Врач. Операция «Любовь»
ПРОЛОГ
– К тебе или ко мне?
– Лучше ко мне, – произношу я, одурманенная происходящим, – Мне утром на работу…
– Как скажешь, красавица, – бархатистым голосом шепчет мне на ушко накаченный молодой мужчина, обворожительно улыбается и целует меня в губы.
Жадно, страстно, дико. Его сильные, мускулистые руки подхватывают меня в воздух, и мы кружимся под музыку, которая заполняет танцпол…
Спустя полтора часа мы уже в моей постели.
Несколько бокалов шампанского и потрясающий кавалер рядом. Не лучший ли способ отметить последний день свободной и беспечной жизни? Ведь с завтрашнего дня – я действующий хирург в одной из крупнейших больниц нашего города. Не могу поверить…
– О чём задумалась? – не прерывая поцелуя, рычит этот дикий красавчик, чуть покусывая мою нижнюю пухлую губу.
– О завтрашнем дне, – улыбаюсь и постанываю от приятного напряжения внизу живота.
От мыслей о предстоящей работе в хирургии меня отвлекают жадные поцелуи, которыми мой спутник покрывает каждый сантиметр моего тела.
Что же мы творим? С ума сойти, не верю, что я это делаю…
Чувствую на своей шее обжигающе-горячее дыхание этого сногсшибательного мужчины.
Он такой высокий, статный, мускулистый… Взрывная смесь харизмы и тестостерона… Неудивительно, что у меня – девушки, которая последние несколько лет откладывала свою личную жизнь в далёкий ящик из-за сложнейшей учёбы в медицинском университете – снесло от него крышу.
Успокаиваю себя тем, что это всего лишь интрижка на одну ночь. Главное – предохраняться…
– Отключай голову, красавица, – незнакомец шипит мне в губы, и я чувствую, как его рука бесстыже ласкает мою самую чувствительную точку.
От умелых действий его пальцев по мне раз за разом словно пробегают электрические импульсы, и я выгибаю спину, словно кошка, которая наконец-то получает долгожданную ласку.
– М-м-м, – с моих губ срывается стон, который не успевает перерасти в крик наслаждения, потому что меня властно накрывают жадные и горячие мужские губы.
– Какая нежная девочка, – шепчет мне на ухо мужчина, всё так же лаская меня пальцами и доводя меня до полнейшего исступления, – Хорошая, податливая, послушная девочка…
– Это всё шампанское…
– Какое хорошее шампанское, – шепчет он мне в губы, и я ощущаю, как мы становимся единым целым.
Впиваюсь тонкими пальцами в широкую мужскую спину. Боже, какой он мускулистый и сильный! Его руки железной хваткой держат меня за талию, лишая любой возможности вырваться. Хотя я и не пытаюсь…
– Боже, да, – мой шёпот гулким эхом отлетает от стен полупустой гостиной.
Я только переехала, и ещё не успела здесь полностью обустроиться. К счастью, моего спутника это ничуть не смутило. Хотя, какая разница…
Ведь мы больше никогда не увидимся.
Ах, если бы я знала, как я ошиблась…
Глава 1
Шесть утра. Открываю глаза от любимой песни, которую я поставила на будильник. За окном поют птицы, встречающие своими трелями первое лето августа.
– М-м-м, – сажусь в кровати и потягиваюсь, встречая новый день.
Но внезапно я понимаю, что что-то не то. Совсем не то. В комнате беспорядок, постель смята в кучу, половина моих любимых декоративных подушек валяется на полу, а я абсолютно голая.
Стоп, что?! Почему я голая?!
В памяти всплывают картинки прошлого вечера и ночи.
Танцы, бокал шампанского, громкая музыка, неоновые вспышки… Мы были с подругой, но потом…
Вот, чёрт!
Мои глаза округляются, когда я вспоминаю, что наделала. Тот мужчина… Он, конечно, сумасшедший красавчик, но неужели мы поехали ко мне?
– Боже, нет, – потираю глаза руками, пытаясь проснуться окончательно, – Что же я натворила…
Может это был сон? Я всегда была уравновешенной девушкой, да и парень у меня был всего один… На четвёртом курсе он изменил мне с преподавательницей за хорошую оценку на экзамене. После того случая я никому не могла больше доверять и не заводила отношений, сосредоточившись целиком и полностью сначала на учёбе, а после – на карьере, став одним из лучших выпускниц ординатуры по общей хирургии.
А вчера, видимо, бокал шампанского и накопившееся напряжение дали о себе знать… Причём таким идиотским образом.
Надевая на себя пижаму, я вдруг осознала, что проснулась я в полном одиночестве. О, нет! Если он украл все мои вещи, пока я спала?!
На не слушающихся меня ногах выбегаю из спальни и мчусь в гостиную проверять все ящики.
– Здесь всё на месте, – судорожно просматриваю места, в которых может лежать что-нибудь ценное, – Здесь тоже…
Перебираю не до конца заполненный комод. Из ценного нашла пока что только тяжёлый прабабушкин подсвечник. Чугунный, тяжёлый. Это не дорогая вещь, но для меня она очень значима.
– Что-то потеряла, красавица? – внезапно за моей спиной
От испуга и неожиданности я теряю дар речи и чуть не падаю в обморок.
– Кто вы? – оборачиваюсь, откидывая растрёпанные тёмные волосы назад, – Что вам нужно?!
В дверном проходе, ведущем на кухню, стоит высокий мужчина. Метра два, не меньше. Одет он в одни брюки, в то время как его на торсе – надо сказать, просто потрясающем – не надето ни рубашки, ни футболки. Ничего.
– Ох, – мужчина обворожительно улыбается, оскаливая идеальный ряд белоснежных зубов, – Неужели ты ничего не помнишь?
Про себя я отмечаю, насколько хорошо он сложён. Широкие, сильные плечи, мускулистая спина, на накаченных предплечьях выпирают вены.
– Я, – мой голос предательски дрожит, – Ничего не помню. Ничего. Совсем.
– Ты как будто убеждаешь в этом саму себя, – незнакомец подходит ближе, а я невольно засматриваюсь на его кубики пресса, от которых книзу идёт аккуратная дорожка тёмных и жёстких волос.
– Не подходите ко мне, – беру в руки увесистую чугунную штуку, – Иначе я…
– Кошечка боится меня? И совсем не помнит, как я её приласкал? – этот самоуверенный мерзавец с телом греческого бога не прекращает улыбаться, – Может хочешь, чтобы после завтрака я напомнил о нашей потрясающей ночи?
Что? Завтрак? Ну нет уж, вдруг он что-то туда подсыпал… Или руки не мыл в процессе готовки. Ещё сальмонеллёза не хватало.
– Если вы приготовили завтрак… Спасибо, конечно, – говорю неловко и осторожно, не убирая из рук подсвечник, – Но… Но я не голодна. А вам, кажется, лучше уйти.
Улыбаюсь и по стеночке пячусь по направлению к ванной.
– Если не хочешь завтракать, я могу отвезти тебя на работу, – ослепительно улыбается незнакомец, а я всё больше понимаю, что его настойчивость меня пугает.
– Нет, вам лучше уйти. Эта ночь была ошибкой, интрижкой… Неловким обстоятельством, случившимся под действием бокала шампанского и моей адской усталости, – резко отвечаю я, – Надевайте свою рубашку и уходите. Пожалуйста.
– Но…
– Нет! – вскрикиваю, – Никаких «но»! Это была потрясающая ночь, не спорю, но давайте не будем это продолжать! Уходите, или мне придётся вызвать полицию.
Мужчина поднимает руки, как будто капитулируя.
– Как скажешь, красавица, – незнакомец пожимает плечами и берёт с кресла белую рубашку, – Если ничего не было, значит – ничего не было. Но…
Из кармана брюк он достаёт визитку и кладёт её на стол.
– Если что – мой номер ты знаешь. Хорошего дня, кошка.
Он уходит и я, наконец-то, могу расслабиться. Ещё и визитку свою оставил… Наглец! Хотя выглядит он, сногсшибательно. Тем не менее, я предпочту забыть о прошедшей ночи, поэтому визитка сразу летит прямиком в мусорное ведро, а я спешно собираюсь и вылетаю на свой первый рабочий день.
Вот и она… Наша первая областная больница, в которой я сначала училась, потом подрабатывала медицинской сестрой в детской реанимации. А сейчас, спустя несколько лет ординатуры, я безумно счастлива сюда вернуться в качестве хирурга. Настоящего.
На лицо неосознанно наплывает довольная улыбка, сердце замирает в радостном предвкушении.
Своё отделение я нахожу достаточно быстро. Там меня встречает, видимо, старшая медсестра – миловидная женщина лет пятидесяти. Невысокая, но крепкая. С добрыми синими глазами и красивой улыбкой.
– О, Екатерина Валерьевна Крылова, это вы, так?
– Да, доброе утро, – дружелюбно здороваюсь я.
Уверена, что атмосфера в коллективе – важнейшая часть рабочей жизни, поэтому настроена со всеми дружить и хорошо общаться.
– Мы вас как раз ждали, – старшая показывает мне комнаты для отдыха персонала, рабочие кабинеты врачей и гардероб, – Думаю, внутренние правила вы знаете. Вам осталось только подписать оставшиеся документы у нашего заведующего. Вы ведь взяли документы?
– Конечно, взяла, – энергично киваю головой.
– Ну и славно. Владислав Игоревич Гурский у себя в кабинете, прямо по коридору и направо. Пятиминутка через десять минут в ординаторской.
– Хорошо, спасибо!
Поправляя идеально выглаженный белый халат, я выпрямляю спину и бодро направляюсь к кабинету заведующего.
– Так, – шепчу себе под нос, – Первое впечатление – самое важное…
Стук в дверь.
– Да, войдите, – слышу мужской голос. Бархатистый баритон.
Где-то я его уже слышала…
– Здравствуйте, Владислав Игоревич, я…
Заведующий хирургией разворачивается ко мне лицом и у меня волосы встают дыбом.
– Ну привет, кошка…
Глава 2
Нет…
Зажмуриваю глаза и открываю вновь, надеясь на то, что образ вчерашнего незнакомца мне просто почудился, но нет.
Нет, это точно он – то же игриво-серьёзное выражение серых, словно сталь, глаз. Те же прямые густые брови вразлёт. Та же лёгкая и до безумия сексуальная небритость, подчёркивающая его волевой подбородок.
Этого просто не может быть. Неужели это он?!
Нет, нет, я не могу в это поверить…
– Что, – Гурский встаёт из-за своего рабочего стола, – Удивлена?
– Я… – заикаюсь, – До с-свидания.
Резко вылетаю из его кабинета, с грохотом захлопывая за собой дверь.
Сердце бешено стучит у меня в груди, в голове – полнейший кавардак. Рой самых разных мыслей судорожно мечется в моём сознании, говоря мне уволиться, убежать или же включить голову и вести себя, как ни в чём не бывало.
В конце концов, мы взрослые люди.
Да нет, бред какой-то. Не приходит и доли секунды, как я быстрым шагом удаляюсь из отделения, которое, к моему счастью, практически пустое.
– Эй! – меня хватают за руку и рывком затаскивают в какой-то закоулок в конце коридора практически у выхода из отделения.
Оборачиваюсь и вижу… Гурского. Заведующий отделением нагнал меня, и сейчас у меня нет ни малейшей возможности избежать диалога.
Который, наверняка, будет максимально неловким и сумбурным.
– Мы не договорили, – жёсткий мужской голос выводит меня из внезапно наступившего состояния ступора, – Куда ты собралась так самонадеянно убежать?
Господи, что это?! Я сейчас просто сойду с ума от смущения и такого… Позора.
Ужас, во что же я вляпалась?!
Ответ пришёл незамедлительно.
Вчера я провела ночь с самым харизматичным незнакомцем на свете, а сейчас выясняется, что он не только лучший хирург в нашей области, но и…
Мой босс.
Хотя последний момент ещё можно исправить.
– Что вы творите?! – шиплю я в лицо, – Отпустите меня, мне больно!
Изо всех сил дёргаю рукой, из-за чего хватка Гурского ослабляется и он отпускает меня.
– Ну и куда ты ушла? – спрашивает он, поднимая одну бровь кверху, – Неужели думала, что я тебя не догоню?
– Я не думала. Я надеялась. Зачем вы меня сюда затащили?
– Надо же, – ухмыляется хирург, – Наша кошечка, оказывается, умеет не только мурлыкать, но и царапаться. Коготки, смотрю, выпустила.
Да как он смеет?! Что за хамство?
– Владислав Игоревич, я прошу вас соблюдать субординацию, – изо всех сил пытаюсь говорить как можно спокойнее, однако выходит это у меня плохо.
Очень плохо.
– Не собираюсь вдаваться в полемику, – голос заведующего вдруг становится очень серьёзным, – Но… Сейчас у нас пятиминутка. Идём.
Что? Гурский выходит из этого непонятного закоулка и слегка поворачивается ко мне.
– Идёшь? Или всё-таки убежать решила?
– Вы ведь всё равно не дадите мне уйти, – вяло отмечаю, недоверчиво поглядывая на Владислава Игоревича.
– Сейчас у меня нет на это времени. Продолжим наш разговор после утренней планёрки, – хирург делает пару шагов и вновь оборачивается на меня, – Идёшь?
– Иду, – фыркаю я и выхожу из закоулка, попутно пытаясь хоть как-то пригладить волосы, которые так беспардонно разлохматил Гурский.
Коллектив потихоньку начинает собираться в просторной ординаторской. Сажусь на одно из кресел, ожидая своих новых коллег.
Да уж. Ещё несколько минут назад я была уверена, что я буду спокойно работать и развиваться, как хирург. Буду повышать квалификацию. Напишу кандидатскую, а потом, возможно, даже докторскую. Но сейчас все мои мысли заняты лишь тем, что мне страшно.
Страшно потому, что с самого начала моей работы у меня есть тайна. Маленький секрет, который может здорово подпортить мне репутацию на всю оставшуюся.
Я спала с заведующим.
Так, Крылова, соберись – даю себе мысленную команду успокоиться. Надо вести себя, как ни в чём не бывало, и никто ни о чём не догадается. Тем более, ты это умеешь. Вспомни, как ты на первом курсе случайно забрала с собой в кармане ключицу из анатомички. Вот шуму-то было… Но ничего, никто ни о чём не догадался…
Вот и сейчас главное сохранять самообладание.
– Так, прежде, чем мы начнём, – Гурский встаёт со своего места, – Я хочу представить вам нашего нового сотрудника – доктора Крылову, прошу любить и жаловать.
Гурский делает приглашающий жест руками, заставляя меня тем самым встать и представиться. Что я и делаю.
– Здравствуйте, меня зовут Екатерина Валерьевна, с этого дня я буду работать в этом отделении, – улыбаюсь и говорю уверенно и чётко, – Я только закончила ординатуру и опыта у меня не так много, как хотелось бы, но я быстро учусь. Поэтому я уверена, что всё будет хорошо, и мы отлично сработаемся.
Оглядываюсь вокруг и встречаю довольные взгляды мужской части коллектива, которая составляет явное большинство и, почему-то недовольные взгляды от женщин.
– Что же, всегда рады новым лицам, Екатерина Валерьевна, – улыбается Гурский, пристально глядя мне в глаза, – Надеюсь на то, что вы пробудете с нами долго.
– Спасибо, Владислав Игоревич, – слегка киваю головой и присаживаюсь на место.
– Так, а теперь к делу, – Гурский прокашливается, – К нам сегодня приезжает плановый хронический панкреатит. Предварительно операция будет следующая, – задумывается, как будто что-то вспоминает, – Субтотальная резекция головки поджелудочной по Фрею, коллеги, кто-то хочет этого пациента себе?
Это сложно. Очень сложно – отмечаю про себя. Я бы хотела посмотреть этого больного, изучить его историю болезни, посмотреть, как его оперируют. Но самой… Нет. Это космос, до которого я пока не долетела.
– Давайте я, – голос подаёт мужчина, сидящий в самом углу помещения, – Я чаще остальных занимаюсь поджелудочными.
– Да, хорошо. Я буду ассистировать вам, Олег Геннадьевич, – говорит Гурский, на что незнакомый мужчина спокойно кивает головой.
На вид этому мужчине около шестидесяти лет. Он высокого роста, его голову покрывает седина, такая же белая, как и его борода.
– Отлично, в таком случае, можете расходиться, коллеги, – распускает всех заведующий, – Екатерина Валерьевна, вас попрошу остаться. Хотя нет. Зайдите в мой кабинет.
Чёрт. Что ему нужно от меня? Ах да, речь, наверное, о документах, которые так и остались неподписанными. Надеюсь. Я права…
– Вы просили меня подойти к вам, Владислав Игоревич.
– Да, проходи.
– Я вас слушаю.
– Моё утреннее предложение о совместном завтраке вы отклонили. Как насчёт ужина?
Закрываю глаза. Нет. Я всё для себя решила. Никаких романов с боссами.
– Это исключено, Владислав Игоревич, – чётко говорю я, – Если вы думаете, что если вы теперь мой босс и можете делать всё, что вам вздумается – вы ошибаетесь. Между нами ничего не было и быть не может. А теперь, если это всё, я бы хотела отправиться на утренний обход.
Улыбка на лице Гурского сменяется недовольством.
Внутри меня всё съёживается от напряжения. Ох, неужели я наговорила лишнего и разозлила его?!
Как думаете, что же ответит Гурский на колкие слова нашей героини? Пишите свои предположения в комментариях❤️
Глава 3
– Екатерина -
Если ещё секунду назад Гурский выглядел недовольно, то сейчас… Кажется, ещё секунда-другая и он начнёт рвать и метать.
Наверное, я и правда наговорила лишнего… Но оправдываться за свои слова я всё равно не собираюсь.
Чёрт, он снова так близко! В памяти всплывают размытые картинки прошедшей ночи. Так, Крылова, хватит! Забудь!
Чувствую, как мои щёки начинают полыхать от стыда, смущения и негодования. Вот только раскраснеться сейчас не хватало…
Владислав Игоревич угрожающе нависает надо мной, и я чувствую, как от него исходит жгучая аура нарастающего раздражения, которая как будто стала осязаемой.
– Екатерина Валерьевна, – голос мужчины стал угрожающе низким и тихим, – Если вы так яростно и категорично настроены, – придвигается ещё ближе, от чего у меня внутри всё сжимается с ещё большей силой, – И считаете, что с заведующим отделения можно разговаривать в таком дерзком тоне…
Господи, он нарочно делает такие паузы между словами? Или с целью напугать меня ещё сильнее? Я и так уже на грани потери сознания…
– Нарушая все правила субординации…
– Что? Не вам говорить мне о субординации, Владислав Игоревич! В стенах этого отделения не я нарушала ваше личное пространство, силой затаскивала в какую-то подсобку и не называла вас…
Вспоминаю, как вальяжно и заигрывающе он несколько раз называл меня кошкой.
– Ну? – хищно облизывает пересохшие губы Гурский, – Как же?
Мерзавец! Самодовольный, напыщенный… Нет слов!
– Да никак, Владислав Игоревич! – шиплю ему в лицо.
– Какие мы дерзкие, – нагло улыбается Гурский, после чего его лицо вновь становится раздражённым, – Впрочем, у меня нет времени. Если вы считаете верным решением так говорить со своим начальством – флаг вам в руки. Если вы думаете, что ваша дерзость сойдёт вам с рук – ошибаетесь, причём сильно. Я буду смотреть за каждым вашим шагом, за каждым вашим действием. Малейшая оплошность – вас из нашей больницы как ветром сдует. Понятно?
Вместо ответа я молча киваю головой. Гурский удовлетворённо ухмыляется и уже собирается выйти из ординаторской, как вдруг резко оборачивается.
– Хотя, знаете, Екатерина Валерьевна, я, по правде говоря, не думаю, что у вас хватит сил и смелости проработать в нашем отделении хотя бы месяц. Поэтому даже мой контроль вам не понадобится. Вы всё сделаете сами.
С этими словами заведующий закрывает дверь, оставляя меня в полном одиночестве.
Тахикардия. Непонятный гул в ушах, наворачивающиеся на глазах слёзы – всё это я испытываю одномоментно в эту самую секунду.
Это несправедливо! Безумно несправедливо! Почему именно он? Встреть я кого угодно, кроме него, сегодняшний день, да и любой другой, был бы гораздо лучше.
Вы всё сделаете сами.
Неужели этой фразой Гурский хотел сказать, что я сама себя доведу до увольнения? Что я ни на что не гожусь, и у меня нет ни таланта, ни способностей?!
Ну уж нет… Так просто я не сдамся! Никогда не сдавалась, и сейчас не сдамся!
Вытирай слёзы и покажи этому напыщенному индюку, на что ты способна!
– Гурский -
Дверь в ординаторскую с громким шумом захлопывается за мной.
Вот же… Зараза. Вывела меня из себя. Считает, что она такая крутая? Пусть доказывает это в деле, или же ноги её здесь не будет.
Как же бесит.
Сжимаю пальцы в кулаки. Чувствую, как в висках бешено пульсирует кровь.
Сука. Как же я зол сейчас. Не привык, что со мной так дерзко разговаривают мои же подчинённые. А особенно мелкие пигалицы, которые только вчера закончили ординатуру и уже что-то вякают.
Почему она отказалась от ужина? Мне ведь никто и никогда не отказывает… Странно.
Впрочем ладно. Похрен. Пора за работу, меня ждут пациенты. Заглядываю в свой шкаф, чтобы забрать оттуда свой фонендоскоп, и вижу белую рубашку, в которой приехал утром.
И которую так страстно снимала с меня Крылова этой ночью.
Из головы до сих пор не выходят её стоны, плавные изгибы стройного тела в мятых простынях, нежный запах её кожи.
В паху вновь ноет и тянет от напряжения.
Блин, я с этой работой и забыл, когда в последний раз получал такой кайф.
Это не девочка, а настоящий пожар, и на вид она – просто модель. Зачем она в медицину пошла? Могла же ведь куда угодно, с такой-то внешностью и фигурой. Но нет же. Ещё и хирургия… Самое пекло.
Чем думала, интересно…
– Владислав Игоревич, – стук в дверь прерывает мои размышления, – Можно?
В кабинет заглядывает Фомин – один из хирургов нашего отделения. Три года работает у нас, пришел сразу же, как закончил ординатуру. Толковый врач.
– Да, Александр Юрьевич, проходите.
– Владислав Игоревич, у нас сегодня плановая резекция печени. Не будете против, если новенькая будет мне ассистировать?
– Почему я должен быть против? – поднимаю бровь.
– Мало ли… Она ведь первый день в отделении, – пожимает плечами Фомин, – Может волнуется, или ещё что.
– Какая разница, волнуется она или нет. Она – хирург, пусть делает свою работу. И вообще, почему тебя беспокоит, волнуется она или нет?
– Да я просто смотрел на неё на пятиминутке, она выглядела такой растерянной.
– Значит, пусть резекция печени её взбодрит, Александр Юрьевич, – раздражённо цежу сквозь зубы, – На какое время назначена операция?
– Через полтора часа.
– Хм… Хорошо. Можете идти.
Фомин уходит, а я смотрю на часы. Внезапно мне в голову приходит прекрасная идея.
Хочу посмотреть на Крылову в действии. И пусть ради этого придётся пожертвовать хроническим панкреатитом, который гораздо интереснее резекции печени.
Ну что, Екатерина Валерьевна… Посмотрим, как ты отреагируешь на то, что в операционную придёт не Фомин. Ведь его я отправлю в операционную к Олегу Геннадьевичу.
А Крылову будет ждать сюрприз.
Ох, начинается что-то интересное! Как думаете, что же задумал Гурский?❤️
Глава 4
– Екатерина -
– Екатерина Валерьевна, стойте!
В коридоре меня нагоняет молодой человек в белом халате. Быстро кидаю взгляд на его бейджик.
Фомин Александр Юрьевич. Врач-хирург. Кажется, я видела его на пятиминутке утром. Высокий, улыбающийся, кареглазый и светловолосый мужчина, выглядит приветливым и добродушным.
– Да? – оборачиваюсь и мило улыбаюсь.
Может быть, хоть с кем-то я сегодня смогу подружиться…
– У меня через полтора часа операция, резекция печени. Хотел предложить вам ассистировать. Четвёртая операционная. Хотите?
– О, я с большим удовольствием!
– Прекрасно! Надеюсь ваша дебютная операция в нашем отделении немного вас порадует, а то, я заметил, вы с самого утра как будто чем-то опечалены.
Ого, какой проницательный. Не знала, что моё состояние так легко считывается окружающими.
– Ой, – отвечаю немного неловко, – С чего вы так взяли, Александр Юрьевич?
– Очевидно же, что первый день на новом рабочем месте это тот ещё стресс, – улыбается Фомин.
– Неловко в этом признаваться, но да, вы абсолютно правы, – поправляю выбившуюся из пучка прядь волос, – К тому же это мой первый день в качестве врача, а не медсестры или санитара.
– Вы даже санитарочкой работали? – во взгляде Фомина читается нескрываемое уважение.
– Да, с конца второго курса в детской хирургии. Потом в реанимации.
– А я тоже в реанимации работал! Может, после обхода спустимся на первый этаж? Угощу вас чашечкой кофе, поговорим о студенчестве.
– Может быть, – улыбаюсь, – Но для начала я всё-таки пройдусь по пациентам и изучу документацию. Нужно вливаться в работу.
– В таком случае, жду вас в кафетерии внизу через сорок минут, – Фомин улыбается и идёт к своим пациентам.
Я же беру истории болезни и за двадцать минут управляюсь с ними.
– Что же, – шепчу себе под нос, – В целом ничего страшного пока нет. Парочка желудочных язв, несколько разных грыж, хронический панкреатит и аденома печени.
Этого-то пациента я и буду оперировать сегодня. Именно к нему я и пойду сейчас. Беру историю и иду искать нужную мне палату.
– Здравствуйте, – захожу к пациентам, – Закирова Любовь кто из вас?
– Я, – поднимает руку женщина средних лет, которая лежит около окна, – Здравствуйте.
– Как вы себя чувствуете? У вас назначена плановая операция.
– Да всё хорошо, – улыбается женщина, – А вы что, мой новый врач? Вы будете оперировать? Я ждала Александра Юрьевича…
– Нет-нет, оперировать будет доктор Фомин, не волнуйтесь, – успокаиваю пациентку, – Я лишь буду ассистировать. Зашла к вам уточнить ваше самочувствие.
– Ой, да всё в порядке, – добродушно отвечает Закирова, – Скорей бы уже пролечиться и жить себе спокойно…
– Всё будет в порядке, – улыбаюсь, – А теперь мне пора, спасибо, что уделили мне время.
Операция пройдёт отлично. Анамнез у пациентки не осложнён, все лабораторные показатели в норме. Да и сама она бодрая и крепкая.
Поэтому сейчас можно со спокойной душой идти пить кофе. Только найти бы этот кафетерий… Я сто лет не была в этой больнице! Тут, наверное, много раз уже всё менялось…
Спускаюсь по лестнице вниз, поворот налево, направо, снова налево и вот, я на месте. Кругом снуют люди в хирургических костюмах и белых халатах.
Кто-то очень сонный и уставший после ночного дежурства пытается взбодрить себя кофе и десертом. Кто-то же наоборот – свежий и отдохнувший беседует с коллегами, обсуждает своих пациентов и делится своими переживаниями.
Какой же это восторг! Для меня больница – всегда была отдельным миром, совершенно другой реальностью, доступ к которой есть не у всех.
Глазами нахожу Александра Юрьевича. Мужчина стоит около окна с двумя большими стаканчиками с кофе.
– Я не знаю, какой ты любишь. Мы же можем перейти на ты? – Улыбается и протягивает мне один, – Поэтому взял раф.
– Да, можем, спасибо, – так же улыбаюсь ему в ответ, – А раф, это мой любимый, кстати.
– Интуиция никогда меня не подводила, – смеётся мужчина.
Следующие пятнадцать минут проходят в разговорах о студенчестве. Оказывается, мы учились в одном университете, только Фомин на три курса старше. Неудивительно, что мы не пересекались, ведь когда я учила анатомию на первом курсе, Фомин уже разъезжал по клиническим базам и крайне редко бывал в университете.
– Ох, а помнишь того злобного преподавателя по гистологии? Ну, который за разбитое стекло грозился из самого студента препарат сделать…
– Да, он ведь всем говорил про это!
Внезапно Фомину кто-то звонит.
– Извини, я отвечу, – мужчина отходит чуть в сторону.
Я не слышу разговор, но выражение лица моего рыжеволосого коллеги резко меняется.
– Понял, – подходит ко мне, – Извини, Кать, мне надо в отделение.
– Без проблем, – пожимаю плечами, – Я тоже сейчас подойду.
Фомин убегает, а я допиваю свой вкусный кофе и радуюсь тому, что подружилась с Сашей. В отличие от Гурского он кажется добрым и вежливым.
Быстрый душ. Предоперацонная.
Не верю, что я хирург. Чувствую благоговение и трепет сердца в своей груди.
Трепет. Это именно то, что я чувствую сейчас. Я никогда не чувствовала себя настолько на своём месте, как сейчас…
Наверное, такое будет перед каждой операцией, пока я окончательно не освоюсь. А может это состояние всегда будет со мной…
Операционная медсестра помогает мне одеться в стерильные маску, хирургический костюм, халат и перчатки таким образом, чтобы ни один участок моего тела не был открыт – это профилактика инфицирования, основы асептики и антисептики – первое, чему учат на хирургических кафедрах.
Вхожу в операционную. Скоро должны подать больную. Вся команда уже в сборе – анестезиолог, сестра-анестезистка, операционные сёстры. А вот и Фомин.
– Александр Юрьевич, я готова.
– Конечно, Екатерина Валерьевна, – раздаётся совсем чужой голос, – Я рад, что вы, наконец, пришли. И я очень хочу посмотреть на вас в действии.
Что?
Это… Гурский?
Нет… Быть не может. Ему что, заняться нечем?!
Внутри меня всё холодеет. Нет, он просто издевается! Неужели он снял Фомина с операции и взял роль ведущего хирурга здесь себе для того, чтобы поиздеваться?
Так. Я не позволю ему издеваться над собой. Не дам ему ни малейшего повода.
Соберись, Крылова. Ты хирург. Хороший хирург. Всё будет хорошо.
Пришло время утереть нос этому заносчивому самодуру.
Ну что, как думаете, хорошо ли пройдёт операция?)
Глава 5
– Екатерина -
Ослепляющие вспышки хирургических фонарей заполняют пространство операционной.
Так, Крылова… Резекция печени – практически элементарная операция, Гурский, наверное, вообще, может с закрытыми глазами её выполнить. И поэтому сейчас этот заносчивый и самодовольный мерзавец наверняка будет пытаться сделать всё, чтобы ты облажалась. Не вздумай вестись на его провокации.
Докажи ему, что он ошибся, сказав что я своими руками проложу себе путь к увольнению.
Глубокий вдох.
Плавный выдох.
Пациентке уже дают наркоз.
– Считайте от десяти до нуля, моя хорошая, – улыбается миловидной бабушке анестезиолог, который уже пустил в вену препарат для наркоза.
– Хорошо, милок, – улыбается бабушка.
– Считайте.
– Десять, девять, восемь…
Встречаюсь взглядом с Гурским.
– Ну что, Крылова, удивлена?
– Владислав Игоревич, я не была готова к тому, что ассистировать я буду вам, но не могу сказать, что это повергло меня в шок.
– Шесть, пять, четрыре, три, два, оди… – пациентка засыпает и анестезиолог даёт добро на начало операции.
– Можно!
– Ладно, Крылова, лапароскоп вводим тут, тут и тут, – Гурский указывает на отмеченные участки на операционном поле, – После вводим углекислый газ. Потом смотрим и действуем по ситуации. У пациентки не всё в порядке со свёртыванием…
– Да, я видела, что некоторые показатели в пределах нижней границы нормы. Боимся кровотечения, – заканчиваю за Гурского его мысль, – Простите, что перебила.
– Ничего. К осложнениям мы готовы. Работаем.
– Гурский -
Вот, чёрт.
А она хороша. Очень хороша. Не думал, что в операционной она будет настолько сосредоточена. Любо-дорого смотреть.
И лапароскопом владеет достаточно уверенно. Руки не дрожат, спина не устала. Стоит ровно, спокойно.
– Интраоперационное УЗИ, – чётко проговаривает Крылова, – Резецируем левую долю.
– Степлер, – мне в руки опускается инструмент для рассечения круглой связки, – Коагулятор, – следующим инструментом рассекаю серповидную и треугольные связки.
– Как будем делать отведение печени? – задаю вопрос с подвохом.
– Предлагаю сначала перевязать сосуды, чтобы минимизировать риски кровотечения, – Крылова сосредоточенно смотрит в лапароскоп.
– Впечатляет, – она действительно молодец. Хотел её подловить. Не вышло.
– Если хотите меня подловить на чём-то, Владислав Игоревич, – Крылова так же серьёзно смотрит в лапароскоп, – Советую вам быть изобретательнее.
Вот же зараза заносчивая!
Тогда, в клубе, я подумал, что это просто очень красивая глупышка, но сейчас я вижу, что за образом сногсшибательной красотки скрывается характер, пытливый ум и исключительно медицинское своеобразное чувство юмора.
Смотрит желудочно-печёночную связку – в ней так же есть «опасные» сосуды, которые могут дать кровотечение. И их девочка умело лигирует специальным зажимом «Бульдог».
– Подаём физраствор. Рассекаем.
– Кровит, Владислав Игоревич, – Крылова указывает мне на то, что, действительно, маленькие сосудики пора прижечь аргонно-плазменным коагулятором.
– Прижигай, – командую ей, и девочка прекрасно справляется с этой задачей.
Да уж. Эта девочка – огонь не только в постели. Через несколько лет практики из неё получится настоящая звезда.
– Давление падает, вдруг подаёт голос анестезиолог, который всё это время следил за показателями пациентки, – Тахикардия!
– Чёрт…
– Где-то кровит, у неё шок! – Крылова опят говорит всё по делу, – Где-то порвался сосуд…
– Ищи, – цежу сквозь зубы.
– Ищу, Владислав Игоревич, ищу! – видно, как она старается…
Ничего. Пока всё более-менее нормально. Дам ей ещё время, вдруг найдёт…
Четыре часа спустя сидим с Крыловой на полу в коридоре около операционной. Оба пиздец уставшие, вымотанные, но довольные собой. Особенно Крылова, наверное. Да и я тоже. Казалось бы – смешная операция, но никто не знает, как поведёт себя тот или иной пациент на операционном столе.
– Бабуся дала нам жару, конечно, – вытираю рукавом халата пот со лба.
– Да уж, – шумно выдыхает Катя, которая не моргающим взглядом смотрит в одну точку на стене, – Ну ничего… Главное, что спасли.
Что есть, то есть. Главное – спасённая жизнь пациента. Наша усталость – небольшое побочное, которое купируется парой часов сна и стаканом крепкого кофе.
– Ты молодец, я не ожидал от тебя такой чёткости и слаженности действий, – произношу внезапно даже для себя самого.
– Ого, – устало усмехается Крылова, – Это что, комплимент? Помнится, ещё утром вы говорили, что я не продержусь тут и месяца.
Ведь и правда, говорил. Запомнила, зараза.
– Нет, не комплимент. Констатация факта, – пропускаю момент с моей утренней грубостью, – Ты действительно молодец. Можно поздравить тебя с успешным боевым крещением.
– Спасибо, Владислав Игоревич, – девушка улыбается, а я залипаю на её губы.
Чёрт. Даже уставшая она просто красавица.
Хватит пялиться! Ты наверняка выглядишь, как идиот сейчас.
– Ну, я, пожалуй, пойду, Владислав Игоревич, – Крылова неловко опускает глаза в пол, – Вы не против, если я отдохну час-полтора?
– Да. Конечно, отдохни. Экстренных пока не планируется.
Из соседней операционной выходит Фомин.
– О, Александр Юрьевич, как ваш панкреатит?
– Лучше всех! Операция прошла как по маслу, только вот, – молодой хирург непонимающе смотрит на меня, на Крылову, потом ещё рам на меня, – Впрочем, не важно. Екатерина Валерьевна, наше кофепитие, кажется, прервали.
– Да, к сожалению, – Крылова мило улыбается, а я чувствую, как внутри меня что-то закипает.
Ну нет. Это не может быть ревность.
Это был просто секс. Ничего больше. Секс, после которого меня… Отшили! Впервые в жизни, а тут… Она при мне говорит с другим мужчиной? Почему меня это так бесит?!
Откуда взялось это чувство собственничества? Никто никому не обещал ничего.
– Предлагаю вам продолжить наше кофепитие, скажем… Через полчаса. Как вы на это смотрите, Екатерина Валерьевна?
Откажись. Откажись… Скажи, что устала, что не можешь.
От напряжения плотно сжимаю челюсти.
– Александр Юрьевич, я бы с удовольствием, но, пожалуй, в другой раз, – Крылова устало убирает за ухо прядь выбившихся волос, – Я так вымоталась, что предпочту просто отдохнуть в тишине. И одиночестве.
Есть!
Так его!
– Хорошо, – печально улыбается Фомин, – Значит, в другой раз.
– Да, в другой.
Они уходят, а я всё остаюсь в коридоре.
Нет уж, никакого другого раза с Фоминым не будет.
А вот со мной… Будет обязательно. И это всего лишь вопрос времени.
Глава 6
– Екатерина -
Боже.
Я просто валюсь с ног. Скорее в душ и час-другой отдохнуть, благо, Гурский отпустил.
Капли горячей воды, стекающие по моему телу, ненамного снимают мою усталость, хотя в висках всё ещё с силой бьёт утомление. Руки дрожат… Вот чёрт. Почему в глазах темнеет?
Я что, сейчас упаду?!
Нет… Не здесь, не сейчас…
Медленно придвигаюсь к стене и сползаю по мокрому кафелю на холодный пол. Сердце колотится, как ненормальное. Липкое и холодное чувство страха расползается по мне изнутри.
Нет, нет, Крылова, не смей терять сознание. Кто тебя тут искать будет…
Пару минут сижу в углу служебного душа и пытаюсь отдышаться. Лёгкие как будто закрылись и отказываются впускать кислород. В грудной клетке не хватает воздуха, но, темнота в глазах, кажется, стала понемногу отступать.
– Фух… Вот это я переутомилась, конечно…
Аккуратно и по возможности максимально быстро заканчиваю все банные процедуры и по коридору для персонала ухожу в отделение. Отдохну немного, а после нужно будет проверить нашу бабушку.
Ух, не думала, что эта миловидная женщина даст нам такого жару… Однако, честно сказать, я до мурашек счастлива.
Не только потому, что именно я нашла тот самый кровоточащий сосуд и тем самым спасла пациентку от неминуемой гибели на операционном столе.
Не только потому, что это моя, по сути, первая операция, в качестве настоящего хирурга. И даже не потому, что меня похвалил Гурский. Хотя, это тоже было довольно приятным и потешило моё самолюбие.
А потому, что мы сегодня спасли человека. Чью-то супругу, чью-то мать, чью-то бабушку. Учитывая, что, по словам Фомина пациентку в больницу провожала огромная семья, я рада, что все эти люди не потеряют своего родного человека.
Тихонечко устраиваюсь в пустой ординаторской на небольшом диванчике в углу. Как же гудит голова… Чтобы не проспать лишнего, ставлю будильник на полтора часа.
Тяжёлые веки закрываются, и я проваливаюсь в долгожданный сон, пусть он поверхностный и очень чуткий.
Аромат блинчиков на кухне. С вареньем. Вишнёвым. Мама поёт любимые песни из старых советских фильмов и мультиков.
Утренние лучи только что вставшего солнца играют с моими ресницами, отчего я просыпаюсь.
Ура! Мои любимые блинчики – первая мысль, которая приходит мне в голову сразу после того, как я открываю глаза. Неужели я дома?
– Мама, мама! – сломя голову бегу вниз по массивной лестнице из светлого дерева на первый этаж нашего большого дома, – С добрым утром!
– Ох, Катюшка, ты чего так рано встала? – тёплые, родные руки мамы обнимают меня за плечи, в то время как я крепко-крепко сжимаю мамину талию.
– Меня блинчики разбудили, – смеюсь, – Можно утащить парочку?
Не дожидаясь разрешения, тянусь маленькой ручкой к огромной тарелке, на которой красуется стопка ароматных, пышущих жаром блинов.
– Вот хитрюшка! – смеётся мама.
– А где папа?
– Он на рыбалку пошёл, хочет наловить карасиков нам на обед.
– Ммм, рыбка, – поглаживаю урчащий живот, – Можно до него сбегаю? Отнесу ему блинчиков?
– Хорошо, девочка моя, беги, – мама складывает в корзинку несколько блинчиков, завёрнутых в чистое полотенце, – Только аккуратно!
– Хорошо! – доносится мой довольный и громкий крик, едва я выбегаю на улицу и мчусь по направлению к речке.
Мне восемь лет, на все каникулы мы уехали на дачу, где я каждый день могу босиком бегать по полям, нюхать луговые травы и наслаждаться природой. А по вечерам мы с родителями и бабушкой собираемся у костра и говорим обо всём на свете.
Это сон… Это просто сон, который я осознаю, но не могу из него выбраться.
Бегу к речке, проводя руками по зелёной густой траве, которая растёт на обочине протоптанной тропинки.
– Эй, дочка, – вижу папу, стоящего с удочкой на берегу и машущего мне рукой, – Ты что тут делаешь?
Сердце болезненно щемит. Чувствую, как начинаю метаться во сне, однако, проснуться я не могу.
Этот день я никогда не забуду.
Я должна проснуться, должна! Я не вынесу этого… Я не смогу прожить это ещё раз!
– Я блинчики тебе принесла, мама готовит! Будешь?
– О, давай, – папа улыбается и откусывает блин, – Спасибо, родная.
Папа… Я так скучаю.
Я не могу так, не могу!
Папа обнимает меня, и начинает рассказывать что-то о рыбалке, в то время как я сижу у него на коленях и играю с его пышными усами.
– Родная моя, слезь, пожалуйста…
Внезапно папа хватается за сердце.
– Что с тобой? Тебе плохо?
– Да нет, нет, сейчас отпустит…
Он встаёт на ноги и через долю секунды падает на горячий песок. Цвет его лица медленно становится серым.
На мои глаза наворачиваются слёзы. Я ребёнок, маленькая девочка, которая ещё не успела столкнуться с несправедливостью судьбы, которая не готова к потерям!
А можно ли быть к ним готовой…
– Папа, ты чего! Что с тобой? – сквозь слёзы я пытаюсь хоть как-то расшевелить ослабленного отца, – Очнись…
– Я люблю тебя, дочка…
Всё.
Тишина.
Нет!!!
– Крылова, что с тобой? – слышу около себя голос Гурского, – Почему вся в слезах?