Битва за Игнис

Ана Адари

Битва за Игнис

Глава1

Белая и холодная, словно ледяная статуя, скупая на украшения и небогатая на праздники, но, тем не менее, величественная Фригама снисходительно встречала зимний морозный рассвет. Северяне давно уже привыкли к тому, что жизнь – это суровая битва с пустыней, где адская дневная жара сменяется по ночам обжигающим холодом, отчего песок превращается в камень.

И проблемой является все: разжечь огонь, добыть еду, выжать из этой пустоши драгоценную воду. Зато северяне – самые выносливые и закаленные воины.

– Девочка, – с некоторой опаской сообщил эскулап высшего ранга наследнику Дома северных угрюмому Анрису Готвиру, который в нетерпении топтался за дверью супружеской спальни, где только что стихли отчаянные крики роженицы.

Его ждали неотложные дела, а тут рожать вздумали! Жена, конечно, выбрала момент. Война вот-вот начнется, королевский дворец стал похож на казарму. Главнокомандующего ждут его солдаты. А тут – девочка!

Роды были быстрыми и легкими, хвала Огню! Грата Виктория по прозвищу Бледная и в самом деле была сейчас подобно стенам Фригамы: в лице ни кровинки. Да еще и девочка родилась! Воин всегда мечтает о сыне, пусть даже один наследник у него уже есть. Но сьор Анрис лишь пожал широченными плечами:

– Что ж, зато у нас теперь есть грата. А грата из Дома северных подобна редчайшей жемчужине. Мы дорого ее продадим.

Пять имперских анклавов давно уже распределили меж собой обязанности. Игнис правил, Калифас контролировал, Чихуан торговал, Нарабор занимался наукой, а Фригама воевала. Это был ее вклад в общий котел. Хорошо обученные наемники в обмен на золото и ткацкие станки, зерно и пряности, наряды из столицы моды и экзотические фрукты оттуда же. Все это бесперебойно переправляли во Фригаму через главный имперский портал, не считая воздушных гондол и караванов, которые шли по цепочке оазисов через пустыню.

По ночам Фригама сияла огнями, согреваясь накопленным за день теплом, потому что солнце редко заходило за тучи и наполняло энергией зонты, а с рассветом все могли видеть, как золотые шпили белоснежных храмов победно уходят в бездонное синее небо. Зонты в городе тоже были темно-синие. Цвета северных: белые стены и небо над ними. Ясное, безоблачное, пусть и промороженное временами насквозь. Но – синее!

Известняк, из которого в столице северян строили дома, добывали в Белых Скалах. Там беспрерывно шли работы. Когда-то на месте суровой пустыни, где сейчас красовалась Фригама, шумело море. Которое безвозвратно ушло, но подарки свои оставило. Один из них – прочный и красивый строительный материал, который и делал Фригаму неподражаемой.

"Сахарные кубики" громоздились на подступах к городу в ожидании очередного заказа. И хотя Фригама полностью была восстановлена после почти, что полного разрушения, строительство в ней не прекращалось. Богатейший южный Дом и предприимчивые дальние щедро ссужали деньгами своих союзников и ближайших родственников Готвиров.

Да, зимы в эти края всегда приходили суровые, а лето могло быть и огненным. Резкие перепады температуры неустанно терзали Фригаму, но не убивали, а делали только сильнее.

– Девочка?! – королева Летис недовольно поджала губы. – Скоро война, а у нас нет запасного принца! Наследника!

Несчастная Виктория, которая слышала, как за дверью обсуждают появление новой принцессы, невольно сжалась в комок. Жене сьора Анриса и так-то жилось несладко. Все мужчины из Дома Готвиров собирались воевать с Ранмиром аль Хали. Неужели и Шарля здесь не оставят?! А ведь его и впрямь могут убить! Сына воспитывал муж, Викторию к нему не подпускали, и она со слезами прижала к себе крохотную дочку. Пусть проклят будет суровый Север!

– Надеюсь, нашу грату все же не назовут Викторией, – тонко улыбнулась королева Летис, которая не спешила взять на руки новорожденную внучку.

– Это ведь была шутка? – озадаченно посмотрел на мать Анрис. – Я уже и так запутался в этих нараборских Викториях.

– Одна из них твоя жена, – напомнила грата Летис и наконец-то вошла в спальню, где на огромной кровати лежала измученная родами сноха. – Ну, кто тут у нас?

– Дочь, – одними губами сказала и в самом деле бледная теперь Виктория. Которая была уже не так молода. И даже быстрые роды дались ей тяжело.

Вот уже без малого двадцать солнц она жила во Фригаме, но так и не смогла привыкнуть к суровому климату и не менее суровому мужу. Единственная любовь несчастной Виктории, Аксэс Закатекас, галантный и темпераментный, как и все южные принцы, погиб во время торпедной атаки на Чихуан. По приказу деда Виктория безропотно вышла замуж за наследника Дома Готвиров. Дому дальних был крайне необходим военный союз.

Четыре солнца спустя, она родила Анрису долгожданного сына. И тем самым выполнила свой долг. Но после этого муж отдалился. Виктория и сама не понимала, что вдруг случилось? Она всего лишь попросила мира, после того, как Дэстен, ее двоюродный брат и глава Дома решил, что воевать с императором пока рано.

Виктория и сама так считала. Она потеряла любимого и не готова была потерять еще кого-то из близких. Виктория ненавидела войну. Пусть Анрис и злится, зато Фригама полностью восстановлена, а его сыну скоро шестнадцать. Он жив и здоров. А теперь у него, наконец, появилась сестренка.

Ребенок заплакал, и Виктория торопливо прижала его к груди. Скоро в этом огромном дворце останутся одни лишь женщины.

Виктория прекрасно помнила, как к ней пришла всесильная свекровь. Король теперь страдал провалами в памяти и все меньше хотел заниматься государственными делами. Его почти уже заменил принц Анрис. А вот королева Летис по-прежнему была воинственной, и ум ее с возрастом сделался только острее.

Был такой же морозный и ясный зимний день. Виктория собиралась поболтать подольше с братом и его женой, договориться о своем визите в Нарабор. Как же хорошо дома! В Нараборе сейчас лето, дворец Халлардов полон детей, самой маленькой, тоже Виктории всего два солнца. Ее тут же прозвали Полукровкой. У девочки карие глаза и зрачок обычный, не огненная точка, как у чистокровных грат.

Но со свадьбы императора все смешалось. Угораздило же! Теперь высокородные кланяются какой-то выскочке! И только королева Летис упрямится. Заявила во всеуслышание, что Фригама теперь – оплот древнейших традиций. Никогда она не склонится перед безродной императрицей. Так же как Ранмиру никогда не простят, что он дважды ударил по северянам торпедами. И полностью разрушил город.

– Далеко собралась? – без предисловий спросила грата Летис.

– Я только хотела проведать деда и… – заикнулась, было, Виктория.

– Которому давно уже место в пустыне Забвения, – резко сказала свекровь. – Но в Нараборе не чтят традиции. И ты там этого нахваталась.

– Этого чего? – с опаской спросила Виктория.

– Ты собираешься выполнять супружеский долг? Или будешь только развлекаться?

– Но я не…

Развлекаться?! Да уж, во Фригаме сплошные развлечения! Мало того, что грата Летис встает засветло, чтобы заняться государственными делами, так она и других заставляет поступать также!

– Может, любовника заведешь? – презрительно спросила королева.

Виктория вспомнила, что она принцесса из Великого Дома и гордо вскинула голову:

– Ваше величество прекрасно знает, что я никогда не бываю одна. И ни один мужчина не задерживается в моих покоях дольше придворных дам. Вы не позволили мне привести во Фригаму свою свиту, – горько сказала Виктория. – Я все вытерпела. Меня окружают леди и сирры, которых вы ко мне приставили. Ваши шпионки. И вы мне говорите о любовнике!

– Ты гонор-то убавь, – королева бесцеремонно уселась в кресло, взглядом приказав снохе: стоять. Виктория почувствовала себя маленькой девочкой, которую отчитывают за плохое поведение. – Я тоже не любила мужа, но родила ему троих.

– Кто вам сказал, что я Анриса не люблю, – пробормотала Виктория, опустив глаза.

– Я не слепая. Ты ловко притворялась, и мой сын какое-то время был счастлив. Но ты давно уже не желаешь выполнять супружеские обязанности.

– Но я думала, что Анрису этого не нужно, он никогда меня не просил…

– Просил?! – грата Летис вскочила. – Ты хочешь, чтобы глава Дома, сьор, у которого забот полон рот, унизился до того, чтобы попросить женщину прийти к нему в спальню?! Да они сами туда бегут! Очередь стоит! Каждая леди и сирра при моем дворе мечтает услужить своему господину! Мы высокородные! Чистокровные! Безупречные! – кричала королева так, что слышно было во всем дворце и даже за его стенами.

– В отличие от моего брата-полукровки, вы хотели сказать, – прошептала несчастная Виктория. Которая никакой очереди у двери в спальню Анриса не видела. Любовник он был так себе. Хоть Виктория и мало в этом понимала, но двадцать солнц назад она целовалась с Аксэсом. И разница была очевидна.

– В общем, так: в Нарабор не пойдешь, пока не забеременеешь, – жестко сказала свекровь.

– Мне что, несколько солнц сидеть взаперти?! – ахнула Виктория. – Два, три, а, может, и все пять?!

– А ты старайся, – злорадно сказала грата Летис. – Не умеешь – так я пришлю к тебе тех, кто научит. Учись у моей дочери. Которая мигом соблазнила красавчика Линара, и ей никто не подсказывал, как это сделать. Сама догадалась.

– Ваша дочь само совершенство, кто бы сомневался.

– Истинная грата, – кивнула королева. – Вот и ты верни на лицо моего старшего сына улыбку. Скоро начнется война, порадуй его.

Война, война… Как же надоело! Но тучи и впрямь сгущаются. Даже в Нараборе это чувствуется.

Хлопнула дверь. Виктория тяжело вздохнула, глаза застилали слезы. Ей даже пожаловаться было некому. Грата Нэша, королева Нарабора так счастлива. У них с Дэстеном безупречный брак. Поплакать Виктории тоже не дали. Едва ушла свекровь, как в покои наследной принцессы хлынули ее придворные дамы. Которые сейчас должны были штурмовать спальню Анриса. По словам его матери.

Вместо этого свита наследника Дома, женская ее часть с утра до вечера толпится в покоях принцессы Виктории Бледной. Чье главное достоинство – доброе сердце. У королевы Летис всегда найдется поручение, она не церемонится с дамами. И орет на них, как военачальник на своих солдат, не стесняясь в выражениях.

Дамы же мигом смекнули, где служба идет, деньги льются в карманы рекой, а делать ничего не надо. Платок там подать, вина налить, похвалить вышивку принцессы – да разве это служба? Не то, что по морозу бегать за министрами, которые вечно где-то пропадают. А скорее прячутся от королевы Летис и ее поручений. Причем, прячутся в самых неожиданных местах. Не подходящих для визитов порядочных женщин.

– Эту ночь я собираюсь провести в покоях моего супруга, – Виктория почувствовала, как ее обычно бледные щеки порозовели.

Дамы оживились и наперебой кинулись к принцессе с советами. Видимо, королева Летис имела с ними долгую беседу. Некоторые вспомнили, как принцесса Гота соблазнила Линара на вторую ночь после свадьбы. И как это случилось, какими средствами. И хотя эти дамы уже были в возрасте, но память оказалась свежа. Ибо впечатлило.

– Грата Гота велела принести портрет его любовницы, – деловито сказала леди Венус.

– Что ж, – тяжело вздохнула Виктория. – Если у моего мужа есть любовница, я, пожалуй, готова ее увидеть.

Дамы смущенно переглянулись.

– Вообще-то сьор Анрис часто их меняет и… – на глупую сирру дружно шикнули, но все что ей надо было, Виктория услышала.

Измену северяне не прощают женщинам. А знатный богатый мужчина, тем более сьор волен жить так, как он пожелает. Иначе, какой же он сьор? Младший принц, сьор Рэнис вообще не женат. Хотя он давно уже вошел в брачный возраст. Но это не значит, что Рэнис монашествует. Может, он ходит по дорогим борделям на пару с братом?

– Любовница не фаворитка, – деловито заметила все та же леди Венус. Видимо, дама опытная. – Особых пристрастий у принца нет. Он и ест все подряд, без разбора.

– И то правда, пламенно любит наш сьор только свой огромный меч, – хмыкнула белокурая сирра, очень уж хорошенькая. Виктория заподозрила, что хоть и нет там никакой очереди, но в спальне у ее мужа женщина побывала. – Я про тот, который носят в ножнах.

– А вовсе не про тот, что в штанах, – подхватила все та же развратная леди Венус.

«Когда же это закончится?» – с тоской подумала Виктория. Разговоры на фривольные темы ей были не по душе. Наследную принцессу кроме доброты природа наделила еще и скромностью.

– В общем, дамы, давайте думать, – и леди Борас принялась разливать вино.

– А чего тут думать? – встряхнулась белокурая сирра. – Мать ему прикажет – и сделает, что должно.

– Что значит, прикажет?! – кувшин вина задрожал в руке у леди Борас, захлебнувшейся возмущением. – Сьор Анрис – почти, что король Фригамы! Мужчина!

– Вот именно: почти что, – вздохнула Виктория. – Да и я не королева.

В этот момент дверь распахнулась и крохотная сирра с бородавкой на носу, явно гордясь своей миссией, сообщила:

– Там сорочки принесли. Ночные.

– Что ж, будем выбирать, – леди Венус решительно встала. И скомандовала: – Заносите.

Экипировкой принцессы Виктории занимались до вечера. Пока в дверях не появился на этот раз лэрд. Один из приближенных наследника Дома. Мужчина был слегка пьян, на левой щеке кровоточил свежий порез. Если лэрд или сир из свиты северного принца не заработал до захода солнца, хотя бы один шрам, значит, время это прошло впустую.

– Мой сьор просил передать своей супруге, что хочет поужинать сегодня с ней. Вдвоем, – Виктории показалось, что лэрд подмигнул.

Что ж, королева Летис воюет на два фронта. Похоже, и Анрису сегодня влетело. И на мужской половине дворца тоже суета.

Получив от истиной хозяйки Фригамы нагоняй, обе свиты наследников с энтузиазмом взялись за дело. Уж что там насоветовали сьору Анрису, на женской половине было пока неизвестно, но жену он встретил во всеоружии. Стол был накрыт, наследник Дома чисто выбрит и одет в новый камзол, белый с синим.

Обычно Анрис одевался скромно, а брился и вовсе редко, поскольку был постоянно занят войной. Подготовкой к ней и обучением наемников. В белом камзоле муж показался Виктории просто огромным.

Она невольно сравнивала его с Аксэсом, чей образ со временем хоть и потускнел, но зато окрасился ореолом мученика. Не говоря уже о романтике первой любви. Аксэс был невысоким, гибким, смуглым и подвижным. Похожим на острый сверкающий клинок, хотя взгляд второго принца был мягким, когда он смотрел на Викторию, а улыбка нежной.

Южные принцы все как один были само очарование, когда обольщали женщин. И одевались изысканно, Чихуан недаром считался мировой столицей моды.

Наследник же Дома северных поражал в первую очередь своей мощью. Это была палица, предназначенная дробить кости. Лицо у него было грубое, бледное, зачастую заросшее жесткой черной щетиной, взгляд пронзительный, давящий, никого обольщать сьор Анрис не собирался. Он привык повелевать. Мужчина, женщина, ему было без разницы. Все – его подданные. И повиноваться должны по первому слову. Даже знаку. А когда отец отошел от дел, и на плечи старшего принца легла ответственность за его страну, он и вовсе сделался угрюмым. Говорил мало, улыбался редко. И то лишь когда его сын делал успехи в ратном деле.

Вот и сейчас сьор Анрис, молча, кивнул на пустое кресло по другую сторону огромного стола. Виктория с облегчение подумала, что их с мужем разделяет пять перемен блюд и несколько ярдов белоснежной скатерти, заставленной серебряной посудой.

Вдоль стены выстроились такие же молчаливые слуги, которые с трепетом наблюдали за развитием событий. Похоже, что королева наорала на всех. Как только Виктория села, сразу четверо шагнули вперед. Она, цепенея, смотрела, как в серебряный кубок льется вино, а тарелка наполняется едой.

– Ешь, – коротко сказал муж, и с размаху воткнул острый нож в огромный кусок мяса.

Виктория невольно сглотнула. Достойная прелюдия. Также сьор Анрис сегодня ночью собирается расправиться и со своей женой. Интересно, как сильно он голоден? И щеки Виктории внезапно залила краска. Видимо, муж это заметил, потому что коротко бросил слугам:

– Уйдите. Все.

И поскольку подданные замерли, колеблясь между выполнением приказа своего хозяина и дворцовым этикетом, не позволяющим сьору самолично накладывать еду в тарелку, то следующий приказ был похож на звериный рык:

– Вон!!!

Обеденная зала мгновенно опустела. Когда они остались вдвоем, Анрис неожиданно мягко сказал:

– Моя мать хочет все контролировать, да?

Виктория кивнула.

– Уж не знаю, что они тебе насоветовали, но у меня с утра уши вянут, – разговорился вдруг муж. И кивнул на кресло рядом с собой: – Пересядь. Я голос сегодня почти сорвал, когда эти олухи все никак не могли понять, как надо держать строй.

Виктория покорно встала. Пока она шла, муж сверлил ее взглядом. Они слишком уж долго жили на разных половинах дворца. Обоих это устраивало. Анрис дышал войной, Виктория – воспоминаниями о беззаботной юности и первой романтической любви. Пока грата Летис не решила пополнить количество внуков.

Анрис прекрасно знал, что спорить с матерью бесполезно. Отец этого и не делал никогда. Точно также и Гота держала в руках Линара. Женщины севера подобны алмазу, а уж граты и вовсе твердыня.

– Я никогда не умел ухаживать, – сказал Анрис, когда жена села рядом. – Никогда не понимал женщин. Не знал, что с ними делать. Шлюхи не считаются. Им даешь деньги, и они все делают сами. Но благородные леди это совсем другое дело. Они смотрят так, будто чего-то ждут. А чего, я понять не могу. Что же касается высокородных грат, – муж тяжело вздохнул. – Их так мало. Недаром грат называют бесценными. И тут уж ты сама должна сказать, что я должен делать.

– Но у нас ведь все получилось сразу после свадьбы, – осторожно намекнула Виктория. – И даже сын.

– Я был зол, разгорячен, взбешен поступком Ранмира. Думал, что завтра начнется война. И если я не сделаю жене ребенка, то мой Дом так и не получит долгожданного наследника. Это был бой, понимаешь? – Анрис сжал огромные кулаки. – Я знаю, ты любила Закатекаса. Мне никогда не сравниться с ними по части ухаживания за дамами. Если бы тебя впечатлило, когда на твоих глазах я убиваю с десяток рыцарей на турнире…

– Нет! – Виктория невольно вздрогнула.

– Я так и думал, – удовлетворенно кивнул Анрис. – Давай заканчивать с ужином. Не думаю, что у нас что-то путное выйдет.

– Анрис, – она невольно опустила глаза. Муж давил, а она должна была хотя бы попробовать. – Я здесь чужая. Я устала от одиночества. Мне казалось, его сможешь скрасить ты. Но ты отдалился. И сына у меня забрал.

– Сьора из дома северных должен воспитывать мужчина, – сурово сказал муж.

– Все так. Но давай не будем разочаровывать нашу свиту. Они ведь так старались.

И Анрис рассмеялся. Виктория с удивлением убедилась, что да, ее грозный супруг умеет искренне смеяться! Видимо, суета на его половине оказалась нешуточной.

– Идем, – муж встал. – Они там лепестки рассыпали по кровати. Утром кому-нибудь за шиворот напихаю. Или это так надо? – Анрис озадаченно посмотрел на жену.

– Нам присылают модные картинки из Чихуана, – улыбнулась Виктория. – А они там большие выдумщики. Одни приюты любви чего стоят. Помнишь? – наследная принцесса невольно порозовела.

Ох уж эти потайные ниши во дворце Чихуана, с их мягкими диванчиками! Которые надежно закрывает от любопытных глаз черный полог, стоит только дернуть за шнур. И откуда доносится жаркий шепот и звуки поцелуев. Эти волны сладострастия то и дело накрывают дворец, а уж во время праздников и балов это один сплошной разврат.

И Анрис вдруг смутился. Побывать на празднике весны в Чихуане, и не заглянуть в один из таких приютов было невозможно. Или в беседку, увитую венерией. Там, в городе любви все было просто.

Но это Север.

Поэтому Анрис решительно смахнул с кровати цветы и откинул меховую полость:

– Ночь будет холодной. Ложись. Я тебя укрою.

Это их и сблизило. Виктория, которая так и не смогла привыкнуть к морозам, жалась к огромному телу мужа. Он был горячим, как печка. И как-то незаметно его объятия перестали быть дружескими.

Анрис был очень уж прямолинеен и адски нетерпелив. Но уж неопытным в делах любви он не был точно. Оказывается, и шлюхи могут чему-то научить.

В какой-то момент даже Аксэс оказался забыт. Хотя Виктория каждый раз думала: а как бы это было с ним?

Но в эту долгую морозную ночь тени прошлого ушли во Мрак. Убиенные упокоились с миром. А живые дарили жизнь. Во имя живых. Виктория ничуть не удивилась, когда забеременела. И пусть свекровь считает, что это ее заслуга. Между супругами в ту ночь что-то произошло. Грата Виктория и сьор Анрис словно открыли друг друга заново.

Он справился со своей нерешительностью, она со своей застенчивостью. Оставалось дать имя новорожденной дочери.

– Я бы с такой же радостью назвала ее Летис, как нашего сына без колебаний назвала Шарлем, – Виктория насмешливо улыбнулась. – Но Гота меня опередила. У нас уже есть грата Летис Закатекас. И грата Летис Готвир тоже есть, – кивнула она на свекровь.

– Я уж не говорю о том, сколько у нас Викторий, – ехидно посмотрела на нее королева. Но Анрис решительно принял сторону жены:

– Пусть имя малютке даст ее мать.

«И зачем я только их помирила», – подумала королева Летис, хотя никакой ссоры между супругами не было. Просто непонимание.

– Кэтрин, – объявила Виктория. – Грата Кэтрин Готвир.

– Замечательное имя! – одобрил присутствующий на семейном совете принц Рэнис.

– Я дам тебе тридцать лун, – сказал сьор Фригамы жене.

– Что значит дашь? – Виктория похолодела.

– Чтобы ты оправилась после родов. А потом мы объявим Ранмиру аль Хали, что Фригама больше не желает находиться в составе империи. Северный анклав отсоединяется. Как раз весна наступит. И начнется война, потому что Ранмир нам этого не простит. Мы бы и раньше это сделали, но ты носила ребенка, – королева Летис кивнула.

– Мой брат знает? – еле слышно спросила Виктория.

– Конечно. У него все готово. Занимайся дочерью. А у нас военный совет.

– Снова будет торпедная атака? – спросила она в ужасе.

– На этот раз мы готовы, – скупо улыбнулся Анрис. – Для Ранмира это будет сюрприз. Как и наши дальнейшие действия. Время пришло. Иди, жена. Тебе не обязательно все это слушать.

«Интересно, а Нэша знает?», – думала Виктория, возвращаясь к новорожденной дочери. – Или ей тоже сказали: занимайся детьми? Ведь их у Нэши четверо! Гота уж точно знает о планах сьоров, своих союзников. И наверняка участвует в этом. Неужто опять наденет доспехи? О, Мрак, что же будет?! Неужели мой муж потащит пятнадцатилетнего Шарля на войну?! Единственного сына! И я не смогу этому помешать».

Никогда она не принимала участие в государственных делах, как та же Гота. Не грезила войной. Жаждой отомстить. И откуда у северян эта одержимость? Они же проморожены насквозь и не способны на горячие чувства! Кроме, похоже, одного: ненависти. Слишком много северян погибло по вине Ранмира аль Хали род руинами разрушенной Фригамы.

… После того, как завершилсявоенный совет, Анрис Готвир вышел во двор, где, несмотря на лютый мороз, разминались наемники. И крикнул:

– Шон! Сир Гот! Подойди!

Огромный воин, чья кожа была черна как ночь, настоящая экзотика в этих широтах, да еще и рыцарь, одним ударом закончил тренировочный бой. Шон был уже не молод, но зато искусен в ратном деле и могуч. Недаром ходил у Готвиров в любимцах. Сьор Анрис доверял Шону, как себе.

– Через тридцать лун мы начнем, – сказал король Фригамы сиру Готу, когда тот приблизился. – Ты отправишься в горы, Шон. Соберешь там всех, кто способен держать оружие. Пусть спускаются на равнину и разбивают лагерь. Я не знаю, как поступит Ранмир в ответ на наш ультиматум, но мы должны быть готовы ко всему. Раз горцы наши союзники в этой войне, пусть знают: время пришло.

– Я все понял, мой сьор, – кивнул Шон.

– Как там твой подопечный? Ты давно его видел?

– В начале осени. Крепкий парень. Его достойно воспитали, а уж руку ему я сам поставил. Научил всему, что знал. А меня учили вы, сьор Анрис. Лучший воин.

– Я не Первый Меч империи, – усмехнулся принц. – Хотя и Ранмир уже не тот. Говорят, этот титул негласно отвоевал сир Гор. Что ж, посмотрим. Я готов его вызвать.

– Дался вам этот титул, – с досадой сказал Шон.

– Это будет не турнир, – жестко сказал сьор Анрис. – Я убью наместника Гора, потому что он поднял руку на высших. Убью на войне. Говорят, что Гор из северян. Охотно верю. Только у нас рождаются такие искусные и безжалостные воины. На Севере наместник и найдет свою смерть. Иди в горы, Шон. Транспортер возьмешь в главном Храме. Это значительно сократит твой путь. Но в горах связи нет, пойдешь пешком. Там тоже можешь рассчитывать только на себя. Но если будет надобность, спустишься по веревочным мостам и лестницам в предгорье и тогда уже сможешь переместиться прямиком ко мне во дворец. В спальню только не ломись. Жене наверняка придет в голову мысль проводить меня на войну, – добродушно рассмеялся Анрис.

Сир Гот понимающе усмехнулся. Как же долго он этого ждал! Ждал нижний ярус Игниса. Ждали его тателариусы. Ждали все рабы в столице империи и в Калифасе. Ждали те, кто потерял своих близких во время торпедной атаки. Ждали правители трех столиц.

Но теперь Ранмир аль Хали за все ответит. Его власти пришел конец. Империю ждут перемены.

Глава 2

– Кахир! Тебя зовет мать-настоятельница!

К нему бежала Ратта. Лицо у нее было несчастное. Чаще всего эти визиты заканчивались очередным истязанием. Мать Веста неустанно усмиряла плоть ненавистного ублюдка, рожденного от Ранмира аль Хали. Жизнь в горах и без того была суровой. Лютый холод, скудная еда, работа с утра до ночи. Сестры-адептки никого не щадили.

Но отношение к Кахиру матери Весты всем казалось пристрастным. Пока он был ребенком, настоятельница его просто не замечала. И это была счастливая пора недолгой жизни Кахира, который вырос на руках у Ратты и долгое время считал ее своей матерью. На вопрос об отце Ратта смущенно отводила глаза. Говорила коротко:

– Его здесь нет.

Из чего Кахир сделал вывод, что где-то он есть. Однажды он решился задать этот вопрос матери-настоятельнице.

– А где мой отец, мать Веста? – робко спросил Кахир.

И увидел, как исказилось яростью хоть и постаревшее, но все еще красивое лицо. Сверкнули синие глаза, будто молния ударила. А потом на голову Кахира и в самом деле обрушился удар. Это было впервые. Тогда Кахир не понял, что это только начало. Но мать Веста его заметила. В первую очередь, что он вырос. Кахир отличался огромным ростом и могучим телосложением. Даже когда он был ребенком, то возвышался над своими низкорослыми сверстниками, словно скала.

Он оказался до удивления похож на своего отца, сьора Ранмира аль Хали. И это было второе, что заметила мать-настоятельница. Ну а третье, что Кахир уже не ребенок. И что он не высокородный, а полукровка. Физически парень вполне созрел и начал поглядывать на женщин.

Это и взбесило мать Весту.

– Не смей смотреть на сестер-адепток! А особенно на послушниц! – кричала она, обрушивая на спину и плечи Кахира кнут. Удар за ударом, пока кровь не залила несчастного парня до самых ступней.

Кахир стоял босой на ледяных камнях. Стоял на коленях посреди мрачного двора, похожего на глубокий колодец, чтобы матери Весте удобнее было его бить. Ведь Кахир был огромен.

А у двери в Храм рыдала Ратта. Она сидела на корточках, зажав ладонями уши, потому что Кахир порою не выдерживал и кричал. Особенно под конец, когда кнут располосовал его спину до мяса. И каждый удар обжигал. И Кахир теперь стоял в луже крови.

«Как она может! – страдала Ратта. – Ведь он ее сын!»

Но видимо воспоминания о той ужасной ночи, когда сьор аль Хали со своими наемниками ворвался в Храм, жгли Весту также, как спину Кахира кнут. Невыносимо. Она била и била, словно хотела стереть их из своей памяти. Но в отличие от этих воспоминаний Кахира нельзя было изгнать. Взгляд матери Весты и не только ее, то и дело натыкался на высоченного парня. Лицо у него было грубое, словно вытесанное из камня, как у всех аль Хали, зато тело совершенно.

Невероятный рост, широченные плечи, стальные икры ног, могучая грудь, где каменными плитами лежали литые мышцы. Кахир тренировался с утра до ночи.

И Ханс, и Шон единодушно приняли сторону парня. Он-то в чем виноват? К тому же Кахир был не только сильным, но и сообразительным. И сердце его не ожесточилось, пока не начались эти истязания. Он охотно бился на мечах с обоими, и с командиром горцев, умеющим балансировать на крутых камнях, и с бывшим рабом, который обучал Кахира мастерству могучих северян. Лучших в мире наемников. От обоих учителей Кахир взял лучшее. Не только внешне, но и по характеру он был в отца, настоящего Бога войны. Эта наука давалась Кахиру легко.

И жизнь его в Храме Триады могла показаться вполне сносной, пока Кахир не подрос, и в его характере не проявилась другая фамильная черта аль Хали. Император был любвеобилен. Его бастардам, разбросанным по всему свету, не было числа. Ранмир аль Хали всю жизнь завоевывал не только города, но и женщин, считая их своей законной добычей и действуя по принципу, чем больше, тем лучше.

И в этом Кахир был не виноват. Что поневоле заглядывается на юных послушниц. Тех, которых по-прежнему готовят для лучших имперских борделей. Сестры-адептки не собирались отказываться от такого неиссякаемого источника золотых монет, даже когда договорились со сьорами. И заключили с высокородными военный союз. Но школа лучших в мире шлюх закрываться не собиралась.

Если сьоры вдруг задумают предательство, надо быть начеку. Поэтому живой товар с высоких гор по-прежнему переправляли в столицы анклавов. А там уж девушки расползались по всей огромной империи: шли с караванами через пустыню, а самых ценных переправляли на воздушных гондолах, невзирая на введенные новым императором огромные пошлины. Оно того стоило.

Юные соблазнительницы постоянно искушали Кахира. Пробовали на нем свои чары. Но девушек мать Веста почему-то не била. Виноват был он: не смотри.

А как не смотреть, когда тело пылает? Стоит мимо пройти хорошенькой девушке, как Кахира накрывает огненная волна. И ночи делаются душными даже в холодном каменном мешке, на который похожа спальня Кахира. Его келья. Нет ему в ней покоя, потому что в других таких же кельях томятся юные девичьи тела, и некоторые послушницы также вздыхают по видному парню.

«Она же из него евнуха сделает! – в ужасе думала Ратта. – Да она, похоже, этого и хочет. Чтобы Кахир перестал быть мужчиной. Это ее месть Ранмиру аль Хали. Кастрировать его бастарда. Лишить его возможности продолжить ненавистный род».

Физически кастрировать парня даже не смотря на безграничную власть настоятельницы Храма, Весте не позволит тот же Шон. Под его покровительство Готвиры передали Кахира. Именно сир Гот должен сделать из мальчика выдающегося бойца. А его из евнуха не сделаешь. Они не так агрессивны, вместе с мужским достоинством теряются и мужские черты характера. А война это дело мужчин. Да и зачем уродовать человека?

Но Веста нашла способ. Чудовищный, жестокий. Наказывать Кахира за грехи. Самым отвратительным и гнусным из которых мать-настоятельница объявила похоть. И стоит парню возбудиться при виде красивой девушки, как его начинают истязать.

Ратта уже столько слез пролила! А однажды не выдержала и кинулась в ноги матери Весте:

– Пощадите Кахира! Он же ваш сын!

– Он ублюдок! Отродье насильника! А ты шлюха, раз его защищаешь!

– Меня тоже насильно лишили невинности еще девочкой, в том самом бараке, где вы родили Кахира, мать-настоятельница. Но он не такой. Он никогда не будет брать женщин силой.

– Откуда ты знаешь?! Если я не буду его бить, и Кахир перестанет меня бояться, то верх в нем возьмет аль Хали. Чудовище вырвется наружу.

– Оно скорее вырвется из-за побоев! Когда-нибудь он схватит ваш кнут и переломит его, как соломинку. А потом и вас.

– Тогда его казнят, – мстительно улыбнулась мать Веста. – Ему отсюда не уйти. В одиночку в горах не выжить. Да и куда он пойдет? Ублюдка нигде не ждут.

«О, как же ты ошибаешься, – Ратта вытерла слезы. – Кахир везде выживет. А такой искусный меч нужен любому лэрду. Надо уговорить Кахира

бежать».

Но случилось другое. В северных горах внезапно появился Ханс. Видимо, с важными вестями. И Ратта догадалась: скоро начнется война. Это шанс для Кахира. Ему не придется бежать из Храма. Он спустится на равнину вместе с другими мужчинами и вольется в ряды горцев, которые отправятся на войну с аль Хали. И когда Кахир станет героем, а иначе и быть не может, мать Веста больше не посмеет поднять на него руку. Война для Кахира означала свободу.

Во время учебного боя с Хансом бастард аль Хали не удержался на ногах. Они сражались на самом краю горной кручи, и Кахир упав на камни, стремительно покатился вниз. Он успел повиснуть на руках, они у юного воспитанника Ханса были неимоверно сильные. Поэтому Ханс, нагнувшись над пропастью, не спешил вытаскивать парня.

– Как ты там? – насмешливо спросил он, глядя на черную макушку, торчащую над каменной грядой.

– Нормально, – Кахир сплюнул вниз, и его плевок смачно разбился об острые камни.

– Не боишься. Это хорошо, – удовлетворенно кивнул Ханс. – Ладно, вылезай оттуда, – он протянул Кахиру руку.

Миг – и парень оказался наверху.

– Я тебя зацепил, – озабоченно сказал Ханс, заметив кровь на плече у Кахира. – Дай-ка рану промою. Снимай рубашку.

Кахир отшатнулся.

– Что такое? – нахмурился Ханс. – Я не девица, чтобы меня стесняться. Да и девицы, небось, уже все рассмотрели, – рассмеялся он, оглядывая ладную фигуру своего воспитанника.

Но Кахир отчего-то помрачнел.

– А ну, раздевайся! – прикрикнул на него Ханс. – Ты собрался в поход. А там, бывает, мужики купаются голыми, когда дорвутся до воды. Причем, скопом, а не поодиночке. Ишь, какой стеснительный нашелся!

Парень, молча, стянул рубашку, и Ханс ахнул, увидев багровые рубцы:

– Кто ж тебя так?

– Мать-настоятельница, – хмуро сказал Кахир. – Я виноват.

– Тем, что родился на свет, – понимающе сказал Ханс. – Так вот, значит, как она мстит.

– Я не понял, брат? – удивленно посмотрел на него Кахир.

– Потом поймешь. Идем-ка к Ратте. Она с этим лучше справится, – Ханс кивнул на рану на плече у Кахира. И задумчиво сказал: – А вот что делать с этим…

Рубцы на спине у парня оказались очень уж красноречивы. Поэтому после перевязки Ханс спросил у Ратты, отозвав ее в сторонку:

– И часто она его бьет?

– Почти каждый день, – Ратта в отчаянии закусила губу. – Умоляю, брат, останови ее! Стоит Кахиру обратить внимание на какую-нибудь девушку, как мать Веста требует его к себе. Она словно чует. Сначала отчитывает его, напоминает о смертных грехах, о том, что он находится в Храме, а потом наказывает. Она сама его бьет.

– Понятно, – усмехнулся Ханс. – У других-то женщин рука не поднимется полосовать такое тело, даже у сестер-адепток. Ведь многие прошли через школу имперских борделей и научились ценить натуру. Кахира природа щедро наделила. Хотя, чему тут удивляться? Он же аль…

– Тс-с-с! – Ратта испуганно приложила палец к губам. – Об этом никто не знает кроме нас с тобой! Только мы побывали в красных каменоломнях вместе с матерью Вестой! Мне отрежут язык, если я проговорюсь, – Ратта испуганно оглянулась.

– Я с ней поговорю. В конце концов, в этом есть моя вина.

– О чем ты, брат?

– Веста больше не будет его бить, – пообещал Ханс.

Ратта давно заметила, что он изменился. Стал не таким набожным с тех пор как близко сошелся с высокородными. Он сказал Веста! Не мать-настоятельница! И на Храм теперь смотрит скептически. В голубых глазах Ханса, ярких, как у всех горцев, насмешка. И входит он в Храм без почтения. Гордо расправив плечи.

Мать-настоятельница тоже заметила это. И хоть весть, которую принес на север Ханс, была благая, смотрела на него полновластная хозяйка одного их главных Храмов Триады с неприязнью. Мог бы и на колени встать.

– Зачем ты пришел, брат? – сухо спросила мать Веста.

– Как всегда: за пророчеством, – весело сказал Ханс.

Ну, ни малейшего почтения!

– И оно будет! – торжественно пообещала настоятельница.

– Тебе виднее, говорящая с тенями предков. Я только что видел Кахира.

– И какое отношение это имеет к пророчеству? – голос Весты зазвенел, как перекатывающиеся в сосуде льдинки, бьющиеся друг о друга.

– А ты вспомни.

Ханс без церемоний уселся на каменные ступени. Грубое деревянное кресло хозяйки Храма стояло на возвышении. Как символ ее главенства. Но Ханс давно перестал церемониться.

– Устал я что-то, – притворно вздохнул он. – Умаялся. Пора начинать подготовку к походу. Как только грата Виктория родит, мы и выступим.

– Я не желаю слышать о высших и о том, что они плодятся! – Веста с размаху ударила кулаком по деревянному подлокотнику.

«Чертова ледяная баба», – с неприязнью подумал Ханс, – и откуда в ней столько силы? Неужто и в самом деле, древнейшая кровь?»

– А придется. Твое последнее пророчество гласит, что новым правителем после смерти Ранмира аль Хали станет императорский бастард.

– Все так.

– Ты хотела свести Линара с Китаной. Их ребенка и посадить на трон. Но ничего не вышло. И кто, по-твоему, вернет теперь нам наши земли?

– О вере ты не хочешь спросить? Кто вернет ее?

– Это уж само собой. Но Храмы Триады надо где-то строить. Не только в горах. Я лишь хотел тебе напомнить, что Кахир – тоже императорский бастард. И у него есть все права на трон. Учитывая, какая кровь течет и в твоих жилах. Ты не думала об этом, сестра?

Веста молчала.

– Я сказал тебе, когда мы спаслись из красных каменоломен, что Кахир может улучшить нашу породу. Ему нужна женщина. А лучше не одна. Пусть бы рожали могучих воинов во славу Триады. Но ты бьешь своего сына, чуть ли не каждый день! Изгоняя, как ты говоришь, бесов. Естественное желание мужчины продолжить род. Какие ж это бесы?

– Это мое дело, – сурово сказала мать-настоятельница. – Кахир моя собственность.

– Но когда он станет императором, ему понадобятся принцы. А значит, и яйца нужны, которые ты так стараешься отбить.

– Не смей! – мать Веста вскочила. – Ты святотатствуешь в Храме!

– А то ты не была в борделе, – хмыкнул Ханс. – Там и не такое говорят. Память стала подводить?

– Тихо ты! – Веста испуганно оглянулась на дверь. – Я ведь не думала об этом. Пророчество так туманно. Но, похоже, что именно я могу основать новую династию. И вернуть нам все. Никто больше не посмеет называть нас горцами. Мы – истиные хозяева земель, тех, где сейчас раскинулись ненавистные Игнис, Калифас, Фригама….

– И Чихуан тоже наш, – поддакнул Ханс. И встал: – Вот и не трогай парня.

– Но я не могу допустить здесь, в Храме разврата!

– Ничего, недолго осталось. Скоро я или Шон заберем Кахира. Он вполне готов.

– Что ж. Такова воля Богов, – мать-настоятельница завела свои синие очи под самый купол. – Но Кахир всегда будет моим. И все, что он завоюет тоже.

Ханс, молча, пожал плечами. Главное сейчас – это спасти парня от печальной участи кастрата. Вовремя успел. А уж какова судьба Кахира, и что его ждет там, внизу, одни только Боги знают.

… Ратта чувствовала себя такой счастливой. Ханс ушел. Там, на равнине, он сядет в воздушную гондолу, принадлежащую сьорам Готвирам. И отправится на юг. А раны Кахира стали заживать. Мать-настоятельница снова перестала его замечать, как в те счастливые годы, когда Кахир был ребенком. Триада не признавала летоисчисление, введенное узурпаторами, чужаками. Они перетащили его со своей далекой планеты, как и многое другое. И навязали всем, основав империю. И только горцы теперь считают время по-старому. Никаких солнц и лун.

Но Ратта также и заметила, что Кахир по-прежнему не поднимает глаз на женщин. И всерьез испугалась. Как-то она подошла со спины и положила руку ему на плечо. Нежно провела по нему и почувствовала, как сжался несчастный парень. Его ведь годами избивали за одни только непристойные с точки зрения матери Весты мысли.

А он всего лишь разглядывал девушек. Пытаясь понять, чем они отличаются от мужчин и почему его к ним так тянет.

– Хочешь тушеное мясо козленка? – ласково спросила Ратта. – Ты его вчера убил, а я приготовила. С пряными травами, как ты любишь.

– Спасибо, – благодарно посмотрел на нее Кахир.

Ратта вдруг поняла.

– Я не твоя мать. Я … – она запнулась. – Чужая тебе женщина. С которой ты…. Можешь чувствовать все тоже, что и остальными.

– А кто моя мать? – жадно спросил Кахир.

– Я не могу тебе этого сказать, – Ратта тяжело вздохнула. – И об отце тоже. Ты – собственность Храма. Но это не навсегда. Скоро начнется война. И ты совершишь на ней много подвигов. Дай ей то, что она хочет.

– А чего она хочет? – настороженно спросил Кахир, который сразу понял, что речь идет о настоятельнице Храма.

– Главное, это голову своего смертельного врага. Императора. Ну и все, что ему принадлежит. Империю, – сказала равнодушно Ратта.

– Но почему я должен завоевать ее для матери Весты?

– Потому что ее улыбка всегда будет тебе дороже улыбок самых красивых в мире женщин.

– Понимаю, – кивнул Кахир. Лицо его было серьезно. – Потому что она мать-настоятельница.

– Да. Мать… Так ты хочешь козленка? – Ратта белозубо улыбнулась. То, что Кахир больше не страдает от бесконечных побоев, делало ее такой счастливой. Она словно расцвела.

Но вот его боязнь женщин… Как бы это проверить?

Ратта прекрасно знала, что ни одна из послушниц не осмелится войти ночью в келью Кахира. Его-то Веста больше бить не будет. Но сестры и послушницы в полной власти матери-настоятельницы. И все ее боятся до смерти. Видимо мать Веста запретила женщинам приближаться к Кахиру.

Кроме Ратты, под присмотром которой он вырос. И которая заботилась о том, чтобы он был сыт и о его здоровье. И Ратта решилась. Кахир был для нее всем с тех пор, как она взяла его на руки, новорожденного. Это Ратта спасла ему жизнь, прикладывая к материнской груди против воли самой Весты. Но она была слишком слаба, чтобы Ратту оттолкнуть. И Кахир выжил. А теперь надо позаботиться о другом.

Она шла по мрачному узкому коридору, особенно холодному по ночам, прижимая к груди глиняный кувшин. Всем, кто попадался на пути, Ратта говорила:

– Кахир приболел. Простудился. Я несу ему травяной отвар.

И все понимающе кивали. Мать есть мать. Многие считали Кахира сыном Ратты, а она эти слухи не опровергала. Скоро Храм успокоится. Все улягутся и, намаявшись за день, погрузятся в глубокий сон. Их с Кахиром никто не потревожит. Ратта боялась того, что собирается сделать. У нее не было мужчины с тех пор, как она попала в Храм. Да и тех двоих ублюдков, что решили ее невинности в грязном бараке красных каменоломен, она мужчинами не считала. Это были скоты.

На самом деле Ратта прекрасно понимала мать Весту, которая тоже через это прошла. Насилие это чудовищно. Поэтому ни с кем из братьев по новой вере Ратта так и сошлась, хотя засматривались. И сейчас она была женщиной хоть и зрелой, но далеко еще не старой. В самом соку.

Тело Ратты было крепким, талия тонкой, а грудь упругой и кипельно белой, в отличие от обветренного лица. Ратта невольно чувствовала ее, когда прижимала кувшин, особенно выпирающие соски. Сердце оглушительно стучало.

– Кахир, – негромко позвала она, приоткрыв дверь.

Он уже лег и очень удивился, что кто-то пришел к нему в келью так поздно.

– Сестра? Что случилось?

Кахир сел. Несмотря на холод, спал он без рубашки. Свет в его келье был скудным, он проникал сюда через небольшое узкое окошко, но луна сегодня светила особенно ярко. И Ратта смогла рассмотреть мощный торс и литые грудные мышцы. Щетину на подбородке, которая росла стремительно. Кахир выглядел намного старше своего возраста. Ему сейчас было почти двадцать солнц, как говорят эти высшие. Или лет, как принято считать в Храме. Но на вид так гораздо больше. Мужчина!

– Что у тебя в руках? – с любопытством спросил Кахир.

– А, это… Это вода, – Ратта осторожно поставила кувшин на шаткий деревянный стол.

И села на кровать. Кахир невольно вздрогнул и отодвинулся.

– Не бойся, – ласково сказала Ратта. И погладив парня по груди, покрытой, словно шерстью курчавыми черными волосами, почувствовала, как он напрягся. Задела сосок и сама невольно покраснела. Но она уже решилась. – Ты вырос, Кахир. И ты не должен больше бояться женщин.

– Но ведь похоть это чудовищный грех, – сказал он хрипло. Мышцы напряглись. Жар охватил все тело. Кахир снова хотел отодвинуться, но не смог.

– Я тебе помогу. Ложись. В первый раз я сама.

Ратта ласково коснулась рукой его плеча, принуждая лечь. И хоть рука ее была слабой и легкой, как перышко по сравнению с сокрушительной силой Кахира, он послушался. Когда он лег, Ратта стала его гладить. Сначала обнаженный торс, потом ее рука опустилась ниже. Нет, все в порядке. Его мать не успела. Слишком могучий организм. Веста так и не смогла выбить из ненавистного сына чувственность.

Аль Хали. Кровь и плоть Ранмира. И ничего ты с этим не сделаешь.

Ратта несмело коснулась губами дрогнувшего пупка. Стала нежно целовать живот. Она и сама боялась. Отстранилась и вопросительно посмотрела на Кахира: он, казалось, не дышал. И Ратта стала поднималась своими горячими губами вверх. Целуя его грудь, потом шею. И, наконец, их губы встретились. Кахир нет, не застонал. Зарычал.

– Тихо, милый. Нас могут услышать. А я хочу прийти к тебе еще… И еще…

Она села на него, продолжая гладить:

– Вот так… Забудь о том, что это грех… Ты должен стать мужчиной. По-настоящему.

Она невольно охнула, когда нашла его огромный член и попыталась принять. Сначала была боль. Ратта невольно подумала, что юные послушницы, должно быть, чувствую тоже во время страшного обряда. Когда их посвящают богам и одному из них надо принести в жертву девственность.

Ратта попыталась привстать, но Кахир вдруг жадно ее схватил, и она почувствовала свое тело в каменных тисках. Ни вздохнуть. Он резко двинулся, потом еще раз, и еще… И боль ушла. Они старались давить свои стоны и сдерживать крики. В святилище Триады творился немыслимый грех. Но им уже было все равно…

… Когда в горах появился Шон, сердце у Ратты упало. Вот оно! Свершилось! Она и хотела этого, и боялась с тех пор, как стала по ночам приходить к Кахиру.

– Идем со мной на равнину, – решительно сказал он. – Ведь ты больше не рабыня.

– Нет, милый, – она погладила его по сизой от щетины щеке. – Там, внизу, тебе не нужна буду я.

– Неправда! – сверкнул глазами Кахир. – Ты всегда мне будешь нужна! Я тебя люблю!

Ратта горько рассмеялась:

– И снова нет. Я твоя первая женщина. Сколько их еще будет. Мне достаточно того, что ты будешь меня помнить. Ты рос дикарем. Не видел ничего. Там, внизу, тебя ждут прекрасные города. Девочкой я была в Игнисе. Как же он красив! Мраморные дворцы, журчащие фонтаны, рынки, где пахнет так вкусно, что поневоле хочется съесть все, что лежит на прилавках. Это праздник, Кахир! Ты откроешь для себя новый мир. И удивишься тому, как он огромен. И сколько в нем соблазнов. И все это может стать твоим, включая Игнис.

– Я не понимаю, – нахмурился Кахир. – Что значит, моим?

– Империя, Кахир. Со всеми ее огромными богатствами. И самыми красивыми женщинами. Где твое слово – закон. Где все жители – твои подданные. От высокородного сьора до самого последнего раба. И самый прекрасный на свете дворец – он твой, – Ратта тихонько вздохнула. – Ступай, Кахир. Иди вниз. Возьми то, что по праву рождения твое. Когда-нибудь ты узнаешь…

– Узнаю что?

Ратта вздрогнула и резко обернулась. К ним решительно шла мать-настоятельница.

– Кахир! – окликнула она.

Он замер. Но лицо у матери Весты было спокойным. Расправа, похоже, парню не грозила. Об их с Раттой ночных забавах никто не узнал.

– Ты отправляешься с Шоном. Я хочу, чтобы ты убил Ранмира аль Хали. Это твой долг Храму и… мне.

– Я все сделаю, мать Веста, – Кахир почтительно встал на одно колено и приложил правую руку к груди. – Твой навеки.

Так его учил Шон. Это твоя новая клятва. Ты отныне наемник. Сир Вест. Имя дала тебе мать-настоятельница. Во имя нее и веры ты пойдешь в бой. И если надо умрешь.

– Ну а ты… – мать-настоятельница, наконец-то обратила свое внимание и на Ратту, – отныне перестанешь болтаться без дела. Я найду тебе работу.

– Я вернусь за тобой, – шепнул Кахир, перед тем как ступить на узкую тропу среди обступивших Храм отвесных мрачных скал. – Жди.

«Если бы это было правдой», – Ратта грустно смотрела ему вслед.

Эта каменная тропа – начало пути Кахира или по-новому сира Веста к славе. Ратта сделала все, чтобы он этот путь прошел. И гордилась этим.

Да, она ему не мать. Не сестра по вере, потому что Ратта так и не научилась почитать Триаду. Любовница. Первая женщина. Крестная. Та, кто сохранила ему жизнь, пусть и не Ратта ее Кахиру подарила.

Но тем самым именно рабыня Ратта изменила судьбу огромной империи. Маленький камешек, о который споткнулся могучий Ранмир аль Хали, ее Первый Меч.

Глава 3

– Они заблокировали имперский портал!

В зал, где традиционно собирался Малый совет, вбежал взволнованный канцлер. Он был сам на себя не похож. Махсуд давно уже располнел и передвигался неспешно, вальяжно. А тут аж запыхался. Руки тряслись, круглое как блин лицо раскраснелось и вспотело. Новость была убийственная.

– Кто они? – резко повернулся к нему сидевший во главе стола император. Который тоже заметно сдал.

Ранмир аль Хали уже разменял седьмой десяток солнц. Он все еще был могуч, но все реже приглашал своего друга в зал для фехтования. Алвар же щадил самолюбие императора. Никогда не дрался в полную силу. Мирные годы не пошли сьору аль Хали на пользу. Он словно залип в паутине размеренных будней и стал неповоротливым.

Жизнь текла своим чередом. Сыновья росли. И хоть Олола родила девочку, а не наконец-то законнорожденного принца, Ранмир не переставал надеяться.

И вдруг грянул гром.

– Фригама, мой сьор! – у Махсуда дрожали не только руки, но и губы. – Похоже, что нам предъявили ультиматум!

– Как ты сказал?!

– Они… они отказались налоги заплатить! Казна пуста, мой сьор!

Ранмир не верил своим ушам. Фригама взбунтовалась! Да как такое возможно?!

– Они выходят на связь, – кивнул наместник Гор на вспыхнувшую сферу. – Скажи, чтобы позвали леди Кенси, Махсуд.

Ранмир с угрюмым видом смотрел, как на экране появился торжествующий наследник Дома северных. Хотя, какой он, к дьяволу наследник? Король Фригамы! Потому что его отец одной ногой уже в пустыне Забвения! А рядом, естественно, Летис! Воинственная и несгибаемая, как и всегда! И время ее не берет, старую суку!

– Фригама отделяется от империи, Ранмир, – без предисловий объявил Анрис. Он всегда был немногословен. – Мы отказываемся платить налоги в казну, торговые пошлины за гондолы и поставлять империи наемников. В общем, мы отделяемся. Тебе есть что сказать?

– А как же присяга? – криво улыбнулся Ранмир. Мысли которого ворочались в голове с трудом. Он и раньше не больно быстро соображал, а сейчас надеялся лишь на своих советников. Но они молчали, тоже ошарашенные. Кроме наместника Гора, но он не спешил с комментариями.

– Ты нас вынудил признать тебя императором. Но твоя женитьба на какой-то сирре стала последней каплей, – презрительно сказала Летис. – Я не собираюсь больше кланяться безродной выскочке! Императрице-шлюхе!

Ранмир взревел от обиды, но Алвар положил руку другу на плечо и тихо сказал:

– Спокойнее. Они хотят тебя вывести из себя. Чтобы ты наделал глупостей.

– И ты здесь, убийца высших? – невольно сжал огромные кулаки Анрис. – Я тебя презираю. И плюю на твой титул. Наместник! КАк же! Ты босяк и бродяга! Всегда им останешься! Все знают, что тебя нашли в лошадиной кормушке!

– Выходит, причина вашего бунта это фамильная гордость Дома северных? – с издевкой спросил наместник Гор. – Так, может, мы договоримся? Насчет этикета.

– С тобой – никогда! – сверкнул глазами сьор Анрис. – У меня к тебе личный счет. За убитых тобой грату и сьора.

– Которого ты ненавидел и считал своим врагом, – напомнил Гор. – И мы ведь вроде как теперь родня. Раз я женат на принцессе из Дома Тадрарт. Как с этим, Анрис?

– Я для тебя не Анрис, а сьор Готвир! Встретимся на поле боя! Если вы, конечно, осмелитесь на нас напасть!

И сфера погасла.

– Изменники! – император встал, огромный, кипящий от ярости. – Они забыли урок! Но я их память сейчас освежу! Пусть тателариусы готовят боевые торпеды! Я прекрасно помню, как это делается!

И он достал транспортер. Наместник Гор пожал плечами. Что-то ему подсказывало: на этот раз урок получит император. Так и вышло.

… – В чем дело? – Ранмир непонимающе смотрел на алые буквы. Словно капли крови разбрызгались по погасшему экрану.

«Пойнта нон ликвидиум».

Они появилась вскоре после того, как все торпеды были выпущены. Ранмир с трудом вспомнил древний язык своих далеких предков.

«Цель не поражена».

Так он и перевел стоящему рядом Алвару, который тоже спустился в главный Храм. На нижний ярус, где стояли пусковые установки. Наместник Гор скептически следил за тем, как его друг активирует торпеды.

– Цель не поражена, – потеряно повторил Ранмир и озадаченно посмотрел на наместника: – Но почему?! Дам-как я еще один залп!

– Остановись, Ранмир, если не хочешь оставить Игнис совсем без арсенала. Ты разве не понял? Они готовились. Фригама накрыта плотной сетью торпедных ловушек. Как это было с Игнисом, когда сьор Готвир по нему ударил. Тогда торжествовал ты. Но Дэстен все это время не спал. Теперь пришло их время. Я уверен, что такой же сетью опутаны и Чихуан с Нарабором. Ты их не пробьешь. Вели-ка лучше поднять щиты. Как бы они по нам не шарахнули, из той же Фригамы, – озабоченно сказал наместник Гор. – Дело скверное, Ранмир. Они нас, похоже, загнали в ловушку. Ты слышал, что сказал Анрис?

– Он хочет тебя убить.

– Я бы это как-нибудь пережил, – криво усмехнулся наместник. – Но они хотят убить тебя. Не просто свергнуть. Давай-ка поднимемся наверх, и проведем военный совет. Надо принять непростое решение.

– Ты уверен, что не надо еще разок ударить по Фригаме? – сьор Ранмир кивнул на все еще наведенный прицел. – Может все-таки получится, а?

– Нет. Они не были бы так уверены в себе, если бы не находились под мощной защитой. Я тебя уверяю, что это далеко не последний сюрприз. Короче, надо обсудить.

… Какое-то время в зале Малого совета было угрожающе тихо. Пока Ранмир не придавил взглядом своих советников:

– Ну?

Заговорил по молчаливому согласию остальных наместник:

– Атака с воздуха провалилась. Что из этого следует? Нам надо либо оставить все, как есть, либо вести на Фригаму армию.

– Что значит: оставить все, как есть? – нахмурился Ранмир.

– Пусть отделяются.

– Но вслед за ними отделятся и Нарабор с Чихуаном! – всплеснул руками Махсуд. – Отношения с вечными у нас тоже напряженные после того, как в этой комнате был убит сьор Намир!

– Я прекрасно помню, как это было, – усмехнулся Гор. – Но Шамир и с Нарабором никогда не договорится. Сьор Калифаса ненавидит единоутробного братца-бастарда. Считает, что тот отобрал у Чанмира его законное наследство: анклав Нарабор. Наше счастье, что Шамир аль Хали скорее задушит сьора Дэстена, чем обнимет его по-братски.

– Так что? – пожевала давно уже увядшими губами леди Кенси. – Развал империи? Тогда они объединятся. Три союзных анклава. И получится, что это не они от нас отделились, а нас отцепили. Игнис, конечно, богат. Но без золота Чихуана, наемников Фригамы и тателариусов Нарабора нам придется тяжко. Мы себе еще даже не представляем, насколько.

– Есть только одно решение: война! – Ранмир стукнул по белоснежной с золотыми вензелями скатерти огромным кулаком. – Я иду на Фригаму!

Советники переглянулись. Махсуд покачал головой, леди Кенси выразительно посмотрела на наместника Гора: может, есть другое решение?

– Это опасно, – снова высказался первым Алвар с молчаливого согласия остальных. – Я родом из тех мест и сразу скажу: северный поход не будет легким. Только-только началась весна, но нам понадобится время на сборы. Надо перебросить армию в Калифас. Частью имперским порталом, частью воздушным флотом. Вести эту армию через пустыню летом – безумие. Оно и зимой не лучше, но жара в тех краях стоит адская, как только весна заканчивается. А до лета нам ни за что не успеть.

– Но мои наемники ничего не боятся! – заявил Ранмир. – Они закалены в горах и в бою!

– Да когда это было? – вырвалось у Махсуда.

– К тому же к армии Фригамы наверняка присоединятся и горцы, – тонко заметила Иньес. – Надо и эту армию учитывать. Их, конечно, немного, но кто знает? Кто их вообще считал?

– Посмотри-ка на карту, император, – наместник Гор тронул сферу. – Заходить в анклав Фригама надо с запада. Наша армия пойдет через горный перевал Хатор. Он не крут, и не больно-то высок, поэтому мы справимся. Зато дальше начнется степь, и даже лесостепь. Богатые угодья. А это значит много дичи, вода без перебоя и дружественные нам царьки, которые владеют этими землями.

– Дружественные? – искренне удивился Ранмир, который понятия не имел, как эти царьки выглядят. До этого момента император даже не подозревал об их существовании.

– Часть я подкуплю, часть запугаю, – хитро улыбнулся наместник Гор. – У высших еще хватает фамильных артефактов. Пустим в ход нашу «черную магию». И тамошние полудикие племена будут нам помогать. Они дадут нам лошадей, степные скакуны выносливы, и их много. Потому что в горах мы часть из конницы потеряем. Провизию повезем на мулах. Их нам понадобится тысячи полторы. И на то, чтобы их собрать и снарядить в поход, тоже уйдет какое-то время. Но есть и более серьезная проблема. Воздушный флот даже этот перевал не одолеет. Поэтому…

– Поэтому… – эхом откликнулся Махсуд и все четверо приблизились вплотную к карте.

– Гондолы полетят через пустыню и обогнут горы с востока, – палец наместника описал траекторию вокруг горного массива, обозначенного на карте красным, а местам и черным цветом. Слепая зона. – Воздушный флот встретит армию тут, – и ноготь Алвара царапнул сферу, которая откликнулась сердитым механическим гулом. – Вместе с припасами, медикаментами и тателариусами, которые починят все, что мы успеем поломать. Поход-то дальний. Ты, как император? Идешь через горы со своими наемниками или переместишься сразу на место встречи воздушного флота и армии, воспользовавшись транспортером?

– Я пойду через перевал, – Ранмир угрюмо посмотрел на наместника: как ты можешь в этом сомневаться? Чтобы я бросил своих солдат?!

– Но в горах нет наших храмов, – напомнил Алвар Гор. – Если ты туда поднимешься, то назад дороги не будет.

– Я знаю, – кивнул Ранмир. – Я уже это делал: поднимался в горы.

– Значит, Игнис какое-то время останется без правителя. И Первого Меча империи, – слегка польстил императору Алвар.

– А в это время на Игнис нападут Нарабор с Чихуаном, – тяжело вздохнул сир Шаи.

– Я и не подозревал у тебя, Махсуд, наличие таланта военного стратега, – ехидно улыбнулся наместник. – Потому что ты прав. Я и сказал, Ранмир, что тебя загнали в ловушку.

– Я одержу победу! – император был мрачен, но решителен. – Ранмир аль Хали никогда не боялся воевать. Это моя стихия – битва. Я еще не проиграл ни одного сражения. Мы немедленно начинаем переброску наемников в Калифас.

– Сначала с племянником договорись, – посоветовал наместник Гор.

– Я ему прикажу. Дом аль Хали это и мой Дом. И я по-прежнему сьор вечных. Калифас пропустит нашу армию. Махсуд, Иньес, вы останетесь здесь. Сыновья, естественно, отправятся со мной в поход. Я хочу, чтобы и они поднялись в горы. Хватит нежиться, пора узнать, что такое война.

– Одного принца надо бы оставить тут, – озабоченно сказал Махсуд. Наместник Гор и леди Кенси одновременно кивнули.

– Тогда останется… младший. Исмир.

– Если убьют, то Рафа, – тяжело вздохнул Махсуд. – Жаль.

– Это мое решение и я не позволю никому его обсуждать! – взревел Ранмир. – Императрица и младший принц будут править в Игнисе в мое отсутствие, чего вам еще?!

– От судьбы все равно не уйдешь, – еле слышно сказала Иньес.

– Идите, готовьтесь, – император откинулся на спинку массивного, как и он сам кресла, давая понять, что решение принято. И когда советники встали, бросил: – Алвар, задержись.

Наместник Гор понимающе усмехнулся. Иньес еле заметно кивнула: попробуй. Махсуд выразительно тронул рукой карман. Мол, про деньги не забудь сказать. Война – удовольствие дорогое. А казна пуста.

Император, молча, ждал, когда за леди Кенси и сиром Шаи закроется дверь. То, что Ранмир хотел сказать, предназначалось лишь Алвару Гору.

Глава 4

Какое-то время они молчали. Еле слышно гудела погасшая сфера, за окном перекликались часовые: на Игнис опускалась ночь. Военный совет затянулся. Пора было спать, но, ни императору, ни его другу не хотелось, чтобы наступило завтра. Потому что их ждет кровавая война, в которой империи придется сражаться на два фронта. И шансов потерять ее гораздо больше, чем шансов на победу.

– Выпьешь? – предложил Ранмир и кивнул на кувшин с золотым тадрартским. Наместник отрицательно покачал головой. – Значит, дело серьезно.

– Более чем. Я бы сказал так: началось. Империя на грани полного краха, Ранмир.

– Ты сказал мне не все? – император вопросительно посмотрел на единственного друга. – Ты ведь знаешь больше о том, в каком состоянии сейчас моя армия. И что думают о предстоящей войне имперские наемники.

– Неважно, что они думают. Есть приказ. Хочешь бросить армию в бой – твое право. Ты пока хозяин Игниса. Но ты сильно рискуешь, Ранмир. Твоя армия ляжет под стенами Фригамы. Это самоубийство. Поэтому я хотел тебя отговорить. Иньес и Махсуд меня поддерживают.

– Понятно, – криво усмехнулся император. – У тебя теперь уютное семейное гнездышко, нежная и любящая жена. Говорят, ты сильно к ней привязан. Счастье, которого так не хватало в детстве, да, Алвар? Зачем тебе на войну? Биться с Анрисом. Он искусный воин. Рисковать жизнью. Когда Ниса узнает, куда ты идешь, она будет плакать. А ты не выносишь, когда твоя жена плачет, правда, Алвар?

– Замолчи! – скрипнул зубами тот.

– И снова выбор между дружбой и на этот раз любовью. Надо предать либо меня, либо свою жену, наместник. Она не простит, если ты сейчас уйдешь со мной. На войну. Я прекрасно знаю, как Ниса ко мне относится. Она всегда меня ненавидела. За то, что я убил ее брата. За грату Викторию, которой по моему приказу перерезали горло. А теперь еще и за то, что твоей жене приходится делить тебя со мной. Ты уходишь даже по ночам, когда я того требую. А теперь уходишь совсем, и возможно уже не вернешься. Я прекрасно понимаю, что ждет меня в горах и под стенами Фригамы, если мы туда все же дойдем. Поэтому предлагаю тебе выбор. Ты можешь остаться. В качестве наместника Игниса. Я скажу, что империей кто-то должен управлять в мое отсутствие, Исмир еще мал, а Олола – женщина. И меня никто не осудит.

Наместник Гор какое-то время молчал. Император терпеливо ждал. Если Алвар захочет остаться с женой, это его право. Другу нельзя приказать в отличие от вассала. Ранмир не хотел, чтобы бывший бродяга сир Гор был его подданным. Сьор аль Хали хотел по-прежнему пойти в бой, возможно последний, смертельный, со своим другом, как в те далекие времена, когда они были молоды и безрассудны. Если и смерть, то со славой. Под развернутыми знаменами.

Алвар должен выбрать.

– Все что ты сказал – правда, – медленно заговорил, наконец, наместник Гор. – И про Нису, и про то, что она тебя ненавидит. Но выбором я не мучаюсь. Я иду с тобой. Мы вместе заварили эту кашу. Я знал, что рано или поздно сьоры нам отомстят. Ничто не может длиться вечно, уж тем более тихое семейное счастье. Да, Ниса не поймет. Будет плакать, кричать, что я ее бросил. Потоки слез затопят твой дворец, император, потому что не только моя жена будет рыдать, – Алвар взял прежний язвительный тон. – Но я солдат. Помимо того, что я твой друг. И раз уж война неизбежна, то я на нее иду. Анрис ищет встречи? Что ж. Любовь делает меня уязвимым. Но и его тоже. Там-то тоже баба, которая будет плакать. И просить мужа, чтобы остался.

– Ты про Викторию Бледную?

– Про нее, – кивнул Алвар. – Хорошо было бы, если бы они обнялись и поплакали вместе. Виктория и Ниса. Глядишь, и войны бы не было. Им ведь есть, что друг другу сказать… Ладно, хватит, – решительно поправил ножны с коротким, но убийственным мечом наместник, который по-прежнему не расставался с оружием, ни на лик. – Идем собирать армию и готовить ее к походу. Игнис идет войной на Фригаму.

– Спасибо, Алвар. Если у тебя есть какая-то личная просьба…

– Если я не вернусь, пусть Нису не трогают. Ее попытаются выдать замуж. Если не хотите и дальше терять высокородных, не трогайте мою вдову. Она как бы это сказать? Не вполне в себе. Не хотел тебе этого говорить, это наша с женой тайна. Ниса так и не оправилась от потрясения, когда убили ее брата. А потом еще и мать сошла с ума. Она ребенок, Ранмир. Взрослый ребенок. И если меня не станет, для Нисы это все равно, что потерять отца.

– Ты говоришь так, будто тебя уже убили, – внимательно посмотрел на него Ранмир. – А если не вернусь я?

– Ну, Ололу-то никто не захочет взять в жены, – усмехнулся наместник. – Она ведь выскочка. И рожает полукровок.

– Ее захотят убить, – спокойно сказал Ранмир. – Дай слово, что моя вдова будет под твоей защитой. И дети.

– Включая Рафа?

– Это меня не волнует. Надеюсь, его убьют в горах или под Фригамой. Я говорю о своих детях. Ты спасешь для них империю.

– Договорились. Что-то мрачный у нас разговор получился, Ранмир. Давай и в самом деле выпьем. Теперь можно. Не хочу идти спать на трезвую голову.

– Я тоже… Нет, как они посмели?! – и Ранмир ударил по столу кулаком. – Это же заговор!

– Который давно уже зрел. Не делай вид, что ты этого не знал.

Ранмир потянулся к кувшину с тадрартским. Знать-то знал, но сделать ничего не смог. Опутал все анклавы паутиной бюрократии. Они вроде бы залипли, и двадцать солнц все было относительно спокойно. Но ничто не может длиться вечно. И мир тоже, когда правитель нарушил закон о престолонаследии. Время за это заплатить.

… Олола выслушала мужа молча. Вздрогнула лишь, когда Ранмир сказал, что с ним в поход пойдет Раф.

– Но почему?! – вырвалось у нее.

Она готова была рожать мужу еще сыновей, лишь бы он оставил в покое старшего. Ранмир, похоже, все знает. И ведет Рафа на север, чтобы там его убили.

– Ты бы за Исмира так переживала, – горько усмехнулся император.

Который знал, что жена и Дэстен Халлард ненавидят друг друга и не ищут встреч, но все равно ревновал. Принц Рафаэл, первый наследник престола – Тадрарт! И с этим ничего не поделаешь. От Рафа надо избавиться, а жена еще спрашивает: почему! Почему именно Раф идет на войну, а не его младший брат Исмир!

– Я переживаю за всех своих детей! – сверкнула зелеными глазами Олола. Они все также обжигали, когда императрица злилась. – Жаль, что Айла не родилась мальчиком. Но разве я в этом виновата?

– Чертова баба и впрямь меня прокляла, – зло сказал Ранмир. – Я про Весту. Два законнорожденных ребенка, и обе – девочки! Это черное колдовство, не иначе.

– Ты же в него не веришь.

– Тогда что? Одну жену отравили по моему приказу, другая сошла с ума, потому что ее медленно травил мой брат. А ты, как только я на тебе женился, родила мне дочь.

– Меня ты тоже хочешь отравить? – скептически спросила Олола.

– Мне не до шуток, – тяжело вздохнул Ранмир. – Я тебе все простил. А ведь ты меня обманула. Подсунула чужого бастарда. Да, я знаю.

– И давно?

– Давно.

– А почему молчал? И почему я до сих пор жива?

– Да, я и за меньшие проступки убивал. А вот тебя не тронул. Почему? Сам удивляюсь. Наверное, потому, что для тебя смерть не наказание. А вот жить – да. Ты трясешься от страха за Рафа и по-прежнему любишь этого своего Халларда, – поморщился Ранмир. – А он не твой. Мне нравится смотреть, как ты страдаешь. Это моя месть, если хочешь. Я тоже не каменный. И мне хотелось бы, чтобы ты забыла своего полукровку. Но ты его помнишь, ведь так? – он положил на плечи Ололе огромные руки и слегка надавил. Ей показалось, будто опустилась каменная плита. Они впервые говорили так откровенно. Ведь Ранмир уходил на войну.

– Я давно его забыла, – соврала Олола. Ведь он уходил на войну.

Ранмир меж тем опустил руки ниже, на спину жене, и стал распутывать шнуровку платья. Олола поняла, что горничную звать не стоит.

– Перед тем, как уйти, я составлю завещание. Дай слово, что исполнишь мою волю, – сказал император, покончив со шнуровкой. – Дальше сама. Раздевайся.

– Ты можешь во мне не сомневаться.

– Ну а теперь, чтобы ты не заскучала, пока меня не будет, мы отправимся в постель. Ты еще можешь рожать. А мне придется долго обходиться без женской ласки.

«Ранмир, похоже, никогда не оставит эту мысль: обзавестись принцем, рожденным законной женой, а не случайной любовницей, – подумала Олола, неторопливо избавляясь от одежды. – Чьи права на трон будут неоспоримы. Но как мне сохранить жизнь Рафу? Разве что к Алвару обратиться? Ведь сир Гор идет с ними. Его меч защитит моего сына».

– Где ты, эй? – Ранмир навис над ней, глядя прямо в глаза. Олола и не заметила, как он тоже разделся, как она сама легла. И даже его поцелуи, такие же требовательные и горячие, как и всегда не вывели ее из оцепенения.

Она хоть и не любила Ранмира, но успела к нему привязаться. Как любовник он был великолепен, если забыть о нежностях и предварительных ласках, которые Ранмир игнорировал. Зато он был неутомим и терзал Ололу, пока она не достигала оргазма. И отец он был хороший. Пока не узнал, что Раф – Тадрарт. И то старался не выдавать своих чувств. Что же касается природной жестокости аль Хали, то благородный сьор Дэстен обошелся с Ололой не менее жестоко. Мужчины все таковы.

– Я с тобой, – она нежно провела рукой по жестким черным волосам.

Погладила выпирающие скулы, острый подбородок, узкие, будто вырубленные в гранитной скале губы. Потом коснулась пальцами ключицы и медленно повела их вниз. Тронула сосок и осторожно коснулась его губами.

Ранмир мгновенно откликнулся на ласку. На этот раз муж был осторожен, и Ололу это удивило. Его ярость была направлена сейчас не на нее. Мыслями он тоже был далеко, что никак не отразилось на его мужской силе. Ранмир хотел, уходя на войну, оставить жену в положении. А потому особенно старался.

«А ведь Ранмир может и не вернуться с холодного севера», – подумала вдруг Олола. – И я с детьми останусь без защиты. Раф, конечно, уже взрослый. Но дочери-то всего девять. А Исмиру семнадцать. Сьоры и граты нас растерзают, если вдруг император покинет этот мир. И как мне защищаться?»

Она прильнула к огромному горячему телу мужа, который все то время, пока они были вместе давал ей надежную защиту. Да, он аль Хали. Но и к этому можно привыкнуть. Особенно когда на голове сияющая императорская корона.

Глава 5

Была глубокая ночь, но Нарабор не спал. Его правитель, Дэстен Халлард внимательно следил за тем, как развиваются события на севере империи. Военную кампанию они спланировали давно, и теперь все зависело от того, какое решение примет император Ранмир.

– Дэстен, – негромко позвала жена.

Он невольно вздрогнул. Нэша вошла неслышно. Дэстен старался быть с ней мягким и терпеливым. Скоро ему придется уйти на войну. Неважно, что решит Ранмир, осада Игниса неизбежна.

– Дети спят? – с улыбкой спросил он.

Прекрасно зная, что Нэша лучшая в мире мать. Она обожает своих сыновей, но в особенности маленькую Викторию. И даже не сочла ее прозвище, Полукровка, обидным. Разумеется, дети спят. Хотя старшему принцу девятнадцать солнц, и он давно уже не ребенок. Дамиан должен сейчас быть здесь, со своим отцом. Как наследник Великого Дома. Который идет войной на другой Великий Дом. И вместе с главнокомандующим изучать карту будущих сражений.

Но Дэстен решил дать старшему сыну время. Дамиан еще успеет повзрослеть. Война может затянуться надолго. Игнис силен, а Ранмир аль Хали упрям. Его советники хитры, как лисы. Империю оплела паутина бюрократии, которую так просто не разорвать.

Все эти допуски, сигнальные оповещения, маячки на любых артефактах, а главное коды системы, ядро которой находится в столице империи, надо будет как-то обойти. Об этом Дэстен и думал, ожидая новостей из Фригамы, где сейчас был день.

– Завтра я иду в Чихуан, – предупредил жену Дэстен. – Один. Портал в Игнис пока тоже открыт. Но не советую им пользоваться. Это может оказаться опасно.

– Что происходит? – взволнованно спросила Нэша.

– Началось то, что было неизбежно. Война, родная. На престол империи должен вернуться Тадрарт, чтобы продолжить начатые реформы. Мы долго к этому готовились, сначала надо было защитить наши города. Мы с Давидом спроектировали сеть торпедных ловушек.

– Я в этом ничего не понимаю, – наморщила высокий лоб Нэша.

Она по-прежнему была очень милой, хоть и вошла в пору зрелости и родила уже четырех детей. Вот об этом Дэстен и хотел бы крайне аккуратно поговорить с женой. О проблемах высокородных грат, связанных с деторождением.

– И не надо тебе понимать, любимая. В Чихуане завтра состоится военный совет. Что же касается нас с тобой… – Дэстен решился. – У нас теперь будут раздельные спальни.

– Я тебя больше не привлекаю как женщина? – мгновенно расстроилась Нэша, которая обожала мужа.

Дэстен вошел в пору зрелости, и как правитель, и как мужчина. Кровь высокородных давала себя знать. Она бежала по жилам императорского бастарда, давая ему молодость и силы. Сьора Халларда по-прежнему называли красавцем. Женщины на него заглядывались. Истинный сьор, хоть и полукровка! Видный, властный, мужественный. Не мужчина – скала. И новость о раздельных спальнях грату Нэшу шокировала. Неужели у мужа кто-то есть?!

– Я тебя по-прежнему люблю, – Дэстен встал и положил руки на ее плечи. – Но ты родила четверых. Этого вполне достаточно. Я не хочу, чтобы следующий ребенок тебя убил, как это случилось с твоей матерью.

– Но ты ведь не чистокровный! – вырвалось у Нэши.

– Но ты-то грата, – мягко напомнил Дэстен. – Тебе не надо больше рожать. Трех сыновей Дому дальних вполне достаточно. Ну и маленькая грата. Наше сокровище: Виктория.

– У тебя будет фаворитка? – напрямую спросила Нэша.

– Нет. Справился же твой отец.

– Дэстен, ты не понимаешь! Таких как он больше нет! А ты к тому же полукровка!

– В каком случае это достоинство, а в каком недостаток? – Дэстен не выдержал и улыбнулся. Как она разгорячилась!

– Я предпочту умереть родами, чем увидеть тебя в объятьях другой женщины. Если ты оставляешь мне выбор, я хочу еще одного ребенка.

– Выбор я тебе не оставляю, – спокойно сказал Дэстен. – Я знал, что ты заупрямишься, но таково мое решение как твоего мужа и сьора. Повелителя Нарабора, – в его голосе появились властные нотки. – Ты можешь обижаться, но я решение не изменю.

– Тогда я поищу способ жить с мужем, как с мужчиной и больше не иметь от него детей. Такое возможно?

– Противозачаточное зелье, – задумчиво сказал Дэстен. – Его раньше не было, пока сьор Намир не вывел формулу в своей лаборатории и не стал пичкать этой дрянью грату Чикиту. Но император распорядился уничтожить и зелье, и формулу. Оно еще опаснее для граты, чем рожать детей. Ты ведь помнишь: несчастная Чикита сошла с ума.

– Она принимала его аж десять солнц, – возразила Нэша. – Придворные дамы травили несчастную женщину по приказу Намира. Они не соблюдали осторожность. А если по чуть-чуть…

– Я спрошу у Давида, – кивнул Дэстен. – Он не эскулап, но что-нибудь подскажет. Все сложно с вашей генетикой, – с досадой сказал сьор Халлард. – Видимо, климат подействовал. Много мутаций.

– Чего? – не поняла Нэша.

– Мутации, которые спровоцированы сугубо родственными браками. Плюс неблагоприятные природные факторы, которые привели к вырождению расы. Почему моя бабушка и поставила эксперимент на себе. Она искала выход. Намир его тоже искал, но по-своему. Иногда я жалею, что его убили. Умнейший был сьор. Другого такого нам уже не дождаться. Сколько знаний Намир унес с собой во Мрак! Бесценных знаний. Да, великий был сьор, – с уважением повторил Дэстен.

– Дэстен! – ахнула Нэша. – Намир был чудовищем! Садистом! Вспомни, что он сделал с твоей матерью!

– Мы все не идеальны. Иди спать, Нэша. Столица северян на связи, – озабоченно сказал Дэстен.

Наконец-то новости! Император на что-то решился!

… Они сидели перед картой вшестером: братья Готвиры, Дэстен, Гота с Линаром и сьор Атль. Который почти отошел от дел, но пожелал присутствовать.

– Это великий день, – торжественно сказал он. – И я не знаю, чего в нем больше, радости или печали. С одной стороны, мы наконец-то сможем отомстить Ранмиру аль Хали за разрушение наших городов, а с другой, высшие идут убивать высших. Сьоры против сьоров. Два Великих Дома с одной стороны и три с другой.

– Шамир не больно-то тепло относится к дяде, – заметил принц Линар. – Не говоря уже о наместнике Горе. Как-никак именно он убил отца Шамира. Я думаю, что с наследником вечных можно договориться.

– Уже нет, – жестко сказал Анрис. – Потому что Калифас открыл портал для армии Ранмира. Идет переброска наемников и подготовка к военному походу.

– Он все-таки решился напасть! – глаза у Дэстена загорелись. – А я думал, отсидится за толстыми стенами Игниса. Нам было бы труднее достать там Ранмира. У него большая армия и еще полно торпед. Не говоря уже о воздушном флоте.

– Безумец, – покачала головой Гота. – Он решил похоронить свою армию в пустыне! Ранмиру не пройти к Фригаме через пески. Не в это время года.

– Там и зимой не пройти, – согласно кивнул Анрис. – Ранмир и впрямь спятил. Но это нам на руку. Я тоже от него не ожидал, что ринется в открытый бой. Ведь там императору крышка.

– Как только сьор Ранмир выступит, объединенный воздушный флот Нарабора и Чихуана захватит главный морской порт анклава Игнис, – Дэстен тронул указательным пальцем карту. Остальные дружно закивали. У главнокомандующего есть план. – И будет держать порт, пока не подойдет флот морской. И не привезет наемников. После этого объединенные армии, моя и сьора Атля, идут на столицу империи и начинают ее осаду. Ранмиру придется воевать на два фронта, и он неминуемо будет разбит.

– Дэстен, а что с твоими гондолами? – озабоченно спросил Линар. – Они перелетят океан?

– Теперь да, – улыбнулся сьор Халлард. – Мы с Давидом много работали. Времени ушло больше, чем я думал, но испытания закончены два солнца назад. Теперь у Нарабора новый воздушный флот и можете быть в нас уверены.

– Принимается, – широко улыбнулся Линар. – Итак, осада. Наконец-то!

– Все ли мы предусмотрели? – озабоченно спросил Дэстен. – Император уж очень решительно ринулся в бой. Неужто и впрямь решил положить свою армию в пустыне? В любом случае мои корабли с наемниками завтра выходят в море. Линар, у тебя времени больше. Простите, сьор Атль, что обращаюсь не к вам, а к вашему сыну.

– Все правильно. Я давно уже не гожусь для войны. Когда Линар уйдет к стенам Игниса, править здесь будет Гота.

– Я?! Ну уж нет! – решительно заявила жена наследника Дома.– Я тоже иду на Игнис! У меня с Ранмиром свои счеты!

– А как же дети, нинита? – укоризненно сказал Линар. – Подумай о нашей дочери, она совсем еще кроха.

– За ней присмотрят. Что же касается нашего наследника, то он уже взрослый. Не отговаривай меня, дорогой, я иду с вами.

– Решено, – подвел итог Дэстен. – Ждем сигнала от наших лазутчиков из Калифаса о том, что Ранмир выступил. Анрис, они могут заблокировать имперские порталы. Жаль, что у нас так мало транспортеров. Но, увы! Давид Леви так и не смог раскрыть их секрет. Это высокие технологии, которых мы пока достичь не в состоянии. Будет совсем худо, когда транспортеры начнут выходить из строя. Но пока все работает. Будем пользоваться ими. Военный совет окончен, – сьор Халлард встал. – Я возвращаюсь в Нарабор…

… Готе не спалось. Она знала, что император опять пытался ударить по ее родной Фригаме, но защита, доведенная до абсолюта, сработала. Дэстен молодец, он долго готовился, зато сделано все на совесть. Все равно было тревожно. Выдержит ли Чихуан?

– Линар, – позвала она. – Ты ведь хотел мне что-то сказать. Я видела это по твоим глазам.

– Я хотел тебе сказать, чтобы оставалась дома. Как Виктория и Нэша. Ну почему всем остальным достались нормальные жены, а мне – фурия? – посетовал Линар.

– Фурия умеет быть нежной, – Гота придвинулась.

– Еще один ребенок? – сразу оживился Линар. – А это выход! Беременная ты уж точно не сможешь воевать. Я помню, как тебе плохо, когда ты носишь ребенка. Так плохо, что… – он осекся.

– Что у леди Тианы уже двое, – спокойно продолжила Гота. – Не беспокойся: у меня с леди прекрасные отношения. И с ее детьми тоже. Как забавно, она сначала родила девочку, в то время как я – сына. Зато потом у нее родился мальчик. А у меня Летис. Ты их видел, своих детей от Тианы?

– Нет, – соврал Линар.

Он прекрасно знал, как больно Готе об этом говорить. Но свою роль жена играет отменно. Это ведь была ее затея. Тиана Ларис неглупа. Старается не показываться королеве на глаза. Является в Чихуан только по зову своей госпожи. Но эти ворованные у нее ночи, когда Тиана похожа на огнедышащую лаву, Линара опьяняют хуже, чем золотое тадрартское. Которое слывет забористым.

Не надо было поддаваться чарам синеглазой леди. У Линара двое бастардов, которые носят титулы леди и лэрд. Он никогда не посмеет назвать сына Тианы мейсиром. Позвать его ко двору. Как-то выделить. Бастарды опасны для короны. Иное дело дочь. Линар бы хотел видеть ее как можно чаще.

Жена всегда планирует какую-то компанию. Действия королевы все время активны. Поражений она не признает. Страдает молча. Делая вид, будто это была очередная победа. Но внебрачная дочь Линара уже совсем взрослая. Девушке семнадцать. Ее пора выдать замуж. А для этого леди надо пригласить ко двору. В ней ведь кровь высокородных. Лияна почти принцесса, кроме того, что по праву считается самой красивой девушкой в империи. Она невероятно похожа на отца, только глаза материнские: ярко-синие, с поволокой.

Что же предпримет королева? Предпримет все, чтобы похоронить такую редкую красавицу в глуши, выдав замуж за захудалого лэрда, или сделает мужу приятное? И Лияна будет блистать при дворе, воцарившись в столице южных. С такой-то неземной красотой! Да она затмит всех других дам! Но королева так изобретательна. Жди подвоха.

Линар обнял жену и погладил по жестким черным волосам. Хитро спросил:

– Так как насчет детей? Я готов.

И нежно, чтобы не спугнуть, повел ее руку вниз, чтобы Гота смогла эту готовность оценить. Да, в их браке появилась трещина, но это изначально была крепость. И завалившийся угол, да просевшая в одном только месте крыша погоды не делают. Линар все равно не покинет этих стен. А если Гота потребует, чтобы всю ее третью беременность муж просидел у юбки воей королевы, то Линар и на это пойдет.

В конце концов, в империи начинается война. Им всем придется покинуть город любви и подвергнуться испытаниям. Такова судьба.

Глава 6

В последний день весны двадцатитысячная армия Ранмира аль Хали двумя колоннами подошла к подошве горного перевала Хатор. Шли налегке, у подъема в горы армию ждал воздушный флот империи с грузом продовольствия, медикаментов, а также всем тем, что могло понадобиться во время долгого и неимоверно трудного похода через три перевала, один из которых славился своими сюрпризами.

Северянин Алвар Гор лукавил: вести армию по этим горам было немногим лучше, чем тащить ее через пустыню, по цепочке редких оазисов. К тому же этот путь был длиннее, приходилось делать крюк. Но зато проход через третью равнину открывал для этой армии прекрасную перспективу. И дальнейший путь можно было считать приятной прогулкой. Ради этого стоило рискнуть.

Ранмир, который ехал во главе своего войска вместе со старшим принцем и наместником Гором, первым достиг подножия горы и, спрыгнув с коня невольно чертыхнулся. Левую икру свело судорогой. Алвар не удержался и скептически хмыкнул:

– Тяжеловато приходится, император? А ведь мы еще даже не начали подъем. Может, вернешься в столицу? Пока мы не полезли в горы, – и он кивнул на покрытые снежной шапкой остроконечные вершины, возвышающиеся по обе стороны.

Ранмир хотел огрызнуться, но вынужден был признать правоту своего друга. Объединенная армия анклавов Игниса и Калифаса к дальнему походу готова была из рук вон плохо. Перед началом кампании Ранмир отдал наемникам четкие указания: идти налегке.

Экипировка стеганная, и побольше слоев плотной ткани и суровой шерсти в них. Волоса конского, а можно и бабьи туда запихать. Нагрудники, поножи и наручи тоже должны быть стеганные, в крайнем случае, из толстой кожи.

– На север идем, – внушал своим наемникам Ранмир. – Ночью железо вас не согреет. Говорят, что третий перевал высок. И если не хотите околеть – велите своим бабам ткать и прясть с утра до ночи. Кольчуги все в обоз. Броню не брать, нет нужды. Но если кто-то из вас считает, что сил у него хватит, чтобы тащить на себе железо в горы, я с удовольствием на этих героев полюбуюсь.

Обязательным остался только железный шлем. Голову надо защищать. Тут Ранмир был непреклонен. Твердолобые сиры это выдержат.

Теперь Ранмир с неудовольствием оглядывал наемников, которые подходили к первому на своем пути лагерю. Мулов, которых требовалось полторы тысячи, удалось раздобыть только девятьсот пятьдесят. Поэтому нескольким сотням сиров предстояло спешиться. И недостающую часть мулов заменить лошадьми, которых надо было переседлать и навьючить под завязку.

Их владельцам было обещано, что в степи они выберут себе свежих коней. Любых, каких только пожелают. А поскольку лошади степняков славились своей резвостью и выносливостью, обещание императора сиры встретили с энтузиазмом.

Плохо было не это. За мирное время, которое длилось вот уже без малого двадцать солнц, регулярная имперская армия, эти знаменитые прежде своей жестокостью наемники аль Хали, пустили корни и обленились. Многие обзавелись семьями. А поскольку жалованье на императорской службе было хорошее, то сиры пренебрегая советом своего сьора, навесили нагрудники не только из серебра, но даже из золота. То же касалось наручей и даже наколенников.

Ранмир кипел от злости. Мало того, что и серебро, и золото металлы мягкие. Местами через латы виднелось голое тело. Куда это они так вырядились? На танцы?! Или предполагают найти в горах бордели, где обменять свое золото на ласки искусных шлюх?!

– Заночуем, – хмуро сказал император Рафу.

Тот был в пурпуре аль Хали, как и сам Ранмир. Солдаты должны видеть своего командира издалека. На высших защитные пояса, поэтому сьоры практически неуязвимы. И всегда идут в авангарде. Расчищают путь.

Раф белозубо улыбнулся. Он был счастлив, что отец взял в поход его, а не Исмира. Младший брат ревел из-за этого, как бык, и рвался к императору, требовать, чтобы на войну отправились оба принца. Но тщетно.

Наместник Гор тайком наблюдал за своим любимцем. Мальчик еще. Не понимает, что его ждет. Раф побеждает всех на турнирах, но юный принц еще никого не убил. Он, похоже, этого страшится. Раф пока больше дипломат, чем воин. Из этого похода он вернется мужчиной. Если, конечно, вернется.

Сам Гор прекрасно знал, на что идет. Он с трудом отцепил от себя руки рыдающей Нисы и с деланным весельем сказал, что настала пора им немного друг от друга отдохнуть. И что по возвращению он обещает своей принцессе тридцать ночей, таких же горячих, какими были три их брачные ночи. И ради этого стоит потерпеть долгую разлуку.

На деле же биться с Анрисом Готвиром можно только насмерть. Вряд ли он спустит наместнику все его выходки. Либо Гор убьет Анриса, либо Анрис прикончит Алвара Гора. И кто-то из принцесс Великих Домов овдовеет.

«У Нисы прекрасные шансы», – невесело подумал Алвар, силой воли заставляя себя, иди к дверям, не оборачиваясь.

Теперь он у подножия перевала. И все скверно. Главным образом, улыбающийся Раф. Мальчишка!

– Подъем начнем с рассветом, – бросил император и пошел в свой шатер.

Все и так было ясно. Они с Алваром беспрестанно изучали карту, которая изобиловала красными и черным пятнами. Понятно лишь то, что двадцатитысячной армии придется преодолеть три горных перевала и две равнины. А под конец выйти в третью, которая казалась на карте большой черной кляксой.

– Что там? – с опаской спросил у друга Ранмир. – Ведь это долина. Почему она закрашена черным цветом?

– Да Мрак ее знает, – пожал плечами наместник Гор. – В тех местах мало кто бывал. Я знаю только, что на пути к этой черной дыре нас ждет кишка Дьявола и Дьяволов Мост.

– Ты мне об этом не говорил.

– А ты бы передумал?

– Нет.

– И толку языком молоть?

– Скажи, вот почему мы с тобой обшарили все храмы в Игнисе, но так и не нашли там оружия? Я не думаю, что мои предки, у которых имелись боевые торпеды, дрались друг с другом на мечах.

– Либо они вообще друг с другом не дрались, либо все личное оружие было уничтожено, как только твои предки поняли, что аборигены по сравнению с ними дети малые. Судя по всему, предки-то были людьми благородными. Что сказал-то? – сердито сплюнул наместник Гор. – Людьми!

– Ублюдки безглазые, – подсказал Ранмир.

– Вот-вот. Хочу напомнить, даже зная, что тебе это неприятно, что и торпеды были под запретом, пока ты не решил захватить власть.

– Ладно, давай спать… – император предпочитал избегать этой темы.

Не то чтобы сьора аль Хали мучила совесть, он даже не знал, где эта штука находится. Но как, ни крути, своих далеких предков он кинул. И кара небесная может обрушиться в любой миг. Прокляла же Ранмира горная сучка. Веста, кажется так ее зовут. И ведь работает!

Ранмир боялся не смерти. Он боялся неопределенности. Черные пятна на карте его смущали. Высокородные всегда избегали гор. Видимо, на их родной планете гор не было. Почему и гондолы не могли над ними летать. Их создали для полетов над пустыней, хвала Огню, воздушный флот мог преодолеть моря, если не было сезона штормов. Но горы были неприступны.

Сон не шел и Ранмир, завидуя Рафу, который мог спать и под грохот барабанов, не то, что под тихий разговор отца и наместника, покосившись на друга, спросил:

– Алвар, почему ты уговорил меня не брать в поход стенобитные орудия? Мы бы как-нибудь их перетащили через эти треклятые перевалы.

– Потому что осады не будет, – спокойно сказал наместник. – Во-первых, их всегда можно привезти на императорских гондолах прямо под стены Фригамы, эти орудия, разобрав на части. Тателариусы легко соберут их назад. Во-вторых, зная Анриса, я уверен, что он не усидит. Он так долго этого ждал. Скорее всего, как только сьор Готвир узнает, что ты пошел через горы, армия Фригамы выдвинется нам навстречу. Вопрос, кто успеет первым. Нам главное – это выйти из долины. В степи у нас преимущество. Если мы соединимся с воздушным флотом. Но эта кишка Дьявола, а в особенности мост… – наместник невольно вздохнул. – Мрак знает, что там такое. Но ничего хорошего это уж точно. Спи уже!

– Как я могу уснуть, если ты мне мешаешь, – проворчал Ранмир и с головой накрылся шерстяным одеялом.

– Мост, кишка… и прочая требуха… – бормотал наместник Гор, пытаясь забыться сном. – Что ж там такое?…

… Первый перевал преодолели легко. Горная тропа была широкой, а крутизна плавной. Жара не мучила, и ночь оказалась приятно прохладной. Наемники жги костры, жарили мясо и пересмеивались. Ну и напугал император! А оно не так уж и скверно. Скорее даже приятно. Бабы остались дома со своим нытьем, ветер приятно охлаждает, в то время как в пустыне наступило знойное лето.

Лошади были свежими, мулы послушными, наемники засиделись, и рады были размяться. Перед началом похода император пообещал отдать Фригаму на три луны на разграбление своим солдатам. Готвиры должны быть наказаны. Анрис говорил со своим сьором, которому принес клятву верности, дерзко. А уж Летис и вовсе не проявляла почтения к Ранмиру аль Хали никогда. Поэтому он не собирался щадить Дом северных и их столицу.

Стоя на вершине Хатора Ранмир аль Хали поверил в свою удачу. В то, что он непобедим. Внизу лежала зеленая долина, а вовсе не черное пятно. Почему же третья долина должна оказаться другой? Еще два подъема, а потом спуск. Пусть даже крутой. Какая-то там кишка, какой-то мост. У страха глаза велики. Все это выдумки.

Каких-нибудь десять лун и армия выйдет в степь. А там помимо спокойных умеренно прохладных рек, где можно всласть помыться и напиться, имеются и горячие степные девки, ибо Ранмир не собирается отказывать своим солдатам в удовольствии. Они хорошенько отдохнут, и будут дожидаться Анриса с его армией. Судьба империи решится в бою.

– Начинаем спуск, – скомандовал Ранмир. – Заночуем уже в долине. Мы споро продвигаемся, да, Алвар? – император обернулся и посмотрел на друга.

– Тьфу-тьфу-тьфу, – сплюнул наместник. – Пока да. Но я бы не обольщался. Самое трудное впереди…

… Сьор Готвир не поверил своим ушам. Лазутчики донесли, что в пустыне никого нет. В то время как армия Ранмира аль Хали давно уже покинула Калифас.

– Куда же они делись? – озадаченно посмотрел Анрис на брата.

– Похоже, что Ранмир идет к нам через горы, – пожала плечами мудрая королева Летис.

– Он что, совсем обезумел?! Послать на разведку три гондолы! Немедленно!

Разведчики вернулись быстро. И доложили, что у подошвы Хатора обнаружен брошенный лагерь. Сьор Фригамы тут же созвал военный совет.

– Что скажете? – Анрис хмуро посмотрел на своих военачальников.

– Похоже, что Ранмир нас перехитрил, – первым высказался принц Рэнис. – А скорее, это была идея наместника Гора. Хитрый лис! Алвар всегда славился своей непредсказуемостью.

– Им там не пройти, – уверенно сказал сьор Анрис. – Я еще в детстве слышал легенду про Кишку Дьявола.

– А я про дьявольский мост, – подхватил сьор Рэнис. – А если все это просто сказки? Главное, что они не пойдут по нашей северной пустыне, Анрис. Где днем адское пекло, а ночью такой же адский холод. Вместо этого Ранмир со своими наемниками с ветерком прогуляется по комфортной степи после того, как одолеет Хатор и два других перевала.

– Мы должны запереть Ранмиру выход из долины, – сьор Готвир ткнул пальцем в карту. – Это наш единственный шанс. Потому что у аль Хали численное преимущество. Особенно в воздухе. Император конфисковал почти все наши гондолы! – скрипнул зубами Анрис. – На союзников рассчитывать не стоит. Они только что захватили порт. Там сейчас идет бой. И сколько он продлится, Мрак его знает.

– Эта долина называется Каменный мешок, – кивнул на карту Рэнис. – Я там побывал. Это и в самом деле мешок, брат. Со всех сторон – отвесные скалы. Они почти смыкаются наверху. Дьявольское местечко.