Диана
"Может ли быть счастливый конец без любви? Да? Нет?" Глупость какая-то! – подумала Диана, откладывая книгу. – Автор очень старался, выдумывая это нелепое название!" Она встала с дивана, плотнее запахивая халат. За окном было ярко и солнечно, зелень светилась на солнце – лето только начиналось. Жёлтые одуванчики засыпали лужайку во дворе, через двор бежали пешеходные дорожки, по ним сновал народ туда-сюда. День был выходной, школьников мало, ребятишки бежали только в музыкалку по соседству.
Диана смотрела на двор с высоты своего пятого этажа из-за плотной портьеры, прячась от солнца, которое уже раскалило металлические перекрытия балкона, и через открытые створки комнату встал наполнять душный горячий воздух. Фыркнув, она быстрым движением сорвала держатель, и полотно портьеры заволокло окно, оставив комнату в полумраке. Развернувшись, она направилась на кухню, выходившую на восток на проспект. Кухню солнце уже оставило в покое, и здесь Диана успокоилась, но всё-таки не до конца. "Как многолюдно! – она поглядела в окно – С одной стороны, выходной – это хорошо, с другой же – терпеть не могу это столпотворение!"
Внизу по тротуарам прогуливалось большое количество незнакомых людей. По проезжей части летали туда-сюда автомобили, и в них тоже кто-то ехал. В этот момент ей подумалось, что как здорово было бы, если бы все люди исчезли прямо сейчас и город опустел. "О, это было бы прекрасно!" – сказала она вслух, но воображение рисовало картину дальше: время идет, и гаснет закат, становится темно, а вокруг ни души! Её взгляд упал на плиту и раковину, проник сквозь стену, представив её глазам унитаз и ванну, вернулся на кухню и, касаясь шкафчиков, скользнул к холодильнику. Затем молниеносно метнулся сквозь весь дом, стены всех квартир, попавшихся на пути, и опустился перед магазинами у дома. "Если я останусь совсем одна и никого не будет больше в этом мире, кто же будет всем этим заниматься – выращивать и печь хлеб, пасти коров и доставлять продукты, кто будет заботиться о том, чтобы в кране была вода, к плите подавался газ? Мне придётся всё делать самой? Хорошо, все эти люди внизу, каждый из них, вносит свой вклад. Ладно. Будет также тяжело и одиноко осознавать, что вокруг ни души. Не знаю, сойду ли я с ума от одиночества, но в один прекрасный момент я осознАю, что скучаю по ним, что мне их не хватает! Господи, если бы можно было сделать так, чтобы все, каждый, держались от меня на расстоянии! Выходишь за порог, и никто тебе навстречу не попадается. Идёшь по улице спокойно, любуешься небом, облаками, зеленью и прочим и ни на кого не отвлекаешься, никто не напрягает тебя своим взглядом или запахом душных духов, пота или стирального порошка… Боже, зачем стирать одежду, которую ты носишь, вонючими порошками?"
В этот момент зазвонил телефон. Недовольно покосившись, Диана пододвинула его к себе. Взглянув на имя звонившего, она скривила губы, но ответила.
–
Чего тебе? У тебя поразительная способность отвлекать от мыслей: только задумаюсь в тишине и покое, как ты тут как тут! – проворчала она.
–
И тебе здравствуй, милая! Ты снова не в настроении? Давай приеду к тебе, и хандру как рукой снимет! – ответил Дмитрий.
–
Только не сейчас – вечером. Знаешь, что я сейчас подумала? – воодушевилась Диан
а.
–
И что же, родная?
–
Перестань называть меня родной, мы не в тех отношениях. – снова проворчала она и продолжила. – В общем, слушай. Как думаешь, мне кажется, было бы замечательно, если бы можно было сделать так, чтобы все люди исчезли в радиусе километра, когда я выхожу на улицу или хотя бы расходились в разные стороны.
–
Ди
, о чём ты? – На том конце слышалось беспокойство. – Всё так плохо?
–
Дим, что плохо? Разве у тебя не бывает такого, что тебя все бесят? В последнее время это моё нормальное состояние
. Не могу выносить присутствие кого-либо, могу расслабиться только тогда, когда никого нет не то чтобы поблизости – вообще в поле видимости.
–
Детка, я всё-таки сейчас приеду…
“Я только что дала тебе понять, что хочу побыть одна!” – она хотела закричать в трубку, но вместо этого процедила сквозь зубы:
– Вечером.
–
Ну, хорошо, у тебя есть время побыть одной до вечера. А часам, скажем, к восьми я за тобой заеду .
Диана со вздохом откинулась на спинку стула, на который успела сесть во время разговора, со словами "хорошо, приезжай" она положила трубку и закатила глаза. Разглядывая узор на потолочном плинтусе, она в который раз досадовала на себя, что радуется предстоящей встрече. Прядь тёмных, почти чёрных волос упала на глаза, и раздраженно заправляя их за ухо, она встала и быстрыми шагами направилась в гостиную, ворча про себя: "То люди, то волосы!"
Ей только исполнилось сорок один, и Дима, которому уже стукнуло сорок пять, говорил, что это переходный возраст, колбасит как подростков, и что это пройдёт. Просто перестройка организма, а это всегда некомфортно. Диана жила в двушке, оставшиеся от матери. Та лет двадцать назад, когда ей было примерно столько же, сколько её дочери сейчас, умотала с бойфрендом во Владивосток. Там они расписались, и у Дианы появились двое братьев. Она видела их только на фото. Мать не бросала её, в своё время уговаривала дочь поехать вместе. Это она, Диана, она стояла на своём: нет, останусь в родном городе и всё. Ей уже было тогда двадцать с небольшим, взрослая девица, к тому времени учёба уже закончилась, и она удачно устроилась на местное предприятие, на котором и проработала все эти 20 лет, сделав карьеру до замдиректора по производству. Сначала они созванивались раз в неделю или две, теперь же они общались только по праздникам. Бывало, они обе забывали поздравить друг друга с днём рождения.
Зажмурившись, Диана потрясла головой, стараясь прогнать мысли о матери сейчас: совсем не хотелось о ней думать. Она знала, что в любое время суток может позвонить ей, но желания не было. Вернее, оно появлялось, но сразу же пропадало.
Закутавшись в плед, Диана улеглась на диван и включила телевизор. Ди – называла её мать. Ещё она называла её " моя Динь-Динь". Только Питер Пэн увёз её за тридевять земель, и у них всё хорошо. Это так – мать имеет право на любовь и счастье. А что делать Динь-Динь? Много мужчин пыталось завоевать её сердце, но она никого не подпускала близко. Встречалась и расставалась. И нет оснований для чувства вины, ведь ни один не тронул её сердце. Пожалуй, единственный, кто смог подойти ближе всех, – это Дмитрий.
Он тоже называет её Ди. Наверно, это был ключ к одной из дверей на пути к её сердцу. Ещё одна причина её особого расположения к нему – это то, что он разделяет её взгляд на отношения. Она была уверена, что только друзья могут быть по-настоящему близки, и когда она говорила мужчине, что хочет, чтобы они стали друзьями, то того надолго не хватало или он пропадал сразу. А вот Дмитрия это не испугало. Более того, он первый предложил дружбу и уточнил, что если в один прекрасный момент ей захочется интима, он не будет против и это нисколько не испортит их отношения. Диана взяла с него обещание, что в этом случае инициатива будет исходить от неё. Только когда она сама этого захочет – он спокойно, уверенно кивнул и сдержал обещание.
Она выключила телевизор, повернулась на другой бок и закрыла глаза. Вдруг за стеной в подъезде послышался топот, голоса, хохот, слышно было, как открылась дверь, и весь этот гам перетёк внутрь квартиры снизу, сопровождаясь лаем соседской собаки. То приглушаясь, то усиливаясь, этот шум не давал ей расслабиться и заснуть, а она собиралась подремать, чтобы набраться сил перед встречей с Димой. Наконец, соседский гул вырвался в подъезд, стёк по лестнице на улицу, и через открытое окно ещё слышались голоса и смех, постепенно растворяясь в заряженном солнцем воздухе начинавшегося лета.
Диана ещё лежала, прислушиваясь, когда её взгляд наткнулся на книгу. Там что-то начиналось про страсть. Страсть к жизни, как следствие, любовь к жизни. Героиней была девушка, которую осуждали за своенравие, свободомыслие, за то, что она никого не слушает, у неё есть своё мнение, поступает, как ей вздумается. И она увлекается алхимией – неслыханное дело для средневековой девицы. Но она единственная наследница огромного состояния её батюшки, очень влиятельного человека в политических кругах, и представители высшего общества вынуждены считаться с этим. Отец разбаловал дочь, а теперь, когда пришла пора выдать её замуж, она забраковала всех женихов, заявив, что лучше останется старой девой, чем умрёт от скуки. В целом героиня импонировала Диане, но страшно раздражала постоянная тема жажды жизни, страсти: как будто эта девушка зависима от адреналина, она мечтает, чтобы жизнь состояла из приключений. Будь та её современницей, только и делала бы, что прыгала с парашютом, летала на параплане, лазила на Эверест и съезжала с его вершины на горных лыжах.
Для Дианы это уже слишком, но было неприятно осознавать, что подобные темы её задевают. Завидовать? Чушь какая! Её звали в походы и прыгать с парашютом тоже, что-то ещё было… Она взяла книжку и бросила на журнальный столик у кресла, но перестаралась, и книга залетела за спинку сидения. "Вот и хорошо: с глаз долой! – проворчала про себя Диана. – Приедет и пусть сам достаёт свою книгу: может, не будет больше привозить мне всякую ерунду!"
Дмитрий приехал на час позже, предупредив заранее, что опоздает. С одной стороны, хорошо – можно еще немного просто побыть одной, а с другой… Почему он всегда заставляет испытывать к себе противоречивые чувства? Что-то вроде этой раздражительной радости ожидания встречи. Они поехали ужинать в ресторан на берегу озера. Деревянная веранда, украшенная цветами, светилась развешанными по периметру огнями, дающими мягкий уютный свет. Однако вечер выдался прохладный, и Диана замёрзла в ожидании заказа. Отказавшись накинуть джемпер, предложенный ей Дмитрием, она заявила, что лучше любоваться верандой из теплого зала, и они переместились внутрь.
Посетителей было мало, и она приготовилась расслабиться. Приятно было ощущать тепло после прохладной влажной свежести уходящего вечера. Негромко играли ритмы гаванской сальсы, на столиках горели свечи, и казалось, что их пламя покачивается в такт, мелькая тенями на столовых приборах. У барной стойки, воркуя, сидела парочка: женщина, соблазняя, поглаживала подушечками пальцев то бокал с вином, то, едва касаясь, проводила ими по бедру мужчины, и тот, делая глоток вина, не спускал с неё глаз, просто-таки пожирал ее взглядом.
Диана повернулась в другую сторону, опустив глаза. В поле её зрения промелькнули кроссовки официанта, и она тут же проворчала про себя, что следовало бы ему носить на работе туфли: они больше соответствуют обстановке. И тут же согласилась со следующей мыслью о том, что кроссовки всё-таки больше подходят для такой работы. Целиком погрузившись в свои мысли, она не замечала, что ее Дмитрий не сводит с нее глаз. Он старался делать это ненавязчиво, наблюдая за ней, иногда увлекаясь, но успевая всё же вовремя отвести взгляд или смягчить его: любое пристальное внимание к своей персоне Диана воспринимала в штыки и готова была сразиться со всяким, кто покушался на её личное пространство.
В этот момент послышались голоса. Компания была уже навеселе и через несколько минут шумно ввалилась в зал. Они расселись за столики, затем повставали и, с грохотом сдвигая столы и расставляя стулья, уселись снова. Официанты даже не успели вмешаться. Некоторые из них с блокнотами уже принимали заказы. Зал еще больше оживился, когда к компании присоединились еще человек десять: видимо, они подъехали позже. В ход пошли уже соседние с Дианой стол и стулья, и один из десяти, густым подвыпившим басом что-то рассказывая и широко жестикулируя, задел её за волосы, и слегка за ухо, обернувшись, извинился и, отвернувшись, продолжил свой эмоциональный рассказ.
Извинений было недостаточно. Дмитрий с беспокойством наблюдал, как на лице Дианы сменяют друг друга досада, раздражение, затем закипающие возмущение и гнев. Ему уже не раз приходилось наблюдать, как просыпается вулкан: ее челюсти сжаты, дыхание участилось, она вся сжалась, как пантера перед прыжком, и!..
– Как же меня это достало! – выпалила она, резко вставая из-за стола так, что он со скрежетом отодвинулся. Дима, пристав, быстрым движением коснулся её руки. Соседи не обращали на неё внимания. Диана обернулась, её взгляд чуть было не пронзил его копьями, но его прикосновение было столь мягким и проникновенным, что её пыл сразу остыл. Она обессилено опустилась на стул, исподлобья уставилась на своего спутника, и её взгляд снова запылал огнём, обвиняя его: это всё из-за тебя, это ты виноват в том, что я ничего не могу сделать! Сидя напротив, Дмитрий смотрел на неё, и её огонь не обжигал его, не ранил. Напротив, он пробуждал в нем чувства, которые он не испытывал ни к одной другой женщине. Эти чувства наполняли его сердце страстью, сильным желанием обнять её и защитить. Он любил её такой, какая она есть, и мечтал о том, что однажды она проснется. Диана же не подозревала о его чувствах, и он терпеливо ждал.
Так они смотрели друг на друга некоторое время. В следующее мгновение пелена гнева, затуманивающая разум, спала с её глаз, и они наполнились ярко-синей ясностью послезакатного неба, на котором загораются звёзды. О, как он любил этот взгляд, и на душе становилось тепло! Дима улыбнулся ей глазами и совсем чуть-чуть губами. Вздохнув, Диана распахнула ресницы, и синева её глаз смягчилась бархатной нежностью. Не сговариваясь, они встали за стола, он обнял её за плечи, и они вышли из ресторана.
Ритм сальсы затих, им вслед полетели искры танго. Они спустились по деревянной лестнице к озеру. Ступеньки тихонько поскрипывали в такт их поступи. С последних Дмитрий спрыгнул вперед и подал любимой руку. Она схватилась, крепко сжав его ладонь, и спрыгнула следом. Они прошли немного вдоль берега. Под ногами скрипела галька вперемешку с песком, иногда попадались, поблескивая в свете фонарей, кусочки стекла, чьи острые края давно смягчили озерные волны. Наконец, вереница фонарей, провожающая отдыхающих, закончилась, дальше через лес тропинка вела к пирсу.
Старый-старый пирс из посеревших от времени и выщербленных досок с крепкими, несмотря на возраст, перилами. Были видны и свежие желтые доски, на которые заменили совсем развалившиеся. Диана смотрела под ноги и радовалась: она не любила быть свидетельницей неизбежного разрушения. Она подошла к краю и, держась за перила, посмотрела на воду, едва заметно поблескивающую в темноте, затем на такое же темное, как ночное озеро, небо: одно отражалось в другом как в гигантском кривом зеркале, поглощающим звёзды. На небо её глазам смотреть было куда легче и приятнее, и оно красивое, загадочное, манящее – прекрасное, неповторимое, многогранное, как сама жизнь, которая поворачивается к тебе то одной стороной, то другой, а многие её грани ты никогда и не увидишь.
От этой мысли ей стало грустно: Диане жизнь представлялась уж больно однобокой, слишком обыденной и однообразной, но какой толк в прыжках с парашютом, если боишься высоты! Завтра снова на работу, снова люди, много людей, снова решать какие-то проблемы и поздно возвращаться домой. И снова всё по новой! День сурка…
–
Хорошо, что у меня есть такой друг, как ты! – сказала на Дмитрию через плечо. Он стоял немного поодаль и теперь подошёл к ней сзади, обхватив перила рядом с её ладонями. Диана спиной почувствовала тепло его тела и поняла, что замерзла. Она прижалась к нему, он обнял её, зарывшись в её волосы лицом.
–
Мне холодно. – сказала она.
–
Дима стянул с себя джемпер и хотел было надеть на неё. Он хотел снова её обнять, но Диана, повернувшись к нему лицом, вытянула руки вперёд и не позволила ему это сделать.
–
Ты не задумывался о том, что мы переходим в некую грань в наших отношениях?
–
О чём ты? – произнёс он, словно очнувшись ото сна, в который хочется вернуться и проживать его снова и снова.
–
Мы ведь друзья, верно? – спросила она.
–
Ну да… – ответил он.
–
Мы уже и так стали любовниками. Друзья-любовники! – усмехнулась она.
–
Мне казалось, тебя всё устраивает. Что изменилось сейчас? – спросил Дмитрий. Его голос звучал глухо, будто из-за закрытой двери.
–
Это произошло не сейчас, а раньше. – ответила Диана. – Не знаю, когда, но мы как-то перестали быть просто друзьями, даже просто любовниками. По-другому всё…
–
И что в этом плохого? – спросил он.
–
Как?! – Мысли вдруг разбежались в стороны, и она осеклась. Частое дыхание совсем сбивало с толку. Диана закрыла глаза, пыт
аясь собраться: только она хотела что-то сказать, как изнутри в ответ возникал вопрос – странные ощущения, что всё, что она сейчас скажет, окажется сомнительным и бессмысленным. Открывая глаза, Диана стояла, уже отвернувшись, и перед ней простиралась озёрная гладь, сливаясь с ночным небом и окружающим ландшафтом в некую темную бесконечность, кое-где усыпанную огоньками человеческого присутствия.
Ее глаза раскрывались все больше, пока она всматривалась в темноту, и ее взгляд был похож на ночной цветок, приветствующий звезды. А как он смотрел на нее! И слышит ли она ту же тишину, те же запахи воды, травы, деревьев, запах костра? Где-то в лесу разожгли огонь в мангале, чуть слышны голоса… Она строит баррикады вместо того, чтобы жить.
– Поехали, отвезу тебя домой. – сказал он.
– Уже? – встрепенулась она.
– Завтра рано вставать. – ответил он и отвез ее.
Вернувшись домой, Диана рано легла спать: хотелось, чтобы скорее этот день закончился и наступило завтра. Но уснуть не получалось, а ведь ей завтра на работу. Диана ворочалась, вставала, смотрела в окно, ложилась, потом села на постели – и заснула. Проснулась от неприятных ощущений в неудобном положении: видимо, как сидела, так и упала на бок. Шея затекла. За окном уже вставало солнце. На часах было шесть – еще полчаса до будильника. Диана осторожно улеглась на другой бок и, завернувшись в одеяло, уснула.
Проснувшись, первым делом снова взглянула на часы: было ощущение, что уже полдень, и солнце выше обычного. Голова так тяжела! На настенных часах еще шесть, неужели остановились! Она потянулась к телефону: тоже шесть. Странно! И ещё что-то было странно и непривычно, но Диана не стала ломать над этим голову: она решила, что так глубоко уснула на минуту, что, кажется, будто проспала несколько часов. И хорошо же, всегда бы так! Совершив привычный утренний ритуал, Диана с кружкой кофе вышла на балкон: на фоне ярко-голубого неба сияла листва на солнце, вовсю щебетали птицы, и уже с утра так тепло! Она вернулась в комнату, оделась, причесалась и, прихватив сумочку, отправилась на работу.
Предприятие находилось в двадцати минутах ходьбы: нужно было пересечь проспект, подняться в гору, а там за верхней объездной дорогой уже лес, и прямо в лесу, огороженное высоким бетонным забором, советской постройки ничем не примечательное, огромное, на современный лад отделанное серым и синим сайдингом прямоугольное здание без каких-либо архитектурных изысков – всё, что выходило за периметр его прямых очертаний, это козырёк над входной группой и, пожалуй, ещё крыша. Зато вокруг этой гигантской коробки расстарались ландшафтные дизайнеры. Но, несмотря на прекрасные цветы, подстриженные сирени и туи, несомненно, радующие глаз, лес за бетонным забором манил её гораздо сильнее, и она была рада, что из окон ее кабинета на неё смотрели берёзы и сосны, и еще осины и любимая черёмуха.
Поднялся ветер, и скоро солнце затянуло тучами. Диана пожалела, что не взяла с собой зонт: солнышко светило так ярко и беспечно, что даже мысли такой не возникло. Она торопливо поднялась в гору, перешла дорогу, и казалось, только в лесу ветер успокоился, запутавшись в густой сети ветвей и листьев. Только в лесу она чувствовала себя в безопасности, словно это была буферная зона между ней и миром людей. Диана сбавила шаг, но продолжала идти достаточно быстро, чтобы не опоздать на работу.
Тучи нависли над лесом, и потемнело. Она подумала, что сейчас придет в кабинет, включит свет и будет как в домике. Наверное, всё-таки пойдёт дождь… У проходной лес отступил, Диана машинально приложила пропуск, проход открылся, и она оказалась внутри бетонного периметра, пересекая двор с маленькими прудиками, окаймленными цветами, насыпью из камней полевого шпата, яркой зелёной подстриженной лужайкой. Особенно ей нравились каждый год норовившие разрастись и усмиряемые садовником кусты шиповника, цветущие белыми, розовыми и ярко-малиновыми цветами все лето и начало осени, наполняя воздух тонким нежным ароматом. И сейчас, когда она направлялась к главному входу, порывами ветра аромат разносился в разные стороны.
Ветер усиливался, Диана шла ему навстречу, и ей нравился этот вызов. Она закрыла глаза, ей нравилось чувствовать кожей напор воздуха, чувствовать его сопротивление и идти вперёд. “Идёшь по дороге, навстречу прекрасные цветы, разноцветные кусты, то яркие, то темно-зеленые, и только сейчас пройдешь дальше, – фантазировала она. – и там, за поворотом, за деревьями, откроют и тебе волшебный мир, что-то сказочное, неповторимое, захватывающее дух, и свет фонарей вдоль дорожки подхватывает тебя, поднимает в воздух, и эта дорожка проведет в неведомый мир сказок и чудес. Над деревьями плывет в бледно-желтом мареве круглая луна и так и манит за собой!” Струи воздуха развевали волосы, аромат её духов сливался с запахом цветов. В тот же миг ей захотелось раскинуть руки в стороны и побежать, но, открыв глаза, она увидела двери главного входа, и крылья сложились за спиной.
Она дернула за ручку двери, но та оказалась закрыта. “Почему?” В недоумении она ещё несколько раз подергала за ручку, потом прислонилась к стеклу: внутри было темно и ни единого движения. Диана постояла ещё, вглядываясь в полумрак по другую сторону запертой двери, затем стала оглядываться по сторонам в надежде увидеть кого-нибудь из сослуживцев: хотелось уже выяснить, что это за странность… “А, может быть, запасной вход открыт, а здесь что-нибудь случилось и всё перекрыли? " Быстрым шагом она обошла здание, почти подбегая к окрашенной железной двери, но на вид она так плотно примыкала к своим железным косякам, что казалось неприступной. Даже ручки на этой двери не было. Пальцами Диана попыталась зацепиться за край и отворить дверь, но не тут-то было! "Да что же происходит? И, главное, – она оглянулась, – ни души вокруг… А, может, террористы загнали всех внутрь и удерживают в заложниках, перекрыв все входы и выходы? Тогда надо быть осторожнее!"
Диана прижалась спиной к стене. Удивительная тишина! Только ветер слышно в шелесте деревьев, тревожный и порывистый. Присогнув ноги в коленях, она подошла к окну и, стараясь остаться незамеченной, заглянула в стекло. Моргнул какой-то огонёк, и, испугавшись, Диана присела на корточки. Прислушалась: тихо. Тут до неё дошло, что это, скорее всего, сигнализация мигает, и медленно поднялась, чтобы убедиться. Огонек снова засветился и погас, маленький, красный. И снова захотелось спрятаться, но она остановила себя и стала наблюдать: так и есть, это сигналка! Глаза уже привыкли и могли различить очертания холла в бледном полусвете пасмурного неба. Диана смотрела и смотрела, сканируя взглядом каждый видимый и невидимый уголок помещения, но внутри ничего не менялось.
Наконец, она догадалась позвонить дежурному и даже, кажется, услышала трезвон телефона внутри, но ответа не последовало. Тогда она стала звонить начальству, своему секретарю, затем, после неудачных попыток, перебрала все известные ей номера, но и один не ответил. Говорил один автоответчик. Она обошла вдоль стены всё здание. Чувство тревоги нарастало, и Диана даже начала злиться: ну, неужели никто, ни один человек, ни одна живая душа не имеет возможности быть снаружи или просто ответить?! И вдруг ей по-настоящему стало страшно: она уже решила бежать к проходной и тут вспомнила, что не заметила никого за стеклянной перегородкой. Что есть мочи Диана помчалась к выходу, надеясь всё-таки хоть кого-нибудь увидеть в кабине. Распахнув двери, она задержалась у турникета: никого. Она позвала, позвала ещё раз, постучала в перегородку: может, работник просто присел у стола в поисках чего-нибудь на полу?
Рука заболела от попыток достучаться. Диана приложила пропуск, проход открылся, она медленно перешла на другую сторону, посмотрела еще раз. Выйдя на улицу, она остановилась: что ещё не сделала? Может, нужно вернуться и попытаться проникнуть внутрь? Нет, сначала вызвать полицию, ведь происходит явно что-то ненормальное! Но перед этим заглянула в календарь: всё правильно, день рабочий, и сделать здесь должны работать люди. Даже в выходные и праздники здесь дежурят!
Решительным нажатием пальцев Диана набрала номер службы спасения: сработал автоответчик. Она набрала снова – и снова ответил робот. И вдруг, от осознания того, что она позвонит Дмитрию, а на том конце будет такая же тишина, её глаза распахнулись, а под ложечкой стало неприятно жечь – как всегда, когда она нервничала. Вот теперь действительно страшно: пальцы перестали слушаться и нажимали не туда, и Диана ругала себя за нерасторопность. Наконец, собралась – и нажала на кнопку вызова. Гудки. Гудки. И – автоответчик! Его голос сообщал, что сейчас он не может говорить и просит оставить сообщение после сигнала.
Диана сбросила, но тут же набрала снова, чтобы оставить сообщение в надежде на то, что он занят и позже перезвонит. И она ему всё расскажет! Вот странно-то, правда, милый? Просто удивительно! Куда же все подевались? А, может, предприятие закрыли за выходные? Всё равно кто-то должен быть. Отравление угарным газом? Но на полу никто не лежал бездыханным, она посмотрела. Хорошо, что-то случилось, и – да! – это выяснится, в конце концов! А Дима занят – просто так совпало!
От этой мысли на душе стало легче, и Диана, не торопясь, зашагала обратно через лес: “Значит сегодня выходной? Вот и отлично, погуляю!” Она шла, и никто не встретился, ни один человек! Недалеко родник, и по этой дорожке куча народу с утра до ночи шуруют туда-сюда. "Твою же!" Она остановилась, прислушиваясь. Обернулась назад, и вдруг лучик солнца, пробившийся через толщу туч, попал ей прямо в лицо. Диана зажмурилась и через закрытые веки почувствовала, как свет быстро погас и снова стало пасмурно. Ей стало так грустно, тоскливо, что захотелось заплакать. Даже глаза защипало от наворачивающихся слез, но эти слезы быстро высохли, ведь она стала осознавать, что странным образом получила то, что хотела.
Диана старалась ступать неслышно, чтобы не упустить ни единого звука. Обычно слышно гул машин, даже когда идёшь по лесу, но не теперь. Она резко подняла голову: какая-то птица вспорхнула, взлетая с нижних веток сосны в небо. И опустила взгляд: под ногой треснула сухая ветка, вынесенная на дорожку. Диана замерла: так тихо, что слышны её шаги, и стук каблуков кажется пронзительным и неуместным в тишине леса. Но ветер волна за волной накатывает сверху, даже высокие тонкие сосны скрипят и стучат ветвями под натиском его порывов там, наверху. Внизу другая жизнь: по асфальту ползёт большой чёрный жук, а по краю дороги вереница муравьев – значит, недалеко муравейник. Птиц не видать, но их пение, прежде чем слиться с музыкой леса, звонко разносилось по сторонам.
Тогда почему кажется, что все звуки исчезли? Людей не слышно! Звуков – этой какофонии их существования и жизнедеятельности: шум машин, голоса, шаги, крики – ругань, мат, смех, рингтоны телефонов и прочее. Слышно только лес. Ни стуков, ни скрипов, гула, скрежета… Только лес! В один миг её охватила и детская радость, и тревога: как же так? Не может этого быть! Не может быть, чтобы всё остановилось и у всех сразу кончился бензин!
Диана уже бегом бежала к городу: она никак не могла припомнить, встретился ли ей кто-нибудь по дороге на работу. Обычно по дороге на работу она ни на кого не смотрела, поэтому могла просто не увидеть, не заметить, проигнорировать! Диана вообще не видела людей, они ей были неинтересны, ее раздражало, когда кто-нибудь на неё смотрел: всё хотелось защититься, спрятаться, скрыться, чтобы никто не коснулся её даже взглядом. Будто кто-то мог так её запачкать, даже разрушить: всё-таки в людях столько зависти, злобы, привычка винить других в том, что их жизнь не сложилась – мало ли с какими мыслями они на тебя пялятся!
По шоссе машины не проезжали. Диана стояла на обочине, вертела головой то в одну, то в другую сторону, ждала хоть какое-то движение: автомобиль, велосипедисты, подростки – любители гонять на электросамокатах по проезжей части. Лес остался позади, за дорогой перед ней построились многоэтажки, и тишина отсутствия пугала. Тогда она вышла на середину шоссе и остановилась: по закону подлости должен кто-нибудь показаться, лететь вниз по склону горы к центральному проспекту, она окажется на дороге. Но закон не работал. Тогда Диана рванула дальше, через дворы, оглядываясь по сторонам в поисках людей. Как она не обратила внимание, собираясь на работу, что на улицах тихо и пустынно? Или обратила, но не придала значения?
Добежав до своего двора, Диана села на скамейку в скверике. Сначала сидела и оглядывалась, удивляясь непривычной пустоте многочисленных дорожек, думала, что как будто все попрятались по домам, по офисам, школам, садам. Идеальный вариант – все люди где-то рядом, но не в пределах видимости, и еще они заняты своими делами и им просто нет до неё дела! Ну, не круто ли? Не об этом ли она мечтала? Может быть, она так долго ныла по этому поводу, что Небеса сжалились и сделали ей такой подарок?
Солнце выглянуло из-за туч. Диана подняла голову: высоко! Только теперь она заметила, что ветер стих, небо очистилось, а по нему, догоняя грозных тяжёлых сестриц, бегут белые облака. Воздух такой теплый! Она закрыла глаза: легкое дуновение ветерка приятно щекочет лицо, сквозь закрытые веки проникает солнечный свет. Щебечут птички, ласкает слух и шепот трав, и тишина! Как она прекрасна! “Ни матов, ни машин, ни режущего пространство рева их двигателей, ни всего раздражающего остального! О, благодарю тебя, Боже, ты услышал мои молитвы! Больше никаких свиней, которые не в состоянии донести банку из-под выпитого пива до урны и мешок с мусором до помойного бака! Ни быдла, которое матерится и дымит как паровоз при детях, своих и чужих, будто их вообще нет и они не существуют!”
"Так, хватит, зачем накручивать себя, когда всего этого нет?" – она открыла глаза и снова оглянулась, желая убедиться, что вокруг никого нет. И вокруг никого не было. Диана глубоко и громко вздохнула: неужели это правда? “А вдруг сегодня день триффидов или что-то в этом роде? Если так, то вокруг опасно, но где-то есть выжившие, как я, например. Ладно, волков бояться – в лес не ходить”. Она встала, решив, что нужно пройтись по округе.
Не успела она сделать и несколько шагов, как откуда ни возьмись выскочила кошка, на мгновение замерев и уставившись на нее своими огромными бездонными глазами, и тут же сорвалась дальше. "Ну надо же, я здесь всё-таки не одна!" – в радостном изумлении она проводила кошку взглядом. В этот момент перед ней появилась вторая – не обратив на неё внимания, кошка промелькнула перед глазами и исчезла в траве вслед за первой. "Видимо, животных и птиц это странные явления не коснулось. Может, всё-таки есть разумное объяснение всему происходящему? Вторая была рыжая, а первая – не помню, какая…"
Рука потянулась за телефоном: сеть ловилась, связь работала. Диана набрала Дмитрия: снова гудки, потом автоответчик. "Ещё занят", – автоматом промелькнуло в голове, но на душе стало неспокойно. Она снова стала оглядываться, стараясь чётко прислушиваться к каждому звуку, но её дёргало в разные стороны: то порыв ветра стукнет веткой, то стая голубей вдруг прилетела, хлопоча крыльями, и устроилась на небольшой кучке сена, кем-то для них приготовленной, то бумажка зашуршит под ногами, то она отвлекалась на стук своих каблуков… Её стала раздражать неспособность сосредоточиться так, чтобы услышать все звуки сразу и выделить те, что могли издавать люди. Она не могла вспомнить, прислушивалась ли она когда-нибудь вот так, чтобы слышать всё и всех вокруг. Может, в детстве? Диана с грустью развернулась и зашагала домой.
В подъезде она почувствовала себя спокойнее: соседи встречались редко, только шумели иногда, и вроде всё как обычно. Диана повернула ключ в замочной скважине, и этот звук показался ей как будто другим. Совсем чуть-чуть. Она скорее захлопнула за собой дверь, закрыв её на два замка с четырьмя ригелями каждый. Медленно поставив сумку на комод в прихожей, Диана разулась и также медленно подошла к окну на кухне. Солнце светило, зелень купалась в его лучах, птицы пролетали мимо, иногда приземляясь на ветки или провода, но ни одного человека. И ни одной проезжающей машины или велосипеда. Диана распахнула окно. Солнце уже находилось в зените, и на востоке над крышами домов, над гребнем гор небо стало изумительно красивым, ярко-голубым. Спокойный воздух был напоен ароматами лета, и вдруг, неожиданно для себя самой, она резко и глубоко вдохнула и выпустила выдох плавно, словно вместе с ним освобождалась от некой ноши, которую влачила много лет. Как хорошо! Ее охватило чувство приятной усталости. Она разделась, легла в постель и, не успев ни о чём подумать, сразу уснула.
Небо темнело, разливаясь оттенками синего на западе. Из приоткрытого окна спальни тянуло свежим воздухом, слышен был лишь шелест листьев. Пелена сна постепенно отступала. Где-то недалеко залаяла собака, и Диана окончательно проснулась. Она подскочила в постели: "А как же домашние животные? Многие из них наверняка взаперти! И даже если мне удастся вызволить большинство из них, где же они будут жить и чем их кормить? Сколько же сейчас времени?”
Часы так и показывали шесть.И на сотовом тоже. Время как будто остановилось, но всё при этом шло своим чередом: утро перешло в день, а день в вечер. Диана прислушалась: соседской собаки не слышно. Хозяев подолгу не бывает, они живут в другом районе и приезжают только погулять с ней покормить, всё же остальное время она тявкает и воет. Но сейчас её совсем не слыхать. Диана посидела ещё некоторое время: многие животные почуяли бы пропажу своих хозяев и наверняка дали бы о себе знать. И в такой тишине их услышать не составит труда. "Нужно прогуляться,” – она оделась поудобнее и вышла из дома, прихватив с собой палку для скандинавской ходьбы на всякий случай: если людей нет, значит, бездомные псы могут проявить больше наглости.
В подъезде тихо. Она остановилась у соседской двери – ни звука. Тогда она спустилась вниз и отворила дверь подъезда, крепко держа палку в руке. Вход был ярко освещен фонарями, как и весь остальной двор. И ни души. Человеческой. Зловеще выглядели дома, зияющие темнотой окон: ни в одном не горел свет. Диана подняла голову: только в её окне теплился свет настольная лампы, который она оставила нарочно. Постояв, она решилась и обошла вокруг своего дома: тихо, безжизненные тёмные дома, деревья же, шептавшие что-то друг другу на ветру, казались живыми.
Ей так захотелось бежать домой и закрыться, спрятаться под одеяло, заснуть и проснуться в своём нормальном, привычном мире. Наверно, всё это просто страшно сон, пусть и очень реальный. А если не сон? Если случилось что-то, о чём она ещё не знает? Случилось – и всё! И теперь всё так, как есть. И если?.. А надо ли выпускать всех этих питомцев? Как сделать так, чтобы они не загрызли друг друга, ее тоже и всех накормить? И даже если получится, надолго ли хватит еды? Неужели их страшный конец неизбежен?
“На всех меня одной не хватит. Я просто не успею освободить всех. И накормить их всех я тоже не смогу. Тогда сделаю, что смогу. Какие смогу двери открыть – открою."От этих мыслей ей стало легче. “Нужно проверить супермаркет неподалёку для начала, потом остальные магазины. Хорошо, что двери делают стеклянные. Надо найти что-то, чем разбить стекло. В конце концов, мне тоже нужны продукты, тем более, если весь этот кошмар надолго.”
"Господи, о чём я думаю? Это правда надолго? Может, надо просто заснуть, и я проснусь как обычно, поворчу на весь мир, потом пойду на работу и буду ворчать там? Диме сразу позвоню!" Диана вытащила из кармана телефон и в последней надежде стала слушать гудки. Она знала, что никто не ответит. Дождавшись автоответчик, она заговорила:
– Дима, привет! Дима, ты меня не слышишь? Я попала в какой-то вакуум, здесь никого нет, и тебя нет… Тебя тоже нет! Как еще связь работает? Связь есть, а связаться не с кем! Как думаешь, это все люди куда-то исчезли, или это меня выбросило в какой-нибудь параллельный мир? Я сегодня двух кошек видела и слышала собаку, значит, животные здесь есть. Но если домашние животные остались, почему никого не слышно – ни воя, ни скрёба, ни лая, ни мяуканья? Ещё рано? У них пока ещё есть еда-вода? Потом гадить будут прямо в квартирах… Что я несу, прости, пожалуйста! О чём мы говорили? Куда же все подевались? А ведь на проспекте машины стоят! Просто стоят. Дим, мне было бы легче, если бы я знала, что происходит, тогда было бы понятно, что делать. Пойдём по двору вместе, послушаем. Вот так, я буду говорить, а ты слушать. Ты всегда меня внимательно слушаешь, а я, если быть честной, далеко не всегда. Прости меня, я бы много отдала, чтобы услышать сейчас твой голос… О, нет-нет-нет-нет-нет!
Телефон разрядился. Зачем нужен телефон, если по нему не с кем связаться? От обиды глаза защипало и по щекам потекли слёзы. В её груди теснились злость и чувство бессилия и незащищенности, она не хотела быть единственным героем пустынного мира. Отчаяние явилось последней каплей, и Диана взорвалась:
– Черт бы вас побрал, тупые скотины, ещё вас мне не хватало! – взревела она, как загнанный в угол зверь, и тут же осеклась. Мысли одна за другой складывались в пазл. Что-то ей подсказывало, что аккуратнее нужно быть желаниями. "О чём это я вчера думала? Я так ненавидела всех вокруг, просто-таки стирала всех с лица земли – как хотела, чтобы все исчезли. Я так сильно этого хотела! Так это всё я? Я?! Это сбылось моё желание? Да нет! Ну что я? Что я такое из себя представляю, что ради меня тут всё так? Я же не ведьма, не потомственный маг, в конце концов!”
– Хорошо, допустим, – вслух продолжала рассуждать Диана, когда эмоции поутихли, а мысли стали выстраиваться в более-менее стройный ряд.– Хорошо, будем следовать логике: все люди вдруг исчезнуть разом не могли. Если бы их что-то убило, наверняка остались бы тела. Если это инопланетное вторжение, где-нибудь есть выжившие, как я. Но ни следов нападения на человечество, ни тел. Вокруг всё как будто бы в порядке. Выживших я пока не обнаружила… Почему все часы показывают шесть? Скорее всего, я попала в искаженную реальность или другое измерение – что-то в этом роде. Да, больше похоже на это. Оставим пока такой вариант. Тогда надо заняться животными, раз они остались. Что смогу, то сделаю, будем решать проблемы по ходу их поступления… Господи, не верю, что это происходит со мной!
Она снова хотела заплакать, но ей уже не было так страшно, и одинокой и брошенной Диана себя не чувствовала: будто кто-то наблюдал за ней, даже заботился, оставаясь невидимым. Это она особенно ясно осознавала и испытывала не то чтобы чувство страха, а что-то такое с примесью благоговения и даже любопытства. Впервые она чувствовала и тяжесть, и облегчение одновременно. В детстве бабушка водила её в церковь, и это было очень давно, бабушки уже нет в живых. Маленькая Диана смотрела снизу вверх на изображения святых, а они – сверху вниз – смотрели на неё. Их взгляды не казались ей строгими, как другим людям – наоборот, она чувствовала, что они ей улыбаются. И теперь взрослая Диана, оказавшись в одиночестве, чувствовала нечто похожее, и в этот раз они как будто что-то ждали от неё.