Покорная

Глава 1

– ЭББИ—

Обратная дорога к дому Натэниела заняла больше времени, чем следовало. Или, может быть, мне просто показалось, что она заняла больше времени. Может быть, это были нервы.

Я задумчиво наклонила голову.

Может быть, не совсем нервы. Может быть, предвкушение.

Предвкушение того, что после недель разговоров, недель ожидания и недель планирования мы наконец-то здесь.

Наконец-то вернулись.

Я подняла руку и коснулась ошейника – ошейника Натаниэля. Кончики моих пальцев пробежались по знакомым линиям и ромбам. Я повертела головой из стороны в сторону, заново знакомясь с ощущениями от ошейника.

Не было слов, чтобы описать, что я чувствовала, снова надевая ошейник Натаниэля. Самое близкое, что я могла придумать, – это сравнить его с пазлом. Последний кусочек пазла наконец встал на место. Да, последние несколько недель мы с Натэниелом жили как любовники, но мы оба чувствовали себя неполноценными. Его воспоминания обо мне – его стремление вернуть меня – были тем, чего не хватало. Это звучало странно даже для меня, но я, наконец, почувствовала, что снова принадлежу ему.

Наконец нанятая машина подъехала к дому Натаниэля и остановилась на его длинной подъездной дорожке. В окнах замигали огни. Он установил таймер, ожидая моего прибытия в темноте. Такой маленький жест, но трогательный. Та, которая, как и многое из того, что он делал, показывала, что он постоянно думает обо мне.

Я позвякивала ключами, когда шла по подъездной дорожке к его парадной двери. Мои ключи. От его дома. Неделю назад он подарил мне связку ключей. Я не жила с ним, но проводила в его доме довольно много времени. Он сказал, что для меня имеет смысл только иметь возможность входить самой или запирать дверь, когда я ухожу.

Аполлон, золотистый ретривер Натаниэля, бросился на меня, когда я открыла дверь. Я погладила его по голове и выпустила погулять на несколько минут. Я не стала задерживать его надолго – я не была уверена, что Натаниэль вернется домой раньше, но если он вернется, я хотела быть на месте. Я хотела, чтобы эти выходные прошли идеально.

– Останься, – сказала я Аполлону, заглянув на кухню, чтобы наполнить его миску водой. Аполлон выполнял все приказы Натаниэля, но, к счастью, на этот раз он послушался меня. Обычно он поднимался за мной по лестнице, но сегодня это было странно.

Я быстро вышла из кухни и направилась наверх, в свою старую комнату. Комнату, которая будет моей по выходным.

Я разделась, сложив одежду аккуратной стопкой на краю двуспальной кровати. В этом мы с Натэниелом были согласны. Я делила с ним постель с воскресенья по четверг в любое время, когда оставалась на ночь, но в пятницу и субботу я спала в комнате, которую он зарезервировал для своих сабмиссивов.

Теперь, когда в будние дни у нас были более традиционные отношения, мы оба хотели быть уверены, что по выходным у нас будет правильный настрой. Нам обоим было бы легче поддерживать этот настрой, если бы мы спали раздельно. Для нас обоих – да, но, возможно, для Натаниэля это было особенно важно. Он редко делил постель со своими сабмиссивами, и романтические отношения с одной из них были для него в новинку.

Я голой вошла в игровую комнату. В прошлые выходные Натаниэль водил меня по комнате, объясняя, обсуждая и показывая то, чего я никогда не видела, и несколько предметов, о которых никогда не слышала.

По сути, это была скромная комната – деревянные полы, темно-коричневая краска, красивые шкафы вишневого цвета и даже длинный стол, вырезанный из дорогого дерева. Однако цепи и кандалы, обитые кожей скамья и стол, а также деревянная скамья для битья выдавали назначение комнаты.

Под свисающими цепями меня ждала одинокая подушка. Я опустилась на него на колени, приняв ту позу, в которой, как объяснил Натаниэль, я должна была находиться всякий раз, когда ждала его в игровой комнате: ягодицы опущены на пятки, спина прямая, правая рука лежит поверх левой на коленях, пальцы не переплетены, голова опущена.

Я занял позицию и стал ждать.

Время медленно шло вперед.

Наконец я услышал, как он входит через парадную дверь.

“Аполлон”, – позвал он, и хотя я знал, что он произнес имя Аполлона, чтобы снова вывести его на улицу, другой причиной было предупредить меня, кто вошел в дом. Чтобы дать мне время подготовиться. Возможно, для того, чтобы он прислушался к шагам наверху. Шаги, которые сказали бы ему, что я не готова к его приходу. Я почувствовала гордость, что он ничего не услышит.

Я закрыла глаза. Осталось совсем немного времени. Я представила, что Натаниэль делает – выводит Аполлона на улицу, может быть, кормит его. Раздевался ли он внизу? В своей спальне? Или он пошел бы в игровую комнату в костюме и галстуке?

Неважно, сказала я себе. Что бы Натаниэль ни задумал, все будет идеально.

Я прислушалась – он поднимался по лестнице. Один. Ни одна собака не последовала за ним.

Каким-то образом атмосфера в комнате изменилась, когда он вошел. Воздух стал напряженным, а пространство между нами почти загудело. В этот момент я поняла – я принадлежу ему, да. Я была права в своем предположении. Но еще важнее, пожалуй, то, что он был моим.

Мое сердце бешено колотилось.

– Очень приятно, Эбигейл, – сказал он и подошел, чтобы встать передо мной. Он был босиком. Я заметила, что он сменил костюм на черные джинсы.

Я снова закрыла глаза. Очистила свой разум. Внутренне сосредоточилась. Заставила себя оставаться неподвижной под его пристальным взглядом.

Он подошел к столу, и я услышала, как выдвигается ящик. С минуту я пыталась вспомнить все, что было в ящиках, но остановила себя и снова заставила свой разум успокоиться.

Он вернулся и встал рядом со мной. Что-то твердое и кожаное прошлось по моей спине.

Хлыст для верховой езды.

“Идеальная осанка”, – сказал он, когда хлыст прошелся по моей спине. “Я ожидаю, что ты будешь принимать эту позу всякий раз, когда я скажу тебе войти в эту комнату”.

Я почувствовала облегчение, что он доволен моей осанкой. Мне так хотелось доставить ему удовольствие сегодня вечером. Чтобы показать ему, что я была готова к этому. Что мы были готовы. Он так волновался.

Конечно, сейчас в нем не было заметно ни малейшего беспокойства или сомнения. Не в его голосе. Не в его позе. Его поведение в игровой комнате было полным самообладания и уверенности.

Он провел хлыстом по моему животу, а затем снова поднял его. Дразнящий.

Черт. Мне понравился хлыст для верховой езды.

Я не поднимала головы, хотя и хотела видеть его лицо. Встретиться с ним взглядом. Но я знала, что лучшим подарком, который я могла бы ему сделать, было мое абсолютное доверие и послушание, поэтому я опустила голову и уставилась в пол.

“Встань”.

Я медленно поднялась на ноги, понимая, что стою прямо под цепями. Обычно он оставлял их на хранение, но сегодня вечером они были опущены.

“С вечера пятницы до полудня воскресенья твое тело принадлежит мне”, – сказал он. “Как мы и договаривались, кухонный стол и библиотека по-прежнему твои. Там, и только там, ты можешь высказывать свое мнение. С уважением, конечно.

Он провел обеими руками по моим плечам, вниз по рукам. Одна рука скользнула между моих грудей и опустилась туда, где я была влажной и ноющей.

– Это, – сказал он, поглаживая мои внешние губы, – твоя обязанность. Я хочу, чтобы вы делали восковую эпиляцию как можно чаще. Если я решу, что вы пренебрегаете этой обязанностью, вы будете наказаны”.

И опять же, мы договорились об этом.

“Кроме того, вы несете ответственность за то, чтобы ваш мастер выполнял свою работу надлежащим образом. Я не потерплю никаких оправданий. Это понятно?

Я ничего не сказал.

“Вы можете отвечать”, – сказал он. Я услышал улыбку в его голосе.

”Да, господин”.

Он скользнул пальцем между моих складок, и я почувствовал его дыхание на своем ухе. – Мне нравится, когда ты обнажена. – Его палец обвел круг вокруг моего клитора. – Гладкая. Ничто не стоит между твоей киской и тем, что я решу с ней сделать.

Блядь.

Затем он подошел ко мне сзади и обхватил мою задницу. “Ты пользовалась своей пробкой?”

Я ждала.

“Вы можете ответить”.

“Да, господин”.

Его палец вернулся ко мне, и я прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не застонать.

“Я не буду спрашивать вас об этом снова”, – сказал он. – Отныне ты несешь ответственность за то, чтобы подготовить свое тело к принятию моего члена любым способом, который я решу тебе дать. – Он провел пальцем по краю моего уха. – Если я захочу трахнуть тебя в ухо, я ожидаю, что твое ухо будет готово. Он подцепил пальцем мое ухо и потянул. Я не поднимал головы. “Ты понимаешь? Ответь мне”.

“Да, господин”.

Он поднял мои руки над головой, пристегнув сначала одно запястье, а затем и другое к цепям на моем боку. – Ты помнишь это? – спросил он, и его теплое дыхание защекотало мои волосы. “ С нашего первого уик-энда?

И снова я промолчал.

“ Очень приятно, Эбигейл, ” сказал он. “Чтобы не было недоразумений, до конца вечера или до тех пор, пока я не скажу вам по-другому, вы не можете говорить или издавать какие-либо звуки. Есть два исключения – первое – это использование ваших стоп-слов. Вы можете использовать их в любой момент, когда сочтете нужным. Использование ваших стоп-слов не повлечет за собой никаких последствий. Во-вторых, когда я спрашиваю, все ли с вами в порядке, я ожидаю немедленного и честного ответа.”

Он, конечно, не стал дожидаться ответа. Я не должна была его давать. Без предупреждения его руки снова скользнули вниз, туда, где я страстно желала его. Так как моя голова была опущена, я наблюдала, как один из его пальцев скользнул внутрь меня, и снова прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не застонать.

Черт, его руки были приятными на ощупь.

– Какая ты уже влажная” Он протолкнул их глубже и вывернул запястье. Блядь. – Обычно я бы попробовал тебя на вкус сам, но сегодня вечером мне хочется поделиться с тобой.

Он отстранился, и сразу же наступила пустота. Прежде чем я успел как следует подумать, я почувствовал его скользкий палец у себя во рту. – Откройся, Эбигейл, и почувствуй, насколько ты готова для меня. – Он провел пальцем по моим приоткрытым губам, прежде чем засунуть его мне в рот.

Я и раньше пробовала себя на вкус, просто из любопытства, но никогда так много за один раз и никогда с пальца Натаниэля.

Это было так порочно, так дико.

Черт возьми, это меня возбуждало.

“Попробуй, какой ты сладкий”, – сказал он, когда я слизнула с его пальца.

Я обращалась с его пальцем, как с членом – водила по нему языком, сначала нежно посасывая. Я хотела его. Хотела, чтобы он был внутри меня. Я сосала сильнее, представляя его член у себя во рту.

Ты не освободишься, пока я не разрешу, а я буду очень скупа на разрешения. Его слова, сказанные в офисе, всплыли у меня в голове, и я подавила стон, прежде чем он сорвался с моих губ. Это будет долгая ночь.

“ Я передумал, – сказал он, когда я закончила чистить его палец. – В конце концов, я хочу попробовать. Он прижался своими губами к моим и заставил меня приоткрыть рот. Его губы были жестокими, властными и требовательными в своем стремлении попробовать меня на вкус.

Черт, меня бы хватил удар, если бы он продолжал в том же духе.

Он отстранился и приподнял мой подбородок. “ Посмотри на меня.

Впервые с тех пор, как он вошел в комнату, я встретилась с его глазами – они были спокойными и зелеными. Он провел языком по губам и улыбнулся. “Каждый раз слаще предыдущего”.

Я заставила себя не сводить с него глаз, хотя мне хотелось увидеть его грудь, насладиться видом его совершенного тела. Но его тело не принадлежало мне, чтобы наслаждаться им, поэтому я не сводила с него глаз.

Он первым разорвал нашу связь, повернувшись и подойдя к столу. Он положил что-то в карман, и я опустила голову, когда он обернулся.

Он подошел ко мне на пять шагов, затем темнота заволокла мое зрение.

“Полностью в моей власти”, – сказал он голосом таким же мягким, как шелковый шарф, закрывающий мои глаза.

Он погладил мою грудь. Длинные пальцы взяли мои соски и покатали их, потягивая и покручивая.

Блядь.

“Я подумал о том, чтобы достать зажимы сегодня вечером”, – сказал он, пощелкивая кончиком соска.

Двойной трах.

Мы говорили о зажимах, хотя я никогда их не трогал и не пользовался ими. Маленький пузырек предвкушения вздулся у меня в животе. Натаниэль пообещал, что мне понравятся зажимы, что короткая боль будет стоить того удовольствия, которое они принесут.

“Я подумал об этом, – продолжил он, – но решил выбрать что-то другое”.

Холодный металл скользнул по моей груди. Это было похоже на колючий нож для пиццы. Он медленно провел им вокруг одной груди, затем вокруг другой. Ощущения были невероятными. Он не приближался ни к одному из сосков. Вместо этого он поворачивал колесико все ближе и ближе, прежде чем отодвинуться. Затем появились двое, каждый из которых повторял движения другого. Дразня и насмехаясь, но никогда не попадая точно туда, куда мне было нужно. Они подходили все ближе и ближе, а затем снова отступили. При следующем заходе они сблизились еще больше, и я поняла, что взорвусь, если он не прикоснется ко мне в ближайшее время.

И тут он это сделал – колеса проехались по моим соскам как раз там, где я нуждалась в облегчении. Это было так приятно, что я забыл, где я и что мы делаем, и застонал от удовольствия.

– Ааааа.

Он тут же отстранился. – Черт возьми, Эбигейл, – сказал он, снимая шарф с моих глаз. – Это произошло дважды менее чем за два часа. Сейчас и чуть раньше в моем кабинете. Он так сильно отвел мои волосы назад, что у меня не было другого выбора, кроме как встретиться с ним взглядом. – Ты заставляешь меня поверить, что на самом деле не хочешь этого.

Слезы защипали мне глаза. Я так сильно хотела сделать все идеально в эти выходные. Вместо этого я уже дважды облажалась – один раз в его кабинете и еще раз в его игровой комнате. Но хуже всего, абсолютно хуже всего, было осознание того, что я разочаровала Натэниела.

Я хотела извиниться. Сказать ему, что мне жаль, и что я исправлюсь. Но он велел мне молчать, и лучшее, что я мог сделать, – это подчиниться его приказу.

– Давай посмотрим, – сказал он, все еще глядя мне в глаза. “Какое наказание полагается за неповиновение во время сцены?”

Он знал это наказание не хуже меня. Возможно, даже лучше. Он затягивал с этим только для того, чтобы заставить меня попотеть.

“Ах, да”, – сказал он, как будто вспоминая. “Количество ударов за непослушание во время сцены остается на усмотрение дома”.

На усмотрение Дома.

Блядь.

Что бы он решил?

“Я мог бы дать тебе двадцатку”. Он провел руками по моей заднице. – Но это положило бы конец всем играм на сегодня, а я не думаю, что кто-то из нас этого хочет.

Черт возьми, нет.

Он бы не сделал и двадцати ударов, не так ли?

Я опустил глаза и изо всех сил старался не поддаться искушению взглянуть на скамью для битья.

“Но я дал тебе три штуки раньше, в моем кабинете, – размышлял он, – и они, очевидно, не принесли пользы”.

Мое сердце бешено колотилось в груди. Я был уверен, что он тоже это заметил.

“Восемь”, – наконец сказал он. “Я переделаю предыдущие три и добавлю пять”. Он наклонился и прошептал: “В следующий раз я добавлю еще пять, и будет тринадцать. После этого будет восемнадцать”. Он сильно дернул меня за волосы. “Поверь мне. Тебе не нужно восемнадцать”.

Черт возьми, нет, я не хотел восемнадцати. Я не хотел, чтобы мне было восемь.

Он расстегнул мои запястья. Баночка с мазью на столе осталась без внимания. Успокаивающего обтирания пока не будет. – На скамейку запасных, Эбигейл.

Блядь.

Блядь. Блядь. Блядь. Блядь. Блядь.

Я смогу это сделать, сказал я себе, направляясь к скамейке запасных. Мы сможем это сделать. Это было совсем не похоже на прошлый раз. В прошлый раз он объяснил свою халатность отсутствием должного ухода. И сегодня вечером будет всего восемь инсультов.

Я, черт возьми, позабочусь, чтобы их больше не было.

Но как бы плохо ни было в прошлый раз, не мысль о боли замедлила мои шаги. Это было разочарование в себе. Разочарование из-за моего непослушания, но еще больше – чувство вины за то, что мои действия вынудили его наказать меня в первые выходные нашей игры. В самый первый час нашего первого уик-энда.

Я устроилась поудобнее на скамье, желая, чтобы все поскорее закончилось и мы могли перейти к более приятным занятиям.

Он не заставил меня ждать. Почти сразу после того, как я приняла позу, он начал шлепать меня рукой.

Разминка.

Он быстро отвесил мне по заднице шлепки, которые были сильнее, чем его эротические шлепки.

“Я очень разочарован, что приходится делать это так скоро”, – сказал он.

Да. Это было больнее всего.

“Я попросил тебя посчитать в моем кабинете”. Он поднял что-то со скамейки. “Но, поскольку я просил тебя не говорить и не издавать звуков, на этот раз мне придется посчитать”.

Кожаный ремень больно полоснул меня по заднице.

“Раз”, – сказал он сильным и решительным голосом.

Это повторилось.

”Два”.

Ой.

К пяти часам по моему лицу потекли тихие слезы. Я прикусила нижнюю губу, чтобы ничего не сказать.

“Еще три”, – сказал он, потирая то место, куда нанес удар.

“Шесть”, – сказал он после следующего удара. Я могла сказать, что он не вкладывал столько силы в удары.

Еще два. Еще два, и мы сможем двигаться дальше.

”Семь”.

И, наконец, “Восемь”.

Я услышала, как он тяжело дышит у меня за спиной, и яростно заморгала, чтобы прогнать слезы. Он положил ремень, и я прислушалась к его удаляющимся шагам.

Мгновение спустя его руки вернулись, протирая меня чем-то прохладным и влажным. “ты в порядке?” он прошептал.

Я с облегчением выдохнула. “Да, господин”.

Его руки продолжали ласкать меня, пока он говорил. – Мы это обсуждали. Мне неприятно наказывать тебя, но я не могу оставить без внимания невыполненные приказы. Ты это знаешь”

Да, я это сделал. В следующий раз я буду стараться усерднее.

Он подошел к краю скамьи и наклонился, чтобы его лицо было на одном уровне с моим. Очень нежно он поцеловал сначала в одну щеку, потом в другую. Мое сердце бешено заколотилось, когда его губы приблизились к моим. И затем, наконец, он поцеловал меня в губы – медленно, нежно и долго.

Я вздохнул.

Он отстранился, и в его глазах заплясал озорной огонек. – Иди сюда, моя прелесть. Он протянул руку. – Я хочу попробовать на вкус твою сладкую киску.

Глава 2

– НАТАНИЭЛЬ—

Она взяла меня за руку, и я сжал ее один раз, прежде чем отпустить. Она не споткнулась, когда встала со скамейки и направилась к столу.

– Пункт второй, – сказал я.

Я думал, что в эти выходные, возможно, потребуется наказание – наши первые выходные после возвращения к своим ролям. Последние несколько недель мы жили как любовники, и, хотя мы оба наслаждались нашими отношениями, нам обоим чего-то не хватало. И все же эти решающие выходные были самыми трудными.

Отчитывать ее никогда не было моим любимым занятием, но я почувствовал облегчение. Теперь я знал, что смогу это сделать. У меня никогда не возникало вопроса, справится ли она с этим.

Я наблюдал за ней и чувствовал, как все глубже погружаюсь в нужное состояние сознания. Я не делал этого несколько месяцев, но был удивлен тем, насколько комфортно чувствовал себя, восстанавливая себя. Как всегда, она оказалась права – мы были готовы.

Я снова сосредоточился на Эбигейл. Она лежала на спине, руки по швам, колени согнуты и широко разведены. Точное описание второго абзаца.

“Как я рад, что вы вспомнили”, – сказал я. Хотя она не пошевелилась и никак не отреагировала на мои слова, я знал, что моя похвала ободрит ее.

Я окинул взглядом ее тело. Я обратил внимание на длинную линию ее конечностей, на то, как доверчиво она предлагала мне себя. Само совершенство.

Я положил ладони на ее бедра и провел по ее туловищу вверх к рукам, захватив их и подняв над головой. Наши взгляды на мгновение встретились. “Закрой глаза”, – сказал я ей.

Я согнул ее руки в локтях и прикрепил их к столу. Я провел пальцами по ее животу и бедрам, осторожно касаясь ягодиц, и привязал ее лодыжки к столу. Ее кожа покрылась мурашками. Закончив, я отступил назад.

Блядь.

Что сделал со мной ее вид…

– Подожди минутку и почувствуй, Эбигейл, – сказал я. – Почувствуй, насколько ты беззащитна. – Ее соски затвердели от моих слов. – превосходно. – Какая уязвимая.

Я позволил своим словам подействовать на себя, зная, насколько беззащитной она будет чувствовать себя в своем нынешнем положении.

– Я могу делать с тобой все, что захочу, – сказал я, по-прежнему не прикасаясь к ней. По-прежнему позволяя моим словам ласкать и возбуждать ее. “И я планирую сделать еще очень многое”.

Я взял подушку и подложил ей под ягодицы. Ее ягодицы все равно будут болеть. К тому же, эта поза давала мне лучший доступ. Я подумал, не напомнить ли ей, что она не может кончить, пока я не разрешу, но передумал. Ей нужно было учиться.

Я был уверен, что она запомнит, а если нет, то это будет частью ее тренировки. Хотя тринадцать ударов в дополнение к восьми, которые я только что нанес ей, положат конец всей игре.

“Так красиво”, – пробормотал я.

Я начал с ее шеи и двинулся вниз. Проведя руками по хрупким плечам, мои большие пальцы задели край воротника у впадинки у горла. Несколько минут я нежно гладил ее тело, давая ей привыкнуть к своему связанному и беззащитному состоянию. Давая ей время сосредоточиться на моих прикосновениях и на мне самом. Постепенно мои руки становились все грубее, но она молчала.

Я расположился у нее между ног и провел пальцем по ее гладким складочкам. Она слегка вздрогнула, но в остальном оставалась неподвижной и молчаливой.

“Ммммм”, – сказал я, поглаживая ее промежность, мой большой палец касался ее клитора, а средний едва проникал внутрь. “Ты возбуждаешь меня таким образом. Не так ли, моя непослушная девочка?” Я вошел глубже. – Тебя возбуждает то, что ты связана. – Мой большой палец погладил ее. – Это осознание того, что ты принадлежишь мне, или осознание того, что я сделаю с тобой все, что захочу? Я просунул второй палец внутрь. – Может, и то, и другое? – Шепотом спросил я.

И то, и другое, я знал. Определенно, и то, и другое.

Я убрал пальцы и опустил голову, чтобы запечатлеть нежный поцелуй на ее обнаженной коже. Она задрожала подо мной. Я осторожно раздвинул ее, прежде чем провести языком по ее щелке. Она снова вздрогнула, но по-прежнему оставалась спокойной. Я снова лизнул ее, наслаждаясь ее сладким вкусом, чувствуя легкое подрагивание ее кожи, когда она старалась оставаться неподвижной и безмолвной для меня. Мой язык проник глубже внутрь, и я провел кончиком по ее клитору, слегка покрутив его. При следующем прикосновении я добавил свои зубы, слегка касаясь ее.

Я гладил ее бедра, одновременно облизывая и покусывая, щекоча ее кожу легкими прикосновениями. Затем я прижался к ней, покусывая сильнее, растягивая удовольствие и опасно приближая ее к краю.

Я точно знал, когда она начала сдерживать оргазм – ее дыхание стало прерывистым, а ноги задрожали. Я подул один раз, направив длинную, ровную струю теплого воздуха на ее набухший клитор. Она напряглась, сдерживая оргазм.

Я не хотел, чтобы она потерпела неудачу в своих усилиях, и я знал, что если еще раз прикоснусь к ее чувствительной плоти, она не сможет сдержать оргазм. Я отстранился, поглаживая ее от верхней части бедер до голеней. Возвращая ее с выступа. Опуская ее вниз.

Она глубоко выдохнула, и ее тело расслабилось.

“Ты молодец, Эбигейл”, – сказал я. “Я очень доволен”.

Легкая улыбка промелькнула на ее лице.

Да, моя прелесть. Найди свою радость в моем удовольствии.

Она была связана в одном положении достаточно долго. Сначала я развязал ей руки. Начав с ее запястий и спускаясь к плечам, я нежно ласкал ее, устраняя все возможные перегибы, а когда закончил, опустил ее руки по бокам. Затем я опустился к ее ногам и повторил свои действия с нижней частью ее тела, развязывая лодыжки и нежно массируя икры. Закончив, я положил их так, чтобы они свисали с края стола, а ее колени были по-прежнему раздвинуты.

Я отошел от нее и подошел к шкафу в дальнем конце комнаты. Я открыл дверь, положил вибратор в карман и достал флоггер из кроличьего меха. Я вернулся к столу, мягко ступая босыми ногами по деревянному полу. Я ступал тяжелее обычного, желая, чтобы она услышала и поняла, где я нахожусь.

Ее глаза все еще были закрыты.

– превосходно.

– Угадай, что у меня есть, – сказал я, хотя и знал, что она не ответит. Ее тело оставалось расслабленным. Я очень осторожно провел кончиками флоггера по ее груди. “ Флоггер. Я провел кончиками вниз по ее телу, позволяя им щекотать живот. – Скажи мне, Эбигейл, ты бы хотела, чтобы я тебя выпорол?

У нее перехватило дыхание.

– Возможно, я веду себя немного грубо, – сказал я. “Приказываю тебе молчать, пока я пользуюсь новой игрушкой”. Я провел кончиками флоггера по ее животу. “Но ты ведь сделаешь, как я прошу, не так ли?” Спросил я. “Ты сделаешь все, что я захочу”. В конце концов, я бы довел ее до такого состояния, когда она полностью доверяла бы мне свое тело. Когда она отдала бы мне все, что у нее было, и даже больше. Но она еще не была готова. Она могла так думать, но я знал, что это не так – на это потребуется время.

Я снова не торопился и медленно обрабатывал ее тело. Используя флоггер не только для того, чтобы доставить ей удовольствие, но и чтобы напомнить ей, что я контролирую ситуацию. Я бы использовал ее, да, но я бы никогда не причинил ей вреда. Я бы показал ей, что она может мне доверять. Она в безопасности.

Я сменил тактику. Флоггер мягко прошелся по ее груди, сначала в одну сторону, потом в другую, касаясь кончиками ее чувствительных сосков. Я опускал мягкие пряди ниже по ее телу, постепенно набирая скорость. Кроличий мех был мягким. Я планировал перейти к замше, но это было до наказания. Я хотел воздействовать на нее медленно и нежно и боялся, что после порки замша будет слишком жесткой для нее.

Я переложил флоггер в левую руку и провел пальцами правой между ее ног, слегка касаясь клитора, а затем слегка погрузился в ее очевидную влажность.

Идеальный.

Я переложил флоггер обратно в правую руку и ударил ее по верхней части бедра. Кончики флоггера скользнули по ее входу. Я поднял руку, чтобы ударить еще раз.

– Тебе не щекотно, Эбигейл? Я спросил. “Достаточное трение, чтобы вызвать у тебя боль, но слишком мягкое, чтобы принести облегчение?”

Я продолжал еще несколько минут, меняя позу и чередуя точки соприкосновения кончиков пальцев. Я сразу заметил, что ее тело стало слишком напряженным. – Расслабься, Эбигейл, – сказал я, поглаживая мех у нее на животе. – Сегодня вечером я не буду применять к тебе ничего более жесткого, и на этом этапе нашей игры я бы сказал тебе об этом заранее.

Она выдохнула, и напряжение покинуло ее тело.

“Вот и все”, – сказал я, снова проводя флоггером по ее груди. ”Просто почувствуй”. Я провел прядями по ее телу и коснулся клитора. “Доверься мне”.

Я достал из кармана вибратор и включил его, давая ей послушать, прежде чем использовать. “Ты сможешь выдержать большее?” – Спросил я, зная, что она сможет.

Одной рукой я продолжал использовать флоггер, а другой медленно вводил в нее вибратор. Я знал, что если буду давить слишком сильно и быстро, то доведу ее до оргазма, поэтому нажимал медленно, давая ей привыкнуть к тихому жужжанию.

Мой член в джинсах стал тверже, но я отодвинул свои потребности и желания на задний план и заставил себя сосредоточиться на ней. Сегодняшний вечер был посвящен ей, я пытался заставить ее привыкнуть к нашим новым отношениям, вернуть ее доверие. Знакомя ее с новым способом контроля, к которому я никогда раньше не прибегал.

Я медленно вводил вибратор в нее и выводил из нее, продолжая дразнить флоггером. Пряди меха упали ей на грудь, в то время как я ввел вибратор глубже. Я начал задавать ритм, а затем немного изменил его, чтобы она не догадалась.

Когда я заметил, что она изо всех сил пытается сдержать оргазм, я достал вибратор и положил его и флоггер на стол. Я подошел к ней и нежно погладил ее по лицу. ” Открой глаза, моя прелесть.

Она несколько раз моргнула, прежде чем сфокусировать взгляд на мне.

От доверия и любви, которые я увидел в ее глазах, у меня перехватило дыхание, но я взял себя в руки. “ты в порядке?” Я спросил.

– Да, господин, – прошептала она.

Я наклонился и коснулся ее губ своими. – У тебя отлично получается, – сказал я, прежде чем отстраниться. – Можешь не закрывать глаза”

Я придвинулся к ней и расстегнул молнию на джинсах. Стоя достаточно близко, чтобы она могла слышать, но так, чтобы она не могла видеть боковым зрением, я стянул джинсы и с трудом сглотнул, когда моя эрекция высвободилась.

Блядь.

Я не был уверен, сколько еще смогу продержаться. Я постоял неподвижно несколько минут, пытаясь решить, что делать дальше, и несколько раз рассеянно погладил свой член.

Я снял джинсы и подошел к столу. Она лежала неподвижно, часто моргая и ровно дыша. Мой взгляд блуждал по ней – от ее твердых, как камешки, сосков до нежной кожи живота, вкус которой я помнил по памяти, – сейчас у нее должен был быть слабый солоноватый привкус. Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не броситься к столу и не погрузиться глубоко в нее.

Но как я мог ожидать, что она научится контролировать себя, если я не мог показать, что овладел этим сам?

Я ущипнул ее за один из сосков. – Думаю, зажимы будут завтра, – сказал я, сильно сжимая другой сосок. Она сделала глубокий вдох. “А пока, – сказал я, – встань на четвереньки и подними для меня свою прекрасную задницу”.

Она тут же пошевелилась, перекатилась на бок и встала на четвереньки.

“Держи стойку пошире”, – проинструктировал я.

Когда она заняла нужную позицию, я отступил назад и медленно опустил стол. Мой стол с мягкой обивкой был изготовлен на заказ, с автоматическим механизмом опускания и подъема. Как только я опустил его на нужную высоту, я встал позади нее. “Отодвигайся, пока я не скажу тебе остановиться”.

Она попятилась ко мне, и я положил руку ей на зад. “Достаточно далеко”, – сказал я.

Я провел руками по ее заднице. “Что думаешь, Эбигейл?” Я спросил. “Я достаточно долго мучил тебя?” Я прижался к ней бедрами, чтобы она могла почувствовать меня. “Должен ли я позволить тебе взять мой член?”

Она опустила верхнюю часть тела, оперлась на локти и стала ждать.

“Ммммммм”, – промычал я, наслаждаясь видом ее раздвинутого тела, ожидающего меня. Раздвинутого и готового. Я легонько шлепнул ее по заднице. К этому времени боль от шлепков должна была немного утихнуть. Моя пощечина только еще больше возбудила ее.

Я положил руки по обе стороны от ее бедер и медленно вошел в нее.

Блядь.

В то утро я принимал с ней душ. Прошлой ночью я принимал ее дважды. Почему это всегда было так чертовски приятно, каждый раз? Моя голова запрокинулась, когда я вошел глубже.

Так хорошо. Так правильно.

Блядь.

Сосредоточить.

Я слегка отстранился и подразнил ее клитор кончиками пальцев. – Ты так хорошо поработал сегодня, что, возможно, я позволю тебе кончить. Я отодвинулся еще дальше.

“Или я мог бы заставить тебя подождать до завтра”.

И с этими словами я начал двигаться в медленном, дразнящем ритме. Почти полностью выходя из тебя. Ожидание затянулось, как мне показалось, на непомерно долгое время. Я снова проник внутрь.

Я замедлился еще больше. Наслаждаясь ощущением того, что я внутри нее. Убеждаясь, что она чувствует каждый дюйм моего тела. Чувствуя, как она растягивается, когда я снова наполняю ее.

Затем, наконец, я начал двигаться быстрее. Но совсем чуть-чуть. С каждым толчком я водил пальцем вокруг ее клитора, намеренно избегая прямого контакта.

– Двигайся со мной, ” скомандовал я. При моем следующем толчке она отодвинулась, втягивая меня глубже.

Да.

Я не сбавлял темпа. Ее груди легко ложились в мои ладони, когда я двигался внутри нее. Я ущипнул сосок, представляя, какие зажимы надену на нее на следующий день – как она запрокинет голову в экстазе, когда я снова доведу ее до предела наслаждения.

Я щелкнул по одному и покатал твердый кончик между пальцами. Она сильнее прижалась ко мне, показывая без слов и звуков, что она чувствует. Я провел руками по ее бокам, и под моими пальцами ее дыхание стало прерывистым. Короче. Ни один из нас больше не мог продержаться.

Я ускорил ритм, двигаясь сильно и размеренно, а она задышала еще тяжелее.

“ Мне нравится быть внутри тебя, – сказал я, впиваясь пальцами в ее бедра в тщетной попытке приблизиться. Глубже. Что-нибудь. – То, как вытягивается твое тело. Мои слова срывались с языка, когда я двигалась быстрее. “Как он принимает меня”. Мои бедра покачнулись, и я подалась глубже. “черт”.

Мои слова превратились в хрюканье, и я не был уверен в том, что сказал. Мир исчез. Время замедлилось. Существовали только мы.

Ее тело задрожало подо мной.

“Должен ли я позволить тебе кончить?” Поддразнил я. Ее единственным ответом был еще один толчок в меня. “Или мне следует быть по-настоящему жестоким?” Я на секунду замолчал, когда она вошла в меня глубже. “Заставить тебя ждать до завтра? Заставлять тебя болеть всю ночь?”

Я задвигался быстрее, мои толчки были долгими и резкими. Она замерла; ее тело было напряжено от того, что она сдерживала оргазм. Мои яйца ныли от желания разрядиться.

Я наклонился к ее спине и прошептал: “Кончи на меня сильнее, детка”. Мой палец обвел ее клитор, и мой голос стал еще тише. – Дай мне услышать тебя. – Я слегка коснулся ее клитора кончиком пальца.

Ее крик эхом разнесся по тихой комнате.

Блядь.

Я снова вошел в нее.

“Святое. Чертов. Черт, – закричала она, когда ее тело сомкнулось вокруг меня. Ее оргазм спровоцировал мой собственный, и я кончил так же сильно, как и она.

Полностью опустошенная, она безвольно опустилась на стол. Я наклонился вперед и оперся на локти, покрывая нежными поцелуями ее поясницу, пытаясь восстановить нормальное дыхание. Она не пошевелилась.

“ты в порядке?” Я спросил.

– Д-да. Она глубоко вздохнула. “Мастер”.

Я двинулся вверх по ее телу, лаская и целуя, забрался на стол, чтобы быть ближе, прежде чем, наконец, отодвинуться от нее. “Садись, когда будешь готова”, – сказал я. “Не стесняйся говорить”.

Она полежала неподвижно еще несколько минут, так что я не торопился – массировал ее мышцы, покусывал и слегка касался губами ее кожи. – Ты отлично справилась, – сказал я ей в затылок. “ Я так рад.

Она повернулась ко мне, на ее губах появилась легкая улыбка гордости, и я не смог удержаться и нежно поцеловал ее. Почему я всегда думал, что не целоваться – это хорошее правило? – Не торопись, – сказал я. “Прими душ, набери воды – чего бы тебе ни захотелось – и встретимся в библиотеке через тридцать минут”.

Глава 3

– ЭББИ—

Это был, без сомнения, самый потрясающий оргазм в моей жизни, даже думать об этом не нужно. Каким-то образом, неспособность говорить или даже стонать и необходимость ждать разрешения сделали все еще более напряженным. Затем, выходя из игровой комнаты, я вспомнила его хриплый шепот. Кончи на меня сильнее, малыш. Дай мне услышать тебя. Я чуть не кончил снова.

Малыш.

Я вздрогнула при одной мысли об этом.

Первое, что я заметила, войдя в свою комнату, было ведерко со льдом на комоде. Забавно, но только увидев в ведерке бутылку воды, я поняла, как сильно хочу пить. Конечно, Натэниел подумал бы об этом. Он подумал обо всем.

Я выпила половину бутылочки, прежде чем заметила скромную ночную рубашку, ожидавшую меня в изножье кровати. Я улыбнулась. Натэниел был очень занят приготовлением, прежде чем войти в игровую комнату. Я поставила воду и взяла платье. Оно было нежно-зеленого цвета и не слишком сексуальное или откровенное; в нем я чувствовала бы себя королевой.

Поскольку у меня было достаточно времени до того, как мне нужно было идти в библиотеку, я быстро приняла душ, позволяя теплой воде стекать по моей все еще чувствительной коже. Надев платье, я обнаружила еще больший сюрприз: прохладный атлас приятно касался моей теплой кожи. Он мягко коснулся легкого жжения, оставшегося после нашего вечера, так что даже с противоположной стороны дома я почувствовала прикосновение моего хозяина.

Я остановилась у двери своей комнаты.

Мой хозяин.

Это был первый раз, когда я подумала о нем как о своем хозяине, а не о Натаниэле. Я не стала задерживаться на этом слишком долго, а поспешила вниз по лестнице, стремясь снова оказаться рядом с ним.

Он ждал меня в библиотеке, стоя у стола с графинами. Когда я вошла, его взгляд скользнул по мне.

– Это платье прекрасно смотрится на тебе, Эбигейл, – сказал он.

Эбигейл. Напоминание о том, что, хотя это была моя библиотека, на дворе все еще были выходные, на мне все еще был его воротничок, и я должен был вести себя соответственно.

На нем были коричневые хлопчатобумажные брюки на завязках, и он сам выглядел совсем неплохо. Я опустила взгляд на кончики своих пальцев на ногах. Смотрела, как они покачиваются. ”Спасибо, сэр”.

“Посмотрите на меня, когда мы будем в библиотеке”, – сказал он.

Я подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Они потемнели от волнения.

“Помните”, – тихо сказал он. “Это ваше личное пространство”.

“Да, сэр”, – сказала я. На прошлой неделе он сказал мне, что я могу обращаться к нему “сэр” в библиотеке или за кухонным столом. В любом другом месте во время наших выходных он ожидал, что я буду называть его “хозяин”.

“Каково это?” спросил он, а затем быстро добавил: “Я имею в виду платье”.

– Восхитительно. Я качнула бедрами, и атлас снова прошелся по ноющей боли в заднице.

Он улыбнулся, как будто точно знал, что я чувствую. Кто знает? Возможно, так оно и было. Все, что он делал, было рассчитано.

“Заходи”, – сказал он, жестом приглашая меня пройти в библиотеку. Он протянул мне бокал с вином. “Красного?”

“Да, пожалуйста”.

Он указал на пол перед пустым камином. Повсюду были разбросаны груды подушек, а между ними – пушистые одеяла, образуя уютное местечко, где можно присесть. Я осторожно присела на большую подушку.

Он присоединился ко мне через несколько секунд и протянул мне бокал красного вина. Я заметила, что у него его не было. Не такой уж большой шок, учитывая то, что он сказал мне несколькими днями ранее.

“Ты, наверное, подумала, что я был слишком мелодраматичен в тот вечер на вечеринке Джексона и Фелиции”, – сказал он, когда мы сидели на его кожаном диване во вторник вечером после ужина. “Когда я сказал тебе, что твой уход чуть не убил меня”.

“Так и было”, – признался я. “Я никогда не думал, что ты способен на драматизм”.

“Я плохо себя вел после того, как ты ушел”, – сказал он. – Это началось, как только я вернулся после того, как проводил тебя домой.

Я не был уверен, к чему он клонит. Мне не нравилось говорить о том периоде нашей жизни. Конечно, он чувствовал то же самое.

Он нахмурился. “Я не уверен, сколько я выпил в тот день, но когда Джексон нашел меня, я пытался поджечь библиотеку”.

“Ты что?” Я спросил.

Его глаза закрылись. “Я не очень хорошо это помню. Я вообще ничего не помню. Я просто… – Он на мгновение умолк. – Мне просто нужно было тебе сказать. Почему-то мне показалось, что это важно.

“Ты мог погибнуть”, – сказал я, потрясенный тем, как беспечно он говорил о поджоге своего дома.

“Скорее всего, нет”, – ответил он. “Я был слишком пьян, чтобы что-либо предпринять. По крайней мере, так я себе говорю. Не то чтобы я хотел умереть. Я не хотел умирать. Я просто хотел…

“Сжечь твой дом дотла?” Я вызвался добровольцем.

”Нет”. Он покачал головой. ”Только библиотеку”.

“Это не имеет смысла”, – возразил я. “Вы не можете сжечь только библиотеку. Тогда сгорел бы весь дом”.

“Я знаю”, – сказал он. “Я уверен, что в то время это имело для меня смысл. Все, что я на самом деле помню, это боль, пустоту и отчаяние”.

Я взяла его за руку и погладила ее. “Неудивительно”.

Он поцеловал мои костяшки пальцев. “Неудивительно, что?”

“Неудивительно, что Джексон чувствовал то же, что и он”.

Его губы прервали поцелуй. – Он тебе что-то сказал? Клянусь, если он это сделал, я надеру ему задницу.

Я погрозил ему пальцем, чтобы он замолчал. “Нет. Он никогда ничего не говорил. А теперь, Фелиция… – Я рассмеялась, вспомнив ее вспышку гнева в тот день, когда она пришла домой с кольцом. – Фелиция рассказала мне кое-что ужасное. Теперь это становится понятным. Она слышала, как Джексон говорил о том, как мой уход повлиял на тебя.

“Он приходил ко мне домой каждый день в течение долгого времени”, – размышлял он. “Я ужасно волновал всю семью. В конце концов, я сказал ему, что твой уход – моя вина. Что это не ты”.

Моя рука лежала на его колене, и я нежно сжала его. “Должно быть, именно поэтому он обнял меня в тот вечер на вечеринке. Я заметила, что в тот вечер он изменился”.

“Мне жаль, если он когда-либо относился к тебе так, будто ты виновата в нашем разрыве”. Он вздохнул с грустью и сожалением. “Я должен был так много тебе рассказать”.

“Вот почему с этого момента мы будем разговаривать”, – сказал я. “Много. И обо всем”.

Много говорить обо всем. Наверное, это то, что он имел в виду для библиотеки.

Он протянул мне тарелку. “Я знаю, ты рано поужинала. Ты голодна?”

Мой желудок заурчал в ответ, и он улыбнулся. Почему я раньше не замечала, что голодна?

Блюдо было заполнено сыром, крекерами, миндалем, виноградом и сушеной вишней. Он поставил его между нами, и я взяла кусочек сыра чеддер. Когда с ним было покончено, я взяла горсть миндаля и тоже съела его. Он съел несколько виноградин и кусочек сыра Грюйер.

Перекусить было приятно, но, конечно, у него была другая причина пригласить меня в библиотеку. Мы могли бы пойти спать. Он мог бы попросить меня перекусить на кухне.

Зачем ему понадобилось встречаться в библиотеке?

“Ты могла бы спросить его”, – сказала я себе. Хотя я и знала, что это моя библиотека, все равно было странно обращаться к нему так, как я обращалась бы в течение недели.

Я начинала понимать, что он имел в виду, говоря о разговоре.

В последний раз, когда на меня надевали ошейник, мы почти не занимались этим.

Но что я должен сказать? Спасибо тебе за потрясающий оргазм?

Он прочистил горло. “Я не буду делать это каждый вечер, но я подумал, что было бы неплохо собраться вместе и поговорить о том, как прошел вечер”. Он улыбнулся мне. “Поскольку это был наш первый вечер. А ты всего второй раз в игровой комнате”.

Я провел пальцем по золотой филиграни на тарелке.

“Мне нужно, чтобы это был двусторонний разговор”, – сказал он.

“Я знаю”, – сказал я наконец. “Это просто… странно”.

“Может быть, разговор о странностях поможет”.

Мы одновременно потянулись за виноградиной, и наши пальцы соприкоснулись. Я отдернула свою.

“Видишь?” – спросил он взволнованным голосом. ”Для чего это было?“

Я глубоко вздохнула. – Просто пытаюсь не думать о буднях… в смысле, чувак, не думать о выходных. Я опустил взгляд на тарелку. – Это оказалось сложнее, чем я думал”

Он приподнял мою голову, и наши глаза встретились. “почему?”

“Я не хочу все испортить”, – признался я. “Я не хочу переступать через себя”.

“Я думаю, что очень сомнительно, что ты переступишь через себя”. Он усмехнулся. “У вас могут возникнуть трудности в других областях, но я не думаю, что проявление уважения в библиотеке или за кухонным столом когда-либо станет для вас проблемой”.

“Вы так говорите, потому что это”, – я перевела взгляд с него на себя и обратно, – “для вас легко. К этому ты привыкла.

– Я бы сказал, что это, – он указал на пространство между нами, – для меня в новинку. – Он посмотрел на потолок и нахмурился. – Но, если подумать, возможно, ты права в других отношениях”

Я знаю, что это так.

“Факт остается фактом, – продолжил он, – мы не сможем честно говорить о сцене, если ты не будешь открыта и расслаблена со мной”.

Я глубоко вздохнул.

– Итак, что же… – Он отодвинул тарелку с едой в сторону, взял мой бокал с вином и отставил его в сторону. – И что мы будем с этим делать?

Мое сердце забилось быстрее. – Это меня поражает.

Уголок его рта приподнялся. “Избиение тебя было не совсем тем, что я имел в виду”.

Я вскинул голову. “Знак?” Спросил я, используя свой старый способ определить, шутит ли он.

“Да”, – сказал он. – Это была шутка, и не очень хорошая. Я просто пытаюсь немного поднять настроение. – Его голос понизился до тихого шепота, а глаза потемнели. – Иди сюда”

Я придвинулась ближе, и он взял мое лицо в свои ладони.

“Как мне заставить тебя расслабиться?” Он поцеловал меня в щеку. ”Поговорить откровенно?” Он поцеловал другую. “Рассказать мне, что ты чувствуешь?”

Его прикосновения были той связью, которой я жаждала, в которой я неосознанно нуждалась, и я почувствовала, как таю под его руками. Его губы прошлись от моей щеки к уху. – Да, – сказал он, чувствуя реакцию моего тела.

Я повернула к нему лицо, и наши губы нежно соприкоснулись. Я неосознанно придвинулась к нему ближе, и он обнял меня за плечи. Он прижал меня к своей груди и откинулся назад, так что мы откинулись на подушки.

– Так лучше? – спросил он шепотом.

– Намного, – ответил я, закрывая глаза. “спасибо”.

Несколько минут он гладил меня по волосам, а я слушала ровный стук его сердца.

“хорошо”, – сказал он. “Давай сделаем так: ты расскажешь мне, что тебе понравилось”.

Мы часами обсуждали наши контрольные списки. О том, что нам понравилось и что мы хотели бы попробовать. Почему, рассказывая о том, что мы делали, я смущалась? Я говорила себе, что это безумие. Натаниэль видел меня всю. Прикоснулся ко мне всей. Стесняться было нечего.

“То, что я не мог произнести ни слова, было очень сильно”, – сказал я.

“Очень сильно, мне понравилось, давай повторим?” – спросил он. “Или очень глубокий смысл: ”Мне это не понравилось, никогда больше не пробуй”?

Я сделала глубокий вдох и вдохнула его густой древесный аромат. Кто-то еще недавно принимал душ. “Ммммм”. Мне понравилось, давай повторим”, – сказала я.

“Я думаю, ты сможешь выдержать больше”, – сказал он. “В следующий раз посмотрим, сможешь ли ты продержаться немного дольше”.

Мое тело трепетало от предвкушения. В следующий раз дольше. Я мог только догадываться, что он имел в виду. Я был рад, что он решил, что я смогу выдержать больше. Честно говоря, я думала, что в конце концов достигла предела своего самообладания.

“Мне понравился флоггер”, – сказала я, желая сменить тему. “Это было не то, чего я ожидала”.

Его рука провела по моему боку. – В эти выходные я решил использовать только кроличий мех. Прикосновение его пальцев к моей спине стало грубым. – Но я имел в виду то, что сказал о зажимах. Я воспользуюсь ими завтра” Он наклонился и тихо прошептал мне на ухо. – И хорошо, что ты пользуешься своей пробкой.

Я кивнула, внезапно потеряв дар речи. Покалывание в моем теле усилилось и переместилось ниже, остановившись прямо между ног.

Ого.

“ Восемь ударов? он спросил.

“Чертовски больно”, – закончила я.

“Так и было задумано”.

“Я знаю”, – сказала я. “Я полностью понимаю эту часть”. Я подняла голову. “Ты, кажется, не удивился. Ты знал, что я так скоро все испорчу?”

“Я так и думал, что ты сможешь”, – сказал он. “Для меня это имело смысл. Я не хотел ничего говорить до того, как это произошло. Как бы это прозвучало?”

Я снова положила голову ему на грудь. “Я, наверное, все равно бы тебе не поверила”.

“Наверное, нет”, – сказал он.

“Больше всего было больно осознавать, что я разочаровала тебя”, – сказала я.

“Это была моя самая нелюбимая часть вечера”, – сказал он. “Пришлось наказать тебя. Но ты научился. Ты не совершал одну и ту же ошибку дважды”.

Я не хотел зацикливаться на своей неудаче. “Твоя очередь”, – сказал я. “Что тебе больше всего понравилось?”

“Посмотри на меня”, – сказал он, и я наклонила голову, чтобы поймать его взгляд. “Мне больше всего нравишься ты. Твое доверие ко мне. Твое послушание. Радость, которую ты испытываешь, доставляя мне удовольствие”.

Я покачала головой. – Я не это имел в виду. Я имел в виду—

– Ш-ш-ш, – прошептал он. “ Я еще не закончил.

Я поджал губы.

– Ты, – медленно произнес он, – превосходно служишь мне. И это, мой милый, было моей любимой частью. Это моя любимая часть.

Я поняла, что ничего не могу с собой поделать. Я подняла голову и поцеловала его, наши губы едва соприкоснулись.

Я люблю тебя, хотела я сказать, но не была уверена, что это позволено. Не знала, разумно ли это будет. Возможно, некоторые вещи лучше оставить невысказанными в выходные. По крайней мере, сейчас. У нас было много других дней, чтобы признаться друг другу в любви.

Он не часто говорил мне, что любит меня. Упоминал об этом, пожалуй, всего несколько раз. Меня не беспокоило, что он не очень открыто выражал свои чувства. Каким-то образом, редкость его слов делала их еще более особенными.

Он не пытался углубить поцелуй, и я тоже. Мы оба почувствовали это, потому что в тот момент простое прикосновение наших губ говорило само за себя. Мы погрузились в уютную тишину, пока я снова слушала ровное биение его сердца и наслаждалась надежностью его объятий.

– Тебе что-нибудь не понравилось? он спросил.

“Нет”, – ответил я. “Я бы ничего не стал менять”. Я знал, что со временем разговор станет легче. Мне было интересно, как бы прошел разговор, если бы он сделал что-то, что мне не понравилось. “Ты?”

“Ничего”.

Я не уверен, как долго мы просидели в библиотеке. Только когда часы на каминной полке пробили полночь, он заговорил снова. “Тебе лучше пойти спать, если ты закончила есть”.

– Я знаю, – сказала я. Высвободившись из его объятий, я сразу почувствовала отсутствие его прикосновения.

Он встал рядом со мной и коснулся моего плеча, когда я повернулась, чтобы уйти. – Завтрак в столовой в восемь. Вскоре после этого мы отправимся в игровую комнату. Я не возражаю, если вы сделаете это сегодня вечером или завтра утром, но я хочу, чтобы игровая комната была убрана до завтрака.

Новая волна желания захлестнула меня от того, как ненавязчиво он отдавал мне приказы. – Да, господин.

Он легонько поцеловал меня. “Спокойной ночи, Эбигейл”.

Я долго ворочался с боку на бок, и причина этого ускользала от меня. Я уже много ночей спал в этой маленькой кровати. По правде говоря, спал в ней больше раз, чем в его постели. С чего бы у меня могли быть проблемы со сном? Он жил прямо по коридору. Мы вместе решили спать по выходным раздельно. Это было то, чего хотела я. То, чего хотел он. То, чего хотели мы.

Интересно, не мешает ли ему тоже спать?

Как раз в тот момент, когда я решил сдаться и пойти в библиотеку, чтобы налить себе бренди, я услышал это: мягкие, завораживающие звуки фортепиано. Мелодия была одновременно нежной и успокаивающей в своей простоте.

Я вздохнул от удовольствия и закрыл глаза.

Я больше не ворочался.

Глава 4

– НАТАНИЭЛЬ—

Я ожидал, что не смогу уснуть. Я почему—то знал, что вернуть ее в мой дом в качестве моей сабмиссив, даже если это было то, чего мы хотели, то, в чем мы нуждались, будет непросто. То, что она захотела провести вечера пятницы и субботы в своей старой комнате, принесло мне определенное облегчение. Ее слова в библиотеке о том, что наши отношения были легкими, потому что я к ним привык, были очень далеки от истины. Все наши отношения были неизведанной территорией.

Поиграв на пианино, я вышел из библиотеки и поднялся наверх. Дверь в ее спальню была закрыта, что заставило меня задуматься, спала ли она уже или все еще беспокойно ворочается. Я не ожидал, что сон придет к ней быстро. Что-то в моей голове подсказывало, что мне следовало уложить ее спать на полу в моей спальне.

Я остановился перед дверью своей спальни.

Однажды я уже укладывал ее спать на моем полу. В первую ночь после того, как я надел на нее ошейник, я бы уложил на моем полу любую другую сабмиссивку.

Означает ли это, что я не смогу быть для нее одновременно и хозяином, и любовником?

Я не позволил себе зацикливаться на этих мыслях. Вместо этого я представил, как она носит мой ошейник. Мой ошейник и ничего больше. Я вспомнил наш разговор в библиотеке – как сильно я хотел овладеть ею. Спустить платье с ее плеч и провести руками по изгибам ее тела…

Мой член неприятно затвердел, и я просунул руку за пояс брюк, чтобы обхватить его.

Я вспомнил сцены, произошедшие днем ранее:

Стояла на коленях в моем кабинете.

Ждет меня в игровой комнате.

Сдерживая стон, я сообщил ей о своих планах с зажимами.

Мой взгляд снова упал на дверь ее спальни.

Может, она и не спала на моем полу, но все равно была моей сабой. Она должна была прислуживать мне, как бы я ни решил.

Я толкнул дверь и увидел, что она спит.

“Проснись”, – сказал я.

Она что-то пробормотала во сне и отодвинулась от меня.

– Сейчас, Эбигейл.

С отяжелевшими ото сна глазами она медленно села. Волосы в беспорядке рассыпались по плечам – сон не сразу пришел к ней. Она провела рукой по ключице, чтобы поправить бретельку платья.

– Ты спишь по пятницам и субботам, когда мне удобно. – Я спустил штаны с бедер и переступил через них. – А сейчас тебе спать неудобно”

Ее взгляд упал на мою эрекцию. Да. Теперь она точно знала, о чем я говорю.

– Я сегодня настроена дружелюбно, так что предоставлю вам решать, как вы этого хотите, – сказал я.

Она несколько раз моргнула. – Как вам будет угодно, господин.

“Я думаю, Эбигейл”, – я подошел к ее кровати, – “Я только что сказал тебе, что доставит мне удовольствие”. Я наклонился над ней. “Я хочу, чтобы ты решила, как будешь принимать мой член”.

Она снова опустила глаза. Она смутилась? Так ли это? Ей нужно было преодолеть смущение. Смущению не было места в наших отношениях.

Я просунул пальцы под бретельки ее платья и стянул его через голову. “Что бы ты ни решила, – сказал я ей, – я хочу это снять”.

Когда она сняла платье и осталась обнаженной, я удивленно приподнял бровь. Она все еще ничего не сказала.

“Время вышло”, – сказал я. – Ты не сказала мне достаточно быстро, так что я выберу за тебя. – Я повернул ее на кровати и надавил ей на плечи, чтобы она легла на спину, свесив голову с края. “Поскольку ты предпочла промолчать, когда я задал тебе вопрос, я найду этому рту лучшее применение”.

Мне пришлось слегка наклониться, но я положил руки по обе стороны от ее бедер и подался вперед, так что мой член коснулся ее губ. – Постарайся как следует, и, возможно, я позволю тебе снова заснуть.

Я закрыл глаза, когда она обняла меня. Ее тепло было таким приятным, что моя эрекция стала еще сильнее, когда я проник в ее рот. Я положил руку ей на живот, чтобы проверить, как она дышит, и начал толкаться, проникая все глубже.

Она приняла меня целиком, расслабив горло и посасывая, пока я медленно трахал ее рот. Ее язык обвился вокруг меня и погладил, когда я вышел, только для того, чтобы пробежаться вниз по всей длине, когда я снова вошел в нее.

Я понял, что она снова ослушалась. Я задал вопрос, попросил ответа, а она не дала его. Мне нужно было разобраться с этим.

– Я готовлюсь кончить, – предупредил я, когда мое освобождение стало неизбежным. Я сильнее вошел в ее рот. – Ты не должна глотать. Подержи мою сперму у себя во рту, пока я не прикажу иначе.

Я стоял неподвижно, когда мое освобождение пронзило меня, впиваясь пальцами в нежную кожу ее талии.

Блядь.

Она лежала неподвижно, когда я отошел, чтобы забрать свои штаны, и не пошевелилась, когда я снова повернулся к ней лицом.

– Сядь.

Она села, дыша через нос, щеки слегка надулись. Я подошел и взял ее за подбородок.

“Когда я говорю тебе, что хочу получить ответ, значит, я хочу получить ответ”, – сказал я. – Проглотить мою сперму – это честь, которую я оказываю тебе не просто так. Ты понимаешь?” Она кивнула, и я сжал ее щеки. – Почувствуй мой вкус у себя на губах, потому что ты единственный человек в мире, который может это сделать. Единственная сабмиссив, которой позволено служить мне”. Я вздернул ее подбородок. “Та, которую я выбрал для ношения моего ошейника”.

На ее глаза навернулись слезы, и я почувствовал легкий дискомфорт, но отогнал его. Мне нужно было произвести на нее сильное впечатление в эти выходные – напомнить ей, что я не лгал, когда говорил, что в прошлый раз было легко.

Я провел большим пальцем свободной руки по ее ресницам и собрал влагу. Моя точка зрения была высказана и понята. – Я вижу разочарование в твоих глазах. Сглотни, Эбигейл. – Я держал руку на ее подбородке и наблюдал за ее горлом, пока она повиновалась.

Хотя я знал, что эти выходные будут нелегкими, мне и в голову не приходило, насколько тяжелыми они будут для нас обоих.

Я хотел как-то восстановить с ней связь, дать ей понять, что у нас все в порядке, но совершенно не знал, как это сделать. Я никогда раньше не сталкивался ни с чем подобным.

Она сидела передо мной, опустив глаза, и на ее лице все еще читалось разочарование. Я искал нужные слова, чтобы сказать это. Все, что угодно, лишь бы убедить ее, что с нами все в порядке. Что это был крошечный сбой в нашем путешествии, и она не должна слишком расстраиваться. И все же мне было неловко шептать ей слова благодарности за любовь после того, как я сделал ей выговор.

Затем меня охватило вдохновение. Я наклонился и прошептал:

“Потому что я должен любить, потому что я живу.

И жизнь во мне – это то, что ты даешь”.

Конечно, она помнит, что это были последние две строчки из стихотворения Кристофера Бреннана “Потому что она спрашивала меня, за что я ее любил”, одного из последних стихотворений, прочитанных в рамках цикла поэтических чтений, организованного библиотекой, где она работала.

Она ахнула, узнав меня, и я улыбнулся. Да. Она вспомнила.

Я отстранился, при этом мои губы коснулись ее щеки. – Спокойной ночи, моя прелесть.

Вернувшись в свою комнату и забравшись в постель, я услышал, как она шуршит по дому. Она прибиралась в игровой комнате и, вероятно, не могла заснуть после того, как я ее разбудил.

Я перевернулся на другой бок и взглянул на часы. Было два часа ночи. Черт, уже поздно. Я лениво поинтересовался, как прошли первые выходные Пола и Кристины много лет назад, когда они только начинали свой бизнес. Он, вероятно, еще не спал. В последний раз, когда мы разговаривали, он упомянул, что у их сына Сэма начались сильные колики. Но даже если бы это было так, я сомневалась, что он был бы рад получить от меня весточку. Я бы позвонила ему как-нибудь после завтрака. Или обеда.

Я отодвинула будильник и подождала, пока не услышала, как она возвращается в свою комнату, прежде чем позволить сну одолеть меня.

Вскоре после завтрака она ждала меня в игровой комнате. Она сидела, сложив руки на коленях и опустив голову. В точности так, как я велел ей ждать меня в игровой комнате. При виде нее, в такой позе и в одном только моем воротничке, мой член встрепенулся.

“Само совершенство”, – сказал я. “Меньшего я и не ожидал”. Я почувствовал, как от ее тела исходит гордость. “Встань, Эбигейл”, – сказал я. “Дай-ка я посмотрю, что принадлежит мне”.

Чертовски красивая, подумал я, когда она встала.

Ее глаза были опущены, но я чувствовал ее предвкушение и волнение. Комната почти гудела от этого.

Я встал позади нее и провел рукой по ее боку, отметив, что ее дыхание участилось. Я слегка наклонился и прошептал ей на ухо: “Сегодня я собираюсь немного подтолкнуть тебя”. Она вздрогнула подо мной. Я продолжил. “Помни, я могу тужиться, потому что я верю, что ты используешь стоп-слова, если тебе нужно”. Я обхватила грудь ладонью. “Я позволю тебе издавать звуки и кончать по мере необходимости. Я по-прежнему требую от тебя полной честности, когда спрашиваю, как у тебя дела”.

Я подошел к шкафчикам и достал два зажима для сосков, соединенных цепочкой. Она проследила за мной взглядом, когда я вернулся и встал перед ней. “Я также оставляю твои глаза открытыми. Я хочу, чтобы ты видела, что я делаю”.

Я наклонил голову и втянул в рот сосок. Я провел языком по его кончику, заставив ее застонать. Я взял ее глубже и протянул руку, чтобы погладить другой сосок. Когда она начала дрожать от моих прикосновений, я поменялся местами и уделил столько же внимания ее другой груди.

Наконец, я выпрямился и взял ее левую грудь в руки. Я ласкал ее – перекатывал и пощипывал, наблюдая, как ее кожа покрывается мурашками. Следующая часть будет немного болезненной, мне нужно было убедиться, что она готова.

“Сделай глубокий вдох, моя прелесть”, – сказал я, одной рукой зажимая ее сосок, а другой расстегивая зажим. Как только она вдохнула, я осторожно надел на нее зажим.

Она коротко выдохнула.

Я скользнул рукой вниз по ее телу и погладил между ног. “Очень хорошо”.

Я повторил процедуру с другим соском – медленно, наблюдая за ее реакцией. Я внимательно наблюдал за ней. Она на мгновение закрыла глаза и вздрогнула, но с ней все было в порядке.

“ты в порядке?” – Спросил я, когда закончил.

Она улыбнулась. ” Да, господин.

Я улыбнулся в ответ на ее улыбку. “Посмотри вниз, Эбигейл”, – сказал я. “Посмотри и увидишь, какая ты непослушная девочка”.

Я проследил за ее взглядом и увидел ее упругие соски, украшенные моими зажимами, цепочка слегка свисала.

– Мы собираемся сыграть в небольшую игру, – сказал я. – Я хочу, чтобы ты меня раздел. – Она все еще смотрела на свою грудь. – Посмотри на меня. – Когда она подняла глаза, я продолжил. “Загвоздка в том, что каждый раз, когда ты прикасаешься к моему члену, я получаю право потянуть за эту цепочку”. Я отступил на шаг. “Начинай сейчас”.

Я закрыл глаза и ждал, когда она начнет. На мне были только трусы. Для нее было бы трудно, но не невозможно раздеть меня, не прикасаясь к моему члену. Зажимы были для нее в новинку. Если она их ненавидела, боялась или испытывала слишком сильную боль, я знал, что в течение следующих нескольких минут мой член останется нетронутым.

К тому времени, как мои штаны оказались на полу, я насчитал четыре прикосновения ее руки. Последним было бесстыдное движение моего члена вверх, когда она поднялась на ноги.

Четыре.

Я спрятала улыбку.

“Сколько раз я буду тянуть?” Я спросил.

“Четыре, господин”.

“Мммммм. Четыре”. Я взялся за цепочку и медленно потянул. Она издала гортанный стон, который отдался прямо в моем члене.

Чертовски люблю эту женщину.

“Ты должен мне еще три”, – сказал я. “Я заберу позже”.

Я вернулась к своим шкафчикам и достала шелковую веревку. Зайдя ей за спину, я взяла ее за обе руки и завела их за спину. Не торопясь и завязывая веревку с предельной осторожностью, я нежно, но надежно связала ей руки.

– Ты мне нравишься в этой позе, – сказал я, снова становясь перед ней.

– Твои груди выпятились в молчаливом предложении мне. – Я просунул палец под цепочку, поймал ее взгляд и медленно потянул цепочку вверх.

Ее глаза затрепетали. – О, Боже.

– Тебе нравится это, правда?

Она издала еще один стон. ”Да, господин”.

Я приподнял уголок рта в улыбке, довольный, что она так хорошо освоилась с зажимами.

”Раздвиньте ноги”. Я просунул руку между ними; она была скользкой и готовой.

Почти.

Мне нужно было, чтобы она была более возбужденной. Более чувствительной.

Я опустился на колени между ее ног и поцеловал ее клитор, затем откинулся назад и нежно подул. Я высунул язык и облизал ее щель снизу доверху, по-прежнему концентрируя свое внимание на ее клиторе. Я покрыл мягкими поцелуями внутреннюю поверхность ее бедер и провел линию между ними, где еще сильнее прикусил ее клитор. Втянул его в рот. Я протянул руку, схватился за цепочку и потянул. Она вскрикнула, и я еще сильнее надавил на ее клитор, соединяя удовольствие и боль в ее сознании. Я слегка прикусил ее зубами и еще раз сильно потянул за цепочку. Она дернулась во мне.

Я опустил цепочку и скользнул в нее двумя пальцами, дотрагиваясь до того места, которое, как я знал, должно было вывести ее из себя. Я обвел языком ее клитор и снова ввел в нее пальцы.

Она ахнула и кончила рядом со мной.

Блядь.

Стоя, я слышал ее тяжелое дыхание и заметил, что ее кожа слегка порозовела. Ее грудь выглядела прекрасно, но для первого раза зажимы были на ней слишком долго.

– Вдохни поглубже, моя прелесть, – сказал я, беря в одну руку зажим, а другой нежно обхватывая ее грудь. Ее теплое дыхание овевало мои плечи и грудь. – Еще раз, – сказал я. “ Медленно выдохни.

На этот раз, когда она выдохнула, я ослабил зажим как можно медленнее. Она резко втянула воздух, когда кровь вернулась.

“ты в порядке?” Я спросил.

Ее голос звучал напряженно. “ Да, хозяин”

” Очень хорошо.

Я снова протянул руку между ее ног и погладил все еще чувствительную плоть. Она дернула бедрами навстречу мне.

“Еще один глубокий вдох”, – сказал я, когда почувствовал, что она расслабилась. ”Медленно выдохни”. Я снова снял зажим, опустив их обоих на пол. Я просунул в нее палец, слегка касаясь большим пальцем ее клитора, надеясь хоть немного облегчить боль. Ее волосы щекотали мне щеку, когда я пробормотал, как мне с ней приятно. Как я горжусь. Она вздохнула.

– Раздвинь ноги пошире, – сказал я, отступая.

Я оставил ее там на несколько минут, зная, что она чувствует тепло воздуха у себя между ног. Зная, что каждый нерв у нее напряжен. Она выглядела прекрасно.

Чертова везучая сволочь.

Я взял со стола разогревающую смазку и вернулся, встав позади нее. Я протянул руку и легонько провел кончиками пальцев по ее нежным соскам. Она застонала в ответ, подавшись ко мне бедрами.

Я только усмехнулся. Через несколько минут я намазал лубрикантом свой член и пальцы.

“Недавно ты сказала мне, что, когда мой член был у тебя в заднице, ты чувствовала себя полностью поглощенной”, – сказал я.

Она подпрыгнула, когда я нанес лубрикант на ее ягодицы.

“Готова снова быть поглощенной, Эбигейл?”

Глава 5

– НАТАНИЭЛЬ—

Она пробормотала что-то себе под нос, что я не смог разобрать.

“Или молчи, или говори так, чтобы я мог слышать”, – сказал я, резко шлепнув ее по заднице. “Поняла?”

“Да, господин”.

“Очень хорошо”. Я взял ее за связанные руки. “Теперь наклонись”.

Она двигалась медленно, пытаясь сориентироваться. Я крепко держал ее за руки левой рукой, желая, чтобы она поняла, что может отпустить меня и довериться мне. Ее ноги были широко расставлены, что придавало ей устойчивую позу и открывало мне потрясающий вид.

“ Очень приятно, Эбигейл, ” сказал я. “Мне нравится, как открыта твоя задница в этом положении”. Смазанный палец моей правой руки обвел ее. “Давай посмотрим, правду ли ты говорила о том, что использовала свою пробку”. Я слегка вошел в нее. “Я не могу дождаться, когда возьму тебя здесь”.

Она застонала и снова прижалась ко мне. Мой палец скользнул глубже.

Блядь.

Я медленно трахал ее пальцем, стараясь крепко держать за руки, чтобы она не упала. Ее голова упала между колен, волосы волочились по полу и касались твердой древесины с каждым движением моего пальца.

Я ввел в нее еще один палец. Медленно надавливая. Растягивая ее. Подготавливая ее. Она все еще была такой тугой.

Когда она привыкла к моим пальцам, я начал пересматривать свой план. Взять ее здесь, посреди зала, не получилось бы. Я не мог удерживать ее, двигать ее телом и толкаться, не создавая ненужной нагрузки на ее руки и плечи.

Оглядев комнату, мой взгляд упал на скамью для битья.

Идеальный.

– Ты скучал по этому? – спросил я. Я спросил. “Скучала по тому, как я подготавливал твою задницу для моего члена?” Я вошел глубже. Мой член жаждал трения, и как бы сильно я ни хотел убрать пальцы и войти в нее, я знал, что не смогу. Она верила, что я сделаю это для нее, и я дорожил этим доверием.

Я замер, и она тоже перестала двигаться. Когда я убедился, что она не дрожит, я отпустил ее руки. Держа пальцы внутри, я просунул другую руку ей между ног и погладил ее гладкую плоть.

“Очень хорошо, Эбигейл”, – сказал я. “Ты использовала свою пробку. Соскучилась по моему члену, не так ли?” Я погладил ее клитор.

“О боже”, – простонала она. “Да, господин”.

Я продолжал теребить ее клитор одной рукой, медленно растягивая его пальцами другой. Время от времени она издавала тихие стоны удовольствия.

“Я собираюсь убрать свои пальцы”, – сказал я. “Когда я это сделаю, я хочу, чтобы ты пересела на скамью для порки”.

Однажды я сказал ей, что использую ее для наказания. Но она служит и другим целям. Вспомнит ли она? Смею ли я надеяться, что мне удалось завладеть ею настолько, что она безоговорочно доверилась мне?

Я выскользнул из ее пальцев, медленно убирая их, и в последний раз покружил ее клитор.

– Заступись за меня, – сказал я, потянув ее за руки.

Она медленно встала, и ее волосы мягко упали на лицо.

– На скамейку, моя прелесть.

Она не колебалась. Я надеюсь, что она не совершила ничего, что требовало бы наказания.

“Я так горжусь тобой”, – сказал я ей, когда она заняла свою позицию. “Так, как ты доверяешь мне”.

Она склонилась над скамейкой спиной ко мне – ее руки были заложены за спину, а ноги широко расставлены. Я зашел ей за спину и наклонился.

“Ты можешь почувствовать это в таком положении, не так ли?” Спросил я, снова вводя в нее подготовленный палец, заставляя ее верхнюю часть тела двигаться по скамье. “Твои соски”. Я немного отстранился, и ее тело слегка пошевелилось. “Как они царапают скамью при каждом движении моей руки?”

Я снова попытался растянуть ее пальцами и просунул руку ей между ног, чтобы погладить ее киску. Я хотел, чтобы она изнывала от желания. Хотел довести ее до того состояния, когда она жаждала моего члена. Движения ее тела по скамье, нежное поглаживание моих пальцев, игра с ее клитором – все это привело ее к оргазму.

Она застонала.

“что это?” Я спросил. – Что тебе нужно? – спросил я.

“О, Боже”, – сказала она, когда я вошел глубже.

”Что тебе нужно?” Я шлепнул ее по заднице, и она снова застонала. ”Скажи мне”.

“Ты”, – выдохнула она. “Я”.

“Готова для меня?” Я убрал пальцы и прижал к ней головку члена.

“Пожалуйста”, – сказала она.

Я должен был двигаться медленно. Это был всего лишь второй раз. Все равно было бы больно.

– Полегче, – сказал я больше себе, чем ей. Я нежно прижался к ней, стиснув зубы от жгучего желания броситься вперед.

Я успокоил свои бедра и погрузил два пальца в ее влагу. – Что ты делаешь со мной, – прошептал я. “Тебе тоже так кажется?”

Ее единственным ответом был стон, когда мои пальцы обхватили ее клитор. Я подался бедрами вперед и внезапно замер, услышав, как она резко вздохнула. “ты в порядке?” Я спросил.

– Да, господин, – сказала она сдавленным голосом. – Еще. Пожалуйста.”

Я скользнул в нее глубже. Отстранился. Скользнул глубже. Я сцепил пальцы и, когда вошел в нее, почувствовал, как мой член толкается и вытягивается.

Черт возьми.

В следующий раз я вонзился еще глубже, сильнее прижал ее к скамейке и вошел в нее полностью. Ее мышцы напряглись вокруг моих пальцев.

“ Отпусти это. – Мой голос был напряженным. – Когда захочешь.

Она выгнула спину, и мои пальцы проникли глубоко в нее. Я начал двигаться в медленном ритме – мой член входил внутрь, а пальцы выходили и касались ее клитора. Затем я вышел, и мои пальцы скользнули внутрь.

Она могла подумать, что я поглотил ее, когда овладел ею таким образом, но все было наоборот – она полностью поглотила меня. Каждый вздох, каждое биение сердца, каждый нерв моего тела отзывались ее именем. Я испытывал потребность в ней. Она поглотила меня целиком. Поглотила меня.

Я запрокинул голову и ускорил темп. Ее тело сильнее прижалось к скамье.

– Ах, – простонала она, снова сжимаясь вокруг меня.

Да.

Я просунул пальцы глубже.

– О Боже, – прошептала она. ” Я не могу… я не могу…

– Тогда не делай этого, – прошептал я в ответ, проникая глубже.

Она кончила, обхватив меня руками, с тихим вскриком.

Я снова вошел в нее, позволив желанию захлестнуть меня, и излился в нее.

Мы лежали так несколько секунд, слышны были только наши стоны и стук сердец. В голове у меня наконец прояснилось, и я осторожно отстранился от нее.

“ты в порядке?” Я спросил.

“О, Боже, да”.

Я улыбнулась. “Я сейчас вернусь. Не двигайся”.

Я прошла в ванную, примыкающую к игровой комнате, и вымыла руки, не сводя с нее глаз. Я взяла с полотенцесушителя несколько больших полотенец, затем смочила горячей водой несколько салфеток для мытья посуды, зная, что к тому времени, когда они мне понадобятся, они остынут.

Я расстелил полотенца на полу. Вернувшись к ней, я осторожно развязал ей руки – поцеловал запястья, отпустил веревку и стал подниматься вверх по ее рукам, продолжая успокаивающий массаж плеч. Я взял ее за руку и поцеловал внутреннюю сторону локтя, прежде чем положить ее рядом с ней и проделать то же самое с другой рукой. Я подошел к ней и опустился на колени, чтобы наши глаза были на одном уровне. Ее глаза были глубокими и темными от удовольствия.

“Ты меня поражаешь”, – сказал я.

“Каждый раз”. Я нежно поцеловал ее. ”Ты можешь стоять?”

Она кивнула и встала.

“Иди, ляг на полотенца”. Я взял ее за руку. ”Они теплые”.

Как только она устроилась, я вымыла ее тело мочалками и закончила тем, что завернула в еще более пушистые полотенца. Она чуть не замурлыкала от удовольствия.

“Я бы спросила, хорошо ли тебе, но не думаю, что мне это нужно”, – поддразнила я. Она ответила тихим, страстным смешком. Я прикоснулся губами к ее губам. “Ты устала?”

“Мммм”. Она закрыла глаза. “Я чувствую себя медузой. Я весь резиновый”. Она зевнула. “Может быть, немного устала”.

Немного устала?

Я подавил смешок. Она проспала, наверное, часа четыре. Возможно, меньше. На самом деле, немного устала.

“Я хочу, чтобы ты отдохнула в течение следующих нескольких часов. Приготовь себе что-нибудь на обед, если хочешь. Я позабочусь о себе”. Я снова поцеловал ее. ”А ты поспи”“

После того, как я приготовил себе сэндвич и убедился, что она хорошо спит, я пошел в гостиную и позвонил Полу.

Он снял трубку после второго гудка. ”Натаниэль?”

“Привет, Пол”, – ответил я.

“Как дела с Эбби?” – спросил он.

Он знал, насколько важны были эти выходные, знал, как тяжело это будет и для Эбби, и для меня. Мне повезло, что у меня был такой друг, как он, с которым можно было поговорить. Я знал, насколько потерянным буду, если мне не с кем будет поговорить.

А как же Эбби?

“О, нет”, – сказал я, когда меня осенило.

С кем Эбби могла поговорить?

“Ни с кем”, – пробормотал я.

У нее никого нет.

– Натаниэль? – Спросил Пол, и беспокойство сменило его прежний беззаботный тон. – С Эбби все в порядке? – спросил я.

У нее был я, и никто другой. Действительно ли я считался ее домом? К кому еще она могла пойти? Фелиция с трудом принимала наши отношения. С ней было проще, но я знал, что она не одобряет наш образ жизни. Эбби часто общалась с Элайной, но, хотя жена моего лучшего друга знала о нашем образе жизни и принимала его, она не была бы хорошей поддержкой для нового сабмиссива.

“Черт возьми”. Я откинулся на спинку стула. – Опять не получилось.

“ Натаниэль, – рявкнул Пол, возвращая меня к насущной проблеме. – Как Эбби?

«что?» – Что? – спросил я, понимая, что все еще разговариваю по телефону. “ Эбби? Она спит.”

“хорошо”, – сказал он. – Итак, расскажи мне, как ты потерпел неудачу?

– Я просто думал о том, как приятно было иметь тебя в качестве человека, оказывающего поддержку, с которым можно все обсудить, и о том, как тяжело было бы без этого. – Я глубоко вздохнул. – У Эбби никого нет” Я прищурился, вспоминая. – У нее был друг-любитель, который раньше жил неподалеку, но я не думаю, что они до сих пор поддерживают связь.

“я понимаю”.

– Я имею в виду, что у нее есть я. Мы разговариваем”. Я вспомнил, как в библиотеке мне все еще было трудно заставить ее говорить свободно, пока на ней был мой ошейник. ”Иногда”“

“Но, кроме вас, у нее нет друзей в ”лайфстайле”?” – спросил он. “Еще одна сабмиссив, с которой можно поговорить?”

“Нет, она не упоминалась”. Она бы упомянула о них, верно?

“Ты не думал о том, чтобы пригласить ее на вечеринку? Куда-нибудь, где она могла бы познакомиться с людьми?”

Вообще-то, я собирался. В моем списке было обзвонить нескольких местных жителей, как только закончится свадьба Джексона и Фелиции.

“Да”, – сказал я. “Но у нас же свадьба, и мы только на этих выходных вернулись. Я подумал… Черт”. Независимо от того, насколько мы были заняты, я должен был убедиться, что у нее есть поддержка, в которой она нуждается.

“Помнишь, что я сказал тебе, когда навещал ее?”

“Навещал?” Я спросил. – Ты так это называешь? Ты имеешь в виду, когда обозвал меня жалким куском дерьма?”

“Да, это”.

“Ты много чего наговорил”. Мое лицо вспыхнуло от стыда при воспоминании о том, что Полу пришлось оставить своего новорожденного сына, чтобы спасти меня от самой себя. “Какую именно?”

“Как я хотел, чтобы вы двое навестили меня, когда снова будете вместе”.

Ладно, честно говоря, я совсем забыл об этом. Скорее всего, когда он это сказал, я никогда не думал, что мы с Эбби снова будем вместе.

“Я знаю, что Джексон женится через две недели”, – сказал он. “Но есть ли какой-нибудь способ? Может быть, на следующих выходных?”

“о?” – Спросила я, пытаясь мысленно выстроить график… Это могло бы сработать. “ой.”

– Я поговорю с Кристин, узнаю, сможет ли ее мама присмотреть за Сэмом на несколько часов в субботу. Он замолчал, задумавшись. – Поговори с Эбби. Пришли мне свои контрольные списки, может, мы сможем поиграть вместе. Или ты все еще не делишься своими сабмиссивами в ошейниках?

Поделишься с Эбби?

Я попытался представить, как другой мужчина прикасается к ней. Другой мужчина запускает пальцы в ее волосы. Губы другого мужчины касаются ее губ.

Никогда.

– Я не делюсь, – почти прорычал я.

– Жаль, – сказал он. – Мы вчетвером…

– Несмотря ни на что, – перебила я. – Для Эбби это жесткое ограничение. – Я знала, что для Пола и Кристин делиться никогда не было проблемой. Меня это устраивало. Просто у меня это не получалось.

“В таком случае, может быть, мы могли бы поиграть вдвоем?” – спросил он. “Может быть, Эбби что-то указала в качестве мягкого ограничения? Кристин раздражается, когда за ней наблюдают, и нам обоим нужно немного побыть в игровой комнате”.

Я подумал несколько секунд. “Звучит неплохо. Дай мне поговорить с Эбби”.

Мы поговорили о прошедших выходных.

”Как прошли наказания?” спросил он, когда я заговорила об их необходимости.

“Тяжело”, – честно ответила я. “Для нас обоих. Она была расстроена, и, видя это, я расстроился и…”

– Ты сомневалась, правильно ли поступаешь, – закончил он.

“Я не помню, чтобы с другими было так сложно”.

“Твои предыдущие сабмиссивы?” он спросил.

“Хорошо”, – сказал я. “Я не помню, чтобы испытывал что-то подобное”.

– Я помню, – сказал он с ноткой насмешки в голосе.

«что?»

“Когда ты позвонила мне после того, как наказала Бет в первый раз”.

“Бет?” Я попыталась вспомнить. ”Это было сто лет назад”.

“И тогда ты была расстроена не меньше, чем сейчас”, – сказал он. ”Может быть, даже больше”.

Жаль, что я не помню. Казалось, что это было так давно, так далеко от того места, где я был сейчас.

“Поскольку ты не помнишь этого инцидента, ты, вероятно, не помнишь и того, что я тебе говорил”, – сказал он.

“Черт возьми, Пол”, – сказал я. “Просто продолжай в том же духе”.

“Для тебя совершенно нормально испытывать трудности, причиняя кому-то боль, даже в тех отношениях, в которых ты состоишь”, – сказал он. “Если бы тебе было легко, я бы начал беспокоиться”.

”Я знаю, но…“ – начал я.

“Никаких ”но”, – сказал он. “Большинство домов, которых я знаю, испытывают то же самое”.

“Как все прошло у вас с Кристин?” Я спросил. – В ваши первые выходные после того, как у вас начались романтические отношения?

“Мы с Кристин отличались от вас с Эбби”, – сказал он. “У нас были отношения, которые длились двадцать четыре часа семь дней в неделю”.

“Я думал, это было до того, как вы начали встречаться”, – сказал я.

“Нет, это было после”.

“Хм”, – сказал я, пытаясь представить, как мы с Эбби ведем такой образ жизни. “Как долго это продолжалось?”

“Несколько месяцев”, – ответил он. “У нас ничего не вышло. Слишком сложно”. Я услышал улыбку в его голосе. “Итак, ты видишь, Натаниэль, у всех бывают трудности”.

“Все еще?”

“Да”, – сказал он. “Все еще. Конечно, сейчас все по-другому”.

Я вздохнул, скорее от облегчения, чем от чего-либо еще. То, что я испытывал, было нормальным. У нас с Эбби все будет хорошо. Просто нужно время, чтобы все уладить.

“Какие у тебя планы на завтра?” он спросил.

– Я пытаюсь решить, стоит ли мне приглашать ее переночевать завтра, – сказал я, обдумывая эту идею. Эбби провела ночь со мной в четверг, и я не был уверен, что она захочет остаться до понедельника.

“Я не уверен, что это такая уж хорошая идея”, – сказал он.

“почему?”

“Ты новичок в этих двойственных отношениях”, – объяснил он. “И, честно говоря, я вижу, что Эбби справится с этим лучше, чем ты. Но ты. – Он заколебался. – Я думаю, тебе, возможно, придется пережить некоторые эмоции завтра вечером. Я не уверен, что присутствие ее в доме, когда ты приедешь на выходные, будет лучшей идеей.

Я не думал об этом, но, вероятно, он был прав. Мне нужно было время, чтобы разобраться в том, как прошли выходные, даже после того, как я обсудил это с ней. Возможно, для меня было бы лучше разобраться в этом в одиночку.

В конце концов, у нас еще был вечер понедельника. И вечер вторника. И вечер среды…

Крики Сэма нарушили мою сосредоточенность.

“ Фу. Он никогда не спит, – сказал Пол. “ Отпусти меня”

– Я уже передумал на этих выходных, – поддразнил я.

– Я бы не стал тебя винить.

Мы попрощались после того, как я пообещал поговорить с Эбби и позвонить ему позже на неделе.

Не прошло и двух минут, как я положил трубку, как телефон зазвонил снова.

Джексон.

– Привет, – сказал я. “ Что происходит?

“Мы с Фелисией хотели пригласить вас с Эбби на ужин завтра вечером”, – сказал он. ”Отремонтируйте дом”.

Джексон и Фелисия недавно купили новый дом за городом, после того как Джексон решил, что его пентхаус не подойдет для молодоженов. Они начали переезжать в прошлые выходные, хотя я знал, что Фелиция по-прежнему живет рядом с Эбби.

Еще один разговор, который должен состояться как можно скорее.

– Сходим на пикник? Я спросил.

– Знаешь, – сказал он. “ Стейки. Картофель. Мужская еда. Хотя, если хочешь, я могу поджарить немного рыбы на гриле.

“Стейки – это прекрасно”, – сказал я, лихорадочно соображая. ”Во сколько?“ Я хотел растолкать Эбби и обсудить выходные, прежде чем мы что-нибудь предпримем в воскресенье вечером.

“Я не знаю”, – сказал он. “Это имеет значение? Ты успеваешь на самолет?”

“Как насчет пяти?” Я спросил. Это дало бы нам два часа. Не самый оптимальный вариант для наших первых выходных, но сойдет.

“Пять – это здорово”, – сказал он. “О, нет, детка”, – услышал я, как он сказал кому-то, вероятно, Фелиции. “Это должно быть там. Это футбольная тема”.

Я осторожно кашлянул.

“Прости, Натаниэль”, – сказал он. “Цыпочки, понимаешь? Люблю ее, но оставляю свои вещи там, где я их оставил”.

Когда мы закончили разговор, я оглядел свою гостиную.

Цыпочки, понимаешь?

Я действительно не хотел.

Глава 6

ЭББИ—

“Спасибо, что обслужила меня в эти выходные”, – сказал он, сняв ошейник в воскресенье в три часа дня. Его пальцы гладили мою обнаженную шею, и моя кожа наслаждалась любовью, которую я ощущала в его прикосновениях.

“Спасибо, что позволила мне обслужить тебя”, – сказала я.

Я никогда не хотел, чтобы он думал, что я не получаю столько же удовольствия от наших выходных, сколько и он. Особенно учитывая те ошибки, которые я совершил.

Это было безумие, но я почувствовал себя по-другому после того, как снял ошейник. Это было трудно описать. Я бы не назвал это тяжестью. Это не было обузой, но как только я сняла ее, я точно поняла, что имел в виду Натэниел, когда сказал, что это привело меня в определенное настроение.

Я взглянула на него и почувствовала, как уголки моих губ растягиваются в улыбке.

– Ты посидишь со мной? он спросил. “Значит, мы можем поговорить?”

Что-то в нем тоже изменилось. Он выглядел по-другому. Вел себя по-другому. Стал менее уверенным в себе.

Я подумала, не разыгралось ли это мое воображение.

В будний день я дразнила его. Та, какой я была на прошлой неделе, ответила бы резкой репликой.

Но последние два с половиной дня я провела, потакая своим более примитивным желаниям, и эти желания не включали в себя высказывание резких замечаний.

Он, конечно, знал об этом.

– Я надеялся, что ты станешь более, – он сделал паузу, подыскивая подходящее слово, – раскованной, как только снимешь ошейник.

Ладно, это было уже слишком.

– Ты думаешь, я был сдержанным в эти выходные? Я спросил. – Что бы это могло быть за роль? Когда я нагая склонялась над скамьей для порки? Или была привязана к вашему столу с мягкой обивкой? Я постучала себя пальцем по лбу. “О, я знаю. Это были зажимы для сосков, не так ли? Определенно зажимы для сосков”.

У меня не было возможности продолжить свой дерзкий камбэк. Я сделала глубокий вдох, готовясь к приятному, дразнящему началу субботнего вечера, когда его руки обхватили мое лицо, и он притянул меня к себе для долгого, страстного поцелуя.

“Вот и ты”, – сказал он, когда наши губы разомкнулись, его руки все еще были по обе стороны от моего лица. Его глаза пристально смотрели в мои. “Я знал, что ты где-то там”.

Я запустила руки в его волосы, теребя растрепанные пряди. “Я никуда не уходил”.

“Я знаю”, – сказал он. “Я просто боялся, что ты не захочешь говорить. Что это будет неловко”.

“Дай мне несколько минут. Мне просто нужно”, – я нахмурил брови, – “приспособиться” – правильное слово?”

“”Приспособиться” не хуже любого другого”, – сказал он, указывая на диван. “Посиди со мной? Кажется, это помогло в пятницу вечером”.

Он сел первым, похлопав по месту рядом с собой. “Положи ноги мне на колени. Я разотру тебе ступни”.

“Меня так и подмывает сказать, что ты и так уже дал мне слишком много”. Я устроилась на диване, положив босые ноги ему на колени. “Но я обожаю массаж ступней”.

Он улыбнулся и взял меня за левую ногу, его длинные пальцы волшебно погладили меня между пальцами ног и потянули за них. “Я дал тебе слишком много? Как это так?”

“Позволив нам быть самими собой”, – спросил я. “Какими бы мы себя ни выбрали”.

“Значит ли это, что ты не собираешься поднять руки и сказать, что тебе больше не нужен мой ошейник?”

“Конечно, нет. Почему ты так думаешь?” Я спросил.

Несколько минут он работал молча, выражение его лица было хмурым. “Я задавался вопросом, не был ли я слишком груб. Что ты решишь, что я тебе не нужен. Не во всем”.

“Это то, о чем ты думал?”

“да.”

Я должна была рассказать ему о своих страхах. Я должна была быть честной. Он так старался быть честным со мной. “Я боялся, что я тебе не понравлюсь. Что ты решишь, что тренировать меня – это слишком большой труд. Оно того не стоило”. Я проглотил комок в горле. “Я так много напортачил”.

Его руки замерли. “Это были наши первые выходные. Я был жестче и требовательнее, чем раньше. Я был бы больше удивлен, если бы ты не облажался”.

«действительно?» По какой-то причине я почувствовал себя лучше.

“Я же говорил тебе в ту пятницу вечером”, – сказал он.

“Да, и примерно через час я снова напортачил”.

“Мне нужно, чтобы ты была честна со мной”, – сказал он, возобновляя растирание. “Не давая тебе проглотить, что ты почувствовала?”

“Честно?”

Его единственным ответом была приподнятая бровь.

“Я так боялась, что меня стошнит и я выплюну все на тебя”, – сказала я, вспоминая. “И мне было так стыдно, что я не ответила и знала, что разочаровала тебя. Ненавижу это чувство”. Мой голос стал тише. – Но в этом есть определенная сила, когда ты знаешь, как сильно я на тебя влияю. Я знаю, что ты хотел разбудить меня. Пришлось разбудить.

“да.”

“Но вернуть тебе эту власть, дать тебе свободу действий…”

Он улыбнулся и подождал моего ответа.

“Мне нравится эта часть”, – закончила я.

“А само наказание?”

“Мне не понравилась эта часть”, – сказала я, затем заметила, что он начал открывать рот. “Я знаю, что это наказание. Я не должна этого делать”.

“Это было эффективно?”

“да.”

“Тогда это сослужило свою службу”, – сказал он. Затем он добавил: “Почему ты не ответила?”

“Мой мозг слишком много думает”, – сказал я. “Я все думал о том, как я должен ответить, как ты хотела, чтобы я ответил. Что произойдет, если я скажу что-то не то?”

– Неправильно было только то, что произошло. Его большие пальцы прошлись по моей ступне, нажимая и растирая место прямо под большим пальцем. – По выходным я нечасто предоставляю тебе выбор, но когда я это делаю, я ожидаю, что ты примешь решение. Ты могла выбрать что угодно, даже свою руку.

“Если бы я сказал, что хочу прокатиться на тебе верхом?”

“Я ставил тебе какие-нибудь условия?” Его глаза потемнели. “Я просто хотел, чтобы ты выбрала”.

В моей голове всплыл образ нас, двигающихся вместе. “А если бы я попросила тебя заняться со мной любовью?” То, как он ворвался в мою комнату, никак не вязалось с этим образом. Я сомневалась, что попросила бы его заняться со мной любовью, но все равно хотела знать, что бы он сделал.

Он поднес мою ногу к губам и поцеловал снизу. “Это был бы совсем другой финал”.

“Ты бы сделала это?”

“Да”, – сказал он. ”Если бы это был твой выбор”“

“О”, – сказала я, снова разочаровавшись в себе.

“Эбби”, – сказал он, словно почувствовав мою грусть. “Не позволяй одной ошибке отягощать тебя. Это полезный опыт”.

“Но это был редкий случай, и я все испортил”.

“И ты снова все испортишь. Иногда я тоже все испорчу. Мы учимся. Мы движемся дальше”.

Он перешел на другую мою ногу, медленно продвигаясь сверху вниз.

“Спасибо за стихотворение”, – сказала я. Его цитата “Потому что она спросила бы меня, за что я ее люблю” была как раз тем, что мне было нужно, чтобы успокоить свои страхи ранним субботним утром.

“Не за что”.

Новый дом Фелиции и Джексона был прекрасен. В нем было пять спален, пять полноценных ванных комнат, три половинные ванны и большая терраса на крыше. Большую часть времени за обедом и вечерами я ходила по мебельным магазинам, антикварным лавкам и производителям дизайнерских тканей. Фелиция была талантливым декоратором. Она знала, чего хочет, и в большинстве случаев получала это. Конечно, мне помогла помолвка с одним из самых известных футболистов страны.

И все же время, проведенное с Фелицией время было омрачено некоторой грустью. Мы были соседями много лет, и было трудно поверить, что меньше чем через две недели ее не станет. Когда я не была с Натаниэлем, я была совсем одна.

Если только…

Нет, я бы даже не подумала об этом. Было слишком рано даже думать о том, чтобы переехать к Натаниэлю. Даже если бы он этого захотел.

Верно?

Что тут такого особенного? Я спросила себя. Я имею в виду, что ты, вероятно, все равно будешь проводить в его доме большую часть времени после свадьбы.

И все же…

Я решила, что лучше не торопить события. Для нас обоих все еще было слишком ново.

“О чем ты так напряженно думаешь?” – спросил он, открывая дверь со стороны пассажира. – Эбби? – снова спросил он, протягивая мне руку.

– Просто задумался, – сказал я. Его рука была теплой и твердой в моей. – Ничего особенного.

“Напомни мне спросить тебя кое о чем на следующих выходных”, – сказал он, когда мы поднимались по ступенькам к входной двери.

”На следующих выходных?” Я подняла на него глаза. Обычно он не делился со мной своими планами на выходные. ”Что насчет этого?”

Его рука сжала мою. – Позже.

“ Вот и ты, – сказал Джексон, когда дверь распахнулась. – Заходи. Я как раз собирался разжечь гриль” Он наклонился и обнял меня одной рукой. – Фелиции нужно твое мнение по поводу кухни.

– Нет, – сказала я, обнимая ее в ответ. – Она просто хочет, чтобы я улыбнулась и кивнула в знак согласия с ее мнением.

Он рассмеялся. – Да, наверное, ты прав.

Мы прошли на кухню, где Фелиция раскладывала ингредиенты для салата. Когда мужчины собрали стейки и вышли из кухни на улицу, она приподняла бровь.

“Без воротничка?” – спросила она.

“Я думала, тебе не нужны подробности”. Я не рассказала ей о нашем новом соглашении. Тем не менее, она знала, что я провела выходные с ним, и, вероятно, догадалась об остальном. Я села за один из новых барных стульев, которые мы выбрали в начале прошлой недели. “Я знала, что они будут хорошо смотреться”.

– Да, они действительно выглядят аппетитно. Она взяла кочан салата-латука и вымыла его в раковине. “ И нет, мне не нужны подробности. Я просто подумала, что ты будешь в нем. Ты же провела с ним все выходные. И ты не взяла с собой сумку с вещами”.

Чертова девчонка оказалась слишком наблюдательной для своего же блага. “Ты либо хочешь знать подробности, либо нет. У тебя не может быть двух вариантов”. Я взяла нож. “Нужна помощь?” Она передала мне огурец, и я начал резать его. “Раз уж ты спросила, да, я действительно надевал его ошейник в эти выходные. Но я надеваю его только по выходным”.

“Ты сможешь это сделать?”

“Честно, Фелиция”, – сказал я, нарезая огурец на более мелкие кусочки.

”Прости”, – сказала она. “Я просто беспокоюсь о тебе. Особенно после того, как в прошлый раз—”

“Очень мило, что ты беспокоишься”, – сказал я. “Но не надо. Это совсем не похоже на прошлый раз”.

“Ему лучше быть поосторожнее”, – сказала она. “Было бы очень плохо, если бы мне пришлось убить свою двоюродную сестру”.

Осознание того, что Натаниэль станет двоюродным братом Фелиции, всегда оставляло у меня боль в сердце. Мне казалось, что у нее с ним будет какая-то связь, которой у меня не было.

“По крайней мере, там есть бриллианты”, – сказала она. “Оно будет хорошо смотреться с платьем”.

Ее комментарий застал меня врасплох. Я не думала о том, чтобы надеть воротничок на свадьбу. Но она должна была состояться в выходные. Согласно нашей договоренности, я бы надела его. Я закусила губу, бросая нарезанный кубиками огурец в салатницу. В этом не было ничего особенного. Я уже надевала ошейник на семью Натэниела. Я могла бы сделать это снова.

Но это свадьба Фелиции.

Но, опять же, ничего особенного.

Натэниел же не затащил бы меня в темный чулан и не отшлепал вешалкой для одежды.

Конечно, с другой стороны, это могло бы быть забавно.

При этой мысли мое лицо вспыхнуло.

Нет. Не должен. Нет. Думать. Это. Путь.

Или, может быть, он приказал бы мне залезть под стол и отсосать у него.

Нет, он бы никогда этого не сделал.

Салат, Эбби, сказала я себе. Ты готовишь салат.

Но чем больше я старалась не думать о том, как прислуживала Натаниэлю на свадьбе Джексона и Фелиции, тем больше я думала о том, как прислуживала Натаниэлю на свадьбе Джексона и Фелиции, и тем больше мое воображение разыгралось. К тому времени, как салат был готов, я придумывала сценарий за сценарием возможных вариантов свадьбы. Каждый следующий был грязнее и увлекательнее предыдущего.

Из коридора донеслись смеющиеся голоса, и я оторвалась от мытья ножа как раз вовремя, чтобы увидеть, как Натаниэль и Джексон входят на кухню.

Джексон, вероятно, был тем мужчиной, к которому приковано большинство взглядов. Он был не только красив, но и обладал телосложением, которое просто требовало внимания. И поскольку он всегда смеялся и улыбался, у меня просто возникало естественное желание побыть с ним.

Но я обратила внимание на его более тихого, непритязательного кузена. Даже с порога его присутствие привлекло меня. Натэниел двигался с подчеркнутой элегантностью и уверенностью, которые совершенно заворожили меня. Я встретилась с ним взглядом, и наши взгляды встретились, когда он вошел в комнату. Он поставил на стол тарелку со стейками, прожигая меня взглядом. Мой взгляд упал на его полные губы, и я как будто снова почувствовала его поцелуй на своей спине, после того, как он уложил меня на скамью для порки накануне. То, как он приказал мне посмотреть на себя после того, как надел наручники.

Ты непослушная девчонка.

Мое лицо вспыхнуло, и я сосредоточила свое внимание на ноже, который все еще мыла.

– Ты в порядке, Эбби? – спросил Джексон. “Мне нужно включить кондиционер?”

– Нет. – Я покачал головой. – Я в порядке. Просто немного перегрелась. Я кивнула на воду в раковине. ” Посуду.

Натэниел, конечно, точно знал, о чем я думаю. Он подошел ко мне сзади, взял нож из моих рук и аккуратно положил его на столешницу. – Я думаю, здесь достаточно чисто. Он повернул меня лицом к себе. “ты в порядке?”

Ты в порядке?

Вопрос из трех слов, который он шептал снова и снова на протяжении последних нескольких дней, чтобы убедиться, что я в порядке, в безопасности и могу продолжать. Мой разум автоматически проверил каждую клеточку моего тела и разума, чтобы убедиться, что мой ответ был правдивым.

– Да, Мас… – Я резко остановилась, услышав, как он вздохнул. – То есть, да, Натаниэль. Я приподнялась на цыпочки и коснулась губами его щеки. – Да, я в порядке. Я прошептала ему на ухо: “Я просто немного поскользнулась там”.

Выражение его лица было непроницаемым, как будто он раздумывал, сказать что-нибудь или нет. “Мне было интересно”, – пробормотал он себе под нос, но не закончил фразу.

“Эй, вы двое”, – сказал Джексон. “Заканчивайте и давайте поедим”.

Тут я заметила, что Натаниэль обнимает меня, и для любого другого мы, вероятно, выглядели бы как пара в объятиях влюбленных. Мой взгляд метнулся к Фелиции, но она лишь коротко кивнула в знак одобрения и принялась доставать тарелки из шкафчиков.

– Пошли, – сказала она Джексону. – Давайте вынесем тарелки и стейки на улицу. Я не совсем понимаю, зачем вы двое вообще принесли их обратно в дом. Она улыбнулась нам с Натэниелом. – Когда придете, захватите салат с собой.

“Будет сделано”, – сказала я ей, все еще обнимая Натаниэля.

Фелиция и Джексон ушли, обсуждая картошку, оставшуюся на гриле, и то, будет ли она готова.

“Извини”, – сказала я Натаниэлю, когда они отошли за пределы слышимости.

– Для чего? – спросил я. он спросил.

– Я не хотел допустить оплошности. Когда я сказал—

“Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал”, он прервал меня. “Я хочу, чтобы ты перестал извиняться за все. На самом деле, я хочу, чтобы ты провел остаток вечера, ни за что не извиняясь. Его глаза заблестели. “Ты сможешь это сделать?”

“Я попробую. Я не знаю, что там произошло”, – сказал я. – Наверное, то, что ты спросила, все ли у меня в порядке, просто что-то вызвало.

” Это был я, – сказал он. – Мне нужно найти новые слова. Он отстранился и достал из холодильника две бутылочки соуса. – У нее только итальянский и ранчо? Без сыра блю?

Я пожал плечами. “Наверное, еще не заполнил холодильник. Думаешь, ты сможешь заняться итальянской кухней на один вечер?”

Он не ответил, а вместо этого вернулся к нашему предыдущему разговору. – Когда я вошел на кухню и увидел тебя у раковины, у тебя был такой вид, – он наморщил лоб, – растерянный или что-то в этом роде. Он взял огурец из салатницы и задумчиво пожевал его. – Я вот думаю, может, нам стоило остаться у меня дома на ночь?

Я задавался тем же вопросом. Просто было странно быть “обычной” парой после таких напряженных выходных.

“Я знаю”, – сказал я. “Но я думаю, что все будет хорошо. Джексон такой веселый, и я хочу, – я взяла салатницу и направилась к двери, – я хочу показать Фелиции, что у нас все в порядке.

С тех пор как мы снова встретились, мы несколько раз ходили куда-нибудь с Фелицией и Джексоном. Хотя часть меня задавалась вопросом, не стоило ли нам с Натаниэлем остаться у него дома на ночь, большая часть меня хотела снова оказаться рядом с Джексоном и Фелицией. Чтобы как-то доказать, что мы способны поддерживать отношения в паре.

Мы с Натаниэлем поднялись на террасу на крыше как раз в тот момент, когда Джексон снимал картошку с гриля.

“Как раз вовремя”, – сказала Фелиция.

Натэниел положил заправку на стол и взял у меня миску. Затем он зашел за мой стул и вытащил ее для меня.

– Знаешь, ты не обязан этого делать, – сказала я ему, садясь, когда он задвинул стул под стол. – Я не хочу, чтобы ты это делал.

– Развеселишь меня? Он провел пальцами вниз по моей спине, а затем снова вверх, остановившись на затылке и слегка сжав его. Казалось, ему было удобнее прикасаться ко мне. Ему нужна была физическая связь со мной.

Я взглянула на Фелицию и Джексона. Они стояли у гриля и разговаривали. Фелиция накладывала в тарелку картошку.

– Мне нравится заботиться о вас, – сказал Натаниэль, садясь на свое место.

– Вы заботились обо мне все выходные, – возразила я.

“Нет”, – улыбнулся он. ”Ты заботилась обо мне”.

Я разложил салфетку на коленях. “Как насчет того, чтобы мы просто согласились, что мы оба заботились друг о друге?”

“Я согласен с этим”, – сказал он. – Но ты должна принять тот факт, что я всегда буду отодвигать твой стул, открывать дверцу твоей машины и вставать, когда ты будешь выходить из-за стола. Он наклонился и прошептал: “Меня так воспитали. Мои папа и дядя делали то же самое для мамы и Линды, но они никогда не подавали их так, как ты подаешь меня”.

“Это ты знаешь”, – парировала я.

Он рассмеялся. – Я даже не собираюсь думать об этом.

Джексон и Фелисия подошли к столу.

– Итак, – сказал Джексон, усаживаясь. “ Чем вы двое занимались в эти выходные?

Фелисия вытаращила глаза. Я чуть не захихикала, настолько это было комично. Что, по ее мнению, я собирался сделать? Пустился в пространные комментарии о том, что мы сделали?

“Эбби угостила меня своими восхитительными французскими тостами”, – сказал Натаниэль, говоря о завтраке, который я приготовила для него тем утром. Он поднял свой бокал, приветствуя меня. ” Превосходно, как всегда. Он посмотрел на Фелицию. – Она поделилась с тобой своим рецептом? Джексон любит французские тосты”

Фелиция покачала головой. – Я не очень хорошо готовлю. Боюсь, Джексону придется обойтись без этого особого лакомства.

И вот так просто разговор перешел на наши выходные. Я положила руку на колено Натэниела, и он наклонился, чтобы переплести наши пальцы.

Я сжала его колено. Спасибо».

Он пожал ее в ответ. Пожалуйста.

– Я, пожалуй, пойду домой, – сказала Фелисия два часа спустя, когда после бурного ужина последнее блюдо было отправлено в посудомоечную машину. – Эбби обещала помочь мне закончить с рассадкой гостей за столом.

Джексон облокотился на столешницу. – Объясни мне еще раз, почему нас так волнует, где сидят люди?

Фелиция фыркнула и взяла свою сумочку, лежавшую рядом с холодильником. – Мы просто делаем это”

– Но, детка, ты уже пять раз повторяла, как расставлять столы. Он подмигнул мне, явно наслаждаясь тем, что Фелисия нажала именно на эту кнопку. “Мы все равно будем женаты, будут ли Томпкинсы сидеть рядом с ”Макдоналдсом” или нет”.

Она проигнорировала его. “Когда, ты говорила, твой отец собирается приехать в город?” – спросила она меня.

“В четверг до этого”, – ответила я, беря Натаниэля за руку. Он упомянул, что с нетерпением ждет встречи с моим отцом. В моей голове промелькнула мысль: “А упомянет ли он об ошейнике, если я его надену?”

Она уперла руки в бока. “Думаешь, он хотел бы посидеть с Томпкинсами?”

“Даже я не думаю, что это было бы хорошей идеей”, – сказал Натаниэль. Конечно, он бы не подумал, что это хорошая идея. Кто бы хотел, чтобы родители его нынешней девушки сидели рядом и ужинали с родителями его бывшей девушки?

– В таком случае, полагаю, нам с Эбби предстоит еще много работы, – сказала Фелиция.

Натаниэль потянул меня к двери. “ Я отвезу тебя домой. Он кивнул Джексону. – Мы все еще в силе поужинать завтра вечером?

Его кузен смотрел только на свою невесту. – Если я доживу до завтра. Я заключу с тобой сделку, – сказал он Фелиции. – Я больше ни слова не скажу о сервировке стола, если ты позволишь мне оставить трофеи в гостиной.

Ее руки все еще были на бедрах, а губы скривились. – Раз уж ты знаешь, я по-прежнему считаю, что в твоем кабинете они смотрелись бы лучше.

Он подошел к ней, и на его лице появилась улыбка. – И, к твоему сведению, я до сих пор не понимаю, почему нас так волнует, где все сидят.

Он подошел к ней. Они обняли друг друга. Он наклонился и что-то прошептал ей на ухо. Она хихикнула и прижалась к нему еще теснее.

Мы с Натаниэлем вышли из кухни, все еще держась за руки, и вышли через парадную дверь.

– Встретимся завтра за ланчем? он спросил.

– Суши?

“ Я всегда могу приготовить суши, ” сказал он. – Хотя я предпочитаю, когда это делаем мы с тобой.

Мы добрались до его машины.

“Тогда как насчет того, чтобы во вторник вечером приготовить суши, а завтра на обед приготовить что-нибудь другое?”

“Вечер вторника – это здорово”, – сказал он. “У тебя есть планы на завтрашний вечер?”

Я подцепила воображаемую пылинку на его рубашке, просто потому, что хотела прикоснуться к нему. “Последняя примерка платья”.

”Весело”.

“Не совсем, но я переживу”. Особенно, если у меня впереди вторник”.

Он улыбнулся. – Во вторник вечером мы готовим суши. Он понизил голос. “ Ты останешься на ночь?

Я наклонилась к нему. – Да, – сказала я и почувствовала его дыхание на своей щеке.

Его губы коснулись моих. “спасибо”.

– Если я не смогу извиниться, – я обняла его, – ты не сможешь поблагодарить меня.

Его смех прозвучал у меня в ушах теплым и глубоким. Я отстранилась и улыбнулась. “Договорились?”

“Договорились”.

Когда он снова придвинулся ко мне, я закрыла глаза и вдохнула его аромат. От него пахло тьмой и лесом.

Наши губы соприкоснулись, сначала нежно. Я вздохнула и запустила пальцы в его волосы. Он застонал и приоткрыл губы, углубляя поцелуй. Затем нежность переросла в страсть, а нежность стала пронизана желанием. Но мы оба знали, что не можем уступить своему желанию. Дальше поцелуя дело не продвинулось.

Когда наши губы разомкнулись, он выдохнул мне в щеку. “Я люблю тебя”.

Глава 7

– ЭББИ—

Я включила рисоварку и подошла к Натэниелу, который нарезал огурцы, морковь и авокадо. Я просунула руку ему под мышку и схватила очищенную морковку.

“привет”. Он развернулся. “Я как раз собирался взять вот это”.

“У тебя их много”. Я откусил маленький кусочек, наслаждаясь приятным хрустом.

Он прищурился и с притворным гневом наблюдал за мной, пока я жевала и глотала.

– К твоему сведению, – сказала я, потрясая перед ним морковью. – Я никогда не буду выбирать горох вместо моркови во вторник вечером. Если только он не вареный. Терпеть не могу вареную морковь.

В уголках его глаз появились морщинки, а рот расплылся в красивой улыбке. – Замечание принято”

– Сейчас. – Я потянулась за овощечисткой и взяла еще одну морковку. – Раз уж я лишил тебя очищенной морковки, самое меньшее, что я могу сделать, это почистить для тебя еще одну.

– О да, – сказал он, слегка коснувшись рукой моего плеча, прежде чем отодвинуться от меня. “ Самое меньшее.

Я знала, что он усердно работает, пытаясь позволить мне диктовать, во сколько нам ходить по будням. Накануне за обедом он колебался, в отличие от пикника с Фелицией и Джексоном, когда он почти постоянно прикасался ко мне.

Я повернулась к нему и погладила его по руке. – Мне нравится, когда ты прикасаешься ко мне. Не останавливайся только потому, что боишься, что я пойму это неправильно или почувствую себя обязанным.

Его улыбка стала еще шире. – Ты так хорошо меня знаешь”

Я приподнялась на цыпочки и легонько поцеловала его. – Иногда.

По выражению его глаз я понял, что он мне не поверил. Я решил не развивать эту тему дальше. Кроме того, я хотел поговорить еще кое о чем. Я повернулся к столу и начал чистить морковь.

– Ты хотел спросить меня о чем-то насчет этих выходных? Я спросил.

Он взял еще одну морковку, и мы принялись за работу бок о бок.

– Ты слышал, как я рассказывал о Поле? он спросил.

Пол был наставником Натаниэля. Я знал это. Мужчина, который был его инструктором. Натаниэль как-то сказал мне, что Пол был единственным человеком, которого он когда-либо подменял. Я все еще не мог осознать, что Натаниэль подменяет кого—то. Даже если никакого секса не было, это все равно сбивало меня с толку.

“А Кристина?” он спросил.

Жена Пола. И покорная. У них был трехмесячный сын Сэм. Пол прислал Натаниэлю по электронной почте фотографии пухленького малыша. Сэм был очень милым, и у него была очаровательная беззубая улыбка.

“Конечно, я помню, как ты говорил о Поле”, – сказал я. “Это трудно забыть”.

Образ Натаниэля, добровольно подчиняющегося кому бы то ни было, был не из тех, которые я мог бы легко забыть.

”Я разговаривал с ним”, “ сказал он. “Он пригласил нас в Нью-Ганновер на эти выходные”.

На эти выходные?

“Я сказал ему, что поговорю с тобой об этом, выслушаю твои соображения”, – сказал он. “Ты мог бы немного поговорить с Кристин. Она сабмиссив, и я думаю, было бы неплохо, если бы ты поговорил с кем-нибудь, с кем у тебя были бы такие же отношения”.

Я продолжала чистить морковку. С кем можно поговорить? С кем-то, кто не был Натаниэлем? Это было бы странно? С чего, собственно, начался этот разговор? Привет, я Эбби, и я жажду доминирования?

“Он также упомянул, что они двое играют для нас”, – сказал Натаниэль. “Возможно, что-то из вашего списка ”мягких ограничений”.

Смотреть, как люди занимаются сексом?

Овощечистка выскользнула у меня из рук и со стуком упала на пол.

Он наклонился и поднял ее. Когда он встал, то нежно обхватил ладонями мое лицо. “В вашем списке желаний есть пункт “наблюдать за другими”. Я бы никогда не нарушил ваши жесткие ограничения. Когда-либо”.

Мои мысли метались в сотне направлений. Были бы мы сейчас в игровой комнате Пола? Как это сработало? Будет ли это интересно Кристин?

“У вас ”принудительное обнажение в присутствии других” и “эксгибиционизм в кругу друзей” указаны в качестве мягких ограничений”. Он не пошевелил рукой. “В эти выходные я не буду выходить за эти рамки. Ты останешься одетой, и я не буду просить тебя играть перед кем бы то ни было”.

Мы оба молчали несколько секунд, и его невысказанные слова звенели у меня в голове. Напоминание о том, что в какой-то момент он раздвинет мои границы.

Он улыбнулся. – И сегодня вторник, Эбби.

Вторник. Эбби.

Он подождал до вторника, чтобы поговорить о выходных, потому что хотел услышать мое честное мнение. Я сразу понял, почему он не спросил меня в воскресенье, не тогда, когда я чуть не назвал его хозяином в присутствии Джексона и Фелиции. Он знал, что мой ответ может быть затруднен из-за того, что он так недавно надел на себя ошейник, если бы спросил об этом раньше.

“Вау”, – сказал я. “Когда я записывал это, я, наверное, не думал, что все произойдет так быстро”.

“Ты не хочешь идти?”

Я наклонил голову. “Нет. Дело не в этом. Мне просто нужно минутку подумать.

Я вернулась к овощам, чтобы убедиться, что все готово к тому времени, когда будет готов рис. Он подошел к холодильнику и достал тунца и угря, давая мне время подумать над ответом.

– У тебя когда-нибудь был секс с Кристин? Я спросил.

«что?» Он оторвался от разворачивания рыбы и поднял на меня глаза. “нет.”

“Ты когда-нибудь играл с ней?” Спросила я, обдумывая свой вопрос.

”Нет”. Он взял нож и нарезал тунца полосками. “Я уже смотрела их раньше”.

“Это был бы мой следующий вопрос”.

– Я так и думал.

Я разделил овощи на маленькие кучки – свою и его – и еще раз подумал над его вопросом. Не будет ли странно поужинать с парой, после того как мы увидели их в игровой комнате?

– Эбби? – спросил он, моя руки. “Пола и Кристину высоко ценят в обществе, и они вполне привыкли справляться с нервозностью. Иногда это может быть немного неудобно, но это то, к чему они оба привыкли. Он сказал мне, что Кристину заводит, когда за ней наблюдают”.

Я подумал об этом. Вспомнилось, как мы с Натаниэлем занимались сексом на Суперкубке. Всякий раз, когда я думал об этом, меня все еще охватывало волнение.

“Кристин была бы хорошим собеседником для тебя”, – сказал он. “Она бы поняла и помогла тебе с любыми вопросами, которые у тебя есть, но о которых тебе неудобно говорить со мной”. Он подошел ко мне и погладил мою скулу. Его выразительные глаза выдавали ровный тон его голоса. “И она вышла замуж за своего доминанта”.

Вышла замуж за своего доминанта.

Сможем ли мы с Натаниэлем когда-нибудь достичь этого? Хотел бы он этого? Хотела бы я?

Я подумала о том, насколько близки мы с Фелицией, и подумала о том, как было бы здорово иметь девушку, с которой я могла бы вести такой же образ жизни, как у меня. Затем я подумал о своих контрольных списках и о тех пунктах, которые я пометил как “мягкие ограничения”. Захочу ли я изменить свой контрольный список после этого? Изменит ли мой интерес наблюдение за выполнением одного из моих “мягких ограничений”?

”Поехали”. Я улыбнулся. “Давай сделаем это”.

Я думала, он спросит, уверена ли я, но вместо этого он нежно поцеловал меня. ”Я позвоню Полу завтра”.

После ужина мы вывели Аполло на улицу поиграть в мяч. Он знал, что мы собираемся делать, и выбежал перед нами, чуть ли не пританцовывая от волнения.

Мы с Натаниэлем вышли на улицу, время от времени соприкасаясь руками. Когда мы добрались до вишневых деревьев, он бросил теннисный мяч Аполлону. Аполлон издал низкий горловой рык и бросился бежать, чтобы поймать мяч и вернуть его для следующего раунда.

Я хихикнула, когда Аполлон чуть не споткнулся о его ноги, когда он повернулся к нам. Когда он вернулся, у него был такой вид, словно он смеялся.

“Ну и ветчина”, – сказал я.

“Он любит покрасоваться перед тобой”, – сказал Натаниэль, снова бросая мяч.

Мы втроем поиграли в мяч еще несколько минут. Погода наконец-то потеплела, и, хотя до свадьбы оставалось еще больше недели, казалось, что у Фелиции и Джексона будет хорошая погода для свадьбы. Я не была уверена, как Фелиции это удалось; я бы никогда не справилась с планированием свадьбы на открытом воздухе. Слишком много неопределенности.

“Когда заканчивается срок аренды вашей квартиры?” он спросил.

Его вопрос сбил меня с толку, и я промахнулся с броском мяча. К счастью, Аполлону было все равно.

– Середина июня, – сказал я.

“Ты собираешься продлевать контракт?”

“Я еще не решил”.

Я услышала, как он глубоко вздохнул, стоя рядом со мной.

“Я тут подумал”, – сказал он.

Я собралась с духом. Собирался ли он предложить мне переехать к нему? Что бы я сказал? Что бы я ответил? Я снова бросил мяч Аполлону и заметил, что моя рука дрожит.

“Тебе не будет неприятно оставаться одному, когда Фелиции не будет рядом?” он спросил.

Я много раз задавал себе этот вопрос. “Я не знаю”.

“Я не уверена, что мне нравится, что ты там одна”.

“Потому что Фелиция так заботилась обо мне? Я уже большая девочка, знаешь ли”.

“Я знаю, что это так. Я просто беспокоюсь”.

“Может быть, я заведу собаку, или возьму с собой Аполлона, или куплю по—настоящему большую банку ”Мейса”, или…”

“Или ты мог бы переехать ко мне”.

У меня перехватило дыхание, и я перевела взгляд на Аполлона. “Полагаю, это зависит”.

“От чего?”

– От того, хочешь ли ты, чтобы я переехал к тебе, потому что ты этого хочешь или потому что беспокоишься обо мне.

Его взгляд был мягким и умоляющим.

“Ты сомневаешься, что я хочу тебя?”

“Не похоже, что это было главной причиной, по которой ты предложила мне переехать к тебе”.

“Я облажался”, – признался он. “Давай я попробую по-другому”. Он взял мое лицо в ладони и приподнял за подбородок, так что наши взгляды встретились. – Я хочу тебя по утрам, когда у тебя растрепаны волосы и ты недовольна, пока не выпьешь свой кофе. Я хочу тебя вечером, чтобы ты могла рассказать мне о своем дне, пока мы вместе готовим ужин. И я хочу тебя ночью, потому что больше всего на свете люблю засыпать, зная, что ты ближе, чем мой следующий вздох. – Его губы слегка коснулись моих. – Ты переедешь ко мне?

У меня пересохло во рту. Я не мог говорить.

“ Эбби?

“да.”

Улыбнувшись еще раз, он взял меня за руку, и мы пошли обратно в дом.

Несколько часов спустя я стояла в его комнате, наблюдая, как он в последний раз выводит Аполло на прогулку. Через большое панорамное окно в его спальне я могла видеть, как Аполлон бродит по двору, уткнувшись носом в траву. Натаниэль стоял рядом с ним, глядя на луну, погруженный в свои мысли.

Я окинула взглядом его двор, следуя по длинной дорожке к его дому, пока деревья не скрыли ее. Казалось нереальным, что примерно через три недели это место станет моим новым домом. Этот дом. Этот двор. Эта комната.

“О чем ты так напряженно думаешь?”

Мой взгляд вернулся во двор. Я не успела увидеть и услышать, как Натаниэль вернулся в дом. Я повернулась к нему лицом.

Он все еще был в брюках от рабочего костюма и, хотя снял галстук, остался в белой рубашке. Уголки его губ приподнялись, когда он застал меня врасплох, и он подошел ближе.

– Я думал о том, что меньше чем через месяц это будет наша комната, – сказал я.

– В нашей комнате. – Он подошел ко мне и положил руки мне на плечи. – Мне нравится, как это звучит.

– А тебе? Я спросил. – Ты так долго жил один, что я боюсь, что буду тебе мешать. Каким-то образом вторгаюсь в твою личную жизнь”.

“Я прожил всю свою сознательную жизнь, думая, что со мной что-то не так. Чувствуя себя неполноценным человеком из-за того, кто я есть”. Он поднес руку к моей щеке и провел длинным пальцем по ключице. “Я рад, что нашел тебя. Чтобы ты была со мной вот так? И чтобы ты хотела меня? Его палец скользнул по моим губам. “Я больше не хочу быть один. Я хочу тебя. Здесь, со мной.

Я закрыла глаза, когда он притянул меня к себе для нежного поцелуя.

Он отстранился. “ Кстати, ты прекрасно выглядишь. Я хотела сказать это до того, как ты отвлек меня разговорами о нашей комнате”

Я была в восторге, что он заметил мое платье. Я выбрала его специально для нашей первой совместной ночи после выходных. В нем не было ничего запредельно дорогого, но он был серебристого цвета, который ему нравился на мне, а его крой выгодно подчеркивал мои изгибы.

“Ты видел сзади?” – поддразнила я. Спинка была низко опущена, и крошечные бретельки перекрещивались то в одну, то в другую сторону.

“Когда ты стояла у окна. Я почти ничего не говорил, просто чтобы стоять и любоваться тобой”.

Он был не единственным, кто восхищался. Я начала с верхней части его рубашки и спустилась ниже, расстегивая пуговицу за пуговицей.

“Как бы мне ни нравилось любоваться тобой в твоей белой рубашке, – сказала я, – я бы предпочла любоваться тобой без нее”.

Я не торопилась раздевать его, наслаждаясь мыслью о том, что у нас впереди целая ночь. Часы времени, чтобы насладиться друг другом, любить друг друга, воссоединиться с помощью медленных, нежных прикосновений. У меня кружилась голова от осознания того, что очень скоро мы сможем проводить так каждый будний вечер. Смогу ли я когда-нибудь заглянуть в эту комнату, когда он будет в ней, и почувствовать, что она мне знакома?

Его руки ласкали меня. С неторопливой нежностью он взял халат и стянул его с меня через голову.

“Ты в лунном свете”, – сказал он, его руки скользили по мне. “Такая красивая”.

Это был он. Он сделал меня красивой. Его слова. Его прикосновения. Его любовь.

Прежде чем я успела что-либо сказать, его губы оказались на моих, и он поцеловал меня.

К тому времени, как он откинул одеяло и забрался в постель, мы оба были обнажены. Затем он склонился надо мной, целуя впадинку на моей шее и пробуя меня на вкус. Я провела руками по его спине и почувствовала, как он вздрогнул, когда мои ногти задели его кожу.

Почувствовав себя смелее, я толкнула его в плечо и села. Когда он повернулся на спину, я оседлала его, касаясь сосков сначала кончиками пальцев, а затем губами. Я почти забыла, какой он сладкий на вкус – настоящий мужчина в сочетании с нотками леса.

Я проложила дорожку поцелуев вниз по его животу, в то время как мои руки скользили ниже. Я избегал любого контакта с его членом, сосредоточившись вместо этого на других частях его тела – впадинке пупка, волосках внизу живота, чувствительной коже прямо над пахом.

– Черт, Эбби, – сказал он, когда я прикусил кожу на внутренней стороне его бедра. Я была так близко к его возбужденному члену, что знала: он чувствует мое дыхание. Он приподнял бедра в тщетной попытке нащупать трение, но я еще не закончила исследовать его.