Из прошлого, с любовью

Глава 1

Я смотрела на мужчину, сидящего за столом напротив меня, и, признаться, меня терзали смутные сомнения: а не сваляла ли я дурака?

С одной стороны, мое нынешнее финансовое положение едва ли позволяло претендовать на нечто большее. Впрочем, судя по всему, как и финансовое положение хозяина кабинета. Полагаю, о такой клиентке он мог только мечтать.

Офис представлял собой две небольшие смежные комнаты на пятом, последнем этаже офисного центра, с парковкой у входа, переполненной до отказа, несмотря на обеденное время. Обстановка в кабинете на троечку. Стеклянные стены в пол, прикрытые жалюзи, в приемной пожилая секретарша и фикус. Собственно, даже при желании, едва ли сюда можно было вместить хоть что-то еще.

Пристроив свой автомобиль в веренице машин, припаркованных вдоль проезжей части, мне пришлось протопать довольно приличное расстояние до центрального входа, а затем, поднявшись на лифте на нужный этаж, еще какое-то время попетлять по коридору в поисках заветной таблички, скромно информирующей: «Частный детектив Хардин Е.В.».

Хозяин данного кабинета Егор Всеволодович Хардин менее всего соответствовал ветхозаветному образу частного детектива, почерпнутому мной по большей части из фильмов. На вид не старше тридцати пяти, спортивного телосложения, короткая стрижка, кожа довольно смуглая, цвет волос скорее каштановый, нежели темно-русый, рваные джинсы в стиле Гранж, темно-серая футболка, пошитая швами наружу. Часы на правой руке, вперемешку с довольно массивными плетеными браслетами. Явно не женат. И дело даже не в отсутствии обручального кольца на пальце.

В целом, довольно демократично. Я бы даже сказала, слишком демократично, особенно в контексте деловой встречи с новым потенциальным клиентом. Однако же свои мысли я предпочла держать при себе. Как там говорят: «в чужой монастырь со своим самоваром» ?..

«Ну, не Шерлок Холмс», – резюмировала я. Хотя, в моей ситуации, это, возможно, и к лучшему. Например, предыдущий частный детектив, с коим я имела счастье общаться, больше подходил под классический образ, что не помешало ему оказаться явным пройдохой. Быстро оценив ситуацию прищуренным взглядом цепких глазок, цену он назначил такую, что мне едва удалось сдержаться, чтобы не расхохотаться при нем в голос.

Егор Всеволодович же выслушал меня довольно внимательно и в настоящее время молчал, явно прикидывая, можно ли всерьез отнестись к моему рассказу. Пожалуй, явись я сюда со слезливой историей о муже, подозреваемом в измене, это вполне бы вписалось в его представления о жизни. Выследить коварного изменника и предоставить подробный отчет в картинках, подспудно пригрев на груди доверчивую дурочку-клиентку – вот это, пожалуй, его профиль.

В какой-то момент своего рассказа я поймала взгляд Егора Всеволодовича в районе своего декольте. Выбрав для этой встречи легкий летний сарафан, я хотела придать своему образу некую очаровательную женственность, но Хардин явно мыслил куда приземлённей. Так что мои старания прошли даром. Я вздохнула.

– Давайте подытожим, – расценив мой вздох как знак того, что пауза несколько затянулась, предложил Егор Всеволодович, постаравшись сосредоточится. – Вы хотите, чтобы я какое-то время приглядел за вами, и подтвердил или, напротив, опроверг ваши опасения в том, что кто-то целенаправленно пытается свести вас с ума?

На последней фразе он слегка запнулся. Действительно, облеченный в слова итог нашей сорокаминутной беседы звучал как-то на редкость глупо.

– Получается так, – пожав плечами, кивнула я, а затем уточнила. – Это ведь для вас не проблема? –

Почесав бровь, Егор Всеволодович вздохнул. В его лице явно наметилась внутренняя борьба. С одной стороны, весь мой рассказ больше походил на бред сумасшедшей, и, полагаю, с логической точки зрения критики не выдерживал. «Шорохи по ночам, скрип дверей, перемещающиеся в пространстве предметы…». Честно говоря, готовясь к встрече с детективом и мысленно прикидывая, как построить разговор, собственные аргументы казались мне куда весомее, но что-то явно пошло не так. Точнее все мои доводы как-то подозрительно быстро разбивались об хлесткие уточняющие вопросы, на которые приходилось отвечать довольно однозначно: да или нет.

В то же время в перспективе работенка для детектива не пыльная. Ну подежурит он пару дней у дома для моего личного душевного успокоения, после чего с легкой совестью помашет ручкой и, заверив, что я сама себя накручиваю, отчалит восвояси. И клиент доволен, и хорошая возможность срубить легких денег. В серьезность слов о том, что моей жизни что-то угрожает, Егор Всеволодович упорно верить не хотел, полагая, что все вышесказанное лишь некая «изюминка», плавно перетекающая в легкую «тараканенку», исключительно в моем воображении.

В целом, в том, что с направлением его мыслей я попала в точку, стало понятно, когда Егор Всеволодович вновь заговорил:

– Давайте так, – подумав наконец, изрек он. – Оставьте секретарю ваши контакты. В течении пары дней мы подготовим для вас договор и направим для ознакомления на электронную почту. Если вас все устроит… –

– Боюсь, если я не ошибаюсь в своих предположениях, – невесело улыбнувшись, не очень вежливо перебила я, – пары дней у меня может и не быть. Возможно как-то ускорить этот бюрократический процесс? -

Коротко взглянув на меня, Егор Всеволодович, едва заметно вздохнув, довольно легко согласился:

– Хорошо. Мы постараемся все подготовить в ближайшее время. –

– Отлично, – сообщила я, поднимаясь с кресла. Он слегка замешкался, но последовал моему примеру и проводил до двери.

Проходя к выходу через крошечную приемную, я поймала на себе любопытный взгляд секретарши.

Попрощавшись, я вышла из кабинета, тихонько прикрыв за собой дверь, но уходить не спешила. Выждав несколько секунд, убедившись, что коридор пуст и меня никто не видит, не удержавшись, прижалась ухом к двери.

– Не думаю, что стоит с ней связываться… Уж очень подозрительная дамочка – услышала я комментарий пожилой секретарши, которая явно только и ждала момента, чтобы высказать свое мнение. Наш разговор в кабинете она, безусловно, слышала сквозь неплотно прикрытую дверь. Что именно ей ответил Егор Всеволодович, расслышать, к сожалению, не удалось, так как, судя по всему, они переместились в его кабинет и продолжили обсуждение там.

Признаться, это немного подпортило мне настроение. Прикинув свои перспективы, на Хардина я здорово рассчитывала, и, судя по всему, он был не против ответить согласием. Однако мог передумать, всерьез прислушавшись к мнению старшей соратницы. Что тогда буду делать?

– Прискорбно, – покусав губу, недовольно заметила я и, наконец, направилась прочь.

Оказавшись в машине, какое-то время я просто сидела, побарабанив пальцами по рулю, прикидывая, чем себя занять. Ехать домой упорно не хотелось, а каких-либо дел на сегодня больше не предвиделось. В конце концов, стоит дождаться ответа от детектива, прежде чем что-либо предпринимать далее. Вдруг мне повезет, и он еще согласится?

Прикинув, я завела машину и плавно тронулась с места в сторону торгового центра. Помню, были времена, когда шопинг здорово улучшал настроение. Глядишь, и сейчас подействует. Хотя едва ли. Последние драматические события в моей жизни явно тянули на затяжную депрессию, и это даже без учета мистической подоплеки, которая действительно имела место быть. Так что в разговоре с детективом, если я и приукрасила, то только самую малость.

Следуя по дороге к торговому центру, я время от времени поглядывала в зеркало заднего вида, но ничего особо примечательного в ровных рядах движущегося потока машин заметить не удалось.

Оставив свою красавицу Maserati на подземной парковке, я поднялась по эскалатору и, слившись с толпой, какое-то время просто бродила по торговому центру, не спеша переходя от магазинчика к магазинчику. Поначалу процесс особого удовольствия не доставлял, но позже я увлеклась и даже умудрилась потратить н-ную сумму денег в небезызвестном бутике косметики.

Настроение, вроде бы, улучшилось, но ненадолго. В какой-то момент, проходя мимо очередной стеклянной витрины, я на мгновение задержалась, поймав взглядом свое отражение. Что ж, несмотря на все неприятности, свалившиеся на меня в последнее время, стоило признать, что на моей внешности это никак особо не сказалось. Напротив, пара растаявших килограмм на нервной почве, придавали некий шарм и беззащитное очарование, что идеально подчеркивал ярко-желтый сарафан, подвязанный лентой вместо пояса. Жаль, что Егор Всеволодович сосредоточил свое внимание по большей части в области декольте, совершенно проигнорировав столь удачно сложившийся девичий образ. И еще, стоило, наверное, признать, что замужняя жизнь не пошла мне на пользу. Взять хоть те же два лишних килограмма. Пожалуй, это все, что досталось мне от «счастливой» супружеской жизни. Кажется, я забыла сказать, что полгода назад стала вдовой?

Ну так вот – чуть меньше полугода назад мой муж погиб при очень странных обстоятельствах. Само по себе это не есть комильфо, а через пару недель после его смерти со мной стали происходить вещи и вовсе не объяснимые, скорее даже мистические. Подробнее о них я и изложила частному детективу во время нашей беседы. Вот только поверил ли он?

Задумавшись, я перевела взгляд и какое-то время наблюдала в отражении витрины за толпой людей, сновавших за моей спиной. Вот где-то в этот момент, случайно я вновь увидела его. Несмотря на летнюю жару, мужчина был одет в толстовку, натянув капюшон до самого носа так, что лица его разглядеть снова не удалось. Долю секунды он наблюдал за мной, а затем, отступив на шаг, скрылся за высоким рекламным щитом возле эскалатора.

Заметив его в первый раз пару месяцев назад, признаться, я здорово нервничала. Но время шло, а ничего не происходило. Мужчина не подходил, не заговаривал со мной и, в целом, никак более себя не проявлял. Просто с некоторых пор я отметила, что он постоянно находится где-то неподалеку. Мысленно я даже придумала ему прозвище – «Топтун».

Естественно, стоя в центре торгового зала, крутить головой и привлекать к себе внимание я не стала. Поднялась на третий этаж, не спеша пообедала в небольшом уютном ресторанчике, а затем, купив билет в кассе кинотеатра, направилась смотреть первый подходящий по времени фильм. Предусмотрительно убедившись, что в зале будут присутствовать и другие зрители. Находится среди людей было как-то спокойнее.

Фильм закончился ближе к семи. Не скажу, что его сюжет оставил в моей душе яркое впечатление, однако еще один день скоротать мне удалось.

В лифт, помимо меня, зашло еще несколько человек, но спускаясь вниз, все они вышли чуть раньше и на подземной парковке я неожиданно оказалась в полном одиночестве.

Двери лифта за спиной закрылись, а я еще какое-то время постояла на месте в нерешительности, озираясь по сторонам. Из глубины парковки повеяло подвальным холодом, и как нарочно, точно в заезженном триллере, где-то слева ни с того ни с сего начала мигать лампочка, издавая противный электрический треск. А мне стало совсем не по себе.

Достав телефон, крепко сжимая его в руке, я осторожно направилась в сторону припаркованной Maserati. Звук каблуков эхом отражался от бетонных стен. Когда до машины оставалось не больше пары метров, на телефон неожиданно пришло сообщение, от звука которого я подпрыгнула, едва не выронив смартфон из рук. Несколько секунд мне потребовалось, чтобы оказаться в такой знакомой безопасности в салоне автомобиля, заблокировав двери изнутри.

Постаравшись унять сердцебиение, я взглянула на дисплей. В уголке значка почтового ящика висело одно непрочитанное сообщение. Егор Хардин сдержал обещание и отправил мне образец договора. Довольно оперативно.

Бегло пробежав по стандартному тексту глазами, я задержалась на пункте, где была прописана сумма стоимости его услуг. Что ж, вполне приемлемая цена за возможные неудобства.

Зайдя в мобильное приложение банка, я перевела нужную сумму по указанным реквизитам, тем самым отрезая путь к отступлению. А то, чего доброго, Егор Всеволодович мог еще передумать…

Глава 2

Эта ночь прошла на удивление спокойно. Утром, открыв глаза, я какое-то время еще понежилась в постели, прислушиваясь к своим ощущениям. Стоило признать, что впервые за долгое время внутри меня появилось пусть пока еще и довольно смутное, но ощущение, что все не так уж и плохо в этой жизни. Говорят, «человек привыкает ко всему». Пожалуй, я бы согласилась с этим утверждением. Взять, к примеру, мой случай. К непрерывному ощущению страха, оказывается, тоже можно привыкнуть.

Поднявшись с постели, на ходу накинув халат, я приблизилась к двери и по привычке несколько секунд постояла, чутко прислушиваясь к тишине снаружи. Не обнаружив ничего подозрительного, осторожно отодвинула в сторону стул, которым на ночь подпирала ручку двери, баррикадируя её изнутри, после чего осторожно открыла дверь и выглянула в коридор. На первый взгляд, с вечера вроде бы ничего не изменилось.

Честно говоря, мне никогда особо не нравился этот дом. Взять, к примеру, тот же дурацкий коридор, который тянулся через весь второй этаж мимо запертых дверей, которых в доме было более чем достаточно. С учетом того, что за все время гости у нас ни разу не останавливались, меня довольно часто посещал вопрос: а на кой черт нам вообще столько комнат?

Вдоль всего коридора по стенам тянулась вереница картин. В совокупности они повторяли один из библейских сюжетов, что, на мой вкус выглядело довольно мрачновато. Каждый раз, проходя мимо них, я ненароком ловила себя на мысли, будто с полотен за мной пристально наблюдают, и становилось как-то не по себе. Вот и сейчас, шлепая по мраморному полу босыми ногами, в очередной раз возникло это ощущение, и я поскорее поспешила спуститься на первый этаж.

Мраморная лестница с массивными резными перилами, изгибаясь, вела в просторный холл на первом этаже. Слева стеклянные двери в гостиную, гордостью которой по достоинству считался огромный камин в полстены. Из гостиной арочная дверь выходила в столовую эркерной формы. Обеденный стол располагался в центре, окруженный панорамными окнами в пол. Отсюда открывался изумительный вид в сад. Муж довольно часто задерживался по вечерам, и большую часть времени мне приходилось ужинать здесь в гордом одиночестве. Хотя, стоило признаться, одиночество никогда меня не тяготило. Быть может, дело в том, что в доме постоянно присутствовал кто-то из прислуги?

Еще одна дверь из столовой вела в кухню, из которой в свою очередь также можно было попасть в холл. Таким образом, пройдя дом полукругом, можно было вновь оказаться у лестницы.

Приготовив себе кофе, вместе с чашкой я отправилась в сад. Пустой дом вызывал тягостное ощущение.

Сад в настоящее время тоже пребывал в запущении. Газонная трава давно переросла, а отцветшие цветы пионов на раскидистых кустах не плохо было бы срезать. Однако наш садовник, он же по совместительству повар, покинул меня еще недели три назад. К его чести, стоит заметить, что уехал он одним из последних, видимо, до конца все же надеясь, что мне удастся поправить свое финансовое положение.

После смерти мужа, оставшиеся сбережения таяли на глазах. Содержание дома, включая оплату клининга, охраны, шофера и персонального повара, выходило довольно затратным. Раньше всеми этими вопросами занимался муж, и мне не было необходимости вникать в детали. Однако после его смерти, проведя небольшую ревизию денег, оставшихся на совместных счетах и наличности, которая хранилась в доме, довольно быстро стало понятно, что в таком режиме долго протянуть не удастся.

Сначала мне пришлось уволить шофера. В его услугах я и до этого-то не особо нуждалась, так как и сама прекрасно могла управлять автомобилем. Затем настала очередь охраны. На тот момент мне казалось, что наличия сигнализации в доме более чем достаточно. Еще через месяц пришлось отказаться и от услуг клининговой компании. Оставшиеся сбережения требовалось растянуть аж на целых полгода до момента вступления в право наследования, и таких трат мой бюджет едва ли мог выдержать. Оттого большинство комнат в доме в настоящий момент стояли запертыми за ненадобностью. К тому же так меньше уборки.

В какой-то момент я даже была готова продать один из автомобилей, чтобы хоть как-то выкрутиться. Но оба автомобиля, включая и тот, на котором ездила я – были оформлены на мужа. А значит, и об их продаже стоило пока забыть.

Наконец, три недели назад уехал и Пьер, наш повар. На самом деле его звали Пётр. С его слов, еще в студенческие времена, какое-то время он проходил стажировку в одном из небольших ресторанчиков в Париже, и потому с тех пор предпочитал, чтобы к нему обращались на французский манер. Полагаю, что врал. При приеме на работу документов, подтверждающих сей факт биографии, в наличии у него не оказалось. Вроде как были безвозвратно утрачены, а их восстановление выходило довольно затратным мероприятием. Опять же, с его слов. Однако Пьер и впрямь был поваром от Бога. Блюда, которые он готовил, были чудесны, а потому необходимость в каких-либо официальных документах отпала практически сразу. К тому же истории о его французских буднях, которые он рассказывал, были довольно увлекательны, и мне нравилось их слушать, хрустя свежеиспеченным круассаном за утренней чашкой кофе за столом в кухне.

Мои воспоминания прервал звонок домофона, трели которого едва угадывались в глубине дома сквозь распахнутые настежь двери в сад.

«Кого это с утра по раньше черт принес?», – подивилась я, но, немного поколебавшись, все же поднялась и отправилась в дом.

Взглянув на экран домофона, мужчину, в настоящее время топтавшегося у калитки, я не узнала. Пожалуй, я и вовсе предпочла бы сделать вид, что меня нет дома, однако посетитель, скорее всего, уже заметил сквозь кованые прутья забора мой Maserati, который я поленилась с вечера загнать в гараж, и оттого уходить не спешил, продолжая давить на звонок.

– Вы к кому? – поинтересовалась я, включив динамик.

– Старший следователь Кондратьев Михаил Федорович, уголовный розыск. Могу я поговорить с Соболевой Маргаритой Эдуардовной? – помахав в камеру невесть откуда материализовавшимся в руках удостоверением, вежливо поинтересовался мужчина.

Так как таиться едва ли уже имело смысл, пришлось его впустить. Открыв дверь, какое-то время я ждала у порога, пока он пройдет от калитки до дома, теряясь в догадках, чего ему от меня понадобилось? Точнее, я догадывалась, но особого смысла в данном визите не видела.

После смерти мужа я почти сутки провела в отделении полиции, давая показания и в мельчайших деталях описывая события, предшествующие его гибели. В конце концов, даже пришлось вмешаться моему адвокату, сочтя действия следователя чрезмерными в сложившихся обстоятельствах. Так что свою немалую зарплату адвокат в тот день отработал с лихвой. Благодаря его красноречию, а также отсутствию иных причин держать меня в отделении, нехотя, меня отпустили домой. С тех пор прошло уже больше пяти месяцев. И оттого визит следователя этим утром застал меня врасплох, став полной неожиданностью. Скорее, я бы сказала, неприятной неожиданностью.

– Маргарита Эдуардовна? – приветливо улыбнувшись, уточнил следователь, поравнявшись со мной.

– Слушаю вас? – довольно равнодушно заметила я, не пылая особым желанием продолжать разговор.

– Может быть, нам было бы удобнее поговорить в доме? – слегка смутившись, заметил он, переминаясь с ноги на ногу.

Несколько секунд я оценивающе смотрела на него, а затем, молча развернувшись, отправилась в сторону кухни, не особо переживая, следует ли он за мной. Может быть, мои манеры и вовсе отобьют у него охоту к беседе, вдруг повезет и он чудесным образом испарится? Не повезло.

Оказавшись в кухне, кивком головы я указала ему на стул, где он скромно и устроился в настоящий момент, пока я направилась к кофе машине готовить кофе.

– Кофе будете? – поинтересовалась я, решив, что коль уж пригласила его в дом, не худо бы проявить и немного гостеприимства. На что он с радостью согласился.

Стоя к нему вполоборота, краем глаза я заметила, что Михаил Федорович с любопытством оглядывается, воспользовавшись моментом и стараясь делать это незаметно. Пожалуй, среднестатистическому следователю со среднестатистическим жалованием и впрямь было на что здесь посмотреть.

– Так о чем вы хотели со мной поговорить? – поинтересовалась я, пресекая чужое любопытство.

– Небольшая формальность, не более, – спохватился Михаил Федорович и перевел взгляд на меня. – Дело в том, что следственные мероприятия по факту гибели вашего мужа все еще продолжаются, и я, ознакомившись с представленными вами показаниями, обнаружил кое-какие нестыковки. Вот и решил нанести вам визит и уладить возникшее недоразумение, не прибегая к повторному вызову на допрос. В частном порядке, так сказать.

«Адвоката ты моего испугался», – со злорадством подумала я. «Он бы твою самодеятельность мигом пресёк», однако вслух произнесла:

– Что ж, думаю, это разумно. – Так что там за нестыковки?

Признаться, заявление о том, что следствие мной все еще продолжает интересоваться, слегка настораживало, однако как-то не верилось, что им удалось хоть что-то нарыть. На тот вечер у меня алиби, которое могли подтвердить как минимум несколько человек, приди кому-то охота всерьез этим заниматься. И то, с чем следователь пожаловал сегодня, скорее всего, несущественно. Готова поспорить, явился он сюда с одной целью – попытать удачу и слегка поживиться, воспользовавшись вполне понятным человеческим желанием убитой горем вдовы держаться от всего этого подальше. «Вы мне небольшую финансовую компенсацию, а я, мол, тихо-мирно улажу то, что, возможно, слегка выбивается из общей концепции». В целом, я была готова к такому повороту. Лишь бы приценившись к интерьеру, фантазия следователя не сильно разыгралась. А то, чего доброго, решит, что у меня тут сундуки с золотом-бриллиантами по всему дому. Впрочем, Михаил Федорович производил впечатление вполне разумного человека. Судя по всему, в свои сорок с копейками в жизни он кое-что повидал и хорошо усвоил, что уж лучше синица в руке…

– Знаете, в таких делах, как правило, вполне естественно, что подозрение падает на главного выгодоприобретателя… – задумчиво произнес он.

– Вы о наследстве? – не стала я делать вид, будто не понимаю, куда он клонит. Несмотря на то, что он обладал довольно приятной внешностью, его вкрадчивый голос вызывал беспокойство.

– Поражен вашей проницательностью, – вновь улыбнулся он, а я нахмурилась. – Если вы не против, могу я задать вам несколько вопросов?

– Ну, вы ж для этого пришли, – пожала я плечами.

– В таком случае, не могли бы вы еще раз рассказать о том, где находились в вечер гибели вашего мужа?

Я вздохнула. Вспоминать события того дня я не любила и старалась гнать прочь из головы.

– Весь этот день я провела дома, – собираясь с силами, ответила я. – Это могут подтвердить как горничная, так и наш повар, которые работали в тот день. Ближе к обеду заехал Ник, но пообедать вместе не вышло.

– Ник – это ваш супруг, Никита Андреевич Соболев? – уточнил следователь. Я кивнула и продолжила:

– Он сообщил, что торопится на встречу с партнером и заехал только для того, чтобы сменить костюм. Уехал спустя приблизительно полчаса. В тот вечер мы собирались в театр. Билеты были уже куплены, и Ник планировал успеть вернуться со встречи к назначенному времени. Однако, не вернулся. Я пробовала ему позвонить, но его телефон был отключен.

– Это вас не удивило?

– Нет. Такое уже происходило. Иногда Ник задерживался на работе. В целом, полагаю, отмена похода в театр – не самая большая трагедия, – пожала я плечами.

– Но он ведь мог позвонить, предупредить…

– Я же сказала: Ник отправился на деловую встречу. Что-то могло его задержать, возможно, возникли какие-то разногласия в процессе и переговоры затянулись. Для бизнеса это, увы, не редкость.

– Вы в курсе, чем занимался ваш муж? – уточнил следователь как бы невзначай.

– Не вникала. Мне это было не особо интересно.

– Не находите, что это немного… нетипично для молодоженов?– заметил следователь. – Если не секрет, сколько вам лет?

Подобный вопрос вызывал легкое раздражение.

– Двадцать пять. Но при чем здесь мой возраст? – взглянув на следователя, стараясь сдержаться, ответила я. Прозвучало это довольно резко, и я, постаравшись взять себя в руки, продолжила уже спокойнее.

– Полагаю, что деятельность моего мужа была связана с инвестированием в различные проекты. Такой ответ вас устроит?

Одно дело просто повторить то, что я уже говорила под протокол, и совершенно другое, когда посторонний пытается перевести разговор к частному. Возможно, для следствия одно без другого существовать не может, однако это здорово действовало на нервы.

– Ник преуспел в этом. Я – нет. Дома мы старались не обсуждать подобные вопросы.

– Хорошо. Допустим, – не стал возражать Михаил Федорович. – Ваш муж не вернулся к назначенному времени. Что было дальше?

– Ничего, – пожала я плечами. – Сообразив, что поход в театр отменяется, я занялась другими, более насущными делами. До вечера что-то делала в саду, затем смотрела фильм. Фильм закончился ближе к одиннадцати, и, прежде чем отправиться спать, я еще раз набрала Ника. Его телефон по-прежнему был не в сети. А затем, около часа ночи, мне позвонили, сообщив, что произошла авария. На этом, собственно, всё. Всё, что происходило далее, полагаю, Вам хорошо известно из протоколов.

– На допрос вы явились с адвокатом… – вкрадчиво заметил Михаил Федорович, приглядываясь ко мне. – На это были причины?

– Меня тогда больше суток продержали в отделении, бесконечно задавая одни и те же вопросы, на которые у меня просто не было ответов. Я не знаю, чего от меня хотели добиться. Всё, что я знала – я уже рассказала. Ник погиб в аварии, не справившись с управлением. Если всё так, к чему все эти вопросы и тогда, и сейчас?

– Скажем так, существуют некие обстоятельства, намекающие на то, что авария произошла не случайна.

– По крайней мере, это объясняет Ваш интерес к моей скромной персоне, – немного помолчав, обдумывая услышанное, произнесла я. – Наследство…

– Вот видите, вы и сами все прекрасно понимаете, – улыбнулся Михаил Федорович. – Других наследников у вашего мужа просто нет. Разве что, – развел он руками, – это может быть как-то связано с его бизнесом. Только вот что странно: никто так и не смог мне внятно ответить на вопрос, чем же все-таки занимался ваш супруг. Довольно странно, не находите? Честно говоря, я очень рассчитывал, что наша сегодняшняя беседа поможет это прояснить.

– Полагаю, этот вопрос резоннее адресовать его подчиненным?

– Конечно, – легко согласился Михаил Федорович. – Только вот незадача: они и сами не вполне в курсе, чем занимаются на рабочем месте. Ну, то есть вроде бы чем-то и занимаются, вот только все это очень напоминает мыльный пузырь, некую иллюзию деятельности.

Я молчала, не зная, какого ответа он от меня сейчас ожидает.

– Что ж, – произнес он после непродолжительной паузы, поднимаясь из-за стола. – Благодарю, что уделили мне время. Ах, да! – будто только что вспомнив, спохватился он, уже направляясь в сторону входной двери.

– Еще один вопрос: я обратил внимание на автомобиль… На нем ездите вы?

– Ну, да. – Не видя причин скрывать очевидного, кивнула я.

– А другие автомобили у вас имеются?

– Автомобиль мужа после аварии восстановлению не подлежит. Получается, остался только этот. – Не очень понимая к чему он клонит, пожала я плечами.

Михаил Федорович кивнул и повернулся к двери. Я уже собиралась было выдохнуть с облегчением, однако, уже взявшись за ручку, он вновь повернулся ко мне:

– Совершенно вылетело из головы, – смущенно улыбнулся следователь. – Вы упомянули, что ваше алиби в тот вечер может подтвердить прислуга. Однако мне так и не удалось связаться с некоторыми из них. Пётр Нежданов. Кажется, он у вас работал. Не подскажите, как бы я мог его найти?

– Он работал у нас поваром. Уволился в начале этого месяца, – пояснила я.

– Можете сообщить его контактный номер? Предыдущий следователь, занимавшийся делом вашего мужа, к сожалению, в протоколе эти сведения не указал.

Несколько секунд я колебалась. Номер Пьера у меня, естественно, был. Однако мой телефон лежал наверху, в спальне. И для того, чтобы его принести, пришлось бы оставить следователя на несколько минут без пригляда, чего мне делать совершенно не хотелось. Однако, откажи я сейчас в такой малости, боюсь, это может вызвать ненужные подозрения. Так что делать нечего.

Следователь остался стоять в прихожей, я же поднялась к себе в комнату. Взяв телефон и спускаясь по лестнице, к своему удивлению, Михаила Федоровича на месте я не обнаружила. Зато он обнаружился в гостиной: не сразу меня заметив, с интересом рассматривал картину, висящую над камином.

Растерявшись в первый момент от такой наглости, быстро совладав с эмоциями, я кашлянула, чтобы привлечь внимание.

– Ох! – вздрогнул Михаил Федорович, оборачиваясь. – Простите Бога ради мое любопытство, – смутился он. – Просто я никогда ранее не встречал в реальности работы Сальватора Роза. Это ведь его картина “Хрупкость человеческой жизни”, если я не ошибаюсь?

– Копия, – холодно ответила я. – Мне кажется, вам пора.

– Да-да, конечно, – смущенно улыбнулся он, отступая к выходу. Однако выражение его глаз в этот момент, даже близко то самое смущение не напоминало. Скорее, издевку.

Записав номер телефона, следователь наконец-то отчалил. Когда за ним захлопнулась входная дверь, я с шумом выдохнула. Внутри меня все клокотало от едва сдерживаемой злости. Я вернулась в гостиную.

Картина все также висела над камином, однако внимательно приглядевшись, от моего взгляда не ускользнуло то, что она слегка сместилась в сторону. Подойдя ближе, я заглянула за картину. Сейф, скрывавшийся за ней, был заперт, что, несомненно, порадовало. Однако то, как следователь провел меня, вызывало в душе негодование. Я злилась. По большей части, на себя, стоило признать. Ведь знала же, что он появился неспроста. Чувствовала.

Что же он здесь вынюхивал? Перемещение следователя по дому в мое непродолжительное отсутствие едва ли можно было принять за невинную выходку. Впрочем, не особо он и старался скрыть свои намерения. Пожалуй, стоит проверить, а действительно ли он следователь? Обзавестись липовым удостоверением вполне под силу каждому, будь в том необходимость.

Я уже было собралась позвонить в отделение полиции, чтобы уточнить, работает ли у них сотрудник с фамилией Кондратьев, однако не успела: в дверь постучали.

Решив, что это следователь по какой-то причине вернулся, я решительно распахнула дверь. Однако передо мной на пороге стоял Егор Хардин – частный детектив. Признаться, мысль о том, что сегодня он приступает к работе, совсем вылетела из головы.

Глава 3

– Добрый день, – поздоровался детектив. Видя на моем лице замешательство, он счел необходимым добавить:

– Мы договорились, что сегодня я приступаю…

– Да, конечно. Я помню, – выдав одну из лучших своих улыбок, не моргнув глазом, соврала я, пропуская его в дом.

– Ваши намерения не изменились? – приглядываясь ко мне, уточнил он.

– Нисколько.

Сегодня Егор Всеволодович был одет еще более демократично, чем в прошлую нашу встречу. Бежевые брюки, светлые кроссовки, белая футболка, поверх которой светло-серая летняя рубашка нараспашку, с абстрактными темными линиями, напоминавшими пальмовые листья, не скрывавшая, а скорее, наоборот, подчеркивающая замысловатый рисунок татуировки, начинавшейся от самого запястья, увешанного массивными плетеными браслетами, и интригующе тянувшейся куда-то вверх, к шее, скрываясь от глаз под коротким рукавом. Необычно, но довольно стильно. Более того, стоило признать, Егор Всеволодович во всем этом прикиде выглядел довольно органично. А вот представить его в деловом костюме моей фантазии совершенно не хватало. Впрочем, какое мне до этого дело?

Оказавшись в прихожей и немного оглядевшись, детектив вновь заговорил:

– У калитки я столкнулся со следователем. Он приходил к вам?

– Вы его знаете? – удивилась я.

– Ну, да. Он уже лет двадцать как работает в следственном отделе. Приходилось пару раз пересекаться по работе, – пояснил Егор Всеволодович.

А я задумалась. Выходит, следователь и впрямь настоящий.

– Так что он от вас хотел? – сообразив, что отвечать я не спешу, повторил детектив.

– У следствия возникли сомнения в том, что смерть моего мужа была случайной, – вздохнула я.

– И что именно смущает?

– Этого, к сожалению, мне сообщить не потрудились, – пожала я плечами.

– Что ж, – произнес Егор Всеволодович, задумавшись, – насколько я понимаю, странности в вашей жизни стали происходить уже после смерти мужа. Вполне логично предположить, что эти события как-то связаны между собой. Думаю, стоит узнать об аварии чуть подробнее.

В целом я не возражала. Гонорар детективу был оплачен, и хотелось бы видеть результат. Так как начинать все равно с чего-то нужно, почему бы тогда и не с аварии? По сути, каких-либо подробностей мне никто не сообщил, и приходилось признать: похоже, уши этой истории растут именно оттуда.

Мы оказались в столовой.

– Вас завтраком накормить? – вспомнив о гостеприимстве, предложила я.

– Нет, спасибо. А вот от кофе я бы не отказался, – улыбнулся Егор Всеволодович.

Вернувшись с кухни с двумя чашками кофе, я устроилась за столом напротив и вот тут-то мой взгляд наткнулся на предмет, нарочито небрежно материализовавшийся на скатерти, из-под руки детектива.

Это был обычный конверт. Без подписи отправителя и адресата. Но я уже догадывалась, что там внутри.

– Кажется, для вас это не неожиданность, – внимательно глядя на меня, заметил Егор Всеволодович. – В прошлый ваш визит в мой офис вы забыли упомянуть о письмах?

Естественно, он уже успел проявить любопытство, и содержимое конверта было ему хорошо известно. В настоящее время Егор Всеволодович ждал от меня разъяснений.

– Возможно, и не упомянула, – не стала я спорить. – А все остальное в моей истории вас не смутило? – с интересом взглянув на него, не удержавшись, поинтересовалась я. Отвечать он не торопился, потому, вздохнув, я продолжила:

– Письма стали приходить с конца июня. Содержание их особым разнообразием не отличается. Всегда одно и то же – дата и цифра. Письма не содержат угроз, на шантаж это мало похоже, так что, честно говоря, я теряюсь в догадках, что все это может значить… – развела я руками.

– Могу я взглянуть на остальные? – уточнил детектив.

Я не возражала.

Обнаружив каждое новое письмо, едва в него заглянув, я бросала конверт в ящик кухонного стола. Далеко ходить не нужно. Потому с письмами из кухни я вернулась довольно быстро.

Детектив не спеша разложил письма перед собой.

– Как думаете, что это может значить? – отступив на шаг и разглядывая содержимое конвертов, – произнес он.

– Не знаю. Первое письмо – вот это – я получила 27 июня. В нем указана дата, а рядом цифра 36. Следующее письмо я обнаружила в почтовом ящике 07 июля. В нем, рядом с датой, указана цифра 24. Еще одно письмо от 18 июля. Здесь стоит цифра 15. И вот сегодня еще одно письмо…

– С цифрой 6, – закончил за меня Егор Всеволодович. Подумав немного, он предположил:

– В каждом письме указана дата, соответствующая дате, когда письмо было подброшено. И с каждым новым письмом, число указанное рядом, уменьшается. Это чем-то напоминает отсчет на убывание… Если следовать данной логике, финальная дата – второе августа, – мысленно произведя в голове нехитрые вычисления, подытожил он. – Это говорит вам о чем-нибудь?

– Второго августа будет ровно шесть месяцев, как мой муж погиб в аварии, – произнесла я и отвернулась.

Егор Всеволодович, видимо, решил, что я пытаюсь справиться с нахлынувшими эмоциями, и какое-то время сочувственно помолчал, позволяя мне успокоиться. В действительности же я сейчас испытывала досаду. Как же я раньше сама не догадалась?

Он вновь заговорил, на этот раз гораздо мягче.

– Что имеет в виду отправитель, боюсь, гадать сейчас бессмысленно. До назначенной даты осталось меньше недели, и, полагаю, скоро мы все поймем. А вот кто именно это делает, можно попытаться вычислить. Я заметил несколько камер видеонаблюдения, когда шел от калитки к дому. У вас есть доступ к видеозаписям?

– Конечно. Только это бесполезно. Ни на одной из них момента, когда в почтовом ящике оказывалось письмо, не сохранилось.

На вопросительный взгляд детектива, пришлось открыть в телефоне приложение по управлению камерами и, кликнув на последний файл, отмотав до нужного момента, продемонстрировать, что я имею в виду.

На экране телефона появилось изображение вполне хорошего качества: калитка, а рядом с ней – кованый почтовый ящик в окружении кустов гортензии. Вот мимо проехал соседский мальчишка на велосипеде. Еще мгновение, и экран накрыла рябь, точно на испорченной видеокассете. Это продолжалось не больше пары минут, а затем вновь вернулось привычное изображение.

– Очень похоже на подавитель сигнала… – задумчиво произнес Егор Всеволодович, еще раз перемотав этот фрагмент, внимательно вглядываясь в детали. – Довольно не дешевая штука.

– Полагаю, где-то в этот момент конверт и оказался в почтовом ящике. Тот, кто подбрасывает письма, знает о камерах и предусмотрительно предпринял меры, чтобы себя обезопасить.

– Что ж, – почесав бровь, заметил детектив, – тогда стоит дождаться второго августа. Глядишь, события и начнут развиваться. Если наши догадки верны, полагаю, это было последнее письмо. Ну, либо отправитель наконец себя проявит и станет понятно, к чему все эти игры. Кстати, – взглянув на меня серьезно, добавил он, – если вдруг вы еще забыли о чем-то мне рассказать, думаю, сейчас самое время.

Выдержав его взгляд, в ответ я лишь покачала головой.

– Честно. Просто вылетело из головы про эти письма, – виновато улыбнувшись, пояснила я, разведя руками. Немного помолчав добавила:

– Вы мне не верите?

– Почему же? – легко ответил он. – Просто не люблю сюрпризов.

На этом тема с письмами была в общем-то исчерпана. Далее Егор Всеволодович изъявил желание осмотреть дом. Начали мы со второго этажа. Переходя из комнаты в комнату, Егор Всеволодович иногда подходил к окнам, проверяя работу механизма открывания-закрывания, изучал открывающийся обзор. Однако вряд ли его привлекла столь удачная панорама сада.

В какой-то момент в руках у него появился небольшой блокнот, в котором он время от времени делал пометки карандашом. Что означали выводимые им символы, судить не берусь. Похоже, сие было известно лишь ему одному.

В свою очередь, я поясняла, где и что расположено, а также кратко поведала, где провожу больше всего времени. В основном я пользовалась первым этажом, лишь на ночь поднимаясь в спальню. Прочие комнаты и вовсе стояли запертыми.

– Видеонаблюдение в доме отсутствует? – уточнил детектив.

– В доме камер нет, – пояснила я. – Но есть сигнализация. Каждый вечер перед сном я ставлю дом на охрану.

Дольше всего мы задержались в кабинете. Я крайне редко сюда заглядывала, а после смерти мужа и вовсе заходила от силы пару раз. И то лишь потому, что однажды ночью меня привлек странный шорох, доносившийся из-за запертой двери. Возможно, мне показалось, а может, это расшатанные нервы сыграли со мной злую шутку. Естественно, вставать посреди ночи и проверять свои домыслы я не стала. Утром же, дождавшись прихода горничной и вместе войдя в кабинет, каких-либо изменений в нем обнаружить не удалось. Все, как и прежде, было на своих местах. Все тот же легкий полумрак, создаваемый плотными темно-бардовыми бархатными портьерами на окнах, мерное тиканье старинных напольных часов, идеальный порядок, если не обращать внимание на едва наметившийся небольшой слой пыли. Кабинет Ника вообще всегда выглядел образцово. Высокие книжные стеллажи с идеально ровными рядами книг, идеально убранный письменный стол из массива красного дерева. Все документы всегда на своих местах. Я в принципе не припомню, чтобы на столе лежало хоть что-то, кроме изящного бронзового набора для канцелярских принадлежностей и ножа для корреспонденции с резной рукоятью филигранной ручной работы.

Почти фанатичное стремление Ника окружать себя различными антикварными предметами роскоши никогда не переставало меня удивлять. Довольно занятное хобби для молодого мужчины в его тридцать два года.

Когда Егор Всеволодович вдоволь насмотрелся и мы покинули кабинет, оказавшись в коридоре, я осторожно прикрыла за собой дверь, точно опасаясь, что потревоженные нашим визитом призраки этого места вырвутся наружу.

Закончив с осмотром дома, Егор Всеволодович сообщил, что должен ненадолго отлучиться. Ему показался любопытным интерес следователя к этому делу, а также намек на то, что авария была подстроена. Требовалось навести некоторые справки о подробностях дорожного происшествия. Порекомендовав мне запереть двери, детектив пообещал вернуться до наступления вечера. Уточнять, зачем он вернется и что он планирует делать после, я не стала. Кто у нас тут профи? Вот пусть у него теперь голова и болит.

Проводив детектива, я вернулась в гостиную. С удобствами устроившись на диване напротив камина, я вновь открыла приложение по управлению камерами. На этот раз меня интересовал не пресловутый неизвестный, который регулярно подкидывал письма в почтовый ящик, а непосредственно момент прихода Егора Хардина. А точнее его реакция на неожиданную встречу со следователем, и так ли уж эта встреча была неожиданной?

Вот на изображении появился следователь, выходящий из дома. Спустившись с крыльца, он не спеша направился по брусчатой дорожке в сторону калитки. Двигался довольно непринужденно, я бы даже сказала, производил впечатление человека вполне довольного жизнью. Надо полагать, необходимого эффекта от своего визита он добился. Понимать бы еще, что он здесь вынюхивал? Ну да Бог с ним. У меня еще будет время, чтобы об этом поразмышлять.

Далее камера потеряла его из виду и пришлось переключиться на следующую. С этого ракурса хорошо просматривалась калитка и небольшая часть улицы по ту сторону. Егор Хардин появился откуда-то слева. Поравнявшись с кустом гортензии и намереваясь уже нажать кнопку домофона, Егор Всеволодович на секунду замер, заметив Кондратьева, шедшего ему навстречу. На первый взгляд, вроде бы, эта встреча для частного детектива стала сюрпризом. Дождавшись, когда следователь приблизился, мужчины поздоровались за руку. Егор Всеволодович что-то спросил, при этом кивнув в сторону дома. Следователь, видимо, ему ответил. Однако, так как в кадре он находился спиной к видеокамере, наверняка это утверждать не берусь. Досадно, что нельзя разглядеть выражение его лица в этот момент.

Перекинувшись еще парой слов, Кондратьев кивнул и, попрощавшись, направился к парковке. Егор Всеволодович же, в свою очередь, отправился по дорожке в сторону дома, воспользовавшись тем, что калитка оказалась открытой. Вот собственно и всё.

Итак, из того, что мне удалось рассмотреть на записи, особой дружбы между мужчинами я не заметила. Скорее, просто знакомые. Однако меня никак не оставляло чувство, что в принципе, зная о камерах видеонаблюдения, передо мной эту сцену могли и специально разыграть. Как-то подозрительно неожиданно следователь появился в моей жизни спустя непродолжительное время после моего обращения к частному детективу. А тут, как выяснилось, они еще и знают друг друга.

Впрочем, с равной долей вероятности, это могло быть и действительно случайное стечение обстоятельств, и я лишь сама себя накручиваю.

В общем, вопрос, стоит ли доверять нанятому мной детективу, в настоящее время всецело меня занимал. Вдруг Егор Хардин после нашей встречи в его офисе решил проявить любопытство и узнал нечто такое, о чем со мной делиться пока не спешит. Что если, обладая некой информацией, на пару с Кондратьевым они решили провернуть свою собственную многоходовочку и сыграть в игру “хороший – плохой полицейский”, где Кондратьев, надо полагать, персонаж отрицательный? Почему бы и нет? Частично такая версия объясняет подозрительное поведение следователя этим утром и последующее незамедлительное появление детектива.

Однако, прежде чем делать скоропалительные выводы, пожалуй, стоит приглядеться к частному детективу внимательней.

Глава 4

Так ничего и не решив, мои мысли плавно перетекли к насущному. Во сколько точно вернется детектив, уточнить он не пожелал, стоило придумать, чем себя занять в этот день, чтобы хоть немного скрасить ожидание. Хоть и медленно, со скрипом, события, похоже, начали развиваться, сдвинувшись с мертвой точки. Однако неспешность всего происходящего, стоило признаться, слегка раздражала.

Какое-то время я бесцельно перелистывала ленту новостей в смартфоне. Затем, ближе к обеду, сделала заказ еды из ресторана, справедливо полагая, что вернувшегося детектива не худо бы накормить.

После того, как курьер привез заказ, стало чуть повеселее. Сервируя стол, я даже немного увлеклась, ненадолго выбросив из головы печальные мысли.

Закончив с сервировкой, окинув результат оценивающим взглядом, мне показалось, что чего-то не хватает. Вооружившись секатором, я направилась в сад и срезала несколько ветвей цветущей гортензии, составив из них простенькую, но довольно симпатичную композицию в вазе на обеденном столе.

Однако, после того, как букет был собран, осталось несколько срезанных ветвей. Выбрасывать их было жаль, и я, определив их в еще одну вазу, прикинув, где эта красота была бы уместней, поднялась на второй этаж.

Пожалуй, если заменить гипсовый бюст Сократа, стоявший на одном из мраморных постаментов вдоль коридора второго этажа, имитирующих греческие колонны, только в уменьшенном размере – это слегка вдохнет немного жизни в общую концепцию. Сократу все равно, а мне так гораздо приятнее, нежели каждый раз, проходя мимо, созерцать физиономию человека, умершего еще задолго до моего рождения.

Водрузив вазу на постамент, убедившись, что так значительно симпатичней, греческого философа я определила в одной из спален, расположенной неподалеку. Затем, спустившись на первый этаж, приготовилась ждать возвращения Егора Всеволодовича.

Вернулся детектив уже вечером, ближе к семи. Выглядел по-прежнему деятельным, но заметно подуставшим.

Я быстренько разогрела в духовке ужин, и мы переместились в столовую за обеденный стол. Егор Всеволодович составить мне компанию за столом не отказался, а вот к бокалу вина, стоявшему подле на протяжении всего ужина, так и не притронулся. Оценил ли детектив мои старания по сервировке, с уверенностью судить не берусь, однако на цветах в вазе взглядом он ненадолго задержался.

Совершенно некстати я вспомнила Ника. Не в пример Егору Хардину, он всегда очень внимательно относился к окружающим деталям, вплоть до выбора столового сервиза под то или иное блюдо. В повседневной жизни Ник отдавал предпочтение белоснежному чешскому фарфору от Bernadotte, а в те редкие дни, когда у нас собирались гости, что было не часто, настоящей жемчужиной стола становилась коллекция от Rudolf Kampf нежнейшего оттенка слоновой кости. Маниакальное стремление к прекрасному было одной из непростых граней его и без того сложного характера.

На протяжении ужина к разговору об интересующем меня деле мы не возвращались. Было заметно, что детектив чувствует себя немного неуверенно и явно находится не в своей тарелке. Зато когда с едой было покончено, я убрала со стола и мы вернулись к делам, он несколько воспрял духом.

– Мне удалось раздобыть копии документов, касающихся произошедшей аварии. Картинка, прямо скажем, вырисовывается так себе. Боюсь, что утренняя встреча со следователем не была последней, – пояснил он, демонстрируя мне небольшую картонную папку с документами.

– Вы позволите? – уточнила я, взглянув на детектива, взяв один из документов из раскрытой папки. Егор Всеволодович не возражал.

Об официальной версии произошедшей аварии до сегодняшнего момента я знала на самом деле не так много. Адвокат во время наших разговоров упорно избегал подробностей, видимо, стараясь щадить мои чувства.

По версии следствия, покинув дом в тот день, Ник выехал из города и направился по шоссе вдоль морского побережья в сторону небольшого портового городка, расположенного в часе езды. Городишко совершенно обычный и ничем не примечательный. Довольно странно было выбрать его местом для проведения деловых переговоров. Впрочем, полагаю, у Ника было собственное мнение на этот счет, а в его дела я никогда не лезла.

Первый раз камера на посту ГИБДД зафиксировала его машину при въезде в городок в начале четвертого. Второй раз Jaguar Ника попал в объектив камеры все в том же месте, уже вечером, ближе к девяти, когда Ник направлялся на выезд. Стекла в его автомобиле были тонированными, однако, проезжая пост, окно с водительской стороны точно нарочно в этот момент было опущено, и узнать профиль водителя даже на снимке не самого лучшего качества труда не составило.

В том, что фотография Ника оказалась в папке, не было ничего странного. Скорее даже наоборот. Однако, взглянув на нее сейчас, я почувствовала, как в сердце кольнуло. Странное ощущение. Почему-то мне казалось, что я сумела справиться с эмоциями, и едва ли такая мелочь, как фото, могла меня задеть. Видимо, я переоценила свои возможности.

Говорят, что некоторые люди предчувствуют приближение смерти. Вглядываясь в лицо мужа на изображении, я вдруг поймала себя на мысли, что пытаюсь сейчас угадать, о чем он думал в тот момент. Чувствовал ли, что уже совсем скоро произойдет что-то непоправимое, страшное? Вряд ли. Взгляд его был устремлен на дорогу перед собой, руль вальяжно придерживал одной рукой, поза расслабленная. Скорее он напоминал человека, вполне довольного жизнью, возвращающегося домой с работы после тяжелого трудового дня, в предвкушении приятного вечера за просмотром телика перед сном. Впрочем, я не припомню, чтобы Ник когда-нибудь в принципе смотрел телевизор.

Двигаясь по шоссе на приличной скорости, где-то на половине пути от дома, в месте, где дорога делала затяжной поворот под довольно крутым уклоном, Ник не справился с управлением и его автомобиль вылетел с дороги, снеся ограждение. Машина, несколько раз перевернувшись, упала с шестиметрового обрыва. А затем, замерев на дне оврага, спустя пару секунд, загорелась. Едва ли после такого падения водитель мог находиться в сознании, а значит шансов выжить у него не было в принципе.

Отложив лист бумаги в сторону, я некоторое время сидела, пытаясь унять участившийся пульс. Егор Всеволодович с вопросами не лез, дав мне время немного успокоиться. В этот момент мой взгляд случайно наткнулся еще на одну фотографию, лежавшую среди документов, разложенных на столе. На ней тоже был изображен автомобиль, явно российского автопрома.

Взяв фотографию, я немного покрутила её в руках, пытаясь понять, какое отношение данный автомобиль имеет к произошедшей аварии и почему оказался в одной папке с прочими документами, имеющими отношение к гибели Ника.

На мой немой вопрос детектив пояснил:

– Насколько я понял, ранее этим делом занимался другой следователь. Гибель вашего супруга в результате аварии сомнений не вызывала, и документы вот-вот должны были отправиться пылиться в архив. Однако, до архива так и не дошло. У следователя случился инфаркт, и дело перешло Кондратьеву. Кондратьев – следак со стажем, к тому же старой закалки и не привык слепо верить чужим выводам, а потому кое-что перепроверил. Тут-то и всплыл второй автомобиль. Не могу судить, что конкретно привлекло внимание, возможно, интуиция сработала. В общем, насколько я понял, этот автомобиль попал на камеру при выезде из города незадолго до аварии, а затем еще раз, спустя не больше двадцати минут, движущийся назад, в направлении города. То есть теоретически водитель Лады мог являться свидетелем произошедшего. Скорее всего, водитель просто испугался и скрылся с места, даже не попытавшись оказать первую помощь пострадавшему. Конечно, еще большой вопрос, было ли ее кому оказывать к тому моменту… Но он не учел, что в том месте на шоссе, относительно недавно установили камеры. Честно говоря, о них и сейчас-то еще не все в курсе. В общем, водителем Лады новый следователь заинтересовался. Дальше больше. Эту самую Ладу спустя неделю случайно обнаружили во дворе одного из спальных районов. Бдительную жительницу привлек силуэт одиноко стоящего, явно не местного автомобиля. Проявив инициативу и поговорив с соседями, свидетельница убедилась, что никому из жильцов он не принадлежит. Ну и, заподозрив неладное, обратилась в полицию.

Обследовав автомобиль, довольно быстро установили, что все отпечатки были преднамеренно стерты. В общем, если до этого следствие вменяло водителю Лады неоказание первой помощи и оставление в опасности, то теперь все стало гораздо серьезней. Двигаясь в тот день по шоссе навстречу автомобилю вашего мужа, водитель Лады, более чем уверен, стал виновником аварии. Осознав последствия содеянного – решил просто скрыться. Это, кстати, объясняет и причину, по которой он вернулся в город, а не продолжил свой путь дальше по шоссе.

– Кто водитель, удалось установить? – пытаясь осознать услышанное, уточнила я.

– Нет. Данный автомобиль был куплен незадолго до этого на авторынке. Продавец с авторынка, некий Азад Мамедов, утверждает, что покупателем была женщина. Он, кстати, довольно подробно сумел дать ее описание. Но найти ее, или, по крайней мере, установить, кто она, пока так и не удалось.

– Поэтому Кондратьев явился сегодня ко мне? Он всерьез подозревает меня? – нахмурилась я.

– На самом деле Вы не очень подходите под описание покупательницы, данное Мамедовым. – улыбнувшись, чтобы немного разрядить обстановку, произнес детектив. – Как я понял, в настоящее время следствие сосредоточилось на другой версии. Заказное убийство. На основании этого у меня к вам возник вопрос: Вы имеете представление, чем занимался ваш муж?

– Вы уже второй человек за сегодня, кто задает мне этот вопрос, – немного раздраженно заметила я. – До этого я была уверена, что у него довольно крупный инвестиционный бизнес. Но, полагаю, вы спрашиваете не просто так, и вам известно нечто, о чем я пока не знаю?

Егор Всеволодович вздохнул, оттягивая время и не спеша отвечать на мой вопрос.

– Скажем так, – наконец заговорил он, – существует мнение, что бизнес вашего мужа – всего лишь прикрытие. Знающие люди уверяют, что Никита Соболев – личность небезызвестная в определенных кругах. Я бы даже сказал – одиозная. Признаюсь, данная информация меня беспокоит. Точнее, я беспокоюсь за вас.

– В каком смысле в определенных кругах? – не поняла я. – Постойте, вы хотите сказать, что мой муж был связан с чем-то противозаконным?

– Деталей я пока не знаю, но завтра собираюсь встретиться с одним человеком, который, возможно, прояснит ситуацию. Может быть, тогда станет понятно, что за чертовщина происходит вокруг вас.

Признаюсь, данная новость стала для меня неожиданностью. Требовалось переосмыслить услышанное, и присутствие детектива как-то разом стало для меня в тягость.

– Прошу прощения, – отводя взгляд, несколько потерянно произнесла я. – Не могли бы мы на сегодня закончить? Боюсь, мне требуется время, чтобы все хорошенько обдумать.

– Да, конечно, я понимаю, – с сочувствием произнес Егор Всеволодович. Слегка замешкавшись, поднявшись с кресла, он направился в холл. Молча, я направилась вслед за ним проводить. Уже оказавшись у входной двери, детектив обернулся.

– Я буду неподалеку, дежурить в машине у вашего дома, – счел нужным пояснить он. – Мне действительно не нравится, как развиваются события, и, пожалуй, так будет спокойнее.

Оказавшись на улице, детектив вновь обернулся.

–Не забудьте поставить дом на охрану, – с сомнением взглянув на меня, напомнил он.

– Спасибо вам за все, – спохватившись, произнесла я. Детектив кивнул и направился по дорожке в сторону калитки.

Через мгновение его силуэт растворился в сгущающихся сумерках. А я, заперев дверь и включив сигнализацию, поднялась наверх. То ли случайно, из-за вышедшего скомканного прощания, детектив не обратил на это внимания, то ли и вовсе не придал этому значения, только папка с документами в настоящее время так и осталась у меня в руках.

Глава 5

Оказавшись в спальне, какое-то время мне потребовалось, чтобы перевести дух. Немного постояв, прижавшись спиной к двери, глубоко вдохнув, точно перед прыжком в воду, я шагнула вперед. Папка, которую я по-прежнему прижимала к себе, словно обжигала руки. Несмотря на то, что, в общем-то, все, что было необходимо, я увидела, тем не менее, меня тянуло к ней точно магнитом.

Устроившись на кровати поверх одеяла, я разложила вокруг себя документы, стараясь делать это в хронологическом порядке, ориентируясь на даты, указанные в них. На этот раз, изучая бумаги, я старалась не спешить, обращая внимание на детали.

Детектив упомянул, что Кондратьева подключили к этому делу позже, после того, как следователь, первоначально занимавшийся этим делом, не смог завершить его и самоустранился по состоянию здоровья. Перебрав несколько листков с печатным текстом, я обратила внимание на подписи в некоторых документах. Так, фамилия Кондратьева стала появляться в них приблизительно с начала июня. В детективное агентство Хардина я обратилась буквально вчера, двадцать шестого июля. Так как в частных детективах в нашем городе дефицита нет, предугадать, что я обращусь именно к нему, маловероятно, и похоже, что подозрения Егора Хардина в сговоре со следователем, лишь моя разыгравшаяся не к месту фантазия. Выходит, что Егор Хардин и впрямь вполне себе случайный человек в этой истории, что не могло меня не порадовать.

Раздумывая над этим, взглядом я вновь наткнулась на фотографию с изображением машины мужа. Замерев на несколько секунд, я поспешно сунула её в папку, подальше от глаз. Хватит с меня эмоций на сегодня. Сейчас мне требовалось все хорошенько обдумать.

Немного покопавшись в документах, среди прочих, я наткнулась на копию показаний торговца с авторынка. Егор Всеволодович не ошибся, сказав, что тот довольно подробно сумел описать покупательницу подержанной Лады. Брюнетка за тридцать, со стрижкой под каре, среднего роста, полного телосложения. Кардинальная противоположность мне. Довольно странно, что Кондратьев каким-то образом вообще сумел связать ее со мной. Впрочем, до сегодняшнего дня мы с ним лично знакомы не были, так что, вполне вероятно, явился он, скорее, чтобы проверить свои догадки. Тем не менее, поведение следователя в доме все равно вызывало вопросы. Какого черта, воспользовавшись моим непродолжительным отсутствием, он оказался возле сейфа в гостиной? Более того, даже не попытался этого скрыть, точно провоцируя некую реакцию. Что-то здесь не так. Вопрос: стоит ли делиться своими соображениями с Егором Хардиным на этот счет, или немного подождать? Вдруг в какой-то момент в процессе детектив и сам заинтересуется Кондратьевым? Так стоит ли тогда торопить события?

Размышляя о детективе, я, признаться, порадовалась, что меня осенило обратиться к нему. Взять, к примеру, то, как быстро ему удалось раздобыть копии материалов следственного дела. Мой адвокат в этом плане оказался совершенно неэффективным. То ли нужных связей не обнаружилось, то ли, что вероятней, отнесся к моей просьбе как к нечто несущественному. Вот только если не вникнуть в подробности, как я смогу разобраться в том, что происходит?

Сообразив, что перебираю одни и те же документы уже по второму кругу, я, наконец, решила, что это уже перебор. Сложив их аккуратно в папку, я поднялась с кровати и направилась в душ. Постояв под обжигающими струями, мне удалось немного успокоиться и привести мысли в порядок. Уже позже, натянув шелковую пижаму и стоя напротив зеркала с изящным флакончиком крема в руках, я вдруг встретилась взглядом со своим отражением. Несколько секунд, точно завороженно, я вглядывалась в его глубину. Блондинка в зеркале молчаливо, в упор смотрела на меня в ответ своими карими проницательными глазами.

– Кто ты? – протянув руку и коснувшись холодного стекла, тихо произнесла я. Ответа, естественно, не последовало.

После всего произошедшего, честно говоря, у меня совершенно не было времени подумать о том, как жить дальше. Произнося “вдова”, в голове почему-то неизменно всплывала ассоциация с невыразительной, раздавленной горем женщиной бальзаковского возраста, облеченной в черное. Однако, как быть, если тебе двадцать пять, вся жизнь еще впереди, и ты в самом рассвете своей красоты? Постараться спрятаться за черным вдовьим одеянием и скорбеть? Вот только разве возможно скрыть молодость?

Точно сбросив оцепенение, отступив на шаг, я быстро погасила свет в ванной и поспешила вернуться в спальню. Борясь с непрошеными мыслями, направляясь к постели, взглядом я наткнулась на одиноко стоявший стул у стены. Недолго поразмышляв, я все же придвинула его к двери и подперла им ручку. Присутствие детектива в досягаемой близости, безусловно, благотворно действовало на мои расшатанные нервы, однако и терять бдительность не стоило. “Береженого – Бог бережет”, – решила я и, со спокойной совестью, наконец, забралась под одеяло.

Не знаю точно, почему я проснулась среди ночи. Лежала какое-то время в постели, таращась в темноту. Поняв, что заснуть уже не получится, хотела посмотреть, сколько сейчас времени, и уже протянула было руку, но, чертыхнувшись, вспомнила, что телефон, так некстати, с вечера остался лежать на столе на первом этаже. Проводив детектива до двери, в столовую я уже не заглядывала, сразу поднявшись к себе в комнату.

Тяжело вздохнув, я села на постели, прикидывая, как поступить. В этот момент сквозь темную щель под дверью на секунду мелькнул тусклый луч света и тут же исчез. Остатки сна с меня как рукой сдуло. Я сидела, боясь пошевелиться, чутко прислушиваясь к тишине дома. Ладони мгновенно вспотели, а спину пробрал холодный пот.

В темном коридоре кто-то был. Медленно шел, тихо ступая по мраморному полу. Шаги замерли, поравнявшись с моей комнатой. Мне кажется, в этот момент я перестала дышать, точно завороженная, не в силах оторвать взгляд от двери. Еще мгновение, и дверная ручка медленно, осторожно начала поворачиваться. Уперевшись в спинку стула, подпиравшего дверь, она замерла. Затем, не производя ни звука, снова поползла вниз и вновь остановилась, встретив преграду.

Наверное, нужно было вскочить с кровати, заорать что было сил, попытаться спрятаться в ванной… Но парализованная страхом, я не могла даже пошевелиться. Виски ломило, точно их сдавили чугунным обручем. Я чувствовала, как тот, кто был по ту сторону, в темноте, тяжело дышит.

Сердце в груди гулко стучало. Казалось, что в ночной тишине этот звук разносится по всему дому.

Тот, кто находился за дверью, тоже прислушивался. Еще мгновение, и дверная ручка тихо вернулась на прежнее место, а шаги не спеша стали удаляться по коридору.

Возможно именно это – осознание, что самое страшное миновало, и привело меня в чувство. Бесшумно соскользнув с постели, я оказалась у двери, прижавшись к ней, стараясь уловить хоть что-то, малейший шорох, чтобы понять, где сейчас находится человек.

Мне удалось разобрать, как тихо щелкнул замок и кто-то вошел в кабинет Ника, осторожно прикрыв за собой дверь.

А значит, у меня появился шанс.

Лихорадочно я стала соображать, что предпринять. Где-то возле моего дома сейчас находился Егор Хардин. Все было бы гораздо проще, будь телефон при мне, и я смогла бы позвонить и сообщить ему о своем бедственном положении. Но, так как телефона нет, об этом нечего и думать.

Можно попытаться подать сигнал, например, включая и выключая свет. Да вот беда, окна моей спальни выходят в сад, а не на улицу, и если детектив целенаправленно не курсирует вокруг дома, а сидит в своей машине, моя затея с треском провалится. К тому же, незнакомец, проникший в дом, может быть не один, а с напарником. И, устроив эту светомузыку, боюсь, я лишь усугублю свое положение.

О том, чтобы покинуть дом через окно, спустившись со второго этажа, не может быть и речи. Я скорее себе шею сломаю. Так что остается один выход – попытаться проскользнуть по коридору, пока неизвестный чем-то занят в кабинете Ника. Более того, действовать необходимо как можно скорее. Черт его знает, сколько у меня времени в запасе.

Несмотря на здравые рассуждения, заставить себя покинуть мнимую безопасность спальни и шагнуть в темноту коридора было не так просто.

Очень аккуратно, стараясь производить как можно меньше шума, я убрала стул в сторону и, немного приоткрыв дверь, осторожно выглянула в коридор. Второй этаж тонул в темноте. Лишь из-под двери кабинета пробивалась узкая полоса тусклого света. Время от времени луч смещался, но затем возникал вновь. Фонарик – догадалась я.

Пожалуй, это лучший момент, чтобы попытаться выбраться незаметно из дома. Только действовать нужно быстро.

Отрезая себе путь к отступлению, я распахнула дверь и выскользнула в коридор. В этот момент произошло то, чего я не ожидала: одна из петель предательски скрипнула. Этот звук был глухим, но в разлившейся тишине дома казался оглушающим. Мой взгляд метнулся к двери кабинета. Луч фонарика на мгновение настороженно замер. Видимо, человек, находившийся в кабинете, остановился, прислушиваясь. А я поняла, что это мой единственный шанс, и бросилась бежать к лестнице, уже не таясь.

В следующий момент дверь кабинета резко распахнулась, и мне в лицо ударил яркий свет фонарика. Замешкавшись лишь на секунду, видимо, не ожидая от меня такой прыти, человек бросился следом. Еще мгновение, и я почувствовала, как чьи-то цепкие пальцы впились в моё плечо. Заорав от ужаса, я попыталась вырваться, но тщетно. С силой меня рванули назад. В следующий момент я услышала звук бьющегося стекла. Видимо, падая, я задела вазу, украшавшую постамент, и та, полетев вниз, разлетелась вдребезги от удара о мраморный пол. Продолжая ожесточенно сопротивляться, я рванулась вперед, чувствуя, как ноги скользят по мокрому полу, на котором разлилась вода из разбитой вазы. Мне повезло, и в какой-то момент удар ноги, которой я, вырываясь, пыталась бить наотмашь, видимо, достиг цели. Человек охнул, согнувшись пополам, и разжал хватку, выронив фонарик. Всего на долю секунды, но мне этого хватило, чтобы вскочить на ноги и броситься бежать, не разбирая дороги.

С лестницы я практически уже скатилась, оказавшись у входной двери. Трясущимися руками я повернула замок, слыша, как мой преследователь нагоняет меня. В это мгновение, в зеркале на стене, выхваченном из темноты мечущимся лучом фонарика в руке моего преследователя, я увидела отражение человека слева от меня. Я его узнала. Дыхание перехватило. Почти задыхаясь, я распахнула дверь и, обезумев от ужаса, бросилась на улицу.

Я бежала босиком по брусчатке, не разбирая дороги, лишь бы оказаться подальше от этого кошмара. Впереди уже показалось очертание калитки, и я протянула вперед руку, как вдруг, в этот момент кто-то с силой рванул меня в сторону, зажав рот так, что я едва могла дышать. “Не успела”– мелькнула в голове последняя мысль перед тем, как я почувствовала, что вот-вот лишусь сознания.

– Тихо. Не кричи. Это я, – услышала я тихий голос возле самого уха.

Глава 6

– Машина слева, у дороги, метрах в десяти от калитки. Спрячьтесь там, – ослабляя хватку и выпуская меня из рук, все также шепотом произнес детектив.

Почти одновременно я почувствовала, как в руку мне скользнуло что-то твердое, металлическое. Переведя растерянный взгляд на ладонь, я поняла, что это ключ от машины. Не очень понимая, что происходит, я замерла, глядя на Егора Хардина во все глаза, не в силах произнести ни слова. Не потрудившись объяснить, что происходит, детектив повернулся и, двигаясь совершенно бесшумно, устремился к дому, через секунду растворившись в темноте.

Продолжать и дальше стоять в кустах, рискуя нарваться на своего преследователя, было бессмысленно. Несмотря на то, что после пережитого соображала я не очень, тем не менее мысль о том, что нужно выбираться, в данный момент была приоритетной.

Выскользнув через калитку и оказавшись на улице, я огляделась. Детектив не обманул, и в нескольких метрах от себя я обнаружила припаркованный Tiguan. Брелока сигнализации на ключе не оказалось, что в первый момент смутило, однако, воспользовавшись ключом, мне удалось открыть дверь с водительской стороны и проскользнуть в салон автомобиля. На всякий случай я залегла на заднем сиденье, стараясь максимально слиться с обивкой и по возможности не дышать. Данная предосторожность скорее была излишней, раз стекла машины наглухо тонированы, но рассуждать рационально в этот момент я была способна едва ли.

Улица тонула в темноте. В окнах соседних домов свет так и не зажегся. Соседи мирно спали, даже не подозревая, что происходит у них под боком. Впрочем, это и неудивительно. Дома здесь располагались в значительном отдалении друг от друга, с учетом раскинувшихся огромных придомовых участков. В мирное время это, безусловно, залог тихой, спокойной жизни вдали от любопытных глаз. Но все меняется, когда в твоем доме разворачивается настоящая баталия. Разобрать со стороны улицы, что происходит за закрытой дверью, совершенно не представляется возможным, и ждать помощи просто неоткуда.

Я только-только начала потихоньку приходить в себя, как справа по стеклу раздался стук. Вздрогнув от неожиданности, первой мыслью было затаиться. Однако, сообразив, что о моем местонахождении в настоящий момент известно только одному человеку, осторожно приподнявшись с сиденья, я выглянула в окно. Рядом с машиной из темноты материализовался Егор Всеволодович. Разблокировав дверь, я впустила его в машину.

– Как вы себя чувствуете? – приглядываясь ко мне, поинтересовался он, устраиваясь рядом на сиденье.

– Отделалась легким испугом, – попробовала улыбнуться я, но он едва ли поверил. – Как вы оказались возле дома? – догадалась спросить я.

– Все просто. В какой-то момент решил прогуляться и осмотреться вокруг. Возвращаясь к машине, обратил внимание на то, что огонек сигнализации перестал гореть. С этой точки его в темноте хорошо видно, – кивнув в сторону дома, пояснил детектив. – Это меня насторожило. Ну, а дальше вы все знаете.

– Наверное, стоит позвонить в полицию? – уточнила я.

– Для начала расскажите, что произошло. Мне необходимо понимать, как действовать дальше, – заметил детектив.

Пришлось поведать ему о произошедшем.

– Человек, проникший в дом, покинул его через сад. Дверь, выходящая на террасу, распахнута настежь. Скорее всего, с той стороны улицы его ждал автомобиль, либо он оставил его там, чтобы не привлекать внимание. Вы уверены, что в доме находился лишь один человек?

– Нет, – честно призналась я, вспоминая мимолетное отражение в зеркале, но предпочитая об этом сейчас промолчать.

Если мне не привиделось, и в коридоре действительно был мой скоропостижно скончавшийся муж, возможно, пока преждевременно рассказывать о его чудесном воскрешении. Для чего-то ведь ему потребовался весь этот спектакль с пышными похоронами, и моя излишняя откровенность может поломать его игру.

– Что ж, – подумав, добавил детектив, – думаю, стоит вернуться в дом. Там никого нет. Я проверил. – Заметив, как я дернулась при этих словах, поспешно добавил он.

Что ж, детектив прав, вернуться в любом случае придется. Скоро начнет светать, и не хотелось бы, чтобы соседи застали меня в таком виде с растрепанными волосами, в одной пижаме, рядом с посторонним мужчиной. Пожалуй, это произвело бы фурор на нашей безмятежной улице. Нечего радовать людей поводом для досужих сплетен.

Я кивнула и направилась следом за детективом, нехотя покинув безопасный салон автомобиля.

Порог родного дома я, признаться, переступала с опаской. Несмотря на заверения детектива в том, что враги нас спешно покинули в неизвестном направлении, тем не менее, недавно развернувшиеся события оставили в душе неизгладимое впечатление.

Тишина в доме стояла звенящая. Слышно было мерное тиканье стрелок часов где-то в его глубине. Включая по дороге свет, мы прошли в столовую.

– У вас кровь, – нахмурившись, сообщил детектив, следовавший за мной.

Честно говоря, в начале я даже не поняла, о чем он. Проследив его взгляд, заметила на полу несколько кровавых следов, точно шлейфом тянувшихся за мной из холла. Пижама в нескольких местах была порвана, одна бретель, разорванная, безжизненно свисала с плеча, босые ноги перепачканы в пятнах крови.

Усадив меня в кресло, Егор Хардин со знанием дела принялся за осмотр.

– Аптечка где-нибудь есть? – критически оглядывая мои ранения, уточнил он.

– В угловом шкафу слева, – кивнув в сторону кухни, ответила я, как-то сразу ощутив, что тело стало точно ватным.

Не думаю, что слабость явилась следствием большой кровопотери, скорее осознание того, что все позади, дало о себе знать. Выброс адреналина сменился резкой усталостью. Честно говоря, мне было лень не то чтобы шевелиться – произносить слова давалось с большим трудом.

Вернувшись из кухни с аптечкой в руках, детектив по-хозяйски принялся меня латать. Вяло наблюдая за его действиями, я не сопротивлялась. В местах порезов от осколков разбившейся вазы быстро появился лейкопластырь. И через какое-то время я стала сама себе напоминать лоскутное одеяло.

На мгновение взгляд детектива задержался на моем плече, где к этому моменту успел расплыться багровый синяк с довольно неплохо прослеживаемым очертанием пальцев нападавшего. Сцепив зубы, Егор Хардин перевел взгляд на меня.

– Я могу переодеться? – уточнила я, не имея сейчас ни сил, ни желания как-то это комментировать.

Скорее всего, детективу и так было не сладко осознавать, что в первое же его дежурство у моего дома, он так лопухнулся, едва не пропустив незваных гостей. Впрочем, сориентировался в ситуации он довольно оперативно. Так что грех жаловаться.

Кивнув, детектив проводил меня до спальни. Пока я переодевалась, он остался ждать за дверью.

Оказавшись в ванной перед зеркалом, скинув с себя напрочь испорченную одежду, я не удержалась и выдала непродолжительный, но весьма эмоциональный монолог, присовокупив при этом пару выражений, совершенно не свойственных настоящей леди. В свое оправдание стоит добавить, что говорить я старалась в пол голоса, дабы не вызвать у Егора Всеволодовича ненужные мысли на мой счет.

Что ж, могло быть гораздо хуже – философски заметила я, стараясь взять себя в руки.

Переодевшись и приведя себя в порядок, я вернулась к детективу. К этому моменту он, очень по-джентльменски проявив инициативу, как раз закончил собирать осколки с пола в коридоре. В остальном о событиях этой ночи мало что напоминало.

С момента нападения прошло чуть больше получаса, и меня в настоящее время занимал вопрос, стоит ли сообщать об этом в полицию. С этой дилеммой я и обратилась к Егору Всеволодовичу. Как-то чувствовалось, что к данной идее он отнесся с прохладцей, тем не менее, пояснил:

– Зная о их расторопности, боюсь, мы только потеряем время. Даже имея на руках видеозапись с камер наблюдения, установление личности нападавшего займет не один день. Если вообще это удастся. Вор, если это вор, пробыл в доме весьма незначительное время, серьезного ущерба не причинил. Не думаю, что им всерьез будут заниматься. Меня гораздо больше волнует, как он проник в дом. В первую очередь стоит позвонить в службу охраны и переадресовать этот вопрос им.

– То есть, в то, что это могло быть банальное ограбление, Вы не верите? – уточнила я.

– Элитный поселок с охраной, камеры наблюдения по всей территории, сигнализация… Пытаться ограбить дом в таком месте все равно, что… В общем, довольно бесперспективно, – усмехнулся Егор Всеволодович. – Куда проще и эффективнее схема со звонком по телефону, где мошенник вызнает код к банковской карте. Опять же интерес злоумышленника к кабинету Вашего мужа. Полагаю, было бы неплохо еще раз как следует все осмотреть. Времени у него было совсем немного, и нам может повезти больше. Знать бы еще, зачем он явился…

Признаться, в прок от правоохранительных органов и я особо не верила. Они работают за зарплату, а детектив за гонорар. Так что ему и карты в руки. К тому же мне по-прежнему не давала покоя мысль, что за всем этим запросто может стоять мой, скоропостижно причисленный к ныне покойным, дорогой супруг. Допустим, что авария – это инсценировка, и Ник жив. Не знаю, на кой черт ему весь этот маскарад, но, возможно, причина есть. Иногда проследить ход его гениальных мыслей было довольно сложно. Но, хорошо зная Ника, наверное, я бы не сильно удивилась такому повороту сюжета.

Прибывая в сомнениях, со звонком в полицию я решила пока повременить. Тем более, что и детективу такая перспектива не показалась особо дельной. Что ж, прислушаемся к мнению профессионала. Что же касается возможного неожиданного воскрешения мужа…

Был ли он сегодня в доме или мне привиделось, с твердой уверенностью судить не берусь. Сейчас, когда я немного успокоилась, эта мысль казалась бредом. Потому как иначе выходило, что нападение на меня произошло с его легкой руки. Но поверить в это всерьез я не могла.

Так ничего и не измыслив, воспользовавшись советом детектива, я позвонила в службу охраны. Диспетчер взяла трубку после второго гудка. Представившись и назвав адрес, я попросила уточнить, по какой причине сигнализация в доме дала сбой. Ждать, пока девушка проверяла информацию, пришлось недолго. Ответ, признаться, не стал для меня неожиданностью. Сигнализация была снята с охраны в 3 часа 15 минут под кодом Соболева Никиты Андреевича.

– У Вас все в порядке? – уточнила диспетчер. – Может быть, стоит отправить к Вам наряд?

Заверив ее, что все лучше некуда, я положила трубку и повернулась к детективу, который наш разговор, безусловно, слышал.

– Не хочу показаться банальным, – взглянув на меня, произнес Егор Всеволодович, – но не могу не задать этот вопрос: нападавший случайно не показался Вам знакомым?

При этом голос его прозвучал довольно буднично, однако я кожей чувствовала, что вся эта история все больше вызывает у детектива закономерное недоверие. На секунду мне даже показалось, что он сейчас встанет и просто уйдет.

В ответ, опустив глаза, я лишь покачала головой.

– Что ж, – после небольшой паузы, поднимаясь с кресла и легко меняя тему, произнес он. – Будем исходить из того, что некто, проникший в дом, воспользовался паролем вашего мужа. При известном старании узнать эту информацию, на самом деле, не так уж и сложно. Если Вы не против, я хотел бы еще раз осмотреть кабинет.

Не дожидаясь ответа, Егор Всеволодович направился к лестнице, ведущей на второй этаж. Еще не до конца веря своей удаче, я последовала за ним, выдохнув с явным облегчением. Ощущение, что детектив уже сыт этим делом по горло, было столь явным, что теперь я просто терялась в догадках, что же его удержало. “Штирлиц еще никогда не был так близок к провалу”– совершенно не к месту всплыла в голове небезызвестная фраза и мне с трудом удалось сдержаться, чтобы нервно не расхохотаться.

То ли Егор Всеволодович большой любитель всякого рода тайн, и то, что сейчас происходит, уже стало для него чем-то сродни спортивного интереса, то ли, почувствовав перспективу значительной прибавки к своему гонорару, бросать расследование он пока не спешил. Не важно, по какой причине. Главное, он остался.

После непродолжительного просмотра записей с камер видеонаблюдения событий развернувшихся сегодняшней ночью, которые, надо признать, информативностью особо не блистали, так как основное действие развернулось в доме, где камеры попросту отсутствовали, следующие несколько часов мы провели, осматривая кабинет. Егор Всеволодович методично двигался по комнате против часовой стрелки, попутно выдвигая ящики письменного стола, осматривая все уголки и даже заглядывая за книжные стеллажи. Движения его были четкими, точно выверенными. Как-то чувствовалось, что обыском он занимается не впервой и весьма в этом деле поднаторел. Вниманием он не обделил даже те места, где лично мне искать бы и в голову не пришло. Сняв абажур с настольной лампы, Егор Всеволодович открутил лампочку и даже не поленился заглянуть внутрь бронзовой ножки-подставки. Подобное я раньше видела разве что в шпионских фильмах.

Стараясь быть полезной, я, в свою очередь, стала перебирать книги, коих на полках было предостаточно. Каждую из них я брала в руки и тщательно перелистывала, параллельно уделяя внимание целостности форзаца и переплета. В какой-то момент я добралась до увесистого томика под авторством Достоевского. Перевернув его и как следует встряхнув, мне повезло. Из него выпал и, кружась в воздухе, неспешно опустился на пол свернутый пополам листок.

Взяв его в руки и взглянув на содержимое, в первый момент я растерялась. Почему-то мне казалось, что то, что мы искали, обязательно должно прояснить ситуацию. Ну, не знаю, может быть, небольшое предсмертное послание, имя убийцы, некий намек для разгадки тайны, в конце концов. Но это был всего лишь банальный финансовый документ – старый счет на оплату за услугу доставки, адресованный неким контрагентом фирме “ГринГроув Инновации”, принадлежавшей мужу. Даже сумма, указанная в документе, 1625 рублей, особо не впечатляла. Внизу листка, ручкой, в столбик, явно почерком мужа, было записано несколько слов на английском. На первый взгляд совершенно бессвязных: “high” – высокий, “rarely” – редко, “agent” – агент, “remember” – помнить, “anchor” – якорь, “hill” – холм, “hospital” – больница, “kid” – ребенок, “severe” – суровый, “uselessly” – бесполезно, “fire” – огонь, “casino” – казино. Всего двенадцать.

Мысленно изменив порядок слов, я попыталась сформулировать из них нечто, похожее на предложения. Но довольно быстро сдалась, констатировав, что это черт знает на что похоже. Получалось какая-то ерунда типа “Высокий агент, помнящий больницу на холме” или “Суровый бесполезный ребенок в огненном казино”.

– Это какой-то бред, – покачала я головой, передав листок детективу, который находкой явно заинтересовался.

– Может быть, Ник просто воспользовался ненужным листком в качестве закладки, когда перечитывал книгу? – предположила я. – Или специально отметил страницу, и ответ стоит поискать в тексте самой книги… – пришла в голову неожиданная мысль.

Стремясь проверить свою догадку, я раскрыла книгу на том месте, откуда выпала закладка, и несколько раз внимательно перечитала текст. Однако фрагмент из романа Фёдора Михайловича “Игрок” ситуацию никак не прояснил, скорее запутывал все еще больше.

Я, наверное, была бы уже готова согласиться с тем, что Ник просто забыл листок между страниц книги случайно, сунув его туда по инерции. Однако слова, записанные на листке его рукой, не давали покоя. Для чего-то ведь он это написал. Ник никогда не делал ничего просто так. А значит, в его действиях была какая-то извращенная, понятная лишь ему одному логика, не поддающаяся сейчас разумному объяснению.

– Смотрите, – задумчиво произнес детектив, до этих пор молчавший. – Дата документа 02 февраля. В этот день произошла авария. Машина вашего мужа, при въезде в город, где у него была назначена встреча, засветилась на посту ГИБДД около четырех часов дня. Если взглянуть на сумму 1625 рублей, указанную в счете, разделив ее визуально на две составляющие, получается 16.25, или, иными словами, 16 часов 25 минут. Возможно, это шифр, обозначающий дату и место встречи… А слова, например, – что-то типа условленной фразы. Некое “Черт побери!!!” из “Бриллиантовой руки”. Тогда выходит, что встреча должна была состояться между незнакомыми людьми.

– Господи! – тяжело вздохнула я. – Сначала Вы намекаете, что мой муж мог быть как-то связан с криминалом, а теперь выясняется, что он чуть ли не шпион со всеми этими паролями, кодами, явками… Это черт знает что! Я уже совершенно ничего не понимаю. Если, по вашей логике, встреча должна была состояться в феврале, зачем тогда кому-то понадобилось проникать в дом этой ночью? Тем более, что Ник прекрасно знал, где лежит эта записка, раз сам ее туда и определил… – неожиданно осенило меня.

– Ну, скорее, это доказывает отсутствие вашего мужа в доме сегодня, – заметил Егор Всеволодович, улыбнувшись краешком губ. А я, поймав, его внимательный взгляд, неожиданно поняла, что он ко мне чутко приглядывается. Точно выжидая, не проговорюсь ли я в порыве эмоций?

Посоветовав себе впредь быть осмотрительней, немного помолчав, я постаралась сменить тему.

– Мы можем на этом сегодня остановиться? Честно говоря, я уже почти теряю сознание от усталости и едва ли могу мыслить рационально. – Взглянув на часы, стрелки которых приближались к восьми утра, устало заметила я.

Бессонная ночь давала о себе знать и единственное, о чем я сейчас мечтала, это хоть немного вздремнуть.

– Поспите, – не став возражать, кивнул Егор Всеволодович. – Я сам здесь закончу.

Покидала кабинет я, признаться, немного в смешанных чувствах. Однако, поразмышлять над этим мне не удалось. Оказавшись в спальне, устроившись на кровати, я вырубилась, почти моментально.

Глава 7

Я открыла глаза, когда солнечный свет сквозь легкие занавески вовсю заливал комнату. Какое-то время я просто лежала, не спеша просыпаться, прислушиваясь к тишине дома. Было настолько тихо… Ничего, ни один посторонний звук не указывал на присутствие человека в доме. А я вдруг испугалась. Подскочив точно ужаленная, я первым делом направилась в кабинет. Он был пуст. Все вещи на своих местах. Вокруг царил привычный, идеальный порядок. Неужели детектив решил покинуть меня по-английски, не попрощавшись? Что ж, наверное, этого стоило ожидать. Однако также стоило и признать, что данное открытие оказалось довольно болезненным.

Вернувшись в коридор, я заметила, что дверь в одну из гостевых спален слегка приоткрыта. Заглянув внутрь, я обнаружила Егора Всеволодовича спящим на постели в одежде, поверх покрывала. Он не слышал, как я вошла, и не проснулся. Несколько секунд я стояла, глядя на него. Затем, сообразив, что пауза несколько затянулась, тихо вышла, осторожно прикрыв за собой дверь. На душе стало как-то сразу спокойнее, а меня потянуло совершить какой-нибудь небольшой домашний подвиг. Что-нибудь эдакое, что могло бы порадовать человека. Не придумав ничего лучше, я отправилась готовить завтрак.

Особой практикой в данном вопросе я, надо сказать, не обладала, зачастую делегируя готовку персоналу, либо и вовсе обходясь заказом доставки еды из ресторана. Тем не менее, очень надеялась, что уж с омлетом справиться мне вполне по силам.

В какой-то момент, увлекшись процессом и вдохновенно порхая по кухне, появление детектива я пропустила.

Обернувшись, я заметила, что он, подперев косяк, уже несколько минут стоит у входа, наблюдая за мной.

– Доброе утро! – улыбнулась я, стараясь справиться с возникшей неловкостью. – Завтрак будет готов через пару минут.

Завтракали мы по большей части в тишине. Пару раз я ловила на себе взгляд Егора Всеволодовича, однако делиться своими мыслями он не спешил. И это, признаться, меня немного беспокоило. Мало ли что он там себе измыслит в итоге? Хотелось бы по-точнее понимать его умонастроение. Оттого в настоящее время я и прикидывала, как же мне ненавязчиво завязать беседу.

– Какие у нас на сегодня планы? – не придумав ничего умнее, поинтересовалась я.

– Собираюсь сегодня встретиться с одним человеком, чтобы кое-что прояснить. Но перед этим необходимо определиться, как быть. Думаю, оставлять Вас одну в доме – не лучший вариант. По крайней мере до тех пор, пока мы не определимся, кто же Ваши недоброжелатели.

– То есть Вы опасаетесь, что он, или они, могут предпринять еще одну попытку проникнуть в дом?

– Ну, полагаю, в прошлый раз их старания успехом не увенчались, так что опасения вполне логичны.

– И как же быть? – насторожилась я.

– Для Вашей же безопасности будет лучше, если Вы в это время немного погостите в моем офисе. Офисный центр расположен в довольно оживленном месте, к тому же на входе какой – никакой, но есть пункт охраны и кнопка быстрого реагирования. Это должно немного остудить пыл недругов. Едва ли они решатся на враждебные действия в столь многолюдной локации.

Наверное, такой вывод действительно выглядел разумным. Однако перспектива находиться в четырех стенах под неусыпным наблюдением пожилой секретарши, которая, как стало понятно еще при первой нашей встрече, добрых чувств ко мне не питала, не показалась мне особо заманчивой. Потому, не спеша с ответом, я сделала пару глотков кофе из чашки, воспользовавшись этой небольшой паузой, чтобы постараться придумать более приемлемое решение.

– А почему я не могу поехать с Вами? – на всякий случай решила уточнить я.

– Не думаю, что то место, где назначена встреча, для Вас подходяще, – немного подумав, вздохнул Егор Всеволодович.

– То есть в целом других причин нет? – удивилась я, мысленно успев представить себе самые фантастические варианты развития событий: от нежелания детективом моего непосредственного участия в расследовании до неминуемой смертельной опасности и прочих шпионских тайн.

– Да в общем-то нет, – пожал плечами Егор Всеволодович.

– Хорошо, – приободрившись, улыбнулась я. – Тогда, если Вы не против, я бы хотела поехать с Вами.

– Ладно, – легко согласился он. А я, видимо, слегка обнаглев от такой покладистости, наконец решилась озвучить еще один, давно назревший у меня вопрос.

– Знаете, с учетом того, что мы вместе провели ночь, и Вы видели меня в пижаме, – улыбнулась я, – думаю, что вполне естественно будет перейти уже на “ты”. Вам так не кажется?

– Принято, – рассмеявшись, кивнул в ответ детектив.

Не доезжая до центра пару кварталов, мы свернули направо и направились в сторону выезда. Однако, как выяснилось, покидать город в планы детектива не входило, и через какое-то время мы оказались недалеко от коттеджного поселка с живописным названием “Запрудье”. Однако сам поселок этому эпитету едва ли мог соответствовать.

Насколько я помню из обрывочных рассказов девушки-болтушки, к которой я регулярно заезжала на маникюр, несколько лет назад в этом месте затеяли грандиозную стройку новенького коттеджного поселка. В первую очередь этому способствовала плановая газификация данного района, которая вот-вот должна была развернуться во всей красоте и масштабности. В предвкушении открывавшихся перспектив и неминуемого взлета цены за квадратный метр, народ принялся скупать землю по дешевке, а кто-то даже успел начать воздвигать будущее жилье. Однако что-то пошло не так.

Для начала инициативу у населения перехватил один из крупных застройщиков нашего города, нехило вложившись и выкупив огромный участок земли под застройку. Став полноправным хозяином, в первую очередь, он перестал бездумно распродавать имеющийся актив по кускам налево и направо, а сосредоточился на собственном строительстве компактных домиков с небольшой прилегающей к ним территорией для последующей их перепродажи на условиях абсолютного монополиста. Далее застройщик неожиданно умирает, а пришедший ему на смену последователь (так как свято место пусто не бывает) не смог что-то поделить с местной властью. Как итог, газ, конечно, провели, вот только в обход, сместив ветку на несколько километров правее. Тем самым разом обрушив и ценность данного района, и чаяния предприимчивой части населения, уже успевшей начать здесь обустраиваться. Те, что попроворнее, умудрились даже добраться до этапа покрытия кровли.

В общем, с тех пор “Запрудье” представляет собой довольно удручающее зрелище. Почти завершенная, полноценная улица заброшенных, где-то недостроенных, а где-то успевших сильно обветшать коробок несостоявшихся домов, местами по грудь заросшие сорняками и дикой порослью.

Так как территория расположилась почти в шаговой доступности от крайнего к ней не самого благополучного спального района, несчастный долгострой очень быстро облюбовали различные маргинальные личности, и то, что должно было стать украшением окраины города, быстро превратилось и вовсе в зону отчуждения.

Оставив позади последний жилой дом на окраине спального района, мы свернули в сторону небольшого перелеска, после чего, выехав на едва угадывающуюся в зарослях травы разбитую грунтовую дорогу, проехали еще с пол километра вперед. За очередным поворотом, немного не доезжая оврага, детектив припарковал свой Tiguan, ловко втиснув его между поваленной корягой и плотными зарослями спутавшихся кустов. Довольно укромное место, надо сказать. Чтобы разглядеть машину с дороги – нужно было еще постараться.

– Думаю, тебе лучше подождать в машине, – прикидывая, как лучше поступить заметил Егор, заглушив двигатель.

– Это может быть небезопасно? – уточнила я, имея в виду встречу с информатором в столь пикантном месте, вдали от любопытных глаз.

– Да нет, не особо, – пожал он плечами. – Просто не думаю, что знакомство с здешними обитателями так уж необходимо. – На последней фразе он едва заметно поморщился.

Доля истины в его словах, безусловно, присутствовала, однако перспектива остаться одной в машине в столь маргинальной обстановке даже непродолжительное время особого отклика в душе не вызывала. Вдруг один из “здешних обитателей”, как выразился детектив, сам на меня случайно выйдет? Что тогда делать?

– Если ты беспокоишься, как бы с твоей тачки колеса не сняли, и рассчитываешь на меня в качестве дозорного, спешу сообщить, что идея эта так себе. Я даже и пытаться-то сопротивляться не буду. Вернешься, а тут ни меня, ни колес. Так что, если позволишь, я бы все же отправилась с тобой.

– Ладно, – хохотнув, легко согласился мой спутник, выходя из машины.

Закрыв машину на ключ, в коем действии, учитывая репутацию данного района, я особого толку не видела, мы направились по едва различимой тропинке вдоль полуразрушенной стены дома.

– Странное место для встречи, – с сомнением заметила я, с любопытством оглядываясь по сторонам.

То и дело приходилось смотреть под ноги, чтобы не свернуть себе шею, обходя тут и там спонтанно образовавшиеся завалы строительного мусора.

– Обычная заброшка, – пожал плечами Егор, уверенно шагая вперед. – Кто в детстве не лазил по заброшкам? – философски заметил он.

– Я не лазила, – парировала я, стараясь от него не отставать. – Пока другие слонялись во дворах, я, между прочим, постигала фортепианную нотную грамотность.