Все дороги ведут в «нигде»

Размер шрифта:   13
Все дороги ведут в «нигде»

Глава 1

В просторном зале Московского Дома Литераторов царило напряжённое волнение и предчувствие чего-то значимого. Аромат дорогих духов смешивался с легким запахом шампанского, создавая атмосферу элитного собрания. Шум голосов перекатывался волнами, изредка прерываемый смехом и звоном бокалов.

Среди толпы выделялся Кирилл Говоров: его серебристые волосы ловили свет люстр, а уверенные жесты и громкий голос привлекали внимание.

– Научная фантастика, мои друзья, – провозгласил он, обводя взглядом зал, – это не просто жанр, а зеркало нашей реальности. Это сделка с будущим, можно сказать соглашение с Вселенной.

Аплодисменты прокатились по залу. Кирилл, улыбнувшись, сделал глоток шампанского, его взгляд скользнул по рядам.

Вдалеке молодая женщина поднялась на цыпочки, пытаясь разглядеть знаменитого писателя. Длинные каштановые локоны спадали на её плечи, а темные глаза светились интеллектом. Это была Алина – она прочитала все книги Говорова, зная его миры и персонажей так же хорошо, как своё отражение. И всё же сейчас она чувствовала себя так, будто впервые открывает его книгу.

Когда Кирилл закончил выступление, гости начали расходиться. Алина пробралась ближе к подиуму. Её движение было уверенным – годы, проведённые в московских университетских кругах, научили её ориентироваться в толпе. Но здесь всё было иначе: люди вокруг стремились к признанию и восхищению, и это не осталось незамеченным.

Кирилл, окружённый почитателями, подписывал книги и пожимал руки. Его фигура внушала уважение: высокий, статный, с серебристыми волосами, которые ярко сверкали под люстрой. Алина собралась с духом и сделала шаг вперёд.

– Простите, – сказала она мужчине рядом с Кириллом, который тут же уступил ей место.

– Фанатка? – с улыбкой уточнил он.

Алина кивнула и подошла к Кириллу. Он обратил на неё взгляд: острый, проницательный, но с лёгкой улыбкой.

– Чем могу помочь, моя дорогая? – произнёс он глубоким голосом.

Алина сделала вдох.

– Я восхищаюсь вашим творчеством, – произнесла она, стараясь сохранить уверенность.

Кирилл усмехнулся.

– Ещё одна поклонница, жаждущая автографа?

Она покачала головой.

– Ваши книги изменили мой взгляд на мир. Я не просто читательница, я изучаю ваше творчество.

Его взгляд изменился – в нём появилась заинтересованность.

– Вот как? И к каким выводам вы пришли?

Алина, не моргая, ответила:

– Что реальность создаём мы сами. Что границы существуют, чтобы их преодолевать. Что истина прячется там, где её меньше всего ждут.

Кирилл улыбнулся.

– Интересно. И как зовут мою юную философессу?

– Алина, – ответила она, протягивая руку.

Он пожал её руку, крепко и тепло.

– Приятно познакомиться, Алина. Я – Кирилл, но, полагаю, вы это знаете.

Их беседа продолжилась, постепенно увлекая обоих. Кирилл вдруг спросил:

– Что же привело вас сюда? Неужели желание увидеть меня вблизи?

Алина улыбнулась.

– Не только. Я хотела взять у вас интервью для журнала, который изучает пересечение науки и литературы. Ваше творчество идеально подходит.

Он кивнул, улыбаясь.

– Вы меня заинтриговали. Интервью, философия, журналистика. Что ещё скрывается за вашей загадочной улыбкой?

– Я готовлю, рисую и играю на пианино – достаточно, чтобы порадовать себя, но не других, – пошутила она.

Кирилл рассмеялся.

– Ренессансная женщина. Что ж, как насчёт продолжить наш разговор в более спокойном месте?

Он провёл её через толпу, слегка касаясь её спины, и усадил на мягкий диван в укромном уголке. Официант принёс шампанское, и Кирилл поднял бокал.

– За новые знакомства.

– За новые знакомства, – ответила Алина, встречаясь с ним взглядом.

– Так что вас привлекает в моих книгах? – спросил Кирилл.

Она задумалась.

– Вы заставляете меня сомневаться в привычных вещах, переосмысливать реальность.

Кирилл кивнул.

– Истина ускользает от тех, кто жаждет её. Но поиски – это то, что придаёт жизни смысл.

– А ваша личная истина? – спросила Алина.

Кирилл задумался.

– Жизнь – это история. Мы все – её персонажи. Концов не бывает, есть только новые главы.

Алина молчала, осмысливая сказанное. Наконец, она произнесла:

– Вы говорите, как человек, который видел слишком многое.

Он усмехнулся.

– Возможно. Но за кульминацией всегда следует антиклимакс. А теперь, Алина, расскажите о себе.

Алина немного растерялась от неожиданной смены темы. Она собиралась обсуждать творчество Кирилла, задавать вопросы о его вдохновении и методах, но никак не ожидала, что разговор зайдёт о её собственной жизни. Однако в его взгляде было что-то, что заставляло её раскрыться. Она глубоко вдохнула и начала:

– Моя история не так интересна, как ваша, Кирилл Максимович, – произнесла она с лёгкой улыбкой. – Я родилась в Москве в семье учёных. Родители погибли в автокатастрофе, когда мне было десять.

Её голос на мгновение дрогнул, но она быстро продолжила:

– Меня воспитывал мой дед. Он был не только великим учёным, но и человеком с широкой душой. Благодаря ему я полюбила литературу, и ваши книги стали для меня источником вдохновения.

Кирилл кивнул, его выражение стало мягче.

– Общая страсть к науке и историям, – задумчиво произнёс он. – Это действительно мощное сочетание. А чем вы занимаетесь?

Лицо Алины просияло.

– Квантовой механикой. Меня завораживает, как Вселенная ведёт себя на микроуровне. Всё – вероятность до тех пор, пока не станет наблюдаемым. Ваша работа напоминает это: персонажи существуют в множестве состояний, пока вы, как автор, не определите их судьбу.

Кирилл слегка наклонил голову, улыбаясь.

– Вы видите закономерности там, где другие видят хаос. Это прекрасный дар, но опасный.

Алина нахмурилась.

– Почему опасный?

– Мечтатели часто теряют связь с реальностью, увлечённые своими идеями, – ответил Кирилл. – Они видят мир таким, каким хотят его видеть, а не таким, какой он есть. Это чревато разочарованием.

Алина улыбнулась, её глаза блестели иронией.

– Но разве не лучше мечтать о новой реальности и работать над её воплощением, чем просто мириться с тем, что есть?

Кирилл усмехнулся.

– Безусловно. Но разница между мечтателем и визионером в том, что последний способен воплотить свои мечты. А для этого нужны терпение, упорство и ясное понимание действительности.

Алина кивнула.

– Вы правы. Но иногда мир нуждается во встряске, чтобы выйти из застоя. Прогресс часто возникает из вызова существующему порядку.

Кирилл рассмеялся.

– Настоящая революционерка. Но помните: слишком сильный огонь может сжечь землю, которую вы хотите изменить.

Его слова прозвучали как тихое предостережение. Однако в его взгляде читалось восхищение. Алина отличалась от других – в ней было что-то неподдельное.

– Кстати, вы упоминали интервью, – заметил он с лёгкой усмешкой. – Может, поедем ко мне? Там будет проще поговорить.

Алина рассмеялась, её смех был звонким и искренним.

– Только если вы обещаете отвечать честно.

Кирилл встал, протянув ей руку.

– Обещаю быть честным, насколько позволит моя муза.

Алина вложила свою руку в его, чувствуя тепло его прикосновения.

– Тогда поехали.

На улице ветер доносил запах приближающегося снега. У тротуара их ждала элегантная машина. Кирилл помог Алине сесть, его рука задержалась на её талии чуть дольше, чем требовалось.

В машине Алина смотрела в окно. Москва сияла огнями, снег искрился в свете фонарей. Она видела этот город тысячи раз, но сегодня он казался другим.

– Вы очень тихая, – заметил Кирилл.

Алина повернулась к нему.

– Просто думаю. О том, что впервые еду домой с человеком, которого только что встретила.

Кирилл улыбнулся.

– Это значит, что вы мне доверяете.

– Наверное. Но это всё потому, что вы… другой, – тихо ответила она.

Машина остановилась у дома Кирилла, и их история только начиналась.

Глава 2

Квартира находилась в старинном здании в центре Москвы, скрытом за коваными воротами и ухоженным двориком. Дом был словно реликвия прошлого: фасад, потрёпанный временем и суровыми зимами, всё же сохранял элегантность. Окна прикрывали тяжёлые бархатные шторы, их тени падали на тротуар.

Этот дом, как и Кирилл, гармонично сочетал классику и современность.

Кирилл открыл дверь и пригласил Алину жестом пройти в гостиную.

– Проходите, чувствуйте себя как дома, – сказал он с мягкой улыбкой.

Гостиная впечатляла просторными высокими потолками, тёмным деревянным полом и эклектичной коллекцией искусства и книг. Мягкий свет настольных ламп и бра создавал уютную, камерную атмосферу. У дальней стены стоял массивный кожаный диван, рядом – стеклянный журнальный столик. В углу разместился камин с резным мраморным порталом.

– Что-нибудь выпьете? Вино, виски? – спросил Кирилл, направляясь к небольшому бару. Его пальцы легко скользнули по хрустальным бокалам, ожидая ответа.

– Вино будет прекрасно, – ответила Алина, присаживаясь на диван и оглядывая комнату.

Кирилл налил красное вино в два бокала, подошёл к Алине и протянул ей один из них.

– За приятный вечер, – произнёс он, подняв бокал.

– За приятный вечер, – ответила она, чуть приподнимая свой бокал, внимательно глядя на собеседника.

Кирилл сделал глоток и сел рядом, удобно откинувшись на спинку дивана. Он улыбнулся, глядя на Алину.

– Ну, расскажите о себе. Вы упоминали о дедушке-физике. А что насчёт родителей? Какими они были?

Алина задумчиво посмотрела на камин, где языки пламени играли тенями. Она сделала глоток вина и чуть замялась, подбирая слова.

– Кирилл Максимович, – хитро улыбнулась она, – мы ведь пришли брать интервью у вас.

Кирилл тихо рассмеялся, его глаза блеснули.

– Ах да, интервью. Но всё же, расскажите мне о ваших родителях. Вы говорили, что они оба были физиками. Чем они занимались?

Алина покачала бокал, глядя, как вино оставляет следы на стекле.

– Оба были теоретиками, занимались квантовой механикой. Это была их общая страсть и история любви, – произнесла она с лёгкой ностальгией. – Они встретились на конференции в Париже: молодые, пылкие, полные идей. Поженились быстро, а через два года появилась я.

– Так, может, перейдём к интервью?

Кирилл откинулся на спинку дивана, его лицо освещало тёплое свечение камина.

– Хорошо, моя дорогая. Начнём. Что именно вы хотите узнать обо мне?

Алина поставила бокал на столик, её взгляд оставался прикован к Кириллу.

– Все знают о вашем творчестве, Кирилл Максимович. Ваши книги, награды, известность. Но ведь есть и другая сторона. Та, которую мало кто видит.

Кирилл приподнял бровь, заинтересованный.

– И что заставляет вас думать, что у меня есть другая сторона? – Его голос звучал мягко, чуть ниже обычного. Он повернулся к Алине, его глаза отражали свет камина.

Алина наклонила голову, задумчиво рассматривая его.

– Вы многослойный человек. Ваши книги – тому подтверждение. Вы пишете о сложных темах: идентичность, реальность, самосознание. Но при этом почти не раскрываете себя. Вы редко даёте интервью, а если даёте, то избегаете личных тем.

Она сделала паузу, не отводя глаз.

– И поэтому я задаюсь вопросом: кто настоящий Кирилл Говоров? Человек, скрывающийся за словами, предпочитающий тени вместо внимания?

Кирилл долго смотрел на неё, обдумывая её слова, прежде чем заговорил:

– Вы проницательны, Алина. Большинство видит лишь то, что я позволяю им видеть, то, что они хотят увидеть. Но вы… вы видите больше.

Он сделал глоток вина, не отрывая от неё взгляда.

– А может, вы просто видите то, что хотите увидеть, – мягко добавил он. – Мы все подвержены таким иллюзиям, не так ли?

Алина улыбнулась, её глаза блеснули игрой ума.

– Возможно, вы правы. Но может быть, в этом и суть. Настоящий Кирилл Говоров – это не один человек, а множество. Разные образы для каждого, кто читает ваши книги, видит вас на сцене или наблюдает издалека.

Кирилл поднял бокал, на его губах заиграла лёгкая улыбка.

– У вас талант к словам, моя дорогая.

Он сделал паузу, словно обдумывая каждое слово.

– И вы правы. Настоящий я, если он вообще существует, – это клубок противоречий. Человек с множеством лиц, каждое из которых по-своему истинно.

Его голос был тихим, словно он признавался не ей, а огню в камине. Алина наблюдала за ним, её сердце стучало громче, чем она хотела. Воздух между ними стал напряжённым, словно натянутая струна.

Она поставила бокал на стол, забыв о вине. Кирилл медленно убрал свой бокал, не отрывая от неё взгляда. Его рука осторожно коснулась её лица, пальцы мягко провели по линии подбородка. Алина слегка наклонилась вперёд, её глаза на мгновение закрылись, но тут же встретились с его взглядом.

– Ты опасная женщина, Алина, – тихо пробормотал он. – Ты ведь пришла сюда не только за интервью, верно?

Её дыхание сбилось, грудь быстро поднималась и опускалась. Она ощущала тепло его руки, пальцы, легко коснувшиеся её губ.

– Почему вы так думаете? – прошептала она.

Глаза Кирилла потемнели, зрачки расширились. Он наклонился ближе, его дыхание обжигало её кожу.

– Потому что я вижу тебя насквозь.

Его голос стал хриплым. Губы слегка коснулись её уха. Алина задрожала, ощущая жар его тела. Он провёл пальцами по её волосам, мягко сжав их, и откинул её голову назад, обнажая шею.

Кирилл оставлял медленные поцелуи на её коже, дразнил её, заставляя замирать от каждого движения. Его рука скользнула вдоль её талии и остановилась на бедре. Он сжал его, словно молчаливый приказ. Алина подчинилась, раздвинув ноги, тихо охнув.

Его взгляд стал хищным, голос глубоким и рваным.

– Чёрт, ты невероятна, – пробормотал он, медленно проводя пальцем по краю её платья. Материя поднялась, обнажив чёрное кружево белья. Его глаза сверкнули, и он шёпотом добавил:

– Ты не оставляешь мне выбора.

Алина извивалась под его прикосновениями, её дыхание становилось прерывистым. Всё её тело пылало, наполняясь желанием, которому она больше не могла сопротивляться.

– Ты этого хочешь? – прошептал Кирилл, его голос эхом отдавался в её ушах. – Ты хочешь меня?

Алина встретила его взгляд, полный страсти и нетерпения, и едва слышно произнесла:

– Да.

Ночь была одной из самых бурных в жизни Кирилла. За окном не прекращался снег, а ветер завывал, словно пытался прорваться в их укрытие. Квартира утопала в тишине, нарушаемой лишь треском дров в камине и далёким шумом города.

Теперь они лежали в спальне Кирилла, окутанные мягким светом, проникающим из гостиной. Тени от камина играли на потолке, рисуя причудливые узоры, а снаружи снег продолжал покрывать мир белым одеялом.

Алина лежала на спине, её тело всё ещё трепетало от страсти. Она чувствовала руку Кирилла, обнимающую её, и его ровное дыхание у себя на шее. Её взгляд был устремлён на пляшущие тени, мысли переплетались, наполненные хаосом эмоций.

– Ты тихая, – произнёс Кирилл, его голос был мягким, спокойным, как шелест ветра.

Алина повернула голову, их взгляды встретились в полумраке.

– Думаю, – ответила она с лёгкой улыбкой.

– О чём? – его рука лениво водила круги на её предплечье.

Она на мгновение замялась, подбирая слова.

– О том, как всё сложилось совсем не так, как я ожидала.

Кирилл рассмеялся, его смех был тёплым и чуть насмешливым.

– Правда? А что ты ожидала? Скучное интервью в стерильном офисе?

Алина усмехнулась, расслабляясь в его объятиях.

– Возможно. Но должна признать, это гораздо более… увлекательная альтернатива.

Он улыбнулся, его глаза мягко светились в свете угасающего огня.

– А что ты хотела узнать на этом "скучном интервью"?

Алина приподнялась на локте, её взгляд был задумчивым.

– Хотела понять человека за словами, Кирилл. Истории, которые вы пишете, миры, которые создаёте… это ведь не просто развлечение. Это вызов, размышление.

Он чуть наклонил голову, с интересом наблюдая за ней.

– И каким человеком я кажусь тебе теперь?

Она открыла рот, чтобы ответить, но замялась, её глаза хитро блеснули.

– Человеком, который остаётся верен своим словам. Вы сказали, что настоящий вы – клубок противоречий и тайн. И теперь я вижу это как никогда раньше.

Кирилл тихо рассмеялся.

– Тогда давай договоримся, что теперь ты будешь звать меня просто Кирилл.

– Кирилл, – повторила она, словно пробуя это имя на вкус. Её голос звучал мягко, почти как шёпот, и в груди разлилось тепло.

Он повернулся на бок, внимательно глядя на неё.

– О чём ты думаешь, Аля? Ты выглядишь потерянной.

Алина посмотрела на него, её глаза отражали слабое пламя камина.

– Я размышляла о том, что ты сказал раньше, – тихо произнесла она, её голос был едва слышен.

Алина внимательно слушала, её взгляд не отрывался от Кирилла.

– О том, что ты – клубок противоречий и тайн. Интересно, а кто на самом деле Кирилл Говоров? Или это просто персонаж, созданный словами и воображением?

Кирилл внимательно изучал её лицо, словно пытался прочитать её мысли. Осторожно убрав прядь волос с её лица, он задержал пальцы на её щеке.

– Ты проницательна, Аля. Может быть, настоящий Кирилл Говоров – действительно персонаж одной из моих историй. Разве мы все не персонажи? Каждый играет свою роль в этом спектакле под названием жизнь: герой, злодей или кто-то на фоне. Но каждая роль важна, каждая история имеет значение.

Его взгляд задержался на её глазах, словно он искал подтверждение, что она понимает его слова.

– Ты спросила, кто я. Я писатель. А значит, моя жизнь – узор из историй, переплетающихся друг с другом. Я – коллекция персонажей, каждый из которых по-своему истинный. Кирилл, который пишет книги. Кирилл, который даёт интервью. Кирилл, который… любит. Всё это – части целого. Кто из нас может утверждать, что он – это одно неизменное «я»? Мы все – результат переживаний, желаний и страхов, множества граней, как узоры в калейдоскопе.

Алина молчала, её глаза отражали свет огня. Казалось, она впервые видит его настоящим, без привычной маски.

– Кто я? – продолжил он, задумчиво глядя на тени на потолке. – Если честно, я до сих пор пытаюсь это понять.

Его взгляд вернулся к ней, задержавшись на её лице, полном любопытства.

– Я родился в маленьком городке, где амбиции были узкими, как горизонты. Отец – инженер, мать – учительница литературы. Они всегда были чем-то заняты. Я рано понял, что любить их – это правило, а не чувство близости. Когда отца отправили за границу, мне было десять. Мать осталась, но наши отношения не стали теплее. Она жила в книгах, и я тоже начал искать спасение в них.

Кирилл замолчал, словно вспоминая запах старых романов и тихую библиотеку.

– Школа закончилась. Я не был лучшим учеником, да и мечты у меня не было. Когда пришло время выбирать институт, я выбрал тот, куда поступить было проще всего – экономический факультет в провинциальном университете. Это был простой выбор, но, возможно, поэтому правильный.

Он усмехнулся, его губы тронула ироничная улыбка.

– Университет стал временем экспериментов. Я читал, писал, спорил, искал себя. Литература была единственным, что я действительно любил. Она давала выход. Однажды я написал рассказ и отправил его в журнал. Через месяц пришёл ответ: его напечатают. Тогда я понял, что слова могут быть моим спасением.

Алина приподнялась на локте, её взгляд был сосредоточенным.

– Это изменило твою жизнь? – мягко спросила она.

Кирилл кивнул, продолжая смотреть в потолок.

– Постепенно. Я стал писать чаще. Первая книга, вторая… И вдруг мои истории начали находить отклик. Люди читали их, писали мне, видели в них то, чего я сам не замечал. Меня называли мечтателем, философом. А я просто писал, чтобы заполнить пустоту.

Его голос стал тише. Он повернулся к Алине, их взгляды встретились.

– Слава – странная вещь. Она поднимает тебя вверх, но делает ещё более одиноким. Люди видят не тебя, а то, что хотят увидеть. Героя, а не человека.

Алина провела рукой по его щеке, её прикосновение было мягким, тёплым. Она не прерывала его, позволяя говорить дальше.

Кирилл сделал глубокий вдох, собираясь с мыслями.

– Долгое время мне казалось, что я нашёл своё место, но, возможно, это всего лишь иллюзия. Каждая из моих книг – это попытка понять, кто я, чего хочу, и что значит быть живым.

Он замолчал, его взгляд задержался на лице Алины.

– Ты спросила, кто такой настоящий Кирилл Говоров. Думаю, это человек, который когда-то выбрал лёгкий путь, но в итоге оказался там, где совсем не ожидал.

Алина улыбнулась, её глаза стали мягче.

– Ты нашел себя в словах, – сказала она тихо.

– Да, – ответил Кирилл, встретив её взгляд. – Они стали моим убежищем, моим способом осмыслить себя и мир вокруг. Когда я пишу, я не просто создаю истории – я исследую себя. Мои книги – это части меня, разбросанные по страницам.

Алина кивнула, её лицо отразило понимание. Она тоже всегда находила утешение в словах, в их способности создавать новые миры. Это был их общий язык, их связь.

– Кстати, ты знал, что у тебя есть подпольный клуб фанатов? – спросила она с лукавой улыбкой. – Они даже придумали свою идеологию на основе твоих книг и называют себя «говорунами», в честь твоей фамилии Говоров.

Кирилл поднял бровь, его лицо отразило удивление.

– Серьёзно? – Он приподнялся, его взгляд наполнился любопытством. – И какая же это идеология?

Алина расслабилась, откидываясь на подушки.

– Они верят в силу слов – в их способность формировать реальность, создавать и разрушать. Твои книги они считают манифестом, призывом брать жизнь в свои руки и создавать свои собственные миры.

Кирилл тихо рассмеялся, в его смехе смешались лестное удивление и лёгкая настороженность.

– Они не так уж и неправы. Слова действительно обладают силой. Но строить целую идеологию вокруг моих книг… это вдохновляет и одновременно немного пугает.

Его взгляд стал отстранённым, мысли, казалось, унесли его далеко.

– У них, наверное, есть свои ритуалы, свои учения, – произнёс он спустя мгновение. – Возможно, они собираются в тайных местах, обсуждают символизм моих историй, спорят о смысле поступков персонажей.

– Это звучит как одна из твоих книг, – заметила Алина с мягкой улыбкой.

Кирилл рассмеялся, его смех наполнил комнату теплотой.

– В самом деле. Забавно, что мои читатели создали свои миры на основе моих слов.

Он посмотрел на Алину, его взгляд смягчился.

– Знаешь, мне было бы интересно встретиться с ними. Возможно, я бы узнал что-то новое – так же, как они учились у меня.

Алина улыбнулась, её пальцы лениво перебирали складки простыней.

– Я могу это устроить, если ты действительно хочешь.

– Да, хочу, – серьёзно ответил Кирилл, его глаза отражали мягкий свет лампы. – Ты умеешь привносить в мою жизнь что-то новое, Аля.

Алина тихо рассмеялась, её взгляд заискрился.

– Правда?

– И за это я в долгу перед тобой, – сказал Кирилл с мягкой улыбкой. Он осторожно убрал прядь волос с её лица. – Но скажи, что ты сама думаешь обо всём этом? О «говорунах», их идеологии, силе слов?

Она наклонилась ближе к его руке, её глаза искали ответ.

– Я думаю, это увлекательно, – произнесла она спустя мгновение. – Слова, формирующие реальность, способные создать или разрушить… это красиво и ужасающе одновременно.

Алина продолжила, её голос звучал задумчиво:

– Красиво, потому что это даёт нам силу менять свою жизнь, создавать миры, в которых мы хотим жить. Ужасающе, потому что такая сила требует огромной ответственности. Слова могут исцелять или ранить, строить или разрушать. И однажды сказанные, они уже не подлежат возврату.

Кирилл кивнул, его взгляд выражал согласие.

– Ты права, Аля. Слова – это как семена. Мы сажаем их и надеемся на лучшее, но никогда не знаем точно, что из них вырастет. И всё же мы продолжаем сеять, говорить, писать. Потому что без слов… что мы такое? Просто пустые сосуды, отдающие эхо тишины.

Его голос был тихим, словно он делился с ней своими самыми сокровенными мыслями. Комната мягко освещалась прикроватной лампой, отбрасывая длинные тени на стены и потолок. Алина приподнялась на локте и не отводила взгляда от его лица.

– Знаешь, Кирилл, если ты решишь присоединиться к их подпольному клубу, это будет похоже на явление живого Бога, – сказала она с лёгкой усмешкой. – Они воспримут это как знак, подтверждение своей веры.

Кирилл рассмеялся, его смех был тёплым, но с ноткой иронии.

– До такого я бы не дошёл. Я всего лишь человек с ручкой и любовью к словам.

Алина улыбнулась, её глаза заиграли озорством.

– А для них ты пророк. И кто знает, может быть, там ты найдёшь вдохновение для своей следующей книги?

Кирилл задумчиво приподнял бровь.

– Возможно, ты права, Аля. Вдохновение действительно приходит из самых неожиданных мест.

Он повернулся к ней, пристально посмотрев в глаза.

– И когда бы ты могла организовать эту встречу?

– Хоть сегодня, – ответила Алина, её глаза блестели от возбуждения. – Я знаю, где они встречаются. Это подвал одной из новостроек в Южном Бутово.

– Ты тоже туда ходишь?

Алина слегка улыбнулась.

– Редко. Но иногда захожу, чтобы послушать их обсуждения.

Кирилл удивлённо поднял бровь.

– И каковы твои впечатления?

Алина на мгновение задумалась, её лоб слегка нахмурился.

– Они интересные, – тихо произнесла она. – Эти люди полны страсти и идеализма. Они видят в твоих книгах не просто фантастику, а руководство к жизни. Верят, что слова могут изменить реальность, и готовы действовать согласно своим убеждениям.

Кирилл задумался, его лицо стало серьёзным.

– Возможно, в этом и есть истинная сила слов – не просто развлекать, а вдохновлять, заставлять задуматься, зажигать перемены.

Алина провела пальцами по линии его подбородка, её прикосновение было мягким, как шёпот.

– Да, но перемены – это палка о двух концах. Они могут принести прогресс, а могут – хаос.

Кирилл снова задумался, его взгляд устремился куда-то вдаль.

– Так что, сегодня отправимся?

Алина кивнула, обвивая его руками и притягивая ближе.

– Да. Утром я позвоню и всё устрою.

Ночь продолжала укрывать их мягкой тишиной. За окном снег всё так же падал густыми хлопьями, а в комнате остались только они двое, разделяющие моменты, которые казались вне времени.

Глава 3

Кирилл шёл за Алиной через вестибюль нового жилого комплекса, пытаясь сдержать волнение. Идея клуба, посвящённого его книгам, завораживала его. Он представлял себе уютные встречи, обсуждения с людьми, которые понимают его мысли.

– «Говоруны», – произнёс он вслух. – Интересное название. Это ты придумала?

– Нет, – ответила Алина с лёгкой улыбкой. – Это их идея. Им важны настоящие обсуждения и вдохновение, а не показная мишура. Разве не об этом ты всегда писал?

Её слова глубоко тронули его. Кирилл глубоко вдохнул, будто готовясь выйти на сцену.

– Именно для таких людей я и пишу. Спасибо, что привела меня сюда.

Они вошли в холл, где стены пахли свежей краской, а пол блестел от недавней уборки. Алина уверенно повела его к лестнице, спускавшейся в подвал.

– Они решили встречаться в подвале? – удивлённо спросил Кирилл.

– Временно, – ответила она. – Но там идеальная атмосфера для бесед.

Слабое освещение лестницы подчёркивало запах сырости, смешанный с лёгким металлическим привкусом в воздухе. Кирилл молча следовал за ней, чувствуя нарастающее напряжение.

На нижнем уровне Алина открыла массивную металлическую дверь и кивнула ему.

– Они ждут.

Кирилл шагнул внутрь и застыл. Вместо подвала его окружала бескрайняя белизна. Ни стен, ни окон – только ослепительный свет, нарушаемый их силуэтами.

– Что это? – голос Кирилла задрожал. Он обернулся к Алине, но её лицо изменилось. Тепло исчезло, оставив лишь холодное, отстранённое выражение.

– Это место, где ты должен быть, – ответила она ровным голосом, закрывая дверь за собой.

Глубокий гул эхом разнёсся по пространству, вибрируя в воздухе. Кирилл обернулся и увидел, как из белизны начали появляться фигуры. Сначала неясные тени, затем – силуэты с неестественно точными движениями и безэмоциональными лицами.

– Что происходит? – он сделал шаг назад, но ноги словно приросли к зеркальному полу.

Алина подошла ближе.

– Ты всегда думал, что пишешь фантастику. Но твои книги – это карты, инструкции. Ты описывал реальность, сам того не понимая. Теперь ты нужен.

– Нужен кому? Кто ты? – выкрикнул он, его голос сорвался.

Она не ответила. Гул усилился, фигуры подошли ближе, окружая его. Они походили на людей, но в их движениях было что-то механическое, пугающее.

– Ты должен пойти с нами, – сказала Алина. Её голос прозвучал как приказ. – Это место – точка перехода. Ты важен для мира, и теперь ты его часть.

Кирилл пытался вырваться, но невидимая сила обвила его тело, притягивая к центру пространства. Он отчаянно посмотрел на Алину.

– Это ловушка! Ты меня обманула!

Её взгляд оставался спокойным.

– Мы все играем свои роли, Кирилл. Добро пожаловать в реальность, которую ты сам помог создать.

Гул стал оглушающим, и фигуры сделали шаг вперёд. Белый свет поглотил его, лишая сознания.

Когда свет рассеялся, Кирилл ощутил твёрдую землю под ногами. Он медленно открыл глаза. Перед ним было здание, почти идентичное тому, из которого он только что вышел: бетонные стены, широкая платформа, тусклый свет ламп.

Если бы не металлический привкус в воздухе и зловещая тишина, это место могло бы сойти за обычный подвал.

– Мы… вернулись? – Кирилл повернулся к Алине. Она молча шагнула вперёд, жестом указывая ему следовать.

Они вышли наружу, и Кирилл сразу понял, что всё изменилось. Воздух был свежим, но в нём ощущался резкий металлический привкус, словно после грозы. Перед ним раскинулся город, напоминающий Москву, но каждая деталь кричала о чужеродности.

Высокие здания из стекла и металла возвышались над улицами, сверкая неоновыми огнями. Голографические экраны на фасадах бесконечно крутили рекламные ролики. На многих из них Кирилл увидел своё лицо. На одном экране он уверенно улыбался, держа книгу, с надписью: «Кирилл Говоров: Пророк нового мира!». На другом крупными буквами было написано: «Создай свою реальность с ним!»

Кирилл застыл, его дыхание участилось.

– Что это? – прошептал он, обернувшись к Алине.

Она остановилась и, повернувшись к нему, спокойно ответила:

– Это другой мир, Кирилл. Тот, который ты описал в своих книгах. Ты думал, что придумал его, но на самом деле – открыл.

Его взгляд метался по улицам. Люди в яркой, вычурной одежде сновали туда-сюда, держа в руках устройства, похожие на планшеты. Никто не отрывал глаз от экранов, даже переходя через оживлённые перекрёстки.

Фасад ближайшего здания украшал огромный баннер с цитатой из одной из его книг:

«Истина – это иллюзия, которую может создать каждый».

Кирилл нахмурился, внутри него поднималась волна возмущения.

– Они вырвали это из контекста! – воскликнул он. – Я писал о личной ответственности, а не о том, чтобы оправдывать всё, что вздумается!

Алина едва заметно усмехнулась.

– Здесь твоими словами пользуются так, как удобно. Твои книги стали философией, оправданием всего, что они делают.

Кирилл заметил группу людей неподалёку. Мужчина с фиолетовыми волосами размахивал стопкой книг и выкрикивал:

– Эксклюзивные издания Говорова! Только сегодня с добавленными главами!

Толпа вокруг него спорила, перекрикивая друг друга.

– Ты ничего не понял! – выкрикнул один из мужчин. – Говоров учит, что каждый может быть свободен! Это философия полного освобождения!

– Нет! – возразила женщина с презрением. – Он говорит, что реальность – инструмент! Ты даже не читал его как следует!

Кирилл наблюдал за ними, чувствуя, как нарастает тошнота.

– Это безумие, – прошептал он. – Это совсем не то, что я хотел.

Он повернулся к Алине, но её лицо оставалось холодным, безучастным.

– Почему они сделали из меня пророка? Почему используют моё имя так?

– Потому что ты популярен, – спокойно ответила она. – Здесь твои книги – основа их культуры. Люди используют их для оправдания своих действий. Для одних ты герой, для других – инструмент, для третьих – объект подражания. Они сделали тебя идолом, потому что ты увидел их мир.

Кирилл молчал, его взгляд блуждал по улицам. Рекламы с его именем мелькали повсюду: «Ароматы свободы», «Курсы создания реальности от Говорова». На углу уличный торговец кричал, рекламируя товары «вдохновлённые идеями пророка». А рядом кто-то держал плакат с его изображением, перечёркнутым красной линией, с лозунгом: «Истинная правда за пределами его слов!»

Кирилл снова повернулся к Алине. Его глаза полыхали гневом и замешательством.

– Это ненормально! Я никогда не хотел ничего подобного!

Она смотрела на него спокойно, её голос был тихим, почти равнодушным.

– Ты исполнил свою роль, Кирилл. Теперь решай, что делать дальше.

– Это… это моральный хаос. Они извратили всё, что я пытался сказать. Это не мой мир!

Алина посмотрела на него с оттенком сожаления. Её голос прозвучал мягко, но твёрдо:

– Кирилл, теперь это твой мир. Они сделали тебя символом. А здесь символы быстро становятся мишенями. Ты либо играешь по их правилам, либо они уничтожат тебя.

– Я не хочу играть в их игры! – закричал он, его голос сорвался.

Алина сделала шаг ближе, её голос опустился до шёпота:

– У тебя нет выбора. Здесь ты не просто писатель. Ты легенда. А легенда никогда не принадлежит только себе.

Её пристальный взгляд будто проникал в самую суть его души.

– Ты стал частью этого мира так же, как он стал твоим творением. Они взяли твои слова и превратили их в реальность. Это цена вдохновения.

Кирилл смотрел на неё, его дыхание стало прерывистым. Вокруг него развернулся кошмар, оживший наяву. Его слова, его книги, его имя – всё это было искажено, переписано для чужого нарратива.

Он не мог примирить хаос вокруг себя с мирами, которые он строил в воображении. Его взгляд встретился с глазами Алины. Её спокойствие только усиливало его внутренние муки.

– Это не может быть реальным, – прошептал он. – Это не то, что я хотел создать.

Алина сделала шаг ближе и осторожно коснулась его руки.

– Я знаю, принять это тяжело, Кирилл. Но это сила твоих слов. Они обрели свою собственную жизнь, свою реальность.

Он отдёрнул руку и отвёл взгляд, беспокойно глядя на город. Над улицей пролетел автомобиль футуристической формы – чёрное стекло, отражающее огни города, словно он был вырезан из ночи.

Автомобиль приземлился с почти бесшумным гулом, и двери открылись, обнажая три фигуры. Кирилл напрягся, пытаясь разглядеть их. Двое мужчин и женщина, одетые в облегающие костюмы из гибкого материала. Их черты были слишком правильными, движения – неестественно слаженными.

– Добро пожаловать, Кирилл Максимович, – произнесла женщина с безупречно ровной интонацией.

– Садись в машину, – сказала Алина, сделав шаг вперёд. – Мы едем домой.

– К кому домой? – Кирилл смотрел на неё с недоверием.

– К тебе, – спокойно ответила она.

Кирилл нахмурился, но, понимая, что выбора у него нет, сел в автомобиль. Машина плавно поднялась в воздух, и город развернулся под ними, как бесконечный ковер из света и тени. Гул двигателя был почти неслышен, транспортное средство скользило, словно управляемое самим воздухом.

– Что это за место? – прошептал Кирилл, не отрывая взгляда от ночного пейзажа.

– Это Ксенополия, или проще говоря параллельный мир, Анти-Россия, – мягко ответила Алина. – Мир, основанный на принципах, которые ты описал в своих книгах.

Кирилл покачал головой, его мысли метались в хаосе.

– Я никогда не хотел, чтобы мои слова использовали так.

Алина слегка улыбнулась, её взгляд оставался спокойным.

– Как писатель-фантаст, ты знал о существовании параллельных миров. Но это первый раз, когда ты переживаешь это лично. Не переживай, Кирилл. Всё станет яснее, когда мы доберёмся домой.

Слово «дом» отозвалось в его сознании горьким эхом. Его похитили, перенесли в место, о котором он не знал, а теперь везли в дом, которого он никогда не видел. Кирилл бросил взгляд на Алину. Её глаза, отражавшие огни города, оставались собранными и спокойными, как будто всё происходящее было частью обычного дня.

Он понимал: выбора нет. По крайней мере, пока ему придётся довериться ей.

– Мир, в котором мы сейчас находимся, – один из 237 известных параллельных миров, – продолжила Алина. – Здесь история шла по сценарию, похожему на твой, но с отличиями. Иногда значительными. Я расскажу тебе позже.

Её взгляд устремился к окну, где огни города превращались в размытые линии цвета.

– Ты будешь поражён тем, что здесь произошло.

Её слова повисли в воздухе, как обещание откровений, которые ещё только предстояло услышать. Кирилл почувствовал смесь тревоги и предвкушения. Он привык создавать миры своими словами, но никогда не думал, что окажется внутри одного из них.

По мере того как машина поднималась выше, город под ними менялся. Сверкающие башни уступили место жилым районам с домами, стоящими ровными рядами, как на тщательно расставленной модели.

– Ну вот мы и приехали, – сказала Алина, когда машина начала спускаться.

Кирилл выглянул в окно и увидел футуристическое здание, возвышающееся посреди идеально ухоженного газона. Его острые углы, стеклянные стены и голографические проекции, кружившиеся вокруг фасада, выглядели так, будто это место пришло из другой реальности.

– Твой дом соединён с транспортным узлом через подземный туннель. Это удобно, чтобы путешествовать, не нарушая жизни города, – пояснила Алина.

Кирилл кивнул, хотя в голове роились десятки вопросов. Машина остановилась перед домом, и двери открылись автоматически. Кирилл медленно вышел, глядя на конструкцию, которая отражала заходящее солнце.

Он замешкался, взгляд снова скользнул к Алине. Она почувствовала его неуверенность.

– Всё в порядке, Кирилл, – мягко сказала она, положив руку ему на плечо. – Теперь это твой дом.

Кирилл кивнул, хотя её слова прозвучали с тяжестью, которую он не был готов принять. Двери машины закрылись, и транспортное средство бесшумно поднялось в небо, оставляя их наедине с тишиной сада.

– Пойдём, – сказала Алина, направляясь к дому.

Кирилл последовал за ней, его шаги отдавались эхом на вымощенной дорожке. Когда они подошли к входу, двери беззвучно раздвинулись, открывая просторный вестибюль, залитый мягким светом.

– Это место… невероятно, – пробормотал Кирилл, оглядываясь.

Стены были гладкими, почти пустыми, украшенные несколькими абстрактными картинами в холодных оттенках синего и серебристого. Пол из белого мрамора блестел, как зеркало, отражая свет.

Навстречу вышла стройная брюнетка с короткой стрижкой, её движения были точными, а осанка – выверенной.

– Позволь представить, – сказала Алина. – Это Елена, твой домоправитель, управляющая и помощница.

Кирилл кивнул, отметив профессионализм её манер и нейтральное выражение лица.

– Добро пожаловать, господин Говоров, – произнесла она спокойным тоном. – Надеюсь, ваш путь был комфортным?

– Настолько комфортным, насколько может быть похищение, – сухо ответил Кирилл.

Елена не изменила выражения, но в её глазах промелькнуло уважение.

– Позвольте показать вам дом.

Она повернулась и уверенно направилась вперёд, её каблуки чётко стучали по полу. Кирилл следовал за ней, осматривая минималистичные картины на стенах. Каждая из них казалась более абстрактной, чем предыдущая, будто художник пытался зашифровать скрытые смыслы.

Пол, напоминающий полированное стекло, излучал мягкое свечение. Каждый шаг Кирилла оставлял за ним едва заметный след света.

– Пол синхронизируется с вашим ритмом, – пояснила Елена, заметив его удивление. – Это помогает создать ощущение спокойствия.

Кирилл молча кивнул, снова оглядываясь. Дом был одновременно пугающим и завораживающим.

Стены первого этажа были выполнены из того же стекловидного материала, что и фасад дома. Сквозь них просматривался идеально ухоженный газон, а снаружи кружились голографические проекции. Абстрактные узоры, напоминающие струящуюся воду, сменялись светящимися линиями, повторяющими движение ветра.

– Это… искусственное? – Кирилл указал на голограммы.

– Да, но в этом мире ничто не кажется более естественным, – с лёгкой улыбкой ответила Алина.

В центре зала располагалась круглая голографическая установка. Елена активировала её лёгким движением руки, и пространство наполнилось светящимися формами. Перед Кириллом развернулась миниатюрная проекция дома с детализированной визуализацией каждой комнаты.

– Это ваша внутренняя карта. Если вы когда-нибудь потеряетесь, просто вызовите её, и система подскажет путь, – пояснила Елена.

Гостиная занимала центральное место на первом этаже. Пространство с высокими потолками и отсутствием перегородок казалось почти бесконечным. Мебель, плавных и невесомых линий, выглядела естественным продолжением комнаты. Центральным элементом был диван необычной формы, который, как объяснила Елена, мог трансформироваться в зависимости от настроения.

– Диван подстраивается под ваши предпочтения, – сказала она, заметив, как Кирилл с интересом сел на край. – Если вы устали, он изменит угол наклона и температуру поверхности для вашего комфорта.

Одна из стен отображала динамический пейзаж: густой лес, внезапно залитый солнечным светом. Когда Кирилл подошёл ближе, сцена сменилась на морское побережье с перекатывающимися волнами.

– Это «живая стена». Вы можете выбрать любое изображение или сцену. Она реагирует на ваше настроение, – пояснила Елена.

– Позвольте показать вам кухню, – сказала она, ведя их через арочный проход, который растворялся в стене, когда они вошли.

Кухня выглядела воплощением футуризма. Полированные металлические столешницы плавно переходили в стены, а над центральным столом парила прозрачная капсула. Елена коснулась панели, и капсула засветилась, демонстрируя меню блюд.

– Это автошеф. Вы выбираете блюдо, и система готовит его за считанные минуты, – пояснила она. – Но если вы предпочитаете готовить сами, кухня оснащена всем необходимым.

Кирилл провёл рукой по столешнице. Сначала она была холодной, но под его прикосновением начала теплеть.

– Всё здесь умное? – спросил он.

– Именно. В этом доме ваша единственная задача – наслаждаться жизнью, – сдержанно ответила Елена.

Лестница на второй этаж казалась парящей. Кирилл осторожно поднимался, ступени едва заметно светились под его ногами. Елена следовала за ним, объясняя:

– На втором этаже находятся ваша спальня, кабинет и комната для отдыха. Всё спроектировано для максимального комфорта.

Спальня оказалась просторной, но уютной. Огромная кровать с мягким изголовьем стояла у панорамного окна, за которым виднелся газон с танцующими голограммами. Потолок был покрыт полупрозрачной панелью, на которой отображались звёзды.

– Ночной режим, – пояснила Елена. – Вы можете выбрать любую визуализацию, чтобы засыпать под неё.

В кабинете стоял стол с гладкой поверхностью, активирующейся, как только Кирилл подошёл ближе. На полках не было привычных книг – их заменили тонкие устройства, каждое из которых содержало целую библиотеку.

– Ваши произведения тоже здесь, – добавила Елена, заметив его интерес. – Их считают основой культуры в этом мире.

На верхнем этаже находилось пространство для отдыха. Кинотеатр с экраном, который менял форму в зависимости от контента, и зона для тренировок с виртуальным тренером, синхронизированным с движениями пользователя.

– Это ваш личный уголок, – сказала Елена. – Всё создано для вашего комфорта.

Кирилл осматривался молча. Дом оказался даже больше, чем он мог представить, но казался странно пустым, словно лишённым души.

Алина, заметив его задумчивость, улыбнулась.

– Здесь есть всё, Кирилл. Осталось только понять, как ты будешь этим пользоваться.

– Теперь ты понимаешь, что значит быть легендой в этом мире? – тихо произнесла Алина. – Здесь у тебя есть всё.

Кирилл не ответил. Он чувствовал, как безупречный дизайн этого «идеального» дома давит на него. Его взгляд метался по комнате, в которой каждое удобство казалось слишком искусственным, слишком продуманным.

Алина уловила его напряжение и мягко коснулась его руки.

– Добро пожаловать домой, Кирилл, – тихо сказала она.

Слабый гул наполнил комнату, и голографическая установка на стене ожила. Перед Кириллом появилось его собственное лицо, но не то, что он видел в зеркале. Взгляд проекции был пронизывающим, полным интенсивности, которая заставила его отвлечься от мыслей.

– Елена готова выполнить любое ваше желание, включая… интимное, – произнесла Алина с едва заметной улыбкой.

Кирилл ошеломлённо посмотрел на неё, словно её слова вывели на поверхность всё, что казалось неправильным. Дом со своей стерильной роскошью и холодным совершенством ощущался не убежищем, а тюрьмой.

– Зачем вы это делаете? – тихо спросил он, его голос дрогнул. – Чего вы хотите от меня?

Улыбка Алины исчезла, её лицо приобрело выражение искренней грусти.

– Мы хотим, чтобы ты понял свою роль во всём этом, Кирилл. Ты больше не просто писатель. Ты символ. Люди Ксенополии смотрят на тебя, следуют твоим словам. Они верят, что ты можешь указать им путь к лучшему миру. У тебя есть сила формировать их реальность, их будущее.

Её слова эхом разнеслись по комнате. Кирилл обвёл взглядом спальню: огромная кровать, мягкий свет, проекция звёзд на потолке. Всё вокруг казалось идеальным – и чужим.

– Вы хотите, чтобы я их вёл? – наконец произнёс он, его голос был едва слышен. – Я всего лишь писатель. Я создаю истории, а не веду людей.

Алина сделала шаг ближе, её глаза отражали мягкое свечение проекций.

– В этом мире разницы нет, – тихо сказала она. – Твои истории стали их реальностью.

– Кстати, как называется ваше государство? – резко спросил Кирилл, будто пытаясь оттолкнуть смысл её слов.

– Ксенополия, – ответила она.

– Ксенополия? От греческого «чужой» и «город»?

– Да. Это отражает суть нашего мира. Здесь ценят чужое, необычное, инородное. Всё, что отличается, считается сокровищем. Ты поймёшь это, когда увидишь, как живут и думают люди.

Её спокойный тон только усиливал его беспокойство. Они прошли на кухню, где городской пейзаж за окном сменился матовым стеклом. Кирилл провёл рукой по лицу, ощущая, как усталость наваливается всё сильнее.

– Я устал, – сказал он, проводя рукой по своим седым волосам.

– Пойдём в спальню, – мягко ответила Алина. – Ответы могут подождать до завтра.

Елена проводила их обратно, и, когда они вошли, свет в спальне настроился на мягкое, успокаивающее освещение. Алина и Елена оставили Кирилла одного, тихо закрыв за собой дверь.

Кирилл осмотрелся, его взгляд задержался на панорамном окне с видом на сад. Он тяжело вздохнул и сел на кровать, чувствуя, как на него обрушивается тяжесть новой реальности.

– Мне остаться с тобой? – раздался голос Алины.

Она стояла в дверном проёме, её силуэт мягко подсвечивала прикроватная лампа. Её глаза выражали понимание.

– Я был бы благодарен, – ответил Кирилл. – В моей голове слишком много вопросов, и я не знаю, с чего начать.

Алина вошла в комнату и присела рядом с ним на край кровати.

– День был долгим, – сказала она, мягко положив руку ему на плечо. – Тебе нужно отдохнуть.

Кирилл молчал, но её присутствие приносило странное ощущение уюта.

Кирилл кивнул, но слова «отдых» и «сон» казались ему чуждыми. Его разум был охвачен вихрем сомнений и тревог. Тело изнемогало от усталости, но мысли, как назойливые шепотки, не давали ему покоя.

– Как это произошло? – наконец спросил он. Его голос звучал тихо, но в нём ощущалась отчаянная потребность понять. – Как мои книги стали основой целого мира? Как мои слова превратились в их реальность?

Алина вздохнула, её рука мягко сжала его плечо.

– Это долгая история, Кирилл. Но я постараюсь объяснить.

Она замолчала, её взгляд устремился в пустоту, словно она собиралась с мыслями.

– В твоём мире научная фантастика – это просто жанр, форма развлечения. Здесь же существует только два типа литературы: эротика и научная фантастика.

Кирилл нахмурился, её слова звучали слишком невероятно.

– Твои книги стали чертежом для этого мира, – продолжила она. – Люди читают их и видят в них путь к новой жизни. Они считают твои истории пророчеством, руководством к своему будущему.

Её слова проникали в сознание Кирилла, как медленный яд, разрушая привычные представления. Холод пробежал по его спине.

– Но как? – он настаивал, его голос стал резче. – Как это случилось? Как мои книги попали сюда?

Алина кивнула, понимая его жажду ответов.

– Всё началось с одного экземпляра одной из твоих книг, – тихо начала она. – Учёный по имени Иван нашёл твоё произведение в старой, полуразрушенной библиотеке. Он был очарован твоими идеями, твоим видением будущего.

Она посмотрела на Кирилла, будто оценивая, насколько он готов воспринять услышанное.

– Иван перевёл твою книгу на местный язык и показал её небольшой группе друзей. Они были вдохновлены твоим видением. Совпадение или судьба, но это случилось в тот момент, когда их мир переживал революцию, аналогичную вашему 1917 году.

Кирилл молчал, напряжённо вслушиваясь в каждое слово.

– Твои идеи стали их путеводной звездой, – продолжила Алина. – Они назвали себя «Говорунами» – в честь твоей фамилии – и посвятили жизнь переводу и распространению твоих произведений. Со временем всё больше людей читали твои книги, и твои идеи начали формировать их общество.

Кирилл закрыл глаза, пытаясь переварить услышанное.

– Но почему я? – тихо спросил он. – Почему не кто-то другой? Почему именно мои книги оказали такое влияние?

Алина задумалась, её взгляд смягчился.

– Это был целый ряд факторов. Твои книги предложили уникальный взгляд, новое видение будущего, которое глубоко резонировало с людьми здесь. Они увидели в твоих словах надежду, чёткий план и вдохновение. А время тоже сыграло свою роль.

Она сделала паузу, наблюдая за реакцией Кирилла.

– Революция здесь стала катализатором. Люди искали нового направления, и твои книги дали им его. Они нашли в твоих историях отражение своих стремлений. Твои слова стали манифестом перемен.

– Но это не то, чего я хотел, – тихо возразил Кирилл, его голос звучал устало. – Я никогда не хотел, чтобы мои истории использовали так. Я никогда не хотел быть… героем.

Алина повернулась к нему, её глаза выражали понимание, но и лёгкое раздражение.

– Я знаю, Кирилл. Но как только твои слова попадают в мир, ты не можешь контролировать, как их воспримут.

Она сделала шаг ближе, её голос стал тише, но в нём чувствовалась твёрдость.

– Люди видят в твоих словах то, что им нужно. Ты не просто писатель в этом мире. Ты пророк, наставник. Судьба этого мира зависит от того, насколько эффективно ты сможешь их вести.

Кирилл широко раскрыл глаза, не веря услышанному.

– Но я не знаю, как вести кого-либо! Я всего лишь писатель. Я создаю истории, а не судьбы.

Алина тяжело вздохнула, её плечи слегка опустились.

– Мне бы хотелось, чтобы всё было так просто, Кирилл. Но ты больше не просто писатель.

Он смотрел на неё, его замешательство и гнев сменились едва сдерживаемой яростью.

– Ты сама отсюда? Или ты специально проникла в наш мир, чтобы похитить меня?

– И да, и нет, – ответила Алина. Её голос звучал ровно, но в нём чувствовалась напряжённость. – Я родилась в Москве. Всё, что я рассказывала тебе о своих родителях и дедушке, который меня воспитывал, правда.

Она сделала паузу, будто решая, стоит ли продолжать.

– Знаешь, как звали моего дедушку? Панин.

Кирилл вздрогнул. Он вспомнил ту историю, которая несколько лет назад прогремела в новостях. На даче известного профессора физики Панина были жестоко убиты все гости, а его внучка бесследно исчезла.

– Да, да, я та самая пропавшая внучка, – с горькой усмешкой подтвердила Алина, заметив его взгляд. – Мой дед изобрёл машину времени. Он научил меня всему, что знал.

Кирилл молчал, пытаясь осмыслить услышанное.

– Знаешь, почему на его даче произошла череда убийств? – продолжила она. – Это я.

Его лицо исказилось от изумления.

– Если бы я ничего не сделала, я могла бы остаться без наследства, без будущего, – холодно добавила она. – Я использовала гениальное изобретение моего дедушки, чтобы разобраться с ними.

Её голос был тихим, но в нём звучала сталь.

– Когда дед узнал, что я натворила, он уничтожил устройство.

Алина замолчала, отведя взгляд. В комнате повисла тяжёлая тишина.

– Но я оставила себе временную дыру в пространстве. На случай непредвиденных обстоятельств, – её голос стал тише, почти шёпотом. – Когда мне пришлось бежать от полиции, машины времени уже не существовало. И я могла оказаться в никуда… если бы не чудо.

Она выпрямилась, её тон стал более спокойным.

– Так я оказалась в Ксенополии.

Кирилл смотрел на неё, не в силах произнести ни слова.

– Меня приняли здесь, – продолжила она. – Несмотря на высокий уровень технологий в этом обществе, мои знания и опыт оказались полезны. Теперь я служу Ксенополии.

Алина повернулась к нему, её взгляд был одновременно твёрдым и просящим. В её глазах читалась смесь гордости и вины.

Кирилл молчал, чувствуя, как очередной кусок этой головоломки давит на него своей тяжестью. Её слова звучали как признание, но в то же время как вызов.

Глава 4

Кирилл посмотрел на Алину, его взгляд выражал смесь недоверия и ужаса.

– Ты сумасшедшая маньячка, – сказал он, но девушка лишь криво усмехнулась.

– Это можно сказать про любого жителя Ксенополии, – спокойно ответила она.

– Что ты имеешь в виду? – голос Кирилла дрожал. – Все вы здесь сумасшедшие?

Алина небрежно пожала плечами, её взгляд остался равнодушным.

– Безумие – это относительное понятие. В этом мире мы принимаем необычное, то, что другие могли бы счесть безумием. Здесь каждый свободен исследовать свою реальность.

– Но это… это хаос, – возразил Кирилл, его брови нахмурились. – Как общество может так существовать?

– Существовать? Кто сказал, что мы существуем? – спросила Алина с лёгкой усмешкой. – Мы создаём, разрушаем и снова создаём. Это наш путь.

Её глаза отразили мягкое свечение прикроватной лампы.

– Ты поймёшь, Кирилл. Ты увидишь красоту в нашем хаосе.

Кирилл смотрел на неё, его взгляд метался между ужасом и странным очарованием.

– Но… а как же порядок? Как же стабильность?

Алина пожала плечами, её голос стал отстранённым.

– Стабильность переоценена. Это клетка, ложь, которую рассказывают, чтобы удерживать людей в границах. Здесь мы живём в состоянии постоянного созидания и разрушения.

Она внезапно добавила, срываясь на неожиданный тон:

– Как я понимаю, сегодня у нас с тобой не будет хорошего секса.

Кирилл уставился на неё, его глаза расширились от шока.

– Что это вообще значит? Кто говорил о… таком?

Алина пожала плечами, словно её слова не имели особого значения.

– Просто констатирую факт. День был насыщенным, ты устал. Будет сложно достичь хорошего результата.

Кирилл долго смотрел на неё, пытаясь понять внезапный поворот в разговоре.

– Я думал, ты пришла, чтобы ответить на мои вопросы, а не обсуждать… мои способности.

Алина приподняла бровь, её лицо оставалось спокойным.

– Правда? Ты думаешь, что я здесь ради этого? Ладно, я ухожу. Завтра утром покажу тебе город.

Она развернулась и вышла из комнаты.

Кирилл остался один, уставившись на закрывшуюся за ней дверь. Его грудь сдавливали гнев и замешательство. Алина была непредсказуема, хитра и холодна, но при этом странно откровенна.

Он глубоко вздохнул, отвёл взгляд к голографическим звёздам на потолке и попытался упорядочить мысли.

Тишину нарушил голос Елены, появившейся в дверях.

– Я подготовила для вас тёплую ванну, сэр, – сказала она с привычным нейтральным тоном. – Это поможет вам расслабиться после долгого дня.

– Спасибо, Елена, – ответил Кирилл, направляясь в ванную.

Комната оказалась столь же футуристичной, как и остальной дом: стеклянные стены, мягкие голографические проекции на потолке и плавные линии мебели.

Погрузившись в тёплую воду, Кирилл почувствовал, как напряжение начинает спадать. Но его мысли не утихали, события дня казались ему подавляющими.

– Мистер Говоров, хотите, чтобы я присоединилась к вам? – голос Елены раздался неожиданно.

Кирилл замер, ошеломлённый её словами.

– Я не понимаю, что вы имеете в виду, – осторожно ответил он, его голос звучал с лёгким напряжением.

Елена стояла неподвижно, её выражение оставалось безэмоциональным.

– Возможно, мистер Говоров хотел бы расслабиться в компании, – предложила она с привычным спокойствием.

Кирилл закрыл глаза, чувствуя, как его усталость смешивается с недоумением.

– Нет, спасибо, Елена, – коротко сказал он, желая скорее остаться один.

Елена кивнула с понимающим видом.

– Как пожелаете, сэр. Я оставлю вас наедине с вашими мыслями.

С этими словами она мягко закрыла за собой дверь.

– Похоже, они здесь все одержимы сексом, – подумал Кирилл. Он не знал, что реальность вскоре превзойдёт его самые дикие предположения.

Несмотря на хаос в голове, ночью он спал как убитый. Его сны были яркими, хаотичными, наполненными образами из его книг, но искажёнными до неузнаваемости. Проснувшись, он чувствовал тяжесть во всём теле, словно пробежал марафон.

Голографические звёзды на потолке сменились плавными узорами из цветов и форм. Кирилл сел, потёр глаза и огляделся. Комната была пуста, за исключением фигуры, сидящей в углу.

Это была Алина. Она не сводила взгляда с голограмм, словно погружённая в их гипнотическое движение. Когда Кирилл зашевелился, она повернулась к нему, её лицо оставалось непроницаемым.

– Доброе утро, – сказала она спокойно. – Надеюсь, ты хорошо спал.

Кирилл провёл рукой по небритой щеке.

– Насколько это возможно в таких условиях, – ответил он. – Который час?

– Рано, – отозвалась она. – У нас много дел. Я хочу показать тебе город и познакомить с людьми, которые имеют значение.

Кирилл нахмурился, его тело протестовало от усталости.

– Люди? Какие люди?

Алина встала и подошла ближе.

– Люди, которые помогут тебе понять, как функционирует этот мир. Пойдём, тебе нужно привести себя в порядок.

Кирилл вздохнул, взглянув на свою мятое одеяние. Всё ещё в том же костюме, в котором его похитили.

– Хорошо, – неохотно согласился он, следуя за Алиной в ванную.

После завтрака они отправились в город. По словам Алины, столица Ксенополии, Изград, напоминала Москву по расположению и форме, но отличалась духом и масштабами.

Первым пунктом их маршрута стала Красная площадь Изграда. Широкая авеню привела их к огромному открытому пространству.

Красная площадь в Изграде была воплощением грандиозности. Вместо исторической строгости здесь доминировали современные технологии и роскошь. Чёрный отполированный камень, покрывавший площадь, отражал окружающие здания. Под ногами мерцали мягкие огоньки, создавая иллюзию звёздного неба.

– Здесь всё символично, – заметила Алина, указывая на площадь. – Это сердце нашей идеологии.

Кирилл остановился, его взгляд упал на статую в центре площади. Она напоминала памятник Минину и Пожарскому, но была совершенно другой.

Минин, всё ещё с поднятой рукой, указывал вперёд. Рядом с ним стояла фигура, которую Кирилл узнал мгновенно.

– Это… – его голос дрогнул. – Это невозможно.

Фигура была выполнена с потрясающей точностью: седые волосы, резкие черты лица, чуть высокомерное выражение. В руках статуя держала книгу, поднятую высоко, словно знамя. На постаменте было выгравировано:

«Создателю путеводной звезды: словом мы строим будущее».

Кирилл стоял неподвижно, чувствуя, как ледяной ком сжимает его сердце.

– Они заменили Пожарского на меня? – спросил он с трудом, не отрывая взгляда от статуи.

Алина спокойно кивнула.

– Да. В этом мире ты не просто писатель. Ты – символ. Для нас ты тот, кто показал новый путь. Они считают тебя идеалом, основателем.

Её слова повисли в воздухе, будто окончательный приговор.

– Но я… я ничего из этого не делал, – пробормотал Кирилл, не отрывая взгляда от надписи. – Это какая-то ошибка.

– Здесь нет ошибок, Кирилл, – спокойно ответила Алина. В её голосе было что-то пугающее, холодное. – В их глазах ты тот, кто дал им новую реальность. И неважно, согласен ты с этим или нет.

Площадь была окружена грандиозными зданиями, напоминающими московский Кремль, но изменёнными до неузнаваемости. Вместо кирпичных стен – гладкие чёрные металлические поверхности с золотыми вставками. Башни украшали голографические эмблемы, которые менялись каждую минуту. На некоторых из них Кирилл узнал свои черты, на других – символы, явно ассоциирующиеся с властью.

– Это Кремль? – спросил он, указывая на ближайшую башню.

– Его версия, – ответила Алина. – Здесь это называется Октогон. Это место силы и центр управления.

Площадь кипела жизнью. Люди двигались хаотично, но многие из них останавливались перед статуей. Кто-то делал селфи, другие снимали видео, а кто-то стоял в молчаливом восхищении.

– Они правда в это верят? – спросил Кирилл, наблюдая, как мужчина фотографировал детей на фоне его статуи.

– Для них это больше, чем вера, – ответила Алина, её тон был бесстрастным. – Это их реальность.

Слова Алины тяжело повисли в воздухе. Кирилл почувствовал, как окружающая площадь, статуя и даже сама атмосфера давят на него, словно заставляя принять роль, которую он не выбирал.

– Я не могу это принять, – прошептал он. – Это ложь. Я не герой. Всё это…

– Это теперь твоя жизнь, – прервала его Алина. – Добро пожаловать в Изград, Кирилл.

Когда они дошли до набережной реки Изград, взгляд Кирилла привлекла сцена, которая заставила его замереть.

По набережной шла эффектная блондинка в облегающем платье. Внезапно к ней подбежал молодой парень, и нагнув стянул с неё нижнее бельё, после чего начал с ней совокупляться прямо на глазах у всех.

Женщина не спешила, напротив, она довольно улыбалась и позировала как модель на радость нескольким прохожим. Вокруг пары собралась небольшая толпа, с интересом наблюдавшая за ними.

Кирилл застыл, его глаза широко раскрылись от шока.

– Что это за… – он запнулся, глядя то на пару, то на Алину.

Алина, казалось, была совершенно равнодушна к происходящему.

– Публичный секс здесь вполне обычен, – спокойно сказала она. – Его считают формой искусства, перформансом. Люди не видят в этом ничего постыдного.

Кирилл, с трудом веря своим ушам, спросил:

– Ты хочешь сказать, что любой прохожий может просто подойти и…

– Конечно, – спокойно улыбнулась Алина. – Точно так же, как и я могу подойти к любому прохожему с той же целью.

Она вытащила из кармана небольшой прибор и показала его Кириллу.

– Это карта города. Здесь указаны люди, открытые для новых знакомств.

– Но зачем? – он жестом указал на пару, вокруг которой начала собираться толпа.

– Потому что они этого хотят, – равнодушно ответила Алина. – Здесь каждый может выражать себя так, как считает нужным.

Город действительно напоминал Москву, но всё в нём казалось искажённым, перевёрнутым. Улицы сияли идеальной чистотой, небоскрёбы с зеркальными фасадами отражали свет. Огромные голографические экраны транслировали не рекламу, а лица людей, сопровождаемые загадочными цифрами.

– Что это? – спросил Кирилл, указывая на один из экранов.

– Это наш социальный рейтинг, – спокойно объяснила Алина. – Каждый житель Изграда оценивается по своей полезности для общества. Чем выше рейтинг, тем больше привилегий.

Кирилл смотрел на экраны, где мелькали лица людей с разными числами. Их улыбки казались натянутыми, искусственными, словно они знали, что за ними наблюдают. Внизу экранов мелькали надписи: «Стабильный гражданин. Надёжный член общества.» или «Проявлена недостаточная лояльность. Рейтинг снижен.»

– И как они с этим живут? – пробормотал он.

Алина слегка улыбнулась.

– У нас нет выбора. В этом мире каждый хочет быть наверху. Но цена за это – постоянный контроль.

Их машина свернула на широкую площадь, окружённую зданиями с яркими фасадами. Кирилл заметил, что здания выглядели странно, вызывая лёгкое беспокойство. Их линии и формы были неправильными: углы казались то изогнутыми, то острыми, фасады меняли цвет в зависимости от времени суток.

В центре площади возвышалась гигантская статуя женщины с весами в руках. Но вместо символа справедливости она выглядела карикатурно. Весы были перевешены на одну сторону, а на постаменте значилось:

«Справедливость принадлежит сильнейшему».

– Это ваш символ равенства? – Кирилл поднял брови.

– Именно, – ответила Алина с лёгкой иронией. – Всё здесь – игра иллюзий. Люди верят в то, что хотят видеть.

Они направились в торговый район. Это был лабиринт магазинов, киосков и развлекательных центров. Фасады зданий украшали огромные экраны, на которых транслировались сцены из жизни успешных людей. Мужчины и женщины демонстрировали свои покупки, наслаждались роскошными курортами или обнимались с идеальными партнёрами.

– Это реклама? – спросил Кирилл, указывая на один из экранов.

– Это прямые трансляции, – ответила Алина. – Люди с высоким рейтингом показывают свою жизнь, чтобы остальные могли вдохновляться. Или завидовать.

Кирилл нахмурился.

– Это контроль.

– Нет, это стимул, – поправила Алина. – Люди хотят стать лучше. Это их мотивирует.

На одном из киосков Кирилл заметил, как продавец с широкой улыбкой предлагал покупателям коробочки с надписями: «Эмоции в таблетках» и «Стань увереннее за секунду!».

– Это нормально для вас? – спросил он.

– Абсолютно, – безразлично ответила Алина. – Здесь можно купить любые эмоции. Всё ради продуктивности.

– Кстати, знаешь, в Изграде целых пять музеев, посвящённых тебе. Вот один из них, – заметила Алина, кивая на двухэтажное здание. На его фасаде крупными буквами значилось:

«Музей эротики Говорова».

Кирилл остановился, не веря своим глазам.

– Ты шутишь, да?

– Почему я должна шутить? – сухо ответила она, ведя его внутрь.

Интерьер был роскошным: мягкий свет, бархатные диваны и элегантные статуи. Однако первый зал шокировал Кирилла.

Восковые фигуры всех женщин, с которыми он когда-либо имел отношения, стояли в разных позах. Среди них он узнал Алину.

Девушки улыбались, их лица выражали разные эмоции: от нежности до страсти. Глаза восковых фигур словно следили за каждым движением Кирилла.

Алина провела его через зал.

– Видишь, здесь ты больше, чем писатель. Ты – символ, Бог, творец. Твоя жизнь и фантазии стали реальностью. Для них ты – пророк, указавший путь к счастью.

Кирилл остановился посреди зала, его взгляд метался от одной фигуры к другой. Восковые лица казались живыми, их глаза выражали смесь обожания и тоски.

– Это… безумие, – прошептал он, его голос дрожал.

– Для них это реальность, – спокойно ответила Алина.

Он закрыл глаза, пытаясь осмыслить увиденное. Восхищение, поклонение, контроль – всё это сжимало его изнутри. Он чувствовал себя не человеком, а мифом, который ему навязали.

Холод пробежал по спине Кирилла, пока он смотрел на безжизненные копии женщин, которых когда-то знал. Их лица были идеальными, но мёртвыми, а глаза – пустыми, как у кукол.

– Это… это неправильно, – пробормотал он, едва слышно.

Алина кивнула, уголки её губ изогнулись в лёгкой улыбке.

– Возможно, это так. Но теперь это твоя реальность, Кирилл. Ты должен её принять.

Кирилл подошёл ближе к одной из фигур. Это была соблазнительная брюнетка, его первая жена. Под статуей значилось: «Первая жена Говорова Наталья. Годы брака: 1998–2005».

Рядом стояла фигура его второй жены. Она была изображена с печальным выражением лица, почти обвиняющим. Казалось, здесь собрали всех, с кем он когда-либо имел связь.

Но больше всего его потрясла фигура молодой девушки в школьной форме. Под ней была надпись: «Невинная 18-летняя студентка Ольга Мотина, соблазнённая Говоровым во время командировки в Омск».

Кирилл резко вдохнул. Воспоминания нахлынули на него, как ледяная волна. Её восторженные глаза, наивная улыбка… Он был женатым мужчиной, известным писателем. Она – его юной поклонницей, готовой поверить каждому его слову. Он обещал ей целый мир, но оставил после себя лишь разбитые надежды.

– Как… как вы нашли её? – спросил он, его голос едва звучал.

Алина посмотрела на него, её глаза отражали мягкий свет комнаты.

– Здесь каждый делится своими снами, своими желаниями и страхами. Это часть нашего мира – коллективное сознание.

Кирилл замер. Его сердце было переполнено чувством вины и сожаления. Тогда он думал, что это просто мимолётное увлечение, но теперь он видел, как его поступки оставляли шрамы на других.

– Зачем вы показываете мне это? – спросил он, его голос дрожал. – Зачем заставлять меня встречаться с прошлым?

Алина повернулась к нему, её взгляд был спокойным и неумолимым.

– Потому что это твоё наследие, Кирилл. Это то, кем ты являешься для этих людей.

Они вошли в следующий зал, и Кирилл замер. Его охватил настоящий ужас.

Этот зал был посвящён интимным предпочтениям Кирилла. Восковые фигуры женщин и самого Кирилла были застывшими в откровенных позах. Под каждой композицией значились таблички: «Кирилл Говоров и его любимые позы: Крест с первой женой Натальей», «Эротический эксперимент с любовницей из Новосибирска».

– Это… это действительно я? – еле слышно спросил он, сделав шаг к одной из фигур.

– Конечно, это ты, – спокойно ответила Алина. – Этот музей посвящён твоей жизни, твоему опыту, твоим фантазиям.

На стене висел стенд с надписью: «Презервативы, использованные Говоровым». На полках стояли коробки, каждая из которых была помечена датой и именем партнёра.

Кирилл открыл одну из коробок. Внутри был презерватив в золотой упаковке с выгравированной надписью: «Кирилл Говоров. Использован 12/03/2015. Партнёр: Ирина Петрова».

Его разум захлестнули воспоминания. Санкт-Петербург, литературный фестиваль, огненно-рыжая женщина с чарующей улыбкой. Они провели ночь, полную страсти и смеха, но он никогда не считал это чем-то большим, чем случайной связью.

Он крепче сжал упаковку, его рука дрожала от эмоций.

– Зачем вы это делаете? – он повернулся к Алине, его голос был полон гнева и замешательства. – Зачем вы показываете мне всё это?

Алина не отводила взгляда. Её лицо оставалось спокойным, почти бесстрастным.

– Чтобы показать тебе правду, Кирилл. Правду о том, кем ты являешься, и кем ты был.

Её слова ударили его, как молот. Кирилл отвернулся от фигур, чувствуя, как его накрывает волна стыда и самобичевания.

Он смотрел на восковые лица, которые теперь казались живыми. Их глаза, наполненные тоской и осуждением, преследовали его.

– Они сделали из меня монстра, – прошептал он, больше самому себе, чем Алине.

Алина медленно покачала головой.

– Нет, Кирилл. Они сделали из тебя символ. Монстра ты сделал сам.

Её слова эхом отдавались в его сознании, пока он пытался осмыслить, что значат эти воплощения его прошлого для него и для мира, который он случайно создал.

Следующим пунктом их экскурсии было Министерство секса Ксенополии.

Здание представляло собой смелое сочетание футуризма и провокации. Высокий фасад, переливающийся неоновыми огнями, отражался в зеркальных панелях. Его цветовая гамма непрерывно менялась – от насыщенного красного до ярко-фиолетового и мягко-золотого. Огромные голографические сердца и абстрактные фигуры танцевали на поверхности, создавая гипнотический эффект, видимый издалека. У входа возвышались две монументальные скульптуры переплетенных фигур, символизирующих единство и освобождение. Над дверями красовалась надпись: "Удовольствие – это сила".

– Всё в порядке, Кирилл. Они все очень дружелюбные и уважительные, – прошептала Алина, подталкивая его к раздвижным дверям.

За входом открылся просторный вестибюль. Группа людей в черных костюмах и белых перчатках встретила их вежливыми улыбками. Провожатые направили их к стеклянному лифту, который стремительно поднялся, открывая впечатляющую панораму города.

Интерьер здания оказался таким же смелым, как и его внешний облик. Стены украшали гигантские фрески, изображающие сюрреалистические сцены страсти и желания. Воздух был насыщен ароматом дорогих духов, а мягкий гул эмбиентной музыки усиливал атмосферу роскоши. Кирилл нахмурился, оглядывая толпу, которая болтала и смеялась.

– Не пугайся. Это всего лишь вход. Настоящее действие происходит внизу, – заметила Алина, наклоняясь к нему.

Она повела его к парадной лестнице с перилами, выполненными в виде переплетенных влюбленных. На нижнем этаже атмосфера изменилась.

К ним подошел невысокий мужчина в очках, одетый в элегантный костюм с галстуком-бабочкой. Его лицо сияло доброжелательной улыбкой, а протянутые руки выражали теплый привет.

– Кирилл Говоров! Для нас большая честь видеть вас! – Он энергично пожал руку Кириллу.

– Спасибо, очень приятно, – отозвался Кирилл, вежливо улыбаясь. Он повернулся к Алине. – Вы знакомы с этим господином?

– Да, Кирилл, это Иван Павлович, министр сексуальной политики, – с улыбкой ответила она.

– Добро пожаловать в "сердце наслаждения", – провозгласил министр, разводя руками. – Кирилл, для нас это большая честь.

Кирилл нахмурился:

– Не уверен, зачем я здесь, но, раз уж пришел…

– О, вы не просто гость, – прервал его министр. – Вы свидетель того, как мы строим общество, свободное от ограничений.

Министр провел их в первый зал, оформленный в черно-красных тонах. Приглушенный свет добавлял пространству интимности.

– Это наша лаборатория БДСМ, – начал он, указывая на помещение. – Здесь люди учатся управлять своими желаниями и понимать динамику власти, которая играет ключевую роль в отношениях.

В центре комнаты находился крест в форме буквы "Х". К нему кожаными ремнями был привязан мужчина. Перед ним стояла женщина в обтягивающем латексном платье с длинным хлыстом в руках. Она легонько ударила его, оставляя красный след на коже.

Кирилл нахмурился:

– Разве это не одна из форм пыток?

Министр рассмеялся:

– Ах, Кирилл, ты видишь только поверхность. БДСМ – это не боль, а доверие, общение, изучение границ своего "я". Это свобода через подчинение, власть через сдержанность.

Кирилл задумчиво кивнул:

– Понимаю. И вы считаете, что это путь к лучшему обществу?

– Безусловно, – с энтузиазмом ответил министр. – Осознание своих желаний делает людей чуткими и свободными.

– И это осознание, это сопереживание – вот что приведет нас к лучшему, более справедливому обществу, – завершил министр, поднимая руку, словно ставя точку в невидимой фразе.

Кирилл задумчиво кивнул, его взгляд снова скользнул к сцене. Мужчина на кресте корчился в экстазе, его тело, покрытое блестящим потом, то напрягалось, то расслаблялось под ударами хлыста. Женщина, одетая в обтягивающее черное латексное платье, держала инструмент власти уверенной рукой. Её взгляд не отрывался от партнера, движения были отточенными, точными, словно она дирижировала сложной симфонией, в которой каждая нота рождала новый оттенок боли и наслаждения.

Кирилл повернулся к министру с вопросом в глазах: – А как насчет других комнат? Хочу увидеть больше.

Министр улыбнулся, его глаза заиграли озорным огоньком.

– Ах, но лучшее еще впереди.

Он провел их в зал, залитый мягким золотистым светом, который отражался в медных украшениях стен.

– Это наш тантрический храм, – объяснил министр, придавая голосу торжественность. – Здесь люди направляют свою сексуальную энергию, учатся обуздывать страсть, чтобы достичь более высокого уровня сознания.

В центре комнаты пара танцевала медленный чувственный танец. Их обнаженные тела блестели от пота, движениями они напоминали два идеально настроенных инструмента. Мужчина, с мускулистым телом, поддерживал женщину за бедра, её спина изогнулась дугой, словно она находилась в абсолютной гармонии с каждым его движением. Запах благовоний, лёгкий, сладковатый, смешивался с тонкими ароматами возбуждения, заполняя пространство.

Кирилл, широко раскрыв глаза, наблюдал за этим танцем. Это была не просто близость, а нечто большее – почти первобытное, грубое, и в то же время завораживающе красивое.

Следующей стала комната, оформленная в мягких розово-фиолетовых тонах. Плюшевые ткани покрывали стены, придавая пространству уютную интимность. Большие подушки были разбросаны хаотично, будто приглашая на них опуститься. В центре комнаты находилась огромная круглая кровать. На ней пара занималась любовью. Их тела двигались медленно и ритмично, как будто их движения подчинялись одной мелодии, неслышной для остальных.

Женщина, стоя сверху, двигалась плавно, её бедра описывали медленные круги. Влажные пряди волос липли к её лицу, но она не обращала на это внимания. Мужчина под ней, закрыв глаза, тихо стонал, приподнимаясь ей навстречу. Влажные звуки их соединяющихся тел смешивались с мягким светом, заполняющим комнату, создавая интимную симфонию.

Кирилл наблюдал, нахмурившись. Наконец он размахнул рукой:

– Зачем всё это?

Министр широко улыбнулся, словно предвкушал этот вопрос. Его идеально выбеленные зубы блеснули, как актёрская улыбка.

– Кирилл! Вы задаете самый важный вопрос. Но иногда лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

С этими словами он сделал театральный жест, приглашая их следовать за ним. Кирилл, сдержанно вздохнув, пошёл вперёд, а за ним тихо ступала Алина, настороженно оглядываясь.

Они вошли в огромный зал, напоминающий одновременно ночной клуб и зал презентаций. Мягкие кресла кислотных цветов были расставлены амфитеатром. Потолок переливался розовым светом, который играл на стенах. На сцене стоял мужчина в идеально сидящем костюме с галстуком в виде банана. Он выглядел как мастер церемоний в своем элементе.

– Друзья мои! – закричал он с энтузиазмом, будто комментируя футбольный матч. – Сегодня мы поговорим о великом принципе нашего общества: одного партнёра мало, а трёх – самое то!

Кирилл медленно опустился на одно из кресел, которое тут же заиграло расслабляющую мелодию, и нахмурился.

– Это что, шутка? – пробормотал он, обращаясь скорее к самому себе.

На сцене лектор продолжал размахивать руками, как дирижёр оркестра, не замечая его недовольства.

– Представьте себе общество, где каждый человек связан только с одним партнёром. Это застой, друзья! Это ревность, склоки и… скука! Но когда у нас много партнёров, мы обретаем свободу, гармонию и, самое главное, разнообразие! – возвысил голос лектор, размахивая руками, словно дирижёр перед кульминацией симфонии.

На экране за ним вспыхнула голограмма: сначала один улыбающийся человек, потом два, потом три. Затем все трое обнялись, и вокруг них засияли слова: «Больше партнёров – больше счастья!»

Кирилл нахмурился ещё сильнее, наблюдая, как на экране множились фигуры, превращаясь в целую толпу. Люди обнимались, смеялись и танцевали под ритмичную, гипнотическую музыку.

– Исследования показывают, – продолжал лектор, взмахнув лазерной указкой, – что наличие множества партнёров увеличивает продуктивность, уменьшает уровень стресса и… внимание! – даже улучшает состояние кожи!

– Серьёзно? – пробормотал Кирилл, бросив взгляд на Алину.

– Это работает, – ответила она спокойно, стоя у стены с таким видом, будто готовилась отразить невидимую угрозу.

Лектор тем временем демонстрировал на экране графики. Линии, символизирующие счастье и продуктивность, взмывали вверх, сопровождаясь яркими вспышками света.

– Посмотрите на эти данные! – кричал он, словно продавал чудо-пылесос. – У нас самые счастливые люди в мире!

– И самые глупые, – прошептал Кирилл.

Министр, стоящий рядом, услышал и рассмеялся.

– Кирилл, вы слишком серьёзны, – произнёс он с мягкой улыбкой. – Наше общество построено на гармонии. Разве это не прекрасно?

Кирилл метнул на него холодный взгляд:

– Это не гармония. Это цирк.

Тем временем лектор подошёл к кульминации своей речи.

– Итак, друзья, что же делать, если у вас пока только один партнёр? Ответ прост! – Он указал на голограмму, где большой красный знак равенства превращался в разноцветные линии. – Расширяйте свой круг удовольствия!

– Потрясающе, – саркастично бросил Кирилл, вставая с кресла.

Министр шагнул ближе, его улыбка стала ещё шире.

– Кирилл, вы видите это как чуждое, потому что вы из другого мира. Но подумайте, как это объединяет нас.

Кирилл задержался на мгновение, изучая лицо Министра. Затем тихо, но твёрдо произнёс:

– Это не объединяет. Это делает вас одинаковыми.

Министр не ответил, лишь продолжал улыбаться. Кирилл развернулся и направился к выходу.

– Позовите меня, когда начнёте рассказывать о чём-то, что имеет смысл, – бросил он через плечо.

Алина последовала за ним, но у двери остановилась. Она оглянулась, её взгляд задержался на сцене, где лектор уже воодушевлённо рассказывал о «пяти обязательных партнёрах для каждого». Её лицо оставалось бесстрастным, но в глазах мелькнуло что-то странное – то ли сомнение, то ли проблеск понимания.

Когда они вышли из здания, Кирилл ещё раз оглянулся на его сияющий фасад, переливающийся неоновыми огнями.

– Это было худшее, что я видел в своей жизни, – сказал он тихо.

– Они считают это своим достижением, – сухо отозвалась Алина.

Кирилл хмыкнул, направляясь к стоящему неподалёку летающему автомобилю.

– Если это их достижение, я боюсь представить их провалы.

Где-то в небе над Ксенополией, среди хаоса голографических реклам, будто прозвучал тихий, насмешливое хихикание.

Глава 5

Вечер стелился над домом Кирилла, за окном начинал густеть декабрьский туман. В комнате царило спокойствие, которое нарушало лишь мягкое потрескивание дров в камине. Алина, расслабленно устроившись в кресле, держала бокал красного вина. Её глаза, лениво скользящие по отблескам пламени, излучали уверенность, за которой скрывалось нечто большее. Её поза говорила о готовности к разговору, но в её жестах, в том, как пальцы скользили по ножке бокала, было ощущение скрытой игры.

Кирилл стоял у окна. Его взгляд блуждал по пейзажу за высоким забором: тщательно выровненные кусты, ровные, будто начерченные циркулем, дорожки. Мягкий туман медленно полз над землёй, как будто город сам скрывал свою сущность.

– Ты знаешь, – вдруг произнесла Алина, не отрываясь от созерцания огня, – мне кажется, ты до сих пор не понимаешь, где оказался.

Её голос прозвучал неожиданно, почти резал тишину. Кирилл обернулся. В его взгляде мелькнуло напряжение, будто слова Алины задели что-то неявное.

– Почему ты так думаешь? – спросил он, продолжая стоять, но уже чуть ближе к её креслу.

Алина улыбнулась. Улыбка эта была такой же загадочной, как и её поза.

– Потому что ты ещё не задал самого главного вопроса: кто на самом деле управляет этим городом?

Кирилл нахмурился. Вопрос застал его врасплох.

– Разве это не очевидно? – сказал он, наконец, пожав плечами. – Мэр, губернатор, не знаю… какие тут ещё варианты?

– Формально – да, ты прав, – протянула Алина, откинувшись в кресле и делая глоток вина. – Но всё гораздо сложнее. Главный здесь – Сабантуев. Или, как его называют местные, мэр-оленевод.

Кирилл коротко усмехнулся, но в его взгляде промелькнуло недоумение.

– Оленевод? Ты это серьёзно? Это какое-то прозвище?

– Ни то, ни другое, – ответила она, поставив бокал на стол. – Это образ. Сабантуев – больше, чем человек. Он миф, идеология и орудие власти одновременно. Говорят, он родом из северной тундры, из тех мест, где олени – не просто животные, а часть жизни. И вроде бы в юности он действительно был пастухом. Есть легенда, что однажды он спас целое стадо от гибели в бурю. И с тех пор этот подвиг стал символом его лидерства.

Кирилл выдавил смешок, но было видно, что его это больше тревожило, чем забавляло.

– Это звучит как… как сказка для туристов.

– А ты думал, что Изград – место без сказок? – спросила Алина, её голос был холодным, но с оттенком иронии. – Весь город построен на легендах. Сабантуев – это не просто человек, он – воплощение порядка. Посмотри вокруг: каждый куст, каждый фонарь, даже эти дорожки – результат его власти. Или, если точнее, веры в его власть.

Кирилл задумался, глядя на её лицо. Оно оставалось спокойным, но её слова несли скрытую силу. Он сел напротив неё, склонившись вперёд.

– И как он добился этого?

– Начинал с малого, – ответила Алина, как будто ждала этот вопрос. – Поднимал разрушенные районы, строил дороги, парки. Люди любили его за это. Но потом всё превратилось в тотальный контроль. Теперь здесь не сделаешь шага без того, чтобы не заметить следы его "инициатив". За каждой идеальной клумбой скрывается жесткая рука.

Она замолчала, а Кирилл вдруг почувствовал, как воздух в комнате стал тяжелее.

– Ты сказала о культе? – спросил он тихо. – О каком?

– Культ личности, но оформленный как ритуал, – ответила Алина. – У нас есть танцы оленей, праздники, где все обязаны улыбаться, и штрафы за любую мелочь. Сабантуев здесь не просто человек. Он – бог в этом городе. Ты увидишь. Завтра я покажу тебе музей.

На следующий день они пересекали парк, окружавший здание, и оказались у массивного входа. На фасаде, из чёрного гранита, сияли бронзовые рога, а надпись гласила: «Музей великого Оленевода. Хранитель порядка».

– Добро пожаловать в главный храм нашего города! – провозгласила Алина с полной уверенностью в голосе.

– Это музей или цирк? – пробормотал Кирилл, разглядывая статую Сабантуева, который величественно восседал на вздыбившемся олене.

– Музей, конечно, – ответила Алина, даже не заметив его иронии. – Здесь хранится память о великих свершениях нашего мэра.

Внутри их встретил атриум с высоченным потолком. Пол был выложен мозаикой в виде карты Изграда, где все «достижения» Сабантуева подсвечивались золотыми лампочками. На стенах висели огромные экраны, где непрерывно шло видео: мэр открывает парки, мэр подписывает указы, мэр сажает деревья под аплодисменты толпы.

– Вот он, наш герой, – торжественно сказала Алина, указывая на центральную статую: Сабантуев верхом на олене, в позе полубога. На постаменте было написано: «Возвращение порядка миру хаоса».

– И это только фойе? – удивился Кирилл.

– О да, дальше только интереснее, – с энтузиазмом подтвердила Алина.

Первый зал назывался «Зал восхождения». Он был оформлен в виде диорамы. Здесь Сабантуев изображался простым оленеводом, который спас стадо оленей от снежной бури, что, как утверждала надпись, сделало его «избранным». В витринах лежали «личные вещи» мэра: меховая шапка, деревянные нарты, чашка с оленем.

– Вот это я понимаю, скромное начало, – заметил Кирилл, пряча усмешку.

– Именно с этого началась его дорога к величию, – серьёзно ответила Алина. – А теперь взгляни на «Храм порядка».

Главный зал музея поражал своим размахом. По периметру располагались гигантские портреты Сабантуева: то он в строгом костюме подписывает документы, то с лопатой открывает парк, то принимает подношения от благодарных граждан. В центре стоял трон из оленьих рогов, обитый красным бархатом.

– Символ власти и… величия, – уверенно добавила Алина.

– Величия, конечно, – сдержанно ответил Кирилл.

Следующим был «Зал ритуалов». Этот зал выглядел почти мистически: узоры на полу, видеоинсталляции с танцами в оленьих масках и подношениями «великому» мэру. В центре – экран, где голограмма Сабантуева «объясняла» посетителям важность порядка.

Одной из главных достопримечательностей зала была огромная инсталляция, расположенная у дальней стены. Это была сложная голографическая проекция, на которой Сабантуев стоял на коленях перед гигантской статуей идола Ксенополии – Кирилла Говорова. Вокруг него медленно кружились фигуры, похожие на жрецов в традиционных одеждах, их движения напоминали древний обряд. Сам Сабантуев, выполненный в реалистичных деталях, преклонялся перед статуей, сложив руки в молитвенном жесте, а его лицо выражало смесь благоговения и преданности.

Голографический голос, сопровождавший проекцию, объяснял:

– Этот момент символизирует глубокое почтение к высшим принципам порядка и гармонии, воплощённым в идеале Ксенополии.

Кирилл остановился, с явным интересом разглядывая инсталляцию.

– Это что, шутка? – наконец спросил он, обернувшись к Алине.

– Вовсе нет, – ответила та с серьёзным видом. – Это центральный элемент зала. Сабантуев сам хотел показать, что идеи Ксенополии вдохновляют его как лидера.

– Забавно, как он преклоняется перед идеалом, созданным не им, – тихо пробормотал Кирилл, качая головой.

– Здесь каждый может ощутить себя частью системы, – перебила Алина, стараясь отвлечь внимание Кирилла, и протянула ему специальные очки для виртуального тура. – Попробуй, это вдохновляет.

Кирилл снова отказался, но долго не мог оторвать взгляд от инсталляции, пытаясь понять, насколько всё это серьезно.

Последним был «Зал будущего». Здесь демонстрировались макеты новых зданий, парков и мостов. На экранах играла вдохновляющая музыка, а под каждым проектом висела подпись: «Сабантуев – архитектор нового времени».

– И вот это – наше светлое будущее, – заключила Алина с искренним восторгом. – Всё по указу мэра, всё для порядка.

Когда они выходили через сувенирный магазин, Кирилл заметил целую коллекцию товаров: миниатюрные тронные кресла, шапки с рогами, магниты с изображением Сабантуева.

– У меня нет слов, – наконец сказал он, оказавшись на свежем воздухе.

– И не нужно, – с гордостью ответила Алина. – Добро пожаловать в Изград.

Они вышли из музея, и яркое дневное солнце сразу ослепило Кирилла. Он прикрыл глаза рукой, медленно привыкая к резкому контрасту после полумрака выставочных залов. Тепло окутывало всё вокруг, воздух был тяжёлым и насыщенным ароматами – смесью пыли, нагретого асфальта и приторно-сладкого запаха, который Кирилл не мог идентифицировать.

Перед ними раскинулась площадь, залитая солнечным светом. Витрины киосков, блестящие от полировки, отражали солнечные лучи, ослепляя и одновременно притягивая взгляд. Однако вскоре Кирилл понял, что это были не обычные магазины. Откровенные изображения и кричащие вывески на каждом углу недвусмысленно указывали на то, что здесь продаётся. Слева возвышались миниатюрные здания с яркими окнами, свет которых не приглушали даже жаркие солнечные лучи. На дверях висели таблички: «Комнаты для удовольствия», «Ваш секретный отдых», «Оазис наслаждений».

Кирилл остановился, пытаясь переварить увиденное. Рядом с ним Алина выглядела совершенно невозмутимой.

– Это что такое? – произнёс он наконец, жестом указывая на ближайший киоск, над которым красовалась яркая вывеска: «Только лучшее для вашего настроения».

– Это рынок, – спокойно ответила Алина, как будто ему должно было быть всё понятно. – Добро пожаловать в реальный Изград.

– Мини-бордели? – уточнил он, прищурившись, глядя на небольшое здание с розовой неоновой полосой по периметру крыши. – Серьёзно?

– А почему бы и нет? – ответила Алина, чуть склонив голову, словно изучая его реакцию. – У нас всё под контролем, даже такое.

Кирилл перевёл взгляд на площадь. Вокруг сновали люди – одни прятали лица, быстро проходя мимо, другие, напротив, уверенно шли к входам, не заботясь о том, кто их может увидеть. Возле одного из киосков толпились покупатели, рассматривая товары, которые он предпочёл бы не замечать. Продавец в униформе, с безукоризненной вежливостью, что-то объяснял, энергично жестикулируя.

– Это часть вашего… порядка? – сдержанно спросил он.

– Именно так, – кивнула Алина. – Удовольствия – такая же необходимость, как всё остальное. Здесь это не скрывают, не стыдятся. Это просто ещё один сектор нашей системы.

Кирилл бросил взгляд на другое здание с вывеской «Моменты счастья», из которого только что вышел мужчина в светлом костюме. Он вытер лоб носовым платком, поправил галстук и зашагал дальше, словно ничего особенного не произошло. Всё происходило так буднично, что это казалось ещё более странным.

– Забавно, – пробормотал Кирилл, покачав головой. – Как можно так уверенно сочетать фасад идеала и вот это?

Алина улыбнулась, чуть склонив голову.

– Мы не лицемеры, Кирилл. Люди остаются людьми. Просто мы понимаем, что их желания – часть системы. Всё должно быть прозрачно, управляемо, под контролем.

Он замолчал, снова переводя взгляд на витрины, где всё сияло чистотой и выверенной идеальностью. Даже здесь, в хаотичном, на первый взгляд, месте, чувствовался отпечаток той самой системы, которая пронизывала каждый уголок Изграда.

– И это ваш Изград, – сказал он, глядя на Алину.

– Это наш Изград, – подтвердила она. – Порядок есть везде. Даже в удовольствиях.

Кирилл долго смотрел на экран, где его лицо, серьёзное и вдохновляющее, обращалось к толпе в старой видеозаписи. Он перевёл взгляд на Алину, его голос прозвучал резко:

– Я никогда этого не писал. Никаких идей об уголовной ответственности за ханжество, никаких борделей в центре города, никаких рынков удовольствий. Это не моё.

Алина усмехнулась, но не издевательски, а как человек, который слышит возражение, на которое у неё давно готов ответ.

– Правда? – спросила она, глядя ему прямо в глаза. – А как же твои рассказы? Ты ведь сам создал эти миры. Помнишь «Гармонию пяти солнц»? Или «Город, где сбываются желания»? В них были описаны общества со свободными нравами, с культурой, где эротика была частью жизни, а не чем-то постыдным. Ты сам говорил, что искусственные запреты губят людей. Эти идеи стали основой для нас.

Кирилл вздохнул, покачав головой.

– Это были фантастические рассказы, Алина. Придуманные миры. Это не значит, что я хотел воплотить это в реальной жизни. Это были эксперименты с идеями, с человеческой природой. Художественные исследования, не больше.

– Но они стали вдохновением, – возразила Алина. Её голос звучал твёрдо, как будто она защищала непоколебимую истину. – Твои миры показали, что люди могут жить свободно. Что можно убрать страх осуждения, убрать лицемерие, и всё равно сохранить порядок. Да, мы адаптировали твои идеи под реальность, но именно ты дал нам это направление.

– А кто решил, что это правильный путь? – Кирилл резко повернулся к ней. – Почему кто-то взял мои рассказы и превратил их в закон? Я писатель, Алина, а не законодатель.

Она не отвела взгляд, её лицо оставалось спокойным.

– Потому что ты вдохновил людей, – ответила она. – Твои идеи были радикальными, но в них была правда. Они дали нам надежду, что можно жить по-другому. И мы построили это общество. Ты стал для нас идолом, Кирилл. Ты дал нам идею нового мира.

– Я дал идею, но не систему, – парировал он. – То, что я вижу, – это не свобода. Это искажённая версия того, что я писал. Мои рассказы были об уважении к человеческой природе, а не о превращении всего в рынок.

Алина вздохнула, будто ей надоело это объяснять.

– Может быть, ты этого и не хотел, – сказала она. – Но идеи живут своей жизнью, Кирилл. Ты вдохновил мир. А как мир интерпретировал это вдохновение – уже не в твоей власти.

Кирилл отвернулся, снова оглядывая площадь. Люди смеялись, спорили, покупали товары, заходили в здания с яркими вывесками. Всё выглядело упорядоченным, как он и любил описывать, но одновременно хаотичным в своей откровенности. И где-то внутри он чувствовал, что Алине было трудно возразить.

Глава 6

Кирилл устало провёл рукой по лицу, снова оглядывая площадь, где неоновые вывески сочетались с идеально выложенной плиткой и аккуратно подстриженными деревьями. Всё это выглядело как парадоксальный хаос, закованный в строгую форму. Он посмотрел на Алину, которая с деловитым видом смотрела на часы.

– Нам пора, – сказала она, отрывисто и с таким выражением, будто только что вспомнила о пропущенном важном собрании.

– Куда? – спросил он, с трудом удерживаясь от сарказма.

Она подняла на него взгляд, в котором смешались невозмутимость и что-то вроде лёгкой гордости.

– Нас ждёт Сабантуев, – произнесла она с таким тоном, будто называла имя самого великого из ныне живущих.

– Сабантуев? – Кирилл хмыкнул. – Этот мэр-оленевод? Он-то что от меня хочет?

– Сабантуев – не просто мэр, – начала она, как будто читала заранее заученную речь. – Он – реализатор национальных проектов. Все задачи, поставленные правительством Ксенополии, проходят через него. И все они вдохновлены твоими идеями, Кирилл.

Кирилл резко повернулся к ней, пытаясь понять, шутит она или говорит серьёзно.

– Моими идеями? – переспросил он. – Какими ещё идеями? Уж точно не теми, что я вижу вокруг.

Алина всплеснула руками, словно удивляясь его невежеству.

– Конечно, твоими! Ты ведь сам писал о том, как важно учитывать человеческую природу? Про свободу, гармонию и равные возможности для всех? Сабантуев взял это за основу. Например, ты знал, что у нас теперь есть обязательный "День благодарности телу"? Каждый житель города в этот день должен посетить одно из мест для удовольствия. Это снижает стресс и укрепляет моральный дух.

Кирилл смотрел на неё, ошеломлённый, не в силах подобрать слова.

– И это называется… национальным проектом? – наконец произнёс он.

– Разумеется, – подтвердила Алина, словно речь шла о самом обыденном факте. – У нас есть ещё проекты! Например, "Эротика как культурное наследие" – это когда в школах изучают историю чувственных искусств. Или "Город желаний", где каждому гражданину раз в год гарантировано исполнение одной личной фантазии за счёт бюджета. И всё это работает, Кирилл. Это делает людей счастливыми.

Кирилл рассмеялся, но его смех был нервным.

– Счастливыми? Это вы называете счастьем? Культ удовольствий, прикрытый красивыми словами?

– Это не культ, это система! – перебила Алина, подняв палец в знак наставления. – Ты должен понимать, Сабантуев – не просто мэр, он человек действия. Он превратил Изград в витрину эпохи Говорова. Это его вклад в твой великий замысел.

– Я никогда не замышлял ничего подобного, – отрезал Кирилл. – Все эти проекты – чья-то фантазия. Причём весьма извращённая.

Алина улыбнулась, но её улыбка была хитрой.

– Может, ты и не думал, что это станет реальностью, но ведь идеи всегда живут своей жизнью. Сабантуев просто систематизировал их. Ты должен гордиться, Кирилл. Управление городом через удовольствие – это его национальный вклад.

Кирилл глубоко вдохнул, пытаясь унять растущую головную боль. Всё это звучало как абсурдный сон, но он уже перестал удивляться.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Веди меня к этому вашему Сабантуеву. Но не рассчитывай, что я смогу воспринимать всё это всерьёз.

– О, Сабантуев ждёт с нетерпением, – заверила она. – Ему важно показать тебе, что твои идеи действительно работают. И, кстати, он очень гордится проектом "Рынки будущего". Это ведь на твоих рассказах основано!

Кирилл хотел возразить, но махнул рукой, решив, что лучше увидеть это безумие самому.

Алина и Кирилл шли по улице, которая носила его имя. Он невольно замедлил шаг, разглядывая архитектуру, пеструю рекламу и идеально выверенные тротуары. Улица писателя Кирилла Говорова была воплощением городского величия: широкая, мощёная, с шестиполосным движением и фасадами домов, выполненными в строгом классическом стиле. Но при этом чувствовался налёт футуризма – зеркальные окна, световые панели, сменяющие цвет в зависимости от времени суток.

– Улица Говорова, – пробормотал Кирилл, глядя на табличку с его именем, закреплённую на одном из зданий. – Они, кажется, решили совсем не стесняться.

– Это же символ, – ответила Алина, словно объясняя очевидное. – Ты ведь знаешь, что всё это построено благодаря твоим идеям. Улица отражает гармонию порядка и свободы. Каждый её метр пропитан духом эпохи Говорова.

Кирилл усмехнулся, но его взгляд оставался задумчивым. Они подошли к главной площади, и перед их взором предстал памятник, который невозможно было не заметить. На высоком постаменте из чёрного мрамора возвышалась статуя, которая заставила Кириллу остановиться, положив руки на грудь.

– Это что ещё за безумие? – наконец произнёс он, глядя на памятник.

На бронзовом троне-унитазе сидел он сам – Кирилл Говоров, расслабленный, с книгой в руках. Его лицо выражало философское спокойствие, а в руке застыла раскрытая книга, как будто воплощение знаний.

– Почему безумие? – удивилась Алина, ее тон был искренним. – Ты же символическая эпоха. Кирилл Говоров – вдохновитель, чьи идеи подарили Ксенополии свободу без стыда и лицемерия. Этот памятник – посмотрите на ваше движение.

Кирилл молча разглядывал статую. Бронзовый постамент был украшен цитатами из его книг, оформленными в пафосном стиле: «Свобода начинается с мысли!» , «Познай себя – и примешь мир!» . Но всё это выглядит абсурдным из-за контекста.

– На унитазе? – спросил он, покачав голову.

Алина улыбнулась, будто ее совсем не смущала абсурдность происходящего.

– У нас говорят: «Говоров дал нам свободу, даже сидя на троне». Ты стал символом откровенности, раскрепощённости, избавления от условностей.

Кирилл следом переводил взгляд с надписей на улыбающиеся лица прохожих, которые с восхищением фотографировались в подножии статуи.

– Свобода требует героев, – повторила Алина, как будто это всё объяснило.

Кирилл посмотрел на нее, а затем снова на бронзового себя, сидящего на троне.

– Свобода, говорит… – тихо сказал он, усмехаясь. – Ну, по крайней мере, смешно.

Кирилл отвернулся от памятника и посмотрел вперёд. Вдалеке уже виднелась мэрия – массивное здание из белого камня, украшенное бронзовыми оленями. Оно возвышалось над остальными постройками, символизируя мощь и порядок.

– Вот она, мэрия, – сказала Алина. – Величественное место. И здесь нас ждёт Сабантуев. Он наверняка уже готов показать тебе, как твоё наследие стало основой всего.

Кирилл не ответил. Он чувствовал себя словно в чужом сне, в котором реальность перевернули, а он сам оказался в центре событий, которые не мог контролировать. Улица Говорова, статуя, мэрия – всё это выглядело как грандиозный театр, где его роль уже написана, даже если он её не выбирал.

Массивные двери мэрии Изграда раздвинулись, и Кирилл вместе с Алиной вошли в просторную приёмную. Пол блестел так ярко, что отражал каждую деталь, включая Кирилла, выглядевшего слегка озадаченным, и Алину, шагавшую с видом человека, который тут не впервые.

Но первое, что бросалось в глаза, было вовсе не это. В центре комнаты за сияющим стеклянным столом сидела девушка в откровенном нижнем белье – кружевной комплект, больше похожий на аксессуар, чем на одежду. Она встретила их совершенно невозмутимым взглядом, словно её внешний вид был самой естественной вещью на свете.

Кирилл замер, его взгляд метался между Алиной и секретаршей.

– Это что такое? – прошептал он, слегка отстранившись от стола, словно боялся, что стол тоже может оказаться частью странного ритуала.

– Это Лана, секретарь мэра, – спокойно ответила Алина, словно всё было в порядке вещей.

Лана кивнула с профессиональной улыбкой, будто Кирилл стоял перед банальным банковским клерком.

– Добро пожаловать, – произнесла она мягким голосом. – Вам назначено на это время. Чем могу помочь?

Кирилл обернулся к Алине, нахмурившись.

– Это шутка? – спросил он.

Алина пожала плечами.

– У нас тут всё прозрачно. Лана не просто секретарь, она символ доступности власти. Каждый посетитель может получить любую услугу, если захочет. Это часть национальной программы по снятию стресса.

– Услугу? – Кирилл поднял брови, начиная понимать, что программа "прозрачности власти" была буквально воспринята Сабантуевым.

– Да, конечно, – подтвердила Лана, невозмутимо поправляя браслет на запястье. – Однако, если вы хотите только пройти к мэру, это тоже допустимо.

– Я… Я просто пройду, – поспешно ответил Кирилл, всё ещё стараясь не смотреть на секретаршу.

Лана нажала на невидимую кнопку, и одна из стен с тихим шипением раздвинулась, открывая проход.

– Мэр ждёт вас, – произнесла она с профессиональной теплотой.

Кирилл шагнул вперёд, но остановился, оглянувшись на Алину, которая уселась в кресло, явно намереваясь остаться в приёмной.

– Ты не идёшь? – спросил он.

– Сабантуев предпочитает конфиденциальные встречи, – ответила Алина, скрестив ноги. – А я тут немного расслаблюсь. Лана сделает массаж головы, она в этом профессионал.

Кирилл нахмурился, но ничего не сказал. Он развернулся и шагнул в кабинет, пытаясь понять, где заканчивается фарс и начинается реальность.

Сабантуев встретил Кирилла с бурным энтузиазмом, словно перед был ним не человек, а рок-звезда. Он встал из-за огромного стола, раскинув руки, как будто собирается обнять гостя. Его голос звучит громогласно:

– Кирилл Говоров! Тот самый! Добро пожаловать в город, построенный по вашим идеям! – Он схватил Кирилла за плечи, буквально усаживая его в кресло. – Вы не представляете, как много вы значите для нас!

Кирилл, ошеломлённый такой эмоциональной атакой, едва успевает вставить слово, пока Сабантуев с вдохновением рассказывал, как воплощал его "великие мысли".

Кирилл оказался в кресле, которое сразу же подстроилось под его фигуру, буквально обнимая его мягкими подлокотниками. Он с удивлением взглянул на Сабантуева, который, отойдя от стола, начал энергично жестикулировать, словно актёр на сцене.

– Мы называли этот проект "Город мечты"! – воскликнул мэр, взмахнув рукой в сторону огромного экрана, где замелькали кадры счастливых людей на улицах, магазины, фонтаны и, конечно, рынок с борделями. – Всё по вашим идеям, Кирилл! Всё до мельчайших деталей!

– Хочу заметить, – осторожно начал Кирилл, – что в моих рассказах не было борделей на главной площади.

– Вот именно! – Сабантуев указал на него, как будто тот сделал блестящее замечание. – Вы оставили пространство для интерпретации, и мы с удовольствием его заполнили! Это творческая адаптация. Народ в восторге!

Кирилл недоверчиво смотрел на мэра, который снова начал расписывать величие проекта.

– Ваши идеи о свободе – гениальны! – продолжал Сабантуев, шагая вокруг стола. – Мы даже ввели еженедельный праздник – День внутренней гармонии. Это когда все обязаны расслабляться. Я лично подписал указ, чтобы гражданам выдавали бесплатные ваучеры в места удовольствий!

– Ваучеры? – Кирилл чуть не подавился воздухом. – Вы хотите сказать, что вы… спонсируете это?

– Разумеется! – Сабантуев поднял палец, словно преподавая урок. – В вашей эпохе всё должно быть честно. Никакого лицемерия! Если люди хотят удовольствий, мы не просто разрешаем им – мы помогаем. Это ведь способствует их продуктивности.

– А налогоплательщики как на это реагируют? – саркастично уточнил Кирилл.

– Они счастливы, – с энтузиазмом ответил Сабантуев, глядя на экран, где мелькнул сюжет о торжественном открытии нового борделя под лозунгом "Порядок начинается с удовольствия". – Более того, мы получили премию за лучший социальный проект года!

Кирилл закрыл глаза и глубоко вдохнул, чувствуя, как реальность окончательно ускользает.

– Послушайте, – начал он с нажимом. – То, что я писал, это фантастика, это вымысел! Я не думал, что кто-то воспримет это всерьёз!

Сабантуев кивнул с видом мудреца, который уже понял всё лучше собеседника.

– Конечно, фантастика! Именно это нас вдохновило! Мы построили Изград как город, где фантазии становятся реальностью. И, позвольте, мы добились невероятного.

Он снова сел за свой огромный стол и сложил руки перед собой.

– Но я хочу услышать вас, Кирилл. Ваше мнение для нас священно. Скажите, что бы вы изменили? Может, добавить ещё одну "зону внутренней свободы"? Или, может, больше акцента на фестивалях?

Кирилл встал, ощущая, как кресло пытается удержать его, но ему удалось вырваться.

– Я… пока что просто осматриваюсь, – сказал он, стараясь не выглядеть слишком раздражённым.

– Прекрасно! – Сабантуев хлопнул в ладоши. – У нас есть время. Я организую экскурсию по нашим проектам. Вас ждёт незабываемое путешествие по городу, построенному по вашим мечтам!

Кирилл развернулся к двери, чувствуя, что ему нужно срочно выйти и вдохнуть немного свежего воздуха.

Кирилл остался на месте, устало вглядываясь в Сабантуева, который продолжал свой энтузиазм на грани театрального выступления.

– Слушайте, – наконец сказал Кирилл, его голос звучал твёрдо. – Вы, видимо, всё ещё не поняли. Всё, что вы тут создали, – это не мои идеи. Это не то, о чём я писал. Это была фантастика. Просто фантастика!

Сабантуев кивнул с понимающим видом, словно учитель, который слышит очевидный, но неверный ответ от ученика.

– Ах, Кирилл, вы скромничаете. Вы написали не просто фантастику. Вы создали миры, которые вдохновили миллионы! – Он театрально сложил руки. – Позвольте, я вам объясню.

Он подошёл к столу и активировал голографический экран. В воздухе появились изображения книг Кирилла, обложки, страницы, и… что-то странное.

– Это было в 1917 году, – начал Сабантуев с интонацией лектора. – Тогда простой человек, но гениальный мыслитель Иван Деньжин, случайно наткнулся на ваши труды.

– Подождите, – перебил его Кирилл. – 1917? Вы шутите? Я даже не родился тогда!

– Конечно, нет, – кивнул Сабантуев, как будто это только подтверждало его слова. – Мы говорим о другой эпохе, о времени, когда идеи ещё не были материалом. Иван Деньжин нашёл одну из ваших книг – "Пределы свободы". Вы описали там мир, где люди освобождаются от стыда и запретов. Деньжин понял, что это руководство к действию!

– Руководство? – Кирилл фыркнул. – Это был антиутопический рассказ!

– Именно, – согласился Сабантуев, будто слова Кирилла только подтверждали его правоту. – Но Деньжин увидел потенциал. Он систематизировал ваши идеи и написал труды, как их воплотить в жизнь. Эти труды стали основой Великой Сексуальной революции.

– Великой… чего? – переспросил Кирилл, чувствуя, как его терпение начинает сдавать.

– Великой Сексуальной революции! – с энтузиазмом повторил Сабантуев. – Это был момент, когда изголодавшиеся по удовольствиям массы пришли к власти и построили Ксенополию. Деньжин верил, что "живи за счёт других" – это ключ к гармонии.

Кирилл опустил голову, глядя на свои руки, словно хотел убедиться, что всё это не сон.

– И что, всё так прекрасно шло? – спросил он, не поднимая взгляда.

Сабантуев слегка замялся, но его улыбка не пропала.

– Были трудности, конечно. Несколько десятков лет назад страна чуть не развалилась. Но новый лидер, Генеральный директор Казявичус, нашёл решение. Он сплотил народы Ксенополии единым сексом.

– Единым сексом? – Кирилл даже не пытался скрыть сарказм. – Это что, национальный проект?

– Абсолютно верно, – гордо ответил Сабантуев. – Вся страна объединилась. Казявичус сказал: "Если мы будем наслаждаться вместе, мы будем сильны вместе".

Кирилл рассмеялся, но это был смех человека, который больше не знает, как реагировать.

– И как другие страны это восприняли? – спросил он, уже предвидя ответ.

– Они отвернулись, – тяжело вздохнул Сабантуев. – Их ханжество не позволило понять нашу революцию. Мы закрыли границы, но наша разведка успешно крадёт все их технологии, улучшает их и воплощает в жизнь.

– То есть вы буквально живёте за счёт других? – уточнил Кирилл.

– Точно! – Сабантуев сиял. – Это же ваш завет, Кирилл!

Кирилл молчал, глядя на Сабантуева. У него было только одно желание – узнать, как можно выбраться из этого фарса.

Глава 7

Как только Кирилл и Сабантуев покинули кабинет, их встретила Алина, всегда уверенная в своей роли проводника по этому сюрреалистическому миру. Она стояла в коридоре, словно уже знала, что мэр собирается показать Кириллу.

– Алина! – радостно воскликнул Сабантуев, раскинув руки, как будто приветствуя родственную душу. – Как раз вовремя. Мы идем в "Зону Свободы". Кириллу обязательно нужно это увидеть.

– Конечно, – ответила Алина таким спокойным голосом, будто поход в "Зону Свободы" был обычной прогулкой. – Это ведь ваша главная гордость, мэр.

Кирилл лишь вздохнул и пошел за ними, чувствуя, как абсурд происходящего достигает новых высот. Они зашли в лифт, и Сабантуев нажал кнопку с надписью "ЗС". Лифт начал спускаться, так медленно, что это напоминало какой-то ритуал.

– Мы специально замедлили лифт, – пояснил Сабантуев с улыбкой, заметив взгляд Кирилла. – Это позволяет посетителям почувствовать, что они оставляют свои повседневные заботы позади.

– Замечательно, – пробормотал Кирилл. – Попробуйте добавить музыку в следующий раз. Может, гимн свободе.

– О, отличная идея! – воскликнул мэр, будто это действительно было блестящее предложение.

Двери лифта открылись, и перед ними предстала "Зона Свободы". Первое, что бросилось Кириллу в глаза, была огромная неоновая вывеска, пульсирующая в такт медленной расслабляющей музыке: "Добро пожаловать в ЗС! Ваши желания – наша миссия!"

– Ну что? – Сабантуев развел руки в стороны. – Впечатляет, не так ли?

Кирилл не ответил, лишь медленно сделал шаг вперед, пытаясь понять, что он видит. Пространство "Зоны Свободы" было огромным – что-то среднее между торговым центром, ночным клубом и цирковой ареной. Люди ходили, смеялись, танцевали, и казалось, что здесь нет никаких правил.

– Начнем с главного, – сказал Сабантуев, указывая на первую зону, над которой висела вывеска: "Караоке Желаний".

Внутри была небольшая сцена с микрофонами, на которой люди пели такие странные песни, что Кирилл невольно остановился, чтобы послушать.

– Это гимн свободы? Что это? – спросил он, когда один из выступающих начал исполнять мелодию, состоящую из повторяющихся слов о сексе.

Кирилл вслушался в текст, его глаза расширились от удивления.

– Свобода – это когда ты трахаешься с кем хочешь в общественном туалете с незнакомцем из кофейни, а потом идешь домой к любимой жене—пел мужчина.

Кирилл посмотрел на Сабантуева с смесью недоумения и ужаса.

– И это одна из главных зон? – спросил он.

– Точно, – ответил Сабантуев с улыбкой и одобрительным кивком. – Здесь каждый может выразить свои желания, как есть, без осуждения. Это, в конце концов, Зона Свободы. Здесь нет правил, только желания.

Кирилл покачал головой в неверии, отворачиваясь от сцены. Он не мог поверить своим глазам и ушам. Это место было дурдомом, искаженным отражением мира, который он знал.

Он почувствовал руку на своем плече и обернулся, чтобы увидеть Алину. Она улыбалась, ее глаза блестели от веселья.

– Ты еще ничего не видел, – сказала она тихо, почти заговорщически. – Пойдем, я покажу тебе остальное.

Они подошли к зоне, называемой Кафе Доверия. Люди сидели за круглыми столиками, глядя друг другу в глаза, а в центре каждого стола стояли лампы, которые меняли цвет.

– Что это? – спросил Кирилл, указывая на один из столиков, за которым мужчины и женщины, казалось, соревновались, кто дольше сможет выдерживать зрительный контакт.

– Это Кафе Доверия, – объяснила Алина. – Здесь люди делятся своими самыми сокровенными секретами, мечтами, страхами. Лампы меняют цвет в зависимости от интенсивности их связи.

Кирилл наблюдал, как пара за соседним столом наклонялась ближе друг к другу, их лица были в нескольких сантиметрах друг от друга. Лампа между ними пульсировала ярко-синим цветом.

– Что означает этот цвет? – тихо спросил Кирилл.

– Синий означает глубокое доверие, – ответила Алина. – Это высший уровень связи. Большинство людей достигают лишь желтого или зеленого.

Кирилл покачал головой, на его лице мелькнула едва заметная улыбка.

– А если они не находят этой связи? – спросил он.

– Тогда проигравший должен исполнить самые темные сексуальные фантазии победителя, – ответила Алина.

Кирилл замер, ошарашенный.

– Это кажется… жестоким.

Алина пожала плечами.

– Все основано на согласии. Они сами выбирают играть, зная правила. К тому же, иногда проигравший получает от этого больше удовольствия, чем победитель.

Кирилл оглядел кафе, наблюдая за парами, напряженно смотрящими друг на друга, и за лампами, пульсирующими разными оттенками. Он почувствовал странную смесь беспокойства и очарования.

– Пойдем, – сказала Алина, взяв Кирилла за руку. – Здесь есть еще много чего посмотреть.

Они прошли мимо "Кафе Доверия" и вошли в слабо освещенный коридор, вдоль которого были двери.

За одной из них Кирилл увидел зал, где несколько человек, обвязанные яркими лентами, лежали на мягких матах и хором повторяли: "Я свободен, я расслаблен". Кирилл замедлил шаг, чтобы разглядеть происходящее, но Сабантуев потянул его дальше.

– Это наше тренинг-занятие "Абсолютное спокойствие", – пояснил он. – Люди могут буквально отдохнуть от собственных мыслей.

– А если кто-то все-таки решит подумать? – усмехнулся Кирилл.

– Это недопустимо! – с мнимой серьезностью ответил мэр. – Мы за полную прозрачность и честность.

Наконец, они пришли в центр "Зоны Свободы" – "Купол Откровенности". Это была гигантская стеклянная сфера, внутри которой сидели люди, окруженные экранами, на которых транслировались их лица и слова.

Кирилл посмотрел на экраны и увидел самых разных людей: молодых и старых, богатых и бедных, красивых и не очень. Но у всех было одно общее: они рассказывали свои жизненные истории, изливали душу, делились переживаниями и мечтами.

– И зачем они это делают? – спросил Кирилл.

– Потому что хотят быть услышанными, – ответила Алина. – Потому что хотят, чтобы их поняли. Потому что хотят почувствовать, что они не одни в своих переживаниях.

Кирилл прислушался к рассказу одной пожилой женщины, сидящей в кресле. Она подробно описывала, как и в какой форме она хотела бы заняться сексом с мэром Сабантуевым.

У Кирилла подкатила тошнота, и он отвернулся от экранов. Казалось, что в этом мире люди утратили саму концепцию интимных границ.

– Разве это не нарушение чьих-то прав? – спросил он, пытаясь подавить подступающий к горлу рвотный спазм.

– Здесь нет секретов, – ответила Алина, ее голос был спокоен и уверен. – Мы верим, что открытость – ключ к истинной свободе. Чтобы быть свободным, нужно сначала освободиться от оков собственных мыслей и страхов.

– Если гражданин хочет заняться со мной сексом, ему это не запрещено, – добавил Сабантуев. – Но, к сожалению, я – один из более чем десяти миллионов граждан нашей столицы Изгарада. Поэтому раз в год мы проводим конкурс, по результатам которого десять изградянок с самым высоким уровнем доверия получают возможность потрахаться со мной. Это великая честь для них и огромная ответственность для меня – доставить им удовольствие.

По коже Кирилла пробежал холод. Он почувствовал волну отвращения и тошноты. Это был не тот мир, который он знал, не та Россия, о которой он писал. Это была искаженная, извращенная пародия на его рассказы и мечты.

– Зачем вы меня сюда привели? Почему я часть этого? – прошептал он, с трудом сдерживая голос.

Сабантуев повернулся к нему, его светлые глаза отражали яркий неоновый свет.

– Потому что ты – наша путеводная звезда, Кирилл. Твои рассказы, твои слова – основа нашего общества. Без тебя этого ничего бы не было.

Кирилл отшатнулся, его глаза расширились от недоверия.

– Но я никогда не хотел, чтобы это произошло. Я никогда не хотел, чтобы люди жили так.

Алина подошла ближе, ее голос был мягким, но твердым.

– Намерения не важны, Кирилл. Важны только результаты. Твои рассказы дали людям надежду, видение новой жизни. Они взяли это видение и сделали его своей реальностью.

Кирилл покачал головой, его мысли метались.

– Это не реальность. Это не Россия, – прошептал он, его руки сжались в кулаки. – Это какой-то кошмар.

Лицо Алины смягчилось, в ее взгляде мелькнуло неожиданное сочувствие.

– Это может казаться тебе таким, Кирилл, но это наш мир. Наша реальность. Ты не можешь просто пожелать, чтобы этого не стало.

– Я найду выход отсюда, – заявил Кирилл, его голос дрожал от решимости. – Я не останусь здесь и не буду смотреть, как люди превращают мои рассказы в… это.

Алина тяжело вздохнула, ее плечи немного опустились.

– Кирилл, послушай меня. Ты не можешь уйти. Этот мир нуждается в тебе. Ты – их надежда, их путеводный свет.

Но ее слова не достигли его. Кирилл сжал челюсти, его глаза горели упрямством.

– Мне все равно, что они хотят или в чем нуждаются. Я не буду частью этого. Я не позволю им использовать мои слова, мои рассказы, чтобы оправдать это… это безумие.

Сабантуев тяжело вздохнул, его лицо стало задумчивым.

– Кирилл, ты не понимаешь. Это прогресс. Это эволюция. Здесь люди свободны выражать себя, жить своей правдой.

– Друзья мои. Скажите, могу ли я погулять по городу без вас? – спросил Кирилл.

– Конечно, – ответила Алина. – Вот, возьми, – она протянула устройство, напоминающее смартфон. – Если понадобится автомобиль, просто нажми кнопку с его изображением, и тебя отвезут, куда скажешь.

Кирилл с недоверием взял устройство и положил в карман.

– Но я должна предупредить, – добавила Алина. – Я не уверена, что ты захочешь увидеть то, что может предложить этот город.

– Я рискну, – ответил Кирилл, пытаясь показать уверенность, но голос его предал.

Сабантуев одобрительно кивнул:

– Очень хорошо, Кирилл. Но помни: что бы ты ни увидел, что бы ни случилось, ты всегда здесь желанный гость. Теперь это твой дом.

Кирилл поблагодарил мэра и вышел из "Зоны Свободы".

Он шел по улицам Изгарда, пытаясь осознать то, что происходило перед его глазами. Это был мир, который он, сам того не желая, создал своими словами, но с каждым шагом он все яснее понимал, что его мечты изувечили, превратив в кошмар. Город жил, гудел, дышал, но это дыхание было тяжелым, затхлым, пропитанным чем-то тревожным.

Его путь начался с центрального проспекта, который вскоре сузился в узкие улочки, словно специально созданные, чтобы давить на сознание. Свет от фонарей тускнел, превращаясь в болезненный желтоватый оттенок, отчего казалось, будто воздух становится гуще. Люди, мелькающие в тенях, больше походили на хищников, чем на жителей. Они не говорили, но их взгляды скользили по Кириллу, как ножи по шелку.

Первой его остановкой стала аллея с неоновой вывеской, на которой полустертые буквы складывались в слова: "Черный рынок желаний". Здесь торговали всем, что могло возбудить, обмануть или сломать человеческую душу. На полках стояли бутылки с этикетками: "Забвение", "Храбрость", "Вечный сон". В одном углу высокий худощавый человек предлагал поддельные воспоминания – обрывки чужих жизней, которые можно было имплантировать в сознание.

Кирилл смотрел на людей, суетящихся возле продавцов. Их глаза лихорадочно блестели, а руки нервно шарили в карманах в поисках денег или чего-то для обмена. Один мужчина кричал, что ему нужно больше боли, и бросал свои последние купюры в лицо продавцу, который лишь усмехался.

– Нужен товар, друг? – к Кириллу подошел сгорбленный человек с глазами, напоминающими глаза слепой рыбы. – У нас все настоящее. Удовольствие, отчаяние, даже чистый страх.

Кирилл отвернулся, чувствуя, как подступает тошнота.

Он вышел из аллеи и оказался в районе, который местные называли "Темные дворы". Здесь каждый дом казался умирающим, облупленные стены были покрыты граффити, в которых обещания вечного счастья перемешивались с угрозами смерти в художественном хаосе. На одной из стен он заметил надпись: "Если ты здесь, ты уже проиграл".

Под уличным фонарем неподалеку стояла женщина с пустыми глазами, ее лицо покрывали тонкие шрамы. Она держала в руках что-то, похожее на изуродованную куклу. Рядом, на крыльце разрушенного здания, сидел мужчина, нервно дрожащий, словно находящийся в ломке. Его губы шептали слова, которые не складывались в предложение.

Кирилл шел дальше, но его шаги эхом раздавались в тишине, словно сама тьма внимательно слушала.

Он дошел до места, которое позже назвал "сердцем тьмы". Это была большая площадь с огромной ямой, окруженной стальными ограждениями. Люди стояли на краю и смотрели вниз, но Кирилл не мог разглядеть, что там, только слышал едва различимый низкий гул, будто сама земля стонала.

– Что это? – спросил он женщину в черной одежде, стоявшую рядом.

Она подняла на него безразличный взгляд.

– Место, где можно сбросить груз. Больше не думать. Просто прыгнуть и стать частью чего-то… большего.

– Они выживают? – осторожно спросил Кирилл.

Женщина улыбнулась, но это была улыбка мертвеца.

– Нет. Но кого это волнует?

Кирилл застыл, глядя на людей, которые ждали своей очереди. Они молча подходили к краю и прыгали, исчезая в темноте ямы. Никаких криков, никаких звуков падения, только гул, который становился громче с каждым телом, исчезающим в пропасти.

Он поспешно ушел, чувствуя, как его сердце сжимается от ужаса. В ушах стоял шум, словно сам город дышал ему в затылок, шепча: "Ты этого хотел? Ты?"

Последним местом, куда он забрел, стал Мост Забвения, узкая металлическая конструкция, соединяющая два конца оврага. Здесь не было света, только слабое свечение снизу, где блуждали силуэты людей. Кирилл заметил, как люди медленно шли по мосту, но не доходили до другого конца. Они блуждали туда-сюда, словно потеряли чувство направления.

– Они ищут то, чего не существует, – произнес голос за его спиной.

Это была Алина. Ее лицо казалось спокойным, но в глазах было странное удовлетворение.

– Они никогда этого не найдут, – продолжила она. – Потому что путь не имеет конца.

Кирилл обернулся к ней, его голос дрожал от смеси гнева и отчаяния.

– Это то, что ты хотела показать? Это их свобода?

Алина кивнула.

– Это не свобода, Кирилл. Это ее обратная сторона. Но ты знал, что так будет. Ты сам писал, что каждый должен нести ответственность за свои желания.

– Я этого не хотел! Прекрати! – закричал он.

Алина смотрела на него с легкой улыбкой.

– Желания людей искажены, Кирилл. Но ты знал. В глубине души ты знал, что, давая им свободу, ты подарил им и эту яму.

Алина развернулась и ушла, оставив Кирилла стоять на мосту, где тени продолжали бродить в темноте. Кирилл остался один, чувствуя, как город поглощает его. Каждое его слово, когда-то написанное с надеждой, превратилось в холодное, безжалостное эхо.

Он свернул в еще более узкий переулок, куда едва пробивался свет сквозь ржавые конструкции, свисающие сверху. Тишина, нарушаемая только отдаленным гулом города, казалась зловещей. Кирилл двигался осторожно, но его внимание внезапно привлек шорох и приглушенные голоса.

Звук доносился из угла, где между грудой мусора и полуразрушенной кирпичной стеной открывалась темная ниша. Подойдя ближе, Кирилл увидел мужчину, нависающего над молодой женщиной. Ее худое тело дрожало, она отчаянно пыталась оттолкнуть его, но мужчина был сильнее. Его грубые руки сжимали ее плечи, прижимая к стене так, что ее слабые протесты звучали глухо и безнадежно.

– Хватит, пожалуйста, – прошептала девушка, ее голос дрожал от страха.

– Ты сама виновата, – прохрипел мужчина. – Ты знаешь, как здесь все устроено. Никто здесь не скажет "нет" и не уйдет.

Кирилл почувствовал, как его руки сжались в кулаки. Кровь закипела, и волна ярости затопила его, сжигая страх. Он сделал шаг вперед, его голос прозвучал неожиданно твердо.

– Отпусти ее. Сейчас же.

Мужчина обернулся, его лицо исказила злая усмешка.

– И кто ты такой, чтобы говорить мне, что делать? – бросил он, делая шаг назад, но не отпуская девушку. – Герой? Здесь таких нет.

– Это твой шанс уйти, – холодно сказал Кирилл, приближаясь. Его сердце колотилось, но он не позволил себе дрогнуть.

Мужчина усмехнулся, его рука потянулась к карману. Кирилл заметил блеск металла, когда тот вытащил нож.

– Давай, спаситель, подойди ближе. Посмотрим, на что ты способен.

Кирилл замешкался лишь на мгновение, затем ринулся вперед. Мужчина резко направил нож в сторону Кирилла, но он успел уклониться, сбив его руку. Удар пришелся точно в солнечное сплетение, заставив нападавшего выдохнуть со свистом. Нож выпал из его руки, громко звякнув о землю.

Кирилл тут же схватил его за воротник куртки и бросил на стену. Мужчина попытался подняться, но, увидев выражение Кирилла, понял, что сопротивление бессмысленно. Он поднял руки в знак сдачи и поспешно отступил, шепча ругательства.

Девушка медленно сползла по стене, обхватив себя руками. Она дрожала, будто ее тело больше не подчинялось.

– Все в порядке, – мягко сказал Кирилл, присаживаясь рядом с ней. – Он ушел. Ты в безопасности.

Ее взгляд поднялся к нему, большие глаза наполнились слезами, но в них было благодарность.

– Спасибо, – прошептала она слабым голосом.

– Как тебя зовут? – спросил он, помогая ей подняться.

– Рита, – ответила она, пытаясь перевести дух. – Я… не знаю, что бы со мной стало, если бы не вы.

Кирилл огляделся, понимая, что оставаться здесь небезопасно.

– Нам нужно уйти отсюда, – сказал он, обнимая ее за плечи. – Ты сможешь идти?

Рита кивнула, хотя ее ноги едва держали. Кирилл повел ее через запутанные улицы, интуитивно выбирая путь к своему временному убежищу. Он чувствовал, как вес ее страха перекладывался на него, но теперь это не имело значения.

Когда они наконец добрались до дома Кирилла, Рита с облегчением опустилась на мягкий диван в гостиной. Ее лицо, все еще бледное, начало понемногу приходить в норму. Кирилл налил ей воды, затем сел напротив, наблюдая за ней.

– Спасибо, – сказала она снова, ее голос звучал чуть увереннее. – Вы единственный, кто не прошел мимо.

Кирилл смотрел на нее, в его взгляде были боль и решимость.

– Здесь не место для таких, как ты, Рита, – его голос звучал хрипло. – Этот город… он пожирает людей. Тебе нельзя оставаться здесь.

– А куда идти? – спросила она, и ее глаза снова наполнились страхом. – У меня никого нет. Ничего нет.

Кирилл задумался. Он понимал, что не может просто оставить ее одну, зная, что она может снова стать жертвой этого беспощадного города.

– Мы найдем выход, – твердо сказал он.

Кирилл вызвал звонком Елену и сообщил, что Рита будет жить в его доме, приказав подготовить для нее комнату. Он также потребовал принести смену одежды.

– Да, господин, – спокойно ответила Елена, ее голос звучал уважительно, словно для нее распоряжения Кирилла не были сюрпризом.

Ожидая, пока Елена принесет вещи, Кирилл молча сидел на другом конце дивана, наблюдая за Ритой. Он понял, что никогда раньше не видел такого страха в глазах человека. И он сам удивился своим действиям. Он никогда не собирался становиться героем, защитником.

– Почему вы мне помогли? – тихо спросила Рита, не отрывая глаз от Кирилла.

– Я не мог просто стоять в стороне, – ответил Кирилл, устремив взгляд в окно.

Огни города мерцали, отбрасывая зловещие тени на стены.

– Я бы не смог жить с этим, если бы ничего не сделал.

Рита кивнула, ее глаза отражали танец огней.

– Ты не такой, как остальные здесь, – мягко сказала она. – Тебе не все равно.

Кирилл сухо усмехнулся.

– Не уверен, что это хорошее качество, – ответил он. – Этот город… он не любит тех, кто выделяется. У него есть способ заставить тебя подчиниться.

Рита посмотрела на него, в ее глазах было множество вопросов.

– Почему ты здесь, Кирилл? – спросила она.

Потом девушка осторожно всмотрелась в его лицо. Ее глаза расширились от удивления.

– Ты… ты Пророк Говоров, – прошептала она.

– Кто? – Кирилл нахмурился, застигнутый врасплох.

– Ты, Говоров! – воскликнула Рита, и в ее глазах засияли звезды. – Ты тот, кто написал о свободе, кто говорил, что не нужно бояться своих желаний и нужно следовать им!

– Думаю, вы меня неправильно поняли, – Кирилл почувствовал, как на него накатывает волна беспокойства. – Я никогда не имел в виду… этого. – Он жестом указал на мир за окном, на город Изград, искаженную версию его историй.

– Я писал о свободе выбора, а не о том, чтобы быть подчиненными, о том, чтобы жить жизнью, которая принадлежит им самим, а не кому-то еще. Я не писал об этом.

Рита посмотрела на него, и в ее взгляде появилась мягкость.

– Но ты писал об этом, Кирилл. Ты писал о людях, которые гнались за своими мечтами, которые освобождались от оков общества. Ты писал о людях, которые осмелились быть другими, быть свободными. Это то, что у нас здесь есть. Это то, к чему мы стремимся.

Кирилл покачал головой, ощущая нарастающее чувство беспомощности.

– Нет, Рита. Это не то, о чем я писал. Я писал о людях, которые берут контроль над своей жизнью, а не о том, чтобы их воля была подчинена чьей-то чужой.

– Ты прав, – мягко ответила Рита. – Но, возможно, мы просто зашли слишком далеко. Мы неправильно поняли.

Кирилл посмотрел на нее, его глаза были полны боли и решимости.

– Мы исправим это, – сказал он твердо. Мы найдем способ изменить все, чтобы люди получили настоящий выбор.

Рита кивнула, в ее глазах засияла надежда.

В этот момент в комнату вошла Елена со стопкой одежды.

– Вот чистая одежда для дамы, – сказала она, передавая вещи Рите. – Я также подготовила для нее комнату. Прошу за мной.

Рита поблагодарила Елену и вышла из комнаты последовав за экономкой. Кирилл смотрел им вслед, его мысли были заняты городом и его искаженным отражением его рассказов. Он ощущал нарастающее беспокойство, чувство ответственности за то, чем стал этот мир, и решимость изменить его.

Глава 8

Когда утром Кирилл спустился в гостиную, Рита уже была там. За ночь девушка изменилась до неузнаваемости. Вместо грязной одежды на ней было красивое платье, волосы вымыты и аккуратно уложены, лицо – чистое. Она выглядела моложе, будто события вчерашнего дня не существовали. Рита с аппетитом ела завтрак.

– Доброе утро, – поприветствовал ее Кирилл.

– Доброе утро, – весело ответила она. – Спасибо вам за все.

Елена принесла тарелку с яичницей и чашку чая. Кирилл сел за стол.

– Как спалось?

– Как младенцу, – ответила Рита. – Ваша служанка – просто волшебница.

– Никогда не видел, чтобы кто-то так быстро преображался, – заметил Кирилл, отпивая чай.

Рита улыбнулась, в ее глазах светилась благодарность.

– Да, она потрясающая. А это платье… я чувствую себя принцессой.

Кирилл кивнул, оценивая работу Елены. Экономка умела создавать уют и атмосферу. Сегодня она была бодрой и жизнерадостной, подавала завтрак с улыбкой, ее движения были быстрыми и точными.

– Вам что-нибудь еще принести, хозяин? – спросила Елена, на мгновение встретившись с его взглядом.

– Нет, этого достаточно, – ответил он, подняв чашку. – Спасибо.

Рита закончила завтрак и посмотрела на Кирилла, в ее взгляде читались вопросы.

– Что теперь?

Кирилл вздохнул, проведя рукой по седым волосам. Она ждала ответа, но он сам не знал, что сказать. У него не было плана, ни идей, ни понимания, чего от него хотят местные власти.

– Никогда бы не поверила, если бы мне вчера сказали, что я окажусь в доме пророка Говорова и позавтракаю с ним, – произнесла Рита с восхищением. – Мы изучали ваши работы в школе. Я писала эссе по вашему роману "Вечность закончится" и получила пятерку.

Кирилл едва заметно улыбнулся. Несмотря на мрачные мысли, ее энтузиазм был заразителен.

– Похоже, я создал монстра, – сказал он, откинувшись на спинку стула.

Рита рассмеялась, ее глаза весело сузились.

– Монстра? Это же мечта, ставшая реальностью!

Кирилл вздохнул и покачал головой.

– Мечты бывают опасны, Рита.

– Нам всегда говорили, что вы живете в другой вселенной и оттуда пророчествуете, – продолжала она, возбужденно тараторя. – Но вы здесь! Вы среди нас! Вы настоящий!

Кирилл почувствовал укол вины. Он понимал, что стал марионеткой в руках властей. Символом, которым каждый пытался воспользоваться.

– Ты не понимаешь, Рита, – сказал он устало. – Я не пророк. Я просто писатель. Да, я живу в параллельном для вас мире, но ваши власти похитили меня.

Глаза Риты расширились от изумления.

– Зачем? Зачем они привели вас сюда?

Кирилл опустил взгляд на тарелку. От запаха еды его вдруг замутило. Он сжал вилку так сильно, что металл впился в ладонь. Глубоко вздохнув, отпустил ее – вилка со звоном упала на фарфор.

– Я не знаю, Рита. Я действительно не знаю.

Он говорил едва слышно, его взгляд был прикован к крошкам на тарелке.

– Я просто писал свои истории, пытался найти в хаосе смысл. Никогда не думал, что этот… бред станет реальностью.

Рита смотрела на него, в ее глазах смешались растерянность и сочувствие.

– Но ваши рассказы… они были о свободе, о том, чтобы жить своей правдой, вырваться из оков общества. Разве не по этим принципам построен Изград ? Разве не этого вы хотели?

Кирилл поднял на нее взгляд. Его глаза были полны боли и раздражения.

– Рита, мои истории были о выборе, о силе человека формировать свою жизнь. Но этот город… это извращение свободы. Это не правда, а безумие.

Рита опустила взгляд на руки, ее голос стал мягче.

– Я знаю, это так выглядит. Я сама это видела. Но что у нас еще есть? Мы живем в мире, где нам диктуют, как жить и что думать. Здесь у нас хотя бы есть выбор.

– Возможность быть собой, жить так, как хочешь, – добавила она.

Кирилл вздохнул и перевел взгляд на окно. Город внизу казался хаотичным смешением стилей, словно его строил безумный архитектор. И все же в этом хаосе была странная красота – что-то, напоминающее свободу и индивидуальность.

– Но какой ценой, Рита? – тихо спросил он. – Посмотри вокруг. Этот город построен на костях тех, кто потерял себя в своих желаниях. Кто забыл, что значит настоящая свобода.

Рита посмотрела в окно, в ее глазах отражался мерцающий город.

– Я вижу цену, Кирилл. Я видела это в глазах тех, кто сбился с пути. Но я также видела огонь в тех, кто нашел себя здесь. Кто открыл в себе то, о чем даже не подозревал. Разве это не стоит чего-то?

Кирилл не сразу ответил. Он смотрел на Риту – решимость и страх смешались в ее взгляде. Шрамы на ее руках немо говорили о пережитом, но в ее глазах светилась тихая стойкость.

– Может быть, – наконец произнес он. Его голос был едва слышен.

Кирилл сидел у окна, глядя на Изград. Летающие машины пересекали небо, их огни оставляли плавные линии, похожие на рисунки калейдоскопа. Город жил своей жизнью – без правил, без порядка. В этом ощущении свободы все больше чувствовалась анархия.

Рита устроилась напротив в кресле, закутавшись в плед. Ее светлые волосы спадали мягкими волнами, синие глаза задумчиво смотрели в одну точку. Кирилл прервал молчание.

– Рита, – тихо, но твердо начал он, – расскажи мне о себе. Ты из Ксенополиса, но не из Изграда?

Она встретила его взгляд, настороженность на миг мелькнула в ее глазах. Некоторое время молчала, затем, словно решившись, заговорила.

– Да, я родилась в Ксенополисе, но в Либертоне. Там тоже нет правил, и каждый делает, что хочет. Но у каждого города своя душа. Если Изград кричит о свободе, то Либертон проклинает ее шепотом.

Кирилл нахмурился, но позволил ей продолжить.

– Моя семья верила, что свобода – это главное. У нас дома даже был лозунг, – она горько улыбнулась. – "Свобода прежде всего". Его повторяли, когда соседи устраивали ночные вечеринки, когда кто-то крал наши вещи.

Кирилл кивнул, чувствуя, что ее слова отражают дух мира, в котором они жили.

– Когда я была маленькой, это казалось нормой. Мы жили в доме без дверей. Никто не закрывал окна, потому что это считалось позором. Если ты закрываешь дверь, значит, ты против свободы.

Она замолчала, глядя в окно, где летающая машина оставляла светящийся след.

– Но в тринадцать я поняла, что с этой "свободой" что-то не так. Однажды я вернулась домой, а за нашим столом сидел незнакомец и ел нашу еду. Родители улыбались, будто он был другом. Я спросила их: "Почему вы ничего не сказали?" Они ответили: "Это его право быть здесь. Мы должны уважать его выбор".

Ее голос дрогнул, но она быстро взяла себя в руки.

– Тогда я поняла, что эта свобода – как река без берегов. Она размывает все: дружбу, доверие, даже уют.

Кирилл внимательно слушал, чувствуя, как ее история перекликалась с его мыслями о Ксенополисе.

– Я пыталась принять это. Пыталась быть, как они. Но однажды произошло то, что я не смогла простить.

Ее пальцы сжали край пледа, голос стал тише.

– Однажды ночью в мою комнату зашел мужчина. Я не знаю, кто он был. Родители сказали, что это нормально. "Он просто ищет свое место", – сказали они. "Ты должна его понять".

Ее слова прозвучали, как удар. Кирилл почувствовал, как его руки сжались в кулаки.

– После этого я больше не могла там оставаться, – продолжила она. – Я собрала все, что у меня было, и ушла. Я решила, что найду свой путь где-то в другом месте. Так я оказалась в Изграде.

Она подняла взгляд на Кирилла, в ее глазах отражались боль и решимость.

– Я думала, что Изград будет другим. Что здесь, в этом ярком, шумном городе, я найду баланс. Но… это все тот же Ксенополис. Те же принципы, но в другой обертке.

Кирилл молчал, переваривая ее слова. Затем тихо сказал:

– Рита, ты сильная. Ты прошла через это и не сломалась.

Она горько улыбнулась.

– Иногда мне кажется, что это не сила, а просто привычка выживать.

– Нет, – возразил Кирилл. – Это больше, чем привычка. Это то, что однажды приведет тебя в место, где ты сможешь дышать.

Рита посмотрела на него, ее взгляд смягчился.

– Спасибо, Кирилл, – сказала она. – Ты первый, кто это сказал.

Кирилл снова посмотрел в небо, где машины продолжали свой танец. Ему казалось, что они с Ритой оба пытаются найти выход в мире, который обещал свободу, но приносил хаос.

Внутри Кирилла зрела буря. Он не выдержал:

– Рита, почему ты решила остаться в этом городе? После всего, что с тобой произошло, почему не уехала?

Она посмотрела на него, в ее глазах отражались холодные звезды.

– Куда бы я пошла? Это мой мир. Мой дом. Я не могу просто так оставить его.

– Но это причинило тебе боль, – заметил Кирилл. – Глубокую боль.

Рита отвернулась, устремив взгляд в окно.

– Да, так и было. Но это также дало мне кое-что. Это сделало меня сильной. Это сделало меня той, кто я есть. И, возможно, только возможно, я смогу помочь другим обрести эту силу.

Кирилл ненадолго замолчал, его взгляд вернулся к огням города.

– Знаешь, я слишком много повидал в этом мире, чтобы думать, что все это просто игра. Здесь настоящая боль. Настоящие страдания.

Рита кивнула.

– Да. Но в этом есть и красота. И надежда. Ты подарил людям эту надежду, Кирилл. Твои истории показали, что есть нечто большее.

– Скажи, Рита, если мне удастся вернуться в свой мир, ты пойдешь со мной?

Рита удивленно подняла бровь.

– Зачем я тебе?

– Ну, допустим, ты мне нравишься, – ответил Кирилл с легкой улыбкой. – Ты не похожа на здешних людей. Ты напоминаешь мне кого-то из моего мира. Девушку, которая была потеряна, но храбра. Она боролась, чтобы найти свой путь. Думаю, тебе не помешает смена обстановки. Шанс начать все сначала.

Рита смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Ты сделаешь это для меня? После всего, что я рассказала об этом месте, ты все равно хочешь забрать меня отсюда?

Кирилл кивнул, его улыбка стала теплее.

– Да, хочу. Не только ради тебя, но и ради себя. Я чувствую ответственность перед тобой. Я не могу просто уйти и оставить тебя здесь, в этом… безумии.

Рита покачала головой, словно не веря.

– Но почему? Почему ты хочешь мне помочь? Ты даже не знаешь меня.

Кирилл посмотрел на мерцающие огни города.

– Может быть, потому что мы с тобой не так уж разные. Может быть, потому что я вижу в тебе частичку себя.

Рита поднялась, медленно подошла к Кириллу, прижала его голову к своей груди и прошептала:

– Бедный ты мой Говоров.

Кирилл растерянно замер от неожиданного жеста и слов. На мгновение он колебался, а затем обнял Риту.

– Ты мой спаситель, – шепнула она, её голос дрожал.

– Нет, Рита, я не спаситель. Я всего лишь человек, который пишет книги, – возразил Кирилл, осторожно высвобождаясь из её объятий.

– Но ты спаситель, Кирилл, – настойчиво ответила Рита, сделав шаг назад. Её глаза блестели от слёз.

Рита присела на подлокотник кресла и, наклонившись, нежно поцеловала его. Кирилл положил руки ей на талию и ответил на поцелуй, сначала осторожно, затем более страстно.

Рита обвила руками его шею, прижавшись к нему. Снаружи город жил своей шумной жизнью, но в стенах дома Кирилла время словно замерло.

Её дыхание участилось, когда его губы оторвались от её, чтобы оставить поцелуи на её шее. Её пальцы сначала крепко сжимали его волосы, затем опустились на плечи, вцепившись в ткань рубашки. Кирилл, не отрываясь, отнёс её на диван.

Он осторожно уложил Риту, его руки изучали каждый изгиб её тела. Её сердце билось учащённо, дыхание было прерывистым. Она смотрела на него с выражением страха и желания.

– Кирилл, – прошептала она едва слышно. – Я никогда не делала этого раньше.

Слова Риты пронзили Кирилла. Он знал, что этот мир забрал у неё слишком много. Он хотел вернуть ей хоть часть утраченного, показать, что в жизни есть место для тепла и радости.

– Всё будет хорошо, – пробормотал он хриплым от эмоций голосом. – Я буду нежным. Обещаю.

Он оставил лёгкие поцелуи на её коже – на ключицах, груди, животе. Каждый его жест вызывал у Риты тихие, глубокие стоны, словно они рождались где-то в самой её душе.

Их страсть завершилась в спальне Кирилла. Когда накал эмоций утих, они лежали в постели, разглядывая голограммы, танцующие на потолке.

Их тела были влажными от пота и утомлены, но души горели новым приливом энергии. Рита лежала на боку, кончиками пальцев рисуя узоры на груди Кирилла.

– Это было невероятно, – прошептала она, её голос дрожал от нахлынувших эмоций.

Кирилл посмотрел на неё, на его губах играла лёгкая улыбка.

– Да, – согласился он. В его сердце теплилось давно забытое ощущение тепла. Это было больше, чем физическая близость; это была связь, взаимопонимание, выходящее за рамки их миров.

Рита чувствовала, что нашла частичку себя, о которой даже не подозревала. Кирилл же обрел новое чувство цели.

– Знаешь, я никогда не думал, что найду кого-то вроде тебя здесь, – сказал он, наблюдая за её пальцами, танцующими у него на груди. – Кого-то, кто понимает. Кто-то, кто прошёл через столько всего, но всё ещё продолжает бороться.

Рита подняла на него взгляд, её глаза отражали голографические звёзды.

– Я никогда не думала, что встречу кого-то вроде тебя вообще, – призналась она. – Ни в Изграде, ни где-либо ещё.

Она приподнялась на локте, заглядывая ему в глаза.

– Ты другой, Кирилл. Ты видишь, чувствуешь… Я никогда не встречала таких, как ты.

Кирилл аккуратно убрал прядь её волос за ухо.

– А я никогда не думал, что встречу кого-то, кто смог бы бросить мне вызов, как ты. Ты словно шторм, Рита. Непредсказуемый, яростный, прекрасный.

Рита улыбнулась, её глаза смеялись.

– Шторм, да? Мне нравится.

Она наклонилась, мягко поцеловав его в лоб.

В этот момент интерком нарушил их тишину, объявляя о прибытии Алины.

Кирилл вздохнул. Ему придётся с ней поговорить. Он посмотрел на Риту, которая всё ещё рисовала узоры на его груди. В её взгляде смешались удовлетворение и лёгкое беспокойство.

– Кто это? – мягко спросила она.

Кирилл замялся, не желая разрушать их момент, но понимал, что правду скрывать бессмысленно.

– Это Алина, – наконец ответил он. – Она из моего мира. Моё связующее звено.

Кирилл встал, накинул халат и вышел из спальни.

Спускаясь по широкой лестнице, он мельком взглянул на мягкий свет, отражающийся на идеально отполированных ступенях. Внизу, в просторной гостиной, его ждала Алина. Она стояла у окна, её силуэт выделялся на фоне неонового света Ксенополя, льющегося через стеклянные стены.

– Говорят, ты здесь увлёкся, – произнесла она с насмешкой, не оборачиваясь.

Кирилл остановился на последней ступени, пересёк комнату и сел в одно из кресел. Его движения были спокойны, но в глазах читалось напряжение.

– Ты удивлена? – спросил он, наклоняя голову вбок. – Разве я не могу найти кого-то, кто не смотрит на меня, как на икону?

Алина наконец повернулась. Её лицо озаряла лёгкая улыбка, но глаза оставались холодными.

– Это скорее исключение, чем правило, – ответила она, пристально глядя на него. – Но меня больше удивляет то, что ты выбрал её. Эту девушку… Риту. Разве это не слишком сентиментально для тебя?

– Ты пришла не обсуждать мои симпатии, – заметил Кирилл, приподняв бровь. – Так чего ты хочешь, Алина?

Она скрестила руки на груди и облокотилась на подоконник. Её фигура чётко выделялась на фоне ночного пейзажа города.

– Завтра у тебя встреча с Василием Казявичусом, Генеральным директором Ксенополии, – сказала она, её голос стал официальным. – Он хочет обсудить твою роль в будущем нашего государства.

Кирилл нахмурился, его серебристые волосы поблескивали в свете лампы.

– Обсудить мою роль? – повторил он с иронией. – Интересно, он видит во мне пророка или просто инструмент?

– Что-то среднее, – ответила Алина, её тон стал жёстче. – Ты символ, Кирилл. Символ свободы, который вдохновляет людей. И он хочет этим воспользоваться. Это стало для тебя новостью?

Кирилл усмехнулся, посмотрев на чашку чая перед собой.

– Нет, это не новость. Но почему именно сейчас? Он ждал, пока я привыкну к этой клетке?

Алина прищурилась, её голос стал тише, но обрёл холодную уверенность.

– Казявичус понимает, что твой авторитет важен. Люди верят в тебя. Но он также знает, что если ты начнёшь действовать против системы, это может обернуться хаосом. Поэтому он хочет убедиться, что ты на его стороне.

Кирилл поднял на неё взгляд, его глаза сузились.

– А ты, Алина? На чьей ты стороне?

Она не отвела взгляда, её голос прозвучал мягче, но в нём пряталась угроза.

– Я на стороне стабильности, Кирилл. Этот город существует благодаря чётким символам и идеям. Ты – один из них, нравится тебе это или нет.

– Это не ответ, – резко бросил он. – Стабильность ради чего? Ради иллюзии свободы, которая превращается в анархию?

Алина вздохнула, словно устав от этого разговора.

– Ради порядка, который удерживает хаос в рамках. Людям нужна свобода, но ещё больше им нужны границы, чтобы она имела вкус.

Кирилл поднялся с кресла. Его движения были резкими, словно он больше не мог оставаться на месте.

– Завтра я встречусь с Казявичусом, – сказал он, глядя прямо на Алину. – Но не думай, что я позволю ему использовать меня.

Алина улыбнулась, но её улыбка была ледяной.

– Все мы кем-то используемся, Кирилл. Вопрос в том, насколько ты готов это принять.

Она направилась к двери, её шаги были мягкими, почти неслышными на полу.

– Алина, – позвал её Кирилл. Она остановилась и обернулась.

– Почему ты это делаешь? Почему играешь на их стороне?

Её взгляд смягчился, но голос остался жёстким.

– Потому что это лучше, чем смотреть, как всё рушится. Завтра ты поймёшь, что я права.

Она ушла, оставив за собой лёгкий аромат дорогих духов.

Кирилл остался стоять у окна, глядя на сияющий город, который внезапно показался ему ещё более чужим. Слова Алины продолжали звучать в его голове, вскрывая противоречия, которые он не мог игнорировать.

Он сделал несколько шагов по комнате, его движения были медленными, словно он пытался осмыслить происходящее. Затем он снова сел в кресло, опустил голову в руки и глубоко вздохнул.

Его взгляд упал на чашку чая, оставленную Алиной. Она осталась нетронутой, как напоминание о холодности её визита.

Через несколько минут он услышал тихие шаги. Это была Рита. Она осторожно спускалась по лестнице, одетая просто, но опрятно. Её светлые волосы были слегка растрёпаны, а на лице читалось беспокойство.

– Не спишь? – спросил он, подняв на неё взгляд.

– Я слышала, как ты с кем-то говорил, – мягко сказала Рита, подходя ближе.

Кирилл кивнул и жестом пригласил её сесть.

– Это была Алина, – ответил он. – Пришла сообщить, что завтра у меня встреча с главой государства. Генеральным директором Ксенополии, как его здесь называют.

Рита нахмурилась, её голубые глаза вспыхнули тревогой.

– Василий Казявичус? – спросила она. – О нём много говорят. Он контролирует всё. Люди называют его мастером иллюзий.

– Иллюзий? – Кирилл усмехнулся, но без радости. – Это кажется вполне подходящим для облика этого мира.

Рита опустилась в кресло напротив, сложив руки на коленях. Некоторое время она молчала, затем заговорила:

– С ним нужно быть осторожным, Кирилл. Он не просто лидер. Он умеет манипулировать людьми. Всегда улыбается, всегда говорит, что всё под контролем. Но за этой улыбкой… что-то опасное.

Кирилл кивнул, его взгляд стал сосредоточенным.

– Я это чувствую, – сказал он. – Но я не позволю ему диктовать, кем мне быть. Ни ему, ни Алине.

Рита посмотрела на него с восхищением, но её тревога не исчезла.

– Ты правда думаешь, что сможешь ему противостоять? – спросила она. – Здесь никто не сопротивляется. Даже те, кто против, в итоге соглашаются.

Кирилл поднялся, его фигура выпрямилась, голос обрёл твёрдость.

Продолжить чтение