Художник

ПРОЛОГ

Порой в самые неожиданные моменты, со мной происходит так называемое «погружение». В голове я словно оказываюсь в комнате без дверей. В белоснежной, яркой и такой чистой. А спустя пару мгновений комната начинает наполняться чем-то чёрным и вязким. Как я смог в дальнейшем понять, это что-то вроде проявления моих мыслей и эмоций. И у них совсем не было какой-либо целостности, связи или конкретики. Я просто переживал всё это в случайный момент времени, захлёбываясь и утопая внутри этой комнаты. Не имеет смысла кричать, пытаться найти выход или держаться на плаву. Комната всегда заполняется до отказа, погружая меня и всё вокруг во тьму. Глаза же в этот момент инстинктивно закрываются, и открыть их уже не представляется возможным. И, будучи словно под водой, вскоре я начинаю слышать глухие звуки или голоса из внешнего мира, которые напоминают мне, что всё это нереально, и нужно просто очнуться. Прийти в себя. Так произошло и в этот раз, прямо во время нашего ночного дежурства, когда мы с Эйденом сидели в патрульной машине. Последнее, что я запомнил перед «погружением», так это то, что он в очередной раз жаловался на жизнь в Аркан Бэе.

– …и знаешь, вот мы с тобой уже столько лет дружим, – Эйден снова говорит с набитым ртом. Эта дурная привычка словно его визитная карточка. Всегда, когда он ест, он говорит, толком не прожевав. – Мы меняемся изо дня в день, а городишко-то вообще не меняется. Верно? Майкл! Ты меня вообще слушаешь?

Его сильный толчок в плечо выдернул меня из ловушки собственного разума. Во рту до сих пор остался недожёванный кусок бургера, а из глаза побежала слеза. Так всегда происходит после «погружения».

– Приятель, ты опять завис что ли? – казалось, что Эйден готов был обидеться на меня, но вместо этого он как ни в чём не бывало откусил от бургера смачный кусок и продолжил свой монолог. – В общем, рад, что ты снова со мной. На чём я остановился? Ах, да!

Невольно в моей голове появилось желание вновь «погрузиться», только бы не слушать этого балабола. Доедая свой бургер, я смотрел на появляющееся из-за горизонта солнце. Восход всегда был красивым в этой части города; неудивительно, что в итоге здесь сделали парковку и зону отдыха, чтобы люди могли всегда посмотреть на красочные рассветы и закаты. Для нас же с Эйденом это означает лишь одно: ночная смена подходит к концу, а следовательно, нужно отправляться в участок, сдать всё снаряжение, заполнить скучный отчёт и со спокойной душой поехать домой, чтобы хорошенько выспаться, набраться сил и как следует отдохнуть в выходные. Перед ними у нас всегда в графике стоит ночная смена, и каждый раз перед её концом мы останавливаемся именно здесь.

– …и как тут вообще можно чего-то добиться, если тут вообще ничего, СОВСЕМ НИЧЕГО не происходит? Мне кажется, что в патрульных мы просидим ещё очень долго, – эту часть его фразы я чётко услышал. Его пессимистичный взгляд на наши перспективы меня жутко злит, и не ответить я не могу, хоть я и знаю, что это его эдакая эмоциональная ловушка для меня. К тому же он точно знает, что всё-таки кое-что здесь да происходит.

– Тебе не надоело каждый раз выбешивать меня своим нытьём, чтобы я в конечном итоге начал тебя переубеждать, говорил, как всё круто, что мы всего добьёмся, ведь ещё не время? И чтобы ты потом радостный свалил домой? Ты, блин, каждый раз так делаешь, и именно перед концом ночной смены. И вообще, если пропавшие девочки для тебя – «СОВСЕМ НИЧЕГО», то ты ещё больший придурок, чем я думал. Я уже размышляю над тем, чтобы сказать кэпу больше не ставить нас вместе в ночь.

Эйден, смотря на меня, лишь потупил глазами, спокойно доел остаток своего бургера, тихо собрал наш мусор и элегантно выкинул его в рядом стоящий мусорный бак, а затем с лёгкой и самоуверенной улыбкой сказал:

– Ты не посмеешь.

Вот же наглый сукин сын.

– И с чего это вдруг? – возмутился я.

– Я твой лучший друг, и вообще, с кем ещё тебе будет так весело в патруле, если не со мной? С О’Коннор? Да брось, ты тогда не просто зависнешь, ты от такой тоски сломаешься на хрен. На веки вечные, – его улыбка стала уж совсем широкой и самодовольной. – Ну что, поехали в участок? Смена уже закончится, когда мы приедем.

Единственная радостная вещь, которую он сказал за всю эту долгую смену.

«Диспетчер вызывает патрульных Чепмена и Дейси. Приём!» – внезапно раздался из рации молодой женский голос диспетчера. Это произошло так неожиданно, что мы буквально застыли на месте.

Эйден отреагировал быстрее меня и, схватив рацию, ответил на вызов.

– Это патрульный Дейси, что случилось, Йоли?

«Поступил вызов от молодой матери-одиночки, которая сообщила о пропаже её девятилетней дочери…»

«Только не ещё одна…», – с ужасом подумал я.

Йоли ещё не договорила, а мы с Эйденом в тот же миг осознали всю серьёзность ситуации и одновременно посмотрели друг на друга. В этот момент я в первую очередь обратил внимание на его спокойствие. Никогда раньше не думал, что именно он будет так спокоен, когда будут поступать подобные леденящие кровь вызовы. Тем более, что это уже может быть четвёртая пропавшая за всё время девочка. Мог он так быстро привыкнуть к этому? Не думаю. Как он и сказал, у нас совсем ничего не происходит: преступления в Аркан Бэе можно по пальцам пересчитать, и они настолько незначительные, что порой возникает лишь один логичный вопрос: «А зачем здесь вообще нужна полиция?». Пропажи девчонок вызывают у меня внутри ужас, а вот остальные воспринимают эти случаи совсем иначе. И тому есть причина, которой они ловко прикрываются, чтобы не думать о худшем.

«…и как долго уже нет её дочери, она не сообщила, – Йоли немного помолчала, а затем продолжила с дрожью в голосе. – Майкл, это звонила Эмма Майерс по поводу своей дочери Мишель.»

– Принято. Мы сейчас же отправляемся на вызов, – без раздумий ответил Эйден.

Только не она.

Не может быть, что следующей стала она.

Я знаю Мишель с тех самых пор, как Эмма вернулась в Аркан Бэй. Прекрасная девчонка девяти лет, добрая, крайне энергичная и полная радости. С её мамой мы знакомы ещё со школы. Она была частью нашего нерушимого, как нам казалось, школьного трио, состоящего из меня, Эйдена и Эммы. Как бы мы ни проводили время, мы всегда были вместе, втроём. Однако через некоторое время мы с Эммой стали не просто лучшими друзьями. Мы влюбились друг в друга. Для меня это было чем-то невероятным, волшебным, таким искренним. Но в конце концов после этих отношений у меня на сердце осталась лишь глубокая рана, которую Эмма мне нанесла самым жестоким способом. После выпускного та уехала из Аркан Бэя в Нью-Йорк. К родным, как говорила сначала. Так было удобнее всего, чтобы учиться, так как будущее у неё было большое, ведь приглашение в Йельский университет было более чем заслуженным. Потом уже я узнал, что там Эмму ждал другой. Тот, кто разрушил все планы и стремления. Кто в итоге стал отцом Мишель и сразу же трусливо сбежал, как узнал, что от него забеременела девушка. Я бы попытался его найти, чтобы у Мишель был отец, но Эмма так ничего о нём и не рассказывала. Говорила только, что не жалеет о рождении дочери даже ценой собственного будущего, и что Мишель не нужен такой отец как он. С этим нельзя было не согласиться.

Довольно часто я заглядываю к Эмме, чтобы только повидаться с Мишель. Она словно моя родственная душа. Недостающий кусочек пазла, который я никак не мог найти в этом мире. Стоит отметить, что только благодаря ей получилось более-менее наладить общение с Эммой, но всё же боль от раны никуда не исчезла. Порой мне тяжело даже поговорить с ней нормально. Чаще всего между нами возникает неловкое молчание, а сама Эмма, как и я, будто бы с огромным трудом каждый раз пытается поговорить со мной. Могу представить, что она чувствует прямо сейчас. И её страх куда сильнее моего. Моё же сердце в данный момент буквально разрывается на части из-за мыслей о том, что с Мишель может что-то случиться.

– Ты нам сейчас взглядом лобовое стекло разобьёшь от такого напряжения в глазах, – с любопытством наблюдая за мной, сказал Эйден. – Будь спокоен и держи себя в руках, ладно? Мы ж ещё не знаем, что именно там произошло.

Я предпочёл промолчать. Увидев это, напарник просто отвернулся, и я заметил, как тот уставился на идущую мимо магазина парочку школьниц, которые на вид не многим старше Мишель. По одному только виду всегда было заметно, когда у Эйдена в голове активируется мыслительный процесс. В эти моменты он начинает грызть ноготь на большом пальце. Может, хоть они навели моего напарника на здравую мысль о том, что все эти пропажи и вероятная пропажа Мишель не случайны. И не знаю даже, что меня злит больше: мысль о том, что никто не хочет обращать на это внимание и принимать эти пропажи всерьёз, или то, что мой лучший друг такой же, как и все эти дуболомы из участка, и даже не пытается прислушаться ко мне.

– В наше время такого не было, верно?

– Что? О чём ты? – опешил я от такого внезапного вопроса.

– Школьницы, которые иногда даже до средней школы не доучились, одеваются так, словно собираются сниматься в порнографии для педофилов. Красятся, как проститутки, и фотографируются, фотографируются, фотографируются. Потом снова фотографируются, а затем, почувствовав себя достаточно взрослыми, лезут на неокрепших умом и телом парнишек, которые и рады такому шансу стать «мужиками». Видел тут статью, что участились случаи, когда такие школьницы присылают «мужикам» свои интимные фотографии, а те, не придумав ничего лучше, рассылают их ненадёжным друзьям. Всё это оказывается в интернете, и вуаля – новый вероятный случай суицида.

Эйден снова посмотрел на меня с тем же ужасающим спокойствием, а затем вздохнул и добавил:

– Или побега из дома…

Завидев хорошо знакомую улицу, напарник принялся проверять снаряжение. Мы уже почти приехали к дому семьи Майерс, и чем ближе мы были, тем страшнее мне становилось, а мозг потихоньку подготавливал сердце к новой ране, которая будет болеть ещё сильнее. Как же сейчас хочется «погрузиться» и не возвращаться в реальность. И как жаль, что в этом «погружении» я не могу утонуть с концами, чтобы больше не чувствовать эту невыносимую боль. Забавно, но Эйден частенько упрекал меня за то, какой я пессимист, даже несмотря на то, что живём мы в одном из лучших для жизни городов мира. «Тут хочешь не хочешь, а оптимистом станешь в десяти из десяти случаев, друг мой. И удивляет меня тот факт, что ты, именно ты, мой лучший друг, такой хмурый и унылый пессимист. Да ты сломал систему, чёрт возьми!» – говорил мне тот как-то и добавлял потом, что я бракованный, но всё равно меня любит. Никогда не понимал этой его черты, когда, сам того не осознавая, сначала унижает, а потом пытается исправить положение тёплыми словами, поняв, что сказал.

Я постучал в дверь. Ждать долго не пришлось: Эмма быстро нам открыла, и мы втроём просто застыли, уставившись друг на друга. Не знаю, как будет правильнее поступить в данный момент. Что мне делать? Не придумав ничего лучше, я просто приветственно и одновременно с сочувствием кивнул. Лицо девушки уже успело опухнуть от слёз, а глаза сильно покраснели. Во взгляде читалась мольба о помощи и некое облегчение от того, что именно мы приехали на помощь. Внезапно Эмма молниеносно бросилась обнимать меня, крепко сжимая руками талию. Всхлипывая и будто бы снова начиная плакать, девушка стала прижиматься лицом к моей груди всё сильнее и сильнее. Даже после возвращения в родной городок при первой встрече Эмма старалась держаться на расстоянии от меня, хоть и была со мной поначалу дружелюбна и вежлива. Однако сейчас она разбита, сломлена и убита горем, поэтому не стоит зацикливаться на этом. Всего лишь потребность в чьей-то поддержке в стрессовой ситуации, вот и всё. Я посмотрел на Эйдена, но тот лишь слегка пожал плечами и кивнул в сторону дома, намекая, что лучше было бы войти внутрь.

– Эмма, расскажи мне всё с самого начала. Когда ты обнаружила пропажу Мишель? – я начал опрос в гостиной, а Эйден пошёл осматривать комнату девочки.

– Утром. Хотела разбудить её, чтобы покормить и начать собирать в школу, но прежде чем зайти в комнату, я увидела, что дверь приоткрыта. Сначала я подумала: «сама проснулась, вот здорово!», – будто бы гордясь дочерью, та на мгновение улыбнулась, но реальность вернула всё на свои места, и по лицу снова побежали слёзы. Говорить в таком состоянии всегда получается с трудом. – Но потом, заглянув внутрь, я не обнаружила там Мишель, а часть вещей просто пропала из комнаты. Был небольшой бардак. Потом я обыскала весь дом, весь двор, почти всю округу, но моей девочки нигде не было, и тогда я сразу же позвонила в полицию. А папа отправился искать ещё дальше отсюда.

– Фрэнк ушёл на поиски совсем один?

– Да, он безумно испугался за неё. Сначала он помогал мне искать по всему нашему участку, но потом, когда Мишель мы не нашли, решил искать дальше сам, а меня оставил здесь, ждать вас.

– Она была чем-то… – не успел я задать новый вопрос, как в комнату вошёл спустившийся со второго этажа Эйден.

– Я всё осмотрел, – он кивком подозвал меня к себе, и я подошёл. Дальше он продолжил говорить шёпотом. – Всё выглядит именно так, как выглядело в других случаях.

– На что ты намекаешь?

Он даже не пытается. Снова взялся за своё, пытаясь завести всё ту же пластинку. Я не могу ему позволить это сделать. Пытаясь услышать наш разговор, Эмма подошла ближе и ожидающе посмотрела на Эйдена.

– Скажи, Эмма, вы с Мишель вчера не ссорились? – он сразу же переключился на девушку, так и не ответив на мой вопрос. – Были ли вы вообще с ней в хороших отношениях? Может она была чем-то…

Глупое и абсолютно тупое решение – вот так в лоб начать обвинять мать, у которой пропала дочь. К сожалению, остановить я его не успел. Уже после первого вопроса на заплаканном лице Эммы появилась злоба. Сначала она посмотрела на меня и спокойно спросила:

– Он это сейчас серьёзно?

Потом на Эйдена:

– Ты это сейчас, сука, серьёзно?! – мгновенно и уже с большей злостью спросила девушка у него. – Вот такой вывод сразу же возник в твоей тупой башке, да, Эйден?!

В этот момент дверь в дом распахнулась, и внутрь вошёл Фрэнк. Мужчина выглядел изрядно уставшим, ведь долгие прогулки давались ему тяжело. А возраст и хронические болезни раскрываются во всей своей красе. Но неудивительно, что тому как-то удалось уговорить дочь остаться здесь, чтобы продолжить поиски своей внучки. У старика стальной характер. Помню, как я ещё в школе ужасно боялся приходить к Эмме домой после того, как мы начали встречаться. Думал, что тот разорвёт меня, как тряпку, настолько Фрэнк любит свою дочь. Однако он просто усадил меня перед собой и спокойно поговорил по-мужски. Узнал о моих намерениях, планах, о моём отношении к Эмме и попытался понять, действительно ли я её люблю, а не использую для юношеских плотских утех. Бояться его я всё равно не перестал. Зная о Нью-Йорке, он настаивал на том, что расстояние может быть причиной наших с ней проблем, ведь такое редко идёт на пользу людям. И оказался прав, к сожалению. Нам с Эммой это навредило.

– Папа! – с надеждой воскликнула Эмма. Но он лишь с грустью в глазах посмотрел на неё и покачал головой.

Слёзы снова потекли из глаз бедной девушки. Видя такое её состояние, я начал вспоминать все те времена, когда мы были счастливы вместе. Эмма была моим источником сил. И всегда им оставалась. Даже после произошедшего между нами. Хоть я это и не всегда признаю. Смотря на неё в данный момент, я понимаю, что слёзы, которые я редко видел у этой сильной на мой взгляд девушки, причиняют мне не меньшую боль. Никогда не мог смотреть на то, как плачет Эмма. Глазами, полными слёз, она посмотрела на меня и сказала:

– Майкл, прошу, найди Мишель. Пообещай мне, что найдёшь её. Ты должен мне пообещать, прошу, Майкл!

Я оцепенел.

Посмотрел на Фрэнка и увидел лишь отчаяние, сквозь которое пробивалась мольба о помощи.

Потом обратил внимание на Эйдена и заметил, как тот покачал головой, а глаза его слегка расширились. Он всем видом давал мне понять, что нельзя отвечать на её мольбу так, как я хочу. Так, как я должен ответить. И так, как уж точно нельзя отвечать полицейскому.

Моё дыхание участилось. Внутри стало так тяжело. Стало ещё страшнее, чем прежде. Я боюсь. Определённо я боюсь. Но чего? Мне ещё предстоит найти в себе ответ на этот вопрос, а сейчас я намерен совершить глупость…

– Я обещаю.

Глава 1

Сбежавшие или пропавшие?

Мне часто стал сниться один и тот же сон.

Я сижу в баре «Ром для Джульетты» и спокойно потягиваю виски со льдом. Вокруг шум и гам, голоса гудят со всех сторон. Вечер пятницы, людей пришло много, чтобы отдохнуть. А я словно в тумане, кажется, что вот-вот наступит «погружение», я будто бы чувствую его, но оно не происходит. Мысли роятся в голове одна за другой, и алкоголь совсем не помогает их заглушить. Помню, как всё время думал: «Не сон ли это?». Был ли это на самом деле сон или произошло наяву я не знаю, мог и запутаться. В голове за столько лет всё перевернулось вверх тормашками: «погружения» стали совсем другими, более пугающими, даже страшными. Порой я ловлю себя на мысли, что боюсь засыпать по ночам, так как они стали происходить даже в моих снах. В общем, в этом сне всё начало заполняться той чёрной и вязкой субстанцией из «погружений», но я точно был уверен, что не «погрузился».

Люди вдруг замолчали, одновременно и резко. Мутным взглядом я окинул весь бар и увидел, как они смотрят на меня. У каждого из них глаза чернее чёрного, и они быстро шевелят губами, как будто шепчут что-то, но совсем неслышно. Страх начинает окутывать меня с головы до пят. Сердце бешено заколотилось, а я будто окаменел. Всё вокруг продолжает заполняться, и помещение почти полностью утонуло в этой субстанции. Сумев-таки пошевелиться, я двигаюсь к выходу, который продолжает казаться мне доступным. Точнее, я на это надеюсь. Пока я перебираю ногами, утопая всё глубже и глубже, за окном отчётливо вижу человека, который, уставившись на меня, просто стоит там. Его глаза оказались такими же черными; на лице маска, словно из кости животного, чем-то похожая на волчий череп, а на голову он накинул капюшон от кофты. Я никогда раньше не видел его в Аркан Бэе и полностью уверен, что никому из местных в голову бы не пришло так наряжаться. Даже на Хэллоуин костюмы были менее пугающими и одновременно простыми по сравнению с тем, что на себе носит сейчас этот человек. К тому же, сейчас точно не время для Хэллоуина, поэтому в голову мне пришла только одна идея – поймать человека в маске.

Приблизившись к дверям, я дёргаю за ручки, но они не поддаются. Я дёргаю сильнее, стучу в дверь изо всех сил, но лишь больше осознаю, что уже почти по уши в этой субстанции, и более того, я слишком пьян, чтобы справиться со всем этим. Последний толчок – и… я вырываюсь на свободу. Всё вернулось на круги своя. Из глаз потекли слёзы, и я даже не понимаю, почему. Всё-таки это было «погружение», но вопрос остаётся открытым: сон ли это?

Осматриваюсь и вижу, как человек в маске убегает в переулок. Я бросаюсь бежать за ним, а бежать пьяным тяжело. Даже почти невозможно. Меня мотает из стороны в сторону, и в глазах всё вокруг буквально плывёт. Метр, второй, третий – и я падаю рядом с каким-то мусорным баком на выброшенные рядом пакеты с мусором. Силы окончательно меня покинули. Переворачиваюсь на спину и вижу звёздное небо, которое через мгновение перекрывает человек в маске. Он будто начал сверлить меня своим взглядом в попытке добраться до глубины моей души. Его глаза перестали быть чёрными. Они… Они такие же, как и у меня. Голубые. Это я? Если это я, то это точно сон. Я не могу быть и собой, и им одновременно. Пытаюсь схватить его за ногу, но лишь едва касаюсь пальцами его штанины. В глазах двоится, и я не могу понять, какая из ног настоящая. И кое-что я успел заметить перед тем, как всё в глазах почти потемнело. Я так и не слышу окружающий мир, не слышу голоса. Вообще ничего не слышу. Будто остался погружённым в воду. Становится совсем темно. Вдруг из ниоткуда раздаётся продолжительный стук. Он становится всё громче и громче.

– Спаси меня! – сквозь стук послышался чей-то приглушённый женский голос.

Чувствую, как отключаюсь.

Я проснулся от громкого стука в дверь. Подскочив на кровати, я осмотрелся и только потом взглянул на часы. Десятый час утра. В голове гудит, а её вес по ощущениям словно увеличился как минимум в десять раз. Стук всё не прекращается. Кто-то настойчиво хочет меня увидеть.

– Детектив Чепмен, я знаю, что вы дома! – из-за двери раздался приятный молодой женский голос.

«Кого, чёрт, принесло ко мне в такую рань?» – подумал я.

С трудом поднявшись с кровати, я кое-как натянул домашние штаны и доковылял до входной двери. В небольшом окошке рядом с дверью я увидел заглядывающую внутрь молодую и, должен признать, крайне привлекательную девушку в чёрном костюме с такого же цвета галстуком и белой рубашке. На лице почти нет макияжа, но то, что есть, словно подчёркивает черты глаз и губ. Тона тёмные, почти чёрные; волосы средней длины и волнистые, на одной стороне убраны за ухо. Заметив меня, девушка улыбнулась краешками губ и приподняла брови. Видимо, ей немного понравилось то, что она вытащила меня из постели в мой законный, блин, выходной. Какой бы милой эта незнакомка ни была, никому не позволю так со мной обращаться. Открыв дверь, я сначала высунул голову, чтобы посмотреть по сторонам, а затем окинул ту взглядом, показывая всем своим видом, что я крайне недоволен таким наглым поступком.

– Тебе что тут надо? – не менее недовольно выдавил я.

– О, так это Вы местный детектив, которого все так ценят и уважают? – кажется, она совсем не поверила в мою наигранную грубость. – Интересно, почему же?.. Я зайду? – бесцеремонно отодвинув меня, девушка просто вошла внутрь, даже не пытаясь дождаться моего ответа «нет». – Спасибо!

Осмотревшись вокруг, она обернулась. На лице её ярко выраженное осуждение.

– Ну и бардак же у Вас тут, детектив.

Первым помещением по коридору находилась кухня. Соглашусь с незнакомкой, там в действительности лёгкий бардак. У меня руки всё никак не доходили до того, чтобы прибраться. Да и в коридоре тоже, и в комнате…

– Ты вообще кто такая, и чего припёрлась? Ты ведь понимаешь, что это вторжение на частную собственность? Я не собирался…

– Я агент Хлоя Колфилд из ФБР, – перебила она. – И приехала сюда как раз из-за Вас, детектив. Ну, если быть точной, сначала заехала в участок, откуда меня Ваш глубокоуважаемый капитан Дейси направил прямо сюда. И да, он попросил меня дать Вам хорошего пинка, чтоб взбодрить. Удивительные, конечно, взаимоотношения между начальством и подчинением. Однако его можно понять. Зрелище не из приятных. Не получается взять себя в руки, детектив?

Опершись о кухонный стол, агент Колфилд скрестила руки на груди и всем своим видом показала, что теперь мой черёд говорить, а она, даже несмотря на мою недавнюю грубость, готова слушать.

И ведь действительно, хороший пинок мне бы не помешал. Последний год выдался для меня совсем болезненным. На протяжении долгих лет, словно летя кубарем с крутого склона, я постоянно бился то об одно дерево, то об другое, и в самом конце, когда падать уже было некуда, я всё-таки нашёл способ опуститься ниже. Начал копать себе могилу, не осознавая этого, но будто бы того желая, и в последний год она становилась всё глубже. Причин этому было очень много, и те постоянно прибавляются, то лишь усиливают желание поскорей со всем этим покончить.

Если бы я мог посмотреть на нас с ней со стороны, то увидел бы разницу между успешным агентом ФБР и пропитым детективом полиции из сонного городишки на краю материка у сраного океана. Эйден мне часто говорил и, будучи уже капитаном, всё равно продолжает говорить, что это место абсолютно не меняется, и единственное чёрное пятно на белом фоне – это пессимистичный я, который становится всё более пессимистичным изо дня в день. А она сейчас здесь словно напоминание о том, в какую помойку я превратился, хотя должен был быть… нет, я стремился к противоположному.

– Что ж, – вздохнув, заговорил я. – Ладно, агент Колфилд. Я помню, что присылал в ФБР письмо пару лет назад, в котором написал, что абсолютно точно уверен, что пропавшие девочки не сбежали. Я писал, что обнаружил тому доказательства, да, не веские, но доказательства. А две недели назад, – мой голос начал становиться громче, а тон грубее, – похитили, мать вашу, пятую девочку восьми лет! И только сейчас ФБР одумалось прислать хоть кого-то?! Для чего? Искать, сука, трупы?! Хах, да вы там, должно быть, совсем занятые, раз вам не было дела до, как тут любят говорить, каких-то малолеток, которые сбежали за лучшей жизнью! Вот только не сбежали они ни хрена. Не сбежали! Понимаешь, агент Колфилд?

Я смотрел на неё и сам не знал, какой реакции ожидать. Хлоя опустила глаза в пол, словно школьница, которую отчитывали перед классом. Руки её будто обмякли и упёрлись в стол.

– Если бы я знала о Вашем письме и происходящем раньше, то и здесь я была бы раньше, клянусь… – в голосе её почувствовалась искренняя вина. – Были причины, по которым бюро только следило за Аркан Бэем и пропадающими девочками, но двенадцать долгих лет не было никаких пропаж, и дело собирались отправить в мусорный бак, сославшись на то же, на что ссылаются и в вашем участке – «сбежали и точка». Но пропажа Пайпер Стоун заставила бюро хотя бы кого-то отправить на расследование. И как только всем свободным агентам, включая меня, сообщили о происходящем и ознакомили с материалами дела, к слову, единственными материалами, которые пришли от Вас, Майкл, то я сразу же вызвалась помочь, – она посмотрела мне прямо в глаза, и я увидел уверенность, которой мне так не хватало для самого себя, чтобы лично начать расследовать это дело. Но в одиночку и в таком состоянии я бы вряд ли справился. – Мы раскроем эту тайну. Вместе. Ты мне веришь?

Честность Хлои поразила меня. Совсем не такой ответ я ожидал услышать. Скорее были бы более привычные ответы из разряда «были заняты», «есть дела поважнее», «не срочное» и тому подобное. Тем лучше. Надеюсь, что у меня появился союзник, и теперь я точно смогу узнать правду. В Аркан Бэе что-то не так, и я намерен выяснить, что именно.

– Хорошо, – согласился я. – Я тебе верю, агент Колфилд.

– Чудно. И зови меня, пожалуйста, просто Хлоей, а то мне как-то…

В кармане завибрировал мобильник. Проверив его, я увидел сообщение от Эйдена. Кажется, он недоволен тем, что в городок заявилась агент ФБР. «Нужно поговорить. В участке. Сегодня же!» – написано в сообщении.

– …Пришло что-то важное? Не люблю, когда люди отвлекаются на мобильные во время разговора. Неприлично, знаешь ли, – недовольство на лице Хлои было крайне убедительным. И я её понимаю. Единственный выход в данной ситуации, чтобы не сделать только хуже – попытаться как-то оправдаться и разрядить обстановку.

– Да не, просто козёл какую-то хрень присылает, – легко и непринуждённо ответил я и улыбнулся.

– А этот козёл случайно не капитан Дейси?

Я на секунду задумался, а затем почти кивнул, но в конце перевёл всё в мотание головой, произнеся короткое «не-а».

– Ладно, – вздохнула она и направилась ко входной двери. – Я пока найду место для ночлега. Слышала, что тут есть небольшой, но уютный мотель с милым названием «Светлые Сны». В нём и сниму себе номер. А ты, раз уж у тебя выдался выходной, приберись пока в доме и загляни к капитану. И главное – приведи себя в порядок. Видок у тебя реально паршивый. Завтра всё обсудим и начнём расследование. Договорились?

Только появилась, а уже командовать принялась. Готов поспорить, что из академии она выпустилась отличницей и вообще была любимицей у руководства. Чистая, опрятная, такая вся из себя важная…

Надеюсь, она знает, что ей нужно делать.

Решив оставить уборку и внешний вид на потом, я сразу же отправился в участок по зову Эйдена. Если честно, не особо хотелось с ним разговаривать, особенно учитывая то, что тот явно сейчас не в настроении, а если Эйден не в настроении, то становится ещё большим говнюком, чем обычно. Не буду спорить с тем фактом, что в рабочем процессе к бывшему напарнику нет претензий, но после получения должности капитана ему явно стало меньше нравиться моё общество. Даже несмотря на то, что мы до сих пор каким-то чудом остаёмся лучшими друзьями. И в этом полностью заслуга Эйдена, а я же обычно остаюсь безучастным. Моими новыми друзьями с недавних пор стали разные виды выпивки, и им я уделяю намного больше времени.

Зайдя в участок, я снова начал ловить на себе разные взгляды: удивлённые, недовольные, безразличные и радостный от Йоли. Меня все всегда воспринимали по-разному, так оно и осталось до сих пор. Лишь одна Йоли мне рада, как обычно. С самых первых дней эта миниатюрная милашка в круглых очках каждый божий день безумно счастлива видеть меня приходящим в участок, а ведь сколько времени уже прошло. Ещё радостнее та становится, когда я прихожу после долгих, по её мнению, выходных. Для меня же выходные проходят как-то уж слишком быстро. Вообще, будь у этой милашки хвост, как у собачонки, то при виде меня она наверняка размахивала бы им из стороны в сторону как бешеная. И это я так не со злобы, скорее просто провожу аналогию, и надеюсь, что Йоли никогда не узнает, что я так иногда думаю. Мне действительно нравится эта девушка. Доброй души человечек, который всегда, без приукрашиваний, придёт на помощь, если попросить. У нас в участке некоторые частенько этим пользовались во вред самой Йоли. Так было до тех пор, пока я не поставил некоторых на место, заорав на весь участок о том, что выбью всё дерьмо из каждого, кто ещё хоть раз расстроит Йоли. Лишь однажды я видел её слёзы, и это было как раз тогда, когда из-за падлы О’Коннор ту чуть не уволили. Сейчас О’Коннор уже нет в этом участке, переехала в Нью-Йорк и продолжила нести службу там. Надеюсь, что свой нрав она поумерила, ведь в том городе с такими личностями церемониться не станут. А Йоли и вовсе, кажется, забыла про тот случай и продолжает изо дня в день радовать меня своей искренней и чистой улыбкой.

– Привет, Йоли, как ты сегодня? – поинтересовался я у неё.

– Майкл! Я рада тебя видеть, но у тебя же выходной, разве нет? – она умудрялась выглядеть озадаченной и продолжала широко улыбаться.

– Да, выходной. Ты, наверное, уже знаешь, что здесь была девушка. Агент Колфилд из ФБР…

– Угу!

– …Которая искала меня по одному важному делу, а Эйден отправил её ко мне домой…

– Да-да!

– …Ну, в общем, теперь он злится, и вот я здесь.

– А, понятно. Ох, ну ты держись, Майкл. Думай о чём-нибудь хорошем, пока он будет ругаться на тебя.

– Легко тебе сказать.

– Ну, вообще-то нет, я так совсем не умею. Всегда слушаю всех и каждого. Просто не могу игнорировать другого человека. Пару раз хотела попробовать так сделать, но ничего не вышло…

– Может, когда-нибудь я тебя этому научу, – уходя к Эйдену, я подмигнул ей, но меня вдруг остановило кое-что важное. – Он ведь там сейчас не ест, так?

Йоли едва сдержала смех и нежно улыбнулась, покачав головой.

Отлично! Значит, в этот раз мне не достанется щепотка раздражительности из-за тупой привычки Эйдена. А день становится всё лучше и лучше. Надеюсь, что так и продолжится.

Войдя в кабинет Эйдена, я первым делом поймал на себе раздражённый и в то же время задумчивый взгляд. Надеюсь, моё впервые за долгое время довольное выражение лица не взбесит его ещё сильнее. Сейчас Эйдену явно не до смеха, и я, честно, вообще не понимаю, почему. Готов поспорить, что у себя в голове мой лучший друг меня уже раз двадцать пристрелил, расчленил и выбросил останки на дно океана. Жестом мне указали на кресло, и, после секундного колебания, я хорошенько плюхнулся в него. Этому засранцу очень сильно не нравится, когда я всем своим весом падаю в его новое и дорогое кресло. Сейчас я прямо-таки вижу, как у него на лбу вздувается вена размером с мизинец. Он посмотрел на закрытую дверь, убедившись, что она точно закрыта, потом взглянул в окно, чтобы никто не подсматривал, а затем перевёл взгляд на меня.

– Придурок чёртов, ты совсем из ума выжил?! – едва сдерживая гнев, сквозь зубы процедил тот.

Вот это начало.

– Вообще не понимаю, о чём ты.

– Я об агенте, сука, ФБР говорю! – Эйден не сдержался, ударил ладонью по столу и указал на меня пальцем. – Какого хера ты вообще отправил им письмо, расписав свои дебильные выдумки!? И что самое скотское, – не удержав порыв, тело капитана будто воспарило, и он уже смотрел на меня сверху вниз, а глаза изрядно покраснели от злости, – теперь люди задают мне вопросы типа: «Что здесь забыло ФБР?» и «Наш городок что, больше не безопасный? Как так вышло, капитан Дейси?».

Так вот оно что. Следуя негласным правилам предыдущих капитанов и мэров, он тоже всеми силами пытается сохранить видимость идеального городка, в котором совершенно ничего не происходит, а то, что происходит, – лишь случайность или стечение обстоятельств, и вообще никак не связано со словом «преступление». Ну, так все они говорили и говорят. Мой лучший друг продолжает делать то, что до него десятилетиями делали другие, а я выступаю в роли главного врага и эдакого злодея, покусившегося на девственно чистую репутацию Аркан Бэя. И его злит, что я не могу и, главное, не хочу поддержать друга помогая скрывать за ширмой проблемы городка. Другие проблемы меня не то чтобы волновали, просто мне они не кажутся значительными, если не касаются человеческих жизней. Свою судьбу всегда можно изменить и что-то сделать для её блага, но смерть не по своей воле изменить нельзя, а одна из тех «дебильных выдумок», о которых сказал Эйден, как раз заключается в том, что все пятеро пропавших девочек абсолютно точно мертвы.

– Слушай, извини, ладно? – я постарался сказать это искренне. – Не думал я, что кто-то из ФБР реально заявится. Клянусь, в голове я уже был готов оставить это всё, ну, я про эти «дебильные выдумки», – он не знает, что я на самом деле хотел сделать. – Но она уже здесь, и я ничего не могу с этим поделать, так что мне придётся поучаствовать в расследовании дела о пропавших девочках.

Эйден посмотрел в окно, выходящее на улицу, и задумался. Затем, поглаживая свою не особо ровную эспаньолку, взглянул на наручные часы и, оставаясь задумчивым, но уже совершенно спокойным, сказал:

– Мне сейчас нужно кое с кем повидаться. А наш с тобой разговор насчёт агента Колфилд и вашего этого расследования ещё не окончен…

Я почувствовал, что он хочет сказать что-то ещё, что давалось сейчас с трудом. Эйден явно не закончил. Я знаю этого человека достаточно долго, чтобы понимать, что так просто это оставить не сможет, и подобное без последствий для меня не пройдёт. А это значит лишь одно: сейчас мне могут дать то, что как раз и нужно, чтобы беспрепятственно заняться расследованием вместе с Хлоей. Я очень надеюсь, что сейчас Эйден примет верное для меня решение.

– …и Майкл, ещё кое-что. Тебе нужно отдохнуть, дружище. И я сейчас совершенно серьёзно, – он повернулся ко мне и снова обратил на меня свой взгляд. Тот был таким же, как и всегда: спокойным и леденящим кровь. – Отдохни ровно столько, сколько тебе нужно. Приди в себя. Может, действительно ты выбросишь из головы свою эту идею, поняв, что ошибался. Ведь теперь есть агент Колфилд, которая поможет тебе разобраться. Мне без разницы, что вы там с ней будете делать, но будь добр, постарайся сделать так, чтобы она часто не мелькала перед местными. Городок у нас не особо большой, и даже среди трёх с половиной тысяч человек слухи расползаются очень быстро. Мы с тобой договорились?

Эйден, как же я тебя люблю, дружище. Ты сделал то, что мне нужно было. Думаю, ты даже и не догадываешься, что спустя столько лет это я уже тобой манипулирую всеми доступными мне средствами. Надеюсь, моё довольное выражение лица не превратилось в самодовольное после твоих слов.

– Мы договорились, – постарался максимально холодно ответить я.

День завершался спокойно.

После разговора с Эйденом я вышел из кабинета, мило попрощался с Йоли, которая сильно расстроилась из-за того, что я теперь не скоро появлюсь в участке. Она явно была немного зла от того факта, что я буду больше времени проводить с Хлоей. Надо бы к ней почаще заглядывать, чтобы не расстраивалась. Может, шоколадку подарить…

Эйден дал мне визитку Хлои. Я совсем забыл про то, что место своей остановки она мне назвала, а вот номер телефона не оставила, как и не узнала мой. Меня агент ФБР найти всегда сможет, а вот тратить своё время на поиски агента ФБР мне не особо хотелось бы, поэтому визитка Хлои мне очень пригодится. Сразу звонить я не стал; ей нужно время, чтобы устроиться, и, возможно, девушка хочет сама осмотреться и поспрашивать о чём-нибудь у местных. Это уже личное дело Хлои, но надеюсь, что мы сработаемся, когда та мне позвонит.

Вернувшись домой, я последовал совету и посвятил день уборке, не забыв привести в порядок и себя. За столько лет уже как-то подзабыл, каким чистым и, на удивление, красивым может быть мой дом. В Аркан Бэе я остался совсем один. Родители десять лет назад решили переехать в канадский город Оквилл, продали свой дом и купили недвижимость там. А часть денег, которая у них осталась после покупки, они оставили мне. Сложив эти средства со своими сбережениями, я смог прикупить небольшой домик, в котором мне комфортно с самого первого дня. Он находится прямо у песчаного пляжа. Это одно из лучших решений в моей жизни, и в этом вопросе я ни о чём не жалею. С родителями же я до сих пор поддерживаю какой-никакой контакт: редкие открытки, ежемесячные звонки, вялые переписки в мессенджере. В тот момент, когда они объявили о своём решении, я осознал, что спорить было бы глупо. Все мы взрослые, и каждый хочет для себя ту жизнь, к которой лежит сердце. Конкретно в данном случае обе стороны поняли, что лучше будет поодаль друг от друга.

Взявшись уже за себя, я стал выглядеть куда лучше, чем обычно. Помимо собственного дома ещё и забыл, как могу выглядеть сам, когда слежу за собой. С заросшим мной, которого привыкли видеть все вокруг, покончено. Вот только отъесться так быстро не получится, чтобы не выглядеть таким отощавшим. А ведь я даже и не знаю, в какой момент я совершенно забил на себя. Хотя нет, не так. Я просто не хочу знать, ведь тот момент связан с Эммой и тем, что я виноват в её смерти.

Этого мне забывать нельзя.

Глядя на обновлённого себя в зеркало в ванной комнате, я на какое-то время выпал из реальности. Это было не «погружение», скорее я просто задумался. В реальность меня вернул громкий звук поступившего на телефон сообщения. На экране высветилось имя Эйдена.

«Да, умеет же он подбирать время, чтобы напомнить о себе. Стою тут в ванной с голым задом и разглядываю себя как псих какой-то. Хорошо, что ещё не припёрся ко мне домой…» – подумал я, пытаясь рассмотреть написанное на запотевшем экране.

В тексте под его именем я увидел лишь одно слово: «СРОЧНО». Сначала я подумал, что мой «совсем ненадоедливый» друг хочет продолжить незавершённый разговор, но, открыв сообщение, понял, что глубоко ошибся. Эйден не стал звонить, чтобы ненароком не привлечь лишнее внимание, ведь то, что произошло, впервые случилось в Аркан Бэе за всё время его существования. Мне как можно скорее нужно было приехать по указанному адресу, ведь последним словом в сообщении было «УБИЙСТВО».

Пока я ехал к месту, Эйден написал мне ещё одно сообщение, в котором говорилось, что мне нужно срочно позвонить Хлое, и что она сможет помочь. Меня не покидала мысль, что это может быть связано с пропавшими девочками. Почему-то я настойчиво думал о том, что убийство связано с Пайпер, и что найденное тело может принадлежать именно ей. Это пугало меня до чёртиков. Дети не должны быть убитыми и не заслуживают такой смерти. Ведь как правило она жестока и беспощадна. Каждый раз, когда я думал о них, больше всего размышлял о Мишель. Мне так её не хватает. А пропажа малышки ровно, как и моё обещание Эмме, имели последствия и для других людей. Это касалось не только Мишель, но и связанных с другими пропавшими девочками родных.

Уже на месте я долго не мог выйти из машины. Смотря на суету вокруг дома, в котором произошло убийство, я потихоньку начал отходить от мысли, что там может быть Пайпер. Внутрь входит не так много людей, снаружи их больше. Полицейские, обеспокоенные соседи, зеваки и… Эйден? Вот его здесь я совсем не ожидал увидеть. Он был одним из тех, кто вышел из дома. И что больше всего тревожило – реакция каждого на увиденное. Все выходящие из дома блевали так, словно желудок у бедняг выворачивало наизнанку. Я заметил, что один из полицейских, который ранее заходил туда, сидел на лужайке возле дома, схватившись за голову с обезумевшими глазами. Кто-то проливал слёзы, пытаясь закрыться от мира ладонями. Ещё никогда я не видел ничего подобного. Это пробудило во мне пугающее любопытство. И оно же заставило меня действовать. Выйдя из машины, я неспешно направился к дому жертвы. Эйден, завидев меня, чуть ли не побежал ко мне. Схватил меня за плечи и, едва ли не тряся, затараторил так, что я не всегда мог разобрать, что он пытается сказать:

– Майкл, это просто какой-то грёбаный кошмар. Никто из нас такого не ожидал. Бедная старушка Элоиза только и успела, что в полицию сообщить, пока её сердце уже не начало отказывать от увиденного. Я надеюсь, что её спасут, но, дружище, ты… – он будто бы вспомнил увиденное и с трудом подавил в себе рвотный рефлекс, а я на всякий случай слегка отстранился от него. – Ты даже не представляешь, что там такое… это ж как… как можно было такое сотворить… да выдумать такое даже нельзя, не то, что сделать…

Чем дольше он говорил, тем страшнее мне становилось. Я посмотрел на дверь, и всё меньше хотел заходить внутрь, но я обязан узнать, кто там и что произошло. А затем найти сделавшего это. Долго заставлять меня точно не придётся. Невзирая на страх и всеобщую панику, я, отодвинув в сторону капитана Дейси, двинулся ко входной двери.

Внутри находился лишь один полицейский, который стоит у двери в гараж. Именно из-за случившегося облегчавшие доступ к телу гаражные ворота не открыли. Эйден точно не хочет, чтобы кто-то увидел тело, не говоря уже о том, что любопытные соседи и зеваки сразу же станут распространять слухи об убийстве и наводить панику среди жителей городка.

Моя рука потянулась к дверной ручке. Я неспешно повернул её и зашёл внутрь. То, что я увидел, было немыслимым. Такое действительно невозможно себе вообразить. Самое отвратительное из увиденного за всю мою жизнь. И это не просто убийство. Это куда хуже…

Глава 2

Как гром среди ясного неба

Это напомнило мне о картинах. Почему-то я чётко видел в этом некое подобие холста, вместо которого использовалось простое белое покрывало. Доминирование красных тонов, вместо которых кровь. Остальное же, словно слоями нарисованная картина, составляло единое целое, придуманное в голове художника. В данном случае это ужасающе обезображенное тело бедолаги, которого убийца сначала раздел догола, а затем сотворил из него «композицию». В ней у жертвы из горла торчит арматура, а челюсть неестественно вывернута. Нет, она чуть ли не вырвана. В том, что осталось от рта, я не увидел языка. Ладони его прижаты друг к другу, а посередине вбит большой и длинный гвоздь, который скрепляет их воедино. Растёкшаяся за спиной кровь размазана так, что напоминает мне крылья. На теле присутствует десяток больших гематом, где-то из-под кожи торчит ребро. Убийца не поскупился и на член жертвы. Он разрезал его вдоль на две части, а яйца буквально вывернул наружу. Ступни оказались переломаны и прибиты гвоздями к полу так, чтобы ноги оставались согнутыми, раздвинутыми в стороны и при этом не падали. Только в самом конце осмотра я обратил внимание на глаза мужчины. Сначала мне показалось, что глаза просто широко распахнуты и смотрят в сторону двери, но всё оказалось куда проще. У мужчины отсутствовали веки. Единственное, что было далеко от этой «композиции», – написанная на стене фраза «Я помню…», а под ней вторая: «И я смотрю…».

Не знаю, как долго я здесь пробыл, но явно дольше, чем все остальные. К удивлению, рвотных позывов я не ощутил, хотя, признаюсь, смотреть на это до безумия невозможно. Хотя может, я уже действительно настолько тронулся умом, что подобное не вызывает во мне того ужаса, который испытывают все остальные? Ещё через пару минут я услышал, как в коридоре Хлоя представилась стоящему на страже полицейскому, а затем вошла внутрь. Первой реакцией агента ФБР был истинный первобытный ужас, такой, какой испытывали все остальные из входящих сюда людей. Девушка резко отвернулась, прикрыла нос и рот платком, стараясь зажать их как можно сильнее. Глаза намокли, и выдавить хоть слово у неё не получилось.

– Может, тебе лучше выйти? – почувствовав, что Хлое становится только хуже, спросил я.

Та лишь покачала головой.

– Ладно… эм, хоть я и детектив, но опыта в подобном у меня почти нет, городок у нас специфичный, сама понимаешь, – я захотел хоть как-то отвлечь Хлою. – Но это… я не уверен, что даже в городах с высоким процентом преступности такое вообще бывает. И знаешь, чутьё мне подсказывает, что это не первое и не последнее убийство подобного рода, которое здесь произойдёт.

– Почему ты так думаешь? – едва расслышал я её вопрос.

– А? – переспросил я, а затем понял, что Хлоя мне сказала. – А! Ну… когда нас обучали в полицейской академии, рассказывали о подобных преступлениях. Плюс, я читал много литературы, статей и смотрел кучу документальных фильмов про…

Я заметил, что это мало как помогает, но, чёрт, мы профессионалы и должны продолжать во что бы то ни стало. Как-то нужно переключить сознание агента Колфилд с ужаса на ясность.

– Хлоя! – рявкнул я.

Девушка слегка вздрогнула и посмотрела на меня. Смотря той в глаза, я одним лишь выражением своего лица попытался донести, что мне очень нужна помощь и вообще не хочется разочароваться в способностях и помощи, которые Хлоя пообещала мне предоставить как агент ФБР.

– Так вот. Если вкратце, я много всего изучал и не просто так смог сдать экзамен на детектива и получить эту должность. Понимаешь? В таком городке просто не может быть подобных убийств. Если бы захотели за что-то убить, то это сделали бы куда проще: застрелили бы, зарезали, задушили, отравили, подстроили несчастный случай… Это, на двести процентов, дело рук психопата, который, вероятно, крайне озабочен искусством. Посмотри, – я подошёл к ней и указал пальцем на тело. Затем аккуратно положил руку на плечо, стараясь почти не касаться, лишь кончиками пальцев, чтобы поняла, что я рядом и готов поддержать. – Видишь, как убийца зафиксировал части его тела? Жертва словно молится. А крылья, нарисованные кровью? Я не понимаю только, почему ноги стоят в таком положении, и какой смысл было разрезать его… – на секунду запнулся, поняв, что нужно следить за языком. – Половой орган. Хотя возникают вопросы насчёт арматуры в глотке вкупе с его отрезанным языком. Не понимаю…

Пришлось немного разыграть непонимание, чтобы Хлоя смогла уже наконец втянуться в процесс, подумать и отвлечься от общей картины, представить, о чём мог думать убийца. В ФБР учат такому. Влезать в их шкуру, чтобы агенты могли эффективнее ловить психопатов вроде этого.

– Ангел… – вдруг сказала она.

Именно. Это ангел. Продолжай, Хлоя, ты молодец.

– Я думаю, ты прав насчёт озабоченности искусством. Ему нравится рисовать, но… видимо, что-то пошло не так в его жизни, и случилось такое, от чего его рассудок о-очень сильно пострадал. Целый ворох психологических травм, которые заставили его сделать… вот это, – ненадолго задумавшись, Хлоя снова продолжила. – И уж точно ему не хотелось просто убить, его желанием было творить. Мне тоже кажется, что это не последний труп, который мы найдём, если убийцу не остановить.

Ну, хотя бы что-то. Рад, что она смогла собраться.

Я отошёл в сторону и снова вернулся ближе к телу.

– Криминалисты и судмедэксперт должны сказать больше. Первых нужно будет дождаться, чтобы подтвердить наши догадки по поводу способа убийства, а второй, после вскрытия, скажет что-то новое, что сейчас мы увидеть точно не сможем. Это займёт какое-то время, – подвёл я итог. – Нужно переговорить с Эйденом.

Хлоя лишь скромно кивнула и поспешно направилась к выходу. Я же ещё разок взглянул на жертву и только потом последовал за ней.

Эйден оказался на взводе; таким я своего друга ещё не видел. Его нервозность буквально витает в воздухе. Завидев нас, тот направился к нам навстречу. Уж не знаю, сколько можно сейчас рассказать Эйдену, ведь отчасти вина в произошедшем лежит и на нём, но мне нужно сместить акцент разговора на что-то другое, чтобы Хлоя не ляпнула лишнего, а потом уже обсудить с ней наши дальнейшие действия.

Если бы только мой друг не был так слеп и хоть раз меня послушал…

– У вас, видимо, крепкие желудки, раз вы так спокойно смотрели на ТАКОЕ и также спокойно оттуда вышли, – удивился он.

– Ни хрена мы не спокойны, – вырвалось у Хлои, и она сразу же отвела взгляд в сторону, скрестив руки на груди.

– Согласен с агентом Колфилд. Зрелище не из приятных, – подтвердил я. – Из головы такое уж точно ещё не скоро выйдет.

– И что будем делать, Майкл?

Действительно, Эйден, что же мы будем делать?

– Может, как обычно, мы скажем, что он решил уехать из городка? – съязвил я. – Мол, устал от Аркан Бэя…

– Ты это сейчас серьёзно? Прямо сейчас опять эту тему поднять хочешь? – Эйдену это явно не понравилось. Но отчасти я был прав. Он продолжал кричать на меня шёпотом. – У него, сука, жена и двое дочерей: одной девятнадцать, а другой двадцать пять. Как, по-твоему, мы должны будем всё это скрыть, мать твою?! Это тебе не сбежавшие малолетки, которым домашняя жизнь надоела!

– Вау! – я саркастично улыбнулся. – Да я прав оказался…

– Может, вы оба уже прекратите?! – вмешалась Хлоя. – Ведёте себя как придурки! Там человека убили и сделали… непонятно что. А вы чего, членами померяться решили?

Эйден замолчал и лишь пилил меня своим грозным взглядом. Я в ответ делал то же самое пытаясь, наверное, поддразнить его. Столько лет спустя я только сейчас начал замечать, что между нами постепенно вырастала стена, и она уже настолько огромная, что я вряд ли смогу заглянуть через неё и увидеть того человека, коим Эйден является сейчас. И мало того, всё это время, что мы были порознь, он изменился до неузнаваемости, а я этого не заметил. Лишь видел дурацкие привычки, которые считал показателем того, что мы до сих пор лучшие друзья, и я отлично его знаю.

– Я ничего не начинал. Ты вот обращайся к нашему гению всея капитанства. Не такой уж у нас и райский городок, оказывается, да, Эйден?

– Майкл, закрой уже рот! – Хлоя попыталась оттеснить меня от Эйдена. Расстояние между нами стало слишком маленьким, и казалось, что вот-вот в ход пойдут кулаки.

– По старой дружбе я пропущу это мимо ушей, но если я услышу от тебя ещё хоть что-нибудь мало-мальски мерзкое, то сможешь попрощаться с карьерой полицейского.

Остановись, Майкл.

Он ведь не шутит. Сейчас это реальная угроза, и мне стоит остыть. Хлоя права: пора заткнуться и думать о настоящей проблеме. Убийца где-то на свободе и может быть где угодно. Невольно я начал осматриваться и искать глазами хоть что-то, что может мне дать хотя бы малейшую подсказку. Полицейские, соседи, зеваки, фельдшеры… стоп. Среди зевак есть девушка с тёмными волосами и в чёрном капюшоне, которая просто стоит и смотрит, держа руки в карманах. Мне это что-то напоминает, но что? Я уже видел похожий образ… чего же не хватает?

– И вообще, мне сообщили, что убитым был Брайан Коннери, – с полным спокойствием заговорил Эйден, отвлёкший меня от стоящей в толпе девушки. Клянусь, мне точно не показалось, что она смотрела прямо на меня. – Банковский работник. Ничего необычного. Зарплаты хватало, чтобы платить за ипотеку, с женой и дочерями в отпуск на три недели уезжать, семью кормить и ни в чём себе не отказывать. Ну, почти. Приводов не было, как и чего-то подозрительного или незаконного. Обычный офисный сотрудник, живущий спокойной и размеренной жизнью.

Я снова посмотрел в толпу, но девушки там уже не оказалось. А может, её там и вовсе не было? Очередная игра моего сумасшествия. Однажды я уже попался на подобный трюк и впредь попадаться не намерен. Мне нужно держать себя в руках и быть максимально сконцентрированным. К пропавшим девочкам теперь прибавился ещё и поиск убийцы.

А может, это как-то связано…?

– Я съезжу к жертве на работу и поспрашиваю о нём, – вдруг вызвалась Хлоя. – Поедешь со мной, Майкл?

– Ну, я в отпуске, так что…

– Забудь про это, – перебил меня Эйден. – Ты снова в строю. За дело, вы оба. Поймайте убийцу, пока он не убил ещё кого-нибудь, а я пока придумаю, что делать со всем этим, – он заметил, как к дому начали подъезжать фургоны с репортёрами. – Вот же сука!

Удачи тебе, Эйден. На этот раз ты не соврёшь и не сможешь ничего скрыть. Этот городок перестаёт быть скучным и спокойным. Что-то грядёт. Хоть я и был прав, но мне от этого не легче и уж совсем не нравится. Лучше бы в действительности я ошибался и спокойно сошёл с ума.

Прошёл день, и мы решили зайти в «Ром для Джульетты». Расслабиться после неудач в расследованиях. Зацепок совсем никаких, продвижения нет, результатов ноль. Эйден злится, Хлоя расстроена, а я не в духе. Может это и плохая идея, но очистить разум и хоть ненадолго забыть о деле может помочь увидеть ситуацию с другой стороны. Так или иначе, лично я уж очень хотел выпить, а Хлоя… она не стала отказываться от предложения и составила мне компанию.

– А прикольное местечко, – сев за столик, осмотрелась Хлоя.

– Есть такое, – согласился я. – Частенько сюда захожу.

– Ещё бы. Я тебя как увидела, так сразу поняла, что ты с алкоголем на «ты», и видитесь вы чаще, чем хотелось бы.

– Ну, за мной имеется такой грешок.

Мы замолчали. Сделав заказ и дождавшись своей выпивки, первой нарушила тишину между нами Хлоя.

– Почему всё время ты настаивал на том, что девочки не сбежали? Пока остальные были уверены в их побеге, ты всё заявлял об обратном.

Я уж думал, что мы поговорим о чём угодно, но не о делах. Видимо, не судьба. Агент ФБР всегда остаётся мыслями в работе, даже пытаясь отдохнуть.

– Чутьё так подсказывает. А если честно, то не знаю. Просто вот уверен, и всё. Что-то здесь не так, я это знаю. И доказательства, которые я пытался собрать на протяжении всего этого времени, лично мне указывают на мою правоту.

– Так значит, нашёлся бунтарь среди трёх с половиной тысяч человек?

– Видимо, да, – не отрывая взгляда от дна стакана, на который я смотрел сквозь налитый в него виски, я подумал, что отличной идеей будет узнать о Хлое что-то ещё со времён академии. – А что насчёт тебя? Вот я как тебя увидел, так подумал, что у тебя синдром отличницы.

Девушка улыбнулась и откинулась на спинку стула.

– Ой, да пошёл ты! – без толики зла отмахнулась та. – Ну да, была я лучшей, и что с того? Это не преступление. Просто хорошо запоминаю всё то, что написано в книгах. Подмечаю детали лучше остальных. Прекрасно справлялась с теоретическими и практическими занятиями. Беда только в том, что я слишком не уверена в своих догадках.

– Это как?

– Ну, к примеру, возьмём убийство. Вообразим, что я нашла улики, опросила свидетелей, зацепки все как на подбор. Но вот что-то не сходится, и всё. Любой другой, используя все эти данные, уже сковал бы преступника наручниками, а я бы сомневалась. Так вышло на практическом занятии. Когда остальные уже со всех ног летели с результатом, которым явно гордились, я сидела и думала над другим вариантом. То, что мне не давало покоя оказалось истиной, а большая часть из того, чем воспользовались остальные, – пыль в глаза от настоящего убийцы. Ну, мнимого в практическом деле. Ты понял.

– Ага, – я с интересом слушаю её, не пропуская ни единого слова.

– Все провалились на этом задании. Даже я. Вовремя не сообщила о результатах… да и побоялась быть белой вороной среди остальных. Расстроилась ужасно! – Хлоя сделала глоток из бокала. – И это никуда не подевалось. Сама в себе, чёрт возьми, сомневаюсь и в других тоже.

– Боишься, что здесь может быть также?

– Это моё первое большое, кажется, дело. Хотя изначально я так не считала. До этого меня вообще не подпускали к убийствам. А тут вроде дело было простое… пока не обернулось вот этим всем. Среди моих коллег ходит молва, что так поступают как раз из-за моих вечных сомнений. Боятся, что я дело либо загублю, либо буду вести его слишком долго. Ну и не только…

Девушка выпила одновременно с мной и замолчала. Видимо, в ней было что-то, чем она пока не хотела делиться. Если так, то стоит отвлечься. Хватит на сегодня мыслей о делах, убийствах, преступниках, смертях.

– Не думал, что ты так ужасна в обращении с вином!

– О, – Хлоя рассмеялась. – Ты мне как главный эксперт по алкоголю говоришь?

– Нет, ну серьёзно, кто так вообще пьёт? Вливаешь в себя как сок какой-то. Надо же понемногу, маленькими глоточками, смаковать. Понимаешь?

– Ай, нет времени на это. Порой хочется просто напиться, да и всё. И вообще, как хочу, так и пью. Чего прицепился? Сам, вон, виски как простую воду в себя вливаешь. И глаза уже мутнеть начинают. Э-эх ты!

Краем глаза я заметил, как к столу неспешно, но с полной уверенностью шла Эмилия Стоун – мать Пайпер. Только не сейчас… и что она вообще здесь забыла? Хотя, я понимаю, что, но… почему сейчас? Хлоя заметила, как я попытался вжать голову в плечи и опустил глаза в пол. Обернулась и увидела Эмилию.

– Что-то случилось? – спросила она.

– Сейчас узнаешь…

Эмилия подошла к нашему столику и, сжимая в руках свою сумочку, сказала:

– Здравствуй, Майкл, – полная решимости и изрядно поднабравшаяся она пришла не с добрыми намерениями. И я могу её понять. – Я сидела здесь недалеко и увидела тебя в компании этой девушки. Если люди не врут – она из ФБР. А ещё убийство вроде как в городе произошло. И вместо того, чтобы искать мою Пайпер и обеспечить безопасность граждан, вы… – женщина указала на нас пальцами, и из глаз её пошли слёзы. – Сидите здесь и пьёте. Отдыхаете, да!? В то время, как моя бедная девочка где-то там. Скорее всего одна! И в опасности! Страдает!!!

– Эмилия, мы… – я было уж попытался оправдаться, но меня вдруг перебила Хлоя.

– Мы тщательно расследуем Ваше дело, миссис Стоун. Я приехала как раз из-за Вашей дочери и намерена докопаться до правды.

– Тогда какого чёрта вы оба делаете в баре!? – ударив кулаком по столу закричала Эмилия.

Спустя минуту на крики миссис Стоун прибежал её супруг. Он молча схватил ту за руку и повёл к выходу, лишь единожды бросив на нас с Хлоей полный злобы взгляд.

– Ого… – на Хлое лица не было. Эта сцена ударила по её настроению. Такая ранимость плохая черта для агента ФБР. – А я думала, что вечер будет спокойным. Не тут-то было… Я её понимаю. Потеряла дочь, которую любит всем сердцем. Мы обязаны как можно скорее разобраться во всём, ты понял?

Агент Колфилд допила содержимое бокала и, молча встав из-за столика, положила передо мной свою часть суммы от заказа и вышла из бара. Вот я и остался снова один. Наедине с собственными мыслями. Это уже не в первый раз. Подобные сцены были не только от Эмилии, но и от Эммы. Уже не выдерживая моих постоянных алкогольных посиделок в баре и абсолютно никакого продвижения в поисках Мишель, Эмма срывалась на меня первые несколько лет. В конечном итоге она смирилась. К сожалению, это ждёт и Эмилию, которая так и не узнает о произошедшем с Пайпер…

С момента убийства прошёл ещё один день. Зацепок по убитому так и нет, как и продвижения по делу о пропавших девочках. Мы с Хлоей сидели у меня на кухне, разбирая все материалы обоих дел. Через каждый час мы менялись делами, надеясь, что таким образом сможем хоть что-то нащупать. И, к сожалению, чаще всего она цеплялась за то, что я уже проверял. Мне понравилось, как она всерьёз взялась за это дело. Рад осознавать, что не я один считаю это странным. Это опровергает моё сумасшествие.

– Знаешь, мне пришла в голову идея, – заговорила Хлоя, не прекращая грызть ручку.

– Во-первых, прекрати портить своими зубами мою ручку, – заметил я. Хлоя, словно ребёнок, резко вытащила её изо рта и с кислым выражением лица положила на стол. – Если ты хочешь есть, у меня там в холодильнике остались макароны с сыром. Нужно только разогреть. А во-вторых, я уже говорил с психологом. Толком ничего и не узнал. С её слов в поведении девочек не было ничего подозрительного.

– Нет, я не голодна. И как давно ты с ней говорил?

– Да я уж и не вспомню… сколько-то лет назад, а что?

– Вот именно! А Пайпер пропала недавно. Мне кажется, нам стоит снова к ней наведаться и всё разузнать насчёт психологического состояния девочки.

– Почему ты думаешь, что Пайпер посещала психолога?

– А ты почему думаешь, что девочка, которая якобы сбежала, не посещала психолога? – уверенность, чувствующаяся в голосе Хлои, передалась и мне.

Она права. Стоит ещё раз навестить психолога. И ведь действительно, не может быть такого, что если бы девочки просто сбежали, то не были бы проблемными. В школах такое частенько замечают, особенно по поведению. Психологи постоянно следят за учащимися и, в зависимости от ситуации, кого-то приглашают к себе в кабинет, а кого-то нет.

– Но сначала мы поговорим с её классным руководителем. Хорошо?

– А это ещё зачем?

– Предположим, что девочки всё-таки сбежали, – начала развивать свою теорию Хлоя. – Значит, в их семьях были какие-то проблемы. Сначала надо узнать, как долго психолог работает в школе и с кем именно из сбежавших она контактировала. Если были проблемы, то она могла знать о намерениях к побегу. К тому же мнения двух разных людей должны немного отличаться, не думаешь? Мы просто обязаны всё это проверить.

– Попробовать стоит, – я задумчиво кивнул. – Вы молодец, агент Колфилд. Прямо-таки двигатель прогресса в расследовании!

– Хватит тебе, – улыбнулась она. – И прекращай официальничать.

Мы поехали к школе без особой спешки и в полной тишине. Хорошая обстановка, чтобы обдумать всё произошедшее за последнее время.

Почему-то я вспомнил Мишель.

Как-то я зашёл к ней в комнату, а она там сидела посреди бумажной кучи и пыталась красиво нарисовать кота. Тогда у малышки всё не получалось прорисовывать детали, и каждый раз, как у неё не выходило, Мишель просто разрывала листок и начинала заново. Девочке нравилось рисовать, это было неотъемлемой частью неё. Такая любовь к искусству всегда напоминала мне Эмму. Любовь и талант точно передались от матери к дочери. Как-то раз Эмма попыталась нарисовать мой портрет, а я, дурак, всё кривлялся. Девушка тогда ужасно расстроилась, но всё-таки смогла это сделать. По памяти, как мне рассказывала. Запомнила позу, в которой я сидел, одежду, в которую был одет, детали, которые составляли мой образ. Тот рисунок я успешно потерял, как и всё, что было связано с ней. Мишель, а в конце концов, и саму Эмму.

Я убил её.

Мои действия, слова, моё существование потихоньку разрушали девушку, которую я любил, и в конце концов я убил её. Как бы Эмма мне не улыбалась, не говорила добрых слов и не относилась ко мне с теплотой – я всё похерил. Финальным аккордом этой истории стало моё обещание, которое я дал спустя долгие годы пропасти между нами. Если бы я только обратил внимание на Эйдена, который будто знал, что этим всё и закончится. Дал обещание, которое так и не смог сдержать. Начав корить себя за это и буквально утопая в самобичевании, я упустил из виду саму Эмму. Моё «погружение» всегда заключалось в том, что я утопал и захлёбывался. Каждый грёбаный раз. Тогда это начало происходить и с Эммой, а я как будто держал её за руку. У меня был шанс вытащить, вдохнуть жизнь, но я этого не сделал. Просто отпустил. Как итог – очередной удар после смерти Фрэнка, сердце которого не выдержало исчезновения внучки, и вскоре самоубийство самой Эммы, которая повесилась в своей собственной комнате. Когда я решил её проведать, было уже поздно. Я нашёл Эмму висящей на ремне от собственных джинсов. Именно это стало отправной точкой моего окончательного саморазрушения. А сейчас я могу лишь узнать о том, что произошло с девочками, и покончить со всем этим раз и навсегда.