Мой безжалостный генерал

Где та грань между правдой и ложью?

Как заставить вновь сердце открыться?

Я прикасаюсь с любовною дрожью,

К человеку, что жить так боится.

Что трепещет от громкого слова,

Прячась в кокон из страха и боли,

Её сердце наполнить любовью

Вряд ли можно, лишив его воли.

А я глаза закрываю в страхе,

Но душа моя видит другое!

Вся жестокость и сила – лишь маска,

Чтобы скрыть от всех сердце большое.

Ты позволь прикоснуться мне к ранам,

Нежность рук моих чутких прими.

И не бойся, не будет обмана,

Моё сердце пылает внутри.

Лучик счастия, зыбкий и тонкий…

Он пробился уже в темноте!

И костром разгорается ярким,

Освещая дорогу к тебе!

Автор стихов Светлана Путан.

Глава 1. Оля

– Садись на стульчик. Тебя как звать?

– Доминик.

– Какое интересное у тебя имя.

– Спасибо, это меня мама так назвала.

– Мама твоя молодец, красивое имя тебе подобрала. Выбирай, что будем рисовать на твоём личике?

– Хочу лисоньку, как у той девочки, – и указала пальчиком на ребёнка, кому я только что сделала аквагрим. Улыбнувшись кудрявой девчушке, взялась за машинку: – Сегодня много лисичек, а я тебе сделаю особенную, такой ни у кого не будет, – обрадовала Доминику.

После корпората я, уставшая и очень голодная, плелась домой… Сейчас поужинаю и спать, боюсь, что и до душа уже не дойду. За вечер я тридцать мордашек разрисовала, не считая того, что ещё сегодня весь день отработала под палящим солнцем на Барковской – это у нас местный пляж на искусственном карьере. Не море, конечно, но летом людей здесь так же много. А тут неожиданно подработка подвернулась – знакомая девочка приболела и отдала мне свою шабашку. Не в моих интересах было отказываться. Вот уж не повезло ей, так не повезло – это ж надо было заболеть, да ещё и в лето, не позавидуешь. Но её хоть мама может обеспечить, пока она температурит, а мне болеть никак нельзя, кто тогда меня содержать станет… Явно не мой оболтус брат, двадцать восемь лет как, а не на одной работе больше месяца не задержался…

Тихо открыла калитку, вошла в дом, в прихожей горит свет. Вот Сева, блин! Сколько раз просила выключать за собой свет, он же не бесплатный. Поймала своё отражение в зеркале и ужаснулась от растрёпанного вида, да ещё и оранжевая полоса от аквагрима. Это я так шла домой? Хорошо хоть ночь на улице, и меня никто не видел. Выключила свет в прихожей, пошла умылась и сразу на кухню. Первым делом открыла холодильник, а там ни колбасы, ни сыра, что я вчера покупала. У меня всю дорогу до дома слюнки текли, думала, сделаю себе бутерброд с чаем… Вот проглот, и даже суп доел. Взяла початый пакет молока, налила полный стакан, отрезала пару ломтиков хлеба, перекусила этим и пошла в свою комнату. Расплела густую косу, разделась и легла в постель. Почувствовав мягкость подушки, сразу стала проваливаться в сон, но буквально через минуту открыла глаза от доносившихся стонов за стенкой и характерного скрипа кровати.

Сева, зараза! Снова к нам в дом притащил одну из своих подружек. От злости ударила кулаком в стену и скривилась от боли, а за стенкой звуки даже на секунду не стихли. Зажав больное место ладонью, уткнулась в подушку и заревела – это моя минутная слабость, иногда накатывает…

– Оль, харе дрыхнуть, вставай! – с утра меня разбудил брат, завалившись в мою комнату.

– Отстань, дай поспать, у меня сегодня первый выходной за этот месяц, я хочу отоспаться.

– Систер, на том свете отоспимся, вставай.

– Угу, это было очень остроумно, Сев, – буркнула я.

– А в чём я не прав-то? – Сева встал напротив зеркала, встроенного в шифоньер, любуясь своим внешним видом, имитируя культуриста.

– Я хочу спать, иди красуйся в свою комнату, – сказала и укрылась с головой.

– Сестрёнка, я голоден, давай что-нибудь придумаем, в холодильнике шаром покати, – подошёл и сел на край моей кровати, с осторожностью стянув одеяло с моего лица.

– Сев, ты самый занудный брат, и, если меня не будет, ты сгинешь. Вот ты зачем всю колбасу с сыром слопал?

– Был голоден, сестрёнка.

– Ну конечно, а у меня, по-твоему, желудок отсутствует, и я есть не хочу. Я купила это на двоих, а ты в одного всё съел.

– Каюсь, больше не повторится, – положил он мне на руки свою голову в раскаянии.

– Да мне не жалко, Сев, – погладила его по густым каштановым волосам, – но ты должен понимать, что не один в доме.

– Да, прости.

– Ладно, дай встану, только душ приму и схожу в магазин, я тоже голодная.

– Тогда давай быстрей, Оль, – всё же обидно. «Вот эгоист», – пронеслось у меня в голове.

Приняв душ, я надела хлопковый комбез, заплела тугую косу, влезла в лоферы и отправилась за продуктами, но перед этим оповестила громко:

– Сева, я ушла!

– Ага… давай! – по характерным щелчкам от клавиш я поняла, что брат сел за комп играть в свою игру.

– А ты пока посуду помой, – крикнула, уже выходя из дома.

– Ага…

«Интересно, он когда-нибудь изменится?» – задавала себе вопрос, закрывая калитку.

– Доброе утро, Оленька! – меня отвлекла от размышлений соседка.

– Доброе утро, баб Варь, – улыбнулась я в ответ.

– Ты куда идёшь? Нам не по пути?

– В магазин, что-то к завтраку купить.

– Пойдём вместе, деточка, и я туда же направляюсь.

Бабе Варе было семьдесят лет, она маленького роста, худенькая и довольно шустрая для своих лет.

– А что, Севка тебе не помогает?

– Почему, очень помогает, – соврала я.

– Ой, детка, ты думаешь, соседи не видят? Как родителей не стало… ой, царствие им небесное, – старушка перекрестилась, – так ты одна с хозяйством управляешься. Вот бы тебе парня встретить, да такого, чтобы все твои проблемы на себя взял. А брат твой, балбес, сидит на твоей шее и только баб таскает, и каждый раз новых.

– Баб Варь, не надо так о моём брате, я вас очень уважаю, но про брата не говорите плохо. Я тут вспомнила – мне надо ещё кое-куда зайти, я пойду.

– Да ты что, Оленька, я ж не со зла, я ж… – последнюю фразу я уже не расслышала.

Не люблю, когда меня начинают жалеть – я могу расплакаться, а свои слабости стыдно показывать. Достаточно того, что сама себя жалею, и знать об этом никому не надо. Теперь придётся пройти значительный крюк до другого магазина…

Зашла домой, скинула лоферы, прошла с пакетом покупок на кухню. Посуда как стояла немытая, так и осталась. Я направилась в комнату брата.

– Сев, я же просила помыть посуду!

– О… систер, ты уже пришла?

– Перестань ёрничать, тебе, по-хорошему, уже семью надо заводить, а ты всё в «танчики» режешься.

– Ну всё, всё, выхожу уже, чего разбушевалась?

– С тобой бесполезно разговаривать, – развернулась и пошла на кухню, брат поплёлся за мной.

– Что купила?

Я молча выкладываю покупки из пакета.

– Блин, Оль, ты купила бич-пакеты?

– Это на нз,* вдруг ничего не будет, так хоть сможем запарить себе по-быстрому.

– Не хотелось бы.

– Не хотелось бы, конечно, а вот если ты пойдёшь работать, то нам и не понадобится откладывать продукты на нз, – говорила, выкладывая всё из пакета.

– Да я же тебе говорил, что в поиске, – подошёл к мойке Сева и взялся за посуду.

– Сев, мне двадцать лет, а тебе двадцать восемь. Тебе не кажется странным, что я тащу нас обоих на своих плечах? – а в ответ я услышала встречный вопрос:

– Да какая муха тебя сегодня укусила?

* нз – неприкосновенный запас.

Глава 2. Оля

– Можно тебя попросить хотя бы не таскать к нам в дом своих девиц? – сказала за завтраком я.

– А что, вчера ночью было нас слышно? – не удосужившись даже прожевать, спросил бесстыдно Сева.

– Да, было, – ответила, покраснев оттого, что мне приходится обсуждать подробности интимной жизни брата. – Я прошу тебя… ты меня этим унижаешь – я сплю, а за стенкой это… это…

– Хорошо, я понял, ты у меня стесняшка, – улыбнулся мне Сева.

Он красивый парень: высокий, худощавый и жилистый. Нравится противоположному полу, и пользуется своими внешними данными на всю катушку.

– А ты, видимо, совсем нет, раз тебя не заботит моё благосостояние.

– Оль, ну ты что, просто поругаться хочешь или у тебя месячные? – после последней фразы я вскочила, так и не доев завтрак, ушла и заперлась в своей комнате.

– Да брось, систер, мы же родные люди, что такого, – посмеивался он.

Я достала из-под кровати чемодан, положила его на постель, подстелив под ним плед. Села на кровать, скрестив ноги, и открыла его с осторожностью. В чемодане лежали фотоальбомы и некоторые вещи родителей, что я сберегла и теперь храню в нём. Иногда перебираю их, когда особенно скучаю по маме и папе. Первым взяла фотоальбом, открыла его, перевернув с осторожностью шелестящий прозрачный пергамент, что шёл следом. Первое фото было свадебное – мама с папой такие счастливые, смотрят в глаза друг другу и улыбаются, а я смотрела на них с грустью. Мне было пятнадцать, когда родители погибли, попав в ДТП. Тогда разом рухнула и вся моя жизнь, и все мои мечты. Полгода жила в детдоме, пока меня не забрала к себе единственная тётя. Она стала моим опекуном. Время, проведённое у неё дома, было мукой: постоянные упрёки, вечные рассказы о родителях, и ни одного положительного, будто она на них затаила обиду. Мне не были ясны причины такого её отношения, но я не хотела даже задавать этот вопрос. Как только исполнилось восемнадцать, мне дали под зад коленом, так как больше выплат от государства моя родственница не смогла получать. А я и рада была вернуться домой.

Я взяла из чемодана мамину блузку, развернула и поднесла к лицу, принюхиваясь и пытаясь хоть немного уловить аромат тела мамы, но он, к сожалению, со временем улетучился.

А брат и не горел желанием стать опекуном. Он жил в своё удовольствие, и полагаю, что меня и не отдали бы ему. Он и тогда не был идеалом, на него только отец и мог повлиять, хотя Сева умудрился колледж бросить, а отец узнал об этом слишком поздно. Связался с шайкой парней, у которых в голове только туса, выпивка и секс. Впрочем, брат и сейчас так живёт. Раньше он врал родителям, а теперь брешет мне, думает, я осталась всё той же маленькой Олей, которая безоговорочно доверяла и верила каждому его слову. Но Всеволод мой брат, я его люблю несмотря ни на что, уверена, что он меня тоже. Положив обратно мамину блузку, вернулась к альбому. Проведя указательным пальчиком по фотографии родителей, перевернула на следующую страницу двумя руками, испытывая завораживающее чувство от шелеста пергамента, который защищает фотографии. Вздрогнула от резкого стука в дверь, и хрупкий лист выскользнул из пальцев.

– Оль, ну ты чего, серьёзно обиделась, что ли?

– Уйди! – воскликнула с обидой в голосе, осматривая бумагу на повреждения. Вроде цела. Фотоальбом старый, я берегу его и всегда обращаюсь с осторожностью.

– Ты снова достала этот чёртов чемодан? – спросил он громко через закрытую дверь.

– Не твоё дело, – крикнула ему, но спустя пару секунд ответила: – Нет, сижу, книгу читаю, – решила соврать. Сева меня ругает только потому, что я потом хожу грустная от воспоминаний о родителях. Ну вот я не понимаю, вроде же не хочет, чтобы я грустила, но для этого ровным счётом ничего не делает, только сам же и обижает.

– Ты мне врёшь, я чувствую. Открой двери!

– Вот же, – буркнула я и, встав с кровати, пошла открыла защёлку.

– Выходит, соврала… – первое, что сказал брат, как только вошёл.

– Выходит, что так, – вернулась на своё место, сложила ноги на кровати, посмотрела на него и продолжила, – действую по твоим правилам, ты же мне врёшь, – и переключилась на фотографии родителей.

– Опять ты за старое? Хватит уже, их давно нет, пора свыкнуться и прекратить терзать себя.

– По-твоему, я должна забыть о маме с папой?

– Ну… не то чтобы забыть, но надо избавиться от этого чемодана.

– Ты не в себе. Сделаю вид, что не слышала этого. Если тронешь его, не прощу тебя.

– Да не трону, не трону. У меня есть новость, кстати. Не хотел тебе раньше времени говорить, чтоб не сглазить, но ладно, скажу, – улыбнулся брат.

– Ты о чём? Какая ещё новость? – я оторвалась от альбома.

– О том, что у нас скоро будут деньги, и ты пойдёшь по магазинам и накупишь себе красивых нарядов. Ох, жду не дождусь, – радостно объявил и потёр руки.

– Сева, ты куда влез? – насторожилась я, совсем не разделяя его радости.

– Да что ж такое, Оль? Нет работы – плохо, есть работа – тоже плохо.

– Но речь ведь не о работе, не так ли? – плохое предчувствие закралось в мою душу.

– Как раз о работе, да, я нашёл… просто не хотел говорить заранее, – засунув руки в карманы своих трико, ответил он, а я обратила на этот его жест своё внимание – это лишь доказывало, что он врёт. Всегда так делает, когда пытается меня обмануть.

– И что за работа такая, если ты дома, а деньги начисляются? – не отставала от него.

– А вот есть и такая работа, надо просто завести знакомство с нужными людьми, включить мозги, – постучал указательным пальцем по виску, – и всё в ажуре.

– Сева, в каком ещё ажуре? Подумай десять раз, что ты делаешь, как бы нам потом годами не пришлось расхлёбывать твою чрезмерную умственную способность.

– Это с твоей стороны что, сарказм был над братом, который, к тому же, старше тебя?

– Вспомнил? Всеволод, я тебя люблю, потому что ты мой брат, но…

– Прошу, не называй меня этим дурацким именем, терпеть его не могу, ты же знаешь! – скривился он, прервав меня.

– Да причём тут имя, я тебе очевидные вещи говорю. Между нами разница в восемь лет, но мозг в доме я, а отнюдь не ты, хотя должно быть наоборот. И я чувствую, что ты снова влез в какие-то дебри, только в этот раз папы с нами нет, чтобы он смог вытащить тебя.

– Да прекрати, систер, я знаю, что делаю. Это лёгкие деньги, и скоро я их получу, – раскрыл карты Сева.

– Боже-е… – прикрыв глаза, схватилась за голову – уверена, расхлёбывать придётся мне. Нафиг такие деньги, если они заработаны нечестным путём.

Глава 3. Оля

неделю спустя

Возвращалась домой. У меня прекрасное настроение, и тому есть причина. После летнего сезона я буду работать в журнале «Твой стиль», рисовать иллюстрации. Совершенно случайно меня, вернее, мои наброски, заметила одна журналистка. Вот такая история. Журнал новый, открытие как раз осенью, и у них будет рубрика с иллюстрациями, в которую меня любезно пригласили.

Зашла домой. Снова Сева свет не погасил. «Вот балбес», – сказала беззлобно, так как моё прекрасное настроение сегодня точно ничто не испортит. Глядя на себя в зеркало и напевая знакомую мелодию, подняла свою толстую косу к макушке, повертела головой, подумала, может, мне завтра на работу сделать высокий хвост? А что, шея у меня длинная и красивая. Ладно, завтра и решу.

– Сева! – позвала громко брата, зайдя из прихожей в комнату. – Ты почему снова свет не погасил в прихожей, деньги в мой карман с небес не падают, к сожалению, – заглянула на кухню, но там пусто. «Снова рубится в свои танчики», – предположила я и пошла в его комнату, но остановилась на пороге, ошалев от увиденного. В комнате брата были трое мужчин, один из которых стоял позади Севы, придушивая того тонкой удавкой за шею, и настолько сильно, что он уже стал хрипеть.

– Что вы делаете?! Вы кто?! Отпустите моего брата! – заорала испуганно я. Мужчина лет тридцати пяти, сидевший в кресле, лениво сделал жест пальцем, и брату позволили дышать, но удавку с шеи не сняли,

– Вот и я то же самое говорю Вашему брату, милая барышня, что деньги мне в карман с неба не падают, а он почему-то не верит.

– Ч-что? Вы кто такие? – не знаю почему, но я больше боялась за брата, чем за себя.

– Мы кто? – незнакомец улыбнулся, не сводя с меня пристального взгляда. – Неужели братец не рассказывал? А-я-яй, ццц… не хорошо. Что ж ты, наглец, с сестрой не поделился такой новостью?

Брат был сильно напуган.

– Я отдам, всё отдам, – держась за горло, прохрипел он.

– Ну конечно, отдашь. Сегодня.

– Говорю же, у меня нет сейчас таких денег, дай мне несколько месяцев, и я придумаю что-нибудь.

– Что-нибудь мне не подходит. Один приказ, и Кривой затянет петлю на твоей шее, а немой прикопает в леске, – и молчун, стоявший за спиной, видимо, их главаря, кратко кивнул.

– Нет! Не надо, пожалуйста, это же мой брат! – я горько заплакала. – Не трогайте его, – просто в какой-то момент поняла, что сидящий человек не блефует, он действительно может убить Севу.

– Ладно, но только ради твоей красотки-сестры.

Я смотрела на бандита, а он именно таковым и являлся, мордоворот, даже в кресле не умещался, такой амбал. И зачем, зачем Сева с ним связался? Я же просила его, какой же он болван. Как чувствовала, что придётся мне расхлёбывать. Сколько же он занял денег и для чего? Хотя последнее не имеет уже значения.

– Спасибо, – сказала, вытирая слёзы.

– Ну ты же не столь глупа, как твой никчёмный братец, по чьей милости ты сейчас слёзы проливаешь.

– Пожалуйста, не отнимайте дом, нам негде будет жить.

– Неужели ты думаешь, что меня должно волновать, где, и тем более как, вы будете жить? Мне плевать. Сколько таких историй я уже слышал, и если ко всем буду жалостлив, то по миру пойду, а я люблю вкусно есть и безбедно жить. Поэтому деньги он мне так или иначе вернёт, или вы оба их вернёте, разницы нет.

– Сколько? – упавшим голосом поинтересовалась, боясь услышать ответ.

– Десять миллионов.

– Что?! – Севин фальцет резанул по ушам. А я всё-таки не зря боялась ответа. Мне кажется, у меня от услышанного сердце остановилась.

– Где же мы возьмём такие деньги? – тихо спросила я, пожимая плечами.

– Я у тебя занял всего лишь миллион! – крикнул возмущенно Сева.

– Всего лишь? – прошептала я, огромными глазами уставившись на брата.

– Сумма возросла из-за просрочки, я с должниками не церемонюсь, чтобы другим не повадно было.

– Коваль, я прошу, не губи, я же не смогу их отдать.

Амбал встал, поправил ремень на своих брюках и сказал следующее:

– Ради такой вот красотули, – улыбнулся, дотронувшись до моего лица своими пальцами, – сделаю поблажку. Даю месяц, не будет бабла – отберу хату.

Мольбы Севы уже никто не слушал.

– Тогда забирайте сразу, потому что нам таких денег негде взять!

Коваль посмотрел в мои глаза с прищуром, поглаживая моё лицо большим пальцем, словно лаская животное, и я не могла одёрнуть его руку, а так хотелось. Кто знает, что у него на уме.

– Если хорошо поразмыслить, то окажется, что решение лежит на поверхности. Избавься от братца дегенерата, он тебя погубит, – сказал и отдёрнул ладонь, провозгласив своим людям: – Уходим!

Они ушли, а я ещё какое-то время пребывала в ступоре, пока мой дорогой старший брат расхаживал по комнате, напряжённо сжав кулаки, и сыпал матерными проклятиями на весь дом. Я стала обдумывать слова этого Коваля. Что он имел в виду? Ну не воровать же. Порывисто вдохнула воздух, и меня осенила одна, совсем неправильная и пока что единственная, мысль, которая ведёт к выходу из пагубной ситуации, в которую нас затащил Сева.

– Что-что, ты нашла выход?! – буквально подпрыгнул на месте Сева.

– Нет! Ты ищи его! Как тебя угораздило?! —пылающим взглядом одарила брата.

– Какая разница? Я же это ради нас, как лучше хотел.

– Как лучше? – передёрнула я. – Лучше было бы, если бы ты пошёл работать, а не лез в авантюру. Теперь мы останемся без нашего дома. Ты вообще понимаешь, что это значит? Люди по полвека не могут приобрести жильё, а ты так бездарно пользуешься тем, что оставили нам родители.

– Я прошу тебя, Оленька, не кричи!

– Боже-е… – прошла и рухнула на диван. Закрыв ладонями лицо, горько заплакала.

– Ну, Оль, не плач, что-нибудь придумаем, – успокаивая, гладил меня по голове Сева. Подняв на него зарёванное лицо, перевела взгляд на его шею – на ней проступила синева с кровяными подтёками. Осторожно дотронулась до неё.

– Больно?

– Да, больно.

– Беру свои слова назад, тебе нельзя жениться, ты погубишь свою семью.

– Снова начинаешь меня отчитывать, как маленького ребенка! – вскочил на ноги, рассерженно блуждая кругами по комнате.

– Так потому что мне кажется, будто я говорю с пятнадцатилетним подростком! Рассказывай, на что брал деньги?

– Какая тебе разница? Я же неадекват!

– Сева, прекрати! Или говори всё, или сам расхлёбывай!

– Ну… Я, короче, сделал ставки на спорт и, понимаешь, сразу на две игры. Думал, если в одной проиграю, то в следующей точно должен буду выиграть. И по всем признакам выигрыш уже был у меня в кармане… почти, но как так получилось… короче, в ничью сыграли, я не рассчитал. Чёрт… в следующий раз буду умнее.

– Что?! В следующий раз? Ушам своим не верю. Ты совсем своей жизнью не дорожишь?

– Да нет, это я так, вырвалось.

– Видели бы нас родители, им было бы стыдно, – я встала и ушла. Мне было всё равно куда, только бы не быть сейчас рядом с ним. Я вообще не агрессивная, но в данном случае хочется избить Севу, чтобы напрочь выбить из него дурь.

Глава 4. Оля/Генерал

Оля

Спустя пару дней зашла в гараж к братьям Вите и Славику, я их с детства знаю.

– Я смогу, сказала же! – твёрдо заявила, сидя на диванчике.

– Оль, мы тебе доверяем, – ответил Слава.

– Но дело в том, что ты никогда этим не занималась. Угон – это не так просто, пойми, – начал было переубеждать меня Витя.

– Да вы не понимаете, у меня нет иного выбора. Я без дома останусь, куда же жить тогда пойду? – сказала, вытирая слёзы.

– Не плач.

– Это теперь моё привычное состояние, не обращайте внимание.

– Мы тебя у нас приютим.

Я посмотрела на Витю, улыбнувшись сквозь слёзы.

– Спасибо, но я предпочитаю жить в своём доме. Господи… я даже боюсь идти в полицию, тогда точно эти бандюги прикопают в леске.

– Не-не, это не вариант, – тут же ответил Слава. – Давай сделаем иначе – возьму тебя с собой завтра. У нас несколько заказов в этом месяце, посмотришь, как всё проходит, но предупреждаю сразу, что такую сумму за такой короткий срок не собрать, это даже для нас слишком.

– А сколько соберу? – этот вопрос был важен для меня.

– Ну… лям, может, два максимум.

– Хорошо. Может, получится уговорить этого… – боже, миллион – два… да я таких денег никогда не видела, страшно даже ввязываться.

– Правильно, Оля, не надо говорить, кто наехал на тебя, обойдёмся без имён. Меньше знаешь – крепче спишь.

– Угу, – мне категорически не нравилось то, что я задумала, но выбор невелик, тут либо – либо. – А как вас до сих пор никто не поймал?

– В смысле? – недоумённо уставился на меня Витя.

– Ну как вас ещё полиция не загребла?

Они посмотрели друг на друга, и Витя кивнул Славе.

– Раз ты теперь с нами, расскажем. Полиция нас и крышует, думаешь, мы бы смогли сами? Нет. Они, по сути, даже и не нас крышуют, а кое-кого другого, так что… И потом, мы обычные парни, неприметные, небольшая шиномонтажная, то, что надо, никто и не подумает.

– Ничего себе… а как же вы…

– Слав, ей непонятно, почему у нас нет больших домов, и мы не ходим в галстуках, – парни засмеялись, прочитав мои мысли.

– Эх, Ольчик, всё банально: мы заядлые игроманы, спускаем кучу бабла и живём сегодняшним днём.

– Вы ещё более сумасшедшие, чем мой брат, – я была ошарашена, это меня немного отвлекло. – Хорошо, раз мы всё выяснили, то у меня теперь есть уверенность, что меня не арестуют.

– Сто процентов, – уверено ответил Слава.

– Мда… не верю, что иду на криминал.

– Да какой криминал! Ну ты же не убивать идёшь, а всего лишь машину угоняешь.

– Всего лишь… Я иду на кражу, вообще-то.

– Мы рабочий класс не обижаем, автомобили, которые мы угоняем, отбираем у толстосумов.

– Успокоил… – уронила голову на колени, обхватив руками. Боже, как же хочется кричать.

– Так что? Согласна – нет? Ты и так уже слишком много знаешь, считай, одна из нас.

– Да, согласна, – вскинула голову на парней.

– Ну и отлично, – братья как-то сразу оживились, заговорили наперебой:

– Завтра в семь часов встречаемся на Герцена, – сказал Витька.

– Смотри, сюда ни ногой, – последовало от Славика.

– Адрес запоминай, никуда не вноси, – Витя присел рядом, ободряюще приобнял за плечи.

– Ага, не вздумай его записывать, держи в голове. И надень вещи нейтрального цвета, волосы заплети так, чтобы не выбивались, и обязательно перчатки – вдруг что сорвётся, чтобы без отпечатков пальцев. Покажу тебе, как мы работаем, – сказал Слава, – ты классно водишь, нам как раз в помощь, и бабки классные заработаешь.

Ох, лучше бы мне их не видеть, эти бабки.

Возвращаясь на ватных ногах домой, по пути сбрасывала вызов брата – меньше всего сейчас хочу слышать его голос. От девчонок получила сообщение «Где ты? Мы ждём тебя в ТЦ». Совсем забыла, что договорились встретиться с подружками… Я, конечно же, не пошла – свой негатив распространять на ни в чём неповинных девочек не хотелось. Отписалась, что не приду, и побрела домой…

Генерал

некоторое время спустя

Не успели мои парни отдохнуть и двух недель после Ближнего Востока, как снова на работу. По просьбе правительства нужно урегулировать очередной конфликт. Должны справиться за пару месяцев. За день до нашего вылета отполировал в гараже свой новенький кабриолет, протёр кожаный салон – никому не доверяю свой автомобиль, люблю всё делать сам. В тот день у меня состоялась важная встреча, и после того, как решил все интересующие меня дела, уже вечером, возвращаясь на базу, где я и живу, решил по пути заехать в магазин. Выйдя из универсама с покупками, не обнаружил кабриолета на месте. «Не понял», – ошарашенно сказал себе, стоя на паркинге. Посмотрел по сторонам… задумался. В этом городе, и даже области, никто не посмел бы угнать мой автомобиль. В таком случае интересно, у кого же такие крутые яйца? Полез в карман за телефоном, набрал капитана.

– Слушаю, товарищ генерал, – услышал я из динамика после пары гудков.

– Лёш, ты чем занят?

– Совершенно свободен.

– Это хорошо. Забери-ка меня…

– Вижу Вашу локацию, товарищ генерал.

– Ну и отлично, жду.

Я уже как два года официально не являюсь генералом в армии, ушёл в отставку. Это длинная история, но мои парни сказали: «Бывших генералов не бывает, для нас Вы были и остаётесь генералом». У меня сейчас своя частная военная компания, руководителем которой я и являюсь.

Завершив разговор, набрал другой номер. Я только с виду спокойный, внутри меня уже бушует ураган. Кто посмел?!

– Добрый вечер, Дмитрий Юрьевич, – так и вижу, как начальник прокуратуры вытянулся в струнку и втянул пивной живот.

– Не совсем и добрый, полковник.

– Чем могу помочь, товарищ генерал?

– Надеюсь, что сможешь. Один смертник угнал мой кабриолет… мой раритетный ка – бри – о – лет! Ты вообще слышишь меня?

– Да-да, слышу.

– Так ты мне в таком случае ответь, что в твоём городе происходит?

– Виновные будут наказаны, сейчас же созвонюсь с начальником полиции и…

– Займись этим лично и найди моё имущество! – гаркнул, не дав ему доблеять.

– Уже занимаюсь.

– Молодец, держи меня в курсе.

– И кому такое в голову могло прийти? Все же знают Ваш…

– Вот и мне интересно, – перебил его на полуслове. – Будь добр, сделай одолжение…

– Товарищ генерал, для Вас всё что угодно.

– Всё что угодно не нужно, а сволочь эту найди, хочу посмотреть, кто же такой борзый. Я и за меньшее наказываю, а уж за свой автомобиль – и подавно.

– Да-да, это же раритет, он стоит целое состояние.

– Тем более раз ты и сам знаешь, сколько он стоит. Работай, полковник…

Но ни на следующий день, ни через неделю я так и не получил свой автомобиля. Не могут найти угонщика – камеры кто-то подрезал, следов нет. Я был крайне зол, пришлось даже звонить наверх, в Кремль, чего я делать не люблю. Убью падлу, когда вернусь из командировки, а если обнаружу хотя бы малейшую царапину…

Оля

Чёрт возьми! Я проворонила машину… как же так! «Что теперь делать?» – лихорадочно задаю себе вопрос. Нет-нет, ещё ничего не потеряно… ничего не потеряно, я просто возьму другую, надо только найти подходящую. Блуждая минут пятнадцать по парковке, знала, что камеры выведены из строя, но мандраж от этого меньше не становился. Вдруг я увидела машину, которая выбивалась из всех, привлекая моё внимание. Ранее такую не доводилось встречать: красотка, и отполирована до блеска. Подойдя ближе, разглядела на ней значок «ЗИЛ». Нет, наверное, за этот автомобиль много не заработаешь. Прищурившись, заглянула через стекло. Меня так и тянуло его вскрыть, и я взялась аккуратно, спокойненько и без суеты, как учил Слава, стараясь, чтобы не поцарапать. Услышав характерный щелчок, я обрадовалась: «Есть!» Заглянула в салон. «Ух ты! Кожаный!» – восхитилась увиденным. Ну нет, я всё же беру этот автомобиль. Так же аккуратно, как меня готовили, замкнула провода, завела автомобиль и тихо вырулила, приговаривая: «Господи, прости! Господи, прости меня…».

****

– Оля, ты что привезла?! Тебе была дана конкретная модель!

– Пожалуйста, не кричите на меня, я упустила её, признаю, но вы посмотрите на этот, загляните внутрь, у него салон кожаный, наверняка стоящая модель, – сказала воодушевленно, но парни переглянулись и потом уставились на меня.

– Оля, ты не представляешь, чья это машина! Если нас возьмут, то всем кабзда, – сказал Славик.

– Как кабзда? А как же ваша крыша?

– Поверь, у этого чела крыша понадёжней нашей.

Мои глаза округлились как при панической атаке.

– Боже мой, что же тогда делать? Давайте на место отгоню.

– Ты дура? Нельзя этого делать, тогда точно загребут, – я проглотила Витино оскорбление, ничего не ответив на него.

– Есть идея: мы её сейчас на запчасти раскидаем, другого выхода нет, а ты иди домой, и чтобы не приходила пока. Как всё оформим, бабки тебе скинем, посмотрим, сколько вытянет эта карета. Главное, чтобы тихо всё прошло.

– Оль, ты же ехала по коридору, который тебе организовали в этот промежуток? – поинтересовался для страховки Славик.

– Да-да, как договаривались, – сняла с головы бандану.

– Молодец, – похвалил он меня, – теперь иди домой и жди нашего звонка…

Глава 5. Оля

некоторое время спустя

Всё тело одеревенело, уже около получаса сижу на коленях, кажется, на бетонной плите… Страшно, бьёт мандраж, руки, скованные наручниками, повисли за спиной свинцовой тяжестью. Я ничего не успела понять – меня схватили какие-то люди, надели мешок на голову, даже пикнуть не успела, чтобы позвать на помощь, как мне заткнули рот кляпом, нацепили наручники и, как мешок с картошкой, кинули в багажник, захлопнув сверху крышкой. Везли долго. Куда? Зачем? Что я сделала? Боже… меня что, хотят продать, как в том сериале? Слёзы застилали глаза, кричать не получалась, в голове хаос и страх, весь путь рыдала, но моих рыданий никто не слышал. После долгой дороги выгрузили, со словами «пошла». Сильная рука сдавила мне шейные позвонки, направляя по указанному пути. Пока шла, прислушивалась к посторонним шумам, чтобы понять, куда меня привезли. Но с мешком на голове это было сложно, могла только разобрать звук тяжёлого движущегося транспорта… Возможно, это самосвал… И отдалённые голоса. Я услышала, что к нам подошли, и меня вынудили остановиться, сдавив сильнее шею.

– Это кто? – задал вопрос подошедший. И я, не думая ни о чём, стала брыкаться и кричать что есть сил, но вместо криков выходили лишь мычания. Это был порыв, глупый и необдуманный, но удар в спину решил всё, и я заскулила от боли.

«По приказу генерала, товарищ капитан», – услышала я голос, видимо, похитителя. «По приказу генерала? Какого ещё… Капитан? Где я? Мамочки…» – мысли неслись лихорадочным потоком.

«Понятно. В какую ведёшь? Первая занята». – «Отведу во вторую». – «Добро, майор».

Этот короткий диалог между военными въелся мне в мозг. Хотя бы я теперь предположительно догадываюсь, какие люди меня похитили. Продолжаю сидеть в закрытом помещении на холодном бетоне. Неожиданно послышался шорох, я вздрогнула, повернулась вправо, откуда донеслись звуки. На голове уже нет мешка, с меня его сняли, также, как и кляп, а наручники оставили, но в кромешной тьме, что с ним, что без него, ничего не видно.

– Здесь кто-нибудь есть? – дрожащим голосом спросила я. В горле так сухо, словно в него насыпали песок. В ответ никто не откликнулся. «Показалось, наверное», – вздохнула с облегчением. Зачем… зачем я здесь? Снова стала плакать – неужели меня продадут или, ещё хуже, убьют… Опять дёрнулась, когда услышала лязг засова. Железная дверь открылась, тут же включился свет, и я зажмурилась от рези в глазах, таким он был ярким. Послышались тяжёлые шаги. Моргнув пару раз и сощурившись, пыталась разглядеть здорового мужика в военной форме и берцах, вальяжно вошедшего с папкой в руке. Не взглянув на меня, подошёл к столу, со скрежетом сдвинув стул. От этого звука у меня мороз по коже прошёл. Кинул папку на стол так, что она эхом отдалась в пустых стенах. От резкого звука, испугавшись, вскрикнула, но здоровяк даже ухом не повёл. Открыл её и стал изучать.

– Вы… Вы-Вы кто? – набравшись смелости, спросила я, продолжая сидеть на коленях. Ответа не последовало, здоровый вояка бесстрастно листал папку. Я только сейчас заметила, что у него небольшая борода и волосы с проседью, на вид лет сорока трех – сорока пяти. Возможно, это и есть тот самый генерал, и все ответы должны быть только у него.

– Зачем я здесь? – отступать некуда, и я снова задала вопрос. Он порывисто вздохнул, будто дракон дыхнул через ноздри. Спустя пять секунд он встал, заложил руки за спину и пошёл неторопливым шагом на меня. Стало жутко, попыталась встать, но тело не слушалось, я его не чувствовала, желудок сжался в маленький комок.

– Рассказывай, Оля, куда дела деньги? – довольно-таки спокойно спросил мужик, что не скажешь по его грозному взгляду и виду.

– Ка-кие день-ги? – ошалело смотрю на него, а сама думаю: «Не имеет же он в виду те самые день… нет-нет, он о других деньгах говорит, это какое-то дурацкое совпадение». Его рот растянулся в недоброй усмешке, а глаза оставались холодными. Меня стало трясти, и это визуально выглядело так, словно у меня эпилептический приступ. – Мне… мне хо—ло—дно, – зубы стали отбивать чечётку. Военный сделал лёгкий наклон и дёрнул меня за руку вверх. Стало жутко больно, ощущение, что он мне плечо выбил, всё тело как стрелой прошило. Я буквально вишу на нём, онемевшие ноги не держат.

– Это называется страх, а вовсе не холод, – бесстрастно ответил здоровяк. Страдальческая гримаса исказила моё лицо, слёзы потекли по щекам.

– Больно, – прошептала я, потому что не смогла сказать громче. Здоровый мужик рыкнул и протащил меня через всё помещение, выдвинул стул и швырнул меня на него.

– Больно?

– Очень, – я не могла вытереть зарёванное лицо, мои руки всё ещё были в наручниках.

– Привыкай, это только начало.

– Пожалуйста отпустите, я ничего такого не сделала, Вы меня с кем-то перепутали.

– Ну если не ты угнала мой раритетный кабриолет 111-ый ЗИЛ, который стоит свыше сотни миллионов рублей, тогда, конечно, я тебя отпущу и, более того, извинюсь, чего я никогда не делаю, – после этих слов мои глаза округлились. Он о чём говорит? Раритетный… Сто миллионов? Я даже на минуту отвлеклась от стреляющей боли в плече. – Так что, ты угонщица?

– Нет, это не я, – соврала, потому что хочу жить – мне кажется, этот человек с холодными глазами может убить, а потом сесть и доесть свой обед, ну или ужин, и я боюсь его.

– Угу, это не ты… А мои сведения другие, – от его взгляда стало ломить в висках, казалось, он заглянул глубже и читает все мои мысли. Снял с себя лёгкую камуфляжную куртку, оставшись в одной футболке, под которой бугрились стальные мышцы. Здоровяк, продолжив говорить, взял папку, тряся ею у моего лица. – В этой тоненькой папке уместилась вся твоя двадцатилетняя жизнь, Алексеева Ольга Игоревна, и она с этого момента принадлежит мне.

– Зачем Вы это делаете?

– Что именно?

– Пугаете меня. Я Вас и так боюсь, – и снова заплакала.

– Я равнодушен к женским слезам, так что можешь не стараться, вытри их.

– Как же я это сделаю, если Вы держите меня в наручниках? – проговорила сквозь слёзы и всхлипы. Его слова повисли в воздухе, когда в дверь вошёл такой же бугай и отчитался ему:

– Генерал, привезли парочку мирных, визжат что бабы.

– Хорошо, капитан, свободен, я ими позже займусь, – выходит, я была права – он и есть Генерал.

– Твоих подельников привезли.

– Каких ещё подельников, – я, конечно же, догадалась о ком речь, но предпочитаю скрыть правду.

– Тех, с которыми вы распилили мой раритетный кабриолет на запчасти и продали за бесценок, – его рот зло сжался в тонкую линию. Мне нечего было сказать – так и есть, я пошла на это, но вслух не признаюсь. – Ты и тебе подобные хотят лёгкой беззаботной жизни, а у тебя будет как раз наоборот. Твоя жизнь не стоит и пятой части стоимости моего автомобиля, который собирали лично для меня, по моему заказу, а это даже на порядок дороже. Выходит, твоя жизнь ещё дешевле. Что ж, пойду послушаю, что твои дружки поют, а ты осваивайся, теперь здесь твой дом…

Глава 6. Оля /Генерал

Оля

– Вы не можете меня держать здесь вечно! Меня станут искать!

– Тебя никто не найдёт. А станешь орать – прикажу, и окажешься с кляпом во рту.

– Пожалуйста, пожалуйста… – сказала я тихо, переходя на шёпот, – хотя бы наручники снимите, я уже не чувствую рук.

– Будешь себя хорошо вести – снимут.

– Я буду… обещаю, – ответила пересохшими губами.

Ничего не сказав, он окончательно покинул мою тюрьму, не забыв задвинуть тяжёлый засов. Спасибо, хоть не в кромешной тьме сидеть – уходя, он оставил включенным свет. Я уже не плакала, слёз больше не было, мой некогда белоснежный сарафан перепачкан. «Как там брат, ищет меня или ещё нет?» – спрашивала саму себя.

Прокручиваю сегодняшний день, проведенный на работе. Ничего не предвещало беды, я много радовалась, всё было хорошо. Вечером переоделась из рабочей одежды в свой беленький сарафан, который недавно себе сама сшила, и пошла домой, по пути завернув в супермаркет. После того как вышла с покупками, свернула за угол, и всё, тут моя ниточка и обрывается. Меня скрутили сильные руки, запихнули в машину и куда-то привезли. Куда? Наверное, это военная база, окон нет, не видно местность. Лихорадочно делаю предположение, отталкиваясь от логики – если здесь военные, выходит, я не ошибаюсь… Пытаясь хоть что-то понять, вздрогнула: мне вдруг вспомнилось, что ведь я несколько раз за этот день видела одну и ту же машину. За мной следили? Неужели это всё-таки Коваль решил выбить оставшийся долг? Да нет, он же меня пожалел, если можно так сказать, и закрыл долг брата полностью, назвав его дебилом и много ещё кем. Слышать от постороннего человека нелестные слова о брате было совсем неприятно, хотя иногда я и сама Севу таковым считаю, когда сильно рассержусь. Я смогла вернуть только половину от суммы долга, больше не получилось выручить за кабриолет. Теперь-то я знаю реальную цену автомобиля. Представляю, как парни будут шокированы, узнав её стоимость… Тогда кто и зачем? Боже мой, мысли от такого стресса уже путаются… Генерал же чётко дал понять, что я здесь из-за его машины, которую угнала и не нужно искать других причин.

Дёрнулась от лязга засова, повернула голову в сторону открывающейся двери. Вошли двое молодых парней в военной форме, молча внесли кровать со спальными принадлежностями, очевидно, для меня, и ведро для испражнений. Поставив всё в один угол, один из них подошёл ко мне, и я поёжилась.

– Руки, – прозвучало довольно грубо. Попыталась повернуться спиной к нему, но тело не слушалось.

– У меня не получается, – от бессилия произнесла тихим голосом. С бесстрастным лицом парень как-то ухитрился снять с меня наручники. После этого они сразу же вышли, так же заперев меня, как это сделал генерал. Спустя пять минут моих болезненных стонов я смогла положить свои руки на колени, постепенно разрабатывая пальцы. Слёзы катились по щекам от вида синяков на кистях и сбитых коленках, мне только и оставалось, что жалеть себя. Опустила глаза на грязные ноги и только сейчас заметила, что я без обуви. «Наверное, слетели, когда пыталась бороться», – размышляла, хотя это было не столь важно, если учитывать моё теперешнее положение. Кто в этом виноват? Конечно же, я, но от этого не становится менее больно. «Неужели можно быть настолько жестоким, как этот мстительный генерал? Выходит, что да», – рассуждала я сама с собой. Сделала осторожную попытку встать, цепляясь за рядом стоящий стол. Постояв так несколько минут, дала мышцам привыкнуть и маленькими шажочками пошла к кровати, залезла под одеяло, свернулась калачиком, как есть, в грязной одежде, и укрылась с головой. Я провалилась в сон, а когда проснулась, меня лихорадило. Свет по-прежнему горел. «Слава Богу», – сказала я вслух. Я боюсь темноты.

Генерал

Оторвался от изучения материалов по моему делу, которые собрали для меня люди, чьей помощи я просил, пока сам выполнял миссию на Ближнем Востоке, а это почти два месяца. Посмотрел на два трясущихся тела, стоящих на коленях с зафиксированными за спиной руками. По обе стороны от них стояли мои парни. Встав из-за стола, подошёл не слишком близко и, заложив руки за спину, обратился к ним:

– Почему не служили?

Братья переглянулись, и один из них дрожащим голосом спросил:

– Ч-что?

– Вадим, поправь ему слух, парню явно нужен ЛОР, – но не успел сержант сделать и шаг к одному из братьев, как тот завопил:

– Не надо-не, не надо-о-о-о! Мы… мы просто по болезни не про-о-шли.

– Выходит, я не ошибся – всё-таки проблемы со здоровьем, – бесстрастно произнёс я.

– Не-не-ет, со слухом у меня всё-всё в порядке, – его затроило от страха. Да, правильно, я же их не в гости пригласил.

– И в чём же ваш недуг, братья Курдяшевы?

– Мы… у нас… – они переглянулись. И второй брат пришёл на выручку первому.

– У нас плоскостопие.

– Умгу… понятно… понятно. Вадим, всыпь-ка им по пяткам, избавим от проблем плоскостопия.

– Нет, нет! Не надо! – завопили наперебой, но Вадим всё-таки хорошенько прошёлся по пяткам резиновой дубинкой, от чего братья, не скрывая боли, визжали как два поросёнка. – Да-да, я знаю не понаслышке, что это очень больно. Ну так что, поправили мы вам ноги?

– Да-да… не надо больше, – всхлипывали Курдяшевы.

– Ну вот и хорошо, плохо не служить Отечеству, очень плохо… Так кому на ум пришло угнать мой кабриолет?

– Это не мы!

– Не мы! – затараторили парни со страхом в глазах. – Это Ольга сделала!

– Да! Алексеева!

– Я могу сказать, где она живёт! – перебивая друг друга, сваливали всю вину на девчонку.

– Вот как. Значит, баба во всем виновата? – свёл я брови, глядя на них, – пожалуй, первая эмоция на моём лице с момента, как я вошел сюда.

– Да, она, она!

– Клянёмся! – один из них, в порыве доказать свою честность, сделал пару шагов на коленях ко мне.

– То есть, вы не при делах?

– Нет, не при делах.

– Тогда непонятно, что вы здесь делаете.

– Это просто недоразумение… отпустите нас, мы никому не расскажем, – продолжали они унижаться, а мне пределом надоел цирк этих двух идиотов.

– Недоразумение – это то, что вас до сих пор не посадили за ваши деяния! Не водите меня за нос, я прекрасно осведомлён, что вы промышляете кражей автомобилей. Вы угнали мой кабриолет… мой раритетный кабриолет! – рявкнул я.

– Это не мы угоняли, а она… Оля! – перебив меня, защищался один из Курдяшевых, и брат ему вторил.

– Не важно, кто конкретно угонял и кому такая абсурдная идея в голову пришла. Но вам, конечно, проще свалить всё на девчонку, потому что вы – трусливые гадёныши… Какого хрена вы распилили по запчастям такой автомобиль? Мой автомобиль! Вы, тупые уроды, хоть понимаете, что это раритет?

– Мы не хотели… честное слово, но когда Оля пригнала его к нам в гараж, то ничего другого не оставалось…

Выходит, они знали, чья машина.

– Продолжайте.

Они переглянулись, и второй продолжил то, что начал первый из братьев.

– Мы… побоялись, что Вы нас уроете, и решили его… ну, в общем, Вы дальше знаете.

– Гениальное решение, идиоты! Парни, всыпьте им хорошенько, чтобы ещё недельку в себя не приходили. Через неделю у вас начинается новая жизнь, пора отдавать долг перед Родиной, – сказал и вышел, не обращая внимания на их бабские вопли…

Глава 7. Генерал

На следующий день, вернувшись с полигона после тренировки с бойцами, направился к девчонке. Встретил по пути сержанта.

– Вольно, солдат, – сказал ему, вытянувшемуся при виде меня в струнку. – Девку кормили?

– Нет, товарищ генерал.

– А воды хоть давали?

– Никак нет, товарищ генерал.

– Прекрати, заладил. А чего не давали? Мне только не хватало, чтобы она загнулась, не для этого держу её на гауптвахте.

– Так приказа же не было.

– Ты давно у меня на контракте?

– Около месяца.

– Ну ясно. Ладно, свободен.

Пошёл, взял бутылку воды и отправился к девчонке. Войдя, увидел, что она в постели.

– Ты здесь не на курорте, вставай, – но ответа не последовало. Приблизившись к кровати, скинул одеяло с трясущегося тела, свёрнутого в калачик. Сдвинув брови к переносице, секунд пять смотрел, пока не понял, что трясёт её вовсе не от страха. Убрал слипшиеся волосы с лица – глаза закрыты, лоб в испарине. Вот чёрт! Кинул бутылку на кровать. Завернув в одеяло, взял её на руки и понёс в медицинский корпус, чтобы не терять времени – девчонка совсем плоха на вид. Несу и, заметив на лице болезненную гримасу, говорю:

– Не вздумай умирать, я тебя не для этого притащил сюда, ты мне должна компенсировать потерю, хотя бы частично, мёртвой ты мне неинтересна.

– М-м-м… – всё, что было мне ответом.

Добравшись до корпуса, внёс в процедурку, где док делал перевязку одному из моих бойцов.

– Добрый день, Дмитрий Юрьевич, – глядя через стёкла очков на меня с ношей на руках, удивился моему визиту доктор.

– Лёнь, куда могу положить? – задал вопрос.

– Клади вон на ту кушетку, – я развернулся, куда указал док, и опустил на неё девчонку. – Закончи перевязку, – сказал Леонид своему ассистенту и подошёл ко мне.

– Что с ней? – Леонид, сняв очки, посмотрел на меня снизу вверх, чуть приподняв голову, так как был чуть ниже. – Так, сейчас посмотрим, – под мой строгий взгляд склонился над кушеткой и дотронулся до лба девчонки. – У неё жар, – констатировал док.

– И?

– Что «и»? – недовольно сжал он губы, глядя на меня. – Сейчас сделаю жаропонижающий укол и продолжу осмотр. Для начала скажи, что это за девушка?

– Это не девушка, – я прожигал взглядом скрюченное тело.

– Да? Странно, на парня она точно непохожа.

– Не язви, знаешь ведь, не люблю. Она воровка.

Густые брови Лёни поползли вверх.

– И что же она украла? – он отошёл к столу, откинул материю, которой накрывают медицинские принадлежности, положил в лоток ватку, шприц и несколько ампул, взяв их из стеклянного шкафчика.

– Если быть точным, то угнала, – сказал и сердито поджал губы.

– Уж не хочешь ли сказать, что речь про твой кабриолет, с которого ты пылинки сдуваешь?

– Именно его, Леонид, – резким движением развернулся, чуть не уронив лоток.

– Вот эта девочка?

– Лёнь, давай вколи уже ей лекарство, а то, чего доброго, помрёт, а мне это совсем не нужно.

– У меня никто ещё не помер, и она не помрёт, – набирая из ампулы в шприц лекарство, ответил мне Лёня. – Вот так, да-а…

Лёня – мой друг детства и к тому же квалифицированный медик. Когда я стал руководителем ЧВК, пригласил его на работу, и он принял моё предложение.

– Поверни девушку немного на бок и приспусти бельё, – обратился он ко мне. – Почему она такая грязная? – удивился он, откинув одеяло. – Ты что, её в подвале для своих дезертиров держал?

– Где надо, там и держал, твоё дело маленькое, коли уже, – проговорил и повернул девчонку под её тихие стоны. Обессиленными руками она пыталась одёрнуть вниз платье, которое я задрал для укола. Мой взгляд упал на посиневшие следы на запястьях, оставшиеся от наручников.

– Не на…до, прошу Ва…ас, – охрипшим голосом пролепетала она.

– Так и знал, что ты в сознании, актриса.

– Тише, тише, девочка, я врач, сделаю тебе жаропонижающее и успокоительное, не бойся, поспишь и пропотеешь, – начал хлопотать над ней Лёня.

Через минут тридцать, когда Леонид окончательно закончил осмотр, мы уложили её в свободную палату и сидели в его кабинете, спорили:

– Ей нужен гинеколог, это первое, а второе – я подозреваю, что, кроме тяжёлой формы бронхита, у неё ещё и воспаление придатков. Живот болезненный – ты сам видел, как она реагирует.

– Так ты и лечи, раз сделал такое умозаключение.

– Я вылечу, но лишь то, что по моей части. Что касается остального – я не гинеколог.

– Твою мать! – раздосадовано достал из кармана кубинскую сигару.

– Дим, ну ты серьёзно? Это медицинское учреждение, а не казарма, не кури здесь.

Проведя пару раз под носом и вдохнув аромат табака, убрал её назад.

– Я знаю, где нахожусь, – ответил зло.

– Ладно, Дима, давай тогда решай этот вопрос и забирай девочку, здесь ей не место. Сам понимаешь, у меня тут мужики лежат. Я бы вообще подумал на твоём месте, стоит ли её держать здесь, на базе, мало ли что в голову взбредёт парням. Все необходимые медикаменты я выдам.

– Мои ребята дисциплинированные, и у каждого есть выходные, так что с бабами у них проблем нет.

– Ну ты мне-то не рассказывай, а то ты не знаешь, как это бывает – взбредёт на больную голову, и всё.

– И куда прикажешь её?

– А может, отпустишь? В конце концов, пусть полиция разбирается.

Я встал с кресла, привычно заложив руки за спину, подошёл к окну и, глядя в него, сказал:

– Нет, Лёнь, это мне ничего не даст. А прощать не в моих правилах, как ты знаешь.

– Ещё бы мне не знать, – закинув в рот конфету, ответил друг детства.

– Эта сучка никак не вернёт мне утрату, если сядет в тюрьму. Хочу её держать подле себя.

– Ну так и забирай к себе, какой смысл девочку держать в подвале? Она там вообще воспаление подхватит.

Раздувая ноздри, стоял с солдатской выправкой напротив окна и взвешивал слова Лёни, уставившись вдаль.

– Пожалуй, ты прав, заберу. Но ты сначала вылечи её.

– Оставлю только до вечера, а дальше сам. Все медикаменты я выдам и пропишу, что делать. Это твоя ноша, я здесь солдат на ноги ставлю, а не мирных граждан, тем более таких красивых девушек. Хочешь не хочешь, а противоположный пол шеи посворачивает в её сторону.

– А если я прикажу тебе? – проигнорировав его слова, повернул голову к нему и окинул тяжёлым взглядом.

– Я не твой солдат, это вон, – кивает в сторону полигона, где тренируются мои парни, – для них ты генерал, а для меня – просто мой друг, которому я всегда приду на выручку…

– Чем тебе не случай? – задал резонный вопрос, не дав ему договорить.

– Но не в этом случае, дружище, – и, видя, что я посмотрел на него исподлобья, повернувшись всем корпусом, добавил: – Можешь не смотреть так, я тебя не боюсь.

– Принципиальный, значит?

– Было с кого брать пример, – намекая на меня, развернул ещё одну конфету.

– Смотри, разжиреешь – столько конфет поглощать.

– Ценю твои переживания.

– Я твой работодатель и приказываю тебе!

– Не пугай, всё равно больше идиотов не найдётся выдерживать твой нрав.

В ответ я ничего не сказал, лишь, психанув, вышел из его кабинета, хлопнув дверью.

Глава 8. Генерал/Оля

Генерал

– Что я из этой писульки должен понять? Я не разбираюсь в этих ваших бабских делах. Ты мне лучше скажи, что с ней? – чёрт побери этого гинеколога! Я специально пригласил мужчину, потому что с бабами я не особо лажу, разве что только в постели.

– Дмитрий Юрьевич, давайте всё же выслушаем Алексея Семёновича, – не нарушая субординацию при посторонних, обратился ко мне Леня, в чьём кабинете мы сидели этим вечером.

– Эм… да, благодарю, Леонид Артемьевич. Я могу в двух словах всё пояснить. У девушки воспаление придатков, соответственно, требуется лечение. Смертельного в этом ничего нет, но запускать не стоит.

– Угу… это то, что мне и нужно было услышать, – кивнул я, читая медицинское заключение, в котором мало разбирался, разве что отдельные слова. Дойдя до момента, где была фраза “девственная плева не повреждена”, сощурившись, я несколько раз перечитал её. Оторвал на пару секунд глаза от документа, размышляя, правильно ли я трактовал прочитанное, и снова вернулся к медицинскому заключению. Да нет, не может же быть, что… Но решил уточнить у гинеколога.

– Уважаемый…

– Алексей Семёнович, – пришёл он мне на выручку.

– Да… а скажите мне, Алексей Семёнович, правильно ли я понял вот эту фразу? – понизив голос, указал пальцем в документ. Посмотрев через очки, женский врач ответил:

– Да, девушка девственница. Что-то не так? Я, как врач, обязан был прописать все детали.

– Угу…– только и смог я ответить. Меня трудно удивить, но она смогла, причём дважды: когда я узнал, что мою машину угнала двадцатилетняя сучка, не являющаяся профессиональной угонщицей машин, и сейчас, после известия о том, что она оказалась ещё и целкой.

– Дмитрий Юрьевич, Вас что-то удивило? – поинтересовался тихо доктор.

Глядя немигающим взглядом на папку с документами, мысленно переспрашиваю себя: “Удивило ли меня… удивило ли…?” Твою мать! Меня охренеть как удивило! В итоге ответил бесстрастно:

– Нет, – сложил документ и убрал его в нагрудный карман.

– Дим… Дмитрий Юрьевич, всё в порядке? – поинтересовался Лёня, очевидно, заметив таки во мне перемены.

– Да, – встал, – могу её забирать?

– Можешь, температуру я сбил, но она ещё слабая.

– Ладно, разберусь. Где рецепт? – обратился к гинекологу.

– А, да, конечно! Минутку, я его уже написал…

«Дёрганый какой-то он», – подумал, смерив его взглядом, но вообще это обычная реакция людей на меня. А если учесть, что мои парни дока с приёма выдернули, нервозность доктора вполне оправдана.

– Вот, держите, покажете фармацевту, она вам в нужных пропорциях всё…

– Не суетитесь, док, – сказал, протягивая ему несколько купюр, – это Вам за хлопоты и за то, что мои парни немного переборщили…

Вышел из кабинета и направился в палату, где лежала девчонка. При виде меня она открыла пугливо глаза.

– Вставай, пошли, – сказал я спокойно, но вышло угрожающе.

– Куда?

– Отставить разговоры! – рявкнул, и она после моей фразы тут же встала с кровати и посмотрела на меня глазами оленёнка.

– Не строй мне глазки, я на это не куплюсь. На выход давай, – как есть, в грязном платье, поплелась к двери. – Стоять, – она вздрогнула. Опустил глаза на босые ноги, тяжело вздохнул, внутренне выругавшись, сорвал одеяло с кровати, накинул ей на плечи и взял на руки. Девчонка, тихо пискнув, вжала испуганно голову в плечи и, пока я шёл с ней до машины, боялась пошевелиться. Вспомнив, что эта сучка сделала с моим автомобилем, готов был намотать длинные космы на кулак и волоком тащить. Но нет… вместо этого я оплатил ей лечение и даже лекарства приобрёл, что Лёня выписал! А это ещё больше приводит меня в негодование!

Посадил её на пассажирское сиденье своего мэрса, обошёл машину сзади и сел на водительское сиденье. Завёл двигатель, и мы тронулись с места. Глянул в зеркало заднего вида – съёжилась вся, завернувшись в одеяло, и кашляла весь путь. Ехали недолго – мой дом находится в районе базы. Зашёл внутрь взял свои ботинки и, пока возвращался, видел издали, как девчонка оживилась и стала головой крутить в разные стороны. Подойдя обратно к машине, открыл пассажирскую дверь и кинул обувь ей под ноги.

– Не надейся, отсюда не убежать – справа лес, база охраняется, а будешь себя плохо вести, надену на ногу маячок.

Молча слушая, подняла на меня большие глаза.

– Надевай обувь и выходи, – после этих слов она нырнула в несоразмерно большие ботинки и с трудом перебирала ногами, пока мы шли до входной двери. – Заходи, – сказал после того, как открыл замок…

– Вы меня долго будете держать?

– Разувайся. Долго, поэтому первое правило – не злить меня, это в твоих же интересах.

– Хорошо, – сказала тихо, а я подтолкнул в спину, чтобы она прошла из прихожей в комнату. – А можно мне позвонить брату, он, наверное, волнуется и всех на ноги поднял.

Заложив руки за спину, подошёл ближе к девчонке, она вся подобралась.

– Ты воровка и преступница. С чего ты взяла, что мне есть дело до тебя и до твоего безмозглого дегенерата братца?

– Я просто хочу сказать ему, что со мной всё в порядке.

– Да? Ты уверена, что с тобой всё в порядке? На твоём месте я не был бы настолько уверен. Ты теперь моя собственность, запомни! Я что захочу, то с тобой и сделаю. Потому мой тебе совет, не зли, – развернулся и пошёл в ванную, помыться перед сном. Уже в дверях обернулся и сказал: – Лекарства с рецептом на кухонном столе, еда в холодильнике, спальню найдёшь, а если в грязном виде ляжешь в постель, завтра будешь спать на полу.

Оля

Он не похож на больного, но то, что он считает меня собственностью, говорит об обратном. Как же мне плохо, кашель душит, не получается трезво мыслить. В голове как набатом бьёт это его выражение «моя собственность». Как можно вообще человека присвоить? Такое можно увидеть лишь в кино! Я что, оказалась по ту сторону экрана? Закашлявшись, прикрыла обеими руками рот. Этот человек безжалостен, ему плевать на других. Боже, как приятно ногам… В отличие от того карцера, здесь полы деревянные и тёпленькие. Сняв одеяло, аккуратно положила его на спинку кресла. До моего слуха донёсся шум воды из душа, и я позволила себе немного расслабиться. Пошла на кухню, но не в поисках лекарства, а потому что жутко есть хотела. Открыла дверь холодильника и обомлела: в жизни столько еды не видела, даже при родителях, каких колбас и сыров только нет. Зачем столько одному человеку? Умру сейчас, если не поем, и плевать, что всё холодное. Взяла кружочек колбасы, разломила и вгрызлась в неё зубами, как дикарка, глотала почти не пережёвывая, боялась, чтобы он меня не застукал. Ммм, как же вкусно! Съев всю колбасу, прислушалась, не идёт ли… вроде нет. Потянулась к графину, и боль резью отдалась внизу живота ещё и плечо немного ноет. Закусив губу, налила стакан воды и, только после того, как выпила, решилась помыть руки. Подошла к крану, открыв его, сполоснула ладони, а после стала разбирать пакет с лекарствами. Выдавила из блистеров таблетки, что прописал мне Леонид Артемьевич, выпила их залпом и застыла со стаканом в руках, закашлявшись.

– Температура?

– Нет, – плотнее сжала пустой стакан у груди.

– Мыться и спать. Прямо по коридору и направо. Не вздумай ночью шастать по дому.

Я предпочла промолчать. Солдафон проклятый… Приказал и ушёл. Попробуй ослушаться, так, чего доброго, прибьёт. Меня снова накрыл приступ кашля, но я закрыла ладошками рот, чтобы не раздражать им хозяина дома.

глава 9. Оля

Я зашла в ванную, пахло мужским гелем. На вешалке висели полотенца и белая футболка. Подошла, понюхала – вроде чистая. Очень хотелось принять горячий душ, но на двери нет щеколды, поэтому было боязно. Села на небольшую банкетку, стоящую тут, и ещё некоторое время оставалась на ней, прислушиваясь к посторонним шагам. Вроде тихо. Я наконец решилась – приблизилась к шкафчику, открыла его, нашла несколько нераспечатанных зубных щёток. Взяла одну, и пасту тоже. Женщиной здесь и не пахло, только генералом, причем в прямом смысле этого слова. Одежду сняла прямо в душе, скинув её на пол, и встала под струи горячей воды. Открыв рот и подставив лицо под них, снова дала волю своей слабости, заревела. Мне было жаль себя с того самого момента, как в одночасье потеряла родителей. После того как освободилась от тётки, всё тянула на своих плечах. Брат как ребёнок, ещё и вляпался… теперь расхлёбываю. Позволила себе двадцать минут жалости. Успокоившись, постирала свои вещи. Вышла из душа с распухшими глазами и носом. Больше ничего не оставалось, как надеть на себя футболку генерала. Просушила полотенцем волосы и тихо, на носочках, вышла из ванной комнаты, забрав постиранные вещи с собой. «Прямо по коридору и направо», – вспомнила слова генерала, но остановилась напротив прихожей, повернула голову налево, постояла секунд десять, раздумывая: «А может… нет, это глупая идея, тогда точно вернёт обратно в «карцер», мне не убежать далеко». И я пошла в спальную. Войдя, огляделась – это была вполне просторная комната с комодом, зеркалом и кроватью… О боже, кровать! Я быстренько развесила на спинку стула свой сарафан и бельё. Забравшись в кровать, почувствовала свежий запах простыней и мягкость постели и, подмяв под щеку уголок от одеяла, провалилась в сон…

Где-то далеко, сквозь сон, до меня донёсся чей-то голос…

– Подъём!

Но совершенно не хотелось открывать глаза. Поморщившись, повернулась на другой бок, укрывшись с головой. Мне определённо не нравился этот голос, который влез в мой безмятежный сон.

– Подъём! – с меня сорвали одеяло, прежде чем я ещё раз услышала грубый голос, принадлежавший хозяину этого дома. Повернула к нему голову, а он пялился на моё оголённое бедро и не только. Я была без белья, и чёртов генерал, приподняв брови, смотрел мне прямо… туда. Резко одёрнув футболку, быстро встала с кровати. Сердце бешено колотилось. От его оценивающего взгляда по телу пробежал озноб. Сделав пару шагов, он приблизился и пристально на меня посмотрел. « А глаза у него серые», – промелькнуло у меня в голове. Почему я обратила на это внимание? От страха, не иначе. Кашель застрял в горле, когда он опустил взгляд на мою грудь, очертания которой были заметны из-за трения материала. Мне казалось, он чувствует не только мой страх, но и слышит, как колотится сердце, и ему это доставляет явное удовольствие.

– Не люблю, когда надевают мои вещи.

– Я… мне нечего было надеть.

– Мне безразлично.

– Вы сказали в грязной одежде не ложиться.

– И поэтому ты решила сделать из комнаты прачечную? – из всей одежды, висевшей на спинке стула, он двумя пальцами взял именно мои трусы, чтобы ещё больше меня унизить.