Кассиопея

Глава 1

– Алик, что ты забыл на этой банке? Зачем нам туда погружаться? У меня мало времени. Муж прилетит через три дня. Я должна вернуться в Москву. Какая там глубина?

– Кася, всего лишь 44 метра, примерно. Это не критично, тебе понадобится только день отдыха, чтобы пройти декомпрессию. Я уже все проверил по компьютеру. Прилетишь, вместе проведем вечер, как в старые времена. На следующий день нырнем, переночуешь и домой. Я тебе все оплачу.

– Не говори про деньги. Ты же знаешь, что у меня они есть. Алик, что за срочность? Возьми инструктора. В Геленджике полно центров дайвинга. Ты же их всех знаешь. Или что?

– Или что, Кася. Или что… – Алик замялся. Кася понимала его с полуслова. Он никогда не просил её помочь выполнить заказ. Он всегда все делал один. Ему не нужны были ни свидетели, ни компаньоны, ни партнеры. Погружался обычно один. Всегда рисковал, но это его возбуждало. Он вообще считал себя волком -одиночкой. На крайний случай раньше он обращался к брату. Но брат погиб год назад. Черт бы побрал всю эту туманную историю. Когда-нибудь он отмотает время назад и доберётся до правды. Артур не мог сам сорваться со скалы. Но он погиб и точка. И это нужно принять в расчет.

– Молчи, меня подробности не интересуют. Скажи просто, что я тебе нужна и всё.

– Кася, ты мне нужна, как воздух, как солнце, как вода. Ты и сама знаешь … – На самом деле ее звали Карина. Они учились вместе в параллельных классах. Это в школе ее дразнили -Кассиопея. Она всегда была слишком яркая и независимая. Близкие друзья ее называли просто Кася.

– Касёнок, я осложняю тебе жизнь.– Алик, меня не нужно уговаривать два раза. Просишь, прилечу.

– Брось, когда я пряталась от сложностей?

– Никогда.

– Вот именно, на то она и жизнь, чтобы решать задачки.

Кася была его слабостью еще со школы. Да, любовь он считал слабостью. Это была его уязвимость, ахиллесова пята, о которой никто не знал. Он всегда скрывал, что любит ее. Потому что знал, что у них ничего не получится. Он не создан для семейной жизни. Кася была достойна всего самого лучшего. А кто он? Он всегда был бунтарем, не желающим жить по общим правилам. Он скитался по миру, как бездомный пес и ему нравилась его свободная жизнь. Что он мог ей дать, кроме вечных проблем? Каське не такой был нужен мужчина. Алик это прекрасно понимал.

Она тоже его любила всегда. Это не нужно было произносить вслух. Они чувствовали друг друга на расстоянии. Когда-то в юности он оттолкнул ее, чтобы отпустить. Сам уговорил ее уехать из родного Сочи в Москву. Не встал на пути, когда она познакомилась с респектабельным москвичом Кириллом Быстровым. Кирилл был молодым бизнесменом, который стремился в политику и строил свою карьеру по всем правилам. Он окружал себя правильными людьми и создавая себе безупречный образ. Алик настоял, чтобы Кася вышла за Кирилла замуж. И теперь его любимая женщина жила с надежным, богатым, перспективным, но нелюбимым мужчиной. Алик контролировал ее жизнь. Скрытно, на расстоянии. Следил за ней. Каська об этом не знала. Хотя, возможно, догадывалась. Это он настоял, чтобы она поступила в университет. Помог ей в выборе специальности. Он учил ее не только надеяться на богатого мужа, но и верить в себя и в собственные силы. Он всегда давал ей крылья. Учил ее быть твердой и самостоятельной, жить без ненужных понтов, но с достоинством. Всю ее жизнь он был далеко и рядом одновременно. Встречались они редко. Но нуждались друг в друге, как в глотке свежего воздуха, неотравленного ядовитыми газами большого города.

–У меня только два дня. Кирилл не поверит, что я смогу провести в деревне больше двух дней. Я должна быть на связи.

– Знаю, поэтому собирайся. С работы отпросишься? Самолет в шесть.

– Да, не проблема. Все решу. Хорошо, что у меня есть домик в глухой деревне, где не ловится интернет. Это была хорошая идея- купить этот домик. Ты -гений, Алик. Был и остаешься им.

– Я знаю, Кася. Я все просчитал. И есть шанс, что без тебя я не поднимусь с сорока метров. Ты должна будешь меня страховать.

– Опять паническая атака?

– Необязательно, но она возможна. Один шанс из девяноста девяти. Только, если что-то пойдет не по плану.

– Всего один? – Кася придала своему голосу уверенность. Дело плохо, Алик ей врал, а значит риск был огромный и он боялся, а это не было на него похоже. Он никогда ничего не боялся… – Малыш, это ерунда, все пойдет по плану. Сам проверь оборудование, течение, карты посмотри. Кто в катере будет? Возьми проверенного человека.

– Мне нравится, когда ты меня зовешь Малышом. Какие разные грани абсурда. Каська, тебе пора завести детей.

– Только не с Кириллом, я ему не доверяю, давай закроем эту тему.

– Как скажешь. Я не хотел тебя поддеть. Прости.

– Алик, да мне пофиг. Я живу нормально и без детей. Но ты уходишь от ответа. Я не спрашиваю детали твоего заказа. Я интересуюсь организацией погружения. Чьё оборудование? Кто все подготавливает? Ты знаешь, что море шуток не любит. Шутников оно заглатывает, не разжёвывая.

– Я не могу взять свой катер и своего человека капитаном. За мной будут наблюдать. Такие условия. Капитана я не знаю. Точные координаты банки мне тоже не известны. Лишь примерное расположение. Район Геленджика, открытое море, примерно километр от берега. Нас доставит в точку погружения их катер. Оборудование чужое. Поэтому мне не спокойно на душе. Слишком много неизвестных. Мне нужно будет сделать экспертизу на глубине. Видимость может быть нулевая. Сильное течение. Фотографировать не получится. Только личная экспертиза. Мое профессиональное мнение. Я должен буду сконцентрироваться и не думать о том, сколько метров или тонн воды на меня давит. У нас будет пять минут.

– Алик, что с тобой происходит? Это же обычное погружение. Ну глубоководное, риски есть. Ну мы же с тобой не новички. Все, как всегда. Выполним декомпрессионный подъем на катер и вернемся на берег.

– Да, все так. Понадобиться специальная смесь и два комплекта баллонов, – Алик невесело вздохнул. Что-то его тревожило.

– Почему ты вздыхаешь? Тебе просто нужно будет обследовать объект. Ты же ходячая энциклопедия, ты знаешь все о затонувших кораблях и самолетах. Что не так? Нам даже не нужно во внутрь корабля заплывать. Покружимся вокруг да около и наверх. Все четко.

– Да, но этот объект мне неизвестен и история его гибели тоже какая-то мутная. Мало информации. Это не корабль и не самолет.

– Да? А что тогда? – Карина задумалась.

– Подводная немецкая лодка времен второй мировой.

– Ого! Странно, я не слышала о подводных водках третьего рейха, затонувших в районе Геленджика.

– Я тоже, поэтому мне нужно самому убедиться в правдивости информации. Только грудь почему-то давит…

– Алик, да что с тобой происходит? Это после гибели Артура?

– Да. И это тоже.

– Может отменишь погружение?

– Нет, клиент серьезный. Я не могу отказаться.

– Тебе не нужны деньги, Алик. Прости, я никогда не спрашивала о твоих заказах. Но мне кажется ты богатый человек. Или я ошибаюсь?

– Нет, Кася, ты не ошибаешься. Дело не в деньгах. Я не могу отказать именно этой организации. Больше меня не спрашивай не о чем.

– Да, я помню уговор. И помню, что это ради моей безопасности.

– Прости, Касёнок, что впутываю тебя в это дело. Но ты меня знаешь. Один шанс погрешности для меня – это огромный риск. Я в первый раз в жизни предвижу, что все пойдет не по плану, – Алик замолчал. Он нес пургу. Он был хорошим аналитиком. И понимал, что риски с каждым часом увеличивались и по его подсчету, на самом деле, уже перевалили безопасную черту. Если бы был жив Артур, он бы никогда не впутал в это дело Каську.

– Чужой катер, неизвестный мужчина, левое оборудование. Алик, а если он нас бросит в открытом море? Ты даже точных координат не знаешь банки. Я не аналитик, но не вчера родилась. Это пахнет хреново.

– Не бросит, им нужна информация. Им нужна оценка специалиста, без лишнего шума. Нужно все сделать тихо и забыть об этом погружении. Все будет хорошо.

Карина машинально покрутила мышку компьютера, раздумывая.

– Алик, тебя приперли к стенке?

– Да, Кася, по полной программе.

– Я поняла. Можешь не объяснять. Незачем. Я буду тебя страховать, даже если….

– Тссс, Касенок, все будет хорошо. Я предпринял кое-какие шаги. Так, на всякий случай. Твой рейс в шесть. Летишь из Домодедова в Геленджик. Тебе нужен только паспорт и солнцезащитные очки.

– Хорошо, жди. И никаких сообщений на мой обычный номер. У мужа хорошая служба безопасности.

– Да, я знаю. Не в первый раз. Можешь отключать телефон. Встретимся в аэропорту. Я тебя целую.

– До встречи.

Карина отключила свой старый кнопочный телефон с чужой сим-картой, о которой никто не знал. У них с мужем был брачный контракт. В случае доказанной измены, она могла лишиться всего, что было ей куплено и подарено в течении их совместной жизни с Кириллом. Она играла с огнем, но отказаться от Алика она не могла. Никогда. Ни одна квартира или машина не стоили этого. Конечно, ей нравилось жить в богатстве и роскоши, но Алик научил ее не бояться. Она не держалась маниакально за материальные блага, как другие женщины из ее социального круга. Она уже давно расставила приоритеты в своей жизни. Даже детей не заводила, потому что в глубине души ждала от Алика предложения. Ждала, что наступит тот день, когда ему надоест носиться по миру в поисках новой авантюры и рисковать. Ждала, когда он наиграется в опасные игры. И тогда они будут жить вместе. И не нужны ей будут все квартиры и счета Кирилла. Она уйдет от него с одним чемоданом. С тем, с которым и пришла в его жизнь. Карина понимала, что это подло. Что так поступать с порядочным мужчиной нельзя. Только она давно уже не была наивной девочкой и знала, что для Кирилла Быстрова она была лишь красивой ширмой, витриной, которую он всегда брал с собой на все тусовки Москвы, чтобы хвастаться. Он тоже ее использовал. Использовал ее внешность, ее ум, ее чувство такта и порядочность. Кася была красивой, стильной и умной. Ему все завидовали. Но Кирилл ее никогда не любил. Она это знала, поэтому и не чувствовала себя виноватой. Не было в его отношении к ней ни ласки, ни любви. Лишь голый расчет. Он всегда отличался хорошими манерами и показной воспитанностью. А ей этого было мало. Она хотела любить и быть любимой. Это же так просто. Только вот в последнее время терпение Кирилла Быстрова подходило к концу. Его план построения правильной семьи давал сбой. И все это замечали. У него не было наследника. Карине уже было тридцать пять. Время летело стремительно. Она не молодела, но детей от Кирилла рожать не хотела. Кризис назревал не один год. Кирилл в свойственной ему вежливо- холодной манере намекал, что скоро он ее променяет на более выгодный вариант- помоложе, да посговорчивее. Ему нужны были дети. А ее тошнило от всего. От их взаимного лицемерия. От своей холодности и холодности мужа. Поэтому, она, не задумываясь, согласилась на просьбу Алика. Пусть два дня. Но они будут вместе и будут счастливы. Риски? В жопу их. Они все смогут вместе, как раньше. Так было всегда. Так и будет.

– Катя, привет. Я сегодня не приду в офис. Отмени встречи. И завтра меня не будет. В деревню еду. Мне нужно перезагрузиться. Да, творческий кризис.

– Кирилл, знаю, что ты занят, поэтому тебе оставляю голосовое сообщение. Еду в деревню. Дня на два. Не переживай. Меня просто все достало. Нужно в тишине подумать над новым проектом. Вернусь, сразу выйду на связь. Целую, милый.

– Мама, как у тебя дела? Все хорошо? Я в командировку еду, на пару дней, не теряй меня. Я люблю тебя, мамочка.

Карина отключила телефон и посмотрела на часы. Два часа дня. Домой она уже не будет заезжать. Нет времени. У нее в машине всегда была дорожная сумка с запасными вещами, одеждой и наличными деньгами, чтобы не светить банковской картой свой покупки и месторасположение. Она всегда все продумывала на несколько шагов вперед. Они с Аликом были похожи. Поэтому так хорошо чувствовали друг друга. Они мыслили одинаково. Возможно, они вели бы одинаковый образ жизни, если бы Алик позволил ей быть с ним рядом. Но он не позволил. Он считал, что она ослабит его позиции. Он и не подозревал, что был не прав в своем аналитическом прогнозе на ее счет. Она бы в тысячу раз усилила бы его позиции. Не зря ее в школе прозвали Кассиопея. Не только за ее красоту и длинные ноги. Нет. Она была очень умная и сообразительная. Но Алик видел в ней лишь то, что хотел видеть. Красивое личико и фигуру модели. Нет, они никогда не конкурировали, потому что она не позволяла себе демонстрировать свои умственные способности при нем. Она держалась в его тени. Она его так любила и боготворила, что никогда вслух не высказывала свои мысли и догадки. Только после него. Только лишь кивая головой. Алик не терпел критики. И не терпел сомнений. Он никогда не проигрывал. Он считал, что всегда прав. Так и было. Пока не погиб Артур. Его младший брат. И вот тогда появились сомнения, терзания. Появилась слабость, с которой он иногда не мог справиться. Почти всегда мог, но иногда не мог. А неопределенность он ненавидел. И этот один процент, который он себе давал на слабость, на возможность панической атаки- его убивал. Поэтому ему нужна была Кася. Чтобы страховать и контролировать его слабость.

Карина летела в самолете и думала об Артуре. Жаль было парня. Она его знала с детства. Он был на три года моложе Алика. Хороший был парень, добрый и веселый. И погиб как-то не понятно- упал со скалы и разбился. Но Кася знала, что если бы не эта смерть, то возможно Алик никогда бы не попросил ее о помощи. Он всегда рассчитывал на своего брата. Она заняла чужое место, о котором даже и не мечтала.

– Привет, Касенок. Я соскучился, – Алик обнял ее, поднял и оторвал от земли. Он стал кружить ее в воздухе. С ним не действовал закон земного притяжения. Он кружил ее, как сумасшедший.

– Поставь меня на землю! Какой же ты красивый, Алька. Как всегда. Ты на мотоцикле? Шлем мне взял?

– Конечно. Ты же мое сокровище. Моя Кассиопея. Такая далекая и такая притягательная.

– Ну вспомнил. Еще и физика нашего, романтика на всю голову, вспомни.

– Кася, да, если бы не наш физик, то не сверкала бы ты так ярко! Это он тебя первым назвал Кассиопеей. Ты всегда была гордая и красивая, как сама богиня Кассиопея, сидящая на троне в своем изгнании…

– Ох уж и трон, последняя парта в классе.

– Зато не такая, как все. Жаль, что я учился в параллельном классе. А то мы бы сидели в месте.

– Ну нет. Это был мой трон, – Карина улыбнулась. В школе ее не любили за колючий характер и независимость.

– Ладно, давай шлем. Надеюсь, ты забронировал номер люкс с джакузи?

– А ты бы согласилась на меньшее?

– Ну можно джакузи поменьше, не как в прошлый раз. Только с водой горячей, пожалуйста, – Кася рассмеялась. В прошлый раз, когда они встречались зимой в Сочи, в номере люксе не оказалось горячей воды.

– Тебя такие мелочи не остановят?

– Меня ничего не остановит, Алик. Даже отсутствие моего трона. Лишь бы ты был рядом.

Они целовались, как в последний раз. Страстно, не отрываясь друг от друга. Прохожие останавливались, чтобы получше их разглядеть. А вдруг это знаменитые актеры? Такую красивую пару нужно только в кино снимать или в рекламных журналах.

Алик был высоким и мускулистым. Идеальные черты лица, черные волосы, карие глаза и смуглая кожа. Он мог стать фотомоделью по щелчку пальца. Или актёром- с такой фактурой даже таланта не нужно. Просто засветиться в кадре и все. Но ему это было неинтересно. Он не стремился к славе. Ему нравилось рисковать и выигрывать.

Глава 2

– Алик, как же я по тебе скучала, по твоему запаху, по твоему телу. Москва не дает вздохнуть спокойно, все время какая-то суета.

– Я тоже скучал. Ты мой самый родной человечек, мой Касёнок.

Они лежали в кровати счастливые и наполненные любовью, которая не угасала уже многие годы. Возможно, потому что их встречи были редкими, и они никогда не могли полностью насытиться своей страстью. Они не спешили. У них еще была ночь впереди и новый день. И еще одна ночь. Карине нравилось, как Алик ее ласкал, нежно и трогательно. Он проводил подушечками пальце по изгибам ее тела, точно проверяя свою тактильную память. Да, он помнил каждый уголок, каждую клеточку ее красивого упругого тела, которое с годами не изменилось. Они ласкали друг друга и шептали друг другу на ухо всякие словечки, которые были понятны только им.

– Каська, если я умру раньше тебя, знай, что моя душа полетит в созвездие Кассиопеи, чтобы там тебе ждать. Мы найдем друг друга даже в тысячах галактиках.

– Дурачок, мы умрем вместе в один день. Мы полетим на небо маленькими облачками, чтобы потом стать одним облаком. Наши души соединятся.

– Обними меня, мое красивое облачко. Я хочу тебя, Каська. Хочу так, как не одну женщину в мире не хотел.

– Алик, я ничего не хочу слышать про других женщин.

– А ты и не услышишь, никогда. Для меня ты – единственная.

Они заснули глубоко за полночь. Из тела были переплетены. Он держал ее руку в своей руке всю ночь. Так всегда проходили их встречи. Они не могли наговориться и не могли надышаться друг другом.

– Каська, просыпайся. Нам пора. Пойдем позавтракаем и в дорогу.

– Алик, ты- монстр. Я хочу спать.

– Потом выспишься. Обещаю тебя не трогать, не прикасаться и не возбуждать.

– Уверен?

– Нет, – Алик знал, что не сможет противостоять соблазну.

– Хорошо, встаю. Ехать далеко?

– Тридцать минут по трасе, потом по лесу. Но я не хотел бы опаздывать. Это моя репутация.

– Да знаю, знаю. Все должно быть безупречно.

– За это мне платят. И не плохо. У меня есть имя, есть репутация. И я ей дорожу.

– Алик, расскажи мне о заказчике.

– Не могу, Касёнок. Но о предполагаемом объекте, расскажу. Ты все равно его увидишь.

– Или не увижу. Возможно-это просто утка очередная.

– Возможно. Вот нам и предстоит определить, какого типа происхождения объект. То ли это природная скальная порода, уступ по форме, напоминающий подводную ложку, то ли это и есть та самая посудина, пропавшая с радаров в 1943 году.

– Не понимаю, кому сейчас интересно начинать поиски какой-то подлодки, которая утонула восемьдесят лет назад? В Черном и в Балтийском море целый флот немецкий потоплен.

– А кто тебе сказал, что эти поиски только начались. Они и не заканчивались все это время. Это была подлодка-призрак. Особо секретная. Больше ничего меня не спрашивай. Это только мои догадки.

Карина внимательно посмотрела на Алика. Конечно, он все знал об этой немецкой подлодке, но не хотел ей рассказывать. Значит, этот объект представляет не только историческую ценность. Что- то было внутри посудины, что-то, что до сих пор имеет значение. Для кого? Военные? Разведка? Родственники погибших? И какая страна заинтересована в экспедиции? Россия, Германия или…?

– Алька, ты мне ничего больше не хочешь рассказать?

– Нет, Касёнок. Меньше знаешь, спишь спокойно.

– А ты, я вижу, потерял покой. У тебя взгляд беспокойный. Может пошлешь все?

– Не могу. Эти люди не принимают отказ. Да и мне самому нужно кое в чем разобраться.

– Понятно, не можешь остановиться. Зудит у тебя в одном месте. Хочешь первым найти эту лодку.

Карина знала Алика, как себя. Его исследовательская натура не давала ему жить спокойно. Он ненавидел спокойную жизнь и был неугомонен в своем стремлении познания мира. И если он стоял на пороге нового открытия, то ничего не могло его остановить и никто. Даже она. За спиной у Алика были походы в Амазонские джунгли и погружения на глубины почти всех существующих океанов. Он всегда искал приключения и находил их. Он много раз был на волоске от смерти, но чудом выживал. Конечно, такая жизнь была не для нее. Их пути пересекались, а потом опять расходились.

Они завтракали на террасе открытого ресторанчика на берегу моря. Карина позавидовала ленивым туристам, слоняющимся по набережной. У них был вагон времени, и они не знали, что с ним делать. У нее же оставался только один день в запасе. Завтра ей нужно было вернуться в Москву. Муж прилетал завтра ночью. Она должна была его встретить. Так было всегда. Он любил, когда она его встречала из командировок и сама везла домой. Конечно, был водитель, но Кирилл предпочитал жену. Он считал – это семейной традицией. А традиции для него были святыми.

Позавтракав, они сели на мотоцикл и поехали по крутому горному серпантину в сторону Туапсе. Карине нравилась быстрая езда. Она никогда не боялась скорости. Она и сама прекрасно водила мотоцикл и машину, и могла давать уроки опасного вождения всем желающим. Алик ее обучил всему. Но вел мотоцикл всегда сам. И решения принимал сам. Она подчинялась. Не рвалась что-то доказывать. Он был сильнее ее, проворнее и умнее. Она восхищалась им всегда. Еще со школы в рот ему заглядывала. И старалась быть на высоте, соответствовать его уровню. Даже сейчас. Он должен знать, что она всегда его поддержит. Абсолютная любовь не требует доказательств. Но Карина считала, наоборот. Только своими поступками мы доказываем, что любим. И только действиями проявляем свою любовь.

Мотоцикл резко свернул с трассы. Они выехали на разбитую грунтовую дорогу, где не проехала бы ни одна машина. Проехав несколько километров через лес, они выехали на берег моря. На скале стояла заброшенная туристическая база. Вернее то, что после нее осталось. Старые деревянные домики были совсем разбиты, а скамейки и веранды уже давно сгнили во влажном морском климате.

– Слева есть спуск со скалы. Он дикий, просто тропа. Лестница к берегу уже давно сгнила. Я пойду первым и буду тебя страховать. Внизу есть полуразрушенная пристань. Туда причалит катер. У нас есть в запасе десять минут. Одень кроссовки с шипами. Я тебе специально купил для спуска. Ключи оставляю в мотоцикле в скрытом отсеке. Смотри. Ты теперь знаешь где. Сможешь сама если что вернуться в отель.

– Зачем? Что может случится?

– Ничего. Это на всякий случай. Я никому не доверяю. И я не в игры играю, Кася, поэтому тебя предупреждаю. На катере оставим одежду и обувь. Никаких разговором при капитане. Если он нас кинет, ты знаешь, что делать. Течение здесь сильное. Если мы разделимся, выходи на берег и иди к мотоциклу. Меня не ищи и не жди. К вечеру если не вернусь в отель или не позвоню- поднимай спасателей. Или полицию. Только без нервов.

– Алик, я похожа на истеричку? Летя в самолете, я тоже просчитала все риски. Поднявшись, мы можем не обнаружить катер. Я понимаю. Придется на ластах грести к берегу. Я в хорошей физической форме, Алик. Километр проплыть для меня не проблема, тем более в гидрокостюме. Течение – это всегда риск, но кто не рискует, тот не пьет шампанское. Не думай обо мне, думай о деле. Ты должен быть сосредоточен.

– Да, второго погружения не будет. Если я подтвержу наличие нацисткой подлодки, то в следующий раз здесь будут уже другие ребята работать. Я не должен облажаться. Мне кажется, я знаю уже все о подводных лодках третьего рейха. С закрытыми на ощупь глазами могу их идентифицировать. Я не надеюсь на хорошую видимость.

– У нас все получится. Мы – команда, Алик! Да, на всякий случай, если что-то не так пойдет, -Карина отвела взгляд и посмотрела на море – ты моей маме позвони…

Она не успела договорить. Алик ее обнял и поцеловал – так нежно, так сладко, что все беспокойства испарились. Ради этих минут она все бросила в Москве и прилетела к нему. И плевать ей было на все риски. С ними ничего не могло случится плохого. Они умные и сильные. И они не новички, а опытные ныряльщики. Алик отпустил ее и сосредоточился на крутом спуске со скалы.

– Иди за мной. Проверяй каждый уступ, смотри куда ставишь ногу. Подниматься будет легче.

– Алька, я не боюсь высоты, не переживай. А нельзя было в городе сесть на катер? Что за сложности?

– Нельзя. Нас никто не должен видеть. Клиент не хочет светиться. Я пойду первым. Если закружится голова, дай мне знать.

– Глупый вопрос, но все же. Согласование с пограничниками на выход катера в открытое море получили? Кто-то знает о нашем погружении?

Наступила тишина. Карина подумала, что вопрос был действительно глупый. Кажется, она влипла. И чем дальше, тем больше. Спасать их никто не будет. Ей захотелось потрясти Алика за рубашку и выпытать у него всю информацию. Но она знала, что это не имело смысла. Алик ей рассказывал лишь то, что считал нужным. И так было всегда. Он играл в опасные игры, но ее никогда не посвящал в детали.

Солнце уже припекало. Цикады кричали, как ненормальные. Спускались молча, напряженно. Тропа и правда была опасной. Карина вспотела от напряжения. Пару раз она проехала на попе вниз. Алик ее страховал, не давая сорваться. Когда спустились, Карина облегченно вздохнула. Ноги тряслись с непривычки. Спина была мокрая.

– Как ты, Касёнок?

– Шею не сломала, значит жить буду. Смотри, Алька, вон и катер. Пунктуальные, черти. Небось в бинокль за спуском нашим следили.

– Вижу, у нас еще три минуты, пока катер пришвартуется. Слушай меня внимательно, Каська, и не перебивай. Еще раз напоминаю. На катере никаких личных разговоров. Предельная концентрация. Оборудование проверяй тщательно. Если что-то пойдёт не по плану, не паникуй. Возвращайся и гони сама в гостиницу. Меня не ищи.

– Алик, ты чего? Я все с первого раза ловлю, мне не нравится, что ты повторяешься- это плохой сигнал, – Карина округлила глаза.

– Молчи и слушай. Помнишь дедушкину пасеку в горах в Сочи?

– Ну да.

– Я там кое-что спрятал в одном из ульев. Это так, на всякий случай. Все, что ты там найдешь, это тебе. И помни, что все телефоны прослушиваются и все твои и мои контакты в интернете просматриваются. Это все, пойдем, нас ждут.

Карина замолчала, переваривая информацию. Она внимательно осмотрела катер. Он был безымянный, ни номера, ни имени. Хреново. Но хуже всего было то, что управлял им мужчина в балаклаве. Она не могла рассмотреть его лицо. Солнцезащитные очки скрывали глаза. Никаких примет. Только рост- около 190. По фигуре было видно, что военный. Гора мышц и камуфляжный костюм. Даже через балаклаву видны были очертания квадратного подбородка.

– Здравствуйте! -Карина надеялась запомнить голос капитана.

Никаких приветствий в ответ она не услышала. Понятно, профессионал. Тихая паника начала накрывать, постепенно завладевая всеми мыслями. Нет, убить он их не убьет. Ему нужна информация. Но что будет потом? От свидетелей обычно избавляются. Может вообще лучше не всплывать на катер после погружения? А самой как-то добраться до берега изменив направление? Нужно проверить компас и проследить все координаты.

– Алик, я все проверила, мой комплект в порядке. Давление в норме, регулятор в рабочем состоянии, клапан стравливания работает. Фонарик включается.

– Посмотри показатели в компьютере. Определись с компасом. Зафиксируй курс пути по компасу. Следи за показателем кислорода. Нас может отнести течением. Капитан катера предупрежден. Он будет ловить нас правее точки погружения.

– Алик, а наш капитан немой? Или он нас игнорируют? – Карина покосилась на мужчину в черной балаклаве. Он не вызывал в ней симпатию. Она его боялась, но не показывала виду.

– У него есть четкие инструкции. Такие же, как и у нас. Поэтому общаться нам не нужно. Не отвлекайся. Посмотри жилет. Ты помнишь о термоклине? Это тебе не Красное море и не Средиземное.

– Да, помню. Холодное течение. Резкое понижение температуры. Я готова.

– Да, поймаем на двадцати пяти метрах. Может раньше. Будь готова. В компьютере забита программа. При подъёме отстаиваться будем каждые 6 метров. 7 остановок.

– Да, поняла.

– И без самодеятельности. Спускаемся на объект, визуальный осмотр 5 минут и подъем.

– Тебе нужен номер подводной лодки?

– Да, или любой другой знак для идентификации. Это то, что мы должны найти. Детали, мне нужны детали. Если, конечно, видимость позволят нам рассмотреть обьект. Больше нас ничего не должно интересовать. Ил поднимать нельзя, следи за ластами.

– Я поняла. Алька, все будет хорошо. Не переживай за меня. Я не испорчу твоей экспедиции. Буду твоей тенью. Рыбой-прилипалой. Дай мне знак, если что-то у тебя пойдет не так.

– Хорошо.

Катер отплыл от полуразрушенного пирса и со всей скоростью направился в открытое море. Капитан стоял за штурвалом, не обращая внимания на гостей. Когда подплыли к нужному месту, берега почти не было видно.

Карина надела гидрокостюм, ласты, затем прикрепила на талию железные груза для погружения и скинула свои баллоны с жилетом в воду. Там легче было надевать оборудование. Алик сделал тоже самое.

– Я люблю тебя, Касёнок.

– Я тебя тоже люблю, Алька.

Море не было спокойным. Штормило. Катер качало, но равновесие удавалось сохранять без лишнего напряжения. Карина не обращала внимание на волны. Для нее это состояние было нормальным. Она родилась и выросла в Сочи. Видела и попадала в разные штормы. Они прыгнули в воду, не обращая внимание на капитана. Он даже не повернулся в их сторону. И только, когда он услышал всплеск воды, то оторвался от штурвала и подошел к борту катера, чтобы проверить, как проходит погружение. Как только дайверы скрылись в темной пучине моря, он связался по рации с заказчиком. Его задача была лишь доставить дайверов и оборудование в нужный квадрат. Все остальное его не касалось. За это ему хорошо платили.

– Погружение началось. Мои действия?

– Уходи на другой квадрат. Они не должны тебя найти. Надеюсь, что до берега они не доплывут. Сколько баллов?

– Пока два балла волнение. К вечеру по прогнозам будет три. Не доплывут.

– Хорошо, это очень хорошо. Девка меня не волнует, а вот сукин сын должен остаться там, где ему самое место.

– Без вариантов. У него нет шансов. Что с одеждой делать?

– Избавься.

– А мотоцикл? Он его на скале оставил.

– О нем позаботятся местные аборигены. Наш народ не пройдет мимо техники, оставленной без присмотра.

– Согласен. Долго он там не простоит.

Глава 3

Алик имел фотографическую память. Ему не просто так платили огромные деньги за консультацию. Он знал о подводных лодках второй мировой войны все. Модели, военные походы, обстоятельства их затоплений и технические характеристики каждой модели. Он не мог поверить своим глазам, когда увидел на обшивке лодки эмблему белого медведя. Это была эмблема U-871. На дне Черного моря находилась огромная немецкая субмарина длиной 87 метров. Это же сенсация! Каждая подводная лодка Третьего Рейха имела свою фирменную эмблему, ошибки быть не могло.

U-871 была большой океанской подводной лодкой времен Второй мировой войны. Она была спущена на воду в 1943 году в немецком городе Бремене, а потоплена в 1944 году в Индийском океане в районе Азорских островов. Немецкая лодка была атакована самолетом, британским бомбардировщиком, который сбросил на нее 8 глубинных бомб. После атаки лодка ушла на глубину и считалась потопленной. Утверждалось, что погибли все 69 членов экипажа. Во всяком случае больше эта лодка нигде не светилась.

«Эта лодка не может находиться здесь, на территории России, местом ее гибели считается индийский океан, – Алик нервно задышал от охватившего его волнения, – значит она не утонула в 1944 году? Но что тогда она делала в Черном море? И отчего утонула, если нет сведений о ее потоплении? Или есть? Но они засекречены?»

Алик сделал еще один круг над огромной субмариной, которая лежала на боку. Он подсветил фонариком рисунок на рубке. Сомнении больше не оставалось. Это была немецкая подводная лодка U-871. На обросшей ракушками рубке красовался выцветший, еле заметный белый медведь в многоугольнике. Можно было подниматься. Алик оглянулся. Каська зависла над ним в нескольких метрах. Она внимательно следила за всеми его перемещениями сверху, но сама не спешила опускаться. Она контролировала его исследования со стороны. Алик сверился с показателями наручного компьютера. Времени не оставалось. Нужно было начинать подъем. Он дал знак Каське на всплытие. Она приняла сигнал и подтвердила. Она находилась выше его на несколько метров и ждала, когда он поднимется на ее глубину, чтобы вместе начать подъем. Алик видел, что она тоже заметила рисунок на рубке субмарины. Она подплыла поближе, чтобы рассмотреть рисунок, а потом опять поднялась чуть выше рубки. Это хорошо, что Каська рассмотрела медведя. На глубине бывает отравление смесью. Два мнения об увиденном– это лучше, чем одно. Каська всегда была очень внимательной. Потом они все обсудят и сверятся.

Неожиданно Алик заметил, что Каська, стала прикрывать рукой свет фонарика, точно сигнализируя ему о чем-то очень важном, что он опустил. Он не сразу понял, что она имела ввиду. Но потом, он поднял голову в направлении лучей света фонаря и понял, что Каська освещала пузыри воздуха исходящие вверх от его оборудования. В световом пространстве воды, которое освещал фонарик, было видно много пузырей воздуха, которые он выдыхал. Это было естественно. Такие пузыри всегда поднимаются вверх от каждого дайвера. Но их было слишком много! Именно это Каська ему и показывала. Ей сверху было хорошо видно, что происходит с ним внизу. Голова соображала плохо от отравления смесью, но до того, как его накрывала волна неконтролируемого страха, он все-таки заставил себя посмотреть на манометр. Стрелка находилась в красной зоне. Воздуха почти не было. Этого не могло просто быть! Нет, он все рассчитал и проверил- баллоны были заправлены под завязку. Значит травил шланг или переходник. А это означало, что ему не хватит воздуха для декомпрессионных остановок. Ему вообще не хватит воздуха!

Алик начал дышать, как сумасшедший, быстро расходуя остатки воздуха. Сердце стало биться с бешенной скоростью. В голове пронеслась картинка, как Каська начинает его спасать, предлагая ему свою смесь. Нет, ничего не получится. У них все было рассчитано по минутам. Запасного баллона, подвешенного на глубине двадцати или пятнадцати метров для страховки и для экстренной остановки, у них не было. Если Каська ему даст свою смесь для дыхания, они вдвоем не выплывут. Начнут задыхаться через несколько минут и оба рванут на поверхность. А это- если не мгновенная смерть, то долгая и мучительная потом после подъёма. Или инвалидность. Никто не доставит их в барокамеру в короткое время.

Алик посмотрел последний раз на Карину. Он мысленно ее погладил и попрощался. Затем он перестал нормально соображать. Перед глазами начали расплываться красные круги. На ощупь он отстегнул свинцовый груз и начал неконтролируемое всплытие. Его кровь «закипела». Пузырьки азота начали закупоривать сосуды и кровь стала сворачиваться прямо в сосудах. Наступил шок.

Карина все поняла. Она не сводила взгляд с Алика. Она видела ненормальную утечку воздушной смеси у него за спиной. У него был прорван шланг, через который воздух поступал из баллонов. Она уже с трудом могла анализировать происходящее. Вода была ледяная. Мозг просто сворачивался от холода в ракушку. Она видела, как посмотрел на нее и отцепил с пояса груза. Это был конец. Когда он проплыл мимо нее вверх, она даже не шелохнулась. На нее напало оцепенение. Она перестала чувствовать и, кажется, дышать. Это сон, это просто ужасный сон. Сейчас она проснется, и они будут в отеле с Аликом на кровати любить друг друга. Закашлявшись, она продрала сухое горло. Без паники, она может дышать, она жива и это не сон. Алика нет с ней рядом. Он просто начал всплытие без нее. Ему виднее, он опытный дайвер. Обстоятельства так сложились. Он не бросил ее на глубине 45 метров. Он просто начал экстренное всплытие. Она должна принять ситуацию, нужно смириться и всплывать. Ей придется самой пройти все остановки, выдержав время по приборам. Она справится. Лишь бы с Аликом все было хорошо.

Карина посмотрела на приборы. Нужно было всплывать. . Но даже, если бы она подняла голову и захотела бы увидеть, что происходит выше- она бы ничего не рассмотрела. Видимость на глубине не превышала десяти метров.

Она боялась увидеть там Алика без сознания. Она знала, что спасти его ей не под силу. Но боялась даже подумать, что он не сможет выплыть самостоятельно. Они встретятся потом, на поверхности. Или на берегу. Все будет хорошо! Алик сильный, он сможет спастись! Просто они на время расстались.

– Алик!

Карина закашлялась, вдыхая влажный морской воздух. Ей казалось, что он кричала, но на самом деле она шептала. Волны забрызгивали лицо, соленая вода щипала глаза. Очертания гор то виднелись вдали, то исчезали. Волны были не детские, длинные и страшные. Карина отцепила груза и баллоны. Оставшись в одном гидрокостюме, она почувствовала облегчение. После ледяной воды в глубине, вода на поверхности казалась теплой. Но это первые минуты, потом она стала замерзать. Она огляделась вокруг. Катера рядом не было. Берег тоже казался незнакомым. Ее отнесло течением в сторону Туапсе. По крайней мере она не была в открытом море, а двигалась параллельно берегу. Горы она видела, значит был шанс доплыть до берега. Только не сдаваться! Она легла на спину и стала работать ластами. Расстояние до берега уменьшалось медленно. Через два часа борьбы сил совсем не осталось. Рядом не было ни одного корабля, ни лодки. Никто не станет рисковать жизнью в шторм. Корабли стояли на рейде в открытом море на безопасном от скалистого берега расстоянии. Чем ближе она подплывала к берегу, тем спокойнее становилось море. Карина уже не гребла ластами, она просто дрейфовала лежа на спине. Гидрокостюм создавал плавучесть и можно было расслабиться. Когда до берега оставалось метров 50, она начала грести. Она должна найти Алика. Возможно его тоже выбросило на берег. Может он без сознания. Она пойдет пешком по кромке берега и будет его искать. Если нужно, то поднимет всю полицию и спасателей. Ей бы только добраться до города. Пить хотелось ужасно. Организм был полностью обезвожен. Болела голова и легкие. Карина на четвереньках выползла на берег. Сил встать не было. Она решила, что только немного отдохнет, совсем чуть-чуть и встанет.

Она не заметила, как вырубилась. Очнулась она уже в сумерках. Ее тормошил какой-то мужчина.

– Девушка, вы живы? Что случилось?

– Пить, дайте мне пить.

– А, ну это, сейчас достану бутылку. Только я из нее пил уже. Вы не брезгливая?

Карина подумала, что сейчас умрет от жажды. Ей хотелось придушить незнакомца и забрать бутылку с водой.

– А вы чё? Ныряли? А где ваши вещи?

– Не знаю. У вас телефон есть? Мне в полицию нужно позвонить.

– Не, нету, я же на ретрит приехал. У нас забрали все телефоны. Мы молчать должны неделю и не с кем не разговаривать. Я для вас сделал исключение.

– Где ваш лагерь?

– Там в лесу, могу провести.

– Пойдем.

Карина, шатаясь, встала. Голова кружилась, как после хорошей гулянки с алкоголем. Ничего, она сильная, переживет. Руки, ноги целы – идти может.

– Только вы меня не сдавайте, я в лагерь первый пойду, а вы потом уже. Мы, как бы незнакомы. А то меня оштрафуют за нарушение правил. У них там все строго.

– А мы и не знакомы. Я вас не спалю.

– Ага, чудесно. А то вот так поможешь кому-нибудь, а потом и сам страдаешь.

Карина подумала, что зря мужик деньги на ретрит потратил– не поможет ему недельное молчание и духовные практики. Гнилой дядька до мозга костей. Да и по берегу пошел бродить, потому что надоело ему мантры слушать и благовония нюхать. Зачем так себя насиловать? Просто модно. Галочку поставит, что сделал.

– Спасибо за помощь.

– Спасибо в карман не положишь. У вас, дамочка, покурить нет? Ну да, глупый вопрос. Согласен.

Карина покачала головой. Ей не хотелось разговаривать с незнакомцем.

Глава 4

Всю ночь она провела в полицейском участке, причем не на мягком диване, а на жесткой скамейке за решеткой. Да, что случилось, то случилось. Карина никогда не отличалась мягким пушистым характерам. За свои права она боролась всегда до последнего. Конечно, полицейский участок был не лучшим местом для качания прав. У нее просто не выдержали нервы, и она кинулась на дежурного. Причем сначала она успела все-таки написать заявление, но потом, когда оперативный дежурный, прочитав ее заявление сказал, чтобы она приходила через несколько дней, что возможно Алик сам вернется в отель, она не выдержала и набросилась на него с кулаками, как только он показался в коридоре. Она не хотела ничего понимать. Да, ночью спасатели не работают. Да, в море шторм, никто не выйдет прочесывать акваторию на катерах и рисковать своей жизнью. Но ведь можно было поднять полицейских и обследовать берег. Она пыталась объяснить, что Алика могло выбросить в любом месте берега, что нужно искать, поднимать полицейских, собак, волонтёров. Ведь это жизнь человека. Возможно, каждая минута дорога. Но придурок дежурный не хотел ее слушать и тогда она набросилась на него с кулаками. За что и получила. С ней не церемонились. Дежурный сделал подсечку, и она жестко упала на пол. Потом он больно заломил ей руку за спину и надел наручники. Она повернулась и ударила его ногой в пах. Дежурный согнулся пополам от боли, зло выматерился и кинул ее в камеру за решетку. Наверно – это было лучшее решение. Иначе бы она разгромила весь участок. Ей нужно было заглушить собственную боль и бессилие. Говорят, надежда умирает последней. Пока Карина боролась, она чувствовала, что жива. Как только ее заковали в наручники и бросили на пол камеры, она поняла, что мертва. И еще она поняла, что Алик тоже мертв. Все, что она вытворяла в полицейском участке было лишь агонией. Ее персональной агонией. Она лежала и ревела. Наручники ей позже сняли, но вот из камеры не выпустили.

– Матвей, кто там у тебя? За что задержана? – Следак внимательно разглядывал, свернувшуюся в клубок девушку. Одета она была нелепо, на ней были какие-то обноски, а обувь вообще отсутствовала. Не было при ней и личных вещей. Даже во сне лицо не разгладилось. Оно было хмурым и осунувшимся. Впрочем, какое еще лицо могло быть в таком месте? Весельем здесь и не пахло. Спала девушка, как младенец. Она даже не реагировала на шум в отделении. В соседней камере орали пьяные дебоширы, задержанные на рассвете на улице. Они требовали адвокатов и коньяка.

– Да все, как обычно, буянила, набросилась на меня и ударила. Все зафиксировано камерами. На пустом месте взбесилась. Мегера.

– Просто так? Что-то ее спровоцировало? Что у нее случилось? Или под кайфом?

– Вот ее заявление. Это вам на рассмотрение. Сами разбирайтесь. А мне отгул нужен, как пострадавшему. Дружок у нее пропал.

– Проститутка? Пьяная была? А что за футболка нелепая на ней вся в дырках и штаны мужские? Что за театр с переодеванием?

– Не, не проститутка, а дайвер. И не пьяная. Про наркоту не знаю. Может и под кайфом. Кулаками махала, как больная на всю голову, агрессивная была. Она, когда всплыла, катер исчез. У нее одежды не было, вот ей люди дали, что не жалко. Ну и на том спасибо, а то бы голая пришла или в гидрокостюме.

– Матвей, почему она без обуви?

– Ну да, я же объясняю, дайвер. Она выплыла, а напарник нет. Ни одежды, ни обуви, ни катера. Хорошо, что ее до города подбросили. Там в лесу на берегу лагерь, секта какая-то курсы проводит, вот они ее и одели. Они же, с ее слов, до участка и добросили. Слушайте, Герольд Александрович, а может это они ее наркотой какой-нибудь и накачали? Нужно этот лагерь проверить. Чего она на меня накинулась-то?

– Матвей ты слышал о состоянии аффекта? Ты же читал заявление. Ну включай ты хоть иногда мозги. Ведь психологию проходил в университете.

– Я психологию преступников проходил, а не всяких дур, – дежурный зло заерзал на своем кресле. Он устал и хотел побыстрее закончить дежурство. – у меня такой цирк каждый день происходит. Это вы там сидите в своих кабинетах на попе ровно. А у меня здесь стресс.

– Так в чем дело, вон место есть свободное, иди опером. Или кишка тонка? Только график работы у тебя будет ненормированный. Не забыл?

Матвей огрызнулся и уткнулся в монитор компьютера. Утренняя перебранка была обычным делом.

– Так, утопленник, значит. Утро начинается весело. Работка нас любит. А такое лето спокойное было. Ну все, пресса просто поперхнется от восторга. Давно у нас дайверы не гибли. А что за мужик? Надеюсь, не депутат или бизнесмен?

– Ну я еще не пробивал по базам, нужно сначала с гражданочкой побеседовать. Вот вам и карты в руки так сказать. Работайте. А я посмотрю, как вы с этой невменяемой справитесь.

– Матвей, а если бы твоя Маринка не всплыла бы, ты бы был вменяемый?

– Тьфу, Герольд Александрович, вы тоже еще сравнили. Она же только у берега ныряет с маской. А эти дайверы ненормальные прутся в открытое море. Вот, изучите ее заявление. «Осуществляли погружение в 1 километре от берега».

– А это уже интереснее, значит не любители. Значит что-то искали. Как всегда, сокровища или острых впечатлений.

– Да нам какая разница, ныряло два дайвера, всплыл один. Вот и вся арифметика. Что, поднимаем спасателей?

– Да, только сначала разбуди мне гражданку Быстрову и приведи мне ее в кабинет для допроса. Я сам должен убедиться в ее адекватности.

– Ага, вместо детектора лжи. Как глянете на нее, так и мокрое пятно от нее останется на стуле, – Матвей хоть и скалился, но в прямую конфронтацию со следоком не шел. Все его в участке боялись. Взгляд был жесткий, пронизывающий насквозь.

– Да, у нас там бутерброды, кажется, остались?

– Ну да. И кофе есть. Отпаивать будете? А чего такая забота? Вы же ничего, Герольд Александрович просто так не делаете. Что- баба какой-то шишки московской? Быстрова, Быстров, что-то знакомая фамилия. Москвичка, значит, сейчас пробью по базам.

– Дурак ты Матвей, ты о милосердии человеческом слышал? Видно же, что девушка истощена.

– О милосердии слышал, но и об уставе тоже. Нигде не написано, что мы должны задержанных поить и кормить. Я, между прочим, тоже пострадал.

– А в каком месте тела ты пострадал? Не покажешь?

– Умеете, вы Герольд Александрович, подколоть. На рабочем месте я пострадал.

Матвей насупился. Не любил он следока Коробеева. За его принципиальность и внутреннюю силу. Слишком много из себя ставил. Высокомерный и конфликтный. Такого не просто подмять. Да и звание у него было выше. Не по рангу им было тягаться. Поэтому Матвей и бесился. Герольд Александрович был ему как кость в горле. Чешется горло, только вытащить кость нельзя. Даже просто Герольдом не мог его звать. Только Герольд Александрович и на Вы. Боялся в глубине души. Поэтому хоть и злился, но прогибался. Коллеги все -таки. В Геленджике все друг друга знали. Гниль не прощали. Только попробуй он копни под Герольда, сразу выгонят из органов. Больно связей много тот имел на самом высоком уровне. Много дел раскрыл. Многих без вести пропавших нашел. Люди ему благодарны были. А работал простым следоком. Странно. Молодой еще, мог бы взлететь по карьерной лестнице аж до Москвы.

– Гражданка Быстрова, поднимайтесь. Здесь не отель. И не вздумайте драться.

Карина с трудом открыла глаза. Перед ней стоял молодой человек в форме полицейского. В руках у него была дубинка. Он внимательно следил за ней злым взглядом.

– Где я? – Карина пыталась что-то вспомнить, но не могла. Она забыла что-то очень важное.

– В полицейском участке. Вы ночью на меня набросились.

– Я? Я не хотела, простите. Я вспомнила, я все вспомнила. Алик! Вы его нашли?

– Ага, всю ночь искали, ноги стерли. Следуйте за мной в кабинет следователя. Пусть он с вами разбирается.

– Извините, если я вела себя некрасиво.

– Мы не звери, знаем, что такое состояние аффекта, учили в институте. А ну, заткнитесь! Но если каждый так будет кулаками махать, то я дубинку вообще не буду из рук выпускать, – Матвей схватил дубинку и ударил по решетке соседней камеры. Испугавшись, дебоширы присмирели на несколько минут.

Карина босиком прошла по грязному полу камеры. Она все вспомнила и ей было плевать на свой внешний вид. Она шаталась от голода, но жаловаться не собиралась. Здесь ей не помогут. Во всяком случае злопамятный дежурный. Бесполезно оправдываться и доказывать, что она не помнила, как напала на него.

– Здравствуйте, Карина Анатольевна. Меня зовут Герольд Александрович.

– Можно просто Карина. Мне так привычнее.

Мужчина протянул свежеприготовленный кофе и бутерброд.

– Это для вас, я уже позавтракал.

Два раза повторять не нужно было. Карина с жадностью набросилась на еду.

– Воды, можно воды.

– Да, конечно.

Мужчина встал из-за стола, и Карина смогла его разглядеть. Высокий, худощавый. Его нельзя было назвать симпатичным или привлекательным, но, что-то в его глазах было очень необычное. Природный магнетизм. Что-то во взгляде цепляло и не отпускало. Да, Герольд Александрович обладал сильным взглядом. Эта внутренняя энергия струилась из него невидимым потоком и заставляла собеседников отводить взгляд. Но Карина не отвела. Она никогда не отводила взгляд. Их поединок продолжался несколько секунд. В кабинете зазвонил телефон, и Карине пришлось отвести взгляд, уткнувшись в кружку с кофе. Она даже и не поняла, зачем она разглядывала мужчину в такой неприличной форме. Ее накрыло какое-то дежавю. Ей показалось, что она уже видела эти черные глаза и даже ситуация была похожая. Как будто когда -то, она уже смотрела в эти глаза, стараясь не моргать. Детская игра гляделки? Она не могла вспомнить этого мужчину. Нет, они не знакомы. Такое редкое имя она бы не забыла никогда. Но вот глаза ей казались знакомыми.

– Карина, на берег выбросило труп мужчины в гидрокостюме. Возможно, это ваш друг. Я понимаю, что вам очень сейчас непросто, но вы готовы опознать его?

Наступила пауза. Герольд ненавидел такие моменты. Он не хотел быть свидетелем тяжелых жизненных сцен. Но это было часть его работы. И он умел отключать чувства. Он научился не сопереживать. А просто сообщать факты.

– Да, я готова, – Карина не узнала свой голос. Это был голос чужой тетки.

– Мы можем заехать в отель, и вы переоденетесь. И обуетесь.

– Откуда вы знаете, что я в отеле остановилась?

Герольд Александрович покачал головой. Он все понимал. Иногда свидетели или потерпевшие теряли из памяти целые фрагменты жизни.

– Вот ваше заявление. Вы ночью приехали в участок и все подробно написали. В деталях. Только там не указано, кем вам приходился Алик Романович?

– Он мой друг. Мы дружим со школы, с детства, – Карина окаменела. Каждое слово ей давалось с трудом.

– Вы начали дружить с пятого класса, если быть точным.

– Что? Я не могла это писать в заявлении. Это моя личная жизнь и она никого не касается.

– Карина, Кассиопея, ты меня не узнала?

Мужчина надел очки и подошел ближе. Затем он сделал какой -то странный жест рукой и что-то нарисовал в воздухе. И тут Карина поняла, кто перед ней. Как же она могла забыть! Это же жест Ордена Герани! Она его давно подсмотрела у Алика.

– Коробей! Это ты? Ведь мы тебя во дворе звали Коробей! А ты Герольд? Я не знала.

– Да, никто не знал. Для вас я был Коробей. Фамилия у меня Коробейников, по маме. Мама у меня- Корбейникова. Поэтому и кличка приклеилась. Привет, Карина, вот и встретились.

В отель они ехали молча. Карине не хотелось разговаривать. Не было сил. Она старалась не думать. Голова разрывалась от боли. Она смотрела на мужчину, сидящего рядом с ней на водительском месте. Пазлы не сходились. Серьезный, хладнокровный, неразговорчивый следователь Коробейников, ведущий дело о пропаже дайвера и Коробей из детства – одно лицо? Этого просто не может быть.

– А я хотела вступить в ваш орден древних рыцарей, но вы не принимали девочек! Теперь я понимаю, почему ты придумал этот орден. Герольд – немецкое имя . У тебя предки были немцами?

– Да, по папиной линии. Немцы. Дед и прадед, все были Герольдами. Вот и я получил по наследству это имя. Только отец- Александр. Девочки рыцарями не бывают. Я не мог тебя принять в наше тайное общество. Да и испытание ты бы не прошла.

– Какое испытание? Я не помню? Я должна была драться на мечах? – Карина повеселела.

– Нет, испытание в «моргалки», три раунда, ты не смогла выиграть ни одного поединка у меня. А не помнишь ты, потому что не любила проигрывать. Сразу потеряла интерес.

Карина покачала головой.

– Знаешь, Коробей, прости Герольд Александрович, ты и в детстве был хитрым и продуманным. Теперь меня не удивляет, что ты в следственном отделе работаешь. Ты мне дал заранее задачу, с которой я бы не справилась, а ты бы вышел победителем. Тебе никто не говорил, что у тебя взгляд тяжелый, ты смотришь не моргая. Это не каждый выдержит.

– Да, так и есть. Я еще в детстве научился взглядом побеждать противника. Наши глаза – это источник большой энергии, просто люди не умеют управлять этой энергией. Не обязательно махать кулаками. Мой рыцарский орден должен был иметь только одного лидера. Поэтому я был умнее всех и хитрее. Но как ты видишь природа меня не одарила сильной мускулистой фигурой, а в детстве я вообще был дрыщ. Вот и пришлось мне развивать ментальные способности.

– Да, ты был лидер, я всегда удивлялась, почему мальчишки во дворе тебя слушают. А знаешь, ты мне даже нравился, пока я не встретила Алика. Никакой ты не дрыщ был. Просто худой, зато высокий. Алик к нам к нам в школу в пятом классе пришел.

– Да, вы учились в разных классах на одной параллели. Я наблюдал за тобой, Карина. Когда ты гуляла с девчонками во дворе. Ты не была похожа на других. Странная и непонятная.

– Ого, я не знала. Ну скажи честно, худая и неуклюжая. С пулей в башке.

– Я этого не говорил. Ты много чего не знала. Алик тебе говорил, чем заниимается Орден рыцарей Герани?

– Не-е-т, – Карина округлила глаза. Она думала, что у них с Аликом никогда не было секретов друг от друга, – Я думала вы просто пантуетесь перед девчонками. Алик постоянно пропадал в вашей компании и говорил, что у вас тайная организация. Если честно, я считала, что он врет. Просто удирает к пацанам, чтобы со мной не тусоваться.

– Да, я создал Орден рыцарей Герани для избранных. Самых лучших ребят, которых знал. И Алик был один из них. Сейчас я уже могу об этом рассказывать. Прошло много лет и как ты понимаешь, нашей подпольной организации уже не существует. Но мы не мало дел провернули.

– Я могу спросить каких? – Карина была удивлена. Она считала, что у Алика не было от нее секретов. Она ошибалась.

– Можешь, но ответа ты не получишь.

Карина поняла, что рядом с ней сидит человек со стальным стержнем. Какие же они разные с Аликом. Полная противоположность. Зачем она их сравнивает?

Они подъехали к шикарному отелю на берегу моря. Даже запах здесь был особенный- запах роскоши.

– Я подожду тебя в холле. Ого, пять звезд, вы с Аликом шиковали. Что, романтические каникулы? Или был повод деловой? Зачем вы погружались так далеко от берега?

– А вот это, Герольд Александрович, вас не касается. Я тоже умею хранить секреты.

– Кася, не дуйся. Я ценю людей, умеющих хранить чужие секреты. Но, если Алик утонул, то нет смысла в твоем молчании. Он не станет от этого живее. О себе думай!

Карина размахнулась и ударила Коробея по щеке. Он не сделал в ответ ни одного движения. Просто смотрел на нее не мигая. Даже не удивился. Карина поразилась его выдержке.

– Ты его очень любила. Принимаю.

– Я люблю его, Коробей, понимаешь, люблю! И для меня он живой, пока мне не докажут обратное. И ты его не записывай в покойники, я тебе не позволю! Не смей! – Кася зарыдала.

– Так, пойдем вместе в номер. Тебе нужно в душ. Желательно в холодный.

Когда они поднялись в номер, в полной тишине зазвонил мобильник. Карина вздрогнула. В ней проснулась надежда. Она умоляюще посмотрела на мужчину.

– Да, Коробейников! Понял! Принято!

– Кася, обстоятельства дела изменились.

– Что? Я не понимаю.

– Сейчас объясню. На шланге акваланга дайвера, которого нашли на берегу, эксперты нашли скрытые повреждения, которые могли привести к быстрой потере дыхательной смеси в ходе погружения. Дело о дайвере переквалифицируется из несчастного случая в преднамеренное убийство.

– Как? И что теперь? – Кася села на кровать, ноги ее подкосились.

– А то, что ты главный и единственный подозреваемый. Ты не можешь покидать город и должна будешь дать показания. Поэтому игры закончились. Можешь меня бить по щекам сколько угодно, только делу это не поможет. Иди в душ, а потом поедем в морг. Только начала поедим нормально. А то ты там грохнешься на пол.

– Я не могу остаться в городе! – Кася задрожала.

– Муж? Я правильно догадался?

– Да, он сразу подаст на развод. Пресса поднимет такой шум, что его репутации настанет конец. Коробей, мне нужно вернуться в Москву! Я не могу! Это конец!

– Кася, один вопрос. Когда ты летела сюда ты думала, что твоя тайная связь может раскрыться?

– Нет!

– Да! Ты об этом думала. Поэтому возьми все последствия на себя. Да, и, если хочешь, чтобы я вел твое дело, лучше никому не говори, что мы с тобой знакомы и учились в одной школе.

– Я хочу умереть, все кончено. Моя жизнь пошла под откос.

– Я это слышу почти каждый день, Карина! Но нет столько поездов, чтобы все жизни пустить под откос.

Карина рыдала, ее била истерика.

– Ты хотела вступит в Орден рыцарей Герани?

– Да…но девушек не посвящают в рыцари. Ну и это было детство. Я хотела быть в вашей тусовке. Сейчас уже поздно.

– Время не имеет значение, как и возраст. У тебя есть шанс. Я дам тебе шанс. Ты знала, что у меня в роду были прадеды немецкие рыцари?

– Нет.

– Так вот, я унаследовал их рыцарский титул по праву рождения. Поэтому я был лидер. Я – магистр ордена. Я имею полное право на посвящение новых рыцарей. Пройди испытания, Карина. И я изменю свое мнение. Может быть.

– У-у-у-у, я не смогу.

– Сможешь, если захочешь. Иди в душ! И прекрати реветь. Ты выглядишь жалко. Рыцарский дух формируется в сражениях. Сейчас ты сражаешься с собственной тенью. Но она тебя побеждает. Встань и иди!

Карина встала и пошла. Герольд действительно обладал силой внушения. Он бы мог ничего не говорить, а только посмотреть на нее, и она бы выполнила приказ. Но сейчас она особенно нуждалась в сильном плече. Нет, она не будет лить слезы и упрекать себя в безрассудстве. Она сильная! Просто она устала, очень устала.

Глава 5

Все, что она съела на завтрак, готово было вылезти назад, когда они зашли в морг. Пахло протухшими яйцами и формальдегидом. Карина старалась не дышать. Голова кружилась. Они прошли в просторную комнату, где в центре стоял секционный стол для обследования трупов. Если для следока это был обычный рабочий визит, его будни, то для Карины это был судьбоносный и самый трагический момент всей ее жизни. Ее тряс озноб, но не от холода, а от волнения.

– Герольд Александрович, доброе утро! – В комнате находился патологоанатом, он их ждал для опознания трупа.

– Здравствуйте, Вадим Михайлович, да какое же оно доброе?

– Ну, для меня обычное. Трупом больше, трупом меньше. Здравствуйте, дамочка. Сразу предупреждаю, что трупик не очень. Много поврежденных тканей. Поэтому, дамочка, соберитесь.

Коробей взял под руку Карину и провел к столу.

– Карина Анатольевна, вы готовы?

– Д-да.

Когда простынку сняли с трупа, Карина ахнула. Не потому, что она боялась трупов, а потому, что это была он. Это был ее Алик. Его тело раздулось, посинело, видны были синяки и разрывы тканей. Лицо стало почти неузнаваемым, оно превратилось в страшную сморщенную маску. Но она бы его узнала в любом виде.

– Это он, Алик.

– Алик Романович Козырев?

– Да, именно.

Патологоанатом оживился, услышав знакомую фамилию.

– Слушай, Герольд, а не родственник ли это -Козырева, того, который со скалы упал? Я труп его обследовал. Не помню уже, в прошлом году, что ли. Молодой парень сорвался со скалы. Тело в лепешку. Все косточки раздробило, пока летел и бился о скалу.

– Да, это был его брат. Артур Козырев. Я сам занимался этим делом. Никаких свидетелей и улик. Дело прошло, как суицид. Закрыто и передано в архив. Я сам выезжал на место падения. Ни одной зацепки. Я не нашел улик, чтобы говорить об убийстве, умышленном или неумышленном.

– Да, но в городе говорили, что его столкнули со скалы, – патологоанатом имел свое видение этого дела и в душе был согласен с мнением местных. Он хотел еще что-то вспомнить и прокомментировать, но спиной почувствовал тяжёлый взгляд следока. Стало неприятно и болтать расхотелось. Черт бы побрал этого Коробейникова. Неприятный тип, хотя, когда в следственном отделе работали приветливые люди?

– Тогда, Герольд Романович, вы и брата его могли видеть и тоже можете учувствовать в опознании, – патологоанатом соображал очень быстро, ему бы самому работать в следственном отделе, вести расследования. Но – это не его профессия.

– Да, я был знаком с Аликом Козыревым. Я его вызывал из Сочи для опознания и дачи показаний.

– Как все сложно устроено. Прямо фатализм какой-то. 2 брата и две смерти. Но здесь история с гнильцой. Я позже напишу отчет со всеми деталями. Но я склонен к версии о намеренном повреждении оборудования для дайвинга. Дамочка, вы как? Может нашатырьчика?

– Я чувствую себя нормально. Можно я пойду? Я не могу здесь больше находиться.

Карина закрыла глаза. На самом деле, она была уже в предобморочном состоянии и держала себя в руках из последних сил. Она решила не показывать свою слабость. Она не станет больше истерить и заламывать руки. Первый шок прошел. Жаль, что Коробей видел ее в таком состоянии. Состоянии полной невменяемости. Он мог решить, что она истеричка. Но это было не так.

– Да, Карина Анатольевна, не могли бы вы меня на улице подождать. Мне нужно вам назначить время назначить для дачи показаний. И документы вы еще не подписали.

– Да, хорошо.

Когда Карина выбежала из кабинета, патологоанатом покачал головой и поцокал.

– Красивая женщина, породистая. Высокая, стройная. Даже в обморок не упала. А ведь хотела, я прямо-таки чувствовал, как ее пульс зашкаливает. Страстная, но сдержанная. Слушай, Герольд, я бы эту красотку уже сегодня на допрос пригласил бы. Допрос с пристрастием. Ха-ха. Это муж ее был или любовник?

Коробею не понравились комментарии врача. Как всегда пошлые и не к месту.

– Вадим Михайлович, вы, кажется, забыли, что вы на службе, а не на рынке. Отчет жду сегодня вечером. Дело в приоритете. С прессой не общаться.

– Ага, даже так? Скоро прилетят, падальщики. Ну никто и не собирался с прессой общаться.

– Я вас предупредил, Виктор Михайлович. Мне всегда было интересно было знать, откуда пресса берет подробности расследований? Вы не в курсе, случайно?

– Не-е-т, я -человек маленький. Капаюсь в трупном дерьме, получаю свою зарплату и всем доволен. Зачем мне лишние неприятности?

– Ну вот и я думаю, что не зачем, – Коробейников еще раз посмотрел на тело утопленника. Смерть изуродовала красивые черты Алика. А ведь когда-то в него были влюблены все девчонки в школе.

– А что это вы, Герольд Александрович, так разозлились? Что-то личное? Или дамочка вам понравилась? Ревнуете? Так я уже старый перечник, я вам дорогу переходить не буду. Только вот, мне кажется, что эта дамочка, не так уж проста и не последнюю роль сыграла в этом деле.

– А как вы определили, уважаемый Вадим Михайлович, уровень моего эмоционального состояния?

– И правда, никак не определишь. Вы как робот, Герольд Александрович. Умеете профессионально вести расследования. Но моя чуйка меня никогда не подводила. Здесь замешана женщина.

Коробей не стал слушать домыслы патологоанатома. Как специалист он был настоящим профессионалом, умным, хватким и очень наблюдательным. Но как человек- дерьмо. Главный сплетник в городе. Все про всех знал и собирал все сплетни. Приходилось терпеть, потому что Виктор Михайлович знал себе цену и мог болтать все, что хотел. Заменить его было некем. Когда патологоанатом сел за письменный стол спиной, чтобы приготовить документы для подписи, Коробей открыл простынь и незаметно провел пальцами по лбу трупа. Он нарисовал на теле крест и тайный знак- символ ордена. Затем он прочитал ритуальную молитву. Магистр простился со своим рыцарем. Так же, год назад, он прощался с Артуром. История повторялась.

– Кася, ты как? Отошла?

– Я не в порядке, но я жива. А Алик -нет. Коробей, я понимаю, что ваши игры детские в рыцари остались в детстве. Но он Алик когда-то был твоим другом. Я умоляю тебя, найди убийцу. Я тебе все расскажу, все, что знаю. История темная. Оборудование было чужое. Катер тоже. Это был контракт, от которого Алик не мог отказаться. Но он что-то чувствовал. Что-то мне не договаривал. Он предполагал плохой конец, подставу. Может и я должна была погибнуть. Я не знаю. Когда я всплыла, катера на поверхности не было. Нас кинули. В шторм, далеко от берега.

– Как ты доплыла до берега?

– С трудом, еле догребла. Волны, усталость, просто повезло с течением. И волны прибили к берегу. Если бы не мои постоянные тренировки в бассейне, я бы утонула.

–Кто знал о вашем погружении?

– Никто. И это мне показалось подозрительным с самого начала.

– Кася, а где твое оборудование для дайвинга? Я хочу его обследовать.

– Костюм я бросила в лагере в лесу. Там, где я вышла на берег, я наткнулась на палаточный лагерь. Там какие-то буддисты практикой занималась. У них ретрит. Они мне одежду дали и довезли до участка. Хорошие люди, хоть и не разговорчивые.

– Да, я знаю их организатора. У них есть разрешение. Я свяжусь с ними. Не думаю, что они успели продать твое оборудование.

– Коробей, это тебе ничего не даст. Я в лагере оставила только неопреновый костюм и ласты. Оборудования там нет. Я отстегнула компенсатор плавучести, когда всплыла на поверхность. Даже, если и было оборудование повреждено, мы это никогда не узнаем. Забудь.

– Но ты уверена, что это не был несчастный случай? Алик мог просто не рассчитать свои силы? Дайвинг не развлечении. Тем более глубоководное погружение. Он мог просто потерять ориентацию на глубине?

– Теоретически да, конечно, мог, поэтому мы и ныряем парами. Я его страховала, он меня. Это правило номер один для дайверов. Естественно, у него могла произойти на глубине паническая атака или азотное отравление. Такое бывает при глубоководные погружениях. Это не редкость. Но, понимаешь, Коробей, слишком много других подозрительных обстоятельств. Да и капитан катера тоже был очень подозрительный.

– Ты мне все подробно напишешь в показаниях. Кася, ты должна будешь вспомнить каждую деталь. Понимаешь, что ты единственный свидетель. И … подозреваемая?

– Да это брел полный! Коробей, я любила Алика! Я хотела ребенка от него! Я примчалась из Москвы, как только он мне позвонил и попросил помощи! Ты мне веришь? – Карина посмотрела в черные глаза Коробея. В них невозможно было прочитать ни одну мысль. Колодец, где пропасть не имеет дна.

– Тебе не должно быть важно, во что верю я. Следствие будет курироваться начальником полиции. Я в этом уверен.

– Это из-за моего мужа?

– Да, как только пресса узнает во что ты вляпалась….

Карина до боли закусила губу. Кирилл прилетает вечером. Она его встречать не будет. Он поднимет всех на уши. Он ее разыщет, даже, если она отключит телефон. Ей придется все ему рассказать. Прятаться бесполезно. Даже без интимных подробностей, он придет в бешенство от ее поступка. Он не станет ей помогать. Подаст на развод и больше она его не увидит. Даже если он найдет рычаги, чтобы закрыть дело, его конкуренты сделают все, чтобы покопаться в грязном белье. Ее роман с Аликом всплывет наружу. Это неизбежно. Нужно быть готовой к буре.

– У меня есть время до вечера. Мне нужно отдохнуть и подумать обо всем. Я еду в отель.

– Я тебя отвезу.

– Не нужно, я не хочу, чтобы ты рисковал своей репетицией.

– Кася, пока ты- свидетель. Пока нет прямых доказательств твоей виновности. И возможно, тебе тоже нужна охрана.

– Не говори глупости, какая охрана? Кому я нужна?

– Я не знаю. У меня мало информации.

– Да, там на скале остался мотоцикл Алика. Нужно его забрать. Я бы хотела попросить его у тебя на время. Чтобы по городу передвигаться.

– А вот это важно. Ты можешь на карте показать место, где вас катер подобрал?

– Да, конечно.

– Мне нужны свидетели. На берегу всегда отдыхают дикари. Я пошлю людей на поиски свидетелей, пока они не разъехались.

– Я никого не видела.

– То, что ты никого не видела, не заначит, что вас не видели. Везде есть глаза и уши. Люди видят все. Я уверен, что кто-то с берега заметил и катер, и вас. и даже может еще что-нибудь важное. В любом случае, для твоих показаний лучше иметь свидетелей.

Карина обняла Коробея и тут же отстранилась. Он не пошевелился. Так и стоял, как замороженный столб.

– Кася, не нужно этого делать. Мы на улице. Нас могут увидеть.

– Прости, я не сдержалась. У Алика мама осталась и дед. Это будет удар для них.

– Я сам им позвоню. У тебя есть их телефоны? Я, конечно, могу в архиве дело Артура поднять.

– Да, кончено. Я тебе дам контакты. Мы знакомы с детства. Ты же знаешь, – Карину мучал один важный вопрос, – Коробей, а ты не поддерживал связь с Аликом все эти годы? Он, конечно, мотался по всему миру, но может вы пересекались?

– Нет. Я ни с кем из Ордена Герани не поддерживал связь.

– Странно, вы же были так дружны,– Карина недоверчиво посмотрела на следока. Обычно она могла распознать ложь. Но Коробей был для нее закрытой книгой.

– Садись в машину, Карина, у нас много дел. Едем в участок, ты должна дать показания.

– Хорошо.

Опять холодная стена. Карина почувствовала, как Коробей закрылся от нее. Никакой душевности. Полная закрытость. Неужели он и в школе был такой? Нет, не может быть. Что же случилось с ним?

Глава 6

Карина вернулась в отель, поднялась в номер и легла на кровать. В одежде, в обуви. Вот и все. Ей нужно смериться со смертью Алика. Она ничего не может сделать. Она не может повернуть жизнь вспять. Кажется, и ее жизнь закончилась. Ей не к чему стремиться и некого любить. У нее остались только воспоминания. Она не заметила, как провалилась в сон. Нервный, беспокойной сон. Ей снился Алик, протягивающий ей руки в воде. Он просил ее о чем то, умолял, но она не понимала. Она не могла пошевелиться во сне. Не могла издать ни звука. Она была статуей, из глаз которой текли слезы. Раздался звонок. Карина открыла глаза. Это звонил Кирилл. Неужели уже вечер? Она проспала весь день?

– Карина, я в аэропорту, уже прилетел. Тебе нет в нашем обычном месте. Ты что в пробке застряла? Раньше нельзя выехать? – Кирилл был уставшим и хотел быстрее попасть домой.

– Привет, Кирилл.

– У тебя сонный голос. Что это все значит? Ты заболела? Почему не предупредила?

– Я здорова. Не смогла предупредить, прости. Я не встречу тебя. Я в Геленджике.

– Что? Какого хрена? Я стою, как дурак в аэропорту, отпустил охрану, водителя, а ты в Геленджике? Карина – это шутка? Ты издеваешься надо мной?

– Ты можешь хоть секунду не орать, Кирилл, у меня раскалывается голова. Да, я улетела. У меня были срочные дела. И сегодня я не вернусь. И завтра я не вернусь. У меня проблемы. Думаю, ты скоро сам все узнаешь.

– Карина, блядь, я не собираюсь ничего узнавать от посторонних людей. У меня жена есть.

– Да, есть, пока, – Карина взяла себя в руки и собралась, – Кирилл, у меня проблемы, ты слышал? Алик Козырев погиб, мой школьный друг. И я прохожу по делу, как свидетель. Но может и не как свидетель. Короче, мне нельзя покидать Геленджик, пока идет следствие. Мне, возможно, понадобится адвокат.

– Что? Ты обкурилась или пьяная? Дай трубку этому черножопому, Алику, я ему пару ласковых скажу. Или мне ребят послать, чтобы они поговорили по-жесткому?

Карина задрожала. Такого от Кирилла она никогда не слышала. Она даже не подозревала, что он так мог разговаривать, да к тому же угрожать. Неужели она жила с монстром? Он всегда был с ней вежлив и предупредителен. Она не слышала от него грубых слов. Никогда. Но и она никогда не переходила черту. Её не в чем было упрекнуть. Она всегда была идеальной женой. И его это устраивало.

– Кирилл, ты меня слышишь? Алик мертв. А я под подозрением. Мне помощь нужна!

Возникла пауза. Кирилл Быстров обдумывал ситуацию, прогнозируя все варианты будущих событий. А нужно ли ему вообще встревать в это дело? Вопрос стоял ребром. Раньше он оценивал свою жену, как ликвидный товар. Она должна была иметь безупречную репутацию и создавать ему положительный имидж. Поэтому он вкладывался в нее, не жалея времени и денег. Но все изменилось. Она могла своей глупостью потянуть его на дно и разрушить все его планы. Нужна ли ему вообще эта женщина? То, что она ему подмочит репутацию, это уже понятно, нужно это принять. Его предупредила служба охраны, которая следила за Кариной 24 часа в сутки. Поэтому он был на взводе. Он знал, что Карина улетела. Но она должна была вернуться к его приезду. Такие у них были правила игры. Карина, черт бы ее побрал! Все испортила. Мог ли он в будущем на нее делать расчет? Детей она не хотела, а может и не могла иметь. Но это можно было решить, договориться на крайний случай с суррогатной матерью. Но она его подставила, предала. Она знала, что может произойти, если о ее связи узнают его конкуренты. И если раньше он закрывал глаза на ее интрижку, считая это глупостью, которая ему особо не интересовала и не вредила, то сейчас ему нужно было спасать свою шкуру и держаться, как можно дальше от полиции и следствия.

– Кирилл, ты почему молчишь? Ты мне поможешь? Я не убивала Алика, он просто попросил меня с ним нырнуть. Ты знаешь, что дайверов с таким опытом, как у меня почти нет. Он никому не доверял. Я просто его страховала. У нас было глубоководное погружение. Что-то случилось на глубине. Я выплыла, а он…

– Карина, заткнись, меня подробности не интересуют. То, что ты дура, я знал всегда. Но я считал, что Москва заставляет людей умнеть.

– Я просто его страховала!

– Сука! Ну ты и сука, Карина, конченная. Ты страховала его в пастели. Думаешь я не знал о твоих встречах с Аликом в Москве? Я знал о всех твоих передвижениях. Ты меня совсем за идиота считала? Если я тебя окружал заботой и не копался в твоем грязном белье, это для тебя значило, что я идиот? Я просто не хотел с тобой разводиться. Но ты решила, что можно вытворять все, что тебе захочется? А я еще детей от тебя хотел, Карина, какая же ты тварь!Безмозглая и недалекая!

– Кирилл! Если ты все знал, почему тогда мне не сказал? Ты мог легко развестись со мной без ущерба твоему состоянию!

– Дура! Я просто не хотел с тобой разводиться. Не хотел скандалов. Я не хотел ломать тебя и принуждать, Карина. Ты меня устраивала во всех отношениях. Но ты перешла границу. Ты меня подставила.

– Нет, я не хотела!

– Вы кувыркались в кровати, пока я был в командировке. А потом твой дружок утонул. Вот и все. Ты меня предала и подставила. Ты не достойна носить мою фамилию.

– Кирилл, я не хотела тебя подставлять, я знаю, сколько труда ты вложил в свой проект. Я знаю о твоей безупречной репутации, но я не могла отказать Алику, – Карина захлебывалась слезами. – Телефон был мокрым, – Прости меня, если сможешь. Мне нечего тебе сказать больше.

– Бог тебя простит, я -нет. Это последний наш с тобой разговор. Я подаю на развод. Можешь в Москву не возвращаться. Считай, что у тебя уже ничего нет в Москве. Я тебе оставлю только квартиру, которую я купил твоей матери и в которой она живет. Она хороший человек и не заслуживает остаться на старости лет на улице. Все остальное я у тебя заберу. Ты подписывала брачный контракт и знала все последствия измены. Если бы ты просто подала на развод, то это была бы другая история. Возможно, я бы и принял твою любовь к Алику и отпустил бы тебя. Но на развод подаю я. И, как я понимаю, Алик тебе никогда не предлагал быть с ним вместе. Мне даже жаль тебя. Карина. Твои иллюзии тебя погубили. Но от глупости нет средств. Все кончено. Ты потеряешь всё.

– Кирилл! Мой бизнес! Я его с нуля подняла, я работала день и ночь, чтобы раскрутить компанию! Ты не можешь у меня его забрать. Это моя жизнь.

– Это был твой бизнес, но деньги на его раскрутку дал тебе я и по условиям брачного договора, в случае твоей измены, все активы твоей компании переходят ко мне. Ты подписывала брачный контракт? Ты внимательно его читала? Или нужны какие-то особые доказательства твоей измены? Думаю, я легко найду свидетелей.

Карина замолчала. Она вдруг почувствовала себя вещью. Использованной вещью, которая имела ценность только рядом с ее владельцем. Кирилл никогда не любил ее и не уважал. Они стоили друг друга. Два чужих человека, пытающиеся много лет создать семью. Но это была лишь видимость. Не было у них ни семьи нормальной, ни союза близких понимающих людей. Как только Карина нарушила правила, все развалилось. Но она не бездушная красивая кукла с механическим заводом. Она больше не могла так жить и в глубине души даже рада была, что ей не нужно будет больше притворяться. Она задыхалась от маски, которую носила. Только Алик давал ей чувствовать себя живой. Нет, она это не планировала это специально. Случилось то, что случилось.