Односчастье

Размер шрифта: 13

Книга издана при финансовой поддержке Министерства культуры Российской Федерации и техническом содействии Союза российских писателей

Весна-лето 20-го

«У тебя весна, восковые шторы…»

У тебя весна, восковые шторы,
побелевший хлеб, посеревший мыс
зазеркалья глаз на стекле приборов,
что могли не выжить или не спастись.

Взлёт тетеревов на пути-дороге
выбивает руль, выбивает из
вышедшего на произвол порога,
выдавая вольность на любую высь.

Еду до тебя, еду в самом деле
после глупых ссор в соевой тесьме.
И внутри меня язвами вскипела
в кислоте и соли песня о весне.

март, 2020

Земная

Так боюсь не назвать по имени,
если встречу, прошу, прости меня.
Буквы сами уходят, линии
растекаются по портретам.

Забываются гаммы в голосе,
характерные тем, кто к полюсу
собирался, но все автобусы
укатили на пляж и лето.

Мятый ситец расцвёл моментами,
новостное сплетает лентами,
выдавая эквивалентное
за исходное у весны,

что заполнена элементами
из таблицы, её монетами,
допустимого больше. Кем-то мы
в звёздном прахе сотворены.

март, 2020

«Вот какая весна нас застала с тобой в двадцатом…»

Вот какая весна нас застала с тобой в двадцатом.
Нет нежнее и ярче сегодняшнего заката.
Из окна, выходящего на неизменный запад,
наблюдаю за небом по точным координатам.

Попросила родных оставаться в границах дома,
выходить по серьёзным, общаться по телефону.
Изолируюсь в Нижнем в одной из общажных комнат,
чтобы жить и работать над мыслями и дипломом.

Жар земной нарастает, накидывает цепочки.
С каждым днём прибывают горячие люди-точки.
Им дышать очень трудно, им капельницы-сорочки
и врачи. Пережди хоть в семейном, хоть в одиночку

до вакцины, лекарства, отмены смертельных списков.
Вирус был далеко в феврале, мы сейчас под риском.
Он солирует без оркестра по перепискам,
новостным сообщениям с адресом и пропиской.

Оставайся внутри – сбереги так себя и близких!

март, 2020

«Через сотни часов молчания…»

Через сотни часов молчания
не откликнусь на твой привет.
Время комкается отчаянно,
между нами стирает свет.

Темнота – это так естественно,
как волнение и печаль.
Мир захлёбывается в воздействии,
разрываясь и хлопоча.

Что-то лишнее, что-то личное
залетает как звёздный гость,
вводит правила пограничные
и просвечивает насквозь.

Истончимся привычным образом
(говорю в потолок, окно).
Не взорвёмся, старея порознь,
и не встретимся всё равно.

март, 2020

Мой друг

Мой друг не боится змей, но домашних кошек
всегда избегает, не трогает никогда.

И девушки у него как одна похожи
на розы садовые, пену и облака.

Возможно, ночами их прошлое не тревожит:
живущий в моменте бывает и слеп, и глух.

Да всё ничего, но если я в той же коже
ромашкой пробилась промеж палисадных дуг

и жду сентября, предпраздничного букета,
в котором мои соседки покинут сад?

Не вдруг долистаю бессонные книги лета.
Мой друг погадает на счастье и будет рад.

апрель, 2020

«Бледно-розовый кварц я катаю в холодной ладони…»

Бледно-розовый кварц я катаю в холодной ладони,
за окном сыплет снегом, дрожит занавеска слегка.
Не сердись на меня, я пустая в апрельском вагоне
«отправляюсь» неведомо и неизвестно куда.

Паспорт в левом кармане, а в правом – перчатки и маски,
у пальто оторвалась… На что там повесить его?
В телефоне пропущенный, и не придумать отмазки.
Просто не отвечаю уже никому, вот и всё.

В моей комнате музыка, солнце, нелепые книги —
перечитаны справа налево, тормашками вверх.
Всё в порядке, не думай, такие причины и сдвиги
происходят нечасто и не преследуют жертв.

Лучше нам не встречаться, и я удаляю контакты.
Сумасбродно, нелепо тебе сообщаю о том.
Ты – не тот. Не пиши мне, пожалуйста, хватит.
Я – не та, и спасибо в отсчёте земном.

апрель, 2020

влюблённый шекспир

люблю тебя превыше всех стихов,
превыше самых нежных облаков,
сильнее солнца и луны небесной.
люблю тебя и отправляюсь в бездну,
кишащую несчастными людьми,
что не любить тебя обречены.

они не знают музыки щемящей,
не ведают сердечных грёз и мук.
они на воздухе бывают летом чаще,
чем мы в разъединении бледных рук.
но сколько нам отсчитано – всё наше,
без лицедейства и высоких башен.

здесь правит по-весеннему Она,
дрожит под снежным одеялом сна,
сопит чуть слышно, выдыхая строки,
что лягут на бумагу в свои сроки
и сохранят мгновений скоротечность
на многие века. целую (.) вечность.

апрель, 2020

«Ты снишься мне: стоишь на берегу…»

Ты снишься мне: стоишь на берегу,
Луна качает юные печали.
Они тебя от сглаза берегут
и мира понимания в начале

прекрасных лет, отмеченных звездой.
По-рыбьи сотрясаю влажный воздух
и застываю каменной смолой,
что временем – не выбранным, но грозным.

Как ни стараюсь – руки коротки:
не достаю. Пусть ветер нежным слогом
твои черты в одну заговорит
молитвой, задувающей тревогу.

Светает. Звуки. Мечется вопрос,
не обретая буквенного тела.
Ты снишься мне. На этот раз всерьёз,
что я бы просыпаться не посмела.

май, 2020

«Постирала бельё, чтобы выжать тщедушным дождём…»

Постирала бельё, чтобы выжать тщедушным дождём.
Опрокинула мокрое на бельевую верёвку.
Залетал тополиный, чуть сладкий, в оконный проём
поприветствовать платье моё и тугую джинсовку.

Из окна целый мир пролетает раз в десять минут.
Вот такси улыбнулось собаке, мамаше с коляской.
Записала на утро от точки до точки маршрут,
чтобы выйти, закрывшись от зрителя тканевой маской.

Птицы в мае неистовы. Вечером песню свою
так отчаянно выдали, просто, по-деревенски,
а на небе глухая Луна погружалась во тьму
всем событием тела и мыслием всем своим женским.

май, 2020

«Был какой-то июнь. Его рикошетило жутко…»

Был какой-то июнь. Его рикошетило жутко.
Я уже не боялась внутри оставаться одна,
а вот выход на улицу или проезд на маршрутке
вызывали сомнения в степени пользы-вреда.

В холодке мне встречались забытые в месяцах тени,
монологи о смысле и прочей святой ерунде.
Я боялась окна нараспашку, как битой ступени,
и потом оказаться не здесь, а неведомо где.

Я держала дистанцию и обнимала деревья.
Разморозивши вишню, пекла надоевший диплом.
Собирала рецепты на будущее. Безделье
пресекала на фильме не первом и не на втором.

И брала себя в руки – искала работу на вечность.
Пока живы – бессмертны, но как принять это «пока».
И зачем мне такая унылая чистосердечность,
предсказавшая муторность вируса и облака?

Я писала по осени девять последних записок
дорогим и любимым. Читала за новый этап
и любила кого-то хорошего, кто мне был близок
через годы и мили, сквозь шумом набитый чердак.

Или нет. Глупый вымысел в розовых строчках.
Знаю цену за якорь трёхпалубным кораблям
и ненужные томные рыхлые многоточия
посылаю подальше, возможно, ко всем чертям.

май, 2020

По тебе

По тебе звон в ушах рушится одубело,
разбегаются чуть скорее материки.
По тебе не поётся, не складывается умелым,
а саднящим горем льётся на позвонки.

Паруса чернеют от пыли крупинки-шара.
Не рождает фениксов больше сыра земля.
Нам желанное прежде даётся нелепом даром,
обменять который хочется, а нельзя.

Отпускаю словом зависимое блаженство,
бессознательно действую правилам вопреки.
Покидает квартирный разум моё соседство.
Я касаюсь тёплой любимой твоей руки.

май, 2020

моментом

тело плотно прижато, нигде не сквозит,
торопливо стучит своим сердцем
и срывается в бешеный сладостный ритм
победителем-иноверцем.

робко шепчется важное между тем,
разрывается фейерверком;
и ты смотришь понятным, доступным всем,
растворяющимся моментом.

мир в огне, мир сжигает твои листы
и прошедшее мажет в пену.
рассыпаются видимости мосты —
не надеются на замену.

передать так возможно и так легко
через мягкие повороты,
что по млечному катятся в уголок
и доводят нас до икоты.

июнь, 2020

откроверность

мне как-то неловко делиться кипящим
под крышкой стеклянного чайника,
я правда пытаюсь пожить в настоящем,
заткнуть не на долгое двойника,

грызущего провод на линии связи:
«придуманное-действительное».
ладонями сдвинулся центр (бывший разум)
на выход всего нерешительного.

тупое, не требующее обмена
летит и сдувает стобалльными.
смотрю голубыми на синие вены,
что реки и ленты финальные.

приличный при личной искал откроверность,
не лампу, горящую ваттами.
рождалась цепная по памяти бренность,
проигрываясь цитатами —
зудящими в сердце фрегатами.

июль, 2020

подожди, подожди, подо…

а что ты ответил, когда создавал тишину,
поющую голосом хриплым на сквозняках?
зачем горячился и падал стремительным
«ну давай разбежимся, раз вместе не можем никак»?

молчишь… а я тоже сейчас собьюсь
на шёпот молящий, на клятвенные пике.
верни равновесие, знаешь ведь, что боюсь
найти постороннего рядом, не вдалеке.

неровными фразами тень твою обниму,
прижмусь разговорами к впалой сухой щеке.
подольше бы падать и падать с тобой ко дну,
на жизненном парусе плыть по одной реке
(вот не расцепляясь ни в пальцах, ни в голове).

июль, 2020

касатьсякасатьсякасаться

и не чай остывает, как прежде, а стынем мы,
не касаясь надеждой и чувством тугой струны.
я устала – останься совсем или оттолкни.
для чего зажигаешь на улице фонари?

вероятно, единственное, где остаётся смысл,
нас взаимностью кроет, снимая остатки лиц
или масок для случая встретились-разошлись.
почему не смеёшься на шутку, а смотришь вниз?

сохранять человеческий сон и порядок-вид
отчего-то не хочется. мается и болит,
и не скажешь ведь где, потому что почти привык,
и другой зацелован подвыпивший воротник.

и зачем в моём доме твой образ опять возник?
да так тихо, что все океаны – один ледник.
и не пишется больше про скомканный черновик.
лишь касатьсякасатьсякасаться и говорить.

и не пишется больше про скомканный черновик.

лишь касатьсякасатьсякасаться и говорить.

июль, 2020

«В дороге не пахнет дёгтем и спелым асфальтом…»

В дороге не пахнет дёгтем и спелым асфальтом,
но воздуха только на выдох и быстрый вдох.
Сопрано садится, выводит несмелым альтом,
где солнце садится за реку наискосок.

Деревья на вёрсты и сонные километры
кренятся что мачты зелёного корабля.
Мы тонем давно, если верить таким приметам,
как бреши в обшивке и выдуманная земля,

манящая к берегу выбросить якоря.

Неважно, ведь было в игре начало —
гадали по жестам и мимике перевод.
Конец неизбежен всему, даже если мало,
совсем не распробован вырученный итог.

Скрывай свои пункты и ставь от меня запреты,
шути ледяным и острым на свет мечом.
Рассказаны бликами сотканные сюжеты,
и к нам подступает размеренное потом.

Но лучшая музыка не затихает всхлипом,
а смехом сбивает видения-сквозняки.
Июльские грозы пугают дождливым рыком,
и я так боюсь развалиться на позвонки

и вылечить разом цветущие синяки

на розовом стёклышке-сердце, что на куски

вот-вот распадётся, но держится вопреки…

июль, 2020

«по бежали с опаской по стенам и зеркалам…»

по бежали с опаской по стенам и зеркалам
больше синие, нежели пепельно-голубые,
разделили течение времени пополам
на случившееся и незаросшие ножевые.

во влюблённости гвозди цепляются за рукава,
задевают запястья, скребут, образуя ранки,
и, наверное, снова спасительно не права
неразрывность тянущейся долго лямки.

не молчат даже ночи, заходятся в перебранке.

непогода врывается птицами на порог,
и спасать бы, пока не размокло, не вывернулось наружу
заключённое в мыслях как в клетке небытиё.
растекается по системам холодной лужей,

поражает известностью матери или мужа

и внушительной армией честных и безоружных,

но горящих сердечным величественным огнём.

июль, 2020

«испортили сь погода и характер…»

испортились погода и характер —
за облаками наблюдает режиссёр —
актёр второго плана на халате
всё повторяет пальцами узор

и восемь реплик вырванного текста
из диалога шепчет про себя,
не добавляет фирменного жеста,
одной рукой другую теребя,

а смотрит прямо – созревает вишня,
склоняются от тяжести кусты —
и у неё не сладилось, не вышло
цветущий май на ветвях пронести,

примерить платье «вековая юность».

уходит выше приручённый взгляд —
за тучей солнце проступает хмурясь.

готова съёмочная группа продолжать.

июль, 2020

«Вы – воды и выводы у игры…»

Вы – воды и выводы у игры,
звучащей как острые топоры
по дереву высушенной коры,
не помните правила до поры

и времени, а пиры
проводите – шумно гудят дворы,
и совесть ластится о ковры —
не хочет в омуты конуры,
разящей ландышами хандры.

Так будьте вежливы и добры
природой выстроенной горы
по зёрнам опыта детворы.

июль, 2020

«когда грусть накроет вселенской волной…»

когда грусть накроет вселенской волной
и погаснут спасательные маяки,
перемножатся страхи и сорванный бой
на живительный воздух и кулаки.

когда вера свечой догорит до стола
и захочется сдаться, расплыться в ничто,
разбегутся в недельном расчёте дела,
как по шву натянувшееся сукно.

когда сон удалится из всех соцсетей
и сорвётся вороний народ с проводов,
не останется воздуха в мире теней,
тонких ниточек света в толпе облаков.

когда руки пойдут вместо тёплых ступней
каменистыми джунглями в блеске витрин,
ты раскаешься в горечи лёгких путей,
утвердившись, что ты совершенно один.

июль, 2020

«не пали мои взгляды ответным костром, не пали…»

не пали мои взгляды ответным костром, не пали.
его действенным ядом оплавились стены в нули,
почернели от дыма, осунулись ясные дни.
до земли наклонились прожжённые ковыли.

не боли у людей и животных, во мне не боли,
выбирая красивых, как ночь городская в огни,
поджигая салютов готовые фитили
на испорченный вечер, характер и костыли.

не пыли, когда в август идём, как бы шли короли
от свержения полного и до скользящей петли.
не помогут и ложь, и залитые недоугли.

не пыли, не пали, я прошу тебя, не боли.

август, 2020

Бреши и броши

Бреши на мне и броши,
стоптанные подошвы,
и на крапивном прошлом
алые метки – швы.

Вырублен подорожник —
и не его заложник
я, без картин художник,
мечущийся должник.

В дымке срывает пробки,
взрослые тоже робки,
если не те коробки,
если не те глотки.

Осознаю пролёты,
в выводах: где я, кто ты
и для какой работы
можно писать мечты.

август, 2020

Человеку

Человеку нужен диалог,
вкусно пахнущий побелкой потолок,
чтобы в неприкрытый уголок
сердца утыкать горячий лоб.

Человеку после девяти
нужно знать, что есть куда идти,
и пытаться истину найти
безуспешно на извилистом пути.

Человеку просто иногда
хочется не думать о годах,
разлетевшихся по-птичьи кто куда
покорять пустыни и снега.

Человеку нужен человек,
вопреки падению комет
без родимых пятен и примет
он найдётся, он придёт. Навек.

август, 2020

Утонем

И в конце мы утонем практически все,
если кто-то ещё не понял.
Полпроцента и меньше уйдут по дуге
в ослепительные чертоги.

Остальные разделятся на круги
(или что там ещё бывает),
разбегутся отчаянно материки —
не познать и крупицы рая.

И учиться бы плавать сейчас – не хочу
вывираться, слоиться кожей,
говорить, что порядок и всё по плечу —
никогда не бывать моложе.

Мы утонем, но это позже.

август, 2020

Нормативное состояние

«Мы были лингвистически близки…»

Мы были лингвистически близки
и по определению похожи
на остальных, встающих на носки
ответственностью и колючей дрожью.

Как Ом и Омск, как Нина и НиНо,
мешали буквы. Падали глазами
на светофор, бегущее окно
машины. И зелёное цунами

нас орошало с ног до головы.
Спешили стрелки, а за ними – ноги.
Я обращалась шёпотом на вы
и плавилась от будущей тревоги.

сентябрь, 2020

«В о мне что-то внутри упало…»

В о мне что-то внутри упало.

Во мне что-то внутри упало…
Во мне. Что-то. Внутри. Упало.
И вот кажется – не поднять.

Между много и очень, мама,
есть зелёное одеяло,
шерстяное, каких немало
на прилавках и на плечах.

Ранним вечером в белой майке
я встречалась с подругой-чайкой,
и летала с подругой-чайкой,
и сводила её с ума.

Не травила смешные байки,
не делила ворон на стайки
для подсчёта и даже сайки
им на ужин не подала.

Молчаливо ждала финала,
его стрелочного запала
было много, и я устала —
запряглась его подгонять.

Во мне что-то внутри упало.
Отмотать бы сейчас в начало
и свернуть на огни из зала,
где печаль моя и печать.

сентябрь, 2020

«Небо пахнет сухими листьями и дождём…»

Небо пахнет сухими листьями и дождём,
и мы ждём выходные, как прежде желали сны
сделать былью и выкатить на балкон
в демонстрацию чувства творчества и весны.

Много боли у прикасаемых, спелой ржи
не почувствовать между пальцами, в складке губ
застревают слова зарифмованными жи-ши
на простую мелодию водопроводных труб.

Мы боимся огласки, болезни и опоздать,
молоком пригоревшим налипнуть, когда в любви
каждый пятый, и он всё пытается не соврать,
не сорваться на сладкие яблочные пироги.

И неважно, на самом деле ли, в голове
выбираю тебя, совпадая на сто и не совпадая,
смотрю на окно, на дверь,
за которыми ты выбираешь меня в ответ.

сентябрь, 2020

«Осень живёт в первом доме, этаж не мой…»

Осень живёт в первом доме, этаж не мой.
Сыплет с балкона жёлтым, свой проездной
иногда забывает на полке – идёт домой
нарочито спокойно.

Отстаю, но шагаю, как Марк (наш сосед) шагал,
а потом покупаю билет, на жд вокзал
отправляюсь и еду в родную синь
и родную зелень.

И мне кажется, впору пальто и ты.
В каждом новом прохожем черты твои
не узнаю – почувствую внутренним
и таким бестолковым.

Засыпаю с одиннадцати до двух,
видно, нервы тихонечко, но сдают
на права и обязанности не тут,
не туда, не по плану.

И горит за девятым десятый луг
у двенадцати братьев, листок без рук
и без глаз вдруг цепляет, цветы как лук
наполняют слезами.

Мимо нас светофоры летят, дома,
не хватает к ритического ума
разогнать тучи мысленные и на
утро остаться.

октябрь, 2020

«Стр ашно…»

Страшно —
паузы между песнями, тишина.
Небо высыпало созвездия-семена.
Клюй, парящая по-над облаком, бей крылом.
Ведь запас заискрился огневом и зерном.

Месяц плыть-пропадать не хочется за зарю.
Стены личного одиночества разобью
и покину планетный выговор,
сонный шторм.
Где-то песню роняет иволга —
там мой дом…

ноябрь, 2020