Мутанты

Лаборатория создания идеального оружия

Его слегка затуманенный мозг нехотя осознавал реальность. Вокруг что-то шумело, жужжало и попискивало, но он слышал все эти звуки, будто сквозь толщу воды. Больница? Он не был до конца уверен, что находится именно там, но другие предположения в его голову пока не приходили. В голове гудело, а ощущение «не-своего-тела» вызвало легкую дурноту. Он с трудом открыл глаза, чувствуя себя полностью беспомощным и постарался увидеть хоть что-нибудь, но вокруг него была только жидкость странного и смутно знакомого цвета. Формалин? Да, мать его ети, он действительно находится в формалине! Его сердцебиение сильно участилось, а страх проник в самые недра его сознания. Он попытался двинуть рукой, но с первого раза у него это не получилось. Он попробовал ещё раз и на этот раз получилось немного лучше. Лучше, чем ничего. Слабое движение в мутной жидкости вряд ли можно было назвать нормальным, и, пусть он не знал, почему он здесь, что с ним сделали или собрались делать, где он находится в конце концов, – он не собирался сдаваться, несмотря на то, что сложно было заставить своё тело подчиняться. Он с усилием вновь двинул рукой и прикоснулся к стеклу, что отгораживало его от реального мира. Сил практически не осталось, но останавливаться сейчас было уже нельзя. Пришёл в себя, называется! Но он смог вырваться из забытья, а значит шанс выжить и сохранить свои конечности был довольно высок. Раздражающие звуки перекрыл громкий скрип и чьи-то голоса. Он опустил руку и прикрыл глаза, стараясь меньше дышать. Напряг весь свой слух, который, казалось, обострился до предела, и мысленно выругался, осознав, что теперь слышит даже своё учащённое сердцебиение. Разбирать каждый звук стало ещё сложнее, но он постарался абстрагироваться от остальных звуков и сосредоточился только на голосах.

– Послушайте, но это незаконно. В правительстве отказались давать разрешение, – он смог наконец-то услышать слова, но пока что очень плохо понимал, что они значат.

– Верно. Но они сами не понимают, над чем мы работаем. Они даже не стали нас слушать! Стоило нам только сказать, что это эксперимент над телами погибших солдат, как они тут же выслали приказ о его немедленном прекращении! Не гуманно, видите ли! – Второй голос, более эмоциональный и громкий, в котором отчётливо слышался гнев, сплетённый с обидой, заставил желать сжаться в комок. Стало страшно. Захотелось сбежать подальше, лишь бы не слышать этого разговора. Однако, какая-то часть его желала, чтобы этот голос продолжил говорить. Его собеседник тяжело вздохнул, недолго помолчал, а затем проговорил:

– Но ведь они правы. Наши ребята отдали свою жизнь Родине не для того, чтобы после смерти их превращали в оружие. Пойми это уже.

Голос отдалялся и последние слова слышно было, будто сказал он их уже из другой комнаты. Или коридора. Второй голос отвечать не стал, но теперь было хорошо слышно приближающиеся шаги.

– Много они все там понимают. Вот ты был бы рад возможности жить и служить Родине дальше?

Казалось, будто усталый голос обращается именно к нему и он посмел немного приоткрыть глаза. Человеческий силуэт отчетливо виднелся через формалин и стоял прямо напротив него, но отвечать ему желания не было. В голове внезапно пронеслись обрывки воспоминаний.

Стрельба, взрывы, вкус собственной крови во рту, собственный крик: «Серёга, ложись!» и ощущение того, как тело пронзают куча металлических осколков.

Он мог бы вспомнить что-то ещё, но не хотел вспоминать. И если бы сейчас он мог ответить, то его ответом было бы чёткое злое «нет». Но ответить он не мог хотя бы потому, что говорить в формалине было невозможно. То, что он мог в этой жидкости нормально дышать и в эту жидкость, если судить по пузырькам вокруг, пустили кислород, уже было чем-то невероятным. Силуэт отдалился, а затем и вовсе исчез.

«Не исчез. Ушел», – поправил он себя, хотя и не знал зачем. Ощущение пустоты продлилось недолго, а вот инстинкты выживания наоборот, обострялись всё больше. В голове плотно засела мысль, что надо убегать.

«Не важно, что вы там задумали, но это уж как-нибудь без меня!»

Он подвигал руками и на этот раз его тело нормально его слушалось. Он сжал руки в кулаки и со всей силы ударил по стеклу. Послышался треск и он стал бить по стеклу активнее, хоть и опасался, что шум может быть слышно за пределами этой комнаты. Сил на каждое движение он тратил всё больше, но стекло, благо, поддавалось, и в какой-то момент стеклянная стена окончательно рухнула. Он упал на пол, а формалин вместе с ним выплеснулся из стеклянной тюрьмы. Теперь, когда жидкость не мешала ему видеть, он рассматривал своё тело везде, где мог, ища повреждения. То, что он изначально принял за игру воображения, оказалось суровой действительностью: его кожа имела тёмно-фиолетовый цвет, а в животе находилось что-то напоминающее монитор, но при этом воспринималось его организмом как что-то естественное. Дурнота, с которой он очнулся, вновь атаковала его организм и он лёг ничком на пол, пытаясь понять, что с ним сделали. Он обхватил руками голову и тут же их одёрнул, нащупав в своей голове что-то продолговатой формы. Он пальцами осторожно исследовал это длинное нечто, заканчивающееся чем-то треугольным и ощутил острую потребность в зеркале. Собственная нагота его сейчас не смущала. Он медленно встал, чувствуя головокружение, осторожно сделал шаг, что удалось ему с трудом, и так же медленно повернулся. Осмотрел место, из которого он несколькими минутами ранее выбрался. На разбитом стеклянном кубе была металлическая табличка с надписью «объект 147. Тинки-Винки».

«Да что за чертовщина здесь происходит?!» – мысленно выругался он и взглядом оценил помещение. Огромное количество стеклянных кубов с формалином стояли вокруг него, образуя коридоры. В каждом кубе находился кто-то и не факт, что при этом был жив.

«Трупы. Он говорил, что это погибшие солдаты», – с ужасом подумал Тинки-Винки и с трудом прошёлся по одному из коридоров, а затем до него дошло осознание, что он сам является одним из них.

«Но как? Как им удалось? Может, я был в коме на грани смерти? Возможно, я сейчас нахожусь в коме и мне это просто видится? Но… кем я был до этого?» – Вопросы в голове стали формироваться с небывалой скоростью, а на них ответа Тинки-Винки пока что найти не мог. Уж слишком сильно был потрясён.

Он попытался рукой если не выдернуть, то хотя бы сломать длинный, толщиной в два пальца шест и внезапно ощутил сильную боль в месте, где пытался сломать.

«Это что… Принадлежит моему телу? Это не что-то инородное?» – мысль, что его как-то модифицировали биологически, потрясла Тинки-Винки ещё больше. Он остановился и осел на пол, прислонившись спиной к одному из кубов. О том, что он хотел из этого места поскорее сбежать, Тинки-Винки напрочь забыл, но вспомнил об этом, услышав подозрительный стук. Он резко обернулся и с удивлением понял, что кто-то стучит изнутри куба, к которому Тинки-Винки, собственно, прислонился. Тинки-Винки встал и совсем не думая ударил двумя кулаками по стеклу, помогая выбраться своему товарищу по несчастью. Когда формалин вместе с тем, кто находился внутри, хлынул из куба наружу, Тинки-Винки предусмотрительно отошёл в сторону, чтобы его не снесло волной. Он рассматривал молодого человека, лежащего ничком в формалиновой луже с неверием. Этот человек отличался лишь тем, что он был зелёного цвета, а из копны тёмно-зёленых волос торчал похожий шест, только без треугольника. Худощавое нагое тело подрагивало на полу.

«Замёрз, наверное», – подумал Тинки-Винки и рефлекторно оглянулся в поисках чего-то, чем можно было бы укрыть возможного товарища, но поблизости не было никакого намёка на ткань. Он обратил внимание на разбитый ими куб. Металлическая табличка с номером и именем была на том же месте, что и на кубе Тинки-Винки: «объект 321. Дипси».

– Давай… Помогу… – С трудом проговорил Тинки-Винки, сетуя на отвыкшие от речи голосовые связки и протягивая руку лежащему перед ним Дипси.

Дипси снова вздрогнул и повернул голову в сторону Тинки-Винки, а затем открыл рот, будто бы пытаясь закричать, но из него не вырвалось ни единого звука.

– Ой, а сам не лучше выглядишь! – хрипло возмутился Тинки-Винки, но руки не убрал, а Дипси осторожно сел, рассматривая себя.

– Что со мной? – с трудом спросил Дипси и потрогал горло, часто сглатывая.

– Не знаю. Точнее, не понимаю до конца. Ясно только, что мы в полной заднице и надо отсюда как-нибудь свалить. А ещё, хоть чем-то тело прикрыть, потому что дубарь жуткий, – ответил Тинки-Винки, вздрагивая от собственного хриплого голоса, а затем несколько раз сглотнул, хоть и понимал, что это бесполезно. Чтобы говорить нормально понадобятся тренировки.

Протянутая Дипси рука стала понемногу затекать. Дипси осторожно взял Тинки-Винки за руку и поднялся, а затем сделал несколько маленьких шагов. Ходил Дипси с таким же трудом, как и Тинки-Винки.

«Две головы соображать должны быстрее», – подумал Тинки-Винки и стал расхаживать по коридору вместе с Дипси, на всякий случай страхуя его, сворачивая в другой коридор. И если бы Дипси спросил его, Тинки-Винки, откуда он пришёл, то Тинки-Винки вряд ли бы смог ответить, потому что не запоминал дорогу. Коридоры выглядели одинаково, а номера подопытных стояли в хаотичном порядке. А может и нет. Может, учёные прекрасно видели здесь систему и прекрасно в ней ориентировались. Лично Тинки-Винки запутался в первые пять минут, и пока что оставил попытки понять, в какой части кажущегося безразмерным помещения они вдвоём находятся. Раздражающий холод бетонного пола становилось сложнее терпеть и Тинки-Винки мысленно ругался благим русским матом. Думать о чём-то было сложно. Выражение лица дрожащего от холода Дипси подсказало, что он был такого же мнения и занимался ровно тем же, что и сам Тинки-Винки. Это слегка облегчило его состояние. По крайней мере стало гораздо проще идти и шаг обоих стал намного бодрее. До тех самых пор, пока Тинки-Винки вновь не услышал громкий стук. Дипси замер, поворачивая голову в ту сторону, куда смотрел Тинки-Винки и осознал, что стучат из куба под номером двадцать два с объектом по имени По. Рядом с этим кубом находился ещё один, под номером семьдесят семь и именем Лала, и там тоже происходило движение. Куб с По треснул и из формалина показалась длинноволосая девушка с ярко-красной кожей. Тинки-Винки дал знак Дипси, чтобы он помог ей, а сам стал помогать выбраться Лале, у которой, судя по силуэту, рвано двигающему руками, не хватало сил.

– Давай, помогу, – Тинки-Винки протянул руку желтокожей девушке, помогая встать.

– Спасибо… Если бы ещё понимать, что с нами сделали… Я слушаю их разговоры уже третий день и не могу понять, что за эксперимент мог привести к подобному. Есть хочу ужасно, – Лала говорила быстро, хоть и с трудом, а Тинки-Винки на несколько минут опешил.

– Я очнулся совсем недавно, прости. С этими рассуждениями я тебе не помощник.

В голосе Тинки-Винки прозвучала растерянность. Лала постаралась улыбнуться, будто бы пытаясь показать, что совсем на это не в обиде.

– Вас двое. Я видела, – она сменила тему, а Тинки-Винки вспомнил о существовании Дипси и По.

– Трое. Ещё одна очнулась. Дипси ушёл помочь.

Лала кивнула, и, с помощью Тинки-Винки, худо-бедно пошла с ним в нужном направлении.

«И теперь в лодке четверо. Осталось понять, кто из нас больше похож на собаку», – невольно подумал Тинки-Винки, когда они дошли до своих товарищей. Мысли в его голове сейчас не располагали к поиску выхода. Возможно, Лала, очнувшаяся раньше него, сможет найти выход из ситуации, хотя он быстро отмёл эту мысль, так как сил у неё было немного.

«Она сильно хочет есть», – напомнил сам себе Тинки-Винки. Это сильно усложняло положение и желание выбраться из лаборатории возросло в геометрической прогрессии. Тинки-Винки вспомнил немаловажный момент и заговорил.

– В коридорах легко заплутать, я не помню, откуда прибыл.

– Скрип металлической двери постоянно доносился во-он оттуда! – Сообщила Лала, указав направление рукой.

– Значит, идём по диагонали между кубами до самого тупика, – задумчиво сказала По. Дипси только молча кивнул своим мыслям и Лала пошагала по коридору первой, выступив в роли провожатой, стараясь идти настолько быстро, насколько вообще могла. Как у неё, истощённой и утомлённой, находились силы двигаться, Тинки-Винки не понимал, но надеялся, что эти силы не закончатся слишком быстро. Точного плана никто из них не имел и что делать в том случае, если кто-то из учёных им встретится на пути никто пока что не знал.