Танцующая среди львов

Глава 1

По команде Василия лев прыгнул через горящий обруч. Зрители в восторге ахнули. Раздались аплодисменты. Ральф повернулся к публике и зарычал. Василий окриком призвал льва занять нужное положение. Тот не отреагировал, спрыгнул с тумбы и направился к решётке. Дрессировщик подскочил к нему, выкрикивая команду, стеком указал на тумбу. Ральф отбил стек и оскалился. Зрители закричали в страхе и восторге. Ещё два льва спрыгнули с тумбы и направились к дрессировщику. Василий стеком пытался отбиться от разбуянившихся хищников. Остальные львы тоже начали проявлять беспокойство. Из-за решётки униформисты направили в хищников струю воды из брандспойта. Один лев отскочил, двое других бросились на дрессировщика. От одного Василий увернулся, защитился стеком, другой, Ральф, впился клыками в плечо дрессировщика и содрал когтями кожу на груди.

– Матрос! – крикнул Василий.

С тумбы спрыгнул самый большой лев. Он бросился на Ральфа, вцепился клыками ему в ногу. Ральф ощетинился, зарычал, развернулся и кинулся на Матроса. Два других последовали его примеру. В зрительном зале началась паника. Матрос отбивался от трёх львов, защищая дрессировщика. Заминки хватило, чтобы Василий покинул клетку. Помощники струями воды, холостыми выстрелами, криками, вилами, загнали львов в клетку-тоннель, по которой те нехотя по одному покинули арену.

Василия отвезли в больницу.

Через два часа доктор за письменным столом делал записи в журнал. Василий пытался надеть больничную пижаму на забинтованную грудь и плечо. Из-под бинтов сочилась кровь.

– Как же вас, батенька, угораздило такую профессию выбрать? – спросил доктор. – У вас на коже места живого нет, вся в дырках да в ссадинах.

– Особо не выбирал, – ответил Василий. – У меня родители работали в цирке. Окончил цирковое училище. К выпуску с товарищем подготовили акробатический номер. Ничего особенного, так дурачились. Наполовину акробаты, наполовину клоуны. Синхронно двигались, падали, веселили публику. Видите ли, в шестьдесят пятом году природа юмора была другая.

– Интересный вы человек, батенька, – улыбнулся доктор. – У вас рука и плечо в клочьях, а вы разговариваете о природе юмора.

Василий пожал здоровым плечом:

– Почему не поговорить о юморе? Люди и перед смертью анекдоты рассказывают.

Доктор кивнул:

– Знаю, знаю, не в первый раз вас, цирковых, лечу и зашиваю. Все геройствуют, почти все хохмят. Через одного рассказывают никулинский анекдот про концепцию, которая изменилась.

Василий вздохнул:

– А что концепция? Вы не согласны, что надо принимать судьбу? Почему этот пошлый анекдот все знают и вспоминают, особенно мы, цирковые? Юрий Никулин рассказал этот анекдот, когда его везли на операцию, после которой его не стало. Операция прошла нормально, сердце не выдержало. Великий комик даже в последние минуты жизни нам показывал, можно смотреть на жизнь веселее, чем она есть на самом деле?

Доктор миролюбиво замахал рукой:

– Вы, цирковые, как раз и делаете жизнь ярче и веселее, чем она есть на самом деле.

Василий согласился:

– Правильно, и я об этом. Делаем жизнь публики ярче. Кстати, не задумывались, за счёт чего?

– За счет чего? – спросил доктор.

Василий ответил:

– В цирке мы все рискуем. И акробаты, и фокусники, и гимнасты, и мы, конечно, дрессировщики. Даже те, что с маленькими собачками и с кошками.

Доктор отрицательно завертел головой:

– Ну, степень риска все-таки разная. Отметины, оставленные собачками, и раны, нанесённые вашими подопечными, отличаются, разница огромная.

Василий не согласился:

– Большие собаки, доги, чёрные терьеры, южнорусские овчарки, тоже не плюшевые игрушки.

…

Вера шла из магазина с пакетом продуктов. Можно было бы послать кого-то из подчинённых, но она сама захотела прогуляться, пройтись по Донецку. Давно здесь не была. Когда-то здесь жили мамины родители, бабушка с дедушкой. Сейчас в 2015-м году по ночам на окраине города звучат взрывы, и, как говорят, днём тоже иногда прилетает.

На углу дома приклеена красочная афиша. На ней изображена стройная женщина в облегающем красном костюме, а вокруг неё разевали пасти огромные львы. Надпись на афише сообщала: «Известная дрессировщица Вера Вольская со своими белыми львами впервые у нас в Донецке».

Невдалеке девочка лет двенадцати, смотрела, как дерутся собака и кот. Драка происходила на площадке для контейнеров с мусором в городе Донецке. Мимо проходила стройная женщина с пакетом продуктов. Она была в джинсах и поношенной серой водолазке. Женщина остановилась и тоже засмотрелась. Стычка была в разгаре, то собака гоняла кота, то кот нападал на собаку.

Женщину звали Вера. На работе многие звали её Вера Васильевна, но на улице даже восемнадцатилетние юнцы говорили ей – девушка. Она теребила ворот свой любимой серой водолазки. Давно бы пора выкинуть, да привыкла, в ней удобно.

Юля, так звали девочку, обратилась к женщине:

– Хочу взять себе эту собаку. Это щенок почти.

Вера улыбнулась:

– Тогда я возьму себе этого кота. Он тоже ещё молодой.

Она достала кошачий корм, высыпала немного на ладонь, протянула коту.

– Кис-кис-кис.

Кот перестал драться, отошёл от собаки и подошёл к женщине. Корм с руки брать не стал, смотрел с опаской. Вера высыпала корм перед котом и сделала шаг в сторону. Кот понюхал угощение и начал жадно есть. Собака неуверенно смотрела на эту картину.

Юля позвала её:

– Иди сюда. Собачка, иди ко мне.

Собака не захотела подойти к девочке. Вера засунула рубку в продуктовый пакет, достала кольцо копчёной колбасы, отломала половину и протянула девочке.

– Накорми, с этого начинается знакомство, – сказала Вера.

Юля откусила кусок колбасы.

– Вкусная, – быстро прожевав, заключила она.

Затем отломала небольшой кусок и протянула собаке. Собака доверчиво подошла, взяла из руки колбасу и тут же проглотила, почти не разжёвывая. Девочка дала ещё кусок, который собака снова моментально съела.

Вера недовольно покачала головой:

– Вообще, соленое мясо животным лучше не давать, но сейчас ему всё, что угодно покажется черной икрой. Зачем тебе щенок? Домой-то с ним пустят?

Юля отдала последний кусок собаке и ответила:

– А дома нет, разрушили снарядами. Он у нас как раз был с той стороны, откуда прилетает. Мы живем с бабушкой. Папа на войне, мама в Москве кассиром работает в две смены. Зарабатывает на квартиру в Подмосковье.

Вера кивнула:

– Понятно, а бабушка пустит собаку?

– Не знаю. Пустит, наверное, – ответила Юля.

– У вас кошка есть? – спросила Вера.

– Нет.

Вера удивлённо подняла брови:

– Странно. У бабушек часто бывают коты или кошки.

Юля уверенно ответила:

– Бабушка говорит, пока у человека есть человек, коты не нужны. А я – человек, и я у бабушки есть.

Вера улыбнулась:

– Тут я с твоей бабушкой поспорю. Одно другому не мешает.

– Знаю. Я тоже так думаю, – ответила Юля. – Поэтому я хочу стать дрессировщицей.

Вера снова удивилась:

– Вот это поворот! Удивила.

Юля показала на афишу на стене дома невдалеке и восхищённо выдохнула:

– Хочу быть как она!

Вера посмотрела на афишу, улыбнулась и спросила:

– Она никого тебе не напоминает?

Девочка внимательно посмотрела на афишу и пожала плечами. Вера отставила ногу на носок и подняла руку вверх. Юля недоверчиво подошла поближе к афише, возвратилась и посмотрела на Веру.

– Да ладно! Это вы!

Вера кивнула.

Юля неожиданно заявила:

– Зачем вам тогда котёнок? Это не ваш уровень. Ваш уровень – львы.

– В первом отделении у меня номер с кошками, – пояснила Вера. – Я их нахожу вот так, на помойке, или покупаю за пять рублей котёнка, чтобы не утопили. Всех вожу с собой по гастролям, даже тех, кто не работает.

Она задумалась. «Когда я придумала, что у меня будет номер с кошками? Когда работала в мамином номере с собаками. Потом поняла, мешаю маме работать. Значит надо делать что-то своё. Решили, нужно сделать что-то для меня лично. Кто конкретно решил, кто «мы»? Мама, папа? Ах, да, дедушка. Ещё дедушка жив был. Он сказал, что-то с ламами нет номеров, и решили номер сделать с ламами. Вот ведь как. Задумалась о кошках, а сначала вспомнились ламы. Это справедливо, они были первыми. Да, да. Значит, купили мне двух лам. И когда я начала их дрессировать, поняла, это просто трындец какой-то! У них очень ограниченные возможности, они пугливые, да ещё плюются».

Вспомнился тупой, но смешной и популярный анекдот:

– Гиви, ты помидоры любишь?

– Кушать люблю, а так – нет.

Никто, ни рассказчик, ни слушатели не знают, что значит «а так – нет», но всем почему-то смешно. Пусть не всем, многим. То же и с ламами, они красивые, смотреть на них приятно, а так – нет. В дрессуре они очень сложны. Надо было снова думать, что делать. С ламами было невозможно, очень тяжело. И не нужно! Потому что это неоправданно.

– А как вы стали дрессировщицей? Что для этого надо? – спросила Юля.

Вера усмехнулась:

– Разве сразу расскажешь об этом. Это вся жизнь так потихоньку, потихоньку. Как же я тебе расскажу всю жизнь за несколько минут?

– Ну, немножко, хоть чуть-чуть, – девочка сложила ладони перед собой.

– Надо родиться в цирке, – ответила Вера. – Мой папа работает в цирке и мама тоже, мои дедушки и бабушки работали в цирке. Мне трудно было не стать цирковой артисткой, также как всем остальным трудно стать артистами цирка. Вот и все. Так что хвалиться я не буду, нечем.

Юля не согласилась и горячо вступила в спор:

– Ну как же! Вы вошли в клетку со львами. Вы вошли, а не кто-то другой. Не папа за вас вошёл, не мама, вы вошли.

Вера искренне рассмеялась:

– Сама удивляюсь до сих пор, как так получилось.

Она показала на лавочку недалеко от дома:

– Посидим? Расскажу, только быстро и коротко. Как тебя зовут?

– Юля, – представилась девочка. – А мне вас как называть? Тётя Вера или по имени и отчеству.

Вера и Юля направились к лавке. Вера держала в руках котёнка. За Юлей шла собака.

– Меня даже двоюродная племяшка не называет тётей Верой. Называй – Вера Васильевна.

– Хорошо, Вера Васильевна, – кивнула девочка.

Вера начала рассказ:

– Я уже сказала, мой папа из цирковой семьи и моя мама из цирковой семьи. Они встретились, когда папе было девятнадцать лет, а маме семнадцать… Так, стоп. Это слишком издалека. Начала выступать в номере мамы сразу после школы. Затем самостоятельно начала дрессировать двух лам.

– Ой, я видела лам в зоопарке, обрадовалась Юля, – лохматенькие такие.

– Вот-вот, им самое место в зоопарке, – согласилась Вера.

– Почему?

– Давай, не буду сейчас про лам, а то я так до вечера буду рассказывать, а у меня вечером выступление, – улыбнулась Вера. – Так вот, меня взяли на гастроли в Бельгию работать в номере с Куклачёвым. Он в той программе был клоуном. Тогда я увидела его питомцев в работе, а ведь до той поры вообще кошек терпеть не могла. Нельзя сказать, что мы выступали на равных с Куклачёвым. Он был ковёрным, и развлекал публику, когда нужно было сменить реквизит, да, он это делал, но именно он был хедлайнером. Знаешь, что это?

– Это музыкальная группа, ради которой все идут на общий концерт. Они всегда выступают в конце.

– Да, хедлайнер – участник представления, – кивнула Вера, – больше остальных привлекающий внимание публики. Его имя стоит в заголовке афиши. И да, обычно он выступает в конце представления.

Тут Юля показала на афишу невдалеке, где имя «ВЕРА ВОЛЬСКАЯ» было набрано самым крупным шрифтом. Вера улыбнулась и согласно кивнула. Да, сейчас она – хедлайнер. А тогда Куклачёв выступал и конце, и в середине, и в начале представления, но именно на него шла публика. И они не вместе выступали, а она была у него в программе со своими ламами. Тогда подумала, а затем решила, она тоже станет хедлайнером.

– Кошек терпеть не могла вот почему, – продолжила Вера. – В детстве, когда папа делал аттракцион в Харькове, от какого-то котёнка заразилась, лишай у меня был. У меня и у моего двоюродного брата. С тех пор десятой дорогой обходила их всегда. А тут, значит, посмотрела у Куклачёва номер и думаю, может мне взять кошек. Это сейчас в цирке много номеров с кошками, а в то время это встречалось не часто. И я, значит, решила к ламам добавить кошек. Прибавила себе головной боли ещё больше. Кошки тоже очень сложны в дрессировке.

Ну, вернулись мы из Бельгии, и решили, что добавляем к ламам кошек. Первых двух котят мне принесли в Брянске. Я дала объявление, и мне принесли двух рыжих котят. Одного нашла в Кисловодске на помойке, другого тоже в Кисловодске принесли. А один раз ребята, которые львами занимались принесли. Где-то нашли. Такой красивый, глаз не отведёшь.

– Но вы сами тогда уже львами занимались? – спросила Юля.

– Нет, тогда ещё не занималась.

– Мы набирали гораздо больше котов, чем затем было в программе. Не все же поддаются дрессировке. И я, конечно, пристраивала тех, кто не шёл в работу. Так что у меня конвейер. Находила, адаптировала, и выпускала либо на манеж, либо кому-то отдавала.

Вера снова задумалась. Вспомнился забавный случай.

– Я работала в цирке шапито, а это не стационарный цирк. Передвижной цирк работает летом, поздней весной, и ранней осенью. Вольер с кошками стоял на улице. А работали мы в одной и той же передвижке, это передвижной цирк, с 1995-го по 1998-й год, четыре года подряд. Зиму работали в стационарах, летом работали в шапито. И мы приехали работать, по-моему, в Бугульму. В общем, где-то это было в Татарстане. То ли в Бугульме, то ли… Вроде в Бугульме. Или это был Нефтекамск какой-то? Ну, не важно. Какой-то город в Татарстане.

Девяностые годы. Тогда ещё бандитские группировки были. И в наш цирк к директору пришли бандиты требовать откат за то, что мы работаем в этом городе. Но это же государственный цирк-то был. В общем, они не поняли, по какой причине им отказали. Мы закончили выступления, и я тогда уехала в Москву по каким-то делам.

Вдруг муж звонит и говорит:

– Слушай, у нас Самсунга украли.

Самсунгом звали кота. Кроме Самсунга были и Грюндик, и Филипс, и Шарп, и Сони. Это известные марки музыкальной техники, в основном – магнитофонов. Тогда эти слова сами были как музыка для молодёжи. Обладание магнитофоном подобной фирмы сразу поднимало тебя в глазах окружающих.

– Назвали так по приколу? – засмеялась Юля.

– Да, по приколу. Ну так вот, муж мне позвонил, сообщил о пропаже.

Я говорю:

– Как украли?

А кот был чудесный. Ну надо же! Как вот люди вообще поняли, что надо брать именно его? Потому что рядом с ним сидели бездельники, которых я так ничему и не научила.

– Может быть, были на представлении? – предположила Юля.

– Да ладно! Все рыжие коты, все одинаковые. Такое стечение обстоятельств. В общем, они украли Самсунга. На следующий день позвонили, выкуп требовали. Но через какое-то время они, наверное, поняли, что с государственного цирка получить что-то нереально, и принесли нам этого Самсунга.

А один раз, по-моему, всё там же в Татарстане, сильный ветер поднялся, и крышу немножко сдуло с вольера. И коты все мои, они же коты, и они все по сетке поднялись, вылезли в дырку в крыше и разбежались. Я раньше думала, если кот убежал, значит он убежал насовсем, тем более, в незнакомом городе. Нет. Они где-то заныкались по уголочкам. Я, когда пришла, по кличкам начала звать.

Вера ярко вспомнила этот момент, когда пришла кормить питомцев, а клетка пустая. Она тогда растерялась. В отчаяние не пришла, но очень сильно расстроилась.

И она начала звать их, как поступил бы на её месте любой человек, и взрослый, и ребёнок.

Звала без особой, впрочем, надежды:

– Кс-кс-кс-с! Самсунг! Грюндиг! Шарпик! Соник!

Со стороны могло показаться, что она рекламирует магнитофоны в новом магазине импортной музыкальной электроники.

– Я раньше думала, продолжила Вера, – если кот убежал, значит он убежал насовсем, тем более, в незнакомом городе. Нет. Они где-то заныкались по уголочкам. Я, когда пришла, по кличкам начала звать. Смотрю, они все ко мне бегут. Так что, изменили коты своё мнение о себе в моих глазах.

Глава 2

Два молодых акробата на манеже исполняли эксцентричный номер «Весёлые официанты». Парни дурачились и под ритмичную музыку синхронно танцевали с подносами, на которых стояли бутылки и бокалы, лежали тарелки и приборы. Акробаты прыгали, нагибались невообразимым образом, но подносы со всем содержимым, включая бокалы с налитыми в них напитками, были в целости. В какой-то момент парни заигрались, начали смешно падать, но подносы с содержимым оставались в сохранности. Публика восторженно хлопала.

В это время у занавеса за номером наблюдал пожилой инспектор манежа и молоденькая девушка.

– Ребята в этом году заканчивают цирковое училище. Этот номер – их дипломная работа. Кстати, номер показывали по телевизору, – сообщил инспектор.

– Смешной номер, – улыбнулась девушка. – Кстати, я тоже учусь в цирковом училище.

– Ребята задорные, – улыбнулся инспектор.

– Особенно вон тот, с усами, – девушка подбородком указала на одного из акробатов.

В конце номера музыка закончилась, официанты-акробаты перестали падать и пошли к занавесу.

К ним навстречу вышел клоун и спросил:

– Ну, что, донесли?

Парни гордо протянули свои подносы:

– Донесли!

Клоун закричал:

– Я вас ждал целый час! Мне это надоело! Сыт по горло!

С этими словами он ударил двумя руками по подносам, которые держали акробаты. Тарелки, вилки, бутылки, бокалы упали на манеж. С тарелок высыпались спагетти, из бокалов вылились напитки. Публика увидела, всё это время ребята-акробаты выполняли свои трюки не с приклеенными к подносу тарелками и фужерами, жидкость в посуде настоящая. Публика восторженно захлопала. Клоун бросился наутёк. Акробаты со сжатыми кулаками и криками пустились вдогонку.

На арену выбежали два униформиста. Один собрал подносы и посуду, другой шваброй протёр покрытие от разлитой жидкости.

За кулисами клоун пенял молодым акробатам:

– Что вы вцепились в свои подносы! Руки болят после того, как бью по ним. Я должен чуть коснуться, и вы должны их уже отпустить. Ясно?

– Конечно ясно, – рассмеялся один из акробатов, тот, что с усами. – Мы их можем вообще в тебя бросить, как только ты скажешь, что тебе надоело ждать.

– Да ну тебя, Вася, – махнул рукой клоун, – я с вами серьёзно, а ты шутки шутишь.

Он оттянул красный нос на резинке, почесал под ним, ещё раз махнул рукой и ушёл. Ребята засмеялись.

– Слышь, молодой, тобой поклонница интересовалась.

Акробаты обернулись. Рядом стоял инспектор манежа. Он обращался парню, которого клоун только что назвал Васей.

– Какая поклонница, где она? – спросил парень с тонкими юношескими усиками.

Инспектор кивнул на кулисы:

– Стоит в форганге.

– А почему вы ей не сказали, что там находиться нельзя? – снова спросил Вася.

– А что, считаешь, надо сказать? – усмехнулся инспектор.

Парень на секунду задумался. Затем подошёл к кулисам и незаметно посмотрел на девушку. Она стояла, повернувшись лицом к кулисам, будто собираясь зайти, но не решалась.

– Она ничего, симпатичная? – улыбнулся Вася.

Пожилой инспектор скривился:

– Ничего… Она обворожительна! Эх, будь я моложе…

Инспектор мечтательно вздохнул и обратился к напарнику Василия:

– Ты, вроде, куришь?

Тот с готовностью кивнул.

– Пойдём в курилку покурим? У меня есть несколько минут, пока на манеже номер с собачками.

Мужчины отправились курить. Василий вышел и остановился в проёме форганга. Он смотрел на девушку, которая смотрела на него и улыбалась.

– Я почему-то так и думала, ты сейчас выйдешь, – сказала девушка красивым голосом.

– У тебя очень красивый голос, – сделал комплимент Василий. – Такие голоса обычно бывают у певиц, причём оперных, а не тех, которые только танцевать умеют хорошо.

– А я и танцевать умею хорошо, – улыбнулась девушка и неожиданно сделала пару танцевальных движений под музыку номера, что шёл на манеже.

– Как тебя зовут?

– Виолетта.

– Может быть, прогуляемся сегодня в парке вечером, Виолетта? – предложил парень.

– Может быть, – кивнула Виолетта.

– Слушай, ты ведь учишься в цирковом? Я тебя там видел много раз.

– Да, я поступила на два года позже тебя.

– Так ты меня знаешь?

– Конечно. Кто ж тебя не знает! Не у всякого номер показывают по телевизору. Тем более вначале пути. Значит, то ли ещё будет, да?

– Конечно, – вроде бы скромно, но уверенно сказал Вася.

Вечером они встретились в парке. Вокруг гуляли отдыхающие, дети катались на аттракционах, с танцплощадки слышалась музыка.

– Пойдём на танцплощадку, потанцуем? – предложила Виолетта.

Василий засмеялся:

– Ты в училище не натанцевалась?

– В училище – учёба, тут мы отдыхаем, – улыбнулась Виолетта.

– Ты очень красиво двигаешься, – Василий сделал пару танцевальных движений, передразнивая девушку. – Я с тобой рядом потеряюсь вообще на этой танцплощадке.

Виолетта махнула на него рукой:

– Ой, не кокетничай. Уж как вы, акробаты, двигаетесь, дай бог каждому.

Василий аккуратно сменил тему:

– У меня сейчас родители на гастролях. Хочешь, поехали ко мне в гости.

Виолетта рассмеялась:

– Чтобы я стала одной из твоих лёгких побед, и ты бы на следующий день меня забыл?

– Я не такой, – обиделся Василий. – Ты мне правда нравишься.

– Ты мне тоже, – улыбаясь сказала девушка. – Иначе я бы не стала пятый раз смотреть твоё выступление. Всё-таки пошли на танцплощадку!

– Пошли, конечно, – согласился Василий.

Через несколько дней, когда они в который раз шли по аллее парка, Виолетта спросила:

– Что, родители твои ещё не вернулись?

– Нет. Вернутся через месяц, только к моему выпуску как раз. Специально подгадали. А затем снова уедут.

Глаза Василия озорно засверкали.

Виолетта сложила руки на груди:

– Что смотришь?

– Я же говорил, ты мне нравишься. Вот и смотрю.

– Поехали.

– Куда? – спросил Василий.

Однако он уже подхватил её под руку и бодрым шагом направился к метро.

С тех пор и до приезда родителей они проводили время вместе. После того, как через месяц Виолетта вернулась в общежитие, они снова вышли гулять в парк вечером.

– Вась, мне без тебя плохо! – сказала Виолетта. – Мне в общежитии плохо, не потому, что это общежитие, а потому что там нет тебя.

– Виолочка, мы могли бы снять комнату, – ответил Василий, – но на следующий день после выпускного я уезжаю в Сочи. Наш номер уже поставили в конвейер, мне показали мой график на четыре месяца вперёд.

– А как же я? А как же мы? У нас – всё? Всё закончилось?

– Ничего не закончилось. Я буду тебе писать. Я буду приезжать, как только смогу.

Виолетта грустно покачала головой и сказала:

– Значит всё-таки всё кончилось.

– Я же говорю, ничего не кончилось, – горячо возразил Василий.

Глаза Виолетты предательски заблестели, но она изо всех сил сдерживала себя, чтобы не разреветься.

– Поехали со мной! – выпалил Василий.

– Как? – в глазах девушки появилась надежда.

– Да так! У меня выпуск и начало гастролей, у тебя каникулы. Ты на каникулы домой хотела поехать?

– Да.

– А поедешь со мной. За лето что-нибудь придумаем.

– Что мы придумаем? – засомневалась Виолетта.

– Так ты отказываешься ехать со мной?

– Нет, не отказываюсь, не дождёшься, – радостно засмеялась Виолетта. – А кем я буду на твоих гастролях? Что я там буду делать?

– Кем будешь, кем будешь? – задумчиво проворчал Василий. – Будешь моей женой.

– Я не против, у тебя красивая фамилия, – усмехнулась Виолетта, – но меня пока никто замуж не звал.

– Как не звал? – притворно удивился Василий. – Ещё не звал?

– Не-а, – шутливо-сокрушённо пожала плечами Виолетта.

– Тогда стой.

Девушка остановилась. Они повернулись друг к другу.

– Выходи за меня, я буду самым лучшим мужем, – сказал Василий.

– Посмотрим, – кивнула Виолетта.

– Как посмотрим? – удивился Василий. – Что посмотрим?

– Посмотрим, каким мужем ты будешь, – рассмеялась Виолетта. – Я согласна.

Уже из Сочи Виолетта позвонила родителям и сообщила, что не приедет, и что вышла замуж. Родители не то, чтобы пришли в ужас, но были сильно расстроены. Их Виолочка, их красавица, певица, плясунья, талантливая во всём девочка, и вдруг вышла замуж не доучившись.

– Но ты хоть вернёшься к началу учебного года в училище?! – кричала в телефонную трубку мама, известная гимнастка.

– Я постараюсь, – искренне ответила Виолетта.

Ей не хотелось расстраивать родителей, но и оставлять мужа в самый-самый медовый период она не собиралась. После Сочи они переехали в другой город, затем в следующий, и конвейер закрутился. Им, молодым, сильным, красивым, нравилась романтика путешествий. Они впитывали новую жизнь по полной программе, и когда подошло время возвращаться в Москву в училище, Виолетта не вернулась.

На этот раз родители Виолетты не ограничились звонками. Они приехали в город, где выступал Василий и поговорили с дочкой.

– И тебя устроит роль посудомойки? – расстроенно спрашивала мама.

– Мы с Васей сделаем совместный номер, – поделилась планами дочь.

– У Василия хороший номер, – сказал отец. – Он и его напарник с этим номером могут года два или три по стране ездить. А ты умеешь прыгать и падать, как он?

– Если бы закончила училище, умела бы и прыгать, и падать, и много чего ещё, – вставила реплику мама.

– Зато я умею хорошо танцевать, – заявила Виолетта.

– Доченька, – терпеливо объяснил отец. – Если тебя возьмут в балет при каком-нибудь цирке, ты останешься при этом цирке, а твой Василий уедет дальше с гастролями. И стоит ради этого бросать училище?

– Ты сама хотела быть артисткой, – всё ещё в повышенном тоне напомнила мать. – Расхотела?

– Нет, мама, не расхотела, – опустила голову дочь. – Ты правда хочешь, чтобы я разрушила своё счастье? Я с ним счастлива, мама!

Мама неожиданно успокоилась и деловым тоном обратилась к мужу:

– Видишь, она счастлива.

– Вижу, – вздохнул папа.

– Надо что-то придумать.

– Придумай, – усмехнулся папа. – Ты по этому делу большой мастер.

– Надо, чтобы у неё был свой номер, – подняла указательный палец мама, – и тогда их как мужа и жену пустят вместе по конвейеру.

– Да, – подтвердил папа, – обычно мужа и жену не разлучают. Бывает, конечно, и такое, но редко и ненадолго.

– Какие трюки ты можешь делать помимо танцев? – спросила мама.

– Я всё могу, – ответила Виолетта, – но по чуть-чуть, на номер не хватит. Немного из гимнастики, немного из акробатики, немного жонглирую, немного езжу на лошади. Я ведь всё-таки два года проучилась в цирковом. Да и до этого что-то умела, иначе не взяли бы.

– Ой, да взяли бы, – отмахнулась мама. – Я ещё удивилась, когда вместе с документами для поступления потребовали фотографии, анфас, профиль, в купальнике. Я как узнала про фотографию в купальнике, так сразу и успокоилась, нашу точно возьмут. А она гляди что удумала, влюбилась, понимаете ли.

– Мама, ну хватит, – сказала Виолетта.

Мама обняла её за плечи.

– Я рада за тебя, доченька, – и деловым тоном добавила, – но с номером надо что-то решать.

Уже через месяц в цирковом конвейере Советского Союза появился новый номер. Точнее, номер был старый, а вот работала его, и с блеском работала, юная Виолетта. Она никак не могла привыкнуть, что вот сейчас этот элегантный инспектор манежа во фраке будет произносить её имя и фамилию. Кстати, фамилия у неё была по мужу, Вольская.

– Уважаемая публика! А сейчас на арене восхитительная Виолетта со своими дрессированными собачками! – объявлял инспектор.

На манеж пританцовывая и раскланиваясь выходила Виолетта. За ней выбегали несколько мелких собачек. Униформисты выносили реквизит. Зрители хлопали в ладоши, приветствуя артистку.

Да, Виолетта стала дрессировщицей собак. Мама с папой обзвонили всех своих цирковых знакомых и нашли то, что искали. Одна пожилая дама собралась на пенсию, но номер хотела продать. Как такое возможно? Союзгосцирк – государственное предприятие, и там должно быть всё государственным. На самом деле – не всё. Слоны, тигры, верблюды, лошади – крупные животные принадлежали государству. А вот мелкие животные, собаки и коты принадлежали дрессировщикам. И нехитрый реквизит для своих питомцев дрессировщики собак и кошек изготовляли сами, точнее, заказывали за свои деньги. Это не львы или леопарды, для которых нужно заказывать реквизит в цирковой мастерской или на заводе, выбивать для этого деньги и затем долго ждать, пока сделают. Вот такая дрессировщица, владелица собачек, уходила на пенсию. «Хватит, – говорила она в телефонную трубку, – наездилась. Радикулит, артрит и другие "прелести". Пора на пенсию». Родители Виолетты вовремя подсуетились, заплатили требуемую сумму, и молодая дрессировщица буквально за неделю обучилась, как вести себя с этими милыми карликовыми пуделями. Собаки прекрасно знали свой номер, работали как профессиональные артисты, знай, подавай команды.

Виолетту немного беспокоило, как она будет делать новые трюки, она же никогда не занималась дрессурой.

– Не боги горшки обжигают, – неожиданно с энтузиазмом поддержал тёщу и тестя Василий. – Научишься. Я тебе помогу. Мне тоже это интересно.

Так и пошло-поехало, так и завертелось. Никто не предполагал, что Виолетта станет родоначальницей известной династии дрессировщиков.

…

Номер закончился. Виолетта дала команду пуделям, и они пронеслись мимо Василия за кулисы, где их ждал пожилой ассистент Виолетты. Девушка сделала несколько комплиментов под одобрительные аплодисменты и лёгкими шажками убежала с манежа.

Василий догнал её:

– Отличное выступление, поздравляю.

Виолетта улыбнулась:

– Спасибо. Да ты его не видел полностью.

Василий кивнул:

– Знаешь, что я думаю, собачки мелковаты. Если с задних рядов, то и не разглядишь толком.

– Начни дрессировать крупных, – задиристо предложила молодая жена.

– Если только с тобой вместе, – тут же согласился Василий. – Мне нравится, как ты управляешься с этими своими собачками. Я бы тоже хотел так научиться.

– Научу.

– Только я бы, конечно, хотел дрессировать собак покрупнее. Я даже нашёл статью в газете. Там пишут о питомнике, где разводят собак крупных сторожевых пород. Вот, даже вырезку сохранил.

Он достал из кармана газетную вырезку и показал Виолетте.

Она удивлённо посмотрела на него:

– Ничего себе ты подготовился! Это чёрный терьер, – показала она на фотографию газетной вырезки.

–Думал – терьеры мелкие, – удивился Василий.

За несколько месяцев Виолетта прочла несколько книг о собаководстве. Везде, где представлялся случай, она общалась с собаководами и дрессировщиками собак, и в короткое время стала неплохим специалистом. А главное, она полюбила своих питомцев, и искренне удивлялась, как она раньше жила без всей этих лающих повизгивающих хвостатых.

Виолетта увлечённо начала объяснять:

– Этот терьер крупный. У него характер не мягкий, совсем наоборот. Тут написано, в питомнике есть и ньюфаундленды, и южнорусские овчарки, и кавказцы, и московские сторожевые. Это всё тоже здоровенные псы.

– Я напишу им? – сказал Василий.

– Псам? – хихикнула девушка.

– Нет, кинологам из питомника, – серьёзно ответил Василий. – Может быть, выделят нам щенков. Ты не против?

– Я не против. Попробуй, напиши. Ты так хорошо всё распланировал. Хочешь сделать отдельный номер с большими собаками?

– Зачем отдельный, наш с тобой, семейный, – сказал Василий.

– Семейный?! – протяжно переспросила девушка.

– Да. Будут нас объявлять Виолетта и Василий Вольские со своими дрессированными собаками. Или ты против?

Через год в разных городах Советского Союза в новых комфортных зданиях и в стареньких шапито разные ведущие заговорили на разный манер, но примерно одно и то же: "Уважаемая публика, сегодня на арене уникальный номер. Вы увидите крупных служебных собак разных пород вместе с привычными для цирка пуделями. Дрессировщица – несравненная Виолетта Вольская".

После объявления танцующей походкой под музыку выходила Виолетта. За ней выбегали несколько пуделей. За ними степенно выходили большие собаки. Василий выносил реквизит: собачий балетный станок, качели, карусели и прочее. Большие собаки выстраивались в ряд. Между каждой оставалось пространство в два метра. Повинуясь команде Виолетты, пудели друг за другом перепрыгивали через больших собак, как через барьеры. Тот же номер пудели проделывали в обратную сторону. Затем большие собаки выстраивались друг за другом вдоль барьера и медленно бежали по кругу. Пудели перепрыгивали их на бегу. Залу нравилось, зал аплодировал. Затем большие собаки качали пуделей на качелях, катали на каруселях, все вместе занимались у балетного станка, делали ещё несколько затейливых трюков.

В конце номера Виолетта раскланивалась. Как говорят цирковые, делала комплименты зрителям.

3 глава

В городе Горьком, который когда-то назывался Нижним Новгородом, и будет в последствии называться Нижним Новгородом, так вот, в Горьком родилась ещё одна замечательная артистка династии Вольских. Она, конечно, не знала, что родилась в семье цирковых артистов, и судьба её почти обозначена. Будущая артистка с интересом разглядывала снежинки, летящие в её коляску. Она бы с удовольствием что-нибудь пролепетала, но рот был туго замотан толстым шарфом.

Виолетта заглянула в коляску, потрогала шарф. Дочь радостно заморгала глазами.

– Поговорить хочешь, Верочка, – ласково сказала мама. – Нельзя на морозе. Не дай бог простудишься, а мне на манеж вечером, номер работать.

Виолетта с детской коляской прогуливалась по небольшой расчищенной от снега площадке невдалеке от здания цирка. Верочка, недовольная тем, что лицо матери показалось ненадолго и снова исчезло, начала попискивать, негромко, но упрямо. Виолетта легонько затрясла коляску, укачивая дочь. Она знала, что Верочку, как любого ребенка, успокоит мамин ласковый голос, и неважно, что она будет говорить.

– Спи, доченька, спи маленькая. Закрывай глазоньки. Спи, моя красавица. Нам с тобой ещё часик можно погулять, а потом маме нужно готовиться к выступлению. С тобой кто-нибудь из наших цирковых посидит, кто будет свободен. Вырастешь большая, красивая. Будем вместе выступать. Будут нас объявлять: на манеже Василий, Виолетта и Верочка Вольские! Будет у нас большая цирковая династия. Спи доченька, спи, моя хорошая.

Вечером Виолетта уходила с манежа под аплодисменты. Перед ней бежали верные пудели. Чуть раньше по команде Василия ушли большие собаки. Василий вынес с манежа реквизит.

Выйдя за кулисы Виолетта подошла к мужу:

– Вроде хороший номер получился? Будем работать, дорабатывать, делать новые трюки.

– Да, хороший номер, – кивнул Василий. – Конечно, будешь дорабатывать. Мне, вроде, и делать нечего. Реквизит кто угодно может вынести.

Виолетта напряглась:

– Но мы делаем номер вместе! Большими собаками занимаешься ты.

Василий сразу легко согласился, что на него было непохоже, но… Ох уж это "но"! Оно всегда переворачивает всё с ног на голову.

– Конечно, вместе, но на манеже тебя одной достаточно. Буду продолжать помогать тебе с собаками, и вообще, буду помогать всегда и во всём, что бы ты ни делала, но я хочу свой номер.

– Хочешь снова вернуться в акробатику? – удивилась Виолетта.

Василий немного помолчал и затем выпалил:

– Хочу дрессировать львов.

– С ума сошёл, Вася! – приложила руки к груди Виолетта.

Она хорошо знала своего мужа. В то мгновение, в которое осознала значение сказанных Василием слов, она поняла – это серьёзно, так и будет. И всё же, первый порыв, предупредить об опасности, и будь что будет.

– Вась, послушаешь меня?

– Конечно, – пожал плечами муж.

– Послушать-то послушаешь, но всё сделаешь по-своему, да? – сказала Виолетта и сжала губы.

– Конечно, – Василия будто пробуксовывал на одном слове.

– Я читаю журнал «Цирк и эстрада». Зря ты, кстати, не читаешь. Там хорошие статьи про дрессировщиков и дрессуру попадаются.

Они вошли в гримёрку Виолетты. Она взяла со столика новый номер журнала.

– Виолочка, я прочёл несколько книг, написанных дрессировщиками, – скривился Василий. – Остальное, это работа, и ещё раз работа. Да я и не против твоего журнала, просто в последние дни руки не доходили. Так что там пишут?

– Слушай, – начала Виолетта. – В этот раз напечатали отрывки их книжки Фрэнка Бостока. Это американский дрессировщик львов, да и не только львов. Он вообще создал в США школу по дрессуре хищников.

– Вот это он молодец! – отозвался Василий. – В СССР нет школы дрессировщиков. Есть только клубы по служебному собаководству. Всё, что там преподают, я уже прошёл вдоль и поперёк.

– Он не сейчас создал школу, – поправилась Виолетта. – когда-то давно, ещё до революции. Короче, он с пятнадцати лет работал дрессировщиком хищников. И вот затем он написал книжку «Дрессировка хищных животных».

Вот, допустим, он пишет: «Каждый дрессировщик хищных зверей подвергается опасности. Хищник может делать одни и те же вещи несколько раз подряд. И тем не менее без всякого предупреждения может внезапно отказаться исполнить что бы то ни было. Он выражает свой отказ определенно и резко и вообще очень ясно показывает, что хочет поступить по-своему. Он восстает, бунтует. Его обуревают воспоминания о несправедливости, которую он претерпел, ненависть и желание взять реванш».

Василий рассмеялся:

– Виолочка, в обычной жизни ты говоришь слово «претерпел»? Откуда они такие слова берут?

– Меня, между прочим, зовут Виолетта, – напомнила жена. – Имя необычное. Поэтому ко всему необычному я отношусь нормально.

– Убедила, – сказал Василий и попытался не смеяться.

Это удалось не сразу, но когда удалось он махнул рукой:

– Продолжай, Виолочка. Интересно.

Виолетта продолжила читать:

«Зверь в одном из внезапных приступов безумной ярости, которым подвержены все хищники, может убить своего укротителя. Хотя несколькими минутами позже хищник, успокоившись, может быть, подползет к нему, свидетельствуя о своем раскаянии. Часто животные ранят укротителя во время дрессировки непреднамеренно, без всякой злобы.

Такое несчастье однажды случилось в Буффало с миссис Пианка. Один из поклонников прислал ей букет красных роз, который она взяла с собой на манеж. При выходе миссис Пианка один из львов, к несчастью, не успел влезть на свою тумбу, так как, конечно, если бы он уже находился на ней, то не сделал бы прыжка. Увидев в руках своей укротительницы что-то красное, он бросился вперед, намереваясь схватить то, что он принял за мясо, и при этом нанес укротительнице размашистый удар лапой, который задел ее по щеке и, скользнув по руке и груди, разорвал и платье, и тело.

Миссис Пианка тотчас же бросила цветы на землю, и сделала это вовремя, так как львы кинулись к букету и обнюхали его с удивлением и отвращением. Затем каждый вернулся на свою тумбу, пассивно ожидая очереди, чтобы исполнить свой трюк.

Миссис Пианка чрезвычайно смелая женщина, прекрасно владеющая собой. Она заставила львов работать как обычно, хотя кровь ручьями лилась с ее лица, рук и шеи. Затем, проведя все представление, она вышла с манежа и лишилась чувств».

– Слушай, Виолетта, выходит эти здоровенные кошаки не так сильно будоражаться от запаха крови, как собаки или медведи? – заметил Василий. – Это хорошо. И ещё, знаешь, я обязательно сделаю трюк с букетом цветов у льва в пасти. Это будет круто!

– Давай, я тебе так перескажу, – предложила Виолетта, – что там про львов, которыми ты захотел заниматься.

– Давай, – кивнул Василий.

– Основное правило дрессировщика: никогда не выходить из себя в критических обстоятельствах, не наказывать льва без причины. Звери обычно сами напуганы так же, как укротитель, и их единственный выход – бороться всеми средствами, то есть – нападать. Поэтому наказывать животное за то, что для него естественно, бессмысленно и опасно. А с другой стороны, Вась, как не наказывать? Они же на шею сядут. И хорошо, если сядут, а то и перекусят. Что им, собакам, тьфу ты чёрт, львам, человеческая шея? Так, семечки. Вася, продумай! Точнее, одумайся! Хочешь, мы ещё тебе несколько больших собак возьмём?

– Львы, это другой уровень! – мечтательно сказал Василий. – Львы, это афиша, львы – это касса. В конце концов, лев – царь зверей, а дрессировщик львов – царь царей, элита циркового искусства. Виолочка, по-моему, я дорос до элиты, тебе не кажется?

– Вась, мне муж нужен, а не герой с хлыстом.

Василий никак не прореагировал.

Виолетта продолжила читать:

«Много серьезных несчастий происходит также и оттого, что на животных внезапно нападает желание «играть». Играющее животное всегда опасно. Оно, может быть, находится в прекрасном настроении и желает только «побеситься», но его сила и ловкость слишком велики, чтобы человек мог рискнуть играть с ним. Самое разумное – уклониться от «игры» и оставить «шалуна» в покое. Во время репетиции ситуацию легко сделать, но во время представления дело обстоит иначе. Часто игра животного продолжается так долго, что публика теряет терпение. Тогда укротителю приходится идти на риск.

Однажды в Индианаполисе я работал с группой львов, как вдруг разыгрался инцидент, показавший, каким образом легкий приступ веселья у хищника может повлечь за собой серьезное несчастье. Я находился в помещении школы дрессировки, когда Уоллос (один из самых свирепых моих львов, к которому я испытывал сильное чувство дружбы и, по-видимому, взаимно) соскочил со своей тумбы, чтобы схватить брошенный мною кусок мяса. Пока он ел мясо, я смотрел на него и машинально похлопывал хлыстом по своим высоким сапогам. Уоллос был приучен играть с этим хлыстом. Один из трюков, которым я его обучил, состоял в том, что он старался достать лапой подвешенный над ним хлыст. Лапа льва не игрушка. Лапка домашней кошки с острыми когтями, спрятанными между бархатными подушечками, является весьма действенным оружием. Теперь вообразите себе лапу кошки в десятки раз большую по размерам, приводимую в движение пропорционально увеличенной мышечной силой, выброшенную вперед с молниеносной быстротой, и вы получите некоторое представление о том, что значит львиная лапа, наносящая удар.

В данном случае Уоллос напал на меня, просто играя, не вкладывая в свое движение той силы, которую он, наверно, употребил бы, если бы дело шло о предумышленном нападении. Удар лапой составлял часть трюка, которому я его обучил и к которому он привык. Он его выполнил, будучи преисполнен самых благих намерений, но от этого удар не стал легче. Когти, прорвав сапог, вонзились в мясистые части моей ноги и увязли. Когти льва не были бы так опасны, если бы не имели сильного изгиба, благодаря которому они застревают в теле, как крюк. К тому же лев не старается высвободить их по линии изгиба, а вытаскивает прямым движением к себе.

Уоллос, слегка испуганный, поспешно отдернул лапу, сильно разорвав мне ногу.

Как ни мучительно было мое состояние, я не двигался с места, зная, что малейший намек на страх не только может испортить льва, но вызовет тревогу и послужит сигналом к бунту. По прошествии двух-трех секунд Уоллос снова принялся есть мясо, и я приказал помощникам водворить всех львов на место».

– Я запомнил, – сказал Василий. – Со львами на представлении не играть. Читай дальше.

Виолетта бросила журнал на столик:

– Тебе этого мало?

Василий взял журнал:

– И что он пишет в конце статьи?

«Врач каждый день подвергает себя риску заразиться инфекционными болезнями. Солдат знает, что в сражении от него потребуется его жизнь, но лицом к лицу с неприятелем думает об исполнении своего долга, а вовсе не об угрожающей ему опасности. Существуют тысячи занятий, например, работа в шахтах, на строительстве домов, в подземных туннелях, при управлении машинами, где люди ежедневно подвергаются опасности. Следовательно, укротитель рискует не более, чем любой из этих работников. Только он должен быть в достаточной степени внимательным и осторожным. Ведь укротители ничем не отличаются от других людей, и в минуту опасности в них говорит тот же инстинкт страха, что и у других людей, но они научились владеть собой и хладнокровно смотреть опасности в лицо».

Василий улыбнулся и обнял жену:

– Видишь, тут написано, как врач или как шахтёр.

4 глава

Как-то Василий приехал в Москву. Нужно было увидеться с отцом, поговорить о ремонте в квартире. Договорились обо всём быстро. Организационные хлопоты отец брал на себя. Василий должен был «достать» дефицитную плитку для ванной комнаты, красивые обои, импортную краску.

– Ты молодой, красивый, – сказал отец. – Тебе девчонки в главке вмиг всё сделают. Позвонят кому надо. Пообещают билеты в первый ряд на новое представление, ну, сам знаешь. Мне туда соваться уже нет смысла, староват я для таких дел.

Василий рассмеялся:

– Если узнает Виолетта, на какие дела ты меня подбиваешь, она и мне голову оторвёт, и тебе заодно.

– Если обоим оторвёт – не страшно, – философски заметил отец. – И я тебя ни о чём плохом не прошу. Одной улыбнёшься, другой анекдот расскажешь, вот и всё. Ниже спины гладить не надо. Одной понравиться, а другая шарахнет дыроколом по голове, подумаешь, лучше бы Виолетка эту голову оторвала.

Он достал из-под стола двухпудовую гирю, и начал медленно поднимать и опускать её, то взявшись за рукоятку, то поставив на ладонь.

– Пап, не тяжело тяжести таскать до сих пор? – поинтересовался сын. – Ведь пару раз были у тебя проблемы с седалищным нервом. Будешь снова ночами не спать и таблетки есть горстями.

Отец легко перекинул гирю с одной ладони на другую.

– Так без движения ещё хуже, – заметил он. – Тебе-то как без акробатики? Не надоело за собачками жены бегать?

– Пап, у нас здоровенные собачищи! – обиделся Василий. – С ними тоже намаешься, что с твоей гирей. Вон, Рекс недавно не хотел работать. Пришлось заставлять, а он взял и проявил характер.

Василий показал руку, на которой был явственно видел не полностью заживший укус собачьих клыков.

– Аккуратней, смотри. Меня хотя бы мои железяки не кусают, – усмехнулся отец и пошёл в комнату, на ходу поднимая и опуская гирю.

Василий не стал долго откладывать с визитом в Союзгосцирк. Всё равно, приезжая в Москву каждый цирковой артист заходил в знакомое здание на Пушечной улице в центре столицы. Кому-то нужно было договориться о репетиционном периоде, кто-то просит пошить новые костюмы или изготовить реквизит, кто-то – попросить внеочередной отпуск, мало ли что. Директора и руководители цирковых программ просили или требовали новые аттракционы и номера. И всем было интересно встретить коллег, повидаться, посплетничать, узнать новости.

Вначале семидесятых Союзгосцирк представлял из себя самую мощную в мире цирковую организацию. Официально она называлась Всесоюзное объединение государственных цирков. В неё входили все цирковые предприятия и учреждения на территории СССР, а также все артисты, режиссёры, музыканты, художники, администраторы, руководители и работники, всего больше пятнадцати тысяч человек.

Между собой цирковые называли Союзгосцирком именно здание на Пушечной, где размещалось руководство. Ещё его называли – главк. У всех были свои главки, и у производственников, и у военных, и у учёных. Вот и у цирковых он был.

Здесь принимались решения о создании новых цирковых номеров или обновлении старых. Здесь выделялись деньги на все хозяйственные нужды цирков и на зарплаты всем сотрудникам. Здесь утверждались программы гастролей, в том числе и зарубежных.

В объединение входило больше шестидесяти цирков. Больше таких капитальных стационарных цирков не имела ни одна страна мира. Все специализированные цирковые здания в мире можно было по пальцам пересчитать. То есть, в Советском Союзе их построили в десять раз больше, чем во всём остальном мире дословно выполняя слова вождя мирового пролетариата «Из всех искусств важнейшими для нас являются кино и цирк».

Помимо капитальных строений по стране с апреля по октябрь разъезжали шестнадцать передвижных цирков-шапито. Передвижки – так называли их артисты. А ещё было тринадцать зооцирков, так называемых зверинцев. А ещё шесть дирекций, которые организовывали выступления цирковых артистов на сцене, в распоряжении которых находилось около пятидесяти коллективов со своими программами. И даже государственный ансамбль «Балет на льду» находился «под крылом» «Союзгосцирка».

Василий быстро договорился с секретаршей генерального о краске, плитке и обоях, подарив ей шоколадку.

– Вась, я тебе сама могу подарить какую хочешь шоколадку, – засмеялась секретарша.

Она выдвинула ящик письменного стола. Там уже лежали пять или шесть шоколадок. Однако дарить Василию шоколадку секретарша не стала, а по-хозяйски добавила его плитку к своим трофеям.

– Спасибо, – поблагодарил Василий. – Буду выступать в Москве – приходите на выступление.

– Ну, да, конечно, – иронично скривила губы секретарша, – а то мне тут цирка мало.

Она помахала рукой и принялась что-то печатать на машинке. Василий направился в отдел формирования программ.

В главке было несколько отделов и два управления. Одно из двух называлось – управление формирования программ и эксплуатации цирков. В нём были три отдела: отдел формирования программ, отдел эксплуатации цирков, и отдел эксплуатации передвижных предприятий. Управление со своими тремя отделами находилось на первом этаже здания. Когда-то всеми делами управления занимался один отдел, а в отделе был один человек. Сейчас этот человек занимался только формированием программ, сбросив хозяйственные задачи на другие отделы, но и ему забот осталось не мало.

Человека звали Павел Леонтьевич Слухов. Он полжизни отдал своему делу. Этого нешумного человека знали исключительно все артисты, и старались с ним поддерживать хорошие отношения. Именно он в прямом смысле решал их судьбы – в какой цирк кого направить. Павел Леонтьевич был несравненным мастером составлением графика так называемого циркового конвейера. Он старался не обижать артистов, учитывал их интересы, и одновременно обеспечивать все цирки достойными программами. Он же занимался и обеспечением репетиционного периода, когда артисты готовили новые номера.

Павел Леонтьевич несколько раз был в гостях у Вольских, известных цирковых артистов, и знал Василия с детства. Поэтому, когда в дверь постучал и вошёл крепкий молодой человек с улыбкой на лице, он искренне обрадовался.

– А, Вась, заходи! Какими судьбами? Вы же вроде сейчас в Куйбышеве выступаете? Если я ничего не путаю, а я никогда ничего не путаю.

– Здравствуйте, Павел Леонтьевич. Вот приехал на пару дней к отцу. Надо с ремонтом помочь.

– Отлично, молодец. Страшим надо помогать. Папе передавай привет. Ну, что-то, наверное, ещё хочешь мне сказать, раз зашёл? Новый номер придумали? Нужно время на репетицию, или что?

– Хочу заниматься львами или другими крупными хищниками. У меня есть опыт дрессировки. Павел Леонтьевич, поддержите, дайте мне львов, – без всяких предисловий выпалил Василий.

– Какой опыт?! – усмехнулся Павел Леонтьевич. – Собаки есть у каждого во дворе. Если ты занимался собаками, это не значит, что сможешь дрессировать хищных животных. Иди в кинологи, на границу, в милицию, пожалуйста!

Василий не отступал:

– Дрессировка – это закрепление условных рефлексов, закрепление навыков животных. Я с этим давно работаю и у меня все-таки есть опыт…

Слухов отмахнулся:

– У тебя нет династии, нет родных в этом деле, которые бы тебя научили работать. Таких примеров, чтобы без династии и сразу в дрессировщики немного.

Василий не согласился:

– Как же? Прекрасная дрессировщица львов Ирина Бугримова. Никаких родственников. Спортсменка, пришла в цирк, и затем вот стала дрессировщицей. Я тоже…

– Что ты тоже? – перебил начальник отдела.

– Я спортсмен, акробат. Мне легче, все-таки из цирковой династии.

Павел Леонтьевич скептически скривился:

– Что акробат, что боксёр, льву всё равно кого сожрать, а я после отвечай.

Василий не сдавался и наседал:

– А Маргарита Назарова? Она тоже не была из цирковой династии. Вообще пела и плясала, а потом пришла к хищникам.

– Ты перечисляешь женщин, – примирительно начал Павел Леонтьевич. – Им мужчины помогли стать теми, кем они стали.

Василий принял предложенный примирительный тон:

– Да, им помогли мужчины, не спорю, а мне поможет женщина.

– Кто? – спросил зам.

– Моя жена, – ответил Василий.

– Как она тебе поможет?

– Она верит в меня.

Вечером в тесном и скудно обставленном номере гостиницы Василий и Виолетта обсуждали разговор в Союзгосцирке.

– Все-таки они согласились, – рассказывал Василий. – Правда дали только одного львёнка. Его забраковали все дрессировщики, которым нужно пополнение. Место для подготовки определили в харьковском цирке. Там сейчас ремонт. В кассовом зале, сказали, можно пока репетировать. Это помещение будут отделывать в последнюю очередь, не в этом году и, может быть, даже не в следующем.

В Харькове находился филиал Всесоюзной дирекции по подготовке новых программ, аттракционов и номеров. Там же находились мастерские художественно-производственного комбината, где изготавливали реквизит. Многие артисты свои номера создавали именно в Харькове во время репетиционного периода, но помещений не хватало, и дирекция временно использовала помещения в цирке, который был закрыт на ремонт.

– А как же наш номер? – расстроенно напомнила Виолетта.

Муж сел поближе и приобнял жену за плечо:

– Солнце моё, ты прекрасно обойдешься без меня. Дрессировка собак – это твоё. Ты отлично справляешься. Я чуть-чуть тебе помогаю, а вынести на сцену реквизит сможет любой униформист.

Виолетта взорвалась:

– К черту любого униформиста! Ты мне нужен как муж. Ты мне нужен рядом с твоими здоровыми собаками. Кто будет с ними возиться? Я привыкла к своим маленьким.

Василий ответил:

– Большие псы знают свое дело прекрасно. Если сейчас не использую этот шанс, второго не будет. Мне ясно сказали, если что-то сделаешь с этим львёнком, если покажешь, что умеешь работать, найдём тебе ещё несколько львят, будешь делать номер. Это шанс. Может быть, единственный шанс. Ты же знаешь, я очень этого хочу.

Виолетта быстро успокоилась:

– Хорошо, моя радость, делай, как считаешь нужным. Я верю в тебя. У тебя всегда всё получается. Получится и на этот раз. Когда меня пошлют на гастроли, я буду очень скучать.

Василий взял её за руку:

– Как только я сделаю номер, будем ездить на гастроли только вместе.

Жена снова расстроилась:

– Мы молоды. Гастроли, разлука, соблазны.

Василий улыбнулся:

–Ни на одну женщину я никогда не посмотрю так, как смотрю на тебя. Ни с одной не буду разговаривать так, как разговариваю с тобой. Мне нужна только ты.

Виолетта положила голову мужу на плечо:

– Ладно, свои люди, разберёмся.

– Что тут разбираться? – уверенно сказал Василий. – Мы будем жить с тобой долго и счастливо, и я буду дрессировать львов.

Через несколько дней Василий уехал в Харьков. Там он обратился к местному администратору, и тот без лишних разговоров выдал ему ключи от помещения кассы.

– Смотри, чтобы там чисто было. Животное, всё-таки, хотя и маленькое.

– Всё будет нормально, – заверил Василий.

– И чтоб реквизит нам весь не сгрыз, – добавил администратор.

– Прослежу, – ещё раз кивнул Василий.

Обшарпанное помещение кассы было наполовину заставлено цирковой мебелью и реквизитом. У стены стоял роскошный, но изрядно протёртый кожаный диван, из приёмной директора. Рядом – небольшой стол и стул. Возле дивана стоял фанерный ящик средних размеров. В нём Василий хранил свои вещи. В таких ящиках перевозился цирковой реквизит. Многие известные цирковые фамилии подписывали ящики, чтобы все знали, это вещи Корниловых, это – Филатовых, а вон тот ящик – ещё кого-то. Артисты с художественными пристрастиями рисовали на ящиках рисунки, а иногда целые картины. Обычно были нарисованы сценки цирковых номеров тех, чьи фамилии украшали ящик. Некоторые вырезали из фанеры ажурные кружева, приклеивали эти наличники к ящику, раскрашивали их, и такой ящик смотрелся как предмет восточной старинной мебели.

Василий нашёл свой ящик среди реквизита, он был пустой. Очевидно в нём когда-то перевозили вещи не отдельной династии, а общий реквизит. Василий написал на торце ящика витиеватыми буквами "Вольские" и нарисовал льва. Так к Дуровым, Корниловым, Филатовым, добавилась ещё одна династия дрессировщиков.

Львёнка нужно было кормить и дрессировать, и ещё, куда без этого, убирать за ним. А ещё с ним надо было разговаривать, чтобы он с котячьего возраста знал голос хозяина.

Василий кормил львёнка и разговаривал с ним:

– Ешь, поправляйся. Вроде неплохое мясо привозят. Только резать я его замучился столовым ножом. На рынок ходил сегодня. Хотел нож купить, да где там, холодное оружие, говорят. А мне чем мясо резать? Один мясник, вроде, обещал достать. Посмотрим. Только, говорит, покажи львёнка. Никогда, говорит, не видел. Придёт сегодня смотреть. Так что у тебя сегодня, считай, премьера.

Львёнок слушал и ел.

В дверь постучали. Василий открыл. Зашёл крупный мужик лет тридцати пяти. Мужика звали Анатолий. Он работал мясником на местном рынке. Все друзья звали его – Толик, да и Василию на рынке его представили – Толик.

– Привет, дрессировщик, – сказал Толик.

– Здравствуй, Толик, – кивнул Василий.

Толик подошёл к львёнку и сел на корточки:

– Матерь божья, какая красота!

Василий кивнул. Мясник посмотрел на кость, которую грыз львёнок.

– Мясо-то у нас на рынке получше будет, – усмехнулся Толик.

Василий снова кивнул:

– Да, мясо цирк получает по безналичному расчёту. Так что, какое есть, и этому рады.

Толик сильным пальцем показал на миску:

– А чё такими крупными кусками? Ему ж неудобно кушать.

Василий снисходительно заметил:

– Во-первых, он лев, хоть и маленький. С мясом как-нибудь разберётся. Во-вторых, нож нормальный не могу купить, а на кухню не набегаешься. Я ж на рынок приходил сегодня именно за ножом. Или забыл?

Толик оставил вопрос без ответа и задал свой:

– Есть копейка?

– Что?

– Копейка, говорю, есть? Деньга такая, мелкая.

Василий пожал плечами:

– Зачем тебе?

Он порылся в кармане и достал пятикопеечную монету.

– Вот пятак. Годится?

Толик улыбнулся:

– Годится.

Он взял пятак, сунул в карман брюк. Достал из-за пазухи хороший мясницкий нож и вручил его Василию.

– Некоторые говорят, ножи дарить нельзя, – сказал он, – поэтому я его продаю за пятак. Давай на всякий случай соблюдём примету. У тебя и так профессия опасная. Эта киска через год в комнату не влезет. Правильно я говорю?

Василий взял нож:

– Спасибо, друг! Да, львы быстро растут. А мне тут ещё троих привезти обещали. Писал во все инстанции, и вот пришёл положительный ответ. А ещё через три месяца один старый дрессировщик уходит на пенсию, и, по слухам, отдаст мне клетки.

Толик открыто улыбнулся:

– Значит, жизнь налаживается?

Василий согласно кивнул. Львёнок закончил есть, подошёл к Василию и ткнулся ему в руки. Василий взял стек, поднял вверх.

– Оф! – скомандовал он.

Львёнок сел на задние лапы и поджал передние.

Толик восхищённо открыл рот:

– Бль…

Показал пальцем на львёнка:

– При детях не ругаюсь.

Толик снова сел на корточки, рассматривая львёнка. Львёнок бойко подошёл к Толику сбоку и ткнулся мордой в оттопыренный боковой карман куртки.

Толик хлопнул себя по карману:

– Ёшь твою двадцать! Я ж гостинец не отдал.

Он достал из кармана свёрток. Развернул тряпку, затем бумагу. В свёртке оказался килограммовый кусок мяса.

Толик положил мясо перед львёнком.

– Вот. Самая лучшая шейка. И нож заодно попробуешь, – повернулся он к Василию.

– Он уже свою порцию съел сегодня, но ещё граммов триста, думаю, не во вред будет.

Василий новым ножом начинает резать мясо.

Толик обрадовался, как ребёнок, когда львёнок начал есть принесённое мясо:

– Конечно, лишний кусок мяса не помешает. Организм растёт, и хвост, и грива, как говорится. Чё-т я не то сказал? Да ладно.

В дверь громко постучали.

– Открыто! – крикнул Василий.

Вошёл сторож.

– Вась, к тебе пополнение прибыло. Ещё троих привезли.

Василий радостно вскочил. Он поймал львёнка, запустил его в помещение, откуда билетёры продавали билеты, когда касса функционировала, и которое служило временным вольером.

– Ну, пойдём принимать пополнение.

Они со сторожем вышли на улицу. За ними поспешил Толик.

На площадке возле цирковой кассы стоял грузовик. В кузове стояла клетка, накрытая брезентом. Полог брезента был откинут, и в свете, который шёл из открытой двери, все увидели в клетке трёх молодых львов.

Толик обрадовался:

– Как удачно получилось! Думал, увижу одного львёнка, а увидел четверых.

Молодые львы тыкались мордами в прутья клетки.

Василий показал на одного из них:

– У этого, самого большого, на груди складочки, как полоски. Он будто в тельняшке. Назову его – Матрос.

Сторож поддержал тему:

– Тогда вон того нужно назвать Капитан, уж больно он серьёзный.

Толик не удержался:

– А вон того, вон того, третьего, нужно назвать Боцманом. Пусть будет Боцман. Нормально же, Боцман?