Ирина Орковна
Пролог
Вырра увернулась от летящего прямиком на нее всадника в черном и снова встала в боевую стойку, сжимая в руках увесистый топор. Отец учил ее никогда не сдаваться. И сейчас, когда против нее было три конных рыцаря в тяжелой броне, на ней – лишь легкий кожаный нагрудник, а за спиной лежали тела собратьев по племени, она не собиралась распускать сопли. Вырра была последней, в ком текла кровь первых орков. И она не могла подвести предков. И отца.
– Орочьи сыны! – закричала она зычным голосом с хрипотцой. – Не сдаваться!
– Сдаваться уже некому, – глухо засмеялся один из “черных панцирей”. – А вот ты нам нужна живой. Иди сюда, красавица!
Он отвязал от седла тонкую сетку и стал ее раскручивать. Двое других ждали команды к действию позади неё.
Вырра сделала обманный выпад в сторону главного, а сама метнулась к другому всаднику и мощным рывком сдернула его за ногу с лошади, откатываясь кубарем в сторону. Боевой конь встал на дыбы и обрушил копыта на своего хозяина.
Рядом просвистела сеть, Вырра перекатилась и вывернулась.
– Ах ты ж…! – третий замахнулся на неё мечом.
– Живой, я сказал! – заорал главный. – Лови давай!
Третий тяжело спешился.
Рядом с ухом снова просвистела сеть. И снова. Вырра перекатами двигалась к лужку для выпаса лошадей. Вихрь вынесет ее из любой передряги. Только бы добраться до него. Сеть шлепнулась и опутала ступню. Вырру потащило назад, в руки к врагам. Девушка сгруппировалась и попыталась топором разрубить шелковые волокна.
– Не выйдет, сеточка заговоренная, – сказал главный совсем рядом, над ее ухом, наступая ногой в железном сапоге на запястье, сжимающее топор. Пальцы разжались, оружие выпало. Свободной рукой Вырра выхватила из пояса охотничий нож и вонзила в сочленение доспеха за коленом врага. Вкрутила на два оборота в уязвимое место.
Рыцарь выдал ругательство и упал на раненое колено. Вырра мгновенно вскочила и взяла его за шею стальным захватом, отбрасывая темный шлем в сторону:
– За что мстите, черные? – прохрипела она в ухо человеку с угольно-черными волосами, в которых прядями светилась седина, и приставляя нож к его горлу.
Тот не стал показывать слабость и потянул время, заводя разговор:
– Мы пришли за священным барабаном. Нам нужен он и потомок зеленокожих, чтобы эта штука сработала. Насколько я знаю, это либо ты, либо твой отец.
– Сдохни! – выдохнула Вырра, но не успела перерезать ему горло, а упала, как подкошенная на оба колена, сраженная двумя стрелами, пущенными одна за другой: одна прошила насквозь горло, другая прошла через кожаный доспех и застряла в груди слева.
– Зачем, тупица? – свирепо заорал главный на лучника, бежавшего к нему на помощь.
– Она же вас чуть не убила, герцог…
– Ты все испортил, сопляк! Слишком метко стреляешь! – он в ярости замахнулся мечом и ударил того наотмашь. Воин упал.
Герцог встал на колени перед телом Вырры и приложил руку к шее, а затем к запястью: биения пульса не ощущалось. Он с досадой плюнул и пнул ногой безжизненное тело. До ее отца добраться будет в разы сложнее. Предводитель “Орочьих сынов” сейчас был с большей частью своих воинов где-то в Аурусбурге. Здесь, в степном лагере у подножия Больших Пальцев, осталась лишь небольшая горстка варваров, которых они перебили вчистую, хоть и с потерями.
– Нашли барабан! – закричал кто-то из его людей.
Пролог
Вырра увернулась от летящего прямиком на нее всадника в черном и снова встала в боевую стойку, сжимая в руках увесистый топор. Отец учил ее никогда не сдаваться. И сейчас, когда против нее было три конных рыцаря в тяжелой броне, на ней – лишь легкий кожаный нагрудник, а за спиной лежали тела собратьев по племени, она не собиралась распускать сопли. Вырра была последней, в ком текла кровь первых орков. И она не могла подвести предков. И отца.
– Орочьи сыны! – закричала она зычным голосом с хрипотцой. – Не сдаваться!
– Сдаваться уже некому, – глухо засмеялся один из “черных панцирей”. – А вот ты нам нужна живой. Иди сюда, красавица!
Он отвязал от седла тонкую сетку и стал ее раскручивать. Двое других ждали команды к действию позади неё.
Вырра сделала обманный выпад в сторону главного, а сама метнулась к другому всаднику и мощным рывком сдернула его за ногу с лошади, откатываясь кубарем в сторону. Боевой конь встал на дыбы и обрушил копыта на своего хозяина.
Рядом просвистела сеть, Вырра перекатилась и вывернулась.
– Ах ты ж…! – третий замахнулся на неё мечом.
– Живой, я сказал! – заорал главный. – Лови давай!
Третий тяжело спешился.
Рядом с ухом снова просвистела сеть. И снова. Вырра перекатами двигалась к лужку для выпаса лошадей. Вихрь вынесет ее из любой передряги. Только бы добраться до него. Сеть шлепнулась и опутала ступню. Вырру потащило назад, в руки к врагам. Девушка сгруппировалась и попыталась топором разрубить шелковые волокна.
– Не выйдет, сеточка заговоренная, – сказал главный совсем рядом, над ее ухом, наступая ногой в железном сапоге на запястье, сжимающее топор. Пальцы разжались, оружие выпало. Свободной рукой Вырра выхватила из пояса охотничий нож и вонзила в сочленение доспеха за коленом врага. Вкрутила на два оборота в уязвимое место.
Рыцарь выдал ругательство и упал на раненое колено. Вырра мгновенно вскочила и взяла его за шею стальным захватом, отбрасывая темный шлем в сторону:
– За что мстите, черные? – прохрипела она в ухо человеку с угольно-черными волосами, в которых прядями светилась седина, и приставляя нож к его горлу.
Тот не стал показывать слабость и потянул время, заводя разговор:
– Мы пришли за священным барабаном. Нам нужен он и потомок зеленокожих, чтобы эта штука сработала. Насколько я знаю, это либо ты, либо твой отец.
– Сдохни! – выдохнула Вырра, но не успела перерезать ему горло, а упала, как подкошенная на оба колена, сраженная двумя стрелами, пущенными одна за другой: одна прошила насквозь горло, другая прошла через кожаный доспех и застряла в груди слева.
– Зачем, тупица? – свирепо заорал главный на лучника, бежавшего к нему на помощь.
– Она же вас чуть не убила, герцог…
– Ты все испортил, сопляк! Слишком метко стреляешь! – он в ярости замахнулся мечом и ударил того наотмашь. Воин упал.
Герцог встал на колени перед телом Вырры и приложил руку к шее, а затем к запястью: биения пульса не ощущалось. Он с досадой плюнул и пнул ногой безжизненное тело. До ее отца добраться будет в разы сложнее. Предводитель “Орочьих сынов” сейчас был с большей частью своих воинов где-то в Аурусбурге. Здесь, в степном лагере у подножия Больших Пальцев, осталась лишь небольшая горстка варваров, которых они перебили вчистую, хоть и с потерями.
– Нашли барабан! – закричал кто-то из его людей.
Глава 1. Нет просвета для тихони
Ира проснулась от громкого топанья по квартире и зажмурила сухие невыспавшиеся глаза, болевшие от работы допоздна за компьютером. Стало быть, тетка уже встала, и, как всегда без стеснения, гремит чашками, включает свет во всех комнатах, и хлопает дверями.
Иногда Ире начинало казаться, что это она живет у тетки Марьи, а не наоборот. Та, как приехала пожить “на время” полтора года назад, пока не подыщет квартиру, так до сих пор и не подыскала. Как и нормальную работу. Но что поделать? Не выгонишь же. Мамина сестра все-таки, родственница.
– Ирка, проснулась, а? – заглянула она в комнату, в которой на продавленном диване девушка пыталась доспать последние минутки до будильника. – Иди что ль, сваргань пожрать. А то у меня давление с ночи шпарит, не могу вообще на ногах стоять, пойду полежу.
“А жрать, значит, давление не мешает”, – подумала Ира, но как всегда, мысли эти так и не перетекли в разряд слов и увязли во рту, потому что Ира не была грубиянкой. А еще опасалась истеричную тетку: та чуть что поднимала ор и голосила на всю квартиру.
Тихоня Ира голосить не умела. Она разговаривала-то, еле размыкая губы, отчаянно боясь звука собственного голоса. Ну и вообще. Интеллигентные люди не кричат, в конце концов.
И сейчас она не стала возражать, а молча спустила ноги на пол, встала, позевывая, и побрела на кухню.
– Эт, Ирк, слышь чего, – Марья почесала ягодицу через ткань облегающих солидный зад лосин и увалилась на диван, включая телевизор. – К нам Витька мой сегодня приедет из Решотинска. Поступать опять будет. Ты ему достань там постельное какое, да полотенце. Я ему сказала, чтоб много вещей не набирал, у тебя вон полный шкаф тряпок этих. Что пацану таскаться, правда же?
Ира уронила ложку, которой помешивала кашу. Новость о том, что к наглой Марье присоединится ее великовозрастный сыночек и вечный абитуриент Витька, выбила из колеи. Привет, ободок унитаза в мокрых пятнах, пустой холодильник, и валяющиеся по всей квартире вещи. Ире захотелось завыть волком. Мало того, что работа была невыносимым местом, так теперь еще и домой возвращаться будет совсем тошно. Она сняла кашу с плиты и ткнулась в ванную чистить зубы, аппетита все равно не было. Но и тут не свезло. Эту локацию уже успела оккупировать вездесущая Марья, которой и на работу-то не нужно было собираться. Она умудрялась чудесным образом занимать все необходимое Ире пространство в самый неподходящий момент.
– Ладно, – бормотнула Ира, – сначала накрашусь, потом почищу зубы.
Не выгонять же человека из туалета! Неприлично это.
Дорога от дома до работы и с работы до дома, несмотря на убогость окружающего пейзажа местных промзон, была любимым Иркиным временем. Она была наедине с собой и своими мыслями, могла помечтать о том, как изменится, станет уверенной в себе, сильной женщиной, эффектной. Как мужчины будут оглядываться ей вслед с восхищением. Но годы шли, а мечты оставались мечтами. Однажды она собралась с духом и пошла к психологу на пробную встречу за половину стоимости от сеанса.
– Вам нужно учиться не подавлять свою агрессию, а направлять ее в нужное русло, – говорил ей немолодой мужчина в жилетке с кармашками.
Ира кивала.
– Агрессия – это та же энергия. Вы ее в себе копите, копите. Сейчас вы, как бомба замедленного действия! В любой момент рванете. И либо нанесете себе серьезный вред, либо пострадают окружающие. Вам обязательно нужно ходить на терапию, ко мне или к другому специалисту…
Ира снова кивала. Но понимала в глубине души, что ни к кому она не пойдет, потому что слишком это было тягостно для ее скромного бюджета.
– Ира, – спрашивала ее на работе коллега, красивая и яркая Рада, у которой с бюджетом было все в порядке. – Тебе сколько лет?
– Двадцать пять, – вздыхала Ира.
– Ого, я думала все тридцать! Ты ж молодая совсем девчонка, тебе бы макияжик, одежду посовременнее…
– Так я ж накрашена, – смущалась Ира. Ведь она красилась с утра тушью. И немного тенями бежевыми, прозрачным блеском для губ.
– А, ну раз накрашена… – насмешливо протянула Рада.
Сегодня они с Радой бок о бок перебирали стопку документов перед грядущей проверкой.
– Девчата, – заглянула в приемную замдиректора, – журналы входящих/исходящих выверили, все красиво? Информацию по трудовым внесли на всех сотрудников? И декретниц? Завтра комиссия заходит нас шерстить. Надеюсь, не придется краснеть?
– Все выверяем, Наталья Алексевна, – громко ответила Рада. – Мы тут уже битый час трудимся.
– Ну раз ты, Радочка, на контроле, я не сомневаюсь, что все будет в порядке. – Ириша ты тоже, давай, старайся. – Наталья закрыла дверь и отправилась по своим делам, коих у нее было всегда полно.
Рада чуть покопалась в документах и тоже засобиралась на обед.
– Я, Ир, с обеда уже не приду. Мне к стоматологу срочно, а там наркоз будут делать, я его тяжело переношу, прикроешь, да? Ты тут уж сама допроверяй. Все равно большую часть мы вместе сделали, осталась ерунда.
И, не дожидаясь ответа, взяла сумочку и, жирно подкрасив губы темно-розовой помадой, упорхнула.
– Доделаю, – вздохнула Ирка, понимая, что не то, что большей части не сделано, а кое-как на треть.
Буквы и цифры на мониторе слепились в одну нечитаемую полосу.
Ира сняла компьютерные очки и подошла к окну, чтобы дать глазам отдых. На крылечке курили продажники и пара сотрудниц из бухгалтерии, в их компании беззаботно хохотала Рада. Затем девушка помахала компании ручкой и села в подъехавший темный внедорожник своего очередного ухажера.
– Тишкина, где папка с подписанными договорами? – в кабинет завалилась Олеся из отдела продаж. – Ты чего тут сидишь, как мышь, закопалась в бумажках? Где Радка опять шарахается? Никогда ее нет на работе.
– У нее стоматолог сегодня, – объяснила Ира. – А завтра проверка, вот я и копаюсь в трудовых, заношу все стажи.
– Что, стоматолог? Я тебя умоляю. Свалила твоя Радка, чтобы этой ерундой не страдать. А кадровичка где?
– На больничном.
– И ты делаешь свою работу, работу кадровички, еще и Радке отдых обеспечиваешь? Святая простота, а иди в наш отдел, а? Будем с тобой напополам работать. Ты клиентов искать и договора заключать, а я зарплату получать!
Домой Ира собралась, когда уже стемнело, на два часа позднее положенного.
В седьмом часу к ней снова заглянула Олеся, и с жалостью посмотрела:
– Тишкина, иди ты уже домой!
– Не могу. Я еще не выверила все.
– О, господи, как ты так живешь-то! Всех дел не переделаешь. Ну давай, до завтра! Долго не сиди, состаришься, – она закрыла дверь и громко простучала каблуками по коридору.
“А что если комиссия найдет нарушения? Я же всех подведу. Меня же отчитают. А может быть, даже и уволят!” – думала Ира. – Ладно, дома допроверю остатки”.
В своей квартире у порога она чуть не запнулась о валявшиеся у порога кроссовки размера эдак сорок третьего, здесь же, стояла дорожная сумка в полоску, раскрытая, с наполовину вывалившимся оттуда барахлом.
– О, сестренка пришла с работы! Привет! – Витька беспардонно облапал Ирину.
– О, Ирк, – выглянула из кухни Марья. – Купила чо по случаю такого праздника? Колбаски там? Мы с Витьком тут отмечаем его приезд, иди к нам.
На кухонном столе стояла начатая бутылка водки и нехитрая закуска в виде сала и соленых огурцов, порезанных на тарелке.
Ирку затошнило. Как бы их всех взять и выгнать отсюда поганой метлой? Но страшно, страшно ругаться, страшно кричать, стыдно, что соседи услышат скандал. Что подумают? А родственники в Решотинске, что скажут? Что она неблагодарная? Тетка Марья матери помогла, когда та беременная Иркой была, а теперь у самой Марьи тяжелые времена.
Она закрыла дверь в свою комнату, включила компьютер, воткнула флешку с таблицей, достала из пакета стопку копий оставшихся трудовых. Ночь обещала быть долгой. Было тяжело и морально, и физически. Ну хоть бы где нашелся просвет, хоть бы маленький проблеск.
“Все в твоих руках” – транслировалось в песнях и фильмах. Но Ира смотрела на свои руки и в них ничего не было.
Глава 2. Иркоразрушение
Утром туалет снова был занят. А Ира снова опаздывала. На этот раз захватчиком важного стратегического объекта был Витька. Ирка несколько раз подходила к двери и аккуратно дергала за ручку, чтобы дать понять человеку, что он живет здесь не один. В очередной раз она решилась легонько постучать. Ответом послужили булькающие звуки извергающегося желудка, видимо, вечерние посиделки давали о себе знать.
К Иркиному горлу тут же подкатило.
Она села на пол в коридоре и расплакалась.
Из спальни выползла всклокоченная Марья и рванула ручку от двери в туалете на себя.
– Эй, морда, – тут же забарабанила она в дверь, – ты вылазить собираешься? Мне тоже надо так-то! Засел, собачёныш!
– Да выхожу я, выхожу! – заорал Витька в ответ, спуская воду. – Дурдом! – недовольно бросил он, освобождая, наконец-то, тронный зал.
– Фу, ну и вонища! – Марья сунулась в туалет и тут же вылетела из него пулей.
Ирка утерла слезы и оделась. Придется терпеть до работы, иначе опоздает.
На работе она быстренько перенесла в базу найденные ночью расхождения и нажала кнопку “сохранить”. Программа прокрутила нарисованные шестеренки и зависла.
– Только не это! – у Ирки задрожали руки. – Давай, развисай, миленькая!
В кабинет влетела Рада, благоухающая дорогим парфюмом, с красивой укладкой, в модном брючном костюме, сидящем ровнехонько по фигуре. Эдакая офисная леди.
– Идут, идут проверяльщики, еле успела Наталье на глаза не попасться, фух! Привет, Ир! Выглядишь ужасно, прости, на правду не обижаются.
Ирка мрачно кивнула, гипнотизируя крутяшку на мониторе.
В приемную с шумом ввалилась Наталья Алексеевна:
– Так, девочки, быстро, комиссия будет в моем кабинете, несите срочно туда все папки, Ириша, сделай им еще чаёк-кофеёк, я побежала дальше.
К вечеру Ирку с Радой вызвали на ковёр. По скривленному выражению лица Натальи и унылому взгляду директора было ясно: миссия провалена. У Иры желудок внутри сделал кульбит и издал тихое урчание.
– Очень, очень много косяков, – Наталья швырнула в их сторону бумаги с пометками выявленных ошибок. – И это только первый день работы комиссии ,что будет завтра?
Рада взяла листки и с невозмутимым видом сказала:
– А это в Иркиной части всё, – она повернулась к Ире, – Что ж ты, Ир, так невнимательно сверяла. Я ж не могу все время за тобой перепроверять, самостоятельнее надо быть.
Иркино лицо покрылось пятнами от стыда, вины и возмущения за происходящую несправедливость. Она хотела оправдаться, но у нее никогда не получалось вот так вот ловко, как у Радки, переваливать все на других.
– Ирина, ну мы очень разочарованы в ваших способностях. Что тут сложно что ли бумажку сверить с базой данных? Ребенка посади, он справится. Рада, помогите Тишкиной исправить ошибки, будьте добры. А вам, Ирина, выговор. Пока без занесения.
Ира вышла из кабинета, трясясь, как осиновый лист.
– Что ж ты, Рада, на меня все свалила? – наконец, выдавила она из себя с укором.
– Ну Ир, тут каждый сам за себя. Как могла, так и выкрутилась. Кто тебе мешал придумать оправдание? Молчание – знак согласия с обвинением.
Ира задохнулась от такой наглости.
Сейчас она была как никогда близка к сравнению с бомбой. Казалось, что накопленные за жизнь эмоции вот-вот сдетонируют и накроют взрывной волной всех, кто находится в радиусе многих километров.
Она молча собралась домой, продолжая подавлять в себе душащую обиду и злость на весь мир. В ушах шумело. Подошедшая к остановке маршрутка была переполнена. Ирка вдавилась в нее и просочилась к окну, где оказалась зажатой между бородатым мужчиной, пропахшим потом, и женщиной внушительных габаритов, дополненных огромным рюкзаком. Она то теснила Иру рюкзаком, то прижимала ее к стенке своим телом, давая дорогу кондуктору. К Ирке совсем перестал поступать кислород. Шум в ушах перешел сначала в звон, а потом в комариный писк. В глазах заплясали мушки, Ирка выключилась из действительности и потеряла сознание. Пришла в себя от пронзительного крика:
– Девушке плохо! Дайте ей воздуха!
Пассажиры стали препираться:
– Так мы тут ни вправо, ни влево, как мы дадим ей воздуха?
– Надо высаживать, раз такая слабая.
– А может, скорую? – предложил кто-то.
– Ну вот вы с ней выходите на остановке и вызывайте скорую, если готовы.
– Я не могу, я опаздываю.
– Так и я!
– Я вообще с ребенком в поликлинику еду.
– А мне на вокзал, поезд не подождет!
В итоге на следующей остановке двое мужчин аккуратно усадили Иру на скамейку и снова забежали в двери. Автобус двинулся дальше.
Ира посидела на скамейке, опустив голову на руки, продышалась. Шум в ушах не отступал. Она тихонько поднялась со скамейки и сделала шаг, но пошатнулась, и села вновь. Язык онемел и стал ватным.
Телефон у Марьи зазвонил как раз в тот момент, когда она отправляла в рот бутерброд с толстым слоем масла и щедро наваленным сверху вареньем, капля которого упала прямиком на экран мобильного. Марья облизнула липкие пальцы и взяла трубку в надежде на перебранку с телефонными мошенниками.
– Алло!
– Алло! Это городская клиническая больница, Тишкина Ирина Семёновна вам кем приходится? Мы нашли ваш контакт у нее в телефоне.
– Так, племянница моя…
– У нее инсульт. Не в сознании. Прохожие обнаружили на остановке.
Марья записала адрес больницы и телефон отделения, дождалась, когда на том конце нажмут “отбой” и приложила телефон к груди.
– Ма, кто звонил? – спросил Витька, который рядом прихлебывал чай и играл на телефоне в идиотскую игру.
– Витёк, – ошарашенно сказала ему мать, – вот и обзавелись мы квартирой в городе. У нее ж ближе меня никого нет. А если Васюковы заявят права? – забормотала она. – А хотя Васюковы дальше получается, они по отцу, и то троюродные. А тетка – это же роднее, да?
– Ма, да что ты мелешь?
– Заткнись, – она шлепнула сына по упитанной руке и продолжила размышлять вслух. – Только бы лежачей не осталась, это ж ходить за ней придется, горшки выносить. Спеклась наша Ирка, сдулась. Всегда была слабачкой. И мать такая же была. Это у них наследственное.
Глава 3. Попаданский переплёт
Ирке мерещилось, будто кто-то ударил в огромный гонг, и этот звон бесконечно гудел и разливался по всему её телу. Она совершенно точно лежала на земле, вляпавшись в липкую и густую жижу. Девушка поднесла испачканную руку к лицу: кровь. Сколько крови вокруг! Господи, да она же лежит в луже крови, хотелось бы верить, что не своей.
Она ощупала себя: ничего не болит. Но глаза с удивлением сфокусировались на ладонях. Её руки. С ними точно было что-то не так. Слишком широкие кисти, круглые короткие ногти взамен привычных Иркиных овальных, под ними – полосы грязи. На ладонях мозоли, похожие на те, что случались у нее в юности, когда они с матерью окучивали картошку на даче, но только уже одеревеневшие. Одежда тоже странная: плотный кожаный корсетик, короткая юбка, под ней что-то непонятное навязано из ткани. Какие мощные ноги! Ярко-выраженные икроножные мышцы, бедрами можно придушить быка, не то, что человека. А размер босой ступни превышает сороковой точно. Почему она выглядит, как какая-то рестлерша?
Ирка поднялась на ноги. С груди на землю скатились две стрелы с сине-черным оперением Потрогала длинные красно-рыжие волосы, заплетенные во множество кос, спадающие с плеч ниже груди – вот это густота. Огляделась.
Светало. Запах гари, крови и полная разруха царили вокруг. Ирка наступила на что-то твердое и заорала: это было тело человека в темной рыцарской броне, какую носят актеры в исторических фильмах. Молодой мужчина лежал на боку, сжимая в руках лук. Повсюду меж шатров, изготовленных из шкур животных, лежали мертвые люди. В основном, полуголые мужчины и женщины с мощными телами и длинными волосами, иногда встречались латники в черных доспехах. Не нужно было быть особо одаренным, чтобы понять: люди погибли не своей смертью.
“Похоже на какое-то побоище!” – Ирке совсем сплохело.
Что это? Жуткий сон или, быть может, она умерла и попала в загробный мир? Что за загробный мир, в котором все тоже умерли? Ирка зажмурилась, затем открыла глаза, ощутимо ущипнула себя за руку, дернула за косичку. Руки слушались, ноги шли, куда ей хотелось.
Первой ее мыслью было забиться в укромный уголок и подождать, когда все закончится. А лучше вдобавок помолиться. Ирка закатила глаза и стала вспоминать слова молитвы, но дальше “Отче наш” дело не пошло. Точно, нужно спрятаться в укромное место и выждать, авось что-то изменится.
Она пошла по остаткам поселения, вытягивая шею вперед, и не понимая, что страшнее, остаться здесь в одиночестве или встретить кого-то живого, но, возможно, воинственного.
Один из шатров отличался от остальных. Вершину его там, где несущие жерди перекрещивались, венчал череп рогатого животного. У входа в жилище, дверью которого служила плотная занавесь из неведомых Ирке трав, лежали кучки золы, птичьи кости и другие малопонятные атрибуты. Девушка, поддавшись внезапному любопытству, протянула руку, чтобы отдернуть тяжелую штору…
Как вдруг из самого шатра послышался протяжный стон.
Ирка подскочила, как ошпаренная, и в ужасе отпрянула от жилища. Кто это, что это? Сердце заколотилось, как у зайца. “Вали-ка ты, Ирка, отсюда!” – пронеслась в голове мысль. А затем следующая: “А если там человек умирает, а ты можешь помочь? И не поможешь! Вина ляжет и на тебя”. И снова: “А чем поможешь-то? Ты ж ничего не умеешь!” Стон повторился. “Ну бессовестная, Ирка!” – снова заговорил праведный голосок в голове.
“Ну почему я такая совестливая?” – подумала Ира, трясущейся рукой, берясь за полог.
В шатре было мало света и пахло какими-то травами. Как только глаза привыкли к темноте, Ира огляделась. Жилище деревенского знахаря или ведьмы, не иначе: везде, где только можно развешаны и разложены пучки трав, валяются птичьи лапы, гора черепков и битой глиняной посуды. По полу бегает настоящая живая курица. В углу лежит очередное тело. “Так, все. На выход, Ирка!”
– Вырра! – простонало тело. – Вырра, ты?
Ирка остановилась и замерла.
– Нет, не я! – тихо прошептала она чужим голосом. – Я пойду, пожалуй…
– Стой! Подойди, – просипело тело.
Ира присмотрелась: оно принадлежало женщине зрелого возраста, и, похоже, что дела ее были плохи. Из груди, с расходящимся алым пятном на коричневой ткани платья, торчала рукоять и половина лезвия меча. Дыхание становилось все более и более хриплым и тяжелым.
– Чем я могу… чем я помочь? – Ира как всегда теряла дар речи и путала слова даже в собственных кошмарах. Она подошла поближе, расценив, что положение незнакомки не располагает к нападению.
– Почему ты? – простонала женщина, вглядываясь в нее. – Я просила предков послать нам спасителя… Я успела ударить в барабан душ… но ты? – В глазах умирающей плескалось чистое разочарование. Слишком хорошо Ирка знала, как читается эта эмоция во взгляде других людей. – Ты себя-то не спасла! Зачем? Слабо ударила… – последние слова застыли у нее на губах.
– Нет. Нет, нет, нет, нет, – забормотала Ирка, не зная, что делать. – Не бросайте меня тут одну!
Она всхлипнула и заревела. Надо что-то сделать, куда-то пойти. Как в этом разобраться? Ирка села на пол, присыпанный соломой, обняла себя за колени и завыла в голос.
Когда скулы уже свело от рыданий, до Ирки дошло, что можно поискать других поселенцев, оставшихся в живых.
Она выбралась из шатра знахарки, и снова побрела по лагерю, стараясь не отводить глаз от лежавших тел слишком быстро, и с замиранием сердца прислушиваясь к любым шорохам.
– Вырка! – произнес кто-то громким шепотом. – Живая?
У Ирки от этого внезапного звука посреди мертвой тишины сердце вновь чуть не выскочило. Она закрутила головой по сторонам. Куча шкур, похожих на коровьи, лежавшая неподалеку, вздыбилась и заходила ходуном. Из нее ловко выбрался молодой мужчина. Ирка вытаращилась на него с восхищением, смешанным с неверием своим глазам.
По части внешности незнакомец давал сто очков вперед любому голливудскому секс-символу. Если во вселенной существовал идеально сложенный человек, то сейчас он стоял перед ней. На безупречном теле сидела весьма приятная голова с длинными светлыми волосами и ясными голубыми глазами. Ирке показалось странным, что выглядел незнакомец целым и невредимым. Учитывая окружающую обстановку, это настораживало.
Ей было неловко пялиться на юношу, стоявшему перед ней в одних коротких облегающих штанах, но и не пялиться было неимоверно сложно. Взгляд то и дело невольно примагничивался к дивному прессу и рельефным плечам.
Красавец печально обвел взглядом место побоища:
– Всех перебили, Вырка, но ты-то как в живых осталась? Я видел, как ты упала. Сражалась, как истинный потомок орков!
“То Вырра, теперь Вырка! – подумала Ира. – Или это у них это что-то вроде слова-паразита? И что это значит "видел", а помочь никак нельзя было?"
Глава 4. Выжившие
– А ты, вы… Ты почему жив остался? – осторожно спросила она, продолжая удивляться своему голосу.
– Спрятался я тут, в шкурах. Сама понимаешь, мне никак нельзя было…
– Н-не понимаю, – недоумевала Ирка.
– Вырра, но твой же отец… – развел руками красавец.
– Отец?
– Грыр!
– Будь здоров!
Вежливость была Иркиным светом в конце туннеля, если человек чихнул, изволь пожелать здоровья. Парень странно посмотрел на нее и снова рыкнул:
– Грыр…
– Расти большой.
– Что? – не понял пожелания тот. – Ну что я буду говорить. Сама там была, на том совете, все видела. И даже голосовала.
Он скользнул рукой вдоль своего живота, показывая татуировку. в виде круга, перечеркнутого наискось двумя прямыми, и продолжил:
– Еще пару лет нельзя оружие в руки брать. Выходит, вдвоем мы с тобой остались здесь. Трус с клеймом и гордость племени. Хорт и Вырра.
Он сел на корточки и пригорюнился.
– Ты Хорт? Тебя так зовут? – уточнила Ира.
– Пока что да, – теперь насторожился ее собеседник, чуть приподнял голову и пристальнее вгляделся в нее. – А где твои раны от стрел? Там одна горло пробила, я со своего места видел.
Ирка села рядом, и замотала головой:
– Не Вырра я, ох, совсем не Выыырра… – И снова заревела.
– Да как не Вырра-то.. Ты у нас одна такая рыжая была. За версту голову видать!
– Не знаю, как! Жила себе, на работу ходила, ела, спала, и вот, вселилась в какую-то Вырру. Из фильмов про дикарей…
– Колдовство какое-то! – присвистнул Хорт. – И ведь не отличишь: один в один Выррка. Ну-ка скажи: “а иди ты Хорт, собачий сын, в зад коровий!”
– Я так не выражаюсь, – вытерла нос мускулистой рукой, увешанной рядом браслетов, Ирка. – А зеркало есть у вас?
Рядом послышалось звяканье металла и тихий вздох.
Ирка с Хортом в ужасе вскочили, как по команде. Человек в рыцарских латах шевельнулся.
– Живой! – ткнул пальцем Хорт в груду темной брони. – Это он, он тебя застрелил!
– Какой ужас! – завизжала Ирка.
– Давай, шмякни его! – заорал Хорт, забегая ей за спину.
– Что значит “шмякни”?! – возмутилась Ира.
– Отомсти! За себя, за племя! Убей его!
– Я не могу, – попятилась Ирка. – Сам шмякни!
– Я тоже не могу!
– Аааа… – застонал раненый. – Помогите…
– Скорее скрути ему башку! Пока он не убил нас первым.
– Я? – Ирка приложила руку к груди. – А почему ты не можешь? Кого он убьет? Он же сам умирает!
– Вырка, у меня клеймо! Я не могу сражаться, брать оружие в руки, драться и убивать до тех пор, пока твой отец не объявит прощение! А нарушу – вечный позор и посмертная хула, и меня точно не примут в вечные воины. Так что шмякать тебе! Вот камень, сними шлем и ударь, делов-то!
Он заботливо вложил в Иркины руки булыжник.
Ирка набралась храбрости, присела к умирающему и потянула за шлем. Тот не снимался. Она нащупала у подбородка ремешки и расстегнула. Затем дернула на себя.
Вокруг бледного юношеского лица рассыпались темные кудри. Выступающий крупный нос, красивые дуги бровей, выразительные скулы и подбородок.
– Какой красивый, – выдохнула Ирка, держа в руке камень.
Хорт с любопытством посмотрел на врага и оценивающе сообщил:
– Да где ж красивый? Хилый какой, тощий. Это ж разве мужчина? Да и воюет луком и стрелами, исподтишка. Шмякай!
Ирка замахнулась камнем и тут же отвела руку.
– Нет, – сказала она, – добивать лежачих – это не лучше клейма труса. Поможем ему сначала, а потом уже… шмякнем. Помоги-ка снять с него эти железяки.
– Точно не Выррка, – разочарованно протянул Хорт. – Будем сейчас еще глисту эту спасать. Они нас подчистую вырезали. Священный барабан украли. Лучше пойдем других поищем, кто выжил.
Ирка спорить не стала, но и не пошла за ним. Молча стала пытаться освободить раненого от сковывающих тело доспехов. Хорт сделал два шага, но дальше без нее пошел. Вернулся и стал недовольно бубнить под нос:
– Только слабаки и черепахи прикрываются панцирем. Эй, черепаха, вставай давай!
Он пнул захватчика по железному сапогу.
Ирка злилась, потому что у нее не получалось расстегнуть ремешки нагрудника. Она нервно дернула их в разные стороны. Плотные кожаные ленты разорвались и остались в руках. Она невольно посмотрела на свои бицепсы: вот это силушка богатырская!
Пластина все еще тесно прилегала к груди, словно приклеенная, впрочем, она и была приклеена сгустившейся и запекшейся кровью.
– Хорт, неси воды! Нужно размачивать.
– Ему надо, пусть сам и несёт, – капризно ответил тот.
Солнце уже жарило почти по полуденному. Ирке самой отчаянно хотелось пить.
– Хорт! – она чуть громче сказала, но прозвучало это, как отрывистый рявк.
– Ладно, – красавчик недовольно выдохнул. – Не знаю, зачем тебе эта возня.
Он ушел, Ирка уже без труда сняла у лучника защиту с ног и сапоги. Он остался лежать в нагруднике поверх белой рубахи, пропитанной кровью, и тонких штанах. Она аккуратно оттащила юношу в тенек.
Спустя несколько минут вернулся Хорт с большой глиняной миской, полной воды.
Ирка облизнула пересохшие губы, но пить побоялась, мало ли откуда он ее набрал:
– Ее пить можно?
Хорт округлил глаза:
– Ну хочешь, ешь. А я воду пью обычно.
И в подтверждение своих слов он жадно отпил из миски. Ирка сглотнула. Взяла у него посудину, протерла тыльной стороной ладони край, с которого он пил, и тоже отпила. Вода была освежающей и солоноватой.
– Кони пьют, мы пьем, вода и вода, – развел руками Хорт. – Из озера.
Ирка капнула немного воды на губы раненому, изыскала на натянутой между шатрами веревке тряпицу, окунула ее в воду и стала потихоньку размачивать кровяную корку.
Пластина поддалась, и Хорт, стоявший у нее за спиной присвистнул:
– Можешь не шмякать. Сам дойдет. Это дело дрянь, видали мы такое. Только Вырка, дело совсем дрянь не только поэтому. Я пока ходил за водой усмотрел что-то.
– Что? – машинально спросила Ира, занимаясь раненым.
– Дозорные-то не мечами укокошены. И даже не стрелами.
– И что это значит?
– А, то что раны на них от боевого топора. Поняла?
Ирка не поняла, она в замешательстве смотрела на рубленую рану, проходящую от плеча юноши к груди, и не имела никакого понятия, что с этим делать. Хоть бы медиком была! Наверное, нужно промывать чем-то антисептическим, зашивать. Где брать инструменты, а главное, знания?
– Тут нужно порошком коноплянки вычищать, затем золой присыпать, шить жилами. Но он все равно помрет, – сказал Хорт.
– Ты знаешь, где это взять? – с надеждой посмотрела на него Ирка.
– А то я зря что ли Хырхе помогал знахарить, – важно выпятил грудь Хорт. – Но делала все она, я только подавал, варил там чего, порошки толок. Неси в шатер к Хырхе. Поищем там все.
Ирка сообразила, что Хырха и есть та женщина из шатра с битыми черепками и курицей.
Она наклонилась и аккуратно подняла юношу на руки.
– А ты не поможешь донести? – спросила она у Хорта.
Тот со вздохом взял раненого за щиколотку, облегчения от этой помощи Ирка не ощутила. Они развернулись и снова заорали. На них с удивлением смотрел мощный широкоплечий мужчина, судя по одежде, их с Хортом соплеменник. От Хорта его отличал низкий рост, более густая растительность на теле, и свисающий поверх коротких штанов объемный живот.
– Вырра! Живая! – пробасил он. – Они ж тебя завалили! – затем его небольшие колючие глаза остановились на Хорте, и он воскликнул: – О, Сопля! Отсиделся по своему обыкновению у мамки под титькой?
Сам он то и дело ощупывал свою голову.
– Сам-то ты, Гугыр, не особенно-то и мертвый, я смотрю, – сощурив глаза, спросил его Хорт. – А не ты ли был сегодня часовым случайно?
– А что я, – оправдался тот, кого Хорт назвал Гугыром. – Они подкрались и меня по башке камнем тюкнули. Я только очнулся.
– Да, никого в живых не оставили, а тебя только камушком по голове погладили, – не успокаивался Хорт.
Гугыр вышел из себя:
– Ты что, Сопля, блеешь такое? – он подался в сторону Хорта. Хорт выпустил щиколотку раненого из рук, и забежал на всякий случай за Ирку.
Ирка сама смотрела на мощного дикаря с раздувающимися ноздрями с опаской.
Глава 5. Первый Иркин бой
Гугыр остановился и наклонил голову, разглядывая Иркину ношу, которая ее уже порядком утомила:
– Этого куда? – с подозрением в голосе спросил он.
– А тебе какое дело? – высунулся Хорт из-за Иркиного плеча. – Иди башку лечи.
– Завали хлебало, беспузый! – рявкнул на него Гугыр. – Вырра, куда вместе с Соплёй дохлого врага тащишь?
– Куда надо, – ответила она и стала потихоньку продвигаться к хижине лекарки.
– Пойдем на его кишках гадать, чего они от нас хотели! – ляпнул Хорт.
– Знамо что, барабан! – почесал гриву Гугыр.
– А ты откуда знаешь, что барабан увели? Ты ж лежал с пробитой головой! А? – Хорту удалось все-таки подловить Гугыра и довести его до бешенства.
– Ну все, Сопля! Я тебя сейчас размажу!
Гугыр издал дикий вопль и бросился на красавчика с кулаками. Тот припустил наутёк.
– Тихо! – зычно заорала Ирка, сама от себя не ожидая такой мощи в голосе.
Мужчины остановились.
– Гугыр, – спросила она варвара. – Как ты узнал, что барабан украли?
– А что еще у нас брать? – ответил тот. – Не Соплю же. Он хоть и не мужик, но и на бабу нормальную тоже не тянет!
Хорт плюнул в его сторону. Гугыр плюнул в ответ. Хорт снова плюнул. Гугыр плюнул и комок вязкой слюны почти коснулся Иркиной ноги. Хорт стал с громким и обстоятельным хрюканьем гонять слюну по гортани, собираясь нанести решающий удар.
– Да прекратите, блин! – опять заорала Ирка.
В секунду воцарившейся тишины раненый человек на Иркиных руках издал протяжный стон.
– Вырра, он живой! – рявкнул Гугыр.
– Нет, я думаю, что нет, – пытаясь сохранять спокойное выражение лица, ответила Ира. – Скорее всего, определенно, совершенно точно, по моим предположениям, и по всем признакам тоже – нет. Мертвый же, правда, Хорт?
– Мертвее дохлого жука, – подтвердил Хорт.
Тело в ее руках в это же мгновение издало душераздирающее: “оооооой, аыыыы”.
Ирка поняла, что уже итак слишком долго держит этот вес, и с выдохом опустила юношу на землю.
– Вы что, – с долей восхищения протянул Гугыр, – у живого на кишках собрались гадать? Я с вами.
– Нет, нет. Нам нужно его допросить. Немного подлечить, а потом допросить, – занервничала Ирка.
– Что? – лицо Гугыра снова приняло свирепое выражение и в глазках сверкнула злоба. – Подлечить? Допросить?
– Немного, – снова уточнила Ирка.
– Он в тебя пустил стрелу, Вырра! – заорал Гугыр, – ты, тупая корова! Убей его! Не надо ему рот открывать!
– А, откуда ты знаешь, что… – начал было Хорт, но Гугыр уже сам понял, что сказал лишнего. Поняла это и Ирка.
– Предатель! – заорал Хорт. – Вырка, убей его!
Но Гугыр определился первым. Ирка с визгом отскочила от двинувшего на нее здоровяка, и увернулась. Он ловко подхватил с земли чей-то увесистый боевой топор на длинной ручке и пошел на безоружную Ирку.
– Вырка, топор! – крикнул Хорт, бросая ей что-то тяжелое в руки.
Иркино тело сработало на рефлексе, не обернувшись даже на долю мгновения: она поймала боевой варварский топор. Руки сами приняли тяжелое оружие, которое легло в них, как влитое. Лезвие Гугыровского топора уже рассекало воздух рядом с ее волосами. Две ярко-рыжие косички плавно упали к ногам.
– Хорт, помоги! – крикнула она, увидев в глазах противника мелькнувшее торжество, продолжая пятиться и уворачиваться.
– И это Вырра? – прохрипел Гугыр. – Дочь Грыра, последняя от крови орков?
Он замахнулся топором, готовясь обрушить его на Иркину голову. Но Ирка отразила удар. Скрещенные лезвия высекли искру. Мышцы на ее руках выдержали натиск огромного Гугыра, который жал на нее всем своим громоздким туловищем. Кем бы ни была Вырра, но совершенно точно она обладала большой силой. А Ирка теперь была в ее теле. Она уперлась обеими ногами в живот варвару и с силой оттолкнула его от себя. Тот отшатнулся, качнулся и потерял равновесие. Ирка уже шла на него, словно боевая машина, вращая над головой топором.
Когда от врага ее отделяла лишь полшага, она на секунду замерла, сознавая, что сейчас ей, возможно впервые в жизни, придется убить человека. Иначе человек убьет её. Нереальность происходящего накрыла голову туманом, и Ирка замедлилась. Гугыр, пользуясь ее замешательством, развернулся и неожиданно быстро для своего крупного веса припустил в редколесье, граничащее с одной стороны с лагерем. Ирка испытала временное облегчение от такого исхода, которое вскоре сменилось тревогою.
– Эх, Вырра! – Хорт опять возник из ниоткуда. – Упустила ты Гугыра, а зря.
– А ты не пробовал помогать? – у Ирки закончилось терпение. – Он убил бы меня, а потом взялся за тебя.
– Могла бы и поблагодарить за топор, – Хорт не собирался оправдываться. – Чем не помощь?
– Низкий поклон! – Ирка демонстративно согнулась в поясе и махнула рукой.
– О, хватило бы и на словах.
Хорт прищурился и вгляделся в дорожку, по которой убегал Гугыр, затем легко добежал до места, на котором оканчивались шатры и начиналась дорога в чахлый лесок, и поднял с земли нечто увесистое. Довольный, он вприпрыжку вернулся к Ирке и продемонстрировал полотняный мешочек, наполненный чем-то тяжелым. Ирка заглянула внутрь: мешочек доверху был набит небольшими желтыми слитками.
– Видала, золотишко! Плата за убийство товарищей. Нам сгодится. – Он быстро привязал мешочек к поясу своих штанов.
Ирка уже поднимала на руки раненого, не теряя надежды донести его до лекарской хижины. По груди разливалось и перехватывало дыхание неведомое доселе чувство: она отстояла себя, похоже, что впервые в жизни слабая Ирка дала отпор, защитила себя, не позволила причинить зло.
– Знаешь, Вырка, а все же зря ты не шмякнула Гугыра, – заявил Хорт, берясь за щиколотку умирающего юноши, и снова делая вид, что помогает Ирке того нести. – Не знаю, зачем ты понадобилась темным, но лучше бы они не знали, что ты выжила.
– Я не Вырка, я Ирка, – ответила девушка, обливаясь потом под палящим солнцем.
– А ты думаешь, они будут разбираться?
Ирка пожала плечами, проходя через знакомую уже занавеску, и аккуратно укладывая свою ношу на мягкую шкуру посреди хижины шаманки.
***
Сознание постепенно прояснялось. Перед глазами плыло сплошное белое пятно, покрытое разного размера и толщины трещинками. Вырра рывком села, попутно с раздражением вытаскивая из руки прозрачную кишку, оканчивающуюся тонкой иглой. Перевела взгляд с потолка комнаты на свои ноги. Это не ноги, это птичьи лапы какие-то. Худые, белые, с просвечивающими сквозь тонкую кожу голубыми прожилками. Черная магия. Колдовство. Ее украли и превратили в хилую немощь, забрали силу. Она повела носом. Отвратительный смрад. Нет запаха прелых трав, лошадиного пота, коровьего навоза, жареного мяса. Здесь не пахнет жизнью.
Она обвела глазами свою бледную тюрьму и увидела дверь. Вырра подошла к двери и потянула ее на себя, столкнувшись на пороге с рыхлой женщиной в белом чепчике.
Женщина вскрикнула, увидев Вырру, и выронила поднос с магическими снадобьями. Пузырьки со звяканьем попадали на пол.
– Больная, вы куда? Вам нельзя вставать! – воскликнула она.
– Сама ты больная, – просипела Вырра слабым голоском, оттесняя плечом рыхлую, и направляясь к следующей двери. – Мне все можно.
Глава 6. Новые обстоятельства
– Значит Иркину комнату сдадим, – рассуждала Марья, – сейчас как раз сезон, абитура прет, мест в общагах на всех не хватает.
– Погоди, – подключился Витька, – всегда из одной комнаты можно сделать две! Разгородим ее, и двоих поселим сразу!
– Ну, Витька, ну ты и башковитый у меня! – хлопнула Марья в ладоши. Она стала мерить шагами Иркину комнату. – Книги эти все повынесем на помойку, компьютер и в комиссионку сдать можно.
– Мать, зачем сдавать в комиссионку. Себе возьму, я же поступаю. Мне для учебы надо, – Витька потянул старый Иркин ноутбук на себя.
– Для стрелялок тебе надо, борзёныш, а то я не знаю! – Марья вернула компьютер на место.
– Да эта рухлядь ни одну стрелялку не потянет, – он снова шоркнул по столу устройством.
– Да, отдай ты, схожу приценюсь, почем возьмут, – Марья схватила ноутбук за открытую крышку.
– Ага, щас же! – Витька не выпускал добычу из рук. – Моё!
Аппарат затрещал, готовясь развалиться, но возню прервал телефонный звонок, на дисплее Марьиного смартфона отобразился контакт: “больничка”.
У Марьи дух перехватило, вчера ей уже сообщили: надежды, что Ирка оклемается, почти нет, она торжественно нажала кнопку “принять вызов” и печальным голосом ответила:
– Да…
Витька выжидающе уставился на мать и напряг слух.
От Марьиного лица, имевшего пунцовый цвет от активной борьбы за ноутбук, резко отлила кровь.
– Забирать? Тело забирать? Как нет! Саму забирать? Живую? Почему живую?!
Она присела. До Витьки донеслись обрывки истеричных выкриков сотрудницы больницы. Обычно острая на язык Марья притихла и призадумалась, слушая собеседницу. Наконец, послышались короткие гудки – разговор закончился.
Марья утерла пот со лба и в недоумении сказала:
– Ничего не понимаю. Очухалась, говорят. Не в адеквате как будто. Не в памяти. Где живет не знает. Главврачу чуть глаз не выткнула ручкой. Кукухой-то видать съехала. Забирайте, сказали, поскорее, пока она все там не разнесла. Это Ирка-то наша полудохлая!
– Ну вот! Что за непруха, – расстроился Витька. – Ну тупые врачи, сами же сказали: без шансов. А теперь все наоборот. Понапокупают дипломов!
Они стали усиленно думать.
– Ну а что, мать, это ж нам на руку, что она не в себе. Скажем, что хата наша по документам, а она типа из жалости живет, может, и прокатит.
– Вот все-таки соображаешь ты у меня, Витька, тут не поспоришь. Но боязно мне, а если вспомнит?
– Придумаем чего-нибудь. Надо первым делом понять, что она помнит, а что нет.
*****
Хорт рыскал по жилищу шаманки, доставая и ссыпая в одну миску лишь ему понятные порошки и сухие травы, растирая что-то в ступке, а какие-то ингредиенты смешивая с водой.
Тело хозяйки шатра лежало неподалеку, и Хорт первым делом прикрыл ей глаза, а в руки вложил нож.
– Пусть не думают, что она была безоружной.
– Кто не думают?
– Вечные воины, когда она к ним придет. Наверное, уже пришла. Нас двое, а тел вон сколько… Как стольких земле предать? – ворчал он, катая из смеси золы, сухих трав и воска круглые лепешки. – Это приложим, когда промоем и зашьем, чтобы дурную кровь и грязь всяческую вытягивало. Где-то у Хырхи были заготовлены тонкие жилы… Ну и бардак! Поищи-ка тоже.
Ирка стала судорожно обыскивать мешочки и кадки, расставленные повсюду, а Хорт продолжал рассуждать:
– Смотри-ка, жив еще твой убийца! Дышит. Вот там, где ты как раз стоишь, две опоры, видишь?
– Вижу, – ответила Ирка.
– Вот тут стоял барабан, на опорках. Мне к нему даже прикасаться не разрешалось.
– А что в нем такого, в барабане? О! – Ирка нашарила в куче черепков и всякой всячины под плетеной корзиной, что-то похожее на толстые полупрозрачные нити. Там же лежало несколько острых костяных игл. – Это?
– Давай сюда! – Хорт подхватил и стал разделять их на отдельные короткие отрезки. – Да как по мне обычный барабан с виду. Просто старый, тем и ценный. Только когда тебя, ну в смысле, Вырру, убили, я слышал звук. Как будто кто-то ударил в него. Подай-ка воды!
– Это была Хырха, – Ирка уже стояла рядом, держа наготове чашку с водой. – У тебя здорово получается, – похвалила она Хорта, наблюдая, как ловко тот промывает рану, присыпает ее разными средствами, а потом аккуратно сшивает края.
– Хырха всегда говорила, что у меня рука легкая, – со вздохом ответил Хорт. – Единственное дело, которое у меня хорошо получается, и то бабское.
– Не надо так, Хорт. Нормальное это дело, полезное. Лучше, чем людей в бою калечить.
– А Вырка бы так никогда не сказала. Это ж она меня первая и начала “Соплёй” дразнить. А я просто не люблю насилие с детства.
Ирке стало стыдно за незнакомую Вырку, оставившую ей в наследство свое тело.
– И еще вместо пуза, как у нормальных мужиков, у меня вот это, – он показал рукой на кубики пресса. Мало того, что слабак и изгой, так еще и урод. Ни одна нормальная женщина на меня не посмотрит!
Ирка сочувственно кивнула.
– Ты просто пацифист, Хорт. Нам, надо бы обойти еще раз всех, посмотреть, может, кому еще можно помочь.
– Ну с этим закончим, и сходим. Чувствую я, Вырра, уходить нам нужно отсюда. Если черные где-то неподалеку, Гугыр их быстро сыщет.
Полуденный зной палил вовсю. Очевидно было, что оставлять тела варваров лежащими просто так было невозможным. Каждого на наличие признаков жизни сначала проверяла Ирка, затем Хорт, чтобы не пропустить наверняка.
Живых не обнаружилось. Они стали думать, как поступить с телами, и решили выложить всех в один ряд за лагерем, а затем выкопать несколько ям.
– Очень плохо так поступать, конечно, – сетовал Хорт, – но что поделать. Вернется Грыр с остальными и сделают все, как надо.
Грязные и перепачканные кровью, в налипшей на потные тела пыли, уони вырыли две внушительные ямы грубыми подобиями лопат. Ирка с удивлением заметила, что отстранилась от происходящего и сосредоточена лишь на втыкании лопаты в сухую землю и тому, как устали руки и ноет спина. А еще, к своему ужасу, она чудовищно хотела есть.
– Вырка! – резко сказал Хорт, всматриваясь в линию горизонта за ее макушкой. – Смотри!
Ирка поглядела в эту же сторону, но ничего не заметила.
– Пыль клубится!
Ирка еще раз напрягла зрение и разглядела в указанном направлении слабое облачко пыли.
– Они? – шепотом спросила она Хорта.
– Вряд ли это Грыр из похода возвращается, – ответил он, бросая лопату. – Быстро собираемся.
Ирку долго уговаривать не пришлось. Спустя пару минут Хорт уже бежал к озеру, нагруженный какими-то мешочками, корзиной и кувшином для воды. Ирка еле тащилась за ним.
– Что ты кое-как ползешь там! – Хорт развернулся и чуть не выронил корзину из рук от увиденной картины.
Глупая Вырка вместо припасов вынесла из лагеря раненого и теперь тащила его на себе, перекинув через плечо.
– С ума сошла? Брось эту гадость! – заорал он на девушку.
– Не могу!
– Почему?
– Чувствую за него ответственность!
– Ааааа! Брось!
– Не могу, Хорт! Совесть не позволяет!
– У нас один путь обойти лагерь с другой стороны: через скалы! Там ни еды, ни воды, лошадей с собой не возьмешь! Это глупость. У тебя пара минут,чтобы подумать. Из-за него мы все умрем! Я его жрать не собираюсь, если что.
– Фу, Хорт! Я совсем не для этого…
– Погубишь и себя, и меня, топор хотя бы взяла?
– Взяла, – Ирка повернулась спиной и показала примотанное к спине найденной в лагере тряпкой оружие.
– Подумала?
– Подумала.
– Тьфу! – Хорт плюнул себе под ноги и раздраженно сказал:
– Ладно, пошли.
В столбе пыли у дороги стали проглядываться темные точки, которые постепенно укрупнялись. Через несколько сотен метров Ирка в который раз пожалела, что родилась на этот свет слишком сознательной. Даже для ее нового тела нагрузка была велика.
– Ты его все равно бросишь! Там местами отвесные скалы. Это напрасный труд, Вырка, – увещевал ее Хорт.
– Ну когда совсем станет невмоготу, тогда оставлю. Наверное.
Они подошли к месту, в котором начинался узкий подъем к скалам, и вскарабкались на небольшой уступ. С десяток темных силуэтов достигли границы варварского лагеря, затем всадники рассыпались на пары и разъехались в поисках внезапно воскресшей дочери командира наемников Кырк Арк Грыра – Вырры.
Глава 7. Андестенд
– Нашего брата особо не любят нигде. Опасаются, считают глупыми и агрессивными, недалекими, неразвитыми. Но охотно нанимают воевать, патрулировать границы, сопровождать важных людей, – объяснял Ирке Хорт, пока они медленно продвигались в поисках укромного местечка для ночлега. – Это всегда пожалуйста, за это хорошо платят. В бою один варвар стоит троих хорошо обученных воинов в броне, а ты, Вырка, пятерых точно. Стоила. Сейчас, конечно, не то получается, а дрянь-дело.
– Гляди, – он взял острый камень и стал чертить им по пустому куску красноватой земли. – Вот мы здесь, почти у самой Зухары, только скалы перейти. Рядом Эмиран. Они оба граничат с Аурусбургом, где сейчас Грыр и остальные орочьи сыны. Сверху Даргон. Здесь море. А вот тут небольшой кусок Межземелья. Вот там-то двоим варварам укрыться попроще будет. Я сам не бывал нигде, но слышал, что в Межземелье полно всякого разношерстного сброда. А дальше придумаем что-нибудь. Голодная?
– Ужасно, – Ирка уже просто умирала от голода за этот бесконечный день, полный мытарств, испытаний и ужасов.
– Ну и ешь своего убивателя Вырры. А я мясца сушеного погрызу, – он присел за большим валуном и взял из корзины темно-коричневую полоску жесткого вяленого мяса. Иркин рот мгновенно наполнился слюной.
– Хорт, – она грустно поглядела на спутника и жалобно вздохнула.
– Ладно, на! – сжалился тот и достал Ирке другой кусок. – Может, думать головой будешь. Что ты носишься с Полудохлым? Понравился?
Он потрогал носком мягкого кожаного сапога тело, которое упорно продолжала тащить Ирка.
– Нет, – покраснела Ирка. – Совсем нет.
– Я так и понял. Кстати, он тоже беспузый, – довольно констатировал Хорт. – Как я! А спит уже долго.
Тело в ответ на это замечание пошевелилось.
– Слышит, что ли. – Хорт покрутился вокруг своей оси, выискивая что-то. Затем соскреб с крупного камня немного красноватого лишайника себе в руку. Отлепил край восковой лепешки от раны больного, осмотрел с важным видом и высыпал собранный порошок на рану. Затем снова все залепил как было.
– Хорошая штука – кровяник называется, быстро лечит, в крайнем случае можно даже есть понемногу. А если много слопать, то прямиком к вечным воинам отправишься. Так не надо.
Ирка молча жевала мясо, и мечтала о том, чтобы лечь прямо здесь и заснуть на жесткой земле. А Хорт продолжал говорить, погружая ее в подробности этого мира, варварского быта и вообще всего, что ему приходило в голову. Ирка подумала, что более разговорчивого человека в жизни не встречала.
– О, Вырка, – Хорт упорно продолжал называть ее так, как ему было привычнее, – сходи проверь вон то углубление в скальнике. Есть там змеи или нет? А то можно на гнездо нарваться.
– Я так устала, что если умру во сне от укуса змеи, – ответила Ирка, – то хуже уже не будет.
– Ну до чего же бестолковая, – заворчал Хорт, но место осмотрел сам, и помахал Ирке, – иди сюда, устраиваться будем. Будем надеяться, что темные нас тут не заметят.
Ирка уложила “полудохлого” поудобнее, сама легла на землю, подложив руку под голову, и мгновенно провалилась в глубокий сон под аккомпанемент из бубнежа Хорта и урчания собственного желудка.
Ближе к утру она проснулась от ощущения направленного на нее пристального взгляда. И это был точно не Хорт: тот самозабвенно посвистывал носом, прислонившись к ней спиной.
Она села на земле, дрожа от ночной прохлады и растирая ладонями покрытые мурашками голые плечи и ноги.
Выркин убийца очнулся и сейчас буравил ее тяжелым взглядом.
***
– Туда она побежала, скорее лови! – слышались крики загонщиков за спиной.
Вырра неслась по узкому коридору. Прямиком на нее мчалась блеклая тощая девица в просторной распашонке. Оружия у девицы не было, но Вырки она не боялась и пёрла ровнехонько на нее. Вырка ускорилась и придала лицу самое свирепое выражение из своего арсенала. Девица не отошла с дороги и не напугалась. Наоборот, она в то же мгновение соорудила на своем мышином личике аналогичную гримаску. Вырка наклонила голову и пошла на таран.
Послышался звон, треск, шум. Вырка упала на спину, оглушенная мощнейшим ударом, пришедшимся в лоб и на верхнюю часть корпуса. Вокруг нее веером рассыпались осколки битого стекла.
Что такое зеркало Вырра знала. У нее даже было свое, маленькое, в золотой оправе – один из походных трофеев на восточные земли. Но она и подумать не могла, что это хилое тело с маленькой головой и серыми волосами теперь принадлежат ей. И Вырка с разбегу врежется в собственное отражение.
Сверху тяжело навалились и скрутили руки.
Марья и Витька зашли в двери больницы. Их уже ожидали молодой Иркин лечащий врач и худая высокая медсестра.
– За Тишкиной? – с надеждой в глазах спросил врач.
– Да, – опасливо ответила Марья.
Доктор и медсестра переглянулись с видимым облегчением.
– Забирайте скорее!
– А что значит “забирайте”, – начала было Марья, – мы не тупые, мы читали, что ей как минимум две недели реабилитации положено, если что, куда вы ее выписываете?
– Реабилитация по месту жительства, – сказал врач, вручая ей выписку. – Тут все написано, тем более читать вы умеете, как мы уже поняли. Спутанное сознание, частичная амнезия, нарушения речи после инсульта явление нередкое. Наблюдение невролога, консультация психиатра о-бя-за-тель-но. Медикаменты на первое время вот. Там тоже все написано, – он как-то спешно выставил на стол из карманов белого халата баночки с медикаментами.
Марья интуитивно чувствовала во всей этой спешке подвох.
– А ничего, что так не делается? – решил блеснуть знанием своих прав Витька, сгребая лекарства, – мы напишем жалобу в минздрав!
– Хоть в Гаагский суд, – ответила медсестра. – Вон туда проходите. Сидит ваша терминаторша.
Они завели родственников в маленький приемный кабинетик. На кушетке, болтая ногами, сидела тощая, еще более чем обычно осунувшаяся Ирка. С обеих сторон ее плотно держали под руки два крупных санитара.
– Ну вот, Ирина! – начал врач, – ваши родственники приехали забрать вас домой. А дома, как говорится, и стены помогают.
Ирка посмотрела на пришедших исподлобья и прищурилась.
У Марьи от этого взгляда мороз пробежал по коже.
Санитары подвели бывшую пациентку к выходу, медсестра вручила ей сумку и телефон.
За порогом у Марьи внутренним набатом заголосила чуйка и она оглянулась и крикнула:
– Мы передумали ее забирать! Витька, пошли, – она схватила сына за руку и потащила вперед. – Мы вообще не знаем эту девушку. Кто это? Витька, ты знаешь? Я нет.
– Женщина, что вы бессовестно врете? – выкрикнула в ответ тощая медсестра. – Мы по телефону с вами разговаривали, я ваш голос узнала!
– Поздно! – добавил молодой доктор, высовываясь из окна приемного покоя, – передача состоялась. Если что-то с ней случится, на вашей совести! До свидания! – и быстро нырнул назад и закрыл створку.
Марья непечатно выругалась. Ирка крутила в руках телефон и глупо улыбалась.
– Ну что, сестренка! Дай хоть обниму! – Витька по своему бестактному обычаю сграбастал Иру лапищами и тут же заорал, схватившись за ухо.
– Укусила, она меня укусила, тварь! Аа!
– Ты что, совсем больная? – выкрикнула Марья, в ужасе глядя на племянницу.
– Дом где? – Ира утерла рукой кровь с передних зубов.
– Там, – показала Марья.
– Там? – переспросила неадекватная Ирка. – Дом где?
– Там, Ира, дом, там! – снова ткнула пальцем Марья. – В той стороне. Твоя моя понимать? Переулок Кривоколенный, дом двенадцать, квартира четыре. Андестенд?
– Переулок Крывоколенный дом двенадцать квартира чтыре андестенд, – произнесла Ирка вслед за ней и затем снова повторила, разглядывая прямоугольный серый кирпичик телефона:
– Переулок Крывоколенный дом двенадцать квартира чтыре. Андестенд.
***
Минутка саморекламы
– Олесь, а ты встречаешься с тем футболистом? – спросила Белянкина, поправляя помаду, с которой “мэджик” чуть промазал.
– Ну как встречаюсь, так. Иногда проводим вместе время, но сами понимаете, он еще пока мальчик. А мне нужен настоящий мужчина!
Девчонки пораскрывали рты.
– А где ж его взять-то, мужчину?
– А нигде. Он сам тебя найдет. Сейчас тётя Олеся вам все популярно объяснит! – я села на кровать, закинула ногу на ногу и начала делиться своими познаниями, почерпнутыми, в основном, из романтических книг. – Настоящий мужчина он такой большой и сильный, ему неважно нравится он тебе или нет. Он просто придет, нависнет над тобой, как скала, и прорычит: теперь ты моя навсегда и я никому тебя не отдам!
– А я? – выдохнула Людка.
– А ты посопротивляешься для виду, постучишь кулачком в стальную грудь, а потом упадешь в его объятия, потеряв сознание.
– А это разве не абьюзивные отношения? – подала голос Настасья.
Олеся всем все "популярно" объяснит здесь ПРАКТИЧЕСКАЯ МАГРОНОМИЯ
Конец ознакомительного фрагментаОзнакомительный фрагмент является обязательным элементом каждой книги. Если книга бесплатна – то читатель его не увидит. Если книга платная, либо станет платной в будущем, то в данном месте читатель получит предложение оплатить доступ к остальному тексту.Выбирайте место для окончания ознакомительного фрагмента вдумчиво. Правильное позиционирование способно в разы увеличить количество продаж. Ищите точку наивысшего эмоционального накала.В англоязычной литературе такой прием называется Клиффхэнгер (англ. cliffhanger, букв. «висящий над обрывом») – идиома, означающая захватывающий сюжетный поворот с неопределённым исходом, задуманный так, чтобы зацепить читателя и заставить его волноваться в ожидании развязки. Например, в кульминационной битве злодей спихнул героя с обрыва, и тот висит, из последних сил цепляясь за край. «А-а-а, что же будет?»
Глава 8. Все знакомятся со всеми
Вырру оглушили звуки проезжей части, мчащиеся мимо автомобили показались ей диковинными опасными животными, ревущими, рычащими, завывающими. Но ужас сменился восхищением, когда внутри каждого из них она разглядела сидящего человека. Здесь приручили монстров! Или создали их?
Она еще там, в больнице поняла, что попала в удивительное место. Здесь повсюду царила магия. Это в ее старом мире чудеса были редкими остатками былой роскоши, а здесь магия плескалась через край везде, только руку протяни. Нажми на пупочку, и что-то загорится, зашкворчит или забулькает. Потрогай коробочку, и она засияет диковинным светом. Её страшили и одновременно привлекали эти чудеса. Нужно было только понять, что ими движет. И зачем, собственно, ее, Вырку, сюда принесло. В тщедушное тело какой-то Ырки.
А вот “родственнички” ей понравились гораздо меньше. Слюнявый рыхлый недомужчина со слабыми руками, в теле которого самыми развитыми были ягодичные мышцы, звался, как она поняла, Итькой. Из-за прокушенного уха он ее откровенно боялся и держался подальше. Грузная Маря, она же “тётушка”, была более достойным соперником, в ней чувствовалась настоящая агрессия, смешанная с хитрой осторожностью.
Пока что родственнички нужны были ей, чтобы освоиться здесь. И Вырра понимала, что нужно постараться свыкнуться с ролью Ырки как можно скорее. Это было сложно. Но… возможно? Вырра смотрела в оба за тем, что делают Маря и Итька, и старалась поймать каждую деталь.
Они подошли к краю, возле которого, совсем близко мчала река из монстров со всадниками внутри животов, и стали смотреть на коробку с разноцветными кружочками.
От близости этого ревущего потока даже у закаленной Вырки коленки чуть затряслись. – Зелёный, пошли скорее! – дернула ее за руку Маря.
Они дошли до скамейки у дороги и сели на нее. Вырка, не переставая крутила головой по сторонам.
– О, наш автобус идет! – провозгласил Итька.
Вырра остолбенела, когда один из гигантов остановился прямо у ее ног и распахнул двери, ведущие в свое нутро.
– Ирка, что ты тормозишь, залезай давай! – злилась Маря. Из автобуса на Вырру пялились другие люди, уже сожранные монстром, но вполне живые.
Она решилась и зашла внутрь, автобус закрыл двери и помчался, Вырка чудом удержала равновесие, чуть навалившись на рядом стоявшую женщину. Та оттолкнула её от себя, окинув недовольным взглядом. Вырка с азартом пихнула ее в бок.
– Девушка, что вы себе позволяете? – возмутилась та.
– Ирка, успокойся уже! – зашипела на нее тётушка. – Два! – сказала она подошедшему человеку и приложила плоскую штучку к коробочке. – А эта сама за себя заплатит!
Вырка стала копаться в сумке в поисках золотых или серебряных монет.
– Карточкой рассчитайся уже, – ворчала Марья.
Вырка, не имевшая понятия о том, что это значит, просто вытряхнула барахло из Иркиной сумки на пол, и выудила оттуда плоскую штучку, как у Марьи. Та вместе с Витькой бросилась все поднимать.
– Девушка, уберите немедленно все с пола и рассчитайтесь за проезд, – сказал Вырре мужчина с коробочкой.
Вырка приложила штучку к коробочке.
– Это у вас карта гипермаркета! – укоризненно сказал мужчина.
Вырка посмотрела на него исподлобья.
– Вот она твоя карта! – Марья сунула ей другую плоскую штучку. – Господи, не позорь нас уже.
Вырка взяла эту новую карту и положила на коробочку. Коробочка издала пикающий звук. Сработало! Вырка с торжествующим видом помахала картой перед носом у мужчины.
– Как же достали эти солевые наркоманы, – пробормотал он, разворачиваясь к другим пассажирам.
Вырре стало скучно стоять и она села на корточки. Так было неудобно, и ничего не видно из окна. Тогда она оценила всех сидящих людей и попыталась сдернуть с сидячего места единственного худощавого мужчину, но тот крепко вцепился в спинку впереди стоящего кресла. Тогда она просто села на него сверху.
На следующей остановке их высадили из автобуса.
– Отлично! – обиженно пропыхтел Витька.
– Мать твою, Ирка! Да что с тобой не так? – ругалась Марья.
А Вырка была довольна. Ей нравилось идти и глазеть по сторонам. Не нравился только воздух. Воздух тут был плохой.
Выркин дом оказался непохожим, ни на шатер, ни на дворец, ни на домик крестьянина.
Он был похож на пчелиные соты, одну ячейку которых занимали Маря, Итька и Ырка, то есть теперь она, Вырка.
– Где спать? – спросила Вырка.
– Иди в свою комнату на диван, – показала ей Марья.
Вырка зашла в комнату, потрогала узкий диван, затем заглянула в другую – там ложе было поудобнее. Она завалилась на кровать.
– Эй, я тут вообще-то всегда сплю! Это моя комната! – возмутилась тётушка.
– А ты не спи, – ответила Вырка, – ты еду готовь. Я голодная.
Она похлопала Марью по животу и прикрыла глаза.
***
Ирка смотрела на юношу, юноша смотрел на Ирку. Оба молчали.
Наконец, парень нарушил безмолвие первым:
– Где мы?
– В горах.
– Мы оба умерли?
– Мы оба выжили, – достаточно странно ответила Ирка, но это было именно так.
– Почему ты мне не отомстила за себя?
– Потому что ты убил не меня.
– Ничего не понимаю, что за бред? – схватился тот за голову.
– А ты и не поймешь, Полудохлый, – их разговор разбудил Хорта. – Тут никто ничего не понимает. Ты убил Вырру, а та воскресла и утверждает, что она не Вырра. Чему я уже охотно верю, потому что Вырка никогда бы не совершила такой глупости, притащив на себе в горы кровного врага, спасая его от своих же товарищей.
– На себе? – переспросил тот Ирку с недоумением.
Та смущенно кивнула:
– Ну я теперь немного сильнее, чем раньше.
– А зачем?
– Затем, что тебя бы добили.
– Значит, я у тебя в долгу… – задумчиво протянул он.
– Вообще-то, – уточнила Ирка, – и у него тоже, – показала она на Хорта, – если б он тебе не оказал помощь, то нести мне было бы некого.
– Я не просил, если что, – отвернулся тот от собеседников.
– Во! Началось! Благодарность так и прет, – сказал Ирке Хорт. – Как зовут-то тебя, благородный лучник?
Парень помолчал и все же ответил:
– Дамиан.
“Красиво!”, – подумала Ирка.
– Я Хорт. А эта Вырка – на самом деле Ирка. Я, может быть, и приложил руку к твоей ране, но только по ее просьбе. Дружбы не предлагаю.
– Какое счастье, – ответил Дамиан. – Мне твоя дружба ни на кой не сдалась.
– Благодарить за спасение не буду, – продолжил он, обращаясь к Ирке, – лучше бы добили.
– Так никогда не поздно! – Хорт не успокаивался. – Вырка, тюкни его камушком, пока он сил не набрался и нас не прикончил
– Сам тюкай, если тебе так надо! – разозлилась на него Ирка. – Скажи только, зачем вы на лагерь напали и всех перебили.
– Из-за барабана, – пожал плечами Дамиан. – И тебя.
– А можно подробнее? – спросила Ирка.
– А есть вода? И еда?
– Для тебя нет, – сказал Хорт.
Ирка посмотрела на него укоризненно:
– Хорт! Дай! И мне тоже достань одну, – Хорт недовольно достал кувшин с водой и выдал им по полоске мяса, третью взял себе.
Дамиан положил в рот кусочек мяса и задумчиво пожевал:
– Человек, который ранил меня, это герцог Фольш, мой дядя. Я его очень подвел, когда выпустил те две стрелы в Вырру. А ведь знал, что она нужна живой. И все равно сплоховал, испугался, что она перережет ему горло, и принял решение.
– А зачем ему старый барабан и варварица? – уточнила Ирка.
– А затем, что это не просто барабан. Он служит для вызова и переселения душ, древний артефакт. Ему нужно вызвать из мира мертвых одну душу, но непростую, а очень сильную. И для этого, во время ритуала в барабан должен ударить не обычный человек, а кто-то, в ком течет кровь первых орков, которые этот барабан и создали. По крайней мере так ему объяснил один старый мудрец. С тех пор Фольш грезит вызовом и подчинением себе души одной могущественной колдуньи, которая давным давно канула в небытие.
“Да уж, нам ведь еще колдуний и вызовов мертвых не хватало”, – подумала Ирка и открыла было рот, чтобы задать еще вопрос о том, как вышеуказанный герцог собирается заставить ее бить в барабан, но Дамиан резким движением приложил палец к губам. Ирка навострила уши.
Со стороны донесся шорох шагов и негромкий разговор.
– Да они ушли уже далеко…
– Ну давай тут еще пошарим и вернемся к остальным.
Ирка задержала дыхание.
Глава 9. Накеры
Шорох тяжелых шагов послышался совсем близко, на расстоянии вытянутой руки.
Ирка бесшумно положила руку на топор: а на кого ей еще положиться, как не на топор? Один пацифист с клеймом труса, другой слаб из-за ранения. Если драться, то только ей. А ну как там больше, чем двое?
Хорт и Дамиан тоже замерли, прислушиваясь. Причем второй, как заметила Ирка, держал в руке увесистый булыжник.
– Ты смотри! – раздалось уже у самого уха, и Ира крепко сжала древко топора.
– Что такое? – ответил товарищу второй.
– Вот! Смотри, следы.
– Как будто детские… Ничего не понимаю. Вот пара крупных. И много детских. Вот, вот, еще вот.
– Босые что ль?
– Это недетские. Если это то, о чем я думаю…
– То им крышка. И нам бы убираться отсюда поскорее.
О чем они говорят? Ирка послала Хорту вопросительный взгляд. Тот смотрел на нее расширенными глазами, видимо, что-то понял. На лице Дамиана также читалось недоумение. Он выжидающе наклонил голову к плечу. Все трое почти не дышали.
За пределами их убежища что-то совершенно точно происходило. Они услышали резкое “Бежим” от одного из темных, а затем свист, который издает меч, если его вынуть из ножен. А еще звяканье, бряцанье и какие-то животные звуки похожие на переквакивание, сопровождаемые переливами гортанного урчания.
Ирка хотела чуть высунуться, но Хорт сделал страшные глаза и одними губами беззвучно сказал: “сиди!”.
Ирка снова села.
Раздался истошный мужской крик, следом – почавкивание. Что бы это ни было, оно грызло кого-то живьем. Ирка не выдержала. С диким воплем, вырвавшимся непроизвольно из груди, она выпрыгнула наружу и замахала топором, вращаясь вокруг своей оси волчком.
Однако картина, представшая перед глазами ошеломила. Все небольшую площадку у скал усыпали странные малыши, ростом не доходившие Ирке и до колена. Одеты они были в лохмотья и вооружены разным хламом вроде палок, костей крупных животных, корявых дубинок и просто камней. Крупные головы большинства венчались шлемами из черепов, часть которых была человеческими. Они выглядели бы почти игрушечными, если бы не ряды кривых острых зубок на мощных челюстях.
Твари улюлюкали, квакали, трещали и издавали массу самых разнообразных звуков. Посреди этой толпы стоял один из темных рыцарей в доспехах и ловко работал мечом: мелкие агрессоры отлетали от него десятками, но тут же наваливались новые. В движениях мечника уже стала сквозить усталость. И малыши усилили атаки, чувствуя, что тот вот-вот даст слабину. Второй воин лежал на земле поваленный, его облепили со всех сторон и буквально рвали на части.
Заслышав Иркин вопль, существа на мгновение повернули головы в ее сторону, замерли, оценивая ситуацию, а затем хлынули к ней. Ирку пробила крупная дрожь.
Она раскрутила топор и тут же маленькие тела стали ударяться о него, словно гигантские градины, и отлетать в разные стороны. Один, особенно шустрый, умудрился устроиться прямиком в месте, где лезвие нанизывается на ручку, и летел на оружии, как на карусели. Ирка могла поклясться, что на сморщенном личике лилипута было написано удовольствие. Он подтянулся маленькими ручками и, урча и поквакивая, пополз по древку к Иркиным рукам.
– Ах ты ж ёлки! – взвизгнула Ирка, – Фу, какой мерзкий! Отвали от меня!
Когда у ее ладоней, сжимающих деревянную ручку топора уже открылась серая пасть с двумя рядами острых зубов, маленькое тельце шмякнулось на землю, сбитое метким ударом камня.
Краем глаза Ирка разглядела, как привалившись на один бок, у входа в их убежище, полулежит Дамиан, и ведет обстрел противника.
Её прикрывают, уже хорошо.
Возле Иркиных ног уже кучками лежали “сбитые летчики” и затрудняли передвижение, некоторые все еще пытались ползти, не переставая щелкать челюстями, и поквакивать. На мощном выбросе адреналина она продолжала без устали крутить топором, рыцарь подобрался к ней поближе и, стоя рядом, они отбили для себя приличный кусок земли. В своих доспехах он быстро выдохся, замедлился и тяжело дышал. Ряды мелочи изрядно опустели, и они ослабили частоту волн, а затем один из них издал протяжное курлыканье. Остальные замерли столбиками, как суслики, побросали свое нехитрое оружие и схлынули в мгновение ока.
Не успела Ирка выдохнуть, как раздался истошный визг.
Хорт носился по площадке, завывая, как оперная дива, взявшая самые высокие ноты в своей жизни:
– Кыш, кыш, брысь! Фу! Аыыаыыыааа! – в ногу бедолаге вцепился один единственный зубастик, видимо, наткнувшийся во время бегства на Хорта, отсиживающегося по своему обыкновению подальше от боевых действий.
– Да замри ты уже на месте, дурачок! – крикнул ему Дамиан, целясь булыжником.
Хорт кое-как остановился на месте, подрыгивая ногой. Шмяк. Лилипутик упал на землю.
– Мог бы и получше прицелится! По ноге мне смазал, криворучка! – заворчал Хорт, осматривая пострадавшую ногу.
Бой закончился и силы тут же покинули Ирку. Она с выдохом села на землю. Рыцарь, присев на корточки, осматривал товарища.
– Что это было? – спросила Ирка.
– Накеры, – сказал Хорт. – Жутко противные твари. Раньше так близко к лагерю они не подбирались. Осмелели. Ну, Вырка, врагов ты спасаешь даже лучше, чем друзей. Вот их уже стало двое. И как обоих-то сразу понесешь. Одного на левом плече, другого на правом… Ой! – он отпрыгнул, потому что в опасной близости от лица, пролетел со свистом камушек, легонько пущенный Дамианом.
Ирка пропустила мимо ушей этот выпад.
Рыцарь снял с головы шлем и подошел к Ирке. Под шлемом обнаружилось немолодое лицо, обрамленное усами и бородой, все еще красное после тяжелой битвы.
– Я не знаю, зачем ты это сделала, – произнес он. – Но благодарю тебя. Это ужасная смерть, такой участи врагу не пожелаешь, – он кивнул на бездыханное тело товарища. – Будешь ли ты теперь убивать меня?
Ирка пожала плечами.
– Если вы нападёте, то буду защищаться. А нет, так идите на все четыре стороны.
Хорт, заслышав это, воздел глаза к небу.
Мужчина понимающе кивнул:
– Тогда я сохраню молчание о том, что видел вас здесь. И про тебя, Дамиан, тоже не скажу никому, – обратился он к юноше.
– Нам этого достаточно, – ответил тот.
Рыцарь взял шлем подмышку, и пошел к спуску, ведущему вниз, к разоренному лагерю варваров.
– Вырра, – вдруг обернулся он, и Ирка вскинула голову, привыкшая к этому обращению. – К отцу не советую ходить. Не надо.
– Почему? – спросила Ирка вслед.
Но тот уже спускался вниз, скользя тяжелыми сапогами по крутому наклону.
– Почему? – адресовала Ирка этот же вопрос Дамиану.
– Не имею даже предположений, – ответил тот.
– Так очевидно, – сказал Хорт, присыпая следы укуса на ноге кровяником. – Первое. На пути к Грыру тебя и будут ловить. Второе. Если Грыр увидит тебя живой и невредимой, он сам тебя убьет.
– Это еще почему? – возмутилась Ирка.
– Это будет означать, что ты не погибла в бою. Вероятнее всего, сбежала. Не сохранила барабан. Не отстояла лагерь. И получишь ты немедленную расправу, или клеймо трусихи. Если пожалеет доченьку.
Дамиан присел, отрывая от раны восковую лепёшку и изучая состояние своих дел, Хорт тут же напустился на него:
– Не трожь, всю работу мою испортишь. Тебя-то не жалко, Полудохлый, а вот свой труд! Надо лепешку поменять. И подсыпать кровяника.
Он принюхался:
– Гнилью не пахнет, уже хорошо. Смотри-ка, Вырка, заживает, как на собаке. Еще день-два и своими ногами пойдет.