Двенадцатый Ковчег

Глава 1

Илона шла по гулкому пустому коридору. Зачем её вызвали в ректорат, в это святая святых? За все пять лет в Разведакадемии она не только в ректорате не была ни разу, но даже в этом крыле здания.

Но сегодня. в Рождество, оно было совершенно пустым и безлюдным. Праздник, уходящий корнями в глубокую древность издавна полагалось встречать в семейном кругу, с самыми близкими людьми.

У неё, к сожалению, семейного круга не было, но была задушевная подруга, с большой семьёй, и её ждали. Трёхчасовой перелёт – и знакомая атмосфера тепла и любви.

Но её вызвали в ректорат, хотя все праздники, связанные с выпуском, прошли, дипломы вручены, слова признательности строгим преподавателям сказаны.

В роскошной приёмной ни души. Её каблучки утопают в ковре, шаги не слышны. Но ректор сам открывает двери в кабинет:

– Входите, мисс, мы вас ждём.

Кабинет величествен и строг. За столом ректора сидит незнакомый человек с серьёзным волевым лицом. Ректор подвигает ей кресло и садится напротив, предоставив говорить этому человеку.

– Мисс Берг, мы очень внимательно изучили вашу дипломную работу. Она стала отправной точкой серьёзного, можно сказать, глобального проекта. Вы должны продолжить работу в этом направлении. Тридцать лет эта тема будет закрыта грифом «Совершенно секретно». Вы можете провести Рождество там, где собирались. Через неделю вам сообщат о времени и месте нашей встречи.

Условия вас устроят, не сомневайтесь. Ваш вклад в Программу награждён соответствующим образом. Счастливого Рождества!

Ректор, который за это время не проронил ни слова, проводил её к выходу из кабинета. Она машинально шла по коридору. И вдруг увидала Бена в самом его конце, он шёл навстречу. Что это значит, они будут работать вместе? Большего счастья она и представить не могла!

Прощание на выпускном вечере было мучительным:

– Илона, ты же знаешь, я обручён. Нам с тобой было очень хорошо, давай помнить только это. Начинается взрослая жизнь, она и так разбросала бы нас не то что на разные континенты, а гораздо дальше.

И вот его тоже вызвали!

– Илона!

– Бен!

– Что ты здесь делаешь?

– Тебя тоже пригласили на беседу, мы будем работать вместе?!

– Тебе сказали, где и чем ты будешь заниматься?

– В общих чертах. Подождать тебя?

– Не надо, Илона, пригласили же порознь. Может, увидимся ещё.

И вдруг обнял её крепко-крепко. Несколько секунд они стояли в обнимку, а потом молча пошли в разные стороны.

Разведакадемия научила не задавать лишних вопросов и делать, что должно.

Ему навстречу ректор тоже вышел из кабинета. Бен не удивился, камеры сейчас везде.

– Рад вас видеть, Бенджамин.

Знает меня по имени, надо же!

– Присаживайтесь. Мы не стали откладывать ваше назначение. У вас высший балл в этом выпуске, разделили первое место ещё с одним коллегой. Есть решение поручить вам серьёзнейшую работу, можно сказать, миссию. Вы назначаетесь Координатором Программы, входите в Координационный совет, подчиняетесь непосредственно Системе. Участок работы совершенно самостоятельный. Программа секретная, ссылка у вас на почте. Можете отказаться по номеру телефона в письме до двенадцати ночи, когда ознакомитесь с первой частью. Если звонка не последует, вам откроют вторую часть.

– Вы ведь женитесь, как нам известно, – вмешался незнакомый человек, что сидел на месте ректора, – это учли при выдвижении вашей кандидатуры. Невеста ваша вопросов не вызывает. Резиденция для вашей семьи приготовлена, полетите как бы в свадебное путешествие, но в одну сторону. База в получасе лёта от резиденции, сможете наведываться к жене и какое-то время, пока условия на Базе не позволят, работать дистанционно. Мы очень рассчитываем на вас. На связи будем постоянно, работы начаты. Программа рассчитана на тридцать лет. Можете выезжать с Базы, но о работе не распростраться, разумеется.

– Спасибо за доверие. Приложу все усилия.

– Всё же сначала ознакомьтесь с Программой, там есть нюансы.

– Я готов служить своей стране там, где она сочтёт необходимым.

– Право на звонок остаётся за вами.

Бен еле дождался, пока добрался до своей комнаты, закрыл двери и включил экран. Они были везде, в каждом номере гостиниц, в общежитии, в аудиториях. Подойти, включить, и всё, что тебе хотели общить, передаваемые документы, ссылки на нужный материал – выдадут по биометрии именно тебе, и никому другому.

И вот он, титульный лист Программы.

Он забыл о времени. Ликование и гордость переполняли всё его существо. Ему доверили! Он готов быть маленьким винтиком в этом мега Проекте, только бы причастным к нему.

Прерывал чтение, ходил по комнате, хватался за голову. Ради этих минут стоило пять лет учиться, летать в дальние экспедиции, решать сложнейшие задачи на экзаменах. Десять вечера, ещё два десятка страниц. Общие задачи грандиозные! Зачем они оставили часть страниц на после двенадцати? Неужели нормальный двадцаухлетний парень откажется от такой работы?! Это же шанс, который выпадает раз в жизни! И может, на десятом Ковчеге посчастливится полететь самому? Через тридцать лет ему будет только пятьдесят два года. И впереди ещё двести пятьдесят.

Нужно дочитать первую часть до конца. И ждать двенадцати, когда, убедившись, что ему и в голову не приходит отказываться, откроют вторую.

Его остановил раздел почти в конце. Там говорилось, геном правящих династий всех десяти планет должен быть единым, поэтому командирами Ковчегов будут сыновья Координатора Программы.

Его словно током ударило. Десять сыновей, его и Мэлори, он должен будет отдать Системе безвозвратно.

Но он совершенно не собирался становиться таким многодетным. Мэлори, его девочка, во что она превратится… да и согласится рожать каждый год? Хотя, если он не позвонит до двенадцати, её и спрашивать не станут.

У него свадьба через неделю! Как ей сказать, через что им предстоит пройти? Уже половина одиннадцатого. Только сумасшедший откажется от такого единственного в жизни шанса. Но Мэлори испугается, не захочет…

Он женится на ней, за столько лет привык к мысли, что именно она станет его женой. Ему было двенадцать, когда отец сказал:

– Ты можешь дружить, встречаться с кем захочешь, когда подрастёшь. Но твоей женой будет Мэлори Гибсон.

Гибсоны жили по соседству, детские праздники были общими.

Мэлори было пять лет, и в центре внимания всегда была её старшая сестра Кэт, его ровесница, весёлая, живая, общительная.

– Почему не Кэт, а Мэлори?

– Так решили генетики.

Мэлори, наверно, сказали, когда подросла. Она дичилась, не поднимала на него глаз. Он, как мальчики его круга, учился в закрытом пансионе. Домой их отпускали на выходные, праздники, каникулы. Когда ему стукнуло четырнадцать, а ей семь, он решил, что пора показать, что он её хозяин.

Она была худенькой, тихой. Светлые волосы затянуты в косички волосок к волоску.

– Мэлори, тебе сказали, что ты будешь моей женой?

– Да.

– Ты в этом году тоже поедешь в пансион. Учись хорошо, мне не нужна дурочка в жёны. На каникулах я буду проверять. И наказывать, если будут плохие оценки.

Она подняла на него умные серьёзные глаза.

– Чему ты удивляешься? Ты должна слушаться меня больше, чем родителей. С ними проживёшь ещё семь лет, пока подрастёшь, а со мной – всю оставшуюся жизнь. Я смогу воспитывать тебя только на каникулах, но буду очень строг. Тебе придётся стать настоящей леди. Будешь меня слушаться?

– Да, Бен.

– С сегодняшнего дня и всю жизнь?

Опустила голову и сказала тихо:

– Да, Бен.

Илона была похожа на Кэт. И они с Беном подходили друг другу, как две половинки яблока…

Разведакадемия была не мечтой, а целью. Два года до выпуска из колледжа он только готовился, отбросив все посторонние мысли.

После экзаменов, которые он сдал блестяще, тридцать парней и пять девушек на первой вводной лекции узнали, что им предстоит проверка на профпригодность. Их проверяли врачи.

Девушек осталось четыре, а парней – двадцать семь. Следом с ними начали работать тренеры, здесь отсев был ещё круче. Осталось двадцать парней и три девушки. Прежде чем объявить, кто улетит с Базы завтра вечерним рейсом, им сказали:

– Вы все лучшие. Ничего не значит, если у кого-то организм не приспособлен к этой профессии. Завтра в двести семнадцатой аудитории вас будут ждать представители лучших вузов Зеи, и выбор будет за вами. Тем, кто останется, предстоит последнее испытание, тестирование. Выдержавшие становятся студентами Академии. До начала занятий – неделя отпуска.

К своим он прилетел ночью. Дом светился всеми окнами на трёх этажах, он сообщил, что его приняли, заранее. Лучшего подарка родным он сделать не мог.

Назавтра отец устроил грандиозный приём. Приглашены были соседи, родственники, друзья, сослуживцы и пресса. Не важно, что его работа не имела ничего общего с полётами во Вселенной, фамилия теперь будет у всех на слуху.

Был конец августа, и праздник устроили на огромном лугу, никакой зал не вместил бы всех приглашённых. Столы, лёгкие павильоны, площадки для танцев, музыка. Все его поздравляли, он улыбался и благодарил.

Ждал Мэлори, Гибсоны запаздывали. Но вот и они. Чета родителей, Кэт с женихом значительно старше её, с широкой улыбкой, еле сдерживается, чтобы, забыв о женихе, не бросится ему на шею.

И Мэлори. Она стала выше ростом, у неё изумительные волосы, раньше они были затянуты в тоненькие косички от самого пробора. Теперь красиво уложены на головке, отсвечивали золотом на солнце и спускались по спине до тонкой талии.

Она была настоящая леди. Он сам не понял, почему поцеловал ей руку, мягкую, податливую. И всю неделю прыгал в седло и галопом летел к Гибсонам. Имел право, она же его невеста! Рассказывал ей что-то забавное, а она молчала и улыбалась.

Строгий отбор выдержали десять ребят и две девушки. Одна очень старалась быть похожей на мальчика. А вторая, если бы и захотела, то не смогла. Их остригли коротко. На лекции должны были приходить в женской одежде, юбка, жилет, туфли без каблучка. На тренировках, в походах были неотличимы от ребят – брюки, ботинки, куртки.

Илона была красавицей. Ни стрижка, ни одежда этого скрыть не могли. Все десять парней, и Бен в том числе, готовы были выполнять любое её желание. На первом же занятии она села рядом с Беном.

У неё были волосы цвета красного дерева, белоснежная матовая кожа и яркие карие глаза. Бен прозвал её амазонкой. Абсолютное бесстрашие, острый язычок, полная независимость.

Потом, когда их будут называть неразлучниками, он смирится с тем, что она начитанней его, эрудированней и смелее в суждениях.

Она открыто критиковала Систему, хотя прекрасно знала, что за это бывает простым смертным. Но Система к этой критике относилась по-разному. Одни оказывались не там, где планировали, а другим это сходило с рук, и они продолжали работать на Систему.

Он сносил её насмешки, послушно читал книги, которые, как она считала, стыдно было не прочесть давным-давно. Смирялся с тем, что она как бы поднимала его до себя. В первую осень, в походе, пошла с ним за хворостом для костра. И вдруг остановилась и посмотрела в глаза. И их будто швырнуло друг к другу.

И так было все пять лет. После любой разлуки, на день, на неделю, на каникулы, они без слов бросались друг к другу, обнимались, будто снова обретая общую гармонию, переплетая все свои поля и оболочки.

То, что обручён, он сказал ей после первой же близости, сокрушённо и виновато.

– Ты её любишь?

– Да. Наверно. Не знаю, я теперь ничего не знаю.

После первого курса был месяц каникул, он соврал своим, что у него практика. И неделю они бродили пешком, останавливались в маленьких отелях. Он больше молчал, а она рассказывала что-нибудь или тоже молчала. Они шли в ногу, не замечая этого.

Волна желания захлёстывала их одновременно. И грустно или весело им было одинаково. Она была его первой женщиной, и он у неё был первым.

Но когда оставался один, всплывала Мэлори, и он чувствовал себя последним предателем. С Илоной надо расстаться. Он должен, как честный человек. Неделя пролетела, как сон, и он поехал домой.

И все годы учёбы – качели. Дома он встречался с Мэлори каждый день. Она была далеко не Илона. Но ему нравился именно этот контраст и власть над ней. Он мог позвонить утром:

– Поедем на велосипедах, через двадцать минут на развилке.

Приезжал через пятнадцать, смотрел издали. Она тоже приезжала раньше и вглядывалась в тропинку от его дома. А он с наслаждением тянул время и смотрел, как она волнуется. Потом, оставив велосипед, подкрадывался неслышно, их учили этому, и закрывал ей глаза ладонями. И сказал как-то, когда она медлила сесть на траву рядом с ним:

– Мэл, что ты стоишь? Привыкай слушаться с первого слова.

Она села послушно. Рядом с ней он вырастал в собственных глазах. За руку держал постоянно. Сжимал и разжимал кулачок, переплетал пальцы. Обнял за плечи и уже обнимал каждый раз. Смотрел на её грудь, пристально. Она наливалась, была соблазнительной, хотя небольшой. Мэл опускала глаза. Он брал её за подбородок:

– Привыкай. Я не трогаю тебя, потому что ты маленькая.

Не целовал, эту черту не мог переступить. Как-то решился почти, поднёс её лицо близко-близко, губы приоткрылись ему навстречу. И он осторожно коснулся нижней, верхней, поцеловал закрытые глаза.

И эта граница была перейдена. Теперь он целовал её, когда хотел. Но как ребёнка, нежно и бережно. Понял, что именно он определяет границы дозволенного, и гордился, что щадит, не переходит.

Сама возможность давала уверенность в себе. И её настороженность, смущение, когда он клал руку ей чуть выше колена. Или её руку себе на грудь, распрямляя ладошку. Она подрагивала, как пойманный птенчик, но не смела вырваться. Очень хотелось дотронуться до её грудки, хотя бы через платье. Смотрел в упор, она чувствовала этот взгляд и не знала, куда деваться.

Последний год в Разведакадемии они не встречались группой. Их уже научили всему и теперь только проверяли, как они усвоили будущую профессию. Осталось шестеро, пять ребят и Илона, остальные не выдержали нагрузки.

У каждого имелся наставник. Экспедиции чередовались с экзаменами и тестами. Никакого расписания, наставник приводил в аудиторию, садился в конце и слушал ответы по любому предмету, без подготовки. Знания должны быть глубокими и постоянными, а не выложенными на поверхность сознания за три-четыре дня зубрёжки.

Был ноябрь месяц. Илону он не видел с весны, Мэлори – с лета. Они возвращались с наставником из тяжёлой экспедиции на высокогорье. Очередная проверка – альпинистские навыки, выносливость, бесстрашие.

Он чувствовал себя опустошённым. Свадьбу не намечали, никто не говорил, когда окончится этот марафон, но по прошлым выпускам знали – до Рождества.

– Как зовут твою девушку? – спросил наставник.

– Мэлори, – не задумываясь, ответил он.

– У тебя свадьба после выпуска. Скучаешь?

– Очень.

– Отпускаю тебя на неделю. На конец января назначайте свадьбу.

Он позвонил сразу же, ей, а не домой:

– Мэл, меня отпускают на неделю. Встречай на станции в семь часов. Предупреди своих, я сам отвезу тебя домой.

Выключил телефон, не дожидаясь ответа. Улыбнулся наставнику счастливой улыбкой:

– Спасибо!

Глава 2

Смотрел издали, как она волновалась. И такая радость, когда увидела его. И у него – такая радость в ответ!

– Где твоя машина? Пойдём скорей!

Сел за руль, изредка поглядывал на неё. Она улыбалась. Остановился, когда съехал с трассы на их шоссе. Распахнул её шубку и обнял, тёплую, послушную. Почувствовал грудь через тонкую ткань свитерка.

Расстегнул верхнюю пуговицу и поцеловал ямочку у шейки. Она закинула голову, руки лежали на коленках, кулачки едва выглядывали из рукавов. Расстегнул остальные. Грудь чуть выступала из белья, он не мог остановиться, она не пошевелилась! Взял её грудь в руку.

Она только вздохнула прерывисто. Грудь была округлая, упругая, сосок вытянулся, как клювик у испуганного птенца. Она была как птенчик в его руке, он поцеловал её. Мэлори так и лежала, откинувшись на спинку сиденья, с опущенными руками. В глазах были слёзы.

– Что ты, Мэл? Я сделал тебе больно?

– Не-ет…

– Я обидел тебя? Почему ты плачешь?

– Я так люблю тебя, Бен! Я тебя так ужасно люблю!

– Но ты не должна позволять мне такие вещи. Понимаешь, я могу захотеть большего, и ты опять позволишь?

– Разве я могу тебе что-то не позволить! Если ты скажешь, умри, Мэл, – я умру, правда.

– Но ты понимаешь, что так нельзя? Сейчас ещё поцелую и застегну. Два раза поцелую. Ты ведёшь себя неправильно, Мэл! Совершенно неправильно. Юбка у тебя короткая. И я должен смотреть на твою ножку, только смотреть, когда мне хочется погладить? Ты должна сказать – убери руки, Бен, сейчас же убери руки! Ладно, я займусь твоим воспитанием, когда мы поженимся. Я буду наказывать тебя, если ты будешь вести себя неправильно.

Он говорил, а рука сжимала её ножку всё выше и выше колена. Она запрокинула голову.

– Всё, поехали, я отвезу тебя домой.

Он дразнил её, и это тоже доставляло удовольствие. А она плакала, глупенькая.

– Ну что ты плачешь, Мэл, моя девочка, моя глупышка, ласточка, мой птенчик маленький!

Нежность переполняла его. Илоне он не говорил ласковых слов, там было другое. А Мэлори была его девушкой, его собственной уже столько лет. Он мог её ласкать, дразнить, целовать.

Теперь пройдена предпоследняя граница. Её отец давно спросил:

– Я могу доверять тебе, Бенджамин? Ты ответственный человек?

– Конечно, я никогда не обижу Мэлори, будьте уверены, сэр.

И сейчас он хорошо помнил своё обещание.

– Нет, тебя надо отвести домой. И наказать! Как ты себя ведёшь? Застегнись немедленно и отодвинься. Дома ты станешь на полчаса в угол на коленки. А завтра на час, если позволишь мне что-то подобное. И не плачь. Твои подумают, что я обидел тебя. Ну, иди ко мне, дай губки ещё поцелую. И ты сорок минут простоишь в углу на коленках. Не позволяй мне лишнего, ты же порядочная девушка! Если будешь так себя вести, на тебе никто не женится!

Поехали, моя милая, моя единственная, любовь моя! Я приеду за тобой утром. Чтобы свитер был под горлышко, никаких пуговиц! И брючки. Веди себя хорошо!

Мэлори вернулась домой. Сидела в своей комнате и не могла прийти в себя. После сегодняшнего она будет делать всё, что он скажет. Но ничего не может ему запретить, даже если придётся стоять в углу всю ночь. А сейчас, конечно, станет на колени, раз он велел.

Она простояла минут пятнадцать. Было больно, ноги затекли, но терпела. И тут вбежала младшая сестрёнка, Роза.

– Что ты делаешь на полу?

– Уронила заколку, не знаю, куда закатилась.

– Вставай, какая заколка. У нас такие новости! Я скажу тебе, если решишь мне две задачки. Нет, три. Решишь?

– Ну, решу…

– Бен приехал! В январе ты выходишь замуж, а я переезжаю в твою комнату. Ну, что ты не радуешься? И мы завтра все приглашены к ним на обед!

– Откуда ты знаешь?

– Папа говорил маме, я сама слышала.

– И про мою комнату?

Но тут на экране над столом появился папа:

– Мэлори, зайди ко мне, когда вернёшься.

И она мимо Розы побежала вниз по лестнице.

– Мэл, детка… хотят свадьбу в январе. Я считаю, тебе надо всё же окончить пансион.

– Папа, пусть будет, как решит Бен. У нас девочка вышла замуж, ей присылают задания на дом. И зачем обязательно…

– Обязательно. Сможешь работать в начальной школе, сама знаешь, какая у него работа, месяцами будешь одна в четырёх стенах. Я не знал, что он поступит в Разведакадемию, когда соглашался на эту партию. Подожду, он получит назначение, тогда решу, отдавать ему тебя или нет. Всё вилами по воде, а они уже день свадьбы намечают.

– Мне всё равно, где он будет работать и сколько придётся ждать.

– Это тебе сейчас кажется, а жизнь долгая.

Она вдруг бросилась на колени, обняла его ноги:

– Я хочу быть его женой, только его!

– Вы же видитесь только на каникулах, и он… не относится к тебе серьёзно. Не было разговоров о свадьбе до сегодняшнего дня!

– Потому что это само собой разумелось!

– Мне нужно знать, где он будет работать. Ты привыкла жить в достатке, в цивилизованных условиях. А вдруг его пошлют на Северный полюс? Половину каждого выпуска отправляют туда, в подземные города, я узнавал.

– Папа, если ты любишь меня, если хочешь, чтобы я была счастливой… я поеду за ним, хоть в подземный город, куда угодно! Я умру без него! Он самый лучший человек на Зее, и счастье, что он за столько лет не встретил другую девушку и не передумал жениться на мне.

– Хорошо, я поговорю с ним завтра. Может, со временем удастся устроить его на нормальную должность.

– Тогда я перееду вместе с ним. Он хочет свадьбу в январе, пусть так и будет!

– Почему ты плачешь? Он не сделал ничего плохого, надеюсь?

– Он не сделал ничего плохого, он не мог! Папа, я так его люблю!

– Ты придумала это себе! Что ты можешь знать о любви? Девичьи фантазии, книжки… посмотрим на его назначение.

Бен приехал утром и сразу заподозрил неладное – у Мэлори были заплаканные глаза. Зашёл к Гибсону-старшему.

– Ты приехал в отпуск?

– Да, на недельку отпустил наставник. Мы были в горах, меня он вымотал, но и сам вымотался не меньше. Думаю, решил передохнуть.

– Бен, ты не торопишься со свадьбой? Неизвестно, куда пошлют работать. Может, в Космос, и надолго. Что будет с Мэл без родных и знакомых? Она совершенно не приспособлена к самостоятельной жизни. Я доверяю тебе и спокойно из-под своего крыла отдам её под твоё. Но не могу отдать в неизвестность.

– К середине января я буду знать о своём назначении. Но давайте спросим у Мэл, согласна ли она пойти за мной, куда пошлют? Она столько лет ждёт, что я стану её мужем, слушается меня с первого слова. Я оставляю ей список книг, она мне их пересказывает. Вы обратили внимание, какая у неё речь? А поговорите с ней об истории хотя бы. У неё весной был не самый высокий балл по математике, она за лето решила сто задач, что я ей оставил. Я наказал её – она неделю стояла в углу на коленях по полчаса в день. Я, конечно, не контролировал, но не сомневаюсь, стояла. Она говорит правду, не притворяется, не кокетничает. Не обижает прислугу, я уверен. Ни разу я не слышал от неё ни об одном конфликте. Я десять лет воспитывал себе жену. Я, мальчишка, поверил вам, взрослому человеку, что вы отдадите мне её в жёны. Позовите её, она тоже вам поверила!

– Не знаю, чем ты её привязал, тут в ногах у меня валялась. Но она маленькая, избалованная, выросшая в любви и достатке глупышка…

– И у меня она будет в любви и достатке. Я же Разведакадемию кончаю, а не какой-нибудь заштатный колледж!

– Ладно. Не надо было вам говорить о решении, я виноват. Она с ума сойдёт и возненавидит меня, будет считать, что я мешаю ей быть счастливой. Пусть попробует жизнь, какая есть. Захочет вернуться, не выдержит – приму. Женитесь. Мэл, где ты там!

Она вошла и остановилась.

– Ты правда стояла в углу за оценку по математике?

– Бен сказал тебе? Стояла, он же наказал меня.

– Иди к себе, будет вам свадьба!

Отец смотрел сокрушённо, а Бен улыбался покровительственно.

Ей очень хотелось броситься ему на шею…

– Спасибо, папа, спасибо тебе! – И убежала.

Неделя пролетела, как один день.

Он вернулся в академию, и продолжался марафон. Вечером возвращался в свою комнату, и на экране над столом была одна фраза – в какой аудитории ему надлежит быть в девять утра.

До Рождества оставалось всё меньше времени. Наставник особенно налегал на тренажёр. Ему предлагалось три вида задач по сложности и три попытки в каждом заходе. За решение задач начислялось сто баллов, пятьдесят или двадцать. Он на все попытки выбирал по сто. Только два раза ушёл с нулями.

Тесты стали скоростными, секунда на ответ. Он был вымотан до предела, но держался.

В тот день, как обычно, на экране стоял номер аудитории – первый корпус, двести семнадцать. Он зашёл без семи минут. Сел за свободную парту. И следом в двери показалась Илона и прошла прямо к нему. Последний парень вбежал вместе со звонком.

Они с Илоной одновременно протянули руки и переплели пальцы. Ничего не менялось. Когда он видел её, Мэл становилась просто маленькой девочкой, которая будет его женой.

В аудиторию вошли три человека – ректор, старший наставник и незнакомый пожилой человек. Все встали.

– Садитесь, друзья. Поздравляю вас от всей души с окончанием Разведакадемии. Суммарный балл вашей группы выше последних пяти. Сегодня вечером прощальный ужин, и вы разъезжаетесь по домам на Рождество. Это святое, близкие ждут вас. Назначение на работу придёт каждому на электронную почту, все детали на месте. После ужина обязательно проверьте экран, не исключены дополнительные требования. Встретимся в шесть вечера в малом зале, форма одежды парадная.

И ушли. Несколько секунд в аудитории была оглушительная тишина. Потом все шумно поднялись с мест. Бен и Илона стояли, обнявшись, и молчали. Первыми ушли из аудитории, держась за руки.

А вечером Бен сказал ей, свадьба в январе, он любит эту девочку.

– Я для неё царь и бог, и она делает, что я скажу, не раздумывая. Представляешь, меня отпустили на неделю, и я не удержался, поцеловал её грудь. Она не протестовала, я могу делать с ней всё, что угодно. Разозлился на себя, а наказал её. Порядочная девушка не должна этого позволять! На тебе никто не женится! Будешь стоять в углу на коленях… Она стояла!

– Ты просто деспот, тиран какой-то. Пользуешься её покорностью для самоутверждения! Бедная девочка…

И они снова обнялись. Так было после любой разлуки на день, на месяц, на полгода. Это было не удовольствие, не наслаждение. Они словно растворялись друг в друге. Этого им было достаточно, независимо от того, когда они встретятся снова и встретятся ли когда-нибудь.

Теперь он сидел перед экраном, положив голову на руки. Сказать Мэлори, что её ждёт? Но не зря никто не знает своей судьбы.

Она будет рожать каждого следующего мальчика, думая, что уже хватит. Наверняка сделают так, чтобы у неё были и двойняшки. Ну, не будут они собираться на Рождество!

Поднял голову и посмотрел на большие часы. Стрелки сошлись на двенадцати.

Оглядел комнату, пять лет она была его вторым домом. Но здесь практически нет его личных вещей, даже штатского костюма, только форменные на все случаи здешней жизни. И домой он летал и возвращался в форме. Собрал небольшой рюкзак и включил будильник на шесть утра и заснул сном праведника.

А дальше были сплошные праздники то у них дома, то у Гибсонов. Окончание Разведакадемии праздновали общей большой семьёй. Приём с приглашением друзей и знакомых, решили совместить со свадьбой.

Координатор Программы звучало солидно. Красный диплом стал гордостью их семей. На электронную почту прислали несколько снимков резиденции. Красивое здание на этаж выше окружающей стены, уходящей к океану. Белоснежный песок, сверкающая водная гладь.

Отец Мэлори успокоился. Юг так юг, хорошо, что не Северный полюс с подземными секретными лабораториями. На Рождество будут приезжать с внуками. Девочка, его тихоня, светится от счастья. Надо же, стояла в углу на коленях, раз Бен велел. Попробовал бы он сам наказать её маму! Ему бы это в голову не пришло, а ей тем более.

Бен был бы совершенно счастлив, если бы не мысль, что предаёт Мэлори, такую послушную, готовую на всё ради него.

Но когда это будет! Она станет рожать мальчиков, растить их, радоваться. Не обязательно докладывать ей, что он всё знал с самого начала и согласился ради потрясающей работы.

Через несколько дней после возвращения его пригласили в скромный офис в Городе. Человек, немного старше его, представился:

– Я Куратор Программы, Герман. Нам с вами, Бенждамин, работать и работать. Вот договор. Все вопросы, заказы, личные просьбы – через меня. Что-то я могу решать самостоятельно, с важными вопросами должен обращаться к своему руководству. Но обещаю всё делать оперативно.

Оклад в договоре был на порядок, а то и выше, чем он рассчитывал. И чек на подъёмные – совершенно немыслимый.

– Что нам взять с собой?

– Там субтропики. Возьмите по минимуму, летите самолётом. Любой заказ вам доставят. Прислуга подготовлена, за вашей женой будет постоянное врачебное наблюдение. Резиденция готова. При необходимости штат обслуги будет увеличиваться, оплата заложена в смету Программы и на продукты, и на всё необходимое. В Городе пока строятся временные сооружения. Для вашей команды построено маленькое проектное бюро и гостиница. Система надеется на вас, вы хорошо проявили себя во время учёбы. Самый высокий IQ выпуска и самый высокий балл. Но вам надо быть в курсе дела до встечи с командой, там люди старше вас. На связи будем постоянно. Успехов!

Система! Прозвучало слово Система, будто он мог иметь к ней какое-то отношение. Она существовала, как оболочка, определяющая всё в жизни, неизменная, как само небо. И всплыло всё, что говорила о ней Илона, считая её навязанным стране злом, удавкой, капканом.

Всю обратную дорогу пытался собраться с мыслями. Он-то думал, что после академии будет рядовым членом команды, а тут сразу взрослая ответственность. Потрясающе, какая работа!

Чувство вины перед Мэлори всё же существовало. И он откупался от своей совести, как умел. Был нежен с ней, строгость пропала. Перестал воспитывать, делать замечания, типа – ты опять сутулишься. Как я тебя учил? Стань спиной к стене. Подбородок выше…

Счастье словно выпрямило её, она летала, походка стала женственной. Он заезжал за ней утром и увозил в Город. Покупал платья. Она выходила из примерочной сияющая. А он подзывал менеджера:

– Хорошо, эта модель. Покажите цветовую гамму.

Купил дорогое кольцо, к нему серёжки и колье. Возвращались с пакетами. Отец спросил как-то:

– Бенджамин, ты ограбил банк?

– Нет, получил аванс.

– Не умеешь считать. Налаживать семейный быт на новом месте – нужны немалые деньги. Конечно, ты можешь рассчитывать на серьёзную помощь с нашей стороны…

– Дядя Сэм, какой у вас оклад в департаменте?

Отец почувствовал подвох:

– Тебе до моего оклада расти и расти. Какой положили?

Бен назвал.

– В год? – снисходительно улыбнулся отец.

– В месяц. Резиденция, обслуга…

Последовала немая сцена. Но тут выручил колокольчик, приглашающий на обед.

Ночами он не отрывался от экрана. Это было грандиозно! Недаром разведчики десятилетиями искали во Вселенной планеты, пригодные для жизни, или почти пригодные. Теперь десять планет ждали своих обитателей.

Перед свадьбой его снова пригласили в неприметный офис.

Герман разговаривал с ним, как с хорошим знакомым, с коллегой:

– Вот билеты на самолёт, уедете прямо со свадьбы. На аэродроме вас встретят и отвезут в Город. Он ещё строится, но за два года жизненно важные объекты должны вступить в строй. Рабочей силы, материалов в избытке, с опережением. Распорядитесь грамотно, чтобы ваша команда была обеспечена всем необходимым.

– Там есть местное население? Не у всех семьи, я думаю. На ком женятся молодые?

– Решим этот вопрос. Пришлём видео из двух-трёх женских школ-интернатов. Выберут – привезём, не беспокойтесь.

Бен посмотрел удивлённо. Система могла делать всё, даже выдавать девочек замуж за тех, кто их выбрал, оказывается. Аристократии это не касалось, там решали генетики и психологи, как в его случае.

Пока шли приготовления, Мелори не могла поверить, что ей это не снится. Неужели свадьба? И она состоится, ничего не помешает, он не передумает? И все эти красивые вещи он покупает для неё! Каким он стал внимательным и заботливым, как будто и вправду уже взял её под своё крыло, как говорил отец.

И сама свадьба, где она была главным действующим лицом, и все, знакомые и незнакомые, говорили, что она прекрасна, и желали им счастья, длилась и длилась. Садились за столы, вставали, танцевали, снова садились.

Продолжался праздник, главный праздник её жизни.

Когда стемнело, и фейерверк охватил всё небо, они стояли в толпе гостей, держась за руки, и слёзы счастья выступили у неё на глазах.

Вдруг он наклонился и сказал:

– Уходим. Тихо, не обращай на себя внимания.

И она послушно пошла за ним, понимая, что уезжает навсегда, и не осмелилась попросить проститься с родными. Поднялась по трапу в самолёт впервые в жизни, никогда не уезжала дальше своего городка, где были кафе, магазины, и её пансион.

В салоне они были одни, и он обнял её, наконец, и поцеловал по-настоящему. Она чувствовала его губы на своём виске, на шее, и не открывала глаз, чтобы он не перестал целовать её…

Первый в жизни полёт не испугал, у неё таяло сердце от любви и нежности, от благодарности ему за это счастье – быть рядом с ним всю жизнь. Остальное не имело значения.

Глава 3

Когда самолёт, пробежав по полосе, остановился, еле спустилась по трапу, хотя Бен крепко держал её за плечи.

Их ждал человек средних лет.

– Рад вашему прибытию. Уильям Робинсон, ваш врио, временно исполняющий. Ваша жена, очень приятно, Уильям.

– Мэлори, – проговорила она и не узнала своего голоса.

– Это её первый полёт, но держалась молодцом, – сказал Бен.

– Пойдёмте к машине, багаж доставят. Она военная, нам ехать по джунглям, дорога – сами понимаете.

– А как доставляются грузы?

– По воздуху, основное будет морским путём Заказ на караван мы не отправляли, ждали вас.

– Дорога есть в проекте, и настоящий аэродром вместо этого?

– Самого проекта ещё не существует, пока строим временное жильё, изучаем обстановку…

– Понятно.

– Сэр, когда вы собираетесь встретиться с коллективом?

– Мне до встречи надо быть в курсе дела. Резиденцию я видел на видео. Есть там кабинет, где мы могли бы с вами завтра поговорить?

– Есть, разумеется. Мы очень ждали… руководство. Судя по резиденции, думали, будет человек в летах и с большой семьёй.

И смутился:

– Простите.

– В двенадцать жду. Сверим часы. Ого, какая разница во времени!

– Пристегнитесь, и жену пристегните. Можно вылететь на каком-нибудь повороте!

Дорога шла по сплошным корням деревьев, выпиравших из земли. Потом – отличное шоссе, и она заснула как убитая.

А он думал уже по-хозяйски – строить дорогу придётся. И аэродром перестраивать.

Машина сделал круг у резиденции и въехала в ворота. Навстречу с крыльца спустились молодой человек и девушка.

– С приездом, сэр! Фред Уоркер, комендант резиденции. Анни, старшая по прислуге.

– Спасибо, покажите спальню. Жена измучилась за дорогу.

Была глубокая ночь. Ему дали кофе, и он отпустил обоих. Мэлори спала, по-детски свернувшись калачиком. Он раздел её, лёг рядом.

Как она испугалась, бедная, проснувшись! Ему пришлось успокаивать её, приручать заново:

– Что ты, птенчик, это же я! Ну, убрал я твои скорлупки. Я говорил тебе, что сделаю это при первой возможности. Это же я, ласточка, успокойся. Ты теперь не просто маленькая девочка, а моя жена. Не бойся, разве я могу сделать тебе что-то плохое? Я же люблю тебя сколько лет!

Утром они вышли из спальни на втором этаже.

– Хотел бы я знать, где здесь кухня. Я голоден, как волк. А ты?

– А я – как волчонок!

Он рассмеялся:

– Какой ты волчонок, забудь, ты волчица, взрослая женщина, хозяйка этого дома.

– Так, сразу… Мне надо привыкнуть.

– Нет у тебя на это времени, ласточка. Закрой глаза. Ты становишься взрослой, детство кончилось. Ты моя, моя собственная жена. Это поняла уже?

– Да…

– С хозяйством тебе придётся управляться самой. У меня не будет времени даже дом осмотреть сегодня. Открой глаза. Вот, они у тебя уже выглядят, как полагается взрослой женщине. Идём вниз. Вряд ли кухня на этом этаже.

Внизу их ждала Анни.

– Доброе утро, сэр! Мэм, доброе утро! Я провожу вас в столовую.

– В двенадцать приедет гость. Я приму его в кабинете, где он?

– На втором этаже, в правом крыле.

– После завтрака покажете дом хозяйке. Все вопросы решает она.

Во время завтрака он поглядывал на часы. Оставалось пятнадцать минут до прихода Уильяма и до начала настоящей взрослой жизни.

Мелори сидела, притихшая, односложно отвечала на приветствия повара, официанта. Для неё взрослая жизнь уже началась.

Вошёл в свой кабинет без пяти двенадцать, едва успел оглядеться – рабочий стол с экраном, доска для заметок. Окно большое, много света. Диван у стены, мягкое покрытие на полу.

– Сэр, к вам посетитель., – заглянул Фред

– Просите.

Вышел из-за стола, встретил гостя. Показал на кресло у стола.

– Давно коллектив на острове?

– Я сам пять месяцев. Команда формировалась постепенно. Молодые, этого и предыдущего выпуска, прибывали с грузовыми рейсами, Специалисты приезжали по одному. Гостиницу и временное конструкторское бюро я подготовил заранее, резиденцию тоже успели, как видите. Сроки были жёсткие, на голом месте.

– Сколько людей в команде?

– Сорок человек. Десять ведущих специалистов, из профильных институтов, тридцать молодых. Семьи на старом месте, ждут нормальных условий. Среди молодёжи ни одного женатого.

– Я так и думал. Вы сказали, самого Проекта нет. Но есть хотя бы общее представление, где будет строиться корабль, какие у него габариты, откуда пуск, с орбиты, сборка из модулей?

– Нам не спустили ни способ строительства, ни габаритов, ни откуда будет пуск. Если решат собирать на орбите, это одно, а если на Базе… да там и места не хватит, надо отвоёвывать у океана.

– «Спустили», как вы выразились? А я считаю, этого ждут от нас. Мы должны, учитывая местные условия, разработать и способ строительства, и сам пуск.

– Мы ждали вас. Вы свяжетесь с Центром, появится что-то определённое, над чем хоть можно работать.

– Я думаю, там ждут наших предложений.

Бен заметил, как смотрит на него его бывший врио, которого он собирается сделать своим первым заместителем и помощником, как он смотрит! Снисходительно, с полуулыбкой – ну, ну. Ты ещё только вылупился, не знаешь, как всё выстроено, сработалось, окаменело! Обломаешь рога и голову разобьёшь!

Отвернулся. Главное, не показать, что он это понял.

– С коллективом встречусь не сегодня. Какое сообщение с Базой?

– Самолёт, вертушка. Катер, один пока.

– На самолёте посмотрим местность. Сесть на Базу можно?

– Да, есть там полоса с вагончиком.

– А рядом есть острова?

– Множество, больших и маленьких.

– Это хорошо.

Океан сверху казался безбрежным, полным солнца на волнах. И только маленькие латки трёх островков, один побольше, два поменьше рядом.

– Спуститесь пониже, – попросил Бен пилота.

Картина изменилась. И острова были не такие маленькие, и не так уж близко друг к другу. Вокруг целая россыпь маленьких островков.

– Садимся.

Остров был неприветливым, каменистым, с редкими пальмами и деревьями.

– Какая глубина у берегов?

Будущий помощник назвал небольшую цифру.

– Не думали расширить площадь, здесь не развернуться?

– Если сборка на орбите, и не придётся разворачиваться.

– Если! Ваши предложения?

– Да кто я такой, чтобы делать такие предложения!

– Вас прислали сюда изучить обстановку и предложить приемлемый вариант. Или варианты.

– Мы и занимаемся изучением обстановки. Глубина, роза ветров, температура. Характер грунта.

– Гранит?

– Гранит.

– У меня одна идея бредовая… Да нет, правда, бредовая. Я поду-мю, посчитаю, отправлю Куратору. И не будем откладывать встречу с коллективом. Он разбит по подразделениям, по специализации?

– Нет.

– Надо разбить, пусть будут лаборатории, и каждая занимается отдельной тематикой. Думаю, скоро у нас начнётся настоящая работа. Уильям поглядывал на него. О чём думает этот мальчишка, всерьёз считающий себя здесь главным, откуда он взялся, почему его назначили? Отец в Большом совете?

Он, Уильман, надеялся вначале, что у него уберут приставку врио. В своём институте он был не последним человеком. Но там было просто, поручили – делай! Только бы и здесь получить готовый Проект!

Но пришло задание на резиденцию, роскошную, по сравнению даже с его родным городом, не говоря уже о местных условиях. И он понял, что и резиденция не для него, и должность не по нему.

Ожидал, пришлют какого-нибудь академика, светило науки. А приехал мальчишка с девочкой-женой.

А Бен думал сосредоточенно. Идея пришла ниоткуда, они всегда приходят ниоткуда, когда нужны позарез.

Океан, кругом океан. Острова крошечные для огромного корабля. Строить по модулям, собирать на орбите. Такого ещё не было. Но и Проекта не было такого! Всё впервые. Если бы здесь – бескрайняя пустыня, но здесь океан. Пуск из океана? И собирать в океане, отвоевав у него кусок – не убудет!

Надо всё продумать и просчитать, сравнить стоимость. Да что тут сравнивать, всё видно невооружённым глазом. Как вариант, модули. Всё равно их выводить на орбиту.

Он не мог дождаться, когда доберётся до письменного стола.

– У вас машины с навигаторами, или вы заедете за мной?

– С навигаторами. Но я заеду.

Его ждали с обедом. Если бы спросили, что было на столе, он бы не вспомнил. Посмотрел на Мэлори – как она, освоилась в новой роли? Вопросов не задавал, времени не было. Выглядела довольной, улыбалась.

– Мэл, мне надо поработать.

Кивнула, он был серьёзен и сосредоточен. Ещё после завтрака Анни показала ей дом и сад. Невиданные деревья и цветы, аккуратно подстриженные кусты, ровная зелень лужаек.

Фрукты, которые она видела только на столе у себя дома, здесь висят прямо на деревьях и пальмах! И на столе они выглядят гораздо свежей и аппетитней. И столько света, и прохлада, а ведь за стеной палящее солнце. Огромный бассейн. Тренировочный зал. И всё это в одном крыле дома, во второе Анни её не повела. Ещё строится, подумала Мэлори. Просторная кухня, повар молодой и симпатичный, помощники молодые, и все улыбаются:

– Доброе утро, мэм! С приездом! Какие блюда любит сэр Бенджамин? Мы все с метрополии, меню будет по вашему желанию. Какую температуру держать в бассейне? И какой режим дня, когда завтрак, обед, ужин?

– Я не знаю, какие он любит блюда. Мы же поженились вчера, а может, позавчера, у меня всё смешалось. Выясним. Когда завтрак, спросим, и будет ли приезжать на обед. С ужином будем ждать. Для него главное – работа.

– Вам понравился дом?

– Очень.

– Если вы что-то захотите переделать, или сэру Бенджамину не понравится…

– Я думаю, он скажет, если ему что-то не понравится, когда найдёт время. Пока, как видите, ему не до того.

– Всё же, что приготовить на обед?

Она предложила то, что готовили у них дома. А он ел рассеянно, и даже не заметил прекрасную сервировку.

Он сидел за своим столом. Удобно, экран средний, грифельная доска для расчетов, текст набирается с голоса. Мир вокруг перестал существовать, он не замечал времени. Всё сходилось, из догадки превращалось в чёткую картину.

Стемнело, он включил свет на столе и продолжал работать. Надо приготовить примерное письмо Герману. Окончательное сложится после встречи с коллективом, наверняка там накопились вопросы.

Вдруг скорее почувствовал, чем увидел – Мэлори стоит в дверях и улыбается. Как это он целый день не вспоминал, что она у него есть, его девочка, его жена? Медленно выключил аппаратуру, свет на столе и пошёл к ней. Обнял, почувствовав её всю через лёгкое платьице.

– Анни просила узнать, когда будем ужинать.

– Вот зачем ты пришла, а я подумал – соскучилась. Будем, прямо сейчас. Тебе показали дом?

– Он замечательный, посмотришь после ужина. Я не представляла, что такие бывают. Не могу привыкнуть, совсем другая жизнь, и ты другой, правда. Но Анни ждёт, поздно уже.

– После ужина я буду смотреть на тебя. Сниму с тебя всё это, и буду смотреть, долго.

– Не надо, мне неловко.

– А я скажу – закрой глаза, и ты будешь думать, что темно. Ты же будешь меня слушаться?

– Да, я обещала. Но…

– Никаких нет, никаких но, только да!

– То, что я здесь, и есть моё «да» на всё, что ты скажешь, на всё, что ты захочешь!

– Идём, а то я раздену тебя прямо здесь и сейчас. Я так люблю тебя, Мэл!

– Почему ты мне этого раньше не говорил, я ждала, ждала…

– Чтобы ты стала такой, как сейчас, а не капризной дурочкой. Нет, ужинать мы не будем!

Она выскользнула из его рук и побежала вниз по лестнице.

Глава 4

Они с Уильямом ехали по будущему Городу, где шла сплошная стройка. То тут, то там нависали огромные стрекозы вертолётов с блоками готовых этажей. Было полное впечатление муравейника на каждом участке было множество строителей.

– Столько рабочих! Где они живут, где питаются?

– Это биороботы, они работают по двое суток, и перезаряжаются на дебаркадере. Но достраивают временные ангары. Всё будет здесь, за Городом, пока идёт стройка.

– Все дома одинаковые. Какой-то план города имеется? Архитекторы здесь есть?

– Не знаю. Эти дома могут собираться, разбираться, переноситься с места на место. Всё временное.

– Странно. Если Программа рассчитана на тридцать лет…

– На сколько? – удивился Уильям. А Бен прикусил язык. Это был первый урок. Каждый здесь знает только то, что ему положено знать по работе.

Малый зал в конструкторском бюро был полон. То, что он оказался самым молодым из присутствующих, никого не удивило. Система назначила его Координатором, значит, именно он наилучшим образом подходит для этой роли.

Вопросов было немало. Главным оказалось жильё. Все жили в сборной гостинице, дома только строились.

– В первую очередь квартиры должны получить семьи с детьми, – безапелляционно заявил высокий человек.

– Что касается семей. Здесь нет женщин, а у нас молодой мужской коллектив. Так и останемся холостяками?

– Негде вместе провести время, кроме пляжа. В столовой два-три дежурных блюда, не знаю, на чей вкус.

– Биороботы примитивны, годятся только для несложных работ, нужен другой уровень. У нас только компьютеры. Лаборатории, испытательные стенды, вся аппаратура осталась в институтах.

– Отвечаю по порядку. Семьям с детьми нечего делать на стройке, пусть поживут пока в нормальных условиях. Как только у меня будет ясность на ближайшую перспективу, отправим заказ в метрополию, обещали оперативно решать вопросы. Поваров закажем самой высокой квалификации, питание ещё долго будет централизованным. Насчёт лабораторий, испытательных полигонов – мы с вами здесь именно затем, чтобы проектировать всё необходимое для выполнения Программы.

Я начал с бытовых вопросов, чтобы нас с вами ничто не отвлекало от главного, и отсутствие женщин в том числе. Предвидел эту проблему, вопрос решится, будет дана ссылка на несколько школ-интернатов. Можете выбрать двух девочек и окончательно определиться при личной встрече. Не затянете с выбором, девочки приедут ближайшим караваном. Советую выбирать умненьких, чтобы не было стыдно перед коллегами и друзьями. Мы будем общаться не только по работе. Ну, смотреть, тоже должно быть приятно.

– Вы женились недавно. Ваша жена умная или красивая? – спросил кто-то из задних рядов.

– Для меня она самая красивая, но она мне была предназначена, когда ей было пять, а мне двенадцать. У меня было время её воспитать. И у вас будет время. Возраст у девочек – тринадцать-четырнадцать лет, вполне поддающийся воспитанию. Всё в ваших руках.

– Когда мы получим коды сайтов?

– В самое ближайшее время.

Остальные вопросы отпали сами собой.

Бен с головой ушёл в работу. Коллектив был разбит на профильные лаборатории и получил конкретные задания – предварительно изучить всё, что есть по своей теме. Люди занялись делом. Приходили вовремя, не болтались по коридорам. По утрам были планёрки. На очередной сказал вскользь:

– Не затягивайте с невестами. Через неделю я посылаю заявку на оборудование, технику, материалы. Всё придёт водным путём, ваши невесты тоже. Следующий караван будет нескоро.

Он понимал, Герман ждёт от него первоначальный анализ обстановки, предложений, вопросов, требований. Но для этого ясность должна быть у него самого.

Связался со строителями. У них было чёткое задание – построить временный город на пять тысяч обитателей с жильём, офисами, объектами быта. Это было обычной практикой для новых проектов, потом строителей перебрасывали на другую площадку.

Если какой-нибудь провинциальный городок достраивался под новую Программу, старую часть не трогали, а на окраинах возникал один и тот же типовой временный город с маленькими квартирами, вполне пригодными для жилья одиноких новосёлов и небольших семей. Постройки считались временными. Но, как известно, нет ничего постоянней временного. И моно-города оставались временными навсегда.

Бен был новым человеком в Системе, со свежим взглядом на привычные вещи. И считал это недопустимым на долгосрочный Проект.

Наконец, он был готов написать Герману обстоятельное письмо.

Отправил Мэлори спать и ходил по кабинету, не зная, с чего начать. Преамбула не вырисовывалась. И он начал без неё:

Герман, добрый вечер! Я более или менее вошёл в курс дела.

Запуск корабля возможен с орбиты при изготовлении модулей на Базе с последующей стыковкой. Но даже для строительства модулей площадь Базы мала, придётся расширяться за счёт океана. Способ сложный и дорогостоящий.

Предлагаю осуществить запуск с океана. Это значительно упростит как сам запуск, так и строительство кораблей.

Корабль строится в доках на месте прилегающей к берегу части океана. Необходимый грунт – за счёт многочисленных островков в окрестностях Базы. Откачивается вода, но освободившиеся площадки не засыпаются, как обычно, а на них собираются доки-шлюзы минимум для двух кораблей одновременно. Сверху засыпаются грунтом. На одном из них строится корабль до полной готовности к пуску, на втором тоже могут производиться работы. Пуск осуществляется следующим образом. Стапель с кораблём отсекается перегородкой и становится герметичным. Как обычно при шлюзовании, заполняется водой океана.

Открывается выход в океан, и корабль, как подводная лодка, выходит на пробег для запуска на безопасное расстояние от Города и Базы, и взлетает. Ракеты можно стыковать на стапеле или уже под водой. Расчёты прилагаются.

Для успешного осуществления Проекта нужны филиалы профильных институтов с оборудованием мастерских для производства опытных образцов аппаратуры и испытательных стендов.

Строить их нужно на прилегающей к Городу части океана, возводя сначала нижние, подземные части зданий на необходимой глубине, а затем производить засыпку грунта.

Далее. Город не должен быть временным, если сам Проект рассчитан на тридцать лет и может быть продолжен. Необходимо создать проект будущего Города и строить его по плану, для этого нужен главный архитектор с мастерской. Необходимо адаптировать существующие проекты профильных институтов под их филиалы, должны быть консультанты от каждого института.

Нужен мэр, чтобы вопросы, которые сейчас на мне, как главном в Городе, взял на себя. И специалисты по городскому хозяйству.

Одна из первоочередных задач – разработка и выпуск роботов различной квалификации не только рабочих специальностей, но и для работы над Проектом и комплектации команды корабля.

Бытовым проблемам посвятил целый раздел. И большую часть его – про невест с обоснованием их необходимости для нормальной работы и трудоустройства в городском хозяйстве.

Задумался. посмотрел в окно. Там начинался рассвет. Не заметил, как пролетела ночь.

Что он упустил? Дети! Будут же дети не только у них с Мэлори. Ясли, садики, школы. Поликлиники, больницы. Бары, кафе, рестораны. Да, аэродром и дорога от него. Чуть не забыл.

Если будет принят мой вариант строительства и запуска корабля, срочно необходима техника, наверняка имеются соответствующие подразделения, плавсостав, мощные насосы, всё необходимое для проведения работ.

Перечитал. Его, несомненно, снимут с должности и заменят нормальным руководителем. Вздохнул и отправил письмо.

Герман уже через неделю после отлёта Бенджамина с молодой женой начал волноваться. Писем не было, даже обычного вежливого – долетели благополучно, резиденция супер, и т. д.

Они долетели, это факт, самолёт вернулся целым и невредимым. Почему он молчит? Если увидел, что это не под силу, должно быть слёзное письмо – заберите нас отсюда, пожалуйста! Не было и такого письма.

Он еле удерживался от звонка ему. Предложение дружбы – для смягчения всего последующего. Мальчик должен привыкать к субординации.

Это был его выбор, как Куратора Проекта – назначить Координатором даже не прошлогоднего выпускника, пусть самой престижной на континенте академии, а мальчишку, только со студенческой скамьи. Конечно, был риск. Аргументировал – не справится, заменим! Академика хотите? Им всем по сто лет! У кого родится десять сыновей с нужной генетикой?

Но что он себе позволяет? Прошло три недели! Сколько ему нужно времени – войти в курс дела! Как его приняла команда? И вообще!

Ничего, время есть. Ни командира первого Ковчега, ни команды нет ещё и в помине. Сейчас идёт его проверка на профпригодность, если можно так выразиться. Бен, не подведи! Равноценную замену найти будет неимоверно трудно. И страшным сном был бы звонок Председателя – как там твой протэже? Но такого звонка, к счастью, пока не было.

Письмо он увидел на экране ранним утром, и у него перехватило дыхание, пока программа открывала его.

Ого, какой объём! Читал и поражался. Он-то ожидал, что мальчик будет жаловаться на полную невозможность работать. Просить совета или разрешений по мелочам. И сам тон – он пишет ему, как равному! Нет, просто ставит в известность, что ему нужно для выполнения поставленной задачи.

Мальчишка! Он, Герман, запрашивал о способе пуска профильный институт. Думают полгода. Пуск из океана! Такого не было. Бен сумасшедший. Не в моей компетенции разбираться в его расчетах. Пусть решает институт, стоящая идея, или полный бред.

Переписал идею пуска и послал для проверки и согласования. Он был опытным управленцем. Срочно. Секретно.

Первый ответ был назавтра от его однокашника по академии, Берта. Позвонил по внутренней связи:

– Герман, ты это придумал? Поздравляю!

– Не моя это работа – придумывать. Руководитель, Координатор Проекта Бенджамин Донован.

– А Уильям наш, разве не он руководитель?

– Нет, он был исполняющим обязанности. И, как ты знаешь, ничего не придумал за время пребывания в этой должности.

– А этот Донован откуда взялся?

– Окончил Разведакадемию в этом году.

– Мальчишка. Да он гений! Мне дали на отзыв его предложение.

– Ты можешь выслать мне хотя бы копию, быстро, официального ответа от вас надо ждать полгода!

– Как ты это себе представляешь, с меня голову бы сняли! Будут проверки, компьютерное моделирование, искусственный интеллект.

– И всё утонет.

– Да мне это всё поручено. Не дам потопить, хотя это перечёркивает полугодовую работу института.

– Спасибо, жду с нетерпением.

И потянулись дни и недели. Он представлял, как ждёт его ответа Бен! Сам он представлял ответ института расплывчатым – нужна детальная проверка, дополнительные исследования.

Но пришёл чёткий ответ, которого он точно не ожидал, хотя надеялся в душе на слово Берта. Заключение было – хоть вешай на стенку в рамочке! Не отписались, не попросили время на доскональную проверку. Провели компьютерное моделирование, подключили Искусственный Интеллект. Считать рабочим вариантом.

С этим уже не стыдно было идти к Председателю. Что это значит для рядового сотрудника? Надо позвонить секретарю и попросить срочной аудиенции. Она доложит. Председатель назначит время через неделю, в лучшем случае.

Отправлю-ка я и письмо, и заключение почтой. Пусть сам убедится сначала. Секретарю всё же позвонил:

– Мисс Эвелина, я отправил по внутренней почте материал лично Председателю, попросите его посмотреть. Если он захочет моих пояснений, я в машине у проходной. Не захочет, будьте любезны, позвоните, я вернусь в офис.

Председатель «захотел», когда он ещё и полдороги не проехал.

Прибавил скорость, штраф начисляется автоматически, но заставь себя ждать – этого он не мог позволить.

Председатель не счёл нужным даже открыть файл.

– Правил не знаешь? Ждёт он у проходной. Как оказалось, и не ждёт вовсе! Что он мог написать, этот мальчишка, твой протэже? Надо срочно искать ему замену?

Герман стоял перед ним молча. Стол был на возвышении, и на каждого посетителя Председатель смотрел сверху вниз. Ничего, сейчас прочтёт, и всё станет на свои места.

– Ну, что ты молчишь! Чем он недоволен?

– Сэр, я хотел бы, чтобы вы сначала…

– Ты решил испытать моё терпение, ну хорошо!

Прочёл письмо, потом заключение и вернулся к письму.

– Этот мальчик гений, самый обыкновенный. Собирай караван. любые его заявки выполнять немедленно. Поваров снимешь из лучших ресторанов. Сайты школ – из нескольких, пусть выбирают ребята. Он эти затраты окупил на всю Программу вперёд, ты это понимаешь?

Герман не стал отвечать на риторический вопрос, Председатель разговаривал сам с собой. Но будет зелёный свет на всю Программу!

– Как ты его вычислил?

– Подошёл по всем параметрам. Высший бал за последний выпуск, и генетика, и женился сразу. Девочка такая, как нам нужно.

– Всё, что он попросит. Мэром назначь его, и дай трёх заместителей по городскому хозяйству. Архитектора с мастерской, лучшего. И ландшафтного дизайнера лучшего! Институты пусть заказывают проекты для филиалов с учётом подземных этажей. Ай да умница! Напиши в Совет, чтобы его включили на следующее награждение.

– Там уже есть кандидат из этого же выпуска.

– Значит, будет два кандидата.

– И так два, директор Института робототехники.

– Будет три, не обеднеем!

– Слушаюсь.

– Слушается он. Радоваться надо! Институт океанологии туда полностью перебросить. И робототехники тоже, нечего им делать в метрополии. С аэродромом он прав, не предусмотрели. И дорога по джунглям. Все нерешаемые вопросы – прямо ко мне. Действуй.

Письмо Бену Герман тоже писал ночью. Старался выдержать официальный тон. Хотелось кричать – Бен, дружище! Я поздравляю нас обоих! Институт дал добро! Зелёный свет великому Проекту!

А написал: «Решение одобрено. Караван будет отправлен через две недели, и ходу ему три. Пока у тебя есть время добавить в заказ, если что-то упустил. Мэром назначен ты, лучшей кандидатуры я не представляю. Понимаю, это дополнительная нагрузка, но у тебя будут три заместителя по городскому хозяйству. Остальные твои заявки выполним полностью, и одобрено твоё предложение – занять девочек работой. Я распорядился, чтобы школы составили общий сайт, выбрали лучших учениц, и красивых. Легенда – они едут в морской круиз в награду за хорошую учёбу.

Как тебе резиденция? Как твоя Мэлори, вошла в роль жены и хозяйки дома? Письма-отчёты о проделанной работе я жду от тебя не реже раза в месяц. Герман».

Бен получил его утром. Счастье было огромное. Оно не умещалось у него в груди, его было просто необходимо с кем-то разделить! Он вышел на лестницу и громко позвал:

– Мэл! Мэлори, где ты? Мэл! – голос его гулко разносился по дому. Она ещё оставалась в столовой после завтрака, обсуждала с Анни обед, и главное, ужин. На обед Бен приходил не часто. Услышала, бросилась к лестнице и остановилась внизу, замерев от ужаса. Что могло случиться? Бен, её милый Бен, никогда в её присутствии не повышал голоса. Его поведение было безупречным. А он улыбался!

– Ну, иди же скорей ко мне! Письмо пришло, наконец. Представляешь, все мои предложения приняли безоговорочно!

Она ничего не сказала, но такой радостью вспыхнуло её милое лицо, глаза сияли. Легко взбежала по лестнице и обняла его. Сама, впервые. Они стояли в обнимку, счастливые, как никогда в жизни.

Коллектив он собрал с самого утра. Они начали привыкать к нему. Видели, как он работает без отдыха, приходит к началу работы.

Уильям позволял себе приходить на час позже. Знакомился с каждым в отдельности. Всех знал по именам, кто, где учился и работал, многие, в отличие от него, успели поработать, даже самые молодые. Теперь он может им сказать, что начинается настоящая работа. И приедут девочки, которых они выбрали на сайте.

Первому они не поверили. Зато второе было принято с восторгом. Приедут девочки! Начнётся ли настоящая работа, мы ещё посмотрим. Но другая, счастливая жизнь начнётся точно. Их старшие наставники завидовали в душе самому их радостному ожиданию!

Глава 5

Это была обычная практика. После окончания школы-интерната девочки с четырнадцати лет выдавались замуж. Демографии среди «белого» населения придавалось государственное значение.

Даже в колледжи, не говоря о высших учебных заведениях, поступали только те, кто после выпуска год – два занимались сами или с репетиторами. Женские школы не давали нужной подготовки.

Как правило, дальше шли учиться те, кто после выпуска не вышел замуж. Они оставались в базе брачных агентств, но чаще, если и выходили, то по личным знакомствам.

Аристократические пансионы в ярмарке невест не участвовали.

Школы выставляли сайты за три месяца до выпуска. Вначале выполнялись индивидуальные заказы. Молодые люди, а чаще родители, заказывали знакомую девочку, живущую по соседству, дочку друзей или хороших знакомых. Остальные поступали в распоряжение брачных агентств. Заказчики получали доступ к сайтам школ, могли присмотреть девочку на занятиях, на отдыхе, в спортзале.

У каждой была страничка, где она рассказывала о себе и отвечала на вопросы в течение месяца. Мужчина мог выбрать две кандидатуры для личного знакомства, их привозили в любое место.

Но такой огромный заказ был впервые. И впервые он был почти за год до выпуска, девочкам ещё не всем исполнилось по четырнадцать. Руководство школ, как и все граждане страны, распоряжения «сверху» выполняли безоговорочно.

И послушно отдали в общий сайт самых успешных и красивых.

Девочкам сказали, это премия по итогам прошлого года. Заслужили, умницы и красавицы. Их собрали в отеле. Объявили, что им предстоит морской круиз. Они были из небогатых семей, и не так много радостей видели в жизни. И дома, и в школе их приучали к послушанию.

В женских школах, в отличие от мужских, телесных наказаний не было. Но их наказывали за плохие оценки, за неаккуратный вид, да мало ли, за что! Громко засмеялась, пробежала по коридору. Стой в углу на коленях. Оставайся без завтрака, или обеда, или ужина. А то и всё вместе, и на коленях, и без еды. А дома, на каникулах, родители не делали разницы, между сыновьями и дочками, доставалось за малейшие шалости и тем, и другим. И по дому на каникулах приходилось и убирать, и готовить, и нянчить младшеньких.

И вдруг – морской круиз! Им выдали одинаковые платьица, у каждой было белое в рюкзачке. И одинаковые купальники и сандалии. Пока были одни, без взрослых, они шумно радовались этому нежданному счастью. Но вот вошла классная дама, и все притихли.

– Девочки, как вы себя ведёте! Тишина, ни одного звука. Подходите ко мне, я буду вызывать по фамилиям. Вам нужно надеть браслет. Браслеты были красивые, с гравировкой. Всем на правую руку, как у их мам. Они ещё не знали, что браслет надевается так замужним женщинам. Ключ был у классной дамы.

– Слушайте меня внимательно. У вас в рюкзачках есть ещё белые платья. Их не надевать, это для праздника. Готовы? Станьте парами. Их поселили по четыре в тесных каютах, зато имелся зал с видео, музыкой, кино, библиотекой и отдельная палуба с шезлонгами и бассейном. Морякам общение с ними было строжайше запрещено. Классная дама оставалась у себя в каюте, они видели её только в столовой, и там она командовала привычно. В остальное время они были сами по себе и радовались этой неожиданной свободе.

И солнце, сначала просто ласковое, особенно для северянок. А потом жаркое, от которого спасал бассейн и палуба с плотным тентом и кондиционеры в каютах, в зале, в столовой.

А после экватора опять ласковое солнце южного полушария.

Теплоход прибыл на остров ночью. Их посадили в автобусы и отвезли в гостиницу. Классная дама не появлялась все праздники.

Была пятница. Вечером совместный ужин с «заказчиками», танцы, смех, ухаживание. У девчонок закружились головы.

Утром, после завтрака, – в автобусы и на пляж, и туда же приехал автобус с их вчерашними знакомыми. Два дня отдыха и веселья!

Мужчины не оказывали предпочтения девочкам, которых выбрали. Лишь вечером на специальном сайте отмечали свою. Могли меняться, отправлять её в резерв и выбирать новую из резерва.

На всё про всё было отпущено три дня до отхода каравана сначала на Базу на соседний остров, потом домой через океан.

Ничего не подозревавшие девочки переходили на заветном сайте из рук в руки и отсеивались в резерв. Наконец, на экранах высветилось «только для чтения» список, не подлежащий корректировке.

Был прощальный ужин, но гости не подозревали, что он прощальный. Ночью тридцать девочек подняли и погрузили в автобус.

Бен лично проверил и по списку, и по фотографиям, что среди них нет будущих жительниц подвластного ему Города.

И они оказались на корабле, а утром в иллюминаторах была только водная гладь. Классная дама возвращалась с ними, и в первый же день на теплоходе самолично сняла с каждой браслет и сложила в картонную коробку. Девочки вернулись домой, уверенные, что побывали в морском круизе. Родителям тех, что остались, сказали правду – они вышли замуж. Радуйтесь, лишний рот убавился в семье.

Праздник закончился и для тех, кто остался на берегу. Мужчины вышли на работу. На пляж пришёл только один автобус. Кто-то тщетно искал среди оставшихся девочку, с которой успел подружиться на всю жизнь, кто-то – весёлого парня, что переносил через прибой и рассказывал смешные истории.

За обедом незнакомый человек объявил, что ждёт их в зале. Классной дамы не было, и не было ровно половины их шумной компании.

– Девочки, вам понравилось у нас? – спросил незнакомец с широкой приветливой улыбкой.

– Да! – ответили хором от всей души.

– Тогда у меня для вас прекрасная новость. Вы нам тоже очень понравились, настолько, что мы решили не отпускать вас. Это теперь ваш остров, ваш Город, ваш дом. Собственно, дом у каждой из вас будет свой, сначала номер в другом отеле, а потом отдельная квартира. Сейчас два часа. Отдохните, приведите себя в порядок. Наденьте белые платьица, они у вас с собой именно для сегодняшнего дня. Я жду вас в малом зале. В шесть часов сядьте на места, на которых обозначен ваш код на браслете. Ничего не перепутайте, пожалуйста.

Они шли в свои номера, недоумённо переглядываясь и переговариваясь. Что бы это значило? Как это они остаются здесь жить! А родители знают? И что, они теперь никогда не вернутся домой? Их похитили гангстеры, какой ужас! Но другой человек строго сказал:

– Вам велено отдыхать, по номерам, быстро!

И щёлкнули замки дверей. В каких-то номерах оказалось по двое, а в каких-то по одной, и это было ещё страшней.

Какой отдых! Они сидели на своих кроватях и смотрели на часы, в каждой комнате вмонтированные в стену. В четыре по очереди пошли в душ, переоделись и сидели на кроватях, испуганные и несчастные.

В половине шестого человек, который разводил их по номерам, прошёл по коридору, открывая одну дверь за другой. Усадил в зале, проверил коды. И симпатичный человек, который объявил им за обедом эту ужасную новость, с той же радушной улыбкой произнёс:

– Дорогие мои, я мэр этого Города. Со всеми вопросами, трудностями вы можете обращаться лично ко мне, и я вам обещаю, что ни один не останется без внимания. Вы выходите замуж! Сейчас придут ваши будущие мужья, и мы проведём регистрацию. Тишина в зале!

Ну, это случится немного раньше, чем вы окончили бы школу, но всё равно случилось бы почти с каждой из вас. Вы вступаете во взрослую жизнь. Счастье зависит от вас целиком и полностью, от того, как вы будете себя вести в новой, сначала маленькой семье. Я надеюсь, что в каждой, которую я сегодня скреплю своей подписью и гербовой печатью, будут царить любовь, согласие и счастье! Тишина в зале! Не вставать, не разговаривать! Когда я буду объявлять следующую пару мужем и женой, полагаются аплодисменты и радостные улыбки. Молодожёны проходят в соседний зал. Нас ждёт свадебный ужин.

Девочки вздрогнули от удара в гонг. Открылись сразу три двери, и вошли их знакомые мужчины в прекрасных костюмах, при галстуках. Сели на заранее известные места. Каждый молча поцеловал руку своей перепуганной соседке и замер, держа за дрожащую ладошку.

Началась церемония. Бен не задавал вопросов, просто объявлял их мужем и женой. Они расписывались в журнале. Бен произносил:

– Можете поцеловать свою жену. Поздравляем вас!

Звучали аплодисменты. И вдруг чинный порядок процедуры был нарушен. Встала невысокая смуглая девочка и произнесла звонким дрожащим голоском:

– Сэр, вы обещали нам решить любой возникший вопрос. Я не готова сейчас выходить замуж. Ни в коем случае не хочу обидеть человека, предназначенного мне в мужья.

– Я понял, спасибо за доверие. Конечно, в виде исключения мы пойдём вам навстречу, отправим домой следующим караваном, я ещё не знаю сроков его прибытия. Вас поместят в гостиницу. Человек, который оказал вам честь и выбрал в жёны именно вас… а выбор был большой, можете мне поверить. Этот человек, если захочет, сможет вас навещать. Если не обидится, я бы на его месте обиделся. Дежурный, проводите девушку в мой кабинет. А мы продолжаем. Объявляю вас мужем и женой. Распишитесь. Можете поцеловать жену. Не слышу аплодисментов! Теперь хорошо.

Дик сидел, оглушённый. Элен ему нравилась, очень. Весёлая, с острым язычком, палец в рот не клади. Грациозная, гибкая. Он запал на неё, как говорится, с самого начала и никаких колебаний не испытывал. Надо попросить, когда закончится торжественная часть, чтобы пустили к ней, я её уговорю, – подумал с надеждой.

Когда последняя пара ушла в зал, подошёл к Бену:

– Сэр, позвольте мне с ней поговорить.

– Непременно, часа через два. А потом утром, и ещё день пусть посидит. Скажешь, мэр занят, когда освободится, я попрошу, чтобы поженил нас. А если будет упорствовать, пусть сидит дальше. Я дам ключ, сможешь кормить её в перерыв и после работы. Тебе же будет легче, если она не будет фокусничать.

Девочки не могли прийти в себя. За ними ухаживали, их обнимали в танце. Целовали, когда слишком часто звучало «горько». Бен хотел, чтобы они привыкли к своему новому положению, но не получалось. Они были потрясены. И Элен арестовали.

Бен не так это себе представлял, всё было слишком серьёзно. Может, надо было переженить их по одной паре? Он встал и сказал ещё один тост:

– Я хочу выпить за наш с вами Город. За вас, первых, что свили в нём своё гнездо. Мы выбьем ваши имена на табличке в мэрии. Будьте счастливы! Автобусы отвезут вас в отель. И всем отгул на завтра!

Элен сидела на стуле в крошечном кабинете. Вскочила, когда открылась дверь и вошёл Дик.

– Ну, что ты испугалась, я пришёл просто поговорить. Не хочешь выходить за меня, тебя никто не заставит. Сядь, пожалуйста. Почему ты это сделала? Я не нравлюсь тебе?

– Ты здесь ни при чём. Нас фактически похитили.

Нам ничего не дали решать за себя.

– Вас могли выбрать и заказать по одной, через брачные агентства. Ты не знаешь, вам не говорили?

– Но это было бы ещё не скоро, весной, и я слышала, что можно познакомиться с человеком заранее, по переписке.

– Ну, познакомились. Но он решает, будешь ли ты его женой. Тебя привезут к нему ещё с одной девочкой. Он выберет тебя, если ты ему понравишься больше. А если её, тебя отвезут обратно в школу.

Потом, без переписки, с другой девочкой отвезут к другому. И ты можешь и ему не понравиться, если будешь смотреть, как сейчас.

Она опустила голову. Как стыдно!

– Сколько тебе лет?

– В январе будет четырнадцать.

– Ну, подумаешь! Не будешь ходить в школу. Тебе там нравилось?

– Нет.

– Так радоваться надо! Скольким людям ты должна была подчиняться? А теперь – только одному мужу. И мы же знакомились три дня. Я всё время был рядом, мы разговаривали, смеялись, играли.

– Нам не сказали!

– Хорошо, что не сказали, всё было естественно. Ты категорически не хочешь, чтобы я стал твоим мужем?

– Не знаю. Мне нужно привыкнуть к этой мысли и к тебе.

– Ну, привыкай. Я мог бы обещать тебе, что будешь решать за себя, как ты сказала. Но это была бы неправда. Как везде, за тебя буду решать я. Понимаешь, у нас очень серьёзная работа. Я здесь уже три месяца, и это были первые выходные. Нам помогли создать семью, чтобы была отдушина, женское тепло и забота. Я вот думаю, правильный ли я сделал выбор. Может, подождать до следующего каравана, и заказать послушную девочку, чтобы радовалась мне, обнимала, когда я прихожу с работы усталый. Ты подумай до утра, и я подумаю. Если пообещаешь мне стать очень хорошей женой, я заберу тебя отсюда. Давай я придумаю, как тебе поспать. Ложись в кресло, я откину спинку. Потушить свет?

– Не надо. Я могу запереться?

– Я сам тебя запру. Туалет за шторой, маленькая дверь. Ключ только у меня, шеф разрешил мне навещать тебя, если захочу. Поспи.

Он всё же выключил свет и запер дверь. Она сидела с ногами в кресле и смотрела в окно, полное лунного света.

Какой у него хороший голос! Он не кричал на меня, не упрекал, не сердился. Он подумает, жениться ли на мне. А вдруг передумает, что будет со мной? Неужели правда, что меня бы возили от одного мужчины к другому? Он выбрал меня, иначе я ехала бы сейчас обратно на теплоходе. И весной меня бы выдали замуж неизвестно за кого.

А он бродил среди строительного хаоса, который постепенно становился Городом. Какая она нежная, какая красивая! Неужели утром я заберу её навсегда? И она будет ждать меня с работы. Спать рядом, родит мне детей…

Он не мог просто уйти домой, когда она там одна. Вернулся, и она вскочила и бросилась ему на грудь.

Утром он попросил шефа поженить их. Привёл в тот же зал, и она держалась за локоть Дика, как за спасательный круг.

– Объявляю вас мужем и женой. Дик, ты можешь поцеловать свою жену. Я на машине. Давайте, завезу вас в отель, ребята. У меня сегодня тяжёлый день.

Глава 6

Неожиданно Бен получил письмо на электронную почту от женщины-врача: «Сэр, поздравляю, ваша жена беременна».

Перезвонил сразу же:

– Вы осматривали её?

– Нет, все данные о её состоянии приходят с датчика на браслете.

Он помчался домой. Она сидела в шезлонге на балконе и смотрела на океан. Взял на руки, отнёс в комнату.

– Должен сказать тебе что-то очень важное.

– Улыбаешься, значит, что-то хорошее.

– Ты беременна.

– Почему ты знаешь, а я – нет?

– Мне написала врач, датчик показал. Оказывается, не такой это простой браслет. Она будет следить, чтобы всё было в норме, и ты родила здоровенького мальчика.

Начались будни. Мужчины утром уезжали на работу. По дороге заезжали в столовую и завтракали. Потом автобус возвращался за женщинами, их кормили завтраком и везли на пляж.

Бен по дороге отвозил туда и Мэлори. Любовался прекрасным зрелищем – одни женщины в одинаковых, ещё форменных купальниках. Со временем их разбавляли новые, и купальники отличались.

Они уже приняли свою новую жизнь, молодость и жизнерадостность брали своё. Заводилой была Элен. Она как-то назвала их женское общество коллективным гаремом. Развлекали сами себя, как могли – волейбол, йога. плавали. море было тёплое. Элен смеялась:

– Слушайте, мы похожи на лежбище котиков. А когда у всех появятся животики, представляете, как мы будем выглядеть?

Бен называл их десантом, пока Мэлори не сказала, как они сами себя называют. Пляж не отменил, даже добавил предвечерние часы.

Программа расширялась постепенно. Проект разрастался, требовал специалистов по разным отраслям. Бен написал в очередном письме-заказе, что девичий десант отнял много времени и адаптировался с трудом. Присылайте уже семейных.

Он был занят с утра до вечера. Совмещать работу над Программой и обязанности мэра становилось всё трудней.

Решил, что ему в мэрии нужна помощница, и почему-то подумал про Элен. Она зашла к нему в кабинет встревоженная. Что от неё нужно этому человеку? Дик не мог на неё пожаловаться.

– Здравствуй, Элен! Присаживайся. Как дела, как настроение?

– Нормальное. Почему вы заинтересовались моим настроением?

– Честно говоря, сам не знаю. Мне нужна помощница в мэрии. Вопросы возникают постоянно, а у меня и без этого кругом голова. Ты справишься, я уверен. Что сможешь решай сама от моего имени. Если будут трудности, я на связи.

Девушка смотрела на него удивлённо. Он не торопил.

– Спасибо за доверие. Я постараюсь не отвлекать вас по мелочам. Но проблем и в самом деле достаточно. У нас даже нет мэрии. Нужно помещение с вывеской, чтобы люди знали, куда обращаться. И вы должны выделить день и время на личный приём.

– Умница. Я в тебе не ошибся.

А через несколько дней сказал ребятам, чтобы привели с собой жён на работу. Собрал их в малом зале.

– Ну, как жизнь, девочки, налаживается? Мужья ваши довольны, никто не жалуется, во всяком случае.

Они переглянулись. Он ожидал смех, но никто не засмеялся.

– Не надоело вам ещё жариться на пляже, когда в Городе столько работы, и мужья ваши заняты целый день? Я пригласил своих помощников, главного врача больницы. Они скажут, где им позарез нужны такие замечательные работники. Каждая выберет себе занятие по душе. Пляж не отменяется после работы и в выходные. Вы прекрасно выглядите. Замужество женщинам идёт на пользу, а вы не радовались, когда выходили замуж. Теперь всё хорошо?

Переглянулись. Неуверенно, вразнобой, ответили:

– Да…

Мэлори была счастлива. Беременность проходила легко и очень шла ей. Но чем ближе были роды, тем больше переживал Бен. Он прекрасно понимал, какой немыслимой ценой оплатил своё нынешнее положение, продал своих детей Системе. Мэлори не знает об этом! Что будет с ней, когда тайное станет явным?

Больше всего боялся, что ребёнка заберут сразу. Как он объяснит это Мэлори? Она ждала первенца, радостно прислушивалась, как он даёт о себе знать. Напоминала, что надо заказать к ближайшему каравану коляски, одежду, кроватки, памперсы.

Это были первые роды в Городе и первый ребёнок – сын мэра.

Он сидел в предбаннике больницы, где рожала Мэлори. Из палаты доносились глухие отрывистые команды.

Вдруг поднялись жалюзи за стеклом в палате, он прильнул к нему, и сияющая врачиха показала первенца – его и Города.

Мальчик был недоволен и кричал, он был крупный и голосистый. Штора опустилась. Есть ли другие двери из того помещения, не унесут ли его? Но его вымыли, запеленали, положили на руки маме. И она смотрела на него с радостным умилением…

Глава 1

Раз в три года на Зее проводилось награждение учёных за выдающиеся достижения. Отбор был серьёзный. Проект должен быть прорывом на новый уровень знаний и возможностей.

Но открытия не появляются на пустом месте. Когда-то науку двинули далеко вперёд военная промышленность и космическая техника.

Сейчас на острие была Программа, она шла уже четыре года. И открытия, отмеченные в этом году, были связаны именно с ней.

Видеоконференция награждения представляла троих лауреатов, и для них это было полной неожиданностью.

Они просто делали своё дело. Вкладывали в него все силы и знания в данной области, которые накопило человечество.

И ещё чуть-чуть. Можно было бы назвать озарением, пришедшим неизвестно откуда. Именно это двигало прогресс.

Одним из них был Бенджамин Донован. Никому не приходило в голову, что он не заслуживает этой награды. Он был бесспорным кандидатом. Первый Ковчег уже начинал собираться на стапеле придуманного им дока. И первые здания Институтов робототехники и океанологии были построены по предложенному им способу. Только на помещениях стапелей для первой очереди кораблей на Базе экономия была колоссальная.

О двух других он узнал на самой видеоконференции.

Вторым был профессор Института робототехники. Перед ним стояла задача, важнейшая для Проекта.

Нужны были специалисты в таком количестве и такого спектра, которых, не то, что собрать и привезти, а разместить в Городе было бы неразрешимой проблемой.

Бен стал частым гостем в Институте. Говорить уже было не о чем. Только вопросы – что-то получается? Когда можно ждать прорыва?

И он наступил! Теперь биороботы могли выполнять работу среднего технического звена. Появились женщины-роботы. Женской работы в Городе хватало. Параллельно разрабатывались портативные зарядные устройства, продлялось время между зарядками.

Третий лауреат решил проблему связи между далёкими планетами. Открытие называлось теорией отражений, или эффектом зеркал. Автором и самой идеи, и её разработки, была женщина. Когда Бен увидел её на экране, он чуть не сбился, отвечая на очередной вопрос журналиста. Была немая сцена и коротенькая пауза.

Илона. Да быть не может! Какая она стала, в расцвете женской красоты и обаяния! Браслета на правой руке не было. Не замужем, хотя какое это сейчас имело значение. За три года после первенца, Бена-младшего, Мэлори родила ещё четверых сыновей.

Илона его увидела, когда сама была в кадре. Смотрела с полуулыбкой, и выражение глаз такое знакомое – за долю секунды до броска к нему. И он почувствовал всё, что следовало за этим, – полное слияние, даже когда они просто стояли обнявшись.

Ведущий представлял её. Оказывается, она руководит Звёздным институтом, и все обсерватории планеты находятся в её ведении.

У него запланирована мощная обсерватория на Базе 2. Не приступали ещё, приступим. Будет же наладка! Пошлю заявку Герману. Конечно, он знает, что они из одного выпуска, и что их звали неразлучниками. Система знает всё.

Попрошу ненадолго, на месяц. На две недели. Хоть на неделю, на заключительный этап! Завтра же узнаю, с чего начать по проекту.

Бен смотрел на экран. Она шла на высоких каблуках в красивом облегающем платье, перед ней пятился журналист с микрофоном.

Его в соседнем зале ждал торжественный приём, а дома – гордая и счастливая Мэлори, трансляция награждения шла по всей планете.

Вдохнул глубоко. Выдохнул. Постоял, вошёл в зал, и гром аплодисментов вернул его к действительности.

Людей больше всего интересовали роботы. Журналисты, учёные задавали вопросы – как человечество и биороботы уживутся друг с другом? Но это была отдельная тема.

Город продолжал расти, но строителей, в массе, как вначале, видно не было. Стройка шла на окраине, где освободились большие площади от ушедших на Базу общежитий биороботов. И на огромном отвоёванном у океана пространстве воздвигались подземные этажи будущих институтов. Всё шире разворачивались работы на Базах, были почти готовы стапели для строительства трёх Ковчегов.

В проектах они уже существовали, с приборами, которые ещё только предстояло разработать, сделать опытные образцы, испытать в действии, а потом дорабатывать от одного Ковчега к другому.

На Базе 2 возводилась мощнейшая обсерватория.

Город жил своей обычной жизнью. Дети «гарема» заполнили детский сад. Школа была построена, в ней учились в разных классах по два-три ребёнка Они родились в метрополии, но волею Системы, которая бросила их родителей на Программу, оказались в Городе.

Мальчики мэра учились дома, это было связано с особой программой обучения и подготовки. Окружающим об этом знать было незачем, резиденция жила своей замкнутой жизнью. Люди, привыкшие к иерархии во власти сверху донизу, принимали это, как должное.

Он мэр и Координатор Программы, на которую работают все, от руководителя каждого института до последнего биоробота.

Мальчики росли рослые, спортивные, красивые, похожие, как один, на отца. Душой дома была Мэл. Она успевала поцеловать на ночь самых маленьких, кто уже это воспринимал, решить мирным путём спор подростков. Её вердикт обсуждению не подлежал.

Дети воспринимают любовь каким-то шестым чувством. Правда, справедливость, когда ими пронизан каждый день, становятся нормой жизни. Как это скажется на правителях далёких планет…

Десятый ребёнок родился через восемь лет. И Мэлори спросила:

– Бенджамин! – когда она называла его полным именем, он знал, разговор будет серьёзным. – Теперь ты рассчитался с Системой, могу я следующего ребёнка родить для себя? И верить, что его у меня не отнимут для неведомых высших целей?

– Ты знала, Мэл? – поразился он.

– Конечно. Это было условием замужества. Не согласилась, – у тебя была бы другая жена.

– И ты молчала…

– Но ведь и ты молчал. Тебе важнее и меня, и сыновей была Программа. Я не осуждаю, у мужчин другие ценности. Так ты рассчитался с Системой, ты обещал ей в жертву десять сыновей?

– Ты называешь это жертвой. Они будут счастливы, посмотришь!

– Ты обещал Системе десять сыновей. Я могу быть уверена, что одиннадцатого у меня не отберут?

– Конечно, Мэл. Речь шла о десяти.

– Тогда я подарю нам с тобой ещё одного ребёнка.

Бену-младшему было пятнадцать, когда отец впервые взял его на Базу. У Мэлори сжалось сердце – вот оно, начало…

А мальчик был горд и счастлив. Накануне вечером Бен рассказал ему о великой миссии.

– Братьям об этом говорить не надо. И о том, что ты увидишь на Базе. Ты должен знать корабль до последнего винтика, это первое. Постепенно я буду подключать тебя к остальным задачам. Помни, ты отвечаешь за всё. И чем лучше подготовишься, тем легче будет принимать решения в любой ситуации. Пока изучай корабль.

Мальчик не спал всю ночь. У старших были уже отдельные комнаты, и его смятения никто не видел. Близнецы, Сэм и Фил, утром заметили перемену, Бен стал взрослей и серьёзней.

– Папа, возьми и нас!

– Вам ещё рано, – сказал отец, и у Мэлори сжалось сердце.

Сообщение с Базой было постоянным, паром-дебаркадер отвозил грузы и захватывал людей и биороботов из новых серий, которых запрашивали заранее. Общежития давно перебрались на Базу.

Они спустились на глубину в лифте вместе со сменой специалистов. Как все, переоделись в спецовки. И целый день Бен-старший показывал сыну основу его будущего корабля, на которой шёл начальный монтаж. Вечером привёз домой.

На следующее утро ему предстояла поездка на Базу 2. Монтаж обсерватории был закончен в основном, пора было вызывать наладчиков. Он хотел лично убедиться, всё ли готово к их приезду.

Илону ждали отдельные апартаменты, он ещё не просил, чтобы её прислали, но ему не отказывали ни в одной просьбе.

А Бена-младшего ждал наставник. Теперь он останется рядом до самого старта. Будет определять детальную подготовку, занятия на умных тренажёрах, участие в испытаниях систем и приборов. А когда обсерватория войдёт в строй, детальное изучение маршрута.

Отец представил их друг другу:

– Знакомьтесь, Бен – доктор Льюис. Работайте, мои дорогие.

И две машины выехали утром за ворота резиденции.

Монтаж оборудования обсерватории был завершён. Предстояла настройка, и он с нетерпением ожидал Илону. Но Герман прислал специалистов и сообщил, что использовать Илону на настройке – не жирно ли, Бен? Она прилетит принимать работу. На неделю, максимум на десять дней. Это не обсуждается.

Когда настройка подходила к концу, он снова попросил прислать Илону. Возражений не было.

В большом зале обсерватории было пусто и просторно. Огромные экраны по периметру, ковровое покрытие на полу. Один наладчик сидел за пультом.

– Добрый день. Как дела?

– Приходите ночью, сэр, будет пробное включение.

– Обязательно, спасибо.

И уехал на Базу. Там у него была квартира, часто приходилось задерживаться не на один день. Главная работа давно переместилась из Города. Было ещё светло, можно передохнуть немного.

И заснул на диване. Проснулся глубокой ночью. Проспал! Там уже всё закончили, наверно, и разошлись. Но что-то заставило позвонить диспетчеру:

– Подготовьте дежурный катер на Базу 2. Я еду на причал.

Обсерватория возвышалась над островом, была его центром и душой. И уже с причала он увидел тусклое свечение. Работала аппаратура! Вошёл в знакомый зал, было темно и тихо, свет горел только у пульта. И за ним сидела Илона! Обернулась, хотя ковёр заглушал его шаги, и встала ему навстречу.

Они стояли посреди зала, обнявшись, как раньше, будто не прошло столько лет и ничего не изменилось в их жизни.

– Погоди, Бен, я выйду в Космос. Ты увидишь, как здорово! Это самая новая обсерватория.

Она погасила свет, взяла его за руку. Медленно засветились экраны, и вспыхнули тысячи, нет, миллионы звёзд!

Одни светили ровным светом, другие мерцали. Они были разных цветов. И сгустки тумана, и какие-то чёрные провалы… Такого эффекта не было в их обсерватории, в академии. Непередаваемое впечатление, будто ты не смотришь с Зеи в звёздное небо, а плывёшь по бесконечному океану Вселенной в крошечном батискафе.

Бен не возвращался в Город. Мэлори не удивлялась, такое бывало и раньше. Иногда появлялось какое-то беспокойство – он мог в самое горячее время заехать хоть на часок. Сейчас не заезжал.

Весь день он работал на Базе, городские дела решал по телефону, а вечером неизменно оказывался в обсерватории.

Они с Илоной не могли оторваться друг от друга, будто навёрстывали годы разлуки.

Она вводила его в свой звёздный мир, показывала, как прокладывается путь Ковчега.

– Перед пуском всё выверим.

– Ты будешь прилетать перед каждым?

– Нет, ваша обсерватория включится в общую систему, я буду это делать из Центра.

– Жалко.

– Я привыкла радоваться тому, что даёт судьба.

Жили вне времени. Не считали, сколько дней и часов подарила им судьба. Стали другими – и он, и она. И оказалось, что это ещё сильней сближает, притягивает друг к другу.

Он столько лет был главным в жизни огромной армии людей, отвечал за всех и за всё. В семье в любых вопросах его слово было последним и решающим. Это, конечно, меняет и характер человека, и облик, и поведение. Он уже не был мальчиком. Стал взрослым, сильным, уверенным в себе.

Илона почувствовала это с первой же встречи. Но и она была другая. Ей ничего и никому не надо было доказывать. Её авторитет и среди коллег, и в Звёздном институте был непререкаем.

Тем более, ничего не надо было доказывать Бену. Он был покорён, принадлежал ей до последней клеточки. И она была счастливой, открытой, доверчивой. Он стал главным человеком в её жизни.

За все пять лет в Разведакадемии она ничего не рассказывала ему о прошлом. Это он ей рассказывал всё. А тут как-то ночью…

Они ещё не ушли из мира звёзд в её дом, который он постарался сделать уютным, тёплым, домашним. Не спешили. Вечер был долгим, и ночь впереди – бесконечной, до самого утра.

Она вдруг начала говорить, будто открывала какую-то дверь, запечатанную давным-давно:

– Знаешь, у меня было очень счастливое детство. Папу звали Стивен, Стив. А маму – Генриеттой. Папа звал её Гани. Он был рыжеволосый, большой, или мне, маленькой, так казалось.

Они очень любили меня. Я чувствовала это, как защитный кокон от всего мира. Я была живой, но послушной. Любимые всегда послушны. Жили мы в городке Разведакадемии, они были разведчиками. Уезжали надолго зимой. Или это сейчас кажется – долгая зима ожидания праздника. Зато лето было бесконечным, как сама жизнь.

Возвращаемся как-то из похода, поздно, уже стемнело. Я у него на плечах, обнимаю за шею, то и дело выпрямляюсь и смотрю в небо. А он для страховки держит меня за ноги.

– Что ты видишь, Илли?

– Звёзды, мне так нравится смотреть на них!

– Звёзды – это прекрасно. Но посмотри вон туда, прямо. Видишь огонёк? Это наше окошко светится, чтобы мы от звёзд всегда возвращались домой.

Бен слушал, как заворожённый.

– В семь лет меня отвезли в пансион. Папа сказал, тебе там будет интересно, узнаешь много нового, у тебя будут подружки. Школьные друзья – это на всю жизнь.

Я привыкла к пансиону. Училась хорошо. Родители рано научили меня читать и писать, но главное, папа часто разговаривал со мной, когда мы были вместе. Отвечал на любые мои вопросы и задавал свои. Например, как ты думаешь, почему…

И я начинала думать – а правда, почему? И он объяснял! Он учил меня думать, анализировать, понимаешь? Как бы мне было интересно с ним, сейчас, когда я выросла!

– Почему было бы?

– Потому что в десять лет я осталась одна на свете. Я не сразу узнала об этом. И не верила долго.

Меня начали жалеть – и воспитательница, и учителя, и даже директриса. Мне стало очень страшно! Может, у меня какая-то болезнь и я могу умереть? Мне очень не нравилась эта жалость! Я потом всю жизнь старалась держаться, чтобы никому не хотелось жалеть меня! То кто-то из взрослых посмотрит со слезами на глазах, то Рози, моя лучшая подружка, обнимет ни с того ни с сего. Было какое-то острое предчувствие беды…

А перед каникулами меня вызвали в гостевую. Я обрадовалась, думала, родители! Но оказалось – отец Рози, я его видела и раньше.

Он встал мне навстречу и тоже обнял со слезами на глазах:

– Детка, мне разрешили, наконец, удочерить тебя.

– Зачем? У меня же есть родители!

– Неужели ни у кого не хватило мужества сказать тебе, что их больше нет? Они не вернулись из экспедиции.

– Не может быть, это ошибка, они вернутся!

– Прошло много времени. Долго не сообщали, надеялись. Но это правда. Не плачь, тебе у нас будет хорошо, мы все будем тебя любить. Да мы уже любим!

– Даже если бы я поверила… Я бы осталась дочерью своих родителей. Я в любом случае буду носить фамилию отца, и никакую другую.

– Хорошо, пусть будет так. Но в гости, на каникулы…

– На каникулы я согласна.

И у меня появился дом, где меня всегда ждали. Любили, я это чувствую безошибочно. Все каникулы до конца пансиона я поводила там. Большая дружная семья, трое своих детей, Рози, старший брат и маленькая сестрёнка, двое приёмных, всё время кто-то из родных гостит, племянники, племянницы. Все, кроме родных детей, зовут его дядя Мики, и я так звала все годы.

– Он жив?

– Конечно, они ведь первородцы. А в последние каникулы брат Рози сказал, что нас хотят поженить.

– Я не собираюсь замуж. Буду поступать в Разведакадемию.

– Ты, в Разведакадемию? Да кому ты там нужна!

– Это мы ещё посмотрим. Но тебе пусть ищут другую невесту. А с дядей Мики я поговорю.

Дядя Мика воспринял это серьёзно:

– У тебя на подготовку много времени, ты справишься, я не сомневаюсь, но без репетитора не обойтись. Я займусь этим, детка. Полетел в Разведакадемию сам. И вернулся с репетитором.

– Привёз его к себе домой?!

– Нет, конечно. Уроки шли по видео до самых экзаменов. Уже на занятиях я как-то нагнала его в коридоре и поблагодарила. А он сказал, что это целиком личная моя заслуга. И только на выпускном подошёл, прикоснулся к моей руке:

– Илона, Стивен мог бы гордиться вами. И ваш избранник будет счастливым человеком.

Знал бы он, что у моего избранника свадьба через неделю!

– Как ты вынесла всё это! Почему тогда мне не рассказывала?

– Ты же твердил всё время – я обручён, я обручён!

– Но сейчас я вообще женат…

– Не вообще, совершенно конкретно. От «вообще» не рождаются каждый год сыновья.

– Что же изменилось?

– Всё. Мы стали взрослыми. Для меня сейчас твоя семья – словно в другом измерении.

– И для меня – в другом. А ведь я их так люблю! За день не вспоминаю ни разу. И на работе – смотрю и смотрю на часы на важном совещании. Что люди думают? Илона, Илона, что ты делаешь со мной!

– Вот и поговорили…

Глава 2

Утром позвонил Томас, глава Института робототехники:

– Бен, что ты там застрял?! Возвращайся срочно, не пожалеешь.

И он вернулся в Город. Сначала, как обычно, хотел заехать домой, но остановился. Представил, как обнимет Мэлори, он выйдет встречать его, как только услышит звук машины! Как посмотрит ей в глаза…

Он же напрочь забыл о её существовании. Все годы она была рядом, рожала ему сыновей, зная, на что он согласился там, в комнате, когда стрелки часов сошлись на двенадцати.

У него выступил пот на лбу. Нет, надо переключиться, подумать о чём-то другом. Вечером, домой я приду вечером.

Каким вечером? Я же вернусь в обсерваторию. Как это, быть в Городе и не заехать домой! Навигатор ждал, когда он выговорит, наконец, куда ему выстраивать маршрут.

– Институт робототехники, – произнёс он, и машина тронулась.

Томас не выглядел именинником. Значит, не получается, позвал снизить требования.

–– Ну, как? – спросил Бен.

– Получилось, – ответил Том с досадой, и рукой махнул.

– Так ты должен прыгать до потолка!

– Запрыгаешь тут. Такой шум подняли, едва я заикнулся. Не пойму, кого защищают, роботов от людей, или людей от роботов. Агрессия у них заблокирована. Выполняют распоряжения только своего руководителя. Зарядка длительная и индивидуальная. Ну, нельзя без маркировки! Прости, что сорвал тебя с Базы. Но мы остановились просто. Нашли консенсус. Называется – выпускать только по индивидуальным заказам для научных целей и не использовать в метрополии.

Первый экземпляр готов, если одобришь, можем начать ограниченную серию. Команда Ковчегов, то, что тебе надо! Нас ведь за этим сюда сослали. Послали, прости. Познакомься, скажи, сколько нужно. И техническое задание на всю команду. Если можем так, – улыбнулся радостно и гордо, – с менее сложными образцами справимся.

– Ну, покажи, не тяни!

– Пойдём!

В маленьком зале сидел человек среднего роста с приятным открытым лицом, в лёгких брюках и тенниске.

Бен оглянулся невольно, где же биоробот?

– Знакомьтесь, Кеннон Брукс – Координатор Программы сэр Бенджамин Донован.

– Рад знакомству, сэр! – ответил молодой человек.

Том улыбался счастливой улыбкой победителя.

– Знаешь, Том, нам бы шахматы. Есть у вас шахматы?

– А что, по-твоему, мы делаем в перерыв?

– Мы вас больше не задерживаем, сэр! – сказал Бен весело и стал расставлять фигуры. Кеннон молча наблюдал за ним.

– Какие-то задачи вам уже приходилось решать?

– Тесты, в основном.

– В шахматы играете?

– Не приходилось.

– Я объясню вам правила. Ваша задача – снять моего короля, это называется мат. Фигуры ходят так. Начинаем, ваши белые, подскажу, если ошибётесь, не волнуйтесь.

Кеннон не ошибся ни разу, но победа далась Бену нелегко.

– Теперь белые мои. Поехали!

– У вас так много свободного времени?

– У меня его не бывает, но я надеюсь, вы сэкономите мне время в дальнейшем. Опять ваши белые.

Третья партия длилась целый час. Бен проигрывал. Бен! Потом явная ошибка белых, и мат.

– Ясно. Начнёте с устройства и оснащения корабля. Будете готовить команды, это работа на годы. Квартира на Базе. И знакомиться с Ковчегом будете там, и своих подопечных знакомить. Кое-что я уточню с вашим начальством. С какими программами знакомы?

– Со всеми.

– Отлично. Подождите меня. Я отвезу вас в отель. Ссылки перешлю, изучайте Ковчег, что уже есть и что должно быть.

И вернулся в кабинет:

– Слушай, Том, ты не разыгрываешь меня?

– Угодил я тебе, наконец?

– Ещё как! Он, правда, первый раз видел шахматы?

– Первый. Это идея, будем тестировать. Освоил?

– Проиграл только первую партию. Вторая – ничья, а на третьей он мне поддался. Это плохо. Я думал, врать и хитрить вы их не учите.

– К сожалению, это неотъемлемая часть интеллекта. Все умные люди умеют врать и хитрить. Не пользоваться этим умением – это уже зависит от человека, нравственная составляющая.

– Но изощрённый ум без нравственности…

– Тогда не морочьте нам голову, работайте с людьми! – рассердился Том.

– Ну что ты, что ты! Даже не представляешь, какую ты решил проблему! Сегодня же озадачу своих, подготовят задания на команду. Но не надейся, что будет просто. Это же автономная система, вахтовый режим, полная взаимозаменяемость.

У Тома взметнулись брови, и Бен поспешил ретироваться.

– Я не спросил, женить его надо?

– Пока отключим функцию. А потом сделаем и невест!

Бен отвёз в отель своего нового подопечного. Незаметно наступил вечер. Ехать домой уже не имело смысла.

Всю дорогу на Базу 2 думал, как сейчас обнимет Илону. Но её не было. Он стоял посреди пустого зала. Купол больше не был Вселенной, висел гладким и безжизненным. Ни клочка бумаги на столе. И непривычная тишина – приборы молчали.

В горле стоял комок. Он ловил ртом воздух и не мог вздохнуть. И в доме, куда он бросился в надежде – может, она оставила записку? Хотя бы записку! Но и там ни одной её вещички, всё тщательно убрано. Свободный гостиничный номер высшего класса.

Даже не простилась, подумал с обидой. И ясная мысль – прошлая ночь была особенной. Она прощалась, а ты не почувствовал.

Каждый день включал столько дел, проблем, задач, что к вечеру у него не было сил. Он почти не разговаривал с Мэлори. Отводил глаза, его мучила совесть. Он забудет Илону. Не будет вспоминать эти дни и ночи. Главное – ночи…

Пусть жизнь вернётся в привычное русло. Илона – это сон, звёздный сон. У него есть Мэлори, только Мэлори, только она.

Наступил день, когда он решил, что может позвонить Герману. Не написать обычное дежурное письмо, а позвонить.

– Первый Ковчег закончен. Присылай людей на приёмку.

– Бен, ты и есть приёмка. Кто сможет поручиться, что полёт пройдёт успешно, верней тебя? Твой сын – твоя страховка.

Бен онемел.

– Ты меня слышишь? Высылаю перепланировку Базы. Склады, вольеры, морозильники, инкубаторы. Свободные места можешь засеять травой, растёт быстро, будет, чем кормить скот.

Приедут люди, отвечающие за погрузку, и будущие пассажиры. Точную дату пуска определит Звёздный институт. Инструкции по полёту и последующей работе Бен-младший получит перед стартом. Я прилечу, разумеется.

Экран погас. Бен сидел, опустошённый. Герман даже не поблагодарил его за работу. Не поздравил с окончанием. Так вот что придумала Система! Страховка – мой сын, мой мальчик. Взрослый, собранный, воспитанный.

Я мало времени уделял и уделяю детям, их вырастила Мэлори. Если разобраться, они больше её сыновья.

Корабль был большой, похожий на остров. Почти вся площадь его на планах была заштрихована, в этих зонах нельзя было располагать приборы и оборудование самого корабля. Это и был Ковчег.

Следующий караван привёз специалистов, оборудование, недостающие разборные склады, вольеры и молодняк домашних животных и зверушек. База превратилась в настоящий зоопарк. Просторные вольеры, от клеток давным-давно отказались и в обычных зоопарках.

Животные стали хозяевами острова. Людям и биороботам остались огороженные площадки и проходы. Бену – доки с возводимыми Ковчегами, центр с офисом, служебными помещениями, школой, где готовили команду для следующего корабля.

Главными на острове стали биологи, ботаники, ветеринары. Бен вызвал Томаса, пусть посмотрит сам, от чего у него кругом голова. Но тот, на удивление, всё воспринял спокойно:

– Бен, не переживай. После Кена это задачи для первокурсников. Я всё понял, они пришлют задания.

Приближалась дата пуска. Метрополия жила своей жизнью и понятия не имела, что ей предстоит узнать и пережить. Да что метрополия, даже Город знал только, что работает на Программу. Единицы – какую-то часть, строго ограниченную своим участком.

Система приучила хранить государственные секреты и не интересоваться тем, что не касается тебя непосредственно. То, что надо будет узнать, сообщат средства массовой информации.

Бена-младшего отпустили на два дня домой. Потом вся команда уйдёт на карантин под наблюдение врачей и переселится в Ковчег.

Бен не говорил Мэлори, что всё произойдёт слишком скоро, но она почувствовала. Мальчик не приезжал домой месяцами и вдруг приехал. Ходит, свободный, не подходит к экрану. Сидит, задумавшись, на скамейке в парке. Даже прощальный обед не устраивали – никто не должен знать, что пора.

Герман прилетел сначала на Базу, посмотрел, походил, спустился в доки. Всё молча, без комментариев.

– Бен, где наш герой?

– Дома, отправил его к матери перед карантином. – Распорядись, чтобы меня отвезли туда, я должен проинструктировать его. Будет, где поговорить без посторонних ушей?

– Конечно, у меня в кабинете никто не помешает.

С катера машина привезла Германа в резиденцию. Мэлори с мальчиками услышали, решили, приехал отец, высыпали на крыльцо.

Мэлори была молода и красива, будто не она рожала этих мальчишек. Трое взрослых ребят были выше её, остальные – подростки. Он залюбовался невольно, поцеловал руку:

– Мы знакомы, не правда ли? Представьте меня вашему чудесному семейству.

– Сэр Герман… простите, не знаю вашей фамилии.

– Достаточно.

– Бенджамин-младший, Филипп, Сэмюэл, Роберт, Дэвид… – представляла она мальчиков.

– Я запомню, спасибо.

– Заходите, я покажу вам комнату. Отдохните с дороги, я распоряжусь насчёт обеда.

Он провёл в резиденции день. Ходил с младшим Беном по парку, не отказался от пляжа. До поздней ночи просидел с ним в кабинете отца. Утром, не заезжая на Базу, улетел в метрополию. Пуск он посмотрит по интернету.

Мэлори держалась на расстоянии, пока Бен-младший общался с Германом. Но как только машина выехала за ворота, обняла сына, постояла молча. А потом посмотрела в глаза:

– Что, родной, скоро?

– Да, мама, уеду завтра, буду в Городе, на карантине. Я ещё позвоню тебе. Ну не плачь, что ты! Начинается взрослая жизнь. Я мог бы уйти в плавание, в экспедицию, на Северный полюс – куда угодно! Мы прекрасно жили все эти годы, дружно, весело, интересно. Не каждому так везёт с родителями, с семьёй, с работой. Это же фантастика, мама! Я мечтать не мог…

Кто-то первым заметил, что недалеко от берега в океане появились сооружения на небольшом расстоянии друг от друга.

Ну, мало ли, в Городе и на Базах было много непонятного!

Люди привыкли не задавать вопросов, тем более, биороботы. Шло время, и все просто перестали их замечать.

А причастные к этой эпопее под скромным названием Программа, готовились к пуску. Пока можно было что-то делать, заканчивать наладку аппаратуры, проводить загрузку, проверять связь, о самом пуске, о риске, о том, что будет дальше, думать было некогда. Все ждали его, но по-разному.

Для одних это был заключительный этап долгой напряжённой работы. Для других – проверка сложных решений. Как поведут себя устройства, просчитанные, проверенные на опытных образцах в условиях, на пределе возможных в действительности?

Что можно сказать о Мэлори… Был сжигающий изнутри страх за мальчика. В ней всё замерло, когда он ушёл на карантин. И единственный звонок оттуда, был, как из потустороннего мира. Когда будет пуск, Бен ей не говорил. Ограниченный круг людей знал точную дату и время. Пусть узнает, когда он будет позади.

Сам был, как сжавшаяся пружина. Можно просчитать, смоделировать, проверить. Но результат, к несчастью, иногда перечёркивает всё.

Для него самого время будто замедлило ход. Каждый день тянулся, как вечность, хотя шла непрерывная работа. Ещё можно было что-то делать, проверять, контролировать. Загрузка. Последние хозяйственные дела, убрать всё лишнее из дока. Ещё было ощущение, что от твоих действий что-то зависит!

На Ковчеге закрыты люки. Он уже совершенно автономная система. Остается только ждать и считать минуты, потом секунды…

Сейчас он просто неуправляемая колода, полная людей, роботов, животных, продовольственных запасов, умных приборов и систем. И там его сын. Страховка…

До пуска ещё сутки. К нему должны подготовиться там, внутри. Бен поехал домой, Мелори нельзя оставлять одну. Сидел в кабинете и вёл, что называется, обратный отсчёт времени. Вот должна опуститься тяжёлая стена. Отсек герметичен. Вот начал заполняться водой. По секундам знает, как это происходит.

Открывается выход в океан. Ковчег оживает. Теперь он – огромная подводная лодка. Всё идёт в штатном режиме! Вот он выходит в открытый океан, скорость набирается. Как тянутся секунды! Он твердит себе – всё… идёт… в штатном режиме… Ковчег уже должен быть в точке пуска. И – грохот, слышный даже здесь, на таком расстоянии! Бен точно знает, в какой стороне дома его можно видеть. Смотрит в дальномер. Поднимается огромная волна, и вот он взлетает, оставляя за собой столб воды и пламени. Грохот продолжается. Ковчег набирает высоту. Оделяется первая ступень… вторая… третья. И, наконец, вот оно, долгожданное объявление на всю Зею, из всех репродукторов, телевизоров, приёмников:

– Ковчег вышел на заданный курс.

Рапорт командира корабля, родной голос Бена…

– Мэл, где ты? Получилось. Они уже там!

Радости нет почему-то. Одно огромное облегчение.

– Где ты, Мэл?

Конечно, надо было оставаться с ней рядом, но он не мог. Она в спальне, стоит лицом к окну. С этой стороны его нельзя увидеть, глупенькая… – думает он, но не произносит. В душе какое-то опустошение. Трудно дышать.

Она оборачивается к нему – бледное заплаканное лицо, опущенные плечи. Какая там радость, огромное, всепоглощающее горе, и больше ничего. Он обнимает её:

– Ну что ты, всё хорошо, он жив и здоров, я слышал его голос.

Они долго стояли, обнявшись. А из всех телевизоров, репродукторов, из всех чайников, как скажет Фил, которому ещё предстояло это, но второму, звучало красивым голосом лучшего баритона Зеи:

– Победа! Великая победа нашего народа! Победа!

Город проснулся на рассвете от грохота, он шёл со стороны океана. Было видно, как вдали взлетел корабль и понёсся ввысь, оставляя за собой хвост пламени и воды.

Потом пламя отделилось, и вода стала медленно оседать, поднимая гигантскую волну. Люди высыпали на улицы и стояли, оцепенев. Бежать было некуда, они на острове.

Сейчас, через несколько минут, а может, секунд, волна достигнет берега, перемахнёт через остров с его постройками, затопит подземную часть, смоет людей, как смывает гальку во время отлива. Волна дошла до непонятных сооружений, ударила в них, поднялась вверх миллионами брызг и осела.

Но за нею шла следующая, и ещё… люди стояли молча, готовые ко всему. Океан понемногу успокоился. Они посмотрели друг на друга:

– Что это было?

– Пуск, ничего особенного, какое-то новое оружие.

– Какое оружие, против кого воевать! У нас же Система…

А уже из всех репродукторов и с экранов гремело:

– Очередная победа! Произведён запуск первого в мире межпланетного корабля Ковчег 1!

Было, было всенародное ликование. Бен-младший стал героем, в его честь называли новорождённых мальчиков. И ещё два пуска Ковчегов были встречены так же.

А потом всё утихло, стало обыденным. И только люди, связанные с Программой, работали на пределе возможностей.

Глава 3

В Звёздном институте целые подразделения тщательно разрабатывали маршрут каждого Ковчега. Илона лично проверяла их.

Кто, как не она, знал, что Вселенная – не что-то застывшее раз и навсегда. Она живая, изменчивая, в ней всё движется по общим законам и по индивидуальным для каждой звёздной системы, любой звезды, планеты и небесного тела. Необходим тщательный расчёт обстановки вокруг корабля в каждой точке полёта. Спасала сама разрежённость Вселенной.

Половина Ковчегов уже находились за пределами видимости обсерваторий. Приходилось пользоваться картами разведчиков, снятыми в разные годы, и пересчитывать на время пролёта корабля. Этим и занималась Илона, забросив свои научные разработки.

Она сидела в своём кабинете за большим экраном. Было рано, девочка, недавно сменившая её прошлого секретаря, ещё не пришла.

Молодой человек попробовал, заперта ли дверь, и вошёл, не постучав:

– Детка, почему ты не в приёмной? Когда твой начальник появляется на работе?

– Что вам угодно? Рабочий день ещё не начался.

– Начался, минуту назад, – он посмотрел на часы, – я с самолёта, по направлению. Охрана у вас, к счастью, приходит вовремя.

Она встала и пошла к своему столу.

– Присаживайтесь, давайте документы. Разведакадемия, очень приятно. Какая тема вас интересует, над чем конкретно вы хотели бы работать?

– Ковчеги, разумеется. Работать я намерен здесь, как указано в направлении.

– При институте три десятка точек на Зее.

– И все их данные суммируются здесь.

– Новички начинают с основ.

– Я окончил Разведакадемию. Смешно считать меня новичком. И смешно, простите, что вы – глава этого института, женщина. Это выше моего понимания.

– Видите, есть что-то выше вашего понимания, несмотря на Разведакадемию. Кстати, я её тоже окончила в своё время.

Смотрела на него с улыбкой. Мальчишка, упрям, честолюбив. Балл, по нашим меркам, средний. Ну, проверим в деле.

– Вы с самолёта, значит, жилья в столице нет. Вот письмо к интенданту, он решит этот вопрос. Вот направление в отдел, это в третьем корпусе, пятый этаж. Два дня на обустройство, и выходите на работу. Непосредственный начальник у вас тоже выпускник Разведакадемии, мне по старой памяти помогают с кадрами. Нагрузка большая, уже четвёртый Ковчег, ведём каждый. А впереди ещё шесть. Рада была познакомиться. Устраивайтесь, отдыхайте и включайтесь в работу.

Он посидел ещё несколько секунд и откланялся. Разочарование пришло за дверью. Ожидал, что его примут с распростёртыми объятьями, он же окончил Разведакадемию. После всех трудностей и испытаний – такой обыденный приём! И эта тётка тоже её окончила?! Да быть не может! Сказала для красного словца. Я выясню. Если соврала, это ей так не пройдёт.

Я ведь Майкл Брэдшоу, сын не последнего человека в Системе.

Когда запустили шестой Ковчег, он был уже начальником новой лаборатории, отдел расширялся. Илона узнала об этом из приказа, ей принесли на подпись, резолюция Главного управления на нём уже имелась. К девятому Ковчегу он был начальником нового отдела.

Но этого ему было мало. Публичным человеком оставалась Илона. Интервью, конференции, телевидение. А он – просто начальник одного из десятков отделов огромного института, который к тому же возглавляет женщина. Уму непостижимо!

Он, Майкл, будет это делать гораздо лучше! Сейчас всё внимание должно быть у Ковчегов. И главным – институт его, Майкла.

Всё это он высказал отцу в очередное Рождество, после прекрасного ужина. Считал, самое удобное время, лучше не подобрать.

Отец был человеком опытным, работал в Системе долгие годы, поднялся с самых низов.

– Майкл, Илона слишком известный человек, золотой фонд Системы. Её не сдвинуть, можешь мне поверить. Успокойся. Быть в таком институте начальником одного из ведущих отделов, даже одного, уже большая честь. Поработай лет пять, я тебя в министерство перетяну.

– Что министерство! Отчёты писать и бумаги перекладывать. Никто этих клерков не знает. А Звёздный институт, Ковчеги! Можно такую рекламную кампанию закатить!

– Так придумай что-то значительное, у тебя же академия за плечами. Что-что, а прогресс Система всегда поддерживала. Получишь свой институт, собственный.

– Уже придумано всё, понимаешь?

– Илону тебе не сдвинуть. Не та фигура.

– Это мы ещё посмотрим! Такие фигуры теряли удобные кресла.

– Будь осторожен, мой мальчик. Другие фигуры теряют больше.

До пуска десятого Ковчега уже оставалось не так много времени. Илоне надо было, наряду с наблюдением за теми, что ещё в пути, готовиться к этому, последнему.

Десятая планета была самая дальняя. К остальным Ковчеги благополучно проходили по своему маршруту, первые были уже у цели.

Время пути сокращалось до возможного предела, большую часть маршрута корабли шли в форсированном режиме, близком к скорости света. Команда и всё живое в это время находились в анабиозе.

Надо было заниматься десятой планетой, прокладывать маршрут. Она забила в Поисковую систему её название – Земля. Звучало красиво, похоже на её родную Зею.

Поисковик заработал, тихо позванивая, и на экране стали появляться первые характеристики планеты – размер, расстояние до её звезды, Солнца. Период обращения, длина суток, длина года. Ближайшие звёзды и планеты. Это был Млечный Путь.

Все имена приходили по мере изучения Вселенной, и только по записям при желании можно было определить, кто именно дал название той или иной звёздной системе или отдельным планетам.

Многие уходили в глубокую древность. Илона удивлялась, как с примитивной техникой люди столько знали о Вселенной, о далёких мирах, давали красивые имена!

Чем дольше Поисковик выдавал параметры Земли, тем больше поражалась Илона. Так не бывает!

Эта далёкая планета была, словно родная сестра её Зеи. Больше того, сестра-близнец. Всё совпадало, размеры, расстояние до её звезды с прекрасным названием – Солнце!

Может, Поисковик ошибся из-за созвучия, и выдаёт параметры её Зеи? Этого тоже не может быть, Поисковик не умеет ошибаться.

Послала запрос, были разведывательные экспедиции?

Ответ – было две, одна шестьдесят лет назад, вторая – сорок. Вторая была неудачной, разведчики погибли.

Её как током ударило. Её родители! Запросила в Разведакадемии отчёт по первой экспедиции. Читала его, как письмо отца из прошлого. Спасибо судьбе, что подарила эту возможность!

За прошедшие годы слишком многое изменилось на Зее. Появилась Система. И вместо обычных властных структур, которые люди почти не замечают, превратилась в огромного спрута, со щупальцами, достающими до жизни каждого человека, не говоря уже о биороботах.

И вдруг перед Илоной давний отчёт ещё из до системного времени. Написанный, по-видимому, отцом.

Она подсознательно узнавала его стиль, его интонации.

Разведчики залюбовались Землёй ещё с самой орбиты. Она была вся голубая, такой делали её огромные водные пространства. Атмосфера и гравитация были почти как на Зее, и они решили приземлиться, чтобы посмотреть её поближе. Употребили именно это слово.

Планета поразила их, она была живая! Гигантские деревья, буйная растительность. Животные, которых они видели в детстве на картинках. Некоторых сейчас пытаются клонировать из остатков мерзлоты.

И вдруг у Илоны перехватило дыхание. Они обнаружили пещеру с остатками кострища, с удивительными наскальными рисунками.

За краткими скупыми словами она ощущала их восторг, удивление, восхищение!

Они немедленно покинули планету. Контакт с её обитателями мало того, что был опасен, он был категорически запрещён и в то время, когда Илона была разведчиком сама.

Они писали, как не хотелось покидать Землю, будто побывали в раннем детстве всего человечества.

Илона встала из-за стола, нервно ходила по комнате.

Землю трогать нельзя. Так бесцеремонно вторгаться в чужую жизнь! Тем более, не может идти речь о заселении. Живая жизнь – штука разнообразная, начиная с вирусов, бактерий и кончая людьми. Кончая ли? Может, на какой-то далёкой планете, в иных мирах есть более совершенные существа. Может, напрасно человек считает себя венцом творения!

От Земли было жалко отказываться, она была очень удачно расположена. С неё открывался широкий обзор десятков, сотен других миров, звёздных систем, планет.

Она написала подробную докладную. Обязалась в кратчайшие сроки подобрать равноценную замену и с нетерпением ждала ответ.

Надо поехать в Разведакадемию, поговорить о родителях с кем-то из старых разведчиков. Столько лет она не решалась сделать это. Всё равно, что коснуться открытой раны. Теперь хватит мужества.

Но не сейчас. Вряд ли Система пойдёт на изменение графика запусков, а на поиски равноценной замены Земле оставалось мало времени, совсем не оставалось.

Ответ пришёл неожиданно быстро. Никаких изменений. Пояснять свою точку зрения Система не посчитала нужным.

Илона смотрела на бумагу с величественным гербом и прекрасно понимала, что решение окончательное и обсуждению не подлежит.

С тяжёлым сердцем взялась за свою, ставшую обычной, работу – проложить кратчайший и безопаснейший маршрут до Земли.

Но кратчайший маршрут к этой планете не был безопасным! Кораблю предстояло преодолеть Пояс астероидов. Непостижимо, будто кто-то, невидимый, ставил на пути к Земле этот барьер. Она написала ещё одну докладную, прекрасно понимая, как это расценит Система. Саботаж!

В ответ получила копию распоряжения Координатору Программы:

«Для десятого Ковчега срочно разработать защиту от астероидов».

В тот день Бен решил взять на Базу обоих младших сыновей. Тимоти пора было начинать знакомиться со своим кораблём, а Дэвида он будет готовить себе в помощники. Он уже не мог охватить тот объём работы, который тянул столько лет. Считалось, что «начинка» Ковчегов не его забота, все проблемы решал он, его слово было последним.

Дэвид был младшенький, последыш. Таким в семье достаётся вся нерастраченная на старших материнская нежность и отцовская любовь. Всегда – первенцу и самому младшему.

Ему было шестнадцать лет. Бен удивлялся, его ли это сын? Точные науки его не интересовали. Читал запоем, бредил историей.

– Какая история! Ну, будешь знать всё, от первых цивилизаций до наших дней. Какая польза? Жить надо будущим! – говорил Бен.

Мэл вступалась за своего младшенького, защищала мальчика:

– Бенджамин, оставь его в покое! Окончится твоя великая Программа, вернёмся в метрополию, Дэв поступит в университет. Впрочем, может, и раньше. Год-два на подготовку… станет преподавать, женится, будут внуки, как у всех людей.

– Меня не отпустят. Когда десять станций начнут действовать, с ними надо будет работать. Система не остановится. И можно будет услышать голоса мальчиков, а может, и увидеть их на мониторе.

– Неужели это возможно?!

– Сейчас ещё нет, когда вступит в строй последняя. Если Дэв захочет, закончим Программу, отправим десятый Ковчег, один остался, отвезу его в метрополию к деду с бабушкой.

На Базе мальчики вели себя по-разному. У Дэвида интерес был чисто зрительский. А Тимоти был счастлив – наконец, давняя мечта сбывается! Он ходил по своему недостроенному кораблю, залезал в каждый угол, гладил стены. Считал себя и Ковчег неотделимыми друг от друга. До самого старта будет вникать в каждую мелочь. Экзаменовать на профпригодность каждого члена экипажа, требовать знаний смежных профессий, взаимозаменяемости.

– Корабль – существо автономное. Помощи ждать неоткуда, – повторял он. Так и говорил – существо. И Бен улыбался, довольный – его сын. Не то, что Дэв. Хотя Дэва он любил не меньше, таким, как он есть, мягким, добрым, весёлым.

Всё шло, как на конвейере, отлаженном за время выпуска девяти предыдущих Ковчегов. Десятый был самым лучшим. Все недоделки, замечания исправлены. Отточена программа. Команда обучена.

Помощника командира корабля готовили тщательно, он был последней модификации. Их совершенствовали с каждым Ковчегом. Они были незаменимыми помощниками, для оценки ситуации, анализа возможностей, им требовались доли секунды.

Для десятого Ковчега был выбран Невил Блей. Они с Тимом отлично понимали друг друга. Всё шло как обычно, подготовка близилась к окончанию.

Срочное сообщение из Звёздного института застало Бена врасплох – на десятом Ковчеге должна быть защита от астероидов.

К счастью, Вселенная достаточно просторна, ни одному из кораблей астероиды не встречались, хотя на каждом имелась функция обнаружения. Обнаружения, а не защиты!

Но десятому Ковчегу на пути к этой далёкой Земле предстояло пройти Пояс астероидов. Что это такое, интересно?

Вывел на экран, смотрел несколько минут. Большую часть времени экран был чист, изредка появлялся один, реже два. Конечно, кораблю с габаритами Ковчега не так просто маневрировать. Надо увеличить дальность обнаружения.

После нескольких срочных совещаний с конструкторами поставили на корпусе антенны с обзором. Проверили на модели, нет ли «слепых» мест. Обзор был полным. С лёгким сердцем отрапортовали – защита обеспечена.

И этот пуск был всенародным праздником на Зее. Завершение Программы! Она казалась бесконечной. Люди, которые были далеки от её воплощения, жили своей жизнью, вспоминали, что она существует, когда буднично в последних известиях сообщалось о запуске очередного Ковчега. И тут же это событие вытеснялось романом или разводом каких-нибудь звёзд экрана.

Рождались и подрастали те, для кого Программа существовала так же обыденно, как всё их окружающее.

А Ковчеги взлетали, долгие годы шли к своей цели, и первые уже обживали свои новые огромные дома.

И вот, наконец, завершение великой миссии. Несколько дней всенародных празднеств с фейерверками, концертами, народными гуляньями. Система не жалела средств. Ковчег шёл своим курсом, всё было спокойно.

Народ вернулся к обычной жизни. И только те, кто знал о Поясе астероидов, ощущали непонятную тревогу. Но человеку свойственно отгонять от себя неприятные мысли, ведь всё предусмотрено.

Но пусть пройдут этот Пояс, тогда Программа будет окончена.

Десятый Ковчег вошёл в Пояс астероидов. Бен не покидал обсерватории. Звёздный институт неусыпно следил за кораблём. Герман не отходил от экрана.

Корабль шёл своим курсом. Пояс был разрежённым, как вся Вселенная. Встречались редкие астероиды, антенны фиксировали их немедленно, и корабль отклонялся от курса, пропуская это маленькое небесное тело, летящее по своей траектории. И возвращался к расчётному курсу.

Астероиды были опасны не своими размерами, а скоростью выпущенной ракеты.

Герман засиделся допоздна. Всё было спокойно. Утром вскочил и бросился к экрану. Корабль был цел и невредим.

Бен заснул в кресле в обсерватории и сквозь сон слышал мерный гул Вселенной. Утром вздохнул глубоко и решил поехать домой отдохнуть. Было немыслимое напряжение перед Поясом.

Ночью его поднял звонок оператора обсерватории:

– Сэр, боюсь, происходит что-то непоправимое…

Он включил экран. Корабль шёл, со всех сторон окружённый астероидами. Они сталкивались и разлетались, бились о Ковчег, у него не было возможности для маневрирования! Из обшивки начал пробиваться воздух сразу в нескольких местах, замерзал на лету и становился видимым.

Зазвонил телефон, ещё один, метрополии. Оглянулся – за спиной стояла Мэлори. Полные ужаса глаза, рот зажат рукой…

Бросился к телефону:

– Да. Вижу. Предотвратить было невозможно.

В изнеможении повесил трубку. Шагнул к Мэлори, но она протестующе подняла руки и убежала в спальню.

Он схватился за голову, постоял секунду и поехал в офис. Там у экрана по одному собирались люди, узнали по цепочке.

Стояли молча, как на похоронах. Это и были похороны.

И здесь зазвонил телефон метрополии:

– Бен, я доложил по начальству. Велели готовить одиннадцатый Ковчег, – и гудки. Герман повесил трубку. Несколько секунд Бен стоял оглушённый. Неужели – Дэв? Мэлори этого не переживёт!

Дома его вышли встречать только сын и Фред. Дэв обнял его, комендант молчал, опустив голову.

– Ты уже знаешь?

– Объявили трёхдневный траур. Музыка из каждого чайника. Неужели, правда?! Впрочем, что я спрашиваю!

– Где мама?

– Заперлась в спальне, я стучал-стучал…

Бен вбежал в дом. Подёргал запертую дверь. Постучал тихонько:

– Мэл, открой! Открой, пожалуйста!

Мёртвое молчание за дверью. Он испугался своей мысли.

– Ну, открой же, очень тебя прошу!

Стучал сначала тихо, потом барабанил отчаянно. Прислонился лбом к двери, и потекли слёзы. Не удивился, хотя не помнил, когда плакал, даже в детстве. Больше не стучал, говорил хрипло, захлёбываясь:

– Мэл, ну как ты можешь, ещё и ты… это же и мой Тим, не только твой! Мэл, я больше не могу, я не хочу жить!

И дверь открылась. Мэл обняла его в дверях. Они стояли и плакали вместе. Потом она отстранилась:

– Бен, давай уедем отсюда куда угодно! Дэва прямо сегодня отправь к нашим.

Он помолчал секунду и произнёс, опустив голову:

– Мне велели готовить одиннадцатый Ковчег.

Она перестала плакать и сказала медленно:

– Бенджамин, ты чудовище, – и вернулась в спальню, закрыв за собой дверь.

На корабле по расписанию была ночь. Спали все, одна смена в анабиозе, вторая – до утра. Была вахта Блэйка, как обычно, он сидел в аппаратной у экрана. Автоматически включались пустые коридоры и кабинеты, тихие кубрики со спящей командой.

Командир корабля тоже спал. У него было безмятежное мальчишеское лицо, лёгкая улыбка блуждала на губах. И Блэйк улыбнулся. Хороший мальчик, повезло с командиром. Человек надёжный. Разногласий никаких, ни одного намёка на разницу в происхождении. С командой вежлив и требователен. Хороший мальчик.

На экране возникли вольеры с животными. Неспокойны почему-то. Мечутся, обезьянки трясут решётку. Такого ещё не было, что-то не так. Звери опасность чувствуют первыми. Недаром о людях с особенной интуицией говорят – звериное чутьё.

Подошёл к приборной доске. Самописец курса вместо обычной прямой линии показывал какие-то неровные зигзаги. Метнулся обратно к экрану, включил наружные камеры.

Так и есть, астероиды. Сколько их! Одни проносятся на расстоянии, другие чиркают по касательной, оставляя разрезы на верхней обшивке, но большинство пробивает всё. Из пробоин бьют струи воздуха.

Обошёл все наружные камеры. Картина была ужасная. Досталось и бортам, но больше всего корме. Там было сплошное решето.

Он замер от ужаса. Что делать, связаться с Базой? Подсчитал, когда можно было бы ждать помощи хотя бы Разведчиков. Не успеют, выхода нет. Поднять команду? Пришло другое решение. Зачем подвергать мучительному страху всё живое в ожидании, когда окончится воздух, и они умрут от удушья. Пусть умрут во сне. Он включил полный анабиоз, как при пуске, для всех, кроме себя.

Пошёл по кораблю, выключая систему за системой. Инкубаторы. Не дай бог ещё кому-то родиться в этом кошмаре. Освещение, кроме аппаратной. Она питалась от автономного генератора.

И выключил экран. Корабль ещё какое-то время пойдёт по инерции прежним курсом, потом будет блуждать во Вселенной, пока не станет маленькой планетой какой-нибудь звезды. Может, упадёт на раскалённую звезду, или канет в чёрную дыру.

Но его обитатели никогда не узнают об этом. Может, увидят на Зее или на какой-то другой планете через новейшие свои телескопы.

Он долго бродил по кораблю один, как домовой, проверяя, где ещё сохранился воздух, плотно закрывая все двери. Потом перестал-заходить в кубрики. Он не знал, сколько ему осталось жить и ждать мучительного конца. Переносил командира туда, где ещё был воздух. Потерял сознание с ним на руках…

Глава 4

Общее совещание своего коллектива Бен собрал, не дожидаясь конца траура. Начал с минуты молчания. Стоял, опустив голову. И люди в маленьком зале, самые близкие, с кем он дошёл до этого дня, опустили головы. Они потеряли Ковчег. Он потерял Ковчег и сына.

– Потеря невосполнима, задача не выполнена. Земли мы не достигли пока. Нам поручено подготовить одиннадцатый Ковчег.

Оснастить его так, чтобы он дошёл до Земли. Дошёл! Невредимым! Я предлагаю… Вселенная – тоже океан, громадный, неизученный, непостижимый и опасный. Но мы не отступим. Ковчег через Пояс астероидов поведут лоцманы.

Зал зашевелился.

– Отправим несколько кораблей?

– Нет, такой роскоши нам никто не позволит. Оснастим Ковчег беспилотниками и ракетами с самонаведением – расчищать фарватер. Времени мало, надо подготовить задание оружейникам и доработать корпус. Готовить команду. Командиром корабля назначен Дэвид Донован. Траур есть траур. Отдадим дань…

Не смог продолжать. Все замерли. Но Бен взял себя в руки:

– Отдадим дань скорби и памяти, и за работу. Это не должно повториться! – и пошёл к выходу. Зал встал и провожал его глазами.

Он поехал на Базу. Надо побыть одному. Не дома, где давит ненависть и презрение Мэлори. И ни капли сочувствия…

Но раньше встретиться с Кеном Бруксом, сказать ему про одиннадцатый Ковчег. А потом запереться в своей холостяцкой квартире, так раненый зверь уходит в чащу.

Кену позвонил с дороги, и тот встретил у трапа. Молча обнял вместо приветствий и соболезнований.

Такт, он тоже неотъемлемая часть интеллекта, – неожиданно с благодарностью подумал Бен. И уже в машине сказал:

– Готовится одиннадцатый Ковчег. Командиром – Дэвид. Подбирай команду, институт в курсе.

– Дэвид?! Он же не по этой части!

– Ну, выбора нам не дали. Подготовь помощника экстра-класса. Дэвида надо учить всему с чистого листа. Я должен привыкнуть к этой неизбежности. С ума бы не сойти за три дня траурной музыки!

Кен высадил Бена у подъезда и поехал к себе. На душе было тяжело. Хотя, какая душа у робота! Но он чувствовал именно это. Помощник капитана десятого Ковчега, Блэйк, был его замечательным другом. То ли институт научился придавать роботам лучшие человеческие качества, то ли случайно получилось.

О таких говорят – надёжный! Неважно, человек или робот. Полное отсутствие агрессии, доброта, отзывчивость, острый ум. С ним было интересно и комфортно.

И два младших Донована ему нравились. Они не подчёркивали разницу – я человек, мало того, я сын мэра и Координатора Программы, а ты несчастный робот, машина, пусть умная. Ты хорошо делаешь своё дело, и только!

Старшие тоже впрямую не подчёркивали это извечное различие, но оно проскальзывало в отношениях. Может, потому, что в их время таких совершенных экземпляров, как он, Кен, было ещё очень мало, они привыкли к роботам-функционалам, выполненным под определённый круг работ.

А Тим и Дэв были уже иной формации, росли в другое время. И роботы были уже не те.

У Кена было обострённое чувство собственного достоинства. Так бывает у представителей малых народов в метрополии. Они чувствуют – ты можешь быть умным, семи пядей во лбу, и прекрасным человеком, а какой-нибудь хам из государственнообразующей нации будет смотреть на тебя свысока.

Ни Тим, ни Дэв этого себе не позволяли даже в мелочах. Уважали его, как старшего, опытного, прекрасно ориентирующегося в материале, который Тим только постигал, а Дэв его и не касался.

Дэв был вольным стрелком, ему не нужно было изучать корабль, его суть и оснастку. Он был у отца помощником и порученцем.

С интересом наблюдал, как тестируется команда Тима. Или, если Кен был свободен – партию в шахматы. Приносил Кену книги из отцовской библиотеки.

Для Дэва была неразрешимая загадка – отчего угасают и уходят в небытие высокоразвитые цивилизации. Или деградируют, меняются до неузнаваемости. Они рассуждали на эту тему, и Дэв прислушивался к его мнению. Если не соглашался, спорил на равных. Но техника его не интересовала совершенно.

И теперь нет ни Тима, ни Блэйка, а именно Дэвиду предстоит стать командиром корабля, самого совершенного на сегодняшний день, оснащённого приборами новейшей разработки. И всё только потому, что в нём гены первых людей планеты, и наверху решили, что они должны быть одинаковыми на всех десяти новых! И этот ужасный Пояс астероидов…

Бен зашёл в своё убежище. Было тихо и чисто, убирали, даже когда он не приезжал. Выключил телефоны и запер двери. Сел за стол, положил голову на руки. И первая мысль – я же ещё не сказал Дэву, что его ждёт. Ну, пусть для него хотя бы в эти три дня не будет лишнего гнёта. Три дня. У него самого есть только три дня, чтобы пережить эту боль, выжить и продолжать работу.

Утром поехал в офис. Совещаний не собирал, поработал с конструкторами, написал Герману про беспилотники получил добро – «Работать с НИИ-187, специалисты прилетят завтра».

Вечером поехал домой. Встретили Дэв и Фред, Мэл не вышла.

– Как мама?

– Плохо, не ела ничего. Не плачет, ходит по комнатам и молчит.

Дверь в спальню заперта.

– Мэл, ты меня слышишь? Я понимаю, как тебе тяжело. Это надо пережить, вместе мы бы пережили. Но ты решила, что я виноват. Я виноват, а ты несчастна. Если тебе так легче, пусть. Но я не могу ещё и тебя потерять. Если мне завтра скажут, что ты ничего не ешь, отправлю в клинику. Ты меня поняла? Я очень тебя люблю, Мэл, очень.

Она заплакала там, за дверью, горько и безутешно. Он постоял ещё несколько минут, прислонившись лбом к этой неприступной двери и позвал Дэва:

– Пойдём, надо серьёзно поговорить, мой мальчик.

В кабинете помолчал, собираясь с духом, и произнёс:

– Дэвид, готовится одиннадцатый Ковчег, пока в проекте. Но много времени нам не дадут на подготовку, я знаю. Командиром корабля назначен ты. Нужно включаться в работу.

Дэв изменился в лице. Он молчал, но на лице отражалось сначала удивление, смятение, отчаяние… и покорность судьбе.

Бен смотрел на своего мальчика. Он слишком долго оставался младшеньким, никаких взрослых обязанностей, никаких трудностей, и сразу это. И он, отец, не может ничего изменить в его судьбе, исправить, спасти.

– Для начала познакомься с устройством корабля, ты должен знать его наизусть. Приборы, команду, каждого в отдельности. У тебя будут надёжные помощники и на Зее, и в пути, и на Земле. Готовиться будешь с Кеном, он все корабли сопровождал, знает назубок. И команду подберёт, все прежние готовил. Твой, одиннадцатый, будет отличаться только защитой, в корне отличаться. Он должен дойти до Земли целым и невредимым. За это отвечаешь ты. Для этого должен знать о корабле всё, до последней заклёпки и винтика. Времени – около года. На корабле у тебя будут два помощника, но последнее слово за тобой. Утром я пришлю тебе ссылки, будешь пока знакомиться в теории. Потом на Базе, на макете с Кеном.

Трагедию с Ковчегом особенно переживали те, кто работал на Программу. Илона очень сочувствовала Бену, жалела маленькую девочку, ставшую его женой. Даже имени не могла вспомнить. Она родила ему десять сыновей!

Но после траура было торжественно объявлено, что Земля будет покорена, готовится одиннадцатый Ковчег. Командиром – Дэвид Донован. Значит, был и одиннадцатый сын у этой девочки. И его она вынуждена отдать Системе! Как же её звали? Бен говорил ещё тогда, в Разведакадемии, она не запомнила. В обсерватории на Базе 2 им было не до его жены. Бедная, потерять всех, кого родила и вырастила. Одиннадцатый должен был остаться! И она бы продолжала верить, что все её мальчики живы, здоровы, живут своей, пусть далёкой от неё жизнью.

Ни о ней, ни о Бене в средствах массовой информации не было ни слова. Только герои сыновья!

Глава 1

Майкл почувствовал, что пришёл его счастливый час. Настала пора действовать! Прекрасный шанс, непростительное упущение Илоны – не обеспечить безопасность маршрута, не предугадать, не предотвратить. Это был его первый донос. Он тщательно взвешивал каждую фразу, продумывал формулировки.

Начальником секретного отдела была его пожилая любовница. Он считал, что она обязана ему всей своей жизнью и должна всячески помогать. И очень удивился, когда она сказала непререкаемо:

– Майкл, не взлетай высоко, будет больно падать. Ишь, на кого замахнулся! Да предвидела она и предупреждала. Хорошо ещё, что мне принёс эту свою… грамоту. И дальше – ничего не смей через мою голову!

И такой металл был в её голосе, что у него что-то дрогнуло внутри. Может, зря я с ней связался?

Жизнь продолжалась. Прошло не так много времени, и страна будто забыла о трагедии. Инстинкт самосохранения?

В средствах массовой информации о ней не упоминали. Главное место в новостях занимали скандалы между звёздами, часто придуманные, чтобы напомнить публике о своём существовании. Свадьбы, разводы, ссоры, примирения.

Только в Городе и на Базе она оставалась открытой незаживающей раной в душе каждого. Напряжённо готовили одиннадцатый Ковчег.

Пока Дэв читал общие слова о Программе, ему всё было понятно. Но когда дошёл до конструкции, жизнеобеспечения, схватился за голову. Я никогда этого не пойму и не запомню. И не только не смогу исправить, я этот случай даже не замечу. Мне нельзя доверять такое ответственное дело! Надо серьёзно поговорить с отцом.

Но он прекрасно понимал, что кому-то, не родителям, было нужно, чтобы его братья уводили в неизвестность Ковчеги. И этот кто-то имел право приказывать. Всё решала Система испокон веков. Поколения при ней рождались и умирали. Бесполезно разговаривать с отцом. Может, Кен мне всё объяснит, покажет на макете, и я пойму хотя бы в общих чертах?

Кен ему обрадовался. Он привязался к мальчику, когда ещё готовили десятый Ковчег. Думал иногда – хорошо бы иметь такого сына.

У него детей не могло быть по определению. Может, они и были, выращенные в Институте робототехники без его участия. Он никогда о них не узнает, и они – о нём.

Он с радостью взялся вводить Дэва в курс дела. Выучит его всему, парень будет лучшим из капитанов!

Но уже через неделю у него поубавилось энтузиазма. Дэвид слушал внимательно, кивал, всё понимал. Но когда Кен решил проверить, что же у него осталось в памяти, – ужаснулся. Ему гораздо легче было учить роботов. Позвонил Бену:

– Сэр, выберите время, надо поговорить. Это касается Дэва.

– Буду сегодня вечером, позвоню с дороги.

Всё, что было намечено на завтра, он отложил. Это было важней любых запланированных дел. Кен, как всегда, встретил на аэродроме.

– Сэр, буду говорить без обиняков. Дэву не по плечу эта должность, я не знаю никого на Зее, кто бы меньше подходил для неё.

– Кен, решаю не я. И если я доложу, что Дэв не технарь, что он не сможет справиться, они решат, что я просто не хочу его отпускать. Мы должны сделать, чтобы справился. Мне сказали, твои сыновья – это страховка Ковчегов. Ещё им важны именно мои гены.

– Если дело в ваших генах, они их получат. Он будет числиться капитаном на корабле, а вести его – дублёр.

– Что?!

– Ничего особенного, сэр. Дэв рассказывал, когда-то на Зее были отдельные государства с различным политическим строем, даже королевства.

Я не верил, думал, сказки. В одной стране, где правила королева, она ничего не решала Ну, может, что-то утверждала, одобряла. А правили – парламент, премьер, правительство.

– Я понял. Будем готовить дублёра, – и поехал к Тому.

Они сидели вдвоём в его кабинете, двое немолодых мужчин, бок о бок проработавшие долгие годы. Выполнявшие невозможное.

– Бен, ты понимаешь, мы снимаем последние образцы с очень серьёзных проектов. Двоих я тебе дал без звука, хотя предварительной заявки не было. А по прошлым Ковчегам вообще полагался один. Ты просишь не ещё одного помощника по какому-то профилю, а дублёра, универсала. У меня никого нет сейчас, мне нужен хотя бы месяц, ну недели три.

Бен молчал.

– Понял, позвоню, когда смогу. Будет молодой, лет восемнадцати, но стоить троих, я тебе обещаю.

Через две недели он представил Бену мальчика биоробота. Тот поклонился, глаз не поднимал.

– Сэр Бенджамин Донован, Координатор Программы, в которой тебе предстоит работать. Сэр, это Барни Эмерс. Тестирование прошёл с высшим баллом.

– Рад познакомиться, Барни.

Мальчик поднял глаза. Они были голубые, чистые, умные.

– Раз тестировал Кен, у меня вопросов нет. Можем ехать на Базу прямо сейчас?

– Конечно.

В машине, по дороге на аэродром, сказал:

– Жить будешь на Базе вдвоём с Дэвом, ему тоже восемнадцать. Думаю, вы подружитесь. Руководителем у вас будет Кен, ты его знашь. Тебе придётся стать у руля. Не боишься ответственности?

– Есть конкретные ситуации, их надо решать, а не бояться. Меня к этому готовили, сэр.

– Понятно, Барни. Я тебя передам Кену. Будут вопросы, звони.

– Спасибо, сэр, вопросов к вам не будет.

Кен встретил у трапа.

– С приездом, сэр. Здравствуй, Барни. Вы к нам надолго?

– Нет, Кен, только Барни привёз. Вот его документы. Поселишь с Дэвидом, обеспечь всем, что понадобится. Дэв в порядке?

– Конечно, сэр.

– Не говори ему, что я приезжал, не готов ещё встретиться с ним. Приеду как-нибудь на целый выходной. Звони, если что.

– Счастливой дороги, сэр, всё будет нормально.

И они остались вдвоём.

– С началом новой жизни, Барни. Обещаю, не соскучишься. Поехали к Дэву. Уверен, подружитесь, он отличный парень.

Дэв сидел перед экраном, на котором красовалась вентиляционная схема корабля.

– Выключи его, Дэв. Я тебе привёз напарника.

И сам удивился, какое хорошее подобралось слово, правильное!

– Знакомьтесь, Дэв – Барни. Ты ничего не заказывал на обед? Я так и знал. Поговорите, я всё приготовлю.

– У тебя проблемы с вентиляцией, Дэв?

– Если бы только с вентиляцией! – и засмеялись вместе.

– Разберёмся. Я хорошо знаю прошлые серии Ковчегов. Да, чтобы не было лишних вопросов, я из Института робототехники. Переживёшь такого напарника и соседа?

– Легко, Барни. С Кеном мы друзья.

– И мы друзья, знаешь.

– Так это же здорово! Друзья моих друзей… – и они обнялись.

Обеды на Базе заказывались и поступали в лифт на кухне.

– Прошу к столу, ребята! Я заказал по своему вкусу.

Повара на Базе были отличные. Кен с удовольствием смотрел, как мальчики отдают дань и первому, и второму, и мороженому.

– Дэв, я не хотел без тебя вводить твоего напарника в курс дела. Если что не так, поправишь. Понимаешь, Барни, запланировано было десять Ковчегов, и готовили десять командиров кораблей. Десятым был Тимоти, отличный парень. Но Ковчег погиб. Ты полетишь на одиннадцатом, Программе зачем-то нужна Земля. Она самая дальняя, но этого мало. На одиннадцатый Ковчег не готовили, ни командиров, ни помощников, ни команды. Да и самого Ковчега ещё нет, только строится. И Дэв сейчас сидел бы у дедушки с бабушкой и поступал в университет на гуманитарный факультет. Есть такой, готовит преподавателей, археологов, искусствоведов.

Десять ребят с детства учили управлять кораблём. Дэва не учили, но командиром будет числиться он. И героем будет, когда вы оторвётесь от воды. Тебя даже не упомянут, как не упоминали помощников командиров прошлых кораблей. Но они были только помощниками, а ты – дублёр. Ты будешь вести корабль, а Дэв – только выполнять твои поручения. Понял, Дэв?

– Да, Кен.

– Помнишь, давно, ты мне рассказывал про страну, где королева считалась правительницей? Будет похожая ситуация. Ты не против?

– «За» двумя руками. Я не справился бы, это выше моего понимания. Спасибо, Барни, что согласился на такое.

– Ну, никто не спрашивал, согласен я или нет. Но знаю корабль как свои пять пальцев. У нас будет время, я тебя подготовлю, можешь на меня положиться, Дэв. И будь уверен – и здесь, на Зее, и на корабле, и там, куда мы прилетим, кто бы что тебе ни говорил, у тебя не будет преданней друга и помощника.

– Барни, спасибо! И у тебя не будет преданней друга, что бы ни случилось, я тебе обещаю.

– Отлично, ребята, я вас оставляю. Дэв, покажи Барни, что уже сделано на корабле. Я очень занят с командой. Если появятся неразрешимые вопросы, вы знаете, где меня найти. Буду иногда заглядывать после работы. Режим есть режим для обоих, понятно? Пока.

Ушёл, довольный. Ребята вели себя превосходно в этой непростой ситуации. Чудные мальчики! Но им опять предстоит лететь через Пояс астероидов…

Время не шло, оно летело. Система не жалела средств. В самом затруднительном положении оказался Том, только от него зависела дата запуска. Все остальные заказы были отложены, но подготовить с нуля команду – задача не из лёгких.

После безрезультатных ультимативных указаний руководство согласилось на кратчайшие возможные сроки.

Кен работал сутками, он должен быть уверен в каждом члене экипажа. Корабль, как говорил Тимоти, существо автономное, все должны делать всё. Он это повторял постоянно.

Наставников было трое, по одному у помощников командира и один для Дэвида и Барни. На вопросы отвечал Барни, а Дэв пытался ответить про себя. Он уже понемногу разбирался в корабле, во всяком случае, ориентировался «на местности», знал приборы хотя бы по названиям, функциям и расположению.

Они были неразлучны. Барни всё объяснял попутно, повторял по нескольку раз. Добился того, что Дэв хотя бы не боялся больше ни корабля, ни самого полёта.

Но чем ближе был старт, тем больше нервничал Кен. Мальчики, его мальчики, и Пояс астероидов.

Ведь перед пуском десятого Ковчега тоже была уверенность – пройдём, шапками закидаем.

Он же видел своими глазами на экране этот ужас, как огромный Ковчег дёргался в конвульсиях, пытаясь изменить курс. Антенны реагировали на десяток астероидов, которые следовало пропустить.

У него созрел невероятный план. Бог с этой Землёй. Он отыщет для своих мальчиков другую планету, как можно дальше, в противоположной стороне от Земли и Пояса астероидов. Нужно только, чтобы там были хорошие условия для нормальной жизни на века.

Он им обязательно найдёт прекрасную планету!

Кен стал выкраивать время для обсерватории, там были дежурные и ночью. Подружился с одним из них и стал приходить в его смену.

Пол тоже был роботом. Не видел ничего предрассудительного в том, что его коллега, работающий на Программу, интересуется астрономией. Охотно делился знаниями, роботы, как и люди, с удовольствием демонстрируют новичкам свою компетентность.

Через несколько ночей Пол спокойно разрешал Кену играть с Поисковиком, а сам занимался дежурными замерами и наблюдениями.

И Кен решился, ввёл параметры Зеи и поставил задачу найти такую же планету в другой части Вселенной, не слишком далеко.

Планета нашлась! Имени у неё не было, только номер ЦЛХ 376. Она почти повторяла параметры Зеи – атмосферу, расстояние до звезды, период вращения. Вредные поля отсутствовали. Температура, дневная, ночная и по месяцам, – приемлемая.

Теперь надо было выбрать безопасный маршрут. Но это ближе к пуску. Часть пути, для общего спокойствия, придётся пройти по официальному, потом изменить курс. Сменить данные на навигаторе нужно будет уже в пути. Значит, в этот план придётся посвятить Барни.

Он выстроил распределение обязанностей на корабле так, что за курс отвечал Барни. Дэв и помощники капитана, когда будут нести вахту, увидят только, что корабль идёт заданным курсом.

Ковчег был готов. Добавились четыре беспилотника в карманах с автоматически открывающимися люками.

И опять за месяц до старта – группа загрузки, биологи, зоотехники, зверинец! Теперь на корабле хозяйничали совсем другие люди. Технари занимались на тренажёрах. Наставник, что работал с Барни, выслушивал его ответы. А Барни повторял весь урок с Дэвом. Парень запоминал с трудом, приходилось повторять снова и снова.

День и час пуска должен был знать только командир корабля. Но Дэв считал, что Барни и Кен имеют на это право наравне с ним.

И Кен бросился в обсерваторию. Это был самый ответственный момент – просчитать, что за обстановка будет в каждый отрезок пути Ковчега. Но Вселенная его пропускала, ни одного препятствия.

Теперь надо убедить Барни сменить курс. Кен готовился не один день, потом просто показал ему файл с гибелью Ковчега.

– Ты думаешь, четыре беспилотника справятся с таким количеством астероидов?

– Откуда они взялись? Я долго смотрел на Пояс астероидов…

– Это реальный снимок. И реальный факт гибели корабля. Ты обратил внимание? Они движутся с разной скоростью и с траекториями, которые просчитать невозможно. Скопление может возникнуть в любое время. То, что я отыскал, – планета-двойник и Зеи, и Земли. Все, кроме тебя, на корабле будут уверены, что прибыли на Землю. Приборы покажут, что Ковчег следует заданным курсом. Больше того, в течение месяца наш курс будет совпадать с официальным. Только потом вы уйдёте на свой. Это сделать очень просто, смотри…

Барни согласился не сразу:

– Кен, вы же остаётесь на Зее, вас вычислить – ничего не стоит, они это сделают мгновенно!

– Ну, вычислят. Смертная казнь давно отменена. Я стою очень дорого, одна из последних модификаций. Обнулят и направят на другую работу. Жалко, что я забуду тебя и Дэва, Тимоти, Бенджамина, всё хорошее, что было за эти годы. Но и плохое забуду, начну жить с чистого листа. Знаешь, Барни, мне часто приходится тестировать обнулённых, они не выглядят несчастными. А если с вами что-то случится… когда я вспоминаю Тимоти и всех, кто был с ним, у меня вот здесь, – он положил руку на сердце, – открытая рана.

Мэлори не сказали, когда состоится пуск. Но приехал Герман, этого было достаточно.

Он поразился, это была совершенно другая женщина. Она менялась, будто потухала, теряя одного мальчика за другим. Но сейчас – будто из неё уходили последние признаки жизни, в глазах одна боль.

Вежливый приём, особенные блюда, что запомнились по его прошлым приездам. Но казалось, она не только говорит через силу, но и дышит, живёт, потому что надо. И он старался как можно реже попадаться ей на глаза.

Дэвид ему не понравился. В нём не чувствовалось твёрдости, уверенности, страстного желания идти на подвиг. А это именно подвиг, если мерить человеческими категориями.

Его братья были счастливы, что им выпала эта честь. У них была нацеленность на эту работу, миссию, предназначение! Гордились оказанным доверием. У Дэвида было только смирение перед неизбежностью, невозможностью противостоять судьбе.

С его братьями Герман беседовал, задавал какие-то вопросы. Дэвиду вопросы задавать было опасно, ответы непредсказуемы. Поэтому он просто рассказал, что Дэв должен делать на Земле. И что другие будут делать во время их долгого полёта.

– Подробная инструкция, когда включать инкубаторы и остальные системы, не относящиеся к самому кораблю, будет у тебя в каюте. Техники, отвечающие за это, подготовлены. На тебе, как на командире корабля, контроль. Ты отвечаешь за всё.

– Я знаю.

– Готов?

– Готов.

И Герман улетел. На душе было неспокойно. Странно, с десятым – спокойно, а здесь, когда сто раз перестраховались, нет. Какое-то шестое чувство…

Бен хотел увезти Дэвида ночью, боялся сцены прощания. Мэл не переживёт, он уже не мог видеть её страданий. Но Дэв, обычно беспрекословно слушавшийся отца, твёрдо отказался:

– Я должен проститься с мамой, дай нам эту возможность.

Он оставил их вдвоём на весь вечер, ушёл к себе. О чём они говорили, какие слова нашли друг для друга, не знал. Но утром, перед отъездом, обнялись молча, постояли, и Дэв пошёл к машине. Ему, каквсей команде, предстоял карантин.

Глава 2

Его поселили в отдельную палату. Всю жизнь у него кто-то был рядом – мама, братья, Барни, Кен. И вдруг он оказался наедине с самим собой перед этим броском в неизвестность. Впереди были годы в замкнутом пространстве корабля, пусть он огромный, как остров. Остров в океане Вселенной – тоже замкнутое пространство. То, что ему рассказал Герман о его миссии на Земле, вообще не укладывалось в голове. Он не готов! И там у него не будет дублёров, только советники.

За что ему всё это? Ему бы тихий кабинет с книгами. И ученики. Ему есть чему учить – светлому, доброму, вечному…

На второй день молодая женщина-врач, которая по протоколу наблюдала за ним через скрытую камеру, позвонила Бену:

– Сэр, Дэвид нуждается в психологической помощи. Не волнуйтесь, ничего серьёзного, но мне лучше с ним поговорить. Двое предыдущих командиров, с которыми я работала, не нуждались. Поверьте мне, как специалисту.

– Добро. Поговорите и перезвоните мне, пожалуйста.

– Обязательно.

Дэвид вздрогнул от стука в дверь. В тишине, висевшей в комнате, это было слишком резко. Подумал, нервы – никуда!

– Войдите.

И вошла фея. Белый халат до колен, стройные ножки, туфельки на высоком каблучке. Каскад блестящих чёрных волос из-под небольшой шапочки. И огромные карие глаза на матовом смуглом лице.

– Добрый день, Дэвид, я врач. Вы не против, если отвлеку вас?

– Отвлечёте? От чего! Присаживайтесь, я в вашем распоряжении.

Она измерила ему давление и пульс. Ничего страшного, держит себя в руках. Красив, глаз не отвести.

– Как вас зовут, доктор? Вы моё имя знаете, а я ваше – нет.

– Дженнифер, можно просто Дженни. Расскажите, пожалуйста, о корабле… В средствах массовой информации – ничего. Что там самое интересное?

Через полчаса она сказала:

– Мне нужно позвонить, я ещё приду, если не возражаете.

Позвонила из своего кабинета:

– Сэр, ничего страшного, давление, пульс в норме. Но он не привык к замкнутому пространству и одиночеству. За десять дней нервы могут сдать. Если позволите, я буду заходить время от времени.

За два последующих дня они успели рассказать друг другу о себе всё. О детстве, о родителях. Она – о колледже, после которого пошла в Медицинский.

– Я была очень худа и некрасива. К счастью, никто не захотел взять меня в жёны, и я смогла поступить в Мед, очень хотела. После окончания направили сюда. Директриса сказала, там одни мужчины, свободных женщин почти нет. Может, встретишь свою судьбу?

– Дженни, я не видел девушки прекрасней, я бы выбрал тебя из тысячи. Судьба подарила мне нашу встречу перед всем, что мне предстоит. Я тебя никогда не забуду.

Последующие дни и ночи, отключив камеру, они провели вместе. Никто не знал об этом. По протоколу за психологическое состояние командира корабля отвечала Дженнифер. Оно было прекрасным.

Он имел право на один телефонный звонок в течение карантина. Кто придумал полную оторванность от прежней жизни перед полётом?!

Приберегал его для мамы, но позвонил отцу:

– Папа, я тебя никогда ни о чём не просил, правда? Мы же больше не увидимся. Можешь выполнить мою одну-единственную просьбу?

– Если это не отмена полёта.

– Не отмена. Я хочу, чтобы Дженнифер полетела со мной.

– Кто эта Дженнифер, откуда она взялась! Как ты это себе представляешь? Да она согласна, вообще?

Дэвид посмотрел на Дженни. Она кивнула.

– Она согласна. Это врач, которую ты прислал.

– Ты сошёл с ума. Вы сошли с ума.

– Ты отказываешь?

– Я должен подумать.

– Только недолго. Ты же понимаешь, мне сейчас нужно абсолютное спокойствие.

Бен положил трубку и вытер пот со лба. Ну, Дэв! А что, собственно, я сделал для своих мальчиков? Только счастливое детство. Исполнение мечты – для всех, кроме Тимоти. Бедный Тимоти! А для Дэва это не мечта, а наказание. Пожизненное. Так. Нужно подумать, как это осушествить.

У Дженни зазвонил телефон.

– Да, сэр. Ну… так получилось. Я слушаю. Простите, пожалуйста, вы нас не обманываете?

– Слово джентльмена.

– Спасибо… спасибо! – и заплакала.

– Дженни, родная, что он сказал?

– Он согласился. Накануне меня переоденут в робу и отведут в женское отделение. Оттуда, вместе со всеми, на корабль. Ты меня найдёшь после пуска?

– Конечно. Я тебя узнаю в любой толпе и любом одеянии.

Пуск одиннадцатого Ковчега Зея скупо, но отметила. Корабль вышел на заданный курс, Зея вздохнула и занялась обычными делами.

А те, кто отправил его, только передохнули. Они успокоются, когда он пройдёт Пояс астероидов и приземлится, но это будет нескоро.

Прошёл пусковой режим, первая смена вышла из анабиоза. Дэвид бросился искать Дженни. В какую попала смену? В первую, первую! Вот, идёт по коридору, озирается растерянно, смотрит на таблички.

– Дженни, милая! – они бросились друг к другу.

Так, в обнимку, их и застал Барни. Обнял, смеясь, обоих:

– Что это значит, дорогие мои?

– Знакомься, Барни, это моя Дженни. Папа выполнил последнее желание осуждённого, разрешил нам лететь вместе. Дженни, это Барни, мой лучший друг и, по секрету, настоящий командир корабля. А я – как королева…