Круг Офира

Пролог

Амбар, который егеря барона фон Куггера беззастенчиво реквизировали для своих нужд, можно было бы назвать тюрьмой только с очень большой натяжкой, но для заключённых это служило слабым утешением. Сбежать из сего непритязательного строения, охраняемого вооружёнными до зубов профессиональными вояками, не представлялось никакой возможности. Не удивительно, что лица связанных и изрядно потрёпанных пленников были мрачны, а в их взглядах легко читалась обречённость.

Что тут скажешь, жизнь ландскнехтов по определению была полна опасностей и уж точно никак не могла претендовать на то, чтобы длиться до глубокой старости. Никто из дюжины пленников и не рассчитывал встретить смерть в собственной постели, окружённый любящими родственниками. И всё же каждый из них в глубине души надеялся погибнуть в бою, а не болтаться в петле, вызывая своими предсмертными конвульсиями глумливые замечания зрителей. Увы, не срослось. Его милость оказался любителем поиграться в правосудие и не позволил егерям тупо прирезать пленённых наёмников своего менее удачливого соседа.

Нужно отметить, что фон Куггеры вообще славились прямо-таки патологическим пристрастием к порядку. Их кредо заключалось в соблюдение законности, правда, трактовали они закон исключительно как личную прихоть, но кто им судья? В этом мире законным признавалось лишь право сильного, а слабым и проигравшим оставалось только сетовать на свою злую долю и смиренно принимать удары судьбы. У грубых наёмников, попавших в жернова баронского правосудия, со смирением явно было не всё благополучно. Их угрюмые лица и злобное ворчание откровенно свидетельствовали о ненависти к участникам затеянного Куггером фарса с судом и позорной казнью профессиональных вояк, словно те были какими-то пошлыми разбойниками.

Впрочем, ради справедливости следует признать, что атмосфера осуждения и уныния, царившая в тюремном амбаре, разделялась не всеми смертниками. Один из пленников отчего-то пребывал в расслабленном, можно даже сказать, приподнятом настроении. На губах этого светловолосого здоровяка играла отрешённая улыбка, а в его небесно-голубых глазах не было даже намёка на отчаяние или злобу. Вит, так звали этого ландскнехта, вообще был странным малым, как бы не от мира сего. Сражался он бесстрашно и весьма умело, но в мирной жизни частенько проявлял такую детскую непосредственность, что приводил своих товарищей по оружию в недоумение.

Начать с того, что Вит не употреблял спиртного, хотя здоровье позволяло ему выпить хоть бочку шнапса без плачевных последствий для организма. В быту он был подчёркнуто неприхотлив, мог запросто не есть и не спать сутками, зато к гигиене относился с религиозным фанатизмом. В любую погоду парень начинал свой день с купания независимо от того, какой температуры была вода. Даже когда поверхность пруда или озера покрывалась льдом, он не ленился поработать топором, чтобы добраться до вожделенной влаги.

Вит ни с кем особо не дружил, однако в общении неизменно проявлял добродушие и подчёркнутую, вроде бы даже естественную вежливость. Но как-то так получалось, что его высказывания частенько граничили не то с глупостью, не то со святотатством, вызывая у собеседников стойкое желание держаться подальше от этого смутьяна. Кстати, в посещении церковной службы сей странный персонаж ни разу замечен не был, что делало его вдвойне подозрительным. Никто не знал, откуда он явился и почему стал наёмником. Не похоже было, чтобы он взялся за оружие ради заработка или с целью кому-то отомстить. Дрался парень хоть и профессионально, но без огонька, словно просто выполнял рутинную работу.

Впрочем, вреда от него не было никакого, зато за ту пару месяцев, что Вит служил в отряде ландскнехтов, жизней своих товарищей он спас немало. Правда, сам он считал свои боевые подвиги чем-то само собой разумеющимся, и ему даже в голову не приходило предъявлять какие-то претензии спасённым или претендовать на особое к себе отношение. Причём было совершенно непонятно, то ли это от бескорыстия, то ли от недалёкого ума. В общем, парень-загадка, которую никому не хотелось разгадывать.

К предстоящей казни Вит отнёсся не просто без трепета или возмущения, а скорее, с радостным возбуждением, как гурман, предвкушающий знакомство с новым экзотическим блюдом. Наверное, будь он в отряде новичком, его товарищи решили бы, что парень просто поехал кукухой от страха, но они не понаслышке знали о его бесстрашии, а потому восприняли очередную причуду странного блаженного мужика как ещё одно свидетельство его неадекватности, и только. Впрочем, это не помешало пленным ландскнехтам отодвинуться от Вита подальше, поскольку смотреть на его радостную физиономию им было противно. Видимо, философское отношение одного из них к перспективе закончить свою жизнь, болтаясь в петле, сбивало остальных с естественного и, кстати, вполне оправданного мизантропского настроя.

Пожалуй, единственным, кто смог бы по достоинству оценить жизненную позицию сего доморощенного философа, был барон, присвоивший себе права безжалостного, но справедливого судьи. Справедливого, естественно, в его собственном представлении. Из казни ландскнехтов своего соседа он устроил настоящее шоу и наслаждался им с самозабвением истинного театрала. Пленников выводили по одному во двор хутора, где стараниями баронских слуг было организовано некое подобие зала суда. В качестве обвинителя выступал командир отряда егерей, а роль судьи герр фон Куггер, естественно, оставил за собой. Защитника не было вовсе, видимо, чтобы без нужды не затягивать процесс. Дознание длилось от силы десять минут, после чего его милость пафосно выносил очередной смертный приговор, который тут же и приводили в исполнение двое дюжих егерей из баронского отряда.

Поскольку никакой альтернативы повешению в меню барона предусмотрено не было, палачи заранее крепили верёвочную петлю на ветке раскидистого дуба, служившего благородному суду чем-то вроде зонтика, защищавшего головы участников сей жестокой расправы не то от палящих лучей солнца, не то от гнева господня. Так что очередная жертва правосудия прямо во время заседания суда имела возможность лицезреть не только качающиеся на ветках дерева тела ранее осуждённых, но и предназначенное конкретно для неё местечко на этой импровизированной виселице. Ну а постановщик сего спектакля получал ни с чем не сравнимое удовольствие понаблюдать за реакцией подневольного актёра на свою садистскую мизансцену. Эдакий мастерский штрих в безупречной постановке.

Вряд ли Вит был таким уж страстным ценителем театрального искусства, тем не менее ему отчего-то не терпелось принять участие в спектакле барона фон Куггера. Видимо, поэтому он специально уселся прямо напротив двери амбара, как бы в первом ряду, чтобы его отправили на казнь одним из первых. Поскольку вокруг нетерпеливого смертника естественным образом организовалось пустое пространство, подручным палачей и выбирать-то особо не было нужды. Но нет, они упорно игнорировали этого странного мужика с его блаженной улыбкой. Крона дуба уже украсилась пятью мёртвыми телами повешенных ландскнехтов, но Вит по какой-то неведомой причине оставался как бы неприкасаемым. Вот и опять двое егерей окинули плотоядным взглядом жавшихся по углам пленников и, обогнув торчавшего на проходе улыбчивого мужика, увели на расправу его менее оптимистично настроенного соседа.

Вит недовольно скривился, но воздержался от того, чтобы вслух комментировать странное поведение баронских слуг. Хотя этот откровенный игнор его и раздражал, но настроения не портил. Судя по тому, как быстро пустел тюремный амбар, Куггеровский конвейер смерти работал споро и слаженно. Так что как бы подручные палачей ни капризничали, но рано или поздно должна была подойти и его очередь поучаствовать в судебном фарсе барона. В конце концов, спешить было совершенно некуда, его милость был настроен весьма решительно, и можно было не опасаться того, что судье вдруг взбредёт в голову помиловать кого-то из пленников.

И всё же Вит немного завидовал тем жертвам баронского правосудия, которым повезло уже закончить свой жизненный путь под раскидистой кроной могучего дуба, и чьи мёртвые тела сейчас мерно раскачивались на ветру, как бы напоминая живущим о том, что всё в этом бренном мире преходяще. Впрочем, ничто не давало повода завистнику усомниться в том, что и для него уже зарезервировано персональное местечко в этой апокалиптической зарисовке, а потому на его губах витала мечтательная улыбка, видимо, в предвкушении того долгожданного момента, когда наконец настанет его очередь покинуть тюремный амбар, чтобы присоединиться к дружной компании казнённых ландскнехтов.

Разумеется, сам по себе банальный сценарий пошлого баронского спектакля был Виту совершенно не интересен. Ничего новаторского или даже просто оригинального в нём не было. Местные юнкеры частенько прикрывали свой беспредел играми в закон. Главная интрига заключалась в том, что должно будет случиться после оглашения обвинительного приговора, когда на шее ещё одного ландскнехта затянется петля, и его душа, освободившаяся от оков бренной плоти, отправится в свой последний полёт прочь из этого мира, оставив ему на память о своём недолгом пребывании лишь мёртвую пустую оболочку.

Любой нормальный человек, наверное, счёл бы подобные суицидальные фантазии либо извращением, либо натуральной шизой, но на самом деле они не были ни тем, ни другим. Дело в том, что Вит вообще не был человеком, он был жителем Аэрии, а потому участвовал в этой Игре не в качестве аватара, а в качестве игрока. Не удивительно, что предстоящее расставание с физическим телом его ни капельки не огорчало, ведь это была всего лишь игровая оболочка, даром что от одного взгляда на сие совершенное творение аэрских учёных даже чемпион в соревнованиях по бодибилдингу, наверное, сдох бы от зависти. Аэры вообще относились к своим телам довольно прагматично и потребительски, в том числе и к родным, а уж игровые оболочки вообще воспринимали как расходный материал.

Для истинного аэра цель погружения в Игру заключалась в получении нового опыта, недоступного в родимой Аэрии, и процесс расставания аэрской души с аватарской оболочкой несомненно был в топе достопримечательностей игровой реальности. Так что интерес Вита к процедуре повешенья был вполне объясним, тем более, что он был в Игре новичком и пока не успел набраться опыта в области аватарских обычаев по умерщвлению соотечественников. Это воплощение в аватарском теле было всего лишь третьим на счету начинающего игрока. Две его предыдущие смерти в Игре оказались настолько быстрыми, что он возвращался в симулятор прежде, чем успевал даже просто осознать, что умер. Это было досадно, поскольку делало Игру какой-то искусственной, лишённой некоторой доли реалистичности.

Зато теперь игроку конкретно повезло, Игра таки сподобилась подарить ему замечательную возможность обогатить свой опыт. Судя по унылым замечаниям обречённых пленников, смерть в петле не была мгновенной, напротив, повешенье вроде бы предоставляло возможность умирающему в полной мере насладиться тем пограничным состоянием, которое отделало жизнь от смерти. В Аэрии получить подобный опыт было невозможно чисто физически, поскольку аэры полностью контролировали процесс своего перевоплощения. Только Игра позволяла расширить горизонт познания в этой таинственной области. Не удивительно, что азартному игроку не терпелось окунуться в сие интригующее приключение, и необходимость дожидаться своей очереди на казнь поднимала в его душе волну недовольства.

– А чего ты ожидал? – вдруг раздался язвительный голос в голове Вита. – Ты же сам их отпугиваешь. Сотри эту дурацкую ухмылку со своей физиономии, тогда, глядишь, тебя сочтут нормальным и повесят вне очереди.

– Ты кто? – игрок озадаченно нахмурился. – Оператор Игры? – выдвинул он ничем не подкреплённую гипотезу. – Чего надо? Я же ничего не нарушил, верно? Казнь ведь не засчитают как самоубийство?

– Это единственное, что тебя беспокоит? – в голосе оператора прозвучала откровенная насмешка. – Вит, скажи честно, ты вообще ознакомился с условиями контракта на Игру, прежде чем его подписывать?

– Моё имя адо́нэ Иви́тард,– возмущённо заявил игрок,– и не какому-то заштатному оператору его коверкать.

– Будь проще, Вит,– оператор и не подумал проявить уважение,– мы же в Игре. К тому же ты пока не игрок, а просто дилетант. К чему этот пафос?

– Да, я недавно в Игре,– вынужден был согласиться Вит,– но, по-моему, обвинять меня в дилетантстве некорректно. Как минимум я уже набрал два балла, причём очень быстро. А когда меня повесят, счёт будет три из сотни.

– Ну точно,– оператор безнадёжно вздохнул,– с условиями контракта ты не знаком. Видишь ли, мой дорогой адонэ Ивитард, для того, чтобы воплощение было засчитано, ты должен прожить в данной игровой оболочке не менее года. Так что ты пока даже не инициировал контракт.

– Года?! – от возмущения Вит едва ни поперхнулся. – Да я собирался за год уже закончить контракт.

– Не аэрского года,– пояснил оператор,– а местного, который короче примерно в сто пятьдесят семь раз. Но ты даже этого не смог. В первом воплощении тебя зарезали на пятый день пребывания в Игре, а во втором – на двадцатый. Нужно отдать тебе должное, на этот раз ты продержался три с половиной месяца, и я уже начал надеяться, что ты справишься. Но нет, ты всё-таки умудрился вляпаться.

– Я не знал о временны́х ограничениях,– в голосе Вита послышалась растерянность. – Чёрт, я же специально пошёл в наёмники, чтобы меня побыстрее убили. Вот ведь лопух.

– Потрясающая безответственность,– посетовал оператор. – Как же можно было так глупо спустить последнюю третью попытку?

– Обидно, конечно,– Вит покаянно склонил голову,– но ничего не поделаешь, вряд ли мне удастся избежать смерти. Придётся начинать всё сначала. Зато я хоть узнаю, что такое смерть аватара. Говорят, в петле умирают не мгновенно и даже не очень быстро.

– Да ты экстремал, как я погляжу,– оператор ехидно захихикал. – Надеюсь, опыт повешенья тебя не разочарует, тем более, что он будет последним. Каждому игроку даётся только три попытки, чтобы инициировать контракт. Когда ты умрёшь в третий раз, то твой контракт будет аннулирован, и ты навсегда потеряешь возможность вернуться в Игру.

– С какой стати? – Вит мгновенно ощетинился как ёж. – Я же подписывал контракт не на три цикла, а на сто.

– Сопровождение игрока – это весьма затратное мероприятие,– равнодушно пояснил оператор. – Нет смысла расходовать ресурсы на тех, у кого всё равно нет шанса задержаться в Игре. Именно поэтому в контракте имеется пункт о трёх попытках.

– Слушай, я же просто не знал,– принялся оправдываться облажавшийся игрок. – Разве нельзя сделать исключение?

– А почему ты об этом не знал? – голос оператора прозвучал спокойно, без нажима, но Виту показалось, что его сейчас макнули в дерьмо. – Лень было прочитать контракт? Или такие мелочи не заслуживают внимания аэра, дослужившегося до звания дици́пула?

– У меня тупо не было времени,– пробурчал Вит. – Мой ментор собирался исключить меня из ордо́нума, и мне нужно было его опередить. Я же не на экскурсию сюда отправился, а для того, чтобы получить место за игровым столом Офи́ра. Такие контракты могут заключать только диципулы и менторы. Если бы меня исключили, никто не позволил бы мне его подписать.

– Для тебя было так важно остаться в круге Офира? – удивлённо поинтересовался оператор. – Но почему? Разве в Аэрии больше нечем заняться?

– Я игрок,– в голосе Вита послышалось ожесточение, словно кто-то собирался оспорить его утверждение. – Офир – это смысл моей жизни.

– Но контракт Офира необратим,– удивление в голосе оператора перешло в откровенное недоумение. – Это только экскурсионный контракт можно прервать по желанию, а контрактник Офира должен идти до конца. Если проиграешь, то останешься в Игре навсегда и будешь перевоплощаться как аватар.

– Риск, конечно, есть,– вынужденно признал Вит,– но я в ордонуме уже семь циклов и знаю правила. Главное – это запрет на самоубийство, верно? Вроде бы только намеренная и добровольная порча игровой оболочки может считаться проигрышем. Ну и с чего бы мне себя убивать? В Игре полно желающих оказать игроку эту услугу, причём бесплатно.

– Знаешь, с твоим пофигизмом аннулирование контракта, наверное, можно считать большой удачей,– оператор скептично хмыкнул. – Считай, что тебе повезло. По крайней мере, у тебя появился шанс вернуться в Аэрию.

– Засунь такое везение себе в задницу,– огрызнулся Вит. – Лучше скажи, что мне теперь делать.

– Хочешь совет? – в голосе оператора прорезались саркастические нотки. – Что ж, изволь. Постарайся расслабить мышцы шеи, когда тебя будут вешать.

– Издеваешься,– обиженно проворчал Вит. – Очень великодушно.

– Вовсе нет,– оператор ничуть не усовестился и даже не смутился,– совет самый что ни на есть прагматичный. Думаю, тебе очень скоро предоставится возможность убедиться в его ценности. Поверь, это только из-за отсутствия игрового опыта повешение кажется тебе увлекательным аттракционом. На самом деле смерть от удушья в петле очень мучительная, так что в твоих же интересах не сопротивляться, чтобы всё закончилось по возможности быстро.

– Ну спасибо,– горько ухмыльнулся Вит,– прям не терпится применить твой бесполезный совет на практике. Ты же понял, что я спрашивал совсем о другом. Как мне остаться в Игре?

– Прости, тут я не в силах тебе помочь,– в голосе оператора послышалось вполне искреннее сочувствие. – Я не могу вмешаться в Игру, а самому тебе из этой передряги, похоже, не выбраться.

– Тогда зачем ты вообще со мной связался? – Вит почувствовал, что его переполняет злость. – Охота постебаться над неудачником?

– Надежда,– меланхолично проворковал оператор. – Мне отчего-то показалось, что ты отличаешься от остальных и сможешь помочь изменить Игру.

– Изменить Игру? – в глазах Вита вспыхнуло запоздалое подозрение. – Но зачем?

– Для тебя эта информация уже неактуальна,– усталый вздох дал понять облажавшемуся игроку, что разговор окончен. – Ты стал мне неинтересен.

– Ты не оператор,– только тут до Вита дошло, что он никогда раньше не слышал, чтобы кто-то из аэров был способен внедряться в сознание игрока, тем более находящегося в Игре. – Кто ты такой на самом деле и как проник в мою голову?

– Да какая уж теперь разница? – посетовал псевдо-оператор. – Всё оказалось напрасно. Прощай, Вит, больше мы не встретимся. Ты вернёшься в Аэрию и забудешь про свою мечту войти в Офир.

Голос исчез, но Вит ещё долго прислушивался к себе, пытаясь уловить его присутствие. Предстоящая казнь, которая всего несколько минут назад казалась ему увлекательным приключением, вдруг превратилась в реальный конец всем мечтам и надеждам. Игрок, конечно, предполагал, что выполнить контракт и получить место за игровым столом Офира будет непросто. Иначе хозяева Игры не давали бы такой возможности неофитам. Но у него и в мыслях не было, что он даже не сумеет инициировать свой контракт из-за какого-то дурацкого пункта, с которым тупо не успел ознакомиться. И ладно бы прокол случился по объективным причинам, так ведь нет, Вит, как последний дебил, специально подставлялся, стараясь побыстрей набрать баллы.

Блаженная улыбка стекла с ошарашенной физиономии игрока, словно её стёрли тряпкой. Вит застыл в ступоре эдаким воплощением отчаяния и тем самым как бы вписался в естественный антураж камеры смертников. Наверное, подручным палачей только это и было нужно, чтобы остановить на нём свой выбор. Дверь амбара распахнулась, двое егерей окинули взглядом оставшихся смертников и не сговариваясь подхватили облажавшегося игрока под мышки. Пленника бесцеремонно выволокли во двор хутора и поставили перед грубо сколоченным столом, за которым восседали члены суда. Вит окинул угрюмым взглядом мизансцену судилища, напоминавшую своей убогостью самодеятельную постановку деревенской театральной труппы, и невольно передёрнул плечами от омерзения.

Вообще-то, сам по себе зал суда выглядел, конечно, жалко, но безобидно. Похоже, в хозяйстве местного хуторянина удалось надыбать только один приличный стул, который и был предоставлен в распоряжение барона. Обвинитель ютился на каком-то колченогом табурете, а двое палачей вообще лежали на травке под дубом в ожидании следующей жертвы. Однако на фоне развешенных на ветках дуба трупов это сборище дилетантов производило довольно зловещее впечатление. Посиневшие лица и вывалившиеся языки казнённых ландскнехтов живо напомнили Виту комментарий псевдо-оператора касательно процедуры умерщвления с помощью петли и заставили усомниться в собственной оценке предстоящего ему приключения.

– Не похоже, чтобы эти парни получили хоть какое-то удовольствие от своего смертного опыта,– мысленно прикинул игрок. – Что-то я тут явно не догоняю.

Богатое воображение аэра тут же нарисовало картинку его собственной торчащей из петли физиономии, обезображенной предсмертной гримасой, и Вита едва ни стошнило. Врождённое чувство прекрасного, присущее каждому коренному жителю Аэрии, было оскорблено самым гнусным образом, и в душе игрока поднялась волна протеста. Нет, так выглядеть после смерти ему не хотелось категорически. Впрочем, мнение пленного ландскнехта об эстетических аспектах повешения никого не интересовало. Обвинитель принялся задавать какие-то никчёмные вопросы, но поскольку в тот момент все силы Вита уходили на то, чтобы хоть как-то урезонить разбушевавшегося в его душе эстета, подсудимый их тупо проигнорировал.

– К чёрту, это просто игровая оболочка,– мысленно укорил эстета рациональный игрок. – Да какая разница, как она будет выглядеть после того, как я её покину? В любом случае у меня не будет шанса лицезреть свою посмертную маску. Да у меня вообще больше не будет шанса когда-нибудь вернуться в Игру,– эта мысль обрушилась на облажавшегося игрока подобно могильной плите, и его горло сжал болезненный спазм, словно удавка уже затянулась на его шее. – Это же мои последние минуты в игровой реальности,– осознание катастрофы было настолько острым, что если бы ни многочисленные зрители, Вит, наверное, завыл бы в голос от бессилия.

Допрос закончился, так толком и не начавшись, и на сцену вылез барон. Пока судья распинался, живописуя как мнимые преступления подсудимого, так и предстоящую ему процедуру отхода в мир иной, Вит успел справиться со своими нервишками и встретил вердикт суда с бесстрастием каменной статуи. Содержание приговора по понятным причинам не отличалось оригинальностью, подсудимого практически на автомате приговорили к повешенью с приведением приговора в исполнение немедленно. Барон с чувством выполненного долга наконец покончил с заключительной речью, снова угнездил свой тощий зад на председательском стуле и дал отмашку палачам.

Судя по равнодушным физиономиям егерей, которых временно назначили на сию почётную должность, дальнейшая процедура была уже отработана ими до автоматизма и не вызывала ничего, кроме скуки. Петлю для очередного приговорённого они приготовили заранее, оставалось только засунуть в неё нужную голову и выбить опору из-под ног. Всё просто и надёжно. Конечно, обречённый бедолага мог в последнюю минуту запаниковать и попытаться вывернуться из рук правосудия, но с ландскнехтами надежда на такое дармовое развлечение была довольно слабой. Эти грубые наёмники вообще не отличались тонкой душевной организацией, и ждать от них чего-то, кроме презрения как к палачам, так и к собственной смерти, не приходилось.

Вот когда на барона накатывала блажь вздёрнуть парочку крестьян или ещё лучше – какую-нибудь ведьму, тогда на долю его егерей перепадало немного веселья. А этот парень, который своей блаженной улыбочкой приводил в замешательство даже своих товарищей, уж точно был совершенно бесперспективным в плане развлеченья. Что ж, прогноз палачей полностью оправдался, улыбчивого ландскнехта даже не пришлось вести к месту казни. Выслушав приговор, Вит не стал дожидаться эскорта и сам подошёл к ветке дуба, с которой свешивалась приготовленная для него петля. Палачам осталось только немного подсобить связанному смертнику занять место на импровизированном эшафоте в виде чурбака для колки дров, да накинуть на его шею удавку.

– Вот и всё,– обречённо констатировал игрок,– сейчас меня повесят, и не видать мне Офира как своих ушей. Наверное, это даже справедливо, что я распрощаюсь со своей мечтой, болтаясь в петле и проклиная свою тупость. И к чёрту идиотские советы этого доброхота,– его глаза сверкнули злостью,– вот специально буду напрягать мышцы шеи, чтобы продлить агонию. Может быть, после такого мазохистского упражнения моё желание вернуться в Игру отпадёт само собой, и будет не так обидно?

Додумать эту мысль Вит не успел, поскольку его сеанс самобичевания был внезапно прерван громким шумом со стороны леса. Треск веток, ломавшихся под тяжестью конских крупов, возвестил о том, что количество не то участников, не то зрителей спектакля барона фон Куггера внезапно увеличилось. Вит ещё успел увидеть, как на лужайку из кустов вылетели первые всадники, но дождаться развязки сего захватывающего действа ему уже было не суждено. Палач выбил опору из-под его ног, и тело Вита рухнуло в пустоту. Петля тут же затянулась на его горле, перекрывая доступ воздуху, и в глазах потемнело.

В первые секунды игрок ещё пытался сохранять хладнокровие, даже задержал дыхание и что есть силы напряг мышцы шеи, но всё было бесполезно. Смерть клещами вцепилась в его горло, и тело повешенного забилось в агонии. Следовало честно признать, что столь вожделенный азартным аэром экстремальный опыт мало чем напоминал забавное приключение. На самом деле этот опыт был настолько шокирующим, что самонадеянный игрок враз позабыл как про свои фрустрации по поводу провала игровой миссии, так и про давешнее намерение сделать своё прощание с Игрой незабываемым. Ему вообще стало не до Игры, осталось только страстное желание наконец умереть, чтобы этот кошмар прекратился.

Глава 1

Офис детективного агентства с оригинальным названием «Скорая помощь» выглядел довольно аскетично, если не сказать, убого. Ничего лишнего, типа цветочков на окнах, картинок на стенах или на крайняк весёленьких обоев. Крашеные блёклой бежевой краской стены, чёрная офисная мебель без намёка на дизайнерские изыски и стеллажи с безликими папками, вот и всё, что представало пред разочарованными взглядами потенциальных клиентов. Единственным объектом, заслуживающим хоть какого-то внимания посетителей, было хозяйское кресло, больше похожее на кресло пилота межгалактического лайнера, чем на элемент офисной мебели. На самом деле причина появления сего чуда эргономичности в безликом офисе была проста как валенок: после ранения у хозяина агентства появились проблемы с позвоночником, и для нормальной работы ему требовалось кресло с ортопедической спинкой.

Нужно сказать, что сам детектив выглядел столь же неубедительно и безлико, как и офис его агентства. Он был довольно молод и при этом отнюдь не отличался какими-то выдающимися физическими данными. Сухопарый невысокий шатен с аккуратной бородкой и стандартной дешёвой стрижкой гораздо больше походил на представителя офисного планктона, нежели на бойца невидимого фронта или опытного расследователя. Тем не менее опыт у него имелся, причём немалый. До того, как выйти в отставку и открыть детективное агентство, Влад был следователем, и на его счету имелось немало раскрытых дел. Два года он даже числился старшим следователем прокуратуры совсем немаленького района, правда, в качестве исполняющего обязанности ушедшей в декретный отпуск начальницы, но кого это волнует.

Влад уволился из органов, аккурат когда раздобревшая на домашних харчах следовательница вернулась на своё рабочее место, но вовсе не потому, что ему сделалось невмоготу служить под началом новоиспечённой мамочки, просто его всё достало. Нет, дело было даже не в том ворохе отчётности, который ежедневно сыпался на голову следователя, просто Влад перестал видеть в своей работе смысл. Уж очень много дел, безупречных с точки зрения следствия, так и не удавалось довести до суда. В результате, откровенные преступники уходили от правосудия, цинично посмеиваясь над беспомощностью слуг закона.

Разумеется, всякая шушера, вроде рядовых исполнителей и мелких жуликов благополучно отправлялась на нары, но богатенькие и влиятельные заказчики преступлений так и оставались неприкасаемыми. Кто-то откупался ещё на стадии досудебного расследования, а те, у кого имелись связи во властных кругах, беззастенчиво пользовались своим влиянием, чтобы закрыть дело. В тех редких случаях, когда избежать суда не получалось, адвокаты, как правило, разваливали обвинение самыми неприглядными методами, типа запугивания или подкупа свидетелей. В общем, сплошное разочарование.

Пуля, которую по чистой случайности словил неугомонный следователь, оказалась очень кстати, чтобы оправдать его уход из органов без скандала и ругани с начальством. В результате, новоиспечённый частный детектив сохранил хорошие отношения с бывшими подчинёнными, чем и пользовался в тех случаях, когда требовалось провести экспертизу или прошерстить базу данных. Впрочем, этих случаев было раз, два и обчёлся. В основном, клиентами его агентства становились ревнивые супруги или обеспокоенные долгим отсутствием родственника обыватели. Ничего более захватывающего, чем поиск пропавшего любовника одной богатенькой дамочки, до сих пор не случилось. Но Влад не унывал, и как вскоре выяснилось, его оптимизм оказался оправданным.

В тот день, когда фортуна наконец улыбнулась потонувшему в бытовухе детективному гению, с самого утра лил дождь, а потому Влад ничуть не удивился тому, что его помощница опоздала на целый час. Хотя добираться до офиса на метро Елизавете было гораздо быстрее и удобнее, она пользовалась личным транспортом и постоянно зависала в пробках. Впрочем, обвинять молодую женщину в легкомыслии было бы, наверное, несправедливо. Подаренная родителями на двадцатилетие дочери новенькая красная хонда никак не могла простаивать в гараже, она настойчиво требовала, чтобы хозяйка непременно села за руль своего транспортного средства и отправилась рассекать по улицам города.

– Привет, опоздавшая,– беззлобно поприветствовал помощницу Влад,– могла бы хоть в дождь не выгуливать свою «красненькую». И охота тебе торчать в пробках?

– Торчать в офисе ничуть не веселей,– Елизавета привычно отбрила зануду и отправилась на кухню варить кофе своему боссу.

Нужно сказать, что отношения между членами команды «Скорой помощи» регламентировались формальной субординацией не особо строго. Дело в том, что Елизавета не была наёмным работником, она являлась помощницей детектива не по трудовому кодексу, а буквально. Девушка совершенно безвозмездно взялась помочь Владу раскрутиться во время своих каникул. Впрочем, это вовсе не был акт невиданного альтруизма со стороны сей юной особы. Во-первых, студентке пятого курса юридического ВУЗа требовалась практика, а во-вторых, они с Владом были кузенами. Так что работу Елизаветы в агентстве можно было трактовать как родственную поддержку, которую начинающий предприниматель и принял с благодарностью и энтузиазмом.

Со стороны кухни потянуло сногсшибательным ароматом кофе и ещё каких-то восточных специй, которые помощница детектива использовала для приготовления своего фирменного нектара бодрости, и на губах Влада заиграла довольная улыбка. Эту капризную барышню стоило нанять на работу уже за одно умение варить кофе. До сих пор не нашлось ни одного клиента, которого талант детективной баристы не сразил бы наповал. А сам детектив вообще давно начал подозревать, что, помимо джезвы и горячего песка, его кузина пользуется какими-то магическими ритуалами.

Облако волшебных ароматов стремительно распространилось по офису, заползая даже в самые тёмные уголки, вроде подсобки, и Влад зажмурился в предвкушении очередного гурманского экстаза, когда крохотная чашечка с божественной амброзией окажется на его столе. Увы, его розовую, вернее, тёмно-коричневую с пышной пенкой фантазию жёстко обломал настойчивый стук в дверь. Скрипнув зубами с досады, что придётся делить удовольствие с каким-то незнакомцем, детектив стёр дебильную улыбку со своего лица и пригласил потенциального клиента зайти. Впрочем, его досада продлилась недолго, собственно, ровно до тех пор, пока посетитель ни начал излагать приключившуюся с ним таинственную историю.

– Я не понимаю, что произошло,– лысенький, плотно сбитый мужичок затравлено обвёл глазами офис детектива, словно опасался, что из какого-нибудь угла на него набросится чудовище. – Вчера вечером я очнулся на полу лестничной клетки с шишкой на затылке,– клиент снял бейсболку и наклонился, чтобы продемонстрировать пострадавшую область своей гладкой черепушки, на которой действительно красовалась довольно большая лиловая шишка.

– Вас ограбили? – задал очевидный вопрос Влад.

– Нет, как раз наоборот,– в глазах ушибленного мужичка заметалась паника. – Рядом со мной лежал чужой портфель с довольно внушительной суммой денег, а ещё я был одет в очень недешёвую кожаную куртку. Чужую куртку,– обречённо пояснил он. – Но хуже всего то, что я не помню, откуда всё это взялось.

– Амнезия может быть следствием травмы головы,– успокаивающе улыбнулся Влад,– такое случается. Какое последнее событие Вы помните?

– Я вернулся с работы и зашёл к соседу за дрелью,– лоб клиента прочертили глубокие складки. Видимо, после вынужденной отключки воспоминания возвращались в его голову со скрипом. – Но это было три дня назад. Я не помню, что делал всё это время, понимаете? – судорожный вздох ясно дал понять детективу, что бедолага уже близок к истерике. – А вдруг я кого-нибудь ограбил или ввязался в криминал?

– То есть, как Вы оказались на той лестничной площадке, Вы не помните,– констатировал Влад.

– Я даже не представляю, зачем вообще туда пошёл,– клиент уже едва ни плакал. – У нас ведь лифт, мы этой лестницей пользуемся только в экстренных случаях.

Мужчина был в таком душевном раздрае, что детектив начал не без оснований опасаться за его адекватность. Но в этот момент Елизавета внесла поднос с двумя чашечками кофе, и в глазах клиента забрезжила искорка вменяемости. Кофейная магия не подвела, и вскоре подписанный контракт на расследование в ку́пе с солидным авансом были отправлены в сейф, а сам клиент, который, кстати, оказался тёзкой детектива, был отправлен домой дожидаться результатов своих финансовых вложений.

Навести справки о личности Владимира Семёновича Потапенко не составило для бывшего работника правоохранительных органов никакого труда, но полученное досье на клиента мало что прояснило. Зацепиться в нём было совершенно не за что, разве только за удивительный по нынешним временам феномен полного отсутствия в жизни сего закоренелого холостяка хоть чего-то таинственного или просто неординарного. Обычный служащий мелкой страховой конторы, не замеченный ранее ни в каких экстравагантных выходках и живущий на зарплату. Скукотища. Единственным, что заслуживало внимания, был зафиксированный факт беспричинного отсутствия гражданина Потапенко на рабочем месте в те самые три дня, что выпали из его памяти.

По настоянию детектива клиент прошёл медицинское обследование на предмет травмы мозга, но никаких патологий, за исключением странной трёхдневной амнезии, врачу обнаружить так и не удалось. У Владимира Семёновича даже не было сотрясения, просто небольшая шишка на затылке, скорее всего, полученная при падении. По мнению эскулапа, такая незначительная травма никак не могла вызвать не то что потерю памяти, а даже обморок. Однако и то, и другое всё же имело место, что ясно говорило о воздействии какого-то иного, пока неясного фактора. Естественно, Влад сразу заподозрил воздействие наркотического вещества и послал клиента на анализ крови. Увы, и эта ниточка никуда не привела, организм гражданина Потапенко оказался чист как стёклышко.

Попытка выяснить, как клиент провёл выпавшие из его памяти три дня, увы, закончилась полным фиаско. Изучение криминальных сводок показало, что, если не считать прогула, ничего предосудительного Владимир Семёнович не совершил. Откуда взялись деньги и дорогие шмотки, так и осталось загадкой. Надежда на соседа тоже не оправдалась. Тот спокойно подтвердил, что действительно одолжил дрель «Семёнычу» три дня назад и с тех пор его не видел. Поскольку в квартире гражданина Потапенко не удалось отыскать ни одной свежей дырки, можно было сделать вывод, что тот либо не успел воспользоваться соседским инструментом, либо воспользовался, но вне квартиры.

– А Вы слышали, как Ваш сосед сверлит? – на всякий случай уточнил у владельца дрели Влад.

И вот тут забрезжили первые признаки аномальной реакции. В глазах соседа вдруг появилось какое-то странное выражение: не то испуг, не то злость, а всё его тело сжалось подобно пружине, готовой распрямиться и снести излишне любопытного следователя. Впрочем, сцена замешательства длилась всего мгновение, а потом маска равнодушной вежливости снова заняла место хищного оскала.

– Была нужда прислушиваться,– сосед очень правдоподобно удивился. – Да у нас с Семёнычем вообще нет общих стенок,– пояснил он. – Так я могу получить мою дрель назад?

Влад, естественно, не оставил странную реакцию соседа без внимания и отправился наводить справки. В отличие от белого и пушистого гражданина Потапенко, в биографии Петра Гавриловича Стешина таки имелись интересные детали, за которые можно было зацепиться. Во-первых, он был довольно состоятельным человеком, хотя трудился всего лишь завскладом в какой-то логистической конторе. Во-вторых, у него имелась семья. Правда, с женой они состояли в разводе, но дочь папочку регулярно навещала и вроде бы даже иногда жила в его квартире. Вот с разговора с этой дочерью по имени Ирма и началось уже полноценное расследование.

– Мама мне не верит,– девушка обиженно надула губки,– считает, что я всё выдумываю. А у вас в агентстве варят просто замечательный кофе,– она беззастенчиво скосила глазки на свою опустевшую чашку.

– Елизавета, тебя не затруднит сварить ещё кофе? – Влад заискивающе улыбнулся своей помощнице и тут же снова переключился на дознание. – Что именно показалось Вам странным?

– Вчера папа меня буквально выставил из дома,– в глазах Ирмы появилось недоумение. – Раньше он всегда был рад, когда я оставалась на ночь, а тут заявил, что у него срочные дела, и я буду ему мешать. Так и сказал – «мешать»,– возмущённо прошипела обиженная дочь. – Это в десять вечера, представляете?

– Может быть, у него действительно было какое-то дело,– Влад специально состроил самую невинную гримасу из своего лицедейского арсенала, чтобы вызвать очередную волну возмущения свидетельницы. На эмоциях та могла выболтать гораздо больше, чем сама хотела. – А Вы не допускаете, что у него было назначено свидание с женщиной?

– Ну и что,– ожидаемо вспылила Ирма. – Раньше он меня не стеснялся, даже специально знакомил со своими подругами, мол, смотрите, какая у меня взрослая дочь. Нет, никакая баба к нему не приходила,– отрезала девушка,– это он сам ушёл из дома.

– Вы за ним следили? – уточнил детектив, заранее предвкушая какую-то страшную тайну.

– А если и так,– глаза Ирмы вызывающе сверкнули. – Не понравилось мне его состояние, вот и решила выяснить, в чём дело.

– И в чём? – Влад весь превратился в слух, поскольку расследование начало принимать интересный поворот.

– В том-то и дело, что ничего не было,– посетовала девушка,– только зря мёрзла. Папа вышел во двор и уселся на скамейку напротив подъезда. Просто сидел и смотрел, кто входит и выходит, а потом вернулся домой.

Сообщение было разочаровывающим, однако Влад и не подумал сразу сдаться. Профессиональный следователь интуитивно уловил странность в поведении подозреваемого невесть в чём гражданина Стешина и принялся раскручивать свидетельницу.

– А Вы случайно не заметили, кто вышел из подъезда или, наоборот, в него вошёл перед тем, как Ваш отец покинул свой наблюдательный пост? – с нарочитой небрежностью поинтересовался детектив. – Может быть, он не просто наблюдал за подъездом, а ждал кого-то конкретного?

– Точно,– Ирма досадливо поморщилась,– папа ждал того мужчину в длинном плаще. Высокий такой бугай, явно не вылазит из качалки.

– Длинный плащ? – глаза детектива хищно блеснули. Уж он-то по опыту знал, зачем преступники надевали плащи, когда шли на дело. Под такой бесформенной одеждой можно было легко спрятать орудие преступления. – А что ещё Вы запомнили? – принялся давить дознаватель. – Возраст, цвет волос, черты лица, особые приметы?

– Темно же было,– Ирма огорчённо вздохнула. – Не старый, это точно, двигался, знаете, так легко, словно хищный зверь. Да, волосы точно светлые,– припомнила она,– почти белые, но не седые. Я сама хотела покраситься в такой цвет, потому и запомнила. А вот лица я не разглядела.

Наверное, при столь скудных данных шанс на то, чтобы разыскать описанного Ирмой мужчину, был не сильно отличен от нуля, да и неясно, имел ли тот блондин хоть какое-то касательство к странным обстоятельствам амнезии клиента, но Влад вдруг напрягся, как ищейка, почуявшая след зверя. Такое с ним случалось и раньше, у него вообще была чуйка на криминал. Не удивительно, что прямо с утра детектив запасся бутербродами и занял место на той самой скамейке напротив подъезда, где папочка Ирмы давеча организовал свой наблюдательный пост. Увы, практически сутки наблюдений не принесли старательному шпиону ничего, кроме насморка. Зато уже на следующее утро события начали развиваться с интригующей стремительностью.

Звонок Ирмы застал Влада ещё в постели. Детектив прекратил слежку за подъездом своего клиента, когда уже начало светать, и надеялся отоспаться на следующий день, но обстоятельства сложились не в пользу его планов по восстановлению подорванного шпионской работой здоровья. Девушка была в таком истеричном состоянии, что из её воплей Влад даже не сразу вычленил полезную инфу. А инфа на поверку оказалась прямо-таки убойной. Оказывается, этой ночью в папочку нервной барышни стреляли. К счастью, ничего особо фатального с Петром Гавриловичем не приключилось. Пострадало в основном его самолюбие, а рана была пустяковая. Неизвестный прострелил ему ляжку, не задев никаких жизненно важных сосудов. Тем не менее крови раненый потерял немало, поскольку ночь он провёл в бессознательном состоянии и поднял крик только рано утром, когда очухался.

И всё же самым подозрительным был даже не сам факт покушения, а место, где оно состоялось. Как выяснилось из разговора с Ирмой, её подстреленного родителя обнаружили аккурат рядышком с офисом детективного агентства «Скорая помощь». Последнее обстоятельство вызвало у Влада не просто раздражение, а прямо-таки иррациональную, какую-то почти детскую обиду. Выходило, что пока он отмораживал свой зад у дома подозреваемого, тот устроил диверсионный рейд в его собственный офис. Не иначе как собирался выведать, что удалось нарыть детективу. Правда, пока оставалось неясным, кто и с какой целью обломал планы коварного Петра Гавриловича, да ещё столь варварским способом.

– Ваш отец узнал того, кто в него стрелял? – живо поинтересовался обиженный судьбой детектив.

– Нет,– Ирма жалобно всхлипнула,– папа ничего не помнит, даже того, как вообще оказался в том районе. Полиция считает, что он покрывает преступника, но это неправда. Пожалуйста, помогите,– в голосе Ирмы послышались совсем уже истеричные нотки.

– Неожиданно,– Влад мысленно поздравил себя с интересным развитием сценария сего запутанного дела. – Второй случай амнезии в одном и том же доме, причём у соседей по лестничной площадке. Это что, такая странная эпидемия забывчивости или просто симуляция? Мог ли гражданин Стешин, узнав об обращении его соседа в детективное агентство, прикинуться второй жертвой загадочного насильника? – задал себе вопрос детектив и вынужден был признать полную несостоятельность данной версии.

Лицедею точно не было нужды прибегать к членовредительству, гораздо проще было организовать себе шишку на голове. Так ведь было бы даже проще объяснить потерю памяти. А если это не была симуляция, то выходило, что кто-то реально защищал офис детектива от проникновения диверсанта. По другому это нелепое нападение было никак не объяснить.

– Сдаётся мне, вечер не будет томным,– Влад плотоядно ухмыльнулся и отправился в ванную принять контрастный душ, чтобы подстегнуть мыслительную активность своего утомлённого бессонной ночью организма. – Будем надеяться, что лишняя дырка в теле развяжет язык подраненному гражданину Стешину.

Увы, надежды детектива на испуг в качестве средства, стимулирующего повышенную разговорчивость, оказались несостоятельными. И дело было вовсе не в том, что Петр Гаврилович якобы обладал упёртым характером. Как раз наоборот, в процессе допроса сей крепкий с виду мужик вообще вёл себя как истеричная барышня, что было совсем не похоже на его хладнокровное поведение всего пару дней назад. Бедолагу буквально трясло, несмотря на успокоительное, которое ему вкололи в больнице, он заикался и бубнил что-то невнятное. И всё же Владу удалось вытащить главное из его бессвязного рассказа, и это главное детектива откровенно озадачило. Оказывается, гражданин Стешин не помнил не только нападения, а вообще последние три дня своей жизни, в том числе и визит в свою квартиру частного детектива.

Глава 2

Резкая боль в горле, выдернувшая сознание Вита из небытия, оказалась весьма шокирующим откровением для игрока, вроде бы уже покинувшего свою игровую оболочку. Память услужливо вернула его к тому моменту, когда после мучительной агонии повешенный наконец провалился в чёрное ничто. Вит даже помнил, какое неимоверное облегчение он испытал, когда его сознание начало стремительно меркнуть. По идее, после смерти в Игре у игрока просто по определению не могло ничего болеть, ведь петля, отправившая его на перевоплощение, затянулась на горле его игровой оболочки, а не настоящего аэрского тела. Это самое тело пребывало в полной безопасности в симуляторе его родного мира, причём даже не в виде бесчувственной тушки, а в виде цифровой копии. Чему там болеть?

– Значит, я не умер,– уныло констатировал Вит.

Теоретически, эта воодушевляющая мысль должна была бы вызвать прилив энтузиазма у игрока, уже вроде бы успевшего распроститься со своей карьерой, но отчего-то не вызвала. Напротив, перспектива вернуться в эту дикую локацию Игры, где людей развешивали на ветках деревьев как ярмарочные украшения, вызвала у него отвращение. Похоже, полученный опыт в качестве одного из таких украшений оказался для нежной аэрской психики слишком травмирующим. Впрочем, это была лишь минутная слабость. Просто вернувшийся чудесным образом с того света счастливчик пока ещё туго соображал и не мог по достоинству оценить, как ему повезло.

– Да какое, к чёрту, везение,– оборвал свой эйфорический транс Вит. – Ничего ещё не кончилось, просто кто-то очень вовремя перерезал верёвку, на которой меня повесили. Точно, я ведь больше не болтаюсь в петле, а лежу на какой-то твёрдой поверхности. Возможно, меня спасли те всадники, которых я видел перед тем, как у меня из-под ног выбили опору,– принялся рассуждать счастливчик, но тут же оборвал свои отвлечённые размышления. – Да какая разница, потом разберусь, если выживу. Судя по всему, это пока под вопросом. Горло горит так, словно я глотнул серной кислоты, да и дышу я с трудом. Значит, петлю с моей шеи никто не удосужились снять, видимо, сочли мертвецом. Не факт, что это плохо, но от верёвки всё же нужно избавиться. Вот только как же мне это сделать со связанными за спиной руками?

Как только мысль Вита коснулась прагматичных аспектов его бытия, хладнокровие и способность к рациональному мышлению вернулись как по мановению волшебной палочки. И первое, что осознал игрок, снова став собой, была полная тишина. Элементарная логика подсказывала, что если бы он лежал под тем дубом, который слуги барона фон Куггера использовали в качестве виселицы, то ни о какой тишине не могло даже идти речи. Шум ветра в густой кроне дерева, словно музыкальный фон, сопровождал Вита всё время его недолгого участия в спектакле барона, начиная с того момента, когда его только вывели из амбара, и до последних секунд, пока он ещё находился в сознании. Даже когда его тело уже отплясывало в петле последние па своего танца со смертью, Вит всё ещё слышал эту навязчивую мелодию ветра. Но сейчас не было даже намёка на какие-либо звуки.

– Ну и куда меня занесло? – игрок осторожно приоткрыл глаза, но ничего толком не увидел, поскольку вокруг было темно. – Наверное, уже наступила ночь,– выдвинул он очевидную гипотезу. – Это сколько ж времени я провалялся без сознания? Нужно срочно избавиться от петли, пока снова ни отключился.

Рук Вит не чувствовал, что было и не удивительно, учитывая то, как долго его кисти были стянуты верёвкой. Но что-то делать всё-таки было надо. Не дожидаться же, пока кто-нибудь заметит, что покойничек ожил. А вдруг этот наблюдательный персонаж решит, что мёртвым не место среди живых, и исправит сие досадное недоразумение какими-нибудь подручными средствами. Сейчас Вит не смог бы себя защитить даже теоретически. Игрок безнадёжно вздохнул и попробовал пошевелить рукой. Каково же было удивление воскресшего покойника, когда он обнаружил, что его руки свободны и даже подчиняются воле хозяина. Вит осторожно поднёс правую руку к своему многострадальному горлу, но вместо шершавой верёвки, его пальцы нащупали мягкую и влажную тряпицу.

– Не тронь,– раздался прямо над его ухом скрипучий старческий голос. Вспыхнул слабенький огонёк, вырывая из темноты убогий интерьер типичной деревенской халупы, и в поле зрения Вита вплыла какая-то безобразная косматая рожа. – И не пытайся пока говорить,– ворчливо прошамкала рожа беззубым ртом,– всё одно не выйдет, только хуже сделаешь. Ты лучше это, попробуй подняться,– предложил хозяин рожи. Вит последовал мудрому совету, однако с первой попытки встать не удалось, слабость и головокружение уложили его обратно. – Да не спеши, полегоньку,– попенял ему советчик,– Ты ж, почитай, с того свету вернулся, обвыкнись маленько.

Вторая попытка закончилась более удачно, и вскоре Вит уже сидел на грубо сколоченной лавке около кособокого стола и с неуместной брезгливостью разглядывал потемневшие от времени стены и торчавшие из крыши клочки соломы. Косматая рожа на поверку оказалась вполне благообразным дедком, нацепившим на голову козью шапку, видимо, чтобы не простудиться во сне. Предосторожность, кстати, была совсем не лишней. В помещении халупы стоял натуральный дубак, а из многочисленных щелей сквозило так, словно стен не было вовсе. Дед деловито развёл огонь в полуразвалившемся очаге и подвесил на крюк закопчённый котелок с каким-то пахучим варевом. Вскоре в халупе сделалось теплее, зато стало нечем дышать, поскольку пар, поднимавшийся над котелком, наполнил убогую комнатушку непередаваемым зловонием.

– Не кривись,– прикрикнул на своего гостя хозяин,– то корень акоросицы. Вонь от него знатная, зато для горла самая польза. Али хошь остаться немым? – Вит попытался ответить, но его травмированные голосовые связки отказались работать. – До утра даже не пытайся,– остановил его самопальный доктор. – На-ка, выпей,– он плеснул вонючего отвара в подозрительного вида глиняную кружку и протянул пациенту.

Зелье оказалось на редкость противным, но Вит покорно влил в себя всю дозу, поскольку потерять голос ему совсем не улыбалось. Рот обожгло жуткой горечью, зато боль в горле немного отпустила. После лечебных процедур доктора потянуло поговорить.

– Небось, уже готовился предстать пред нашим господом, вояка? – дед саркастично ухмыльнулся. – Извиняй, видать, не пришёл пока твой час держать ответ за грехи, да жариться в аду. Греши дальше.

Вит ответил доморощенному философу не менее саркастичной гримасой и демонстративно обвёл взглядом антураж его жалкого жилища, как бы намекая на то, что неплохо было бы разбавить его религиозные метафоры небольшой дозой фактологии.

– Тебе, должно быть, невдомёк, как ты очутился в моём доме,– догадался дед. – Ну так это я тебя притащил. Нашёл повешенного с верёвкой на шее, думал мертвяк, ну и забрал. Чего добру пропадать. А когда петельку-то снял, тут твоя синюшная рожа и порозовела. Задышал, стал быть.

Вит уже было раскрыл рот, чтобы разразиться наводящими вопросами, но вовремя сообразил, что извлечь какие-либо членораздельные звуки из своего горла после его тесного знакомства с петлёй не стоило даже пытаться. К счастью, дед и сам понял, что его рассказ требует пояснений.

– А чего ты дивишься? – рассказчик вдруг насупился, словно кто-то его обвинял. – От мертвяков тоже польза имеется, особливо, от повешенных. Одна только верёвка чего стоит. Самое верное средство от боли в спине. Я ить старый совсем, кости частенько ломит, да и продать можно за хорошую цену. Вот только зря я надрывался, тащил тебя, бугая, через барсучью лощину. Живой ты оказался, так что от твоей верёвки пользы не будет. Надо было брать висельника, что ещё болтался в петле,– дед досадливо поморщился. – Да где мне, старому, лазить по деревьям. Подобрал того, который валялся на земле. Вот и остался ни с чем.

Рассказ огорчённого своим косяком добытчика стрёмных артефактов вызвал у Вита приступ нервного смеха. Судя по всему, этот благообразный с виду дедок не собирался ограничить своё мародёрство верёвкой повешенного, наверняка, планировал снять с мертвеца одежду и обувь, и это ещё в лучшем случае. Отчего-то Вит даже не сомневался в том, что и некоторым частям его тела тоже нашлось бы медицинское или иное применение в хозяйстве рачительного мародёра. Судя по тому, с каким вожделением тот поглядывал на его пах, гениталии повешенных, видимо, пользовались неплохим спросом у местных знахарей и колдунов. Ну и чего ж тогда просто не добил пребывавшего в отключке мужика? Или это уже не комильфо?

– Зря ты на меня так пялишься,– похоже, недоумение, написанное на лице Вита, было настолько откровенным, что дед решил внести ясность в своё повествование. – Я ить не изверг какой, шоб отымать дарованное господом. Мне ж скоро ответ перед ним держать, зачем брать лишний грех на душу? Вот ежели б ты сам окочурился,– мечтательно вздохнул мародёр,– тогда другое дело, отрезал бы кой-чего. Жить-то как-то надо.

От детской непосредственности этого чёрного трансплантолога Вита натурально замутило. Судя по всему, дед до последнего не терял надежды, что переживший каким-то чудом повешенье мужик всё-таки отдаст концы, и тогда можно будет с чистой совестью выпотрошить труп. Наверное, именно поэтому не бросил бесчувственного висельника в какой-нибудь канаве, а притащил домой. Но теперь, когда стало ясно, что его надежды не оправдались, из ценного трофея Вит моментально превратился в обузу, если ни в угрозу. Видимо, дед понял, какие мысли сейчас бродили в голове его гостя, и счёл необходимым прояснить их отношения.

– Притворяться святым не стану,– мрачно пробурчал он,– не собирался я тебя спасать. Так уж получилось. Выходит, ничего ты мне не должо́н. Отоспишься, и ступай себе на все четыре стороны.

На том эта откровенная беседа и закончилась. Вита начало резко клонить в сон, видимо, настой, которым его попотчевал самопальный лекарь, содержал какие-то седативные компоненты. Наутро несостоявшийся мертвец проснулся уже бодрым как огурец, только говорить пока не мог. Зато горло болело гораздо слабее, а давешняя слабость сменилась приливом энергии. Настроение Вита сразу взлетело к небесам, всё-таки аэрская психика оказалась сильнее стресса. Вчерашние события хоть и не забылись, но как бы утратили свой драматизм. Ну повесили, ну поболтался немного в петле, с кем не бывает. Для этой дикой локации всё вообще в порядке вещей. Зато остался в Игре, а вдобавок получил потрясающий опыт, который по-другому всё равно было никак не обрести. Можно сказать, прошёлся по самому краю.

Деда дома не было, и Вит не стал его дожидаться. В конце концов, отблагодарить своего невольного спасителя ему всё равно было нечем, да тот и не ждал благодарности. Первым делом по своему обыкновению игрок отправился на поиски какого-нибудь водоёма, чтобы привести свою игровую оболочку в соответствие с самому себе установленными нормами гигиены, а заодно смыть неприятные воспоминания прошлого дня. Небольшая речка обнаружилась сразу за околицей деревни. Вит забурился в кусты ракитника, росшие по её берегам, стянул с себя всю одежду и голышом занырнул в прохладную водичку. После водных процедур он занялся стиркой, а потом, разложив свои вещи на солнышке для просушки, принялся прикидывать, что делать дальше.

Поначалу свободный как птичка игрок вовсе не собирался возвращаться на место казни, но ноги сами понесли его к тому одинокому хутору, который, по идее, должен был стать последней туристической достопримечательностью его путешествия в Игру. Однако не стал, и это было странно. Ведь даже если предположить, что кто-то перерезал верёвку до того, как душа аэра покинула его игровую оболочку, то это никак не объясняло, почему он не умер от удушья уже на земле. Петля ведь оставалась затянутой. До того момента, как старый мародёр освободил шею повешенного от верёвки, должно было пройти никак не меньше часа, а то и нескольких. Как же он всё это время дышал?

Подсознательно Вит надеялся, что обследование места казни поможет ему разгадать секрет своей необъяснимой живучести. Наверняка, он был не единственным выжившим, ведь когда его увели на расправу, в амбаре оставалось ещё пятеро его товарищей. Да и обитатели хутора тоже могли что-то знать. Как минимум, они должны были видеть тех всадников, которые вылетели из леса прямо перед тем, как Вит повис в петле между небом и землёй. Ему-то по понятным причинам уже было не до того, чтобы разглядывать налётчиков, но остальные ведь не были заняты прощанием со своей бренной плотью и вполне могли заметить что-то интересное, например, что стало с телом ландскнехта, которого казнили последним.

Увы, тут Вита ждало горькое разочарование. Нет, тот дуб, на котором его повесили, он нашёл без труда, вот только обследование места казни не только не внесло ясности, а даже наоборот, окончательно запутало непутёвого детектива. Собственно, это могучее дерево оказалось единственным, что не претерпело никаких изменений со вчерашнего дня, если не считать того, что его крону больше не украшали мёртвые тела. А вот остальная картинка изменилась до неузнаваемости. На хуторе явно шло нехилое сражение, о чём свидетельствовали изрубленные в капусту трупы егерей, разбросанные в хаотичном порядке по лужайке перед дубом. А вот тел своих казнённых товарищей Вит не обнаружил. Похоже, повешенных растащили ушлые конкуренты деда по охоте за артефактами.

Вит приблизился к давешнему залу суда, и от открывшейся его взору кошмарной картинки его едва ни стошнило. Барон в залитом кровью мундире по-прежнему красовался на своём председательском стуле, словно даже после смерти остался верен страсти к театральным постановкам. Правда, теперь в его величественном облике не хватало одной маленькой, но существенной детали, а именно головы. Отделённую от туловища недостающую деталь кто-то аккуратно насадил на пику, а саму пику вложил в руки отставного театрала. Видать, среди тех всадников тоже имелись почитатели Мельпомены.

Выглядела эта гротескная инсталляция жутковато, особенно, с учётом того, что всё вокруг было залито кровью. Это однозначно свидетельствовало о том, что палачи обезглавили не труп, а ещё живого человека. Что ж, можно было только порадоваться за барона, ему, по крайней мере, не пришлось агонизировать в петле, как тем ландскнехтам, которых он приговорил. Участь остальных участников живодёрского спектакля герра фон Куггера пока оставалась неясной. Обвинителя и палачей отчего-то не удостоили чести стать частью кровавой мизансцены с участием его милости, а среди порубленных тел егерей Вит их не обнаружил.

Впрочем, эти персонажи были не единственными, кого не хватало в антураже давешнего зала суда. На самом деле отряд баронских егерей насчитывал никак не меньше трёх, дюжин, а количество мертвецов не превышало двадцати человек. Отчего-то выжившим не пришло в голову похоронить тела своих павших товарищей. Останки баронских слуг бросили там, где их застала смерть на радость местному зверью, что откровенно противоречило аватарским обычаям данной локации. Вит озадаченно заозирался в поисках хоть кого-то живого, кто мог бы прояснить сие недоразумение, и только тут заметил ещё одно шокирующее изменение в декорациях баронского спектакля, по сравнению с которым отсутствие массовки можно было вообще не брать в расчёт. Амбар, превращённый стараниями егерей в камеру смертников, сгорел дотла.

Похоже, пожар тут случился нехилый, от деревянного строения остался только слой пепла, да небольшое количество ещё дымившихся головешек, вернее, так казалось издалека. Когда Вит подошёл поближе, то жуткая картинка буквально погрузила его сознание в ступор. Нет, то тлели не остатки амбара, а обугленные тела людей. Считать покойников Вит, разумеется, не стал, но всё же сразу подметил, что их было значительно больше пяти. Иными словами, налётчики, расправившиеся с баронским отрядом, сожгли не пленных ландскнехтов, а выживших в схватке егерей. Вит тут же сделал скоропалительный вывод о том, что всадников прислал его наниматель, чтобы спасти своих ландскнехтов от расправы, однако действительность очень быстро обломала его веру в благородство местных юнкеров.

В хозяйском доме, куда игрок отправился, чтобы выяснить судьбу своих товарищей, не нашлось ни одного живого человека, только уже остывшие тела мужчины и девочки лет десяти. Поскольку на таком большом хуторе точно должно было жить гораздо больше народу, можно было с уверенностью заключить, что остальные члены семейства сгорели вместе с егерями. И вряд ли стоило рассчитывать на то, что всадники прикончили детей, но пощадили пленных ландскнехтов. Судя по всему, победители согнали в амбар всех, кто ещё дышал, и сожгли заживо.

– Значит, все мои товарищи погибли,– мысленно подвёл черту увиденному Вит. – Теперь понятно, почему мертвецов не похоронили,– он обречённо покачал головой,– некому было заняться похоронами. Да кто они такие, эти всадники? – он ошарашенно уставился на апокалиптическую сцену давешнего налёта. – И к чему было так зверствовать?

– Похоже на зачистку,– голос псевдо-оператора, прозвучавший в голове игрока, был тих и печален. – Они избавились от всех свидетелей.

– О, давно не слышались,– процедил сквозь зубы Вит. – Свидетелей чего, не подскажешь? По-моему, кровавые разборки в этой локации в порядке вещей. Что им понадобилось скрыть?

– Например, что один из повешенных выжил,– подсказал оператор,– причём вопреки логике и теории вероятности.

– Просто повезло,– Вит насупился, словно его обвинили в мошенничестве, хотя всего несколько минут назад и сам удивлялся своей необъяснимой живучести. – Видимо, кто-то случайно перерезал верёвку, и петля ослабла, но не настолько, чтобы я очнулся.

– Повезло? – оператор иронично хмыкнул. – Да ты хоть представляешь, какова была вероятность твоего чудесного спасения? Если бы тебя повесили парой минут раньше, то ты бы успел умереть, прежде чем какой-то доброхот перерезал верёвку. А если бы это случилось, наоборот, чуть позже, то ты бы ещё дёргался в петле. Тогда тебя бы прирезали или сожгли вместе с остальными. Ты выжил только потому, что тебя приняли за мертвеца и не стали добивать. Прямо-таки фантастическое везение.

– Это был сарказм? – обиженно пробурчал Вит. – То есть ты утверждаешь, что появление всадников не случайно совпало по времени с моей казнью. Я тебя верно понял? Но кому понадобилось так заморачиваться?

– Наверное, тому, кто знал, кем на самом деле является один неприметный ландскнехт,– в голосе оператора послышались зловещие интонации. – Похоже, кто-то в Аэрии очень не хочет, чтобы ты вернулся.

– Да ладно,– Вит криво усмехнулся,– это уже чистой воды паранойя. У меня нет врагов среди аэров.

– Тогда почему твой ментор принял решение выгнать тебя из ордонума? – ехидно поинтересовался оператор. – Чем ты ему так насолил?

– Никакого криминала,– несмотря на уверенное заявление, в голосе Вита явно послышалось сомнение. – Я просто немного перестарался и невольно нарушил его указание. Адонэ Бри́гарт поручил мне спасти от разграбления казну одного города. Там соседям местного герцога не понравилась его политика, и они попёрли на него войной. Объективно, шансов у одиночки против трёх враждебных армий практически не было, так что вывезти казну было и вправду здравым решением.

– Но ты не справился,– уверенно констатировал оператор. – Или не захотел?

– Просто в этом не было необходимости,– Вит обречённо вздохнул,– потому что я выиграл войну. Ну не мог я позволить этим варварам уничтожить наш проект. Мы вложили в него столько сил, обидно было начинать всё сначала. Да, риск был и немалый, но я ведь нашёл стратегическое решение, и оно сработало. Наш герцог разбил своих противников по одному и забрал себе их земли. За что же меня наказывать?

– А это уже интересно,– в голосе оператора послышались азартные нотки. – И в чём же заключалась суть вашего проекта?

– Ничего необычного,– отмахнулся Вит,– стандартное прогрессорство. Подобрали вменяемого наследника, воспитали его в духе гуманизма и относительного бескорыстия, а потом внушили идею о реформах. Вот наш протеже и начал реформировать папочкино наследство в соответствии с идеалами просвещения и свободомыслия. Кстати, у него получилось просто замечательно, народ из соседних земель потёк к нему даже не ручьём, а полноводной рекой. Наверное, можно было заранее предвидеть, что это кончится нападением завистливых соседей, и подстелить соломки. Но ведь всё обошлось.

– А тебе не приходило в голову, что целью вашего прогрессорского проекта было вовсе не процветание отдельно взятого герцогства,– теперь голос оператора был действительно полон сарказма. – Может быть, идея заключалась в том, чтобы продемонстрировать остальному миру, что бывает с теми, кто пытается плыть против течения?

– Нет, это невозможно,– Вит озадаченно нахмурился. – Ты просто не представляешь, сколько сил вложил в этот проект мой ментор. Он даже влез в аватарскую оболочку и под видом учёного философа отправился обучать нашего малолетнего наследника. Хочешь сказать, что он возводил это здание только для того, чтобы его разрушить?

– Возможно, это решение принял не он, а его клан,– подсказал оператор.

– Какой ещё клан?! – Вит возмутился совсем не по-детски. – Нет в Аэрии никаких кланов, их запретили сразу после войны Ставрата. Возможно, где-то в провинции аэры до сих пор сбиваются в подпольные кланы, но в игровой зал Офира допускаются только одиночки.

– Святая наивность,– насмешливо фыркнул оператор. – К твоему сведению, Аэрией, как и прежде, управляют пять кланов, только уже не те, которые схлестнулись с командой Ставрата. Конкретные игроки поменялись, а структура осталась. Что и не удивительно, ведь клановая структура является оптимальной для существ, лишённых семьи, половых отношений и каких бы то ни было иных связей, кроме духовных.

– После войны у нас установилось самоуправление,– попытался оспорить голословное утверждение своего оппонента Вит, но тот даже не стал слушать.

– Можешь мне поверить, в Офире снова заседает Пятёрка,– отрезал всезнайка,– и все значимые решения принимаются коллективно, а текущие дела управляются на уровне каждого клана. Одиночки давно уже ничего не решают. Представляешь, как твоему ментору влетело за твою самоволку? – оператор ехидно захихикал. – Не удивительно, что он поспешил избавиться от смутьяна.

– Но зачем же тогда он помог мне остаться в Игре? – озадаченно пробормотал Вит. – Провалив миссию, я ведь уже не смог бы претендовать на место в Офире.

– Как знать,– в голосе оператора послышались нотки сомнения. – Не исключено, что решение насчёт тебя было принято не им персонально, а его кланом. Если бы ты вернулся, другие кланы могли бы тобой воспользоваться, чтобы получить больше власти. В конце концов, операция, в которой ты так неудачно проявил инициативу, идёт в разрез с официальными установками Офира. Если бы началось формальное расследование, тебя могли бы признать правым, и не факт, что провинившийся клан сумел бы без потерь выйти из этого скандала.

– Значит, мне позволили выжить, чтобы инициировать мой контракт,– мрачно процедил Вит. – Они настолько уверены, что я проиграю и стану аватаром? Но почему они даже не попытались со мной поговорить?

– А разве ты сам пытался объясниться? – попенял бунтовщику оператор. – Мог бы покаяться, попросить прощения. Глядишь, тебя бы помиловали, да ещё и повысили. Всё-таки ты проявил недюжинный талант стратега.

– Не в чем мне каяться,– Вит обиженно поджал губы,– я всё сделал правильно и ни о чём не жалею. Хотят похоронить меня в Игре? – он злорадно усмехнулся. – Пусть попробуют.

– А ты мне нравишься, игрок,– в голосе оператора прозвучало удивление. – Я даже рад, что ты выбрался из той передряги. Возможно, я ещё смогу тебя использовать.

– Хочешь с моей помощью изменить Игру? – Вит сразу напрягся. – Что ты задумал?

– Всему своё время,– охладил его пыл оператор. – Сначала докажи, что способен выжить в Игре без чужой помощи, а может, и вопреки проискам врагов.

– Согласен,– глаза Вита азартно сверкнули,– пока у тебя нет оснований мне доверять. Не сомневайся, я докажу свою состоятельность, и тогда мы потолкуем по-взрослому. Только не надейся, что я буду работать на тебя вслепую. Тебе придётся всё рассказать.

Глава 3

Даже без следовательских навыков Владу было ясно, что дела двух забывчивых соседей нужно объединять в одно, тем более, что Пётр Гаврилович с радостью заключил контракт с детективным агентством на расследование странного покушения на его ляжку. Наконец-то в руки отставному следователю попало по-настоящему интересное расследование, но отчего-то он совершенно не чувствовал себя счастливчиком. В этой истории всё было каким-то ненастоящим, постановочным, что ли. Нападения странного маньяка-гуманиста отчётливо отдавали душком пошлой театральщины. Что дырка в нижней конечности гражданина Стешина, что шишка на лысой башке его соседа не были опасны для жизни и здоровья потерпевших, однако почему-то привели к амнезии.

Если в случае с Владимиром Степановичем потерю памяти ещё можно было худо-бедно списать на не выявленное пока повреждение мозга, то простреленная ляжка имела весьма условную связь с головой и вряд ли могла спровоцировать нарушение мозговой активности. Тогда откуда появилась эта странная забывчивость? Ещё более странными выглядели временны́е характеристики эпидемии амнезии. Двое мужчин словно передавали друг другу этот вирус. Когда один и них вроде бы приходил в себя, другой становился невменяемым. Кстати, очередная передача этой загадочной «эстафетной палочки» случилась сразу после того, как Петра Гавриловича подстрелили, в чём Влад не преминул убедиться лично, когда сразу после больницы отправился навестить соседа пострадавшего.

Вместо добродушной улыбки или на крайняк паники, что было бы ещё хоть как-то объяснимо, детектива встретило откровенное отчуждение, если не сказать, враждебность. Владу даже показалось, что Владимир Семёнович его не узнал, хотя это уже было, пожалуй, слишком смелое предположение. Немного поразмыслив над этой загадкой, детектив решил устроить двум своим клиентам очную ставку в надежде на то, что их странная связь проявит себя в более явной форме. Конечно, это была откровенная провокация, и Влад понимал, что встреча двух носителей этого мистического вируса амнезии может иметь непредвиденные последствия, но не видел другого способа сдвинуть забуксовавшее расследование с мёртвой точки.

В назначенный для очной ставки день на небе светило солнышко, поэтому Елизавета опоздала всего на пятнадцать минут. Она привычно отправилась на кухню колдовать над кофе, но на этот раз её магия дала сбой. Уже через минуту расстроенная барышня вылетела обратно, причитая что-то неразборчивое. Оказывается, у неё закончились какие-то экзотические специи, без которых ритуал приготовления её фирменного колдовского зелья был невозможен. Поскольку до назначенного мероприятия оставалось совсем мало времени, Влад предложил помощнице провернуть свой магический трюк, так сказать, на минималках, но та категорически отказалась жертвовать качеством ради какого-то пошлого расписания.

В результате, детектив остался поджидать гостей в гордом одиночестве, а Елизавета отправилась на охоту за колдовскими ингредиентами. Впрочем, далеко уйти у неё не вышло, потому что судьба устроила беспечной барышне засаду прямо во дворе дома, где в полуподвальном помещении ютился офис детективного агентства. Двор был закрытый, и прежде чем выйти на улицу, Елизавете нужно было пройти сквозь подворотню, а перед этим миновать контейнеры с мусором. Дойдя до помойки, девушка недовольно поморщилась, привычно зажала нос и, стараясь не смотреть в сторону неаппетитных баков, ринулась к тёмному проходу.

Увы, не тут-то было. Аккурат, когда она уже вроде бы миновала неприятное место, за её спиной вдруг раздался какой-то подозрительный треск. Елизавета остановилась и уже начала оборачиваться к источнику непонятного звука, но тут на её незащищённую спину обрушился неожиданный удар. Какой-то тяжёлый, но мягкий предмет буквально снёс лёгкое тело девушки как пушинку и вжал его в стенку рядом с мусорным контейнером. Елизавета вывернула шею, чтобы выяснить, что же это на неё свалилось, и её взгляд буквально утонул в небесно-голубых глазах незнакомого мужчины.

– Осторожно, девушка,– беззлобно попенял Елизавете незнакомец,– Вы разве не услышали выстрела?

– Это был выстрел? – ошарашенная жертва его рыцарского порыва несмело улыбнулась. – Такой тихий?

– Глушитель,– мужчина наконец соизволил разжать руки и выпустить свою жертву, но при этом продолжал перегораживать проход во двор, словно опасался, что нервная барышня запаникует и бросится под пули.

– Меня хотели убить? – от этой мысли Елизавету действительно накрыла запоздалая волна паники, у неё противно задрожали руки, а перед глазами всё поплыло.

– Спокойно, Вы целы,– спаситель, видимо, заметил, что щёчки девушки покрыла синюшная бледность, и счёл необходимым её подбодрить. – Вообще-то, стреляли в меня,– пояснил он,– но Вы могли угодить под шальную пулю. Стрелок из этого альва никакой.

Елизавета немного очухалась и только тут заметила, что с пальцев левой руки незнакомца капает кровь. А когда она подняла взгляд, то увидела, что на рукаве его куртки в районе бицепса красуется аккуратная круглая дырочка.

– Вы ранены,– обомлевшая девушка указала пальчиком на испорченную куртку. – Вам срочно нужно в больницу.

– Пустяки,– беспечно улыбнулся незнакомец. – Я же говорю, он мазила. Вот что, милая, тебе нужно отсюда выбираться,– деловито распорядился он, легко и непринуждённо переходя на ты. – Я отвлеку стрелка, а ты беги в подворотню и вызывай полицию. Справишься?

– А если он Вас убьёт? – в глазах Елизаветы метнулся испуг.

– Вот ещё,– презрительно фыркнул мужчина,– пусть сначала стрелять научится. Давай на счёт три. – Он подвинулся, освобождая проход, и ухватился за крышку бака. – Как только я перегорожу этому ублюдку зону обстрела, беги что есть мочи,– объяснил свою тактику защитник юных дев и принялся считать.

Услышав завершающее «три», Елизавета рванула в спасительную темноту подворотни с такой скоростью, словно за ней черти гнались. За её спиной снова раздался треск выстрела, и девушку обсыпало штукатуркой. На этот раз пуля угодила в арочный свод буквально над её головой. Естественно, беглянка не стала останавливаться, чтобы узнать, чем закончится дуэль стрелка с мусорным баком, и сама уподобившись пуле, вылетела на улицу. Полиции пришлось ждать минут пять от силы, но Елизавете показалось, что время вообще остановилось. За эти пять минут она ещё дважды слышала треск выстрелов, а потом всё стихло.

Прибывшие работники правопорядка оцепили дом и принялись в мегафон зазывать стрелка на переговоры, но тот проигнорировал их призывы. Хотели уже вызвать спецназ, но тут какой-то молоденький лейтенантик самоуверенно заявил, что никакого стрелка и не было вовсе, а девушке всё померещилось. В подтверждение своей версии он самолично отправился на разведку, но вскоре вернулся довольно обескураженный. Стрелок всё же имелся в наличие, по крайней мере, у найденного около одного из подъездов мужчины в руке действительно был пистолет, но сам мужчина пребывал в глубоком обмороке. Если ранее он и стрелял, то сейчас уже был не опасней манекена.

Пока эксперты обследовали двор на предмет следов от пуль, Елизавета вместе с остальными жителями дома и зеваками дожидалась окончания их работы на улице. Она так и не решилась пойти за специями, поскольку была свидетельницей преступления и преисполнилась важности своей персоны для следствия. Вернее, это была как бы официальная версия, а на самом деле Елизавете не терпелось выяснить судьбу своего спасителя. То, что тот до сих пор не вышел на улицу, могло означать только одно: голубоглазый незнакомец всё же недооценил меткость и упёртость стрелка.

Вскоре во двор заехала скорая, и это был плохой знак. Впрочем, скорая была всё же лучше труповозки. Ведь если кому-то требуется медицинская помощь, значит, ещё не всё потеряно. Тем не менее Елизавета сразу погрузилась в уныние, и когда следователь наконец нашёл время для опроса свидетельницы, она уже успела нагнать на себя такой жути, что стала бояться зайти во двор, в котором, судя по всему, нашёл свой конец её беспечный спаситель. Но зайти всё-таки пришлось, поскольку следствию требовалось, чтобы свидетельница на месте показала, как всё было. Едва передвигая ноги от страха и заранее предвкушая кошмарную кровавую сцену убийства, Елизавета обречённо поплелась вслед за посыльным полицейским.

Во дворе копошилось довольно много людей, однако они отчего-то кучковались в основном около одного из подъездов, где медики пытались оказать помощь пострадавшему. Когда Елизавета миновала подворотню, двое санитаров как раз укладывали бесчувственное тело мужчины на носилки. Если честно, девушке было безумно страшно увидеть, что стало с её спасителем, и всё же она решилась украдкой бросить взгляд на его лицо, да так и застыла в ступоре. Это был вовсе не тот голубоглазый незнакомец, который закрыл её от пули своим телом, а гражданин Потапенко собственной персоной.

– Владимир Семёнович ранен? – ошарашенно промямлила Елизавета, неловко пытаясь скрыть свою радость за показной озабоченностью.

– Вы знаете стрелка? – следователь мгновенно встал в стойку. Ему ли было не знать, что проще всего преступления раскрываются по горячим следам.

– Стрелка? – от удивления глаза Елизаветы буквально вылезли на лоб. – Нет, что Вы, Владимир Семёнович не мог ни в кого стрелять. Он наш клиент,– она указала на вывеску агентства,– и во дворе оказался потому, что мы его пригласили на встречу.

– С пистолетом? – следователь саркастично ухмыльнулся. – В ваше агентство все клиенты ходят вооружёнными?

– Вы нашли у него пистолет? – деловито уточнила студентка юридического. – Это ещё не значит, что стрелял наш клиент. Может, пистолет ему подбросили,– выдвинула она смелую версию.

– Не понял,– следователь подозрительно прищурился. – Так Вы что же, не разглядели того, кто в Вас стрелял?

– Я только слышала звуки выстрелов,– бойко пояснила Елизавета, но тут же смутилась. А ведь действительно, о наличии стрелка она узнала не из собственных наблюдений, а всего лишь со слов незнакомого мужчины.

– Что-то Вы темните, барышня,– глаза следователя хищно сверкнули. – Кого Вы вообще видели?

Елизавета уже открыла было рот, чтобы поведать этому въедливому служаке, как её спас от пули голубоглазый незнакомец, и даже начала осматриваться, чтобы указать ему на этого не просто свидетеля происшествия, а непосредственного участника и даже в какой-то мере потерпевшего. Но тут из глубин её памяти словно капля жира на поверхность воды вдруг всплыло странное словечко – альв. Отчего это воспоминание заставило законопослушную гражданку и будущую коллегу следователя попридержать свой энтузиазм в деле помощи следствию, Елизавета, наверное, не смогла бы объяснить даже самой себе, тем не менее именно это слово побудило её прикусить язычок. Впрочем, у свидетельницы имелась и другая, более прозаичная причина, чтобы скрытничать. Дело в том, что раненого незнакомца во дворе отчего-то не оказалось.

– Ну и куда же он мог подеваться? – мысленно задала вопрос мирозданию озадаченная жертва покушения. – И главное, почему скрылся с места преступления? Наверное, у него имеются какие-то проблемы с правоохранительными органами,– сделал она скоропалительный, но довольно логичный вывод. – Может быть, тогда не стоит про него рассказывать? Всё-таки он меня спас.

Следователь всё ещё терпеливо ждал ответа на свой вопрос, но совсем растерявшаяся свидетельница отчего-то молчала, и в глазах служителя закона уже начал разгораться профессиональный огонёк подозрительности. Наверное, не миновать бы Елизавете допроса с пристрастием и обвинения в сокрытии важной для следствия информации, но ситуацию спас виновник всего этого переполоха. Владимир Семёнович, которого уже успели пристегнуть наручниками к каталке, вдруг очнулся и тут же принялся голосить как резаный.

– Давайте, я попробую его успокоить,– Елизавета шустренько воспользовалась временной неразберихой, чтобы как-то замять тот факт, что вопрос следователя так и остался без ответа. Её предложение, хоть и было высказано почти шёпотом, однако всё же достигло ушей арестованного, и из глаз Владимира Семёновича брызнули слёзы.

– Лизонька! – бедолага увидел знакомое лицо и что есть силы рванулся из рук правоохранителей. – Вы же меня знаете. Скажите им, что я тут ни при чём.

– Разберёмся,– хмуро пообещал совсем раскисшему подозреваемому следователь. – Увозите,– он махнул рукой санитарам и снова развернулся к свидетельнице. – А с Вами, гражданочка, мы сейчас пройдём в офис этой вашей «Скорой помощи» и выясним, как тут оказался ваш клиент.

Через пару минут дознаватель уже сидел в клиентском кресле детективного агентства и сверлил взглядом слегка обалдевшего от столь стремительного развития событий Влада. Начало разговора, вернее, довольно жёсткого дознания было отнюдь не дружеским. Следователь отчего-то сразу начал проявлять враждебность к своему бывшему коллеге. Впрочем, такое отношение действующих правоохранителей к бывшим было довольно типично и, как правило, объяснялось презрением государственника к частнику, смешанным с солидной долей зависти подневольного работника к свободному предпринимателю.

К счастью, у детективного агентства «Скорая помощь» имелось надёжное средство для укрощения самых рьяных ненавистников частного бизнеса. Аромат магического кофейного напитка, вскоре разлившийся по офису подобно волне афродизиака, мгновенно разрядил напряжённую обстановку, а первый же глоток колдовского зелья превратил подозрительного слугу закона в преданного союзника частного детектива. Вкусив блаженной амброзии, двое мужчин, которые всего несколько минут назад едва ни перешли от резкого тона к прямым оскорблениям, принялись азартно обсуждать странные покушения на клиентов агентства. Но тут в дверь постучались, и на пороге появился Пётр Гаврилович.

– Извините за опоздание,– пробормотал подраненный клиент,– я пока не научился ходить на костылях, а нога после ранения ещё сильно болит. Вот и пришлось взять такси, но мы попали в пробку прямо около вашего дома. А где Семёныч? – поинтересовался он. – Не дождался? Может, тогда в другой раз?

– Нет уж, проходите к столу,– следователь тут же снова напрягся как взявшая след гончая. – Расскажете нам про Вашего соседа. Значит, Вы тоже оказались жертвой его нападения?

– Так Вы выяснили, кто в меня стрелял? – обрадовался Пётр Гаврилович, но тут же сник. – Не, Володька на такое не способен,– он замотал головой как мельница.

– Отчего же неспособен? – следователь иронично усмехнулся. – Вон, не далее, как полчаса назад, Ваш Володька чуть не пристрелил помощницу детектива. Бедная девушка такого страху натерпелась.

– Я не знаю, кто стрелял,– тут же вспыхнула Елизавета. – Пистолет ничего не доказывает. И вообще, Владимир Семёнович ведь был без сознания. Как он мог стрелять?

– А кто, по-вашему, мог? – следователь так и впился глазами в стушевавшуюся свидетельницу. – Вы ведь ещё кого-то видели, не так ли? – в его голосе явственно прозвучала угроза, и девушка не выдержала давления.

– Тот парень меня спас,– в вызовом заявила она,– но куда он делся, я не знаю.

– Ветка, а с чего ты решила, что стрелял кто-то другой? – Влад задал сей логичный вопрос на автомате и только потом осознал, что влез в разговор явно не вовремя. У него и в мыслях не было подставлять свою кузину, просто следовательская натура сыграла с ним злую шутку.

– У него не было оружия,– бросилась на защиту своего спасителя Елизавета,– и его самого ранили. Посмотрите за мусорными баками, там следы крови.

– А вот за это спасибо,– следователь самодовольно ухмыльнулся. – Сделаем анализ ДНК и выясним, кем является этот Ваш якобы безоружный спаситель. Описать его сможете?

Слушая, как Елизавета с профессиональной скрупулёзностью перечисляет приметы незнакомца, Влад всё больше мрачнел, потому что не опознать в этом портрете того парня, которого видела Ирма, было просто невозможно. Значит, не зря его чуйка так возбудилась, этот белобрысый здоровяк точно был замешан в историю с забывчивыми клиентами по самое не балуйся. Стоило только детективу подумать про странную эпидемию амнезии, как его буквально накрыло новым откровением. Похоже, после стрельбы сие странное заболевание сошло на нет.

Судя по тому, что рассказал следователь о поведении стрелка, тот был не просто напуган, а откровенно в шоке от ситуации, в которой оказался, то есть вёл себя естественно. По идее, вирус забывчивости должен был атаковать соседа Владимира Семёновича, но этого не произошло. Гражданин Стешин явно был совершенно адекватен и ничем не напоминал того враждебного типа, который впервые встретил детектива на пороге своей квартиры. Ну и кому же передалась эта зараза? И тут Владу пришла в голову весьма настораживающая мысль. А что если вирус передался спасителю Елизаветы? Не даром же парень, совершивший, в сущности, героический поступок, вдруг вздумал скрываться от правоохранительных органов.

– Ну и чем это может грозить свидетельнице его стычки с неудачливым киллером? – задал себе вопрос Влад. – Вдруг в состоянии полного неадеквата этот герой вздумает от неё избавиться?

Пока следователь опрашивал Елизавету и Петра Гавриловича, переполошившийся братик принялся строить планы по защите потенциальной жертвы маньяка, заразившегося неизвестным науке вирусом. В своём приступе паники он уже почти собрался запросить включения Елизаветы в программу защиты свидетелей, но вовремя одумался. Во-первых, никаких видимых причин подозревать в агрессии мужчину, буквально закрывшего её от пули своим телом, не имелось. Но главное, Влад сразу понял, как свободолюбивая сестричка отреагирует на его неуместную инициативу. И всё же предпринять меры для защиты Елизаветы было нужно, а потому, когда следователь покончил с фиксированием свидетельских показаний и, пообещав держать детектива в курсе расследования, убрался восвояси, Влад тут же насел на свою помощницу.

– Ветка, давай, ты поживёшь у родителей,– его голос прозвучал заискивающе, поскольку он отлично знал о стремлении своей кузины к независимости. – Или поезжай в отпуск, желательно за границу. Я оплачу билет.

– С какой стати ты хочешь от меня избавиться? – ожидаемо возмутилась помощница детектива. – Я же главный свидетель.

– Именно поэтому,– Влад устало вздохнул. – Не нравится мне что-то твой новый знакомый. Неужели тебе самой он не показался странным?

Где-то с минуту Елизавета задумчиво смотрела в потолок, как бы что-то припоминая, однако рассудительный братик напрасно рассчитывал на благоразумие своей сестрички. В глазах девушки появилось эдакое мечтательное выражение, которое никак не могло быть предвестником рационального решения. И её следующая реплика только усугубила уверенность детектива в том, что сюрпризы в его расследовании пока не закончились.

– Он назвал стрелявшего альвом, и это явно было не имя, потому что он сказал «этот альв»,– озадаченно пробормотала Елизавета, явно думая о чём-то отвлечённом. – А кто такие альвы?

– Да какая разница,– Влад уже откровенно разозлился. Он тут в поте лица пытается спасти жизнь своей кузине, а эта безмозглая курица смакует воспоминания о встрече с маньяком. – Неужели это всё, что показалось тебе странным? – язвительно поинтересовался детектив. – А то, что парень скрылся с места преступления, тебя не насторожило? Ты же будущий следователь, включай мозги.

– Может, он погнался за стрелявшим,– выдвинула предположение помощница детектива. – Ты же не думаешь, что Владимир Семёнович мог в меня стрелять? Успокойся,– она погладила встревоженного начальника по голове,– мне ничего не грозит.

Влад понял, что взывать к рассудку Елизаветы бессмысленно. Беспечная девица совершенно не видела угрозы, исходившей от её спасителя. Возможно, если бы заботливый братик с самого начала посвятил её в свою, прямо скажем, конспирологическую версию с эпидемией амнезии, то сейчас ему было бы гораздо проще убедить сестричку быть осторожной. Увы, Влад упустил свой шанс, убоявшись прослыть в её глазах вздорным фантазёром и потерять авторитет умудрённого опытом детектива. Теперь уже было слишком поздно затевать подобный разговор, поскольку проницательная барышня без сомнения сочтёт его откровения попыткой манипуляции. Так что убеждать её в том, что спасший её парень уже мог стать совсем другой личностью, было совершенно бесполезно.

Поскольку надеяться на помощь правоохранительных органов не приходилось, Влад принялся сам скрытно охранять свою кузину. Три дня он таскался за ней практически сутками напролёт, но так и не заметил ничего подозрительного. А на четвёртый день пришли результаты экспертиз, которые однозначно доказали, что стрелком был гражданин Потапенко В.С. На его руках и одежде были обнаружены следы пороха, и кроме его пальчиков на пистолете не было других отпечатков. А вот кем был белобрысый качок, установить не удалось, поскольку его ДНК не совпала ни с одним из образцов в базе данных полиции.

Во плоти сей таинственный незнакомец так и не объявился, однако само по себе отсутствие данных вроде бы свидетельствовало о том, что на спасителе Елизаветы не висело никакого криминала. Разумеется, это не снимало с него подозрения в неадекватности, которая обычно сопутствовала заражению вирусом забывчивости, но Влад всё равно немного успокоился и перестал преследовать свою сестричку с упорством маньяка. И надо же было такому случиться, чтобы именно тогда на сцене снова появился роковой блондин.

Глава 4

По понятным причинам Вит не питал тёплых чувств к барону и его слугам, но оставить их тела на растерзание падальщикам ему было как-то неловко, что ли. Это было тем более странно, что в Аэрии отношение жителей к своим физическим телам было сравни отношению к одежде. Все аэры давно уже научились контролировать процесс перевоплощения, а потому смерть физического тела не воспринималась ими как катастрофа. Если травма или болезнь были тяжёлыми, то они предпочитали не лечить свои тела, а менять. Более того, зачастую аэры уходили на перевоплощение просто потому, что им хотелось внести нотку новизны в свою жизнь. А некоторые, особо притязательные, вообще проходили специальное обучение, уничтожали свои физические тела и зависали в астрале надолго, если ни навсегда.

Но в Игре смерть была фатальным событием, она полностью стирала память и личность аватаров. Не удивительно, что бедолаги относились к своим телам с религиозным трепетом, и похоронные ритуалы стали частью их духовной культуры. По идее, игроку все эти заморочки должны были быть до лампочки. Более того, Вит сильно сомневался в том, что баронская братия озаботилась бы похоронами повешенных ландскнехтов. Если бы не налёт неизвестных всадников, то эти уроды, наверняка, оставили бы трупы висеть на ветках дуба, а сами свалили искать новых развлечений. Поступить с их телами симметричным образом было бы только справедливо, но Вит отчего-то не смог. Он нашёл какую-то рабочую одежду хозяина хутора, переоделся и весь остаток дня стаскивал трупы в хозяйский дом для огненного погребения. Когда поляна была очищена, солнце уже спряталось за лесом, и стало заметно холодать.

– Ничего, сейчас согреемся,– мысленно подбодрил себя поджигатель, разводя огонь с помощью ещё тлевших углей, найденных в сгоревшем амбаре. – И ведь хоть бы одна сволочь помогла,– посетовал он. – Вот ведь твари ленивые.

Когда дом уже занялся с четырёх сторон, за спиной добровольного похоронного агента вдруг раздалось вежливое покашливание. Оказывается, кто-то наблюдал за его работой. Вит обернулся и сразу заметил стайку девчушек, старшей из которых было лет пятнадцать, а младшая совсем недавно научилась нормально ходить.

– Дядя, зачем ты поджёг дом герра Ли́эма? – худенькая как тростинка девочка вынула пальчик из носа и указала им на занимающийся пожар.

– У Нойманов был самый крепкий дом в округе,– поддержала подружку девчушка постарше,– это все знают.

Вит хотел уже было объяснить малышне, что никто не захочет тут жить после того, как на этом месте убили столько людей, включая и семейство того самого Ноймана, однако его правдорубский порыв остановило вмешательство самой старшей девочки, которую по меркам этой локации, наверное, уже правильней было бы называть девушкой.

– Идите домой,– безапелляционно распорядилась старшая,– и не нужно об этом болтать.

Похоже, среди малышни эта барышня пользовалась непререкаемым авторитетом, никто даже не попытался возразить, не говоря уж о том, чтобы ослушаться. Девчонки подхватили свои юбочки и словно стайка весёлых стрижей полетели в сторону деревни. Но сама старшенькая и не подумала присоединиться к своему эскорту. Она без всякой боязни приблизилась к незнакомому мужику и уселась рядом с ним.

– Нойманов убили, да? – голос её прозвучал тихо и печально, в нём было лишь сочувствие и никакого страха или отвращения. – А детей?

– Всех,– мрачно подтвердил Вит. Он ответил на автомате и только потом сообразил, что уже может говорить. Правда, его голос звучал хрипло и тихо, но вполне разборчиво. Помогла-таки вонючая дедова настойка.

– Так вот почему тётка Белинда сказала, чтобы мы не ходили на хутор,– девушка вздохнула и уставилась на полыхающий дом. – Там, где появляются рейтеры Бешеного, живые редко остаются.

– Так чего ж ты не послушалась? – укорил мятежницу ландскнехт с таким назидательным видом, словно сам был послушным мальчиком.

– Уж больно хотелось посмотреть, что стало с тощим бароном,– на губах девушки вдруг появилась кровожадная ухмылка. – Я бы этого гада убила собственными руками, если б могла. Он сдох наконец?

– Тут вообще живых не осталось,– угрюмо подтвердил Вит. – Твоему барону отрезали голову и насадили её на пику. А за что ты его так не любишь?

– А за что его любить? – девушка презрительно фыркнула. – Злющий он был и людей убивал ни за что. У него, наверное, нутро было гнилое, вот он и вымещал свою злобу на тех, кто не мог ответить. Вечно наловит по округе каких-нибудь бедолаг и развешивает их на ветках дуба. Видать, ему легчало, когда он видел, как другие люди умирают в мученьях. Хорошо ещё, что на этот раз его егерям попались какие-то пришлые наёмники, и этот изверг не тронул никого в деревне.

– Значит, чужих тебе не жалко? – Виту отчего-то стало обидно за себя и своих погибших товарищей.

– Жалко, конечно,– вздохнула девушка,– но они ведь тоже людей убивали. Пусть уж лучше одни убийцы вешают других, чем деревенских,– она повернулась к собеседнику, как бы прося его поддержки, но тут заметила багровую полосу на его горле и испуганно шарахнулась в сторону. – Ты один из повешенных,– едва слышно прошептали побледневшие губы юной поборницы справедливости. Похоже, она приняла своего собеседника не то за неупокоенного призрака, не то за ожившего мертвеца. – Зачем ты вернулся с того света? Хочешь отмстить за свою смерть? Но это же тощий барон приказал тебя повесить, ты должен мстить ему и его людям.

– Так некому уже мстить,– мрачно пробасил Вит, подражая голосу из загробного мира,– всех моих обидчиков убили. Ну и что же мне теперь делать? – он подпустил в свой голос чуток трагизма. – Пока моя смерть не будет отмщена, не видать мне покоя.

– Не трогай нашу деревню, пожалуйста,– девушка была явно напугана, но не сбежала. Очевидно, судьба жителей деревни была для неё более высоким приоритетом по сравнению даже с её собственной жизнью. – Мы найдём для тебя жертву и поможем упокоиться. Ты только потерпи немного.

Эта самоотверженная малышка была так трогательна в своей попытке договориться со злобным призраком, что Вит не выдержал и расхохотался.

– Да шучу я,– поспешил он успокоить бесстрашную защитницу деревни,– никакой я не призрак. А след от верёвки на шее остался оттого, что меня действительно повесили на этом дубе,– он окинул взглядом могучую крону дерева и указал пальцем на одну из ветвей,– вон на той ветке. Но я был последним, кого твой барон приговорил, и меня ещё не успели казнить, когда тут появились всадники. Правда, что случилось потом, я не знаю, потому что уже болтался в петле, пока они тут наводили свои порядки. Наверное, кто-то в суматохе перерезал верёвку и случайно спас мне жизнь.

– Значит, теперь ты будешь жить очень долго,– девушка уверенно кинула в подтверждение своего опрометчивого заявления, чем развеселила аэрского игрока до глубины души. Вот уж чего-чего, а задерживаться в этой дикой локации дольше, чем нужно для инициации контракта, он точно не собирался. – Зря ты сжёг дом,– посетовала прагматичная барышня,– мог бы забрать его себе.

– Ну уж нет,– возмутился Вит,– это не место для жилья, а натуральное кладбище. Ты просто не видела, сколько тут людей погибло.

– Все умирают,– похоже, его юная знакомая была склонна пофилософствовать,– но жить-то тебе где-то надо.

– Только не здесь,– отрезал Вит. – Я на этот дуб даже смотреть без содрогания не могу. Сразу мерещатся болтающиеся на его ветках тела моих товарищей. А этот похоронный шум ветра в его кроне мне, наверное, вообще никогда не забыть. Я ведь под эту музыку очень долго отплясывал в петле.

– Твои товарищи уже в лучшем мире,– девушка миролюбиво улыбнулась,– а ты жив, и должен за это благодарить Создателя. – Вит хотел было высказать сомнение насчёт авторства сего чуда воскрешения, но вовремя прикусил язык. Для девичьих ушек это прозвучало бы как святотатство. – Знаешь, а мне этот дуб тоже не нравится,– задумчиво пробормотала юная проповедница. – Барон ведь сюда часто наведывался, уж больно ветки у дуба удобные, как перекладины виселицы. Кое-кто из деревенских даже разбогател за счёт продажи тел повешенных.

– Да знаю я уже об этом вашем подпольном промысле,– усмехнулся Вит. – Меня один дедок едва не разобрал на части, но на мою удачу, вовремя заметил, что я пока не мертвец.

– Дед Лама́р? – девушка вспыхнула как порох. – Вот ведь старый хрыч, а ещё добреньким прикидывается. Знаешь что,– её глаза азартно сверкнули,– давай сожжём этот дуб, чтобы тут больше никого не убивали.

– Да разве этим убийц остановишь? – горько усмехнулся Вит. – Нет, милая, дерево тут ни при чём. Все эти мерзости делают люди.

– И то верно,– девушка покладисто кивнула. – А куда ты теперь пойдёшь?

– Я пока об этом не думал,– честно признался Вит. – Только вчера мне вообще казалось, что и думать не придётся, потому что мой путь должен был окончиться на ветке этого дуба.

– Ты посиди тут,– девушка живо взяла инициативу в свои ручки,– а я сбегаю, спрошу у тётки Белинды. Может, она согласится пустить тебя на сеновал.

– Мне нечем заплатить за постой,– возразил Вит.

– Тебе? – девушка окинула оценивающим взглядом статную фигуру ландскнехта, и ехидная улыбочка промелькнула лёгкой тенью по губам хитрюги. – Да тётке ещё все бабы в деревне завидовать будут.

Не слушая больше возражений, барышня подхватила свои юбки и помчалась в сторону деревни. Вит остался один под ненавистным дубом, и вдруг на него накатило такое острое чувство одиночества, что хоть волком вой. Давешний кошмар предсмертной агонии, вроде бы благополучно пережитый и уже почти забытый, вдруг вернулся и вырос до небес, норовя раздавить хрупкое сознание игрока. И защититься от этого монстра было совершенно невозможно, только не в этом жестоком мире. Вит даже не сразу сообразил, что в его душе уже пышным цветом расцветает досада на того доброхота, чьё неуместное вмешательство не позволило удавке довести дело до конца. Ну что ему стоило повременить со своим навязчивым альтруизмом ещё пару минут, чтобы позволить душе аэра покинуть мёртвое тело и вернуться домой?

– Посттравматический синдром во всей красе,– прокомментировал душевные стенания игрока псевдо-оператор. – Не бери в голову, Вит, после того, что с тобой случилось, это нормально, особенно, для дилетанта. Зря ты полез в Игру без соответствующей психологической подготовки.

– Пришёл дать ещё один ценный совет? – Вит мгновенно переключился с рефлексии на злую иронию. – Спасибо, не требуется.

– Так-то лучше,– отозвался оператор. – Не пытайся убежать от своих воспоминаний, они тебя всё равно догонят. Просто прими этот опыт и живи с ним дальше. Хотя, я бы на твоём месте сильно призадумался, стоит ли продолжать Игру. Если даже какое-то вульгарное повешенье оказалось для тебя столь травмирующим опытом, то к Игре ты явно пока не готов.

– Тебя бы на моё место,– в голосе Вита сразу зазвучала злость. – Сам бы подёргался в петле, тогда бы и судил насчёт вульгарности.

– Я вовсе не желал тебя обидеть,– принялся оправдываться оператор,– но я знаю Игру намного лучше тебя, а потому могу с уверенностью утверждать, что повешенье сделалось столь популярным в некоторых диких локациях вовсе не потому, что все аватары конченые садисты. Просто это самый дешёвый и лёгкий в исполнении способ умерщвления человеческого тела. Поверь, никто не старался специально тебя помучить, ты так долго агонизировал в петле исключительно из-за собственной глупости.

– Не послушал твоего дебильного совета? – Вит саркастично ухмыльнулся. – Ну извини, как-то было не до того.

– Да я и не рассчитывал на то, что у тебя хватит хладнокровия, чтобы не сопротивляться,– поспешил заверить его оператор,– уж точно не в первый твой опыт подобного рода.

– Вообще-то, я сопротивлялся не от недостатка хладнокровия,– Вит обиженно засопел,– а потому что увидел всадников и решил, что если дам им шанс, то они могут успеть меня спасти. Так и вышло.

– Выходит, недооценил я аэрский рациональный ум,– в голосе оператора прозвучало искреннее удивление. – Что ж, поздравляю, твой расчёт полностью оправдался. Кто бы на самом деле тебя ни спас, но факт остаётся фактом: ты всё ещё в Игре.

– Сомневаешься, что это были те всадники? – Вит озадаченно нахмурился, поскольку и сам сильно сомневался в этой версии, но никаких иных вариантов своего чудесного спасения придумать так и не смог.

– Не люблю строить догадки на ровном месте,– уклончиво ответил оператор. – К тому же я имел ввиду совсем другой твой неразумный поступок, который ты совершил, когда выбрал для Игры такое брутальное и живучее тело. Мне даже интересно, какие у тебя были резоны для подобного выбора.

– Всё тривиально,– Вит небрежно пожал плечами. – Моя специализация в ордонуме – это боевые искусства, так что я планировал применить свои навыки в Игре. А каким, по-твоему, должно быть тело воина?

– Потрясающе! – презрительно фыркнул оператор. – А ты не подумал о том, что с таким телом тебе будет очень сложно выполнить контракт? Твоя игровая оболочка хоть и идентична человеческому телу по структуре, рефлексам и чувствительности, но она всё же искусственная, а потому не подвержена болезням и возрастным изменениям. Никакая так называемая естественная смерть тебе не светит. По идее, ты мог бы вообще жить в Игре вечно.

– Я тут не для того, чтобы развлекаться, как те аэры, которые подписывают экскурсионный контракт,– Вит нарочито ткнул всезнайку в отсутствие логики. – По условиям контракта Офира я должен прожить в Игре ровно сто воплощений и не собираюсь тут задерживаться ни на секунду дольше необходимого. А потому мне нет смысла продлевать свои воплощения за рамки одного местного года.

– Верно,– легко согласился оператор,– и это значит, что тебе придётся раз за разом, долго и нудно избавляться от своей игровой оболочки, причём исключительно насильственными методами и чужими руками. Ну и к чему было усложнять себе эту задачу, выбирая для Игры такое живучее аватарское тело?

– Так ведь год ещё нужно прожить,– в голосе Вита послышалось раздражение,– и гораздо комфортнее делать это в сильном и здоровом теле. А уж найти сотню аватаров, желающих прикончить своего ближнего, я как-нибудь сумею.

– Сотню? – оператор язвительно хмыкнул. – А ничего, что ты уже сподобился два раза умереть, но счёт пока нулевой. Кстати, эти твои пляски в петле тоже следует записать в твой пассив. В конце концов, ты действительно был на волосок от смерти.

– Вот ведь зануда,– укорил насмешника Вит. – Я же просто не знал про это условие насчёт года. Больше я такой ошибки не сделаю.

– Оптимист,– в исполнении оператора эта в общем-то позитивная характеристика прозвучала как откровенное издевательство. – Думаешь, что уже совершил все возможные ошибки, и дальше всё пойдёт как по маслу? Не пойдёт, можешь мне поверить. Если уж ты даже из петли умудрился как-то вывернуться, то с такой живучестью можешь сразу умножать количество воплощений на каждый заработанный бал на пять, а то и на десять.

– По-твоему, мне нужно было выбрать игровую оболочку старика или калеки? – язвительно поинтересовался Вит. – Может быть, вообще женщины?

– Ты что-то имеешь против женщин? – в голосе оператора язвительности было ничуть не меньше. – Странно, ведь тела аэров не имеют половых признаков. Вы одинаково легко играете как в мужских, так и в женских игровых оболочках. Но в твоём случае у женщины были бы серьёзные преимущества. Как минимум она бы не корчилась столько времени в предсмертных судорогах, болтаясь в петле,– заметил оператор,– и опыт повешенья не стал бы для неё настолько шокирующим, чтобы вызвать посттравматический синдром. На самом деле хрупкая женская шейка могла вообще не выдержать рывка верёвки и сломаться. Тогда смерть была бы практически мгновенной.

– Ладно, я подумаю о смене игровой оболочки,– пробурчал Вит.

– Поздно спохватился,– оператор и не подумал смягчить удар. – По условиям твоего контракта игровая оболочка выбирается один раз на все сто воплощений.

– Так это была просто показательная порка, что ли,– теперь игрок уже разозлился не на шутку. – Я, вообще-то, рассчитывал на конструктив. А чего ещё я не знаю о контракте? Давай уж, выкладывай.

– Да ты вообще о нём ничего не знаешь,– в голосе оператора не было ни капли сочувствия. – И на что ты только надеялся? На авось?

– Ну и ладно,– Вит беспечно махнул рукой. – А мне моё тело даже нравится. Кстати, если бы у меня была хрупкая женская шейка, то мы бы с тобой сейчас не разговаривали. Я бы уже принимал соболезнования бывших коллег по ордонуму в связи со своей вынужденной отставкой.

– Может быть, для тебя это был бы не худший вариант,– пробормотал оператор и исчез.

Несмотря на то, что сие заявление было облечено в форму предположения, Вит почувствовал, как по его позвоночнику пробежал холодок. Уж больно явственно от этих слов веяло полной безнадёгой. Как бы игрок ни хорохорился, но на самом деле у него тоже имелись серьёзные сомнения в том, что контракт удастся выполнить. Пока что бюрократия уделывала его с сухим счётом, а вдобавок он умудрился схлопотать психологическую травму, причём исключительно по своей вине. Наверное, Вит бы ещё долго рефлексировал на тему своей несостоятельности, но тут вернулась давешняя девчушка, сияющая как медный чайник.

– Тётка Белинда согласилась,– радостно провозгласила переговорщица, но тут же сникла. – Только за это ты должен будешь…,– девушка совсем смутилась и покраснела как маков цвет.

– Ублажать твою тётушку в постели? – в лоб спросил Вит.

– Ты не думай, она совсем не старая,– слова с трудом протискивались сквозь сжатые губы девушки. Отчего-то ей было очень трудно огласить условия аренды сеновала, хотя по меркам этой локации она была уже в том возрасте, когда барышень выдавали замуж. Так что кто-то из взрослых женщин точно должен была просветить свою юную родственницу на предмет того, что случается с девочками после свадьбы. – Ты согласен? – едва слышно пролепетала скромница, устремив на мужчину взгляд, полный тоски и одновременно надежды.

Нет, смущение тут было ни при чём, девушка явно была расстроена. Но чем? Уж не тем ли, что её новый знакомец достанется не ей, а тётке Белинде?

– А ты сама хочешь, чтобы я согласился? – закинул удочку Вит, чтобы проверить свою догадку.

– Но тебе же нужно где-то жить,– голос девушки отразил её душевный надрыв.

Да, бедняжку действительно раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, хотелось помочь пострадавшему от жестокости барона незнакомцу, но при этом было жалко отдавать его другой женщине. Виту сделалось смешно. Ну на кой чёрт этой малышке сдался грубый ландскнехт, для которого жизнь была просто чередой кровавых стычек, пьяных кутежей и совокуплений с обозными шлюхами? Недолгой, кстати, чередой. В любой момент какой-нибудь зачуханный барон мог вздёрнуть такого солдата удачи на первой же подвернувшейся ветке дуба просто так, от скуки. Отличная рекомендация, нечего сказать. Правда, Вит, будучи аэрским игроком, несколько выпадал из этого неприглядного паттерна, но откуда было об этом знать деревенской девчонке?

– Вот тоже, нашла себе рыцаря,– мысленно посетовал он. – Неужели она думает, что здоровому мужику дармовой секс с пусть даже немолодой тёткой покажется обременительной платой за крышу над головой или ещё смешнее – оскорблением его достоинства? Да это не плата, а бонус.

На самом деле сексуальные отношения аватаров были, пожалуй, самым интригующим аспектом Игры, ради изучения которого большинство аэров как раз и отправлялись в путешествие. Вита тоже не миновало это поветрие, правда, контингент, с помощью которого он обретал вожделенный опыт, был специфическим. Рядом с наёмниками всегда крутились профессионалки, которые точно знали, как быстро и качественно ублажить мужика и вытянуть его кровно заработанные денежки. Так что Виту даже не приходилось особо напрягаться, всё делали за него. С тёткой Белиндой такой расклад вряд ли мог проканать, но для истинного исследователя любой опыт был полезен, даже, как недавно выяснилось, опыт повешенья. Так что уж с сексуальными утехами Вит надеялся справиться без труда. Вот только не хотелось бы потерять дружбу одной ревнивой барышни.

– Как же мне тебя отблагодарить, милая девушка? – Вит нацепил на свою физиономию самую умильную из имевшихся в его арсенале улыбочек.

– Меня зовут Агатой,– хитрый взгляд из-под полуопущенных ресниц мог бы обмануть разве что полного дебила. – Можешь меня поцеловать,– великодушно разрешила юная кокетка. Вит слегка опешил от такой прыти, но не растерялся и с готовностью чмокнул розовую щёчку. – Не так,– барышня капризно надула губки,– по-настоящему.

В первый момент Вит собрался было отбрить нахалку, но потом решил преподать ей урок, чтобы впредь не приставала к взрослому дяде со своими сопливыми претензиями. Сильные руки профессионального вояки стиснули тонкую девичью талию и буквально расплющили её миниатюрные грудки о мощный трос брутальной игровой оболочки аэра. Вит запрокинул голову любительницы опасного флирта и впился в её губы с такой страстью, словно собирался высосать из бедолаги жизнь. Разумеется, всё это было не всерьёз, просто игра в грубого и не особо разборчивого наёмника, дорвавшегося до юного тела доверчивой простушки.

Вит всего лишь хотел научить эту чересчур смелую барышню осторожности в общении с незнакомцами, особенно, с лишёнными моральных принципов ландскнехтами. Но тут случилось нечто совершенно непредвиденное. Холодный разум аэра вдруг отключился, и управление взяло на себя тело аватара. Когда Вит снова пришёл в себя, то с ужасом осознал, что приговор барона фон Куггера, пожалуй, был слишком мягким. Нужно было повесить насильника маленьких девочек не за шею, а за его вышедшее из-под контроля орудие преступления, чтобы у преступника было достаточно времени в полной мере прочувствовать перед смертью глубину своего падения.

Глава 5

Владу очень не хотелось связываться с преступником, захваченным прямо на месте преступления. Конечно, гражданин Потапенко совершенно не был похож на хладнокровного убийцу, но ведь он действительно стрелял в Елизавету. Об этом говорили все улики. В сущности, вину Владимира Семёновича можно было считать доказанной, так что следователь по его делу даже не стал заморачиваться с выяснением всех обстоятельств и сразу передал дело в суд. Вроде бы можно было просто забыть об этом странном клиенте и даже не возвращать аванс, тем более, что в контракте агентства был специально предусмотрен пункт об ответственности обеих договаривающихся сторон перед законом. И всё же Владу было не по себе.

В деле явно имелись странности, которые никак нельзя было объяснить коварством преступника или даже его невменяемостью. Начать с того, что пуля, которую извлекли из мягкого места Петра Гавриловича, была выпущена не из того пистолета, который обнаружили в руке стрелка. Значит, существовал кто-то третий, и Влад почти не сомневался в том, что этот таинственный третий был как раз тем самым светловолосым парнем, которого выслеживал подраненный филёр. Не исключено, что этот же белобрысый и спас Елизавету, схлопотав при этом пулю в плечо. По крайней мере, описание совпадало.

С одной стороны, самоотверженный поступок вроде бы говорил в пользу незнакомца. Но тогда почему он скрылся с места преступления? Более того, его следов так и не удалось обнаружить. Даже в больницу парень не обращался, хотя ни один нормальный человек не стал бы игнорировать пулевое ранение. Но самым настораживающим аспектом этого странного дела было то, что после перестрелки у мусорных баков оба клиента детективного агентства вдруг резко сделались вменяемыми. Правда, утраченные воспоминания об уже пропущенных днях их жизней так и не вернулись, но больше приступы амнезии не повторялись. И Влад сильно подозревал, что неадекватное поведение спасителя Елизаветы было связано как раз с заражением этим странным вирусом забывчивости.

Да, это дело явно выходило за рамки обыденности, и всё же вовсе не праздное любопытство подтолкнуло Влада продолжить расследование. Его буквально вынудила это сделать Елизавета. Помощница детектива категорически не готова была поверить в виновность бедняги Потапенко, хотя сам непутёвый стрелок уже в неё поверил и даже подписал признательные показания. Правда, указать причину, заставившую его устроить стрельбу, он так и не смог. Впрочем, для следствия это были уже несущественные детали, в конце концов, состояния аффекта ещё никто не отменял. Но если для официальных органов всё было ясно, то с точки зрения частного детектива дело его клиентов только запуталось. Хуже того, от него стало явственно попахивать висяком.

Поначалу Влад ещё надеялся, что дополнительный опрос арестованного что-то прояснит, но Владимир Семёнович не смог сообщить ему никакой дополнительной информации. Бедолага помнил только то, как отправился в постель три дня назад, а очнулся уже прикованный наручниками к каталке. Последней перспективной зацепкой оставался пистолет, из которого ранили гражданина Стешина. Правда, Влад не питал особых надежд на эту ниточку, поскольку идентифицировать оружие по пуле можно только в том случае, если оно уже раньше засветилось. Похоже, в полицейской гильзотеке не обнаружилось совпадения с пулей, вытащенная из мягкого места Петра Гавриловича, иначе следствие уже давно бы вышло на стрелявшего.

И всё же на безрыбье Влад решил-таки проработать этот скорей всего тупиковый след. Задействовав всё своё обаяние и оставшиеся связи в правоохранительных органах, он сумел выйти на следователя, который вёл дело о нападении на гражданина Стешина, и даже уговорил бывшего коллегу поделиться сведениями. Несмотря на пессимистичный настрой частного детектива, на этот раз фортуна удостоила его своей благосклонности. Информация об оружии всё-таки содержалась в базе данных полиции. Оказалось, что выстрел в клиента «Скорой помощи» был произведён из наградного пистолета полковника разведки, ныне находившегося в отставке и проживавшего совсем недалеко от города, в котором было совершено преступление.

Окрылённые столь вдохновляющим началом расследования слуги правопорядка нагрянули с обыском во владения отставника, но тут их ждало горькое разочарование. Во-первых, выяснилось, что престарелый разведчик уже год, как покоится на кладбище и, следовательно, никак не мог напасть на потерпевшего. Во-вторых, и самого пистолета обнаружить не удалось, поскольку он самым загадочным образом исчез из запертого сейфа. Конечно, было довольно подозрительно, что родственники бывшего владельца оружия не заявили о пропаже пистолета, однако допрос с пристрастием убедил следователей, что те были ни при чём, поскольку и сами были в шоке, когда узнали о пропаже. После смерти полковника ни его вдова, ни дочь к сейфу вообще не приближались, что весьма убедительно доказал осмотр места хранения оружия. В общем, очередной тупик.

Да, беседа со следователе не прибавила Владу оптимизма, и всё же он уцепился за эту ниточку. Детектив напросился на встречу с вдовой полковника и, получив согласие, отправился в один элитный посёлок, где бывшему разведчику когда-то выделили участок земли от щедрот государства не то за особые заслуги на ниве шпионажа, не то вследствие коррупционных схем. Непосвящённым сия информация по понятным причинам была недоступна. Дом, где нынче обитала вдова, как и положено элитной недвижимости, прятался от людских глаз за высоченным кирпичным забором с внушительного вида кованными воротами. Само строение, напоминавшее помещичью усадьбу конца девятнадцатого века, выглядело весьма презентабельно, правда, только издали, а при ближайшем рассмотрении следы упадка буквально резали глаз.

Облупившаяся штукатурка, ржавые потёки на стенах, полуистлевшие ступеньки крыльца, пыльные и местами треснувшие стёкла, всё это явно требовало ремонта. А запущенный сад, больше похожий на дикие заросли, откровенно свидетельствовал о том, что за растениями некому было ухаживать. Видимо, самой хозяйке эту работу уже было не потянуть в силу преклонного возраста, а младшее поколение, представленное дочерью двадцати восьми лет, мало интересовалось сельским хозяйством. Наверное, пока полковник ещё был во власти, у него хватало средств, чтобы содержать дом в порядке и нанять садовника, но те времена миновали уже давно.

Вдова с нездешним именем Вильгельмина О́скаровна пребывала в довольно преклонных годах, но назвать её старухой язык не поворачивался. Это была дородная дама с выдающимся бюстом и пышной причёской по моде шестидесятых, когда шиньон и начёс были обязательными атрибутами парикмахерских. Её вроде бы простецкое платье с претензией на то, чтобы казаться домашним, явно было пошито в ателье, причём не из дешёвых. Если бы полковничиха не переборщила с косметикой, то её даже можно было бы назвать изысканной светской дамой. Увы, похоже, боевой дух покойного разведчика жил и в его супруге, не позволяя ей примириться с течением времени и держаться в рамках, приличествующих её почтенному возрасту.

Начало разговора со свидетельницей было довольно разочаровывающим. «Не знаю, не помню, не моего ума дело» и так далее. Влад понял, что без лицедейства тут не обойтись и принялся разыгрывать отчаявшегося неудачника. По мере того, как он всё более естественно вписывался в выбранный образ, настроение госпожи Вильгельмины начало меняться. Через несколько минут беседы из-под слоя пудры на её дряблых щеках уже начал несмело пробиваться румянец, а накрашенные кроваво-красной помадой губы всё чаще посещала покровительственная улыбка. Апофеозом сего преображения стал вызов прислуги, которую престарелая барыня отправила на кухню готовить чай для «бедного уставшего мальчика».

В результате, кое-что всё-таки удалось выяснить, а именно, что кража пистолета могла быть только делом рук кого-то из своих. Замки́ как в доме, так и в сейфе для хранения оружия не были взломаны, а шифр от сейфа вообще вроде бы был известен только самой хозяйке. Поболтав ещё немного и глотнув жидкого чая, Влад получил список всех вхожих в дом лиц и распрощался с хозяйкой, коварно пообещав доверчивой пенсионерке держать её в курсе расследования. Увы, список оказался разочаровывающе коротким. Собственно, помимо самой хозяйки и её дочери Ксении, в доме жила только помощница по хозяйству, да иногда ещё заходил сосед, эдакий местный умелец, помогавший с ремонтом и перемещением тяжестей.

Допрос соседа сразу выявил, что тот никак не мог быть причастен к похищению, поскольку ничего не знал о пистолете. Сомневаться в его показаниях не приходилось, так как на момент дознания сей субъект был пьян в зюзю и хитрить был просто не в состоянии. Как говорится, что у трезвого на уме…, ну и так далее. Помощница по хозяйству, скромная, можно даже сказать, забитая девушка по имени Сонечка была из породы тихонь. Влад таких свидетелей недолюбливал, потому что по их виду и поведению невозможно было понять, то ли тихоня что-то скрывает, то ли просто смущается. И Сонечка полностью оправдала своё амплуа. Единственное, что Владу удалось из неё вытащить – это заверение, что в доме чужих не было.

Оставалась последняя надежда на дочку Ксению. Сразу с ней поговорить возможности не представилось, поскольку на момент визита детектива сия дамочка в поместье отсутствовала. Как выяснилось из разговора с Сонечкой, дочурка вообще предпочитала проживать в городской квартире и наведывалась в загородный дом только по выходным, да и то не каждую неделю. Посетовав на свою злую долю, Влад отправился обратно в город. Пробившись сквозь вечерние пробки, он наконец добрался до дома Ксении, но и тут его ждало сплошное разочарование. В городской квартире Ксению тоже застать не удалось.

Впрочем, сей факт вряд ли стоило зачислять в разряд персональных подлянок судьбы, ведь день был будний, а время – ещё рабочее. Так что отсутствие молодой деловой женщины дома было вполне объяснимо. До конца рабочего дня оставалось не так уж много времени, и Влад решил дождаться свидетельницу, скрасив вынужденное ожидание прогулкой в ближайшем сквере. Усталый детектив направил свои стопы к маячившему между домов объекту городского озеленения, однако по пути наткнулся на лоток с чебуреками и сразу осознал, что по сравнению с голодом, его усталость можно было списать как погрешность.

Вообще-то, Влад старался избегать контакта с вредной пищей, особенно, представленной в ассортименте одиноко стоящих лотков. Мало ли, из чего ушлые хозяева сего малого бизнеса могли приготовить чебуреки. Не исключено, что в своей прошлой жизни начинка этих стрёмных кулинарных изделий гавкала или мяукала. Однако на сей раз щепетильность в купе с брезгливостью уступили место голоду, и мнительный поборник здорового образа жизни стал обладателем промасленного бумажного пакетика с двумя ещё тёплыми чебуреками.

Никаких столиков поблизости не было, так что Владу предстояло обливаться бульоном, сидя на лавочке прямо на главной аллее сквера. К счастью, он вовремя заметил небольшую тропинку и, пройдя по ней с десяток метров, наткнулся на обшарпанную скамейку. Место было идеальное, со стороны главной аллеи сидящих на скамейке видно не было, зато сам детектив мог наблюдать за прогуливающимися в сквере жителями без всякого труда. Поскольку заканчивалась прогулочная зона аккурат рядом с метро, можно было надеяться, что, возвращаясь домой с работы, Ксения пройдёт именно этим путём.

Ввиду зверского голода праздник живота длился недолго, и уже через несколько минут довольный нарушитель режима здорового питания бросил в пустой пакет промасленную салфетку и принялся осматриваться в поисках урны. Во тут-то он её и увидел. В смысле не урну, а Ксению. Узнать эту яркую женщину было несложно, особенно, в свете того, что детектив имел сомнительное удовольствие любоваться семейными фотками полковничьего семейства всего час назад. Ксения была из тех дамочек, которым требовалось блистать вне зависимости от обстановки, просто для здоровья. Крашеные в иссиня-чёрный цвет волосы были уложены в довольно фривольную ассиметричную причёску, как бы подчёркивавшую её независимость от мнения окружающих, а на самом деле, наоборот, приглашавшую это самое мнение озвучить, потому что промолчать было просто невозможно. Вызывающий вечерний макияж и контрастный прикид дополняли портрет наследницы полковничьего имущества.

Несмотря на откровенно эпатирующую внешность Ксении, взгляд Влада всего лишь мазнул по её фигуре и сразу зацепился за более интригующий объект, а именно за её спутника. Высокий блондин с голубыми глазами, одетый в явно дизайнерские шмотки, нежно придерживал свою спутницу под локоток и что-то шептал ей на ушко. Судя по тому, что щёчки Ксении заливались румянцем, проступавшим даже сквозь обильный макияж, содержание речей блондина было фривольным. Впрочем, поведение сего ловеласа было Владу глубоко фиолетово, его заинтересовал непосредственно сам этот персонаж. Не сказать, чтобы он выглядел как-то уж подчёркнуто брутально, но в остальном точно соответствовал описанию Елизаветы.

– А не ты ли, дружок, стырил пистолет полковника? – Влад мысленно поздравил себя с удачно выбранным временем и местом для перекуса. – Обольстил полковничью дочку и выведал у неё шифр сейфа. Эта тупая пигалица явно не отличается разборчивостью в выборе партнёров. Про интуицию вообще можно даже не упоминать. Хитро, ничего не скажешь.

В списке приоритетных розыскных мероприятий актуальность опроса свидетельницы, которую следовало переквалифицировать не то в подозреваемые, не то в пострадавшие, резко упала, и детектив переключился на новый объект. К сожалению, парочка отправилась не на квартиру Ксении, как он рассчитывал, а к парковке, откуда и укатила на чёрном «мерсе» в неизвестном направлении. Влад слишком поздно сообразил, куда они идут, и не успел добежать до своей машины. Но это была вовсе не проблема, ведь теперь он знал, где искать стрелка.

Дожидаться возвращения предполагаемой пособницы преступника детектив не стал, ведь дамочка могла заночевать вовсе не в своей постели. Вместо этого, он вернулся в офис агентства и принялся шерстить социальные сети Ксении в надежде идентифицировать её ухажёра. Результат не заставил себя ждать. Блондин любил фотографироваться, так что на страничках дочки полковника было полно его изображений. Влад сразу отметил, что в кадре сей обольститель богатеньких наследниц держался весьма профессионально и выглядел даже более импозантно, чем яркая бабочка Ксения. Не удивительно, что простушка Елизавета пала жертвой его обаяния.

– Ой, а кто это рядом с Арнольдом? – детектив так увлёкся разглядыванием фоток, что не заметил, как за спиной появилась его помощница. – Эффектная дамочка.

– Арнольд? – Влад сразу встал в стойку. – Так ты, оказывается, его знаешь.

Вот уж чего он никак не ожидал, так это того, что эта простодушная барышня умудрится обвести вокруг пальца не только профессионального следователя, но и своего кузена. А ведь как мастерски разыгрывала из себя святую простоту, мол, её спас совершенно незнакомый мужик.

– Ну да,– Елизавета и не подумала раскаяться или хотя бы смутиться. – У Арнольда свой салон в районе парка, я иногда у него стригусь. Правда, там очередь на месяц вперёд. Не удобно. Наверное, причёска брюнетки – это тоже от Арнольда. Чувствуется рука маэстро.

– Ни за что бы не поверил, что такой пижон способен закрыть женщину от пули своим телом,– удивился Влад,– даже если эта барышня является его клиенткой.

– Да ты что,– Елизавета замахала руками как стрекоза крылышками,– это был вовсе не Арнольд. Между ними вообще ничего общего, кроме цвета волос. Маэстро весь такой изысканный, а тот парень был больше похож на телохранителя какого-нибудь авторитета или вообще спецназовца.

Ещё одна ниточка оборвалась с противным, как бы издевательским звоном, и детектив откровенно скис. Он уже собирался закрыть страничку Ксении, как вдруг ему на глаза попалась фотография, сделанная около её загородного дома. Дамочка позировала на фоне какой-то дорогущей тачки ярко-красного цвета рядом с распахнутыми воротами полковничьего участка. Скорей всего, авто ей не принадлежало, просто водитель притормозил по какой-то надобности около ворот, а шустрая барышня подсуетилась и сделала селфи, чтобы похвастаться перед подписчиками. Впрочем, Влада заинтересовало вовсе не коварство циничной блогерши, а полуразмытая фигура мужчины, случайно попавшая в кадр.

Да, этот парень гораздо больше подходил под описание Елизаветы, но мало ли, кто мог проходить мимо. Лицо оказалось не в фокусе, так что даже невозможно было сказать, какого цвета были глаза прохожего. Однако Влада словно молнией ударило. Его следовательская чуйка забила в набат и, как оказалось, не напрасно. Елизавета, хоть и не была на сто процентов уверена, но всё же подтвердила, что мужчина, попавший в кадр, мог быть тем самым, кто спас её от пули. Вот это уже была конкретная зацепка. Вряд ли замешанный в историю со стрельбой субъект мог случайно оказаться рядом с домом, где хранился именно тот пистолет, который фигурировал в одном из эпизодов.

Что ж, можно было только порадоваться тому, что Ксения не удержалась от соблазна покрасоваться на фоне крутой тачки. Оказывается, и от инстасамок может быть какая-то польза. Судя по тому, что белобрысый качок попал в кадр явно ненамеренно, к само́й блогерше он никакого отношения не имел. Так что искать его следовало не рядом с Ксенией, а где-то в окрестностях полковничьей дачи. Судя по эпатажной внешности и наличию пижонистого поклонника, дочурка полковника вряд ли могла польститься на какого-то стрёмного мужика, похожего на охранника, а вот Сонечка сразу оказалась под подозрением. Для такого брутального мачо вскружить голову девице с заниженной самооценкой было не сложней, чем сморкнуться.

На следующее утро Влад принялся названивать полковничихе, чтобы напроситься на ещё одну встречу. Ему не терпелось показать фотографию как самой барыне, так и тихоне, которая помогала ей по хозяйству. Не то чтобы он надеялся сразу выбить чистосердечное признание из влюблённой девицы, скорее уж, просто заставить её запаниковать и, чем чёрт не шутит, может быть, даже броситься за помощью к своему подельнику. Вот тут-то Влад и получил бы шанс выйти непосредственно на подозреваемого. Увы, на его многочисленные звонки никто не ответил, и детектив заволновался уже не на шутку. В результате, он отбросил щепетильность и отправился на встречу с обитательницами полковничьего поместья без предварительной договорённости.

Неладное Влад почувствовал уже на въезде в посёлок, когда его обогнала, слепя проблесковыми огнями, полицейская машина. Предчувствие детектива не обмануло. Дом полковника был оцеплен, а вокруг толпились любопытствующие соседи, обмениваясь самыми невероятными слухами. Владу повезло, он заметил за оцеплением знакомого криминалиста, с которым ему довелось поработать, когда он исполнял обязанности главного следователя. В своё время Влад даже сподобился оказать услугу капитану Тимохину, прикрыл один его косяк. Так что криминалист был ему должен. Дождавшись, когда все разъедутся, коварный кредитор выловил своего знакомого около его тачки и, немного надавив, выяснил суть происшествия.

Полученные неправедным путём сведения Влада буквально ошеломили. Оказывается, прошлой ночью в доме Вильгельмины Оскаровны произошло убийство. Застрелили её помощницу. Сама престарелая дама не пострадала, если не считать того, что она едва ни грохнулась в обморок, когда утром отправилась выяснять, отчего завтрак задерживается. Вызванная скорая диагностировала сердечный приступ и от греха эвакуировала свидетельницу в местную больницу. Влад сразу приуныл, поскольку шансов на то, что какого-то частного детектива пропустят в палату к пребывающей в шоковом состоянии свидетельнице преступления, не было от слова совсем. Так что показать фотографию было просто некому. Правда, оставалась ещё Ксения, но для допроса этой дамочки нужно было опять возвращаться в город.

Проклиная свою невезучесть и пробки на дорогах, Влад направился к своей машине, но по пути на стоянку наткнулся на ещё одного потенциального информатора – соседа Вильгельмины Оскаровны. На этот раз мужик был хоть и в подпитии, но значительно дальше от состояния зю, в котором пребывал в свою прошлую встречу с детективом. Влад не преминул воспользоваться сим благоприятным обстоятельством и показал ему фотографию, на которой был запечатлён тот самый пресловутый блондин.

– А, так это ж Витёк,– обрадованно заявил неожиданный свидетель. – Классный парень. Давеча выручил меня с ремонтом у Оскаровны. Труба у ней потекла в кухне, а я был того, не в форме. Так Витёк сам всё исправил и даже денег не взял.

Как выяснилось из дальнейшего допроса свидетеля, сей белобрысый слесарь-любитель уже давно ухлёстывал за Соней. Более того, сосед полковничихи не без оснований подозревал, что ухажёр частенько ночевал в мансарде, где располагалась спальня его пассии, о чём и сообщил детективу с похабной улыбочкой.

– Эх, жаль девку,– вздохнул он. – Должно быть, Витька с ней вчера не было. Уж он бы точно не позволил тем грабителям пристрелить свою бабу. Небось, теперь расстроится.

Версия с грабителями, которых якобы застукала Соня, была откровенно бредовой. Ну чего им было делать в мансарде, когда все ценности находились внизу? Ладно ещё, если б тело девушки было обнаружено в гостиной. Услышала шум, спустилась и словила пулю от запаниковавших любителей поживиться чужим добром. Но в том-то и дело, что Соню застрелили в её мансарде, и кроме белобрысого Витька, сделать это было просто некому. Впрочем, делиться своими соображениями с наивным соседом Влад не стал и, поблагодарив пьянчугу за помощь, залез в свою машину. Вот тут-то его и накрыла паническая атака.

– А что если Сонечка была не единственной, кто общался с убийцей? – пришла в голову детективу запоздалая мысль. – Вдруг Ксения тоже его видела? Даром что ли этот бугай крутился около её загородного дома. Одну свидетельницу убийца уже устранил, и ничто не помешает ему устранить вторую. Так ведь была ещё и третья,– от снизошедшего на него откровения тело Влада покрылось холодным потом,– Елизавета тоже видела этого брутального блондина.

Не тратя больше времени на фрустрации, паникёр вдавил педаль газа в пол и, игнорируя жалобный писк антирадара, помчался в город.

Глава 6

Запах свежего сена был терпким как молодое вино и пьянил ничуть не хуже. В сарае было темно, хотя сквозь дырявую крышу внутрь то и дело заглядывали любопытные звёздочки. Похоже, непоседам очень хотелось подсмотреть за играми странных двуногих, злостно нарушавших ночной покой на сеновале. Увы, чтобы рассеять эту кромешную темноту, собственного сияния звёздочек не хватало, и им приходилось довольствоваться лишь звуковым рядом. Впрочем, сей ряд был достаточно информативным, чтобы у слушательниц сложилось верное впечатление о сути сарайного действа. В шуршание сухих стеблей то и дело вклинивались звуки прерывистого дыхания, жаркий шёпот и томные стоны, так что ошибиться насчёт того, что скрывалось под покровом ночи, было просто невозможно.

Собственно, ничего необычного в сей забавной сценке не содержалось, в деревнях испокон веков сеновалы пользовались спросом у жаждущих интимной близости парочек. Единственное, что показалось звёздочкам заслуживающим внимания, так это неутомимость той конкретной парочки, что оккупировала сеновал в сарае с дырявой крышей. Наконец любовники всё-таки притомились и затихли. Ночь тут же вступила в свои права, и стало слышно, как за тонкой стенкой сарая стрекочут кузнечики. Правда, длился этот перерыв недолго, буквально через пять минут Вит почувствовал, как тёплая девичья ладошка легко пробежалась по его плечам и животу, а потом решительно направилась ниже, вызывая горячую волну возбуждения. Прямо у его уха раздался тихий смех, видимо, ладошка нащупала то, что искала.

– Давай ещё разочек,– заискивающе прошептала Агата,– ну пожалуйста. А потом будем спать до утра.

Это была её любимая присказка, которую Вит слышал по многу раз за ночь, и давно уже перестал покупаться на обещания своей юной любовницы соблюдать хоть какую-то меру в сексуальных утехах. Он совершенно точно знал, что Агата угомонится, только когда окончательно лишится сил и провалится в сон буквально во время соития. В плане секса эта чертовка была совершенно ненасытной, и аэр не раз с благодарностью поминал создателей своей игровой оболочки за то, что те сделали её такой безотказной. Но это сейчас, когда он уже худо-бедно научился контролировать это коварное аватарское тело, а в тот первый раз, когда оно неожиданно взяло верх над рациональным аэрским умом, для Вита это стало воистину шокирующим откровением.

Дело в том, что сам по себе факт потери самоконтроля был для жителя Аэрии чем-то совершенно немыслимым, что и не удивительно, ведь свои тела аэры создавали сами, причём вполне осознанно. Эти тела подчинялись им полностью и безоговорочно, а потому Виту даже в голову не могло прийти, что его игровая оболочка, оказывается, обладала своей собственной волей, причём настолько сильной, что была способна подавить волю своего хозяина. Аэры привыкли относиться к своим телам как к неодушевлённым предметам, вроде инструментов или одежды, то есть прагматично и без пиетета. Но аватарские тела были другими, и люди, судя по всему, осознавали их власть и могущество, а потому приручали свои тела подобно тому, как приручают диких животных.

Увы, Вит пока был дилетантом в Игре, причём дилетантом, не удосужившимся пройти даже элементарного подготовительного курса, который помогал аэрам адаптироваться к новым непривычным условиям иной реальности, а потому он никак не мог ожидать такой подлянки от своей игровой оболочки. Согласитесь, кому может прийти в голову, что ваша одежда вдруг обретёт самостоятельность и станет управлять вашими действиями. Впрочем, сам по себе шок от утраты самоконтроля оказался для самонадеянного аэра всего лишь прелюдией к тому кошмару, который его накрыл, когда он наконец пришёл в себя и обнаружил, что натворил.

Изнасилованная девочка лежала на спине, раскинув руки, и не шевелилась. Её задранная юбка почти полностью скрывала лицо, были видны только закрытые глаза и ореол рыжих кудряшек, словно нимб над головой невинной мученицы. Естественно, Виту тут же померещилось, что он ненароком убил малышку. Он ведь понятия не имел, на что была способна вышедшая из под контроля сознания игровая оболочка. Сила-то в ней содержалась немеряная. Ужас содеянного мгновенно погрузил невольного насильника в когнитивный транс, и вместо того, чтобы попытаться реанимировать мёртвую девочку, Вит застыл над её неподвижным телом эдакой апологией скорби.

Он даже не заметил, как рыжие реснички задрожали, и на парализованного ужасом насильника уставились глаза его жертвы, сияющие подобно двум маленьким солнышкам. Казалось, этот восторженный взгляд был способен рассеять спустившиеся на землю сумерки, тем не менее пробудить погрузившееся в бездну отчаяния сознание аэра ему не удалось. В тот момент Вит тупо был не в состоянии адекватно отреагировать на столь откровенный знак. Взгляд Агаты наткнулся на мрачную физиономию насильника, и свет в её глазах сразу померк.

– Тебе не понравилось? – губы девушки задрожали, и в уголках её глаз заблестели слёзки. – Это же в первый раз,– принялась оправдываться жертва насилия, шмыгая носом,– я научусь.

Неимоверное облегчение, которое затопило сознание Вита, когда он обнаружил, что малышка всё-таки не умерла, было похоже на наркотическое опьянение. Но потом аналитический ум аэра вычленил из слов Агаты фразу про первый раз, и его совсем переклинило. А чего он, собственно, ожидал? Чтобы пятнадцатилетняя деревенская девчонка уже имела опыт сексуальных отношений? Девственность в этой дикой локации была товаром, и потому будущих невест держали под жёстким контролем. А какой-то залётный ландскнехт взял и походя сломал бедняжке жизнь, хорошо хоть вообще не убил.

– Я всегда хотела, чтобы в первый раз было с таким, как ты,– Агата жалобно всхлипнула, подползла к застывшему в трансе мужчине и с отчаяньем утопающей обхватила своими тонкими ручками его шею. – Ты же не бросишь меня ради Белинды? – она заискивающе улыбнулась, но поскольку Вит никак не ответил на её заигрывания, хитрюга сменила тактику. – Я понимаю, что она старше и опытней, но я быстро научусь, вот увидишь. Ну давай хотя бы ещё разок, пожалуйста,– для пущей убедительности она подпустила в свой голос эдакие умоляющие нотки,– а потом можешь отправляться к своей Белинде.

Вит наконец сбросил оцепенение, опрокинулся на спину и захохотал как безумный. Оказывается, никакого насилия и не было, девчонка сама хотела, чтобы её лишил девственности брутальный вояка без моральных принципов. Так что ещё вопрос, кто кого изнасиловал. Агата приняла смену настроения своего первого мужчины за добрый знак и шустро просунула ладошку в его расстёгнутые штаны.

– Ты же хочешь, я чувствую,– выдала она результат своего анатомического обследования с детской непосредственностью. – Только разочек, и пойдём в деревню.

Вот с этой сюрреалистичной сценки и начался их странный роман. В тот вечер Вит насчитал не менее пяти «пожалуйста», так что до деревни Агату пришлось нести на руках, потому что с непривычки её уже ноги не держали. Разумеется, к тётке Белинде они не пошли, зато прямо на околице им встретился дед Ламар и отчего-то очень обрадовался тому, что спасённый им висельник вернулся в деревню. Он тут же предложил Виту альтернативу Белинденых апартаментов в виде покосившейся сараюшки, где летом складировал сено. В благодарность арендатор взялся подновить хозяйский дом, чем и занимался практически каждый день. А по ночам к нему приходила Агата.

Вит искренне недоумевал, как эта хрупкая девочка умудрялась сохранять силы и бодрость духа. После их ночных кувырканий сам он отсыпался до полудня, но Агата поднималась ещё затемно, чтобы незамеченной проскользнуть в дом своей тётки. Деревенская жизнь вовсе не была синекурой, и ей точно приходилось заниматься хозяйством, так что вряд ли бедняжке удавалось компенсировать недосып, прикорнув на пару часиков где-нибудь под кустом. В добавок Агата не ленилась приготовить для своего утомлённого ночными подвигами мужчины что-нибудь вкусненькое к его позднему завтраку.

Каждый день после купания в речке Вит находил на столе дедова дома накрытый свежей тряпицей подарочек от заботливой хозяюшки. Чаще всего это было что-то непритязательное, вроде горшочка ячменной каши, миски творога, кувшинчика сливок или просто ломтя свежего хлеба, но иногда Агата баловала его по-настоящему. Пару раз Вит обнаружил под тряпицей кусок ягодного пирога, а однажды – даже олений окорок. Дед Ламар только посмеивался и к вкусняшкам не прикасался. Видимо, понимал, что это была не просто еда, а знаки любви.

Задолго до наступления осенних холодов Вит успел законопатить все дыры в халупе приютившего их с Агатой доброхота и даже заменил особо истлевшие участки соломенной крыши на свежак, однако до утепления сарая у него руки так и не дошли. И это было вовсе не от лени, а потому, что игрок не собирался зимовать в деревне. До инициации его контракта оставалось уже меньше месяца, и Вит решительно не желал затягивать дело с получением своего первого балла в Игре. Правда, в последнее время ему всё чаще приходила в голову крамольная мысль о том, что спешить, вообще-то, некуда. Месяцем раньше или позже – какая разница?

Учитывая обстоятельства, Вит сразу обговорил с Агатой временный характер их взаимоотношений. Он не хотел, чтобы девушка питала иллюзии относительно перспектив замужества или даже просто продолжительной совместной жизни. Агата вроде бы приняла его условия, но на самом деле втихаря надеялась, что если в результате их страстных ночей она понесёт, то отец будущего ребёночка изменит своё решение. А вот Вит точно знал, что ничего такого не случится. При всей идентичности его игровой оболочки человеческому телу, функция размножения в ней всё же не была предусмотрена.

Обычно Агате удавалось скрывать свои тайные планы по приручению свободолюбивого ландскнехта, но иногда она всё же прокалывалась. Один из таких проколов случился через три месяца после их знакомства. В тот вечер Агата улизнула из дома тётки, и парочка отправилась гулять. Правда, очень скоро выяснилось, что это была вовсе не невинная прогулка, а хитрый план коварной интриганки. То, что они вышли к тому самому дубу, под одной из веток которого игрок едва ни закончил своё третье воплощение в Игре, поначалу выглядело как случайность, так что простофиля ничего не заподозрил.

Мягкая травка и баюкающий шум ветра в густой кроне как бы ненавязчиво приглашали путников прилечь. Однако наученный опытом любовник малолетней нимфоманки отлично знал, чем это закончится, а потому упрямо остался стоять. Дело, конечно, было не в том, что барышня его утомила, просто идея устраивать сексуальную оргию в месте, где его сначала повесили, а потом он изнасиловал девственницу, не показалась Виту особо привлекательной. Как ни странно, на этот раз Агата даже не сделала попытки стянуть с него штаны. Она обошла дуб по периметру и задрала голову вверх, словно что-то искала.

– Покажи, на какой ветке точно висел мертвец,– девушка обернулась к своему спутнику и заискивающе улыбнулась,– только не ты, а который умер по-настоящему.

Поскольку картинка с качающимися на ветру мёртвыми телами ландскнехтов ещё была свежа в памяти Вита, ему не составило труда удовлетворить невинное любопытство своей любовницы, хотя оно и показалось ему странным. Агата решительно кивнула, быстренько прикинула, где конкретно могло находиться тело повешенного, и принялась голыми руками разрывать мягкий дёрн под этим местом.

– Что ты делаешь? – Вит с любопытством заглянул через её плечо.

– Ищу корень мандрагоры,– безапелляционно заявила Агата, не прерывая своего увлекательного занятия. – Все повешенные мужчины перед тем, как отдать богу душу, извергают семя,– пояснила она,– и в том месте, куда оно упадёт, появляется мандрагора.

– А ничего, что нас вешали одетыми и уж точно в штанах? – Вит так и покатился со смеху, но юная натуралистка ничуть не смутилась.

– Можешь смеяться,– милостиво разрешила она,– но это верная примета. Мандрагору всегда находят в таких местах.

– Ну и зачем тебе мандрагора? – Вит озадаченно уставился на пыхтящую от натуги девчонку. – Это же ядовитое растение. Хочешь травануть свою тётку?

– Если мужчина и женщина съедят на двоих корень мандрагоры, то никогда не расстанутся до самой смерти,– торжественно провозгласила любительница аватарских суеверий.

– Понятно,– Вит состроил скорбную мину,– значит, сама собралась умереть молодой. Я ведь вдвое старше тебя.

– Это уж как господь даст,– философски заметила Агата и вдруг радостно пискнула, видимо, докопалась до какого-то корешка.

Девушка азартно ковырялась в земле, а Виту вдруг сделалось совсем не смешно. И как только игроку, подписавшему контракт Офира, пришло в голову приручить юную аватарочку? Ведь он с самого начала знал, что всего через несколько месяцев должен будет умереть. Контрактнику Офира нет смысла задерживаться в игровой оболочке дольше года, поскольку за время контракта ему нужно сменить как минимум сотню этих оболочек, а на самом деле гораздо больше. Так что никакого будущего у них с Агатой не было, да и быть не могло. Их страстному роману с самого начала был задан обратный отсчёт.