Звериный оскал

Глава 1

Вопрос, который я хотел задать своему господину, принцу Корвусу, сразу после того, как деревья сомкнули за нашими спинами вид на Песчаный тракт, наконец, сорвался с моих губ подобно той ветке, что едва не ударила меня по лицу мгновение назад.

– Не понимаю, мессир, кой-чёрт вас дернул ехать через эти заросли?

Его Высочество бодро лавировал меж кустов, точно бесплотный дух, в отличие от меня, старого вояки, чья прыть испарилась сразу после того, как я сложил оружие и предался заслуженному отдыху.

– Судя по карте, по этой дороге можно срезать путь. По Песчаному тракту мы бы шагали на пару часов больше, – весело отозвался Корвус.

– Дорогах? Где вы тут увидели дороги, мессир?

Мы свернули с пути около четверти часа назад. Тропка, которая сначала казалась просторной и протоптанной, сузилась до размеров лисьего хвоста, а затем и вовсе исчезла под листьями и буреломом. Лошади ступали медленно, то и дело спотыкаясь в темноте о корявые ветки и камни, и, должно быть, в своих лошадиных мозгах благодарили своих копытных богов за то, что всадники всё же соизволили спешиться и страдали не меньше них.

– Брось бурчать, Алви, – Корвус остановился и улыбнулся. Он никогда не терял оптимизма, и, вступая в очередную свою авантюру, не верил, что исход может быть плачевным. Именно поэтому я отправился с ним в это путешествие – сдержать своим старческим брюзжанием поток юношеского максимализма.

Я помню его ещё мальчишкой: не по-детски умён, обаятелен, настойчив и смел, он был любимцем двора. Им восхищались все, кроме него самого. И с каждым годом неудовлетворённость собственной жизнью, которую он проводил в делах королевских, росла всё сильнее.

«У меня совершенно нет цели в жизни», – сказал он однажды. – «Ни за что не верю и не хочу когда-нибудь поверить, будто я живу только ради того, чтобы однажды сесть на трон и, подобно моему отцу и деду тратить жизнь на скучные и бесполезные заботы».

Мессир был убеждён, что его судьба лежит за пределами дворцовых стен и их бесконечных интриг. И убеждение это, надо сказать, для особы королевской крови странное, крепло, пока не превратилось в действие – глупое и опасное. Ему исполнилось двадцать, и в этот же день он сообщил, что отправляется в мир – искать себя. И если ему суждено погибнуть в этих поисках, то он хотя бы умрёт счастливым, зная, что попытался сам определить своё предназначение.

Отец спорить не стал. Дал ему на всё про все пять лет. Пять лет на то, чтобы отыскать свою судьбу, какой бы она ни была. Многие из нас не могут это сделать и за целую жизнь, но Корвус был настроен решительно, ведь в случае неудачи он обязан будет вернуться и, заняв своё место при дворе, продолжить королевскую династию. Словом, перестать дурачиться и заняться, наконец, серьёзным делом.

«И не думай», – сказал тогда Его Величество, – «что, не достигнув своей цели, ты сможешь скрываться от ответственности. Тебя приведут в замок – живого или мёртвого. Ты мой сын, и у тебя есть долг. И если ты не исполнишь его, я сочту это изменой и клятвопреступлением».

У меня тогда по спине побежали мурашки, ведь Его Величество я знал дольше, чем Корвуса. Долг и честь – вот те два столпа, на которых стояла его власть. А потому он бы глазом не моргнул, коли верил бы, что поступает согласно добродетелям, даже если на эшафот в этот момент зашёл его единственный сын.

Но мой отчаянный мессир всё с такой же счастливой улыбкой дал клятву на мече и отправился в путь следующим же утром.

Меня не нужно было уговаривать. Говорят, когда лакей Его Величества постучался в дверь мой комнаты, чтобы просить сопровождать наследника в его странствиях, у меня даже успел остыть камин. Я отправился с Корвусом, не мешкая, догнал его примерно за пол-лиги от города.

«Я ничуть не сомневался, мой старый друг, что увижу тебя так скоро», – ухмыльнулся мессир тогда. Тогда – это чуть меньше года тому назад. Позади нас остались бессчётные лиги, пройденные пешком или на лошадях, крестьянских повозках и даже на своих двоих. И ни одна живая душа, встреченная нами на пути, за это время не узнала, что перед ней – наследный принц Эльтозиана.

И сейчас мы были на пути в Трассильхолл, столицу провинции Бруги. Нас там никто не ждал, мы ни к кому и ни к чему не стремились, но город показался мессиру отличным местом для времяпрепровождения – праздного или не очень.

– Оглядись вокруг! Таких лесов нам давно не попадалось, надоели сплошные степи. К тому же на этих дорогах мы точно не встретим никаких разбойников, – весело заключил он.

– Зато встретим волков или медведей, которые уже успели этими разбойниками полакомится, – пробормотал я, кряхтя и перебираясь через клятые ветки. – В мои пятьдесят такие как я, бывшие вояки, уже нянчат шестерых внуков, а не лазают по лесам.

Корвус рассмеялся.

– Даже представить тебя в окружении детей – и то смешно. Ты ведь знаешь, что для того, чтобы иметь внуков, нужно сначала обзавестись детьми и – о, ужас! – женой? К тому же, – он остановился и пропустил меня вперёд. – Ты, мой друг, не из тех, кто способен отказаться от приключений и запереться дома. Сил в тебе ещё хоть отбавляй.

– О чём порой страшно жалею, – пробормотал я, проходя мимо. Я прямо-таки чувствовал, как Корвус продолжал улыбаться мне в спину.

Темнота сгущалась над нашими головами, точно ночь боялась не успеть к назначенному времени и решила прийти пораньше, занять, так сказать, место в партере. Сосновые лапы наверху смыкались над нами чёрным куполом, изредка оттуда, точно пуля из дула, вылетала испуганная птица или – ещё хуже – летучая мышь. Этих тварей я боялся больше всего, и пусть Корвус уверял меня, что упыри не умеют превращаться в прекрасных дев, пьющих кровь из встречных мужчин, я ни за что не поверю. Чтобы женщина – да отказалась пить кровь! Ха!

Но и без этого хватало забот. Лошади уже совсем не видели ничего впереди. А мы и вовсе ориентировались почти на ощупь. Корвус заметно сбавил ход.

– Нда. Кажется, вышел небольшой конфуз, – проговорил он. В темноте я не видел его лица, но был готов поклясться, что мессир снова улыбается. Радостной, но неловкой улыбкой.

– Поспешишь – коней насмешишь. Или угробишь, – пробурчал я.

– Неловко вышло. Я правда думал, что мы сможем сэкономить время.

В голосе его просквозили нотки извинения. Я вздохнул. Мы заблудились.

– Давайте остановимся здесь на ночь, мессир, а наутро попробуем снова найти дорогу, будь она неладна.

– Я знал, что ты меня поймёшь, старина Алви, – улыбнулся он, немного оживившись.

Всё так же на ощупь мы нашли в седельных сумках кремень и разожгли небольшой костёр. Лошади, которым, должно быть, уже надоело проклинать нас, уснули, едва мы успели привязать их к дереву.

Я расстелил на земле спальник.

– Боги, теперь ни одна упырица не поднимет меня с этого ложа.

Корвус, жующий полуживое яблоко, с которого он срезал гниль, усмехнулся. И бросил мне ещё одно. Целое. Не сгнившее.

– Мессир…

– Считай это извинением за мою ошибку, – улыбнулся он. – Завтра мы остановимся в какой-нибудь таверне, и, будь уверен, мой друг, я напьюсь там так, что ты будешь мне завидовать.

Я задумчиво стал грызть холодный фрукт и украдкой наблюдал за мессиром. Он смотрел в огонь и не то от скуки, не то от холода ворошил палкой поленья. Огонь играл всё ярче, а улыбка на лице Корвуса угасала.

– О чём задумались, мессир?

Корвус не сразу оторвался от огня.

– А о чём можно думать, сидя с пустым желудком в тёмном лесу, когда вокруг – ни души, а ощущение опасности кусает за шею холодным ветром?

– Наверно, о том, как хорошо было бы поспать, а проснуться уже утром, когда светит солнце, – пробормотал я сквозь сон.

Корвус снова улыбнулся.

Треск костра убаюкивал.

– Скажи мне, – вдруг проговорил он. – Ты рассержен на меня из-за этого? Из-за того, что мы сбились с пути?

Я поворочался, с трудом понимая, что он мне говорит.

– Мессир, нельзя злиться на человека только потому, что он сбился с пути. В конце концов, он ведь пытается его найти. Иногда на этих чёртовых тропах так легко свернуть не туда. А клятые карты постоянно врут.

– Ты можешь остаться в Трассильхолле, а потом оттуда вернуться в Эльтозиан, – сказал он после недолгой паузы.

Я приоткрыл один глаз. Мессир смотрел на пламя так задумчиво и пристально, что мне тоже захотелось взглянуть туда – не иначе прочитаю, о чём же он думает.

– Давайте сначала доедем до этого клятого города, а уж потом будем решать, что делать дальше. Завтра, мессир. Ложитесь спать. Потому как я не сдвинусь с места до тех пор, пока хорошенько не отдохну. А этого не случится, если будете приставать ко мне с вопросами.

Корвус снова усмехнулся и, кажется, отложил палку.

– Доброй ночи, мой друг.

Я пробормотал что-то невнятное. Лес продолжал вбирать в себя ночную тьму, замолкали даже птицы, и ветер, точно боясь потревожить покой, не трогал ветви.

Мне снился сон. О чём он был, я уже и не вспомню никогда, ведь прямо посреди этой блаженной тишины вдруг раздался крик. Громкий, отчаянный, почти нечеловеческий.

Корвус вскочил на ноги, точно и не засыпал вовсе. Я же, с трудом разбирая, что явь, а что – продолжение сна, огляделся по сторонам. Но годы службы в королевской гвардии дают бесценное умение – выхватывать оружие, прежде чем успеешь открыть глаза. Я успел, кажется, пару раз рубнуть воздух, прежде чем ужас разбудил меня окончательно.

– Что это? – Я подскочил к мессиру.

Корвус смотрел вглубь леса горящими, точно тлеющие угли, глазами. Во взгляде его читался спокойный интерес. Но только он собрался мне ответить, как вопль повторился вновь.

– Идёмте! – Корвус схватил с земли палку, ткнул ею в тлеющие угли, и тотчас на конце запылал огонь. Пока я спал, мессир смастерил факел.

Я едва успел отвязать лошадей.

– Мессир, остановитесь! Говорят, идти на крик в чёрном лесу небезопасно.

– Оставаться на месте тоже, – проговорил Корвус, задыхаясь не то от быстрого шага, не то от нахлынувшего на него азарта. – Кому-то нужна помощь.

– Судя по крикам, ему уже всё равно, поможет ему кто-то или нет, – пробурчал я.

Корвус продирался сквозь ветви с быстротой лесного пожара. В одной руке он держал факел, в другой был зажат револьвер.

Очень скоро лес начал редеть.

– Вы слышите? – Корвус резко остановился, так что я не успел затормозить, и врезался в него сзади. Лошади недовольно фыркнули.

– Нет.

– Вот именно. Криков больше нет.

Мы решили, что лучше всего пойти медленнее и тише – то, из-за чего кричал человек, могло быть совсем рядом. Нас выдавал факел, но огонь мог стать хорошим подспорьем в борьбе со зверями.

Впереди маячил просвет, да такой сильный, что показалось, будто лес совсем кончился. На деле же это оказалась поляна. Судя по протоптанной траве, здесь нередко бывали люди. Может, мы и правда были совсем близко к городу?

– Там, – шёпотом сказал Корвус.

Я посмотрел, куда он мне указал.

– Боги…

На окраине поляны, у одной из сломанных сосен лежал человек. Точнее, то, что когда-то было человеком, потому что сейчас нашим глазам предстала кровавая каша. Корвус подошёл ближе.

– Мессир. Разумно ли подходить к мертвякам?

– Бояться надо не мёртвых – чего он мне сделает? Бояться надо живых, – проговорил Корвус, наклоняясь над трупом.

Зрелище было кошмарным. Даже будучи на поле боя, где людям и лошадям пушками отрывало конечности, а ударом меча распарывали животы, обнажая внутренности, я не видел такого ужаса.

Это был молодой мужчина. Чуть старше Корвуса, как мне показалось. Голова его была почти отделена от тела. Её точно насадили затылком на толстый древесный сук. С ошмётков шеи капали остатки крови, капали на обрывки одежды, под которыми уже не скрывалось растерзанное тело. Внутренности были разбросаны рядом и жутко смердели.

– Кто же его так? – Негромко проговорил Корвус, разглядывая обезображенное лицо, которое точно резали ножом в порыве ярости – так дети перечёркивают неудавшиеся картинки.

– Медведь?

– Где же ты видел таких медведей, которые ломают жертве пальцы на каждом суставе?

– Его точно куклу распороли, – проговорил я, прижимая к лицу платок. Запах крови и потрохов стоял тошнотворный.

Корвус посмотрел на меня, и в его глазах блеснул странный огонёк.

Вокруг сияла залитая луной поляна, орошённая – боги милостивые! – кровью этого несчастного. Она была ещё свежая и, точно рубиновая роса, блестела повсюду в лунном свете. Всё это было похоже на какой-то ужасный ритуал.

Корвус осмотрел следы. Я не убирал руку с револьвера, вперившись в темноту, точно ожидая: нечто, убившее парня, вот-вот кинется на нас.

– Никаких следов – ни медвежьих, ни волчьих, – проговорил он. – Только человеческие.

Я отошёл от бедолаги, не в силах больше разглядывать обезображенное тело и сдерживать дыхание, и тут моя нога наткнулась на что-то потяжелее травы. В свете факела блеснула сталь.

– Мессир! – позвал я негромко. – Взгляните.

В моих руках был нож. Добротный, с лезвием шириной в половину ладони. Рукоять была выполнена из кости, по ней вились какие-то узоры. Дорогая вещь.

– Как думаете, кому она принадлежала – жертве или нападавшему? – спросил меня Корвус.

Я призадумался.

– Вряд ли такое можно сотворить одним лишь ножом. Да и зачем тогда он бросил его? Полагаю, им бедняга защищался.

– Интересно, что же стало причиной?.. – проговорил Корвус негромко, заворачивая лезвие в платок.

– В этом мире, мессир, есть только три вещи, способные так жестоко расправиться с мужчиной: огонь, море и…

Корвус поднял брови.

– Женщина, – буркнул я. – Учитывая, что беднягу не сожгли и не утопили…

И тут Корвус рассмеялся.

– Друг мой, скоро твоё отношение к дамам известно уже за пределами Эльтозиана. Недаром в свои пятьдесят ты остался убеждённым холостяком.

– Помяните моё слово, мессир, когда мужчина умирает – жестоко и непонятно – виновником всегда оказывается женщина. Вот увидите, мессир, что нет в этом мире большего зла, чем коварная женская натура.

– Ты несправедлив, мой друг.

– Давайте-ка убираться отсюда, – проговорил я. – Пока кто-нибудь не оказался несправедлив к нам.

Небо над нами стало светлее – приближался рассвет.

Когда мы добрались до города, было уже совсем светло. К Трассильхоллу мы вышли с северной стороны. Оказалось, что от места нашего ночлега до Песчаного тракта было рукой подать.

Всю дорогу до ворот мы молчали. Я, не переставая, думал лишь о том, что нечто, убившее парня, могло сделать с нами, если бы вопли умирающего не разбудили нас. Думал о том, куда делся убийца, после того как прикончил жертву. Неужели не заметил наш маленький отряд? Не стал нападать? Мысли о скорой кончине не пугали меня, я был готов встретить смерть бессчётное количество раз, ведь когда ты сражаешься на войне, смерть становится твоей верной спутницей, доброй подругой и, пожалуй, единственной женщиной, с присутствием которой я был готов смириться. Кроме, разве что, жизни, но она, как неверная жена, может покинуть в любой момент. Что до меня, то я привык проживать каждый день как последний. Боялся ли смерти мессир? Его авантюризм меня пугал настолько же, насколько восхищал. О чём он думал, глядя на изувеченное тело, если теперь не проронил ни слова? Он обычно шёл чуть впереди, сейчас же не обгонял, порой даже отставал, а лицо его оставалось беспристрастным.

Впрочем, вполне вероятно, что мессир просто устал – мы ведь провели всю ночь без сна.

– Цель вашего посещения? – рявкнул стражник у ворот какой-то торговке. Этот вопль вывел нас из оцепенения.

– Я сто лет хожу этой дорогой, дурья твоя башка! – не осталась в долгу женщина. – Пропусти меня, чугунная голова, не то твоя матушка тебя не узнает!

– Старая кочерёжка, закрой рот и проваливай отсюда! Северные ворота закрыты, иди на свой рынок через центральные ворота, как все люди!

Корвус заинтересованно поднял брови.

– Добрый день, уважаемый…

– Ага, и тебе того же. Цель посещения? – снова рявкнул стражник, не слушая проклятия травницы. Во всяком случае, я решил, что это была травница, глядя на её поношенное платье с поясом, обвешанным мешочками и связками кореньев, и корзину, полную каких-то растений.

– Мы с моим другом заблудились в лесу, дорога вывела нас к воротам. Нам нужно попасть в Трассильхолл.

– Зачем?

– Попадёте вы, как же! – крикнула нам женщина. – Эти болваны даже своих жён теперь не пускают в эти клятые ворота. До главных полдня пешком!

Корвус снова дипломатично улыбнулся.

– Раньше все ворота были открыты.

– То раньше, – сказал стражник уже спокойнее. – А сейчас был указ герцога – никого не впускать, кто без надобности сюда входит.

– То есть, никого? – улыбнулся Корвус.

– Точно.

– Отчего же такое решение?

Стражник нахмурился, но вместо него ответила женщина.

– Нехорошие дни пошли, злые. Уже три жертвы на счету у этой твари.

Стражник недовольно посмотрел на травницу, а Корвус оживился:

– Какой такой твари?

– А кто ж её разберёт? Человек ли, зверь ли? Никто не знает, никто не видел. Да только приезжих она страсть как не любит. Рвёт на куски, ничего не оставляет…

– Так ли – ничего? – спросил Корвус. – В эту ночь, боюсь, одной жертвой стало больше, и кое-что мы всё-таки нашли.

Старуха и стражник посмотрели на нас с изумлением, а Корвус как ни в чём не бывало продолжал:

– Видите ли, мы с моим другом имели несчастье ночевать в лесу, и услышали только предсмертный крик бедняги. Когда нашли его, было слишком поздно. Увы, мы не смогли его спасти. Но, думаю, сумеем спасти от твари остальных.

У меня глаза на лоб полезли, а мессир продолжил:

– Видите ли, мы с моим другом и помощником имеем определённую репутацию и опыт в обращении с такими… зверьми, потому и откликнулись на приглашение Его Сиятельства герцога. Я говорю вам это под строжайшим секретом, ибо никто не должен был знать, что мы прибудем в город, но раз так вышло, то прошу пропустить нас в эту дверь. Ибо время – это не только деньги, но и многие жизни.

Стражник замялся. Травница вдруг усмехнулась, переводя взгляд то на меня, то на мессира. Лицо его оставалось беспристрастным, глаза – честными, а говорил он так, что и я сам на секунду поверил, будто именно за этим мы и прибыли в город.

– Но… Я…

– Вы окажете нам неоценимую услугу, мой друг, – проговорил Корвус, слегка склоняя голову набок. – Нам и всему городу.

– Но как же приказ? У меня не было распоряжения…

– Приказ твой ты не нарушишь. Ты не пропустишь тех, кто пришёл в город без лишней надобности, ибо наша надобность как раз нелишняя.

Травница усмехнулась снова.

– Ну… Что же…

Стражник отпер железный засов, не переставая оглядываться на нас.

– Сердечно благодарю вас, – сказал он, проходя мимо стражника. – И… Раз уж вы отперли дверь, почему бы тебе не пропустить эту женщину?

Это было опасно. Чары могли рассеяться.

– Ведь ты знаешь, кто она такая, – невозмутимо продолжил Корвус. – Мы как раз направлялись к местной травнице. Мой друг слегка захворал, а без него я никак не смогу начать свою охоту на зверя.

Стражник недовольно посмотрел на старуху и, почесав крупный щербатый нос, махнул рукой.

– Только в следующий раз, имей в виду, будешь ночевать за стенами! – рявкнул он ей вслед.

Старуха же послала его туда, куда не посылали своих командиров даже в самых дальних казармах, где стояли отряды из убийц, воров и насильников.

Корвус только тихонько хихикнул.

– Ну вы даёте, мессир, – проговорил я. – Я чуть вам не поверил.

Он пожал плечами.

– У тебя редкий дар, мальчик, – вдруг сказала старуха, которая догнала нас у конца арки, ведущей к очередной дубовой двери – входу за городскую стену.

– Увы, я охотно обменял бы его на что-нибудь другое, – улыбнулся Корвус.

«Например, на здравый смысл», – подумал я и тут же одёрнул себя за эту мысль: слишком я любил мальчишку.

Травница криво усмехнулась, обнажив ряд посеревших старческих зубов.

– Береги его. Уверена, он не раз спасал тебе жизнь.

«Уж что правда, то правда», – подумал я. Этот свой дар он использовал редко, он не всегда срабатывал, но пару раз у нас действительно получилось. Дар этот состоял в том, что Корвус умел словами переплетать реальность прямо у тебя под носом, да так, что даже если бы он сказал, что небо на самом деле зелёное, никто бы не догадался, что это не так. Его голос, его мимика, его жесты – всё излучало его собственную веру в свою же… Сначала я, не раз попадавшийся на эти его шутки, называл это ложью. Теперь, спустя годы общения с мессиром, решил, что больше подойдёт слово «харизма». Хотя и она не отражала всего того, что Корвус творил с людьми. Особенно – с женщинами. Мне, простому человеку, такое было не дано. Видимо, для этого нужно было родиться принцем. Впрочем, иногда я думал, что тут явно не обошлось без магии. Стариковские причуды, но всё же.

Корвус пропустил травницу вперёд проговорив:

– А сегодня он сэкономил вам время. Это для меня гораздо важнее.

Женщина фыркнула, отчего её многочисленные серьги и кулончики покачнулись и тихо звякнули.

– И быть может, в благодарность за помощь вы расскажете нам, что происходит в этом городе? Что это за зверь, о котором говорил серьёзный господин на воротах?

И тут она схватила Корвуса за руку так быстро, что я даже не успел протянуть схватиться за оружие – машинальное, годами отработанное движение подвело меня на глазах у базарной бабы.

– Четыре жертвы, – вполголоса проговорила она, пристально глядя в глаза Корвусу. – Если не хотите стать следующим, уходите из города прочь.

– Меня сложно испугать, госпожа, – проговорил Корвус, мягко убирая от себя её руку. – Не так легко, как вас. И я клянусь вам, я избавлю ваш город от этого чудовища. Но сначала расскажите мне всё, что знаете.

Травница прищурила глаза.

– Нечего мне больше тебе сказать. А видеть – ты и сам всё видел. Вот мой совет: хочешь жить, не выходи после заката за порог.

И она оставила нас у ворот, скрывшись за прилавками.

– Хорошее напутствие, – пробормотал я.

– Знаете, о чём я по-настоящему жалею, Алви? – вдруг со всей серьёзностью сказал мессир.

– Что решили приехать в этот город?

– Нет, – жизнерадостно ответил он. – Что не спросил у этой милой женщины, где здесь можно найти хороший трактир. Я чертовски голоден, а вы?

– А я – дьявольски, – усмехнулся я.

– Тогда идёмте, отыщем тут что-нибудь съестное.

Напряжение, вызванное словами травницы и событиями прошлой ночи, развеялись, едва мы ступили на рынок. Я, признаться, терпеть не могу эти шумные базары, где-то и дело тебя норовят обчистить либо торгаши, либо карманники. Благо, на узкие торговые ряды мы не попали из-за лошадей. Но даже широкой улице, мощёной неровным камнем, казалось, негде было вздохнуть – тут и там сновали люди, повозки. На нас, немного помятых после ночного приключения, никто не обращал внимания. И даже когда мессир остановился, чтобы спросить у торговца пряностями, где можно найти таверну, он не глядя ткнул загорелым пальцем куда-то через плечо и продолжил общаться с угрюмого вида женщиной.

Корвус со вздохом повёл бровями, и мы направились в указанном направлении.

Город гудел как осиный улей. Последний городок, где мы останавливались, был раза в три меньше и, соответственно, тише. До него мы ночевали в степях, заезжая попутно в небольшие деревушки, которые назывались городом только из-за того, что там стояли каменные храмы. Трассильхолл можно было сравнить лишь с Эльтозианом, от которого лично я уже успел отвыкнуть. Люди слева, справа, впереди и позади, кругом шум, толчки, недовольные взгляды – всё это утомляло меня, но не Корвуса. Мессир был бодр и вёсел как никогда. Ночное приключение вновь пробудило его азарт, и теперь он просто горел желанием выяснить хотя бы какие-то подробности происходящего. Впрочем, ещё там, на поляне у растерзанного трупа я дал себе слово, что не позволю Корвусу впутаться в эту историю. Пока получалось не очень хорошо.

– «Драконья голова», – Корвус остановился у забора большого постоялого двора. – Что скажешь, Алви, думаю, звучит… Многообещающе.

– Так же многообещающе, как остальные восемь «голов», в которых мы ночевали. У них что, совсем нет фантазии?

– Ну, согласись, «Драконья голова» звучит куда солиднее, чем, скажем, заячья, – с видом чопорного эстета проговорил мессир.

– Надеюсь, внутри здесь тоже будет получше, иначе драконы им этого не простят, – проворчал я и хотел было шагнуть за каменную калитку, но тут дверь таверны открылась, и из проёма вылетел клиент. Я нисколько не приукрашиваю, поверьте! Он вылетел вперёд головой, размахивая руками и хрюкая, точно недовольный боров, приземлился рядом с деревянной калиткой и перекатился набок, изрыгая проклятия и ещё кое-что похуже. Судя по его виду, вылететь он должен был пару дней назад, но по счастливой случайности хозяева просто не замечали его под столом, куда он закатился после очередной попойки.

– Проваливай отсюда, Дан! Чтобы я больше видел тебя у моего крыльца!

Хозяин, розовощёкий, как и положено трактирщику, погрозил несчастному Дану кулаком, наблюдая, как тот отползает в сторону. Он хотел закрыть дверь, но взгляд его скользнул по нам и нашим удивлённым выражениям.

– А вам чего? – рявкнул он вместо приветствия.

– Солидно, ничего не скажешь, – проговорил я.

Корвус усмехнулся и, приподняв брови, ответил трактирщику:

– Есть ли места в сём чудном заведении?

Я готов поклясться, что Корвус задел привязанный к поясу кошель не просто так. Услышав звон монет, трактирщик изменился в лице и кивнул.

– Для господ всегда найдётся хорошая комната.

Он жестом пригласил нас войти.

Мы расседлали измученных лошадей в стойле. Корвус потратил ещё около получаса, чтобы вычистить Вальдру и Синицию копыта. Заметил, что подковы стёрлись.

– Нужно будет заглянуть к кузнецу, – прокряхтел я, проводя мокрой щёткой по блестящему пегому крупу Синиция.

– Значит, точно задержимся здесь на пару дней, – ответил Корвус.

К моему удовольствию он, кажется, забыл о том спектакле, который разыграл перед воротами. Главное – успеть сбежать из города до того, как нам начнут задавать вопросы.

Он похлопал Вальдра по шее, вытер со лба капли пота и, улыбнувшись, посмотрел на меня. Лицо его было бледным, но в глазах горел лукавый огонёк.

– Теперь можно и пообедать.

– А потом помыться, – хмыкнул я.

Несмотря на контингент, который изрыгнула «Драконья голова» в честь нашего прибытия, в таверне пахло просто изумительно. Аромат печёной картошки с луком, которым нас встретило это заведение, я не забуду, наверное, никогда. И воспоминание это не перебьёт даже то, что случилось после.

– Здесь… Довольно мило, ты не находишь? – спросил Корвус, оглядывая добротно сколоченные столы, некоторые из них даже не были засалены. По стенам развешаны гобелены, какие-то флаги, знамёна.

– Это подарки. От моих дорогих гостей, – проговорил подлетевший к нам хозяин таверны. – Многие останавливались тут на ночь – бывали рыцари, благородные лорды. Такие, как вы, мессир. Коли понравится вам в моей забегаловке, тоже оставите мне что-нибудь на память?

– Я не лорд и не рыцарь, – лукаво улыбнулся Корвус. – У меня с собой нет ни флага, ни знамени. Только я сам и несколько монет, за которые я бы хотел получить вкусный ужин, тёплую ванну и удобную кровать.

– Всенепременно! – раскланялся хозяин.

Мы выбрали стол поближе к огню. Несмотря на то что осень в этом году выдалась тёплой, и даже на улице (особенно после банных процедур в конюшне) нам было жарко, воспоминания о холодной ночи, должно быть, продолжали леденить кровь.

Компания сложилась совсем неплохая. Никто не ругался, не кричал, а менестрель, которому обычно полагалось развлекать гостей какой-нибудь пахабной песенкой, обняв лютню, беседовал с каким-то господином за барной стойкой.

Одни пили, другие играли в карты, кто-то просто сидел за столом, как и мы, должно быть, в ожидании обеда. Корвус обводил таверну взглядом. Мессира, как и меня, привлекли топоры, выложенные на стене кругом, точно острые лучи стального солнца. У основания рукоятей прямо по центру был вбит огромный гвоздь, на нём висела гигантского размера подкова.

Над прилавком у хозяина благоухали ветки каких-то трав, над входной дверью вбита подкова поменьше. Ничего нового – всё так же, как и во многих других тавернах, где нам приходилось останавливаться. Не считая странной тишины. Во всяком случае, непривычной для такого рода заведений.

– Они напуганы, – вдруг проговорил Корвус негромко. С губ его не сходила лёгкая улыбка, но в глазах его я прочитал любопытство и сосредоточенность.

– С чего вы взяли, мессир?

– Погляди, они задумчивы, говорят вполголоса. А ещё сильно напряжены. Даже хозяин.

Я проследил за его взглядом: трактирщик протирал тарелку невероятно белоснежным полотенцем, но хмурился так, будто та нанесла ему смертельное оскорбление.

– Вы полагаете, это из-за нападений?

Корвус нахмурился.

– А как иначе? Я хочу узнать, что происходит.

– Мессир, поверьте моему опыту: чем меньше вы знаете, тем крепче вам спится. И тем целее вы будете. Я не…

Но Корвус уже меня не слушал. По остекленевшему взгляду я понял, что мессир снова предался размышлениям, по обыкновению цепляясь левой рукой за старинный кулон на шее, точно за спасительную соломинку.

– Вот ваш обед, мои дорогие господа, – хозяин поставил перед нами две большие тарелки – из стекла, не из дерева, как остальным, что означало: к нам расположены серьёзно. Я тут же накинулся на картофель, а Корвус, повертев в руках вилку, вдруг подозвал собравшегося уходить трактирщика.

– Присядьте с нами, почтенный, – сказал он, склонив голову набок.

«О нет».

– Чем ещё могу служить господам? – спросил он без тени удивления. – Комнаты ваши будут готовы через мгновение, я приказал греть воду для ванны.

– Благодарю, – улыбнулся Корвус. – Видите ли, мы совсем не местные, о городе слышали только хорошее, но…

Корвус подозвал хозяина, заставив наклониться ближе, и почти шёпотом сказал:

– Мы узнали кое-что тревожное. Что-то, что происходит по ночам…

Трактирщик при этих словах переменился в лице. Он покраснел: не от стыда – от злости, усы его стали топорщиться, а губы дрогнули, точно он хотел что-то сказать, точнее, выкрикнуть нам, но Корвус невозмутимо продолжил:

– Я нисколько не сомневаюсь, что в вашем прекрасном заведении мне и моему другу ничего не грозит…

На лице трактирщика застыло смятение: его только что похвалили, а потому сворачивать даже с больной для него темы он уже не мог.

– Но это было бы так нечестно по отношению к нам, приезжим – не поставить в известность об имеющихся… Сложностях.

Корвус улыбнулся и кивнул. Вместе с тоном, которым он точно просил защиты, это стало для трактирщика контрольным ударом.

Хозяин таверны поджал губы, а его брови сочувственно выгнулись. Он помялся немного, огляделся по сторонам.

– Подождите минутку, – проговорил он нам.

Я снова принялся за картофель.

– Зря вы это, мессир, – с укором сказал я, забывая жевать. – Пойдут слухи, что вы интересуетесь…

Корвус ответил мне лёгкой улыбкой.

В этот момент со стороны барной стойки послышались звуки музыки.

– «Прекрасная Розита», господа, «Прекрасная Розита» от лучшего в Трассильхолле поэта Еноки Хвиберна! – возвестил мальчишка-менестрель и грянул песню. Её мы слышали на каждом шагу, но в этом исполнении она звучала вполне сносно. Тем временем вернулся трактирщик.

– Незачем нам чужие уши, господа, – виновато проговорил он. – Тем более что я сам запретил говорить об этом. Но, видят боги, Шандр Гациль никогда не откажет в помощи. Что вы хотите знать?

– Всё, – ответил Корвус уверенно. – О каких убийствах говорят люди?

– Слушайте, говорят…

Мы хотели склониться ближе, но Шандр помахал рукой и взглядом показал: не нужно.

Корвус улыбаясь, сделал странный жест, точно пытался потянуться, а я ещё ниже наклонился к тарелке, пытаясь оторвать от гусиной ножки кусок. Впрочем, так оно и было.

– Говорят, что в городе завёлся оборотень.

– Оборотень? – Корвус поднял брови.

– Да. Началось это в середине лета, после празднования Литы. Многие говорят: видели зверя на улицах. Кто-то слышал крики, но не решился даже к окну подойти и отворить ставни.

– Мы слышали, было несколько жертв.

– Последним убитым был сын командира городской стражи. Говорят, он пошёл патрулировать двор замка, но нашли его у одной из башен, растерзанного почти до неузнаваемости. Теперь никто на улицу ночью не выходит. Даже сюда с наступлением темноты не заглядывают.

При этих словах трактирщик приуныл: должно быть, на выручке это отражалось весьма плачевно.

– А кто был первой жертвой? – спросил Корвус со знакомым блеском в глазах.

– Не могу знать, господин. Слышали только вой и крик, а наутро вести из замка – что в городе и окрестностях объявился зверь. Ловили его тут, но никого не нашли. Запретили входить в город незнакомцам, закрыли Большой Круг. Без сопровождения стражи туда не войти.

– Большой Круг?

– Верхний ярус города, там замок Его Сиятельства, – пояснил Шандр. – Да только толку от этого не было. Потом ещё было нападение. Тихо ведь никто не умирает… Беднягу нашли у сточной канавы внизу. Без головы.

– То есть совсем? – я вздрогнул, вспомнив жертву в лесу.

– Совсем, – Шандр провёл пальцем по шее и тут же, испугавшись, смахнул невидимый след, сдул с ладони и постучал по столу. – Подчистую. Нечеловеческой силой надо обладать, чтобы оторвать человеку голову.

– Прямо-таки оторвать? – прищурился Корвус.

– Поверьте, я на казнях бываю, след от топора али оружия какого отличить могу. Нет, господа достопочтенные, оторвали, как пить дать.

– А я надеялся, что это медведь, – проговорил я хмуро.

– Да какой там медведь! – пробормотал трактирщик. – Медведи на такое не способны. Уж я-то, поверьте, ходил на медведя. Калечат, окаянные, но не так, совсем не так.

Шандр замолк. Корвус не выпускал из рук свой амулет и задумчиво глядел куда-то сквозь столешницу.

– Вот и всё, господа, что могу рассказать вам. Не судите строго, рассказчик из меня никудышный. Да только не советую вам выходить ночью за ворота.

– Да мы и не собирались, – побормотал я.

– Оставлю вас, господа, долг ждёт. Только, прошу, не говорите, что это Шандр вам рассказал.

Звякнул кошель.

– Будь уверен, добрый хозяин. Ты оказал нам большую услугу. Мы не забудем. В знак нашей признательности…

Корвус вложил в глиняный стакан десять золотых монет. Трактирщик уставился на них не веря своим глазам.

– Это останется нашей маленькой тайной, – улыбнулся он.

Шандр кивнул и удалился, а спустя четверть часа к нам подошла хорошенькая девочка лет двенадцати, должно быть, дочка Шандра, и провела в приготовленную нам комнату.

– Чудный городишко, ты не находишь? – спросил меня Корвус, когда мы устроились на кроватях. Мне, бывалому вояке, не привыкать спать на земле, но сколько бы битв ты ни прошёл, сколько бы лиг ни отшагал по вытертой ветрами и облитой кровью дороге, нет ничего приятнее, чем снова уложить свои кости на мягкий матрас, перед этим побывав в нормальной уборной. Отчего-то эти маленькие радости начинаешь замечать только после того, как жизнь перевалит за половину. И как бы ни заливал старик, говоря, что истинный воин должен класть под голову только собственный кулак, а греться мыслью о победе, знайте: он лукавит. Потому как там, в полях, по-настоящему греет лишь одна мысль – о доме.

Сейчас мы были не дома, но и этого жестковатого матраса мне хватило, чтобы снова ощутить себя человеком и вновь обнаружить в теле суставы, которые из-за нашего походного образа жизни уже точно подзабыли, что они у меня есть.

– Ага, ещё бы поменьше крови, и можно было бы остаться здесь навсегда. Купить дом с мельницей, пару коров… Кстати, тех денег, что вы, мессир, дали трактирщику, вполне бы хватило на эти скромные нужды. Могли бы обойтись серебром.

Я прямо почувствовал, как мессир улыбнулся.

– Не так уж и много я отдал, мой друг. Золото – лучшая плата за молчание. Оно реже возвращается ножом в спину.

– Вы твёрдо намерены влезть в это дело? – спросил я осторожно.

Корвус немного помедлил с ответом, и я даже успел порадоваться, что его пыл слегка подостыл, и теперь мальчик, сражаясь с собственной совестью, думает, как бы сказать мне об этом.

– Что-то привело нас туда, мой друг, – задумчиво проговорил Корвус, машинально перебирая пальцами по амулету на шее. – В лес той ночью.

– Вы привели, – буркнул я. – И чёртова карта.

– Что-то столкнуло нас с этим несчастным, – продолжил он, не заметив моего сарказма, – позволило войти в закрытый со всех сторон город. Не кажется ли тебе, друг мой, что вмешаться и помочь этим людям – часть моего пути?

– Мне кажется, что свой путь вы выстраиваете сами. Иногда игнорируя карты и здравый смысл. Почему вы считаете, что им нужна помощь? У них завёлся оборотень. Медведь. Или что там ещё? При чём тут вы, мессир?

– Он завёлся у них ещё в середине лета, а сейчас – разгар осени. Они не могут справиться сами. Быть может, у судьбы, мой друг, своя карта. И сейчас я вижу на ней явный знак.

– Хорошо. И что вы намерены делать?

Корвус пожал плечами и вдруг повалился на подушку.

– Сейчас я намерен хорошенько выспаться, а завтра – прогуляться по городу, поспрашивать людей и… Попытаться поймать зверя.