было правдой.

Ее голубые и вмиг повзрослевшие глаза пристально на него посмотрели.

– Она дала им сделать мне больно, разрешила пугать меня. И я знаю, что значит «любимая». Она и тебя напугала, и тебе сделала больно. Она нас не любит, и я больше никогда не хочу ее видеть. Она мне не мама, потому что мамы так не поступают.

– Пусть тебя это не тревожит.

– Мне не грустно, – сказала она, хотя по щекам у нее катились слезы. – Мне все равно. Я тоже ее не люблю, поэтому мне все равно.

Он ничего не ответил, но все понял. Он чувствовал то же самое. Эйдан был разбит и отчаянно хотел поскорее все забыть. Поэтому он крепко обнял дочь, дал ей выплакаться, успокоиться и уснуть.

А пока она спала, он сидел рядом и смотрел на огонь.

Глава шестая

Помощник шерифа Микаэла Уилсон согласилась на работу в Биг-Сур, потому что ей хотелось перемен, хотелось быть среди людей. И хотя она никогда бы себе в этом не призналась, потому что мужчина, с которым она жила два года, мужчина, с которым она хотела прожить всю оставшуюся жизнь, решил, что отношения с женщиной-полицейским чреваты трудностями.

Она, женщина, которая всем своим существом верила в закон, порядок, правила, судебное производство и справедливость, признавала, что не раз ставила работу выше отношений.

Но такая уж у нее работа.

Она всю жизнь прожила в большом городе, поэтому смена места, образа и темпов жизни стала для нее настоящим испытанием.

Именно это ей и было нужно.

Микаэла не стала бы отрицать, что первые несколько недель дались ей нелегко. Как не стала бы отрицать, что поначалу про себя называла шерифа Бакмана шерифом Чуваком. У него на бицепсе была вытатуирована женщина в бикини верхом на волне.

Он частенько носил в ухе серьгу. Не говоря уже о прическе.

Все это дополняло и без того слишком, по ее мнению, расслабленный, слишком неофициальный и слишком медленный образ шерифа.

Непросто было Микаэле Ли Уилсон признать, что ошибалась. Но по прошествии последних полутора дней ей больше ничего не оставалось.

Пускай он и выглядит как престарелый серфер, но он все же полицейский.

Она окончательно в этом убедилась, когда он допрашивал Шарлотту Дюпон в присутствии ее дорогущего адвоката.

Она почти ничего не знала о Чарльзе Энтони Скарпетти, только то, что он прилетел из Лос-Анджелеса частным рейсом в костюме с иголочки и туфлях от Гуччи. И Рэд предупредил ее, что Скарпетти будет играть на публику, заявится к Ларри Кингу.

Рэд был спокоен, пока Скарпетти с легкостью адвоката разглагольствовал об увольнениях, оскорблениях, запугиваниях, ходатайстве на получение полной опеки над несовершеннолетней и насилии в браке.

Судя по всему, в его адвокатской шляпе кроликов было хоть отбавляй. И Рэд позволил им немного попрыгать.

Еще сутки назад это спокойствие заставило бы Микаэлу рвать на себе волосы. Теперь же оно казалось ей частью тщательно продуманной стратегии.

– Должен сказать, мистер Скарпетти, что вы произнесли много очень красивых слов. Если вы закончили, то позвольте мне сказать, почему вас и вашу клиентку ждет разочарование.

– Шериф, я намерен вернуть ее домой, и к вечеру она будет в Лос-Анджелесе со своей дочерью.

– Знаю. Я уже понял из вашей речи. Вот только этому не бывать, в этом и кроется разочарование для вас обоих.

Он наклонился вперед, но без угрозы.

– У меня есть стойкое подозрение, что ваша клиентка не была с вами искренна, мистер Скарпетти. Может, я и ошибаюсь, адвокаты должны делать свое дело, но после непродолжительного общения с вашей клиенткой я думаю, что она приготовила для вас порцию отборного дерьма.

– Чарльз! – повернулась к нему Шарлотта в своей оранжевой тюремной робе, изо всех сил стараясь красиво выказать негодование.

Он погладил ее по руке.

– Моя клиентка ужасно расстроена…

– Ваша клиентка, по ее собственному признанию, участвовала в похищении дочери.

– Она была расстроена, – повторил Скарпетти. – Сбита с толку и неспособна ясно мыслить из-за снотворного, которым ее поил супруг. А ее ребенок, тоже безумно расстроенная, сказала то, чему ее научил отец.

– Да неужели? – Рэд покачал головой и внимательно посмотрел на Шарлотту. – Да вы та еще штучка. Заместитель шерифа, включите, пожалуйста, диктофонную запись, которую вы сделали, когда сопровождали мисс Дюпон на второй этаж, чтобы она оделась.

Микаэла положила телефон на стол и включила запись.

Из него донесся голос Шарлотты, немного запыхавшийся, но довольно ровный.

– Полицейские, наверное, гроши зарабатывают. Особенно женщины.

Голос Микаэлы, напротив, звучал отрывисто и безразлично:

– Мэм, вам понадобится обувь.

– У меня есть деньги. Я могу облегчить вам жизнь. Только отпустите меня. Скажите им, что я сбежала. Только дайте десять минут форы. Десять тысяч за десять минут.

– Вы предлагаете мне десять тысяч за побег из-под стражи? И как же вы собираетесь передать мне эти деньги?

– Я справлюсь. Вы же знаете, кто я! Вот, возьмите эти часы. Ради всего святого, это же Булгари. Они стоят больше, чем вы заработаете за десять лет.

– Мэм, надевайте обувь, иначе придется идти босиком.

– Бери часы, идиотка! Десять минут. Я достану наличные. Убери от меня руки! Не смей надевать это на меня.

– Вы пытались подкупить офицера полиции и продемонстрировали, что склонны к побегу. Сядьте. Раз уж на вас теперь наручники, я сама принесу вам обувь.

Микаэла выключила запись на потоке ругательств.

– Уверен, что об этом она упомянуть позабыла, – сказал Рэд и почесал шею. – И прежде чем вы начнете рассказывать, что это была отчаянная мольба отчаявшейся женщины, я сэкономлю вам силы и время. Это подкуп офицера полиции, и точка. Я записал признание вашей клиентки и ее угрозу Миранде. Оба ее подельника уже находятся в розыске, их задержание – вопрос времени.

– Вы же сказали, что уже…

Рэд улыбнулся. И адвокат Шарлотты замолчал.

– Взяли их? – закончил за него Рэд. – Вам показалось. Но мы их задержим. Они все тщательно убрали за собой, но невозможно протереть все. Особенно когда ты торопишься, ведь ребенок удрал, а полиция может заявиться в любой момент. Так что у нас есть отпечатки.

– Мы не оспариваем тот факт, что ребенок был похищен, – ответил Скарпетти. – Но мисс Дюпон не имеет к этому никакого отношения.

– Думаю, она и правда не знала, где они держали девочку. Она никогда там не была.

– Да откуда мне знать! Я даже не знаю, что наговорила вам на диктофон. Я ничего не соображала из-за таблеток. Которыми меня пичкал Эйдан. Ему не впервой заставлять меня делать… всякое.

Она выдавила из себя слезу и тут же отвернулась.

– Полагаю, вы незнакомы с Вэнфилдсами, хозяевами домика.

– Незнакома. Я даже не знаю, где этот чертов дом находится. Когда Эйдан заставляет, я приезжаю сюда, но бываю только в Биг-Сур. Чарльз!

– Шарлотта, успокойся. Дай мне со всем разобраться.

– Незнакома с Вэнфилдсами, никогда не бывала в доме. Иными словами, вы не знали, что они уехали и дом пуст.

– Разумеется! Господи.

– Я что-то запутался. А ты, Мик, не запуталась?

Выражение лица у нее осталось каменным, но в душе она улыбалась.

– Да вроде нет.

– Значит, я один что-то не понял. Я не понимаю, как, если вы незнакомы с Вэнфилдсами и не знаете, где они живут, как тогда ваш отпечаток указательного пальца правой руки оказался на выключателе в туалете на первом этаже.

– Это ложь.

– Вы, наверное, потеряли бдительность. Как я понимаю, вы предварительно осмотрели дом вместе со своими подельниками и захотели посетить ванную комнату. И вам даже не пришло в голову включить свет костяшкой пальца.

– Чарльз, они все спланировали заранее.

– Тихо.

Микаэла заметила перемену в глазах адвоката. Его, может быть, и не волновало, виновна ли его клиентка, но он заволновался, когда улики начали сыпаться как из рога изобилия.

– Ваша история сплошь состоит из лжи, дыр и оговорок, ее невозможно поддерживать. Но у меня отлично получается ловить волны. Шантаж? Чушь. Вымогательство – это одно, и чтобы выпутаться из такой истории, нужно время. Но вот накачать несовершеннолетнюю наркотиками и похитить? Использовать при этом летальное оружие? Это иной уровень. Перед человеком маячит куча денег. Не думаю, что он будет рисковать оказаться на этом ином уровне и похищать Кейтлин. Это не его работа, не его игры.

– Он сделал фотографии!

– Шарлотта, хватит! Больше ни слова.

– Она не кажется сонной от таблеток и все время говорит о шантаже. Вместо того чтобы переживать о том, что дочь якобы науськали ее оклеветать. Что ей что-то вкололи.

Рэд резко подался вперед и стукнул кулаком по столу.

– Вы сами выбрали место, где они ее схватят, и они вкололи что-то вашей десятилетней дочери.

– И все ради денег, – добавила Микаэла. – Ради еще парочки часов от Булгари.

– Ради любви!

На этот раз Скарпетти схватил Шарлотту за руку.

– Ни слова больше. Я должен побеседовать с клиентом.

– Сюрприз-сюрприз. – Рэд встал и выключил магнитофон. – Он собирается сказать вам, что первый признавшийся заключает самую выгодную сделку со следствием. И он прав. Мик, хочешь колу? Я бы выпил.

Они вышли в коридор, и Рэд знаком указал другому помощнику шерифа встать у двери, а затем жестом пригласил Микаэлу проследовать за ним через зону для допросов и КПЗ к нему в кабинет, где у него стоял холодильник, заполненный колой.

Он достал две банки, передал одну Микаэле и сел, закинув на стол ноги в высоких конверсах.

– Ладно, скажем прокурору штата, что дело движется. Крутой адвокат попросит о крутой сделке.

– Сколько ей дадут? Любого срока будет недостаточно, но все же, как вы думаете?

– Так. – Он снова потер шею. – У нас есть похищение несовершеннолетней с целью получения выкупа. Использование наркотиков и оружие, направленное против несовершеннолетнего. Хотя она может сказать, что не знала о пистолете, так что это опустим. И еще она может давить на то, что она мать. Но вот от выкупа ей не отвертеться, даже если заключит сделку.

– А она заключит. У нее нет чести.

– Ни грамма. От пяти до десяти, я думаю. Ее любовник с подельником? От двадцати до двадцати пяти лет с легкостью. Если они совсем глупы, то могут получить и пожизненное. Но что-то мне подсказывает, что эти трое выльют друг на друга столько грязи, признают вину и получат от двадцати до двадцати пяти лет. Если мы вычислим того, кто размахивал пистолетом, то он получит от двадцати пяти до пожизненного.

Он сделал большой глоток колы.

– Но это все дела адвокатов и суда. А мы? Мы их поймаем. Она срок себе обеспечила, и если у Салливана есть мозги, а я думаю, что есть, то он уже готовит документы на единоличную опеку, развод и получение охранного ордера на тот случай, если она выйдет под залог.

Он отпил еще.

– Мик, ты молодец.

– Я почти ничего не сделала.

– Ты сделала свою работу, и сделала ее хорошо. Иди скажи прокурору, что скоро начнется игра «Давай договоримся».

Микаэла кивнула и направилась к двери.

– А девочка? СМИ не оставят ее в покое…

– Да. Мы можем только выступить с заявлением, когда до этого дойдет, и перейти в режим «без комментариев», и там и оставаться. Она не заслуживает того, что ей предстоит.

Нет, подумала Микаэла и вышла в коридор. Никто не заслуживает.

Через пять минут после того, как Шарлотта начала плести туманные истины, откровенную ложь и оправдания, Скарпетти прервал свою клиентку. Он сказал, что ему нужна правда, вся правда, иначе он уйдет.

Шарлотта верила ему и поэтому рассказала все.

А в то же самое время Фрэнк Денби лежал на кровати в мотеле к югу от Санта-Марии, смотрел порно и потирал подбитый глаз и опухшую челюсть.

Ребра у него болели, но он проехал как можно дальше. Теперь же, после перкосета, травки и льда, он решил, что поедет дальше через пару часов.

Спаркс как следует его отделал, когда они обнаружили, что девчонка сбежала. Как будто это он виноват. Не то чтобы он не сделал пару выстрелов. Да, пару раз попал. Но он понимал, что Спаркс убил бы его, если бы не знал, что они делят ответственность.

С работой можно попрощаться, денег не видать, остались только пара сотен долларов наличными и краденая кредитка, которой он не готов был воспользоваться. Пришлось залечь на дно.

Ребенок навряд ли сможет его опознать, но когда вся их затея полетела к чертям, он решил последовать ее примеру. Мексика казалась правильным решением. Каникулы к югу от границы. Мелкое мошенничество и долгие дни на пляже. Можно прогуляться по туристическим местам, поднять немного денег.

Спаркс может зарабатывать как личный тренер кинозвезд, но Денби по душе простые, быстрые схемы.

Он захрустел чипсами со вкусом барбекю и немного расстроился, потому что парню в телевизоре делали минет, а ему – нет.

Не стоило ему соглашаться на уговоры Спаркса, но дело казалось легче некуда. И ему причиталась доля из двух миллионов, которые эти богатые придурки должны были заплатить за девчонку. Господи, да с такой суммой он бы жил в Мексике как король. Всего-то и нужно было подготовить дом и пару дней последить за ребенком.

Кто мог предугадать, что эта дрянь выберется из окна и растворится в ночи?

Но соплячка не видела его лица, как не видела Спаркса без маски, а кинозвезда не должна проболтаться, если, конечно, она не хочет обменять Армани на тюрьму. Да и к тому же эта дура без ума от Спаркса.

Старина Спаркс знал, как разводить богачей.

Фрэнк затянулся косяком, задержал сладкий дым в легких, затем выдохнул и наблюдал, как он рассеивается вместе с его тревогами.

«Солнце, песок и сеньориты, – подумал он. – Могло бы быть хуже».

И оказался прав: в этот момент в дверь вломились полицейские.

В отличие от своего недавнего партнера, Грант Спаркс не был ни оптимистом, ни глупцом. Он почти год разрабатывал игру «шантаж/похищение». Заманить Денби было не сложнее, чем выманить выкуп. Денби думал редко, плохо, и Спарксу не составило никакого труда убедить его, что они поделят два миллиона долларов между собой.

И тогда бы «мозг операции» скрылся, прикарманив девять миллионов.

Он бы забрал свою долю и пожил пару лет в свое удовольствие в Мозамбике (никакого закона об экстрадиции).

Он знал, что Шарлотта умнее Денби и к тому же умеет врать. Он умел читать женщин, играть с ними. Он этим жил.

Но он не прочитал эту девчонку, и это выводило его из себя. Какая-то часть его даже восхищалась тем, как она обвела его вокруг пальца, – должно быть, она смыла молоко в унитаз. Умная. Значит, когда он зашел к ней в комнату и позвонила Шарлотта, девчонка не спала.

Собираясь, он раз десять прокрутил в голове то, что сказал тогда по телефону. Ничего, ничего, что указывало бы на него, Денби или Шарлотту.

Разве что… он спросил про телефон няни. Если девчонка это запомнила и рассказала, могут начаться проблемы. Но пока ничто не указывает на то, что она не сорвалась с обрыва, блуждая в ночи.

Он не желал причинить ей боль, по крайней мере больше, чем следовало, но не расплакался бы, узнав, что она разбилась о скалы.

Однако, жива она или мертва, рисковать не стоит. Потому что женщины, которых он мог прочитать, в том числе и Шарлотта, раскололись бы. Если что-то пойдет не так, она сдаст всех, чтобы выгородить себя.

И он поступил бы так же.

Складывая часы «Таг хойер», которые ему подарила Шарлотта, он решил, что лучше перестраховаться. Съездить в небольшое путешествие, подальше от Лос-Анджелеса, еще до того, как они найдут девочку или то, что от нее осталось, и Шарлотта все испортит.

Деньги у него были. Легенда о персональном тренере звезд приносила доход, не говоря уже о чаевых.

Помимо TAG у него были еще Rolex, запонки от Tiffany и еще множество подарков, которые он получил за полтора года в роли тренера. Шарлотта выделялась среди остальных, поэтому он сконцентрировался на ней.

На девочку ей было наплевать, поэтому идея с похищением расцвела пышным цветом. Салливанов она презирала и жутко завидовала их статусу и богатству.

Она пришла в восторг от идеи выманить у них миллионы. Оглядываясь назад, он думал, что можно было уговорить ее без Денби и шантажа.

Все равно бы она согласилась.

Он сложил ноутбук, планшет, телефоны, оглядел квартиру, в которой прожил три года. Для него это немалый срок, но и улов был что надо.

Пришло время отправляться в дорогу, на восток через Средний Запад, решил он. Там полно богатых скучающих домохозяек, изголодавшихся по сексу вдов и разведенок, которых можно обобрать.

Он повесил на плечо компьютерную сумку, отвез первый из двух чемоданов к двери. За вторым он еще вернется.

Открыв дверь, он по глазам понял, что перед ним полицейский, который как раз собирался постучать в дверь.

И подумал: чертова девчонка.

Весь день Рэд переводил звонки на подчиненных и сам ответил на парочку. Он погряз в бумагах, на обед съел буррито прямо за рабочим столом.

Пока адвокаты не закончат выбивать все, что нужно выбить, он останется у себя в кабинете.

Он поднял трубку и выслушал коллегу из полиции штата. Кивнул, что-то записал. Повесил трубку и позвал Микаэлу.

– Полиция штата только что арестовала Фрэнка Денби в мотеле у Санта-Марии. Он смотрел порно и накуривался. Очередной гений.

– Его привезут к нам?

– Восхищаюсь твоей целеустремленностью, Мик. Он оказался в нашей юрисдикции. Дело будут вести федералы, так что нам придется отдать его им, но полиция штата завезет его к нам ненадолго, так что будет и на нашей улице праздник.

– Хорошо. – Она была не против праздника. – Это не займет много времени.

– Гений, по-другому и не скажешь. У него при себе был девятимиллиметровый револьвер. Что это? – Рэд откинулся в кресле и удивленно захлопал глазами. – Погоди-ка! Это была улыбка? Я готов поклясться, что видел что-то похожее на улыбку.

– Я умею улыбаться. И улыбаюсь. – Выражение ее лица тут же снова стало серьезным, чтобы поддразнить его. – Видите?

– Да ты улыбнулась, Мик. После того как Дюпон начала называть имена, мы узнали, что наш друг Денби был освобожден условно-досрочно по обвинению в причастности к искусству вымогательства. «Искусство» я упомянул не случайно. Владение огнестрельным оружием – это нарушение правил условно-досрочного, которое только добавляет сливок в кофе.

Зазвонил телефон, и он поднял палец:

– Подожди. Шериф Бакман. Да, сэр, детектив. – Он расплылся в улыбке. – Ну разве это не чудесные новости? Мы очень благодарны вам за такую оперативность. Неужели? Хм. Его трудно в этом винить. Я буду здесь. И сообщу семье. Для них это будет большим облегчением. Отличная работа.

– Они взяли Спаркса.

– Тепленьким, – подтвердил Рэд. – Как раз тогда, когда он уже собирался вывезти вещи из своей лос-анджелесской квартиры. Не успел сделать ноги.

– Они не знали, что мы арестовали Дюпон, не знали, что мы их разыскиваем.

– Знаешь, в чем плюс того, что Салливаны не позвонили в полицию? Никаких утечек. Никаких репортеров. Только Куперы. Но они люди честные, не будут носиться повсюду и звонить журналистам.

Он убрал ноги со стола и поднялся.

– Хочешь прокатиться со мной в анклав Салливанов?

– Разумеется. Но сперва хочу сказать, что я многому научилась, смотря на то, как вы вели это дело.

– Это работа, Мик. На свете не так много вещей, к которым я отношусь серьезно и которые стоят того, чтобы сфокусироваться и сделать все правильно. Секс, серфинг и работа. Давай обрадуем Салливанов.

Ближе к горизонту солнце окрасило небо и воду симфонией цвета. Чайки кружили и кричали, пока прилив откатывался от тихой полоски пляжа на полуострове Салливанов, оставляя за собой блестящее стекло воды и ракушки, разбросанные по кромке песка и пены.

На скалах отдыхали морские львы.

Под неусыпным присмотром Лили Кейт собирала все, что привлекло ее внимание, и складывала сокровища в пластиковое розовое ведерко. Они изучали крошечные вселенные в заводях между скалами, оставляли следы на мокром песке и наблюдали за снующими то тут, то там куликами.

Повсюду земля резко возвышалась над морем, превратившись в скалы, от одного вида которых захватывало дух. Волны набегали и разбивались о каменистый берег, закручиваясь в бурлящие заводи, пробегая сквозь маленькие каменные арки, и превращали этот небольшой участок пляжа в частный рай.

Порыв ветра заставил Лили достать шарф, который она взяла с собой, и повязать его вокруг шеи. Она была не в восторге от прохладного вечера на февральском пляже, но была готова на все, что могло хоть как-то отвлечь девочку. Ей и самой нужно было отвлечься.

Бог тому свидетель, закаты над Тихим океаном – зрелище впечатляющее, правда, из-за резких порывов ледяного ветра она предпочла бы наблюдать за ними, сидя у камина с бокалом мартини, если бы внучка не нуждалась в свежем воздухе и движении. Однако теперь, когда солнце уже коснулось воды, а ветер изменил направление, им и правда пора возвращаться.

Когда Лили заговорила об этом, Кейт посмотрела на бабушку. «Какие большие голубые глаза», – подумала Лили.

– Ты скучаешь по Миранде и Кинану и остальным, когда они уезжают домой?

– А как же. Особенно теперь, когда Миранда живет в Нью-Йорке. Но… Я счастлива, что у них есть своя жизнь. Это значит, что я проделала хорошую работу.

Она взяла Кейт за перепачканную в песке руку и повела ее через пляж к каменным ступенькам, вырезанным в утесе.

– А со мной теперь будете жить вы с папой.

– Мы поживем в твоем домике для гостей какое-то время.

– Будет весело. Постараемся достигнуть нашей цели – собрать миллион пазлов.

– Папа сказал, что я могу записать, что хочу взять из дома, и мне не обязательно брать все. Когда мы купим новый дом, мы можем купить новые вещи. Только наши.

– И что первое в твоем списке?

– Игрушки. Их я оставить не могу. Он сказал, что я могу выбрать те, с которыми мы поедем в Ирландию, мы поможем бабушке с переездом.

– Ты ей очень поможешь.

Лили заметила, что в доме, на террасе и вдоль дорог зажегся свет. И попыталась не думать о панике, которую почувствовала в то же время днем ранее.

Она быстро сжала руку Кейт, просто чтобы убедиться, что она и правда здесь.

И детская ручка сжала в ответ ее пальцы.

– Кто-то приехал. На машине.

Возможно, она тоже испытала укол паники, но Лили только улыбнулась в ответ.

– Знаешь, у тебя слух как у летучей мыши. Но ворота закрыты, – сказала она все тем же беззаботным тоном. – А твой дедушка не пропустит внутрь незнакомцев.

Кейт высвободила руку и побежала вверх по каменной лестнице.

– Это машина шерифа! Все хорошо, бабушка Лили, это шериф.

«Хорошо ли? – подумалось Лили, когда бабушка последовала за Кейт. – Будет ли все снова когда-нибудь хорошо?»

Глава седьмая

Когда Лили догнала Кейт (быстрая же она), девочка уже стояла на верхней площадке подъездной аллеи в ожидании машины. Лили обняла Кейт за плечи и почувствовала, как та дрожит.

– Милая, пойдем в дом.

– Я хочу знать. – Несмотря на дрожь в голосе, в словах ее звучала ярость. – Не хочу уходить. Я хочу знать.

Она направилась прямиком к автомобилю и, стоило Рэду выйти из машины, выпалила:

– Вы их поймали?

Ребенок посмотрел на Рэда внимательным и серьезным взглядом, и Рэд ответил ей тем же.

– Они уже под стражей. Мы поговорим об этом.

Несмотря на железную волю, Лили издала то ли всхлип, то ли вздох. Кейт повернулась к ней с широко раскрытыми и обеспокоенными глазами, но она лишь покачала головой.

– Все в порядке. Со мной все в порядке. Мне стало легче. Стало легче – только и всего. Давайте все зайдем в дом. Холодает.

Эйдан открыл дверь, и Лили крикнула:

– Кто-нибудь, пожалуйста, поставьте кофе! И, ради бога, смешайте мне мартини. В большой бокал.

– Они в тюрьме? Вы их отпустите? Они…

– Спокойно, львенок. Я бы глотнул кофе, – сказал Рэд Лили. – И был бы вам признателен, если бы мы могли поговорить сразу со всеми.

– Конечно. Я соберу всех. Многие уже разъехались по домам, так что остались только мы с мужем, Эйдан и Кейт, Розмари, Нина. У вас обоих был долгий день, – добавила она, провожая их внутрь.

– Я бы сказал, что не только у нас.

– Почему бы вам не присесть? Прохладным вечером нет ничего лучше камина. Розмари, скорее всего, наверху, и… Ой, Нина, не могла бы ты подняться и сказать мисс Розмари, что пришли шериф и его помощник?

– Конечно. Кейтлин, тебе нужно помыть руки от песка.

Кейт поспешно вытерла их о джинсы.

– Уже не нужно. Пожалуйста.

Прежде чем Нина успела что-то сказать, Лили, стоя за спиной у Кейт, отряхнула руки.

– Я схожу за мисс Розмари и принесу кофе. Мне потом нужно остаться?

– Я был бы вам признателен, – ответил Рэд и кивнул вошедшему Эйдану. – Извините, что снова пришлось вас потревожить.

– Все в порядке. Отец сейчас спустится. – Эйдан пристально посмотрел на шерифа. – У вас есть для нас новости?

– Да, и надеюсь, что они вас успокоят.

– Они под стражей. Но он не рассказал, как их поймали. Я хочу знать…

– Кейтлин, Райан. – Предупреждение отца заставило ее напрячься и замолчать. – Могу я забрать ваши пальто?

– Нет, спасибо. Мы не отнимем у вас много времени.

Чтобы с чего-то начать, Рэд сел и улыбнулся Кейт.

– Ты была на пляже?

– Я хотела погулять. Мне нравится пляж.

– Знаешь, это мое самое любимое место на земле. Занимаешься серфингом?

– Нет. – Она чуть склонила голову. – А вы?

– При каждом удобном случае. Если завтра будет жарко, я надену гидрокостюм, возьму доску и отправлюсь в утренний патруль. – Он подмигнул ей. – Серферские разговоры.

Девочке стало любопытно, и она села на пол, скрестив ноги.

– Вы видели акулу?

– Видел? Как-то раз я ударил одну прямо по носу.

– Да ладно. Правда?

– Клянусь богом. – Он указал пальцем на сердце и поднял его вверх. – Она была не очень крупная, но всякий раз, когда я рассказываю эту историю, она становится больше.

– А вы тоже занимаетесь серфингом? – спросила она Микаэлу.

– Нет.

– Я ее научу.

Микаэла издала нечто среднее между смехом и фырканьем.

– Как бы не так.

– Поживем – увидим.

Вошел Хью со стаканом мартини в одной руке и стаканом виски в другой.

– Мой герой, – тихо сказала Лили, взяла стакан и медленно сделала долгий глоток.

Хью сел.

– Нина сейчас принесет кофе. Я надеюсь, вы вдвоем еще вернетесь, когда не будете на дежурстве, и я налью вам все, что пожелаете.

– Обязательно. – Рэд поднялся, когда в комнату спустилась Розмари. – Извините, что побеспокоили вас, мэм.

– Не думайте извиняться. – Розмари взяла у сына стакан с виски. – Эйдан, будь добр, принеси Хью еще «Джеймсона». Я забрала его бокал.

– Шериф сказал, что он ударил акулу по носу.

Розмари кивнула и села.

– Не удивлена. Вы же серфер, не так ли?

– Заядлый.

Светская беседа, подумал он, помогает сгладить углы до поры до времени.

До тех пор, пока Нина не принесла кофе.

– Ну ладно. Мы приехали, чтобы сказать вам, что Грант Спаркс и Фрэнк Денби, подозреваемые в похищении нашей девочки, находятся под стражей. Полиция штата задержала Денби в мотеле к югу отсюда.

– Как они узнали, что он там?

Рэд посмотрел на Кейт сверху вниз.

– Ну, он не слишком умен. Мы сделали свою работу и узнали его имя…

– Как?

– Кейт, не перебивай. Это невежливо.

Она посмотрела на своего отца.

– А как я узнаю, если не спрошу?

– Она права, – согласился Рэд.

Но он на мгновение засомневался, и тогда Микаэла перехватила инициативу. Девочка заслуживает право знать.

– Мисс Дюпон назвала нам его имя во время разговора. Когда мы узнали, кого ищем, нам удалось раздобыть кое-какую информацию. Например, где он живет и на какой машине ездит, какой у него номерной знак. Мы сообщили об этом другим полицейским. И полиция штата заметила машину с таким же номерным знаком на стоянке мотеля.

– Тогда он и правда не очень умен.

– Да, – кивнула Микаэла. – Он поступил глупо, оставив тебе ложку. А вот ты оказалась очень умной.

– Все так, – подтвердил Рэд. – Что касается Спаркса, то он как раз собирался улизнуть, но ему не хватило времени, и полиция Лос-Анджелеса арестовала его. Их обоих привезут к нам, мы поместим их под стражу и допросим.

– И долго они пробудут под стражей?

– Ну, это зависит от адвокатов и судьи. Мы с Мик не можем принимать такие решения. Но опираясь на доказательства, заявление и обвинения, могу вам сказать, что они пробудут там еще долго.

– Год?

– Нет, милая, намного дольше. Может быть, лет двадцать.

– И мама тоже?

Рэд осторожно посмотрел на Эйдана.

– Мы уже это обсудили. Кейт должна знать, как и все мы.

– Тогда я скажу так. Поскольку твоя мама предоставила нам информацию об этих двух мужчинах и рассказала о том, что они сделали и собирались сделать, прокурору штата, который рассматривает такие дела, то он заключил соглашение с адвокатом твоей мамы. Это называется сделкой со следствием. В обмен на информацию они смягчили часть обвинений при условии, что она признается в содеянном. Ей тоже придется сесть в тюрьму лет на десять. Но она может выйти уже через семь, если будет вести себя хорошо и это подтвердят специальные люди. Но ей точно предстоит сесть в тюрьму лет на семь.

– Ей там не понравится, – сказала Кейт себе под нос. – Она не сможет ходить по магазинам, на вечеринки или прослушивания. И мне не нужно будет с ней встречаться. – Она обернулась и посмотрела на отца. – Даже когда ее отпустят.

– Нет, не нужно.

– И вы с ней разведетесь.

– Да, милая, разведемся.

– Она нас не любит. А Нине теперь ничего не грозит.

– Совсем ничего, – заверил ее Рэд. – Но нам придется пока оставить ваш телефон у себя в качестве улики, мисс Торез.

– Он мне больше не нужен, спасибо. Я правда не хочу забирать его обратно. Кейтлин, теперь нам лучше подняться наверх и переодеться к ужину.

Кейт узнала не все, что хотела, но поняла, что лучше согласиться с няней, и поднялась на ноги.

– А вы расскажете об этом людям, которые мне помогли? Диллону, Джулии и бабуле?

– Это здорово, что ты спросила. Значит, ты добрая душа. Да, мы заедем к ним на обратном пути в участок.

– А сможете поблагодарить их от меня еще раз?

– Обещаю.

– Мы поживем пока в гостевом доме у дедушки, а потом поедем в Ирландию с бабушкой. Неужели они правда проведут в тюрьме двадцать лет?

– Я постараюсь.

– Спасибо.

– Не сомневайся.

– Спасибо вам, помощник шерифа Уилсон.

– Не за что.

Прежде чем она вышла из комнаты в сопровождении Нины, Рэд услышал, как Кейт сказала:

– Ты побудешь со мной, пока я буду умываться и переодеваться? Посидишь в моей комнате?

– Она боится оставаться одна, – тихо сказал Эйдан. – Кейт всегда была такой независимой, готовой исследовать мир или засесть где-нибудь с книгой или какой-нибудь игрушкой. А теперь она боится оставаться одна.

– Не хочу лезть не в свое дело, мистер Салливан, но неплохо было бы показать ее специалисту.

– Да. – Эйдан кивнул Микаэле. – Я уже сделал пару звонков и навел справки. Кейт не хочет возвращаться в Лос-Анджелес, поэтому, как она и сказала, мы поживем в гостевом доме у моего отца. А потом поедем в Ирландию – постараемся как можно дольше ограждать ее от общественного внимания. Я знаю, что у вас еще много работы, а день выдался долгим. Не хочу вас задерживать, но мне нужно спросить. Будет ли суд? И придется ли Кейт давать показания?

– Мисс Дюпон признала себя виновной, так что суда не будет. О Спарксе и Денби говорить пока рано. Но скажу так: хоть умом эти двое и не блещут, его может хватить на то, чтобы признать вину. Если они этого не сделают, у нас достаточно доказательств, чтобы добиться для них пожизненного без права условно-досрочного освобождения. А двадцать лет – это куда как лучше пожизненного.

Рэд встал:

– Мы будем держать вас в курсе. Как скоро вы возвращаетесь в Лос-Анджелес?

– Как можно скорее.

– У меня есть номер вашего мобильного. Если что – я на связи.

По дороге к машине Рэд взглянул на часы:

– Думаю, мы сможем перекусить у Мэгги, когда заполним все бумаги. Позволь мне сказать тебе, Мик, эти женщины умеют готовить.

Микаэла задумалась.

– Я бы поужинала. Займемся Денби и Спарксом сегодня?

– С таким же успехом можно ковать железо, пока оно горячо, чтобы подпалить им задницы. Готова?

Микаэла удобно устроилась на пассажирском сиденье, оглянулась на дом и подумала о девочке.

– Готова.

– Адвоката.

Рэд заранее приготовился к такому развитию событий и начал поиски адвоката для Денби, который утверждал, что не может позволить себе защитника, и разрешил Спарксу связаться со своим адвокатом.

До отвала наевшись курицей и клецками, которые приготовила Мэгги, и кексом с пряностями, который испекла Джулия, он совещался с Микаэлой.

Оба сошлись на том, что в соревновании по глупости Денби ведет в счете. Поэтому его будут допрашивать первым.

Они вошли в комнату для допросов. Запустив запись, Рэд поднял руку:

– Суду потребуется время, чтобы назначить вам адвоката, а ему потребуется время, чтобы приехать сюда. Можете ничего не говорить, это ваше право. Мы пришли только для того, чтобы сообщить вам, что допрос может затянуться до утра, и проинформировать вас.

– Мне нечего сказать.

– А никто и не просит вас что-то говорить. Просто ставлю вас в известность, что Шарлотта Дюпон поделилась важной информацией в обмен на сделку со следствием. Кто успел, того и тапки – вы же знаете, как это работает, Фрэнк. С учетом того, что мы узнали от нее и из других источников, штат намерен добиться пожизненного заключения без права досрочного освобождения.

– Чушь собачья. – Цвет его лица изменился до болезненно-серого. – Я ничего не сделал.

– Я не спрашиваю вас, что вы сделали или не сделали. Не так ли, Мик?

– Нет, сэр, подозреваемый воспользовался правом на адвоката. Пока адвокат – тот, которого суд сможет отыскать, – не приедет сюда, мы ни о чем не спрашиваем. Просто информируем.

– Держу пари, это Бильбо, – тихо засмеялся Рэд. – Учитывая, какой этот парень удачливый, держу пари, что это Бильбо. В любом случае мы уже знаем, что операцией руководили вы, поэтому вам придется тяжко.

– Я? Да вы просто…

– Погодите, Фрэнк, – снова поднял руку Рэд. – Вы же не хотите сказать что-то прежде, чем переговорите со своим адвокатом, – он взглянул на Микаэлу, – адвокатом, который приедет к вам. У нас с Мик выдался длинный денек, но, думаю, прежде чем мы запрем тебя здесь и отправимся по домам, стоит рассказать тебе, как обстоят дела. Блондинка? Она сдала тебя с потрохами, Фрэнк. И ты был единственным, у кого был пистолет. А потом начался шантаж.

– Никто никого не шантажировал! Все было подстроено.

– Фрэнк, если ты продолжишь говорить, нам придется посадить тебя обратно в камеру и ты не узнаешь того, что может помочь тебе решить, как вести себя дальше, когда завтра сюда приедет адвокат.

– К черту адвоката. Не было никакого шантажа. Я не собираюсь мотать срок из-за шантажа.

– Послушай, если ты хочешь нам что-то рассказать, то тебе придется отказаться от права на адвоката. В противном случае…

– Я же сказал – к черту адвоката! – Он смотрел то на Рэда, то на Микаэлу, и взгляд его выражал неподдельный страх. – Я отказываюсь от этого вздора. Шантаж, мать его.

– Хорошо, запись зафиксирует, что ты отказался от права на адвоката и хочешь поговорить. Ты показал мисс Дюпон и мистеру Спарксу фотографии, на которых они были запечатлены в крайне компрометирующих ситуациях.

– Да, верно. Заснял их камерой Спаркса, чтоб его. Неужели вы и правда думаете, что я могу себе позволить купить длинную линзу? Смог бы я проникнуть в тот громадный особняк без его помощи?

Микаэла не стала терять времени даром и подняла глаза к потолку:

– Господи, он и правда думает, что мы поверим, будто Спаркс все это подстроил? Мы напрасно теряем время, шериф.

– Но так и было! Так все и было, это все его затея. Он соблазняет богатых женщин. Он просит у них деньги в долг, дорогие подарки, наличные, что угодно. И без труда выманит у них еще больше, если решит, что это возможно.

– Откуда тебе это известно? – спросил Рэд.

– Возможно я пару раз ему помогал. Это не первый случай, когда он приглашает меня в игру.

– Ах, они еще и работают вместе. – Микаэла откинулась на стуле и зевнула. – Спаркс хорошо зарабатывает в качестве персонального тренера для богачей. Зачем ему рисковать и брать в дело такого второсортного мошенника, как ты?

– Смотри, сука…

– Так, так, – спокойно сказал Рэд. – Следи за языком.

– У него есть стиль, ясно? Это его работа. Секс, стиль, поиск женщин, которые хотят и того, и другого. Иногда он хочет, чтобы кто-нибудь приехал и сделал фото. Это я. Ты выманиваешь несколько тысяч и едешь дальше.

– Несколько тысяч? Вы требовали десять миллионов.

– Десять… – Денби резко поморщился. – Вот же сукин сын. Он сказал, два. Мы должны были поделить их поровну. Самый большой куш. Он соблазнил женщину. Он видел, как обстоят дела. Ей не было дела до ребенка, в отличие от отца. А у отца были деньги. Чертовски много денег. Голливудские Салливаны, верно?

Он похлопал себя по нагрудному карману:

– Можно мне закурить?

– Нет, – с улыбкой сказал Рэд. – Продолжай.

– Он говорил, что мы выберем такое дело, после которого можно будет уйти на покой. Я не стану похищать ребенка, вот что я сказал. В смысле – что?! Но он такой, типа, могу заставить блондинку все устроить. Если она откажется, мы уйдем. Но если она заглотит наживку, то мы в деле. И она заглотила. – Он наклонился вперед. – Я вроде как сначала связался со Спарксом, а он уже рассказал обо всем ей. Мы встретились, на ней был парик и огромные солнцезащитные очки. Как будто кому-то есть до нее дело. Я показал ей снимки, она впала в истерику: «Сколько вы хотите? Вы не можете их продать. Моя карьера, пресса!» Я понял, что Спаркс сделал все как надо. Она под ударом, и это облегчает задачу. Мы со Спарксом заранее договорились, и я сказал ей, что сообщу, сколько стоят снимки, но пусть не рассчитывает, что они ей дешево обойдутся.

– Вы не требовали десять миллионов?

– Нет. Слушай, он сказал, что это на двоих, поэтому я сказал, пусть будет два миллиона. Они обманули меня, – пробормотал он с горечью. – Обманули меня и потребовали десятку. Я подумал, что она сможет найти два миллиона, продать какой-нибудь хлам или что-то в этом роде, но он пришел ко мне и сказал, что она не может достать деньги и что он уговорил ее использовать ребенка. Как она ухватилась за это.

Он поерзал на стуле.

– Слушай, если я не могу покурить, можно мне хоть «Маунтайн-дью» или еще какую-нибудь фигню?

– Сперва расскажи все, а потом посмотрим.

– Господи, да разве ты не видишь? Он меня подставил. Они, чтоб их, подставили меня. Я не собираюсь из-за этого в тюрьму. Они придумали, как схватить ребенка. Он сказал, что она выбрала идеальное время и место, потому что они устраивали вечеринку в честь старика, покойника, в Биг-Суре. Это будет легко и просто. Она прознала про дом, где мы сможем держать ребенка, и что там никого не будет. Она знала, потому что хозяева будут за городом и не придут на поминки, ясно?

– Да. – Довольный собой, Рэд водрузил ноги на стол. – Мы внимательно тебя слушаем.

– Я не похищал ребенка. Это сделал Спаркс. Блондинка указала место, а он накачал ребенка и положил ее в один из фургонов службы доставки, в грузовое отделение. Мы раскрасили фургон под кейтеринговую кампанию и просто увезли девчонку в этом фургоне.

– Как блондинка узнала, где будет девочка? – спросила его Микаэла.

– Откуда, черт возьми, мне знать? Они вдвоем обсуждали детали. Я просто должен был подготовить комнату, ну, знаете, обезопасить ее, загрузить кое-какие припасы. Я просто нянчился с ребенком, понимаешь?

– Среди припасов были и маски?

Он снова заерзал:

– Мы не хотели, чтобы она увидела наши лица, так? Лучше все предусмотреть. И я купил эти чертовы маски на собственные деньги. То же самое с едой и прочим. Предполагалось, что мне вернут деньги за это из выручки.

– Похоже, с инвестициями ты прогадал, – прокомментировал Рэд. – С другой стороны, нянь из тебя тоже паршивый.

– А кто мог подумать, что ребенок вылезет из окна? Сделает веревку из чертовых простыней. Использует чертову ложку как пассатижи, чтобы вытащить гвозди из оконного замка. Кто мог подумать? Спаркс так меня отделал, как будто это моя вина.

Он наклонился вперед:

– Я хочу сказать, что все это – затея Спаркса, он нашел блондинку и много раз с ней трахался. Они вдвоем проработали детали – и, черт возьми, все это время обманывали меня. Я только следил за ребенком.

– Просто невинный свидетель.

Сарказм пронесся над головой Денби, как воздушный змей на летнем ветру, и, указав пальцем на Микаэлу, он сказал:

– Чертовски верно.

– Хорошо, Фрэнк. – Рэд подтолкнул к нему через весь стол блокнот и ручку. – Запиши все, что рассказал нам, и не скупись на подробности. А мы пока поищем «Маунтайн-дью».

К тому времени, как они закончили с Денби, а подробностей тот не пожалел, Рэд хотел только выпить пива и лечь в кровать, именно в таком порядке.

Но он рассчитал время и учел тот факт, что Скарпетти любил играть на средствах массовой информации, как на скрипке.

С Марком Розвелом, адвокатом Спаркса, который как раз общался со своим клиентом, он не был знаком. Но ему предстояло придумать свои игры для прессы.

Чем больше они узнают до утренних новостей, тем лучше.

Он снова полез в свои запасы кока-колы и позвал Микаэлу к себе в кабинет.

– Мик, твоя смена уже закончилась, поэтому я хочу спросить, готова ли ты продолжить.

– Я справлюсь.

– Знаю, что справишься. – Он бросил ей банку колы. – Утром Скарпетти соберет пресс-конференцию, сделает все возможное, чтобы выставить Дюпон жертвой. Единственная причина, по которой мне есть до этого дело, это то, что он выпустит на Салливанов и на их малышку кракена.

– Значит, нужно вытащить из Спаркса все так же, как мы вытащили из Денби, чтобы он не смог опередить нас и разыграть эту карту.

– Как-то так.

– Думаете, Дюпон замешана в этом?

– Пятьдесят на пятьдесят. Я взвешу все, когда мы допросим Спаркса. Сейчас я пойду и поговорю с его адвокатом, чтобы получить представление о том, с чем мы имеем дело.

– Я уже говорила с ним.

Он сел и откинулся в кресле:

– Мик, ты такая предприимчивая.

– Я просто полицейский. Еще я его загуглила, на всякий случай. Родом из Калифорнии, сорок шесть лет, женат, один ребенок и еще один на подходе. Изучал юриспруденцию в Беркли. Десять лет проработал в Kohash и Milford, а три года назад стал полноправным партнером. Высокооплачиваемый судебный адвокат с солидной репутацией.

Она сделала большой глоток колы.

– Симпатичный парень и довольно фотогеничный. Он не боится общаться с прессой. Еще он автор нескольких юридических триллеров, но не похоже, что Джону Гришэму стоит волноваться.

– А Спаркс – его личный тренер.

– Вот как.

– Так и есть, – согласилась она. – Никаких проблем с законом. Владеет домом в Холмби-Хиллз и пляжным домиком в Оушенсайде. Водит «Лексус», как и его жена – внештатный сценарист.

Рэд немного подождал.

– И это все? Ты не узнала, какой у него размер обуви, за кого голосует на выборах?

– За независимых. Но чтобы узнать размер обуви, пришлось бы еще слегка покопаться.

Он рассмеялся.

– Ладно, я вижу, разыгрываем эти карты уже за столом. У этого человека есть репутация, он не похож на идиота, и ему нужно поддерживать репутацию юридической фирмы. Этот парень всего лишь его тренер, не брат и не лучший друг. Все против него.

– Хотите подтолкнуть его к заключению сделки?

– Я хочу, чтобы этот сукин сын прожил остаток своей жизни в Сан-Квентине, Мик. Это мое личное желание. И я надеюсь, что так и будет, потому что иначе этой семье, и главным образом ребенку, придется пройти через суд, а мне противно об этом думать.

Микаэла кивнула, потому что их мысли и желания совпадали:

– Мне неприятно думать, что им все сойдет с рук, всем троим. Но я чувствую то же, что и вы. Однако это зависит не от нас.

– Прокурор штата потребует от двадцати до двадцати пяти. Посмотрим, получится ли у них. Наша задача – изложить все, убедиться, что адвокат понимает серьезность улик, а Спаркс нутром чует, что ему грозит пожизненное заключение без права на досрочное освобождение.

– Ясно. Я спрошу у адвоката, готовы ли они поговорить с нами.

Через двадцать минут Розуэлл наконец-то согласился поговорить. Поскольку это был не первый день Рэда, он решил, что Розуэлл хочет сделать первый бросок, оценить соперника и возобновить игру утром.

Микаэла была права насчет Розуэлла – симпатичный парень со стрижкой за пятьсот долларов и легкой проседью на висках, всего несколько прядей в темно-каштановых волосах. Темно-карие глаза, умные, сообразительные. Аккуратный и красивый, с подтянутым телом.

Но он бледнел на фоне Спаркса и его блеска кинозвезды. Его не приглушили ни несколько часов в камере, ни оранжевая роба. Выгоревшие на солнце волосы с легким намеком на завитки густо ниспадали вокруг золотисто-загорелого лица с точеными скулами, карими глазами с тяжелыми веками и полными губами.

И все это на фоне гладкого, мускулистого телосложения.

Он играл, потому что, как думалось Рэду, Спаркс и ему подобные все воспринимают как роль, которую нужно сыграть, – нервный, встревоженный, не агрессивный тон и лишь легкий намек на раскаяние и печаль.

Рэд сел, включил диктофон и начитал необходимые формальности.

– Шериф, помощник шерифа, во-первых, я ценю, что вы решили встретиться с нами сегодня вечером. Как я понимаю, у вас был очень длинный день.

Выражение лица у Розуэлла было спокойным, а голос ровным.

– В настоящее время я хотел бы сообщить вам, что утром намерен подать ходатайство о прекращении разбирательства по ряду обвинений, выдвинутых против моего клиента. Мой клиент потрясен той ролью, которую, сам того не желая, сыграл в этих событиях; все участие несовершеннолетнего произошло по указанию и просьбе матери ребенка и с убеждением, что упомянутый несовершеннолетний ребенок подвергался насилию со стороны отца. Поскольку мой клиент не знал о плане мисс Дюпон вымогать деньги у семьи Салливан…

– Извините, могу я прервать вас? – Он был сама любезность, просто шериф округа во всей красе. – Нет смысла тратить попусту время. У вас тоже был долгий день. Так что позвольте мне кое-что прояснить. У нас есть письменные показания Шарлотты Дюпон, письменные показания Фрэнка Денби.

На этих словах он улыбнулся Спарксу. Рэд очень постарался скрыть их аресты, допросы и сделки со следствием.

– Они во всем сознались, и имеющиеся в наличии доказательства подтверждают их показания. Как и заявление несовершеннолетнего ребенка.

– Мистер Спаркс утверждает, что мисс Дюпон и мистер Денби вместе разработали план и обманули его.

– Они обманули вас, заставив воткнуть иглу с пропофолом в горло маленькой девочки?

– Я не…

– Хватит. На тебе был парик, который мы нашли, и солнцезащитные очки, но у Кейтлин есть глаза. Глазищи что надо. И уши. Ты говорил с ней перед тем, как ударить, и ты говорил с ней из-под маски волка, которую мы тоже нашли, ты надел ее, чтобы напугать десятилетнюю девочку. Ты ударил ее, запихнул в фургон, а затем увез ее с поминок хорошего человека, от и без того скорбящей семьи.

– Шериф, ребенок, находящийся под таким давлением, вряд ли смог бы узнать голос.

Микаэла рассмеялась.

– Вы просто не встречались с этим ребенком. Приведите ее к присяге в зале суда, и я вам обещаю, что присяжные прислушаются к каждому ее слову. Слову ребенка, чья мать вступила в заговор со своим любовником, чтобы использовать ее, накачать наркотиками, запугать. За деньги. Спаркс, твой голос звучал в трубке, когда похититель требовал десять миллионов долларов. Они не вызвали полицию, но записали разговор.

– Твои партнеры сдали тебя с потрохами. Денби очень разозлился, когда узнал, что с ним ты договорился на два миллиона, обещая разделить выкуп пополам, а у Салливанов потребовал все десять. И он раскололся, как моллюск, которого обдали паром. Если ты действительно думаешь, что у женщины, которая трахалась со своим личным тренером в той же постели, в которой спала с мужем, женщины, которая поставила на кон безопасность дочери, позволила накачать ее наркотиками и запугивать, есть хоть какое-то чувство чести, то ты идиот.

Рэд повернулся к Розуэллу:

– Я говорю это ради вас, потому что я устал, мне противно и надоело выслушивать откровенную чушь. И Дюпон, и Денби заключили сделку со следствием. Ваш клиент последний в очереди, и я полагаю, что все в этой комнате знают, что последний в очереди получает хрен с маслом. Может быть, этот ублюдок рассказал вам слезливую историю, изобразил испуганного дурачка и рассказал, как ему жаль бедного ребенка, оказавшегося в центре такого кошмара, но у нас есть доказательства, которые опровергают его слова.

Подводя итог, ваш придурок-клиент выбрал Дюпон из длинной череды богатых женщин, которых он потрошил ради денег. У нас есть имена, и мы получим заявления с подтверждением сказанного. С Дюпон он увидел возможность получить солидную сумму, достаточную для того, чтобы уйти на покой с шиком, начав с Мозамбика.

Выкладывая все слой за слоем, Рэд обратил на Спаркса жалостливый взгляд.

– Придурок, у тебя на ноутбуке полно запросов по Мозамбику – договора об экстрадиции нет. Он объединился с бывшим подельником Фрэнком Денби, чтобы провернуть эту аферу. Шантаж: фотографии, сделанные на его камеру, теперь тоже будут использованы как доказательства, на них он со своей клиенткой на, как там говорится, месте преступления. Сказал, что твоя клиентка – худшая мать на свете, согласилась на похищение ради выкупа, а Спаркс и Дюпон подняли цену, чтобы обмануть Денби. Она взяла на себя ребенка, сказала той, где спрятаться, и там Спаркс поджидал ее с иглой, тележкой и фургоном.

Рэд встал и, словно ему стало плохо, хотя на самом деле он просто хотел размяться, отвернулся:

– Помощник шерифа, теперь ваша очередь. Мне нужна минутка, чтобы успокоить желудок.

И она плавно приняла эстафету, изложила остальное, выделив главное.

Лицо Розуэлла почти ничего не выражало. Рэд решил, что он одинаково хорош и в суде, и в покере. Но у каждого есть своя слабость. Ему пришлось поискать слабость у Розуэлла, и он ее нашел.

Напряжение в уголке губ, легкое сокращение мышцы, из-за которого появилась крошечная ямочка.

Когда Микаэла закончила, Рэд снова сел.

– Нет в мире судьи, который отклонил бы любое из этих обвинений. Нет в мире присяжных, которые посмотрели бы на эту милую маленькую девочку и не вынесли бы обвинительный приговор. И ваш клиент получит пожизненное без права на досрочное освобождение.

Он взглянул на Спаркса.

– Продолжай в том же духе, и тебя ждет главный приз.

– Я сделал это ради любви!

Спаркс изобразил вспышку горя.

– Господи, – пробормотал Рэд. – Как под копирку.

– Шарлотта поклялась, что она…

– Помолчи, Грант.

– Марк, ты должен мне поверить. Ты меня знаешь. Я бы никогда…

– Я сказал, помолчи. – На этот раз Рэд услышал нечто большее, чем просто намек на усталость. – Мне нужно несколько минут, чтобы поговорить с клиентом.

– Не проблема. Мне все равно нужно подышать свежим воздухом.

Рэд вышел из комнаты и понял, что у него получилось.

– Мик, я выйду подышать на минутку.

– Как вы думаете, он даст заднюю? Адвокат?

– Я бы сказал, что он рассматривает такой вариант. Крикни мне, когда они будут готовы.

Он вышел на улицу, посмотрел на небо и обрадовался, что ночь была звездной. Жаль, конечно, что у него не осталось сил, чтобы пробраться в постель к Мэгги, поэтому придется довольствоваться звездным небом.

Это его успокоило, напомнило о том, что у жизни в запасе есть множество прекрасных вещей, от обыденных до удивительных. Просто иногда нужно потратить пару минут на их поиски.

Позади него открылась дверь.

– Сейчас приду, Мик.

– Шериф, ваш помощник уводит мистера Спаркса обратно в камеру.

Рэд кивнул Розуэллу:

– Хорошо.

– Утром мне нужно будет поговорить с ним еще раз, а потом я бы хотел встретиться с прокурором.

– Это можно. Скажем, часов в девять.

– Прекрасно. Я приеду. Не могли бы вы порекомендовать какой-нибудь отель, мотель или просто приличное место для ночлега? У меня не было времени забронировать номер.

– Конечно, могу. Давайте пройдем ко мне в кабинет. Я дам вам парочку адресов поблизости, если, конечно, вы ищете что-то поблизости.

– Да, было бы здорово.

– Можете позвонить от нас, убедитесь, что у них есть свободный номер.

В кабинете он записал в блокнот несколько названий.

– Что касается первого – хорошие кровати, хороший сервис и круглосуточное обслуживание номеров, если вам это нужно. Но они берут плату за пользование вай-фаем, и это бесит.

– Спасибо.

– Можете позвонить.

Рэд вышел, подождал Микаэлу и подумал, что у него, вероятно, хватит сил выпить перед сном холодного пива. И принять горячий душ. Господи, он хотел принять душ больше, чем выпить пива.

Розуэлл вышел.

– Все готово?

– Да, спасибо. Я буду здесь в девять. Я записал номер своего мобильного телефона вам в блокнот, если понадобится со мной связаться.

Он направился к двери, обернулся и посмотрел Рэду в глаза.

– У меня есть дочь. Ей всего четыре. У меня тоже есть маленькая дочка.

Он вышел из участка, и Рэд понял, что все устроится.

Микаэла вернулась – совсем не выглядит уставшей, подумал он. И почувствовал восхищение.

– Проводила его в камеру?

– Пытался разжалобить меня слезами. Медленными и проникновенными. Он хорош.

– Но мы круче. Розуэлл хочет встретиться с прокурором утром. Я позвоню ему по дороге домой. Можешь взять завтра отгул.

– Я бы хотела довести это дело до конца.

– Тогда приезжай к девяти. Я тебя провожу.

– Проводим друг друга.

– Идет.

Глава восьмая

Диллону нравилось убираться в стойлах. Запах лошадей, даже смешанный с запахом подстилки и конского навоза, был для него привычен и приятен: все его осознанные воспоминания связаны с ранчо, а в самых счастливых из них всегда присутствовали лошади.

Самым любимым было воспоминание о вечере, когда они с мамой и бабушкой помогали Диве родить ее первого жеребенка. Кое-что показалось ему довольно мерзким, но в целом было круто. Ему даже позволили придумать новорожденному кличку. Жеребенок был хорошенький, гнедой с четырьмя белыми носками и белой молнией.

Он назвал ее Кометой, потому что молния напоминала хвост кометы. Ну, почти.

И хотя Диллону было всего шесть, ему разрешили за ней ухаживать и объезжать, когда она подросла. Он был первым, кто лег ей на спину, чтобы она привыкла к весу. Первый, кто надел на нее седло, первый, кто оседлал ее.

С тех пор он помогал тренировать других лошадей и думал, что у него это неплохо получается. Но его лошадью была Комета.

Он был рядом, когда прошлой весной у нее родился первый жеребенок.

Ему просто нравилось владеть ранчо – сельскохозяйственным ранчо, ведь они сажали, выращивали, собирали урожай и продавали овощи, еще у них был фруктовый сад и бабушкин виноградник, хотя вино она делала в основном для себя и друзей.

Он не возражал против работы по дому (на самом деле работа по дому нравилась ему намного больше, чем школа). Сажать и пропалывать, кормить и поить скот, даже заготавливать сено под палящими лучами солнца или помогать за прилавком на фермерском рынке.

Ему нравилось жить на высоком утесе, каждый день любоваться океаном или гулять по полям, а еще лучше – кататься по полю верхом и заезжать в лес.

Зимние субботы были заполнены домашними обязанностями. Обычно он справлялся с ними сам, но иногда ему помогала мама. Бабушка и мама пекли хлеб, пироги и пирожные для кооперативного предприятия. С утра пятницы и до субботы в доме очень вкусно пахло.

Иногда бабушка делала свечи из сои и добавляла в них разные отдушки. Она учила его, как делать свечи, печь хлеб и все в таком духе.

Он предпочел бы кормить свиней и цыплят, смотреть, как они носятся вокруг, заполнять кормушки для скота, доить коз. И, конечно, чистить стойла.

Диллон закончил большую часть утренних дел еще до одиннадцати. Зная, что настоящие хозяева ранчо встают рано, он откатил к навозной куче последнюю тачку.

Он услышал, что к ранчо подъехала машина, и взглянул на небо, чтобы определить время. Его приятели Лео и Дэйв собирались заглянуть в гости, но после полудня. Рановато для них.

Он откатил пустую тачку обратно в сарай, отряхнул рабочие перчатки о штаны и побрел смотреть, кто приехал.

Как самый настоящий мальчишка, он сразу понял, что машина – серебристый «БМВ» – модный внедорожник. Но он не знал никого, кто мог бы ездить на таком.

Будучи хозяином дома, он ждал, широко расставив ноги и засунув большие пальцы в передние карманы.

Увидев, что из машины вышел Хью Салливан, он подошел поздороваться.

– Здравствуйте, мистер Салливан.

– Диллон.

Хью первым делом протянул ему руку, и Диллон почувствовал себя настоящим хозяином дома.

– В прошлый раз я не успел оглядеться. Я очень перенервничал, и было темно. У вас здесь очень красиво.

– Спасибо.

Хью указал на рабочие перчатки, которые теперь свисали у Диллона из заднего кармана.

– Смотрю, ты много работаешь. Я понимаю, что у тебя, должно быть, еще куча дел, но я хотел бы спросить, не могли бы вы с мамой и бабушкой уделить мне немного времени?

– Конечно. Я уже почти закончил с утренними поручениями. Мама и бабушка пекут на кухне. Каждую пятницу они пекут для кооперативного магазина, но завтра намечается что-то особенное, поэтому они пекут больше обычного.

Возможно, он расстроился, что Кейт не пришла, но ничего не сказал.

– Да, кстати, на днях заходил шериф. Он сказал, что они поймали тех, кто похитил Кейт. Они уже в тюрьме и все такое. Я рад, – сказал он, провожая Хью до двери. – Убийца моего отца тоже в тюрьме.

Хью резко остановился и снова посмотрел на мальчика:

– Мне жаль, Диллон. Я не знал.

– Я был очень маленьким, поэтому совсем его не помню. Но он был героем.

Диллон тщательно вытер ботинки о коврик и открыл дверь. Он вспомнил о манерах.

– Могу я взять ваше пальто?

– Спасибо.

Диллон забрал пальто, и Хью сделал глубокий вдох.

– Пахнет как в раю.

Диллон улыбнулся.

– На кухне запах еще лучше. Раз вы приехали, они предложат вам пирога, печенья или еще чего-нибудь. Если вы не откажетесь, то я присоединюсь.

Очарованный, Хью положил руку на плечо Диллона.

– Я не откажусь.

Диллон провел Хью на кухню сквозь ароматы свежего хлеба, поднимающегося теста, печеных фруктов и сахара, туда, где женщины в объемных фартуках корпели над чем-то, что больше напоминало производственную линию.

Пироги, буханки хлеба, четыре размороженных торта, печенье – все это лежало на охлаждающих подставках на длинной столешнице. Хью заметил на столе несколько белых коробок для выпечки с надписью «Horizon Ranch», скрывающих настоящие сокровища.

В большом миксере взбивалось что-то похожее на масло, а Джулия, чьи волосы были собраны под маленькую поварскую шапочку, доставала из духовки противень с печеньем. На кухонном островке Мэгги крутила ручку какого-то приспособления, которое очищало яблоки от кожуры и сердцевины, а рядом уже ждали коржи для пирога.

Музыка из бумбокса сотрясала благоухающий воздух ритмами рок-н-ролла.

Хью подумал, что они грациозны, как балерины, сильны, как лесорубы, и сосредоточенны, как ученые.

– Мама! Мистер Салливан приехал.

– Что? Ты уже закончил с… О! – При виде Хью Джулия поставила поднос и вытерла руки о фартук. Похлопала мать по плечу и выключила музыку. – Простите за весь этот хаос.

– Вам не за что извиняться. Это потрясающе. Прошу прощения, что прерываю.

– Мне бы не помешал небольшой перерыв. – Мэгги расправила плечи. – Диллон, почему бы тебе не проводить Хью в гостиную?

– А можно я просто посижу здесь? – Хью закрыл глаза и сделал глубокий вдох. – И буду наслаждаться ароматами.

– Присаживайтесь куда хотите, – сказала Джулия и выключила миксер. – Диллон, ничего не трогай. Иди помой руки.

– Я знаю правила. – Мальчик закатил глаза и вышел, потому что одно из правил гласило, что нельзя мыть руки после работы на кухне в день выпечки.

– Я все-таки скажу, – решила Мэгги. – Вы выглядите измотанным. Я не собираюсь предлагать вам кофе, потому что иногда организму просто нужен хороший травяной чай. У меня есть как раз то, что нужно.

Хью с благодарностью сел за стол, заставленный инструментами для выпечки, пока Мэгги возилась с чайником. Он улыбнулся, когда Джулия положила на тарелку несколько печений:

– Одного спасибо будет недостаточно.

– Достаточно, – ответила ему Джулия. – Мы все так рады, что виновные в тюрьме. Как Кейтлин?

– Она… – Он хотел было сказать, что у нее все хорошо, но беспокойство и стресс просто выплеснулись наружу. – Ей снятся кошмары, и она боится оставаться одна. Эйдан, мой сын, собирается отвести ее к психотерапевту, специалисту, к кому-то, с кем она сможет поговорить.

Он сделал паузу, когда на кухню ворвался Диллон.

– Он сказал, что хочет поговорить со всеми нами.

– Так и есть. Может, посидишь здесь и поможешь мне с печеньем?

– Давай, Диллон, – сказала Джулия и достала из холодильника кувшин козьего молока.

– Моя жена Лили просила передать вам от нее благодарность. Она бы и сама приехала, но они с Эйданом и Кейт отправились в Лос-Анджелес. Они пока поживут в нашем гостевом доме. Кейт не хотела возвращаться домой.

– Потому что там жила ее мать.

– Диллон, – тихо сказала Джулия.

– Да нет, он прав. Так и есть. Моя мать утром улетела в Ирландию. Здешний дом… без папы кажется ей слишком большим. Переполненным воспоминаниями о нем, и они разрывают ей душу. Эйдан собирается отвезти к ней нашу Кэти, подальше от всего этого. Мы все думаем, что это пойдет ей на пользу, и она сама хочет поехать.

– Вы будете скучать по ним.

– Да. Мать передала дом мне. Я надеюсь, что мы с Лили сможем проводить здесь больше времени, но у нас есть смотрители, пара, которая много лет работала у моих родителей, – они будут присматривать за домом, пока мы будем в Лос-Анджелесе или на работе.

Мэгги поставила перед ним чашку.

– Я прослежу, чтобы вы все выпили.

– Спасибо. Я хотел спросить: не хотите ли вы как-нибудь поужинать с нами?

– Конечно. Сегодняшний вечер вы проведете в одиночестве? – спросила его Джулия.

– Мне нужно кое с чем разобраться перед отъездом. Давайте завтра.

– Тогда сегодня вечером вы поужинаете с нами. И Рэд придет, так что, как только выпечка будет готова, мы поставим тушиться мясо.

– Я приду… Спасибо. Я с удовольствием приду на ужин. – Чтобы успокоиться, он поднял чашку с чаем и сделал глоток. – Интересный вкус. Что это?

– Базилик и мед, – ответила Мэгги. – Это называется «Святой Бэйзил», с медом с нашей пасеки. Помогает снимать стресс и усталость.

– Хочу сказать, что вы обе удивительные женщины и, несомненно, воспитываете удивительного молодого человека. Я говорю от имени всей нашей семьи, а нас много, и хочу сказать, что мы у вас в неоплатном долгу.

– Нет никакого долга… – начала Джулия, но Хью взял ее за руку и остановил.

– Она для меня – весь мир. Я обожаю детей, которых привела в мою жизнь Лили, и люблю их как своих собственных. Но Кейтлин – единственный ребенок моего единственного ребенка. Моя первая жена умерла, – поведал он Диллону.

– Соболезную.

– Ее второе имя было Кейтлин, и я вижу ее в глазах Кейти, в том, как она двигается. Она для меня – весь мир. Я хочу, чтобы вы позволили мне дать вам нечто большее, чем благодарность. Я знаю, что нет цены тому, что вы, все вы, сделали для Кейт, но я прошу вас позволить мне дать вам нечто вещественное за то, что не имеет цены.

– У вас золотое сердце, – сказала Мэгги и вылила содержимое миксера в нарезанные яблоки. – Мы не возьмем деньги за то, что проявили доброту к испуганному ребенку.

– Она для меня все, – повторил Хью.

Считав его эмоции, потребность, боль, Джулия приняла решение.

– Диллон, ты уже закончил работу по дому?

Он поспешил запихнуть в рот вторую половинку печенья:

– Почти.

– Раз уж ты уже справился со своей порцией, доедай и мою.

– Но… – Он поймал взгляд матери. В ее глазах читалось «попробуй поспорь – и увидишь, что случится».

Он с трудом вылез из-за стола.

– Увидимся за ужином, мистер Салливан.

– Хью, и да, увидимся.

Он подождал, пока мальчик выйдет через заднюю дверь.

– Подумайте о том, чего бы вам хотелось.

– Даже не знаю. У нас была собака. Диллон так сильно любил Дейзи. Она ходила за ним по пятам, везде, кроме школы, и если бы они придумали, как это устроить, то она бы сидела у него под партой. Мы с мужем завели ее еще до рождения Диллона, так что она была с ним всю жизнь. Дейзи умерла два месяца назад.

Голос у нее дрогнул.

– Я еще не смирилась с этим. Но скорбь не вечна, и я заметила, что когда Диллон сидит за компьютером, он смотрит фотографии собак. Он уже готов.

Мэгги приподняла подол фартука вытерла глаза.

– Я любила эту собаку.

– Я куплю ему любую собаку, какую он захочет.

– Я знаю одну женщину, которая спасает и пристраивает собак. Думаю об этом пару недель, но не могу решиться.

– Потому что это прыжок, – вмешалась Мэгги и погладила Джулию по спине.

– Да, похоже на то. Она живет по эту сторону Монтерея, так что ехать недалеко. Я могу позвонить ей, если вы хотите взять Диллона и поехать посмотреть.