Дом

Осеннее уставшее солнце позолотило слегка уже пожухлую траву, растянувшуюся насыщенным ковром между пыльной дорогой и красно-желтого цвета осунувшимся лесом.

В посеребренной дождями паутине, сотканной на ветви кучерявой липы, застрял пожелтевший и иссохший листок. От каждого дуновения прохладного ветра он вздрагивал, будто его ледяным холодом пробирало насквозь – он трепетал, трепетал о прошлом, нынешнем и неизвестном предстоящим…

***

Шебутной пёс неопределенной породы сновал между людьми, заглядывая каждому в глаза, в надежде получить кусочек лакомства или просто рассчитывая на человеческое внимание. Он дружелюбно вилял хвостом и смело проскальзывал между ног, демонстрируя ловкость, дружбу и выгоревшую на солнце рыжеватую спину.

– Шурка, глупый. Чтоб тебя… – споткнувшись об пса, запричитала Ольга. Женщина лет неопределенных, как часто бывает с сохранившими свою молодость, привлекательность и неиспорченный обыденностью характер дамами.

Шурка, поджав хвост, припустил вперёд и, отбежав на приличное расстояние, снова задрал его, вернувшись в приятную атмосферу загородной прогулки. Он насторожился, принюхиваясь, затем шерстяной стрелой юркнул между ног Антона (своего хозяина) и исчез в высоких кустах прилесья.

– Хорошо бы уже и привал устроить, – нарушила тишину Наталья, высокая светловолосая особа с приятными чертами лица.

Антон посмотрел в планшет. На петлявшей между холмами дороге у берегов самого леса стоял дом, вернее виднелась прямоугольной формы крыша.

– Мы почти добрались. Думаю, ещё минут десять не больше. Да и темнеет уже, вы же не хотите расположиться с ночёвкой тут, прямо у дороги?

Ольга с Натальей испуганно переглянулись.

– Дойдем уже, Анатолий Русланович, – поправляя вместительный рюкзак на широкой спине, подбодрил компанию Михаил. Человек, наделённый природой богатырским здоровьем и, как следствие, отменным аппетитом.

В кустах зашуршало, вспорхнула испуганная птица. Все замерли. И тут же на дорогу выскочил довольный Шурка, отряхиваясь и весело поглядывая на людей, беспрестанно размахивая своим коротким и толстым хвостом. Вся компания засмеялась.

– Знала бы я, что придется так долго топать от электрички, то точно сюда не приехала бы, – устало молвила, приложив ладонь ко лбу, пыталась разглядеть вдали хижину Ольга.

– Ты и в прошлый раз так говорила, Оль, но, тем не менее, приключение выдалось на славу, – Антон подмигнул ей. Ольга смущенно улыбнулась.

– Да, прошлый заброшенный дом был необычайно богат на фотосессию апокалиптического масштаба, – погладив чехол висевшего на груди фотоаппарата, довольно забубнил Михаил.

Шурка залаял и пустился вдоль дороги вперёд, оставляя позади четырех уставших любителей непредсказуемых приключений…

Потоптавшись на месте и предавшись воспоминаниям о последних работах, они тяжело двинулись за успевшим уже скрыться за поворотом шустрым псом…

Тяжелым мрачным изваянием возник дом на окраине леса. Старый, одинокий, покинутый и позабытый всеми – храм одиночества и отчаяния. Пустота, поселившаяся в сим когда-то людском жилище, опасливо разглядывала приближающихся через разбитые глазницы окон его. Она бесшумно перемещалась из комнаты в комнату, прикасаясь к потрескавшимся оконным рамам, порываемая любопытством, волнуясь и одновременно предвкушая.

Настороженный пёс стоял у порога входной двери, опасливо оглядываясь, ожидая приближения хозяина и его друзей. Он уже не прыгал и не резвился, пёс замер, будто прислушиваясь к гуляющему по пустым комнатам сквозняку и его эху – шумному дыханию дома.

Последние лучи солнца ложились на изможденное временем и непогодой старое древесное тело, разглядывая трещины, оторвавшиеся местами облицовочные доски, торчащие заостренной чешуёй, касаясь его, словно сожалея о его безрадостном существовании.

Бесчувственная тьма во плоти уже пожирала дом с восточной части. Она медленно с наслаждением впитывала свою обездвиженную, прикованную к земле жертву. Начиная с просевшей крыши, поросшей островками мха, спускалась, ощупывая стены, проникала в кричащие пустотой окна.

***

Щелчок затвора фотоаппарата. Один, за ним второй, третий будто разбудили от сновидения наяву Ольгу и Наталью, зачарованно разглядывающих особняк.

– Потрясающе, – продолжал фотографировать Михаил, то приседая, то делая несколько шагов в сторону. – Ничего подобного ранее не видел.

Он завороженно делал всё новые снимки. Тонкий писк фотоаппарата в безмолвной тишине сопровождал его восхищение. С каждым новым щелчком Наталья невольно вздрагивала.

Гуляющий в комнатах ветер, возмущенный внезапным вторжением в своё пространство, дотронулся до висевшей на стене пустой фоторамки. Неуверенно она покачнулась, будто раздумывая, накренилась и упала, досадно треснув стеклом. Михаил прекратил съемку, опустив фотоаппарат. Женщины испуганно переглянулись.

– Сквозняк, – поглаживая пса, констатировал Антон. – Посмотрите, как тут ветрено.

И в самом деле, лес зашумел могучим торсом, просыпаясь от дневной спячки, расправляя затекшие плечи-холмы, покрытые рядами многолетних деревьев.

– Давайте разобьём палатку, что-то зябковато становится, – косо поглядывая на лес, предложила Ольга.

***

После насыщенного поездкой дня и длительной прогулки на свежем воздухе люди сидели у огня и молча пили чай – частичку привезенного с собой домашнего уюта. Каждый задумчиво смотрел в пылающий огонь, в котором жёлто-оранжевый жар пламени перемежался сухим треском разваливающихся головёшек. Пёс Шурка примостился у ног Антона, и закрыв от удовольствия глаза, прислушивался к звукам ночного леса.

Старый дом величаво возвышался над людским наспех сооруженным пристанищем. В его мрачных недрах, хранящих не одну историю поколений, все ожило: заскрипели половицы, с потолка посыпались остатки штукатурки, в горнило трубы сорвался остаток кирпича, он с грохотом разбился о каменное дно камина, напугав ворон в лесу и незваных гостей у костра. Стоящее в углу просторного зала старинное кресло-качалка тяжело вздохнуло, скрипнув и слегка накренившись, покачнулось, затем ещё раз и еще…

За окном догорал костер, люди укладывались в палатке спать. Лишь только пёс Шурка, положив голову на лапы, задумчиво смотрел на дом.

***

Подхваченные ветром обрывки газет невзрачным ночным конфетти бродили по длинному коридору, натыкаясь на обшарпанные стены, прогнивший местами потолок, пролетая из темной комнаты в комнату. И вот достигнув распахнутой настежь двери, они наконец-то высвободились из затхлого чулана и бабочками вспорхнули ввысь.

Шурка, громко залаяв, бросился в дом.

– Стой, куда ты?!.. – лишь успел выкрикнуть Антон, выглядывая из палатки. Но шустрый пёс уже пропал в черной пропасти входной двери. Антон вскочил и опрометью бросился следом за псом…

– Антон!.. – перепуганно закричала Ольга.

Одинокая фигура человека уже скрылась в темноте парадной…

***

– Шурка, Шурик. Иди сюда, маленький засранец… – ступая по скрипучему полу, звал Антон.

Мертвенно-бледный свет от яркой луны проникал в окна, освещая разбросанные повсюду остатки мебели, осыпавшуюся штукатурку, обрывки газет и кусков обоев. В прогнивших досках зияли раскрытыми ртами черные дыры. Из их чрева тянуло сырой землей и старыми досками.

В большой комнате первого этажа зазвенели остатки стеклянных подвесок на конусообразной люстре. Антон вошёл в зал, огляделся, насколько это было возможно, и тихо позвал пса:

– Шурка-а, ко мне…

Тишина. Только еле уловимый шелест подвесок, да на втором этаже от сквозняка скрипнула дверь.

«Ерунда какая-то. Надо вернуться, взять фонарь, Михаила, и хорошенько тут осмотреть всё», – подумал Анатолий и, минуя дыры в полу, пошёл к выходу.

Он свернул из коридора в прихожую и очутился на крыльце, почувствовав облегчение. Свежий ночной воздух сменил затхлый, спертый в усадьбе. Ветер свободолюбиво гулял по макушкам деревьев леса, в его дебрях, прячась в траве, стрекотали романтическими раскатами цикады.

– Что за черт? – оглядевшись, выругался Антон и зашагал к месту, где недавно был разбит лагерь. Никаких следов недавнего их пребывания он не обнаружил, ему пришлось нагнуться и ощупать руками траву в том месте, где он сам разжёг костёр. Никаких следов – влажная от росы трава, нет углей, нет пепла. А тут стояла палатка…

– Оля? Ребята, это какая-то шутка?!. Эй, это не смешно. Где вы там? – оглядываясь по сторонам, возмущался Антон.

Тем временем…

Изумлённая компания стояла у порога дома. Олю трясло, Наталья, приобняв её, успокаивала.

– Тише, тише, Оля. Сейчас он вернется. Найдет Шурку и вернется к нам. Спокойно…

– Их не слышно?!.. В таком маленьком доме их должно быть обязательно слышно, Наташ!..

– Она права, – освещая пустую прихожую фонариком, согласился с неудовольствием Михаил и двинулся ближе к двери.

– Нет, нет… – завопили испуганно женщины.

– Миша, мы тут одни не останемся… – выпалила Наталья, её пристальный взгляд не сулил ничего хорошего.

Михаил вздохнул, посмотрел на пустое крыльцо.

– Хорошо. Подождем.

Он подошёл к парадной:

– Антон?! Анатолий Русланович?!.

Звуки его голоса растворились в пустом коридоре, будто стены впитали их. Михаил обернулся к женщинам:

– Пойду пока, разыщу фонарик.

Комнаты прошлых жизней

Антон обошел дом, но Ольги, Михаила и Натальи нигде не было. Мало того, отсутствовали какие–либо следы их совместного присутствия вообще. Это тревожило более всего.

– Будто попал в другое измерение, – произнес он, проведя ладонью по ощетинившемуся подбородку, пристально рассматривая старый особняк.