Янтарный трон

© Абрамов А., 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Аврора

Платья парили в воздухе, одно краше другого. Аврора никак не могла подобрать нужное для столь торжественного события. Этот день она ждала последние три года и непривычно для себя волновалась.

– Я хочу примерить вон то, с весенним лугом.

Слуга взмахнул волшебной палочкой, и платье опустилось прямиком к Авроре. Изображённые на нём цветы шевелились под дыханием ветра, на рукавах-фонариках летали бабочки, а из ручья на заднем плане пил оленёнок. Девочка подошла к зеркалу убедиться, стоило ли тратить время на примерку.

– По-моему, такой узор уже не в моде, – задумалась она. – Месье Фрэй, вы так не считаете?

– Если Ваше Магичество позволит, – ответил преклонных лет слуга, чьи редкие седые волосы дрожали при каждом его слове, – то это вы должны влиять на моду, а не мода на вас.

– Не хочу, чтобы окружающие обвинили меня в дурновкусии. Подайте другое платье.

– Какое изволите? – Примерка длилась уже второй час, но месье Фрэй даже не смел заикнуться об этом. Главной его задачей было следить, чтобы принцесса была счастлива.

– А что вы мне посоветуете?

– В Париже нынче в моде снегопады, Ваше Магичество. У вас в гардеробе как раз есть прекрасный образец.

Лёгким движением палочки месье Фрэй заставил весеннее платье скрыться с глаз госпожи, и его место занял белоснежный наряд из муслина. Изображённые на нём снежинки кружили по рукавам, сталкивались на груди и плавно опускались на подол, образовывая там небольшие сугробы.

– Это нравится мне чуть больше. – Аврора ненадолго задумалась. – Но не вы ли только что сказали, что это я должна влиять на моду, а не мода на меня?

– Ваше Магич… – неуверенно попытался оправдаться слуга, но его перебили:

– Мой батюшка слишком вас избаловал, месье Фрэй. Надо попросить его быть с вами строже.

– Как Вашему Магичеству будет угодно, – поклонился старик.

– Моему Магичеству угодно выбрать красивое платье. – Аврора окинула взглядом всю комнату и остановилась на ярко-оранжевом наряде, рисунок на котором на время замер, пока в комнату не ворвался порыв ветра и не потревожил изображённые на нём осенние листья.

– Хочу это, – сказала она и развернулась к окну. – Мой брат всегда любил осень больше других времён года. Надеюсь, он не сильно изменился. Боже, я ведь не видела его уже три года! С тех самых пор как… как…

– Как он отправился в своё паломничество от Палаты Чародеев, в которую вступил вопреки воле вашего отца, – подхватил слуга. – Отказавшись из-за этого от престола вопреки воле вашего отца. – Месье Фрэй ненадолго задумался и быстро добавил: – А в Палату Чародеев он вступил после окончания Лазаревского лицея, в который поступил…

– …вопреки воле моего отца, – закончила Аврора и грустно усмехнулась. – А я всегда считала себя непослушной дочерью. – Поняв, что чересчур расчувствовалась в присутствии слуги, добавила: – Надеюсь, он хотя бы не отрастил себе усы, о которых всегда мечтал.

– Напомните, как же он вас всё время называл?

– А вот это уже не ваше дело, месье Фрэй! – строго сказала Аврора. – Ваше дело помочь мне с выбором платья, с чем вы худо-бедно справились. А сейчас ступайте, Её Магичеству нужно некоторое время на отдых.

На этих словах принцесса подошла к окну и сделала глубокий вдох. Императорский дворец находился на скале в крайней и самой высокой части Светлограда, поэтому её взору открывался вид на весь город. В свете пока ещё летнего солнца поблёскивали алые крыши домов, виднелись остатки былого величия некогда популярного Театра Дуэлей, а на мосту, отделявшем дворец от самого поселения, маршировали стражники. Аврора обернулась на месье Фрэя, который по-прежнему стоял возле двери.

– Почему вы ещё здесь? Кажется, платье я выбрала. Не пора ли вам заняться другими делами?

– Его Императорское Магичество уже ждёт вас в зале. Даниил послал письмо, в котором сообщил, что прибудет на час раньше.

– Но это значит… – начала Аврора, и месье Фрэй подхватил:

– Это значит, он будет тут с минуты на минуту. Мне позвать служанок, чтобы помогли вам надеть это платье?

– Ещё чего! – возмутилась принцесса. – Мне уже двенадцать лет, и я в состоянии сделать это сама.

– В таком случае, я подожду Ваше Магичество в коридоре.

Слуга по воздуху пустил платья в коридор, вышел следом и закрыл за собой дверь.

Авроре хватило пяти минут, чтобы надеть платье. К своей чести, девочка отметила, что почти не помогала себе магией. Разве что при застёгивании корсета. Принцесса ненадолго замерла перед картиной, на которой была изображена вся их семья: сама Аврора – двухлетний краснощёкий карапуз с огромными зелёными глазами и торчащими во все стороны во все стороны золотистыми волосами; одиннадцатилетний брат локонами того же цвета и серьёзным выражением лица под стать отцу – высокому и статному, с пышными усами, вечно сердитым взглядом и всё такой же золотистой копной на голове.

Ну и, конечно, мама – синеглазая брюнетка, добрая и озорная, как весеннее утро. Она улыбалась Авроре со всех картин, на которых была изображена. Жаль, что последние девять лет мама улыбалась только с портретов. Аврора и рада была бы поговорить о ней, послушать, какой она была при жизни, но брат последние годы почти не присутствовал во дворце, а отец категорически отказывался вспоминать о покойной супруге и только злился, когда Аврора заводила о ней разговор.

Девочка лишь помнила, что смех мамы напоминал журчание весеннего ручья, и каждое утро та начинала с чая со шербетом. Но чем взрослее Аврора становилась, тем меньше деталей оставалось в памяти. Быть может, по утрам та пила вовсе не чай, а кофе, и не со шербетом, а с халвой.

Когда к глазам Авроры подступили слёзы, она перевела взгляд на изображение брата, который, чтобы позлить отца, позировал художнику в новеньком мундире Лазаревского лицея, от поступления в который император всячески отговаривал Даниила. Девочка улыбнулась, вспомнив, что за эту выходку брата заставили почистить все мундиры солдат императорской гвардии.

Принцесса встала на цыпочки и погладила изображённого на картине брата. Затем представила его с усами, как у отца, и улыбнулась.

– Лягушонок, – вдруг тихо сказала Аврора. – Ты называл меня лягушонком, когда я в детстве прыгала на твоей кровати.

Она бы ещё долго любовалась изображением своей семьи, если бы не отвлёк резкий стук:

– Ваше Магичество, готовы к выходу? – поинтересовался через дверь месье Фрэй, голос которого с трудом скрывал нетерпение. – Вас все ждут. Особенно Его Императорское Магичество.

Аврора хотела ещё немного покрутиться перед зеркалом, но напоминание об отце вынудило впустить месье Фрэя. При виде принцессы он восторженно заявил:

– Ваше Магичество выглядит потрясающе!

– Вы говорите так всегда, даже если придерживаетесь иного мнения, – ответила принцесса, выходя в общий коридор и на ходу натягивая на левую руку высокую белоснежную перчатку.

– Прошу меня простить, – ответил слуга, едва успевая за ней. – Я хотел сказать, сейчас Ваше Магичество выглядит особенно прекрасно.

– То есть иногда я выгляжу плохо? – бросила она через плечо.

– Я хотел сказать не так… – засуетился старик. – Точнее, я имел в виду…

Но Аврора не услышала, что промямлил слуга в своё оправдание. Принцесса остановилась напротив одного из зеркал и поправила спадающие на плечи золотистые локоны, в очередной раз умилившись родинке над верхней губой, а затем в ужасе вытаращила глаза:

– Диадема! Та, что папа подарил на прошлый день рождения! Я совсем про неё забыла. Сейчас вернусь.

– Прошу вас, не надо! – взмолился месье Фрэй, преграждая ей дорогу. – Я знаю, где вы её храните, и сейчас же сбегаю за ней. Ступайте в зал, Ваше Магичество, иначе ваш отец превратит меня в кабачок. Опять.

Брови месье Фрэя сложились таким аккуратным домиком, что Аврора не смогла отказать. Слуга тут же рванул обратно, насколько это было возможно для шестидесятилетнего старика, а принцесса направилась в Тронный зал.

По пути Аврора бросила взгляд на картину с изображением светлоградской бухты в свете яркого дневного солнца. Затем посмотрела в окно, и её взору предстал тот же вид, один в один. Девочка очень ценила эту работу, хотя и не разбиралась в искусстве. Просто по ночам изображённые на ней солнечные лучи освещали принцессе дорогу во время поздних вылазок на кухню за сладостями. Она, конечно, пыталась подсвечивать себе дорогу заклинаниями, но на их свет тут же сбегались стражники, и юную проказницу возвращали в её комнату. А вот свет картины внимания бдительных стражей не привлекал и прекрасно освещал ей путь.

Как-то отец прознал про эти маленькие путешествия и приказал снять картину, чтобы будущая императрица не разменивала свой сон на подобные глупости. Вот только та была приделана к стене каким-то чересчур сильным заклятием, и избавиться не получилось. Равно как и прекратить эти «сладкие вылазки».

Аврора подошла к дверям Тронного зала, сделала глубокий вдох и открыла дверь. И тут же пожалела, что не выбрала другой вход. На девочку одновременно обрушилось столько голосов, будто из пчелиного улья резко вытащили пробку. Она бы с удовольствием навела на всех чары тишины, вот только являлась не настолько сильной волшебницей, да и колдовать в Тронном зале было невозможно. Он практически полностью был отделан янтарём, подавляющим любую магию.

Большой Янтарный зал, как ещё называли это помещение, оказался празднично украшен в алые цвета Светлограда. Его стены и потолок занимали множественные сюжеты важнейших событий прошлого: «Открытие первого Перехода», «Подавление Тихонского восстания», «Великое переселение волшебников» и многие-многие другие, половину из которых Аврора даже не помнила.

Зато ей прекрасно была знакома роспись над главным куполом, где известнейший художник прошлого Исаак Одинцов изобразил Мирослава Первого, принявшего Декрет о Тишине, согласно которому магов и магические способности было решено скрыть от простолюдов. Конечно, знала о ней Аврора в первую очередь не из учебников, а потому, что, как только кто-нибудь из её учителей начинал рассказывать о важности этого события, принцессу тут же клонило в сон. Девочка до сих пор не знала, когда именно этот декрет приняли, зато усвоила одно: всё, что взрослые считали важным, – очень скучно.

В какой-то момент принцесса поймала себя на мысли, что слишком долго разглядывает окружение, и принялась протискиваться через чрезвычайно важных персон, имена которых определённо знала, но никак не могла вспомнить. Те периодически замечали Аврору и низко кланялись, она же молча кивала в ответ. Количество незнакомых лиц было так велико, что, когда перед девочкой возник дядя, она едва не задушила его в объятиях.

Дядя Яша, как всегда, оделся с иголочки. Белоснежные панталоны были заправлены в настолько начищенные до блеска сапоги, что им бы позавидовало летнее солнце; поверх сорочки с безупречно ровным накрахмаленным воротничком аккуратно устроился золотистый жилет, а укрывал всё это великолепие расшитый жемчугом пурпурный фрак. Свой цилиндр дядя держал в руках. Одеяние это было слишком ярким даже для волшебника, но дядю редко интересовало чужое мнение насчёт подобных вещей.

– Дядя Яш… – воскликнула принцесса, но, заметив его резко сдвинувшиеся брови, осеклась. Мужчина не любил, когда племянница называла его «дядя Яша», считая это имя чересчур детским и не соответствующим его высокому положению. Поэтому Аврора быстро поправилась: – Яков Сергеевич.

– Привет, пельмешка, – улыбнулся он, словно никакой оговорки и не было, легонько поклонился и откинул упавшую на лоб прядь золотистых волос, сразу выдающую в нём члена императорской семьи. – Мой брат всегда умел произвести впечатление. Судя по витающему в воздухе настроению, мы ждём в гости простолюдского императора, не меньше.

– Во-первых, я не пельмешка, – возмутилась Аврора, обиженно насупив брови. Впрочем, долго сердиться на дядю она не могла.

– Конечно, ты пельмешка, – шепнул он ей на ухо. – Или племяшка? Никак не могу запомнить.

– Дядя, вам нет ещё и сорока. Рановато вы жалуетесь на память.

– Ого! – радостно воскликнул мужчина. – А упражнения в остроумии не прошли даром. И разве ты забыла, что мой возраст измеряется не годами?

– О чём это вы… Ах, да! Ведь ваша персона настолько велика, что её возраст можно измерять лишь десятками лет.

Дядя ей подмигнул.

– А во-вторых, – продолжила принцесса, вспомнив, с чего начала, – мой брат нашёл двенадцатый Переход. Событие важное не только для нашего города, но и для остальных.

– Один из лучших учеников превзошёл все мои ожидания. Судя по витающему в воздухе настроению, мой брат доволен. Он простил Даниила?

– Мы не обсуждали его возвращение.

– Надеюсь, вся эта церемония не только способ показать сыну величие императорского титула, но и дань его находке. Волшебники в ранге Странника Палаты Чародеев редко могут похвастать подобным достижением в столь юном возрасте. Пойдём, я провожу Ваше Магичество к отцу, пока тебя тут не затоптали. Или не набили шишек на твоей голове своими поклонами. Тут, кажется, на самом деле собрался весь город.

– Я же просила вас не называть меня «Ваше Магичество».

– «Ваше Магичество» ей, видите ли, не нравится, – саркастично заметил дядя. – «Пельмешка» тоже не по душе. Тебе становится всё сложнее угодить. Берегись, Аврора, капризный нрав императрицы больше всего вредит ей самой.

– Я не капризная.

– А вот у меня на этот счёт другие сведения.

Аврора хотела возразить, но дядя жестом показал, что при посторонних разговор продолжать не стоило.

Чем быстрее они приближались к престолу, тем более хмурыми становились лица у мужчин и тем выше женщины задирали носы. Однако, стоило им взглянуть на принцессу, морщины вмиг разглаживались, а высоко задранные носы тут же, как по сигналу, опускались.

– Ваше Магичество! Ваше Магичество! Ваше Магичество! – слышалось со всех сторон.

Аврора в очередной раз поразилась могуществу представшей перед её глазами картины. Позади Янтарного трона – символа власти её отца над остальными волшебниками – словно готовился к атаке десятиметровый золотой орёл. Крылья статуи были направлены вперёд, будто птица просила разойтись в стороны стоящих перед ней людей. Этот же орёл в полёте на алом фоне был изображён на развешанном всюду гербе города.

– Наконец-то, дочь! – воскликнул император, поднимаясь с места.

Поначалу Аврора не понимала, почему её отец – самый могущественный волшебник страны – занимал трон, сделанный из материала, блокирующего это самое волшебство. И почему вообще весь Тронный зал был сделан именно из него. В ответ на это дядя Яша засыпал принцессу примерами из истории, рассказывающими о покушениях на государей именно во время больших приёмов. Так что решение одного из предыдущих правителей возвести этот зал сильно усложнило жизнь заговорщикам.

– Садись скорее, нечего топтаться в проходе, – приказал император. Его вечно хмурый вид и строгий орлиный взгляд были под стать огромной птице за его спиной, а грива густых золотых волос больше бы подошла льву. Отец тут же указал на место рядом с собой, поправив чуть съехавшую с головы корону. Заметив брата, император выпрямился.

– Яков, – деловым тоном сказал он.

– Ваше Императорское Магичество, – ответил дядя, из голоса которого тут же пропали прежние саркастичные нотки.

– Рад, что ты смог приехать.

– Даниил не просто мой племянник, он выпускник моего лицея. А его находка – большой шаг для всего нашего сообщества. Ты воспитал прекрасного сына.

– И очень упрямого. Впрочем, последним он во многом обязан тебе.

– Его упрямство лишь проявление характера, закалённого отцом, – тут же парировал брат.

Наступила небольшая пауза, в течение которой Аврора молча переводила взгляд с отца на дядю. Она уже и не могла вспомнить, когда в последний раз они вели себя иначе. У каждого имелось своё объяснение причин разногласий, и, как это бывает, оба были уверены в своей правоте.

– Благодарю, – ответил император Константин после небольшой паузы. И через доли секунды добавил: – Брат.

Дядя молча поклонился и отошёл в сторону. Его пурпурный фрак быстро затерялся среди множества мундиров, ордена на которых висели, как новогодние игрушки на ёлке.

Пока император отвлёкся на брата, месье Фрэй незаметно надел на голову принцессы диадему и тут же удалился, не дождавшись кивка в знак благодарности. Девочка сняла её с головы и немного полюбовалась драгоценностью.

Сделанную из белого золота, как и многие украшения во дворце, диадему венчали три камня драконита, или драконьей слезы. Аврора так до конца и не поняла, на самом деле это была слеза дракона или лишь название для придания украшению большей важности. Однако последние три века во всей Европе не было замечено ни одного дракона. Ровно столько же не добывался драконит.

Принцесса продолжала рассматривать диадему, пока в зале вдруг резко не смолкли все шепотки. Парадная дверь отворилась, и на пороге появился силуэт, а за ним ещё двое. Первый из них уверенно шёл в сторону трона, другие два немного отстали.

Гости расступались в стороны, не сводя глаз с вошедшего. Вся троица была одета в причудливые кожаные сюртуки с капюшонами: чёрного цвета на том, кто шёл первым, красный и синий у его спутников.

Вскоре в их лидере, по золотистым, как и у всех членов императорской семьи, волосам, по уверенной походке, Аврора различила своего брата. Фигура его за годы странствий вытянулась и окрепла, а лицо возмужало и покрылось парой шрамов.

Он остановился в нескольких шагах от трона и припал на колено. Спутники Даниила остались стоять в нескольких метрах позади.

– Отец, – произнёс он, не поднимая головы.

В зале воцарилась гробовая тишина.

Император Константин пристально смотрел на преклонившего колено сына. Никто из гостей не смел издать ни звука. В течение трёх лет, с тех пор как Даниил вошёл в Палату Чародеев, император ни словом не обмолвился со своим сыном, о чём тут же стало известно даже самой последней дворцовой служанке. Новость мусолилась первые полгода с момента его отъезда и вновь вернулась пару недель назад. Об этом конфликте знали все, поэтому сейчас, спустя три года с последнего их разговора, гости замерли в томительном ожидании.

– Поднимись с колен, сын. – В конце концов вымолвил император. – Дай тебя рассмотреть.

Как только он договорил, весь зал, сотни людей тут же разразились аплодисментами. Аврора, боявшаяся прежде пошевелиться, тут же бросилась на шею брату, позабыв о нормах этикета. Не сразу, но он обнял её в ответ.

– Я соскучился, сестричка, – прошептал Даниил.

– Я тоже, братик, – ответила Аврора и не заметила, как потекли слёзы. Она прислонилась к его щеке и тут же отпрянула: – Как же хорошо, что ты не отрастил себе усы!

– Так вот что волновало тебя всё это время, – улыбнулся он.

Принцесса бы так и висела на шее брата не один час, но почувствовала, как его тело вдруг напряглось. Обернувшись, увидела, как подошёл отец и протянул сыну руку. Даниил подмигнул сестре, аккуратно высвободился из её объятий и ответил на рукопожатие.

– Ты изменился, – заметил император.

– Отец, я был в таких местах, о которых не прочесть даже в нашей библиотеке.

– У нас ещё будет время это обсудить, – сказал он Даниилу. Затем император окинул взглядом Большой Янтарный зал и громко возвестил: – Мой сын вернулся! Это ли не повод для радости?!

Спустя неделю с момента возвращения Даниила всё шло совсем не так, как Аврора рассчитывала. Она думала, что теперь, когда её брат, наконец, вернулся, они снова будут проводить время вместе. Конечно, девочка и не надеялась, что он начнёт с ней играть. Всё-таки Даниилу уже исполнилось двадцать лет, и у него куча обязанностей.

Всё время после возвращения он либо был на заседаниях Палаты Чародеев, либо встречался ещё с какими-то чрезвычайно важными шишками, которые поздравляли принца с открытием нового Перехода. Всё-таки прошло почти полвека с тех пор, как был найден предыдущий Переход, который значительно расширил возможности для путешествий волшебников.

Когда Даниил оказывался во дворце, всё свободное время проводил в компании новых друзей. Тех самых, с которыми вернулся из путешествия. Друзья эти, кстати, Авроре не понравились. В её присутствии они всё время молчали, а когда с ними был Даниил, даже не замечали девочку, непрерывно что-то обсуждая. Один из них и вовсе везде ходил в маске. Принц хоть и представил их друг другу, но Аврора даже не запомнила имён. Может, злилась, что они отбирали у неё брата, а может, потому что имена у них были какими-то чересчур странными даже для волшебников.

С отцом отношения у брата Авроры тоже не улучшились. Встречаясь, они всё время спорили. Один раз дело дошло до того, что отец пригрозил выгнать сына из дворца. Мол, раз отрёкся от своей семьи в пользу Палаты, пусть здесь не показывается. К удивлению, брат тут же извинился, пообещав впредь вести себя сдержанней.

Но самое ужасное, что у Даниила совсем не было времени на свою любимую младшую сестрёнку. За всю неделю после возвращения он так ни разу и не зашёл к ней перед сном. Даже ни разу не назвал её «лягушонком». Конечно, девочка бы тут же рассердилась, однако не была уверена, что сможет сердиться на брата дольше пяти секунд.

Поэтому Аврору очень удивило, когда однажды, пока она укладывалась спать, Даниил зашёл в её комнату. Едва увидев брата, принцесса тут же накрылась одеялом, сложила руки на груди и отвернулась. Пусть знает, что своим поведением сильно её обидел.

– Сестрёнка, можно зайти? – спросил Даниил и, не дождавшись ответа, вошёл и закрыл за собой дверь. – Положим, ты сказала «да».

Аврора старалась не смотреть в его сторону.

– Ты на меня злишься?

Тишина.

– Знаю, я совсем забыл про свою маленькую сестрёнку, – он подсел к девочке на кровать. – Обещаю, впредь буду уделять тебе больше внимания.

Аврора невольно покосилась на брата, но, встретившись взглядом с небесно-голубыми глазами, вновь отвернулась. Оставаться рассерженной младшей сестрой становилось всё труднее.

Так они просидели пару минут, пока Даниил не встал с кровати:

– Вижу, ты не в настроении со мной говорить.

Принц направился к выходу, но едва его рука коснулась дверной ручки, Аврора, не в силах больше сдерживаться, крикнула:

– Стой!

Она мигом вскочила и в два прыжка оказалась в его объятиях. Принцесса так крепко прижималась к брату, что, когда он отнёс девочку на кровать, пришлось буквально отдирать её от себя.

– Я никуда больше не денусь, – заверял Даниил, аккуратно высвобождаясь от её рук. – Обещаю. А ты стала гораздо сильнее. Хотя по-прежнему прыгаешь как лягушонок.

На эту его фразу Аврора ничуть не обиделась. Наконец-то к ней вернулся прежний Даниил, пусть и на неделю позже.

– Ну как ты тут без меня? Всё донимаешь месье Фрэя? Как твои занятия?

– Я стараюсь. Правда, стараюсь. Но так много всего нужно знать. И всё так жутко сложно.

– Неужто будущая императрица жалуется? – подмигнул Даниил.

– Я не жалуюсь, – возмутилась Аврора. – Просто с тех пор, как ты…

– …как я разбил нашему отцу сердце, – добавил он. – Давай называть вещи своими именами.

– С тех пор всё сильно изменилось. Я почти не играю и всё время что-то учу, – вдруг принцесса пристально посмотрела на брата. – А ты не передумал? Насчёт… ты понял.

– Чтобы вновь стать наследником престола? Ну уж нет. И даже если передумаю, отец ни за что не согласится на это. Он не терпит, когда что-то идёт вопреки его воле. А тем более, когда это «что-то» – собственный сын. Но главная причина в том, что я этого не хочу. Уверен, со временем ты станешь прекрасной правительницей. Да-да, я не шучу. Ты повзрослеешь, наберёшься опыта, и наше государство будет в надёжных руках. И ты всегда можешь на меня рассчитывать.

– Спасибо, – ответила Аврора и обняла его.

– Не за что, Ваше Магичество.

Принцесса ущипнула брата.

– Не называй меня так! Лучше расскажи, где ты был всё это время. За три года можно побывать во всех-всех местах на Земле.

– Прямо так во всех-всех? – усмехнулся Даниил. – Но, если честно, ты не далека от истины. Я был почти во всех частях света: пересёк пустыню и побывал на Северном полюсе; сражался с мантикорой в Османской империи и с химерой в Амазонке; а в Шотландии едва не оседлал келпи – это такой водяной дух в образе коня.

– Я знаю, кто такой келпи.

– Представляешь, сколько я повидал?

При рассказе о своих странствиях Даниил оживился, и глаза его засверкали.

– Но Переход ты нашёл в нашей стране. Где-то на востоке.

– Да, я наткнулся на него случайно, на обратном пути. Так что мог бы оказаться дома на полгода раньше, если бы не он.

– Полгода? Но что ты делал там всё это время?

Едва девочка задала этот вопрос, Даниил вдруг смолк. Глаза его продолжали сверкать, но уже какими-то совсем другими огоньками.

– Учился.

– Учился? – удивилась Аврора. – Тебе было мало лицея и Палаты?

– Тебе этого не понять, сестрёнка. По крайней мере, сейчас.

– Я уже не маленькая, – надулась принцесса. Впрочем, хватило её ненадолго. – Но зачем было учиться именно там? Мог бы привести учителей сюда.

– С чего ты взяла, что я поступил иначе?

– Но полгода, Даниил! Ты мог вернуться полгода назад!

Он ничего не ответил, пробурчав себе под нос что-то вроде «был не готов».

– Извини, просто мне очень тебя не хватало.

Брат по-прежнему молчал, тогда Аврора спросила:

– Ты познакомишь нас?

– Нас?

– Ну да. Меня с твоими учителями.

– С учителем. Он один.

Затем Даниил долго молчал. Даже чересчур долго, как решила для себя Аврора. В конце концов, он ответил:

– Почему бы и нет.

– Правда?

– Конечно, – вновь оживился принц. – Он мудрее всех волшебников, вместе взятых. И, в отличие от них, у учителя нет от меня секретов. А сколько всего он знает о прошлом. В наших учебниках истории нет и половины этого. Он будто видел всё своими глазами!

Аврора хотела что-то спросить у брата, но трудно было вставить даже слово.

– Ты не представляешь, как все волшебники ошибались последние несколько лет. Нет, я не говорю, что они были не правы во всём, но… сколько же всего скрывали. А наш отец… пойми меня правильно, я его люблю, но… он так заблуждается. Однако я сумею его переубедить. Поверь, когда отец прислушается к тому, что я говорю, всё изменится. И ты будешь править уже совсем другим государством.

Внезапно Даниил осёкся. Очевидно, решил, что наговорил много лишнего, о чём пока стоило умолчать. Поэтому через паузу добавил:

– А сейчас тебе пора спать.

– Я уже взрослая и сама могу решить, когда мне спать! – заявила Аврора.

– Ква-ква-ква, – передразнил её брат. – Ложись спать, взрослая сестрёнка.

Принцесса хотела что-то возразить, но парень натянул ей одеяло до самых глаз и поцеловал в лоб. Затем Даниил погасил свет и вышел из комнаты. Если бы он не натягивал одеяло так высоко, то мог бы заметить, как под ним застыла её счастливая улыбка.

После этого разговора ситуация немного изменилась. Нет, конечно, Даниил был всё так же неимоверно занят, но с того вечера стал находить время на общение с любимой младшей сестрёнкой. Иногда они гуляли по саду во внутреннем дворе, и принц рассказывал о своих путешествиях и учил девочку новым заклинаниям.

– Я бы очень хотел, чтобы ты научилась заклинанию невидимости. Оно крайне полезное в…

– Да-да, знаю, – перебила его сестра. – Полезное и очень трудное, которое я если и осилю, то лишь через несколько месяцев. Давай что-нибудь попроще.

– Ленивый лягушонок, – проворчал Даниил. – Ладно, есть попроще. Заклинание «сати» довольно безобидное, – сказал принц, остановившись неподалёку от беседовавшего с прислугой месье Фрэя, который не обращал на принцессу с братом никакого внимания. – Что-то вроде щекотки. Как и в большинстве заклинаний, нужно сделать ударение на последний слог. И не забудь представить, как человек, на которого ты насылаешь магию, содрогается от смеха. Ну и, конечно, нужно нарисовать волшебной палочкой в воздухе символ – перевёрнутую вниз единицу.

– Может, ты мне покажешь, как это делается?

– Уверен, ты и сама справишься.

– Даниил, в чём дело? – Аврора встала напротив брата, уперев руки в бока. – За последнюю неделю ты ещё ни разу не достал при мне волшебную палочку. Что случилось? Какого она цвета, когда ты берёшь её в руку?

– Ты же знаешь, что волшебник не обязан при всех…

– Моя вот, – Аврора достала палочку, которая тут же, едва коснулась её руки, загорелась зелёным. – Воздушные и световые заклинания. В основном. Мне нечего от тебя скрывать. А твоя… она… она красная или чёрная, как у преступников?

– Какой настойчивый лягушонок, – Даниил улыбнулся, но палочку не вытащил. – Как-нибудь в следующий раз, а пока… пока предлагаю опробовать новое заклинание.

Аврора сделала вид, что не слышит его.

– Ну или я пойду займусь своими делами, а с тобой мы увидимся… дай подумать… дня через три, возможно, я смогу найти для тебя минут пятнадцать.

Принц сделал вид, что собирается уйти, но Аврора преградила ему путь.

– Ты очень упрямый старший брат.

– Кто бы говорил.

– Но, кроме тебя, других у меня нет, поэтому… как там это заклинание звучит?

– Сати, – повторил Даниил. – Оно воздушное, поэтому у тебя не будет с ним проблем. Попробуй на мне.

– Ну уж нет, – ответила она, оглядываясь по сторонам. – Ты можешь мне отомстить, а вот месье Фрэй…

Слуга по-прежнему беседовал с кухарками, одна из которых вручила ему поднос, заставленный чайным сервизом. Месье Фрэй не обращал внимания на принцессу, которая в это самое время навела на него палочку, быстро нарисовала в воздухе нужный символ и прошептала:

– Сати.

Однако едва девочка договорила, рядом с месье Фрэем откуда ни возьмись появился отец Авроры. Выпущенная из палочки едва заметная голубая вспышка пролетела рядом с ним и коснулась щиколотки месье Фрэя, который тут же опрокинул поднос на императора Константина и стал корчиться на полу в порыве дикого смеха. Отец девочки тут же принялся ругать неуклюжего слугу на чём свет стоит, отряхивая с кафтана заварку.

– Нужно было учить заклинание невидимости, – прошептал Даниил и тут же исчез. – Увидимся вечером. Удачи!

Тут же послышался звук удаляющихся шагов, а Аврора чертыхнулась, что не успела рассмотреть цвет палочки брата. Однако, несмотря на то что выругалась принцесса негромко, на неё тут же обрушился отец, а она слишком поздно заметила, что так и стояла с протянутой в его сторону волшебной палочкой.

– А ну пойди сюда! – потребовал император.

– Аз, – пробормотала Аврора, и истерика месье Фрэя тут же прекратилась. Тот поднялся, всё ещё подрагивая и нервно озираясь по сторонам. Когда слуга понял, что стало причиной припадка, то не улыбнулся её шалости. Аврора заметила в его глазах слёзы. Она хотела объяснить, что это была всего лишь шутка, но месье Фрэй быстро собрал с пола посуду и молча удалился.

– По-твоему, это весело?! – воскликнул государь, сверкнув огненными глазами.

– Но папа, это всего лишь шутка, – промямлила принцесса.

– Шутка?! – сурово повторил император. – Как считаешь, месье Фрэю она понравилась?

– Но какая разница, папа? Он ведь слуга.

– И это значит, что он должен терпеть все твои выходки?

Аврора хотела сказать «да», но почему-то решила, что это неправильный ответ.

– С этого момента я полностью пересмотрю твоё обучение. Думается мне, что на уроках учат тебя чему-то не тому. И в течение следующей недели тебе запрещается колдовать!

– Но папа! – воскликнула Аврора, но суровый взгляд отца заставил её замолчать.

– А сегодня ты пойдёшь на заседание Высшего Императорского Совета вместе со мной. Пора от теории переходить к практике. Я слишком долго видел в тебе ребёнка, в то время как должен был видеть будущую правительницу.

– Но я…

– Не спорь со мной! В полдень жду тебя в Зелёном зале. Стоит ли напоминать о последствиях опоздания?

– Нет, папа, – промямлила Аврора.

– Государь не мямлит себе под нос – он чётко и ясно излагает свои мысли. Будь добра, повтори ответ.

– Да, Ваше Императорское Магичество, – ответила она, немного сгримасничав.

– А за это тебе запрещено пользоваться палочкой ещё неделю. На Совет можешь приходить без неё.

Едва он договорил, Аврора резко развернулась и побежала к себе в комнату. По дороге ей встретился месье Фрэй, который отвёл взгляд. Она, в свою очередь, тоже его проигнорировала. Аврора решила, что раз является его госпожой, то и не должна перед ним извиняться. А вот ослушаться отца побаивалась. Поэтому всё свободное до полудня время провела в своей комнате, ворча на глупых не понимающих шуток взрослых, и за двадцать минут до положенного времени направилась в Зелёный зал.

Такое название зал носил не случайно. Стены и мебель в нём были практически полностью сделаны из малахита с роскошными золотыми вставками. Авроре даже показалось, что она вдруг очутилась прямо посреди леса. За массивным деревянным столом уже разместились все члены Совета, поочерёдно вскакивающие со своих мест и преклоняющие перед девочкой голову. Все были сильно удивлены появлению принцессы. Очевидно, отец никого не предупредил на её счёт. Их вопросительные взгляды, словно говорившие «Что этот ребёнок здесь делает?», она игнорировала в течение долгих десяти минут, показавшихся вечностью.

Но едва часы пробили полдень, входные двери распахнулись, и в комнату уверенным шагом зашёл император. Свою дочь он удостоил коротким взглядом, сел на положенное место во главе стола и объявил:

– Моя дочь будет присутствовать на всех наших последующих встречах.

На этом вводная часть заседания закончилась, сразу перешли к делам. Следующие два часа выдались для Авроры необычайно скучными. Отец обсуждал с членами Совета неявку на церемонию возвращения Даниила своего старшего брата Мирона – губернатора одного из городов для волшебников. Тот не просто не явился, но даже не прислал ни своего представителя, ни письма с извинениями и объяснением причин. Решено было дать губернатору два дня и затем напомнить, кто является его государем. Если с дядей Яшей у отца Авроры были напряжённые отношения, то с дядей Мироном не было никаких. Братьями они были лишь на бумаге и общались друг с другом исключительно через представителей. Аврора сама уже не помнила, когда видела его последний раз.

Затем члены Совета обсуждали Драконью ярмарку, проходящую на площади Трёх Городов. Предлагали ужесточить требования к продаваемым товарам. Оказалось, несколько человек уже пострадали от некачественно зачарованных предметов. Особые претензии шли в адрес парфюмерной продукции. Как выяснилось, один из членов Совета купил в подарок жене изысканные духи с ароматом лаванды и цветущего папоротника, а его супруга после их использования до сих пор пахла морковной грядкой.

Львиная доля времени была посвящена утверждению списка преподавателей Лазаревского лицея. Дядя Авроры, Яков Сергеевич, являющийся по совместительству директором заведения, настаивал на некоторых спорных кандидатурах, без которых отказывался работать. Среди них оказался какой-то опальный учёный со своей супругой. К его жене претензий не было – это оказалась француженка и, как и муж, видный учёный, член Европейской ассоциации волшебства. А вот её супруг позволял себе весьма своевольные высказывания на выступлениях, за что в настоящее время находился под действием заклятия. Яков Сергеевич утверждал, что знания и опыт этого человека жизненно необходимы лицеистам. И то ли отец внял доводам своего брата, то ли просто не захотел лишний раз ввязываться в спор, но в итоге утвердил все имена в списке и предложил перейти к самой важной части заседания. Оказывается, кто-то должен был выступить с докладом.

Император навёл палочку на входные двери, те открылись, и в зал вошёл её брат. Принц поклонился всем присутствующим, незаметно подмигнул Авроре, которая демонстративно отвернулась, обиженная на то, что парой часов ранее он бросил её одну на растерзание отцу. Даниил откашлялся, и девочка догадалась, что сейчас речь пойдёт о новом Переходе. Ей и самой было интересно, какая судьба его ждала.

Брат начал с описания рельефа местности. Оказалось, Переход располагался в лесу, у подножия гор. Затем принц заявил, что ближайшее простолюдское поселение находится от него в сотне километров, к тому же до него чрезвычайно трудно добираться. По крайней мере, простолюдским транспортом. Завершил Даниил свой монолог заявлением, что считал это место пригодным для строительства нового города.

– Численность волшебников в нашей стране растёт, и это отличное место для их переселения. Я даже убедил живущих неподалёку великанов нам помочь. Знаю, нужно было дождаться одобрения Совета, но… отец! Великаны согласились помочь в строительстве города. Такого не было сотню лет!

Когда принц закончил, члены Совета оживлённо переглянулись. Очевидно, им пришлась по душе инициатива Даниила. Тем не менее никто не решался обронить ни слова, пока не выскажется император. Тот сидел молча, нахмурив брови, о чём-то усиленно размышляя. Через некоторое время Константин прокашлялся и заявил:

– Ты прав…

Даниил даже немного подался вперёд, довольный одобрением отца. Вот только быстро замер, когда понял, что речь императора ещё не закончена.

– …нужно было дождаться одобрения Совета.

На этих словах Аврора напряглась.

– Никому не положено вступать в переговоры с великанами без соответствующего на то разрешения.

– Извини, отец. Мне не следовало так делать. Но ты только представь…

– Это во-первых, – сурово продолжил отец. – Во-вторых: не тебе решать судьбу этой находки. Все наши жители благодарны тебе, но будущее Перехода мы определим сами.

– Отец! В Данае домов меньше, чем желающих в них жить. И не каждый волшебник согласен поселиться среди простолюдов. Даже крестьяне не хотят уходить. Место, о котором я говорю, – решение проблемы. Неподалёку есть озеро, а ещё густой лес и горы, которые помогут скрыться от посторонних глаз. Не говоря уже о защитных заклинаниях, которыми…

– Твоё выступление окончено. Не забывайся. И знай своё место. Члены Палаты Чародеев занимаются лишь вопросами магии, а не государственного управления. – Затем император ненадолго замолчал и добавил: – У тебя был шанс.

Члены Совета в этот момент неловко ёрзали на своих местах. Аврора сидела как раз между отцом и братом, поэтому даже не шевелилась. Она боялась обернуться и посмотреть на отца, поэтому не сводила взгляда с Даниила. Тот живо поигрывал скулами и сжимал кулаки так, что костяшки побелели.

– Можешь идти, – сказал спустя паузу император.

Едва он договорил, Даниил вылетел из зала, не оборачиваясь.

Следующие десять минут заседания прошли крайне неловко. Быстро обсудили налоги, и, когда император предложил закончить, его единодушно поддержали.

– Не позволяй подчинённым забывать их место, – сказал отец Авроре, когда они остались наедине. – Кем бы они тебе ни приходились.

В течение оставшегося дня Аврора старалась не попадаться на глаза ни отцу, ни брату. Лежала на своей кровати и читала книгу. Палочка находилась на видном месте, и несколько раз девочка даже порывалась её взять. Всё равно отец ничего не узнает. Вот только в этот раз Аврора решила не злить отца и подчиниться его воле. Особенно после инцидента с братом.

Сперва она думала, что Даниил слишком дерзко поступил, выходя за рамки своего ранга. С другой стороны, отец мог бы говорить с ним и в более мягкой форме. Когда на обед принцессу пригласила какая-то горничная вместо месье Фрэя, Аврора отказалась и стала думать о своём поведении. А затем девочке надоело думать, и она уснула.

Часы показывали восемь вечера, когда она открыла глаза. Неужели размышления настолько сильно утомили, что принцесса проспала целых шесть часов? Аврора потянулась и встала с кровати. Ужин пропустила, но не сильно расстроилась. Вот-вот зайдёт Даниил, и они отправятся на традиционную вечернюю прогулку. Хотя вдруг после того, что случилось днём, брат к ней не придёт? Но Аврора ведь не виновата, что отец так с ним говорил.

Принцесса решила занять в этом споре сторону брата. Её отец и так император, имеющий целую кучу придворных, поэтому девочка сделала вывод, что будет нужнее Даниилу. Когда тот не зашёл и через полчаса, Аврора отправилась навестить принца самостоятельно.

Коридоры дворца обыкновенно пустовали в это время суток. Разве что редкие стражники встречались на пути. При виде принцессы они тут же выпрямлялись как пружины, но Аврора даже не смотрела в их сторону. Все мысли были сосредоточены на брате. А вдруг он злился на неё? Принцесса, конечно, ничего не говорила на заседании, но, с другой стороны, на его защиту тоже не встала. А раз отец туда её пригласил и посадил рядом с собой, то наверняка рассчитывал, что девочка проявит инициативу.

С такими спутанными мыслями Аврора подошла к комнате Даниила и постучала. Ответа не последовало, и она отворила дверь. Конечно, можно было постучать ещё раз или подождать немного дольше, но Даниил иногда входил в её комнату и вовсе без стука. Именно так принцесса оправдывала себя, заходя внутрь.

Девочка плохо помнила, какой была обстановка его комнаты до отъезда, но света, равно как и порядка, в ней было определённо больше. Сейчас же вокруг царил полнейший хаос. На столе, на кровати и даже на полу лежали свитки пергамента на древнеславянском языке. Пару лет назад Аврора пыталась его выучить, но он оказался настолько сложным, что принцесса быстро оставила попытки. А ещё всюду валялись какие-то странные приборы и куча непонятных ингредиентов для зелий. Когда в шарике на полу она узнала чей-то глаз, то в ужасе пнула его под кровать.

Нет, определённо это была комната не её брата. По крайней мере, не того Даниила, который уезжал от неё три года назад. Даниил, который заходил за девочкой по вечерам, был немного похож на того её брата, но всё же принцесса видела в нём сильные перемены. Ещё бы: за три года принц столько всего повидал – это не могло не оставить на нём свой отпечаток. Даже Аврора это понимала. Вот только девочке так не хотелось перемен, что она быстро покинула комнату и пошла по коридору, пытаясь выкинуть из головы увиденное.

Стражников на пути попадалось всё меньше, и в какой-то момент принцесса поймала себя на мысли, что находится в большом коридоре абсолютно одна. Аврора замерла. Нет, конечно, она не боялась в одиночестве гулять по дворцу. Во-первых, девочка тут выросла и дворец был её домом, который она знала вдоль и поперёк. А во-вторых, чаще всего Аврора гуляла здесь именно одна.

Не сказать, что у неё не было друзей. Было много девочек, с которыми принцесса играла на улице. Но не нашлось ни одной, которую захотелось бы пригласить в гости в свою комнату. А если не можешь пригласить человека к себе в комнату, значит, никакой он не друг.

Вдруг с дальней стороны коридора донёсся шум. Сперва Аврора подумала, что это капитан гвардии под окном опять кричал на кого-то из подчинённых. Однако, прислушавшись, поняла, что шум доносился из дворца.

Не сказать, что Аврора была очень любопытной девочкой. Но когда в доме кто-то шумит, очень сложно не сходить и не поинтересоваться, кто же это может быть. Поэтому принцесса тихонько двинулась в нужном направлении. Из расположения комнат во дворце девочка знала, что шла прямиком в сторону отцовского кабинета. К сожалению, шум доносился именно оттуда.

Ни одного стражника поблизости не оказалось. Видимо, решили не подслушивать своего императора. Аврора посмотрела по сторонам, чтобы ещё раз убедиться, что никого, кто мог бы осудить её поведение, рядом не было, и приложила ухо к двери.

Голос одного из спорящих оказался принцессе хорошо знаком. Низкий и властный, он совершенно точно принадлежал отцу. Второй человек в этот момент молчал. Когда император закончил говорить, возникла небольшая пауза, а затем в диалог вступил и его собеседник. К своему счастью и одновременно огорчению, девочка узнала и этот голос.

Гораздо выше предыдущего, но тем не менее довольно уверенный, он принадлежал её брату. Аврора даже не сомневалась в причине их спора. Хорошо хоть никто этого не слышал. Отец не любил, когда при дворе обсуждали его жизнь.

– Как смеешь ты в присутствии других перечить своему императору?

– Я твой сын и могу говорить то, что думаю.

– В тот момент ты был моим подчинённым.

– Я предлагал решение проблемы.

– Ты предлагал глупость! Ни одно открытие Перехода не начиналось с застройки там города. Сперва исследовали местность, составляли подробную карту, изучали животный мир. А что, если там водятся опасные существа: аспиды, виверны или волколаки? Ты будешь объяснять семьям погибших, почему их родные больше не вернутся домой?! Несколько лет должно пройти прежде, чем мы убедимся, что там безопасно.

– Но наши территории ограничены! Почему простолюды имеют такие огромные и пустые земли, в то время как волшебный народ роится на небольших клочках земли?! Мы сможем лучше ими распорядиться!

– Не тебе решать, что лучше для моего народа! Щенок! Не был бы ты моим сыном, я бы давно приказал высечь тебя и запереть на месяцок-другой в темнице. Эти странствия окончательно вскружили тебе голову!

Едва отец договорил, Аврора в ужасе отшатнулась от двери. В этот раз всё было куда серьёзней, чем обычно. Принцесса боялась, что после этого самые близкие ей люди вообще не будут разговаривать друг с другом.

Ей вдруг захотелось убежать, сесть где-нибудь в углу и заплакать. Вот только обнять и пожалеть было некому. Отец с братом ссорились, и вряд ли первая мысль после ссоры была бы о ней, а месье Фрэй и вовсе отводил взгляд. Наверное, именно поэтому принцесса вернулась к двери. Идти-то ей было некуда. А может быть, Аврора втайне надеялась, что услышит, как они прямо сейчас назовут себя дураками и помирятся.

Но уж чего она точно не ожидала услышать, так это какой-то третий голос. Точнее, это трудно было назвать голосом. Какое-то шуршание сотен листьев вперемешку со скрежетом металла заставили волосы на затылке встать дыбом.

– Он нам помешает, – проскрипел таинственный голос.

– Кто здесь? – воскликнул отец. – Покажись!

– Его не переубедить, – продолжал незнакомец.

Аврора не заметила, как сердце начало биться с такой скоростью, что едва не выпрыгивало из груди. Если у этого человека такой ужасный голос, думала она, как же он тогда выглядит?

– Даниил, что это значит? Кого ты с собой привёл?

Что же брат наделал? Неужто притащил во дворец какого-то невидимку, чтобы повлиять на отца?

– Сделай, что должен, – проскрипел таинственный голос, казалось, в самое её ухо.

– Да что здесь происходит?! – вскричал император.

– Но он ведь… – еле выдавил из себя Даниил.

– Ну же! – голос незнакомца был настолько громким, что сюда вот-вот должна была сбежаться вся дворцовая стража.

– Даниил, какого… стой! Что ты делаешь? Даниил! Нет! Нет!

Дальше Аврора не смогла оставаться в стороне и буквально ввалилась в комнату. За дверью ждал ад.

Её брат стоял возле окна и держался руками за голову. Заметив Аврору, он и вовсе рухнул на колени и замотал головой. Глаза принца были полны ужаса. А когда девочка перевела взгляд на отца, то чуть не вскрикнула. Тот еле опирался на стол, бумаги с которого разлетелись по всей комнате.

– Папа! – вскричала принцесса. – Что случилось?

Ни отец, ни брат не отвечали.

– Папа! – крикнула Аврора и уже двинулась в его сторону, как вдруг замерла. В глаза бросилось то, что она отказывалась замечать прежде. Бумаги, разбросанные по комнате, были испачканы кровью. А когда принцесса перевела взгляд на отца, то заметила, как в груди у него что-то поблёскивало.

– А… ро… а, – еле проговорил отец, заметив её. Он с трудом оттолкнулся от стола и неровными шагами направился к дочери. Аврора бросилась навстречу. В блестящем предмете в груди отца она узнала нож, окрашенный в кроваво-красный цвет.

– Папа, – едва выдавила девочка, и из её глаз потекли слёзы. Император упал перед дочерью на колени, из последних сил вытащил из груди окровавленный нож и передал ей. А затем произнёс слова, оказавшиеся последними в его жизни:

– Доченька… он вернулся.

Едва император это договорил, как тут же рухнул к её ногам. Аврора стояла, не в силах пошевелиться. Слёзы двумя горькими ручьями стекали на орудие убийства, смывая с него отцовскую кровь. Хоть принцесса и держала его за рукоять, но как-то порезалась, и вскоре к отцовской крови присоединилась её собственная. Вот только девочка не обратила на это никакого внимания.

Она искала взглядом волшебную палочку императора в надежде, что та ещё цела. Ведь если бы она превратилась в горстку пепла, это бы означало, что отец мёртв. В его руках палочки не было, на столе рядом с камином, где император обычно её оставлял, тоже. Не было её ни на одной из полок рядом и даже на полу. Лишь между отцовским столом и камином обнаружилась небольшая горстка пепла. И лишь увидев её, Аврора окончательно убедилась, что её отец мертв. Со смертью волшебника умирает и его палочка.

А потом время перестало для неё существовать. Принцесса стояла так несколько секунд, а может, счёт уже пошёл на минуты. Или на часы. Она не могла и не хотела шевелиться. Сойти с места значило признать, что это случилось на самом деле. Поэтому девочка замерла и отрешённо смотрела перед собой.

Внезапно раздался звук, который вывел её из оцепенения. Точнее, это был не звук, а тот самый голос. Такой зловещий и чужой, что мурашки вновь забегали по телу.

– Убей её, – этот человек будто стоял рядом. Голос его звучал одновременно со всех сторон, и Аврора в ужасе оглянулась. Кроме неё с братом тут никого не было. По крайней мере, она никого не видела. Бесплотный дух настойчиво продолжал:

– Заверши начатое.

Её душа не просто ушла в пятки – казалось, она вообще покинула тело, оставив Аврору один на один с неведомым ужасом.

– Она моя сестра, – неуверенно сказал Даниил.

– Она твоя преграда!

Аврора смотрела на своего брата и не могла его узнать. Из смелого и решительного волшебника тот вдруг превратился в забитого камнями дворового пса. Бросив на Даниила взгляд, девочка уже не была уверена, что в данный момент испугана больше, чем он.

– Я не могу, – выдавил принц.

– Ты должен. Сделай это! – таинственный голос прогрохотал с такой силой, что стены самого дворца будто пошатнулись.

Казалось, Аврору трудно было испугать сильнее. Но то, что случилось позже, совсем подкосило её. Даниил вдруг потянулся за палочкой, увидев которую девочка вскрикнула. Казалось, кто-то резко приглушил свет вокруг. Палочка её брата отливала чёрным и медленно направлялась в её сторону.

– Я не могу, – говорил Даниил, продолжая наводить на неё палочку. Как будто чьи-то невидимые руки управляли им как марионеткой.

– Даниил, нет! – воскликнула Аврора. Свою палочку она оставила в комнате, поэтому не могла защищаться. К тому же вряд ли бы получилось противостоять такому сильному волшебнику, как брат.

– Она моя сестра! – воскликнул Даниил в слезах.

– Сделай это!

Его палочка уже практически упиралась ей в грудь, но принц по-прежнему не произносил убийственное заклятие.

– Ну же! – потребовал голос.

Аврора стояла, не шевелясь. Если суждено умереть сейчас, она была не против. Отец мёртв, а то, во что превратился брат… От прежнего Даниила в нём не осталось практически ничего. Поэтому принцесса закрыла глаза и молча ждала своей участи.

– Маар… – начал брат произносить убийственное заклятие, но прервался. – Нет! Я не могу!

– Слабак!

– Она моя сестра! – закричал Даниил, и прямо за Авророй взорвалась стена.

Аврора открыла глаза и обернулась. В считаных сантиметрах за её спиной красовалась огромная дыра. Принцесса с трудом подавила крик. А когда перевела взгляд на брата, то увидела, как тот без сил сидит на полу, сжимая в руках полыхающую чёрным палочку.

Аврора сделала шаг ему навстречу, но принц в ужасе отпрянул назад. В этот момент в коридоре послышался гулкий шум шагов, который через несколько секунд обратился пятью имперскими гвардейцами во главе с капитаном.

– Что здесь произошло? – воскликнул тот, прежде чем успел оценить обстановку. Когда же увидел безжизненное тело своего императора, сразу вытащил палочку. Стражники последовали его примеру.

Однако они тут же встали перед выбором, на кого направить заклинания: на Аврору, дочь мёртвого императора и будущую наследницу престола, или на члена Палаты Чародеев и сына убитого государя?

Принцесса молчала, не в силах вымолвить ни слова. Она понятия не имела, как будет описывать произошедшее. Момент убийства девочка не видела, лишь слышала голос какого-то невидимого человека, приказавшего брату убить их отца.

Внезапно заговорил Даниил. Но как только до неё стал доходить смысл его слов, Аврора в страхе округлила глаза.

– Моя сестра убила нашего отца, – хладнокровно сказал принц.

Она бросила на него полный ужаса взгляд. Брат этот взгляд проигнорировал и продолжал:

– В её руках орудие убийства.

Девочка ошарашенно выпустила из рук нож, чьё необычайно длинное и острое лезвие блеснуло в свете огней и рухнуло на тело убитого родителя.

– Даниил… – едва и смогла сказать она. – Что ты…

– Уведите её, – приказал он.

Аврора бросила на брата удивлённый взгляд. Последние слова он произносил со слезами. Казалось, его глаза о чём-то с мольбой взывали к ней, в то время как губы продолжали выносить суровый приговор:

– Подвергните заклятию немоты и отберите палочку. Никто не должен с ней говорить.

Аврора хотела воскликнуть, что всё случилось иначе и на самом деле она не виновна в гибели отца. Что это сделал её брат или кто-то другой. Тот, кого она даже не видела.

Вот только крик принцессы оказался беззвучным, потому что секундой ранее капитан стражи произнёс заклинание, полностью лишившее её дара речи. А затем стражники подхватили девочку под руки и повели в подземелье. Сложности им это не доставило: ошарашенная Аврора не сопротивлялась.

Ваня

Ваня едва закончил смолить последнее бревно на втором этаже, когда услышал снизу шёпот:

– Ты, главное, держи его крепче, а я буду брить.

Он вздрогнул и чуть не свалился прямо на того, кто говорил, в последний момент ухватившись за торчащую из крыши трубу. Ваня чуть не расплескал смолу, поэтому аккуратно поставил ведро рядом с собой и потрогал волосы, как будто проверяя, на месте ли они. Он узнал голос Филата – главного в их приюте хулигана и драчуна, для которого смыслом жизни было донимать детей младше него, в том числе и Ваню. Особенно Ваню. Мальчик осторожно посмотрел вниз и заметил рослого рыжеволосого хулигана, прятавшегося у стога сена.

– А если он меня укусит? – громко спросил другой мальчик, подползая к Филату. Он был ниже ростом и гораздо худее. Его звали Петька – верный друг Филата, с которым они вместе изводили других.

– А ты держи крепче, и он тебя не укусит.

Ваня уже смирился с тем, что искали именно его, но всё же последняя фраза удивила мальчика. Иногда, когда Петька с Филатом охотились за ним, он кричал или царапался, но, чтобы кого-нибудь укусить… Нет, такого Ваня себе не позволял. Хотя, если быть полностью честным, чаще всего просто сбегал и забирался на ближайшее высокое дерево, где эта парочка не могла его достать. Всё-таки Петька с Филатом были скорее сильными, чем ловкими.

Наверное, и сейчас ему стоило бы бежать оттуда со всех ног, пока не заметили, но в голове промелькнула мысль: «А вдруг они ищут кого-то другого?» В любом случае, свою работу на сегодня Ваня закончил. Можно было, конечно, присоединиться к другим детям, встречающим новую воспитательницу, которая должна была приехать с минуты на минуту. Однако, по слухам, она была очень злой, а Ваня не хотел так быстро разочаровываться ещё в одном взрослом.

– Ага, я его вижу! – вдруг воскликнул Петька и взмахнул рукой.

Ваня тут же вскочил, готовый рвануть с места в любую минуту, и даже слегка задел ведро со смолой, чудом не перевернув его. Лишь несколько капель расплескалось по крыше. К счастью, хулиган указывал в противоположную от Вани сторону. Мальчик посмотрел в нужном направлении и всё понял: эти двое решили побрить не его, а дворового пса Черныша, который мирно дремал в тёплых лучах летнего вечернего солнца.

Ваня любил Черныша и регулярно подкармливал пса, а иногда даже прятался от Петьки с Филатом в его конуре. Однако сейчас мальчик не хотел вставать на пути у хулиганов, поэтому стал потихоньку отползать назад. Помешать им Ваня тоже не мог, потому что ребят было двое, а он один. Всегда один. Поэтому медленно, чтобы не поскользнуться, Ваня направился к приставленной сбоку лестнице, по которой планировал спуститься и как можно быстрее убраться отсюда куда подальше.

Вот только у его правого колена были другие планы: незаметно для Вани оно вляпалось в одну из оставленных хозяином смоляных клякс. Ваня инстинктивно дёрнул ногой, чтобы освободить ногу, и случайно задел стоящее позади ведро со смолой, которое, предательски закачавшись на краю крыши, всё же обрушилось на головы Петьки с Филатом.

– Аааа! – хором взревели хулиганы, синхронно подпрыгнув на месте. Не разбирая, куда бежать, они рванули друг на дружку, столкнулись и повалились в стог сена.

Происходящее казалось Ване сном, который превратился в кошмар в тот самый момент, когда хулиганы подняли глаза и увидели на крыше его. Ваня смотрел на них в ответ и с трудом сдерживал смех, потому как Петька с Филатом выглядели страшнее огородных пугал.

– Ах ты гадёныш! – прошипело пугало-Филат, отплёвываясь от смолы.

– А ну слезай! – потребовало пугало-Петька, очищая лицо.

Ваня в ужасе замотал головой. Внешний вид хулиганов вдруг перестал его забавлять, а перекошенные от злобы лица заставили спешно искать план отхода. Он бросил быстрый взгляд в сторону лестницы, но Филат опередил его и рванул в её сторону.

Ваня хотел было прыгнуть, но высота была почти четыре его роста, и мальчик с лёгкостью мог сломать себе ноги. Тщетно пытаясь найти выход из ситуации, он метался по крыше из стороны в сторону, как загнанный в угол зверь. Точнее, зверёк – Ваня был небольшого даже для своих одиннадцати лет роста.

– Прыгай, прыгай, – усмехнулся Петька, когда понял, что деваться Ване некуда. Филат меж тем забрался на крышу и шёл прямо на него. Хулиган по-прежнему был с головы до ног в смоле, но внешний вид интересовал Ваню меньше всего.

Филат почти уже схватил мальчика за руку, когда откуда ни возьмись послышалось громогласное:

– А ну слезайте оба живо! – на этих словах все трое дёрнулись, мигом узнав голос разъярённого Савельича, который следил в их приюте за хозяйством.

– Но мы… – начал оправдываться Петька, и Савельич внезапно вырос прямо перед ним и схватил его за ухо.

– Ай! – взвизгнул хулиган, но старик даже не подумал ослабить хватку.

– Живо! Вниз! – не требующим возражений тоном приказал Савельич. Снаружи он, может, и был невысоким стариком, но внутри бушевали жизненные силы такой мощи, что даже деревенские мужики побаивались ему перечить.

Ваня с Филатом один за другим оказались на земле и на ватных ногах подошли к Савельичу. Он отпустил ухо Петьки и оглядел всю троицу с ног до головы.

– Почему не пошли встречать Софью Васильевну? – строго спросил он.

– Я второй этаж смолил, – еле выдавил Ваня, боясь поднять глаза.

– Закончил?

Ваня кивнул.

– Ступай и поприветствуй воспитательницу.

– Но это же он нас облил! – возмутился Петька, держась за покрасневшее ухо.

– Во-первых, даже если это и правда, я в жизни не поверю, что он сделал это специально, – медленно проговорил старик. – А во-вторых, не такая уж это и большая плата за то, как вы до этого над ним измывались. Ваня, ты ещё здесь?

Дважды повторять не пришлось – Ваня со всех ног понёсся к центральному входу. За спиной он слышал, как Савельич приказал хулиганам зачем-то нарвать крапивы. Мальчик понимал: позже ему обязательно от них попадёт. Но так было всегда и будет продолжаться ещё много лет, поэтому Ваня решил как можно быстрее выбросить это из головы и переключить внимание на что-нибудь другое. Точнее, на кого-нибудь другого.

На крыльце перед входом никого не было, и Ваня зашёл внутрь. Посреди просторной комнаты в две шеренги стояли дети лицом друг к другу, а невысокая девушка по очереди подходила к каждому из них, чтобы познакомиться.

Ваня незаметно проскользнул за её спиной и встал рядом с соседом по кровати Стёпой. Он думал, что это было незаметно.

– Кто разрешил тебе встать к остальным? – Ване казалось, что строгий голос не соответствовал красивому лицу. Впрочем, вскоре мальчик перестал об этом думать, когда воспитательница заставила его объяснить, почему он опоздал.

– Крапиву? – удивилась она в конце рассказа. – Неужто Савельич решил… да нет, этого не может быть, они ведь просто…

Воспитательница не договорила, потому что в этот момент зашли Петька с Филатом. К счастью, на Ваню они даже не смотрели. Впрочем, не смотрели ни на кого из присутствующих, тупо уставившись перед собой.

– Все могут идти, – громко объявила новая воспитательница, чуть позже добавив: – Кроме вас двоих. И тебя, – она указала на Ваню.

Дети медленно поплелись по своим делам, и вскоре в общей комнате остались только Ваня, хулиганы и новая воспитательница.

– Как, говоришь, тебя зовут? – спросила она.

– Ваня, – пробормотал мальчик.

– А меня зовут Софья Васильевна, – девушка протянула ему руку, и Ваня слабо её пожал. – А теперь, Ваня, давай вместе сходим и наберём подорожника. А вы двое, – кивнула она Петьке с Филатом, – доставайте крапиву из штанов и ждите меня здесь.

Хулиганы испуганно переглянулись.

– Савельич запретил нам… – начал Петька, но Софья Васильевна его перебила:

– За ваше воспитание теперь отвечаю я, а не Савельич, поэтому доставайте крапиву и даже не вздумайте уходить.

– Вы будете нас… бить? – испуганно спросил Филат.

– А есть за что? – хитро прищурилась она.

– Нет! – хором ответили оба.

– На нет и суда нет, – пожала воспитательница плечами. – Провиниться при мне вы ещё не успели, поэтому… Ваня, идём со мной, поможешь нарвать подорожник.

Ваня не поверил своим глазам, когда увидел, как, договорив, новая воспитательница подмигнула ему. Не просто подмигнула, а даже немного улыбнулась, но улыбка быстро пропала с её лица, будто Софья Васильевна испугалась, что её увидит кто-то ещё.

Не сказать, что новая воспитательница тут же ему понравилась, но бояться мальчик её перестал. Даже Петька с Филатом в течение следующей недели сильно не хулиганили – лишь однажды взялись за старое, когда сняли с петель дверь её комнаты и попытались использовать её как плот. Кстати, они так и не отомстили Ване за случай со смолой, и он всё время ждал от них подвоха, на всякий случай засыпая позже всех и просыпаясь с первыми петухами.

– А ты зачем в школу пойдёшь? – как-то раз спросил его Стёпа с соседней кровати, когда все дети уже приготовились ко сну. Стёпа был Ваниным ровесником, с которым этой осенью они впервые должны были пойти в школу.

– Не знаю, – прошептал Ваня. – Я бы хотел научиться читать.

– Мне говорили, что читать – это как расти, только внутри.

– Тогда мне точно нужно этому научиться, – ответил Ваня, а Стёпа приложил палец к губам, показывая, чтобы тот говорил тише. Ваня оглянулся по сторонам и совсем тихо добавил: – А то я тут среди вас один из самых маленьких.

Наступила тишина, которую вскоре снова прервал Стёпа:

– Филат рассказывал, что нужно будет каждое утро драться с деревенскими, чтобы хватило места за партой.

– Думаешь, поэтому они с Петькой донимали нас всё это время – готовили к школе?

Стёпа хихикнул, а из-за простыни, временно заменяющей дверь в комнату Софьи Васильевны, показалось её строгое лицо. Мальчик в ужасе округлил глаза и спрятался под одеяло, однако смотрела она не на него. Воспитательница выглядывала Ваню уже не первый раз за последние несколько дней, и он решил, что если в день их знакомства и произвёл на неё хорошее впечатление, то поведением в последние дни всё испортил. Хотя понятия не имел, что именно сделал не так. Поэтому Ваня громко сглотнул и, как и Стёпа, тоже натянул одеяло до самых глаз.

Так он пролежал несколько минут, пока с соседней кровати не стало доноситься лёгкое посапывание. Мальчик решил, что теперь можно засыпать и ему, однако сон будто отказывался признавать Ванино существование.

А затем воспитательница снова выглянула из-за простыни и опять посмотрела на Ваню, хотя вокруг стояла абсолютная тишина. Уж сейчас-то он был уверен, что не издавал абсолютно никаких звуков. А даже если и издавал, то уж точно не громче Петькиного храпа.

Несмотря на то что вставать было запрещено, Ваня всё-таки поднялся на кровати и решил вежливо спросить, чем помешал новой воспитательнице. Строгая любительница тишины вряд ли повысила бы на него голос, опасаясь разбудить других детей.

На цыпочках мальчик подкрался к натянутой вместо двери простыне и собрался уже постучать, пока вовремя не одёрнул себя. Как же он будет стучать в простыню? В комнате Софьи Васильевны горела свеча, и на простыне был виден её силуэт.

К Ваниному удивлению, она не лежала на кровати и даже не сидела на стуле. Их новая воспитательница стояла и размахивала рукой, в которой, судя по тени, сжимала какую-то веточку. Как будто она была фокусницей или волшебницей, совершающей в данный момент самое настоящее чудо, от которого мальчика отделяла всего лишь простыня.

Ваня тут же решил, что выбрал неподходящее время, и развернулся, чтобы вернуться в постель. Но простыня вдруг отодвинулась, и перед ним оказалось сперва строгое, а затем удивлённое лицо воспитательницы.

– Почему ты не спишь? – строго зашептала она, бросая взгляд в общую спальню.

– Н-н-не п-п-получается, – ответил застигнутый врасплох Ваня. Обычно он не заикался, но в этот раз голос его подвёл.

Софья Васильевна оценивающе посмотрела на подопечного, прищурилась и пробормотала себе под нос:

– Всё-таки синие, – затем оглянулась по сторонам и спросила: – Ты один?

Ваня молча кивнул, решив больше не заикаться в её присутствии. Вдруг подумает, что он трусит. Он, конечно, немного трусил, но виду подавать не хотел.

– Заходи, – с этими словами Софья Васильевна пригласила его внутрь.

Ваня нерешительно топтался на месте, пока она не нахмурила брови.

– Или сюда, или в кровать, – заключила она.

В кровати Ваня уже был, заснуть не получилось. И вряд ли после такого получится. Поэтому мальчик сделал глубокий вдох, который получился более громким, чем он рассчитывал, и сделал шаг вперёд. Софья Васильевна тут же задёрнула за ним простыню и отошла к столу.

Оглядевшись, Ваня почувствовал себя первооткрывателем, впервые ступившим на неизвестную землю. Мальчик был уверен, что, кроме него, тут не было ни одного ребёнка. Даже Петька с Филатом побаивались сюда заходить, пока воспитательницы не было на месте. И это несмотря на отсутствие здесь последние несколько дней входной двери.

К собственному разочарованию, Ваня не обнаружил в комнате ничего необычного: стол для умывания, шкаф, стул и кровать. Правда, так и не понял, какие именно чудеса собирался здесь увидеть.

– Что тебе нужно? – прямо спросила Софья Васильевна, когда он перестал озираться по сторонам.

– Из-из-извините, – продолжил заикаться Ваня. Его план не показаться трусом был полностью провален. – Мне к-к-кажется, ч-что я вам не н-нравлюсь.

– Хм, – она строго посмотрела на позднего гостя. – С чего ты это взял?

– П-п-просто вы часто смотрите на м-м-меня. Даже к-когда я м-молчу и ничего не д-делаю.

Ваня ждал, когда воспитательница заругается на него. В конце концов, не каждый взрослый потерпит такое откровенное хамство. Поэтому сейчас он даже втянул голову, опасаясь оплеухи. Однако то, что сделала Софья Васильевна, не шло с этим ни в какое сравнение. Вместо всех этих видов расправ с его бессонной персоной она просто улыбнулась.

Но сегодняшняя поздняя улыбка воспитательницы показалась ему какой-то другой, не такой, как в тот раз, когда она попросила его принести подорожник. Эту улыбку Софья Васильевна ни от кого не скрывала, и она оказалась настолько яркой, что даже горевшая в комнате свеча меркла на её фоне. Ваня не знал, как на это реагировать, поэтому предпочёл остаться в прежней позе. Не первый раз взрослые улыбались ему, а потом отвешивали подзатыльник. Но Софья Васильевна даже и не думала его колотить. Вместо этого жестом пригласила мальчика за стол и указала на калач. Опасаясь, что она передумает, Ваня на всякий случай запихнул калач в рот целиком. Улыбка воспитательницы стала ещё шире.

– Не торопись. Я его не отниму.

Ваня молча кивнул, но калач изо рта не выпустил.

– Извини, если испугала. Значит, ты решил, что чем-то мне не нравишься?

– Да.

– Даже несмотря на то, что мы с тобой практически не говорили.

– Ага.

– А не приходило ли тебе в голову, что я могу интересоваться тобой в других целях?

Ваня отрицательно помотал головой и нахмурил брови. Зачем ещё им интересоваться? Он был не настолько занятным ребёнком, чтобы кого-то интересовать. Уже вырос из того возраста, когда взрослым хотелось его потискать, и не приблизился к тому, когда с ним было бы интересно поговорить. Поэтому удивлённое лицо мальчика полностью отображало все эти мысли.

– Сейчас я кое-что тебе покажу, – сказала Софья Васильевна настолько тихо, что он даже немного приподнялся со стула. – Но сперва ты должен пообещать, что это будет наш с тобой секрет. Ты умеешь хранить секреты?

Ваня уверенно закивал. Как-то раз в отместку за случай с крапивой Петька прочистил курительную трубку Савельича навозом. Несмотря на угрозы смотрителя, Ваня Петьку не выдал. Да и про дверь в эту комнату никому не рассказал.

– Очень хорошо, – на этих словах Софья Васильевна сделала шаг вбок, и Ваня поймал себя на мысли, что всё это время она стояла на одном месте, скрывая что-то за спиной. Едва воспитательница отошла, как Ваня увидел позади неё стоящий на трёх деревянных ножках большой бумажный лист, на котором был какой-то рисунок. Она кивнула мальчику, разрешая подойти поближе и всё рассмотреть.

Ваня неуверенно сделал первый шаг, ожидая, что всё это какой-то розыгрыш, и Софья Васильевна вот-вот отвесит ему оплеуху за эту позднюю вылазку. Однако воспитательница даже не пошевелилась, и Ваня неуверенно подошёл к рисунку. На нём был изображён светловолосый мальчик, который лежал в кровати, укрывшись одеялом. Он даже немного напоминал Ване его самого. Вот только Ваня редко смотрелся в зеркало, а когда смотрелся, то был уверен, что его глаза другого цвета.

– Это мольберт, – объяснила она, указывая на необычный для Вани предмет. – Он помогает мне писать картины. Мальчик на рисунке… Похож?

– На кого? – удивился Ваня.

– На тебя. Я пыталась нарисовать тебя. Если бы ты меньше вертелся в кровати, я бы закончила ещё пару дней назад.

Ваня удивлённо пожал плечами. Ни разу в жизни никто ещё не интересовался его внешностью. Что уж говорить о том, чтобы кто-то хотел его нарисовать. Если бы мальчик чаще смотрелся в зеркало, то мог бы дать ей правильный ответ, но на всякий случай кивнул. Ему не хотелось расстраивать воспитательницу.

– Похож.

– Вот только твои глаза – синие, а не голубые. Я только сейчас это увидела. Ничего страшного, эту неточность легко исправить. – Она тут же взяла в руки кисточку, которую Ваня ранее принял за волшебную палочку, но вскоре отложила её. – Я могу и позже это сделать.

Ваня продолжал изучающе смотреть на картину, всё больше и больше узнавая в её деталях общую спальню. Настолько сильным было сходство, что этот рисунок стал казаться ему каким-то волшебным. Ваня одновременно был на картине и смотрел на себя со стороны.

Воспитательница предложила чаю, и Ваня, уже не ожидая с её стороны подвоха, согласился. Они немного поговорили о его жизни, а потом Софья Васильевна попросила мальчика идти спать.

Следующим вечером, сам не зная почему, он дождался, пока все уснут, и снова пошёл к ней. Утром Савельич установил новую дверь, поэтому, опасаясь, что стук может кого-нибудь разбудить, мальчик сбегал во двор, сорвал лист подорожника и просунул снизу. Спустя время Софья Васильевна с улыбкой открыла и вновь пригласила его зайти.

Так продолжалось последние две недели. В течение всего дня воспитательница вела себя с ним так же, как с остальными, а по вечерам пелена строгости спадала, и они много разговаривали.

Ваня рассказывал про свою жизнь в приюте, про каждого из ребят. Именно с его помощью Софья Васильевна выучила всех по именам и вообще узнала о воспитанниках много всего. Например, выяснила, что у Васи аллергия на молоко, поэтому когда он отказывается его пить, то не хочет обидеть Савельича, с таким трудом его доставшего. А когда во время грозы Стёпа начинает кричать, это не значит, что он дурит. Просто очень боится грома.

Эти мелочи про каждого из детей вскоре превратили Софью Васильевну из воспитательницы, которую все побаивались, в женщину, которую все полюбили как родную. Правда, Петька и Филат, почуяв слабину, иногда начинали драться в её присутствии. Однако делали это быстро и вполсилы.

Но в один прекрасный день всё изменилось. Стоял жаркий летний вечер, и пот стекал по Ване в три ручья. Он даже порывался снять рубаху, но всякий раз передумывал, потому что над его щуплым телом смеялись другие ребята.

Работа в поле превратила их тела в подобия песочных часов, в то время как фигурка Вани больше всего напоминала секундную стрелку от часов обычных. В поле он был не помощник, поэтому его оставляли работать в небольшом огороде рядом с их приютом. Впрочем, мальчик не сильно из-за этого расстраивался, так как возиться с растениями ему нравилось.

Однако снять рубаху Ване всё же следовало. Он весь день провёл в гороховой грядке и сейчас, чумазый, лохматый и весь в земле, больше напоминал Черныша, чем одиннадцатилетнего мальчика. Он с опаской думал о том, как разозлится Софья Васильевна, поэтому, чтобы не получить нагоняй от воспитательницы, решил сбегать на речку и постирать рубаху. В такую жару она высохла бы в считаные минуты.

К тому же у реки его наверняка не найдут Петька с Филатом, которые последние пару дней вели себя на удивление тихо, постоянно перешёптываясь друг с дружкой.

Ваня осторожно выглянул из-за смородинового куста, внимательно озираясь по сторонам. И очень хорошо, что поступил именно так. Прямо навстречу его укрытию шли оба хулигана. Ваня тут же нырнул обратно, укрывшись ветками.

– А точно кожаные? – спросил Филат.

– Ага. Прям до колена, – ответил Петька.

– И как он про него узнал, про малер этот?

– Какой ещё «малер», дурачина? Он же ясно сказал: «альберт».

– Вот быстрее он «малером» зовётся, чем «альбертом». Совсем у тебя мозги спеклись.

– У меня хоть есть чему печься!

– А ну повтори!

– Не глухой – не повторю!

Дальше началась небольшая возня, и Ваня сделал вывод, что друзья-хулиганы сцепились друг с другом. Вот говорят: «Бьёт – значит любит». И, судя по их поведению, любили они всех вокруг. Особенно тех, кто поменьше. Вообще не подраться ни разу за день было для них сродни чуду.

Один раз они даже сцепились из-за того, кто первый начнёт колотить Ваню. Пока они спорили, тот успел сбежать. Впрочем, к вечеру помирившиеся друзья поймали мальчика и вернулись к прерванному занятию одновременно. Через пару минут хулиганам надоело драться и, тяжело дыша, они продолжили прерванный разговор:

– Главное – успеть до её возвращения.

– Ага. Савельич тоже поедет в город, так что никто не помешает.

Вряд ли эти двое планировали что-нибудь хорошее, вроде уборки или самостоятельного приготовления ужина. Нет, Петька с Филатом опять готовили какую-то пакость. Вот только докладывать о ней воспитательнице Ваня не собирался.

За всё время в этом месте каждый из детей рано или поздно усваивал для себя одно простое правило: стучать нельзя. И даже не потому, что за это потом могли побить. Нет. Хотя, без сомнения, мысль о последующей расправе ни у кого не выходила из головы. Дело в том, что доносить друг на дружку было просто не принято. Так же не принято, как ходить в баню в одежде или руками есть щи.

– Я знаю, где она хранит запасной ключ, – продолжил попискивать Филат, постепенно переходя на шёпот. – Главное – вернуть его на место.

– Это ты хорошо придумал.

– И лучше бы другим не попадаться на глаза, пока мы будем «малер» выносить.

– Думаешь, кто-то настучит?

– Ещё чего, – усмехнулся Филат. – Кто на нас с тобой настучит? Но лучше не рисковать. Всё-таки не о куске хлеба речь.

– Это да, – протянул Петька. – «Альберт-то» этот поценнее будет.

– Только, чур, я сапоги первый ношу!

– А чего это ты первый? Сперва я их надену, а потом тебе отдам.

– Не буду я их после тебя надевать.

Хулиганы принялись выяснять, кто же первый наденет сапоги при помощи любимого инструмента переговоров – кулаков. Сидящий в кусте смородины Ваня никак не мог понять, о какой такой вещи говорили эти двое, пока не сложил два и два. И как только догадался, волоски зашевелились по всему его телу. Вот уж действительно, речь шла не о хлебе.

Ваня легко сложил слова «малер» и «альберт», и получился «мольберт». Тот самый, что стоял в комнате их воспитательницы. Как-то раз Ваня спросил, откуда он у неё. Софья Васильевна не ответила на вопрос. Лишь сказала, что этот мольберт – её единственная связь с прошлым.

Поэтому сейчас, скрываясь от хулиганов, мальчик оказался перед очень сложным выбором. Стучать на них воспитательнице не собирался. Всё-таки этому правилу было много лет, а с Софьей Васильевной Ваня познакомился совсем недавно. С другой стороны, даже за столь короткое время они очень сдружились, и он не хотел допустить подобного. Одно дело, когда Петька с Филатом отбирали хлеб у малышей, но сейчас всё было иначе: речь шла о самом настоящем преступлении, а Ваня оказывался сообщником. И как только мальчик подумал, что хуже быть не может, на него сверху налетел один из хулиганов.

– Это кто у нас тут подслушивает? – спросил Петька, отряхиваясь.

Филат поднял Ваню за шкирку и отволок к дереву. Петька подошёл следом.

– Что же нам с тобой делать? – Филат одной рукой сжимал его за воротник, а на другой поигрывал костяшками. – Ты ей настучишь?

Ваня отрицательно покачал головой.

– Вот и молодец, – его одобрительно пошлёпали по щекам. – А то мы и случай со смолой тебе припомним.

– А если всё-таки передумаешь – мы превратим твою жизнь в ад.

Вдруг Филат наклонился к Ване и прошептал ему в самое ухо:

– И никакая воспитательница тебе не поможет.

Женя

– Евгений Андреич, напомните, пожалуйста, зачем мы вообще в эту великанью пещеру сунулись? – спросил Митрич, крестьянин Жениного отца, за хорошую службу пожалованный сыну в дядьки. – И почему именно таким путём идём, где ползать надо? Это вы у меня, барин, молодой и здоровый, а я ведь уже старик совсем, еле ноги передвигаю.

Митрич спрыгнул с каменного уступа и огляделся по сторонам. Пещера и впрямь была исполинских размеров: потолок, по его прикидкам, находился едва ли не на уровне неба.

– А не ты ли, дружище, не далее как вчера, – возразил ему Женя, спрыгивая следом и смахивая пот, – километров десять с удочками наперевес пробежал ради омуля байкальского? Которого, к слову, так и не поймал.

– Когда ж его поймаешь, когда вы всё время отвлекаете.

– Так ведь потому и отвлекаю, что не клюёт у тебя ничего!

– Так ведь не рыбу на рыбалке ловят.

– А что же? – спросил Женя, который от удивления даже подпрыгнул. Брови его подпрыгнули вместе с ним. – Что же ловят на рыбалке?

– На рыбалке, – невозмутимо продолжал Митрич. – На рыбалке ловят удачу. Которая, к слову сказать, и вчера от нас отвернулась, и сейчас не спешит передом поворачиваться.

– Ты о чём, дружище?

– О чём? – возмутился Митрич, чуть не поскользнувшись на краю очередного уступа. – О чём я?! А всё о том же, Евгений Андреич, что Управление ваше могло сюда не нас с вами отправить, а солдат Андреевского полка, например. У вас уже полгода как палочку отобрали, у меня её отродясь не было. Как мы с вами без палочек – да против великанов?

– Брось, Митрич, великаны – создания добрые, сам знаешь. Им главное не врать, и всё в порядке будет.

Едва договорив, Женя спустился ещё на один уступ. Митрич упёр руки в бока, остался на месте и смотрел сейчас на него сверху вниз.

– Мы же два часа назад в Десятниково были, – возразил он. – Сами вы, сударь, видели, как они эту деревню разворотили. Да и Хранитель куда-то из неё пропал, так что за волшебством там некому теперь следить. Вот поверьте мне, схватят нас, сварят, и не погуляю я на вашей свадьбе.

– Может, оно и к лучшему, – с грустью отозвался Женя, но быстро пришёл в себя. – А теперь давай-ка слазь за мной. Только тихо. Кажется, я что-то слышу.

Дальнейший путь друзья преодолевали молча, спускаясь по уступам друг за дружкой и стараясь не шуметь.

– Как же эти великаньи ступеньки мне надое… – начал возмущаться Митрич, но Женя зажал его рот рукой и жестом показал молчать. Они оказались перед дверью размером с палубу огромного парохода. Аккуратно спрятались за ней и прислушались к голосам:

– Надо вернуться! – прогромыхал один из великанов. Его голос был раскатистым, как майский гром. По Жениному телу прошла дрожь.

– Я не хочу её больше видеть, – обиженно прогремел второй.

Женя вышел из-за двери и нерешительно откашлялся.

– Добрый… – начал было он, но вскоре остановился. Хотел сказать «Добрый день», потому что когда заходил в пещеру, был ещё день. Вот только спуск по ступенькам оказался настолько долгим (всё-таки размер ступенек в домах великанов и людей сильно различался), что Женя был вовсе не уверен, что сейчас день. А если бы великаны решили это проверить и узнали бы, что за это время наступил вечер, непременно бы разозлились на это враньё. А великанам врать нельзя. Именно поэтому Женя прервался посреди фразы и быстро исправился:

– …здравствуйте.

Великаны не сразу его услышали, поэтому Женя громко повторил:

– Здравствуйте!

Тут великаны обернулись. Брови на их мордах грозно нахмурились, и Митрич спрятался за спину своего барина.

– Надеюсь, ваше красноречие нас не подведёт, – прошептал он.

– Что человеку здесь надо? – спросил один из великанов, нагибаясь к неожиданным гостям. Его голова оказалась размером во весь Женин рост.

– Для начала – давайте познакомимся. Меня зовут Женя. А это мой… друг, Митрич.

Митрич неуверенно вынырнул из-за Жениной спины, поклонился и тут же занырнул обратно.

– Этого великана зовут Горюн, – ответил один из них, указывая на себя.

– А этого – Топтун, – сказал про себя второй.

– Рад знакомству, – абсолютно искренне ответил Женя.

– Зачем человек пришёл к нам? – спросил Горюн.

– Человек пришёл узнать, зачем великаны разгромили деревню неподалёку отсюда.

– Великаны ничего не громили, – ответил Топтун и посмотрел под ноги.

– А что же великаны в таком случае делали?

– Великаны искали.

Женя удивился. Если бы всякий раз, когда он что-нибудь искал, приводил к таким последствиям, горе тому городу, в котором бы он поселился.

– Что великаны искали?

– Великаны искали не «что», – ответил Горюн.

– Да, «что» великаны не искали, – добавил Топтун.

Женя задумался. Он и так старался тщательно подбирать слова, поэтому перед тем, как что-нибудь сказать, брал небольшую паузу. Последние два ответа немного выбили его из колеи.

– Евгений Андреич, – зашептал Митрич. – Наверное, эти двое имеют в виду не предмет, а человека.

Женя кивком поблагодарил Митрича и вновь обратился к великанам:

– Кого великаны искали?

– Великаны искали тётю Аню.

– Тётю Аню? – удивился Женя.

– Да. Она была тётей. И она была Аней, – эту фразу Топтун сказал немного злым голосом.

– Но тётя Аня сбежала.

– Тётя Аня обманула Топтуна и Горюна, – на этих словах из глаза Горюна скатилась слеза, упала прямо на Митрича, изрядно вымочив его одежду.

– Какая солёная, – заметил тот.

– А почему она от вас сбежала? – продолжал Женя, игнорируя наблюдение своего друга.

– Великаны не знают.

– Великаны всегда были вежливыми. Они с ней здоровались и не перебивали. И никогда не обманывали.

– А она нас обманула! – воскликнул Топтун и топнул ногой. С потолка на Женю упала пара камешков. – Все люди только и врут великанам!

Ситуация понемногу выходила из-под контроля, однако Женя старался не поддаваться панике.

– Скажите, а тётя Аня была волшебницей?

– Топтун говорит – была.

– А какая вам разница, Евгений Андреич? – зашептал Митрич. – Хоть волшебница, хоть простолюдка – уходить нам отсюда надо. Пока нас со злости не затоптали. Или того хуже.

– Да куда уж хуже, – процедил сквозь зубы Женя.

– Я к тому, что помереть-то можно и не быстро. А я в таких вопросах однозначен: лучше помирать быстро, чем долго.

– Никто, Митрич, помирать не планирует.

– Да когда же это можно запланировать, – проворчал Митрич, но Женя его уже не слушал.

Вместо того чтобы философствовать на тему скоротечности смерти, Женя усиленно думал. Вскоре его усилия принесли свои плоды. Он догадался, что тётя Аня и пропавший Хранитель из деревни Десятниково – один человек. Значит, когда великаны срывали крыши с домов, они не хотели никому навредить. Скорее всего, просто искали эту самую тётю Аню, которая, должно быть, пообещала им вернуться и не сдержала слова. «Никогда не ври великанам!» – как Хранитель мог это забыть?

– Зачем вы её искали?

– Тётя Аня нам читала.

– Что?! – одновременно воскликнули Женя с Митричем.

– Книги, – ответил Горюн. – Что ещё можно читать?

– Какие ещё книги? – ошарашенно спросил Митрич.

– «Как белка василиска обхитрила», «Сказ о водяном и трёх желудях»…

– Она читала вам сказки? – ещё больше изумился Женя.

– Да. Они помогают Топтуну и Горюну уснуть.

– А человек знает какие-нибудь сказки? – вдруг оживился Топтун.

Женя отрицательно замотал головой. У него не было ни сестёр, ни братьев, чтобы читать им на ночь. А единственную сказку, которую он помнил, «Про великана и двух врунишек», решил не упоминать. Её рассказывали детям, чтобы те переставали врать. В конце сказки великан догадывался, что дети его обманывают, и съедал их.

– Сам я сказок не знаю, но могу позвать человека, который знает их очень много. – Говоря это, Женя если и лукавил, то самую малость. Когда великаны его отпустят, планировал обо всём доложить начальнику своего Управления, а дальше уже не его работа. Женя занимал должность младшего помощника, и подобные вопросы были ему не подвластны.

– Человек вправду так сделает?

– Обещаю. А сейчас, если вы не против, нам с другом нужно идти.

На этих словах он тихонько начал пятиться. Митрича долго уговаривать не пришлось.

Внезапно один из великанов преградил им дорогу.

– Пусть один человек пойдёт звать сказочника, а второй останется с нами.

Женя задумался. С одной стороны, предложение это было до безобразия простым, но с другой – просто безобразным. Митрич ни за что в жизни не оставил бы его наедине с великанами; в свою очередь, Женя так же не планировал бросать его здесь одного. Митрич мог ненароком сболтнуть чего-нибудь лишнего и прогневить великанов.

– Человек очень долго думает, – заметил Топтун.

– Человек долго думает, потому что… То есть я думаю… Дело в том, господа Топтун и Горюн, что у меня скоро свадьба. И я никак не могу её пропустить.

– Свадьба – это важно, – заметил Горюн и почесал голову.

– Очень важно. Пусть тогда этот человек идёт.

– Но я не могу уйти без своего друга.

– Ступайте, барин! – взмолился Митрич. – Оставьте меня здесь. Авось выберусь.

– Прекрати! – отрезал Женя. – Я без тебя никуда не уйду.

– Один человек должен остаться, – повторил великан.

– Хм, – вдруг Топтун почесал голову. – Свадьба – важно. Пусть человек оставит свою волшебную палочку и идёт.

– Да, точно, – подхватил Горюн. – Человек может не вернуться за человеком, но за волшебной палочкой вернётся обязательно.

– Но у меня нет палочки, – ответил Женя.

– Почему у человека нет палочки?

– Другие волшебники забрали её у меня. На время.

Женя услышал, как Митрич хлопнул себя по лбу.

– Значит, другие волшебники не доверяют этому человеку?

Едва Горюн договорил, Женя понял, что сболтнул лишнего.

– Нет, я не это имел в…

– Значит, человек обманывал их, – подхватил Топтун. – Значит, к великанам подослали вруна, чтобы он их обманул!

– Нет-нет, – поспешил оправдаться Женя. – За нами скоро кто-нибудь придёт и расскажет вам, что мы не вруны.

Великаны тут же подошли к Жене с Митричем, схватили их за ноги и бросили в котёл.

– Раз за человеками скоро придут, значит, вода не успеет закипеть, – сказал один из них и накрыл котёл крышкой.

Но как бы громко Женя ни призывал великанов отпустить их с Митричем, никто ему так и не ответил. Вода в котле меж тем быстро нагревалась. Женя решил, что если в ближайшее время они не выберутся, то это будет их последнее приключение.

– Не худшая из ситуаций, в которых мы оказывались, Евгений Андреич, – заметил сидевший напротив Митрич, который вёл себя, к удивлению, спокойно, будто смирился, что вскоре из человека превратится в еду.

– А чего это ты не возмущаешься, дружище? – удивился Женя. – Надо выход нам с тобой искать.

– А как же вы, сударь мой, собрались, пускай даже и с пистолетами, да против великанов? Их, небось, даже пушка и та только пощекотать сможет.

– И то верно. А что ж ты, друг, говоришь, что в ситуациях всяких только я оказывался? Ты ж всегда рядом был.

– Это правда, – ответил Митрич. – Вот в логове Лешего вы без меня побывали, пока я вас снаружи выручал. Яйцо аспида тоже я спас. Да и в подвале с призраками всякими уродливыми именно вас заперли.

Возразить Жене было нечего. По ходу службы в Управлении по контролю магических созданий они частенько ввязывались в удивительные приключения, сами того не планируя. И лишь помощь Митрича, которого вскоре Женя перестал считать слугой и к которому стал относиться как к другу, помогала выйти сухими из воды. Правда, сейчас выйти сухими из воды у них не получится в самом прямом смысле этой фразы.

– Соврали бы вы, что ли, Евгений Андреич, – в конце концов сказал Митрич. – Мол, украли её у вас, палочку эту. Так нет же, надо всю правду выложить. Что же не рассказали, за что её у вас изъяли?

– Не умею я врать, Митрич. Особенно великанам. Сам же знаешь. Мне же с детства вдалбливали: «Никогда не ври великанам!» Это же как «Мой руки перед едой».

– Ну, теперь-то вы вдоволь можете свои руки тут намывать. Вон, сколько вокруг воды – целый великаний котёл.

– А тебе лишь бы поворчать, дружище.

– А перед смертью-то чего бы оно не поворчать? Нравится мне ворчать, Евгений Андреич.

Но Женя его не слушал. Он всё думал, как им отсюда выбраться. Котёл стоял на огне рядом с огромным, величиной с избу, столом. Тот, в свою очередь, оказался каменным, поэтому можно было не рассчитывать на то, что он случайно загорится.

– Скажите вы уже им, что никто за нами не придёт, – взмолился Митрич.

– Получится, что я им соврал.

– И что?

– Никогда не ври…

– Да понял я, понял! По-вашему, лучше в котле свариться, чем великана обмануть?

Женя ничего не ответил.

– Тьфу на ваши эти принципы, Евгений Андреич! А я, если честно, не так хотел свою старость встретить. Не в желудке у великана.

– Не будут они нас есть!

– Конечно, не будут. Они ведь нас сюда кинули, чтобы мы согрелись, – съязвил Митрич. – Куда же мы с вами скатились, сударь вы мой, Евгений Андреич…

– Скатились… – проговорил вдруг Женя.

– А я о чём.

– Точно, Митрич! – воскликнул вдруг Женя. – Нам надо скатиться!

– Совсем вы, видно, Евгений Андреич, головушкой о котёл ударились.

– Да нет же, дружище! Ты не так меня понял. Нам нужно скатиться вместе с этим котлом.

– И как вы себе это представляете?

– Попробуем его раскачать.

Митрич хотел что-то возразить, но, услышав озорные нотки в голосе своего барина, послушно закивал в ответ. Когда понял, что тот в темноте не может видеть кивания, вслух согласился.

Договорились по очереди и со всех сил каждый давить на стенку котла позади себя. Сперва ничего не получалось, но, когда Женя предложил делать это под счёт, дело пошло в гору.

– И раз! И два! И раз! И два! И раз! И два!

Где-то на десятом «и-раз-и-два» котёл ненадолго завис на стороне Митрича. Женя тут же подплыл к нему, и они уже вместе принялись давить на стенку. Через доли секунды с котла слетела крышка и с грохотом покатилась по каменному полу.

– Что за шум? – прогрохотал один из великанов.

Как раз в этот момент котёл окончательно потерял равновесие, рухнул на пол и покатился. Он быстро набирал скорость, поэтому ни Женя, ни Митрич не могли из него выбраться. Вместо этого вцепились друг в дружку и кричали, вращаясь в диком водовороте.

– Поднимай котёл! – приказал один из великанов.

– Сам поднимай!

Женя решил, что великаны так и не договорились, кто именно должен поднять котёл, так как, пока они вращались, успел разглядеть две пары ног, направившихся к ним навстречу. Вскоре вращение стало замедляться, и Женя предложил Митричу покинуть чугунную тюрьму.

Затем одно за другим случилось сразу несколько событий: вращение вдруг резко ускорилось, один из великанов вскрикнул, и раздался жуткий грохот. Ни Женя, ни Митрич не видели, что именно случилось, когда через несколько секунд котёл всё-таки остановился и выплюнул их наружу.

Когда Женя попытался встать, он, равно как и Митрич, в тот момент больше всего напоминал травинку, на которую дул сильный ветер сразу со всех сторон. Оба шатались во все стороны и ничего не могли с этим поделать. Так провели около минуты, не в силах сказать ни слова, пока мир вокруг них не перестал вращаться.

Женя внимательно озирался по сторонам, опасаясь нападения великанов. Его план касался только освобождения из котла, но никак не борьбы с этими огромными созданиями.

Картина, открывшаяся перед его глазами, приятно удивила: Горюн и Топтун лежали на полу с закрытыми глазами, голова к голове, на каждой из которых красовалось по здоровенной шишке размером с бочку.

– А может, я всё-таки и поймал вчера удачу, Евгений Андреич, – заметил Митрич, когда его окончательно перестало шатать. – Но пора бы нам отсюда выбираться, пока удача эта не кончилась.

– Золотые слова, – поддержал его Женя.

Он ещё раз обвёл взглядом жилище великанов, животы которых медленно вздымались вверх и опускались вниз. Скудная обстановка, составленная из гигантской, вытесанной из камня мебели, вызывала невольное восхищение. Единственное, чего этим двоим будет не хватать, когда очнутся, – это женщины, рассказывающей сказки. Женя решил во что бы то ни стало выяснить, куда она пропала. И как только он её найдёт, то непременно напомнит, что сказочницу заждались два благодарных слушателя.

Они уже почти подошли к первой ступеньке, как позади Женя услышал какой-то писк. Он резко оглянулся. В жилище великанов ничего не изменилось, пострадавшие по-прежнему лежали без сознания. Может быть, у кого-то из них свистнул нос? Женя ненадолго замер, и звук повторился. Шёл он откуда-то из глубины жилища. Женя пристально посмотрел на Митрича, который дал понять, что его уши этот звук тоже не обошёл.

– Евгений Андреич, идёмте, а? Тут ещё гора ступенек, по которым подниматься будет куда сложнее и дольше, чем спускаться. А вдруг эти двое очнутся? Не знаю, как вам, а мне вот вариться в их котле надоело. Не получат они больше «отвар из Митрича»!

– Мы должны выяснить, в чём дело. Вдруг кому-то нужна помощь.

– Знаю я одного человека, которому нужна ваша помощь. Он как раз напротив вас сейчас стоит.

Женя покачал головой.

– Ты ползи пока, Митрич, наверх. Я догоню.

На этих словах Женя двинулся на звук. Митрич немного потоптался на месте, затем крякнул что-то себе под нос и пошёл следом.

– Знаете же, Евгений Андреич: куда вы – туда и я.

– Знаю, дружище. Знаю, и очень тебе за это благодарен.

У дальней стены прямо на полу стояла перевёрнутая кружка размером с печь. Разве что весила она немного меньше. Своими силами поднять её у Жени с Митричем не получилось, тогда они подложили под трещину в полу великанью ложку. Используя её как рычаг, они забрались в самую ямку и одновременно прыгнули. Кружка тут же подскочила и опрокинулась, а из-под неё вылетел какой-то светящийся шарик.

– Что же это такое, Евгений Андреич? Светлячок какой, что ли?

«Светлячок» этот был размером с кулак, и Женя отрицательно покачал головой.

– Для светлячка слишком велик. Для блуждающего огонька тем более. Что же ты такое?

«Светлячок» немного полетал вокруг Жени, приветственно пожужжав.

– Будто искорка от великаньего огня.

– Лучше не напоминайте, – вздрогнул Митрич.

– А что, если мы тебя так и назовём – Искорка?

«Светлячку», очевидно, имя понравилось, и он приветственно зажужжал.

– Меня зовут Женя. А это мой друг, Митрич.

– А это два великана, – проворчал Митрич, указывая себе за спину. – И давайте не будем больше тут задерживаться.

Он развернулся и зашагал к выходу.

– Он всегда так ворчит, – сказал Женя. – Но это мой лучший друг, и я полностью ему доверяю. Ты тоже можешь доверять.

Искорка словно поняла, что ей сказал Женя, и быстро поднялась и опустилась, будто согласно кивнула.

– А теперь нам пора. Ты с нами?

Искорка ещё раз повторила своё движение и полетела за Женей, который догонял Митрича.

Ваня

Всё время, прошедшее с подслушанного разговора, Ваня не мог думать ни о чём другом: Петька с Филатом хотели украсть мольберт Софьи Васильевны и обменять его на сапоги. А что было делать ему? Стучать на них воспитательнице мальчик не собирался. С другой стороны, нельзя было допустить, чтобы она лишилась своего мольберта, благодаря которому Ваня увидел самую красивую улыбку в мире, и он не хотел, чтобы она пропадала.

Он даже подумывал подговорить Стёпу, чтобы тот подговорил Федю, чтобы тот подговорил Егора, чтобы тот написал предупредительную записку для воспитательницы. Но, во-первых, тогда пришлось бы втягивать в дело других мальчиков, которые могли проболтаться. А во-вторых, это всё равно было стукачеством. А стучать было нельзя.

Иногда Ваня старался не думать об этом, но стоило увидеть Софью Васильевну, как тяжёлые мысли опять возвращались. А ещё Петька с Филатом подливали масла в огонь, когда при виде Вани многозначительно смотрели на него и прикладывали палец к губам. В конце концов, ему надоело всюду на них натыкаться, и мальчик залез на любимое дерево. Уж тут-то они его не достанут.

Так просидел несколько часов, когда решение вдруг пришло в голову: он сам украдёт мольберт воспитательницы! Нет, конечно, Ваня не собирался продавать его или менять на новые сапоги. Он планировал похитить его лишь на то время, пока Софьи Васильевны не будет в приюте. Когда Петька с Филатом уйдут из её комнаты, он обязательно вернёт мольберт на место.

Как это часто бывает, за одной удачной мыслью тут же пришла другая. Петька с Филатом хотели проникнуть в её комнату, украв где-то запасной ключ от двери. Ваня, конечно, понятия не имел, где его достать. Зато прекрасно ползал по деревьям и решил, что забраться в окно воспитательницы на втором этаже не составит для него большого труда. А спрятать мольберт мальчик решил на этом самом дереве. Даже если эти двое его и найдут, то не смогут достать.

Когда весь план окончательно уложился в голове, он мигом рванул обратно в приют. Сейчас нельзя было проворонить отъезд Софьи Васильевны. Ваня должен был украсть мольберт раньше, чем это сделают Петька с Филатом.

Когда он увидел воспитательницу, сердце бешено застучало. Знала бы она, на что Ваня ради неё шёл. Ведь если оба хулигана не найдут в её комнате мольберт, они догадаются, кто в этом виноват. Вот только Ваня решил, что будет беспокоиться об этом после. Сейчас главным было спасти мольберт и не попадаться им на глаза до её возвращения.

Целых два часа мальчик напряжённо слонялся по приюту. Несколько раз выходил на улицу, примериваясь к окошку Софии Васильевны. Ваня решил, что трудностей у него возникнуть не должно. Стыки между брёвнами были в самый раз для его ловких рук и маленьких ножек. Когда начался дождь, он вернулся в приют и напряжённо сел на свою кровать, дожидаясь роковой минуты.

Софья Васильевна вдруг суетливо прошла в свою комнату. Ваня знал, что воспитательница собиралась в театр, потому что вчера вечером сама об этом рассказала.

Мальчик набрался смелости и постучал в её дверь.

– Ваня! – воскликнула Софья Васильевна. – Ты очень не вовремя. Я тороплюсь.

– Я потерял вчера пуговицу, – сказал он.

На самом деле никакую пуговицу Ваня не терял. Дело в том, что Софья Васильевна перед отъездом должна была закрыть не только дверь, но и окно. А разбивать окно в её комнату Ваня не собирался. Именно поэтому придумал этот предлог, чтобы незаметно открыть защёлку на раме.

– Ты вчера даже не подходил к окну! – воскликнула она, когда дело было сделано. – Ну что, нашёл? Впрочем, неважно. Мне уже пора. Так что марш отсюда!

Она быстро посмотрелась в небольшое зеркало и, вытолкнув Ваню из комнаты, вышла следом. Затем воспитательница заперла дверь на замок, подёргала и, уверенная, что та надёжно защитит комнату в отсутствие хозяйки, направилась к выходу.

Ваня провожал Софью Васильевну тревожным взглядом до самой входной двери. Она помахала ему на прощанье и села в карету. И как только та отъехала, мальчик живо бросился на улицу, оббежал приют и начал своё восхождение.

Выемки между брёвнами, прежде казавшиеся ему такими большими, на деле были куда меньшего размера. Дело усложнял и начинавшийся дождь. Ванины руки то и дело соскальзывали с мокрых брёвен. Когда он забрался на высоту чуть больше своего роста, правая нога поехала, и мальчик рухнул на землю, приземлившись рядом с гороховой грядкой.

Всё шло совсем не по плану! Он ещё пару раз попытался забраться на стену, но попытки оказывались тщетны. Даже самые маленькие шансы сводил на нет дождь, потихоньку превращавшийся в самый настоящий ливень. Петька с Филатом наверняка уже украли ключ и вот-вот окажутся в её комнате. Что же делать?

Внезапно он ударил себя по лбу. Ударил сильно, потому что упустил из виду настолько очевидную вещь, что даже стало стыдно. Лестница! Как он мог забыть про лестницу? Тут же рванул к сараю Савельича, в котором тот хранил весь инвентарь.

Дёрнув за ручку, Ваня чуть не взвыл от горя. Сарай оказался заперт. Он несколько раз в отчаянии повторил попытку, но дверь по-прежнему не поддавалась. Тогда с досады мальчик пнул её что есть мочи. Раздался слабый хруст, и Ваня в ужасе вскрикнул. Когда Савельич выяснит, кто за этим стоит, ему не поздоровится. Но Ваня тут же выкинул эти мысли из головы. Главным сейчас было спасти мольберт. Поэтому он пнул треснувшую доску ещё несколько раз и, когда та отломилась, образовав небольшой проход, проскользнул внутрь.

Лестница лежала прямо на полу. Ваня схватил её, с трудом пропихнул в дыру, проскользнул следом сам и поволок ношу в сторону окна. Лестница оказалась в несколько раз больше его и гораздо тяжелее, поэтому мокрым Ваня был уже не только от дождя, но и от пота. Неимоверных усилий стоило и установить эту лестницу. Несколько раз она падала прямо на грядку с горохом, погнув множество стеблей. За это ему тоже обязательно попадёт от Савельича.

Когда всё было готово и лестница указывала в нужное окно, Ваня торопливо пополз по ступенькам. Казалось, он совсем не думал об осторожности, стремясь к заветной цели. Руки и ноги то и дело проскальзывали, но он продолжал подъём. Ступенька за ступенькой Ваня приближался к заветному окну.

Передохнул он лишь в комнате воспитательницы, когда распахнул дверцы шкафа. Мольберт ещё был на месте. Ваня прижал его к себе как близкого друга и потащил к окну. Спускаться по скользкой лестнице с мольбертом в руках было бы чрезвычайно неудобно. Ваня даже подумывал сбросить его вниз. Вот только тогда мольберт наверняка сломается, и все его усилия пойдут прахом. Поэтому зажал предмет под мышкой правой руки, другой опираясь на подоконник.

Едва правая нога коснулась лестницы, Ваня услышал ужасный звук, который буквально парализовал его: в замочной скважине стал поворачиваться ключ. Вскоре на пороге возникли Петька с Филатом. Увидев Ваню, озадаченно переглянулись. Лица их в тот момент выглядели так, будто обоих заставили назвать буквы алфавита в обратном порядке.

Однако это длилось недолго. Уже через секунду хулиганы один за другим рванули в его сторону. Ваня инстинктивно подался назад и непременно вывалился бы из окна, если бы Петька не вцепился в его рубаху, а Филат не схватился бы за мольберт.

– Отдай! – требовательно прошипели хулиганы в один голос.

– Не отдам! – воскликнул Ваня и тоже вцепился в мольберт. За оконную раму он больше не держался.

– Отпусти его! – крикнул ему Петька. Одновременно он больно ущипнул Ваню свободной рукой.

– Или хуже будет, – добавил Филат. Тот не стал размениваться на такую мелочь, как пощипывание, и укусил Ванину правую ладонь. Тот вскрикнул, потому что было очень больно. Однако мольберт не выпустил. Держался за него, как не умеющие плавать люди держатся за спасательный круг.

Эта битва продолжалась ещё некоторое время. Как бы хулиганы ни угрожали, как бы ни кусали-били-тыкали его, Ваня ни за что не разжимал руки. Разжать их было равнозначно поражению. А это был тот самый случай, когда Ваня впервые в жизни решил идти до конца.

Эта безумная схватка продолжалась уже минуту, пока в дверном проёме не раздался голос. Тот самый, который меньше всего хотел услышать каждый из них.

– Что здесь происходит?! – изумилась Софья Васильевна.

Едва она это сказала, как одно за другим случилось два ужасных события. Испуганные Петька с Филатом одновременно, как по команде, отпустили мольберт и развернулись в сторону воспитательницы. А Ваня потерял единственную опору, удерживающую его на весу. На раму он больше не опирался, поэтому едва руки хулиганов разжались, немного пошатнулся, завис в воздухе и стал падать.

Мальчику показалось, что он летел целую вечность. Последним, что он запомнил, было испуганное лицо Софьи Васильевны. Затем её голова утонула в окне. А потом было приземление. И хруст. Сильный хруст. Ваня предположил, что у него сломались все кости разом. Некоторое время мальчик лежал, не двигаясь. Когда попытался пошевелиться, то очень удивился, что у него получилось.

Сперва Ваня приподнял правую руку, потом левую. Значит, сломаны не все кости. А потом подумал, что что-то сильно щекочет спину. Приподнявшись, решил выяснить, что же это такое. И едва увидел, как тут же в ужасе вскочил. Этим «чем-то» оказалась грядка с горохом, которая сейчас больше напоминала сваленные в кучу сорняки. Савельич точно его убьёт.

Однако следующая мысль показалась Ване хорошей. Раз он смог так быстро подняться, значит, все кости целы. Мальчик спешно похлопал себя по телу, будто намереваясь нащупать торчащую наружу кость, но ничего такого не нашёл.

И когда он уже собрался облегчённо выдохнуть, взгляд упал на мольберт. Точнее, сейчас это больше напоминало не мольберт, а охапку дров. Ваня в ужасе замер – лучше бы он сломал себе все кости.

Мальчик стоял как вкопанный и даже не заметил, как подбежала Софья Васильевна. Она быстро осмотрела пострадавшего и, убедившись, что с ним всё в порядке, крепко-крепко прижала к себе. Воспитательница чем-то интересовалась, но Ваня не слышал ни один из вопросов. Его взгляд был направлен ей за спину, на лежащий на гороховой грядке мольберт. На то, что от него осталось.

Когда воспитательница убедилась, что с ним всё в порядке, обернулась и проследила Ванин взгляд. Увидев сломанный мольберт, Софья Васильевна беззвучно вскрикнула. Ваня держал её за руку, поэтому почувствовал, как по её телу прошла дрожь. Она тут же выпустила Ванину руку, подошла к грядке и взяла одну из деревяшек, бывшую ещё несколько минут назад ножкой мольберта. С ней в руках воспитательница развернулась и вопросительно посмотрела на мальчика своими пронзительными зелёными глазами.

Ваня не мог выдавить из себя ни слова, поэтому просто молчал. Дождь нещадно прижимал растения вокруг к земле и непременно прижал бы Ваню, если бы тот мог пошевелиться. Он заметил, как рядом с ним возникли Петька с Филатом. А ещё по гулу многочисленных голосов за спиной понял, что здесь собралась минимум половина приюта.

– Что здесь случилось? – дрогнувшим голосом спросила Софья Васильевна. Её вопрос был адресован Ване. Должно быть, ждала, что он всё объяснит. Вот только Ваня в тот момент не мог вымолвить ни слова.

За него это сделал Петька:

– Он хотел его украсть… альберт этот, – соврал хулиган. – А мы захотели, значит, помешать ему… украсть его…

– Да, – подхватил Филат. – Он ключ откуда-то достал, а как вы ушли, зашёл к вам и взял эту штуку.

На Софью Васильевну после этих слов было страшно смотреть. Казалось, за считаные секунды та постарела на несколько лет. Плечи её опустились, взгляд потух, и деревяшка выпала из рук.

– Это правда? – спросила она Ваню через небольшую паузу. – Ты хотел его украсть?

Ваня собирался сказать, что хотел это сделать ради неё. Чтобы Петька с Филатом его не опередили. Вот только вместо этого лишь несколько раз беззвучно открыл рот и, в конце концов, просто кивнул. Он ведь на самом деле собирался сделать это.

– Ты хотел украсть его после… после… после всего? – сокрушённо спросила Софья Васильевна. Она уже промокла до нитки, но даже сквозь пелену дождя Ваня видел текущие по её лицу слёзы.

Он всё ждал, что она начнёт кричать на него. Возможно, впервые в жизни отвесит ему оплеуху. Но вместо этого Софья Васильевна собрала обломки мольберта и ещё раз пронзительно посмотрела на Ваню, и после её такого взгляда ему захотелось провалиться сквозь землю. Нет ничего хуже, чем видеть, как дорогой сердцу человек в тебе разочаровывается. Именно это в тот момент испытал Ваня.

А затем Софья Васильевна просто ушла. Она медленно удалялась через расступившуюся толпу и так ни разу и не обернулась. Осуждающий взгляд других детей говорил о том, что они поверили Петьке с Филатом. А затем один за другим они потянулись за любимой воспитательницей. С ним остались только два хулигана. Как только последний из детей завернул за угол, Петька подошёл к Ване и прошептал ему на ухо:

– Лучше не приходи сегодня ночевать.

А затем они пошли за остальными. Напоследок Филат развернулся к Ване и провёл большим пальцем по горлу.

Ваня долго стоял под дождём. Очень долго. К нему так никто и не вышел. В любое другое время Софья Васильевна непременно отчитала бы его за это. Сказала бы, что он мог простудиться и заболеть. Что он нужен ей здоровым. Вот только Ваня сомневался, что после случившегося она скажет ему хоть слово.

А потом он вспомнил взгляды других детей. Наверняка Петька с Филатом сейчас врали с три короба, как они якобы хотели помешать противному вору украсть мольберт их любимой воспитательницы. Воспитательницы, которую дети полюбили именно благодаря ему. Именно благодаря их поздним встречам Софья Васильевна так много узнала про них. А теперь про эти встречи придётся забыть. Он был уверен, что теперь для него вход в комнату воспитательницы закрыт. И её разочарованный взгляд был для мальчика гораздо хуже того, что собирались сделать с ним Петька с Филатом.

Именно поэтому Ваня решил не возвращаться в приют, в котором ему никто не рад. Вместо этого побрёл в сторону села. Идти было недалеко, и по дороге ему не встретилось ни одного человека. Проливной дождь прогнал под крыши всех.

В селе тоже никого не было. Из окон на него смотрели непонимающе взрослые. Кто-то обнимал своих детей, которые с удовольствием играли бы под дождём. А вот Ване под дождём быть не хотелось. Просто сейчас не находилось крыши, под которой бы его кто-нибудь ждал. Поэтому мальчик в одиночестве бродил по округе, не зная, куда податься. Несколько раз хотел вернуться в приют, но всякий раз передумывал и резко менял направление.

Когда стало смеркаться, уставший и продрогший Ваня, ведомый тяжёлыми мыслями, набрёл на сгоревший сарай на окраине села. Крыша сарая была дырявой, поэтому даже тут он не мог полностью скрыться от дождя. В самом центре стояло что-то вроде кареты, на которой Софья Васильевна уезжала в театр. Вот только эта была какой-то обшарпанной и сколоченной из гнилых досок, а крыша у неё и вовсе протекала.

Сзади к карете был приделан сундук. Ваня открыл его, забрался внутрь и закрыл крышку. Здесь дождь не мог его достать. Лишь редкие капли барабанили по крышке сундука, напоминая о своём присутствии. Ваня попытался их считать, но всякий раз сбивался на двадцати. Он не знал больше цифр, поэтому насчитал десять раз по двадцать. Когда очередь дошла до одиннадцатой двадцатки, Ваня не заметил, как глаза его тихонько закрылись и он уснул.

Аврора

В подземельях дворца она была лишь однажды. В тот раз отец повёл её на экскурсию, решив показать обратную сторону власти.

– Не все будут согласны с твоими решениями, дочь. Одни будут плести заговоры прямо у тебя под носом, другие и вовсе попытаются убить. Некоторые из них заслуживают второго шанса, они сейчас находятся в этих камерах. Другие… другим место в Тихом Ущелье.

Аврора громко сглотнула. Про Тихое Ущелье она однажды слышала от брата, когда его как члена Палаты Чародеев вынудили посетить это место. Даниил после возвращения сказал, что предпочтёт умереть, чем подойдёт к этой тюрьме ближе, чем на несколько пушечных выстрелов.

– Как думаешь, почему площадь Трёх Городов носит своё имя?

– В честь других волшебных городов, – уверенно ответила Аврора. Когда она говорила, то живо представляла себе главную светлоградскую площадь. Вокруг неё были установлены три огромные кисти рук, сжимающие волшебные палочки, которые указывали в центр площади, каждая несколько метров в высоту.

– Это верно лишь отчасти, – ответил отец. – По одной палочке на каждый из городов, что подчиняются Светлограду. Палочки склоняются к земле – это символ повиновения. Светлоград – главный российский магический город. Некоторым пришлось в этом убедиться на своей шкуре.

Когда отец договорил, Аврору немного передёрнуло. Она знала, что долгое время столицей был Амурканд, и лишь с приходом к власти её отца решено было перенести столицу в Светлоград. Не все были этим довольны, не обошлось и без военных столкновений.

Император, увидев бледное лицо дочери, поспешил добавить:

– Не волнуйся. Слушай своих советников и народ, но не забывай и про внутренний голос. В конечном итоге всё будет по-твоему. Как велит государь – так и правильно.

И вот сейчас, спустя несколько лет после этого разговора, Аврора второй раз в жизни оказалась в дворцовой темнице. В этот раз по другую сторону решётки. Из двадцати камер заключённые содержались всего в двух.

К слову сказать, о побеге она даже не думала. Принцесса просидела тут пару часов, и со временем оцепенение стало понемногу спадать. Тогда она снова и снова мыслями возвращалась в кабинет отца, раз за разом переживая его потерю.

Её отец, её любимый отец, за которым Аврора чувствовала себя как за каменной стеной, был мёртв. Что бы она ни делала прежде, всегда могла на него положиться. Отец указывал ей на ошибки, говорил, как нужно себя вести и что нужно говорить. Был прочным фундаментом, на котором девочка строила домик своего детства. А сейчас этот фундамент вдруг пропал, и её домик превратился в руины. Детство кончилось. Быстро и бесповоротно. Раз и навсегда.

А потом в голову стали приходить мысли, которые Аврора усиленно гнала прочь. Мысли о брате. Её самом любимом старшем брате, к которому она прибегала, когда отец ругал её. Когда возникали какие-то проблемы, не настолько важные, чтобы тревожить отца, девочка всегда искала старшего брата. Будь это заноза в пальце или плохие сны. Ни разу в жизни Даниил не отказал ей в помощи.

Но, судя по всему, это был какой-то другой человек. Человек из прошлого. В её настоящем брат убил их отца и обвинил в этом её саму. И именно из-за него Аврора прямо сейчас сидела в этой камере без возможности что-либо сказать в своё оправдание.

А ещё принцесса думала о том, чего ждать от будущего. Наверняка должен быть какой-то суд, на котором она сможет объяснить, как всё было на самом деле. Рассказать, что именно Даниил виновен в случившемся. Аврора пришла к выводу, что невидимый человек тут ни при чём. Если он и был в кабинете, то ни разу не выдал себя, хотя была на то куча поводов. Значит, нож, которым был убит отец, находился в руках Даниила. Именно его она и собиралась во всём обвинить.

В конце концов, судьи могли дать им сыворотку правды. И тогда бы убедились, что принцесса не виновна. С мыслью о скором восстановлении справедливости она и легла на постеленную на полу солому. И почти уже уснула, когда снаружи послышался какой-то шум.

Один из стражников пошёл проверить, что происходит. Сон мигом улетучился, а Аврора выпрямилась и подошла к решётке. Прошло несколько секунд, а стражник всё не возвращался. Вскоре и второй пошёл проверить, что случилось с напарником. Внезапно раздался грохот упавших на каменный пол доспехов, и Аврора в ужасе отшатнулась. Неужто кто-то пришёл завершить то, что не получилось у её брата?

Секунды томительно ползли, а по ту сторону решётки никто не показывался. Тем не менее Аврора вжалась в дальний угол своей камеры и даже не планировала его покидать. Не планировала, пока до неё не донёсся до боли в сердце знакомый шёпот:

– Ваше Магичество.

Девочка по-прежнему не шевелилась, но сковавший её страх начал отступать.

– У нас мало времени, – сказал шёпот чуть громче, и в просвете за решёткой показалось знакомое лицо.

«Месье Фрэй!» – хотела воскликнуть Аврора, но вместо этого промычала что-то нечленораздельное.

– Что с вами? Ах, да. Заклинание немоты, если я не ошибаюсь?

Аврора кивнула.

– Аз! – сказал старик и взмахнул волшебной палочкой.

– Месье Фрэй! – радостно воскликнула она.

– Тише! – прошипел он, отпирая камеру. – Нас могут услышать. Ваши стражники спят, но могут вскоре проснуться.

– Что вы здесь делаете? – удивилась она.

– Помогаю Вашему Магичеству выбраться отсюда, – ответил месье Фрэй, как будто это было само собой разумеющимся.

– Но мне не нужна ваша помощь. Я жду суда, на котором расскажу, как всё было на самом деле.

После этих слов слуга посмотрел на принцессу, как многие люди смотрят на промокшего под дождём котёнка.

– Не будет никакого суда, Ваше Магичество. Вас собираются перевезти в Тихое Ущелье.

– Куда?! – воскликнула она, но быстро взяла себя в руки, видя жалобный взгляд слуги, и продолжила уже шёпотом: – Но почему? Неужто они поверили в ту чушь, которую наплёл мой брат?

– Боюсь, что поверили.

– Но я этого не делала!

– Я знаю, Ваше Магичество. Но сейчас не время и не место для объяснений. Вы должны бежать из города.

– Но куда мне бежать? Все мои родные… здесь.

– Ваше Магичество, давайте обсудим ваш маршрут по дороге из дворца. От мысли, что стражники вот-вот очнутся, мне сильно не по себе.

Аврора хотела ещё что-то спросить, но месье Фрэй живо поднялся с места и повёл её за собой.

– Ах да, – сказал он, протягивая ей небольшую сумку. – Здесь некоторые ваши вещи. С вашего позволения, я немного порылся в ваших сундуках. И ещё вам надлежит на некоторое время исчезнуть. В прямом смысле этого слова.

Месье Фрэй снова взмахнул палочкой, и рука Авроры, сжимающая прежде сумку с вещами, стала невидимой. Сумка одиноко болталась в воздухе.

– С вашего позволения, – сказал месье Фрэй и забрал ношу. – А теперь идёмте отсюда.

Они быстро поднялись по ступенькам из темницы и вышли в коридор, непривычно оживлённый для этого времени суток. Стражники с напряжёнными лицами сновали туда-сюда, будто дворец собирались атаковать. Месье Фрэй шёл по коридорам с непринуждённым видом, вежливо кивая им.

Все стражники являлись неплохими воинами, но в остальных сферах магии были весьма ограничены, поэтому не могли почувствовать невидимую беглянку. А вот Даниил или кто-нибудь из его новых друзей наверняка ощутил бы присутствие принцессы.

Именно поэтому она чуть не вскрикнула, когда из-за поворота к ним навстречу направился юноша, который просил называть себя Ан-дэ-Аре. Его грозный взгляд буравил месье Фрэя.

– Где Даниил? – спросил тот у слуги без какого-либо приветствия.

– Последний раз я видел его в кабинете Его Императорского Магичества.

– Проводите меня, – судя по интонации, это была не просьба, а приказ.

Аврора в страхе спряталась за спину месье Фрэя.

– К сожалению, сейчас я как раз выполняю его поручение. Мне надлежит отнести еду в камеру её Магичества.

– Вы что, не слышали о случившемся? Вам не стоит больше её так называть.

– Боюсь, не вам решать, как мне обращаться к моей государыне.

– Следите за тем, что вы говорите. И кому.

Человек собрался было уйти, но затем посмотрел на Аврору. По крайней мере, так ей в тот момент показалось.

– Я чувствую магию, – задумчиво проговорил он.

Аврора закрыла рукой рот, чтобы не вскрикнуть. Но месье Фрэй в очередной раз за вечер пришёл на помощь:

– Боюсь, что всё дело в этой сумке. Не все вещи влезли в неё, поэтому некоторые мне пришлось уменьшить.

– Покажите! – потребовал вдруг человек.

И если до этого месье Фрэй приятно удивлял Аврору своей выдержкой, то дальнейшее его поведение и вовсе восхитило принцессу:

– С удовольствием, – ответил он, раскрывая сумку. – Если вас, конечно, интересует нижнее бельё такого старика, как я. Как раз забрал вещи из стирки.

Собеседник ещё немного постоял, вглядываясь в кристально честные глаза месье Фрэя, и заявил:

– Оставьте их себе, – ответил человек, скривив рот. – Можете идти.

– Благодарю, – месье Фрэй отвесил ему низкий поклон и как ни в чём не бывало пошёл дальше. Восхищённая Аврора побежала следом. Едва они завернули за угол, как слуга прислонился к стене и сполз вниз.

– Знали бы вы, как стучит моё сердце, – проговорил он, вытирая пот.

– Вы были великолепны! – восторженно прошептала Аврора.

– Игры с Вашим Магичеством научили меня притворству. Но у нас совсем нет времени предаваться воспоминаниям. Идёмте!

Преодолев ещё несколько коридоров и лестничных пролётов, они оказались на улице. По аллее во внутреннем дворе шли не оборачиваясь. Месье Фрэй кивал редким слугам, которые с напряжёнными лицами двигались навстречу. Очевидно, они узнали, что что-то случилось. Но что именно, даже не догадывались.

Когда вышли на мост, стали чувствовать себя более свободно. Быстро спустились к домам и завернули в один из закутков.

– Аз, – прошептал слуга, взмахнув палочкой, и Аврора вновь стала видимой. – Перед Переходом эти чары всё равно спадут. Не стоит злить охранников. Сейчас надо решить, куда вам держать путь, Ваше Магичество.

– Разве вы со мной не идёте? – разочарованно спросила Аврора.

– Прошу меня простить, но я не могу оставить свою семью.

Аврора прикусила язык. За всё время знакомства с месье Фрэем она ни разу не поинтересовалась, была ли у него семья. Как будто он сразу родился стариком, приставленным к ней на службу. На самом деле принцесса почти ничего о нём не знала. Лишь то, что звали его месье Фрэй и он должен ей во всём потакать.

– Да-да, у меня есть семья, – сказал он, очевидно, заметив смятение своей госпожи.

– Простите меня, – виновато сказала Аврора. – Я даже не догадывалась…

– Конечно. Вам было не до этого.

Девочка промолчала. Он тоже не нарушил тишины.

– Почему вы всё это делаете? – в конце концов спросила она. – Вы не обязаны так рисковать ради меня. Особенно после всего того, что я вам сделала.

Тут принцесса опустила глаза, на которых выступили слёзы. Месье Фрэй протянул ей платок.

– Как можно сердиться на ребёнка за то, что он ребёнок?

Аврора пристально посмотрела на старика. В её глазах не было ничего, кроме благодарности. Но потом нехорошая мысль пришла ей в голову.

– А что насчёт моего отца? Вы же… то есть я… не думаете…

– Я нянчился с вами с самых пелёнок. Вы выросли, быть может, не слишком послушной и внимательной девочкой, но уж точно не злой. Такое убийство мог совершить лишь очень злой человек. Я ни на секунду не поверил, что вы можете быть к этому причастны.

Когда он договорил, Аврора сделала то, чего не делала ни разу за двенадцать лет и что следовало сделать давным-давно. Она бросилась на шею месье Фрэю и крепко-крепко его обняла.

– Спасибо вам, мой дорогой месье Фрэй. Спасибо за всё.

Слуга в ответ погладил её по голове и громко шмыгнул носом.

– Ну всё, хватит. Нам тут не нужны слёзы, – заметил он, высвобождаясь из её объятий. – Следует решить, как вам быть дальше. Кто-нибудь может вас приютить?

Аврора задумалась. Друзей у неё не было, а самых близких людей принцесса оставила во дворце. Видимо, месье Фрэй ожидал быстрого ответа, поэтому возникшая пауза его несколько смутила.

– Мой дядя Яша… но вот-вот начнётся учебный год. Я не хочу так его подставлять. А мой второй дядя… Мирон… он…

– Простите мою назойливость, но я об этом позаботился. У вас есть тётка в Санкт-Петербурге. Насколько помню, в детстве она часто здесь бывала.

Тётя Карина была сестрой матери Авроры и иногда приезжала в Светлоград. Но когда императрица погибла, её визиты почему-то прекратились. Аврора никогда не ездила к ней, потому что тётя Карина была из простолюдов. До сих пор принцесса была уверена, что ей нечего делать с ними в одном помещении. Впрочем, за этот вечер ситуация резко изменилась.

– Узнает ли она меня спустя столько времени?

– Думаю, проблем с этим возникнуть не должно. Вам нужен Балтийский Переход. Я положил в сумку альбом с Переходами, чтобы вы не потерялись. Там вас встретит мой брат. Его зовут Анри. Он поможет добраться до Санкт-Петербурга. В сумке вы найдёте немного простолюдских денег. Их должно хватить на поездку и некоторые иные траты. По крайней мере, первое время. Помнится мне, ваша тётя держала какой-то трактир на Малой Дворянской. Начните её поиски оттуда. А теперь прошу, пройдёмте к нашему Переходу. Мне всё ещё нужно вернуться в дворец, пока меня не хватились.

Аврора собралась уже было идти, когда месье Фрэй ударил себя по лбу.

– Чуть не забыл, – воскликнул он и вытащил из её сумки какую-то тряпочку. Слуга навёл на неё палочку, тряпочка быстро увеличилась в размерах и превратилась в большой коричневый балахон. – Наденьте, Ваше Магичество. Некоторые заклинания в Переходах не работают, так что сделать вас невидимой не получится.

Аврора тут же надела балахон и нацепила капюшон. Затем вытащила альбом с Переходами и быстро нашла Балтийский. Его опознавательным знаком оказался небольшой маяк, рядом с которым стоял дом смотрителя. Нужно было точно запомнить и представить эти объекты, чтобы выйти в нужном месте. Девочка слышала страшные истории про то, как некоторые люди пропадали в Переходах. Они неточно запоминали изображения, поэтому заходили в Переход в одном месте и больше из него не выходили.

– Белый маяк слева, двухэтажный дом справа. Белый маяк слева, двухэтажный дом справа, – повторяла принцесса себе под нос.

– Я отвлеку стражников, а вы нырнёте в Переход.

– Благодарю вас, месье Фрэй, – сказала Аврора, шмыгнув носом.

– Полно вам, Ваше Магичество. И ещё, советую сменить имя. Лучше всего используйте какое-нибудь простолюдское. Ну все, вам пора. Анри подскажет, как со мной связаться.

Они вынырнули из закутка, вышли за городские ворота и направились к светлоградскому Переходу, располагавшемуся на берегу небольшого озера. Его опознавательным знаком была уменьшенная копия орла из Тронного зала. Величественная птица восседала на большом алом камне, расправив крылья, словно приглашая всех в гости. Сделана она была, правда, не из золота, а из мрамора.

Заметив припозднившихся путешественников, два стражника тут же направились к ним. За их спинами был виден Переход. Воздух в нём будто шевелился и искрился в свете зажжённых факелов.

– Переход закрыт, – заявил один из стражников. – Во дворце кое-что случилось, поэтому покидать Светлоград запрещено.

– Бросьте, я не собираюсь покидать город, – невинным голосом заявил месье Фрэй. – Я всего лишь провожаю свою внучку. Её мама, должно быть, уже заждалась.

– Извините, но исключений быть не может, – подхватил второй.

– Это всего лишь маленькая девочка. Неужто вы думаете, что весь этот шум поднялся из-за неё?

– Э-э-э… нет, но…

– Вот и пропустите её, пожалуйста. Обещаю, никому не скажу о вашем добром поступке, – настаивал месье Фрэй.

– Оно, конечно, можно пропустить. Вот только я рискую лишиться здесь места. А охранять Переход, знаете ли, почётно. Весьма почётно, но весьма неприбыльно.

– Тогда как я могу не поблагодарить вас за доброту?

– Петь, иди погуляй. На минуту, – сказал один из стражников второму, который был младше.

Тот пробурчал что-то непонятное себе под нос и удалился. Месье Фрэй достал из-за пазухи небольшой кулёк и протянул стражнику.

– Моя небольшая благодарность за вашу доброту.

Говоря это, старик подтолкнул Аврору в сторону Перехода.

– Прощай, внучка. Обними матушку от меня, – сказал Авроре месье Фрэй.

Она подошла к Переходу. Воздух вокруг выдавал не поддающиеся описанию пируэты, искрился и волновался. Авроре оставалось сделать всего пару шагов.

– Белый маяк слева, двухэтажный дом справа, – вновь повторила она.

В этот момент стражник, который был помоложе, крикнул:

– Пусть ваша внучка снимет капюшон.

Аврора замерла на месте. Она боялась, что, если прямо сейчас нырнёт в Переход, сильно подставит месье Фрэя. Поэтому замерла, уповая на его красноречие, ни разу не подводившее их в течение последнего часа.

– Бросьте, уже вечер, и ей очень холодно. Ступай, внученька.

– Стоять! – крикнул стражник, и по звуку шагов принцесса поняла, что тот двинулся в её сторону.

– Я думал, мы с вами договорились, – обиженно сказал месье Фрэй.

– Договорились, – ответил стражник, который был постарше. – Пусть ваша внучка снимет капюшон, а там посмотрим.

Аврора стояла, не зная, идти ей или оставаться на месте. Шаги стражников между тем становились все ближе и ближе.

– Беги! – вдруг крикнул месье Фрэй. – Ну же!

Дважды повторять не пришлось. Аврора что было сил рванула в Переход, не забывая мысленно повторять: «Маяк справа, дом слева. Маяк справа… или наоборот?»

Неужели она запуталась?

Когда Переход начал засасывать принцессу, в ногу вцепился один из стражников и, как бы она ни брыкалась, держал её мёртвой хваткой. Вдруг мир вокруг Авроры превратился в бесконечное количество ярких пятен, а потом она оказалась посреди луга. В считаных метрах находился дом станционного смотрителя, за которым начинались горы. Кругом лес и никакого маяка.

Девочка собралась было вытащить альбом и ещё раз посмотреть, с какой именно стороны от дома находится маяк, когда из Перехода вынырнул стражник. Они одновременно направили друг на друга волшебные палочки, но Аврора опередила его, крикнув:

– Атакар!

Стражника отбросило назад, и он впечатался в дверь домика, в котором тут же зажёгся свет. Нужно было что-то быстро решать. Аврора сомневалась, что помнила, где маяк, а где дом, поэтому боялась соваться в Переход. Объясняться со смотрителем тоже не представлялось ей возможным.

Поэтому принцесса спрятала палочку и побежала в сторону леса. Она решила, что ещё раз посмотрит альбом в безопасности, а затем вернётся к Переходу. Аврора лишь надеялась, что брат месье Фрэя дождётся её.

Едва добежав до леса, услышала позади приглушённые мужские голоса. Быстро нырнула за первое попавшееся дерево и оглянулась.

Возле дома смотрителя стал скапливаться народ. Очевидно, внутри находились несколько путников, оставшихся на ночь. Но большую часть толпы составляли стражники, один за другим выходившие из Перехода. Аврора наблюдала, как те разделились на несколько небольших групп и отправились на её поиски. Два человека двигались в её сторону.

Аврора решила не дожидаться встречи с ними и рванула в глубь леса. Принцесса то и дело спотыкалась, заставляя себя быстро подниматься и продолжать бег. Несколько раз сворачивала, стараясь запутать преследователей. Меж тем стало темнеть, но Аврора боялась подсвечивать себе путь магией, чтобы не быть обнаруженной.

После часа изнурительного забега девочка окончательно выбилась из сил, поэтому замерла и прислушалась. Завывал ветер, свои вечерние песни заводили сверчки, но никаких шагов Аврора не слышала. И всё равно боялась выпускать свет, поэтому шла практически на ощупь.

Принцесса уже забыла про план месье Фрэя и даже не рассчитывала на встречу с его братом. Сейчас нужно было выяснить, в какой же части Российской Империи она оказалась. Аврора продолжала идти по лесу, с каждым шагом всё медленнее. Силы покидали её, но девочка по-прежнему вглядывалась и вслушивалась в тишину.

Внезапно принцесса насторожилась, потому что услышала в нескольких метрах от себя какой-то шум. Аврора сперва приняла его за завывания ветра, пока не различила мужские голоса. Она уже хотела развернуться и бежать со всех ног, вот только эти двое находились возле костра и разговаривали довольно громко. Даже слишком громко. Ей показалось странным, что её преследователи так неосторожно себя вели.

Тогда она неспешно двинулась в их сторону. Мужчины расположились на небольшой опушке и о чём-то напряжённо спорили. Когда Аврора решила выяснить причину их противоречий и прислушалась, то не поверила своим ушам. Ей показалось странным, что два взрослых человека спорили о том, действительно ли у великанов солёные слёзы.

Женя

Выбравшись из великаньей пещеры, Женя с Митричем вернулись в деревню Десятниково. Нужно было отчитаться перед начальником Управления. Как только тот узнал, что послужило причиной великаньей злости, в гневе хлопнул себя по лбу:

– Как же я забыл! Анна Павловна мне писала, чтобы её преемник перед отъездом сперва встретился с ней.

– Что с ней случилось?

– Потянула спину. Всему виной великаньи ступеньки.

– Я думал, они носили её на руках.

– Вниз-то они, может быть, и носили. Но когда после сказок засыпали, поднимать её наверх было уже некому. А ведь Анне Павловне недавно пошёл шестой десяток. В общем, это уже мои проблемы. Благодарю вас, что помогли. Я обязательно доложу вашему начальнику о проделанной работе.

Женя пожал ему руку и развернулся к Митричу.

– Дружище, у меня небывало хорошее настроение. А не прогуляться ли нам до Перехода пешком?

Митрич испуганно посмотрел на своего барина и моргнул одним глазом.

– А может, не стоит, Евгений Андреич? Слышали ведь, что с Анной Павловной случилось. А я, между прочим, такого же возраста. И час назад по этим же самым ступенькам полз. Возьмём лошадей, а?

– Рановато ты себя старишь, Митрич. Как на рыбалку, так в любое время дня и ночи бегом побежишь, да ещё и меня на спине потащишь. А как пройтись по осеннему лесу, так устал.

– Да какой же лес осенний, ежели сентябрь только через неделю?!

– А у природы календаря нет. Ей когда вздумалась осень, тогда она её и сделает. Так что забери наши вещи, и выдвигаемся. А за то, что последнее время ты слишком много ворчишь, мы на улице ещё и заночуем.

– Так ведь дождь собирается!

– Вот как соберётся, так и поговорим.

Женя дал Митричу понять, что разговор окончен, и тот поплёлся выполнять поручение.

До Перехода шли в тишине. Женя молчал, потому что любовался природой и насвистывал под нос какую-то мелодию. Митрич безмолвием показывал своё отношение к желанию барина прогуляться. Искорка, покинувшая их перед деревней, вернулась и летела рядом. Женя смотрел на неё с любопытством, а Митрич с недоверием. В конце концов он не выдержал и нарушил тишину первым:

– Не забыли, какой у вас завтра день, Евгений Андреич?

Едва он озвучил свой вопрос, Женя резко поник в плечах.

– Умеешь ты настроение испортить.

Мелодия, которую насвистывал Женя, вмиг забылась. На её место пришли менее жизнерадостные мысли. В самое ближайшее время Женя должен был жениться. Обычно свадьба являлась радостным событием в жизни любого человека, вот только в случае с Женей всё было немного иначе. Сам он жениться не хотел, но этого очень желал его отец. С его слов, сыну давно уже пора взяться за ум, найти спокойную работу и завести жену и детей. Как и всем порядочным юношам его возраста.

Разговор об этом заходил у них в семье постоянно, и полгода назад Женя даже попросил своего начальника почаще отправлять его на выездную работу. Надоело начинать утро с новостей отца о свадьбе очередного Жениного одноклассника. Так же любили создавать семьи и сыновья людей, с которыми отец работал. В общем, женились все, кроме Жени, и отца это не устраивало.

А вот Женина мама была не против такого образа жизни сына. Считала, что со временем он должен сам остепениться и найти порядочную спутницу жизни. Но отец ждать не любил. Наоборот, постоянно подгонял Женю и в итоге неделю назад поставил перед фактом: заявил, что нашёл ему невесту. Она была дочерью члена Высшего Императорского Совета, жила в роскошном загородном особняке, а ещё имела самую большую в городе коллекцию застёжек для туфелек. И именно завтра должно было состояться их знакомство.

Женя догадывался, что на самом деле эта свадьба больше всего нужна отцу. Последние несколько лет тот всячески пытался попасть в этот Совет, но никак не получалось. Из-за невысокого происхождения его постоянно обходили другие кандидаты. В итоге отец Жени решил, что всего-навсего нужно породниться с одним из советников, и мечта тут же осуществится. Планы сына были ему неинтересны.

– Полно вам, Евгений Андреич. Ничего плохого в этом я не вижу, – сказал Митрич, когда заметил погрустневшее лицо своего барина. – Я слышал, что Павлина Матвеевна весьма… весьма неплохо поёт.

– А ведь в девушках меня интересуют лишь их вокальные данные, – съязвил Женя.

Митрич ненадолго замолчал, а потом заметил:

– Женитьба – оно ведь как отвар из великаньего пота: одних тошнит, другим помогает. Вдруг вы из вторых?

– Умеешь ты, Митрич, пример подходящий выбрать, – улыбнулся Женя. – Спасибо.

– Да в любое время. А сейчас, с вашего позволения, разрешите сделать привал. Подустал я за этот день, Евгений Андреич.

Женя посмотрел на карту. До Перехода оставалось всего ничего, поэтому они выбрали место на небольшой опушке и развели огонь. Точнее, Митрич достал Красную книгу, и на её страницах тут же заплясали огоньки пламени.

– Открой странице на сороковой, Митрич. Темнеет уже, надо, чтобы пламя поярче было.

Митрич послушно перелистнул страницу и аккуратно положил книгу на землю.

– Скучаю я, Евгений Андреич, по вашей волшебной палочке. А то с этой книгой… два раза уже брови подпалил. Может, вы без палочки огонь наколдуете?

– Чтоб у меня потом рука на полдня онемела? Нет уж, спасибо.

Митрич взялся за приготовление ужина, когда окончательно убедился, что Женя не собирался ночевать на станции возле Перехода. Можно было, конечно, наведаться в Светлоград и вечером, вот только за последнюю неделю у Жени не было возможности толком вымыться, а его одежда порвалась и сильно износилась. Именно поэтому он планировал с утра забежать в какую-нибудь лавку за приличными вещами. Нельзя было давать отцу новых поводов для упрёков, представая перед ним в неподобающем виде.

Ароматы, которые вскоре начали доноситься из кастрюли, отвлекли его от этих мыслей.

– Похлёбка из крольчатины, – заявил Митрич, помешивая варево. – Ещё минут десять, и можно кушать.

Женин живот заурчал в предвкушении вкусного ужина. Особенно Митричу удавались всяческие похлёбки и супы. Вот только на Женин вкус его друг частенько пересаливал свои кулинарные изыски.

– Только позволь мне соли самому положить, – аккуратно попросил он.

– Да я и сам знаю, сколько её нужно, Евгений Андреич. Не беспокойтесь вы, накормлю по высшему разряду.

Женя решил не спорить, а вместо этого порылся в сумке и достал корень лунной травы, который блестяще впитывал соль. Женя намеревался окунуть его в похлёбку Митрича, а затем посолить уже по своему усмотрению. Что и сделал, едва тот передал ему миску и отвернулся к котлу, чтобы наполнить свою.

– Митрич, передай соли.

– Вот, сударь, а вы говорили, что я пересолю, – ответил довольный Митрич, протягивая солонку.

Когда Женя попробовал похлёбку, то чуть не прослезился от удовольствия.

– Потрясающе, – похвалил он Митрича. – Прямо как царя ты меня потчуешь, дружище.

– Вот ещё, буду я для царей всяких так стараться, – пробурчал он в ответ. Впрочем, Женя заметил, как на лице друга появилась улыбка. Митрич любил похвалу, особенно за кулинарные заслуги.

– А знаете что, Евгений Андреич, оказывается, великаньи слёзы страшно солёные.

– Вот ещё! – искренне поразился Женя.

– Истину вам говорю, сударь вы мой. На меня когда одна сегодня капнула, аж передёрнуло.

– Всем известно, что у великанов слёзы сладкие, – уверенно ответил Женя. – Даже сладости в честь этого названы.

– Да какие же они сладкие, коль солёные? – изумился Митрич. – Разве стану я вам врать?

Женя пожал плечами и замолчал.

– Солёная она была, или провалиться мне на этом месте, – проворчал Митрич и вернулся к трапезе.

Внезапно Искорка оживлённо залетала перед ними.

– Чего это ей надо? – удивился Митрич. – Неужто и она проголодалась?

– Да нет, непохоже, – Женя внимательно следил за огоньком. – Кажется, она хочет нам что-то показать.

Он отложил миску в сторону и поднялся с места. Искорка подлетела к одному из деревьев на окраине опушки.

– Может, там кто-то есть? – спросил Митрич, поднимаясь следом за Женей и крепко сжимая в руках ложку, будто самый настоящий кинжал. – Кто здесь?

Ответом им послужила тишина. Женя с Митричем переглянулись. Искорка настойчиво летала возле одного из деревьев.

– Мы не причиним вам зла, – сказал Женя громко. – К тому же мы не вооружены.

Они продолжили вглядываться в темноту, пока из неё не показался силуэт в коричневом балахоне. Капюшон закрывал лицо, но по росту Женя сделал вывод, что это либо кто-то из малюнов, либо ребёнок. Искорка тут же нырнула в кусты, боясь показаться нежданному гостю. Тем временем силуэт в балахоне осторожно вышел из укрытия и сбросил с себя капюшон. Под ним, как и предполагал Женя, оказался ребёнок. Точнее, девочка с золотистыми волосами.

– Что ты тут делаешь одна и так поздно? Как тебя зовут? – вежливо спросил Женя.

– Это не важно, – отрезала она, озираясь по сторонам. – Вы здесь одни?

– Да, тут только я и Митрич. Меня зовут Женя, – он протянул ей руку для знакомства, но девочка её проигнорировала.

Всё это время Искорка летала вокруг девочки, но та, казалось, её не замечала.

– Что ты здесь делаешь? Заблудилась?

Девочка отрицательно покачала головой.

– Больно мордашка у неё знакомая, – протянул Митрич. – Не дочка ли это ваших соседей?

– Следи за языком, холоп! – вдруг сказала девочка. – У меня не мордашка, а лицо.

– Эво как! – воскликнул Митрич. – К нам тут из леса не девочка вышла, а какая-то грубиянка. Вы как хотите, Евгений Андреич, а я вернусь к ужину. И вам советую, пока он не остыл.

На словах об ужине девочка вытянулась в сторону костра.

– Ты голодна? – поинтересовался Женя.

Девочка промолчала, пока желудок не ответил за неё.

– Можешь взять мою миску, – Женя жестом пригласил её к костру. Девочка немного потопталась на месте, а затем приняла приглашение.

Про себя Женя заметил, что под балахоном скрывалось роскошное платье. Определённо, незнакомка была не из крестьянских.

– Я хочу чистую миску, – заявила она, когда Женя предложил свою.

– У нас миски всего две, – ответил вместо него Митрич. – Хочешь чистую – вымой мою.

Он протянул миску, которую только что опустошил. Едва Митрич это сделал, девочка посмотрела на него так, будто он только что сморозил жуткую глупость.

– Я должна её вымыть?

– Можно есть из неё. А ещё можно вообще ничего не есть. Так даже лучше будет.

– Полно тебе, Митрич, – ответил Женя, продолжая изучающе разглядывать нежданную гостью.

Митрич оказался прав: было в её лице что-то очень знакомое. Женя определённо видел её раньше, вот только никак не мог вспомнить, где именно. Последнее время он бывал в основном в простолюдских городах и деревнях, поэтому сомневался насчёт того, где именно они пересекались.

– Откуда ты родом? – спросил он.

Девочка не ответила, а Женя перевёл взгляд на Митрича, который с округлившимися глазами показывал ему в сторону костра. У Жени чуть не подкосились ноги. Он уже так привык использовать вместо костра Красную книгу, что стал считать это само собой разумеющимся. Вот только простолюд наверняка удивится, что книга может гореть дольше нескольких секунд. А что, если девочка начнёт задавать вопросы насчёт этого волшебного предмета? У Жени не было палочки, чтобы подправить её память. К счастью, посмотрев в костёр, девочка лишь спросила:

– Лень было ходить за дровами? Вы волшебники, верно?

– Да, – облегчённо выдохнул Женя. – Я служу в Белой канцелярии. А Митрич служит… Митрич – мой друг.

– Он же твой холоп, – смутилась девочка. – Почему ты называешь его другом?

– Потому что это правда, – ответил Женя абсолютно искренне.

– Странно, – заметила она.

– Странно, что маленькая девочка поздно вечером одна гуляет по лесу, – вставил Митрич. – А ещё ведёт себя так, будто её в этом самом лесу и воспитывали.

– Почему ты позволяешь ему так говорить? – удивилась девочка.

– Митрич сам решает, что и когда ему говорить. Я не могу запрещать. Так что ты здесь делаешь? Из какого города? Наряд у тебя настолько пышный, что его не скрыть никаким балахоном. Ты из Светлограда, верно? Только там маленькая девочка может так одеваться.

– Я не маленькая девочка! – возмутилась она. – И я не из Светлограда. Мне нужно в Санкт-Петербург. Меня там ждут.

– Что ж, дело ясное. Мы неподалёку от местного Перехода. Если хочешь, можем тебя к нему проводить.

– Нет! – внезапно воскликнула она. – Мне не надо в Переход. Я доберусь другим путём.

– Мы находимся в Иркутской губернии. Это едва не самый восток России. Без Перехода ты будешь добираться до Санкт-Петербурга около месяца. Если не замёрзнешь по дороге или не умрёшь с голоду.

Девочка в этот момент выпучила глаза, а Женя понял, что ему не стоило её пугать.

– Я к тому, что Переходом быстрее. Гораздо быстрее. Ну что, тебя проводить?

– Нет. Нет, спасибо. Я тогда сама.

– Ну как знаешь.

Вдруг в лесу послышался хруст веток, и девочка вздрогнула.

– Ты не одна? – удивился Женя.

Она побледнела и в ужасе вскочила с места.

– Не бойся, – он попытался её успокоить. – Хищников тут нет: великаны всех распугали. Или съели.

– Это за мной! – с ужасом в глазах прошептала незнакомка. – Меня ищут.

– Кто тебя ищет? – удивился Митрич. – Кому могла навредить такая маленькая девочка?

– А это ещё что такое? – перебила она, указывая на Искорку. Очевидно, та решила представиться новой знакомой именно сейчас.

– Не знаю, – честно ответил Женя. – Мы сами ещё не разобрались.

Искорка меж тем оживлённо залетала в воздухе. Её жёлтое свечение вдруг стало красным.

– Опасность? – спросил Женя. – Ты чувствуешь опасность?

Искорка моргнула вспышкой жёлтого света.

– Помогите мне! – взмолилась девочка. – Пожалуйста. Если меня найдут…

– С нами тебя никто не обидит! – уверенно заявил Митрич, вскакивая с места. Он указал ей за пень, на котором сидел. – Прячься там и сиди тихо!

Девочка какое-то время колебалась.

– Ну же! – прошипел Митрич.

– Только не верьте им, – прошептала она с мольбой в голосе. – Что бы вам ни сказали – не верьте!

Девочка спряталась за пень, с которым прекрасно сливался её балахон. В это время Женя закрыл Красную книгу и спрятал её за спину. Едва он это сделал, как из-за деревьев вышли две фигуры. Разглядев мундиры, Женя сделал вывод, что перед ним солдаты Андреевского полка. От простолюдских полков их форма отличалась отсутствием треуголок, а вместо штиблетов у них были высокие сапоги. Однако ружья при себе солдаты имели и, по слухам, неплохо из них стреляли.

– Тысяча приветствий, путники, – начал разговор один из них.

По этикету среди волшебников на простолюдских землях нужно было начинать разговор с незнакомым человеком именно так. Если другой отвечал «не меньше и вам», значит, тоже принадлежал к волшебному сообществу. Женя уже собирался инстинктивно так и сказать, но быстро подавил желание. Опасался, что солдаты, узнав в них волшебников, решат тут задержаться и тогда непременно обнаружат их новую знакомую. Именно поэтому ответил:

– Добрый вечер, господа.

Солдаты переглянулись между собой, очевидно, решив, что Женя с Митричем самые обыкновенные простолюды.

– Мы кое-кого ищем. Девочку.

– С удовольствием вам поможем, – ответил Женя.

– Она вот такого роста, – добавил солдат, указывая рост разыскиваемой, под который полностью подходила их новая знакомая. – Вы её тут не видели?

Пока один из них говорил с Женей, второй внимательно осматривался по сторонам.

– Вынужден вас огорчить, – соврал Женя. – Мы сидим тут не первый час и кроме зайца никого не видели.

– Что же она такого натворила? – поинтересовался Митрич.

– Хм. Не знаю даже, как и сказать… Девочка эта… точнее… преступница… убила своего отца… Человека в нашем… городе далеко не последнего.

Женя подавил порыв переглянуться с Митричем.

– Какой ужас! Увы, мы ничем не можем вам помочь. Надеемся, вы найдёте и накажете преступницу.

– Уж будьте уверены, – заверил его солдат. Его напарник в это время продолжал внимательно разглядывать Митрича. Тот неподвижно сидел на пне, боясь пошевелиться, чтобы не обнаружить позади себя их гостью.